автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960-1980-х годов (Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960-1980-х годов (Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова)"

На правах рукописи

Гладкова Ирина Борисовна

Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960 - 1980-х годов (Л.Н. Мартынов, В.Г. Распутин, П.Н. Ребрин, И.Ф. Петров): семантика, генезис, эволюция

10.01.01 - русская литература

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Омск - 2 004

Работа выполнена на кафедре новейшей отечественной литературы Омского государственного педагогического университета

Научные руководители:

кандидат филологических наук,

профессор |1Ник Эдмунд Генрихович|

доктор филологических наук, профессор Акелькина Елена Алексеевна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Новикова Елена Георгиевна

кандидат филологических наук, доцент Ветелина Лариса Германовна

Ведущая организация: Северо-Западный государственный институт печати

Защита состоится 8 июня 2004 года в 10~ часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.179.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук при Омском государственном университете (644077, г. Омск, пр. Мира, 55-а)

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Омского государственного университета.

Автореферат разослан 2004 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета кандидат филологических наук доцент

Общая характеристика работы

Актуальность исследования.

На протяжении всех этапов развития русской литературы неизменным остается авторский интерес к проблеме взаимоотношения человека с окружающим его пространством, шире со всем миром. Художественное пространство представляет собой, по определению Ю.М. Лотмана, «авторскую модель мира, выраженную на языке пространственных представлений».

В работе рассматривается процесс формирования пространственного мышления в очерковой прозе Сибири XX столетия. В этой связи нами выявлены основные тенденции эволюции очеркового жанра, направленные на раскрытие поэтики пространственных образов. В частности отмечено, что описательная традиция очерковой литературы усиливает ее тяготение к хроникальной организации повествования, где существенная роль отводится перемещению субъекта в пространстве. Очерк, благодаря своей оперативности, осознает и фиксирует происходящие процессы «по ходу», осваивая новые тенденции времени. Сама природа очеркового целого позволяет увидеть связь внешней и внутренней сторон в их единстве, создает условия к панорамному видению. Очерковость, как важнейшее начало в культуре XX века, активно проникает во многие прозаические жанры литературы, внося в них элементы документальности и публицистичности. Очерковая проза, в особенности в условиях переходного времени, является, с нашей точки зрения, наиболее плодотворной в плане жанрового эксперимента, мобильной и активно развивающейся формой отечественной литературы, адекватной задачам времени.

Очерковая проза, созданная писателями Сибири в 1960-1980-е годы, успешно синтезировала летописно-хроникальные, философские, публицистические начала на художественной основе. Очерковая доминанта важна для культурно «молодой» литературы края, так как обеспечивает ее универсальность, многоаспект-ность, масштабность, философскую глубину художественного постижения сущности и законов развития сибирского пространства. Наш интерес к проблеме исследования ТОПОСА СИБИРИ обусловлен необходимостью всесторонне осмыслить и систематизировать созданную очерковой прозой 1960-1980-х годов пространственную модель сибирского края. В данной прозе наиболее ярко проявляется стремление региональных авторов «вписаться» в широту сибирских просторов.

Топосы - это литературные константы, направленные на «художественное освоение внутреннего мира человека в его многоплановых связях с окружающей реальностью». С этой точки зрения, ТОПОС СИБИРИ - глубоко специфическая, смыслообразующая, организующая, глобальная, универсальная категория. Для писателей Сибири он имеет патриотическую направленность, раскрывая внутреннюю укорененность человека в родном ему пространстве. Актуализация топоса Сибири в очерковой прозе направлена на раскрытие общенациональных, фило-софско-онтологических проблем.

В исследовании сибирского топоса мы опираемся на онтологическую трактовку художественного пространства, реализованную в трудах М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, БЛ. Успенского, П.Х. Торопа, И.В. Роднянской. Структурно-семиотический подход к изучению художественного пространства Сибири осуществляется нами на основе отдельных выводов и положений работ Ю.М. Лотмана и В.Н. Топорова, в которых отмечена направленность художественного образа на

воссоздание пространственно-временной картины мира в ее символико-идеологическом аспекте. Несмотря на то, что в трудах названных исследователей нет прямого обращения к проблеме изучения топоса Сибири, ценным для нашей работы является преимущественный интерес ученых к словесно-бытовому и символическому уровням произведений, активизирующих хронотоп и обеспечивающих целостное его восприятие. Ими выявлены ценностно-смысловые ориентиры человечески обжитого мира, сопрягающиеся с мировоззренческими и нравственными категориями. Данные категории соотносятся с наиболее распространенными и характерными для отечественной культуры бинарными оппозициями: периферия - центр, верх - низ, тьма - свет, замкнутость - открытость, далекое - близкое,' пустое - наполненное, тесное - просторное, чужое - своё и т.д. Эволюция художественного воплощения топоса Сибири в очерковой прозе писателей-сибиряков осознается в работе как результат преемственности ими традиций, заложенных русской классической литературой XVШ-XIX вв., в том числе созданной Радищевым, Гончаровым, Достоевским, Чеховым, и как саморазвивающаяся модель, детерминированная мировоззренческими позициями сибирских авторов.

Пространство сибирского края, его географический ландшафт и историческая судьба позволяют говорить о нем как об особом смысловом топосе. Однако подходы к его всестороннему и целостному исследованию еще не сложились. В данной работе мы исходим из того, что феномен ускоренного развития Сибири в XX веке наиболее точно раскрывается через топику, сочетающую традиционализм и новаторство, наработанное и новое. Необходимо учитывать то обстоятельство, что новаторство в культуре Сибири имеет несколько иную природу. Результатом преломления очерковых традиций на топику родного авторам края становится устойчивое осознание внутреннего единства природного и человеческого начал, являющееся одной из основополагающих ценностей мира. Итак, топос Сибири включает в себя взаимосвязь пространственно-изобразительного (модель сибирского пространства с характеризующими его оппозициями) и концептуального планов.

Для прозы второй половины двадцатого века (в том числе сибирской) характерно смещение центра видения художника с внешнего на внутреннее. Важной вехой становится обращение к памяти автора, персонажей как внутреннему пространству, необходимому для развертывания событий. Психология припоминания мотивирует в очерковой прозе прерывистый ход времени. Позиция повествователя в очерковых книгах Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова, с нашей точки зрения, отличается универсализмом, космичностью, философской масштабностью и деятельной созерцательностью: на «экран припоминания» проецируется хронотоп целой человеческой жизни. Содержание индивидуальной памяти в ряде случаев оказывается не менее значимо, чем коллективное сознание. Художественный топос направляется не столько на наглядное воспроизведение реальности, сколько на «соединение индивидуальных идей и эмоций в едином целом, представленном в пространстве в определенный момент времени».' В ряде случаев события прошлого и настоящего предстают в пространстве как вневременное единство. В результате сюжеты объективной истории трансформируются в мифическое представление, воплощающее вечные первообразы мира. Формирование в очерковой прозе Сибири вневременной мифопоэтики становится опреде-

1 Фрэнк Д Пространственная форма в современной литературе // Зарубежна» эстетика и теория литературы XIX-XX вв Трактаты, статьи, эссе -М , «Изд-во МГУ», 1987 -С 198

ляющим фактором для ее создателей, так как «мир нового мифа» формирует общеэстетическое содержание и способствует его воплощению в пространственной форме.

Таким образом, актуальность данной работы обусловлена следующими факторами:

1) До сих пор остается неизученной судьба очеркового жанра в Сибири, его поэтика и творчество отдельных писателей-очеркистов, в то время как в Сибири очерку отдавал предпочтение практически каждый серьезный писатель на протяжении почти трех столетий. Нами обнаружены лишь отдельные отрывочные заметки и наблюдения на эту тему (исключение составляет книга Л.П. Якимовой и Б.М. Юдалевича «Сибирский очерк 20-70-х годов»). Данная работа является, в сущности, первой попыткой собирания, частичной систематизации и анализа ряда черт поэтики сибирского очерка, хотя эта задача не является главной.

2) Культурная специфика конца XX века вызвала к жизни пристальный интерес к смешанным, гибридным, «маргинальным», синтетическим, внеродовым и межжанровым формам, какой является очерковая проза, особенно актуальная для литературы Сибири, где всегда было место оправданному новаторству и творческому эксперименту.

3) Попытка проследить организующие и смыслообразующие функции ТОПОСА СИБИРИ для судьбы очерковой прозы 1960-1980-х годов, осуществленная в работе, важна не только для истории литературы и регионоведения, но и для выработки новой методологии в отношении к малоизученным и только формирующимся литературно-культурным феноменам.

Концептуально диссертация ориентирована на методологию, основанную на комплексном подходе к исследуемой проблеме в опоре на историко-культурные условия развития Сибири. Объектом исследования служит очерковая проза, созданная писателями-сибиряками в 1960-1980-е годы XX века. Предмет исследования - топос Сибири в данной очерковой прозе.

Основными источниками для написания работы послужила очерковая проза известных писателей Сибири XX века, созданная в 60-80-х годы, а именно: произведения Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова. Теоретическую базу диссертационного исследования составляют работы ученых, сконцентрированных на проблеме освоения историко-культурного пространства Сибири, в том числе труды Е.И. Беленького, Э.Г. Шика Е.А. Акелькиной, С.Н. По-варцова, М.Е. Бударина, В.Г. Рыженко, М.В. Яковлевой и др. ученых. В работе использованы материалы из личного архива П.Н. Ребрина, впервые включенные в научный оборот. Стоит заметить, что до настоящего дня нет монографического исследования творческого пути этого крупного писателя (как, впрочем, и творчества беллетриста - краеведа И.Ф. Петрова). Таким образом, данная диссертация является первым опытом системного изучения очерковых произведений писателей-очеркистов в широком литературном и культурном контексте.

Цель и задачи исследования.

Целью данной работы является исследование путей развития сибирской очерковой прозы через определение художественных функций ТОПОСА СИБИРИ как важной составляющей образной структуры жанра.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1.Проследить жанровый генезис очерковой прозы Сибири от летописных, сказовых, ЖИТИЙНЫХ, историко-хроникальных традиций до современных жанровых образований, в том числе очерковых повестей, рассказов, эссе, циклических

форм смешанной природы.

2.Выявить универсализирующие онтологические жанрообразующие тенденции очерковой прозы, направленные на наиболее плодотворное освоение топоса Сибири.

3. Определить специфику, роль сибирского топоса, выявить взаимосвязь внешних и внутренних факторов, способствующих целостному, философско-художественному воплощению семантики пространства в очерковой прозе Сибири.

Методологическая основа исследования. В работе использованы жанровый, а в ряде случаев целостный метод анализа особо значимых для темы исследования произведений с элементами сравнительно-исторического и историко-культурного подходов. Методологическую основу составляют работы М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Г.Д. Гачева, направленные на исследование поэтики и семиотики пространства.

Теоретическая значимость и научная новизна.

1. Выработаны новые подходы к семантическому и семиотическому типам анализа поэтики смысло- и формообразующего ТОПОСА СИБИРИ, установлены принципы ее эволюции в связи с генезисом жанра очерковой прозы и авторских типов восприятия сибирского пространства.

2. Впервые осуществлено целенаправленное изучение очеркового наследия писателей-сибиряков периода 1960-1980-х годов, обращенного к проблеме формирования синтетической природы очерковой прозы как культурного явления, увиденного через ТОПОС СИБИРИ.

3. Введены в научный оборот новые архивные материалы и произведения сибирских очеркистов разного типа, в особенности очеркового наследия двух совершенно неизученных писателей: П.Н. Ребрина и И.Ф.Петрова.

Положения, выносимые на защиту.

1. Ведущие философско-онтологические тенденции очерковой прозы, созданной писателями - сибиряками в XX веке, проявляются благодаря авторскому взгляду на ТОПОС СИБИРИ как на многосмысловую универсальную категорию, обусловливающую предельно активное отношение к своему пространству, внутреннюю укорененность в нем. Устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал в очерковой прозе Сибири является одной из ее основополагающих ценностей. С точки зрения писателей-сибиряков, само пространство края, его географический ландшафт и историческая судьба позволяют говорить о нем как об особом смысловом топосе, способном инициировать созидательные качества в людях, формировать ответственное отношение к своей земле, краю, ко всему миру.

2. Очерковая проза Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, И.Ф. Петрова представляет собой эксплицированную семантическую проекцию развития пространства провинциального города. Ее следует рассматривать в аспекте историко-культурных и природно-ландшафтных особенностей конкретного локуса, которые, семиотизируясь, становятся знаковыми. Авторами раскрыт способ познания судьбы родного им сибирского города через осознание его уникальной судьбы, а также отражена способность «духа» города формировать духовную сферу постигающего его человека.

3. В очерковой прозе В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова раскрываются наиболее значимые черты характера сибиряков. Сибирский характер рассматривается ими как уникальный социокультурный феномен. Стремление понять

природную и духовную составляющие ТОПОСА СИБИРИ позволяет авторам осуществлять их синтез и исследовать проблему влияния «духа» места на поступательную активность сибиряков.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке курса «Культура и литература Западной Сибири» для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение», а также для чтения курсов по истории отечественной литературы XX века, культурологии, спецкурсов по творчеству исследуемых авторов и по литературному краеведению в целом.

Апробация исследования. Основные положения диссертационного исследования изложены в тезисах и статьях, опубликованных в семи сборниках научных конференций (г. Омск). Материалы работы положены в основу учебных программ курсов «Культура и литература Западной Сибири» и «Публицистика и журналистика Западной Сибири», предназначенных для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, включающей 560 источников.

Основное содержание работы

Во Введении дано обоснование выбора темы исследования, раскрывается ее актуальность, научная новизна, определяются цели и задачи, методология, теоретическая и практическая значимость, формулируются положения, выносимые на защиту. В частности сообщается, что в силу происхождения и своей гетерогенной структуры, художественный очерк в XX веке все более тяготеет к синкретичности, жанровой диффузии, трансформируя свою традиционную структуру и обеспечивая с помощью плодотворной эклектики рождение новых форм, в которых художественное целое, включающее эпическое, летописное, философское, лирическое, публицистическое начала, доминирует над частным.

Очерк в XX веке утрачивает свою жанровую определенность и растворяется в актуализации очерковости как тенденции культуры. В отечественной литературе возникает и активно формируется художественный феномен - синтетическая очерковая проза, для которой характерны универсальность; тяготение к общенациональным, «вечным» вопросам бытия в сочетании с интересом к литературным тенденциям современности и масштабностью художественного обобщения; эпичность; плотность письма в соединении с философичностью и прикрепленностью к конкретному реальному топосу, обладающему жанрообразующим и аксиологическим значением. Процессы «размывания» жанровых границ в искусстве XX века приводят к объединению высокого и низкого, элитарного и массового, что провоцирует пересмотр ряда эстетических традиций прошлого. Если воспользоваться определением М.М. Бахтина, то литература в XX веке находится в зоне контакта с «незавершенной современностью», поэтому аналогом городского эпоса, например, становятся очерки о «молодых» культурных пространствах (краях, городах, культурно значимых малых топосах).

Первая глава «Генезис, становление и эволюция топоса Сибири в русской очерковой прозе» посвящена анализу летописных традиций в очерковых произведениях о Сибири, созданных русскими писателями-классиками XVIII -XIX веков. В ней исследуются процессы становления топоса Сибири в литературе, начиная с древнерусских летописей и заканчивая очерковыми циклами писателей-классиков второй половины XIX века. Для выяснения того, какое содержание во-

плошает в себе современная очерковая проза, необходимо «поместить исследовательский объектив у ее корня, там, где она прорастает из почвы жизни». (Гачев Г.Д.) Это позволяет начать исследование эволюции жанра с выявления жизненных и культурных процессов, которые были обусловлены временем и получили в очерковой прозе свое художественное воплощение.

В первом параграфе «Генезис очеркового жанра. Многослойность и органичность топоса Сибири как исторически-сложившийся феномен» дан анализ становления и эволюции очерковой прозы в опоре на традиции древнерусских летописей, хождений, исторических хроник и житий. Первыми землепроходцами, открывавшими для России Сибирь, овладевала жажда освоения новых территорий, что зафиксировано в летописях и исторических хрониках XVII-XVШ веков. Климатические условия края испытывали путешественников, землепроходцев на физическую стойкость и духовную состоятельность. Природные силы вступали в противоборство с интенциями человеческой воли. Пространство края требовало от людей экстраординарного типа поведения, выраженного в повышенной активности, деловитости. Все эти качества способствовали формированию топоса Сибири.

Окраина России, ассоциируемая у многих с краем света, вызывала в коренных жителях подсознательную устремленность к природной нравственности. Пространство Сибири своим «духом» вырабатывало в человеческом сознании жизненные ценности, необходимое созидательное начало, что нашло отражение в очерковой литературе XIX-XX веков, созданной писателями-классиками на летописной основе. Если эпическое сознание летописца отражало изначальное единство человека и мира, то в очерковой литературе XVШ-XIX веков взаимодействие личности с миром реализовывалось в форме авторских размышлений, своеобразных «диалогов» писателей с окружающим пространством, направленных на осмысление онтологической сущности последнего.

Второй параграф «Развитие летописных и эпических традиций, направленных на осмысление сибирского топоса, в очерковой прозе А.Н. Радищева, И~А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова» посвящен проблеме онтологического осмысления сибирского пространства названными писателями. Большая часть из созданных ими книг о Сибири повествует о путешествиях в этот далекий край. В характеристике сибирского топоса ими намечен ряд пространственных оппозиций, к которым каждый из авторов дает свой комментарий, направленный на раскрытие их ценностного смысла.

Первоначально Сибирь воспринимается писателями как «чужое», дикое, пустынное пространство, противопоставленное привычному для них «своему», российскому. Топос края раскрывается ими преимущественно в негативном ключе. Сибирь представлена как отдаленное место ссылки, острожный край, пространство внешней несвободы. В процессе более детального знакомства отчужденность между окружающим миром и авторским «я» постепенно снижается, создаются условия к их сближению. От главы к главе эта тенденция становится все заметней. «Большой» общерусский хронотоп сочетается с «малым» региональным хронотопом. В авторском дискурсе раскрывается процесс духовного становления целостности мира через приобщение к «вечному настоящему», вбирающему в себя связь времен, что созвучно мотивам «христианского путешествия». Процессы духовного возмужания писателей обусловлены глубоко философским миросозерцанием. Это приводит их к осознанию того, что Сибирь - богатырская земля, обладающая внутренним духовным потенциалом. Житель здешних мест - «благородный разбойник», своего рода герой массы, в котором заключена внутренняя энергия прс-

одоления. Этико-философское содержание жизни сибиряков измеряется масштабами формирующего их внутренний мир пространства. Важно лишь преобразование внутренней энергии в плодотворную созидательную волю.

Локальная жанровая традиция очеркового путешествия, заданная А.Н. Радищевым, А.С. Пушкиным, И.М. Карамзиным, И.А. Гончаровым, способствовала раскрытию связи собственно миссионерской деятельности с проблематикой христианства и сакрального слова. Представление Гончарова о миссионерстве организовано, вслед за пушкинским «Путешествием в Арзрум», самим принципом «путешествия», открывающим возможность писателям воздействовать на непросвещенный социум непосредственно «живым словом». Радищев, Гончаров, Лесков интуитивно ощущали мощный софийный потенциал края. Картина преображения Сибири Логосом представлена Гончаровым в главах очерковой книги «Фрегат «Паллада» с особым эпическим пафосом. Принцип воздействия на местных жителей евангельским словом становится для писателя основополагающим. Организованный таким образом авторский дискурс определяет структуру глав книги.

Особый взгляд на топос Сибири представлен в очерковой прозе Ф.М. Достоевского. Человеческие поступки расцениваются им в единстве с пространственно-временной ситуацией, одновременно раскрывают тип человеческого существования вообще. Персонажи очерковых книг писателя, а вместе с ними и сам автор, проходят серьезный духовный путь внутренней эволюции, самосовершенствования. Очерковая проза Ф.М. Достоевского подводит своеобразный итог проблеме развития народного характера в докрепостнической Сибири. В очерковой повести «Записки из Мертвого дома» глубина и панорамность авторского видения достигается тем, что в типах обитателей «Мертвого дома» писателем явлена судьба всей России, в их поступках и помыслах высвечены негативные и позитивные потенции народного характера. Достоевский, оказавшись в Сибири на каторге, открывает в себе и в людях внутреннее пространство духа, которое поможет все изменить, в том числе себя. В этом чудо-преображении живой человеческой души заключено, по мысли писателя, созидательное начало жизни.

Автору интересен человек, добровольно переселившийся в Сибирь из Европейской части России. Это тип людей, склонных к подвижничеству (социальному, эмоциональному, духовному), мобильных, энергичных, а значит способных к саморазвитию. Важно лишь направить их энергию в правильное русло. В этой связи М.М. Бахтин писал: «В человеке всегда есть что-то, что только сам он может открыть в свободном акте самосознания и слова, нечто внутренне незаверши-мое...»1 Достоевскому, по мысли В.В. Кожинова, необходимо было всецело погрузиться в «текущую жизнь» самосознания, открывая в ней величайшие драмы, «неведомый, потрясающий смысл».

А.П. Чехов в очерковых циклах «Из Сибири», «Остров Сахалин» сумел объединить разрозненные факты, события, собственные душевные переживания, впечатления от увиденного глубиной раздумий о сути и высшем предназначении человечества. Цель писателя - «понять себя, судьбу этого края, обрести истину путем духовного созидания цельного «я» на основе придания личному уникальному опыту измерения универсальности, всеобщности изнутри, из глубин личности».2 Заслуга Чехова в создании нового способа универсальности как результата выбора необходимого угла зрения, соответствующего авторскому самоопределению.

1 Бахтин М М. Прблемы поэтики Достоевского. - М., 1963. -С.65

2 Акелькина Е.А. В поисках цельности духа, Бога и вечности. -Омск, ОмГУ, 1998. -С.20!

В очерковой прозе А.Н. Радищева, Н.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова о Сибири, важными становятся не только широта охвата и разнообразие явлений действительности, но и собственно авторские переживания и мысли, приобретающие на рубеже веков характер философского обобщения. В их письмах, дорожных дневниках, записках, заметках, очерках начинает закладываться фундамент для выстраивания внутрисибирского типа пространственно-временных отношений. По мнению Е.Г. Новиковой, переселенческое движение представителей отечественной дворянской интеллигенции на восток сопоставимо с социально-экономическим и культурным паломничеством, направленным на формирование в здешних местах «оседлого образованного класса». Постепенно, к началу XX века, форма фиксирования писателями своих раздумий приобретает характер литературного приема, послужившего основой для дальнейшего развития сибирской очерковой прозы на основе летописных традиций, что повлияло на ее проблематику и заложило фундамент для осмысления «местными» писателями своеобразия топоса края.

Вторая глава «Осмысление топоса Сибири в очерковой прозе XX века как историко-литературная проблема» направлена на исследование очерковой прозы, созданной писателями-сибиряками Б. Алтайским, М. Орфановым, Г. Вят-киным. В этой главе раскрывается авторский взгляд на сибирский топос как на родное, а потому духовно близкое пространство, рассматриваются вопросы зарождения и развития очеркового жанра в крае. В Сибири, территориально расположенной вблизи границы Европы и Азии, культурные тенденции, привнесенные из европейской части России, «накладывались» на местные традиции, переплетались с ними. Типологически сходные черты обеих культур органично сливались. Нередко соединялись и взаимоисключающие крайности (натурализм и неоромантизм, декадентство и просветительский дидактизм). В результате напряженных «брожений» и не до конца прояснившихся эстетических и философских устремлений возникали особые эклектичные стилистические очерйЬвирвфириораграфе «Роль летописной и эпической традиций в развитии очерковой прозы Сибири первой половины XX века. Региональные особенности произведений писателей - сибиряков» отмечается, что создаваемая в Сибири очерковая проза изначально была направлена на освоение закономерностей и тенденций общерусского литературного процесса. Эти тенденции раскрываются региональными авторами в локальном варианте и направляются на поиск связей прошлого и современности в истории края. Писатели-сибиряки, чье творчество пришлось на начало XX века, находились у истоков становления региональной литературы, при этом использовали традиционные жанрово-повествоватсльные формы. Экспериментаторство осуществлялось ими изнутри, на уровне авторского слова, личного свидетельства, поиска новых образных сцеплений.

Внимание к очерковой прозе, созданной Б. Алтайским, М. Орфановым, Г. Вяткиным, обусловлено задачей выявления особенностей восприятия ими топоса Сибири. Непосредственная связь созданных ими очерковых форм с исторической почвой сравнительно «молодого» края обусловлена стремлением к сохранению его естественно-природного и культурного потенциала. Процесс развития капитализма в России в конце XIX - начале XX века сопровождался усилением влияния на социальное пространство Сибири собственно русских традиций. Пространственная отдаленность Сибири от столицы, от мира официальной культуры направляла усилия «местных» писателей к поиску «нового центра», с тем чтобы на его основе осмыслить культуру всей России как единое целое. Извечная тоска по

идеалу выразилась в представлениях о Сибири как о пространстве, способном воплотить этот идеал, необходимо лишь распознать, оценить и раскрыть потенциальные, скрытые до времени резервы края. Такое видение заключает в себе художественно-творческие начала, исследующие влияние пространства Сибири на личностные качества сибиряков.

Двадцатый век считают временем наиболее интенсивного демографического, хозяйственного и культурного освоения Сибири. В начале века переселенческое движение на восток страны принимает широкий размах в связи с установлением регулярного движения по транссибирской железнодорожной магистрали, строительство которой открыло возможности для скорейшего вступления коренного населения края в социально-экономические, политические, культурные контакты с официальной российской действительностью и идеологией. В этой связи открывается способность пространства края сглаживать острые социальные противоречия, устанавливать близкие контакты между различными слоями населения, что создает условия для внутренней причастности сибиряков к своему топосу и ко всему миру.

Во втором параграфе «Социокультурная ситуация, сложившая в стране в период 1960-80-х годов, и ее влияние на поэтику и проблематику очерковой прозы в Сибири» наибольшее внимание уделяется очерковой прозе, созданной во второй половине XX века, начиная с шестидесятых годов. Объясняется это тем, что на 60-е годы приходится период подъема социально-экономических и культурных процессов в стране. В общественной жизни усиливаются инициативы, направленные на сохранение и пропаганду национальных ценностей, в том числе историко-культурного наследия отдаленных от центра регионов. Очерковой литературе в этом процессе отводилась едва ли не главенствующая роль. На период 6080-х годов XX века приходится настоящий расцвет очерковой прозы, что связано с творческой деятельностью В. Овечкина, В. Тендрякова, Ф. Абрамова, Е. Дороша, Б. Можаева, В. Солоухина, В. Катаева, Г. Троепольского, С. Залыгина и других.

Очерковая проза 1960-80-х гг. многое определила в судьбе страны, оперативно фиксируя социально-культурные перемены, вызванные первым этапом демократизации общества. Эпоха шестидесятых характеризовалась всплеском поэтического творчества. Риторическая доминанта поэзии шестидесятников передала данный импульс прозе. На этой основе создается особый тип очерковой прозы, характеризующийся новизной тематики, разнообразием способов исследования актуальных проблем, глубиной авторских мыслей. В литературе Сибири очерковый жанр становится универсальным способом выработки и передачи авторами своего неповторимого взгляда в отношении к окружающему их пространству. Эклектика очерковых форм детерминирует свободу трансформаций в литературоведческом дискурсе традиций прошлого, достижений настоящего и тенденций будущего.

Очерковость как культурное начало в отечественной литературе активно входит в новеллу, повесть, роман, служит своеобразной «подпиткой» для их дальнейшего развития. Очерковая проза Сибири преодолевает границы локальности и социологизированности, выводя читателя к проблеме взаимосвязи природного и духовного начал в человеке, тем самым, открывая в людях все богатство их личностного самоопределения. Наибольший вклад в поэтику очерковой прозы Сибири внесли, на наш взгляд, Л.Н Мартынов, В.Г. Распутин, П.Н. Ребрин, И.Ф. Петров, чье творчество направлено на выявление целостного опыта конкретной человеческой личности и всеобщей родовой судьбы. И хотя некоторых из них в литературоведении относят к числу писателей «второго» ряда, это нисколько не умаляет

достоинств созданных ими произведений.

Третья глава «Топос сибирского города в очерковой литературе XX века» направлена на раскрытие семиотики и поэтики городского пространства в очерковых книгах и циклах. Первоначально очерк как литературный жанр был призван «очертить», «обвести контуром» посредством слова пространственную среду. Город, воспринимаемый через творческую личность, созвучен мифологеме «гений места». На это обратили внимание в начале XX века И.М. Гревс и Н.П. Анциферов. Они выработали систему методов «погружения» в «дух места». Результатом воздействия школы семиотического градоведения на очерковую (в том числе сибирскую) прозу стал факт осознанного или интуитивного переключения всего хода повествования от внешнего очертания («тела города») к его «душе», смыслу и символу. В этой связи топос города следует рассматривать как самоорганизующуюся социальную систему, проявляющуюся в способах выстраивания пространственно-временных связей и объединения различных социальных слоев в устойчивую целостность.

В очерковой прозе Сибири, как и во всей отечественной литературе начала XX века, с учетом нетрадиционных взглядов на городское пространство, формируется особый путь раскрытия топоса города на моменте рубежа, «на границе прошлого с грядущим» (Л.Н. Мартынов). Истоком для этого становится особое «чувство города». В главе представлены варианты локальных текстов, созданных Л.Н. Мартыновым, В.Г. Распутиным, И.Ф. Петровым, как эксплицированных семантических проекций развития пространства провинциального города. Данные тексты разворачивается авторами в аспекте историко-культурных и природно-ландшафтных особенностей конкретного локуса, которые, семиотизируясь, становятся знаковыми. Погружение читателя вглубь авторских концепций способствует выработке целостного, партитурного видения городского пространства, в основе которого путь от внешнего облика, к переводу впечатлений от увиденного во внутреннее пространство духа, способствующему преображению реальных событий. В этом смысле становится понятным присутствие мотива «миражности» города. Восприятие горожанина в качестве системообразующего фактора городской среды служит основанием для изучения ее «духовно-нравственного климата».

Из городских хроник XVII - КУШ веков известно, что в прошлом большинство сибирских городов представляло собой «укрепленное острожными, рублеными или деревянными стенами поселение с торгово-промышленным профилем, возникшее в условиях социально-экономического и культурного освоения Сибири». Традиция крепостного строительства была перенесена в Сибирь из Северной части России. Города функционировали как военно-административные единицы. Их современный архитектурный облик отличает «полихромность», органическая связь с природой, пристальное внимание к детали, что создает эффект «гибкого» и «уютного» пространства. Пересечения и сочетания различных тенденций отечественной и европейской культур направлены на сохранение национальных традиций и на генерирование новых культурных процессов.

В параграфе «Топос Омска и Иркутска:мифопоэтика и семиотика городского пространства» раскрывается смысл понятий метажанрового и жанрового образований: книга-композиция и книга-цикл на примере очерковой книги Л.Н. Мартынова «Воздушные фрегаты» и цикла «Сибирских повествований» В.Г. Распутина. Топос сибирского города исследуется на материале отдельных глав книги Мартынова и очерка «Иркутск с нами», завершающего названный цикл Распутина. В частности сообщается, что поэт и писатель Леонид Николаевич Мартынов ро-

дился и прожил большую часть жизни в Омске. Очерковая книга «Воздушные фрегаты» является важной вехой творческого пути писателя. Ее относят к числу итоговых книг, связанных с литературной традицией - на определенном этапе подводить жизненные и творческие итоги, обращаться к прошлому, осмыслять важность такого обращения. Экзистенциально-творческий мотив в ней является сквозным. В творческом акте автор выразил полноту самосознания, в то же время через переосмысление хронотопа он прошёл путь поиска своего «я». В этой связи итоговая книга представлена как переходное состояние. Она включает в себя ли-рико-автобиографические главы, в которых живая поэтическая авторская традиция входит в прозу цитатами предшествующих стихотворений. Цель писателя -осмыслить судьбу своей малой родины опытом личной причастности к ней. Благодаря взаимодействию летописного, эпического и лирического начал, поэтические строки в книге приобретают очерковые черты, в прозе раскрывается межродовой синтетический тип авторского философствующего сознания, обуславливающего целостность восприятия книги, ведущего читателя по пути от видимости к сущности. Писателю удалось найти необходимую точку зрения, позволившую ему из фрагментов, осколков, жизненных эпизодов сконструировать целостный «феномен жизни», что приближает очерковую прозу к философской эссеистике.

«Воздушные фрегаты» - книга о самом Мартынове, о людях, наиболее близких писателю, о его родном городе. Она построена таким образом, что читатель совместно с автором совершает мысленное путешествие по Омску. Омск первых десятилетий XX века являлся культурной столицей Сибири, служил своеобразной социокультурной доминантой пространства края. Начало книги, задающее ей определенную хронотопическую структуру, моделирует особый вид города. С одной стороны, это - пыльно-ковыльный, хаотичный, степной, обдуваемый всеми ветрами «город Омбы», с другой - родное поэту пространство, рождающее в его сознании миф о «Воздушных фрегатах». Автор предлагает разные пути движения по городу: по «реке Тишине» на воображаемой «ладье»; пешком, с целью заглянуть по указанным в книге адресам (горизонтальный вектор). Топос города приобретает при этом черты пространства, которое складывается писателем из событий его жизни. В физическом смысле оно не имеет границ и традиционных параметров. Близкое подчас оказывается далеким, а даль - близкой. В книге намечены «воздушные пути», благодаря которым над городом можно парить. Так в детстве юный Леонид Мартынов летал во сне, а став поэтом, увидел город глазами капитанов «Воздушных фрегатов». Данный литературный образ заключает определенную символику. Воздух, воздушность олицетворяют тягу к невещественному, призрачному, фрегаты влекут экзотикой странствий. Расположенная в центре книги, глава выполняет роль внутреннего камертона, вокруг которого формируется контекст городского пространства и вписанная в него судьба писателя.

Мотив полета задает вертикальный вектор всей книге, его описание автор связывает с символикой пространственных уровней, воспринятых памятью и воображением. Визуально-символические пространственные образы проявляют себя в сохранившихся в памяти впечатлениях детских снов, благодаря которым городской топос приобретает особые черты, получает свою геометрию высоты, глубины, близости и дали. Сон представлен как способ мироощущения будущего поэта. Мотив сна позволяет раскрыть главную идею о взаимоотношении человека со своим городом, через него воссоздается миф о будущей судьбе Омска. Предчувствие будущего объединило, породнило судьбы города и молодого поэта в момент перехода, рубежа миров и смены эпох. Широта пространственно-временных гра-

ниц открывала автору возможность осуществления выхода в иное пространство мира. В главе «Детские грезы» сообщается о том, как впервые в его сознании возник образ города, увиденного с высоты. Вертикаль направлена на уточнение семантики горизонтали. Важное символическое значение приобретает поэтический мотив: город - морское дно, находящееся под толщей воды. Таким видят его «капитаны Воздушных фрегатов», олицетворяя собой взаимное притяжение водно-земного и небесного пространств. Проплывая над городом, «фрегаты» притягивают к себе взгляд писателя, физически связанного с земным миром. Сближение горизонтали и вертикали раскрывает связь миров, выявляя способность городского пространства опосредованно влиять на человеческую судьбу, формировать опыт пространственности. Соединение мифических образов с реальными событиями, именами, судьбами формирует представление о «миражности» городского пространства как возможности проникновения в его тайну.

Линия времени в книге Мартынова условна. Пространственные и временные векторы дискретны. Свободное чередование эпизодов вызвано сменой ассоциативных планов. Автор стремится посредством пространственных образов восстановить исторический облик улиц, площадей, зданий, которые связаны с его личной судьбой. Опыт восстановления прошлого через созерцание далеких и близких, с точки зрения времени и пространства, участков города формирует почву для диалога с ним как с живым существом. Слияние исторической, духовной жизни города с человеческой задает авторскому слову импульс воздействия на судьбу города опытом личной судьбы. Для писателя «интерес к подробности чувств» (М.И. Цветаева) оказывается значительней интереса к внешним событиям. Описание своего чувственного опыта - основа для связи уникального и повседневного, вечного и сиюминутного, начала и конца. Направленность этих тенденций обусловлена стремлением автора «вписать» личный опыт в контекст современности.

Реальная топография сибирского города проявляется в книге как совокупность «физических» локусов и природно-ландшафтных стихий: воды, воздуха (степного ветра-суховея), пыли, песка, которые, приобретая универсальный смысл, раздвигают его пространственно-временные границы. Расположение Омска на месте слияния двух рек - Оми и Иртыша, структурирует городское пространство. С водной стихией в книге связаны мотивы дождя, слякоти, снега. Идеальная топография воплощает экзистенциальное мышление автора. Река становится символом душевной гармонии писателя. Степной ветер-суховей позволяет автору мысленно оторваться от земли, почувствовать радость полета. В результате пространство города оказывается максимально распахнуто вширь и ввысь.

Заключительные главы книги повествуют о жизни Мартынова вдали от родного ему Омска. Главы «Нюрин камень», «Курган среди асфальта» пронизаны ностальгическим чувством. Поэтическая ладья уносит его в прошлое («...на меня нахлынули волны воспоминаний...»), открывает будущее, благодаря которому он живет мечтой о скором преобразовании сибирского края. На протяжении всех глав автор фиксирует процесс экзистенциального взаимообмена со своим городом, внутренне соединяясь с ним. Таким образом, топос города в его очерковой книге составлен из двух семантических доминант: идеи избранности места и внутренне переживаемого автором ощущения собственной причастности к нему.

С особым типом восприятия городского пространства встречаемся в очерке Валентина Григорьевича Распутна «Иркутск с нами», завершающего цикл «Сибирских повествовании». В центре авторского внимания родной ему юрод - Ир-

кутск. С точки зрения Распутина, для того чтобы прикоснуться к мифу города, распознать его символику, необходимо уловить особый «час», когда завеса таинственного приподнимается и человек открывает для себя его «лик». Автор обнаруживает наиболее притягательный для города и для себя «час», сближающий их души, «час» проникновения и отзвука, открывающий в человеке духовное прозрение, «предельные слух и зрение». Таким образом, «час» становится не столько конкретной, сколько абстрактной единицей времени, моментом, фиксирующим переход на новый, метафизический уровень восприятия человеком городского пространства. Решимся предположить, что авторский метод Распутина, как, впрочем, и других сибирских очеркистов, воспитанных эпохой модерна, сформирован генетической памятью о символике городского пространства, заданной в книгах Н.П. Анциферова. Восприятие города как живого мифического существа вызывает у Распутина аналогию с «заколдованным местом», пространством необычных превращений, где стираются грани между мечтой и реальностью.

С точки зрения писателя, для каждого из жителей Иркутск является «источником исключительно важным и целебным», той самой «волшебной живой водой», которая необходима «при возвращении человека в образ, дух и смысл свой». Заключительной строкой автор подчеркивает эту необходимую для каждого горожанина связь: «Так не сказать ли нам в утешении и поддержку - Иркутск с нами». Распутин обращает внимание читателей на то, что застройка сибирских городов изначально была обусловлена влиянием сельской усадебной культуры, благодаря чему устанавливались гармоничные отношения городского пространства с окружающим природным ландшафтом, вписанность города в этот ландшафт, приближенность к естественно-географической среде.

В конце главы подводятся итоги, отмечается, что очерковая проза Мартынова и Распутина воплощает собой способ познания судьбы родного города посредством выхода на уровень самопознания и самосовершенствования. Авторская энергия направлена на воссоздание из фрагментов, событий, встреч процесса «жизне-строительства», непрерывного духовного развития. В конечном счете, в очерковой прозе тема авторского «я», раскрывающая процесс творческого самоопределения, становится сквозной, приобретает экзистенциальную направленность. Топос города создается благодаря активной духовно-материальной деятельности его жителей, одновременно «дух» города формирует духовную сферу погруженного в него человека.

В основу второго параграфа положено исследование поэтики и композиции очерковой книги И.Ф. Петрова «О малой родине и сыновнем долге». Имя омского писателя-краеведа Ивана Федоровича Петрова известно за пределами края, однако его творчество пока остается не исследованным. Мы впервые приступаем к его изучению. Название его очерковой книги объединяет личностную интерпретацию и общественную значимость. Определение автором жанра - заметки краеведа, объясняет композицию и объем материала, предполагает некоторую отрывочность, точечность, импульсивность содержания. Большинство заметок основано на личных впечатлениях писателя. Он представляется своему читателю как краевед, то есть человек, глубоко исследующий жизнь своей «малой родины», осознающий и переживающий ее проблемы «изнутри». Отрывочность заметок не разрушает авторского представления о единстве городского пространства, находящегося в процессе становления. В масштабе хронотопа происходит постоянное совмещение мотивов «однодневного» и «вечного», «индивидуального» и «всеобщего». Каждая из заМЕГОК, взятая в отдельности, на первый взгляд, не заключает в себе глубин-

ных интенций, но, будучи включенной в общий контекст, формирует целостное представление о городском топосе. Конкретный локус показан в единстве истори-ко-культурно-географических характеристик.

В заметке «Что имеем - не храним» автор размышляет о способности внешних сил оказывать воздействие на социальную среду. Обнаружение бытовых противоречий современности переводится в исторический контекст, за которым угадываются истоки современного городского быта. Авторская позиция обусловлена стремлением всесторонне исследовать специфику городского пространства. С этой целью Петров заостряет внимание читателей на формальном повторении жителями Омска заученной цитаты Достоевского: «Омск - грязный городишка. Деревьев почти нет...» и т.д. Ее обывательская интерпретация воспринимается автором как стремление к буквальному постижению смысла сказанных слов. Петров выводит читателя на более глубокое осмысление цитаты, раскрывая ее символическую наполненность. Омск, как культурная столица края в недавнем прошлом и настоящем, концентрирует в себе смысловую и культурную энергию, внутреннюю и внешнюю активность жителей. Ход авторских рассуждений - подтверждение этих слов.

В заключительной заметке «Нельзя не любить» писатель поднимает важную проблему неразрывной связи человека с «малой родиной», завершая повествование кульминационной фразой: «Милая светлая Родина моя! Малое мое Отечество! Да минуют тебя все беды и напасти!.. Да будут многолюдны города твои и села! Да будет чистым небо твое во веки веков!» Автор этих строк, с выраженным в них смысловым пафосом предвосхищения идеального будущего края, сознательно использует стиль финала повести Ф.М. Достоевского «Белые ночи», написанной писателем перед каторгой, следовательно, есть все основания определять композицию книги как кольцевую. Очеркистом сделана установка на поиск «души» города, заданная еще Достоевским, для которого Омск являлся своеобразным рубежом его молодости и зрелости. Своим мироощущением писатель-классик задал идею осознания пограничности такого рубежа. Общность культурного кода в отношении к городскому пространству Омска проявляется у Петрова через систему природных и культурных знаков, способов выражения предельности времени и пространства, включающих даты, события, фамилии, имена, архитектурные мотивы. Автор является создателем особого «энергетического поля», в котором все «пёстрое», индивидуально-оценочное вовлекается, захватывается и воплощается в едином тексте. В результате «субъективность» целого обеспечивает ту «объективность» частного, при которой очеркист пользуется уже сложившимся в отношении к данному локусу языком описания, не считая это плагиатом, но всего лишь введением «элементов парадигмы неких общих мест, клише, штампов, которые не могут быть заподозрены в акте плагиирования».1

Петров затрагивает проблему ответственности человека за сохранение исторических названий города. Обращение к ней, а также к вопросам городской архитектуры («Одежды города»), памятников и памятных мест («Город и памятники»), к историческим деятелям («Близко к сердцу», «К чему ведут огорчения»), намечает вектор движения центробежных сил, устремленных от центра города к его улицам - домам - людям. В композиции книги центральное место занимает заметка «Отцовский сундучок, или о том, что болит». Название ее символично, словосочетание «отцовский сундучок» содержит утверждение константы неизвестного и

1 Гаспаров Б М Язык, память, образ Лингвистика языкового существования -М , 1996 -С 261

указание на семейную реликвию, что вносит в смысловой контекст оттенок инти-мизации содержания. Наличие двух эпиграфов по-особому ее маркирует. Традиционно метафора «отцовский сундучок» обозначает место хранения реликвий прошлого либо предмет, передаваемый по наследству. В данном случае речь идет о собрании легенд и преданий о городе. Луч авторской инициативы устремляется к прошлому, что обусловлено необходимостью возвращения городу и его жителям исторической памяти. Эпиграф «Историческая память - фундамент человеческой культуры» (Д.С. Лихачев) указывает на культурный генезис содержания всей книги. Формально-содержательное единство основано на демонстрации автором принципов организации целого, позволяющих по-особому выстроить композиционную структуру: вначале охват взглядом городской среды, затем выстраивание диалога с читателем по жизненно важным проблемам современности.

Созерцание и проектирование широты городского пространства требует от очеркиста определенной дистанцированности, удаленности от центра. Взгляд на происходящее извне и изнутри позволяет ему удостовериться в истинности высказываний о влиянии внешнего мира на мысли и поступки людей: «человек, подверженный испытаниям пространственно-временной среды, несет на себе следы интеллектуальных, духовных, психических и физических деформаций». Чтобы понять их истоки, очеркист обращается к прошлому, символом которого становится «отцовский сундучок», воплощающий эстетический идеал и историческую реальность. На стыке историзма и психологизма снимается противопоставление понятий «реальность» и «идеал», «индивидуальное» и «массовое», образуя органическое смысловое единство. Центр реального пространства совпадает с «родиной души» писателя, что приближает его очерковую прозу к эссеистике..

В четвертой главе «Человек в пространстве Сибири (на материале очерковых произведений В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова)» рассматривается вопрос реализации в очерковой прозе Сибири проблем «местной» антропологии, раскрывающихся в мифопоэтическом и реальном топосе. С этой целью в работу вводится понятие локодицеи, культуры места, с тем чтобы на материале очерковой прозы В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова рассмотреть способность места задавать личности определенную культурную модель поведения.

В первом параграфе главы «Поэтика родного места в «Сибирских повествованиях» В.Г. Распутина» отмечается, что творчество данного писателя в период 60-90-х годов XX века многое определило в развитии литературного процесса. Мысль о том, что «жизнь, не подтвержденная смыслом души, есть существование случайное», объясняет его внимание к проблемам внутренней свободы и ответственности человека за дарованное ему пространство. В творчестве писателя немалое место отведено очерковой прозе. К сожалению, современные исследователи относят этот пласт к периферии. На наш взгляд, без пристального внимания к нему невозможно составить полное представление о глубине творческого дарования Распутина. Внимание к проблемам современности предопределено его внутренним темпераментом и социальным статусом. Распутин пребывает в постоянном поиске ответов на вечные вопросы жизни. Одновременно в очерковых книгах присутствует мотив собственного становления, раскрывающий душевно-духовную сторону его жизни. Очерковая проза заключает в себе лирико-публицистическое мироощущение автора. Она обращена к неуловимым движениям человеческой души, ищущей гармонии с миром. Центральной темой является духовно-нравственное состояние общества, тревога за судьбу своей «малой родины». Фиксируя повседневность, Распутин открывает в обыденном вневременное. Простран-

ство Сибири, с его точки зрения, является той новой, исторически «молодой» землей и уникальной средой, которая воплощает вечные ценности жизни.

«Сибирские повествования» - очерковый цикл о судьбе края. Вошедшие в него главы-очерки составлены из «живых» авторских мыслей и впечатлений. Цикл открывает новую грань нравственно-философского и эстетического анализа действительности. Распутин стремится постичь секреты характера сибиряка, осуществляет предельно универсальный подход к этой проблеме, обращаясь к наиболее ярким личностям, первопроходцам. Сибирь воспринимается им как заповедный регион, содержащий уникальный комплекс природно-сырьевых и человеческих ресурсов, писатель отмечает значение природно-климатических факторов как важных условий для формирования черт цельного характера сибиряка.

Системообразующими элементами очерка «Сибирь без романтики» являются два ведущих мотива: сибирский народный характер как уникальный социокультурный феномен и Сибирь как основа для его формирования. Автором проводится мысль, что только в условиях суровой природы мог сформироваться современный тип сибиряка. Распутин строит очерк в форме философских раздумий, о чем свидетельствуют неторопливая манера рассказывания, остановка авторского взгляда на наиболее важных, ёмких эпизодах истории края. Очерк начинается с похвального слова Сибири, в котором угадываются истоковые летописные мотивы, задающие всему ходу повествования летописно-эпическую интенцию. Звучная метафора «Сибирь - набатный колокол» привносит былинные интонации. Усиление динамики звучания колокола воспроизводит на ассоциативном уровне интонацию гула, вырастающего из недр земли. Смена точек отсчета создает эффект многоголосия. Автор осуществляет переключение слуховых регистров, позволяя каждому из них прозвучать по-своему, не нарушая внутреннего единства повествования.

Постепенно Распутин переводит читателя от абстрактного звукового восприятия Сибири к конкретному символу - обобщению через соединение двух позиций восприятия сибирского пространства: «извне» и «изнутри» («Различные взгляды на Сибирь - взгляд со стороны и взгляд изнутри - существовали всегда; остались они разными и теперь. Одни привыкли смотреть на нее как на богатую провинцию, другие, живучи здесь и являясь патриотами своей земли, ощущают, что дороже и ближе ее ничего на свете нет». «И что в Сибири пугает одних, для других не только привычно, но и необходимо...»). Взгляд «изнутри» основывается на рефлексивном знании психологии сибиряка, взгляд «извне» более фактологи-чен, формирует «верхний», первоначальный уровень понимания пространства Сибири. Взаимодействие двух уровней в пределах одного очерка обуславливает целостность его повествовательной структуры. Автор сопоставляет разные временные координаты: Сибирь «прежде», «теперь», в «предстоящем» будущем - осуществляя связь прошлого и будущего в событиях настоящего. Прошлое, по мнению автора, живо в настоящем, а настоящее детерминирует будущее: «От богатств самородных, лежащих на поверхности, до глубинных - все есть в Сибири, каждому веку она угождала... Но и теперь нетрудно понять, что будет первой необходимостью для человека через тридцать, сорок и пятьдесят лет и для чего Сибирь могла бы являться воистину целебной и спасительной силой». Наличие глаголов условного наклонения свидетельствует о проективном подходе к исследуемым проблемам. Настоящее время осознается через представление о будущем края, в этом заключается авторское глубоко современное ощущение жизни.

В главах очерка разные временные эпохи сосуществуют параллельно, в ре-

зультате прошлое и настоящее Сибири переплетаются, создавая пример уникальной связи времен. Прошлое «омывает» собой настоящее, продолжает себя в его «культурном коде». Наслоение времен предполагает мощный синтез различных культур. Культурное освоение края необходимо для определения ориентиров его дальнейшего развития. Многоплановость метафоры «Сибирь - великан», чье «пробуждение» впереди, подтверждается всем ходом повествования. Распутин выдвигает предположение о будущем миссионерском, христианском назначении Сибири, выполняющей функцию «очищения», «спасения»: «И если слово «Сибирь», в своем коренном смысле, не означает «спасение» - оно могло бы стать синонимом спасения. И тогда русский человек не без основания мог бы считать, что он выполнил часть своего очистительного назначения на Земле». Распутин включает в очерк воспоминания о Сибири Чехова, Гончарова. Среди тех, кто осваивал и заселял эти земли, автор называет имена известных всему миру первопроходцев и путешественников («самострелов», русского духа), упоминает о беженцах и ссыльных, разбойниках и сибирских казаках, людей с «огнеупорным» характером. Им посвящает вторую, третью и четвертую главы. Отмечает в человеке, оказавшемся в Сибири, надежду получить заветное спасение еще до действительного его обретения. Изначальный импульс к этому заложен в самой сибирской природе: «Было в этих местах что-то особенное, не рядовое, что заставляло смотреть на них с благоговейной надеждой», вновь возвращается к мифообразу Сибири как «духа-великана», способного исцелять человеческую душу. В очерке угадываются аллюзии писателя к «Запискам из Мертвого дома» Достоевского: истинное родство с природой края получает лишь тот, кто сумеет разгадать «загадку жизни». Природное пространство Сибири представлено у Распутина одухотворенным, живым, формирующим эстетическую, нравственную и духовную природу сибиряка. Природа становится важной составляющей его внутреннего «я». «Дух» Сибири внутри нас, - уверяет писатель,-мы - единое целое».

В характере сибиряка автор обнаруживает противоречивые черты, присущие каждой из природных стихий. Мысли Распутина оказываются созвучны высказыванию Пришвина о том, что «природа... - огонь, вода, ветер, камни - это часть разбитого единого существа. А человек в природе - это разум великого существа, накопляющий силу, чтобы собрать всю природу в единство», то есть, одушевить ее. В очерковой прозе Распутина, как в очерках и рассказах Пришвина, природный мир обладает реальной созидательной силой. Человек научится созидать в нем, не нарушая, если сумеет проникнуть душевным строем внутреннего одухотворенного пространства в реально-историческое, природное время-пространство своей земли. Это проникновение позволит ему открыть свою землю и определить собственное место на ней. Сибирь является для Распутина аналогам живой истории нашей планеты, своеобразным «Ноевым ковчегом», сосредоточением созидательных сил.

В очерковой прозе Распутина основу динамики мира составляет космический ритм, представленный как миф. Автор открывает в сибиряках способность соединять в своем сознании воображаемые, мифологические образы и выражать их в фольклорных мотивах. Культурные ценности, созданные народом, спасительны для самого этого народа, благодаря им причастность людей к топосу Сибири становится глубоко осознанной. Цикличность народных наблюдений, примет и течение человеческой жизни, опора на истоковые традиции прошлого создают многоплановую художественно-философскую концепцию бытия, одушевляемого непрерывным поиском жизненных смыслов и одухотворяющего саму эту жизнь. Антропоморфизм проявляется в авторском стремлении понять природную и социальную

среду через себя, отождествиться с ней. Пребывая в состоянии рефлексии, Распутин выступает в качестве летописца, хранителя родовой памяти, лица, обладающего естественнонаучными знаниями, осознающего катастрофичность последствий дальнейшего вмешательства человека в органичную жизнь природы. В результате в очерковой прозе на личностном уровне происходит совмещение мифопоэтиче-ской и естественнонаучной картин мира. Человек в заданной автором семиотической системе представлен как воплощение этой дуальности.

Во втором параграфе «Духовная природа ценностных ориентации личности в очерковой повести В.Г. Распутина «Вниз и вверх по течению» отмечается, что, несмотря на множество публикаций, касающихся творческого наследия В.Г. Распутина, данная очерковая повесть до сих пор остается малоисследованной. Целью ее написания послужило желание автора пристальнее вглядеться в происходящие в Сибири социально-экономические преобразования, затрагивающие судьбы сибиряков. Писатель стремится выразить свое отношение к уходящей (для многих безвозвратно) «малой родине». В очерках последних лет Распутин открыто выражает свои опасения по поводу разрушения вместе с малыми деревнями духовно-нравственного богатства, которое было накоплено крестьянством в течение многих веков.

В основу очерковой повести положен архетипический для «деревенской прозы» сюжет - возвращение героя (чей образ автобиографичен) в родное село. Предметом авторского интереса является судьба частного человека, таящая в себе скрытые трагические противоречия. Распутин обращается к проблеме самоопределения человека в мире. Симптоматично название повести: двустороннее движение по реке рассматривается автором как символ стечения жизненных обстоятельств и потенциальных человеческих поступков. Мотив пути - главная сюжетная линия повествования. Путь по реке «вниз» по течению символизирует движение к началу, истоку, вызванное желанием путешествующего почерпнуть «живой воды» из родного источника надежды, любви, добра и памяти.

Автор обращает наше внимание на то, что Виктор (главный персонаж повести) - писатель, от его имени рассуждает о сложностях и проблемах писательского ремесла, делится своими наблюдениями и сомнениями, рассказывает пророческие сны (первый повествовательный план). Чувство глубокой привязанности к родным местам служит главным побудительным импульсом путешествия Виктора на родину по знакомой с детства реке. Энергия авторского слова направляется на раскрытие внутреннего состояния путешествующего (второй повествовательный план произведения). Распутин допускает свободу пространственно-временной организации, используя приемы, типичные для путевых очерков: частую смену «точек отсчета», наложение времен (на реальное биографическое время накладывается психологическое; последнее является более «открытым», дискретным, прерывистым), свободное чередование пространственных образов. Пространственный уровень репрезентативен, представлен наиболее ярко через наглядные образы реки, ее берегов, неба, леса, деревни, дома. Так выстраивается определенный визуальный ряд, необходимый для раскрытия основной идеи. Деревня воспринимается автором как пространство, способствующее успокоению души, духовному укреплению, самообретению. «В деревне нравственен сам труд, воспитывает сама природа, здесь ближе к Богу», - пишет Распутин.

Время и пространство показаны полифонично, прошлое и настоящее открывают Виктору свой момент истины. Время заключает особый сакральный смысл, обладает своей внутренней логикой. В этом смысле оно тождественно пространст-

ву. Олицетворением неотвратимости течения времени является река. Одновременно она ассоциируется с потоком мыслей и душевных переживаний Виктора. Благодаря воспоминаниям детства, в его памяти воссоединяются живое и неживое, духовное и природное, реальное и условное. Постепенно автор направляет его «поток сознания» в экзистенциальную плоскость. Опыт самосознания персонажа повести индивидуален и универсален одновременно, так как базируется на вневременных нравственно-эстетических ценностях жизни. Осмысление этих ценностей осуществляется автором через обращение к исконным традициям народного сознания. Душевным порывом героя является скорейшее осуществление желания вернуть себе свою «внутреннюю реку», тем самым восстановить утраченную гармонию с миром и с самим собой.

Распутин «живет своим «страдающим» временем и ищет для человека более верный путь «в теснине новой смуты», с горечью пишет о разрушительных последствиях вмешательства людей в мир природы. Рассказом о затоплении деревни Атланки открывается следующий повествовательный план повести, в котором преобладают эсхатологические мотивы. Символично название деревни, она, словно Атлантида, уходит под воду навсегда. В повествование вводится ономастический аспект. Писатель обращается к нам с вопросом: «Что соберем мы от святости и учительства этой земли? Не опоздали ли собирать?» Ведь «повреждено единое народное тело и дух ответственности всех перед всеми».

Третий параграф «Проблемы изображения сибирского характера - в очерках о деревне П.Н. Ребрина» направлен на исследование очеркового наследия омского писателя Петра Николаевича Ребрина. До сих пор не опубликованы все его произведения, многое из написанного им хранится в семейном архиве. Не определено значение его очерковой прозы в контексте развития отечественной очерковой литературы. Исследователями не раз отмечалось, что Ребрин являл собой тип писателя, глубоко укорененного в культуре. Отсюда историзм его очерковой прозы. В ней рассматриваются проблемы сельского быта, роль традиционной земледельческой культуры в жизни сибирских крестьян. Обращение к родовой памяти, наполнение событий настоящего вневременным смыслом проясняет их онтологическую значимость, позволяет выявить «неприкосновенный нравственный запас», открывающий исконное в людях.

П.Н. Ребрин своим творчеством активно продолжал и развивал традиции русского классического очерка, заложенные Пушкиным, Тургеневым, Достоевским, Г. Успенским, Чеховым, Салтыковым-Щедриным, Короленко, исследовавшими мир и человека в мире. В очерковой прозе Ребрина актуальные проблемы, связанные с судьбой современной деревни, исследуются с общечеловеческих и общенациональных позиций, рассматриваемых через сущностный план русской жизни.

Творчество писателя охватывает наиболее сложный и противоречивый в социально-экономическом и культурно-нравственном отношении период жизни сибирской деревни - 1960-1980-е гг., начавшийся «оттепельным» поворотом к традициям национальной земледельческой культуры. Происходящие перемены требовали многообразных изменений в социальной сфере страны. Широкое распространение имела очерковая проза В. Овечкина, В. Шукшина, В. Распутина, С. Залыгина, Ф. Абрамова, Е. Дороша, В. Солоухина и других авторов, сориентированных на классическую традицию. В созданных ими произведениях воплотилась судьба крестьянина-труженика. Ребрин вносит свой вклад в разработку этой темы. Цель писателя - исследовать социально-нравственный климат на селе, раскрыть

значение соборности как важной основы национальной ментальности. Судьба сибирского крестьянства, влияние природно-климатических факторов на человеческие характеры, мысли и поступки - важный пласт его творчества. Э.Г. Шик отмечает художественное своеобразие творческого наследия писателя, акцентирует внимание на эпичности его очерковой прозы, направленной на выявление внутренней логики факта. Через выбор жанра автором задается и тиражируется подразумеваемый «горизонт ожидания читателя».

Очерковая повесть «Головырино, Головырино...» носит исследовательский характер. На это указывает ее начало. Лейтмотивом является головыринско-патровская линия (судьба двух сибирских деревень: Головырино и Патровка). По мнению автора, в их ссоре «выражается взгляд мужика зажиточного на бедняка как на человека ни к чему не способного». Задача писателя - базируясь на фактах, свидетельствующих о складывающейся тревожной ситуации на селе, проанализировать наиболее распространенные типы характеров сибиряков. Социальный конфликт в сибирской колхозной среде перерастает в конфликт нравственный. В изображении людей с их внутренними противоречиями и индивидуальными судьбами, как в зеркале, отражается то общее, что позволяет объединить их.

Автор классифицирует наиболее часто встречающиеся типы:

1.«Горящие» (Тимофей из Кутурлов, Черноштан из Патровки, Степанида Мо-лодцова).

2.«Бездумные исполнители, стоящие на вытяжку перед глупостью»: Столби-хин, Кубякин, Колодухин. Для них личные интересы постепенно сделались главными. Свою руководящую должность они рассматривают как очередной виток в карьере, тем самым разрушают не только доверенное им хозяйство, но и крестьянские души.

3.«Компромиссные», «главные делатели», «корневые» (Хорошун, Кузнецов, Яков Малышев). Их принцип: «не возражаю, но делаю по-своему». Это «самые совестливые, самые стойкие, самые беззаветные труженики деревни».

4.«Страдальцы» (Тихон Елабугов). Ребрин сравнивает его с Иваном Африка-новичем, персонажем повести В. Белова «Привычное дело». Эти люди сохранили в своих душах детское восприятие жизни, слишком доверчивы. Из-за своей жертвенности будут терпеть и работать не покладая рук, но инициативы не проявят. «Получается, что из человека разовый результат все добыть хотим. А надо хозяина выращивать. Хозяина земли», - резюмирует писатель.

Ребрин наблюдает за трансформацией типов. Им замечено, что тип людей «горящих» постепенно сближается с «компромиссными», вбирая друг от друга лучшее. Складывается новый тип труженика, способного мудро и широко мыслить, смело действовать. На первые позиции выдвигается человек творческого склада, обладающий «умением жить сердцем» (тип, наиболее симпатичный автору). Часть «компромиссных», по наблюдениям Ребрина, сближается с типом «бездумных исполнителей». Автор предлагает поразмышлять над причинами и последствиями происходящих трансформаций. В очерках исследуется проблема компромиссности на селе, в особенности в отношении к типу колхозного труженика, землепашца, в котором соединились глупость с мудростью, осторожность и оглядчивость с отступничеством. В Сибири эти качества обусловлены многовековыми поведенческими устоями. В поиске ответа на вопрос о том, что может способствовать раскрытию в сибиряке лучших качеств, автор обращается к анализу социально-нравственных истоков человеческого существования.

Очерковая проза Ребрина содержит размышления о духовном мире человека

сибирской деревни, об отношении к земле, общественному долгу, труду, собственности; в центре внимания - проблемы формирования характера, вопросы преемственности поколений. Роль семьи, рода, династии, отчего дома выдвигается писателем на первое место. Повествовательное пространство прозы многомерно: фактографичность переходит в неспешное философское исследование «ценностей человеческих», лиризм описаний сочетается с умением создать характеры. Писатель обращается к пейзажу, функции которого универсальны. Картины сибирской природы позволяют Ребрину разобраться в причинах поступков своих земляков, в их стойкости и отваге, по его мнению, есть что-то от сурового могущества сибирской природы: «Не связано ли с безбрежностью пространства такое качество людей, как широта души? Муромцевская природа, соединяющая в себе простор с дремучестью и загадочностью, бросает все же какие-то сильные штрихи на их характер». («Это гудит время») Пейзажные зарисовки, бытовые сцены - основа для раскрытия своеобразия топоса Сибири, органичности традиционного крестьянского быта. «Важно, чтобы человек встал вровень с природой», - считает автор.

Актуальны боль писателя за настоящее и будущее деревни, предчувствие ее постепенного старения и умирания, того, что впоследствии назовут «неперспективность». Одновременно в его сознании живет надежда. Своим творчеством он работает на предстоящие перемены. Писатель обладает особым «пространственным чувством». Способность к панорамному видению, универсализм мышления позволяют ему расширить горизонты сибирского пространства до масштабов России. Автор мысленно переносит жителей сибирской деревни на «Русскую площадь», под своды церкви Покрова на Нерли (очерковая повесть «Штрихи»), совершает смелые пространственные и временные смещения: перекресток спящей Меженинки становится местом пересечения исторических дат, событий. На «Русской площади» автор собирает тех, кто является, по его мнению, «олицетворением русского духа». Площадь, как открытое пространство, приобретает символические черты, становится «лобным» местом, с которого открывается читателю главное идейное содержание книги. Среди известных исторических личностей на ней оказываются сибиряки, воплощающие универсальный духовный тип, который служит для писателя образцом мировосприятия: «Вокруг них осиянный свет; это светится их обнаженная душа. Ах, как надо беречь таких людей! Они ищущая суть человечества!» Широта сущностного охвата жизни сливается в очерковой прозе Ребрина с глубиной его чувств и мыслей. С авторскими мыслями в очерки активно входит глубокое философское содержание, направленное на раскрытие идеи о единстве мира. Спустя пятнадцать лет после смерти Ребрин по-новому актуален. Сбылось многое из предсказанного им, в том числе мысль о том, что сила внутреннего возрождения личности выше привнесенных извне инициатив, направленных на улучшение человеческой жизни.

В четвертом параграфе «Судьба сибирского крестьянина Тимофея Бондарева в портретном очерке И.Ф. Петрова «Сибирский корреспондент Л.Н. Толстого» отмечается, что на протяжении всей творческой деятельности писатель И.Ф. Петров исследует различные стороны действительности, предметом его внимания являются как внешние характеристики, так и проблемы духовно-нравственной сферы человеческих поступков. Очерк «Сибирский корреспондент Л.Н. Толстого» по содержанию близок к жанру литературного портрета. Автор не ставит перед собой цель проследить жизнь персонажа, а выбирает судьбоносные моменты, в которых проявляется его мироощущение, с тем чтобы показать зависимость личной судьбы от социально - исторической драмы эпохи.

Очеркист повествует о судьбе ссыльного крестьянина Тимофея Бондарева, автора ряда сочинений обличительного характера, о его переписке с Л.Н. Толстым. До определенного времени имя Бондарева было овеяно многочисленными легендами. Петров выводит на первый план проблему духовного статуса этого человека. Миросозерцание Бондарева близко, с нашей точки зрения, представлениям об устройстве жизни протопопа Аввакума, описанным в его «Житии». В центре очерка проблема поиска человеком всеобщей праведности. И протопоп Аввакум, и Тимофей Бондарев пытались противопоставить беспорядку в общественном сознании свой взгляд на божественный порядок, искали пути его внедрения в народное сознание. Собственная духовность мыслилась ими как данная. В этом смысле сим-воличен их приход в новый социум «извне». Аввакум, представляя религиозную философию проповедника, раскрывает ее через жизнь собственной души. Восстановление в очерке исторического пласта общественной жизни России помогает понять, что середина XVII и конец XIX веков явились эпохами глубоких социально-политических противоречий, когда внутреннее напряжение, охватившее общество, требовало от каждого определенного религиозно-нравственного выбора. В этой ситуации представители старообрядчества (к их числу относились Аввакум и Бондарев) ощущали себя первыми и последними посланниками Бога, призванными сохранить и донести «чистоту веры».

Реальная картина мира как система социально-исторических условий жизни в России и в Сибири конца XIX века была такова, что «права полноправных граждан были обусловлены чьим-то бесправием, а телесное достоинство свободных обеспечивалось телесным унижением несвободных». В Сибири, где крепостного права не существовало, положение крестьян было не менее тяжелым. Общественное устройство жизни в Сибири, расцениваемое Бондаревым как «несправедливое», послужило мощным импульсом к активизации его духовных поисков и стало мотивацией единоличной деятельности. Петров проводит мысль о том, что Бондарев, не обладая официальным статусом святого, готов признать себя в роли одного из немногих избранных «людей Божьих», тех, кому «решение судеб мира переходит из рук трансцендентного Бога для того, чтобы окончательно осуществить его правду». Свой труд «Торжество земледельца» Бондарев расценивает как единолично созданную идеальную модель «Града Небесного на земле»

Петров насыщает очерк многочисленными диалектизмами, с тем чтобы через диалектное слово, монологическую письменную речь персонажа, возвращающую языку его метафорические оттенки, глубже понять архетипические основы мироощущения Бондарева, раскрыть мифологичность его сознания. Автор наблюдает за тем, как его персонаж, сосредоточившись абсолютно в себе, вносит разрозненность в собственную жизнь, выстраивает «стену» самоизоляции, усугубляющую его разрыв с окружающим миром. Очеркист сознательно нивелирует свою роль комментатора событий, мыслей и поступков героя, чтобы читатель смог самостоятельно понять и оценить жизненные установки Бондарева. В очерке показано, как страдания и гонения этого человека канонизируют его в собственных глазах, отражено его стремление преодолеть социальное отчуждение. Бондарев покидает опустошенный быт, лишенный, по его мнению, логики и здравого смысла, грезит о встрече с «небесным посланником». Данный эпизод целесообразно, на наш взгляд, сопоставить с «таинственным видением», описанным Аввакумом в «Житии».

Стремясь осуществить мечту о социальном идеале, он пытается воплотить задуманное. Петров раскрывает противоречивость в категориях оценки Бондаре-

вым концептуальных представлений об идеале, пороке и добродетели, отмечает, что они оказываются открыты «Добру» и «Злу» одновременно. Очеркист обращает наше внимание на то, что Лев Толстой считал взгляды Бондарева ответственным поступком в высшем его проявлении, ибо каждое слово в них способно вмешиваться в существующее бытие, одновременно, в письмах, тактично указывал на недостатки его «философии». Очерк Петрова воплощает тип человека независимого, вольнолюбивого, но сурового, способного к преобразовательной деятельности, одним из первых в сибирской глубинке задумавшегося о будущей судьбе России.

В Заключении подводятся итоги работы. В частности сообщается, что исследование жанрового генезиса и процессов эволюции очерковой прозы, обращенной к топосу Сибири, позволяет говорить о пространстве края, как об особом смысловом локусе, активизирующем в человеке процессы внутреннего прозрения и преображения. Анализ хронотопических форм очерковой прозы о Сибири, созданной писателями-классиками XIX века, позволяет проследить связь человеческого сознания с национальным самосознанием, помогает соотнести авторские модели пространства с образом национального космоса в русской культуре (литературе). Эти модели окончательно сформировались и актуализировались в очерковой прозе писателей-сибиряков второй половины XX века. Синтез литературных тенденций и жанров, как культурная новация, остроактуален для развития очерковой прозы и направлен на создание целостных очерковых структур инновационного типа, способных полнее воплощать единый образ эпохи. Культурно-жанровый синтез, проявляющийся в очерковой прозе в композиционном и мировоззренческом плане, служит обоснованием закономерного включения человека в общеприродное космическое целое. Субъективное авторское восприятие придает объективно существующему пространству универсализм вечностного измерения и смысловую человекотворческую направленность, осуществляющуюся в символической образности. В результате топос Сибири в очерковой прозе писателей-сибиряков предстает как важная литературная константа, раскрывающая в жителях края пространство их внутренней глубины, способность к внутреннему освобождению и созидательному творчеству. Исследование этих процессов раскрывает своеобразие ТОПОСА СИБИРИ в очерковой прозе XX столетия.

Основные положения диссертации отражены в следующих работах автора:

1. Краеведческая очеркистика И.Ф. Петрова// Художественная индивидуальность писателя и литер, процесс XX века: Тез. докл. межвуз. науч. конф. 20-21 мая 1997 г. -Омск: ОмГПУ, 1997. -С.87-89.

2. Проблема личности и принципы раскрытия характера Тимофея Бондарева в портретном очерке И.Ф. Петрова «Сибирский корреспондент Л.Н. Толстого» // Использование регионального компонента базисного учебного плана в учреждениях образования Омской области. Опыт и проблемы: Мат. обл. науч.-практ. конф. 4-5 ноября 1997 г. 4.1. -Омск. ООИПКРО, 1998. -С.35-40.

3. Традиции житийной литературы в очерке И.Ф. Петрова «Сибирский корреспондент Л.Н. Толстого» // Развитие человеческого потенциала: Матер, регио-наль. науч.-метод. конф. 14-15 мая 1998 г. -Омск: Петровская академ. наук и иск-ств. Омск, региональ. отд., 1998. -С.115-116.

4. Добро и Зло «героев гражданской войны». По страницам очерков омского писателя-краеведа И.Ф. Петрова // Гражданские войны. Политические системы. Внутренние конфликты. История и современность: Мат. всерос. науч.-метод. конф. 17-18 декабря 1998 г. - Омск:: ООИПКРО, 1998. - С. 88-90.

5. Литературный образ Омска в очеркистике и эссеистике // Ф.М. Достоевский и душа Омска: Сб. ст. региональ. науч. семинара 27-28 апреля 2000 г. -Омск: ОмГУ.-С.132-145.

6. Своеобразие сибирской очерковой прозы 60-80-х гг. XX в. (на примере произв. В. Распутина, П. Ребрина, Л. Трутнева) // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Сб. науч. тр. Часть 2. -Омск, 2002. -С. 147-152.

7. Сибирский характер в очерках П.Н. Ребрина // Проблемы религиозной и философской герменевтики: Материалы международного симпозиума. -Омск: Издательский дом «Наука», 2003. -С. 181-193.

Подписано в печать 29.03 2004 Формат 60x84 1/16. Тираж 120 экз. Печать трафаретная. Заказ 1065. Отпечатано на ризографе отдела дистанционного обучения ОмГАУ

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Гладкова, Ирина Борисовна

Введение. С. 4

Глава 1. Генезис, становление и эволюция топоса Сибири в русской очерковой прозе. С. 34

§ 1. Генезис очеркового жанра. Многослойность и органичность топоса Сибири как исторически сложившийся феномен. С. 34

§ 2. Развитие летописных и эпических традиций, направленных на осмысление сибирского топоса, в очерковой прозе А.Н. Радищева, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова. С. 41

Глава 2. Осмысление топоса Сибири в очерковой прозе

XX века как историко-литературная проблема. С. 68

§ 1. Роль летописной и эпической традиций в развитии очерковой прозы Сибири первой половины XX века. Региональные особенности произведений писателей- V; сибиряков. С.68

§ 2. Социокультурная ситуация, сложившая в стране в 1960-80-е годы, и ее влияние на поэтику и проблематику очерковой прозы в Сибири. С. 86

Глава 3. Топос сибирского города и его эволюция в очерковой прозе 60-80-х годов XX века. С. 100

§1. Топос Омска и Иркутска: мифопоэтика и семиотика ,„ городского пространства в очерковых книгах и циклах

Л .Н. Мартынова, В .Г. Распутина. С. 100

§ 2. Поэтика и композиция очеркового цикла И.Ф. Петрова «О малой родине и сыновнем долге». С.129

Глава 4.Человек в пространстве Сибири (на материале очерковой прозы В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина,

И.Ф. Петрова).:.-. С. 141

§ 1. Поэтика родного места в «Сибирских повествованиях» В.Г.'Распутина. С. 141

§ 2. Духовная природа ценностных ориентации: личности в очерковой повести В.Г. Распутина «Вниз и вверх по течению». С. 153

§ 3. Проблемы изображения сибирского характера в очерках о деревне П.Н. Ребрина. С. 163

§ 4. Судьба сибирского крестьянина Тимофея Бондарева в портретном очерке И.Ф. Петрова «Сибирский корреспондент JI.H. Толстого». С. 179

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Гладкова, Ирина Борисовна

У истоков изучения художественного пространства стоял М.М. Бахтин. Он раскрыл феноменологический смысл пространственных образов. Данный смысл, с его точки зрения, реализуется в разнообразных формах поэтики, раскрывающих социально-бытовые, философско-символические, структурно-семантические стороны литературного произведения. М.М.Бахтиным введено понятие «хронотоп литературного произведения», актуализирована проблема хронотопического анализа. Созданная им теория хронотопов предполагает взгляд на пространство с точки зрения активно участвующей в нем личности. Наиболее динамичной величиной хронотопа он считает время. «Пространство ускоряет время, которое движется, а пространство остается. Все, что развивается во времени, пространственно локализуется, но не все, что локализовано в пространстве, относится ко времени, отмечает ученый. -Время становится художественно зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысляется и измеряется временем».2

С точки зрения М.М. Бахтина, освоение реального исторического хронотопа и его переосмысление в тексте происходит неравномерно. Каждая литературно-историческая эпоха актуализирует определенный тип хронотопа,

1 Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3-х т. Т.1. Семиотика пространства. Проблема художественного творчества в прозе Н.В. Гоголя. - С. 414

2 Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. - С. 235 формирует его символическое поле. Исследователем предложена классификация хронотопов пути, встречи, дома и т.д. Хронотоп определяет образ человека (автора, героя) в литературе. Последний у Бахтина всегда «существенно хронотопичен», то есть направлен на раскрытие единства произведения и воспринимаемой действительности. Следовательно, оцениваться пространство должно исходя из авторской позиции в отношении к этому пространству и ко всему миру. Объектом исследования является художественное произведение в его онтологической проекции.

Ю.М. Лотман рассматривает художественное пространство как Событие. Причем Событием в произведении является как само пространство, так и диалог с ним писателя, героя. В результате пространство приобретает статус идеи, позволяющей связать воедино персонаж, автора, сюжет и стратегию пространственного перемещения. В свою очередь, индивидуальное авторское пространство включает личные переживания и их воплощение в хронотопических формах.

Исследователем предложено рассматривать пространство как Текст. Такой взгляд направлен на выявление пространственных образов, принципов создания пространственных символов, значения смыслообразования в создании пространственной картины мира. Обращение читателя к культурно-историческому, историко-литературному, мифопоэтическому контекстам позволит глубже раскрыть процессы репрезентации пространственных моделей в текст, осмыслить универсальность пространственных образов и составить целостное представление об авторской картине мира. Внимание к онтологии пространственных образов, к их сакральной и символической сущности позволит выявить скрытые интенции авторского сознания.

Исследуя художественное пространство, Б.А. Успенский вводит понятие авторской точки зрения, организующей художественное пространство как целое. Им предложено вести анализ хронотопа от имени лица, «непосредственно производящего описание. в искусстве словесном это. фиксация пространственно-временных отношений описываемого события к описывающему субъекту (автору)».1

Структурно-семиотический подход к изучению художественного пространства предлагает В.Н. Топоров. Он акцентирует внимание на словесно-бытовом, символическом уровнях текста, активизирующих хронотоп. Пространство, с его точки зрения, несет отпечаток авторских переживаний, рефлексий о мире. Наиболее плодотворно это проявляется в литературе XX века, в том числе очерковой.

И.В. Роднянская отмечает значение художественного времени и пространства как организующих элементов композиции произведения, обеспечивающих целостное его восприятие. Художественный образ, с точки зрения данного исследователя, направлен на воспроизведение пространственно-временной картины мира в ее символико-идеологическом аспекте. Роднянская выделяет ценностно-смысловые ориентиры человечески обжитого мира в сочетании с мировоззренческими и нравственными категориями: «периферия — центр», «верх - низ», «тьма - свет», «замкнутость -открытость», «далекое - близкое», «пустое - наполненное», «тесное -просторное», «чужое - свое», «стихийное - организованное» и т.д.2

Важной вехой в искусстве XX века является обращение к памяти автора, персонажей, как внутреннему пространству, необходимому для развертывания событий. Психология припоминания мотивирует в очерковой прозе прерывистый ход времени. Сознательная позиция писателя на эпизодически-фрагментарное изображение героев позволяет сопоставлять литературные образы в едином пространстве. Эту позицию отличает универсализм, космичность, философская масштабность и деятельная созерцательность. «Вспоминающий» герой неподвижен, наделен собственной субъектной сферой, раскрывает свой внутренний мир. На «экран припоминания» проецируется

1 Успенский Б.А. «Точка зрения» в плане пространственно-временной характеристики //

Успенский Б.А. Поэтика композиции: СПб: «Азбука», 2000. - С. 77.

2 См. об этом: Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. Т.9. М.: Советская энциклопедия, 1978.

- С. 772-775 хронотоп целой человеческой жизни. Содержание индивидуальной памяти в ряде случаев оказывается не менее значимо, чем коллективное сознание. В результате художественный образ конкретного топоса оказывается направлен «не на наглядное воспроизведение реальности, а на соединение различных идей и эмоций в едином целом, представленном в пространстве в определенный момент времени». Непосредственное изображение явлений обусловлено стремлением автора обрести желаемое «чувство свободы от ограничений времени и пространства.».1 Итак, пространственная форма образует структурный фундамент произведения. «Формальная ценность» является точным воплощением внутренней ценности, в результате дуализм формы и содержания снимается.

Современное искусство, по мысли Фрэнка, движется в направлении все нарастающей пространственности. События прошлого и настоящего предстают в пространстве как вневременное единство. В результате образ объективной истории трансформируется в мифическое представление, воплощающее вечные первообразы мира. Складывание в очерковой литературе Сибири вневременной мифопоэтики становится определяющим фактором для ее создателей, так как «мир нового мифа» формирует общеэстетическое содержание и способствует его воплощению в пространственной форме произведения.

Наш интерес к проблеме исследования сибирского топоса обусловлен стремлением осмыслить и систематизировать созданную очерковой прозой Сибири 60-80-х годов XX века пространственную модель сибирского края. Обращение к трудам М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, И.В. Роднянской и других исследователей помогло наметить пути освоения символических значений пространственных образов, созданных писателями, и их осмысление на словесно-смысловом и архетипическом уровнях в очерковых текстах.

1 Фрэнк Д. Пространственная форма в современной литературе. // Зарубежная эстетика и теория литературы

XIX - XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М., 1987. - С. 198.

История вопроса

В работе рассматривается процесс формирования пространственного мышления в очерковой прозе Сибири XX столетия. В связи с этим нами выявлены основные тенденции эволюции очеркового жанра, направленные на раскрытие поэтики пространственных образов. В частности, отмечено, что описательная традиция очерковой литературы усиливает ее тяготение к хроникальной организации повествования, где существенная роль отводится перемещению субъекта в пространстве.

Выбор нами материала для исследования неслучаен. Он обусловлен целым рядом причин. Интерес к судьбе очеркового жанра возрастает в XX веке. Неслучайно при определении жанра очерк называют «разведчиком», в условиях переходного времени он, на наш взгляд, является наиболее плодотворной, мобильной и активно развивающейся формой отечественной литературы, адекватной времени, оказывает (и оказывал в прошлом) влияние на многие прозаические жанры, так как способен предвосхитить процессы их последующего развития. Чем это достигается? Во-первых, благодаря своей оперативности, очерк осознает и фиксирует происходящие процессы «по ходу», осваивая новые тенденции времени. Сама природа очеркового целого позволяет увидеть связь внешней и внутренней сторон в их единстве, намечает тенденцию и создает условия к панорамному видению. Во-вторых, очерковость, как важнейшее начало в культуре XX века, проникая в прозаические жанры литературы (в особенности в малую прозу), вносит в них элементы документальности и публицистичности.

Исследователем истории развития литературных жанров Н. Грибачевым замечено, что в условиях переходного времени в литературе активизируется внимание к очерковым формам, которые «фиксируют противоречия общественного развития в зародыше, у истоков, выявляя связь внешних форм бытия с глубинными законами национальной жизни, тогда как связь эта почти еще не различима».1 П. Басинский определяет очерк как «уникальный

1 Грибачев Н.М. День бегущий. М., 1987 - С. 14. эстетический феномен»1, чья «уникальность», заключается в способности к изменчивости образной структуры.

Художественный очерк уже на ранней стадии своего развития допускал свободное соотнесение фактов и художественных образов. Точнее, факты в нем осмысливались через образы. С точки зрения В.Г. Белинского, факты служили лишь исходным материалом для создания очерка. Их внутреннее содержание («психология фактов» - A.M. Горький) выступало в качестве художественной обобщающей силы. В связи с этим Белинский писал: «Сущность всякого факта не в самом факте, а в его значении, - и если поэт сумел схватить значение и этим значением просквозить факт: этот факт всегда будет поэтичен. .»2.

В силу своего происхождения и гетерогенной структуры, современный очерк все более тяготеет к синкретичности, жанровой диффузии, тем самым трансформируя свою традиционную структуру и обеспечивая с помощью плодотворной эклектики рождение новых форм. Так возникают его жанровые разновидности: очерковые повесть, рассказ, хроника, эссе и т.д. В них художественное целое, включающее эпическое, летописное, философское, лирическое, публицистическое начала, доминирует над частным. Процессы «размывания» жанровых границ приводят к объединению высокого и низкого, элитарного и массового, что провоцирует пересмотр ряда эстетических категорий прошлого.

Наиболее эти процессы проявлялись в литературе рубежа XIX-XX веков. На это обратил внимание В.И. Маркович: «Синтетизм русской литературы конца XIX века в огромной степени явился объединением, «собиранием» разъединившегося, обособившегося, отдалившегося от всеобъемлющей полноты. Стремление и способность синтезировать традиции отдаленных друг от друга эпох или направлений составляет одну из общих типологических черт, характерных для всей большой русской литературы нового времени.

1 Басинский П. О природе очерка. // Литературная учеба. 1996. № 3. -.С. 56.

2 Белинский В.Г. Полное собр. Соч.: В 10 т., - М., 1979. Т.4. - С. 354.

Устремленность русской классики к целостно-синтетическому освоению бытия и <.> к объединению различных ценностных позиций и способов художественного отображения мира (от глубоко архаических до остросовременных) как-то связана с исключительной сложностью и противоречивостью русской социально-исторической ситуации».1 Многие писатели того времени обращались в своем творчестве к маргинальным формам, в том числе к художественно-документальным и стихийно-философским. В свою очередь, в очерковой литературе усиливались тенденции к контаминации и философизации литературных форм.

Очерк в XX веке полностью утрачивает свою жанровую определенность и растворяется в актуализации очерковости как тенденции культуры. В это время на границе публицистики и эпоса зарождается так называемая очерковая проза, в которой активно проявляются философско-онтологические проблемы, направленные на воссоздание общенационального образа мира в различных его аспектах. Для синтетической очерковой прозы характерны универсальность и обобщенность, тяготение к «вечным» вопросам бытия в сочетании с интересом к литературным тенденциям современности, эпичность и плотность письма в соединении с философичностью и прикрепленностью к конкретному реальному топосу, сочетающиеся с масштабностью художественного обобщения. Все названные тенденции обеспечивают исключительную значимость пространственных образов в очерковой прозе. В свою очередь, очерковость как тенденция оказывается шире понятия жанра, она охватывает весь литературный процесс в целом.

Отличительная особенность очерковой прозы заключается в том, что освоение действительности ее создателями осуществляется в процессе развития повествования. В ней наиболее ярко прослеживаются процессы взаимодействия авторского (изображающего) и сюжетного (изображенного) хронотопов. В отличие от художественной прозы, для очерковой более

1. Маркович В. И. Вопросы литературы. 1989, № 9. - С. 162-163. характерно передвижение точек зрения, точек обзора повествователя, которые активизируют сознание читателя, концентрируя очерковый материал, и тем самым предоставляют читателю возможность заново его создавать. В результате возникает эффект свободного сотворчества в интерпретации текста. Да и сам очерковый текст допускает чередование различных типов высказывания: эпического, научно-исторического, философского, биографического, дневникового и других. Все это позволяет рассматривать очерковую прозу как «синтетическую форму сознания».

Писатель-очеркист, являясь конститутивным моментом повествования, организует его собой, своим стилем мышления, создает идейно-ценностный контекст и одушевляет. Усиление в очерковой прозе эпических тенденций способствует созданию на стыке документального и художественного начал универсального синтеза сознаний. Тяготение к универсальности в отношении к топосу сохраняется как имплицитная установка жанра.

Исследование хронотопических форм очерковой прозы позволило нам установить связь индивидуального авторского сознания с национальным самосознанием, помогло соотнести авторские модели пространства с образом национального космоса в русской культуре (литературе), окончательно сформировавшиеся и актуализировавшиеся на рубеже XIX-XX веков. В свою очередь, синтез литературных тенденций и жанров, как культурная новация XX века, остроактуален для развития очерковой прозы и направлен на создание целостных очерковых структур инновационного типа, способных полнее воплощать единый образ эпохи. Культурно-жанровый синтез, проявляющийся в композиционном, стилевом, повествовательном, а также в мировоззренческом плане, служит обоснованием закономерного включения человека (автора, героя) в общеприродное космическое целое. «Художественное пространство, по мысли Ю.И. Селезнева, - существует как переживаемое (осознанно или неосознанно), оно всегда психологично.

Психологичность пространства художественного произведения -необходимый способ раскрытия внутренних движений характера.»1.

Рефлексия очерковой прозы, ее самообоснование детерминированы писательским сознанием. Этим объясняется присутствие в ней элементов авторской самотрактовки, самокомментирования, литературной полемики над поэтикой и стилем. Присутствие данных элементов и их выбор обусловлены жанровыми разновидностями очерковой прозы. Писатель-очеркист выбирает свою позицию в отношении к исследуемому им пространству. Он может быть сторонним «наблюдателем извне» - путешественником, изгнанником, миссионером, просветителем - либо видеть это пространство изнутри, быть тесно связанным с ним родовыми связями. Писатели-сибиряки архетипически ощущают внутреннюю, ментальную связь со своим топосом. Устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал является одной из основополагающих ценностей мира.

Исконная, ментальная связь человека с естественно-природными основами бытия носит глубоко интимный характер, укрепляет в людях духовную силу. Ею обусловлен (в особенности в провинции) приоритет эмоционально-чувственных начал, «памяти сердца» над рассудочной расчетливостью. Естественность, искренность становятся критериями подлинности поступков и помыслов (что прямо связано с продолжением родовых традиций), перекликаясь со многими сквозными идеями отечественной философской мысли.

Благодаря процессам преемственности в культуре (в том числе в очерковой литературе) возникают предпосылки для гармоничного слияния видимого и видящего, природы и наблюдателя, что способствует проникновению авторов в сущность явлений, создает условия к восхождению личности к своим истокам, первоначалам, а также позволяет создателям очерковой прозы обращать видимое во внутреннее, направлять взгляд «во

1 Селезнев Ю.И. В мире Достоевского. - М., 1980. - С. 62-63. внутреннюю сущность всего бытия в целом»1. Объектом для писателя становится не столько действительность сама по себе, сколько рефлексия над новыми способами видения и осмысления мира, над феноменом «писательства», возникающая в процессе постижения жизни.

Присущие очерковой прозе XX века мифологические и символические черты способствуют включению ее в новые контексты, что открывает путь к иной художественной и символической образности, к поискам новых способов типизации и универсального обобщения. Результатом этих новаций в XX веке становится эссеистическая направленность очерковой прозы с опорой на авторское свидетельство, на восприятие цельного личного знания как знания всеобщего и универсального.

Природу жанра невозможно понять без анализа его типологической классификации. Несомненна заслуга исследователей в создании вариантов классификаций очерковой прозы. Представим некоторые из них. В существующих классификациях, осуществляющих формальное деление очерковой литературы по внешним, тематическим признакам (речь идет о классификациях, предложенных В. Канторовичем, М. Черепаховым, Г. Колосовым, В. Алексеевым), по нашему мнению, нарушена целостность, системность моделирования.

Исследователь Н.И. Глушков разработал иные принципы видовой дифференциации очеркового жанра, опираясь на специфику предметного изображения. В своих трудах он ссылался на высказывания Д.С. Лихачева, касающиеся проблемы изучения принципов, способствующих жанровому делению.2 Ведущими по отношению к интересующему нас художественному очерку, по мнению Глушкова, являются принципы многомерности жанра и историзма. Опираясь на данные принципы, он определил следующие виды жанровых классификаций, различающиеся характером связи с

1 Михайлов А.В. Глаз художника. // Традиция в истории культуры. М., 1978. - С. 165.

2 См. об этом: Глушков Н.И. Очерк в русской литературе. Ростов н / Д. 1982. действительностью, литературно-родовыми признаками, проблемно-тематическими характеристиками, особенностями архитектоники:

1. Классификация, основанная на архитектоническом аспекте, адресует к очерковому рассказу, новеллистическому очерку, очерковой повести, циклу очерков, очерковой книге.

2. Классификация, в основу которой положено литературно-родовое начало, включает: документально-художественный, художественный, эпический, лиро-эпический, лирико-публицистический, лирико-философский типы очерковой прозы. Практически все эти типы являются синтетическими как в жанровом, так и в родовом отношении. Так, соседство социального пафоса с глубиной прочувствования личной эмоцией способствовало возникновению в очерковой литературе направления «социальная лирика в прозе».1 Сочетание лирики и эпоса повлекло за собой перестройку эпической структуры очерка в лиро-эпическую. Благодаря этому повествовательное пространство становилось объемным, композиция получала концентрическую законченность. Объемность изображения достигалась за счет обращения к внутреннему пространству человеческой души, а также за счет одухотворения природного пространства и проникновения в «дух» места.

3. Классификация, основанная на проблемно-тематической характеристике жанра, включает: проблемный, портретный, нравоописательный, исторический, мемуарно-биографический, путевой, бытовой, деревенский, городской, этнографический очерки.

Многообразие отношений человека с окружающим миром усилено композиционной структурой. Чаще всего она складывается из цепи микроситуаций, формирующих ядро очерковой прозы, - макроситуацию конкретной человеческой судьбы. Этим объясняется фрагментарность сюжетных линий, либо отсутствие таковых.

1 См. об этом: Кузьмичев И.К. Жанры русской литературы военных лет. Горький, 1962. - С. 68-106.

Композицию очерковой прозы, с точки зрения Глушкова, характеризуют следующие факторы:

1)«широкозахватность» (способность писателя связывать воедино многочисленные факты и эпизоды);

2) наличие «обнаженного» летописного или лиро-эпического плана;

3) за данность сюжета, воплощающего развитие авторской идеи.

Констатируя заданность сюжета, Глушков, на наш взгляд, не учитывает смену в литературе начала XX века классической культурной парадигмы на модернистскую, приводящую к изменению способов преломления авторским сознанием времени и пространства, в результате чего сюжет вытесняется стилем. Определенное влияние на очерковую прозу оказывает стиль «потока сознания», воспроизводящий жизнь посредством сцепления ассоциативных элементов внутри авторского монолога. То есть на первый план выдвигается эвристический потенциал самоценной творческой личности. Овладение очеркистом иным способом мировидения становится в XX веке конститутивным моментом формы, изнутри организующим событие.

Нередко сюжет заменяется последовательностью «сюжетных ходов» (Е.И. Рябчиков), служащих источником для развития авторской мысли. С целью показа динамики событий, передачи многообразия взглядов на происходящее авторами используется метод передвижения точек рассмотрения. Традиционно в очерке-путешествии - пространственное передвижение, в мемуарно-биографическом - временное. «Сюжетные ходы» могут воплощать в себе движение авторской мысли, не ограниченной пространственно-временными рамками и направленной на познание сущности социального «космоса», на рассмотрение существующих путей социализации личности, на поиск причин экзистенциальных настроений в обществе. В результате художественный очерк в XX веке приобретает онтологические черты. Автор стремится дотянуться до границ социального «космоса».

Н.И. Глушковым сделан важный вывод о том, что «в разнообразии выбора формы и содержания, в способах жанрового синтеза очерк - самый «универсальный» и одновременно самый трудноуловимый для литературоведческих дефиниций жанр»1. Универсальность очерковой прозы, с его точки зрения, заключается в способности сочетать собственно очерковые формы с художественными.

Литературные новации переходного периода наметили в очерковой литературе путь авторского «остранения», который мог служить средством активизации читательского восприятия, превращать читателя в непосредственного участника описываемых событий. Этому способствовали повествовательная динамика, быстрая смена ракурсов и точек зрения, создающие эффект «втягивания» читателя в происходящее движением авторского взгляда и мысли (прием повествования, использованный И.С. Тургеневым в «Записках охотника»). В этом случае активность писателя-очеркиста направлена на одухотворение читательского мировидения, на поиск связей внешних впечатлений с внутренними, скрытыми причинами явлений. В.Б. Шкловский в статье «Искусство как прием» дал обоснование позиции «остранения», определил ее роль в процессе превращения реального факта в факт литературный.

Метод моделирования организует материал изнутри на основе эстетических, логико-эмоциональных и ассоциативных связей. Повествовательная динамика достигается направленностью художественного вымысла, авторскими сцеплениями и внутренними композиционными связями между фрагментами или главами в очерковых циклах.

Эстетическим заданием очерковой прозы в XX веке является открытие и разработка авторами нового способа ценностной ориентации человека в мире, иного взгляда на современную действительность, на описываемое пространство. В отличие от других эпических жанров (повести, рассказа,

YnyniKOB Н.И. Очерк в русской литературе. Ростов на /Д, 1982. - С. 199. новеллы), в данной прозе эти процессы совершаются постепенно, исподволь, самим ходом развития повествования. Если воспользоваться высказыванием М.М. Бахтина, литература в XX веке находится в зоне контакта с «незавершенной современностью», потому аналогом городского эпоса, например, становятся очерки о «молодых» культурных пространствах (краях, городах, культурно значимых топосах).

Очерковая проза, созданная писателями Сибири в 1960 - 80-е годы, успешно синтезировала летописно-хроникальные, философские, публицистические начала на художественной основе. Очерковая доминанта важна для «молодой» литературы края, так как обеспечивает ее универсальность, многоаспектность, масштабность, философскую глубину художественного постижения сущности и законов развития сибирского пространства. Субъективное авторское восприятие придает объективно существующему пространству универсализм и смысловую человекотворческую направленность, осуществляющуюся в символической образности. На этой основе создается определенный пространственный образ - «основной топос». Топологические свойства пространства создают возможность превращения его в модель непространственных отношений. В очерковой прозе Сибири они получают особое развитие. Важную роль в их отборе играют жанровые, характеристики. Данное исследование направлено на выяснение места и значения топоса Сибири в очерковой прозе и создание на его основе универсального образа мира. Актуальность выбранной нами темы обусловлена малой степенью изученности топоса Сибири как художественного феномена.

Объектом нашего внимания служит топос Сибири. В.Е. Хализев определяет топос как литературные константы, направленные на «художественное освоение внутреннего мира человека в его многоплановых связях с окружающей реальностью».1 В связи с этим топос Сибири, на наш взгляд, является важной смыслообразующей, организующей, глобальной,

1 Хализев В.Е. Теория литературы. -М., 2000. - С. 258. универсальной категорией. Для писателей Сибири данный топос несет в себе, прежде всего, патриотическую направленность, раскрывая внутреннюю укорененность человека в родном ему и вместе с тем пограничном, рубежном пространстве, в котором осуществляется интенсивное взаимодействие разных тенденций, начал, культурных потоков. Актуализация топоса Сибири в очерковой прозе направлена на раскрытие общенациональной, онтологической ментальности в ее различных аспектах. Описательная традиция жанра усиливает его тяготение к хроникальной организации повествования, где существенная роль отводится перемещению субъекта в пространстве как внешнем, так и внутреннем. Все перечисленные факторы обеспечивают исключительную значимость в очерковой прозе Сибири пространственных образов.

Говоря об особенностях очерковой прозы в Сибири, мы имеем в виду способность жанра служить тем универсальным способом передачи авторского взгляда на топос Сибири, благодаря которому через «призму» сибирского пространства открывается единый общенациональный топос России. Само пространство края, его географический ландшафт и историческая судьба позволяют говорить о нем как об особом смысловом топосе. Однако подходы к его всестороннему и целостному исследованию еще не сложились. В данной работе мы исходим из того, что феномен ускоренного развития Сибири в XX веке наиболее точно раскрывается через топику, сопрягающую традиционализм и новаторство, наработанное и новое. Необходимо учитывать то обстоятельство, что новаторство в культуре Сибири имеет особую природу. Творческая активность сибиряков проявляется в опоре на классическую традицию, изменяя ее изнутри. Результатом становится устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал, которое является одной из основополагающих ценностей мира. Таким образом, топос Сибири включает взаимосвязь пространственно-временного (модель сибирского пространства с характеризующими его бинарными оппозициями) и концептуального планов.

Нами уже было отмечено, что освоение писателями культурного пространства всей России и Сибири в частности отличается разнородностью и многообразием. Россия и Сибирь составляют в географическом и социально-политическом плане одно целое. Империя создает унифицированное пространство (в конце XX века эти процессы усиливаются тенденциями к глобализации). Но Россия так велика, что ее природные, национально-этнические, социально-экономические, культурные топосы различны. В Сибири они проявляют себя еще более ярко, что обусловлено многоукладностью ее экономических и культурных составляющих. Этим объясняется множество противоречивых тенденций конструирования и осмысления культурой сибирского пространства: с одной стороны - тенденция к централизации, активному просветительству, с другой - обостренное восприятие уникального топоса Сибири.

В художественно-документальной прозе конца XIX - начала XX века дан взгляд на Сибирь как на трудноосваиваемый, малоизведанный мир, край экстремального выбора. Он притягивал к себе тех, кто искал места, воплощающие мечту об идеальном утопическом пространстве, овеянном легендами о Китеж-граде. Теми людьми, которые впервые оказались вдали от России, Сибирь воспринималась как многострадальная земля, соединяющая в себе что-то несбыточное и могущее сбыться. Важно лишь распознать, оценить и раскрыть потенциальные, скрытые до времени ее резервы. Одновременно Сибирь пугала своей отдаленностью, суровостью климата, скудностью природы, воспринималась как край света, захолустье, заброшенная территория, загадочный мир. Она своеобразно ассимилировала как отдельные человеческие судьбы, так и целые национальные культуры. Первым переселенцам здесь все приходилось начинать с нуля, мобилизовывать свои внутренние резервы, чтобы выжить. В Сибири проявлялись в людях скрытые прежде сильные и слабые стороны. В «Сокращенном повествовании о приобретении Сибири» А.Н. Радищев отмечал: «. присоединение Сибири к Российскому владению был плод усилий частных людей, корыстолюбием рождаемых. Но здесь мы имеем случай отдать справедливость народному характеру. Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении - суть качества, отличающие народ российский в Сибири»1.

П.Л. Драверт назвал Сибирь «страной холодной, но живой». Им создан образ края, как интенсивного смыслового топоса, пространства открытых возможностей и экстремального выбора. В своей очерковой прозе Достоевский, Чехов, Короленко раскрывали экспериментальную и гиперсмысловую стороны края. Экспериментаторство проявлялось в способности пространства инициировать поступательную активность людей. «Сама природа - писал декабрист А. Бестужев, - указала Сибири средства существования с. .> схороня в ее горах множество металлов и ценных камней, дав ей обилие вод и лесов.».

Анклавный» тип развития отечественной культуры как в центре, так и на периферии проявлялся в том, что нация проходила определенные стадии своей духовной эволюции не все сразу и целиком, а по частям, так, что разные социальные слои вовлекались в этот процесс неравномерно, иногда через большие промежутки времени, с резким отставанием общественной «периферии» от «центра». В России движение из «центра» на «периферию» исторически обусловлено просветительской деятельностью национальной интеллигенции, обладающей уникальным культурным опытом и направляющей эту деятельность на его передачу и распространение среди менее образованных слоев населения.

В Сибири, расположенной вблизи границы Европы и Азии, культурные тенденции, привнесенные из европейской части России, «накладывались» на местные традиции, переплетались с ними. Типологически сходные черты обеих культур органично сливались. Нередко соединялись и взаимоисключающие крайности (натурализм и неоромантизм, декадентство и просветительский дидактизм). В результате напряженных «брожений» и не до конца

1 Радищев А.Н. Сокращенное повествование о приобретении Сибири // Радищев А.Н. Полн. собр соч. -М.,

1952. Т. З.-С. 119. прояснившихся, окончательно не сформировавшихся эстетических и философских устремлений возникали особые эклектичные стилистические и жанровые формы. Важно отметить, что в провинции непосредственная связь данных форм с исторической почвой сравнительно «молодого» края обусловлена стремлением местного населения к национальному самосохранению. Эта связь вплоть до настоящего времени остается крепкой.

Во второй половине XIX века в общественной мысли региона широкое распространение получают идеи родиноведения, направленные на изучение различных отраслей жизни родного края с помощью специальных образовательных методик. Родиноведение как сложное социокультурное явление соединяет личностные и общественные инициативы, гражданские идеалы, направленные на укрепление культурного потенциала и инфраструктуры культурного пространства. Родиноведческие идеи приводят к созданию в Сибири местных патриотических объединений, оказывающих непосредственное влияние на «духовный ландшафт» 1 края.

Идея «местного колорита в искусстве» входит в число наиболее обсуждаемых вопросов. В этой связи увеличивается численность общественных и личных инициатив, направленных на создание культурного регионального пространства. Исследователь В.Б. Богомолов отмечает, что процесс развития капитализма в России сопровождался, прежде всего, усилением влияния на социальное пространство Сибири русских традиций. С точки зрения Е.Г. Новиковой, переселенческое движение представителей отечественной интеллигенции на восток сопоставимо с социально-экономическим и культурным паломничеством, направленным на формирование в здешних местах «оседлого образованного класса».2

1 См. об этом: Рыженко В.Г., Быкова А.Г. Культура Западной Сибири: история и современность. Омск., 2001.-С. 160.

2 Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. -Томск, 1999. - С. 209.

Наиболее интенсивное освоение края началось со строительства Транссиба в 1891 году. До этого времени Сибирь с Россией связывал Сибирский тракт - «самая большая и самая безобразная дорога во всем Свете».1 В официальных документах тех лет отмечалось, что «проведение 6,5 тысяч верст стального пути в Сибирь, слабозаселенную, суровую, с дурной славою угрюмого места ссылки, уже само по себе должно было произвести коренной переворот в жизни этой окраины . Переселенческое движение <.> направлялось в районы, на которые дорога распространяла свое влияние». Строительство железной дороги соединило Азию и Европу, позволило, по словам Ф.М. Достоевского, отстаивать наши интересы на Азиатском континенте.

В отношении к пространству Сибири строительство железной дороги ускорило процессы формирования особой культурно-смысловой картины мира, открыло возможности для скорейшего вступления коренного населения в социально-экономические, политические, культурные контакты с официальной российской действительностью и идеологией. Таким образом, открывается еще одна важная особенность сибирского пространства - способность сглаживать острые социальные противоречия, устанавливать близкие контакты между различными слоями населения.

Двадцатый век считают временем наиболее интенсивного демографического, хозяйственного и культурного освоения Сибири жителями европейской части России. В начале века переселенческое движение на восток страны принимает особенно широкий размах в связи с установлением регулярного движения по Транссибирской железнодорожной магистрали. А.Н. Седельников, автор первого учебника родиноведения для школ Западной Сибири, изданного в 1916 году, писал: «.С проведением Сибирской железной дороги желающих переселиться стало много <.> Жители степных губерний

1 Чехов А.П. Из Сибири. Остров Сахалин. - М., - С. 67.

России выбирают и здесь степные участки, жители лесных - лесные . За последние десять лет в область переселилось более трехсот тысяч человек <.> Переселенцы перенесли сюда свои порядки, обычаи и устраиваются как на родине.».1

Второй поток переселенцев из европейской части России в Сибирь приходится на тридцатые годы, что связано с процессами индустриализации и промышленного подъема в стране. Третий - в сороковые, когда в Сибирь по причине эвакуации предприятий прибыло множество квалифицированных кадров. Период пятидесятых связывают с освоением целинных и залежных земель.

Движение, стимулирующее подъем и активное развитие экономики и культуры Сибири, открывало для сибиряков широкие возможности приложения своего творческого потенциала. Данные процессы обусловили выбор нами метода сравнительно-исторического анализа, исследующего синтез традиций европейской, азиатской и славянской культур в условиях Сибири. Коренные жители края архетипически сохраняют родовую память.

Устойчивое ощущение внутреннего единства природного и человеческого начал является одной из основополагающих высших ценностей мира. Пространственная отдаленность Сибири от столицы, от мира официальной культуры укрепляет в сибиряках ощущение этого единства. Писатели-сибиряки осуществляли поиск «нового центра» с тем, чтобы на его основе попытаться осмыслить культуру всей России как единое целое. Авторы, чье творчество пришлось на первые два десятилетия XX века, стояли у истоков становления такой целостности, при этом использовали в своем творчестве сложившиеся, традиционные архетипические жанрово-повествовательные формы в силу большей консервативности мышления. Экспериментаторство осуществлялось ими изнутри, на уровне авторского слова, личного свидетельства, поиска новых образных сцеплений. Традиция, наиболее

1 Седельников А.Н. Учебник родиноведения для школ Западно-Сибирского учебного округа. 1. Акмолинская область. Омск, 1916. - С. 4. бережно сохраняемая в провинции, усиливала повествовательную энергетику сибирской прозы.

Структура и основное содержание работы Актуальность данной работы обусловлена следующими факторами:

1. До сих пор остается неизученной судьба очеркового жанра в Сибири, его поэтика и творчество отдельных писателей-очеркистов, в то время как в Сибири очерку отдавал предпочтение практически каждый серьезный писатель на протяжении почти трех столетий. Нами обнаружены лишь отдельные отрывочные заметки и наблюдения на эту тему (книга Л.П.Якимовой и Б.М. Юдалевича «Сибирский очерк 20-70-х годов»). Данная работа является, в сущности, первой попыткой собирания, частичной систематизации и анализа ряда черт поэтики сибирского очерка, хотя эта задача не является главной.

2. Культурная специфика конца XX века вызвала к жизни пристальный интерес к смешанным, гибридным, «маргинальным», синтетическим, внеродовым и межжанровым формам, какой является очерковая проза, особенно актуальная для литературы Сибири, где всегда было место оправданному новаторству и творческому эксперименту.

3. Попытка проследить организующие и смыслообразующие функции топоса Сибири для судьбы очерковой прозы 1960-80-х годов, осуществленная в работе, важна не только для истории литературы и регионоведения, но и для выработки новой методологии в отношении к малоизученным и только формирующимся литературно-культурным феноменам.

Концептуально диссертация ориентирована на методологию, основанную на комплексном подходе к исследуемой проблеме в опоре на историко-культурные условия развития Сибири.

Объектом исследования служит очерковая проза, созданная писателями-сибиряками в 1960-1980-е годы XX века. Предмет исследования - топос Сибири в данной очерковой прозе.

Основным источником для написания работы послужила очерковая проза XX века известных писателей-сибиряков, созданная в 60-80-е годы, а именно: произведения JI.H. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова. Теоретическую базу диссертационного исследования составляют работы ученых, сконцентрированные на проблеме освоения историко-культурного пространства Сибири, в том числе труды Е.И. Беленького, Э.Г. Шика, Е.А. Акелькиной, С.Н. Поварцова, М.Е. Бударина, В.Г. Рыженко, М.В. Яковлевой и других ученых. В работе использованы материалы из личного архива П.Н. Ребрина, впервые включенные в научный оборот. Стоит заметить, что до настоящего дня нет монографического исследования творческого пути этого крупного писателя (как, впрочем, и творчества беллетриста-краеведа И.Ф. Петрова). Таким образом, данная диссертация является первым опытом системного изучения очерковых произведений писателей в широком литературном и культурном контексте. Цель и задачи исследования. Целью данной работы является исследование путей развития сибирской очерковой прозы через определение художественных функций топоса Сибири как важной составляющей образной структуры жанра. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Проследить жанровый генезис очерковой прозы Сибири от летописных, сказовых, житийных, историко-хроникальных традиций до современных жанровых образований, в том числе очерковых повестей, рассказов, эссе, циклических форм смешанной природы.

2. Выявить универсализирующие онтологические жанрообразующие тенденции очерковой прозы, направленные на наиболее плодотворное освоение топоса Сибири.

3. Определить специфику, роль сибирского топоса, выявить взаимосвязь внешних и внутренних факторов, способствующих целостному, философско-художественному воплощению семантики пространства в очерковой прозе Сибири.

Методологическая основа исследования. В работе использован жанровый, а в ряде случаев целостный метод анализа особо значимых для темы исследования произведений с элементами сравнительно-исторического и историко-культурного подходов. Методологическую основу составляют работы М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Г.Д. Гачева, направленные на исследование поэтики и семиотики пространства.

Теоретическая значимость и научная новизна:

1. Выработаны новые подходы к семантическому и семиотическому типам анализа поэтики смысло- и формообразующего топоса Сибири, установлены принципы ее эволюции в связи с генезисом жанра очерковой прозы и авторских типов восприятия сибирского пространства.

2. Впервые осуществлено целенаправленное изучение очеркового наследия писателей-сибиряков периода 1960-1980-х годов, обращенного к проблеме формирования синтетической природы очерковой прозы как культурного явления, увиденного через топос Сибири.

3. Введены в научный оборот новые архивные материалы и произведения сибирских очеркистов разного типа, в частности очерковое наследие двух совершенно неизученных писателей - П.Н. Ребрина и И.Ф. Петрова.

Практическая значимость. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке курса «Культура и литература Западной Сибири» для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение», а также для чтения курсов по истории отечественной литературы XX века, культурологии, спецкурсов по творчеству исследуемых авторов и по литературному краеведению в целом.

Апробация исследования. Основные положения диссертационного исследования изложены в тезисах и статьях, опубликованных в семи сборниках научных конференций (г. Омск). Материалы работы положены в основу учебных программ курсов «Культура и литература Западной Сибири» и «Публицистика и журналистика Западной Сибири», предназначенных для студентов, обучающихся по специальности «Регионоведение».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, включающей 560 источников.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Топос Сибири в русской очерковой прозе 1960-1980-х годов (Л.Н. Мартынова, В.Г. Распутина, П.Н. Ребрина, И.Ф. Петрова)"

Заключение

Исследование семантики, генезиса и эволюции топоса Сибири в русской очерковой прозе писателей 1960-1980-х годов XX века позволило нам прийти к следующим выводам:

1. Исследование жанрового генезиса и процессов эволюции очерковой прозы, обращенной к топосу Сибири, позволяет говорить о пространстве края, как об особом смысловом локусе, активизирующем в человеке процессы внутреннего прозрения и преображения. Анализ очерковой прозы о Сибири, созданной писателями-классиками XVIII - XIX веков (А.Н. Радищевым, И.А. Гончаровым, Ф.М. Достоевским, А.П. Чеховым), позволяет проследить связь человеческого сознания с национальным самосознанием, помогает соотнести авторские модели пространства с образом национального космоса в русской культуре (литературе). В их очерковых книгах пространство Сибири осмысляется как целостный эстетический мир. «Большой» общерусский хронотоп сочетается с «малым» региональным хронотопом. Одновременно, в авторском дискурсе раскрывается-процесс духовного становления целостного мира через приобщение писателей к «вечному настоящему», вбирающему в себя духовную связь времен.

2. В искусстве двадцатого века активизируются процессы «размывания» жанровых границ, провоцируя тем самым пересмотр ряда эстетических традиций прошлого. В отечественной литературе возникает и формируется художественный феномен — синтетическая очерковая проза, для которой характерны черты универсальности, тяготения к общенациональным, «вечным» вопросам бытия в сочетании с интересом к культурным тенденциям современности; эпичность в соединении с философичностью и прикрепленностью к реальному топосу.

2. Топос Сибири следует рассматривать как важную смыслообразующую, организующую, глобальную, универсальную категорию, несущую в себе патриотическую направленность, раскрывающую внутреннюю укорененность человека в родном ему пространстве. Актуализация данного топоса в очерковой прозе писателей - сибиряков направлена на раскрытие общенациональных, философско-онтологических проблем, способствующих воссозданию образа мира. В созданных ими очерковых произведениях воплотился особый авторский взгляд на топос края, благодаря которому через «призму» сибирского пространства открывается единый топос России.

3. Очерковая проза, созданная писателями-сибиряками в первой половине XX века, направлена на осмысление поступательной активности людей, насильственно оказавшихся в условиях «чужого» для них пространства.

5. На шестидесятые годы XX века приходится период активного подъема социально-политических и культурных процессов в стране. Инициативы, направленные на сохранение и пропаганду национальных ценностей способствовали привлечению общественного внимания к историко-культурному наследию отдаленных от центра регионов в том числе Сибири. Эту миссию выполняли «местные» писатели. В своих произведениях, в том числе очерковых, они рассматривали Сибирь как особый смысловой топос, способный инициировать в местных жителях чувство ответственности и созидательные качества, направленные на преображение родного им пространства. Творческие объединения писателей послужили основой для создания в отдаленных от центра территориях «областных культурных гнезд».

6. Принципы структурирования городского пространства, заданные Ф.М. Достоевским, И.М. Гревсом, Н.П. Анциферовым, продолжают оставаться актуальными для очерковой прозы XX века. Городской локус представлен в данной прозе в единстве его историко-культурно-географических характеристик, направленных на раскрытие локуса нравственного самоопределения его жителей, катализатором внутренних человеческих устремлений. Пространство родного города глубоко переживается авторами очерковых книг и, тем самым, актуализируется важность событий их жизни. Самим ходом повествования осуществлен перевод эмпирического восприятия городского пространства в художественный образ-обобщение.

7. В очерковой прозе воспроизведен живой диалог автора с окружающим его пространством, благодаря которому создается особое эмоциональное напряжение, способствующее передаче процессов самопознания и поиска человеком своего места в мире. При этом каждая доминантная точка городского пространства, воспроизведенная автором по воспоминаниям детства, собственным впечатлениям, «работает» как реминисценция цельного очеркового текста о своем городе.

8. Очерковая книга Л.Н. Мартынова «Воздушные фрегаты» и цикл «Сибирских повествований» В.Г. Распутина воплощают собой пример познания судьбы родного города опытом авторской судьбы. Важным становится не случай из жизни, а связанные с ним ощущения, рассматриваемые как путь к самовыявлению. Авторская энергия направляется на воссоздание из фрагментов, жизненных ситуаций, встреч процесса «жизнестроительства», непрерывного духовного развития. Пространство становится своеобразным идеологическим двойником. В конечном счете, топос города в очерковой прозе Мартынова, Распутина, Петрова создается благодаря активности его жителей, одновременно «дух» города формирует духовную сферу погруженного в него человека.

9. Хронотопическая структура очерковых книг и циклов, созданных в Сибири, моделирует особый вид провинциального города, основными приметами которого являются ветер, пыль, песок, вода, формирующих семиотическое пространство первоначального хаоса. В этом пространстве писатели-очеркисты открывают особую мифопоэтику, что позволяет говорить об онтологическом статусе городского пространства в очерковой прозе Сибири.

10. Обращение к очерковым книгам Мартынова, Распутина, Петрова позволяет расширить представление о способах познания судьбы родного им сибирского города посредством проникновения в его топику опытом личной судьбы. Одновременно этими авторами отмечена способность «духа» города влиять на духовную сферу погруженного в него человека.

11. Реализация в очерковой прозе Сибири проблем «местной» антропологии осуществляется через мифопоэтический и реальный топос. С этой целью в работе использовался термин локодицеи, культуры места. На материале очерковой прозы Распутина, Ребрина, Петрова нам удалось исследовать способность места задавать личности определенную культурную модель поведения.

12. В очерковой прозе Распутина, Ребрина, Петрова раскрываются наиболее значимые черты характера сибиряка. Сибирский характер рассматривается ими как универсальный социокультурный феномен, а пространство края в качестве фундамента для его формирования. Осмысление духовной и природной составляющих топоса Сибири, представленных в единой семиотической системе, позволило этим писателям увидеть в сибиряке способность к внутреннему синтезу этих понятий и воплощению их в характерах, делах и поступках.

Таким образом, синтез литературных тенденций и жанров как культурная I новация остроактуален для развития очерковой прозы и направлен на создание целостных очерковых структур инновационного типа, способных полнее воплощать единый образ эпохи. Культурно-жанровый синтез, проявляющийся в очерковой прозе в композиционном и мировоззренческом плане, служит обоснованием закономерного включения человека в общеприродное космическое целое. Субъективное авторское восприятие придает объективно существующему пространству универсализм вечного измерения и смысловую человекотворческую направленность, осуществляющуюся в символической образности. В результате топос Сибири в очерковой прозе писателей-сибиряков предстает как важная литературная константа, раскрывающая в жителях края пространства их внутренней глубины, способность к внутреннему освобождению и созидательному творчеству. Исследование этих процессов раскрывает своеобразие топоса Сибири в очерковой прозе XX столетия.

Проблема исследования топоса Сибири в очерковой литературе, созданной писателями-сибиряками, не ограничивается рамками данной диссертации. В этой проблеме заложен импульс к дальнейшему исследованию пространства края, шире всего мира и места человека в нем. Дальнейшая разработка этой проблемы предполагает расширение круга писателей, чье творчество пока недостаточно исследовано.

194

Список научной литературыГладкова, Ирина Борисовна, диссертация по теме "Русская литература"

1.Вибе П.П., А.П. Михеев, Н.М. Пугачева. Омский историко-краеведческий словарь. - М.: Отечество, 1994. - 320 с.

2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4т. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

3. Достоевский: эстетика и поэтика. Словарь-справочник. / Сост. Г.К. Щенников. — Челябинск: «Металл», 1997. 270 с.

4. Краткая литературная энциклопедия. М. Сов. Энциклопедия, 1968.

5. Литературная Сибирь: Критико-биографический словарь писателей Восточной Сибири: В Зт. -Иркутск, 1986-1988.

6. Литературный энциклопедический словарь. / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. -М.: Сов. Энциклопедия, 1987.- 750 с.

7. Омский историко-краеведческий словарь. Омск, 1984. - 208с.

8. Пушкарская Л.А. Писатели земли омской: указатель литературы. 1917-1945 гг. -Омск: Б.и., 1984.-342 с.

9. Руднев В.П. Словарь культуры XX века: Ключевые понятия и тексты. М.: Аграф, 1997. -382 с.

10. Ю.Русская литература Сибири: библиографический указатель. Новосибирск, 1977.-382 с.

11. Русские писатели XX века: Библиографический словарь. М., 2000.

12. Яновский Н.Н. Материалы к словарю «Русские писатели Сибири XX века». -Новосибирск: Горница, 1997. 190 с.

13. Художественные тексты, очерковая проза.

14. Абрамов Ф.А. Собрание сочинений: В б т. JI.: Худож. литература. Ленинградское отделение, 1990 -. Т. 5, 1993.

15. Азадовский В.А. Избранное: В.2т. -М.: Известия, 1987. -Т.1. Очерки.

16. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т.4. -М., «Художественная литература», 1979.

17. Белов В.И. Лад: Очерки по народной эстетике. -М.: Молодая гвардия, 1989. -421 с.

18. Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8т. Т.З. -М.: Правда, 1952-1955. Т. 3.

19. Горький A.M. Полное собрание сочинений: В 30 т.-М.: Гос. Изд-во художественной литературы, 1949-1953. Т.25, 30.

20. Григорьев А. Полное собрание сочинений и писем. Т. 1. -СПб., 1918.

21. Грибачев Н.М. День бегущий.// Грибачев Н.М. Собрание сочинений: В 6 т. -М.: Художественная литература, 1987. Т. 6.

22. Деревенский дневник: Сельские очерки 50-60-х годов. -М.: Советский писатель, 1984. -704 с.

23. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений: В 15т. -Л.: Наука, 1988 Т.10-15 П.Залыгин С.П. Деревенский дневник: Сельские очерки 1950-60-х гг. -М.: Советский писатель, 1984. - 704 с.

24. Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. -М.: Правда, 1988. 540с. 1 З.Катаев В.П. Собрание сочинений: В. Ют. Т. 6. -М.: Художеств, литература, 1983-1986. Т.6.

25. Короленко В.Г. Собрание сочинений: В 8т. -М.: ГИХЛ, 1953-1955. Т. 8. 16.Летописи сибирские. /Сост. и общ. ред. Е.И. Дергачевой-Скоп. Новосибирск, Новосибирское книжное издательство, 1991. - 272 с. 17.Михайлов М. Сочинения: В Зт. Т. 2. -М. «ГИХЛ», 1958.

26. Наумов Н.И. Полное собрание сочинений: В 2т. -СПб, «Изд-во Поповой», 1897.19.0вечкин В.В. Очерки и рассказы. -Краснодар, «Краснодарское книжное изд-во», 1984. 284 с.

27. Панов В.А. Ворота в Сибирь. Очерки. -М., «Сов. писатель», 1965. 21 .Паустовский К.Г. Золотая роза. -Симферополь, 1990.

28. Паустовский К.Г. Муза дальних странствий. -М., «Сов. Россия», 1988.

29. Паустовский К.Г. Наедине с осенью. -М., «Сов. писатель», 1972.

30. Паустовский К.Г. Рассказы. Очерки и публицистика. -М., «Сов. писатель», 1972.

31. Пришвин М.М. Дневник. 1915 год. // Литературная учеба, 1980, №6.

32. Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. / Под ред. Н.К. Пиксанова. -М.: Изд-во АН СССР, 1952-. Т. 3.

33. Розанов В.В. Сочинения: Иная земля, иное небо. Полное собрание путевых очерков 1899-1913 гг.-М.: Танаис, 1994-751 с.

34. Русские очерки: В 3 т. /Сост. и подг. текста Б.О. Костелянца и П.А. Сидорова. -М.: Гослитиздат, 1956. Т. 3.-878 с.

35. Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. -М.: Худож. литература, 1965-1977. Т. 19

36. Успенский Г.И. Полное собрание сочинений: В 11т. -Л.: Сов. писатель, 1952. Т.П.31 .Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений: В 15т. -М.: «Сов. писатель, 1939-1950. Т. 9.

37. Чехов А.П. В сумерках. -М.: Худож. литература, 1986.

38. Чехов А.П. Собрание сочинений: В Ют.-М.: ГИХЛ, 1948. т. 10.

39. Чехов А.П. Из Сибири. Остров Сахалин. -М.: Сов. писатель, 1985.

40. Монографии, научные издания и критические статьи

41. Агапов Б.Н. Взбирается разум. -М.: Советская Россия, 1972.

42. Агапов Б.П. Уроки Горького. // Год 1938. Альманах №19. Книга 1. -М.: 1955.

43. Акелькина Е.А. В поисках цельности духа, Бога и вечности. -Омск: ОмГУ, 1998.-222 с.

44. Акелькина Е.А. Художественное своеобразие очеркового повествования в творчестве Ф.М. Достоевского. -Томск: 1979.

45. Анциферов Н.П. Город как выразитель культур. -JL: 1926.

46. Анциферов Н.П. «Непостижимый город.» Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Быль и миф Петербурга. -М.: Ред.-изд. Центр № 2. Канон. 1991. -335 с.

47. Апигихина Н.И. Публицистика Ф. Абрамова. Автореферат: -М.: 1989.

48. Алексеев А.А. Русские писатели и их силуэты. -Коломна: 1995.

49. Алексеев В.А. Русский советский очерк. -JI: Изд-во ЛГУ, 1980.

50. Актуальные проблемы семантики и стилистики литературы. Сб. ст. -М.: 1987.

51. Алехина М.С. Содержательность форм художественной литературы. -Куйбышев: 1989.

52. Анализ литературного произведения. Сб. ст. -Л., «Наука», 1976.

53. Анализ художественного текста. Литературоведческие штудии. -Омск: ОмГУ;' 1998.

54. Андреев Ю. В поисках закономерностей. -Л.: Советский писатель, 1978.

55. Арсентьев Д.З. О художественном тексте и его интерпретации. // Бахтинские чтения.-Орел: 1994.

56. Архипов С.В. Современная советская публицистика. Шестидесятые годы. -Владикавказ: 1991.

57. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта: В Зт. -М.: Философское общество СССР, 1991. Т.2.

58. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени. -М.: Наука, 1982. -222 с.

59. Барабаш В.В. О некоторых трудностях определения специфического очеркового жанра. // Актуальные проблемы общего исторического,сопоставительного языкознания и литературоведения. -М.: «Наука», 1988.

60. Барабаш В.В. Советский «сельский» очерк 70-80-х гг.: Автореферат. -М.: Изд-воМГУ, 1991.

61. Бараков В.Н. Чувство земли: «почвенное» направление в русской поэзии и его развитие в 60-80-е годы. —М.-Вологда: Русь, 1997.

62. Барманкулов М.К. Познать современника: очерк в газете, на ТВ, радио, документальном кино. -Алма-Ата: Казахстан, 1985. 176 с.

63. Бахтин М.М. Автор и герой. -СПб.: «Азбука», 2000.

64. Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. -М.: Художественная литература, 1975. 504с.

65. Бахтин М.М. Проблемы автора. // «Вопросы философии», 1993, №1.

66. Бахтин М.М. Проблемы текста: опыт философского анализа. // «Вопросы литературы», 1976, №10.

67. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М.: 1979.

68. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -М.: 1986, 424с.

69. Бахтин М.М. Эстетическое наследие и современность. -Саранск: Мордовский ГУ, 1992.

70. Беневоленская Г.А. Портрет современника: очерк в газете. -М.: Мысль, 1983.

71. Березкина Б.И. Эссе в системе жанров и направлений английской литературы XVIII века. // Системность литературного процесса. -Днепропетровск: 1987.

72. Берковский Н.Я. О русской литературе: Сб. ст. -Д.: Художественная литература, 1985.-383 с.

73. Берман Б.И. О книге минусинского крестьянина Тимофея Бондарева «Торжество земледельца или трудолюбие и тунеядство». -М.: 1986.

74. Бобылев Б.Г. Филологический анализ художественного текста и проблемы духовной реставрации. // Бахтинские чтения. -Орел: 1994.

75. Богданов А.П. Перо и крест: о творчестве протопопа Аввакума. -М.: 1990.

76. Богданов В.А. На переднем крае: беседы о современном советском очерке. -М.: Знание, 1984.

77. Богословский А.Н. Внимая вечной песне мироздания. // Человек.-М.: 1992. Вып. 1.

78. Большакова А.Ю. Феномен деревенской прозы XX века. -М.: 2000.

79. Бочаров А.Г. Литература и время: Из теоретического опыта прозы 60-70-х годов. -М.: Художественная литература, 1988. 383 с.

80. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество (Сборник) / Сост. С.М. Половинкина. -М.: Русская книга, 1992. 527 с.

81. Булгаков С.Н. Два града: исследование о природе общественных идеалов. -СПб.: РГХИ, 1997.-589 с.

82. Вайль П. Гений места. -М.: Независимая газета, 1999. 184 с.

83. Варустин Л.Э. Вровень с героем: проблемы творчества и мастерства публициста. -М.: Мысль, 1987. 269 с.

84. Варустин Л.Э. Человеческий фактор в творчестве публициста. -М.: 1987.

85. Васильева О.В. Воспитание историей.-Л.: 1990.

86. Веселовский А. Идея человеческой личности как основного фактора в становлении жанра. // Веселовский А. Избранные труды и письма. -СПб.: Наука, 1999.-365 с.

87. Вильчек Л.Ш. Пейзаж после жатвы: деревня глазами публицистов. -М.: Советский писатель, 1988. 311 с.

88. Виноградов В.В. Из анонимного фельетонного наследия Ф.М. Достоевского. // Исследования о поэтике и стилистике. —Л.: 1972.

89. Виноградов В.В. Образ автора как концентрированное воплощение сути произведения. // Виноградов В.В. О теории художественной речи. -М.: 1971.

90. Виноградов В.В. О языке художественной прозы. Избранные труды. -М.: Наука, 1980.-380 с.

91. Виноградов В.В. Поэтика русской литературы. Избранные труды. —М.: Наука, 1976. 511 с.

92. Владиславский В. Человек живая крепость. -Минск: Вышейшая школа, 1974. -183 с.

93. Власова Л.И. Передовая личность в публицистике А. Аграновского. -Воронеж: 1989.

94. Волков И.Ф. Теория литературы: Учебное пособие. -М.: Просвещение: Владос, 1995.-256 с.

95. Вопросы методологии литературоведения. Сб. ст. -M.-JL: Наука, 1966.

96. Вопросы современной филологии. Сб. ст. -М.: 1965.

97. Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. -М.: Прогресс, 1988.-70 с.

98. Гайдук В.К. А.П. Чехов и сибирский читатель. // Эстетический идеал в школьном изучении литературы. -Иркутск: 1992.

99. Гак Г.М. Диалектика коллективности и индивидуальности. -М.: Мысль, 1967. -380 с.

100. Галанов Б.М. Валентин Катаев: Очерк творчества. -М.: Детская литература, 1982.- 113 с.

101. Гаспаров Б.М. Послесловие: структура текста и культурный контекст. // Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. -М.: 1994.

102. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: общие вопросы -М.: Советский писатель, 1988.-447 с.

103. Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр. -М.: 1968.

104. Гачев Г.Д. Образ в русской художественной культуре. -М.: Искусство, 1981. -246 с.

105. Гей Н.К. Обновление устойчивого (очерк-портрет в творчестве В.В. Розанова и A.M. Горького) // Связь времен. Историко-философский альманах. / Гл. ред. В.В. Орешин. -М.: Прогресс традиция, 2001.-324 с.

106. Геллер Л. В виде заключения: о модернизме и соцреализме // Геллер Л. Слово мера мира.-М.: 1994.

107. Генри Э. Заметки публициста. -М.: Издательство агентства печати «Новости», 1988.-310 с.

108. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. -Л.: Советский писатель. Ленинградское отд., 1979.-221 с.

109. Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. -М.: INTRADA, 1999. 411 с.

110. Гинзбург Л.Я. Человек за письменным столом, -Л.: Советский писатель. Ленинградское отделение, 1989. 607 с.

111. Гиршман М.М. Литературное произведение. Теория и практика анализа. -М: Высшая школа, 1991. 160 с.

112. Гладкий Ю.В., Чистобаев А.И. Регионоведение. -М: УИЦ «Гардарики», 2003, 382 с.

113. Глушков Н.И. Очерк в русской литературе. —Ростов на Дону: 1982

114. Глушков Н.И. Очерковая проза. -Ростов на Дону: 1979

115. Глушков Н.И. Методология сравнительно-исторического исследования очерковой прозы в современной теории жанра // Жанрово-стилевые проблемы советской литературы. -Калинин: КГУ, 1980. — 164 с.

116. Горский Д.П. Обобщение и познание. -М.: Мысль, 1985. 208 с.

117. Горький и Сибирь. // Литературное наследство Сибири / Под ред. Н.Н. Яновского. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1969. Т. 1. -395 с.

118. Громыко М.М. Духовная культура русского крестьянства // Очерки русской культуры XVIII века. -М.: 1991

119. Гуманитарное знание: Ежегодник: Сб. науч. тр.: Серия преемственность. -Омск: ОмГПУ, 1997.

120. Гусев В.И. Искусство прозы. -М.: Изд-во лит. Института им. A.M. Горького: ТОО Полифакт-МИГ, 1993. 106 с.

121. Гусев В.И. Герой и стиль: К теории характера и стиля: Советская литература на рубеже 60-70-х гг. -М.: Художественная литература, 1983. 286 с.

122. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературно-художественного текста. -М.: Изд-во МГУ, 1991. 205 с.

123. Двадцатый век. Литература. Стиль. // Екатеринбург: 2000

124. Движение жанра. Круглый стол публицистов. // Шаги. -М.: 1989. Вып. 13

125. Дворниченко Н.Е. Вчера и сегодня забайкальской литературы. Статьи, очерки, портреты. -Иркутск: Восточносибирское книжное издательство, 1982. 271 с.

126. Девятьярова И.Г. Художественная жизнь Омска XIX первой четверти XXрека. -Омск: ЛЕО, 2000. 143 с.

127. Дедков И.А. Живое лицо времени. Очерки прозы семидесятых-восьмидесятых годов. -М.: Советский писатель, 1986. 391 с.

128. Дементьев В.В. Даритель счастья Леонид Мартынов. // Дементьев В.В. Исповедь земли: Слово о российской поэзии. -М.: Советская Россия, 1984. - 366 с.

129. Дементьев В.В. Леонид Мартынов. Поэт и время: 2-е изд. -М.: Советский писатель, 1986. 301 с.

130. Демин А.С. Художественные миры древнерусской литературы. -М.: Наследие, 1993.-223 с.

131. Демин И.Л. Художественная жизнь России 70-х годов. -М.: Альфа и Омега, 1992. 124 с.

132. Демкова Н.С. Житие протопопа Аввакума. -Л: ЛГУ, 1974

133. Демкова Н.С. Сочинения писателей круга Аввакума и публицистика «Смутного времени». Источники по истории народной культуры Севера. -Сыктывкар: 1991

134. Джидарьян И.А. Представления о счастье в российском менталитете. -СПб.: Алетейя, 2001.-242 с.

135. Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера. -Л.: 1973

136. Добренко Е.А. Стилевое подсознательное соуреализма. // Русская литература XX века: Направления и течения. Вып. 4. -Екатеринбург: УрГУ, 1998. -с. 128-140

137. Документальное и художественное в современном искусстве. -М.: 1975

138. Достоевский в культурном контексте XX века. Сб. ст. -Омск, 1995

139. Достоевский и его время. Сб. ст. -Л.: Мысль, 1971

140. Донецких Л.И. Слово и мысль в художественном тексте. -Кишинев: Штиинца, 1990.- 166 с.

141. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе XIX XX веков. -М.: Наука, 1991.-382 с.

142. Дюжев Ю.И. Новизна традиции. -М.: Современник, 1985. 288 с.

143. Дюжев Ю.И. Роль публицистической прозы в. истории русской литературы

144. Карелии и Финляндии. -Петрозаводск: Институт языка, литературы и истории, 1994

145. Дюжев Ю.И. Литературный регион с позиции системно-исторического подхода. -Петрозаводск: Институт языка, литературы и истории, 1987

146. Еремеев А.Ф. Границы искусства: Социальная сущность художественного творчества. -М.: Искусство, 1987. 319 с.

147. Ершов Ю.М. К проблеме жанроопределения в публицистике», -М.: Изд-во МГУ, 1987

148. Жанр и композиция литературного произведения. Сб. ст. -Калининград: 1978. Вып. 3.

149. Жанр и творческая индивидуальность: Межвузовский сб. науч. тр. -Вологда: 1990

150. Жанр, стиль, метод: Сб. науч. тр. -Алма-Ата, КазГУ, 1990

151. Жанрово-композиционное своеобразие реалистического повествования: Сб. ст. -Вологда: Волог. ГПИ, 1982. 175 с.

152. Жанрово-стилевые поиски советской литературы семидесятых. -Л.: Советская литература, 1981. Вып. 2

153. Жанрово-стилевые проблемы советской литературы: Мевузов. сб. науч. тр. -Калинин: КГУ, 1980. 164 с.

154. Жанровое наследство русской литературы конца XVIII-XIX веков: Сб. ст. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1974

155. Жанры в историко-литературном процессе: Межвузов, сб. науч. тр. -Вологда: Вологод. ГПИ, 1985. 153 с.

156. Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. -Л.: 1977

157. Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение: Восток и Запад. -Л.: 1979

158. Жульев В.К. Бог и человек. Основы этики. -М.: Мысль, 1992. 123 с.

159. Журбина Е.И. Искусство очерка. -М.: Советский писатель, 1957

160. Журбина Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров. -М.: Советский писатель, 1968

161. Журбина Е.И. Повесть с двумя сюжетами: О публицистической прозе. -М.: Советский писатель, 1979

162. Журбина Е.И. Устойчивость темы. -М.: Советский писатель, 1974

163. Залыгин С.П. Критика, публицистика. -М.: Советский писатель, 1987. 384 с.

164. Залыгин С.П. Литературные заботы: Очерки. Изд. 5-е, дополн. -М.: Россия, 1982.-464 с.

165. Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX веков. Трактаты, статьи, эссе: Сост. и ред. Т.К. Косикова. -М.: Изд-во МГУ, 1987. 511 с.

166. Здоровега В.И. Слово тоже есть дело. -М.: «Мысль», 1979

167. Золотусский И.П. В свете «Пожара»: О дореволюционной и советской русской литературе. -М.: Современник, 1989. 350 с.

168. Иванова Н.И. После: постсоветская литература в поисках новой идентичности // «Знамя», 1994, №6

169. Ивбулис Б.Я. Модернизм и постмодернизм. Идейно-эстетические поиски на Западе. -М.: Знание, 1988. 64 с.

170. Из истории журналистики и литературы: Сб. ст. -М.: 1988

171. Индивидуальность авторского стиля в контексте развития литературных форм. -Алма-Ата: КазГУ, 1986

172. Интеллектуализация общества и творчество: Сб. ст. Новосибирск:-Книжное издательство, 1991

173. Ипполитова Н.Б. Изобразительно-выразительные средства в публицистике: Учебное пособие. -Саранск: Мордовск. ГУ, 1988. 80 с.

174. Исследования по поэтике и стилистике. -Л.: 1972

175. Исследования по художественному тексту: Материалы трех саратовских чтений. Июнь 1994. -Саратов: 1994

176. Истоки, традиция, контекст в литературе: Межвузов, сб. науч. тр. -Владимир: ВГПИ, 1992.- 119 с.

177. Кадочников О.П. Современный очерк 70-80-х годов. -М., 1990

178. Калашникова Л.И. Герой современного советского очерка. —М.: Мысль, 1975

179. Канторович В.П. Заметки писателя о современном очерке. Издание 2-е. -М.:1. Мысль, 1973

180. Капыстянская Н.ф. Вопрос о функциональности понятий «жанр»; «жанровая система»: BRNO, 1991

181. Катаев В.Б. Проза Чехова. -М.: Изд-во МГУ, 1979.

182. Кириченко Е.И. Русская провинция. -М.: Наш дом L'age d'Homme, 1997. -187 с.

183. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник, -М.: Наука, 1988. 509 с.

184. Книга как художественное целое: различные аспекты анализа и интерпретации: Учебное пособие. -Омск: Наследие. Диалог Сибирь, 2003. - 160 с.

185. Коган Ф.Б. Быть горожанином. -М.: Мысль, 1990

186. Кожинов В.В. Размышления о русской литературе. -М.: Современник, 1991. -526 с.

187. Кожинов В.В. Статьи о современной литературе. -М.: Советская Россия, 1990. 543 с.

188. Колосов Г.В. Поэтика очерка. -М.: Просвещение, 1977. 132 с.

189. Кольцов М.Е. Фельетоны и очерки. -М.: Художественная литература, 1961. -405 с.

190. Коробков Л.Д. Неотложное слово. Художественная литература -публицистика: параллели и пересечения. -Воронеж: Центрально-Черноземное книжное издательство, 1988.-208 с.

191. Костелянец Б. О. Творческая индивидуальность писателя. -Л.: Мысль, 1960

192. Кравченко Ю.М., Пересунько Т.К. Время и люди. Социально-нравственные проблемы современной советской прозы. -Киев: Лыбидь, 1990. 178 с.

193. Красная книга культуры. Red Book of culture. (Сб. ст.) -М.: Искусство, 1989. -123

194. Кремель В.Г. Индивидуальное и коллективное: антиподы или стороны одной медали? -М.: Знание, 1990

195. Кривонос В.Ш. Проблема адресата в физиологическом очерке. // Вопросыстилистики. -Саратов: 198 8

196. Ланщиков А.П. Ищу собеседника: О прозе 70-80-х годов. -М.: Советский писатель, 1988. 368 с.

197. Лапик Т.Ф. Становление и развитие типа регионального литературно-публицистического журнала (на материале журнала «Подъем»). -Ростов на Дону: 1994

198. Лебедев Ю.В. У истоков эпоса.-Ярославль: 1985

199. Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60-70-е гг. -Свердловск: УрГУ, 1982. 254 с.

200. Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа. / Под ред. Н.Ф. Чужак. -М.: Изд-во Захаров, 2000. 285с.

201. Литературный текст: проблемы и методы исследования. Сб. ст. -Тверь: 1995

202. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Изд-ние 3-е, дополн. -М.: Наука, 1979.-352 с.

203. Лобанов Б.А., Зборовец И.В. К вопросу о жанровой природе мемуарных очерков A.M. Горького. -Харьков: Харьковский ГИК, 1986.

204. Лотман Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв. -СПб.: Искусство, 2000. 703 с.

205. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек текст - семиосфера. -М.: История языка и рус. литературы, 1999. - 447 с.

206. Мазур Р.А. Идейно-художественное своеобразие очерков В.Г. Короленко 1890-х начала 1900-х годов (диалектика метода и стиля) // Метод мировоззрения и стиль в русской литературе XIX века. -М.: 1988

207. Малые жанры в русской и советской литературе: Межвузов, сб. науч. тр. -Киров: КГПИ, 1986

208. Максимова С.И. Диалектика жанра: Об изображении человека в современном очерке // О воспитательной роли литературы и искусства. -М.: Мысль, 1964

209. Манин В. Соцреализм как закономерное явление в искусстве XX века. // Картины мира в искусстве XX века. -М.: 1994

210. Маргинальное искусство. -М., МГУ, 1999

211. Марков Г.М. Жизнь. Литература. Писатель. —М.: Советский писатель, 1979

212. Маслова Н.М. Путевой очерк: проблемы жанра. -М.: Знание, 1980. 64 с.

213. Мастерство очеркиста. Сб. ст. -Казань: 1970. Вып. 1

214. Махлин В.Л. Михаил Бахтин: философия поступка. -М.: Знание, 1990. 64с.

215. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. Изд -ние 2-е. —М.: Вост. изд. языка и рус. лит., 1995.-408 с.

216. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. -М.: Мысль, 1994, 133 с.

217. Методология анализа литературного произведения: Сб. ст. -М.: Наука, 1988. — 348 с.

218. Милонов Л.В. Природно-климатический фактор и менталитет русского крестьянства. // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XX вв.) -М.: 1996. -с. 40-56

219. Милонов Н.А. Литературное краеведение: Учебное пособ. -М.: Просвещение, 1985.- 192 с.

220. Мир историка: идеалы, традиции, творчество: Межвузов, сб. науч. тр. / Под ред. В.Г. Рыженко. -Омск, 1999. 319 с.

221. Москвина P.P., Мокроносова Е.В. Человек как объект философии и литературы. -Иркутск: Изд-во ИрГУ, 1987. 200 с.

222. Мухаметдинова Х.М. Очерк в творчестве И. А. Гончарова. -Бишкек: 1998

223. Николина Н.А. О контаминации типов и форм повествования в прозаических текстах // Переходность и синкретизм в языке и речи. -М.: 1991

224. Никонова Т.А. Прощания: размышления над страницами «деревенской» прозы. -Воронеж: Централь.-Черноземск. кн. изд. 1990. -144 с.

225. Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века: евангельский текст и художественный контекст. -Томск: Изд-во ТГУ, 1999. 254 с.

226. Очерки русской культуры XIX века. Т.1. Общественно-культурная среда. -М.: Изд-во МГУ, 1998. 384 с.

227. Петраков И.А. Об одном метатексте русской илитературы: провинциальный город. // Национальный гений и пути русской культуры. // Мат-лы междунар.

228. Симпозиума. -Омск: ОмГУ, 2000

229. Полиевский П.В. Документ в художественной литературе. // Полиевский П.В. Литература и теория. Изд-ние 2-е, дополн. -М.: Современник, 1978. 283 с.

230. Поэтика публицистики: Сб. ст. / Под ред. Г.Я. Соманика. -М.: Изд-во МГУ, 1990.- 160 с.

231. Пришвина В.Д. О преемственности. // Традиция в истории культуры. / Отв. ред. В.А. Карпушин. -М.: Наука, 1978. с. 253-258

232. Разумова Н.Е. Место очерков «Из Сибири» в творчестве А.П. Чехова». // От Карамзина до Чехова: Сб. ст. / Отв. ред. А.С. Янушкевич. -Томск, Изд-во ТГУ, 1992.-с. 189-205

233. Рогов К.Ю. О проекте «Россия = Russia». Семидесятые как предмет русской культуры. -М.- Венеция, 1989. Вып. 1.

234. Россия и Восток: проблемы взаимодействия: Четвертая Междунар. конф. Информация о работе. -Омск: ОмГУ, 1998. 25 с.

235. Русская литература XX века: Очерки. Портреты. Эссе: Учебн. пособ. В 2-х ч. / Под ред. Ф.Ф. Кузнецова. Изд-ние 2-е. -М.: Просвешение, 1994. Кн.1. 22 с.

236. Русская литература XIX -XX веков: В 2-х т.: Учебн. пособ. 2-е изд.-М.: Аспект- пресс, 2000. Т. 2: Русская литература XX века. Литературоведческий словарь. 462 с.

237. Русская литература XX века (Вторая половина): программа лекционного курса. / Сост. В.И. Хомяков. -Омск: ОмГУ, 2002. 27 с.

238. Русская новелла начала XX века: Сборник. / Сост. Е.Е. Дмитриева, С.В. Сапожникова. -М.: Советская Россия, 1990. 396 с.

239. Русский вопрос: История и современность: Сб. науч. тр. -Омск: ОмПГУ, 2000. 294 с.

240. Русский очерк в 40-50-е годы XIX века: Сборник. / Сост. В.И. Кулешова. -М.: • Изд-во МГУ, 1986. 544 с.

241. Русская провинция, культура XVIII XX веков. -М.: 1992

242. Сарабьянов Д.В. Стиль модерн: Истоки, история, проблемы. -М.: Искусство, 1989. 294 с.

243. Свинников В. Из реки по имени Факт (Критические заметки о документалистике) -М.: Современник, 1985. 207 с.

244. Силуэты. Очерки, статьи, эссе о русских и советских писателях. / Под ред. А.А. Лиханова. -М.: «Правда», 1986. 638 с.

245. Скоробогатский В.В. Россия на рубеже времен: новые пути и старые вехи. -М.: Мысль, 1997

246. Слово. Текст. Контекст. -Омск: ОмГУ, 2000

247. Смирнова О.В. Образ в системе публицистических средств. -М.: 1990

248. Советская литература второй половины 80-х годов и ее осмысление в критике: Тез. докл. Межвуз. науч. конф. -Омск, ОГПИ, 1990. 62 с.

249. Современное зарубежное литературоведение. Страны Зап. Европы и США. Концепты, школы, термины: Энциклопедический справочник. -М.: Интрада, 1999.-319 с.

250. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. -М.: Наука, 1997

251. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. -М.: Политиздат, 1992

252. Страшнов С. Фельетонный стиль современной литературы и журналистики. // От текста к контексту: Сб. науч. ст. Ишим-Омск: Ишимск. ГПУ, 1998. - с. 209213

253. Старшинов Н.К. Что было, то было. -М.: Мысль, 1998

254. Стенник Ю. Система жанров в историко-литературном процессе. // Историко-литературный процесс. Сб.ст. -Л.: 1974

255. Страшнов С.Л. Творческая эволюция писателя как теоретико-литературная проблема. // Филологические штудии. -Иваново: 1995

256. Стюфляева М.И. Образные ресурсы публицистики. -М.: Мысль, 1982. 176 с.

257. Стюфляева М.И. Человек в публицистике. (Методы и приемы изображения и исследования) -Воронеж: Изд-во Воронеж.ГУ, 1989. 145 с.

258. Судьбы, связанные с Омском: Сборник очерков омских писателей и журналистов. В 3-х кн. Омск: Западносибирское книжное издательство, 19771983.

259. Тартаковский А.Г. Русская мемуаристика XVIII первой половины XIX веков: От рукописи к книги. -М.: Наука, 1991. - 288 с.

260. Текст как реальность: содержание и форма. -Тула: ТГУ, 1994о

261. Текст, контекст, подтекст. -М.: «ИЯЗ», 1986

262. Типология жанров и литературный процесс: Межвузов, сб. науч. тр. -М.: Российский пед. университет, 1994

263. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика: краткий курс: Учебн. пособ. -М: Аспект-пресс, 1996. 344 с.

264. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифологического. —М.: 1995

265. Тынянов Ю.Н. История литературы. Критика. -СПб.: Азбука-классика, 2001. -505 с.

266. Тынянов Ю.Н. Поэтика. Теория литературы. -М.: Наука, 1977

267. Удодов Б.Т. О жанровой природе документальности в художественном очерке. -Воронеж: Воронеж ГУ, 1961

268. Уледов А.К. Духовное обновление общества. -М.: Мысль, 1990. 335 с.

269. Успенский Б.А. Поэтика композиции: Структура худож. текста и типология композиц. формы. -М.: Искусство, 1970. 224 с.

270. Ученова В.В. У истоков публицистики. -М.: Изд-во МГУ, 1989. -214 с.

271. Факт, домысел, вымысел в литературе: Межвузов, сб. науч. тр. -Иваново: Изд-во ИГПИ, 1987

272. Федюкова Н.Ф. Концепция человека в русской литературе начала XX века. -Минск: Изд-во БГУ, 1982. 239 с.

273. Филологический ежегодник. I Отв. ред. Н.Н. Мисюров. -Омск: ОмГУ, 1998. Вып. 1.

274. Философия М.М. Бахтина и этика современного мира: Сб. науч. ст. -Саранск: Мордовск. ГУ, 1992. 112 с.

275. Флоренский ПА. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях. -М.: 1993

276. Хализев В.Д. Теория литературы. Учебное 2-е издание. -М.: Высшая школа, 2000. 398 с.

277. Художественная жизнь Россия 1970-х гг. как системное целое. / Под ред. Н.М. Зоркиной. -СПб.: Алетейя, 2001. 351 с.

278. Художественное творчество и литературный процесс. -Томск: Изд-во ТГУ, 1988. Вып. 8.

279. Художественная индивидуальность писателя и литературный процесс. -Межвузов, сб. науч. тр. -Омск: ОГПИ, 1989. 135 с.

280. Целостность художественного произведения. -JI.: Мысль, 1986

281. Человек в системе общественных отношений. / Под ред. Г.В. Горланова и B.C. Пригарина. -JL: Изд-во ЛГУ, 1987. 215 с.

282. Человек и город: пространства, формы, смысл. -Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 1998.

283. Человек. Культура. Слово: Межведомств, темат. сб. науч. тр. / Под ред. К.П. Степановой. -Омск: ОмГУ, 1991. 160 с.

284. Человек: феномен субъективности, система сущностных сил. Научный симпозиум. -Омск: ОмГПУ, 1994.

285. Человек в контексте культуры. Славянский мир. -М.: Индрик, 1995. 236 с.

286. Человек в пространстве, времени. Выставка-конференция. -Омск: ОГПИ, 1996

287. Черепахов М.С.Рыцари духа: Документальные рассказы. -М.: Советская Россия, 1983. 77 с.

288. Черепахов М.С. Таинство мастерства публициста. -М.: Мысль, 1984. 150 с.

289. Чудаков А.П. Мир Чехова: Возникновение и утверждение. -М.: Советский писатель, 1986. 384 с.

290. Чудаков А.П. Слово вещь - мир: От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. -М.: Изд-во Современный писатель, 1992. - 319 с.

291. Шерлаимова С.А. «Открытая» концепция соцреализма и постмодернизм. // Знакомый незнакомец. -М.: Мысль, 1995

292. Шкловский В.Б. Повести о прозе: Размышления и разборы. Т.2. -М.: Изд-во Художественная литература, 1966. 451 с.

293. Шкловский В.Б. Энергия заблуждения. -М.: Сов. писатель, 1981.-352 с.

294. Щеглов М.А. Очерк и его особенности. // Щеглов М.А. Литературно-критические статьи. -М.: Советский писатель, 1958.-351 с.

295. Эпштейн М.Н. На перекрестке образа и понятия: эссеизм в культуре нового времени. —М.: Советский писатель, 1989

296. Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны: О литературном развитии XIX-XX вв. -М.: Советский писатель, 1988.-415с.

297. Юдалевич Б.М. Проблема художественности и стиля в литературной критике. // Известия СО АН СССР. Серия: История, филология и философия. -М.: 1990. Вып. 1.

298. Явчуновский Я.И. Документальные жанры: образ, жанр, структура произведения. -Саратов: 1974

299. Якимович Т. Французский реалистический очерк 1830-1848 годов. -М.: Изд-во АН СССР, 1963

300. Яковлев Е.Г. Эстетическое как совершенное. -М.: 1995. 463 с.

301. Янская И.С., Кардин В. Деловые будни. (Заметки о современном очерке). // «Вопросы литературы», 1978, №3.

302. Янская И.С., Кардин В. Пределы достоверности. -М.: 1986.о1. Авторефераты диссертаций:

303. Абдурагимова В.А. Этнографический очерк о Дагестане в русской худож.-публицистической литературе во второй половине XIX века. Автореферат. канд. фил. Наук. -Махачкала, 2003.

304. Акелькина Е.А. Пути развития философской прозы в конце XIX века. Автореферат. докт фил. наук. -Омск: ОмГУ, 1998.

305. Апегихина Н.И. Публицистика Ф. Абрамова. Автореферат. канд. фил. наук. -М., 1989

306. Барабаш В.В. Советский «сельский» очерк 70-80-х гг. Автореферат. канд. фил. наук. -М: МГУ, 1991

307. Гимпель С.И. Исторические жанры в литературе Сибири (50-60-е гг.). Автореферат. канд. фил. наук. -Новосибирск, 1969.

308. Кащев А. С. Взаимодействие документально-публицистического и художественного материала в интерпретации литературной критики 20-х годов. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1993.

309. Кдырбаева Б.А. История и личность в творчестве писателей 20-30-х гг. XX века. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1993

310. Компанеец В.В. Русская социально-философская проза 1970-1980-х гг. Автореферат. канд. фил. наук. -Саратов: СГУ, 1995.

311. Кострова О.А. Отражение общественно-политических взглядов А.И. Солженицына в публицистике и литературно-художественной критике. Автореферат. канд. фил. наук. —Ростов на Дону: РГУ, 2003.

312. Кузьмич М.П. Социально-гуманистические проблемы художественной публицистики 80-х: концепция человека. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: Академия обществ, наук при ЦК КПСС, 1991.

313. Лавреневская А.С. Объективное и субъективное в очерке (к теории жанра). Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1989.

314. Липина В.И. Формирование и пути развития жанра эссе в английской литературе XVIII века. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1990.

315. Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе 1840-60-х гг. Автореферат.докт. Фил. наук. -СПб., 1995.

316. Мазур Р.А. Художественный очерк В.Г. Короленко в контексте русской очеркистики конца XIX века начала 1900 гг. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГПИ, 1986.

317. Мишина JI.A. Художественно-документальные жанры в американской литературе XVII-XVIII вв. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГПУ, 1994.

318. Новоселова И.Г. Развитие жанра эссе как тенденция литературного процесса 1960-80-х гг. Автореферат. канд. фил. наук. -Владивосток, 1990.

319. Разумова Н.Е. Пространственная модель мира в творчестве А.П. Чехова. Автореферат. докт. фил. наук. -Томск: ТГУ, 2001.

320. Сафронов А.В. Художественно-документальная проза С.В. Максимова. Автореферат. канд. фил. наук, -М.: МГУ, 1987.

321. Суздальцева В.М. Авторское повествование в газетно-публицистическом тексте. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1981.

322. Татаринова В.Г. Поэтика рассказов и очерков В.Г. Короленко. Автореферат. канд. фил. наук. -Харьков: ХГПИ, 1994

323. Федоров B.C. Проблемы документалистики и развития жанра документально-художественной прозы. 1970-1980-е гг. -СПб.: АН СССР, Институт русской литературы (Пушкинский Дом), 1991.

324. Шагин Ю.В. Жанрообразовательные процессы и художественная целостность текста в русской литературе XIX в. Автореф. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1992.

325. Шомова С.А. Виды условности в публицистике. Автореферат. канд. фил. наук. -М.: МГУ, 1990.

326. Шпилевая Г.А. Жанровая эволюция циклов Г.И. Успенского. Автореферат. канд. фил. наук. -Воронеж: ВГПУ, 1993.

327. Книги и критические статьи о литературе Сибири и писателях-сибиряках.

328. Абрамович А.Ф. Герои нашей литературы. // Критические статьи и очерки о творчестве сибирских писателей. -Иркутск: Книжное издательство, 1958

329. Абрамович А.Ф. Романтика мужества: Очерки творчества кузбасских писателей. —Кемерово: Книжное издательство, 1975

330. Аганбегян А.Г., Ибрагимова 3. Сибирь не понаслышке. 2-е изд. -М.: Молодая гвардия, 1984. 240 с.

331. Аганбегян А.Г. Западная Сибирь на рубеже веков. -Свердловск: Сред,-Урал. книжное издательство, 1984. 111 с.

332. Азадовский М.К. Очерки литературы и культуры Сибири. -Иркутск: Облгиз, 1947. Вып. 1.

333. Азадовский М.К. Сибирские страницы. -Иркутск: Книжное издательство, 1988.-33 с.

334. Азадовский М.К. Сибирь в русской художественной литературе. -Иркутск: Книжное издательство, 1927.

335. Азадовский М.К. Статьи и письма. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1978,-37 с.

336. Алисов В.А. Культура городов Сибири. Вторая половина XIX нач. XX вв. Омск: Полиграфист, 2002. - 195 с.

337. Алисов В.А. Социально-культурный облик «провинциальных столиц» Западной Сибири (конец XIX начало XX веков). // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. № 6. -Омск: 1998. - с. 263-272

338. Антипьев Н.П. Наедине с совестью: Критические очерки о творчестве иркутских писателей. -Иркутск, Восточносибирское книжное издательство, 1981. 144с.

339. Бальбуров Э.А. Поэтика лирической прозы 1960-1970-х. -Новосибирск: Наука, Сибирское отделение. 1985 132 с.

340. Бальбуров Э.А. Сибирская литературная критика: обобщение опыта. // Наука в Сибири и на Дальнем Востоке. / Указатель литературы. -Новосибирск: ГПНТБ СО АН СССР, 1986

341. Бальбуров Э.А. Фабула, сюжет, нарратив как художественная рефлексия событий. // Критика и семиотика. -Новосибирск, 2002. -Вып. 5. С. 71-78

342. Беленький Е.И. Горький и Сибирь. -Омск: Областное книжное издательство, 1956. 75 с.

343. Беленький Е.И. Из сибирской тетради. Очерки и портреты. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1978. 288 с.

344. Беленький Е.И. На земле, жаждущей человека: очерки статьи. -Омск: Книжное издательство, 1982. -304 с.

345. Беленький Е.И. О творчестве сибирских литературоведов. // «Сибирские огни», 1958, №7

346. Беленький Е.И. Писатели моей земли. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1967. 178 с.

347. Беспалова JI. Тюменский край и писатели XIX века: Очерки по литературному краеведению. -Свердловск: 1970

348. Бовтун B.C. Культура и история Сибири (1970-1990) -Барнаул: Книжное издательство, 1996

349. Бортников С.Д. Художественная культура и интеллигенция Сибири (1961 -1985 гг.): Историко-культуролог. Анализ. -Барнаул: Изд-во Алтайского ГУ, 1999. -205 с.

350. Бударин М.Е. Учись понимать прекрасное. Опыт гуманитарного регионоведения: Учебное пособие.-Омск: Изд-во ОмГПТУ, 1999.-335с.

351. Вайнерман B.C. «Поручаю себя Вашей доброй памяти.»: ( Ф.М. Достоевский и Сибирь). -Омск: ПКП «СТИВЭС», 1996. 236 с.

352. Воричев Е.Г. Путь на Восток: формирование и развитие научного потенциала в Сибири. -Новосибирск: ЭКОР, 1994

353. Вопросы русской советской литературы Сибири. -Новосибирск: СО АН СССР, Сибирской отделение института истории, филологии, философии, 1971

354. Гимпель С.И. Развитие повествовательных жанров в литературе Сибири. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1980

355. Городская культура Сибири: история и современность: Сб. ст. -Омск: 1997

356. Городская культура: история, памятники, люди: Сб. науч. ст./ Отв. ред. Д.Я. Резун. -Новосибирск: Изд-во НГУ, 1994. 189 с.

357. Горшенин А.В. Беседы о сибирской литературе. -Новосибирск: Горница, 1997.-272 с.

358. Горький и Сибирь. Письма, воспоминания. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1961.

359. Гуманитарное знание: Ежегодник. Серия: Преемственность. -Омск: ОмГПУ, 1998. Вып. 2. Кн. 1: Исторические исследования.

360. Достоевский и душа Омска. К 70-летию М.В. Яковлевой. Сб. ст. / Отв. ред. Е.А. Акелькина. -Омск: ОмГУ, 2001. 262 с.

361. Дремова Л.И. Культурное развитие современной советской деревни: Сб. ст. -Новосибирск: НГПИ, 1986. 101 с.

362. Духовная культура народов Сибири: Сб. ст. -Томск: Изд-во ТГУ, 1980. -182 с.

363. Заварихин С.П. В древнем центре Сибири. —М.: Искусство, 1987.-191 с.

364. Заварихин С.П. Ворота в Сибирь. -М.: Искусство, 1981. 159 с.

365. Иванин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII века 60-х годов XIX века. -Барнаул: Книжное издательство, 2000

366. Из истории книги, библиотечного дела и библиография Сибири: Сб. науч. тр. -Новосибирск: Наука, 1969

367. Из истории литературы Сибири. -Красноярск: Книжное издательство, 1976. Вып. 1.

368. Извести Омского государственного историко-краеведческого музея. -Омск: 2000. Вып. 8.

369. Исторический ежегодник. -Омск: ОмГУ, 1996.

370. История и культура Сибири: Материалы отчетной сессии Омского филиала ОИИФФ СО РАН. -Омск: Б.и., 1996. 128 с.

371. История культуры Западной Сибири. -Омск: ОмГУ, 1988. 88 с.

372. История культуры современного общества: тезисы докл. Всесоюзной науч. конференции, -Омск: ОмГУ, 1990. 181 с.

373. История русской литературы Сибири (проспект): В 2т. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1975. Т. 2. Вып. 4. Раздел 2: Литература Сибири 40-70-х годов.

374. История Сибири: В 5т. -Л.: Наука, 1968-1974

375. Кандеева А.Г. Дух и идея (Вопросы духовности и культуры в наследии Н.М. Ядринцева) // Локальные культурно-исторические исследования. Теория и практика: Сб. науч. тр. -Омск: ОмГУ, 1998. с. 102-119

376. Кандеева А.Г. Слово о Ядринцеве. -Омск: Курьер, 2000. 163 с.

377. Капитан воздушных фрегатов. Книжное издательство 90-летию со дня рождения Л.Н. Мартынова. Сборник. Сост. С.Н. Поварцов, И. Девятьярова. -Омск: Книжное издательство, 1995. 135 с.

378. Кожевникова Н.А. Типологические характеристики художественного текста на фоне традиций русской литературы XIX-XX веков. // Человек текст-культура. -Екатеринбург: УрГУ, 1994

379. Коптелов А. Литература и Сибирь. // Коптелов А. Минувшее и близкое. Воспоминания. Статьи. Очерки. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1983. 415 с.

380. Копылов А.Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII-XVIII веков. -Новосибирск: Наука, 1974

381. Косарев М.Ф. Из древней истории Западной Сибири (общая историко-культурная концепция): Человек и природная среда. -М.: Наука, 1993. 301 с.

382. Косенко П.П. Иртыш и Нева. Двенадцать лет из жизни Федора Достоевского, литератора. —Алма-Ата: Жазушы, 1971.- 264 с.

383. Кочедамов В.И. Омск. Как рос и строился город. -Омск: Областное книжное издательство, 1960. 112 с.

384. Кочедамов В.И. Первые русские города Сибири. -М.: Стройиздат, 1978.

385. Кравченко Ю.М., Пересунько Т.К. Время и люди: социально-нравственные проблемы современной советской прозы. -Киев: 1990.

386. Критика и критики в литературном процессе Сибири XIX-XX веков: Сб. науч. тр. -Новосибирск: Наука, 1990. 239 с.

387. Критические статьи и очерки о творчестве сибирских писателей. -Иркутск: Наука, 1958

388. Кузнецов Е.В. Сибирский летописец. / Под ред. С.Г. Пархимовича. — Тюмень: Изд-во Ю. Мандрики, 1999. 366 с.

389. Культура и интеллигенция России в эпоху модернизации (XVIII-XX вв.): Всерос. науч. конф. / Гл. ред. Н.А. Томилов. -Омск: ОмГУ, 1995.

390. Культурно-бытовые процессы у русских в Сибири XVIII начала XX века. -Новосибирск: Наука, 1985.

391. Культурное наследие Сибири: Сб. ст. -Барнаул: АлГПИ, 1994.

392. Культурный, образовательный и духовный потенциал Сибири (сер. XIX-XX вв.): Сб. науч. тр. -Новосибирск: СО РАН НИЦ, 1997. -283 с.

393. Культурологические процессы Западной Сибири.-Омск: 1993

394. Литвинова В.И. Изображения исторического прошлого родины в сибирских очерках И.П. Белоконского. —Абакан: 1988

395. Литература и фольклор Восточной Сибири. -Иркутск: Изд-во ИрГПИ, 1977

396. Литературная Сибирь. Критико-библиографический словарь писателей Восточной Сибири: В 3-х ч. / Сост.: В.П. Трушкин, В.Г. Волкова -Иркутск: Восточносибирское книжное издательство, 1986.

397. Литературное наследство Сибири. / Под ред. Н.Н. Янковского: В 8 т. Т. 4. Н.М. Ядринцев. Художественные и публицистические произведения. Воспоминания. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1979. -351 с.

398. Литературный Омск: Сб. произв. Омских писателей. -Омск: Омское книжное издательство, 1956.-184 с.

399. Локальные культурно-исторические исследования. Теория и практика: Сб. науч. тр. -Омск: ОмГУ, 1998. 208 с.

400. Матюшин Г.Н. Историческое краеведение: Учебн. пособ. -М.: Просвещение, 1987. 207 с.

401. Матющенко В.И. Древняя история Сибири. -Омск: ОмГУ, 1999.

402. Мира не узнаешь не зная края своего: Краеведческие чтения.

403. Нижневартовск, 1998. 86 с.

404. Муратов П. Художественная жизнь Сибири в 1920-х гг. -Л.: Наука, 1974. -143 с.

405. На сибирские темы: Сб. в пользу томских воскресных школ и гоголевского дома. / Под ред. М.Н. Соболева. -СПб.: 1905. 296 с.

406. Наука в Сибири и на Дальнем Востоке. -Новосибирск: Наука, 1988-1993.

407. Научная конференция памяти Н.М. Ядринцева. -Омск: 1992

408. Нечаева. О.А. Сибирский колорит в языке современной прозы: Ученые записки Бурятского ПИ. -Улан-Удэ: БПИ, 1961. Вып. 23

409. Новикова Е.Г. Н.С. Лесков и Г.Н. Потанин: Сибирь и софийность. // Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. -Томск: ТГУ, 1999. 16 с.

410. Общественное движение и культурная жизнь Сибири (XVIII-XX вв.): Сб. науч. ст. / Отв. ред. Э.Ш. Хазахметов. -Омск: ОмГУ, 1996. -172 с.

411. Оглы Б.И. Строительство городов Сибири. -Л.: Стройиздат, Ленингр. отделение, 1980. 272 с.

412. Очерки истории книжной литературы Сибири и Дальнего Востока: В 2т. -Новосибирск: ГПНТБ СО РАН, 2001.

413. Очерки истории Сибири: Сб. ст. -Иркутск: 1974. Вып. 4

414. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. -Томск, ТГУ, 1994

415. Очерки литературной жизни Сибири. -Новосибирск,

416. Очерки литературы и критики Сибири XVIII-XX веков. -Новосибирск: СО АН СССР, Инст. истории, философии, филологии. 1987.

417. Очерки русской литературы Сибири: В 2т. -Новосибирск: Наука, 1982. Т. 12.

418. Палашенков А.Ф. Радищев при Иртыше. -Омск Западносибирское книжное издательство, 1949.

419. Памятники истории культуры Омской области: Тезисы обл. науч.-практ. конференции. -Омск: Омское книжное издательство, 1993. Вып. 1: История и краеведение. 147 с.

420. Писатель и Сибирь: В 4-х книгах. -Иркутск: Восточносибирское книжное издательство, 1986

421. Писатель. Общество. Власть: Сб. науч. тр. / Отв. ред. С.Н. Поварцов. -Омск: ОмГУ. 156 с.

422. Писатели о себе: Сборник. / Сост. Ю.М. Мостков. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1973. 260 с.

423. Поварцов С.Н. Над рекой Тишиной. (Молодые годы Леонида Мартынова). -Омск: Книжное издательство, 1988. -152 с.

424. Проблемы жанра в литературе Сибири. -Новосибирск: Наука, 1977

425. Проблемы истории литературы и художественного мастерства писателей. — Красноярск: Книжное издательство, 1959

426. Проблемы литературы Сибири XVII-XX веков. -Новосибирск: Наука, 1974.

427. Проблемы Сибири в условиях перестройки: Тезисы докладов науч. конференции.-Кемерово: 1990. Часть 1.

428. Проблемы творчества Мартынова. -Омск, 1985.

429. Рабцевич В.В. Сибирский город в дореволюционной системе управления. -Новосибирск: Наука, СО АН СССР, 1984. 197 с.

430. Развитие литературно-критической мысли в Сибири: Сб. ст./ Отв. ред. Л.П. Якимова. -Новосибирск: Наука, СО АН СССР, Институт истории, философии и филологии, 1986. 222 с.

431. Развитие повествовательных жанров в литературе Сибири. -Новосибирск: Наука, СО АН ССР, 1980. 224 с.

432. Разумова Н.Е. Место очерков «Из Сибири» в творчестве А.П. Чехова. // От Карамзина до Чехова. -Томск: 1992. с. 189-205

433. Раппопорт Е.Г. Поэзия поиска: Критические и литературно-исторические этюды о жизни и творчестве омских поэтов и писателей. -Иркутск: Книжное издательство, 1980. 272 с.

434. Региональные процессы в Сибири в контексте Российской и мировой истории: Мат. Всерос. науч. конф. -Новосибирск: Наука, 1998. -.223 с.

435. Резун Д.Я. История городов Сибири в отечественной русскойисториографии. -Новосибирск: Наука, 1991. 35 с.

436. Резун Д.Я., Василевский Р.С. Летопись сибирских городов. -Новосибирск: Книжное издательство, 1989. -304 с.

437. Религия и церковь в Сибири: Тезисы и материалы науч. конф. -Тюмень: ТГУ, творч. объед. «Лад», 1990. 96 с.

438. Ремизов А.В. Краеведческое движение в Омском'Прииртышье (1930-1960-х гг.) -Омск: ОмГУ, 1998. 35 с.

439. Ремизов А.В. Омское краеведение 1930-1960-х годов. Очерки истории. -Омск: ОмГУ, 1998. Часть 1-2.

440. Родиновоедение. С.У. Ремизов и истории культуры Западной Сибири: Метод пособие для гимназий и лицеев Западносибирского региона. -Тобольск, 1992.

441. Рыженко В.Г., Быкова А.Г. Культура Западной Сибири: история и современность. -Омск: ОмГУ, 2001. 371 с.

442. Рыженко В.Г., Назимова В.Ш. Изучение культуры в Сибири: современные признаки и перспективы. // Русский вопрос: история и современность: Материалы Третьей Всеросс. науч. конф. -Омск: ОмГУ, 1998. с. 79-85.

443. Рыженко В.Г., Назимова В.Ш. Изучение культуры Сибири. Современные признаки и перспективы. // Русский вопрос: история и сторвенность: Материалы третьей Всероссийской науч. конф. -Омск: ОмГУ, 1998.

444. Савченкова Т. Культура малого сибирского города в аспекте genius loci. // От текста к контексту. / Сб. науч. ст. Ишим-Омск: Ишимский ГПУ, 1998. - с. 136-140.

445. Севастьянов А.А. Русская провинциальная историография второй половины XVIII века. -Ярославль, 1990.

446. Сибирская деревня: История, современное состояние, перспективы: Сб.науч. тр.: В 3-х ч. Омск: ОмГАУ, 2002. Ч. 2. - 200 с.

447. Сибирские страницы жизни и творчества В.Г. Короленко. -Новосибирск: Наука, Сиб. отделение, 1987. 205 с.

448. Сибирская провинция и центр: культурное взаимодействие в XX в.: Сб.науч. тр. -Новосибирск: Наука, 1997.

449. Сибирский город XVIII- начала XX веков: Межвуз. сб. науч. тр. / Под ред. В.П. Шахерова. -Иркутск: Изд-во Иркутск. ВШ МВД, 1998. Вып. 1.

450. Сибирь XVIII века в путевых описаниях Г.Ф. Миллера. -Новосибирск: Наука, 1996. .124. «Сибирь, Сибирь.»: Сб. очерков. -М.: Советская Россия, 1981. 301 с.

451. Скульмановская Л.Г., Заборовская С.П. Праздничная культура: региональный аспект, звучащее слово как элемент театрализации и народного творчества // Народная культура Сибири. / Учебн. пособ. -Омск: ОмГУ, 2002. 4.1. -С.69-79.

452. Славнин Витольд. Томск сокровенный. -Томск: Книжное издательство, 1991.-328 с.

453. Сын Гипербореи: Книга о поэте. -Омск: Зап.-Сиб. Региональный центр АБ «Инкомбанк», 1997. 160 с.

454. Творчество: Краеведческий альманах. -М.: 1990. Вып. 1.

455. Тенденции развития русской литературы в Сибири в XVII XX веках: Сб. ст. -Новосибирск: АН СССР, Сиб. Отделение, 1985. - 175 с.

456. Традиции и тенденции развития литературной критики Сибири: Сб. науч. ст. / Под ред. Л.П. Якимовой. -Новосибирск: СО АН СССР, Институт истории, философии и филологии, 1989. 242 с.

457. Трушкин В.П. Восхождение. Литература и литературы Сибири 20-30-х гг. -Иркутск: Восточносибирское книжное издательство, 1978.

458. Трушкин В.П. Литературный Иркутск: очерки, литературные портреты, этюды.-Иркутск: Восточно-сибирское книжное издательство, 1981.-351 с.

459. Трушкин В.П. Пути и судьбы: Литературная жизнь Сибири 1900-1920-х годов. -Иркутск: Восточносибирское книжное издательство, 1985. 477 с.

460. Турбин С. Страна изгнания и исчезнувшие люди: Сибирские очерки. -СПб.: 1872.

461. Физиков В.М. Проза сибирской ссылки // Снизу вверх: Проза ссыльных писателей-народников. -Омск: Книжное издательство, 1988. С.3-29.

462. Фольклор и литература Сибири: Сб. ст. -Омск, ОГПИ. 154 с.

463. Художественная индивидуальность писателя и литературный процесс (Творчество JI. Мартынова): Межвузов, сб. науч. тр. -Омск, ОГПИ, 1989. 145 с.

464. Художественная культура Сибири: особенности освоения и развития. Сб. науч. тр. -Новосибирск: АН СССР, Сиб. отдел., 1988. 157 с.

465. Художественная литература и интеллигенция Сибири 1917-1945 годов: Сб. ст. -Новосибирск: Наука, 1984.

466. Чирков В.Ф. Дух Места как культурологическая проблема изучения и строительства // Сб. науч. тр. Омского музея изобр. иск-ств. -Омск: 1997. -С.194-211.

467. Чмыхало Б.А. Молодая Сибирь: Регионализм в истории русской литературы. -Красноярск: Книжное издательство, 1992.

468. Шик Э.Г. «В холодной Сибири не так уж холодно.»: Сб. литер.-критич. ст. -Омск: Омское книжное издательство, 1983. 192 с.

469. Шик Э.Г. Верность своему времени: Сб. литер.-крит. ст. и очерков. -Омск: Омское книжное издательство, 1990. 152 с.

470. Шик Э.Г. Документ, факт, образ: Сб. Крит. ст. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1973.

471. Шик Э.Г. К сердцу человека: Сб. крит. ст. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство. 1979.

472. Шик Э.Г. На литературной карте современности: Сб. литер. крит. ст. -Омск: Омское книжное издательство. - 192 с.

473. Юдалевич Б.М. Реконструкция «изъятой» литературы (теоретические и архивные аспекты исследования) // Проблемы литературных жанров: Материалы IXМеждународ, науч. конф. -Томск: 1999. Ч. 2. -С. 131-135.

474. Ядринцев Н.М. Литературное наследство Сибири. -Новосибирск:1. Наука, 1980.

475. Якимова Л.П., Юдалевич Б.М. Сибирский очерк: 20-70-е годы. -Новосибирск: Изд-во Наука Сибирское отделение, 1983. 174 с.

476. Янская И., Кардин В. Деловые будни (заметки о современном очерке) // Вопросы литературы, 1978, №3.

477. Очерковые произведения писателей Сибири.

478. Березовский Ф.А. Стрелочник Гранкин. Рассказ, очерк, повесть. -Омск: Книжное издательство, 1982. 143 с.

479. Бестужев -Марлинский А.А. Сочинения: В 2 т. -М., 1981. Т. 1: Повести Рассказы. Очерки. Статьи. Письма. 592 с.

480. Булычев В.Н. Судите и судимы будьте. О нравственном становлении личности: Сборник. -Омск: Книжное издательство, 1990. -176 с.

481. Вампилов А.В. Стечение обстоятельсв: Рассказы, очерки, пьесы. -Иркутск, Восточносибирское книжное издательство, 1988. 448 с.

482. Вяткин Г.А. Весеннее. // Сибирская жизнь, 1912. 11 мая.

483. Вяткин Г.В. Открытыми глазами: Стихи и проза. Омск: Книжное издательство. 1985. - 223 с.

484. Дворецкий И.М. Сибирь, Сибирь. // Сибирские огни, 1960, №6

485. Еселев Н.Х. Писатели-землепроходцы: Очерки. -М.: 1972

486. Зябрев А. Енисейская тетрадь. —М: 1962

487. Зеленский В.И. В степях березовых. -Новосибирск. Западносибирское книжное издательство, 1977.

488. Зеленский В.И. Дотошные мужики: Очерки. -Новосибирск : Западносибирское книжное издательство, 1974.

489. Зеленский В.И. Жеребенок в траве: Очерки. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1970.

490. Зеленский В.И. За синей гущей лога: Очерки. -Новосибирск, Книжное издательство, 1986. 447 с.

491. Зеленский В.И. После долгих разлук: Очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1981. 286 с.

492. Иванов Л.И. Главный резерв: Очерки. -М.: Сов. Россия, 1963. -128 с.

493. Иванов Л.И. Доверие: Очерки. -М.: Политиздат, 1963. 143 с.

494. Иванов Л.И. Край любимый: Очерки. -М.: Советский писатель, 1968. 263 с.

495. Иванов Л.И. На земле сибирской: Очерки. -М.: Советский писатель, 1961. -316 с.

496. Иванов Л.И. Повесть о моем времени: Очреки. -Омск, Книжное издательство, 1988. 255 с.

497. Кожевников С.Е.Янтарные зерна: Повесть. Очерки, Рассказы. Воспоминания. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1983. -223 с.

498. Коптелов А.Л. По родному краю: Очерки. -Новосибирск, Областное книжное издательство, 1950. 293 с.

499. Коптелов А.Л. Это родина моя: Очерк. -Новосибирск, Книжное издательство, 1961. - 64 с.

500. Лейфер А.Э. Вокруг Достоевского и другие очерки. -Омск: Омское книжное издательство, 1996.

501. Лучинецкий Е.П. Очерки. Человек идет к солнцу. -Новосибирск. Западносибирское книжное издательство, 1962. -215 с.

502. Макаров А.Н. Во глубине России. Критико-биографич. очерки. -Пермь: Книжное издательство, 1969.

503. Мартынов Л.Н. Воздушные фрегаты: Новеллы. -Омск: Омское книжное издательство, 1985. 350 с.

504. Мартынов Л.Н. Крепость на Оми. -Омск: ОГИЗ, 1940.- 106 с.

505. Мартынов Л.Н. Повесть о тобольском воеводстве. Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1970. 172 с.

506. Мартынов Л.Н. Черты сходства: Новеллы. ~М.: Современник, 1982. 224 с.

507. Мейсак Н. Сибирь. Документы, фрагменты из художественных произведений. -Новосибирск: Западносибирское книжное издательство, 1981. -199 с.

508. Орфанов М.И. (Мишла) В дали. Рассказы из вольной и невольной жизни.-М.: ,1983.

509. Орфанов М.И. Сибирские колонизаторы: Очерк. // Русская мысль, 1883, № 9-11.

510. Падерин Г.Н. В зоне неизведанных глубин: Документальные повести. -М.: Сов. Россия, 1981.-71 с.

511. Падерин Г.Н. «. и экзотика» -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1970. 358 с.

512. Падерин Г.Н. Сибирь вчера, сегодня, завтра. -.: Изд-во лит. На иностр. яз., 1961. -23 с.

513. Падерин Г.Н. Земля новых адресов: Очерки. -Новосибирск: Книжное издательство, 1961. — 183 с.

514. Падерин Г.Н. Облака ниже нас: Очерки. -М.: Знание, 1963. 45 с.

515. Падерин Г.Н. Рельсы идут на Восток: Очерки. -Новосибирск: Книжное издательство, 1969. — 199 с.

516. Петров И.Ф. Алтайский самородок: Очерк. -М.: Колос, 1971

517. Петров И.Ф. В камне и бронзе. История Сибири в памятниках. -Омск: Омское книжное издательство, 1981. 321 с.

518. Петров И.Ф. Дорогами героев: Очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1969.

519. Петров И.Ф. Земля отцов: Очерки. -Омск: Омское книжное издательство, 1984.

520. Петров И.Ф. Легенды и мифы старого Омска: Заметки краеведа. -Омск: Изд-во ОмГПУ. 124 с.

521. Петров И.Ф. О времена! Эссе, заметки, микроновеллы. -Омск: ОмГПУ, 2003.- 160 с.

522. Петров И.Ф. Не забудь их, моя Россия! Омск: Омское книжное издательство, 1984. — 176 с.

523. Петров И.Ф. О малой родине и сыновнем долге: Очерки. -Омск, Омское книжное издательство, 1989. 79 с.

524. Петров И.Ф. По родному краю: Краеведческие очерки. -Омск, Омское отделение Западносибирского книжного издательства, 1980.

525. Петров И.Ф. Сибирский корень: Очерки. -М.: Сов. Россия, 1982.

526. Петров И.Ф. Сибирь мое отчество: Документальные повести и очерки.

527. Омск: Омское книжное издательство, 1990. 336 с.

528. Постнов Ю. Литературные очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1985.

529. Прииртышье моё: Сб. очерков и статей. / Сост. И.Ф. Петров-Омск: Омское книжное издательство, 1988. 253 с.

530. Распутин В.Г. Вниз и вверх по течению. // Роман газета, 1984, № 214. - С. 26-47.

531. Распутин В.Г. Громкое имя Сибирь. // Москва, 1985, № 9

532. Распутин В.Г. Костровые новых городов. -Красноярск, Книжное издательство, 1966.

533. Распутин В.Г. Край возле самого неба. -Иркутск, Книжное издательство, 1966.

534. Распутин В.Г. Сибирские повествования. И Роман-газета, 1984, № 214. С. 55-76.

535. Распутин В.Г. Что в слове, что за словом? -Иркутск, Книжное издательство, 1987.

536. Ребрин П.Н. В колыбельных местах: Очерки. -М.: Сов. Писатель, 1984. -287 с.

537. Ребрин П.Н. Становление: Очерки. -М.: Советский писатель, 1989, 412 с.

538. Ребрин П.Н. Это было осенью.: Рассказы и очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1964.

539. Ребрин П.Н. Это гудит время: Очерк. -Омск: Книжное издательство, 1985. -272 с.

540. Рубина М.И. Покой нам только снится: Очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1973.

541. Рясинцев Б.К. Спасибо, Сибирь! -Л.: Советский писатель, 1987.

542. Сильванович М. Нашу землю нам и беречь: Сборник очерков. -Омск: Омское книжное издательство, 1986.

543. Тан (Богораз) Б.Г. Этнографическая беллетристика. // Советская этнография, 1931, № 3-4.

544. Урманов К.Н. Путь славных. Исторические очерки. -Новосибирск, Западносибирское книжное издательство, 1954.

545. Утков В.Г. Где оно, твое Лукоморье? Очерк.// Литературное обозрение, 1981, №6.

546. Утков В.Г. Книги и судьбы: Очерки. -М.: Книга, 1981. 223 с.

547. Утков В.Г. Предвестники: связь времен: Очерки. -М.: Мысль, 1982. 188 с.

548. Чешегоров В. Очерки возвращения. -Омск, Омское книжное издательство, 1988.

549. Яган И.П. Так нам сердце весело: Очерки. -Омск: Западносибирское книжное издательство, Омское отделение, 1970. 112 с.

550. Яган И.П. Куда ни поеду, куда ни пойду: Очерки. -Челябинск, 1989.

551. Якубович П.Ф. В мире отверженных. (Записки бывшего каторжника): В 2 т. -М-Л.: Художественная литература, 1964.

552. Яновский Н.Н. Литературные очерки. -Тюмень, Книжное издательство, 1955.