автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Образы пространства в папском церемониале XIII - XIV вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Образы пространства в папском церемониале XIII - XIV вв."

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ М.В. ЛОМОНОСОВА Исторический факультет Кафедра истории Средних веков

На правах рукописи

Ломакин Никита Андреевич

Образы пространства в папском церемониале XIII — XIV вв.

раздел 07.00.00 - исторические науки специальность 07.00.03 - всеобщая история (средние века)

автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 8 ОКТ 2012

Москва 2012

005053351

005053351

Работа выполнена на кафедре истории Средних веков и раннего Нового времени федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования Московского Государственного университета имени М. В. Ломоносова.

Научный руководитель:

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор кафедры политической истории факультета истории Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Михаил Анатольевич Бойцов.

доктор искусствоведения, профессор кафедры всеобщей истории искусства Исторического факультета МГУ им. МВ. Ломоносова Степан Сергеевич Ванеян;

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра специальных исторических дисциплин, сравнительного и теоретического источниковедения

Института всеобщей истории Российской академии наук Елена Валерьевна Казбекова.

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский институт истории Российской академии наук

2012 г. в

на заседании Диссертационного

Защита состоится «_»_

совета по всеобщей истории при Московском Государственном Университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119992, г. Москва, Ломоносовский проспект, д. 27, корп. 4, МГУ, Исторический факультет, аудитория А-416.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ имени М.В. Ломоносова по адресу: 119991, г. Москва, Ломоносовский проспект, д. 27.

Автореферат разослан «_

2012 г.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

Никитина Т.В.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Вопрос об организации и восприятии пространства на разных уровнях (жилище, общественные и сакральные пространства, природные и рукотворные ландшафты, вселенная и пр.) —один из ключевых в самопознании человека и общества. Сегодня уже не вызывают столь бурных, как ранее, дискуссий теории, усматривающие в пространственных метафорах одну из важнейших основ структуры языков и человеческого мышления1. О значении воспринятых через окружающее пространство моделей для структурирования различных категорий действительности говорят в один голос и историки, и психологи, и философы. То или иное понимание пространства служит основой для построения иерархий, отделения «своего» от «чужого», самоидентификации человека и сообщества, структурирует социальные, экономические, религиозные и культурные практики.

Представление о восприятии пространства как категории исторической и историчной является завоеванием гуманитарных наук XX в. Историки минувшего века значительное внимание уделяли восприятию людьми прошлого окружающей их среды, представлениям о мироустройстве и их отражениям в архитектуре жилищ, усадеб, общественных пространств. На более обобщенном, социологическом, уровне, исследовалось создание и воспроизводство пространства как носителя определённой экономической парадигмы. Сравнительно недавно был сформулирован ещё один фокус «пространственных» штудий — пространство ритуала (иначе церемониальное, перформативное пространство).

1 Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004 (1-ое изд. на англ. языке — Chicago, 1980); Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении. М, 2004 (1-е изд. на англ. языке — Chicago, 1987).

2

Теория перформативного пространства весьма перспективна для изучения особенностей мышления различных социальных групп. Пространство ритуала, определяемое не только конкретным местом его совершения и архитектурными или естественными границами площадки-«сцены», но и расположением групп людей, символически значимых объектов и даже жестами участников ритуала - один из идеальных примеров «создаваемого» (рационально конструируемого) пространства. В нём воплощается целый комплекс представлений об устройстве мироздания, общества, отдельных его институтов, о соотношении между социальными группами.

Изучая особешюсти появления и воспроизводства тех или иных типов ритуальных пространств, исследователь приближается к пониманию механизмов, определявших социальное мышление и «коллективную память» (термин М. Хальбвакса) людей прошлого и, вероятно, продолжающих сказываться на восприятии пространства современным человеком.

Проблематика и степень научной изученности темы. Концепция особого пространства ритуала была сформулирована главным образом в 19801990-х гг. на стыке изучения истории архитектуры, социологического и семантического прочтения средневековых ритуалов2. В 1988 году в Туре состоялся симпозиум «Архитектура и социальная жизнь»3, объединивший историков и архитекторов. На рубеже 1980-х и 1990-х появилось множество исследований на схожие сюжеты4. В 1994 году прошёл коллоквиум

Пионером в этой области является Н. Элиас, обративший внимание на то, что организация пространства жилища может стать богатейшим источником сведений о представлениях об общественной структуре в целом. См.: Элиас Н. Придворное общество: Исследования по социологии короля и придворной аристократии / Пер. с нем. яз. А. П. Кухтенкова, К. А. Левинсона, A. M. Перлова и др. М., 2002 (оригинал: Elias N. Die höfische Gesellschaft. Untersuchungen zur Soziologie des Königtums und der höfischen Aristokratie. Berlin, 1969).

Architecture et vie sociale. L'organisation intérieure des grandes demeures à la fin du moyen âge et à la Renaissance; actes du colloque tenu à Tours du 6 au 10 juin 1988 / Ed. J. Guillaume. Paris 1994.

Библиографию см.: Paravicini W. Zeremoniell und Raum // Zeremoniell und Raum: 4. Symposium der Residenzen-Kommission der Akademie der Wissenschaften in Göttingen / Hrsg. W. Paravicini. Sigmaringen, 1997 (Residenzenforschung, 6). S. 28-36.

3

«Церемониал и пространство»5 в Потсдаме, организованный «Комиссией по изучению резиденций» под руководством В. Паравичини. В материалах этих конференций церемония рассматривалась как единство участников, места и времени действия. Интерес к пространству церемонии как своего рода «сцене» для церемонии сочетается с определением проблематики «церемониального пространства», понимаемой не только как изучение взаимного расположения участников, но и как анализ символического значения границ пространств и способов их перехода, как рассмотрение того, что собой представляли и как с течением времени изменялись основные принципы устройства разного рода резиденций, дворцов, а отчасти и храмов. Появление и разработка в 1990-х гг. различных методик изучения пространства церемонии во многом способствовали заметному изменению в 2000-х гг. монографических исследований, посвященных средневековым зданиям, площадям и городам. К традиционным искусствоведческому и археологическому аспектам их изучения добавился новый — использование значимых центров городского или дворцового пространства как площадок для церемониальной активности (см., например, работы С. де Блау, Г. Радке, Г. Кершера, К. Миллера)6.

Благодаря этим исследованиям, в настоящее время уже не подвергается сомнению то, что пространство является одной из ключевых составляющих языка церемонии. Тот или иной ритуал совершается в определенном, предназначенном для него пространстве, использует те или иные его особенности; пространство структурирует церемонию и задаёт контексты её восприятия; расположение участников церемонии относительно друг друга и вокруг символического центра пространства ритуала — важнейшая характеристика совершающегося действа. Однако в большинстве современных

5 Zeremoniell und Raum (как в сн. 4).

6 Blaaicw S., de. Cultas et Decor. T. 1-2. Città del Vaticano, 1994 (Studi e testi, 355-356); Radke G.Viterbo: Profile of a Thirteenth-Century Papal Palace. Cambridge, 1996; Kerscher G. Architektur als Repräsentation: spätmittelalterliche Palastbaukunst zwischen Pracht und zeremoniellen Voraussetzungen; Avignon — Mallorca — Kirchenstaat Tübingen, 2000; Miller C. The Bishop's Palace: Architecture and Authority in Medieval Italy. N. Y.; London, 2000.

4

работ, посвященных пространству и пространственности в церемониях, речь идёт скорее об архитектуре или особенностях передачи в ней тех или иных политических или богословских смыслов. В то же время не часто ставятся вопросы о том, чьими глазами и как мы «видим» те или иные церемонии и ритуалы7? В чём заключаются особенности описания и конструирования пространственных моделей церемоний, какое мировосприятие они отражают?

Объектом исследования являются описания папских церемоний XIII-нач. XIV века. Понятие «церемония» следует в данном случае трактовать широко. Комплекс церемониальных практик римской курии включал как обычные обряды литургического года и торжественные службы, проводимые папой (или в его присутствии) в особо важные дни литургического года, так и вполне «светские» церемонии встречи послов или самих государей, правила проведения торжественных трапез, созыва Соборов и пр. В отличие от более поздней эпохи, церемониал этого времени не предполагал разделения на светские и церковные обряды. Сборники (получившие впоследствии название «церемониалов») объединяли тексты чинов (лат. огсПпеБ), описывавшие или устанавливавшие правила, по которым строилось любое появление папы или других представителей курии на публике.

Предметом диссертационного исследования является восприятие литургического и «политического» пространств церемонии со стороны её непосредственных «сценаристов», клириков, приближенных к папской курии в XIII — первой половине XIV века. Особешюсти этого восприятия нашли отражение в церемониальных документах, создававшихся при курии в рассматриваемый период, и в толкованиях литургии, которые активно использовались для прояснения символики тех или иных жестов.

Хронологические рамки исследования. Превращение в XIII столетии папского двора в один из важнейших политических и культурных центров

' Едва ли не единственным примером такого подхода является работа Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе. М., 2009.

5

Европы дало мощный толчок развитию церемониального оформления власти римского понтифика. В это время происходит кодификация старых церемоний и обрядов, составляются новые описания только появившихся или же не описанных ранее церемоний. Так, в понтификат Иннокентия III (1198-1216) из многочисленных разрозненных чинов был собран и систематизирован Бревиарий римской курии, обобщивший литургические функции папы и папской капеллы в ходе темпорального и санкторалыгого циклов литургического года. Систематизации подверглось и символическое толкование римского богослужения — в первую очередь усилиями Лотарио ди Сеньи (будущего папы Иннокентия III), и Гийома Дюрана Старшего — в котором немалое место занял образ римского понтифика как главы Церкви и предстоятеля Латеранской базилики. Во второй половине века окончательно оформился сборник чинов тех обрядов, которые были связанны с деятельностью папы как главы Римской католической Церкви (коронация папы и императора, рукоположение епископов и архиепископов и т.п.), — так называемый Понтификал XIII в.8 Появились рубрики, четко определяющие особенности использования инсигний папской власти (митры, тиары) и внелитургический церемониал.

Заявленные в названии диссертации хронологические рамки весьма условны. Процессы и тенденции, рассматриваемые в работе, весьма непросто соотнести с конкрепгыми датами или даже десятилетиями. Главным образом это связано со спецификой источников. Используемые сборники чинов датируются ХШ-серсдиной XIV века. При этом в большинстве случаев практически невозможно датировать значительную часть чинов, включенных в них. Кроме того, процессы и тенденции, рассматриваемые в работе, растягиваются на многие десятилетия и нередко выходят за рамки

8 Andrieu M. Le Pontifical romain au Moyen Âge. Vol. 2. Le Pontifical de la curie Romaine au Xlir siècle. Città del Vaticano, 1937 (Studi e testi, 87).

6

обозначенного периода, захватывая как XII век, так и значительную часть XIV века.

Рассмотрение литургической литературы часто также выходит за рамки принятых нами временных ограничений. Это связано с большой ролью предшествующей традиции — так, Гийом Дюран во многом опирается на Гонория Отёнского и Сикарда Кремонского, живших в XII в.

Источники. Для воссоздания образов пространства, бытовавших в сознании близких к курии клириков, мы используем два взаимодополняющих типа источников. Первый представляет собой церемониальные инструкции, содержащиеся в так называемых римских чинах или рубриках. Чины дают краткие указания относительно проведения того или иного обряда, иногда (но крайне редко) включают полные тексты произносимых молитв. Чины дошли до нас в составе сборников, важнейшими из которых в XIII в. являются Понтификал, Бревиарий Иннокентия III с позднейшими дополнениями, «Церемониал Григория X», «Церемониал Латино Малабранки»9. Отдельные чины XIII и начала XIV веков были включены в «авиньонские сборники» середины XIV века— собрания Авиньонского манускрипта 1706ш и различные версии Ordo Romanus XIV11.

Детальное фиксирование подробностей проведения церемонии было связапо не только со стремлением к сохранению и унификации церемониальных практик или к созданию образца, соответствие которому делало церемонию легитимной (особенно актуально это было, например, в ситуации с избранием и коронацией папы — признание этих церемоний неканоничными могло поставить под вопрос саму власть данного понтифика).

9 Последнее и лучшее на сегодняшний день издание: Dykmans M. Le cérémonial papal de la fin

de Moyen âge à la Renaissance. Vol. 1. Bruxelles; Rome, 1977 (Bibliothèque de l'Institut historique belge de Rome, 26).

Издание: Schimmelpfennig B. Die Zeremonienbücher der römischen Kurie im Mittelalter. Tübingen, 1973 (Bibliothek des Deutschen Historischen Instituts in Rom, 40). " Dykmans M. Op. cit. Vol. 2. Bruxelles; Rome, 1983 (Bibliothèque de l'Institut historique belge de Rome, 27)

Не менее важной стороной создания чинов стало закрепление привилегий определенных групп клириков, принимавших участие в церемониях. Не случайно, крупные сборники церемониальных документов, объединяемые в группу Ordo Romanus XIV, возникли в конце XIII-XIV в. в папской канцелярии без видимого участия понтификов.

Большинство изменений в чины церемоний вносились анонимно и зачастую лишь по обрывочным упоминаниям в позднейших чинах или по характеру правки можно доказать, что то или иное сочинение принадлежит руке конкретного знатока церемоний. Таким образом, легший в основу диссертационного исследования комплекс документов, следует считать коллективным произведением. Его авторами становились те самые приближенные к понтифику клирики (прежде всего, кардиналы), чьё место в общей системе церковного управления находило отражение в повседневных церемониальных практиках римской курии.

Важнейшей проблемой в изучении типа социального сознания, стоящего за чинами, является отсутствие полноценных комментариев на действия, описанные во всех этих текстах. О том, что считалось важной частью церемонии, а что — второстепенной, какие пространственные описания складывались в пространственный образ, а каким не придавалось особого значения, приходится судить лишь гипотетически, сверяя множество однотипных документов и обращая внимание на оговорки или изменения предписаний от одного случая к другому.

С учётом этой особенности источников традиционный для исследователей папского церемониала анализ указаний чинов дополнен нами рассмотрением ряда литургических трактатов, содержащих аллегорическое толкование мессы. Обращаясь к подобным текстам, мы, как правило, не можем говорить об описании литургистами своего непосредственного богослужебного опыта — над ними довлела многовековая традиция, делавшая роль отдельных авторов незначительной. Однако это не противоречит тому, что выбор объектов

8

для истолкования и принципы наделения их особым символическим смыслом отражают видение авторами реальной (или воображаемой) литургии.

Выбор «Рационала божественных служб» Гийома Дюрана (ок. 1230-1296)12 в качестве основного источника обусловлен несколькими соображениями. Во-первых, это наиболее полное из известных средневековых толкований литургии. В восьми книгах «Рационала» содержатся описания и толкования здания церкви, функций министрантов (участников литургии помимо служащего священника и епископа), хода торжественного богослужения, особенностей служб суточного и годового циклов, принципы календарных расчётов и пр. Во-вторых, автор «Рационала» был близок к папской курии и к тем, кто мог быть авторами чинов. Получив юридическое образование в Болонье, Гийом Дюран по в 1264 г. прибыл к папскому двору, с которым впоследствии была связана большая часть его жизни. Г. Дюран сопровождал папу Григория X на II Лионский Собор в 1274 г., он являлся каноником папской капеллы и в течение долгого времени занимал пост аудитора дворца. Таким образом, тот литургический опыт, на который ссылается Г. Дюран как на один из источников трактата, был приобретен им в Риме. Вполне вероятно также, что именно близость к римской курии с её традиционным восприятием богослужения и его толкования подтолкнули Дюрана к написанию своеобразной суммы аллегорического толкования богослужений в то самое время, когда к северу от Альп интерес к ним явно падал. В-третьих, «Рационал» обладал таким авторитетом, что быстро занял заслужено почетное место в библиотеках средневековых знатоков церемоний; ссылки на него делались ещё в чинах рубежа XIV и XV века.

Методологическая основа исследования. Важнейшей методологической предпосылкой нашего исследования является допущение того, что любое описание является созданной по определенным правилам

12 Издание: Guillelmus Durandus. Rationale Divinorum Ofiiciorum = Guillelmi Duranti. Rationale Divinorom Ofiiciorum / Ed. A. Davril, Т. M. Thibodeau. T.l-3. Turnhout, 1995-2000 (Corpus Christianorum 140).

интерпретацией воспринимаемого явления. С одной стороны, эти правила определяются языком и его стилем, соответствующим той социальной и интеллектуальной группе, к которой принадлежит автор исследуемого текста. С другой стороны, за способами восприятия и описания явления стоят господствующие в культуре способы отношения к времени, пространству и к человеку.

Руководствуясь этим соображением, мы избрали центральной темой исследования соотношение реального (воспринимаемого) и описываемого пространств в текстах, посвященных литургии и окололитургическим практикам римской курии в ХШ-ХГУ вв. К таким практикам мы относим различные виды богослужения, прочие обряды, происходившие в церкви, городские процессии, публичные обряды, сопровождавшие вступление римского понтифика на кафедру и осуществление им власти.

Под «пространством» далее мы будем понимать не любые пространственные описания, а лишь те, которые образуют некую систему и осмысляются авторами описаний как целостность — своего рода образы пространства. Как представляется, такое ограничение позволит отсеять все малосущественные пространстветгые описания обрядов (т.е. те, в которых пространственное измерение для авторов указаний или толкований малозначимо). С другой стороны, обращение именно к образам пространства, а не к пространству в широком его понимании, позволяет апеллировать к конкретной традиции и конкретной культурной и социальной группе, в рамках которой эти образы формируются и существуют.

Работа носит междисциплинарный характер, объединяя методы семиотики, социальной истории, а отчасти и истории искусства; содержит историко-филологический анализ источников.

Задачи исследования. Главной задачей является выявление и анализ пространственных образов литургических и окололитургических практик римской курии XIII- первой половины XIV века. В рамках этой задачи

Ю

формулируются следующие исследовательские вопросы. Какие типы пространственных образов можно выявить в рассматриваемых материалах? В соответствии с какими правилами эти образы конструировались? Какое место они занимали в осмыслении современниками обрядов римской церкви? Рассмотрение в диссертационном исследовании этих вопросов предполагает анализ дискурсивной роли пространственных образов в общем церемониальном дискурсе. Второй задачей является рассмотрение пространственных образов в более широкой перспективе — как формы «культурной памяти» (в понимании Я. Ассмана)13. Здесь ключевыми вопросами будут следующие. Какое влияние пространственные образы оказывают на формирование облика церемониала? Какую информацию они хранят и как способ хранения этой информации связан с отношением культуры к пространству, времени и человеку?

Научная новизна работы. Новизна диссертационного исследования определяется новизной предмета изучения — пространственных образов вообще и папского церемониала в частности. В исследовании впервые комплексно анализируется семиотика пространственных указаний на разных уровнях толкования богослужения в литургических трактатах. Также приводится обзор практики использования чинов ХШ-ХГУ вв., особенностей их устройства и языка. Впервые систематически изучен материал по папским коронациям вне города до авиньонского периода, в частности, по коронациям в Лионе.

Практическое значение исследования. Материалы и выводы настоящей диссертации могут быть использованы для дальнейшего изучения папского церемониала (а также иных видов церковного и светского церемониала), механизмов «культурной памяти» и восприятия сакральных пространств в Средневековье и в раннее Новое время. Наработанный материал может быть полезен при чтении специальных курсов по истории Римской католической

13 Лссман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идеитичиость в высоких культурах древности. N4., 2004.

Церкви и придворной культуры, при издании общих и специальных учебных пособий по истории и тории культуры, истории культуры Средних веков и раннего Нового времени.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались в 2008-2011 гг. на заседания кафедры истории Средних веков и раннего Нового времени Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова. Отдельным сюжетам, связанным с диссертационной работой, посвящен ряд выступлений на научных конференциях и самостоятельных докладов в ИВИ РАН, СПбГУ, Варшавском университете, университете имени братьев Гумбольдт (Берлин) и др. Результаты исследования отражены в публикациях, приводимых в библиографии.

Структура работы

Работа состоит из введения, историографического раздела, обзора источников, двух глав, заключения и приложения в виде иллюстраций к тексту второй главы.

Историографический раздел состоит из трёх частей. В первой рассматривается изменение исследовательских подходов к изучению папского церемониала на протяжении Х1Х-ХХ веков, следовавшее за общими переменами в восприятии истории папства и папства в целом. Вторая часть посвящена методологии изучения пространства и пространственной проблематике в исторической науке начиная с первых десятилетий XX века, когда на восприятие исследователями «пространств» сильное влияние оказала феноменология, до недавнего «пространственного поворота» и новейших исследований в интересующей нас области. В четвёртом разделе анализируются исследования, обыкновенно относимые к направлению «перформативной» истории. Основное внимание здесь уделяется развитию методологии на протяжении 1980-х — 2000-х годов.

В источниковедческой части рассмотрено развитие церемониальных книг римской курии с раннего Средневековья до XV в., проанализированы особенности основных сочинений ХШ-Х1У вв., посвященных аллегорическому истолкованию мессы. Также выявлены специфические черты бытования церемониальных документов при курии в изучаемый период. В частности, рассмотрены вопросы об авторстве чинов, о практике их сохранения в архивах и о стратегиях использования старых документов при планировании новых церемоний.

Первая глава «Пространственные образы в трудах литургистов»

представляет собой исследование семантики пространства богослужения в трактатах по толкованию литургии, в первую очередь, в «Рационале божественных служб» Гийома Дюрана. Цель этой главы — приблизиться к тем особенностям восприятия пространства литургии, которые не отразились в «римских церемониальных чинах», прежде всего к символической интерпретации элементов церковного строения и перемещений в нём участников литургии через призму библейской истории и представлений об устройстве земной Церкви.

В традиции толкования богослужений главным средством осмысления церковных обрядов становится заимствованная из экзегетики библейских текстов теория «четырёх смыслов Священного Писания» — буквального, аллегорического, тропологического и апагогического. В первой части показано, что толкование конкретных символов зачастую не вписывалось в эту схему. Композиция трактатов и способы толкования позволяют говорить о сосуществовании в сознании литургистов двух типов пространств. К первому типу следует отнести описания церковного здания вне контекста богослужения. Ко второму — перемещения и расположение участников богослужений относительно друг друга и центров сакрального пространства (алтаря, амвона и епископской кафедры). Если в описаниях и толковании пространства церковного здания литургисты придерживаются относительно стройных

13

концепций, представляющих архитектуру церкви как своеобразный «мнемотоп» (термин Я. Ассмана), то толкования пространства богослужения включают различные конкурирующие интерпретации, отчего эти толкования оказываются более динамичными, сложными и многомерными.

Во второй части рассматривается толкование Дюраном церковной архитектуры вне контекста богослужения. Показано, что архитектура описываемой Дюраном и его предшественниками «идеальной» церкви крайне условна и сочетает в себе несочетаемые в реальности элементы. При этом значительная часть описаний устройства церкви восходит к библейским рассказам об иерусалимском Храме и дворце Соломона (ЗЦар. 6-7; 2Пар. 3-4; Иез. 40-48).

На примере трактатов виднейших литургистов XII в. — Гонория Отёнского, Сикарда Кремонского и Псевдо-Гуго Сен-Викторского — показана эволюция концепций толкования храмовой архитектуры. Так, в «Драгоценности души» Гонория Отёнского14 церковное здание предстаёт прямым наследником иерусалимского Храма, а толкование отдельных его частей тяготеет к отождествлению с соответствующими деталями описания Храма. Символика церковной архитектуры мыслится почти исключительно через призму библейского прототипа. Несколько более сложной представляется семантика церковной архитектуры в «Митрале» Сикарда Кремонского15: сохраняя в качестве ключевой идею преемства от библейского Храма, Сикард подробнее останавливается на тропологическом толковании церкви как символа человеческой души. Другая традиция толкования церковного пространства представлена в «Зерцале о таинствах Церкви», приписываемом Гуго Сен-Викторскому16. В своей интерпретации церковного здания автор

14 Honorius Augustodunensis. Gemma animae// Patrologiae cursus completus. Series Latina / Acc. J.P. Migne (далее PL). T. 172. P., 1854. Col. 541-738.

15 Sicardus Cremonensis. Mitrale seu De officiis ecclesiasticis summa // PL. T. 213. P., 1855. Col. 13-434.

16 (Pseudo-)Hugo de S. Victore. Speculum de mysteriis ecclesiae H PL. T. 177. P., 1854. Col. 335-381.

«Зерцала» стремится к аскетизму и цельности образа. Церковное здание рассматривается исходя исключительно из общего его понимания как образа «святой католической Церкви, устроенной на небесах из живых камней».

Концепция толкования церкви Гийомом Дюраном отличается от рассмотренных выше вниманием к -тем аспектам символики храмовой архитектуры, которые связывают её с представлениями об устройстве земной Церкви как общины верующих. Одновременно автор «Рационала» стремится представить церковь как независимую от иерусалимского Храма смысловую единицу, подчёркивая в ряде случаев отсутствие преемства между библейским прототипом и христианским культовым строением.

В третьей части анализируются особенности толкований пространства в ходе литургии. В толкованиях Дюрана можно видеть, что богослужение не подстраивается под имеющееся пространство, но каждый раз создаёт новое, разделяя его невидимыми границами, обозначая переходы через них особым образом, наделяя каждый раз новым смыслом находящиеся внутри него объекты. «Язык пространства» — способы обозначения границ, означения тех или иных смысловых его зон — оказывается в таком случае намного шире тех средств, которые может предложить сугубо пространственный дискурс. Важную роль играют смена одежды, распеваемые гимны, совершаемые крестные знамения или преклонения колен. Богослужение в таком виде представляет собой плотно собранное единство движений, жестов, слов и внешней обстановки. С другой стороны, описания службы Дюраном свидетельствуют о том, что даже к концу XIII в. говорить о наличии единого толкования, подчинившего бы себе все прочие смыслы и подсмыслы священнодействия, не приходится.

Среди описаний богослужения, где речь идёт и о пространственной организации службы, можно выделить два типа, когда пространство становится наиболее значимым носителем смысла. К первому типу следует относятся перемещения участников богослужения; ко второму — описания процессий, в

15

которых особое значение приобретает расположение священнослужителей друг относительно друга.

В четвёртой части рассмотрена семантика приалтарного пространства в ходе богослужения. Толкование пространственных перемещений священника у алтаря лишь опосредованно зависит от принятого Дюраном общего направления толкования символики мессы. Пространственные перемещения как бы дополняют сложное сплетение смыслов, образующееся вокруг толкования богослужения, и имеют своё собственное ясно формулируемое значение. Отождествляя правую и левую стороны алтаря с местами обитания иудеев и языческих народов, Дюран демонстрирует не только свершение предсказаний о рождении Христа в Палестине, но и наглядно представляет историю развития христианства от зарождения до Страшного суда. Другим аспектом «географического» толкования перемещений священника является связь между сторонами алтаря и сторонами света. Символическое толкование тут сохраняет связь с пространственной организацией материальной церкви — правая сторона алтаря обозначает юг: священник перемещается для вступительной молитвы направо, т.к. Бог должен прийти с юга.

Пятая часть посвящена изучению толкований процессий Дюраном и его предшественниками на примерах Входной процессии, шествия диакона к амвону и городских шествий. Определяющей для толкований процессий идеей является идея перехода, причем в большинстве случаев переход происходит от места, обладающего меньшей святостью, к месту, характеризуемому большей святостью. В рассмотренных описаниях процессий пространственно-временные отношения предшествования и последования приобретают различные смыслы в зависимости от типов толкования. При «историческом» толковании процессии как напоминания о событиях священной истории эти отношения передают скорее временную последовательность — идущий впереди ассоциируется с персонажем Священного Писания, пришедшим в мир раньше. При «моральном» истолковании процессий отношения предшествования и

16

последования приобретают иерархический смысл. В толкованиях процессий вне церкви проявляется особое отношение к городскому пространству, освящаемому шествием. Подобно тому, как литургия преображает пространство церкви, превращая её в малое подобие Святой земли или даже всего мира, процессия изменяет символическое восприятие города, топография которого на время церемониального действия отождествляется со священными местами Палестины.

Во второй главе «Папские коронацип и образ Рима в папском церемониале» предпринят анализ методов решения конкретной проблемы, которая встала в XIII в. перед куриальными специалистами в области папской литургии, — необходимость преобразования папской коронации в Риме в «универсальную» церемонию, которую можно было проводить в любом городе христианского мира и не зависящую от римского городского ландшафта и устройства римских церквей. Передача полноты власти каждому новому «наследнику Петра» предполагала осуществление целого комплекса церемоний, проходивших по всему городу, поэтому задача избавления этой сложной процедуры от «римских» особенностей требовала решения множества проблем, связанных не в последнюю очередь с пространственной организацией. Переезды римской курии из города в город поставили перед специалистами по папским богослужениям и окололитургическим практикам (в то время ещё не оформившимися как отдельный институт при курии) вопрос о том, что же такое церемония? Какая её часть является сугубо римской, а какая может быть без «символических потерь» перенесена в новое место? Шаги в направлении решения этой сложной проблемы отразились в постепенной эволюции текстов чинов.

В первой части на материале чинов IX — XIII вв. рассмотрен процесс формирования пространственного устройства церемонии папской коронации в Риме в его тесной связи с особенностями городской топографии. В исследовании показано, как в связи с ростом значения обряда возложения

17

тиары в составе общей церемонии было изменено место его проведения: от подножия лестницы перед базиликой св. Петра в Ватикане оно переместилось на площадь прямо перед собором. В XII — XIII вв. складывается маршрут коронационного шествия через весь город от Ватиканской базилики до Латеранского дворца: по маршруту шествия были предусмотрены остановки на трёх разных площадях для разбрасывания монет собиравшимся там толпам римлян.

В XIII веке в силу политических и иных обстоятельств вопрос о возможности переноса церемонии коронации в другие города особенно актуализировался, что нашло отражение в появлешш ряда новых чинов коронации. Источниковедческий анализ коронационных чинов Григория X, Климента V и Иоанна XXII приведен во второй части главы.

Третья часть посвящена способам описаний и организации церемонии в других городах. Образ «римской» коронации в чинах коронаций «extra urbem» проявляется двояко. С одной стороны, образ Рима оказывал влияние на способ описания церемоний. Терминология, использовавшаяся для описания римских церквей, дворцов и городской топографии, зачастую без всяких изменений переносилась на внеримские объекты. С другой стороны, церемонии, описанные в чинах, «воссоздают» образ Рима трансформированным для условий того храма и того города, где в действительности происходила та или иная коронация.

Центральными эпизодами в эволюции коронационной церемонии, как представляется, стали две папских коронации в Лионе — Климента V (1305) и Иоанна XXII (1316). Сохранившиеся нелитургические источники по коронациям позволяют дополнить лакуны, имевшиеся в чинах и проследить, как авторы церемониальных указаний, стремясь в точности воспроизвести римские обычаи, сталкивались с особенностями архитектуры лионских церквей и устройства города. На примере коронации Иоанна XXII можно видеть, как церемония обретает свою не зависящую от конкретной городской топографии

18

форму. Парадоксальным образом эта «универсальная» форма и заключает в себя образ Рима, воспроизводимый впоследствии авиньонскими коронациями.

Воспроизведение церемонии в новых городах способствовало формированию её формального образа, в котором нашли отражение именно римские реалии. Поскольку в Риме коронованный понтифик ехал через город в Латеранский дворец, для церемоний рукоположения вне Рима старались выбирать церкви, отдаленные от места пребывания понтифика (в чинах всегда названо «дворцом»). Лестница над площадью св. Петра в складывающейся формализованной церемонии превратилась в помост, который специально строили для того, чтобы возложение тиары перед церковью произошло именно на нём; количество остановок процессии, определяемое в Риме особенностями городской топографии, стало жестко нормированным и воспроизводилось в иных городах без какого-либо внимания к их планировке. Образ Рима мог, вероятно, влиять и на выбор тех или иных мест для остановок торжественной процессии, однако доказать это из-за недостаточности материала не представляется возможным.

В четвёртой части рассматриваются немногочисленные источники по папским коронациям в Авиньоне. Несохранившиеся «сценарии» коронаций этого периода не позволяют делать далеко идущих выводов о том, как именно проходили коронации, однако отдельные оговорки в источниках позволяют предположить, что идея уподобления пространства церемонии городскому пространству Рима (понимаемому символически, а не топографически) сохраняла свою актуальность и в этот период

В Заключении суммируются выводы, отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

К тексту второй главы диссертации прилагаются иллюстрации (даны в Приложении в конце диссертации).

Положения, выносимые на защиту:

Литургические трактаты демонстрируют принципиальное различие в восприятии «сцены» богослужения, представленной архитектурой церкви, и пространствами, образуемыми людьми и элементами сакральной архитектуры в ходе богослужения. Если толкование первых предстаёт более статичным и упорядоченным, то толкование вторых зависит от действий участников и осмысления конкретного момента богослужения или литургии в целом.

Хотя ведущей парадигмой истолкования здания церкви являлся Храм Соломона, в трактовке отдельных частей церкви между литургистами возникают разногласия, определявшиеся различиями как в целях написания трактатов, так и в интерпретациогашх традициях, к которым принадлежали авторы. Главным прототипом для толкования символических пространств в ходе литургии становится география Святой земли.

В XIII в. происходит становление церемонии папской коронации в Риме и вырабатываются правила, позволяющие при необходимости перенести её за пределы Вечного города. В пространственной организации церемонии, воспроизводившейся время от времени в ряде различных европейских городов, нашла отражение исторически сложившаяся топография Рима. В описаниях внеримских коронаций прослеживается стремление авторов церемониальных чинов отождествить город, где проходит коронация, с Римом. Образ Рима, таким образом, проецируется на реальную топографию данного города, оказывая существенное воздействие на пространственную организацию церемонии в нём.

В рамках «пространственных образов» пространства, воспринимаемые участниками церемонии, сосуществуют со своими воображаемыми прототипами. Посредством церемоний, воспроизводящих пра-пространство,

образы пространства становятся одним из важнейших институтов культурной памяти корпорации клириков, близких к курии.

Список публикаций но теме диссертащт:

Публикации в периодических изданиях, включённых в перечень российских рецензируемых научных журналов ВАК РФ:

1. Ломакин Н. А. Символическое толкование пространства церкви в трактате Гийома Дюрана «Rationale divinorum officiorum» // Средние века. М., 2012. Вып. 73 (1-2). С. 178-203. — 1,6 п. л.

2. Ломакин Н. А. Папский церемониал и городское пространство Рима в XII в. // ЭНОЖ «История». 2012. Вып. 2(10). [Электронный ресурс]. URL: http://mvw.mes.igh.ru/magazine/content/papskii-zeremonial.html (последнее обращение 24.04.2012). — 1,1 п.л.

Публикации в материалах всероссийских и международных научных конференций:

Ломакин Н. А. Репрезентация папской власти в церемониале литургического года (на примере дарования индульгенции на Страстную Пятницу 1406 г. в Савоне) // Проблемы истории и культуры средневекового общества. Тезисы XXX научной международной Курбатовской конференции для студентов, аспирантов и молодых ученых, 24-26 ноября 2010. Спб., 2010. С. 52-54. — 0,1 п. л.

Энциклопедические статьи (выборочно):

Ломакин Н. А. Имперская церковь [раздел: Восточнофранкское (германское) королевство] //Православная энциклопедия. Т. 22. М., 2009. С. 413-417. — 1 п. л.; Ломакин Н. А. Иннокентий III, антипапа // Православная энциклопедия. Т. 23. М., 2010. С. 44. —0,2 п. л.;

Ломакин Н. А. (в соавторстве) Иннокентий III // Православная энциклопедия. Т. 23. М., 2010. С. 44-55. — 3 п. л.;

Ломакин Н. А. (в соавторстве) Иннокентий IV // Православная энциклопедия. Т. 23. М, 2010. С. 56-61 — 1,1 п. л.;

Ломакин Н. А. Иннокентий VII // Православная энциклопедия. Т. 23. М., 2010. С. 63-64.-0,5 п. л.;

Ломакин Н. А. Казула // Православная энциклопедия. Т. 29. М., 2012. [в печати]. — 0,2 п. л.;

Ломакин Н. А. Каллист II // Православная энциклопедия. Т. 29. М., 2012. [в печати]. — 1 п. л.;

Ломакин Н. А. Каллист III, антипала // Православная энциклопедия. Т. 29. М., 2012. [в печати]. — 0,2 п. л.

Подписано в печать:

02.10.2012

Заказ № 7664 Тираж - 100 экз. Печать трафаретная. Типография «11-й ФОРМАТ» ИНН 7726330900 115230, Москва, Варшавское ш., 36 (499) 788-78-56 www.autoreferat.ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Ломакин, Никита Андреевич

Введение.

Историография.

1. Основные этапы истории изучения папского церемониала.

2. Пространство как историческая проблема.

3. «Перформативный поворот». Изучение ритуалов.

Обзор источников.

Глава I. Пространственные образы в трудах литургистов.

1. Архитектурное и богослужебное пространства.

2. Пространство церкви.

2.1. Источники образов и описания.

2.2. Символика здания церкви.

3. Пространственные образы в толковании богослужения.

4. Осмысление приалтарного пространства.

5. Устройство процессий и его истолкование.

5.1. Входная процессия.

5.2. Шествие к амвону.

5.3. Шествия литургического года.

6. Выводы.

Глава II. Папские коронации и образ Рима в папском церемониале.

1. Папская коронация в Риме.

2. Источники по коронациям вне Рима.

3. Коронации «extra urbem».

3.1. «Внеримский» чин «Церемониала Григория X».

3.2. Коронация Климента V.

3.3. Коронация Иоанна XXII.

4. Авиньонские коронации.

5. Выводы.

Введение диссертации2012 год, автореферат по истории, Ломакин, Никита Андреевич

Рост «мобильности папской курии» (термин А. Паравичини Бальяни)1 в XII—XIII вв. способствовал формированию нового типа церемониала. По подсчётам А. Паравичини Бальяни, в период с 1198 по 1304 годы папы провели вне Рима в общей сложности почти 60% времени; многие из них, например, Урбан IV (1261-1264) и Климент IV (1265- 1268) вообще не появлялись в городе св. Петра. Основной тенденцией развития церемониала в это время становится его универсализация — на место характерных для Рима и римской топографии литургических и окололитургических практик приходят такие обряды, которые можно было совершать где угодно за пределами главной резиденции папы. Эта эволюция поставила перед знатоками литургии и церемоний при папском дворе вопрос о том, что такое церемония в принципе? Какие её детали, характерные для Рима с его необычной церковной архитектурой и городской планировкой, являются принципиальными и требуют переноса на новую почву без изменений, а какие могут быть адаптированы к местным условиям? Подобные вопросы в терминологии, характерной для своей эпохи и определенной профессиональной ниши, актуализируют проблему создаваемого и воссоздаваемого пространства в этот период.

Вопрос организации и восприятия пространства на разных уровнях (жилище, общественные и сакральные пространства, природные и рукотворные ландшафты, вселенная и пр.) представляется одним из ключевых в самопознании человека и общества. Сегодня уже не вызывают столь бурных, как ранее, дискуссий теории, усматривающие в пространственных метафорах одну из важнейших основ структуры языков и

1 Paravicini Bogliani Л. La mobilità della curia romana nel secolo XIII. Riflessi locali // Socicta e istituzioni del!'Italia comunale: L'esempio di Perugia (secoli XII-XIV). Vol. 1. Perugia, 1989. P. 155-278 (переиздана с сокращениями: Itineranza pontificia. La mobilità della curia papale nel Lazio (secoli XI1-XIII) / Ed. S. Carocci. Roma, 2003. P. 3-80). человеческого мышления2. О значении воспринятых через окружающее пространство моделей для структурирования различных категорий действительности говорят в один голос и историки, и психологи, и философы. То или иное понимание пространства служит основой для построения иерархий, отделения «своего» от «чужого», самоидентификации человека и сообщества, структурирует социальные, экономические, религиозные и культурные практики3.

Представление о восприятии пространства как категории исторической и историчной является завоеванием гуманитарных наук XX в. Историки минувшего века значительное внимание уделяли восприятию людьми прошлого окружающей их среды, представлениям о мироустройстве и их отражениям в архитектуре жилищ, усадеб, общественных пространств. На более обобщенном, социологическом, уровне, исследовалось создание и воспроизводство пространства как носителя определённой экономической парадигмы. Сравнительно недавно был сформулирован ещё один фокус «пространственных» штудий — пространство ритуала (иначе церемониальное, перформативное пространство).

Теория перформативного пространства4 весьма перспективна для изучения особенностей мышления различных социальных групп. Пространство ритуала, определяемое не только конкретным местом его совершения и архитектурными или естественными границами площадки -«сцены», но и расположением групп людей, символически значимых объектов и даже жестами участников ритуала — один из идеальных примеров «создаваемого» (рационально конструируемого) пространства. В

2 Лакофф Дж , Джонсон М Метафоры, которыми мы живём. М., 2004 (1-ое изд. на англ. языке — Chicago, 1980); Лакофф Дж Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении. М., 2004 (1-е изд. на англ. языке — Chicago, 1987). См. также главу о структурирующих язык пространственных представлениях в Talmy L. Toward a Congnitive Semantics. Vol. 1. Cambridge, 2000. P. 177-254.

3 Подробнее о различных пониманиях пространства и способов его изучения см. на С. 19-46 настоящей работы.

4 Подробнее см. на С. 46-59 настоящей работы. нём воплощается целый комплекс представлений об устройстве мироздания, общества, отдельных его институтов, о соотношении между социальными группами.

Изучая особенности появления и воспроизводства тех или иных типов ритуальных пространств, исследователь приближается к пониманию механизмов, определявших социальное мышление и «коллективную память» (термин М. Хапьбвакса)5 людей прошлого и, вероятно, продолжающих сказываться на восприятии пространства современным человеком.

Концепция особого пространства ритуала была сформулирована главным образом в 1980-1990-х гг. на стыке изучения истории архитектуры, социологического и семантического прочтения средневековых ритуалов6. В 1988 году в Туре состоялся симпозиум «Архитектура и социальная жизнь»7, объединивший историков и архитекторов. На рубеже 1980-х и 1990-х появилось множество исследований на схожие сюжеты8. В 1994 году прошёл коллоквиум «Церемониал и пространство»9 в Потсдаме, организованный «Комиссией по изучению резиденций» под руководством В. Паравичини. В материалах этих конференций церемония рассматривалась как единство участников, места и времени действия. Интерес к пространству церемонии как своего рода «сцене» для церемонии сочетается с определением s Halbwachs M Les cadres sociaux de la mémoire Paris, 1925 (перевод: Хальбвакс M Социальные рамки памяти. M., 2007); Idem La topographie légendaire des évangiles en Terre Sainte. Paris, 1941. См. также: Хальбвакс M Коллективная и историческая память // Неприкосновенный запас. 2005. № 2-3 (40-41). [Электронный ресурс] URL: l)ltp://maga7ines.mss.ni/nz/2005/2/ha2.html (Последнее обращение: 20.08.2012).

Пионером в этой области является Н. Элиас, обративший внимание на то, что организация пространства жилища может стать богатейшим источником сведений о представлениях об общественной структуре в целом. См.: Элиас II Придворное общество: Исследования но социологии короля и придворной аристократии / Пер. с нем. яз. А. П. Кухгенкова, К. А. Левинсона, А. М. Перлова и др. М., 2002 (оригинал: Elias N. Die höfische Gesellschaft. Untersuchungen zur Soziologie des Königtums und der höfischen Aristokratie. Berlin, 1969).

7 Architecture et vie sociale. L'organisation intérieure des grandes demeures à la fin du moyen âge et à la Renaissance; actes du colloque tenu à Tours du 6 au 10 juin 1988 / Ed. J. Guillaume. Paris, 1994.

8 Библиографию см.: Paravicini W. Zeremoniell und Raum // Zeremoniell und Raum: 4. Symposium der Residenzen-Kommission der Akademie der Wissenschaften in Göttingen / Hrsg. W. Paravicini. Sigmaringen, 1997 (Residenzenforschung, 6). S. 28-36.

9 Zeremoniell und Raum (как в ch. 8). проблематики «церемониального пространства», понимаемой не только как изучение взаимного расположения участников, по и как анализ символического значения границ пространств и способов их перехода, как рассмотрение того, что собой представляли и как с течением времени изменялись основные принципы устройства разного рода резиденций, дворцов, а отчасти и храмов. Появление и разработка в 1990-х гг. различных методик изучения пространства церемонии во многом способствовали заметному изменению в 2000-х гг. монографических исследований, посвященных средневековым зданиям, площадям и городам. К традиционным искусствоведческому и археологическому аспектам их изучения добавился новый — использование значимых центров городского или дворцового пространства как площадок для церемониальной активности (см., например, работы С. де Блау, Г. Радке, Г. Кершера, К. Миллера)10.

Благодаря этим исследованиям, в настоящее время уже не подвергается сомнению то, что пространство является одной из ключевых составляющих языка церемонии. Тот или иной ритуал совершается в определенном, предназначенном для него пространстве, использует те или иные его особенности; пространство структурирует церемонию и задаёт контексты её восприятия; расположение участников церемонии относительно друг друга и вокруг символического центра пространства ритуала — важнейшая характеристика совершающегося действа. Однако в большинстве современных работ, посвященных пространству и пространственности в церемониях, речь идёт скорее об архитектуре или особенностях передачи в ней тех или иных политических или богословских смыслов. В то же время не часто ставятся вопросы о том, чьими глазами и как мы «видим» те или иные

10 Blaauw S., de. Cultus et Decor. T. 1-2. Cittä del Vaticano, 1994 (Studi e testi, 355-356); Rcidke G.Viterbo: Profile of a Thirteenth-Century Papal Palace. Cambridge, 1996; Kerscher G. Architektur als Repräsentation: spätmittelalterliche Palastbaukunst zwischen Pracht und zeremoniellen Voraussetzungen; Avignon — Mallorca — Kirchenstaat. Tübingen, 2000; Miller C. The Bishop's Palace: Architecture and Authority in Medieval Italy. N. Y.; London, 2000. церемонии и ритуалы"? В чём заключаются особенности описания и конструирования пространственных моделей церемоний, какое мировосприятие они отражают?

Эти вопросы мы осветим на материале описаний папских церемоний XIII — нач. XIV века. Понятие «церемония» следует в данном случае трактовать широко. Комплекс церемониальных практик римской курии включал как обычные обряды литургического года и торжественные службы, проводимые папой (или в его присутствии) в особо важные дни литургического года, так и вполне «светские» церемонии встречи послов или самих государей, правила проведения торжественных трапез, созыва Соборов и пр. В отличие от более поздней эпохи, церемониал этого времени не предполагал разделения на светские и церковные обряды. Сборники (получившие впоследствии название «церемониалов») объединяли тексты чинов (лат. огсНпез), описывавшие или устанавливавшие правила, по которым строилось любое появление папы или других представителей курии на публике.

Важнейшей методологической предпосылкой нашего исследования является допущение того, что любое описание является созданной по определенным правилам интерпретацией воспринимаемого явления. С одной стороны, эти правила определяются языком и его стилем, соответствующим той социальной и интеллектуальной группе, к которой принадлежит автор исследуемого текста. С другой стороны, за способами восприятия и описания явления стоят господствующие в культуре способы отношения к времени, пространству и к человеку.

Руководствуясь этим соображением, мы избрали центральной темой исследования соотношение реального (воспринимаемого) и описываемого пространств в текстах, посвященных литургии и окололитургическим

11 Едва ли не единственным примером такого подхода является работа Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе. М., 2009. практикам римской курии в XIII-XIV вв. К таким практикам мы относим различные виды богослужения, прочие обряды, происходившие в церкви, городские процессии, публичные обряды, сопровождавшие вступление римского понтифика на кафедру и осуществление им власти.

Под «пространством» далее мы будем понимать не любые пространственные описания, а лишь те, которые образуют некую систему и осмысляются авторами описаний как целостность •— своего рода образы пространства. Как представляется, такое ограничение позволит отсеять все малосущественные пространственные описания обрядов (т.е. те, в которых пространственное измерение для авторов указаний или толкований малозпачимо). С другой стороны, обращение именно к образам пространства, а не к пространству в широком его понимании, позволяет апеллировать к конкретной традиции и конкретной культурной и социальной группе, в рамках которой эти образы формируются и существуют.

Для воссоздания образов пространства, бытовавших в сознании близких к курии клириков, мы используем два взаимодополняющих типа источников. Первый представляет собой церемониальные инструкции, содержащиеся в так называемых римских чинах или рубриках (ordines Romani). Чины содержат краткие указания относительно проведения того или иного обряда, иногда (но крайне редко) включающие полные тексты произносимых молитв. Чины дошли до нас в составе сборников, важнейшими из которых в XIII в. являются Понтификал, Бревиарий Иннокентия III с позднейшими дополнениями, «Церемониал Григория X», «Церемониал Латино Малабранки». Отдельные чины XIII и начала XIV вв.

12 »j ч> были включены в «авиньонские сборники» сер. XIV в. Важнейшей проблемой в изучении того, какой тип социального сознания стоит за чинами, является отсутствие полноценных комментариев на описанные во всех этих текстах действия. О том, что считалось важной частью церемонии,

1 ^ Подробнее см. С. 64-77. а что — второстепенной, какие пространственные описания складывались в пространственный образ, а каким не придавалось особенного значения, приходится судить лишь гипотетически, сверяя множество однотипных документов и обращая внимание на оговорки или изменения указаний от случая к случаю.

Из-за этого традиционный для исследователей папского церемониала анализ указаний чинов дополнен нами рассмотрением ряда литургических трактатов, содержащих аллегорическое толкование мессы. Имевшая к тому моменту уже многовековую историю13 традиция толкования богослужения предполагала рассмотрение описаний службы через призму теории четырёх смыслов Писания. Богослужение рассматривалось в таких трактатах как метатекст, требующий истолкования. Однако, хотя мы и не можем говорить о восприятии и описании непосредственного пространственного опыта литургистами, допустимо всё-таки утверждение, что в выборе объектов для истолкования и в основных принципах наделения пространства новым богословским смыслом отразилось видение авторами реальной (или воображаемой) литургии.

Выбор нами «Рационала божественных служб» Гийома Дюрана (ок. 1230-1296) в качестве основного источника обусловлен несколькими соображениями. Во-первых, это наиболее обширное и полное из известных средневековых толкований литургии — в восьми книгах «Рационала»

13 О средневековых латинских толкованиях служб см.: Franz A. Die Messe im deutschen Mittelalter. Beiträge zur Geschichte der Liturgie und des religiösen Volkslebens. Freiburg im Breisgau, 1902; Wilmart A. Expositio missae // Dictionnaire d'archéologie chrétienne et de liturgie. Vol. 5. 1922. Col. 1014-1027; Jungmann ,/. A. Missarum Solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen Messe. Wien, 1952. Bd. 1. S. 98-223; Gy P.-M. Expositiones missae // Compagnie de Saint-Sulpice. Bulletin du Comité des etudes. 1958. Vol. 22. P. 223-232; Hüiisslmg A. Messe (Expositiones missae) // Dictionnaire de Spiritualité. Vol. 10. 1980. P. 1083-1090; Schaefer M. M Twelfth Century Latin Commentaries on the Mass: Christological and Ecclesiological Dimensions. [Diss.] 1983; Reynolds R. E. Liturgy, Treaties on // Dictionary of the Middle Ages. Vol. 7. 1986. P. 624-633; Kilmartin E. ./. The Eucharist in the West: History and Theology. Collegeville (Minn.), 1998. Barthe C. The „Mystical" Meaning of the Ceremonies of the Mass; Liturgical Exegesis in the Middle Ages // The Genius of the Roman Rite: Historical, Theological, and Pastoral Perspectives on Catholic Liturgy. Chicago, 2010. P. 179-197. содержатся описания и толкования здания церкви, функции различных мшшстрантов (участников литургии помимо служащего священника и епископа), хода торжественного богослужения, особенностей служб суточного и годового циклов, принципы календарных расчётов и пр. Во-вторых, автор «Рационала», Гийом Дюраны, был чрезвычайно близок к курии и потенциальным авторам чинов. Получив блестящее юридическое образование в Болонье, по приглашению Климента IV в 1264 г. он прибыл к папскому двору, с которым впоследствии была связана большая часть его жизни. Так, Г. Дюран сопровождал папу Григория X на II Лионский Собор в 1274 г., он являлся каноником папской капеллы и в течение долгого времени занимал пост аудитора дворца. Таким образом, тот литургический опыт, на который ссылается Г. Дюран как на один из источников трактата, был приобретен в Риме. Вполне вероятно также, что именно близость к курии с её традиционным восприятием богослужения и его толкования стали причиной написания Дюраном своеобразной суммы аллегорического толкования богослужений в то время, когда к северу от Альп интерес к ним явно падал15. В-третьих, несомненно, что «Рационал» занял заслужено почетное место в библиотеках знатоков церемоний. Так, например, в «Церемониале Пьера Амей» последней четверти XIV в. содержится ссылка на символическое толкование Г. Дюраном папской розы16. Как кажется, эти соображения подтверждают правомерность соотнесения «Рационала» с чинами римской курии.

14 О биографии Дюраиа см.: Letierq A. Guillaume Duranti, surnommé le Spéculateur // Histoire litérraire de la France. Paris, 1842. Vol. 20. P. 413-430; Amirieu M. Le Pontifical romaine au Moyen Âge. Vol. 3. Città del Vaticano, 1940. P. 3-5; Vasina A. Guillaume Durand, recteur de Romagne // Guillaume Durand, évêque de Mende. P. 33-45; Ткачепко A. A. Дуранд // ПЭ. T. 16. C. 346-348.

15 Так, Альберт Великий назвал аллегорические толкования «противными всем верующим» (Albertus Magnus. De sacrificio missae // Idem. Opera omnia / Ed. A. Borgnet. Paris, 1899. T. 38. P. 1-189. III. 15.2). Цит. по: Jungmann J. A. Op. cit. Wien, 1952. Bd. 1. S. 150.

16 Dykmans M. Le cérémonial papal de la fin de Moyen Âge à la Renaissance. Vol. 4. Le retour à Rome ou le cérémonial du patriarche Pierre Ameil. Bruxelles; Rome, 1985 (Bibliothèque de l'Institut historique belge de Rome, 27). P. 113.

Главной задачей является выявление и анализ пространственных образов литургических и окололитургических практик римской курии XIII— первой половины XIV века. В рамках этой задачи можно сформулировать несколько вопросов: какие типы пространственных образов можно выявить? В соответствии с какими правилами они конструируются? Какое место они занимают в осмыслении обрядов? Рассмотрение в диссертационном исследовании этих проблем предполагает анализ дискурсивной роли пространственных образов в общем церемониальном дискурсе. Другой задачей является рассмотрение пространственных образов в более широкой

17 перспективе — как формы «культурной памяти» (в понимании Я. Ассмана) . Здесь ключевыми вопросами будут следующие: как пространственные образы формируют облик церемониала? Какую информацию они хранят и как способ хранения этой информации связан с отношением культуры к пространству, времени и человеку?

11Лссман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004.

Историография

Предлагаемый читателю историографический обзор служит введением в проблематику изучения пространства применительно к папскому церемониалу. Ниже, вслед за самым общим обзором развития церемониала, нами будут представлены основные методологические подходы к проблеме пространства на протяжении XX в. и важнейшие современные направления в изучении «перформативного» пространства.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Образы пространства в папском церемониале XIII - XIV вв."

5. Выводы

Переезды римской курии из города в город поставили перед специалистами по богослужениям и окололитургическим практикам пап (в то время ещё не оформившимися как отдельный институт при курии) вопрос о том, что же такое церемония? Какая её часть является сугубо римской, а какая может быть символически «без потерь» перенесена в новое место? Трудности в решении этой проблемы отразились в постепенной эволюции текстов чинов — от практически дословного воспроизводства римских чинов и, соответственно, обрядов, которые могли быть повторены за пределами города, к взвешенному анализу места проведения церемонии и преобразованию облика церемонии в соответствии особенностями городской топографии. Вместе с тем, даже в поздних чинах бережно сохранены многие формулы описаний городского пространства и богослужений, пригодные для описания скорее римских, чем каких-либо других реалий

С 77

Die dominica sequenti post festum Omnium Sanctorum, fuit in palatio apostolico coronatus per dominum Magalonensem, qui tunc erat Ostiensis episcopus. Sed post coronationem non equitavit per villam, ut moris est, licet Omnia parata fuissent, fastum vitans, prout dicetur» (VPA. Vol. 1. P.384). r no

Что не исключает присутствие и «внутридворцовых» процессий в церемониале пап. Так, анонимная фландрская хроника, доходящая в описании событий до 1356 г., сообщает под 1348 г.: «[Папа] установил посвященные процессии с литаниями в определенные дни недели, на которые между тем со всех окрестностей сошлись люди [в количестве], как говорят, двух тысяч, среди которых были [люди] обоих полов, многие босиком, другие во власяницах, прочие разбрасывали пепел, шествуя с плачами и рыданиями, хлестая себя острыми прутами до крови и рвя на себе волосы. На некоторых irx этих процессий папа присутствовал лично, но они проходили внутри его дворца» (Breve Chronicon Clerici Anonymi // Recueil des Chroniques de Fandre / Ed. J.-J. De Smet. Vol. 3. Bruxelles, 1856. P. 17.).

Воспроизведение церемонии во всё новых городах способствовало формированию её формального образа, в котором нашли отражение именно римские реалии. Традиционное шествие коронованного понтифика через город в Латеранский дворец способствовало тому, что для рукоположения вне Рима старались выбирать относительно отдаленные от места пребывания понтифика (в чинах — «дворца») церкви. Воплощение в возникающей формализованной церемонии нашла лестница над площадью св. Петра, которая превратилась в помост, выстраиваемый для возложения тиары перед церковью; количество остановок процессии, определяемое в Риме особенностями городской топографии, стало жестко нормированным и воспроизводилось в иных городах безо всякого внимания к их планировке. Гипотетически, образ Рима мог влиять и на выбор тех или иных мест остановок торжественной процессии, однако доказать это из-за недостаточности материала представляется невозможным. Наконец, интронизация в Латеранском соборе была осмыслена как интронизация в прилегающей ко дворцу церкви.

Заключение

Приступая к изучению чинов римской курии, мы столкнулись с известной любому исследователю средневекового символизма проблемой — практически полным отсутствием интерпретаций совершаемых действий со стороны тех, кто задумывал те или иные церемонии. И если богословская составляющая богослужения и отдельных его деталей восстанавливается весьма подробно, то о церемониях, выходящих за рамки обыкновенных литургических практик, информацию нередко приходится собирать по крупицам. Это сближает церемониал с архитектурой церкви — обладая отточенными, унаследованными от античности, прошедшими через долгую внутреннюю эволюцию и постоянно подверженными внешним влияниям формами, церемония нередко остётся загадочной в том, что с известной долей условности можно назвать её внутренним содержанием.

Изучение пространственного устройства церемонии в данном случае следует общему правилу. Описания помещений, в которых происходит церемония, расположения и перемещений её участников в церемониальных чинах весьма избирательны. Мы знаем лишь о том, что посчитал важным объяснить будущим слушателям и читателям автор. Остальное, в том числе и то, что могло показаться составителю чина очевидным, но оказывается абсолютно неясным современному читателю, остаётся как бы «за кадром» рассмотрения. В ещё большей степени это касается толкований происходящего.

В этом смысле удачной с методологической точки зрения показалась идея изучения «образов пространства».—. масштабных описаний пространственных картин, все элементы которых связаны между собой единым толкованием. Образ пространства отсылает одновременно и к церемониалу, и к описывающей его литературной традиции (стало быть, и к стоящей за ней социальной группе).

Задачей источниковедческого обзора, получившегося не вполне обычным для жанра диссертации, являлась характеристика изучаемой текстовой традиции (церемониальных и литургических чинов римской курии и генетически близких им толкований литургии) и социальной группы, в рамках которой эта традиция существовала — приближенных к папской персоне клириков. Поэтому вслед за обзором истории развития церемониальных книг с раннего средневековья до XV в. следует предпринятый на основании текстов чинов анализ того, как функционировал церемониал и церемониальные документы при римской курии в ХШ-Х1У веках. Показано, что чины создавались главным образом усилиями кардиналов или по их заказу, а влияние пап на этот процесс было не таким сильным, как можно было бы ожидать. Отсутствие лица, уполномоченного папой следить за проведением церемоний при дворе, приводило к децентрализации архивов церемониальных документов, что становилось причиной путаницы, а иногда и их «потерь». Чуждая чинам концепция авторства, постепенно проникает в этот тип документов, постепенно преобразовывая жанры.

В первой главе на материале «Рационала божественных служб» Гийома Дюрана и ряда других литургических трактатов были рассмотрены образ церковного строения и пространственные образы, возникавшие в ходе богослужения. Нам, как кажется, удалось продемонстрировать принципиальное отличие в понимании и функциях архитектурного и богослужебного пространства церкви. В то время как описание здания церкви представляло собой организованный пространственно (и дополненный соответствующими архитектурными образами) рассказ о Церкви как общине верующих (что соотносится с функцией вводной главы, которую Г. Дюран отводит описанию церкви в своём трактате), пространственные образы богослужения были намного более сложны и противоречивы.

Анализ описания богослужений показал, что сама служба не воспринималась литургистами XIII в. как цельный, организованный в частности пространственно ритуал. Число различных толкований службы и отдельных её частей к тому моменту было уже так велико, что представление о соотношении обряда и его толкования было утрачено. Дискретность восприятия богослужения в целом отразилась и на толковании пространственных описаний. Авторы трактатов воспринимают значительную их часть как дополнительные по отношению к произносимым молитвам и совершаемым действиям и не имеющие потому самостоятельного значения в общем контексте. То же выражается и в способах толкования — значение перемещений и расположения участников литургии объясняются через действия, ими совершаемые.

Несмотря на это, в описаниях служб всё же можно выделить несколько образов, в толковании которых определяющую роль играют пространственные соотношения между участниками богослужения и элементами сакральной архитектуры, а также перемещения участников обряда. Эти образы являются своего рода островками относительной упорядоченности в море чрезвычайно сложного и запутанного толкования мессы. К таковым можно отнести толкования пространственной организации приалтарного пространства и перемещений целебранта относительно алтаря, различные процессии (входная, шествие диакона к амвону, городские процессии литургического года).

Анализ толкований обозначенных пространственных образов богослужения выявил несколько закономерностей в их интерпретации литургистами.

Во-первых, в глазах литургистов пространственные образы не являлись частью общего богослужения, а формировали вместо этого собственный смысловой контекст, зачастую противоречащий общему ходу толкования богослужения как воспоминания о жизни и Страстях Христа.

Во-вторых, пространственные связи внутри рассмотренных образов не обладали собственным четко определенным набором значений. Предшествование и последование в процессии могли быть истолкованы различными способами в зависимости от контекста: как отражение иерархической соподчиененности членов церкви, как метафора для передачи течения времени, как соотнесение моральнвх категорий и пр. Правое и левое, север и юг обладали чрезвычайно широкими семантическими полями, позволявшими литургистам рассматривать те или иные стороны то как благие, то как неблагоприятные. Таким образом, толкование конкретных пространственных отношений было полностью подчинено толкованию общего пространственного образа.

В-третьих, в основе самых общих толкований пространственных образов лежала идея уподобления окружающего пространства (алтарной части, церкви, города) пространству Святой земли как она предстаёт перед читателем Евангелий. Думается, это является одним из ключевых свойств образов пространств, возникающих в описании богослужения. Несмотря на различные, зачастую весьма противоречивые интерпретации, пространственная составляющая происходящего в церкви и за её пределами в рамках толкований богослужений понималась в первую очередь как воссоздание некоего пра-пространства, в качестве которого неизменно выступал образ Святой земли.

Во второй главе от теоретических рассуждений литургистов мы переходим к анализу методов решения конкретной проблемы, вставшей перед находившимися при курии специалистами по папской литургии в XIII в. — необходимости преобразования папской коронации в Риме в «универсальную» церемонию, не зависящую от конкретного городского ландшафта и устройства церквей. Коронация включала в себя церемонии, проходившие по всему городу, потому задача избавления её от «римских» особенностей поднимала множество проблем, связанных не в последнюю очередь с пространственной организацией.

Центральными эпизодами в эволюции коронационной церемонии, как представляется, стали две папских коронации в Лионе — Климента V (1305) и Иоанна XXII (1316). Сохранившиеся нелитургические источники по коронациям позволяют дополнить лакуны, имевшиеся существовали в чинах и проследить, как авторы церемониальных указаний, стремясь в точности воспроизвести римские обычаи, сталкивались с особенностями архитектуры лионских церквей и устройства города. На примере коронации Иоанна XXII можно видеть, как церемония обретает свою не зависящую от конкретной городской топографии форму. Парадоксальным образом эта «универсальная» форма и заключает в себя образ Рима, воспроизводимый впоследствии авиньонскими коронациями.

Тем самым, мы показали, что в рамках пространственных образов воспринимаемые пространства сосуществуют со своими воображаемыми прототипами. Реальное пространство описывается в терминологии, принятой для описания пра-пространств; большое внимание уделяется тем особенностям реального пространства, которые соотносятся с пространством воображаемым. Пространственные образы могут возникать как в описаниях и толкованиях обрядов, так и находить воплощение в форме конкретной церемонии. Посредством церемоний, воспроизводящих пра-пространство, образы пространства становятся одним из важнейших институтов культурной памяти средневековья.

Ключевой для нашей работы вопрос о том, придавали ли авторы чинов какое-то особое значение организации пространства и существовала ли категория «пространства церемонии» в их умах лучше всего оставить без окончательного ответа. В работе мы привели лишь несколько примеров, которые, как кажется, позволили бы ответить на него положительно. Так, пространственные модели библейской Земли обетованной или географической карты христианского мира заставляли литургистов всё вновь и вновь одинаковым образом истолковывать как детали церковной архитектуры, так и перемещения участников богослужения или процессии в

196 знаменательный день. Топография Рима, превращенная в набор отвлеченных правил определяла ход церемоний и особенности папских построек в других городах — как в Италии, так и за её пределами. Пространственные образы определяют толкование и сам ход церемонии. В свою очередь редкие подробные описания пространства церемонии, толкуются литургистамии исходя из небольшого количества богословских концепций: физическое пространство в церемонии передаёт идеи, связанные с иерархией в обществе и в церкви, последовательностью событий Священного Писания, соотношение между различными моральными категориями, и пр.

Вышесказанное, как кажется, может свидетельствовать о фундаментальном значении образов пространства, воплощаемых в формальной организации церемонии и в её толковании, для изучения церемониала и церемониариев. Пространство церемонии следует понимать при этом как одну из форм памяти изучаемой социальной группы — в нём оказывается зашифрованы ключевые вопросы видения устройства сообщества, его истории и корнях. Выбор места проведения церемонии, расположение в нём людей и организация их перемещений напоминают (или должны напоминать) христианам о путешествиях Христа по Святой земле, распространении проповеди его учения по всему миру и неизбежном конце времён, клирикам — о становлении иерархии церковных чинов, истории Церкви и её устройстве, представителям римской курии — о Вечном городе, Тибре, гробнице св. Петра, на которых в том числе зиждется власть папы над всеми христианами. Таким образом работа в этом направлении позволяет выявить набор идей, моделей и институтов памяти, которые являются общими для всего пространства христианского мира и специфическими для конкретной социальной группы, определявшей формальный образ и трактовку церемониала.

Список научной литературыЛомакин, Никита Андреевич, диссертация по теме "Исторические науки"

1. Издания основных источников

2. Andrieu M. Le Pontifical romain au Moyen Âge. Vol. 1-4. Città del Vaticano, 1937-1941 (Studi e testi 86-89).

3. Andrieu M. Les ordines romani du haut moyen âge. Vol. 1-5. Louvain, 1931-1961 (Spicilegium sacrum Lovaniense 11, 23, 24, 28, 29).

4. Die Ausgaben der Apostolischen Kammer unter den Päpsten Benedikt XII., Klemens VI., und Innozenz VI. / Hrsg. К. H. Schäfer. Paderborn, 1914.

5. DijkP. van, Walker J.H. The Ordinal of the Papal Court from Innocent III to Boniface VIII and Related Documents. Fribourg, 1975 (Spicilegium Friburgense 22).

6. Dykmans M. Le cérémonial papal de la fin de moyen âge à la renaissance. T. 1-4. Bruxelles; Rome, 1977-1985 (Bibliothèque de l'Institut historique belge de Rome 24-27).

7. Gattico G. B. Acta selecta caeremonialia. Roma, 1753. T. 1. P. 9-156. Guillelmi Duranti Rationale Divinorum Officiorum / Ed. A. Davril, T. M. Thibodeau. T. 1-3. Turnhout, 1995-2000 (Corpus Christianorum 140).

8. Nabuco J., Tamburini F. Le ceremonial apostolique avant Innocent VIII. Roma, 1966.

9. Pseudo-)Hugo de S. Victore. Speculum de mysteriis ecclesiae // PL. 177. Col. 335-381.

10. Schimmelpfennig В. Die Zeremonienbücher der römischen Kurie im

11. Mittelalter. Tübingen, 1973 (Bibliothek des Deutschen Historischen Instituts in1. Rom 40).

12. Sicardus Cremonensis. Mitrale seu De officiis ecclesiasticis summa // PL.213. Col. 13^134.

13. Список основной использованной литературы

14. Ассман Я. Культурная память. Письмо, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности. М., 2004.

15. Бёрк П. «Перфомативный поворот» в современной историографии // Одиссей. Человек в истории — 2008. 2008. С. 337-354.

16. Бёрк П. Историческая антропология и новая культурная история // HJIO. 2005. №75. С. 64-91.

17. Бойцов М. А. Архиепископ Трирский объезжает свои владения // Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. С. 317-359.

18. Бойцов М. А. Величие и смирение. Очерки политического символизма в средневековой Европе. М., 2009.

19. Бойцов М. А. Золотая булла 1356 г.: империя как тело, виноградная лоза и «священное здание» // Империи и этнонациональные государства в Западной Европе в Средние века и раннее Новое время / Ред. Н. А. Хачатурян. М., 2011. С. 89-120 (в печати).

20. Бойцов М. А. Политический церемониал в Священной Римской империи XIV-начала XVI в. Дисс. на соиск. ст. доктора ист. наук. Ч. 1-2. М., 2010.

21. Бойцов М. А. Скромное обаяние власти // Одиссей. Человек в истории — 1995. 1995. С. 37-66.

22. Власть и образ. Очерки потестарной имагологии / Ред. М.А. Бойцов, Ф.Б. Успенский. СПб., 2010.

23. БурдьёП. Социология социального пространства. М., 2005. Гидденс Э. Социология. М., 2005.

24. Двор монарха в средневековой Европе: явление, модель, среда / Ред.

25. Королевский двор в политической культуре средневековой Европы / Ред.

26. Н. А. Хачатурян. М., 2004. Кром М. Историческая антропология. СПб., 2010.

27. Лазарев А. В. Восприятие городского пространства Парижа XV-nep. пол.

28. XVII вв. дисс. на соиск. ст. канд. ист. наук. М., 2011. Лебедев А. 77. Церковная историография в главных её представителях с IVвека до XX. С.-Пб., 1903. Ледяев В. Г. Власть: концептуальный анализ. М., 2001.

29. Лотман Ю. Архитектура в контексте культуры // Семиосфера. СПб., 2000. С. 677-684.

30. Ред. М.А. Бойцов, О.Г. Эксле. М., 2008. Подосинов А. В. Ex oriente lux. Ориентация по странам света в архаических культурах Евразии. М., 1999.

31. Савицкий Е. Е. Критерии новизны в историографии 1990-х гг. (на примере «Нового медиевализма»). Дисс. на соиск. уч ст. канд. ист. наук. М., 2006.

32. Савицкий Е. Е. «Перформативный поворот» в историографии // Одиссей.

33. Человек в истории — 2008. С. 355-366. Священное тело короля / Ред. Н. А.Хачатурян. М., 2006.

34. Смирнов А. В. Пространство // Новая философская энциклопедия / Ред. B.C.

35. Тогоева О. «Истинная правда». Языки средневекового правосудия». М., 2006.

36. Успенский Б. А. Избранные труды. Т. 1. М., 1996.

37. Он же. Крест и круг. М., 2006.

38. Шукуров Ш. М. Образ Храма. Imago templi. M., 2002.

39. Элиас H. Придворное общество. M., 2002.

40. Acts of the International Congress of comparative Liturgy, fifty years after Anton

41. Fehde. Darmstadt, 1997. Andrieu M. La rota porphyretica de la basilique Vaticane II Mélanges d'achéologie et d'histoire. T. 66. 1954. P. 189-218.

42. Architecture et vie sociale. L'organisation intérieure des grandes demeures à la fin du moyen age et à la Renaissance ; actes du colloque tenu à Tours du 6 au 10 juin 1988 / Ed. J. Guillaume. Paris, 1994.

43. Assman A. Erinnerungsräume: Formen und Wandlungen des kulturellen Gedächtnisses. München, 1999.

44. Auber M. Histoire et théorie du Symbolisme réligieux avant et depuis le christianisme. Paris, 1884.

45. Bachelard G. La Poétique de l'éspace. Paris, 1957. Перевод: Баиигяр Г. Поэтика пространства. M., 2004.

46. Baldovin J. F. The Urban Character of Christian Worship: The Origins, Development, and Meaning of Stational Liturgy. Rome, 1987 (Orientalia Christiana Analecta, 228).

47. Bandmann G. Mittelalterliche Architekturals Bedeutungsträger. Berlin, 1951.

48. Barry W. The Papal Monarchy. From St. Gregory the Great to Boniface VIII (5901303). London, 1906.

49. Barthe C. The „Mystical" Meaning of the Ceremonies of the Mass; Liturgical Exegesis in the Middle Ages // The Genius of the Roman Rite: Historical, Theological, and Pastoral Perspectives on Catholic Liturgy. Chicago, 2010. P. 179-197.

50. Baumstark A. Liturgie comparée. Principes et méthodes pour l'étude historique des liturgies chrétiennes. Chevetogne, 1939.

51. Bell CM. Ritual: Perspectives and Dimensions. Oxford; New York, 1997.

52. Belliger A., Krieger D. Ritualtheorien. Ein einführendes Handbuch. Opladen, 1998.

53. Berns J. J. Luthers Papstkritik als Zeremoniellkritik // Zeremoniell als höfische Ästhetik in Spätmittelalter und Früher Neuzeit / Hrsg. J. J. Berns, T. Rahn. Tübingen, 1995. S. 157-173.

54. Binding G. Der früh- und hochmittelalterliche Bauherr als sapiens architectus. Darmstadt, 1998.

55. Binding G. Vom dreifahen Wert der Säule im frühen und hohen Mittelalter. Leipzig, 2003.

56. Blaauw S., de. Architecture and Liturgy // Archiv für Liturgiewissenschaft. 1991. Bd. 35. S. 1-34.

57. Bölling J. Das Papstzeremoniell der Renaissance. Texte, Musik, Performanz.

58. Braudel F. La Méditerranée et le monde méditerranéen à l'époque de Philippe II. Paris, 1949. Перевод: Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. В 3-х ч. Ч. 1-3. М., 20022004.

59. Braun J. Der christliche Altar in seiner geschichtlichen Entwicklung. Bd. 1-2. München, 1924.

60. Braun J. Die liturgische Gewandung im Occident und Orient nach Ursprung und

61. Entwicklung, Verwendung und Symbolik. Freiburg im Breisgau, 1907. Brentano R. Rome before Avignon. New York, 1974.

62. Cardot F. L'espace et le Pouvoir. Étude sur l'Austrasie mérovingienne. Paris, 1987.

63. Carruthers M. The Book of Memory: A Study of Memory in Medieval Culture.

64. Cambridge, 1990. Caspar E. Geschichte des Papsttums. Bd. 1-2. Tübingen, 1930-1933.

65. Certeau, M. de. Arts de faire. Paris, 1980.

66. Christiana Loca: Lo Spazio Cristiano Nella Roma del Primo Millennio / Ed. L. P. Ermini. Roma, 2000.

67. Clerjon P. Histoire de Lyon, depuis sa fondation jusqu'à nos jours. T. 3. Lyon, 1830.

68. Cormier M. L'ancien couvent des dominicains de Lyon. T. 1-2. Lyon, 1898-1900. Dahan G. Lire la Bible au Moyen Âge. Essais d'herméneutique medieval. Genève, 2009.

69. Diemand A. Das Ceremoniell des Kaiserkrönungen von Otto I bis Friedrich II.

70. Panritualismus. Badenweiler, 2009. Dix G. The Shape of the Liturgy. London, 1945.

71. Dölger F. J. Die Heiligkeit des Altars und ihre Begründung im christlichen Altertum // Idem. Antike und Christentum. Bd. 2. Münster, 1930. S. 190-221.

72. Domus et splendida palatia: residenze papali e cardinalizie a Roma fra XII e XV secolo ; atti délia giornata di studio, Pisa, Scuola Normale Superiore, 14 novembre 2002. / Ed. A. Monciatti. Pisa, 2006.

73. Döring J., Thielmann T. Einleitung // Spatial Turn: das Raumparadigma in den Kultur- und Sozialwissenschaften / Hrsg. J. Döring, T. Thielmann. Bielefeld, 2008. S. 7—48.

74. Dox. D. The Idea of the Theater in Latin Christian Thought: Augustine to the 14th Century. Ann Arbor, 2004.

75. Dürkheim E. Les Formes élémentaires de la vie religieuse. Paris, 1912.

76. Dykmans M. Le pontifical romain: révisé au XVe siècle. Città del Vaticano, 2001 (Studi e testi, 311).

77. Eichmann E. Das officium stratoris et strepae II HZ. 1930. Bd. 142. S. 16^0.

78. Eichmann E. Der Kaiserkrönungsordo Cencius' II II SSP. 1924. Vol 2. P. 322-337.

79. Eichmann E. Die Kaiserkrönung im Abendland. Bd. 1-2. Würzburg, 1942.

80. Eichmann E. Weihe und Krönung des Papstes im Mittelalter. München, 1951 (Münchener theologische Studien, 3, 1).

81. Eliade M. Das Heilige und das Profane: vom Wesen des Religiösen. Darmstadt, 1956. Перевод: Элиаде M. Священное и мирское. М., 1994.

82. Elze R. Die Herrscherlaudes im Mittelalter// Idem. Päpste — Kaiser — Könige und die mittelalterliche Herrschaftssymbolik. London, 1972. S. 145-204.

83. Elze R. Rechts und links. Bemerkungen zu einem banalen Problem// Das andere Wahrnehmen: Beiträge zur europäischen Geschichte. August Nitschke zum 65. Geburtstag gewidmet / Hrsg. M. Kitzinger, W. Stürner, J. Zahlten. Köln, 1991. S. 75-82.

84. Endres J. Honorius Augustodunensis; Beitrag zur Geschichte des geistigen Lebens im 12. Jahrhundert. Kempten; München, 1906.

85. Faupel-Drevs K. Bildraum als Kultraum? Symbolische und liturgische Raumgestaltung im Rationale Divinorum Officiorum des Durandus von Mende II Raum und Raumvorstellungen im Mittelalter / Hrsg. J. A. Aertsen, A. Speer. Berlin; New York, 1998. S. 665-684.

86. Faupel-Drevs К. Vom rechten Gebrauch der Bilder im liturgischen Raum. Mittelalterliche Funktionsbestimmungen bildender Kunst im Rationale Divinorum Officiorum des Durandus von Mende (1230/1-1296). Leiden, 2000.

87. Fickers P. G. Der Mitrale des Sicardus nach seiner Bedeutung fur die Ikonographie des Mittelalters. Leipzig, 1889.

88. Foucault M. Des espaces autres (1967), Hétérotopies I I Architecture, Mouvement, Continuité. 1984. Vol.5. P. 46-49.

89. Foucault M. Questions on Geography // Idem. Power-Knowledge: Selected Interviews and Other Writings. 1972-1977 / Ed. C. Gordon. P. 63-77. New York, 1980.

90. Foucault M. Surveiller et punir. Naissance de la prison. Paris, 1975. Перевод: Фуко M. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М., 1999.

91. Franz А. Die Messe im deutschen Mittelalter. Beiträge zur Geschichte der Liturgie und des religiösen Volkslebens. Freiburg im Breisgau, 1902.

92. Franzen A., Bäumer R. Papstgeschichte. Das Petrusamt in seiner Idee und in seiner geschichtlichen Verwirklichung in der Kirche. Freiburg im Breisgau, 1974.

93. Fuhrmann H. Von Petrus zu Johannes Paul II. Das Papsttum: Gestalt und Gestalten. München, 1980.

94. Gambler K. Sancta sanctorum: Studien zur liturgischen Ausstattung der Kirche, vor allem des Altarraums. Regensburg, 1981 (Studia patrística et litúrgica, 10).

95. Geertz C. Centers, Kings and Charisma: Reflections on the Symbolics of Power // Culture and Its Creators. Essays in Honor of Edward Shils / Ed. J. Ben-David, A. Raymond. Chicago; London, 1975. P. 150-171.

96. Geertz C. Negara: The Theatre State in Nineteenth-Century Bali. Princeton, 1980.

97. Geertz C. The Interpretation of Cultures. New York, 1973.

98. Gennep A., van. Les rites du passage. Paris, 1909. Перевод: Геннеп А., ван. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М., 1999.

99. Giesebrecht W. Geschichte der deutschen Kaiserzeit. Bd. 3. Braunschweig, 1868.

100. Guillemain B. La Cour pontificale d'Avignon (1309-1376). Étude d'une société. Paris, 1962.

101. Gy P.-M. Expositiones missae // Compagnie de Saint-Sulpice. Bulletin du Comité des etudes. 1958. Vol. 22. P. 223-232.

102. Gy P.-M. L'oeuvre liturgique de Durand de Mende // Guillaume Durand, evêque de Mende (v. 1230-1296). Canoniste, liturgiste et homme politique. Actes de la Table Ronde du C.N.R.S., Mende 24-27 mai 1990. Paris, 1992. P. 21-24.

103. Gy P.-M. L'unification liturgique de l'Occident et la liturgie de la curie romaine // Revue des sciences philosophiques et théologiques. 1975. Vol. 59. P. 601— 612.

104. Habermas U. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Untersuchungen zu einer Kategorie der bürgerlichen Gesellschaft. Neuwied, 1962.

105. Hack A.T. Das Empfangszeremoniell bei mittelalterlichen Papst- Kaiser-Treffen. Köln, 1999. (Forschungen zur Kaiser- und Papstgeschichte des Mittelalters, 18).

106. Halbwachs M. Les cadres sociaux de la mémoire Paris, 1925. Перевод: Хальбвакс M. Социальные рамки памяти. M., 2007

107. Halbwachs M. La topographie légendaire des évangiles en Terre Sainte. Paris, 1941.

108. HallerJ. Das Papsttum. Idee und Wirklichkeit. Bd. 1-5. Reinbek, 1965.

109. Hardison О. B. Christian Rite and Christian Drama in the Middle Ages: Essays in the Origin and Early History of Modern Drama. Westport, 1983.

110. Hartmann M. Humanismus und Kirchenkritik. Matthias Flacius Illyricus als Erforscher des Mittelalters. Stuttgart, 2001 (Beiträge zur Geschichte und Quellenkunde des Mittelalters, 19).

111. Häussling A. Messe (Expositiones missae) //Dictionnaire de Spiritualité. Vol. 10. 1980. P. 1083-1090.

112. Heers J. Espaces publics, Espaces privés dans la ville. Le Liber terminorum de Bologne (1294). Paris, 1984.

113. Hinschius P. System des katholischen Kirchenrechts. Bd. 1-6. Berlin, 1869-1897.

114. Holtzmann R. Der Kaiser als Marschall des Papstes. Eine Untersuchung zur Geschichte der Beziehungen zwischen Kaiser und Papst im Mittelalter. Berlin; Leipzig, 1928. Hubert É. Espace urbain et habitat à Rome du Xe siècle à la fin du XlIIe siècle.

115. Rome, 1990. (Publications de l'École française de Rome, 135). Ingoglia R. Popes and Coins. The Ceremonial Distribution of Money by the

116. Papacy during the Middle Ages. Diss. New York, 1995. Innis G. Problem of space //Idem. The Bias of Communication. Toronto, 1951. P. 92-1311.ineranza pontificia. La mobilità della curia papale nel Lazio (secoli XII-XIII) /

117. Ed. S. Carocci. Roma, 2003 Jalland T. G. The Church and the Papacy. New York, 1944. Jones W. Crowns and Coronations. A History of Regalia. London, 1883. Jungmann J. Missarum Solemnia. Eine genetische Erklärung der römischen

118. Messe. Bd. 1-2. Wien, 1952. Kantorowicz E. Laudes Regiae: A Study in Liturgical Acclamations and Medieval

119. Kilmartin E. The Eucharist in the West: History and Theology. Collegeville, 1998. Klauser T. Der Ursprung der bischöflichen Insignien und Ehrenrechte. Krefeld, 1953.

120. Klauser Т. Die liturgischen Austauschbeziehungen zwischen der römischen und der fränkisch-deutschen Kirche vom 8. bis zum 11. Jahrhundert // HJ. 1933. Bd. 53. S. 169-189.

121. Koziol G. The Dangers of Polemic. Is Ritual still Interesting Topic of Historical

122. Maccarrone M. Die Cathedra Sancti Petri im Hochmittelalter. Vom Symbol des päpstlichen Amtes zum Kultobjekt // RQ. 1980. Bd. 75. S. 171-205; 1981. Bd. 76. S. 137-172.

123. Mann H. The Lives of the Popes in the Early Middle Ages. Vol. 1-16.1.ndon, 1902-1932. Martin J.-B. Historie des églises et chapelles de Lyon. Vol. 1-2. Lyon, 1908. Matthews T. An Early Roman Chancel Arrangements and its Liturgical Functions

124. RAC. 1962. Vol. 38. P. 73-95. Maurmann В. Die Himmelsrichtungen im Weltbild des Mittelalters: Hildegard von Bingen, Honorius Augustodunensis und andere Autoren. München, 1976.

125. Menard C. William Durand's Rationale Divinorum Officiorum. Preliminaries to a

126. New Critical Edition. Diss. Rome, 1967. Menesterier C.-F. Histoire civile ou consulaire de la ville de Lyon. Lyon, 1696. Merback M. Thief, Cross and Wheel: Pain and Spectacle of Punishment in

127. Medieval and Renaissance Europe. Chicago, 1999. Militello C. A Theology of Liturgical Space // Handbook for Liturgical Studies / Ed. A. Chupungco. Vol. 5. Liturgical Time and Space. Collegeville, 2000. P. 397^116.

128. Miller C. The Bishop's Palace: Architecture and Authority in Medieval Italy.

129. New York; London, 2000. Miller H. Topographies. Stanford, 1995.

130. Nora P. Entre Mémoire et Histoire. La problématique des lieux II Les lieux de

131. Mémoire / Ed. P. Nora. Paris, 1997. Vol. l.P. 25-43. Nußbaum O. Der Standort des Liturgen am christlichen Altar vor dem Jahre 1000. Eine archäologische und liturgiegeschichtliche Untersuchung. Bd. 1-2. Bonn, 1956.

132. Nußbaum O. Die Bewertung von Rechts und Links in der römischen Liturgie II

133. Jahrbuch für Antike und Christentum. Bd. 5. 1962. S. 158-171. OhlyF. Die Kathedrale als Zeitenraum. Zum Dom von Siena// Idem. Schriften zur mittelalterlichen Bedeutungsforschung. Darmstadt, 1977. S. 171-273.

134. Century. Collegeville, 1998. Palazzo E. L'eveque et son image: L'illustration du pontifical au moyen age. Turnhout, 1999.

135. Paravicini Bagliani A. II corpo del papa. Torino, 1994 (Biblioteca di cultura storica, 204).

136. Paravicini Bagliani A. I riti pontifíci e lo spazio. Piste di ricerca // Studi sullesocietá e le culture del Medioevo per Girolamo Arnaldi/ Ed. L. Gatto, P.

137. Martini. Firenze, 2002. P. 439-448.

138. Paravicini Bagliani A. II trono di Pietro: L'universalita del papato da Alessandro

139. I a Bonifacio VIII. Rome, 1996 (Studi Superiori, 299).

140. Paravicini Bagliani A. II papato nel secolo XIII. Cent'anni di bibliografía (1875—2009). Firenze, 2010.

141. Paravicini Bagliani A. La mobilitá della curia romana nel secolo XIII. Riflessilocali // Societa e istituzioni dell'Italia comunale: L'esempio di Perugiasecoli XII-XIV). Vol. I. Perugia, 1989. P. 155-278

142. Paravicini W. Zeremoniell und Raum // Zeremoniell und Raum: 4. Symposium der

143. Residenzen-Kommission der Akademie der Wissenschaften in Göttingen /

144. Hrsg. W. Paravicini. Sigmaringen, 1997 (Residenzenforschung, 6). S. 1-36.216

145. Pastor L. von. Geschichte der Päpste. Bd. 1-16. Freiburg, 1886-1933. Phillips G. Kirchenrecht Bd. 1-8. Regensburg, 1850-1889. Pinol J.-L. Espace social et espace Politique. Lyon a l'époque du front populaire. Lyon, 1980.

146. Planck G. J. Geschichte der christlich-kirchlichen Gesellschaftsverfassung. Hannover, 1803.

147. Prosperi A. Incontri rituali: Il papa e gli ebrei // Gli Ebrei in Italia / Ed. C. Vivanti.

148. Cambridge, 1999. Renouard Y. La papauté en Avignon. Paris, 1957.

149. Reynolds R. E. Liturgy, Treaties on // Dictionary of the Middle Ages. Vol. 7. 1986. P.624-633.

150. Richards J. The Popes and the Papacy in the Early Middle Ages, 476-752. Boston, 1979.

151. Rites of Power: Symbolism, Ritual and Politics since the Middle Ages / Ed. S. Wilentz. Philadelphia, 1985.

152. Rituals of Royalty. Power and Ceremonial in Traditional Societies / Ed. D. Cannadine, S. Pierce. Cambridge, 1987.

153. Rollo-Koster J. The Politics of Body Parts: Contested Topographies in Late-Medieval Avignon // Speculum. 2003. Vol. 78. N 1. P. 68-98.

154. Rollo-Koster J. Raiding Saint Peter: Empty sees, violence, and the initiation of the Great Western Schism (1378). Leiden, 2008.

155. Römer W. Kirchenarchitektur als Abbild des Himmels : zur Theologie des Kirchengebäudes. Kevelaer, 1997.

156. Roncalli A. II cardinale Cesare Baronio. Roma, 1961.

157. Roux С. Entre sacré et profane. Essai sur la symbolique et les fonctions du portail d'église en France entre le Xle et le XlIIe siècle // Revue belge de philology et d'histoire. 2000. Vol. 82. N. 4. P. 839-854.

158. Sachße С. Tiara und Mitra der Päpste II ZKG. 1914. Bd. 35. S. 481-501.

159. Sauer J. Symbolik des Kirchengebäudes und seiner Ausstattung in der Auffassung des Mittelalters: mit Berücksichtigung von Honorius Augustodunensis, Sicardus und Durandus. Freiburg im Breisgau, 1924. Репринт: Münster, 1964.

160. Sauser E. Symbolik des katholischen Kirchengebäudes // Symbolik der katholische Kirche/ Hrsg. J. Jungmann. Stuttgart, 1960. S. 55-100.

161. Schaefer M. Twelfth Century Latin Commentaries on the Mass: Christological and Ecclesiological Dimensions. Diss. Notre Dame (Indiana), 1983.

162. Scheible H. Die Entstehung der Magdeburger Zenturien. Ein Beitrag zur Geschichte der historiographischen Methode. Gütersloh, 1966 (Schriften des Vereins für Reformationsgeschichte, 183).

163. Schenk G. J. Zeremoniell und Politik. Herrschereinzüge im spätmittelalterlichen Reich. Köln; Weimar; Wien, 2003.

164. Schimmelpfennig B. Das Papsttum. Von der Antike bis zur Renaissance. Darmstadt, 1996.

165. Schimmelpfennig B. Die Degradation von Klerikern im späten Mittelalter II Zeitschrift für Religions-und Geistesgeschichte. 1982. Bd. 34. S. 305-323.

166. Schimmelpfennig B. Die in St. Peter verehrte Cathedra Pétri II QFIAB. 1973. Bd. 53. S. 385-394.

167. Schimmelpfennig B. Die Krönung des Papstes im Mittelalter, dargestellt am Beispiel der Krönung Pius' II. (3.9.1458)//QFIAB. 1974. Bd. 54. S. 192-270.

168. Schimmelpfennig B. Die Organization der päpstlichen Kapelle in Avignon II QFIAB. 1970. Bd. 50. S. 80-111.

169. Schimmelpfennig B. Ein bisher unbekannter Text zur Wahl, Konsekration und Krönung des Papstes im 12. Jahrhundert//AHP. 1968. T. 6. S. 43-70.

170. Schimmelpfennig B. Ein Fragment zur Wahl, Konsekration und Krönung des Papstes im 12. Jahrhundert II AHP. 1970. Vol. 8. P. 323-333.

171. Schimmelpfennig B. Fragen an Maria. Überlegungen zu einem bemerkenswerten Text aus Santa Maria in Trastevere II Vita Religiosa im Mittelalter. Festschrift für Kaspar Elm zum 70. Geburtstag / Hrsg. F. J. Feiten. Berlin, 1999. S. 857864.

172. Schimmelpfennig B. Papal Coronations in Avignon// Coronations. Medieval and Early Modern Monarchic Ritual/ Ed. J. Bäk. Los Angeles, 1990. P. 179-196.

173. Schleif C. Men on the Right — Women on the Left: (A)ssymetrical Spaces and Gendered Places // Women's Space: Patronage, Place, and Gender in the Medieval Church. New York, 2005. P. 207-250.

174. Schmidt T. Die älteste Überlieferung von Cencius' ordo Romanus II QFIAB. 1980. Bd. 60. S. 511-522.

175. Schmitt C. Land und Meer: eine weltgeschichtliche Betrachtung. Leipzig, 1942.

176. Schramm P. E. Kaiser, Basileus und Papst in der Zeit der Ottonen II HZ. 1924. Bd. 129. S. 424-475.

177. Schramm P. E. Zur geschichte der päpstlichen Tiara II HZ. 1935. Bd. 152. S. 307312.

178. Schulte F., von. Die Macht der römischen Päpste über Fürsten, Länder, Völker und Individuen nach ihren Lehren und Handlungen seit Gregor VII zur Würdigung ihrer Unfehlbakeit. Gießen, 1896.

179. Sedlmayr H. Die Entstehung der Kathedrale. Zürich, 1950.

180. Seppelt F. X. Geschichte der Päpste. Bd. 1-4. München, 1954-1957.

181. Smail D. Imaginary Cartographies: Possession and Identity in Late Medieval Marseille. Ithaca; London, 1999.

182. Soia E. Postmodern Geographies: The Reassertion of Space in Critical Social Theory. London, 1989.

183. Stroik A. Zum Ceremonial Gregors X. // Historisches Jahrbuch im Auftrage der

184. Görres-Gesellschaft. 1935. Bd. 55. S. 305-311. Stroll M. Symbols as Power: The Papacy following the Investiture Contest. New York, 1991

185. Suntrup R. Die Bedeutung der liturgische Gebärden und Bewegungen in lateinischen und deutschen Auslegungen des 9. bis 13. Jahrhunderts. München, 1978.

186. The Use and Abuse of Sacred Places in late medieval Towns / Ed. M. De Smet,

187. P. Trio. Leuven, 2006. Thibodeau T. A Study of William Durand's Commentary on the Divine Office

188. Book V. Diss. Notre Dame (Indiana), 1988. Thibodeau T. Enigmata Figurarum: Biblical Exegesis and Liturgical Exposition in Durand's "Rationale" // The Harvard Theological Review. 1993. Vol. 86. N 1. P. 65-79.

189. Thibodeau T. Les sources du Rationale de Guillaume Durand // Guillaume Durand, eveque de Mende (v. 1230-1296). Canoniste, liturgiste et homme politique. Actes de la Table Ronde du C.N.R.S., Mende 24-27 mai 1990. Paris, 1992. P. 143-153.

190. Thibodeau T. William Durand: Compilator rationalis // Ecclesia Orans. 1992. Vol.9. P. 97-113.

191. Tomasello A. Music and Ritual at Papal Avignon, 1309-1403. Ann Arbor, 1983. Toth B. von. Die Kathedrale des Papstes. Freiburg im Breisgau; Rom; Wien, 1966.

192. Traeger J. Der reitende Papst. Ein Beitrag zur Ikonographie des Papsttums. München, 1970 (Münchener Kunsthistorische Abhandlungen, 1).

193. Twyman S. Papal ceremonial at Rome in the twelfth century. London, 2002 (Subsidia, 4).

194. Ullman W. A Short History of the Papacy in the Middle Ages. London, 1972.

195. Valenziano C. Liturgical Architecture // Handbook for Liturgical Studies / Ed. A. Chupungco. Vol. 5. Liturgical Time and Space. Collegeville, 2000. P. 381396.

196. Van Dijk P. Sources of the Modern Roman Liturgy. The Ordinals by Haymo of Faversham and Related Documents (1243-1307). Leiden, 1963. Vol. 1. P. 3155.

197. Van Dijk S. Feasts of the Blessed Virgin Mary in the Thirteenth-Century Roman Liturgy // Archivum Franciscanum Historicum. 1955. T. 48. P. 449-456.

198. Van Dijk S. Three manuscripts of a Liturgical Reform by John Cajetan Orsini (Nicolas III) // Scriptorium. 1952. T. 6. P. 213-242.

199. Venarci M. Itinéraires de processions dans la ville d'Avignon // Ethnologie française. 1977. Vol. 7. P. 55-62.

200. Virtuelle Räume. Raumwahrnehmung und Raumvorstellung im Mittelalter. Akten des 10. Symposiums des Mediävistenverbandes, Krems, 24.-26. März 2003 / Hrsg. E. Varva. Berlin, 2005.

201. Voci A. M. II palazzi papali del Lazio // Itineranza pontificia. P. 211-250.

202. Voci A. M. Nord o sud?: note per la storia del medioevale Palatium Apostolicum apud Sanctum Petrum e delle sue cappelle. Città del Vaticano, 1992 (Capellae Apostolicae Sixtinaeque collectanea acta monumenta, 2)

203. Voci A. M. Residenze papali e cardinalizie nella Roma del basso medioevo // Rivista di storia della chiesa in Italia. 2006. Vol. 60. P. 135-147.

204. Vogel C. L'orientation vers l'est du célébrant et de fidèles pendant la célébration eucharistique // L'Orient Syrien. Vol. 9. Vernon, 1964. P. 3-37.

205. Vogel C. Medieval Liturgy: An Introduction to the Sources. Washington, 1986.

206. Vogel C. Sol aequinoctialis: Problèmes et technique de l'orientation dans le culte Chrétien // Actes du Colloque international d'archéologie paléochrétienne et culte chrétien. Revue des sciences religieuses. T. 36. 1962. P. 175-211.

207. Vogel C. Versus ad orientem: L'orientation dans les Ordines romani du haut moyen âge // La Maison-Dieu. T. 70. 1962. P. 67-99.

208. Wasner F. De consecratione, inthronizatione, coronatione pontificis. Roma, 1935 (Appolinarius, 8).

209. Weigel S. Zum "Topographical Turn" II KulturPoetik. 2002. Bd. 2. No. 2. S. 151— 165.

210. Weismann C. Introductio in memorabilia ecclesiastica historiae sacrae Novi Testamenti. Stuttgardia, 1719.

211. WilmartA. Expositio missae II Dictionnaire d'archéologie chrétienne et de liturgie. Vol. 5. 1922. Col. 1014-1027.

212. Wood D. Clement VI: The Pontificate and Ideas of an Avignon Pope. Cambridge, 1989.

213. Wüscher-Becchi E. Ursprung der päpstlichen Tiara (regnum) und der bischöflichen Mitra//RQ. 1899. Bd. 13. S. 77-108.

214. Zeremoniell und Raum: 4. Symposium der Residenzen-Kommission der Akademie der Wissenschaften in Göttingen / Hrsg. W. Paravicini. Sigmaringen, 1997 (Residenzenforschung, 6).

215. Ziegler G. Studien zum 6. Buch des Rationale des Guillelmus Duranti. Diss. Breslau, 1934.

216. Zoepffel R. Die Papstwahlen und die mith ihnen im nächsten Zusammenhange stehenden Ceremonien in ihrer Entwicklung vom 11. bis zum 14. Jahrhunder. Göttingen, 1872.

217. Zumthor P. La Mesure du Monde. Paris, 1993.1. Иллюстрации

218. Собор Сен-Жан, Лион («Сценографический план Лиона», 1550-е гг.)

219. Pb*N BU С H ОКО R ET 011 SANCTUAIRE da la CatkàdraU de Lçuu avant 1789. ал. Sanctuaire : tout riutérieur dd. Eacalier du Jubé.le 1* balustrade. IV.sous du Jubé.

220. Presbytère. ff. Petit« autel«

221. C. Chœur. ^ШЙПР^ЧВИЬ^ «ou« te Jubé.•хтяватекЛ С .'

222. План алтарной части и хора собора Сен-Жан (Le Cérémonial de la Sainte Église de Lyon, premier siege des gaules. Lyon; Paris, 1838.111. 3)

223. Церковь Сен-Жюст, Лион («Сценографический план Лиона», 1550-е гг)

224. Notre Dame de Confort 13. Saint Nizier9. Fourvière 14. Serlin

225. Saint Paul Saint Laurent 15. Les Carmesi2 tes^corddiers Les Princ'Pales églises lyonnaises au XVIIe siècle

226. Extrait du "Panorama de Lyon en 1625" par Simon Maupin, héliogravure 120 cm x 63 cm Publie dans « L'ancien couvent des Dominicain de Lyon» Michel Cormier

227. С. Мопэн «Панорама Лиона в 1625 году» (фрагмент)