автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Особенности военно-политического курса Советского Союза накануне Великой Отечественной войны

Полный текст автореферата диссертации по теме "Особенности военно-политического курса Советского Союза накануне Великой Отечественной войны"

На правах рукописи

РШ

БАЧКОВ РОМАН АНАТОЛЬЕВИЧ

ОСОБЕННОСТИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО КУРСА СОВЕТСКОГО СОЮЗА НАКАНУНЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (1939 - июнь 1941 г.)

Специальность 07.00.02 - Отечественная история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

1 8 НОЯ 2010

Пятигорск-2010

004612845

Работа выполнена на кафедре социально-гуманитарных наук Пятигорского государственного технологического университета

Научный руководитель

доктор исторических наук, профессор Рыкун Галина Николаевна

Официальные оппоненты

доктор исторических наук, профессор Шутов Анатолий Дмитриевич

кандидат исторических наук, доцент Зюзин Виктор Викторович

Ведущая организация

Невинномысский государственный

гуманитарно-технический институт

Защита диссертации состоится 4 декабря 2010 года в 10-00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212. 194. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора (кандидата) наук при Пятигорском государственном технологическом университете по адресу: 357500, Ставропольский край, г. Пятигорск, пр. 40 лет Октября, 56.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ПГТУ по адресу: г. Пятигорск, пр. 40 лет Октября, 56.

Автореферат разослан 3 ноября 2010 года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор исторических наук, профессор "" Г-Н- Рьлкун

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Со дня трагической даты начала Второй мировой войны уже прошло больше 70 лет. Однако процесс переосмысления истории продолжается, поскольку продолжается конструирование желаемого будущего. События кануна и начала Второй мировой войны навсегда останутся в исторической памяти народов Европы, а исследовательский интерес к тем событиям будет только расти.

Изначально, в ходе продолжавшейся «холодной войны» в целях укрепления ценностно-цивилизационных основ Запада зарубежной историографией была разработана аксиологическая концепция представления сущности тех далеких событий прошлого. Основой противостояния в период Второй мировой войны и ее предыстории западные историки объявили борьбу либеральных демократий, с их ориентацией на защиту прав и свобод отдельного человека, и тоталитарных государств, провозгласивших в качестве нормы человеконенавистническую идеологию. Историки определяли Советский Союз именно в лагерь тоталитарных империй, который по воле случая стал на стороне прогрессивного мира. Истинные его устремления были продемонстрированы советским руководством накануне и в начале Второй мировой войны, когда он стал фактически соучастником международного разбоя.

Несмотря на активную позицию советской исторической науки, идеологи которой всячески доказывали двуличность как раз дипломатии западных стран и, наоборот, миролюбие Советского Союза в этих событиях, эта концепция стала привлекательной для современного поколения, уже около 20 лет живущего вне конфронтационного соперничества сверхдержав. 3 июля 2009 года Парламентская ассамблея ОБСЕ в Вильнюсе приняла резолюцию «О воссоединении разделенной Европы», идеологической основой которой стало объявление Европарламентом 23 августа «Днем памяти жертв сталинизма и нацизма». Профессиональное сообщество российских историков не могло поддержать такой формулировки вопроса, поскольку последовательно выступало против всякого возрождения нацистской идеологии, возвеличивания её отдельных представителей, оказавшихся по совместительству участниками антисоветского сопротивления в ряде стран Восточной Европы. А позже президентом России был подписан указ о недопущении и противодействии грубых попыток фальсификации истории. Это снова придало исторической дискуссии новый импульс.

В то же время довольно очевидно, что исследовательский интерес к этим проблемам представляет собой типично российскую идеологическую проблему, философские корни которой уходят в более отдалённое прошлое и говорит во многом о кризисе цивилизационной идентичности россиян, не способных самоопределиться в уже устоявшемся мире либеральных

сообществ и полудеспотических стран Востока. Российские историки, не говоря уже о простых людях, пусть и образованных, пока еще затрудняются провести четкую границу между «окопами сталинизма» и «окопами Сталинграда»,1 не могут еще освободиться от внутреннего чувства восхищения имперскими достижениями сталинского руководства, обратной стороной которых являлись жертвы коллективизации и Голодомора, миллионы замученных в ГУЛАГе невинно обвинённых советских граждан и огромная армия советских солдат и офицеров, попавших в окружение летом-осенью 1941 г. Особую тонкость момента составлял исторический фон, на котором началось обсуждение столь непростых проблем. В начале 1990-х гг. перед Россией, российским правительством и рядовыми россиянами стояла реальная угроза распада страны, и это ощущение закрепилось в исторической памяти на довольно долгое время. Поэтому отчасти подобная дискуссия не могла и не может носить академического характера, версии оппонентов искажались риторическими предпосылками, одной из которых являлась предпосылка о необходимости сохранения этнической (цивилизационной) идентичности.

Представленные в исследовании материалы, а также общий анализ состояния современной отечественной историографии позволяют несколько глубже взглянуть на процесс и механизм принятия решений руководства Советского Союза в чрезвычайно сложной военно-политической обстановке периода 1939 - первой половины 1941 г. Эти вопросы являются актуальными, а их разбор представляется чрезвычайно важным с точки зрения гражданско-патриотического воспитания молодого поколения.

Степень научной разработанности проблемы.

Как правило, в развитии историографии предыстории Великой Отечественной войны выделяют четыре этапа:

- первый (послевоенный) - с 1945 г. до середины 50-х гг. XX века;

- второй («оттепель») - 1956 - 1965 гг.;

- третий - с 1965 г. по 1985 г.;

- четвёртый (современный) - с 1985 г. по настоящее время.

Если в работах зарубежных авторов появляется методологическая оппозиция «западные демократии - тоталитарные режимы», то советские историки строят методологически произвольную оппозицию «капиталистические страны - СССР», являвшуюся неким оборонительным мифом и олицетворявшую дух исторической эпохи социализма. Впервые этот тезис появляется в работе «Фальсификаторы истории. Историческая справка»,2 которая должна была представить советскую версию предыстории войны. Эта «историческая справка» являлась своего рода ответом СССР на

1 Радзинховский Л. Особое мнение. 9 апреля 2010 г. // Радио «Эхо Москвы»: http: www.echo.msk.ru / programs / personalno / 670334 - echo, phtml.

1 Фальсификаторы истории. Историческая справка. -М., 1948.

публикацию совместного англо-франко-американского издания «Нацистско-советские отношения в 1939-1941 гг.».3 Авторы этой публикации были заинтересованы представить внешнюю политику советского государства как сугубо одностороннюю, исключительно направленную против западных демократий, что и должны были подтвердить поверхностно отобранные германские архивные материалы, касавшиеся дипломатических отношений Советского Союза и Германии накануне заключения советско-германского пакта и последовавшего за этим их развития.

Во второй половине 50-х гг. стала вестись работа по созданию общеисторического фундаментального труда «История Великой Отечественной войны». Именно в данном исследовании была предпринята попытка перенести часть ответственности за совершенную советским командованием ошибку в определении характера будущей войны на счёт субъективного фактора принятия политических решений, а именно, высшим руководством страны - И.В. Сталиным, его недостаточной дальновидности и некомпетентности в военно-стратегических и военно-политических вопросах, и в итоге, перевести часть дискуссии в политическую плоскость.4

Более резкую критику действий советского руководства накануне войны встречаем на страницах мемуарных свидетельств видных военачальников.5 Г.К. Жуков, повествуя об этих событиях в своих «Воспоминаниях...», утверждает, что в исходных предвоенных планах были допущены стратегические ошибки, впоследствии неисправленные, ответственность за которые несет непосредственно И.В. Сталин. А. Василевский, который непосредственно принимал участие в военно-стратегическом планировании возможной войны, излагает подробную работу над военным планом, утверждённым осенью 1940 г., вспоминает, что при докладе этого плана И.В. Сталину последний пожелал внести значительные корректировки относительно наиболее угрожающего стратегического направления возможной агрессии против СССР. С.М. Штеменко, ссылаясь на свидетельства К.М.Мерецкова, утверждает, что, несмотря на то, что планом «правильно решался вопрос о вероятном противнике и направлении его действий», высшее руководство страны, в частности, И.В. Сталин потребовал внести в него значительные изменения касательно определения наиболее опасного со стратегической точки зрения

3 Nazi-Soviet Relation, 1939-1941: Documents from Archives of the German Foreign Office. -Washigton, 1948.

4 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945. В 6-ти томах. Т.1. Подготовка и развязывание войны империалистическими державами. -М., 1960.

s Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. - М., 1974.; Василевский А.М. Дело всей жизни. - М., 1984.; Василевский А.М. Накануне 22 июня 1941 г. (Неопубликованное интервью маршала Советского Союза А.М.Василевского от 20 августа 1965 г.) // Новая и новейшая история. - 1994. - № 6. - С. 8-11.; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны.-М., 1975.

направления возможной военной агрессии против Советского Союза.

Здесь мы замечаем противоречивый результат развития отечественной историографии в период 50-60-х гг., закономерно позиционируемый историками как этап «хрущевской оттепели».

Ничего более качественного не появилось и позже, в 70-х - первой половине 80-х гг. Не будет преувеличением, если советскую историографию эпохи «застоя» охарактеризовать как потерянную для отечественной исторической науки, в которой осуществился возврат к упрощенно-апологетическому описанию событий 1939-1941 гг. Исключение тезиса об ответственности самого И.В. Сталина за трагические последствия начального периода войны требовало принесения в жертву полноты общей картины. Изменения, произошедшие в этот период развития отечественной историографии, приобрели институциональный характер: разработка тех или иных вопросов предыстории войны отныне концентрировалась в институтах отдельных направлений. Апофеозом подобного подхода стал 12-ти томный труд «История Второй мировой войны. 1939-1945 гг.» (1973-1982 гг.).6

С конца 1980-х гг. в отечественной историографии начался новый этап, качественно отличающийся от предыдущих. Конечно, изменились сами условия работы исследователей, специализировавшихся на анализе событий того периода. Произошло значительное расширение источниковой базы исследований предыстории Великой Отечественной войны.7

Концептуальные положения, которые в советской историографии считались каноническими, стали объектом пересмотра в работах исследователей нового направления, появившегося в период ослабления идеологического контроля со стороны государства с конца 80-х гг. XX века. В исторической науке развернулась дискуссия о секретном протоколе к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года, существование которого в течение десятилетий отрицалось советской историографией. Были опубликованы в центральной печати неизвестные ранее документы кануна войны, в том числе и обнаруженные в архиве ЦК КПСС подлинники секретных протоколов.8

6 История Второй мировой войны. 1939-1945 гг. В 12-ти томах. Т. 2. Накануне войны. -М., 1974.; Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. - М., 1974.

7 Год кризиса, 1938-1939. В 2-х т. Т. 1. -М., 1990.; «Полпреды сообщают...». Сб. документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 - август 1940 гг. - М., 1990.; От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах: документы и материалы. -Таллин, 1990. Документы внешней политики. Т. XXII. - М., 1992.; Т. XXIII. - М., 1995-1998.; Т. XXIV. - М., 2001.; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов. Т. 1. Накануне. Кн. 1-2. - М.: А/О «Книга и бизнес», 1995.; 1941 год: Документы. В 2-х кн. // Сост. Л.Е. Решин и др.; под ред. В.П.Наумова. - М., 1998.; Великая Отечественная война 1941-1945. Военно-исторические очерки. - М.: Наука, 19981999.

8 Впервые публикация советско-германского пакта и протоколов к нему, по-видимому, была сделана эстонской газетой «Рахва Хяэль» 18 сентября 1987 года, затем текст протокола был

В этот период отдельные исследователи коренным образом изменили свои прежние оценки и выводы относительно причин и обстоятельств возникновения Второй мировой и Великой Отечественной войн, присоединения к СССР Прибалтики, Бессарабии, войны с Финляндией. Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной войны началось с изменения отношения к пакту: сближение СССР с Германией в 1939 году некоторыми историками стало расцениваться как роковая ошибка советского руководства.9

Основной методологический тезис, который стал объектом критики историков ревизионистского направления, - это вынужденность внешнеполитических шагов правительства Советского Союза после неудовлетворительных итогов переговоров по обеспечению мер общеевропейской безопасности. Логическим завершением этой методологической концепции стали тезисы о тождестве нацистского и советского режимов. События 1939-1941 гг. историками ревизионистского направления были однозначно интерпретированы как подтверждения внутреннего сходства тоталитарных государств, которые сначала сотрудничали в деле раздела Восточной Европы, а затем столкнулись по причине своих гегемонистских устремлений.

Разумеется, само ревизионистское направление в историографии неоднородно и содержит внутри себя определенно разные интенции исследовательского поиска, вероятно, в той или иной степени связанные с неоднозначными результатами внешнеполитического курса Советского Союза в 1939-1941 гг.

Одни историки-ревизионисты видят свою исследовательскую миссию в разоблачении преступлений сталинизма, в частности, всех военно-политических мероприятий, предпринятых советским руководством в рассматриваемый период. К примеру, Ф.О. Сувениров, М.И. Семиряга, В.И. Дашичев, Н.В. Загладин, А.Н. Сахаров, З.С. Белоусова, М.Л. Коробочкин, С.З. Случ, В.Н. Кулиш, А.Ф. Трубайчук, В.К. Волков, Л.Я. Гибианский, Т.Ю.

опубликован органом ЦК КП Литвы «Tiesa» от 20 декабря 1988 г.; Также см.: СССР-Германия. 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. / Составитель Ю. Фельштинский. - Нью-Йорк: Телекс, 1983.; СССР-Германия. 1939. Сборник документов. Печатано с фотокопии. - Вильнюс: Москлас, 1989.; См. также: Из истории Великой Отечественной войны (1935-1940 гг.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. -Л» 1. - С. 160-217.; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 2. - С. 180-217.; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны (документы 1936-1940 гг.)//Известия ЦК КПСС. - 1990.-№ 3.-С. 192-223.; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны. (Документы 19401941 гг.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 4. - С. 198-223.; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны (Документы 1941 г.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. -№5.-С. 180-214.

9 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. - М.,1992. - С. 22, 27, 289-293.; Мерцалов А.Н., Мерцалова JT.A. Сталинизм и война. - М., 1994.

Григорьянц, А.Н. Мерцалов и А.Л. Мсрцалова в своих работах называют внешнеполитическую ориентацию на фашистскую Германию в 1939-1941 гг. не случайной девиацией советского руководства и, в конечном счете, ошибочной, так как она способствовала усилению Германии на континенте и резкому росту военно-политической угрозы с ее стороны.10

С именем В. Суворова (Резуна) ассоциируется одна из самых дискуссионных попыток обосновать не только тезис о провоцировании советским руководством начала Второй мировой войны, но и связать его с положением о подготовке Советским Союзом нападения на Германию,

10 Сувениров О Ф. Всеармейская трагедия // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 3. - С. 39-47.; Он же. «Приказ отменять не будем» // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 4. -С.32-39.; Семиряга М.И. Советско-германские договоренности в 1939-1941 г.: взгляд историка // Советское государство и право. - 1989. - № 9. - С. 92-104.; Он же. Советский Союз и предвоенный политический кризис // Вопросы истории. - 1990. - № 9. - С. 49-64.; Он же. Сговор двух диктаторов // История и сталинизм. - М., 1991. - С. 200-226.; Он же. Советско-германские отношения (сентябрь 1939 - июнь 1941 г.) // Советская внешняя политика. 1917-1945. Поиски новых подходов. - М.1992. - С. 201-250.; Дашичев В.И. Пакт Гитлера - Сталина; мифы и реальность // Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. - М., 1990.

- С. 262-273.; Он же. Из истории сталинистской дипломатии // История и сталинизм. - М., 1991. - С. 227-246.; Загладин Н.Б. История успехов и неудач советской дипломатии. - М. 1990.; Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия: 1939 - 1945 гг. // Вопросы истории. -1995. - № 7. - С. 26-45.; Белоусова З.С. Предвоенный кризис 1939 года в освещении французских дипломатических документов // Предвоенный кризис 1939 года в документах. -М., 1992. - С. 5-24.; Коробочкин М.Л. Документы кабинета министров Великобритании об англо-франко-советских переговорах 1939 г. // Предвоенный кризис 1939 года в документах.

- М., 1992. - С. 70-92.; Случ С.З. Германия и СССР в 1918-1939 годах: мотивы и последствия внешнеполитических решений // Россия и Германия в годы войны и мира (1941-1995). -М.,1995.; Кулиш В.М. У порога войны // Общественные науки. - 1989. - № 4. - С. 124-136.; Он же. О некоторых актуальных проблемах историографии Великой Отечественной войны // История и сталинизм. - М. 1991. - С. 298-349.; Трубайчук А.Ф. Пакт о ненападении: была ли альтернатива Второй мировой войне. - Киев. 1990.; Волков В.К. Советско-германские отношения и советская политика на Балканах накануне гитлеровского нападения на СССР (осень 1940 - первая половина 1941 г.) // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в период фашистской агрессии на Балканах и подготовки нападения на СССР (сентябрь 1940 - июнь 1941 г.). - М.1992. - С. 6-20.; Гибианский Л.Я. Поворот в советско-германских отношениях 1939 г. и восточноевропейские проблемы (некоторые аспекты) // Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. - М. 1989. - С. 75-95.; Григорьянц Т.Ю. Советско-германские переговоры в сентябре 1939 г. и сталинские планы в отношении Польши // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале Второй мировой войны (август 1939 - август 1940 г.). - М., 1990. - С. 38-52.; Наджафов Д.Г. Начало Второй мировой войны. О мотивах сталинского руководства при заключении пакта Молотова-Риббентропа // Война и политика, 1939-1941. - М., 1999.; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Довольно о войне? - Воронеж, 1992.; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война: из непрочитанных страниц истории (1930-1990-е). - М., 1994.

результатом которой могла стать советизация Европы или ее части," а значит утвердить вторую идейную линию ревизионистской литературы -представление о совиновности Германии и СССР в возникновении войны. Резко отрицательное отношение автора к апологетическому для СССР развитию исторических событий, свойственному традиционалистскому направлению в отечественной историографии, положило начало острому антагонистическому спору между В. Суворовым и историками-традиционистами.12 Несмотря на то, что последними была доказана полная несостоятельность утверждений автора, основанных на откровенных попытках подлога аргументации, столь радикальный редукционизм обнаруживает себя в работах не только авторов, считающих себя приверженцами его «идейной базы», но и в монографиях исследователей, которые заявляют о своем неприятии его концепции (В.А. Невежин, М.И. Мельтюхов, Б.В. Соколов).13 Осознанно или неосознанно этими исследователями была поддержана версия немецкой правоконсервативной историографии о превентивном характере войны Германии против Советского Союза.14

Совершенно очевидным становится тот факт, что современная российская историография традиционалистского направления, хоть и отдаёт должное внимание методологическим заслугам советских авторов, пытается избегать использования марксистской методологии и терминологии. Сегодня

11 Суворов В. Ледокол. Кто начал вторую мировую войну. - М.,1993.; Хоффман Й. Подготовка Советского Союза к наступательной войне. 1941 год // Отечественная история. -1993. - № 4. - С. 19-31.

12 Помогайбо А. Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны. - М, 2002.; Грызун В. Как Виктор Суворов сочинял историю. - М., 2003.; Исаев А. Антисуворов. - М., 2004.; Городецкий Г. Миф «Ледокола» накануне войны. - М., 1995.; Десятсков С.Г. Когда «Ледокол» кромсает историю [Об ист. «концепции» В. Резуна] // Как началась война: актуальные проблемы предыстории и истории Второй мировой и Великой Отечественной войны. - Новгород, 1995. - С. 3-14.; Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова // Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? - М., 1995. - С. 1323.

13 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. - М., 1997.; Мельтюхов М.И. Политика обеспечения национально-государственных интересов Советского Союза в Европе в преддверии Великой Отечественной войны (март 1939 - июнь 1941 гг.) // Дис. ... докт-ра ист. наук: 07.00.02. -М.: МГУС, 2004.; Он же. Упущенный шанс Сталина. -М., 2000.; Он же. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. - 1994. - № 3. - С. 4-22.; Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. - М.,

1998.

14 «Спор историков» (Historikerstreit), инициированный правоконсервативной историографией ФРГ, см.: Херстер Филиппе У. «Спор историков» в ФРГ // Новая и новейшая история. - 1988. - № 3.; Черкасов Н.С. ФРГ: «Спор историков» продолжается? // Новая и новейшая история. - 1990. -.№ 1.; Борозняк А.И. 22 июня 1941 года: взгляд с «той» стороны // Отечественная история. - 1994. - № 1.; Юбершер Г. 22 июня 1941 г. в современной историографии ФРГ. К вопросу о «превентивной войне» // Новая и новейшая история. -

1999,-№6.-С. 59-67, и др.

принято говорить о геополитическом (природно-географическом) факторе как основном факторе формирования системы международных отношений, в том числе и в первой половине XX века. Современные работы В.Я. Сиполса, A.C. Орлова, O.A. Ржешевского, В.В. Соколова, В.М. Фалина, а также ряда других авторов, говорят нам о том, что авторы заметно заинтересовались категориями геополитики.15 Явно проглядывается намерение исследователей обосновать тезис о том, что формирование внешней политики советского государства происходило под влиянием тех базовых геополитических констант, которые являлись основополагающими для России на протяжении всего периода её существования вне зависимости от изменений общественно-политических формаций.16 Внешнеполитический курс СССР здесь интерпретируется как неизбежное следствие более векового противостояния западноевропейской и православной славянской цивилизаций, взаимного непонимания и неприятия иных по своим социокультурным основаниям образа жизни и систем ценностей, а Великая Отечественная война сегодня историками помещается в широкий всемирно-исторический контекст, рассмотрение этого конфликта как итога векового противостояния России и Европы.17

Основной тезис исследователей традиционалистского направления в современной отечественной историографии заключается в вынужденности для СССР большинства внешнеполитических шагов в Европе в 1939-1941 гг. В работах М.И. Панкрашовой, В.В. Марьиной, Д.М. Проэктора, Д.А. Волкогонова, O.A. Ржешевского, Г.Н. Севостьянова, В.А. Секистова, В.Я. Сиполса, Г.Л. Розанова, C.B. Волкова, Д.В. Емельянова, Н.П. Шуранова, М.А. Гареева, В.И. Прибылова, A.M. Самсонова, A.C. Якушевского, P.A.

15 Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939-1941. -М.: ТОО «Новина», 1997.; Он же. Великая Победа и дипломатия. - М.: «Новина», 2000.; Орлов A.C. Третий Рейх и третий Рим. - М., 1993.; Он же. Сталин в преддверии войны. - М.: Алгоритм, 2003.; Ржешевский O.A. Война и дипломатия. - М.: Наука, 1998.; Он же. Сталин и Черчилль. - М.: Наука, 2004.; Фалин В. Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов. - М: Центрполиграф, 2000.

16 Стегний П.В. Геополитические императивы российской внешней политики. Ретроспективные аспекты (1648-1991) // Бюллетень научного совета ИРИ РАН «История международных отношений и внешней политики России». Вып. 1 (2002-2003 гг.). -М: ИРИ РАН, 2004.-С. 31,32.

17 Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. - М: Междунар. отношения, 2004.; Война Германии против Советского Союза. 1941-1945. Документальная экспозиция г. Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз. - Берлин, 1991. - С. 1121.; Рюруп Р. Немцы и война против Советского Союза // Свободная мысль. - 1994. -№11.-С. 77-81.; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера. Путь к катастрофе. 1933-1945. Т. I: Подготовка ко Второй мировой войне. 1933-1939. - М.: Наука, 2005. - С. 50, 51, 70.; Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая политическая традиция и нацизм. - СПб., 1997.; Денисов В.В. Геополитический фактор в исторических судьбах России (о корнях германской агрессии 1941 года) // Созидательная роль Великой Победы. - М.: ИФ РАН, 2000. - С. 36-57.

Медведева, O.A. Чубарьяна, Н.Д. Смирновой, Г.Н. Рыкун эти идеи отражены наиболее полно.18

Эти общие доминанты исследовательской мысли традиционалистского толка прослеживаются и в части анализа предвоенного стратегического планирования Генштабом РККА возможной войны с Германией.

Большая часть историков традиционалистского направления в историографии (В.А. Анфилов, Ю.А. Горьков, Ю.Н. Семин, H.A. Светлишин, А.Н. и JI.A. Мерцаловы, Д.А. Волкогонов, О.В. Вишлев) выразили свое отрицательное отношение к «Соображениям...» от 15 мая 1941 г. как действующему документу.19 Сторонники данной точки зрения склонны свести всю проблематику военно-стратегического планирования Советским Союзом кануна войны к вопросу о переориентации стратегической направленности основной группировки советских войск и об ответственности высшего военно-политического руководства за принятые

18 Традиционалистское направление отечественной историографии представлено в следующих работах: Чубарьян O.A. В преддверии Второй мировой войны // Коммунист. -1988. - № 14. - С. 102-112.; Панкратова М.И. Англо-франко-советские переговоры 1939 г. // Международная жизнь. - 1989. - № 8. - С. 28-29.; Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. - М., 1989.; Волкогонов Д.М. Триумф и трагедия. - М., 1989. - Т. 2. Кн. 1.; Ржешевский O.A. Москва, Спиридоновка, 17 // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 7. - С. 72-73.; Севостьянов Г.Н. Европейский кризис и позиция США. 1938-1939. - М., 1992.; Секистов В.А. Война и политика. - М„ 1989.; Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне Второй мировой войны. - М., 1989.; Розанов Г Л. Сталин - Гитлер. 1939-1941. -М., 1991.; Волков C.B., Емельянов Ю.В. До и после секретных протоколов. - М., 1990.; Щуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественной войны. - Кемерово, 1992.; Самсонов A.M. Вторая мировая война. 1939-1945. - М., 1990.; Медведев P.A. Дипломатические и военные просчеты Сталина в 1939-1941 гг. // Новая и новейшая история. - 1989. - N« 4. - С. 140-164.; Смирнова Н.Д. Кризисный год, 1939... // Мировая экономика и международные отношения. - 1989. - № 9. - С. 39-52.; Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны. (Очерки о проблемных вопросах Великой Отечественной войны). - М., 1995.; Рыкун Г.Н. Историческая память о Великой Отечественной войне // Великая Отечественная война: подробнее об известном: сборник научных статей. -Пятигорск: ПГТУ, 2010. - С. 62-75.

19 Ю.А. Горьков, в частности, анализируя содержание «Соображений...», счел нужным оговорить, что план не предусматривал нанесение удара в 1941 г. См.: Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Новая и новейшая история. -

1993. - № 3. - С. 37.; Горьков Ю.А., Семин Ю.Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы // Новая и новейшая история. - 1997. - № 5. - С. 111.; Анфилов В.А. Дорога к трагедии 41-го года. - М„ 1997. - С. 167.; Великая Отечественная война. 1941-1945. Военно-исторические очерки. Кн. 1. Суровые испытания. - М., 1998. - С. 118.; Вишлев О.В. Была ли в СССР оппозиция «германской политике» Сталииа накануне 22 июня 1941 // Новая и новейшая история. -

1994. - № 4,5. - С. 244.; Орлов A.C., Темирбаев С. Так кто же начал войну? // Армия. - 1993. -№ 8. - С. 18.; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война: из непрочитанных страниц истории (1930-1990-е). - М., 1994. - С. 236.; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. «Непредсказуемое прошлое» или преднамеренная ложь? // Свободная мысль. - 1993. - № 6. -С. 51.

решения подобного рода вопреки информации, получаемой советской разведкой, и соображениям, высказанным сотрудниками Генерального штаба РККА.

Однако имеются и новые идейные линии, которые можно было бы назвать «справедливым» развитием цивилизационного подхода. Например, по мнению академика А.Н. Сахарова, «советское руководство действовало вполне в духе времени, решительно, масштабно, инициативно». А основная вина Сталина заключается не в том, что «страна должным образом не подготовилась к обороне (она к ней не готовилась)», а в том, что не был нанесен превентивный удар по Германии, что «наступательная доктрина, тщательно разработанная в Генеральном штабе Красной Армии и начавшая энергично осуществляться в мае-июне 1941 г., не была реализована».20 В этом же духе рассуждает и М.И. Мельтюхов, сожалея о неком «упущенном шансе» «разгромить наиболее мощную европейскую державу и, выйдя на побережье Атлантического океана, устранить вековую западную угрозу нашей стране».21 В русле этих идей некоторые историки (М.А. Гареев, П.Н. Бобылев, А.Н. Сахаров, Н.М. Раманичев) трактуют рассматриваемые «Соображения...» от 15 мая 1941 г. как решение нанести упреждающий удар по Германии, указывают, что эта операция должна была проводиться в оборонительных целях против уже развёрнутой и готовой к нападению на СССР армии противника.22

Источниковая база исследования. Наиболее значимыми для настоящего исследования являются, прежде всего, материалы Российского Государственного Военного Архива, раскрывающие военно-стратегические аспекты внешнеполитической деятельности Советского Союза.

Основной пласт документов, изученных автором, находятся в следующих фондах: Ф. 4 (Управление делами при Народном комиссаре обороны СССР (1918 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 9 (Политическое управление Красной Армии (1918 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 25873 (Закавказский военный округ (1920 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 25888 (Ленинградский военный округ (1918 - 1940 гг.)) РГВА, Ф. 33988 (Секретариат 1-го заместителя председателя РВСР-РВС СССР (1917-1940 гг.)) РГВА, Ф. 35086 (Коллекция документов Белорусского фронта (1939 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 37977 (Оперативное управление Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1918 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 41107 (Г.К. Жуков, маршал

20 Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия: 1939-1945 гг. // Вопросы истории. - 1995. -№7.-С. 36-38.

21 Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 гг. (Документы, факты, суждения). - М., 2008. - С. 506.

22 Бобылев П.Н. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году? // Отечественная история. - 1995. - № 5. - С. 13, 16.; Анфилов В.А. Грозное лето 1941 года. -М„ 1995. - С. 67.; Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны). — М., 1995. - С. 90, и др.

Советского Союза (1923-1973 гг.)).

Вторая по значимости группа источников включает сборники материалов и документов, изданные в нашей стране и за рубежом, содержащие информацию о внешнеполитической позиции Советского Союза в 1939- 1941 гг.

Документы внешней политики можно подразделить на документальные источники об общем внешнеполитическом курсе Советского Союза и отдельные источники, касающиеся взаимоотношений стран Восточной Европы с СССР. Эти документы позволяют определить основные соображения, которыми руководствовались в Кремле при принятии тех или иных внешнеполитических решений.

Одна из первых таких публикаций - это совместное англо-франко-американское издание «Нацистско-советские отношения в 1939-1941 гг.».23 Однако отметим, что авторы этой публикации были заинтересованы представить внешнюю политику советского государства как сугубо одностороннюю, исключительно направленную против западных демократий, что и должны были подтвердить поверхностно отобранные германские архивные материалы, касавшиеся дипломатических отношений Советского Союза и Германии накануне заключения советско-германского пакта и последовавшего за этим их развития. Эти документы, однако, не были известны советскому исследователю, только во времена «перестройки» они стали им доступны.24

В 1967 году начался выпуск многотомного издания внешнеполитических материалов - «Документы внешней политики СССР».25 В 1977 году, по политико-идеологическим обстоятельствам, издание этого фундаментального труда было приостановлено. Серия была возобновлена только в 1992 году, когда вышли соответственно ХХП-й, а позже ХХШ-й и ХХ1У-Й тома сборника «Документы внешней политики»,26 содержащие новые публикации документов по внешней политике Советского Союза предвоенного периода.

Также в разное советское время были изданы сборники документов внешнеполитической деятельности европейских держав, в частности,

23 Nazi-Soviet Relation, 1939-1941: Documents from Archives of the German Foreign Office. Washigton, 1948.

24 СССР-Германня. 1939. Документы и материалы о советско-гермаиских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. / Составитель Ю. Фельштинский. - Нью-Йорк: Телекс, 1983.; СССР-Германия. 1939. Сборник документов. Печатано с фотокопии. - Вильнюс: Москлас, 1989.

25 Документы внешней политики СССР. T. I-XXI. - M., 1967-1971.

26 Документы внешней политики. T. XXII. В 2-х кн. - М.: Международные отношения, 1992.; Документы внешней политики. Т. ХХШ. Кн. 1. 1 января - 31 октября 1940 г. - М.: Международные отношения, 1995.; Документы внешней политики. T. XXIV. - М.: Международные отношения, 2001.

относящихся к переговорам германского правительства с правительствами других стран.27 Документы советского командования особых приграничных военных округов Советского Союза дают представление о масштабах участия советских войск в некоторых мероприятиях военно-политического характера, предпринятых советским правительством в период с осени 1939 по лето 1941 г.28

В третью по значимости группу источников входят воспоминания видных государственных деятелей СССР и других стран.29

Кроме того, ценная информация о военно-политическом курсе Советского Союза в 1939-1941 гг. содержится в научных и специализированных профессиональных журналах, таких как «Новейшая история», «Вопросы истории», «Военно-исторический журнал». Особую ценность эти издания приобрели, когда на их страницах были впервые опубликованы предвоенные военно-стратегические планы, которые разрабатывались сотрудниками Генерального штаба РККА.

Ещё одним источником является советская пресса, поскольку она представляет собой пропагандистский продукт, который определял значимость того или иного военно-политического события для руководства Советского Союза.

Указанные источники дают возможность сформировать целостное представление о механизме принятых советским руководством военно-политических и военно-стратегических решений накануне Великой Отечественной войны.

Целью исследования является определение и обоснование основного мотива при выборе военно-политических решений советского руководства в условиях многовариативного развития обстановки в Европе.

В связи с поставленной целью исследования необходимо решить

27 СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны (Сентябрь 1938 г. - август 1939 г.): Документы и материалы. - М., 1971.; Документы и материалы кануна Второй мировой войны. 1937-1939. - М., 1981.; Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2-х т. Т. 2. 2 июня 1939 г. - 4 сентября 1939 г. - М., 1990.

28 Россия. XX век. Документы 1941 года. В 2-х кн. / Сост. Л.Е. Решин и др. / Под ред. В.П. Наумова. - М.: Международный фонд «Демократия», 1998.

29 Василевский A.M. Дело всей жизни. - М., 1984.; Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. - М., 1974.; Москаленко К.С. На юго-западном направлении. 19411943. - М., 1975.; Таннер В. Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939-1940 гг. / Пер. с англ. В.Д. Кайдалова. - М., 2003.; Черчилль У. Вторая мировая война. - М., 1991.; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. - М., 1975.

следующие задачи:

выделить в историческом периоде кануна Второй мировой войны (январь - август 1939 г.) основные проблемы внешнеполитического курса Советского Союза, обусловленные возможностью объединения усилий англо-французской коалиции и Германии против Советского Союза;

определить основные соображения советского руководства, предпринявшего не согласующиеся с основополагающими принципами международного права военно-политические шаги в отношении ряда стран Восточной Европы;

показать основные мотивы, которыми руководствовалось правительство СССР в изменившихся военно-политических условиях накануне Великой Отечественной войны (июнь 1940 - июнь 1941 г.);

представить процесс военно-стратегического планирования возможной войны Советского Союза с Германией в части определения основного района развёртывания советских войск, которое отражало основные военно-политические шаги советского руководства в Восточной Европе в сентябре 1939-августе 1940 г.;

обосновать причины изменений в стратегических планах Генерального штаба относительно предположений, связанных с определением основного направления развёртывания войск противника (сентябрь 1940 - март 1941 г.); - исследовать причины появления в Генеральном штабе РККА нового документа военно-стратегического планирования Советского Союза, предположительно датированного 15 мая 1941 г.

Объектом исследования является военно-политический курс Советского Союза в период 1939-1941 гг. в восточноевропейском регионе.

Предметом исследования являются основные особенности предпринимавшихся военно-политических решений, получивших развитие в военно-стратегическом планировании Советского Союза в Восточной Европе в 1939-1941 гг.

Хронологические рамки исследования. Анализ

внешнеполитического курса Советского Союза в тесной взаимосвязи с принимавшимися военно-политическими решениями и содержанием военно-стратегического планирования Генштабом РККА посвящен историческому периоду с 1939 по июнь 1941 г. Рассмотрение проблематики советского военно-стратегического планирования тоже имеет свои хронологические рамки, поскольку ключевой этап развития этого процесса мог бы начаться только к концу лета 1940 г. К этому времени произошли кардинальные территориальные изменения западной границы Советского Союза. Июнь 1941 г. - является верхней границей хронологических рамок исследования, ее выбор обусловлен началом германской агрессии против Советского Союза.

Территориальные рамки исследования. Рассмотрению подвергаются исторические события, происходившие на территории Советского Союза,

Польского государства, Румынии, прибалтийских государств (Эстонии, Литвы и Латвии), Финляндии и Германии в период с начала 1939 по июнь 1941 г.

Методологическая основа исследования. Используемые традиционно историками исторический метод как способ изучения сущности и содержания исторических объектов, историзм как. методологическая установка исследователя требуют критического переосмысления и дальнейшей экспликации.

Здесь недооценивается эффект самообусловливания в причинно-следственных связях, где общезначимая причинно-следственная схематика событий нарушается. Может появиться внутренняя размерность проблемы, что требует обозначения интервалов, где общезначимые закономерности могут выполняться и могут нарушаться. Это не может быть осмыслено в рамках методологии историзма. В этой связи нам представляется более перспективной методологическая парадигма структурализма. Концептуальным ядром структурно-генетического метода является определение инвариантных начал в структурной сущности объекта исследования.

Научная новизна исследования состоит в постановке актуальной научной проблемы, ранее в таком ракурсе специально не рассматривавшейся в отечественной историографии, антропологическом (вероятностном) подходе к изучению всего сложного комплекса дипломатических и военных проблем внешней политики Советского Союза в Восточной Европе в 1939 -первой половине 1941 г. Диссертационное исследование представляет собой исследовательскую попытку выявить внутреннюю логику решения внешнеполитических проблем, объединявших содержание военно-политических шагов правительства Советского Союза в Восточной Европе и концептуальную схему стратегического развертывания советских войск в случае возможной германской агрессии накануне Великой Отечественной войны. В результате удалось несколько расширить представления о принятии внешнеполитических решений в советском государстве, не связанных с безусловной направленностью предпринимавшихся шагов и мероприятий, что и определило ключевые моменты научной новизны диссертационного исследования.

В работе впервые:

события, различавшиеся направленностью внешнеполитической линии Советского Союза (политика коллективной безопасности в переговорах с англо-французской коалицией, политическое сближение с Германией в августе 1939 - июне 1941 г.), получили иную интерпретацию, представляющую одинаковую сущность столь разных политических шагов. Ключевым фактором этих военно-политических шагов стало опасение возможного сотрудничества правительств европейских капиталистических стран на антисоветской основе. Эти же соображения легли в основу военно-

политического курса начального периода Второй мировой войны, который в некотором смысле противоречил принципам и нормам существовавшего тогда международного права;

на основе документальных источников и архивных материалов автором предложена дополнительная гипотеза о том, что в силу определяющего фактора внешней политики Советского Союза (убежденности во враждебности европейских государств по отношению к Советскому Союзу) внешнеполитический курс, определяемый советским руководством, индуцировался, в основном, военно-стратегическими соображениями возможного военного конфликта с Германией как наиболее вероятным континентальным противником;

анализ документов военно-стратегических планов Советского Союза показал то, что эти планы не имели какой-либо направленности (ни оборонительной, ни агрессивной), а фиксировали общие представления советского военного руководства в отношении начального периода возможной войны с Германией;

постулируется, что появление в Генеральном штабе РККА военно-стратегического плана, предположительно датированного 15 мая 1941 г., не может свидетельствовать в пользу той точки зрения, что руководство Советского Союза было готово развязать по собственной инициативе войну с Германией (даже в смысле превентивного образа действий), а лишь говорило о понимании советским военным руководством назревания военно-политической напряженности в отношениях с нацистской Германией. Такой вывод был сделан на основе подробного анализа ключевых абзацев документа и разработанных на его основе локальных актов штабов особых военных округов;

ключевой момент в военно-стратегическом планировании Советского Союза автором определяется фактом не только переориентации направления стратегического развертывания главных сил советских войск, что отражало в основном идеологемы военного руководства в отношении начального периода войны и постулировало стратегическую целесообразность выбора направлений, но и пониманием изменившихся планов противника, в пользу чего в работе приводятся многочисленные документальные материалы советской разведки.

Положения диссертационного исследования, выносимые на защиту:

1. Субъективное понимание советским руководством военно-политических угроз в неоднозначной и недоопределённой международной обстановке (в предположении автора - угрозы образования общего антисоветского фронта капиталистических государств) являлось определяющим фактором принятия определённых решений военно-политического и военно-стратегического характера разной направленности в период с 1939 по июнь 1941 г.

2. Основным узлом противоречий в переговорах СССР с Англией и Францией являлись вопросы о «косвенной агрессии» и пропуске советских войск на территорию третьих стран в целях отражения на них нападения. Эти вопросы, по мнению правительства СССР, требовали безотлагательного решения, поскольку это ликвидировало бы угрозу объединения ведущих капиталистических держав против СССР - а это было его важнейшей внешнеполитической задачей. Отчасти она получила свое решение при заключении с Германией договора о ненападении, предварительным условием которого являлось подписание секретного дополнительного протокола.

3. В период с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. можно выделить, по крайней мере, два этапа развития внешнеполитической деятельности СССР. Изменение советско-германских отношений в диапазоне от почти дружеских до «прохладных» являлось следствием, но не причиной. В эти периоды вероятность рассматриваемой в СССР угрозы объединения европейских стран как реальной только возрастала, что и предопределило изменения в содержании внешнеполитических действий советской страны.

4. Советские военно-стратегические планы, принимаемые Генеральным штабом РККА, отражали такое видение внешнеполитической ситуации, но не могли выражать стремления руководства Советского Союза совершить нападение на Германию как в агрессивном, так и в превентивном смысле, поскольку были основаны на совершенно иных представлениях о начальном периоде войны, то есть на таких представлениях, когда объявление войны и вступление основных сил противников хронологически не совпадают.

5. Рассматриваемая накануне войны в Генштабе позиционность схемы и скорости развёртывания и сосредоточения советских войск могла бы определённым образом повлиять на выбор альтернатив военно-политических решений, определять их содержание и тенденцию предполагаемых действий советского правительства в 1939-1941 гг. в восточноевропейском регионе.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Результаты данного исследования могут быть использованы в работах, посвященных развитию международных отношений, особенностям политического сближения Советского Союза и Германии в 1939-1941 гг., внешней политики Советского Союза накануне Великой Отечественной войны, разработке военно-стратегических планов СССР в преддверии войны, а также в преподавании курсов Отечественной истории, всеобщей истории, истории внешней политики России.

Основные теоретические и практические выводы, полученные в результате этого исследования, помогут лучше понять природу субъективного восприятия и понимания конкретной исторической реальности конкретными личностями, предпринимавшими в то время конкретные решения. Исторический субъект стремится к достижению

определённых целей, реализации интересов, определяет различные варианты действия как реальные или маловероятные, отражающие фобии и чаяния личности. Исследованию подвергается субъективный план действий, который и является определяющим. «Если ситуации определяются как реальные, они реальны по своим последствиям».30 То есть поскольку конкретные лица советского руководства в то время определяли ситуацию как реальную в смысле угрозы для Советского Союза объединения ведущих европейских держав на антисоветской основе, она на самом деле оказалась реальной по своим последствиям, и из этого контекста и предпринимались рассматриваемые в исследовании военно-политические и дипломатические шаги.

Люди реагируют не только на объективные особенности ситуации, но также, и иной раз прежде всего, на то, какое значение эта ситуация имеет для них самих. Как только они придают ситуации то или иное значение, их поведение и некоторые последствия этого поведения уже определяются их собственной интерпретацией ситуации.31

Кроме того, содержащийся в диссертационном исследовании материал представляет особый интерес с точки зрения развития воспитательной системы в образовательных учреждениях, организации молодежного волонтерского движения как одного из важных институтов открытого общества России.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования докладывались на межвузовских и внутривузовских научно-практических конференциях, обсуждались на семинарах и заседании кафедры социально-гуманитарных наук Пятигорского государственного технологического университета. По теме исследования опубликовано шесть статей, общим объемом 3,35 п.л.

Структура диссертации. Поставленная цель и вытекающие из нее задачи определили структуру диссертационного исследования, состоящую из введения, двух глав (каждая включает по три параграфа), заключения, списка источников и литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность и теоретическая значимость темы, формулируются предмет, объект, цель и задачи исследования, анализируются историографические и методологические

30 Ионин Л.Г. Понимающая социология. Историко-критический анализ. - М., 1979. - С. 65.

31 Merton R.K. Social theory and social structure. Glencoe, Illinois И The Free Press. - 1957. - P. 421-423.

основания работы, раскрываются структура, научная новизна, положения, выносимые на защиту, теоретическая и практическая значимость, а также формы апробации диссертационного исследования.

В первой главе «Направленность военно-политических действий Советского Союза накануне Великой Отечественной войны» сделана попытка проанализировать основные соображения, которыми руководствовалось советское правительство, предпринимая неоднозначные внешнеполитические шаги как накануне, так и в начальный период Второй мировой войны.

Параграф 1.1. «Особенности формирования внешнеполитического курса Советского Союза в период европейского кризиса (март - август 1939 г.)». Мы предполагаем, что в результате трехсторонних переговоров, которые проходили весной-летом 1939 г., оба проекта соглашения, основанного либо на англо-французских условиях, либо на альтернативных, советских условиях, возможно, предотвратили бы агрессию Германии в Европе, во всяком случае, ограничить последствия европейского конфликта вполне способны были бы. Однако, как мы считаем, основным предметом переговоров было не столько предотвращение европейской войны, сколько определение политического места СССР в концепции общеевропейской системы безопасности и возможностей политического сотрудничества европейских стран с основанной на иных политических доктринальных установках советской системой.

Таким образом, спор вокруг определения понятия «косвенная агрессия» не мог носить символического характера. Фактически договаривавшиеся стороны отказывали в праве на суверенитет и легитимность того политического режима, который соглашается с другим государством на политическое переустройство своей страны или просто сотрудничает с неугодными политическими режимами. Суть полемики вокруг возможностей пропуска советских войск через территорию Польши, вопреки требованиям последней, аналогична дискуссии об определении термина «косвенная агрессия», связывавшего возможности предоставления косвенных гарантий третьим странам на политических переговорах между Англией, Францией и СССР. Конечно, со стороны советского правительства эти требования были бы справедливы, так как лишали бы политико-правовых оснований повторения мюнхенского прецедента, «самопровозглашения» недееспособных государственных образований, способных стать для Советского Союза неопределенной военно-политической угрозой.

Параграф 1.2. «Нормализация советско-германских отношений в начале Второй мировой войны (август 1939 - июнь 1940 гг.)». Неконкретность, абстрактность и неточность советско-германского договора о ненападении совместно с секретным дополнительным протоколом говорили о многовариантности и альтернативности политических событий в

Европе. Фактор враждебности капиталистического мира по отношению к Советскому Союзу, к сожалению, являлся летом 1939 г. определяющим и при ведении военно-политических переговоров со странами Запада, и при заключении соглашения о ненападении с Германией (фактически был достигнут договор о неограниченном нейтралитете двух стран).

Акт вступления советских войск в Восточную Польшу необходимо считать агрессией, расходившейся с основополагающими принципами международного права. Было бы ошибочным полагать и, более того, утверждать, что эти действия советского правительства являлись прямым и явным следствием достигнутых соглашений с Германией 23 августа 1939 г., зафиксированных в секретном дополнительном протоколе. Общим здесь было то, что в советском правительстве были уверены в стремлении стран Запада объединиться против Советского Союза. Именно эта воображаемая перманентная угроза заставила советское руководство предпринять столь беспрецедентные в истории внешней политики СССР военно-политические шаги, нарушавшие все возможные в этом случае нормы и принципы международного права.

Существовала определенная связь между характером нового советско-германского договора от 28 сентября и содержанием соглашений о взаимопомощи советского правительства с прибалтийскими республиками. Советско-германский договор от 28 сентября 1939 г. лишал дипломатию стран Прибалтики значительного дипломатического маневра, так как западные правительства не могли реально оказать помощь этим республикам, а германское правительство самоустранилось от решения прибалтийской проблемы, считая ее, ввиду соглашения с СССР, прерогативой советского правительства и правительств прибалтийских стран.

Советско-финляндские отношения в период с октября 1939 г. по март 1940 г. претерпели три фазы, которые показывают эволюцию намерений советского правительства в отношении Финляндии. Предмет переговоров для правительства СССР - это предоставление Финляндией политических гарантий соблюдения нейтралитета в войне третьих держав против СССР. Вторая фаза советско-финляндских отношений включает период декабря-января 1939-1940 г., который представлен первым этапом войны между странами: штурмами советскими войсками линии Маннергейма, закончившимися неудачно; появлением экзотической «Финляндской Демократической Республики» во главе с О. Куусиненом. Вероятно, намерения союзников по оказанию военно-политической помощи Финляндии в советско-финляндской войне и стали поводом для беспокойства в советском руководстве. С конца января - начала февраля 1940 г. начался третий этап в советско-финляндском военно-политическом конфликте. Он завершился подписанием мирного договора с Финляндией в ночь на 13 марта 1940 г. Советское правительство отказалось от идеи

«народного правительства» Финляндии и обратилось к насущным интересам обороны северо-запада СССР, так как советское руководство не желало расширения локального конфликта до масштабов всеобщей войны против Советского Союза.

Параграф 1.3. «Восточноевропейская политика Советского Союза в контексте советско-германского соглашения 1939 г.». Стремительные поражения войск союзников в войне с Германией в мае 1940 г. могли бы сделать реальным событием объединение ведущих стран Европы (либо при молчаливом согласии правительства Англии) в военно-политическом противостоянии с СССР.

Аналогично сохранение суверенитета прибалтийских республик создавало бы для их правительств дополнительные возможности выстраивания своей политической игры в Европе. Существование такой «неопределённой силы», способной оказать влияние на исход возможного советско-германского конфликта, являлось для советского правительства в условиях просоветской ориентации большинства граждан этих республик скорее обременительной задачей, полностью потерявшей к июлю 1940 г. какой-либо политический смысл. В итоге, соглашения с Германией, которая с осени 1939 г. взяла свой курс на агрессивные политические методы, заставляли советское правительство предпринимать политические шаги, не согласующиеся с существовавшими тогда нормами и принципами международного права, что, разумеется, ставит вопрос о цене принимаемых подобным образом решений.

В военно-политических конфликтах на Балканах Советский Союз продолжал рассматриваться державами Тройственного союза как несоюзная оси сила на континенте, что шло вразрез с представлениями советской стороны о политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи с этими странами. Однако более радикальный поворот во внешней политике Германии произошёл ранее: 18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил директиву №21 «План Барбаросса».

Вторая глава «Отражение в военно-стратегических планах Советского Союза опасности военной агрессии со стороны Германии и её союзников» посвящена анализу причинно-следственной связи роста военно-политической угрозы со стороны Германии и её союзников для безопасности Советского Союза и предпринимавшихся в Генеральном штабе РККА военно-стратегических мероприятий.

Параграф 2.1. «Переориентация направления стратегического развертывания советских войск в военно-стратегических планах Советского Союза (август 1940 г. - март 1941 г.)».

Переориентация главного района развертывания советских войск связана не с волевым решением Сталина, а с идеей лучших перспектив наступления в этом направлении.

Изменение отношения к вероятным планам предполагаемого

противника не коснулось части основ стратегического развертывания советских войск. Эта переориентация, как мы выяснили, произошла еще в сентябре 1940 г., а в марте 1941 г. - эти идеи только закрепились. Следовательно, у военно-политического руководства страны (и лично у Сталина) не могло бы быть серьёзных причин пересматривать вероятные планы противника. И, тем не менее, этот пересмотр все же состоялся, что и было зафиксировано авторами «Уточненного плана...» от 11 марта 1941 г.

Параграф 2.2. «Корректировка военно-стратегических планов СССР относительно вероятного направления германской агрессии».

Документы советской разведки, раскрывавшие стратегические замыслы германского командования, пока ещё не представлены, и возникает сомнение, что таковые имеются вообще. Но информация о вероятных планах противника, содержащаяся в оперативных планах Генштаба, удивительном образом коррелируется с большинством донесений разведки Советского Союза (во всяком случае, имеющихся в распоряжении историков документов).

В итоге, мы склонны предполагать, что пересмотр в Генеральном штабе РККА вероятных планов противника произошёл в соответствии с поступавшей в Москву развединформацией по различным каналам, в том числе и дипломатическим. Во всяком случае, уже опубликованные документы советской разведки позволяют сформулировать именно эту гипотезу, имеющую большую достоверность по сравнению с предположением некоторых историков о «запрограммированности» мышления Сталина, «не желавшего» прислушиваться к мнению аналитиков советской разведки и Генерального штаба РККА.

Параграф 2.3. «Военно-стратегическое планирование в Генеральном штабе РККА в мае-июне 1941 г.».

Основной, центральной проблемой здесь является понимание содержания «Соображений...» от 15 мая 1941 г., мотивов появления нового оперативного плана. Разработчики нового оперативного плана указывали на ряд неблагоприятных факторов, которые могли бы иметь серьёзные последствия, случись бы война в мае 1941 г., и в связи с этим предлагали упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск. Основная часть документа не содержит дополнительных указаний на то, что Советский Союз может развязать войну с Германией (то есть может являться инициатором военных действий) либо в рамках осуществления агрессивных замыслов в Европе, либо в рамках предотвращения нападения германских вооруженных сил на СССР. Имеется стремление обеспечить советским вооруженным силам наиболее выгодные условия в борьбе с Германией, то есть разгром наиболее крупной группировки противника, сосредоточивавшейся южнее Полесья, в рамках существовавшей схемы

развертывания советских войск.

Представленные документы военного командования позволяют нам утверждать, что термин «наступление» не являлся синонимом термину «нападение» или словосочетанию «начать войну» в рамках существовавшей концепции начального периода войны, когда непосредственно военные действия основных сил противоборствующих сторон могли начаться только после политического согласия на начало войны. Это значит, что документ от 15 мая 1941 г., являвшийся действующим, не может рассматриваться исследователями в качестве военно-стратегического плана СССР совершить нападение на Германию.

Автором достаточно убедительно показана функциональная зависимость военных приготовлений СССР от темпов сосредоточения германских войск, что говорит о несамостоятельном характере действий Генштаба РККА, их можно рассматривать как ответные действиям германского командования. А именно в этом и состоит суть проблемы превентивной военной операции - в ее оправдательном характере.

В таком случае, зависимость схемы и скорости развертывания советских войск от темпов сосредоточения и развертывания германских войск может свидетельствовать о предположении Генштаба РККА о наличии некоторого позиционного характера действий сторон в начале войны: вступление основных сил в войну и само начало войны хронологически могли не совпадать. Таким образом, «Соображения...» от 15 мая 1941 г. не могут быть (на сегодняшний день) документом, допускающим инициирование СССР войны с Германией либо с точки зрения агрессивного, либо с позиции превентивного образа действий.

В заключении формулируются основные выводы и обобщения проведенного исследования.

1. Ключевым фактором предпринимавшихся советским руководством внешнеполитических шагов и военно-политических решений накануне Второй мировой войны являлось стремление обеспечить внешнеполитическую безопасность Советского Союза в условиях возможной тенденции к объединению ведущих европейских капиталистических стран на антисоветской основе, которая субъективировалась оценками советского руководства.

2. Заключение с Германией договора о ненападении, включая дополнительный секретный протокол, и последовавшая за этим нормализация (сближение) отношений Советского Союза и Германии характеризовались мотивом обеспечения внешнеполитической безопасности Советского Союза в условиях возможного объединения ведущих европейских капиталистических стран на антисоветской основе.

3. В начальный период Второй мировой войны основными соображениями, которые шли вразрез с основополагающими принципами и нормами существовавшего тогда международного права, являлись

стремления обеспечить односторонние военно-политические преимущества в возможной войне с Германией и ее союзниками.

4. Основная военно-стратегическая проблема, стоявшая перед Генеральным штабом РККА в 1940-1941 гг., - это определение основного направления стратегического развертывания советских войск по уже устоявшейся среди военного руководства Советского Союза схеме начального периода войны, когда основные силы противостоящих сторон могли бы вступить в сражение только по завершении стратегического развертывания войск, которое могло быть начато после объявления войны. В качестве такого направления советским военным руководством было избрано юго-западное.

5. Асимметричность направления развертывания собственных войск и войск противника вовсе не предполагает наличие у советской стороны таких же агрессивных намерений, как у противника, а характеризуется стремлением нанести поражение основной группировке германских войск, развертываемых, по предположению Генштаба, севернее или южнее Полесья, для того и выделялись основные силы советских войск. Таким образом, взаимосвязь оперативно-стратегических действий советских войск и войск противника основывается исключительно на проблеме развертывания, его направления и скорости у противоположных сторон, а вовсе не базируется ни на идее прикрытия самого опасного стратегического развертывания - севернее Припяти, ни на стремлении напасть и оккупировать Восточную Европу.

6. Появление в Генеральном штабе военно-стратегического плана, известного в исторической литературе под названием «Соображения...» от 15 мая 1941 г., - это следствие попытки ускорить темпы скрытого сосредоточения советских войск накануне войны в ответ на рост военно-политической угрозы в этот период со стороны Германии с тем, чтобы максимально улучшить условия стратегического развертывания основных сил РККА в начальный период войны.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Бачков, P.A. Тщетность концептуальных изменений в военно-стратегическом плане Советского Союза от 15 мая 1941 г. (Текст] / P.A. Бачков // Научные проблемы гуманитарных исследований: научно-теоретический журнал; Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. Выпуск 4. - Пятигорск, 2010. -С. 21-24.-0,5 п.л.

2. Бачков, P.A. Спор о «косвенной агрессии» и европейский политический кризис [Текст] / P.A. Бачков // Научные проблемы гуманитарных исследований: научно-теоретический журнал; Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. Выпуск 9. - Пятигорск, 2010. - С. 22- 26. - 0,5 п.л.

3. Бачков, P.A. К вопросу о неоднозначности информации, полученной советской разведкой перед войной [Текст] / P.A. Бачков // Вестник Московского государственного открытого университета. Выпуск № 1(30). -Москва, 2008. - С. 65-72. - 0,7 п.л.

4. Бачков, P.A. К вопросу о заключении пакта Молотова-Риббентропа [Текст] / Р. Бачков // Научные проблемы гуманитарных исследований: научно-теоретический журнал; Институт региональных проблем российской государственности на Северном Кавказе. Выпуск 1. — Пятигорск, 2008. - С. 94-98.-0,5 п.л.

5. Бачков, P.A., Рыкун, Г.Н. Новый взгляд на советскую историографию предыстории и начала Великой Отечественной войны [Текст] / P.A. Бачков, Г.Н. Рыкун // Социально-гуманитарные науки: приложение к журналу «Вестник МГОУ»; Московский государственный открытый университет. Выпуск№22.-Москва, 2010.-С. 42-53.- 1 п.л.

6. Бачков, P.A., Рыкун, Г.Н. Начало Великой Отечественной войны в отечественной историографии [Текст] / P.A. Бачков, Г.Н. Рыкун // Великая Отечественная война: подробнее об известном: сборник научных статей; Пятигорский государственный технологический университет. - Пятигорск: Изд-во «РИА КМВ», 2010. - С. 62-75. - 1,3 п.л.

Подписано в печать 15.10.2010г., Формат 60 х 84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,1 Тираж ЮОэкз. Заказ №1191 Отпечатано в типографии Пятигорского государственного технологического университета 357500, Ставропольский край, г. Пятигорск, пр.40 лет Октября, 56. тел. (879-3) 97-39-29, тел/факс (97-39-27)

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бачков, Роман Анатольевич

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Направленность военно-политических действий Советского Союза накануне Великой Отечественной войны.

1.1. Особенности формирования внешнеполитического курса Советского Союза в период европейского кризиса (март — август 1939 г.).

1.2. Нормализация советско-германских отношений в начале Второй мировой войны (август 1939 - июнь 1940 гг.).

1.3. Восточноевропейская политика Советского Союза в контексте советско-германского соглашения 1939 г.

Глава 2. Отражение в военно-стратегических планах Советского Союза опасности военной агрессии со стороны Германии и её союзников.

2.1. Переориентация направления стратегического развёртывания советских войск в военно-стратегических планах Советского Союза (август 1940 г.-март 1941 г.).

2.2. Корректировка военно-стратегических планов СССР относительно вероятного направления германской агрессии.

2.3. Военно-стратегическое планирование в Генеральном штабе РККА в мае-июне 1941 г.

Введение диссертации2010 год, автореферат по истории, Бачков, Роман Анатольевич

Актуальность исследования. Со дня трагической даты начала Второй мировой войны уже прошло больше 70 лет. Однако процесс переосмысления истории продолжается, поскольку продолжается конструирование желаемого будущего. События кануна и начала Второй мировой войны навсегда останутся в исторической памяти народов Европы, а исследовательский интерес к тем событиям будет только расти.

Изначально, в ходе продолжавшейся «холодной войны» в целях укрепления ценностно-цивилизационных основ Запада зарубежной историографией была разработана аксиологическая концепция представления сущности тех далёких событий прошлого. Основой противостояния в период Второй мировой войны и её предыстории западные историки объявили борьбу либеральных демократий, с их ориентацией на защиту прав и свобод отдельного человека, и тоталитарных государств, провозгласивших в качестве нормы человеконенавистническую идеологию. Историки определяли Советский Союз именно в лагерь тоталитарных империй, который по воле случая стал на стороне прогрессивного мира. Истинное его устремления были продемонстрированы советским руководством накануне и в начале Второй мировой войны, когда он стал фактически соучастником международного разбоя.

Несмотря на активную позицию советской исторической науки, идеологи которой всячески доказывали двуличность как раз дипломатии западных стран и, наоборот, миролюбие Советского Союза в этих событиях, эта концепция стала привлекательной для современного поколения, уже около 20 лет живущего вне конфронтационного соперничества сверхдержав. 3 июля 2009 года Парламентская ассамблея ОБСЕ в Вильнюсе приняла резолюцию «О воссоединении разделённой Европы», идеологической основой которой стало объявление Европарламентом 23 августа «Днём памяти жертв сталинизма и нацизма». Профессиональное сообщество российских историков не могло поддержать такой формулировки вопроса, поскольку последовательно выступало против всякого возрождения нацистской идеологии, возвеличивания её отдельных представителей, оказавшихся по совместительству участниками антисоветского сопротивления в ряде стран Восточной Европы. А позже президентом России был подписан указ о недопущении и противодействии грубых попыток фальсификации истории. Это снова придало исторической дискуссии новый импульс.

В то же время довольно очевидно, что исследовательский интерес к этим проблемам представляет собой типично российскую идеологическую проблему, философские корни которой уходят в более отдалённое прошлое и говорит во многом о кризисе цивилизационной идентичности россиян, не способных самоопределится в уже устоявшимся мире либеральных сообществ и полудеспотических стран Востока. Российские историки, не говоря уже о простых людях, пусть и образованных, пока ещё затрудняются провести чёткую границу между «окопами сталинизма» и «окопами Сталинграда»1, не могут ещё освободиться от внутреннего чувства восхищения имперскими достижениями сталинского руководства, обратной стороной которых являлись жертвы коллективизации и Голодомора, миллионы замученных в ГУЛАГе невинно обвинённых советских граждан и огромная армия советских солдат и офицеров, попавших в окружение летом-осенью 1941 г. Особую тонкость момента составлял исторический фон, на котором началось обсуждение столь не простых проблем. В начале 1990-х гг. перед Россией, российским правительством и рядовыми россиянами стояла реальная угроза распада страны, и это ощущение закрепилось в исторической памяти на довольно долгое время. Поэтому отчасти подобная дискуссия не могла и не может носить академического характера, версии оппонентов искажались риторическими

1 Радзинховский Л. Особое мнение. 9 апреля 2010 г. // Радио «Эхо Москвы»: http: www.echo.msk.ru / programs / personalno / 670334 - echo, phtml. предпосылками, одной из которых являлась предпосылка о необходимости сохранения этнической (цивилизационной) идентичности.

Представленные в исследований материалы, а также общий анализ состояния современной отечественной историографии, позволяют несколько глубже взглянуть на процесс и механизм принятия решений руководства Советского Союза в чрезвычайно сложной военно-политической обстановке периода 1939 - первой половины 1941 гг. Эти вопросы являются актуальными, а их разбор представляется чрезвычайно важным с точки зрения гражданско-патриотического воспитания молодого поколения.

Степень научной разработанности проблемы.

Как правило, в развитии историографии предыстории Великой Отечественной войны выделяют четыре этапа:

- первый (послевоенный) — с 1945 г. до середины 50-х гг. XX века;

- второй («оттепель») - 1956 — 1965 гг.;

- третий - с 1965 г. по 1985 г.;

- четвёртый (современный) — с 1985 г. по настоящее время.

Если в работах зарубежных авторов появляется методологическая оппозиция «западные демократии — тоталитарные режимы», то советские историки строят методологически произвольную оппозицию «капиталистические страны - СССР», являвшуюся неким оборонительным мифом и олицетворявшую дух исторической эпохи социализма. Впервые этот тезис появляется в работе «Фальсификаторы истории. Историческая справка»1, которая должна была представить советскую версию предыстории войны. Эта «историческая справка» являлась своего рода ответом СССР на публикацию совместного англо-франко-американского издания «Нацистско-советские отношения в 1939-1941 гг.»2. Авторы этой публикации были заинтересованы представить внешнюю политику советского государства как сугубо

1 Фальсификаторы истории. Историческая справка. - М., 1948.

2 Nazi-Soviet Relation, 1939-1941: Documents from Archives of the German Foreign Office. - Washigton, 1948. одностороннюю, исключительно направленную против западных демократий, что и должны были подтвердить поверхностно отобранные германские архивные материалы, касавшиеся дипломатических отношений Советского Союза и Германии накануне заключения советско-германского пакта и последовавших за этим их развития.

Во второй половине 50-х гг. стала вестись работа по созданию общеисторического фундаментального труда «История Великой Отечественной войны». Именно в данном исследовании была предпринята попытка перенести часть ответственности за совершённую советским командованием ошибку в определении характера будущей войны на счёт субъективного фактора принятия политических решений, а именно, высшим руководством страны -И.В. Сталиным, его недостаточной дальновидности и некомпетентности в военно-стратегических и военно-политических вопросах, и в итоге, перевести часть дискуссии в политическую плоскость1.

Более резкую критику действий советского руководства накануне войны встречаем на страницах мемуарных свидетельств видных военачальников2. Г.К.Жуков, повествуя об этих событиях в своих «Воспоминаниях.», утверждает, что в исходных предвоенных планах были допущены стратегические ошибки, впоследствии неисправленные, ответственность за которые несёт непосредственно И.В.Сталин. А. Василевский, который непосредственно принимал участие в военно-стратегическом планировании возможной войны, излагает подробную работу над военным планом, утверждённым осенью 1940 г., вспоминает, что при докладе этого плана И.В.Сталину, последний пожелал внести значительные корректировки относительно наиболее угрожающего стратегического направления возможной

1 История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 — 1945. В 6-ти томах. - Т.1. Подготовка и развязывание войны империалистическими державами. - М., 1960.

2 Жуков Т.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. - М., 1974; Василевский Л.М. Дело всей жизни. - М., 1984; Василевский A.M. Накануне 22 июня 1941 г. (Неопубликованное интервью маршала Советского Союза Л.М.Василевского от 20 августа 1965 г.) // Новая и новейшая история. - 1994. - № 6. - С. 8-11; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. - М., 1975. агрессии против СССР. С.М.Штеменко, ссылаясь на свидетельства К.М.Мерецкова, утверждает, что, несмотря на то, что планом «правильно решался вопрос о вероятном противнике и направлении его действий», высшее руководство страны, в частности, И.В.Сталин, потребовал внести в него значительные изменения касательно определения наиболее опасного со стратегической точки зрения направления возможной военной агрессии против Советского Союза.

Здесь мы замечаем противоречивый результат развития отечественной историографии в период 50-60-ых гг., закономерно позицируемый историками как этап «хрущёвской оттепели».

Ничего более качественного не появилось и позже, в 70-первой половине 80-ых гг. Не будет преувеличением, если советскую историографию эпохи «застоя» можно охарактеризовать как потерянную для отечественной исторической науки, в которой осуществился возврат к упрощённо-апологетическому описанию событий 1939-1941 гг. Исключение тезиса от ответственности самого И.В.Сталина за трагические последствия для страны начала войны требовало принесение в жертву полноты общей картины. Изменения, произошедшие в этот период развития отечественной историографии, приобрели институциональный характер: разработка тех или иных вопросов предыстории войны отныне концентрировалась в институтах отдельных направлений. Апофеозом подобного подхода стал 12-ти томный труд «История Второй мировой войны. 1939-1945 гг.» (1973-1982 гг.)1.

С конца 1980-х гг. в отечественной историографии начался новый этап, качественно отличающийся от предыдущих. Конечно, изменились сами условия работы исследователей, специализировавшихся на анализе событий

1 История Второй мировой войны. 1939-1945 гг. В 12-ти томах. - Т. 2. Накануне войны. - М., 1974; Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. - М., 1974. того периода. Произошло значительное расширение источниковой базы исследований предыстории Великой Отечественной войны1.

Концептуальные положения, которые в советской историографии считались каноническими, стали объектом пересмотра в работах исследователей нового направления, появившегося в период ослабления идеологического контроля со стороны государства с конца 80-х гг. XX века. В исторической науке развернулась дискуссия о секретном протоколе к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года, существование в течение десятилетий отрицалось советской историографией. Были опубликованы в центральной печати неизвестные ранее документы кануна войны, в том числе и обнаруженные в архиве ЦК КПСС подлинники секретных протоколов2.

В этот период отдельные исследователи коренным образом изменили свои прежние оценки и выводы относительно причин и обстоятельств возникновения Второй мировой и Великой Отечественной войн, присоединения к СССР Прибалтики, Бессарабии, войны с Финляндией. Переосмысление дипломатической истории кануна Великой Отечественной войны началось с изменения отношения к пакту: сближение СССР с Германией

Год кризиса, 1938-1939. В 2-х т. - M., 1990. - Т.1.; «Полпреды сообщают.». Сб. документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 - август 1940 гг. - М., 1990; От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах: Документы и материалы. - Таллин, 1990; Документы внешней политики. - Т. XXII. - 1992 г.; Т. XXIII. - 1995-1998 гг.; Т. XXIV. - 2001 г.; Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: сборник документов. - Т. 1. Накануне. - Кн. 1-2. - М.: А/О «Книга и бизнес», 1995; 1941 год: Документы. В 2-х кн. // Сост. Л.Е.Решин и др.; Под ред. В.П.Наумова. - М., 1998; Великая Отечественная война 1941-1945: Военно-исторические очерки. -М.: Наука, 1998-1999.

2 Впервые публикация советско-германского пакта и протоколов к нему, по-видимому, была сделана эстонской газетой "Рахва Хяэль" 18 сентября 1987 года, затем текст протокола был опубликован органом ЦК КП Литвы "Tiesa" от 20 декабря 1988 г.; Также см.: СССР - Германия. 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. Составитель Ю.Фельштинский. - Нью-Йорк: Телекс, 1983; СССР-ГЕРМАНИЯ. 1939. Сборник документов. Печатано с фотокопии. - Вильнюс: "Москлас", 1989. См. также: Из истории Великой Отечественной войны (1935-1940 гг.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. -№ 1. - С. 160-217; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 2. - С. 180-217; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны (документы 1936-1940 гг.)//Известия ЦК КПСС. 1990. - № 3. - С. 192-223; Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны. (Документы 1940-1941 гг.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 4. - С. 198-223; Из истории Великой Отечественной ВОЙНЫ. Накануне войны (Документы 1941 г.) // Известия ЦК КПСС. - 1990. - № 5. - С. 180-214. в 1939 году некоторыми историками стало расцениваться как роковая ошибка советского руководства1.

Основной методологический тезис, который стал объектом критики историков ревизионистского направления, - это вынужденность внешнеполитических шагов правительства Советского Союза после неудовлетворительных итогов переговоров по обеспечению мер общеевропейской безопасности. Логическим завершением этой методологической концепции стали тезисы о тождестве нацистского и советского режимов. События 1939-1941 гг. историками ревизионистского направления были однозначно интерпретированы как подтверждения внутреннего сходства тоталитарных государств, которые сначала сотрудничали в деле раздела Восточной Европы, а затем столкнулись по причине своих гегемонистских устремлений.

Разумеется, само ревизионистское направление в историографии неоднородно и содержит внутри себя определённо разные интенции исследовательского поиска, вероятно связанные в той или иной степени связанные с неоднозначными результатами внешнеполитического курса Советского Союза в 1939-1941 гг.

Одни историки-ревизионисты видят свою исследовательскую миссию в разоблачении преступлений сталинизма, в частности, всех военно-политических мероприятий предпринятых советским руководством в рассматриваемый период. К примеру, Ф.О.Сувениров, М.И.Семиряга,

B.И.Дашичев, Н.В.Загладин, А.Н.Сахаров, З.С.Белоусова, М.Л.Коробочкин,

C.З.Случ, В.Н.Кулиш, А.Ф.Трубайчук, В.К.Волков, Л.Я.Гибианский, Т.Ю.Григорьянц, А.Н.Мерцалов и А.Л.Мерцалова в своих работах внешнеполитическую ориентацию на фашистскую Германию в 1939-1941 гг. не случайной девиацией советского руководства и, в конечном счёте, ошибочной,

1 Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. - М.,1992. - С. 22,27,289-293; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война. - М., 1994. так как способствовала усилению Германии на континенте и резкому росту усилению с её стороны военно-политической угрозы1.

С именем В.Суворова (Резуна) связана одна из самых грандиозных попыток обосновать не только тезис о провоцировании советского руководства начала Второй мировой войны, но и связать его с положением о подготовке Советским Союзом нападения на Германию, результатом которой могла стать советизация Европы и её части2, а значит утвердить вторую идейную линию ревизионистской литературы - представления о совиновности Германии и СССР в возникновении войны. Резко отрицательное отношение автора к апологетическому для СССР исторических событий, свойственному традиционалистскому направлению в отечественной историографии, положило

1 Сувениров О.Ф. Всеармейская трагедия // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 3. - С. 39-47; Сувениров О.Ф. "Приказ отменить не будем"// Военно-исторический журнал. - 1989. - № 4. - С.32-39; Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. - М. 1992; Семиряга М.И. Советско-германские договоренности в 1939-1941 г.: взгляд историка // Советское государство и право. - 1989. - № 9. - С.92-104; Семиряга М.И. Советский Союз и предвоенный политический кризис // Вопросы истории. - 1990. - № 9. - С. 49-64; Семиряга М.И. Сговор двух диктаторов1// История и сталинизм. - М. - 1991. - С.200-226; Семиряга М.И. Советско-германские отношения (сентябрь 1939 - июнь 1941 г.) // Советская внешняя политика. 1917-1945. Поиски новых подходов. - М.,1992. - С. 201-250; Дашичев В.И. Пакт Гитлера - Сталина: мифы и реальность // Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. - М., 1990. - С. 262-273; Дашичев В.И. Из истории сталинистской дипломатии // История и сталинизм. - М., 1991. - С. 227-246; Загладин Н. Б. История успехов и неудач советской дипломатии. - М. 1990; Сахаров А.Н Война и советская дипломатия: 1939 - 1945 гг. // Вопросы истории. - 1995. - № 7. - С. 26-45; Белоусова З.С. Предвоенный кризис 1939 года в освещении французских дипломатических документов // Предвоенный кризис 1939 года в документах. - М., 1992. - С. 5-24; Коробочкин М.Л. Документы кабинета министров Великобритании об англо-франко-советских переговорах 1939 г. // Предвоенный кризис 1939 года в документах. - М., 1992. - С. 70-92; Случ С.3. Германия и СССР в 1918— 1939 годах: мотивы и последствия внешнеполитических решений // Россия и Германия в годы войны и мира (1941—1995). - М., 1995; Кулиш В. М. У порога войны // Общественные науки. - 1989. - № 4. - С. 124136; Кулиш В.М. О некоторых актуальных проблемах историографии Великой Отечественной войны // История и сталинизм. - М., 1991. - С. 298-349; 'Грубайчук А.Ф. Пакт о ненападении: была ли альтернатива второй мировой войне. - Киев, 1990; Волков В.К. Советско-германские отношения и советская политика на Балканах накануне гитлеровского нападения на СССР (осень 1940 - первая половина 1941 г.) // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в период фашистской агрессии на Балканах и подготовки нападения на СССР (сентябрь 1940 -июнь 1941 г.). - М., 1992. - С.6-20; Гибианский Л.Я. Поворот в советско-германских отношениях 1939 г. и восточноевропейские проблемы (некоторые аспекты) // Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. - М., 1989. - С. 7595; Григорьянц Т.Ю. Советско-германские переговоры в сентябре 1939 г. и сталинские планы в отношении Польши // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале второй мировой войны (август 1939 - август 1940 г.). - М., 1990. - С.38-52; Наджафов Д.Г. Начало Второй мировой войны. О мотивах сталинского руководства при заключении пакта Молотова-Риббентропа // Война и политика, 1939-1941. - М., 1999; Мерцалов А. Н., Мерцалова Л.А. Довольно о войне? - Воронеж, 1992; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война: Из непрочитанных страниц истории (1930-1990-е). -М., 1994.

2 Суворов В. Ледокол. Кто начал вторую мировую войну. - М.,1993; Хоффман Й. Подготовка Советского Союза к наступательной войне. 1941 год//Отечественная история. - 1993.-№4.-С. 19-31. начало острому антагонистическому спору между ним и историками-традиционистами1.

Несмотря на то, что последними была доказана полная несостоятельность утверждений автора, основанных на откровенных попытках подлога аргументации, столь радикальный редукционизм обнаруживает себя в работах не только авторов, считающих себя приверженцами его «идейной базы», но и монографиях исследователей, которые заявляют о своём неприятии его концепции (В.А.Невежин, М.И.Мельтюхов, Б.В.Соколов)2.

Осознанно или неосознанно этими исследователями была поддержана версия немецкой правоконсервативной историографии о превентивном характере войны Германии против Советского Союза .

Совершенно очевидным становится тот факт, что современная российская историография традиционалистского направления, хоть и отдаёт должное внимание методологическим заслугам советских авторов, пытается избегать использования марксистской методологии и терминологии. Сегодня ныне принято говорить о геополитическом (природно-географическом) факторе как основном факторе формирования системы международных отношений, в том числе и в первой половине XX века. Современные работы В.Я.Сиполса, А.С.Орлова, О.А.Ржешевского, В.В.Соколова, В.М.Фалина, а также ряда

1 Помогайбо Л. Псевдоисторик Суворов и загадки второй мировой войны. - М., 2002; Грызун В. Как Виктор Суворов сочинял историю. - М., 2003; Исаев А. Антисуворов. - М., 2004; Городецкий Г. Миф «Ледокола» накануне войны. - М., 1995; Десятсков С.Г. Когда «Ледокол» кромсает историю: [Об ист. «концепции» В.Резуна] // Как началась война: [Актуальные проблемы предыстории и истории Второй мировой и Великой Отечественной войны]. - Новгород, 1995. - С. 3-14; Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В.Суворова// Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? - М., 1995. - С. 13-23.

2 Невежин В.А. Синдром наступательной войны. - М., 1997; Мельтюхов М.И. Политика обеспечения национально-государственных интересов Советского Союза в Европе в преддверии Великой Отечественной войны (март 1939 - июнь 1941 гг.). Дисс. . док. ист. наук: 07.00.02. - МГУС, 2004; Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. - М., 2000; Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история. - 1994. - № 3. - С. 4-22; Соколов Б.В. Правда о Великой Отечественной войне. - М., 1998.

3 «Спор историков» (ШБЮпкеге^ек), инициированный правоконсервативной историографией ФРГ, см.: Херстер Филиппе У. «Спор историков» в ФРГ // Новая и новейшая история. - 1988. - № 3; Черкасов Н.С. ФРГ: «Спор историков» продолжается?» // Новая и новейшая история. - 1990. - № 1; Борозняк А.И. 22 июня 1941 года: взгляд с «той» стороны // Отечественная история. - 1994. - № 1; Юбершер Г. 22 июня 1941 г. в современной историографии ФРГ. К вопросу о «превентивной войне» // Новая и новейшая история. - 1999. - № 6. - С. 59-67; и др. других авторов, говорят нам о том, что авторы заметно заинтересовались категориями геополитики1. Явно проглядывается намерение исследователей обосновать тезис о том, что формирование внешней политики советского государства происходило под влиянием тех базовых геополитических констант, которые являлись основополагающими для России на протяжении всего периода её существования вне зависимости от изменений общественно-политических формаций . Внешнеполитический курс СССР здесь интерпретируется как неизбежное следствие более векового противостояния западноевропейской и православной славянской цивилизаций, взаимного непонимания и неприятия иных по своим социокультурным основаниям образа жизни и систем ценностей, а Великая Отечественная война сегодня историками помещается в широкий всемирно-исторический контекст, рассмотрение этого л конфликта как итога векового противостояния России и Европы .

Основной тезис исследователей традиционалистского направления в современной отечественной историографии заключается в вынужденности для СССР большинства внешнеполитических шагов в Европе в 1939-1941 гг.В работах М.И.Панкрашовой, В.В .Марьиной, Д.М.Проэктора, Д.А.Волкогонова, О.А.Ржешевского, Г.Н.Севостьянова, В.А.Секистова, В.Я.Сиполса, Г.Л.Розанова, С.В.Волкова, Д.В.Емельянова, Н.П.Шуранова, М.А.Гареева, В.И.Прибылова, А.М.Самсонова, А.СЛкушевского, Р.А.Медведева,

1 Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939—-1941. - М.: ТОО «Новина», 1997; Сиполс В.Я. Великая Победа и дипломатия. - М.: «Новина», 2000; Орлов A.C. Третий Рейх и третий Рим. - М., 1993; Орлов A.C. Сталин в преддверии войны. - М.: Алгоритм, 2003; Ржешевский O.A. Война и дипломатия. - M.: Наука, 1998; Ржешевский O.A. Сталин и Черчилль. - М.: Наука, 2004; Фалин В. Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов. - М.: Центрполиграф, 2000.

2 Стегний П.В. Геополитические императивы российской внешней политики. Ретроспективные аспекты (1648—1991) // Бюллетень научного совета ИРИ РАН «История международных отношений и внешней политики России». Вып. 1 (2002—2003 гг.). - M.: ИРИ РАН, 2004. С. 31, 32.

3 Нарочницкая H.A. Россия и русские в мировой истории. - М.: Междунар. отношения, 2004; Война Германии против Советского Союза. 1941—1945. Документальная экспозиция г. Берлина к 50-летию со дня нападения Германии на Советский Союз. - Берлин, 1991. С. 11—21; Рюруп Р. Немцы и война против Советского Союза // Свободная мысль. - 1994. - № 11. - С. 77—81; Дашичев В.И. Стратегия Гитлера. Путь к катастрофе, 1933—1945. - Т. I: Подготовка ко Второй мировой войне. 1933—1939. - M.: Наука, 2005. - С. С. 50, 51, 70; Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая политическая традиция и нацизм. - СПб., 1997; Денисов В.В. Геополитический фактор в исторических судьбах России (о корнях германской агрессии 1941 года) // Созидательная роль Великой Победы. - М.: ИФ РАН, 2000. С. 36—57.

О.А.Чубарьяна, Н.Д.Смирновой, Г.Н.Рыкун эти идеи отражены наиболее полно1.

Эти общие доминанты исследовательской мысли традиционалистского толка прослеживаются и в части анализа предвоенного стратегического планирования Генштабом РККА возможной войны с Германией.

Большая часть историков традиционалистского направления в историографии (В.А.Анфилов, Ю.А.Горьков, Ю.Н.Семин, Н.А.Светлишин, А.Н. и Л.А.Мерцаловы, Д.А.Волкогонов, О.В.Вишлев) выразили своё отрицательное отношение к «Соображениям.» от 15 мая 1941 г. как действующему документу". Сторонники данной точки зрения • склоны свести всю проблематику военно-стратегического планирования Советским Союзом кануна войны к вопросу о переориентации стратегической направленности основной группировки советских войск и об ответственности высшего военно-политического руководства за принятые решения подобного рода вопреки

1 Традиционалистское направление отечественной историографии представлено в следующих работах: Чубарьян O.A. В преддверии второй мировой войны // Коммунист. - 1988. - № 14. - С. 102 - 112; Панкратова М.И. Англо-франко-советские переговоры 1939 г. // Международная жизнь. - 1989. - № 8. - С. 28-29; Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. - М., 1989; Волкогонов Д.М. Триумф и трагедия. - М., 1989. - Т. 2. Кн. 1; Ржешевский O.A. Москва, Спиридоновка, 17 // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 7. - С. 72 - 73; Севостьянов Г.Н. Европейский кризис и позиция США. 1938 - 1939. - М., 1992; Секистов В.А. Война и политика. - М., 1989; Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. - М., 1989; Розанов ГЛ. Сталин - Гитлер. 1939 - 1941. - М., 1991; Волков C.B., Емельянов Ю.В. До и после секретных протоколов - М., 1990; Шуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественной войны. - Кемерово, 1992;; Самсонов A.M. Вторая мировая война. 1939 - 1945. - М., 1990; Медведев P.A. Дипломатические и военные просчёты Сталина в 1939 - 1941 гг. // Новая и новейшая история. - 1989. - № 4. - С. 140 - 164; Смирнова Н. Д. Кризисный год, 1939. // Мировая экономика и международные отношения. - 1989. - № 9. - С. 39 - 52; Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны (Очерки о проблемных вопросах Великой Отечественной войны). - М., 1995; Рыкун Г.Н. Историческая память о Великой Отечественной войне // Великая Отечественная война: подробнее об известном: сборник научных статей; Пятигорский Государственный Технологический Университет. - Пятигорск, 2010. - С. 62-75.

2 Ю.А.Горьков, в частности, анализируя содержание "Соображений.", счёл нужным оговорить, что план не предусматривал нанесение удара в 1941 г. (Горьков Ю.А. Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Новая и новейшая история. - 1993. - № 3. С. 37); Горьков Ю.А., Сёмин Ю.Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы // Новая и новейшая история. - 1997. - № 5. - С. 111; Анфилов В.А. Дорога к трагедии 41-го года. - М., 1997. - С. 167; Великая Отечественная война. 1941 — 1945. Военно-исторические очерки. - Кн. 1. Суровые испытания. -М., 1998. С. 118; Вишлёв О.В. Была ли в СССР оппозиция "германской политике" Сталина накануне 22 июня 1941 // Новая и новейшая история. - 1994. - № 4-5. - С. 244; Орлов A.C., Темирбаев С. Так кто же начал войну? // Армия. - 1993. - № 8. - С. 18; Мерцалов A.H., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война: из непрочитанных страниц истории (1930-1990-е). - М., 1994. - С. 236; Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. «Непредсказуемое прошлое» или преднамеренная ложь? // Свободная мысль. - 1993. - № б. - С. 51. информации, получаемой советской разведкой, и соображениям, высказанным сотрудниками Генерального штаба РККА.

Однако имеются и новые идейные линии, которые можно было бы назвать «справедливым» развитием цивилизационного подхода. Например, по мнению академика А.Н.Сахарова, «советское руководство действовало вполне в духе времени, решительно, масштабно, инициативно». А основная вина Сталина заключается не в том, что «страна должным образом не подготовилась к обороне (она к ней не готовилась)», а в том, что не был нанесён превентивный удар по Германии, что «наступательная доктрина, тщательно разработанная в Генеральном штабе Красной Армии и начавшая энергично осуществляться в мае-июне 1941 г., не была реализована»1. В этом же духе рассуждает и М.И.Мельтюхов, сожалея о неком «упущенном шансе» «разгромить наиболее мощную европейскую державу и, выйдя на побережье Атлантического океана, устранить вековую западную угрозу нашей стране»2. В русле этих идей некоторые историки (М.А.Гареев, П.Н.Бобылев, А.Н.Сахаров, Н.М.Раманичев) трактуют рассматриваемые «Соображения.» от 15 мая 1941 г. как решение нанести упреждающий удар по Германии, указывают, что эта операция должна была проводиться в оборонительных целях против уже развёрнутой и готовой к нападению на СССР армии противника3.

Источниковая база исследования.

Наиболее значимыми для настоящего исследования являются, прежде всего, материалы Российского Государственного Военного Архива, раскрывающие военно-стратегические аспекты внешнеполитической деятельности Советского Союза.

1 Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия: 1939 - 1945 гг. И Вопросы истории. - 1995. - № 7. - С. 36-38.

2 Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Схватка за Европу: 1939-1941 гг. (Документы, факты, суждения). - М., 2008. - С. 506.

3 Бобылйв П.Н. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 году?// Отечественная история. -1995. - № 5. - С. 13, 16; Анфилов В.А. Грозное лето 1941 года. - М., 1995. - С. 67; Гареев М.А. Неоднозначные страницы войны (очерки о проблемных вопросах истории Великой Отечественной войны). - М., 1995. - С. 90; Сахаров А.Н. Война и советская дипломатия: 1939-1945 гг. // Вопросы истории. - 1995. - № 7. - С. 38.

Основной пласт документов, изученных автором, находятся в следующих фондах: Ф. 4 (Управление делами при Народном комиссаре обороны СССР (1918-1941 гг.)) РГВА, Ф. 9 (Политическое управление Красной Армии (1918 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 25888 (Ленинградский военный округ (1918 - 1940 гг.)) РГВА, Ф. 33988 (Секретариат 1-го заместителя председателя РВСР-РВС СССР (1917-1940 гг.)) РГВА, Ф. 35086 (Коллекция документов Белорусского фронта (1939 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 37977 (Оперативное управление Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1918 - 1941 гг.)) РГВА, Ф. 41107 (Г.К.Жуков, маршал Советского Союза (1923 - 1973 гг.)) РГВА.

Вторая по значимости группа источников включает сборники материалов и документов, изданные в нашей стране и за рубежом, содержащие информацию о внешнеполитической позиции Советского Союза в 1939 — 1941 гг.

Документы внешней политики можно подразделить на документальные источники об общем внешнеполитическом курсе Советского Союза, и отдельные источники, касающиеся взаимоотношений стран Восточной Европы с СССР. Эти документы позволяют определить основные соображения, которыми руководствовались в Кремле при принятии тех или иных внешнеполитических решений.

Одна из первых таких публикаций - это совместное англо-франко-американское издание «Нацистско-советские отношения в 1939-1941 гг.»1. Однако отметим, что авторы этой публикации были заинтересованы представить внешнюю политику советского государства как сугубо одностороннюю, исключительно направленную против западных демократий, что и должны были подтвердить поверхностно отобранные германские архивные материалы, касавшиеся дипломатических отношений Советского Союза и Германии накануне заключения советско-германского пакта и

1 Nazi-Soviet Relation, 1939-1941: Documents from Archives of the German Foreign Office. - Washigton, 1948.

I' \ последовавших за этим их развития. Эти документы, однако, не были известны советскому исследователю, только во времена «перестройки» они стали им доступны1.

В 1967 году начался выпуск многотомного издания внешнеполитических материалов - «Документы внешней политики СССР».2 В 1977 году, по политико-идеологическим обстоятельствам, издание этой фундаментального труда было приостановлено. Серия была возобновлена только в 1992 году, когда вышли соответственно ХХП-й, а позже ХХШ-й и ХХ1У-Й тома сборника «Документы внешней политики» , содержащие новые публикации документов по внешней политике Советского Союза предвоенного периода.

Также в разное советское время были изданы сборники документов внешнеполитической деятельности европейских держав, в частности, относящихся к переговорам германского правительства с правительствами других стран4.

Документы советского командования особых приграничных военных округов Советского Союза дают представление о масштабах участия советских войск в некоторых мероприятиях военно-политического характера, предпринятых советским правительством в период с осени 1939 по лето 1941

1 СССР-Германия. 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. Составитель Ю.Фелыптинский. - Нью-Йорк: Телекс, 1983; СССР-ГЕРМАНИЯ. 1939. Сборник документов. Печатано с фотокопии. - Вильнюс: "Москлас", 1989.

2 Документы внешней политики СССР. - Тт. 1-ХХ1. - М., 1967-1971 гг.

3 Документы внешней политики. Т. XXII. В 2-х кн. - Кн. 1. 1 января - 31 августа 1939 г. 709; Кн. 2. 1 сентября-31 декабря 1939 г. - М.: «Международные отношения», 1992; Документы внешней политики. - Т. XXIII. - Кн. 1. 1 января - 31 октября 1940 г. - М.: «Международные отношения», 1995; Документы внешней политики. - Т. XXIV. - М.: «Международные отношения», 2001 г.

4СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны (Сентябрь 1938 г. - август 1939 г.): Документы и материалы. - М., 1971; Документы и материалы кануна второй мировой войны. 1937-1939. - М., 1981; Год кризиса, 1938-1939: Документы и материалы. В 2-х т. - Т. 2. 2 июня 1939 г. -4 сентября 1939 г. - М., 1990.

5 Россия. XX век. Документы 1941 года. В 2-х кн. (Сост. Решин Л.Е. и др.) Под ред. В.П.Наумова. - М.: Международный фонд «Демократия», 1998.

В третью по значимости группу источников входят воспоминания видных государственных деятелей СССР и других стран1.

Кроме того, ценная информация о военно-политическом курсе Советского Союза в 1939-1941 гг. содержится в научных и специализированных профессиональных журналах, таких «Новейшая история», «Вопросы истории», «Военно-исторический журнал». Особую ценность эти издания приобрели, когда на их страницах были впервые опубликованы предвоенные военно-стратегические планы, которые разрабатывались сотрудниками Генерального штаба РККА.

Ещё одним источником является советская пресса, поскольку она представляет собой пропагандистский продукт, который определял значимость того или иного военно-политического события для руководства Советского Союза.

Указанные источники дают возможность сформировать целостное представление о механизме принятых советским руководством военно-политических и военно-стратегических решениях накануне Великой Отечественной войны.

Целью исследования является определение и обоснование основного мотива при выборе военно-политических решений советского руководства в условиях многовариативного развития обстановки в Европе.

В связи с поставленной целью исследования необходимо решить следующие задачи:

1 Василевский A.M. Дело всей жизни. - M., 1984; Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3-х т. - М., 1974; Москаленко К.С. На юго-западном направлении. 1941-1943. - М., 1975; Таннер В. Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии. 1939-1940 гг. / Пер. с англ. В.Д.Кайдалова. -М., 2003; Черчилль У. Вторая мировая война. - М., 1991; Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. - М., 1975.

- выделить в историческом периоде кануна Второй мировой войны (январь — август 1939 г.) основные проблемы внешнеполитического курса Советского Союза, обусловленные возможностью объединения усилий англофранцузской коалиции и Германии против Советского Союза; выявить основные соображения советского руководства, предпринявшего не согласующиеся с основополагающими принципами международного права военно-политические шаги в отношении ряда стран Восточной Европы;

- показать основные мотивы, которыми руководствовалось правительство Советского Союза в изменившихся военно-политических условиях накануне Великой Отечественной войны (июнь 1940 - июнь 1941 гг.);

- представить процесс военно-стратегического планирования возможной войны Советского Союза с Германией в части определения основного района развёртывания советских войск, которое отражало основные военно-политические шаги советского руководства в Восточной Европе в сентябре 1939-августе 1940 г.;

- выявить причины изменений в стратегических планах Генерального штаба относительно предположений, связанных с определением основного направления развёртывания войск противника (сентябрь 1940 - март 1941 гг.);

- исследовать причины появления в Генеральном штабе РККА нового документа военно-стратегического планирования Советского Союза, предположительно датированного 15 мая 1941 г.

Объектом исследования является военно-политический курс Советского Союза в период 1939-1941 гг. в восточноевропейском регионе.

Предметом исследования являются основные особенности предпринимавшихся военно-политических решений, получивших развитие в военно-стратегическом планировании Советского Союза в Восточной Европе в 1939-1941 гг.

Хронологические рамки исследования. Анализ внешнеполитического курса Советского Союза в тесной взаимосвязи с принимавшимися военно-политическими решениями и содержанием военно-стратегического планирования Генштабом РККА посвящен историческому периоду с 1939 по июнь 1941 гг. Рассмотрение проблематики советского военно-стратегического планирования тоже имеет свои хронологические рамки, поскольку ключевой этап развития этого процесса мог бы начаться только к концу лета 1940 г., поскольку к этому времени произошли кардинальные территориальные изменения западной границы Советского Союза. Июнь 1941 г. - является верхней границей хронологических рамок исследования, справедливо обуславливаемой российскими историками началом германской агрессии против Советского Союза.

Территориальные рамки исследования. Рассмотрению подвергаются исторические события, происходившие на территории Советского Союза, Польского государства, Румынии, прибалтийских государств (Эстонии, Литвы и Латвии), Финляндии и Германии в период с начала 1939 по июнь 1941 г.

Методологическая основа исследования. Используемые традиционно историками исторический метод как способ изучения сущности и содержания исторических объектов, историзм как методологическая установка исследователя требуют критического переосмысления и дальнейшей экспликации.

Здесь недооценивается эффект самообусловливания в причинно-следственных связях, где общезначимая причинно-следственная схематика событий нарушается. Может появиться внутренняя размерность проблемы, что требует обозначения интервалов, где общезначимые закономерности могут выполняться, и могут нарушаться. Это не может быть осмыслено в рамках методологии историзма. В этой связи, нам представляется более перспективной методологическая парадигма структурализма. Концептуальным ядром структурно-генетического метода является определение инвариантных начал в структурной сущности объекта исследования.

Научная новизна исследования состоит в постановке актуальной научной проблемы, ранее в таком ракурсе специально не рассматривавшейся в отечественной историографии, антропологическом (вероятностном) подходе к изучению всего сложного комплекса дипломатических и военных проблем внешней политики Советского Союза в Восточной Европе в 1939 - первой половине 1941 гг. Диссертационное исследование представляет собой исследовательскую попытку выявить внутреннюю логику решения внешнеполитических проблем, объединявших содержание военно-политических шагов правительства Советского Союза в Восточной Европе и концептуальную схему стратегического развёртывания советских войск в случае возможной войны с Германией накануне Великой Отечественной войны. В результате удалось несколько расширить представления о принятии внешнеполитических решений в советском государстве, не связанных с безусловной направленностью предпринимавшихся шагов и мероприятий, что и определило ключевые моменты научной новизны диссертационного исследования.

В работе впервые:

- события, различавшиеся направленностью внешнеполитической линии Советского Союза (политика коллективной безопасности в переговорах с англо-французской коалицией, политическое сближение с Германией в августе 1939 - июнь 1941 гг.), получили иную интерпретацию, представляющую одинаковую сущность столь разных политических шагов. Ключевым фактором этих военно-политических шагов стало опасение' возможного сотрудничества правительств европейских капиталистических стран на антисоветской основе. Эти же соображения легли в основу военно-политического курса в начальном периоде Второй мировой войны, который в некотором смысле противоречил принципам и нормам существовавшего тогда международного права.

- на основе документальных источников и архивных материалов автором предложена дополнительная гипотеза о том, что в силу определяющего фактора внешней политики Советского Союза (убеждённости во враждебности европейских государств по отношению к Советскому Союзу) внешнеполитический курс, определяемый советским руководством, индуцировался, в основном, военно-стратегическими соображениями возможного военного конфликта с Германией как наиболее вероятным континентальным противником.

- анализ автором документов военно-стратегических планов Советского Союза показано то, что эти планы не имели какой-либо направленности (ни оборонительной, ни агрессивной), а фиксировали общие представления советского военного руководства в отношении начального периода возможной войны с Германией.

- постулируется, что появление в Генеральном штабе РККА военно-стратегического плана, предположительно датированного 15 мая 1941 г., не могло бы свидетельствовать в пользу той точки зрения, что руководство Советского Союза готово развязать по собственной инициативе войну с Германией (даже в смысле превентивного образа действий), а лишь говорило о понимании в советском военном руководстве назревания военно-политической напряжённости в отношениях с нацистской Германией. Такой вывод был сделан на основе подробного анализа ключевых абзацев документа и разработанных на его основе локальных актов штабов особых военных округов.

- ключевой момент в военно-стратегическом планировании Советского Союза автором определяется фактом не только переориентации направления стратегического развёртывания главных сил советских войск, что отражало в основном идеологемы военного руководства в отношении начального периода войны и в связи с этими постулировавшуюся стратегическую целесообразность выбора направлений, но и изменившегося понимания вероятных планов противника, в пользу чего автором приводятся многочисленные документальные материалы советской разведки.

Положения диссертационного исследования, выносимые на защиту:

1. Субъективное понимание советским руководством военно-политических угроз в неоднозначной и недоопределённой международной обстановке (в предположении автора — угрозы образовании общего антисоветского фронта капиталистических государств) являлось определяющим фактором принятия определённых решений военно-политического и военно-стратегического характера разной направленности в период с 1939 по июнь 1941 гг.

2. Основным узлом противоречий в переговорах СССР с Англией и Францией являлись вопросы о «косвенной агрессии» и пропуске советских войск на территорию третьих стран в целях отражения на них нападения. Эти вопросы, по мнению правительства СССР, требовали безотлагательного решения, поскольку это ликвидировало бы угрозу объединения ведущих капиталистических держава против СССР - а это было его важнейшей внешнеполитической задачей. Отчасти она получила своё решение при заключении с Германией договора о ненападении, предварительным условием которого лось являлось подписание секретного дополнительного протокола.

3. В период с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. можно выделить, по крайней мере, два этапа развития внешнеполитической деятельности СССР. Изменение советско-германских отношений в диапазоне от почти дружеских до «прохладных» являлось следствием, но не причиной. В эти периоды вероятность рассматриваемой в СССР угрозы объединения европейских стран как реальной только возрастала, что и предопределило изменения в содержании внешнеполитических действий советской страны.

4. Советские военно-стратегические планы, принимаемые Генеральным штабом РККА, отражали такое видение внешнеполитической ситуации, но не могли выражать стремления руководства Советского Союза совершить нападение на Германию как в агрессивном, так и в превентивном смысле, поскольку были основаны на совершенно иных представлениях о начальном периоде войны, то есть на таких представлениях, когда объявление войны и вступление основных сил противников хронологически не совпадают.

5. Рассматриваемая накануне войны в Генштабе позиционность схемы и скорости развёртывания и сосредоточения советских войск могла бы определённым образом повлиять на выбор альтернатив военно-политических решений, определять их содержание и тенденцию предполагаемых действий советского правительства в 1939-1941 гг. в восточноевропейском регионе.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Результаты данного исследования могут быть использованы в работах, посвящённых развитию международных отношений, особенностям политического сближения Советского Союза и Германии в 1939-1941 гг., внешней политики Советского Союза в накануне Великой Отечественной войны, разработке военно-стратегических планов СССР в преддверии войны, а также в преподавании курсов Отечественной истории, всеобщей истории, истории внешней политики России.

Основные теоретические и практические выводы, полученные в результате этого исследования, помогут лучше понять природу субъективного восприятия и понимания конкретной исторической реальности конкретными личностями, предпринимавшими в то время конкретные решения. Исторический субъект стремится к достижению определённых целей, реализации интересов, определяет различные варианты действия как реальные или маловероятные, отражающие фобии и чаяния личности. Исследованию подвергается субъективный план действий, который и является определяющим.

Если ситуации определяются как реальные, они реальны по своим последствиям»1. То есть поскольку конкретные лица советского руководства в

1 Ионин Л.Г. Понимающая социология. Историко-критический анализ. - М., 1979. - С. 65. то время определяло ситуацию как реальную в смысле угрозы для Советского Союза объединения ведущих европейских держав на антисоветской основе, она на самом деле оказалась реальной по своим последствиям, и из этого контекста и предпринимались рассматриваемые в исследовании военно-политические и дипломатические шаги.

Люди реагируют не только на объективные особенности ситуации, но также, и иной раз прежде всего, на то, какое значение эта ситуация имеет для них самих. Как только они придают ситуации то или иное значение, их поведение и некоторые последствия этого поведения уже определяются их собственной интерпретацией ситуации1.

Кроме того, содержащийся в диссертационном исследовании материал представляет особый интерес с точки зрения развития воспитательной системы в образовательных учреждениях, организации молодёжного волонтёрского движения как одного из важных институтов открытого общества России.

Апробация работы.

Основные положения диссертационного исследования докладывались на межвузовских и внутривузовских научно-практических конференциях, обсуждались на семинарах и заседании кафедры социально-гуманитарных наук Пятигорского государственного технологического университета. По теме исследования опубликовано шесть статей, общим объёмом 3,3 п.л.

Структура диссертации.

Поставленная цель и вытекающие из неё задачи определили структуру диссертационного исследования, состоящую из введения, двух глав (каждая включает по три параграфа), заключения, библиографического списка.

1 Merton R.K. Social theory and social structure.

- Glencoe, Illinois: The Free Press, 1957. - Pp. 421-423.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Особенности военно-политического курса Советского Союза накануне Великой Отечественной войны"

Заключение

Формирование исторических концепций, авторы которых пытались построить логичный образ кануна Великой Отечественной войны, базировалось всё же на методологической идее о возможности создания строго рациональной, совершенной, единственной и универсальной картины прошлого. В результате усилиями учёных разных направлений была построена классическая модель исторического исследования. И это продемонстрировало решение ряда сложных и тонких проблем данного исторического периода. Речь идёт, разумеется, о проблеме персонифицировании исторической вины. Удалось обозначить рациональную основу исследования данной проблематики, границы дискуссии о роли Сталина в выработке военно-политического курса страны.

Однако, вместе с тем, выяснилось, что в ходе дальнейшего развития концепций классические представления исторической науки сохраняют элемент ограниченности, что, разумеется, не может говорить о дискредитации этих научных основ. Видимо, вопрос здесь ставится о дальнейшем развитии историографических концепций. Пришло время всерьёз обсудить место гуманитарных, а в данном случае исторических знаний в обществе - чего ждёт общество от гуманитарных наук, как воспринимаются и как используются научные достижения, какие исторические проблемы рассматриваются обществом как наиболее животрепещущие, какие варианты их решения видятся ему предпочтительными и почему?

Однако в последнее время определяется и сугубо гуманитарно-научный идеал исследований, что и является, безусловно, главным позитивным результатом историографической реальности. Здесь исследователь сосредоточивает внимание на субъективном аспекте исторической реальности. В рамках этого подхода историческая реальность субъективируется, принципиально рассматривается как некоторый продукт деятельности исторических личностей. Исторический субъект стремится к достижению определённых целей, реализации интересов, определяет различные варианты действия как реальные или маловероятные, отражающие фобии и чаяния личности. Исследованию подвергается субъективный план действий, который и является определяющим.

По нашему предположению, таким качественным элементом, структурировавшим военно-политический курс СССР в 1939-1941 гг., могло бы быть решение советского руководства о враждебных мотивациях внешнеполитических стремлений капиталистических стран Европы. И страны Антанты, и союзные этим державам восточноевропейские страны, и страны «оси» могли рассматриваться в Кремле как одинаково враждебные Советскому Союзу государства.

Основным чувствительным поводом, послужившим основанием для усиления подобного рода подозрений, стало заключение правительствами Германии, Италии, Франции и Великобритании 30 сентября 1938 г. так называемого Мюнхенского соглашения. В рамках такого формата договора в официальных столицах Европы заговорили о планах правительства Германии создать автономное украинское государство, хотя само соглашение не предусматривало кооперированных внешнеполитических действий участников договора подобного рода. Тем не менее, как упомянутое нами соглашение, так и последующие действия ведущих европейских стран в конце 1938 г. - начале 1939 г., рассматривались советскими дипломатами как внешнеполитические акции антисоветского характера с однозначной перспективой.

Такое обозначение внешнеполитической ситуации в Восточной Европе советским правительством диктовало основную цель политики СССР в этом регионе - препятствие объединения ведущих капиталистических государств Европы на почве антисоветских интересов. Именно эта задача решалась в ходе тайных и явных переговоров 1939 г. советских дипломатов с представителями как Германии, так и англо-французского блока.

В процессе переговоров с западноевропейскими партнёрами в период европейского кризиса 1939 г. выяснилось, что, если западные правительства говорили о договоре в статусе «Европа+СССР», указывавшем на неравноправность положения заинтересованных стран, то советское правительство предлагало долгосрочный договор, предполагавший максимально возможные взаимные обязательства этих стран и СССР и рассматривавший перспективы сотрудничества в Европе в статусе «СССР, Англия, Франция + страны Восточной Европы». Это придавало переговорам дополнительный бескомпромиссный характер.

Как выяснилось, жёсткость дипломатической позиции Советского Союза проявилась в консультациях с германскими официальными представителями. Советское правительство не готово было идти на сближение с Берлином на основе возможного договора о ненападении, поскольку такая его форма не могла разрешить для Советского Союза важнейшую внешнеполитическую проблему.

Суть основных разногласий советского внешнеполитического ведомства с западноевропейскими правительствами проявилась в вопросах косвенных гарантий и условий пропуска советских войск через территорию Польши в случае военной агрессии со стороны Германии. Термин «косвенная агрессия» в формулировке, данной советской стороной, - это не что иное как результат военно-политических опасений советского правительства относительно внешнеполитических возможностей англо-французской стороны, тем более, они могли бы быть враждебно кооперированными с Германией. Поэтому советское правительство включало в это понятие и добровольные действия государств, связанные с нормализацией или укреплением дипломатических отношений СССР с правительством Германии. Однако в Лондоне такую трактовку считали неправомерной, поскольку она позволяла все стороны, сотрудничавшие в той или иной степени с Германией, объявлять жертвами агрессии со стороны последней, что могло бы сразу привести к европейской войне. Предоставление косвенных гарантий третьим странам само по себе уже находилось в противоречии с принципом невмешательства во внутренние дела других государств (одним из основополагающих принципом Международного права) вне зависимости от того, какую формулировку «косвенной агрессии» мы рассматриваем - английского или советского правительств. Однако в случае с советским предложением такое вмешательство стало бы носить неограниченный характер, ибо допускало бы военное вторжение Советского Союза в третьи страны, одобренное правительствами Англии и Франции, если бы правительства этих третьих стран согласились добровольно сотрудничать с Германией. Кризис в переговорах возник не из-за позиции СССР, которая позволяла англичанам лишь использовать прямолинейность Молотова, чтобы загнать переговоры в искомый ими тупик. Он явился результатом постановки советской стороной вопроса легитимности Версальско-Вашигтонской системы в условиях опасений возможных антисоветских последствий мюнхенского прецедента и мартовского европейского политического кризиса. Эти трудности оказались непреодолимыми, и советское правительство даже отказалось принимать совместное коммюнике об урегулировании основных положений договора, настаивало на одновременном заключении политического договора и военной конвенции именно вследствие патологической боязни возможной организации общего военно-политического фронта европейских капиталистических государств против Советского Союза.

Возможно, позиция советского правительства на переговорах с англофранцузской стороной не была бы столь прямолинейной и неуступчивой, если бы не возможность одновременных консультаций с противоположной стороной в европейском политическом конфликте — с Германией. На этих неофициальных переговорах по той же причине советское правительство высказалось за одновременное заключение пакта о ненападении, который в результате стал соглашением о неограниченном нейтралитете, и дополнительного конфиденциального протокола, где могли бы быть прописаны границы сфер военно-политического влияния двух договаривавшихся держав. Строго говоря, соглашение о неограниченном нейтралитете было бы неполным без обязательного включения в него этого дополнительного секретного протокола, на чём и настаивала советская сторона на переговорах с германскими представителями.

И соглашение о ненападении, и сами статьи дополнительного секретного протокола находились в противоречии с принципами международного права, впрочем, как и переговоры с англо-французской стороной о косвенных гарантиях и об условиях пропуска советских войск через территории сопредельных с Советским Союзом государств. События 23 августа 1939 г. стали возможными только вследствие того, что правительство Германии смогло в максимальной степени (на тот исторический момент) удовлетворить опасения советской стороны по организации общеевропейской коалиции против Советской Союза, на что не могли пойти правительства Англии и Франции. Германией были даны исчерпывающие гарантии правительству Советского Союза, что её правительство не могло бы участвовать в подобного рода военно-политических комбинациях. И такие гарантии были воплощены в историческом пакте о ненападении совместно с секретными дополнительными протоколами от 23 августа 1939 г.

Вопрос, насколько это соглашение способствовало началу Второй мировой войны, является, на самом деле, бессмысленным без понимания мотивов действий советского руководства. Основная проблема состоит в том, что европейский политический кризис 1939 г. рассматривался в контексте уже де-факто начавшейся войны капиталистических стран против единственного социалистического государства, то есть через призму перспективы объединения европейских стран на антисоветской основе как наиболее вероятного выхода из создавшегося тупика. С точки зрения этой позиции, война приобретала локальный характер. Советский Союз теперь мог не участвовать в этом конфликте, обезопасив себя не столько самим соглашением с Германией, сколько невозможностью в этих условиях объединиться европейским капиталистическим странам против советской страны.

При решении своих внешнеполитических проблем в сентябре 1939 г. советское политическое руководство в своих действиях руководствовалось территориально-национальным принципом. Несомненно, вступление советских войск в Восточную Польшу 17 сентября 1939 г. являлось агрессивными действиями, расходившимися с основополагающими принципами международного права, поскольку, по предложению самой советской стороны, «никакие соображения политического, военного, экономического или иного порядка не могут служить оправданием агрессии», в том числе и по причине особенностей внутреннего строя государства и вооружённых беспорядков, вызванных всякого рода восстаниями, мятежами, революциями или гражданской войной. Эта военно-политическая акция не являлась следствием достигнутого в августе 1939 г. соглашения с Германией. Предпосылки, которые сложились в Европе к 17 сентября 1939 г., могли бы, по мнению советского руководства, создать необходимые условия для объединения европейских стран против Советского Союза: фактическое поражение польских вооружённых сил в войне с Германией, оперативное затишье на франко-германской границе и появившиеся слухи об образовании самостоятельного украинского государства. В дальнейших переговорах с Германией советское правительство отказалось от территорий Варшавского и Люблинского воеводств Польши в обмен на переход Литвы в советскую зону влияния. Такая конфигурация советско-германской границы позволяла советскому военному руководству СССР несколько усложнить военно-стратегическое планирование для обеих противостоящих сторон.

В контексте следует интерпретировать и значение заключённых в октябре 1939 г. пактов о взаимопомощи СССР и прибалтийских государств.

В военно-политическом конфликте с Финляндией советское руководство также поставило во главу угла соображения военной безопасности одного их ключевых регионов СССР, поскольку это могло быть предусмотрено советско-германскими договоренностями. Даже в период войны советская сторона всячески стремилось ограничить масштабы военных действий районом близ Ленинграда. А вмешательство ведущих стран Европы в этот конфликт заставили советское руководство форсированным темпом инициировать с легитимным правительством Финляндии мирные переговоры. Военно-политический конфликт с Финляндией продемонстрировал советской стороне известные политические ограничения заключённого с Германией августа 1939 г. соглашения о ненападении в совокупности с дополнительным секретным протоколом. Даже в такой, казалось бы, безопасной дипломатической ситуации возможная угроза объединения европейских стран в антисоветскую коалицию не стала вовсе призрачной.

Возможно, эти события коренным образом повлияли на проблемы взаимоотношений СССР с прибалтийскими государствами. Правительство СССР обвинило руководство этих стран в нарушении заключённых ранее договоров о взаимопомощи, ввело с согласия правительств этих стран дополнительные контингента советских войск, провело изменения в кабинете министров, что впоследствии позволило эти республики включить в состав Советского Союза.

Определённые стратегические вопросы решались советским руководством и в процессе обсуждения бессарабского вопроса. Правительство Румынии под давлением СССР и с согласия Германии передала своему восточному соседу часть своей территории: Бессарабию и Северную Буковину, которая никогда ранее не принадлежала ни Российской империи, ни Советскому Союзу.

Однако уже осенью 1940 г. советское правительство стало замечать некоторые политические шаги германского правительства, говорившие об игнорировании германской стороной советских интересов в Восточной Европе. Именно по этой причине в ходе Берлинских переговоров В.М.Молотова с германскими представителями советское руководство сформулировало крайне жёсткую дипломатическую позицию, которая, прежде всего, должна была бы помочь решить ряд военно-политических проблем Советского Союза. Согласия не было достигнуто, германское руководство занялось военным решением «восточной» проблемы.

Собственно, уже летом-осенью 1940 г. и военное руководство СССР начало работы по военно-стратегическому планированию возможной войны с Германией в вновь созданных политических условиях. Как оказалось, переориентация военно-стратегического наступления основной группы советских войск в начальный период возможной войны с Германией произошла не вследствие изменения нового понимания вероятных планов противника, а по причине соображений о трудности ведения наступательных операций в Восточной Пруссии. Донесения советской разведки, которые в максимальной степени запутывали ситуацию с выявлением вероятных планов противника, заставили советское руководство предположить, что основной удар германской армии мог бы быть нанесён южнее Припятских болот. Эта кардинальная перемена понимания вероятных планов противника отражалась на основной схеме развёртывания советских войск, стремившихся достичь разгрома основной группировки германских войск в начальном периоде возможной войны. А концепция начального периода войны советскими стратегами не пересматривалась, и эти вновь возникшие обстоятельства повлияли лишь на саму схему развёртывания советских войск.

Появление в Генеральном штабе РККА известных историкам ныне «Соображений.» от 15 мая 1941 г. есть отражение назревавшей военной угрозы со стороны Германии. Однако в целом этот документ не следует рассматривать как некое подобие революционного акта, обозначившего переход либо к агрессивной войне, либо к превентивному удару по Германии. В нём есть предложение ускорить сосредоточение советских войск с тем, чтобы период их развёртывания в начальном периоде войны был максимально сокращён и отвечал наступательным задачам, которые были заявлены в этом плане. В таком случае, упомянутая нами в диссертационном исследовании зависимость схемы и скорости развёртывания советских войск от темпов сосредоточения и развёртывания германских войск может свидетельствовать о предположении Генштабом РККА наличия некоторого позиционного характера действий сторон в начале войны, когда даты вступления основных сил противостоящих сторон в войну и само начало войны могли хронологически не совпадать.

Таким образом, здесь мы можем наблюдать двустороннюю связь между выбором определённых альтернатив военно-политических решений и проблематикой военно-стратегического планирования Генштабом РККА начального периода возможной войны с Германией, определять её содержание и тенденцию предполагаемых действий советского правительства в 1939-1941 гг. в Восточной Европе. Советское руководство, не располагая достаточной информацией о намерениях европейских держав, тем не менее, было убеждено во враждебности в одинаковой степени для СССР как англо-французской коалиции, так и стран «Оси». Это предположение стало, к сожалению, главным субъективным фактором внешней политики Советского Союза, правительство которого связывало тогда вопросы военно-политического и военно-стратегического характера в единую смысловую конструкцию. С другой стороны, эта убеждённость советского руководства во внешней угрозе со стороны капиталистических стран Европы не позволяла рассмотреть сотрудникам Генштаба РККА с более критических позиций существовавшую накануне войны концепцию начального его периода, поскольку поиск несуществовавшего военно-политического взаимодействия стран отражался на процессе военно-стратегического планирования возможной войны с Германией.

Список научной литературыБачков, Роман Анатольевич, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 4. -Управление делами при Народном комиссаре обороны СССР (1918-1941 гг.). 2. РГВА. Ф. 9. Политическое управление Красной Армии (1918-1941 гг.).

2. РГВА. Ф. 25873. Закавказский военный округ (1920-1941 гг.).

3. РГВА. Ф. 25888. Ленинградский военный округ (1918-1940 гг.).

4. РГВА. Ф. 33988. Секретариат 1-го заместителя председателя РВСР-РВС СССР (1917-1940 гг.).

5. РГВА. Ф. 35086. Коллекция документов Белорусского фронта (19391941 гг.).

6. РГВА. Ф. 37977. Оперативное управление Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии (1918-1941 гг.).

7. РГВА. Ф. 41107. Г.К. Жуков, маршал Советского Союза (1923-1973 гг.).

8. Опубликованные источники, сборники документов и материалов,справочники

9. Великая Отечественная война 1941-1945 Текст. : словарь-справочник / Н.Г. Андронников [и др.]; под общ. ред. М.М. Кирьяна; 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1988. - 559 с.

10. Горьков Ю.А., Семин Ю.Н. О характере военно-оперативных планов СССР накануне Великой Отечественной войны. Новые архивные документы Текст. / Ю.А. Горьков, Ю.Н. Семин // Новая и новейшая история. 1997. - № 5.-С. 108-129.

11. Горьков, Ю. Государственный комитет обороны постановляет (19411945): цифры, документы Текст. / Ю. Горьков. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. -575 с.

12. Гриф секретности снят: потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах Текст.: статист, исследование. М., 1993.-416 с.

13. Директивы И.В.Сталина В.М.Молотову перед поездкой в Берлин в ноябре 1940 г. Текст. // Новая и новейшая история. 1995. - № 4. — С. 76-79.

14. Документы внешней политики Текст. Т. XXII; в 2-х кн. Кн. 1: 1 января -31 августа 1939 г; Кн. 2: 1 сентября 31 декабря 1939 г. - М.: Международные отношения, 1992. - Кн. 1.-709 е.; Кн. 2. - 688 с.

15. Дризулис, А. Памятная записка министра иностранных дел Латвии В. Мунтерса о советско-латвийских переговорах 1939 г. по поводу заключения пакта о взаимопомощи Текст. / А. Дризулис // Отечественная история. 1992. -№2.-С. 176-183.

16. Зимняя война (Документы о советско-финляндских отношениях 19391940 годов) Текст. // Международная жизнь. 1989. - № 5. - С. 51-68.

17. Зимняя война (Документы о советско-финляндских отношениях 19391940 годов) Текст. // Международная жизнь. 1989. - № 12. - С. 216-231.

18. Из истории Великой Отечественной войны (1935-1940 гг.) Текст. // Известия ЦК КПСС. 1990. - № 1. - С. 160-217.

19. Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны Текст. // Известия ЦК КПСС. 1990. - № 2. - С. 180-217.

20. Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны. (Документы 1936-1940 гг. ) Текст.//Известия ЦК КПСС. 1990. - № 3. - С. 192-223.

21. Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны. (Документы 1940-1941 гг.) Текст. // Известия ЦК КПСС. 1990. - № 4. - С. 198-223.

22. Из истории Великой Отечественной войны. Накануне войны. (Документы 1941 г.) Текст. // Известия ЦК КПСС. 1990. - № 5. - С. 180 - 214.

23. История Отечества в документах 1917-1993 гг. Часть 3: 1939-1945 гг. Текст. М: ИЛБИ, 1995.- 192 с.

24. Комаров, Н.Я. Государственный Комитет Обороны постановляет. Документы. Воспоминания. Комментарии Текст. / Н.Я. Комаров. М., 1990. -428 с.

25. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). Т. 7: 1938-1945 Текст.; 9-е изд., доп. и исп. М.: Политиздат, 1985. - 574 с.

26. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1960. Россия. XX век. Документы Текст. / сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: МФД, 1997.-350 с.

27. Лубянка: Органы ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1991. Справочник. Документы Текст. / Под ред. акад. А.Н. Яковлева / Сост. А.И. Кокурин, Н.В. Петров. М.: МФД, 2003. - 766 с. - ISBN 5-85646-109-6.

28. Мировые войны XX века Текст. В 4-х кн. Кн. 4: Вторая мировая война. Документы и материалы / отв. ред. М.Ю. Мягков; сост. Ю.А. Никифоров. М.: Наука, 2002. - 677 с.

29. Неизвестная Россия: XX век: Архивы. Письма. Мемуары Текст. В 2-х кн. Кн. 2. М.: Историческое наследие, 1992. - 384 с.

30. Поездка В.М. Молотова в Берлин в ноябре 1940 г. Текст. // Новая и новейшая история. 1993. - № 5. - С. 64-69.33. «Полпреды сообщают.». Сб. документов об отношениях СССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939 август 1940 гг. Текст. -М., 1990.

31. Политбюро ЦК РКП(б) ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919-1952. Каталог Текст. Т. 1: 1919-1929. -М.: РОССПЭН, 2001. - 832 е.; Т. 2: 1930-1939.-М.: РОССПЭН, 2001. - 1200 с.

32. Преступные цели преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941-1944 гг.) Текст.; 3-е изд. - М.: Экономика, 1985. - 328 с.

33. Прибалтика вступает в Союз (Документы об отношениях СССР со странами Прибалтики в 1939-1940 гг.) Текст. // Международная жизнь. 1990.- № 2. С. 140-158.

34. Прибалтика вступает в Союз (Документы об отношениях СССР со странами Прибалтики в 1939-1940 гг.) Текст. // Международная жизнь. 1990.- № 3. С. 122-140.

35. Роковые годы. 1939-1940: события в Прибалтийских государствах и Финляндии на основе советских документов и материалов Текст. — Таллин, 1990.-77 с.

36. Протоколы и стенографические отчеты съездов и конференций КПСС Текст. В 25-ти т.- М.: Гос. изд-во полит, литературы, Гос. изд-во «Московский рабочий», Партиздат, 1956. — 15360 с.

37. Сиполс, В.Я. Тайные документы «странной войны» Текст. / В.Я. Сиполс // Новая и новейшая история. — 1993. № 2. С. 91-122.

38. Сиполс, В.Я. Тайные документы «странной войны» Текст. / В.Я. Сиполс //Новая и новейшая история. — 1993. -№3.-С. 119-138.

39. Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. Россия в лицах, документах, дневниках Текст. / сост. П.Н. Кнышевский [и др.]. -Москва: Русская книга, 1992. 383 с.

40. СССР-Германия. 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях с апреля по октябрь 1939 г. Текст. / сост. Ю. Фельштинский. -Нью-Йорк: Телекс, 1983.

41. Уроки войны с Финляндией. Доклад К.Е. Ворошилова 26 марта 1940 г. на Пленуме ЦК ВКП(б) Текст. / пред. Ю.А. Горькова // Новая и новейшая история. 1993. - № 4. - С. 100-122.

42. Периодические издания исследуемого и современного периодов

43. Правда Текст. 1939. - 2 декабря. - С. 1.

44. Правда Текст. 1939. - 5 декабря. - С. 1.

45. Военно-исторический журнал Текст. 1991. - № 12. - С. 17-20.

46. Военно-исторический журнал Текст. 1992. - № 1. - С. 24-29.

47. Военно-исторический журнал Текст. 1992. - № 2. - С. 17-22.

48. Военно-исторический журнал Текст. — 1996. № 2.

49. Военно-исторический журнал Текст. 1996. - № 4.

50. Военно-исторический журнал Текст. 1996. - № 6.

51. Вопросы истории Текст. 1989. - № 6. - С. 3-32.

52. Вопросы истории Текст. 1990. - № 9. - С. 49-57.

53. Международная жизнь Текст. 1989. - № 8.

54. Огонек Текст. 1986. - № 49.1. Литература

55. Андреева, H.A. Исторические причуды Текст. / H.A. Андреева // Военно-исторический журнал. 1990. - № 6. - С. 10-16.

56. Аникеев, A.A. Политика «выжженной земли» в годы Второй мировой войны и ее последствия в СССР и Германии Текст. / A.A. Аникеев // История и экология. Ставрополь, 1994. - С. 71-86.

57. Афанасьев, Ю.Н. Другая война: история и память Текст. / Ю.Н. Афанасьев //Другая война: 1939-1945. -М., 1996.-С. 7-31.

58. Балашов, А.И., Рудаков, Г.П. История Великой Отечественной войны (1941-1945) Текст. / А.И. Балашов, Г.П. Рудаков. СПб.: Питер, 2005. - 464 с.

59. Барышников, Н.И., Барышников, В.Н., Федоров, В.Г. Финляндия во второй мировой войне Текст. / H.H. Барышников [и др.]. Л., 1989. - 336 с.

60. Безыменский, Л.А. Генеральный план «Ост»: замысел, цели, результаты (новые материалы) Текст. / Л.А. Безыменский // Вопросы истории. — 1978. № 5.-С. 74-93.

61. Безыменский, Л.А. Альтернативы 1939 г. Текст. / Л.А. Безыменский // Альтернативы 1939 г.: документы и материалы. М., 1989. — С. 41-80.

62. Безыменский, Л.А. Великая Отечественная в . 1940 году Текст. / Л.А. Безыменский // Международная жизнь. 1990. - № 8. - С. 103-116.

63. Бережков, В.М Просчет Сталина Текст. / В.М. Бережков // Международная жизнь. 1989. - № 8. - С. 14-27.

64. Блейере, Д.В., Шнейдере, И.Р. Сталинизм и становление политической системы Латвии (июнь 1940 июнь 1941 г.) Текст. / Д.В. Блейере, И.Р. Шнейдере // Политические системы СССР и стран Восточной Европы. 20-60-е гг.-М., 1991.-С. 36-44.

65. Буроменский, М. Август 1939: поворот, которого не было Текст. / М. Буроменский // Знание-сила. 1991. - № 6. - С. 42-47.

66. Буроменский, М. Август 1939: поворот, которого не было Текст. / М. Буроменский // Знание-сила. 1991. - № 7. - С. 74-77.

67. Василевский, A.M. Накануне 22 июня 1941 г. (Неопубликованное интервью маршала Советского Союза A.M. Василевского от 20 августа 1965 г.) Текст. /

68. A.M. Василевский // Новая и новейшая история. 1994. - № 6. - С. 8-11.

69. Военная история отечества с древних времен до наших дней Текст. В 3-хт. Т. 2.-М., 1995.-454 с.

70. Вишлев, О.В. Почему медлил И.В.Сталин в 1941 году? Текст. / О.В. Вишлев // Новая и новейшая история. 1992. - № 1. - С. 86-100.

71. Вишлев, О.В. Почему медлил И.В.Сталин в 1941 году? Текст. / О.В. Вишлев // Новая и новейшая история. — 1992. № 2. - С. 70-96.

72. Волков, В.К. Некоторые аспекты предвоенного политического кризиса в Европе Текст. / В.К. Волков //Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. М. 1989. - С. 3-14.

73. Волков, В.К. Советско-югославские отношения в начальный период второй мировой войны в контексте мировых событий (1939-1941 гг.) Текст. /

74. B.К. Волков // Советское славяноведение. 1990. - № 6. - С. 3-17.

75. Галкин, A.A. Германский фашизм Текст. / A.A. Галкин; отв. ред. Б.И. Коваль; АН СССР; 2-е изд., доп. и перераб. М., 1989. - 350 с.

76. Гальдер, Ф. Военный дневник Текст. / Ф. Гальдер. Т. 2: 1940-1941; пер. с нем. И. Глаголева. - М.: ООО «Изд. ACT»; СПб.: Terra Fantastica, 2003. - 765 с.

77. Гареев, М.А. Причины неудач Красной армии в начале Великой Отечественной войны Текст. / М.А. Гареев // 60 лет со дня начала Великой Отечественной войны. Военно-историческая конференция. М., 2001. - С. 2532.

78. Герасимов, И.Г. «Мобилизация есть война.»: мобилизационная готовность РККА и начальный период Великой Отечественной войны Текст. / И.Г. Герасимов // Военно-исторический журнал. 1999. — № 3.

79. Гибианский, Л.Я. Поворот в советско-германских отношениях 1939 г. и восточноевропейские проблемы (некоторые аспекты) Текст. / Л.Я. Гибианский // Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. -М. 1989. С. 75-95.

80. Горлов, С.А. Переговоры В.М. Молотова в Берлине в ноябре 1940 г. Текст. / С.А. Горлов // Военно-исторический журнал. — 1992. № 6-7. - С. 4548.85. «Граниты финские, граниты вековые.». Мировая дискуссия о финской войне//Родина. 1995. № 12.

81. Гречко, A.A. Годы войны: 1941-1943 Текст. / A.A. Гречко. М., 1976. -574 с.

82. Григорьев, С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова Текст. / С. Григорьев // Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? -М., 1995.-С. 13-23.

83. Григорьянц, Т.Ю. Гитлеровские планы в отношении Польши и советско-германские переговоры летом 1939 г. Текст. / Т.Ю. Григорьянц // Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. -М. 1989. С. 62-74.

84. Данилов, В.Д. Готовил ли Генеральный штаб Красной Армии упреждающий удар по Германии? Текст. / В.Д. Данилов // Сегодня. 1993. - 28 сентября.

85. Данилов, В.Д. Готовил ли Сталин нападение на Германию? Текст. / В.Д. Данилов // Поиск. 1994. - № 24. - 17-23 июня.

86. Дашичев, В.И. Пакт Гитлера Сталина: мифы и реальность Текст. / В.И. Дашичев //Историки отвечают на вопросы. Вып. 2. - М., 1990. - С. 262-273.

87. Дашичев, В.И. Из истории сталинистской дипломатии Текст. / В.И. Дашичев // История и сталинизм. М., 1991. - С. 227-246.

88. Деборин, Г.А., Тельпуховский, Б.С. Итоги и уроки Великой Отечественной войны Текст. / Г.А. Деборин, Б.С. Тельпуховский; 2-е изд., дораб. М.: Мысль, 1975. - 439 с.

89. Денисов, В.В. Геополитический фактор в исторических судьбах России (о корнях германской агрессии 1941 года) Текст. / В.В. Денисов // Созидательная роль Великой Победы. М.: ИФ РАН, 2000. - С. 36-57.

90. Десятсков, С.Г. Когда «Ледокол» кромсает историю: об ист. «концепции» В. Резуна Текст. / С.Г. Десятсков // Как началась война: актуальные проблемы предыстории и истории Второй мировой и Великой Отечественной войны. -Новгород, 1995. С. 3-14.

91. Додурова, С.А. Неизвестные страницы «зимней войны» Текст. / С.А. Додурова // Военно-исторический журнал. 1991. - № 9. - С. 12-23.

92. Донгаров, А.Г. Правительство Куусинена: эпизод советско-финляндской войны 1939-1940 годов Текст. / А.Г. Донгаров // Вестник Министерства иностранных дел СССР. 1989. - № 22. - С. 74-77.

93. Донгаров, А.Г. Война, которой могло не быть Текст. / А.Г. Донгаров // Вопросы истории. 1990. - № 5. - С. 28-45.

94. Донгаров, А.Г., Пескова Г.Н. СССР и страны Прибалтики (август 1939 -август 1940) Текст. / А.Г. Донгаров // Вопросы истории. 1991. - № 1. - С. 3349.

95. Дорошенко, B.JL, Павлова, И.В., Раак, Р.Ч. Не миф: речь Сталина 19 августа 1939 года Текст. / B.JI. Дорошенко [и др.] // Правда Виктора Суворова. Переписывая историю Второй мировой. М.: Яуза, 2007. - С. 205-238.

96. Другая война. 1939-1945 Текст. М., 1996. - 363 с.

97. Дружба, О.В. Великая Отечественная война в сознании советского и постсоветского общества: динамика представлений об историческом прошлом Текст. / О.В. Дружба. Ростов-на-Дону: Издательский центр ДГТУ, 2000. -212 с.

98. Ежов, В.Д. Перед войной. Текст. / В.Д. Ежова // Молодой коммунист. — 1988.-№6.-С. 51-53.

99. Исаев, А. Георгий Жуков. Последний довод короля Текст. / А. Исаев. -М.: Яуза, Эксмо, 2006. 480 с.

100. Исаев, А. Примитивная сложность катастрофы Текст. / А. Исаев // Великая отечественная катастрофа II. 1941 год. Причины трагедии: сборник. -М.: Яуза, Эксмо, 2007. 416 с.

101. К 50-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Сборник статей Текст. М., 1995. - 128 с.

102. Ковалев, Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России. 19411944 Текст. / Б.Н. Ковалев. М.: ACT: ООО «Транзиткнига», 2004. - 483 с.

103. Кожинов, В. Россия. Век XX (1939-1964) Текст. / В. Кожинов. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2002. - 448 с.

104. Коллантай, A.M. «Семь выстрелов» зимой 1939 года Текст. / A.M. Коллантай // Международная жизнь. -1989.-№12.-С. 195-215.

105. Коробочкин, M.JI. документы кабинета министров Великобритании об англо-франко-советских переговорах 1939 г. Текст. / M.JI. Коробочкин // Предвоенный кризис 1939 года в документах. М., 1992. — С. 70-92.

106. Круглый стол: «Начало Второй мировой войны (1939 год): современное состояние проблемы» Текст. // Славяноведение. 2000. - № 6.

107. Кулиш, В.М. У порога войны Текст. / В.М. Кулиш // Комсомольская правда. 1988. - 24 августа.

108. Кулиш, В.М. У порога войны Текст. / В.М. Кулиш // Общественные науки. 1989. - № 4. - С. 124-136.

109. Кулиш, В.М. О некоторых актуальных проблемах историографии Великой Отечественной войны Текст. / В.М. Кулиш // История и сталинизм. М., 1991. -С. 298-349.

110. Куманев Г.А. Бесславная война с далеко идущими последствиями // Отечественная история. 1992. № 4. 3-36 с.

111. Куманев, Г.А., Шкляр, Э.Э. До и после пакта. Советско-германские отношения в преддверии войны Текст. / Г.А. Куманев, Э.Э. Шкляр // Свободная мысль. 1995. - № 2. - С. 4-14.

112. Лаврентьев, В.В., Казаков, П.Д. Великая Отечественная. Альбом Текст. / В.В. Лаврентьев, П.Д. Казаков; 2-е изд., исп., доп. М., 1989. - 399 с.

113. Левитский, О. О причинах участия фашистской Румынии в войне против СССР Текст. / О. Левитский // Вопросы истории. 1985. - № 7. - С. 68-85.

114. Марьина, В.В. Коминтерн: ликвидация или модернизация (1939-1943 гг.) Текст. / В.В. Марьина // Славяноведение. 1994. - № 5. - С. 14-28.

115. Медведев, P.A. Дипломатические и военные просчеты Сталина в 1939 — 1941 гг. Текст. / P.A. Медведев //Новая и новейшая история. 1989. - № 4. - С. 140-164.

116. Мельников, Д.Е., Черная, Л.Б. Империя смерти: аппарат насилия в нацистской Германии 1933-1945 Текст. / Д.Е. Мельников, Л.Б. Черная. М.: Изд-во политической литературы, 1988. - 414 с.

117. Мельтюхов, М.И. «Народный фронт» для Финляндии? (К вопросу о целях советского руководства в войне с Финляндией 1939-1940 гг.) Текст. / М.И. Мельтюхов // Отечественная история. 1993. - № 3. — С. 95-101.

118. Мельтюхов, М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии Текст. / М.И. Мельтюхов // Отечественная история. — 1994. -№ 3. С. 4-22.

119. Мельтюхов, М.И. Современная отечественная историография предыстории Великой Отечественной войны, 1985-1995 гг. Текст.: дис. . канд. ист. наук / М.И. Мельтюхов М.: РГЕ, 2005. - 255 с.

120. Мерцалов, А.Л. Трудные вопросы истории войны Текст. / А.Л. Мерцалов //1418 дней.-М., 1990.-С. 528-563.

121. Мерцалов, А.Н., Мерцалова, Л.А. «Непредсказуемое прошлое» или преднамеренная ложь? Текст. / А.Н. Мерцалов, Л.А. Мерцалова // Свободная мысль. 1993. - № 6. - С. 49-50.

122. Мировая война. 1939-1945 Текст. М.: ООО «Издательство ACT», СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2000. - 736 с.

123. Невежин, В.А. Выступление Сталина 5 мая 1941 г. и поворот в пропаганде. Анализ директивных материалов Текст. / В.А. Невежин // Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? -М., 1995. С. 147-167.

124. Невежин, В.А. Стратегические замыслы Сталина накануне 22 июня 1941 года (По итогам «незапланированной дискуссии» российских историков) Текст. / В.А. Невежин // Правда Виктора Суворова. Переписывая историю Второй мировой. М.: Яуза, 2007. - 352 с.

125. Носков, A.M. «Зимняя война», которой могло не быть Текст. / A.M. Носков // Альтернативы новейшей истории. М., 1991. - С. 99-101.

126. Олегина, И.Н. К вопросу о немецко-фашистском оккупационном режиме Текст. / И.Н. Олегина // Великая Отечественная: правда и вымысел. Сб. ст. -СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. С. 90-100.

127. Орлов, А. Армия и партизаны в борьбе против вермахта Текст. / А. Орлов // Россия и Германия в годы войны и мира (1941-1945). М., 1995. - С. 246-265.

128. Освобождение городов Текст. : справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941 1945 гг. / под общ. ред. С.П. Иванова. - М., 1985. - 588 с.

129. Падерин, A.A. Народ-победитель должен знать правду о войне Текст. / A.A. Падерин // Отечественная история. 2000. - № 3. - С. 40-47.

130. Парсаданова, B.C. «Польская» политика СССР в сентябре 1939 июне 1940 гг. Текст. / B.C. Парсаданова // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале второй мировой войны. — М., 1990.-С. 53-66.

131. Пиетров-Энкер, Б. Германия в июне 1941 г. жертва советской агрессии? Текст. / Б. Пиетров-Энкер // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований / Пер. с нем. - М., 1997. - С. 459-475.

132. Пинскер, Б.С. Сговор, с которого началась война Текст. / Б.С. Пинскер // Молодой коммунист. 1989. - № 9. - С. 83-87.

133. Прибылов, В.И. Тринадцать дней в августе 1939 г. Текст. / В.И. Прибылов // Военно-исторический журнал. — 1989. № 8. — С. 32-44.

134. Проэктор, Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели Текст. / Д.М. Проэктор. -М.: Наука, 1996.-177 с.

135. Ржешевский O.A. Нарастание военной угрозы. 1933-1941 годы // Коммунист. 1991. № 7. 97-102 с.

136. Ржешевский O.A. Причины второй мировой войны в исследованиях буржуазных историков // Крах блицкрига: урок милитаристам и агрессорам. М.: Воениздат, 1997. С. 98—105.

137. Рокоссовский, К.К. Солдатский долг Текст. / К.К. Рокоссовский; 5-е изд. -М., 1988.-367 с.

138. Рюруп, Р. Немцы и война против Советского Союза Текст. / Р. Рюруп // Свободная мысль. 1994. - № 11. - С. 77-81.

139. Самсонов, A.M. Память минувшего: события, люди, история Текст. / A.M. Самсонов. М.: Наука, 1988. - 408 с.

140. Самсонов, A.M. Вторая мировая война. 1939-1945. Очерк важнейших событий Текст. / A.M. Самсонов; 4-е изд., исп., доп. -М., 1990. — 537 с.

141. Сахаров, А.Н Война и советская дипломатия: 1939-1945 гг. Текст. / А.Н. Сахаров // Вопросы истории. 1995. - № 7. - С. 26-45.

142. Семиряга, М.И. Советско-германские договоренности в 1939-1941 г.: взгляд историка Текст. / М.И. Семиряга //Советское государство и право. -1989.-№9.-С. 92-104.

143. Семиряга, М.И. Еще раз о «кризисном годе 1939 .» Текст. / М.И. Семиряга // Мировая экономика и международные отношения. — 1989. № 12. -С. 118-123.

144. Семиряга, М.И. Война, которую стыдно вспомнить Текст. / М.И. Семиряга // Молодой коммунист. 1990. - № 3. - С. 72-79.

145. Семиряга, М.И. 17 сентября 1939 года Текст. / М.И. Семиряга // Советское славяноведение. 1990. - № 5. - С. 3-18.

146. Семиряга, М.И. Советский Союз и предвоенный политический кризис Текст. / М.И. Семиряга // Вопросы истории. 1990. - № 9. - С. 49-64.

147. Семиряга, М.И. Сговор двух диктаторов Текст. / М.И. Семиряга // История и сталинизм. M., 1991. - С. 200-226.

148. Семиряга, М.И. Советско-германские отношения в период предвоенного политического кризиса Текст. / М.И. Семиряга // Ежегодник германской истории. 1988.-М., 1991.-С. 190-208.

149. Семиряга, М.И. Советско-германские отношения (сентябрь 1939 июнь 1941 г.) Текст. / М.И. Семиряга // Советская внешняя политика. 1917-1945. Поиски новых подходов. - М., 1992. - С. 201-250.

150. Семиряга, М.И. Коллаборационизм: природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны Текст. / М.И. Семиряга. М.: РОССПЭН, 2000. -863 с.

151. Семиряга, М.И. Фашистский оккупационный режим на временно захваченной советской территории Текст. / М.И. Семиряга // Вопросы истории. -1985.-№3.-С. 3-15.

152. Сенявская, Е.С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России Текст. / Е.С. Сенявская. М.: РОССПЭН, 1999. - 383 с.

153. Случ, С.З. О некоторых проблемах дипломатической борьбы в канун второй мировой войны Текст. / С.З. Случ // Политический кризис 1939 г. и страны Центральной и Юго-Восточной Европы. -М., 1989. С. 96-105.

154. Случ, З.С. Внешнеполитическое обеспечение Польской кампании и Советский Союз Текст. / З.С. Случ // Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале второй мировой войны (сентябрь 1939 август 1940 г.). - М., 1990.

155. Смирнова, Н.Д. Кризисный год, 1939. Текст. / Н.Д. Смирнова // Мировая экономика и международные отношения. 1989. - № 9. - С. 39-52.

156. Соколов, Б.В. Пиррова победа Текст. / Б.В. Соколов // Историки отвечают на вопросы. -М., 1990. — С. 274-299.

157. Соколов, Б.В. Похвальное слово Виктору Суворову и эпитафия катынским полякам Текст. / Б.В. Соколов // Независимая газета. 1994. - 5 апреля.

158. Соколов, Б. Цена победы. Великая Отечественная: неизвестное об известном Текст. / Б. Соколов. М.: Московский рабочий, 1991. - 192 с.

159. Соколов, Б.В. Оккупация: правда и мифы Текст. / Б.В. Соколов. М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2002. - 352 с.

160. Сувениров, О.Ф. «Клим, Коба сказал.» Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1988. - № 12. — С. 51-60.

161. Сувениров, О.Ф. Всеармейская трагедия Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1989. - № 3. - С. 39-47.

162. Сувениров, О.Ф. «Приказ отменить не будем» Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1989. - № 4. - С. 32-39.

163. Сувениров, О.Ф. Наркомат обороны и НКВД в предвоенные годы Текст. / О.Ф. Сувениров // Вопросы истории. 1991. - № 6. - С. 26-35.

164. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 2. - С. 81-83.

165. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. — 1993. № 3. — С. 33-34.

166. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. — 1993. № 5. - С. 66-67.

167. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 6. — С.81-82.

168. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. — 1993. № 7. - С.45-46.

169. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 8. - С. 69-70.

170. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 9. - С. 47-50.

171. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 10. - С. 87-90.

172. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 11. - С. 90-93.

173. Сувениров, О.Ф. Погибли в годы беззакония Текст. / О.Ф. Сувениров // Военно-исторический журнал. 1993. - № 12. - С. 84-88.

174. Тейлор, А. Вторая мировая война Текст. / А. Тейлор // Вторая мировая война. Два взгляда. М., 1995. - 420 с.

175. Телегин, К.Ф. Войны несчитанные версты Текст. / К.Ф. Телегин. — М., 1988.-414 с.

176. Тельпуховский, Б.С. Великая Отечественная война (1941-1945) Текст. / Б.С. Тельпуховский. М., 1952. - 467 с.

177. Трубайчук, А.Ф. Возвращаясь к 1939 году Текст. / А.Ф. Трубайчук // Международная жизнь. 1991. - № 1. - С. 118-123.

178. Филькин, В.И. Фашистская Германия во Второй мировой войне (сентябрь 1939 июнь 1941 г.) Текст. / В.И. Филькин. - М.: Наука, 1978. - 327 с.

179. Хаметов, М.И. Брестская крепость-герой Текст. / М.И. Хаметов. М., 1988.- 173 с.

180. Хаметов, М.И. Непокоренная твердыня: к 50-летию героической обороны Брестской крепости Текст. / М.И. Хаметов; 2-е изд., доп. М., 1991. - 222 с.

181. Хоффман, Й. Подготовка Советского Союза к наступательной войне. 1941 год Текст. / Й. Хоффман // Отечественная история. 1993. - № 4. - С. 1931.

182. Черняк, А. Глазами участника и историка Текст. / А. Черняк // Двадцать два. -М., 1994.-С. 211-223.

183. Чубарьян, O.A. В преддверии второй мировой войны Текст. / O.A. Чубарьян // Коммунист. 1988. - № 14. - С. 102-112.

184. Шмидт, С.О. «Феномен Фоменко» в контексте изучения современного исторического сознания Текст. / С.О. Шмидт // Исторические записки. Вып. № 6(124) / Отв. ред. Б.В. Ананьич. М.: Наука, 2003.

185. Юбершер, Г. 22 июня 1941 г. в современной историографии ФРГ. К вопросу о «превентивной войне» Текст. / Г. Юбершер // Новая и новейшая история. 1999. - № 6. - С. 59-67.

186. Яковлев, А.Н. События 1939 г. взгляд с полувековой дистанции Текст. / А.Н. Яковлев // Альтернативы 1939 г.: документы и материалы. — М., 1989.

187. Якушевский, A.C. Вымысел и правда о советско-германском договоре о ненападении 1939 г. Текст. / A.C. Якушевский // Военно-исторический журнал. -1986.-№ 1.