автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Основные черты и особенности общественно-политического развития Восточного Кавказа в период османо-персидского противостояния

Полный текст автореферата диссертации по теме "Основные черты и особенности общественно-политического развития Восточного Кавказа в период османо-персидского противостояния"

005008242

На правах рукописи

Гаджиев Зураб Тамерланович

Основные черты и особенности общественно-политического развития Восточного Кавказа в период османо-персидского противостояния (ХУ1-ХУШ вв.)

Специальность - 07.00.03 - Всеобщая история (Средние века)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидат исторических наук

1 9 Я Н В 2012

Москва 2011

005008242

Работа выполнена в Учреждении Российской Академии наук Институте востоковедения РАН (Центр изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья)

Научный руководитель:

доктор исторических наук, профессор Булатов Башир Булатович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Мейер Михаил Серафимович, Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М.В. Ломоносова;

доктор исторических наук, профессор Ахмадов Явус Зайндиевич, Комплексный НИИ РАН, г. Грозный

Ведущая организация:

Институт этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН

Защита состоится «17» февраля 2012 г. в 11 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д. 002.041.03 при Институте востоковедения РАН по адресу:

107996, Москва, ул. Рождественка, д. 12.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института востоковедения РАН.

Автореферат разослан « 201,¿г.

Учёный секретарь совета по защите докторских и кандидатских диссертаций доктор исторических наук

Непомнин О.Е.

О Учреждение Российской академии наук Институт востоковедения РАН, 2011

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность настоящего исследования определяется тем заметным местом, которое отводится Кавказу в современной мировой политике, а также комплексом проблем, возникших на Российском Кавказе в постсоветское время. Сегодня на всех уровнях общественной и политической мысли возникло понимание необходимости решать их с помощью идеологического инструментария. Между тем тот, что достался в наследство новому Российскому государству от предыдущего столетия, уже обнаружил свою недостаточность. Соответственно возникла необходимость в новом видении политической и духовной культуры народов Кавказа, и прежде всего Российского Кавказа, что невозможно без детального и объективного изучения существовавших здесь в прошлом политических структур, общественных институтов и этапов, которые они пережили в своём развитии. Настоящее исследование освещает процессы формирования государственности и социальной структуры народов Восточного Кавказа в свете военно-политического противоборства Османской империи и Сафавидскош Ирана, в конечном счёте, обусловившего политическую ориентацию народов региона на Россию.

Хронологические и географические рамкн исследования охватывают период от начала XVI в., когда османо-персидское противостояние обнаружило себя в военных действиях, происходивших на территории Кавказа, и до конца XVIII в.

В отечественной историографии существует устоявшееся представление относительно географических рамок Восточного Кавказа, возникшее в свете политических целей России. С осознанной определённостью их впервые поставил Пётр I. И не случайно И.-Г. Гербер, один из сопровождавших его в «Персидском походе» военных специалистов, написал труд «Описание стран и народов между Астраханью и рекой Курой, находящимися». Даже из названия видно, что речь идёт о территориях Кавказа, которые оказались уже включенными в состав Российской империи, и тех, что едва не были включены в её состав. Но при этом все они ещё до недавнего времени признавались сферой интересов Сафавидского Ирана, а не Османской империи.

Однако такой подход к определению Восточного Кавказа не совпадает с целями диссертации, поскольку османо-персидское противостояние не оказало заметного воздействия на общественно-политическое развитие Чечни, Ингушетии и Кабарды, о которой можно было бы говорить в свете крымско-российского и шире - османо-российского противостояния. И даже Картли-Кахетинское царство, оказавшееся едва ли не в эпицентре османо-персвдского противостояния, ощущало его совсем по-иному. Ведь в культурно-историческом плане это всё же была восточная часть христианской Грузии со всеми вытекающими отсюда последствиями. А потому в разрезе данного исследования географические рамки Восточного Кавказа охватывают страны и народы, населявшие территорию между Тереком и Курой и относящиеся к мусульманскому миру.

Объекты исследования: государственные образования, существовавшие на Восточном Кавказе в ХУ1-ХУ1П вв., статус их правителей, сформировавшиеся в них общественная стратификация и социально-политические институты.

Предмет исследования: борьба между Османской и Сафавидской державами, и то разнохарактерное влияние, которое она оказала на государственные образования Восточного Кавказа.

Цель исследования - воссоздать объективную картину политической трансформации государственных образований Восточного Кавказа в период османо-персидского противоборства Х\Т-ХУШ вв., спровоцировавшего существенные сдвиги в религиозной, социальной и культурной жизни региона.

Задачи исследования были определены исходя из указанной цели и в совокупности составили следующий взаимосвязанный комплекс:

- выявить религиозно-политические аспекты противостояния Сафавидской державы и Османской империи;

- вскрыть политические мотивы и причины османо-сафавидского военного конфликта, изложить в хронологической последовательности ход первой османо-сафавидской войны (1514-1555 гг.) и проанализировать, как эта война на каждом из её этапов отражалась на политических судьбах государственных образований Восточного Кавказа;

- описать международные последствия заключения Амасийского мира (1555 г.), по которому Дагестан остался единственным из эмиратов Восточного Кавказа, сохранившим свою политическую и религиозную самостоятельность, а к Кавказу подступила третья сила — Московское царство;

- рассмотреть ход второй османо-сафавидской войны (1578-1590 гг.) и выявить позиции, занятые в ней представителями правивших на Восточном Кавказе владетельных домов;

- свести воедино множеств фактов и событий, произошедших за период двух османо-сафавидских войн, которые, несмотря на свою взаимообусловленность и взаимозависимость, зачастую ускользают от взгляда исследователей, изучающих тот или иной регион по отдельности;

- опираясь на многочисленные разнохарактерные и разноязычные источники и материалы, в т. ч. и самостоятельно составленные генеалогические таблицы, показать, что на протяжении всего изучаемого периода гарантом государственной целостности Дагестана являлся именно шамхал, признаваемый всем окружавшим его миром в качестве вали Дагестана;

- раскрыть внутреннее содержание существовавших в Дагестане социальных терминов, разобраться в нормах шариата регулирующих правовое положение различных социальных категорий в мусульманском обществе, и таким образом показать общественно-политическую систему, лежащую в основе традиционной дагестанской государственности;

- рассмотреть в хронологическом и сопоставительном аспектах процесс укрупнения населённых пунктов в Дагестане и дать научно обоснованное объяснение тому феномену, что в XVIII в. Дагестан был наиболее урбанизированным во всём Кавказском регионе.

Степень научной разработки проблемы. Поскольку настоящая диссертация имела целью «соединить то, что прежде было разделено, показать связь между событиями, показать, как новое проистекало из старого, соединить разрозненные части в одно органическое целое» (С.М. Соловьев), приходится говорить сразу о целом ряде проблем и соответственно о различной степени их разработки.

Османо-персидское противостояние XVI-XVIII вв. достаточно подробно освещено в исторической литературе, чего нельзя сказать о их противоборстве на Восточном Кавказе. Несравненно лучше оно освещено в XVII и XVIII вв. Между тем XVI век остался своеобразной лакуной, поэтому пришлось посвятить ему 1-ю главу настоящей работы. С этой целью использованы известные работы И.П. Петрушевского: «Ислам в Иране в VII-XV веках» и «Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX века», фундаментальная монография С. Ашурбейли «Государство Ширваншахов (VI-XVI)», а также работа A.C. Сумбатзаде «Азербайджанцы - этногенез и формирование народа». Нельзя не указать на бесспорную ценность обширных комментариев и примечаний З.М. Буниятова, сопровождающих многочисленные публикации источников, прежде всего к работе «Гюлистан-и Ирам» А.-К. Бакиханова. Весьма полезной для раскрытия начального периода становления Сафавидской державы оказалась работа Я. Махмудова «Взаимоотношения государств Ак-Коюнлу и Сефевидов с Западноевропейскими странами (II половина XV - начало XVII вв.)», а для выяснения некоторых конкретных обстоятельств её противоборства с Османской империей значительный интерес представляет работа С.А. Мамедова «Азербайджан по источникам XV - первой половины XVIII вв.». Составить представление об уровне ожесточения этого противоборства позволяют монография М.К. Зулаляна «Армения в первой половине XVI в.» и работа М.Х. Сванидзе «Турецко-иранские отношения в 1613-1619 гг. и Грузия», помещённая в тематическом сборнике «Османская империя, система государственного управления и этнорелигиозные проблемы». Вопросы, связанные с османо-персидским противоборством в северной части Восточного Кавказа нашли отражение в работах E.H. Кушевой «Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII века)», Я.З. Ахмадова «Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII веках» и В.В. Трепавлова «История Ногайской Орды». А на более поздних этапах, в работах H.A. Сотавова «Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в.» и В.Г. Гаджиева «Разгром Надир-шаха в Дагестане».

Большое значение для данной диссертации имели исследования, позволившие составить объективное представление о державах, в результате противоборства которых на Восточном Кавказе произошли изменения, рассматриваемые в двух последующих главах настоящей работы. Речь идёт о коллективном труде «Истории Ирана с древнейших времён до конца XVIII века», подготовленном И.В. Пигулевской., А.Ю. Якубовским, И.П. Петрушев-ским, JI.B. Строевой, А.М. Беленицким, а также изданном в русском переводе

под редакцией М.С. Мейера 2-томном исследовании турецких авторов «История Османского государства, общества и цивилизации». С той же целью в диссертации были использованы англоязычные исследования, а именно: «Сафавидский Иран. Возрождение Персидской империи» А. Неймана и шестой том многотомного издания «Кембриджская история Ирана» (Newman A.J. Safavid Iran. Rebirth of Persian Empire. - London, New York, 2006; The Cambridge history of Iran. 2006. V. 6). Исследование М.С. Мейера «Новые явления в социально-политической жизни османской империи во второй половине XVII-XVin вв.», помещённое в уже упомянутом тематическом сборнике «Османская империя, система государственного управления и этнорелигиозные проблемы», оказалось исключительно полезным для работы в целом.

Вопросы, рассматриваемые во второй главе диссертации, посвящённой стратификации общества на Восточном Кавказе, в различной степени разработаны для его южной и северной части. Достаточно указать на то, что советская и постсоветская историография рассматривает Азербайджан как некую целостность, существующую на протяжении многих столетий. Исключение, разумеется, составляют работы заведомо оппозиционные подобным историографическим воззрениям, однако их рассмотрение выходит за рамки настоящей диссертации. Что же касается работ, находящихся в традиционном историографическом русле, то в качестве наиболее характерных можно назвать «Историю Азербайджана» (Баку, 1958) и «Историческую географию Азербайджана» (Баку, 1987).

В то же время советская и постсоветская историография, посвященная Дагестану, не усматривает в прошлом его государственно-политической целостности. А в последние десятилетия обнаружилась ещё и тенденция вычленять из Дагестана отдельные этнические общности и писать их историю, в то время как их не существовало не только на государственно-политическом, но и на административно-территориальном уровне.

Однако сказанное не означает, что в посвящённой Дагестану историографии полностью отсутствуют суждения и научные догадки, способные помочь обнаружить основной смысл дагестанского исторического процесса. Так, E.H. Кушева в 1963 г. в монографии «Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII в.)» предложила именовать дагестанское государственное образование Шамхальство «Дагестанским шамхальством». Принципиальный взгляд на Шамхальство как на общедагестанское государственное образование присутствует в целом ряде работ В.Г. Гаджиева. Во многом схожие взгляды были высказаны М.А. Агларовым в работе «Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX в.», а также Я.З. Ахмадовым в монографии «Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв.».

Но ещё в 1961 г. Х.-М. О. Хашаев в своем исследовании «Общественный строй Дагестана в XIX в.», комментируя известный источник «Завещание Андуник-нуцала», писал: «Кази-Кумухский шамхал назван падишахом, т. е. главным над всеми феодалами Дагестана», из чего нельзя не сделать вывода о наличии в Дагестане единой верховной власти и как следствие - единого

государства. Наконец, Г.-А.Д. Даниялов в работе «Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России», разъясняя статус и титул шамхала, писал: «Носитель этого титула не кто иной, как отпрыск святого рода. Блистательная родословная узаконивает его право на занятие царственного престола, Шамхал происходит от дяди Пророка, каковое обстоятельство делает совершенно неоспоримым право Шамхальской династии и её отпрысков на властвование в Дагестане».

Вторым по статусу лицом в Дагестане являлся крым-шамхал. Однако относительно его места, роли и даже этимологии самого титула в историографии не сложилось определённого мнения. И потому решение связанных с ним вопросов в наибольшей степени зависело от анализа информации содержащейся в источниках. Примечательно, что на остальном Северном Кавказе и даже в Абхазии, исследователи уделяют крым-шамхалам значительно больше внимания. Многие из их работ оказались весьма полезны для настоящего исследования, и прежде всего: «Князья Крымшамхаловы и шамха-лы Тарковские: к вопросу этнополитических и этнокультурных связей кара-чаево-балкарцев и кумыков» Ш.М. Батчаева; «Сословная структура балкарцев и кумыков: сравнительный анализ» A.M. Башиева; «К вопросу о взаимоотношениях Шамхальства с этнополитическими образованиями Центрального Кавказа» Р.М.Бегеулова.

В исследованиях общества, существовавшего на территории современного Азербайджана в XVI-XVIII вв., социальная стратификация чётко прописана, чего нельзя сказать о Дагестане. Здесь стратификация общества - одна из важнейших исследовательских проблем, несмотря на обилие посвящённых ей работ, поскольку социальная стратификация рассматривается в них либо с сугубо этнографических позиций, либо под углом зрения социальной стратификации русского централизованного государства. Учитывая, что социальная стратификация закрепляется именно правовыми нормами, для её анализа и описания в диссертации наряду с литературой этнографического характера, а также многочисленными исследованиями, использованными в большинстве случаев как источники, был привлечён целый ряд работ по исламоведению и мусульманскому праву: Г.-Э. фон Грюнебаум «Классический ислам. Очерк истории (600-1258 гг.)», А. Мец «Мусульманский ренессанс», «Ислам. Энциклопедический словарь. (М., 1991)», «Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь (М., т. 1,1998; т. 2,1999; т. 3. 2001)», М. Кемпер «Шариатский дискурс имамата в Дагестане первой половины XIX в.», СМ. Прозоров «Ислам как идеологическая система», Зинатул-ла ат-Терази «Исламский Шариат», Л. Ван ден Берг «Основные начала мусульманского права согласно учению имамов Абу Ханифы и Шафии», JI.P. Сюкияйнен «Мусульманское право», JI.P. Сюкияйнен «Шариат и мусульманская правовая культура».

Для третьей главы диссертации, посвященной политической и социальной трансформации, произошедшей на Восточном Кавказе в разрезе XVII-XVIII вв., в той или иной степени необходимыми оказались практически все

названные работы, т. к. для большинства го них характерен диалектический подход к историческому материалу. А потому следует остановиться на исследованиях, которые прежде не были упомянуты. Для южной части Восточного Кавказа это работы В.Н. Левиатова «Очерки из истории Азербайджана в XVIII в.», Г.Б. Абдуллаева «Азербайджан XVIII века во взаимоотношениях с Россией», H.A. Магомедова «Взаимоотношения народов Южного Дагестана и Азербайджана в XVII - первой половине XIX века», опубликованный доклад современного турецкого автора С. Шишмира «Кавказские ханства и Дагестан в XVH-XVIII веках по историческим источникам Османской империи». Что же касается непосредственно Дагестана, то поставленные в данной главе вопросы освещены в сборниках, регулярно издававшихся под редакцией В.Г. Гаджиева Институтом истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН в конце прошлого века (Вопросы истории Дагестана. Вып.1, 2; Развитие феодальных отношений в Дагестане; Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII - начале XIX вв.; Классовая борьба в дореволюционном Дагестане; Государство и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане; Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане и целый ряд других). Поскольку для данной главы проблема города на Восточном Кавказе была одной из главных, необходимо было обратиться к специальной литературе, рассматривающей город как явление. Ведь если за такими поселениями как Куба, Шемаха, Шеки, Баку давно закрепился статус города, в Дагестане, где существовало множество поселений значительно превосходящих по количественному показателю вышеперечисленные, отечественная историография, начиная со второй половины XIX века, не видит населённых пунктов, которые имели бы основания называться городами. Разумеется, количественный показатель не может рассматриваться как единственный признак города, а потому было важно понять и оценить научные критерии и признаки для определения того или иного поселения как город. Эту задачу удалось решить, обратившись к исследованиям Г. фон Белова «Городской строй и городская жизнь средневековой Германии» и О.Г. Большакова «Средневековый город Ближнего Востока (VII - середина ХШ вв.)», а также теоретической работе Макса Вебера «Город», являющейся частью его фундаментального труда «Хозяйство и общество». Согласно ему город - сложный комплекс явлений, который необходимо охватить во всём его многообразии. М.Вебер называет пять признаков, позволивших, в сочетании с количественным признаком, почерпнутым из коллективного исследования турецких авторов «История османского государства, общества и цивилизации», обнаружить в Дагестане значительное количество поселений отвечающих всем этим признакам.

Но поскольку город, согласно М. Веберу, - «поселение с сильно выраженным торгово-промышленным характером», в данной главе бьшо необходимо отразить этот характер. И в этой связи следует особо выделить работу «Торговые связи Восточной Грузии с Северным Кавказом в XVIII

в.»В.Н. Гамрекели, который отмечает, что «вся территория Дагестана была разбита на ряд вполне сформировавшихся феодальных образований, с развитой городской жизнью и значительными торговыми центрами».

Разумеется, в Дагестане одни регионы были более развитыми, другие среднеразвитыми, а третьи весьма отсталыми. Однако не последние определяли уровень социально-политического и экономического развития всего Дагестана. Между тем в отношении Дагестана отечественная историография уже со второй половины XIX в. выработала именно такой подход, и эта тенденция не претерпела существенных изменений на протяжении всего XX в.

Источниковая база исследования. В основу настоящей работы был положен широкий круг разнохарактерных, разновременных и разноязычных источников. В ряду основных источников, касающихся проблемы османо-сафавидского противостояния, и в частности, кызылбашского движения, следует назвать «Тарих-и алам-ара-йи Амшш» Фазлуллаха ибн Рузбихана Хунджи (Баку, 1987), «Шараф-наме» Шараф-хана Бидлиси (М., 1976) и «Историю» Ибрахима-эфенди Печеви, помещённую в издании «Извлечения по истории Азербайджана и сопредельных стран и областей периода 1520-1640 гг.» (Баку, 1988). Определённый интерес в этом контексте представляют записки венецианских послов в Персии - Константно Ласкари, Винченцо д'Алессандри и Микеле Мембре (Баку, 2005). А в качестве важнейшего источника практически для всех разделов настоящего исследования послужил многотомный труд «Книга путешествий» (М., 1979; 1983) знаменитого османского путешественника Э. Челеби, дважды, в 1641-1642 гг. и 1666 г., побывавшего на Кавказе.

Среди многообразия источников, позволивших раскрыть общественную стратификацию в Дагестане, наибольшую ценность представляют источники местного происхождения на арабском языке, поскольку, как подчёркивал И.Ю. Крачковский, «они являются источниками не со стороны, а возникли в той самой среде, которой посвящены».

Наиболее значительной в ряду местных исторических сочинений является хроника XIV века - «Тарих Дагестан», приписываемая Мухаммаду Рафи, и сохранившаяся во множестве списков. Это первая дагестанская хроника, проникнутая идеей единства страны под властью шамхалов, и в ней впервые использовано название Дагестан. И в том же ряду хроника «Дербент-наме» -компилятивное сочинение Мухаммада Аваби Акташи. Она была составлена не позднее XVII в., тогда как её начальная часть восходит к XI в. Освещая события между ^Х1 вв., её автор приводит некоторые подробности, характерные для более поздних эпох, и рассматривает многие события того времени с современных ему позиций.

Различные списки этих памятников издавались неоднократно и наряду с другими хрониками: «Ахты-наме», «История Абу-Муслима», «История Маза», «История Каракайтага», «История Ирхана», «История Гирейхана» и др. были опубликованы в сборнике «Дагестанские исторические сочинения» (М., 1993). Много небольших, но важных документов было собрано и опубликовано Т.М. Айтберовым в состоящей из 2-х частей «Хрестоматии по истории

права и государства Дагестана в XVIII-XIX вв.» (Махачкала, 1998; 1999). И наконец, немало ценных сведений содержат компилятивные труды «Гюли-стан-и Ирам» А.-К. Бакиханова и «Асар-и Дагестан» Г.-Э. Алкадари. Весьма ценными источниками местного происхождения послужили и научные исследования многих современных дагестанских историков.

Не менее важными по количеству содержащейся в них информации являются источники русского происхождения, хранящиеся в различных архивохранилищах страны. Причём огромное их количество было давно введено в научный оборот благодаря усилиям ряда поколений отечественных исследователей, планомерно занимавшихся публикаторской деятельностью. Следует отметить, что дагестанская историческая наука не столько нуждается в фактическом материале, сколько в новом его прочтении и истолковании. А потому задача настоящего исследования состояла прежде всего в интерпретации введённых в научный оборот сведений и фактов, а не в поиске дополнительных. И такой подход представляется вполне оправданным, поскольку позволяет преодолеть скептицизм, неизбежно возникающий при пересмотре утвердившихся в историографии клише.

Наиболее крупной публикацией подобных материалов являются «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» (АКАК. - Тифлис, 1866-1904), вобравшие в себя документы из архива Главного управления наместника Кавказа. Издание охватывает период с 1799 по 1862 г., но в первых томах помещён ряд документов более раннего времени. Большой фактический материал содержит трехтомный труд П.Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год (СПб., 1869), куда вошло немало сведений, собранных автором во время его службы на Кавказе. Особую ценность представляет публикация материалов из главного архива Министерства иностранных дел «Сношения России с Кавказом» (М., 1889), осуществленная С.А. Белокуровым и многотомное издание «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), в котором публиковались самые различные материалы. Наибольший интерес для настоящей работы представляют статьи, посвященные «Шамхалам Тарковским» и другим дагестанским правящим домам.

Издание материалов, хранящихся в отечественных архивах, продолжилось и в советское время. В результате из фондов архивов сегодня известных под аббревиатурой: РГАДА, РГВИА, ЦГИА Грузии, РГА РД и некоторых других было извлечено множество документов, впоследствии опубликованных. Это «Материалы по истории Дагестана и Чечни (первой половины XIX в.)» под редакцией С.К. Бушуева и Р.М. Магомедова (Махачкала, 1940), «История, география и этнография Дагестана. XVIII-XIX вв.» под редакцией М.О. Косвена и Х.-М.О. Хашаева (М., 1958), сборник материалов «Русско-дагестанские отношения XVII- первой четверти XVIII вв.», подготовленный Р.Г. Маршаевьш (Махачкала, 1958). Немало важных сведений содержат документы, опубликованные В.Г. Гаджиевым и Х.Х. Рамазановым, в сборнике «Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50-е годы XIX в.» (Махачкала, 1959), а также сборник материалов «Русско-Дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.» под редакцией В.Г. Гаджиева (М., 1988). В них,

наряду с описанием военных кампаний, приводятся сведения о взаимоотношениях царской военной администрации с местными владетелями, о населённых пунктах, и реже, о социальных отношениях. Однако этот пробел восполняют публикации осуществлённые Х.-М.О. Хашаевым: «Памятники обычного права Дагестана ХУИ-ХСХ вв.» (М., 1965) и «Феодальные отношения в Дагестане XIX - начала XX в» (М., 1969).

В ХУИ-ХУШ вв. Восточный Кавказ посещает множество западноевропейских путешественников. Особую ценность для данной работы представляют наблюдения и материалы А. Олеария, И. Гербера, Я. Рейнегса, Я. Стрейса, Г. Брюса, Я. Тектандера, Дж. Белла, К. Брейна, И. Гильденштедта, С. Гмелина, И. Лерха, X. Ван Галена и др. Извлечения из их трудов, относящиеся к Восточному Кавказу, содержатся в подготовленной В.Г. Гаджиевым публикации «Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов ХШ-ХУШ вв.» (Махачкала, 1992). Встречающиеся у них наблюдения социологического и этнологического характера оказывают неоценимую услугу исследователю, неизбежно нуждающемуся в корреляции источников местного и российского происхождения.

Ещё одним надежным и важным источником для настоящего исследования послужили карты, хранящиеся в архивохранилищах разных стран, некоторые из которых опубликованы, в т. ч. в ряде указанных выше работ, или доступны на соответствующих ресурсах в интернете.

Методологической основой диссертации послужил принцип историзма, позволивший с максимальной эффективностью использовать сравнительно-сопоставительный метод исторического познания. В результате историческое прошлое государственных образований Восточного Кавказа было изучено сравнительно с однородными и соизмеримыми явлениями в жизни других стран и народов. Большое внимание было уделено аналогии, позволившей уяснить одно явление посредством другого, однородного и соизмеримого с ним, а также обобщению, опирающемуся на метод исторического объективизма. При работе над диссертацией был использован междисциплинарный подход к историческому исследованию и на основе принципов, разработанных отечественным источниковедением, особое внимание было уделено анализу и интерпретации источников и материалов.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые в отечественном востоковедении проведено комплексное исследование осма-но-персидского противоборства как фактора развития общественно-политической организации в регионе Восточного Кавказа и вместе с тем показано, что именно Дагестан являлся в изучаемое время репрезентативным общественно-политическим образованием данного региона. В диссертации переосмысливаются утвердившиеся в историографии схемы и конструкции общественно-политического развития Восточного Кавказа. В результате прежде разрозненные части и элементы дагестанской истории оказались соединены в органическое целое, чем, собственно, и являлся Дагестан, несмотря на харак-

терные для него разнообразие политических форм и этнолингвистическую пестроту.

Главным параметром научной новизны данного исследования служит детальное раскрытие в нём социальной стратификации на Восточном Кавказе, масштабов региональной урбанизации и её значения для политического, социального и экономического развития.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Османо-персидское религиозное и военно-политическое противостояние с начала XVI в. и до второй половины XVIII в. самым непосредственным образом отразилось на государственно-политической карте Восточного Кавказа. После заключения Амассийского договора была упразднена государственность эмиратов Шеки и Ширвана, а Дагестан остался единственным государственным образованием на Восточном Кавказе, сумевшим продолжить самобытное развитие в последующие столетия.

2. Историю Восточного Кавказа, и в частности Дагестана, необходимо изучать с применением сравнительно-сопоставительного метода, обращенного к истории государств Передней Азии, при активном использовании востоковедческого инструментария. Прежний подход, ограничивавшийся соотнесением истории Дагестана с моделью русского централизованного государства, не позволяет ответить на многие вопросы дагестанской, и шире - восточно-кавказской истории.

3. На протяжении всего изучаемого периода Дагестан представлял собой государство с единой верховной властью, и эта власть принадлежала династии шамхалов, а сам шамхал признавался внешним миром вали Дагестана. Шамхальство представляло собой своеобразную федерацию, состоящую из владений, где правили свои традиционные династии, и владений, управлявшихся отпрысками династии Шамхалидов.

4. Общественная стратификация на Восточном Кавказе во многом была схожа с той, что существовала в иных частях мусульманского мира, и в значительной степени была обусловлена нормами шариата. Но если в южной его части она едва ли не копировала ту, что существовала в Персии, то в Дагестане имелись свои особенности. Однако эти особенности носили по преимуществу терминологический характер, что осталось незамеченным исследователями, которые даже не пытались смотреть на них с позиций востоковедения и мусульманского права.

5. В политическом развитии Восточного Кавказа к XVIII в. четко обозначилась разнонаправленная тенденция, при которой его южная часть всё больше интегрировала в государство Сафавидов, а в северной шел процесс дезинтеграции государства Шамхалидов.

6. С укреплением позиций узденской верхушки в Дагестане значительно возросло число населённых пунктов, которые на основании количественных показателей, принятых в Османской империи, и пяти признаков, установлен-

ных М. Вебером для определения «города», следует признать городами, а Дагестан XVIII века наиболее урбанизированной частью Кавказа.

7. Процесс становления и роста городов в Дагестане имеет достаточно глубокую историю и обнаруживает свои первые признаки с конца XI в., т. е. с начала исламизации горных областей Восточного Кавказа. Характерный для Дагестана синойкизм, выделяющий его на всем Кавказе, был обусловлен именно исламизацией и в итоге привёл к тому, что в ХУ1-ХУШ вв. здесь имелось большое число городов с населением от 2 до 10 и более тысяч человек.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты, отражённые в основных положениях и выводах, а также собранные и систематизированные для этого материалы могут быть использованы как историками, так и представителями смежных дисциплин. Причём как для написания обобщающих работ, посвященных Восточному Кавказу и сопредельным областям, так и в учебно-педагогическом процессе, при разработке общего и специальных курсов, потенциально заложенных в отдельных главах и параграфах диссертации. Исследование может представлять интерес и для широкого круга читателей.

Однако этим значимость настоящего исследования не исчерпывается, т. к. своим остриём оно направлено в сферу актуальной политики. Выявляя и утверждая в своих положениях и выводах факт существования в условиях дагестанской феодальной государственности верховной, т. е. центральной, власти, исследование способствует консолидации Дагестана, поскольку позволяет рассматривать его как исторически сложившуюся этнополитическую общность, а не конгломерат народов, собранных воедино административно-политической волей наркома по делам национальностей И.В. Сталина. Сегодня задача укрепления единства дагестанских народов важна не только для Дагестана, но и для укрепления позиций России на всём Кавказе. Соответственно результаты и материалы исследования могут быть востребованы федеральными органами государственного управления, и прежде всего СКФО, при выработке приоритетов и конкретных направлений экономического развития, национальной и административной политики в регионе.

Апробация диссертации. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН. Ее основные положения и выводы получили отражение в трёх научных статьях, опубликованных в рецензируемых журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией.

Структурно диссертация состоит из введения, трёх глав, первые две из которых разбиты на два и три параграфа соответственно, а также заключения и списка использованных источников и литературы.

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во Введении обосновывается актуальность темы, раскрываются цели и принципы исследования, определяются его хронологические и географические рамки, даётся краткий обзор и анализ литературы и источников, а также указывается научная новизна и практическая значимость диссертации.

Глава I «Османо-персидское противостояние как фактор политического развития государств Восточного Кавказа в XVI в.» состоит из двух параграфов, которые предваряются ретроспективной оценкой геополитического положения Восточного Кавказа.

С начала XVI в. Восточный Кавказ превращается в своеобразное пограничье - зону незатухающего противоборства двух великих держав, двух альтернативных концепций ислама - Османской и Сафавидской.

Говоря об экспансии Сафавидов на Кавказе, И.П. Петрушевский разделил её на три периода. Однако предложенная им периодизация базировалась на исследовании внутриэкономического положения региона, а основным критерием служили хозяйственные подъёмы и спады. Она не учитывала османский фактор и в силу известных особенностей советской историографии практически полностью игнорировала идеологическую, а точнее религиозную, составляющую. Поэтому в данной главе предлагается несколько иная периодизация.

В первом параграфе, озаглавленном «Первая османо-персидская война (1514-1555 гг.) и её отражение на внешнеполитическом положении эмиратов Восточного Кавказа», последовательно раскрываются этапы османо-персидского противоборства, начиная со становления Сафавидской державы и радикальных преобразований, которые с полным основанием можно назвать кызылбашской революцией. В Персии Сафавидов шиизм, по сути, утвердился в качестве государственной религии, что обособило шиитов, и прежде всего кызылбашей, от остальных мусульман.

Уже на начальном этапе становления власти Исмаил I - первый шах из династии Сафавидов, подчинил себе обширную территорию и в том числе Шир-ван. В дагестанских хрониках отражено, что Дагестан на этом этапе остался вне поля зрения шаха Исмаила, который сконцентрировал своё внимание на Османской империи. Напротив, правитель Османской империи Байазид II проявлял неоправданную внешнеполитическую пассивность, приведшую к внутриполитической напряжённости. В результате он был вынужден отречься от престола в пользу энергичного младшего сына - Селима I Явуза (Грозного). Укрепившись на троне и продлив перемирия с Венецией, Венгрией и Польшей, он обвинил шаха Исмаила в вероотступничестве и начал военные действия.

В ходе победоносной войны османский правитель обрёл сан халифа, однако его смерть в 1520 г. положила конец начальному этапу противоборства, тем более что в 1524 г. скончался и шах Исмаил. В итоге война перешла в упорное позиционное противостояние, и каждое более или менее близко расположенное к театру военных действий феодальное владение приобрело

стратегическое значение, а их подчинение стало делом чрезвычайной важности для обеих держав.

На Кавказе интересы Османской империи и Персидской державы столкнулись особенно остро. И хотя впоследствии отношение кавказских политических образований к этим державам не раз менялось, именно в этот период они должны были оценить каждую из них с точки зрения перспективы. Так, шамхалы, обеспокоенные возможностью включения в состав Сафавидской державы своей страны и опираясь на её труднодоступность, предпочли ориентироваться на Османскую империю. Разоряемые грузинскими набегами правители Шеки прибегли к покровительству кызылбашей. В Ширване про-османские настроения были почти столь же сильны, как в Дагестане. Но после смерти ширваншаха Шейх-Ибрахима II они претерпели значительные изменения, т. к. его старший сын Халилуллах П обеспечил себе поддержку Тебризского двора женитьбой на дочери шаха Исмаила.

Анализ внешнеполитической ситуации, сложившейся вокруг Кавказа, позволил решить важный для понимания его истории вопрос: на базе синхронных источников было установлено, что слово Черкесия (Дийар-и Черкес) в рассматриваемый период служило для обозначения за Дербентом, и прежде всего Дагестана.

После смерти Селима I и Исмаила I в противоборстве на Восточном Кавказе наблюдалось относительное затишье. Шах Тахмасп I был озабочен междоусобной борьбой кызылбашских племён и вторжениями узбеков, а Сулей-ман I Кануни поглощен войной в Европе и на Средиземном море. Но в 1536 г. Тахмасп I вторгся на Кавказ, где к этому времени возросло влияние шамхана, распространившееся на Восточную Грузию и Ширван. В 1529 г., разведясь с первой женой - Тинатин Гуриели, на дочери шамхала женился Леван I Кахетинский, а в Ширване, после смерти ширваншаха Халилуллаха II в 1535 г., шамхалу удалось возвести на престол - пятнадцатилетнего Шахруха, который воспитывался в Дагестане.

В 1538 г. эмират ширваншахов был полностью оккупирован, а большая часть знати перебита. Управление им Тахмасп I поручил своему брату - Ал-хасс-мирзе, а на захваченные земли хлынул поток кочевников-кызылбашей. Укрепляя позиции на Кавказе, Тахмасп I в 1539 г. выдал свою сестру Пери-хан-ханум за Дервиш-Али-хана Шекинского, а сам женился на дочери шамхала, ставшей впоследствии «старшей женой», фигурирующей в иранской исторической литературе как Султан-ага-ханум, или просто Ага-ханум. С нею ко двору шаха направилась многочисленная свита, положившая начало формированию влиятельной «дагестанской партии». И тогда же Тахмасп I начал последовательно создавать на границе Дагестана, в стратегических пунктах по реке Самур, шиитские форпосты.

В 1549 г. Сулейман I развернул военную кампанию против Месхийских атабагов, и после упорных боёв образовал на территории Западной Грузии Гюрджистанский вилайат. Основанием послужило то, что атабаг Кейхосров II перешел под покровительство Тахмаспа I и, не имея своих дочерей, выдал за него свою ближайшую родственницу. В результате при шахском дворе

возникла вторая (после дагестанской) партия - грузинская, между которыми началась борьба за влияние. В ответ, Тахмасп I обрушился на Восточный Кавказ и ликвидировал независимость Ширвана, учредив на его территории Ширванское беглербегство, а эмират Шеки поделил между Ширванским бег-лербегством и Кахетией. Дагестан и на этот раз избежал вторжения.

Успехи на Кавказе позволили Тахмаспу I перейти к решительным действиям на османском направлении, что вынудило Сулеймана I, занятого войной в Европе, в 1553 г. вернуться для продолжения войны с Персией. Военные действия сопровождались и дипломатической борьбой, в которую была втянута не только Европа, но и Россия. Ситуация вновь зашла в тупик, и после длительных переговоров в мае 1555 г. в Амасье был подписан первый османо-сафавидский мирный договор. Он устанавливал пределы обеих держав и в том числе разграничивал их сферы влияния на Кавказе.

Во втором параграфе, озаглавленном «Османо-персидское противостояние как фактор политического развития Восточного Кавказа во второй половине XVI в.», отмечается, что Амасийский договор лишил кавказские государственные образования возможности продолжать прежнюю политику лавирования между соперничающими державами. Это стало причиной того, что в Москву от шамхала и других дагестанских эмиров стали прибывать посланники с подарками и предложениями о мире, дружбе и торговле. Однако там предпочли поддержать группу кабардинских владетелей, просивших взять их «во оборону от Шевкальского государя». Перипетии этих событий рассматриваются в параграфе, а также объясняются причины, побудившие Тахмаспа I дать Москве время закрепиться на Волге и осуществить ряд акций на Кавказе. Персия и России, несмотря на противоположные позиции на Каспии и в кавказской политике, нуждались друг в друге, выступая против османов и Крымского ханства.

Поразившие Османскую империю политические осложнения и смуты к началу 60-х гг. активизировали её противников. Сулейман I мог в любой момент ожидать разрыва Амасийского договора. И потому лишь вассальный ему Крымский Даулат-Гирай-хан продолжал противодействовать Москве, укрепляя отношения с Дагестаном, который по Амассийскому договору находился в сфере влияния Персии.

В 1566 г. скончался Сулейман I, и его наследник Селим П подтвердил Амасийский договор. Но по завершении войны в Европе османы вновь стали уделять внимание Кавказу. В противостоянии османо-крымского блока с Москвой проблематика мусульман Кавказа, и прежде всего Дагестана, заняла центральное место. В русле этой политики в 1569 г. состоялся известный ос-мано-крымский поход на Астрахань, причина которого сводилась к постройке городка на Тереке, а в 1571 г. поход на Москву, после чего Иван IV распорядился срыть укрепления на Тереке. За всем этим стояло стремление Стамбула сколотить блок Крымского хана с шамхалом и поставить народы Северного Кавказа под свой контроль.

Внутренние неурядицы и пошатнувшееся здоровье не позволили Тахмаспу I отреагировать на происходящее. Болезнь привела к борьбе в придворных

кругах, т. к. шах до самой смерти в 1576 г. не определился с наследником. После его смерти интриги вылились в вооруженное столкновение между грузинской и дагестанской придворными партиями. Одолев в ходе дворцовых переворотов «грузинскую партию», эмиры, и в их числе лидер дагестанской партии - Султан-Шамхал, сделали ставку на Исмаил-мирзу.

Исмаил II пытался примирить суннитов с шиитами, лишив последних государственной под держки. Исследователи по-разному объясняют мотивы его радикальных преобразований, колеблясь между якобы присущим шаху антиклерикализмом и склонностью идти на уступки из опасения нового османского наступления. В «Кембриджской истории Ирана» (2006 г.) даже сказано, что реальные мотивы этих шагов, возможно, так и останутся загадкой. Однако ключ к «необъяснимому» поведению Исмаила II следует искать именно в его опоре на «дагестанскую партию» (суннитов по определению), связь с которой он укрепил, женившись на дочери её лидера - Султан-Шамхала, получившего пост хранителя государственной печати.

Торжество «дагестанской партии» было недолгим. В конце 1577 г. при загадочных обстоятельствах скончался Исмаил П, и в результате дворцовых интриг на трон взошёл его брат - слепой Мухаммад-Худабенде. В начале 1578 г. были физически устранены лидеры дагестанской партии, а следом перебита вся «черкесская гвардия». Победившие кызылбашские эмиры поделили страну между собой, оставив шаху лишь представительские функции. Эти события вызвали реакцию в Дагестане, и в том же 1578 г. шамхал оповестил Стамбул, что «30 ООО дагестанских львов рвутся в бой и только ждут приказа», чтобы выступить против кызылбашей.

Амасийский договор, по сути, был личной унией между Сулейманом I и Тахмаспом I, а потому смерть Исмаила II, сдерживавшего своей религиозной политикой обострение отношений, развязала османам руки. Летом 1578 г. началась очередная османо-персидская война 1578-1590 гг.

В результате к владениям османов был присоединён Ширван, а управление им и военными действиями на Кавказе возложено на Оздемир-оглу Черкес Осман-пашу, который проявил себя и как дальновидный политик. Из синхронных османских источников известно, что Осман-паша, «полагая, что укрепление дружбы и сотрудничества с эмирами Дагестана дело необходимое», установил тесные отношения с самым могущественным среди них. Османский летописец Ибрахим Рахимизаде именует его Амир-Шамхалом и отмечает, что тот обладает 70-80-тысячным войском. От имени султана ему были преподнесены ценные символы и подарки и «близлежащая к его владениям область Шабран в качестве лива, а его племяннику Тучалаву был отдан санджак Ахты Ширванского вилайата», после чего, заключает автор, «сардар мог более не тревожиться об охране вилайата». По инициативе Осман-паши шамхалу «для его нукеров и султанов семи его санджаков ради под держания мира и спокойствия давались хассы и денежное жалованье».

В параграфе подробно рассматриваются военно-политические события, происходившие на Кавказе при самом активном участии местных владетелей и Крымских ханов. Однако непоследовательность Стамбула и его диплома-

тические заигрывания с Персией, привели к смене политической ориентации многих кавказских владетелей. Но и в таких обстоятельствах Осман-паша переломил ход событий в свою пользу, и потому его смерть в 1585 г. стала невосполнимой потерей для Османской империи. После этого заметно активизировался шахзаде Хамза-мирза, но его убийство в 1586 г., стало вторым переломным моментом в этой кровопролитной войне. Вступивший на престол в 1587 г. Аббас I благоразумно решил сосредоточиться на внутренних проблемах страны. В 1589 г. он обратился в Стамбул с предложением заключить мир, по которому за Османской империей остались многие из занятых ею территорий, а также весь Кавказ. Но уже в следующем веке, в ходе нескольких войн Аббас I Великий изменил ситуацию в пользу Персии.

Глава 2 «Стратификация общества на Восточном Кавказе в XVI-XVIII вв. (на примере Шамхальства)» содержит три параграфа, которые предваряются анализом истории формирования социальной стратификации в регионе, обусловленной становлением и развитием здесь раннефеодальных государственных образований.

В XVI-XVIII вв. огромное воздействие на политическое и социальное развитие региона стали оказывать противоборствующие, в том числе и на его территории, Османская и Сафавидская державы. Они изменили политическую карту Восточного Кавказа. Располагавшиеся к югу от реки Самур государственные образования, утратив, в отличие от Дагестана самостоятельность, обрели социальную структуру аналогичную той, что была в Персии.

Первый параграф, озаглавленный «Статус и власть вали/шамхала и крым-шамхала», посвящен раскрытию статуса и функциональной роли верховного правителя Дагестана - шамхала, который во внешнем мире рассматривался в качестве вали Дагестана. Шамхал воспринимался дагестанским обществом как лицо, обладающее сакральным статусом в силу происхождения из дома самого Пророка, и основанием для этого служила известная генеалогическая легенда. На базе многочисленных разнохарактерных и разновременных источников местного и иностранного происхождения раскрывается царское достоинство шамхалов.

Известным критерием статуса правителя служат браки, заключённые представителями его династии, и, как показано в работе, в числе зятьёв шамхала не раз оказывались шахи Персии, ширваншахи, цари Грузии, крымские ханы и другие наследники Золотой Орды. Надёжным индикатором статуса правителя является дипломатическая переписка, отдельные фрагменты которой приводятся в параграфе. И здесь же отмечается, что после включения Дагестана в состав Российской империи только шамхал был удостоен титула князя, тогда как представителям владетельных домов, потомкам дагестанских эмиров, пришлось довольствоваться российским дворянством.

«Шамхалово владение простирается не только над всеми князьями и землями в Дагестане», но и <<до самой Шемахи» отмечал И.-Г. Гербер. Его утверждение, едва ли не буквально, совпадает со свидетельством хроники «Та-рих Дагестан» (начало XIV в.), в которой уже выражена идея единства «всего

Дагестана от границ Гурджистана до пределов Дешт-и-Кипчак» и «от области Чаркас до города Шамах», и впервые употреблено само слово Дагестан.

В параграфе на большом фактическом материале раскрывается мысль Г.-А.Д. Даниялова о том, что «шамхалы в политическом отношении выступили на первый план именно в области распространения и внедрения ислама, соответственно меняя идеологию и нравственные позиции горцев». Подробно описываются традиционная коронация шамхалов и предшествующая ей обязательная процедура выборов. В результате анализа источников, и в первую очередь генеалогического характера, установлено, что претендентами могли быть представители династии, чьи отец или дед занимали трон шамхала.

Власть шамхалов не была самодержавной, они не могли диктовать свою волю, но, выступая в роли верховного арбитра, неизменно стремились примирить конфликтующие стороны, опираясь на свой моральный авторитет. При этом подчинение законной государственной власти в лице шамхала рассматривалось как необходимое условие поддержания мира и согласия. Традиционно шамхал выступал в роли верховного главнокомандующего, и тогда он в качестве вали Дагестана собирал под свои знамёна от 80 до 100 тысяч воинов. Привлечённые источники и материалы позволили установить экономические возможности шамхалов, взимавших все четыре вида узаконенных шариатом налогов: закат, ушр, харадж и джизья. Помимо этого их доходы пополнялись за счёт контроля над транзитной торговлей и над двумя основными базами отгонного животноводства, расположенными на принадлежавших им землях: альпийскими пастбищами на прилегающих к Гази-Кумуху горных массивах и раскинувшимися на равнине к югу и северу от Тарки зимними кутанами.

Шамхалы обладали большим влиянием и за пределами Дагестана. Даже в конце XVIII в., несмотря на дезинтеграцию шамхальской государственности, Я. Рейнегс писал: «При всяком предприятии обыкновенно требуют его мнения, и большая часть кавказских народов его советам повинуется».

Шамхалы получали из Персии и Османской империи весьма значительные суммы дня поддержания лояльности, тогда как Дагестан не облагался данью, а его суверенитет ограничивался лишь союзническими обязательствами, которые шамхалы зачастую трактовали в свою пользу.

В параграфе делается вывод, что Дагестаном на протяжении веков называлась именно вся та страна, на которую простиралась власть шамхалов, сформировавших у его населения единое национальное сознание, а у окружающего мира восприятие Дагестана как единого этнополитического целого. Гази-Кумухское шамхальство, как и Тарковское, являются не более чем кабинетными понятиями, отражающими два периода в истории шамхальской государственности.

В этом же параграфе рассматривается второй по значению в Дагестане титул крым-гиамхал, издавна вызывавший интерес историков, но так и не получивший внятного объяснения, и потому считающийся уникальным. Использование сравнительно-сопоставительного метода позволило установить, что и в других странах, имелись лица с аналогичными обязанностями и статусом.

Таким лицом в Крымском ханстве был калга {кьалгьай-султан) - второе после хана лицо в государстве. Анализ немногочисленных источников позволил квалифицировать их как вице-хан и вице-шамхал, соответственно Наличие этого статуса позволяло сгладить противоречия внутри правящего дома в кризисные моменты борьбы за власть.

Вопреки устоявшемуся мнению было выявлено, что Бойнак (ныне Уллу-бий-аул) не являлся изначальной, а тем более единственной резиденцией крым-шамхалов. Такой порядок установился лишь к последней трети XVIII в., когда в результате дезинтеграции государства и выхода удельных эмиров шамхальского дома из конкуренции за титул шамхала Бойнак остался единственным уделом, подконтрольным шамхалу.

Что же касается собирательного понятия крьш-шевкальцы, то за ним скрывается пёстрая в этническом отношении общность, которую на Северном Кавказе объединяла власть крым-шамхала, т. е. дагестанского вице-шамхала, призванного распространять ислам. Дагестанское влияние в регионе Центрального и Западного Кавказа вплоть до Кубани и даже Абхазии отмечено разнохарактерными источниками и современными исследователями. Это влияние осуществлялось благодаря усилиям шамхала, а главным образом крым-шамхала. И потому в османских источниках XVI в. наряду с Великим шамхалом (уллу-шамхал) упоминается и малый шамхал (кучук-шамхал).

Во втором параграфе, озаглавленном «Разряды привилегированного слоя общества», отмечается, что в государстве шамхалов отсутствовала властная вертикаль, поэтому полномочия распределялись между различивши привилегированными социальными слоями. Верхушку привилегированного слоя в Дагестане составляли правящие эмиры (владетельные беки или бии). Их владения напоминали вполне самостоятельные государства, а власть шамхала сводилась лишь к самому общему надзору над ними. Как правило, шамхал требовал от эмиров только поставку воинских контингентов. Во взаимоотношениях с ними шамхал ы использовали политику сдержек и противовесов, а также идеологические аргументы, апеллирующие к единству перед лицом внешнего врага. При этом они опирались на поддержку дагестанских улемов, видевших в шамхалах ревнителей веры и потомков Пророка.

Эмиры делились на два разряда - старших и младших. Старшие эмиры являлись правителями удельных княжеств, к их числу принадлежали представители традиционно самостоятельных династических домов - уцмий, майсум и нуцал, а также уллубии, происходившие из дома шамхала. В свою очередь, старшие эмиры выделяли в управление уделы своим ближайшим родственникам - младшим эмирам. При этом вассальные отношения были крайне запутаны, поскольку дагестанская политическая традиция позволяла служить сразу нескольким сюзеренам. Авторы прошлого, работы которых рассматриваются как источники, зачастую разбираются во всех этих хитросплетениях, лучше, чем современные исследователи. Примером тому может служить свидетельство Г. Брюса: «Весь Дагестан разделяется на владения, из которых каждое состоит под судебной властью своего собственного господина, или мирзы, который, хотя его место и наследственное, но он правит всё-таки не

безбоязненно, и их власть ограничивается некоторыми знатными. Все эти господа признают своим главой шамхала, которому они оказывают глубокое уважение и послушание не из принуждения».

Статус и функциональная роль вышеназванных «знатных» лиц, к которым, прежде всего, принадлежали кадиаскеры или кади ал-кудат, карачи-беки и чанка-беки также детально рассматриваются в данном параграфе.

Самую значительную по численности категорию привилегированного слоя в Дагестане составляли уздени (уздан, озден). Между тем ложный взгляд на них как на «лично свободных крестьян» настолько укоренился, что даже в словарях многочисленных дагестанских языков слово узден не столько переводится на русский язык, сколько объясняется как «свободный крестьянин»; «независимый от феодала крестьянин»; «незакрепгаценный крестьянин». Хотя в тех же словарях производные от слова узден слова имеют совсем не крестьянский оттенок: стройный, утонченный, учтивый, воспитанный, честный, благородный. Разумеется, этот взгляд возник не случайно, а целенаправленно формировался со 2-й половины XIX в., причины чего подробно рассматриваются в параграфе.

Между тем, как писал П. Пржецлавский: «Во времена ханов уздени преимущественно занимали места наибов и сельских старшин, и из них составлял владетель свою охранную стражу; после ханских фамилий, беков и чанков, уздени считались высшим в крае сословием...». А за полвека до него о том же свидетельствовал Кизлярский комендант А. Ахвердов: «Владельцы их без согласия подвластных своих узденей, то есть дворян, никакого дела предпринять не могут, и чаще бывает, что они должны соглашаться на мнение узденей, нежели уздени на владельческие предложения». Свидетельства реального положения узденей в Дагестане сохранили многочисленные и разнохарактерные источники, начиная с официальных документов сословно-поземельных комиссий и кончая наблюдениями культурологического характера местных, русских и западноевропейских авторов. На их базе утверждается взгляд на узденей, как на принадлежащих к числу привилегированных, или, пользуясь терминологией самих источников, «благородных». Разумеется, узденство никогда не было однородным, но даже самый бедный узден был наделён всеми правами, полученными им по наследству.

Схожая по многим характеристикам привилегированная социальная группа населения существовала и на Юго-Восточном Кавказе, где её представители именовались муафами. Это были мелкие землевладельцы, стоявшие по общественному положению ниже беков, нередко составлявшие целые общины. И это позволяет заключить, что в данном случае речь идёт об этнических дагестанцах, которые и за пределами Дагестана воспроизводили всё ту же уз-денскую общину. В остальных случаях, как следует из параграфа, за муафами стояли отдельные лица, а не гражданские коллективы. Но после того как царская администрация в 1847 г. приняла Инструкцию «О маафском сословии Закавказской области», их, как и 20 лет спустя узденей, стали именовать «поселянами», т.е. термином прежде употреблявшимся по отношению к райатам.

В третьем параграфе, озаглавленном «Категории зависимого населения», рассматриваются все известные категории населения с неполноправным статусом. К зависимому, но при этом лично свободному населению в Дагестане принадлежали райаты, иляты и зиммии.

В соответствии с мусульманским правом зависимость райата рассматривалась как поземельная, и потому их нельзя сравнивать с «крепостными». Этнический состав райатов был неоднороден, но их объединяло недагестанское происхождение. Они не формировали гражданских общин и органов самоуправления, что принципиально отличало райатов от узденей. По отношению к последним ни один эмир не обладал принудительной властью, кроме как по решению суда. Схожий с райатами статус имели иляты, отличавшиеся родом занятий и образом жизни. В Дагестане это были малочисленные кочевники, обязанные отработочными, натуральными и денежными повинностями владельцам пастбищ.

К категории населения с ограниченным правовым статусом принадлежали и зиммии (ахль аз-згтма). Ими могли быть лишь «люди Писания» (ахль ал-китаб), т. е. иудеи и христиане, легальное положение которых основывалось на договоре ахд аз-згтма (договор о защите) со стороны мусульманского государства. В Дагестане зиммии были традиционно представлены иудеями (частью иранского еврейства), христианами-монофизитами (армянами) и православными (казаками-старообрядцами). В параграфе рассматриваются все перечисленные общины зиммиев. Зиммиям гарантировались свобода вероисповедания, неприкосновенность жизни, свобода передвижения, предпринимательства и т. п. По возможности зиммиев объединяли в общины во главе со старейшинами (раввинами у евреев) в отдельных кварталах, пригородах или населённых пунктах, где они могли регулировать свой быт и деловые отношения в соответствии с канонами своей религии, пользуясь известной автономией. Они могли рассчитывать на справедливое судебное разбирательство у местных мусульманских властей. При этом на базе местных источников показано, что в Дагестане изучаемого времени не известны проявления антисемитизма и веронетерпимости по отношению к христианам.

В Дагестане имелись ещё две крайне малочисленные категории лично свободного населения, которых в отечественной историографии зачастую смешивают с рабами или вольноотпущенниками. Речь идёт о т. н. казаках (хъазахъ, къазакъ) и ранджбарах (ранчбары, речберы, лажбары, лежберы, не-жберы), которые, принадлежа к лицам с ограниченным правовым статусом, все же оставались лично свободными.

К лично зависимой категории населения в Дагестане относились рабы и те, кто находился в процессе освобождения. Между тем в источниках и даже в исследованиях, некритически воспринявших эти источники, рабскими терминами покрываются различные группы зависимого населения, порой только происходившие от рабов или занимавшиеся «рабским трудом».

Источники дагестанского происхождения свидетельствуют о строгой регламентации рабства нормами шариата, и поэтому все категории рабов рассматриваются под углом зрения мусульманского права. Особое внимание в

параграфе уделено самой многочисленной категории рабов - мукатибам (в Дагестане чагар), поскольку в историографии ему до сих пор не найдено приемлемого объяснения. Очевидные различия в принципах зависимости и степени эксплуатации чагар бывших и чагар настоящих ввели в заблуждение большинство авторов. За два последних века, пока термин чагар обрастал литературой, никто не уделил должного внимания его этимологии. Между тем он находит прозрачную этимологию в лакском языке, на котором звучит как чагьар и переводится как «письмо/документ/записка/бумага», являясь калькой с арабского китаба, производным от которого стал термин мукатиб, т. е. «имеющий документ». Этим словом, как показано в параграфе, определялся раб, заключивший с хозяином письменный договор о самовыкупе в установленный срок и за определённую сумму.

Глава III «Тенденции политического и социального развития Восточного Кавказа в ХУП-ХУШ вв.». В этот период Персия включила Юго-Восточный Кавказ в систему своей государственности, а Дагестан утратил возможность вести наступательную войну под знаменем распространения ислама, оказавшись между Персией, усилившейся при Аббасе I, и набиравшим силы Московским царством. В результате дагестанская государственность столкнулась с разрушительным феодальным сепаратизмом, зачастую подогреваемым из-за рубежа. Деградация Сафавидской Персии в начале XVIII в. привела к многочисленным восстаниям и внешним вторжениям, что в какой-то мере вновь объединило Восточный Кавказ.

К XVIII в. в Дагестане сложились благоприятные условия для усиления провинциальной знати, и даже беки из шамхальского дома, обосновавшись в той или иной области, ориентировались уже не на центральную власть в лице шамхала, а на влиятельные узденские тухумы, которые помогли им там укрепиться. Д ля понимания многих явлений в общественно-политическом развитии Дагестана, вызвавших эту социальную трансформацию, особое внимание в главе уделено проблеме «города» на Восточном Кавказе.

Но если за городами южной части этого региона в историографии прочно закрепился статус города, то в историографии, посвященной Дагестану, априори считается, что в рассматриваемое время в Дагестане городов просто не существовало. Между тем, обратившись к источникам Х\ГС-ХУП1 вв., нетрудно обнаружить именно здесь наличие значительного числа городов, как они именуются в синхронных источниках.

В данной главе проанализированы многие гипотезы возникновения города и определения его как понятия, после чего, на базе исследования «История османского государства, общества и цивилизации» был установлен количественный критерий для определения города. Несравненно более существенный критерий был почерпнут в работе «Город» М. Вебера, который считал город поселением «с сильно выраженным, по крайней мере относительно, торгово-промышленным характером», и при этом обладающим пятью необходимыми признаками: 1) наличием укрепления; 2) наличием рынка; 3) наличием своего суда и хотя бы какого-то собственного права; 4) наличием корпоративности; 5) наличием хотя бы какой-то автономии и автокефалии». Следовательно, резюмирует М. Вебер, и управлением посредством учреждений, в создании которых так или иначе участвовали сами горожане.

В настоящей главе на базе многочисленных источников показано, что в Дагестане целый ряд поселений, число которых значительно возросло именно за ХУП-ХУШ вв., полностью отвечали всем указанным признакам. Но поскольку исследователи, отказывающие Дагестану в наличии городов, обращают внимание на менее значимые критерии или признаки, то и они достаточно детально рассматриваются в этой главе. При этом особое внимание уделено количественному признаку, и с этой целью в сравнительно-сопоставительном плане рассматриваются цифровые данные по всему Кавказу и даже за его пределами, после чего становится очевидным, что нигде на Кавказе не встречается такого скопления городских поселений.

В Дагестане, в отличие от остального Восточного Кавказа, были целые агломераты городов, что оказывало большое влияние на общественную и экономическую жизнь страны. Города в наибольшей степени отражают уровень развития региональной экономики, и потому дагестанский город рассматривается с точки зрения его «торгово-промышленного характера», о чём говорил М. Вебер. И это позволяет лучше понять внутреннюю природу дагестанского города, составить адекватное представление об уровне и динамике социального и экономического развития Дагестана в целом. Излагаемый в главе материал не только позволяет представить масштабы торгово-промышленного развития дагестанских городов в этот период, но и понять причины их дальнейшего экономического упадка.

В конце главы рассматривается такое характерное для Дагестана явление как синойкизм, фиксируемое многочисленными источниками и исследователями, которые, однако, не дают ему должного объяснения. Д ля решения этого вопроса процесс синойкизма был рассмотрен параллельно с процессом ис-ламизации Дагестана, и результат показал, что процесс урбанизации, в значительной мере базировавшийся на синойкизме, шел вослед процессу ислами-зации, а порой и параллельно с ним.

В Заключении подводятся итоги исследования, которое показало, что ос-мано-персидское военно-политическое и религиозное противостояние XVI -XVIII веков было определяющим внешнеполитическим фактором в общественно-политическом развитии Восточного Кавказа.

Заключение Амассийского договора привело к упразднению эмиратов Шеки и Ширвана, а Дагестан остался единственным государственным образованием на Восточном Кавказе, сумевшим продолжить своё самобытное развитие в последующие столетия.

Именно это противоборство, уже после гибели Надир-шаха в 1747 г., позволило сформироваться ряду самостоятельных ханств на территории современного Азербайджана, и оно же предопределило смену политической ориентации государственных образований Восточного Кавказа в пользу Российской империи.

На протяжении всего исследуемого периода Дагестан представлял собой государство с единой верховной властью, которая принадлежала династии шамхалов. Шамхал признавался внешним миром вали Дагестана и принимал самое деятельное участие в политической борьбе на всём Кавказе и вокруг него. Шамхальство представляло собой своеобразную федерацию, состоящую из

владений, где правили местные традиционные династии, и владений, управлявшихся отпрысками династии Шамхалидов.

На Восточном Кавказе в ХУ1-ХУШ вв. имелись практически все социальные разряды, характерные для большинства государств того времени. Государственная власть формировалась под влиянием норм шариата, оказавших большое влияние и на правовой статус различных социальных групп.

В политическом развитии Восточного Кавказа к XVIII в. четко обозначилась разнонаправленная тенденция, при которой его южная часть всё больше интегрировала в государство Сафавидов, а в северной шел процесс дезинтеграции государства Шамхалидов. Наметившаяся децентрализация власти привела к перераспределению властных полномочий от старой бекской аристократии к местной узденской знати.

Укрепление позиций узденской верхушки привело к тому, что в XVIII в. наиболее урбанизированной частью Кавказа становится именно Дагестан. Это оказало огромное влияние на развитие ремесленного производства, разнообразие и узкая специализация которого разительно отличает Дагестан от остального Кавказа. Достигшее уровня кустарной промышленности ремесленное производство подтолкнуло развитие торговли и экономики в целом.

Процесс становления и роста городов в Дагестане имел глубокие исторические корни. Характерный для Дагестана синойкизм, разительно выделяющий Дагестан на всем Кавказе, был обусловлен именно исламизацией, и в итоге привёл к тому, что в ХУ1-ХУШ вв. здесь имелось большое число городов с населением от 2 до 10 и более тысяч человек.

Основные положения диссертации получили отражение в следующих публикациях автора (общим объёмом 1,5 авт. л.), помещённых в рецензируемых журналах, определённых Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки Российской Федерации.

1) К вопросу о положении иноверцев-зиммиев в традиционном Дагестане (Х\Т-Х\ТП вв.) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. - Ростов н/Д, 2010. № 5 (159). - С. 58-61 (0,46 авт. л.)

2) Понятие города и особенности урбанизации в Дагестане ХУ1-Х1Х вв. // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. -Общественные и гуманитарные науки. 2010. № 2 (11). - Махачкала. - С. 1520 (0,54 авт. л.).

3) Восточный Кавказ в свете османо-иранского противостояния первой четверти XVI в. // Вестник Дагестанского государственного университета. -История, педагогика, психология. 2011. № 4 (107). - Махачкала. - С. 145-151 (0,51 авт. л.).

Подписано в печать 14.12.2011 г. Заказ № 1255 Тираж 100 экз. Печать трафаретная.

Издательство ДГУ 367000, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 59е, т. 8(8722)67-68-09

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Гаджиев, Зураб Тамерланович

Введение.

Глава I. Османо-персидское противостояние как фактор политического развития государств Восточного Кавказа в XVI в.

1.1. Первая османо-персидская война (1514-1555 гг.) и её отражение на внешнеполитическом положении эмиратов Восточного Кавказа.

1.2. Османо-персидское противостояние и политическое развитие Восточного Кавказа во второй половине XVI в.

Глава II. Стратификация общества на Восточном Кавказе в XVI

XVIII вв. (на примере Шамхальства).

2.1. Статус и власть вали/шамхала и крым-шамхала

2.2. Разряды привилегированного слоя общества

2.3. Категории зависимого населения

Глава III. Тенденции политического и социального развития

Восточного Кавказа в XVII-XVIII вв.

Введение диссертации2011 год, автореферат по истории, Гаджиев, Зураб Тамерланович

Актуальность настоящего исследования определяется тем заметным местом, которое отводится Кавказу, и в частности Восточному Кавказу, в современной мировой политике, а также комплексом проблем, возникших на Российском Кавказе в постсоветское время. Сегодня в нашей стране на всех уровнях общественной и политической мысли уже возникло понимание необходимости решать их с помощью идеологического инструментария. Между тем тот, что достался в наследство новому Российскому государству от предыдущего столетия, уже явно обнаружил свою недостаточность. Соответственно возникла необходимость в новом видении политической и духовной культуры народов Кавказа, и прежде всего Российского Кавказа, что невозможно без детального и объективного изучения существовавших здесь в прошлом политических структур, общественных институтов и этапов, которые они пережили в своём развитии. Настоящее исследование освещает процессы формирования государственности, социальной структуры народов Восточного Кавказа в свете военно-политического противоборства Османской империи и Сафавидского Ирана, в конечном счёте, обусловившего политическую ориентацию народов региона на Россию.

Хронологические и географические рамки исследования охватывают время от начала XVI в., когда османо-персидское противостояние обнаружило себя в военных действиях, происходивших на территории Кавказа, и до конца XVIII в. Начало этого периода совпадает с завершением процесса исламизации горных областей Восточного Кавказа, а к его концу уже складывается то политическое и общественное устройство, которое сохранится вплоть до его включения в состав Российской империи.

В отечественной историографии существует устоявшееся представление относительно географических рамок Восточного Кавказа, возникшее в свете политических целей России. С осознанной определённостью их впервые поставил Пётр I. И не случайно И.-Г. Гербер, один из сопровождавших его в «Персидском походе» военных специалистов, написал труд «Описание стран и народов между Астраханью и рекой Курой, находящимися», ставший впоследствии бесценным историческим источником. Нетрудно заметить даже из одного названия, что речь идёт о территориях Кавказа, которые оказались уже включенными в состав Российской империи, и тех, что, подобно Кахетии, едва не были включены в её состав. Но при этом все они ещё до недавнего времени признавались сферой интересов Сафавидского Ирана, а не Османской империи.

Однако такой подход к определению Восточного Кавказа не совпадает с целями диссертации, поскольку османо-персидское противостояние не оказало заметного воздействия на общественно-политическое развитие Чечни и Ингушетии. А если оно и было, то опосредованное, через Шамхальство. Это противоборство не имело влияния и на Кабарду, о которой можно было бы говорить в свете крымско-российского и шире - османо-российского противостояния. И даже Картли-Кахетинское царство, оказавшееся едва ли не в эпицентре османо-персидского противостояния, ощущало его совсем по-иному. Ведь в культурно-историческом плане это всё же была восточная часть христианской Грузии со всеми вытекающими отсюда последствиями для её общественно-политического развития. А потому в разрезе данного исследования географические рамки Восточного Кавказа охватывают страны и народы, населявшие территорию между Тереком и Курой и относящиеся к мусульманскому миру.

Объекты исследования: государственные образования, существовавшие на Восточном Кавказе в ХУ1-ХУ1П вв., и разнохарактерное влияние, которое оказало на них османо-персидское противоборство, статус правителей этих государственных образований, сформировавшаяся в них общественная стратификация и социально-политические институты, в числе которых значительное место принадлежало городу.

Предмет исследования: причины, оказавшие политически значимое влияние на становление этих государственных образований, конкретно-исторические обстоятельства и принципы их функционирования, а также исчезновение некоторых из них с политической карты Кавказа, борьба за приоритет в регионе между Османской и Сафавидской державами. Ведь на протяжении указанного времени именно их противоборство являлось важнейшим внешнеполитическим фактором развития военно-политической и религиозно-культурной ситуации в регионе.

Цель исследования - воссоздать объективную картину политической трансформации государственных образований Восточного Кавказа в период османо-персидского противоборства ХУ1-ХУШ вв., спровоцировавшего существенные сдвиги в религиозной, социальной и культурной жизни региона.

Задачи исследования были определены исходя из указанной цели и в совокупности составили следующий взаимосвязанный комплекс:

- выявить религиозно-политические аспекты противостояния Сафавидской державы и Османской империи;

- осветить обстоятельства, при которых в Персии Сафавидов шиизм, по сути, стал государственной религией;

- вскрыть политические мотивы и причины османо-сафавидского военного конфликта, изложить в хронологической последовательности ход первой османо-сафавидской войны (1514-1555 гг.) и проанализировать, как эта война на каждом из её этапов отражалась на политических судьбах государственных образований Восточного Кавказа;

- описать международные последствия заключения Амасийского мира (1555 г.), по которому Дагестан остался единственным из эмиратов Восточного Кавказа, сохранившим свою политическую и религиозную самостоятельность, а к Кавказу подступила третья сила - Московское царство;

- рассмотреть ход второй османо-сафавидской войны (1578-1590 гг.) и выявить позиции, занятые в ней представителями правивших на Восточном Кавказе владетельных домов;

- свести воедино множеств фактов и событий, произошедших за период двух османо-сафавидских войн, которые, несмотря на свою взаимообусловленность и взаимозависимость, зачастую ускользают от взгляда исследователей изучающих тот или иной регион по отдельности;

- опираясь на многочисленные разнохарактерные и разноязычные источники и материалы, в т. ч. и самостоятельно составленные генеалогические таблицы, показать, что на протяжении всего изучаемого периода гарантом государственной целостности Дагестана являлся именно шамхал, признаваемый всем окружавшим его миром в качестве вали Дагестана;

- раскрыть внутреннее содержание существовавших в Дагестане социальных терминов, выявить место и роль стоявших за ними категорий населения и таким образом показать общественно-политическую систему, лежащую в основе традиционной дагестанской государственности;

- разобраться в тех положениях шариата, которые регулируют правовое положение различных социальных категорий в мусульманском обществе, без чего невозможно понять статус целого ряда социальных групп дагестанского населения;

- проследить торговые и прочие экономических связи в регионе Кавказа, связав их с количеством городов, создававших необходимые условия для развития городской жизни;

- рассмотреть в хронологическом и сопоставительном аспектах процесс укрупнения населённых пунктов в Дагестане и дать научно обоснованное объяснение тому феномену, что в XVIII в. Дагестан был наиболее урбанизированным во всём Кавказском регионе.

Степень научной разработки проблемы. Поскольку настоящая диссертация имела целью «соединить то, что прежде было разделено, показать связь между событиями, показать, как новое проистекало из старого, соединить разрозненные части в одно органическое целое» (С.М. Соловьев), приходится говорить сразу о целом ряде проблем и соответственно о различной степени их разработки.

Османо-персидское противостояние ХУ1-ХУШ вв. в целом достаточно подробно освещено в исторической литературе, чего нельзя сказать о противоборстве этих держав на Кавказе, и тем более на Восточном Кавказе. Различные его периоды получили неравномерное освещение. Несравненно лучше оно освещено в XVII и XVIII вв. Между тем XVI век остался своеобразной лакуной, поэтому пришлось посвятить ему 1-ю главу настоящей работы.

Что же касается исследований проблем этого противоборства, то прежде всего следует назвать известные работы И.П. Петрушевского: «Ислам в Иране в VII-XV веках» и «Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI - начале XIX века». Несомненный интерес представляет и фундаментальная монография С. Ашурбейли «Государство Ширваншахов (VI-XVI)», а также работа «Азербайджанцы - этногенез и формирование народа», принадлежащая известному азербайджанскому историку A.C. Сумбатзаде. И в этой связи нельзя не указать на бесспорную ценность обширных комментариев и примечаний З.М. Буниятова, сопровождающих многочисленные публикации источников, прежде всего к работе «Гюлистан-и Ирам» А.-К. Бакиханова. Весьма полезной для раскрытия начального периода становления Сафавидской державы оказалась работа Я. Махмудова «Взаимоотношения государств Ак-Коюнлу и Сефевидов с Западноевропейскими странами (II половина XV -начало XVII вв.)», а для выяснения некоторых конкретных обстоятельств её противоборства с Османской империей значительный интерес представляет работа С.А. Мамедова «Азербайджан по источникам XV - первой половины XVIII вв.». Составить представление об уровне ожесточения этого противоборства позволяют монография М.К. Зулаляна «Армения в первой половине XVI в.» и работа М.Х. Сванидзе «Турецко-иранские отношения в 1613-1619 гг. и Грузия», помещённая в тематическом сборнике «Османская империя, система государственного управления и этнорелигиозные проблемы». Вопросы, связанные с османо-персидским противоборством в северной части Восточного Кавказа нашли отражение в работах E.H. Кушевой «Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII века)», Я.З. Ахмадова «Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVT-XVII веках» и В.В. Трепавлова «История Ногайской Орды». А на более поздних этапах оно достаточно подробно рассматривается в работе H.A. Сотавова «Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в.» и монографии В.Г. Гаджиева «Разгром Надир-шаха в Дагестане».

Наконец, большое значение для данной диссертации имели исследования, позволившие составить объективное представление о державах, в результате противоборства которых на Восточном Кавказе произошли изменения, рассматриваемые в двух последующих главах настоящей работы. Речь идёт о коллективном труде «Истории Ирана с древнейших времён до конца XVIII века», подготовленном И.В. Пигулевской., А.Ю. Якубовским, И.П. Петрушевским, JI.B. Строевой, A.M. Беленицким, а также изданном в русском переводе под редакцией М.С. Мейера 2-томном исследовании турецких авторов «История Османского государства, общества и цивилизации». С той же целью в диссертации были использованы англоязычные исследования, а именно: «Сафавидский Иран. Возрождение Персидской империи» А. Неймана и шестой том многотомного издания «Кембриджская история Ирана» (Newman AJ. Safavid Iran. Rebirth of Persian Empire. - London, New York, 2006; The Cambridge history of Iran. 2006. V. 6). Исследование М.С. Мейера «Новые явления в социально-политической жизни османской империи во второй половине XVII-XVIII вв.», помещённое в уже упомянутом тематическом сборнике «Османская империя, система государственного управления и этнорелигиозные проблемы», оказалось исключительно полезным для работы в целом.

Вопросы, рассматриваемые во второй главе диссертации, посвящённой стратификации общества на Восточном Кавказе, в различной степени разработаны для его южной и северной части. Достаточно указать на то, что советская и постсоветская историография рассматривает Азербайджан как некую целостность, существующую на протяжении многих столетий. И даже тогда, когда речь идёт об обособленных государственных, а нередко и административно-территориальных образованиях на его территории, исследователи с позиций ретроспективного анализа пытаются представить процесс его государственного становления, т.е. увидеть Азербайджан в процессе развития. Такой подход характерен едва ли ни для всех работ, рассматривающих те или иные аспекты истории южной части Восточного Кавказа. Исключение, разумеется, составляют работы заведомо оппозиционные подобным историографическим воззрениям, однако их рассмотрение выходит за рамки настоящей диссертации. Что же касается работ, находящихся в традиционном историографическом русле, то к их числу принадлежат все вышеназванные исследования, начиная от И.П. Петрушевского и заканчивая С.А. Мамедовым, а так же целый ряд других. И потому достаточно назвать, в качестве наиболее характерных, изданную в Баку ещё в 1958 г. «Историю Азербайджана» и изданную там же тридцать лет спустя «Историческую географию Азербайджана».

В то же время советская и постсоветская историография, посвященная Дагестану, не только не усматривает его государственно-политической целостности, но даже делит и дробит его историю на отдельные части и периоды. А в последние десятилетия обнаружилась тенденция вычленять из дагестанской государственно-политической целостности отдельные этнические общности и даже писать их историю, в то время как их не существовало не только на государственно-политическом, но и на административно-территориальном уровне. Это позволяет заключить, что таким авторам неизвестна мысль, высказанная С.М. Соловьёвым в «Исторических письмах»: «Государство есть необходимая форма для народа, который немыслим без государства», равно как и суждение В.О. Ключевского, который в своём знаменитом «Курсе русской истории» подчеркивал: «В государстве народ становится не только политической, но и исторической личностью.».

Однако сказанное выше не означает, что в посвященной Дагестану историографии полностью отсутствуют суждения и научные догадки, способные помочь обнаружить основной смысл дагестанского исторического процесса. Так, E.H. Кушева в 1963 г. в монографии «Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII в.)» предложила именовать дагестанское государственное образование Шамхальство «Дагестанским шамхальством». Принципиальный взгляд на Шамхальство как на общедагестанское государственное образование присутствует в целом ряде работ В.Г. Гаджиева. Во многом схожие взгляды были высказаны М.А. Агларовым в работе «Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX в.», а также Я.З. Ахмадовым в монографии «Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв.».

Но ещё в 1961 г. Х.-М. О. Хашаев в своем чрезвычайно важном для дагестанской истории и неоправданно мало используемом исследовании «Общественный строй Дагестана в XIX в.», комментируя известный источник «Завещание Андуник-нуцала», писал: «Завещание устанавливает границы собственно Аварии и называет вассальные аварскому хану владения. Кази-Кумухский шамхал назван падишахом, т. е. главным над всеми феодалами Дагестана». Соотнеся этот комментарий с утверждением Гегеля: «Личность государства действительна лишь как лицо, как монарх. Личность служит выражением понятия как такового; лицо вместе с тем содержит его действительность.», нельзя не сделать вывода о наличии в Дагестане единой верховной власти и как следствие - единого государства. Наконец, Г.-А.Д. Даниялов в работе «Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России», разъясняя статус и титул шамхала, писал: «Титулы нуцал и уцмий не пользуются в мусульманской среде Дагестана богобоязненным расположением. В противоположность этому само слово шамхал усердием клерикалов было возведено на высшую ступень правоверного ореола. Носитель этого титула не кто иной, как отпрыск святого рода. Блистательная родословная узаконивает его право на занятие царственного престола, Шамхал происходит от дяди Пророка, каковое обстоятельство делает совершенно неоспоримым право Шамхальской династии и её отпрысков на властвование в Дагестане».

Вторым по статусу лицом в Дагестане являлся крым-шамхал. Однако относительно его места, роли и даже этимологии самого титула в историографии не сложилось определённого мнения. И потому решение связанных с ним вопросов в наибольшей степени зависело от анализа информации содержащейся в источниках. Вместе с тем надо отметить, что на остальном Северном Кавказе и даже в Абхазии, исследователи уделяют крым-шамхалам значительно больше внимания. Многие из их работ оказались весьма полезны для настоящего исследования, и прежде всего: «Князья Крымшамхаловы и шамхалы Тарковские: к вопросу этнополитических и этнокультурных связей карачаево-балкарцев и кумыков» Ш.М. Батчаева; «Сословная структура балкарцев и кумыков: сравнительный анализ» A.M. Башиева; «К вопросу о взаимоотношениях Шамхальства с этнополитическими образованиями Центрального Кавказа» Р.М.Бегеулова.

При анализе и описании существовавшей на Восточном Кавказе социальной стратификации был использован широкий спектр исследований. В исследованиях общества, существовавшего на территории современного Азербайджана в XVI-XVIII вв., социальная стратификация чётко прописана, а в Дагестане всё обстоит диаметрально противоположным образом. Здесь стратификация общества - одна из важнейших исследовательских проблем, несмотря на обилие посвященных ей работ, поскольку социальная стратификация рассматривается в них либо с сугубо этнографических позиций, либо под углом зрения социальной стратификации русского централизованного государства. Между тем ещё М.М. Ковалевский в своем знаменитом исследовании «Закон и обычай на Кавказе», писал: «Современный обычай дагестанских горцев уже настолько проникся началами шариата, что исследователю на каждом шагу приходится ставить себе вопрос, в какой мере тот или иной адат есть продукт самостоятельного юридического творчества народа или простое отражение постановлений писаного права». Исходя из понимания того, что социальная стратификация закрепляется именно правовыми нормами, для её анализа и описания в диссертации наряду с литературой этнографического характера, а также многочисленных исследований, использованных в большинстве случаев как источники, был привлечён целый ряд работ по исламоведению и мусульманскому праву: Г.-Э. фон Грюнебаум «Классический ислам. Очерк истории (600-1258 гг.)», А. Мец «Мусульманский ренессанс», «Ислам. Энциклопедический словарь. (М., 1991)», «Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь (М., т. 1, 1998; т. 2, 1999; т. 3. 2001)», М. Кемпер «Шариатский дискурс имамата в Дагестане первой половины XIX в.», С.М. Прозоров «Ислам как идеологическая система», Зинатулла ат-Терази «Исламский Шариат», JT. Ван ден Берг «Основные начала мусульманского права согласно учению имамов Абу Ханифы и Шафии», JI.P. Сюкияйнен «Мусульманское право», JI.P. Сюкияйнен «Шариат и мусульманская правовая культура».

Для третьей главы диссертации, посвященной политической и социальной трансформации, произошедшей на Восточном Кавказе в разрезе XVII-XVIII вв., в той или иной степени необходимыми оказались практически все названные работы, т. к. для большинства из них характерен диалектический подход к историческому материалу. А потому следует остановиться на исследованиях, которые прежде не были упомянуты. Дня южной части Восточного Кавказа это хорошо известная работа В.Н. Левиатова «Очерки из истории Азербайджана в XVIII в.», исследование Г.Б. Абдуллаева «Азербайджан XVIII века во взаимоотношениях с Россией», монография H.A. Магомедова «Взаимоотношения народов Южного Дагестана и Азербайджана в XVII - первой половине XIX века», опубликованный доклад современного турецкого автора С. Шишмира «Кавказские ханства и Дагестан в XVII-XVIII веках по историческим источникам Османской империи». Что же касается непосредственно Дагестана, то поставленные в данной главе вопросы освещены в сборниках, регулярно издававшихся под редакцией В.Г. Гаджиева Институтом истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН в конце прошлого века (Вопросы истории Дагестана. Вып. 2; Развитие феодальных отношений в Дагестане; Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII - начале XIX вв.; Классовая борьба в дореволюционном Дагестане; Государство и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане; Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане и целый ряд других. А в дополнение к тому, отметить, что решение поставленных в данной главе вопросов во многом зависело и от широкого спектра этнографических исследований. Но поскольку для данной главы одной из главных была проблема города на Восточном Кавказе, необходимо было обратиться к специальной литературе, рассматривающей город как явление. И опять-таки, речь идёт не о южной части указанного региона, где за такими поселениями как Куба, Шемаха, Шеки, Баку давно и прочно закрепился статус города.

Между тем в Дагестане, где существовало множество поселений значительно превосходящих по количественному показателю вышеперечисленные, отечественная историография, начиная со второй половины XIX века, не видит населённых пунктов, которые имели бы основания называться городами. Разумеется, количественный показатель не может рассматриваться как единственный признак города. А потому было важно понять и оценить научные критерии и признаки для определения того или иного поселения как город. Эту задачу удалось решить, обратившись к фундаментальному исследованию Г. фон Белова, русский перевод которого был издан в Москве в 1912 г. под названием «Городской строй и городская жизнь средневековой Германии». Работа содержит интересное изложение и критику основных теорий происхождения города. Весьма схожие взгляды обнаружил О.Г. Большаков в работе «Средневековый город Ближнего Востока (VII - середина XIII вв.)». В итоге оба автора солидаризировались в том, что какое бы количество признаков мы ни пытались учесть, мы никогда не найдём бесспорную границу между городом и не-городом, причём всякая абстракция, всякое определение огрубляет действительность, жертвует частностями ради общего. Однако работа Макса Вебера «Город», являющаяся лишь небольшой частью его монументального труда «Хозяйство и общество», подсказала определенное направление. М. Вебер исходит из конкретно-исторической действительности и помогает в ней ориентироваться. Согласно ему город - сложный комплекс явлений, живой, конкретно-исторический организм, который необходимо охватить во всём его многообразии. При этом он все же называет пять признаков, позволивших, в сочетании с количественным признаком, почерпнутым из коллективного исследования турецких авторов «История османского государства, общества и цивилизации», обнаружить в Дагестане значительное количество поселений отвечающих всем этим признакам.

Но поскольку город, согласно М. Веберу, - «поселение с сильно выраженным . торгово-промышленным характером», в данной главе было необходимо отразить этот характер. И в этой связи следует особо выделить работу известного грузинского историка В.Н. Гамрекели, который, изучив одни только дагестаногрузинские экономические отношения в XVIII в., пришел к выводу, что «вся территория Дагестана была разбита на ряд вполне сформировавшихся феодальных образований, с развитой городской жизнью и значительными торговыми центрами». Его исследование позволяет не только лучше понять внутреннюю природу дагестанского города, но и составить адекватное представление об уровне и динамике социального и экономического развития Дагестана в целом.

Разумеется, в Дагестане одни регионы были более развитыми, другие среднеразвитыми, а третьи весьма отсталыми. Однако не последние определяли уровень социально-политического и экономического развития всего Дагестана. Между тем в отношении Дагестана отечественная историография уже со второй половины XIX в. выработала именно такой подход, и эта тенденция не претерпела существенных изменений на протяжении всего XX в.

Источниковая база исследования. В основу настоящей работы был положен широкий круг разнохарактерных, разновременных и разноязычных источников. Среди их многообразия наибольшую ценность представляли источники местного происхождения на арабском языке, поскольку, как подчёркивал И.Ю. Крачковский, «они являются источниками не со стороны, а возникли в той самой среде, которой посвящены».

Особый интерес представляют документы, исходящие от местных феодалов и других значительных лиц, которые отражают местные термины и географические названия, часто искаженные в других источниках. Местные источники отличаются большой содержательностью и детализированным подходом, разумеется, не лишенным субъективности, а порой и пристрастности. Однако при правильном источниковедческом прочтении, это лишь помогает представить исторический процесс и сопровождавшую его общественно-политическую мысль во всей полноте и многообразии.

Наиболее значительной в ряду местных исторических сочинений является хроника XIV века - «Тарих Дагестан», приписываемая Мухаммаду Рафи, и сохранившаяся во множестве списков. Она охватывает период, с начала распространения ислама в Дагестане и до XIV в., когда здесь уже прочно утвердилась власть шамхалов. Это первая дагестанская хроника, проникнутая идеей единства страны, и в ней впервые было использовано название Дагестан. Причём его история, уходящая корнями в языческое прошлое, уже связывается с историей остального мусульманского мира. «Тарих Дагестан» позволяет рассмотреть целый ряд важных вопросов политической, социальной и, в какой-то мере, экономической истории.

Редко какая научная работа по истории Дагестана может обойтись без хроники «Дербент-наме», являющейся компилятивным сочинением Мухаммада Аваби Акташи. Она была составлена не позднее XVII в., тогда как её начальная часть восходит к XI в. Освещая события между ^Х1 вв., её автор приводит некоторые подробности, характерные для более поздних эпох, и рассматривает многие события того времени с современных ему позиций. Несмотря на то, что он пользовался преимущественно трудами авторов IX в., хроника содержит немало новых сведений по истории распространения ислама в Дагестане.

Различные списки двух этих памятников издавались неоднократно и наряду с хрониками других местных авторов - «Ахты-наме», «История Абу-Муслима», «История Маза», «История Каракайтага», «История Ирхана», «История Гирейхана» и т. д. - были опубликованы в сборнике «Дагестанские исторические сочинения» (М., 1993). Все они содержат большое количество важных сведений по истории Дагестана и сопредельных территорий.

Много небольших, но весьма важных документов было собрано и опубликовано Т.М. Айтберовым в состоящей из 2-х частей «Хрестоматии по истории права и государства Дагестана в XVIII-XIX вв.» (Махачкала, 1998; 1999). Им же были переведены и опубликованы замечательные по выражению духа эпохи «Историко-биографические и исторические очерки» дагестанского автора XIX в. X. Геничутлинского (Махачкала, 1992).

Немало ценных сведений содержится в известном компилятивном труде А.-К. Бакиханова «Гюлистан-и Ирам», а также в сочинении «Асар-и Дагестан» Г.-Э. Алкадари. Несмотря на то, что труд этого дагестанского автора во многом базируется на сведениях, почерпнутых из вышеназванного произведения А.-К. Бакиханова, он не лишен оригинальности, особенно когда автор высказывает свои наблюдения этнологического характера. Наконец, весьма ценными источниками местного происхождения послужили научные исследования многих современных дагестанских историков.

Не менее важными по количеству содержащейся в них информации являются источники русского происхождения, хранящиеся в различных архивохранилищах страны. При этом необходимо особо подчеркнуть, что огромное их количество уже давно было введено в научный оборот благодаря усилиям ряда поколений отечественных исследователей, планомерно занимавшихся публикаторской деятельностью. В результате ими была создана источниковая база, которой оказалась вполне достаточно, чтобы, следуя непреложному требованию, рассмотреть исторический процесс «в свете как можно большей совокупности фактов». И в этом контексте необходимо заметить, что дагестанская историческая наука страдает не столько от недостатка фактографического материала, сколько от одностороннего его истолкования. А потому задача заключалась в новой интерпретации уже введённых в научный оборот сведений и фактов, а не в поиске дополнительных. И такой подход представляется вполне оправданным, поскольку позволяет преодолеть скептицизм, неизбежно возникающий при пересмотре утвердившихся в историографии клише.

Имеющие отношение к теме настоящего исследования источники русского происхождения очень разнообразны и содержат материалы о политических образованиях Восточного Кавказа, их границах и административно-территориальном устройстве, численности населения и его занятиях, сведения о населённых пунктах, взаимоотношениях правителей, их военной силе и внешней политике. К их числу относятся письменные свидетельства участников военных походов и научно-разведывательных экспедиций, военных деятелей и чиновников, побывавших на Кавказе. Это и научные исследования, и официальные документы и материалы, собранные их авторами на месте, и различные записки, содержащие сведения о местных жителях, их политической организации и общественной структуре, рапорты, донесения, справки, приказы, письма, воспоминания, дневники, обзоры и прочие описания различных событий.

Наиболее крупной публикацией подобных материалов являются «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» (АКАК. - Тифлис, 1866— 1904), вобравшие в себя документы из архива Главного управления наместника Кавказа. Издание охватывает период от 1799 до 1862 г., но в первых томах помещён ряд документов более раннего времени. Большой фактический материал содержит трехтомный труд П.Г. Буткова «Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год (СПб., 1869), куда вошло немало сведений, собранных автором во время его службы на Кавказе. Особую ценность для данной работы представляет публикация материалов из главного архива Министерства иностранных дел «Сношения России с Кавказом» (М., 1889), осуществленная С.А. Белокуровым. В этом ряду необходимо назвать известное многотомное издание «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ), в котором публиковались самые различные материалы. Среди них, наряду со сведениями о различных группах населения, собранными специальными комиссиями «для определения личных и поземельных прав», наибольший интерес для настоящей работы представляют статьи, посвященные «Шамхалам Тарковским» и другим дагестанским правящим домам. Наконец чрезвычайно ценный материал для характеристики социального и экономического развития Восточного Кавказа содержится в ряде статистических сборников содержащих данные, относящиеся преимущественно ко второй половине XIX в., из которых, однако, можно извлечь и более ранние сведения.

Издание материалов, хранящихся в отечественных архивах, продолжилось и в советское время. В результате из фондов архивов сегодня известных под аббревиатурой: РГАДА, РГВИА, ЦГИА Грузии, РГА РД и некоторых других было извлечено множество документов, впоследствии опубликованных. Так под редакцией С.К. Бушуева и P.M. Магомедова был издан сборник «Материалы по истории Дагестана и Чечни (первой половины XIX в.)» (Махачкала, 1940). В 5060-е годы было предпринято сразу несколько подобных публикаций. Среди них наибольший интерес представляет «История, география и этнография Дагестана.

ХУ1П-Х1Х вв.» (М., 1958) под редакцией М.О. Косвена и Х.-М.О. Хашаева. В ней были помещены сведения, собранные участниками различных посольств, комиссий, военными деятелями и гражданскими лицами, побывавшими на Кавказе. В том же году вышел сборник материалов «Русско-дагестанские отношения XVII- первой четверти XVIII вв.», подготовленный Р.Г. Маршаевым. Немало важных сведений содержат документы, опубликованные В.Г. Гаджиевым и Х.Х. Рамазановым, в сборнике «Движение горцев СевероВосточного Кавказа в 20-50-е годы XIX в.» (Махачкала, 1959), а также сборник материалов «Русско-Дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.» под редакцией В.Г. Гаджиева. (М., 1988). Характерной чертой этой группы источников является описание военных действий в различных регионах Восточного Кавказа и прежде всего Дагестана. Однако наряду с описанием военных кампаний, в них приводятся сведения о взаимоотношениях царской военной администрации с местными владетелями, о населённых пунктах, и реже, о социальных отношениях. Однако этот пробел восполняют публикации: «Памятники обычного права Дагестана XVII-XIX вв.» (М., 1965) и «Феодальные отношения в Дагестане XIX - начала XX в» (М., 1969), осуществлённые Х.-М.О. Хашаевым.

В ХЛШ-ХУШ вв. Восточный Кавказ посещает множество путешественников, главным образом западноевропейских, чьи наблюдения и аналитические материалы представляют огромную ценность для истории региона вообще и для данной работы в частности. Обычно в них предпочтение отдаётся военно-политической истории, вопросам топографии и исторической географии. Однако встречающиеся в них наблюдения социологического и этнологического характера оказывают неоценимую услугу исследователю, неизбежно нуждающемуся в корреляции источников местного и российского происхождения. В числе наиболее востребованных авторов необходимо в первую очередь назвать: А. Олеария, И. Гербера, Я. Рейнегса, Я. Стрейса, Г. Брюса, Я. Тектандера, Дж. Белла, К. Брейна, И. Гильденпггедта, С. Гмелина, И. Лерха, X. Ван Галена, Ж. Гамба и др. Исключительно важно то, что все указанные авторы писали свои труды как очевидцы либо как фиксаторы местной устной традиции, и при этом нередко привлекали не дошедшие до нас сведения и материалы предшественников, также побывавших на Кавказе и в сопредельных странах. Извлечения из их трудов, относящиеся именно к Восточному Кавказу, содержатся в подготовленной В.Г. Гаджиевым публикации «Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов ХШ-ХУШ вв.» (Махачкала, 1992).

Что же касается непосредственно османо-сафавидского противостояния, и в частности кызылбашского движения, то в этом случае определённый интерес представляют записки о своих путешествиях венецианских послов в Персии -Константино Ласкари, Винченцо д'Алессандри и Микеле Мембре (Баку, 2005). В ряду основных источников, касающихся этой проблематики, следует назвать «Тарих-и алам-ара-йи Амини» Фазлуллаха ибн Рузбихана Хунджи (Баку, 1987) и «Шараф-наме» Шараф-хана Бидлиси (М., 1976). А в качестве важнейшего источника практически для всех разделов настоящего исследования послужил многотомный труд «Книга путешествий» (М., 1979; 1983) знаменитого османского путешественника Э. Челеби, дважды, в 1641-1642 гг. и 1666 г., побывавшего на Кавказе. Ещё одним надежным и важным источником для настоящего исследования послужили карты, хранящиеся в архивохранилищах разных стран, некоторые из которых опубликованы, в т. ч. в ряде указанных выше работ, или доступны на соответствующих ресурсах в интернете.

Методологической основой диссертации послужил принцип историзма, позволивший с максимальной эффективностью использовать сравнительно-сопоставительный метод исторического познания. В результате историческое прошлое государственных образований Восточного Кавказа было изучено сравнительно с однородными и соизмеримыми явлениями в жизни других стран и народов. При этом большое внимание было уделено аналогии, позволившей уяснить одно явление посредством другого, однородного и соизмеримого с ним, а также обобщению, опирающемуся на метод исторического объективизма. Кроме того, при работе над диссертацией был использован междисциплинарный подход к историческому исследованию, поскольку её проблематика соотносится с рядом научных дисциплин: историей, социологией, культурологией, этнологией, правом, исламоведением, языкознанием и т. д. При этом на основе принципов, разработанных отечественным источниковедением, особое внимание было уделено анализу и интерпретации источников и материалов.

Научная новизна исследования заключается в том, что в нём впервые в отечественном востоковедении проведено комплексное исследование османо-персидского противоборства как фактора развития общественно-политической организации в регионе Восточного Кавказа и вместе с тем показано, что именно Дагестан в форме шамхальской государственности являлся в изучаемое время репрезентативным общественно-политическим образованием данного региона. В диссертации переосмысливаются утвердившиеся в историографии схемы и конструкции общественно-политического развития Восточного Кавказа. В результате прежде разрозненные части и элементы истории дагестанской истории, утратившие в силу этого внутренний смысл, оказались соединены в органическое целое, чем, собственно, и являлся Дагестан, несмотря на характерные для него разнообразие политических форм и этнолингвистическую пестроту.

В диссертации подняты вопросы, не нашедшие достаточного отражения в отечественной исторической литературе, без решения которых сущность многих процессов, происходивших и происходящих в Дагестане и в сопредельных областях Восточного Кавказа, остаётся непонятной. И в этой связи главным параметром научной новизны данного исследования служит детальное раскрытие в нём социальной стратификации на Восточном Кавказе, масштабов региональной урбанизации и её значения для политического, социального и экономического развития.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Османо-персидское религиозное и военно-политическое противостояние с начала XVI в. и до второй половины XVIII в. самым непосредственным образом отразилось на государственно-политической карте Восточного Кавказа. Именно оно стало причиной того, что после заключения Амассийского договора была упразднена государственность эмиратов Шеки и Ширвана, а Дагестан остался единственным государственным образованием на Восточном Кавказе, сумевшим продолжить самобытное развитие в последующие столетия. Это противоборство позволило после гибели Надир-шаха сформироваться ряду самостоятельных ханств на территории современного Азербайджана.

2. Историю Восточного Кавказа, и в частности Дагестана, необходимо изучать с применением сравнительно-сопоставительного метода, обращенного к истории государств Передней Азии, при активном использовании востоковедческого инструментария. Прежний подход, ограничивавшийся соотнесением истории Дагестана с моделью русского централизованного государства, не позволяет ответить на многие вопросы дагестанской, и шире -восточно-кавказской истории.

3. На протяжении всего изучаемого периода Дагестан представлял собой государство с единой верховной властью, и эта власть принадлежала династии шамхалов, а сам шамхал признавался внешним миром вали Дагестана. В свою очередь, Шамхальство, как его именуют синхронные источники в качестве синонима Дагестана, представляло собой своеобразную федерацию, состоящую из владений, где правили свои традиционные династии, и владений, управлявшихся отпрысками династии Шамхалидов.

4. Общественная стратификация на Восточном Кавказе во многом была схожа с той, что существовала в иных частях мусульманского мира, и в значительной степени была обусловлена нормами шариата. Но если в южной его части она едва ли не копировала ту, что существовала в Персии, то в Дагестане имелись свои особенности. Однако эти особенности носили по преимуществу терминологический характер, что осталось незамеченным исследователями, которые даже не пытались смотреть на них с позиций востоковедения и мусульманского права. Иначе титул крым-шамхал - второй по значимости в Дагестане - был бы соотнесён с титулом калга, хорошо известным из истории Крымского ханства, а соционим чагар объяснён посредством статуса мукатиб.

5. В политическом развитии Восточного Кавказа к XVIII в. четко обозначилась разнонаправленная тенденция, при которой его южная часть всё больше интегрировала в государство Сафавидов, а в северной шел процесс дезинтеграции государства Шамхалидов. Наметившаяся в нём децентрализация власти привела к перераспределению властных полномочий от бекской аристократии (ас-сстатин) в руки местной узденской знати (айан).

6. С укреплением позиций узденской верхушки в Дагестане значительно возросло число населённых пунктов, которые на основании количественных показателей, принятых в Османской империи, и пяти признаков, установленных М. Вебером для определения «города», следует признать городами. В XVIII в. наиболее урбанизированной частью Кавказа являлся именно Дагестан, что оказало огромное влияние на развитие ремесленного производства, разнообразие и узкая специализация которого также отличает Дагестан от остального Кавказа. Достигшее уровня кустарной промышленности ремесленное производство послужило импульсом для развития торговли, в т. ч. межрегиональной, и экономики в целом.

7. Процесс становления и роста городов в Дагестане имеет достаточно глубокую историю и обнаруживает свои первые признаки уже с конца XI в., когда, собственно, и началась интенсивная исламизация горных областей Восточного Кавказа. Характерный для Дагестана синойкизм, разительно выделяющий Дагестан на всем Кавказе, был обусловлен именно исламизацией и в итоге привёл к тому, что в Х\/1-Х\Щ1 вв. здесь имелось большое число городов с населением от 2 до 10 и более тысяч человек.

Практическая значимость исследования определяется тем, что его результаты, отражённые в основных положениях и выводах, а также собранные и систематизированные для этого материалы могут быть использованы как историками, так и представителями смежных дисциплин: культурологами, политологами, социологами, экономистами. Причём как для написания обобщающих работ, посвящённых Восточному Кавказу и сопредельным областям, так и в учебно-педагогическом процессе, при разработке общего и специальных курсов, потенциально заложенных в отдельных главах и параграфах диссертации. Принципиально новый взгляд на общественно-политическое и экономическое развитие региона должен способствовать пересмотру ряда концептуальных основ в понимании его культурно-исторического, политического и социально-экономического развития. Исследование может представлять интерес и для широкого круга читателей.

Однако этим значимость настоящего исследования не исчерпывается, т. к. своим остриём оно направлено в сферу актуальной политики. Выявляя и утверждая в своих положениях и выводах факт существования в условиях дагестанской феодальной государственности верховной, т. е. центральной, власти, исследование способствует консолидации Дагестана. Ведь оно позволяет рассматривать Дагестан как исторически сложившуюся этнополитическую общность, а не конгломерат народов, собранных воедино административно-политической волей наркома по делам национальностей И.В. Сталина. Сегодня задача укрепления единства дагестанских народов актуальна как никогда прежде, что было официально заявлено на состоявшемся в конце 2010 г. III съезде народов Дагестана. При этом надо учитывать, что от её успешного решения будет зависеть не только целостность Дагестана, но и твёрдость позиций России на всём Кавказе. Соответственно результаты и материалы исследования могут быть востребованы федеральными органами государственного управления, и прежде всего СКФО, при выработке приоритетов и конкретных направлений экономического развития, национальной и административной политики в регионе.

Апробация диссертации. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Центра изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья Института востоковедения РАН. Ее основные положения и выводы получили отражение в докладе, изданном в Материалах Всероссийской научной конференции, и в трёх научных статьях, опубликованных в рецензируемых журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией.

Структурно диссертация состоит из введения, трёх глав, первые две из которых разбиты на два и три параграфа соответственно, а также заключения и списка использованных источников и литературы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Основные черты и особенности общественно-политического развития Восточного Кавказа в период османо-персидского противостояния"

Заключение

Проведённое исследование показало, что османо-персидское военно-политическое и религиозное противостояние с начала XVI в. и до второй половины XVIII в. сохраняло роль определяющего внешнеполитического фактора в общественно-политическом развитии Восточного Кавказа. Оно самым непосредственным образом отразилось на государственно-политической карте Восточного Кавказа и в конечном итоге предопределило смену политической ориентации существоваших здесь государственных образований, вынужденных в конце рассматриваемого периода сделать выбор в пользу Российской империи.

После заключения Амассийского договора была упразднена государственность эмиратов Шеки и Ширвана, а Дагестан остался единственным государственным образованием на Восточном Кавказе, сумевшим продолжить своё самобытное развитие в последующие столетия. В конечном счёте, именно это противоборство уже после гибели Надир-шаха в 1747 г. позволило сформироваться ряду самостоятельных ханств на территории современного Азербайджана.

Как установлено в данной работе, на протяжении всего исследуемого периода Дагестан представлял собой государство с единой установившейся верховной властью, и эта власть принадлежала династии шамхалов, а сам шамхал признавался внешним миром в качестве вали Дагестана. Шамхалы принимали самое деятельное участие в политической борьбе на всём Кавказе и вокруг него. И даже шах Аббас I Великий, в правление которого Персия достигла пика своего могущества, а легенды о его богатстве и мощи рассказывались по всему миру, в дипломатической переписке с Московским двором именовал шамхала «другом», т. е. союзником. Не удивительно, что Екатерина Великая, демонстрируя особое внимание к шамхалам, подобно персидским шахам, стала присылать традиционное золотое перо, усыпанное бриллиантами «для ношения на шапке (тадж) в знак шамхальского достоинства».

Шамхальство, как его именуют синхронные источники в качестве синонима Дагестана, представляло собой своеобразную федерацию, состоящую из владений, где правили местные традиционные династии, и владений, управлявшихся отпрысками династии Шамхалидов.

Изучение стратификации общества на Восточном Кавказе со всей очевидностью показало, что в ХУ1-ХУ1П вв. здесь имелись практически все основные социальные разряды, характерные для большинства государств того времени, как на Востоке, так и до известной степени на Западе. В эмиратах Восточного Кавказа государственная власть формировалась под влиянием норм шариата, оказавших большое влияние и на правовой статус различных социальных групп. Но если в южной его части она едва ли не копировала ту, что существовавала в Персии, то в Дагестане имелись свои особенности.

Однако эти особенности носили по преимуществу терминологический характер, что до настоящего времени оставалось незамеченным исследователями, которые даже не пытались смотреть на них с позиций востоковедения и мусульманского права. Иначе титул крым-шамхал - второй по значимости в Дагестане - был бы соотнесён с титулом калга, хорошо известным из истории Крымского ханства, а соционим чагар объяснён посредством статуса мукатиб, сталь же хорошо известного из соответствующей литературы.

Очевидно, что в рамках одной диссертации невозможно рассмотреть и охарактеризовать все особенности и перемены, произошедшие на Восточном Кавказе в рассматриваемый период. Но и те, что были рассмотрены и проанализированы, позволяют заключить, что ^политическая ситуация в данном регионе в исследуемое время не была статична, она менялась вместе с окружающим миром. В политическом развитии Восточного Кавказа к XVIII в. четко обозначилась разнонаправленная тенденция, при которой его южная часть всё больше интегрировалась в государство Сафавидов, а в северной шел процесс дезинтеграции государства Шамхалидов. Наметившаяся в нём децентрализация власти привела к перераспределению властных полномочий от старой бекской аристократии в руки местной узденской знати.

С укреплением позиций узденской верхушки в Дагестане значительно возросло число населённых пунктов, которые на основании количественных показателей, принятых в Османской империи, и пяти признаков, установленных М. Вебером для определения «города», следует признать городами. В XVIII в. наиболее урбанизированной частью Кавказа являлся именно Дагестан, что оказало огромное влияние на развитие ремесленного производства, разнообразие и узкая специализация которого также отличает Дагестан от остального Кавказа. Достигшее уровня кустарной промышленности ремесленное производство подтолкнуло развитие торговли, в том числе межрегиональной, и как следствие - экономики в целом.

Вместе с тем исследование показало, что процесс становления и роста городов в Дагестане имел достаточно глубокую историю и обнаруживает свои первые признаки начиная с конца XI в., когда, собственно, и началась интенсивная исламизация горных областей Восточного Кавказа. Характерный для Дагестана синойкизм, в свою очередь, разительно выделяющий Дагестан на всем Кавказе, был обусловлен именно исламизацией и в итоге привёл к тому, что в ХУ1-ХУШ вв. здесь имелось большое число городов с населением от 2 до 10 и более тысяч человек.

Наконец, следует отметить, что работа над диссертацией привела к важному заключению историографического характера, а именно: историю Восточного Кавказа, и в частности Дагестана, необходимо изучать с использованием сравнительно-сопоставительного метода, обращённого к истории государств Передней Азии, при активном использовании востоковедческого инструментария. Применявшийся до сих пор подход, как правило, ограничивавшийся соотнесением истории Дагестана с моделью русского централизованного государства, не позволяет ответить на многие вопросы дагестанской, и шире - восточнокавказской истории.

Список научной литературыГаджиев, Зураб Тамерланович, диссертация по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)"

1.Айтберов Т.М. Сведения по истории Дагестана до XVII в. // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 550.

2. Ахмедов Ш.М. Социально-экономическое и политическое развитие Дагестана в V-XI вв. // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 221.

3. Гайдарбеков М. Хронология истории Дагестана // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 236 (Т. I-XIII).

4. Генрих Брюс Дневник. Пер. с англ. // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 58.

5. Ихилов М.М. Дагестан в период монгольского господства (XIII-XIV вв.) // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д.21.

6. Козлова А.Н. Персидские источники по истории Дагестана // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 194.

7. Маммаев М.М. Духовная культура (идеология) населения средневековых городов Дагестана // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 3. Д. 295.

8. Маммаев М.М. Хронологические выписки по истории Дагестана. -Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 24.

9. Шихсаидов А.Р. «Китаб ал-Футух» Ахмада ибн Асама ал-Куфи как источник по истории народов Северного Кавказа // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 3. Оп. 1. Д. 345.

10. Шихсаидова P.C. Взаимоотношения народов Дагестана с Закавказьем в XVIII начале XIX века // Рукописный фонд Института ИАЭ ДНЦ РАН. Ф. З.Оп. 1. Д. 433. 1983 - 146 л.; Д. 437. 1984- 110 л.

11. И.Адаты Дагестанской области и Закатальского округа / Под ред. И.Я. Сандрыгайло. Тифлис, 1899. - 622 с.

12. И.Адаты даргинских обществ // ССКГ. Вып. 7. Тифлис, 1873. - С. 1-128.

13. Адаты общества Каралал. Махачкала, 2002. - 107 с.

14. Адаты южно-дагестанских обществ // ССКГ. Вып. 8. Тифлис, 1875. -С. 1-62.

15. Айтберов Т.М. Материалы по истории Дагестана XV-XVII вв. // Восточные источники по истории Дагестана. Махачкала, 1980. - 83 с.

16. Айтберов Т.М. Материалы по истории Дагестана XV-XVII вв. // Восточные источники по истории Дагестана. Махачкала 1980. - С. 82104.

17. Айтберов Т.М. Мусульманская элита кумухского корня. Махачкала, 2008.- 192 с.

18. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (АКАК). -Тифлис, 1866-1904. Т. 1. 1866. 816 е.; Т. 3. 1869. - 760 е.; Т. 5. 1873. -1170 е.; Т. 6. Ч. 2. 1875. - 950 е.; Т. 7. 1878. - 994 с.

19. Алгосанов. М. В горах Дагестана: Путевые впечатления и рассказы горцев. Махачкала, 2005. 720 с.

20. Алкадари Г.-Э. Асар-и Дагестан. Махачкала, 1994. - 173 с.

21. Ал-Карахи М.-Т. Хроника Мухаммад-Тахира Ал-Карахи о дагестанских воинах в период Шамиля. M.-JL, 1941. - 293 с.

22. Анонимная армянская хроника 1722-1736 гг. Баку, 1988. - 62 с.

23. Анреп И.Р. Сведения о населении Джаро-Белоканской области и обществ Ацухского и Капучинского. 1839/41 г. // ИГЭД. М., 1958. -С. 369-370.

24. Аракел Даврижеци. Книга Историй. М., 1973. - 623 с.

25. Ъ\.Афанасьев М.Г. Русско-кумыкский словарь // СМОМПК. Тифлис, 1893. Вып. XVII. Отд. 3.

26. Ъ2.Ахвердов А.И. Описание Дагестана 1804 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 213229.

27. Ахты-наме // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. -С. 65-73.

28. Бакнханов А.-К. Гюлистан-и Ирам / Редакция, комм., прим. и указ. З.М. Буниятова. Баку, 1991.-304 с.

29. Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом: Материалы, извлеченные из Московского главного архива Министерства иностранных дел. Вып. 1: 1578-1613 гг.-М., 1889.-582 с.

30. Ъв.Березин И. Путешествие по Дагестану и Закавказью И. Березина, с картами, планами и видами замечательных мест. Казань, 1850. - 120 с. + при л.

31. Берже А. Краткий обзор горских племен на Кавказе // Кавказский календарь на 1858. Тифлис, 1857. - С. 267-312.

32. ЪЪ.Берже А. Материалы для описания Нагорного Дагестана // Кавказский календарь на 1859 г. Тифлис, 1858. - С. 249-288.

33. Ъ9.Берже А. Прикаспийский край // Кавказский календарь на 1857 г. -Тифлис, 1856. С. 275-339.

34. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г.: В Зч.-СПб, 1869. Ч. 1.-548 е.; Ч. 2.-602 е.; Ч. 3.-621 с.

35. Буцковский А.М. Выдержки из описания Кавказской губернии и соседних горских областей. 1812 г. // ИГЭД. М., 1958. С. 213-229.

36. Венецианцы при дворе шаха Тахмасиба I (Микеле Мембре и Винченцо Алессандри). Баку, 2005. - 128 с.45 .Воронов Н.И. Из путешествий по Дагестану // ССКГ. Вып. 1. Тифлис, 1868.-С. 1-36.

37. Восточные источники по истории Дагестана (сборник статей и материалов). Махачкала, 1980. — 130 с.47 .Гаврилов П.Г. Устройство поземельного быта горских племен Северного Кавказа // ССКГ. Вып. 2. Тифлис, 1869. - С. 1-78.

38. Ган К.Ф. Путешествие в Кахетию и Дагестан (летом 1898 года) // СМОМПК. Вып. 31. Отд. 2. Тифлис, 1902. - С. 49-96.

39. Гидатлинские адаты / Подг. к печати Х.-М. Хашаев и М.С. Саидов. Махачкала, 1957.-41 с.

40. Гилъденштедт И.-А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб, —1.

41. ЬА.Гилъденштедт И.-А. Путешествие по Кавказу в 1770-1773 гг. СПб, 2002.-512 с.

42. Глиноецкий Н.П. Поездка в Дагестан. (Из путевых заметок, веденных на Кавказе в 1860 году). Махачкала, 2009. - 112 с.

43. Горские евреи: История, этнография, культура / Сост. и ред. В. Дымщиц. М., 1999. - 464 с.

44. Грузинские народные предания и легенды. М., 1973. - 367 с. ЪЪ.Гусейн Ф.А. Османо-сефевидская война 1578-1590 гг. по материаламтрудов османского летописца Ибрахима Рахимизаде. Баку, 2005. - 214 с.

45. ДаврижециА. Книга Историй. М., 1973. С. 466-468;

46. Дагестан в известиях русских и западноевропейских авторов XIII— XVIII вв. / Сост., введ., вст. статья к текстам и примечания В.Г. Гаджиева. Махачкала, 1992. 304 с.

47. Дагестанские исторические сочинения / Введение, перевод, комментарии А.Р. Шихсаидова. -М., 1993.-С. 191.

48. Дагестанские предания и суеверия // СМОМПК. Вып. 4. Тифлис, 1884.

49. Дагестанский сборник. Вып. 1 / Сост. Е.И. Козубский. Темир-Хан-Шура, 1902.-433 с.

50. Дагестанский сборник. Вып. 2 / Сост. Е.И. Козубский. Темир-Хан-Шура, 1902.- 167 с.

51. Данилевский Н. Кавказ и его горские жители в нынешнем их положении. М., 1848. - 193 с.

52. Движение горцев Северо-Восточного Кавказа в 20-50 гг. XIX в.: Сб. док. / Сост. В.Г. Гаджиев и Х.Х. Рамазанов. Махачкала, 1959. - 785 с.

53. Дербент-наме (Румянцевский список) // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. - С. 6-64.

54. Десимон А.Ф. Исторические сведения о Самурском округе. 1839 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 362-368.

55. Дневник Закария Акулисского. Ереван, 1939. - 160 с.

56. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в. Тбилиси, 1968. - С. 51-52.

57. Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII веке / Сост. В.Н. Гамрекели. Тбилиси, 1968. - 336 с.

58. Дубровин Н. Закавказье от 1803 по 1866 г. СПб, 1866. - 542 с.

59. Жизнь и приключения Артемия Араратского. Л., 1980. - 222 с.

60. Завещание Андуник-нуцала // Вестник ДНЦ. Махачкала,ч1998. № 1. - С. 92.

61. А.С. Омаров. Махачкала, 1968. - 240 с. ЪЪ.Иоанн Багратионы. Описание Картли и Кахети. - Тбилиси, 1987. (На груз. яз.). 239 с.

62. Ы.Иоанн де Галонифонтибус. Сведения о народах Кавказа (1404 г.) (из сочинения «Книга познания мира»). Баку, 1980. - 42 с.

63. История Абу Муслима // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993.-С. 74-85.

64. История Ирхана // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. -С.162-168.

65. История Каракайтага. Введение, перевод, комментарии Т.М. Айтберова и А.Р. Шихсаидова. М., 1993. -С. 154.

66. История Маза (пространная редакция). Введение, перевод, комментарии Т.М. Айтберова // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. - С. 115;

67. История Тледока // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. -С. 141-146.

68. Кабардино-русские отношения в ХУ1-ХУШ вв. Т. I. М., 1957- 477 с.

69. Кавказский календарь на 1857 год. Тифлис, 1856. - 560 с.

70. Кавказский календарь на 1859 год. Тифлис, 1858. - 560 с.

71. Казвини X. Нузхат ал-Кулуб. (Материалы по Азербайджану). Баку. 1983.-С. 55.

72. Казикумухские и кюринские ханы // ССКГ. Вып. 2. Тифлис, 1869. -С. 1-44.

73. Какаш и Тектандер. Путешествие в Персию через Московию 16021603 гг.-М., 1896.-С. 39-40.

74. Каталог арабских рукописей Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала АН СССР / Под ред. М.-С. Саидова. Выпуск I. -М., 1977.-95 с.

75. Ковалевский М.К., Бларамберг И.Ф. Описание Дагестана. 1831 г. // ИГЭД.-М., 1958.-С. 306-312.

76. Козубский Е.И. Памятная книжка Дагестанской области на 1895 г. -Темир-Хан-Шура, 1895. 413 с.

77. Колюбакин Н. Об отношениях поселян к владельцам в Белоканском округе // Кавказ. 1848. № 52.

78. Комаров A.B. Адаты и судопроизводство по ним // ССКГ. Вып. 1. -Тифлис, 1868. С. 1-80.

79. Комаров A.B. Записки Кавказского отдела Императорского русского географического общества. Кн. VIII. Тифлис, 1875. - 49 с.

80. Комаров A.B. Народонаселение Дагестанской области (с этнографической картой). Тифлис, 1873. - 49 с.

81. Комаров A.B. Списки населенных мест Дагестанской области // Сборник статистических сведения о Кавказе. Т. 1. Тифлис, 1869. - С. 1-123.

82. Константинов В. Куба // Кавказский календарь на 1852 г. Тифлис, 1851.-С. 334-339.

83. Константинов И.О. Джаро-белоканцы до XIX столетия // Кавказ. 1846. №2.

84. Костемеровский И.С. Салатавия//Кавказ. 1878. № 1.

85. Коцебу М.А. Сведения о Джарских владениях. 1826 г. // ИГЭД. М., 1958.-С. 252-264.

86. Краббе КК. Замечания о Докуспаре, Ахтах и Рутуле. До 1835 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 335-336.

87. Кремский A.A. Выдержки из описания Дагестана и Ширвана. 1806 г. // ИГЭД. М, 1958. - С. 234-236.

88. Лавров Л.И. Эпиграфические памятники Северного Кавказа на арабском, персидском и турецком языках. X-XVII вв. Часть I. М., 1966.-300 с.

89. Лавров Л.И. Этнография Кавказа (по полевым материалам 19241978 гг.).-Л., 1982.-224 с.

90. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев: Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Вып. 1. Одесса, 1882. - 437 с.

91. Линден В. Краткий очерк былого общественно-политического и поземельного строя народностей, населяющих мусульманские районы Кавказского края // Кавказский календарь на 1917 г. Тифлис, 1916. -С. 249-310.

92. Линевич И. Бывшее Елисуйское султанство // ССКГ. Вып. 7. -Тифлис, 1873.-С. 1-54.

93. Лобанов-Ростовский М.Б. Кумыки, их нравы, обычаи и законы // Кавказ. 1846. №37, 38.

94. Лопухин А.И. Журнал путешествия через Дагестан. 1718 г.// ИГЭД. -М., 1958.-С. 6-59.

95. Магомедов P.M. Легенды и факты о Дагестане: Из записных книжек историка. Махачкала, 1969. - 240 с.

96. Магомедов P.M. По аулам Дагестана. Вып. 2. Махачкала, 1979. -155 с.

97. Мамедов Г.М. «Кайме» Бедреддинзаде Алибея (Перевод) Ч. 1, 2 // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. 1988. № 3, 4.

98. Маргграф О.В. Очерки кустарных промыслов Северного Кавказа с описанием техники производства. М., 1882. - 288 с.

99. Материалы по истории Дагестана и Чечни (первая половина XIX века) Т. 3. Ч. 1 / Под ред. С. Бушуева и Р. Магомедова. Махачкала, 1940.-471 с.

100. Махмуд из Хиналуга. События в Дагестане и Ширване. XIV-XV вв. -Махачкала, 1997.-208 с.

101. Межкавказские политические и торговые связи Восточной Грузии (конец 60-х начало 90-х годов XVIII в.). Документы и материалы. Выпуск I. - Тбилиси, 1980. - 220 с.

102. Мехмед Хуршид. Сияхэт-наме-и-худуд. Описание путешествия по турецко-персидской границе. М., 1877 // vostlit. info.

103. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI веков. М., 1963.-265 с.

104. Мохир М.В. Кумыкско-русский словарь /'/' СМОМПК. Тифлис, 1883. Вып. III. Отд. 3.

105. Мухаммад Тахир Ал-Карахи. Хроника Мухаммад Тахира Ал-Карахи о Дагестанских воинах в период Шамиля. M-.-JT., 1941. - 336 с.

106. Мухаммад-Рафи' Ансари. Дастур ал-мулук. Ташкент, 1991 // vostlit. info.

107. Мухаммед-Рафи. Дагестанские летописи: Извлечения из истории Дагестана // ССКГ. Вып. 5. Тифлис, 1871. - С. 1-30.

108. Нагиева М.К. Посемейные списки населения Дагестанской области 1886 года и переписи населения 1897 и 1926 годов (Статистический справочник). Махачкала, 2005. - 120 с.

109. Неверовский А. Краткий исторический взгляд на Северный и Средний Дагестан до уничтожения влияния лезгинов на Закавказье. СПб, 1848. -42 с.

110. Неверовский И. Краткий взгляд на Северный и Средний Дагестан в топографическом и статистическом отношениях. СПб, 1847. - 64 с.

111. Норденстам И. Описание Антль-Ратля. 1832 г. // ИГЭД. -М., 1958. -С. 319-328.

112. Обозрение российских владений за Кавказом в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях / Под ред. B.C. Легнобытова: В 4 ч. СПб., 1836. Ч. 1. - 405 е.; Ч. 2. - 406 е.; Ч. 3.-395 е.; Ч. 4.-405 с.

113. Олеарий А. Описание путешествия в Московию. Смоленск, 2003. -480 с.

114. Ольшевский М. Кавказ с 1841 по 1866 год. СПб, 2003. - 608 с.

115. Описание Самурского округа // Памятники обычного права Дагестана XVII-XIX вв.: Архивные материалы / Сост., предисл. и примеч. Х.-М.О. Хашаева. М., 1965. - С. 25-32.

116. Оразаев Г.М.-Р. Тюркоязычная деловая переписка на Северном Кавказе XVII-XIX вв. Махачкала, 2007. - 324 с.

117. Оразаева Г.М.-Р. Перевод и комментарии к «Тарих-и Кызлар-кала» Абдул-Гусейна Ибрагимова-Кизлярского // Дагестан и мусульманский Восток. М., 2010. - С. 299-300;

118. Памятники обычного права в Дагестане XVII-XIX вв. М., 1965. -278 с.

119. П-въ Петухов П.. Очерк Кайтаго-Табасаранского округа // Кавказ. 1867. №3,7, 8, 12, 13, 15, 16.

120. Полиевктов М.А. Европейские путешественники XIII-XVIII вв. по Кавказу. Тифлис, 1935. - 222 с.

121. Полиевктов М.А. Европейские путешественники по Кавказу 1800— 1830 гг. Тбилиси, 1946. - 153 с.

122. Полиевктов М.А. Материалы по истории грузинско-русских взаимоотношений, 1615-1640 гг. Тбилиси, 1937. - 222 с.

123. Пржецлавский П. Дагестанъ, его нравы и обычаи // Вестник Европы Т. III. сентябрь 1867 г. С. 141-192.

124. Промысловые занятия в некоторых населенных пунктах Терской и Кубанской области // СМОМПК. Вып. 8. Тифлис, 1889. - С. 1128.

125. Радде Г. Хевсурия и хевсуры. Тифлис, 1881. - 344 с.

126. Республика Дагестан: Административное устройство, население территория (60-е годы XIX в. 90-е годы XX в.) (статистический справочник). - Махачкала, 2001. - 192 с.

127. Розен Р.Ф. Описание Чечни и Дагестана. 1830 г. // ИГЭД. М., 1958. -С. 281-292 с.

128. Русско-дагестанские отношения XVII первой четверти XVIII вв.: Документы и материалы / Сост. Р.Г. Маршаев. - Махачкала, 1958. - 336 с.

129. Русско-дагестанские отношения в XVIII начале XIX в.: Сб. док. / Отв. ред. В.Г. Гаджиев. - М., 1988. - 357 с.

130. Русско-осетинские отношения в XVIII веке. Сб. док. T. II. -Орджоникидзе, 1984. 439 с.

131. Русско-чеченские отношения (вторая половина XVI-XVII в.). Сб. док. -М, 1997.-416 с.

132. Саидов М.С. О некоторых памятниках материальной культуры в лакских районах Дагестана // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1957. T. III. - С. 122-134.

133. Сайид Абдуррсосман б. Джамалуддин ал-Хусайни ал-Газигумуки ад-Дагистани. Краткое изложение подробного описания дел имама Шамиля. М., 2002. - 318 с.

134. Сборник адатов шамхальства Тарковского и ханства Мехтулинского // Памятники обычного права Дагестана XVII-XIX вв.: Архивные материалы / Сост., предисл. и примеч. Х.-М. О. Хашаев. М., 1965. - С. 183-260.

135. Сведения о Табасарани // Памятники обычного права Дагестана XVII-XIX вв.: Архивные материалы / Сост., предисл. и примеч. Х.-М. О. Хашаев.-М., 1965.-С. 46-51.

136. Симеон Ереванци. Джамбр. Памятная книга, зерцало и сборник всех обстоятельств Святого престола Эчмиадзина и окрестных монастырей. -М., 1958.

137. Симонович Ф.Ф. Описание Южного Дагестана. 1796 г. // ИГЭД. М., 1958.-С. 138-156.

138. Статистические сведения о Дагестанской губернии // Кавказский календарь на 1857 г. Тифлис, 1856.

139. Тарих Дагестан Мухаммадрафи // Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. - С. 85-109.

140. Тихонов Д.И. Описание Северного Дагестана. 1796 г. // ИГЭД. М., 1958.-С. 125-137.

141. Тормасов А.П. Выдержки из «Ведомости, содержащие сведения о численности населения Дагестана. 1811 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 237238.

142. Фазлуллах ибн Рузбихан Хунджи. Тарих-и алам-ара-йи Амини. Баку, 1987.- 172 с.

143. Феодальные отношения в Дагестане. XIX начало XX века: Архивные материалы / Сост., предисл. и примеч. Х.-М.О. Хашаев. - М., 1969. - 396 с.

144. Фон-Плотто А. Природа и люди Закатальского округа // ССКГ. -Тифлис, 1872. Вып. IV. С. 17-29.

145. Хайдарбек Геничутлинский. Историко-биографические и исторические очерки. Махачкала, 1992. - 176 с.

146. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. - 325 с.

147. Хашаев Х.-М.О. Памятники обычного права Дагестана XVII-XVIII вв. / Составление, предисловие и примечания Х.-М.О. Хашаева. М., 1965.

148. Хрестоматия по истории права и государства Дагестана в XVIII-XIX вв. Махачкала, 1999.4.1.-126 е.; Ч. II. - 120 с.

149. Хрестоматия по истории халифата. М., 1968. - С. 213-221;

150. Хрисанф. Сведения об Аварском ханстве. 1828 г. // ИГЭД. М., 1958. -С. 265-275.

151. Х-ъ Хамзаев. Кое-что о кумыках // Кавказ. 1865. № 68, 70.

152. Челеби Э. Книга путешествия. Вып. 2. М., 1979. - 287 с.

153. Челеби Э. Книга путешествия. Вып. 3. М., 1983. - 376 с.

154. Черный И.Я. Горские евреи Терской области // Сборник сведений о Терской области. Владикавказ, 1878, вып. 1. - С. 309-314.

155. Шамхалы Тарковские /7 ССКГ. Тифлис, 1868. Вып. I. - С. 53-80.

156. Шапиро Ф.Л. Горские евреи // Сборник статей и материалов. -Иерусалим, 1983. С. 77-78.

157. Шараф-хан Бидлиси. Шараф-наме. Т. 1. -М., 1976. 383 с.

158. Шиназский аноним / Пер. Т.М. Айтберова // СЭ. 1961. № 6. С. 112-118.

159. Шихалиев Д. Рассказ кумыка о кумыках. Махачкала, 1993. - 144 с.

160. Шихсаидов А.Р. «Тарих Дагестан» Мухаммада Рафи (к вопросу об изучении) // Письменные памятники Востока. Историко-филологический ежегодник. М., 1977. - С. 90-119.

161. Шихсаидов А.Р. Дагестанская историческая хроника «Тарих Дагистан» Мухаммада Рафи (к вопросу об изучении). // Письменные памятники Востока.-М., 1977.

162. Шихсаидов А.Р. Завещание Андуник-нуцала. (К вопросу об изучении). // Вестник ДНЦ. Махачкала, 1998. № 1. - С. 89-96.

163. Шихсаидов А.Р. Эпиграфические памятники Дагестана X-XVII вв. как исторический источник. М., 1984. - 462 с.

164. Шихсаидов А.Р., Айтберов Т.М., Оразаев Г.М. Дагестанские исторические сочинения. М., 1993. - 302 с.

165. Шихсаидов А.Р., Тагирова H.A., Гаджиева Д.Х. Арабская рукописная книга в Дагестане. Махачкала, 2001. - 252 с.

166. Щербачев А.П. Описание Мехтулинского ханства, койсубулинских владений и ханства Аварского. Около 1830 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 293-299.

167. Яишников Т.Н. Выдержки из описания лезгино-джарских вольных обществ. 1830 г. // ИГЭД. М., 1958. - С. 300-305.2. Литература

168. Axwothy М. The Sword of Persia. Nader Shah, from Tribal Warior to Conquering Tyrant. London, New York, 2010. - 348 p.

169. Blow D. Shah Abbas: The Ruthless King Who Became an Iranian Legend, London, New York. - 2009. - 274 p.

170. Ghammer M. Muslim resistence to the Tsar: Shamil and the Conquest of Chechenia and Daghestan. London, Portland, 1994. - 452 p.

171. Kirzioglu F. Osmanlilarin Kafkas Ellerin Fethi. 1475-1590. Ankara, 1993. -S. 269,311,312, 467.

172. Newman A.J. Safavid Iran. Rebirth of Persian Empire. London, New York. 2006.-281 p.

173. Saray M. Turk-Iran iliskerleri. Ankara. 2006. - 352 p.

174. The Cambridge history of Iran. 2006. V. 6. 1156 p.

175. Абакаров A.M., Давудое O.M. Археологическая карта Дагестана. M., 1993.-325 с.

176. Абасов Ф.М. Гарабагское ханство. Баку, 2007. - 278 с.

177. Абдуллаев Г.Б. Азербайджан XVIII века во взаимоотношениях с Россией. Баку, 1965. - 200 с.

178. Абдуллаев М.А. Арабо-мусульманская научная и философская мысль в досоветском Дагестане // Ислам и исламская культура в Дагестане. -М., 2001. -С. 138-171.

179. М.Абдуллаева М.И. Дагестан в политике Османской империи во второй половине XVIII XIX вв. - Махачкала, 2006. - 180 с.13 .Авербух М.С. Законы народонаселения докапиталистических формаций. М., 1967,- 207 с.

180. Агларов М.А. Андийцы: Историко-этнографическое исследование. -Махачкала, 2002.- 304 с.

181. Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII начале XIX в. Исследование взаимоотношения форм хозяйства, социальных структур и этноса. - М., 1988. - 273 с.

182. Агларов М.А. Техника сооружения террасных полей и вопросы эволюции форм собственности у аварцев (до XX в.) // УЗ ИИЯЛ. Вып. 13. Махачкала, 1964. - С. 177-193.

183. Айтберов Т.М. Древний Хунзах и хунзахцы. Махачкала, 1990. -177 с.

184. Айтберов Т.М. Закавказские аварцы: Этнос, государственность, законы. (VIII начало XVIII вв.). Ч. 1. - Махачкала, 2000. - 196 с.

185. Айтберов Т.М. Об общественном строе рутульцев (конец XV -начало XVIII вв.)//СЭ. 1981. №6.-С. 112-118.

186. Акбиев A.C. Общественный строй кумыков в XVII-XVIII вв. -Махачкала, 2000. 320 с.23 .Акопян Т.Х. Очерки истории Еревана. Ереван, 1977. - 490 с.

187. Алиев Б.Г. Дифференциация узденства и наем сельскохозяйственных работников в Нагорном Дагестане // Проникновение и развитие капиталистических отношений в Дагестане. Махачкала, 1984. - С. 76-88.

188. Алиев Б.Г. Развитие торговли союзов сельских общин Дагестана (XVIII первая половина XIX века) // Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане. - Махачкала, 1991. - С. 31-45.

189. Алиев Б.Г. Свободное узденство феодального Дагестана (XVIII первая половина XIX в.). - Махачкала, 2007. - 394 с.

190. Алиев Б.Г. Частнофеодальное (бекское) землевладение в Дагестане в ХУ-ХУП в. // Развитие феодальных отношений в Дагестане. (Тематический сборник). Махачкала, 1980. - С. 27-63.

191. ЪЪ.Алиев Б.Г., Ахмедов Ш.М., Умаханов М.-С.К. Из истории средневекового Дагестана. Махачкала, 1970. - 236 с.

192. Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Дагестан в ХУ-ХУ1. (Вопросы исторической географии). Махачкала, 2004. - 366 с.

193. Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Историческая география Дагестана XVII нач. XIX в. Кн. I. - Махачкала, 1999. - 366 с.

194. Алиев Б.Г., Умаханов М.-С.К. Историческая география Дагестана XVII нач. XIX в. Кн. II. Историческая география Южного Дагестана. - Махачкала, 2001. - 240 с.

195. Ахмадов Ш.Б. Чечня и Ингушетия в XVIII начале XIX века. -Грозный, 2002. - 528 с.

196. Ахмадов Я.З. Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией в XVIII веке. Грозный, 1991. - 112 с.

197. Ахмадов Я.З. История Чечни с древнейших времён до конца XVIII века. -М., 2001.-362 с.

198. Ахмадов Я.З. Очерки исторической географии и этнополитического развития Чечни в XVI-XVIII веках. М., 2009. - 423 с.

199. Ахмадов ЯЗ. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII веках. Грозный, 1988 - 176 с.51 .Ахмадов Я.З., Хасмагомедов Э.Х. История Чечни в XIX-XX веках. iVi., L\j\jj. — yy\j с.

200. Ахмедов Ш.М. К вопросу о распространении Ислама в Дагестане // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). Вып. 2. -Махачкала, 1975.-С. 111-123.

201. Ашурбейли С. Государство Ширваншахов (VI-XVI вв.). Баку, 1983. -344 с.

202. Багратионы В. История царства Грузинского. Тбилиси, 1976. С. 41.

203. Бартольд В.В. Дагестан // Сочинения. Т. III. М., 1965. - С. 408^119.

204. Бартольд В.В. К вопросу о феодализме в Иране // Новый Восток. 1930. №28.-С. 119.

205. Бейлис В.М. Из истории Дагестана VI-XI вв. (Сарир) // Исторические записки. Вып. 73. М., 1963.

206. Бесленеее B.C. Малая Кабарда (XIII начало XIX века). - Нальчик, 1995.-32 с.

207. Блиев М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. -М., 2004.-878 с.

208. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994. - 378 с.

209. Бобровников В.О. Абу Муслим // Ислам на территории бывшей Российской империи. Вып. 1. М., 2006.

210. Бобровников В.О., Зайцев КВ. Родословная Сурхай-хана Гази-Кумухского о власти саййидов и хронологии Дагестана конца XVIII первой трети XIX вв. // Дагестан и мусульманский Восток. - М., 2010.-С. 202-217.

211. Ю.Большаков О.Г. История Халифата. Ислам в Аравии. Т. I. М., 2002.-312 с.

212. Х.Большаков О.Г. История Халифата. Между двух гражданских войн. Т. III.-М., 2002.-382 с.

213. Большаков О.Г. История Халифата. Эпоха великих завоеваний. Т. II. -М., 2002.-294 с.

214. Большаков О.Г. Средневековый город Ближнего Востока (VII -середина XIII вв.). М., 1984. - 343 с.

215. А.Бортник Н.А. Средневековые города-государства Западной Европы // Вопросы истории. 1975. № 8. С. 68-79.

216. Боцвадзе Т.Д. Из истории грузино-дагестанских взаимоотношений XV-XVIII вв. Тбилиси, 1968. - 108 с.1в.Боцвадзе Т.Д. Народы Северного Кавказа во взаимоотношениях России с Грузией. Тбилиси, 1974. - 105 с.

217. Боцвадзе Т.Д. Социально-экономические отношения в Кабарде в первой половине XIX века. Тбилиси, 1965. - 123 с.

218. Булатова А. Лакцы: Историко-этнографические очерки. XIX -начало XX века. Махачкала, 1971. - 194 с.

219. Булатова А.Г. Рутульцы в XIX начале XX вв.: Историко-этнографическое исследование. М., 2003. - 278 с.

220. Буниятов З.М. Государство Атабеков Азербайджана. Баку, 1978. -271 с.

221. Бушев П. П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1588-1612 гг. (по русским архивам). М., 1976. - 477 с.

222. Бушуев С.К. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. М.-Л., 1939. - 184 с.

223. Ван Гален X. Два года в России // Кавказская война: истоки и начало (1770-1820 гг.). СПб, 2002. - 360 с.

224. Ван ден Берг JJ.-B.-C. Основные начала мусульманского права согласно учению имамов Абу Ханифы и Шафии. М., 2006. - 240 с.

225. Вебер М. Город / Институт муниципального управления. Обнинск, 1996.-74 с.

226. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII начале XX века. - М., 1974. - 276 с.

227. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. -М., 1973.- 179 с.

228. Гаджиев В. Г. К вопросу о социально-экономической базе государства Шамиля // Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1991. - С. 112 - 122.

229. Гаджиев В.Г. Перечень доходов шамхалов: опыт источниковедческого анализа // Источниковедение истории досоветского Дагестана. -Махачкала, 1987. С. 112 - 122.

230. Гаджиев В.Г. Разгром Надир-шаха в Дагестане. Махачкала, 1996. -260 с.

231. Гаджиев В.Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965. - 392 с.

232. Гаджиев В.Г. Сочинение И. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и рекою Курой находящихся» как исторический источник по истории народов Кавказа. М., 1979. - 271 с.

233. Гаджиев В.Г. Союзы сельских общин Дагестана: Проблемы, история изучения, перспективы // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII начале XIX в. Махачкала, 1981. - С. 3-25.

234. Гаджиев В. Г. Шамхальство (история образования и государственное управление) // Государства и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1989. - С. 22—41.

235. Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до конца XV века. Махачкала, 1996. - 462 с.

236. Гаджиева С.Ш. Дагестанские теркеменцы. XIX начало XX в. Историко-этнографическое исследование. - М., 1990. - 216 с.

237. Гаджиева С.Ш. Кумыки: Историко-этнографическое исследование. -М., 1961.-387 с.

238. Гадло A.B. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Д.: Изд-во ЛГУ, 1979.-215 с.

239. Гайворонский О. Повелители двух материков. Т. 1: Крымские ханы

240. XV-XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды. Киев, 2010.-400 с.

241. Гамзатов Г.Г., Саидов М.-С., Шихсаидов А.Р. Арабо-мусульманская литературная традиция в Дагестане // Дагестан: историко-литературный процесс. Махачкала, 1990. - С. 211-245.

242. Гамрекели В.Н. Торговые связи Восточной Грузии с Северным Кавказом в XVIII в. Т. I. Тбилиси, 1968. - 110 с.

243. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967. -331 с.103 .Гасаналиев М.М. Русско-дагестанские отношения в последней четверти XVIII начале XIX в. - Махачкала, 2007. - 136 с.

244. Гасанов М.Р. Из истории экономических взаимоотношений Дагестана и Грузии (конец XVIII нач. XIX в.) // Развитие феодальных отношений в Дагестане. - Махачкала, 1980. - С. 134-154.

245. Гасанов М.Р. Исторические связи Дагестана и Грузии. Махачкала, 1991.- 102 с.

246. Гасанов М.Р. Некоторые вопросы социально-экономического развития Табасарана в XVIII нач. XIX вв. // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). II. - Махачкала, 1975. - С. 140-157.

247. Гасанов М.Р. Очерки истории Табасарана. Махачкала, 1994. - 255 с.

248. Гасвиани Г.А. Социально-экономическая структура Сванетии в XI-XVIII вв. Тбилиси, 1980. - 124 с.

249. Гашимов Ч.М. Дагестано-кабардинские политические отношения в

250. XVI-XVIII вв. // Вопросы истории и этнографии Дагестана. -Махачкала, 1974. Вып. IV. С. 140-147.

251. Ю.Гегель. Философия права. Сочинения. Т. 7. M.-JL, 1934. - 463 с.

252. Греков БД. Киевская Русь. М., 1953. - 569 с.

253. Грюнебаум-фон Г.-Э. Классический ислам. Очерк истории (600-1258).-М., 1988.-216 с.

254. МЪ.Гусейн Ф.А. Османо-сефевидская война 1578-1590 гг. по материалам трудов османского летописца Ибрахима Рахимизаде. Баку, 2005. -214 с.

255. Гусейнов М. Союз сельских обществ Ункратль в XIX начале XX вв. -М., 2006.-208 с.

256. Гюлъмалыев М.М. Социально-экономическая структура СевероАзербайджанской деревни (последняя четверть XVIII вв.): Автореф. дис. . доктора ист. наук. Баку, 1990. - 37с.

257. Давыдов АД. Сельская община и патронимия в странах Ближнего и Среднего Востока. М., 1979. - 134 с.

258. Даниялов Г.-АД. Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала, 1995. - 252 с.

259. Джидалаев Н.С., Айтберов Т.М. О термине «узден» на СевероВосточном Кавказе // Социальная терминология в языках Дагестана. -Махачкала, 1989. С. 14-33.

260. Дзагурова В.П. Ещё раз о союзах сельских обществ // Вопросы истории Дагестана. Махачкала, 1974. - С. 82-89.

261. Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе: В 6 т. Т. 1. Кн. 1.-СП6, 1871.-640 с.121 .Дулов A.B. Географическая среда и история России (конец XV -середина XIX века). М., 1983. - 255 с.

262. Думанов Х.М. Социальная структура Кабардинцев в нормах адата. -Нальчик, 1990.-261 с.

263. Зайцев КВ. Астраханское ханство. М., 2006. - 252 с.

264. Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1962.-326 с.

265. Миклухо-Маклай И Д. Географические сочинения XIII в. на персидском языке // Уч. зап. ИВАН. Т. 9, 1954. С. 205-206.

266. Заходер Б.И. Рецензия на книгу В.Ф. Минорского. изданную на английском языке // Проблемы востоковедения. 1959. № 3. С. 205206.

267. Зулалян М.К. Армения в первой половине XVI в. М., 1971. - 126 с.

268. Иванов А.И. Социально-экономическое и политическое положение Дагестана до завоевания царской Россией // Исторический журнал. 1940. №2.-С. 62-72.

269. Инал-ыпа Ш.Д. Страницы исторической этнографии абхазов. Сухуми, 1971.-455 с.

270. Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001. - 198 с.

271. Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Выпуск 2. М., 1999. - С. 9-10.

272. Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Т. I. М., 1998; Т. II. - М., 1999; Т. III. -М., 2001.

273. Ислам. Энциклопедический словарь. -М., 1991. — 315 с.

274. Исламмагомедов А.И. Аварцы: Историко-этнографическое исследование. XVIII начало XX в. - Махачкала, 2004. - 431 с.

275. Историческая география Азербайджана. Баку, 1987. - 148 с.

276. История Азербайджана. Баку, 1958 - 422 е.

277. История Грузии. Тбилиси. Т. 3. 1968. - 419 с.

278. История Дагестана: Т. I. М., 1967. - 431 с.

279. История Дагестана: Т. II. М., 1968. - 368 с.

280. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1988. - 544 с.

281. История Османского государства, общества и цивилизации. / русский перевод под ред. М.С. Мейера. Т. 1. 602 е., Т. 2. 587 с. М., 2006.

282. История родов русского дворянства. Т. 2. СПб, 1888.

283. Источниковедение истории досоветского Дагестана. Сборник статей. Махачкала, 1986. - 176 с.

284. Источниковедение средневекового Дагестана. Сборник статей. Махачкала, 1987. 132 с.

285. Ихилов М.М. Кубинские лезгины // УЗ ИИЯЛ. Махачкала, 1957. Т. II. -С. 200.

286. Каймаразов Г.Ш. Мусульманская система образования в Дагестане //

287. Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001. - С. 116-130. 151 .Кемпер М. Шариатский дискурс имамата в Дагестане первой половины XIX в. '// Дагестан и мусульманский Восток. - М., 2010. -С. 107-124.

288. Кизилов Ю.А. Городской строй России XIV-XV вв. в сравнительно-историческом аспекте. Городской строй России XIV-XV вв. // Вопросы истории. 1982. № 12. С. 20-33

289. Ковалевский М.М. Закон и обычай на Кавказе. М., 1890. Т. 1. - 304 с. \5А.Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев

290. Северного Кавказа // Русская мысль. М., 1883. Кн. 12. - С. 137-154. 155.Колесницкий Н.Ф. «Священная римская империя»: притязания и действительность. - М., 1977. - 198 с.

291. Криштопа А.Е. Дагестан XII-XIV вв. по сообщениям восточных авторов // Вопросы истории и этнографии Дагестана. Сборник научных сообщений. Вып. IV. Махачкала, 1974. - С. 96-118.

292. Криштопа А.Е. Дагестан в XIII начале XV вв. - М., 2007. - 228 с.

293. Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе. Киев, 1913.-228 с.

294. Кузнецов H.A. Иран в первой половине XIX в. М., 1983. - 264 с.

295. Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией: вторая половина XVI 30-е годы XVII в. - М., 1963. - 370 с.161 .Лавров Л.И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1973. -183 с.

296. Лавров Л.И. Тарки до XVIII в. // УЗ ИИЯЛ. 1958. Т. IV. С. 12-25.

297. Левиатов В.Н. Очерки из истории Азербайджана в XVIII веке. -Баку, 1948.-227 с.

298. Лугуев С.А. Ахвахцы. Историкоэтнографическое исследование. XX -начало XX вв. Махачкала, 2008. - 385 с.

299. Лугуев С.А. Балхарцы. XX начало XX века: Этнографическое исследование. - Махачкала, 2008. - 260 с.

300. Лугуев С.А., Магомедов Д.М. Бежтинцы: Историко-этнографическое исследование. XIX начало XX в. - Махачкала, 1994. - 249 с.

301. Лугуев С. А., Магомедов ДМ. Дидойцы (цезы). Историкоэтнографическое исследование. XIX начало XX века. - Махачкала, 2000.-206 с.

302. Лэмб Г. Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566. М., 2010. - 383 с.

303. Магомедов А.Р. Хозяйственная жизнь и социальный строй Нагорного Дагестана в XV-XVII вв. Ростов-на-Дону, 1985. - 142 с.

304. Магомедов ДМ. Некоторые особенности социального развития союзов сельских общин Западного Дагестана в XVI-XVIII вв. //

305. Магомедов H.A. Взаимоотношения народов Южного Дагестана и

306. А Л ^ т/т ТТТ w л гтт т «»

307. Азербайджана в лун первой половине Л1Л в.: экономическии, политический и культурный аспекты. - Махачкала, 2004. - 199 с.

308. Магомедов P.M. Даргинцы в дагестанском историческом процессе. Т. 1. Махачкала, 1999. - 520 с.

309. Магомедов P.M. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII начале XIX века. - Махачкала, 1957. - 408 с.

310. МЬ.Мамедов Г.М. «Кайме» Бедреддинзаде Алибея (Перевод) Ч. 2. // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. 1988, № 4.

311. Мамедов С.А. Азербайджан по источникам XV первой половины XVIII вв. - Баку, 1993. - 240 с.

312. Мансуров М.Х. Засулакская Кумыкия. Махачкала, 1994. - 124 с.

313. Мансуров Ш.М. Салатавия. (Социально-экономическая история в конце XVIII первой половине XIX в). - Махачкала, 1995. - 252 с.

314. Маршаев Р., Бутаев Б. История лакцев. Махачкала, 1992. - 210 с.

315. Маршаев Р.Г. К вопросу о социальном строе Ахтыпаринского «вольного» общества в XVIII нач. XIX вв. // УЗ ИИЯЛ. 1957. Т. III. -С. 106-121.

316. Маршаев Р.Г. О термине «шамхал» и резиденции шамхалов // УЗ ИИЯЛ. 1959. Т. VI. С. 163-176.

317. Маршаев Р.Г., Омаров A.C. «Постановления» Рустем-хана как источник по истории Кавказа XVII в. // УЗ ИИЯЛ. 1960. Т. VII. С. 168-184.

318. Махмудов Я. Взаимоотношения государств Ак-Коюнлу и Сефевидов с Западноевропейскими странами (II половина XV начало XVII вв.).-Баку, 1991.-264 с.

319. Мейер М.С. Новые явления в социально-политической жизни Османской империи во второй половине XVII-XVIII вв. // Османская империя. Система государственного управления, социальные и этнорелигиозные проблемы. М., 1986. - С. 155-185.

320. Мейер М.С. Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса.-М., 1991.-261 с.

321. Месхиа Ш.А. Города и городской строй феодальной Грузии XVII-XVIII вв.-Тбилиси, 1959.

322. Мец А. Мусульманский ренессанс. М., 1966. - 473 с.

323. Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербента. М., 1963.

324. Мохир М.В. Кумыкско-русский словарь // СМОМПК. Тифлис, 1883. Вып. III. Отд. 3.

325. Mycaeea М.К. Хваршинцы: XIX начало XX в. Историко-этнографическое исследование. - Махачкала, 1995. - 176 с.191 .Мустафазаде Т.Т. Азербайджан и русско-турецкие отношения в первой трети XVIII в. Баку, 1993. - 240 с.

326. Накагиидзе Н. Т. Грузино-русские политические отношения в первой половине XVII века. Тбилиси, 1968. - С. 35.193 .Нахшунов И. Р. Экономические последствия присоединения Дагестана к России. Махачкала, 1956. - 157 с.

327. Неронова В.Д. Советская историография о сословии и классе рабов // Вопросы истории. 1982. № 10. С. 62-75.

328. Новосельцев А.П. Генезис феодализма в странах Закавказья. М., 1980.-385 с.

329. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. -265 с.

330. Омаров Х.А. Развитие товарно-денежных отношений в Нагорном Дагестане (на примере кумухских частных актов) // Товарно-денежные отношения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1991.-С. 81-97.

331. Орджоникидзе Э.А. Эволюция аграрных отношений в Грузии. -Тбилиси, 1983.- 194 с.

332. Османов Г.Г. Генезис капитализма в сельском хозяйстве Дагестана. л/г 1 осд — 1 51 с1. ХГХ., 1. У О-т. V.

333. Османов Г.Г. О социальном строе Дагестана в конце XVIII начале XIX вв. // УЗ ИИЯЛ. 1960. Т. VII. - С. 133-167.

334. Османов М.-З.О. Формы традиционного скотоводства народов Дагестана в XIX начале XX в. - М., 1990. - 298 с.

335. Османов М.-З.О. Хозяйственно-культурные типы (ареалы) народов Дагестана (с древнейших времен до начала XX века). Махачкала, 1996.-316 с.

336. Панахян А. О роли халифе при Сефевидах // Народы Азии и Африки. 1968. № 1.-С. 138-144.

337. Панек Л.Б., Шиллинг Е.М. II Сборник очерков по этнографии Дагестана. Махачкала, 1996. - 113 с.

338. Панцхая А.Я. Очерки аграрной истории феодальной Картли-Кахети конца XVIII в. Тбилиси, 1965. - 60 с.

339. Петрушевский И.П. Джаро-Белоканские вольные общества в первой половине XIX в.: Внутренний строй и борьба с российским колониальным наступлением. Махачкала, 1993. - 166 с.

340. Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII XV веках: Курс лекций. -Л.: ЛГУ, 1966.-400 с.

341. Петрушевский И.П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI начале XIX вв. - Л., 1949. - 383 с.

342. Петрушевский И.П. Социальная структура Джаро-Белоканских вольных обществ накануне российского завоевания // Исторический сборник. Л., 1934. Кн. 1. С. 191-228.

343. Пигулевская И.В., Якубовский А.Ю., Петрушевский И.П., Строева Л.В., Беленицкий A.M. История Ирана с древнейших времён до конца XVIII века.-Л., 1958.-464 с.

344. Покровский Н.И. Кавказские войны и имамат Шамиля. М., 2000.г ■1-11. Э11 с.

345. Потто В.А. Два века Терского казачества. Владикавказ, 1912. Т. 1. -384 с.

346. Почекаев Р.Ю. Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб, 2010. - 408 с.

347. Прозоров С.М. Вероучение первоначального ислама. Ислам в Средневековье // Ислам: Энциклопедический словарь. -М., 1991.

348. Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М., 2004. - 471 с.

349. Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Кондратий Афанасьевич Булавин. -М., 1988.- 143 с.

350. Рамазанов Х.Х. К вопросу о борьбе раят и зависимых узденей Дагестана за ликвидацию крепостнических отношений // УЗ ИИЯЛ. 1958. Т. V.-C. 180-194.

351. Рамазанов Х.Х. К вопросу о рабстве в Дагестане // УЗ ИИЯЛ. 1961. Т. IX.-С. 155-167.

352. Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана: Материалы к истории народов Дагестана с древнейших времен до начала XX в. Махачкала, 1964. - 279 с.

353. Рахмани А.А. Азербайджан в конце XVI и в XVII веке. Баку, 1981. - 279 с.221 .Рейснер КМ. Развитие феодализма и образование государства уафганцев. М., 1954. - 415 с. 222. Шабани Риза. Краткая история Ирана. - СПб, 2008. - 384 с.

354. Ризаханова М.Ш. Гинухцы. XIX начало XX вв.: Историко-этнографическое исследование. - Махачкала, 2006. - 210 с.

355. Ризаханова М.Ш. Гунзибцы: XIX начало XX в. Историко-этнографическое исследование. - Махачкала, 2001. - 191 с.

356. Ризаханова М.Ш. Лезгины. XIX начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. - Махачкала, 2005. - 313 с.

357. Рогова A.A. Зачатки капитализма в Грузии и политика Ираклия И. Тбилиси. 1974. 255 с.lll.Caudoe М.-С. О распространении Абумуслимом ислама в Дагестане // УЗ ИИЯЛ. 1957. T. II. С. 42-51.

358. Сатыбалов A.A. Социально-политические термины тюркоязычных документов эпохи феодализма в некоторых языках северовосточного Кавказа // УЗ ИИЯЛ. 1958. T. V. С. 161-179.

359. Сванидзе М.Х. Турецко-иранские отношения в 1613-1619 гг. и Грузия. // Османская империя: система государственного управления, социальные и этнорелигиозные проблемы. М., 1986. - С. 187-202.

360. Сергеева Г.А. Арчинцы. М., 1967. - 190 с.

361. Смирнов H.A. Россия и Турция в XVI-XVII вв. (в двух томах). // Учёные записки, выпуск 94. М., 1946.

362. Сосунов Г.С. Еврейские памятники Восточного Кавказа. -Махачкала, 2007. 216 с.

363. Сотавов H.A. Крах «грозы Вселенной». Махачкала, 2000. - 221 с.

364. Сотавов H.A. Северный Кавказ в русско-иранских и русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991. - 223 с.

365. Сумбатзаде A.C. Азербайджанцы: этногенез и формирование народа. Баку, 1990. - 304 с.

366. Сюкияйнен JI.P. Мусульманское право. М., 1986. 255 с.

367. Тазбир Я. Привилегированное сословие феодальной Польши // Вопросы истории. 1977. № 12. С. 159-167.

368. Тахнаева П.И. Аул Чох. М., 2010.

369. Тер-Саркисянц А.Е. История и культура армянского народа с древнейших времён до начала XIX в. М., 2008. - 686 с.

370. Тили Ч. Принуждение, капитал и европейские государства. 990-1992 гг.-М., 2009.-360 с.

371. Тотоев Ф.В. Развитие рабства и работорговли в Чечне (вторая половина XVIII 40-е годы XIX века) // Известия, статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. Т. VIII. Вып. 1.г^^оттхттЧ i Q£Q с 1071 риопшп, 1 УУ)У.— v/. iOJ—17/.

372. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2001.- 752 с.

373. Умаханов М.-С.К. Антифеодальная борьба в Дагестане в XV-XVI веках // Развитие феодальных отношений в Дагестане. (Тематический сборник). Махачкала, 1980. С. 64-91.

374. Умаханов М.-С.К. Взаимоотношения феодальных владений и освободительная борьба народов Дагестана в XVII в. Махачкала, 1973.-251 с.

375. Умаханов М.-С.К. Источники по социальной борьбе в Дагестане (XV-XVIII вв.) // Источниковедение истории досоветского Дагестана. Махачкала, 1987. - С. 13-24.

376. Умаханов М.-С.К. К вопросу о социальной борьбе в союзах сельских обществ Дагестана в XVII веке // Вопросы истории Дагестана (досоветский период). II. Махачкала, 1975. - С. 198-230.

377. Умаханов М.-С.К. Политические взаимоотношения союзов сельских обществ в Дагестане в XVII-XVIII вв. // Общественный строй союзов сельских общин Дагестана в XVIII начале XIX в. -Махачкала, 1981. - С. 63-82.

378. Умаханов М.-С.К. Развитие товарно-денежных отношений в Дагестане. // Проникновение и развитие капиталистических отношений в Дагестане. Махачкала, 1984. - С. 26-38.

379. Умаханов М.-С.К. Система управления ханств Дагестана в XVI-XVII вв. // Государства и государственные учреждения в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1989. - С. 55-67.

380. Умаханова М.-С.К. Побег как одна из форм антифеодальной борьбы в Дагестане (XVII-XVIII вв.) // Классовая борьба в дореволюционном Дагестане. Махачкала, 1983. - С. 21-АЪ.

381. Хазанов A.M. Португалия и мусульманский мир. (XV-XVI вв.). М.,опп^ топ ~

382. Хайдаков С.М. Сравнительно-сопоставительный словарь дагестанских языков. М., 1973. - 179 с.

383. Хашаев Х.-М.О. Общественно-экономический строй Дагестана в XIX веке. Махачкала, 1954. - 116 с.

384. Хашаев Х.-М.О. Занятия населения Дагестана в XIX веке. -Махачкала, 1959. 116 с.

385. Хашаев Х.-М.О. Общественный строй Дагестана в XIX веке. М., 1961.-262 с.

386. Хинц В. Мусульманские меры и веса с переводом в метрическую систему. М., 1970. - 74 с.

387. Шавхелашвши А.И. Из истории горцев Восточной Грузии. -Тбилиси, 1983.-276 с.

388. Шимшир С. Кавказские ханства и Дагестан в XVII-XVIII веках по историческим источникам Османской империи. // Материалы Международной научной конференции, посвященной 460-летию Султан-Махмуда. Махачкала, 2010. - С. 20-26.

389. Шихсаидов А.Р. Дагестан в X-XIV вв. Опыт социально-экономической характеристики. Махачкала, 1974. - 174 с.

390. Шихсаидов А.Р. Духовная элита Дагестана X-XV вв. // Дагестан и мусульманский Восток. М., 2010. - С. 41-60.

391. Шихсаидов А.Р. Ислам в средневековом Дагестане (VII-XV вв.). -Махачкала, 1969. 252 с.

392. Шихсаидов А.Р. Ислам и становление дагестанской исторической традиции // Ислам и исламская культура в Дагестане. М., 2001. - С. 33-51.

393. Шихсаидов А.Р. Новые данные по средневековой истории Дагестана //УЗ ИИЯЛ. 1961. T. IX.-С. 137-154.

394. Шихсаидов А.Р. Очерки истории, источниковедения, археографии средневекового Дагестана. М., 2008. - 385 с.

395. Шихсаидов А.Р. Распространение Ислама в Дагестане /7 Ислам и Исламская культура в Дагестане. М., 2001. - С. 4-33.

396. Энгельс Ф. О разложении феодализма и возникновении национальных государств // К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения. -Изд. 2-е. Т. 21.

397. Юнусов A.C. Восточное рыцарство (в сравнении с западным) // Вопросы истории. 1986. № 10. С. 101-112.

398. Юшков C.B. К вопросу об особенностях феодализма в Дагестане (до русского завоевания) // УЗ Свердловского госпединститута. -Свердловск, 1938. Вып. I. (Исторический). С. 65-86.

399. Ястребицкая А.Л. Семья в средневековом городе // Вопросы истории. 1985. № 8. С. 68-81.