автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Категория смерти в поэтическом языке З. Гиппиус

Полный текст автореферата диссертации по теме "Категория смерти в поэтическом языке З. Гиппиус"

На правах рукописи УДК 821.161.1-4

□03056454 хитальский олег Викторович 1 9 а п р 2007

Категория смерти в поэтическом языке 3. Гиппиус (на материале рассказов 1896-1912 гг.)

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2007

003056454

Работа выполнена на кафедре новейшей русской литературы Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена»

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

ТИМИНА Светлана Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор "

ГОРДОВИЧ Кира Дмитриевна

кандидат филологических наук, САЖИН Валерий Николаевич

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный

университет культуры и искусств

¿5

Защита состоится "-" марта 2007 г. в на заседании

Диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 199053, Санкт-Петербург, В.О., 1-я линия, д. 52, ауд. 47.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке РГПУ им. А.И. Герцена по адресу: 199186, Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5.

' р / й Автореферат разослан 2007 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат филологических наук, доцент Кякнгго Н.Н.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В последние годы в литературоведческой науке наблюдается особый интерес к творчеству одной из знаковых фигур русской культуры начала XX в. 3. Гиппиус: поэта, прозаика, литературного критика, мемуариста, драматурга. Изучение творчества 3. Гиппиус проводилось еще ее современниками, однако затем, в силу исторических обстоятельств (отрицательного отношения к советской власти, вынужденной эмиграции), было прервано на долгое время. В справочниках, библиографических словарях, книгах по истории литературы, изданных в России, о жизни и творчестве 3. Гиппиус только упоминалось. За рубежом дело обстояло иначе - в Париже, Нью-Йорке, Мюнхене активно издавались художественные и критические произведения замечательной русской писательницы. На родине же творчество 3. Гиппиус недооценивали, ее рассматривали, прежде всего, как ярого врага действующей власти, поэта подчеркнуто декадентского толка.

Первое обобщающее исследование творчества 3. Гиппиус было предпринято Т. Пахмусс («Zinaida Hippius: An intellectual profile», 1971), определившей своеобразие художественного метода писателя. В 90-е гг. XX в., в атмосфере «возвращения» эмигрантской литературы, в России написано немало работ, посвященных биографии 3. Гиппиус (А.Г. Соколов, А.Н. Николюкин, Е.Я. Курганов), своеобразию ее поэзии (A.JI. Соболев, В.А. Мескин), романов (Н.В. Кононова), публицистики (А.В. Лавров), религиозному сознанию (С. Савельев) и др.

Все чаще внимание исследователей привлекает проза 3. Гиппиус. Не очень высоко оцененный современниками этот достаточно объемный пласт ее литературной деятельности заслуживает серьезного внимания. Дилогии (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») 3. Гиппиус посвящена диссертация К.В. Алексеева, «Петербургским дневникам» — исследование A.M. Новожиловой. В настоящее время опубликованы работы, раскрывающие некоторые черты поэтики З.Гиппиус: Г. Рогова выявляет притчевое начало в рассказе 3. Гиппиус «Вымысел», Г. Колеватых занимается спецификой заглавия в лирике З.Гиппиус, М. Гецевичюте -творческой историей сказки 3. Гиппиус «Время», Л. Дмитревская - пейзажем и портретом в стиле рассказов 1890-1900 гг. и т.д.

Итальянский ученый-славист М. Паолини рассматривает генезис, творческие принципы, основные темы, мотивы и объекты критической прозы 3. Гиппиус. Предпринимаются попытки выявления родства поэтической мысли 3. Гиппиус и А. Ахматовой (Н. Королева), общности гражданской и христианской позиций 3. Гиппиус и Д. Мережковского (Е. Мстиславская).

Однако, несмотря на все возрастающее внимание исследователей к творчеству 3. Гиппиус, до сих пор отсутствует целостное осмысление ее творческого метода, развития основных тем в единстве эстетики 3. Гиппиус, поэта и прозаика. Исследователями не полностью учитывается сложность

гражданской позиции писательницы, ее нравственные и христианские взгляды, которые существенно повлияли на создание ею своеобразных образов-идей. Актуальность работы обусловлена тем, что объектом нашего внимания являются способы создания 3. Гиппиус литературных образов, несущих в рассказах 1896-1912 гг. специфическую идейную нагрузку, а также особенности композиции этих произведений. Особое внимание при этом уделяется танатологическим мотивам, т.е. категории смерти.

В последние 10-15 лет в России возник настоящий танатологический бум: публикуются исследования теоретического характера (Ю. Лотман,

B.Заманская, О. Пугачев, М. Карпов, С. Рязанцев, С. Слободнюк, А. Лаврин,

C. Мухамедьянов, М. Прусова и др.), предпринимаются попытки выявить подходы изучения феномена смерти, танатологического метанарратива (Р.Красильников) и т.д. В современном литературоведении рассуждения о танатологической проблематике в творчестве отдельных авторов сопровождает множество терминов: «проблема смерти», «категория смерти», «тема смерти», «мотив смерти», «образ смерти», «идея смерти», «концепт смерти», «философия смерти» и т.д. Безусловно, анализ танатологических мотивов имеет большой научный потенциал. Понятие категории смерти актуально для надтекстовых и внутритекстовых характеристик произведения, что особенно очевидно при исследованиях в русле сравнительного литературоведения. Танатологические мотивы в творчестве 3. Гиппиус, в частности, в рассказах 1896-1912 гг., дают автору широкие возможности для сюжетогенеза, позволяют художественно выразить религиозно-философские и эстетические взгляды писательницы.

Степень разработанности проблемы. В целях изучения особенностей поэтики рассказов 3. Гиппиус особое внимание было обращено на положения, сформулированные в трудах А. Пайман, А. Лаврова, Л.Дмитревской, К. Алексеева, Е. Криволаповой, М. Гецевичюте. Изучению категории смерти, танатологических мотивов посвящены работы Ю.Лотмана, И. Вишева, Р. Красильникова, Are А. Ханзен-Лёве и др. Однако целенаправленного исследования категории смерти в рассказах 3. Гиппиус до сих пор не проводилось.

Материалом исследования послужили произведения 3. Гиппиус, опубликованные в шести книгах, сосредоточивших основной корпус рассказов писательницы: «Новые люди. Рассказы» (1896), «Зеркала. Вторая книга рассказов» (1898), «Третья книга рассказов» (1902), «Алый меч. Четвертая книга рассказов» (1906), «Черное по белому. Пятая книга рассказов» (1908), «Лунные муравьи. Шестая книга рассказов» (1912).

Объектом исследования являются религиозно-философские взгляды 3. Гиппиус, категория смерти в ее поэтическом языке, пространственно-временные отношения, выявленные в рассказах писательницы.

Предмет исследования - темы и мотивы, являющиеся доминантными в рассказах 3. Гиппиус.

Целью диссертационного исследования является анализ рассказов из шести книг 3. Гиппиус, опубликованных с 1896 по 1912 гг., в которых

проявляются особенности взглядов автора на природу смерти как эстетического и философского феномена, его соотношения с основными христианскими категориями бытия, с категорией любви. Цель предопределяет круг поставленных задач:

• выявление корпуса рассказов 3. Гиппиус, в которых доминантной является категория смерти,

• анализ танатологических мотивов в рассказах,

• исследование концептов «любовь» и «смерть» в прозе 3. Гиппиус,

• изучение категорий «мертвого времени» и «мертвого пространства» в рассказах писательницы.

Методологическую основу работы составляют положения, сформулированные в трудах К. Азадовского, Н. Богомолова, Б. Гаспарова, А.Лаврова, М. Бахтина, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, В. Топорова, К. Исупова, Е. Фарино и др., а также в сочинениях русских религиозных мыслителей: Н.Бердяева, Вл. Соловьева, Г. Флоровского, и зарубежных философов: Ф.Ницше, 3. Фрейда.

Научная новизна диссертационного исследования заключена в выборе объекта исследования: впервые рассматривается категория смерти в поэтическом языке 3. Гиппиус, выявляются доминантные танатологические мотивы, оказывающие влияние на сюжетостроение многих произведений писательницы.

На защиту выносятся следующие положения:

• На прозаическое творчество 3. Гиппиус оказали значительное влияние ее религиозные взгляды, гражданская позиция. Категория смерти занимает значимое место в религиозно-философском мировоззрении писательницы.

• Концепты «любовь» и «смерть» по-особому осмысливаются 3. Гиппиус, получают оригинальную трактовку: в сюжетах и общепоэтической структуре рассказов писательницы эти понятия образуют своеобразное единство.

• В рассказах 3. Гиппиус категории времени и пространства приобретают особый статус: многочисленные мотивы, формирующие художественные время и пространство, наделены значением «мертвый».

Теоретическая значимость результатов диссертационного исследования. В работе проведен комплексный анализ рассказов 3. Гиппиус 1896-1912 гг. в непосредственной связи с философскими взглядами, сложившимися в России в начале XX в. Новое религиозное сознание - это особая философская система, которая способствует образованию самой структуры художественного текста, моделирует систему образов. Категория смерти, волновавшая многих поэтов, писателей, художников, общественных и религиозных деятелей рубежа Х1Х-ХХ вв. и занимавшая значительное место в мировоззрении самой 3. Гиппиус, в рассказах писательницы соотносится с концепциями религиозной веры и любви.

Практическая значимость исследования в том, что его основные положения могут быть использованы при подготовке лекционных курсов по истории русской литературы начала XX в., семинаров по интерпретации текста.

Рекомендации по использованию полученных результатов.

Результаты работы, собранный материал могут применяться при изучении особенностей художественных систем писателей конца XIX - начала XX вв.

Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в пяти научных публикациях, обсуждались на заседаниях кафедры новейшей русской литературы филологического факультета РГПУ им. А.И. Герцена.

Объем и структура диссертации. Диссертационное исследование изложено на 158 страницах печатного текста и состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии, которая содержит 141 наименование.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Во Введении определяется предмет диссертационного исследования, обосновывается актуальность и научная новизна работы, указывается степень разработанности проблемы, определяются цель и задачи исследования.

Глава I. Категория смерти в рамках религиозно-философского мировоззрения 3. Гиппиус состоит из четырех разделов.

1.1 Истоки религиозности 3. Гиппиус. В данном разделе рассматривается специфика и эволюция религиозных взглядов писательницы, оказавших заметное влияние на поэтику ее художественного творчества, в частности, на мотивную структуру рассказов 1896-1912 гг.

3. Гиппиус принадлежит ведущая роль в создании такого уникального явления, как Религиозно-философские собрания (1901-1903), которые фактически представляли собой первую попытку восстановления целостности русской культуры путем преодоления разрыва двух миров - светского и церковного. Вера в Бога была для 3. Гиппиус тем началом, которое позволяло ей обрести жизненную опору и преодолеть разъединенность с миром, поэтому нельзя говорить о значении художественного творчества писательницы, не учитывая при этом ее религиозно-философских взглядов.

Детские годы для 3. Гиппиус не были безоблачны. «Я с детства ранена смертью и любовью», - запишет она в 1922 г. в «Заключительном слове». Это высказывание чрезвычайно значимо в комплексе ее религиозно-философских воззрений, в ее поэтическом мировидении. Оно указывает на темы, обозначившиеся в самом начале ее творческого пути и образовавшие впоследствии очевидное единство, которое получило воплощение практически во всех жанрах творчества 3. Гиппиус, - это смерть и любовь. Потеря близких, постоянная угроза собственной смерти, с детских лет сопровождавшая 3. Гиппиус, не могли не повлиять на формирование ее личности: в сознании прочно укрепилась мысль о нерасторжимом единстве жизни и смерти, где смерть оказывается сильнее.

Религиозность писательницы носила не только «бытовой», но и эстетический, и философско-творческий характер, она была вызвана проблемами ее личной судьбы, и, конечно, состоянием духовной жизни

общества, зависела от культурных ценностей и философских воззрений, популярных в то время в России. Категория смерти как «желанной необходимости» (Ф. Ницше) трансформировалась в прозе 3. Гиппиус в мотив желания смерти ребенку (рассказы «Простая жизнь», «Смирение», «Зеркала», «Живые и мертвые»). Отголоски теории 3. Фрейда об инстинкте смерти заметны в рассказах 3. Гиппиус, в которых герои кончают жизнь самоубийством («Зеркала», «Ведьма», «Родина», «Слишком ранние», «Комета», «Все к худу», «Лунные муравьи»).

В религиозно-метафизической теории любви у 3. Гиппиус прослеживается сходство с идеями В. Соловьева. Его концепции любви она отводила центральное место в своей системе философских представлений. В поисках силы, которая смогла бы противостоять смерти и в неравной борьбе Бытия с Небытием одержать победу над ней, 3. Гиппиус постепенно приходит к убеждению, что любовь способна не только противостоять смерти, но и обеспечить бессмертие. Эта мысль, проходит через все раннее творчество и в дальнейшем получает теоретическое обоснование в литературно-философских статьях «Влюбленность», «О любви», «Арифметика любви», «Искусство и любовь». Вера, любовь, смерть — вот основные мотивы, которые, однажды возникнув в творчестве 3. Гиппиус, повторятся затем множество раз.

1.2. Художественное выражение религиозной концепции и категории смерти. Данный раздел главы посвящен рассмотрению особенностей реализации категории смерти в системе религиозно-философских взглядов З.Гиппиус и в рассказах рубежа Х1Х-ХХ вв.

В рассказах этого времени находит отражение основной религиозный конфликт. «Душа», «Бог», «Слово», «Смерть» - их синонимы и антонимы стали сквозными символами в творчестве 3. Гиппиус. Писательница была не одинока - не одна она выражала в художественном творчестве свои религиозные концепции. Почти все крупные художники (Л. Толстой, Ф.Достоевский, А. Блок, Л. Андреев, Вл. Соловьев, Д. Мережковский и др.) во многих своих произведениях обращались к религиозным, философским, нравственным проблемам смысла жизни и смерти. В русской литературной традиции смерть как категория является предметом философского анализа, в котором раскрывается многогранность ее связей с определяющими характеристиками человеческого бытия. Концепция смерти отражает наиболее характерный для рубежной эпохи тип взаимоотношения личности с бытием: ощущение заброшенности, затерянности, отчуждения, незащищенности перед масштабом социальных потрясений и глобальностью проблем, обострившихся в сознании человека начала XX в.

Путь к новой религии для З.Гиппиус не был легким - писательница то отвергает традиционные христианские представления, то вновь устремляется к Евангелию. Внутренний разлад, раздвоенное состояние души героев рассказов, как правило, получает у 3. Гиппиус одну развязку: торжество религиозной идеи, победу небесного над земным.

В статье «Критика любви» (1901) 3. Гиппиус спрашивает: «Хотим ли мы Божьей смерти? Нет, мы Бога хотим. Мы Бога любим. Нам надо Бога. Но и жизнь мы любим. Значит, и жить нам надо. Как же нам жить?». Ответ дает сама писательница: снятие мучительных антиномий бытия лежит через их синтез. Смерть, одиночество, безверие могут быть преодолены, если религия и жизнь сольются воедино.

В творчестве 3. Гиппиус мы находим художественное решение этой проблемы. Так, рассказ «Алый меч» всем комплексом символических образов демонстрирует проникновение идей писательницы в каждую художественную деталь. Стилистика рассказа окрашена в религиозные тона. Библейские мотивы, религиозные символы приобретают метафизическое значение, отражая религиозные искания автора. 3. Гиппиус вводит своих героев в философско-религиозный контекст, осмысливая их идеалы в связи с духовными исканиями своего времени, и таким образом в финале рассказа переводит повествование в перспективу космогонического бытия и универсальных начал человеческого жизни (с помощью пересекающихся мотивов воскресения Христа и духовного возрождения героев). Луч солнца, являющийся в рассказе символом смерти, становится знаком грядущего Апокалипсиса, второго пришествия Спасителя.

Тема духовного воскрешения находит свое отражение и в рассказе «Святая плоть». Поэтика рассказа строится на сращении отвлеченно-обобщающих образов, символизирующих суть душевных ощущений и переживаний героини, и конкретно-чувственных реалий окружающего бытия. Стремясь к неизведанному миру (любви), она пытается освободиться от преграды на пути этой любви - младшей сестры, глухонемой и слабоумной Лизы. Кульминационным эпизодом рассказа становится сцена испытания Серафимы - попытка убить сестру. Атмосфера подготовки к убийству нарушается случайным взглядом на икону: 3. Гиппиус вводит мотив случайности и непредсказуемости многих событий человеческой жизни, их метафизической взаимосвязи. Икона - деталь, имеющая огромное значение в художественном мире автора, - становится символом дальнейшего душевного возрождения героини.

Концепция преобладания жизни, веры над смертью прослеживается и в других рассказах: «Простая жизнь», «Легенда», «Зеркала», «Ниниш», «Не то (Ненужная история)». Христианская вера, по 3. Гиппиус, единственная сила, способная спасти человека, его душу, отвратить от Зла.

В жизни человечества существует страшное явление, вырывающее людей из жизни, испытывающее на крепость веру в Бога. Это явление - война. Особенностью рассказа «В казарме» 3. Гиппиус является обилие в его повествовательной ткани цитат из Библии, которые переводят конкретную ситуацию, реальность исторического времени в сферу вечных этических проблем. Библейский текст не только помогает автору раскрыть процесс нравственно-психологического упадка человека, но и предопределяет в произведении выход на философский уровень художественного обобщения.

Старый солдат Ерзов рассказывает историю убийства двух китайских солдат во время ночной вылазки. В это время другой солдат, Ладушкин, медленно вслух читает главу из Евангелия - Деяния Апостолов. Включение строк Святого писания в структуру рассказа, осуществленное путем мотивных связей, приводит к многократному взаимодействию различных смысловых точек рассказа и писания, что создает многоаспектную смысловую перспективу. Спецификой функционирования библейских сюжетов в тексте является то, что они репрезентируются автором на смысловом и сюжетно-композиционном уровнях. Главная их смыслообразующая функция в том, что они дают ключ к интерпретации произведения, а также вводят основные мотивы, образуя «скрытый» сюжет рассказа. Нотами Апокалипсиса, звучащими в заключительных строках, венчается библейская тема.

В рассказах 3. Гиппиус этих лет можно увидеть однотипную тенденцию, обусловленную почти единым сюжетом: герои 3. Гиппиус заняты поиском Бога, ищут ответы на вопросы бытия. Для отражения в художественном тексте своих религиозно-философских взглядов автор обычно создает образы-идеи, которые, по сути, повторяют друг друга во многих рассказах, лишь незначительно трансформируясь в новом облике.

1.3. Антихрист в художественном мире 3. Гиппиус. В разделе анализируется специфика образа Антихриста в рассказах писательницы.

В конце XIX - начале XX вв. в России усиливаются апокалиптические настроения, чему немало способствовала трагическая атмосфера в стране. Русские поэты и писатели настойчиво обращаются к образам Смерти, Антихриста, черта. Д. Мережковский, к примеру, в трилогии «Христос и Антихрист» (1895-1905) трактовал всемирную историю как вечную борьбу двух начал - начала Христа и начала Антихриста. Эсхатологическое мироощущение эпохи, ожидание Страшного суда стимулировали обращение к образам антимира и 3. Гиппиус.

В прозаическом творчестве 3. Гиппиус пытается осмыслить сущность дьявольского начала в рассказах «Иван Иванович и черт», «Он - белый» и «Они похожи». Создавая своих персонажей, 3. Гиппиус во многом - и, как правило, довольно открыто - следовала за Ф.М. Достоевским, в психологических исканиях героев которого 3. Гиппиус черпала вдохновение для собственных литературных опытов.

В рассказе «Они похожи» 3. Гиппиус размышляет о природе Антихриста и дает понять, что это один из апостолов, сопровождавших Христа (Антихрист - аллегорическое имя Иуды). Об этом говорит эпиграф к рассказу: «... не двенадцать ли вас избрал Я? Но один из вас дьявол. (Иоан. VI, 70)». 3. Гиппиус создает художественную реальность, сознательно отталкиваясь от канонических текстов.

Семантика образа Антихриста многозначна и основана, прежде всего, на сопоставлении и противопоставлении его Христу. Отсюда одно из важнейших

значений, которое вкладывалось 3. Гиппиус в понятие Антихриста, - семантика зеркального двойничества. Автор не дает конкретных имен ни Спасителю, ни Антихристу. Первого называют аллегорически - «Учитель», второго -метонимически - «черный» (по аналогии с его портретом). В портретной характеристике Антихриста доминирует эпитет «черный»: «черные губы», «черные волосы», «черная бородка», «весь он был черный и яркий». В портрете Учителя главенствуют эпитеты «светлый», «белый»: «глаза, похожие на небо, только светлее», «одежда у него была светлее, чем у других, - почти совсем белая», он был «весь светлый».

Система портретирования, используемая автором в данном рассказе, предполагает иной подход к изображаемому лицу, нежели в других произведениях - разглядывание (термин Е. Фарино). В результате «лицо» превращается в связный континуальный текст, с одной стороны, а с другой -отмеченные детали портрета (во взаимодействии с цветовой символикой) читаются как носители не только характерологических и психологических, но и идеологических свойств-символов портретируемого лица.

Кульминацией действия является момент «прозрения» странников-апостолов: «Ученики поднялись с мест, пораженные, и глядели на двух сидящих друг против друга, на черного человека в желтой одежде - и на Учителя. Они были похожи, как близнецы. Только один был весь темный - а другой весь светлый». Единственной деталью, разрушающей поразившее всех сходство между Учителем и учеником (Христом и Антихристом), становится улыбка. В рассказе она становится символом, позволяющим провести границу между Добром и Злом.

1.4. Проблема самоубийства в творчестве 3 Гиппиус.

Говоря об изображении смерти в творчестве писательницы, нельзя обойти такую существенную проблему, как самоубийство. Рассказы З.Гиппиус, в которых герои мечтают о суициде или осуществляют его, занимают целый пласт в прозаическом наследии автора. Проблема самоубийства на рубеже XIX - XX вв., казалось, волновала всех: публиковались десятки монографий, статей, среди авторов которых поэты, писатели, священники, философы, общественные деятели, учителя, чиновники. Добровольный уход из жизни приобретает в это время в Европе характер эпидемии, и многие пытались выяснить причины этого.

Среди рассказов 3. Гиппиус можно четко разграничить те произведения, герои которых только помышляют о самоубийстве, и те, где уже совершившееся самоубийство - факт, от которого отталкивается повествователь. Рассказов, относящихся к первой группе, немного: это «Простая жизнь», «Яблони цветут», «Приказчик». Ко второй группе рассказов относятся: «Родина», «Зеркала», «Комета», «Слишком ранние», «Ведьма», «Живые и мертвые», «Все к худу», «Лунные муравьи». Самоубийство здесь это либо эпизод в повествовании, либо, наоборот, основная часть сюжетного описания.

По форме рассказ «Лунные муравьи» представляет собой дневник, в котором безымянный герой 3. Гиппиус ведет печальную статистику самоубийств. Он страстно желает понять, почему люди ни с того ни с сего становятся «себяубийцами». Ответ для себя герой находит в романе Г.Уэльса «Первые люди на Луне», в котором описываются похожие на муравьев местные жители, до того слабые, что могут умереть от простого прикосновения. Понимая, что он и сам «лунный муравей», герой продолжает тихо жить в ожидании своей смерти: окидывая взглядом всю Россию («от Петербурга до Казани и Саратова»), он понимает, что всех ожидает одинаковый финал.

Решение проблемы самоубийства, волновавшее 3. Гиппиус, лежит в плоскости религиозного учения писательницы. Это реализуется на сюжетном уровне, с помощью аллюзий, авторских ремарок к другим произведениям, прямого цитирования Евангелия. Принцип создания значительного корпуса рассказов 3. Гиппиус во многом идеологический: она учит своими произведениями. Создавая определенные схемы, писательница идет не столько от чувства, эмоции или вдохновения, а от некоего шаблона, исходя из своих идеологических взглядов.

Глава П. Корреляция концептов «любовь» и смерть» в прозе З.Гиппиус состоит из двух разделов.

2.1. Концепция любви и смерти у 3. Гиппиус.

Концепты «любовь» и «смерть» занимают значимое место в картине мира 3. Гиппиус. По мнению писательницы, способность индивида испытывать чувство любви есть божественный дар. В любви он может обрести созидательную силу. Любовь - есть сама жизнь.

Однако, по метафизической философии 3. Гиппиус, в непосредственной близости от категории любви находится совершенно, казалось бы, противоположная - категория смерти. Это дало повод, как ее современникам, так и потомкам, исследователям ее творчества, задаваться вопросом о двоемирии Гиппиус. Английская исследовательница русского символизма А. Пайман приходит к выводу (в книге «История русского символизма»), что 3. Гиппиус в поэзии и прозе воспевает любовь и смерть. Причем, по ее мнению, темы небытия и смерти часто выражены сильнее, нежели темы любви и стремления к Богу.

Герои 3. Гиппиус оказываются в ситуациях, заставлявших делать выбор между собственными желаниями и возможной трагедией жизни другого человека, между жизнью и смертью. Таковы коллизии в рассказах «Яблони цветут» и «Луна». В первом рассказе молодой музыкант идет за необыкновенной девушкой и тем самым губит свою мать, умирающую после «измены» сына ей. Во втором - отчаявшийся от любви к недоступной для него женщине протагонист Вальцев встречает в Венеции влюбленную в него, но умирающую девушку Мери. Его решение жениться на Мери буквально спасает ее: девушке становится лучше, она начинает жить надеждой на

выздоровление. Но издевательские насмешки заставляют героя поставить свое желание выше судьбы влюбленной в него. Он уезжает, оставляя позади отчаяние и, вероятно, смерть. Любовь и смерть представляют собой силы, способные оспаривать друг друга.

В своих литературно-критических статьях и художественных произведениях 3. Гиппиус не дает прямого ответа на вопрос «осуществима ли истинная любовь». Она лишь замечает, что такая любовь «осуществляема». Ведь любовь божественна по своей природе, она «единственна» и «смерти неподклонна», она соединяет человека со всем миром и обретается только через веру в Бога. Только через эту веру можно обрести любовь, которой под силу победить смерть.

2.2. Единство любви и смерти в сюжетах и общепоэтической структуре рассказов.

В рассказах 3. Гиппиус конца XIX - начала XX вв. во многом соединяются представления о смерти и любви, старости и молодости, болезни и здоровье. Частое пересечение мотива смерти с мотивом любви в рассказах 3. Гиппиус позволяет говорить не только о заранее заданной авторской идее, определенной концепции, но и о некотором единстве этих понятий в мировоззрении самой писательницы.

В рассказе «Одинокий» смертельно больной герой, Пьер, влюбляется в соседскую девушку. В художественном отношении болезнь Пьера играет значимую роль. Она хоть и мотивирована на сюжетном уровне, тем не менее, введена автором ради особой семиотической и семантической функции: болезнь героя функционирует как испытание его перед лицом вечности, смерти. Кроме этого, смертельная болезнь конвенциональна: она служит стимулом для знакомства героев и одновременно является препятствием на пути развития их чувств. В данном рассказе смерть избавляет Пьера не только от душевных мук, вызванных любовью к Нине, но и от физических страданий от неизлечимой болезни. В очередной раз из столкновения любви и смерти смерть выходит победительницей. Однако последние строки рассказа - «А я вот верю, что я умру, а душа моя не умрет» - переводят повествование в иную метафизическую плоскость и придают ему философско-религиозный оттенок.

Необычно решается вопрос о власти смерти, любви, об их единстве в рассказе «Живые и мертвые», название которого можно понимать как прямое указание писательницы на парадоксальную метаморфозу, в результате которой мертвые как бы становятся живыми, а живые оказываются мертвецами. В свете такого воззрения автора на жизнь и смерть уход героини, Шарлотты, из «земной» жизни не трактуется как самоубийство, так как, по ее мнению, это скорее обретение высшей, небесной божественной жизни, а не смерти.

Трагизм положения Шарлопы не в одиночестве, ибо в своем мире она не чувствует неудобства из-за отчужденности от людей, а в том, что даже родственники не могут ее понять. Поэтому и выбирает смерть, как избавление от своего мира и приобщение к новому: ночью Шарлотта бежит на кладбище

и замерзает «в объятиях» возлюбленного. Покрытая снегом, она сливается с природой, растворяясь в сумраке, теряет обособленность, характерную для земной жизни, погружается в состояние небытия, которое обозначает полное умиротворение. «Светлая» ночь означает мир, исполненный гармонии. Ночь снимает различия между миром живых и миром мертвых. При помощи обычного художественного образа (только что выпавшего снега, на чем постоянно акцентирует внимание автор) 3. Гиппиус элиминирует земной низ и превращает его в сферу, не отличимую от верхнего небесного мира. Уподобление земли и неба в системе писательницы строго закономерно - это всегда уподобление земли небу, а не наоборот. Закономерна и степень этого уподобления: чем сильнее сходство земли с небом (финал данного рассказа), тем интенсивнее переживается земная жизнь и ее сходство с вселенским бытием.

Как правило, в литературной традиции категория смерти оценивается героями и повествователем отрицательно и понимается как событие, неизбежно оказывающее негативное влияние на людей, страдающих из-за потери дорогого и близкого человека. У 3. Гиппиус же двоякое отношение к смерти. С одной стороны, смерть - это конец земного существования, с другой - переход в иное бытие. Любовь, по убеждению автора, это победа над смертью, но иногда она приобретает общие со смертью признаки. Как и смерть, она несет избавление от страданий и горестных воспоминаний. В метафизическом же плане, так же как и смерть, любовь помогает человеку перейти из сферы временного в вечность. И в этом соединение этих двух, казалось бы, противоположных категорий.

Глава П1. Категории «мертвого времени» и «мертвого пространства» в рассказах 3. Гиппиус состоит из трех разделов.

3.1. Категория «мертвого» времени у 3. Гиппиус.

Создавая произведение, автор моделирует художественное время и пространство, в котором действуют его герои. В некоторых рассказах З.Гиппиус время протекает то медленно (прослеживается вся жизнь героев), то, наоборот, быстро (события разворачиваются в течение всего лишь одного часа). Зачастую герои бывают вообще физически выведены за пределы временного континуума.

Во многих рассказах писательницы мотивы времени и смерти, многократно повторяясь, пронизывают все повествование, автор обращается к категории «мертвого времени».

Рассказ «Время» занимает особое место в творчестве 3. Гиппиус с точки зрения концентрированное™ в тексте философских проблем. Здесь идет речь о смысле бытия, этике человеческих отношений, законах жизни универсума, присутствует акцентированный символический план пространственно-временной панорамы, что, в частности, сказывается в тяготении к вымышленным формам изображения топографии и времени. Замкнутому,

выключенному из исторического счета художественному времени сказки соответствует неопределенность места и времени действия.

Писательница творчески воссоздает формы художественного времени. Благодаря ассоциативным связям временной охват постоянно расширяется (символичны мифические образы «злого старика, который сидит на скале над морем», Новое время предстает в образе дома Дездемоны, мимо которого проплывает принцесса). Сюжетное время то ускоряется, то, наоборот, затормаживается ради обзора и описания окружающего пространства.

Мотив времени, воссоздающий философскую атмосферу рассказа «Время», вводится уже в эпиграфе - отрывке из Апокалипсиса, что связывает сознание читателя с религиозным направлением мысли писательницы: «...И клялся Живущим во веки веков Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет» (Апокалипсис, гл. X, 6). Последние слова умирающей принцессы («времени не будет») соотносятся с данной цитатой, а семантическая ассоциация «время» - «смерть» напрямую апеллирует к Откровению Иоанна Богослова: «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло». Так 3. Гиппиус высказывала свои мысли о духовном преодолении смерти, являющемся основой существования человека в истории, начавшейся с приходом в мир Спасителя.

В рассказе «Зеркала» соотношение категорий смерти и времени достигается с помощью портретного описания старухи (3. Гиппиус намеренно обращается к данному традиционному архетипу). Способствует ощущению всеобъемлемости смерти не только частотность употребления в рассказе соответствующих лексем («время» и «смерть»). Константа «смерть» проявляет себя через круг ассоциаций и символов. Если использовать для анализа концепта «смерть» модель семантико-ассоциативного поля, то можно контурно очертить его своеобразие в рассказе. Ядерная зона поля включает единицы, имеющие сему «смерть» в узуальном значении. Среди них различные части речи, но особенно частотны прилагательные: «бесчувственным», «холодноватая», «запавшие», «пергаментное», «умирающем», «невидящими», «онемелых», «умершим», «недвижным», «неподвижна». Они репрезентируют понятийный слой содержания концепта, для которого основными являются признаки «небытие», «конец». Временные конкретизаторы указывают не только на протяженность процесса, но и на локализацию самого факта смерти. Смерть рассматривается и как процесс, и как результат, о чем свидетельствует почти симметричное соотношение форм глагола совершенного и несовершенного вида. Атрибутивные параметры носят ярко выраженный оценочный характер. К ближней периферии концепта «смерть» относятся многочисленные эвфемистические и перифрастические обозначения смерти (самого процесса умирания, связи с потусторонним миром) и окружения героини, которое в конечном итоге само начинает выполнять роль субъекта смерти.

По-иному соотносятся друг с другом категории времени и смерти в рассказе «Вне времени (Старый этюд)». Здесь и время, и смерть вынесены за пределы определенного замкнутого пространства. В рассказе действует двойное исчисление времени: объективное время внешнего мира и субъективное время (правильнее сказать, его отсутствие) внутреннего локуса.

Об отсутствии времени (а значит, и смерти) свидетельствует не только название рассказа или эпиграф, взятый 3. Гиппиус по традиции из Святого Писания («...Солнце, остановись!.. Иисус Навин»), Все происходящие события пропускаются через сознание и внутренние рецепции главного героя. Неподвижности как лейтмотиву рассказа (замкнутость в тесных пространственных границах дома, имения) противопоставляется мотив памяти: хозяева вспоминают прошлое (реально существовавшее когда-то), которое для них представляется настоящим. Герой рассказа постепенно начинает сам идентифицировать прошедшее время как настоящее, граница между реальностью и нереальностью для героя снимается. Сфера памяти, к которой он постоянно апеллирует, и создает такое внереальное время, которое сопряжено с пространственными характеристиками. Эти пространства и времена могут противопоставляться окружающему и реальному пространству и времени, сохраняя свою инородность. В случае же их изолированности от реального мира они играют роль указателей границ реальности, а для героев создают ситуации ограничений, невозможности совершения некоторых действий. Поэтому и невозможна любовь героя рассказа и одной из хозяек имения: они существуют в разных пространственных и временных координатах. Герой вторгся в иной мир, однако полностью освоиться во внереальном времени не смог.

В текстах рассказов 3. Гиппиус конца XIX - начала XX вв. соотношение категорий времени и смерти выражается на разных уровнях: семантическом, стилистическом, сюжетном, лексическом; контекстуально, с помощью различных ассоциаций, портретных характеристик героев (в которых могут размываться возрастные признаки персонажей), введения в текст мотива времени и всевозможных эсхатологических мотивов, которые, многократно повторяясь, способны буквально пронизывать все повествование. Достигает этого 3. Гиппиус, действуя в русле традиций или, наоборот, с помощью свойственной лишь ей системы оригинальных приемов.

3.2. Сон как смерть в поэтике рассказов.

Мотив сна очень распространен в творчестве 3. Гиппиус, он может выражать самые различные значения, соприкасаться с глубинными вопросами бытия, жизни, смерти. В частности, в поэзии, прозе 3. Гиппиус реализуется принцип обратимости в осмыслении жизни и смерти как сна. Характерно, что смерть может осмысливаться автором и в качестве сна как состояния, и в качестве особого рода сновидения, которое, в свою очередь, может представляться и желанным, и мучительным для героя.

Проявления мотива сна в творчестве 3. Гиппиус разнообразны: персонажи засыпают, просыпаются, часто мучаются от невозможности

заснуть или, наоборот, проснуться, или остаться в состоянии бодрствования, реже видят сны. Причем, в одних случаях писательницу в большей степени интересует сам факт сна, в других - его семантика. Сон у 3. Гиппиус, как правило, выполняет некоторые традиционные сюжетообразующие функции: выступает в роли репрезентанта сознания персонажа, его психологического портрета, объясняет поступки, прошлое, предсказывает дальнейшее развитие событий, в том числе смерть.

Сновидение отличается особой композицией, в соответствии с которой организуется течение времени. Для некоторых героев мир, в котором они живут - абсурден, поэтому они желают покинуть его, искусственно уйти в другую реальность. Идея абсурдности окружающего мира актуализируется с помощью мотива опьянения, наркотического транса, который семантически сближается с мотивом сна как внутреннего состояния погружения в абсолютное инобытие. В рассказе «Одинокий» героиня «умирает», перемещаясь из реального времени в иллюзорное: «Она и морфий-то в первый раз приняла, чтобы отравиться, да не умерла, а только заснула. Понравилось ей, и привыкла потом».

В рассказах 3. Гиппиус рубежа веков можно встретить прямое соотнесение сна и смерти. Писательница в некоторых случаях прямо говорит об омертвелости сознания спящего человека. К примеру, в рассказах «Сокатил» («Дарьюшка пришла в избу, огляделась в ней, как в чужой, потом, все улыбаясь чему-то, пошла к кровати, прилегла и тотчас же заснула мертвым сном») и «Живые и мертвые» («Убаюканная нездешней отрадой, Шарлотта спала. Ей грезился голубой мир и любовь, какая бывает только там»).

Засыпает Шарлотта на кладбище: умирая, она обнимает могилу любимого человека. Сон перемещает реальную действительность в мистический план бытия. Мотив перехода из мира «видимого» в сферу «невидимого» отражен как в системе образов, так и в самой композиционной структуре рассказа. Природный локус (кладбище) устойчиво сочетается с мотивом сновидения-грезы, волшебного сна-фантазии. В мире чудесного измерения сна (парадокс: в мире мертвых!), рожденного в воображении героини, царит любовь, покой и гармония, в нем снимается трагическое ощущение раздвоенности бытия (между миром живых и мертвых).

В рассказе «Алый меч» соотношение категорий времени и смерти вносит дополнительный философский подтекст. Антиномия «сон - явь» проецируется в рассказе на две противоположные философско-художественные модели времени: объективированное историческое время и время мифологическое, составляющее ядро культурно-исторического хронотопа. Символом мифологического времени становятся библейские аллюзии, повествующие о воскресении Христа. Герой рассказа Беляев, накануне Пасхи, случайно становится свидетелем похорон священника, которого окружающие люди воспринимают, как спящего, т.е. покойник получает признаки живого человека (в этом здесь основная функция мотива сна).

3. Гиппиус проводит параллель: «мертвый священник» - «мертвый» собор - воскресший Христос. Историческая церковь изжила себя, писательница верует в апокалиптическую церковь (т.е. после воскрешения Богочеловека): художественная деталь «мертвые очи собора» указывает на мотив антагонизма по отношению к официальной церкви. Мотив тем более существенен, что он проходит через все творчество 3. Гиппиус.

3.3. Семантика безжизненного пространства: зеркало, луна, окно. Категория художественного пространства принципиально важна для литературы XX в. Тенденция к «опространствливанию» предполагает изменение характера соотношения времени и пространства.

В XX столетии «пространственными» становятся все категории, в том числе и такая важная для литературы категория, как смерть. Смерть «обретает» свое собственное пространство, выступает как пространственная категория: в работах литературоведов, философов, культурологов появляется выражение «пространство смерти» (М. Бланшо, Р. Барт, Л. Шестов, А. Демичев и др.).

В рассказах 3. Гиппиус замкнутое пространство смерти может быть выражено двояко. Это либо природа, целиком окружающая главного героя, либо некий конкретный локус (отграниченный от остального мира), на котором сконцентрировано внимание автора, как на пространстве, изначально наполненном семантикой смерти. В первом случае природа и ее элементы наделяются качествами со значениями «мертвый», «неподвижный»:

- «не добрая, мертвая природа» (рассказ «Ближе к природе»);

- «осенняя, черная, сырая и ветреная ночь», «холодное дыхание воды», «бледные, остролистые цветы, похожие на восковые» (рассказ «Зеркала»);

- «сырая земля», липнущая к туфлям умирающей старой женщины (рассказ «Ведьма»);

- природа, окружающая город, накладывает на него отпечаток своей мертвенности, город сам приобретает значение «гибнущий»: «В мертвой белизне зари он, спящий, казался нам таким страшным, серым, плоским, мертвым» (рассказ «Светлое озеро (Дневник)»);

- город, в описании которого доминирует эпитет «черный»: «черная муть», «черные люди», «черные тени», «черный морозный вечер», «голубовато-черная мгла», «чернели прохожие», «черная церковь», «черное пятно деревьев», «самая черная чернота» (рассказ «Был и такой»);

- натуралистическое описание поля сражения (рассказ «В казарме»).

Как правило, такое пространство окружает героев, которые сами скоро умрут.

В роли конкретного локуса (пространства смерти) у 3. Гиппиус может выступать предметный мир в его разнообразии: гроб, дом, флигель, психиатрическая лечебница, элементы внутреннего убранства комнат героев, кладбище и т. д.

Помимо этого, пространство смерти вокруг главных героев в рассказах 3. Гиппиус формируют второстепенные персонажи, образы которых писательница наделяет символикой мертвого мира.

Почти в каждом рассказе 3. Гиппиус рубежа веков можно встретить так называемое «мертвое» окружение героев, особенно часто автор акцентирует на нем внимание в рассказах о самоубийцах. Повторяемость образов образует в прозе писательницы художественный ритм, характеризуемый повторяемыми мотивами, имеющими важное значение для смысла текста. Это мотивы зеркала, луны, окна. Они высоко значимы и характерны для всего корпуса рассказов 3. Гиппиус.

Мотив зеркала обладает большими смыслообразующими потенциями, что определило высокую частотность его использования в русской литературе, особенно в начале XX в. В свою очередь это породило ряд исследований, посвященных анализу значений и функций зеркала в литературе и искусстве. Таким образом, сложилась определенная традиция, связанная с описанием функционирования мотива зеркала, включающая работы как теоретического плана (исследования М. Бахтина, Ю. Левина, Ю.Лотмана, Л. Столовича), так и историко-литературного (труды А.Жолковского, 3. Минц, Г. Обатнина, Е. Созиной, Ю. Зайцевой).

У 3. Гиппиус зеркало в большинстве случаев выступает как граница между «своим» миром и «чужим» (миром живых и мертвых). Герой рассказа «Зеркала» Ян увиденную им в зеркале Раису поначалу принимает за бесплотное видение, зеркало обретает возможность изменять пространство, зрительно удлиняя и углубляя комнату (как переход в иной мир). «Ян вскочил с низкого кресла, сделал шаг вперед - и вдруг остановился и понял: комната неожиданно кончалась, глубина стерлась, перед ним было громадное зеркало <...>». Более того, отражаясь в зеркале, предметы «живого» мира приобретают совсем противоположную коннотацию: «отражались теперь мертвые и неподвижные предметы».

Среди семиотических потенций зеркала выделяется безмолвность и неосязаемость, это соотносит изображение в зеркале со сновидениями, призраками и вообще с потусторонним миром. В этом же направлении работает и пространственная мена сторон в отражении.

Мотив луны особо значим в рассказах 3. Гиппиус - у писательницы он соотнесен с образом дома, мотивом смерти, с устремлением к иному, внеземному пространству, несет в себе печать таинственности и отсвет иного мира, является средством отражения двоемирной сущности бытия.

Почти всегда художественные образы луны, месяца у 3. Гиппиус ассоциативно связаны с темой смерти. Тусклый лунный свет часто характеризуется как неживой: «белые, мертвые пятна» (рассказ «Ближе к природе»), осветила «мертвыми лучами» (рассказ «Мисс Май), «Сверкнет мертвым месячным светом» (рассказ «Святая плоть») и т.д. Месяц даже может становиться объектом психологической проекции: нарратор, описывая образ месяца, говорит о себе, своей старости, немощи и заканчивает монологи мыслью о смерти. «К смерти у нас с ним дело идет, и показывается-то он

таким стареньким поздно, я один его вижу, а молодые спят, им силы нужны» (рассказ «Небесные слова»). В этом сопоставлении старого человека и месяца перед лицом смерти скрыта идея вечного возвращения, вечной жизни.

Лунный пейзаж в рассказах 3. Гиппиус создается с помощью многих художественных приемов, но среди них особенно выделяется олицетворение, хотя нередки и различные метафоры луны («серп», «мельничное колесо», «молодое серебряное тело», «углы улыбающихся уст» «улыбка» и др.). Изображение образа луны не статично. Изменения, внесенные в образную символику луны, являются признаком душевных мук, метаний героев, возможной близости к смерти (писательница достигает такого впечатления посредством использования художественных средств с оценочной семантикой: эпитетов - «почерневшими», «красная», метафор - «заревом», «низко»).

Но, помимо связи образа луны с художественным изображением иного мира, данный образ в рассказе «Луна» несет еще одну сложную знаковую коннотацию. В конце рассказа луна - «полная», т.е. приобретает форму круга. С небесным кругом связана, прежде всего, наиболее важная для З.Гиппиус религиозная символика. Круг представляет собой небо, согласуется с ренессансной концепцией Бога; символистская идея круга связана с иконописью, т. к. свидетельствует о гармоничности и совершенстве мира. У 3. Гиппиус человек, на мгновения оказывающийся замкнутым в круге неба (круге небесного ночного светила), оказывается особенно близок к разгадке тайны бытия, обретению своей настоящей сущности.

Окно - важный мифопоэтический символ, реализующий такие семантические оппозиции как «внешний-внутренний», «видимый-невидимый» и формулирующий на их основе противопоставление «открытости-закрытости», «опасности-безопасности».

В рассказах 3. Гиппиус конца XIX - начала XX вв. развивается тройная образная параллель, тройной семантический диапазон мотива окна:

• окно - проход (вход/выход) в иное, «чужое», инфернальное пространство (рассказы «Живые и мертвые», «Родина», «Слишком ранние», «Святая плоть», «Зеркала» и т.д.): здесь окно осмысливается как переход в темный мир, который может погубить человека не только духовно, но и физически (так, в рассказах «Родина» и «Слишком ранние» героини умирают, выбрасываясь из окна);

• окно - ожидание возлюбленного/возлюбленной (рассказы «Яблони цветут», «Смирение», «Мисс Май» и т.д.);

• окно - вход для греховной, губительной любви (рассказы «Босяк», «Двое - один»).

Условная проницаемость границы окна у 3. Гиппиус реализуется в двух художественных вариантах, и в обоих случаях связана с символикой смерти. Ситуация нарушения границы извне (в рассказе «Святая плоть» Серафима вспоминает, как ныне мертвая мать «ждала» смерть у окна) строится в соответствии с мифопоэтической традицией. Мифологема окна нередко содержит значение внешней опасности, которая может обернуться гибелью

для того, кто внутри, кто, отворив окно, впускает смерть в дом. Однако чаще всего граница между окном и внешним миром у 3. Гиппиус преодолевается изнутри, что в определенной степени перекликается с ритуальной функцией окна в погребальном обряде.

Таким образом, семиотические потенции данных образов у 3. Гиппиус разнообразны. Их основная функция - это способность выступать в роли неосязаемой границы между миром живых и мертвых, бытия и небытия, жизни и смерти.

Заключение

Личность и художественное творчество 3. Гиппиус неотделимы от русской культуры конца XIX - XX вв. Она талантливо продолжила линию философского осмысления бытия, связанную в поэзии с Ф. Тютчевым и Вл.Соловьевым, а в прозе - с Л. Толстым и Ф. Достоевским, в ее творчестве заметно влияние идей Ф. Ницше и 3. Фрейда. Реалии, тенденции, обозначившиеся в русской и европейской культуре конца XIX - начала XX вв., неизбежно становились фактом ее литературной и духовной жизни.

Религиозная вера, любовь, смерть стали главными константами творчества 3. Гиппиус, одними из основных мотивов, с помощью которых она доводила до сознания читателей свои философские концепции; эстетические идеалы героев рассказов во многом были идеалами самого автора. В стилистике рассказов 3. Гиппиус доминирует не новизна приемов поэтики, а стремление выйти на диалог с читателем, внести в сознание читателя свою идейно-философскую программу. В свою очередь это часто вызывало справедливые упреки в схематизме сюжетных конструкций и безликости героев, в том, что прозаическое повествование разворачивается не по законам свободного художества, а движется волей автора.

Частое пересечение мотива смерти с мотивом любви в рассказах З.Гиппиус позволяет говорить о заранее заданной авторской идее: именно любовь, по мнению писательницы, должна привести человечество к обновлению. 3. Гиппиус раскрывает в своих рассказах программу обновления человека, всего общества с помощью полного духовного перерождения и новой сверхчувственной, неземной любви. Данная концепция занимает одно из центральных положений в эстетике автора.

Произведения пятой и шестой книг рассказов 3. Гиппиус отличаются краткостью, своеобразием художественной манеры писательницы становится способность свести сюжет к одному-двум эпизодам. В то же время в рассказах осуществляются настоящие поэтические прорывы, когда Гиппиус-прозаик уступает место Гиппиус-поэту. Автор усиливает образные повествования, речь писательницы обретает особую звучность и энергию. Вклад 3. Гиппиус в развитие русской прозы конца XIX - начала XX вв., несомненно, эстетически и концептуально существенен. Без учета данного факта история русской литературы Серебряного века этого периода оказывается неполной.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Хитальский О. В. Проблемы изучения творчества З.Н. Гиппиус на современном этапе И Филологические записки: Материалы Герценовских чтений: Сб. ст. / ред.-сост. A.M. Новожилова. - СПб., 2005.-С. 48-53(0,3 п. л.).

2. Хитальский О. В. Категория времени в жанре рассказа-сказки З.Н. Гиппиус «Время» // Инновации и прагматика филологических исследований: Материалы Международной научной конференции, посвященной памяти проф. В.Н. Мигирина: Сб. ст. / отв. ред. JI.B. Бортэ. - Бэлць, 2006. - С. 224-226 (0,2 п. л.).

3. Хитальский О. В. Концепция духовного возрождения в рассказе З.Гиппиус «Святая плоть» // Электронный вестник Центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению. - 2006. - Вып. 2. - Электрон, журн. - Режим доступа: http://evcppk.ru/article.php?id=34, свободный. - Загл. с экрана. -Яз. рус. (0,3 п. л.).

4. Хитальский О. В. Антихрист в художественном мире Зинаиды Гиппиус (на материале ранней прозы) // Филологические записки: Сб. ст. / ред.-сост. А.М. Новожилова. - СПб., 2006. - С. 26-31 (0,3 п. л.).

5. Хитальский О. В. Реализация концептов «вера» и «безверие» в рассказах 3. Гиппиус «Алый меч» и «В казарме» // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. - 2006, №3 (май) / отв. ред. Н.И. Завгородняя. - Чебоксары, 2006. - С. 294-301 (0,5 п.л.).

ООО "Копи-Р" 190000, С.-Петербург, пер Гривцова, дом 6, литер Б

Подписано в печать «27» февраля 2007 г Формах А5 Печать ризографическая Бумага офсетная Тираж 100 экз

Отпечатано в подразделении оперативной полиграфии ООО "Копи-Р"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Хитальский, Олег Викторович

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. КАТЕГОРИЯ СМЕРТИ В РАМКАХ РЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ 3. ГИППИУС.

1.1. Истоки религиозности 3. Гиппиус.

1.2. Художественное выражение религиозной концепции и категории смерти.

1.3. Антихрист в художественном мире 3. Гиппиус.

1.4. Проблема самоубийства в творчестве 3. Гиппиус.

ГЛАВА II. КОРРЕЛЯЦИЯ КОНЦЕПТОВ «ЛЮБОВЬ» И «СМЕРТЬ» В ПРОЗЕ 3. ГИППИУС.

2.1. Концепция любви и смерти у 3. Гиппиус.

2.2. Единство любви и смерти в сюжетах и общепоэтической структуре рассказов.

ГЛАВА Ш. КАТЕГОРИИ «МЕРТВОГО ВРЕМЕНИ» И «МЕРТВОГО ПРОСТРАНСТВА» В РАССКАЗАХ 3. ГИППИУС.

3.1. Категория «мертвого времени» у 3. Гиппиус.

3.2. Сон как смерть в поэтике рассказов.

3.3. Семантика безжизненного пространства: зеркало, луна, окно.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Хитальский, Олег Викторович

В последние годы в литературоведческой науке наблюдается особый интерес к творчеству поэтов, прозаиков Серебряного века. Особенностям стиля, в целом поэтике Ф. Сологуба, А. Белого, А. Блока, В. Брюсова, Д.Мережковского посвящаются статьи, монографии, диссертации. Одной из знаковых фигур русской культуры начала XX в. является 3. Гиппиус: поэт, прозаик, литературный критик, мемуарист, драматург. Изучение творчества 3. Гиппиус проводилось еще ее современниками, однако затем, в силу исторических обстоятельств (отрицательного отношения к советской власти, вынужденной эмиграции), было прервано на долгое время. В справочниках, библиографических словарях, книгах по истории литературы, изданных в России, о жизни и творчестве 3. Гиппиус только упоминалось. За рубежом дело обстояло иначе - в Париже, Нью-Йорке, Мюнхене активно издавались художественные и критические произведения замечательной русской писательницы: стихотворения и

1 1 поэмы , книга «Дмитрий Мережковский» , переписка с Берберовой и

Ходасевичем3, «Петербургские дневники»4, письма Д. Мережковского и

З.Гиппиус5 и т.д. На родине же творчество 3. Гиппиус недооценивали, ее рассматривали, прежде всего, как ярого врага действующей власти, формировался образ поэта декадентского толка.

Первое обобщающее исследование творчества 3. Гиппиус было предпринято в 1971 г. Т. Пахмусс6, определившей своеобразие художественного метода писателя. В 90-е гг. XX в., в атмосфере

1 Гиппиус З.Н. Стихи. Дневник, 1911-1921.- Берлин, 1922. Гиппиус З.Н. Сияния Сборник стихотворений. - Париж, 1938. Гиппиус З.Н. Стихотворения и поэмы. - Мюнхен, 1972. Гиппиус З.Н. Стихотворения. - Париж, 1984.

2 Гиппиус-Мережковская 3. Дмитрий Мережковский. - Париж, 1951.

3 Гиппиус З.Н. Письма к Берберовой и Ходасевичу. - Париж, 1978.

4 Гиппиус З.Н. Петербургские дневники (1914-1919). - Белград, 1929. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники (1914-1919). - Нью-Йорк, 1982.

5 Гиппиус З.Н., Мережковский Д.С. Маленькая Тереза. Письма Д.Мережковского и 3. Гиппиус. - Париж, 1984.

6 Pachmuss Т. Zinaida Hippius: An intellectual profile. - London; Amsterdam, 1971. возвращения» эмигрантской литературы, в России написано немало работ, посвященных биографии 3. Гиппиус (А.Г. Соколов7, А.Н. Николюкин8, Е.Я. Курганов9), своеобразию ее поэзии (A.J1. Соболев10, В.А. Мескин11), романов (Н.В. Кононова12), публицистики (А.В. Лавров13), религиозному сознанию (С. Савельев14) и др.

За последнее десятилетие в России опубликованы собрания стихотворений, романы, повести, рассказы, дневники, очерки 3. Гиппиус. В 1995 г. в Институте мировой литературы РАН прошла первая международная научная конференция, посвященная творчеству З.Гиппиус - «Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы. Исследования». Доклады были посвящены как общим проблемам творчества автора, так и отдельным вопросам, жанрам, произведениям.

Все чаще внимание исследователей привлекает проза 3. Гиппиус. Не очень высоко оцененный современниками этот достаточно объемный пласт ее литературной деятельности заслуживает серьезного внимания. Дилогии (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») 3. Гиппиус посвящена диссертация К.В. Алексеева15. В настоящее время опубликованы работы, раскрывающие некоторые черты поэтики З.Гиппиус: Г. Рогова выявляет притчевое начало в рассказе 3. Гиппиус «Вымысел»16, Г. Колеватых занимается спецификой заглавия в лирике

7 Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. - М., 1991. - С. 42.

8 Николюкин А.Н. 3. Гиппиус: Поэт в эмиграции // Русское литературное зарубежье: Сборник обзоров и материалов, вып. I. — М., 1991. — С. 14-35.

9 Курганов Е.Я. «Декадентская мадонна» (Вступит, ст.) // В кн.: Гиппиус З.Н. Живые лица: Стихи. Дневники. Воспоминания. Кн. 1.-Тбилиси, 1991.-С. 5-24.

10 Соболев А.Л. Зинаида Гиппиус. Стихотворения // Русская литература, 1991, №2. - С. 181-182.

11 Мескин В.А. Заклинание (О поэзии Зинаиды Гиппиус) // Русская словесность, 1994, № 1. - С. 74-84.

12 Кононова Н.В. «Некоторые особенности символизации в романе 3. Гиппиус «Чертова кукла» // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы. Исследования. - М., 2002. - С. 290-306.

13 Лавров А.В. «Люди и нелюди»: из публицистики З.Н. Гиппиус первых послеоктябрьских месяцев (Вступ. ст.) // Литературное обозрение, 1992, № 1. - С. 52-53.

14 Савельев С. Жанна Д'Арк русской религиозной мысли. - М., 1992.

15 Алексеев, К.В. Дилогия З.Н. Гиппиус (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа XIX-начала XX века: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / К.В. Алексеев.-М., 2004.

16 Рогова Г. Притчевое начало в рассказе 3. Гиппиус «Вымысел» [Электронный ресурс] / Г. Рогова. -Режим доступа: http://vvwv.utmn.ru/frgf/Nol4/textl4.htm.

З.Гиппиус , М. Гецевичюте - творческой историей сказки 3. Гиппиус 18

Время» , JI. Дмитревская - пейзажем и портретом в стиле рассказов 1890-1900 гг.19 и т.д.

Важным представляется исследование A.M. Новожиловой, трактующей «Петербургские дневники» 3. Гиппиус как хронологическое и повествовательное единство, в котором наглядно проявляются особенности поэтики документально-художественной прозы в рамках дневникового жанра20.

Итальянский ученый-славист М. Паолини рассматривает генезис, творческие принципы, основные темы, мотивы и объекты критической прозы 3. Гиппиус21. Предпринимаются попытки выявления родства yj поэтической мысли 3. Гиппиус и А. Ахматовой (Н. Королева ), общности гражданской и христианской позиций 3. Гиппиус и Д. Мережковского (Е.Мстиславская ).

Актуальность исследования. Несмотря на все возрастающее внимание исследователей к творчеству 3. Гиппиус, до сих пор отсутствует целостное осмысление ее творческого метода, развития основных тем в единстве эстетики 3. Гиппиус, поэта и прозаика. Исследователями не полностью учитывается гражданская позиция писательницы, ее нравственные и христианские взгляды, которые существенно повлияли на создание ею своеобразных образов-идей. Актуальность работы обусловлена тем, что объектом нашего внимания являются способы

17 Колеватых Г. Специфика заглавия в лирике 3. Гиппиус [Электронный ресурс] / Г. Колеватых. - 2004 -Режим доступа: http://publisher.rsuh.ru/tpzkolevatih2004.htm.

18 Гецевичюте, М.П. Прозаическая сказка в творчестве символистов: 1895-1917: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / М.П. Гецевичюте. - Пермь, 2004. -С. 41-53.

19 Дмитревская, Л.Н. З.Н. Гиппиус: прозаик и поэт: Пейзаж и портрет в стиле рассказов 1890-1900-х гг.: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Л.Н. Дмитревская. - М., 2004.

20 Новожилова A.M. Петербургские дневники Зинаиды Гиппиус («Синяя книга», «Черные тетради», «Черная книжка», «Серый блокнот»): проблемы поэтики жанра: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / A.M. Новожилова. - СПб., 2004.

21 Паолини, М. Критическая проза Зинаиды Гиппиус: 1899-1918: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / М. Паолини.-М., 2003.

22 Королева Н.В. З.Н. Гиппиус и А.А. Ахматова // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы. Исследования. - М., 2002. - С. 335-350.

23 Мстиславская Е.П. Д.С. Мережковский и З.Н. Гиппиус. Лирический диалог (1889 - 1903) // Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы. Исследования. - М., 2002. - С. 244-260. создания 3. Гиппиус литературных образов, несущих в рассказах 18961912 гг. специфическую идейную нагрузку, а также особенности композиции этих произведений. Особое внимание при этом уделяется танатологическим мотивам, т.е. категории смерти.

В последние десять-пятнадцать лет в России наблюдается настоящий танатологический бум: публикуются исследования теоретического характера (Ю. Лотман24, В. Заманская25, О. Пугачев26, М. Карпов27, С.Рязанцев28, С. Слободнюк29, А. Лаврин30, С. Мухамедьянов31, М.Прусова32 и др.), предпринимаются попытки выделить подходы при изучении феномена смерти, танатологического метанарратива (Р.Красильников33) и т.д. В современном литературоведении рассуждения о танатологической проблематике в творчестве отдельных авторов сопровождает множество терминов: «проблема смерти», «категория смерти», «тема смерти», «мотив смерти», «образ смерти», «идея смерти», «концепт смерти», «философия смерти» и т.д. Безусловно, анализ танатологических мотивов имеет большой научный потенциал. Понятие категории смерти актуально для надтекстовых и внутритекстовых характеристик произведения, что особенно очевидно при исследованиях в русле сравнительного литературоведения. Танатологические мотивы в творчестве 3. Гиппиус, в частности, в рассказах 1896-1912 гг., дают автору широкие возможности для сюжетогенеза, позволяют художественно выразить религиозно-философские и эстетические взгляды писательницы.

24 Лотман Ю.М. Смерть как проблема сюжета / Ю.М. Лотман // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. - М., 1994.

25 Заманская В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX в. - М., 2002.

26 Пугачев О.С. Идея бессмертия в русской религиозной философии к. XIX -н. XX вв. - Пенза, 1996.

27 Карпов М. Размышления о жизни и смерти. - Ростов, 2005.

28 Рязанцев С. Танатология (учение о смерти). - СПб., 1994.

29 Слободнюк СЛ. «Дьяволы» «Серебряного века» (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.).-СПб., 1998.

30 Лаврин А. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. - М., 1993.

31 Мухамедьянов С.А. Многоликий образ смерти. - Уфа, 1998.

32 Прусова М.А. Культ смерти в русской романтической поэзии. - Симферополь, 1999.

33 Красильников Р.Л. Сравнительное изучение литератур в свете танатологической проблематики (на материале русского и зарубежного модернизма) // Сравнительное литературоведение: теоретический и исторический аспекты. - M., 2003.

Научная значимость. В работе исследуются такие факторы (религиозные, эстетические взгляды 3. Гиппиус, ее нравственная позиция, духовная атмосфера времени), которые актуализировали в ее прозе вечную проблему смерти и определили появление новых образов и мотивов, ставших ее поэтическим воплощением.

Объектом научной работы являются религиозно-философские взгляды 3. Гиппиус, категория смерти в ее поэтическом языке, пространственно-временные отношения, выявленные в рассказах писательницы.

Предмет исследования - темы и мотивы, являющиеся доминантными в рассказах 3. Гиппиус.

Основная цель работы - анализ рассказов из шести книг 3. Гиппиус, опубликованных с 1896 по 1912 гг., в которых проявляются особенности взглядов автора на природу смерти как эстетического и философского феномена, его соотношения с основными христианскими категориями бытия, с категорией любви.

Цель предопределяет круг поставленных задач:

- выявление корпуса рассказов 3. Гиппиус, в которых доминантной является категория смерти,

- анализ танатологических мотивов в рассказах,

- исследование концептов «любовь» и «смерть» в прозе 3. Гиппиус,

- изучение категорий «мертвого времени» и «мертвого пространства» в рассказах писательницы.

Материалом исследования послужили произведения 3. Гиппиус, опубликованные в шести книгах, сосредоточивших основной корпус рассказов писательницы: «Новые люди. Рассказы» (1896), «Зеркала. Вторая книга рассказов» (1898), «Третья книга рассказов» (1902), «Алый меч. Четвертая книга рассказов» (1906), «Черное по белому. Пятая книга рассказов» (1908), «Лунные муравьи. Шестая книга рассказов» (1912)34.

Методологическую основу работы составляют положения, сформулированные в трудах К. Азадовского, Н. Богомолова, Б. Гаспарова, А. Лаврова, М. Бахтина, Д. Лихачева, Ю. Лотмана, В. Топорова, К.Исупова, Е. Фарино и др., а также в сочинениях русских религиозных мыслителей: Н. Бердяева, Вл. Соловьева, Г. Флоровского, и зарубежных философов: Ф. Ницше, 3. Фрейда.

Научная новизна работы заключена в выборе объекта исследования: впервые рассматривается категория смерти в поэтическом языке 3. Гиппиус, выявляются доминантные танатологические мотивы, оказывающие влияние на сюжетостроение многих произведений писательницы.

Теоретическая значимость работы состоит в том, что в ней проведен комплексный анализ рассказов 3. Гиппиус в непосредственной связи с философскими взглядами, сложившимися в России в начале XX в. Новое религиозное сознание - это особая философская система, которая способствует образованию самой структуры художественного текста, моделирует систему образов. Категория смерти, волновавшая многих поэтов, писателей, художников, общественных и религиозных деятелей рубежа XIX-XX вв., занимавшая значительное место в мировоззрении З.Гиппиус, в рассказах писательницы соотносится концепциями религиозной веры, любви.

Практическая значимость исследования в том, что его основные положения могут быть использованы при подготовке лекционных курсов

34 В диссертационной работе художественные тексты 3. Гиппиус цитируются по одному из последних изданий рассказов писательницы:

- Гиппиус 3. Новые люди. Рассказы. - СПб., 2002.

- Гиппиус 3. Зеркала. Вторая книга рассказов. - СПб., 2002.

- Гиппиус 3. Третья книга рассказов. - СПб., 2002.

- Гиппиус 3. Алый меч. Четвертая книга рассказов. - СПб., 2001.

- Гиппиус 3. Черное по белому. Лунные муравьи. Пятая и шестая книги рассказов. - СПб., 2001. по истории русской литературы начала XX в., семинаров по интерпретации текста.

Структура и содержание диссертации. Содержание работы изложено на 158 страницах печатного текста и состоит из введения, трех глав и заключения. К тексту прилагается список используемой литературы, включающий 141 наименование.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Категория смерти в поэтическом языке З. Гиппиус"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Личность и художественное творчество 3. Гиппиус неотделимы от русской культуры конца XIX - XX вв. Талантливый поэт, известный критик, блестящий публицист, красивая и умная женщина своей эпохи не оставляла равнодушным никого из своего окружения. Образ «Зинаиды прекрасной» поражал, притягивал, отталкивал А. Блока, А. Белого, В.Брюсова В. Розанова. «Сильным, самостоятельным поэтом» представлялась 3. Гиппиус В. Брюсову, А. Белый относился к ней, как к «самой талантливой из писательниц-женщин», А. Волынский видел в ней «живое и выдающееся явление в русской литературе». И вместе с тем -слава «белой дьяволицы», «сатанессы», «черта в юбке», «декадентской мадонны». Такой была для современников Зинаида Гиппиус, одна из крупнейших фигур Серебряного века, находившаяся у истоков русского символизма, влияние которой на людей, знавших ее, было неоспоримым.

3. Гиппиус талантливо продолжила линию философского осмысления бытия, связанную в поэзии с Ф. Тютчевым и Вл. Соловьевым, а в прозе - с Л. Толстым и Ф. Достоевским, в ее творчестве заметно влияние идей Ф. Ницше и 3. Фрейда. Реалии, тенденции, обозначившиеся в русской и европейской культуре конца XIX - начала XX вв., неизбежно становились фактом ее литературной и духовной жизни. Одной из немногих на рубеже веков ей удалось уловить и с поразительной точностью отразить в своем художественном творчестве ощущение неизбежных глобальных изменений, приближающейся катастрофы.

Поэзия пределов», высшие взлеты и падения - полярный и постоянный диапазон ее поэзии. Но это не исповедь одинокой души, а ее метафизический пейзаж: все ее состояния и прозрения - знаковы и осознаны 3. Гиппиус как ступени обретения личности в свете высшей истины, личности, стремящейся выйти за пределы человеческих измерений. В поэзии 3. Гиппиус безжалостно анатомирует свою душу косную» и «оцепенелую»; с такой душой надо бороться и одолевать -собственной волей и верой. Обращаясь к Богу (под именами «Он», «Невидимый», «Третий»), 3. Гиппиус устанавливает с ним свои, равные, «кощунственные» отношения. Бог для нее становится путем к самораскрытию и очищению собственного «я». И вместе с этим в ней уживается истинно религиозный человек, искренне считающий, что все действительно русское произошло от православной веры. Именно православие, вера в Иисуса Христа, в котором писательница видела воплощенный человеческий образ, спасает 3. Гиппиус от «сверхчеловека» Ницше, поворачивает в сторону богочеловека.

В эпоху религиозных исканий 3. Гиппиус, как и многие ее современники, задается главным, мучительным вопросом этого времени -вопросом о правде жизни, правде искусства, мысли, собственного опыта, для которых не нашлось места в церкви. Можно ли соединить правду церкви и правду человеческую? Или необходимо создавать церковную общину - прообраз будущей вселенской церкви новой эпохи Святого Духа: времени Третьего завета между Богом и человеком? Для Гиппиус это не только теоретические вопросы, но и стимулы к действию - к участию в организации Религиозно-философских собраний, журнала «Новый путь», собственной церковной общины и нового типа богослужения. В художественной форме те же связанные с неохристианством проблемы 3. Гиппиус поднимала в книге рассказов «Алый меч», где богочеловеческое в состоявшейся человеческой личности утверждается как данность и где говорится о грехе само- и богоотступничества.

Богоискательство, поиск духовных ориентиров в конце концов приводит ее к главному христианскому принципу - «Возлюби!». Любовь для 3. Гиппиус - это сама жизнь, несущая в себе бессмертие, «не любить» для нее означало «не жить». Но истинная любовь неотделима от свободы. Этот постулат находит свое отражение в пятой и шестой книгах рассказов писательницы - «Черное по белому» и «Лунные муравьи», встречается он затем и у Д. Мережковского (в частности, в книге «Иисус Неизвестный»).

В поэтической системе 3. Гиппиус одно из центральных мест принадлежит категории любви, осмысленной как единственное средство, противостоящее ужасу смерти - с ранних лет своего творчества писательница страстно желала найти альтернативу этому безусловному абсолюту. Религиозная вера, любовь, смерть стали главными константами бытия 3. Гиппиус, одними из основных мотивов творчества, с помощью которого она доводила до сознания читателей свои философские концепции; эстетические идеалы героев рассказов во многом были идеалами самого автора. Оригинальность художественной прозы З.Гиппиус вовсе не в новизне стилистических приемов, а в том, как с помощью набора образно-сюжетных построений она преподносила читателям свои мысли. Это, в свою очередь, часто вызывало справедливые упреки в схематизме сюжетных конструкций и безликости героев, в том, что прозаическое повествование разворачивается не по законам свободного художества, а движется волей автора.

Частое пересечение мотива смерти с мотивом любви в рассказах З.Гиппиус позволяет говорить о заранее заданной авторской идее: именно любовь, по мнению писательницы, должна привести человечество к обновлению. 3. Гиппиус предложила в своих рассказах собственный путь обновления человека, всего общества с помощью полного духовного перерождения и новой сверхчувственной, неземной любви. Данная концепция занимает одно из центральных положений в эстетике автора.

Стилистика целого корпуса рассказов окрашена в религиозные тона и связана, прежде всего, с христианской спецификой. Конец света, часто упоминаемый героями, принесет людям не только облегчение от земных страданий, но и духовное возрождение, - эта мысль определяет художественную концепцию многих рассказов 3. Гиппиус. Для выражения своей идеи - смерть суждена отвергающим Бога - автор обращается к мотивам неба, зари, мифологическим архетипам, разнообразным танатологическим мотивам, несущим разную семантическую нагрузку.

С течением времени, после событий 1904-1905 гг., проза 3. Гиппиус меняет свой стилевой облик, становится заметно стремление к намеренной простоте языка, часто писательница обращается к общественным вопросам. Рассказы из последних книг отличаются необыкновенной краткостью, своеобразием художественной манеры 3. Гиппиус становится то, что она способна свести сюжет к одному-двум эпизодам, уделяя при этом повышенное внимание тем художественным деталям, которые ей кажутся важными с идеологической точки зрения. Частыми героями ее рассказов становятся убийцы, самоубийцы, монахи, террористы. Как и раньше, 3. Гиппиус учит, вкладывая в уста героям готовые фразы, персонажи совершают вполне ожидаемые читателем поступки. Но когда речь заходит о нечастных и кратких описаниях природы, внешности близких автору героев, Гиппиус-прозаик уступает место Гиппиус-поэту, старательно подбирает образные выражения, речь обретает особую звучность и энергию. Подобные фрагменты становятся настоящими образцами художественной прозы 3. Гиппиус, писателя, поэта, без упоминания имени которого невозможно говорить о русской литературе, о таком культурном и литературном феномене, каким является Серебряный век.

159

Список научной литературыХитальский, Олег Викторович, диссертация по теме "Русская литература"

1. Издания произведений 3. Гиппиус, используемые в работе

2. Гиппиус, З.Н. Новые люди. Рассказы / З.Н. Гиппиус. СПб.: Навьи Чары, 2002. - 560 с.

3. Гиппиус, З.Н. Зеркала. Вторая книга рассказов / З.Н. Гиппиус. СПб.: Навьи Чары, 2002. - 624 с.

4. Гиппиус, З.Н. Третья книга рассказов / З.Н. Гиппиус. СПб.: Навьи Чары, 2002. - 528 с.

5. Гиппиус, З.Н. Алый меч. Четвертая книга рассказов / З.Н. Гиппиус. -СПб.: Навьи Чары, 2001. 640 с.

6. Гиппиус, З.Н. Черное по белому. Лунные муравьи. Пятая и шестая книги рассказов / З.Н. Гиппиус. СПб.: Навьи Чары, 2001. - 448 с.

7. Гиппиус, З.Н. Дневники. В 2 кн. Кн. 1. / З.Н. Гиппиус; под ред. А.Н. Николюкина. М.: Интелвак, 1999. - 732 с.

8. Гиппиус, З.Н. Живые лица. В 2 кн. / З.Н. Гиппиус. Тбилиси: Мерани, 1991.-Кн. 1-2.

9. Гиппиус, З.Н. Зверебог / З.Н. Гиппиус // Образование. 1908, № 8. С. 496.

10. Гиппиус, З.Н. О любви / З.Н. Гиппиус // Русский Эрос, или философия любви в России.-М.: Прогресс, 1991.-С. 185-208.

11. Гиппиус, З.Н. Стихотворения / З.Н. Гиппиус; сост. А.В. Лавров. СПб.: Академический проект, ДНК. 2006. - 592 с.

12. Гиппиус, З.Н. Чертова кукла. Проза. Стихотворения. Статьи / З.Н. Гиппиус; под ред. И.Е. Плахотниковой. М.: Современник, 1991. - 587 с.

13. Монографии, статьи, художественные тексты

14. Аббаньяно, Н. Введение в экзистенциализм / Н. Аббаньяно. СПб.: Алетейя, 1998.-512 с.

15. Адамович Г. Литературные заметки / Г. Адамович. СПб.: Алетейя, 2000.-800 с.

16. Азадовский, К.М. З.Н. Гиппиус: метафизика, личность, творчество / К.М. Азадовский, А.В. Лавров // З.Н. Гиппиус. Сочинения: Стихотворения. Проза / Под ред. Т. Шмакова. Л.: Художественная литература, 1991. - С. 3-44.

17. Акимов, В.М. Сто лет русской литературы: От Серебряного века до наших дней / В.М. Акимов. СПб.: Лики России, 1995. - 384 с.

18. Алексеев, К.В. Дилогия З.Н. Гиппиус (романы «Чертова кукла» и «Роман-царевич») в контексте развития русского социально-политического романа XIX-начала XX века: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / К.В. Алексеев. М., 2004. - 196 с.

19. Амфитеатров, А.В. Дьявол. История сношений человека с дьяволом / А.В. Амфитеатров, М.Н. Орлов. М.: ИЦ МП «ВНК», 1992. - 839 с.

20. Антихрист. Антология / под ред. О. В. Кирьязева, сост. К.Г. Исупов. -М.: Высшая школа, 1995.-413 с.

21. Аристотель. Собр. соч. в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1975. - 550 с.20. «А сердце рвется к выстрелу.» / сост. А.А. Кобринский. М.: Эллис Лак, 2003.-576 с.

22. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. М.: Прогресс, 1994.-615 с.

23. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М.: Искусство, 1986. - 444 с.

24. Бахтин, М.М. Автор и герой / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 332 с.

25. Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе / М.М. Бахтин // Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000. - 300 с.

26. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М.М. Бахтин. -М.: Худож. лит., 1975, 504 с.

27. Белый, А. Арабески: Книга статей / А. Белый. М.: Мусагет, 1911. -501 с.

28. Брюсов, В. Ремесло поэта / В. Брюсов. М.: Современник, 1981. - 399 с.

29. Бердяев, Н. Вечность и время / Н. Бердяев // Вестник РХД. 1998. - С. 135-140.

30. Бердяев, Н. О самоубийстве / Н. Бердяев // Мысли и размышления о Жизни и Смерти. -М.: Double Everest, 1998. С. 13-19.

31. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М.: Издание Московского патриархата, 1988. - 1371 с.

32. Бисеров, А.Ю. Новое религиозное сознание в творчестве З.Н. Гиппиус: автореф. дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / А.Ю. Бисеров; РУДН. М., 2003.- 16 с.

33. Богомолов, Н.А. Зинаида Гиппиус // Русская литература рубежа веков (1890 начало 1920-х гг.). В 2 кн. Кн. 1. / Под ред. В.А. Келдыша. - М.: Наследие, 2000.-С. 851-882.

34. Бугаев, Б. Вейнингер о поле и характере / Б. Бугаев // Весы. 1909. - № 2. - С. 81.

35. Вежбицкая, А. Понимание культур через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. М.: Языки слав, к-ры, 2001. - 288 с.

36. Вишев, И.В. Проблема жизни, смерти и бессмертия человека в истории русской философской мысли / И.В. Вишев. М.: Академисечкий проект, 2005.-430 с.

37. Вейнингер, О. Пол и характер. Принципиальное исследование / О.Вейнингер. М.: Терра, 1992. - 480 с.

38. Волынский, А. Мадонна // Вейнингер Отто. Пол и характер. Теоретическое исследование; под ред. А. Волынского. СПб.: Посев, 1908. -С. 14.

39. Гаспаров, Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки русской литературы XX в. / Б.М. Гаспаров. М.: Наука, 1994. - 303 с.

40. Гецевичюте, М.П. Прозаическая сказка в творчестве символистов: 1895-1917: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / М.П. Гецевичюте. Пермь, 2004.- 160 с.

41. Гречаник, И.В. Художественная концепция бытия в русской лирике первой трети XX в.: дис. д-ра филол. наук: 10.01.01 / И.В. Гречаник. М., 2004.-365 с.

42. Гоголева, А.В. Феномен смерти в культурах разного типа (социально-философский анализ): дис. канд. философ, наук: 09.00.11 / А.В. Гоголева. -М., 2005.- 141 с.

43. Дар мудрых пчел (пьесы русских символистов). Избр. работы в 2 т. Т.1. / сост. Б.Бугров. М.: Моск. рабочий, 1996. - 329 с.

44. Демичев, А. Дискурсы смерти: Введение в философскую танатологию / А. Демичев. СПб.: ИНАпресс, 1997. - 144 с.

45. Деревенский, Б. Антихрист: квинтэссенция ненависти и страха / Б.Деревенский // Учение об антихристе в древности и средневековье. СПб.: Алетейя, 2000. - 520 с.

46. Дмитревская, Л.Н. З.Н. Гиппиус: прозаик и поэт: Пейзаж и портрет в стиле рассказов 1890-1900-х гг.: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Л.Н. Дмитревская. М., 2004. - 201 с.

47. Дюркгейм, Э. Самоубийство. Социологический этюд / Э. Дюркгейм; под ред. В.А. Базарова. СПб.: Карбасников, 1912.-541 с.

48. Жанетт, Ж. Повествовательный дискурс / Ж. Жанетт. Фигуры: в 2 т. Т.2.-М., 1998.-С. 60-280.

49. Жигулина, О. Тема любви в философии 3. Гиппиус / О. Жигулина Электронный ресурс. // София: Рукописный журнал Общества ревнителей русской философии. 2003. - Выпуск 6. - Режим доступа: http://virlib.eunnet.net/sofia/06-2003/text/0604.html.

50. Жизнь. Смерть. Бессмертие: материалы науч. конф. / Под ред. А.В. Коновалова, А.И. Тафинцева. СПб.: Образование, 1993. - 128 с.

51. Жирмунский, В. Поэтика русской поэзии / В. Жирмунский. СПб.: Азбука-классика, 2001. - 496 с.

52. Зайцева, Ю. Мотив зеркала в художественной системе В. Набокова: автореф. дисс. канд. филол. наук: 10.01.01 / Ю. Зайцева. Пермь, 2004. -19 с.

53. Заманская, В.В. Экзистенциальная традиция в русской литературе XX в. / В.В. Заманская. М.: Флинта. Наука, 2002. 302 с.

54. Замятин, Д.Н. Метагеография: Пространство образов и образы пространства / Д.Н. Замятин. М.: Аграф, 2004. - 506 с.

55. Замятин, Д.Н. Моделирование географических образов / Д.Н. Замятин. -Смоленск: Ойкумена, 1999.-255 с.

56. Зеркало. Семиотика зеркальности: сб. науч. ст. / Ученые записки Тартуского гос. ун-та. Труды по знаковым системам Тарту: Изд-во Тартуского гос. ун-та, 1988. - Вып. 831. - 166 с.

57. Зинаида Николаевна Гиппиус: Новые материалы. Исследования: сб. науч. ст. / Под ред. Н.В. Королевой. М.: ИМЛИ РАН, 2002. - 385 с.

58. Злобин, В.А. Тяжелая душа: литературный дневник, воспоминания, статьи, стихотворения / В.А. Злобин. М.: Интелвак, 2004. - 623 с.

59. Идея смерти в российском менталитете: сб. науч. тр. / Под ред. Ю.В. Хен. СПб.: изд-во РХГИ, 1999. - 303 с.

60. Исупов, К. Г. Русская философская танатология / К.Г. Исупов // Вопросы философии.-1994.-№3.-С. 106-115.

61. Карпов, М. Размышления о жизни и смерти / М. Карпов. Ростов: РостИздат, 2005. 67 с.

62. Карсавин, Л. Религиозно-философские сочинения. Поэма о смерти / Л.Карсавин. М.: Ренессанс, 1992 - 323 с.

63. Коринфский, А.А. Народная Русь / А.А. Коринфский. Смоленск: Русич, 1995.-656 с.

64. Кременский, Е.В. Убийство и самоубийство Репр. издание. / Е.В. Кременский. М.: Правосл. Свято-Тихонов. богослов, ин-т, 1996. - 30 с.

65. Криволапова, Е.М. Литературное творчество З.Н. Гиппиус конца XIX -начала XX века (1893-1904 гг.): религиозно-философские аспекты: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Е.М. Криволапова. СПб., 2003.-230 с.

66. Кувакин В.А. Религиозная философия в России н. XX в. / В.А. Кувакин. -М.: Мысль, 1980.-309 с.

67. Кузьмичева, Н.В. Мотив сна в поэзии русских символистов: на материале поэзии Ф. Сологуба: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / Н.В. Кузьмичева. Ярославль, 2005. - 176 с.

68. Лавренова, О.А. Географическое пространство в русской поэзии XVIII-начала XX вв. (геокультурный аспект) / О.А. Лавренова. М.: Институт Наследия, 1998.- 128 с.

69. Лаврин, А. Хроники Харона. Энциклопедия смерти / А. Лаврин. М.: Московский рабочий, 1993. - 509 с.

70. Лавров, А.В. З.Н. Гиппиус и ее поэтический дневник / А.В. Лавров // Гиппиус З.Н. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 1999. - С. 6.

71. Лавров, А.В. «Люди и нелюди»: из публицистики З.Н. Гиппиус первых послеоктябрьских месяцев / Литературное обозрение, 1992, № 1. С. 5253.

72. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек-текст семиосфера -история. М.: Языки русской культуры, 1996. - 447 с.

73. Лотман, Ю.М. Смерть как проблема сюжета / Ю.М. Лотман // Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М.: Гнозис, 1994. -547 с.

74. Лотман, Ю.М. Об искусстве / Ю.М. Лотман. СПб.: Искусство, 1998. -702 с.

75. Лотман, Ю.М. Художественное пространство в прозе Гоголя / Ю.М. Лотман // О русской литературе. Статьи и исследования: история русской прозы, теория литературы. СПб.: Искусство. - С. 621-658.

76. Лихачев, Д.С. Внутренний мир художественного произведения / Д.С. Лихачев // Вопросы литературы. 1968. - № 8. - С. 74-87.

77. Лихачев, Д.С. Избранные работы в 3 т. Т. 1. Поэтика древнерусской литературы / Д.С. Лихачев Л.: Художественная литература, 1987. - 653 с.

78. Лундберг, Е. Мережковский и его новое христианство / Е. Лундберг. -СПб.: тип. Г.А. Шумахера и Б.Д. Брукера, 1914. 192 с.

79. Маковский, С.К. На Парнасе Серебряного века / С.К. Маковский. М.: XXI век - Согласие, 2000. - 557 с.

80. Мережковский, Д.С. Было и будет: Дневник 1910-1914 / Д.С. Мережковский. Пг.: тв-во И.Д. Сытина, 1915. - 360 с.

81. Мережковский, Д.С. Иисус Неизвестный / Д.С. Мережковский. М: ACT, Фолио, 2000. - 830 с.

82. Мережковский, Д.С. Христос и Антихрист: Трилогия в 2 т. / Д.С. Мережковский. М.: Терра, 2000. - Т. 1-2.

83. Мережковский, Д.С. Стихотворения и поэмы / Д.С. Мережковский. -СПб.: Академический проект, 2000. 926 с.

84. Мескин, В.А. Заклинание (О поэзии Зинаиды Гиппиус) / Русская словесность, 1994, № 1. С. 74-84.

85. Минералова, И.Г. Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма / И.Г. Минералова. М.: Флинта. Наука, 2003. - 270 с.

86. Минц, З.Г. Поэтика русского символизма / З.Г. Минц. СПб.: Искусство, 2004. - 480 с.

87. Мокина, Н.В.Проблема смысла жизни и ее образное воплощение в русской поэзии Серебряного века / Н.В. Мокина. Саратов: изд-во Саратов, ун-та, 2003. - 238 с.

88. Мухамедьянов, С.А. Многоликий образ смерти / С.А. Мухамедьянов. -Уфа: Шк. Гармонии, 1998. 142 с.

89. Нартыев, Н.Н. Поэзия 3. Гиппиус: проблематика, мотивы, образы / Н.Н. Нартыев. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999. - 107 с.

90. Нёт, В. Текст как пространство / В. Нет. М., 2003.

91. Николюкин, А.Н. 3. Гиппиус: Поэт в эмиграции // Русское литературное зарубежье: Сборник обзоров и материалов, вып. I. М., 1991. -С. 14-35.

92. Ницше, Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 1 / Ф. Ницше. М.: Мысль, 1990. - 831 с.

93. Новикова, П.А. «Пространство смерти» в европейской литературе XX в. (И. Шмелев, Б. Виан, В. Шаламов, А. Солженицын, Ф. Ксенакис): дис. канд. филол. наук. Самара, 2005.

94. Новожилова, A.M. Петербургские дневники Зинаиды Гиппиус («Синяя книга», «Черные тетради», «Черная книжка», «Серый блокнот»): проблемы поэтики жанра: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / A.M. Новожилова. -СПб., 2004.

95. Новые идеи в биологии. Сборник третий. Смерть и бессмертие. СПб.: В. Вагнер и Е. Шульц, 1914. - 148 с.

96. Осьмакова, Н. Единственность Зинаиды Гиппиус / Н. Осьмакова // Собр. соч. в 11 т. Т. 1. / Под ред. В.П. Шагалова. М.: Русская книга, 2001. -С. 3-26.

97. Осьмакова, Н.И. Неугасим огонь души / Н.И. Осьмакова // Октябрь. -1998.-№8.-С. 172.

98. Пайман, А. История русского символизма / А. Пайман. М.: Республика, Лаком-книга, 2002. - 413 с.

99. Паолини, М. Критическая проза Зинаиды Гиппиус: 1899-1918: дис. канд. филол. наук: 10.01.01 / М. Паолини. М., 2003. - 240 с.

100. Поляков, М. Вопросы поэтики и художественной семантики / М.Поляков. М.: Сов. писатель, 1986. - 480 с.

101. Прусова, М.А. Культ смерти в русской романтической поэзии / М.А. Прусова. Симферополь: Крымский архив, 1999. - 137 с.

102. Пугачев, О.С. Идея бессмертия в русской религиозной философии к. XIX -н. XX вв. / О. Пугачев. Пенза: изд-во Пенз. гос. СХА, 1996. - 68 с.

103. Ренан, Э. Антихрист/3. Ренан.-М.: Терра, 1991.-425 с.

104. Рогова, Г. Притчевое начало в рассказе 3. Гиппиус «Вымысел» Электронный ресурс. / Г. Рогова. Режим доступа: http://www.utmn.ru/frgf/No 14/text 14.htm.

105. Розанов, В.В. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. Религия и культура / В.В. Розанов. -М.: Правда, 1990.-640 с.

106. Рязанцев, С. Танатология (учение о смерти) / С. Рязанцев. СПб.: изд-во Вост.-Европ. Инст. психоанализа, 1994. - 382 с.

107. Рязанцев, С. Философия смерти / С. Рязанцев. СПб.: СПИКС, 1994. -317 с.

108. Савельев, С.Н. Жанна д'Арк русской религиозной мысли. Интеллектуальный профиль 3. Гиппиус / С.Н. Савельев. М.: Знание России, 1992.-63 с.

109. Самоубийства, покушения на самоубийство и несчастные случаи среди учащихся учебных заведений Министерства Народного Просвещения: статистический сб. / под ред. проф. Г. Хлопина. СПб.: типография А. Бенке. - с 1905 по 1915 гг.

110. Самоубийство. Сборник общественных, философских и критических статей. М.: Заря, 1911. - 150 с.

111. Слободнюк, C.JI. «Дьяволы» «Серебряного века» (Древний гностицизм и русская литература 1890-1930 гг.) / СЛ. Слободнюк. СПб.: Алетейя, 1998.-425 с.

112. Смерть. Альманах. СПб.: Новый журнал для всех, 1910. - 285 с.

113. Смерть как феномен культуры: межвуз. науч. сб. / отв. ред. В.Семенов. Сыктывкар: Изд-во СГУ, 1994. - 187 с.

114. Смирнов, А. Самоубийство и христианский взгляд на жизнь (публичная лекция) / А. Смирнов (проф., прот.). СПб.: Сельский вестник, 1914.

115. Соболев, A.Jl. Зинаида Гиппиус. Стихотворения // Русская литература, 1991, №2.-С. 181-182.

116. Соколов, А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М.: Изд-во МГУ, 1991. - 180 с.

117. Сологуб, Ф. Стихотворения / Ф. Сологуб: под ред. М.И. Дикман. -СПб., Академический проект, 2000. 678 с.

118. Соловьев, В. Смысл любви / В, Соловьев // Избранные произведения. -М.: Современник, 1991. 524 с.

119. Соловьев, В. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. / В. Соловьев. М.: Мысль, 1990. -822 с.

120. Суицидология. Прошлое и настоящее: Проблема самоубийства в трудах философов, социологов, психотерапевтов и в художественных текстах / авт-сост. А. Моховиков. М.: Когито-Центр, 2001. - 565 с.

121. Тема смерти в духовном опыте человечества: материалы межд. конф. / отв. ред. А. Демичев, М. Уваров. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993. - 108 с.

122. Тимина, С.И. Проблемы текстологии русской прозы XX в. / С.И. Тимина. Л., 1975.-270 с.

123. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б.В. Томашевский. -М.: Аспект Пресс, 2003. 334 с.

124. Топоров, В.Н. К символике окна в мифопоэтической традиции / В.Н. Топоров // Балто-славянские исследования; отв. ред. В.В. Иванов. М., Наука, 1984.-С. 164-186.

125. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического / В.Н. Топоров. М.: Прогресс. Культура. - 624 с.

126. Успенский, Б.А. История и семиотика (Восприятие времени как семиотическая проблема) / Б. А. Успенский // Б. А. Успенский. Избранные труды в 2 т. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. М.: Гнозис, 1994.-С. 9-50.

127. Успенский, Б.А. Поэтика композиции / Б.А. Успенский СПб.: Азбука, 2000.-352 с.

128. Фарино, Е. Введение в литературоведение: Учебное пособие. СПб.: Издательство РГПУ им. А.И. Герцена, 2004. - 640 с.

129. Фигуры Танатоса: искусство умирания / Под ред. А. Демичева. -СПб, 1998.

130. Философия смерти и бессмертия человека: материалы межвуз. науч. конф. / Под ред. В.П. Фетисова. Воронеж: изд-во ВГЛТА, 2001. - 104 с.

131. Флоренский, П. Иконостас / П. Флоренский; под ред. А.Г. Дунаев. М.: Искусство, 1995. - 254 с.

132. Флоровский, Г. Пути русского богословия / Г. Флоровский. Париж: Ymsa-Press, 1937. - 600 с.

133. Фромм, Э. Миссия Зигмунда Фрейда. Анализ его личности и влияния / Э. Фромм. М.: Весь мир, 1996. - 139 с.

134. Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе / Д.Фрэнк // Зарубежная эстетика и теория литературы конца XIX XX вв. -М, 1987.

135. Ханзен-Лёве, Are А. Русский символизм: система поэтических мотивов / Are А. Ханзен-Лёве. СПб.: Академический проект, 2003. - 813 с.

136. Хрисанфов, В.И. Д. Мережковский и 3. Гиппиус: из жизни в эмиграции / В.И. Хрисанфов. СПб.: изд-во СПбГУ. - 163 с.

137. Шагинян, М.С. О блаженстве имущего. Поэзия З.Н. Гиппиус / М.Шагинян. М, 1912.-С. 10.

138. Шкловский, В. Конвенция времени / В. Шкловский // Тетива. О несходстве сходного; под ред. Л.А. Шубина. М.: Советский писатель, 1970.-375 с.

139. Юнг К. Архетип и символ / К. Юнг. М.: Ренессанс, 1991. - 299 с.

140. Юрченко, Т.Г. Кем не владеет Бог владеет Рок / Т.Г. Юрченко // Зинаида Гиппиус. Собр. соч. в 2 т. Т. I. / Под ред. А.Н. Николюкина. - М.: Лаком-книга, 2001. - С. 5-19.

141. Pachmuss, Т. Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius / T. Pachmuss. Miinchen: Fink, 1972. - p. 784.