автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Общественные настроения в Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны

Полный текст автореферата диссертации по теме "Общественные настроения в Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны"

На правахрукописи

ДРОЗДОВ Федор Борисович

ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАСТРОЕНИЯ В КРАСНОЙ АРМИИ В НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (ИЮНЬ 1941 -АПРЕЛЬ 1942 гг.)

Специальность 07.00.02 - отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Нижний Новгород

2004

Работа выполнена на кафедре современной отечественной истории исторического факультета Нижегородского государственного университета им. Н.И Лобачевского

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор Белоус Владимир Иванович

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Невежин Владимир Александрович

кандидат исторических наук Скоробогатый Виталий Анатольевич

Ведущая организация: Нижегородский государственный педагогический университет

Защита состоится, июня _2004 г. в_ час. на заседании

Диссертационного Совета Д-212.166.10 при Нижегородском государственном университете им. Н.И.Лобачевского по адресу: 603005, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, д.», Исторический факультет ННГУ им. Н.И.Лобачевского, ауд. 315.

С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского по адресу: 603950, г. Нижний Новгород, пр. Гагарина, д. 23, корп. 1.

Автореферат разосланJ

2004 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор исторических наук, профессор

Корнилов А.А.

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Неоспоримым представляется тот факт, что именно психологический настрой бойцов зачастую является решающим фактором, от которого зависит исход сражения. Общественные настроения - один из главнейших факторов такого судьбоносного явления как война В настоящее время перед исторической наукой встает фундаментальная проблема - восполнение отсутствующей системности в военно-исторических исследованиях, касающихся «человеческого измерения» войн и вооруженных конфликтов на основе отечественного и зарубежного научного опыта, использования и синтеза различных методов исследования с конкретно-научными подходами ряда дисциплин

Великая Отечественная война на данный момент времени продолжает оставаться наиболее значимым военным событием отечественной истории. Ее последствия наше общество испытывает на себе до сих пор. не восстановлен подорванный генофонд нации, исчезли с лица земли тысячи больших и малых населенных пунктов, в самой исторической памяти нашего народа эта война осталась как самое страшное испытание, перенесенное когда-либо за всю историю. Соответственно, исследования в такой малоизученной области как общественные настроения военнослужащих в > столь исторически значимый период как Великая Отечественная война представляются нам не только логически обоснованными, но и представляющими несомненный интерес в рамках исторической науки.

Объектом исследования являются военнослужащие РККА, принимавшие личное участие в боевых действиях. Однако диссертанту представляется необходимым обратить внимание и на тех бойцов и командиров, кто в изучаемый период находился в рядах РККА, но вдали от линии фронта; а также на тех красноармейцев, которые в силу тех или иных причин оказались в тылу врага, но не попали в плен и не перешли на сторону вермахта. Историческим фоном проблематики, таким образом, является подготовка общества и человека к войне, «вхождение» в нее и ход боевых действий.

Предметом исследования являются общественные настроения'в среде эгих военнослужащих, а также те причины, которые оказывали на них влияние, формировали и трансформировали их, и следствия, к которым данные общественные настроения приводили.

Цели и задачи исследования.. Целью данной работы является определение характера формирования и динамики общественных настроений военнослужащих РККА в начальный период Великой Отечественной войны (22 июня 1941 г. - апрель 1942 г.) В рамках настоящего исследования предполагается решение следующих задач:

• анализ общественных настроений советских бойцов и командиров, сложившихся к 22 июня 1941 года;

• изучение динамики общественных настроений советских военнослужащих в начальный период войны (22 июня 1941 г. - апрель 1942 г.) под влиянием разного рода причин (воздействие ИПА, СМИ, складывающегося образа врага, обращений к народу И В.Сталина и т.д );

• выявление особенностей психологии рядового и командного состава;

• изучение динамики образа врага в общественном сознании советских военнослужащих;

• изучение взаимовлияния идеологии и психологии Великой Отечественной, в том числе идеологического оформления войны, анализ деятельности советских СМИ и ИПА (идеолого-пропагандистского аппарата), а также И.В Сталина;

• апробация и отработка комплекса авторских подходов и методов по анализу общественных настроений в армейской среде в рамках военно-исторической антропологии

Хронологическими рамками исследования являются 22 июня 1941 г. - день начала войны - и апрель 1942 г. - окончание битвы под Москвой После этого на Bocточном фронте установилось относительное непродолжительное затишье, предшествовавшее новому, во многом аналогичному витку событий - сражениям за. Харьков, Керчь и Севастополь, битвам за Сталинград и Кавказ

Территориальные рамки работы не ограничены исключительно линией советско-германского фронта. Диссертанта интересует все пространство СССР, на котором находились советские военнослужащие - и тыл страны и оккупированные противником территории Без подобного расширения территориальных рамок исследования невозможно объяснить целый ряд процессов, протекавших в массовом сознании советских военнослужащих.

Методологической основой работы являются принципы историзма и научной' объективности, а также методологические принципы тpex основных научных направлений: исторической школы «Анналов», философской герменевтики и экзистенциализма.

Основным принципом исторической психологии, выдвинутым французскими учеными школы «Анналов», является тот факт, что современность не должна "подмять под себя историю"; вопрошающий людей прошлого историк ни в коем случае не навязывает им ответов - он внимательно прислушивается к их голосу и пытается реконструировать их социальный и духовный мир Историку важно осознать смысл, который вкладывали люди изучаемой им эпохи в свои слова, он должен пытаться «исторгнуть» у них те «сведения, которых они не собирались давать».

Этот принцип близок к одному из положений ранней |ерменевтики - идее непосредственного проникновения в историческое прошлое, «вживания» исследователя в изучаемую эпоху, во внутренний мир создателя источника. Вместе с тем в герменевтике получила распространение'та позиция, что понимание исследователем исторического источника требует постоянного учета исторической дистанции между интерпретатором и текстом, осознания всех исторических обстоятельств, непосредственно или опосредованно связывающих их,. взаимодействия прошлой и сегодняшней - духовной атмосферы. Данное положение особенно актуально в нашем случае, поскольку сталинская эпоха является одним из наиболее сложных, противоречивых и трудно интерпретируемых периодов отечественной истории Всегда следует помнить о том влиянии, которое оказывали на массовые настроения осознание себя как первого социалистического государства, воздействие идеолого-пропагандистского аппарата, а также то место, которое занимала в умах собственно личность вождя.

Важным методологическим принципом, необходимым при изучении «человеческого' измерения» войны, является, категория «пограничная ситуация», разработанная в рамках экзистенциальной философии. Она применяется к анализу мотивов поведения и самоощущения человека в экстремальных условиях, совокупность которых и представляет из себя боевая обстановка. Крайняя форма пограничной ситуации - это и есть бытие перед лицом смерти, когда все, заполняющее повседневную жизнь человека, становится несущественным, происходит ломка привычных представлений о мире, прежней системы ценностей, и индивид начинает по-иному смотреть на себя и на окружающую действительность.

Немаловажную роль в данном исследовании играют и основополагающие принципы социальной истории, в центре внимания которой оказывается человек не сам по себе, а как элементарная клеточка живого и развивающегося общественного организма»; в частности, изучение общественных процессов не «сверху», через «официальный дискурс», который воплощает язык власти и идеологии, а как бы «снизу», «изнутри». Применительно к психологии военнослужащих это взгляд на войну «из окопа». Вместе с тем необходимо видеть исторические события разносторонне, рассматривая их с

различных точек зрения, как «снизу», так и «сверху», во всей совокупности политических, идеологических и духовных процессов.

Важным предварительным условием исследования является то обстоятельство, что оно ведется в рамках такого направления исторической науки как военно-историческая антропология.

Военно-историческая антропология является междисциплинарной областью исследований, включающей в себя различные компоненты ряда наук - истории, психологии, культурологи, социологии, философии. При всей многоплановости, пожалуй, главным ее стержнем являются историко-психологические исследования. Психология способна максимально раскрыть сущность человека и ее конкретные проявления через мысли, чувства, установки, поведение. Это не значит, что другие науки при изучении данной.проблематики являются второстепенными но они в основном изучают либо весьма специфические ее аспекты (например, юриспруденция), либо предоставляют военно-исторической антропологии только свои особые методы (лингвистика, социология и т.д.). Кроме того, возможности некоторых наук ограничены временными рамками и прикладными задачами, и они не способны рассмотреть явление в его исторической динамике. Однако и военно-историческая антропология только еще начинает формироваться в качестве особой отрасли исторической науки: заложены лишь ее основы.

В ходе исследования применялись такие понятия как:

- идеолого-пропагандистский аппарат (сокращенно ИПА). Под этим понятием имеется в виду вся совокупность органов идеологии и пропаганды, существовавших в Советском Союзе в тот период времени;

- комбатант (от франц combattant - «боец»). Под этим понятием понимаются непосредственные участники боевых действий в составе регулярной армии

Источи и ковая база исследования сложилась как из архивных, так и из опубликованных материалов. В работе были - использованы материалы из фондов Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО РФ): № 345 (30 А), № 361 (13 А), № 394 (39 А), №1083 (17 Гв сд (119 сд)), № 1158 (49 Гв сд (107 мед)), № 1252 (89 гв сд (160 сд)), 1322 (117 сд 2-го формирования); а также из фондов Государственного общественно-политического архива Нижегородской области (ГОПАНО): № 3 (Горьковский обком ВКП(б)), № 244 (Центр документации новой и новейшей истории Нижегородской области.. (ЦДНИНО)), № 2518 (Горьковский комитет обороны) и № 4384 (политотдел Горьковского облвоенкомата).

Немаловажную роль в исследовании играют различного рода официальные приказы, обращения и пропагандистские материалы. Не являющиеся сами по себе продуктом массового сознания, они, тем не менее, в части случаев представляют собой закономерную реакцию на историческую реальность, в том числе и духовного плана. В других случаях сами подобные документы, направленные на то, чтобы произвести те или иные изменения в общественном - сознании, становятся причиной смены духовных императивов. Одним из наиболее значимых сборников источников, содержащих материалы такого плана, является многотомное издание «Русский архив. Великая Отечественная». Богатым источником исторического материала явился также сборник документов «Битва под Москвой», в хронологическом порядке освещающий битву за столицу.

Другим важным пластом источников являются опубликованные в различное время мемуарные и эпистолярные материалы, т.е. источники личного происхождения, освещающие психологию личности «изнутри» (письма, дневники, воспоминания), как наиболее адекватные предмету и задачам исследования, поскольку основной спектр историко-антропологических проблем Великой Отечественной рассматривается на индивидуально-личностном уровне ее участников. При работе с этими документами необходимо учитывать социальную обусловленность мышления их создателей и различать три уровня отражения духовных процессов: общие представления* эпохи, идеи и

представления той социальной общности, к которой принадлежит автор, и, наконец, его собственное, индивидуальное отношение к действительности. Мемуары и переписка весьма субъективны. В описании событий проявляются в основном индивидуальные качества и взгляды авторов. Но, во-первых, по многим моментам истории они служат единственными свидетельствами, а во-вторых, источники личного происхождения играют первостепенную роль в воссоздании образа человека, атмосферы той эпохи, без чего немыслимо и их понимание. Субъективные источники зачастую способны дать нам больше информации об исторической реальности, нежели чем источники официальные, безличностные, чисто фактологически отражающие происходящие события.

О такой разновидности воспоминаний как живое интервью следует сказать особо. В ходе аудиозаписи исследователь имеет возможность не просто слепо фиксировать информацию, но также и уточнять интересующие его моменты, задавая вопросы своему респонденту. В работе присутствуют материалы четверых интервью участников войны: пехотинца Владимира Борисова, шофера Всеволода Алексеева и десантников Сергея Стрелкова и Александра Щурова.

Говоря о таком источнике, как письма с фронта, следует отметить, что хотя он и является массовым, но при работе с ним приходится иметь дело, как правило, с отдельными письмами многих авторов, в то время как комплекс писем одного и того же человека встречается сравнительно редко. К тому же следует учитывать, что письма с фронта проходили через руки военной цензуры, о деятельности которой было хорошо известно их авторам, поэтому многие свои мысли, а также информацию о реальном положении дел на фронте им приходилось замалчивать. Следует помнить и о том, что главным моментом в большинстве писем было общение с родными, воспоминания о доме, т.е. нечто, носящее сугубо личный, даже интимный характер. В таких случаях ситуация на фронте, образ врага и даже сама воина отходили на второй план.

Дневники солдат и офицеров Великой Отечественной, хотя и являются сами по себе чрезвычайно ценным видом источников, встречаются крайне редко. В действующей Красной Армии ведение подобного рода записей было запрещено. Если кому-либо и удавалось вести какие-либо записи, то, как правило, это делалось тайно. Авторами же большинства опубликованных дневников являются фронтовые корреспонденты, писатели, поэты. Поскольку писались они «для себя», то отличаются большой раскованностью и откровенностью суждений, хотя и в них встречаются элементы цензуры или, скорее, самоцензуры - на тот случай, если дневник попадет в чужие руки.

Мемуары, в отличие от писем и дневников, написанные по прошествии некоторого, порой довольно длительного, времени, зачастую рассматривают события уже с позиций тех дней, когда они были созданы, что приводит к определенным искажениям, ввиду невозможности для автора целиком и полностью восстановить для себя обстановку описываемых им событий. Но это не умаляет их ценности и даже позволяет в некоторой степени проследить эволюцию взглядов автора на одни и те же явления. В работе использованы мемуары Константина Симонова «100 суток войны», работа британского журналиста Александра Верта, находившегося большую часть Великой Отечественной на территории СССР, «Россия в войне 1941-1945» и воспоминания главного редактора газеты «Красная звезда».Д. Ортенберга.

Из числа воспоминаний советских военачальников, в частности, использованы:

- мемуары генерала А.В.Горбатова. Они примечательны тем, что автор, будучи непосредственным свидетелем отступления советских войск под Витебском летом 1941-го, не побоялся оставить подробное описание этих событий, которое во многом раскрывает причины неудач Красной Армии в то время;

- мемуары маршала Советского Союза К.К.Рокоссовского «Солдатский долг». Наибольший интерес представляют те фрагменты его воспоминании, в которых Рокоссовский выступает как непосредственный участник событий, дает описание поведения рядовых участников войны;

- мемуары комиссара 8-го механизированного корпуса 11 К.Попеля - «В тяжкую пору» - примечательны тем, что основное внимание автор уделяет именно тем событиям, непосредственным свидетелем которых он являлся, а не обобщенным выкладкам. В своей работе диссертант обратился к воспоминаниям маршала Советского Союза Г.К. Жукова, генералов Н.С.Демина, В.И.Казакова, Б.Момыш-Улы.

Для получения объективной картины событий в исследовании использованы и мемуары немецких военачальников: Г.Гота, Г.Гудернана, Э. фон Манштейна, Ф.Меллентина, А.Филиппи.

Немалый интерес представляют не только мемуары в собственном смысле этого слова, но и отрывочные воспоминания об отдельных боевых эпизодах, отложившиеся в различных источниках и литературе. Значительный интерес в данном случае для нас представляют также источники из глобальной сети Интернет; в первую очередь имеется в виду web-сайт «Я помню», содержащий значительное количество как воспоминаний рядовых участников войны, так и интервью с ними.

В своей совокупности используемые источники составляют комплекс взаимосвязанных и взаимодополняющих документов, позволяющий разносторонне осветить общественные настроения советских участников Великой Отечественной войны.

Историография проблемы. Военно-историческая антропология - принципиально новое направление российской исторической науки. Еще несколько лет назад в этой области почти никто не работал. В советской историографии вопросы, связанные с поведением человека на войне, в основном рассматривались исключительно с идеологической, классовой точки зрения. Духовные явления подменялись партийными лозунгами и декларациями, которые должны были продемонстрировать превосходство советского строя над всеми прочими. К проблематике Великой Отечественной все это относится в решающей степени. В результате подобных действий происходило преднамеренное искажение исторической реальности, направленное, прежде всего, на сокрытие поражений и ошибок советского руководства (в первую очередь это относится к начальному периоду войны), а также на замалчивание колоссальных потерь СССР в ходе войны и значительного количества военнопленных и коллаборационистов из состава советских Вооруженных Сил. Основная масса работ, посвященных исследованию динамики боевого духа советских воинов, ограничивалась изучением роли ИПА и вследствие этого давала весьма однотипную картину общественных настроений в красноармейской среде: бойцы и командиры РККА представлялись во многом лишенными индивидуальности; свято верившими в правоту своего дела, готовыми в любой момент пожертвовать самой жизнью ради достижения победы и направляемыми вперед непогрешимым партийным аппаратом. Тот факт, что массовое сознание красноармейцев в годы войны было чрезвычайно разнообразным и нередко носило негативный оттенок, вообще не упоминался. Особенно в данном случае хотелось бы выделить труды Н.Д. Козлова, в которых в полной мере нашла свое отражение подобная идеологизированная концепция общественных настроений в РККА. Следует также назвать работы историков Г.Д. Комкова, И.И. Кондаковой, П.С. 11одкопаева. В какой-то степени можно сказать, что сама область общественных настроений, массового сознания осталась «за бортом» советской исторической науки. В существенной мере это относится и к кандидатским и докторским диссертациям, написанным в тот период; в них в первую очередь уделялось внимание деятельности партии, как на фронте, так и в тьму, прочие факторы, оказывавшие влияние на общественные настроения в РККА практически не упоминались. Таким образом, создавалась мифологизированная исгория, пропасть между которой и объективным историческим знанием становилась все более глубокой.

Ситуация стала меняться лишь в конце 1980-х - начале 1990-х годов. Именно тогда в отечественной историографии обозначился интерес к сюжетам, которые сейчас принято относить к «социальной истории», «микроистории», «исторической антропологии» и т.п. Но в области военной истории сдвиги происходили намного медленнее, чем в

«гражданской». Слишком велика в этой сфере была привязанность к стандартной, «событийной» истории. К тому же в этот момент происходила смена установок в ряде ключевых тем, к которым в первую очередь относится Великая Отечественная война, и поиски исторической правды сформировали сразу несколько направлений новой мифологии, которые были заняты в первую очередь борьбой между собой и самоутверждением по отношению и к старому и к новым историческим течениям. Однако в середине 90-х произошел взрывной рост интереса к «человеческому измерению войны», особенно среди молодого поколения российских историков, вызванный как радикальными переменами в обществе, повлиявшими на общественные науки, так и сильным воздействием на отечественную историографию новых тенденций в мировой исторической науке, в частности развитием различных аспектов социальной истории. В свет начали выходить работы, посвященные антропологическим аспектам Великой Отечественной, в которых впервые в отечественной исторической науке было обращено внимание на проблематику общественных настроений в среде военнослужащих. Среди этих авторов можно выделить того же самого Н.Д. Козлова, который, опираясь на свои работы советского периода, в определенной степени пересмотрел свои взгляды на проблему. В этом же направлении работают и ГА. Бордюгов, О.В. Дружба, Н.И. Кондакова и др. Однако, проблема многоплановости и динамизма массового сознания, в первую очередь касающаяся начального периода Великой Отечественной войны, оказалась отражена в данных работах, на наш взгляд, не в должной мере.

В то же время стали появляться статьи в сборниках материалов различного рода научных конференций и исторических журналах, среди которых хотелось бы выделить таких авторов как В.А. Сомов и Е.Ю. Зубкова, поскольку именно в их публикациях тематике общественных настроений в РККА уделяется существенное внимание. Целый ряд подобных работ посвящен не только тематике Второй мировой, но и смежным проблемам. В данном случае хотелось бы упомянуть работы В.Т. Анискова, С.Г. Березина, Л.Н. Лисенкова, Л.Н. Новосильцева и др. Проблематике войны и мира в сознании людей с точки зрения современной науки посвящена монография О.О. Хохлышевой. Созданию и деятельности основных советских органов внешнеполитической пропаганды и информации в 1917 - 1945 гг. посвящена докторская диссертация А.В. Боркова.

Получила свое отражение тематика общественных настроении в РККА и в работах, посвященных как исследованию событий Великой Отечественной войны в целом, так и некоторым ее аспектам. Так, к примеру, в монографии Б. Шапталова «Испытание войной» довольно ярко выражена та мысль, что значительное количество военнопленных с советской стороны в начальный период боевых действий, а также стремительное продвижение войск вермахта на восток объясняются в значительной степени элементарным нежеланием большого числа военнослужащих Красной Армии сражаться за советскую власть. В работе Т.Г. Ибатуллина «Война и плен», посвященной проблемам плана и военнопленных серьезное внимание уделяется тому воздействию, которое оказывает на военнослужащих в ходе боевых действий чувство страха. Значительный интерес для нас представляет и работа В.А. Невежина «Синдром наступательной войны», в которой в значительной степени отражены настроения, царившие в рядах бойцов и командиров РККА в предвоенный период. В последние годы увидели свет и труды, уделяющие внимание такому немаловажному аспекту динамики общественных настроений, среди военнослужащих как пропаганда; так, к примеру, чрезвычайно интересным в данном плане выглядит труд Ю.В. Басистова «Особый театр военных действий. Листовки на фронтах Второй Мировой войны», посвященный изучению роли пропагандистских изданий в 1941-1945 гг. В некоторой степени касается проблематики общественных настроений в среде советских военнослужащих и В.В. Бешанов, приоритетное направление в работах которого занимает поиск причин поражений и огромных людских потерь Красной Армии на различных этапах войны, а также выявление некомпетентности большинства советских военачальников.

Особое место в данной области занимают работы Е.С. Сснявской, в частности, наиболее известная из них - «Психология войны в XX веке. Исторический опыт России». Е.С. Сенявская выступила не только активным исследователем антропологической проблематики, но и фактически явилась создателем такого междисциплинарного направления отечественной исторической науки, как военно-историческая антропология, и разработчиком его теоретических и методологических основ. Диссертант во мпоюм опирается на ее разработки, тем более что основным объектом изучения в трудах Е.С. Сенявской является именно Великая Отечественная война.

О росте интереса к «человеческому измерению» в военно-исторической проблематике свидетельствует также проведение за последние несколько лет нескольких научно-практических конференций и «круглых столов», как в значительной степени затрагнвающих проблематику военно-исторической антропологии, так и непосредственно посвященных ей. Здесь следует упомянуть международную конференцию «Человек и война. (Война как явление культуры)», проходившую в Челябинске в апреле 2000 г. и межрегиональную конференцию «Homo belli», прошедшую в Нижнем Новгороде в том же году. Было уделено внимание исследуемым аспектам и на международной научно-методической конференции «Великая Отечественная война: вопросы истории», прошедшей также в Нижнем Новгороде 18-20 апреля 2000 года. Совершенно особое место в изучении антропологической проблематики в рамках Великой Отечественной войны занимают «круглые столы» «Военно-историческая антропология: предмет, задачи, перспективы развития», «Военно-историческая антропология: конкретно-исторические и междисциплинарные проблемы», «Военно-историческая антропология: актуальные проблемы изучения», состоявшиеся в Москве, в Институте российской истории РАН в 2000, 2001 и 2002 гг. соответственно.

Военно-историческая антропология, возникшая фактически на пустом месте, заявила о себе как новое перспективное междисциплинарное направление исторической науки. В значительной степени именно благодаря развитию данного направления появилась возможность исследования таких малоизученных ранее областей как общественные настроения и массовое сознание в среде военнослужащих. В то же время в значительной степени оказалась обойденной проблематика динамизма и многоплановости общественных настроений в РККА, особенно в начальный период войны, каковые направления позволяют существенно раскрыть степень взаимодействия собственно массового сознания советских комбатантов с объективной реальностью, а также с иной стороны взглянуть на причины происходивших в тот момент исторических процессов.

Научная новизна исследования заключается, во-первых, в тщательном изучении общественных настроений в РККА в начальный период Великой Отечественной войны во всем их многообразии и динамике, во-вторых, в новом взгляде на причины многочисленных поражений РККА в начальный период войны, в-третьих, во введении в научный оборот пласта ранее неопубликованных источников, в-четвертых, в разработке новой авторской методики изучения общественных настроений в армейской среде.

Авторская методика заключается в выделении четырех специфических видов информации и комплекса факторов, оказывающих влияние на формирование и динамику общественных настроений в армейской среде; особо выделяется целый ряд характерных для них специфических моментов (как то: проблема информационного вакуума, проблема фактора территории в массовом сознании).

Апробация результатов исследования. Некоторые положения диссертации были апробированы автором на всероссийских, межрегиональных и региональных научно-практических конференциях, проходивших в Нижнем Новгороде в 1995-2003 гг., Вологде в 2000 г. и Москве в 2002 г: «Великая Отечественная война: вопросы истории» (Нижний Новгород, 18-20 апреля 2000 г.), «Воинский подвиг защитников Отечества: традиции, преемственность, новации» (Вологда, 2000), Седьмая Нижегородская сессия молодых ученых (Дзержинск, 20-24 октября 2002 г). Городская научная студенческая конференция,

посвященная 50-летию Победы в Великой Отечественной войне (Нижний Новгород, 1995), «Военно-историческая антропология: актуальные проблемы изучения. Круглый стол» (Москва, 27-28 ноября 2002 г) и др.

Настоящая pa6oтa обсуждалась на кафедре современной отечественной истории Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского.

Практическая значимость данной работы заключается в том, что материалы диссертации могут быть использованы при изучении как истории Великой Отечественной войны, так и военной истории в целом. Научные выводы и методологические разработки диссертации могут найти применение при написании учебных пособий и научно-популярных работ и в учебном процессе - при чтении курсов лекций по военной истории и истории Отечества.

Основными научными положениями диссертации, выносимыми на защиту, являются:

1. Изучение общественных настроений в РККА в начальный период Великой Отечественной войны (22 июня 1941 - апрель 1942 гг.) продемонстрировало их крайнюю неоднородность, многообразие и динамику, а также то существенное влияние, которое они оказывали на сам ход боевых действий..

2. Многообразие общественных настроений в красноармейской среде указало на целый комплекс факторов, оказывающих влияние на массовое сознание и даже в значительной степени формирующих его.

3. Анализ деятельности советского идеолого-пропагандистского аппарата позволил выявить особенности его воздействия на общественные настроения в РККА, причем как позитивные, так и негативные.

4. Систематизация накопленного материала дата возможность вычленить целый ряд тенденций, характерных для общественных настроений в вооруженных силах вообще, независимо от конкретного времени и места. Это, к примеру, понятие информационного вакуума, приоритет «фактора крови» над «фактором земли» в массовом сознании и т. д.

Обоснование и определение хронологических рамок, источниковая база и историография проблематики определяют структуру исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Введение содержит в себе обоснование актуальности проблематики; определение объекта, предмета, а также территориальных и хронологических рамок исследования; описание методологической базы работы; анализ историографии темы; формулировку цели и задач сочинения; характеристику имеющихся источников; изложение новизны и практической значимости диссертации.

Глава 1 «Общественные настроения в Красной Армии с 1940 года по 22 июня 1941 года» состоит из двух параграфов.

В первом параграфе излагаются основные моменты авторской методологии, базирующейся на проблематике внутренней и внешней информации, а также сопутствующих им факторов, суть которой заключается в том, что всегда существует несколько основных типов источников, из которых человек получает информацию и в соответствии с которыми совершает те или иные действия, а также ряд факторов, в той или иной степени влияющих на характер и объем поступающей информации (во многом эта концепция схожа с проблемой психологической мотивации).

Важную роль в формировании психологии, настроений и поступков людей играют каналы, по которым к ним поступает информация. Можно выделить два главных подобных канала:

- информация, воспринимаемая человеком без посредников - то, что он слышит и видит непосредственно (непосредственная информация);

- информация, получаемая через посредников.

Информацию можно подразделить на две группы и еще в одной плоскости:

- внутренняя информация - уже полученная человеком и хранящаяся в его сознании;

- внешняя информация - та, которую человек получает в каждый конкретный момент времени.

Всего, таким образом, следует выделить четыре вида информации: внутренняя непосредственная, внутренняя опосредованная, внешняя непосредственная и внешняя опосредованная. На все четыре выделенных вида информации оказывают влияние несколько групп факторов.

Первая группа - это положение человека или социальной группы в пространственно-временном континууме. Вторая - принадлежность индивида к той или иной социальной группе. И, поскольку речь идет о военнослужащих, несомненный интерес представляет такой сугубо специфический нюанс, как впечатление того или иного солдата или даже целого подразделения от своего первого боя В своем первом бою военнослужащий еще не до конца осознает происходящее, он как бы «привыкает» к войне, нередко ведет себя неадекватно складывающейся ситуации, не в соответствии с требованиями устава, поддаваясь мимолетному ощущению. Другим проявлением данного нюанса является отсутствие или наличие боевого опыта у того или иного индивидуума или социальной группы. В соответствии со всеми вышеупомянутыми факторами и анализируются многообразие и динамика общественных настроений в красноармейской среде.

В работе выделяется и такой существенный момент, как проблема информационного вакуума. Информация на фронте зачастую играла даже более важную роль, чем количественное соотношение сил противников, их техническая оснащенность и даже уровень боевой подготовки. Сторона, получавшая необходимую информацию быстрее и в большем объеме, имела возможность более оперативно принять правильное решение и переиграть своего противника. Стремясь восполнить недостаток информации, человек старается добыть ее любыми способами и откуда угодно. Подобные ситуации встречаются в условиях войны чрезвычайно часто, и для них характерно появление многочисленных слухов. И тут может произойти замещение достоверной информации устаревшими или неправдоподобными сведениями, на основе которых соответственно принимаются неверные решения.

Диссертанту представляется необходимым подробнее остановиться и на проблеме психологического фактора территории в массовом сознании в период ведения войны. Выиграть войну можно двумя различными способами: либо уничтожив вооруженные силы противника, либо заняв такую часть принадлежащей ему территории, что на оставшейся он не сможет нормально существовать. С точки зрения стратегии оптимальным является первый способ: в случае уничтожения вооруженных сил противника оставшуюся территорию будет некому защищать и она может быть занята с минимальными усилиями со стороны победителя. Но здесь вступает в дело психологический фактор. Его можно обрисовать следующим образом: в массовом сознании потеря территории (или, наоборот, ее захват) выглядит более значимой, нежели потери человеческие. Рядовой участник событий более пессимистично воспримет известие о том, что врагу оставлены те-то и те-то населенные пункты, нежели известие о том, что наши войска понесли такие-то потери или даже потерпели поражение.

Таким образом, если исходить из того постулата, что массовое сознание и создаваемое им общественное, настроение является немаловажным фактором победы, следует сделать тот вывод, что при воздействии на это массовое сознание необходимо

учитывать доминирование в нем фактора территории над фактором человеческих потерь и соответственно строить пропагандистско-идсологические установки

Во втором параграфе анализируются общественные настроения, сложившиеся в красноармейской среде к 22 июня 1941 г. Они могут быть охарактеризованы несколькими основными положениями. Во-первых, в красноармейской среде доминировал навязанный официальной пропагандой интернациональный, классовый подход к предстоящей войне. Большинство бойцов было уверено, что войну мы будем вести ее «малой кровью на чужой территории», а солдаты вражеских армий, набранные из «угнетенных классов», не станут воевать против Красной Армии, но будут приветствовать красноармейцев как своих освободителей. Для многих советских военнослужащих вышеперечисленные пропагандистские установки носили иррациональный характер веры. Идеологический прессинг обладал столь колоссальной силой, что любое спускавшееся сверху утверждение должно было безоговорочно восприниматься как единственно истинное и непреложное. Когда в начале войны эти идеологические установки оказались разрушенными, то многие советские бойцы оказались в состоянии тяжелого психологического кризиса. Они оказались не готовы к войне в том виде, в котором она имела место в объективной реальности.

Что же касается отношения непосредственно к Германии, то, хотя пропагандистский аппарат, базируясь на установках пакта Молотова - Риббентропа, и отрицал саму возможность войны с нею в ближайшее время, на уровне массового сознания прочно закрепилась мысль о неизбежности вооруженною конфликта с Рейхом, однако момент его начала отодвигался в неопределенное будущее.

Немаловажную роль играл в тот момент и такой фактор, как местонахождение военнослужащего к 22 июня 1941 года. Суть его заключается в том, что красноармейцы, находившиеся вдалеке от западной границы, о реально происходивших событиях могли знать в основном только из СМИ или от своих командиров и политработников Информация иного характера к ним практически не поступала и потому не могла существенно повлиять на общественное мнение. В результате их представление об объективной реальности в целом отражало официальную точку зрения, то есть война представлялась маловероятной.

Несколько иная ситуация сложилась в тех частях и соединениях РККА, которые были расквартированы у западных рубежей страны, где красноармейцы располагали в достаточно большой степени информацией о событиях, происходивших по ту сторону границы, то есть о подготовке агрессии Здесь настроения были куда как более тревожными

На психологическое состояние военнослужащих влияла как противоречивая информация, получаемая ими из разных источников, так и сопутствующие факторы -возраст человека, его местонахождение к 22 июня, принадлежность к социальной группе и т.д. Непоколебимая вера в начальство, а также действия советских СМИ и ИПА привели к тому, что многие военнослужащие РККА к началу войны находились в состоянии иллюзии относительно происходящих вокруг событий; этот иллюзорный мир был разрушен с первыми же залпами орудий на рассвете 22 июня, что привело к психологическому шоку. Корни трагических поражений Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны во многом лежат в моральной неподготовленности советских бойцов.

Глава 2 «Общественное сознание в Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны (июнь - сентябрь 1941 года)» состоит из трех параграфов.

В первом из них анализируется динамика общественных настроений в РККА в первые дни войны. Результатом идеологической политики, проводимой в предвденный период руководством РККА (эта политика зиждилась на нескольких основных моментах -страхе перед репрессиями, указании «не поддаваться на провокации», некомпетентности

значительной части комначсостава Красной Армии, и как следствии всего этого, психологической неготовности советских вооруженных сил к войне), стал психологический шок большинства советских бойцов, служивших в западных военных округах, в первые же дни агрессии. Доминирующими моментами этого шока явились два момента - неготовность хронологического (люди были уверены, что война начнется существенно позднее) и качественного плана (военнослужащие были психологически готовы к войне наступательной, победоносной, но отнюдь не к оборонительной, которая началась в объективной реальности). Происходящее трагически не совпало с ожидаемым. Вина за создавшееся положение во многом лежит на высшем комначсоставе РККА, располагавшем информацией о готовящейся агрессии, но не подготовившим к ней подчиненные ему войска.

Наряду с этим советские военнослужащие, находившиеся вдалеке от линии фронта, в первые дни войны были исполнены оптимизма в отношении исхода боевых действий, поскольку достоверной информацией о ходе боевых действий не располагали, а внутренняя (многолетнее пропагандистское воздействие, уверенность в несокрушимой мощи РККА) и внешняя (приукрашенные и недостоверные сообщения СМИ) информации были преисполнены мажорного настроения.

Соответственно, в первые дни войны на фронте среди многих советских военнослужащих была сильна уверенность в том, что первые успехи вермахта - лишь следствие внезапности, вероломности нападения, и что в самое ближайшее время Красная Армия нанесет врагу сокрушительный удар и погонит его на запад. До определенного момента это вселяло в бойцов оптимизм, помогало легче переносить тяжелейшие психологические условия первых дней боев, информационный вакуум. Однако в случае осознания того, что сокрушительного контрудара так и не будет, по менталитету рядового комбатанта наносился сильнейший психологический удар, способный вызвать самые тяжелые последствия.

Массовый героизм и мужество рядовых бойцов и командиров в первые недели войны не мог компенсировать огромного количества ошибок тактико-оперативного плана, совершенных высшим советским комначсоставом. Эти ошибки в большинстве случаев были вызваны некомпетентностью советских генералов и высших офицеров, а также откровенным страхом перед вышестоящим начальством,' когда более предпочтительным виделось выполнение не соответствующего действительности и потому обреченного на большие жертвы и итоговую неудачу, но спущенного «сверху» приказа, нежели чем принятие самостоятельного решения, противоречащего данному приказу, но отвечающего создавшейся обстановке.

Что же касается образа врага, с которым наши солдаты вступили в войну, то в данном случае просматривается весьма примечательная особенность. Многие красноармейцы наивно полагали, что как только солдаты вермахта узнают, что сражаются против таких же рабочих и крестьян, как и они сами, то они, если и не сложат оружия, то хотя бы начнут брататься, как это было в годы Первой мировой. Реальность оказалась совершенно иной: немцы, воспитанные в национал - социалистическом духе превосходства над «низшими» расами, совершенно не собирались проникаться той идеей, что пролетарии всех стран должны соединяться. Особенно хорошо это проявлялось в поведении взятых советскими войсками военнопленных. Таким образом, миф о единстве всех трудящихся мира, долгие годы создававшийся советской пропагандой, был развеян в первые же дни войны. Ему на смену приходил образ врага-немца, фашиста, «фрица» на фронтовом жаргоне. На смену мировому империализму в качестве главного врага пришла нацистская Германия со своими союзниками. Постепенно место главного союзника в сознании бойцов Красной Армии покинул мировой пролетариат, его медленно, но верно заменяли государства-союзники - в первую очередь Великобритания и США.

В конечном итоге практически все идеологические и пропагандистские установки, господствовавшие в массовом сознании в предвоенный период, оказались

несостоятельными и требовали немедленной замены, поскольку образовывавшийся в общественном сознании вакуум мог привести к самым печальным последствиям.

Во втором параграфе рассматривается воздействие на общественное сознание речи И.В. Сталина 3 июля 1941 г. Оно произвело значительные сдвиги в массовом сознании. Информация, озвученная вождем о степени продвижения германских войск вглубь СССР, ошеломляла. До этого момента советские граждане из сообщении Информбюро узнавали лишь о боях на Минском, Луцком и прочих направлениях, а также об успехах, которых достигнутых войсками РККА и о потерях, понесенных вермахтом. Создавалось впечатление об успешном ведении войны, о том, что победа близка Но вот звучат слова Сталина об огромных потерях территории и, самое главное, о смертельной опасности, нависшей над государством. Именно это заявление вождя привело к исчезновению необоснованного оптимизма в массовом сознании 'советских граждан, находившихся вдалеке от линии фронта и ждавших со дня на день сокрушительного удара Красной Армии по зарвавшемуся агрессору и «войны малой кровью на чужой территории». Вместо нее в сознание входила кровопролитная и продолжительная, война Отечественная. Перелом, произошедший в общественном сознании, стал исходным моментом для всеобщей психологической мобилизации. С данного момента уже ни для кого, наверное, не являлось тайной, какой на самом деле будет начавшаяся война.

В своей речи Сталин объясняет создавшееся положение нарушением Германией пакта о ненападении, а также вероломностью агрессора и неготовностью Красной Армии. Причем, вся эта мотивация носит явно самооправдательный характер, Сталин пытается отвести ответственность за происходящее от себя, ссылаясь на некие объективные причины. Именно с этого момента советской исторической науке берет начало тенденция оправдания поражений Красной Армии в начальный период войны вероломностью агрессии, количественным превосходством противника, неготовностью самой армии к войне - в силу неукоснительного соблюдения статей пакта о ненападении.

Сталин также четко обозначил окончательный отход от классово-интернационалистской тенденции в пропаганде и идеологии; она сменяется тенденцией, которую можно обозначить как национально-политическую, то есть разделение на союзников и врагов происходит по принципу национальной принадлежности, а интересы собственного государства становятся выше интернациональных интересов мирового пролетариата. Вождь впервые именует войну отечественной, а также обращается к историческим примерам побед над армиями Наполеона и кайзера Вильгельма, тем самым обозначая историческую преемственность дела защиты Отечества. Впервые в качестве ведущих союзников обозначены Великобритания и США, до 22 июня являвшиеся на страницах советской печати главными разжигателями войны. '

В своей речи Сталин сумел найти взамен утерянных психологических установок новые, в гораздо большей степени отвечавшие сложившемуся моменту. Выступление вождя можно считать оптимальным по тому перевороту, который оно произвело в массовом сознании, в то же время совершив его «малой кровью».

Третий параграф посвящен динамике общественных настроений в РККА в июле -сентябре 1941 г.

После выступления Сталина 3 июля информация, которой располагали советские военнослужащие, во многом лишилась того необоснованного оптимизма, которым страдала в первые дни войны. В умы приходило осознание того, что война будет долгой и кровопролитной. Постепенно росло число военнослужащих, так и не сумевших оправиться от шока, в который их ввергло германское вторжение. Отчаявшись, не видя реальной силы, способной, на их взгляд, остановить немецкую военную машину, они начинали считать войну уже заведомо проигранной. Подобная негативная тенденция в некоторой степени компенсировались информацией, полученной из СМИ и пропагандистских источников, в которых трудности настоящего момента назывались

временными, успехи вермахта и неудачи Красной Армии замалчивались, зато всячески афишировались успехи и подвиги отдельных подразделений и бойцов.

Несколько иные настроения царили в среде военнослужащих, только еще прибывавших на фронт. «Не нюхавшие пороху», знавшие о войне только из СМИ, они зачастую представляли себе войну неадекватно. Немцы виделись слабыми и трусливыми противниками, которые одерживают победы исключительно за счет своего численного превосходства. Стоит ли говорить, что подобные оптимистические фантазии развеивались уже на подходе к фронту? То, что новобранцам приходилось реально видеть на фронте, оказывало на них крайне негативное воздействие.

Во-первых, это огневое воздействие противника - артобстрелы, авианалеты, атаки танков и мотопехоты и т.д. Причем наиболее угнетающее воздействие на советские войска, судя по воспоминаниям участников тех событий, оказывало люфтваффе. Даже среди бойцов с наличием боевого опыта подобные ситуации не могли не вызвать чувства неуверенности, страха. Соответственно, еще большее психологическое воздействие оказывалось на новобранцев, попадающих под бомбовый удар еще на подходе к линии фронта.

Во-вторых, негативное впечатление от огневого воздействия противника усугублялось ощущением собственной беспомощности.. Советские части зачастую испытывали острую нехватку современных видов оружия. Это производило тем более отрицательное впечатление, ибо и перед войной и в ее ходе советский ИПА постоянно утверждал, что у РККА их более чем достаточно. Настоящий бич советских частей, особенно необстрелянных, лета 41-го года - это танко- и самолетобоязнь. Нельзя сказать, чтобы в Красной Армии не было современных средств ведения войны. Они были, и в немалых количествах. Но все эти вооружения не оказали существенного влияния на ход боевых действий летом 41-го. Основная причина подобного положения дел - крайняя некомпетентность большинства военнослужащих РККА, от генералов до рядовых. И если-рядовые были виноваты лишь тем, что их своевременно не обучили обращению с новой техникой, то вина комсостава неизмеримо больше: большинство командиров РККА не владело современными средствами ведения войны; многие командиры не имели ни опыта, ни знаний для компетентного командования вверенными им частями. Они, зачастую не владея обстановкой и боясь только одного - кары за невыполнение приказа, слепо отдавали и не менее слепо выполняли распоряжения, которые приводили исключительно к поражениям и тяжелейшим потерям в личном составе и технике.

Подобный комплекс негативной информации не мог не привести к отрицательным последствиям, самым тяжелым из которых было создание специфического образа врага. Образ немца-пролетария из массового сознания рядовых бойцов исчез довольно быстро. Появился образ фашиста, «фрица» на фронтовом жаргоне; образ врага - человека. сменился образом врага - нелюдя, зверя, врага - машины, лишенного человеческих качеств, непобедимого и неудержимого. Впрочем, страх был не единственной составляющей вновь созданного образа врага. Вторым, не менее важным его компонентом стала ненависть и, как следствие, жажда мести. Если гитлеровцы почитали нас "недочеловеками" и относились соответственно, то мы тоже платили им сторицей, отказывая им в наличии у них человеческих качеств. На протяжении всей войны в сознании советских людей в целом и бойцов РККА в частности базовым стал образ врага -нелюдя.

В конечном итоге диссертант предполагает, что героическое сопротивление советских людей в тот период в основном базировалось на простой вере. В соперничестве рациональных и иррациональных факторов в сознании бойцов верх одержала иррациональная сторона. Стоит предположить, что подобный феномен появился во многом благодаря менталитету русского человека, а также пропагандировавшейся все предвоенные годы парадигмы, что СССР - все же- самое лучшее государство в мире. Да и сам характер советской власти предусматривал во многом именно иррациональное

восприятие своих догматов, надо было верить и «не рассуждать» - подобные установки были достаточно жестко закреплены в массовом сознании

В конечном итоге наступление вермахта остановилось по тем или иным причинам немного восточнее Смоленска Конечно, бои продолжались, на севере и на юге немцы продолжали наступать, но все же какая-то стабилизация линии фронта была достигнута, создался искомый «психологический рубеж», с появлением которого была связана надежда, что дальше немцы не пройдут. Для дальнейшей ликвидации негативных, пораженческих настроений в массовом сознании красноармейцев необходима была победа, пусть даже небольшая, но демонстрирующая, что противника можно не только остановить, но и разбить Операцией, преследовавшей подобную цель, стало контрнаступление под Ельней. Ельнинская операция так отпечаталась в массовом сознании, поскольку в ее ходе более-менее значительная территория была не только освобождена от противника, но и удержана в своих руках Освобождение и удержание территории, да еще и на главном стратегическом направлении, - это для массового сознания в тот момент было чрезвычайно весомо.

Глава 3 «Общественное сознание в Красной Армии в ходе Битвы за Москву (сентябрь 1941 - апрель 1942 гг.)» содержит в себе два параграфа. В первом из них отслеживаются изменения в массовом сознании бойцов РККА в период оборонительного сражения под Москвой.

К рубежу сентября - октября 1941г. значительная часть советско-германского фронта стабилизировалась, что не могло не вызвать у многих красноармейцев того ощущения, что предельный рубеж, далее которого враг не пройдет, уже достигнут. Подобные ощущения во многом подтверждались сообщениями советского ИПА, вещавшего о колоссальных потерях вермахта, об истощении его резервов. Сильным в психологическом отношении было и известие об успешном контрнаступлении под Ельней. Конечно, трагизм кровавых окружений и отступлений не был забыт, но было видно, что Некий результат все же достигнут, а принесенные жертвы были не напрасны -враг остановлен.

Соответственно, немецкое наступление на Москву произвело на красноармейцев крайне негативное впечатление. Казавшийся обескровленным враг вдруг оказался силен, как и прежде. И если летом 41-го поражение можно было оправдать внезапностью агрессий и неготовностью своих войск, то в октябре этот фактор уже не срабатывал. Колоссальное количество пленных, взятое противником в котлах под Вязьмой и Брянском, скорее всего, можно объяснить именно подобными факторами. Люди складывали оружие, не видя смысла в дальнейшем сопротивлении: немцев не остановить, стране - конец Враг снова обретал ореол непобедимости, а исход войны становился более чем неопределенным.

Что же касается тех бойцов, которые продолжали драться с врагом, то им снова оставалось лишь верить в конечную победу и опять искать тот рубеж, дальше которого враг не пройдет. Но здесь дело обстояло намного проще, чем раньше. Искать этот рубеж не требовалось, он был известен и так. Это была Москва Она по многим причинам являлась для большинства советских граждан не просто городом, но символом, несущим глубокую смысловую нагрузку. Перенести утрату еще одного большого города СССР, наверное, смог бы, но потеря города-символа, средоточия самой сути советского государства ставила его на грань катастрофы.

14-16 октября, да и вся первая половина октября 1941 года во многом воспринимается как один из самых критических моментов битвы за Москву. В эти дни в столице началась паника, связанная со слухами о безостановочном продвижении немцев, задержать которых уже никто не в состоянии, И в этот критический момент, примерно 17 октября, Сталин, вроде бы уже готовый, как и правительство, перебраться в Куйбышев, совершает символический жест: он остается в осажденной столице. Весть о том, что товарищ Сталин не покинул города, моментально распространилась по умам. Это

известие означало только одно: Москву будут защищать до последней возможности. После этого в городе и окрестностях был быстро восстановлен жесткий порядок, крайне необходимый для успешного исхода сражения. То, что Москва не была захвачена противником в октябре, благотворно подействовало на моральное состояние бойцов. Таким образом, психологический кризис был преодолен.

Парад на Красной Площади 7 ноября 1941 года, и торжественные мероприятия, приуроченные к этому событию, показали красноармейцам, что советское государство и армия вовсе не ослаблены до предела, но, наоборот, полны сил и решимости вести борьбу до победного конца. Парад подарил веру в свои силы.

В середине ноября были отмечены первые признаки того, что войска вермахта выдохлись. Постепенное ослабление ударов противника, вызванное истощением немецких войск, а также их неготовность к ведению войны в зимних условиях также не могли не вызвать повышения воинского духа среди советских комбатантов. Вводившиеся в бой красноармейцы вновь сформированных частей и соединений, впервые сталкивавшиеся с выдохшимся противником и одерживавшие над ним верх, уже начиная с самого первого своего боя осознавали себя сильнее немцев, что создавало дополнительные предпосылки для одержания победы над врагом.

Переход немецких войск под Москвой к обороне свидетельствовал о преодолении кризиса и переходе инициативы в руки РККА. Но для победы этого мало, было необходимо чувство превосходства над противником, выведение массового сознания из нейтрального состояния и придание ему положительного знака.

Во втором параграфе анализируется динамика общественных настроений в РККА в ходе контрнаступления под Москвой.

К началу советского контрнаступления под Москвой бойцы резервов Ставки, переброшенных под Москву, еще не прошедшие через горнило советско-германского фронта, были лишены того образа врага, которым располагали ветераны. Образ врага у вновь прибывших бойцов был сформирован опосредованно, по большей части через СМИ и ИПА, и не обладал зловещим ореолом непобедимости. Соответственно, новым частям не пришлось преодолевать этот психологический комплекс.

А стоило советским солдатам хотя бы немного углубиться на территорию, занятую противником, как они могли своими глазами видеть то, что немцы творили на нашей земле. И это видение массовых казней, разрушений и издевательств над мирными жителями и военнопленными оказывало намного более сильное психологическое воздействие на военнослужащих, чем вся идеология и пропаганда вместе взятые. В общественном сознании бойцов зарождался, пожалуй, самый мощный психологический стимул к решительной борьбе и победе над врагом - жажда мести. Конечно, и оно, и ненависть к врагу существовали в немалой степени в массовом сознании и до этого, но именно с момента освобождения от противника более-менее значительных территорий чувство мести в общественном сознании получает максимальное развитие.

Взорам советских бойцов предстали не только разрушения, произведенные гитлеровцами, но и сами оккупанты, причем далеко не в том виде, в каком их привыкли видеть до этого момента. Появился так называемый образ «зимнего фрица» - замерзшего, отчаявшегося, закутанного во всевозможное тряпье; он уже не мог внушать страха. Прежний образ врага трансформировался: ненависть осталась и даже, скорее;, усилилась, враг продолжат оставаться нелюдем, а вот страх перед ним в значительной степени ушел. Враг непобедимый стал «победимым». Была достигнута психологическая победа над противником, боевой дух красноармейцев оказался в тот момент неизмеримо выше морального состояния солдат вермахта. Пусть с точки зрения нынешних историков контрнаступление велось неискусно, стоило больших жертв, и было реализовано далеко не в полной мере. Для многих бойцов и командиров РККА ведущим психологическим фактором было собственно наступление, сам факт, а не то, в каком качестве оно проходило.

Конечно, подобный оптимизм играл весьма позитивную роль, но, однако, лишь до определенного момента. Казалось, что ход войны переломлен и, начиная с настоящего момента, мы будем только наступать, хотя объективных предпосылок для этого еще не было. Представляется, что истоки трагических поражений РККА весной-летом 1942 гола лежат в большинстве своем именно в области психологии. Эйфория, недооценка сил противника и переоценка своих собственных привели к катастрофам Харькова и Керчи и в конечном итоге довели немцев до Сталинграда и Кавказа. Многие советские комбатанты летом 1942 г. оказались в состоянии тяжелого психологического кризиса, чрезвычайно близкого к тому, который уже имел место быть летом 41-го, но, по многочисленным утверждениям, гораздо более тяжелого, ибо на сей раз поражения советских войск не могли быть оправданы фактором внезапности нападения. Но причины обоих кризисов во многом были схожи: психологическая неготовность к тому ходу событий, который имел место в объективной реальности; необоснованный, «шапкозакидательский» оптимизм, свойственный в первую очередь представителям советского генералитета и высшего комначсостава.

Таким образом, можно говорить о своеобразной цикличности динамики массового сознания в Красной Армии. Почти через год после начала войны общественное сознание вернулось фактически к своему довоенному состоянию, что, в свою очередь, привело к практически к идентичным последствиям. Лишь в следующем, 1943 году будет избегнута возможность снова уйти на этот порочный круг, хотя тогда предпосылок для оптимизма было уже куда больше. Но в тот момент советское командование решило придерживаться все же объективных факторов, а не благих пожеланий, даже решив «подстраховаться» в этом вопросе. Причины преднамеренной обороны Красной Армии на Курской дуге, по мнению диссертанта, лежат в стремлении избежать сценария годичной давности -Харьковских событий мая 1942 г. Была ли подобная перестраховка оправдана или нет -это уже лежит вне рамок настоящего исследования. Важным представляется другое: Курский сценарий можно было разыграть еще в мае 1942 года..

В заключении диссертационной работы подведены итоги, сформулированы основные положения и выводы.

К 22 июня 1941 года информация, которой располагали красноармейцы, была весьма противоречива — с одной стороны, СМИ и ИПА, имевшие в тот момент времени колоссальное влияние на общественные настроения, отрицали вероятность войны в ближайшее время. С другой стороны, сама вероятность войны с Германией не отрицалась, в пользу этого же утверждения свидетельствовали и объективные факты. Следствием подобного противоречия становилась крайняя неопределенность в идентификации происходящего и психологическая неготовность к грядущим событиям значительного числа советских военнослужащих, в первую очередь рядовых и младших командиров.

Информация, явившаяся следствием нападения 22 июня, несла в себе крайне негативный психологический заряд. Мало того, она вступала в противоречие с уже имевшейся, благодаря чему привела к информационному вакууму и психологическому кризису на многих уровнях армейской иерархии. Большинство солдат и командиров РККА, принявшие на себя первый удар врага, не знали, что им делать. В то же время бойцы частей и соединений, находившихся вдалеке от линии фронта, в значительной степени продолжали сохранять оптимистическое настроение, поскольку информация, поступавшая к ним через СМИ и ИПА, демонстрировала происходившее в сильно приукрашенном виде.

Перелом в общественных настроениях советских бойцов можно считать произошедшим после 3 июля 1941 г. Выступление Сталина показало ситуацию на фронтах в куда более реалистичном виде, чем это изображалось до того момента в СМИ, а также развеяло надежды на скорый контрудар Красной Армии и быстрое победоносное завершение войны. С этого момента практически вся поступающая советскому бойцу информация в течение лета 1941 года носит отрицательный характер. Старые

идеологические императивы оказались разрушены, новые - не созданы, враг виделся всемогущим, а дело Советского Союза - проигранным. Во многом именно этими психологическими причинами объясняется значительное количество пленных и дезертиров из числа красноармейцев. Тем, кто продолжал сражаться, оставалось лишь верить в победу. Ситуация в значительной степени усугублялась некомпетентностью комсостава РККА.

Но во второй половине августа - сентябре 1941 года, когда на значительном участке фронта немцы перешли к обороне, в массовом сознании красноармейцев появилась мысль, что, наконец, достигнут тот рубеж, дальше которого противник не пройдет. Это уже было немало и позволяло в определенной степени обрести почву под ногами, давало некоторое рациональное подтверждение тому, что враг все же будет разбит. Для упрочения данного убеждения, а также в противовес информации о тяжелых поражениях Красной Армии была устроена грандиозная пропагандистская кампания вокруг контрудара под Ельней. Ельнинская операция, малозначимая в стратегическом плане, в психологическом и пропагандистском аспектах сыграла большую положительную роль.

Наступление немцев на Москву снова вызвало тяжелый психологический кризис в рядах советских военнослужащих, поскольку казавшийся остановленным противник вдруг легко преодолел оборону РККА, тем самым сломав в массовом сознании пресловутый психологический рубеж и открыв путь к осознанию собственного бессилия и отчаянию. Многих это сломало, остальным опять-таки оставалось лишь сохранять веру в победу. В этот момент точкой максимального психологического приложения стала Москва. Она явилась символом, последним оплотом, с потерей которого будет потеряно уже все. Все усилия СМИ и ИПА направлялись на закрепление в массовом сознании той мысли, что переживаемый критический период не есть последние дни СССР, но лишь временные трудности. В этот критический момент хорошим психологом показал себя И.В. Сталин, показавший всем, что столица сдана не будет. После этого насущным оставался лишь вопрос времени и ресурсов: как скоро немцы будут отброшены от Москвы и какой ценой;

Советское контрнаступление под Москвой окончательно вывело основную массу красноармейцев из негативного психологического состояния. Вера в победу была подкреплена рациональными факторами. Наряду с этим среди красноармейцев, имевших возможность наблюдать немецкие зверства на оккупированных территориях, в полной мере вспыхнули ненависть и чувство мести по отношению к захватчикам, которое вплоть до окончания войны будет являться одним из самых действенных психологических рычагов в армии. Однако чувство почти что эйфории в отношении скорейшей победы над врагом сыграло отрицательную роль: объективных предпосылок для действительного разгрома противника на тот момент еще не было, поэтому, когда немцы нанесли тяжелые поражения советским войскам весной и летом 42-го года, многие красноармейцы снова, как и летом 1941-го, оказались в состоянии тяжелого психологического кризиса

Основные положения диссертации - нашли отражение в следующих публикациях:

1. Дроздов, Ф.Б. К вопросу об учете безвозвратных потерь Красной Армии в годы Великой Отечественной войны / Ф.Б. Дроздов // Великая Отечественная война: вопросы истории: Материалы международной научно-практической конференции, 18-20 апреля 2000 г. Нижний Новгород. - Ответ, ред.: Г.В. Набатов - Нижний Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского, 2000.- 384 с. (0,2 П.Л.).

2. Дроздов, Ф.Б. К вопросу о поставках Советскому Союзу американской бронетехники в 1941-1945 годах / Ф.Б. Дроздов // Воинский подвиг защитников Отечества: традиции, преемственность, новации: Материалы межрегиональной научно-

практической конференции, Вологда. - Под ред. В.В. Судакова - Часть 3. - Вологда-Издательство Вологодского института развития образования, 2000. - 320 с. (0,2 п.л.).

3. Дроздов, Ф.Б. К вопросу о воздействии выступления И.В Сталина от 3 июля 1941 г. на общественные настроения в Красной Армии / Ф Б. Дроздов // «Наш анабасис» (сборник статей магистрантов и аспирантов). Ответ, ред. ЕА. Молев - Вып.1. - Нижний Новгород: Издательство Нижегородского государственного университета им. Н ИЛобачевского, 2003. - 112 с. (0,3 п.л.).

4.Дроздов, Ф.Б. К вопросу о феномене Ельнинской наступательной операции 1941 года в общественном сознании / Ф.Б. Дроздов // Седьмая Нижегородская сессия молодых ученых: Гуманитарные науки: 20-24 октября 2002 г. - Ответ, ред.: Н.А. Зверева - Нижний Новгород: Изд-во ВГИПА, 2002. - 284 с. (0,1 п л.).

5. Дроздов, Ф.Б. Переосмысливая историю Великой Отечественной.../ Ф.Б. Дроздов // Великая Отечественная война глазами современной молодежи: Материалы городской научной студенческой: конференции, посвященной 50-летию Победы-в- Великой Отечественной войне, Нижний Новгород. - Под ред. Г.В. Набатова - Нижний Новгород, Издательство Нижегородского государственного университета им. Н.И.Лобачевского, 1995.-168с.(0,1п.л.).

6. Дроздов, Ф.Б. Образ врага в сознании рядового красноармейца в годы Великой Отечественной войны / Ф.Б. Дроздов // Военно-историческая антропология: Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления. - М., РОССПЭН, 2004. - 400 с. (0,8 п л.).

Подписано в печать 21.05.04. Формат 60 х 84 1/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 100. Зак. 369.

Нижегородский государственный технический университет. Типография НГТУ. 603600, Нижний Новгород, ул. Минина, 24.

•123 0 0

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Дроздов, Федор Борисович

Введение

Глава 1 Общественные настроения в Красной Армии с 1940 года по 22 июня 1941 года

1.1 Методология внутренней и внешней информации, а также сопутствующих им факторов

1.2 Общественные настроения в красноармейской среде с 1940 года по 22 июня 1941 года

Глава 2 Общественное сознание в Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны (июнь - сентябрь 1941 года)

2.1 Динамика общественных настроений в Красной Армии в первые дни войны

2.2 Воздействие выступления И.В. Сталина от 3 июля 1941 года на массовое сознание в Красной Армии

2.3 Динамика общественных настроений в июле - сентябре 1941 года

Глава 3 Общественное сознание в Красной Армии в ходе Битвы за Москву (сентябрь 1941 - апрель 1942 гг.)

3.1 Массовое сознание в Красной Армии в период оборонительного сражения под Москвой

3.2 Общественные настроения в Красной Армии в ходе контрнаступления под Москвой в декабре 1941 — апреле 1942 гг. и их воздействие на дальнейший ход войны

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Дроздов, Федор Борисович

Актуальность исследования. Войны apriori являются неотъемлемым атрибутом развития человечества. Вооруженные конфликты не просто в огромной степени влияли на историю цивилизации, они, по большому счету, и есть сама история. «Война является специфическим общественным явлением, характеризующим экстремальное состояние общества, в противостоянии другим социумам, что, безусловно, требует и специфических подходов и методов его изучения»1. Именно поэтому войны были, есть и будут одним из ведущих направлений исследований ученых-историков как один из наиболее актуальных аспектов истории цивилизации.

Между тем, в большинстве исторических исследований минувшие войны рассматриваются в основном лишь с оперативно-тактической точки зрения; не менее активные споры разворачиваются вокруг количественной стороны проблематики — численности войск, оружия, экономических возможностей противоборствующих сторон. И практически без внимания остаются качественно-психологические аспекты военной истории, общественные настроения, боевой дух военнослужащих, их взаимосвязь с происходящими в ходе боевых действий событиями. А ведь именно психологический настрой бойцов противоборствующих сторон зачастую является решающим фактором, от которого зависит исход сражения. Современные исследования показывают, что на 65% боеспособность частей зависит от психофизического состояния солдат и только 35% приходится на технику и все прочее2. «Армия не разбита, пока она не прониклась сознанием поражения, ибо поражение — это заключение ума, а не физическое состояние»3. Таким образом, мы смеем утверждать, что общественные настроения, общественное, массовое сознание - один из главнейших факторов такого судьбоносного явления, как война, - до сих пор относятся в исторической науке к малоизученным. Сразу поясним, что общественные настроения в данном случае мы определяем как социально-психическое явление, выражающееся в определенном состоянии чувств и умов тех или иных социальных групп в определенный период времени и накладывающее отпечаток на их поведение. Общественное же сознание мы понимаем как отображение в духовной деятельности людей интересов, представлений различных социальных групп, классов, наций, общества в целом (массовое сознание есть тип общественного сознания, связанный с деятельностью массовых общностей). Общественное сознание характеризуется высокой динамичностью психического состояния людей, которое склонно обязательно проявляться в их совместном действии. Оно в значительной степени подвержено унификации, ситуативности и ориентировано более на чувства и эмоции, чем на разум; из последнего проистекает предрасположенность масс к немедленному действию4.

Сегодня перед исторической наукой встает фундаментальная проблема — восполнение отсутствующей системности в военно-исторических исследованиях, касающихся «человеческого измерения» войн и вооруженных конфликтов, на основе отечественного и зарубежного научного опыта, использования и синтеза различных методов исследования с конкретно-научными подходами ряда дисциплин. Это одна из причин, побудившая нас к проведению данного исследования.

Обратиться к тематике Великой Отечественной войны нас подтолкнуло то обстоятельство, что на данный момент она продолжает оставаться наиболее значимым военным событием отечественной истории. Ее последствия наше общество испытывает на себе до сих пор: не восстановлен подорванный генофонд нации, исчезли с лица земли тысячи больших и малых населенных пунктов, десятки тысяч неизвестных солдат до сих пор не обрели последнего покоя, продолжая лежать там, где настигла их смерть. Пожалуй, в России не найдется такой семьи, в которой хоть кто-нибудь не был бы на фронте, не погиб или не пропал без вести. Даже само психическое здоровье нации оказалось подорванным; уровень нервно-психических заболеваний у населения СССР, до войны составлявший всего 5%, после нее поднялся до 25%5. В самой исторической памяти нашего народа эта война осталась как самое страшное испытание, перенесенное когда-либо за всю историю. Понятие «фашист» до сих пор является в русском языке собирательным максимумом негативных качеств, а ведь до 20 - 30-х годов этого века его в нашем лексиконе не было, и ассоциируется оно исключительно с немцами (хотя и родилось в Италии): «Надо было чугунным утюгом пройти Россию до обеих столиц, до Волги, до Кавказа, до этнического нутра, которое герр Розенберг планировал выжечь так же методично: евреев и цыган — в печь, славян — в резервацию. Русские ответили устами поэта: "Убей немца. Где увидишь его — там убей."»6. Подобной стойкостью в памяти русского народа не отличался еще ни один образ врага, за исключением разве что татаро-монголов. Но того, для чего им потребовалось более чем 200-летнее иго, немцы добились за неполные четыре года - столь велики были мера страданий, перенесенных нашим народом, и ненависть к противнику. И пока термин «фашист» будет сохранять в исторической памяти нации данное семантическое значение, мы будем ощущать воздействие Великой Отечественной на психологическую сторону нашего бытия. Соответственно, исследования в такой малоизученной области, как общественные настроения военнослужащих в столь исторически значимый период, как Великая Отечественная война, представляются нам не только логически обоснованными, но и представляющими несомненный интерес в рамках исторической науки.

Однако, хотя исследование малоизученных страниц Великой Отечественной и является само по себе актуальным, мы не стремимся ограничиться этим. Выводы нашего исследования будут касаться не только непосредственно проблематики Восточного фронта 1941 - 1945 гг., но и могут относиться к самой войне как к частному примеру, по природе своей нося общий характер.

Объектом нашего исследования являются военнослужащие РККА -от рядовых до высшего комначсостава, — оказавшиеся в экстремальных условиях войны, и, в первую очередь, те из них, кто находился в тот момент непосредственно на фронте, принимал личное участие в боевых действиях. Но для полноты картины нам представляется необходимым также обратить внимание на тех военнослужащих, кто в изучаемый период находился в рядах РККА, но вдали от линии фронта; а также тех бойцов и командиров, кто в силу тех или иных причин оказался в тылу врага, но не сложил оружия и был в состоянии вести вооруженную борьбу с противником, - то есть не попал в плен и не перешел на сторону немцев. Историческим фоном проблематики, таким образом, является подготовка общества и человека к войне, «вхождение» в нее, ход военных действий, а также «выход из войны».

Предметом исследования являются общественные настроения в среде этих военнослужащих, а также те причины, которые оказывали на них влияние, формировали и трансформировали их, и следствия, к которым данные общественные настроения приводили.

Хронологическими рамками исследования являются: 22 июня 1941 г. - день начала войны - и апрель 1942 г. - окончание битвы под Москвой. После этого на Восточном; фронте установилось относительное непродолжительное затишье, предшествовавшее новому, во многом аналогичному витку событий - сражениям за Харьков, Керчь и Севастополь, битвам за Сталинград и Кавказ. Заметим, что мы будем вынуждены в некоторой степени выйти за данные хронологические рамки — в одном случае, чтобы проанализировать ситуацию, сложившуюся в массовом сознании к 22 июня 1941 года; а в другом - чтобы показать последствия, к которым привела динамика общественных настроений в среде советских военнослужащих в указанный период.

Территориальные рамки нашей работы не ограничены исключительно линией советско-германского фронта. Нас интересует все пространство СССР, на котором находились советские военнослужащие, - и тыл страны, и оккупированные противником территории. Без подобного расширения территориальных рамок исследования невозможно объяснить целый ряд процессов, протекавших в массовом сознании советских военнослужащих.

Важным предварительным условием исследования является то обстоятельство, что оно ведется в рамках такого направления исторической науки, как военно-историческая антропология.

Военно-историческая антропология является междисциплинарной областью исследований, включающей в себя различные компоненты ряда наук - истории, психологии, культурологии, социологии, философии. При всей многоплановости, пожалуй, главным ее стержнем являются историко-психологические исследования. Дело в том, что психология способна максимально раскрыть сущность человека и ее конкретные проявления через мысли, чувства, установки, поведение. Это не значит, что другие науки при изучении данной проблематики являются второстепенными, но они в основном изучают либо весьма специфические ее аспекты (например, юриспруденция), либо предоставляют военно-исторической антропологии только свои особые методы (лингвистика, социология и т.д.). Кроме того, г возможности некоторых наук ограничены временными рамками и прикладными задачами и они не способны рассмотреть явление в его исторической динамике. Однако и военно-историческая антропология только еще начинает формироваться в качестве особой отрасли исторической науки: заложены лишь ее основы.

Таким образом, мы можем утверждать, что военно-историческая антропология — это междисциплинарная отрасль исторической науки, занимающаяся изучением поведения человека на войне. В этом во многом и заключается суть диссертации.

В ходе исследования мы будем применять такие понятия, как:

- идеолого-пропагандистский аппарат (сокращенно ИПА). Под этим понятием мы имеем в виду всю совокупность органов идеологии и пропаганды, существовавших в Советском Союзе в тот период;

- комбатант (от франц. combattant - «боец»). Под этим понятием мы понимаем непосредственных участников боевых действий в составе регулярной армии.

Всего, таким образом, можно выделить три причины, обосновывающие актуальность данного исследования:

- малоизученность темы; разработка проблем военно-исторической антропологии как специфических для Великой Отечественной, так и носящих общий характер; возможность применения разрабатываемых методик к реалиям сегодняшнего дня.

Историография проблемы. Военно-историческая антропология — принципиально новое направление российской исторической науки. Еще несколько лет назад в этой области почти никто не работал. В советской историографии вопросы, связанные с поведением человека на войне, в основном рассматривались исключительно с идеологической, классовой точки зрения. Духовные явления подменялись партийными лозунгами и декларациями, которые должны были продемонстрировать превосходство советского строя над всеми прочими. К проблематике Великой Отечественной все это относится в решающей степени. В результате подобных действий происходило преднамеренное искажение исторической реальности, направленное прежде всего на сокрытие поражений и ошибок советского руководства (в первую очередь это относится к начальному периоду войны), а также на замалчивание колоссальных потерь СССР в ходе войны и значительного количества военнопленных и коллаборационистов из состава советских Вооруженных Сил. Основная масса работ, посвященных исследованию динамики боевого духа советских воинов, ограничивалась изучением роли ИПА и вследствие этого давала весьма однотипную картину общественных настроений в красноармейской среде: бойцы и командиры РККА представлялись во многом лишенными индивидуальности, свято верившими в правоту своего дела, готовыми в любой момент пожертвовать самой жизнью ради достижения победы и направляемыми вперед непогрешимым партийным аппаратом. Тот факт, что массовое сознание красноармейцев в годы войны было чрезвычайно разнообразным и нередко носило негативный оттенок, вообще не упоминался. Особенно в данном случае хотелось бы выделить труды Н.Д. Козлова, в которых в полной мере нашла свое отражение подобная идеологизированная концепция общественных настроений в

РККА'. Также можно выделить работы о историков Г.Д. Комкова, И.И. Кондаковой, П.С. Подкопаева . В какой-то степени можно сказать, что сама область общественных настроений, массового сознания осталась «за бортом» советской исторической науки. В существенной мере это относится и к кандидатским и докторским диссертациям9, написанным в тот период; в них в первую очередь уделялось внимание деятельности партии, как на фронте, так и в тылу, прочие факторы, оказывавшие влияние на общественные настроения в РККА практически не упоминались. Таким образом создавалась мифологизированная история, пропасть между которой и объективным историческим знанием становилась все более глубокой10.

Ситуация стала меняться лишь в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Именно тогда в отечественной историографии обозначился интерес к сюжетам, которые сейчас принято относить к «социальной истории», «микроистории», «исторической антропологии» и т.п. Но в области военной истории сдвиги происходили намного медленнее, чем в «гражданской». Слишком велика в этой сфере была привязанность к стандартной, «событийной» истории. К тому же в этот момент происходила смена установок в ряде ключевых тем, к которым в первую очередь относится Великая Отечественная война, и поиски исторической правды сформировали сразу несколько направлений новой мифологии, которые были заняты в первую очередь борьбой между собой и самоутверждением по отношению и к старому и к новым историческим течениям. Однако в середине 90-х произошел взрывной рост интереса к «человеческому измерению войны», особенно среди молодого поколения российских историков, вызванный как радикальными переменами в обществе, повлиявшими на общественные науки, так и сильным воздействием на отечественную историографию новых тенденций в мировой исторической науке, в частности развитием различных аспектов социальной истории. В свет начали выходить работы, посвященные антропологическим аспектам Великой Отечественной, в которых впервые в отечественной исторической науке было обращено внимание на проблематику общественных настроений в среде военнослужащих. Среди этих авторов можно выделить того же самого Н.Д. Козлова, который, опираясь на свои работы советского периода, в определенной степени пересмотрел свои взгляды на проблему11. В этом же направлении работают и

1 "У

Г.А. Бордюгов, О.В. Дружба, Н.И. Кондакова и др . Однако, проблема многоплановости и динамизма массового сознания, в первую очередь касающаяся начального периода Великой Отечественной войны, оказалась отражена в данных работах, на наш взгляд, не в должной мере.

В то же время стали появляться статьи в сборниках материалов различного рода научных конференций и исторических журналах13, среди которых хотелось бы выделить таких авторов как В.А. Сомов и Е.Ю. Зубкова, поскольку именно в их публикациях тематике общественных настроений в РККА уделяется существенное внимание14. Целый ряд подобных работ посвящен не только тематике Второй мировой, но и смежным проблемам. В данном случае хотелось бы упомянуть работы В.Т. Анискова, С.Г. Березина, Л.Н. Лисенкова, Л.Н. Новосильцева и др.15. Проблематике войны и мира в сознании людей с точки зрения современной науки посвящена монография О.О.Хохлышевой16. Созданию и деятельности основных советских органов внешнеполитической пропаганды и информации в 1917 - 1945 гг. посвящена докторская диссертация А.В. Боркова17.

Получила свое отражение тематика общественных настроений в РККА и в работах, посвященных как исследованию событий Великой Отечественной войны в целом, так и некоторым ее аспектам. Так, к примеру, в монографии Б. Шапталова довольно ярко выражена та мысль, что значительное количество военнопленных с советской стороны в начальный период боевых действий, а также стремительное продвижение войск вермахта на восток объясняются в значительной степени элементарным нежеланием большого числа военнослужащих Красной Армии сражаться за

1К советскую власть . В работе Т.Г. Ибатуллина, посвященной проблемам плена и военнопленных серьезное внимание уделяется тому воздействию, которое оказывает на военнослужащих в ходе боевых действий чувство страха19. Значительный интерес для нас представляет и работа В.А. Невежина, в которой в значительной степени отражены настроения, царившие в рядах бойцов и командиров РККА в предвоенный период20. В последние годы увидели свет и труды, уделяющие внимание такому немаловажному аспекту динамики общественных настроений среди военнослужащих как пропаганда; так, к примеру, чрезвычайно интересным в данном плане выглядит труд Ю.В. Басистова, посвященный роли пропагандистских листовок на фронтах Великой Отечественной . В некоторой степени касается проблематики общественных настроений в среде советских военнослужащих и В.В. Бешанов , приоритетное направление в работах которого занимает поиск причин поражений и огромных людских потерь Красной Армии на различных этапах войны, а также выявление некомпетентности большинства советских военачальников.

Особое место в данной области занимают работы Е.С. Сенявской, которая выступила не только активным исследователем антропологической проблематики, но и фактически явилась создателем такого междисциплинарного направления отечественной исторической науки, как военно-историческая антропология, и разработчиком его теоретических и методологических основ. В нашей работе мы во многом опираемся на ее разработки, тем более что основным объектом изучения в трудах Е.С. Сенявской является именно Великая Отечественная война .

О росте интереса к «человеческому измерению» в военно-исторической проблематике свидетельствует также проведение за последние несколько лет нескольких научно-практических конференций и «круглых столов», как в значительной степени затрагивающих проблематику военно-исторической антропологии, так и непосредственно посвященных ей. Здесь следует упомянуть международную конференцию «Человек и война. (Война как явление культуры)», проходившую в Челябинске в апреле 2000 г. и межрегиональную конференцию «Homo belli», прошедшую в Нижнем Новгороде в том же году24. Было уделено внимание исследуемым нами аспектам и на международной научно-методической конференции «Великая Отечественная война: вопросы истории», прошедшей также в Нижнем

25

Новгороде 18-20 апреля 2000 года . Совершенно особое место в изучении антропологической проблематики в рамках Великой Отечественной войны занимают «круглые столы» «Военно-историческая антропология: предмет, задачи, перспективы развития», «Военно-историческая антропология: конкретно-исторические и междисциплинарные проблемы», «Военно-историческая антропология: актуальные проблемы изучения», состоявшиеся в Москве, в Институте российской истории РАН в 2000, 2001 и 2002 гг. соответственно26.

В конечном итоге мы можем придти к тому выводу, что в последние годы военно-историческая антропология, возникшая фактически на пустом месте, заявила о себе как новое перспективное междисциплинарное направление исторической науки. В значительной степени именно благодаря развитию данного направления появилась возможность исследования таких малоизученных ранее областей как общественные настроения и массовое сознание в среде военнослужащих. В то же время в значительной степени оказалась обойденной проблематика динамизма и многоплановости общественных настроений в РККА, особенно в начальный период войны, каковые направления, на наш взгляд, позволяют существенно раскрыть степень взаимодействия собственно массового сознания советских комбатантов с объективной реальностью, а также с иной стороны взглянуть на причины происходивших в тот момент исторических процессов.

Целью исследования является определение характера формирования и динамики общественных настроений военнослужащих РККА в начальный период Великой Отечественной войны (22 июня 1941 г. - апрель 1942 г.).

Задачи исследования:

• Анализ общественных настроений советских бойцов и командиров, сложившихся к 22 июня 1941 года.

• Изучение динамики общественных настроений советских военнослужащих в начальный период войны (22 июня 1941 г. — апрель 1942 г.) под влиянием разного рода причин (воздействие ИЛА, СМИ, складывающегося образа врага, обращений к народу И.В. Сталина и т.д.).

• Выявление особенностей психологии рядового и командного состава.

• Изучение динамики образа врага в общественном сознании советских военнослужащих.

• Изучение взаимовлияния идеологии и психологии Великой Отечественной, в том числе идеологического оформления войны, анализ деятельности советских СМИ и ИПА, а также И.В. Сталина.

• Апробация и отработка комплекса авторских подходов и методов по анализу общественных настроений в армейской среде в рамках военно-исторической антропологии.

Методологической основой работы являются принципы историзма и научной объективности, а также методологические принципы трех основных научных направлений: исторической школы «Анналов», философской герменевтики и экзистенциализма.

Основным принципом исторической психологии, выдвинутым французскими учеными школы «Анналов», является тот факт, что «современность не должна "подмять под себя историю"; вопрошающий людей прошлого историк ни в коем случае не навязывает им ответов — он внимательно прислушивается к их голосу и пытается реконструировать их социальный и духовный мир»27. Историку важно осознать смысл, который вкладывали люди изучаемой им эпохи в свои слова; он должен пытаться «исторгнуть» у них те «сведения, которых они не собирались давать» .

Этот принцип близок к одному из положений герменевтики - идее непосредственного проникновения в историческое прошлое, «вживания» исследователя в изучаемую эпоху, во внутренний мир создателя источника. Вместе с тем в герменевтике получила распространение та позиция, что понимание исследователем исторического источника требует постоянного учета исторической дистанции между интерпретатором и текстом, осознания всех исторических обстоятельств, непосредственно или опосредованно связывающих их, взаимодействия прошлой и сегодняшней духовной атмосферы. Данное положение особенно актуально в нашем случае, поскольку сталинская эпоха является одним из наиболее сложных, противоречивых и трудно интерпретируемых периодов отечественной истории29. Всегда следует помнить о том влиянии, которое оказывали на массовые настроения осознание себя как первого социалистического государства, воздействие идеолого-пропагандистского аппарата, а также то место, которое занимала в умах собственно личность вождя.

Важным методологическим принципом, необходимым при изучении «человеческого измерения» войны, является категория «пограничная ситуация», разработанная в рамках экзистенциальной философии. Она применяется к анализу мотивов поведения и самоощущения человека в экстремальных условиях, совокупность которых и представляет собой боевая обстановка. Крайняя форма пограничной ситуации — это и есть бытие перед лицом смерти, когда все заполняющее повседневную жизнь человека становится несущественным, происходит ломка привычных представлений о мире, прежней системы ценностей и индивид начинает по-иному смотреть на себя и окружающую действительность30.

Немаловажную роль в нашем исследовании играют и основополагающие принципы социальной истории, в центре внимания которой оказывается человек «не сам по себе, а как элементарная клеточка живого и развивающегося общественного организма» , в частности, изучение общественных процессов не «сверху», через «официальный дискурс», который воплощает язык власти и идеологии, а как бы «снизу», «изнутри». Применительно к психологии комбатантов это взгляд на войну «из окопа». Вместе с тем необходимо видеть исторические события разносторонне, рассматривая их с различных точек зрения, как «снизу», так и «сверху», во всей совокупности политических, идеологических и духовных процессов.

Существенную роль в нашей работе будут играть и современные методы военно-исторической антропологии, разработанные Е.С. Сенявской, а также авторская методология, базирующаяся на проблематике внутренней и внешней информации, о которой подробно будет рассказано ниже.

Источниковая база нашего диссертационного исследования сложилась как из архивных, так и из опубликованных материалов. В работе были использованы материалы из фондов Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО РФ): № 345 (30 А), № 361 (13 А), № 394 (39 А), №1083 (17 Гв сд (119 сд)), № 1158 (49 Гв сд (107 мед)), № 1252 (89 гв сд (160 сд)), 1322 (117 сд 2-го формирования); а также из фондов Государственного общественно-политического архива Нижегородской области (ГОПАНО): № 3 (Горьковский обком ВКП(б)), № 244 (Центр документации новой и новейшей истории Нижегородской области (ЦДНИНО)), № 2518 (Горьковский комитет обороны) и № 4384 (политотдел Горьковского облвоенкомата).

Большой интерес для нас представили и материалы музея боевой славы 177-й средней школы г. Нижнего Новгорода, посвященного истории 89-й гв сд. Они в основном представляют собой систематизированные воспоминания ветеранов дивизии и в значительной степени восполняют пробелы в ее истории, образовавшиеся в результате гибели существенной части документов части в окружениях 1941 - 1942 гг.

Немаловажную роль в нашем исследовании играют различного рода официальные приказы, обращения и пропагандистские материалы. Не являющиеся сами по себе продуктом массового сознания, они, тем не менее, в ряде случаев представляют собой закономерную реакцию на историческую реальность, в том числе и духовного плана, причем зачастую реакцию глобального характера, то есть возникшую в результате массового, повсеместного проявления той или иной тенденции; в других случаях сами подобные документы, направленные на то, чтобы произвести те или иные изменения в общественном сознании, становятся причиной смены духовных императивов. Их грамотный анализ позволяет отслеживать эволюцию общественных настроений в ходе войны. Одним из наиболее значимых сборников источников, содержащих материалы такого плана, является многотомное издание «Русский архив. Великая Отечественная» . Также богатым источником исторического материала для нас явился сборник документов «Битва под Москвой», в хронологическом порядке освещающий сражение за столицу33.

Другим важным пластом источников являются опубликованные в различное время мемуарные и эпистолярные материалы, то есть источники личного происхождения, освещающие психологию личности «изнутри» (письма, дневники, воспоминания), как наиболее адекватные предмету и задачам исследования, поскольку основной спектр историко-антропологических проблем Великой Отечественной рассматривается на индивидуально-личностном уровне ее участников. Поставив себе цель показать войну «из окопа», глазами непосредственных участников боевых действий, мы привлекаем свидетельства не только полководцев, но и рядовых солдат и офицеров младшего и среднего звена. Именно письма, дневники и воспоминания являются основными источниками для изучения психологических особенностей людей сравнительно недавнего прошлого. Однако при работе с этими документами необходимо учитывать социальную обусловленность мышления их создателей и различать три уровня отражения духовных процессов: общие представления эпохи, идеи и представления той социальной общности, к которой принадлежит автор, и, наконец, его собственное, индивидуальное отношение к действительности.

Главная особенность мемуаров и переписки - их субъективность. В описании событий проявляются в основном индивидуальные качества и взгляды авторов. «Никакой самый талантливый писатель не сумеет передать жизнь бойца на передовой так, как она есть. Даже тот, который сам переживает, передавать будет не так, как оно было. Здесь, именно здесь только проявляется в полной мере злоба, любовь, страсть»34. Но наряду с этим, во-первых, по многим моментам истории они служат единственными свидетельствами, а во-вторых, источники личного происхождения играют первостепенную роль в воссоздании образа человека, атмосферы той эпохи, без чего немыслимо и их понимание. Субъективные источники зачастую способны дать нам больше информации об исторической реальности, нежели источники официальные, безличностные, чисто фактологически отражающие происходящие события. К тому же материалы субъективного характера нередко являются выражением типичных для той эпохи взглядов и настроений.

О такой разновидности воспоминаний, как живое интервью, следует сказать особо. В ходе аудиозаписи исследователь имеет возможность не просто слепо фиксировать информацию, но также и уточнять интересующие его моменты, задавая вопросы своему респонденту. В работе присутствуют материалы интервью четырех участников войны: пехотинца Владимира

Борисова, шофера Всеволода Алексеева и десантников Сергея Стрелкова и Александра Щурова.

Говоря о таком источнике, как письма с фронта, следует отметить, что хотя он и является массовым, но при работе с ним приходится иметь дело, как правило, с отдельными письмами многих авторов, в то время как комплекс писем одного и того же человека встречается сравнительно редко35. К тому же следует учитывать, что письма с фронта проходили через военную цензуру, о деятельности которой было хорошо известно их авторам, поэтому многие свои мысли, а также информацию о реальном положении дел на фронте им приходилось замалчивать. Некоторые фронтовики по уговору со своими близкими пользовались нехитрыми уловками, писали «между строк», дабы донести до родных сквозь цензурные сети большее количество информации36. Следует помнить и о том, что главным моментом в большинстве писем было общение с родными, воспоминания о доме, то есть нечто, носящее сугубо личный, даже интимный характер. В таких случаях ситуация на фронте, образ врага и даже самое война отходили на второй

37 план .

Дневники солдат и офицеров Великой Отечественной, хотя и являются сами по себе чрезвычайно ценным видом источников, встречаются крайне редко38. В действующей Красной Армии ведение подобного рода записей было запрещено. Если кому-либо и удавалось вести какие-либо записи, то, как правило, это делалось тайно. Авторами же большинства опубликованных дневников являются фронтовые корреспонденты, писатели, поэты39. Поскольку писались они «для себя», то отличаются большой раскованностью и откровенностью суждений, хотя и в них встречаются элементы цензуры, или скорее самоцензуры, - на тот случай, если дневник попадет в чужие руки.

Мемуары, в отличие от писем и дневников написанные по прошествии некоторого, порой довольно длительного, времени, зачастую рассматривают события уже с позиций тех дней, когда они были созданы, что приводит к определенным искажениям ввиду невозможности для автора целиком и полностью восстановить для себя обстановку описываемых им событий. К тому же «у мемуариста всегда есть искус отвести себе место в истории несколько больше заслуженного»40. Но это не умаляет их ценности и даже позволяет в некоторой степени проследить эволюцию взглядов автора на одни и те же явления. Одним из наиболее ценных источников такого рода являются мемуары Константина Симонова «100 суток войны»41. Данный источник тем более ценен, что снабжен обширными комментариями самого Симонова, сделанными уже после войны, в которых он осуществляет тщательный анализ своих записей, что как раз и позволяет нам ощутить разницу во взглядах на одни и те же события с позиции 1941 - 1942 гг. и с послевоенной точки зрения. Также значительный интерес для нас представляет работа британского журналиста Александра Верта, находившегося большую часть Великой Отечественной на территории СССР, «Россия в войне 1941 - 1945»42. Наиболее существенным аспектом данного труда является то обстоятельство, что Верт был в Советском Союзе все же посторонним человеком, и это позволяло ему взглянуть на многие вещи более объективно, чем это мог сделать советский наблюдатель. В то же время не стоит забывать, что отечественное издание «России в войне» в значительной степени «адаптировано» к официальной советской истории. Для полноты картины нам представляется необходимым привлечь сюда в качестве источника также мемуары Д. Ортенберга, бывшего в изучаемый период войны главным редактором газеты «Красная звезда»43. Данный источник в значительной степени тенденциозен, но поскольку к главному редактору центрального армейского периодического издания в годы войны стекалось с фронта значительное количество информации, то в его воспоминаниях не могут не встречаться описания тех или иных событий, представляющих для нас существенный интерес.

Из числа воспоминаний советских военачальников нами, в частности, использованы:

- мемуары генерала А.В. Горбатова44, в начальный период войны бывшего заместителем командира 25-го стрелкового корпуса. Они примечательны тем, что автор, будучи непосредственным свидетелем отступления советских войск под Витебском летом 1941-го, не побоялся оставить подробное описание этих событий, которое во многом раскрывает причины неудач Красной Армии в то время; мемуары Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского «Солдатский долг»45. В начальный период войны он был командиром 9-го мехкорпуса, а позднее - 16-й армии. Наибольший интерес для нас представляют фрагменты его воспоминаний, в которых Рокоссовский выступает как непосредственный участник событий, дает описание поведения рядовых участников войны. Следует заметить, что в большинстве своем именно эти фрагменты мемуаров были изъяты цензурой из первых изданий «Солдатского долга». Также примечательно обстоятельство, что и Горбатов, и Рокоссовский в предвоенные годы были репрессированы, прошли через жернова ГУЛАГа и вернулись в ряды РККА за считанные месяцы до начала войны. Подобное стечение обстоятельств давало им, кадровым военным, в полной мере ощущать те слабости Красной Армии, которые проявились в ней в результате массовых репрессий;

- мемуары комиссара 8-го механизированного корпуса Н.К. Попеля «В тяжкую пору»46 примечательны тем, что основное внимание автор уделяет именно событиям, непосредственным свидетелем которых он являлся, а не обобщенным выкладкам. Скрупулезное и максимально корректное описание событий, имевших место в районе Луцк - Дубно - Броды - Ровно в июне -июле 1941 г., делает данные воспоминания весьма ценным источником для изучения общественных настроений в РККА в первые дни войны.

Немалый интерес для нас представляют не только мемуары в собственном смысле этого слова, но и отрывочные воспоминания об отдельных боевых эпизодах, отложившиеся в различных источниках и литературе. Избирательность человеческой памяти выносит на поверхность, как правило, что-то наиболее яркое, неординарное, и потому такие отрывочные воспоминания дают нам возможность ознакомиться с поворотными, ключевыми моментами той эпохи47. Значительный интерес в данном случае для нас представляют также источники из глобальной сети Интернет; в первую очередь мы имеем в виду web-сайт «Я помню», содержащий большое количество как воспоминаний рядовых участников ла войны, так и интервью с ними . Существенный интерес также представляют комплексы воспоминаний ветеранов одной и той же части, что позволяет рассмотреть одни и те же события с точки зрения разных их участников и тем самым выделить как индивидуальные особенности сознания отдельных комбатантов, так и некие общие параметры, характерные для массового сознания в целом49.

В своей совокупности используемые источники составляют комплекс взаимосвязанных и взаимодополняющих документов, позволяющий разносторонне осветить общественные настроения советских участников Великой Отечественной войны.

Основными научными положениями диссертации, выносимыми на защиту, являются:

1. Изучение общественных настроений в РККА в начальный период Великой Отечественной войны (22 июня 1941 - апрель 1942 гг.) продемонстрировало их крайнюю неоднородность, многообразие и динамику, а также то существенное влияние, которое они оказывали на сам ход боевых действий.

2. Многообразие общественных настроений в красноармейской среде указало на целый комплекс факторов, оказывающих влияние на массовое сознание и даже в значительной степени формирующих его.

3. Анализ деятельности советского идеолого-пропагандистского аппарата позволил выявить особенности его воздействия на общественные настроения в РККА, причем как позитивные, так и негативные.

4. Систематизация накопленного материала дала возможность вычленить целый ряд тенденций, характерных для общественных настроений в вооруженных силах вообще, независимо от конкретного времени и места. Это, к примеру, понятие информационного вакуума, приоритет «фактора крови» над «фактором земли» в массовом сознании и т. д.

Научная новизна нашего исследования заключается, во-первых, в тщательном изучении общественных настроений в РККА в начальный период Великой Отечественной войны во всем их многообразии и динамике, во-вторых, в новом взгляде на причины многочисленных поражений РККА в начальный период войны, в-третьих, во введении в научный оборот пласта ранее неопубликованных источников, в-четвертых, в разработке новой авторской методики изучения общественных настроений в армейской среде.

Авторская методика заключается в выделении четырех специфических видов информации и комплекса факторов, оказывающих влияние на формирование и динамику общественных настроений в армейской среде; также особо выделяется целый ряд характерных для них специфических моментов (как то: проблема информационного вакуума, проблема фактора территории в массовом сознании).

Практическая значимость данной работы заключается в следующем: материалы диссертации могут быть использованы при изучении как истории Великой Отечественной войны, так и военной истории в целом. Научные выводы и методологические разработки диссертации могут найти применение при написании учебных пособий и научно-популярных работ и в учебном процессе - при чтении курсов лекций по военной истории и истории Отечества.

Обоснование и определение хронологических рамок, источниковая база и историография проблематики определили структуру исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Общественные настроения в Красной Армии в начальный период Великой Отечественной войны"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ключевым моментом нашего исследования является утверждение, что массовое сознание советских военнослужащих в годы Великой Отечественной войны отнюдь не было однородным, как это утверждалось в исторических трудах советского периода. Наибольший интерес для нас представляла динамика общественных настроений в среде красноармейцев в ее хронологической последовательности, то есть, какие изменения претерпевало массовое сознание с течением времени, с изменением ситуации на фронте.

Динамика общественных настроений в РККА в начальный период войны выглядит следующим образом:

- к 22 июня 1941 года информация, которой располагали красноармейцы, была весьма противоречива - с одной стороны, СМИ и ИПА, имевшие в тот момент времени колоссальное влияние на общественные настроения, отрицали вероятность войны в ближайшее время. С другой стороны, сама вероятность войны с Германией не отрицалась, в пользу этого же утверждения свидетельствовали и объективные факты. Следствием подобного противоречия становилась крайняя неопределенность в идентификации происходящего и психологическая неготовность к грядущим событиям значительного числа советских военнослужащих, в первую очередь рядовых и младших командиров;

- информация, являющаяся следствием нападения 22 июня, несла в себе крайне негативный психологический заряд. Мало того, она вступала в противоречие с уже имевшейся, благодаря чему привела к информационному вакууму и психологическому кризису на многих уровнях армейской иерархии. Большинство солдат и командиров РККА, принявшие на себя первый удар врага, не знали, что им делать. В то же время бойцы частей и соединений, находившихся вдалеке от линии фронта, в значительной степени продолжали сохранять оптимистическое настроение, поскольку информация, поступавшая к ним через СМИ и ИПА, демонстрировала происходившее в сильно приукрашенном виде;

- перелом в общественных настроениях советских бойцов можно считать произошедшим после 3 июля. Выступление Сталина показало ситуацию на фронтах в куда более реалистичном виде, чем это изображалось до того момента в СМИ, а также развеяло надежды на скорый контрудар Красной Армии и быстрое победоносное завершение войны;

- с этого момента практически вся поступающая советскому бойцу информация в течение лета 1941 года носит отрицательный характер. Старые идеологические императивы оказались разрушены, новые - не созданы, враг виделся всемогущим, а дело Советского Союза - проигранным. Во многом именно этими психологическими причинами объясняется значительное количество пленных и дезертиров из числа красноармейцев. Тем, кто продолжал сражаться, оставалось лишь верить в победу. Ситуация в значительной степени усугублялась некомпетентностью комсостава РККА;

- во второй половине августа — сентябре 1941 года, когда на значительном участке фронта немцы перешли к обороне, в массовом сознании красноармейцев появилась мысль, что, наконец, достигнут тот рубеж, дальше которого противник не пройдет. Это уже было немало и позволяло в определенной степени обрести почву под ногами, давало некоторое рациональное подтверждение тому, что враг все же будет разбит. Для упрочения данного убеждения, а также в противовес информации о тяжелых поражениях Красной Армии была устроена грандиозная пропагандистская кампания вокруг контрудара под Ельней. Ельнинская операция, малозначимая в стратегическом плане, в психологическом и пропагандистском аспектах сыграла большую положительную роль; наступление немцев на Москву снова вызвало тяжелый психологический кризис в рядах советских военнослужащих, поскольку казавшийся остановленным противник вдруг легко преодолел оборону РККА, тем самым сломав в массовом сознании пресловутый психологический рубеж и открыв путь к осознанию собственного бессилия и отчаянию. Многих это сломало, остальным опять-таки оставалось лишь сохранять веру в победу. В этот момент точкой максимального психологического приложения стала Москва. Она явилась символом, последним оплотом, с потерей которого будет потеряно уже все. Все усилия СМИ и ИПА направлялись на закрепление в массовом сознании той мысли, что переживаемый критический период не есть последние дни СССР, но лишь временные трудности. В этот критический момент хорошим психологом показал себя И.В. Сталин, показавший всем, что столица сдана не будет. После этого насущным оставался лишь вопрос времени и ресурсов: как скоро немцы будут отброшены от Москвы и какой ценой;

- советское контрнаступление под Москвой (вкупе с операциями под Ростовом и Тихвином) окончательно вывело основную массу красноармейцев из негативного психологического состояния. Вера в победу была подкреплена рациональными факторами. Наряду с этим среди красноармейцев, имевших возможность наблюдать немецкие зверства на оккупированных территориях, в полной мере вспыхнули ненависть и чувство мести по отношению к захватчикам, которое вплоть до окончания войны будет являться одним из самых действенных психологических рычагов в армии. Однако чувство почти что эйфории в отношении скорейшей победы над врагом, усиленное оптимистическими заявлениями И.В.Сталина, сыграло отрицательную роль: объективных предпосылок для действительного разгрома противника на тот момент еще не было, поэтому, когда немцы нанесли тяжелые поражения советским войскам весной и летом 42-го года, многие красноармейцы снова, как и летом 1941-го, оказались в состоянии тяжелого психологического кризиса.

Таким образом, мы можем видеть колебания оптимистического/пессимистического настроения красноармейцев по отношению к исходу войны.

В данном графике ось X — это хронологический ряд, а ось Y - уровень боевого духа советских военнослужащих. Прокомментировать его можно следующим образом:

Отрезок А-Б. С 22 июня по 3 июля 1941 г. Наиболее усредненный, нейтральный показатель, поскольку в целом шок бойцов западных округов был компенсирован оптимизмом тех военнослужащих, кто находился вдали от границы.

Отрезок Б-В. С 3 июля по начало сентября 1941 г. Падение боевого духа вследствие впечатления от неудержимого продвижения немецких войск, тяжелых поражений и некомпетентности собственного командования.

Отрезок В-Г. Начало сентября — начало октября 1941 г. Некоторая стабилизация боевого духа в связи с остановкой вермахта под Смоленском и победой под Ельней. Но подъем боевого духа не был значительным, поскольку в тот же момент имели место быть трагические события на севере и юге (начало блокады Ленинграда, катастрофа бод Киевом), которые не освещались через СМИ.

Отрезок Г-Д. Начало октября - примерно 14 октября 1941 г. Катастрофическое падение боевого духа по причине нового успешного наступления немцев.

Отрезок Д-Е. Середина октября — 7 ноября 1941 г. Фаза наивысшего морального напряжения. Психологические силы бойцов - на пределе.

Отрезок Е-Ж. 7 ноября - 6 декабря 1941 г. Этап возвращения веры в свои силы. Стабилизация общественных настроений.

Отрезок Ж-3. 6 декабря 1941 — 1942 гг. Фаза стремительного подъема оптимизма и боевого духа.

Отрезок 3-И. Начало 1942 - апрель 1942 г. Фаза необоснованной эйфории, вызванной успехами на фронте и прогнозами Сталина на скорое победоносное завершение войны. Этот оптимизм лишь в некоторой степени притормаживался усилившимся сопротивлением немцев.

Динамика образа врага связана с уровнем боевого духа войск по обратно пропорциональному принципу: чем сильнее кажется враг, тем меньше уверенность в победе и соответственно наоборот. И, таким образом, трансформация образа врага в массовом сознании советских комбатантов может быть обрисована следующим образом. Она в начальный период войны прошла через три этапа:

- первые дни войны. Постепенное затухание интернациональной тенденции, утверждавшей, что немецкие солдаты — простые рабочие и крестьяне - сражаться против СССР не будут;

- лето — начало зимы 1941 г. Формирование образа врага, как некой всесокрушающей беспощадной машины, которой нет противодействия. Ощущение ненависти и бессилия по отношению к противнику;

- зима 1941 - 1942 гг. — весна 1942 г. Трансформация образа врага - из беспощадной машины он превращается в зверя — «нелюдя», пусть жестокого, сильного, но все же победимого, более слабого, чем мы.

В то же время враг-машина или враг-нелюдь лишены человеческих качеств и поэтому они не заслуживают человеческого к себе отношения.

Подобная тенденция обусловлена крайней идеологизированностью войны и приводит к крайнему ожесточению боевых действий.

Воздействие советских СМИ и ИПА на массовое сознание красноармейцев варьировалось в зависимости от ряда факторов.

До начала войны влияние СМИ и ИПА на общественное сознание было доминирующим, поскольку других источников информации у многих бойцов попросту не было. Аналогичная ситуация продолжала сохраняться и среди частей, находившихся в начальный период Великой Отечественной в тылу и только еще выдвигавшихся к линии фронта.

СМИ и ИПА, поставлявшие бойцам и командирам львиную долю информации, как правило, в значительной степени приукрашивали ее или замалчивали негативные моменты. Конечно, это делалось из благих побуждений, но в конечном итоге в значительной степени давало отрицательный эффект. Подобная недостоверная информация приводила к образованию информационного вакуума, что не могло быть оправдано тем оптимизмом, который якобы внушали СМИ и ИПА войскам.

Деятельность СМИ и ИПА оказывалась наиболее действенной лишь в том случае, если идущая через них информация в значительной степени совпадала с непосредственной информацией, а также имела одинаковую векторную направленность с массовым сознанием в армии. В наибольшей степени это удалось при формировании и трансформации образа врага. В самом начале войны ИПА сумел довольно быстро перейти от интернациональной тенденции к национально-патриотической, формируя образ врага-нелюдя, что соответствовало общественным настроениям и подтверждалось многочисленными примерами. Переход на позиции защиты Отечества был тем более действенным, ибо свидетельствовал о возвращении к традиции, к исторической памяти народа. Основным направлением работы ИПА на начальном этапе боевых действий стало «воспитание ненависти», а также укрепление веры в нашу победу.

Существенную роль сыграл в трансформации массового сознания и И.В.Сталин.

Конечно, роль, которую играли его обращения, во многом определялась тем постом, который он занимал, его харизмой, самой его личностью. В СССР не было никого выше его. Но не стоит сбрасывать со счетов талант Сталина как социального психолога (вождь осознавал свою значимость в массовом сознании и умело этим пользовался), способность находить критические точки общественных настроений и в нужный момент переламывать ситуацию в свою пользу. Таких моментов в начальный период войны было приблизительно три:

• 3 июля 1941 года. Идеологическая направленность этой речи Сталина в гораздо большей степени совпадала с реальностью, нежели предшествовавшие ей сообщения СМИ, благодаря чему она оказала значительно более сильное воздействие на общественные настроения. Вождь не побоялся оказаться ближе к трагической истине, чем его же СМИ, и выиграл! Страна была таким образом переведена в психологическом плане на военные рельсы;

• 6-7 ноября 1941 года. Проведение в Москве торжественных мероприятий по случаю праздника позволило опять же психологически переломить ситуацию, показав, что дело Советского Союза еще не совсем проиграно и для грядущей победы есть рациональные основания;

• 23 февраля и 1 мая 1942 года. Мы берем эти два обращения в комплексе, ибо в них прослеживается одна и та же мысль, которая и оказала решающее воздействие на массовое сознание. Это как раз тот случай, когда сила воздействия вождя на общественное сознание сыграла негативную роль. Главным в его речах посчитали суждение о разгроме врага в 1942 году, а не предостережение о грядущих трудностях. Ошибка Сталина передалась миллионам соотечественников, так же как до этого передавалась его уверенность в победе.

Исходя из всего вышесказанного, можно прийти к следующему выводу: главным достижением советского ИПА в начальный период войны можно считать обращение к идее защиты Отечества и культивирование ненависти к врагу. В этом отношении СССР «переиграл» ведомство Геббельса, основным направлением деятельности которого при формировании образа врага было насаждение страха перед приходом «диких варваров-славян под предводительством мирового еврейства», а также культивирование презрительного отношения к восточным «недочеловекам». Страх и презрение - подобные психологические установки никак не могли сыграть позитивной роли в массовом сознании рядовых немцев.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод: существовал целый ряд факторов как положительного, так и отрицательного характера, которые оказывали влияние на массовое сознание красноармейцев (то есть служили внешней информацией) и вызывали в нем те или иные изменения, повышая или понижая боевой дух комбатантов.

Отрицательные факторы:

1. недостоверная информация, поступавшая из СМИ и ИПА, а также от собственного командования — начиная с «шапкозакидательских» лозунгов и заканчивая отрицанием самой возможности войны. Все это приводило к информационному вакууму;

2. некомпетентность советского командования, приводившая к колоссальным жертвам, а также слабая профессиональная подготовка самих бойцов;

3. собственно проявления информационного вакуума;

4. негативные моменты (репрессии, бюрократизм, неудовлетворительные условия жизни, казарменные порядки и т.д.), которые несла определенной части военнослужащих советская власть, не играли в данном случае доминирующей роли, но определенное отрицательное влияние, конечно, оказывали.

И, как мы видим, все негативные психологические факторы имеют «внутреннее» происхождение, то есть в них повинно само советское общество.

Положительные факторы:

1. расовая политика немцев по отношению к населению СССР, в колоссальной степени умножавшая количество людей, готовых насмерть биться с гитлеровцами, как ничто другое стимулировала чувства ненависти и мести по отношению к захватчикам;

2. политика советских СМИ и ИПА, со временем сумевших преодолеть собственные недочеты и выдвинувших в качестве ведущих наиболее психологически действенные лозунги - защиты Отечества и ненависти к врагу;

3. иррациональный фактор веры в силы своей страны и нашу конечную победу;

4. победы над врагом, связанные с отвоеванием и удержанием значительных территорий, а также с преодолением страха перед образом врага.

Как мы видим, лишь два фактора из четырех является производным от идеологической политики СССР. Причиной третьего фактора явился наш противник, а четвертый вообще иррационален. Да и победы над противником стали оказывать позитивное психологическое воздействие на общественное сознание лишь через полгода после начала войны.

Причины подобного положения вещей лежат в качественной и идеологической неготовности СССР к войне, а еще в большей степени — в пороках самой системы, неспособной оперативно расстаться с миром иллюзий, в котором ей довелось существовать в предвоенные годы, своевременно делать выводы из неудач и вносить необходимые изменения в свою деятельность. Проще говоря, мы не умели воевать и крайне медленно этому учились, причем и то и другое — ценой большой крови.

Здесь также хотелось бы отметить тот факт, что именно начальный период войны, когда чаша весов склонялась то на одну, то на другую сторону, был наиболее «психологизирован». Во второй половине войны, когда окончательная победа была уже очевидна и дело касалось лишь времени и тех затрат, которые могут понадобиться для ее достижения, комбатантов не надо было в чем-то убеждать, вполне достаточно было и просто поддерживать психологический настрой войск. Правда, советскому ИПА пришлось все же в самом конце войны оказывать «поворотное» влияние на массовое сознание — когда необходимо было удержать красноармейцев от массовых проявлений мести по отношению к мирному населению Германии. Но, во-первых, это выходит за рамки нашего исследования, а во-вторых, и усилия пропагандистов в этом случае, и значимость их деятельности для дальнейших судеб и армии и страны по сравнению с начальным периодом Великой Отечественной просто несопоставимы. В начале войны советский ИПА сумел все же переломить чашу весов на свою сторону: чувство мести является наивысшим стимулирующим к борьбе фактором, а чувство бессилия — наивысший антистимулирующий фактор - соответственно является его антиподом. Но они суть производные от одного корня — ненависти к врагу, точнее, от преступного поведения оного. Просто в случае с чувством мести комбатант осознает себя способным совершить акт возмездия по отношению к противнику, а в случае с чувством бессилия он видит себя неспособным сделать это.

Конечно, во многом обращение к чувству мести или к чувству бессилия зависит от рациональных факторов (наличие или отсутствие оружия, превосходства в силах и т.д.). Но корни этого явления все же в основном психологические. В начале войны были нередки случаи, когда советские части, превосходившие противника и количественно и качеством оружия, тем не менее ощущали себя неспособными победить и соответственно терпели поражения. Заслуга советского ИПА как раз и лежит в той плоскости, что в конечном итоге он сумел в значительной степени побороть в массовом сознании чувство бессилия.

В том, что мы в конечном итоге одержали победу в той войне, в значительной степени повинны сами немцы - из-за своей людоедской расовой политики по отношению к мирному населению и военнопленным. Задача любой войны состоит в достижении мира лучшего, нежели довоенный. И, несмотря на то, что условия жизни в СССР были далеко не райскими, гитлеровцы не смогли принести с собой изменений к лучшему, они принесли лишь положение много худшее по сравнению с довоенным. Если бы их отношение к населению СССР было хотя бы таким же, как, допустим, к французам, то наша победа в той войне оказалась бы под большим вопросом, поскольку количество людей, боровшихся с врагом, уменьшилось бы. Но сама природа нацистского государства позволяя, с одной стороны, побеждать путем проявления крайней жестокости, с другой стороны, не давала возможности лояльно относиться к населению оккупированных территорий. Подобная политика не могла не вызвать адекватной психологической реакции со стороны как военнослужащих Красной Армии, так и мирного населения СССР, - «ответом на дикую жестокость немцев стала бездонная ненависть русских». И во многом именно ненависть была взята на вооружение советским идеолого-пропагандистским аппаратом, сумевшим со временем направить ее в нужное русло и использовать для достижения победы над нацизмом. Ко второй половине войны отечественный ИПА сумел в значительной степени взять под контроль и «унифицировать» общественные настроения в армии, которые в начальный период войны были чрезвычайно разнообразны и изменчивы, что мы и стремились показать в нашей работе.

Список научной литературыДроздов, Федор Борисович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

2. Документы Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО) РФ

3. Ф. № 345 10 Гв А (30 А) Западного фронта, 1941- 1942 гг.1. Опись 5806

4. Д. 16. Докладная записка штаба группы полковника Смирнова о боевых действиях группы и материалы о ее расформировании.1. Опись 5862

5. Д. 3. Газета «Боевое знамя», 1941 г.

6. Д. 5. Газета «Боевое знамя», 1942 г.

7. Д. 7. Газета «Боевое знамя», 1942 г.

8. Ф. № 361 13 А Западного фронта, 1941 г.1. Опись 6079

9. Д. 39. Описание боевых действий.

10. Ф. № 394 39 А Калининского фронта, 1941-1942 гг.1. Опись 9070

11. Д. 2. Боевые донесения и боевые распоряжения.

12. Ф. №1083 17 Гв сд (119 сд), 1942 г. Опись 1

13. Д. 51. Приказания по разведке и разведсводки штаба дивизии.

14. Ф. № 1158 49 Гв сд (107 мед), 1941 г.1. Опись 1

15. Д. 11 А. Журнал боевых действий.

16. Ф. № 1252 89-я Гв сд (160-я сд), 1942 г.1. Опись 2

17. Д. 4. Совершенно секретные и секретные приказы.

18. Ф. № 1322 —117 сд 2-го формирования, 1942 г.1. Опись 110. Д. 104. Политдонесения.

19. Документы Государственного общественно-политическогоархива Нижегородской области (ГОПАНО).

20. Ф. № 3 Горьковский обком ВКП(б», 1941-1942 гг.1. Опись 11.. Д. 2700. Рапорты, письма коммунистов, рабочих, граждан о сооружении противотанковых препятствий, недостатках в работе заводов, трестов, баз, колхозов. Письма с фронта.

21. Ф. № 244 Центр документации новой и новейшей истории

22. Нижегородской области (ЦДНИНО).

23. Опись 2 Воспоминания участников Великой Отечественной войны

24. Д. 1447. Письма, стихи военных и послевоенных лет Зайцевой Елены Яковлевны, медсестры; письма ее одноклассника Свешникова Юрия.

25. Д. 1449. Воспоминания о первых днях войны на границе с Финляндией Самодина Г., работника Горьковского автозавода.

26. Д. 1450. Воспоминания бывшего политбойца Теровкина Ивана Петровича.

27. Д. 1452. Воспоминания добровольца политбойца Бронштейна Михаила Наумовича.

28. Д. 1465. Воспоминания о начале войны Бочарова В.М.

29. Д. 1507. Воспоминания участника Великой Отечественной войны Гришатова Капитона Степановича.

30. Д. 1512. Воспоминания командира взвода 84-го сп 6-й сд Егорова Н.А. об обороне Брестской крепости в июне 1941 г.

31. Ф. № 2518 — Горьковский комитет обороны.1. Опись 1

32. Д. ЗА. Материалы Горьковского комитета обороны.

33. Ф. № 4384 — Политотдел Горьковского облвоенкомата.1. Опись 8

34. Д. 5. Протоколы партийной комиссии Горьковского облвоенкомата.13 Материалы живых интервью

35. Воспоминания шофера Всеволода Алексеева в расшифровке и на аудионосителях.

36. Воспоминания пехотинца Владимира Борисова в расшифровке.

37. Воспоминания десантника Сергея Стрелкова в расшифровке.

38. Воспоминания десантника Александра Щурова в расшифровке.

39. Материалы музея боевой славы 177-й средней школы г.

40. Н.Новгорода, посвященного истории 89-й гв сд.2. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ21 Сборники документов

41. Битва под Москвой. Хроника, факты, люди: В 2-х кн. / Под ред. В.А. Жилина. М.: Олма-пресс, 2001. Кн. 1. — 926 с.

42. Битва под Москвой. Хроника, факты, люди: В 2-х кн. / Под ред. В.А. Жилина. М.: Олма-пресс, 2001. Кн. 2. - 1022 с.

43. Война Германии против Советского Союза 1941-1945. Документальная экспозиция города Берлина. Каталог / Под ред. Рейнгарда Рюрупа. Berlin: Argon- Verlag GmbH, 1992. - 288 с.

44. Русский архив. Великая Отечественная. Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. Документы и материалы, 1941 год.: Сб. документов / Под ред. В.А. Золотарева. М.: Терра, 1997. Т. 23/12(1). -328 с.

45. Русский архив. Великая Отечественная. Главные политические органы вооруженных сил СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Документы и материалы.: Сб. документов / Под ред. В.П. Зимонина. -М.: Терра, 1996. Т. 17/6. 672 с.

46. Русский архив. Великая Отечественная. Приказы народного комиссара обороны СССР. 22 июня 1941 г. 1942 г.: Сб. документов / Под ред. В.А. Золотарева. - М.: Терра, 1997. Т. 13/2(2). - 448 с.

47. Скрытая правда войны: 1941 год / П.Н. Кнышевский, О.Ю. Васильева, В.В. Высоцкий, С.А. Соломатин. М.: Русская книга, 1992. - 380 с.

48. Сталин, И.В. О Великой Отечественной войне Советского Союза / И.В. Сталин. М.: Гос. изд-во полит, литературы, 1949. — 168 с.22 Воспоминания и дневники

49. Агабин, Б. В окопе — Рокоссовский / Б. Агабин // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. — М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1,1941-1942.-С. 176- 179.

50. Бардин, С. Честь свою не уронили / С. Бардин // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. — М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 217-230.

51. Барсуков, Ф. У реки по названию Протва / Ф. Барсуков // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 168-176.

52. Баскаков, В. Ополченцы / В. Баскаков // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942. - С. 137 - 140.

53. Василевский, А.М. Дело всей жизни / А.М. Василевский. — М.: Военное издательство, 1984. — 496 с.

54. Васильев, Б. Героическая оборона / Б. Васильев // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. — М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1,1941-1942.-С. 26-39.

55. Верт, А. Россия в войне 1941-1945 / А. Верт. М.: Прогресс, 1967. -776 с.

56. Власов, В. Пехота-матушка / В. Власов // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова.

57. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 231-253.

58. Гончаров, А.А. / web-сайт «Я помню» // www. iremember /artillerymen/ goncharov/goncharovr. html.

59. Горбатов, A.B. Годы и войны / А.В. Горбатов. М.: Советский писатель, 1992. — 554 с.

60. Гордон, А.Е. Московское народное ополчение 1941 года глазами участника / А.Е. Гордон // Отечественная история. 2001. - №3. — С. 158-162.

61. Горелик, З.Х. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/signal/gorelik/ gorelikjv html.

62. Гот, Г. Танковые операции / Г. Гот. — Смоленск: Русич, 1999. 496 с.

63. Гриневский, В. Помнит Неман / В. Гриневский // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 70-87.

64. Гудериан, Г. Воспоминания солдата / Г. Гудериан. Смоленск: Русич, 1998.-656 с.

65. Демин, Н.С. Война и люди / Н.С. Демин. М.: Воениздат, 1972. — 272 с.

66. Долматов, В.А. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/others/ dolmatov/dolmatovr.htm.

67. Дупак, Н.Л. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/others/dupak/ dupakr.htm.

68. Железное, Н.Я. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/tankers/ zheleznov/ zheleznovr.html.

69. Жидков, Р.И. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/artillerymen/ zhidko v/zhidko vr.html.

70. Жуков, Г.К. Воспоминания и размышления: В 3-х т. / Г.К. Жуков. — 11-е издание, дополненное по рукописи автора. М.: Новости, 1992. Т.1.-400 с.

71. Жуков, Г.К. Воспоминания и размышления: В 3-х т. / Г.К. Жуков. — 11-е издание, дополненное по рукописи автора. М.: Новости, 1992. Т.2. - 384 с.

72. Златкин, Д.Ф. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/infantry/ zlatkin/zlatkinr.html.

73. Казаков, В.И. На переломе / В.И. Казаков. М.: Воениздат, 1962. - 191 с.

74. Киркевич, Г.А. Начало войны / web-сайт «Я помню» // www.iremember/ infantry/kirkevich/ kirkevichr. html.

75. Киселев, В. «Я ступал в их след горячий.» / В. Киселев // Альманах «Буревестник». — Горький: Волго-Вятское книжное изд-во, 1990. Вып. 2. С. 133-160.

76. Котов, В.Ф. Так начиналась война / web-сайт «Я помню» // www.iremember/artilleiymen/kotov/kotovr.html.

77. Курочкин, П. В огне Смоленского сражения / П. Курочкин // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. B.JI. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 40-59.

78. Лукинов, М.И. / web-сайт «Я помню» // www.iremember/ artillerymen/lukinov/lukinov4r.htm.

79. Людников, И.И. Первые дни войны/ web-сайт «Я помню» // www.iremember/infantry/ludnikov/ ludnikovr.html.

80. Манштейн, Эрих фон. Утерянные победы / Эрих фон Манштейн. -Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. 640 с.

81. Махалов, В. Просчеты и обретения / В. Махалов // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 104-117.

82. Меллентин, Ф. Бронированный кулак вермахта / Ф. Меллентин. -Смоленск: Русич, 1999. 528 с.

83. Момыш-Улы, Б. Психология войны / Б. Момыш-Улы. Алма-Ата: Изд-во «Казахстан», 1990. - 237 с.

84. Николаев, В. Война наступает на юность / В. Николаев // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. В.Л. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1,1941-1942. - С. 59 - 69.

85. Олимпиев, В.И. Взгляд на войну из окопа. 1941-1945 / web-сайт «Я помню» // www.iremember/ artillerymen/ olimpev/ olimpevr.htm.

86. Ортенберг, Д. Год 1942 / Д. Ортенберг. М.: Издательство политической литературы, 1988. - 462 с.

87. Ортенберг, Д. Июнь декабрь сорок первого / Д. Ортенберг. - М.: Советский писатель, 1986. — 352 с.

88. Попель, Н.К. В тяжкую пору / Н.К. Попель. М.: ACT, 2001. - 560 с.

89. Реформатский, И.А. Так для меня начиналась война / И.А. Реформатский // Военно-исторический журнал. 2001. - № 6. С. 14.

90. Ржевская, Е. Ближние подступы. Записки военного переводчика / Е. Ржевская. М.: «Новости», 1985. - 60 с.

91. Роковые решения. Поход на Сталинград. СПб.: Полигон, 2001. - 640 с.

92. Рокоссовский, К.К. Солдатский долг / К.К. Рокоссовский. М.: Межрегиональный фонд «выдающиеся полководцы и флотоводцы Великой отечественной войны 1941 - 1945 гг.», Воениздат, 1997. -479 с.

93. Симонов, К. 100 суток войны / К. Симонов. — Смоленск: Русич, 1999. — 576 с.

94. Стаднюк, И. На подступах к столице / И. Стаднюк // Живая память. Великая Отечественная: правда о войне: В 3-х томах / Под ред. B.JI. Богданова. М.: Совет ветеранов журналистики России, Союз журналистов РФ, 1995. Т.1, 1941-1942.-С. 119-137.

95. Филиппи, А. Припятская проблема / А. Филиппи // Проигранные сражения. М.: ACT, 2002. - С. 9 - 178.

96. Финкельштейн, И. И грянул бой смертельный бой / web-сайт «Я помню» // www.iremember/ signal/ boir.htm.23 Эпистолярные источники

97. Пишу тебе с фронта / Сост. В.В. Смирнов. — Киров: Волго-Вятское кн. изд-во, Кировское отд., 1990. — 160 с.

98. Последние письма с фронта. М.: Воениздат, 1991. - Т. 1. - 414 с.

99. Последние письма с фронта. М.: Воениздат, 1991. - Т. 2.-542 с.1.. ИССЛЕДОВАНИЯ90. 1941. Оборона Киева / А. Крещанов, А. Кузяк, А. Осипов, О. Продан. -Киев: Архив-пресс, 2002. Кн. 1. - 78 с.

100. Афанасьев, Ю.Н. Другая война: история и память / Ю.Н. Афанасьев // Другая война 1939-1945. Под ред. Ю.Н. Афанасьева. - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. — С. 15-31.

101. Басистов, Ю.В. Особый театр военных действий. Листовки на фронтах Второй Мировой войны / Ю.В. Басистов. СПб.: Изд-во «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1999. — 136 с.

102. Безыменский, Л.А. Укрощение «Тайфуна» / Л.А. Безыменский. -Смоленск: Русич, 2001. 400 с.

103. Бешанов, В.В. Год 1942 «учебный» / В.В. Бешанов. — Минск: Харвест, 2002. - 624 с.

104. Бешанов, В.В. Десять сталинских ударов / В.В. Бешанов. Минск: Харвест, 2004. - 768 с.

105. Бешанов, В.В. Танковый погром 1941 года / В.В. Бешанов. Минск: Харвест, 2001.-528 с.

106. Бордюгов, Г.А. Великая Отечественная: подвиг и обманутые надежды / Г.А. Бордюгов // История Отечества: люди, идеи, решения. — Сост. В.А. Козлов. М.: Политиздат, 1991. - С. 257 - 283.

107. Голубев, А.В. Антигитлеровская коалиция глазами советского общества (1941 1945 гг.) / А.В. Голубев // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. - М.: РОССПЭН, 2002. - С. 334 - 345.

108. Гуревич, А.Я. Марк Блок и «Апология истории» / А .Я. Гуревич // Блок, М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1973. — С. 3-22.

109. Гуревич, А.Я. Жак Ле Гофф и «Новая историческая наука» во Франции / АЛ. Гуревич // Ле Гофф Жак. Цивилизация средневекового Запада. М.: Прогресс-Академия, 1992. - С. 352 - 373.

110. Дружба, О.В. Великая Отечественная война в сознании советского и постсоветского общества: динамика представлений об историческом прошлом / О.В. Дружба. Ростов-на-Дону: Изд. Центр ДГТУ, 2000.-212 с.

111. Зубов, А.Б. Победа, которую мы потеряли / А.Б. Зубов // Другая война 1939-1945. Под ред. Ю.Н. Афанасьева. - М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. - С. 383 — 389.

112. Ибатуллин, Т.Г. Война и плен / Т.Г. Ибатуллин. СПб.: ООО ПК Гаванский, 1999. - 196 с.

113. Идеологическая работа КПСС в действующей армии, 1941-1945 гг. / А.Д. Киселев, В.А. Глазачев, П.М. Глазунов и др. М.: Воениздат, 1985.-270 с.

114. Иринархов, Р.С. Западный особый. / Р.С. Иринархов. — Минск: Харвест, 2002. 704 с.

115. Кларк, Алан. План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941 1945 / Алан Кларк. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. — 491 с.

116. Козлов, Н.Д. Морально-политический фактор Великой Победы / Н.Д. Козлов. Л.: Ленинградская организация общества «Знание», 1985.-32 с.

117. Козлов, Н.Д. Нас партия к победе привела / Н.Д. Козлов, А.Д. Зайцев. М.: Воениздат, 1970. - 247 с.

118. Козлов, Н.Д. Общественное сознание в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 / Н.Д. Козлов. СПб.: Полигон, 1995. -477 с.

119. Козлов, Н.Д. Сражающаяся партия / Н.Д. Козлов, А.Д. Зайцев. -М.: Воениздат, 1980. 279 с.

120. Комков, Г.Д. На идеологическом фронте Великой Отечественной / Г.Д. Комков. М.: Наука, 1983. - 279 с.

121. Кондакова, Н.И. Война, государство, общество. 1941 — 1945 / Н.И. Кондакова. М.: Ветеран Москвы, 2002. — 477 с.

122. Кондакова, Н.И. Идейно-политическая работа Коммунистической партии в годы Великой Отечественной войны / Н.И. Кондакова. — М., Знание, 1967.-47 с.

123. Кондакова, Н.И. Идеологическая победа над фашизмом (19411945 гг.) / Н.И. Кондакова. М.: Политиздат, 1982. — 176 с.

124. Коупленд, Н. Психология и солдат / Н. Коупленд. М.: Воениздат, 1991.-95 с.

125. Лебедев, В.И. Личность в экстремальных условиях / В.И. Лебедев. М.: Политиздат, 1989. - 303 с.

126. Мельтюхов, М.И. Материалы особых отделов НКВД о настроениях военнослужащих РККА в 1939-1941 гг. / М.И. Мельтюхов // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М.: РОССПЭН, 2002. - С. 306 - 31 В.

127. Мощанский, И. Сухопутные силы РККА. Оборона Прибалтики (22 июня 9 июля 1941 года) / И. Мощанский // Военно-историческая серия «Армии мира». - М.г Экспринт, 2002. - Вып. 1. — 56 с.

128. Мощанский, И. Борьба за Крым (сентябрь 1941 — июль 1942 года) / И. Мощанский, А. Савин // Военная летопись. М.: Экспринт, 2001.-80 с.

129. Невежин, В.А. Синдром наступательной войны / В.А. Невежин. -М.: АИРО-ХХ, 1997. 287 с.

130. Парыгин, Б.Д. Социальная психология. Проблемы методологии, истории и теории / Б.Д. Парыгин. СПб.: СПб ГУП, 1999. - 591 с.

131. Переслегин, Б.Л. Июнь 1941 года: Приграничное сражение на Юго-Западном фронте / Б.Л. Переслегин // Попель, Н.К. В тяжкую пору. М.: ACT, 2001. - С. 331 -363.

132. Пиетров-Энкер, Бианка. Германия в июне 1941 г. — жертва советской агрессии? / Бианка Пиетров-Энкер // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. М.: «Весь мир», 1997. - С. 459 - 475.

133. Подкопаев, П.С. Идеологическая работа КПСС в советском Военно-Морском Флоте в годы Великой Отечественной войны / П.С. Подкопаев. Л.: Изд-во ЛГУ, 1983. - 136 с.

134. Поляков, Ю.А. Истоки народного подвига / Ю.А. Поляков // Великая Отечественная война 1941-1945. Книга 4. Народ и война. М.: Наука, 1999.-С. 10-25.

135. Пушкарев, Л.Н. Источники по изучению менталитета участников войны (на примере Великой Отечественной) / Л.Н. Пушкарев // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М.: РОССПЭН, 2002. - С. 319 - 333.

136. Семиряга, М.И. Военнопленные, коллаборационисты и генерал Власов / М.И. Семиряга // Другая война 1939-1945. — Под ред. Ю.Н. Афанасьева. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. - С. 313 - 339.

137. Сенявская, Е.С. Военно-историческая антропология как новая отрасль исторической науки / Е.С. Сенявская // Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. М.: РОССПЭН, 2002. - С. 5 - 22.

138. Сенявская, Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России / Е.С. Сенявская. М.: РОССПЭН, 1999. - 384 с.

139. Сенявская, Е.С. 1941-1945: Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование / Е.С. Сенявская. М. ИРИ РАН, 1995. — 220 с.

140. Сенявская, Е.С. Человек на войне. Историко-психологические очерки / Е.С. Сенявская. М.: ИРИ РАН, 1997. - 232 с.

141. Соколов, Б. Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном / Б. Соколов. М.: Московский рабочий, 1991. - 191 с.

142. Спивак, Д.Л. Измененные состояния массового сознания / Д.Л. Спивак. СПб.: Гарт-Курсив: Фонд «Ленинградская галерея», 1996. — 126 с.

143. Томан, К.Б. Дни великих бедствий в сознании современников / К.Б. Томан // Другая война 1939-1945. — Под ред. Ю.Н. Афанасьева. -М.: Российский государственный гуманитарный университет, 1996. — С. 296-312.

144. Томан, Т. 1941-1942: Дни великих бедствий в сознании современников / Т. Томан // Трудные вопросы истории. — Под ред. В.В. Журавлева. М.: Политиздат, 1991. С. 158 - 173.

145. Тощенко, Ж.Р. Социальное настроение / Ж.Р. Тощенко, С.В. Харченко. М.: Academia, 1996. — 195 с.

146. Уткин, А.И. Россия над бездной (1918 г. — декабрь 1941 г.) / А.И. Уткин. Смоленск: Русич, 2000. - 480 с.

147. Фёрстер, Юнгер. Историческое место операции «Барбаросса» / Юнгер Фёрстер // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. М.: «Весь мир», 1997. — С. 490 -502.

148. Хохлышева, О.О. Война и мир в сознании людей / О.О. Хохлышева. Нижний Новгород: Изд-во исламского медресе «Медина», 2003. - 358 с.

149. Шапталов, Б. Испытание войной / Б. Шапталов. М.: ACT, 2002. -384 с.2.2Учебные пособия

150. Военная психология и педагогика. Учебное пособие. Под общей редакцией начальника Главного управления воспитательной работы ВС РФ генерал-полковника, кандидата военных наук В.Ф. Кулакова. -М.: Совершенство, 1998. - 376 с.23 Публицистика

151. Аннинский, JI. Моя Германия / JL Аннинский // Родина. 2001. -№ 6. - С. 18-21.

152. Астафьев, В. Комментарии / В. Астафьев // Астафьев В. Прокляты и убиты. М.: Эксмо, 2002. - С. 771 - 798.

153. Карель, Пауль. Восточный фронт. Кн. 1. Гитлер идет на восток. 1941-1943 / Пауль Карель. М.: Изографус, ЭКСМО, 2003. - 560 с.1.I. СТАТЬИ

154. А так, конечно, они — гады / Е.Ю. Зубкова // Родина. 2002. - № 10.-С. 59.

155. Бобылев, П.Н. Точку в дискуссии ставить рано / П.Н. Бобылев // Отечественная история. — 2000. № 1. - С. 41 — 64.

156. Вашик, К. Метаморфозы зла / К. Вашик // Родина. 2002. -№10.-С. 14-17.

157. Гареев, М. Нам нужна правда о войне / М. Гареев // Эхо планеты. -2001.-№24-25.-С. 10-11.

158. Горяева, Т. Убить немца / Т. Горяева // Родина. 2002. - № 10. — С. 41-44.

159. Зубкова, Е.Ю. Мир мнений советского человека. 1945-1948 годы. По материалам ЦК ВКП(б) / Е.Ю. Зубкова // Отечественная история. 1998. №3,4.

160. Зубкова, Е.Ю. Общество, вышедшее из войны: русские и немцы в 1945 году / Е.Ю. Зубкова // Отечественная история. 1995. - № 3. С. 90- 100.

161. Коваль, Т. Проходим войну. / Т. Коваль // Родина. 2000. - № 10. -С. 16-19.

162. Моя цель — остановить орды с востока / Д. Назаров // Огонек. -2002. №25. - С. 16-19.

163. Павлова, И.В. Понимание сталинской эпохи и позиция историка / И.В. Павлова // Вопросы истории. 2002. - № 10. С. 3 - 18.

164. Пережогин, В.А. Из окружения и плена — в партизаны / В.А. Пережогин И Отечественная история. 2000. - №3. — С. 25 — 33.

165. Поляков, Ю.А. Почему мы победили? О массовом сознании в годы войны / Ю.А. Поляков // Свободная мысль. 1994. - № 11. С. 62 — 81.

166. Рожков, А. Под диктовку политруков. Мир и мирок красноармейца 20-х годов / А. Рожков // Родина. 2001. - №4. — С. 60 -65.

167. Сыч, А.И. О некоторых социально-психологических последствиях первой мировой войны / А.И. Сыч // Вопросы истории. -2001.-№11-12.-С. 109 -113.

168. Тощенко, Ж.Т. Историческое сознание и историческая память. Анализ современного состояния / Ж.Т. Тощенко // Новая и новейшая история. 2000. - №4. - С. 3 - 14.

169. Уэлч, Дэвид. Власть мнения для властей предержащих / Дэвид Уэлч И Родина. 2000. - №7. - С. 6 - 11.

170. Шнайдер, Б. Неизвестная война / Б. Шнайдер // Вопросы истории. 1995.-№ 1.-С. 104 - 113.1.. ПЕРИОДИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ

171. Военно-исторический журнал. — 2000. № 1-12.

172. Военно-исторический журнал. 2001. - № 1-12.

173. Военно-исторический журнал. — 2002. № 1 -12.

174. Вопросы истории. 1995. - № 1-12.

175. Вопросы истории. 2000. - № 1-12.

176. Вопросы истории. 2001. - № 1-12.

177. Вопросы истории. 2002. - № 1-12.

178. Новая и новейшая история. — 2000. № 1-6.

179. Новая и новейшая история. 2001. - № 1-6.

180. Новая и новейшая история. — 2002. № 1-6.

181. Новая и новейшая история. — 2003. № 1-6.199. Огонек. 2002. - № 1-52.

182. Отечественная история. — 1995. № 1-6.

183. Отечественная история. — 1998. № 1 -6.

184. Отечественная история. — 2000. № 1-6.

185. Отечественная история. 2001. № 1-6.

186. Отечественная история. — 2002. № 1-6.

187. Отечественная история. 2003. № 1-6.206. Родина. 2000. № 1 -12.207. Родина. 2001. № 1 -12.208. Родина. 2002. № 1 -12.209. Родина. 2002. № 1-12.

188. Свободная мысль. 1994. №1-12.

189. Эхо планеты. 2001. № 1 -5 2.

190. V. АВТОРЕФЕРАТЫ ДИССЕРТАЦИЙ.

191. Артемьев, А.П. Боевое содружество народов СССР в Великой Отечественной войне: Автореф. дис. — канд. ист. наук: 07.00.02 / А.П. Артемьев. М., 1971. - 20 с.

192. Борков, А.В. Создание и деятельность основных советских органов внешнеполитической пропаганды и информации 1917 1945 гг.: Автореф. дис. — докт. ист. наук: 07.00.02 / А.В. Борков. — Н. Новгород, 1997. - 39 с.

193. Диренок, Е.Д. Советское государство в Великой Отечественной войне: Автореф. дис. — канд. ист. наук: 07.00.02 / Е.Д. Диренок. — Минск, 1950.-21 с.

194. Кузнецов, Е.М. Политическая агитация: научные основы и практика: Автореф. дис. — докт. ист. наук: 07.00.02 / Е.М. Кузнецов. — М., 1974.-51 с.

195. Левель, Б. Движение «Свободная Германия» и его роль в развертывании антифашистской борьбы немецкого народа (1943 — 1945 гг.): Автореф. дис. канд. ист. наук: 07.00.02 / Б. Левель. - М., 1960. — 18 с.

196. Номеровский, П.Я. Общественное и индивидуальное сознание: Автореф. дис. канд. философ, наук: 09.00.01 / П.Я. Номеровский. — Киев, 1965.-19 с.

197. Петров, Ю.Т. Общественная психология и идеология как виды общественного самосознания: Автореф. дис. — канд. философ, наук: 09.00.01/ Ю.Т. Петров. Горький, 1974. - 16 с.

198. Пинигин, В.В. Из истории движения солидарности английского народа с Советским Союзом в период Великой Отечественной войны (июнь 1941 1942 гг.): Автореф. дис. - канд. ист. наук: 07.00.02 / В.В. Пинигин. - Горький, 1965. — 18 с.

199. Шулындин, П.П. Национальная психология: сущность, структура, социальная роль: Автореф. дис. — канд. философ, наук: 09.00.01 / П.П. Шулындин. Горький, 1986. - 16 с.1. VI. СПРАВОЧНЫЕ ИЗДАНИЯ.

200. Великая Отечественная война 1941 — 1945: События. Люди. Документы. Краткий исторический справочник / В.И. Андрианов и др. М.: Политиздат, 1990. - 463 с.

201. Глоссарий // www.glossary.ru.

202. Кто есть кто во Второй Мировой войне: словарь / Под ред. Д. Кигана. М.: Даграф, 2000. - 222 с.