автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: З.Н. Гиппиус: поэзия как "текст культуры"

Полный текст автореферата диссертации по теме "З.Н. Гиппиус: поэзия как "текст культуры""

На правах рукописи

Архипова Ольга Юрьевна З.Н. Гиппиус: поэзия как «текст культуры»

Специальность 10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Барнаул - 2004

Работа выполнена на кафедре литературы ГОУ ВПО «Горно-Алтайский государственный университет»

Научный руководитель: кандидат филологических наук,

доцент В.Д. Линьков

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор О.Г. Левашова

кандидат филологических наук, доцент Е.А. Худенко

Ведущая организация: ГОУ ВПО «Кемеровский государственный университет»

Зашита состоится «30» ноября 2004 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета К 212.005.03 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук в ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет» по адресу: 656099, г. Барнаул, ул. Димитрова, 66.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Алтайский государственный университет».

Автореферат разослан «_»_2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

доктор филологических наук, профессор

JLvvb "4 ,B последнее десятилетие XX в. в отечественной литературоведческой /^О^^йауке наблюдается особый интерес к поэзии Серебряного века. З.Н. Гиппиус - одна из центральных фигур русской культуры рубежа веков: диапазон ее интеллектуальных интересов весьма широк: поэзия, проза, критика, драматургия, мемуаристика. Тем не менее, десятилетия ее имя почти вовсе не упоминалась в научной литературе, что связано не только с политическими факторами (эмиграция, отрицательное отношение к революции и советской власти), но и с недооценкой творчества 3. Гиппиус в современной литературоведческой науке.

На сегодняшний день в отечественном литературоведении нет целостной картины исследования ее творчества. В современной критике поэзию 3. Гиппиус считают вторичной системой, охотнее занимаясь ее эпистолярным, мемуарным, критическим наследием.

Изучение 3. Гиппиус затруднено тем, что опубликованы не в полной мере архивные материалы (письма, записные книжки, черновики) ', не все мемуары стали предметом научного описания, не описана поэтика, не проанализирована критика, проза, не сформирована система мотивов ее художественной реальности2. Личность Гиппиус в восприятии современников (А.Блок, В.Брюсов, А.Белый, И.Бунин, В.Ходасевич, С.Маковский, М.Цветаева, А.Ахматова, С.Есенин) распадается на множество различных «я», несводимых противоречивых ипостасей.

В академической истории литературы о жизни и творчестве Гиппиус только упоминалось; отмечались основные факты ее жизни в биографических словарях, изданных в России и за рубежом. Только в 90-е годы в России вышла в свет первая книга З.Н. Гиппиус «Живые лица», включающая стихотворения и

1 Н.В. Королева указывает на то, что «неопубликованная часть творческого наследия Зинаиды Гиппиус чрезвычайно велика. Дореволюционные материалы хранятся главным образом в архивах Санкт-Петербурга и Москвы, а также в частных собраниях России, послереволюционные — в основном находятся в настоящее время в США — в университете г. Урбана, штат Иллинойс, в частной коллекции Темиры Пахмусс, в отделе рукописей Центра русской культуры г. Амхерст... Отдельные документы и материалы творческого наследия Зинаиды Гиппиус хранятся в Бахметевском архиве Колумбийского университета Нью-Йорка и некоторых других собраниях США и Парижа» (Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования / ред.-сост. Н.В. Карасева. - М.: ИМЛИ РАН, 2002. - С. 5).

1 По мнению современника 3. Гиппиус А Л. Волынского, «строго научный анализ всего, что сделано З.Н. Гиппиус

пером, анализ психофизиологический, привел бы нас к несомненному убеждению, что все тут натурально и естественно в своем роде. История идет своими путями именно через разрывы ОЩж^ИЦЖШМйИЙ^АНж и наиболее восприимчевых представлениях...» (См.: Волынский АЛ. Сильфида// ГиппМШМЮТСЯДрч.: bJ т.

мемуары, она сопровождалась комментариями Н.А. Богомолова «Любовь - одна»1. В 2001 - 2002 гг. вышло собрание сочинений З.Н. Гиппиус (в шести томах), которое далеко не исчерпывает всего ее творческого наследия.

Актуальность исследования обусловлена неизученностью творчества З.Гиппиус, ее философско-эстетической позиции, нашедшей отражение, прежде всего, в проблематике религиозно-философских сочинений; не описана поэтика.

Так, в зарубежном литературоведении в 70-80 годы исследованием Гиппиус занималась только Темира Пахмусс, главный собиратель и публикатор текстов З.Н. Гиппиус (профессор Иллинойского университета (США). В настоящее время исследовательские труды австрийского слависта А. Ханзен-Леве о русском символизме дают также возможность осмыслить поэтику Гиппиус2. В отечественном литературоведении работа по тщательному собиранию и комментированию произведений Гиппиус, выявлению биографических и творческих связей только начинается. Так первым этапом осмысления творческого наследия З.Н. Гиппиус стала коллективная монография «Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования», вышедшая в 2002 году. Стихотворные произведения рассматриваются в основном во вступительных статьях к изданиям сочинений З.Гиппиус (Н.А. Богомолова, Н.В. Кострелева, В.Л. Ученовой, Н.А. Трифонова, Е.К. Курганова, Н.В. Королевой) и характеризуются, как правило, в биографическом контексте.

Рассмотрение поэтической системы Гиппиус как «текста культуры» обусловлено тем, что поэзия Гиппиус - специфическое явление культуры, т.е. особая форма ее объективации. Особое значение в этом плане может иметь

1 Комментарии НА Богомолова имели собой следующее заключение: «Нынешнее издание - первая ступень к тому, чтобы можно было оценить сделанное Гиппиус без гнева и пристрастия, с той полнотой знания, которое только и может создать живую картину жизни литературных и идейных исканий как в сфере религиозных, так и в сфере чисто общественных, политических истолкований, без чего невозможно понять наше прошлое, а следовательно - и наше настоящее, столь нуждающееся в оценке и истолковании» (См.: Гиппиус, З.Н. Стихотворения. Живые лица / вступ. ст., подгот. текста, коммент. Н. А. Богомолова. - М.: Худ. лит., 1991. - С. 22).

2 А. Ханзен-Леве рассматривает мифопоэтические параметры 3. Гиппиус, в совокупности составляющие феномен «декадентского» эстетического мироощущения: мотивы «замкнутости», «забвения», «отчуждения», характерные для «демонического», «диаволического» (термины Ханзен-Леве) осмысления реальности (См.: Ханзен-Леве А Русский символизм: Система поэтич. мотивов. Ранний символизм: [пер. с нем.]. - СПб.: Акад. проект ,4 999. '■-•507 е.).

выявление жизнетворческого кода поэзии Гиппиус и в решении этой задачи весьма актуален тендерный подход. Дифференциация «женского» и «мужского» взглядов как «иррационального» и «рационального» и одновременное перетекание одного в другое, воплощенное в творческих ипостасях (Гиппиус-поэт и Гиппиус-критик - псевдоним и литературная маска - Антон Крайний), два противоположных полюса и «сцепление» в неразрывное целое, обнажают жизнетворческую оппозицию я/другой. Собственная душа для З.Гиппиус является «субстанциональной» категорией («зеркалом мира»), т. е. основной мерой вещей. Сотворение в себе нового, свободного «Я», «ткущегося» изнутри души, в основном отражается в принципах моделирования текста, где сущность поэтического слова заключена в игровой функции.

Исследование поэзии 3. Гиппиус в этом аспекте позволяет открыть многие смысловые связи отдельных стихотворных текстов, в которых вырабатывает свой «зашифрованный» язык, рассчитанный только на подготовленного читателя. Поэтическое слово, реализующее у 3. Гиппиус абсолютно все и несущее в себе мифопоэтику (орнитологическую, хтоническую, демоническую), является центром (ядром), содержащим диалог творческой личности с миром.

В связи с этим необходимым становится осмысление и выявление принципа внутреннего и внешнего мировидения, раскрывающего эстетику игры как добровольного и намеренного действия.

Объект исследования - поэтическое творчество З.Н. Гиппиус.

Предмет исследования - жизнетворчество 3. Гиппиус: поэзия в биографическом контексте, обусловливающим ее как явления культуры Серебряного века.

Материал исследования - стихотворные тексты З.Н. Гиппиус {«Собрание стихов. 1889-1903», «Собрание стихов. Книга вторая. 1903-1909», «Стихи. Дневник. 1911-1921», последний прижизненный сборник «Сияния»).

Целью диссертационного исследования является изучение поэзии З.Н. Гиппиус как «текста культуры».

Цель предопределила решение следующих задач:

- выявить жизнетворческие принципы З.Н. Гиппиус, превращающие поэтическую биографию в мифологию;

- исследовать мифотворческую специфику лирического субъекта 3. Гиппиус, его поэтическую репрезентацию в орнитологическом, хтоническом и демоническом аспектах, понимаемых как материализованные ипостаси души;

- изучить специфику имманентных состояний души лирического субъекта, обретающих субстанциональный характер в мотивах любви, одиночества, бессилия и т.д.);

- выяснить специфику поэтического слова З.Н. Гиппиус в его диалогическом расщеплении на ироническое и молитвенное;

- обозначить динамику поэтической системы, выявленную в четвертом (последнем) сборнике З.Н. Гиппиус «Сияния».

Методологической базой диссертационного исследования послужили труды по теории и истории русской литературы Ю.М. Лотмана, М.М. Бахтина, Ю.В.Манна, Е. Фарыно, М. Эпштейна и других. В аксиологическом аспекте исследование опирается на труды В. Руднева, А. Ханзен-Леве.

Методы исследования: структурно-семиотический, культурологический.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем предпринято осмысление поэтического творчества З.Н. Гиппиус как художественной системы, подчиненной тем же закономерностям, что и выстраиваемое самой поэтессой жизнетворчество. Биография Гиппиус в свете структурно-семиотического и культурологического подходов исследуется в качестве творимого ею мифа. Выявлена основная составляющая художественного мира как знаковой системы -лирический субъект, вскрыты некоторые характерные для него признаки в присущей им метафорике и метафизике. Обозначен ведущий принцип поэтики З.Н. Гиппиус - игровой, предопределяющий характер художественного слова и моделируемого мира, сформирована концепция поэтического мира 3. Гиппиус как «текста культуры», специфика и границы которого обусловлены жизне- и мифотворчеством поэта.

Теоретическая значимость работы определяется комплексным

подходом к исследованию поэзии З.Н. Гиппиус, рассмотрением отдельных понятий и терминов («метафизический код», «жизнетворческий код», «текст культуры», «демономания»), разработкой частных методик анализа как отдельных текстов, так и всей поэтической системы в целом («гендерный подход»).

Практическая ценность. Материалы диссертации могут быть использованы при чтении спецкурсов по литературе и культуре Серебряного века, в спецсеминарах по русской поэзии, на просеминарах по анализу художественного текста, а также в качестве материала факультативных занятий в школах инновационного типа.

Апробация результатов исследования. Материалы исследования обсуждались на заседании кафедры литературы Горно-Алтайского государственного университета, были использованы при чтении учебного курса «Культура и текст» студентам магистратуры в Барнаульском государственном педагогическом университете. По теме диссертации опубликовано семь работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Биография З.Н. Гиппиус представляет авторский вариант мифологии личности, строящийся по тем же законам, что и творчество; творимый 3. Гиппиус «текст культуры» подчинен принципу бинарной оппозиции мужское/женское, реализованной в границах я/не-я.

2. Лирический субъект в поэтическом мире 3. Гиппиус представляет собой синтез метафорических, онтологических, мифологических смыслов; онтологическое содержание реализуется в развертывающихся мотивах «субстанциональных» состояний (любовь, бессилие и т.д.) и метафорике души (орнитологической, хтонической, демонической и т.д.).

3. Установка 3. Гиппиус на «оригинальность» (игра, маска, интрига) приводит к своеобразному «жонглированию» молитвенного и иронического слова как поэтических ипостасей лирического высказывания.

Структура и содержание работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, примечаний и библиографического указателя, составляющего 297 источников.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении дана краткая история изучения биографии и поэзии 3. Гиппиус в литературоведческой науке, определена исследовательская позиция по отношению к изучению жизнетворчества Гиппиус, обоснованы задачи диссертации и намечены пути их решения.

В Главе Первой «Биография 3. Гиппиус как мифология», биография рассматривается как миф на основе материала, который дают критика, поэзия и эстетика Гиппиус, мемуаристика о ней. Понимание биографии сводится к осмыслению жизни в слове, генерирующем обозначенные Гиппиус темы (такие, как, например, пол, любовь, свобода).

Момент трансредиентности (внеположенности по отношению к внутреннему миру творца) представляется у поэта внешностью, манерностью публичного поведения. Категории свободы и вседозволенности в моделируемом жизнетворческом образе подчеркивают противоречие между внутренним и внешним, социальным и сущностным.

Концепция личности основана у Гиппиус на опознании внутреннего/внешнего как мужского/женского, что обусловлено поиском своего истинного «я». Художественное «раздвоение», с одной стороны, - результат внутренней необходимости, фиксирующий константное состояние души, с другой - «символическая манера», связанная с «разрушением» прежних эстетических канонов и созданием собственных.

Литературоведческая парадигма «биография - мифология» - путь к восстановлению личных, литературных, биографических и творческих связей, без которых невозможно осмысление творческой индивидуальности поэта. Миф Гиппиус, в основе которого лежит идея жизнетворчества, - отправная точка в

прочтении ее поэтических текстов, выявляющем скрытые коды ее биографии.

8

В первом параграфе «Метафизическая теория как основа жизнетворчества» отмечается следующее: собственная метафизическая теория 3. Гиппиус создает некую модель жизнетворчества, где подчас обнаруживается нежелание принять внутреннюю эволюцию. Теория, развивавшаяся на протяжении всего ее жизнетворчества, - своеобразный «текст», в котором глубина и подлинность человеческого существования определяется двумя началами: началом свободы и началом любви.

«Священная свобода» (определение 3. Гиппиус) начинается с любви к себе, являющейся мерой всего и рождающей свободное «я», способное сказать другому достойное «ты». Не утрачивая своей индивидуальности, человек, по Гиппиус, открывает ценность другого и начинает жить в другом, освобождаясь от изолированности, эгоизма, инстинктов обладания, погружающих при жизни его душу в темное.

Единственный путь к гармонизации, по мнению поэта, - освобождение от «темного», «пошлого» посредством первоначальной любви к себе. Однако создание подобных социокультурных утверждений, заполняющих все существо поэта, в ценностном контексте той эпохи подвергается неоднозначной оценке со стороны современников.

Специфика жизнетворчества Гиппиус должна быть рассмотрена исключительно через призму «опыта свободы». Обретающая свою внутреннюю и внешнюю суть свобода, тождественная любви к себе, выступает в качестве организующей и структурирующей силы.

Биография 3. Гиппиус разыгрывается ею самой в поэтических и литературно-критических текстах, в переписке. При этом смысл биографического мифа заключает в себе значение разделения изначальной цельности личности, стремящейся к внутреннему единству.

Во втором параграфе «Метафорический код» рассматривается культурогенное отношение «биография-культура» как инвариантная структура.

Многое в жизнетворчестве 3. Гиппиус, ее художественной ипостаси

может быть осмысленно через метафору стекла в лорнете Гиппиус как

у

имеющую двойной смысл. Метафора заявляет о даме эпатажной, с одной стороны, с другой - как о человеке, искренне стремящемся рассмотреть другого. Двойной смысл лорнета постоянно обнаруживает разнообразные модели поведения, единство которых при разности - в преобладании мнимой реальности. Другой человек у Гиппиус фиксируется, воспринимается лишь через стекло (чужие глаза). Лорнет в контексте мифа Гиппиус -выпуклая линза, собирающая в себя отображение человека и мира. Истинное, природное созерцание утеряно; глазу без лорнета все является в смутном, искаженном виде, что свидетельствует о нарушении коммуникативной связи между Гиппиус и другими, между Гиппиус и миром.

Метафорический код как проблема оптической точки зрения - отсылка к объяснению авторской модели мира («Разбить стекло я не умею /Молить о помощи не смею;/Приникнув к темному стеклу,/Смотрю в безрадужную мглу,/ И страшен мне стеклянный холод... /Любовь! О дай мне молот...»)1. Зрение «с лорнетом» в мифологии Гиппиус соотносится с игрой, позволяющей затушевывать физиологический недостаток (слабое зрение) и преодолеть бесконечно усложняющееся в психологическом плане самовосприятие. Это способ преодоления физиологического и психологического барьеров в общении.

Метафора стекла, синонимичная сложным метафорам-концептам поведенческого текста, будучи одной из доминант авторского образа в поэтической мифологии Гиппиус, указывает на отношение поэта к игре как искусству.

Акт «разглядывания Другого через стекло», оборачивающийся эстетической игрой, есть не что иное, как трагическое «отслоение» чего-то от самой себя в игре по собственным правилам, что, в конечном счете, ведет к самоотчуждению и одиночеству. Разглядывание, узнавание Другого только через увеличительное стекло - тип поведения, в котором «слепота» маскируется, подается как индивидуальная манерность.

В третьем параграфе «Жизнетворческий код: Гиппиус-поэт и Гиппиус-критик» отмечается, что эстетическое самоопределение Гиппиус формировалось

1 Гиппиус З.И. Собр. соч.: В 6 т. Т. 3. - М., 2001. - С. 256.

10

прежде всего под влиянием такой культурной ориентации, как

философская эстетика русского символизма1. Варианты авторства (3. Гиппиус -поэт, Антон Крайний - критик, рецензент), выявляют разность двух ценностных социокультурных позиций одной личности.

Поэзия 3. Гиппиус, субъектом которой почти исключительно является субстанция мужского рода, и литературная критика (где повествование ведется также от мужского имени), выходящая под мужскими псевдонимами («Антон Крайний», «Лев Пущин», «Товарищ Герман», «РоманАренский», «Антон Кирша», «Никита Вечер», «В. Витовт»), по мнению Н. Богомолова, - «прежде всего попытка анализа мужской психологии»2.

Парадокс жизнетворческого поведения Гиппиус состоит в том, что она сознательно стремится к себе как к Другому человеку, но самоосуществлению в нем мешает этот Другой3. Оппозиция я/другой реализуется в культурном диалоге внутри себя, эта модель напоминает двоемирие романтиков и символистов. Существование Другого в метафизике 3. Гиппиус отмечено двойственностью восприятия: мир Другого представляет истинную, абсолютную ценность, и он же угроза для «Я», потому что он несет смерть «Я». Подобный художественный акт раздвоения на «я» и «не-я», с точки зрения философской концепции свободы Гиппиус, является эстетизирующим отношением познающего сознания к миру.

Жизнетворческое распределение, расщепление на Гиппиус—поэта и Антона Крайнего-критика может быть истолковано как замена тенденциозности в развитии «женской литературы» жизнетворческой игрой, утверждающей свою произвольность. Гиппиус разрушает прежнюю эстетику, сознательно стремясь создать свою. Предпочитая и в критике, и в поэзии условной литературной форме

1 Так, С. Маковский в своих мемуарах указывал: «Символистам ни буквенная эквилибристика, ни метафорическое озорство не нужны. Если нужна им «музыка слов», то - от сердца к сердцу. Тут водораздел чрезвычайно важен, особенно в теории, в идее... Обольщенный величием своего призвания, символист почитал себя членом высокого ордена, жрецом не только метафизически; жизнетворчество, обращаясь из искусства в тайнодействие, связывало его с судьбой человека на земле, с судьбой всего человечества...» (См.: Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. - М.: XXI век - Согласие, 2000. -С. 25-26).

2 Богомолов, Н.А. Любовь - одна // Богомолов НА Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Размышления. - Томск: Водолей, 1999.- С. 32.

3 В дневнике 3. Гиппиус от 19 декабря 1900 года сделана следующая запись: «Любить меня - нельзя. Я ни к кому не прихожусь. Рассуждаю. А сердце зверь и ест мое сердце. Не люблю никого, когда у меня боль. Не люблю - но всех жалею» (См.: Гиппиус 3. Дневники. - М., 2002. - С. 22-23).

11

«исповедь от первого лица», она отыскивает в себе Другого, при этом всегда оставаясь для окружающих дистанциированно эпатирующей, отталкивающей.

Ипостась критика Антона Крайнего, дающая право обсуждать любую желанную тему («О пошлости», «Быт и событие», «Влюбленность»), принципиально освобождает от чрезмерной утонченности, поэтичности, присущих «женскому». В эстетической системе Гиппиус скандальная форма жизнеповедения - на образном языке эксплицитно выраженная в критических статьях - одна из констант ее философии, в которой вопрос свободы «я» подается как обнажение глубокой парадоксальной системы культурных ценностей. Гиппиус-критик выражает мужскую точку зрения. Так, художественно преломляется общее стремление быть неженщиной, если не в жизни, то хотя бы в литературе. Гиппиус-поэт являет миру неукорененность в женском, природном.

Смена творческих ипостасей, по существу, глубокая и развернутая метафорическая форма философии свободы жизнетворчества Гиппиус, реализующаяся в разных тональностях - в лирической и критической.

Четвертый параграф «Оппозиция мужское/женское». Исходная оппозиция мужское/женское, присущая жизнетворчеству Гиппиус, реализуется в соответствии с ее поведенческим текстом.

Женское в номинации «Гиппиус-поэт», как правило, отсутствует, оно есть недоступная область мечтаний лирического субъекта. Установка на «женское "нету"» (определение 3. Гиппиус) выявляет наличие внутренней оппозиции я/другая (я/не-женщина), заданной Гиппиус Богом на всё её бытие («Меня сотворивший, меня обидел/Я плачу оттого, что меня нет»)'. Женское с акта рождения расщеплено на две смежности: «женское есть» и «женского "нету"». Индивидуальный стиль Гиппиус создается внутренним отчуждением от всего женского, которое «сосуществует» с внешней женскостью. Подобное сосуществование болезненно, дисгармонично, потому как отсутствие в женской природе женского торжествует, вследствие чего происходит разрушение родовой «природной целостности», приводящее к отчужденности, отчаянию и бессилию

Гиппиус З.Н. Собр. соч.: В 6 т. Т.З. - М., 2001. - С. 546.

души.

Оппозиция мужское/женское реализуется в ипостаси «Гиппиус-поэт» как живое/мертвое. Игра в жизнь, где исконно женское мертво, определяет тип социального поведения, свидетельствуя о какой-то особой природе личности. Земное бытие в женском прочитывается в поэзии Гиппиус как мертвенность. Художественное мышление поэта развертывается через отрицание, образную оппозицию бытие/небытие, где к небытию обращено желание «быть». Женское есть «я» - не сущее (не имеющее сути), по Гиппиус, - нечто пустое, отщепленное от мужского.

Поэтическая функция женского диалектична. Поэт ставится вопрос о «мучительном расщеплении», раздвоении лирического субъекта. Диалектическое единство противоборствующих внутри начал (мужского и женского) для лирического субъекта глубоко психологично и философично.

Исключительный способ выражения субъективного начала, где бинарная оппозиция мужское/женское полюсно прочитывающаяся, но существующая в диалектике, выбирается Гиппиус-поэтом и Гиппиус-критиком не только как некая художественная условность в жизнетворчестве, но и как мироощущение, о котором свидетельствует мемуаристика .

Понятие истинной красоты (тождества внутреннего и внешнего) создает некое несоответствие не только в словесных портретах мемуаристов, но и в охвате всего жизнетворческого поведения Гиппиус. Присущий женской природе мотив кокетства, игры, интриги - сквозной в биографии Гиппиус.

Сознательное и бессознательное стремление к женственности, как к гармонии всего сущего, природы, к созданию в себе некоего образца женственности у поэтессы сопряжено с рациональной деятельностью, коннотирующей исключительно с мужским субъектом. Невозможность преодолеть в себе, заданное двуначалие (женское и мужское), в котором

1 Так, современница 3. Гиппиус Н.Н. Берберова в мемуарах указывала на то, что Гиппиус «несомненно искусственно выработала в себе внешние черты: спокойствие и женственность. Внутри она не была спокойна. И она не была женщиной .. Между нею и внешним миром происходила постоянная борьба-игра» (См.: Берберова Н.Н.Серебряный век: Мемуары.-М., 1990.-С.518-519).

13

соприкасаются интуитивное и «логиче- ское» (рациональное) начала,

оборачивается стремлением к целостности, органичности.

В главе второй «Лирический субъект в художественной реальности мира З.Н. Гиппиус» исследуется художественная реальность мира 3. Гиппиус имеющая в своей основе мифопоэтическое моделирование, предполагающее выявление основных параметров вселенной (пространственно-врем енных, причинных, этических, количественных, семантических и других). Основной способ описания семантики в подобном моделировании - система мифологем и их бинарных оппозиций.

Мифопоэтический подход к изучению поэзии 3. Гиппиус помогает выстроить систему реальностей мира лирического субъекта, позволяет найти пути к толкованиям стихотворных текстов, отойдя от «заданности» в восприятии её поэзии, обусловленном в большей степени биографическим контекстом. Сущность и воплощение мифопоэтических символов лирики 3. Гиппиус, формирующих тип мифоосвоения художественной реальности, дает возможность принципиально переосмыслить обособленность («однострунность») поэзии в современном ей литературном движении.

В первом параграфе «Орнитологическая символика» рассматривается персонификация души лирического субъекта в птицу, имеющая мифопоэтический генезис. Орнитологическая символика в поэзии Гиппиус наиболее часто встречается в «Собрании стихов. 1889-1903» и «Собрании стихов. 1903-1909». Как правило, это следующие птицы: ястреб, коростель, ворон, петух. Наиболее репрезентативны ястреб и ворон. Традиционное представление о птице как о духовном начале (в противовес земному, плотскому) у поэта парадоксальным образом «перевернуто».

«Птичья» ипостась души обнаруживает в себе хтоническое начало. Птица-душа амбивалентна у поэта, она внутренне диалогична. В однообразном и повторяемом мире, превращающем человека в бессильное существо, душа в молитвенном порыве принимает образ птицы, становясь выражением

1 Заметим, что Н А Бердяев наряду с другими современниками отмечал перемешанность женской природы с мужской в Гиппиус {Бердяев НА Самопознание -Л, 1991 - С 143)

14

пластической метафоры «руки-крылья». Для лирического субъекта очевидно, что истина находится внутри души (в ядре), существует исконно, как данность, и не перелагается в слове. «Крылья» в поэзии Гиппиус приобретают, как правило, трагическую семантику, включаясь в общий контекст контрастной символики 3. Гиппиус, в поэтическую оппозицию высокое/низкое как духовное/бездуховное {«Помню, было слово: крылья.. ./Или брежу ?Всеравно/Без борьбы и безусилья/ Опускаюсья на дно»)1.

Орнитологической символикой подчеркивается «темность» души, означающая утрату жизни, ассоциируюясь с «обескрыленностью» и «мертвенностью». Смерть включается в то же множество, что и жизнь, но это уже смерть в ее истинном значении.

Во втором параграфе «Хтоническая символика» в художественной реальности мира Гиппиус выявлена следующая закономерность: в однообразии повторяющихся явлений исключена возможность самопознания и осмысления всего окружающего. В поэтических текстах Гиппиус встречаются следующие представители хтонического: пауки, пиявки, тараканы, муравьи, шмели, стрекозы, тля, червяки, моль, змеи. Воплощением души, ее персонификацией в поэзии З.Н. Гиппиус является змея - хтоническое животное, согласно фольклорно-мифологическим представлениям. В архаических мифологиях роль змеи, соединяющей небо и землю, чаще всего двойственна (она одновременно и благодетельна, и опасна); в развитых мифологических системах нередко обнаруживается ее отрицательная роль как животного, связанного с нижним миром.

В поэтическом космосе Гиппиус «змеиность» оформляется в мотиве мучительной боли. Боль исходит от незнания лирическим субъектом собственного «я», что сопряжено как с физическими, так и духовными муками. «Змеиное» в душе лирического субъекта проявляется функционально: в причинении боли («изранила», «впилась», «ужалила»). «Тварность» души заново создается волею лирического субъекта не в вечности, а во времени и пространстве лишь на краткий миг. Змеиная ипостась души, привоцирующая одновременно на

' Гиппиус З.Н. Собр. соч.: В б т. Т. 2. - С. 450.

материализацию и деструкцию целостного организма, символизирует наказание души.

В стихотворениях первого и второго сборников {«Собрание стихов '889-'903», «Собрание стихов. Книга вторая. '903-1909») символика паука несет смысл непрерывной трансмутации человека, превращенного в жертву. Паутина (вариант ткани) реализует идею творения и развития (по аналогии с колесом и его центром). Паук в поэзии Гиппиус, являясь лунным хтоническим животным, прядет нить человеческой судьбы.

Появление паука знаменует собой высшую ступень уродств как жизни в целом, так и каждой в отдельности. «Паучья жизнь» проецируется на людей, и в них проявляется это начало.

Хтоническое атрибутировано свойствами немоты и всеохватности, у Гиппиус оно прочитывается как нулевое состояние лирического субъекта -смерть при жизни.

В третьем параграфе «"Демоническое" в лирическом субъекте»

исследуется специфика «демонического» в поэзии Гиппиус. Соположенность

орнитологического и хтонического начал, их переплетение и

1

взаимопроникновение оттеняется присутствием демонического .

Поэтическая демономания 3. Гиппиус имеет свои «истоки» - творчество Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского. Однако «демоническое» переосмысляется поэтом, приобретая различные смыслы, что прослеживается в стихотворениях («Соблазн» (1890), «В черту» (1905), «Час победы» (1918), «Дьяволенок» ('906), «Равнодушие» (1927) и др.).

«Демоническое» в поэзии Гиппиус развертывается в новом культурно-историческом измерении, когда, по мнению Маковского, «черт был в моде у модернистов»2. «Возможное» и «действительное» любви, сплетающиеся в сознании поэта, осмысляются посредством общения с «духом земли», которое в

Отметим, что именно на это указывал известный мемуарист «серебряного века» С. Маковский «Если не продумать «демономании» духовной биографии 3 Н Гиппиус, много в ней становится непонятным» (См: Маковский С. на Парнасе Серебряного века. - М 2000 - С. 159)

'Маковский С Указ соч.-С. 182.

поэтическом тексте предстает как мистическая связь, как изнурительное одурачивание друг друга. Искушаемый соблазном уединения, и уже этим самым порождающий грех, лирический субъект, оказывается обвитым «дьяволом» в плотное кольцо. В ожидании самонаказания и наказания свыше (из «иной» сферы) он дематериализуется, ощущая относительность временных и пространственных координат. Гиппиус демонстрирует противоречивость «я», когда невозможно устоять перед искушением и столь же невозможно одержать победу над собой.

Неподвижное в жизни, остановившееся, отвердевшее, земное - все это для лирического субъекта - проявление небытия, провалы, пустоты, черные дыры в «ткани жизни», из которых пустыми глазницами смотрит смерть.

Человеческое «я» в земном пространстве несёт в себе дьявольское (небытийное): в своём опоясывающем, окольцовывающем варианте дьявольское сохраняет свой характер, свои органические контакты. «Нечистое пространство» -это пустота, являющаяся символическим выражением полного отсутствия всех возможностей. Внутренний мир и лирического субъекта, и Дьявола моделируется по законам игры, что сводится к завораживающим иллюзиям.

«Демоническое», облекаемое в форму поэтического философствования, приобретает, как это ни парадоксально, характер спасения собственной души (оно усиливает у Гиппиус духовное).

В четвертом параграфе «Любовь как "субстанция души" З.Н. Гиппиус» исследуется концепция любви, питающая смысловыми значениями иррациональную и неопределенную стихию поэтических слов и приемов Гиппиус. Любовь у поэта тождественна душе, как внутренней красоте, соотнесенной с вечностью, словом, чудом («душе единостъю чудесной, /Любовь единая дана»)'

Любовь, предстающая в цветовой гамме, - это проекция души, существующая в метафорике состояний. Цвет - последняя точка любви как внутренней духовной субстанции - выражен эксплицитно - в слове. «Слова

Гиппиус З.Н. Собр. соч.: В 6 т. Т. 5.-М., 2001.-С. 440.

17

любви» (определение 3. Гиппиус) - с одной стороны, - материализация состояния души, с другой - Божественное откровение.

Амбивалентность состояния души (как любви/нелюбви) - знак обратимости. Так, оппозиция любовь/нелюбовь в художественной реальности мира Гиппиус-поэта интерпретируется как прекрасное/безобразное. Любовь входит в этические оппозиции прекрасное/безобразное, истинное/ложное, создавая тем самым «перевернутый мир». Причем для понимания этого необходимо, чтобы изначально имелось и прекрасное, и безобразное. Любовь, по Гиппиус, - такое же таинство, как и Смерть, открывающая дар познания всего реального и ирреального. Необходимая Любовь, как гармония, и необходимая Нелюбовь, как хаос, необычайно пластичны и взаимопроникающи.

Поэтическая концепция любви вполне укладывается в характерное для того Нового времени, универсальное «интеркультурное» представление о любви.

В пятом параграфе «Мотивы одиночества в "свернутости" бытия души» рассматривается то, как исход из эмпирического мира в мир «идеальный» (мыслимый) неминуемо приводит лирического субъекта к изоляции и полному отчуждению в мире реальном. Лирический субъект гибнет в своей изоляции оттого, что живет он в созданной им самим тюрьме своей «идеи», в мире, который является проекцией его собственных представлений («дурная бесконечность»). Антично-христианские представления о теле как тюрьме души и сознания присущи поэзии Гиппиус. «Сжимание в кольцо» тождественно «вечному возвращению» и «заключенности».

Любые мысли и любые движения являются «замкнутым в себе кругом», где все концентрируется в «я», чья воля всегда направлена лишь на самореализацию. Понятие «сплетения» имеет семантику сковывания, болезненной фиксации психики. Неоднократно повторяющийся в ранних и поздних стихотворениях мотив болезненного одиночества обыгрывается поэтессой1. Причиной одиночества (отчуждения) субъекта является разочарование в Боге, в людях и их достоинствах, в себе. Образ неба здесь является, как и во многих иных

1 Своим поэтическим словом Гиппиус в ряде случаев подтверждает известный тезис Н. Бердяева о том, чю «зло, страдание, ад в этом мире обличают недостаточность и неокончателыюстъ этого мира, а также и неизбежность существования иного мира и Бога» (См.: Бердяев НА. Самопознание. -М., 1990. - С. 198).

18

контекстах, одновременно и прозрачной, и зеркально отражающей

перегородкой, которая как противополагает, так и объединяет «я» и Бога (Бог -Небо-Я).

В шестом параграфе «Время: "бессилие души" в парадигме мгновения»

исследуется соотношение «мгновенного» и «вечного» в поэзии Гиппиус. Мгновение в молитвенном слове лирического субъекта Гиппиус - это форма проявления «вечного», причем «мгновение» оценивается то позитивно, то негативно. «Вневременность», в равной степени характеризующая полярные состояния души, обретает аксиологическую амбивалентность: в позитивном «ракурсе» она читается как «отрешенность», в негативном - как «утрата». Согласно Гиппиус, в молитве душа не свободна от страха, она не принадлежит ни Богу, ни себе, потому и заслуживает проклятья - крайнего и бесповоротного осуждения. Дуализм тела и духа в поэтической метафизике 3. Гиппиус обусловлен имманентной двойственностью души. Лирический субъект раздвоен сам в себе, и невозможность обретения им самоидентичности находит проявление в дуалистическом видении мира. «Мгновение» кодирует самые разнообразные явления как внешнего, так и внутреннего миров, в частности, такие состояния души, как гармония («Мгновения», 1899), опустошение («Опустошение», 1902), отчаяние («Земля», 1908) и др. Жизнь души лирического субъекта, сотканная из мгновений текущего времени, в его представлении необратима.

Космос как идеальный мир существует в душе лирического субъекта в форме текущего времени, раздробляющегося на упорядоченные отрезки времени (миги, мгновенья), где «миг» осмысляется как минимальная возможная длительность, а «мгновение» как переживаемая вневременность. Именно время придает определенную ценность «небытию» только в том случае, если оно связано с важными жизненными моментами человека.

В Главе третьей «Поэтические ипостаси слова 3. Гиппиус»

рассматривается природа поэтического слова. Душа лирического субъекта в своих

«субстанциях» имманентна миру вообще. Как «единственная сложность»

индивидуальная человеческая душа, по мнению поэта, может изменить («до-

сотворить», «до-создать») себя самодвижением. Гиппиус неустанно

19

предпринимает попытки раскрыть источник и механизм движения собственной души, подчас бессознательно и противоречиво отражая этот поиск в своем поэтическом слове, принципиально расщепляемом на ироническое (внешнее - для мира) и молитвенное (внутреннее - для души).

В первом параграфе «Ироническая поэзия» исследуется первый сборник стихотворений З.Н. Гиппиус («Собрание стихов. '889-'903») и текстовая и внетекстовая информация, поддающаяся выявлению и анализу. Ключ к расшифровке содержится в подзаголовках стихотворений («По Ефрему Сирину», «А. Карташеву», «В. Нувелю», «От чужого имени» и другие).

Поэт в своих иронических стихотворениях констатирует факт крайнего и бесповоротного осуждения ею других людей с полным отказом от общения с ними. Подобная тенденция неоднократно повторяется у Гиппиус, варьируясь во многих других иронических стихотворениях.

Специфика иронических стихотворений в том, что все истинно негативное Гиппиус подает читателю как позитивное. Неожиданное открытие через единение общности мировоззренческих позиций обнажает смысл иронического («смысл в бессмыслице»).

Ироническое слово Гиппиус неизменно указывает на то, «как человек или предметы разлагаются в самих себе, и если предмет не есть в самом себе свое собственное противоречие, то ирония поверхностна и беспочвенна»1.

Структура «я» в иронических стихотворениях отражает трагический конфликт лирического субъекта не только с миром, но и с собственной душой. Человек в поэзии 3. Гиппиус становится объектом насмешки, а ирония в поэзии 3. Гиппиус является внутренним регулятором объективации человека, и в этом весьма рельефно проявляется субъективизм, индивидуализм самой Гиппиус.

Жизнетворческая игра поэта, явленная в иронической поэзии, есть возможность постижения цельности бытия.

Единство противоположностей (хтонического и орнитологического, любви и нелюбви) - один из источников иронии Гиппиус, позволяющей видеть явление с разных сторон и испытать сразу несколько разнородных чувств. Ироническое

1 Дземидок Б. О комическом. - М: Прогресс, 1974.-С.218.

20

слово в поэзии 3. Гиппиус - возможность подняться над хаосом мира и хаосом собственной души, скептически оценить свои возможности и возможности других. Сущность поэтического слова - в игровой функции, обретаемой в поле деятельности духа, в мире собственной метафизической теории свободы и любви, где многое связано между собой иными, не логическими, узами. Гиппиус укрупняет фигуру лирического субъекта, пытающегося проникнуть в сокровенные глубины своего существа и существования вообще, собственно сосредотачиваясь на его чувствах

Во втором параграфе «Принцип поэтической иронии 3. Гиппиус» изучается специфика иронии в поэзии Гиппиус. Ирония как форма мышления в поэзии - это способ раскрытия внутреннего мира индивида, его «самости», его «я». Ироничность, присущая ранним «стихотворениям-улыбкам» Гиппиус, дает возможность ощутить себя свободным по отношению к растворяющему целому. Лирическое «я»- это человек, освободившийся от непосредственной зависимости внешнего и внутреннего. Высвобождение происходит благодаря иронии, позитивный смысл которой заключается в том, что лирический субъект признает неистинность всего существующего в мире. Оригинальность иронии Гиппиус - в подтексте. «Незнание» и «противоречие» передают эмоциональное состояние одиночества, иронически изображаемого поэтом «ласковым, странным чудовищем», обещающим «радость и мученье крестное, /и свободу от любви и уныния». Функция ироничности, заключается в создании двумысленности, то есть несоответствия как противоположности внутреннего внешнему, как единства серьезного и несерьезного. Природа иронии у Гиппиус сводится в противоречивое единство позитивного и негативного начал, она является «внутренним регулятором», определяющий место человека-поэта в мире. Момент «вызревания» опосредован «требованием» духа (души) облачиться в высшую форму произвольно творящего и себя, и окружающий мир. Сущность человеческого духа выражается в ироническом самовосприятии, самоотношении.

Ироничность, заявленная в поэзии Гиппиус, выворачивается наизнанку и

становится принципом иного восприятия мира. Таким образом, лирический

субъект в иронических стихотворениях изолирован, но своеобразие этой изоляции

21

состоит в том, что, уединяясь и противопоставляя себя миру, он одновременно сливается с ним.

В третьем параграфе «Молитвенное слово З.Н. Гиппиус» исследуется религиозный дискурс в поэзии 3. Гиппиус1.

Творческая личность, претендующая на самовыражение, в молитвенном слове вступает одновременно в диалог с собой и с Творцом, по слову которого возник мир. Подобное «молитвословие» для Гиппиус закономерно, как закономерно и движение от бунта к смирению и, наоборот, от смирения к бунту. Одним из поэтических вариантов переосмысления молитвенной проблематики является стихотворная молитва о страдании {«Земля», «Божья тварь»), что объясняется постоянным внутренним противоречием в душе поэтессы.

Молитва, рождающаяся в диалоге с Богом и в размышлениях о страдании, связана с рефлексией по поводу «союза душ» - дьявола и лирического субъекта. Иной, божественный мир, для самой Гиппиус становится выразим лишь в категориях отрицания и инакости. При этом лирический субъект оказывается в позиции того, кто отрицает оба полюса: «я» и «не-я», победу и поражение, непокорность и смирение. В таком ракурсе молитвенное слово оказывается ценным не столько своим тематическим наполнением, сколько своим наличием, присутствием в мире в качестве грандиозного по значимости поступка веры. Вхождение посредством молитвенного слова в равноправный диалог с Творцом, по Гиппиус, тождественно осмыслению в себе духовной одержимости.

Молитвенное слово — непревзойденное по силе сострадание к «раздвоенному в самом себе» лирическому субъекту. Бытие земное («небытие») для поэтессы не идиллично. Божья правда приведена в однозначное соответствие со смертью. Внешняя реальность, впитавшая в себя элементы внутренней, обрывает духовное существование «я».

Во втором сборнике стихотворений 3. Гиппиус («Собрание Стихов '903-'909») тема «двойственности», не-идентичности и имманентной

1 Н А Богомолов указывал «Стихи 3 Гиппиус несколько абстрагированы от времени и места действия и в большинстве случаев представляют собой текст, развивающий какую-то идею в чистой форме, как идеальное представление, или же существующий в виде прямой молитвы В полноте судить о проблеме религиозного мышления Гиппиус пока что рано» (См Богомолов НА Любовь » одна // Русская литература первой трети XX века.-Томск, 1999 -С 30)

противоречивости, разъединенности мира и человека, разъединенности Бога-Творца и лирического субъекта также находит отражение в молитвенном слове. Подобная проблематика проецируется в область желаемого сдвига от «я» к Богу («Мне близок Бог — но не могу молиться, /Хочу любви — и не могу любить», «Молюсь - но не могу молиться./Не молится душа несогретая...»). Душа лирического субъекта, стремящаяся к молитве, как к необходимому богообщению, находится в трагическом несовпадении с собой. Состояние медитативного переживания отсутствует, молитва обесценивается. Молитвенный отказ и страстный нигилизм, наблюдаемый в раннем поэтическом творчестве 3. Гиппиус, преобразуются парадоксальным образом в «мудрость незнания» и оформляются в ироническом слове.

В Главе Четвертой «Динамика поэтической системы 3. Гиппиус: сборник «Сияния» исследуется последний прижизненный сборник «Сияния», в котором Гиппиус предпринимает попытку рассмотреть сущность своего «я», заключающего в себе двойственность и двуликость. Гиппиус подобная сущность осмысляется в качестве естественного состояния, не сокрытого от внешней действительности. Отвлеченное от традиционных «сочинений», эмоционально значимое слово «сияния», встречающееся лишь в одном, открывающем сборник стихотворении, включает в себя универсальные антиномии души, пребывающей в мире и вне его: видимое и невидимое, уходящее и наступающее, возможное и невозможное, желаемое и действительное.

Слово «сияния» в заглавии сборника - символ человеческого интеллекта («преображения»), отсылка к плану жизнетворчества Гиппиус. «Сияние слов» заключает в себе спектр разных мгновений-смыслов и одновременно обозначает цельность, предполагающую все остальные «сияния» (в душе лирического субъекта и в мире). «Слова-сияния» в различных поэтических модификациях предстают как первообразы мира, в которых в концентрированном виде содержится все «богатство» эстетики 3. Гиппиус.

В эстетической системе сборника «Сияния» поэтическое выражение «я» может быть осмыслено посредством рассмотрения таких важных эстетических

понятий в жизнетворчестве поэта, как мера, сложность, игра, грех.

23

Понимание константы меры как гармонии, зафиксировано ею самой в прозаическом тексте «Выбор» и в поэтическом - «Мера». Невозможность постижения меры, определяющей предел, в котором осуществляется и проявляется что-либо происходящее, свершающееся в мире «реальном», лишает человека цельности. Оппозиция мера/безмерность реализуется как божественное/человеческое. Так, стремление к «миру второму» и «слепо ощущаемая» мера, связывается у Гиппиус с определенной истиной: обретением «божественной гармонии», состоянием первоначального, первородного.

Как эстетическое понятие сложность в поэтическом сборнике «Сияния» предопределяет поведение лирического субъекта в мире. Жизненный путь, обозначенный шкалой «от простого к сложному», предполагает постижение истины, обретение некоего смысла. Любое препятствие создает потенциальное желание преодолеть «некую» сложность, скрытую в любом явлении, бросить вызов простоте. Сложность у Гиппиус - это редкая, максимально-индивидуализированная черта, дающая жизнь лирическому субъекту, преобразующая его внутренний мир. Таким образом, простота в мире, граничащая у поэта с обманом, воспринимается как небытие.

В сборнике «Сияния» утверждается универсальный принцип бытия и принцип поведения, развертывающий следующее положение: любое явленное действие в мире возникает, существует в форме игры. По Гиппиус, все в мире первоначально разыгрывается. Игра - единственная ценность, поставленная над всем, только в ней выражается бескорыстное понимание жизни мира. В основе всего заложено добровольное действие, сводимое к игре и совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам с целью, заключенной в себе самой.

Переход из земного в запредельное не исключает наличие игры, Гиппиус настаивает именно на этом желании («И если нет игры в раю, / Скажу, что рая не приемлю»). Временные категории (настоящее и будущее) имеют ценность, по Гиппиус, в том случае, если они сопряжены с идеей игры.

Грех, пронизывающий в реальном мире абсолютно все, понимается поэтом

как процесс не-прощения в самом себе. Грех существует в реально объективном

24

мире и в тексте Бога, и в тексте поэта, он «не растворяется», не исчезает в покаянии, а движется внутрь себя самого. Оппозиция грех/прощение не реализуется у Гиппиус. Категория греха подчиняется действию универсального закона кругообразного движения, возвращения в первоначальную, «первородную» точку.

Эстетическое, выстроенное на искусном «жонглировании» высокого и низкого, простого и сложного, игрового и серьезного и органично «взрощенное» на художественной почве, подается в художественной реальности 3. Гиппиус в ракурсе необходимой переоценки.

Своеобразие отобранных в сборник текстов может рассматриваться как совокупность лирических произведений Гиппиус, которая создает в читательском восприятии эффект художественного единства- Истина динамически конституируется в живом познавательном опыте через ряд перевоплощений лирического субъекта. Неоднозначность авторской позиции, порой «вывернутой наизнанку», способствует самораскрытию внутреннего мира (души), что и лежит в основе поэтической концепции Гиппиус. «Сияния» - полифоническая книга стихов, сознательно ориентированная на многоплановое отражение всего духовного содержания.

В Заключении обобщаются представления о поэзии З.Н. Гиппиус как «тексте культуры». Литературная маска поэта в контексте Серебряного века непосредственно связана с маской поведенческой, культурно-бытовой. Центр поэзии Гиппиус - это постоянное разыгрывание, к котором правда маскируется под обман, а обман выдается за правду. Поэт в своем жизне- и мифотворчестве создает «мерцающий» текст, состоящий из различного рода оппозиций и указывающий на отсутствие единообразия в мире.

Кроме того, подводятся итоги исследования, намечаются возможности разрешения следующих проблем: «Ницшеанские начала в жизнетворчестве 3. Гиппиус»; «Демономания поэтического творчества 3. Гиппиус» и др. Оговариваются перспективы дальнейшего изучения поэзии 3. Гиппиус.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Архипова, О.Ю. Иронические стихотворения З.Н. Гиппиус // Диалог культур. 4: Литературоведение. Лингвистика: сб. материалов IV межвуз. конф. молодых ученых, май 2001 г. / Барнаул, гос. пед. ун-т. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2002. -С.111-117.

2. Архипова, О.Ю. Поэзия Гиппиус: «Бессилие» в парадигме мгновения // Структура и общественное сознание: варианты и интерпретации художественного текста, сб. материалов VII межвуз. науч.-практ. конф., 20-21 мая 2002 года / Бийск. гос. пед. ун-т. - Бийск: Изд-во Бийск. гос. пед. ун-та, 2002. - Вып. 7. Ч. I: Литературный аспект. - С. 10-12.

3. Архипова, О.Ю. Дуализм («раздвоенность») в поэзии З.Н. Гиппиус // Филологический поиск: сб. науч. ст. / под ред. Л.Г. Чащиной; Горно-Алтайск, гос. ун-т. - Горно-Алтайск: Изд-во Горно-Алтайск, гос. ун-та, 2002. - С. 14-16.

4. Архипова, О.Ю. Художественный мир сборника «Сияние» З.Н. Гиппиус // Филологический анализ текста: сб. науч. ст. / Барнаул, гос. пед. ун-т. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2003. - Вып. 4. - С. 61-67.

5. Архипова, О.Ю. Принцип иронии в поэзии З.Н. Гиппиус // Наука и образование: Проблемы и перспективы: сб. материалов регионал. науч.-практ. конф. аспирантов, студентов и учащихся, 18-19 апр. 2003 г. / Бийск. гос. пед. ун-т. - Бийск: Изд-во Бийск. гос. пед. ун-та, 2003. - Ч. 2. - С. 83-88.

6. Архипова, О.Ю. Орнитологическая символика поэзии 3. Гиппиус // Диалог культур. 4: Литературоведение. Лингвистика: сб. материалов IV межвуз. конф. молодых ученых, май 2001 г. / Барнаул, гос. пед. ун-т. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2002. - С. 88-92.

7. Архипова, О.Ю. «Хтоническая» поэзия 3. Гиппиус // Диалог культур. 4: Литературоведение. Лингвистика: сб. материалов IV межвуз. конф. молодых ученых, май 2001 г. / Барнаул, гос. пед. ун-т. - Барнаул: Изд-во БГПУ, 2002. - С. 83-88.

Подписано в печать 22../5.2004. Формат 60x84/16. Усл. печ. л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ 104. Типография Алтайского госуниверситета: 656049, Барнаул, ул. Димитрова, 66

112023t

РНБ Русский фонд

2005-4 20 64 4

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Архипова, Ольга Юрьевна

Введение.

Глава 1. Биография 3. Гиппиус как мифология.

1.1. Метафизическая теория как основа жизнетворчества.

1.2. Метафорический код.

1.3. Жизнетворческий код: Гиппиус-поэт и Гиппиус-критик.

1.4. Оппозиция мужское/женское.

ГЛАВА II. Лирический субъект в художественной реальности мира З.Н. Гиппиус.

2.1. Орнитологическая символика.

2.2. Хтоническая символика.

2.3. «Демоническое» в лирическом субъекте.

2.4. Любовь как «субстанция души» З.Н. Гиппиус.

2.5. Мотивы одиночества в «свернутости» бытия души.

2.6. Время: «бессилие души» в парадигме мгновения.

ГЛАВА III. Поэтические ипостаси слова 3. Гиппиус.

3.1. Ироническая поэзия.

3.2. Принцип поэтической иронии 3. Гиппиус.

3.3. Молитвенное слово З.Н. Гиппиус.

ГЛАВА IV. Динамика поэтической системы 3. Гиппиус: сборник «Сияния».

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Архипова, Ольга Юрьевна

В последнее десятилетие XX в. в отечественной литературоведческой науке наблюдается особый интерес к поэзии Серебряного века. Более полувека З.Н. Гиппиус является одной из числа наиболее значительных русских писателей если не по объему сказанного, то по интенсивности и принципиальности идей. В пантеоне русского поэтического творчества Гиппиус, являвшаяся крупным поэтом «первого выпуска» символистской школы (выпуска 90-х гг.), олицетворяет собой путь к вершинам духа, пройденный «опытом свободы»1.

Несмотря на то, что 3. Гиппиус - одна из центральных фигур русского Серебряного века (диапазон ее интеллектуальных интересов, как известно, весьма широк: поэзия, проза, критика, драматургия, мемуаристика) , многие десятилетия ее имя (по вполне понятным причинам) почти не упоминалось в научной литературе. Так, по мнению H.A. Богомолова, «долгое время официозное литературоведение пыталось выбросить Зинаиду Гиппиус из истории русской культуры начала века, сделать вид, что весьма нелестные горьковские оценки полностью исчерпывают необходимость говорить о Гиппиус, как о

1 «Опыт свободы» - так называлась вступительная статья 3. Гиппиус к коллективному сборнику 1939 г., в которой суть позиции автора выражена так: «Литературный смотр, в котором, по замыслу его составителей, каждый мог сказать все, что хочет и как хочет» (Гиппиус, З.Н. Опыт свободы. Литературный смотр. Свободный сборник. - Париж, 1939. -С. 10).

Мемуаристика 3. Гиппиус, являющаяся, с точки зрения ее современников, «одним из первоисточников по изучению минувшей эпохи», как самостоятельный жанр не рассматривалась, системно также не изучалась мемуаристика о самой 3. Гиппиус (См.: Бавип. С. Судьбы поэтов Серебряного века / Бавин С., Семибратов И. - М., 1993. - С. 126). писателе и как о деятеле культуры»1. Недооценка поэтического творчества 3. Гиппиус в советский период и то молчание, которым долгое время обходила ее литературоведческая наука, во многом объясняют факт малоизученности биографии и творчества З.Н. Гиппиус.

На сегодняшний день в отечественном литературоведении нет целостной картины исследования ее наследия. Современная литературная критика считает поэзию 3. Гиппиус вторичной системой, охотнее занимаясь ее эпистолярным, мемуарным, критическим наследием.

Личность Гиппиус в восприятии современников и их воспоминаниях (А. Блок, В. Брюсов, А. Белый, И. Бунин, В ♦ Ходасевич, С. Маковский, М. Цветаева, А. Ахматова, С.Есенин) распадается на множество различных «я», предстает в несведенности противоречивых, расходящихся до полюсов ипостасей2. Изучение 3. Гиппиус затруднено тем, что не

1 Цитируется по изданию: Гиппиус З.Н. Стихотворения. Живые лица / Зинаида Гиппиус; вступ. ст., подгот. текста и коммент H.A. Богомолова. - М.: Худ. лит., 1991.- 471 с. -(Забытая книга).

2 Мнения современников о личности З.Н. Гиппиус полярно не совпадают, создается некий калейдоскоп, не имеющий в основе ничего общего. Современники Гиппиус с разной степенью симпатии отмечают непременность присутствия 3. Гиппиус в их биографии, с удовольствием запечатлевая ее облик и экстравагантную манеру поведения. «От блестящей Зинаиды шли холодные сквознячки», - писала А. Тыркова-Вильямс (Тыркава-Вильямс А. Тени минувшего: Встречи с писателями // Воспоминания о серебряном веке. -М., 1993. - С. 327). «При всей целомудренности фигуры, напоминавшей скорее юношу, переодетого дамой, лицо 3. Николаевны, по свидетельству некоторых очевидцев, дышало каким-то грешным воспоминанием». (Погорелое Б. Скорпион и Весы // Там же: С. 315). А. Белый оставил шаржированные портреты Гиппиус. Приведем один из них: «3. Гиппиус точно оса в человеческий рост, коль не остов "пленительницы" <.> ком вспученных красных волос (коль распустит - до пят) укрывал и очень маленькое и кривое какое-то личико; пудра и блеск от лорнетки, в которую вставился зеленоватый глаз; перебирала граненые бусы <.> прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленяющую сатану.» {Белый А. Начало века. - М., 1990. - С. 194). По мнению Л.Я. Гуревич, «она не могла не обращать на себя всеобщего внимания» (Венгеров С.А. Литература XX в.: В 2 т. Т. 1. - М., 1990. - С. 240). опубликованы в полной мере архивные материалы (письма, записные книжки, черновики и т.д.)1, в полной мере не введены в научный оборот ее мемуары, не изучено мировоззрение, не описана поэтика, не проанализированы критика, проза, не формализована система мотивов ее художественной реальности2. О жизнетворчестве Гиппиус в академической истории литературы только упоминалось: отмечались основные факты ее жизни в биографических словарях, изданных в России и за рубежом. В 90-е гг. в России вышла в свет первая книга З.Н. Гиппиус «Живые лица» (1991), включающая стихотворения и мемуары. Она сопровождалась комментариями H.A. Богомолова «Любовь — одна», имеющими собой следующее заключение автора: «Нынешнее издание - первая ступень к тому, чтобы можно было оценить сделанное ею (Гиппиус - O.A.) без гнева и пристрастия, с той полнотой знания, которое только и может создать живую картину жизни литературных и идейных исканий как в сфере религиозных, так и в сфере чисто общественных, политических истолкований, без чего невозможно понять наше прошлое, а следовательно — и наше настоящее, столь нуждающееся в оценке и истолковании»

Ф 1 Так, Н.В. Королева указывает на то, что «неопубликованная часть творческого наследия

Зинаиды Гиппиус чрезвычайно велика. Дореволюционные материалы хранятся, главным образом, в архивах Санкт-Петербурга и Москвы, а также в частных собраниях России, послереволюционные - в основном находятся в настоящее время в США - в университете г. Урбана, штат Иллинойс, в частной коллекции Темиры Пахмусс, в отделе рукописей Центра русской культуры г. Амхерст <.> и некоторых других собраниях США и Парижа» (Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования. - М., 2002. - С.

5).

По мнению современника З.Н. Гиппиус А.Л. Волынского, «строго научный анализ всего, что сделано З.Н. Гиппиус пером, анализ психофизиологический, привел бы нас к несомненному убеждению, что все тут натурально и естественно в своем роде. История идет своими путями именно через разрывы и конфликты в своих лучших и наиболее восприимчивых представителях.» (Волынский А.Л. Сильфида // Гиппиус З.Н. Собр. соч.: В 6 т. - М., 2001. - Т. 1. —С. 530).

Гиппиус, 1991. С. 22]. В 2001-2002 гг. вышло собрание сочинений З.Н. Гиппиус (в шести томах), которое далеко не исчерпывает издание всего ее творческого наследия. Не изучена также философско-эстетическая позиция Гиппиус, нашедшая отражение, прежде всего, в проблематике религиозно-философских собраний, устраиваемых по инициативе Мережковских в Петербурге в 1901-1902 гг., являющихся, с точки зрения З.Г. Минц, «первым показателем "русского религиозного возрождения начала XX века"»1.

Высокую оценку поэтическому творчеству 3. Гиппиус У давали ее современники . Так, Валерий Брюсов отмечал, что «ее стихи всегда обдуманны, умны, в них есть острая наблюдательность, направленная как во вне, так и в глубь души; они всегда сделаны просто, но изящно и с большим мастерством» ^ [Бек, 1996. С. 299].

В дальнейшем изучение Гиппиус переместилось на Запад и в Америку. Так, в зарубежном литературоведении одним из авторитетных исследователей, главным собирателем и публикатором текстов З.Н. Гиппиус считается Темира Пахмусс -профессор Иллинойского университета (США). В настоящее время исследовательские труды слависта А. Ханзен-Леве дают || возможность осмыслить поэтику 3. Гиппиус. А. Ханзен-Леве

1 Минц 3. А. Блок в полемике с Мережковскими // Блоковский сборник: Вып. 4. -Тарту, 1981. - С.54-86. - (Ученые записки ТГУ. Вып. 535).

2 Модест Гофман в 1909 г. в очерке о Гиппиус указывал, что «душа поэзии Гиппиус - это душа современного человека, расколотого, часто бессильно-рефлективного, но вечно-порывающегося, вечно-тревожного, ни с чем не мирящегося и ни на чем не успокаивающегося <.> Стих Зинаиды Гиппиус всегда свободный, легкий, красивый, напевный, очень индивидуальный, характерный, очень гибкий <.> Размерами Гиппиус пользуется очень свободно и легко, и, как талантливому поэту, они ей очень удаются» (См.: Очерк Модеста Гофмана из «Книги о русских поэтах последнего десятилетия» // Бек Т.А. Серебряный век. Поэзия. - М., 1996. - С. 300-307). рассматривает мифопоэтику 3. Гиппиус, в совокупности представляющую феномен «декадентского» эстетического мотивы «замкнутости», «забвения», характерные для «демонического», определения Ханзен-Леве) осмысления мироощущения: отчуждения», диаволического» реальности.

Свойственный для эстетизма 3. Гиппиус продукт «"свертывания" биографической синтагмы в художественный текст аллегорически-эмблематического характера, - по мнению А. Ханзен-Леве, - более долговечен, нежели его творец» [Ханзен-Леве, 1999. С. 408].

Актуальность

Актуальность диссертационного исследования обусловлена неизученностью творчества 3. Гиппиус. В отечественном литературоведении работа по тщательному собиранию и комментированию, выявлению всех биографических связей только начинается. Не решены текстологические проблемы в поэзии 3. Гиппиус, нет серьезного научного издания ее творческого наследия, снабженного био- и библиографическим справочным аппаратом и комментариями. Биография и творчество 3. Гиппиус нуждаются в целостном и системном подходе.

Вступительные статьи таких авторов, как H.A. Богомолов, Н.В. Кострелев, Н.В. Королева, В.Л. Ученова, Н.И. Осьмакова, H.A. Трифонов, Е.К.Курганов и др., которыми снабжены изданные сейчас сборники 3. Гиппиус, сопровождаемые научными комментариями, а также вышедшая в свет (2002 г.) первая в отечественном литературоведении коллективная монография 7

Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования» -лишь начальный этап осмысления творческого наследия З.Н. Гиппиус1.

Структурно-семиотический подход дает возможность рассмотрения поэтической системы Гиппиус как «текста культуры». Поэзия Гиппиус - особый и специфический предмет культуры; он существует в ней именно как текст, как особая форма объективации. Поэзия как «"текст культуры" представляет собой не только организованную, упорядоченную систему знаков, но и <.> поступок в истории личной жизни, охваченный контекстом "события-бытия"»2.

При выявлении жизнетворческого кода и текстового ^ пространства поэтессы весьма актуален тендерный подход3. Дифференциация «женского» и «мужского» взглядов, как «иррационального» и «рационального», и одновременно перетекание одного в другое, воплощенное в творческих ипостасях

1 Как указывает редактор-составитель Н.В. Королева, в коллективной монографии «Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования» анализируются биография и творческий путь З.Н. Гиппиус, особенности ее прозы, поэзии, публицистики и литературной критики <.> Ряд статей освещает малоизвестные факты взаимоотношений 3. Гиппиус и A.M. Горького, Г.И. Чулкова, A.A. Ахматовой. Две статьи сборника по-разному освещают непростую тему «мужского» и «женского» начал в жизни и творчестве Гиппиус (Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования.

М„ 2002.-С. 5).

2 См. об этом подробнее: Nagy /. Биография - Культура - Текст: О «сдвиге» в русской литературной парадигме // Пушкин и Пастернак: Studia russica Budapestinensia. -Будапешт, 1991. - Вып. 1. - С. 230-231.

3 В современных методиках описания текстового пространства актуален тендерный подход к осмыслению фактов культуры и литературы. По утверждению М. Рюткёнен, «господствующие литературоведческие теории основывались на текстах мужчин; тексты женщин не исследовались, так как не соответствовали критериям этих теорий, и женщины-авторы вообще игнорировались» (См.: Рюткёнен М. Тендер и литература: проблема «женского письма» и «женского чтения» // Филолог, науки. - 2000. - № 3. - С. 5; Пушкарева H.JI. У истоков женской автобиографии в России // Там же. С. 62-69; Скоков К.

Л «Женское» мышление в «мужской» культуре // Женщина. Тендер. Культура. - 1999.

С.364).

Гиппиус-поэта и Гиппиус-критика - псевдоним и литературная маска - Антон Крайний), два противоположных полюса и «сцепление» неразрывного целого, обнажают жизнетворческую оппозицию я/другой.

Собственная душа для 3. Гиппиус как «субстанциональная» категория, как «зеркало мира», - основная мера вещей. Сотворение в себе нового, свободного «Я», «ткущегося» изнутри души, отражается в принципах моделирования текста, где сущность поэтического слова 3. Гиппиус воплощает игровая функция.

Исследование поэтического слова 3. Гиппиус в этом аспекте позволяет открывать многие смысловые связи отдельных стихотворных текстов, в которых поэтесса вырабатывает свой «зашифрованный» язык, рассчитанный только на подготовленного читателя, и углублять понимание всей художественной системы 3. Гиппиус. Поэтическое слово, реализующее у 3. Гиппиус абсолютно все и несущее в себе, с нашей точки зрения, особо интересные мифопоэтические аспекты орнитологического, хтонического, демонического, является единым центром (ядром), содержащим диалог творческой личности с миром1.

1 Идеи русского космизма, проникшие в духовное сознание и искусство рубежа XIX - XX вв., вызвали к жизни мощный пласт мифопоэтического сознания с его параллелизмом «большого» и «малого» пространства, сакрализацией всех явлений, культурных и социально-биологических, что позволяет говорить о художественной реальности как основе мифопоэтического элемента творчества, о «собирании» реальности в личностную сущность человека. Это, в свою очередь, определило интерес к символике, где мифопоэтический пласт ощущался наиболее отчетливо.

Синтезируясь с идеями позднего христианства, воспринятыми сквозь призму учения Ф. Ницше или Вл. Соловьёва, эти идеи получили весьма своеобразное воплощение в художественной практике представителей самых разных течений. Н. Бердяев, характеризуя этот процесс, еще в 1905 г. отмечал особенности такого синтеза: «В душе нового человека перекрещиваются наслоения разных великих эпох: язычество и христианство, древний бог Пан и Бог, умерший на кресте, греческая красота и средневековый романтизм. Душа раздваивается,

В связи с этим необходимым становится осмысление и выявление принципа внутреннего и внешнего мировидения, раскрывающего эстетику игры как добровольного действия.

Объект исследования — поэтическое творчество З.Н. Гиппиус.

Предмет исследования - жизнетворчество 3. Гиппиус: поэзия в биографическом контексте, обусловливающим ее как явления культуры Серебряного века.

Цель

Основной целью диссертационного исследования стало изучение поэзии З.Н. Гиппиус как «текста культуры».

Цель предопределила решение следующих задач:

- выявить жизнетворческие принципы З.Н. Гиппиус, превращающие поэтическую биографию в мифологию;

- исследовать мифотворческую специфику лирического субъекта 3. Гиппиус, его поэтическую репрезентацию в орнитологическом, хтоническом и демоническом аспектах, понимаемых как материализованные ипостаси души;

- изучить специфику имманентных состояний души лирического субъекта, обретающих субстанциональный характер в мотивах любви, одиночества, бессилия и т.д.);

- выяснить специфику поэтического слова З.Н. Гиппиус в его диалогическом расщеплении на ироническое и молитвенное;

- обозначить динамику поэтической системы, выявленную в усложняется до последнего предела, идет к какому-то кризису, желанному и страшному» (Бердяев Н. А. О новом религиозном сознании // Вопр. жизни. - 1905. -№9.- С. 150). четвертом (последнем) сборнике З.Н. Гиппиус «Сияния».

Для решения поставленных задач в настоящей работе использованы в качестве материала следующие стихотворные сборники З.Н. Гиппиус: «Собрание стихов. 1889-1903», «Собрание стихов. Книга вторая. 1903-1909.», «Стихи. Дневник. 1911-1921», последний прижизненный сборник «Сияния».

Методологическая база

Методологической базой диссертационного исследования послужили труды по теории и истории русской литературы Ю.М. Лотмана, М.М. Бахтина, Ю.В. Манна, Е. Фарыно, М. Эпштейна и других. В аксиологическом аспекте исследование опирается на труды В. Руднева, А. Ханзен-Леве.

Методы исследования

Методы исследования: структурно-семиотический, культурологический.

Научная новизна

Научная новизна исследования заключается в том, что в нем предпринято осмысление поэтического творчества З.Н. Гиппиус как художественной системы, подчиненной тем же закономерностям, что и выстраиваемое самой поэтессой жизнетворчество. Биография Гиппиус в свете структурно-семиотического и культурологического подходов исследуется в качестве творимого ею мифа. Выявлена основная составляющая художественного мира как знаковой системы - лирический субъект, вскрыты некоторые характерные для него признаки в присущей им метафорике и метафизике. Обозначен ведущий принцип поэтики З.Н. Гиппиус - игровой, предопределяющий характер художественного слова и моделируемого мира, сформирована концепция поэтического мира 3. Гиппиус как «текста культуры», специфика и границы которого обусловлены жизне- и мифотворчеством поэта.

Теоретическая значимость

Теоретическая значимость работы определяется комплексным подходом к исследованию поэзии З.Н. Гиппиус, рассмотрением отдельных понятий и терминов («метафизический код», «жизнетворческий код», «текст культуры», «демономания»), разработкой частных методик анализа как отдельных текстов, так и всей поэтической системы в целом («тендерный подход»).

Практическая ценность

Материалы диссертации могут быть использованы при чтении спецкурсов по литературе и культуре Серебряного века, в спецсеминарах по русской поэзии, на просеминарах по анализу

А? художественного текста, а также в качестве материала факультативных занятий в школах инновационного типа.

Апробация результатов исследования

Материалы исследования обсуждались на заседании кафедры * литературы Горно-Алтайского государственного университета, использовались при чтении учебного курса «Культура и текст» студентам магистратуры в Барнаульском государственном педагогическом университете. По теме диссертации опубликовано семь работ, две находятся в печати.

Структура и содержание работы

Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, примечаний и библиографического указателя, составляющего 297 источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "З.Н. Гиппиус: поэзия как "текст культуры""

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Литературная судьба З.Н. Гиппиус, одной из центральной фигур Серебряного века, явно парадоксальна, как парадоксальна ее поэзия^ являющаяся, несомненно, «текстом культуры»1.

В биографии 3. Гиппиус, сотворяемой как мифология, проигрывается то, что лишь пунктирно прочерчивается в ее поэтических текстах. Решающее значение имеет стремление раскрыть свою душу, «до-сотворить» ее (определение Гиппиус), «найти слово для боли, которая гнетет дух и ощущается как л помеха для внутренней гармонии» . Поэзия 3. Гиппиус отражает все богатство содержания ее человеческой субъективности. Однако при этом главной проблемой ее творчетсва становится изучение и анализ оппозиций (небесного/земного, мужского/женского, я/не-я и т.п.), определивших сложность биографического мифа и творчества 3. Гиппиус.

Взаимопроницаемость поэтических и критических текстов3, подающихся в жизнетворческом коде (Гиппиус-поэт и Антон Крайний-критик) как полярная противоположность женского и мужского, представляет особую концентрацию, означающую всю ту же исключительную занятость собой, устремленность к центру «я», склонность видеть начало и конец мироздания только в себе.

1 В. Руднев в книге «Прочь от реальности» указывает на то, что «когда человек культуры умирает, он в полной мере рождается как «текст культуры», начинается его подлинная ахронная жизнь, которая начинает читаться с самого начала как теологическое» (Рудиев В. Прочь от реальности. - М., 2000. - С. 23).

2 См. подробнее об этом: Шибаева М.М. Человеческая субъективность и культура // Культура, человек и гармония мира. - М., 1987. - С. 149.

3 Отметим, что литературный дневник А. Крайнего, имеющий знаковый статус жизнетворческой игры является формой объективации личностного содержания Гиппиус-критика. /

Биография, рождающаяся в символистской среде, становится своего рода фактором углубления субъективности. Отсюда наблюдается, на наш взгляд, разнообразие и творческих ипостасей.

Поэзия как «текст культуры» осмысляется в качестве субъектного-объектного. Выявленный глубинный стержень «текста культуры» сообщает более общее в определенном смысле: сокровенное (внутреннее), маскируемое поверхностным (внешним) жизнетворческим поведением. Я-другой осмысляется как поле взаимодействия амбивалентно оцениваемых начал (движение, до-сотворение) и статика (расщепление, растворение).

Эдипов комплекс выражается в поэтических текстах в том, что поэтесса стремится перечеркнуть, «убить» в себе женщину: «. Я плачу оттого, что меня нет.» [Гиппиус, 2001, т. 3. С. 546]. Подобное отрицание - наиболее явственное свидетельство того, что Гиппиус это самое «женское» "нету"» утверждает. Попеременное отождествление сознания то с женским (статическим началом), то с мужским (динамическим), обращает на себя особое внимание. Поэтическим текстом Гиппиус утверждается земное (змеиное), аналогичное женскому (греховному). В реальном (биографическом) тексте это подается зрелищной игрой1.

1 По словам Ханзен-Леве А., «текст жизни сам диктуется и со-творяется «текстом искусства», более того, «текст жизни» - посредство индивидуального мифа персональной манеры и специфического облика символистского^ художника - прихотливым образом распространяется за пределы индивидуального в универсальное пространство культуры» (Ханзен-Леве А. Русский символизм. - СПб., 1999. - С. 9).

Центром ее поэзии является постоянное разыгрывание1, в котором правда маскируется под обман, обман выдается за правду. Лирический субъект «до-создает» свою душу в соответствии с проявлением игры как абсолютной истины; игра мнимого и настоящего представляет в художественной реальности сложный сплав (слитность), составляющий своеобразие интриги. Органическая внутренняя нецельность - это то, в чем выражается душа Гиппиус. Непознанность собственной сущности (пребывание «нигде»), непременно, порождает мир мнимости.

Своеобразие поэзии Гиппиус подобно чуду, которое состоит, на наш взгляд, из трех элементов: показ некой подлинности, затем ее замена чем-то мнимым, а потом раскрывание первоначального подлинного лица.2 «Подсовывание» «подобия» вместо «сущности», вносящее путаницу, отражено в иронической поэзии. Поэтесса скрывает свою истинную сущность за той «видимостью», которой обращена к другим. Высмеивая, кривя душой, она несет мудрость, истину своего «я». Два поэтических «лика» Гиппиус: молитвенность (как внутреннее) и ироничность (как внешнее), представляющих собой сущность и «подобие», - двуедины, не раздвоены. Лирический субъект является основной составляющей художественного мира поэтессы как знаковой системы, в которой

1 Й. Хейзинга указывал: «Игра начинается и в определенный момент заканчивается <.> Пока она происходит, в ней царит движение, прямое и понятное, подъем и спад, чередование, завязка и развязка <.> Игра сразу фиксируется как культурная форма. Будучи однажды сыгранной, она остается в памяти как некое духовное творение или ценность.» (ХейзингаИ. Указ. соч.: С. 23).

2 В греческом языке термины чудо и зрелище близки. Чудом, дивом «мерещится» весь мир зрительного обмана, вся та стихия «видимого» подобия, которого на самом деле нет (См.: Труды по знаковым системам: Сб. науч. тр. - Тарту, 1973. - Вып. VI: К 75-летию М.М. Бахтина. - С.503). вскрыты характерные для него признаки в присущей им метафорике.

Литературная маска Гиппиус-поэта в контексте Серебряного века, целенаправленно культивирующем в собственном литературно-эстетическом бытии атмосферу карнавала и маскарада, непосредственно связана с маской поведенческой, культурно-бытовой. За сменой литературной маски стоят познавательные процессы. Концепция взаимосвязи между субъектным миром и объектным принципиально меняется. Гиппиус-поэт - познающее лицо, а мир - познаваемое. Они дистанцируются: главное - субъективный мир, субстанционально выражаемый в различных состояниях, где доминируют процессы отвлечения.

В поэтическом тексте Гиппиус создан особый мир души, параллельный реальному, он рожден «в подражание» действительности, при полном осознании того, что он держится на искусственном. Несмотря на множественность ипостасей, в которых выступает лирический субъект, все же отчетливо виден сохраняющийся под разными масками его устойчивый образ. Субстантивное «я» всегда находится в атмосфере дисгармонии, несущей заряд демонизма и сатанинского веселья. Поэтесса не принимает в себе свое «я», при таком неприятии невозможно контролировать или осознавать самого себя. Молитвенное, переплетающееся с ироническим, не воспринимается как освобождение от земного, а лишь усиливает внутреннюю и внешнюю раздробленность.

Сборник «Сияния», состоящий из малых, субъективно окрашенных «текстовых» мгновений, представляет собой принципиальное сходство с функциональностью интриги как понятия единого, парциального времени, как столкновение отдельных, экспрессивно насыщенных «моментов». Временные планы поэтических текстов сборника «мчатся» к центру «Я», не объединяясь в общий и объективный поток. По особому окрашенные «текстовые» части, не мешающие друг другу, подобны моментам «сияний»: каждый момент имеет свое особое измерение, он краток, мал, однако (как и интрига) включает в себя массу событий.

Гиппиус - поэт в своем мифотворчестве создает особый поэтический «мерцающий» текст, состоящий из полукрасок (полутонов) и различных оппозиций, а также, непременно, указывающий на то, что в жизни не может быть единообразия (света или тьмы).

В перспективе интересным представляется исследование художественной прозы Гиппиус как «промежуточного звена между поэзией и авторефлективным теоретическим дискурсом» (определение Ханзен-Леве - O.A.). Прозаические тексты могли бы стать своеобразным переводом поэтического мира (с его образным строем) на язык «теории».

В мемуаристике отмечается особое умение З.Н. Гиппиус создавать литературные мифы и репутации, развеять которые потом удавалось с большим трудом1. Подобное мифотворчество могло бы составить отдельное исследование.

1 М.В. Михайлов в одном литературоведческом сюжете подтверждает умение 3. Гиппиус по созданию мифа о других: «Случай с Чулковым Т.И. - особый <.> Операцию по созданию «мифа» и «символа» блистательно разработала и провела З.Н. Гиппиус» (Михайлова М.В. 3. Гиппиус и Т.И. Чулков // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. -1996.-№5.-С. 17).

Перспективным может быть изучение психо-аналитического кода поэзии и прозы 3. Гиппиус. Возможно, что скрытый смысл художественного текста аналогичен скрытой в бессознательном «травматической ситуации» (термин Руднева).

Список научной литературыАрхипова, Ольга Юрьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Абрамович, Н.Я. Лирика 3. Гиппиус В осенних садах/Н.Я. Абрамович // Литература сегодняшнего дня. - М., 1909. - С. 137145.

2. Абульганова-Славская, К.А. Личностные типы мышления / К.А. Абульганова-Славская // Когнитивная психология. М., 1986. -С. 154-172.

3. Абульганова-Славская, К.А. Субъект-символ российского самопознания / К.А. Абульганова-Славская // Сознание личности в кризисном обществе. М., 1995.- С. 10-28.

4. Аверинцев, С.С. «Аналитическая психология» К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии / С.С. Аверинцев // О современной буржуазной эстетике. М., 1972. - С. 110-155.

5. Адамович, Г.В. Одиночество и свобода // Литературно-критические статьи / Г.В. Адамович. СПб., 1983. - С. 10-58.

6. Азадовский, K.M. З.Н. Гиппиус: метафизика, личность, творчество / K.M. Азадовский, A.B. Лавров // Гиппиус З.Н. Сочинения: Стихотворения. Проза. Л., 1991. - С. 3-44.

7. Александрова, Т. Чертова кукла: о поэтессе 3. Гиппиус. / Т. Александрова// Кн. обозрение. 1996. - Июнь (№ 24). - С. 13-26.

8. Алексеева, Л.Н. Рефлексия как средство творческого понимания: автореф. дисс. . канд. психол. наук/ Л.Н. Алексеева. -М., 1988. 19 с.

9. Аллояс, В. Из писем Зинаиды Гиппиус: письма Зинаиды Николаевны Гиппиус к Д.В. Философову. / В. Аллояс // Минувшее:

10. Ист. Альманах / репринт, воспроизведение альм., выпускаемого париж. изд-вом "АТНЕМЕиМ". М., 1991. - Вып. 4. - С. 327-337.

11. Амфитеатров, А. Дьявол / А. Амфитеатров. М., 1992. - 150 с.

12. Андреев, В.Л. Детство / В.Л. Андреев. М., 1963. - 247 с.

13. Анненский, И. О современном лиризме / И. Анненский // Аполлон. 1909. - № 3. - С.8-9.

14. Анненский, И.Ф. Книги отражений / И.Ф. Анненский. М., 1979. -679 с.

15. Антология поэзии «серебряного века» // Рус. речь. 1994. - №4. -С. 29.

16. Апинян, Г.А. Философия игры / Г.А. Апинян // Эстетическое наследие и современность: сб. науч. работ / сост. Бахтин М.М. М., 1984.-С. 132-146.

17. Асеев, В.Г. Мотивация поведения и формирования личности / В.Г.Асеев. М., 1976. - 198 с.

18. Аскин, Я.Ф. Категории будущего и принципы ее воплощения в искусстве / Я.Ф. Аскин // Ритм, пространство и время в литературе и искусстве. Л., 1974. - С. 67-72.

19. Афанасьева, Э.Н. Молитва в русской лирике XIX в.: Логика жанровой эволюции: автореф. дис. . канд. филолог, наук / Э.Н. Афанасьева. Томск, 2000. - 21 с.

20. Афанасьева, Э.Н. Миф о душе и способы выражения внутреннего мира героев в творчестве М.Ю. Лермонтова / Э.Н. Афанасьева, Л.А. Ходанен // Студенты и молодые ученые КемГУ к 40-летию КГПИ-КемГУ. Кемерово, 1994. - Ч. 1. - С. 53-61.

21. Бавин, С. Судьбы поэтов Серебряного века / Бавин Сергей Павлович, Семибратова Ирина Всеволодовна; Рос. гос. б-ка. М., 1993.

22. Багно, В.Е. «Красный» цикл писем 3. Гиппиус к Зинаиде Венгеровой / В.Е. Багно // Рус. лит. 1998. - №1. - С. 84-87.

23. Банников, Н.В. Зинаида Гиппиус: антология поэзии «серебряного века». / Н.В. Банников // Рус. речь. 1994. - № 4.

24. Басинский, П. Русская литература конца XIX начала XX в. и первой эмиграции / П. Басинский, С. Федякин. - М., 1998. - 279 с.

25. Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: пер. с фр. / Барт Ролан; сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М., 1994.

26. Бахтин, М.М. Проблема автора / М.М. Бахтин // Вопр. философии. -1977. № 7. - С. 148-160.

27. Бахтин, М.М. В контексте мировой литературы / Бахтин Михаил Михайлович. М., 1991. - 237 с.

28. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. М., 1979. - 318 с.

29. Бахтин, М.М. Проблемы содержания, материала и формы в словесном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: Исслед. разных лет. М., 1975. - С.54-72.

30. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / Бахтин Михаил Михайлович. М., 1986. - 444 с.

31. Бахтин, М.М. Эстетическое наследие и современность / Бахтин Михаил Михайлович. М., 1994. - 394 с.- 476 с.1. С. 29-31.61 бг

32. Бек, Т.А. Серебряный век. Поэзия / Т.А. Бек. М., 1996. - 672 с. -(Школа классики).

33. Белый, А. Встреча с Мережковским и 3. Гиппиус // Белый, А. Начало века / Андрей Белый. М., 1990. - С. 192-196.

34. Белый, А. Начало века: Воспоминания: в 3 кн. Кн. 2 / Андрей Белый; подгот. текста и коммент. А. Лаврова М., 1990. -306 с.

35. Белый, А. Символизм как миропонимание: сборник. / Белый Андрей. М., 1994.- 528 е.: ил. - (Мыслители XX века).

36. Бенуа, А.Н. Мои воспоминания: В 2 т. 5 кн. / А.Н. Бенуа — М., 1980.

37. Берберова, H.H. Рассказы в изгнании / Берберова Нина Николаевна. М., 1994. - 333 с.

38. Берберова, H.H. Серебряный век: Мемуары / H.H. Берберова. -М., 1990. 312 с.

39. Бердяев H.A. О новом религиозном сознании / H.A. Бердяев // Вопр. жизни. 1905. - №9. - С. 24-29.

40. Бердяев H.A. Преодоление декаденства: творческий портрет 3. Гиппиус. // Бердяев H.A. О русских классиках / Бердяев Николай Александрович. М., 1993. - С. 278-284.

41. Бердяев, Н. Самопознание: Опыт философской автобиографии / Бердяев Николай Александрович; сост., авт. вступ. ст. М. А. Блюменкранц. М.; Харьков, 1998. - 621 с. - (Антология мысли).

42. Бердяев, H.A. О назначении человека / Бердяев Николай Александрович. М., 1993. - 383 с. - (Библиотека этической мысли).

43. Белый, А. Переписка / Андрей Белый, Александр Блок; публ., предисл. и коммент. A.B. Лаврова. М., 20001. - 607 с.

44. Богомолов, Н.А. Любовь одна // Богомолов Н.А. Русская литература первой трети XX века. Портреты. Проблемы. Размышления. - Томск, 1999. - С. 7-32.

45. Богомолов, Н.А. К истории первого сборника стихов 3. Гиппиус / Н. А. Богомолов, Н.В. Кострелев // Рус. лит. 1991. -№3. - С.121-132.

46. Болотова, М.А. Рождение лирики из духа пародии / М.А. Болотова // Межтекстовые связи: Пародия и автопародия. Барнаул, 2002. С.392-397.

47. Бочаров, С.Г. О художественных мирах: Сервантес. Пушкин. | Баратынский. Гоголь. Достоевский. Толстой. Платонов / Бочаров Сергей Георгиевич. М., 1985. - 296 с.

48. Брудный, А.А. Значение слова и психология противопоставлений / А.А. Брудный // Семантическая структура слова: Психолингвистические исследования: сб. ст. / АН СССР, Ин-т языкознания; отв. ред. А.А. Леонтьев. М., 1971. - С. 181 -199.

49. Брук, Я. В. У истоков русского жанра. М., 1990. - 188 с.

50. Брюсов, В .Я. Дневники / В.Я. Брюсов. Л., 1979. - 312 с.

51. Брюсов, В.Я. Из книги «Далекие и близкие» // Собр. соч.: в 7 т. -М., 1975. Т. 6: Статьи и рецензии 1893-1923; Из книги «Далекие и близкие». Miscelánea. - С. 194-198.

52. Брюсов, В.Я. Об искусстве / В.Я. Брюсов // Собр. соч.: в 8 т. -М., 1975. Т. 6: Статьи и рецензии 1893-1923; Из книги «Далекие и близкие». Miscelánea. - С. 49.

53. Бурно, М.Е. О характерах людей / М.Е. Бурно. М., 1996. -206 с.

54. Венгеров, С.А. Литература XX в.: в 2 т. Т. 1. / С.А. Венгеров. М., 1990.-412 с.

55. Виноградов, А.И. Секс и эротика в русской традиционной культуре / А.И. Виноградов. М., 1996. - 208 с.

56. Винокур, Г.О. Биография и культура / Винокур Григорий Осипович. М., 1927. - 374 с.

57. Винокур, Г.О. Филологические исследования: Лингвистика и поэтика / Винокур Григорий Осипович. М., 1990. - 451 с.

58. Витгенштейн, Л. Культура и ценности / Л. Витгенштейн // Даугава. -1992. № 2. - С. 12-18.

59. Вишняк, М.В. Современные записки. СПб., 1993. - 243 с.

60. Волков, П.В. Разнообразие человеческих миров. М., 2000. -194 с.

61. Волынский, А. Сильфида воспоминания о Зинаиде Гиппиус. /А.Волынский // Сегодня. 1994. - 18 янв. - С. 9-19.

62. Волынский, А.Ф. Книга великого гнева / А.Ф. Волынский. -СПб., 1924.- 414 с.

63. Воспоминания о серебряном веке: сб. / сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. М., 1993. - 559 с.

64. Вульф, В. Зинаида Гиппиус / Виталий Вульф // Театр, жизнь. 1989. - № 14. - С. 23.

65. Выготский, Л.С. Избранные психологические исследования / Выготский Лев Семенович. М., 1956. - 519 с.

66. Выготский, Л.С. Психология искусства: Анализ эстет, реакции / Выготский Лев Семенович. 5-е изд., испр. и доп. - М., 1997. - 415

67. Габитова, P.M. Философия немецкого романтизма: (Фр. Шлегель. Новалис) / Габитова Римма Михайловна; АН СССР, Ин-т философии. М., 1978. - 288 е.: портр.

68. Гайдукова, Т.Т. Принцип иронии в философии Кьеркегора / Т.Т.Гайдукова // Вопр. философии. 1970. - №9. - С. 109.

69. Гаспаров, М.Л. Русские стихи 1890-х 1925 гг. в комментариях / Гаспаров Михаил Леонович. - М., 1993. - 272 с.

70. Гинзбург, Л. О лирике / Гинзбург Лидия Яковлевна; вступ. ст. А. С. Кушнера. М., 1997. - 408 е.: портр.

71. Гипиус, 3. Чёртова кукла: Проза, стихотворения, статьи / Зинаида Гиппиус; предисл. В. Учёновой. М., 1991. - 353 с.

72. Гиппиус З.Н. Стихотворения. Живые лица. М., 1981.- 193 с.

73. Гиппиус, 3. «Кто бури знал.»: Стихотворения. Воспоминания. Письма к Д.В. Философову / Зинаида Гиппиус // Наше наследие. 1990. - №4. - С. 62-66.

74. Гиппиус, 3. Влюбленность. О любви. Арифметика любви. О женах / Зинаида Гиппиус // Русский эрос или философия любви в России. М., 1991.-С. 174-220.

75. Гиппиус, 3. Год войны (1939): Дневник / Зинаида Гиппиус // Наше наследие. 1993. - № 28. - С.33-68.

76. Гиппиус, 3. Дневники / Зинаида Гиппиус. М., 2002. - 364 с.

77. Гиппиус, 3. Живые лица. Стихи. Дневники: в 2 т. / Зинаида Гиппиус. Тбилиси, 1991.

78. Гиппиус, 3. История моего дневника / Зинаида Гиппиус. М., 1992. - 126 с.

79. Гиппиус, 3. Три дамы сердца. Ошибка. Рассказы / Зинаида Гиппиус// Новое лит. обозрение. '- 1994. №8. - С. 46-54.

80. Гиппиус, 3. Чертова кукла. Проза. Стихотворения. Статьи / Зинаида Николаевна Гиппиус; вступ. ст., сост. и примеч. В.В. Ученовой- М., 1991. -587 с.

81. Гиппиус, З.Н. Знак / Зинаида Николаевна Гиппиус. М., 1909.- 194 с.

82. Гиппиус, З.Н. Сочинения: Стихотворения; Проза / Зинаида Николаевна Гиппиус; сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. К. Азадовского, А. Лаврова. Л., 1991. - 672 с.

83. Гиппиус, 3. Дневник 1933 г. / Зинаида Гиппиус // Новый журн. -1968. №92. - С. 28-33.

84. Гиппиус, 3. О бывшем / Зинаида Гиппиус // Возрождение. -Париж, 1970. №219. - С. 52-59.

85. Гиппиус, З.Н. Автобиографическая заметка / Зинаида Николаевна Гиппиус// Русская литература XX века. 1890-1910: В 2 кн. / под ред. проф. С.А. Венгерова М.: Изд. дом «XXI век -Согласие», 2000. - Кн. 1. - С. 171-175.

86. Гиппиус, З.Н. «Люди» и «нелюди»: Из публицистики З.Н. Гиппиус первых послеоктябрьских месяцев / Зинаида Николаевна Гиппиус; предисл., публ. и примеч. А.В. Лаврова // Лит. обозрение. -1992. -№1.- С. 52-62.

87. Гиппиус, З.Н. Воображаемое / Зинаида Николаевна Гиппиус; публ., вступ. ст., примеч. М.М. Павловой // Звезда. 1994. - №12. - С. 116-123.

88. Гиппиус, З.Н. Дневники: в 2 т. / Зинаида Николаевна Гиппиус; сост. А.Н. Николюкин. М., 1999.

89. Гиппиус, З.Н. Опыт свободы / Зинаида Николаевна Гиппиус; подгот. текста, сост., предисл. и примеч. Н.В. Королевой. М., 1996. -552 с.

90. Гиппиус, З.Н. Собрание сочинений: в 6 т. / Зинаида Николаевна Гиппиус. М., 2001 -2002. ~~

91. Гиппиус, З.Н. Стихи и проза / Зинаида Николаевна Гиппиус; сост., послесл. и коммент. Н.И. Осьмаковой. Тула, 1992. - 430 с.

92. Гиппиус, З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза / Зинаида Николаевна Гиппиус; сост. Е.М. Беня, вступ. ст. Е.В. Барабанова, публ. Е.В. Барабанова и др.. -М., 1991. 467 с.

93. Гиппиус, З.Н. Стихотворения. Живые лица / Зинаида Гиппиус; вступ. ст., подгот. текста, коммент. Н. А. Богомолова. М., 1991. -471с. — (Забытая книга).

94. Гиппиус, З.Н. Стихотворения. Живые лица / Зинаида Гиппиус; вступ. ст., сост., подгот. текста, коммент. K.M. Азадовского, A.B. Лаврова. Л., 1991. - 672 с.

95. Головенченко, С.А. Роман Гуль / С.А. Головенченко // Лит. в шк. -1998.-№8.-С. 56-61.

96. Голосвкер, Я.Э. Логика мифа / Я.Э. Голосвкер. М., 1987. - 215 с.

97. Голубков, С.А. Мир сатирического произведения / С.А. Голубков. Самара, 1991. - 138 с.

98. Григорьева, А.Д. Язык поэзии XIX-XX вв. / Григорьева А.Д., Иванова H.H. М., 1985. - 189 с.

99. Дали, С. Дневник одного гения: Пер. с фр./ Дали Сальвадор; Вступ. ст. А. К. Якимовича. М., 1991. - 270 е., [32] л. ил.

100. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. -М, 1978.

101. Дальние берега: Портрет писателей эмиграции: Мемуары / Сост., авт. предисл. и коммент. В.Крейд. М., 1994. - 383 е.: ил.

102. Деринг-Смирнова, И.Р. Поэтический авангард с точки зрения эволюции художественных систем / И.Р. Деринг-Смирнова, И.П. Смирнов // Russian Literature. 1980. - Vol. VIII. - P. 403-468.

103. Дземидок, Б. О комическом / Б. Дземидок. М., 1974. - 215

104. Добролюбов, A.M. Собрание стихов / A.M. Добролюбов; предисл. И. Коневского, В. Брюсова. М., 1989. - 254 с.

105. Дридзе, Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации / Т.М. Дридзе. М., 1984. - 268 с.

106. Дружинин, В.Н. Онтология психологической реальности / В.Н. Дружинин. М., 2000. - 304 с.

107. Дюсембаева, Г. Антон Крайний в «Сатириконе» / Г. Дюсембаева // Новое лит. обозрение. 2001. - №2. - С. 231-237.

108. Евграфов, Г. «Я в себе, от себя, не боюсь ничего.»: О З.Н. Гиппиус, 1869-1915./Г. Евграфов// Смена. 1999. - № 2. -С. 228-240.

109. Евсегнеева, А.О. Письма З.Н. Гиппиус к A.M. Волынскому / Евсегнеева А.О., Пушкарева Н. // Минувшее: ист. альманах. М.: Феникс; СПб. Париж., 1993. - Вып. 12. - С.274-342.

110. Ермилова, Е.В. Теория и образный мир русского символизма /Е.В.Ермилова. М., 1989. - 174 с.

111. Есенин, С.А. Дама с лорнетом / Сергей Есенин // Собр. соч.: в 3 т. М., 1970. - Т. 3. - С. 173-174.

112. Жирмунский, В. Немецкий романтизм и современная мистика /В.Жирмунский. М., 1914. - 197 с.

113. Жолковский, А.К. Поэтика выразительности / А.К. Жолковский. М., 1982. - 301 с.

114. Жолковский, A.K. Мир автора и структура текста: Статьи о русской литературе /Жолковский А.К., Щеглов И.К. Нью-Йорк, 1986. - 294 с.

115. Звонарева, JI. Зооморфный код в поэзии Зинаиды Гиппиус / JI. Звонарева // Лит. учеба. 2002. - Кн. 4. - С. 100-111.

116. Звучащее слово: сб. ст. / сост. H.A. Бендер. М., 1969. -158 с.

117. Зинаида Николаевна Гиппиус. Новые материалы. Исследования / ред.-сост. Н.В. Карасева. М., 2002. - 383 с.

118. Злобин, В. З.Н. Гиппиус. Ее судьба / В. Злобин // Рос. литературовед, журн. 1994. - №5/6. - С.323-343.

119. Злобин, В.А. Тяжелая душа: посмерт. изд. / В.А. Злобин. -Вашингтон, 1970. 130 с.

120. Золян, С.Т. Семантика и структура художественного текста/ С.Т. Золян. Ереван, 1991. - 233 с.

121. Иванов, В.С, Славянские языковые моделирующие семиотические системы / Иванов В.В., Топоров В.Н. М., 1965. - 354

122. Ивлева, Л.М. Ряженье в русской традиционной культуре / Ивлева Лариса Михайловна; Рос. ин-т истории искусств. СПб., 1994. - 236 с.

123. Измайлов, A.A. Помрачение божков и новые кумиры: Книга о новых веяниях в литературе. М., 1910. - 231 с.

124. История русской литературы XIX в.: в 5 т. / под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. М., 1908 - 1912.

125. История русской литературы^в^т. Т. 4.- Л., 1983.- 409 с.

126. Карасев, Л. О «демонах на договоре» / Л. Карасев // Вопр. лит. -1988.-№10.-С. 3-27.

127. Карасев, Л.Ф. Философия смеха / Л.Ф. Карасев. М., 1996. - 196

128. Керлотт, X. Э. Словарь символов / X. ЭКерлотт. М., 1994. -608 с. """

129. Клинг, О. Серебряный век через сто лет / О. Клинг // Вопр. лит. - 2000. - №6. - С. 83-113.

130. Юное, Э. Ницше в России: Революция морал. сознания: пер. с англ. / Клюс Эдит. СПб., 1999. - 240 с. - (Современная западная русистика; Т. 23).

131. Кожевникова, И.А. Материалы к словарю метафор и сравнений русской литературы XIX-XX вв. / Кожевникова И.А., Петрова З.Ю. М., 2000. - Т.1.: Птицы. - 135 с.

132. Козубовская, Г.П. Поэзия Е.А. Баратынского: «Несостоявшийся диалог» / Г.П. Козубовская // Вестн. Барнаул, гос. пед. ун-та. Гуманит. науки. 2001. - № 1. - С.48-58.

133. Кострелев, Н.В. К истории первого сборника стихов первого сборника стихов 3. Гиппиус / Н.В. Кострелев, H.A. Богомолов // Рус. лит.-1991.- №3. -С.121-132.

134. Костюп, Г.С. О психологии понимания / Г.С. Костюп // Науч. зап. ин-та психологии УССР. 1950. - Т. II. - С. 7-57.

135. Котельников, В.А. Праведность и греховность / В.А. Котельников // Полярность в культуре: Альманах / под общ ред. Д.С. Лихачева. СПб., 1996. - С. 54-72.

136. Крайний, А. Влюбленность / Антон Крайний // Новый путь. -1904. № 7. - С.14-54.

137. Крайний, А. Литературный дневник. 1899-1901 / Антон Крайний. М., 2000. - 246 с.

138. Краткий библейский справочник. СПб., 1994. - 194 с.

139. Культура, человек и картина мира. М., 1987. - 347 с.

140. Культура. Творчество. Человек.: Тезисы Всерос. респ. нуч. конф. / Самар. гос. ин-т культуры. Самара, 1991. - Ч. 1. Социально-политические науки. Философия. - 148 с.

141. Кульюс, С.К. Формирование эстетических взглядов В. Брюсова и философия Лейбница / С.К. Кульюс // Типология литературных взаимодействий: Тр. по рус. и славян, мифологии. Литературоведение. Тарту, 1983. - С. 94-114.

142. Купер, Дж. Энциклопедия символов / Дж. Купер. М., 1995.399 с. - (Символы).

143. Курганов, Е. Декадентская мадонна / Курганов Е. // Гиппиус, З.Н. Живые лица: Стихи. Дневники. Тбилиси, 1991. - Кн. 1. - С. 5-24.

144. Лавров, А. Серебряный век и/или «пантеон современной пошлости / А. Лавров // Новое лит. обозрение. 2001. - №5. - С. 240247.

145. Лакофф, Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Теория метафоры. М., 1990. - С. 48-84.

146. Лапшина, Н. «Мир искусства». Очерки истории и творческой практики / Н. Лапшина. М., 1977.- 243 с.

147. Левина, Л. От Гете до Блока. Идея «Вечно Женственного» в творчестве русских символистов / Л. Левина // Лит. учеба. 2000. -Кн. 1. - С. 98-110.

148. Леденев, A.B. Литературные группировки в русском символизме первой половины 1900-х годов / A.B. Леденев // Из истории русской литературы конца XIX начала XX века. - М., 1988. - С. 91-104.

149. Леонтьев, Д.А. Психология смысла / Д.А. Леонтьев. М., 1999. - 487 с.

150. Лефевр, В.А. От психофизики к моделированию души / В.А. Лефевр // Вопр. философии. 1990. - №7. - С. 25-31.

151. Литературная энциклопедия Русского Зарубежья, 1918-1940: в 3 т. / Рос. акад. наук, Ин-т науч. информ. по обществ, наукам; [Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин]. М., 1997 - 2000.

152. Литературная энциклопедия терминов и понятий / Рос. акад. наук, Ин-т науч. информ. по обществ, наукам; Гл. ред. и сост. А.Н. Николюкин. М., 2001. - 1596 с.

153. Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста / Ю.М. Лотман. -Л., 1972. 215 с.

154. Лотман, Ю.М. Беседы о русской культуре / Ю.М. Лотман. — СПб., 1994. 399 с.

155. Лотман, Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек Текст -Религосфера - История / Ю.М. Лотман. - М., 1996. - 447 с.

156. Лотман, Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман. М., 1992. - 271 с.

157. Лотман, Ю.М. Литература и мифология / Ю.М. Лотман // Учен. зап. ТГУ. Тарту, 1983. - Вып. 546: Труды по знаковым системам - С. 311-436.

158. Лундберг, Е. Мережковский и его новое христианство / Е. Лундберг. СПб., 1914.-201 с.

159. Маковский, С.К. Зинаида Гиппиус // Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. - С. 132-186.

160. Максимов, C.B. Нечистая, неведомая и крестная сила / C.B. Максимов. М., 1989.-175 с.

161. Манн, Ю.В. Динамика русского романтизма / Ю.В. Манн. -М., 1995. 381 с.

162. Мартынов, В.И. Пение, игра, молитва в русской богослужебно-певческой системе / В.И. Мартынов. М., 1997. - 205

163. Махов, А.Е. Сад демонов: Словарь инфернальной мифологии Средневековья и Возрождения / А.Е. Махов. М., 1998.-319 с.

164. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа / Е.М. Мелетинский. М., 1976.-407 с.

165. Мережковский, Д.С. Собрание стихов, 1883-1910 / Д.С. Мережковский. М., 1987. - 207 с.

166. Мид, М. Одиночество, самостоятельность и взаимозависимость в контексте культуры / М. Мид // Лабиринты одиночества. М., 1989. - С. 93-113.

167. Минц, 3. А. Блок в полемике с Мережковскими / З.А. Минц // Блоковский сборник: Вып. 4. Тарту, 1981. - С.54-86. - (Ученые записки ТГУ. Вып. 535).

168. Минц, З.Г. «Миф о пути» и эволюция писателей-символистов / Минц З.Г., Пустынина Н.С. // Тезисы Первой Всесоюз. (III) конф. Тарту, 1975. - С. 194-218.

169. Миф Имя - Культура / Лотман Ю.М., Успенский Б.А // Избр. статьи: в 3 т./Лотман Ю.М. - Таллин, 1992. - Т. 1.-С.59-141.

170. Мифы народов мира: в 2 т. М., 1980.

171. Михайлова, M.B. З.Н. Гиппиус и Г.И. Чулков: к исследованиям личных биографий и творческих связей. / М.В. Михайлова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 1996. -№5. . С. 17-18.

172. Михайлова, М.В, Писательницы Серебряного века в литературном контексте эпохи / М.В. Михайлова // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9, Филология. 2001. - №1. - С. 35-44.

173. Мстиславская, Е.П. Последний сборник стихов 3. Гиппиус: К проблеме интерпретации содержания / Е.П. Мстиславская // Пером и прелестью. Женщины в пантеоне русской литературы: сб. ст. / под ред. В. Ляшак и Д. Амброзяк. Ополе, 1999. - С. 46-54.

174. Мукаржовский, Я. Индивид в искусстве / Я. Мукаржовский // Исследование по эстетике и теории искусства. М., 1994. - С. 5473.

175. Нарский, И.С. Онтология и методология философской герменевтики / И.С. Нарский // Герменевтика: история и современность. М., 1985. - С. 39-60.

176. Неженец, Н.И. Русские символисты / Н.И. Нежинецц. М., 1992. - 64 с.

177. Никлюдов, С.Ю. О кривом оборотне: К исследованию мифологической семантики фольклорного мотива / С.Ю. Никлюдов // Проблемы славянской этнографии. Л., 1979. - С. 133-140.

178. Николюкин, А.Н. Зинаида Гиппиус: Поэт в эмиграции / А.Н. Николюкин // Русское литературное зарубежье: Сб. обзоров и материалов. М., 1991. - Вып.1. - С.13-36.

179. Ницше, Ф. Собр. соч.: в 8 т. Т. 1. М., 1991.- 460с.

180. Новиков, В.И. Книга о пародии / В.И.Новиков. М., 1989. -540 с.

181. Новичкова, Т.А. Русский демонологический словарь / Т.А. Новичкова. СПб., 1995. - 222 с.

182. Одоевцева, И. На берегах Сены: Воспоминания / И.

183. Одоевцева. М., 1989. - 333 с.179

184. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка / Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. М., 1992. -960 с.

185. Орлова, М.В. 3. Гиппиус соредактор и критик журнала «Новый путь» (1903-1904) / М.В. Орлова // Гуманитар, науки в Сибири. - 2000. - №4. - С. 43.

186. Орлова, М.В. Зинаида Гиппиус соредактор и критик журнала «Новый путь» (1903-1904) / М.В. Орлова // Гуманитар, науки в Сибири. Сер.: Филология, лингвистика. - 2000. - №4. - С, 42-48.

187. Осьмакова, Н.И. Гиппиус З.Н.: «Негасим огонь души.» Из литературно-критического наследия. / Н.И. Осьмакова // Октябрь. — 1992. №8. - С. 169-173.

188. Пак, С.М. Личное имя как культурный символ: стереотипы и мифы / С.М. Пак // Текст и дискурс: традиционный и когнитивно-функциональный аспекты исследования: сб. науч. тр. Рязань, 2002. -С. 138-149.

189. Павлович, Н.В. Значение слова и поэтические парадигмы / Н.В. Павлович // Проблемы структурной лингвистики. 1984. М., 1988. -С.43-56.

190. Пайман, А. История русского символизма / Пайман Аврил; пер. с англ. В. В. Исакович. М.: Республика, 1998. - 415 с.

191. Паперно, И. Семиотика поведения: Николай Чернышевский — человек эпохи реализма / И. Паперно. М., 1996. - 207 с.

192. Пахмусс, Т. Зинаида Гиппиус в «Числах»: ст. из США. /Т. Пахмусс // Лит. обозрение. 1996. - №2. - С.29-42.

193. Перцов, П. Литературные воспоминания / П.Перцов. М.; Л., 1933. -196 с.

194. Письма 3. Гиппиус к Б. Савинкову: 1908-1909 годы / вступ. ст. и публ. Е. И. Гончаровой // Рус. лит. 2001. - №3. - С. 126-162.

195. Плеханов, Г.В. Литература и эстетика: в 2 т. М., 1958.

196. Погорелов, Б. Скорпион и Весы / Б. Погорелов // Воспоминания о серебряном веке / сост., авт. предисл. и коммент. A.B. Крейд. — М., 1993. С.252-273.

197. Полани, М. М. Личное знание / М.М. Полани. М., 1985. -^ 344 с.

198. Полярность в культуре: Альманах / под общ. ред. Д.С. Лихачева. -СПб., 1996.-430 с.

199. Пономарев, Я.А. Психология творчества / Я.А. Пономарев. -М., 1976. 303 с.

200. Потебня, A.A. Слово и миф / A.A. Потебня. М., 1989. -622с.

201. Проблемы психологии восприятия: традиции и современность / отв. ред. В.А. Барабанщиков, В.И. Панов. М., 1995. - 156 с.f

202. Пульчинский, Г.Л. Интерпретация и смысл / Г.Л. Пульчинский // Интерпретация как историко-научная и методологическая проблема. Новосибирск, 1986. - С. 56-78.

203. Пушкарева, Н.Л. У истоков женской автобиографии в России / Н.П. Пушкарева // Филолог, науки. 2000. - №3. - С. 62-69.

204. Рикер, Г. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение / Г. Рикер // Теория метафоры. М., 1990. -501с.

205. Ротенберг, B.C. Внутренняя речь и динамизм поэтического мышления / B.C. Ротенберг // НДВШЮ. Серия филологических наук. 1991. - № 6. - С.115-146.

206. Рубинштейн, C.JI. Бытие и сознание / С. JI. Рубинштейн. М., 1957. - 328 с.

207. Руднев, В. Прочь от реальности: Исследования по философии текста. М., 2000. - 428 с.

208. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты / Руднев Вадим Петрович. М., 1997. - 381 с.

209. Руднев, В.П. Стих и культура / В.П. Руднев // Тыняновский сборник: Вторые Тыняновские чтения. Рига, 1986. - С. 45-53.

210. Руднев, В.П. Характеры и расстройства личности: Патография и метапсихология / В.П. Руднев. М., 2002. - 264 с. - (Библиотека психологии и психотерапии; Вып. 102).

211. Руднев, В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты / Руднев Вадим Петрович. М., 1999. - 381 с.

212. Руднев, В.П. Энциклопедический словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М., 2001. - 608 с.

213. Русская словесность: От теории к структуре текста: Антология / Ин-т народов России, Моск. гос. лингв, ун-т, О-во любителей рос. словесности; под общ. ред. В. П. Нерознака. М., 1997. - 317 с.

214. Русские писатели, 1800-1917: Биогр. словарь / гл. ред. П. А. Николаев. М., 1992. - Т.1: А - Г. - 672с. - (Русские писатели, 11-20 вв.: Серия биографических словарей)

215. Русские писатели, XX век: биобиблиогр. словарь: в 2 ч. Ч. 1: А — Л / под ред. Н. Н. Скатова. М., 1998. - 784 с.

216. Русский космизм. Антология философской мысли. М, 1993.- 367 с.

217. Русский эрос, или Философия любви в России / сост. В.П. Шестаков. М., 1991.-443 с.

218. Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века: энцикл. биогр. словарь / ред. кол.: В. П. Борисов [и др.; под общ. ред. В. В. Шелохаева]. М.: РОССПЭН, 1997. - 742 е.: ил.

219. Рутминский, В. «Женщина безумная гордячка»: о русской поэтессе 3. Гиппиус. / В. Рутминский // Деловая женщина. - 1992.- №7/8. С. 16.

220. Рюткёнен, М. Тендер и литература. Проблема «женского письма» и «женского чтения» / Рюткёнен Марья // Филологич. науки. 2000. - №3. - С. 5-17.

221. Рязановский, Ф.А. Демонология в древнерусской литературе / Ф.А. Рязановский. М., 1915. - 294 с.

222. Савельев, С.Н. Жанна д'Арк русской религиозной мысли / С.Н.Савельев. М., 1992. - 214 с.

223. Святополк-Мирский, Д.П. Зинаида Гиппиус / Д.П. Святополк-Мирский// Рус. лит. 1990. - №4. - С. 34-71.

224. Сербиненко, В.В. Русская религиозная метафизика: Курс лекций / В.В. Сербиненко. М., 1996. - 249 с.

225. Серебряный век: Мемуары: Сб. / сост. Т. Дубинская-Джалилова. -М., 1990.-672 с.

226. Сильман, Т. Заметки о лирике / Т. Сильман. Л., 1977. - 223

227. Сильман, Т. Подтекст это Глубина текста / Т. Сильман // Вопр. лит. - 1969. - № 1. - С. 89-102.

228. Символисты: З.Н. Гиппиус. // Соколов, А.Т. Судьбы русской литературной эмиграции. М., 1991. - С. 49-54.

229. Скобелев, A.B. Концепция человека и мира / Скобелев A.B., Шаулов С.М. М., 1999. 329 с.

230. Скоков, К. «Женское» мышление в «мужской» культуре» / К. Скоков // Женщина. Тендер. Культура. М., 1999. - С. 324-343.

231. Смиркова, H.A. Исследование имплицитных концепций интеллекта / H.A. Смиркова // Психология личности в условиях социальных изменений. М., 1993. - С. 94-127.

232. Смирнов, И. Бытие и творчество / И. Смирнов. СПб., 1999. -192 а

233. Смирнов, И.П. Мегаистория. К исторической типологии культур / И.П. Смирнов. М., 2000. - 294 с.

234. Смирнов, И.П. Психодиагностика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней / И.П. Смирнов. М., 1994. -372 с.

235. Соболев, A.JI. «Грядущее» Д.С. Мережковского и З.Н. Гиппиус / А.Л. Соболев // De visu 1993. - №2. - С. 42-43.

236. Соловьев, B.C. Собрание сочинений: в 2 т. Т. 2.- М., 1988. -316 с.

237. Спивак, М.Л. Джером К. Джером, П.К. Миллюков и министр внутренних дел А.Д. Протопопов: Об одном источнике «Петербургских дневников» З.Н. Гиппиус / М.Л. Спивак // Лит. обозрение. 1996. - №5/6. - С. 4-6.

238. Столин, B.B. Самосознание личности / B.B. Столин. M., 1972. - 312 с.

239. Сыров, И.А. Функционально семантическая классификация заглавий и их роль в организации текста / И.А. Сыров // Филолог, науки. - 2002.- №3. - С. 59-68.

240. Терапиано, Ю. Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924-1974): Эссе, воспоминания, статьи / Р. Гера, А. Глезер, послесл. Р. Гера. Париж - Нью-Йорк, 1987. - 402 с.

241. Терновская, O.A. Об одном мифологическом мотиве в русской литературе / O.A. Терновская // Вторичные моделирующие системы. Тарту, 1978. -С. 115-132.

242. Томашевский, Б. Теория литературы. Поэтика / Томашевский Борис Викторович; Вступ. ст. Н. Д. Тамарченко. М., 2002. - 334 е.: портр. - (Классический учебник).

243. Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В.Н.Топоров. М., 1995. - 623 с.

244. Тресиддер, Д. Словарь символов: Пер. с англ. / Джек Тресиддер. -М., 2001.-444 е.: ил.

245. Трифонов, H.A. Русская литература XX века: Дооктябрьский период: Хрестоматия / Трифонов Николай Алексеевич. 4-е изд. - М., 1980. - 640 с.

246. Тропкина, Н.Е. «В дело вмешался «Винжель.»: о языке поэзии 3. Гиппиус. / Н.Е.Тропкина // Рус. речь. 1996. - № 5. -С.24-27.

247. Труды по знаковым системам: Сб. ст. / редкол.: Ю. Лотман (отв. ред.) и др. Тарту, 1973. - Т. 6. Сборник научных статей в честь М.М. Бахтина (к 75-летию со дня рождения). - 572 с. (Вып. 308).

248. Тынянов, Ю. Н. Проблема стихотворного языка / Юрий Тынянов. М., 1965.- 301 с.

249. Тынянов, Ю.Н. Поэтика. История русской литературы. Кино/ Юрий Тынянов. М., 1977. - 574 с.

250. Тыркова-Вильямс, А. Тени минувшего: Встречи с писателями / А. Тыркова-Вильямс // Воспоминания о серебряном веке: сб. / сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. М., 1993. - С. 325-329.

251. Ученова, В. «Мне нужно то, чего нет на свете.» / В. Ученова // Гиппиус, 3. Чертова кукла: Проза. Стихотворения. Статьи / Зинаида Гиппиус. М., 1991. - С. 5-16.

252. Ушакова, Т.Н. Текст как объект психологического анализа / Т.Н.Ушакова // Психол. журн. 1989. - Т.10, №1. - С. 107-115.

253. Фарыно, Е. Дешифровка / Е. Фарыно // Russian Literature. -1989. Вып. XXVI-I - С. 201-207.

254. Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка / Фасмер Макс; пер. с нем. И доп. О.Н. Трубачева.- М., 1967. Т. 2. Е -Муж. - 671 с .

255. Очерки истории языка русской поэзии XX века: Образные средства поэтического языка и их трансформация / Рос. акад. наук, Ин-т русского языка. М., 1995. - 263 с.

256. Философов, Д.В. Дневник (1917-1918) / Д.В. Философов; вступ. ст., подгот. текста и примеч. Б. Колоницкого // Звезда. -1992. №1.-С. 193-205; №2. - С. 188-207; С. 147-166.

257. Философский энциклопедический словарь / ред.-сост. Е. Ф. Губский и др.. М., 1997. - 575 с. - (Библиотека словарей "ИНФРА-М").

258. Флоренский, П. Столп и утверждение истины / П. Флоренский. Магнитогорск, 1993. - 412 с.186

259. Франкл, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. М., 1990.- 366 с.

260. Фрейд, 3. Психология бессознательного: сб. произведений / Фрейд Зигмунд; сост., науч. ред., авт. вступ. ст. М. Г. Ярошевский. -М., 1989.-448 с.

261. Фрейденберг, О.М. Миф и театр / Фрейденберг Ольга. М., 1989. - 406 с.

262. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра / Фрейденберг Ольга Михайловна; подгот. текста, общ. ред. Н. В. Брагинской. М., 1997. - 448 с. - (Философия риторики и риторика философии).

263. Фрейденберг, О. М. Миф и литература древности / Фрейденберг ' Ольга Михайловна; сост., подгот. текста, коммент. и послесл. Н. В.

264. Брагинской; отв. ред. Е. М. Мелетинский.; Рос. акад. наук, Ин-т востоковедения, Рос. гос. гуманитар, ун-т и др. 2-е изд., испр. и доп. - М., 1998. - 800 с. - (Исследования по фольклору и мифологии Востока).

265. Хайдеггер, М. Время и бытие: Статьи и выступления / Хайдеггер Мартин. М., 1993. - 447 с. - (Мыслители XX века).

266. Ханзен-Леве, А. Концепция случайности в творческом мышлении обэруитов / А. Ханзен-Леве // Русский текст. СПб., 1994. - С. 79-103.

267. Хейзинга, Й. Человек играющий. Попытка определения мирового элемента культуры / Хейзинга Йохан. М., 1983. - 312 с.

268. Хейзинга, Й. HOMO LUDENS: (Человек играющий) / Хейзинга Йохан; пер. с нидерл. В. В. Ошиса. М., 2001. - 351 с. - (Серия "Психология без границ").

269. Хейзинга, Й. Человек играющий. Попытка определения игрового элемента культуры / Хейзинга Йохан. М., 1983. - 250 с.

270. Цивьян, Т.В. О некоторых способах отражения в языке оппозиции внутренней/внешней. Структурно-типологические исследования в области грамматики славянских языков / Т.В. Цивьян. М., 1973. - 245 с.

271. Этнические стереотипы мужского и женского поведения / АН СССР, Ин-т этнографии им. H.H. Миклухо-Маклая. СПб., 1991.-320 ъ

272. Честертон, Г.К. Вечный человек / Г.К Честертон. М., 1991. -542 с.

273. Чичерин, A.B. Очерк по истории русского литературного стиля: Повествовательная проза и лирика / A.B. Чичерин. М., 1977. - 314 с.

274. Чуковский, К. Дневник, 1901-1929 / Чуковский Корней Иванович; подгот. текста и коммент. Е. Ц. Чуковской; вступ. ст. В. А. Каверина. М., 1991. - 542 е., 16 л. ил.

275. Шагинян, М. О блаженстве имущего: Поэзия 3. Гиппиус / Мариетта Шагинян. М., 1912. - 126 с.

276. Шагинян, М.С. Человек и время / Мариетта Шагинян. М., 1980. - 192 с.

277. Шибаева, М.М. Человеческая субъективность и культура / М.М. Шибаева // Культура, человек и гармония мира. М., 1987. - С. 53-68.188

278. Шлейермахер, Ф.Д. Лекции по эстетике / Ф.Д. Шлейермахер // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: в 5 т. / редкол.: М.Ф. Овсянников (гл. ред.) и др. М., 1967. - Т.З. - С. 78105.

279. Щемелёва, Л. Несколько граней З.Н. Гиппиус / Л. Щемелёва // Даугава. 1989. - №9. - С. 100-104.

280. Эдип в свете фольклора // Пропп, В.Я. Фольклор и действительность. М., 1976. - 341 с.

281. Эйхенбаум, Б.М. О поэзии / Б.М. Эйхенбаум. Л., 1969. -552 с.

282. Элиаде, М. Космос и история / Элиаде Мирча. М., 1987. -311 с.

283. Энциклопедия символов, знаков, эмблем / авт.-сост. В. Андреева и др.; общ. ред., ил., маргиналии А. Егазарова. М., 1999. - 556 е., [32] л. ил. - (AD MARGINEM).

284. Эпштейн, М. Парадоксы новизны / М. Эпштейн. М., 1988. -414 с.

285. Эткинд, Е. Русская поэзия XX века как единый процесс / Е. Эткинд // Вопр. лит. 1988. - №10. - С. 189-211.

286. Юнг, К. Архетип и символ / Юнг Карл Густав. М., 1991. -297 с.

287. Юнг, К. Сознание и бессознательное / Юнг Карл Густав. -СПб; М., 1997. 536 с.

288. Юнг, К.Г. Душа и миф: шесть архетипов / Юнг Карл Густав. -Киев, 1996. -340 с.

289. Юнг, К.Г. Современность и будущее / Юнг Карл Густав.-Минск, 1992.-260 с.

290. Юренев, Р.Ю. Механика смешного / Р.Ю. Юренев // Искусство кино. 1964. №.1 - С. 93-104.

291. Якобсон, P.O. Работы по поэтике / P.O. Якобсон. М., 1987. - 460 с.

292. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира / Е. С. Яковлева. М., 1994. - 343 с.

293. Яновский, В. Поля Елисейские. Книга памяти / В. Яновский. -СПб., 1993. 251 с.

294. Ваег, L.A. Schopenhoner und russische Literatur des Spatter 19 und fruen 20. Jahrhunderts. Munhen, 1972. - 275 s.

295. Matich, O. The Religious Poetry of Zinaida Gippius / O. Matich // Lines and Circles: The Poetry of Zinaida Gippius Munchen, 1972. - Vol. IV: Russian Literature Triguarterly. - P. 289-301.

296. Nagi, I. Биография — Культура — Текст (О «сдвиге» в русской литературной парадигме) / Istvan Nagi // Пушкин и Пастернак. -Будапешт, 1991. Вып. 1: Studia Russica Budapestinansia. - С. 230-239.