автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Образы пространства и времени в поэзии З.Н. Гиппиус

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образы пространства и времени в поэзии З.Н. Гиппиус"

На правах рукописи

ООЗ 167386

КОНДРАШИНА Ирина Борисовна

ОБРАЗЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ПОЭЗИИ 3. Н. ГИППИУС

10 01 01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Волгоград — 2008

003167386

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Волгоградский государственный педагогический университет»

Научный руководитель -

доктор филологических наук, профессор Тропкина Надежда Евгеньевна

Официальные оппоненты

доктор филологических наук, доцент Иванова Ирина Николаевна (Ставропольский государственный университет),

кандидат филологических наук, доцент Нартыев Нурмухамед Нурягдыевич (Волгоградский государственный университет)

Ведущая организация — Коломенский государственный

педагогический институт

Защита состоится 15 мая 2008 г в 14 00 час на заседании диссертационного совета Д 212 027 03 в Волгоградском государственном педагогическом университете по адресу 400131, г Волгоград, пр им В И Ленина, д 27, ауд 231

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного педагогического университета

Автореферат разослан 15 апреля 2008 г

Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, * ^

профессор У О Н Калениченко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Творческое наследие Зинаиды Николаевны Гиппиус, в котором так ярко проявились духовные и эстетические искания Серебряного века, весьма богато и многообразно Прозаик, драматург, литературный критик, публицист и религиозный мыслитель, наконец, «собиратель литературных сил» и просто яркая фигура, воплощавшая в себе одну из граней своего времени, — все это «лики творчества» «декадентской мадонны», как ее называли В сознание современников Гиппиус вошла, прежде всего, как поэт И в ретроспективном осмыслении истории русской литературы конца XIX — первой половины XX в отчетливо осознается значимость лирики Гиппиус Однако ее поэтическое наследие исследовано далеко не полно

Продуктивным представляется обращение к изучению образного строя поэзии 3 Гиппиус, а именно к такой его важнейшей составляющей, как система образов пространства и времени Такой аспект исследования поэтики лирического текста Гиппиус обусловлен особой значимостью временных и пространственных категорий в художественном мире поэта переломной эпохи Исследование пространственно-временных моделей позволяет выявить основные параметры художественного мира лирики 3 Н Гиппиус, особенности ее эволюции Сказанным выше определяется актуальность темы исследования Объект исследования — лирическая поэзия 3 Гиппиус доэмигрантского периода 1898—1918 гг

Предмет исследования — художественная семантика образов пространства и времени в поэзии 3 Гиппиус

Материал исследования составляют поэтические тексты 3 Гиппиус, входящие в сборники «Собрание стихов 1898—1903» <Собрание стихов 1903—1909» и «Последние стихи 1914—1918» По мере необходимости привлекались материалы посиедующих стихотворных сборников, дневников, эпистолярного наследия 3 Гиппиус

Цель настоящей работы — выявить художественный смысл образов пространства и времени в лирической поэзии 3 Н Гиппиус в целостности, системности и в эволюции

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач.

— исследовать категории пространства и времени в лирической поэзии 3 Гиппиус 1898—1918 гг и их эволюцию в парадигме художественной системы символизма,

— выявить модели и формы реализации авторского мифотворчества 3 Гиппиус через символику образов «времени» и «пространства»,

— установить особенности пространства лирического героя в поэзии 3 Гиппиус,

— рассмотреть структуру художественного пространства и времени в стихотворениях 3 Гиппиус 1914—1918 гг ,

— проанализировать хронотоп сборника 3 Гиппиус «Последние стихи» в соотношениях с реальными историческими событиями 1914— 1918 гг

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые предпринята попытка целостного системного исследования художественной семантики и эволюции образов пространства и времени в поэзии 3 Гиппиус 1898—1918 гг

Методологическую базу нашей работы составляют фундаментальные исследования в области художественного пространства и времени (работы М М Бахтина, Д С Лихачева, Ю М Лотмана, 3 Г Минц, Б А Успенского, А Я Гуревича, Вяч Вс Иванова, Д Н. Медриша), теории мифопоэтики (труды А А Потебни, К Леви-Стросса, А Н Ве-селовского,М Элиаде, Е М Мелетинского, М Л Гаспарова,А Хансен-Леве, В Н Топорова), мотивного анализа (исследования Ю К Щеглова, А. К Жолковского), исследования по методологии моделирования культурно-географических образов (работы Д Н Замятина, О А Лавреновой, В Л Каганского, И Т Касавина), а также работы по теории и истории лирики (В М Жирмунского, Ю Н Тынянова, Л Я Гинзбург, В Е Холшевникова, Н Д Тамарченко и др ) и сочинения русских религиозных мыслителей — НА Бердяева, С.Н Булгакова, П А Флоренского, А Ф Лосева и др

Методы исследования обусловлены его целями и задачами, а также определяются опытом, накопленным литературоведением при изучении специфики пространственно-временной структуры художественного текста В работе использовались сравнительно-сопоставительный, функционально-типологический методы литературоведческого анализа, а также элементы мотивного анализа поэтического текста и целостного анализа лирического стихотворения

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в углублении представлений о категориях пространства и времени в лирической поэзии в целом и в символизме в частности

Практическая значимость диссертации заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы при подготовке вузовских общих и специальных курсов по истории русской литературы XX в , проблемам пространства и времени в поэтическом тексте, в школьном преподавании, а также при составлении комментариев к произведениям Гиппиус

Положения, выносимые на защиту:

1 Категории пространства и времени в лирической поэзии 3 Гиппиус 1898—1918 гг складываются и эволюционируют в парадигме художественной системы символизма

2 Авторское мифотворчество 3 Гиппиус проявляется в создании своеобразного многопланового образа «времени» и «пространства» с устойчивой символикой, коренящейся в переосмыслении традиционных мифологических образов и памятников христианской культуры

3 В лирической поэзии 3 Гиппиус определяющим является пространство лирического героя Его мировидение, основанное на религиозных исканиях, предопределило доминирование типа пространственных моделей, в частности, образа «келейного пространства» и «пространства души», обращение к устойчивым образам-символам («цветок», «свет», «слово» и др )

4 Структура художественного пространства в стихотворениях 3 Гиппиус 1914—1918 гг определяется апокалипсической топологией, что обусловлено историческими обстоятельствами, а временная структура —антиномией линейной и циклической моделей

5 В сборнике «Последние стихи 1914—1918» создается эсхатологический хронотоп, детерминированный проекцией восприятия реальных событий в лирическом тексте

Апробация работы. Теоретические положения и практические результаты исследования были представлены в виде докладов на Международной научной конференции «XI Пушкинские чтения» (ЛГУ им А С Пушкина, 6 июня 2006 г ), V Международной научной конференции «Пространство и время физическое, психологическое, мифологическое» (Москва, 2—3 июня 2006 г), Международной научной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, ВолГУ, 14—17 сентября 2004 г ), Международной научной конференции (заочной) «Восток—Запад пространство русской литературы» (Волгоград, ВГПУ, 25 нояб 2005 г ), Международной научной конференции (заочной) «Восток—Запад пространство русской литературы и фольклора» (Волгоград, ВГПУ, 16 апр 2007 г), на V, VI и IX научных конференциях молодых исследователей-филологов (Волгоград, ноябрь 2000, 2001, 2004 гг) Основные положения работы отражены в 12 публикациях, список которых прилагается

Структура работы Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка литературы Работа изложена на 194 страницах машинописного текста Список использованной литературы включает 503 наименования

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность выбора темы, анализируется степень разработанности проблемы, определяются цель, задачи, объект и предмет исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту, определяются научная новизна исследования, теоретическая и практическая значимость работы, а также методология и методы исследования, даются сведения об апробации диссертации и характеристика ее структуры

Глава I диссертации «Художественные категории пространства и времени в сборниках 3 Гиппиус "Собрание стихов 1889—1903" и "Собрание стихов 1903—1909"» посвящена анализу образов пространства и времени в первых двух поэтических книгах 3 Гиппиус

В параграфе 1 первой главы «Пространство лирического героя» раскрываются особенности репрезентации и функции пространственных образов в поэтических текстах Гиппиус 1889—1909 гг., повлиявшие на становление модели пространства лирического героя

В первом разделе параграфа 1 «"Келейное пространство" и смежные образы» дается характеристика основного значимого локуса в сборниках «Собрание стихов 1889—1903» и «Собрание стихов 1903— 1909», которым является некое замкнутое пространство, сходное с кельей «Келейное» пространство получает свою завершенность и моделируется через систему образов молчания и молитвы, а также образов лампады и свечи, окна, порога Это пространство замещает «дом», обеспечивает изолированность, покой С уединенностью лирического героя связано своеобразие художественного решения времени и пространства в поэзии 3 Гиппиус 1889—1909 гг окружающая его реальность не вещественна, но духовна Определено, что пространство лирического героя Гиппиус многомерно, его образы входят в парадигму внутреннего — внешнего, своего — чужого, замкнутого —■ открытого, временного и вечного «Келейное» пространство лирического героя соседствует с иными мирами — дольним и горным, причем возможен переход в любой из этих миров путем пересечения «границы» («окна», «порога», «двери») Выход во внешнее пространство не радует и не освобождает героя в его отношениях с природными стихиями (воды, земли, воздуха и огня) наблюдается устойчивая статика, доминирует символика смерти пруд «неподвижен», костер «безогненный», воздух — «мутный туман», земля — «могила открытая»

«Келейное» пространство лирического героя антропоцентрично, на внешнем уровне оно статично, на внутреннем — динамично Формируется модель «пространства души», предстающей в «оголенном»

виде и стремящейся к переходу в вечность «Последним обнаженьем обнаженной / Моей душе — пределов больше нет» («Брачное кольцо», 1905 г) Человеческая душа в представлении лирического героя Гиппиус имеет символическое пространственное выражение, предстает в образе храма Душа героя находится как бы в «тройном заточении», существует на нескольких уровнях одновременно Так, самый глубокий уровень «заточения» — это «душа души» («Тварь», 1907 г ), второй уровень — душа в оковах «странного, тупо-злого, слепорожденного» тела («Час Третий», 1906 г ), не желающего иметь никаких «прозрений» И третий уровень — это добровольное «заточение» своей души в «келейном пространстве», которое охватывает весь мир «Я в тесной келье — в этом мире» («Пауки», 1903 г) Подобное «заточение» души может иметь бесконечное множество уровней, последним из которых будет вечность Лирический герой-созерцатель взглядом сопрягает отдаленный и близкий планы и таким образом сообщает развитие действию Пространственный разворот сочетается со стянутостью к центру («пространство души»), что обусловливает направление движения внутрь «Я к монастырскому житью / Имею тайное пристрастие / Не здесь ли бурную ладью / Ждет успокоенное счастие7» («Не здесь ли?», 1904 г)

Художественное пространство лирики Гиппиус характеризуется статичностью, которая является одним из основных средств утверждения надвременного характера изображаемого Внешнее движение не имеет никакого смысла без внутреннего преображения, внутренней метаморфозы Значение имеет не перемещение в пространстве, а готовность самой души к чередованию смерти и нового рождения, ее способность «умирать и воскресать» Полнота существования лирического героя 3 Гиппиус достигается в текстах благодаря наличию двусторонней связи «человек — мир» Субъект у Гиппиус не только воспринимает мир, но и ощущает на себе взгляд со стороны мира, т е пребывает в функции объекта Возникает обратная перспектива природа «смотрит» на человека «Спеленут, лежу, покорный, / Лежу я очень давно, / А месяц, черный-пречерный, / Глядит на меня в окно» («Черный серп» 1908 г) Внутренняя обратимость прослеживается на композиционном, словесном уровне, выходит за пределы текста, делая амбивалентность доминирующим фактором на концептуальном уровне Лирический герой Гиппиус находится в поле сложных отношений, как бы внутри полярных субстанций с характерной для мира переходных состояний игрой противоположными смыслами

Второй раздел параграфа 1 «Поэтика "начала"и "конца"» посвящен анализу базовой для пространства лирического героя Гиппиус

пространственно-временной оппозиции «начало — конец» «Начало» и «конец» являются универсальными понятиями, в равной степени относящимися к пространственным и временным категориям В лирике 3 Гиппиус образы «начала» и «конца» являются значимыми и присутствуют как в виде прямого номинативного способа выражения, так и опосредованно, через образы, несущие близкую им семантику пути, жизни и смерти, круга, слова и молчания и др

В поэтической картине мира 3 Гиппиус четко прослеживается синкретизм «начала» и «конца» Эти противоположности могут сливаться в боге «Господь Отец Мое начало Мой конец» («О другом», 1901 г), в самом лирическом герое «Над временем, во мне, соприкасаются / Начала и концы» («Ночью», 1904 г) или же в иных метафизических реалиях «Где начало—там конец / Где слова—там отреченье» («Коростель», 1904 г) Такие совпадения дают выход в циклическую модель мироздания, связанную с образом круга Круг является символом, объединяющим пространство и время, не имея начала и конца, он символизирует вечность Круговое движение пространства ассоциируется с круговоротом времени Образ «круга» нередко встречается в лирике 3 Гиппиус и приобретает самые разные значения это и округлость земли, придающая ей космический размах («Пустынный шар в пустой пустыне < > / Висел всегда, висит поныне» — «Земля», 1908 г), и аналог единства, слитности в одном пространстве, объединенном «тварным» происхождением «Все чаянья,— все дали и сближения,— / В один великий круг заключены» («Ночью», 1904 г), и бытовые, жизненные перипетии «В общий мы замкнуты круг / Боли, тоски и заботы («Внезапно », 1908 г), «Но слишком тупо кольца жизни сжали / И, медленные, душат, как змея» («Сонет», 1894 г ) Идея круга, кроме прямого воплощения в поэтической образности, также проявляется в кольцевой композиции отдельных стихотворений Что касается образа времени, то в лирике 3. Гиппиус круговое, циклическое время выражено в чередовании времен года, суточного времени (чаще всего —• зари утренней и вечерней, дня и ночи), подобные смены, символически повторяясь, становятся метафорой вечного возвращения

На материале стихотворений первого и второго поэтического сборников 3 Гиппиус прослеживается логика трансформации про-странсгва в лирике — всегда через преодоление границ и соединение с иного рода сущностями Пространство реальное, бытовое минимально предметно, обозначена лишь граница, пространство души и пространство внешнее, трансцендентное склонны к взаимоотражению, наделены свето-цвето-звуковыми характеристиками Начальным же

импульсом является взгляд, будто вычленяющий фрагмент пространства, которому уготована трансформация

Подробно рассмотрен мотив прикосновения в поэтическом мире Гиппиус — это устойчивый мотив и символический принцип получения защиты, покрова, слияния или преображения Значимым является умозрительное прикосновение лирического героя к божественным сущностям, поскольку оно знаменует преображение пространства и времени, переход в надвременной план, тогда как прикосновение к «вещному», земному миру, актуализованное волей лирического героя, всегда сопровождается разрушительными последствиями В параграфе также рассмотрены художественная семантика образа дна в лирике 3 Гиппиус и мотив отражения — один из основных в художественной системе символизма, наряду с образом молчания Молчание — это и звуковой образ времени, и устойчивая категория, с которой сопряжена характеристика пространства в книгах Гиппиус Для лирического героя все подлинное в человеческой жизни связано с тишиной, в лирике появляется индивидуально-авторский образ «несказанного слова» Образы молчания и слова предстают в лирике 3 Гиппиус апофатически, напоминая о том, что высшая реальность в своей последней глубине непостижима и неопределима средствами человеческого языка и понятий

Поэзию 3 Гиппиус отличают антиномия разноплановых и часто противоположных начал, «оксюморонность» образов, своего рода «лирический гротеск» Соединение противоположностей в рамках одного текста порождает особый эффект — культурного оксюморона Декларируются связь и соположенность высоких и низких явлений, пространственного верха и низа В поэзии 3 Гиппиус часто используются антитезы, в которых понятия отрицают друг друга на уровне значений, чтобы с тем большей отчетливостью смог выявиться их внутренний смысл Поэтика «начала» и «конца», внешне представленная в лирике 3 Гиппиус амбивалентным и оксюморонным сочетанием образов, скрывает внутреннюю суть гармоничного высшего соединения этих понятий в христианской традиции

В этом же параграфе рассмотрена специфика воплощения одного из доминантных как ло статистическим показателям, так и по смысловой значимости образов в лирике Гиппиус — образа пути Определено обширное семантическое «окружение» данного слова доро1 а, тропа, полет, пр01 улка, путник и др Каждый шаг на пути лирического героя символичен и не случаен Мост, ступень, дверь, перекресток, река — всюду преодолевается некая граница между «своим» и «чужим», делается выбор между истинным и ложным Декларируются

объединение фрагментов пространства общностью телеологического замысла, восстановление на более высокой духовной ступени былого единства горнего и дольнего. В пути лирического героя может настигнуть усталость, но это не заставляет его отказаться от стремления к достижению высшей цели «И если детски плачу ночью / И слабым сердцем устаю — / Не потеряю к беспорочью / Дорогу верную мою» («Иметь», 1905 г) Метафизический путь лирического героя имеет свои ориентиры «новая, нам обещанная, земля», «вечность/вечное», «воскресная смерть», «последний конец», «беспорочье», слияние с Богом, и даже, если можно так сказать, свои «средства передвижения» — это ладья («Не здесь ли9», 1904 г), лодка («Там», 1900 г), сани («Никогда», 1893 г), конь или повозка («Вечер», 1897 г), дроги («Алмаз», 1902 г) Движение по метафорическому водному пространству и по снежному покрову — путь, характеризующийся молчанием «беззвучны удары раскидистых весел» («Там»), «колеса не стучат по колеям» («Никогда»), «молчит дорога странная» («Снежные хлопья») и «легким скольжением» саней, не оставляющих при этом следов Это прошлое (следы) утрачивается, настоящее характеризуется минимально значимой образной единицей (тишина), которая в данном контексте обретает смысл пространственной составляющей Таким образом, акцентируется лишь процесс движения по поверхности («черная топь», «густые воды», «чуткий снег», «влажная дорога», «снежная площадь»), тем самым укрупняются план будущего, конечная цель пути «Ближе воскресная смерть на пути» («Победы», 1906 г) При этом пространство, в котором движется лирический герой, зачастую ирреально это либо путешествие в загробный мир («Я в лодке Харона, с гребцом безучастным» — «Там», 1900 г ), либо езда «к месяцу», который при этом «на небе лежит», и невозможно угадать, откуда герой смотрит на эту картину, из какой точки ведет наблюдение и начинает движение («Никогда», 1893 г ) В стихотворении «Крик» 1896 г образы пути, молчания и отсутствия следа сочетаются, констатируя неопределенность цели пути, незнание будущего «Мы исполняем волю стр01ую, / Как тени, тихо, без следа, / Неумолимою дорогою / Идем — неведомо куда» Временная продолжительность пути — вся жизнь лирического героя

В парадигме «начала и конца» рассмотрены образы жизни и смерти, которые также чаще всего актуализируются в поэтическом тексте через пространственные мотивы Метафора «пути» используется при описании человеческого существования, а смерть представляется как перемещение, «переход» из одного локуса в другой В лирике 3 Гиппиус ослабевает обыденное, конкретное пространственное зна-

чение слов «дорога» и «путь» и главным становится значение метафизическое — «жизненный выбор, судьба» Мотив пути — основной показатель внутренней динамики образа лирического героя и на пространственном, и на временном уровнях Лирический герой 3 Гиппиус ищет те «тесные врата» и тот «узкий путь», что ведут в жизнь «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими, потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Матф 7 13—14) «Теснота» и «узость» как характеристика пространства часто присутствуют в поэтическом мире Гиппиус «мое одиночество — такое тесное », «я в тесной келье — в этом мире» Сопутствующие образы в стихах 3 Гиппиус призваны усилить ощущение ограниченное! и пространства Это, например, образы угла «в четырех углах — четыре/ Неутомимых паука», узла «Сожму я в узел нить / Меж сердцем и сознаньем», образ цепи/звена «Хочу оков, хочу цепей», сети «И вот я в сетке — ни там, ни тут» Узел, сеть и цепь семантически близки, восходят к единому архетипу

Символика «замкнутого» и «разомкнутого» локуса передает предельно антиномичную ситуацию пребывания человека в мире Лирический герой Гиппиус то стремится вырваться из узкого, ограниченного пространства, то сам добровольно ищет уединения, затворничества В этих двунаправленных поисках обретается понятие истинной свободы человека, который, только в случае обладания ею, способен сознательно ее ограничивать Свободный выбор всегда противостоит рабской покорности Именно эту свободу ищет лирический герой, и, находясь в уединении, в замкнутом пространстве он не перестает быть свободным духом Как уже было выше отмечено, поиск выхода из замкнутого пространства — один из наиболее устойчивых мотивов дореволюционной поэзии 3 Гиппиус В нем отчетливо выражено желание преодолеть статичность, обрести динамику передвижения в пространстве, которое воспринимается поэтом активно, как некое средство действия но зачастую оно оказывается абсолютной и неизменной категорией Высшая истина пространственно-временной интенции у поэта состоит в том, что не будущее, а надвременное, соединяющее все «начала» и «концы», является его целью

Параграф 2 «Метафоры времени Семантика образов "цветок" "свет ", "слово ", "смерть "» посвящен анализу мотивов и образов в лирике 3 Гиппиус 1889—1909 годов, связанных с категорией времени

Один из основных мотивов всего поэтического творчества 3 Гиппиус — мотив «застывшего времени», которое в античности воспринималось как воплощение гармонии и стабильности мира, а в XX в

становится отражением безысходности, безнадежности и смерти В поэтических текстах Гиппиус время предстает, в основном, как мифологическое — вечно повторяющееся, циклическое У Гиппиус нет «пренебрежения» временем сиюминутным, каждодневным перед временем вечным Наоборот, она «укрупняет» его, «дробит» на миги, мгновения, «дления», часы, года, столетья («Молодому веку», 1913 г) Порой само чувство, лежащее в основе всего стихотворения, вызвано сверхнезначительным, с астрономической точки зрения, отрезком времени, однако именно он ощущается лирическим героем как настоящее, вся жизнь дается сквозь призму мгновения («Мгновение», 1898 г) В поэтическом мире 3 Гиппиус особенно ярко наблюдается как бы двойное исчисление времени объективное время внешнего мира (ночь, весна, часы) и субъективное время внутреннего мира героя («Я чую, время пополам расколется , / И будущее будет тем, что есть») Истина времени у поэта состоит в том, что не будущее время, а вечное, вневременное является его целью, однако при этом и не утрачивает своей самоценности Излюбленные эпитеты поэзии 3 Гиппиус с приставками -не и -без («нездешний», «несознанный», «недостижимый», «бездонный»), отрицая, утверждают во времени нечто неслышное, невидимое, неуловимое и создают присущую всем символистским текстам атмосферу призрачности, иррациональности бытия

В этом параграфе анализируется семантика образов «цветок», «свет», «слово» и «смерть» В лирике 3 Гиппиус особой частотой употребления отличается цветок как понятие родовое Образ цветка в ее поэтических текстах неоднозначен Его семантика традиционна, когда связывается с идеей начала, весны «Какие цветы небывалой весны» («Сны», 1902 г), когда выступает символом памяти, поскольку его запах будит воспоминание («Лестница», 1897 г), когда является аллегорией человеческой жизни В парадигме «жизнь—смерть» образ цветка у 3 Гиппиус чаще актуализирует последнее значение — смерти Индивидуальную символику обретают в лирике Гиппиус цветы как понятие видовое конкретный цветок имеет свое устойчивое значение (лютик — «влюбленность», астра — «слава», лилия — «смерть», миндаль — «обман», ромашка — «родина») Нами отмечено, что образ цветка в лирике 3 Гиппиус, при варьировании граней его значения, устойчиво является символом временного, преходящего перед лицом вечного

Образ света в поэзии 3 Гиппиус репрезентирует семантику божественного присутствия Темнота соответственно является знаком бого-оставленности Путь поэт осмысливает как мистическое восхожде-

ние к истине, как движение из тьмы — к свету Цельность каждой из книг 3 Гиппиус обусловлена, в ряду иных факторов, единством цветовой гаммы, в поэтике автора сложились индивидуальные цветовые значения, которые детально рассматриваются в работе

Особый статус в лирике Гиппиус имеет образ слова Он возникает в обширном ряде текстов «Сентиментальное стихотворение», «Надпись на книге», «Дождичек», «Водоскат» и др В этом образе слито временное и пространственное, «история Слова, становящегося плотью, представляется исключительно показательной для демонстрации трансформации пространства во время и наоборот»1 В «Сентиментальном стихотворении» слово оказывается «сильнее своего творца» В стихотворении «Любовь» читаем «В начале было Слово Ждите Слова Откроется оно» Источник «слова о слове» — Новый Завет, вернее, Евангелие от Иоанна, начинающееся словами «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» В данном ключе 3 Гиппиус толкует и поэтическое слово оно наделено божественной природой и не подлежит тленью, ему, как и божественному началу, присуще «сияние»

Образ смерти — один из ключевых в поэтике 3 Гиппиус Во множестве стихотворений, посвященных теме смерти, присутствует мотив желанного ухода из мира «Томление» по смерти связано с мотивом пути и с образом «воздушных ступеней», которые предстоит преодолеть лирическому герою Образ смерти включен в бинарные оппозиции «жизнь — смерть», «верх — низ», «время — вечность», «начало — конец» Образ смерти видится лирическому герою Гиппиус в христианском ключе, когда, подобно Христу, «смертью смерть поправ», человек получает возможность жизни вечной

Параграф 3 «Целостная пространственно-временная картина мира в дореволюционных сборниках 3 Гиппиус» посвящен анализу обобщенных характеристик пространственно-временной модели поэтического мира 3 Гиппиус

Художественное время и пространство в поэзии 3 Гиппиус изначально становятся знаковыми категориями и предметами рефлексии, философскими лейтмотивами лирики Авторское мифотворчество проявляется в создании своеобразного многопланового образа «времени» и «пространства», имеющего устойчивую символику, коренящуюся в переосмыслении традиционной мифологической модели быгия и в обращении к христианской аксиологии Анализ стихотво-

' Гри1 ооьева, Е Г Пространство и время Петербурга с точки зрения микромифологии / Ь Г Григорьева // Sign Systems Studies 26 Tartu, 1998 —С 157

рений дореволюционных поэтических сборников 3 Гиппиус показал, что образы пространства и времени получают возможность развития вширь, но обречены на повторяемость, однообразие, поскольку лишены динамики Пространство героя келейно, а время статично и маркируется отсутствием событий

Для художественного мышления 3 Гиппиус характерно стремление изображать явления в единстве противоположных начал Двойственная природа явлений в текстах Гиппиус выражается в равнозначности прочтения обеих сторон бинарных оппозиций Главное в их отношениях — не взаимное отрицание, а принцип взаимодействия и взаимоперехода Дискурсивная амбивалентность делает взаимоот-ражаемыми понятия «верх/низ», «начало/конец» и др В смерти утверждается рождение В творчестве Гиппиус все отчетливей проступает тема слияния всех начал Смерть, усталость, одиночество, безверие — все может быть преодолено, если «небо» и «земля», жизнь и вера сольются в одно Это слияние, по Гиппиус, происходит в Боге, в Грядущем Христе, и это соотносится с ее философской концепцией нового религиозного сознания

Примечательно, что поэзия 3 Гиппиус находится вне возраста, поэт не затрагивает таких тем, как детство или старость, возраст вообще Это значимое отсутствие, своего рода отказ от конкретно личностного, субъективно человеческого, того, что можно было бы отнести к биографическому хронотопу У лирического героя Гиппиус нет определенного возраста, нет определенного пола (мужское и женское лица постоянно соприсутствуют в ее поэзии), нет индивидуальных черт, таких как внешность, профессия и т п Лирический герой Гиппиус — это андрогинный по своей природе человек думающий, страдающий, находящийся на пути богопознания, ведущий борьбу с самим собой, пытающийся до конца разобраться в противоречиях бытия

В структуре поэтического времени 3 Гиппиус отчетливо выделяются три компонента, заключающиеся один в другом время природных циклов, суточного и годового, время, представляющее собой смешение разных временных, мифологических и эпических пластов, и время отдельной человеческой жизни В циклическом ходе суточного времени особый интерес у Гиппиус вызывают моменты перехода восход и заход солнца Эти моменты знаменательны тем, что в это время границы, отделяющие срединный человеческий мир от верхнего и нижнего миров, становятся прозрачными, проницаемыми То, что в иное время суток скрьпо от человеческих глаз, в моменты перехода становится видимым и почти доступным

Мифопоэтический образ мира в поэзии Гиппиус связан с пространственно-временной характеристикой, поэт определяет не место человека в пространстве, а его путь в нем через мифологемы «восхождения» и «вечного возвращения». Уход и возвращение в мифопоэтиче-ском пространстве есть круговое движение, в котором начало и конец странствия совпадают Мифопоэтическая картина мира рассмотрена, в частности, на примере Петербургского мифа, нашедшего продолжение и развитие в поэзии 3 Гиппиус

В лирике 3 Гиппиус нами выделены несколько пространственных моделей это верхний, нижний и срединный человеческий мир Границы этих моделей проницаемы Модель «верхнего» мира характеризуется отвлеченностью и универсальностью, в нее укладываются образы высших сил Бог, ангелы, библейские персонажи, основными образами-символами становятся круг, кольцо, ступени, путь лирического героя. Модель «нижнего» мира населена обитателями иного плана—это хтонические образы и образы низшей мифологии В мире лирического героя начинают говорить и действовать «духи», «чертовки», «дьяволенок», «русалка», «Харон» и т п Образы-символы нижнего мира — это узел, черта, грань Пространственная модель «срединного мира» связана с образом самого лирического героя Внутри этой системы усматривается, что было отмечено нами выше, устойчивая модель «келейного» пространства и «пространства души» лирического героя Образы «срединного» мира — душа, земля, путь, молчание и слово, динамика их развития актуализирована через систему антиномий

Таким образом, в двух первых сборниках стихов 3 Гиппиус создается целостная пространственно-временная модель, базирующаяся на сложном и противоречивом соединении традиционных мифо-поэтических образов и авторской мифопоэтики, традиционного христианства и новых религиозных исканий 3 Гиппиус

Глава II «Художественная структура пространственно-временной модели в сборнике "Последние стихи 1914—1918"3 Гиппиус» посвящена анализу образов пространства и времени в сборнике «Последние стихи 1914—1918», их трансформации и эволюции по отношению к хронотопу, представленному в предшествующих сборниках В параграфе 1 «Структура художественного пространства в "Последних стихах" апокалипсическая топология» дается интерпретация художественного пространства сборника «Последние стихи 1914— 1918»

За четыре года российской действительности, с 1914-го по 1918 г (время создания поэтического сборника «Последние стихи»), страна

перенесла много поворотных исторических событий, которые глубоко затронули сознание мыслящей интеллигенции и, безусловно, повлияли на мироощущение 3 Гиппиус В эти же годы она ведет дневник, где фиксирует, подобно летописцу, значимые факты и события, комментирует их и даже прогнозирует дальнейшее развитие политических событий мысль Гиппиус пронизана предощущением исторического пути России Стихи этого периода являются «эмоциональными дублетами» дневника

Художественный мир «Последних стихов» имеет географическую отнесенность, локальную ограниченность и конкретность пространства Но в то же время этот топос бесконечно расширяется пространство Петербурга, Невы, улиц как бы «втягивает», включает в себя всю Россию, весь мир, происходящее обретает вселенский масштаб В «Последних стихах» существенно меняется характер как личного пространства лирического героя Гиппиус, так и пространства внешнего, а именно Петербургского топоса «Келейное» пространство лирического героя утрачивает свою защитную функцию, происходит разрывание границ, выход вовне «Окно мое над улицей низко, / низко и открыто настежь» («На Сергиевской», 1916 г) Внешнее пространство— преисподняя «Мы думали, что живем на свете /Но мы воем, воем ■— в преисподней»

Пересечение любой границы в мире лирического героя равнозначно переходу в дру1 ой мир, его приобщению к находящимся в аду людям, «окно» становится медиатором между пространством внутренним и внешним — миром смерти, разложения Пространственную картину сборника «Последние стихи 1914—1918» дополняют богатый звуковой ряд, созвучный происходящему («визг», «скрип», «гогот», «хруст костей»), и цветовая палитра, в которой преобладает белый цвет и множество оттенков красного

Слияние двух пространственных моделей сопровождается переходом образа лирического «я» в лирическое «мы» Внешнее пространство претерпевает постоянные метаморфозы, наполняется гротескными образами и являет собой динамично меняющуюся мифопоэтиче-скую картину мира Строгой локализации события соответствует предельная сгущенность времени

Образный строй книги «Последние стихи 1914—1918» отвечает естеству, стихии Петербурга — вода, болото, дождь, ветер, ночь Причем эта природная среда двояка с темной стихией (снег, дождь, тьма, мрак, холод, духота) соседствует светлая и возвышенная (солнце, закаты, гладь, прохлада, просветленное небо, прозрачность) Мифологема Петербурга как апокалипсического пространства реа-

лизуется в текстах 3 Гиппиус посредством мотива отсутствия пути, утраты ориентиров, погруженности лирического героя и всего сущего вокруг в экзистенциальное состояние сна, забытья, безумства, бреда, лихорадки Существуя на границе этого и потустороннего мира, лирический герой созерцает «кровавые бездорожья», где «кончаются пути», ощущает, что «так темна дорога, / Что, может быть, совсем дороги нет»

Таким образом, в лирике Гиппиус 1914—1918 гг неизменно возникает мифологическая пространственная картина, связанная с актуализацией так называемого Петербургского мифа, параллельно с ней развертывается картина наступления «последних времен», предсказанных в библейском Откровении Иоанна Богослова Два этих плана определили структуру художественного пространства в сборнике «Последние стихи», названную нами апокалипсической топологией

В параграфе 2 «Линейная и мифологическая модель художественного времени в "Последних стихах"» подробно исследуется воплощение в указанном поэтическом тексте двух моделей художественного времени —линеиной и мифологической, а также возможность их синтеза

Художественное время «Последних стихов» неравномерно, оно претерпевает качественные и количественные трансформации, преломляясь через видение лирического героя-наблюдателя Один из доминирующих мотивов — мотив «застывшего времени» «Без утра пробил час вечерний» и «доится дленье», возникает знаковый образ-символ «кольцо бытия» «Летят нездешними птицами, / В кольцо бытия, вперед, / Миги с закрытыми лицами, / Как удержу их лет9» Ход времени, спонтанно меняющего скорость течения, служит в сборнике общей идее пограничной ситуации, в которой находятся страна и лирический герой, а также восходит к петербургскому тексту русской культуры (неподвижность — особый ток времени Петербурга, образ «ладьи» в начальном стихотворении «Непредвиденное» помещен в водный локус — «топь неизвестности», аллюзия на Неву как Лету) Изменение скорости течения времени характерно и для эсхатологии, постулирующей линейную модель времени Мотив молчания лирического героя может быть рассмотрен как своего рода аскетическая практика, провозглашаемая в качестве необходимой в «последние времена»

Движение времени в лирических произведениях Гиппиус подчинено характеру переживаний лирического героя оно то убыстряется («L'imprévisibilité»), то замедляется («Отдых», «Дни»), либо совсем останавливается и исчезает («Возня») Моделируя действительность,

автор членит события внешние и внутренние, воспроизводит их в стихотворениях-фрагментах, которые при чтении сливаются, образуя единое целое Историческое время мыслится и как циклический, и как линейный процесс Линейность «малого» исторического времени перекрывается цикличностью «большой» метаистории Время подвергается мифологизации, вслед за ним стремительно преображается пространство

В относительно небольшом корпусе «Последних стихов» особым образом выделяются два «рождественских» стихотворения — «Белое», 1914 г и «Второе рождество», 1915 г Праздник рождества, связанный с годовым циклом, имеет символическое значение в контексте смены ориентиров и образа жизни человека Лирическому герою удается в атмосфере подмены священного пространства демоническим не включиться в ложное празднование, а, соблюдая традиционный ритуал, влиться в сакральное время христианской литургии Это становится возможным только благодаря сохранению личной веры Художественно прочувствованное молитвенное действо напрямую соотнесено в поэзии Гиппиус с вехами церковного календаря, богослужебной практикой, многие стихотворения сборника связаны с великими праздниками или днями поминовения святых «Благая весть», 1904 г , «Она», 1905 г , «Наше рождесгво», 1914 г , «Имя». 1918 г , «Дни», 1918 г и др

В основе композиции книги «Последние стихи» лежит «логика движения во времени», и в чередовании стихотворений последовательно отражается годовой календарный цикл Весь мир представлен в пограничном экзистенциальном ключе, субъективное, художественное время приобретает характер циклического, не отменяя линейного времени

Линейная модель предполагает представление об эволюции или деградации истории, движущейся от сотворения мира к его гибели и к последующему возрождению Подобная модель присуща христианству с его религиозным историзмом, поскольку центральным моментом христианского учения оказывается явление абсолютного в относительном, Бога в истории Циклическое время — это возвращение в прошлое, сохраняющее, тем не менее, непрерывность времени линейного В действительности между обеими концепциями нет противоречий — они представляют собой различные аспекты единого процесса, сочетающего линейное и цикличное движения, движение по спирали Спиральное движение отличается от первых двух трехмерностью, подтверждая слова Екклесиаста (Еккл 19,315) «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового

под солнцем» В лирике Гиппиус 1914— 1918 гг баланс между линейным и циклическим временем устанавливается путем попеременного включения одного в другое, однако линейная модель реализуется более отчетливо и становится основой уникальной пространственно-временной модели «Последних стихов» — эсхатологического хронотопа, анализу которого посвящен следующий параграф нашего исследования

Параграф 3 «Эсхатологический хронотоп "Последних стихов "» подводит итог выражению пространственно-временных категорий в сборнике, описывая их в эсхатологическом и апокалипсическом ключе

Одним из ведущих мотивов сборника «Последние стихи» является мотив смерти, умирания, гибели всего живого Это, в первую очередь, связано с историческими событиями эпохи, атмосферой «обвала культуры» Минорная тональность лирики Гиппиус соответствует ее мировосприятию Ключевой темой ее поэзии 1914—1918 гг остается тема жизни и смерти, звучащая в унисон остальным дуалистическим мотивам поэтического мира Гиппиус В «Последних стихах» образ смерти сливается с образом войны, воссоздается в натуралистической детализации «дымящаяся пеной пасть», «растленная язва чумная», «железные объятья», «дымнобагровая мгла» и т д И как апофеоз конца — «Блевотина войны — октябрьское веселье'» («Веселье», 29 окт 1917 г — четыре дня спустя после «начала конца»), и — «Живые — мертвее мертвых » («Мосты», февр. 1918 г ) Смерть и бессмертие становятся единой линией культурно-исторического ландшафта Петербурга в годы революции, и «бинарный архетип незримо вписывается в текст города и совершает в нем свою бесконечную магическую работу»1

Уединенная сосредоточенность, самоуглубленность лирического героя поэзии 3 Гиппиус сочетаются с активной общественной позицией Для описания трагедии современников, ощущающих на себе действие страшной фатальной силы, 3 Гиппиус использует апокалипсический мотив «прекращения времени» «совьется свиток звездный / Если дочитан — до конца» («Может быть») Характерный для дореволюционной поэзии 3 Гиппиус мотив гармоничного тройного слияния (источником которого является представление поэта о тройственном устройстве мира) в «Последних стихах» раскрывается в ином ключе Метафизические «Прежде» и «Теперь» в стихотворении «Не-разнимчато» способны соединиться (временной план прошлого и

1 Уваров, M С Бинарный архетип / M С Уваров — СПб Изд-во Балт гос техн ун-та, 1996 —С 212

настоящего), но тройного слияния не происходит из-за отсутствия третьего компонента—будущего В стихотворении «Страшное» 1916 г также присутствует отмеченный нами мотив двойного слияния и умножения «Страшно оттого, что не живется — спится /И все двоится, все четверится» Это умноженное двоение исключает реализацию тройственного устройства мира и означает нарушение гармонии, невозможность синтеза, движения и преображения

Онтология пути в сборнике «Последние стихи. 1914—1918» 3 Гиппиус сопряжена с прозрением судеб России современности и в истории Как и в предыдущих двух сборниках, путь, по которому движется лирический герой Гиппиус, — это «узкий путь» спасения, но теперь он проходит его с попутчиками, продолжая идти «ногами усталыми» и выполняя свою миссию «И надо, — мы знаем, — навек ли, на миг ли, / надо, чтоб города мы достигли», ведь «каждому из нас сокровище вверено, / и велено вверенное -—донести» («Не о том», 1915 г)

В стихотворении «Непоправимо» (1916 г ) лирический герой оказывается втоптанным в «смертную вязь неразделимую» «всадником на коне рыжем» Какое-либо развитие или проявление воли невозможно, и эта мысль подчеркнута последними строками «Смято, втоптано, смешано, сбито — / Все Навсегда Непоправимо» Функция финальных слов закрепляется почти магически, путем троекратного заклинательного утверждения исхода

В контексте всего поэтического творчества 3 Гиппиус сборник «Последние стихи 1914—1918» органично продолжает намеченную в дореволюционных книгах поэтику «начала» и «конца» и порождает уникальный образ пространства и времени Умозрительное разделение этих категорий так же, как и целостный взгляд на временное и пространственное в «Последних стихах», обнаруживает картину мира, художественное воплощение которой в лирике названо нами эсхатологическим хронотопом

В структуру эсхатологического хронотопа входит историческая модель и модель апокалипсического «прекращения~времени»

Функционирование исторической модели обусловлено биографическим фактом нахождения 3 Гиппиус в цент-ре политической жизни страны Социальные процессы в поэтическом пространстве воплощаются в образах войны и революции, России, смерти, насилия «И скоро в старый хлев ты будешь загнан палкой, / Народ, не уважающий святынь1»

Модель апокалипсического «прекращения времени» реализуется через образы Страшного суда, безумия, посредством зооморфных символов, мотива исчезновения человека, распада, замедленного те-

чения времени и его полной остановки Внутреннее и внешнее пространства становятся тождественными Модели бинарных оппозиций разрушаются, оставляя ряд единичных составляющих хаотичность, разомкнутость

3 Гиппиус обращается к апокалипсическим мотивам не для игры, а для осознания смысла национальной катастрофы Граница, отделяющая историческое от эсхатологического, то совершенно стирается, то углубляется до непроходимости, то настолько расширяется, что дает место особому переходному состоянию, вполне не принадлежащему ни к той, ни к другой области, когда и пространство и время «застывают» Лирический герой Гиппиус фиксирует это лиминаль-ное состояние окружающего мира и характеризует свое нахождение в неустойчивом, онтологически децентрированном «межпространстве» «Все "Я" мое, как маятник, качается, / и длинен, длинен размах / Качается, скользит, перемежается — / то надежда — то страх» При всей трагедийности книги «Последние стихи 1914—1918» пафос eè нельзя характеризовать как безысходный есть надежда как на личное спасение, так и на воскресение страны — это показал анализ заключительного стихотворения сборника («Нет», 1918 г) Таким образом, в сборнике «Последние стихи 1914—1918» 3 Гиппиус создается эсхатологический хронотоп, что является проекцией восприятия реальных исторических событий

В заключении работы подводятся итоги проделанного исследования, формулируются основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего изучения темы

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

1 Кондрашина, И Б Образы молчания и слова в поэзии 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // Вестн Челяб гос пед ун-та — Челябинск — № 1 — 2007 — С 200—208 (0,41 п л )

2 Кондрашина, И Б Мотив прикосновения в лирике 3 Гиппиус 1889— 1918гг / И Б Кондрашина//Сиб филол журн —2008 — №1 —С 55—58 (0,33 п л )

Статьи и тезисы в сборниках научных трудов и материалов научных конференций

3 Кондрашина (Гучкова), И Б Лирический герои Зинаиды Гиппиус / И Б Гучкова // V региональная конференция молодых исследователей Вол-

гогралской области Волгоград, 21—24 нояб 2000 г Тез докл Напр 1? «Филология» — Волгоград Перемена, 2001 — С 99—102 (0,2пл)

4 Кондрашина, И Б Религиозно-философские основания творчества 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // VI региональная конференция молодых исследователей Волгоградской области Волгоград, 13—16 нояб 2001 г тез докл Напр 13 «Филология» —Волгоград Перемена, 2002—С 58—60 (0,18 п л)

5 Кондрашина, И Б Религиозно-философские основы творчества 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // Человек и общество на рубеже тысячелетий XX в Воронеж, 2003 — С 237—239 (0,32 п л)

6 Кондрашина, И Б Религиозно-философские основания поэзии 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // Человек в современных философских концепциях материалы Третьей Междунар науч конф Волгоград, 14—17сент 2004 г в 2т — Волгоград ПРИНТ, 2004 —Т 1 —С 467—471 (0,37 п л)

7 Кондрашина, И Б Особенности пространства и времени в «Последних стихах» 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // IX региональная конференция молодых исстедова гелей Волгоградской области Волгоград, 9—12 нояб 2004 г тез докл Напр 13 «Филология» — Волгоград Перемена, 2005 — С 40—42(0,2пл)

8 Кондрашина, И Б Особенности пространства и времени в сборнике «Последние стихи 1914—1918 гг » 3 Гиппиус / И Б Кондрашина//Восток—Запад Пространство русской литературы материалы Междунар науч конф (заоч) Волгоград, 25 нояб 2004 г — Волгоград Волгогр науч изд-во, 2005 — С 477—482 (0,28 п л )

9 Кондрашина, И Б Пространство, замещающее дом в поэзии Зинаиды Гиппиус 1914—1918 гг /И Б Кондрашина//Восток—Запад Пространство русской питературы и фольклора материалы Междунар науч конф (заоч), посвящ 80-летию проф каф литературы Давида Наумовича Мед-риша Волгоград, 16апр 2006 г —Волгоград Вочгогр науч изл-во, 2006 — С 33! —336 (0,29 п л )

!0 Кондрашина, И Б Пространство и вре^я в «Собрании стихов 1889 1903 гг » 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // Пространство и время физическое, психологическое, мифологическое сб тез докл V Междунар конф, 2—3 июня — М , 2006 — С 10—11 (0,18 п л)

11 Кондрашина, И Б Поэтика «начала» и «конца» в лирике 3 Гиппиус/ И Б Кондрашина // Современные гуманит исследования — 2006 — № 3 — С 168—171 (0,31 п л)

12 Кондрашина, И Б Образы пространства и времени в лирике 3 Гиппиус / И Б Кондрашина // XI Пушкинские чтения материалы Междунар науч конф , 6 июня 2006 г / под общ ред В Н Скворцова — СПб ЛГУ им А С Пушкина, 2006 — Т 1—С 221—224 (0,31 п л)

КОНДРАШИНА Ирина Борисовна

ОБРАЗЫ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ В ПОЭЗИИ 3 Н ГИППИУС

Автореферат

Подписано к печати 11 04 2008 г Формат 60x84/16 Печать офс Бум Гарнитура Times Уел печ л 1,4 Уч-изд л 1,3 Тираж ПОэкз Заказ

ВГПУ Издательство «Перемена» Типография издательства «Перемена» 400131, Волгоград, пр им В И Ленина, 27

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кондрашина, Ирина Борисовна

Введение.

Глава I. Художественные категории пространства и времени в сборниках З.Н. Гиппиус «Собрание стихов. 1889-1903» и «Собрание стихов. 1903-1909»

LI. Пространство лирического героя.

1.1.1. «Келейное пространство» и смежные образы.

1.1.2. Поэтика «начала» и «конца».

1.2. Метафоры времени. Семантика образов «цветок», «свет», «слово», «смерть».

1.3. Целостная пространственно-временная картина мира в дореволюционных сборниках.

Глава П. Художественная структура пространственно-временной модели в сборнике «Последние стихи. 1914-1918» З.Н. Гиппиус.

II. 1. Структура художественного пространства в «Последних стихах»; апокалипсическая топология.

11.2. Линейная и циклическая модель художественного времени в «Последних стихах».

11.3. Эсхатологический хронотоп «Последних стихов».

Введение диссертации2008 год, автореферат по филологии, Кондрашина, Ирина Борисовна

Творческое наследие Зинаиды Николаевны Гиппиус, в котором так ярко проявились духовные и эстетические искания Серебряного века, весьма богато и многообразно. Его научное исследование начато в отечественном литературоведении относительно недавно, и многие грани художественного мира 3. Гиппиус исследованы явно недостаточно. Прозаик, драматург, литературный критик, публицист и религиозный мыслитель, наконец, «собиратель литературных сил» и просто яркая фигура, воплощавшая в себе одну из граней своего времени — все это «лики творчества» «декадентской мадонны», как ее называли. Однако в сознание современников и в историю литературы 3. Гиппиус вошла, прежде всего, как поэт. И в ретроспективном осмыслении истории русской литературы конца XIX — первой половины XX века отчетливо осознается значимость лирики 3. Гиппиус. Однако ее поэтическое наследие исследовано далеко не полно.

Продуктивным представляется обращение к изучению образного строя поэзии 3. Гиппиус, а именно к такой его важнейшей составляющей, как система образов пространства и времени. Такой аспект исследования поэтики лирического текста Гиппиус обусловлен особой значимостью временных и пространственных категорий в художественном мире поэта переломной эпохи. Исследование пространственно-временных моделей позволяет выявить основные параметры художественного мира лирики 3. Гиппиус и особенности ее эволюции.

Мы сочли уместным сделать акцент на поэтике времени и пространства не только потому, что наличие определенного ракурса позволяет провести более глубокое исследование, но и потому, что именно время и пространство стали одной из ведущих тем искусства XX века, наиболее полно выражающих его философские и эстетические поиски.

Обращение к исследованию образов пространства и времени в лирике поэта-символиста раскрывает новые горизонты способов видения мира и конструирования художественного пространства-времени, присущего литературному течению символизма. Отражение мировоззренческой системы соответствующей культуры, мироощущения и миропонимания эпохи неразрывно связано с онтологическими категориями пространства и времени, которые так или иначе воплотились в поэтическом материале художника слова.

Процесс изучения понятий художественного пространства и времени эпохи начала XX века не завершен, он пребывает в развитии, в силу чего пока предстает противоречивым, многоплановым и неопределенным. Изучение образов пространства и времени в лирике одного поэта представляется интересным благодаря актуальности проблем, связанных с художественными тенденциями начала XX века, с необходимостью выработки единого категориального аппарата, терминологии и устойчивых пространственно-временных моделей, функционирующих во всем корпусе поэзии данной эпохи. Сказанное выше является свидетельством актуальности темы диссертационного исследования.

Степень изученности проблемы. Творчество З.Н. Гиппиус необычайно многосторонне. Этим объясняется значительное количество посвященных ей работ историко-философского, историко-культурного, литературоведческого, биографического характера. Творчество З.Н. Гиппиус стало предметом научного осмысления еще при жизни поэта в России; затем на протяжении полувека на родине о ней просто молчали, а в Европе и США ее творческое наследие тщательно изучалось.

Начиная с 50-х годов XX века, стали появляться работы зарубежных исследователей, посвященные творчеству З.Н. Гиппиус. В Калифорнийском университете наследие З.Н. Гиппиус осваивали Олег Маслеников и Ольга Матич. Труды О. Масленникова посвящены литературно-критическим работам русской эмигрантки, изучению её религиозно-философских взглядов, экспериментам Гиппиус в области стиха. О. Матич в работе «Теория и практика любви» рассматривает мифопоэтические аспекты лирики Гиппиус, в последующих работах анализирует стиль поэзии Гиппиус в контексте стиля эпохи, прослеживает наследование традиций русской литературы XIX века, рассматривает символику круга в поэзии З.Н. Гиппиус. Первым серьёзным исследованием творчества З.Н. Гиппиус в широком историческом, биографическом и философском контексте стала работа профессора Иллинойского университета Темиры Андреевны Пахмусс «Zinaida Hippius: An intellectual profile» (London; Amsterdam, 1971), в которой сделаны наблюдения об эволюции творчества, определено своеобразие художественного метода З.Н. Гиппиус. Т.А. Пахмусс также принадлежит заслуга публикации произведений, хранившихся в парижских архивах Мережковских, работа над датировкой многих поэтических и прозаических трудов З.Н. Гиппиус, осмысление религиозных взглядов поэта. Последняя книга Т. Пахмусс «Зинаида Гиппиус: Hypatia двадцатого века», изданная в 2002 г., содержит много ценных выводов, в том числе литературоведческий анализ лирики З.Н. Гиппиус. В 1980 году в США вышла книга воспоминаний секретаря Мережковских Вл. Злобина «Тяжелая душа», содержащая рассказ о личности З.Н. Гиппиус и анализ её лирики, психологический комментарий к её стихам. Современная исследовательница Стилиана Милкова из американского университета Беркли изучает вопросы веры и эроса, а также андрогинную природу лирического субъекта поэзии Гиппиус.

Еще в годы творческой жизни 3. Гиппиус в России до эмиграции (с 1886 по 1921 гг.) началось исследование ее творчества. В этот период вышло более 200 критических работ, посвященных литературным трудам З.Н. Гиппиус. Это большей частью многочисленные рецензии на издававшиеся сборники стихов, книги рассказов, повести и романы, а также полемические отзывы на статьи Антона Крайнего (псевдоним З.Н. Гиппиус). Это работы современников поэта:

В. Брюсова, Е. Лундберга, А. Белого, А. Волынского, А. Измайлова, И. Анненского, Д. Святополка-Мирского.

В советское время эмигрантка З.Н. Гиппиус оценивалась в России однозначно как «упадочный символист», отношение к ней было резко негативным по политическим соображениям. В этот период о ней написано более 150 работ, большая часть которых — прижизненные оценки творчества в зарубежной публицистике и результат возросшего интереса к исследованию наследия З.Н. Гиппиус за рубежом после ее смерти в 1945 году. В России только в 1980-х годах начинают появляться статьи, чаще обзорного характера, о её личности, творчестве и религиозных взглядах в журналах «Даугава», «Наше наследие» и др. В современном мировом литературоведении уже насчитывается несколько сотен работ о личности и творчестве З.Н. Гиппиус. В период возвращения литературы русского зарубежья большинство статей были посвящены общему обзору биографии и творческой судьбы писательницы (H.A. Богомолов, Е.Я. Курганов, А.Н. Николюкин и др.), а также осмыслению её поэзии (В.А. Мескин, Н.И. Осьмакова, H.H. Нартыев, А.Л. Соболев и др.), публицистики (A.B. Лавров и др.), дневников (М.М. Павлова и др.), рассказов и романов (В. Ученова, Н.В. Кононова и др.)

Религиозно-философские взгляды З.Н. Гиппиус в контексте «нового религиозного сознания» нашли отражение в работах наших современников С.Н. Савельева и П.П. Гайденко. Новейшее осмысление особенностей многогранного творчества З.Н. Гиппиус представлено в коллективной монографии «Зинаида Гиппиус. Новые материалы. Исследования», изданной по материалам первой международной конференции, посвященной ее творчеству (1998 г.). В работах проанализированы биография и творческий путь З.Н. Гиппиус, особенности ее прозы, поэзии, публицистики и литературной критики.

В XXI столетии в отечественном литературоведении возрос научный интерес к творчеству З.Н. Гиппиус. В 2000 году защищены три кандидатские диссертации по творчеству З.Н. Гиппиус, две из которых посвящены поэзии: это работы Я.В. Лейкиной «Поэтический мир Зинаиды Гиппиус 1889-1919» (Смоленск, 2000) и Н.Г. Мартыновой «Творчество Зинаиды Гиппиус: поэтика лирических жанров» (Астрахань, 2000); в работах исследуется философское содержание стихов, психологические «откровения» лирического героя, своеобразие поэзии З.Н. Гиппиус, её новаторство в области стиха. В 2003 году защищена диссертация А.Ю. Бисерова «Новое религиозное сознание в творчестве З.Н. Гиппиус» (М., 2003), в которой на материале поэзии, прозы, драматургии проанализированы основные идеи нового религиозного сознания и определена их роль в формировании идейно-философской основы жизни и творчества З.Н. Гиппиус. В последние несколько лет были защищены диссертации на темы: «Концепт андрогина в жизнетворчестве З.Н. Гиппиус» (М.В. Чистова), «З.Н. Гиппиус: поэзия как текст культуры» (О.В. Маркевич), «Петербургский текст З.Н. Гиппиус (на материале поэтических текстов)» (Е.А. Гаврищук), «Средства выражения семантики умолчания -в произведениях З.Н.Гиппиус» (В.В. Андреев), «З.Н. Гиппиус — прозаик и поэт (пейзаж и портрет в стиле рассказов 1890-1900 гг.» (Л.Д. Дмитриевская), «Категория смерти в поэтическом языке 3. Гиппиус (на материале рассказов 1896-1912 гг.)» (О.В. Хитальский), «Категории пространства и времени в поэтических текстах З.Н. Гиппиус: лексико-семантический, грамматический, структурный аспекты» (Ю.Ю. Данилова) и другие. В 2001-2003 гг. появились две диссертационные работы украинских исследовательниц: М.А. Гарбар «Творчество З.Н. Гиппиус 1911-1921 гг.» и О.В. Жариковой «Поэтика и эстетика З.Н. Гиппиус».

Вместе с тем анализ имеющихся работ позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на значительное количество исследований, посвященных конкретным аспектам творчества З.Н. Гиппиус, требуют научной разработки проблемы, оставшиеся вне поля зрения исследователей. Это, в частности, изучение образов пространства и времени в лирике З.Н. Гиппиус.

Объект исследования — лирическая поэзия 3. Гиппиус доэмигрантского периода, 1898-1918 годов.

Предмет исследования — художественная семантика образов пространства и времени в поэзии 3. Гиппиус.

Материал исследования составляют поэтические тексты 3. Гиппиус, входящие в сборники: «Собрание стихов. 1898-1903», «Собрание стихов. 1903-1909» и «Последние стихи. 1914-1918». По мере необходимости привлекались материалы последующих стихотворных сборников, дневников, эпистолярного наследия 3. Гиппиус.

Цель настоящей работы — выявить художественный смысл образов пространства и времени лирической поэзии 3. Гиппиус в целостности, системности и в эволюции.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- исследовать категории пространства и времени в лирической поэзии З.Гиппиус 1898-1918 годов и их эволюцию в парадигме художественной системы символизма;

- выявить модели и формы реализации авторского мифотворчества 3. Гиппиус через символику образов «времени» и «пространства»;

- установить особенности пространства лирического героя в поэзии З.Гиппиус;

- рассмотреть структуру художественного пространства и времени в стихотворениях 3. Гиппиус 1914-1918 годов;

- проанализировать хронотоп сборника 3. Гиппиус «Последние стихи» в соотношениях с реальными историческими событиями 1914-1918 годов.

Научная новизна исследования определяется тем, что впервые предпринята попытка целостного системного исследования художественной семантики и эволюции образов пространства и времени в поэзии 3. Гиппиус 1898-1918 гг. Систематизация и анализ образов пространства и времени способствовали выявлению некоторых нюансов в функционировании теоретических и философских идей символистов в их художественной практике. Поэзия 3. Гиппиус изучается в новой парадигме: лирический герой предстает как художник мифологического и христианского мышления, этот подход позволил обнаружить и описать наиболее устойчивые модели пространства и времени в лирике З.Н. Гиппиус.

Методологическую базу нашей работы составляют фундаментальные исследования в области художественного пространства и времени (работы М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, Б.А. Успенского, А.Я. Гуревича, Вяч.Вс. Иванова, Д.Н. Медриша), теории мифопоэтики (труды A.A. Потебни, К. Леви-Стросса, А.Н. Веселовского, М. Элиаде, Е.М. Мелетинского, М.Л. Гаспарова, А. Хансен-Леве, В.Н. Топорова), мотивного анализа (исследования Ю.К. Щеглова, А.К. Жолковского), исследования по методологии моделирования культурно-географических образов (работы Д.Н. Замятина, O.A. Лавреновой, В.Л. Каганского, И.Т. Касавина), а также работы по теории и истории лирики (В.М. Жирмунского, Ю.Н. Тынянова, Л.Я. Гинзбург, В.Е. Холшевникова, Н.Д. Тамарченко и др.) и сочинения русских религиозных мыслителей — H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева и др.

Пространство и время являются важнейшими мировоззренческими, идейно-содержательными и композиционными характеристиками искусства, в частности литературы. Представления людей об объективных свойствах реального времени и пространства характеризуются исторической изменчивостью, они эволюционировали параллельно развитию общественного сознания и усложнения общей картины мира. Наряду с неразрывностью свойств категорий пространства и времени активно рассматривается и индивидуальное своеобразие их признаков. В настоящее время в научной литературе встречается ряд понятий, использование которых свидетельствует о дифференциации взглядов на пространство и время: говорят о пространстве и времени микро и макромира, физиологическом, психологическом, социальном времени и пространстве, об индивидуальном, внутреннем, гносеологическом времени или пространстве и т.п. С целью различения многомерных уровней функционирования времени и пространства, исследователи выделяют онтологический, гносеологический и психологический аспекты их выражения (реальное, перцептуальное, концептуальное пространство и время).

Художественная литература, по сравнению с другими видами искусства, максимально свободно обращается с реальным временем и пространством. В литературном произведении пространственно-временная картина всегда представлена в символико-идеологическом аспекте. В литературоведении время и пространство рассматривают как отражение философских представлений художника, анализируют специфику художественного времени и пространства в разные эпохи, в разных литературных направлениях и жанрах, изучают грамматическое время в художественном произведении, рассматривают время и пространство в их неразрывном единстве.

Интересная и глубокая концепция художественного пространства в литературе предложена М.М. Бахтиным. Он говорил об «освоении в литературе реального пространства» и ввел новое понятие «хронотоп», призванное охарактеризовать связь пространства со временем. «Существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе, мы будем называть хронотопом (что значит в дословном переводе — «время-пространство») (Бахтин 1975: 234).

Основные представления о времени и пространстве в фольклоре и художественной литературе разных эпох содержатся в работах М.М. Бахтина, Д.С.Лихачева, Б.А.Успенского, Ю.М. Лотмана.

Д.С. Лихачев отмечает, что пространство, которое создает в своем произведении писатель, может быть большим (охватывать ряд стран), но может также сужаться до тесных границ одной комнаты. Оно может обладать своеобразными «географическими» свойствами, быть реальным (как в летописи или историческом романе) или воображаемым (как в сказке) (Лихачев 1979: 335).

Ю.М. Лотман в статье «Проблемы художественного пространства» говорит о том, что художественное пространство может быть точечным, линеарным, плоским и объемным. Второе и третье могут иметь также горизонтальную и вертикальную направленность. Линеарное пространство может включать или не включать в себя понятие пространственности. Кроме того, Лотман характеризует пространство как «модель различных связей картин мира (временных, социальных, эпических и т.д.)». (Лотман 1992: 414).

Д.Н. Медриш в книге «Литература и фольклорная традиция» отмечает, что событие в художественном произведении характеризуется определенной временной протяженностью. Время как длительность или событийное время характеризуется такими признаками, как: продолжительность; прерывность или непрерывность; конечность или бесконечность; замкнутость или открытость. Известно, что движение поэтического времени не совпадает с реальным. В повествовании оно движется быстрее, чем реальное. В описании время замедляет и даже приостанавливает свой бег. В диалоге и реальное время и поэтическое синхронны (Медриш 1980:19).

В.Е. Хализев отмечает: «литературные произведения пронизаны временными и пространственными представлениями, бесконечно многообразными и глубоко ' значимыми. Здесь наличествуют образы биографического (детство, юность, зрелость, старость), исторического (характеристики смены эпох и поколений, крупных событий в жизни общества), космического (представление о вечности и вселенской истории), календарного (смена времен года, будней и праздников), суточного (день и ночь, утро и вечер), а также представления о движении и неподвижности, о соотнесенности прошлого, настоящего, будущего. <. .> Не менее разноплановы присутствующие в литературе пространственные картины: образы пространства замкнутого и открытого, земного и космического, реально видимого и воображаемого, представления о предметности близкой и удаленной» (Хализев 2002: 248).

Перед исследователями до сих пор стоит вопрос определения пространства, явленного в поэтическом тексте, способов описания этого художественного пространства и создания его типологии. Поэтический текст, являясь особой системой, имеющей свои внутритекстовые связи и законы, отражает особую структуру организации времени и пространства в их нерасторжимом единстве. Применительно к лирике говорят о типологической характеристике пространства, традиционно задаваемой оппозициями: вертикальное - горизонтальное, открытое — закрытое, точечное — линеарное, плоскостное — объемное и т.д. При описании конкретного пространственного образа значимыми критериями являются субъект, объект или объекты восприятия и сам процесс восприятия. Восприятие мира в поэзии чаще всего характеризуется как комплексное, совмещающее в себе восприятие физическое (зрительное, слуховое, обонятельное, тактильное) и психологическое (ментальное и эмоциональное). При физическом восприятии доминирующими характеристиками пространства являются расположение близко/далеко, цвет и освещенность пространства и его предметных заполнителей, плотность пространства вокруг лирического субъекта и между субъектом и воспринимаемыми объектами, динамичность/статичность как пространства, так и объектов внутри него.

Анализ временных и пространственных моделей в художественных текстах дает возможность их условной классификации. Наиболее устойчивые, культурно и исторически обусловленные типы представления объективных пространственно-временных отношений в сознании человека сведены в основные модели времени и пространства, применимые в том числе и при анализе лирического произведения. Опираясь на типологию, предложенную исследовательницей Н.К. Шутая, выделим три значимых пространственновременных модели. Первая модель — мифологическая, вторая — христианская, третья модель — смешанная, или «современная».

Время и пространство литературы не тождественны друг другу, поэтому выявление особенностей одной из сторон пространственно-временной целостности всегда будет плодотворно и актуально.

XX век привнес в искусство слова новые тенденции: это мифологизация, символизация, удвоение художественного времени и пространства, обращение к памяти персонажа как к внутреннему пространству для развертывания событий (ход сюжетного времени мотивирован здесь психологией воспоминания), и устранение автора как рассказывающего лица, — в результате реализуется своего рода пространственно-временная мозаика, схожая с техникой монтажа; все чаще «героем» повествования становится само время, подчиняющее себе судьбы героев.

В последние годы обозначился новый подход к изучению пространственных образов, которые стали объектом активного исследования географов (Д.Н. Замятин, O.A. Лавренова, В.А. Шупер и др.) и филологов (Г.Д. Гачев, В.Н. Топоров, Т.В. Цивьян и др.). Первыми ведется реконструирование геокультурного образа страны, вторыми — исследования способов художественного воплощения различного рода локусов, образы которых отражаются в авторских идиостилях.

Изучение категорий пространства и времени в литературе серебряного века связано с парадигмой вечности. В рамках христианской традиции проблема вечности в ее отношении ко времени превратилась в проблему отношения Бога к сотворённому им миру: aeternitas — божественное время, tempus — земное время; это понимание унаследовано от взглядов Св. Августина. В русской религиозной философии проблема вечности была одной из важнейших: в работах H.A. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.В. Розанова, B.C. Соловьёва, П.А. Флоренского, С.Л. Франка и их учеников эта категория была сквозной. В современной отечественной литературе категория «вечность» пережила своё второе рождение в работах Я.Ф. Аскина, К. Бахтиярова, JI.H. Когана, Ю.Б. Молчанова, A.M. Мостепаненко, H.H. Трубникова и других.

Петербургский текст, анализу которого посвящены работы JI.K. Долгополова, Ю.М. Лотмана, Д.Е. Максимова, З.Г. Минц, В.Н. Топорова, может рассматриваться в качестве постоянно обновляющейся содержательно и формально значимой эстетической традиции; категории пространства и времени занимают в нем одно из существенных мест. «Вписанность» в эту традицию образов пространства и времени в поэзии серебряного века может служить одним из критериев их художественной оценки.

В разработку концепции православно-христианской временной доминанты в художественных текстах начала XX века внесли большой вклад работы В.Н. Захарова, B.C. Непомнящего, И.А. Есаулова, М.М. Дунаева. Представленная временная доминанта предполагает совершенно особый подход к изучению художественного произведения, в основе которого лежит «конфессиональный принцип».

Изучение символизма непременно затрагивало категории пространства и времени в текстах его последователей. Определенные наблюдения в этом отношении имеются в классических работах Ж. Кассу «Энциклопедия символизма», А. Пайман «История русского символизма».

Философия и эстетика символистов складывались под влиянием различных учений — от взглядов античного философа Платона до современных символистам философских систем В. Соловьева, А. Бергсона. Традиционной идее познания мира в искусстве символисты противопоставили идею конструирования мира в процессе творчества. Творчество в понимании символистов — подсознательно-интуитивное созерцание тайных смыслов, доступное лишь художнику-творцу. Главным средством передачи созерцаемых тайных смыслов являлся символ. Символизму присущи импрессионистическая изменчивость и текучесть слова, а главное — настойчивая тенденция к восприятию реальности как знака непознаваемого, как искаженного подобия высших сущностей. Метафизические идеи символистов о двуединой природе мира «созвучны романтической концепции двоемирия, хотя и не повторяют ее буквально. Символизм вырос на почве религии, мистики, иррационально-идеалистического мировоззрения, то есть своеобразного идейно-философского синтеза современных эпохе рубежа веков духовных веяний. Характерной чертой для многих мыслителей и художников Серебряного века стало увлечение различного рода оккультными учениями, которые явились «частью символистского «мифа о мире»» (Нефедьев 2001: 179). Обусловленный характер интереса к «тайным» знаниям во многом был предопределен самой эпохой, ее стремлением к познанию «последних» метафизических и апокалипсических смыслов. Этот период высочайшего духовного и художественного подъема проходил в России под знаком национальной катастрофы. Отсюда и декадентские мотивы трагизма, пророчества, заката.

М.А. Воскресенская справедливо отмечает: «Время и пространство в произведениях искусства рубежа веков теряют свою определенность, конкретность, приобретая универсальность; сюжетность сменяется эмоциональным содержанием. Художник, «формулируя» действительность наступившего века, творит новый миф. Отходя от событийности, он создает не иллюстрацию изображаемого, а его символическую передачу, поэтический эквивалент. Художественный вымысел становится своеобразной легендой о жизни, способом постижения ее скрытых основ и законов» (Там же: 55). Таким образом, в культуру вернулось мифопоэтическое мироощущение, созвучное времени поэтически-эмоциональное переживание мира.

Важной чертой культуры символизма становится театрализация жизни, игра, возрождение маскарада. Это отношение к жизни как к маскараду находит отражение в лирике поэтов Серебряного века. Для символизма было характерно стремление возвести живые жизненные реалии к библейско-христианской мифологии как универсальному воплощению первооснов человеческого бытия. В. Жирмунский отмечает, что у символистов религиозное чувство несло с собой некое «мистическое настроение, непосредственное и глубоко индивидуалистическое переживание бесконечности, всегда неспокойное, взволнованное, колеблющееся между взлетами и падениями» (Жирмунский 1976:119).

Австрийским славистом А. Ханзен-Лёве в работе «Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм» была проделана огромная работа по изучению «(мифо)поэтических истоков стихотворной парадигматики в философских, религиозных и даже (авто)биографических сочинениях» символистов (Хансен-Леве 1999: 10). Поэтическое творчество 3. Гиппиус было отнесено им к «диаволизму» (раннему русскому символизму), в котором рассмотрены такие категории, как дуализм и раздвоенность, замкнутость и отчуждение, путь, кружение, падение, страсть и усталость, пустота и неопределенность. Автором подробнейшим образом рассмотрена символика «диаволических» произведений, где особое внимание уделено образам, тесно связанным с пространственно-временным характером бытия: это образы лунного мира, тень и отблеск, сон и мечта, память и забвение, город и антиприрода, художник-демиург, и эстетика зла. В работе «Мифопоэтический символизм» А. Ханзен-Леве в образе «зари» подмечает общие для всех символистов доминирующие аспекты. ««Заря» как момент визионерского ожидания соответствует некоему промежуточному состоянию, в котором активность воображения, «мечты» обретает апокалиптически-пророческую направленность, хотя сама эпифания ожидаемого при этом не становится доступна восприятию — совсем наоборот» (Ханзен-Леве 2003: 233).

Как отмечает В.Н. Быстров, «для всех, почти без исключения, русских символистов идея обновления мира была чрезвычайно важной. Они могли каждый по-своему ее толковать и по-своему воплощать в жизнь» (Быстров 2003: 3). В канун XX века наблюдалось влияние идей Ницше на русскую интеллигенцию, а также устойчивая атмосфера эсхатологизма. Динамика перемен в реальной жизни показывала, что преображение мира наступает не как внезапное чудо, а как «зримый процесс, имеющий реальные основы в пространстве и во времени» (Там же: 16).

Одной из философских идей символизма можно считать отрицание пространства как некой материальной субстанции, а субъективное понимание символистами времени также подтверждало иллюзорность мира вещей. Поэтому пространство и время в произведениях символистов зачастую приобретали условный характер, трансцендентная реальность впервые раскрывалась в отрыве от образа действительности, который был основным в произведениях реализма. Сам художественный образ в символизме выразился в форме иносказания. В.М. Толмачев отмечает, что субъективность — сверхзадача творчества, а «герой символизма не пространство, а трансформация пространства в поэтическое время, время наррации, времени во времени» (Толмачев 2004: 262).

Танатологические образы стали одними из определяющих в русском символизме; проблема смерти и бессмертия «подпитывалась» тенденциями русской философской мысли, в частности идеей о нравственном смысле смерти в философии В. Соловьева. Он определяет смерть как то, чем человек тяготится и чем он не доволен в данной действительности. Для творчества символистов образ смерти перестает быть пугающей сакральной религиозной темой, она приобретает особенное эстетическое осмысление. Символисты мистифицировали смерть, отделив ее от общего ряда природных явлений. Они сосредоточили внимание на проблеме смерти как на проблеме собственного спасения и ключевом моменте всего человеческого существования. Символисты создали свою философию смерти и бессмертия, на которую оказали наибольшее влияние морально-этическая концепция И. Канта, состоявшая в признании бессмертия души в качестве одного из постулатов практического разума, а также, ницшеанской проповеди бессмысленности жизни, и смерти перед лицом «вечного возвращения».

Тенденции эпохи рубежа Х1Х-ХХ веков, смена ценностной парадигмы позволяют глубже понять своеобразие образов пространства и времени в лирике поэтов серебряного века.

Методы исследования обусловлены его целями и задачами, а также определяются опытом, накопленным литературоведением при изучении специфики пространственно-временной структуры художественного текста. В работе использовались сравнительно-сопоставительный, функционально-типологический методы литературоведческого анализа, а также элементы мотивного анализа поэтического текста и целостного анализа лирического стихотворения. I

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в углублении представлений о категориях пространства и времени в лирической поэзии в целом и в символизме в частности.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть -использованы при подготовке вузовских общих и специальных курсов по истории русской литературы XX века, проблемам пространства и времени в поэтическом тексте, в школьном преподавании, а также при составлении комментариев к произведениям 3. Гиппиус.

Положения, выносимые на защиту:

1. Категории пространства и времени в лирической поэзии 3. Гиппиус 1898-1918 годов складываются и эволюционируют в парадигме художественной системы символизма.

2. Авторское мифотворчество 3. Гиппиус проявляется в создании своеобразного многопланового образа «времени» и «пространства» с устойчивой символикой, коренящейся в переосмыслении традиционных мифологических образов и памятников христианской культуры. I

3. В лирической поэзии 3. Гиппиус определяющим является пространство лирического героя. Его мировидение, основанное на религиозных исканиях, предопределило доминирование типа пространственных моделей, в частности, образа «келейного пространства» и «пространства души», обращение к устойчивым образам-символам («цветок», «свет», «слово» и др.).

4. Структура художественного пространства в стихотворениях 3. Гиппиус 1914-1918 годов определяется апокалипсической топологией, что обусловлено историческими обстоятельствами, а временная структура — антиномией линейной и циклической моделей.

5. В сборнике «Последние стихи. 1914-1918» создается эсхатологический хронотоп, детерминированный проекцией восприятия реальных событий в лирическом тексте.

Апробация работы. Теоретические положения и практические результаты исследования были представлены в виде докладов на Международной научной конференции «XI Пушкинские чтения» (ЛГУ им. А.С. Пушкина, 6 июня 2006 г.), V Международной научной конференции «Пространство и время: физическое, психологическое, мифологическое» (Москва, 2-3 июня 2006г.), Международной научной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, ВолГУ, 14-17 сентября 2004 г.), на Международной научной конференции (заочной) «Восток-Запад: пространство русской литературы» (Волгоград, ВГПУ, 25 ноября 2005 г.), Международной научной конференции (заочной) «Восток-Запад: пространство русской литературы и фольклора» (Волгоград, ВГПУ, 16 апреля 2007 г.), на V, VI и IX научных конференциях молодых исследователей-филологов (Волгоград, ноябрь 2000, 2001, 2004 гг.). Основные положения работы отражены в 12 публикациях.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка литературы. Работа изложена на 194

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образы пространства и времени в поэзии З.Н. Гиппиус"

Заключение

Поэзия Зинаиды Гиппиус может быть рассмотрена и как семантическое пространство с многовариантным преломлением культурных традиций, взаимодействием прецедентных текстов, и в известной мере как результат работы «летописца». Образы пространства и времени широко представлены во всем корпусе лирических стихотворений поэта; они то претерпевают эволюцию, то, совершив циклический переход, возвращаются к исходной заданной точке, то остаются неизменными, приобретая индивидуальную постоянную символику.

Поэтический мир 3. Гиппиус строится вокруг лирического героя, остро чувствующего трагическую раздвоенность мира (здесь и там, жизнь и смерть и т. д.), окружающее его пространство является знаком эмоционального состояния героя. При описании пространственных образов лирики З.Н.Гиппиус помимо изначальной типологической характеристики пространства, традиционно задаваемой оппозициями: вертикальное / горизонтальное, открытое / закрытое, внутреннее / внешнее и т. д., значимыми критериями являются субъект (лирический герой), объекты (образы-символы) и процесс восприятия (динамика-статика). Совокупность пространственных и временных образов, структурированная в единую систему, представляет собой индивидуально-авторскую картину мира. Категоризация образов пространства и времени большей частью производилась в оппозитивных параметрах. Ключевыми в поэзии 3. Гипиус являются следующие пространственные и временные образы: начало и конец, небо и земля, молчание и слово, круг, граница, цветок, а также образы-символы «келейного» пространства: окно, ступени, дверь и другие.

Само восприятие мира в поэзии 3. Гиппиус может быть названо комплексным, поскольку совмещает в себе восприятие физическое (зрительное, слуховое, тактильное) и психологическое (ментальное и эмоциональное). При физическом восприятии мира лирическим героем 3. Гиппиус доминирующими характеристиками пространства является его аксиологический параметр открытое — замкнутое, динамичность — статичность, цвет и освещенность. Психологическое восприятие мира лирическим героем связано с моделью «пространство души», имеющей выход к вертикальной ценностной оси «временное — вечное».

Картина мира в поэзии З.Н. Гиппиус неоднородна. С одной стороны, возникает традиционный образ человеческой жизни как корабля, противостоящего стихии: «Не здесь ли бурную ладью / Ждет успокоенное счастье?» («Не здесь ли?» 1904 г., с. 148) или в «Последних стихах. 1914-1918» стихотворение «L'imprévisibilité» 1914 г: «Черную топь неизвестности / Режет моя ладья» (с. 202). С другой стороны, мир предстает, как замкнутое пространство. Положительно маркированным локусом в лирике 3. Гиппиус становится келья, или келейное пространство как минимальное пространство с максимальным духовным наполнением, обратное значение принимает любое расширение, выход за пределы келейного пространства, разомкнутость. Земная жизнь метафорически представляется «чашей», которую нужно испить «до дна»: «Чаша земная полна / Отравленного вина» («Здесь»).

Чаша была полна.

Выпита ли до дна? I j Есть ли у чаши дно?

Кровь ли в ней, иль вино? (с. 363) Загробная жизнь — это переход или возвращение в вечность. Вечность : оборачивается «домом», а земная жизнь — лишь путем, дорогой к этому дому». Представленная в сборнике «Последние стихи. 1914-1918» картина мира носит апокалипсический характер, но убеждение в воскресении России (финальное стихотворение «Знайте!» («Нет!») отсылает нас к той самой вечности, к циклическому/линейному переходу любой существующей реалии в жизнь вечную.

Образы пространства и времени в лирике Гиппиус соподчинены логике построения поэтических книг: рациональная организованность «Последних стихов» дает выход на детальное изображение вполне конкретного трансформирующегося петербургского пространства и сложно переплетающегося линейного и мифологического времени, тогда как в первых двух сборниках преобладает мифологическая модель мира, с циклическим временем и более статичным, сакрализованным пространством. Таким образом, пространственно-временная перспектива у З.Н. Гиппиус от первого сборника «Собрание стихов. 1889-1903» до второго «Собрание стихов. 1903-1909» расширяется, в сборнике «Последние стихи. 1914-1918» — сужается.

В различные периоды творчества индивидуальная картина мира поэта, точнее, мир, увиденный нами сквозь авторскую призму, разный. Прослеживая этапы духовной биографии поэта, можно заметить, что в начале своего творчества З.Н. Гиппиус воспринимает мир, отделенный от себя, занимает позицию полусозерцателя-полусудии, осуждающего однообразие, закостенелость и безбожие окружающего мира и людей в нем, со временем ее лирический герой — хоть и всё тот же гневный судия, но уже с определившимся религиозно-философским мировосприятием; затем этот накопленный опыт З.Н. Гиппиус использует при создании политической лирики.

Мысль о «цельности» и «цикличности» творчества подтверждается лейтмотивным строением текстов, ассоциирующимся с идеей вечного возвращения. Особую группу составляют так называемые «рождественские» стихотворения поэта, вписывающиеся в «пасхальный архетип» (термин И. Есаулова) русской литературы.

Итак, нами определено, что личное, спасительное пространство лирического героя во всех трех сборниках остается неизменным — это келейное пространство, вобравшее в себя функции дома. Тем не менее, для лирического героя З.Н. Гиппиус всегда важен выход за пространственные рамки кельи («преодоление») — вовне, в иное пространство. Связь микрокосма дома с макрокосмом универсума призваны осуществлять знаковые пространственные детали — символы выхода (традиционные для мифопоэтической картины мира): окно и смежные с ним стекло, ставни, лестница, двери, порог, крыльцо и некоторые другие. Лирический герой не боится говорить о смерти, думать о загробной жизни. Для него становится устойчивым христианское понятие о том месте, куда отправится душа после земной жизни, — это ад или рай, желанная «зазвёздная страна». Примечательно, что «устройство» загробной жизни продумано рационально, социально освоено — в форме государственности, с устойчивым определением «страна» («В стране, где все необычайно» — «Стекло» 1904, (с. 159), «Рылеев, Трубецкой, Голицын! Вы далеко, в стране иной.» — «14 декабря 1917 года», (с. 222)) и др.

Таким образом, земная жизнь человека в лирике 3. Гиппиус традиционно представляется серединным положением в вертикальной организации мира. Образы, связанные с преодолением символического пути из царства земного в царство небесное лирическим героем Гиппиус актуализируются через мифологемы «восхождение» и «вечное возвращение». Этот переход связан с мотивами слияния и преображения, присутствующими во всех трех поэтических книгах Гиппиус. Преображенное состояние изменяет мировосприятие: то, что прежде казалось противоположным, теперь оказывается единым. С преображением оказываются связаны понятия амбивалентности, двойственности, мотив отражения и представления лирического героя о тройственном устройстве мира.

Стихи 3. Гиппиус пронизаны темпоральностью. Временные категории {время, вечность), единицы времени, времена года, части суток и т.д. непосредственно фигурируют в ее стихах, овеществляются, становятся объектами медитации («Тоске времен») и даже персонажами («Молодому веку»). При этом время не просто изображается, а преображается. Остановка времени, опережение времени творческой исключительностью («сбылись моих пророчеств неосторожные слова»), взаимное наложение прошлого, настоящего и будущего — все это естественные манифестации гиппиусовского ощущения мира как великолепного единства и религиозного понимания краткости человеческого существования перед лицом вечности. Такая поэтика сродни модернистской установке на мифологическое смешение времен и скрещение лирического и нарративного элементов. Для лирики 3. Гиппиус характерны изображения разрывов в ткани времени, когда будущее не наступает и настоящее застывает в одном тягуче-стоячем моменте перехода. Время может двигаться назад, в направлении, обратном привычному, менять скорость и характер своего течения: идти, лететь, течь, застывать.

Чуткость и отзывчивость на свое время, внимание к нему объясняется, прежде всего, мировоззренческими установками З.Н. Гиппиус. Жизнь она воспринимала как «совершенствование во времени», и поэтический дневник Гиппиус 1889 — 1918 гг., взятый как метатекст, наилучшим образом передает «время в его длительности», движение по пути к вечности.

Список научной литературыКондрашина, Ирина Борисовна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Гиппиус, З.Н. Стихотворения / З.Н. Гиппиус. СПб.: Гуманит. агентство «Акад. проект» (Серия: «Новая библиотека поэта»), 1999. - 589 с.

2. Гиппиус, З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза / З.Н. Гиппиус. JL: Художественная литература, 1991. — 664 с.

3. Гиппиус, З.Н. Опыт свободы / З.Н. Гиппиус. М.: Панорама, 1996. - 526 с.

4. Гиппиус, 3. Дневники: В 2 кн. / Под общей ред. А. Н. Николюкина / З.Н. Гиппиус. М.: НПК Интелвак, 1999. - 736 с.

5. Гиппиус, З.Н Доклад «Русская литература в изгнании» / З.Н. Гиппиус // Новый корабль. №1. - 1927. — С. 35-38.

6. Гиппиус, З.Н. Живые лица: Избранное: в 2 кн. / З.Н. Гиппиус. Тбилиси: Мерани, 1991.

7. Гиппиус, З.Н. Избранное / З.Н. Гиппиус. М.: Терра, 1997. - 896 с.

8. Гиппиус, 3. О любви. // Русский Эрос или философия любви в России / З.Н. Гиппиус.-М.: Прогресс, 1991.-С. 182-193.

9. Гиппиус, 3. Правда о земле: к истории русского христианства / 3. Гиппиус // Диалог.-1991.-№ 18.-С.47-54.

10. Ю.Гиппиус, З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза / З.Н. Гиппиус. М.: Наше наследие, 1991. - 240 с.

11. Гиппиус, З.Н. Стихотворения и поэмы. Т. 1-2 / З.Н. Гиппиус. Munhen, 1972.-648 с.

12. Гиппиус, З.Н. Стихотворения. Живые лица / З.Н: Гиппиус. М.: Художественная литература, 1991. - 470 с.

13. Гиппиус, З.Н. Стихотворения / Сост. Т.А. Пахмусс / З.Н. Гиппиус. Paris: YMKA-PRESS, 1984.-314 с.

14. Гиппиус, З.Н. Тихое пламя: Стихотворения 1889-1938; Из автобиографической прозы; Из дневников / З.Н. Гиппиус. М.: Центр-100, 1996.-228 с.

15. Гиппиус, З.Н. Воображаемое (Публикация, вступительная заметка и примечания М. Павловой) // Звезда. 1994. - №12. - С. 116-123.

16. Гиппиус, З.Н. Наше прямое дело / З.Н. Гиппиус // Что делать русской эмиграции. Статьи З.Н. Гиппиус и К.Р. Кочаровского с предисловием И.И. Бунакова. — Париж, 1930.— С. 10-18.

17. Зинаида Гиппиус. Сочинения / З.Н. Гиппиус. — Екатеринбург: Издательство У-Фактория, 2005. 848 с.

18. Гиппиус, З.Н. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи / З.Н. Гиппиус. -М.: Современник, 1991. 587 с.

19. Крайний, А. Быт и события / А. Крайний // Новый путь. №9. - 1904. — С. 280-284.

20. Крайний, А. Заметки о человечестве / А. Крайний // Новый корабль. — 1927.-№2.-С. 20-24.

21. Литературно-критические и научные издания

22. Абрамович, Н.Я. Лирика З.Н. Гиппиус / Н.Я. Абрамович // Новый путь. — 1904.-№8.-214-222.

23. Абраме, М.Г. Апокалипсис: тема и вариации / М.Г. Абраме // Новое литературное обозрение. 2000. -№46. - С. 5-32.

24. Августин, Аврелий. Исповедь. Петр Абеляр. История моих бедствий / Аврелий Августин. — М.: Республика, 1992. 212 с.

25. Аверинцев, С.С. Системность символов в поэзии Вячеслава Иванова / С.С. Аверинцев // Контекст 1989: Литературно-теоретические исследования. — М.: Наука, 1989.-С. 52-86.

26. Аверьянов, Л.Я. Единство места, времени и действия / Л.Я. Аверьянов. -Русский гуманитарный Интернет-университет, 2002. электрон, ресурс. Режим доступа: http://www.i-u.ru/biblio/archive/averedinstvo

27. Авсеенко, Н. Метафизические стихи З.Н. Гиппиус / Н. Авсеенко // Современник. 1977. - №33/34. - С. 121-128.

28. Агеносов, В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996) / В.В. Агеносов. — М.: Терра. Спорт, 1998. 543 с.

29. Адамович, Г.В. Зинаида Гиппиус / Г.В. Адамович // Адамович Г.В. Одиночество и свобода. — М.: Республика, 1996. С. 60-65.

30. Азадовский, K.M. З.Н. Гиппиус: метафизика, личность, творчество / K.M. Азадовский, A.B. Лавров // Гиппиус З.Н. Сочинения: Стихотворения; Проза. Л.: Худож. лит., 1991. - С. 3-44.

31. Андреев, М.Л. Время и вечность в «Божественной комедии» / М.Л. Андреев // Дантовские чтения. М.: Наука, 1979. - С. 156-212.

32. Аникин, A.A. Жизнь во времени. Историческое время в русской классике / A.A. Аникин. электрон, ресурс. Режим доступа: http://www.portal-slovo.ru/ rus/philology/25 8/421/7249/

33. Аристотель, Поэтика / Аристотель. М.: Наука, 1957. - 698 с.

34. Арутюнова, Н.Д. Время: модели и метафоры / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка: язык и время. — М.: Изд-во «Индрик», 1997. — С. 51-61.

35. Арутюнова, Н.Д. Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Н.Д. Арутюнова. -М.: «Индрик», 2002. 648 с.

36. Архипова, О.Ю. З.Н. Гиппиус: поэзия как «текст культуры» / Архипова Ольга Юрьевна. Автореф. дис. . канд. филол. наук. Барнаул, 2004. - 18 с.

37. Архипова, О.Ю. Поэзия 3. Гиппиус: «Бессилие» в парадигме мгновения / О.Ю. Архипова // Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста. — Бийск, 2002. — Вып. 7, ч. 1. — С. 10-12.

38. Аскин, Я.Ф. Направление времени и временная структура процессов / Я.Ф. Аскин // Пространство. Время. Движение. -М.: Наука, 1971. С. 56-80.

39. Аскольдов, С.А. Время онтологическое, психологическое и физическое / С.А. Аскольдов // На переломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение / Сост. П.В. Алексеев. М.: Политиздат, 1990. -С. 398-402.

40. Афанасьев, А.Н. Происхождение мифа, метод и средства его изучения /

41. A.Н. Афанасьев // Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: в 3 т. Т. 1. -М.: Изд-во «Индрик», 1997. С. 5-150.

42. Афанасьева, Э.М. Молитвенная лирика Ф.И. Тютчева / Э.М. Афанасьева // Духовные начала русского искусства и образования: Материалы V всероссийской конференции «Никитские чтения». — Великий Новгород: Изд-во Новгородского гос. ун-та, 2005. С. 180-189.

43. Ахметова, М.В. Эсхатологические мотивы современной мифологии в России конца ЮС начала XXI вв. Автореф. дисс. . канд. филол. наук / Ахметова Мария Вячеславовна. -М., 2004. - 26 с.

44. Ахундов, М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы / М.Д. Ахундов. М.: Наука, 1982. - 259 с.

45. Бабушкин, С.А. Пространство и время художественного образа / С.А. Бабушкин // Проблемы этики и эстетики. Вып. 2. JI.: Изд- во ЛГУ, 1975. -С. 113-116.

46. Бавин, С. Зинаида Гиппиус / С. Бавин // Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века: Библиографические очерки. М.: Книжная палата, 1993.-164 с.

47. Баевский, B.C. Русская лирика XIX-XX веков в диахронии и синхронии /

48. B.C. Баевский, И.В. Романова, Т. А. Самойлова // Математическая морфология. Электронный математический и медико-биологический журнал. Т. 5. Вып. 1. Смоленск: изд-во Смоленского гос. ун-та, 2003. — С. 14-29.

49. Баевский, B.C. Типология стиха русской лирической поэзии: Дисс. . доктора филол. наук / Баевский Вадим Соломонович. — Тарту, 1974.

50. Балуев, И.И. Эволюция темы «о человеке» в поэзии 3. Гиппиус / И.И. Балуев // Возрождение. 1965. - №167. - С. 35-36.

51. Банников, Н.В. Зинаида Гиппиус: Антология «Серебряного века» / Н.В. Банников // Русская речь. 1994. - №4. - С. 29-39.

52. Барабанов, Е. «Игра загадочней всего.» / Е. Барабанов // Зинаида Гиппиус. Стихи, воспоминания, документальная проза.- М.: Наше наследие, 1991

53. Барабанов, Е. «Кто бури знал.» / Е. Барабанов // Наше наследие. №4. -1990.-С. 36-42.

54. Баран, X. Поэтика русской литературы начала XX века: Сборник: Авториз. пер. с англ. / Предисловие Н. В. Котлерева; Общ. ред. Н. В. Котлерева и А. JI. Осповата/ X. Баран. М.: Прогресс-Универс, 1993. - 160 с.

55. Барт, Р. Миф сегодня / Р. Барт // Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. — М.: Прогресс. Универс: Рея, 1994. С. 72-130.

56. Басинский, П.В., Русская литература конца XIX — начала XX века и первой эмиграции / П.В. Басинский, С.Р. Федякин. М.: Академия, 1998. - 524 с.

57. Бахрах, A.B. По памяти, по записям: Литературные портреты / A.B. Бахрах.- Париж: La Presse Libre, 1980. 348 с.

58. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М.: Худож. лит., 1975. С. 234-407.

59. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. - 444 с.

60. Бахтияров, К. Модель вечности / К. Бахтияров // Общественные науки и современность. 1996. - J^l. - С. 148-159.

61. Башляр, Г. Предисловие к книге «Поэтика пространства» / Г. Башляр // Вопр. философии. 1987.-№5.-С. 113-121.

62. Вельская, JI.J1. «Стихов российских механизм» / JI.JI. Бельская // Русская речь. 2005. - №1. - С. 3-7.

63. Белякова, С.М. Пространство и время в поэзии В.Высоцкого / С.М. Белякова // Русская речь. 2002. - №1. - С. 30-35.

64. Бергсон, А. Творческая эволюция / А. Бергсон. М.: «КАНОН-пресс -Кучково поле», 1998. - 194 с.

65. Бердяев, H.A. О русских классиках / Н.А.Бердяев.- М.: Высшая школа, 1993.-368 с.

66. Бердяев, H.A. Преодоление декадентства / H.A. Бердяев // Философия творчества, культуры и искусства. Tl. М.: Искусство, Лига, 1994. — С. 335-344.

67. Бердяев, H.A. Новое религиозное сознание и общественность' / H.A. Бердяев. -М.: КАНОН+; Реабилитация, 1999.-462 с.

68. Бердяев, H.A. Философия свободы; Смысл творчества / H.A. Бердяев. М.: Правда, 1989. - 607 с.

69. Берштейн, Е. Трагедия пола:'две заметки о русском вейнингерианстве / Е. Берштейн // Новое Литературное Обозрение. 2004. - №1 (65). - С. 208-228.

70. Биричевская, Е.А. О пушкинской традиции в стихотворении 3. Гиппиус «Петербург» (1909 г.) / Е.А. Биричевская // «Res philologica»: Уч. зап. / Отв. ред. Э.Я. Фесенко. Вып. 3. Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. - С. 137-141.

71. Бисеров, А.Ю. Категория любви в новом религиозном сознании и творчестве З.Н. Гиппиус / А.Ю. Бисеров // Вестник Рос. ун-та дружбы народов. Серия: Литературоведение. Журналистика. 2000. - №1. - С. 26-32.

72. Бисеров, А.Ю. Новое религиозное сознание в творчестве 3. Гиппиус: Автореферат дис. канд. филол. наук / Бисеров Александр Юрьевич. — М. — 2003.- 17 с.

73. Бобырева, Е.В. Жизнь и смерть в единой ценностной картине религиозного дискурса / Е.В. Бобырева // Художественный текст: Слово. Концепт. Смысл: Материалы VIII Всероссийского научного семинара (21 апреля 2006 г.). — Томск: Изд-во ЦНТИ, 2006. С. 178-181.

74. Богомолов, H.A. Любовь одна: о творчестве Зинаиды Гиппиус / H.A. Богомолов // Гиппиус З.Н. Стихотворения; Живые лица. - М.: Худож. лит., 1991.-С. 5-22.

75. Богомолов, H.A. К истории первого сборника стихов Зинаиды Гиппиус / H.A. Богомолов, Н.В. Котрелев //Рус. лит. 1991. -№3. - С. 121-132.

76. Богомолов, H.A. Зинаида Гиппиус / H.A. Богомолов // Русская литература рубежа веков (1890-е начало 1920-х годов). Кн. 1. - М.: ИМЛИ РАН, «Наследие», 2001. - С. 212-236.

77. Богомолов, H.A. З.Н. Гиппиус-Мережковская / H.A. Богомолов // Серебряный век. Мемуары. -М.: Известия, 1990. С. 15-16.

78. Богомолов, H.A. Понятие «конца века» в культуре русского символизма / H.A. Богомолов // Типы пограничных эпох типы пограничного сознания. В 2 ч. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. - Ч. 1. - 487 с.

79. Богомолов, H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм: исследования и материалы / H.A. Богомолов. — М.: Новое лит. обозрение, 1999.-549 с.

80. Богомолов, H.A. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Разыскания / H.A. Богомолов. — Томск: Изд-во «Водолей», 1999. 640 с.

81. Богомолов, H.A. Русская символистская журналистика в контексте мировой / H.A. Богомолов // Вестник Московского ун-та. Сер. 10, Журналистика. — 2003. №1. - С. 29-38.

82. Борев, Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: энциклопед. словарь терминов. -М.: Астрель, АСТ, 2003. 830 с.

83. Борев, Ю. Эстетика / Ю. Борев. М.: Издание политической литературы, 1975.-399 с.

84. Борисов, С.В. Сказанное о несказанном — современное прочтение «Исповеди» Августина / С.В. Борисов // Школа мысли. Альманах гуманитарного знания №4 (сб. науч. трудов). Новосибирск: Изд-во НИПКиПРО, 2004. - С. 100-109.

85. Борисова, С.А. Пространство текста как материального объекта / С.А. Борисова // Вестник Оренбургского гос. ун-та. 2003. - № 4. - С. 158-162.

86. Брюсов, В.Я. Среди стихов: 1894-1924: манифесты, статьи, рецензии / В.Я. Брюсов. — М.: Советский писатель, 1990. — 716 с.

87. Бурштейн, А.С., Левит, В.И. Реальность мифа / А.С. Бурштейн, В.И. Левит, электрон. ресурс. Режим доступа: http://abursh.sytes.net/aburshpage/ABworks/RM/mipred.asp

88. Булгаков, С.Н. Первообраз и образ: сочинения в 2т. Т.1. Свет невечерний / С. Н. Булгаков. СПб.: ООО «Инапресс»; М.: Искусство, 1999. - 416 с.

89. Быстров, В.Н. Идея обновления мира у русских символистов (Д.С. Мережковский и А. Белый) / В.Н. Быстров // Русская литература. 2003. -№3. - С. 3-22

90. Быстров, Н.Л. Об онтологическом статусе слова в поэзии Мандельштама / Н.Л. Быстров // Известия Уральского государственного университета. — 2004.-№33.-С. 87-97.

91. Бычков, В.В. Эстетические пророчества русского символизма / В.В. Бычков // Полигнозис. 1999. - №1. - С. 83-104.

92. Василевич, А.П. Цветонаименования как характеристика языка писателя / А.П. Василевич // Уч. зап. Тартуского университета. Lingüistica, Вып. 585, 1981. -С.134-143.

93. Василевский, А. Рецензия на «Живые лица» / А. Василевский // Литературная газета. 1991— №35. - С. 10.

94. Вейдле, В. Радиопередача Владимира Вейдле о Зинаиде Гиппиус цикл «Писатели русского зарубежья», 1972-1973 гг. В. Вейдле; публ. подгот. С. Бережкова / В. Вейдле // Русский язык и литература для школьников. 2005. -№3.-С. 48-51.

95. Вернадский, В.И. Размышления натуралиста / В.И. Вернадский. Кн.1: Пространство и время в неживой и живой природе.- М.: Наука, 1975.- 191 с.

96. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика / А.Н. Веселовский. — М.: Высшая школа, 1989.-390 с.

97. Виролайнен, М.Н. Речь и молчание. Сюжеты и мифы русской словесности / М.Н. Виролайнен. СПб.: Амфора, 2003. - 503 с.

98. Вишняк, М. З.Н. Гиппиус в письмах / М. Вишняк // Новый журнал. 1954. -№37.-С. 52.

99. Волынский, А.Л. Книга великого гнева. Критические статьи. Заметки / А.Л. Волынский. СПб., 1904. - 520 с.

100. Воронцова, Т.В. Путешествие Мережковских на Светлояр и очерк З.Н. Гиппиус «Светлое озеро» / Т.В. Воронцова // Волшебная гора. 1997. -Вып.VI- С. 387-392.

101. Воскресенская, М.А. Символизм как мировидение Серебряного века: социокультурные факторы формирования общественного сознания российской культурной элиты рубежа Х1Х-ХХ веков / М.А. Воскресенская. М.: Логос, 2005. - 236 с.

102. Гайденко, П.П. Время и вечность: парадоксы континуума / П.П. Гайденко // Вопросы философии. 2000.№6. - С. 110-137

103. Гайденко, П. Д.С. Мережковский: апокалипсис «всесокрушающей религиозной революции» / П. Гайденко // Вопросы литературы. — 2000. — №5.-С. 98-127.

104. Гайденко, П.П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология XX века / П.

105. Гайденко. М.: Республика, 1997. 495 с. юз.Гайденко, П. Человек и человечество в учении B.C. Соловьева / П. Гайденко // Вопросы литературы. - 1994. - Вып. II. - С. 92-105.

106. Гак, В.Г. Пространство вне пространства / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 127-134.

107. Гак, В.Г. Пространство времени / В.Г. Гак // Логический анализ языка: язык и время. М.: Изд-во «Индрик», 1997. - С. 122-130.

108. Гарбар, М.А. Христианская традиция в творчестве З.Н. Гиппиус 1910-х гг. / М.А. Гарбар // Литература и христианство. Белгород: Изд-во БелГУ, 2000. -С. 87-89.

109. Гарин, И.И. Пророки и поэты / И.И. Гарин.- М.: ТЕРРА, 1994.- 640 с.

110. Гаспаров, М.Л. Избранные статьи / М.Л. Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1995. - 478 с.

111. Гаспаров, М.Л. Фет безглагольный. Композиция пространства, чувства и слова / М.Л. Гаспаров // Гаспаров М.Л. О русской поэзии: Анализы, интерпретации, характеристики. СПб.: Азбука, 2001. С. 27-43.

112. Гачев, Г. Жизнь художественного сознания / Г. Гачев.- М.: Искусство, 1972.- 172 с.

113. Гачев, Г. Национальные образы мира. Космо-Психо-Логос. / Г. Гачев.- М.: Изд. группа «Прогресс» — «Культура», 1995. 480 с.

114. Гачев, Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. / Г. Гачев. М.: Просвещение, 1968. - 303 с.

115. Гегель, Г. Сочинения. Т.2. Философия природы / Г. Гегель. М.-Л.: Госиздат, 1934.-683 с.

116. Гей, Н.К. Время и пространство в структуре произведения / Н. К. Гей // Контекст-74 : литерат.-теоретические исследования. — М.: Наука, 1975. — С. 213-228.

117. Гей, H.K. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. / Н.К. Гей. М.: Наука, 1975.-471 с.

118. Генон, Р. Идея Центра в древних традициях / Р. Генон. электрон, ресурс. Режим доступа: http://orel.rsl.ru/nettext/foreign/genon/ideja.htm

119. Георгиева, Т.С. Русская культура: История и современность: Учеб. пособие для вузов / Т.С. Георгиева. М.: Юрайт, 1998. - 576 с.

120. Георгиева, Т.С. Христианство и русская культура: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / Т.С. Георгиева. М.: Владос, 2001. - 240 с.

121. Гехтман, М.В. К библиографии З.Н. Гиппиус / М.В. Гехтман // Литературовед, журн. -М., 2001. № 15. - С. 271-279.

122. Гинзбург, Л.Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. — М.: Интрада, 1997. 415 с.

123. Гинзбург, Л.Я. О старом и новом / Л.Я. Гинзбург. — Л.: Сов. писатель, Ленинградское отделение, 1982. -423 с.

124. Гиршман, М.М. Литературное произведение: теория художественной целостности / М.М. Гиршман М: Языки славянской культуры, 2002 - 528 с.

125. Горелов, А.Е. Гроза над соловьиным садом. Александр Блок / А. Горелов. — М.: Советский писатель, 1970 508 с.

126. Горичева, Т. Православие и постмодернизм / Т. Горичева. Л.: Изд. ЛГУ, 1991.-63 с.

127. Григорьева, Е. О некоторых коннотациях мотива андрогина в культуре ХХ-го века / Е. Григорьева электрон, ресурс. Режим доступа: http://www.rvb.ru/belyi/studies/grigorjeva/androgyne.htm

128. Григорьева, Е.Г. Пространство и время Петербурга с точки зрения микромифологии / Е.Г. Григорьева // Sign Systems Studies 26. Tartu, 1998. -С.151-185.

129. Громов, П.П. А. Блок, его предшественники и современники / П.П. Громов. 2-е изд., доп. — Л.: Сов. писатель, 1986. — 600 с.

130. Грюнбаум, А. Философские проблемы пространства и времени / А. Грюнбаум. М.: Изд-во «Прогресс», 1969. — 590 с.1

131. Давиденко, О. Все мы немного у жизни в гостях. (художественное пространство и время в лирике Анны Ахматовой) / О. Давиденко // Вестник Евразии.-2005.-№1.-С. 5-17.

132. Давыдова, Т.Т. Теория литературы: Учебное пособие / Т.Т. Давыдова, В.А. Пронин. М.: Логос, 2003. - 229 с.

133. Дамаскин, Иоанн. Точное изложение православной веры. М.; Ростов-на-Дону, 1992.-61 с.

134. Данилова, Ю.Ю. Категории пространства и времени в поэтических текстах З.Н. Гиппиус: лексико-семантический, грамматический, структурный аспекты / Данилова Юлия Юрьевна. Автореф. дис. . канд. филол. наук. — Тюмень, 2007. 26 с.

135. Дзуцева, Н.В. Время заветов: проблемы поэтики и эстетики постсимволизма / Н.В. Дзуцева Иваново: Ивановский гос. ун-т, 1999 - 78 с.

136. Дмитриев, Н.П. Политический контекст в лирике З.Н. Гиппиус / Н.П. Дмитриев // Университетские чтения 2006. Симпозиум 1. Сек. №21. Литературоведение. — Пятигорск: Пятигорскиий гос. лингвистический ун-т, 2006.-С. 71-76.

137. Дмитриевская, Л.Н. Пейзаж и портрет: Проблема определения и литературного анализа (пейзаж и портрет в творчестве З.Н. Гиппиус) / Л.Н. Дмитриевская. М.: Изд-во Литературного ин-та им. A.M. Горького, 2005. -136 с. . ■

138. Днепров, В.Д. Идеи времени и формы времени / В.Д. Днепров. Л.: Сов. писатель, 1980. - 598 с.

139. Долгополов, Л.К. Александр Блок: Личность и творчество. 2-е изд., испр.и доп. Л.: Наука, 1980. - 224 с. 7.2Р.Долгополов, Л.К. На рубеже веков: о русской литературе конца XIX - нач. XX в. / Л.К. Долгополов. - Л.: .Сов. писатель, 1985. - 351 с.

140. Драгомирецкая, Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX XX вв. / Н.В. Драгомирецкая. - М.: Наука, 1991. - 382 с.

141. Души, А. Мистерии Евразии / А. Дугин. М.: Арктогея, 1996. - 598 с.

142. Дудорова, М.В. Категоризация пространства в поэтическом тексте (на материале поэзии И. Анненского): Автореф. дис. . канд. филол. наук /

143. Дудорова Мария Владимировна. — Екатеринбург, 2006: 18 с.

144. МЗ.Дунаев, М.М. Православие и русская литература. Ф.М. Достоевский / М.М. Дунаев. М.: Издательство храма святой мученицы Татианы, 2002. - 176 с.

145. Евграфов, Г. «Я в себе, от себя, не боюсь ничего.» О З.Н. Гиппиус, 1869-1945. / Г. Евграфов // Смена. 1999. - № 12. - С. 228-240.

146. Евлампиев, И.И. История русской метафизики в Х1Х-ХХ веках. Русская философия в поисках абсолюта. 4.1 / И.И. Евлампиев. СПб.: Алетейя, 2000.-415 с.

147. Енукидзе, Р.И. Художественный хронотоп и его лингвистическая организация / Р.И. Енукидзе. Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1987. -194 с.

148. Ермилова, Е.В. Теория и образный мир русского символизма / Е.В. Ермилова. М.: Наука, 1989. — 176 с.164