Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова

Векуа, Наталья Николаевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова

Год: 2006
Автор научной работы: Векуа, Наталья Николаевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Москва
Код cпециальности ВАК: 10.01.01

Диссертация по филологии на тему 'Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова"

На правах рукописи

Векуа Наталья Николаевна

НРАВСТВЕННОЕ СОДЕРЖАНИЕ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ ВЛАДИМИРА МАКСИМОВА (на материале романов «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда»)

Специальность 10.01.01, — русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Диссертация выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов.

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор А.Г. Коваленко

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор В .К. Сигов

кандидат филологических наук, доцент А.В, Вавулина

Ведущая организация: Московский государственный университет

им. М.В.Ломоносова

Защита диссертации состоится 16 ноября 2006 г. в 15-00 часов на заседании Диссертационного совета Д 212.203.23 при Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6, ауд. 436.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета Дружбы народов по адресу: г.Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.6.

Автореферат разослан 13 октября 2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доцент

А.Е. Базанова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Русская литература XX века изобилует примерами того, сколь драматично -а зачастую и трагично - складывается судьба писателей, которые не вписывались в рамки господствовавшей в советской стране коммунистической идеологии. Но даже на этом фоне заметно выделяется фигура В.Е.Максимова (1930 - 1995), в судьбе и творчестве которого нашли яркое выражение характерные для эпохи, выпавшей на его долю, острые конфликты и резкие переломы.

Имя В.Максимова занимает достойное место в ряду представителей «третьей волны» русской эмиграции. Доказательство тому - изданные после вынужденного отъезда за рубеж романы «Прощание из ниоткуда» (точнее -вторая его часть «Чаша ярости», увидевшая свет в 1982 году), «Ковчег для незваных». Книга вторая (1976), «Заглянуть в бездну» (1986), «Кочевание до смерти» (1994), пьесы «Кто боится Рэя Бредбери», «Берлин на исходе ночи», «Там вдали за рекой» и др. Но к какой литературе — эмиграции или метрополии -отнести его романы «Семь дней творения» (1971), «Карантин» (1973), «Ковчег для незваных». Книга первая (1973)? Они написаны тогда, когда В.Максимов жил в советской стране, но впервые увидели свет на Западе и пришли на родину писателя «из-за кордона». Печальное, но хорошо известное из истории русской литературы советской эпохи явление - эмигрируют, если так можно выразиться, рукописи: изданные там, они лишь много позже становятся полноправным фактом существования литературы, развивающейся на родной для автора произведений земле. Чтобы убедиться в этом, достаточно напомнить о судьбе романов Е.Замятина «Мы» и Б.Пастернака «Доктор Живаго», об «Архипелаге Гулаг» и «» круге первом» А.Солженицына, о «Жизни и необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина» В.Войновича, об «Острове Крым» и «Ожоге» В.Аксенова... Поставленный выше (в связи с романами В.Максимова) вопрос прозвучит в этих условиях риторически. Как сказано Г.Владимовым, чью повесть «Верный Руслан» постигла та же участь: «Я не нахожу особой разницы между произведениями, создаваемыми в метрополии и за пределами ее. Разнятся лишь прижизненные судьбы авторов и судьбы их книг. Но подозреваю: школьнику XXI века трудно усвоить это различие и вспомнить о нем, отвечая на экзамене» .

Появившиеся в печати в начале 1960-х годов первые рассказы и повести В.Максимова были весьма высоко оценены в статьях и рецензиях Е.Осетрова, Ф.Светова, А.Берзер, В.Бушина, И.Борисова, Л.Анинского, И.3олотусского, В.Петелина и др. Но после отъезда в эмиграцию имя писателя более чем на двадцать лет исчезло из поля зрения советских критиков, а написанное им попало в «Список книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети: Библиографический указатель» (М., 1981). С выходом в свет романа «Семь дней творения» .творчество опального писателя начинает вызывать пристальный интерес западных критиков и исследователей. Здесь в первую очередь следует

' Собеседник. - 1980, № 7. - С. ] 0.

упомянуть о пространном труде А.Краснова-Левитина, представляющем собою общий, не отличающийся глубиной научного анализа, очерк творчества писателя.2 Статьи и многочисленные рецензии исследователей и критиков из Америки, Германии, Франции, Израиля, Польши и других стран собраны в книге «В литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова» (Париж — Ныо-Йорк: Третья волна, 1986. — 272 е.).

После того, как в России с имени В.Максимова был снят запрет, в отечественных изданиях написанное им становится предметом пристального -нередко весьма пристрастного - изучения. Обзор критической литературы о творчестве писателя не входит в нашу задачу - напомним лишь о том, что к произведениям В.Максимова обращаются критики и литературоведы В.Бондареико, М.Дунаев, Н.Щедрина, Л.Смирнова, Е.Езерский, И.Есаулов и другие.

Творчество - преимущественно в области романистики - В.Максимова в последнее десятилетие становится объектом исследования и в диссертациях, И если в работе АДзиова «Проза Владимира Максимова» (СПб, 19.94) преобладает, так сказать, общий план, то позже внимание авторов диссертационных исследований привлекают отдельные, существенно важные, аспекты художественного мира писателя3. Каждая из таких работ вносит определенный вклад в изучение творчества В.Максимова, однако проблема нравственного содержания личности если и возникает (в диссертациях А.В.Баклыкова, Е.Л.Вартановой Н.Н.Савушкиной, А.В.Сенкевич), то лишь как побочная при решении иных научных задач.

Актуальность настоящего исследования обусловлена настоятельной потребностью, обращаясь к творчеству В.Максимова, рассмотреть настойчиво утверждаемую им систему нравственных ориентаций, что особенно важно именно в наши дни, охарактеризовать представления писателя о духовном содержании и путях развития личности, способной устоять в сегодняшнем мире под натиском разрушающих ее сил и выйти к Свету, к Истине, которые даруются человеку христианской верой.

1 Крас нов-Левитин А. Владимир Максимов.//Краснов-Левитин А. Два писателя. - Париж: Поиски, 1983.-С. 124 —

197.

3 Шахова Л.А. Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (на примере романа «Ковчег для незваных». — Тамбов, 1999; Баклыков A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти» •• Тамбов, 2000; Вартанова Л.Е. Художественная концепция личности в творчестве В.Максимова. — Армавир, 2001; Жукова Т.Е. Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов. — Тамбов, 2004; Глазкова М.М. Роман Владимира Максимова «Семь дней творения»: проблематика, система образов, поэтика. - Тамбов, 2004; Сапушкина H.H. Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». Типология жанра. — Тамбов, 2002; Чу Юань. Жанровое своеобразие романа В.Максимова «Заглянуть в бездну». — Тамбов. 2003; Авдеева Б.В. Поэтико-философская картина мира в романе Владимира Максимова «Карантин». -Елей, 2004; Сенкевич A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Семь дней творения». — Тамбов, 2004; Ильинский A.A. Роль и функции фразеологических единиц в романе Владимира Максимова «Прошание из ниоткуда». - Тамбов, 2004.

Научная новизна работы определяется тем, что творчество В.Максимова, и в частности его романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда», в научной литературе не изучались специально в избранном автором настоящего диссертационного исследования аспекте.

Объектом исследования являются написанные на автобиографическом материале романы писателя «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда», рассматриваемые в контексте судьбы писателя и его творчества, что позволяет понять и объяснить своеобразие его - характеризующегося резкими переломами -жизненного и творческого пути.

Предмет диссертационного исследования составляет нравственное содержание личности (на примере упомянутых романов В.Максимова), обусловленное как индивидуальными свойствами выводимых писателем героев, так и действительностью, которой они принадлежат. Реализация ею (личностью) своей подлинно человеческой сущности для писателя - целенаправленный процесс, в основании которого лежит стремление руководствоваться на своем жизненном пути диктуемыми христианской верой правилами и нормами человеческого поведения, а точнее — существования.

Цель исследования заключается в том, чтобы на материале указанных романов выявить и охарактеризовать утверждаемую В.Максимовым систему нравственных ценностей в ее динамике и обусловленности как собственной судьбой писателя, так и его представлениями о путях развития народа и человечества в целом в метафизическом, а не в социально-историческом аспекте.

Поставленной целью определяются задачи исследования:

- охарактеризовать основные этапы творческого пути писателя, выявить содержание, направленность и смысл его художественных исканий;

- рассмотреть процесс формирования в творчестве В.Максимова собственной концепции личности;

- выявить основания и охарактеризовать содержание утверждаемой писателем системы нравственных принципов;

- изучить способы выражения на нарративном уровне авторской позиции в указанном выше аспекте;

- проследить процесс укрепления устоев нравственности под воздействием все усиливающегося осознания писателем и его героями истинности и благотворности христианского вероучения.

Методологической н теоретической основой являются труды крупнейших ученых, историков и теоретиков литературы М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана. Б.М.Гаспарова, И.А.Есаулова, Е.М.Мелетинекого, Е.Б.Скороспеловой, В.В,Тюпы и др.. В диссертации использованы также работы современных исследователей и критиков, как отечественных ( Л.Аннинского, В.Бондаренко, М.Дунаева, Л.Смирновой и др.), так и зарубежных (З.Мауриной, В.Иверни, П.Равича, Ф.Эберштадт, А.Краснова-Левитина, Л.Ржевского и др.).

Научно-практическое значение диссертации: результаты научного исследования могут быть использованы при чтении лекционных и специальных курсов, проведении семинарских занятий по истории русской литературы второй половины XX века.

Апробация работы. Основные положения диссертации и отдельные проблемы исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов, а также были представлены на научных конференциях аспирантов и молодых ученых РУДН и международных научно-практических конференциях в Ростове-на-Дону в 2004 и 2005 годах, нашли отражение в двух методических пособиях для студентов. Основные положения диссертации нашли отражение в 8 публикациях.

Структура и объем исследования: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Содержание изложено на 175 страницах, библиография включает 266 наименований.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении определяется степень изученности проблем ы, обоснованы актуальность и новизна темы, сформулированы цели и задачи исследования, охарактеризованы его методология и методы.

В главе I «Система жизненных приоритетов в художественном творчестве В.Максимова» идет речь о связи биографии и творчества В.Максимова, а также о принципах создания концепции личности в художественном мире Максимова.

Биография для писателя — не только материал, во многом определяющий содержание его произведений, но и источник осмысления действительности на основании прожитого и пережитого. По отношению к В.Максимову это как нельзя более справедливо: автобиографическое начало отчетливо сказывается во всем написанном им. И при этом все более явственно обнаруживается убежденность писателя в том, что возможность спасения для человека от бездуховности, жестокости, царящих в современном мире, дает лишь вера, открывающая путь к Истине, к Свету.

Едва ли возможно дать однозначную оценку позиций В.Максимова: политических, общественных, эстетических. Подававший надежды писатель, что называется, из самых социальных низов и беспощадно резкий критик коммунистического строя. Выброшенный из родной страны художник, настойчиво утверждавший свою верность ей - ей, а не насаждавшейся здесь идеологии. Беспредельно честный в своих суждениях и поступках человек и главный редактор журнала, финансируемого завоевавшим дурную славу отнюдь не брезгливого издателя Акселем Шпрингером. Ревностный христианин, но при этом отнюдь не склонный к смирению, заставляющий вспомнить о ветхозаветных пророках, упрекавший даже А.Солженицына в том, что тот не способен по-настоящему увидеть, почувствовать «пронзающей сердце боли своей раздавленной, униженной, разрушенной до основания, превращенной в огромную воровскую «малину» страны» .

4 Максимов В. История одной капитуляции И Правда. - 1994. — 28 декабря.

концепция трехуровневого характера художественного мира: первичный - мир, существующий в сознании автора и требующий реализации, вторичный (уровень текста) - мир, в котором взаимодействуют и реализуются персонажи и идеи, третий, самый сложный, связанный с зависимостью писателя от своих или чужих текстов — это жазнетеорчество автора. Организующим началом возникающего таким образом единства является утверждаемая художником концепция личности. Именно она служит выявлению единства взглядов писателя на человека и жизнь в целом, достигаемого в сознательном акте художественного творчества. Реализуется эта концепция как в высказываниях (преимущественно публицистических) художника о действительности, в оценке ее и принадлежащего ей человека, так и в создании образа мира, в котором этот человек живет. При этом сам человек воспринимается и его образ предстает как часть целостного бытия, принадлежит своей эпохе, получая в творчестве писателя завершенную оценку. На это указывал М.Бахтин, утверждая, что «человек — организующий формально содержательный центр художественного видения... Мир художественного видения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный... вокруг данного человека как его ценностное окружение... Эта ценностная организация и уплотнение мира вокруг человека создает его эстетическую реальность».

Упомянув (и этим ограничившись) о многообразии форм выявления концепции личности в литературе, отметим особо два обстоятельства: повествование в произведении может выступать как объективированное, его достоинства в этом случае обусловливаются прежде всего способностью автора убедить читателя в достоверности изображения или ведется от первого лица, что вызывает ощущение доподлинности и повышенной эмоциональной насыщенности текста. И если в первом случает внимание привлекается преимущественно к миропониманию повествователя, а события внешнего мира предстают в описаниях, то во втором - раскрывается более всего мироощущение автора и мир (коллизии, ситуации) подаются сквозь призму мыслей и чувств о них.

Способ повествования диктуется прежде всего характером взаимоотношений личности и мира, которому она принадлежит, критическим отношением к нему или стремлением найти путь к единению с ним, попыткой найти себя в социуме или в бытии, предпочитая обретению социальных функций уяснение духовной роли индивидуума в людском сообществе.

Для воплощения концепции личности существенно важен и ракурс, в котором рассматривается — и воспроизводится — действительность и человек в их взаимоотношениях. Очевидно, наиболее значительный в этом случае комплекс проблем, привлекающий художника, это жизнь - смерть. Другой важный комплекс может быть определен как чувство — сознание, В основании чувства — память, ощущение счастья, душевного покоя, тогда как сознание, связываясь с возможностью осмысления окружающего мира, нередко находит выражении в рефлексии, в желании понять и объяснить происходящее и себя самого, смысл и цель человеческого существования, обусловливая способность к духовной работе.

В художественной реализации концепции личности исходным для писателя являются его представления о нравственных началах, обусловливающих смысл и цель человеческой жизни. Давно, казалось бы, утвердившаяся в искусстве убежденность в самоценности человеческой личности в советскую эпоху подвергается сомнению. В литературе социалистического реализма ее существование всецело подчинено реализации идеи переустройства мира на диктуемых коммунистической идеологией началах, что, в конечном счете, ведет к обеднению духовного мира человека. Исходным в этом процессе является настойчиво проводимая в жизнь идея дехристианизации мира, что неизбежно подрывает его нравственные устои.

Сказанное выше позволяет понять смысл и пафос творчества В.Максимова, стремящегося выйти к решению коренных проблем бытия и человека, к утверждению органичной связи всеобщего с индивидуальным, лежащим в основании личности, в которой эгоистическое уступает место всечеловеческому. При этом конкретно-историческое (а за этим встает судьба самого писателя, его родных, близких ему людей) не исчезает, проявляется чрезвычайно ярко, но впрямую выводит к субстанциональному, к важнейшим — вечным — проблемам человеческой жизни.

B.Скобелевым, роман - это «развернутый, диалогически емкий ответ на вопрос о судьбе человека в его антропологической и социально-исторической (в том числе и национально-исторической) обусловленности, а на данном этапе еще и один из наиболее убедительных ответов, данных в сфере художественного сознания на вопрос о сущностных основах человеческого бьггия и о значении человека на земле»5.

Роман «Семь дней творения» является своеобразным итогом, условно говоря, первого этапа творчества В.Максимова. Это поистине программное для писателя произведение. Ощущение социального неблагополучия, царящего в советском обществе, искажения в нем нравственных ориентиров сказывается в ранее написанных им рассказах и повестях: «Искушение», 1963; «Шаги к горизонту», 1953; «Баллада о Савве», 1963; «Дорога», 1966; «Стань за черту», 1967 и др.), в первом романе в первом романе принимает завершенную форму. И прежде всего благодаря отчетливо выраженному утверждению основополагающих в жизни человека христианских идеалов — об этом здесь сказано прямо. Осознание горькой неправоты переживают персонажи, самоотверженно служившие делу коммунизма. Как сказано немецким критиком фон Сахно, это - «самое радикальное отрицание революции, какое можно встретить на русском языке после смерти Сталина... своего рода сакральный антиидеологический эпос»6.

* Скобелев В.П. Поэтика русского романа 1920-1930-х годов: Очерки теории и истории жанра .-Сам ара, 2001.-

C. 23.

6 Цкгнр. по: Казак Вольфганг. Лексикон русской литературы XX века, — М., РИК «Культура», 19%. - 247.

В романе получают законченное выражение и свойственные творческой манере писателя, прошедшего суровые жизненные «университеты», проповеднически-морализаторский, откровенно тенденциозный пафос, внимание к людям «дна», ненависть к любым благополучным хозяевам жизни - то, что позволяет говорить о сплаве в его жесткой прозе художественных традиций Ф.Достоевского и МХорького. К месту заметить здесь, что в первом романе В.Максимова отчетливо обнаруживает себя публицистическое начало, которое будет соль сильно выражено впоследствии в его творчестве. И, наконец, обращает на себя внимание жанровое своеобразие произведения, не укладывающегося в рамки традиционных представлений о романе. По словам А.Сенкевич, это «православно- проповедническое повествование с жанровыми элементами романа воспитания», по внешней жанровой форме «субъективно-лирическое, наполненное инвективным пафосом», и одновременно ~ «роман, написанный в жанре семейной хроники, герои которого имеют реальных прототипов, позволяет на примере «лашковского клана» увидеть широкую панораму жизни советского общества (через ретроспекции) на протяжении семидесяти лет российской послереволюционной истории»,, приобретающий к тому же жанровые черты «социально-исторического произведения»7.

Утверждаемые здесь представления о нравственном содержании личности будут закреплены и развиты в творчестве В.Максимова во время его пребывания в вынужденной эмиграции. Наиболее значительном в этом плане является, по нашему мнению, роман «Прощание из ниоткуда». Смысл этого названия, где горечь, вызванная расставанием с родиной многократно усиливается резким неприятием мира, в котором оказывается писатель, автобиографическое (исповедальное) начало соединяется со стремлением к философскому осмыслению бытия, неистовый гнев — с верой в грядущее духовное очищение и возрождение человека, раскрывается в словах самого автора; «Из мира в мир, из одного измерения в другое, из ниоткуда в никуда, в отрезок времени, достаточный, чтобы вместить в себя как вдох и выдох, так и целую вечность, переносится душа твоя за кудыкины горы чужбины»8. В первой книге романа «Памятное вино греха» господствующей оказывается убежденность в возможности для человека выйти путем покаяния к Свету, к Истине, которые находят воплощение в христианской вере. В написанной уже в эмиграции второй книге романа «Чаша ярости» усиливаются иные мотивы: безысходности, боли, но еще — сострадания. Историческая эпоха «зрелого социализма» предстает в романе В.Максимова как время уже начавшегося крушения устоев советского общества, все ускоряющегося процесса духовного, нравственного разложения. Мир, в который вводит читателя автор романа, воспринимается как едва ли не абсурдный, почти не поддающийся осмыслению. В.Максимова не оставляет желание понять, объяснить причины переживаемого человеком (народом!) духовного кризиса, но трезвый анализ часто уступает место прямым

7 Сенкевич A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова Семь дней творения: Автореферат дис____

канд. филол. наук, — Тамбов, 2004. — С.5.

а Максимов В. Собрание сочинений: В 8 томах. — М.: Терра, 1992. — С.5.

публицистическим инвективам: пафос повествования всецело определяется здесь вынесенным в название книги словом.

В главе 2 «Система этических и эстетических ценностей и критериев в романе «Семь дней творения» рассматриваются пути и способы воплощения целостной концепции действительности, формирования системы нравственных ценностей.

«Семь дней творения» стал романом, в котором В.Максимов в объемном и сложном творческом замысле воплотил целостную концепцию действительности, моральную программу. Устойчивый, ценностно-определенный образ мира с его закономерностями, событиями символического значения, сложившийся в «Семи днях творения», повторяется и в последующих романах через сходные элементы структуры: систему персонажей, особенности сюжетостроения с главенством «библейского сюжета» в различных вариациях. Человек как соучастник творения мира впадает у В.Максимова в социальный соблазн, нарушая замысел Творца, противясь ему. Результатом такого своеволия оказывается падший мир. В «Семи днях творения» старый ветеринар Бобошко говорит Андрею Пашкову : «...Господь создал человека в один день. ...Только ведь это был не один земной день, а одна земная вечность. А мы с вами возомнили за двадцать быстротекущих земных лет содеять то же самое. Раненько, раненько мы возгордились, не по плечу задачку взяли. Вот и пожинаем плоды»9. Этот мир не находит в самом себе источников, которые придали бы смысл и цель его существованию, нуждается в свете извне.

Это — отрицаемая В.Максимовым ипостась бытия. Но есть и то, что утверждается, и чему писатель ищет на страницах романа достойное воплощение. Приход в мир обновляющей, жизнетворной силы связывается им с победой евангельской истины в сознании человека. В финале романа намечается перспектива выхода из круга бессмысленного и угнетающего существования, «возвращение к себе», к своей подлинной человеческой сущности, заложенной в творении. Создание нового мира, предпринятое людьми, не удалось, но надежда, что род Дашковых, ставший и его творцом и жертвой, не погибнет, не «изойдет» с земли, связана с переменами в судьбе Петра Васильевича. Его новое рождение как христианина - вот подлинное творение. Название романа, таким образом, оказывается многозначным. Седьмой день творения - «День Надежды и Воскресения» - это чистая, не написанная еще страница.

Творчество В.Максимова складывается под знаком приобщения к христианским ценностям и идеалам, оказавшим глубокое воздействие на его художественный мир. В «Семи днях творения» художественно воплощается и художественно интерпретируется христианская нравственность.

В.Максимов применяет для организации сюжетной линии принцип «перевернутого литературного бинокля», когда мы рассматриваем события этих дней, как бы соучаствуем в них, мы смотрим в сильный бинокль, который словно приближает к нам лица, детали, поступки, психологические мотивировки. А затем мы словно переворачиваем «бинокль» и видим давным-давно происходившие

9 Максимов В. У каз.соч. Т.2. - С. 138.

события, которые обогащают наше представление о героях, мотивируя их нынешними поступками.

Историческая ретроспектива, эпизоды разных лет, сменяющие друг друга, дают объемное видение. Произведение приобретает ту объемность, которой обладает человеческая жизнь, когда идет прослеживание с ее истоков, ее начало и взлет на бумажном планере расхожих идей, как произошло с Дашковым, и ее завершение.

Вот это социальное и психологическое завершение жизни семьи Пашковых, а по сути - целого поколения рабочих людей, совершивших революцию, дает ощущение исторической завершенности эпохи во всей ее конкретности.

Особое значение в поэтике Максимова приобретает сопряженность бытового и бытийного времени. Конкретика пространства у него в первую очередь связана также с Москвой, и в более узком смысле - с районом Сокольников, его улицами и переулками, парком. Сокольники - это место действия и художественный эпицентр событий другого романа «Прощание из ниоткуда», место рождения героя, символизирующее для героя место для последнего покаяния.

У Максимова бытийное начало помечено заметными образными чертами. В первую очередь «намеками» на выход в метафизическую плоскость являются названия, которые Максимов дает своим произведениям. Автор словно додумывает за своих героев смысл их собственного существования и придает им бытийный смысл с помощью заголовка романа «Семь дней творения», названий отдельных его глав: «Перегон», «Двор посреди неба», «Поздний свет», «Лабиринт».

«Перегон» - это не только поход людей со скотом, но и долгий путь к спасению души Андрея Лашкова. «Двор посреди неба» - не просто жизнь одного из многих дворов московского муравейника, но и жажда постижения истины и смысла. «Поздний свет» - не только свет из окна Петра Лашкова, потерявшего ориентиры и указание на обретение смысла в конце жизненного пути, В «лабиринте» жизненных передряг и конфликтов обретает свет истины Антонина Лашкова.

В диссертации рассматриваются черты поэтики Максимова, сближающие его творчество с творчеством современников — Ю.Трифонова, В.Шукшина, В.Распутина. Такими общими особенностями являются активное использование реминисцентного построения сюжета, принцип множественности характеров, соединение времени бытового и исторического.

Реминисценция у В.Максимова также становится одним из важнейших инструментов постижения истории. В романе «Семь дней творения» он пока не простирается дальше российской истории XX века. Благодаря воспоминаниям героев, в романе воссоздается картина происходившего с 1905 года, к которому относится эпизод с окороком, принесшим первое разочарование Петру Дашкову, до 70-х годов, свидетелем которых становится Вадим Дашков. Взгляд героя в прошлое становится важнейшим композиционным элементом в романе «Прощание из ниоткуда». Но наибольшего эффекта он достигает в романе «Карантин». Борис Храмов погружается в прошлое, реконструируя в своем

сознании весь род Храмовых. Происходит это последовательно: перед читателем возникает не только жизнь семьи Храмовых начала XX века, но и история плац-майора Петра Храмова, ставшего свидетелем усмирения холерных бунтов в 1831 г., судьба монаха Кирилла Храмова, ставшего невольной жертвой конфликта Петра I с духовной оппозицией. В стремлении дойти до самой сути истории в ее конкретно человеческом проявлении, Борис Храмов приходит к самому истоку «временной нити» рода Храмовых, он воссоздает судьбу своего самого далекого предка Ильи Храмова, княжеского челядинца в древнем Киеве, человеке, одним из первых на Руси принявшим крещение.

«Множественность» максимовских героев также совершенно очевидна. Характеры персонажей его романа «Семь дней творения» - братьев Дашковых -при всем их индивидуальном своеобразии являются словно бы слепками со одного и того же оригинала. Они — условно говоря - являются вариантами развития одного и того же типа в различных бытовых и исторических обстоятельствах. Это тип героя правдоискателя, упрямого, непримиримого к несправедливости, честного, страдающего от несправедливости жизни, делающего попытку на своем уровне осмыслить смысл происходящего. Это относится не только к Петру Дашкову, но и к Андрею, Василию, Антонине и Вадиму.

Наконец «множественность» характеров Максимова проявляется и в том, что автор сознательно наделяет центральных героев сближающими их приметами и именами. Речь идет не только о психологической идентичности, но даже о некотором сходстве, точнее созвучии имен. Имя актера Вадима Дашкова не случайно созвучно именно автобиографическому герою другого романа — Владу Самсонову. Герои Максимова словно отражаются друг в друге, создавая в едином художественном пространстве эффект идейно-эстетического резонанса.

Таким образом, Максимов с помощью принципа ретроспективного воскрешения судеб, подобно тому, как это делал Трифонов, создает свою «геометрическую прогрессию» российской истории.

Временной поток в романе Максимова в отличие от трифоновского носит характер параллельного сосуществования судеб отдельных героев. Историческое время персонифицируется не только в судьбах семейства Дашковых, но в многочисленных эпизодических персонажах — ветеринаре Бобошко, священнике Гупаке, кинорежиссере Марке Крепсе, управленце культурой генерале Вилкове, обитателе психушки Горшкове и многих других персонажей, населяющих роман Максимова. Они создают обьемный интегрированный образ советской действительности на протяжении нескольких десятков лет существования советской власти.

Максимов проецирует современность на вневременной пласт библейского мифа. Не случайно в романе «Семь дней творения» символическую функцию несет на себе заключительная седьмая глава, названная «Седьмой день — надежды и воскресения». Само название романа представляет собой попытку соотнести изображаемые события с событиями библейского масштаба. Спустя время, в другом своем романе «Ковчег для незваных» Максимов осуществит попытку

прямого наложения двух сюжетов - современного из истории России 30-х годов с центральным мифом Нового Завета.

Глава 3 «Роман «Прощание из ниоткуда», как художественная реализация пути восхождения человека к истине» посвящена проблеме осознания смысла человеческого существования, нашедшей свое отражение в автобиографической дилогии.

В романе объединяется воедино история скитаний и отношений главного героя с широким кругом друзей, врагов, случайно встреченных лиц. Автор размышляет о сущности человека и смысле бытия, о том, как идет процесс приобщения к христианской Вере, возникает потребность обращения с молитвой к Богу. Вся пестрота увиденного и пережитого выстроилась здесь в единое целое, дающее представление системы жизненных основ писателя, о диапазоне его духовных запросов.

Само название произведения - «Прощание из ниоткуда» - отразило духовную, психологическую ситуацию, в которой находился автор перед тяжелым для себя выбором - эмиграцией: прощание с прошлым у входа в неизвестность.

Биографические мотивы содержатся во многих произведениях В.Максимова - в том широком смысле, который подразумевает не только личную вовлеченность в события, но и более опосредованную к ним причастность - через общую среду, соприкосновение с судьбами людей, которые становятся прототипами образов.

В советской литературе характерные черты автобиографического повествования определились в основном под воздействием М.Горького. Восходящие к нему идеи жизни как школы, рождения в новых социальных условиях нового человека, пересоздающего свою жизнь в приобщении к миру высших ценностей и идеалов, нашли разнообразное воплощение в произведениях Н.Островского, А.Макаренко и других авторов. Два больших по объему тома, которые вместе составляют дилогию «Прощание из ниоткуда», воссоздают процесс напряженного и глубокого постижения большого мира в результате нелегкого процесса самопознания главного героя - Влада Самсонова. Образ его несомненно автобиографичен, и в процессе его развития важна не столько хронологическая точность, сколько особенности духовного роста и внутреннего, душевного восхождения. Писатель прослеживает, как усвоение уроков действительности приводит к накоплению морального опыта, освоению новых для него (а в общем, исконных) нравственных ценностей, и становлению поистине нового человека, осознающего себя в координатах христианства.

Именно решение покинуть Родину становится для писателя своеобразным толчком к осмыслению всего пережитого, муками прощания с Родиной окрашено все повествование в романе: «Из мира в мир, из одного измерения в другое, из ниоткуда в никуда, в отрезок времени, достаточный чтобы вместить в себя как вдох и выдох, так и целую вечность, переносится душа твоя за кудыкины горы чужбины»10. Этот переход из ниоткуда в никуда безмерно раздвигает рамки

10 Максимов В, Указ.соч, Т.5, - С, 86,

собственной судьбы, выводит к поиску пути в будущее, к поиску ответов на вечные вопросы, которые ставит перед человеком жизнь. Героем, как и автором, владеет одна горная страсть дойти в конце концов до основы вещей. Даже когда впоследствии он поймет, что это невозможно и страшно, его все равно будет тянуть туда, на край бездны (одно из сочинений В.Максимова названо «Заглянуть в бездну» (1986)).

От ранних лет до зрелости скапливаются в душе Самсонова тягостные впечатления о советском жизненном укладе. Еще ребенком Влад не только отказался от арестованного отца, но и счел этот поступок чуть ли не подвигом. А спустя годы томился своим грехом и с болью убеждался, что десятки несчастных приведены условиями своего существования к жестокости. Запоминается больной «падучей» «политический» заключенный, чуть было не убивший колхозного председателя, который сдал под арест его брата из-за клочка травы для голодной коровы. Пугает убежденность обоих «врагов» в справедливости своих поступков. Обилие подобных наблюдений рождает горькое недоумение Самсонова: «... что же это за страна: что же это за люди такие? И почему, зачем они могут вот так жить?»).

Время в романах Владимира Максимова никогда не совпадает в своем течении с реальным, физическим временем. Линейное движение из прошлого в будущее - не для него. Для Максимова время - это материал, который послушен ему как для скульптора глина. Но речь в этом случае не о своеволии художника, а о его стремлении воспроизвести действительность свободно, объемно. Герой задумываясь над своей жизнью, нередко возвращается в прошлое, но повествователь может забежать и вперед, предсказывая судьбу своего героя. Биография персонажей, таким образом, выстраивается в романе ретроспективно: вначале возникает представление об уже как бы заключенной, завершенной личности, а далее идет рассказ об истории ее становления и перерождения.

В советской литературе традиционным было изображение человека в единстве и гармонии с социумом. Нарушения этого единства, трагические коллизии могли возникать в произведении, но корни их виделись вне природы советского общества или натуры героя. Повинными в этом оказывались внешние причины - трагический конфликт, лежащий в исторической (социальной) плоскости, ошибки или заблуждения героя. В.Максимов решительно порывает с этой традицией: его Влад Самсонов несёт бремя первородного греха, постоянно расплачиваясь за него, а личное и общее в его жизни разделены намертво. На протяжении действия он открывает для себя истинную природу общества, с которым - чем далее, тем все более открыто - находится в состоянии войны. Сын репрессированного, Влад ещё в детстве ощутил себя изгоем. Пройдя путём маргинала через круги жизненного ада, герой в полной мере проникся чувством отчуждения от мира. В психиатрической больнице герой чувствует себя увереннее, чем на свободе: «...Больничные стены надёжно защищали его от того безумного мира, которого он по-настоящему не любил и боялся»11. В череде встреч и разговоров с людьми самого разного склада и характера Влад получает

11 Максимов В. Указ.соч, т.5. - С. 127.

ориентиры, которые оказываются для него путеводными вехами. Исходным здесь является встреча и разговор с соседом по дому Лелей Храмы, рассказывающим ему о Боге - «четвёртом измерении» мира, постигнуть которое дано немногим. Слова Храмова остаются в памяти Влада как первый толчок на пути приобщения к вере.

Жизненное восхождение представлено в романе и как путь мучительно трудный, но единственно истинный для человека. Художественный тип, созданный М.Горьким, - проходящий по жизни - воссоздаётся в новых ипостасях на страницах произведений В.Максимова. В «Прощании из ниоткуда» его перемещение во времени и пространстве представлено как в реальном, так и в символическом смыслах.

Путешествие реальное, физическое — в «собачьих ящиках» скорых поездов, на попутных машинах, а то и просто пешком - и символическое, духовное путешествие - познание соблазна, греха, начавшееся с отречения от отца и продолжившееся в увлечениях разнообразными соблазнами эпохи, прочитываются В.Максимовым в библейском ключе. В контексте романа и в контексте судьбы его автора это важнейшее для понимания сути творчества писателя обстоятельство наводит на мысль об особом - неофитском - пафосе религиозного прочтения собственной жизни, предпринятом В.Максимовым. Цепочка, по которой движется его автобиографический герой - отказ от Бога через отречение от отца, бунт и уход из дома (что соотносимо с библейской притчей о блудном сыне), разочарование и тоска, последующее возвращение и обретение себя в новом качестве - все видится писателем как судьба, предопределённая - в каждом её шаге - свыше. В.Максимов усматривает в отречении Влада от отца корень его бед и страданий: «Если бы он знал тогда... во что обойдётся ему это его отречение, какой ценой заплатит он за своё первое предательство!/.../ Там, на нарах восточных пересылок, в лютую стужу лагерных лесоповалов, под бесприютным небом неудачных побегов он вспомнит всё и кровавыми слезами выплачет свой грех, заплатив за него тройную цену»12. Покаянный пафос сопровождает рассказ о многих эпизодах из жизни Влада, покаяние вырастает в один из основных мотивов книги. Раскаявшийся видит прошлое иначе, чем раньше. Ему открылись в нём бездны, провалы греха, и взлёты прозрений, символические и судьбоносные моменты. Покаянием обосновано в книге появление мотива внутренних перемен, образующих существо новой личности: «Душа в нём, однажды встрепенувшись, медленно продиралась к свету сквозь потёмки страха и ненависти. Червь оборачивался бабочкой,,.»13. Герой видит и понимает больше, чем окружающие его люди, он всё больше открывается новому, способен сохранить себя в новых обстоятельствах, в ином мире. Образы разлуки, сопровождающие повествование от начала до конца, подчёркивают неизбежность грядущего ухода. Расставание с родиной выступает как подготовленная всей жизнью трагическая необходимость. Но «Прощание из ниоткуда» - это ещё и попытка взять из прошлого какой-то

12 Максимов В. Указ.соч.Т. 4. - С. 55.

13 Максимов В. Указ соч. Т. 4. • С. 244,

опыт, материализовавшийся в рассказе о пережитом — знаменательные события, человеческие судьбы, выхваченные несколькими штрихами, памятные разговоры. Автор-повествователь иной раз решительно врывается в прошлое из настоящего со своим знанием и сфррмировавшимся кругом понятий и представлений. Тогда отбрасывается фабульная условность и течение действия сменяется прямым и резким в оценках монологом рассказчика.

Если в «Карантине» чувствуется назревшая потребность рассказать о себе, дать «историю своей души», то в «Прощании из ниоткуда» В.Максимов на автобиографическом материале создаёт собственно художественное произведение, где сюжетным стержнем является изображение пути к христианскому обращению. Не до конца удалось реализовать писателю свои творческие намерения в «Карантине», в «Прощании из ниоткуда» авторская мысль тоже оказалась стеснена ею же самой установленными рамками. Они проявились в отборе и композиционной организации биографического материала как упорядоченного, телеологически определённого, изначально избранного человеком пути к духовно-религиозным вершинам через познание соблазна и греха, через покаяние и прозрение. Сверхзадача произведения проявилась в построении действия как цепи наглядных жизненных уроков, имеющих назидательное значение. В этих уроках находят своё место авторские лирико-патетические монологи, внефабульная речь как средство обобщения и оценки прошлого «из сегодня».

В.Максимов осознал личный опыт как нечто, имеющее не частное, но всеобщее значение. Он увидел себя в контексте истории страны, народа, в религиозном контексте. Главные, характерные черты всего этого отозвались, срезонировали в его душе, повлияв на её внутренний строй.

К 1973 году, времени исключения В.Максимова из Союза советских писателей мировоззрение писателя оформляется окончательно и приобретает характер системности, все более отчетливо и рельефно включающее в себя следующие составляющие: -христианские начало; -антикоммунизм; -национальная идея.

Христианское начало связанно с укрепившейся в писателе верой в Бога. Высшая Божественная истина с этих пор становится мерилом всех деяний человека, общественных, политических, эстетических. Если в двух рассматриваемых в диссертации романах читатель может увидеть процесс поиска героем Истины, то именно с этого момента христианские образы становятся наиболее важной исходной — идееобразующей и сюжетообразующей точкой его последующих романов, как, например, в «Карантине» (1973) и «Ковчеге для незваных» (1976).

Трудно не увидеть в эволюции религиозной мысли Максимова особенность, которую можно назвать тенденцией объективации христианского начала в художественном мире Максимова. Имеется в виду то, что писатель постепенно уходит от автобиографического героя, каким в романе «прощание из ниоткуда» является Вадим Самсонов, к герою относительно внеположному по

отношению к автору. Так, роман «Ковчег для незваных» строится на идее поиска крестьянами Земли обетованной. А в романе «Карантин» история рода Храмовых восходит Киевской Руси, где мастеровой Илья Храмов одним из первых принимает христианство и завет монаха на всю его жизнь и все последующие времена: «Любовь спасителя вечна и беспредельна, но бес — царь тьмы — не дремлет, соблазны прельщают человека от колыбели до могилы, и посему царство Божие дается ему огромным усилием. И ты возьмешь это Царствие, но усилие твое будет долгим и мучительным»14.

Другим фактором усиления нравственной позиции Максимова, является его антикоммунизм, который принимает все более и более воинствующий характер. Совершенно очевидно, что вектор развития в эволюции политической мысли Максимова в рассматриваемых романах имеет прямолинейный и однозначный характер: от сомнений героев «Семи дней творения» в справедливости общественной системы к категорическому неприятию Вадимом Самсоновым Советского государства и всех созданным им институтов. И далее - все более и более Максимов — уже в публицистике — выступления писателя и весь характер его общественной деятельности звучат как борьба против системы.

Говоря о национальной идее, следует отдавать отчет, что отчетливой системы представлений конструктивного характера у Максимова в это время не обнаруживается. Он не знает, или, во всяком случае, не обнаруживает в своей художественной прозе какой либо позитивной и отчетливо выраженной позиции по поводу того, какой Россия должна быть, но он знает, какою она не должна быть! Максимов убежден в одном: коммунистическое государство ведет Россию к Апокалипсису. Главное, что присуще творчеству этого периода - раздирающая душу боль за ее судьбу. И в этом смысле национальная идея предстает не как система рациональных представлений о возможных преобразованиях в стране, но как высокой тональности эмоциональная озабоченность, почти плач, о судьбе Родины, от которой он не может отделить своего существования. Именно об этом - патетический финал романа «Прощание из ниоткуда»: «Он знает теперь, что ему предстоит выпить свою чашу до дна, но отныне ему навсегда открылось: ярость без сострадания прибавляет сил, но опустошает душу, поэтому, оглядываясь назад, он посылает тебе не проклятье, а благодарность, которая, куда бы ни забросила его судьба, не иссякнет в нем, ибо и той частицы твоей, какую удалось ему унести (на подошвах собственных башмаков) для него достаточно, чтобы по-сыновьи, с яростью и состраданием любить тебя - Россия!»15.

В смысле сказанного, роман «Прощание из ниоткуда» можно рассматривать как роман прощания, в котором рассматривается история жизни героя-диссидента, формирование его личности, причины, побудившие его к эмиграции. «Прощание из ниоткуда» - это роман с Родиной, которая для героя представлена различными людьми, встреченными на жизненном пути. В последних главах книги читатель встречает имена и портреты таких известных личностей как А.Галич, В.Некрасов, А.Сахаров, ЮЛюбимов, И.Бродский, а всего в книге

14 Максимов В. Укйэ.соч.ТЗ, - С. 26.

15 Максимов В. Указ .соч. Т.5, с.268.

несчетное число персонажей, написанных в разных планах и с разной степенью полноты, и в совокупности составляющих коллективный портрет советского общества 50-70-х годов,

В Заключении подводятся итоги диссертационного исследования, обобщаются его результаты, формулируются выводы и рекомендации. «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда» стали для Максимова этапом окончательного созревания и оформления нравственно-этический позиции. Публицистический пафос дотоле исподволь вплетавшийся в художественные тексты, набирает силу и становится настолько самодостаточным, что невольно стремится «освободиться» от художественной образности. Публицистика начинает довлеть себе и уже не нуждается в «литературе». Литературой становится самодостаточное, по-библейски пророческое открытое слово писателя. Оба романа можно рассматривать как «школу», как этап «высвобождения» публицистического слова писателя.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Векуа H.H. «Семь дней творения» в контексте судьбы и творчества писателя Владимира Максимова // Вестник Российского Университета Дружбы народов, Москва, 2003-2004. - С. 21 -26.

2. Векуа H.H. Максимов как писатель и главный редактор журнала «Континент» // Материалы Международной научно-практической конференции, Ростов-на-Дону, 2004.-С. 14-17.

3. Векуа H.H. Особенности языка произведений Владимира Максимова // Материалы всероссийской научной конференции, посвященной 80-летию профессора Ю.А. Гвоздарева, Ростов-на-Дону, 2005. —С.140-141.

4. Векуа H.H. Роман В.Максимова «Прощание из ниоткуда» - как итог жизненного пути // Материалы шестой российской научно-методической конференции, Сочи, 2005. — С. 457-461.

5. Векуа H.H. Идейно-художественное своеобразие романа В.Максимова «Семь дней творения» // Материалы межвузовской научной конференции, Москва, РУДН, 2005.-С. 59-62.

6. Векуа H.H. Лингвокультурологический анализ художественного текста (на материале романа В.Е.Максимова «Семь дней творения») // Материалы восьмой научно-практической конференции молодых ученых, Москва, РУДН, 2006. - С. 88-90.

7. Векуа H.H. Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда» в контексте судьбы писателя // Материалы международной научной конференции. «Литература в диалоге культур - 4, Ростов-на-Дону, РГУ, 2006. - С. 76-79.

8. Векуа H.H. Надежда и воскресение Владимира Максимова в романе «Семь дней творения» // Материалы международной научной конференции «Литература в диалоге культур - 4, Ростов-на-Дону, РГУ, 2006. - С, 80-83.

Векуа Наталья Николаевна (Российская Федерация). Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова (на материале романов «Семь дней творения» и «Прощание нз ниоткуда»).

Диссертация посвящена анализу проблемы нравственного содержания личности в творчестве Владимира Максимова. Автор анализирует романы «Семь дней творения» и «Прощание из ниоткуда», в которых нашел отражение путь писателя к созданию системы нравственных ценностей, в центре которой лежит представление о духовном содержании личности.

Vekua Natalya Nikolaevna (Russian Federation) Ethic components of personality hi Vladimir Maksimov's prose ("Seven days of Creation** and "Farewell from Nowhere").

Thesis reveals the problem of personality in Vladimir Maksimov's prose. Author analyses novels "Seven days of Creation" and "Farewell from Nowhere" which comprise the way towards foundation of the ethic system and Maksimov's idea of spiritual personality.

Отпечатано в ООО «Оргсервис—2000» Подписано в печать 12.10.06 Объем 1,00 пл. Формат 60x90/16. Тираж 100 экз. Заказ № 12/10— 1ч 115419, Москва, ул. Орджоникидзе, 3

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Векуа, Наталья Николаевна

Специальность 10.01.01.- русская литература

ДИССЕРТАЦИЯ

НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ КАНДИДАТА ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

На правах рукописи

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Коваленко А.Г.

Москва

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение.

Глава 1. Система жизненных приоритетов в художественном творчестве В.Максимова.

1.1. Начало творческого пути.

1.2. Пути нравственного самоопределения личности.

Глава 2. Система этических и эстетических ценностей и критериев в романе «Семь дней творения».

2.1. Личность как литературоведческая проблема.

2.2. Экзистенциальные основания нравственной позиции В.Максимова.

Глава 3. Роман «Прощание из ниоткуда» - как художественная реализация пути восхождения человека к истине.

3.1. Христианские начала в художественных поисках писателя.

3.2. Активизация позиций В.Максимова в утверждении нравственных принципов.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Векуа, Наталья Николаевна

Русская литература XX века изобилует примерами того, сколь драматична - а зачастую и трагична - складывается судьба писателей, которые не вписывались в рамки господствовавшей в советской стране коммунистической идеологии. Но даже на этом фоне заметно выделяется фигура В.Е.Максимова (1930 - 1995), в судьбе и творчестве которого нашли яркое выражение характерные для эпохи, выпавшей на его долю, острые конфликты и резкие переломы.

Активным участником революции, а в советское время комиссаром железной дороги был его дед, членом партии - отец: оба были репрессированы. Дед, выйдя на свободу, до конца своих дней влачил жалкое существование; отец, освободившись, ушел добровольцем на фронт и погиб в первые же дни войны. Сам будущий писатель, названный отцом в честь его кумира Троцкого Львом, в тринадцать лет сбежал из дома, сменив имя, отчество и фамилию, стал беспризорником, до совершеннолетия мотался по детским домам, колониям для малолетних преступников, откуда совершал побеги, добираясь до Сибири, Средней Азии, Закавказья, в поисковых партиях искал алмазы на Таймыре, был заведующим клубом в Игарке. Стоит особо отметить, что здесь на самодеятельной сцене он пытался поставить свои пьесы, хотя этот термин едва ли уместен по отношению к не сохранившимся первым опытам в этом роде будущего прозаика и драматурга.

В 1951 году В.Максимов был освобожден из заключения и отправлен на поселение в кубанскую станицу. Вскоре заметки и стихи колхозника сельхозартели «Красная звезда» начинают появляться в местных газетах «Советская Кубань», «Комсомолец Кубани», а в 1956 году в Черкесске выйдет сборник его стихов «Поколение на часах».

О биографии В.Максимова, послужившей основой его наиболее значительных книг, пойдет речь в первой главе диссертации. Здесь же отметим лишь, что написанное им (трескучая стихотворная риторика очень скоро была оставлена ради прозы) поначалу, казалось, вполне укладывалось в рамки стандартных требований, предъявляемых советскому писателю. Но чем дальше, тем отчетливее обнаруживалось то, о чем позже сам В.Максимов сказал в интервью, которое, как оказалось, стало для него последним: «Я всегда высказывался резко в антикоммунистическом духе, не понимал той системы, не принимал ее и принять не могу. К этому, возможно, располагала меня моя тяжкая судьба, нелегкая судьба моих родителей»1.

Биография для писателя - не только материал, во многом определяющий содержание его произведений, но и источник осмысления действительности на основании прожитого и пережитого. По отношению к В.Максимову это как нельзя более справедливо: автобиографическое начало отчетливо сказывается во всем написанном им. И при этом все более явственно обнаруживается убежденность писателя в том, что возможность спасения для человека от бездуховности, жестокости, царящих в современном мире, дает лишь вера, открывающая путь к Истине, к Свету.

Так начинается стремительно ускоряющийся процесс отхода - а затем и разрыва - писателя с советской литературой и советской идеологией в целом. Решающим здесь оказалось издание в 1971 году в эмигрантском (по официальным меркам того времени, «махрово-антисоветском, белогвардейском») издательстве «Посев» во Франкфурте-на-Майне романа «Семь дней творения», написанного по договору с «Советским писателем», но отвергнутым упомянутым советским издательством. Примечательно, что, по словам самого

1 Максимов В. С душевной болью за Россию. // Правда. - 1995. - 25 марта. автора, издательство при этом «повело себя весьма порядочно, никакого шума не поднимало». «Шум» начался, когда рукопись попала в Самиздат, а затем (если верить В.Максимову, без его ведома) и на Запад. Дальнейшее было не трудно предсказать: отказавшийся покаяться в не совершенном им преступлении, автор романа 17 сентября 1973 года был исключен из Союза писателей за «политические взгляды и творчество, несовместимые с Уставом Союза писателей СССР и званием советского писателя». Впрочем, о своем выходе из упомянутого Союза В.Максимов заявил несколькими месяцами ранее письмом в секретариат Московской писательской организации СП РСФСР от 15 мая 1973 года, где предельно резко осудил своих «литсобратьев»: «Союз писателей, а в особенности его московское отделение, становится безраздельной вотчиной мелких политических мародеров, разъездных литературных торгашей, всех этих медниковых, пиляров, и евтушенок - мелких бесов духовного паразитизма».

Последовавший затем 1 марта 1974 года выезд из страны был для В.Максимова вынужденным: характерно, что прожив в Париже 20 лет, он так и не стал французским гражданином, оставаясь и на чужой для него земле русским патриотом. В эмиграции начинается новый, чрезвычайно плодотворный, активный период его жизни, деятельности. И не только как прозаика, драматурга и публициста, но и как основателя и бессменного главного редактора журнала «Континент», вокруг которого собираются лучшие силы русской и восточноевропейской эмиграции от А.Солженицына до А.Галича, в редколлегию в разные годы входят В.Некрасов, М.Джилас, И.Бродский, Э.Ионеско, Э.Неизвестный, А.Сахаров, который в своих воспоминаниях отозвался о редакторе журнала как о «человеке бескомпромиссной внутренней честности». Но одного лишь издания журнала В.Максимову мало: в 1979 году он создает «Интернационал сопротивления» (в его руководство входят В.Буковский, Ив Монтан, Симона Вей и др.) с целью «объединить все эмиграции под одну крышу, спланировать, скоординировать общую политику против коммунистического империализма»2. В 1990 году по его инициативе организуется в Риме встреча писателей с целью примирения противоборствующих литературных группировок, от, как сказано В.Максимовым, «известных либералов» (Ч.Айтматова, В.Быкова, Г.Бакланова) до «людей иного лагеря» (В.Астафьева, С.Залыгина, В.Крупина).

После падения коммунистического режима В.Максимов, которому в июне 1990 года вернули советское гражданство, подолгу живет в Москве, но происходящее в стране вызывает у него ощущение, выраженное словами: «Невыносимее ничего придумать нельзя. И вот это делает мой конец очень безрадостным. Мне не хочется уже ничего. Даже книги писать. На этом фоне для меня все пустое». Напомним: это сказано в интервью, которое оказалось для писателя последним.

Едва ли возможно дать однозначную оценку позиций В.Максимова: политических, общественных, эстетических. Подававший надежды писатель, что называется, из самых социальных низов и беспощадно резкий критик коммунистического строя. Выброшенный из родной страны художник, настойчиво утверждавший свою верность ей -ей, а не насаждавшейся здесь идеологии. Беспредельно честный в своих суждениях и поступках человек и главный редактор журнала, финансируемого завоевавшим дурную славу отнюдь не брезгливого издателя Акселем Шпрингером. Ревностный христианин, но при этом отнюдь не склонный к смирению, заставляющий вспомнить о ветхозаветных пророках, упрекавший даже А.Солженицына в том, что тот не способен по-настоящему увидеть, почувствовать «пронзающей

2 Максимов В. С душевной болью за Россию. // Правда. - 1995. - 26 марта. сердце боли своей раздавленной, униженной, разрушенной до основания, превращенной в огромную воровскую «малину» страны»3.

Имя В.Максимова занимает достойное место в ряду представителей «третьей волны» русской эмиграции. Доказательство тому - изданные после вынужденного отъезда за рубеж романы «Прощание из ниоткуда» (точнее - вторая его часть «Чаша ярости», увидевшая свет в 1982 году), «Ковчег для незваных». Книга вторая (1976), «Заглянуть в бездну» (1986), «Кочевание до смерти» (1994), пьесы «Кто боится Рэя Бредбери?», «Берлин на исходе ночи», «Там вдали за рекой» и др. Но к какой литературе - эмиграции или метрополии - отнести его романы «Семь дней творения» (1971), «Карантин» (1973), «Ковчег для незваных», Книга первая «Прощание из ниоткуда» (1973) - они написаны тогда, когда В.Максимов жил в советской стране, но впервые увидели свет на Западе и пришли на родину писателя «из-за кордона». Печальное, но хорошо известное из истории русской литературы советской эпохи явление - эмигрируют, если так можно выразиться, рукописи: изданные там, они лишь много позже становятся полноправным фактом существования литературы, развивающейся на родной для автора произведений земле. Чтобы убедиться в этом, достаточно напомнить о судьбе романов Е.Замятина «Мы» и Б.Пастернака «Доктор Живаго», об «Архипелаге Гулаг» и «» круге первом» А.Солженицына, о «Жизни и необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина» В.Войновича, об «Острове Крым» и «Ожоге» В.Аксенова. Поставленный выше (в связи с романами В.Максимова) вопрос прозвучит в этих условиях риторически. Как сказано Г.Владимовым, чью повесть «Верный Руслан» постигла та же участь: «Я не нахожу особой разницы между произведениями, создаваемыми в метрополии и за пределами ее. Разнятся лишь

3 Максимов В. История одной капитуляции // Правда. - 1994. - 28 декабря. прижизненные судьбы авторов и судьбы их книг. Но подозреваю: школьнику XXI века трудно усвоить это различие и вспомнить о нем, отвечая на экзамене»4.

Писатель вводит читателя в творимый им, автором, художественный мир, в котором отражается мир действительности, имеющий целостный и целенаправленный характер. В современном литературоведении утвердилась концепция трехуровневого характера художественного мира: первичный - мир, существующий в сознании автора и требующий реализации, вторичный (уровень текста) - мир, в котором взаимодействуют и реализуются персонажи и идеи, третий, самый сложный, связанный с зависимостью писателя от своих или чужих текстов - это жизнетворчество автора. Организующим началом возникающего таким образом единства является, по нашему мнению, утверждаемая художником концепция личности. Именно она служит выявлению единства взглядов писателя на человека и жизнь в целом, достигаемого в сознательном акте художественного творчества. Реализуется эта концепция как в высказываниях (преимущественно публицистических) художника о действительности, в оценке ее и принадлежащего ей человека, так и в создании образа мира, в котором этот человек живет. При этом сам человек воспринимается и его образ предстает как часть целостного бытия, принадлежит своей эпохе, получая в творчестве писателя завершенную оценку. На это указывал М.Бахтин, утверждая, что «человек - организующий формально содержательный центр художественного видения. Мир художественного видения есть мир организованный, упорядоченный и завершенный. вокруг данного человека как его ценностное окружение. Эта ценностная организация и уплотнение мира вокруг человека создает его эстетическую реальность».

Способ повествования диктуется прежде всего характером взаимоотношений личности и мира, которому она принадлежит, ~ критическим отношением к нему или стремлением найти путь к единению с ним, попыткой найти себя в социуме или в бытии, предпочитая обретению социальных функций уяснение духовной роли индивидуума в людском сообществе.

Для воплощения концепции личности существенно важен и ракурс, в котором рассматривается - и воспроизводится -действительность и человек в их взаимоотношениях. Очевидно, наиболее значительный в этом случае комплекс проблем, привлекающий художника, это жизнь - смерть. Другой важный комплекс может быть определен как чувство - сознание. В основании чувства - память, ощущение счастья, душевного покоя, тогда как сознание, связываясь с возможностью осмысления окружающего мира, нередко находит выражении в рефлексии, в желании понять и объяснить происходящее и себя самого, смысл и цель человеческого существования, обусловливая способность к духовной работе.

Сказанное выше позволяет понять смысл и пафос творчества В.Максимова, стремящегося выйти к решению коренных проблем бытия и человека, к утверждению органичной связи всеобщего с индивидуальным, лежащим в основании личности, в которой эгоистическое уступает место всечеловеческому. При этом конкретно-историческое (а за этим встает судьба самого писателя, его родных, близких ему людей) не исчезает, проявляется чрезвычайно ярко, но впрямую выводит к субстанциональному, к важнейшим - вечным -проблемам человеческой жизни.

Неизбежным на этом пути оказывается выход В.Максимова к роману - жанру, открывающему возможность наиболее широкого, полного, глубокого художественного осмысления действительности. Как верно отмечено В.Скобелевым, роман - это «развернутый, диалогически емкий ответ на вопрос о судьбе человека в его антропологической и социально-исторической (в том числе и национально-исторической) обусловленности, а на данном этапе еще и один из наиболее убедительных ответов, данных в. сфере художественного сознания на вопрос о сущностных основах человеческого бытия и о значении человека на земле»5.

Роман «Семь дней творения» является своеобразным итогом, условно говоря, первого этапа творчества В.Максимова. Это поистине программное для писателя произведение. Ощущение социального неблагополучия, царящего в советском обществе, искажения в нем нравственных ориентиров сказывается в ранее написанных им рассказах и повестях: «Искушение», 1963; «Шаги к горизонту», 1953; «Баллада о Савве», 1963; «Дорога», 1966; «Стань за черту», 1967 и др., в первом романе принимает завершенную форму. И прежде всего благодаря отчетливо выраженному утверждению основополагающих в жизни человека христианских идеалов - об этом здесь сказано прямо. Осознание горькой неправоты переживают персонажи, самоотверженно служившие делу коммунизма. Как сказано немецким критиком фон Сахно, это - «самое радикальное отрицание революции, какое можно встретить на русском языке после смерти Сталина. своего рода сакральный антиидеологический эпос»6.

5 Скобелев В,П. Поэтика русского романа 1920 - 1930-х годов: Очерки теории и истории жанра. -Самара, 2001.-С. 23.

6 Цитир. по: Казак Вольфганг. Лексикон русской литературы XX века. - М., РИК «Культура», 1996. -247. обращает на себя внимание жанровое своеобразие произведения, не укладывающегося в рамки традиционных представлений о романе. По словам А.Сенкевич, это «православно-проповедническое повествование с жанровыми элементами романа воспитания», по внешней жанровой форме «субъективно-лирическое, наполненное инвективным пафосом», и одновременно - «роман, написанный в жанре семейной хроники, герои которого имеют реальных прототипов, позволяет на примере «лашковского клана» увидеть широкую панораму жизни советского общества (через ретроспекции) на протяжении семидесяти лет российской послереволюционной истории», приобретающий к тому же жанровые черты «социально-исторического произведения»7.

В первой книге романа «Памятное вино греха» господствующей оказывается убежденность в возможности для человека выйти путем

7 Сенкевич A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова Семь дней творения: Автореферат дис. . канд. филол. наук. - Тамбов, 2004. - С.5.

8 Максимов В. Собрание сочинений: В 8 томах. Т. 4.-М.: Тера, 1992. -С.5. покаяния к Свету, к Истине, которые находят воплощение в христианской вере. В написанной уже в эмиграции второй книге романа «Чаша ярости» усиливаются иные мотивы: безысходности, боли, но еще - сострадания. Историческая эпоха «зрелого социализма» предстает в романе В.Максимова как время уже начавшегося крушения устоев советского общества, все ускоряющегося процесса духовного, нравственного разложения. Мир, в который вводит читателя автор романа, воспринимается как едва ли не абсурдный, почти не поддающийся осмыслению. В.Максимова не оставляет желание понять, объяснить причины переживаемого человеком (народом!) духовного кризиса, но трезвый анализ часто уступает место прямым публицистическим инвективам: пафос повествования всецело определяется здесь вынесенным в название книги словом.

Появившиеся в печати в начале 1960-х годов первые рассказы и повести В.Максимова были весьма высоко оценены в статьях и рецензиях Е.Осетрова, Ф.Светова, А.Берзер, В.Бушина, И.Борисова, Л.Анинского, И.Золотусского, В.Петелина и др. Но после отъезда в эмиграцию имя писателя более чем на двадцать лет исчезло из поля зрения советских критиков, а написанное им попало в «Список книг, не подлежащих распространению в книготорговой сети: Библиографический указатель» (М., 1981).

С выходом в свет романа «Семь дней творения» творчество опального писателя начинает вызывать пристальный интерес западных критиков и исследователей. Здесь в первую очередь следует упомянуть о пространном труде А.Краснова-Левитина, представляющем собою общий, не отличающийся глубиной научного анализа, очерк творчества писателя9. Статьи и многочисленные рецензии исследователей и

9 Краснов-Левитин А. Владимир Максимов. // Краснов-Левитин А. Два писателя. - Париж: Поиски, 1983.-С. 124- 197. критиков из Америки, Германии, Франции, Израиля, Польши и других стран собраны в книге «В литературном зеркале: О творчестве Владимира Максимова» (Париж - Нью-Йорк: Третья волна, 1986. - 272 е.).

После того, как в России с имени В.Максимова был снят запрет, в отечественных изданиях написанное им становится предметом пристального - нередко весьма пристрастного - изучения. Обзор критической литературы о творчестве писателя не входит в нашу задачу - напомним лишь о том, что к произведениям В.Максимова обращаются критики и литературоведы В.Бондаренко, М.Дунаев, Н.Щедрина, Л.Смирнова, Е. Езерская, И.Есаулов и другие.

Творчество - преимущественно в области романистики -В.Максимова в последнее десятилетие становится объектом исследования и в диссертациях. И если в работе А.Дзиова «Проза Владимира Максимова» (СПб, 1994) преобладает, так сказать, общий план, то позже внимание авторов диссертационных исследований привлекают отдельные, существенно важные, аспекты художественного мира писателя10. Каждая из таких работ вносит определенный вклад в изучение творчества В.Максимова, однако проблема нравственного содержания личности если и возникает (в диссертациях А.В.Баклыкова, Е.Л.Вартановой Н.Н.Савушкиной, А.В.Сенкевич), то лишь как побочная при решении иных научных задач.

10 Шахова Л.А. Функции интертекста в романистике Владимира Максимова (на примере романа «Ковчег для незваных». - Тамбов, 1999; Баклыков A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Кочевание до смерти» — Тамбов, 2000; Вартанова Л.Е. Художественная концепция личности в творчестве В.Максимова. - Армавир, 2001; Жукова Т.Е. Поэтико-философский аспект повестей Владимира Максимова 1960-х годов. - Тамбов, 2004; Глазкова М.М. Роман Владимира Максимова «Семь дней творения»: проблематика, система образов, поэтика. - Тамбов, 2004; Савушкина H.H. Роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». Типология жанра. - Тамбов, 2002; Чу Юань. Жанровое своеобразие романа В.Максимова «Заглянуть в бездну». - Тамбов, 2003; Авдеева Е.В. Поэтико-философская картина мира в романе Владимира Максимова «Карантин». -Елец, 2004; Сенкевич A.B. Жанровое своеобразие романа Владимира Максимова «Семь дней творения». - Тамбов, 2004; Ильинский A.A. Роль и функции фразеологических единиц в романе Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда». - Тамбов, 2004.

Актуальность данного исследования обусловлена настоятельной потребностью, обращаясь к творчеству В.Максимова, рассмотреть настойчиво утверждаемую им систему нравственных ориентаций, что особенно важно именно в наши дни, охарактеризовать представления писателя о духовном содержании и путях развития личности, способной устоять в сегодняшнем мире под натиском разрушающих ее сил и выйти к Свету, к Истине, которые даруются человеку христианской верой.

Объектом исследования являются написанные на автобиографическом материале романы писателя «Семь дней творения» и дилогия «Прощание из ниоткуда», рассматриваемые в контексте судьбы писателя и его творчества, что позволяет понять и объяснить своеобразие его - характеризующегося резкими переломами -жизненного и творческого пути.

Цель исследования заключается в том, чтобы на материале указанных романов выявить и охарактеризовать утверждаемую

В.Максимовым систему нравственных ценностей в ее динамике и обусловленности как собственной судьбой писателя, так и его представлениями о путях развития народа и человечества в целом в метафизическом, а не в социально-историческом аспекте.

Поставленной целью определяются задачи исследования:

• охарактеризовать основные этапы творческого пути писателя, выявить содержание, направленность и смысл его художественных исканий;

• рассмотреть процесс формирования в творчестве В.Максимова собственной концепции личности;

• выявить основания и охарактеризовать содержание утверждаемой писателем системы нравственных принципов;

• изучить способы выражения на нарративном уровне авторской позиции в указанном выше аспекте;

• проследить процесс укрепления устоев нравственности под воздействием все усиливающегося осознания писателем и его героями истинности и благотворности христианского вероучения. Методологической и теоретической основой являются труды крупнейших ученых, историков и теоретиков литературы М.М.Бахтина, Ю.М.Лотмана. Б.М.Гаспарова, И.А.Есаулова, Е.М.Мелетинского, Е.Б.Скороспеловой, В.В.Тюпы и др. В диссертации использованы также работы современных исследователей и критиков, как отечественных (Л.Аннинского, В.Бондаренко, М.Дунаева, Л.Смирновой и др.), так и зарубежных (З.Мауриной, В.Иверни, П.Равича, Ф.Эберштадт, А.Краснова-Левитина, Л.Ржевского и др.).

Апробация работы. Основные положения диссертации и отдельные проблемы исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы Российского университета дружбы народов, а также были представлены на научных конференциях аспирантов и молодых ученых РУДН и международных научно-практических конференциях в Ростове-на-Дону в 2004, 2005 и 2006 годах, нашли отражение в двух методических пособиях для студентов. Основные положения диссертации нашли отражение в 8 публикациях.

Структура и объем исследования: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии. Содержание изложено на 207 страницах, библиография включает 270 наименований.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Нравственное содержание личности в прозе Владимира Максимова"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обращение к проблеме, являющейся центральной в настоящей работе, позволяет не только охарактеризовать своеобразие творчества В.Максимова, но и дополнить сложившиеся в отечественном литературоведении представления о важнейших чертах литературного процесса в России второй половины XX века.

В.Максимов входит в литературу на рубеже 50 - 60-х годов - в переломное в жизни страны время. Формировавшиеся десятилетиями и недавно еще казавшиеся незыблемыми идеологические устои рушатся, начинается процесс настойчивых - поначалу еще очень робких -поисков новых норм м принципов во всех сферах жизни, в том числе - и в литературе. И в творчестве В.Максимова, начинавшего со славословий партии, выступавшего с газетными корреспонденциями и стихами преимущественно о героике советских трудовых будней, очень скоро появляются иные ноты, темы, персонажи.

Верность правде жизни, которая не укладывается в рамки официальной пропаганды, становится для писателя основным творческим принципом. Исходным при этом оказывается собственный жизненный опыт: у В.Максимова на редкость тяжелый. Но нужно было время для того, чтобы он начал осваиваться творчески.

В.Максимову, в отличие от многих советских писателей, не нужно было ездить в творческие командировки, чтобы изучать жизнь: он знал ее - и прежде всего жизнь социальных низов - не понаслышке. Уже первые его опыты в прозе привлекли сочувственное внимание читателей и критиков, благодаря точности изображения тех трудных обстоятельств, в которых существовали его герои: это не было плодом воображения писателя - возникало ощущение, что все это буквально выхвачено художником из жизни, выстроено едва ли не на документальном основании. И еще: жившие на страницах повестей и рассказов молодого писателя персонажи вызывали не жалость к себе, а гордость за человека, способного выжить, выстоять в тех нелегких условиях, в которых он оказывается. Талант В.Максимова был замечен и высоко оценен.

Однако так продолжалось недолго: уже к середине шестидесятых годов становится очевидным, что в собственно советскую (точнее -соцреалистическую) литературу В.Максимов не вписывается.

У писателя рано складывается собственная концепция личности, по-настоящему сильной, настойчиво стремящейся выйти к Свету, к Истине. Представления об источнике этой силы противостоят тем, что прочно утвердились в литературе, которую когда-то О.Мандельштам назвал «разрешенной». Да и его представления о путях, которые ведут к названной выше цели, были иными, нежели те, о которых так громко твердили многие коллеги В.Максимова по писательскому цеху.

Впоследствии, называя дорогие ему имена, В.Максимов одним из первых в этом ряду поставил имя М.Горького. Раньше всего в этом случае сказать о той суровой жизненной школе, которую они оба прошли прежде чем войти в литературу. Каноны социалистического реализма, у истоков которого стоял, догмы которого настойчиво развивал и утверждал его великий предшественник, писателя, принадлежащего к новой формации, живущего в иную эпоху, не привлекали. Но М.Горький несомненно много дал В.Максимову, стремящемуся к воспроизведению и художественному осмыслению жизни во всей ее сложности, противоречивости. Важно и другое: для М.Горького главной мерой в оценке человека является подчинение им своей жизни служению идее, вносящей в человеческое существование смысл, буквально одухотворяющей его. Подчинение всей своей жизни именно идее, а не житейским - бытовым, повседневным, корыстным интересам. И у В.Максимова человек живет в повседневности, погружен в заботы бытового характера, но обретает подлинную значительность лишь при условии выхода за их пределы. Представления о цели, которыми при этом он (человек) руководствуется, у В.Максимова принципиально иные, нежели у М.Горького: место коммунистической идеи, верность которой утверждается основоположником социалистического реализма, занимает христианская вера.

И это чрезвычайно существенно, как для самого В.Максимова, так и для понимания тех изменений, которые обнаруживают себя в процессе развития русской литературы во второй половине XX века с характерной для этой эпохи сменой системы ценностных ориентаций.

Правда, к которой выходит в своих книгах В.Максимов становится все более жесткой, что очень осложняет жизнь писателя: угрожающим становится тон звучащих в его адрес критических замечаний, писавшийся по договору с издательством роман «Семь дней творения» не смог выйти в свет на родине автора - публикация романа за рубежом стала причиной исключения В.Максимова из союза писателей, а затем и - вынужденной эмиграции.

Здесь важно отметить по меньшей мере два обстоятельства. Писатель продолжает жить в родной стране - эмигрируют, если так можно выразиться, его сочинения: воспринимается это не более не менее как измена, предательство. И это - судьба не одного только В.Максимова: то же самое происходит с В.Аксеновым, Г.Владимовым, В.Войновичем, С.Довлатовым, А.Синявским, А.Солженицыным. Им отказывается в праве быть в родной для них литературе, а потом - и в родной стране. Впрочем, в русской литературе они остаются - занимают в ней достойное место, - но для этого им приходится отправиться в изгнание.

Два роман В.Максимова, ставшие объектом диссертационного исследования, являются итоговыми для определенного этапа творческого развития писателя. Обращение к ним позволяет увидеть, как преодолеваются человеком, который изображается здесь, заблуждения, порожденные верой в принципы, лежащие в основании коммунистической идеологии. Процесс этот мучительно сложен, долог, универсальных рецептов в этом случае нет. Но лишь так может человек преодолеть духовную ограниченность, на которую обречен он, отказавшись от веры.

Название первого романа В.Максимова отсылает читателя к Библии, обнаруживая тем самым подлинную значительность повествования о судьбе каждого из рода Дашковых. Речь здесь идет именно о сотворении человека, жизнь которого наполняется высоким смыслом - как естественные воспринимаются им нравственные постулаты, утверждаемые христианской верой. Процесс этот в романе выглядит как целенаправленный и решающие аргументы здесь принадлежат самой жизни: наиболее серьезные для себя выводы персонажи романа делают под воздействием обстоятельств, в которых они оказываются.

Мир, в котором они живу, жизненные (речь прежде всего - о духовной жизни) перипетии воспроизводятся писателем с замечательной точностью, она не является для него самоцелью: В.Максимову важнее всего показать, как выходят они к размышлению о высших в жизни человека ценностях, утверждаемых христианской верой. Суть именно в этом - в воссоздании неизбежного процесса духовного прозрения человека.

Роман «Прощание из ниоткуда» подводит печальные итоги жизни писателя в эмиграции, всегда воспринимавшейся им крайне болезненно: выстроенный на автобиографическом материале, он с особой отчетливостью позволяет ощутить душевную боль, порожденную осознанием тщетности надежды увидеть изменяющийся к лучшему мир. Уже название нового романа В.Максимова передает чувство отчаяния, переживаемое человеком, выброшенным с родной земли и отказывающимся приживаться на чужбине.

Последнее особенно существенно для понимания того, какова система ценностных ориентаций в нравственном мире человека, с которым мы встречаемся в творчестве В.Максимова. В ее основании лежит вера: в обезбоженном мире попросту нет места нравственности -он в таком случае утрачивает свое собственно человеческое содержание. Но оно находит выражение и в том, как складываются отношения человека с миром - свой, родной или чужой он для него. По отношению к самому В.Максимову судьба была на редкость жестокой: с раннего детства - беспризорщина, скитания по стране, лагеря и ссылки. Не удивительно было бы, если б в этих условиях у человека появилось недоброжелательное чувство к земле, где жизнь так била его. Но этого не произошло: вынужденный 20 лет прожить в Париже, В.Максимов оставался патриотом своего отечества, не соблазняясь прелестями заграничной жизни. И для его героев, которые живут, страдая, мучаясь, радуясь, это чувство является естественным - оно, а не идеология, объединяет людей.

Обращение к имени В.Максимова обретает особую актуальность в наши дни, когда на литературе пагубно сказывается, с одной стороны, потребительское отношение к жизни, отзывающееся превращением книги в товар, вытеснение серьезных сочинений легковесными поделками, а с другой - абсолютизация в современных текстах игрового начала в противовес смысловому. В том и в другом случае говорить об попытке писателя выйти к осмыслению жизни не приходится. Обе эти позиции чужды В.Максимову: он твердо, последовательно продолжает традиции великой русской литературы, отличительной чертой которой является стремление писателя подвергнуть жизнь эстетическому анализу. Отсюда - активность творческой позиции художника, живущее в нем чувство высокой ответственности перед читателем, с которым он, собственно, вступает в диалог, рассчитывает на соразмышление.

Свою эстетическую концепцию жизни В.Максимов утверждает настойчиво: утверждая, опровергая, не чуждаясь, порою впрямую выходя к читателю со своим собственным словом. Судьба героев его книг всегда, в лучшем смысле слова, поучительна. Назидательности писатель чуждается, но свою оценку изображаемой им жизни и человека не скрывает. Его романы (в особенности, «Семь дней творения») эпичны, характеры здесь саморазвиваются в тех условиях и обстоятельствах, которые выпали на их долю. Вместе с тем писателю ведома цель это движения, жизненного пути изображаемых им персонажей - это позволяет говорить об эпичности особого рода, не исключающей эффекта авторского присутствия в тексте. С еще большей силой сказывается это в «Прощании из ниоткуда», воспринимаемом как страстная исповедь и столь же страстное утверждение собственных принципов: художник неотделим в этом случае от публициста.

Для В.Максимова всегда на первом месте стоит нравственное чувство, неизбежно накладывающее на человека строгие обязательства и исключающее какие бы то ни было стихийны проявления натуры и вкусов. Подчиняя свою жизнь служению идее социального переустройства общества (как то было с героями романа «Семь дней творения»), человек закономерно приходит к ощущению душевной опустошенности И. как ни парадоксально, к одиночеству. Идее, о которой сказано выше, В.Максимов противопоставляет убежденность в возможности - и даже необходимости! - нравственного перерождения, совершенствования личности на путях выхода к вере. Характерно, однако, что выводя своих героев за сферу непосредственных политических воздействий, В.Максимов не выводит их за сферу исторической эпохи, где утверждение истинно нравственных начал жизни неизбежно связывается с необходимостью разорвать идеологические путы.

Примечательно, что по мере своего творческого развития В.Максимов все чаще обращается к публицистическим жанрам. Диктуется это не только желанием впрямую сказать о своей позиции в жизни и литературе, желанием воздействовать на читателя прямо к нему обращенным словом. Само это желание обусловлено складом дарования писателя, его поистине бойцовским темпераментом, убежденностью в том, что нравственные начала жизни нуждаются в защите. Особенно активен В.Максимов как публицист в последнее десятилетие своей жизни - в пору крушения того строя, с которым у писателя были давние счеты, в пору начавшегося становления новой России. Следует заметить, что происходящие в родной стране перемены В.Максимова отнюдь не радовали, демократии, утверждаемой с помощью танков, ознаменованной развалом страны и обнищанием людей, он не принимал.

Для В.Максимова человек всегда оставался высшей ценностью, состояние и оценка мира определялось содержанием формируемой им человеческой личности, лежащими в ее основании нравственными принципами. Именно этим обусловливается место автора исследуемых нами романов в русской литературе второй половины XX века.

Список научной литературыВекуа, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Максимов В.Е. Собрание сочинений. В 6-ти томах. - Франкфурт-на-Майне, 1975-1979.

2. Максимов В.Е. Сага о носорогах. Франкфурт-на-Майне. - 1981. -254 с.

3. Максимов В.Е. Собрание сочинений. В 8-ми томах. Т. 1.- М.:ТЕРРА, 1991.-512 с.

4. Т. 2. М/.ТЕРРА, 1991.-512. Т. 3. -М.:ТЕРРА, 1991.-368 с. Т. 4. - М.-ТЕРРА, 1991.-432 с. Т. 5. - М/.ТЕРРА, 1992. - 272 с. Т. 6. - М.:ТЕРРА, 1991. - 287 с. Т. 7. - М.:ТЕРРА, 1993. - 272 с. Т. 8. - М.:ТЕРРА, 1993. - 464 с. Т. 9. - М.:ТЕРРА, 1993. - 384 с.

5. Максимов В.Е. Избранное. М., 1994.

6. Максимов В.Е. Поколение на часах: Стихи и поэмы. Черкесск, 1956.

7. Максимов В.Е. Самоистребление. Публицистика последних лет. -М., 1995.

8. Максимов В.Е. Позывные твоих параллелей: Пьеса в двух актах, шести картинах. М., 1965.

9. Максимов В.Е. Жив человек: Повести. М., 1964.

10. Максимов В.Е. Шаги к горизонту: Рассказы. М.,1966. (Б-ка «Огонек», № 11).

11. Ю.Максимов В.Е. Шаги к горизонту: Повести. М., 1967. П.Максимов В.Е. Мы обживаем землю // Альманах «Тарусские страницы», 1961.

12. Максимов В.Е. Искушение // Октябрь. 1964.

13. Максимов В.Е. Берлин на исходе ночи. Трагифарс // Совр. Драматургия. 1991. - № 4. - С.3-21.

14. Н.Максимов В.Е. Борек станция пограничная: (Драма: Последняя публикация последней пьесы автора) // Континент. - 1995. - № 84.

15. Максимов В.Е. Дом без номера: Драма в трех актах, евяти картинах. М., 1969.

16. Максимов В.Е. Будет ли лучше? (Беседа с В.Максимовым) // Москва,- 1992. № 5/6. - С.4-9.

17. Максимов В.Е. Ваша страна: (Интервью с писателем

18. B.Максимовым)// Театр, жизнь. 1991. - № 23. - С. 11; 29-31.

19. Максимов В.Е. В одиночку из беды не выскочить: (Беседа с писателем В.Максимовым) // Труд. 1991. - 5 янв.

20. Максимов В.Е. Возрождение ткани жизни: к оценке полит, и экономич. перемен в России: (Беседа с главным ред. журн. «Континент» В.Максимовым) // Деловые люди. 1992. -№ 2.1. C.56-58.

21. Максимов В.Е. Возьмемся за руки друзья! (Интеллигенция и власть) // Книжное обозрение. 1994. - 21 янв, - С.З.

22. Максимов В.Е. Во имя консолидации национального самосознания // Книжное обозрение. 1995. - № 23. - 6 июня. -С.10.

23. Максимов В.Е. В преддверии нашего завтра // Континент. 1992. -№71.- С.275-276.

24. Максимов В.Е. Где тебя ждут, ангел?: (Встречи в 2-х актах, 6 карт.) //Континент. 1993. - № 75. - С.23-59.

25. Максимов В.Е. Духовной жаждою томим. :(0 Достоевском) / Русские эмигранты о Ф.М.Достоевском (Вступ. статья С.В.Белова //-Спб.- 1994.-С. 370-373.

26. Максимов В.Е. Доживем ли до Пятницы, или Евангелие по Хлестакову // Правда. М.,1994. - 29 июня.

27. Максимов В.Е. Если б я знал, что так все обернется. : (Беседа с писателем) // На боевом посту. 1993. - № 5-6. - С. 38-40.

28. Максимов В.Е. «Если весь организм больной, то.»: (Беседу с писателем В.Максимовым записал А.Рафиков) // Театр, жизнь. -1990.-№ 16. С.15-17.

29. Максимов В.Е. За национальное самосознание: (Рассуждения автора о проблеме сохранения языка // Лит. Россия. 1994. - 20 мая. - С.З.

30. Максимов В.Е. За что боролись? // Континент. Париж, 1988. № 55.

31. Максимов В.Е. Зияющие высоты самодержавия: (Статья известного русского писателя о его видении состояния литературы и культуры в нашей стране) // Правда. 1994. - 12 июля. - С.2.

32. Максимов В.Е. Игра Запада с экс-Союзом может закончится в пользу государства мафии // Рос. Газета. 1993. - 10 апр.

33. Максимов В.Е. «Изменение нравственного климата мы с этого начинали.» (Беседу записала О.Адрова) // Студенческий меридиан. - 1990. - №. - С.9-10.

34. Максимов В.Е. «Из России я не уехал»: (Беседу с писателем В.Максимовым записал С.Самохвалов) // Рос. газета. 1991. - 8 июня. - С.4.

35. Максимов В.Е. Идти к национальному согласию: (Интервью с писателем) // Книжное обозрение. 1990. - 2 ноября. - С.7.

36. Максимов В.Е. История одной капитуляции: Об А.И. Солженицыне // Правда. М., 1994. - 28 дек.

37. Максимов В.Е. Как в саду при долине: Маленькая повесть // Октябрь. 1992. - № 6. - С. 3-20.

38. Максимов В.Е. Канонизация Достоевского // Континент. Париж, 1986. № 50.

39. Максимов В.Е. Кому нужен том речей Ландсбергиса? (Беседа с писателем о проблемах России) // Независимая газета. 1991. - 21 фев.

40. Максимов В.Е. Конец прекрасной эпохи (Беседу с писателем записала И.Горюнова) // Рос. Вести. 1993. - 15 июля. - С.2.

41. Максимов В.Е. Кто боится Рея Бредбери?: Сценическая фантазия в 2 актах и 6 сценах / Вступительная статья Ю.Эдлиса // Современная драматургия. 1990. - № 1. - С.54-79.

42. Максимов В.Е. Культура русского зарубежья: (Беседа с писателем В.Максимовым) // Телевидение и радиовещание. -1990.- №5.-С. 29 -33.

43. Максимов В.Е. Литература там, где есть боль: Штрихи к автопортрету: (Беседа с писателем / Записал Ю.Рябинин) // Лит. газета. 1994. - 9 марта.-№ 10. - С. 5.

44. Максимов В.Е. Людоеды: (Из интервью с писателем

45. B.Максимовым, опубликованном в «Литер, новостях» № 4, 1994) //Лит. Россия. 1994. - 4 марта. - С.7.

46. Максимов В.Е. Мародеры. М., 1994. 14 сент.

47. Максимов В.Е. Мистика социализма // Континент. 1982. - № 31. -С. 345-347.

48. Максимов В.Е. «Мне это видится так: Янки, убирайтесь домой!»: (Писатель русского зарубежья размышляет об униженности России, шантажу со стороны США) // Правда. 1994. - 17 авг.1. C.6.

49. Максимов В.Е. Мои предсказания, к сожалению, сбываются // Московская правда. -М., 1994. 3 февр.

50. Максимов В.Е. Мой друг Петр Равич // Континент. Париж, 1982.-№34.

51. Максимов В.Е. Музейные ценности: Застолье в двух картинах // Континент. Париж, 1990. - № 64.

52. Максимов В.Е. «Мы все на одной галерее»: (Беседу с писателем В.Максимовым записала Л.Фомина) // Социальная защита. 1991. -№ 4. - С.38-40.

53. Максимов В.Е. «Мы думали, что начинаем другую эпоху» // Лит.газета. 1990. - 5 мая. - № 19.

54. Максимов В.Е. Мы снова сползаем в XIX век / о ситуации в бывшем СССР: статья из Парижа/ Комсом. правда . 1992. - 27 марта.

55. Максимов В.Е. Надгробие для России: Открытое письмо Елене Боннэр // Кубан. курьер. 1995. - 13 янв. - С 3.

56. Максимов В.Е. «Надо признаться все мы жертвы»: (Беседу записал Ф.Медведев) // Книжное обозрение. - 1990. - 6 апр. - № 14.-С. 8-9.

57. Максимов В.Е. «Нас возвышающий обман»: Письмо из Парижа // Лит. газета. 1990. - 28 февр. - № 9. - С. 11.

58. Максимов В.Е. Не будьте свиньями, бегущими к пропасти! : (Беседу с писателем В.Максимовым записал Д.Королев) // Вестник противовоздушной обороны. 1992. - № 10. - С. 6-8.

59. Максимов В.Е. Не принимаю такую борьбу /Беседа с писателем В.Е.Максимовым/ Учит. Газета. -1991.-1-8 января. № 1.

60. Максимов В.Е. «Неужели это колокол наших похорон?.»: (Беседу с писателем В.Максимовым записал В.Кожемяко) // Правда. 1994. - 16 февр.

61. Максимов В.Е. «Никакого радикализма»: (Беседе вел Ю.Рябинин) //Лит. новости.-1994. №4.-С.4.

62. Максимов В.Е. Нужно общенациональное примирение: (Интервью с писателем) // Известия. 1990. - 3 мая.

63. Максимов В.Е. Об элитарности подлинной и дурно понятой // ЛГ-досье. - М., 1994. - № 11-12.

64. Максимов В.Е. Одиссея российского казачества: Гл. из книги «И аз воздам.»// Лит. газ. 1990. - 26 сент. - № 39. - С.6

65. Максимов В.Е. Они и мы // Континент. Париж, 1980. - № 23.

66. Максимов В.Е. «Остаюсь частью земли и общества, откуда вышел»: (О жизни русского зарубежья и проблемах общества) // Встреча. 1991.-№ 11.-С.2-5.

67. Максимов В.Е. От распада к самоисцелению: (Проект римского воззвания, предложенный В.Максимовым) // Родина. 1990. - № 12.-С.13.

68. Максимов В.Е. Павликом Морозовым нас мучили, но «Капитанскую дочку» никто не отнимал: Интервью // Вечерний клуб. М., 1995. - 30 марта.

69. Максимов В.Е. Писатель, диссидент, эмигрант, патриот: (Беседа с писателем) // Международная жизнь. 1992. - № 1. - С. 150-158.

70. Максимов В.Е. «Письмо В.Максимова в секретариат СП СССР» // Хроника защиты прав в СССР. 1973. № 3. - С.21-22.

71. Максимов В.Е. Письмо из Парижа // ЛГ. 28.02.1990. - № 9/5283.

72. Максимов В.Е. Покаяние интеллигенции вот что сейчас нужно России /Беседа с писателем/ Поиск. - 1990. - 11-17 мая. № 19.

73. Максимов В.Е. Приглашение на казнь // Правда. М., 1994. - 5 нояб.

74. Максимов В.Е. Приглашение к роману (В.Мазира «Камни не тонут») // Дон. 1993. - № 8/9. - С. 3.

75. Максимов В.Е. Применительно к подлости: О необольшевизме демократов // Советская Россия. М., 1993. - 8 апреля.

76. Максимов В.Е. Примирить «правых» и «левых» / о политической ситуации в России/ Рос. Газ. 1991. - 22 нояб.

77. Максимов В.Е. Присмотритесь к лицам у кормила власти // правда. М., 1995. 28 марта.

78. Максимов В.Е. Прощание с эпохой // ЛГ. 07.10.1992. - № 41/5418.

79. Максимов В.Е. Пути духовного освобождения // Вестник русского христианского движения. Париж-Нью-Йорк-Москва. -1977.-№ 120, С.277-285.

80. Максимов В.Е. Размышления о гармонической демократии // Континент. Париж, 1979. - № 21. Специальное приложение.

81. Максимов В.Е. Ряженые // Правда. М., 1995. - 18 янв.

82. Максимов В.Е. Самоистребление // правда. М., 1994. - 12 окт.

83. Максимов В.Е. сдача и гибель русской интеллигенции // Правда. -М., 30 нояб.

84. Максимов В.Е. «Сделать шаг навстречу друг другу.»: (Интервью с писателем) // Книжн. Обозрение. 1991.- 26 апр. -С.8-9.

85. Максимов В.Е. «С душевной болью за Россию»: (Последнее интервью В.Максимова) // Правда. 1995. - 29 марта. - С. 6., 25 марта. - С. 1,3.

86. Максимов В.Е. Соблазненные словом /Образ российской интеллигенции/ Смена. 1992. - № 7. - С. 16-24.

87. Максимов В.Е. Стыдно ли быть русским патриотом: (Интервью с писателем) // Комсомольская правда. 1990. - 29 мая.

88. Максимов В.Е. Тревога: беседа с писателем // Континент. -Париж, 1980. № 25.

89. Максимов В.Е. «Человек, литература и природа: Ответственность за талант: (Беседу вел А.Глезер) // Человек и природа. 1990. - № 8.-С. 3-9.

90. Максимов В.Е. Что скажет имя мое?. (Русские писатели-эмигранты о самих себе) // Кубань. 1990. - № 10. - С. 56-62.

91. Максимов В.Е. «Что с нами происходит?» // Книжное обозрение. -1991.-25 окт.-№43.-С.9.

92. Максимов В.Е. Это сладкое слово «стабильность» // Правда. М., 1994.-23 нояб.

93. Максимов В.Е. «Я без России ничто»: (Беседу с писателем вел В.Морозов) // Наш современник. - 1993. - № 11. - С. 161-169.

94. Максимов В.Е. «Я боролся с коммунизмом, а не с Россией: (Интервью) // Коме, правда. 1992. - 31 дек. - С. 5.

95. Максимов В.Е. Я обвиняю в первую очередь себя. : (Беседа с писателем о насущных проблемах литературы и политики / Записала Л.Звонарева // Лит. Россия. 1995. - 13 янв. - С.4.

96. Максимов В.Е. Я христианский анархист: мне будет неудобно при самой идеальной власти. : (Беседу с писателем В.Максимовым записал А.Щуплов) // Книжн. обозрение. - 1994. -27 дек. - С. 5-6.

97. Аверинцев С. Вечный образ (Мифологизированная биография земной жизни Иисуса Христа в лит-ре и ис-ве) // Слово: В мире книг. 1989,-№8.-С. 41-43.

98. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996) . М.: Терра. Спорт. - 1998. - С.474-511.

99. Агеносов В.В. Советский философский роман. М.: Прометей. -1989. -300 с.

100. Ажгихина Н. Уроки «третьей волны» // Общественные науки и современность. 1992. - № 3. - С. 109-115.

101. Алешкин П. Каким я его знал: (Памяти В. Максимова) // Литературная Россия. 1995. - 31 марта. - С. 7.

102. Амурский В. Запечатленные голоса, М.: Мик. 1989. - С. 80-88.

103. Анищенко Г. Искусство, которое заповедано Богом // В литературном зеркале, Из-во «Третья волна». Париж-Нью-Йорк, 1986.-272 с.

104. Аннинский Л. Опровержение одиночества // Новый мир. -1971. № АЛ в лит зеркале. С. 263-270.

105. Аннинский JI. О спектакле «Жив человек» // в лит зеркале. 247-248.

106. Антонов Н. Годы безвременщины // Грани. Франкфурт, 1973.-№ 89-90.

107. Антонов В. Запечатленные голоса (Парижские беседы с русскими писателями и поэтами) // М.: Мик. 1998. - С.

108. Антонов Н. Крест и камень // Грани. Франкфурт. - 1974. -№92-93.- С.295-310.

109. Аристотель. Сочинения: В 4-х томах. М., 1976.

110. Бахтин М.И. Эстетика словесного творчества. М., 1986. -455 с.

111. Бердяев H.A. Философия неравенства: Письма к недругам по социальной философии.- Париж, 1970.

112. Берзер А. Победил человек (рецензия на повесть «Жив человек») // Новый мир. 1963. - № 4. // в лит зеркале. С. 241-242.

113. Бершин Е. Сага о чистом сортире // Лит. газ. 1997. - 16 июля. - С.10.

114. Библия. Изд-во: Джассон Пресс. США, 1964.

115. Битов А. Исстрадавшаяся душа: (К годовщине смерти

116. B.Максимова)// Континент. 1996. - № 1(87). - С.250-258.

117. Бондаренко В. Встреча с В.Максимовым: (О романе «Заглянуть в бездну») // Слово. 1990. - № 7. - С. 63-64.

118. Бондаренко В. Молитва о всех заблудших (Христианская проза В.Максимова) // День. 1992. - № 29.

119. Бондаренко В. По страницам зарубежных изданий: (Предисловие к публ. статье В.Максимова «Мародерствующие шалуны») // Лит. Россия. 1990. - 9 марта. - № 10. - С.24.

120. Борисова И. Иду к горизонту // В лит зеркале. С. 243-244.

121. Бочаров И. Бесконечность поиска. Художественные поиски современной советской прозы. М., 1982. - 432 с.

122. Бочаров А. Беспокойная суть творчества // в лит зеркале. С. 254-257.

123. Буковский В. Воспоминания соучастника (О В.Максимове) // Континент. 1996. - № 1.- С. 250-258, 259-263.

124. Бушин В. Спор века // Звезда. 1964. - № АЛ в лит зеркале.1. C.242-243.

125. Вейдле В. О тех, кого уже нет // звезда. 1995. - № 2. - С. 106-112.

126. Венок памяти Вл. Максимова // Континент. 1995. -№ 2. -С.13-34.

127. Виноградов И. Вышел 100-й номер «Континента», а в Варшаве состоялись четвертые Международные Максимовские чтения //Литературная газета. -1999. -№42(окт.).-С. 9.

128. Виноградов И. Кочевание до смерти.: (О писателе В.Максимове) // Континент. 1995. - № 5/6. - С. 240-250.

129. Виноградов И. Между отчаянием и упованием // Континент.- 1995.- № 83.

130. Виноградов И. Предисловие к роману «Семь дней творения» //Октябрь. 1990. - № 6. - С.17-18.

131. Виноградов В.И. Памяти В.Максимова // Континент. 1996.- № 1(87). (янв.- март) - С.247.

132. Вишневская И. Пьеса уходит в театр // в лит зеркале. С. 246.

133. В литературном зеркале. О творчестве Владимира Максимова. Изд-во «Третья волна». Париж- Нью-Йорк, 1986. -272 с. (Сборник).

134. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М.;Л.; 1929.

135. Герасименко А.П. Русский советский роман 60-80-х годов /Некоторые аспекты концепции человека/. М.: Изд-во МГУ, 1989.-202 с.

136. Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье.-М.: 1991. С. 251-264.

137. Голубков М.М. Русская литература XX века (После раскола). М., 2001. - 267 с.

138. Горбаневская Н. Итог жизни? Читайте «Континент»: (К 70-летию со дня рождения В.Максимова) // Русская мысль. -Париж. - 2000. -№ 4343. - 30 ноября.

139. Гордеева Н., Дудинцев В. Грани добра и зла // Комсомольская правда. 1967. - 1 июня. // В лит зеркале. С.248-251.

140. Гофман Э.Г.А. Избранные произведения: В 3-х томах. М., 1962.

141. Грибанов А.Б. Заметки о жанре видений на Западе и Востоке // Восток-Запад. Исследования. Переводы. Публикации. Выпуск четвертый. М.: Наука, 1989. - 301 с.

142. Гулыга А. Кант. -М., 1977.

143. Дзиов А.Р. Проза Владимира Максимова: Дис. канд. фил. наук: 10.01.02. Спб., - 1994. - 160с.

144. Дмитриев Ю. Главный герой драмы // в лит зеркале. С. 246.

145. Достоевский Ф.М. Литературное наследство. Неизданный Достоевский.-М., 1971.

146. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 12 т. М., 1982.

147. Дравич А. Последний роман В.Максимова послание всем нам: (Беседа с писателем) // Книжное обозрение. - 1995. - 14 ноября. - С. 12.

148. Езерская Б. Мастера. Интервью. На голом мете ничего не родится //Эрмитаж. 1982. - С.92-101.

149. Еремина С., Пискунова В. Время и место прозы Ю. Трифонова// Вопросы литературы, 1982. № 5.

150. Еремина С. С «миром» лицом к лицу (рецензия на книгу «Шаги к горизонту») // в лит зеркале. С 257-259.

151. Жуковский В. «Злобою сердце питаться устало»: (Обращение к писателю В.Максимову в ответ на его статью «Возьмемся за руки друзья!.» // Книжное обозрение. 1994. - 22 февраля. - С. 6.

152. Жуковский В.А. Избранное. М., 1986.

153. Зайчик М. Интервью с Иосифом Бродским // Иерусалимский журнал, 2001, № 9.

154. Заклинание добра и зла: Александр Галич о его творчестве, жизни и судьбе рассказывают статьи и воспоминания друзей и современников, документы, а также истории и стихи,которые сочинил он сам. Составитель Н.Г. Крейтнер. - М.: Прогресс, 1991. - 576 с.

155. Золотусский И., Максимов В. «Обратно эту ленту уже не отмотаешь»: (Диалог) // Литературная газета. 1992. - 5 авг. - № 32. - С 3.

156. Золотусский И. Талант бесстрашия // Версты. 25 ноября 2000. - № 139.

157. Золотусский И. Оборвавшийся звук: (Памяти В.Максимова) // Смена. 1997. - № 4. - С.46-60.

158. Зотиков A.B. Максимов В.Е. : «Мы думали, что начинаем новую эпоху.» (Беседа с писателем В.Максимовым) // Лит. газета. 1990. - 9 мая. - № 19. - С. 5.

159. Иванов Б. Еще раз об играх отщепенцев // Лит. газета. -1987. 30 сентября. - № 40. - С. 15.

160. Иванов Б. Отщепенцы начинают и проигрывают // Лит. газета.- 1987. -№>3.-С. 15.

161. Иванова Л. Еще раз о зле и добре // Знамя. 1963. - № 3.-С. 103-123.

162. Иванова Н.Б. Вольное дыхание // Вопросы литературы. -1983.-№3,-С. 179-214.

163. Иверни В. Постижение // Вестник РХД. Париж. - 1978. № 126.

164. Ивкина А.П. Русское зарубежье в библиографическом отражении: (Россия) // Библиография. 1995. - № 3. - С. 127-138.

165. Идашкин Ю. О В.Максимове // Смена. 1990. - № 4. - С. 164-167.

166. Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. В 2-х томах. -М.: Рарог, 1993.-448 с.

167. Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917. Лондон, 1988. - 597 с.

168. Кант И. Сочинения: В 6 т. М., 1965.

169. Кива А. Против кого воюет В.Максимов?: (О политической ситуации в стране: Отклик на статью В.Максимова «Сколько колоколу звонить?» в газ. «Российские вести», 1993,29 дек., С. 4)// Рос. Вести. 1994. - 15 янв. - С. 4.

170. Кириллова И. Литературное воплощение образа Христа // ВЛ.- 1991.-№8.-С. 60-74.

171. Климонтович И. Далее везде (Рассказ о том как литературное тесто выпирало из-под крышки советской цензуры).

172. Коваленко Ю. Континент В.Максимова: 9Памяти писателя //Известия. 1995. - 28 марта. - СЛ.

173. Копелев В.А. Советский литератор на Диком Западе // Синтаксис. 1979. - № 5. - С. 152-160.

174. Коржавин Н. Умер В. Максимов (Писатель)// Лит газета. -1995.-29 марта.-С.4.

175. Костиков В. Не будем проклинать изгнанье. / Пути и судьбы русской эмиграции/. М. Международные отношения, 1990.-464 с.

176. Краснов-Левитин А. Два писателя: Владимир Максимов // Париж. 1983.-С. 162-290.

177. Кузьменко Ю.Б. Советская литература вчера, сегодня, завтра.-М., 1981.-440 с.

178. Кустарев А. Исполнители: Размышления о русской эмигрантской литературе // Согласие. 1993. - № 2. - С. 185-205.

179. Ланин Б. Правда русской эмиграции (третья волна) О Вл.Максимове. М. - 1997. - С. 137-147.

180. Ланщиков А. От литературных фикций к литературной действительности. Москва. - М., 1968. - № 3 // В литературном зеркале. С. 261-262.

181. Левин Ф. Да, жив человек (рецензия на повесть «Жив человек») // в лит. зеркале. С. 240-241.

182. Левин В. Путь к высотам // в лит зеркале. С. 259-260.

183. Лесневская И. Окуджава обожал ее и сам привел к будущему мужу: (История любви И.Лесневской и знаменитого писателя В.Максимова) // Комсомольская правда. 2000. - 30 ноября.-С. 12-13.

184. Литвинов В. Прозрение: К выходу собр. Сочинений В.Максимова // Книжное обозрение. 1994. - № 18.-3 мая. - С. 9.

185. Литвинов В. Путь к себе // в лит зеркале. С.245.

186. Литвинов В. Во имя консолидации национального самосознания.// Книжное обозрение. 1995. - № 23. - С. 9.

187. Литвинов В. Слово о В.Максимове: ( Произнесено на церемонии вручения Премии «Вехи») // Книжное обозрение. -1995. 6 июня. - С.10.

188. Лужный Р. Владимир Максимов и другие. Религиозное течение в современной русской литературе // В лит. зеркале. С. 61-73.

189. Львов В. Попирая силы зла (Проблемы власти и насилия над личностью в литературе XIX XX веков). // Лит. обозрение. -1991.- №6.-С.-31-39.

190. Максудов С. Свободные голоса в твердом переплете // Сов. Библиогр.- 1989. № 6. - С. 32-39.

191. Мальцев Ю. Вольная русская литература 1955-1975. -Франкфурт. 1976 335 с.

192. Марамзин В. Русский роман Владимира Максимова «Прощание из ниоткуда» // В лит. зеркале. С. 78-84.

193. Маурина 3. Маленький оркестр надежды. Эссе о восточной и западной литературе // В лит. зеркале., Париж-Нью-Йорк, 1986. -С. 8-22.

194. Медведев Ф. Второе рождение журнала «Континент» // После России. М. - 1992. - С. 410-413.

195. Медведев Ф. Римский мир // После России. М. - 1992. -С.400-409.

196. Медведев Ф. На краю поиска, где правда предельно жестока //После России.-М.- 1992.-С. 156-181.

197. Меж двух берегов: Литература русского зарубежья вчера и сегодня: «Круглый стол» журнала «Москва» // Москва. 1992. - № 7/8.-С. 149-155.

198. Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику эпоса и романа. М.: Наука. - 1986. - 320 с.

199. Мень A.B. (Протоирей Александр Мень). История религии: в поисках Пути, Истины и Жизни: в 7 т. М.: Exlibris - изд. Сов.-британского СП «Слово», 1991.

200. Мережковский Д. С. Атлантида Европа: Тайна Запада. -М.:Русская книга, 1992. - 416 с.

201. Мережковский Д.С. В тихом омуте: Статьи и исследования разных лет. М.: Сов. Писат. - 1991. - 496 с.

202. Милыитеин Е.М. Старый человек со свечой в руке: (По материалам беседы с писателем В.Максимовым) // Огонек. 1991. -№24.-С. 18-19.

203. Морель Ж.-П. Страждущая русская земля и русская душа в творчестве В.Максимова: (Владимир Максимов: у истоков выдающегося творчества) // В лит. зеркале. С. 85-96.

204. Немзер А. «Из тяжести недоброй.»: (О романе

205. B.Максимова «Семь дней творения») // Лит. газета. 1991. - 17 апр. - № 15.- 1962.-С. 10.

206. Немиров-Данченко В.И. Предисловие к книге: Эфрос Н. «Три сестры». Пьеса А.П.Чехова в постановке Московского Художественного театра. ПГ., 1919.

207. Нинов А. Где начинается горизонт? // В лит. зеркале.1. C.262-263.

208. Новиченко Н.Л. Вечно новый реализм. / К совр. спорам о худож. многообразии / ВЛ. 1982. - № 7. - С.3-36.

209. Осетров Е. Поэзия и проза «Тарусских страниц» // Лит. газета. -1962. 9 янв. // в лит зеркале. - С.238.

210. Петелин В. Память сердца неистребима // в лит зеркале. С. 252-253.

211. Петелин В. Россия любовь моя // Волга. Саратов, 1969. -№ 3. // В лит. зеркале. - С.253-254.

212. Платон. Полное собрание творений. ПГ, 1929-1949.

213. Пугач А. В гостях у «Континента» : (Беседа с писателем В.Максимовым) //Юность. 1989. - № 12. - С. 80-84.

214. Пономарев Е. Толцыте и отверзется.: Оправдание В.Максимова // Звезда. - 1999. - № 9. - С. 217-224.

215. Равич П. Начало эпоса // В лит. зеркале. С.58-60.

216. Рассадин С. Что было, чего не было // Лит. газета. 1990. -2 мая. - № 18.-С. 4.

217. Ржевский Л. К вершинам творческого слова: (Литературоведческие статьи и отклики) // 1990. - С.243-246.

218. Ржевский Л. В.Максимов. «Прощание из ниоткуда» // Новый журнал. 1975. - № 119. - С. 300-303.

219. Ржевский JI. Триптих В.Е.Максимова // В лит. зеркале. С. 96-126.

220. Рубин И. Раскаяние и просветление (Размышление о романе Владимира Максимова «Семь дней творения») // В лит. зеркале. -С.22-32.

221. Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси: Сборник. М.: Столица, 1991. - 464 с.

222. Рыбаков А. Из Парижа! Понятно?!: (Возражения В.Максимову) // Лит. газета. 1990. - 16 мая. - № 20. - С. 7.

223. Сагалова В.Л. Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. ACT.

224. Сапгир К. Французская печать о «Чаше ярости» В.Максимова // В лит зеркале. С.232-236.

225. Сахаров В. Фламандской школы пестрый сор. // Наш современник, 1974. № 5.

226. Светов Ф. Вот и вышел гражданин : (О романе В.Максимова «Кочевание до смерти) // Лит. газ. 1994. - 10 августа. - С. 4.

227. Светов Ф. Жив человек // в лит зеркале. С. 238.

228. Светов Ф. Всепрощение или ответственность? // в лит зеркале . С. 251- 252.

229. Свирский Г. На лобном месте, М.: Крук. 1998.

230. Селю Ю.С. Высота неба: Понятие «высота неба» в некоторых произведениях живописи нов. Времени и в рус. Лит. // Интеллектуальные процессы и их моделирование. Пространственно-временная организация. М.: Наука, 1991. - 240 с. - С.219-239.

231. Семенова С.Г. Преодоление трагедии. «Вечные вопросы» в литературе. М.: Сов. Писатель, 1989. - 397 с.

232. Синенко В. О повести наших дней // в лит зеркале. С. 263. -М., 1968.

233. Скафтымов А.П. Нравственное искание русских писателей. -М., 1972.

234. Смирнова JI.A. Русская литература XX века. М.: Просвещение. - 1995. С. 369-380.

235. Смирнова JI.A. С яростью и состраданием любить тебя Россия!: (Слово о В.Максимове) // Литература в школе. 1995. -№ 6. - С.25-28.

236. Смоляницкий С. Подними голову, человек! // в лит. зеркале. С.244- 245.

237. Соколов А.Г. Проблемы изучения литературы русского зарубежья // Вестник Моск. Университ., Сер. 9., Филология. -1991. № 5. - С.11-17.

238. Солженицын А.И. Христианство Руси. М., 1991.

239. Соловьев B.C. Сочинения: В 2-х томах. М., 1989.

240. Струве Г.П. Русская литература в изгнании.

241. Тарусские страницы. Калуга. - 1961. - 319 с.

242. Тихомиров C.B. Забыв и рощу, и свободу: О религ. Теме в литературоведении и кинематографе послед. Десятилетий // Лит. Обзор. 1992. № 10. - С. 82-93.

243. Тодоров JI. От безверия к вере // в лит зеркале. С. 245-246.

244. Трифонов Ю. Роман с историей. Интервью // Ворпосы литературы, 1982. № 5.

245. Трифонов Ю. Собрание сочинений: В 4-х т. Т. 1. - М., 1986.

246. Укачин Б. Жив человек. : (Вспоминая В.Максимова) // Книжн. обозрение. 1995. - 15 авг. - С. 10.

247. Урнов Д. Проблема, выдвинутая жизнью: Тема религии в худ. Литературе // ВЛ. 1991. - № 8. - С. 3-6.

248. Философский словарь. М., 1991.

249. Фоменко Л. Заметки о художественной прозе 1962 года // в лит зеркале. С. 239-240.

250. Франк С.Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию // Русское зарубежье. Власть и право. Из истории социальной и правовой мысли. Л.: Лениздат, 1991. С. 243-433.

251. Фрейлих С. О стиле Василия Шукшина // Вопросы литературы, 1980. № 9.

252. Хватов А.И. Живые страницы, памятные имена. М., 1989. -352 с.

253. Целкова Л.Н. Современный роман / Размышления о жанровом своеобразии /. М., 1987. - 71 с.

254. Чичерин A.B. Возникновение романа- эпопеи. М., 1975. -376 с.

255. Чернец Л.В. Литературные жанры /проблемы типологии и поэтики/. -М., 1982.

256. Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. М., 1973.

257. Чудаков А.П. Поэтика Чехова. М., 1971.

258. Шахова Л. А. Функции интертекста в романистике В.Максимова: На примере романа «Ковчег для незваных»: Дис. канд. фил. наук: 10.01.01. Тамбов. - 1999. - 162 с.

259. Шекспир У. Гамлет. М., 1986.

260. Шещунова C.B. Микросреда и культурный фон в художественной литературе // Филологические науки, 1989. № 5.

261. Шпакова В. Шестидесятники и шестидесятые. Их роль в истории // Коме. Правда. 1996. - 10 ноября. - С.2.

262. Щеглов П. Владимирские «Рубежи»: (О фестивале русской культуры во Владимире, гостями которого были А.Янов и В.Максимов) // Рос. газета. 1991. - 26 июня. - С. 3.

263. Щедрина Н.М. Проблемы поэтики исторического романа русского зарубежья. Уфа, 1993.

264. Щуплов А. Человек, который не умел подчиняться: Памяти В.Максимова // Книжное обозрение. 1995. - 11 апреля. - С. 15.

265. Эберштадт Ф. Из стола на Запад // В лит. Зеркале . - С. 197-216.

266. Эдлис Ю. Свидетельство из ниоткуда (Вступ. статья) // Сов. драматургия. 1990. - № 1. - С. 54.

267. Эдлис Ю. Смерть на пограничье (К годовщине со дня смерти В.Максимова) // Лит. газета. 1996. - 27 марта. - С. 4.

268. Юдин В.А. Кровавое безвременье (О романе В.Максимова «Заглянуть в бездну») // Встреча. 1993. - № 1. - С.36-39.

269. Юдин В.А. Обо всем у него болела душа // Лит в школе. -1995,-№6. С. 28-31.

270. Юдин В.А. Он жил Россией: В.Максимов // Дон. 1995. - № 5/6. - С. 240-250.

271. Юдин В.А. Свет немеркнущей звезды (Переписка) / Венок памяти // Тверь. 1997. - С. 75-80.

272. Юдин В.А. Я живу Россией (В.Е.Максимов, писатель) / Венок памяти // Тверь. 1997. - С. 71-74.

273. Юдин В.А. Исторический роман Русского зарубежья. Тверь. 1995.

274. Ямщиков С. Надеюсь на чудо исцеления (Беседа с В.Максимовым) // Литературная газета, 2003.