автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.09
диссертация на тему: Отглагольные образования в лезгинском

Полный текст автореферата диссертации по теме "Отглагольные образования в лезгинском"

дагестанский государственный университет

Г""'-"-л.

На правах рукописи

^ас- ;

АБДУЛМУТАЛИБОВ Нариман Шамсудинович

ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ В ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.09 - Кавказские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

41.

Махачкала -1998

Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Дагестанского государственного университета

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ: доктор филологических наук, профессор Гайдаров Р.И.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук, профессор Ханмагомедов Б.Г.-К. кандидат филологических наук, доцент Керимов К.Р.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Дагестанский государственный педагогический университет.

диссертационного совета К 063.61.04 по защите кандидатских диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Дагестанском государственном университете по адресу: 367025, Махачкала, ул. М.Гаджиева, 37.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского государственного университета.

Защита состоится

на заседании

Автореферат разослан " 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

общая характеристика работы.

В сложном грамматическом строе лезгинского языка вопросы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов -масдара, причастия и деепричастия - являются одними из узловых и требующих особого вшшаиия, так как с ними связаны различные категории грамматики, в частности, строение парадигматики и деривационной системы глагола в целом, определение характерных морфологических черт глагола, соотношение его личных и неличных форм, не говоря о категориях времени, предикативности и многих других.

Исследование названных вопросов составляет содержание настоящей диссертации. Выбор темы и ее актуальность обусловлены тем, что проблемы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов специально ранее не изучались. Между тем известно, что отглагольные дериваты имеют широкое употребление, специфические лсксик о-сем анттгческие критерии и синтаксические функции. Особую роль названные классы слов играют в глагольном словообразовании - их основы служат производящими при образовании многих других форм глагола.

Не менее важными представляются и проблемы грамматического статуса, природы и дефиниции самих отглагольных дериватов, которые в специальной литературе все еще не имеют однозначной характеристики и понимания.

К отглагольным дериватам имеет отношение также и вопрос о выделении различных типов глагольных основ (проблематичный и в других дагестанских языках). От анализа и решения данного вопроса зависит установление корневой морфемы как таковой, определение ее места и границ в словоформе.

Все еще оспариваются количество и состав категориальных форм, объединяемых "масдаром", "причастием" и "деепричастием". Исследование отглагольных дериватов дает богатый материал для теорий морфологии, словообразования, морфонологии и синтаксиса, особенно ценный для сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков, их литологии.

Цели и задачи исследования. Основная цель исследования - системное описание формообразования и структуры отглагольных дериватов. В соответствии с этой целью в диссертации решаются следующие задачи: 1) анализ грамматического строя отглагольных дериватов (синхронический и диахронический аспекты); 2) определение исторических связей отглагольных дериватов с особенностями парадигматического строя и деривационной системы глагола; 3) установление места отглагольных дериватов в словоизменительном древе глагола и принципов построения парадигматики самих отглагольных

форм; 4) описание особенностей образования и полная характеристика их строения и другие.

Научная новизна работы заключается в попытке комплексного подхода к проблемам отглагольных дериватов, привлекая данные диалектов, а также родственных языков. В ходе исследования даются этимологические объяснения некоторым процессам, имевшим место в структуре глагола. Выявляются особенности генетики деривационных аффиксов. Уточняется классификация глагольной парадигматики, где выяснение структуры отглагольных дериватов позволяет предположить единую концепцию парадигматики и образовательной системы всех глагольных форм. В рамках этой концепции критическому анализу подвергаются существующие варианты морфолого-образовательного описания глагола, выявлены их сильные и слабые стороны, указаны оптимальные пути разрешения имеющихся проблем. По-новому решаются вопросы морфологического состава и парадигматики основ.

Теоретическая и практическая ценность исследования заключается в том, что выводы работы способствуют углублению лингвистического понимания глагольной системы и реализации возможности синхронно-диахронического метода при изучении морфологических категорий глагола.

Работа вносит определенный вклад в решение общетеоретических вопросов в плане морфологии и синтаксиса дагестанских языков. Фактический материал обеспечивает историческое исследование категории глагола и представляет определенный интерес для типологических исследований.

Результаты анализа позволяют интенсифицировать процесс изучения отглагольных форм в национальной школе, педагогическом колледже и вузе. Данные исследования могут быть использованы: а) при составлении учебников и учебных пособий; б) при чтении общих и специальных курсов по лезгинскому языку; в) в подготовке спецкурсов и спецсеминаров дом студентов факультета дагестанской филологии; г) в процессе преподавания в высших учебных заведениях ряда дисциплин: "Современный лезгинский язык", "Сравнительно-историческая грамматика дагестанских языков".

Материалом анализа послужили имеющиеся монографии, учебники и учебные пособия по грамматике лезгинского и других языков. Иллюстративный материал извлечен из произведений художественной литературы, устного народного творчества и изданий периодической печати.

При выполнении работы использованы различные методы. Изучение парадигматического строения отглагольных дериватов и их грамматическая характеристика осуществляются на основе синхронного анализа материала, с использованием описательного метода.

Привлекается морфемный анализ, позволяющий установить факты члешшоста отглагольных, дериватов на морфемы и выделить их, в результате чего формулируются достаточно ясные правила морфемного состава п структуры глагола в целом. Морфемный анализ ориентируется на членение отглагольных дериватов на составляющие и на осмысление их грамматического значения: на фоне, во-первых, родственных и одноструктурных им в данный момент слов; во-вторых, в совокупности всех им присущих грамматических форм. Синхронным методом осуществлен и словообразовательный анализ.

В отдельных случаях применяется структурно-семантическш! метод и типологические аналогии разносистемных языков. Типологический анализ проводится уяснением внутренней организации лезгинского глагола с опорой на лексико-грамматнческие основания русского и, в некоторых случаях, восточных языков (тюркских; арабского...).

Данная работа и его методы неизбежно смыкаются со сравнительно-историческим исследованием. Диахрония здесь служит для сравнительного изучения отглагольных дериватов и их категорий, преобразовавшихся во времени. Сравнение ведется на лексическом, морфологическом и фонетическом уровнях.

Апробация п внедрите результатов научного исследования. Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Даггосуниверси-тета. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры, на трех научных конференциях, состоявшихся в ДГУ в 1995, 1996 и 1997 гг. Основное содержание названных сообщений и разделов диссертащш отражены в пяти публикациях автора. Результаты исследований автором использовались в учебном процессе в виде спецкурса для студентов факультета дагестанской филологии ДГУ в 1995/96 и 1996/97 учебных годах.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, принятых сокращений и библиографии. 06-щга! объем работы 205 страниц машинописи.

Содержание работы.

Во "Введении" обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цели и задачи исследования, определяется научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность, описываются приемы и методы исследования, указан материал, на котором базируется диссертационная работа, кратко излагается проблема отглагольных дериватов и состояние ее изученности в лезгинском языке.

Глава первая. Масдар (структура и сущность).

Масдаром в лезгинском языке принято считать лексико-грамматические классы глагола с аффиксом =н (=ун), выражающие действие или состояние как процесс. Масдары имеют значение суб-

стантивных функциональных форм глагола и обозначают понятая процесса, течения данного действия, ср.: фин "протекание действия хождения", "приход", "идти, ходить, хождение (вообще)".

Масдар передает название самого действия или состояния без каких-либо указаний на лицо, время, вид, и совмещает в себе как признаки глагола (переходность-непереходность; противопоставление утвердительных и отрицательных; утвердительных (обычных) и обратных (возвратных, повторных) форм; сохранение исторических глагольных основ, следовательно, и глагольной семантики; сохранение глагольного управления), так и признаки существительного (категории числа и падежа). Переходу масдара в класс имен препятствуют все выше перечисленные признаки глагола. Потеря же этих категорий означает трансформацию в класс субстантивов.

1.1. Образование масдара. Традиционное мнение, приписывающее масдару роль производящей основы в парадигме глагола, например, по отношению к причастию, деепричастию, императиву 2, при структурно-морфологическом анализе глагольной системы не подтверждается.

Наблюдается равнозначное отношение к масдару, причастию, деепричастию и императиву 2 и невозможность установления одной из этих форм (или основ) в качестве приоритетной в образовательном плане.

Эти вопросы непосредственно связаны с общей проблемой выделения глагольных основ, установления правильного соотношения производящей и производной основ, точного понимания самой структуры основ глагола и их систематизацией.

Представляется малоубедительной точка зрения, где основой масдара, соответственно и других отглагольных форм, считается основа на согласный исход.

Наше принципиальное возражение в этом вопросе основывается на том, что масдар, как и другие отглагольные дериваты, сам образуется от основы глагола на гласный исход, он маркируется единым аффиксом - сонорным [н]: фи-н "идш", гу-н "дать", тп1уь=н "кушать".

Послекорневые гласные элементы, ныне непродуктивные глагольные суффиксы, по происхождению связаны с первоначальной структурой глагольных основ. Это основообразующие элементы, сросшиеся с глагольными корнями и выполняющие в системе глагола смыслоразличительную функцию, что наиболее наглядно проявляется при сравнении форм масдара и императива 1, оформляющихся единообразно, посредством =н (гьу=н "нести", аку-к "видеть", ср. гъи-н "давай принесем", акеа-н "давай увидим; увижу" ) и причастия прошедшего времени с причастием будущего общего времени, оформ-

ляющихся маркером =р (аку-р "увидевший", ср. аква-р "видящий; который увидит").

Вызывает возражаше вопрос о производящей роли масдара. И в первом случае, когда основа масдара оканчивается на согласный (что не подтверждают диахрошгя и синхрония), и во втором случае, когда глагольная основа имеет гласный исход, масдарная основа (чисто практически, словообразовательно и формально) не может служить в качестве базы глагола. Этот способ сопряжен с целым рядом теоретических неясностей и практических трудностей, не лишенных формализма (что-то образуется от чего-то?), и по своей сути ориентируется на взаимосоответствие. Возможность соответствия в каждом конкретном случае оказывается различной. Поскольку глагол, кроме масдара, представлен и другими первичными формами, здесь с таким же успехом корневая морфема или глагольная основа может быть 'присвоена" в качестве приоритетной и для причастия, деепричастия или же императива 2. И поэтому отнесенность корневой морфемы и называние ее основой глагола, подразумевая при этом основу масдара, и выделение глагольных морфем в соответствии и сравне-шш с основой глагола, т.е. "масдара", не оправдывается. Наблюдается значительное число нерегулярностей в образовашш глаголов, которые объясняются "разнотипностью" форм (Жирков Л.И. 1941), различными чередованиями гласных и супплетивизмом основ.

Ни одна из инфишпных форм не может использоваться в качестве "базы" для производства отглагольных дериватов. Масдар, причастие и деепричастие не образуются вовсе одна от другой, а просто сосуществуют. Между ними устанавливается взаимная лексическая, интуитивная (логическая) связь, и в этом отношении они друг друга обуславливают. Кроме того, по отношению к лицу и видо-временной категории значение масдара нейтрально, в то время как категория ища представлена в форме императива, а видо-временная категория - в формах причастия, деепричастия и индикатива.

Лекснко-грамматическая система глагола расчленяется на совокупность полей, члены которых обозначают так или иначе связанные друг с другом кусочки реальной действительности, ответственные за определенные функции и грамматические назначения. Таким образом выясняется, что глагольная парадигма лезпшского языка производится четырьмя локальными (или связанными) основами -альтернантами ("вторичными основами"), служащими связанными типами и отличающимися (обычно) послекорневыми элементами. Три из этих четырех основ связаны с исследуемыми отглагольными дериватами, а четвертая - образует императив 2.

Глагольные словоформы мотивированы этими четырьмя производящими основами, где каждая из данных основ образует ограни-

ченную парадигму, строго определенный набор форм, и, следовательно, система глагольной деривации состоит из четырех, пластов.

Систему глагольной деривации можно показать следующей схемой на примере глагола гьу=н "нести"1.

Фонетический облик глагольного корня и морфологическая структура основы отглагольных форм не всегда могут быть устойчивыми. В результате инкорпорации, изменения лексико-граммэтического назначения, фонетических процессов и других причин меняется комплектность корневых элементов основ, что на уровне синхронии осложняет определение и установление корня и основы глагола.

Полный набор диагностирующих признаков устанавливается выявлением всех словоизменительных форм и категорий, входящих в систему глагола.

Основа, производящая форму масдара (условно "основа масда-ра"), как автономная единица, словообразовательно связывается только с императивом 3: фи~н "идти", ср.: фи-рай "пусть идет". Возможно, в историческом прошлом форма глагола, аналогичная современному императиву 3, словообразовательно связывалась с фор-

1 Следует отметить, что определение четырех основ глагола ниженазванными терминами имеет условный характер ввиду отсутствия принятых терминов.

мой глагола на =р, тождественной современному причастию: фи-рай (*фи=р=ай), ср.: фи~р "идущий; который пойдет".

Различия и особенности в образовании данных, разрядов глагола, в частности отглагольных дериватов, отражают разновременной характер этих форм, особые этапы развития глагола лезгинского языка.

1.2. Структурные типы масдара. По структуре масдары делятся на простые непроизводные (оформляющиеся моноконсонантным аффиксом =н): фи-н "идти"; простые производные: а) с префиксом отрицания те=фин "не идти"; б) с префиксом повторности и обратной направленности хь=фин '"идти еще раз (обратно)"; в) с префиксами отрицания и повторности те-хъ-фин (техъфин) "не идти еще раз, не идти обратно"; сложные, которые имеют слитный или же синтетиче-скш! характер (Гаджиев М.М.). Они определяются как единицы, образовавшиеся в результате стяжения компонентов словосочеташм гьуьжет=ун (гьуьжет+(ав)ун) "спорить" и чисто аналитические (Гаджиев М.М.), т. е. составные туххьун "насытиться".

Структурно-грамматические свойства сложных и составных глагольных единиц рассматриваются в двух аспектах: а) с точки зрения строения, т. е. выделения структурных типов (имя, наречие, глагольная основа плюс вспомогательный глагол в форме масдара); б) с точки зреши морфологических функцш! компонентов в формообразо-ванзш. Довольно сложным остается разграничение фразеологических единиц и составных глаголов, а также сложных и составных глаголов, усложняющееся недостаточной разработанностью орфографии и условностью их разделения.

Оформление второго (последнего) компонента является оформлением лексемы в целом. Основным отличием сложных глагольных единиц, квалифицирующихся как формы слова, от словосочеташш является отсутствие синтаксических отношений между компонентами; наличие одного основного ударения; закрепленный характер местоположения компонентов; смысловое единство; замещение глагольного понятия, отсутствующего в языке; возможность употребления в любой глагольной форме, т.е. изменяемость по всем глагольным парадигмам; функционирование в речи подобно простым глаголам; способность вступать в синтаксические отношения с другими компонентами предложения (словами, словосочетаниями или с самим предложением) и в некоторых случаях контекст (Гайдаров Р.И.).

1.3. Образование отрицательных масдаров. Отрицательные формы масдара производны от соответствующих утвердительных форм и образуются синтетически - способом префиксации те=фин "не идти", тавун "не делать" и аналитически - посредством употребле-тшя вспомогательных отрицательных масдаров тавун "не делать"

или тахъун "не быть" со смысловым компонентом; при выражении повторности, обратности отрицательного действия использованием тахъ(у)еун "не делать еще раз" пли та.хъхьун "не быть еще раз".

Не все глаголы одинаково способны соединяться с префиксами. Способностью свободно соединяться обладают глаголы, являющиеся или осознающиеся сейчас как слова, непроизводная основа которых является исконно глагольной. Что касается отыменных глаголов, образованных по модели "частеречная основа + вспомогательный глагол", то они не образуют префиксальные формы.

Отмечается уменьшение удельного веса префиксации и соответственное увеличите аналитизма в негации.

Глава вторая. Причастие (структура и сущность).

Морфолого-образовательная система причастия строится на основе противопоставления следующих видо-временных форм: для совмещающих - 1) прошедшее время, 2) настоящее время, 3) будущее общее время; и для самостоятельных - 1) прошедшее время, 2) будущее общее время.

Каждое из времен причастия выступает в виде формально и семантически разветвленной, морфологически многообразной подгруппы, выражающей тончайшие смысловые оттенки.

2.1. Образование совмещающих причастий. Причастия данной группы в структурно-неосложненных формах формально ничем не отличаются от соответствующих индикативов. Ср.: физвай гада "идунцш мальчик" (причастие) и гада физвай '^мальчик шел" (индикатив). Приобретение этими глаголами формы причастности -вторичное явление.

Являясь структурно-сложными новообразованиями, они более конкретизированно дублируют временную семантику самостоятельных (исторических) причастий.

2.1.1. Образование совмещающих причастий прошедшего времени (СППВ) не вызывает затруднений. По существу, они представляют собой сочетание деепричастия совершенного времени и совмещающего причастия настоящего времени авай от вспомогательного глагола ава "есть": фенеай < фена+авай "сходивший, пошедший". Данные причастия в плане выражения совпадают с формой давнопрошедшего времени спрягаемого глагола.

СППВ подчеркивают, что признак действия обозначает целостное событие, которое завершено в прошлом и результат действия был известен до того, пока не началось другое действие.

2.1.2. Основное значение совмещающих причастий настоящего времени (СПНВ) - это выражение признака действия предмета, соотнесенного с планом настоящего, т.е. признак, представленный как характеризующий, совершается в настоящем: Т1азвай сухван дар-

май акъудун я (погов.). "Лекарство от больного (букв, "болеющего") зуба является удаление".

Настоящее время выражается пятью основными формами причастия, которые дифференцированы рядом семантико-структурных особенностей.

1) Первая группа СПНВ представлена девятью формами, которые объединяются структурными особешюстями и общим для всех понятием бытия, наличествования, существования, нахождения. Образуются они от недостаточных вспомогательных глаголов посредством прибавления аффикса -й: ава=й "имеющийся, наличествующий..."; ама=й "все еще имеющийся..."; ала-й "имеющийся на ..."; гала-й "имеющийся с ..."; галама-й "все еще имеющийся с ..."; гва-й "имеющийся у ..."; гума-й "все еще имеющийся у ..."; ква=й "имеющийся под ..."; кума—й "все еще имеющийся под ...". Эти причастия формально совпадают с формами прошедшего несовершенного времени изъявительного наклонения, ср.: авай "был" и т.д.

Представляясь на современном этапе развития языка как структурно простые, в диахроническом плане данные формы производятся и генетически восходят к историческому глаголу *а со значением "есть", (Талибов Б.Б., Гайдаров Р.И.). Сложный тип образования не улавливается, т.к. элементы, входящие в состав этих глаголов, утратили свое реальное лекенко-морфологическое значение. Исключение составляет глагол галамай (г+ала+ама+й), тем самым подтверждая, что нынешняя сложная система глагольной аффиксации отражает ранние этапы формообразования сложных глаголов.

2) Вторую группу СПНВ представляют структурно простой тир "являющийся" и производный тугиир "не являющиеся". Причастия бытия тир и тушир формально совпадают с глаголами-связками, выражающими прошедшее несовершенное время: тир "являлся", тушир 'fee являлся". Функции грамматического времени этих словоформ -это результат выпадения конечного [а], восходящего к вспомогательному глаголу *а\ тир=а и тушир=а (Топуриа Г.В. 1989:191).

Данные две формы этимологически близки: тир (*т-и=р) обнаруживает мотивационные отношения с глаголами-связками йа (орф. я), -да и восходит к глаголу-связке *а. Что касается отрицательной формы тушир, которая производца от туш "не является", то она осложнена двумя историческими глаголами: первый глагол-гласный представлен в основном компоненте (туш-), второй же - в форманте причастия и глагола =ир. Это тот же компонент, что и в тир (т=ир).

3) Настоящее обобщенное причастие образуется сочетанием деепричастия несовершенного времени1 и причастия настоящего времени авай "имеющий": физвай < физ+авай "идущий".

Основное значение - это обозначите признака действия, которое заполняет все настоящее время, без достижения результата.

4) Настоящее обобщенно-продолженное причастие образуется сочетанием деепричастия несовершенного времени и причастия настоящего времени амай "все еще имеющий": физмай < физ+амай "все еще идущий, продолжающий идти".

Значение настоящего времени в причастиях в основном передается этими двумя формами, которые совпадают в плане выражения с формами прошедшего несовершенного времени спрягаемых глаголов и имеют общие структурные принципы образования. Каждый из этих форм характеризует глагольный процесс с точки зрения временной и количественной определенности.

5) Сочетанием деепричастия совершенного времени, обозначающего состояние, местоположение предмета в пространстве, и причастия наличествования амай образуется еще одна группа причастий настоящего времени, причастия завершенного (перфектного) состояния: ксанамай (ксана+амаи) аял "ребенок, который продолжает спать, букв, остается спящим". Они формально совпадают с формой прошедшего продолженного времени спрягаемого глагола.

Образование подобных причастий ограничивается семантикой глагола. Они не употребляются от глаголов движения, речи, чув-ствешюго восприятия (Мейланова У.А. 1964, 1970).

2.1.3. Основное значение совмещающих причастий будущего общего времени (СПБОВ) - это настоящее в плане будущего, потенциально возможное в любое время, за исключением прошлого: Фу гу-дай касдиз буба лугьуда (погов.). "Человека, дающего хлеб, называют отцом".

Они образуются от основы глагола будущего времени посредством присоединения аффикса =й: фида-й "идущий, который пойдет" < фида. Сама форма будущего времени глагола мотивирована основой форм, выражающих незавершенный процесс: фидай < фида < (фи-). Получающийся сложный показатель =дай (да=й) имеет различное произношение по диалектам (-дей, =дий). Подобное явлаше объясняется фонетическим соответствием (Жирков Л.И. 1941:79). Скорее всего, это явление носит морфонологаческий характер, связанный с историей морфологии данных форм и со спецификой вторичных новообразований, т.е. производящих основ.

1 Значаще терминов "совершенное" и "несовершенное" время не полностью совпадает с их значениями в работах по русскому языку.

Вспомогательные глагольные элементы в одннх случаях выполняют функции аффиксов (чшш-да, гпитн=дай) или же полностью превращаются в словообразовательные элементы (фи-да, фи=дай), в других же случаях они представляются как самостоятельные лексические единицы-глаголы (я, тир: чими я "жарко (есть)", чими тир "было жарко").

2.2. Образование самостоятельных причастий. Самостоятельные причастия обнаруживают в плане морфолопш особую специфику. Они образуются особыми аффиксами и по своей структуре, звучанию и функциям не совпадают ни с одной формой глагольного формообразования и словоизменения.

Являясь наиболее древними причастиями (глаголами), они представлены двумя различающимися лексико-морфологическимн формами. Это причастия прошедшего и будущего общего времен.

2.2.1. Образование самостоятельных причастий прошедшего времени подчиняется определенным, довольно четким закономерностям. Они образуются от основы форм, выражающих завершенное действие, посредством деривационных аффиксов -й (~йп) или =р, а при сложных причастиях =ай, редко =ур: ата=й "пришедший"; фе=йи Ъошедцаш"; аву=р "сделавший"; к1ел-ай "учивший"; халкь=ур "создавший".

Основное значение данных форм - обозначение недлительного действия, полностью отнесенного к прошлому без указания на его развитие: Акурдаз акуна, такурдаз аквада (погов.). "Увидевший увидел, не увидевший увидит".

Морфемно-этимолотческий анализ причастий прошедшего времени свидетельствует, что формообразующие аффиксы причастий исторически не являются показателями категории времени (и причастности вообще), так как обычно основа различает видо-временную семантику глагола: аку-р "увидевший" и аква=р "видящий, который увидит"; фе-йи "пошедший" и фи=р '"идущий, который пойдет".

2.2.2. Самостоятельные причастия будущего общего времени образуются от основы форм глагола, выражающих незавершенное действие, посредством аффикса -р (=ри): аква=р "видящий, который увидит", фи-р "идущий, который идет".

Современный литературный язык располагает лишь несколькими формами, ограниченными в своем употреблении и имеющими оттенок архаичности. Вероятно, архаичность и малоупотребительность данных форм обусловлены постепенной утратой вышеупомянутыми причастиями своей продуктивности и постепенной заменой их совмещающими причастиями непрошедшего (будущего и общего) времени, хотя в диалектах в качестве причастия будущего общего вре-

мени употребляются именно эти (или факультативно с совмещающими) формы, где их количество и употребление значительно шире.

Примечательны данные по финскому диалекту, где причастия будущего общего времени более конкретизированно передают временное значение и имеют две разновидности: "будущее определенно-общее время" (кьурцар "тот, который будет стоять") и "будущее неопределенное время" (къурцир "тот, который, возможно, будет стоять") (Абдулжамалов Н.А.). По существу, будущее время представлено соотносительными по способу действия глаголами, различающимися морфологически.

2.3. Образование отрицательных форм причастий. Отрицание в причастиях выражается синтетически - способом: 1) префиксации (те=фей "не пошедший", те=фир "не идущий, который не пойдет", те-физвай "не идущий"); 2) суффиксации (фенва=чир(ди) "не пошедший", физеа=чир(ди) "не идущий") и аналитически - использованием со смысловым глаголом (или глагольной основой) отрицательных (щ>ефигарованных и суффигированных) форм причастия от вспомогательных глаголов (фин тавур "не пошедший", к1ел тавур "не читавший", яб ганвачир(ди) "не слушавший").

Глава третья. Деепричастие (структура и сущность).

В лезгинском языке различаются основные и союзные деепричастия, противопоставляющиеся лексическим содержанием, структурой, характером функциональных возможностей, а также зиотребле-нием.

3.1. Образование основных деепричастий. Основные деепричастия объединяют четыре различных по семантико-фушащональным, образовательным критериям формы глагола, а именно: 1) деепричастия несовершенного времени (ДНВ) (физ "идя; идти"); 2) деепричастия совершенного времени (ДСВ) (фена "сходив") и их удвоенные формы (3) физ-физ "идя"; 4) фена-фена "сходив").

Особое место в системе деепричастия, шире глагола, занимают первые дае - они служат основами для образования ряда временных, причастных и других форм глагола.

Исследователями единодушно признается производностъ этих деепричастий от основы глагола. Но что погашается под глагольной основой и как ее выделять, однозначно не решено. Пока сохраняется принцип выделения и морфемного членения глагольных форм в соответствии и сравнении с формой или основой масдара. Например, для ДНВ выделяется аффикс -з с опорными гласными (=из, =уз, =аз...), а для ДСВ грамматическим показателем считается =а или же аффикс -па с опорными гласными (-ана, -ена, =уна,...).

Из-за многовариантности и многообразия формообразовательных средств, обнаруживающих неясность, порою противоречивость, трудно сформулировать определенные правила образования деепричастных форм. Включение гласных элементов, находящихся перед аффиксами =з и =нд, в состав этих же аффиксов некорректно: особенно в тех случаях, когда в глагольных основах мы наблюдаем лабиализованный согласный в качестве корневой морфемы (рсуън "сохранить" ср. хеена "сохранив", къекъуьн "ходить" ср. кьекъвез "идя"). По существу, здесь ставится вопрос о статусе лабиализованных согласных корня, где их наличие в формах деепричастия, при их отсутствии в основе масдара, меняет положение дела в отношешш не только деепричастия, но и производящих основ. Очевидно, исторически в основе при словоизменении происходит следующее: при переходе или же замене губного узкого гласного негубным широким [а, э] консонант сохраняет свою дополнительную губную артикуляцию, в результате образуются слоги, состоящие из согласного и широкого гласного, имеющие общую суперсегментную лабиализованную окраску. Следовательно, правильным отмечается фиксация гласных, предшествующих аффиксам =на и =з, в основе глаголов, а не в качестве элементов аффиксов (хве=на, къекъве=з).

Более логичным будет исходить из видо-временного значения данных форм. Здесь масдарное значение нейтрально. Видо-временное содержание обнаруживает только две связанные основы. Примечательно и то, что именно они положены в основу образования этих деепричастий. Семантическое противопоставление в рамках общего глагола в выражении видо-временного значения имеет общий характер и системное выражение.

Нельзя констатировать, что известная форма (масдар) глагольного слова-понятия служит первоисточником для всех остальных и в них же как бы переходит (с одинаковым правом можно утверждать, что форма физ или фейи, например, служит основой для формы фин), нельзя также в рамках одной грамматической основы (узкой парадигмы) одну из форм выводить приоритетной или первичной.

Прослеживается единая схема образования причастия прошедшего времени и ДСВ от основы форм, выражающих завершенное действие (по Керимову К.Р. - "основа целостного вида", 1997), а причастия будущего общего времени и ДНВ - от основы форм, выражающих незавершенное действие (по Керимову К.Р. - "основа процессного вода", 1997). Следовательно, внешнее совпадение основ причастия прошедшего времени (ППВ) и ДСВ не является случайным, как и омонимичность оппозиционных основ производящих ПБОВ и ДНВ. Здесь отражается своеобразие исторического процесса становления и развития глагольных классов, проявляющихся в том, что именно с этими основами связано образование грамматического времени. Они

наиболее продуктивны и выполняют важную конструктивную роль. Основная парадигма глагола строится именно на этих двух основах. Возникает определенная корреляция, члены которой по отношению друг к другу являются видо-временными формами или же функционируют в зоне идеи завершенности-незавершенности процесса. Нельзя не усмотреть в этом факте проявление глубокой связи между лексическим выражением категорий вида и времени. Принадлежность к одному из лексических видов - неотъемлемое свойство временных форм. В этом отношешш устанавливаются разноплановые семантические связи, где они (основы) различают видо-временное значите форм глагола, в частности деепричастия. Так, разноструктурные единицы аку=р "увидевший", аку~иа "увидев" и аку=на "увидел" при совпадении основ обозначают комплексно сходные значения. Сравните при этом оппозиционные глагольные словоформы, объединяющиеся незавершенностью процесса: аква=р '"видящий; который увидит", аква-з "видя; видеть", аква-да "увидит", аква-ч "не увидит", аква=н "давай увидим", аква=мир "не увидь (не смотри)".

Как видно, эти однокоренные образования, созданные на одной и той же ступени деривации, представляют парадигматическое объединение слов, семантически различных, но общих по идее завершенности-незавершенности глаголов.

Вместе с тем следует отметить, что не выражая вндо-временное значение, в узкую парадигму основы форм, выражающих незавершенное действие, объединяются формы императива 1 (аква=н) п императивно-запретительного наклонения (акеа=мир). Однако дает о себе знать увязка содержаний этих глаголов с незавершенным процессом.

Различия и особенности в образовании данных разрядов глагола, в частности отглагольных дериватов, отражают разновременной характер этих форм, особые этапы развития глагола лезгинского языка. В исторические времена данные глаголы имели несколько иное и более широкое значение, отличаясь широтой глагольной семантики и большей лабильностью, где в процессе развития они претерпели ряд изменений как в форме, так и в содержании.

На раннем этапе эволюции языка исторические формы глагола, тождественные современным формам причастия, деепричастия, императива 1 и масдара не были столь четко разграничены. Появление и объединение в вербальной системе четырех звеньев - относительно позднее явление. Глагольные основы первоначально были представлены не четырьмя парадигматическими рядами, а меньшим их количеством. Поэтому, видимо, оппозиционность четырех современных основ не всегда поддерживается морфологически.

Устанавливается, что историческая основа современного масдара находилась в парадигматическом ряду основы форм глагола, выражающих завершенное действие, и была в непосредственной оппо-

зшцш к императиву 1. Выражение данными формами масдарности и императивизма - позднейшее явление, не связанное с их первоначальной структурой. Об этом говорит и то, что названные формы, не имея видо-временного значения, участвуют в качестве лексических компонентов в образовашш оппозиционных по видо-временному содержанию сложных причастий: масдар - в производстве ППВ (гъун тавур "не принесший"), императив 1 - в производстве ПБОВ (гъин тийир "не носящий; который не принесет").

Что касается запретительной формы (фи-мир "не иди"), то она выступает как явление вторичного происхождения. Исконная форма запретительного аффикса м, полагаем, была регламентирована префиксально, присоединяясь не к глагольной основе, а к форме ПБОВ. Ср. лит. фи=ми=р с диал. ме=фир (в том же значешш).

Процессы образования и развития масдара, причастия и деепричастия свидетельствуют о путях появления новых форм спряжения глагола, они проливают свет на всю историю развития системы глагола в целом.

Причастие и деепричастие сохраняют некоторые фундаментальные черты, общие для исторического глагола дагестанских языков. Это оппозиция видо-временной категории: прошедшее (совершенное) - непрошедшее (несовершенное).

Только прошедшее (совершенное) время имеет наиболее сильный, отличающийся признак, который не пересекается с признаками других времен и значешш, тогда как для видо-временных форм непрошедшего (несовершенного) характерна взаимозаменяемость настоящего (общего) и будущего времен.

Семантический объем ДНВ настолько широк, что в лексической системе одного слова возможно омонимичное совмещение разнородных форм, категорий и значешш: как цели действия (Гада к/елш фена. "Мальчик пошел (чтобы) учиться"), так и одновременности двух действий (Тариф ийиз вичин рушан Кутур, - лугьуз ваз - са лишан (С.С.). "Расхваливая свою дочь; Уговаривая тебя - засватай") и причины основного действия, при котором всегда выделяются действия зависимого, подчинительного, вспомогательного (формы на =з) характера и главное, основное действие, раскрываемое тем самым вспомогательным. Отражаемые функции не отдалены, они дополняют и совмещают друг друга. Конечно же, здесь все в некоторой степени обусловлено, например, характером сочетания или столкновения лексических значешш с грамматическими, которое проявляется синтаксически.

Следует заметить, что деепричастие несовершенного времени не всегда противопоставляемы в видо-временном содержании деепричастиям совершенным. Это имеет место тогда, когда деепричастия на

=з выполняют функции глагола, обозначая цель, причину,... действия. Вернее, деепричастия употребляются вместо глаголов в тех случаях, когда - сопоставительно с русским языком - ощущается нужда в инфинитиве, т.е. после глаголов желания, хотения, требования, умения, долженствования, начинания и др. В этих случаях деепричастия призваны как-то заменить глаголы (ввиду отсутствия в лезгинском языке специальной инфинитивной формы). Например: Адаз физ к1ан хьа-на. "Он захотел идти", Адаеай физ жеда. "Он сможет идти", Чна суал чириз гат1унна. "Мы начали изучать вопрос", Фу нез ахлад. "Иди кушать" и т.д. При таких конструкциях деепричастия на =з выходят из временной ориентации и обозначают больше цель, причину, образ действия, уточняя основной глагол. Однако в любом случае незавершенность - нерезультативностъ сохраняется, выражая логически настоящее, несовершенное относительное время или же дуративное.

В выражении времени формам на -на больше противопоставляемы удвоенные формы деепричастия на =з (физ-физ "идя"), которые независимо от позиции, семантики, характера сочетания и других причин всегда выражают функции русского деепричастия несовершенного вида: Рахаз-рахаз аял ахварал фена. "Разговаривая (букв, говоря-говоря), ребенок уснул" (Ср. Рахана аял ахварал фена. "Поговорив, ребенок заснул").

Деепричастия лезгинского языка обозначают время не по отношению к моменту речи, а по отношению к моменту совершешм другого действия, выраженного основным глаголом (относительное время).

Отмечается общее категориальное выражение для основных форм деепричастий - они обозначают действие, которое выступает как динамический признак другого действия: ДСВ гъана "признак предварительно совершившегося действия", т.е. "приносив"; "принеся" и ДНВ гьиз "признак одновременно совершающегося действия", т.е. "неся"; "нести".

ДНВ сохраняет в своей семантике оттенок цели, намерения, так как происхождение аффикса =з связано с аффиксом направительного падежа =з, указывающего цель, намерение.

Таким образом, обозначая какое-либо вспомогательное действие или состояние, предшествующее действию основного глагола или одновременное с ним, характеризуя совместность, интенсивность или иное качество, они выражают сопровождающий характер основного действия, т.е. обозначают образ действия глагола-сказуемого.

В формальном выражении ДСВ совпадает с формой индикатива (прош. сов. 1): кьачуна хтана "купив пришел" ср. ктаб хъачуна 'книгу купил". Диагностирующую силу имеют позиция (глаголы на =на, являясь деепричастиями, находятся в препозиции (это обычное место деепричастия) по отношению к глаголу-сказуемому, наличие

которого в предложении обязательно) и употребление в отрицатеЯБ-ной форме (деепричастие отрицание выражает префиксально (тефена "не сходив"), в отличии от суффиксации индикатива (фенач "не сходил")).

Первоначально глаголы на =на выполняли функции деепричастия. Тот факт, что прош. сов. время глагола было представлено и отпричастной (фей + а < фей(и) "сходил") формой (ныне архаичной), и наличие аналогичных моделей образования грамматического времени ("инфшштное образований + вспомогательный глагол") дает повод для такого предположения. Употребление деепричастий в качестве сказуемого (т. е. индикатива) увязывается с утратой вспомогательного глагола в первоначально составном сказуемом (напр. къачуна < *къачуш йа "взял" < "*взяв есть, является') (Алексеев М.Е.).

3.2. Образование отрицательных форм деепричастий. В этом пункте рассматриваются отрицательные формы только основных деепричастий, так как союзные деепричастия не обнаруживают свою особую и собственную специфику в выражешш отрицания: они образуются уже от "готовых" глагольных форм, и в зависимости обозначаемой семантики - утверждения или отрицания, используется та или иная производящая форма (тефейла "когда не пошел" < тефей "не пошедший" (причастие)).

Отрицательная семантика в основных деепричастиях выражается синтетически - 1) префиксально (те=физ "не идя", те-фена "не сходив"); 2) суффиксально (только ДНВ от недостаточных вспомогательных глаголов (ава=ч=из "не имея в ...")) и аналитически - префиги-рованием служебно-глагольной части (фин тийиз "не идя", фин тавуна "не сходив") или употреблением со смысловой частью префигирован-ной (дополнительной) служебной единицы (я б гун тийиз "не слушая" (ср. синонимичную - яб тагуз)).

3.3. Образование союзных деепричастий. В отличие от первичных глаголов - причастия, масдара, деепричастия, являющихся показателями одного глагольного момента-суждения, союзные деепричастия (СД), являясь предикатами зависимого предложения в составе сложного, служат средствами соединения и временного коордшшро-вания придаточных предложений с главными, выполняя одновременно функции подчинительных союзных выражений типа русских 'как только", 'когда", "пока" и т.д. Кроме того, если основные деепричастия выражают действие, связанное с другим действием, то СД, как и наречия, выражают время, образ действия, причину и т.д. Ризкъи хьайнла, мани жеда (погов.). "Когда есть хлеб, будет песня".

Кроме основного лексического значения процессуалыюсти и различных отношений временного координирования (предшествование или одновременность) с действием основного глагола, союзные

деепричастия имеют еще и дополнительные обстоятельственные значения (образа действия, цели, причины, ...), передаваемые им специальными деривационными аффиксами. При этом названные характеристики (временное координирование и обстоятельственное значение) неотделимы друг от друга.

Значения обстоятельственных отношений обусловлены основной семантической функцией: выполняя роль второстепенных конструктивных элементов предложения, они выражают значение результата соединения слов, на основе определенной синтаксической связи и определяются больше как синтаксические единицы. Все лексико-грамматические признаки СД, выступающие как конструктивные форманты сложноподчиненных предложений, подчинены их логическим функциям - соотнесению двух суждений с причинно-временными, причинно-следственными или иными логическими связями. Если СД изъять из сложноподчиненного предложения, то синтаксическая связь между предложениями остается невыраженной с помощью формального элемента. Синтаксическая сущность форм этой категории проявляется в сигнализации словоформной связи глагольных слов с теми или иными аффиксами (отмечается сложная система синтаксической аффиксации) и в указании места СД в структуре предложения. Обстоятельственные придаточные предложения обычно стоят перед главным или внутри главного предложения, следуя за его подлежащим. В порядке инверсии оно может стоять после главного предложения (Гаджнев М.М. 1963).

Образуясь от масдара, причастия, деепричастия и индикатива, СД сохраняют категориальные признаки и структурные черты исходных основ: переходности-непереходности; утверждения-отрицания; утверждения-повторности (обратности, возвратности) действий и др. Наличие данных форм компенсирует "дефицит" в языке подчинительных союзов, создают возможности использовать простые синтаксические модели, способные передать информацию, которая в иносистемных языках требует для своей реализации сложных синтаксических построений. Входя в одну общую лексико-грамматическую категорию, СД в то же время являются разнородными лексико-грамматическими единицами глагола с присущими для каждой формы частно-грамматическими специфичными характеристиками.

Подчеркивая самобытность функциональных форм глагола с обстоятельственными значениями и условность такого термина, как "союзные деепричастия", они рассматриваются как квалифицирующие синтаксические аффиксы глагола, т.е. рассмотрение идет по формам, см. таблицу.

№ Описание значения СД Производящая (мотивирующая) основа Формант Примеры

1 2 3 4 5

1 Выражаемое СД действие предшествует действию, выраженному главным глаголом Причастие прошедшего времени -т фейила "когда по шея (сходил)" фенвайла "когда пошел (сходил)"

Действие СД происходит одновременно с действием основного глагола. Причастие непрошедшего времени. -ш физвайла "когда шел" фирла "когда шел (собирался идти)"

2 Действие главного предиката завершается до начала действия СД, указывая предел во времени, до которого осуществляется действие главной части. Индикатив (глагол будущего времени) -лди фидалди "до того, как идти; прежде чем идти"

3 Действие СД ориентируется на непротяженное действие, предшествуя главному действию. Причастие прошедшего времени =т<1 фейивал "так, как пошел" фенвайвал "так, как пошел"

Действие СД ориентировано на длительность, расширенную во времени, сопровождая главное действие. Причастие непрошедшего времени. =вал физвайеал "так, как шел (идет)"; фирвал "так, как шел (пойдет); собирался идти"

4 Действие СД происходит до начала главного действия и является его причиной. Причастие прошедшего времени. =виляй (=шт=яй) фейивиляй "из-за того,, что пошел" фенвайвиляй "из-за того, что пошел"

Действие СД происходит одновременно с главным действием и является его причиной. Причастие непрошедшего времени1. =витй (=вит=яй) физвайвиляй "из-за того, что шел" фирвиляй "из-за того, что шел; собирался идти"

5 За действием СД моментально следует действие главного предиката. Самостоят, причастие прошедш. времени =вапди (=ват=ди) фейивалди "как только пошел"

1 Причастия прошедшего и непрошедшего времен объединяют как самостоятельные, так и совмещающие формы (имеются в виду те случаи, когда они специально не указываются как, например, в пункте 5 таблицы).

1 2 3 4 5

6 Действие СД (без конечного результата) предшествует действию сказуемого главной части. Сочетание ДНВ и вспомогательного глагола ома "все еще есть" =зди (=*=ди) =зш (=з=ш) физмазди, физмазни, физмаз "как только шел (начал идти)";; "как только уходил (начнешь уходить)"

7 Действие СД (есть конечный результат) предшествует действию сказуемого главной части. Сочетание двух основ: ДСВ и всп. глагола ама "все еще есть" =эди (=г=ди) =аш =3 фенмазди, фенмазни, фенмаз "как только пойдешь (дойдешь)"; "как только ушел (вышел)"

8 Действие СД предшествует действию сказуемому главной части. Масдар =ни финны "как только пойдешь"

В "Заключении" обобщаются результаты исследования и приводятся краткие выводы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Образование причастий в лезгинском языке // Сборник статей студентов и аспирантов: Гуманитарные науки. Вып. 4. -Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1995. -С.8-13.

2. Переход причастий в другие части речи в лезгинском языке // Труды молодых ученых: Гуманитарные науки. - Вып. 2. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1996. -С.7-12.

3. К вопросу о генезисе глаголов-связок в лезгинском языке // Вопросы кавказского языкознания. -Махачкала, 1997. -С.53-58.

4. Об образовании и роли масдара в глагольном формообразо-вашш лезгинского языка /У Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Материалы региональной научной конфе-ренщш, посвященной 65-летию кафедры дагестанских языков Дагго-сунцверситета. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1997. - С.25-27.

5. Образование основных деепричастий в лезгинском языке. Вестшпс Дагестанского государственного университета. - Вып. 6. Гуманитарные науки. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1997. - С. 100-102.