Общественно-политическое развитие Ингушетии в конце XIX - начале XX века

Матиев, Тимур Хусенович

автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Общественно-политическое развитие Ингушетии в конце XIX - начале XX века

Год: 2003
Автор научной работы: Матиев, Тимур Хусенович
Ученая cтепень: кандидата исторических наук
Место защиты диссертации: Нальчик
Код cпециальности ВАК: 07.00.02

Диссертация по истории на тему 'Общественно-политическое развитие Ингушетии в конце XIX - начале XX века'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Общественно-политическое развитие Ингушетии в конце XIX - начале XX века"

На правах рукописи

Матиев Тимур Хусенович

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИНГУШЕТИИ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Специальность 07. 00. 02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Нальчик 2003

Работа выполнена на кафедре Отечественной истории исторического факультета Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова.

Научные руководители: кандидат исторических наук, профессор

Мугалиев Тамерлан Хаджибикарович

доктор исторических наук, профессор Медалиев Хачим Темирович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор

Защита состоится 21 ноября 2003 г. в 12.00. на заседании Диссертационного совета Д.212.076.03. при Кабардино-Балкарском Государственном университете им. X. М. Бербекова.

Адрес: 360004, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173.

С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале библиотеки Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова.

Автореферат разослан 17 октября 2003 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета,

Крикунов Василий Павлович

кандидат исторических наук, Кармов Амурби Хазретович

Ведущая организация: Научно-исследовательский институт

Кавказа при СКНЦ ВШ

кандидат исторических наук, доцент

Маремшаова И.И.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Новая и новейшая история Северного Кавказа насыщена многочисленными драматическими событиями и процессами, оказавшими существенное влияние на развитие как самого региона, так и всей страны. Особенно это относится к периоду начала минувшего века, вместившему в себя две революции, гражданскую войну и фактическую смену общественно-экономической формации. Занимая центральное положение на Кавказе, являясь местом пересечения важнейших путей из Причерноморья в Прикаспийскую часть региона и из России в Закавказье, пограничной областью, испытавшей влияние разнообразных культур, традиций, конфессий, Ингушетия из века в век играла весьма существенную роль - в разные периоды в разной степени, - во всех тех бурных событиях, которые не раз сотрясали и Северный Кавказ и Россию, а нередко оказывали заметное влияние и на ход всемирной истории. Период конца XIX - начала XX в. как раз и является тем временем, по нашему мнению, которое мы по ходу работы попытаемся обосновать, когда роль эта была наиболее существенной за всю историю Ингушетии. Отголоски же событий тех лет слышны в нашей жизни и поныне.

Так как большая часть XX столетия прошла под знаком жесткого контроля идеологии над исторической наукой, то освещение сложных и драматических событий, связанных с бурными потрясениями начала века и сменой политического режима в регионе, не могло не испытывать на себе сильного влияния политической конъюнктуры.

Это не значит, что в советское время вопросы, которые мы исследуем в предлагаемой работе, не разрабатывались, либо разрабатывались недобросовестно. Скорее будет правильно сказать, что тщательной разработке со стороны советской историографии подвергались отдельные стороны сложных и многообразных процессов конца XIX - начала XX в. на Центральном Кавказе, - те, изучение которых могло успешно вестись с позиций марксистско-ленинской идеологии и принципов крайне идеологизированной советской исторической науки, не вступая в противоречие с ними. В то же время такие аспекты, как формирование и развитие горского некоммунистического движения, его роль в политических и культурных процессах в крае, подлинные причины успеха большевизма у широких горских масс в той же Ингушетии (в частности, соотношение в сумме этих причин заслуг талантливой большевистской агитации и грубых просчетов антибольшевистских сил); влияние религиозного фактора в организации натшпняльно-освобплительного

движения и сам характер участия горских народов в революции и гражданской войне как борьбы за национальное освобождение, освещались недостаточно либо разрабатывались явно тенденциозно. Более того, такой аспект национально-освободительной борьбы горских народов, в том числе ингушского, являющейся важнейшим элементом общественно-политического развития региона в рассматриваемый в данном исследовании период, как ее связь с мировым антиколониальным движением, и сопоставление закономерностей и различий событий в Ингушетии с событиями в колониях других стран в новое и новейшее время, остается весьма слабоизученным. Наконец, в советской традиции с середины 30-х гг. рассмотрение событий в Ингушетии как таковой постоянно подменялось включением его в комплекс изучения истории Чечено-Ингушетии в целом. Конечно, отчасти такой подход оправдан и поныне. Культурная, этническая, политическая, наконец, географическая взаимосвязь между Ингушетией и Чечней, а значит, и их историей, велика, и мы также не собираемся игнорировать это обстоятельство по ходу исследования. Однако целиком и полностью отождествлять Ингушетию и Чечню и впадать в другую крайность - игнорирование специфики самой Ингушетии, - является не меньшей ошибкой.

Целью предлагаемого исследования является рассмотрение важнейших моментов общественно-политического развития Ингушетии в первой четверти XX в. В соответствии с этой целью в исследовании ставятся следующие задачи:

• Анализ основных событий общественно-политического развития края в рассматриваемый период.

• Оценка влияния, оказанного культурными, национальными и социально-экономическими процессами в самой Ингушетии на общественно-политическое развитие.

• Определение воздействия аналогичных процессов в соседних областях Северного Кавказа и Закавказья.

• Установление связи событий в регионе с развитием ситуации в России в целом.

• Выявление параллелей между событиями в Ингушетии в указанные годы и процессами в других колониях европейских держав в новое и новейшее время.

Объектом исследования является развитие общественно-политической ситуации в Ингушетии как составной части переживающей бурные политические перемены России и начинающей разрушаться мировой колониальной системы первых двух десятилетий XX в.

Предметом исследования выступают условия и факторы, которые оказывали влияние на эволюцию общественной жизни Ингушетии, рассмотрение и анализ новых тенденций в оценке ее колониальной и первых лет постколониальной истории.

Научная гипотеза диссертации состоит в том, что проведение комплексного исследования общественно-политической и социально-экономической эволюции Ингушетии в конце XIX - начале XX в., тенденций развития политической ситуации на Северном Кавказе позволит во многом переосмыслить теоретико-методологическую и политическую оценку сложных социальных и геополитических процессов на Юге России в указанный период. На этой основе появится возможность привести объективное историческое исследование проблемы участия Ингушетии в общественно-политической жизни региона и страны в минувшем столетии, его месте и роли в истории республики и ее народов в целом.

Методологической базой исследования являются различные методы, формировавшиеся вместе с существующими теоретическими разработками.

Метод сравнительного анализа позволил сопоставить общественно-политические, социально-экономические и культурные процессы в Ингушетии и соседних областях Северного Кавказа, российской метрополии и других колониальных европейских стран в новое и новейшее время, выделить общие черты и специфику.

Нормативно-ценностный подход, использованный для анализа колониальной политики и порожденного ею национально-освободительного движения, дает нам основание полагать, что колониальный режим, установившийся на Кавказе после его присоединения к России (как и режимы, установленные в своих колониях прочими великими державами), руководствовался в своих действиях не общечеловеческими или даже христианскими ценностями и нормами, а категориями подверженных широкому толкованию «державных интересов», что (поначалу в более гибких и замаскированных формах) унаследовала и большевистская диктатура, начиная с правления Сталина.

Проблемно-хронологический метод дал возможность рассмотреть в хронологической последовательности процессы общественного, экономического и культурного развития Сунженского отдела Терской области с конца XIX в. по 1905 г., Назрановского округа Терской области с 1905-го по 1917 г., Назрановского (Ингушского) округа Терской области (республики) в 1917-1920 гг.

Историко-системный метод позволил систематизировать и оценить накопленные фактические данные с конца XIX в. по 1920 г., выбранный

нами в качестве конечной точки нашего исследования ввиду того, что именно в этом году завершилась гражданская война на Северном Кавказе, комплексно изучить конкретно-исторические события, происходившие в Ингушетии, проследить их причинно-следственные связи.

В исследовании использованы эмпирические данные и теоретические наработки, сделанные в рамках таких дисциплин, как история, политика, этнология, этнография. В частности, рассмотрены материалы как по истории России, так и по истории колониальных держав Европы и их колоний в Старом и Новом Свете.

Источниковая база диссертации основана на широком круге материалов, включая архивные. Несмотря на то, что драматические события 90-х гг. в регионе Северного Кавказа привели к утрате одних материалов, хранившихся в местных архивах (в особенности это относится к архивам бывшей Чечено-Ингушетии, очень сильно пострадавшим в ходе военных действий в Чеченской Республике), и затруднили доступ к другим, мы постарались разрешить эти объективные затруднения путем обращения к фондам общефедеральных архивов. В работе использованы материалы фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного Архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского государственного военного архива (РГВА), Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА). При этом некоторые архивные материалы, - в частности, касающиеся некоторых аспектов политики Добровольческой армии на Кавказе, а также взаимоотношений ингушского национального движения и большевиков в 1918-1919 гг., - использованные в данной работе, ранее в доступной литературе, посвященной данной проблематике, не встречались 1. Широко привлекались в ходе исследования различные сборники документов и материалов, посвященные как общественно-политическим процессам рассматриваемого периода в России в целом, так и месту и роли в них Северного Кавказа и Ингушетии в частности, издававшиеся как в советский период, так и в последние годы2.

1 См.: РГВА, ф. 39720, оп.1, д. 13, л. 46-47; РГАСПИ, ф. 85, оп. 1, д. 104, л. 90.

2 См.: Акты Кавказской археологической комиссии об Ингушетии и ингушах / Сост. Парова Л. М., Назрань, 1995; Революция 1905-1907 гг. на Тереке в 2 т. Орджоникидзе, 1980-1986; Борьба за Советскую власть в Чечено-Ингушетии (19171920), Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство (Далее ЧИКИ), 1958; За власть Советов. Грозный, ЧИКИ, 1967; Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878; Ингушетия и ингуши. Сост. М.Д. Яндиева. М., 1999.

Большую помощь в написании диссертации оказали работы мемуарного характера, принадлежащие перу деятелей как большевистского движения (М. К. Левандовский, И. Д. Орахелашвили, В. В. Элердов и др.) ', так и противников последнего, причем не только лидеров антибольшевистских сил (мемуары П. Врангеля, А. Деникина, П.Милюкова)2, но и их сторонников, непосредственно вовлеченных в события революции и гражданской войны на Кавказе (например, Д. Скобцова)3.

Наконец, ценнейшим источником являются материалы периодической печати, как центральной, так и местной, издававшейся в рассматриваемый период. При этом в отличие от советской исторической традиции, делавшей упор на максимальное использование отвечающих ее установкам материалов периодики тех лет, с одновременным нередким игнорированием публикаций, противоречащих этим установкам, мы старались использовать как можно полнее материалы и дореволюционной печати (как либеральной, так и официально-консервативной) 4, и периодических изданий, выходивших после 1917 г., вне зависимости от того, поддерживали они советский режим 5 или относились к нему критически 6.

Степень разработанности проблемы. Следует отметить, что в предыдущие годы издано большое количество разнообразной литеературы, касающейся отдельных аспектов рассматриваемой темы. Однако почти во всех этих изданиях в качестве главного объекта рассмотрения выступает Северный Кавказ в целом, а в лучшем случае - Чечено-Ингушетия. Работы, посвященные непосредственно Ингушетии конца XIX - начала XX в., весьма немногочислены и относятся, главным образом, к 20-м началу 30-х гг. прошлого столетия. Так, на всем протяжении работы ценным источником информации служили для нас труды Г. К. Мартиро-сиана, которые являются не только библиографическим фактом, но и

1 См.: Левандовский М. К. Стратегия и мужество // О Серго Орджоникидзе. Грозный, 1986; Элердов В. В. В борьбе за Советскую власть // О Сергее Кирове. ИПЛ. 1985.

2 См.:Врангель П. Н. Записки // Белое дело. Кн. 4.4. 1. Сост. И. Т. Василия. М.: Голос, 1995; Деникин А.И. Очерки русской смуты // Вопросы истории. 1993. № 1011; Милюков П. Н. Воспоминания. М.: ИПЛ, 1991.

3 См.: Скобцов Д. Драма Кубани // Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев. М.: Соцэкгиз, 1931.

4 См.:Казбек. 1905; Терек. 1906-1909; Терские ведомости. 1905-1917.

5 См.: Правда. 1919; Народная власть. 1918.

6 См.: Вольный горец. 1919-1920; Кавказская газета. 1920. 11 янв.

ценным источником, будучи написаны спустя непродолжительное время после рассматриваемых нами событий Эта характеристика может быть отнесена и к другим изданиям, вышедшим в эти же годы, хотя и посвященным более узким, преимущественно экономическим вопросам (например, работа М. JI. Тусикова)2.

В 20-х начале 40-х гт. прошлого века выходят и другие работы, посвященные таким аспектам рассматриваемой темы, как проявления на Северном Кавказе вообще и в Чечено-Ингушетии революции 1905— 1907 гг. (труды Н. Г. Буркина, С. К. Бушуева) 3, события Октябрьской революции и гражданской войны в крае (исследования И. Разгона, Я. Ратгаузера, И. Борисенко, Н. Янчевского и др.) 4 Достоинством этих трудов, вышедших в первые годы и десятилетия существования Советской власти, является сравнительно полная картина событий, даваемая авторами и отсутствие того предвзятого отношения к отдельным народам региона, в первую очередь - к ингушскому, которое возникло в годы сталинизма и привело к искажению и замалчиванию их роли в истории края.

Бороться с последствиями подобного подхода, доминировавшего в отечественной историографии с середины 40-х до середины 50-х гг. XX в., пришлось авторам более поздних исследований, среди которых большую часть составляют теперь ученые восстановленной в 1957 г. Чечено-Ингушетии и других республик Северного Кавказа. Из работ 60-х -первой половины 80-х гт. следует отметить труды по экономической истории края в дореволюционный период (исследования В. П. Гриценко,

1 См.: Мартиросиан Г. К. Нагорная Ингушия. Владикавказ, 1929; Он же. История Ингушии. Орджоникидзе, 1933.

2 См.: Тусиков М. Л. Ингушетия: Экономический очерк. Владикавказ: Гостипография Ингушетии.

См.: Буркин Н. Г. Революция 1905 г. в национальных областях Северного Кавказа. Ростов н/Д: Северный Кавказ, 1931; Бушуев С. К. Революционное движение в Чечено-Ингушетии в 1905-1907 гг. Грозный: Чечинггосиздат, 1941.

4 Борисенко И. Авантюристы в гражданской войне на Северном Кавказе в 1918 г. Ростов н/Д: Изд. РГУ, 1991; Он же. Советские республики на Северном Кавказе в 1918 г. Т. 1. Ростов н/Д: Северный Кавказ, 1930; Разгон И. Орджоникидзе и Киров и борьба за власть Советов на Северном Кавказе (1917-1920). М.: Госполитиздат, 1941; он же Борьба партизан против белогвардейцев на Северном Кавказе в 19191920 гг. М.: Госполитиздат, 1942; Ратгаузер Я. А. К истории гражданской войны на Тереке. Баку, 1928; Янчевский Н.Л. Краткий очерк истории революции на Юго-Востоке (1917-1920). Вып. 1. Ростов н/Д: Советский Юг, 1924; Он же. Гражданская борьба на Северном Кавказе. Т. 1. Ростов н/Д: Севкавкнига, 1927.

Б. X. Ортабаева, Г. А. Горчхановой и др.) проблемам общественного развития региона при царизме (работы А. И. Хасбулатова, Л. Н. Колосова, А. К. Джанаева, Ш. М. Магомедова, Э. Д. Мужухоевой)2, в ходе революционных событий 1917 г. и послеоктябрьский период (труды Д. З.Коренева, С. Д. Кулова, А. Ф. Носова, Л. А. Этенко и др.)3. Пристальному изучению подвергается история гражданской войны в крае, событиям которой посвящены работы М. А. Абазатова, 3. А. Гойговой, Р.Гугова, М. С. Тотоева, А-К. М. Исрапилова, М. Аушева и др.)4. В 70-

1 Гриценко Н. П. Горский аул и казачья станица Терека накануне Великого Октября. Грозный: ЧИКИ, 1972; Горчханова Г.А. География экономических связей Чечено-Ингушетии во второй половине XIX века // Вопросы истории географии Чечено-Ингушетии в дореволюционный период. Грозный: Чечено-Ингушский институт истории, социологии и филологии при Совете Министров ЧИАССР (Далее: ЧИИИСФ), 1985; Ортабаев Б.Х. Терское казачество накануне Великого Октября // Казачество в революциях и гражданской войне. Черкесск, 1988.

2 См.: Хасбулатов А.И. Чечено-Ингушетия накануне первой буржуазно-демократической революции. Грозный: ЧИКИ, 1963; Он же. Борьба трудящихся Чечено-Ингушетии в период революции 1905-1907 гг. Грозный: ЧИКИ, 1966; Он же. Чечено-Ингушетия накануне и в период революции 1905 года. Грозный: Книга, 1991; Колосов Л. Н. Чечено-Ингушетия накануне Великого Октября (1907-1917). Грозный: ЧИКИ, 1968; Джанаев А.К. Народы Терека в российской революции 1905-1907 гг. Орджоникидзе: Ир, 1988; Магомедов Ш.М. Северный Кавказ в трех революциях. М.: Наука, 1986; Мужухоева Э. Д. К вопросу о социально-политическом положении Чечено-Ингушетии накануне первой русской революции // Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии (XVIII - начало XX вв.). Грозный: ЧИКИ, 1986.

3 См.: Коренев Д.З. Революция на Тереке. Орджоникидзе: СОНИИ - СевероОсетинское книжное издательство (Далее: СОКИ), 1967; Кулов С.Д. Керменисты в борьбе за Советскую власть. Орджоникидзе: Ир, 1973; Носов А.Ф. Октябрьская революция в Грозном и в горах Чечено-Ингушетии. Грозный: ЧИКИ, 1961; Этенко Л. А. Ленин и горцы Северного Кавказа. Орджоникидзе: Ир, 1975.

4 См.: Абазатов М.А. Борьба трудящихся Чечено-Ингушетии за Советскую власть (1917-1920). Грозный: ЧИКИ, 1968; Он же. Из истории гражданской войны в Чечено-Ингушетии. Грозный: ЧИКИ, 1982; Гойгова З.А. Участие чечено-ингушского народа в борьбе против Деникина //Известия Чечено-Ингушского НИИ истории, языка и литературы (Далее: ЧИНИИИЯЛ). История. Т. 1, Вып. 1. Грозный: Грозненский рабочий, 1959; Она же. Народы Чечено-Ингушетии в борьбе против Деникина. Грозный: ЧИКИ, 1963; Гугов Р.Х. Совместная борьба народов Терека за Советскую власть. Нальчик: Эльбрус, 1975; Тотоев М.С. Очерк истории революционного движения в Северной Осетии (1917-1921). Орджоникидзе, 1957; Исра-пилов А-К.М. Ревкомы Северного Кавказа в годы гражданской войны на Северном Кавказе. Махачкала: 1982; Аушев М. Съезды народов Терека и борьба за укрепление интернационального единства и дружбы трудящихся Чечено-Ингушетии // Статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. Грозный: ЧИКИ, 1972.

80-х гг. выходят и фундаментальные работы обобщающего плана как по истории региона, так и те, объектом изучения которых является Чечено-Ингушетия в дореволюционный и советский период

Несмотря на сильное, а часто и определяющее влияние на концепцию и стиль изложения подавляющего большинства вышеназванных авторов господствовавшей идеологии, акцентировании внимания на роли большевистских организаций, нередко тенденциозную оценку деятельности всех некоммунистических сил в регионе, а также явную недооценку антиколониальной и национальной составляющей в местном общественном движении (не говоря уже о религиозном факторе) большинство этих работ все же являлись весомым вкладом в изучение многих аспектов истории Северного Кавказа и конкретно Чечни и Ингушетии в конце XIX - начале XX в. Особенно это относится к добросовестному подбору статистических материалов, обработке доступных и разрешенных идеологическими инстанциями к публикации архивных материалов и т.д. Таковы работы Л. Н. Колосова, Э. Д. Мужухоевой -о предреволюционном состоянии края, 3. А. Гойговой, Р. X. Гугова, М. А. Абазатова - о гражданской войне на Тереке.

В последние полтора десятилетия также вышел ряд работ, посвященных тем или иным аспектам рассматриваемой нами темы. При этом изменение политической обстановки в стране, отмена идеологического контроля над наукой сыграли положительную роль в начале процесса переосмысления прежних догматических подходов и замены их новыми, более соответствующими требованиям современной исторической науки. Это в первую очередь относится к истории колонизации Кавказа, которую в той или иной степени рассматривают под современным историческим углом зрения такие авторы, как С. Каспэ, Я. Гордин и др., чьи работы вышли в свет в последние годы 2. Определенная эволюция наблюдается и в подходе к событиям революции и гражданской войны на Северном Кавказе в современных исследованиях, авторы которых больше внимания стали уделять таким важным факторам этих процессов в регионе, как антиколониализм, пробуждение национального само-

1 См.: Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т. 1-2. Грозный: ЧИКИ, 19671972; История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. -1917 г.). М.: Наука, 1988.

2 См.: Каспэ С. Империя и модернизация: Общая модель и российская специфика. М.: РОССПЭН, 2001; Гордин Я. Кавказ: земля и кровь. Россия в кавказской войне XIX века. СПб.: журнал «Звезда», 2000; Каппелер А. Россия - многонациональная империя: возникновение, история, распад. М.: Традиция-Прогресс-Традиция, 2000.

сознания и религиозный аспект. Таковы работы Т. М. Музаева, М. А. Ма-гомедова, Ж. Ж. Гакаева, Т. X. Муталиева

Кроме того, более объективному и полному изучению проблемы способствует опубликование в последующие годы в России трудов непосредственных очевидцев и участников событий интересующего периода, включая деятелей белой эмиграции, а также исторических трудов русской эмиграции XX века вообще2.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в отечественной литературе проблема общественно-политического развития Ингушетии в первой четверти XX в., являющейся одним из наиболее важных и насыщенных событиями периодов ее истории в целом, рассматривается как комплексная проблема с акцентированием внимания на антиколониальной борьбе горских народов в роли важнейшего элемента социально-политического процесса на основе архивных документов, воспоминаний очевидцев, новых публикаций в отечественной научной и публицистической периодике.

Основные положения, выносимые на защиту, сводятся к следующему:

• в начале XX в. Ингушетия являлась колонией Российской империи, которая, несмотря на сравнительную с другими областями региона (Северо-Западный Кавказ, Чечня и Дагестан) «добровольность» присоединения (хотя этот термин носит для любой колонии весьма условный характер), подвергалась особенно жесткому давлению военно-колониального режима, установленного в конце XIX в. на Кавказе. Прямым следствием проведения такой политики властей стали земельный голод и связанные с ним национальные противоречия, а также тяжелая культурная и образовательная отсталость, что, в свою очередь, привело к падению жизненного уровня, росту нищеты и вынужденных миграций, всплеску преступности; участие Ингушетии во всех обще-

1 См.: Музаев Т.М. Национально-освободительное движение чеченцев и ингушей в послефевральский период (март - ноябрь 1917 г.)// Ойла (Журнал социальных наук и публицистики), 1998. № 1; Магомедов М.А. О некоторых особенностях революции и гражданской войны на Северном Кавказе// Отечественная история, 1997. № 6; Гакаев Ж.Ж. Он достоин памяти народной. Грозный: Книга, 1991; Му-талиев Т. X. Генерал Мальсагов - сын Ингушетии и России// Литературная Ингушетия, 1997. № 1.

2 См.: Марков А.Л. В Ингушском конном полку. Париж, 1957 - М., 1997; Уралов А. (Авторханов А.) Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР. М.: Вся Москва, 1991; Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. М.: МИК, 2000.

российских и региональных социально-политических потрясениях в рассматриваемый период являлось прямым следствием нерешенности этих проблем;

• важнейшим итогом подобной политики властей стала психологическая готовность горских масс и значительной части имеющей среди них влияние нарождающейся горской элиты поддержать любые политические силы, которые предложат приемлемый выход из создавшейся ситуации и четко продемонстрируют политическую волю к реализации мер по такому выходу;

• в то же время было бы неверно сбрасывать со счетов и высокую готовность самих ингушских масс в силу целого ряда объективных обстоятельств воспринять и поддерживать лозунги, которыми оперировали большевики, и часть из них проявили готовность реализовать в первые месяцы своего нахождения у власти в регионе;

• развитие Ингушетии в рассматриваемый период хотя и имеет массу специфических особенностей, во многом перекликается с процессами в других колониях европейских стран в конце Х1Х-ХХ в., что позволяет говорить о национально-освободительном движении в Ингушетии в контексте общемировой антиколониальной борьбы в XX в.

Структура исследования состоит из введения, трех глав, заключения, примечаний, списка источников и литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении автор обосновывает актуальность проблемы, характеризует состояние ее научной разработанности, теоретическую и методологическую основу, раскрывает цель, задачи, объект и предмет, показывает научную новизну и практическую значимость исследования.

В первой главе «Общественно-политическая ситуация в Ингушетии в конце XIX - первые годы XX в.» исследуются особенности общественно-политического, социально-экономического и культурного

развития Ингушетии накануне и в годы первой революции в России 1905-1907 гг. В первом параграфе рассматриваются основные тенденции колониальной политики России на Кавказе, и в Ингушетии в частности, после присоединения к империи, анализируется степень их инвариантности, приводятся примеры из концепций колониальной политики других держав для сравнения с реалиями колониального существования изучаемого региона.

Автор также анализирует степень влияния политической ситуации в самой метрополии на колониальную политику. Важность этого влияния демонстрирует разность подхода к административно-территориальному и правовому устройству Терской области и Кавказского края в целом при проводившем реформаторскую политику Александре И, склонявшемся к введению общего для всего населения края судопроизводству и если не ликвидации, то сокращению разрыва в правовом положении коренного и пришлого населения края, и его сыне и внуке - Александре 1П и Николае II, придерживавшимся в отношении покоренных территорий на Тереке и Кубани метода поддержания военно-полицейского режима, явного неравноправия горцев, а также нередко лишения последних (как мы видим в случае с ингушами после 1888 г.) собственных административно-территориальных единиц. Ингуши после реформы административно-территориального устройства Терской области при Александре III вплоть до 1905 г. находились в составе Сунженского отдела, целиком будучи под контролем военно-казачьей администрации.

В работе указывается, что, несмотря на отдельные элементы политики лавирования и уступок горским верхам, особенно в 50-60-х гг. XIX в., в целях скорейшего завершения Кавказской войны, в общем колониальная политика России на Кавказе на рубеже XIX-XX вв. отличалась отсутствием достаточной гибкости и приверженностью главным образом репрессивно-запретительским мерам в целях удержания под контролем большинства населения колоний. Для общей эффективности этих мер устанавливались более или менее тесные контакты с местным имущим слоем и духовенством, которых привлекали к сотрудничеству в обмен на определенные правовые послабления и материальные льготы. В целом такая колониальная концепция вполне вписывается в общую для практически всех европейских колониальных держав модель поведения в отношении населения подчиненных территорий. Однако для колониальной политики России положение осложнял тот факт, что почти все ее колонии граничили непосредственно с метрополией и их дестабилизация, которая как следствие проведения в жизнь такой концепции, должна была наступить рано или поздно, угрожала стабильности во

всей империи, положение которой и без того было далеко от спокойствия. Тем не менее необходимых корректировок в колониальный курс не было внесено ни на рубеже Х1Х-ХХ вв., о котором говорится в первом параграфе, ни позднее.

Во втором параграфе разбирается влияние на ситуацию в Ингушетии событий революции 1905-1907 гг. Раскрываются пагубное влияние земельного голода, отсутствие самостоятельной ингушской административно-территориальной единицы и нахождение ингушей под полным контролем военно-казачьей администрации на рост напряженности в крае. При этом в результате провокационной деятельности властей, широко привлекавших к карательным рейдам против ингушских сел (как, например, в Экажево в 1903 г. и в Яндаре в 1903 и 1906 гг.) местное казачье население, обострялась межнациональная ситуация в области, которая и без того была далека от идеала ввиду вопиющего экономического и политического неравноправия горцев и, как следствие, роста среди последних во многом обусловленной, по признанию даже самих властей, безысходностью положения преступности, как чисто экономической направленности, так и с заметной политической составляющей (абречест-во). Помимо борьбы с различными проявлениями революционных настроений в области (захват казенных и помещичьих земель, самовольная рубка леса, демарши против местных администраций), власти применяли и непрямые методы снижения напряжения в области в годы революции 1905-1907 гг. В этой связи в работе рассматриваются (в качестве примера усилий администрации по достижению, помимо прочих, цели отвлечения наиболее активной и потенциально опасной для колониального режима части горского населения за пределы области) кампании по набору ингушских и других северокавказских добровольцев для военных действий на фронтах русско-японской войны 1904-1905 гг. в составе Терско-Кубанского конного иррегулярного полка, а также вербовке горцев для службы в качестве стражников как в различных областях Кавказа, так и в Центральной России.

При этом в исследовании подчеркивается, что если военная служба в условиях ведения империей внешней войны традиционно пользовалась у ингушей, как и у других горцев Северного Кавказа, относительно высокой популярностью (к тому времени ингуши уже имели опыт участия в военных действиях в составе иррегулярных частей русской армии -речь идет о русско-турецкой войне 1877-1878 гг., в которой принимали участие ингушские добровольцы), как ввиду традиционного почета воинской службы в горской среде, так и в силу сугубо материальных обстоятельств, игравших немало важную роль для полунищих ингушских

крестьян, то вербовка на службу в стражники, которая была более безопасной, чем пребывание в рядах добровольческих иррегулярных частей на фронте (борьба с выступлениями плохо организованной, как правило - безоружной сельской и городской бедноты, охрана помещичьих усадеб и т.д.), а оплачивалась даже выше, чем служба в армии (до 600 руб. в год), уже довольно скоро стала встречать сопротивление в ингушской среде, как и в среде других горских народов. Сопротивление это особенно усилилось, когда завербованных стражников стали отправлять как на службу в области Центральной России, так и для подавления волнения в соседних областях Северного Кавказа, что являлось, по сути, провокационным шагом властей, осложнившим и без того непростую межнациональную ситуацию в крае. В результате последовательного отстаивания занятой немногочисленной тогда ингушской интеллигенцией и старейшинами принципиальной позиции кампания по вербовке в стражники ингушей достаточно быстро захлебнулась. Это говорит о сохранявшемся в ингушской обществе того времени достаточно высоком авторитете не только лиц старшего поколения (авторитет старейшин у всех кавказских народов являлся ценностью, освященной столетиями), но и большом влиянии нарождающейся образованной элиты народа. Большая часть широких масс видела потенциальных выразителей своих интересов именно в этих слоях.

Как и в целом по России, администрация проводила политику борьбы с революционным движением, сочетая тактические уступки и жесткие репрессии с явным предпочтением, отдаваемым последним. Все же упомянутые уступки имели определенное значение для развития Ингушетии. Особенно это относится к образованию в 1905 г. Назрановского округа, включившего ингушей. Теперь они располагали своей административно-территориальной единицей, что выводило их из Сунженского отдела, в который ингушское население было включено с конца XIX века. Что касается выборов в Думу, то хотя ингуши не имели в ней своего депутата, но через депутатов как от туземных народов, так и от прогрессивных российских партий они получили канал воздействия на российское общественное мнение. Конечно, это воздействие было еще очень слабым (как и роль молодого российского парламента в жизни страны), но тем не менее сам факт пусть и косвенного представительства в политической жизни страны на таком уровне являлся достаточно важным достижением для ингушей, так же как и для других горских народов.

Говоря об образовании Назрановского округа, автор подчеркивает тот факт, что основная масса ингушского населения Сунженского отде-

ла отнеслась к участию в подготовке этого очень важного для ингушей решения с большим энтузиазмом, выразившимся в избрании представителей от каждого общества для контактов с администрацией, составлении прошений об улучшении правового и материального положения горского населения, развитии образования и здравоохранения и т.д. Это служит весомым аргументом в пользу утверждения о том, что, несмотря на непрекращающуюся карательную активность властей, еще более усилившуюся в условиях революции 1905-1907 гг., широкие ингушские массы не теряли надежд на позитивные изменения своего правового и, как следствие, материально-имущественного положения, причем отдавали приоритет при отстаивании этих прав мирным, легальным методам. Данный факт может служить свидетельством того, что, несмотря на усилившиеся в данный период и связанные с объективными внешними и внутренними факторами проявления национально-освободительной и антиколониальной борьбы (народные волнения, рост абрече-ства и др.) - пусть и в плохо организованной, децентрализованной форме, все же в условиях отсутствия в тогдашнем ингушском обществе четко оформленного ядра носителей внятной антиколониальной освободительной идеологии широкие массы и элита, представленная в основном имущими кругами, ассоциированными с колониальной администрацией, видели в легальном, априори неравноправном диалоге с царизмом единственный реальный путь к достижению какого-либо прогресса.

Во второй главе «Ингушетия между двумя революциями (19071917)» анализируется развитие главным образом Назрановского округа в области экономики, культуры и общественных отношений в указанный период. В первом параграфе подчеркивается, что ни одна из насущнейших проблем Ингушетии не была решена по окончании революции 1905-1907 гг., хотя она и получила свою административно-территориальную единицу. Власть не предприняла никаких реальных шагов по решению главного вопроса - земельного, кроме декоративных мер вроде организации Абрамовской комиссии. В работе указывается на попытки администрации созданием и этой комиссии, и некоторыми другими, оказавшимися в итоге не более продуктивными, мероприятиями сбить волну народного недовольства, приводившего к столкновениям с представителями власти, росту недоимок, сочувственному отношению и даже сотрудничеству с абреками. Говорить о декоративности и поверхностности подобных попыток решить самый острый для ингушей в то время - земельный вопрос, об их заведомой обреченности на провал автору позволяют как приводимые в работе оценки деятельности по-

добных комиссий современниками, так и упорное нежелание властей идти на радикальные шаги по решению проблемы, которое было невозможно без обращения к фонду казачьих земель. Очень острым оставался национальный вопрос, усиление напряженности в котором вынудило власти предпринять хоть какие-то шаги наподобие организации примирительных казачье-ингушских и осетино-ингушских съездов. Это встречало глухое недовольство крайней реакции. Несмотря на все трудности, идет хотя и очень медленными темпами, торгово-экономическое развитие округа, растет, особенно на плоскости, зажиточный слой. Тем не менее большая часть ингушского общества по-прежнему пребывала на грани нищеты. В параграфе также указывается на сохранение высокой карательно-репрессивной активности властей в Ингушетии, в том числе и в связи с ростом абречества в регионе.

Второй параграф исследует развитие просветительской деятельности, итогом которой стал медленный рост образованного слоя среди ингушей, хотя он по-прежнему составлял абсолютное меньшинство. При этом главную роль в расширении просветительства играло в рассматриваемый в параграфе период не столько участие власти, сколько благотворительность - как со стороны постепенно растущего зажиточного слоя среди самих ингушей (особенно плоскостных), так и со стороны частных пожертвований из-за пределов Терской области. В работе подчеркивается, что и на данном конкретном эпизоде, равно как и в случае с ситуацией со здравоохранением среди ингушей, которая в анализируемый период была, по сути, бедственной, можно проследить параллели в практике российского колониального режима и деятельности колониальных администраций других европейских держав того времени. На перекликающихся с ингушскими примерах развития просвещения во Французском Индокитае, в колониях Великобритании в Африке и Азии, африканских владениях Португалии доказывается стремление колониальных держав ограничивать и максимально контролировать распространение образования среди коренного населения колоний из опасения усиления за счет притока высокообразованных кадров национально-освободительного движения.

Тем не менее в работе не отрицается наличие, пусть и половинчатых, крайне нерешительных и непоследовательных шагов администрации по некоторому улучшению положения с просвещением в области накануне Первой мировой войны. Это выразилось, в частности, в вынесении этой проблемы среди прочих на обсуждение делегатов Съезда туземных народов, организованного властями в Грозном в апреле 1909 г., а также в явно благожелательном отношении к деятельности просвети-

тельских обществ среди горцев со стороны официальных печатных изданий края. Автор также обращает внимание на усиление вовлечения ингушей в общероссийскую жизнь на примере более широкого участия их в Первой мировой войне в сравнении с предыдущими войнами России, что не могло не сказаться на общественном развитии, так же как и рост влияния в крае и в стране в целом левых партий и движений.

Третья глава «Ингушское общество в период гражданской войны» посвящена изучению роли революции 1917 г. и последующих военно-политических событий в глубоких изменениях, происшедших в жизни Ингушетии к началу 20-х гг. Обращается особое внимание на формирование как пробольшевистских, так и некоммунистических, умеренно националистических и ориентированных на идеи горской независимости группировок.

В первом параграфе рассматривается процесс их становления и развития как ядра собственно ингушских органов власти в Назрановском округе, а также и их взаимоотношения с другими политическими силами в регионе, из которых к середине 1918 г. наибольший авторитет завоевали большевики. Произошло это как благодаря их принципиальным шагам в урегулировании сильно осложнившихся в конце 1917 г. межнациональных отношений в области и началу разрешения аграрного вопроса, так и ввиду антиингушской позиции, занятой самой мощной в то время контрреволюционной силой в горских областях - движением братьев Бичера-ховых. Такая позиция предопределила участие ингушей в подавлении бичераховского мятежа во Владикавказе.

В то же время анализируется расстановка сил и формирование отдельных полюсов притяжения внутри молодого ингушского национального движения, среди которых выделялись умеренные горские националисты в союзе с частью духовенства, возглавляемые В. и М. Джа-багиевыми; прокоммунистическая группировка, которую возглавляли Ю. Албогачиев, Г. Ахриев, И. Зязиков и др.; военная, или офицерская группировка в составе А. Шахмурзиева, К. Гойгова и других бывших офицеров царской армии. При этом в 1917-1918 гг. претензии на общеингушское лидерство успешнее других реализовала первая из перечисленных групп, возглавляемая братьями Джабагиевыми, которая имела контакты как с пробольшевистскими, так и офицерскими группами, как правило, с трудом находившими точки для соприкосновения без посредников.

Однако вместе с тем указывается на начало существенных изменений в этой расстановке сил внутри ингушского общества после событий лета 1918 г. Изменения эти выразились в постепенном укреплении по-

зиций красных как вследствие грамотных действий лидеров большевиков в регионе (С. Киров, С. Орджоникидзе, Я. Бутырин, Н. Буачидзе, Ю. Фигатнер и др.) по привлечению симпатий ингушских масс решительными шагами в земельном и национальном вопросах, так и отсутствия единства в рядах умеренных как в масштабе Ингушетии, так и всего Северного Кавказа, если вести речь о Союзе горцев Северного Кавказа и Дагестана. Правда, на наш взгляд, в период, рассматриваемый в первом параграфе главы эти изменения в настроениях «ингушской улицы» еще не носили необратимого характера.

В целом ингушские массы, а равно немногочисленная прослойка национальной элиты, большую роль в которой играла интеллигенция, подобно населению других национальных окраин России, а также во многом и жителей самой метрополии были в значительной мере застигнуты врасплох обвальным развитием политической ситуации в стране с начала 1917 г. К калейдоскопической быстроте смены лозунгов, программ, приоритетов в масштабах как всей страны, так и края, за которой не поспевали даже в политически наиболее развитых регионах страны -Петрограде, Москве, промышленных центрах Украины, Поволжья, Урала, Польши, Прибалтики, - ингушское общество в основном было в силу низкого образовательного уровня большинства населения готово еще меньше, чем, например, соседние области Закавказья (та же Грузия). В условиях, когда широкие массы испытывали объективные затруднения в выборе оптимального варианта, если можно так выразиться, «национального поведения» в буре революции и начинающейся гражданской войны, особенно возрастала роль интеллектуальной элиты (которая в тех условиях было практически синонимом общественно-политической верхушки общества). Однако сразу же обозначившийся раскол в рядах этой части ингушского социума сильно затруднял оптимальное разрешение стоящих перед Ингушетией в тот драматический период задач.

В то же время важнейшая роль, сыгранная ингушами в ликвидации мятежа, окончательно возвела их в глазах руководителей белого движения на юге России в разряд главного оплота большевизма в регионе. Воплощению этого стереотипа в жизни помогла политика самих белых после их вторжения в Ингушетию в начале 1919 г. Этим событиям по-V. священ второй параграф, в котором сделана попытка раскрыть истин-

ные причины большевизации Ингушетии в 1919-1920 гг. и почти полной утраты позиций ингушскими умеренными (часть из которых после начала гражданской войны на Тереке эмигрировала, а часть пошла на сотрудничество с Деникиным). При этом главнейшая причина такого развития событий видится в продемонстрированной Добровольческой

армией неспособности отойти от старого колониального подхода и проявить гибкость в национальном вопросе на Кавказе, подобную той, которую для достижения победы проявили даже их гораздо более подверженные идеологическим штампам враги-красные. Жесткая и полностью лишенная дипломатической гибкости линия руководства Добровольческой армии на силовое подавление и фактическое «второе завоевание» Ингушетии и других мятежных областей Северного Кавказа не могла быть смягчена отдельными уступками, под которыми, очевидно, понималось и назначение временными военными правителями местных уроженцев. В Ингушетии такими правителями стали генералы С. Маль-сагов, а затем С. Бекбузаров. Но поскольку им пришлось безуспешно пытаться приспособить колонизаторскую линию своего руководства в лице командования Добровольческой армии для конкретных условий охваченной подпитываемой бесчинствами деникинцев партизанской войной Ингушетии, деятельность администрации Мальсагова и Бекбу-зарова не принесла и не могла принести тех результатов, которых от нее ожидали в штабе возглавляемых Деникиным Вооруженных Сил Юга России. Зато она справилась с другой задачей - дискредитацией бывших царских офицеров - ингушей и части прежде примыкавших к Джабагиеву деятелей, согласившихся на сотрудничество с проденикин-ским «наместничеством». Это обрекло их на политическую гибель в постденикинской Ингушетии, тем более - после вступления на ее территорию Красной Армии и восстановления Советской власти. Последнее окончательно подорвало и надежды умеренных во главе с Джаба-гиевым на хотя бы частичное восстановление их позиций по состоянию на конец 1918 г. в ингушском обществе начала 20-х гг. Переходу ключевой роли в общественно-политическом раскладе в Ингушетии этого периода к пробольшевистским силам способствовало и отсутствие столь же развитых как, например, в соседней Чечне структур и движений религиозного характера (эмират Узун-Хаджи в 1919-1920 гг., движение Н. Гоцинского в начале 20-х гг. и т.д.), которые могли бы составить даже в случае поражения светского умеренно-националистического движения сколь-нибудь значительную конкуренцию большевикам, как это впоследствии случилось в Южной и Восточной Чечне в 20-е гг. Хотя религиозные элементы играли существенную роль в анти-деникинском сопротивлении (Тарко-Хаджи из Сагопши, Эдалби-Хаджи из Кескема и др.), их роль в послевоенном устройстве Ингушетии была сравнительно ниже, чем в областях Восточного Кавказа. Таким образом, полное поражение и деморализация проденикинских сил, утрата позиций и без того ослабленной националистической фракции и отно-

сительная слабость религиозного крыла в общественно-политическом спектре Ингушетии стали необходимыми предпосылками для складывания новой политической реальности в Ингушетии начала 20-х гг. Именно установление практически безоговорочной монополии про-большевистских ингушских сил и их покровителей на власть в крае стало одним из важнейших для Ингушетии итогов гражданской войны.

Несмотря на начавшиеся уже вскоре трения и даже конфликты с новой властью по вопросам разоружения, взимания повинностей (в первую очередь - продовольственных), репрессии против определенных лиц, сотрудничавших с контрреволюцией, в начале 20-х гг. в Ингушетии была значительно снижена острота земельной проблемы. А в связи с этим, а также последующим образованием Горской республики ослабла и межнациональная напряженность. Гораздо активнее стало развиваться просвещение, здравоохранение и т.д. Ингуши получили солидное представительство во властных структурах как округа, так и всей республики.

Тем не менее, несмотря на эти серьезные подвижки, значение которых трудно переоценить, ситуация с земельным обеспечением ингушей в первой половине 20-х гг., в том числе и по сведениям исследователей-современников, оставалась крайне далекой от идеальной. Это же можно отнести и к общему уровню развития образования, здравоохранения, культуры относительно положения дел в других областях Северного Кавказа. Поэтому вряд ли можно утверждать об абсолютной компенсации Ингушетии уже в первые годы Советской власти тех разрушений и лишений, которые она пережила в 1917-1920 гг., не говоря уже о последствиях включения края в сферу безраздельного господства нарождающейся тоталитарно-репрессивной системы Советского государства.

В заключении нашего исследования, суммируя все вышеизложенное и отмечая в целом положительные сдвиги в общественно-политической ситуации в Ингушетии, особенно в сравнении с предыдущими годами, мы не могли не оговориться о дальнейшей трагической эволюции советской национальной политики, в первую очередь на Северном Кавказе, в связи с последующим формированием жесткой тоталитарной системы в стране. То, что именно в рассматриваемый в данной работе период и в ходе анализируемых здесь событий было предопределено дальнейшее развитие Ингушетии в рамках именно этой системы, не позволяет дать при всех достижениях начала 20-х гг. однозначно положительной оценки итогов политического развития ингушского общества в начале минувшего столетия. В заключении также, помимо основных выводов диссертации, намечены перспективы дальнейших исследований.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры отечественной истории исторического факультета Кабардино-Балкарского государственного университета им. X. М. Бербекова.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях:

1. Колониальная история Северного Кавказа в свете типов евразийской колонизации //История Северного Кавказа с древнейших времен по настоящее время: Тезисы конференции 30-31 мая 2000 г. Пятигорск: ПГЛУ, 2000. - 0,2 п.л.

2. Российская колонизация Северного Кавказа в свете геополитической ситуации в XIX веке и ее связь с современностью//Северный Кавказ: геополитика, история, культура: (Материалы всероссийской научной конференции, Ставрополь, 11-14 сентября 2001 г.), М. - Ставрополь, 2001.-0,3 п.л.

3. Институт колониальных войск в XX в. на примере участия ингушских добровольцев в русско-японской войне 1904-1905 гг.//Перспектива - 2002: (Материалы всероссийской научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых). Нальчик, 2002. - 0,2 п.л.

4. Роль ингушского сопротивления в изгнании Добровольческой армии с Северного Кавказа (зима-весна 1920 г.) // Научный вестник Ингушского государственного университета. 2003. № 2. - 0,4 п.л.

5. Российская революция 1905-1907 гг. и административные преобразования в Ингушетии // Научный вестник Ингушского государственного университета. 2003. №3. - 0,4 п.л. (В печати).

Лицензия № 00003 от 27. 08. 99

Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура Тайме. Усл. печ. л. 1,26. Тираж 100 экз.

Издательство «Полиграфсервис и Т» 360051, КБР, г. Нальчик, ул. Кабардинская, 162

^ooizA

\6&70

P 168 7 0

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Матиев, Тимур Хусенович

Введение.

Глава 1. Общественно-политическая ситуация в Ингушетии в конце XIX -первые годы XX века.

1.1. Административно-территориальное и социально-экономическое положение Ингушетии в конце Х1Х-первые годы XX века.

1.2. Ингушетия в период революции 1905-1907 гг.

Глава 2. Ингушетия между двумя революциями (1907-1917 гг.).

2.1. Социально-политическая ситуация в Ингушетии после поражения первой русской революции.

2.2. Ингушетия накануне и в годы Первой мировой войны.

Глава 3. Ингушское общество в период гражданской войны.

3.1. Рост национального движения в 1917-1918 гг.

3.2. Ингушетия в гражданской войне - крах умеренных и большевизация.

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Матиев, Тимур Хусенович

Актуальность темы исследования.

Новая и новейшая история Северного Кавказа насыщена многочисленными драматическими событиями и процессами, оказавшими существенное влияние на развитие как самого региона, так и всей страны. Особенно это относится к периоду начала минувшего века, вместившему в себя три революции, гражданскую войну и фактическую смену общественно-экономической формации.

Так как большая часть XX столетия прошла под знаком и жесткого контроля идеологии над исторической наукой, то освещение сложных и драматических событий, связанных с бурными потрясениями начала века и сменой политического режима в регионе, не могло не испытывать на себе сильного влияния политической конъюнктуры.

Это не значит, что в советское время вопросы, которые мы исследуем в предлагаемой работе, не разрабатывались, либо разрабатывались недобросовестно. В то же время такие аспекты, как формирование и развитие горского некоммунистического движения, его роли в политических и культурных процессах в крае, подлинные причины успеха большевизма у широких горских масс в той же Ингушетии (в частности, - соотношения в сумме этих причин заслуг талантливой большевистской агитации и грубых просчетов антибольшевистских сил); влияние религиозного фактора в организации национально-освободительного движения и сам характер участия горских народов в революции и гражданской войне как борьбы за национальное освобождение, явно освещались недостаточно, либо разрабатывались тенденциозно. Более того, такой аспект, как национально-освободительная борьба горских народов, в том числе ингушского, являющаяся важнейшим элементом общественно-политического развития региона в рассматриваемый в данном исследовании период, остается весьма слабоизученным. Наконец, в советской традиции с середины 30-х гг. рассмотрение событий в Ингушетии как таковой постоянно подменялось включением его в комплекс изучения истории Чечено-Ингушетии в целом. Конечно, культурная, этническая, политическая, наконец, географическая взаимосвязь между Ингушетией и Чечней, а значит и их историей, велика. Однако целиком и полностью отождествлять Ингушетию и Чечню и впадать в другую крайность - игнорирование специфики самой Ингушетии — является не меньшей ошибкой.

Целью предлагаемого исследования является рассмотрение важнейших моментов общественно-политического развития Ингушетии в конце XIX начале XX века. В соответствии с этой целью в исследовании ставятся следующие задачи:

• анализ основных событий общественно-политического развития края в рассматриваемый период;

• оценка влияния, оказанного культурными, национальными и социально-экономическими процессами в самой Ингушетии на общественно-политическое развитие;

• определение воздействия аналогичных процессов в соседних областях Северного Кавказа и Закавказья;

• установление связи событий в регионе с развитием ситуации в России в целом;

Объектом исследования является развитие общественно-политической ситуации в Ингушетии как составной части переживающей бурные политические перемены России.

Предметом исследования выступают условия и факторы, которые оказывали влияние на эволюцию общественной жизни Ингушетии, рассмотрение и анализ новых тенденций в оценке ее истории в конце XIX — первые два десятилетия XX вв.

Научная гипотеза диссертации состоит в том, что проведение комплексного исследования общественно-политической и социально-экономической эволюции Ингушетии в конце XIX - начале XX веков, тенденций развития политической ситуации на Северном Кавказе позволит во многом переосмыслить теоретико-методологическую и политическую оценку сложных социальных и геополитических процессов на Юге России в указанный период. На этой основе появится возможность привести объективное историческое исследование проблемы участия Ингушетии в общественно-политической жизни региона и страны в минувшем столетии, его месте и роли в истории республики и ее народов в целом.

Методологической базой исследования являются различные методы, формировавшиеся вместе с существующими теоретическими разработками

Нормативно-ценностный подход, использованный для анализа политики царизма и порожденного ею национально-освободительного движения дает нам основание полагать, что режим, установившийся на Кавказе после его присоединения к России руководствовался в своих действиях не общечеловеческими, или даже христианскими ценностями и нормами, а категориями подверженных широкому толкованию «державных интересов»,

Проблемно-хронологический метод дал возможность рассмотреть в хронологической последовательности процессы общественного, экономического и культурного развития Сунженского отдела Терской области с конца XIX в. по 1905 г., Назрановского округа Терской области с 1905 по 1917 гг., Назрановского (Ингушского) округа Терской области (республики) в 1917-1920 гг.

Историко-системный метод позволил систематизировать и оценить накопленные фактические данные с конца XIX в. по начало 20-х гг. XX в., комплексно изучить конкретно-исторические события, происходившие в Ингушетии, проследить их причинно-следственные связи.

В исследовании использованы эмпирические данные и теоретические наработки, сделанные в рамках таких дисциплин, как история, политика, этнология, этнография.

Источниковая база диссертации основана на широком круге материалов, включая архивные. Несмотря на то, что драматические события 90-х гг. в регионе Северного Кавказа привели к утрате одних материалов, хранившиеся в местных архивах (в особенности это относится к архивам бывшей Чечено-Ингушетии, очень сильно пострадавшим в ходе военных действий в чеченской республике) и затруднили доступ к другим, мы постарались разрешить эти объективные затруднения путем обращения к фондам общефедеральных архивов. В работе использованы материалы фондов Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного Архива Военно-Морского Флота (РГАВМФ), Российского Государственного Архива социально-политической истории (РГАСПИ) Российского Государственного Военного Архива (РГВА), Российского Государственного Военно-Исторического Архива (РГВИА). При этом некоторые архивные материалы,- в частности, касающиеся некоторых аспектов политики Добровольческой армии на Кавказе, а также взаимоотношений ингушского национального движения и большевиков в 1918-1919 гг.,- использованные в данной работе, ранее в доступной литературе, посвященной данной проблематике, не встречались1. Широко привлекались в ходе исследования различные сборники документов и материалов, посвященные как общественно-политическим процессам рассматриваемого периода в России в целом, так и месту и роли в них Северного Кавказа и Ингушетии в частности, издававшиеся как в советский период, так и в последние годы.2

Большую помощь в написании диссертации оказали работы мемуарного характера, принадлежащие перу деятелей как большевистского движения (Левандовский М.К., Элердов В.В. и др.)3, так и противников последнего, причем не только лидеров антибольшевистских сил (мемуары П.Врангеля, А.Деникина, П.Милюкова)4, но и их сторонников, непосредственно вовлеченных в события революции и гражданской войны на Кавказе (Д.Скобцов, и др.)-5

Наконец ценнейшим источником являются материалы периодической печати, как центральной, так и местной, издававшейся в рассматриваемый период. При этом, в отличие от советской исторической традиции, делавшей упор на максимальное использование отвечающих ее установкам материалов периодики тех лет, с одновременным нередким игнорированием публикаций, противоречащих этим установкам, мы старались использовать как можно полнее материалы и дореволюционной печати (как либеральной, так и официально-консервативной)6, и периодических изданий, выходивших после 1917 г., вне зависимости от того поддерживали они советский режим7 или относились к нему критически.8

Степень разработанности проблемы. Следует отметить, что в предыдущие годы издано большое количество разнообразной литературы, касающейся отдельных аспектов рассматриваемой темы. Однако почти во всех этих изданиях в качестве главного объекта рассмотрения выступает Северный Кавказ в целом, а в лучшем случае — Чечено-Ингушетия. Работы, посвященные непосредственно Ингушетии конца XIX - начала XX вв., весьма немногочислены и относятся, главным образом, к 20- началу 30-х гг. прошлого столетия. Так, на всем протяжении работы ценным источником информации служили для нас труды Г.К.Мартиросиана, которые являются не только библиографическим фактом, но и ценным источником, будучи написаны спустя непродолжительное время после рассматриваемых нами событий.9. Эта характеристика может быть отнесена и к ряду других изданий, вышедших в эти же годы, хотя и посвященными более узким, преимущественно экономическим вопросам (например работа М.Л.Тусикова,)10.

В 20-начале 40-х гг. прошлого века выходят и другие работы, посвященные таким аспектам рассматриваемой темы, как проявления на Северном Кавказе вообще и в Чечено-Ингушетии революции 1905-1907 гг. (труды Н.Г.Буркина, С.К.Бушуева)11, события Октябрьской революции и гражданской войны в крае (исследования И.Разгона, Я.Ратгаузера,

И.Борисенко, Н.Янчевского и др.) Достоинством этих трудов, вышедших в первые годы и десятилетия существования Советской власти, является сравнительно полная картина событий, даваемая авторами и отсутствие того предвзятого отношения к отдельным народам региона, в первую очередь — к ингушскому, которое возникло в годы сталинизма и привело к искажению и замалчиванию их роли в истории края.

Бороться с последствиями подобного подхода, доминировавшего в отечественной историографии с середины 40-х до середины 50-х гг. XX в. пришлось авторам более поздних исследований, среди которых большую часть составляют теперь ученые восстановленной в 1957 г. Чечено-Ингушетии и других республик Северного Кавказа. Из работ 60-х первой половины 80-х гг. следует отметить труды по экономической истории края в дореволюционный период (исследования В.П.Гриценко, Б.Х.Ортабаева, Г.А.Горчхановой и др.)13, проблемам общественного развития региона при царизме (работы А.И.Хасбулатова, Л.Н.Колосова, А.К.Джанаева, Ш.М.Магомедова, Э.Д.Мужухоевой)14, в ходе революционных событий 1917 г. и послеоктябрьский период (труды Д.З.Коренева, С.Д.Кулова, А.Ф.Носова, Л.А.Этенко и др.)15. Пристальному изучению подвергается история гражданской войны в крае, событиям которой посвящены работы М.А.Абазатова, З.А.Гойговой, Р.Гугова, М.С.Тотоева, А-К.М.Исрапилова, М.Аушева и др.)16. В 70-80-х гг. выходят и фундаментальные работы обобщающего плана как по истории региона, так и те, объектом изучения которых является Чечено-Ингушетия в дореволюционный и советский период.17

Несмотря на сильное, а часто и определяющее влияние на концепцию и стиль изложения подавляющего большинства вышеназванных авторов господствовавшей идеологии, акцентировании внимания на роли большевистских организаций, нередко тенденциозную оценку деятельности всех некоммунистических сил в регионе, а также явную недооценку антиколониальной и национальной составляющей в местном общественном движении (не говоря уже о религиозном факторе) большинство этих работ все же являлись весомым вкладом в изучение многих аспектов истории Северного Кавказа и конкретно Чечни и Ингушетии в конце XIX- начале XX вв. Особенно это относится к добросовестному подбору статистических материалов, обработке доступных и разрешенных идеологическими инстанциями к публикации архивных материалов и т.д. Таковы работы Л.Н.Колосова, Э.Д.Мужухоевой, - о предреволюционном состоянии края, З.А.Гойговой, Р.Х.Гугова, М.А.Абазатова - о гражданской войне на Тереке,

1Я последние годы . Определенная эволюция наблюдается и в подходе к событиям революции и гражданской войны на Северном Кавказе в современных исследованиях, авторы которых больше внимания стали уделять таким важным факторам этих процессов в регионе, как антиколониализм, пробуждение национального самосознания и религиозный аспект. Таковы работы Т.М.Музаева, М.А.Магомедова, Ж.Ж.Гакаева, Т.Х.Муталиева.19

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в отечественной литературе проблема общественно-политического развития Ингушетии в первой четверти XX века, являющейся одним из наиболее важных и насыщенных событиями периодов ее истории в целом, рассматривается как комплексная проблема с акцентированием внимания на освободительной борьбе горских народов в роли важнейшего элемента социально-политического процесса на основе архивных документов, воспоминаний очевидцев, новых публикаций в отечественной научной и публицистической периодике.

Основные положения, выносимые на защиту, сводятся к следующему:

• в начале XX века Ингушетия являлась колонией Российской империи, которая несмотря на сравнительную с другими областями региона (Северо-Западный Кавказ, Чечня и Дагестан) «добровольность» присоединения (хотя этот термин носит для любой колонии весьма условный характер) подвергалась особенно жесткому давлению военно-колониального режима, установленного в конце XIX в. на Кавказе. Прямым следствием проведения такой политики властей стали земельный голод и связанные с ним национальные противоречия, а также культурная и образовательная отсталость, что, в свою очередь, привело к падению жизненного уровня, росту нищеты и вынужденных миграций, всплеску преступности.

• то, что такими силами в представлении большей части ингушского общества стали большевики, объясняется как умело организованной пропагандистской работой со стороны последних, так и грубыми ошибками и некомпетентностью в национальной политике их противников в гражданской войне, чьи действия полностью дискредитировали всякое антибольшевистское движение, умеренные представители которого с момента падения монархии и до начала гражданской войны в Ингушетии имели здесь очень сильные позиции; • в то же время , было бы неверно сбрасывать со счетов и высокую готовность самих ингушских масс в силу целого ряда объективных обстоятельств воспринять и поддерживать лозунги, которыми оперировали большевики и часть из которых они проявили готовность реализовать в первые месяцы своего нахождения у власти в регионе. Практическая значимость работы. Работа может быть использована в научно-исследовательской работе, в лекционных курсах по истории Ингушетии и Северного Кавказа, спецкурсах по истории колониализма, национально-освободительных движений, этнонационализма, проблемам революции и гражданской войны в России.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры отечественной истории исторического факультета Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М.Бербекова.

Апробация работы. Ряд основных положений данного исследования отражены в научных публикациях автора и выступлениях на научно-практических конференциях по данной теме в Пятигорске (2000 г.), Ставрополе (2001 г), Нальчике (2003 г)

Заключение научной работыдиссертация на тему "Общественно-политическое развитие Ингушетии в конце XIX - начале XX века"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В предлагаемом исследовании нами сделана попытка рассмотреть и проанализировать некоторые ключевые события и явления общественно-политической жизни Ингушетии в конце XIX первые два десятилетия XX века.

За 20 с небольшим лет последнего века второго тысячелетия Ингушетия, как и вся Россия, пережила немало тяжелейших испытаний и в то же время, сделала большой скачок в своем общественно-политическом развитии. Последствия этого скачка, равно как и его механизмы, трудно оценить совершенно однозначно. С одной стороны, народ, еще в начале века находившийся под гнетом военно-колониального режима, лишенный даже подобия государственности (хотя бы в административном плане), удушаемый в тисках земельного голода и обескровленный постоянными межнациональными столкновениями, наконец, стоявший по уровню общественного развития на стадии родоплеменного устройства, всего лишь двадцать лет спустя добился очень многого. Был разрешен, хотя и не до конца, земельный вопрос, значительно снята острота тесно связанных с ним национальных противоречий, сделаны серьезные шаги к развитию системы образования. В Ингушетии сформировалась довольно многочисленная прослойка национальной интеллигенции, управленческих кадров - т.е. тех, кто составляет национальную элиту. Наконец, уже вскоре ингуши обретут государственность, войдя на правах округа в Горскую республику, в руководящем звене которой они будут представлены весьма достойно. При этом каково бы ни было отношение к советской системе, невозможно не признать, что главным условием разрешения или, по меньшей мере, значительного смягчения всех вышеупомянутых проблем, стоявших перед Ингушетией в начале XX века, стала победа российской революции октября 1917 г.

Но за эти достижения была заплачена немалая цена. Разорение большей части ингушской территории, особенно на плоскости, в ходе военных действий 1918-1920 гг.; немалые жертвы как среди участников боев, так и гражданского населения; наконец, - вынужденная эмиграция (самая большая со времен переселения части населения в Турцию в 60-е гг. XIX в, хотя и уступающая ей по масштабам во много раз) значительной части военной, политической и культурной элиты, - все это объективно подрывало и без того достаточно ограниченный исходный потенциал новой ингушской государственности. И эти потери - также результат все той же революции и событий, которые она повлекла за собой.

Таким образом, ключевыми событиями в общественно-политической жизни Ингушетии, как и всей страны в рассмотренный нами период, безусловно, стали революция 1917 г. и гражданская война 1918-1920 гг.

Однако ни в коем случае нельзя недооценивать и события предшествующих лет, которые, в сущности и явились долгой прелюдией к взрыву 1917-1920 гг. последствием которых и стало столь стремительное и глубокое вовлечение Ингушетии в общероссийский процесс революционных потрясений.

С самого начала XX века (и даже с еще более ранних времен - чуть ли не с момента установления колониального режима на Северном Кавказе) царская администрация пыталась решить невыполнимую задачу. С одной стороны - инкорпорация даже не пограничной, а в принципе - внутренней колонии, каковой являлась Ингушетия и весь Северный Кавказ, после присоединения зажатый между метрополией и ее закавказскими владениями, а -с другой - желание законсервировать строй и уклад горских народов (по крайней мере тех, в том числе ингушей, кого причислили к неблагонадежным) на примитивном уровне с последующей либо ассимиляцией, либо каким-то иным «растворением» этого «неблагонадежного элемента», для чего желательно было как можно дальше держать его от передовых технических, культурных, общественно-политических достижений. Но это невозможно было для России, которая в силу экономических, политических, наконец, географических факторов не могла изолировать и превратить в резервации местности, населенные теми или иными северокавказскими народами.

Попыткой создания подобных резерваций как раз было основание укрепленных линий казачьих станиц, но оно не могло решить проблему без целенаправленного форсированного сокращения населения горных областей, «полузадушенных» этими линиями. Но такое форсированное сокращение проще называется геноцидом, а на открытое проведение этой политики царский режим не пошел, - возможно, не столько из гуманизма, сколько из-за противоречий в самой российской политике конца XIX - начала XX вв. и борьбы различных мнений.

Альтернативой были лишь предложенные еще при Александре II меры по уравниванию в правах населения Терской области и введению единого гражданского управления, но они посягали на привилегированное положение казачества, а к такому решению проблемы власть не была готова чисто мировоззренчески, психологически. К тому же в условиях общероссийского отката и реакции при Александре III и раннем Николае II эти инициативы были похоронены уже в рамках всего режима 60-70-х гг. Ситуация с подвешенным состоянием всех важнейших проблем области (а наиболее остро все они как раз и проявились в Ингушетии),их умышленной и неумышленной консервацией привела к резкому осложнению ситуации в годы революции 1905-1907 гг. Но даже сделанные тогда режимом уступки и в масштабах страны, и в масштабах области и непосредственно Ингушетии (прежде всего создание Назрановското округа и выведение ингушей из-под произвола военной администрации) не стали коренным изменением общей политики и с лихвой компенсировались усилением репрессий.

Главной и насущнейшей проблемой вместе с неопределенностью административного статуса оставалась для Ингушетии первой четверти XX века земельная проблема. Именно земельный голод, терзавший ингушей накануне революции 1917 г. так же, как и в первые годы века, был прямым следствием упомянутого выше неравноправия коренного и пришлого населения и в свою очередь порождал другие острейшие проблемы рассматриваемого периода - национальную и проблему преступности. Неслучайно, что активное участие ингушей во всех региональных и общероссийских общественно-политических потрясениях этих лет от революции 1905-1907 гг. и движения абречества до формирования добровольческих частей для участия во внешних войнах России и, наконец, революционных событиях 1917 г. и гражданской войне - во многом обусловливалось именно экономическими, прежде всего земельными трудностями.

Именно неумение и нежелание прежних властей по-настоящему (а не декоративно либо половинчато, как в случае с Абрамовской комиссией или примирительными съездами) решать эти вопросы толкнуло нарождающуюся ингушскую общественно-политическую элиту на союз с большевиками, а часть ее — в ряды большевистской партии.

Это особенно важно в свете долгие годы насаждавшегося представления о «красной Ингушетии», чуть ли не тотальной большевизации ингушей и т.д. Уже советская историография не могла отстаивать эту идею до конца без ущерба для марксистко-ленинских постулатов о пролетарской революции -пролетариата в ленинском и тем более марксистском понимании в Ингушетии фактически не было, как не было, собственно говоря, и промышленности. Искать же корни пробольшевистского уклона (особенно с конца 1918 г.) значительных масс ингушского населения в национально-освободительном движении было со времен Сталина крамольным шагом - «отец народов» строил свою империю и ненужные аллюзии были во вред такому строительству. На наличие же в ингушском и общекавказском освободительном движении религиозной составляющей (участие видных шейхов и мулл в освободительном движении как до революции, так и в дни гражданской войны; формирование шариатских «полков» и «колонн» для борьбы на стороне большевиков, временный союз красных с эмиратом Узун-Хаджи в 1919 г.) было проблематично обращать пристальное внимание на всем протяжении существования Советской власти и господства КПСС в исторической науке. Это же относится и к сугубо конкретным результатам в виде наделения землей и снятия фактической блокады укрепленными линиями горной Ингушетии, которых ждали (и в значительной мере, надо признать, дождались) очень многие рядовые ингушские селяне (если не большая их часть), берясь за оружие и сражаясь за красных.

Наконец, объективный учет значения ошибок противников большевизма на Кавказе в успехе красных в Ингушетии также не рассматривался как способ объяснения причины резкого полевения ингушской массы и падения влияния ингушских умеренных; чьи позиции были очень сильны до конца 1918 г. и смертельный удар которым нанесли не столько большевики с их, несомненно, умелой пропагандой и взвешенной, пусть и на самых первых порах, аграрной и национальной политикой, сколько Добровольческая армия, пришедшая сюда в феврале 1919 г. не как освободитель, а как завоеватель.

В целом, роль умеренного горского освободительного движения, которое с 1917 по 1920 гг., опираясь на закавказские демократии, выступало как с антибольшевистских, так и с антиденикинских позиций, видя будущее Северного Кавказа как независимой демократической федерации или конфедерации, в событиях на Кавказе и в России, еще ждет своего исследователя, поскольку в данной работе затронуты лишь те его аспекты, которые напрямую касаются Ингушетии. Идеи этого движения, опередившие свое время и похороненные победой большевизма в гражданской войне, сегодня в новых исторических условиях представляют особый интерес.

Какими бы не были причины вовлечения ингушей в гражданскую войну, роль их в победе красных на Кавказе, что признается и советской (несталинской) историографией, и участниками событий того времени как с той, так и с другой стороны, была очень велика. Большевистский режим был установлен в регионе и-началась новая, советская эпоха развития Ингушетии.

Как уже отмечалось выше, первые шаги Советов в крае, в целом и основном оправдывали надежды и чаяния ингушской бедноты и в целом основной части ингушского общества. Свою роль (и очень важную) здесь, безусловно, сыграли и личные качества большевистских наместников на юге России - Орджоникидзе и Кирова, их гибкость, знание местной специфики, политический и пропагандистский талант. Нельзя забывать и того, что помимо особого отношения к национальным окраинам вообще, характерного для стиля ленинской внутренней политики, установление большевистского режима в Ингушетии совпало по времени с фактическим завершением гражданской войны в стране и началом корректировки курса партии после X съезда РКП(б) и провозглашения НЭПа. Это также помогло избежать масштабных эксцессов, которые были бы неизбежны при долговременном ведении политики «военного коммунизма» в регионе, равно как и меньшее влияние религии в Ингушетии по сравнению, допустим, с Чечней и Дагестаном, где несмотря на довольно осторожную позицию, занятую большевиками в те годы по отношению к исламу, избежать крупных восстаний с мощной религиозной составляющей не удалось.

Подводя итог, есть соблазн назвать начало 20-х годов - период строительства Горской АССР, фактического равноправия горских народов с другими народами Советской России, заметного материального и культурного сдвига к лучшему в их жизни (особенно в сравнении с предыдущими годами) -золотым веком Ингушетии XX столетия, а может и всей ее истории. То как развивалась ее ист<эрия до этого периода и, к сожалению, то, как она повернулась после, вроде бы дает определенные основания для такой формулировки. Но нельзя забывать, что вместе со всеми достижениями этих лет, были заложены основы для последующих трагических потрясений ингушской истории XX века. Логика развития общественно-политических процессов, расклад политических сил на конкретном этапе исторического развития, объективные условия и реалии тогдашней жизни ингушского общества предопределили выбор сделанный большей его частью в событиях гражданской войны в России. Но при всех достоинствах этого выбора он предрешил дальнейшее развитие Ингушетии в условиях глубоко антидемократической, репрессивной, предрасположенной к тоталитаризму и «заболевшей» его тяжелейшей формой уже вскоре общественно-политической системы.

Господство этой системы принесло Ингушетии и ее народам в XX веке самые тяжелые испытания за всю ее историю. Последствия этих потрясений не изжиты до сих пор. Именно эти аргументы вынуждают нас быть особенно осторожными в однозначной оценке итогов общественно-политического развития Ингушетии в первой четверти прошлого века.

Данное исследование, конечно, не может претендовать ни на всеохватность, ни на исчерпывающую полноту разработки столь обширной и многогранной темы. Оно способно лишь выполнить роль одного из первых шагов к обрисованию общих контуров тех многообразных и противоречивых процессов, которые определяли направление общественного развития рассматриваемого региона в указанный период. Лишь подробное изучение деталей этого процесса (что невозможно сделать в одном исследовании), в том числе с привлечением недоступных пока источников может дать его более или менее законченную картину. Тем не менее, смеем надеяться, что и наша скромная работа послужит продвижению изучения этой проблемы в направлении объективного и максимально полного ее раскрытия с позиций современной исторической науки.