автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Очерковая проза Е.Л. Маркова: идеология, проблематика, стиль

Полный текст автореферата диссертации по теме "Очерковая проза Е.Л. Маркова: идеология, проблематика, стиль"

На правах рукописи

КОРОСТИНА ГАЛИНА ГЕННАДЬЕВНА

Очерковая проза ЕЛ. Маркова: идеология, проблематика, стиль

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук __-

Орйл - 2005

Работа выполнена в Курском государственном университете

Научный руководитель - доктор филологических наук, профессор

Криволапое Владимир Николаевич

Официальные оппоненты - доктор филологических наук, профессор

Строганов Михаил Викторович

- кандидат филологических наук, доцент Конышев Евгений Михайлович

Ведущая организация - Липецкий государственный

педагогический университет

Защита состоится декабря 2005 г. в 11 часов 00 минут на заседании диссертационного совета К 212.183.02 в Орловском государственном университете по адресу: (302026) г. Орел, ул. Комсомольская, 95.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Орловского государственного университета

Автореферат разослан « Л ¿¿¿V _2005 г.

Ученый секретарь диссертационного совета ^ФёлМ&ЪСМ, Вельская А.А.

_Я00 £гМ зчвэТ

'¿b±6606

В современной науке актуализируется процесс восстановления полного спектра национальной культуры, в том числе русской литературы XIX века. В этой связи все настойчивее заявляет о себе тенденция растущего интереса к «второстепенным» писателям. Имена П.Д. Боборыкина, М.В. Авдеева, C.B. Максимова, Д.И. Стахеева, A.B. Елисеева, B.JI. Кигна-Дедлова и др. становятся на свое историческое место и перестают служить только фоном для других имен. Анализ литературного творчества, мировоззрения, идеологии подобных авторов позволяет наиболее полно и объективно представить картину историко-литературного процесса, восполнить существующие в нем пустоты и зияния.

Данное исследование обращено к творчеству одаренного писателя «второго» ряда Евгения Львовича Маркова (1835-1903). Его литературное творчество складывалось на пересечении публицистики, литературной критики и художественной прозы. Книга Маркова были востребованы читателями, неоднократно переиздавались вплоть до 1915 года. Особенным успехом пользовались «Очерки Крыма» (1872), роман «Черноземные поля» (1877). Начав печататься в 1858 году, Марков в течение 45 лет выступал на страницах разнообразных газет и журналов («Отечественные записки», «Вестник Европы», «Русский вестник», «Русская речь», «Русское обозрение», «Голос», «Русь», «Новое время», «Московский телеграф», «Санкт-Петербургские ведомости») с произведениями разных жанров.

История литературы сохранила большое число критических отзывов о литературном творчестве писателя. Современная критика оценивала его весьма разнообразно: от легкого штриха-замечания И.С. Тургенева - «читал с великим удовольствием»; от развернутой положительной оценки личности писателя Маркова, данной ему В.В. Розановым («в ряду братьев-писателей <...> личность», «видный писатель, голос которого выслушивался, а иногда и долго помнился», имел «твердое, никогда не менявшееся» место во «втором» ряду литературы, «положение видное и очень уважаемое»); от признания особого стиля Маркова В.Г. Короленко («явление довольно заметное в литературе», «хлесткий стиль», «(несколько аляповатая) яркость изложения и значительная развязанность») до полного неприятия литературного творчества писателя Н.К. Михайловским («рыцарь с петушьими перьями на шяеме»; «Хорошо пишут курские помещики! ... Г. Марков валит в одну кучу вещи совершенно неизмеримые») и Ф.М. Достоевским («...Е. Марков есть старое ситцевое платье, уже несколько раз вымытое и полинявшее»). После смерти Маркова в 1903 г. его творчество продолжало оставаться востребованным еще примерно 20 лет, после чего писатель окончательно перешел в разряд «забытых». A.M. Горький был последним литератором, который оценивал литературный талант E.JI. Маркова и признавал познавательное значение его художественной прозы. Он отмечал, что повесть «Барчуки...» позволяет представить, «как воспитывались дети дворян», а роман «Черноземные поля» важен в качестве одного из материалов для «истории деревни». _ _

РОС НАЦИОНАЛЬНА* БИБЛИОТЕКА С. Петербург

Пережив длительный период забвения, писатель Е.Л. Марков становится все более востребованным в современном культурном пространстве. Очерковая проза Маркова служит источником рекламы: туристические фирмы, работающие с Крымом, активно цитируют книгу «Очерки Крыма», написанную Марковым в 1860-1870 года; сайты православной церкви, приглашающие совершить паломничества в Израиль и Палестину, обращаются к тексту Маркова 1891 года «Путешествие по Святой земле». Очерковые тексты Маркова активно осваивают краеведы. В 1995 году в Симферополе в серии «Редкая книга» вышло репринтное издание «Очерков Крыма» 1903-го года. В среде крымских татар существует своеобразный «культ» Е.Л. Маркова. В интернет-версии альманаха «Москва-Крым», издаваемом идеологическими лидерами нацменьшинства, опубликованы статьи о «забытом» писателе, который в 1860-70-ые годы представлял крымских татар как достойный «малый» народ со своими культурными привычками и естественным, наиболее гармоничным соответствием географическим особенностям Крыма (по сравнению с другими народами полуострова)1. Философия писателя и литературного критика Е.Л. Маркова привлекает внимание культурологов. В 2001 году впервые на русском языке вышла книга американского слависта Джеймса X. Биллингтона «Икона и топор». Предложив оригинальный опыт истолкования русской культуры, ученый обратил внимание на философию позитивизма, которую активно проводил в своем литературном творчестве писатель Марков.

Следует отметить, что имя Е.Л. Маркова вызывает определенный интерес и в литературоведении. В настоящее время обстоятельно изучено литературно-критическое наследие писателя (В.Р. Аминева, 1994). Есть более ранние исследования литературно-краеведческого характера (Н.Д. Михайловская, 1970; И.З. Баскевич, 1979). Литературное творчество писателя представлено В.А. Викторовичем в биографическом словаре «Русские писатели. 1800-1917» (М., 1994).

Объектом данного исследования стала очерковая проза Е.Л. Маркова. Такой выбор представляется важным в двух аспектах. Во-первых, художественная специфика жанра очерка остается все еще в достаточной степени не изученной. В свете активного процесса развития художественно-документальных жанров современное литературоведение нуждается в исследовании данного процесса как в плане теоретическом, так и в плане историко-литературном. Во-вторых, текстовый анализ очерков Е.Л. Маркова позволяет наиболее ярко выявить своеобразие поэтики и проблематики писателя, те особенности художественного стиля, которые делали его письмо успешным, востребованным читателями в историко-литературной ситуации второй половины ХТХ века, и которые позволяют современному заинтересованному читателю обращаться к творчеству данного автора.

' http www.moscow-cnmea.ru/histori/18_19vv/markov/markov htm/, http:/Vwww.kirimtatar com/Researches/ rappazov html

Данное исследование построено с учетом специфики развития очерковой литературы во второй половине XIX века. Актуализация очерковых жанров в этот период объясняется, по меньшей мере, двумя моментами: во-первых, стремлением литературы к объективности и документальности, сближением искусства и науки и, во-вторых, изменениями в жанровой системе литературы, поисками новых литературных форм, которые, не будучи стесненными жанровыми канонами, могли бы отражать меняющуюся действительность пореформенного периода. Русской реалистической литературой XIX века были в полной мере осознаны эстетические возможности очерковых жанров, их значительность и историческая необходимость. Очерк стал выражением горячего интереса писателей к современности. Его расцвету способствовали А.И. Герцен, И.С. Тургенев, М.Е. Салтыков-Щедрин, Ф.М. Достоевский, писатели-«физиологи» 1840-х годов, беллетристы-«шестидесятники» Г.И. Успенский, Н.В. Успенский, А.И. Левитов, В.А. Слепцов, Н.Г. Помяловский, C.B. Максимов. Гибкая природа очерка, его оперативность позволяли как нельзя лучше откликаться на животрепещущие вопросы времени.

Исследованиям очерковой прозы XIX века посвящены работы Ю.В. Лебедева2, Л.М. Пивоваровой3, А. Гадасиева4, О.М. Скибиной5, A.B. Сафронова6, О.Н. Хайруллиной7. Теоретическими предпосылками для исследования очерковой прозы Е.Л. Маркова в данной работе послужили научные изыскания по теории очерка В.А. Богданова, Г.Н. Поспелова, Н.И. Глушкова, Э.Н. Быкони.

Актуальность данной работы состоит в обращении к очерковой прозе Е.Л. Маркова, которое позволит дополнить представление о развитии очеркового жанра в русской литературе второй половины XIX века, определить место данного автора в литературном процессе 1860-1900-х гг., выявить оригинальное и типическое в его индивидуальной манере повествования. Научная новизна данной работы определяется тем, что она представляет собой первое монографическое исследование очерковой прозы Е.Л. Маркова. В исследовании обобщен и систематизирован малоизученный и разбросанный по различным изданиям материал, введен в научный оборот ряд архивных источников.

2 Лебедев Ю В У истоков эпоса: Очерковые циклы в русской литературе 1840-1860 гг. Ярославль, 1975

3 ПивовароваЛ.М. Русский очерк 80-90ых гг. 19 века. Казань, 1978

4 Гаджиев А Развитие очеркового жанра в русской литературе 19 века: Учебн. пособ. Баку, 1984.

5 Скибина О М Поэтика жанра путевого очерка 80 - 90ых гг 19 века // Филологические науки, 2002, № 5 С. 102-111.

6 Сафронов А.В Художественно-документальная проза С В Максимова- Автореф Дис Канд. филол. наук. М., 1987

7 Хайруллина О.Н. Очерк 2й половины 19 века- (Жанрово-стилистическая характеристика; на материале очерков о российском Дальнем Востоке) Автореф Дис Канд. филол. наук. Владивосток, 2001

Целью диссертации является осмысление очерковой прозы Е.Л.Маркова в ее идейно-тематическом и жанрово-стилевом своеобразии в непосредственной соотнесенности с историко-литературным процессом. Такая постановка основной задачи исследования определила его метод: историко-литературный анализ в сочетании с текстовым анализом художественного материала.

Основные задачи работы: рассмотреть очерковую прозу Маркова в ее жанровом разнообразии; изучить характерные особенности проблематики и поэтики очерковых текстов; установить место очеркистики в художественном творчестве писателя, ее влияние на структуру не-очерковых текстов.

Практическое значение. Результаты исследования могут быть использованы при разработке теоретических проблем в области изучения очерковой прозы русской литературы второй половины XIX века, при подготовке общих историко-литературных и специальных курсов по очеркистике XIX века.

Данная работа прошла апробацию в сентябре 2005 года в Курске на международной научно-практической Фетовской конференции в рамках секции, посвященной провинциальной культуре. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры литературы Курского государственного университета (29 июня 2005 г.)

Структура диссертации обусловлена логикой исследования от общего к частному. Данное диссертационное исследование представляет собой введение, две главы, заключение, библиографию и приложение.

Основное содержание работы

Во введении освещается историко-литературная ситуация, сложившаяся вокруг имени Е.Л. Маркова, приводятся основные положения по теории очерка, сформировавшиеся в литературоведении и являющиеся основополагающими при анализе очерковых текстов писателя, определяются цель и задачи работы, актуальность и научная новизна избранной темы.

В первой главе «Особенности мировоззрения и творческих установок ЕЛ. Маркова», состоящей из трех разделов, воспроизведена биография, охарактеризована идеология писателя, представлены основные мотивы литературной деятельности, личностные особенности, восприятие и оценка литературного творчества Е.Л. Маркова современниками.

В первом разделе - «Биографические предпосылки литературного творчества писателя» - рассматриваются отдельные эпизоды биографии Маркова, которые важны в свете понимания личностных и творческих характеристик данного автора. Они нашли свое отражение в очерковой прозе Маркова, обусловили своеобразие ее поэтики и проблематики.

Принадлежность Маркова к старинному дворянскому роду и воспитание в духе традиций дворянской культуры определили важную составляющую мировоззрения писателя. В разные периоды своей жизни и литературного творчества он остро ощущал собственную причастность к

дворянскому сообществу, выступал выразителем интересов дворянского сословия. Занятия наукой в Харьковском университете, защита кандидатской диссертации, последовавшая за ними деятельность Маркова в качестве практического педагога также стали личностно-значимыми моментами биографии. Осознание себя в качестве ученого и педагога было характерной чертой Маркова-очеркиста. В образе автора закреплялось представление о писателе как об ученом (в том числе, ученом-зоологе) и о писателе как о педагоге, способном играть роль наставника, просветителя читательской аудитории. Своеобразие личности Евгения Львовича Маркова в полной мере проявилось в эпизоде с Яснополянской школой: Марков не только отказался от предложения бьггь соредактором журнала «Ясная поляна», но и публично высказался против целостной педагогической концепции Л.Н. Толстого. Независимость, принципиальность, стремление к публичной полемике определяли многие поступки писателя, придавали особую окраску образу автора в его очерковых текстах. Назначение Маркова в 1865 г. директором Симферопольской гимназии и инспектором народных училищ Таврической губернии имело важное значение в литературной судьбе писателя. Подробно изучив историческое прошлое полуострова, обстоятельно познакомившись с его природой и культурой, Марков сделал Крым особой темой своего литературного творчества, «открыл русскому читателю Крымский полуостров так же, как Немирович-Данченко - север России, а Мамин-Сибиряк - Урал» (П.В. Коньков).

В 1870 г. Марков вышел в отставку и поселился сначала в своем родовом имении Александровка Щигровского уезда Курской губернии, а затем переехал в Воронеж. Живя в провинции, он оставался известным автором, выступал в качестве активного корреспондента столичных газет и журналов. В литературных текстах кон. 1860-1880 гг. Марков последовательно формировал отношение к себе как к провинциальному писателю. Путевые записки о Швейцарии «С чужого берега» (1869) были опубликованы с подзаголовком «Письма в Щигровский уезд». В других очерках Марков в свойственной ему ироничной манере («нам, провинциалам, не видно за удаленностью от столиц...») постоянно указывал на себя как на провинциала, предварял тексты вступлениями, в которых неизменно обозначал место их написания - село Александровка; пропагандировал провинциальный образ жизни. Подобная подчеркнутая «провинциальность» формировала и укрепляла мнение о Маркове как о писателе-интеллектуале, свободном и независимом от всякого рода «столичных» идеологий.

Во втором разделе представлена характеристика общественно-политических и религиозных взглядов писателя. Творчество Е.Л. Маркова исторически совпало с набиравшим силу в 1840-1890-ые годы в России либерализмом. Представители этого течения позитивно оценивали капитализацию стран Европы, видели в буржуазии молодой прогрессивный класс, связывали с ним защиту прав личности и собственности, установление правового порядка. Либералы желали скорейшей европеизации России, развития промышленности и торговли. В литературном творчестве Маркова

идеи либерализма получили свое наиболее полное и последовательное <

отражение, хотя, оценивая идеологию в целом, будет вполне справедливым '

говорить о том своеобразном «дрейфе», которое осуществлял писатель от либерализма к консерватизму и обратно. Очерковая проза, а также романы и публицистика Е.Л. Маркова развивали среди читательской аудитории второй половины XIX века такие основные положения русского либерализма, как: позитивную оценку процесса европеизации России; отношение к дворянству как наиболее образованному сословию.

Западничество (европейство) взглядов писателя проявилось уже в первых циклах его путевых очерков: «О русском люде и русском быте» (1865) и «С чужой стороны» (1869). В очерковом цикле «С чужой стороны» Марков восхищался «честным образом простой и трезвой труженицы Швейцарии»: в старинном ремесленном городке часовщиков Нёвшателе писатель обнаружил то «спокойствие домовитого, разумного хозяйства», которое отсутствовало в русском уездном городе. Пример Швейцарии, воспитывающей «свободных людей и энергических работников», Марков считал весьма уместным и поучительным для российского государства. Писателю глубоко импонировала демократичность и правовой порядок европейских стран. Он не принимал славянофильских взглядов на Россию как особое, самобытное государство, требующее отдельных, внеевропейских тенденций в своем развитии. Понимание необходимости европеизации России сочеталось у Маркова с требованием неспешного, вдумчивого, а главное - самостоятельного мышления в отношении политических и социальных преобразований в государстве. Не идеализация Запада в противовес «отсталой» России, не разъединение и противопоставление, а объединение русского государства и европейских стран в поиске, создании лучших способов общественного и государственного устройства - таков основной пафос очерковой прозы Маркова.

Западничество писателя Маркова в своих основных, наиболее характерных чертах совпадает с «идеологией русского европеизма», описанной в книге В.К. Кантора «Феномен русского европейца» (М., 1999). В своем литературном творчестве либеральный дворянин Е.Л. Марков отстаивал европейскую ценность свободной личности, не принимал любых форм принуждения, насилия над человеком. Писатель позиционировал себя в качестве интеллектуала, способного к критическому и самостоятельному взгляду на жизнь и превыше всего ценящего эту способность в других людях. «Я думал, говорил, писал, ошибался и увлекался за свой страх и своим собственным доморощенным умом...»

В путевых очерках ЕЛ. Марков открыто выражал свои «европейские» предпочтения: понятие цивилизованности народа было для него напрямую связано со степенью, качеством усвоения тех ценностей, которые были ,

рождены в лоне личностной европейской культуры. Выражение Маркова «народ, перешедший в Европу», использованное в книге «Очерки Крыма», следовало понимать как высшую оценку цивилизованности нации. Посещая разные уголки России и зарубежья, писатель-путешественник был

внимателен к любым знакам «европейской цивилизации», т.е. наилучшего, с его точки зрения, наиболее разумного устройства общественно-политической жизни. В то же время, восприняв «европейство» как наивысшее достижение человеческого духа, Марков был чужд «безличного космополитизма», ратовал за сохранение того отдельного национального лица, которое определяло своеобразие народов. Писатель осознавал свою причастность и к русскому, и к европейскому; соединял в себе эти культуры. Именно поэтому он испытывал то чувство некоего аристократического равенства по отношению к высшим достижениям культуры европейской, которое получило яркое выражение в текстах его путевых очерков. Система взглядов, свойственная «русским европейцам», нашла свое воплощение в мировоззрении Маркова и обусловила такие вполне «достойные», прогрессивные моменты его очерковой проблематики, как осознание равенства национальных культур, понимание исторической сложности европейского пути, внимание к реальным потребностям и нуждам своего народа, актуализацию вопросов просвещения и образования в России.

В своем отношении к государству и власти Марков был убежденным монархистом, никогда не критиковал существующий в России государственный строй. Революционный радикализм был категорически не приемлем для писателя, глубоко возмущал его нравственное чувство. Политические взгляды Маркова соответствовали основным постулатам дворянского либерализма, сформулированным К.Д. Кавелиным и Б.Н. Чичериным в 1860-ые годы; Марков также был убежден, что «только через правительство у нас можно действовать и достигнуть каких-нибудь результатов» (Н.М. Азаркин). Государство является организатором жизни общества; оно побуждает служить национальным интересам. Просвещенному и легитимному самодержавию не противоречат требования «законности» и «гласности», которые должны лежать в основании общественно-политического устройства.

В письме к A.C. Суворину 1902-го года Марков открыто признавался в своей приверженности консерватизму: «Я человек консервативный в смысле постоянства своих отношений к людям, убеждениям, журналам и даже неодушевленным предметам, с которыми привык иметь дело»8. Мотив грусти об ушедшем прошлом впервые появился в раннем рассказе-очерке Маркова «По лесу» (1866), где автор сожалел о тех сильных характерах, независимых и самобытных натурах, которые были, по его мнению, изжиты русским обществом во второй половине ХТХ века. В автобиографической повести 60-70-ых годов «Барчуки» Марков отвел отдельную главу для описания своих переживаний по поводу утраты «тихих и простых прелестей» «старого крепостного быта». Современная писателю критика была права, когда писала о поэтизации крепостнических времен в «Барчуках». Несмотря на то, что автор всячески старался уйти от социальных характеристик 183040-х годов и выдвигал на первый план свойственное многим людям чувство

8 См. приложение' Письмо Маркова E.JI к Суворину А С. от 28 января 1902 г

9

сожаления об ушедшем прошлом («Пусть простит меня добрый читатель и признает за мною некоторое законное право помечтать с сожалением об утраченном, о жизни, которая живется один раз. Я не виноват, что эта жизнь была жизнь с крепостным правом, и что её радости были, строго говоря, радости крепостников...»), в авторских отступлениях время от времени открыто звучал голос растревоженного крепостного помещика («Барин был барином, хам - хамом, и всех удовлетворяла эта ясность отношений...»). В очерковых и публицистических текстах 1880-1900-х годов консерватизм взглядов Маркова определялся его требованием сохранения морального порядка и естественно-правовых устоев, лежащих в основе семьи и религии. Писатель ставил перед собой задачу оберегать морально-нравственные ценности прошлого от разрушительного шума и ритма времени, от резких, необдуманных экспериментов.

В очерковой прозе Марков обнаруживал хорошее знание православных источников, часто цитировал их Библейские картины, сравнения неизменно всплывали в связи с тем или иным размышлением, по поводу какого-либо впечатления писателя-путешественника. Анализируя характер религиозных взглядов писателя, следует отметить, что «библейские мысли» сопровождали Маркова на протяжении всего его литературного творчества. Вместе с тем писателя отличало сложное отношение к институту церкви; неоднозначное восприятие православной религии в разные моменты литературного творчества. В «Очерках Крыма» (1860-1870) автор приводит практически светское описание Успенского скита. Он осматривает монастырь глазами путешественника, «не укорененного» в религии; высоко оценивает трудолюбие монахов, постоянно занятых в работах в саду, сетует в свойственной ему иронической манере, что далеко не все монахи так трудолюбивы, как насельники Успенского скита. Рядом с эстетическими впечатлениями писателя-туриста, посетившего православный монастырь в Крыму, нет места его религиозным чувствам. Марков проявляет то индифферентное отношение к религии, которое было свойственно в целом либеральному мировоззрению второй половины XIX века; дворяне-либералы не признавали религиозных различий, рассматривали существующие религии как проявления национальной специфики.

«Библейские мысли» иного свойства обнаруживаются в текстах автора 1880-1900-ых годов. Путешествие Маркова в Палестину, предпринятое писателем в конце 1880-ых, было вызвано изменением качества его отношения к православию. В письме к A.C. Суворину от 1 декабря 1889 года Марков, предлагая своему адресату выпустить отдельное издание «Путешествия по Святой земле», придает особое значение этой книге в ряду собственной литературы путешествий. Он рассматривает её в качестве серьезного труда православного путешественника. Новое отношение писателя к православию основывается на том убеждении, которое сформулировано в повести 1896-го года «На своей борозде»: «все существенно человеческое от Бога», - и которое определяет своеобразие проблематики его литературных текстов заключительного периода 1880-

1900 гг. Таким образом, эволюцию религиозного чувства писателя определяет движение Маркова от «светской» религиозности, от сознания, «не укорененного» в религии, при котором православная культура и, в частности, православные тексты являются только одним из источников образованности писателя-дворянина в 1860-1880-ые гг., к глубокому и ярко выраженному религиозному настроению в текстах Маркова 1890-1900-ых годов.

В третьем разделе анализируются мотивы и характер литературной деятельности ЕЛ. Маркова. Осознанное стремление к занятиям искусствами существовало у Маркова с детства. Оно явилось результатом хорошо усвоенного семейного воспитания, осуществлявшегося в рамках традиционной дворянской культуры первой половины XIX века и требовавшего, в частности, хорошего владения слогом. Отличаясь от общего фона повседневной жизни, занятия литературой, другими искусствами являлись своеобразной культурной традицией людей дворянского круга, позволяли обнаружить то эстетическое чувство, которое было в некоторой мере обязательным для просвещенного дворянского сословия.

Литературное творчество стало для Маркова своеобразным продолжением его непосредственной педагогической деятельности. Его книги очерков и путешествий должны были «популярно знакомить <...> образованную публику с общею картиною любопытнейших мест», «с историей и бытом многочисленных и крайне интересных народностей». Марков адресовал свои тексты «просвещенному большинству», «мыслящему читателю», «умам и сердцам, которым во всех обстоятельствах дорого искусство и знание». Многие книги содержали предисловия, в которых подчеркивалась данная педагогическая установка автора - «прямое воздействие на познания и убеждения человека». Педагогический пафос Маркова - желание наблюдать, заинтересовать, объяснить, убедить -сочетался с особой ролью культурного наставника, которую писатель осознанно выбрал для себя и последовательно реализовывал в своем творчестве. Сильно выраженное в текстах автора педагогическое начало обнаруживало основной мотив его литературного творчества - стремление просвещать своих читателей, приобщать их к знанию, воспитывать их культурные привычки и навыки.

Занятия литературой стали для Евгения Львовича Маркова тем удачно найденным родом деятельности, в котором нашли выражение разные способности и характерные особенности личности этого талантливого человека. Во-первых, Е.Л. Марков был ярким и незаурядным беллетристом: он обладал способностью вести повествование легко, живо, увлекая и заинтересовывая читателя. Эту сильную сторону писательской манеры автора неоднократно отмечала литературная критика («...уменье живо и интересно рассказать самое по-видимому простое происшествие»; «Г.Евг.Марков обладает особенным талантом описания»; «образцовый стилист <...> «Учебные годы старого барчука» написаны тем же прекрасным, образным и необычно простым языком, который так присущ и другим

произведениям этого писателя...»; «...в высшей степени интересный способ i

изложения <...> все в живой и интересной форме <...> книга, приятная в 4

чтении...» (Б. Тагеев); «хлесткий стиль <...> яркость изложения <...> выдвигали его <...> как выдвигает человека резкий и звонкий голос в шумной i

толпе» (В.Г. Короленко). Беллетристический талант Е.Л. Маркова «сработал» в полной мере, когда книга «Очерков Крыма» спровоцировала волну туристических посещений южного берега!

Во-вторых, Е.Л. Марков всерьёз владел искусством живописи. На протяжении всей жизни писателя путевой альбом был непременным спутником всех его многочисленных путешествий. До сегодняшних дней дошли иллюстрации Евгения Львовича к «Очеркам Крыма»9. Художнический талант привнес определенное своеобразие в литературную деятельность: писатель смотрел на мир глазами художника. Отсюда особый род наблюдательности, внимание к деталям, лексическая насыщенность очерковых текстов словами и терминами изобразительного искусства («цвет», «панорама», «пейзаж», «перспектива», «полотно»).

Наконец, Е.Л. Марков обладал ярко выраженным темпераментом общественного деятеля. По воспоминаниям современников, он отличался огромной энергией и продуктивностью в работе, умел сплачивать вокруг себя «единичные интеллигентные силы», был вдохновителем многих полезных начинаний в жизни всякого общества, где жил. В течение своей жизни Марков успел сделать необыкновенно много. В списке его занятий деятельность самого разного рода: от учреждения училищ, школ, больниц, создания благотворительных, ученых учреждений и обществ до конкретной помощи и содействия отдельным лицам разных сословий и разного материального положения. «Общественная ориентированность» определила такие черты своеобразной творческой манеры писателя-очеркиста, как гражданский пафос, публицистичность, широкое использование в прозе приемов ораторской речи.

На наш взгляд, Е.Л. Марков в полной мере воплотил собой особый тип писателей-«шестидесятников», которым при всей несовместимости их идеологических воззрений была свойственна некая психологическая общность. (В.Н. Азбукин) В литературу второй половины XIX века он привнес то же острое политическое чутье и желание лично участвовать в общественной борьбе, тот же рационалистический характер, которыми отличались писатели-«революционеры» в самом широком смысле этого слова.

При целостном анализе соотношения между реальностью и вымыслом, которое устанавливал Марков в своих текстах, оказывается, что «подлинное», «достоверное» преобладало в литературном творчестве писателя. Художественные тексты Маркова в своей большей части были (

ориентированы не на вымысел; они рождались из непосредственного жизненного опыта писателя. Стремление к достоверности, жизненности

' Приводятся в приложении

содержания привело Маркова к широкому использованию системы «плавающих» эпизодов, обнаруживающейся при целостном изучении всего литературного творчества писателя. Ее суть состоит в том, что один и тот же эпизод, взятый из жизни, Марков стремился по-разному обыграть в своих текстах. В соотношении вымышленного и реального в прозе Маркова устанавливалось преимущество в пользу последнего, не случайно очерковая проза, основанная на объективно-познавательной стороне художественного содержания, возобладала в конечном итоге над не-очерковыми текстами Маркова в 1890-1900 годы.

Вторая глава «Своеобразие проблематики и поэтики очеркового творчества ЕЛ. Маркова» состоит из четырех разделов и представляет собой непосредственный текстовый анализ очеркового творчества писателя. В качестве материала для анализа выбраны, во-первых, тексты, разнообразные по своей жанровой специфике (проблемные очерки, очерки-рассказы, а также путевые очерки писателя), во-вторых, тексты, относящиеся к разным периодам творчества Маркова (начальному - 1860-ые годы; периоду наибольшей активности и известности писателя в 1870-1880-ые гг.; наконец, к завершающему периоду творчества 1890-1900-ых годов). Данные произведения являются наиболее характерными для Маркова; они в полной мере отражают стиль писателя, получили положительные оценки у его современников, могут представлять интерес для современного заинтересованного читателя.

2.1. Тема крестьянства в очерках-рассказах Маркова: «Ушан» (1858), «По лесу. Этюд из народной зоологии» (1866), «Переселенцы» (конец 1880-ых гг.). Очерки-рассказы Маркова разных лет строились на наблюдениях и размышлениях по поводу НАРОДНОГО. Что есть русский народ; каковы его специфические национальные качества; в чем его сила; что следует развивать и поддерживать, а что необходимо блокировать и искоренять в русском характере - таков круг вопросов, исследовавшихся писателем. Само по себе понятие «народное» имело смысл для Маркова в двух аспектах. С одной стороны, «народное» означало русское, т.е. принадлежавшее русской нации и выделявшее ее среди всех других наций. Когда Марков исследовал сферу народного как сферу русского, он был глубоко демократичен. Отсюда, например, та культурная общность, которую автор обнаруживал между собой и русскими солдатами в наиболее демократичном по своему характеру тексте «Очерков Крыма». С другой стороны, «народное» для Маркова было связано с русским крестьянством, с деревней. Воспитанный в 1830-40-ые годы в обстановке дворянской усадьбы в семье «истового» русского барина, Марков имел возможность с малолетства ощутить тот глубочайший водораздел, который пролег между сословиями в русском государстве. Коренная нестыковка между бытом и нравами русского дворянина и бытом и нравами русского крестьянина, другими словами, различие дворянской и крестьянской культур, рассматривались Марковым с точки зрения культурного превосходства.

Рассказ-очерк «Ушан» (1858), содержавший в себе явную отсылку к рассказу И.С. Тургенева «Бежин луг», представлял собой яркую и красочную зарисовку с натуры. Автору было важно объективно и полно запечатлеть обстоятельства и приметы крестьянской жизни. Марков повествовал об одном из своих детских впечатлений, связанном с ночным путешествием под присмотром заботливого «дядьки» Аполлона. Собственно никакого действия в сюжете «Ушана» не было. На протяжении всего текста автор посредством прямого диалога передавал беседу двух господских крестьян, которую с большим любопытством слушали «барчуки» - дети помещика, так как она касалась интересной для них темы колдунов, леших и другой «нечистой силы». Именно в содержании диалога героев была скрыта главная идея рассказа, то, ради чего, собственно, он и написан. Задача обрисовки характеров героев являлась второстепенной для автора; образы крестьян-собеседников были намечены «пунктирно», в общих чертах.

Беседующие крестьяне-герои приоткрывали мир русской деревни для читателей, не принадлежавших к нему. Марков акцентировал внимание на том, что сознание крестьян переполнено страхами и суевериями, наводнено «темными силами», которые ведут постоянную борьбу с Богом. Крестьянское православие, «замешанное» на чудесах и легендах, страхе перед сатаной представлялось для Маркова сугубо «мужицким» верованием, неприемлемым для дворянина. Вполне дружелюбная ирония, с которой автор смотрел на своих простонародных героев, проясняла его собственную позицию. Марков не скрывал своего по-человечески теплого, заинтересованного отношения к крестьянству; его ироничность была сродни дружеской усмешке просвещенного человека, хорошо знакомого с особенностями крестьянской жизни, ее преимуществами и недостатками. В рассказе Марков обнаруживал ту сторону характера русского крестьянина, которую позже более глубоко вывел в своем автобиографическом рассказе «Мужик Марей» (1876) Ф.М. Достоевский. «Дядьку» Аполлона и мужика Марея роднит глубокое чувство гуманности, проявляющееся в крестьянском отношении к детям помещиков. Истинная человечность крепостных свидетельствовала о том высоком нравственном чувстве, которое в целом было свойственно русскому крестьянству.

«Ушан» являлся очерком-рассказом, типичным для художественного творчества Маркова. Основной прием диалога, на котором построен текст, автор сочетал с очерковым принципом свободной композиции. Главная черта своеобразия проблематики состояла в том, чтобы показать русское крестьянство как заповедник особого, любопытного, другого, инородного самому дворянину Маркову, отдельного от него и от его собственного жизненного «ареала».

Принципиальную позицию Маркова по отношению к «народной» теме прояснял и углублял другой рассказ-очерк «По лесу. Этюд из народной зоологии» (1866) Возможно, вследствие именно подобной прямой трактовки позиции автора, он в отличие от «Ушана» был опубликован писателем под псевдонимом «Зареченский»,

В композиционном плане рассказ «По лесу» состоит из трех частей: двух равноправных по смыслу главок и краткого заключения. Мотив дороги является структурообразующим в тексте. Автор путешествует вблизи Оптиной пустыни, беседует с ямщиком о физиологических и поведенческих особенностях медведей и волков. Неискушенный в практическом знании, он расширяет свой образовательный потенциал в беседе со «знающим» человеком - крестьянином. Основным лейтмотивом беседы автора и ямщика является их глубокое непонимание друг друга, которое они осознают каждый со своей стороны. Крестьянин искренне изумляется тому, что барин не знает «простых вещей». В свою очередь авторская позиция явственно проявляется в следующей лексике: «сарматская войлочная борода», «красная широкая рожа», «ямщичья рожа с оскаленными <...> зубами <...> выпучилась». Сословные границы между героями расставлены четко. Писатель не скрывает своей идеологической «верности» временам крепостничества с четко выделенными сословными межами: барин - крестьянин. Продолжая свои размышления по поводу «народного», Марков в рассказе представляет крестьян как продолжение «зоологического мира». В предметном ряду «лес -береза - ясень - осина - дуб - медведь - волк - ...» «мужик» для писателя-дворянина является логическим завершением. По мнению Маркова, крестьяне подобны растениям и животным, естественны и гармоничны в природном мире; они не наделены развитым интеллектом и вследствие этого отстоят от разумного, просвещенного мира дворян. Сословная предубежденность в то же время сочеталась в рассказе-очерке с такими располагающими в пользу автора характеристиками, как неприятие любых форм неуважительного отношения к человеку, радостное и жизнеутверждающее отношение к миру. Особенно очевидной становилась в тексте та «несколько развязная манера» Маркова, которую отмечал В.Г. Короленко. Она складывалась, прежде всего, из широкого использования писателем просторечий («дорога забурела»; «все лезло и напирало на дорогу»; «сосед отъедает у соседа место»)

В более позднем рассказе-очерке «Переселенцы», опубликованном в конце 1880-х гг. в одной из «Книжек Недели», писатель, продолжая разрабатывать тему крестьянства, вводит в образ автора качественно новую позицию - позицию православного христианина; пытается отойти от принципов очеркового письма. Проблему переселения безземельных крестьян Марков изображает в рассказе на примере судьбы крестьянской семьи. Композиция рассказа выстраивается без использования постоянного для Маркова мотива дороги (путешествия). «Переселенцы» состоят из 8 отдельных главок. При анализе содержания каждой части, их соотнесенности с основной темой рассказа выясняется, что внутренняя связь между отдельными главками осуществляется не только за счет развития сюжета, как это свойственно рассказу, но и посредством организующий роли автора, что особенно важно для структуры очеркового текста. Марков проявляет своеобразный «анархизм» по отношению к тексту: он включает в структуру рассказа такие фрагменты, которые ничего не дают для его сюжетного

развития, но призваны полнее выразить авторское начало. Основным пафосом «Переселенцев» является гуманное отношение к людям, основанное на христианских чувствах жалости, сострадания, милосердия. Автор выступает в рассказе очевидцем событий, заинтересованным слушателем и собеседником крестьян. Устами своих героев он рассказывает о тяготах существования безземельного крестьянина, рисует довольно впечатляющую картину борьбы человека с безысходностью. Герои-дворяне, в соответствии с убеждениями писателя, по-прежнему являются примером разумного, по-человечески сострадательного отношения помещика к крестьянину. Вместе с тем, против воли автора они демонстрируют для читателя отвлеченный характер их гуманизма, основанный на принципе: «каждый за себя, а Бог за всех». Для дворянских героев (автор, Зарубин) гуманизм ограничен пониманием непросвещенности, неразвитости «мужика», сопряжен с их собственным «разумным эгоизмом», в то время как для простонародных героев (Аким, Сергеевна) гуманизм имеет качественно другую природу. Наиболее значим в этом смысле образ Сергеевны, моральным обликом которой искренне восхищается автор и которая является для читателей истинным воплощением христианской любви к ближнему.

Обобщая приведенный в данном разделе работы анализ очерков-рассказов, следует отметить, что тексты Маркова композиционно и стилистически оставались близкими очерковому повествованию. Они представляли собой, как правило, бессюжетные описательные характеристики автора, касавшиеся крестьянства как особой сферы русской общественной жизни с присущими ей культурными и языковыми особенностями. Во взгляде писателя на «народное» - крестьянское основополагающим являлось желание изучить, дать трезвую оценку «заповеднику» народной (для самого Маркова - инородной!) жизни.

2.2. Тема русскою национального характера в проблемном цикле очерков «О русском люде и русском быте» (1865). Четыре самостоятельные части («Что может сносить русская спина?»; «По поводу почтарей»; «Иван Мелентьев»; «Земские собрания и земские неурядицы») объединены автором на основании их проблемно-тематической близости, основная идея которой сформулирована в заглавии цикла. Марков представляет читателям свои наблюдения и размышления относительно особенностей национального русского характера, затрагивает проблему состояния современной общественной жизни России, рассматривает значение земств в формировании гражданских чувств у представителей различных сословий. Подзаголовок «путевые мечты» устанавливает связь данного текста с одной стороны, с путевым очерком, с другой стороны, с очерком-статьей. Поводом к размышлениям становятся для Маркова его многочисленные поездки по стране. В тексте нет реальных географических координат, но по мере его развертывания становится понятным, что автор более всего ведет речь о России серединной, черноземной. Основные элементы композиции путевого

очерка (мотив дороги, образ автора-путешественника) сохраняют свое довлеющее значение и в данном проблемном цикле.

В характерной для очерков манере калейдоскопичности писатель набрасывает мозаику разнообразных картин жизни, призванных продемонстрировать читателю главное свойство русского человека -«сносливость». Эпизоды военных будней русского солдата в Севастополе перемежаются с описанием крестьянской свадьбы, увиденной автором в детстве, с картинами будничного труда русского мужика. Характерной чертой очеркового повествования является особая критичность автора; она проявляется, прежде всего, в частом обращении Маркова к негативному. Однако в восприятии читателя не складывается представление о желании автора идеализировать чужое в противовес своему, русскому; преобладает установка на позитивное, жизнеутверждающее начало. Во втором очерке «По поводу почтарей» Марков заявляет о намерении представить свои «этюды» в традициях «физиологического» очерка, однако не выдерживает канонов жанра. Описывая внешний облик, привычки, характер крестьян-ямщиков, он не поднимается до высоты социального анализа, требуемого «физиологическим» очерком. Наиболее близок к «физиологическому» третий очерк цикла - «Иван Мелентьев», в котором Марков представляет тип крестьянина-однодворца. Но и в нем Марков видит причины особой жизнедеятельности, своеобразного характера своего героя не в социально-политическом устройстве государства, а во влиянии природных и исторических факторов. Автор выступает в тексте не только как человек, живо интересующийся жизнью общества, но как сторонник закона и государственности, единомышленник земской реформы. Особенно явственно данная авторская позиция обнаруживается в лексике заключительной части цикла («великое местное начинание», «служение на пользу общества», «настоящая хозяйственная деятельность», «развитие народа»). Причины непозитивного характера земства как нового общественного учреждения писатель видит, прежде всего, в исторически сложившейся «неразвитости русской общественной жизни». Марков отыскивает и обнаруживает тщательно скрытые в обыденной жизни русского человека парадоксы: «ленивый русский труд, нескончаемый и неплодотворный»; неуважение к деньгам и «экономическая несообразительность» русского человека; «русский» в значении «худший» как сорт товара; русский кабак как олицетворение русского быта; «сказочная» русская дремота, свойственная русской провинции.

Отметим, что в своих размышлениях об отдельных чертах русского характера, представленных в данном цикле очерков, Марков не оригинален, интерпретирует общеизвестные факты. По нашему мнению, интерес представляет жизненная фактура, использованная писателем - Марков многое знал, видел. Его незаурядная наблюдательность, выразительный язык, точные психологические характеристики придают несомненную литературную ценность тексту.

2.3. Структурные особенности путевых очерков Маркова: на примере книги «Очерки Крыма» (1860-1870, 1872). Выбор данного очеркового текста в качестве основополагающего для анализа был обусловлен несколькими причинами. Прежде всего, популярностью очерков среди читателей: никакая другая книга Маркова не достигала такого числа переизданий (1872, 1882, 1903, 1911). Кроме того, став своеобразной визитной карточкой «писателя-туриста», «Очерки Крыма» заняли особое место в ряду литературы путешествий Маркова. В них писатель выработал такую структуру очеркового текста, которую широко использовал впоследствии.

Несмотря на то, что Марков представлял «Очерки Крыма» как свои непосредственные «крымские впечатления» «без плана и связи», т.е. намеренно не подвергавшиеся авторской обработке, он формировал содержание очерков по вполне определенному плану, включавшему в себя отдельные, постоянно повторявшиеся компонента. Во-первых, это культурологические и этнографические наблюдения и размышления Маркова о быте, нравах народов (украинцев, татар, русских и т.д.); во-вторых, описание природных картин южного берега; наконец, авторские отступления. Обстоятельные экскурсы в историческое прошлое крымских городов (Сурожа (Судака), Кафы (Феодосии), Мангупа (столицы готов, исчезнувшей с карты Крыма)) чередовались с подробными описаниями различных кульгурных объектов Крыма (фонтан в Бахчисарае, Успенский скит, монастырь Святого Климента, Малахов курган, Генуэзская крепость). Марков описывал крымские достопримечательности в духе устоявшейся литературной традиции: путешественник, наделенный развитым эстетическим чувством, наслаждался созерцанием, любовался «новым миром». Письмо, выработанное Марковым в «Очерках Крыма», учитывало потребности двух разных групп читателей: «реалистов» и «эстетиков». Для первых литературный текст имел значение, если способствовал увеличению прогрессивных настроений в обществе, пробуждал мысли о реальном положении социума и средствах его усовершенствования. Общий демократический пафос книги Маркова: протест автора против насильственной русификации окраин, притеснения крымских татар, терпимость к различным национальным традициям - находился в русле этих настроений. Для читателей-«эстетиков» были значимы, прежде всего, «красоты стиля»; читатели этого рода искали приятный и полезный досуг. Соответствующие цели текста открыто формулировал Марков, желавший рассказать о вопросах важных «в легкой и доступной форме». Свою задачу писатель видел в том, чтобы «обрисовать живо и рельефно дорогой ему облик Крыма, не нарушив тепла искреннего впечатления, не спугнув неподдельного аромата своей первой любви к Крыму»; подобная лексика усиливала эстетическое начало в тексте. Данная стратегия, рассчитанная на привлечение разных групп читателей, «сработала» и была использована Марковым в его последующих книгах путешествий.

Несомненным достоинством стиля Маркова являлось его умение работать с авторскими отступлениями: определять их содержание, вводить в ту или иную часть текста. Писатель оригинально обыгрывал тот богатый и разнообразный жизненный материал, которым владел практически. Темы авторских отступлений были связаны с педагогическими, социально-экономическими взглядами писателя, отражали его культурно-антропологическую, эстетическую концепции. Писатель был наиболее экспрессивен в тех случаях, когда рассуждение затрагивало его гражданское или эстетическое чувство.

Особой чертой саморепрезентации Маркова в тексте была его «европейскость» - главная, наиболее характерная черта образа автора. Писатель-путешественник являлся для своих читателей человеком, который обладал хорошим знанием европейской культуры, понимал ее плюсы и минусы. «Очерки Крыма» предназначались в первую очередь для читателей дворянского сословия, которые рассматривали путешествия по европейским культурным центрам в качестве своей приятной обязанности. Для читателей подобного рода Марков нашел особый прием представления terra incognita: он вводил реалии «нового мира» Крыма посредством культурных объектов мира европейского. Традиционную для путешествия оппозицию «свое -чужое» он наполнил понятиями «европейское - крымское», рассматривая их не столько в виде противопоставления, сколько в качестве сопоставления, сравнения. Описывая Ялту, писатель замечал, что это «крошечный Неаполь»; степные фиалки Крыма напоминали ему пахучие фиалки Пармы, дворец в Алупке - «Альгамбру арабских халифов». Своих проводников по Крыму Марков называл на европейский манер «чичероне», а, объясняя читателям, что представлял собою крымский дилижанс, автор замечал, что это «обыкновенная немецкая, дышловая телега». Писатель представлял Крым таким местом на географической карте России и шире - Европы, которое обладало богатой, неисчерпаемой экзотикой, достойной сравнения, а иногда и превосходящей, лучшие европейские виды («Если тебе хочется, читатель, погрузиться в родник живой красоты и поэзии, тебе нечего искать Италии и Андалузии, ты найдешь все в Крыму»). В книге очерков не было самостоятельных описаний русского народа; русские не рассматривались автором отдельно, как, например, татары или украинцы. Марков избрал «зеркальный» способ изображения: обращаясь к той или иной национальной культуре, он проводил частые сопоставления русских и не-русских как в прямой, так и косвенной форме, при этом взгляд писателя на «свое» отличается особой критичностью. («Наш брат русский втянул-таки и в этот уголок Стамбула или Каира свой неизбежный кабак ...»)

Важным компонентом книги «Очерков Крыма» стало научное знание. Взгляды кандидата естественных наук отразились в индивидуальной манере письма: автор был неизменно внимателен к окружающему растительному, животному миру, предлагал разнообразные описания флоры и фауны; использовал частые сравнения мира людей и мира животных. Марков активно применял «наукообразную» информацию не только из области

естествознания, но и из области истории, археологии, лингвистики. Оперируя подобной информацией, Марков широко пользовался приемами ссылок и питат. Следует отметить, что увлечение принципами научной полноты и достоверности нередко приводило его к художественному аскетизму. В отдельных фрагментах текста автор выходил за границы художественного и представлял читателям научные реферативные обзоры.

Сильной стороной очеркового текста Маркова, несомненно, был (и остается для современного заинтересованного читателя) образ автора-путешественника В высшей степени привлекательным является его жизнерадостный и дружелюбный взгляд на мир, богатое воображение. Насмешливо-шутливым взглядом писатель смотрит на окружающий мир, что придает повествованию симпатичный юмористический тон, делает текст очерков интересным для читательского восприятия. В тоже время насмешливый путешественник оказывается серьезным исследователем, когда дело касается, например, Малахова кургана или Константиновской батареи -тех мест, где происходили важные события Крымской войны. Легкая ироничность автора сменяется интонациями скорби при описании героических действий русских солдат, гневным голосом автора, рисующего в своем воображении картины равнодушия и цинизма иностранных неприятелей. Вопросы, связанные с Отечеством, его государственными интересами, требуют в понимании Маркова серьезного и даже несколько патетического тона, который является для писателя средством актуализации собственной гражданской позиции, выражением «идеи настоящего гражданина».

Важным компонентом стиля Маркова являлась лиричность очеркового повествования. Лучшие пейзажные зарисовки автора вполне могли бы принадлежать страницам тургеневских романов. Образ «чувствительного» автора поддерживался в тексте частым использованием эпитетов («милый», «живописный»), «сентиментальной» лексики («наслаждение», «свежесть», «нега», «безмолвное благоговение», «всеисцеляющая природа»).

Обобщая анализ текста «Очерков Крыма», выделим следующие основные черты своеобразия проблематики и поэтики путевого очерка Маркова: образ автора-«русского европейца», культурного наставника и просветителя, ученого и гражданина; актуализация культурно-антропологической и общественно-социальной, прогрессивно-демократической и эстетической направленности содержания, гуманистическое начало; стремление к популяризации научного знания; юмор и ирония; лирическая интонация и гражданский пафос; органичное сочетание разных языковых стилей (литературного языка и разговорной речи) и несколько ослаблявшее художественную сторону очеркового текста неоправданное стремление автора к «высокому слогу» и «сентиментальной» лексике. Данная совокупность стала в дальнейшем решающей для путевого очерка Маркова, обусловила возникновение целой серии книг путешествий 1890-1900 годов («Очерки Кавказа» 1887; «Путешествие на Восток» 1890; «Путешествие по Святой Земле» 1891; «Россия

в Средней Азии» 1901; «Путешествие по Греции» 1903; «Путешествие по Сербии и Черногорию) 1903).

2.4. В заключительном четвертом разделе главы «Принципы очеркового письма в структуре автобиографической дилогии «Барчуки. Картины прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901) высказывается мысль о том, что имеет смысл говорить об «очерковом» письме как о некоем приеме, актуальном для литературного творчества писателя в целом. В этой связи рассматриваются указанные тексты Маркова в свете реализации тех очерковых приемов (свободная композиция, установка на достоверность, преобладание авторского начала, сочетание беллетристики и аналитики), которые стали определяющими в их структуре.

Автобиографическая дилогия посвящалась детству и отрочеству Маркова, пришедшимся на 1830-1840-ые гг. Книги связывались общими героями, реальными прототипами которых были братья, родители, другие родственники писателя (Марковы, Ганы). В «Барчуках...» автор описывал характер и условия совместной жизни семерых малолетних сыновей помещика в деревенской дворянской усадьбе (быт и нравы «республики-семибратки»); в «Учебных годах...» он повествовал о том, как четверо повзрослевших братьев - «барчуков» учились и жили в качестве пансионеров губернской классической гимназии. Установка на достоверность была преобладающей в повествовании. Вспоминая детские годы, писатель перечислял и описывал наиболее важные события собственной жизни. В тексте открыто прочитывались прямые сопоставления литературных героев и их реальных прототипов, «географии» произведения и географии подлинных мест (Андрей Федорович Шарапов - Лев Александрович Марков, отец писателя; Гриша Шарапов - Евгений Марков; Алеша Шарапов - Алексей Марков; Ольховатка - Александрова Щигровского уезда; Крутогорск -Курск; Степнопольск - Харьков). Вместе с тем, Марков не стремился к передаче точной фактографии; во вступлении ко второй части дилогии он обращал внимание читателей на то, что текст не являлся «биографией, автобиографией в строгом смысле слова», а представлял собою «свободную переработку свободною кистью художника живых и подлинных материалов давнего былого...».

Если вторая часть дилогии по своей жанровой природе была близка к автобиографической повести, то «Барчуки...» приближались к более традиционному собранию очерков. Книга состояла из трех частей. За основу первой и второй части были взяты серии журнальных публикаций 1866 и 1874 годов. Третью часть составили тексты писателя 1850-1860 годов, заметно выбивавшиеся из общего плана книги за счет качественно иного образа автора. В них логически обнаруживался более взрослый и более опытный человек по сравнению с тем малолетним Гришей Шараповым, который выступал главным героем в первой и второй частях. С одной стороны, подобная компоновка книги была вызвана причинами личностного характера. Марков аккуратно и бережно относился к собственным текстам, тщательно хранил их и возвращал в читательскую аудиторию по прошествии

какого-либо промежутка времени. С другой стороны, то, как Марков «собрал» свою книгу, наглядно демонстрировало возможности очерковой структуры текста, предполагавшей, прежде всего, свободную композицию и позволявшей писателю произвольно «нанизывать» составляющие части -очерки на основании их идейно-тематической близости.

Главной в «Барчуках...» стала тема провинциального русского дворянства. Автор описывал мир крепостничества, основанный на феодальных принципах жизнедеятельности. Центральной фигурой этого мира являлся помещик, представленный как некая жизненная сила семьи и деревни, приводящая в действие все вокруг. Вера в свое право и в бесправие других составляла основу личности провинциального барина; страх являлся основополагающим чувством в отношении к барину его крепостных и его детей. Как дворовые крестьяне боятся пройти лишний раз мимо усадебного дома, так и сыновья помещика опасаются попадаться на глаза «папеньке». В представлении барчуков отец - сила карающая и вознаграждающая; его невозможно любить. В жизни поместного дворянина переплелись реалии двух разнородных образов жизни: светского дворянского и деревенского крестьянского. Бухарский халат и длинная трубка, «торжковские сафьянные сапоги, по-татарски расшитые золотом и разноцветными шелками», гитара, кинжал и сабли на стенах кабинета - знаки иной, до-деревенской жизни барина, некогда состоявшего на службе у государя. Подобно крепостным, находящимся во власти невежественных суеверий и «опахивающим коровью смерть» (т.е. совершающим обряд спасения скота от падежа), поместный дворянин, не отличающийся «усердием в православии», в то же время совершенно «по-крестьянски» верует в чудодейственную силу икон.

Марков подробно воспроизводил обстановку «домашнего» воспитания в деревенской усадьбе. Многочисленные сыновья и дочери барина живут в деревенской усадьбе практически раздельно. У них различные территории проживания и игр, различные занятия и интересы. Автор подробно описывает нравы мальчишеской «семибратки», в которой поощряется обстановка уважительного отношения к физической силе, ловкости, дерзости, бесстрашию. «Семибратка» существует в условиях деревенской свободы. Несмотря на то, что за мальчиками смотрят две няньки (за каждой закреплен определенный набор детей), барчуки всегда находят время и возможность для забав и проказ. То уплывут на лодке по речке Кшени искать «озеро гагар», то совершат набег на яблони, охраняемые садовником, при этом некоторые развлечения детей отнюдь не безобидны («набег черкесов» на девичью горницу). Дети помещика имеют возможность жить в непосредственной близости к крестьянам. Им знакомы имена и характеры дворовых людей, к некоторым из них они испытывают настоящее уважение (дядька Аполлон, Романка-ткач). С одной стороны, барчуки растут в обстановке презрительного отношения к «холопам», с другой стороны, тесное общение с крестьянами пробуждает в них иной, гуманный взгляд на крепостных. Братья размышляют о продаже хорошо знакомого им ямщика Андрюшки в лакеи к заезжему родственнику и удивляются самой

возможности такого действия. Обстановка и предметы дворянской усадьбы способствуют воспитанию в барчуках чувства причастности к многочисленному семейному роду как роду «избранных». Портреты предков на стенах, легенды и предания о «выдающихся» родственниках укрепляют в детях чувство собственного достоинства, формируют отношение к дворянству как особому сообществу людей.

При первичном восприятии книги «Учебные годы старого барчука» обнаруживается некоторое её сходство на уровне жанра и проблематики с «Очерками бурсы» (1862-1863) Н.Г. Помяловского. Оба автора рассматривают ту систему образования и воспитания, которая сложилась в России в середине XIX века, исходя из собственного, вполне реального жизненного опьгга. Для своих литературных произведений они выбирают очерковую форму с ее основополагающими установками на достоверность, преобладание авторского начала в тексте, сочетание аналитичности и беллетристичности, свободную композицию. В отличие от «сверхзадачи», прочитывающейся в книге Помяловского - обнаружить и обличить бесчеловечную систему образования, которая насаждается в бурсе и нравственно калечит каждого, кто попадает туда, - Марков в «Учебных годах...» преследует иную цель. Описывая не менее впечатляющие «грубости и дикости» классической гимназии, он желает ограничиться правдивым и откровенным рассказом о былом и пережитом. В отличие от социальных установок Помяловского, Марковым двигало более простое стремление увлекательно рассказать о себе и о том времени, свидетелем и очевидцем которого пришлось быть, т.е. на первое место выдвигался автобиографизм.

«Учебные годы старого барчука» состояли из 18 глав. Марков рассказывал о том, какие отношения складывались у гимназистов друг с другом, с учителями и надзирателями, с гимназическим начальством. Между второй и девятой главами устанавливалась вполне определенная, четкая взаимосвязь. Логика описанных событий связывала эти части и не позволяла переставлять их, определяла им однозначное место в общей канве текста. Остальные главы обладали свободным положением в общей композиции. По сути дела, это были не столько «главы повести», сколько собственно очерки: при том что каждый из них был значим в целостной текстовой структуре, раскрывал в той или иной степени отдельную тему произведения, они не обладали строгой смысловой соотнесенностью. Писатель рисовал довольно широкую панораму гимназической жизни. Он описывал разные типы учеников и учителей гимназии, бытовую сторону жизни гимназистов-пансионеров, их развлечения и проказы. Контраст между радостным восприятием мира, стремлением ребенка к дружбе, душевному теплу, изначально свойственными детской душе, и враждебностью взрослых определял драматичность ситуации. Описывая «ужасы» гимназии, Маркову удавалось остаться в пределах того оптимистического восприятия жизни, которое определяло его мировоззрение в целом. Писатель-педагог был убежден, что самая ужасная среда и самые бесчеловечные порядки не способны подавить естественной искры человечности, свободолюбия,

заглушить природный дух товарищества. По мнению Маркова, человек в самом себе заключает задатки для морального самоусовершенствования, для изменения к лучшему мира вокруг. Такая нравственно-этическая позиция позволила писателю сохранить общий светлый, жизнерадостный тон повествования в «Учебных годах...», ретушировать особый драматизм ситуаций.

«Учебные годы...» обнаруживали некоторые особенности, свойственные традициям автобиографической дворянской прозы. Подобно С.Т. Аксакову, Л.Н. Толстому, описывавшим детство и отрочество своих автобиографических героев, Марков делал сквозной, внутренней темой своего произведения становление личности ребенка. Гриша Шарапов -смелый, отчаянный мальчик. Он не заискивает ни перед учителями, ни перед товарищами, умеет постоять за себя. Не обладая выдающейся физической силой, которая особенно ценится среди гимназистов, он добивается их признания и уважения своей храбростью, независимостью суждений и поступков. Автор показывает, как крепнет в его герое чувство собственного достоинства, осознанное стремление к качественному образованию. В условиях гимназического невежества, грубости, тирании Гриша Шарапов и его брат Алеша, которого главный герой почитает как свой главный нравственный ориентир, сохраняют естественный детский гуманизм, демократизм, душевную отзывчивость к возвышенному миру искусств, литературы. Необыкновенно развитой чувственной сферой, тонкой душевной организацией главный герой Маркова напоминает героев «дворянской» повести Багрова - внука, Николая Иртеньева.

Особого внимания заслуживает языковая ткань текста. В ней Марков умело сочетает разные стили языка (литературный, разговорный, просторечный), использует юмористическую, шутливо-ироническую, лирическую интонации. Автор довольно интересно представляет гимназический лексикон первой половины ХТХ века («малюки», «муслякать книгу пальцами», «вы клепите на меня» и др.), обыгрывает латинскую, церковно-книжную стилистику, занимавшую большое место в языке гимназистов.

В заключении делаются выводы о характере очеркового творчества Маркова, определяется место очерковой прозы писателя в литературном процессе второй половины XIX века. Очеркистика Маркова, разнообразная по своему жанровому составу, (очерки-рассказы, проблемные и путевые циклы очерков, книги очерков и путешествий) создавалась на протяжении всего периода литературного творчества писателя - с 1858 по 1903 годы. Более всего она соответствовала творческой манере автора, максимально проявляла ее сильные и слабые черты. Марков-очеркист не был первооткрывателем; он усвоил и творчески переработал очерковую манеру письма, сложившуюся в русской реалистической литературе второй половины XIX века. В творчестве писателя нашли свое воплощение такие основные черты жанра очерка, как: свободная композиция, установка на

документальность, авторская доминанта, сочетание беллетристичности и аналитичности.

Идейно-тематическое своеобразие очерковой прозы Маркова определялось либеральными (кон. 1850-1870) и консервативными (18801900) взглядами писателя-дворянина. В своих очерковых текстах Марков репрезентировал себя как писатель-просветитель, культурный наставник, «русский европеец», независимый интеллектуал, гражданин, педагог, ученый, эстет. В этом перечне ролей не существовало первостепенных; вся данная совокупность была значимой и определяла индивидуальное лицо писателя, обуславливала его индивидуальный стиль письма.

Подобно другим писателям-очеркистам второй половины XIX века, Марков обращался в своей очерковой прозе к общественно-социальной и культурно-антропологической проблематике. Его очерки-рассказы предлагали своеобразную трактовку темы народа, русского крестьянства. Проявляя заинтересованное отношение к крестьянству как значительной и значимой части русского общества, Марков представлял сферу крестьянской культуры и быта как «заповедник» инородного, противостоящего просвещенному и европейски-цивилизованному дворянскому сообществу. Преодолеть разрыв между дворянской и крестьянской культурами для писателя представлялось возможным посредством образования и просвещения. Книги очерков и путешествий обнаруживали прогрессивность культурно-антропологических взглядов Маркова. Описывая свои путешествия по России и странам Европы и Азии, «писатель-турист» пропагандировал позитивное восприятие других наций и народностей, признание их национальной самобытности и эстетической автономности. Его протест против насильственной русификации окраин, терпимость к различным национальным традициям делают книги Маркова актуальными в современном многонациональном культурном пространстве. Ирония, гражданский пафос, лиричность и экспрессивность являются сильными чертами своеобразной поэтики Маркова-очеркиста. Неоправданная многословность, риторичность, стремление к «высокому слогу», излишней наукообразности ослабляют художественную сторону очерковой прозы писателя.

В настоящее время наследие Е.Л. Маркова требует, на наш взгляд, дифференцированного подхода и новых методов исследования. Актуальный интерес может вызвать не только рассмотренная в данной работе специфика очеркового творчества Маркова, но и своеобразие иронической манеры автора, анализ публицистического наследия писателя. Рассмотренные в данной работе очерковые тексты могут послужить материалом для штудий культурно-антропологического (быт и нравы народов, описанных Марковым) и социального характера (повседневные практики различных сословий XIX века). Хронологическая дистанция сообщает отдельным текстам Маркова некоторую «экзотичность», свежесть, позволяет по достоинству оценить их познавательную и эстетическую значимость. По нашему мнению, требуется переиздание автобиографической дилогии писателя «Барчуки. Картины

прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901); данные тексты пережили длительный период забвения, прежде всего, вследствие идеологических причин и способны по-настоящему заинтересовать современного читателя.

В приложении приводятся материалы (рисунки, неопубликованные письма Маркова), позволяющие наиболее наглядно проиллюстрировать отдельные положения данной работы и представляющие особый интерес в связи с тем, что рассматриваются впервые.

Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Девянина Г.Г. Творческое наследие Евгения Маркова (1835 - 1903) Н Культура-Образование-Человек: Материалы Первой Летней культурно-антропологической школы молодых ученых / Под ред. А.В. Репринцева. Курск: Изд-во Курского гос. пед. ун-та, 2001. С. 181-182.

2. Девянина Г.Г. Представление взгляда «провинциала» в «столичной» литературе: Е.Л. Марков // Глобализация и локальная культура. Сборник научных статей под ред. Г.И.Зверевой. М.: Изд-во РГГУ, 2002. С.235-243.

3. Девянина Г.Г. Марков Евгений Львович // Большая Курская Энциклопедия. Персоналии. Т.1. Кн.П. Курск, 2005. С. 57.

4. Девянина Г.Г. Курский писатель Е.Л. Марков (1835-1903). Очерковое творчество // Курский край, научно-исторический журнал. №1-2 (64-65). Издание Курского областного краеведческого общества. Курск, 2005. С.58-67.

5. Коростина Г.Г. За пределами «пантеона» классиков: «провинциальный» писатель Е.Л. Марков // «Во глубине России...»: Статьи и материалы о русской провинции: XIX Фетовские чтения (Курск, 7-9 октября, 2004 г.) / Под ред. Н.З.Коковиной, М.В.Строганова, А.Ф.Белоусова. - Курск: Курск, гос. ун-т, 2005. С.123-130.

Сдано в набор 27.10.2005 г. Подписано в печать 27 10 2005 г. Формат 60x84 1/16. Бумага Айсберг. Объем 1,0 усл. печ л. Гарнитура Тайме. Тираж 100 экз. Заказ № 189.

Издательство: МУ «Издательский цопр «ЮМЭКС» ИД № 04804 от 21.05.2001 г.

Отпечатано: ПБОЮЛ Киселева О-В. ОГРН 304463202600213

РНБ Русский фонд

2006-4 34899

29 нот;

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Коростина, Галина Геннадьевна

Введение.

Глава 1. Особенности мировоззрения и творческих установок Е.JT. Маркова

1.1 .Биографические предпосылки очеркового творчества.

1.2.0бщественно-политические и религиозные взгляды писателя.

1.3.Мотивы и характер литературной деятельности E.JI. Маркова.

Глава 2. Своеобразие проблематики и поэтики очерковой прозы Е.Л.Маркова.

2.1. Тема крестьянства в очерках-рассказах: «Ушан» (1858), «По лесу» (1866), «Переселенцы» (кон. 1880).

2.2. Тема русского национального характера в проблемном цикле очерков «О русском люде и русском быте» (1865).

2.3. Структурные особенности путевых очерков: на примере книги «Очерков Крыма» (1860-1870,1872).

2.4. Принципы «очеркового» письма в структуре автобиографической дилогии E.JI. Маркова: «Барчуки. Картины прошлого» (1875); «Учебные годы старого барчука» (1901).

Введение диссертации2005 год, автореферат по филологии, Коростина, Галина Геннадьевна

XIX век - период особого расцвета русской литературы. Неслучайно эту эпоху именуют классической, «эпохой национальных классиков» (26, 66): именно в это время сложился канон, который структурирует современное литературное пространство. В XIX веке жили и писали авторы - А.С.Пушкин, М.Ю.Лермонтов, Н.В.Гоголь, И.С.Тургенев, Н.А.Некрасов, А.А.Фет, Ф.И.Тютчев, Ф.М.Достоевский, Л.Н.Толстой, - которые составляют ядро русской литературы и представляют ее перед лицом других культур. Это писатели «первого ряда»; их успех признан и закреплен в истории литературы, их тексты считаются литературными образцами. Однако подобные писатели - классики не были одиноки. Их творческая жизнь проходила одновременно с большим числом авторов, имена которых не вошли в литературный «пантеон», не канонизированы историей литературы. Это писатели «второго», «третьего» ряда. Они имели недолгую литературную жизнь, но выдвигались в центр литературного процесса в тот или иной период истории, имели определенный успех среди читательской публики своего времени.

В современной науке актуализируется процесс восстановления полного спектра национальной культуры, в том числе русской литературы XIX века. В этой связи все настойчивее заявляет о себе тенденция растущего интереса к «второстепенным» писателям. Имена П.Д.Боборыкина, М.В.Авдеева, С.В.Максимова, Д.И.Стахеева, А.В.Елисеева, В.Л.Кигна-Дедлова и др. становятся на свое историческое место и перестают служить только фоном для других имен. Анализ литературного творчества, мировоззрения, идеологии подобных авторов позволяет наиболее полно и объективно представить картину историко-литературного процесса, восполнить существующие в нем пустоты и зияния.

Данное исследование обращено к творчеству одаренного писателя второй половины XIX века Евгения Львовича Маркова (1835-1903). В свое время его книгу «Очерков Крыма» «с великим удовольствием» читал И.С.Тургенев (122, 287), В.В. Розанов называл его «видным писателем, голос которого выслушивался с уважением, а иногда долго помнился» (105, 4). В.Г. Короленко характеризовал как «явление довольно заметное» в литературе, «резкий и звонкий голос в шумной толпе» (48, 18). С.А.Венгеров в своей статье для энциклопедического словаря Брокгуаза и Ефрона отмечал факт широкой известности Е.Л.Маркова во второй половине XIX века (13, 659). А.М.Скабичевский включил анализ художественного творчества автора в содержание своего популярного учебника по истории литературы (115, 320). Он анализировал литературное творчество Маркова в главе, посвященной беллетристам-публицистам либерального лагеря, рассматривал его произведения наряду с широко известными в читательских кругах второй половины XIX века романами П.Д. Боборыкина и В.И. Немировича-Данченко.

Литературное творчество писателя складывалось на пересечении публицистики, литературной критики и художественной прозы. Книги Е.Л.Маркова были востребованы читателями, неоднократно переиздавались вплоть до 1915 года. (В это время, спустя 12 лет после смерти писателя, в третий раз была издана его книга 1887-го года «Очерки Кавказа»; в последующее время тексты Е.Л.Маркова не переиздавались.) Особенным успехом пользовались «Очерки Крыма» (1872), роман «Черноземные поля» (1877), «Путешествие по Святой земле» (1890-1891), автобиографические повести «Барчуки. Картины прошлого.» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901). Начав печататься в 1858 году, Е.Л. Марков в течение 45 лет выступал на страницах разнообразных газет и журналов с произведениями разных жанров. В 1864 - 1871 гг. он публиковал свои тексты в «Отечественных записках», с 1872 по 1903 год - в «Вестнике Европы», с 1862 по 1900-ые гг. - в «Русском вестнике», в 1890-ые годы - в «Русском обозрении». В 1875 - 1881 гг. Е.Л. Марков -ведущий публицист и критик газеты «Голос»; в 1879 - 1882 гг. -журнала «Русская речь». Тексты писателя печатали газеты «Русь», «Новое время», «Московский телеграф», «Санкт-Петербургские ведомости».

Е.Л. Марков был включен в активную литературную коммуникацию: общался по литературным и общественно-политическим вопросам с широким кругом людей, авторитетных в литературном мире второй половины XIX века, в частности, с Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским, Н.К. Михайловским, Т.Н. Ткачевым, С.А. Венгеровым и др.

История литературы сохранила большое число критических отзывов о текстах Маркова. Следует отметить, что современная критика оценивала творчество писателя весьма разнообразно: от легкого штриха-замечания И.С. Тургенева - читал «с великим удовольствием» «Очерки Крыма» (122, 287), от развернутой положительной оценки личности писателя Маркова, данной ему В.В. Розановым («в ряду братьеаоисателей <.> личность»; «видный писатель, голос которого выслушивался, а иногда и долго помнился»; имел «твердое, никогда не менявшееся» место во «втором» ряду литературы, «положение видное и очень уважаемое» (105, 4); от признания особого стиля Маркова В.Г. Короленко («явление довольно заметное в литературе», «хлесткий стиль», «(несколько аляповатая) яркость изложения и значительная развязанность» (48, 18) до полного неприятия литературного творчества писателя Н.К.Михайловским («рыцарь с петушьими перьями на шлеме»; «Хорошо пишут курские помещики! . Г.Марков валит в одну кучу вещи совершенно неизмеримые» (92, 61) и Ф.М.Достоевским («.Е.Марков есть старое ситцевое платье, уже несколько раз вымытое и полинявшее» (32, 73).

После смерти Маркова в 1903 г. его творчество продолжало оставаться востребованным еще примерно 20 лет, после чего писатель окончательно перешел в разряд «забытых». А.М.Горький был последним литератором, который оценивал литературный талант Е.Л. Маркова и признавал познавательное значение его художественной прозы. Он отмечал, что повесть «Барчуки.» позволяет представить, «как воспитывались дети дворян», а роман «Черноземные поля» важен в качестве одного из материалов для «истории деревни» (25, 386).

Личность и тексты «забытого» писателя Е.Л. Маркова становятся все более актуальными в современном культурном пространстве. «Следы» Маркова обнаруживаются на тех сайтах Интернета, которые рекламируют маршруты, освоенные и описанные «писателем-туристом» во второй половине XIX века. Очерковая проза Маркова становится источником рекламы: туристические фирмы, работающие с Крымом, активно цитируют книгу, написанную Марковым в 1860-1870 года;1 сайты православной церкви, приглашающие совершить паломничества в Израиль и Палестину,

1 http://sudakcrimea.ua/hist.his9.htm обращаются к тексту Маркова 1891 года «Путешествие по Святой земле».

Очерковую литературу E.JI. Маркова активно осваивают краеведы. В 1995 году в Симферополе в серии «Редкая книга» вышло репринтное издание «Очерков Крыма» 1903-го года, адресованное «краеведам, историкам, учителям». Складывается впечатление, что данная книга востребована исключительно вследствие ее краеведческого потенциала. Однако при обстоятельном знакомстве с данным художественным текстом выясняется, что книга эта вполне «достойная», способна вызвать интерес у современного заинтересованного читателя, увлечь его своим содержанием и литературным слогом. В связи с этим встает вопрос об особенностях стиля Е.Л.Маркова и причинах, способствовавших расцвету творчества автора во второй половине XIX века и его забвению в последующее время.

В среде крымских татар существует своеобразный «культ» E.JI. Маркова. В интернет-версии альманаха «Москва-Крым», издаваемом идеологическими лидерами нацменьшинства, идут статьи о «забытом» писателе E.JI. Маркове, который в 1860-70-ые годы представлял крымских татар как «достойный» малый народ со своими культурными привычками и естественным, наиболее гармоничным соответствием (по сравнению с другими народами полуострова) географическим особенностям Крыма .

Философия писателя и литературного критика E.JI. Маркова привлекает внимание культурологов. В 2001 году впервые на русском языке вышла книга американского слависта Джеймса X. Биллингтона

2 http:www.moscow-crimea.ru/histori/1819vv/markov/markov.htm/; http://w w w .kirimtatar.com/Researches/ rappazov .html

Икона и топор», в которой предлагается оригинальный опыт истолкования русской культуры. В главе «Конституционный либерализм» Биллингтон пишет: «Одним из многих незамеченных либеральных критиков интеллигенции в XIX веке был Евгений Марков, объездивший мир издатель журнала «Русская речь». Он обвинял российских мыслителей в том, что они взлелеяли новый фанатизм, прямо противоположный прагматическим и эмпирическим установкам позитивистов <.> В конце семидесятых, в статье «Книжка и жизнь» Марков объясняет революционный кризис в России не только ухудшением материальных условий, но и упорным отказом интеллигенции взяться за решение российских проблем помимо «книжных теорий». <.> Невзирая на основательную критику Маркова, Милюкова и других либералов, закоренелое пристрастие интеллигенции к крайностям свело на нет призывы к более умеренному и прагматичному подходу.» (7, 531). Американский ученый обращает внимание на ту прогрессивную в свете сегодняшних дней философию позитивизма, которую активно проводил в своем литературном творчестве писатель Марков.

Следует отметить, что имя Е.Л.Маркова вызывает определенный интерес и в литературоведении. В настоящее время обстоятельно изучено литературно-критическое наследие писателя (В.Р.Аминева, 1994). Есть исследования, литературно-краеведческого характера, относящиеся к 1970-м годам (Н.Д. Михайловская, 1970; И.З. Баскевич, 1979).

Объектом данного исследования стала очерковая проза Е. Л. Маркова. Такой выбор представляется нам важным в двух аспектах. Во-первых, художественная специфика жанра очерка остается все еще в достаточной степени не изученной. В свете активного процесса развития художественно-документальных жанров современное литературоведение нуждается в исследовании данного процесса как в плане теоретическом, так и в плане историко-литературном. Во-вторых, текстовый анализ очерков Е.Л.Маркова позволяет наиболее ярко выявить своеобразие поэтики и проблематики писателя, те особенности художественного стиля, которые делали его письмо успешным (востребованным читателями) в историко-литературной ситуации второй половины XIX века, и которые позволяют современному заинтересованному читателю обращаться к творчеству данного автора.

Выбрав из целостной картины литературного творчества писателя очерковую прозу и сделав ее объектом нашего исследования, мы руководствовались следующими причинами.

При целостном жанровом анализе литературных текстов Маркова обнаруживается значительное преобладание очерковой прозы над художественными произведениями не-очерковых жанров. Очерковая проза писателя возникала и существовала во всех 3-х периодах его литературного творчества: в начальный период 50-60-ых гг.; в период наибольшей активности автора - в 70-80-ые гг.; в завершающий период творчества 90-900 гг. Она была представлена разными жанрами: рассказами-очерками, проблемными циклами очерков, путевыми очерками, к которым примыкала целая серия книг очерков и путешествий. На наш взгляд, подобная жанровая ориентированность писателя была связана с качеством его художественного таланта. Очерковая проза Е.Л. Маркова обладала теми художественными возможностями, которые более всего соответствовали творческой манере писателя; здесь наиболее отчетливо проявлялись сильные и слабые стороны этого автора.

Кроме этого, в результате плотной работы с литературными текстами Маркова мы обнаружили, что принципы очеркового письма: структурообразующая роль авторского начала, установка на достоверность, сочетание беллетристичности и аналитичности, свободная композиция - нашли свое воплощение в не-очерковых текстах Маркова, в частности в структуре его автобиографической дилогии «Барчуки. Картины прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901).

Очерк - жанр художественно-документальной литературы. Он представлен разнообразными произведениями, различными по соотношению факта и художественного вымысла, сюжетно-композиционному строению: от отдельных зарисовок и сценок до сложных очерковых циклов. Разнообразна тематика и проблематика, к которой обращается очерк: от публицистики и социологии до сокровенного сложного внутреннего мира человека. Несмотря на то, что этот жанр разносторонне изучен, единого подхода к пониманию художественной специфики очерка нет, ждут своего дополнения и уточнения теоретические аспекты (проблема жанровой специфики, жанровой эволюции очерка) и историко-литературные аспекты (изучение особенностей поэтики очерка в индивидуальном стиле конкретных писателей).

Проблемно-тематическое и идейно-художественное разнообразие очерков послужило причиной создания различных подходов к изучению очерка как жанра. Существующие определения, современные системы классификации пытаются охватить все видовое многообразие произведений этого жанра. Сопоставление и анализ подходов к изучению очерка наглядно демонстрируют тот факт, что художественная специфика очерковой литературы не поддается однозначному истолкованию. Из большого количества определений мы в своей работе опираемся на те, в которых учитывается эстетическое начало очерка, близость этого жанра к жанрам художественной эпической литературы. Следует отметить, что используемые нами работы по теории очерка отстоят по времени от данного исследования, однако они не теряют своей актуальности в современном историко-литературном пространстве, продолжая свое существование в качестве наиболее авторитетных. Современные диссертационные исследования по-прежнему строятся на классической теории очерка, сформировавшейся в 1960-1970-ые годы.

Специфическими признаками очерка В.А.Богданов считает аналитическое начало, описательность и публицистичность. Он определяет очерк как эпический жанр, в котором описательно-повествовательное изображение складывается в основном из наблюдений «рассказчика». Данные наблюдения составляют композиционный центр произведения. Специфическими жанровыми признаками очерка называются установка на документальность и свободная композиция, единство частей которой обеспечивается аналитической мыслью автора-повествователя (8, 515). В.А.Богданов указывает, что наряду с документальными очерками, в которых очеркист не «создает заново ни связей между героями, ни характеров, ни событий, а свое обобщающее понимание выражает непосредственно публицистически», существуют художественные очерки, близкие к тому виду рассказов, «в которых интриги и коллизии лишены остроты, а развитие сюжета. внешней динамики» (8,517).

Неоднозначность эстетической природы очерка, его близость к художественным жанрам литературы подчеркивается

Г.Н.Поспеловым. Очерк рассматривается как эпическая форма, близкая к рассказу. Специфику этого жанра ученый видит в отсутствии острого и быстро разрешающегося конфликта и большей, по сравнению с рассказом и новеллой, развитостью описательных изображений, в которых предметом исследования является не становление характера личности в ее конфликтах с общественной средой, а само описание, анализ гражданственного, нравственного состояния среды. Отсюда - значительная роль автора в очерках, «активность его обобщающей мысли, выразительность и колоритность его речи» (103, 47). Г.Н.Поспелов обращает внимание на жанровое и сюжетно-композиционное разнообразие очерковой литературы. Он разделяет очерки на художественные, публицистические и документальные. В публицистических и документальных очерках большое место занимают рассуждения автора; в них ярче выражено аналитическое начало. В художественных очерках факты и явления жизни творчески типизированы, обобщены, эмоционально заострены. Функционирование очерка, его актуальность Г.Н.Поспелов связывает с состоянием общественной мысли. По мнению ученого, очерк как жанр является востребованным тогда, когда в «обществе в связи с кризисом общественных отношений, с возникновением нового уклада возрастают «нравоописательные интересы» (103, 48).

Целостное осмысление очерковой литературы в ее жанровом и тематическом разнообразии представлено в работах Н.И.Глушкова. Как и Г.Н.Поспелов, Н.И.Глушков считает очерк одним из жанров эпической литературы. Отличие очеркового повествования от повествования беллетристического Н.И.Глушков видит в композиционной свободе, в более ярко выраженном аналитическом начале. «Вторжение логики в рассказ, повесть и роман трансформирует жанры, заставляет нас искать определения, указывающие на сходство их с очерками. И наоборот, заметный перевес беллетристического начала над аналитическим в очерках сближает их с рассказом, повестью, романом» (24 153). По мнению Н.И.Глушкова, специфика очерка по сравнению с другими эпическими жанрами заключается в более ярко выраженном аналитическом начале, в большей роли автора, в особой установке на документальность, однако ни одна из этих характеристик, взятая в отдельности, не может служить жанровой характеристикой очерка. Существование в очеркистике таких имен, как Г.И.Успенский, В.Г.Короленко, Д.Н.Мамин-Сибиряк, с точки зрения Глушкова, показывает, что документальность не является ведущим жанровым признаком очерка. «Фактическая достоверность не определяет специфики очерка и не может считаться его жанровой чертой»,-считает Н.И.Глушков (24, 45). В свою очередь публицистическое начало также не может быть названо определяющим в жанровой природе очерка. Выделение публицистичности как ведущего специфического признака очерковой литературы обедняет и упрощает художественную природу очерка. «Публицистический очерк - только одна из разновидностей, - цитирует Н.Глушков другого исследователя очеркового жанра А.Лежнева. - Гете, Пушкин, Андре Жид означают другой его путь. Это проза, размышляющая и умеренная в интонациях, интимная и сдержанная одновременно. Журналистская острота и горячность здесь преобразованы в раздумье, в живой, но не очень громкий отзыв на всю многообразность проявлений действительности. Это умение думать вслух» (24, 68).

Таким образом, в работах Н.И.Глушкова очерк понимается как форма с трудноопределимыми жанровыми очертаниями, в которой не всегда можно четко разграничить эпическое и лирическое начала, публицистику и описательность. В работах Н.И.Глушкова подчеркивается очень важная, на наш взгляд мысль, что систематизировать жанровые формы очерковой литературы возможно только исходя сразу из нескольких критериев: литературно-родового деления, сюжетно-композиционной организации материала и, наконец, предметно-тематических признаков. Соответственно этому подходу выделяются объективно-повествовательные и лиро-эпические очерки; очерки-статьи, очерки-рассказы, циклы очерков, зарисовки, репортажи, а также портретные, проблемные, путевые, литературно-критические очерки.

Интересный подход к классификации очерковых жанров предложен в работах Э.Н.Быкони (Быконя Э.Н., 1974). В основе классификации, предложенной ученой, лежит положение о близости очерковых жанров собственно художественным жанрам эпической литературы. При этом учитываются сюжетно-композиционные особенности очерков, а также взаимовлияние очерков и художественных эпических жанров. Э.Н.Быконя разделяет очерки на две большие группы: собственно-очерковые формы и «сложные жанровые образования» (11, 6). К первой группе относятся физиологические, этнографические, бытовые, пейзажные формы, а также «формы динамического повествования», а именно: публицистические, философско-лирические формы и их варианты. Ко второй группе, по мнению Э.Н.Быкони, относятся очерки, образованные в результате соединения типов и форм очерка и новеллистических жанров. Это путевые, новеллистические, новеллопублицистические очерки, а также циклы очерков. Ценность данной классификации, на наш взгляд, состоит в том, что она позволяет проследить иерархию очерковых жанров, отражает эволюцию жанра очерка от простых форм к сложным, прослеживает видоизменение очерковых жанров как результат взаимодействия очерков и других эпических жанров, взаимовлияния их структурных особенностей.

Обобщая наблюдения, сделанные исследователями по теории очерка, сформулируем ряд выводов, которые послужат теоретическими предпосылками для исследования очерковой прозы Е.Л.Маркова в данной работе.

Определяя место очерка в системе литературных жанров, необходимо учитывать его двойственную природу: очерк находится на стыке художественной и документальной литературы, обладает особыми средствами эстетического воздействия. Документальная литература вносит на страницы произведений саму жизнь, «стремится показать связи жизни, не опосредованные фабульным вымыслом художника» (22, 29). Очерк связан с жизненным фактом. Однако документальность, подлинность в нем, как и в других документально-художественных жанрах, далеко не всегда равна фактической точности. Для того чтобы в «жизненном факте» возникло «качество художественного образа», чтобы он приобрел эстетические характеристики, в нем «обязательна организация - отбор и творческое сочетание элементов, отображенных и преображенных словом» (22, 8). «При всей отрывочности, точечности его предмета очерк должен быть внутренне завершен. В нем не обязателен сюжет, но есть система доказательств, логика развертывания материала» (52, 115). Таким образом, хотя в сравнении с «чисто художественными» эпическими жанрами очерк структурно менее организован, он все-таки тяготеет к эстетической завершенности.

Данное исследование построено с учетом специфики развития очерковой литературы во второй половине XIX века. Актуализация очерковых жанров в этот период объясняется, по меньшей мере, двумя моментами: во-первых, стремлением литературы к объективности и документальности, сближением искусства и науки и, во-вторых, изменениями в жанровой системе литературы, поисками новых литературных форм, которые, не будучи стесненными жанровыми канонами, могли бы отражать меняющуюся действительность пореформенного периода. Русской реалистической литературой XIX века были в полной мере осознаны эстетические возможности очерковых жанров, их значительность и историческая необходимость. Очерк стал выражением горячего интереса писателей к современности. Его расцвету способствовали А.И.Герцен, И.С.Тургенев, М.Е.Салтыков-Щедрин, Ф.М.Достоевский, писатели-«физиологи» 1840-х годов, беллетристы-«шестидесятники» Г.И.Успенский, Н.В.Успенский, А.И.Левитов, В.А.Слепцов, Н.Г.Помяловский, С.В.Максимов. Гибкая природа очерка, его оперативность позволяли как нельзя лучше откликаться на животрепещущие вопросы времени.

Исследованиям очерковой прозы XIX века посвящены работы, Ю.В.Лебедева3, Л.М.Пивоваровой4, А.Гаджиева5, Э.Н.Быкони6,

3Лебедев Ю.В. У истоков эпоса: Очерковые циклы в русской литературе 1840 -1860 гг. Ярославль, 1975.

4 Пивоварова Л.М. Русский очерк 80 - 90ых гг. 19 века. Казань, 1978.

5 Гаджиев А. Развитие очеркового жанра в русской литературе 19 века: Учебн. пособ. Баку, 1984.

6 Быконя Э.Н. Русские очерки 1880 - 1890ых гг. о Сибири: Автореф. Дис. Канд. филол. наук. М., 1974.

О.М.Скибиной7. Среди последних работ мы можем назвать исследование А.В.Сафронова, посвященное очерковой прозе С.В.Максимова,8 и исследование О.Н.Хайруллиной, посвященное очеркам второй половины XIX, тематически обращенным к Дальнему Востоку9.

Актуальность данной работы состоит в обращении к очерковой прозе Е.Л.Маркова, которое позволит дополнить представление о развитии очеркового жанра в русской литературе второй половины XIX века, определить место данного автора в литературном процессе 1860-1900-х гг., выявить оригинальное и типическое в его индивидуальной манере повествования.

Научная новизна данной работы определяется тем, что она представляет собой первое монографическое исследование очерковой прозы Е.Л.Маркова. В исследовании обобщен и систематизирован малоизученный и разбросанный по различным изданиям материал, введен в научный оборот ряд архивных источников.

Целью диссертации является осмысление очерковой прозы Е.Л.Маркова в ее идейно-тематическом и жанрово-стилевом своеобразии в непосредственной соотнесенности с историко-литературным процессом. Такая постановка основной задачи исследования определила его метод: историко-литературный анализ в сочетании с текстовым анализом художественного материала.

7 Скибина О.М. Поэтика жанра путевого очерка 80 - 90ых гг. 19 века // Филологические науки, 2002, № 5. С. 102 - 111.

8 Сафронов А.В. Художественно-документальная проза С.В.Максимова: Автореф. Дис. Канд. филол. наук. М., 1987.

9 Хайруллина О.Н. Очерк второй половины XIX века: (Жанрово-стилистическая характеристика; на материале очерков о российском Дальнем Востоке): Автореф. Дис. Канд. филол. наук. Владивосток, 2001.

Основные задачи работы: рассмотреть очерковую прозу Маркова в ее жанровом разнообразии; изучить характерные особенности проблематики и поэтики очерковых текстов; установить место очеркистики в художественном творчестве писателя, ее влияние на структуру не-очерковых текстов.

Структура диссертации обусловлена логикой исследования от общего к частному. Данное диссертационное исследование представляет собой введение, две главы, заключение, библиографию и приложение.

Своеобразие очерковой прозы Е.Л.Маркова необходимо рассматривать в контексте общего представления о литературном творчестве писателя. Поэтому в первой главе воспроизведена его биография, охарактеризована идеология, представлены основные мотивы литературной деятельности автора, его личностные особенности, своеобразие творческих установок, восприятие и оценка литературного творчества Е.Л.Маркова современниками.

Вторая глава представляет собой непосредственный текстовый анализ очеркового наследия писателя. В качестве материала для анализа выбраны тексты Е.Л.Маркова, относящиеся к разным периодам его творчества: начальному - 1860-ые годы; периоду наибольшей активности и известности писателя в 1870-1880-ые гг.; наконец, к завершающему периоду творчества 1890-1900-ых годов. Данные тексты, на наш взгляд, являются наиболее характерными для Е.Л.Маркова; они в полной мере отражают стиль писателя, получили положительные оценки у его современников, а также могут представлять интерес для современного заинтересованного читателя.

Обратим внимание на то, что объектом данного исследования являются очерковые тексты, разнообразные по своей жанровой специфике: проблемные очерки, очерки-рассказы, а также путевые очерки писателя, к которым непосредственно примыкают его книги очерков и путешествий. Вместе с тем, для нас имеет смысл говорить об «очерковом» письме как о некоем приеме, актуальном для литературного творчества писателя в целом. В этой связи мы рассматриваем во второй главе данной работы автобиографическую дилогию Е.Л.Маркова «Барчуки. Картины прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901). «Очерковость» с ее свободной композицией, установкой на достоверность, преобладание авторского начала, сочетание беллетристики и аналитики стала, на наш взгляд, определяющей в структуре данной художественной повести.

В приложение вошли материалы (рисунки Маркова, его письма к издателям), позволяющие наиболее наглядно проиллюстрировать отдельные положения данной работы и представляющие особый интерес в связи с тем, что рассматриваются впервые.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Очерковая проза Е.Л. Маркова: идеология, проблематика, стиль"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Очерковая проза Маркова, разнообразная по своему жанровому составу (очерки-рассказы, проблемные и путевые циклы очерков, книги очерков и путешествий, краеведческие очерки), создавалась на протяжении всего периода литературного творчества писателя - с 1858 по 1903 годы. Более всего она соответствовала творческой манере автора, максимально выявляла ее сильные и слабые черты.

Если художественные романы и повести Маркова «Черноземные поля» (1877), «Берег моря» (1879), «На своей борозде» (1889), «Разбойница Орлиха» (1890) были насыщены многими романтическими штампами, такими, например, как прием контраста; оппозиция общества и неординарной личности; близость автора и его героя, при которой последний наделяется и взглядами, и судьбой своего автора; противопоставление общественной жизни и жизни природы, то в очерковой прозе писателя в то же самое время было нечто свое, оригинальное, то, в чем проявлялась несомненная литературная одаренность этого автора.

Марков-очеркист не был первооткрывателем; он усвоил и творчески переработал очерковую манеру письма, сложившуюся в русской реалиртической литературе второй половины XIX века.

Отдавая в своем литературном творчестве предпочтение путевому очерку, Марков следовал традициям, сложившимся в очерковой литературе XIX века под влиянием таких крупных произведений, как «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, «Путешествие в Арзрум» A.C. Пушкина, очерковый цикл И.С. Гончарова «Фрегат Паллада».

В творчестве Маркова нашли свое воплощение следующие основные черты жанра очерка: свободная композиция, установка на документальность, авторская доминанта, сочетание беллетристичности и аналитичности.

Очерковые тексты писателя были написаны правдиво, соответствовали жизни. Писателя характеризовали исключительная наблюдательность и достоверность. Марков был талантливым стилистом, стремился к созданию ярких, запоминающихся фраз. В ряду средств художественной выразительности у писателя преобладало широкое, умелое использование живого разговорного языка. Ирония, гражданский пафос, лиричность и экспрессивность являются, по нашему мнению, сильными чертами своеобразной поэтики Маркова-очеркиста. Неоправданная многословность, риторичность, стремление к «высокому слогу», излишней наукообразности ослабляют художественную сторону очерковой прозы писателя.

Будучи в целом ориентированным на очерковое письмо, Марков стремился переносить его отдельные свойства в не-очерковые тексты. Так, например, в структуре автобиографической дилогии «Барчуки. Картины прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901) обнаруживаются очерковые признаки свободной композиции, документальности, организующего авторского начала, приближающие данный текст к собранию очерков.

Идейно-тематическое своеобразие очерковой прозы Маркова определялось либеральными (в 1890 - 1900-ые - консервативными) взглядами писателя-дворянина. Марков был, прежде всего, «дворянским» писателем; он выражал интересы дворянского сословия, выступал проводником и апологетом дворянской культуры.

Его принципиальные писательские установки контрастировали с тем типом писателя - «кающегося дворянина», который получил распространение и поддержку в революционно-демократической и народнической критике второй половины XIX века.

Основным мотивом литературного творчества Маркова являлось стремление просвещать читателей, приобщать их к знанию, воспитывать их культурные привычки и навыки. В своих очерковых текстах Марков репрезентировал себя как писатель-просветитель, культурный наставник, «русский европеец», независимый интеллектуал, гражданин, педагог, ученый, эстет. В этом перечне ролей не существовало первостепенных; вся данная совокупность была значимой и определяла индивидуальное лицо писателя Маркова, обуславливала его индивидуальный стиль письма.

Подобно другим писателям-очеркистам второй половины XIX века, Марков обращался в своей очерковой прозе в первую очередь к общественно-социальной и культурно-антропологической проблематике.

Его очерки-рассказы предлагали своеобразную трактовку темы народа, русского крестьянства. Проявляя заинтересованное отношение к крестьянству как значительной и значимой части русского общества, Марков представлял сферу крестьянской культуры и быта как «заповедник» любопытного, противостоящего просвещенному и европейски-цивилизованному дворянскому сообществу, инородного для самого себя. Преодолеть разрыв, существующий между дворянской и крестьянской культурами, для писателя представлялось единственно возможным посредством образования и просвещения.

Книги очерков и путешествий давали русскому читателю представление о природе, истории и культуре дальних, весьма экзотических мест Российской империи, обнаруживали прогрессивность культурно-антропологических взглядов Маркова. Описывая свои странствия по России и странам Европы и Азии, писатель-«турист» пропагандировал позитивное восприятие других наций и народностей, признание их национальной самобытности и эстетической автономности. Его протест против насильственной русификации окраин, терпимость к различным национальным традициям делают книги Маркова актуальными в современном многонациональном культурном пространстве.

На наш взгляд, неправомерно определять принадлежность Маркова к какой-либо одной, определенной школе. Подобно другим писателям «второго» ряда, Марков в своем творчестве усваивал приемы и формы различных более крупных писателей своего времени, а также писателей-предшественников.

Его становление как автора художественной прозы, автора-очеркиста не могло происходить без влияния (осознанного или неосознаваемого) наиболее значительного литературного авторитета и старшего современника - И.С. Тургенева, который в 1860-ые гг., т.е., время активного формирования и становления писателя Маркова, был наиболее авторитетной фигурой русской литературы. Очерковая проза Маркова наследовала интонации и особенности творческой манеры Тургенева, в частности, особую лиричность его тона (некоторые пейзажные зарисовки Маркова вполне могли бы принадлежать страницам тургеневских романов), умение обнаружить и обозначить нарождающиеся наиболее злободневные тенденции современности. Некоторые рассказы-очерки Маркова 1850-1860-ых годов близки к очерковому циклу «Записок охотника» Тургенева на уровне тематики и стилистики, по характеру авторской позиции (заинтересованно-доброжелательное отношение писателя-дворянина к крестьянской жизни, увлеченность красотой природы, глубокое чувство Родины). Ранний рассказ-очерк Маркова «Ушан» (1858) является прямой аллюзией рассказа И.С. Тургенева «Бежин луг».

Следует отметить; что И.С. Тургенев сыграл свою роль в литературной судьбе Маркова. Современные ученые - социологи литературы Б.В. Дубин и А.И. Рейтблат, называют И.С. Тургенева «главным журнальным рецензентом» 1860-ых годов (30, 159). Это означало, что тургеневская оценка какого-либо произведения или автора имела наиболее высокий статус в литературной иерархии, придавала рецензируемому автору, его тексту дополнительный культурный смысл. Таким образом, высоко оценив в письме к издателю «Вестника Европы» М.М. Стасюлевичу стиль Маркова, представленный в журнальных публикациях «Очерков Крыма», Тургенев тем самым способствовал литературному продвижению и успеху писателя в 60-ые гг. XIX века.

Размышляя о типологических сходствах очерковой прозы Маркова и писателей-очеркистов более поздних периодов, будет уместным вспомнить имя Михаила Михайловича Пришвина. Подобно Евгению Маркову, Пришвин пришел в очеркистику (и шире - в литературу) из другой «профессии». Он также был неутомимым путешественником, объездил самые разные, весьма экзотические уголки России (Олонец, Карелия, Заволжье, Крым, Казахстан, Дальний Восток), путешествовал по странам Европы. Итогом странствий М.М.Пришвина становились его книги разных лет, относившиеся так или иначе к жанру путевого очерка: «В краю непуганых птиц» (1906), «За волшебным колобком» (1907), «У стен града невидимого» (1909); «Черный араб» (1910), «Адам и Ева» (1910) и др.

В качестве писателей-очеркистов Пришвина и Маркова роднит некая общность интересов, проявившаяся в заинтересованном отношении к «экзотическим» социальным стратам русского общества: для Пришвина - это старообрядцы, мусульмане, иудеи; для Маркова - крымские татары, караимы, «малые» народы Кавказа. Оба автора выстраивали свои очерковые тексты как бы на грани науки и искусства, стремились сочетать объективность изображения, достоверность деталей, научную точность исторического, географического, этнографического характера с пантеистическим восприятием мира.

Мы далеки от того, чтобы говорить о каком-либо глубоком родстве писателей, коренные отличия которых весьма существенно отдаляют их очеркистику. Если Марков был, прежде всего, общественным деятелем, страстным публицистом и эстетом, его литературное творчество связано с непосредственной общественной заинтересованностью, то для Пришвина главным, определяющим вопросом его творчества был вопрос философический: что есть истина? Это писатель, в первую очередь, философ. На стилистическом уровне Марков и Пришвин также различны, пользуются разными языковыми средствами.

Типологически Маркову-очеркисту близки весьма популярные в 1980-ых годах публикации современного очеркиста В.М. Пескова о старообрядческом семействе Лыковых. Подобно Пескову, Марков, несомненно, бы был заинтересован социальными и религиозными причинами феномена старообрядческого «отшельничества». Кстати, удачно найденное Песковым обозначение места проживания Лыковых - «Таежный тупик» - соотносится со стремлением Маркова-очеркиста к яркой, запоминающейся фразе.

В настоящее время наследие Е.Л.Маркова, на наш взгляд, требует дифференцированного подхода и новых методов исследования. Актуальный интерес может вызвать не только рассмотренная в данной* работе специфика очеркового творчества Маркова, но и своеобразие иронической манеры автора, анализ публицистического наследия писателя. Рассмотренные в данной работе тексты писателя могут послужить интересным материалом для штудий культурно-антропологического (быт и нравы народов, описанных Марковым) и социального характера (повседневные практики различных сословий XIX века).

В роду Марковых было три писателя. Наибольшей известности среди всех достиг Евгений Львович. Его старший брат - Владислав Львович Марков (1831 - 1914) - был также признан читателями и литературной «иерархией» своего времени. В русской литературе второй половины XIX века он выступал в качестве автора исторических романов, наиболее популярным среди которых стал роман 1895-го года «Курские порубежники». Младший в роду Марковых - Ростислав Львович (1849 - 1912) также приобщился к литературному творчеству. В отличие от своих старших братьев он не получил образования, прожил всю жизнь в деревне и был писателем-дилетантом. Однако, хорошо зная крестьянский быт, умея подбирать интересную фактуру для своих рассказов, Ростислав Марков стал активно сотрудничать с рядом журналов в начале 1900-х годов в качестве автора «сцен из народной жизни». Его тексты печатали весьма значительные издания того времени: «Исторический вестник», «Нива», «Неделя».

На наш взгляд, семейство Марковых, довольно гармонично вписывается в тот сугубо русский феномен литературного семейства, который был представлен широко известными фамилиями Майковых, Боткиных, Аксаковых. Возможно, след Марковых в литературе не столько- заметен и значителен, как у их более знаменитых современников, но он, несомненно, является важным в общем спектре русской литературы и в целом национальной культуры XIX века.

Марковы остаются востребованными в современном культурном пространстве. Память о писателе Е.Л.Маркове стали увековечивать его родственники уже в начале 1900-х гг. В 1908 г. младший брат Е.Л. Маркова - Николай Львович построил и подарил городу Щигры библиотеку имени Маркова. (Данное здание прекрасно сохранилось до сих пор; в настоящее время в нем располагается Щигровский краеведческий музей.) Современные «Марковы», проживающие в Москве, США также много делают для поддержания памяти о своих знаменитых предках. Мы неоднократно упоминали в данной работе о неопубликованной книге Т.В.Калинущкиной, посвященной роду Марковых; Виктория Суровцева (фамилия которой по иронии судьбы совпадает с фамилией главного героя романа Е.Л. Маркова «Черноземные поля» - Анатолия Суровцева!) передала для публикации в России дневники своего отца - Анатолия Львовича Маркова (Шарки), представляющие несомненный исторический и культурологический интерес.

В документальном фильме Н.С. Михалкова «Русский выбор» (2003), посвященном судьбе русских эмигрантов - лидеров и участников белого движения - эпизодически прослеживается судьба внука Е.Л. Маркова - Анатолия Львовича Маркова, офицера Добровольческой армии, эмигрировавшего в 1920-м году в Египет, а затем, в 1960-ые годы, перебравшегося на постоянное жительство в США и сотрудничавшего в русской зарубежной печати под псевдонимом «Шарки».

Некоторые политики, имеющие отношение к Курску и выступающие как на- региональном, так и на федеральном уровне, испытывают большой интерес к наиболее одиозной и скандальной фигуре из семейства Марковых - Николаю Евгеньевичу (1866 - 1945), среднему сыну Е.Л.Маркова, депутату Государственной Думы третьего и четвертого созывов, известному под именем «Маркова второго» («Марковым первым» был брат Евгения Львовича -Николай Львович, дядя «Маркова второго»).

Из достоверных источников нам стало известно, что отдельные поселения крымских татар прилагают усилия к тому, чтобы переименовать некоторые улицы татарских поселков в честь писателя Е.Л. Маркова, много сделавшего в свое время для поднятия престижа нации, для реабилитации «малого» народа в глазах русского большинства.

Особое отношение Маркова-очеркиста к материалу (его фактографичность, почти научная точность) обусловило высокую познавательную ценность его очерковых текстов, актуализированную в настоящее время, весьма далекое от XIX века, в котором жил и писал Марков. Та «дельность содержания», которая в свое время была отмечена критикой как несомненное достоинство очерковой прозы Маркова, другими словами, богатая фактография, основанная на принципах полноты и достоверности, сделала очеркистику писателя важным источником для разного рода современных локальных исследований. Мы столкнулись с тем фактом, что, основываясь на описаниях, сделанных в книге Маркова конца 1860-х-начала 1870-х годов, ученые ведут реставрацию фресок пещерного храма в Крыму. Кинологи, занятые восстановлением редкой породы северо-кавказской овчарки, приводят в современной интернет-версии описания Маркова, сделанные им для «Очерков Кавказа» (1887).

Как это ни покажется странным, но по прошествии более 100 лет о Евгении Львовиче Маркове, о других членах его семейства сохранилась добрая память на Курской земле. Автору этой работы неоднократно доводилось беседовать с простыми жителями Щигровского района, проявляющими живой интерес к теме Марковых и сохраняющих в своих семейных воспоминаниях подробности, относящиеся ко времени проживания Марковых в Щигровских имениях Александровка, Знаменское-Покровское, Теребуж-Богородицкое. Учителя сельских школ проводят значительные по своему содержанию историко-краеведческие разыскания, касающиеся родовых связей Марковых, их литературного творчества и общественной деятельности, судьбы захоронения семейства. (Некрополь Марковых, находившийся в с. Патепки Щигровского района - ныне с. Крутое - как большая часть других дворянских некрополей был разрушен после 1917 года.) Благодаря стараниям и энтузиазму директора сельской школы Щигровского района Николая Павловича Пронина, а также учителей этой школы, 14 июня 2005 года в селе Озерки был открыт школьный музей Марковых, в экспозиции которого довольно широко представлена история данного дворянского рода, а также литературное творчество Марковых.

Следует отметить, что в настоящее время хронологическая дистанция сообщает отдельным текстам Маркова некоторую экзотичность», свежесть, позволяет по достоинству оценить их познавательную и эстетическую значимость. Е.Л. Марков был писатель «второстепенный», но чуткий, наблюдательный, тонко чувствовавший, отзывчивый. Его очерковая проза не лишена художественных достоинств, иногда напоминает по стилю Тургенева, старшего современника Маркова, приемы и формы которого он усваивал;

На наш взгляд, в настоящий момент требуется переиздание автобиографической дилогии писателя «Барчуки. Картины прошлого» (1875), «Учебные годы старого барчука» (1901). Эти художественные тексты Маркова пережили длительный период забвения, прежде всего, вследствие существовавших идеологических запретов на произведения не-революционно-демократического толка. Вместе с тем, они способны по-настоящему заинтересовать современного читателя своими выразительными картинами быта и нравов русского провинциального дворянства 1830-1840-х годов. В них исчерпывающе полно и подробно автор воссоздает характер обучения в провинциальной классической гимназии первой половины XIX века. Благодаря яркому языку, живости описаний, точности психологических характеристик, а также в силу личностной неординарности автора, книги Маркова обладают, на наш взгляд, не только высокой информационной, но и значительной литературной ценностью.

Список научной литературыКоростина, Галина Геннадьевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Азбукин В.Н. Типы писателей в русской литературе последнейтрети XIX века // Русская литература последней трети XIX века: (Некоторые особенности системно-комплексного анализа литературного процесса). Казань, 1980. С. 156-170.

2. Азаркин Н.М. История политических учений. М., 2002.

3. Аксаков С.Т. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. М.,1983.

4. Аминева В.Р. Литературно-критическая деятельность Е.Л.

5. Маркова: Автореф. дис. канд. филол. наук. Воронеж, 1994.

6. Баскевич И.З. Е.Л.Марков // Баскевич И.З. Курские вечера.

7. Литературно-краеведческие очерки и этюды. Воронеж, 1979. С.45-48.

8. Библиографический листок. Путешествие на Восток. Евгения

9. Маркова. СПб., 1890 // Вестник Европы, 1890, № 11. С. 237.

10. Биллингтон Дж. X. Икона и топор. Опыт истолкования историирусской культуры. М., 2001.

11. Богданов В.А. Очерк // Краткая Литературная Энциклопедия, М.,1968. Т.5. С.515-517.

12. Бокова В.М. Марков В.Л. // Русские писатели. 1800-1917.

13. Биографический словарь. М., 1994. Т.З. С. 525-526. Ю.Борис Тагеев. «Россия в Средней Азии». Евгения Маркова. В 2-х томах и 6-ти частях. СПб., 1901 // Исторический вестник, 1901, № 8. С.707-709.

14. П.Быконя Э.Н. Русские очерки 1880-1890 гг. о Сибири: Автореф. дис.канд. филол. наук. М., 1974. 12.Васильев С. Евгений Марков. Путешествие на Восток. СПб., 1890 // Русское обозрение, 1890, № 12. С.897-899.

15. Венгеров С. Марков Евгений Львович // Энциклопед. Словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 18. СПб, 1896. С.659 660.

16. И.Викторович В.А. Марков Е.Л. // Русские писатели. 1880 1917. Биографический словарь. Т.З. С. 526 - 528.

17. Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971.

18. В-Н А. Вопрос о народном искусстве. По поводу народного пьянства // Вестник Европы," 1882, № 2: С.30-45.17.\Уох. 40-летие литературной деятельности Е.Л.Маркова // Воронежский телеграф, 1898, № 116 (9 октября); № 117(11 октября).

19. Гаджиев А. Развитие очеркового жанра в русской литературе XIX века. Учебное пособие. Баку, 1984.

20. Гаджиев К.С. Консерватизм: современные интерпретации. Научно-аналитический обзор. М., 1990.

21. Гайнцева Э.Г. В.Г.Авсеенко и «Русский вестник» 1870-ых гг. // Русская литература, 1989, № 2. С.70 84.

22. Гаспарян С.К. К вопросу об изучении индивидуального стиля автора // Филологические науки, 2004, №4. С.50-57.

23. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. Л., 1977.

24. Глушков Н.И. Очерк в русской литературе. Ростов, 1966.

25. Глушков Н.И. Очерковая проза. Ростов, 1979.

26. Горький А.М. Архив. Т. 10. Кн. 1. М., 1964. С. 386.

27. Гудков Л., Дубин Б., Страда В. Литература и общество: введение в социологию литературы. М., 1998.

28. Гуминский В.М. Жанр путеществия в русской литературе и творческие искания Н.В. Гоголя: Автореф. дис. д-ра филол. наук. М., 1996.

29. Гуминский В.М. Открытие мира, или Путешествия и странники. М., 1987.

30. Гуминский В.М. Проблема генезиса и развития жанра путешествий в русской литературе: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1979.

31. Дубин Б., Рейтблат А. О структуре и динамике системы литературных ориентаций журнальных рецензентов (1820-1978 гг.). Книга и чтение в зеркале социологии. М:, 1990.

32. Достоевский Ф.М. Мужик Марей // Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 9 т. Т.9. В 2 кн. Кн. 1. Дневник писателя. С.210-215.

33. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. в 30 т. Т. 30. Кн. 1. Л., 1990.

34. Егоров П.А. В.В.Розанов литературный критик: (Проблематика, жанровое своеобразие, стиль): Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 2002.

35. Есин Б.И. История русской журналистики XIX века. М., 1989.

36. Житкова Л.Н. «История новейшей литературы» А.Скабичевского и литературоведение 1890 1900ых гг. // Русская литература 1870 -1890 гг.: Проблемы литературного процесса. Сб.ст. Свердловск: изд. УГУ, 1985. С. 47-60.

37. Журбина Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров. М., 1968.

38. Ибраимов Н.Р. Е.Марков как иллюстратор своих «Очерков

39. Крыма» // Крым: Историко-краеведческий альманах. Вып.1. М., 2004. С.46-58.

40. История политических и правовых движений. Под ред. Нерсесянца. М., 2002.

41. Кантор В.К. «Средь бурь гражданских и тревоги.»: Борьба идей в русской литературе 40 70 гг. 19 века. М., 1988.

42. Кантор В.К. Безыдеальная эстетика: ( Литературно эстетические взгляды и судьба А.М.Скабичевского) // Вопросы литературы, 1986, №3. С.137- 167.

43. Кантор В.К. М. Катков и крушение эстетики либерализма // Вопр. литературы, 1973, № 5. С. 173 212.

44. Кантор В.К. Феномен русского европейца. М., 1999.

45. Коньков П.В. Предисловие // Марков Е.Л. Очерки Крыма. Симферополь, 1995. С. 13-20.

46. Короленко В.Г. Новые книги. Евгений Марков. Разбойница Орлиха. СПб., 1904 // Русское богатство, 1904, № 5. С. 18-20.

47. Коршунова С.И. О типологических принципах анализа литературного процесса в журнале «Дело» // Вопросы русской литературы, вып.1. Львов, 1979. С.102-108.

48. Костелянц Б.О. Описательный жанр?. Нет! // Вопросы литературы, 1966, №7.

49. Костелянц Б.О. Русский очерк // Русские очерки: В 3-х т. Т. 1. М., 1956. С.У- ЬХХХ.

50. Кулешов В.А. Натуральная школа в русской литературе XIX века. М., 1982. С. 115.

51. Лебедев Ю.В. Некрасов Н.А. // Русские писатели. Биобиблиографический словарь: в 2-х ч. 4.2. М., 1990. С.67-79.54;Лебедев Ю.В. У истоков эпоса: Очерковые циклы в русской литературе 1840 1860 гг. - Ярославль, 1975.

52. Литвинов В.В. Е.Л.Марков // Памятная книжка Воронежской губернии на 1904 г., отд.З. С. 107-116.

53. Литература и публицистика. Проблемы взаимодействия. Тарту, 1986.

54. Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. А.Н.Николюкина. М., 2001.

55. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

56. Лихачев Д.С. Популяризация или исследование // Лит. газета, 1974, 18 сентября.

57. Маймин Е.А. Проблема общественного романа в русской пореформенной литературе // Вопросы литературы, 1973, № 2. С. 108 -128.

58. Марков (Шарки) А. Родные гнезда. Сан-Франциско, 1962.

59. Марков Е.Л. Барчуки. Картины прошлого без плана и связи // Отечественные записки, 1866, № 17-20; 1867, № 1; Вестник Европы, 1874, №9.

60. Марков Е.Л. Барчуки. Картины прошлого. СПб., тип. М.М. Стасюлевича, 1875.

61. Марков Е.Л. Берег моря // Дело, 1879, №1,2, 4-9.

62. Марков E.JI. Земские увлечения. По поводу проекта Щигровской железной дороги // Новое время, 1882, № 2261- 2260; 15 (27) 16 (28) июня.

63. Марков E.JI. Кавказские письма // Новое время, 1892, № 2224, 9 (21) мая; № 2227, 12 (24) мая; № 2286, 11 (23) июля; № 2309, 3 (15) августа.

64. Марков Е;Л. Казаться и~ быть (По поводу «Посмертных записок Н.И.Пирогова»3) // Новое время, 1885, № 3320, 28 мая (1 июня); №3326,3 (15) июня.

65. Марков Е.Л. На своей борозде // Русский вестник, 1896, № 1,3, 512.

66. Марков Е.Л. Народное искусство (По поводу народного пьянства. Письмо в редакцию) // Порядок, 1881, №316-317.

67. Марков Е.Л. О русском люде и русском быте. Путевые мечты // Марков Е.Л. Собр. соч. в 2-х т. СПб., 1877. С.283 359.

68. Марков Е.Л. Очерки Кавказа. Спб., изд-е М.О.Вольфа, 1887.

69. Марков Е.Л. Очерки Крыма. Спб.-М., 1902.

70. Марков Е.Л. Переселенцы (Из воспоминаний деревенского жителя) // Книжки «Недели», кон. 1880-х гг. С. 13-58.

71. Марков Е.Л. Путешествие на Восток. Царь-град и Архипелаг. Встране фараонов. СПб., 1890.

72. Марков Е.Л. Путешествие по Святой земле. СПб., 1891.

73. Марков Е.Л. Разбойница Орлиха. Из местных преданий XVI в. // Русское обозрение, 1891, № 1-9.

74. Марков Е.Л. Россия в Средней Азии. Т. 1-2., СПб., тип. М.М.Стасюлевича, 1901.

75. Марков Е.Л. Собр. соч. в 2-х т. СПб., 1877.

76. Марков Е.Л. С чужой стороны. Письма в Щигровский уезд // Отечественные записки, 1869, № 6-8.

77. Марков Е.Л. Татьянина изба (Из святочных досугов) // Новое время, 1882, № 2456 (30 декабря); № 2457 (31 декабря).

78. Марков Е.Л. Теория и практика Яснополянской школы // Русский вестник, 1862, № 5. С. 149-189.

79. Марков Е.Л. Учебные годы старого барчука (Рассказы из прошлого). СПб., 1901.

80. Марков Е.Л. Ушан. Отрывок из воспоминаний детства // Русский вестник, 1858, №10. С.691-704.

81. Марков Е.Л. Хрюковский банк. Комедия в 4-х действиях. СПб., 1885.

82. Марков Е.Л. Черноземные поля. Роман в 2 кн. Кн. 1. СПб., 1877

83. Марков Е.Л. Черноземные поля. Роман. 2 тома. Изд. 2-е. А.С.Суворина. СПб, 1901.

84. Маслова Н.М. Путевой очерк: проблемы жанра. М., 1980.

85. Маслова Н.М. Путевые записки как публицистическая форма. М., 1977.

86. Машинский С. Об Аксакове и его трилогии // Аксаков С.Т. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука. М., 1983. С.5-20.

87. Михайловская Н.Д. Е.Л. Марков // Очерки литературной жизни Воронежского края XIX нач. XX века. Воронеж, 1970. С.294 -307.

88. Мордвин. Евгений Марков. Учебные годы старого барчука. СПб., 1901. // Новое время: Илл. прил., 1901, № 9245, 28 ноября.

89. Михайловский Н.К. (Н.М.) Литературные заметки. Критические беседы Евгения Маркова («Русская Речь») // Отечественные записки, 1877, № 3. С.58-81.

90. Н.Р. Евгений Марков // Новое время, 1903, № 9713.

91. Николаев П. E.JI. Марков как публицист // Воронежский телеграф, 1898, № 117, 11 октября.

92. Носов A.A. Слепцов В. А. // Русские писатели.

93. Биобиблиографический словарь: в 2-х ч. 4.2. М., 1990. С.237-239.960 художественно-документальной литературе: Сб. ст. Иваново, 1979.

94. N. E.JI. Марков в Воронеже (По поводу 40-летия литературной деятельности 1858 - 1898 гг.) // Воронежский телеграф, 1898, № 119.

95. Онтология мировой политической мысли: В 5 т. Т.4. М., 1997.

96. Памяти E.JI. Маркова // Труды Воронежской ученой архивной комиссии, 1904, вып.2. С. 1-8.

97. Пивоварова JI.M. Русский очерк 80 90ых гг. XIX века. Казань, 1978.

98. Помяловский Н.Г. Очерки бурсы. М., 1981.

99. Портрет E.JI. Маркова в числе постоянных сотрудников газеты в связи с её 25-летием // Новое время: Иллюстр. приложение, 1901, № 89884.

100. Поспелов Г.Н. Очерк // Большая Советская Энциклопедия. Изд. 3-е, М., 1975. Т.19. С.47-48.

101. Рейтблат А.И. От Бовы к Бальмонту: Очерки по истории чтения в России во второй половине XIX века. М., 1991

102. Розанов В.В. Памяти E.JI. Маркова // Новое время, 1903, № 9714 (19 марта).

103. Розанов И.Н. Литературные репутации. М., 1990.

104. Россия в революционной ситуации на рубеже 1870 1880х гг. М., 1983.

105. Русская литература 1870 1890 гг.: Межвуз. сб-к научн. трудов. Свердловск, 1982.

106. Русская литература 1870 1890 гг.: Проблемы характера. Сб-к научн. трудов. Свердловск, 1983.

107. Русская литература последней трети XIX века: ( Некоторые аспекты системно-комплексного анализа литературного процесса): Казань, 1980.

108. Русская периодическая печать (1702 1894). Справочник. Под ред. А.Г.Дементьева, А.В.Западова, М.С.Черепахова. М., 1959.

109. Русские писатели. Биобиблиографический словарь в 2-х ч. М., 1990.

110. Русский очерк. 40 50-е гг. XIX века. Под ред. В.И.Кулешова. М., 1986.

111. Сафронов A.B. Художественно-документальная проза C.B. Максимова: Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1987.

112. Скабичевский A.M. Марков E.JI. // Скабичевский A.M. История новейшей русской литературы. 1848 1892. Изд. 2-е. Спб., 1893. С.285 -297.

113. Скибина О.М. Поэтика жанра путевого очерка 80 990-х гг. XIX века. // Филологические науки, 2002, №5.С.102-111.

114. Соловьев Э.Ю. Права человека в политическом опыте России ( вклад и уроки XX столетия) // Реформаторские идеи в социальном развитии России. М., 1998. С. 139.

115. Тагеев Б. «Россия в Средней Азии». Евгения Маркова. В 2-х томах и 6-ти частях. СПб., 1901 // Исторический вестник, 1901, № 8. С.707-709.

116. Тимофеев Л.И., Венгров Н. Краткий словарь литературоведческих терминов, изд. 4-ое. М., 1963.

117. Толстой Л.Н. Детство // Толстой Л.Н. Собр. соч. в 12 т. Т.1. М., 1987. С. 41-139.

118. Толстой Л.Н. Отрочество // Толстой Л.Н. Собр. соч. в 12 т. Т.1. М., 1987. С.140-217.

119. Тургенев И.С. Поли. собр. соч. и писем: В 28 т., Т.9. М., 1982.

120. Хайруллина О.Н. Очерк второй половины XIX века: (Жанрово-стилистическая характеристика; на материале очерков о российском Дальнем Востоке): Автореф. дис. канд. филол. наук. Владивосток, 2001.

121. Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.

122. Художественно-документальные жанры. Тезисы докладов на межвуз. научн. конф. Иваново, 1970.

123. Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе. Русский физиологический очерк. М., 1965.

124. Чествование 40-летней литературной деятельности Е.Л.Маркова // Воронежский телеграф, 1898, № 119.

125. Якушин Н.И. Помяловский Н.Г. // Русские писатели. Биобиблиографический словарь: в 2-х ч. 4.2. М., 1990. С.162-165.

126. РГАЛИ, ф. 143, оп.1, ед. хр. 191, л. 1-3.

127. РГАЛИ, ф.338, оп. 2, ед. хр. 11, л.1.

128. РГАЛИ, ф.459, оп.1, ед.хр.2545, л. 1-48.

129. РГАЛИ, ф.542, оп.1, ед.хр.28, л. 1-28.

130. РГАЛИ, ф.636, оп.1, ед.хр.642, л.1-3.

131. РГАЛИ, ф.637, оп.1, ед.хр.38, л. 1-30.

132. РГАЛИ, ф. 1167, оп.1, ед. хр. 43, л.1.