автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.19
диссертация на тему: Опыт лингвосемиотического анализа народной волшебной сказки

Полный текст автореферата диссертации по теме "Опыт лингвосемиотического анализа народной волшебной сказки"

На правах рукописи

ЩУРИК Наталья Викторовна

ОПЫТ ЛИНГВОСЕМИОТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА НАРОДНОЙ

ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ (па материале британских и русских народных волшебных сказок)

Специальность 10 02 19-теория языка

АВТОРЕФЕРАТ диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ООЭ1В3274

Иркутск-2007

003163274

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Иркутский государственный лингвистический университет»

Научный руководитель - доктор филологический наук, профессор

Каплуненко Александр Михайлович

Официальные оппоненты - доктор филологический наук, профессор

Куликова Людмила Викторовна

— кандидат филологический наук, доцент Карыпкина Юлия Николаевна

Ведущая организация ГОУ ВПО «Барнаульский государственный

педагогический университет»

Защита состоится «7» февраля 2008 г в 13 00 на заседании диссертационного совета Д 212 071. 01 по защите докторских и кандидатских диссертаций в ГОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет» по адресу 664025, г Иркутск, ул Ленина, 8, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Иркутский государственный лингвистический университет» Автореферат размещен на сайте •цгуугуу |51и ги Ж декабря 2007 г

Автореферат разослан Ж декабря 2007 года

Ученый секретарь диссертационного совета

Казыдуб Н Н

Реферируемая диссертация посвящена исследованию дискурсивных и когнитивных аспектов народной волшебной сказки Отправным теоретическим основанием работы стали выводы и положения, полученные в широко известных монографиях, посвященных изучению волшебной народной сказки (Веселовский 1938, Пропп 1998, 1976, Леви-Стросс 1985, 2001, Бремон 1985, Мелетинский 1958, 1974, 1993, Померащева 1963, 1977, Кербелитте 1980, и др ) Учтены также исследования, выполненные в свете современной когнитивно-дискурсивной парадигмы, здесь особое внимание уделяется изучению языка фольклорного наследия (Олкер 1987, Ревзин 1975, Мисник 2006, Плахова 2007)

Актуальность исследования обусловлена возрастающим интересом научной мысли к уникальным особенностям различных культур, что, в свою очередь, вызывает интерес лингвистики к языковому механизму дискурса народных волшебных сказок Можно считать установленным фактом значительное влияние сказок на формирование национальной картины мира Достижения предшествующих исследователей определяют необходимость изучения поверхностных и глубинных структур сказки в русле когнитивкои лингвистики

Осознанию такой необходимости послужила гипотеза о том, что народные волшебные сказки у разных народов имеют одинаковые поверхностные структуры, но на уровне глубинных структур наблюдаются заметные культурологические отличия

Таким образом, предполагается, что комплексное исследование глубинных структур может объяснил, процесс формирования национальных, прецедентных феноменов, входящих в когнитивную базу представителей определенною этноса

Цель данного диссертационного исследования - разработать авторский вариант теории поверхностной и глубинной структур применительно к дискурсу народной волшебной сказки

Предметом исследования выступают глубинные структуры сказочного дискурса, которые состоят из прецедентных фреймов и сценариев За основу исследования избирается теория В Я Проппа, которая постулирует наличие универсальной структуры народных волшебных сказок «все волшебные сказки однотипны по своему строению» (Пропп 1998 21) Для того чтобы понять сущность и смысл, необходимо отталкиваться от формы, которая является универсальной матрицей на уровне поверхностных структур Зная универсальную схему, мы выделяем прецедентные феномены, культурнозначи-мые маркеры, которые составляют глубинные структуры сказочного дискурса Это сценарии, фреймы и слотовые составляющие, которые являются наиболее релевантными в рамках определенной культуры

Объектом исследования являются тексты, составляющие в совокупности дискурс русских и британских народных волшебных сказок

Материалом исследования послужили тексты британских и русских народных волшебных сказок Корпус анализируемых текстов включает 389 сказок, принадлежащих в сказочных указателях по системе Аарне-Томпсона (Thompson 1973) и сравнительном указателе Восточно-славянской сказки к номерам 300-749 СБараг 1979)

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задали

1) На основе функций сказочных iepoeB выделяется универсальная матрица поверхностных структур британских и русских волшебных народных сказок, а также элементарные сюжеты, составляющие эти структуры,

2) Выявляются 1лубинкые структуры сказочного дискурса, которые составляют сценарии, фреймы и слоты,

3) На основе целей главных героев определяются планы глубинных структур и исследуются этноориентированные маркеры - числа и имена,

4) Рассматривается взаимодействие элементарных сюжетов и планов в синхронии и диахронии

Научная новизна диссертации состоит в авторском подходе к изучению дискурса волшебной народной сказки Впервые предлагается оригинальная интерпретация понятий глубинной и поверхностной структур дискурса народных волшебных сказок, в ходе которой модифицировано содержание данных понятий, первоначально определенное Н Хомским

Основным методам - в силу избранной идеологии исследования - является интерпретативный метод. Использованы также сопоставительный анализ и процедуры фреймового анализа.

На защиту выносятся следующие положения

1) Принимая во внимание культурно-семиотическую специфику народных волшебных сказок, считаем необходимым модифицировать содержание поверхностной и глубинной структур, введенных Н Хомским, применительно к соответствующему жанру.

2) Исходя из указанной выше необходимости, мы склонны утверждать, что поверхностная структура сказочного дискурса непосредственным образом связана с жанровой принадлежностью народной волшебной сказки Это типологическая сетка, которая находится в основе механизма определения сказки как жанра. Поэтому она является типовой для русских и британских народных волшебных сказок

3) Глубинная структура народных волшебных сказок соотносится с прецедентными культурными смыслами, связанными с артефактами и исторически сложившимися представлениями. Поэтому на данном уровне наблюдаются основные различия сказочных дискурсов

4) Основу глубинной структуры составляют этноориентировшшые числа и имена - наиболее важные элементы сценариев и фреймов, которые непосредственным образом влияют на формирование национального менталитета

5) Поверхностные и глубинные структуры развиваются в синхронии и диахронии, образуя систему возможных миров в рамках одного дискурса

Теоретическая значимость данной научной работы состоит в том, что она вносит вклад в переосмысление традиционных подходов к изучению дискурса народной волшебной сказки Предложенная модель анализа может способствовать дальнейшему исследованию дискурса народных волшебных сказок как сложной системы, уходящей корнями в мифологию и непосредственно влияющую на современные культурные ценности. Результаты диссертации могут раскрыть механизм формирования национальных предрассудков, прецедентных артефактов, влияние языка народных сказок на детское восприятие и мышление

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что ее результаты могут найти применение в преподавании вузовских курсов дискурсивного анализа, текстологии, интерпретации текста, теории межкультурной коммуникации Материалы исследования могут быть использованы при создании учебных пособий по теории и практике английского языка, при руководстве курсовыми и дипломными работами, для проведения лекций и семинаров по соответствующему профилю.

Апробация работы Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации (2006-2007 гг), также по теме диссертации сделаны доклады на региональных и межвузовских конференциях молодых ученых в Иркутском Государ-сгвенном Лингвистическом Ушиерситете (2006-2007 гг.) Основные результаты исследования отражены в 3 публикациях общим объемом 1,3 п л

В структурном плане работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка использованных словарей, приложений Общий объем работы составляет 184 страницы печатного текста

Зо введении обосновывается выбор темы и ее актуальность, формулируются цели и задачи работы, перечисляются основные методы анализа, определяется теоретическая база диссертации и излш аются основные положения, выносимые на защиту

В первой главе «Поверхностные и глубинные структуры британских и русских народных волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса» дается краткий обзор лингвистических исследований, посвященных дискурсу народной волшебной сказки Определяются критерии, на основании которых выделяются поверхностные и глубинные структуры сказочного дискурса. Рассматривается развитие поверхностных и глубинных структур в синхронии и диахронии, выделяется категория сказочного времени как основа топологического пространства дискурса британских и русских народных волшебных сказок

Во второй главе «Межкультурные особенности глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок» проводится анализ британских и русских народных сказок, направленный на выявление культурно-значимых маркеров глубинных структур, устанавливается их влияние на восприятие сказок детьми

В заключении обобщаются результаты проведенного исследования и формулируются основные выводы, намечаются дальнейшие перспективы работы Приложения содержат материал для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации, а также схемы глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок

Основное содержание исследования

В первой главе «Поверхностные и глубинные структуры британских и русских народных волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса» раскрываются понятия поверхностной и глубинной структур, введенных Н Хомским, но трактуемых по-новому в русле когнигивной лингвистики В качестве поверхностной структуры рассматриваются функции, выделенные В Я Проппом, которые являются одинаковыми как для британскою, так и для русского вариантов сказок Под глубинной структурой понимаются фреймы, сценарии и составляющие их слоты Таким образом, поверхностная структура полагается как общая схема для всех волшебных сказок

Используя термины Н Хомского поверхностная и глубинная структу-

7

ры, мы фактически инвертируем содержание этих понятий Н Хомский, опираясь на универсальную грамматику Пор-Рояля, полагает, что «лежащая в основе глубинная структура, с ее абстрактной организацией языковых форм, «дана уму», в то время как сигнал, с его поверхностной структурой, производится или воспринимается телесными органами А трансформационные операции, связывающие глубинную и поверхностную структуры, являются действительными мыслительными операциями, выполняемыми умом» (Хомский 1972 29)

Выводя наше исследование в семиотако-когшпивное пространство, мы склонны изменить данную формулировку поверхностной и глубинной структур В рамках когнитивной парадигмы под глубинной структурой целесообразно понимать культурноориентированные сценарии, фреймы и составляющие их слоты, знакомство с которыми является основообразующим элементом при формировании внутреннего времени EGO Согласно Э Гуссерлю, внутреннее время EGO - это наиболее глубокое переживание человека (Гуссерль 1994) Именно поэтому данная структура понимается нами как глубинная Однако, несмотря на различия в подходах к шперпретации поверхностных и глубинных структур, мы разделяем понимание Н Хом-ского поверхностной структуры как «обманчивой и неинформативной и что наше знание языка включает свойства гораздо более абстрактной природы, не обозначенные явным образом в поверхностной структуре» (Хомский 1972 49)

Как уже было отмечено, в силу специфики межкультурных различий сказочного дискурса необходимо инвертировать понятия поверхностных и глубинных структур В рамках же одной культурной традиции глубинные структуры, безусловно, являются универсальной основой для формирования основных национальных концептов В ходе исследования доказывается, что волшебные народные сказки непосредственным образом влияют на формирование этнического магга^тета

На структурно-позитавистском уровне семиотики поверхностная

структура - это универсальная матрица, которая определяет закон жанра Поэтому многие народы, несмотря на культурные различия, передают из поколения в поколение однотипные по своей структуре произведения, в данном случае - народные волшебные сказки. Матрица этих сказок представляет собой особый порядок и последовательность функций, выделенных В Я. Проппом

После исследования народной волшебной сказки В Я Проппом появилось немало интересных теорий анализа сказки Заслуживает внимания теория Б Кербелите об элементарных сюжетах Анализ текстов и описание их структур производится автором поэтапно

1 Тексты подразделяются на действия и ситуации Таким образом, детально выявляется событийная основа произведения - его сюжет

2 Последовательность действий и ситуаций разбивается на отрезки - элементарные сюжеты

3. Это позволяет выделить главное действие, от которого зависит результат

«В один элементарный сюжет соединяются все события л ситуации, которые связаны с достижением одним героем (герой может быть коллективным, например братья) одной цели, независимо от их места в тексте Таким образом, элементарный сюжет начинается с возникновения какой-то цели, появления недостачи или несоответствия и кончается достижением этой осознанной героем цели или другого, не предвидешюго им результата, существенно меняющего его положение» (Кербелите 1980 53)

Цель героя обобщается до семантического уровня По этим целям героя элементарные сюжеты разделены на пять классов

1 Стремление к свободе от чужих или к господству над ними

2 Добывание средств существования или обьектов, создающих удобство

3 Стремление к равноправному или к высокому положению в семье или обществе

4 Поиски невесты или жениха. 5. Стремление к целостности и полноценности семьи Элементарные сюжеты могут следовать один за другим, могут пересекаться и иметь общие элементы, иногда один сюжет включается в другой как его часть (Кербелите 1980 65)

Таким образом, с помощью элементарных сюжетов можно установить мотивы той или иной сказки, что, в свою очередь, позволяет более детально и фундаментально анализировать тексты сказок

В настоящей работе предлагается использовать анализ полного гегелевского цикла, объединив две вышеперечисленные теории ог целого к частном}' и от частного к целому (Гегель 2006) Деление на функции - это деление от целого к частному, выявление общих мотивов - от общего к частному

Мы предлагаем использовагь следующую схему [ [ [АВС| - J.JI] ] ], где А, В, С являются функциями сказочного нар-ратива

С помощью эгой схемы удобно анализировать гскст сказки в деталях Квадратные скобки отображают элементарные сюжеты, которые в свою очередь подразделяются на функции Функциям поверхностной структуры соответствуют планы, сценарии и фреймы глубшшой структуры, которые заметно различаются в британских и русских волшебных народных сказках

Фреймовое структурирование, как модель текстовой интерпретации, предполагает когнитивный взгляд на проблему соотношения языка и текстовой деятельности человека На сегодняшний день существует немало интерпретаций фреймов и сценариев, среди ученых нет четких определений этих феноменов В данном исследовании мы придерживаемся классификации Д Тэйлора, который полагает, что фреймы — это статичные конфигурации знания (Taylor 1995 87), а сценарии - э го образования более динамичные по своей природе Эту точку зрения также разделяют Р Шенк и Р Абельсон (Schank, Abelsoti 1977 41)

Таким образом, мы предлагаем различать понятия фрейм и сценарий по референциальному признаку фрейм описывает факт, а сценарий событие

Например, в британской сказке «The wal at the warld's end» начало повествования открывает фрейм «исходная ситуация» - «Неге was once a king and a queen, and the king had a dochter and the queen had a dochter» (Риодан 1987 220) Этот фрейм состоит из следующих слотов «a kmg», «a queen», «king's dochter», «queen's dochter» Очевидно, что фрейм «исходная ситуация» - это статичное образование, описывающее факт

Затем сказочный дискурс продолжает сценарий «недостача» - «The queen didna like the king's dochtcr, and she wanted her awa' Sae she sent her to the wal at the wald's end, to get a bottle o' water, thinking she would never come back» (Риодан 1987 220) В данном сценарии участвуют королева и дочь короля Цель королевы - избавиться от падчерицы, поэтому она отправляет ее за водой из источника на краю света Таким образом, сценарий - динамичное описание событий по достижению определенной цели, в которых участвуют «исполнители ролей»

Глубинная структура сказочного дисгурса - сложная система, состоящая из фреймов, прецедентных слогов и культурообразующих сценариев, которые в совокупности составляют планы Планы глубинной структуры полностью совпадают с элементарными сюжетами поверхностной структуры

На уровне глубинней структуры план соответствует элементарному сюжету Это общий механизм, который помогает понять использование сценариев План — цепь фреймов и сценариев, связанных с одним персонажем для достчження определенной цели. В основе каждого сценария тоже лежит своя цель, но она ориентирована относительно конечной цели, которая лежит в основе плана. Сценарная цель - своего рода промежуточная микроцель Благодаря определению плановой цели, становятся понятны сценарии, используемые гем или иным героем Ведь, в конечном итоге, все эти микродействия ведут к достижению основной цели

Например, в сказке «The king of England» все сценарии и фреймы, связанные с главным героем, формируют план «добывание средств существования или объектов, создающих удобство»

[I-a-|-2x(fl-r-Z-R)-fl-r-Z-6-R-JI-b-np-Cn-t], где I, а, I . соответствуют фреймам или сценариям

Таким образом, фреймовый анализ сказочного дискурса позволяет не только выявить определенные цели и мотивы, но также обнаружить основные культурологические маркеры, которые оказывают непосредственное влияние на дальнейшее поведение индивида в свойственной ему культурной среде

На уровне глубинной структуры народная волшебная сказка содержит закодированную информацию, которая помогает детям в последующем самоопределении принадлежности к той или иной культуре Несомненно, дети и взрослые по-разному воспринимают информацию, содержащуюся в слотах сказок Изучая детское мышление, JI С Выготский выделил пять его основных комплексов, что «чрезвычайно близко к тому, как историки культуры описывают пространство мифологического мышления» (Лобок 1997 120) Поскольку сказка зародилась в обществе с мифологическим мировоззрением, неудивительно, что именно дети наиболее восприимчивы к информации, скрытой в глубинных структурах

В результате развития человеческого общества «язык стал заключать в себе систему кодов, достаточных для передачи любой информации Слово объединяет объекты в известные системы, иначе говоря, кодирует наш опыт» (Лурия 1979 25-31) Дети же, постигая окружающий мир, сканируют предложения, произносимые взрослыми, в поисках «ключей» к пониманию значения (Слобин 1984 183) «Ключи» к пониманию - это и есть фреймы и сценарии, содержащиеся в глубинных структурах сказки, которые «в результате применения к конкретной проблемной ситуации формируют план» (Баранов 2003 18)

Дискурс народной волшебной сказки - это сложная система поверхностных и глубинных структур, которые находятся в постоянном взаимодействии друг с другом Это взаимодействие непосредственно обусловлено временным фактором синхронией и диахронией Предлагаемая ниже схема позволяет рассматривать дискурс народных волшебных сказок в синхронии -как последовательность функций, и в диахронии — как последовательное развитие элементарных сюжетов во времени В данной схеме элементарные сюжеты поверхностной структуры и составляющие их функции следуют один за другим по оси X, а планы, сценарии и фреймы глубинной структуры разворачиваются по оси У. В результате получается квадрат, в котором разворачиваются и взаимодействуют параллельные миры I ероев

Функция - не случайная категория- образуя матрицу в поверхностной структуре, она трансформируется на уровне глубинной структуры в сценарии, фреймы и составляющие их слоты Более того, можно проследить зависимость функции от диахронии и синхронии, и, как следствие, изменение глубинного содержания сказки от временного фактора, потому что «время, пространство и число являются важнейшими концептами культуры Это фундаментальные категории философии, естествознания, социологии, физики и других гуманитарных и точных наук» (Маслова 2005 71) А Я Гуревич называет эти категории ««сеткой координат», при посредстве которых люди воспринимают действительность и строят образ мира, существующий р их сознании» (Гуревич 1984 30), мы рассматриваем их как единственно постоянный элемент системы

Изучение сказочного дискурса с точки зрения синхронии и диахронии перекликается с герменевтическими идеями, предложенными X Г. Гадаме-ром «в действительности горизонт настоящего вовлечен в процесс непрерывного формирования, поскольку мы должны подвергать постоянной проверке все наши предрассудки К подобной проверке не в последнюю очередь относится встреча с прошлым и понимание того предания, из которого исходим мы сами Таким образом, горизонт настоящего формируется отнюдь не без участия прошедшего Не существует никакого горизонта настоящего в себе и для себя, точно так же как не существует исторических горизонтов, которые нужно было бы обретать Напротив, понимание всегда есть процесс слияния этих якобы для себя сущих горизош-ов» (Гадамер 1988 361)

Таким образом, изучение народных волшебных сказок в синхронии и диахронии позволяет проследить развитие сказочного сюжета во времени, выделить элементарные сюжеты и планы, найти их точки пересечения в пространственном развитии сказочного дискурса. В свою очередь, это позволяет понять цели и мотивы героев, которые определяют выбор того или иного сценария

Рассматривая элементарные сюжеты поверхностной структуры и планы глубинной структуры в диахронии, можно проследить как развиваются параллельные миры сказочных героев, а, исследуя те же феномены в синхронии - выделить прецедентные слоты (числа и имена) и культурообусловлен-ные сценарии

1 ермин «параллельный мир» непосредственно связан с понятием возможного мира. Помещая элементарные сюжеты и планы в пространство диахронии, можно наблюдать их развитие параллельно друг другу

[ I А В ]

[ I А В ]

Это означает, что, с одной стороны, модус восприятия и интерпрегатор идут параллельно друг другу С другой сторолы, элементарные сюжеты и планы образуют п-мерное пространство сказочного дискурса, создавая воз-

можные миры

В определении понятия «возможный мир» мы следуем за В В Цели-щевым, согласно которому «понятие возможного мира интерпретируется как возможное состояние дел или возможный ход событий» (Целшцсв 1977.9) Эта идея на сегодняшний день плодотворно разрабатывается Д. Лыоисом, Я Хинтиккой, А П. Бабушкиным, С Н Плотниковой и др. В данной работе рассматриваются параллельные миры героев как отдельный элементарный сюжет достижение одним героем одной цели - это определённый маркер, индивидуирующая функция, которая позволяет прослеживать развитие сказочных героев через параллельные миры, потому что «мировые линии» прослеживаемых индивидов строятся с помощью индивидуирующих функций (Целищев 1977 39)

Исследователи теории возможных миров указывают на проблему идентификации объектов сквозь возможные миры Один и тот же объект может иметь разные имена в различных возможных мирах «каждое индивидуальное обличие есть сущность, состоящая из множества свойств и оператора ин-дивидуации» (Кастанеда 1999 21)

Таким образом, цель, которая лежит в основе элементарных сюжетов поверхностных структур и планов глубинных струюур, и есть мировая линия, позволяющая прослеживать сказочных героев через параллельные миры, потому что эти миры могут пересекаться сразу в нескольких сценариях Главное помнить, что в парных сценариях каждое действующее лицо преследует свою микроцель, направлешгую на достижение одной глобальной цели.

Например, в сказке «О молодильных яблоках и живой воде» в плане «добывание средств существования или объектов, создающих удобство», в котором героем является старший сын, присутствует функция «вредительство» На уровне глубинной структуры эта функция соответствует сценарию, состоящему из трех учаспшков трех царевичей Каждый царевич - самостоятельный герой сказочного повествования, преследующий свою конкретную цель, которая формирует план Соответствующий сценарий находится

на пересечении четырех планов, связывая сказочный дискурс в единую систему Таким образом, определение основных целей героев позволяет четко разграничивать планы, элементарные сюжеты и выделять мировые линии героев Разграничение возможных миров сказочных героев является необходимым условием детального анализа глубинных структур и выявления культу-рообразующх маркеров во фреймах и сценариях.

Время и пространство связывают поверхностную и глубинную структуры, а числа и имена, являясь культурными маркерами, пронизывают всю систему, скрепляя её невидимыми нитями «Мы не только измеряем движение временем, но и время движением вследствие их взаимного определения, ибо время определяет движение, будучи его числом, а движение - время» (Аристотель 1981 97) Движение - это не что иное, как развитие, поскольку развитие есть движение вперед Сказочный дискурс образует «идеальную действительность», основу которой составляет категория времени Ранее мы определили дискурс народной волшебной сказки как совокупность элементарных сюжетов поверхностной структуры и планов глубинной структуры, развивающихся в синхронии и диахронии Однако под это определение можно подвести любое художественное произведение Особенность же народных волшебных сказок состоит в том, что основу сказочного дискурса составляет особая категория - сказочное время

Таким образом, время сказочного дискурса представляет собой совокупность пространственных изменений в синхронии, диахронии и сказочном времени Эти «три направления пространства» образуют следующую схему народной волшебной сказки

В данной схеме появляется третья переменная - сказочное время Во всех волшебных сказках сказочное время не соответствует реальному Это абстрактная единица Оно описывается определенными формулами «Ехал он близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, ехал день до вечеру - красна солнышка до закату», «не скоро дело делается, скоро сказка сказывается» Категория сказочного времени находится в основе взаимодействия сюжетов и планов, она позволяет героям, с одной стороны, «необыкновенным» образом перемещаться внутри сказочного дискурса, а, с другой стороны, создает особую ритмическую организацию текста

Однако возникает проблема в силу своей абстрактности сказочное время сложно рассчитать на оси, но его, тем не менее, необходимо учитывать при анализе сказочного пространства Именно пространство дискурса народных волшебных сказок, где главенствует сказочное время, служит опорой для конструирования параллельных миров, для игры, которая пронизывает все слои общества. В данном случае мы согласны с П А Флоренским, который считает, что «вся культура может быть истолкована как деятельность организации пространства» (Флоренский 1993 55)

И если бы удалось изобразить сказочное время на оси Ъ, можно было бы построить объемные параллельные планы, состоящие из фреймов и сценариев глубинной структуры Они находятся в непосредственном взаимодей-ст еии друг с другом пересекаются, имеют общие точки соприкосновения

Каждый элементарный сюжет, план имеет свое собственное временное развитие, в котором разворачиваются сценарии и фреймы Планы можно сравнить с художественными образами П А Флоренского, который утверждает, что невозможно рассматривать время в художественном произведении как время внешнее, «но необходимо или войти в собственное время данного образа п рассматривать его как замкнутое в себя единство, или же подняться созерцанием до образа, конкретно объединяющего собою тот образ и друше, от которых мы хотели бы отправляться» (Флоренский 1993 218)

Знакомясь со сказками, дети удивительным образом погружаются в

сказочный дискурс они начинают олицетворять себя со сказочными героями, сопереживают их неудачам и радуются победам Сказочное повествование полностью захватывает юных читателей, переносит их в сказочное время, где они забывают о времени реальном

Сказочное время - фундамент эволюции индивида. Прослушав сказки, дети начинают играть, конструировать параллельные миры, основывая их на культурных маркерах, извлечённых из глубинных структур, которые, в свою очередь, активизируют культурные коды, свойственные той или другой нации Здесь уместно напомнить о теории С. Н Плотниковой Суть теории в том, что игра способна удваивать дискурсивные личности ребенка. «Ребенок осознает, что в момент игры видит, слышит и говорит он, но как кто-то другой Фактически, в играющем ребенке сосуществуют две дискурсивные личности, и он уже умеет их контролировать, входя в другую личность и другое Я, возвращаясь к своей личности и своему действительному Я и даже комментируя такой переход < > Нормально развивающиися ребенок в четы-рех-нятилетнем возрасте различает две части своего Я, которые можно обозначить так Я - как - Я и Я - как - Другой» (Плотникова 2005 10-15)

Игровой опыт очень важен в развитии ребенка, это первая школа для маленького человека, который пытается постичь окружающий мир, потому что «игра есть основной путь культурного развития ребенка, и, в частности, развития его знаковой деятельности» (Выготский 1984 69) Игровая направленность волшебных народных сказок позволяет детям учиться конструировать новые миры Ведь игра «устанавливает порядок, она сама есть порядок В этом несовершенном мире, в этой сумятице жизни она воплощает временное, ограниченное совершенство» (Хейзинга 1997 29) Игровой дискурс волшебных народных сказок даст возможность детям отрепетировать основные сценарии «в каком-то смысле имитация является важнейшим компонентом того, что можно было бы назвать Средством Усвоения Кульгуры или Системой Усвоения Культуры/) (Бейтс 1984.89)

Вторая глава «Межкультурные особенности глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок» посвящена изучению межкультурных особенностей поверхностных и глубинных структур британской и русской волшебной сказки В ходе анализа выделяются кулътурноориенти-рованные слоты, наиболее архетипическими среди которых являются числа и имена. Согласно Ю М Лотману, «наиболее резким проявлением человеческой природа является пользование собственными именами . Я и Другой -две стороны единого акта самосознания» (Лотман 2004 17) В народных сказках «имя» играет практически одну из центральных функций Это основной носитель информации Народное творчество обращалось к небольшому количеству имен, но именно они и создают определенный культурный пласт В современном обществе имя собственное пракпгчески сведено к симулякру, «копии копий» (Платон), в сказках же это основной носитель информации П А Флоренский отмечает, что «имена можно отчасти сравнить с наследственными родовыми типами в генетике Их нельзя точно определить, но раз усвоенные мышлением, они становятся незаменимыми, может быть, мы противились их усвоению, но, усвоив, легко убеждаемся, что именно с помощью их мо,кем разбираться в тех сторонах явления, которые и составляют главное в нем, а между тем никаким перечнем признаков не могут быть уловлены и закреплены в мышлении» (Флоренский 2003 31)

В сказочном дискурсе имена собственные можно сравнить с рассе-ловскими «ментальными образованиями» впитывая в себя опыт поколений, они наглядно отражают всю многослойность повествования, приобретая черты определенного народа Например, в русской сказке негативного дарителя зовут Мшпуткой, что равноценно медведю Именно образ медведя проходит через все народные сказки о чудесных пряхах. Характерно, чго в представлении многих народов медведь занимает место на границе между человеческой природой и животным миром

У славян наззание медведя осталось только в древней табулированной иносказательной форме - «мед ведающий» Но мнению Б А Рыбакова, ис-

конная запретная форма названия этого зверя была близка к североиндоевропейской (нем Bär), так как зимнее жилище медведя повсеместно в России называется «бер-логой», т е «логовом Бсра» (Рыбаков 1981-102) Немецкое (Bär) и английское (Bear) название медведя созвучно с именем западноевропейской покровительницы прях - святой Берты О связи святой Берты с медвежьим культом свидетельствует ее хромота (ее узнают по тяжелым шагам и уродливой правой ноге, которая больше левой от постоянного вращения самопрялки) (Веселовский 1876 262) Получается, что функции медведя и мифических прях совпадают Вероятно, древнейшая богиня-пряха восточных славян имела облик медведицы (Голубкова 2005)

Известный исследователь британского фольклора Э Клодц рассматривает имя Tom tit tot как собирательное, обозначающее мифических прях, а именно хромую Берту На наш взгляд, это одна из ипостасей медведя В британских сказках подобный мотив соотносится с Бертой и Хольдой Хольда-Перхта, в германской мифологии - старуха-ведьма, насылающая рождественские бури, воплощение зимы, предводительница демонов «дикой охоты» (Clodd 1898)

Таким образом, сюжеты сказок, проходящих в указателях Аарнс-Томпсона и Сравнительном указагеле сюжетов Восточно-славянской сказки под номерами 500, объединяет общий мотив чудесной пряхи Ведь именно прядение, равно как и изготовление железа, считалось очень трудным ремеслом, это умение граничило с магией Именно поэтому помощники требуют выполнить невыпотпимое - угадать имя магического существа, покровителя прядущих девушек

Имя в волшебных сказках отражает совокупность знаний, опыта и традиций, заключенных в одном слове Это своего рода архетип определенного народа, потому что система собственных имен образует не только категориальную сферу естественного языка, но и особый его мифологический слой В ряде языковых ситуаций поведение собственных имен настолько отлично от соответствующего поведения слов других языковых категорий, что это нс-

вольно наталкивает на мысль о том, что перед нами инкорпорированный в толщу естественно1 о языка некоторый другой, иначе устроенный язык (Лот-ман, Успенский 1992)

Число, как элемент особого культурного кода, связывает поверхностную и глубинную структуры волшебных народных сказок Являясь основным элементом глубинных структур (этнокультурным маркером), оно определённым образом организует сказку на уровне поверхностной структуры Развитие сказочного сюжета всегда строится по определенным числовым моделям, универсальным матрицам на уровне поверхностной структуры, напоминая своего рода механизм гипноза начав читать сказку, сложно остановиться, не дойдя до конца

С другой стороны, на уровне глубинных структур числа активизируют социокультурные коды, вводя детей в сложный и противоречивый мир культурных ценностей определешюй нации Играя, скала обучает, предлагая множество жизненных сценариев Практически бессознательно дети приобщаются к культурным архетипам, что позволяет им формировать необходимые культурологические модели поведения, которые являются наиболее релевантными в данном обществе

Необходимо различать «число как сущее и как количе.ггво» (Плотин 1995 452) На уровне поверхностной структуры числа связывают универсальную матрицу сказочного дискурса, организуя пространство и ритм Например, всем народным волшебным сказкам свойственно троекратное повторение, этот факт был отмечен еще В Я Проппом Наиболее ярко утроения выступают при встрече с дарителем- герой волшебной сказки обязательно испытывается трижды Троекратное повторение очень часто спасает героя от беды Наиболее ярко это видно в британской сказке «The golden ball»

«Now the lass was taken to York to be hanged, she was brought out on the scaftoid, and the hangman said, «Now, lass, thou must hang by the neck till thou be'st dead» But she cried out

«Stop, stop, 1 think I see my mother coming'

О mother, hast brought my golden ball And come to set me free»"7 «I've neither brought thy golden ball Nor come to set thee free, But I have come to see thee hung Upon this gallows-tree» (Jacobs 1890) Три раза поет песенку девушка, которую должны были повесить, и в результате ее возлюбленный успевает ее спасти от неминуемой гибели

Троекратно повторяет песню маленькая птичка о совершенном убийстве в сказке «The rose-tree»

«My wicked mother slew me,

My dear father ate me,

My little brother whom I love

Sits below, and I sing above

Stick, stock, stone dead» (Jacobs 1890)

Благодаря троекратному исполнению этой песенки торжествует справедливость, и злая мачеха наказывается

Число «три» находится в основе почти всех волшебных народных сказок Оно является центром сказочного повествования, во многих случаях общей точкой пересечения планов, повторов функций Например, в исследуемых нами сказках сценарий «недостача сообщается герою» повторяется три раза, открывает три элементарных сюжета на уровне поверхностной структуры и три плана на уровне глубинной структуры сказочного дискурса. Сценарий «грудной задачи)4 находится на пересечении трех планов - как в русской, так и британской сказке Апогей сказочного рассказа достигается именно благодаря «трехуровневому» поэт ору

На уровне глубинной структуры числа выражены как «сущее» Они отсылают читателя к мифологии, древнейшим архетипам, присущим опреде-лешюй культуре Рассмотрим опять число «три» Оно как слоговое состав-

ляющее очень часто присутствует в русских и британских сказках Например, в русской и британской сказках три героя - три брата.

Число «три» наиболее полно выражает суть утроений в волшебных сказках Именно встречи с дарителем, и трудные задачи, символизирующие обряд инициации, всегда подвергаются утроению Чтобы обрести себя другого, герою необходимо пройти тройное испытание «One day he sent him out to sell a sheepskin, and Gobhorn said, «You must brmg me back the skm and the value of it as well»

So Jack started, but he could not find any who would leave him the skin and give him its price too So he came home discouraged

But Gobborn Seer said, «Never mind, you must take another turn at it tomorrow»

So he tried again, and nobody wished to buy the skm on those terms

When he came home his father said, «You must go and try your luck lomor-rovv», and the third day it seemed as if it would be the same thing over again And he had half a mind not to go back at all, his father would be so vexed As he came to a bndge, like the Creek Road one yonder, he leaned on the parapet thinking of his trouble, and tnat perhaps it would be foolish to run away from home, but he coula not tell which to do, when he saw a girl washing her clothes on the bank below She looked up and said «If it may be no offence asking, what is it you feel so badly about»7 «My father has given me this skin, and I am to fetch it back and the price of it beside»

«Is that all7 Give it here, and it's easy done»

So the girl washed the skm in the stream, took the wool from it, and paid him the value of it, and gave him the skm to cany back

His father was well pleased, and said to Jack, «That was a witty woman, she would make you a good wife Do you think you could tell her again»7 (Jacobs 1890)

В русской сказке испытание гл an'to го героя происходит по такому же сценарию троекратного повтора

«- А скажи, царевич, зачем к нам пожаловал9

- Да хочу, Елена Прекрасная, к тебе посвататься, пойдешь ли за меня замуж?

- Пожалуй, я согласна, только выполни наперед три задачи Если выполнишь - буду твоя, а нет - готовь свою голову под острый топор» (Аникин 1979 292)

Однако бывает, что испытание главного героя происходит по схеме двойного повтора, как в сказке «О чудесной пряхе» Число «два» определяет тендерную особенность сказочного дискурса (главный герой сказки это молодая девушка) «Ну ладно' Я не возьму от тебя сына, только угадай из двух раз мое имя», «жил бедный мужик У него была дочь» (Митропольская 1975 141), «there were a woman and her darter» (Jacobs 1890)

В. А. Маслова полагает, что «два» — символ двойничества. Человеческие двойники считались плохим предзнаменованием, предвещающим смерть Данное число сопряжено в русской картине мира с негативными коннотациями Двойка - символ второго (женского) начала, она содержится в слове с)и-авол Черта с - «два» - число бесовское, нечистое (Маслова 2005 91; Поэтому неслучайно это число употреблено в сказке «О чудесной пряхе» (Митропольская 1975 141) в которой помощником является нечистая сила - Мишутка. Он требует от героини за свою помощь ее еще не рожденного ребёнка И поэтому чудесный помощник дает девушке только две попытки угадать его имя Также необходимо отметить тот факт, что «главный герой» - молодая девушка, стремящаяся выйти замуж Это отголоски женского начала, которое символизирует число два Эта же тенденция наблюдается в сказке «The old witch» число героев (два) обуславливает наличие двух девушек, двух героинь сказки «Once upon a tune there were two girls who lived with their mother and father» (Jacobs 1890) Поскольку в английской культуре число два tie имеет отрицательных коннотаций, развитие сюжета в сказке «Tom tit tot» идет по обычной схеме тройного повтора три раза героиня пытается уt адывать имя волшебного помощника

Таким образом, числа составляют неотъемлемую часть культуры, но, присутствуя в поверхностных и глубинных структурах, они выполняют различные функции Числа поверхностных структур организуют сказочное повествование, в основе которого лежит категория времени На этом уровне сказочного дискурса «наше сознание принимает число с тем готовым, но всего лишь воображаемым пространством, в котором каким-то образом размещены единицы числа. Это воображаемое пространство внутри чисел называется пространственностыо» (Заренков 1999 37).

На уровне глубинных структур числа раскрывают свое истинное значение Если использовать терминологию А Ф Лосева, они обретают < эйдетический» смысл Являясь социокультурными маркерами, числа глубинных структур характеризуются как многоуровневые образования, как сгусток основных национальных архетипов Именно поэтому первое знакомство с волшебными народными сказками - это своего рода знакомство с культурными ценностями определенной нации Такой вывод подтверждают результаты эксперимента, проведенного Э Линди (Lindy 2006), в котором принимали участие англоязычные дети После прослушивания шотландской народной сказки «Bruce and the Spider» участникам эксперимента был задан вопрос «Why did watching the spider give Robert the Bruce hope»7 Категоризуя уже готовые сценарии глубинных структур, все опрошенные дети выделили числовые модели сказочного дискурса, в данном случае число «семь» В отличие от детей взрослые участники не обратили внимание на число, интерпретируя его как «много»

Таким образом, в реферируемой диссертации доказывается, что, несмотря на одинаковую поверхностную структуру, сказки в силу особых культурных маркеров способны воздействовать на детей, формируя определенную картину мира Сказочное повествование, ззхвагывая ребенка и проводя его черсъ параллельные миры героев, способно, играя, передать опьгг предыдущих поколений научить, предостеречь и даже отчасти сформировать подрастающую личность ПроЕсдЬшюе диссертационное исследование открыва-

ет дальнейшие перспективы изучения народных волшебных сказок как дискурса, определяющего национальную принадлежность, как источника современных традиций Сравнительное изучение народных сказок может способствовать выявлению причины культурных различий, формировавшихся веками и являющихся актуальными и на сегодняшний день

Целесообразно продолжить дальнейшее исследование глубинных структур народных волшебных сказок с целью выявления дополнительных культурообразующих маркеров Это позволит вывести изучение сказочного дискурса на новую ступень, углубить научное представление об этом интернациональном феномене

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях.

1. Щурик, Н. В. Эволюция лингвистических взглядов на дискурс народной волшебной сказки [Текст] / Н. В. Щурик // Вестник СибГАУ. -Красноярск, 2006. - Вып. 6 (13). - С. 363-367 (0,4 п. л.)

2. Щурик, Н В Межкультурные особенности восприятия волшебной сказки [Текст] / Н В Щурик // Байкальский психологический и педагогический журнал -2006 -№1-2(7-8) -С 220-227 (0,6 п л)

3 Щурик, Н В К семиотике имени собственного з народных волшебных сказках [1 екст] / Н В Щурик II Российский гуманитарный журнал -2006 -№ 1 (8) -С 65-70 (0,3 п л).

Подписано в печать 19 12 2007 Заказ №35802 Бумага офисная белая Печать RISO Тираж 125 экз Уел пл 1,2 Отпечатано в ООО «Оперативная тиши рафия Вектор» 664025, г Иркутск, ул Степана Разина д 6, офис 106, т (3952) 33-63-26, 25-80-09 e-mail dc(ajsihne ru

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Щурик, Наталья Викторовна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПОВЕРХНОСТНЫЕ И ГЛУБИННЫЕ СТРУКТУРЫ БРИТАНСКИХ И РУССКИХ НАРОДНЫХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК В ТОПОЛОГИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ ДИСКУРСА

1.1. Эволюция лингвистических взглядов на дискурс волшебной народной сказки.

1.2. Понятие глубинной и поверхностной структуры британских и русских народных волшебных сказок.

1.3. Фреймовый анализ глубинной структуры британских и русских народных волшебных сказок.

1.4. Глубинная и поверхностная структуры британских и русских волшебных сказок.

1.5. Глубинная и поверхностная структуры в синхронии и диахронии.

1.6. Категория времени и пространства как основа поверхностной и глубинной структуры британских и русских волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса.

ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ.

ГЛАВА II. МЕЖКУЛЬТУРНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ГЛУБИННЫХ СТРУКТУР БРИТАНСКИХ И РУССКИХ НАРОДНЫХ ВОЛШЕБНЫХ СКАЗОК

2.1. Поверхностные и глубинные структуры русской волшебной сказки: функции и сценарии.

2.2. Глубинные и поверхностные структуры британской народной волшебной сказки в сопоставлении с русской.

2.3. К семиотике имени собственного в народных волшебных сказках.

2.4. Понятие числа как культурного маркера, связывающего поверхностную и глубинную структуры британских и русских волшебных народных сказок.

2.5. Межкультурные особенности восприятия волшебных народных сказок.

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ.

Введение диссертации2007 год, автореферат по филологии, Щурик, Наталья Викторовна

Волшебные народные сказки - часть фольклора, который является основой традиций, легенд, верований и предрассудков, передающихся из «уст в уста». Являясь неотъемлемой частью человеческого сознания, сказки непосредственным образом влияют на формирование национального самосознания. Они всегда окружены удивительным ореолом мистицизма, который скрывает мотивы, душевное состояние героев, их стремление к счастью, красоте и правде. Извечную мечту человечества, которую люди не могут воплотить в жизнь: остановить время, удержать рассвет, найти вечную молодость и победить неизбежную смерть, они выражают в виде сказок. Помимо мистического, волшебные народные сказки имеют важное практическое применение: они готовят подрастающее поколение к настоящей жизни, закладывают основные сценарии, знакомят с наиболее важными культурными ценностями.

Научное изучение фольклора началось в XIX веке, частично благодаря расцвету европейского романтизма, его интересу к прошлому и всё возрастающему чувству национальной идентификации, с упором на особенность той или иной нации. Изучением народных сказок занимались такие учёные как А. Н. Афанасьев, братья В. и Я. Гримм, Т. Бенфей, И. Поливка, А. Н. Веселовский, Э.Тэйлор, А. Лэнг и многие другие.

Настоящий переворот в исследовании народных сказок произошёл после выхода в свет книги В. Я. Проппа «Морфология волшебной сказки», которая открыла дорогу для новых исследований в русле структурно-семиотической лингвистики. «Все исследователи сходятся на том, что начало структурному изучению повествовательных текстов положила «Морфология сказки» В. Я. Проппа, вышедшая в 1928 году» (Бремон 2001:472). Взяв за основу терию В. Я. Проппа, К. Бремон считает необходимым «ввести наряду с наименьшей (функция) и наибольшей («ход» из тридцати одной функции) повествовательными единицами промежуточные группировки, где функции объединялись бы в пары или триады и были бы связаны парадигматическими и синтагматическими отношениями» (Бремон 2001:478). Этот подход перекликается с идеями А. Греймаса, который попытался свести функции В. Я. Проппа к «простой структуре», распределив функции по парам, что значительно упрощает описание «эпизодных единиц». В результате сокращения получилось 20 функций: 1. отлучка; 2. запрет уз нарушение; 3. выведывание уб выдача; 4. подвох уб пособничество; 5. вредительство уб недостача; 6. посредничество уб начинающееся противодействие; 7. отправка; 8. испытание героя уб реакция героя; 9. получение волшебного средства; 10. пространственное перемещение; 11. борьба уз победа; 12. клеймение; 13. ликвидация недостачи; 14. возвращение; 15. преследование уб спасение; 16. неузнанное прибытие; 17. трудная задача уб решение; 18. узнавание; 19. обличение антагониста у б трансфигурация героя; 20. наказание уб свадьба (Греймас 1985:91). Этот подход действительно упрощает интерпретацию сказочного дискурса, хотя функции №19, 20, с точки зрения фреймового анализа, не совсем являются бинарными эпизодами сказочного нарратива.

Необходимо отметить исследование А. Дандиса «Структурная типология индейских сказок Северной Америки». В данной работе автор с помощью теории В. Я. Проппа изучает индейские сказки. «Пропповская функция у меня соответственно заменяется мотивемой, в которой объединяются значения мотива и алломотива. Тогда сказки могут быть определены как последовательность мотивем. Мотивемные ячейки могут заполняться различными мотивами, а конкретные альтернативные для данной ячейки мотивы могут быть названы алломотивами» (Дандис 1985:186). Такая интерпретация сказочного повествования позволила А. Дандису обнаружить в индейских сказках чёткие ряды структурных моделей, которые в основном символизируют движение от не-равновесия к равновесию. Он выделяет две основные модели: первую, состоящую из двух мотивем, - «недостача» и «ликвидация недостачи»; вторую, содержащую четыре мотивемы - «запрет», «нарушение», «следствие» и «попытка избежать следствия». Последняя мотивема является скорее факультативной, потому что «попытка эта может быть как успешной, так и неуспешной» (Дандис 1985:186). Подобный морфологический анализ позволяет анализировать зависимость содержания сказки от определённой культуры, что обеспечивает кроссжанровое сравнение фольклорных произведений.

Необычный анализ фольклорных текстов разработали К. Брето и Н. Заньоли. Они постарались «подойти к сказке непредвзято», выделив синтетическую единицу членения текста - диаду, основанную на связи между двумя персонажами. «Каждая сказка предполагает наличие по меньшей мере одной диады, и соответственно каждый персонаж входит по меньшей мере в одну диаду» (Брето, Заньоли 1985: 169). Такой подход, по мнению исследователей, позволяет «постепенно подойти к смыслу» произведения (Брето, Заньоли 1985: 182).

С. Фотино и С. Маркус основывают исследования народных сказок на достижениях порождающих грамматик Н. Хомского. Текст сказки разбивается на нарративные сегменты, которые выбираются таким образом, «чтобы приписать им семантические признаки весьма общего характера, связанные с типологией ситуаций, следующих в рамках сказки» (Фотино, Маркус 1985:275). Затем выявляются повторения этих сегментов. Цель данного подхода - установить множество возможных отношений между текстом и читателем. Учёные не ставят своей задачей выявление как таковых нарративных элементов: «у нас явления повторения - не просто факт комбинаторики, как у Проппа, а отправная точка для создания ряда возвращений, обеспечивающих продолжение данного текста до бесконечности» (Фотино, Маркус 1985:312). Идея использовать механизм порождающих грамматик для построения парадигматической модели мифа нашла своё отражение в трудах И. Блюхлер и Г. Селби (ВисЫег, 8е1Ьу 1968).

Методы Проппа стали применяться не только в структурном анализе фольклорных текстов, но и в исследованиях по искусственному интеллекту для непосредственного синтеза волшебных сказок. Одним из первых опытов такого рода явилась в 1977 г. система Шелдона Клейна (Klein etc. 1977), использующая последовательность функций Проппа и механизм случайного выбора для порождения сказочных текстов. В отличие от системы Ш. Клейна, система М. Г. Гаазе-Рапопорта, Д. А. Поспелова и Е. Т. Семеновой (Гаазе-Рапопорт и др. 1983) способна порождать тексты, гораздо лучше имитирующие реальные волшебные сказки, причем не только последовательность действий, но и язык, что достигается применением готовых сказочных формул, например, «в некотором царстве, в некотором государстве», и т. п.» (Рафаева 2005).

На сегодняшний день многие лингвисты, фольклористы и антропологи считают фольклорные традиции, легенды и верования воображаемым проявлением человеческих желаний, отношением к действительности и культурным ценностям. Таким образом, на современном этапе лингвистических исследований открываются новые перспективы в изучении дискурса волшебной народной сказки как особого культурного кода, свойственного и понятного людям одной национальности, особого языка, известного всем представителям этно-лингво-культурного сообщества.

Актуальность исследования обусловлена возрастающим интересом научной мысли к уникальным особенностям различных культур, что, в свою очередь, вызвает интерес лингвистики к языковому механизму дискурса народных волшебных сказок. Можно считать установленным фактом значительное влияние сказок на формирование национальной картины мира. Достижения предшествующих исследователей определяют необходимость изучения поверхностных и глубинных структур сказки в русле когнитивной лингвистики.

Осознанию такой необходимости послужила гипотеза о том, что народные волшебные сказки у разных народов имеют одинаковые поверхностные структуры, но на уровне глубинных структур наблюдаются заметные культурологические отличия.

Таким образом, предполагается, что комплексное исследование глубинных структур может объяснить процесс формирования национальных прецедентных феноменов, входящих в когнитивную базу представителей определённого этноса.

Цель данного диссертационного исследования - разработать авторский вариант теории поверхностной и глубинной структур применительно к дискурсу волшебной сказки.

Предметом исследования выступают глубинные структуры сказочного дискурса, которые состоят из прецедентных фреймов и сценариев. За основу исследования избирается теория В. Я. Проппа, которая постулирует наличие универсальной структуры народных волшебных сказок: «все волшебные сказки однотипны по своему строению» (Пропп 1998а:21). Для того, чтобы понять сущность и смысл, необходимо отталкиваться от формы, которая является универсальной матрицей на уровне поверхностных структур. Зная универсальную схему, мы выделяем прецедентные феномены, культурнозначимые маркеры, которые составляют глубинные структуры сказочного дискурса. Это сценарии, фреймы и слотовые составляющие, которые являются наиболее релевантными в рамках определённой культуры.

Объектом исследования являются тексты, составляющие в их совокупности дискурс русских и британских народных волшебных сказок.

Материалом исследования послужили тексты британских и русских народных волшебных сказок. Корпус анализируемых текстов включает 389 сказок, принадлежащих в сказочных указателях по системе Аарне-Томпсона (Thompson 1973) и сравнительном указателе Восточно-славянской сказки к номерам 300 - 749 (Бараг 1979).

В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:

1) На основе функций сказочных героев выделяется универсальная матрица поверхностных структур британских и русских волшебных народных сказок, а также элементарные сюжеты, составляющие эти структуры;

2) Выявляются глубинные структуры сказочного дискурса, которые составляют сценарии, фреймы и слоты;

3) На основе целей главных героев определяются планы глубинных структур и исследуются этноориентированные маркеры - числа и имена.

4) Рассматривается взаимодействие элементарных сюжетов и планов в синхронии и диахронии.

Научная новизна диссертации состоит в авторском подходе к изучению дискурса волшебной народной сказки. Впервые предлагается оригинальная интерпретация понятий глубинной и поверхностной структур дискурса народных волшебных сказок, в ходе которой модифицировано содержание данных понятий, первоначально определённое Н. Хомским.

Основным методом - в силу избранной идеологии исследования -является интерпретативный метод. Использованы также сопоставительный анализ и процедуры фреймового анализа.

На защиту выносятся следующие положения:

1) Принимая во внимание культурно-семиотическую специфику народных волшебных сказок, считаем необходимым модифицировать содержание поверхностной и глубинной структур, введённых Н. Хомским, применительно к соответствующему жанру.

2) Исходя из указанной выше необходимости, мы склонны утверждать, что поверхностная структура сказочного дискурса непосредственным образом связана с жанровой принадлежностью народной волшебной сказки. Это типологическая сетка, которая находится в основе механизма определения сказки как жанра. Поэтому она является типовой для русских и британских народных волшебных сказок.

3) Глубинная структура народных волшебных сказок соотносится с прецедентными культурными смыслами, связанными с артефактами и исторически сложившимися представлениями. Поэтому на данном уровне наблюдаются основные различия сказочных дискурсов.

4) Основу глубинной структуры составляют этноориентированные числа и имена - наиболее важные элементы сценариев и фреймов, которые непосредственным образом влияют на формирование национального менталитета.

5) Поверхностные и глубинные структуры развиваются в синхронии и диахронии, образуя систему возможных миров в рамках одного дискурса.

Теоретическая значимость данной научной работы состоит в том, что она вносит вклад в переосмысление традиционных подходов к изучению дискурса народной волшебной сказки. Предложенная модель анализа может способствовать дальнейшему исследованию дискурса народных волшебных сказок как сложной системы, уходящей корнями в мифологию и непосредственно влияющую на современные культурные ценности. Результаты диссертации могут раскрыть механизм формирования национальных предрассудков, прецедентных артефактов, влияние языка народных сказок на детское восприятие и мышление.

Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что её результаты могут найти применение в преподавании вузовских курсов дискурсивного анализа, текстологии, интерпретации текста, теории межкультурной коммуникации. Материалы исследования могут быть использованы при создании учебных пособий по теории и практике английского языка, при руководстве курсовыми и дипломными работами, для проведения лекций и семинаров по соответствующему профилю.

Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации (2006-2007 гг.), также по теме диссертации сделаны доклады на региональных и межвузовских конференциях молодых учёных в Иркутском Государственном Лингвистическом Университете (2006-2007 гг.).

Основные результаты исследования отражены в 3 публикациях общим объёмом 1,3 п. л.

Во введении обосновывается выбор темы и её актуальность, формулируются цели и задачи работы, перечисляются основные методы анализа, определяется теоретическая база диссертации и излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Поверхностные и глубинные структуры британских и русских народных волшебных сказок в топологическом пространстве дискурса» даётся краткий обзор лингвистических исследований, посвящённых дискурсу народной волшебной сказки. Определяются критерии, на основании которых выделяются поверхностные и глубинные структуры сказочного дискурса. Рассматривается развитие поверхностных и глубинных структур в синхронии и диахронии, выделяется категория сказочного времени как основа топологического пространства дискурса британских и русских народных волшебных сказок.

Во второй главе «Межкультурные особенности глубинных структур британских и русских народных волшебных сказок» проводится анализ британских и русских народных сказок, направленный на выявление культурнозначимых маркеров глубинных структур, устанавливается их влияние на восприятие сказок детьми.

В заключении обобщаются результаты проведённого исследования и формулируются основные выводы, намечаются дальнейшие перспективы работы. Приложения содержат материал для иллюстрации ряда теоретических положений диссертации, а также схемы глубинных структур британских и русских волшебных сказок.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Опыт лингвосемиотического анализа народной волшебной сказки"

ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ

Дискурс волшебных народных сказок состоит из поверхностных и глубинных структур, которые разворачиваются и взаимодействуют в синхронии и диахронии. На основе функций, выделенных В. Я. Проппом, и элементарных сюжетов по теории Кербелите получена универсальная матрица, которая является одинаковой для британских и русских волшебных народных сказок. Наличие этой универсальной схемы и позволяет классифицировать этот разряд сказок как волшебные. На уровне глубинной структуры функциям действующих лиц соответствуют культурномаркированные сценарии, фреймы и составляющие их слоты, благодаря которым и различаются русские и британские произведения фольклора.

Фреймы и сценарии состоят из этноориентированных слотов, которые несут основные культурологические различия. Наиболее яркие прецедентные слотовые составляющие - это числа и имена сказочных героев. В современном обществе постмодернизма отмечается деперсонализация семантики и прагматики, имена собственные воспринимаются как симулякры. Иная ситуация наблюдается в народных волшебных сказках, которые зародились в символико-религиозных условиях: имена сказочных героев отражают многослойное развитие общества, его традиции и обычаи.

Рассматривая развитие сказочного дискурса в пространстве и во времени, мы установили, что элементарные сюжеты поверхностных структур имеют общие точки пересечения, благодаря которым происходят повторы и утроения. Таким образом, в основе сказочного повествования находится число. Оно организует ритм и связывает глубинные и поверхностные структуры в единую композицию. На уровне глубинных структур число выступает как прецедентный культурноориентированный феномен, как «сущее». Оно непосредственным образом связано с мифологией, его смысл является наиболее релевантным в рамках одной культуры. Число глубинных структур - это основа верований и предрассудков, оно обязательно входит в

148 национальную картину мира, наиболее ярко отражаясь в пословицах и поговорках.

Знакомство с народными волшебными сказками позволяет, играя, приобщаться к культурным ценностям, учиться конструировать возможные миры, находить верные решения для различных жизненных ситуаций. Народные сказки - первые художественные произведения, с которыми знакомятся дети. Именно поэтому сказочный дискурс так ярко поляризует героев на «плохих» и «хороших». Дети в силу свойственного им синкретизма не понимают и не приемлют средних категорий. Поэтому в сказках, как полагают некоторые взрослые, так много жестокости, однако дети воспринимают это по-другому: например убийство и смерть маленькие дети понимают лишь как устранение и удаление. Таким образом, волшебные народные сказки помогают формировать основные жизненные сценарии, которые потом используются людьми на протяжении всей жизни.

149

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Предпринятое в данной диссертации лингво-семиотическое исследование дискурса британских и русских народных волшебных сказок находится на стыке двух парадигм. Отталкиваясь от универсальной формы, разработанной в структурно-семиотической парадигме, мы попытались проникнуть в суть дискурса народных волшебных сказок, выводя исследование в сферу когнитивной лингвистики.

Обращение к смыслу, сокрытому в глубинных структурах сказочного дискурса, потребовало пересмотреть понятия поверхностных и глубинных структур. В результате сравнительного анализа британских и русских народных волшебных сказок, было установлено, что поверхностные структуры - последовательное развитие функций сказочных героев, которые на основании целей героев составляют элементарные сюжеты сказочного повествования - являются универсальной матрицей, определяющей закон жанра. Таким образом, поверхностные структуры - это универсальная «сетка», которая является одинаковой для британских и русских народных волшебных сказок.

Содержание глубинных структур сказочного дискурса варьируется от культуры к культуре в каждой фольклорной традиции. Более того, глубинные структуры, состоящие из сценариев, фреймов и слотов, закладывают наиболее релевантные концепты у представителей определённого этноса.

Сказочный дискурс, таким образом, представляет собой обучающую модель для маленьких детей, благодаря которой они учатся и постигают окружающий мир. Развиваясь в синхронии и диахронии, глубинные и поверхностные структуры образует сложную систему возможных миров сказочных героев. Каждый герой преследует свою цель, на основании которой выбираются определённые сценарии и фреймы. Принимая эти цели как исходные точки сказочной интенциональности, можно проследить развитие планов главных героев в топологическом пространстве дискурса народных волшебных сказок.

Знакомясь с удивительным миром сказочных персонажей, юные читатели выбирают наиболее подходящие им сценарии. Затем дети начинают играть, подражая героям сказок, воплощая в жизнь полученные знания. Игра - это сложный механизм, через который дети постигают культуру, традиции и обычаи. Благодаря игровой направленности сказочного дискурса дети удваивают свой жизненный опыт, учатся быть другими.

Доказано, что в основе игрового дискурса народных волшебных сказок находится число, создающее ритм, который возникает благодаря пересечению и совпадению планов и элементарных сюжетов действующих лиц.

На уровне глубинных структур число выступает как многоуровневое образование, тесно связанное с мифологией. Оно обладает скрытым сакральным смыслом, передающимся из поколения в поколение. Число составляет неотъемлемую часть народных традиций, суеверий, обрядов. Таким образом, будучи культурным артефактом, его смысл закодирован в глубинных структурах сказочного дискурса.

Установлено, что помимо числа, ярким культурнообразующим маркером выступают имена собственные, используемые в сказочном повествовании. Эти имена прошли тщательный отбор временем, впитав в себя опыт многих поколений. В современном обществе имена собственные не несут никакой практической ценности, это знаки без означаемого -симулякры. Принимая во внимание тот факт, что сказка вышла из мифа, мы определили, что имена сказочных персонажей являются важными носителями культурных смыслов, постигая которые дети приобщаются к культуре своих предков.

Проведённое диссертационное исследование открывает дальнейшие перспективы изучения народных волшебных сказок как дискурса, определяющего национальную принадлежность, как источника современных традиций. Сравнительное изучение народных сказок может способствовать

Список научной литературыЩурик, Наталья Викторовна, диссертация по теме "Теория языка"

1. Акофф, Р. О целеустремлённых системах Текст. / Р. Акофф, Ф. Эмери. М.: Советское радио, 1974. - 271 с.

2. Аксёнов, Г. П. В. И. Вернадский: на пути к абсолютному времени Текст. / Г. П. Аксёнов // Вестник Российской Академии естественных наук.-2003.-№ 1.-С. 36-44.

3. Андреев, Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне Текст. / Н. П. Андреев // Гос. Русск. географ, общество. Отд. этнографии. Сказочная комиссия. Л.: изд. Гос. Русск. географ. Общества, 1929,- 118 с.

4. Аникин, В. П. Русская народная сказка Текст. / В. П. Аникин. М.: Учпедгиз, 1959. - 256 с.

5. Аникин В. П. Былины. Русские народные сказки. Древнерусские повести / Авторы вступит, статей, сост. и коммент. В. П. Аникин, Д. С. Лихачёв и Т. Н. Михельсон. М.: Дет. Лит., 1989. - 638 с.

6. Аристотель. Физика Текст. / Аристотель // Соч. в 4 т. М.: Мысль, 1981.-Т.3.-613 с.

7. Афанасьев, А. Н. Народные русские сказки Текст. / А. Н. Афанасьев // Соч. в 3 т. Гос. Изд-во художественной литературы, 1957.

8. Афанасьев, А. Н. Поэтические воззрения славян на природу Текст. / А. Н. Афанасьев // Соч. в 3 т. Изд-во: современный писатель, 1995.

9. Бабушкин, А. П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка Текст. / Бабушкин А. П. Воронеж: ВГУ, 2001. - 86 с.

10. Бараг, Л. Г. Сравнительный указатель сюжетов: Восточно-славянская сказка Текст. / Бараг, Березовский, Кабилиников, Новиков. Л.: Наука, 1979.-380 с.

11. Баранов, А. Н. Введение в прикладную лингвистику Текст. / А. Н. Баранов. М.: Харвест, 2003. - 360 с.

12. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика Текст. / Р. Барт. М.: Прогресс, 1989.-615 с.

13. Барт, Р. S/Z Текст. / Р. Барт / Пер. с фр. 2-е изд., испр. под ред. Г. К. Косикова. М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 232 с.

14. Бахтин, М. М. Проблема речевых жанров Текст. / М. М. Бахтин // Собр. соч. -М., 1996. -Т.5.-С. 159-206.

15. Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике Текст. / М. М. Бахтин // Эпос и роман. СПб.: Азбука, 2000, —С. 11-193.

16. Бейтс, Е. Интенции. Конвенции и символы Текст. / Е. Бейтс // Психолингвистика: сборник статей / Под ред. А. М. Шахнаровича. М.: Прогресс, 1984.-С. 63-91.

17. Бодрийяр, Ж. К критике политической экономии знака Текст. / Ж. Бодрийяр. ML: Библион - Русская книга, 2004. - 304 с.

18. Болдырев, Н. Н. Когнитивная семантика Текст. / Н. Н. Болдырев. -Тамбов, 2000. 123 с.

19. Борботько, В. Г. Принципы формирования дискурса: от психолингвистики к лингвосинергетике Текст. / В. Г. Боротько. М.: КомКнига, 2006. - 288 с.

20. Бремон, К. Бык-тайник (трансформация одной африканской сказки) Текст. / К. Бремон // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: Наука, 1985. - С. 145-167.

21. Брето, К. Множественность смысла и иерархия подходов в анализе магрибской сказки Текст. / К. Брето, Н. Заньоли // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. -М.: Наука, 1985. С. 167-184.

22. Бутон, Ш. П. Развитие речи Текст. / Ш. П. Бутон // Психолингвистика: сборник статей / Под ред. А. М. Шахнаровича. М.: Прогресс, 1984. - С. 307-323.

23. Веселовский, А. Н. Статьи о сказке Текст. / А. Н. Веселовский // Полн. собр. соч.: В 16т.-М„ 1938. Т.16. - 368 с.

24. Веселовский, А. Н. Опыты по истории развития христианской легенды Текст. / А. Н. Веселовский // ЖМНП. СПб., 1876 - № 183. -С. 50-116.

25. Веснина, Б. Энциклопедия Электронный ресурс. / Б. Веснина -http://www.krugosvet.ru.

26. Викулова, Л. Г. Волшебная французская литературная сказка конца XVII конца XVIII века: Прагмалингвистической аспект Текст. / Л. Г. Викулова. - Иркутск: Иглу, 2001. - 286 с.

27. Виноград, Т. К процессуальному пониманию семантики Текст. / Т. Виноград // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XII. - М., 1983. - С. 123-170.

28. Виноградов, В. В. Слово и значение как предмет историко-лексикологического исследования Текст. / В. В. Виноградов // История слов.-М.,1994- 1138 с.

29. Воробьёва, Н. Н. Методы исследования архаической культуры в трудах О. М. Фрейденберг и В. Я. Проппа Текст. / Н. Н. Воробьёва // Исторический ежегодник. Омский Гос. Ун-т, 1996. - С. 65-73.

30. Выготский, Л. С. Собрание сочинений Текст. / Л. С. Выготский. Т. 6. - М.: Педагогика, 1984. - 397 с.

31. Гадамер, X. Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики Текст. / X. Г. Гадамер / Пер. с нем.; общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова. — М.: Прогресс, 1988. 704 с.

32. Гегель, Г. В. Ф. Феноменология духа Текст. / Г. В. Ф. Гегель. М.: Наука, 2006 - 444 с.

33. Годфруа, Ж. Что такое психология : в 2 т. Текст. / Ж. Годфруа / Пер. с франц. канд. мед. наук Н. Н. Алипова, А. В. Пегелау, Т. Я. Эстриной / Под ред. д-ра психол. наук Г. Г. Аракелова. М.: Мир, 1992. Т. 2: Что такое психология. - 1992. - 371 с.

34. Голубкова, О. В. Почитание медведя в связи с культами женских божеств у восточных славян (К вопросу о сравнительной идентификацииправославия и язычества) Электронный ресурс. / О. В. Голубкова. -http://www.sati.archaeology.nsc.ru.

35. Гоффман, И. Представление себя другим в повседневной жизни Текст. / И. Гоффман. М.: «Канон-пресс-Ц», 2000. - 231 с.

36. Греймас, А. В поисках трансформационных моделей Текст. / А. Греймас // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: Наука, 1985.-С. 89-109.

37. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры Текст. / А. Я. Гуревич. М.: Искусство, 1984. - 350 с.

38. Гуссерль, Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Ведение в феноменологическую философию Текст. / Э. Гуссерль // Вопросы философии. 1992. -№ 7. - С. 136-176.

39. Гуссерль, Э. Собрание сочинений. Том I. Феноменология внутренненего сознания времени / Пер. с нем. / Составл., вступ. Статья, перевод В. И. Молчанова Текст. / Э. Гуссерль. М.: Изд-во «Гнозис», 1994,- 102 с.

40. Дандис, А. Структурная типология индейских сказок Северной Америки Текст. / А. Дандис // Зарубежные исследования по семиотике фольклора.-М.: Наука, 1985.-С. 184-194.

41. Дейк, Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация Текст. / Т. А. ван Дейк.-М.: Прогресс, 1989.-310 с.

42. Депман, И. Я. История арифметики Текст. / И. Я. Депман. М.: Изд-во Мин-ва проев. РСФСР, 1959. - 405 с.

43. Заренков, Н. А. Слово, число и семиотическая теория жизни Текст. / Н. А. Заренков М., 1999. - 84 с.

44. Зенкин, С. Жан Бодрийяр: время симулякров Текст. / С. Зенкин // Символический обмен и смерть. М.: «Добросвет», 2000 - 387 с.

45. Иванов, Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем Текст. /Вяч. Вс. Иванов.-М.: Сов. Радио, 1978. 184 с.

46. Иванов, Вяч. Вс. Индоевропейская мифология Текст. / Вяч. Вс. Иванов, В. И. Топоров // Мифы народов мира: Энциклопедия. -М., 1980. -T. 1.-С. 527-533.

47. Кастанеда, Г-Н. Художественный вымысел и действительность: их фундаментальные связи Электронный ресурс. / Г-Н. Кастанеда -www.ruthenia.ru/logos/number/199903/1999J306.htm.

48. Кербелите, Б. Методика описания структур и смысла сказок Текст. / Б. Кербелите // Типология и взаимосвязи фольклора народов СССР: Поэтика и стилистика. М.: Наука, 1980. - С. 48-100.

49. Косериу, Э. Синхрония, диахрония и история Текст. / Э. Косериу // Новое в лингвистике. Вып.З. - M., 1963. - С. 125-309.

50. Красных, В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: курс лекций Текст. / В. В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2002. - 284 с.

51. Красных, В. В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность? Текст. / В. В. Красных. М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 375 с.

52. Кряжева, H. JI. Развитие эмоционального мира детей Текст. / Н. Л. Кряжева. Ярославль: Академия развития, 1996. - 192 с.

53. Кун, Н. А. Легенды и мифы Древней Греции Электронный ресурс. / Н. А. Кун. http://www.mify.org/kun.shtml.

54. Лакан, Ж. Стадия зеркала и ее роль в формировании функции Я в том виде, в каком она предстает нам в психоаналитическом опыте Текст. / Ж. Лакан // Инстанция буквы в бессознательном или судьба разума после Фрейда. М., 1997. - С. 7-14.

55. Леви-Брюль, Л. Мифический мир Текст. / Л. Леви-Брюль // Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1937. - С. 291-326.

56. Леви-Стросс, К. Структурная антропология Текст. / К. Леви-Стросс / Пер. с фр. Вяч. Вс. Иванова. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001.-512 с.

57. Лобок, А. М. Антропология мифа Текст. / А. М. Лобок. -Екатеринбург: Отдел образования Администрации Октябрьского района г. Екатеринбурга, 1997. 685 с.

58. Лосев, А. Ф. Философия имени Текст. / А. Ф. Лосев // Из ранних произведений. М.: «Правда», 1990. - С. 11-167.

59. Лотман, Ю. М. Миф имя - культура Текст. / Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский // Избранные статьи в трех томах. - T.I . Статьи по семиотике и топологии культуры. - Таллин: Александра, 1992 - С. 58-75.

60. Лотман, Ю. М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи. Исследования. Заметки Текст. / Ю. М. Лотман. СПб.: Искусство-СПБ, 2004. - 704 с.

61. Лурия, А. Р. Язык и сознание Текст. / А. Р. Лурия / Под ред. Е. Д. Хомской. Изд-во Моск. ун-та, 1979. - 320 с.

62. Льюиз, Д. Истинность в вымысле Электронный ресурс. / Д. Льюиз // Логос: философско-литературный журнал. http://www.ruthenia.ru/logos/ number/1999-03-13. htm.

63. Маковский, М. М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов Текст. / М. М. Маковский. М.: Гуманит. изд. Центр ВЛАДОС, 1996. -416 с.

64. Малиновский, Б. Магия, наука и религия / Пер. с англ. Текст. / Б. Малиновский. М.: Рефл-бук, 1998. - 304 с.

65. Маслова, В. А. Когнитивная лингвистика Текст. / В. А. Маслова. -Минск: «ТетраСистемс», 2005. 254 с.

66. Мелетинский, Е. М. Герой волшебной сказки (происхождение образа) Текст. / Е. М. Мелетинский. М.: Изд-во восточной литературы, 1958. — 263 с.

67. Мелетинский, Е. М. Структурная типология и фольклор Текст. / Е. М. Мелетинский // Контекст-1973. М., 1974. С. 329-346.

68. Мелетинский, Е. М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов Текст. / Е. М. Мелетинский // Мировое древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. 1993. - №2. - М.: РГГУ. - С. 9 - 62.

69. Мелетинский, Е. М. О литературных архетипах Текст. / Е. М. Мелетинский. М.: РГГУ, 1994. - 136 с.

70. Мелетинский, Е. М. Избранные статьи. Воспоминания Текст. / Е. М. Мелетинский / Отв. ред. Е. С. Новик. -М.: Российск. Гос. Гуманит. Ун-т, 1998.-576 с.

71. Минский, М. Фреймы для представления знаний Текст. / М. Минский / Пер с англ. / Под ред. Ф.М. Кулакова. М.: Энергия, 1979. -151 с.

72. Мисник, М. Ф. Лингвистические особенности аномального художественного мира произведений жанра фэнтези англоязычных авторов Текст.: дис. канд. филол. наук: 10.02.04 / М. Ф. Мисник. -Иркутск: ИГЛУ, 2006. 161 с.

73. Митропольская, Н. К. Русский фольклор в Литве. Исследования и публикация Текст. / Н. К. Митропольская. Вильнюс: отд. «Сказки», 1975.-389 с.

74. Молчанов, В. И. Время и сознание. Критика феноменологической философии Текст. / В. И. Молчанов. М., 1988. - 144 с.

75. Нечявицкая, Е. И. Язык и дети Текст. / Е. И. Нечявицкая, А. И. Шахнарович. М.: Наука, 1997. - 92 с.

76. Никонова, Ж. Теория фреймов в аспекте лингвистических исследований Электронный ресурс. / Ж. Никонова // Электронный вестник центра переподготовки и повышения квалификации по филологии и лингвострановедению (2006).-http://evcppk.ru/article.

77. Олкер, X. Р. Волшебные сказки, трагедии и способы изложения мировой истории Текст. / X. Р. Олкер // Язык и моделирование социального взаимодействия. М.: Прогресс, 1987. - С. 408-438.

78. Плахова, О. А. Английские сказки в этнолингвистическом аспекте Текст.: автореф. дис. канд. филол. наук: 10. 02. 04 / О. А. Плахова. -Нижний Новгород, 2007. 24 с.

79. Плотин. Сочинения Текст. / Плотин. СПб.: Алтейя, 1995 - 702 с.

80. Плотникова, С. Н. Концептуальный стандарт жанра фэнтези Текст. / С. Н. Плотникова // Жанры речи. 2005а. - № 4. - С. 262-273.

81. Плунгян, В. А. Проблемы грамматического значения в современных морфологических теориях Текст. / В. А. Плунгян // Семиотика и информатика. Вып. 36. - М., 1998. - С. 324-386.

82. Померанцева Э. В. Русское народное поэтическое творчество: Хрестоматия Текст. / Э. В. Померанцева, С. И. Минц. М.: Учпедгиз, 1963.-576 с.

83. Померанцева, Э. В. Сказка Электронный ресурс. / Э. В. Померанцева //КЛЭ (1968). — http://feb-web.ru/feb/skazki/encyclop/skl-880-.htm.

84. Померанцева, Э. В. Судьбы русской сказки Текст. / Э. В. Померанцева. М.: Наука, 1977. - 220 с.

85. Пропп, В. Я. Фольклор и действительность Текст. / В. Я. Пропп // Избр. ст. М.: Наука, 1976. - 325 с.

86. Пропп, В. Я. Морфология волшебной сказки Текст. / В. Я. Пропп // Собрание трудов: Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 1998а. - С. 1-111 с.

87. Пропп, В. Я. Исторические корни волшебной сказки Текст. / В. Я. Пропп // Собрание трудов: Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 19986. - С. 112426 с.

88. Пропп, В. Я. Поэтика фольклора Текст. / В. Я. Пропп. М.: Лабиринт, 1998в. -352 с.

89. Пропп, В. Я. Структурное и историческое изучение волшебной сказки (ответ К. Леви-Строссу) Текст. / В. Я. Пропп // Семиотика: Антология / Сост. Ю. С. Степанов. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2001. - 702 с.

90. Проскурин, С. Г. Семиотика индоевропейской культуры: Учебник Текст. / С. Г. Проскурин. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2005. - 234 с.

91. Рабинович, В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры Текст. / В. Л. Рабинович. М.: Мысль, 1979. - 384 с.

92. Ранк, О. Миф о рождении героя Текст. / О. Ранк / Пер. с англ. М.: «Релф-бук»; К.: «Ваклер», 1997.-252с.

93. Рассел, Б. Дискрипция Текст. / Б. Рассел // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). -М.: Радуга, 1982. - С. 41-55.

94. Рафаева, А. В. Мотив параллелизма персонажей и его место в сюжете волшебной сказки Текст. / А. В. Рафаева // Мировое древо. Международный журнал по теории и истории мировой культуры. -1998а.-N 6.-С. 19-29.

95. Рафаева, А. В. Полуавтоматический анализ волшебных сказок в компьютерной системе сказка Текст. / А. В. Рафаева // Труды международного семинара Диалог'98 по компьютерной лингвистике и ее приложениям: В 2 т. Казань, 19986. - Т. 2. С. 701 - 706.

96. Рафаева, А. В. Ещё раз о структурно-семиотическом изучении сказки Электронный ресурс. / А. В. Рафаева, Э. Рахимова, А. С. Архипова -http://www.ruthenia.ru/folklore/arhipovarafae va.htm.

97. Реале, Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От романтизма до наших дней Текст. / Дж. Реале, Д. Антисери. СПб.: Петрополис, 1997. - Т.4. - 850 с.

98. Ревзин, И. И. К общесемиотическому истолкованию трех постулатов Проппа (анализ сказки и теория связности текста) Текст. / И. И. Ревзин // Типологические исследования по фольклору. Сб. статей памяти В. Я. Проппа. -M., 1975.-С 77-91.

99. Рошияну, Н. Традиционные формулы сказки Текст. / Н. Рошияну. -М.: Наука. 1974.-216 с.

100. Рыбаков, Б. А. Язычество древних славян Текст. / Б. А. Рыбаков. -М.: Наука, 1981.-592 с.

101. Слобин, Д. И. Когнитивные предпосылки развития грамматики Текст. / Д. И. Слобин // Психолингвистика: сборник статей / Под ред. А. М. Шахнаровича. -М.: Прогресс, 1984. С. 170-186.

102. Соболев, А. Н. Мифология славян. Загробный мир по древнерусским представлениям (Литературно-исторический опыт исследования древнерусского народного миросозерцания) Текст. / А. Н. Соболев. -СПб.: Изд-во «Лань», 1999.-272 с.

103. Степанов, Ю. С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства Текст. / Ю. С. Степанов. -М.: Наука, 1985.-335 с.

104. Степанов, Ю. С. Константы мировой культуры: Алфавиты и алфавитные тексты в периоды двоеверия Текст. / Ю. С. Степанов, С. Г. Проскурин / РАН. Ин-т Языкознания, Моск. гос. лингв, ун-т. М.: наука, 1993,- 158 с.

105. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры: Изд. 3-е, испр. и доп. Текст. / Ю. С. Степанов. М.: Академический Проект, 2004. - 992 с.

106. Степанов, А. И. Число и культура: Рациональное бессознательное в языке, литературе, науке, современной политике, философии, истории (2004). Электронный ресурс. / А. И. Степанов http://alestep.narod.ru/num/.

107. Стросон, П. Ф. О референции Текст. / П. Ф. Стросон // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 13. Логика и лингвистика (проблемы референции). - М.: Радуга, 1982. - С. 55-87.

108. Тер-Минасова, С. Г. Язык и межкультурная коммуникация: Учебное пособие Текст. / С. Г. Тер-Минасова. М.: Слово/Slovo, 2000. - 624 с.

109. Толстая, С. М. Время как инструмент магии: компрессия и растягивание времени в славянской народной традиции Текст. / С. М. Толстая // Логический анализ языка: Язык и время. М.: «ИНДРИК», 1997.-С. 28-35.

110. Топоров, В. Н. Числа Текст. / В. Н. Топоров // Мифы народов мира: Энциклопедия.-М., 1980.-Т. 2. -С.629-631.

111. Топорова, Т. В. Культура в зеркале языка: древнегерманские двучленные имена собственные Текст. / Т. В. Топорова. М.: Языки славянской культуры, 1996. - 256 с.

112. Успенский, Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей Текст. / Б. А. Успенский. М.: Изд-во Московского университета, 1982. - 248 с.

113. Филлмор, Ч. Дело о падеже Текст. / Ч. Филлмор // Новое в зарубежной лингвистике. Лингвистическая семантика. Вып. 10. - М.: Прогресс, 1981. - С. 369-495.

114. Философский энциклопедический словарь Текст. / Гл. ред.: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. М.: Советская энциклопедия, 1983. - 840 с.

115. Флоренский, П. А. Анализ пространственности и времени в художественно-изобразительных произведениях Текст. / П. А. Флоренский. М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. - 320 с.

116. Флоренский, П. А. Собрание сочинений Текст. В 4 т. Т. 2. Пифагоровы числа / П. А. Флоренский. М.: Мысль, 1996. - 877 с.

117. Флоренский, П. А. Имена Текст. / П. А. Флоренский. М.: ACT, 2003.-330 с.

118. Флоренский, П. А. Столп и утверждение истины: Опыт православной теодиции Текст. / П. А. Флоренский. М.: ООО «Изд-во ACT», 2004. -640 с.

119. Фотино, С. Грамматика сказки Текст. / С. Фотино, С. Маркус // Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.: «Наука», 1985. -С. 257-315.

120. Фрейзер, Д. Д. Золотая ветвь: исследование магии и религии Текст. / Д. Д. Фрейзер. М., 1986. - 703 с.

121. Хейзинга, Й. Homo Ludens; Статьи по истории культуры Текст. / Й. Хейзинга / Пер. и сост. вступ. ст. Д. В. Сильвестрова; коммент. Д. Э. Харитоновича. М.: Прогресс - Традиция, 1997. - 416 с.

122. Хинтикка, Я. Логико-эпистемологические исследования Текст. / Я. Хинтикка. М.: Прогресс, 1980. - 447 с.

123. Хомский, Н. Аспекты теории синтаксиса Текст. / Н. Хомский. М.: Московский Ун-т, 1972а. - 243 с.

124. Хомский, Н. Язык и мышление Текст. / Н. Хомский. М.: МГУ, 19726.-320 с.

125. Целищев, В. В. Философские проблемы семантики возможных миров Текст. / В. В. Целищев. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1977. - 191 с.

126. Шахнарович, А. М. Метафора в языке и тексте Текст. / А. М. Шахнарович, Н. М. Юрьева. М.: Прогресс, 1988. - 176 с.

127. Шпенглер, О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. гештальт и действительность Текст. / О. Шпенглер. М.: «Мысль», 1998.-Т.1.-663 с.

128. Эльконин, Д. Б. Психология игры Электронный ресурс. / Д. Б. Эльконин http://orel.rsl.ru/nettext/russian/elkonin/psihologia/elconin00.htm.

129. Юнг, К. Г. Собрание сочинений. Психология бессознательного Текст. / К. Г. Юнг / Пер. с нем. М.: Канон, 1994. - 320 с.

130. Юнг, К. Г. Конфликты детской души Текст. / К. Г. Юнг. М.: Канон, 1995.-334 с.

131. Юнг, К. Г. Шесть архетипов Текст. / К. Г. Юнг / Пер. А. А. Спектор. М.: ACT, Мн.:Харвест, 2005. - 400 с.

132. Юнг, К. Г. Человек и его символы Текст. / К. Г. Юнг / Пер. И. Н. Сидоренко. М.:Медков С. Б., 2006 - 351 с.

133. Якобсон, Р. О. Шрифтеры, глагольные категории и русский глагол Текст. / Р. О. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя. М.: Наука, 1972. - С. 95-113.

134. Abelson, R. Representing mundane reality in plans. Representation and understanding Text. / R. Abelson / Ed. D. G. Bobrow & A. M. Collins. -New York: Academic Press, 1975. P. 273-309.

135. AT Thompson, S. The Types of the Folktale Text. / S. AT - Thompson / Third printing. FFC vol. LXXV. N 184. - Helsinki, 1973 - 1804 p.

136. Bartlett, F. Psychology in relation to the popular story Electronic resource. / F. Bartlett. Folk-Lore 31, 1920a. - P. 264-293. - http://www-bartlett.sps.cam.ac.uk7DocSubj.htm.

137. Bartlett, F. Some experiments on the reproduction of folk stories Electronic resource. / F. Bartlett. Folk-Lore 31, 1920b. - P. 30-47. -http: / /www-bartlett. sps. cam. ac.uk/DocSubj. htm.

138. Bartlett, F. Psychology and Primitive Culture Electronic resource. / F. Bartlett. Cambridge, UK: Cambridge University Press and New York: Macmillan, 1922. - http://www-bartlett.sps.cam.ac.uk/DocSubj.htm.

139. Bartlett, F. Remembering Text. / F. Bartlett. Cambridge: Cambridge University Press, 1932. - 317 p.

140. Bateson, G. A theory of play and fantasy. Reprinted in steps to an ecology of mind Text. / G. Bateson. New York: Ballantine, 1972. - 193 p.

141. Bremon, C. The morphology of the French Fairy Tale: Ethical model Text. / C. Bremon // Patterns in oral literature / Ed. H. Jason, D. Segal. The Hague; Paris; Mouton, 1977. - P. 49 - 76.

142. Cavendish, R. Man, Myth, and Magic: An Illustrated Encyclopedia of the Supernatural Text. / R. Cavendish. 9 & 11, New York: Marshall Cavendish, 1970.- 1953 p.

143. Chafe, W. Creativity in verbalization and its implications for the nature of stored knowledge. Discourse production and comprehension Text. / W. Chafe / Ed. R. O. Freedle. Norwood, N.J.: Ablex, 1977. - P.41-55.

144. Chase, R. The Jack Tales Text. / R. Chase. USA: Houghton Mifflin, 1943.-201 p.

145. Clodd, E. An essay on savage philosophy in folk-tale Electronic resource. / E. Clodd (1898). -http://www.sacred-texts.com/neu/celt/ttt/ttt06.htm.

146. Dehn, N. Artificial and Human Intelligence Text. / N. Dehn, R. Schank // Handbook of Human Intelligence / Ed. R. J. Sternberg. Cambridge University Press, 1984. - 352 p.

147. Dijk, T. A. van. Cognitive psychology and discourse: recalling and summarizing stories Text. / T. A. van Dijk, W. Kintsch // Current Trends in Textlinguistics / Ed. by W. U. Dressier. Berlin: Walter de Gruyter, 1978. -P. 61-80.

148. Eco, U. Limits of interpretation Text. / U. Eco. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1990. - 295 p.

149. Goffman, E. Frame analysis: An essay on the organization of experience Text. / E. Goffman. New York: Harvard University Press, 1974. - 156 p.

150. Halliday, M.A.K. Language, Context and Text: Aspects of Language in a Social-Semiotic Perspective Text. / M.A.K. Halliday, R. Hasan. Oxford: Oxford Univ. Press, 1991. - 126 p.

151. Hintikka, J. Individuals, possible worlds and epistemic logic Text. / J. Hintikka // Nous. 1967. - V. 1, № 1. - P. 33-62.

152. Holbek, B. Interpretation of Fairy Tales Text. / B. Holbek // Folklore fellows communications. Helsinki, 1987. - 239 p.

153. Hudson, R. A. Sociolinguistics Text. / R. A. Hudson. Cambridge: Cambridge Univesity Press, 1996. - 279 p.

154. Jacobs, J. Celtic fairy tales. English fairy tales. More English fairy tales Electronic resource. / J. Jacobs (1890). http://www. sacred-texts.com/neu/eng/meft/index.htm

155. Labov, W. The isolation of contextual styles Text. / W. Labov // Sociolinguistic patterns. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1972.-P. 70-109.

156. Labov W. Therapeutic Discourse. Psychotherapy as Conversation / W. Labov, D. Fanshel. New York: Academic Press, 1977. - 392 p.

157. Lakoff G. Women, Fire and Dangerous Things Text. / G. Lakoff. -Chicago & London: University of Chicago Press, 1987. 614 p.

158. Langacker, R. W. Foudations of Cognitive Grammar: Theoretical Prerequisites Text. / R. W. Langacker. Vol. I. - Stanford: California: Stanford University Press, 1987. - 516 p.

159. Lewis, D. On the plurality of worlds Text. / D. Lewis. Blackwell Publishing, 1986-276 p.

160. Lindy, E. L. Whootie Owl's Stories to Grow By Electronic resource. / E. L. Lindy (2006). http: // www.storiestogrowby.com.

161. Rumelhart, D. E. Notes on a schema for stories. Representation and understanding Text. / D. E. Rumelhart / Ed. D. G. Bobrow & A. M. Collins. -New York: Academic Press, 1975. P. 211-236.

162. Schank, R. C. Scripts, Plans, Coals and Understanding: An Inquiry into Human Knowledge Structures Text. / R. C. Schank, R. P. Abelson. -Hillsdale, N. J.: Lawrence Erlbaum Ass., 1977. 248 p.

163. Schank, R. C. Dynamic Memory Text. / R. C. Schank. Cambridge: Cambridge University Press, 1982a. - 234 p.168

164. СПИСОК ПРИНЯТЫХ СОКРАЩЕНИЙ И ИСПОЛЬЗОВАННЫХ СЛОВАРЕЙ

165. Большой энциклопедический словарь. Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. 2-е изд. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998. - 683 с.

166. Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М., 1996. - 245 с.

167. Словарь иностранных слов. 14-е изд., испр. - М.: Рус. С 48 яз., 1987. -608 с.

168. СЭС Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А. М. Прохоров. -М.: Сов. энциклопедия, 1985. - 1600 с.

169. ФЭС Философский энциклопедический словарь / Гл. ред.: Л.Ф.Ильичев, П.Н.Федосеев, С.М.Ковалев, В.Г.Панов. - М.: Советская энциклопедия, 1983.-840 с.

170. Oxford Advanced Eearner's Dictionary of Current English / Ed. by S. Wehmeier. New York: Oxford University Press, 2000. - 1539 p.

171. The Advanced Leaner's Dictionary of Current English / Ed. by A. Hornby. -Ставрополь: СПИИП «Сенгилей», 1992. 540 p.

172. The New Oxford Dictionary of English / Ed. by J. Pearsall. New York: Oxford University Press Inc., 1998. - 2152 p.

173. The Oxford English Dictionary: Additions Series. Volume VIII. - Oxford University Press, 1997. - 432 p.