автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Обычное право удмуртов, XIX - начало ХХ вв.

Текст диссертации на тему "Обычное право удмуртов, XIX - начало ХХ вв."



/

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

АЛЕКСАНДРОВ Юрий Владимирович

ОБЫЧНОЕ ПРАВО УДМУРТОВ (XIX - НАЧАЛО XX ВВ.)

Специальность 07.00.07 - этнография, этнология, антропология

ДИССЕРТАЦИЯ на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель -доктор исторических наук, профессор В. Е. Владыкин

Ижевск 1998

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I §1

§2

§3 §4

§5

§6

ГЛАВА II §1 §2 §3

§4 §5

ГЛАВА III §1

§2

ОБЩИННОЕ ПРАВО УДМУРТОВ

Община-бускель XIX - начала XX вв. - институт реализации норм обычного права 30

Функции общины в контексте обычно-правовой регламентации удмуртов 41

Кенеш как орган самоуправления 55

Реализация обычно-правовых установок в сфере

общинных форм взаимопомощи (веме) 69

Общественные нормы права и религиозно-обрядовая

жизнь удмуртов 77

Удмуртская община и иноэтноязыковое окружение 89

СЕМЕЙНОЕ ПРАВО УДМУРТОВ

Удмуртская семья XIX - начала XX вв. 102

Внутрисемейная нормативная этика удмуртов 111

Имущественные отношения в большой и нуклеарной

семье. Право наследования 125

Семейно-родовые знаки собственности удмуртов (пусы) 146

Обычно-правовые отношения в семейно-обрядовой сфере 155

ИНДИВИД И ОБЫЧНОЕ ПРАВО УДМУРТОВ Проблема юридического статуса индивида в контексте семейно-общинных правовых традиций удмуртских крестьян 172

Феномен обычного права в системе социо-нормативной культуры и этносоциальной регламентации морально-правового кодекса удмуртов 194

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

КРАТКИЙ СЛОВАРЬ ОБЫЧНО-ПРАВОВЫХ И ЮРИДИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ

212

217

БИБЛИОГРАФИЯ

220

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

238

ВВЕДЕНИЕ

Проблемы институтов этносоционормативной культуры традиционно являются одной из важных предметных сфер этнографической науки. Особую актуальность и научно-практическую значимость исследование историко-этнографических аспектов правовой культуры приобретает в последнее время, когда наше общество переживает, быть может, один из самых сложных и противоречивых периодов своего развития. В сложившейся кризисно-хаотической ситуации, охватившей практически все сферы общественного бытия и сознания, многие в поисках путей обустройства устойчивого микро- и макропорядка, создания оптимальной, гармоничной, "нормальной" человеческой жизни все чаще обращаются к богатому опыту правовой культуры своих народов, на протяжений ряда столетий гарантировавшей нормативно-стабильное функционирование как отдельных социальных групп, так и этноса в целом.

В структурообразующей системе соционормативной культуры народа одну из ключевых позиций занимает обычное право - совокупность стихийно возникающих неписаных норм и правил поведения, действующих в конкретной географической местности и определенной общественной среде (этнической или социальной группе). "Обычное право" - известный и наиболее общепринятый термин в историко-правовой историографии. Однако, часто как в отечественной, так и в западной литературе при обозначении норм, регулирующих жизнь тех или иных обществ и общин, встречаются и другие формулировки, как то: примитивное право, раннее право, до-право, народное право, естественное право и т.д. (См., напр.: А11ой 1965: 4). При этом содержание, которое вносится в понятие "обычное право", как и трактовка правовой теории в целом, в трудах зарубежных юристов зависит, как правило, от того, к какой Правовой школе принадлежат их авторы (историческая школа,

выводившая право из т.н. "народного духа"; школа естественного права (из природы человека); неокантианская, неогегельянская, феноменологическая или других идеальных начал (из "идеи права"); психологическая; школа "конкретной ситуации" экзистенциализма; юридический позитивизм, нормативист< кая школа, вообще отрицающие необходимость выявления экономических и политических предпосылок права и др.). Большое влияние на выявление природы обычного права также оказал т.н. "юридический плюрализм", согласно которому не существует принципиальных отличий права, установленного государством от социальных норм, создаваемых иными организациями, функционирующими в обществе. Во многом благодаря этому течению в дореволюционном отечественном и западном правоведении понятия "обычай" и "обычное право" часто вообще не разграничиваются (См.: Хвостов 1908: 71; Пэнто, Гравитц 1970). Очевидно, это связано и с тем, что "... возникновение обычного права - та стадия в развитии общества, когда право как таковое уже начинает отделяться и выделяться из обычая, продолжающего существовать и выполнять свою регулирующую функцию" и что нормативная сторона жизни догосударственных обществ и народов "... еще не определяется правом как таковым, а зиждется на обычаях-мононормах, когда нет четких различий между такими понятиями, как обычай, право, мораль, религиозные предписания и установления" (Карлов 1989: 146).

В советской исторической и историко-правовой науке теоретической основой понимания права является известная формулировка К. Маркса, данная им в предисловии к "Критике политической экономии", что "...правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что, наоборот., они коренятся в материальных жизненных отношениях" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч. 2-е изд., т. 13, с.6 ). Подчеркивая большую и активную роль права, марксизм вместе с тем критически относится к "юридическому мировоззрению" (Ф. Энгельс называл его "классическим мировоззрением

буржуазии"), согласно которому право является первоосновой и главной движущей силой общественного развития.

Ф. Энгельс,¿ определяя обусловленность права экономическим строем общества, характером существующих производственных и классовых отношений писал: "На известной, весьма ранней ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производства, распределения и обмена. Это правило, вначале выражающееся в обычае, становится затем законом. Вместе с законом необходимо возникают и органы, которым поручается его соблюдение..." (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд.. т.18, с. 272). Рассматривая процесс общественного упрочения определенного способа производства, К. Маркс отмечал, что "...если форма просуществовала в течение известного времени, она упрочивается как обычай и традиция и, наконец, санкционируется как положительный закон" (Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд.. т.25, ч II, с.357).

Классовость государства и права, их соответствие социально-экономическому базису, их порождающему, - основа анализа истории юридических явлений в марксистской теории права. Соответственно за понятиями "обычай" и "обычное право" советские историки-правоведы видели разные этапы в развитии общества. Если обычай - это "прочно установившееся в той или иной среде правило, регулирующее поведение людей в определенной области общественной жизни" (Голунский 1939), "правило поведения, сложившееся вследствие фактического его применения в течение длительного времени: основная форма регулирования поведения в догосударственном обществе в условиях родового строя" (Юридический энциклопедический словарь 1987), то обычное право - "...совокупность норм, которые не устанавливаются органами государственной власти, а вырабатываются в течение длительного времени в какой-либо общественной среде...и становятся юридическими, получив закрепление тем или иным способом со стороны органов государственной власти, обеспечивающей своей

принудительной силой их соблюдение" (Голунский 1939), "синтез древних обычаев с нормами, установленными и признанными властью в процессе вызревания государственных институтов" (Бромлей 1972:62).

В процессе своего развития законодательно установленное право становится системой общеобязательных норм, охраняемых государством, выражающих волю господствующего класса, являющихся государственным регулятором общественных отношений и обеспечиваемых в случае их нарушения государственным принуждением (Марксистско-ленинская общая теория государства и права: Основные институты и понятия 1970: 375; Явич 1976: 58, 87).

Из вышеизложенного следует, что обычное право как первая форма права вообще сыграло значительную и даже исключительную роль в становлении правовых систем современности (романской (континентальной европейской), основой для которой послужило римское право; англосаксонской (т.н. системы прецедентного права), характерной для Великобритании и частично воспринятой в США и ряде других стран, прежде всего в бывших английских колониях; мусульманского права, основой которого являются адат и шариат и т.д.

Советская юридическая мысль в теоретическом обобщении сущности права отводит обычному праву ведущую роль в становлении писаного права на ранних этапах классового общества. Данная направленность в принципе не противоречит тому положению, которое констатировали французские правоведы Р. Пэнто и М. Гравитц об общей тенденции в западной правовой науке "рассматривать обычное право как первоначальный способ создания правовых норм, возникший еще до того, как общество конституировалось в политическом отношении" (Пэнто, Гравитц 1970: 50-51). Однако история функционирования обычного права на Руси в дальнейшем, на разных этапах развития феодального общества исследовалась слабо и даже подвергалась сомнению. Отводя существенную роль обычаю только на раннефеодальной

стадии развития права, многие историки-правоведы безоговорочно признавали обычай по природе своей явлением консервативным, отражающим лишь в известной степени общие моральные и духовные ценности народа и в значительной мере - обывательские предрассудки, расовую и религиозную нетерпимость, неравноправие полов и т.п. (См.: Марксистско-ленинская теория... Основные институты...: 587).

В целом же в теории советского государства и права обычное право рассматривается лишь как источник писаного права, а правоотношения, определявшиеся нормами обычного права и бытовавшие в социально разных слоях общества или игнорируются, или рассматриваются как явление статичное, не подверженное в классовом обществе влиянию экономики, политической ситуации и даже объективного права (Александров 1984: 33).

Между тем, еще в первой половине XIX века по мере развития начал буржуазного права наряду с тенденцией сближения русского гражданского права с римским (См.: Мейер 1861: 20) российские историки-правоведы обратили также внимание на нормы гражданских взаимоотношений, бытовавших в среде крестьянства и не совпадавшие с действовавшим законодательством. В дальнейшем, в общих курсах истории права и отдельных исследованиях учеными второй половины XIX - начала XX века помимо рассмотрения обычая в ракурсе становления и развития законодательного отечественного права постоянно подчеркивается существенность обычно-правовых норм в повседневной жизни народа. Так, Д. Я. Самоквасов писал: "Каждому, кто сколько-нибудь знаком с сельским бытом русского народа, хорошо известно, что крестьянин в большинстве его семейных и общественных отношений не знает постановлений нашего законодательства, а определяет свои отношения к семье и общине понятиями о праве, может быть, регулировавшими семейные и общественные отношения русского народа за тысячу лет назад" (Самоквасов: 1878: 245). Не менее определенно писал и Н. П. Загоскин: "Обычное право не утрачивало жизненного значения и в

последующие эпохи русской жизни; известно, что почти исключительно обычным правом и до наших дней регулирует свою правовую жизнь наше крестьянство, т.е. огромное большинство русского народа" (Загоскин 1889: 186). Наконец, как свидетельствовал М. Ф. Владимирский-Буданов: "Несравненно большая масса жителей России и теперь подчиняется не началам свода, а тем нормам, которые мы иногда отказываемся допустить в седой старине. Эти "древности права" суть весьма живая новость" (Владимирский-Буданов 1907: 684).

С другой стороны, историки права, исследовавшие значение византийских памятников светского и духовного происхождения в истории становления законодательства на Руси, стали признавать большую роль обычно-правовых норм в процессе переработки византийского права на русской почве. Если В. И. Сергеевич отводил византийскому заимствованию, особенно в плане семейно-имущественных правовых отношений значительную роль со времени принятия христианства и вплоть до XVII века, что по его мнению, обусловливалось подсудностью духовным судам вопросов брачного права и права наследственного, при решении которых духовенство обращалось не к народным обычаям, а к византийским нормам (Сергеевич 1910: 563-569, 575-578), то П. Н. Мрочек-Дроздовский, исследуя Русскую Правду, писал, что "византийские законы, будучи неприложимы к русской жизни, вызвали потребность в однопредметных постановлениях, основанных на обычном праве", если же эти заимствования были прямые, то они так или иначе видоизменялись под местным влиянием (Мрочек-Дроздовский 1892: 260).

Наиболее широко в российской историко-правовой науке XIX века проблема обычного права была поставлена в 1840-1860-х гг. К. Д. Кавелиным, схема исторического развития России которого сыграла существенную роль в разработке "государственной школой" концепции о ведущей роли государства в историческом процессе (См.: Кавелин 1847). Противопоставляя самостоятельный путь развития России историческому развитию Запада, К. Д.

Кавелин доказывал принципиальное отличие русского права от права западноевропейских государств, и, в частности, от права римского (Кавелин 1860). Историю права он связывал с процессом развития государства и объяснял особенности правовых норм на разных этапах истории разнообразными причинами политического, семейного и бытового характера. В том же историческом аспекте К. Д. Кавелин ставил не менее существенный для истории права вопрос о причинах отличия юридических бытовых норм, сохранявшихся в народной среде, от существовавшего законодательства, которые он объяснял разной степенью воздействия государственной власти на общественный и семейный быт разных слоев общества. Однако эта мысль ученого о социальном характере законодательства и его своеобразии по сравнению со старыми правовыми нормами, сохранявшимися на основе обычая среди народных масс, об обусловленности таких норм общественными и семейными условиями в дальнейшем почти не получила развития в историко-правовой науке. В равной степени не получило широкого развития в этнографической науке XIX - н. XX вв. предложение ученого о необходимости изучать обычаи прежде всего на основе конкретного народа, а не объяснять их результатами заимствования (Токарев 1966: 273).

Между тем очевидность того, что обычное право представляет собой весьма сложное и многофункциональное явление, исследование которого далеко выходит за пределы историко-правовой науки и не может быть сведено только к формально-юридическому анализу, доказанное еще в дореволюционной историко-правовой и этнографической литературе, не оставляет сомнения в необходимости творческого осмысления обычно-правовых норм и их роли в обществе на всех этапах его существования.

В качестве основного юридического источника обычное право имело наибольшее значение и сохраняло особо длительное бытование в среде крестьянства, где, как писал в конце XIX века И. Тютрюмов "...мы не можем не заметить той непрерывной связи, которая существует между современными

обычаями и обычаями древнего быта" (Тютрюмов 1881: 56). Неписаные нормы не только представляли "жизненную часть" функционирования крестьянства, но и определяли повседневную внутреннюю жизнь российской деревни вплоть до разложения их основного носителя - сельской общины, что вполне логично объяснялось тем, что "...коллизии общинной хозяйственной жизни, а таюке многие стороны гражданских отношений в крестьянской среде или вовсе не предусматривались действовавшим сводом законов, или не могли быть разрешены в силу своего своеобразия" (Илларионов 1899:78, 85).

Среди различных категорий крестьянства обычное право как институт играло значительную роль особенно в среде крестьян государственных, которые "...в известных границах являлись свободными распорядителями своих участков и не ощущали над собой такого экономического давления феодала-землевладельца, какое испытывали частновладельческие крестьяне, их зависимость никогда не достигала формы вещного права над личностью" (Александров 1977; 1984: 103, 104).

Удмуртские крестьяне, как и северорусское, уральское, сибирское и довольно многочисленная часть южнорусского (т.н. "однодворцы") крестьянства, жившие в условиях системы "государственного феодализма" в XVIII веке официально вошли в состав крестьянства государственного (Дружинин 1946: 38) и при стремлен�