автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Образ-концепт "homo sapiens" в русской языковой картине мира как объект антропоцентристской семантики

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образ-концепт "homo sapiens" в русской языковой картине мира как объект антропоцентристской семантики"

На правах рукописи

НИКИТИНА Лариса Борисовна

ОБРАЗ-КОНЦЕПТ «HOMO SAPIENS» В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА КАК ОБЪЕКТ АНТРОПОЦЕНТРИСТСКОЙ СЕМАНТИКИ

Специальность 10.02.01 — «Русский язык»

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Омск - 2006

Работа выполнена в Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Осипов Борис Иванович

доктор филологических наук, профессор Кузьмина Наталья Арнольдовна

доктор филологических наук, профессор Чудинов Анатолий Прокопьевич

доктор филологических наук, профессор Шкуропацкая Марина Геннадьевна

Ведущая организация:

Самарский государственный университет

Защита состоится 26 сентября 2006 г. в 10 ч. на заседании диссертационного совета ДМ 212.179.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского по адресу: 644077, г. Омск, пр. Мира, 55а.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Омского государственного университета

Автореферат разослан июня 2006 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат филологических наук, доцент

Г.А.Кривозубова

Антропологическая парадигма в современном отечественном языкознании, представленная рядом направлений, характеризуется единым объектом научных поисков многих исследователей образа человека как создателя языка, отображающего в языке и посредством языка свое сознание, свое видение мира и самого себя в этом мире. На базе классической и новейшей, когнитивной, семантики, формируется одно из главных течений лингпоантрополо-гии — антропоцентристская семантика, выдвигающая на первый план задачу моделирования образа человека по данным языка. Для этого течения принципиально важным является изучение языка по «мерке человека» (Э. Бенвенист): язык в человеке и человек в языке должен изучаться в единстве с национально-культурными, социально-психологическими и индивидуальными факторами. Данная черта антропоцентристской семантики обусловливает ее интегративный характер, междисциплинарность, комплексность, комплементаризм всех научных изысканий и выводов. Основываясь на идее В. фон Гумбольдта об отображении «духа народа», т. е. национального своеобразия миропонимания, в языке, антропоцентристская семантика сосредоточивает свое внимание на исследовании особенностей языковой концептуализации действительности в целом (языковой картины мира) и отображении в языке отдельных смысловых универсалий (фрагментов языковой картины мира — языковых образов-концептов). Среди объектов антропоцентристской семантики особый статус имеют те, которые представляют собой прямое воплощение человека: его внешних и внутренних черт, способностей, действий, качеств, состояний. Одной из важнейших нашедших отображение в языке ипостасей человека является интеллектуальная (homo sapiens). Поэтому можно утверждать, что современные лингвистические исследования языковых репрезентаций интеллектуального мира человека органично вписываются в человековедческую парадигму изучения феномена homo sapiens и открывают перспективы его дальнейшего осмысления с опорой на языковые данные.

Актуальность темы и проблематики диссертационной работы мотивируется, во-первых, необходимостью осуществления' многопланового, системного описания языкового образа человека во всех его ипостасях, и прежде всего в главной ипостаси - интеллектуальной, во-вторых, отсутствием в современной отечественной лингвистике специальных исследований языкового образа-концепта «homo sapiens». Кроме того, требуют дальнейшей разработки, совершенствования, апробации и верификации идеи и методология антропоцентристской семантики.

Объект исследования — множество языковых и речевых репрезентаций интеллектуальных проявлений и характеристик человека в современном русском языке.

Предмет исследования - основные черты языкового отображения человека разумного, объективируемые лексико-семантическими, семантико-

синтаксическими, функционально-прагматическими значениями и категориями в их единстве и взаимодействии с экстралингвистическими факторами, детерминирующими содержание и функционирование языкового образа-концепта «homo sapiens» в разных дискурсах, текстах, ситуациях.

Цель исследования — семантическая реконструкция образа-концепта «homo sapiens» как фрагмента русской языковой картины мира (ЯКМ) на основе обобщения его репрезентаций в современной русском языке с опорой на идеи и методологию антропоцентристской семантики.

Поставленная цель конкретизируется в следующих задачах:

1. Осуществить анализ основополагающих идей антропоцентристской семантики, с тем чтобы, опираясь на них, сформулировать главные методологические принципы, аспекты, проблематику исследования образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ.

2. Исследовать лексико-семантический аспект репрезентаций образа-концепта «homo sapiens».

3. Описать семантико-синтаксические модели высказываний о человеке разумном и определить их роль в воссоздании образа-концепта «homo sapiens».

4. Охарактеризовать семантико-прагматический аспект отображения человека разумного в русской ЯКМ.

5. Обобщить результаты поаспектного описания языковых репрезентаций homo sapiens в системе категориальных семантических черт.

6. Определить характер влияния экстралингвистических факторов на языковое отображение человека разумного и выявить наиболее значимые лингвокультурологические интерпретации homo sapiens в русской ЯКМ.

Основная гипотеза предпринятого исследования - идея существования образа-концепта «homo sapiens» как фрагмента русской ЯКМ, воплощенного в системе разноуровневых семантических единиц, категорий, закономерностей функционирования языка. Методологическая гипотеза исследования -признание принципиальной возможности на основе методологии антропоцентристской семантики осуществить реконструкцию этого языкового образа-концепта.

Материал исследования составляют данные лексикографических источников, паремиологических справочников (около 1500 слов, фразеологизмов, паремий), высказывания и тексты разных стилей и жанров (около 5000 высказываний и текстовых фрагментов), содержащие разноплановые характеристики интеллекта человека. В процессе сбора и систематизации основного языкового материала применялись семасиологический и ономасиологический подходы, т. е. фиксировались все языковые единицы, в семантике которых эксплицитно гаи имплицитно воплощается homo sapiens: и те, в которых присутствует «интеллектуальная сема», и те, в которых «сема интеллектуального человека» выявляется в результате анализа экстралингвистического

контекста. В качестве дополнительного материала использовались ответы участников психолингвистического ассоциативного анкетирования (всего 310 опросных листов), содержащие индивидуальные толкования значений языковых единиц, реконструированные высказывания и указания информантов на ассоциации в связи со словами интеллектуальной сферы (ИС).

Представляющие языковой узус, ассоциативный тезаурус, демонстрирующие стереотипные представления носителей русского языка о homo sapiens единицы и конструкции (конвенциональные метафоры, сравнения, перифразы, фразеологизмы, пословицы, поговорки, крылатые изречения) получены в результате выборки из словарей разных типов: Ашукии Н.С., Ашукина М.Г. Крылатые слова. М., 1955; Баранов О. С. Идеографический словарь русского языка. М., 1995; Биргсх А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологичсский справочник. СПб., 2001; В мире мудрых мыслей / Ред. А.Г.Спиркин. М., 1962; Даль В.И. Пословицы русского народа: В 3 т. М., 1993; Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002; Душенко К.В. Большая книга афоризмов. М., 2000; Душенко К.В. Словарь современных цитат. М., 1997; Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М., 1991; Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А. и др. Русский ассоциативный словарь. М., 1998; Крылатые слова. По толкованию С.Максимова. М., 1955; Мкхелъсон М.И. Русская мысль и речь: свое и чужое: Опыт русской фразеологии: Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. М., 1979; Мокиенко В.М. Словарь сравнений русского языка. СПб., 2003; Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999; Словарь библейских крылатых слов и выражений. СПб., 2000; Умное слово: Афоризмы, мысли, изречения, крылатые слова / Сост. А.И.Соболев. М., 1964; Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И.Молоткова. М., 1967; Чаша мудрости: Афоризмы, изречения, высказывания отечественных и зарубежных авторов. М., 1978.

В диссертации осуществлен условно синхронный подход к изучению языкового образа-концепта «homo sapiens» с использованием словарных и текстовых источников русского языка в хронологических пределах от Пушкина до наших дней.

Теоретическая основа исследования сформирована с опорой на фундаментальные положения об антропоцентризме языка, связи языка и мышления (В. фон Гумбольдт, A.A. Потебня, JI.C. Выготский, A.A. Леонтьев, Б.А. Серебренников и др.), о существовании ЯКМ, составляющими которой являются образы мира, запечатленные в семантике языка, о влиянии экстралингвистических факторов на языковые репрезентации объектов окружающего мира, о национально-культурном своеобразии ЯКМ (В.Н. Телия, Ю.А. Сорокин, В.И. Постовалова, Н.Д. Арутюнова, Г.В. Колшанский и др.), об отображении в языковых образах мира и человека особой «мерки человека» (Э. Бенвенист, Ю.Д. Апресян и др.).

Методология исследования основана на идеях и методах антропоцен-тристской (интегративной) семантики, конкретная реализация которых подчинена задаче выявления и типизации контекстуально и экстралингвистиче-ски обусловленных и не обусловленных языковых и речевых репрезентаций концепта на всех уровнях языковой системы, в текстах разных стилей и жанров, в разнообразных речевых ситуациях, в том числе в условиях эксперимента. В исследовании использовались частные методики и приемы: концептуального анализа, компонентного анализа, полевого структурирования, семантико-синтаксического моделирования, дискурсивного анализа. Общая установка на интегративность исследования обусловила привлечение данных и методик междисциплинарных направлений лингвистики: лингвокультуро-логии, психолингвистики, лингвострановедения, социолингвистики, когнитивной лингвистики - и привела к последовательному сопоставлению языковедческих наблюдений со сведениями, предоставляемыми нелингвистическими науками о человеке. С целью получения дополнительного иллюстративного языкового материала, подтверждающего данные, полученные при помощи использования разных методов семантического анализа, был применен экспериментальный метод. Психическая активность испытуемых, нацеленность на обнаружение ассоциативных связей слов и словосочетаний, неподготовленность и вопросно-ответный характер эксперимента позволили квалифицировать его как прием психолингвистического ассоциативного анкетирования. Выбор исходного материала для эксперимента осуществлялся в соответствии с темой исследования и материалом, добытым из других источников: словарей, текстов, живой разговорной речи.

Научная новизна работы. В диссертации представлена авторская общая характеристика одного из течений современной отечественной лингво-антропологии — антропоцентристской семантики и осуществлена программа практической реализации интегративного метода описания языкового образа-концепта. Ранее не подвергавшийся комплексному исследованию образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ описан на широком языковом/речевом материале с учетом экстралингвистических факторов, детерминирующих его содержание. Анализ всех языковых репрезентаций homo sapiens впервые произведен в аспекте ментальной и языковой категоризации; соответственно описаны характерные для языкового образа-концепта «homo sapiens» категориальные семантические черты: партитивность, оценочность, стереотипизация. В диссертационной работе впервые предложены типологии семантических и прагмастилистических репрезентаций homo sapiens: лекси-ко-семантические (отражающие соотношение в языке целостного и частичного homo sapiens и его характеристики), семантико-синтаксическая (представляющая базовые семантические структуры характеризации человека разумного), функционально-прагматические (фиксирующие жанровую специфику высказываний о homo sapiens и коммуникативно обусловленные спосо-

бы характеризации человека разумного), а также типология ассоциативных образов, являющихся показателями стерсотипизации homo sapiens в русской ЯКМ. Исследование содержит авторские формулировки определений общих понятий: «языковая картина мира», «языковой образ-концепт», «категориальная семантическая черта», «семантическая категория», а также формулировки определений частных понятий: языковых образов-концептов «человек» и «homo sapiens», названных выше категориальных семантических черт, семантических категорий «часть-целое», «оценка», «стереотип», структурно-семантических моделей характеризации homo sapiens, оценочных речевых жанров репрезентации языкового образа-концепта «человек разумный»: портретирования, одобрения, порицания, сентенции. Впервые описана шкала оценки человека разумного, определены ресурсы косвенности оценок, охарактеризованы ментально-языковые национально-культурные стереотипы оценки человека разумного в русской ЯКМ.

Теоретическая значимость диссертационной работы состоит в том, что в ней выделены и охарактеризованы базовые идеи антропоцентристской семантики и на их основе разработана и апробирована методология исследования языкового образа-концепта «homo sapiens». Теоретически значимым является исследовательский результат, открывающий возможность реконструкции отображенных в языке смысловых универсалий — фрагментов русской и других национальных ЯКМ. Определение и описание категориальных семантических черт языкового образа-концепта «homo sapiens» (партитивно-сти, оценочности, стереотипизации) и сопровождающие их выводы о глобализации этого образа могут быть оценены как теоретический вклад в совре-меш1ую семантику, задачи которой - системное исследование языковых единиц, определение границ и пересечений лексико-семантических и семантических полей, решение проблемы соотношения значения и смысла. Предложенные в диссертационном исследовании типологии лексических и синтаксических единиц и их описание, выводы о разноуровневых языковых средствах, обозначающих качество и степень интенсивности оценки homo sapiens, могут способствовать более глубокому осмыслению частных вопросов теории языковой номинации и семантической предикации, теории оценки в русском языке. Наши наблюдения над семантическими трансформациями языковых единиц ИС, экспансией предикатов ИС в другие сферы, десемантиза-цией лексем со значением оценки интеллекта расширяют представления об активных семантических процессах в русском языке. Выводы, касающиеся специфики. речевых жанров, ресурсов косвенности высказываний, могут представить интерес для исследователей стилистики речи, речевых актов и жанров, так как они позволяют уточнить связь семантики высказываний и отображенных в них коммуникативных ситуаций.

Практическое значимость диссертации заключается в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут быть использованы в преподава-

нии таких лингвистических дисциплин, как лексикология, синтаксис, стилистика, культура речи, риторика, история лингвистических учений, спецкурсов в духе активной 1рамматики, в частности, в преподавании русского языка как неродного, а также курсов междисциплинарного характера, таких, как лингвокультурология, психолингвистика, социолингвистика, лингвострано-ведение. Материал диссертации может быть выборочно использован в качестве дополнительного в процессе преподавания тех предметов, которые связаны с проблемой человека: философии, истории, психологии, литературы, культурологии, социологии. Результаты диссертационного исследования могут найти применение в процессе разработки новой учебной литературы лингвоантропологической ориентации.

Положения, выносимые на защиту:

1. Методология антропоцентристской (интегративной) семантики, заключающаяся в выявлении и типизации контекстуально и экстралингвисти-чески обусловленных и не обусловленных языковых и речевых репрезентаций концептуальной сущности на всех уровнях языковой системы, в текстах разных стилей и жанров, разнообразных речевых ситуациях, в том числе в условиях эксперимента, и характеризующаяся междисциплинарным, межу-ровневым, комплементарным подходом к описанию языкового образа-концепта, акцентированием роли человеческого фактора в его формировании, обеспечивает полноту и адекватность реконструкции образа-концепта «homo sapiens» как одного из основополагающих фрагментов русской »КМ.

2. Образ-концепт «homo sapiens» характеризуется такими основными категориальными семантическими чертами, как партитивность, оценочность, стерсотипизация, являющимися универсальными для отображения человека в целом и отдельных его ипостасей в русском языке. Категориальный статус выделенных семантических черт определяется наличием в них типовых значений высокого уровня абстракции: «часть-целое», «оценка», «стереотип», реализующихся комплексами частных значений и их контекстуальных вариантов. Названные категориальные семантические черты отражают процессы и результаты концептуализации homo sapiens носителями русского языка, проявляющиеся на всех уровнях языковой системы, позволяющие говорить о наиболее характерных лексико-семантических, семантико-синтаксических, прагма-стилистических особенностях отображения homo sapiens в русской ЯКМ.

3. В семантической категориальной оппозиции «часть-целое», типичной для образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ, запечатлены представления носителей русского языка о человеке разумном как сложном, иерар-хичном образовании, составляющими которого являются все доступные человеческому осмыслению фрагменты мира, как внутренние, так и внешние по отношению к человеку. Осмысление homo sapiens по образу и подобию внешнего мира обусловливает сходство характеристик целостного и частичного человека по форме и содержанию. Homo sapiens в русской ЯКМ - это

безграничный, многоликий, динамичный микрокосм, созданный воображением человека разумного.

4. Присущая образу-конценту «homo sapiens» категория оценки, проявляющаяся на всех уровнях языковой системы и отраженная в бинарных (например: умный - глупый) и разнообразных многочленных (например: умный - глупый — средний; нормальный - средний — глупый) семантических оппозициях, является необходимым и обязательным компонентом функционального содержания всех речевых произведений, в которых есть тема интеллекта, и характеризуется шкалированностью, градуированностью, широким спектром оснований, разнообразием прямых и непрямых форм выражения, определяемых ситуациями общения.

5. Отраженные в языке/речи устойчивые представления о разуме как величайшей дарованной человеку ценности, о корреляции умственного и нравственного начал в человеке, о приоритете нравственных качеств в оценке homo sapiens, об особом интеллектуальном устройстве русского человека, об обусловленности оценки homo sapiens возрастом, полом, национальностью, уровнем образования, профессией, родом занятий, социальным статусом свидетельствуют о национально-культурной детерминированности образа-концепта «человек разумный» в русской JIKM и о соответствующих стереотипах. Процесс и результаты стереотипизации homo sapiens, воплощенные в типичных для носителей русского языка ассоциациях и сравнениях человека разумного с одушевленными и неодушевленными предметами, обусловлены, в частности, влиянием прецедентных текстов и прецедентных ситуаций, в которых зафиксирована связь интеллекта с другими сторонами человека. Характерные для образа-концепта «homo sapiens» ментально-языковые стереотипы дополняются разнообразными отображенными в языке нестереотипными индивидуальными представлениями и оценками, реализующими присущую человеку креативную свободу и инициативу.

6. Такие характерные особенности языковых репрезентаций homo sapiens, как соотнесение с интеллектом всех частей человека и окружающей его действительности; «очеловечивание» разнообразных атрибутов человека и предметов окружающего мира через приписывание им интеллектуальных действий, качеств, состояний; характеризация-оценка разных сторон человека и объектов действительности, с которыми связан человек, через призму интеллекта; наличие на шкале оценки интеллекта диффузных значений, обусловленных влиянием разных оснований оценки человеческих проявлений; широкая градуированность и шкалированность оценки homo sapiens; тенденция к расширению значений лексем ИС, их десемантизация и экспансия в другие сферы; вовлечение в семантическое пространство «homo sapiens» разнообразных языковых репрезентаций внешнего и внутреннего человека; стереотипизация человека разумного в связи с разными его сторонами, которые осмысляются как опосредованные интеллектом и опосредующие его;

широкий прагматический потенциал оценки homo sapiens, в частности, предоставляемые языком при участии нелингвистичсских факторов способы косвенной оценки человека разумного, - свидетельствуют о языковой глобализации образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ (т. е. о его предельно широком осмыслении и содержании, о его центральной роли в процессах языковой концептуализации мира).

Апробация работы. Материалы по теме диссертации представлены на международных конференциях «Язык. Время. Личность» (Омск, 2002), «Актуальные проблемы текста: лингвистическая теория и практика обучения» (Улан-Удэ, 2004), «Русская филология: язык - литература - культура» (Омск, 2004), «Филология в XXI веке: проблемы и методы исследования» (Санкт-Петербург, 2004), «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» (Бийск, 2004), «Язык. Культура. Коммуникация» (Челябинск, 2005). Основные положения диссертации обсуждались также на всероссийских научных конференциях «Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации» (Омск, 1992), «Русский вопрос: история и современность» (Омск, 1994), «Язык. Человек. Картина мира» (Омск, 2000), «Традиции славяно-русской культуры в Сибири» (Тюмень, 2003), «Языковая концепция регионального существования человека и этноса» (Барнаул, 2004), «Редакторские чтения» (Омск, 2004). Сделано около 20 докладов на конференциях регионального уровня: «Актуальные проблемы филологии» (Омск, 1994), «Духовная культура и история русского народа» (Омск, 1995), «Гуманитарное знание и образование: традиции и современность» (Омск, 1996), «Духовные ценности народа» (Омск, 1998), «Языковая концепция регионального существования человека и этноса» (Барнаул, 1999), «Информатика и лингвистика» (Омск, 2003) - и межвузовских научных семинарах г. Омска. По теме диссертации опубликованы 2 монографии общим объемом 20,1 пл., учебное пособие для студентов педагогических вузов объемом 4, 75 пл., а также 38 статей и тезисов общим объемом 16 пл.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии, которая содержит 477 наименований, списка опубликованных источников эмпирического материала и приложения, содержащего описание психолингвистического ассоциативного анкетирования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении раскрывается актуальность исследования, формулируются его цель и задачи, характеризуется методологический подход к изучению языкового образа-концепта «homo sapiens», рассматриваются научная новизна, теоретическое и практическое значение диссертации.

В первой главе «Теоретические основы исследования языкового образа-концепта «homo sapiens» как объекта антропоцентристской семантики» обсуждаются теоретико-методологические основания диссертации.

Первая часть данной главы посвящена проблеме языковой концептуализации действительности, ее характерным чертам, семантическим единицам, структурам, правилам, репрезентирующим результаты познавательно-интерпретирующей активности человеческого сознания.

Концептуализация действительности — это осмысление человеком поступающей информации о мире, мысленное конструирование предметов и явлений действительности, которое приводит к образованию определенных представлений о мире в виде фиксированных в сознании человека смыслов -концептов. Познавая окружающий мир, человек формирует общие понятия, которые объединяются в систему знаний о мире, именуемую концептуальной картиной мира. Основная часть этих знаний закрепляется в языке значениями конкретных языковых единиц, т. е. одновременно с мыслительной осуществляется языковая концептуализация действительности, результаты которой в своей совокупности называют языковой картиной мира.

ЯКМ - это запечатленные в языке процессы и результаты концептуализации действительности как проявление творческой мыслительной и языковой/речевой активности человека, характеризующиеся количественной и качественной нетождественностью с процессами и результатами научной концептуализации мира в сознании человека. Основными чертами языковой концептуализации действительности являются ее несовпадение с научным знанием о мире, противоречивость и неполнота отражения действительности, множественность авторских ЯКМ, сочетание общечеловеческого, национально-специфического и личностного начал в интерпретации мира.

Концептуализация действительности как процесс осмысления в сознании и отображения в языке окружающего мира включает в себя категоризацию — процесс упорядочивания осмысленного, его распределения по смысловым «ячейкам». ЯКМ и ее отдельные фрагменты характеризуются рядом категорий - интегрирующих ментально-языковых сущностей, получивших в лингвистике название семантических категорий. Семантические категории определяются как обобщающие по отношению ко всему множеству языковых/речевых репрезентаций системные воплощения когнитивных категорий.

В современных лингвоантропологических исследованиях языковых репрезентаций человека описаны такие семантические категории, как «часть-целое», «оценка», стереотип» (работы М.П. Одинцовой, И.Г. Дьячковой, В.П. Завальникова, О.В. Коротун, H.A. Седовой, Н.Д.Федяевой и др.). Наличие данных характерных для языкового отображения разных ипостасей человека семантических категорий позволяет говорить о соответствующих категориальных семантических чертах (обусловленных направлением катего-

ризации семантических признаках) языкового образа человека: партитивно-сти, оценочности, стереотипизации.

Партитивностъ — это характерная для языкового отображения человека категориальная семантическая черта, представленная абстрактной оппозицией «часть-целое», в основе которой лежит мыслительный процесс разделения целого на части и соединения частей в целое. Оценочность — это характерная для отображения в языке человека категориальная семантическая черта, представленная семантической категорией оценки и ее подкатегориями (положительная, отрицательная, нейтральная), в основе которой лежит мыслительный процесс установления ценности объекта. Стереотипизация — это характерная для отображения человека в языке категориальная семантическая черта, представленная семантико-функциональным значением «стереотип», в основе которого лежит, с одной стороны, мыслительный процесс создания устойчивого представления об объекте (собственно стереотипа), с другой — мыслительный процесс соотнесения конкретного объекта с традиционными устойчивыми представлениями о нем. Названные категориальные семантические черты универсальны, но имеют различное конкретное воплощение применительно к языковым репрезентациям человека в разных его ипостасях, в том числе в интеллектуальной. В демонстрации того, какую конкретную реализацию они получают применительно к отображению в языке homo sapiens, мы видим одну из своих исследовательских задач.

Будучи ментально-языковой сущностью, объект нашего исследования соотносится с такими пересекающимися и дополняющими друг друга понятиями, как концепт и языковой образ. Имеющиеся в лингвистике различные подходы к пониманию концепта, среди которых выделяются когнитивный (Р. Дженкендорф, Дж. Лакофф, Ч. Филлмор, Р. Павиленис, Е.С. Кубрякова и др.), психологический (A.A. Леонтьев, A.A. Залевская и др.), культурологический (Н.Д. Арутюнова, В.В. Колесов, Ю.С. Степанов и др.), а также различные подходы, представляющие синкретичные взгляды на концеггг (А. Вежбицкая, З.Д. Попова, И.А. Стернин и др.), взгляды на концепт как на бинарную структуру, включающую в себя означаемое и означающее (H.A. Кузьмина, Г.А. Волохина, З.Д. Попова), и соответственно его различные трактовки, обусловленные специфическими исследовательскими задачами, позволяют тем не менее сформулировать определение концепта, отражающее общие положения: концепт — это коллективно- и индивидуально-психологически и национально-культурно детерминированная смысловая универсалия (сгусток смысла) в сознании человека, репрезентируемая языковыми и речевыми значениями. Языковой образ в антропоцентристской семантике определяется в гносеологическом смысле: это отображение в языке знаний и представлений человека об окружающем мире. Выбор для обозначения объекта изучения термина языковой образ-концепт мотивируется тем, что антропоцентристская семантика обращена не только к проблеме отража-

телыгых возможностей языка, но и вовлечена в глобальную проблему мен-тальности — миросозерцания в категориях и формах языка; в избранном термине зафиксированы характерные для антропоцентристской семантики признание первенства «языковой части» концепта и опора на его «неязыковую часть» (ментально-психологические, культурологические составляющие). Языковой образ-концепт — это отображенная в языке культурно и психологически детерминированная ментальная сущность.

Средствами языковых/речевых репрезентаций образа-концепта в Я КМ являются слово, высказывание, текст, дискурс, находящиеся в иерархической онтологической связи друг с другом. Антропоцентристская семантика ориентирована на весь комплекс смыслов, обретаемых словом в процессе его функционирования, поскольку семантика слова вне контекстного окружения и семантика слова в структуре языковых/речевых единиц более высокого уровня (предложения/высказывания или текста) не одинаковы (Э. Бенвенист). Принимая за основу концепцию соотношения языка и речи как диалектически взаимосвязанных состояний одного объекта - языковой действительности (Л.В. Щериа. Т.П. Ломтев, A.A. Леонтьев, Ю.В. Фоменко и др.) и определяя высказывание по отношению к понятию «предложение» как лингвистическую единицу на уровне речи (И.И. Ковтунова, Ю.В. Фоменко), отмечаем, что конечный (актуальный) смысл высказывания формируется комплексно: на конструктивно-синтаксическом, коммуникативно-синтаксическом, семантическом, прагматическом уровнях. Высказывание на доречевом уровне именуется в диссертации структурно-семантической моделью (ССМ) и определяется как обобщающее схематизированное построение высказывания, в котором одновременно находят отражение особенности его структуры (грамматической формы) и значения, которое эксплицируется в высказывании этой структурой (Ф. Данеш, К. Гаузенблас, В.А. Белошапкова, О.И. Москальская); при этом отмечается, что семантика синтаксической структуры «создается взаимным действием семантики структурной схемы и лексическим значением -заполняющих ее слов» (Н.Ю. Шведова). Включение семантики языковых единиц в ситуацию конкретного социально-психологического взаимодействия людей, в контекст социального и культурного творчества происходит в тексте, где значимые единицы языковой системы приобретают смыслы, которые порождаются замыслом субъекта речи/мысли и «прочитываются» при восприятии текста как цельного речевого произведения. Текст рассматривается нами как дискурс - эпизод реальной коммуникации, в совокупности с экстралингвистическими факторами; текст вне дискурса (например, пословица) рассматривается с точки зрения его потенциального «выхода в речь».

Во второй части первой главы обсуждаются вопросы, связанные с ролью человеческого фактора в языке.

Исследование особенностей языковой концептуализации действительности предполагает погружение в проблему взаимосвязи человека, языка и куль-

туры. Отмечается, что бесспорной вершиной треугольника «Человек - Язык -Культура» является человек: все существующие определения языка и культуры естественным образом тяготеют к «человеческому фактору».

В языке отражены процесс и результаты познания человеком себя и себе подобных, данные человеком себе и другим характеристики и оценки. Образ человека в языке — это абсолютно все, что человек может сказать о себе и других людях в разных ситуациях и сферах: в обыденных условиях, в науке, религии, искусстве. Репрезентированные тем или иным языком сведения о человеке имеют национально-культурную окраску: для представителей разных культурных сообществ характерен определенный взгляд на человека и его проявления, который отражается в первую очередь в демонстрирующих стереотипные представления носителей языка языковых единицах и конструкциях (фразеологизмах, пословицах, поговорках, устойчивых сравнениях, типичных оценках). В соответствии с этим лингвокультурологиче-ская интерпретация исследуемых антропоцентристской семантикой языковых образов-концептов имеет принципиальное значение.

Роль человеческого фактора в языке определяется теми субъектными ипостасями человека, которые формируют строй языка и речи. Среди них выделяются интеллектуальная, коммуникативная, национально-культурная, характерологическая, аксиологическая. Однако человек по отношению к языку выступает не только как субъект (творец, пользователь), но и как объект (предмет, о котором говорят). В этом случае человек является одной из многочисленных отображенных в языке ментальных сущностей, или одним из языковых образов-концептов. Языковой образ-концепт «человек» как целостная ипостась допускает разделение на частные ипостаси (например, «внешний человек», «внутренний человек», «чувствующий человек», «homo sapiens», «средний человек», «идеальный человек» и т. д.), которые являются объектами изучения антропоцентристской семантики (работы М.П. Одинцовой, Е.В. Гейко, В.П. Завалышкова, О.В. Коротун, Е.В. Коськиной, JI.E. Никитиной, Н.В. Орловой, Н.Д. Федяевой и др.).

В лингвоантропологических исследованиях языковой образ-концепт «человек» описывается с разной степенью полноты и расчлененности: от одноас-пектного (Ю.Н. Караулов), двуаспектного (дихотомического) (Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев, Ю.С. Степанов, М.В. Пименова, Е.В. Урысон) до многоаспектного и, далее, предельно широкого (глобального) понимания человека и его частей (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Ш. Балли, М.А. Журинская, Г.А. Золотова, М.П. Одинцова, H.A. Седова, A.A. Уфимцева). Придерживаясь предельно широкого толкования языкового образа-концепта «человек» (М.П. Одинцова), отмечаем, что человек в языке - это своеобразный микрокосм, по сложности своего «устройства» соизмеримый с макрокосмом — Вселенной, всем окружающим и включающим человека универсумом.

Таким образом, языковой образ-концепт «человек» — это продукт творческой языковой/речевой деятельности, языкового/речевого самовыражения человека (говорящего) как субъекта мыслящего, чувствующего, оценивающего других или самого себя в рамках традиций, стереотипов и правил, действующих в национально-культурном сообществе, которому он принадлежит как субъект речи-мысли, как творец этого образа-концепта человека-объекта.

Опираясь ira этносоциологические, этнокультурологические, философские, лингвоантропологические, лингвокультурологические исследования (П.А. Сорокин, H.A. Бердяев, П.Б. Струве, Г.П. Федотов, А.Ф. Лосев, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, В.В. Колесов, М.П. Одинцова, М.В. Пименова и Др.), а также на результаты проведенного психолингвистического ассоциативного анкетирования, отмечаем, что человек в русской ЯКМ — это средоточие двух противоположных, но взаимосвязанных, способных влиять друг на друга сторон: внешней и внутренней. В русской религиозной и философской мысли, фольклоре, художественной литературе находим свидетельства того, что в целостном человеке как единстве внешнего и внутреннего, души и тела приоритетная роль отводится внутреннему содержанию — душе. Во внутренней иерархии человека есть сила, которая призвана управлять не только душой в целом и отдельными ее атрибутами, но и телом, - это ум (разум). За умом и душой как принадлежностью внутреннего человека закрепляется статус более высокой ценности, чем внешняя оболочка человека, тело. В то же время ум и душа в русской этнической модели человека противопоставляются не только телу, но и друг другу: они предстают как два противоположных начала внутреннего человека: рационального и нерационального (нравственного, эмоционального), которые могут находиться в состоянии гармонии и дисгармонии.

В русском менталитете и русской ЯКМ человек предстает как существо поляризованное. Представления о человеке как о сгустке противоречий во многом предопределены особенностями национального характера представителей русской культуры. В этнопсихологическом портрете русского человека, созданном социологами, культурологами, философами и построенном по данным русского языка, а также по результатам проведенного анкетирования, прослеживается неоднозначность русского характера, сосуществование противоположностей, антиномий.

Констатация ключевого, центрального статуса интеллектуальной стороны человека в ментальности и ЯКМ русского народа и отдельных носителей русского языка (о чем свидетельствуют различные определения человека: энциклопедические, словарные, лингвоантропологические, обыденные) позволяет утверждать, что все обусловленные национально-культурными традициями знания, мнения, представления о человеке, отображенные в национальном языке, обязательно соотносятся с образом-концептом «человек в его

интеллектуальной ипостаси» («homo sapiens»). Предполагая, что образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ может быть определен широко: как вся совокупность объективированных языком представлений о человеке, которые соотносятся носителями языка с интеллектуальным началом, выдвигаем и аргументируем гипотезу о предельно широком содержании образа-концепта «человек разумный» в русской ЯКМ.

Вторая глава «Партнтнвность как категориальная семантическая черта образа-концепта «homo sapiens» в русской языковой картине мира: образы целостного и частичного человека разумного» посвящена описанию лексико-семантических и семантико-сннтаксических особенностей отображения в русской ЯКМ целостного и частичного homo sapiens.

Лексико-семантичсское ядро языкового образа-концепта «homo sapiens» составляют наименования целостного человека разумного, в которых наличествует прямое оценочное значение интеллекта (умница, разумник, дурак, идиот, балбес и др.). К ним примыкают переносные оценочные и неоценочные (в зависимости от речевого и ситуативного контекста) наименования целостного homo sapiens, основанные на ассоциациях по смежности (ум, голова, мозг). Приближены к ядру наименования целостного человека, в которых сочетается дескриптивное и оценочное значение интеллекта: наименования человека по психическим заболеваниям, влекущим интеллектуальные отклонения (шизофреник, дегенерат, дебил и др.); наименования человека как обладателя высшей степени интеллектуальной одаренности (талант, гений)-, наименования человека по интеллектуальной деятельности, профессии, званию (интеллектуал, ученый, академик и др.); наименования персонажей литературных и фольклорных произведений, реальных лиц, известных национально-культурному сообществу своими интеллектуальными особенностями (прецедентные имена) (Митрофанушка, Иванушка-дурачок, Лобачевский и др.). Следующими по степени удаленности от лексико-семанти-ческого ядра образа-концепта «homo sapiens» являются переносные оценочные наименования целостного человека разумного, основанные на его сходстве с животными и птицами (зоосемизмы) (осел, баран, курица и др.) и с неодушевленными предметами (пень, лопух, пешка и др.).

Лексико-семантическуго периферию языкового образа-концепта «homo sapiens» составляют наименования целостного человека, указывающие на его половую, возрастную, национальную, социальную, профессиональную принадлежность, наименования, содержащие физиологические, этические, эстетические и иные характеристики, - т. е. все наименования целостного человека, в том числе и обозначающие целостного человека имена собственные. Среди этих периферийных имен выделяются те, которые под влиянием стереотипных представлений могут ассоциироваться с оценкой интеллекта (женщина, ребенок, чукча и др.). Включение всего множества имен, обозна-

чающих целостного человека, в лексико-семантический ареал homo sapiens обусловлено наличием в их значении семы «интеллект».

Выделены следующие части человека, осмысляемые в связи с его интеллектуальной ипостасью: 1) части-снособности человека, непосредственно связанные с его интеллектуальной природой (они обозначаются в русском языке лексемами мышление, мысль, ум, интеллект, разум, рассудок, сознание и трактуются через родовое понятие «способность»); 2) части человека, которые мыслятся как его анатомические составляющие, отвечающие за интеллект (они обозначаются словами голова, ум, мозг (мозги), извилины и характеризуются с точки зрения их анатомической реальности/нереальности: голова — реальная часть тела человека; мозг (мозги) — реальный орган; извилины - форма, свойственная реальному органу — мозгу; ум — воображаемый орган); 3) части человека, опосредованно связанные с интеллектом (они обозначаются словами и препозитивными выражениями, указывающими на действия, качества, состояния человека, продукты человеческой деятельности, внешние и внутренние атрибуты человека, которые носители языка соотносят с интеллектуальной деятельностью: например, поступок, чувство, речь, желание, замысел, книга, костюм, глаза, семья, работа). Иными словами, части homo sapiens в русской ЯКМ — это все те атрибуты, без которых человек не может восприниматься как разумное существо (интеллектуальные способности, интеллектуальные органы и квазиорганы) и которые могут быть соотнесены с его интеллектуальной способностью 11 охарактеризованы в связи с пей (в принципе все многообразие предметов и явлений, с которыми связан человек). При этом наименования частей-способностей человека, непосредственно связанных с его интеллектуальной природой, и наименования, обозначающие части человека, которые мыслятся как анатомические составляющие, отвечающие за интеллект, входят в лексико-семантическое ядро языкового образа-концепта «homo sapiens», а наименования частей человека, опосредованно связанных с интеллектуальным началом (оцениваемых через призму интеллекта: например, умные глаза, глупая жизнь, бестолковый поступок), составляют его периферию.

Целостный и частичный homo sapiens в русской ЯКМ имеет схожие по форме и содержанию характеристики: он характеризуется через определение признака (качества), присвоение характеризующего имени, описание действий, поступков, состояний, указание на обладание качествами, атрибутами, признаками (базовые ССМ X какой/каков, X есть кто/что, X что делает, X что делает как, У (В) X есть нечто, между которыми устанавливаются отношения семантико-синтаксической деривации). В высказываниях, построенных по ССМ характеризации, целостный homo sapiens предстает как носитель постоянных, не зависящих от времени характеристик по интеллекту (ССМ X какой/каков, X есть кто/что), как производитель действий интеллектуального свойства или действий, которые допускают их характеризацию через призму

интеллекта (ССМ X что делает, X что делает как), как обладатель частей, имеющих непосредственную связь с интеллектуальным началом (ССМ УХ есть нечто), как вместилище, в пространство которого вовлечены различные осмысляемые как части homo sapiens объекты (ССМ В X есть нечто). Части homo sapiens также обретают постоянные или временные характеристики, отражающие их качества, действия, состояния; они, как и целостный человек разумный, выступают в роли обладателя или вместилища.

Базовые ССМ характеризации в разных реализациях (в зависимости от того, характеризуется целостный homo sapiens или его часть; связана эта часть с интеллектуальным началом непосредственно или опосредованно; задействована ССМ характеризации в монопропозитивной или полипропози-тивной структуре; наконец, в зависимости от коммуникативных условий, в которых функционирует построенное по той или иной ССМ высказывание) проявляют свой семантический потенциал по-разному: характеризующие смыслы могут выходить па первый план, сочетаться с идентифицирующими, экзистенциональными или же сопутствовать им. Ср.: Человек глупый; Советы глупые; У него есть ум; В голове есть мозги. — От глупого человека быстро устаешь; Он насмешил своими глупыми советами; Ум у него есть; Мозги у него в голове имеются. При этом построенные по разным ССМ характеризации и реализуемые в разных коммуникативных условиях высказывания о целостном или частичном человеке разумном не только не теряют своего характеризующего значения, но и демонстрируют его сопряжение с оценочным значением. Совмещение характеризации homo sapiens и его оценки имеет как экстралингвистичсскую, так и лингвистическую обусловленность: человек в его интеллектуальной ипостаси представляет собой величайшую ценность, которая не может не порождать разнообразных суждений - оценок; в русском языке эти суждения конституируются предикатами ИС с оценочным значением, а также строятся с участием припредикатных определителей и имен бытующих предметов ИС.

В роли предикатов оценочных высказываний о целостном или частичном homo sapiens, построенных по ССМ X какой/каков, X есть кто/что, X что делает, выступают имена прилагательные, имена существительные, глаголы и соответствующие им по своей функции словосочетания и фразеологизмы с семой «интеллект», имеющие оценочное значение или проявляющие это значение в контексте высказывания: Такой солидный и, между нами сказать, ограниченный человек (И.С. Тургенев); Все говорили о нем как о человеке с нестандартным мышлением (А. Калинина); Разлимонился, рассиропился, раскис, стою на коленях, как дурак, и предлагаю руку (А.П. Чехов); Твой поступок — очередная глупость (из разг.); Вы все знаете и понимаете. до всего умом доходите, я же путем слова сказать не умею (А.П. Чехов); Чувствую: голова отупела (из разг.). В высказываниях, построенных по ССМ X что делает как, оценка целостного или частичного homo sapiens

осуществляется при помощи оценочных припредикатных определителей, в роли которых выступают наречия или соответствующие им по своей функции связанные сочетания слов с семой «интеллект»: Тихон даже спал умно, прижав ухо к подушке, к земле, как будто прослушивая что-то (М. Горький); Все эти уговоры звучат так глупо! (из разг.). Высказывания, построенные по бытийной модели, могут вообще не содержать оценочной лексики; оценочное значение в лих формируют сочетания бытийных глаголов с именами существительными ИС, обозначающими бытующие предметы: У человека есть ум: В голове нет мозгов. В предикатах, припредикатных определителях, именах бытующих предметов оценочных высказываний о человеке разумном может отсутствовать сема «интеллект» при условии наличия этой семы в наименовании объекта характсризашш: Талант непревзойденный; Тупость непроходимая; Дурак все делает неправильно; В голове пустота.

Задействованные в оценочных высказываниях о homo sapiens лексемы разных частей речи и соответствующие им по своей функции связанные сочетания слов, объединенные общей семой «интеллект», образуют семантическое поле, характеризующееся синонимическими, антонимическими, эпи-дигматическими связями между его компонентами. Так, лексемы ИС, конституирующие базовые ССМ характеризации целостного и частичного homo sapiens, образуют лексические поля парадигматического типа, каждое из которых представлено двумя группировками, члены которых связаны общим смыслом - инвариантным значением-идентификатором: первая группировка объединяется вокруг ядерного значения «умный» (умный, мудрый, смыише-ный и т. д.), вторая — вокруг ядерного значения «глупый» (глупый, бестолковый, идиотский и т. д.). Данные антонимичные объединения слов соответствуют двум полюсам оценки: положительному и отрицательному. Семантические классы лексем разных частей речи и эквивалентные им по своей функции фразеологизмы, связанные общим смыслом и знаком оценки, образуют межчастеречные синонимические группы, или парасеманты, совпадающие по понятийным компонентам значения, но различающиеся по его экспрессивным и эмоциональным компонентам. В свою очередь данные семантические классы лексем входят в более сложную семантическую парадигму -антонимические группы, противопоставленные друг другу по противоположным компонентам значений (например: сообразительный, профессор, талант, кумекать, с толком, семи пядей во лбу — тупой, лопух, бессмыслица, ополоуметь, неразумно, без царя в голове). Синонимические ряды, антони-мически противопоставленные, составляют оппозиционное единство, связанное общей семой «интеллект».

Вокруг базовых значений «умный» и «глупый» группируются лексемы, которые благодаря своим словообразовательным возможностям придают оценке дополнительные смысловые оттенки усиления или ослабления признака (например: умный — умненький, умнейший; глупый, глупенький, глупо-

ватый, глупышка, глупейший; дурак - дурачок, дурашка, придурок, дурачина, дурачище); внутри одного словообразовательного гнезда выделяются дериваты с прямо противоположными оценочными значениями (например: головастый — безголовый, умный — безумный; мозговитый — безмозглый)', одно-коренные лексемы, обозначающие «интеллектуальные части» человека, обнаруживают оценочно-градационные смыслы (например: ум, умок, умишко, умище; голова, головенка, головища). Отмечается развитие в словообразовательных гнездах с ядерным значением «умный» эиантиосемии (например, лексемы умник, разумник, умствовать реализуются в современной речи по преимуществу в ситуациях отрицательной оценки homo sapiens).

Наличие синонимических, антонимических, эпидигматических связей между компонентами семантического поля «интеллект», способствующее укреплению его границ, не препятствует его функциональной подвижности и открытости для вхождения в соответствующее семантическое пространство лексем, обозначающих целостного человека в различных его ипостасях, интерпретируемых через призму интеллекта, лексем, обозначающих объекты, осмысленные носителями языка как части homo sapiens, а также многочисленных лексем, которые получают свое «интеллектуальное звучание» в контексте высказывания. С функциональной точки зрения семантическое поле «интеллект» представляет собой не просто незамкнутое, а притягивающее, вбирающее пространство. Данное свойство семантического поля «интеллект» особенно наглядно иллюстрируется примерами того, как представлены в русской ЯКМ те части homo sapiens, которые мыслятся как его неотъемлемые (анатомические) атрибуты, отвечающие за интеллект.

Сложный и загадочный внутренний мир homo sapiens обретает в русском языке не только свое лексико-семантическое пространство, но и свою грамматику. «Интеллектуальные части» человека голова, мозг (мозги), извилины регулярно сравниваются с конкретными предметами внешнего мира и соответственно получают новые наименования. Например: голова — кочан, тыква, огурец, мяч, шар (сравнение по форме); каланча, вышка, голубятня, чердак, фонарь (сравнение по месту расположения — вверху); чурка, баклан, чурбан, обрубок, кочка (сравнение по качественному сходству); короб, ящик, череп (сравнение по пространственным характеристикам, основанным на смежности); кастрюля, котелок, котел, погремушка (сравнение по сходству «рабочих» характеристик).

«Интеллектуальные части» человека имеют в русском языке свою систему определений. Выделяются определения, в которых содержатся квантитативные характеристики (например: большой ум, узкая, голова, короткие извилины), и определения, содержащие квалификативные характеристики (например: светлые мозги, слабый ум, темная голова). Среди квалификатив-ных определений особое место занимают определения-олицетворения (например: веселый ум, глупая голова, хитрые мозги).

«Интеллектуальные части» человека осмысляются как производители действий и носители состояний, свойственных целостному человеку, и соответственно имеют систему глагольных характеристик, в которых задействованы глаголы интеллектуальных действий с прямым и переносным значением (например: мозги сообралсают, голова думает, извилины работают, голова варит)-, глаголы движения (например: Из мрака вышел разум мудреца... (А. Блок); Ум сяжком под небеса уходит (поел.); Шарики за ролики заходят (из разг.); глаголы, указывающие на состояния и изменения состояний (например: голова изнемогает, разум глупеет, мозги томятся); глаголы речи (например: разум говорит, ум зовет, сознание шепчет). Олицетворение «интеллектуальных частей» закономерно влечет за собой возможность приписывания им самых разных действий и состояний человека: кроме уже отмеченных, это действия нравственно-этического порядка, действия-поступки, зрительные, слуховые, осязательные действия. Например: Видел я, / как возвращается разум, / Связанный, / Сначала держался развязно, — Брызгал слюною, косил глазом, / Но затем поник и пролепетал бессвязно:/—Я связан (JI. Мартынов).

«Интеллектуальные части» человека, как и целостный человек, регулярно сравниваются с вместилищем: в верхней части человека-пространства — голове находятся ум, мозги, в мозгах - извилины. Интеллектуальное содержимое человека-вместилища измеряется количественно (например: в голове много/мало ума, мозгов, извилин); в то же время допускается предположение о пустом пространстве, незаполненном вместилище (например: в голове нет ума, мозгов, извилин).

Таким образом, внутренняя жизнь человека предстает в русской ЯКМ столь же динамичной, изменчивой, открытой для описания и разнообразных характеристик, как жизнь внешняя, данная в непосредственных ощущениях. «Интеллектуальные части» внутреннего человека в результате сравнений с целостным человеком либо олицетворяются, либо ставятся в один ряд с другими объектами внешнего мира, связанными с человеком, управляемыми человеком, подчиненными человеку, и характеризуются по их образу и подобию. Следовательно, применительно к языковому образу-концепту «homo sapiens» можно говорить о двух ипостасях: о внутреннем homo sapiens и о внешнем homo sapiens. Внешний homo sapiens метонимически, образно про-долх<ает внутреннего homo sapiens.

Третья глава диссертации «Оценочность как категориальная семантическая черта образа-концепта «homo sapiens» в русской языковой картине мира» открывается характеристикой компонентов логической структуры оценки homo sapiens. Отмечается, что экспликация оценки человека разумного осуществляется с помощью базовых ССМ характеризации, конституируемых предикатами ИС с оценочным значением, а также включающих припредикатные определители и имена бытующих предметов соот-

ветствующей семантики. Наличие оценочного значения в высказываниях, построенных по ССМ характеризации, позволяет называть эти модели типичными для русского языка оценочными ССМ.

Принимая во внимание различные классификации оценочных значений, отмечаем, что прямая оценка homo sapiens может быть положительной, отрицательной или нейтральной (Мальчик умный; Человек глупый; Студент нормальный); абсолютной или сравнительной (Петр умный. — Петр умнее Павла)', эмоциональной (отличающейся спонтанностью) или интеллектуальной (являющейся результатом длительного мыслительного процесса) (например, оценочное высказывание Дурак может быть сиюминутной эмоциональной реакцией говорящего на проявления адресата или умозаключением, сделанным в результате продолжительных наблюдений за его действиями и поступками); прямая оценка homo sapiens может быть выражена как общая или частная (ср.: Девушка хорошая; Хороший доклад. — Девушка умная; Умный доклад).

Учитывая разные лингвистические интерпретации косвенности, применительно к изучаемому материалу отмечаем, что косвенная оценка homo sapiens определяется общим интенциональным фоном высказывания (ситуацией, когда говорящий, по Дж. Серлю, «имеет в виду и прямое значение высказываемого и, кроме того; нечто большее»); основным показателем косвенности оценки homo sapiens считаем несоответствие между значением знакового выражения (высказывания) и тем оценочным смыслом, который может быть извлечен адресатом из эксплицитного содержания высказывания «в результате его взаимодействия со знаниями получателя текста, в том числе с информацией, черпаемой этим получателем из контекста и ситуации общения» (М.Ю. Федосюк).

Экспликация и импликация оценки homo sapiens связана со способом выражения ее объекта: из прямой оценки целостного homo sapiens при определенных коммуникативных условиях можно извлечь информацию об оценке частичного homo sapiens (например: умный человек — грамотный, образованный, Поступает умно, отличается правильной речью); из прямой оценки частичного homo sapiens — информацию об оценке человека в целом (например: умная речь, обдуманные поступки, умные глаза—умный человек). Хотя прямая или косвенная оценка целостного homo sapiens не равнозначна соответствующей оценке частичного homo sapiens, и наоборот, можно говорить о ситуативно обусловленной способности адресата извлечь из прямого или косвенного оценочного высказывания о homo sapiens «значительно больше информации, чем содержится в нем. как в языковом образовании» (К.А. Долинин).

Особенно ярко эта тенденция проявляется при трактовке целостного homo sapiens в его двух противоположных оценочных ипостасях: умный и глупый. Реконструированные на основе анализа прецедентных высказываний, речевых произведений разных стилей и жанров, результатов проведенного

анкетирования понятия «умный человек» и «глупый человек» вмещают в себя целый комплекс разнообразных характеристик человека не только интеллектуального свойства, но и нравственно-этического, физического. Например, обобщенные образы-портреты умного и глупого человека, построенные на основе .экспериментальных данных, выглядят так: умный человек - это человек, обладающий умом (интеллектом), образованный, имеющий знания, эрудицию, опыт; находящийся в постоянном развитии, совершенствующий данные ему способности; отличающийся наблюдательностью, проницательностью, интеллектуатыюй смекалкой; способный предугадывать результат своей деятельности и соотносить ее с нормами и правилами, выработанными в обществе; не отступающий от принятых норм и правил; с хорошо развитой речью; умеющий контактировать с людьми, убеждать их силой слова; придерживающийся высоких нравственно-этических принципов; привлекающий к себе внимание, вызывающий интерес окружающих; авторитетный, способный повести за собой; внешне притягательный, со вкусом одетый; глупый человек -это человек с ограниченными умственными способностями, необразованный, имеющий скудные знания либо вовсе лишенный знаний; не ориентирующийся в различных жизненных ситуациях, не стремящийся изменить себя, пассивный; неинтересный для окружающих; с неразвитой речью; человек, поступки и действия которого нелогичны, необдуманны и вызывают неприятие окружающих; человек с высокой самооценкой, не прислушивающийся к чужому мнению и склонный видеть причину собственных неудач в действиях и поступках других людей; человек с искаженными представлениями о морали, не придерживающийся норм и правил поведения; вызывающий неприятие и жалость окружающих одновременно; внешне непривлекательный, раздражающий отсутствием вкуса.

Расширительное толкование умного и глупого homo sapiens свидетельствует о том, что интеллектуальная ипостась человека осмысляется носителями языка как главенствующая, экзистенционально самая важная и не ограниченная рамками ИС. В наибольшей степени положительная или отрицательная оценка homo sapiens соотносится с образованностью человека и в наименьшей — с внешними данными, и на этом фоне отмечается разнообразие морально-нравственных проявлений человека, которые дают основание судить о его уме или глупости.

В отличие от представленных идеализированных оценок умного и глупого человека, оценка конкретного homo sapiens далеко не всегда столь однозначна: на шкале оценки homo sapiens обнаруживается большое количество конкретных частных смыслов, которые порождаются в результате разнообразных контаминации оценки интеллекта и оценок иных сторон человека, осмысляемых носителями языка через соотнесение с интеллектуальным началом или через противопоставление ему: Психологический курьез - моя мать. Бесспорно талантлива, умна, способна рыдать над книжкой, охва-

mum тебе всего Некрасова наизусть, за больными ухаживает, как ангел, но попробуй похвалить при ней Дузе. Ого-го! Нужно хвалить только ее одну... Затем она суеверна... Она скупа (А.П. Чехов); Она вышла замуж восемнадцати лет, когда он казапся ей самым умным человеком. А теперь не то. Он самый добрый, но не самый умный (А.П. Чехов); — За что? — удивленно спросил брат. — Мужик честный, аккуратный, не ленивый... —Дурак, — добавил Петр (М. Горький); Кроме того, противоположные оценки «умный» и «глупый» могут нивелироваться и представать в трудно определяемом понятии «средний homo sapiens», языковое выражение которого тяготеет к отрицательной оценке (Он средний. — Он так себе, ничего особенного', ср: Он нормальный. = 1) умный, такой, каким должен быть homo sapiens; 2) ничем не выделяющийся из общей массы). Иными словами, в русском языковом сознании идеализация умного человека сочетается с тенденцией к различению понятий «умный» и «идеальный», а бинарная смысловая оппозиция «умный — глупый» демонстрирует подвижность, что выражается в наличии промежуточных (пересекающихся) смысловых зон (идеальный — умный - нормальный; умный — нормальный — средний; нормальный — средний — глупый) и свидетельствует о градуированности языковых репрезентаций homo sapiens в русской ЯКМ.

Дихотомия «умный - глупый», согласно которой оценивается целостный homo sapiens, отражается в характеристиках, которые дают носители русского языка частям человека разумного. Так, с оценкой целостного homo sapiens соотносятся измерительные характеристики ума-способности как части человека (много ума, сильный ум, глубокий ум — умный человек; мало ума, слабый ум, короткий ум — глупый человек)', характеристики степени его активности (ср.: ум активный, подвижный, цепкий — ум пассивный, неподвижный, ленивый)', ум-способность оценивается путем олицетворения и приобретения характеристик целостного человека (жадный ум, смелый ум, робкий ум). Оценка ума-способности определяется участием в его «судьбе» целостного человека — обладателя и распорядителя своей неотъемлемой части (ср.: Он не развил свой ум; Он живет своим умом; Он забил свою голову всякой ерундой. - У него неразвитый ум; У него своя голова на плечах; У него голова заитакованная).

По оценочной шкале «умный человек - глупый человек» дифференцируются качества, действия, состояния анатомических частей человека, ответственных за интеллект (например, по данным проведенного анкетирования, у умного человека голова умная, большая, светлая, мозги сильные, быстрые, активные, извилины длинные, глубокие, напряженные', у глупого — голова глупая, маленькая, темная, мозги маленькие, недоразвитые, спящие, извилины короткие, прямые, застывшие). Связь оценки целостного homo sapiens и оценки его «интеллектуальных частей» проявляется в первую очередь в таких характеристиках последних, как место расположения, размер, степень

активности (у умного человека «интеллектуальные части» находятся на своем месте, имеют достаточные или большие размеры, присутствуют в большом количестве, проявляют активность; у глупого — меняют место расположения, имеют недостаточные размеры, присутствуют в малом количестве, демонстрируют пассивность). При этом изменение места расположения «интеллектуальных частей» (их подвижность) могут становиться критерием как положительной, так и отрицательной оценки homo sapiens (ср.: ум парит, вырывается на простор — ум покинул своего хозяина; ум не в голове, а в другом месте), что говорит о наличии пересекающихся оценочных зон, осмысление которых осуществляется при участии коггтекста. В языковом образе-концепте «homo sapiens» фиксируется такая аномалия, как отсутствие у целостного человека «интеллектуальных частей» (у человека нет головы; в голове нет мозгов; в мозгах нет извилин)г что является показателем отрицательной оценки человека разумного.

Анализ оценочной лексики ИС показал, что образ-концепт «homo sapiens» характеризуется асимметричностью полюсов положительной и отрицательной оценки. Отмечается количественное превосходство и семантическое разнообразие отрицательно-оценочной лексики ИС и ее пополнение за счет развития энантносемии, активных процессов обретения предикатами ИС отрицательно-оценочных смыслов под влиянием ситуативных факторов. Качественная сторона оценки человека разумного сочетается с ее интенси-фикацией/деинтенсификацией. Для образа-концепта «homo sapiens» характерно разнообразие языковых средств выражения степени интенсивности оценки: лексических (ср.: умный — мудрый — талантливый — гениальный), синтаксических (ср.: Он поступает глупо. — Он глупый; Он глупый. — Он дурак), стилистических (ср.: необразованный, глупы/ - тормознутый, дубина), словообразовательных (ср.: дурак — дурашка; ум —умище), а также прагматических и паралингвистических (например, деинтенсификация отрицательной оценки интеллекта наблюдается в ситуации неофициального общения близких людей: — Дурак ты, Пашка!', интенсификация — при соответствующем интонационном оформлении высказывания и сопровождающих его жестах: -Дурак!!! — взорвался он и выразительно покрутил пальцем у виска). Характерная для русской ЯКМ шкалированность и градуированность оценки человека разумного свидетельствует о неоднозначности, динамичности, иерархичности образа-концепта «homo sapiens».

В четвертой главе «Языковой образ-концепт «homo sapiens» в нраг-мастилистическом аспекгс» объект исследования описывается с функциональной точки зрения.

Оценочность, проявляющая себя на всех уровнях языковой системы, является необходимым и обязательным компонентом содержания речевых произведений, в которых присутствует тема интеллекта. Способность оценки

homo sapiens включаться в разные дискурсы, отличающиеся стилевой принадлежностью, социальными портретами участников коммуникации, культурно-историческим фоном, является показателем высокой функциональной мобильности образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ. Созданная на основе анализа оценочных дискурсов типология речевых жанров, в которых реализуются высказывания о человеке разумном, ориентирована на наиболее типичные сопутствующие оценке интенции говорящих.

Портретирование — ото речевой жанр, в основе которого лежит коммуникативное намерение автора (говорящего) описать или воссоздать с требуемой степенью словесной детализации лицо (чаще не являющееся участником коммуникативной ситуации), его отличительные признаки и характерные продления.

Портрет человека - это всегда портрет homo sapiens, поскольку вне интеллектуальной ипостаси человек не мыслится и она определяет все человеческие проявления. Интеллектуальная оценочная доминанта (оценка человека через призму его интеллектуальных данных) прослеживается в высказываниях-портретах человека, содержащих прямую оценку интеллекта. Например, эта тенденция отражена в характере взаимодейств га в таких высказываниях предикатов ИС с предикатами нравственной и физической сфер. Соседствуя друг с другом в высказываниях-портретах, названные предикаты создают как однородные, так и неоднородные по знаку оценки ряды. Отмечается возможность использования предикатов ИС в роли завершающих или обобщающих элементов однородных оценочных рядов, а также смысловой вершины в градационной цепочке предикатов, что свидетельствует о том, что оценка человека по интеллекту представляется говорящим наиболее важной в портрете человека. Например: Это молодчина, деловик, вол, умница! (М. Горький); Девчонка пустая, капризная, жадная, притом еще и дура! (А.П. Чехов); Одевается безвкусно, двух слов связать не может — короче, дебил (из разг.).

Ценностное доминирование интеллекта при портре/гировании человека в наибольшей степени проявляется в высказываниях с причинно-следственной семантикой. Например, та или иная оценка интеллекта человека может становиться причиной соответствующей оценки других его сторон: Он если и имеет какие недостатки, так чисто как человек необразованный: и скупенек немало и не совсем благоразумно строг к людям (А.Ф. Писемский); Будучи умной женщиной, она отличалась тактом, привычкой люлчать, пока с нею не заговорят (из разг.); Она женщина скромная, без бахвальства, потому что умная (из разг.); оценка интеллекта может быть следствием характеристик и оценок различных проявлений человека: Кокетка и кривляка — ума ни на грош (из разг.); On пишет, и у него вполне интеллигентное подвижное лицо, тонкие выразительные черты, высокий лоб и усталые глаза — вполне допустим раз-

витый интеллект (М. Ибрагимбеков); Хозяйка отличная, не ворчит, все тонко чувствует —умный человек теща (из разг.).

В высказываниях-портретах оценка интеллектуальной стороны человека может предопределять оценку внешних данных (например: умный — значит, красивый; глупый — значит, некрасивый'); пол, возраст, национальная, социальная принадлежность человека становятся причиной той или иной оценки его интеллектуальных проявлений (например: женщина - следовательно, мыслит нелогично; старик — следовательно, умудренный опытом; деревенский — следовательно, малообразованный; чукча - следовательно, туповатый). Однако такая предопределенность не является всеобщей.

В высказываниях-портретах, содержащих оценочное противопоставление интеллектуальных данных и физических, нравственных характеристик человека, его конкретных действий, поступков, состояний,homo sapiens предстает многоликим, неоднозначным существом, в котором умственные достоинства уживаются с нравственными недостатками, физическим несовершенством, а скудость интеллекта — с высокими моральными качествами, привлекательной внешностью; пол, возраст, национальная, социальная принадлежность человека противопоставляются оценке его интеллекта и т. д. Например: Это [Катишь Прыхина] нечто очень доброе, но немилосердно глупое (Н.В. Шелгунов); Горьковский худ, некрасив и умен, как фокстерьер (A.C. Макаренко); Это был самый старый, но самый неумный командир во всем уезде (A.A. Фадеев).

Высказывания-портреты, выдержанные в форме описаний событий или действий, констатации фактов, имеющих отношение к человеку, содержат косвенную оценку интеллекта участников событий, производителей действий, объектов фактологического описания. Например: В очередной раз попав в тупик с ударением, он [Д. Дибров], ничуть не смутившись и не подумав извиниться за запинку, почти торжественно изрек: «Ну не знаю, как там правильно. Пускай вот тот профессор с факультета журналистики, который там учит телевидению, пусть он меня поправит»... (из газ.). Поскольку интеллектуальная ипостась человека трактуется носителями русского языка широко и коррелирует практически со всеми иными его ипостасями, в жанре портретирования с оценкой интеллекта в соответствующей ситуации общения могут реализовываться высказывания о любом проявлении человека.

Одобрение и порицание - это речевые жанры, в основе которых лежат коммуникативные намерения автора (говорящего) выразить положительную или отрицательную оценку действия, поступка, поведения адресата или лица, не участвующего в общении (реже — собственного действия, поступка, поведения). Анализ оценочных высказываний о homo sapiens, реализованных в этих речевых жанрах, позволил выявить ряд общих для них характеристик: основанием оценки является широкий круг 1гроявлсний человека, в которых говорящие видят интеллектуальную первопричину; прямая оценка интеллекта сочетается с широким кругом интенций (это может быть одобрение, за которым

скрывается благодарность, комплимент, признание, призыв к действию; порицание в разных ситуациях может становиться советом, предостережением, угрозой, запугиванием или приобретать характер инвективы, особенно в ситуациях ссоры); оценка интеллекта может быть прямой или косвенной.

Для предикатов ИС, задействованных в высказываниях-одобрениях и высказываниях-порицаниях, характерна десемантизация, экспансия в другие сферы внешнего и внутреннего человека. Например: Посуду всю перемыла, пол подмела — умница! (из разг.) (умница в смысле трудолюбивая, аккуратная)-, Чашку разбил? Идиот! (из разг.) (идиот в смысле увалень, неуклюжий)', Глупо, сударь! Да! Мало того, что морят пассажиров угаром, духотой и сквозняком, так хотят еще, черт ее побери, формалистикой добить... (А.П. Чехов) (глупо в смысле бесчеловечно).

При участии отрицательно-оценочных предикатов ИС происходит активный процесс сближения речевого жанра порицания с императивными речевыми жанрами (например: Дурак! в смысле Уходи!; Не кричи!; Не cneiuu!), что является показателем взаимосвязи оценки человека по интеллекту с действиями, определяющими эту оценку.

Преобладание высказываний, содержащих отрицательную оценку интеллекта, в сравнении с немногочисленными высказываниями-одобрениями, содержащими положительную оценку homo sapiens, наибольшая градуиро-ванность шкалы отрицательной оценки человека разумного являются свидетельством того, что образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ характеризуется асимметричностью оценочных смыслов с тяготением в сторону отрицательной оценки.

Об этом же говорит и разнообразие форм выражения косвенной отрицательной оценки интеллекта. Так, для порицания с отрицательной оценкой интеллекта говорящие используют репрезентативные высказывания (например: Видимо, в ожидании прибытия из Кремля судьбоносных законопроектов о реформе выборов губернаторов и депутатов Госдумы нижняя палата нашего парламента в первые свои рабочие дни решила поразмяться. Вроде кота, который, прежде чем прыгнуть на птичку, скребет когтями землю. Наверное, именно поэтому из-под когтей, вернее перьев, депутатов выходят на свет законопроекты, без сомнения, важные, но, мягко говоря, не самые актуальные. Вроде запрета пить пиво на улице или ездить в авто по тротуару (из газ.), высказывания-директивы (например: Повторите таблицу умножения! (из разг.), несобственно-вопросительные высказывания (например: Неужели вы даже этого не понимаете? (В. Шукшин), прецедентные и непрецедентные сентенции (например: Дуракам закон не писан (из разг.); Чтобы принять правильное решение, надо думать самому и не ждать подсказки (из разг.). Распространенной формой непрямой оценки интеллекта являются высказывания, в которых объект оценки полностью имплицируется или скрывается за обобщающими наименованиями типа лю-

ди, власти, большинство, кое-кто, некоторые (например: Законы, ранее присущие только «зоне» или специнтернату для дебилов, теперь растекаются по белой скатерти, как кофейное пятно, и становятся нормой жизни (из газ.); Надо быть просто безмозглым политиком, чтобы начать эту войну (из газ); Очень хочется верить, что до властного Олимпа дойдет наконец то, что знает любой третьекурсник экономфака (из газ.).

Образ-концепт «homo sapiens» включает в себя речевые репрезентации, для которых характерно сочетание косвенной отрицательной оценки объекта и непрямой положительной самооценки субъекта (автора) высказывания (например: Пятнадцать лет мне исполнилось, к сожалению, давно. Еще Брежнев был жив. Тогда я впервые поняла, что власть, мимо которой я спокойно жила и дальше, считает меня за идиотку... Впоследствии меня считали олигофреном с легкой степенью дебильности, но это гораздо лучше идиотии. Я даже emana надеяться, что скоро меня выпишут из «дурки» с обязательством принимать успокоительные таблетки... Но даже самые глупые почему-то сильно переживают, когда наконец понимают, что их держат за идиотов (из газ.).

В высказываниях-одобрениях и высказываниях-порицаниях homo sapiens как объект оценки демонстрирует свою неоднозначность, многоплановость, homo sapiens как субъект оценки — скупость на положительные оценки интеллекта, ориентацию на их социальную запрограммированность и преимущественное реагирование на негативные проявления человека, трактуемые как причина или следствие умственных недостатков.

Сентенция — это речевой жанр, в основе которого лежит коммуникативное намерение автора (говорящего) выразить наставление через напоминание адресату общеизвестной истины поучающего характера. Сентенция как оценочный речевой жанр имеет следующие особенности: оценка в ней скрывается за поучением, морализаторством и потому характеризуется как косвенная; сентенция воспроизводит стереотип - устойчивое представление о предмете; она тяготеет к воспроизведению «чужого слова» — хрестоматийного, общеизвестного текста.

Отправной точкой хрестоматийных сентенций-текстов, поднимающих тему интеллекта, является знание того, что существует две противопоставленные друг другу интеллектуальные ипостаси человека: умный и глупый; соответственно одна из них оценивается положительно, другая - отрицательно. Интеллектуальные антиномии (ум и глупость) трактуются в сентенциях широко: например, ум связывается с положительными нравственными качествами, трудолюбием, речевым мастерством; глупость - с заносчивостью, непрактичностью, пассивностью и т. д., т. е. интеллектуальное начало распространяется на все стороны человека Ср. русские пословицы: Разумный видит, что за чем идет; Умный слышит вполслова; Кто умнее, тот достанет поскорее; Умный и согрешит, и поправит; Умный одно слово вымолвит,

и то скажется. — У дурака дурацкая и речь; За глупой головой и ногам неупокой; С дураком ни поплакать, ни посмеяться; Один дурак, а умных пятерых ссорит; С глупым и найдешь — не разделишь.

Содержащаяся в хрестоматийной сентенции оценка человека вообще в конкретной ситуации общения приобретает конкретную направленность. Хрестоматийная сентенция, в которой поднимается тема интеллекта и содержится его оценка (особенно отрицательная), в силу своей авторитетности, относительной «неуязвимости», является удобной формой косвенного выражения отношения говорящего к объекту (например: И не жить нам без • идеологического промывания мозгов. Или грудь в нательных крестах, или голова в мыслях о реорганизации Рабкрина. Заставь дурака богу молиться, он себе и лоб разобьет. Поэтому и молиться не тянет. Или умный стал, или лоб жалко. А политикам в храм — прямая дорога (из газ.).

Индивидуально-авторские высказывания-сентенции о homo sapiens тяготеют к хрестоматийным сентенциям-текстам: и те, и другие воспроизводят одинаковые стереотипы: А ежели сам до ума доходить не будешь, то так и помрешь дурачком, последним человеком (А.П. Чехов) — Ум имей хоть маленький, да свой (поел.); Даны мужчине большая, чем у женщины, сипа и решительность, аналитический склад ума (из газ.). — Волос долог; да ум короток (у бабы) (поел.); Подчиненному не пристало тягаться умом с начальством (из газ.). — Ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак (NN).

Поучающая природа высказываний-сентенций обусловливает наличие в них директивного смысла: прямого или косвенного совета, приказа, предостережения (соответственно экспликации или импликации императивных форм). Ср.: Сперва подумай, а потом и нам скажи (поел.); Фразы следует укорачивать до размера мысли (NN). — Кто думает, тот до чего-нибудь додумывается (поел.). = Думай, чтобы до чего-нибудь додуматься; Даже в том, что не имеет смысла, есть свой смысл (С. Скотников). = Ищи смысл во всем.

Нравоучения на тему интеллекта характерны для разных дискурсов: разговорного, художественного, политического, публицистического, педагогического и т. д.: Надо слушаться старших, не по улицам бегать, а побольше читать. Тогда станешь умным мальчиком (из разг.); Инстинкт иногда разумнее разума... Эволюцию человеческого сознания нельзя путать с хамелеонством (из интервью с Е. Евтушенко); Глупость — это не отсутствие ума, это такой ум (А. Лебедь); при этом далеко не всегда нравоучения являются ситуативно запрограммированными, отражая отмеченную А. Веж-бицкой любовь русских людей не просто к морализаторству, но к морализаторству, тяготеющему к оценке человека через призму интеллекта.

Подробнее вопрос об отображенных в языке истоках и характере стереотипных представлений о homo sapiens рассматривается в пятой главе «Лингвокультурологическая интерпретация образа-концепта «homo

sapiens»: стереотииизация человека разумного в русской языковой картине мира».

В основе ряда стереотипных представлений о homo sapiens и их языковых репрезентаций лежат древние образы и социально-культурные идеи, повторяющиеся на протяжении всей истории мотивами (К.Г. Юнг). Исходным для образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ стереотипом является сформировавшееся в средневековье представление о человеке как уникальном творении и о разуме как величайшей ценности, которая определяет уникальность человека. В христианском мировоззрении, нашедшем свое отражение в религии, обычаях русского народа и памятниках Древней Руси, человек предстает венцом творения Бога. Феномен человека христианство видит в дарованном Богом разумном начале. Образ Бога-дарителя разума исторически присутствует в сознании русских людей, что прочно закреплено в устойчивых выражениях Бог дач, Бог наградил, Бог вложил, употребляемых, впрочем, по отношению не только к уму, но и к иным фундаментальным способностям человека и являющихся универсальными заменителями сложных объяснений появления и существования важнейших атрибутов человека, и в первую очередь интеллекта (ср. сформировавшееся позже представление о другом недосягаемом физически и мысленно дарителе разумного начала — природе).

В глубокую древность уходит своими корнями и поляризация человека: разум (ум) обрел две противопоставленные ипостаси своего существования: положительно оцениваемую (ум) и отрицательно оцениваемую (глупость): Одно есть лодка, другое — корабль, одно есть конь, другое — лошак; один — умен, другой - глуп («Моление» Даниила Заточника»).

Согласно христианскому вероучению, главными критериями оценки человека являются его морально-нравственные ориентиры, определяющие отношение к Богу и Божественной грамоте, и степень полезности обществу. В Древней Руси оценки умный и глупый коррелировали с оценками добрый — злой (Д.С. Лихачев); важнейшей задачей человека признавалось «умное делание» себя самого, осознание своего долга перед Богом, людьми и самим собой и следование этическим нормам, получившим свое оформление в «Домострое» (В.В. Колесов).

В основе многих русских пословиц и других текстов-сентенций, активно употребляющихся в современной русской речи, лежат библейские истины о многочисленных правильных и неправильных проявлениях человека, дающих основание судить о его уме или глупости, что свидетельствует об исторически сложившихся в сознании носителей русского языка представлениях о взаимосвязи разнообразных проявлений человека и его умственного начала. Например: Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему, но разумный человек молчит; Глупый весь гнев свой изливает, а умный сдерживает его; Язык мудрых сообщает добрые знания, а уста глупых изрыгают глупость (Притчи Соломона).

Представление о противоречивом, сочетающем в себе ум и глупость человеке - дураке — это образец осмысления типично русского феномена, ставшего символом русской культуры. Дурак в Древней Руси - не столько человек с ограниченными умственными способностями, сколько шут, прикидывающийся дураком, играющий (валяющий) дурака и сознательно смешащий толпу. Древнерусский «умный дурак» имел немалое количество положительных качеств, за которые его любили и которые не позволяли отождествлять его с глупым человеком (честность, правдивость, смелость, веселый, неунывающий нрав, доброта). Дурак в Древней Руси был сродни юродивому - почитавшемуся церковью безумцу, сознательно отвергшему ум, обладавшему даром прорицателя. Юродивый, как и дурак-шут, был по-своему умен; его безумие было особой формой восприятия и оценки мира. Потребность в дурачестве и юродстве отразилась в русском фольклоре: сказочный Иван-дурак столь же неоднозначен с точки зрения оценки его интеллекта, как смешащий толпу дурак-шут и провидец юродивый.

В исследованиях по истории русской культуры, посвященных феномену русского дурака (труды A.M. Панченко о русском юродстве, А. Синявского -об Иване-дураке, Ю.М. Лотмана - о дураке и сумасшедшем, В. Проппа - о дураке русских сказок, работы В.О. Ключевского, Вл. Соловьева о русском уме и глупости, В.В. Колесова об особой русской ментальности), отмечается, что русский-дурак совмещает в себе разные «виды ума»: в нем причудливо сочетаются интеллектуальная смекалка и простоватость, здравый смысл и отсутствие логики, напускная и реальная дурь. Очевидно, поэтому слово дурак, как ни одно другое в современном русском языке, полифонично.

В современной русской ЯКМ дурак предстает в нескольких ипостасях: это глупый человек; шут, прикидывающийся дураком; юродивый; чудак (человек со странностями) и, наконец, психически больной человек, непредсказуемый в своих проявлениях; он существо крайне противоречивое и притягательное своей неоднозначностью. Результаты психолингвистического ассоциативного анкетирования показали разноплановость восприятия дурака (от категоричного осуждения до понимания, жалости и преклонения перед высокими моральными качествами), а также разницу в трактовках дурака и глупого человека: если глупый человек - это средоточие отрицательных качеств и проявлений, то дурак - конгломерат положительного и отрицательного, часто с преобладанием нравственных плюсов.

Глубоко национальный образ дурака в русской ЯКМ ассоциируется с «национально окрашенными» интеллектуальными способностями - с русским умом. За словосочетанием русский ум стоит широкое понятийное содержание: это глупость и прозорливость, пассивная созерцательность и активная доброта Ивана-дурака; умственная нерасторопность, смекалка, простодушие, непредсказуемость, доброта, бесшабашность русского человека; необычность, яркая самобытность мышления; это явление, вызывающее

удивление, восхищение, недоумение, порицание. В понятие русский ум включаются характеристики русского человека, оценки его действий и состояний и за счет этого происходит своеобразное олицетворение: русский ум — это образ русского homo sapiens в разных его проявлениях.

Словосочетание русский ум близко по значению еще одному словосочетанию, обозначающему типично русский феномен, - задний ум. Ср. русские пословицы: Русский человек задним умом крепок; Русак умен, да задним умом; Русский назад умен. Задний ум — это запоздалая догадливость русского человека, который сначала сделает, а потом подумает. Задний ум спящий, пассивный, как Иван-дурак, но и запоздало активный, хотя эта активность скорее внутреннего свойства: исправить упущенное вряд ли возможно, зато возникает эффект внутреннего самобичевания, интенсивной работы мысли, направленной на поиски ответов на извечные русские вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?». Стереотип «задний ум» регулярно воспроизводится в речевом жанре «порицание», особенно в косвенных отрицательно-оценочных высказываниях директивной формы: Думай сначала, а потом делай! (из разг.); Не надо было затевать эту монетизацию. Теперь сами не знают, как выкрутиться (из газ.).

Показателями стереотипизации homo sapiens являются ассоциативные образы, возникающие в сознании носителей русского языка при его описании и оценке. Эти образы основаны на традиционных сравнениях человека разумного с различными предметами окружающего мира и национально-культурно детерминированных представлениях о связи интеллекта с другими сторонами человека.

Среди ассоциаций-сравнений выделяем: 1) ассоциации-сравнения, основанные на знаниях прецедентных текстов (они возникают в тех случаях, когда имя героя широко известного текста, прямо или косвенно затрагивающего тему интеллекта, становится прочно ассоциируемым и с этой темой, и с определенной характеристикой или оценкой homo sapiens). Например, прецедентными именами, соотносимыми с прецедентными текстами и регулярно используемыми для характеристики и оценки homo sapiens, являются: Иван-дурак, Митрофанушка, Чацкий, Остап Бендер, Шариков. Каждое из этих имен стало символом определенного «рода» homo sapiens; 2) ассоциации-сравнения, основанные на знаниях прецедентных ситуаций (культурно-исторических реалий). Например, из таких ситуаций пришли прецедентные имена Соломон, Сократ, Ломоносов, Пушкин, Эйнштейн, часто используемые в качестве оценочных предикатов ИС; 3) ассоциации-сравнения, не связанные с прецедентными текстами и ситуациями (они опираются на жизненные наблюдения, непосредственную практику носителей языка, формирующую представления об окружающем мире). Например, homo sapiens регулярно сравнивается с неразумными живыми существами (животными и птицами): глупый, как осел, баран, курица; умный, как сова, утка, собака;

глупый человек часто сравнивается с неодушевленными предметами (в основном деревянными): глупый, как чурка, дуб, дерево, бамбук, бревно, пень, лопух, валенок.

Регулярные ассоциации-сравнения свидетельствуют о том, что в русском языке сформировался особый пласт характеризующих интеллект человека имен-метафор, устойчивых сравнительных оборотов.

Среди ассоциаций-представлений выделяем: 1) ассоциации-представления, связанные с половой принадлежностью homo sapiens (представления о превосходстве мужского ума над женским, о второсортности женского ума, его противоречивости и логической невыстроенности). Например: Бабий ум -бабье коромысло: и криво, и зарубисто, и на оба конца (поел.); Нет ничего парадоксальнее женского ума: порядок доказательств, которым они уничтожают свои предубеждения, очень оригинален... (М.Ю. Лермонтов); Есть две категории женщин: «ужас, какая дура» и «прелесть, какая глупенькая» (М. Жванецкий); 2) ассоциации-представления, связанные с возрастом homo sapiens (представления о том, что ум, в первую очередь житейский, накапливается, «наживается» с годами: чем старше человек, тем он умнее). Например: Ты, Сонюшка, тогда была еще мала, глупа... (А.П. Чехов); Лучше вы мне скажите, что вы думаете, — вы меня старше, вам больше знать! (М. Горький); С годами человек ума набирается (поел.); 3) ассоциации-представления, связанные с профессией, родом деятельности, социальным положением homo sapiens. Например, стереотипные представления о невысоком уровне интеллекта военных, милиционеров, спортсменов, новых русских; о высоких интеллектуальных способностях представителей интеллектуальных профессий: Наши вояки не обременены интеллектом, и в этом значительно проигрывают гражданским лицам (из газ.); Я относилась к спортсменам без всякого интереса. Я принимала гас за людей, у которых в графе «интеллект» стоит прочерк (из газ.); Мне никогда не льстит Надежда, / И безнадежен мой роман, / Поскольку я профан, невежда, / А он — профессор и декан (С.Я. Маршак, В альбом жене профессора И.Р. Гальперина); 4) ассоциации-представления, связанные с национальной принадлежностью homo sapiens. Например, в анекдотах русский человек в обобщенном собирательном значении - это человек особого ума, крайне противоречивый; немец — человек, отличающийся логикой мышления, выверенностью действий, «болезненной» аккуратностью во всем; француз - легкомысленный человек, законодатель мод и образец изысканного вкуса; чукча - недалекий, необразованный человек, чрезвычайно прямолинейно руководствующийся здравым смыслом. '' ~

Выделяются контрастные ассоциации, свидетельствующие о пересечении смыслов у слов, обозначающих человека разумного. Так, гений — очень умный человек и сумасшедший; сумасшедший — глупый и гений-, отличник — умный человек и ботаник-, ботаник — умный и твердолобый (по данным эксперимента). С пересечением смыслов связано использование одного и того

же слова в разных оценочных контекстах. Ср.: Он интересный, умный парень, отличник. — Он зануда, отличник, с ним неинтересно.

Развенчивание говорящими стереотипных представлений о разных «видах» homo sapiens (старый, а глупый; спортсмен, а умный и т. д.) создает эффект усиления оценки человека разумного и свидетельствует об относительном характере стереотипизации образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ.

В Заключении содержится обобщающая характеристика основных результатов, представленных в исследовании, которое можно рассматривать как авторский опыт практической реализации идей и методологии антропо-центристской семантики. Один из наиболее значимых результатов работы -описание реконструированного образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ как единства категориальных семантических черт: партитивности, оце-ночности, стереотипизации. Homo sapiens представлен в исследовании не только как совокупность внутренних и внешних действий, качеств, состояний, характеризующих человека, но и внешний мир человека, на который проецируются интеллектуальные оценки. Человек разумный как микрокосм в русской ЯКМ сопоставим с макрокосмом — веем существующим мирозданием. Интеллект, с одной стороны, выступает мерилом (критерием) оценки всего, что принадлежит человеку, что его окружает, с чем он связан, с другой стороны, является объектом оценки, критерии которой — все принадлежащее человеку, окружающее человека, связанное с человеком. В языковом образе-концепте «homo sapiens» отражены такие черты русского национального характера, как крайняя противоречивость, неоднозначность, признание приоритета нравственных норм, тяга к самокритике, морализаторству, некоторая умственная пассивность и запаздывание в сочетании с интеллектуальным прорывом. Исходная гипотеза кажется нам вполне доказанной: достоверность существования образа-концеггта «homo sapiens» в русской ЯКМ и его предельно широкое содержание верифицируется рядом выявленных особенностей языковых репрезентаций человека разумного: с интеллектом соотносится бесконечное множество разнообразных по своей природе частей человека; эти части характеризуются и оцениваются по образу и подобию целостного и частичного homo sapiens, и наоборот; шкала оценки интеллекта содержит диффузные значения, обусловленные влиянием разных оснований оценки, и отличается широкой градуированностью; семантическое поле «интеллект» характеризуется незамкнутостью и подвижностью; лексемы ИС в русском языке активно десемантизируются и расширяют сферу своего функционирования; оценка homo sapiens имеет богатый прагмастилистический потенциал и отличается разнообразием средств косвенного выражения; сте-реотипизация человека разумного осуществляется на основании причинно-следственной соотнесенности оценки интеллекта с разными сторонами человека. Объективность, адекватность, полнота содержащихся в диссертационной работе выводов обеспечены широтой охвата языкового/речевого мате-

риала и интсгративным подходом к его анализу. Многоаспектность языкового образа-концепта «homo sapiens» открывает перспективы дальнейшего изучения данного ментально-языкового феномена, которые видятся в более развернутом определении и конкретизации влияния субъекта речи/мысли на репрезентации человека разумного, в более полном и последовательном выявлении национально-культурной специфичности образа-концепта «homo sapiens» через сопоставление отображения человека разумного в русской .Я КМ и других национальных Я КМ, в более детальном исследовании характерных для образа-концепта «homo sapiens» дискурсов и связанных с ними стратегий и тактик речевого поведения коммуникантов.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира: Монография. Омск, 2003. 188 с.

2. Категориальные семантические черты образа homo sapiens в русской языковой картине мира: Монография. Омск, 2004. 148 с.

3. Homo sapiens в речевом жанре «портретироьание» // Русская словесность. 2004. № 3. С. 75-78.

4. Насколько глуп Иван-дурак? // Начальная школа. 2004. № 11. С. 73-76.

5. Русский дурак и русский ум: архетипические черты языкового образа человека разумного // Русская словесность. 2005. № 3. С. 67-72.

6. Лексико-грамматические способы изображения homo sapiens в русском языке // Омский научный вестник. 2004. № 1 (26). С. 147-150.

7. Оценочные высказывания об интеллектуальных качествах человека // Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации: Тез. докл. республ. науч. конф. Часть 1. Омск, 1992. С. 91.

8. Оценочные высказывания об интеллектуальных проявлениях человека в аспекте культуры речевого поведения // Русский вопрос: история и современность: Материалы докл. Второй всероссийской научной конференции. Омск, 1994. С. 122-124.

9. Оценочные высказывания об интеллектуальных проявлениях человека в разных коммуникативных условиях // Актуальные проблемы филологии: Материалы городской межвузовской науч. конф. Омск, 1994. С. 43-45.

10. Черты традиционного народного мировосприятия в оценочных высказываниях об уме и глупости человека // Славянские чтения: Материалы докл. науч.-практ. конф. Вып. 4. Омск, 1995. С. 8-10.

11. Оценочные речевые жанры (Рекомендации по культуре речевого поведения учителя). Омск, 1996. 21с.

12. Оценка интеллекта человека в литературных и фольклорных сентенциях // Гуманитарные исследования. Ежегодник. Вып. 1 : Сб. науч. ст. Омск, 1996. С. 55-58.

13. К проблеме разграничения речевых жанров // Славянские чтения: Материалы областной науч.-практ. конф. Вып. 5. Омск, 1996, С. 115-118.

14. Оценка интеллекта человека в речевом жанре порицания // Человек - Коммуникация - Текст. Вып. 1. Человек в свете его коммуникативного самоосуществления. Барнаул, 1997. С. 200-203.

15. Лексико-семантическое поле оценочных предикатов интеллектуальной сферы // Гуманитарные исследования. Ежегодник. Вып. 2: Сб. науч. ст. Омск, 1997. С. 139-144.

16. Особенности оценки интеллекта человека в речевом жанре порицания // Городская разговорная речь и проблемы ее изучения: Межвузовский сб. науч. тр. Вып. 2. Омск, 1997. С. 85-88.

17. Лексико-семантическая представленность объекта оценки в оценочных высказываниях об интеллектуальных проявлениях человека // Славянские чтения. Духовные ценности народа: Тезисы и материалы науч.-практ. конф. Вып. 6. Омск, 1998. С. 153-154.

18. Прямые и косвенные оценочные высказывания о человеке // Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Тезисы докладов. Барнаул, 1999. С. 61-63.

19. Семантика базовых моделей оценочных высказываний о человеке // Гуманитарные исследования. Ежегодник. Вып. 4. Книга 1: Сборник научных статей. Омск, 1999. С. 155-162.

20. Лексико-семантичсские показатели качества и интенсивности оценки // Гуманитарные исследования. Ежегодник. Вып. 5: Сб. науч. ст. Омск, 2000. С. 78-85.

21. Метафора как показатель степени интенсивности оценки в высказываниях об интеллекте человека // Язык. Человек. Картина мира: Материалы Всероссийской науч. конф. Ч. 1. Омск, 2000. С. 89-92.

22. Интеллект человека в высказываниях-портретных характеристиках // Язык. Человек. Картина мира. Лингвоантропологические и философские очерки (на материале русского языка). Ч. 1. Омск, 2000. С. 66-76.

23. Homo sapiens в русской языковой картине мира (на материале оценочных высказываний об интеллекте) // Вестник Омского университета. Вып. 3 (25). Омск, 2002. С. 89-92.

24. Прямая и косвенная оценка интеллекта в высказываниях-порицаниях // Филологический ежегодник. Вып. 4. Омск, 2002. С. 98-104.

25. Трактовка ума в наивной языковой картине мира // Язык. Время. Личность. Материалы Междунар. науч. конф. Омск, 2002. С. 353-357.

26. Лингвоантропологическое моделирование языкового образа человека // Материалы Второй региональной науч.-практ. конф. «Информатика и лингвистика»: Сб. ст. Омск, 2004. С. 64-66.

27. Глобализация образа homo sapiens в русской языковой картине мира // Филология в XXI веке: проблемы и методы исследования. Материалы науч. конф. «Пушкинские чтения». СПб., 2004. С. 113-119.

28. Homo sapiens в русских сентенциях // Традиции славяно-русской культуры в Сибири. Материалы Всероссийской науч.-практ. конф. Тюмень,

2004. С. 20-22.

29. Категориальные семантические черты образа homo sapiens в русской языковой картине мира // Категории в исследовании, описании и преподавании языка: Сб. науч. тр. к 80-летию Е.С. Скобликовой. Самара, 2004. С. 263-273.

30. Частично-субъектный способ изображения homo sapiens в русском языке (на материале художественных и нехудожественных текстов) // Актуальные проблемы текста: лингвистическая теория и практика обучения: Материалы Международной науч.-практ. конф., посвященной 85-летию доктора филологических наук, профессора О.А.Нечаевой. Улан-Удэ, 2004. С. 92-94.

31. Образ человека в русской языковой картине мира как национально-культурный феномен // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы Второй Международной науч.-практ. конф. В 2 т. Бийск, 2004. Т. 1. С. 277-283.

32. Косвенная отрицательная оценка интеллекта человека в печати (к проблеме речевой культуры публициста) // Редакторские чтения - 2004: Материалы Первой российской науч.-практ. конф. с международным участием. Омск, 2004. С. 68-73.

33. Образ-концепт «мысль» в русской языковой картине мира // Материалы региональной конференции «Актуальные проблемы русского языка», посвященной 70-летию ЧГПУ. Челябинск, 2005. С. 384-388.

34. Языковой образ человека как центральная проблема современной лингвоантропологии // Язык. Культура. Коммуникация: Материалы Второй международной науч. конф. Челябинск, 2005. С. 161-164.

35. Партитивность как категориальная семантическая черта образа homo sapiens в русской языковой картине мира: Язык, литература, культура: Сб. науч. ст. Бийск, 2005. С. 142-148.

36. Образ дурака в русской культурной традиции (лингвокультуролопгче-ский аспект) // Филологический ежегодник. Вып. 5-6. Омск, 2005. С. 104-107.

37. Семантические особенности высказываний-автопортретирований с оценкой интеллекта // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Международной науч. конф. Волгоград,

2005. С. 503-506.

38. Ассоциативные образы как показатели стереотипизации homo sapiens в русской языковой картине мира // Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Материалы Второй Всероссийской науч. конф., посвященной памяти проф. И.А. Воробьевой. Барнаул, 2005. С. 287-293.

НИКИТИНА Лариса Борисовна

ОБРАЗ-КОНЦЕПТ «HOMO SAPIENS» В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА КАК ОБЪЕКТ АНТРОПОЦЕНТРИСТСКОЙ СЕМАНТИКИ

Специальность 10.02.01 - «Русский язык»

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Подписано к печати 17.05.2006. Формат бумаги 60x84 1/16. Печ. л. 2.4. Тираж 100 экз. Заказ 169.

Издательство ОмГУ

644077, г. Омск-77, пр. Мира, 55а, госуниверситет

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Никитина, Лариса Борисовна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Теоретические основы исследования языкового образа-концепта «homo sapiens» как объекта антропоцентрист-ской семантики

1.1. Языковая концептуализация действительности: понятие, характерные черты, единицы, средства выражения

1.1.1.Концепции языковой картины мира и основные черты языковой концептуализации действительности

1.1.2.Категоризация как когнитивный и семантический закон концептуализации мира в сознании и языке

1.1.3 .Языковой образ-концепт как объект антропоцентристской семантики

1.1.4.Слово, высказывание, текст, дискурс - средства языковой/речевой репрезентации образа-концепта

1.2. Человек в языке и языковые образы человека 79 1.2.1 .Человек - Язык - Культура 79 1.2.2.Человек как субъект и объект языковой концептуализации

1.2.3.Образ-концепт «человек» в русской языковой картине мира

1.3. Выводы

ГЛАВА 2. Партитивность как категориальная семантическая черта образа-концепта «homo sapiens» в русской языковой картине мира: образы целостного и частичного человека разумного

2.1. Лексико-семантические репрезентации целостного и частичного homo sapiens в русском языке

2.2. Базовые структурно-семантические модели характеризации целостного и частичного homo sapiens в русском языке

2.3. Семантическое поле «интеллект»: синонимические, антонимические, эпидигматические связи

2.4. Лексико-семантическое и семантико-синтаксическое представление «интеллектуальных частей» человека в русской языковой картине мира

2.5. Выводы

ГЛАВА 3. Оценочность как категориальная семантическая черта образа-концепта «homo sapiens» в русской языковой картине мира

3.1. Оценка homo sapiens и способы ее выражения в русском языке

3.2. Отражение в языковом образе-концепте «homo sapiens» оценочной дихотомии «умный-глупый»

3.3 Оценка частичного (частей) homo sapiens в русском языке

3.4. Лексико-семантические показатели качества и интенсивности оценки homo sapiens в русском языке

3.5. Выводы

ГЛАВА 4. Языковой образ-концепт «homo sapiens» в прагмастилистическом аспекте

4.1. Речевые жанры репрезентации homo sapiens в русском языке

4.2. Образ-концепт «homo sapiens» в речевом жанре «порт-ретирование»

4.3. Образ-концепт «homo sapiens» в речевом жанре «одобрение»

4.4. Образ-концепт «homo sapiens» в речевом жанре «порицание»

4.5. Образ-концепт «homo sapiens» в речевом жанре «сентенция»

4.6. Выводы

ГЛАВА 5. Лингвокультурологическая интерпретация образаконцепта «homo sapiens»: стереотипизация человека разумного в русской языковой картине мира

5.1. Архетипические истоки современных языковых репрезентаций homo sapiens

5.2. Ассоциативные образы как показатели стереотипизации homo sapiens в русской языковой картине мира

5.3. Выводы 329 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 333 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 342 СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ЭМПИРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Никитина, Лариса Борисовна

Одной из важнейших нашедших отображение в языке ипостасей человека является интеллектуальная (homo sapiens). С одной стороны, это субъектная языковая ипостась человека: возникновение и функционирование естественного языка неразрывно связано с возникновением человека как вида и познанием человеком разумным окружающего мира. С другой стороны, homo sapiens является объектом познания, процесс и результаты которого отображаются в языке. Настоящая диссертационная работа посвящена отображению в русской языковой картине мира (ЯКМ) образа-концепта «homo sapiens» (человека в совокупности его интеллектуальных действий, качеств, состояний) как объекта языковой концептуализации. Исследование вписывается в антропологическую парадигму современного отечественного языкознания и представляет одно из течений лингвоантропологии - антропоцен-тристскую семантику.

Парадигма трактуется как совокупность взглядов, знаний, подходов к объекту исследования, существенно отличающаяся от других таких совокупностей. Принято считать, что в лингвистике (и вообще в гуманитарных науках) парадигмы не сменяют друг друга, но накладываются одна на другую и сосуществуют в одно и то же время, игнорируя друг друга (см.: [Маслова, 2001: 5]). Однако в определенные временные периоды в языкознании преобладает та или иная научная парадигма, что позволяет говорить о смене научных приоритетов, отражающей эволюционную динамику лингвистической науки.

В отечественном языкознании традиционно выделяются три научные парадигмы, каждая из которых имеет свои направления, течения, школы: сравнительно-историческая (ее расцвет приходится на XIX век), системно-структурная (время ее бурного развития - первая половина XX века) и антропологическая (антропоцентрическая), громко заявившая о себе во второй половине прошлого века и в настоящее время претендующая на роль ведущей.

Становление и развитие лингвоантропологической парадигмы отражает закономерный, отвечающий логике развития лингвистической научной мысли процесс. В центре внимания первой из названных научных парадигм оказалась объектная сущность языка, установление соотношений между языками, определение их исторического родства, описание их эволюции во времени и пространстве. Далее было осознано, что сравнительно-исторический подход к языку не исчерпывает всех знаний об объекте: каждый естественный язык состоит из взаимосвязанных системообразующих структурных элементов, без изучения которых нельзя понять его специфику (исследование языка как системы осуществляется в рамках системно-структурной парадигмы). Вторая парадигма, как и первая, обнаружила перспективы исследования объекта, основанные на том, что язык как знаково-символическая система есть продукт человеческой деятельности, средство коммуникации между людьми, т.е. он объект, в котором не может не отражаться субъективное (идущее от человека) начало. Следовательно, язык должен изучаться в тесной связи с бытием человека - именно этот принцип и лежит в основе антропологической парадигмы в языкознании.

Стоит заметить, что сам этот принцип для мирового и отечественного языкознания не нов и демонстрирует преемственность в вопросе признания роли человеческого фактора в языке: пропагандируемые лингвоантропологической парадигмой идеи уходят своими корнями в лингвистические научные парадигмы, становление которых пришлось на более ранний период. Он проявил себя и в сравнительно-исторической, и в системно-структурной парадигмах: первая выдвинула человеческий фактор в качестве необходимого условия происхождения и изменения языка; вторая рассматривает человеческий фактор с позиций его роли в формировании системно-структурных отношений между единицами языка. Лингвоантропологическая парадигма более масштабно и последовательно переключает интересы исследователя с объектов познания в языке на субъекта языка, на анализ человека в языке и языка в человеке: человеческий фактор в разных его проявлениях включается в определение объекта языкознания, в методологию исследований: «язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка» [Бенвенист, 1974: 15].

Базовая установка лингвоантропологического подхода «Язык должен изучаться по «мерке человека», опирающаяся на постулат об антропоцен-тричности языка, восходит к лингвистической концепции В. фон Гумбольдта, согласно которой язык есть живая и главнейшая деятельность человеческого духа, единая энергия народа, исходящая из глубин человеческого существа и пронизывающая собой все его бытие; следовательно, язык должен изучаться в тесной связи с сознанием и мышлением человека, его культурой и духовной жизнью (см.: [Гумбольдт, 1985]). Существенный вклад в обоснование этой установки внесли представители психологического направления в отечественном языкознании (И.А.Бодуэн де Куртенэ, А.А.Потебня, Л.В.Щерба), подчеркивавшие, что язык существует только в индивидуальных мозгах, только в душах, только в психике индивидов, составляющих языковое общество.

Антропологическая парадигма в современном отечественном языкознании представлена рядом направлений, единым вектором научных поисков которых является человек - создатель языка, субъект речи/мысли, отображающий в языке свое сознание, т.е. все свои состояния, настроения, оценки, свое этническое, культурное, социальное, нравственное, эстетическое «Я». Каждое из направлений ориентировано на ту или иную сторону (ипостась) человека, отображенную в языке. Так, в сферу интересов когнитивной лингвистики входит отображение в языке различных процессов, механизмов, способов познания человеком действительности (А.Н.Баранов, В.З.Демьянков, Д.О.Добровольский, Е.С.Кубрякова, Е.В.Рахилина и др.); лингвокультурология обращена к человеку как к творцу языка и культуры (Н.Д.Арутюнова, В.В.Воробьев, В.А.Маслова, Ю.С.Степанов, В.Н.Телия и др.); этнолингвистика сосредоточивает внимание на изучении связей языка с народными обычаями, социальной структурой нации (Вяч.Вс.Иванов, Н.И.Толстой, В.Н.Топоров и др.); социолингвистика занята изучением особенностей языка разных социальных и возрастных групп (Л.П.Крысин, Н.Б.Мечковская и др.); лингвострановедение исследует собственно национальные реалии, отображенные в языке (Е.М.Верещагин, В.Г.Костомаров и др.). Психологические направления рассматривают язык как феномен психологического состояния и деятельности человека и народа: психолингвистика занимается проблемами языкового сознания, становления и функционирования языкового/речевого механизма с учетом психических процессов (Н.И.Жинкин, А.А.Леонтьев, А.А.Залевская, И.А.Зимняя и др); этнопсихо-лингвистика выводит на первый план проблему отображения в речевой деятельности тех элементов поведения, которые связаны с определенной традицией (Ю.А.Сорокин, Н.В.Уфимцева и др.); психопоэтика изучает психологические основы художественной речи (В.П.Григорьев, Ю.М.Лотман, В.А.Пищальникова и др.)

На идее антропоцентризма языка базируется современная лингвистическая семантика (так называемая широкая семантика), которая изучает содержание языковых единиц как единство их значения и смысла, детерминированного экстралингвистическим контекстом (Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, Т.В.Булыгина, И.М.Кобозева и др.), а также вступающая в комплементарные отношения с лингвистической семантикой прагмалингвистика, изучающая соответствия между единицами языка и эффектами их использования (В.В.Богданов, Б.Ю.Городецкий, Г.Г.Почепцов и др.).

Добавим, что каждое из названных направлений представлено множеством течений и школ, отличающихся подходами к исследованию языкового и речевого материала, но объединенных общим вниманием к человеческому фактору в языке. Из числа наиболее влиятельных назовем фразеологическую школу В.Н.Телия, представляющую лингвокультурологическое направление, школу этнолингвистики, возглавляемую Н.И.Толстым, психолингвистическую школу А.А.Леонтьева, Московскую семантическую школу Ю.Д.Апресяна и др., сообщество ученых, работающих по теме «Логический анализ языка» под руководством Н.Д.Арутюновой, школу этногерменевтики Е.А.Пименова и М.В.Пименовой.

Таким образом, есть основания утверждать, что антропологическая парадигма в современном отечественном языкознании породила гипернауку (гипернаправление) - лингвоантропологию, объемлющую все дисциплины языковедческого цикла с человеком как субъектом и объектом языка/речи в центре. Широкая предметная сфера лингвоантропологии в современной теоретической лингвистике несводима к одной области и неслучайно определяется несколькими нетерминологическими описательными выражениями; человеческий фактор в языке (Б.А.Серебренников и др.), человек в языке (Э.Бенвенист), человек и его язык (Р.А.Будагов), язык и мир человека (Н.Д.Арутюнова), мир человека в языке (В.В.Колесов), язык - человек — картина мира, язык — ментальность — культура и др.

Каждое направление лингвоантропологии характеризуется своей методологией, включающей как специфические, так и общие для всей парадигмы методы и приемы исследования языка. Одним из ведущих принципов в формировании собственной теоретической и методологической базы лингвоантропологии становится принцип дополнительности, заключающийся в привлечении данных разных наук, изучающих человека: философии, психологии, социологии, культурологии и др.

Признавая примат в лингвоантропологии в целом семантики, нельзя не отметить, что данное гипернаправление объемлет разные ее сферы. Все школы современной отечественной семантики можно, пользуясь терминологией английского философа-логика У.Куайна, свести к двум основным направлениям: сильная (внешняя) и слабая (внутренняя) семантика. Первая описывает значение языковых знаков через установление их соответствия с действительностью или некоторой моделью мира (например, работы Н.Д.Арутюновой, Т.В.Булыгиной, Е.В.Падучевой, А.Д.Шмелева и др. лингвистов, представленные в сборниках «Логический анализ языка»); вторая исследует языковые значения как способ их представления, отражения в сознании (например, исследования в области когнитивной лингвистики Е.С.Кубряковой, А.Н.Баранова, Д.О.Добровольского, Е.В.Рахилиной, Р.М.Фрумкиной и др.).

Бурное развитие когнитивной лингвистики, в центре внимания которой находится ментальная обусловленность языковых выражений, способствует выработке постулатов когнитивной семантики (см., например: [Кубрякова, 1999]), в которых не только отражена ее специфика, но и заявлены принципиальные отличия от традиционной (классической) семантики, к области которой относится, с одной стороны, все, что означено средствами разных уровней языка, с другой - средства и способы означивания любых смыслов.

В настоящее время в отечественном языкознании формируется одно из течений лингвоантропологии, в котором черты классической широкой семантики (сильной семантики, по У.Куайну) сочетаются с чертами когнитивной семантики, в основе которой лежат некоторые ключевые идеи когнитивной психологии, изучающей процессы, связанные с познанием мира человеком: процессы получения, хранения и обработки информации. Это течение мы называем антропоцентристской семантикой, отмечая, что для нее, в отличие от когнитивной семантики, описание содержащейся в языке информации о мире является целью и собственно исследовательским результатом; семантика в когнитивных и когнитивно-психологических исследованиях выступает средством реконструкции знаний и представлений о мире, опорой для характеристики отображенных в языке ментальных процессов.

Становление и развитие антропоцентристской семантики связано с появлением семантических исследований антропоцентрической направленности, отличающихся от исследований, выполненных в русле классической широкой семантики, специфическим объектом изучения, который обозначился в связи с выдвижением в конце XX века на первый план сформулированной еще В. фон Гумбольдтом проблемы отображения «духа народа», т.е. национального своеобразия миропонимания, в языке. Объектом семантического описания стало мировидение, отображенное в структуре языка, получившее название языковая картина мира.

Понятие «ЯКМ» основано на положении о том, что каждый естественный язык по-своему членит мир, т.е. воплощает в значениях слов и их композиций свой специфический способ концептуализации действительности, и, следовательно, можно утверждать, что каждый конкретный язык отражает обыденное мировидение, интерпретирует и формирует этнокартину мира, которая наряду со специфическими чертами имеет и общие для некоторого множества ЯКМ, универсальные, черты.

ЯКМ трактуется в ряде работ как «взятое в своей совокупности все концептуальное содержание языка» [Караулов, 1976: 245], представляющее собой многомерное, иерархичное, сложное по своей структуре образование: целостную картину мира любого языка образуют запечатленные в его семантике взаимосвязанные смысловые универсалии (в иной терминологии: составляющие, фрагменты ЯКМ). Языковые репрезентации этих смысловых универсалий в их связи со специфичностью языка становятся объектами семантических исследований, объединенных общей задачей показать, как тот или иной язык отображает мир.

Особенности концептуализации действительности тем или иным языком могут быть продемонстрированы как через сравнение картины мира отдельного языка с картинами мира других языков (например, работы А.Вежбицкой, М.В.Пименовой и др.), так и через описание отдельной ЯКМ или ее фрагментов (языковых репрезентаций различных смысловых универсалий) (например, работы Е.В.Урысон, Е.С.Яковлевой и др.): статус ЯКМ при разных подходах к ее изучению не меняется. В своей диссертации мы сосредоточили внимание на определенном фрагменте русской ЯКМ, полагая, что описанные особенности языковой концептуализации объекта действительности (homo sapiens) по меньшей мере, характерны для русской ЯКМ, поскольку они отображают миропредставления носителей русского языка.

Для обозначения отображенных в языке смысловых универсалий как объектов семантического исследования ученые прибегают к терминам языковой образ или концепт. В своей работе мы используем сложный термин языковой образ-концепт (или образ-концепт в ЯКМ), полагая, что он более точно передает специфику объекта изучения, сочетая в себе указание на его ментальную и отражательную природу (более подробное обоснование выбора термина содержится в параграфе 1.1.3. диссертации).

Исследование языкового образа-концепта характеризуется как движение от смысловой универсалии (экстралингвистического смысла) к ее языковому отображению; от того, что есть в головах и чувствах людей, к тому, как знания и представления воплощаются в языке.

Путь от экстралингвистического смысла к его языковому образу, или установка на идеографический принцип, является характерной чертой лингвистических исследований последних лет, посвященных описанию таких языковых образов-концептов, как время, пространство, движение, чувство, возраст, нравственность и т.д. (например, работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, В.Г.Гака, В.В.Колесова, Н.В.Орловой, Е.С.Яковлевой и мн. ДР-)

Избрание того или иного языкового образа-концепта в качестве объекта семантического исследования определяется его человеческой и национально-культурной значимостью. В то же время можно говорить о том, что количество потенциальных объектов антропоцентристской семантики столь же велико, сколь велико число материальных и идеальных сущностей, с которыми «соприкасается» человек и которые он означивает посредством языка.

Антропоцентристскую семантику отличает не просто движение от экстралингвистического смысла, выделенного из концептуальной картины мира, к его отображению в языке, но учет диалектики человеческого содержания в языке, изучение языка по «мерке человека», что в классической семантике отсутствовало. Безусловно, антропоцентристская семантика не противостоит классической, поскольку, как и вторая, исследует передаваемое языком содержание; она включает в себя классическую семантику, выдвигая на первый план познание человека по данным языка.

Характерной чертой антропоцентристской семантики является инте-гративность - методологический принцип, заключающийся в использовании ею идей, достижений, методов разных направлений лингвоантропологии. Этот принцип, характеризующий современную лингвоантропологию в целом, для антропоцентристской семантики особенно значим, поскольку объект ее изучения охватывает все отображенные в языке стороны человека, к которым обращено то или иное лингвоантропологическое направление: когнитивно-психологическую, социальную, культурную, этническую, эстетическую. Иными словами, при выделении и исследовании языкового образа-концепта принципиальное значение имеет его экстралингвистическая обусловленность, предполагающая обращение исследователя к таким факторам, как национально-культурные стереотипы, критерии оценки явлений действительности, индивидуально-психологические особенности носителей языка, условия коммуникации и т.д.

Интегративность антропоцентристской семантики обусловлена и тем, что каждое из направлений лингвоантропологии в том или ином плане обращено к семантическим реалиям языка: отталкиваясь от отдельного экстралингвистического аспекта (например, от психологии говорящего, контекста культуры, принадлежности человека к национальной, возрастной, профессиональной группе и т.д.), исследователь стремится интерпретировать содержание языковых/речевых значений, объяснить внутрилингвистическую природу изучаемых явлений экстралингвистическими факторами их порождения и бытия. Методы, применяемые в семантических исследованиях, активно используются в лингвокультурологических, психолингвистических, социолингвистических и др. лингвоантропологических изысканиях, и наоборот. Например, в разных направлениях лингвоантропологии находят применение такие методы семантических исследований, как метод компонентного анализа, метод полевого структурирования; в работах семантической направленности все чаще используются психолингвистические экспериментальные методики. Надо отметить, что вообще лингвоантропология с ее установкой на междисциплинарность существенно расширяет методологические возможности исследователя.

Интегративный характер антропоцентристской семантики проявляется и в ее обращении к положениям напрямую не связанных с языкознанием наук о человеке, таких, как философия, логика, биология, история, социология и др., - в том объеме, в каком это необходимо для выявления специфики языковой концептуализации явлений окружающего мира, получивших свое научное осмысление.

Об интегративной ориентации антропоцентристской семантики говорит и тот факт, что ее объекты (языковые образы-концепты) «включены» как сложные содержательные структуры (сгустки смысла) во все семантизированные уровни языка и по этой причине должны исследоваться комплексно, через обращение ко всем значимым языковым единицам в их реальном взаимодействии, посредством которого происходит отображение в речи той или иной ментальной сущности.

Знаковая природа отображения явлений действительности в таких единицах языковой/речевой реальности, как слово, предложение (высказывание), текст, дискурс, требует от исследователя обращения к лексическому, синтаксическому, прагмастилистическому уровням языка, на которых и происходит семантическая объективация концепта. Следовательно, антропоцен-тристская семантика демонстрирует установку на интеграцию разных направлений классической семантики (лексическая семантика, семантический синтаксис, коммуникативная семантика) с прагматикой и ее направлениями (теория речевых актов, жанрология, прагмастилистика и др.). Кроме того, в силу своей смыслоразличительной функции в сферу внимания антропоцентристской семантики вовлекаются словообразовательные и фонетические значения лексем (см., например: [Журавлев, 1974]).

Межуровневый характер антропоцентристской семантики заключается не в механическом соединении информации об образе-концепте, полученной исследователем при анализе языковых/речевых единиц разных уровней, а в комплементаризме (взаимодополнении) информации, добытой разными путями (например, путем компонентного, контекстуального анализа, с помощью эксперимента) из разных источников (например, из толковых словарей, живой разговорной речи, текстов художественной литературы). При этом идея комплементаризма осуществляется с акцентом на человека, его роль в формировании языкового образа-концепта.

Обращение ко всем семантизированным уровням языка позволяет исследователю определить как специфические для каждого уровня, так и общие для этих уровней черты языкового образа-концепта. Специфические черты -это те особенности языкового отображения концептуальной сущности, которые связаны с потенциальными семантическими возможностями языковых единиц этих уровней (например, особенности языкового отображения концептуальной сущности определяются словообразовательными возможностями лексем, регулярными реализациями элементарных синтаксических структур, прямыми и косвенными речевыми актами); общие черты - это семантические черты языкового образа-концепта, проявляющие себя на всех уровнях языковой системы и носящие категориальный характер, т.е. отражающие процесс концептуализации человеком того или иного явления действительности (например, оценочность как категориальная семантическая черта языкового образа-концепта «человек» проявляет себя на всех уровнях языковой системы).

Междисциплинарный подход к объектам изучения, межуровневый характер исследований, комплементарная природа практических изысканий и выводов антропоцентристской семантики позволяют употреблять по отношению к ней термин иптегративпая семантика. Интегративность антропоцентристской семантики проявляется в расширении ее объектной области от слова, элементарного высказывания к тексту, дискурсу, языковому сознанию в его направленности на язык.

Названные черты антропоцентристской (интегративной) семантики, обусловленные спецификой объектов ее изучения (репрезентаций в языке ментальных и социокультурных образований), составляют существо ее методологии. Эта методология заключается в выявлении и обобщении отображенной в языке/речи информации (знаний, представлений, мнений) о явлении действительности, которая объективирована всей системой семантических единиц, структур и правил функционирования языка, репрезентируемых в речевых произведениях.

Среди объектов антропоцентристской семантики (языковых образов-концептов, составляющих ЯКМ) особый статус имеют те, которые являются прямым воплощением человека: его внешних и внутренних черт, способностей, действий, качеств, состояний. Уникальность языкового образа-концепта «человек» заключается в его субъектно-объектной природе: человек выступает одновременно и объектом, и субъектом познания, и язык есть то зеркало, в котором человек в одно и то же время может увидеть себя со стороны и проявить себя в роли самопортретиста, субъекта, творца и языка, и собственного образа.

Безусловно, постоянно пополняющиеся знания о человеке вмещают в себя не только то, что запечатлел язык, но и сведения, добытые наукой (всеми направлениями научной мысли), однако первенство в формировании этих знаний принадлежит языку как репрезентанту обыденного сознания человека, а именно в этом сознании много раньше, чем им заинтересовалась наука, человек «выделил себя из мира природы в качестве вида - homo sapiens, а затем из коллектива - в качестве индивида» [Арутюнова, 19996: 325]. Не случайно в связи со сказанным, что из всех зародившихся научных дисциплин, стремящихся познать феномен человека, именно языкознание оказалось ближе к объекту изучения. Если такие антропологические науки, как биология, социология, антропология, заняты по преимуществу изучением человека как одного из объектов в мире объектов и, следовательно, исследуют те или иные стороны человека, то философия и лингвистика подходят к человеку и с позиций его субъективного начала, внутреннего существования (см.: [Бердяев, 1999: 22]). Язык и языковая деятельность - это явления внутреннего, индивидуально-психологического порядка, и в этом смысле, как отмечали А.А.Потебня, Д.Н.Овсянико-Куликовский, И.А.Бодуэн де Куртенэ,

A.А.Шахматов, Ф. де Соссюр и др., объектом лингвистики, прежде всего лингвистической семантики, является внутренний человек (субъект, языкотворец, речетворец). В то же время в содержании языка запечатлены результаты психологической деятельности человека, в частности, знания о человеке, и в этом смысле лингвистическая семантика занимается человеком как одним из объектов в мире объектов. Такое характерное для языкознания «единство в двух лицах» никогда не подвергалось учеными-лингвистами сомнению, однако подготовленный всей историей языкознания кардинальный разворот лингвистической проблематики в сторону человека как отображенной в языке ментальной сущности произошел именно в рамках антропоцен-тристской семантики, сделавшей языковой образ-концепт «человек» объектом специального масштабного изучения.

Языковые репрезентации человека в языке многообразны, что объясняется многообразием ипостасей, в которых человек предстает в реальной жизни. Современные лингвоантропологические исследования обращены как к языковым (определяющим строй языка и речи), так и неязыковым ипостасям человека. Так, учеными изучаются такие языковые (субъектные) ипостаси человека, как интеллектуально-психологическая (А.Н.Баранов,

B.З.Демьянков, Д.О.Добровольский, А.А.Залевская, А.А.Кибрик,

A.А.Леонтьев и др.), характерологическая (Г.И.Богин, Ю.Н.Караулов, Е.Н.Гуц и др.), коммуникативная (В.В.Богданов, Т.Г.Винокур, О.С.Иссерс Б.Ю.Норман и др.), аксиологическая (Н.Д.Арутюнова, Е.М.Вольф, Г.А.Золотова, С.Г.Шейдаева и др.), национально-культурная (В.В.Колесов,

B.Н.Топоров, Б.А.Успенский и др.), языкотворческая/речетворческая

Б.А.Ларин, Ю.М.Лотман, Н.А.Кузьмина и др.). Ряд исследований, выполненных в русле антропоцентристской семантики, посвящен отображению в языке неязыковых ипостасей человека. Например, описаны такие языковые образы-концепты, как «внутренний человек» (М.П.Одинцова, Е.В.Коськина), «внешний человек» (О.В.Коротун), «средний человек» (Н.Д.Федяева), «идеальный человек» (В.П.Завальников), «целостный и частичный человек» (М.П.Одинцова, Н.А.Седова), «любящий человек» (Н.В.Орлова, Е.В.Лобкова).

Заметное место среди работ, посвященных отображению в языке различных сторон человека, занимают исследования, в которых объектом внимания являются языковые единицы интеллектуальной сферы (ИС). Например, семантические, прагматические, мотивационные, аксиологические и прочие аспекты анализа лексики ИС затрагиваются в трудах Ю.Д.Апресяна, Т.В.Бахваловой, О.Ю.Богуславской, Т.И.Вендиной, В.Г.Гака, В.И.Карасика, И.М.Кобозевой, Т.В.Леонтьевой, С.Е.Никитиной, М.В.Пименовой, Е.В.Рахилиной, Е.В.Урысон и др.

Внимание лингвистов к отображению в языке интеллектуального мира человека вполне закономерно: интеллект, что общепризнанно, является прерогативой человека, его основополагающей характеристикой и первопричиной всех иных характеристик. Он есть та вечная загадка, разгадку которой человечество ищет постоянно и разными способами, привлекая к этому поиску как достижения науки, так и религиозные, обыденные представления; язык не может быть не вовлечен в этот процесс на правах своеобразного хранителя добытой информации, поэтому обращение к семантическим реалиям языка, в которых запечатлены знания и представления о homo sapiens, - это не только стремление описать очередной «языковой пласт», но и попытка приблизиться к разгадке человеческой сущности.

Вклад лингвистов в изучение языкового образа-концепта «человек разумный», в частности, его репрезентаций в русском языке, весьма ощутим: основательно исследована лексика ИС, структурировано лексикосемантическое поле «Интеллект человека», описаны исторические трансформации значений ряда языковых единиц ИС, осуществлена стилистическая характеристика лексем ИС. Однако преимущественно исследован лексико-семантический потенциал языковых репрезентаций сферы интеллекта; се-мантико-синтаксический и функционально-прагматический способы воплощения в языке человека разумного представлены лишь в виде иллюстраций для аргументации отдельных положений и выводов.

На наш взгляд, все имеющиеся в отечественном языкознании исследования семантики и прагматики языковых единиц ИС — это основательный задел для более масштабного, чем это было до сих пор, решения проблемы отображения в русской ЯКМ знаний, представлений, мнений носителей языка о homo sapiens. Интегративная методология антропоцентристской семантики способствует, на наш взгляд, адекватному и полному описанию языкового образа-концепта «homo sapiens».

Таким образом, актуальность темы и проблематики настоящего диссертационного исследования мотивируется, во-первых, необходимостью осуществления многопланового, системного описания языкового образа человека во всех его ипостасях, и, прежде всего в главной ипостаси - интеллектуальной, во-вторых, отсутствием в современной отечественной лингвистике специальных исследований языкового образа-концепта «homo sapiens». Кроме того, требуют дальнейшей разработки, совершенствования, апробации и верификации идеи и методология антропоцентристской семантики.

Объект нашего исследования - множество языковых и речевых репрезентаций интеллектуальных проявлений и характеристик человека в современном русском языке, а предмет - основные черты языкового отображения человека разумного, объективируемые лексико-семантическими, семантико-синтаксическими, функционально-прагматическими значениями и категориями в их единстве и взаимодействии с экстралингвистическими факторами, детерминирующими содержание и функционирование языкового образа-концепта «homo sapiens» в разных дискурсах, текстах, ситуациях.

Цель диссертации — семантическая реконструкция образа-концепта «homo sapiens» как фрагмента русской ЯКМ на основе обобщения всех семантических и прагмастилистических его репрезентаций в современном русском языке с опорой на идеи и методологию антропоцентристской семантики.

Конкретные задачи исследования:

1. Осуществить анализ основополагающих идей антропоцентристской семантики, с тем чтобы, опираясь па них, сформулировать главные методологические принципы, аспекты, проблематику исследования образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ.

2. Исследовать лексико-семантический аспект репрезентаций образа-концепта «homo sapiens».

3. Описать семантико-синтаксические модели высказываний о человеке разумном и определить их роль в воссоздании образа-концепта «homo sapiens».

4. Охарактеризовать семантико-прагматический аспект отображения человека разумного в русской ЯКМ.

5. Обобщить результаты поаспектного описания языковых репрезентаций homo sapiens в системе категориальных семантических черт.

6. Определить характер влияния экстралингвистических факторов на языковое отображение человека разумного и выявить наиболее значимые лингвокультурологические интерпретации homo sapiens в русской ЯКМ.

Основная гипотеза предпринятого исследования - идея существования образа-концепта «homo sapiens» (человека в его интеллектуальной ипостаси) как фрагмента русской ЯКМ, воплощенного в системе разноуровневых семантических единиц, категорий, закономерностей функционирования языка. Методологическая гипотеза исследования - признание принципиальной возможности на основе методологии антропоцентристской семантики осуществить реконструкцию этого языкового образа- концепта.

Основной материал исследования составляют данные лексикографических источников, паремиологических справочников (около 1500 слов, фразеологизмов, паремий), высказывания и тексты разных стилей и жанров (около 5000 высказываний и текстовых фрагментов), содержащие разноплановые характеристики интеллекта человека. В процессе сбора и систематизации основного языкового материала нами применялись семасиологический и ономасиологический подходы, т.е. фиксировались все языковые единицы, в семантике которых эксплицитно или имплицитно воплощается homo sapiens: и те, в которых присутствует сема «интеллект», и те, в которых эта сема выявляется в результате анализа экстралингвистического контекста. В качестве дополнительного материала использовались ответы участников психолингвистического ассоциативного анкетирования (всего 310 опросных листов), содержащие индивидуальные толкования значений языковых единиц, реконструированные высказывания и указания информантов на ассоциации в связи со словами ИС. Поскольку вероятность использования в живой разговорной речи данных спонтанного искусственного речетворчества чрезвычайно велика (см.: [Леонтьев, 1977: 10]), дополнительный материал исследования выполнял ту же роль, что и основной: служил источником наблюдения над семантическими реалиями русского языка.

Представляющие языковой узус, ассоциативный тезаурус, демонстрирующие стереотипные представления носителей русского языка о homo sapiens единицы и конструкции (конвенциональные метафоры, сравнения, перифразы, фразеологизмы, пословицы, поговорки, крылатые изречения) получены в результате выборки из словарей разных типов: Ашукин Н.С., Ашу-кипа М.Г. Крылатые слова. М., 1955; Баранов О. С. Идеографический словарь русского языка. М., 1995; Бирж А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Словарь русской фразеологии. Историко-этимологический справочник. СПб., 2001; В мире мудрых мыслей / Ред. А.Г.Спиркин. М., 1962; Даль В.И. Пословицы русского народа: В 3 т. М., 1993: Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002; Душенко К.В. Большая книга афоризмов. M., 2000; Душенко КВ. Словарь современных цитат. М., 1997; Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. М., 1991; Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А. и др. Русский ассоциативный словарь. М., 1998; Крылатые слова. По толкованию С.Максимова. М., 1955; Михелъсон М.И. Русская мысль и речь: свое и чужое: Опыт русской фразеологии: Сборник образных слов и иносказаний: В 2 т. М., 1979; Мокиенко В.М. Словарь сравнений русского языка. СПб., 2003; Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999; Словарь библейских крылатых слов и выражений. СПб., 2000; Умное слово: Афоризмы, мысли, изречения, крылатые слова / Сост. А.И.Соболев. М., 1964; Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И.Молоткова. М., 1967; Чаша мудрости: Афоризмы, изречения, высказывания отечественных и зарубежных авторов. М., 1978.

В диссертации осуществлен условно синхронный подход к изучению языкового образа-концепта «homo sapiens» с использованием словарных и текстовых источников русского языка в хронологических пределах от Пушкина до наших дней.

Теоретическая основа исследования сформирована с опорой на фундаментальные положения об антропоцентризме языка, связи языка и мышления (В. фон Гумбольдт, А.А.Потебня, Л.С.Выготский, А.А.Леонтьев, Б.А.Серебренников и др.), о существовании ЯКМ, составляющими которой являются образы мира, запечатленные в семантике языка, о влиянии экстралингвистических факторов на языковые репрезентации объектов окружающего мира, о национально-культурном своеобразии ЯКМ (В.Н.Телия, Ю.А.Сорокин, В.И.Постовалова, Н.Д.Арутюнова, Г.В.Колшанский и др.), об отображении в языковых образах мира и человека особой «мерки человека» (Э.Бенвенист, Ю.Д.Апресян и др.).

Методология исследования основана на идеях и методах антропоцен-тристской (интегративной) семантики, конкретная реализация которых подчинена задаче выявления и типизации контекстуально и экстралингвистиче-ски обусловленных и не обусловленных языковых и речевых репрезентаций концепта на всех уровнях языковой системы, в текстах разных стилей и жанров, в разнообразных речевых ситуациях, в том числе в условиях эксперимента. В исследовании используются частные методики: концептуального анализа, компонентного анализа, полевого структурирования, семантико-синтаксического моделирования, дискурсивного анализа. Общая установка на интегративность исследования обусловила привлечение данных и методик междисциплинарных направлений лингвистики: лингвокультурологии, психолингвистики, лингвострановедения, социолингвистики, когнитивной лингвистики - и привела к последовательному сопоставлению языковедческих наблюдений со сведениями, предоставляемыми нелингвистическими науками о человеке.

С целью получения дополнительного иллюстративного языкового материала, подтверждающего данные, полученные при помощи использования разных методов семантического анализа, нами был применен экспериментальный метод. Учитывая, что эксперимент предполагал психическую активность испытуемых (осуществлялся «вход в сознание» с целью извлечения языка как достояния индивида), был нацелен на обнаружение ассоциативных связей слов и словосочетаний, имел неподготовленный и по преимуществу вопросно-ответный характер, мы квалифицировали его как прием психолингвистического ассоциативного анкетирования (описание содержания проделанной работы см. в Приложении). Выбор исходного материала для эксперимента осуществлялся в соответствии с темой исследования и в соотнесении с материалом, добытым из других источников: словарей, текстов, живой разговорной речи. Разнотипность заданий для испытуемых обусловлена общей установкой на интеграцию подходов к исследуемой проблеме. Так, мы давали респондентам ряд слов (словосочетаний) — стимулов интеллектуальной тематики и предлагали реагировать на них первыми «пришедшими в голову» словами, словосочетаниями, предложениями (так называемый свободный ассоциативный эксперимент с регистрацией цепи ответов); предлагали задания, ограничивающие свободу ассоциации в нужном для нас направлении (например, требования определенных синтагматических ассоциаций; требования ассоциаций-сравнений); давали так называемые «закрытые» задания, когда от испытуемых требовалось соотнести слово с тем или иным толкованием. Ответы участников эксперимента проанализированы и систематизированы. Указание на статистические данные, полученные по результатам эксперимента, и их оформление определялось характером обсуждаемых в диссертации частных проблем. Так, при использовании ответов респондентов в качестве аргументативной базы рассматриваемых положений и выводов указывалось процентное соотношение полученных результатов (процент от общего числа участников эксперимента); при констатации частотности ассоциаций и тех или иных трактовок, позволяющей усилить достоверность определений исследователя, указывалось количество одинаковых ответов. При этом все без исключения ответы (и наиболее частотные, и редко повторяющиеся, и единичные) осмыслялись с точки зрения их потенциального «выхода в речь», что в контексте соответствующих рассуждений позволяло не прибегать к формализованной обработке материала. Кроме того, экспериментальные данные использовались по преимуществу выборочно, что соответствовало целям аргументировать рассматриваемые в диссертации положения или дополнить основной иллюстративный материал.

Научная новизна работы. В диссертации представлена авторская общая характеристика одного из течений современной отечественной лингвоантропологии - антропоцентристской семантики и осуществлена программа практической реализации интегративного метода описания языкового образа-концепта. Ранее не подвергавшийся комплексному исследованию образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ описан на широком языковом/речевом материале с учетом экстралингвистических факторов, обусловливающих его содержание. Анализ всех языковых репрезентаций homo sapiens впервые произведен в аспекте мыслительной и языковой категоризации; соответственно описаны характерные для языкового образа-концепта «homo sapiens» категориальные семантические черты: партитивность, оценочность, стереотипизация. В диссертациоиной работе впервые предложены типологии: лексико-семантические (отражающие репрезентации в языке целостного и частичного homo sapiens и его характеристики), семантико-синтаксическая (представляющая базовые семантические структуры характе-ризации человека разумного), функционально-прагматические (фиксирующие жанровую специфику высказываний о homo sapiens и коммуникативно обусловленные способы характеризации человека разумного), а также типология ассоциативных образов, являющихся показателями стереотипизации homo sapiens в русской ЯКМ. Исследование содержит авторские формулировки определений общих понятий: «языковая картина мира», «языковой образ-концепт», «категориальная семантическая черта», «семантическая категория», а также формулировки определений частных понятий: языковых образов-концептов «человек» и «homo sapiens», названных выше категориальных семантических черт, семантических категорий «часть-целое», «оценка», «стереотип», структурно-семантических моделей характеризации homo sapiens, оценочных речевых жанров репрезентации языкового образа-концепта «человек разумный»: портретирования, одобрения, порицания, сентенции. Впервые описана шкала оценки человека разумного, определены ресурсы косвенности оценок, охарактеризованы ментально-языковые национально-культурные стереотипы оценки homo sapiens в русской ЯКМ.

Теоретическое значимость диссертационной работы состоит в том, что в ней выделены и охарактеризованы базовые идеи антропоцентристской семантики и на их основе разработана и апробирована методология исследования языкового образа-концепта «homo sapiens». Теоретически значимым является исследовательский результат, открывающий возможность реконструкции отображенных в языке смысловых универсалий - фрагментов русской и других национальных ЯКМ. Определение и описание категориальных семантических черт языкового образа-концепта «homo sapiens» (партитивно-сти, оценочности, стереотипизации) и сопровождающие их выводы о глобализации этого образа могут быть оценены как теоретический вклад в современную семантику, задачи которой - системное исследование языковых единиц, определение границ и пересечений лексико-семантических и семантических полей, решение проблемы соотношения значения и смысла. Предложенные в диссертационном исследовании типологии лексических и синтаксических единиц и их описание, выводы о разноуровневых языковых средствах, обозначающих качество и степень интенсивности оценки homo sapiens, могут способствовать более глубокому осмыслению частных вопросов теории языковой номинации и семантической предикации, теории оценки в русском языке. Наши наблюдения над семантическими трансформациями языковых единиц ИС, экспансией предикатов ИС в другие сферы, десемантиза-цией лексем со значением оценки интеллекта расширяют представления об активных семантических процессах в русском языке. Выводы, касающиеся специфики речевых жанров, ресурсов косвенности высказываний, могут представить интерес для исследователей стилистики речи, речевых актов и жанров, так как они позволяют уточнить связь семантики высказываний и отображенных в них коммуникативных ситуаций.

Практическое значение диссертации заключается в том, что содержащиеся в ней наблюдения и выводы могут быть использованы в преподавании таких лингвистических дисциплин, как лексикология, синтаксис, стилистика, культура речи, риторика, история лингвистических учений, спецкурсов в духе активной грамматики, в частности, в преподавании русского языка как неродного, а также курсов междисциплинарного характера, таких, как лингвокультурология, психолингвистика, этнопсихолингвистика, социолингвистика, лингвострановедение. Материалы диссертации могут быть выборочно использованы в преподавании тех предметов, которые связаны с проблемой человека: философии, истории, психологии, литературы, культурологии, социологии. Результаты диссертационного исследования могут найти применение в разработке новой учебной литературы лингвоантропологиче-ской ориентации.

На основе диссертации создано учебно-методическое пособие «Образ человека в русской языковой картине мира», которое используется автором и преподавателями Омского государственного педагогического университета для проведения одноименного спецкурса и консультаций по курсовым и выпускным квалификационным работам. Материалы исследования внедрены в практику проведения автором диссертации лекций для студентов названного вуза, а также для учителей школ г.Омска.

Положения, выносимые на защиту:

1. Методология антропоцентристской (интегративной) семантики, заключающаяся в выявлении и типизации контекстуально обусловленных и не обусловленных языковых и речевых репрезентаций концептуальной сущности на всех уровнях языковой системы, в текстах разных стилей и жанров, разнообразных речевых ситуациях, в том числе в условиях эксперимента, и характеризующаяся междисциплинарным, межуровневым, комплементарным подходом к описанию языкового образа-концепта, акцентированием роли человеческого фактора в его формировании, обеспечивает полноту и адекватность реконструкции образа-концепта «homo sapiens» как одного из основополагающих фрагментов русской ЯКМ.

2. Образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ характеризуется такими основными категориальными семантическими чертами, как партитив-ность, оценочность, стереотипизация, являющимися универсальными для отображения человека в целом и отдельных его ипостасей в русском языке. Категориальный статус выделенных семантических черт определяется наличием в них типовых значений высокого уровня абстракции: «часть-целое», «оценка», «стереотип», реализующихся комплексами частных значений и их контекстуальных вариантов. Названные категориальные семантические черты отражают процессы и результаты концептуализации homo sapiens носителями русского языка, проявляющиеся на всех уровнях языковой системы, позволяющие говорить о наиболее характерных лексико-семантических, семантико-синтаксических, прагмастилистических особенностях отображения homo sapiens в русской ЯКМ.

3. В семантической категориальной оппозиции «часть/целое», типичной для образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ, запечатлены представления носителей русского языка о человеке разумном как сложном, ие-рархичном образовании, составляющими которого являются все доступные человеческому осмыслению фрагменты мира, как внутренние, так и внешние по отношению к человеку. Осмысление homo sapiens по образу и подобию внешнего мира обусловливает сходство характеристик целостного и частичного человека по форме и содержанию. Homo sapiens в русской ЯКМ - это безграничный, многоликий, динамичный микрокосм, созданный воображением человека разумного.

4. Присущая образу-концепту «homo sapiens» категория оценки, проявляющаяся на всех уровнях языковой системы и отраженная в бинарных (например: умный — глупый) и разнообразных многочленных (например: умный - глупый — средний; нормальный — средний — глупый) семантических оппозициях, является необходимым и обязательным компонентом функционального содержания всех речевых произведений, в которых есть тема интеллекта, и характеризуется шкалированностью, градуированностью, широким спектром оснований, разнообразием прямых и непрямых форм выражения, определяемых ситуациями общения.

5. Отраженные в языке/речи устойчивые представления о разуме как величайшей дарованной человеку ценности, о корреляции умственного и нравственного начал в человеке, о приоритете нравственных качеств в оценке homo sapiens, об особом интеллектуальном устройстве русского человека, об обусловленности оценки homo sapiens возрастом, полом, национальностью, уровнем образования, профессией, родом занятий, социальным статусом свидетельствуют о национально-культурной детерминированности образа-концепта «человек разумный» в русской ЯКМ и о соответствующих стереотипах. Процесс и результаты стереотипизации homo sapiens, воплощенные в типичных для носителей русского языка ассоциациях и сравнениях человека разумного с одушевленными и неодушевленными предметами, обусловлены, в частности, влиянием прецедентных текстов и прецедентных ситуаций, в которых зафиксирована связь интеллекта с другими сторонами человека. Характерные для образа-концепта «homo sapiens» ментально-языковые стереотипы дополняются разнообразными отображенными в языке нестереотипными индивидуальными представлениями и оценками, реализующими присущую человеку креативную свободу и инициативу.

6. Такие характерные особенности языковой репрезентации homo sapiens, как соотнесение с интеллектом всех частей человека и окружающей его действительности; «очеловечивание» разнообразных атрибутов человека и предметов окружающего мира через приписывание им интеллектуальных действий, качеств, состояний; характеризация-оценка разных сторон человека и объектов действительности, с которыми связан человек, через призму интеллекта; наличие на шкале оценки интеллекта диффузных значений, обусловленных влиянием разных оснований оценки человеческих проявлений; широкая градуированность и шкалированность оценки homo sapiens; тенденция к расширению значений лексем ИС, их десемантизация и экспансия в другие сферы; вовлечение в семантическое пространство «homo sapiens» разнообразных языковых репрезентаций внешнего и внутреннего человека; сте-реотипизация человека разумного в связи с разными его сторонами, которые осмысляются как опосредованные интеллектом и опосредующие его; широкий прагматический потенциал оценки homo sapiens, в частности, предоставляемые языком при участии нелингвистических факторов способы косвенной оценки человека разумного, - свидетельствуют о языковой глобализации образа-концепта «homo sapiens» (т.е. о его предельно широком осмыслении и содержании, о его центральной роли в процессах языковой концептуализации мира).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образ-концепт "homo sapiens" в русской языковой картине мира как объект антропоцентристской семантики"

5. 3. Выводы

В языковом образе-концепте «homo sapiens» отражены характерные для носителей русского языка представления о человеке в его интеллектуальной ипостаси. Эти представления в свою очередь являются отражением ценностных приоритетов, критериев оценки человека, типичных умонастроений, которые составляют культурный багаж нации.

Формирование традиционных взглядов на человека разумного и соответственно характерных для языкового образа-концепта «homo sapiens» стереотипных смыслов уходит своими корнями в глубокую древность, когда познание человека человеком происходило под влиянием религиозных догм. В эпоху средневековья сложились представления о том, что человек обладает бесценным богатством - умом (разумом), дарованным Богом, что разумное начало предопределяет существование человека и его взаимоотношения с остальным миром, что человек распоряжается разумом по-разному: оправдывает свое божественное происхождение или отходит от начертанного прародителем пути; соответственно установилась поляризация человека: разум (ум) обрел две противопоставленные ипостаси своего существования: положительно оцениваемую (ум) и отрицательно оцениваемую (глупость). Понятия «умный человек» и «глупый человек» сформировались под влиянием христианского вероучения, согласно которому главными критериями оценки человека являются его морально-нравственные ориентиры, определяющие отношение к Богу и Божественной грамоте и степень полезности обществу. Ко временам древней Руси восходят характерные для носителей русского языка широкие представления об уме и глупости, представления об идеальном человеке и человеке, в котором «сочетается несочетаемое» (дурак, шут, юродивый).

Для образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ характерна обусловленная историческими, национально-культурными традициями русификация: русский дурак, русский ум, задний ум - ментально-языковые феномены, отразившие национально-специфические черты homo sapiens.

Дурак как типично русский феномен, сочетающий в себе разнообразные неоднозначные характеристики человека, среди которых выделяются как чисто интеллектуальные, так и морально-нравственные, стал символом русской культуры, и соответственно слово дурак в русском языке является символом, которому свойственна смысловая полифоничность.

Регулярное отражение в русской ЯКМ нашли следующие стереотипы: русский человек - обладатель особого ума, сочетающего в себе большие интеллектуальные возможности и избирательность их применения; у русского homo sapiens особое видение мира, отличающее его от homo sapiens других национальностей; русский homo sapiens способен удивить как своими интеллектуальными достижениями, так и крайней умственной неповоротливостью; он самокритичен и необидчив на критику со стороны и сам любит покритиковать, точнее, незло посмеяться над особым «интеллектуальным устройством» представителей других национальностей (например, устойчивый объект его иронической насмешки - чукча).

Формирование устойчивых представлений о homo sapiens происходит под влиянием прецедентных текстов и прецедентных ситуаций, а также реалий окружающей действительности, опираясь на знание которых носители русского языка выносят стереотипный вердикт конкретным проявлениям человека разумного в конкретных ситуациях общения. Так, различные проявления homo sapiens регулярно сравниваются с проявлениями персонажей фольклорных и литературных произведений, известных личностей, а также с качествами, действиями, состояниями живых и неживых предметов окружающего мира, в результате чего в русском языке сформировался особый пласт характеризующих интеллект человека имен-метафор, устойчивых сравнительных оборотов.

Процесс стереотипизации образа-концепта «homo sapiens» характеризуется разнонаправленностыо осмысления различных сторон человека: интеллектуальная сторона осмысляется как причина различных социальных ролей человека или как следствие этих ролей. Определяющими оценку разных «видов» homo sapiens стереотипами, которые нашли регулярное отражение в русской ЯКМ, являются следующие: количество ума (в первую очередь житейского) определяется возрастом человека: ум накапливается, «наживается» с годами, поэтому чем старше человек, тем он умнее, и наоборот: молодой человек еще мало знает, а значит недостаточно умен, а ребенок и вовсе неразумен; мужчина отличается от женщины аналитическим складом ума, логической предсказуемостью; homo sapiens женского пола - это особый интеллектуальный мир, еще более противоречивый и логически не выстроенный, чем русский ум в целом; оценка человека по интеллекту связана с образованием, профессией, родом деятельности, социальным статусом homo sapiens: образование, «интеллектуальная» профессия, высокий социальный статус -«признаки» ума человека; за некоторыми социальными ролями закрепились отрицательные оценки интеллекта (например, военный, спортсмен, новый русский).

Отображенные в языке нестереотипные индивидуальные представления о человеке разумном и его оценки свидетельствуют об относительной устойчивости стереотипа, обусловленной креативной свободой и инициативой субъекта речи/мысли.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Настоящее диссертационное исследование является примером практической реализации методологии, сформировавшейся в рамках одного из течений современной отечественной лингвоантропологии - антропоцентристской семантики.

Эта методология, заключающаяся в обнаружении и обобщении отображенной в языке информации (знаний, представлений, мнений) о явлении действительности, которая объективирована всей системой семантических единиц, структур и правил функционирования языка, репрезентируемых в речевых произведениях, опирается на основные принципы антропоцентристской семантики: идеографический (путь от смысловой универсалии к ее языковому отображению); междисциплинарный (использование идей, достижений, методов разных направлений лингвоантропологии, нелингвистических наук о человеке); принцип комплексного (межуровневого) подхода к описанию языкового отображения ментальной сущности; комплементарный (взаимодополнение информации, добытой из разных источников, лингвистических и нелингвистических, и разными путями, например, с помощью компонентного, контекстуального анализа языковых единиц, посредством эксперимента и т.д.). Названные принципы объединяет ведущее положение антропоцентристской семантики: изучение языковых реалий по «мерке человека», т.е. ориентация на характер осмысления носителями языка окружающей действительности в соответствии с этническими, культурными, социальными, нравственными, эстетическими установками.

Исследование показало, что антропоцентристская семантика проецирует классическую семантику в сторону человеческого фактора: двигаясь от экстралингвистического смысла, выделенного из концептуальной картины мира, к его отображению в языке, она учитывает диалектику человеческого содержания в языке. Кроме того, из нашего исследования следует, что интегративность, свойственная современной лингвоантропологии в целом, для антропоцентристской семантики особенно значима, поскольку объекты ее изучения охватывают все отображаемые в языке стороны человека, к которым обращено то или иное лингвоантропологическое течение: когнитивно-психологическую, этническую, культурную, социальную, эстетическую.

Методологическая программа исследования вырабатывалась с опорой на основополагающие теоретические положения антропоцентристской семантики о существовании целостной ЯКМ и ее фрагментов (языковых образов-концептов), о категориальном характере языковой концептуализации действительности. Исходя из того, что объект исследования - образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ - является результатом мыслительной и языковой концептуализации (категоризации) феномена окружающей действительности, результаты которой эксплицируются на разных уровнях языковой системы, при помощи разных языковых/речевых средств и определяются экстралингвистическими факторами, мы совместили поуровневое описание языкового образа-концепта с описанием его категориальных семантических черт: партитивности, оценочности, стереотипизации. Признавая, что эти черты универсальны для языкового отображения человека в любой его ипостаси, мы стремились через описание лексико-семантических, семантико-синтаксических, функционально-прагматических особенностей репрезентаций homo sapiens показать их специфику применительно к объекту нашего исследования. Следуя принципу комплементаризма, мы постоянно расширяли сферу своих наблюдений за языковыми/речевыми единицами разных уровней (например, при описании лексики ИС учитывались ее функциональные возможности; при анализе высказывания учитывалось, что его актуальный смысл формируется комплексно: на конструктивно-синтаксическом, коммуникативно-синтаксическом, семантическом уровнях; прагмастилисти-ческая интерпретация языкового образа-концепта сопровождалась наблюдениями за поведением языковых/речевых единиц разных уровней). Установка на междисциплинарность проявилась во включении в методологический аппарат исследования положений когнитивной лингвистики, психолингвистики, лингвокультурологии и других лингвоантропологических дисциплин, а также в использовании философских, исторических, культурологических, биологических сведений о человеке.

Один из наиболее значимых результатов исследования - описание реконструированного образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ как единства категориальных семантических черт: партитивности, оценочное™, стереотипизации.

Частными результатами диссертационного исследования являются: структурирование лексико-семантического ядра и периферии языкового образа-концепта «homo sapiens»; создание типологии ССМ характеризации целостного и частичного человека разумного; описание семантического поля «интеллект»; характеристика лексико-семантической и семантико-синтаксической экспликации «интеллектуальных частей» человека; определение способов выражения оценки homo sapiens; реконструирование портретов человека разумного, соответствующих оценочной дихотомии «умный -глупый»; выявление средств выражения оценки частичного homo sapiens; характеристика лексико-семантических показателей качества и интенсивности оценки человека разумного; создание типологии речевых жанров, в которых реализуется оценка homo sapiens; характеристика прагмастилистических особенностей высказываний, представляющих эти жанры; лингвокультурологи-ческая интерпретация отображенных в русской ЯКМ традиционных представлений о homo sapiens; выявление типичных для носителей русского языка ассоциаций-сравнений и ассоциаций-представлений, обусловливающих оценку homo sapiens; описание стереотипных оценок отдельных «видов» homo sapiens.

Содержащиеся в диссертации частные выводы позволяют сделать следующие обобщения.

Homo sapiens в русской ЯКМ - это микрокосм, вмещающий в себя бесконечное множество непрерывно функционирующих, взаимодействующих друг с другом элементов. Этими элементами являются все доступные человеческому осмыслению реальные и воображаемые объекты окружающего мира, которые человеку принадлежат, которыми он распоряжается, управляет на правах хозяина, которые он сам создает, с которыми он связан непосредственно или опосредованно.

Для языкового образа-концепта «homo sapiens» не существует четко очерченных границ: главенство интеллектуальной ипостаси человека в русской ЯКМ позволяет ей пересекаться, взаимодействовать с самыми разными проявлениями человека, вплоть до бессознательных.

Интеллектуальный мир человека предстает в русской ЯКМ не просто образно, метафорически осмысленным миром внутреннего человека, «обитатели» которого живут по законам внешнего мира, действуют так же, как целостный человек или другие объекты окружающей действительности, но миром, в котором внешнее и внутреннее неотделимо: внешний homo sapiens метонимически, образно продолжает внутреннего homo sapiens, и наоборот: внутренний homo sapiens - это метафоризированное продолжение внешнего homo sapiens и шире - всего многообразия внешнего мира. Таким образом, homo sapiens в русской ЯКМ - это не только конгломерат внутренних и внешних действий, качеств, состояний, характеризующих человека, но и внешний мир, на который проецируются интеллектуальные оценки. Человек разумный как микрокосм в русской ЯКМ сопоставим с макрокосмом - всем существующим мирозданием.

Будучи уникальной ценностью, homo sapiens является объектом непрекращающегося заинтересованного внимания, выражающегося в постоянной оценке. Оценка человека разумного, с одной стороны, представлена в русской ЯКМ четкой бинарной смысловой оппозицией «хорошо - плохо» {умный — глупый), с другой стороны, характеризуется разнообразными многочленными смысловыми оппозициями (например: умный — средний — глупый; идеальный —умный - нормальный; средний — нормальный —умный и т.д.).

Homo sapiens в русской ЯКМ - это не только человек в его интеллектуальной ипостаси, но и человек как исполнитель разнообразных постоянных и временных ролей, имеющих непосредственную или опосредованную обусловленность интеллектом: это человек социальный, нравственный, физический; это человек, характеризующийся национальной, половой, возрастной, профессиональной принадлежностью. При этом умный homo sapiens - это обладатель разнообразных положительных качеств, связанных с любой из названных ролей; глупый - отрицательных. Многочисленные неоднозначные оценки человека разумного обусловлены сочетанием в человеке положительных и отрицательных качеств, соотносимых с интеллектом.

В русской ЯКМ объектом оценки является не только целостный homo sapiens, но и те части человека, без которых ни человек разумный в целом, ни отдельные фрагменты его жизнедеятельности не существуют: это неотторжимые части человека (органы и квазиорганы), основная функция которых -регулировать умственную деятельность человека и опосредованно влиять на все человеческие проявления. Более того, любое проявление человека, внешнее или внутреннее, любой связанный с человеком реальный или воображаемый объект окружающего мира оцениваются через призму интеллекта, а причиной, поводом оценки самого интеллекта являются многообразные проявления бесчисленных частей человека, связанных с интеллектом непосредственно или опосредованно.

Иными словами, интеллект, с одной стороны, выступает мерилом (критерием) оценки всего, что принадлежит человеку, что его окружает, с чем он связан, с другой стороны, является объектом оценки, критерии которой — все принадлежащее человеку, окружающее человека, связанное с человеком.

Шкала оценки homo sapiens в русской ЯКМ характеризуется градуиро-ванностыо: на пути от полюса отрицательной оценки до полюса положительной оценки целостного homo sapiens располагаются оценки частичного человека разумного; при этом оценки целостного и частичного homo sapiens выражаются разными языковыми/речевыми средствами и способами, определяющими степень интенсивности этих оценок.

Оценка homo sapiens отличается разнообразием средств и форм прямого и непрямого выражения, что обусловлено множеством проявлений человека, способных стать основанием оценки его интеллекта. В связи с микрокосмическим устройством человека разумного ресурсы косвенности оценки homo sapiens практически неисчерпаемы.

Образ-концепт «homo sapiens» в русской ЯКМ отличается определенными жанровыми предпочтениями: речевые жанры, в которых присутствует тема интеллекта, являются оценочными и характеризуются типичными для оценки homo sapiens ситуациями общения, в частности, интенциями говорящих: это ситуации портретирования человека, порицания или одобрения его проявлений, а также ситуация поучения.

Портрет человека — это всегда характеристика homo sapiens, поскольку все детали портрета имеют непосредственное или опосредованное отношение к интеллекту. Оценка интеллектуальной стороны человека превалирует над оценками иных сторон человека, предопределяет оценки разных проявлений человека или предопределяется ими.

Основаниями оценки интеллекта, реализуемой в речевых жанрах «одобрение» и «порицание», являются самые разные внешние и внутренние человеческие проявления: интеллектуальная сторона выступает первопричиной всего хорошего и плохого в человеке. При этом порицание с отрицательной оценкой интеллекта демонстрирует в русской ЯКМ большую активность, нежели содержащее положительную оценку homo sapiens одобрение, которое вербализуется значительно реже.

Ценностный приоритет интеллектуальной стороны человека обусловливает сопряжение ее оценки с нравоучением: оценка-поучение на тему интеллекта приложима к разным проявлениям человека и убедительна тем, что опирается на традиционные, стереотипные представления носителей языка.

В языковом образе-концепте «homo sapiens» воплотились национально-культурные идеи и образы. Некоторые из них уходят своими корнями в глубокую древность и, передаваясь из поколения в поколение на бессознательном уровне, являются архетипичными (например, представления о Божественном начале разума и его уникальной ценности; представления о дураке как о герое, противопоставившем себя миру), другие - являются примером национально-культурного преломления архетипов (например, образы русского Ивана-дурака, русского ума, заднего ума).

В языковом образе-концепте «homo sapiens» отражены такие черты русского национального характера, как крайняя противоречивость, неоднозначность, признание приоритета нравственных норм, тяга к самокритике, морализаторству, некоторая умственная пассивность и запаздывание в сочетании с интеллектуальным прорывом.

Русский homo sapiens в русской ЯКМ - это обладатель особого ума, вызывающего богатую гамму человеческих чувств: восхищение, удивление, недоумение, разочарование; в русском homo sapiens сочетается критическое отношение к самому себе с толерантностью, снисходительностью и чувством собственного достоинства; возможные умственные недостатки в русском homo sapiens компенсируются высокими морально-нравственными качествами.

Для образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ характерна обусловленность оценки интеллекта стереотипными представлениями об умственной стороне представителей разных национальных, социальных, возрастных, половых групп. Эти представления «навязаны», в частности, прецедентными текстами и прецедентными ситуациями и закреплены в речи в виде повторяющихся смыслов. Homo sapiens в русской ЯКМ является объектом устойчивых сравнений с окружающими его живыми и неживыми предметами и, получая переносные наименования и характеристики, демонстрирует тем самым свое единение с окружающим миром, свое сходство с ним.

Гипотеза исследования кажется нам вполне доказанной: достоверность существования образа-концепта «homo sapiens» в русской ЯКМ и его предельно широкое содержание верифицируется рядом выявленных особенностей языковых репрезентаций человека разумного: разнообразные по своей природе части человека соотносятся с интеллектом; происходит «очеловечивание» этих частей через приписывание им интеллектуальных действий, качеств, состояний; интеллектуальная ипостась является мерилом оценки разных проявлений человека, а оценка самого интеллекта обусловливается разнообразными сторонами человека; под влиянием разных оснований оценки на шкале оценки homo sapiens обнаруживаются диффузные значения; наблюдается широкая градуированность оценки homo sapiens, расширение значений лексем ИС, их десемантизация и экспансия в другие сферы; в семантическое пространство «интеллект» вовлекаются разнообразные языковые репрезентации внешнего и внутреннего человека; отображенная в языке сте-реотипизация человека разумного осуществляется в связи с разными сторонами человека, которые осмысляются как опосредованные интеллектом и опосредующие его; оценка homo sapiens имеет широкий прагматический потенциал, а ресурсы косвенности оценки человека разумного практически неисчерпаемы.

Объективность, адекватность, полнота содержащихся в диссертации выводов обеспечены широтой охвата языкового/речевого материала и инте-гративным подходом к его анализу.

Многоаспектность языкового образа-концепта «homo sapiens» открывает перспективы дальнейшего изучения данного ментально-языкового феномена, которые видятся в более развернутом определении и конкретизации влияния субъекта речи/мысли на репрезентации человека разумного, в более полном и последовательном выявлении национально-культурной специфичности образа-концепта «homo sapiens» через сопоставление отображения человека разумного в русской ЯКМ и других национальных ЯКМ, в более детальном исследовании характерных для образа-концепта «homo sapiens» дискурсов и связанных с ними стратегий и тактик речевого поведения коммуникантов.

Список научной литературыНикитина, Лариса Борисовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аверинцев С.С. Попытки объясниться: Беседы о культуре. М., 1988.46 с.

2. Алейникова Т.В. Концептуальная и языковая картины мира: основные интерпретации и аспекты изучения // Язык. Время. Личность. Материалы Международной научной конференции. Омск, 2002. С. 3-7.

3. Алпатов В.М. Об антропоцентричном и системоцентричном подходе к языку // Вопросы языкознания. 1993. № 3. С. 15-26.

4. Анисимов С.Ф. Ценности реальные и мнимые. М., 1970. 183 с.

5. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1995а. 472 с.

6. Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 19956. 767 с.

7. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995в. № 1. С. 37-67.

8. Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики. 1982. М., 1984. С. 5-23.

9. Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999а. С. 3-10.

10. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990а. С. 136-137.

11. Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения//Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 156-249.

12. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 19906. С.5-32.

13. Арутюнова Н.Д. Национальное сознание, язык, стиль // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. Т. 1. М., 1995. С. 32-33.

14. Арутюнова Н.Д. Об объекте общей оценки // Вопросы языкознания. 1985. №3. С. 13-25.

15. Арутюнова Н.Д. Прагматика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990в. С.З 89-390.

16. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. М., 1976. 383 с.

17. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988. 339 с.

18. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 19996. 896 с.

19. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.А. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 3-42.

20. Арутюнова Н.Д., Ширяев Е.Н. Русское предложение. Бытийный тип. М., 1983. 198 с.

21. Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. Антология. М, 1997. С. 267-279.

22. Аспекты семантических исследований. М., 1980. 358 с.

23. Бабенко Л.Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Екатеринбург, 2000.

24. Бабушкин А.П. Концепты разных типов в лексике и фразеологии и методика их выявления // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 52-57.

25. Бакалова З.Н. Сопоставительные конструкции с союзами А и НО. Структура и функционирование // Предложение в русском языке. Структура. Семантика. Функционирование. Омск, 1985. С. 3-50.

26. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955. 298 с.

27. Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // ИРАН. Серия лит. и языка. 1997. Т. 56. № 1. С. 44-56.

28. Барсук JI.B. Категоризация как основной фактор референции и номинации // Психолингвистические исследования: слово и текст. Тверь, 1995. С. 5-11.

29. Бартминский Е. Этноцентризм стереотипа: Результаты исследования немецких (Бохум) и польских (Люблин) студентов в 1993-1994 гг. // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конференции. М., 1995. С. 47-52.

30. Бахвалова Т.В. Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами языка. Орел, 1993.

31. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 405 с.

32. Белошапкова В.А. Современный русский язык. М., 1989. 800 с.

33. Белошапкова В.А. Современный русский язык: Синтаксис. М.,1977.

34. Бенвенист Э. Общая лингвистика. М.:, 1974. 447 с.

35. Бердяев Н.А. О человеке, его свободе и духовности: Избранные труды. М., 1999.312 с.

36. Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М., 1991.446 с.

37. Березович Е.Л. Русская национальная личность в зеркале языка: в поисках объективной методики анализа // Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург, 1999. С. 31-42.

38. Бирвиш М. Семантика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 10. Лингвистическая семантика. М., 1981. С. 177-198.

39. Боброва Г.А. Оценка, объект и субъект оценки в разных стилях и ситуациях общения // Славянские чтения: Материалы докладов научно-практической конференции. Вып. 4. Омск, 1995. С. 72-78.

40. Богданов В.В. Классификация речевых актов // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989а. С. 25-37.

41. Богданов В.В. Коммуниканты // Вестник Харьковского ун-та. № 339. Человек и речевая деятельность. Харьков, 19896. С. 7-10.

42. Богданов В.В. Речевое общение: Прагматические и семантические аспекты. JL, 1990.

43. Богуславская 0.10. Откуда ты знаешь, что она умная? // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. С. 64-72.

44. Богуславский В.М. Словарь оценок внешности человека. М., 1994.

45. Богуславский М.М. Человек в зеркале русской культуры, литературы и языка. М., 1994.

46. Бондарко А.В. Семантические категории и их языковая интерпретация // Семантические категории языка и методы их изучения: Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Ч. 1. Уфа, 1985. С. 3-4.

47. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л., 1976. 255 с.

48. Брутян Г.А. Язык и картина мира // Филологические науки. 1973. № 1.С. 108-121.

49. Бубер М. Проблема человека. М., 1992. 146 с.

50. Будагов Р.А. Филология и культура. М., 1980. 304 с.

51. Будагов Р.А. Человек и его язык. М., 1976. 429 с.

52. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 320-355.

53. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Ментальные предикаты в аспекте ас-пектологии // Логический анализ языка: Проблемы интенсиональных контекстов. М., 1989. С. 31-54.

54. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. 576 с.

55. Бурное И.В. Русские концепты <душа>, <дух> в сопоставлении с английскими <mind>, <soul>, <spirit> (на материале текстов художественной литературы XIX-XX вв.). Автореф. дис. . канд.филол.наук. СПб., 2004. 17 с.

56. Вайсгербер.Л. Родной язык и формирование духа. М., 1993.

57. Василенко В.А. Ценность и оценка: Автореф. дис. .канд. филос. наук. Киев, 1964. 21 с.

58. Васильев JT.M. Речевой смысл предложения как результат взаимодействия языкового и неязыкового знания // Предложение и текст: Семантика, прагматика и синтаксис. Л., 1988. С. 5-10.

59. Васильев Л.М. Семантика русского глагола. М., 1981. 184 с.

60. Васильев Л.М. Современная лингвистическая семантика. М., 1990.

61. Васильева B.C. Прагматика и типологическая классификация текстов // Прагматика и типология коммуникативных единиц языка. Днепропетровск, 1989. С. 20-25.

62. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. 780 с.

63. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997. 411 с.

64. Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка. М., 2002. 336 с.

65. Вендлер 3. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 238-250.

66. Верещагин Е.М. Роль и место страноведения в практике преподавания русского языка как иностранного. М., 1969.

67. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострано-ведение в преподавании русского языка как иностранного. М., 1973. 233 с.

68. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1972. 614 с.

69. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М., 1993.

70. Волков Ю.Г., Поликарпов B.C. Человек: Энциклопедический словарь. М., 1999. 520 с.

71. Волохина Г.А., Попова З.Д. Многокомпонентные сложные предложения как микротекст. Воронеж, 2003. 199 с.

72. Волохина Г.А., Попова З.Д. Синтаксические концепты русского простого предложения. Воронеж, 1999. 196 с.

73. Вольф Е.М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. М., 1988. С. 52-64.

74. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки. М., 1985. 228 с.

75. Воркачев С.Г. Концепт счастья: понятийный и образный компоненты // ИРАН. Серия лит. и языка. 2001. № 6. С. 47-58.

76. Воробьев В.В. Лингвокультурология: Теория и методы. М., 1997.331 с.

77. Выготский Л.С. Мышление и речь // Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. М., 1982.

78. Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации: Тезисы докладов республиканской научной конференции. Ч. 1,2. Омск, 1992.

79. Гак В.Г. Высказывание // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 90-91.

80. Гак В.Г. Высказывание и ситуация // Проблемы структурной лингвистики. 1972. М., 1973. С. 349-373.

81. Гак В.Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977а. С. 230-293.

82. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология (на материале французского и русского языков). М., 19776. 264 с.

83. Гак В.Г. Человек в языке // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. С. 73-80.

84. Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998. 768 с.

85. Галич Г.Г. Когнитивная категория количества и ее реализация в современном немецком языке. Омск, 2002. 207 с.

86. Гальперин И.Г. Текст как объект лингвистического исследования. М, 1981. 138 с.

87. Гачев Г.Д. Ментальности народов мира. М., 2003. 544 с.

88. Гейко Е.В. Смысловой тип пропозиции и его манифестация в современной русской речи (на материале высказываний, содержащих информацию о запахах): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Барнаул, 1999. 25 с.

89. Герасимова О.И. Контекст как фактор, способствующий правильной интерпретации косвенных высказываний // Коммуникативный аспект единиц языка и речи. Ижевск, 1989. С. 23-30.

90. Герд А.С. Введение в этнолингвистику. СПб., 1995. 92 с.

91. Гетманова А.Д. Учебник по логике. М, 1994.

92. Гибатова Г.Ф. Семантическая категория оценки и средства ее выражения в современном русском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. Уфа, 1996.

93. Глобина JI.B. Лексико-семантическое поле партитивной лексики в современном русском языке: Дис. .канд. филол. наук. Воронеж, 1995. 205 с.

94. Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. М., 1991. 432 с.

95. Горбунова О.В. Сопоставительный анализ имен партитивного значения в английском и русском языках: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1984. 17 с.

96. Городецкий Б.Ю. От лингвистики языка к лингвистике общения // Язык и социальное познание. М., 1990. С. 39-56.

97. Гостев А.А. Образная сфера человека. М., 1992. 194 с.

98. Гранин Ю.Д. О гносеологическом содержании понятия «оценка» // Вопросы языкознания. 1987. № 6. С. 59-72.

99. Гудзенко А.И. Русский менталитет. М., 2001.

100. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.400 с.

101. Гумбольдт В. фон. Язык и философия культуры. М., 1985. 451 с.

102. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. 350 с.

103. Гуревич П.С. Уникальное творение вселенной // О человеческом в человеке. М., 1991. С. 261-280.

104. Гуц Е.Н. Репрезентация образов сознания подростка некодифици-рованными языковыми знаками: психолингвистический аспект: Дис. .докт. филол. наук. Омск, 2006. 420 с.

105. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002. 736 с.

106. Данеш Ф., Гаузенблас К. К семантике основных синтаксических формаций // Грамматическое описание славянских языков. Концепции и методы. М., 1974 С. 90-97.

107. Дементьев В.В. Непрямая коммуникация и ее жанры. Саратов, 2000. 248 с.

108. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.

109. Демьянков В.З. Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке // Вопросы филологии. 2001. № 1. С. 35-46.

110. Дмитриева Н.А. Лексико-семантическое поле «Культура» в языковой картине мира: Дис. .канд. филол. наук. Донецк, 1995. 160 с.

111. Дмитровская М.А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка: Знание и мнение. М., 1988. С. 6-18.

112. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания // Вопросы языкознания. 1983. № 6. С. 37-47.

113. Долинин К.А. Интерпретация текстов. М., 1985.

114. Дорошевский В. Элементы лексикологии и семиотики. М., 1973.286 с.

115. Дробницкий О.Г. Философия и моральное воззрение на мир // Философия и ценностные формы сознания. М., 1978. С. 78-157.

116. Дуличенко А.Д. Некоторые соображения о перспективах лингвистики после XX века // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. Т. 1. М., 1995. С. 162-164.

117. Дьячкова И.Г. Высказывания-похвалы и высказывания-порицания как речевые жанры в современном русском языке: Автореф. дис. . канд. филол. наук. Омск, 2000. 22 с.

118. Емельяненко Е.М. Существительные-сказуемые со значением отрицательной оценки // Русский язык в школе. 1990. № 5. С. 73-76.

119. Ермакова О.П. Концепт «безумие» с точки зрения языка // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка. М., 2003. С. 108-116.

120. Жельвис В.И. Поле брани. Сквернословие как социальная проблема. М., 2001. 349 с.

121. Журавлев А.П. Фонетическое значение. Л., 1974.

122. Журинская М.А. Именные посессивные конструкции и проблема неотторжимости // Категория бытия и обладания в языке. М., 1997. С. 194258.

123. Загурская Н.В. Образ-концепт сверхчеловека в контексте нового реализма // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова. М., 2001. С. 247-256.

124. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 2000. 382 с.

125. Залевская А.А. Психолингвистический подход к проблеме концепта // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 36-44.

126. Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2. М., 1960.

127. Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976. 307 с.

128. Звегинцев В.А. Теоретико-лингвистические предпосылки гипотезы Сепира-Уорфа//Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960. С. 111-134.

129. Земская Е.А. Предикативы оценки // Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983. С. 87-91.

130. Зимняя И.А. Смысловое восприятие речевого сообщения // Смысловое восприятие речевого сообщения. М., 1976. С. 5-33.

131. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982.368 с.

132. Золотова Г.А. Монопредикативность и полипредикативность в русском синтаксисе // Вопросы языкознания. 1995. № 2. С. 99-109.

133. Золотова Г.А. О категории оценки в русском языке // Русский язык в школе. 1980. № 2. С. 84-88.

134. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998. 528 с.

135. Иванов Вяч. В. Высшие формы поведения человека в свете доминантности полушарий // О человеческом в человеке. М., 1991. С. 100-121.

136. Иванова С.В. Лингвокультурологический аспект исследования языковых единиц. Автореф. дис. .докт. филол. наук. Уфа, 2003. 41 с.

137. Ивин А.А. Логика норм. М., 1973. 122 с.

138. Ивин А.А. О логике оценок // Вопросы философии. 1968. № 8. С.53.61.

139. Ивин А.А. Основания логики оценок. М., 1970. 230 с.

140. Илюхина Н.А. Образное моделирование сферы эмоций (к вопросу о механизмах переноса) // Категории в исследовании, описании и преподавании языка: Сборник научных трудов к 80-летию Е.С.Скобликовой. Самара, 2004. С. 273-283.

141. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. Омск, 1999. 285 с.

142. История ментальностей. Историческая антропология. М., 1996.347 с.

143. Каган М.С. Философия культуры. СПб., 1996. 416 с.

144. Карабан В.И. Адресатность простых и сложных речевых актов // Вестник Харьковского ун-та. № 339. Человек и речевая деятельность. Харьков, 1989. С. 51-54.

145. Карабыков А.В. Проблема конститутивных признаков предложения в отечественном языкознании XVIII-XXI веков: Монография. Омск, 2005.210 с.

146. Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Языковая личность: культурные концепты. Волгоград Архангельск, 1996. С. 3-15.

147. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002. 477 с.

148. Карасик В.И., Слышкин Г.Г. Лингвокультурный концепт как единица исследования // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 75-80.

149. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М., 1976. 355 с.

150. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 263 с.

151. Касьянова К. О русском национальном характере. М., 1994. 367 с.

152. Категории бытия и обладания в русском языке. М., 1977. 259 с.

153. Кибрик А.А. Когнитивные исследования по дискурсу // Вопросы языкознания. 1994. № 5. С. 126-139.

154. Кибрик А.Е. Язык // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 604-606.

155. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. Л., 1978.160 с.

156. Киселева Л.А. Некоторые проблемы изучения эмоционально-оценочной лексики в современном русском языке // Ученые записки ЛГПИ. 1968. Т. 281. С. 377-414.

157. Кислов Б.А. Проблема оценки в марксистско-ленинской философии (вопросы теории и методологии). Иркутск, 1985. 134 с.

158. Клименко А.П., Супрун А.Е. Ассоциативный эксперимент в ряду других методов семантических исследований // Словарь ассоциативных норм русского языка. М., 1977. С. 17-24.

159. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика. М., 2000. 352 с.

160. Ковтунова И.И. Современный русский язык: Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 1976. 239 с.

161. Кодухов В.И. Контекст как лингвистическое понятие // Языковые единицы и контекст. Л., 1973. С. 7-23.

162. Кожин А.Н., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. М., 1982. 223 с.

163. Кожина М.Н. Функциональная семантико-стилистическая категория // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2003. С. 573-576.

164. Козырев И.С. Формирование словарных составов русского и белорусского языков: Соматическая лексика. Минск, 1983. 127 с.

165. Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. Мир человека. СПб., 2000. 326 с.

166. Колесов В.В. Древняя Русь: Наследие в слове. Добро и зло. СПб., 2001.304 с.

167. Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986. 312 с.

168. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб., 2004. 240 с.

169. Колшанский Г.В. Контекстная семантика. М., 1980. 148 с.

170. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. М., 1990. 103 с.

171. Колшанский Г.В. Соотношение субъективных и объективных факторов в языке. М., 1975. 231 с.

172. Кондратьева О.Н. Концепты внутреннего мира человека в русских летописях (на примере концептов душа, сердце, ум): Дис. .канд. филол. наук. Кемерово, 2004. 206 с.

173. Конрад Р. Вопросительные предложения как косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М, 1985. С. 349-383.

174. Коротун О.В. Образ-концепт «внешний человек» в русской языковой картине мира: Дис. .канд. филол. наук. Омск, 2002. 193 с.

175. Коршунов A.M. Социальное познание, ценность и оценки // Философские науки. 1977. № 6. С. 49-60.

176. Коськина Е.В. Внутренний человек в русской языковой картине мира: образно-ассоциативный и прагмастилистический потенциал семантических категорий «пространство», «субъект», «объект», «инструмент»: Дис. . канд. филол. наук. Омск, 2004. 198 с.

177. Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. Иркутск, 2001. 261 с.

178. Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск, 1996.

179. Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. М., 2002. 284 с.

180. Крюков А.Н. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика. М., 1988. С. 19-34.

181. Крысин Л.П. Лингвистический аспект изучения этностереотипов (постановка проблемы) // Встречи этических культур в зеркале языка. М., 2002. С. 171-175.

182. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. М., 1986. 157 с.

183. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988. С. 141-172.

184. Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике (о концепте контейнера и формах его объективации в языке) // ИРАН. Серия лит. и языка. 1999. Т. 58. №5-6. С. 3-12.

185. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

186. Кузнецов A.M. Семантика лингвистическая и нелингвистическая, языковая и неязыковая (вместо введения) // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика. Сборник обзоров. М., 1992. С. 5-27.

187. Кузнецова Н.И., Розов М.А. Сознание и проблема человека // Проблема человека и гуманитарные науки. Новосибирск, 1988. С. 3-14.

188. Кузнецова Э.В. Лексикология русского языка. М., 1989. 216 с.

189. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессе эволюции поэтического языка. Екатеринбург; Омск, 1999. 268 с.

190. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М, 1988. С. 1252.

191. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С. 387-415.

192. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976. 399 с.

193. Лебедева Л.В. Субстантивные эмоционально-оценочные предложения в современном русском языке: Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1967. 18 с.

194. Левицкий Ю.А. От высказывания к предложению, от предложения к высказыванию. Пермь, 1995.

195. Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Екатеринбург, 1995. 160 с.

196. Леонтьев А.А. Надгробное слово «чистой» лингвистике // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. Т. 2. М., 1995. С. 307-308.

197. Леонтьев А.А. Общие сведения об ассоциациях и ассоциативных нормах // Словарь ассоциативных норм русского языка. М., 1977. С. 5-16.

198. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М., 1997. 287 с.

199. Леонтьев А.А. Психолингвистический аспект языкового значения // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. С. 46-73.

200. Леонтьев А.А. Языковое сознание и образ мира // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993. С. 16-21.

201. Леонтьева Т.В. Интеллект человека в зеркале русского языка. Ав-тореф. дис. .канд. филол. наук. М., 2003. 22 с.

202. Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы докладов международной конференции. В 2 т. М., 1995.

203. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. 685 с.

204. Литвин Ф.А. О семантических категориях синтаксиса // Семантические категории языка и методы их изучения: Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции Ч. 1. Уфа, 1985. С. 47-48.

205. Лихачев Д.С. Заметки о русском. М., 1981. 70 с.

206. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Русская словесность: Антология. М., 1997. С. 280-287.

207. Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение // Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 7-71.

208. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970.

209. Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. 296 с.

210. Логический анализ языка. Знание и мнение. М., 1988. 127 с.

211. Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка. М., 2003. 640 с.

212. Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. 204 с.

213. Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. 424 с.

214. Логический анализ языка. Языки этики. М., 2000. 448 с.

215. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. М., 1995. 398 с.

216. Ломов A.M. Типология русского предложения. Воронеж, 1994.280 с.

217. Ломтев Т.П. Общее и русское языкознание. М., 1972. 380 с.

218. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. М., 1982.480 с.

219. Лосев А.Ф. Философия имени. М., 1990. 269 с.

220. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). СПб, 2001. 414 с.

221. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст - Семи-осфера. М., 1996. 404 с.

222. Лузенина И.Н. Языковая картина мира: К проблеме национальной специфики языка и мышления // Духовная сфера деятельности человека. Саратов, 1996. С. 28-31.

223. Лукашевич Е.В. Когнитивная семантика: Эволюционно-прогностический аспект. М. Барнаул, 2002. 234 с.

224. Лукьянова Н.А. О соотношении понятий экспрессивность, эмоциональность, оценочность // Актуальные проблемы лексикологии и словообразования. Вып 5. Новосибирск, 1976. С. 3-21.

225. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. Новосибирск, 1986. 227 с.

226. Мазалова Н.Е. Состав человеческий: человек в традиционных соматических представлениях русских. СПб., 2001. 192 с.

227. Маковский М.М. «Картины мира» и миры образов (Лингвокульту-рологические этюды) // Вопросы языкознания. 1992. № 6. С. 36-53.

228. Мамардашвили М.К. Проблема человека в философии // О человеческом в человеке. М., 1991. С. 8-22.

229. Манякина Т.И., Вентлянд Е.А. К методике комплексного описания жанров // Прагматика и типология коммуникативных единиц языка. Днепропетровск, 1989. С. 112-115.

230. Маркарян Э.С. Очерки теории культуры. Ереван, 1969. 228 с.

231. Маркелова Т.В. Выражение оценки в русском языке // Русский язык в школе. 1995. № 1. С. 76-81.

232. Марков Б.В. Разум и сердце: История и теория менталитета. СПб.,1993. 232 с.

233. МасловаВ.А. Лингвокультурология. М., 2001. 208 с.

234. Маслова В.А. Экспериментальное изучение национально-культурной специфики внешних и внутренних качеств человека (на материале киргизского языка) // Этнопсихолингвистика. М., 1988. С. 116-120.

235. Мельничук А.С. Язык и мышление // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 606-607.

236. Метафора в языке и тексте. М., 1998. 176 с.

237. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 2000. 206 с.

238. Мещанинов И.И. Соотношение логических и грамматических категорий // Язык и мышление. М., 1967. С. 7-16.

239. Михайлова И.Б. Чувственное отражение в современном сознании. М., 1972. 279 с.

240. Мнения русских о самих себе. М., 2001.

241. Мокиенко В.М. Образы русской речи: историко-этимологические очерки фразеологии. СПб., 1992. 464 с.

242. Моррис Ч.У. Основания теории знаков // Семиотика. М., 1983. С.37.89.

243. Москальская О.И. Проблемы семантического моделирования в синтаксисе // Вопросы языкознания. 1973. № 6. С. 33-43.

244. Москальская О.И. Проблемы системного описания синтаксиса. М., 1974. 156 с.

245. Мурзин JT.H. Антропологическая ниша в языковой науке // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Екатеринбург, 1995. С. 11-12.

246. Мурот В.П. Функциональный стиль // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 567-568.

247. Мыркин В.Я. Язык речь - контекст - смысл. Архангельск, 1994.97 с.

248. Нагибина Е.В. Поле концепта «слава» в русском языке (лингво-культурологический аспект): Дис. .канд. филол. наук. Новосибирск, 2002. 160 с.

249. Нгуен Дык Тон. Специфика лексико-семантического поля названий частей человеческого тела (на материале русского и вьетнамского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук. М., 1988. 23 с.

250. Непомнящий В. Пушкин. Русская картина мира. Серия «Пушкин в XX веке». Вып. 6. М., 1999. 544 с.

251. Никитин М.В. Основы лингвистической теории значения. М., 1988. 168 с.

252. Никитина Л.Б. Категориальные семантические черты образа homo sapiens в русской языковой картине мира. Омск, 2004. 148 с.

253. Никитина Л.Б. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира. Омск, 2003. 188 с.

254. Никитина С.Е. Культурно-языковая картина мира в тезаурусном описании (на материале фольклорных и научных текстов): Дис. в виде научного доклада . .докт. филол. наук. М., 1999.

255. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. М., 1993. 187 с.

256. Николаева Т.М. Текст // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 507.

257. Никонова М.Н. Антропологизация техницизмов в современном русском языке (К проблеме образа человека в русской языковой картине мира): Автореф. дис. .канд филол. наук. Омск, 2004. 26 с.

258. Новая философская энциклопедия. Т. 2. М., 2001.

259. Новейший философский словарь. М., 2000.

260. Новиков А.И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983.

261. Новиков Л.А. Семантика русского языка. М., 1982. 272 с.

262. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. 501 с.

263. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1986. 422 с.

264. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М., 1988.313 с.

265. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М., 1997. 552 с.

266. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994.

267. О человеке. Вып. 1. М., 1991. 64 с.

268. О человеческом в человеке. М., 1991. 384 с.

269. Одинцова М.П. Вместо введения: К теории образа человека в языковой картине мира // Язык. Человек. Картина мира. Лингвоантропологиче-ские и философские очерки (на материале русского языка). Ч. 1. Омск, 2000а. С. 8-11.

270. Одинцова М.П. Высказывания с соматизмами и квазисоматизмами // Системный анализ значимых единиц русского языка: Смысловые типы предложений: Сборник научных статей. Красноярск, 1994а. Ч. 1. С. 118-127.

271. Одинцова М.П. Критерии выделения элементарного предложения // Этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий: Тезисы докладов областной научной конференции по лингвистике. Омск, 1984. С. 75-77.

272. Одинцова М.П. Лингвоантропологические исследования омских русистов // Вестник Омского ун-та. 2002. № 2. С. 5-13.

273. Одинцова М.П. Образы человека-пространства в языковой картине мира и в русской поэтической речи // Художественный текст: единицы и уровни организации. Сборник научных трудов. Омск, 1991. С. 63-69.

274. Одинцова М.П. Человек как вселенная: образ «целого» и «части» в языковой картине мира // Человек. Культура. Слово: Мифопоэтика древняя и современная. Сборник научных трудов. Вып. 2. Омск, 19946. С. 73-80.

275. Одинцова М.П. Языковые ипостаси человека // Язык. Человек. Картина мира: Материалы Всероссийской научной конференции. Омск, 2000в. С. 25-27.

276. Ожегов С.И. и Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М, 1999. 944 с.

277. Орлова Н.В. Актуальные смыслы слова и высказывания в разных речевых жанрах (на материале препозитивных структур типа «X любит У-а»): Дис. .канд. филол. наук. Омск, 1992. 180 с.

278. Орлова Н.В. Косвенность как черта языковой картины мира // Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Тезисы докладов. Барнаул, 1999. С. 92-94.

279. Орлова Н.В. Наивная этика: лингвистические модели (на материале современного русского языка). Омск, 2005. 266 с.

280. Осипов Б.И. Метафора и символ (Терминологический аспект) // Человек. Культура. Слово. Ч. 2. Омск, 1994. С. 50-60.

281. Павиленис Р. Проблемы смысла: Современный логико-философский анализ языка. М., 1983. 286 с.

282. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985. 272 с.

283. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. М., 1974. 292 с.

284. Панченко A.M. Смех как зрелище // Лихачев Д.С., Панченко A.M., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 72- 153.

285. Панченко Н.И. Семантическая классификация партитивов // Лексикологические основы стилистики. Л., 1973. С. 80-90.

286. Паремиологический сборник. Пословица. Загадка. (Структура, смысл, текст). М., 1978. 320 с.

287. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 19-42.

288. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.511 с.

289. Пименов Е.А. Исследование концепта traver «печаль» посредством синонимического ряда // Этногерменевтика и антропология. Кемерово, 2004. С. 89-94.

290. Пименова М.В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека. Кемерово, 1999. 262 с.

291. ПищальниковаВ.А. Введение в психопоэтику. Барнаул, 1993.

292. Пищальникова В.А. Интеграция лингвистических дисциплин как объективная необходимость развития современного языковедения // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. М.; Барнаул, 2003. С. 3-16.

293. Пищальникова В.А. Психопоэтика. Барнаул, 1999. 176 с.

294. Плотников Б.А. Структура плана содержания. Лексикология // Общее языкознание: Структура языка. Типология языков и лингвистика универсалий. Минск, 1995. С. 26-77.

295. Попова З.Д., Стернин И.А. Лексическая система языка (внутренняя организация, категориальный аппарат и приемы изучения). Воронеж, 1984. 148 с.

296. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2001. 192 с.

297. Попова З.Д., Стернин И.А. Проблема моделирования концептов в лингвистических исследованиях // Мир человека и мир языка. Кемерово, 2003а. С. 6-17.

298. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и национальная картина мира. Воронеж, 20036. 60 с.

299. Поспелов Н.С. Мысли о русской грамматике: Избранные труды. М., 1990. 182 с.

300. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М., 1988.

301. Постовалова В.И. Лингвокультурология в свете антропологической парадигмы (к проблеме оснований и границ современной фразеологии) // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. С. 25-33.

302. Потебня А.А. Мысль и язык. М., 1999. 269 с.

303. Потебня А.А. Символ и миф в народной культуре. М., 2000. 480 с.

304. Почепцов Г.Г. О месте прагматического элемента в лингвистическом описании // Прагматические и семантические аспекты синтаксиса. Калинин, 1985. С. 12-18.

305. Почепцов Г.Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопросы языкознания. 1990. № 6. С. 110-122.

306. Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. 379 с.

307. Проблема ценности в философии. М.-Л., 1966. 261 с.

308. Проблема человека в западной философии. М., 1988. 552 с.

309. Проблема человека в современной философии. М., 1969. 432 с.

310. Проблема человека и гуманитарные науки: Межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск, 1988. 110 с.

311. Проблемы синтаксической семантики. М., 1976. 277 с.

312. Проблемы структурной лингвистики. 1982. М., 1984. 248 с.

313. Прохоров Ю.Е. Национальные социокультурные стереотипы речевого общения и их роль при обучении русскому языку иностранцев. М., 1996. 224 с.

314. Радченко О.А. Язык как миросозидание. Лингво-философская концепция неогумбольдтианства. М., 1997.

315. Распопов И.П. Очерки по теории синтаксиса. Воронеж, 1973.220 с.

316. Рахилина Е.В. Когнитивная семантика: История. Персоналии. Идеи. Результаты // Семиотика и информатика. Вып. 36. М., 1998. С. 274-323.

317. Розин В.М. Проблема целостного изучения человека // О человеческом в человеке. М., 1991. С. 80-99.

318. Розина Р.И. Человек и личность в языке // Логический анализ языка. Культурные концепты. М., 1991. С. 52-56.

319. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. М, 1988.212 с.

320. Рословец Я.И. Номинативные эмоционально-оценочные предложения в русском языке // Русский язык в школе. 1973. № 1. С. 72-79.

321. Русская грамматика. Т. 2. Синтаксис. М., 1980. 709 с.

322. Русские: Этносоциологические очерки. М., 1992. 461 с.

323. Русский язык в контексте культуры. Екатеринбург, 1999. 238 с.

324. Рябцева Н.К. Лингвистическое моделирование ментальной сферы человека (на материале русского языка) // Языковое бытие человека и этноса: психолингвистический и когнитивный аспекты. Вып. 5. М., 2002. С. 94-109.

325. Рябцева Н.К. Любопытство как организующая сила // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка. М., 2003. С. 158-190.

326. Сагатовский В.Н. Русская идея: Продолжим ли прерванный путь? СПб., 1994.

327. Седова Н.А. Соотношение образов частичного (частей) и целостного человека в языковой картине мира (на материале семантико-функционального макрополя «часть человека» в современном русском языке): Дис. .канд. филол. наук. Омск, 2000. 167 с.

328. Седова Н.А. Речевой жанр «портрет человека»: коммуникативно-прагматическая интерпретация // Вестник Омского ун-та. № 4 (14). Омск, 1999. С. 94-98.

329. Семантические категории языка и методы их изучения: Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Уфа, 1985.

330. Семантические типы предикатов. М., 1982. 365 с.

331. Семиотика: Антология. М.; Екатеринбург, 2001. 702 с.

332. Сепир Э. Градуирование // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 43-78.

333. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993. 654 с.

334. Сергеева Н.М. Эмоциональные признаки концептов ум и разум в русской языковой картине мира // Этногерменевтика и антропология. Кемерово, 2004. С. 139-142.

335. Серебренников Б.А. Номинация и проблема выбора // Языковая номинация. Общие вопросы. М., 1977. С. 147-187.

336. Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке. Язык и мышление. М., 1988. 244 с.

337. Серль Дж. Классификация иллокутивных актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М., 1986а. С. 170-194.

338. Серль Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М., 19866. С. 195-222.

339. Серль Дж. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. М. 1986в. С. 151-169.

340. Серль Дж., Вандервекен Д. Основные понятия исчисления речевых актов // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 18. М., 1986. С. 242-263.

341. Сикорский Б.Ф. Национальный характер как общественный феномен в контексте проблемы исследования менталитета // Этногерменевтика и антропология. Кемерово, 2004. С. 32-37.

342. Синявский А. Иван-дурак // Знание сила. 1993. № 2. С. 33-38.

343. Скалкин JI.B. Ситуация, тема и текст в лингвометодическом аспекте // Русский язык за рубежом. 1983. № 1. С. 52-88.

344. Скобликова Е.С. Современный русский язык. Синтаксис простого предложения. М., 1979. 236 с.

345. Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Томск, 1981. 256 с.

346. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М., 1995.416 с.

347. Словарь ассоциативных норм русского языка / Под ред. А.А.Леонтьева. М., 1977. 192 с.

348. Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: Материалы II Международной научной конференции. Челябинск, 2003. 538 с.

349. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М, 2000. 128 с.

350. Сорокин П.А. Заметки социолога. Социологическая публицистика. СПб., 2000. 315 с.

351. Сорокин Ю.А. Речевые маркеры этнических и институциональных портретов и автопортретов (Какими мы видим себя и других) // Вопросы языкознания. 1995. № 6. С. 43-53.

352. Сорокин Ю.А. Стереотип, штамп, клише: К проблеме определения понятий // Общение: теоретические и прагматические проблемы. М., 1978. С. 133-138.

353. Сорокин Ю.А., Марковина И.А. Культура и ее психолингвистическая ценность // Этнопсихолингвистика. М., 1988. С. 5-18.

354. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

355. Стексова Т.И. Прагматический потенциал косвенных высказываний и его реализация // Семантические и прагматические аспекты высказывания. Новосибирск, 1991. С. 149-158.

356. Стексова Т.И. Семантика невольности в русском языке: значение, выражение, функции. Новосибирск, 2002. 199 с.

357. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985. 335 с.

358. Степанов Ю.С. Имена. Предикаты. Предложения. М., 1981. 360 с.

359. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. М., 2001. 990 с.

360. Степанов Ю.С. Французская стилистика. М., 1965. 355 с.

361. Степанов Ю.С. Язык и метод: К современной философии языка. М., 1998.

362. Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.171 с.

363. Сукаленко Н.И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. Киев, 1992.

364. Сулименко Н.Е. Антропоцентрические аспекты изучения лексики. СПб., 1994. 86 с.

365. Су сов И.П. Личность как субъект языкового общения // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989. С. 9-16.

366. Сусов И.П. Прагматическая структура высказывания // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1968. С. 7-11.

367. Сусов И.П. Проблема семантических категорий в синтаксисе // Семантические категории языка и методы их изучения: Тезисы докладов Всесоюзной научной конференции. Ч. 1. Уфа:, 1985. С. 6-7.

368. Тарасов Е.Ф. Язык как средство трансляции культуры // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. С. 34-41.

369. Тарасова И.П. Смысл предложения-высказывания и коммуникация: Дис. .докт. филол. наук. М., 1990.

370. Тарланов З.К. Становление типологии русского предложения в ее отношении к этнофилософии. Петрозаводск, 1999. 207 с.

371. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М., 1965. 239 с.

372. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды // Языковая номинация (Виды наименований). М., 1977. С. 129-221.

373. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986. 141 с.

374. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке и тексте. М., 1988а. С. 2652.

375. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 19886. С. 173-204.

376. Телия В.Н. О специфике отображения мира психики и знания в языке // Сущность, развитие и функции языка. М., 1987. С. 65-74.

377. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М., 1999. С. 13-24.

378. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996. 288 с.

379. Телия В.Н. Типы языковых значений: Связанное значение слова в языке. М., 1981.270 с.

380. Темиргазина З.К. Образ человека в русской ценностной картине мира: Спецкурс для магистрантов и студентов языковых специальностей. Павлодар, 2002. 92 с.

381. Теория метафоры. М., 1990. 512 с.

382. Толстой Н.И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995. 512 с.

383. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., 1995. 624 с.

384. Трипольская Т.А. Эмотивно-оценочный дискурс: когнитивный и прагматический аспекты. Новосибирск, 2000. 166 с.

385. Трофимова У.М. Опыт когнитивного экспериментально-теоретического анализа тематической группы «Части человеческого тела» (на материале русского и китайского языков): Автореф. дис. .канд. филол. наук. Барнаул, 1999. 22 с.

386. Убийко В.И. Концептосфера внутреннего мира человека в русском языке: Функционально-когнитивный словарь. Уфа, 1988.

387. Уорф Б.Л. Лингвистика и логика // Новое в лингвистике. Вып. 1. М., 1960. С. 163-198.

388. Урысон Е.В. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике. М., 2003. 224 с.

389. Успенский Б.А. Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М., 1996. 608 с.

390. Уфимцева А.А. Знак языковой // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 167.

391. Уфимцева А.А. Лексическое значение: Принципы семиологиче-ского описания лексики. М., 1986. 240 с.

392. Уфимцева А.А. Русские глазами русских // Язык система. Язык -текст. Язык - способность. М., 1995. С. 242-249.

393. Уфимцева Н.В. Русские: опыт еще одного самопознания // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996. С. 139-162.

394. Федосюк М.Ю. Неявные способы передачи информации в тексте. Учебное пособие по спецкурсу. М., 1988.

395. Федяева Н.Д. Языковой образ среднего человека в аспекте когнитивных категорий дуальности, градуальности, оценки, нормы (на лексическом и текстовом материале современного русского языка): Дис. . канд. филол. наук. Омск, 2003. 171 с.

396. Феномен человека: Антология. М., 1993.

397. Филлмор Ч. Об организации семантической информации в словаре //Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 14. М., 1983а. С. 23-60.

398. Филлмор Ч. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 12. Прикладная лингвистика. М., 19836. С. 74-122.

399. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М., 1988. С. 52-92.

400. Флоренский П. Избранное. М., 1990.

401. Фоменко Ю.В. Что стоит за термином «концепт»? // Вестник Омского ун-та. 2004. № 4. С. 113-116.

402. Фоменко Ю.В. Язык и речь. Новосибирск, 1990. 79 с.

403. Фразеология в контексте культуры. М., 1999. 336 с.

404. Фромм Э. Человек: кто это такой // О человеке. Вып. 1. М., 1991. С. 6-16.

405. Фрумкина P.M. Концепт, категория, прототип // Лингвистическая и экстралингвистическая семантика: Сборник обзоров. М., 1992. С. 28-43.

406. Фрумкина P.M. Психолингвистика. М., 2001. 320 с.

407. Фрумкина P.M., Михеев А.В. Категоризация и концептуальные классы // Семантика и категоризация. М., 1991. С. 45-60.

408. Фрумкина P.M., Михеев А.В., Мостовая А.Д., Рюмина М.А. Семантика и категоризация. М., 1991.

409. Хайдеггер М. Время картины мира // Время и бытие: статьи и выступления. М., 1993. С. 41-63.

410. Харченко В.К. Переносные значения слова. Воронеж, 1989. 195 с.

411. Ховалкина А.А. Наречия меры и степени: лексико-грамматическая группа или функционально-семантическая категория? // Русский язык в школе. 1994. №4. с. 76-80.

412. Хрящева Н.П. Предложения с оценочным предикатом: Дис. . канд. филол. наук. М., 1992.

413. Хэар P.M. Дескрипция и оценка // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. М., 1985. С. 183-195.

414. Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990. 203 с.

415. Цивьян Т.В. О некоторых способах отражения в языке оппозиции внутренний/внешний // Структурно-типологические исследования в области славянских языков. М., 1973. С. 242-261.

416. Чахоян Л.П., Пароян Ш.А. Взаимодействие интенций как фактор, определяющий типы межличностного общения // Личностные аспекты языкового общения. Калинин, 1989.

417. Человек в зеркале наук: Труды методологического семинара «Человек». СПб., 1993. 136 с.

418. Человек и его язык: антропологический аспект исследований: Межвузовский сборник научных трудов. Нижний Новгород, 1996. 117 с.

419. Человек и культурно-историческая традиция: Сборник научных трудов. Тверь, 1991. 120 с.

420. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир эпоха Просвещения. М.,1991. 461 с.

421. Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век. М., 1995. 528 с.

422. Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейк-сис. М., 1992. 280 с.

423. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. М., 1991.238 с.

424. Человеческий фактор в языке. Языковые механизмы экспрессивности. М., 1991. 214 с.

425. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: сходства и различия в теориях и целях // Вопросы языкознания. 1996. № 2. С. 6878.

426. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Современная американская лингвистика: фундаментальные направления. М., 2002. С. 340369.

427. Черемисина М.И., Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987. 198 с.

428. Черемисина Н.В. Языковые картины мира: типология, формирование, взаимодействие // Лексика, грамматика, текст в свете антропологической лингвистики: Тезисы докладов и сообщений научной конференции. Екатеринбург, 1995. С. 15-16.

429. Чернявская В.Е. Дискурс и дискурсивный анализ: традиции, цели, направления // Стереотипность и творчество в тексте. Пермь, 2002. С. 122130.

430. Чувакин А.А. Ситуативная речь: Учебное пособие. Барнаул, 1987.106 с.

431. Чудинов А.П. Национальная ментальность и соответствующие ей метафорические модели // Этногерменевтика и антропология. Кемерово, 2004. С. 19-30.

432. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 2003.

433. Шведова Н.Ю. О соотношении грамматической и семантической структуры предложения // Славянское языкознание. VII Международный съезд славистов. М., 1973. С. 458-483.

434. Шведова Н.Ю. Структурные схемы предложения и их регулярные реализации // Грамматика современного русского литературного языка. М., 1970. С. 546-573.

435. Шведова Н.Ю., Белоусова А.С. Система местоимений как исход смыслового строения языка и его смысловых категорий. М., 1995.

436. Шейдаева С.Г. Категория субъективной оценки в русском языке. Ижевск, 1997.

437. Шкуропацкая М.Г. Слово толерантность в аспекте русской языковой картины мира // Картина мира: язык, литература, культура: Сборник научных статей. Бийск, 2005. С. 227-234.

438. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира. Материалы к словарю. М., 2002. 224 с.

439. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность. М., 2002. 492 с.

440. Шмелева Е.Я., Шмелев А.Д. «Неисконная русская речь» в восприятии русских // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. С. 162-169.

441. Шмелева Т.В. Кодекс речевого поведения // Русский язык за рубежом. 1983. № 1.С. 72-76.

442. Шмелева Т.В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов, 1997. С. 88-98.

443. Шмелева Т.В. Речевой жанр. Возможности описания и использования в преподавании языка // Русистика. Берлин, 1993. № 2. С. 20-33.

444. Шмелева Т.В. Семантический синтаксис. Красноярск, 1988. 54 с.

445. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.428 с.

446. Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь. Очерки психопоэтики русской литературы. XVIII-XIX вв. М., 1998. 448 с.

447. Этногерменевтика и антропология / Отв. ред. Е.А.Пименов, М.В.Пименова. Кемерово, 2004. 644 с.

448. Этнопсихолингвистика. М., 1988. 192 с.

449. Юнг К.Г. Архетип и символ. М., 1991.

450. Юнг К.Г. Душа и миф: шесть архетипов. М.-К., 1997. 384 с.

451. Язык. Время. Личность. Материалы Международной научной конференции. Омск., 2002. 560 с.

452. Язык. Человек. Картина мира. Лингвоантропологические и философские очерки (на материале русского языка). Ч. 1. Омск:, 2000. 224 с.

453. Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С.Кубрякова, Т.Е.Янко. М., 2001. 600 с.

454. Язык как средство трансляции культуры. М., 2000. 310 с.

455. Язык культура - этнос. М., 1994. 233 с.

456. Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты: Материалы II Международной научно-практической конференции. В 2 т. Бийск, 2004.

457. Языковая картина мира: Материалы Всероссийской конференции. Кемерово, 1995. 203 с.

458. Языковая номинация: Виды наименований. М., 1977. 358 с.

459. Языковая номинация: Общие вопросы. М., 1977. 359 с.

460. Языкознание. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.685 с.

461. Яковлева Е.С. О понятии «культурная память» в применении к семантике слова // Вопросы языкознания. 1998. № 3. С.43-73.

462. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: Модели пространства, времени и восприятия. М., 1994. 344 с.

463. Ямшанова В.А. Понятийная категория инструментальности // Понятийные категории и их языковая реализация: Сборник статей. Л., 1989. С. 140-150.

464. Langasker R. Concept, Image, and Symbol: The Cognitive Basis of Grammar. Berlin -N.Y.: Mouton de Gruyter, 1991. 396 p.

465. Leech Y. Principle of pragmatics. London- New York: Longman, 1983.230 p.

466. Jackendorff R.S. Patterns in the Mind: Language and Human Nature. New York, 1994. 246 p.

467. Quine W. The Roots of Reference. La Salle, 1973.

468. Rosch E. Principles of categorization // Cognition and categorization. Hillsdale, 1987.

469. Wierzbicka A. Semantic, culture and cognition: Universal humen concepts in culture specific cofigurations / N.Y., 1992.

470. Wierzbicka A. Semantics Primitives. Frankfiirt/M., 1972. 235 p.

471. Список источников эмпирического материала

472. Анекдоты и тосты. М., 1994.

473. Ибрагимбеков М. Избранные произведения: В 2 т. Баку, 1986. Иванова Т. Мои современники, какими я их знала. М., 1987. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. Золотой теленок. М., 1982. Каверин В.А. Письменный стол. Воспоминания и размышления. М.,1985.

474. Лаврова О.А. и Лавров А.С. Шантаж: Криминальные повести. М., 1993. Лебедев Ю.В. В середине века: Историко-литературные очерки. М.,

475. Леонов Л. Русский лес: Роман. М., 1991.

476. Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1969.

477. Лесков Н.С. Повести и рассказы. М., 1982.

478. Макаренко А.С. Собрание сочинений: В 5 т. М., 1971.

479. Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений: В 6 т. М., 1980.

480. Марков Г.М. В поисках поэзии и правды. М., 1983.

481. Народные русские сказки. Из сборника А.Н.Афанасьева. М., 1982.

482. Некрасов Н.А. Собрание сочинений: В 4 т. М.,1979.

483. Писарев Д.И. Литературная критика: В 3 т. Л., 1981.

484. Писемский А.Ф. Собрание сочинений: В 5 т. М., 1982.

485. Полевой Б. Силуэты. М., 1978.

486. Умное слово: Афоризмы, мысли, изречения, крылатые слова / Сост. А.И.Соболев. М., 1964.

487. Успенский Г.И. Сочинения: В 2 т. М., 1988.

488. Фадеев А.А. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1979.

489. Фонвизин Д.И. Сочинения. М., 1982.

490. Чаша мудрости: Афоризмы, изречения, высказывания отечественных и зарубежных авторов. М., 1978.

491. Чернышевский Н.Г. Собрание сочинений: В 5 т. М., 1974.

492. Чехов А.П. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1970.

493. Шелгунов Н.В. Литературная критика. Л., 1974.

494. Шолохов М.А. Собрание сочинений: В 8 т. М., 1980.

495. Шукшин В.М. Любавины. Сельские жители. Барнаул, 1987.

496. Энциклопедический словарь юного литературоведа / Сост. В.И.Новиков. М., 1988.

497. Эстетика: Словарь. М., 1989.

498. Периодические издания (1992-2006 годы): «Аргументы и факты», «Вечерний Омск», «Известия», «Комсомольская правда», «Литературная газета», «Новое обозрение», «НОС», «Ореол», «Спорт-экспресс», «Труд-7», «Четверг».