автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.09
диссертация на тему: Отглагольные образования в лезгинском языке

Полный текст автореферата диссертации по теме "Отглагольные образования в лезгинском языке"

4 6 о*

о, \ Ь™

ДАГЕСТАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

АБДУЛМУТАЛИБОВ Нариман Шамсудинович

ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ В ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКЕ

Специальность 10.02.09 - Кавказские языки

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Махачкала -1998

Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Дагестанского государственного университета

НАУЧНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ: доктор филологических наук, профессор Гайдаров Р.И.

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ОППОНЕНТЫ: доктор филологических наук .профессор Ханмагомедов Б.Г.-К. кандидат филологических наук, доцент Керимов К.Р.

ВЕДУЩАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ: Дагестанский государственный педагогический университет.

Защита состоится "Ж." 1998 г. на заседании

диссертационного совета К 063.61.04 по защите кандидатских диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук в Дагестанском государственном университете по адресу: 367025, Махачкала, ул. М.Гаджиева, 37.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Дагестанского государственного университета.

Автореферат разослан " 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

^—Н»Г.Исаев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

В сложном грамматическом строе лезгинского языка вопросы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов -масдара, причастия и деепричастия - являются одними из узловых и требующих особого внимания, так как с ними связаны различные категории грамматики, в частности, строение парадигматики и деривационной системы глагола в целом, определение характерных морфологических черт глагола, соотношение его личных и неличных форм, не говоря о категориях времени, предикативности и многих Других.

Исследование названных вопросов составляет содержание настоящей диссертации. Выбор темы и ее актуальность обусловлены тем, что проблемы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов специально ранее не изучались. Между тем известно, что отглагольные дериваты имеют широкое употребление, специфические лексико-семантические критерии и синтаксические функции. Особую роль названные классы слов играют в глагольном словообразовании - их основы служат производящими при образовании многих других форм глагола.

Не менее важными представляются и проблемы грамматического статуса, природы и дефиниции самих отглагольных дериватов, которые в специальной литературе все еще не имеют одаозначной характеристики и понимания.

К отглагольным дериватам имеет отношение также и вопрос о выделении различных типов глагольных основ (проблематичный и в других дагестанских языках). От анализа и решения данного вопроса зависит установление корневой морфемы как таковой, определение ее места и границ в словоформе.

Все еще оспариваются количество и состав категориальных форм, объединяемых "масдаром", "причастием" и "деепричастием". Исследование отглагольных дериватов дает богатый материал для теорий морфологии, словообразования, морфонологии и синтаксиса, особенно ценный для сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков, их типологии.

Цели и задачи исследования. Основная цель исследования - системное описание формообразования и структуры отглагольных дериватов. В соответствии с этой целью в диссертации решаются следующие задачи: 1) анализ грамматического строя отглагольных дериватов (синхронический и диахронический аспекты); 2) определение исторических связей отглагольных дериватов с особенностями парадигматического строя и деривационной системы глагола; 3) установление места отглагольных дериватов в словоизменительном древе глагола и принципов построения парадигматики самих отглагольных

форм; 4) описание особенностей образования и полная характеристика их строения и другие.

Научная новизна работы заключается в попытке комплексного подхода к проблемам отглагольных дериватов, привлекая данные диалектов, а также родственных языков. В ходе исследования даются этимологические объяснения некоторым процессам, имевшим место в структуре глагола. Выявляются особенности генетики деривационных аффиксов. Уточняется классификация глагольной парадигматики, где выяснение структуры отглагольных дериватов позволяет предположить единую концепцию парадигматики и образовательной системы всех глагольных форм. В рамках этой концепции критическому анализу подвергаются существующие варианты морфолого-образовательного описания глагола, выявлены их сильные и слабые стороны, указаны оптимальные пути разрешения имеющихся проблем. По-новому решаются вопросы морфологического состава и парадигматики основ.

Теоретическая и практическая ценность исследования заключается в том, что выводы работы способствуют углублению лингвистического понимания глагольной системы и реализации возможности синхротю-даахрошисского метода при изучении морфологических категорий глагола.

Работа вносит определенный вклад в решение общетеоретических вопросов в плане морфолопш и синтаксиса дагестанских языков. Фактический материал обеспечивает историческое исследование категории глагола и представляет определенный интерес для типологических исследований.

Результаты анализа позволяют интенсифицировать процесс изучения отглагольных форм в национальной школе, педагогическом колледже и вузе. Данные исследования могут быть использованы: а) при составлении учебников и учебных пособий; б) при чтении общих и специальных курсов по лезгинскому языку; в) в подготовке спецкурсов и спецсеминаров для студентов факультета дагестанской филологии; г) в процессе преподавания в высших учебных заведениях ряда дисциплин: "Современный лезгинский язык", "Сравнительно-историческая грамматика дагестанских языков".

Материалом анализа послужили имеющиеся монографии, учебники и учебные пособия по грамматике лезгинского и других языков. Иллюстративный материал извлечен из произведений художественной литературы, устного народного творчества и изданий периодической печати.

При выполнении работы использованы различные методы. Изучение парадигматического строения отглагольных дериватов и их грамматическая характеристика осуществляются на основе синхронного анализа материала, с использованием описательного метода.

Привлекается морфемный анализ, позволяющий установить факты члешшости отглагольных дериватов на морфемы и выделить их, в результате чего формулируются достаточно ясные правила морфемного состава и структуры глагола в целом. Морфемный анализ ориентируется на членение отглагольных дериватов на составляющие и на осмысление их грамматического значения: на фоне, во-первых, родственных н одаоструктурных им в данный момент слов; во-вторых, в совокупности всех им присущих грамматических форм. Синхронным методом осуществлен II словообразовательный анализ.

В отдельных случаях, применяется структурно-семантический метод и типологические аналогии разносистемных языков. Типологический анализ проводится уяснением внутренней организации лезгинского глагола с опорой на лексико-грамматическне основания русского и, в некоторых случаях, восточных языков (тюркских; арабского...).

Данная работа и его методы неизбежно смыкаются со сравнительно-историческим исследованием. Диахрония здесь служит для сравнительного изучения отглагольных дериватов и их категорий, преобразовавшихся во времени. Сравнение ведется на лексическом, морфологическом и фонетическом уровнях.

Апробация и внедрение результатов научного исследования. Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Даггосуниверси-тета. Основные положения и вывода диссертации обсуждались на заседаниях кафедры, на трех научных конференциях, состоявшихся в ДГУ в 1995, 1996 и 1997 гг. Основное содержание названных сообщений н разделов диссертащш отражены в пяти публикациях, автора. Результаты исследований автором использовались в учебном процессе в виде спецкурса для студентов факультета дагестанской филологии ДГУ в 1995/96 и 1996/97 учебных годах.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, принятых сокращений и библиографии. Общий объем работы 205 страниц машинописи.

Содержание работы.

Во "Введении" обосновывается актуальность выбранной темы, формулируются цели и задачи исследования, определяется научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность, описываются приемы и методы исследования, указан материал, на котором базируется диссертационная работа, кратко излагается проблема отглагольных дериватов и состояние ее изученности в лезгинском языке.

Глава первая. Масдар (структура и сущность).

Масдаром в лезгинском языке принято считать лекепко-грамматические классы глагола с аффиксом =н (=ун), выражающие действие или состояние как процесс. Масдары имеют значение суб-

сташивных функциональных форм глагола и обозначают понятая процесса, течения данного действия, ср.: фин '^протекание действия хождения", '^приход", "идти, ходить, хождение (вообще)".

Масдар передает название самого действия или состояния без каких-либо указаний на лицо, время, вид, и совмещает в себе как признаки глагола (переходность-непереходность; противопоставление утвердительных и отрицательных; утвердительных (обычных) и обратных (возвратных, повторных) форм; сохранение исторических глагольных основ, следовательно, и глагольной семантики; сохранение глагольного управления), так и признаки существительного (категории числа и падежа). Переходу масдара в класс имен препятствуют все выше перечисленные признаки глагола. Потеря же этих категорий означает трансформацию в класс субстантивов.

1.1. Образование масдара. Традиционное мнение, приписывающее масдару роль производящей основы в парадигме глагола, например, по отношению к причастию, деепричастию, императиву 2, при структурно-морфологическом анализе глагольной системы не подтверждается.

Наблюдается равнозначное отношение к масдару, причастию, деепричастию и императиву 2 и невозможность установления одной из этих форм (пли основ) в качестве приоритетной в образовательном плане.

Эти вопросы непосредственно связаны с общей проблемой выделения глагольных основ, установления правильного соотношения производящей и производной основ, точного понимания самой структуры основ глагола и нх систематизацией.

Представляется малоубедительной точка зрения, где основой масдара, соответственно и других отглагольных форм, считается основа на согласный исход.

Наше принципиальное возражение в этом вопросе основывается на том, что масдар, как и другие отглагольные дериваты, сам образуется от основы глагола на гласный исход, он маркируется единым аффиксом - сонорным [н]: фи=н "идти", гу=н "дать", т1уъ=н 'кушать".

Послекорневые гласные элементы, ныне непродуктивные глагольные суффиксы, по происхождению связаны с первоначальной структурой глагольных основ. Это основообразующие элементы, сросшиеся с глагольными корнями и выполняющие в системе глагола смыслоразличительную функцию, что наиболее наглядно проявляется при сравнении форм масдара и императива 1, оформляющихся единообразно, посредством -н (гъу=н "нести", аку=н "видеть", ср. гьи=н "давай принесем", аква=н "давай увидим; увижу" ) и причастия прошедшего времени с причастием будущего общего времени, оформ-

ляющихся маркером -р (аку-р "увидевший", ф. акеа-р "видяпцш; который увидит").

Вызьшает возражение вопрос о производящей роли масдара. И в первом случае, когда основа масдара оканчивается на согласный (что не подтверждают диахрония и синхрония), и во втором случае, когда глагольная основа имеет гласный исход, масдарная основа (чисто практически, словообразовательно и формально) не может служить в качестве базы глагола. Этот способ сопряжен с целым рядом теоретических неясностей и практических трудностей, не лишенных формализма (что-то образуется от чего-то?), и по своей суш ориентируется на взаимосоответствие. Возможность соответствия в каждом конкретном случае оказывается различной. Поскольку глагол, кроме масдара, представлен и другими первичными формами, здесь с таким же успехом корневая морфема или глагольная основа может быть "присвоена" в качестве приоритетной и для причастия, деепричастия или же императива 2. И поэтому отнесенность корневой морфемы и называние ее основой глагола, подразумевая при этом основу масдара, и выделение глагольных морфем в соответствии и сравнении с основой глагола, т.е. "масдара", не оправдывается. Наблюдается значительное число нерегулярностей в образовании глаголов, которые объясняются "разнотипностью" форм (Жирков Л.И. 1941), различными чередованиями гласных и супплетивизмом основ.

Ни одна из инфинитных форм не может использоваться в качестве "базы" для производства отглагольных дериватов. Масдар, причастие и деепричастие не образуются вовсе одна от другой, а просто сосуществуют. Мевду ними устанавливается взаимная лексическая, интуитивная (логическая) связь, и в этом отношении они друг друга обуславливают. Кроме того, по отношению к лицу и видо-временной категории значение масдара нейтрально, в то время как категория лица представлена в форме императива, а видо-временная категория - в формах причастия, деепричастия и индикатива.

Лексико-грамматическая система глагола расчленяется на совокупность полей, члены которых обозначают так или иначе связанные друг с другом кусочки реальной действительности, ответственные за определенные функции и грамматические назначения. Таким образом выясняется, что глагольная парадигма лезгинского языка производится четырьмя локальными (или связанными) основами -альтернантами ('вторичными основами"), служащими связанными типами и отличающимися (обычно) послекорневыми элементами. Три из этих четырех основ связаны с исследуемыми отглагольными дериватами, а четвертая - образует императив 2.

Глагольные словоформы мотивированы этими четырьмя производящими основами, где каждая из данных основ образует ограни-

ченную парадигму, строго определенный набор форм, и, следовательно, система глагольной деривации состоит из четырех пластов.

Систему глагольной деривации можно показать следующей схемой на примере глагола гьу-н "нести"1.

Фонетический облик глагольного корня и морфологическая структура основы отглагольных форм не всегда могут быть устойчивыми. В результате инкорпорации, изменения лексико-грамматичес-кого назначения, фонетических процессов и других причин меняется комплектность корневых элементов основ, что на уровне синхронии осложняет определение и установление корня и основы глагола.

Полный набор диагностирующих признаков устанавливается выявлением всех словоизменительных форм и категорий, входящих в систему глагола.

Основа, производящая форму масдара (условно "основа масда-ра"), как автономная единица, словообразовательно связывается только с императивом 3: фи=н "идти", ср.: фи=рай "пусть идет". Возможно, в историческом прошлом форма глагола, аналогичная современному императиву 3, словообразовательно связывалась с фор-

1 Следует отметить, что определение четырех основ глагола ниженазванными терминами имеет условный характер ввиду отсутствия принятых терминов.

мой глагола на =р, тождественной современному причастию: фи-рай (*фи=р=ай), ср.: фи=р "идущий; который пойдет".

Различия и особенности в образовании данных разрядов глагола, в частности отглагольных дериватов, отражают разновременной характер этих форм, особые этапы развития глагола лезгинского языка.

1.2. Структурные типы масдара. По структуре масдары делятся на простые непропзводные (оформляющиеся моноконсонантным аффиксом =/()'• фи=н "идти"; простые производные: а) с префиксом отрицания тпе=фин "не идти"; б) с префиксом повторности и обратной направленности хъ=фин "идти еще раз (обратно)"; в) с префиксами отрицания и повторности тпе-хъ-фип (тпехьфин) "не идти еще раз, не идти обратно"; сложные, которые имеют слитный или же синтетический характер (Гаджиев М.М.). Они определяются как единицы, образовавшиеся в результате стяжения компонентов словосочетания гъуъжет=ун (гьуьжет+(ав)ун) "спорить" и чисто аналитические (Гаджиев М.М.), т. е. составные тух хьун "насытиться".

Структурно-грамматические свойства сложных и составных глагольных единиц рассматриваются в двух аспектах: а) с точки зре-1шя строения, т. е. выделения структурных типов (имя, наречие, глагольная основа плюс вспомогательный глагол в форме масдара); б) с точки зрения морфологических функций компонентов в формообразовании. Довольно сложным остается разграничение фразеологических единиц и составных глаголов, а также сложных и составных глаголов, усложняющееся недостаточной разработанностью орфографии и условностью их разделения.

Оформление второго (последнего) компонента является оформлением лексемы в целом. Основным отличием сложных глагольных единиц, квалифицирующихся как формы слова, от словосочетаний является отсутствие синтаксических отношений между компонентами; наличие одного основного ударения; закрепленный характер местоположения компонентов; смысловое единство; замещение глагольного понятия, отсутствующего в языке; возможность употребления в любой глагольной форме, т.е. изменяемость по всем глагольным парадигмам; функционирование в речи подобно простым глаголам; способность вступать в синтаксические отношения с другими компонентами предложения (словами, словосочетаниями или с самим предложением) и в некоторых случаях контекст (Гайдаров Р.И.).

1.3. Образование отрицательных масдаров. Отрицательные формы масдара производны от соответствующих утвердительных форм и образуются синтетически - способом префиксации те=фин "не идти", тавун "не делать" и аналитически - посредством употребления вспомогательных отрицательных масдаров тавун "не делать"

или тахъун "не быть" со смысловым компонентом; при выражении повторности, обратности отрицательного действия использованием тахъ (у) вун 'fee делать еще раз" или тахъхьун "не быть еще раз".

Не все глаголы одинаково способны соединяться с префиксами. Способностью свободно соединяться обладают глаголы, являющиеся или осознающиеся сейчас как слова, непроизводная основа которых является исконно глагольной. Что касается отыменных глаголов, образованных по модели "частеречная основа + вспомогательный глагол", то они не образуют префиксальные формы.

Отмечается уменьшение удельного веса префиксации и соответственное увеличение аналитизма в негации.

Глава вторая. Причастие (структура и сущность).

Морфолого-образовательная система причастия строится на основе противопоставления следующих видо-временных форм: для совмещающих - 1) прошедшее время, 2) настоящее время, 3) будущее общее время; и для самостоятельных - 1) прошедшее время, 2) будущее общее время.

Каждое из времен причастия выступает в вцде формально и семантически разветвленной, морфологически многообразной подгруппы, выражающей тончайшие смысловые оттенки.

2.1. Образование совмещающих причастий. Причастия данной группы в структурно-неосложненных формах формально ничем не отличаются от соответствующих индикативов. Ср.: физвай гада "идущий мальчик" (причастие) и гада физвай "мальчик шел" (индикатив). Приобретение этими глаголами формы причастности -вторичное явление.

Являясь структурно-сложными новообразованиями, они более конкретизированно дублируют временную семантику самостоятельных (исторических) причастий.

2.1.1. Образование совмещающих причастий прошедшего времени (СППВ) не вызывает затруднений. По существу, они представляют собой сочетание деепричастия совершенного времени и совмещающего причастия настоящего времени авай от вспомогательного глагола ава "есть": фенвай < фена+авай "сходивший, пошедший". Данные причастия в плане выражения совпадают с формой давнопрошедшего времени спрягаемого глагола.

СППВ подчеркивают, что признак действия обозначает целостное событие, которое завершено в прошлом и результат действия был известен до того, цока не началось другое действие.

2.1.2. Основное значение совмещающих причастий настоящего времени (СПНВ) - это выражение признака действия предмета, соотнесенного с планом настоящего, т.е. признак, представленный как характеризующий, совершается в настоящем: Т1азвай сухван дар-

май акъудун я (погов.). "Лекарство от больного (букв, "болеющего") зуба является удалите".

Настоящее время выражается пятью основными формами причастия, которые дифференцированы рядом семантико-структурпых особенностей.

1) Первая группа СПНВ представлена девятью формами, которые объединяются структурными особенностями и общим для всех понятием бытия, наличествования, существования, нахождения. Образуются они от недостаточных вспомогательных глаголов посредством прибавления аффикса =й: ава=й "имеющийся, наличествующий..."; ама=й "все еще имеющийся..."; ала=й "имеющийся на ..."; гала=й "имеющийся с ..."; галама-й "все еще имеющийся с ..."; гва-й "имеющийся у ..."; гума-й "все еще имеющийся у ..."; кеа-й "имеющийся под ..."; кума=й "все еще имеющийся под ..." Эти причастия формально совпадают с формами прошедшего несовершенного времени изъявительного наклонения, ср.: авай "был" и т.д.

Представляясь на современном этапе развития языка как структурно простые, в диахроническом плане данные формы производятся и генетически восходят к историческому глаголу *а со значением "есть", (Талибов Б.Б., Гайдаров Р.И.). Сложный тип образования не улавливается, тле. элементы, входящие в состав этих глаголов, утратили свое реальное лексико-морфолотческое значение. Исключение составляет глагол галамай (г+ала+ама+й), тем самым подтверждая, что нынешняя сложная система глагольной аффиксации отражает ранние этапы формообразования сложных глаголов.

2) Вторую группу СПНВ представляют структурно простой тир "являющийся" и производный тушир "не являющиеся". Причастия бытия тир и тушир формально совпадают с глаголами-связками, выражающими прошедшее несовершенное время: тир "являлся", тушир "не являлся". Функции грамматического времени этих словоформ -это результат выпадения конечного [а], восходящего к вспомогательному глаголу *а: тир=а и тутир-а (Топуриа Г.В. 1989:191).

Данные две формы этимологически близки: тир (*т=и=р) обнаруживает мотивационные отношения с глаголами-связками йа (орф. я), =да и восходит к глаголу-связке *а. Что касается отрицательной формы тушир, которая производна от туш "не является", то она осложнена двумя историческими глаголами: первый глагол-гласный представлен в основном компоненте (туш=), второй же - в форманте причастия и глагола =ир. Это тот же компонент, что п в тир (т=ир).

3) Настоящее обобщенное причастие образуется сочетанием деепричастия несовершенного времени1 и причастия настоящего времени авай '^имеющий": физвай < физ+авай ведущий".

Основное значение - это обозначение признака действия, которое заполняет все настоящее время, без достижения результата.

4) Настоящее обобщенно-продолженное причастие образуется сочетанием деепричастия несовершенного времени и причастия настоящего времени амай "все еще имеющий": физмай < физ+амай "все еще идущий, продолжающий идти".

Значение настоящего времени в причастиях в основном передается этими двумя формами, которые совпадают в плане выражения с формами прошедшего несовершенного времени спрягаемых глаголов и имеют общие структурные принципы образования. Каждый из этих форм характеризует глагольный процесс с точки зрения временной и количественной определенности.

5) Сочетанием деепричастия совершенного времени, обозначающего состояние, местоположение предмета в пространстве, и причастия наличествования амай образуется еще одна группа причастий настоящего времени, причастия завершенного (перфектного) состояния: ксанамай (ксана+амай) аял "ребенок, который продолжает спать, букв, остается спящим". Они формально совпадают с формой прошедшего продолженного времени спрягаемого глагола.

Образование подобных причастий ограничивается семантикой глагола. Они не употребляются от глаголов движения, речи, чувственного восприятия (Мейланова У. А. 1964, 1970).

2.1.3. Основное значение совмещающих причастий будущего общего времени (СПБОВ) - это настоящее в плане будущего, потенциально возможное в любое время, за исключением прошлого: Фу гу-дай касдиз буба лугьуда (погов.). "Человека, дающего хлеб, называют отцом".

Они образуются от основы глагола будущего времени посредством присоединения аффикса =й: фида=й "идущий, который пойдет" < фида. Сама форма будущего времени глагола мотивирована основой форм, выражающих незавершенный процесс: . фидай < фида < (фи=). Получающийся сложный показатель =дай (да=й) имеет различное произношение по диалектам (=дей, =дий). Подобное явление объясняется фонетическим соответствием (Жирков Л.И. 1941:79). Скорее всего, это явление носит морфонологический характер, связанный с историей морфологии данных форм и со спецификой вторичных новообразований, т.е. производящих основ.

1 Значение терминов "совершенное" и "несовершенное" время не полностью совпадает с их значениями в работах по русскому языку.

Вспомогательные глагольные элементы в одних случаях выполняют фупкции аффиксов ('чими-да, гишин-даи) или же полностью превращаются в словообразовательные элементы (фи=да, фи-дай), в других же случаях они представляются как самостоятельные лексические единицы-глаголы (я, тир: чими я "жарко (есть)", чими тир "было жарко").

2.2. Образование самостоятельных причастий. Самостоятельные причастия обнаруживают в плане морфологии особую специфику. Они образуются особыми аффиксами и по своей структуре, звучанию и функциям не совпадают ни с одной формой глагольного формообразования и словоизменения.

Являясь наиболее древними причастиями (глаголами), они представлены двумя различающимися лексико-морфологическими формами. Это причастия прошедшего и будущего общего времен.

2.2.1. Образование самостоятельных причастий прошедшего времени подчиняется определенным, довольно четким закономерностям. Они образуются от основы форм, выражающих завершенное действие, посредством деривационных аффиксов =й (=йи) или =р, а при сложных причастиях =ай, редко =ур: ата=й "пришедший"; фе-йи 'Отошедший"; аву=р "сделавший"; к1ел=ай "учивший"; халкъ-ур "создавший".

Основное значаше данных форм - обозначение недлительного действия, полностью отнесенного к прошлому без указания на его развитие: Акурдаз акут, такурдаз аквада (погов.). "Увидевший увидел, не увидевший увидит".

Морфемно-этимолопгческий анализ причастий прошедшего времени свидетельствует, что формообразующие аффиксы причастий исторически не являются показателями категории времени (и причастности вообще), так как обычно основа различает видо-временную семантику глагола: аку=р "увидевший" и акеа-р "видящий, который увидит"; фе-йи "пошедппш" и фи=р "идущий, который пойдет".

2.2.2. Самостоятельные причастия будущего общего времени образуются от основы форм глагола, выражаюпщх незавершенное действие, посредством аффикса =р (=ри): аква-р "видящий, который увидит", фи~р ''идущий, который идет".

Современный литературный язык располагает лишь несколькими формами, ограниченными в своем употреблешш и имеющими оттенок архаичности. Вероятно, архаичность и малоупотребительность данных форм обусловлены постепенной утратой вышеупомянутыми причастиями своей продуктивности и постепенной заменой их совмещающими причастиями непрошедшего (будущего и общего) времени, хотя в диалектах в качестве причастия будущего общего вре-

мени употребляются именно эти (или факультативно с совмещающими) формы, где их количество и употребление значительно шире.

Примечательны данные по финскому диалекту, где причастия будущего общего времени более конкретизированно передают временное значение и имеют две разновидности: "будущее определенно-общее время" (кьурцар "тот, который будет стоять") и "будущее неопределенное время" (кьурцир "тот, который, возможно, будет стоять") (Абдулжамалов H.A.). По существу, будущее время представлено соотносительными по способу действия глаголами, различающимися морфологически.

2.3. Образование отрицательных форм причастий. Отрицание в причастиях выражается синтетически - способом: 1) префиксации (те-фей "не пошедший", те=фир "не идущий, который не пойдет", те=физеай "не идущий'); 2) суффиксации (фенва=чир(ди) "не пошедший", физеа=чир(ди) "не идущий") и аналитически - использованием со смысловым глаголом (или глагольной основой) отрицательных (префипгрованных и суффишрованных) форм причастия от вспомогательных глаголов (фин тавур "не пошедший", к/ел тавур "не читавший", яб ганвачир(ди) "не слушавший').

Глава третья. Деепричастие (структура и сущность).

В лезгинском языке различаются основные и союзные деепричастия, противопоставляющиеся лексическим содержанием, структурой, характером функциональных возможностей, а также употреблением.

3.1. Образование основных деепричастий. Основные деепричастия объединяют четыре различных по семантнко-функциональньш, образовательным критериям формы глагола, а именно: 1) деепричастия несовершенного времени (ДНВ) (физ "идя; идти'); 2) деепричастия совершенного времени (ДСВ) (фена "сходив') и их удвоенные формы ( 3) физ-физ "идя"; 4) фена-фена "сходив").

Особое место в системе деепричастия, шире глагола, занимают первые две - они служат основами для образования ряда временных, причастных и других форм глагола.

Исследователями единодушно признается производность этих деепричастий от основы глагола. Но что понимается под глагольной основой и как ее выделять, однозначно не решено. Пока сохраняется принцип выделения и морфемного членения глагольных форм в соответствии и сравнении с формой или основой масдара. Например, для ДНВ выделяется аффикс -з с опорными гласными (=из, =уз, =аз...), а для ДСВ грамматическим показателем считается =д или же аффикс -на с опорными гласными {=ана, =ена, =уна,...).

Из-за многовариантности и многообразия формообразовательных средств, обнаруживающих неясность, порою противоречивость, трудно сформулировать определенные правила образования деепричастных форм. Включение гласных элементов, находящихся перед аффиксами =з и —на, в состав этих же аффиксов некорректно: особенно в тех случаях, когда в глагольных основах мы наблюдаем лабиализованный согласный в качестве корневой морфемы (хуьн "сохранить" ср. хвена "сохранив", къекъуьн "ходить" ср. къекъвез "идя"). По существу, здесь ставится вопрос о статусе лабиализованных согласных корня, где их наличие в формах деепричастия, при их отсутствии в основе масдара, меняет положение дела в отношении не только деепричастия, но и производящих основ. Очевидно, исторически в основе при словоизменении происходит следующее: при переходе или же замене губного узкого гласного негубным широким [а, э] консонант сохраняет свою дополнительную губную артикуляцию, в результате образуются слоги, состоящие из согласного и широкого гласного, имеющие общую суперсегментную лабиализованную окраску. Следовательно, правильным отмечается фиксация гласных, предшествующих аффиксам =ня и —з, в основе глаголов, а не в качестве элементов аффиксов (хве=на, кьекъве=з).

Более логичным будет исходить пз видо-временного значения данных форм. Здесь масдарное значение нейтрально. Впдо-временное содержание обнаруживает только две связанные основы. Примечательно и то, что именно они положены в основу образования этих деепричастий. Семантическое противопоставление в рамках общего глагола в выражении видо-времеиного значения имеет общий характер и системное выражение.

Нельзя констатировать, что известная форма (масдар) глагольного слова-понятия служит первоисточником для всех остальных и в них же как бы переходит (с одинаковым правом можно утверждать, что форма физ или фейи, например, служит основой для формы фин), нельзя также в рамках одной грамматической основы (узкой парадигмы) одну пз форм выводить приоритетной пли первичной.

Прослеживается единая схема образования причастия прошедшего времени и ДСВ от основы ферм, выражающих завершенное действие (по Керпмову К.Р. - "основа целостного вида", 1997), а причастия будущего общего времени и ДНВ - от основы форм, выражающих незавершенное действие (по Керпмову К.Р. - "основа процессного вида", 1997). Следовательно, внешнее совпадение основ причастия прошедшего времени (ППВ) и ДСВ не является случайным, как и омонимичность оппозиционных основ производящих ПБОВ и ДНВ. Здесь отражается своеобразие исторического процесса становления и развития глагольных классов, проявляющихся в том, что именно с этими основам связано образование грамматического времени. Они

наиболее продуктивны и вьшолняют важную конструктивную роль. Основная парадигма глагола строится именно на этих двух основах. Возникает определенная корреляция, члены которой по отношению друг к другу являются видо-временнымн формами или же функционируют в зоне идеи завершенности-незавершенности процесса. Нельзя не усмотреть в этом факте проявление глубокой связи между лексическим выражением категорий вида и времени. Принадлежность к одному из лексических видов - неотъемлемое свойство временных форм. В этом отношении устанавливаются разноплановые семантические связи, где они (основы) различают видо-временное значение форм глагола, в частности деепричастия. Так, разноструктурные единицы аку=р "увидевший", аку=на "увидев" и аку-ш "увидел" при совпаде-шш основ обозначают комплексно сходные значения. Сравните при этом оппозиционные глагольные словоформы, объединяющиеся незавершенностью процесса: аква=р "видящий; который увидит"; аква-з "видя; видеть", аква=да "увидит", аква=ч "не увидит", аква-н "давай увидим", аква=мир "не увидь (не смотри)".

Как видно, эти однокорешвые образования, созданные на одной и той же ступени деривации, представляют парадигматическое объединение слов, семантически различных, но общих по идее завершен-носта-незавершенности глаголов.

Вместе с тем следует отметить, что не выражая видо-временное значение, в узкую парадигму основы форм, выражающих незавершенное действие, объединяются формы императива 1 (аква-н) и императивно-запретительного наклонения (акеа=мир). Однако дает о себе знать увязка содержаний этих глаголов с незавершенным процессом.

Различия и особенности в образовании данных разрядов глагола, в частности отглагольных дериватов, отражают разновременной характер этих форм, особые этапы развития глагола лезгинского языка. В исторические времена данные глаголы имели несколько иное и более широкое значение, отличаясь широтой глагольной семантики и большей лабильностью, где в процессе развития они претерпели ряд изменений как в форме, так и в содержании.

На раннем этапе эволюции языка исторические формы глагола, тождественные современным формам причастия, деепричастия, императива 1 и масдара не были столь четко разграничены. Появление и объединение в вербальной системе четырех звеньев - относительно позднее явление. Глагольные основы первоначально были представлены не четырьмя парадигматическими рядами, а меньшим их количеством. Поэтому, видимо, оппозиционность четырех современных основ не всегда поддерживается морфологически.

Устанавливается, что историческая основа современного масдара находилась в парадигматическом ряду основы форм глагола, выражающих завершенное действие, н была в непосредственной оппо-

31ЩШ1К императиву 1. Выражение данными формами масдарносш и императивизма - позднейшее явление, не связанное с их первоначальной структурой. Об этом говорит и то, что названные формы, не имея вндо-временного значения, участвуют в качестве лексических компонентов в образовании оппозиционных по видо-временному содержанию сложных причастий: масдар - в производстве ППВ (гъун тавур "не принесший"), императив 1 - в производстве ПБОВ (гъин тийир "не носящий; который не принесет").

Что касается запретительной формы (фи-мир "не иди"), то она выступает как явление вторичного происхождения. Исконная форма запретительного аффикса м, полагаем, была регламентирована префиксально, присоединяясь не к глагольной основе, а к форме ПБОВ. Ср. лит. фи=ми=р с диал. ме=фир (в том же значении).

Процессы образования и развития масдара, причастия и деепричастия свидетельствуют о путях появления новых форм спряжения глагола, они проливают свет на всю историю развития системы глагола в целом.

Причастие и деепричастие сохраняют некоторые фундаментальные черты, общие для исторического глагола дагестанских языков. Это оппозиция видо-временной категории: прошедшее (совершенное) - непрошедшее (несовершенное).

Только прошедшее (совершенное) время имеет наиболее сильный, отличающийся признак, который не пересекается с признаками других времен и значений, тогда как для вндо-временных форм непрошедшего (несовершенного) характерна взаимозаменяемость настоящего (общего) и будущего времен.

Семантический объем ДНВ настолько широк, что в лексической системе одного слова возможно омонимичное совмещение разнородных форм, категорий и значений: как цели действия (Гада к1елиз фена. "Мальчик пошел (чтобы) учиться"), так и одновременности двух действий (Тариф ийиз вичин рушан Кутур, - лугъуз ваз - са лишан (С.С.). "Расхваливая свою дочь; Уговаривая тебя - засватай') и причины основного действия, при котором всегда выделяются действия зависимого, подчинительного, вспомогательного (формы на =з) характера и главное, основное действие, раскрываемое тем самым вспомогательным. Отражаемые функции не отдалены, они дополняют и совмещают друг друга. Конечно же, здесь все в некоторой степени обусловлено, например, характером сочетания или столкновения лексических значений с грамматическими, которое проявляется синтаксически.

Следует заметить, что деепричастие несовершенного времени не всегда противопоставляемы в видо-временном содержании деепричастиям совершенным. Это имеет место тогда, когда деепричастия на

=з выполняют функции глагола, обозначая цель, причину,... действия. Вернее, деепричастия употребляются вместо глаголов в тех случаях, когда - сопоставительно с русским языком - ощущается нужда в инфинитиве, т.е. после глаголов желания, хотения, требования, умения, долженствования, начинания и др. В этих случаях деепричастия призваны как-то заменить глаголы (ввиду отсутствия в лезгинском языке специальной инфинитивной формы). Например: Адаз физ к!ан хьа-на. "Он захотел идти", Адавай физ жеда. "Он сможет идти", Чна су ал чириз гат1унна. "Мы начали изучать вопрос", Фу нез ахлад. "Иди кушать" и т.д. При таких конструкциях деепричастия на =з выходят из временной ориентации и обозначают больше цель, причину, образ действия, уточняя основной глагол. Однако в любом случае незавершенность - нерезультативность сохраняется, выражая логически настоящее, несовершенное относительное время или же дуративное.

В выражении времени формам на =на больше противопоставляет! удвоенные формы деепричастия на =з (физ-физ "идя"), которые независимо от позиции, семантики, характфа сочетания и других причин всегда выражают функции русского деепричастия несовершенного вида: Рахаз-рахаз аял ахварал фена. "Разговаривая (букв, говоря-говоря), ребенок уснул" (Ср. Рахана аял ахварал фена. "Поговорив, ребенок заснул').

Деепричастия лезгинского языка обозначают время не по отношению к моменту речи, а по отношению к моменту совершения другого действия, выраженного основным глаголом (относительное время).

Отмечается общее категориальное выражение для основных форм деепричастий - они обозначают действие, которое выступает как динамический признак другого действия: ДСВ гъана "признак предварительно совершившегося действия", т.е. "приносив"; "принеся" и ДНВ гъиз 'признак одновременно совершающегося действия", т.е. "неся"; "нести".

ДНВ сохраняет в своей семантике оттенок цели, намерения, так как происховдение аффикса =з связано с аффиксом направительного падежа =з, указывающего цель, намерение.

Таким образом, обозначая какое-либо вспомогательное действие или состояние, предшествующее действию основного глагола или одновременное с ним, характеризуя совместность, интенсивность или иное качество, они выражают сопровождающий характер основного действия, т.е. обозначают образ действия глагола-сказуемого.

В формальном выражении ДСВ совпадает с формой индикатива (прош. сов. 1): къачуна хтана "купив пришел" ср. ктаб хъачуна "книгу купил". Диагностирующую силу имеют позиция (глаголы на =на, являясь деепричастиями, находятся в препозиции (это обычное место деепричастия) по отношению к глаголу-сказуемому, наличие

которого в предложении обязательно) и употребление в отрицательной форме (деепричастие отрицание выражает префиксально (тефена "не сходив"), в отличии от суффиксации индикатива (фенач "не сходил")).

Первоначально глаголы на -на вьшолпяли функции деепричастия. Тот факт, что прош. сов. время глагола было представлено и отпричастной (фей + а < фей (и) "сходил") формой (ныне архаичной), и наличие аналогичных моделей образования грамматического времени ("инфшпггаое образований + вспомогательный глагол") дает повод для такого предположения. Употребление деепричастий в качестве сказуемого (т. е. индикатива) увязывается с утратой вспомогательного глагола в первоначально составном сказуемом (напр. кьачуна < *къачуна йа "взял" < "*взяв есть, является") (Алексеев М.Е.).

3.2. Образовать отрицательных форм деепричастий. В этом пункте рассматриваются отрицательные формы только основных деепричастий, так как союзные деепричастия не обнаруживают свою особую и собственную специфику в выражении отрицания: они образуются уже от "готовых" глагольных форм, и в зависимости обозначаемой семантики - утверждения или отрицания, используется та или иная производящая форма (тефейла 'когда не пошел" < тефей "не пошедший" (причастие)).

Отрицательная семантика в основных деепричастиях выражается синтетически - 1) префиксально (те=физ "не идя", те=фена "не сходив"); 2) суффиксально (только ДНВ от недостаточных вспомогательных глаголов (ава=ч-из "не имея в ...")) и аналитически - префиги-рованием служебно-глагольной части (фин тийиз "не идя", фин тавуна "не сходив") или употреблением со смысловой частью префигирован-ной (дополнительной) служебной единицы (яб гун тийиз "не слушая" (ср. синонимичную - яб тагуз)).

3.3. Образование союзных деепричастий. В отличие от первичных глаголов - причастия, масдара, деепричастия, являющихся показателями одного глагольного момента-суждения, союзные деепричастия (СД), являясь предикатами зависимого предложения в составе сложного, служат средствами соединения и временного координирования придаточных предложений с главными, выполняя одновременно функции подчинительных союзных выражений типа русских "как только", 'когда", "пока" и т.д. Кроме того, если основные деепричастия выражают действие, связанное с другим действием, то СД, как и наречия, выражают время, образ действия, причину и т.д. Ризкьи хьайила, мани жеда (йогов.). "Когда есть хлеб, будет песня".

Кроме основного лексического значения процессуальностн и различных отношений временного координирования (предшествование или одновременность) с действием основного глагола, союзные

деепричастия имеют еще и дополнительные обстоятельственные значения (образа действия, цели, причины, ...), передаваемые им специальными деривационными аффиксами. При этом названные характеристики (временное координирование и обстоятельственное значение) неотделимы друг от друга.

Значения обстоятельственных отношений обусловлены основной семантической функцией: выполняя роль второстепенных конструктивных элементов предложения, они выражают значение результата соединения слов, на основе определенной синтаксической связи и определяются больше как синтаксические единицы. Все дексико-грамматические признаки СД, выступающие как конструктивные форманты сложноподчиненных предложений, подчинены их логическим функциям - соотнесению двух суждений с причинно-временными, причинно-следственными или иными логическими связями. Если СД изъять из сложноподчиненного предложения, то синтаксическая связь между предложениями остается невыраженной с помощью формального элемента. Синтаксическая сущность форм этой категории проявляется в сигнализации словоформной связи глагольных слов с теми или иными аффиксами (отмечается сложная система синтаксической аффиксации) и в указании места СД в структуре предложения. Обстоятельственные придаточные предложения обычно стоят перед главным или внутри главного предложения, следуя за его подлежащим. В порядке инверсии оно может стоять после главного предложения (Гаджиев М.М. 1963).

Образуясь от масдара, причастия, деепричастия и индикатива, СД сохраняют категориальные признаки и структурные черты исходных основ: переходности-непереходности; утверждения-отрицания; утверждения-повторности (обратности, возвратности) действий и др. Наличие данных форм компенсирует "дефицит" в языке подчинительных союзов, создают возможности использовать простые синтаксические модели, способные передать информацию, которая в иносистемных языках требует для своей реализации сложных синтаксических построений. Входя в одну общую лексико-грамматическую категорию, СД в то же время являются разнородными лексико-грамматическими единицами глагола с присущими для каждой формы частно-грамматическими специфичными характеристиками.

Подчеркивая самобытность функциональных форм глагола с обстоятельственными значениями и условность такого термина, как "союзные деепричастия", они рассматриваются как квалифицирующие синтаксические аффиксы глагола, т.е. рассмотрение идет по формам, см. таблицу.

№ Описание значения СД Производящая (мотивирующая) основа Формант Примеры

1 2 3 4 5

1 Выражаемое СД действие предшествует действию, выраженному главным глаголом Причастие прошедшего времени =ла фейила "когда по шел (сходил)" фенвайла "когда пошел (сходил)"

Действие СД происходит одновременно с действием основного глагола. Причастие непрошедшего времени. ~т физвайла "когда шел" фирла "когда шел (собирался идти)"

2 Действие главного предиката завершается до начала действия СД, указывая предел во времени, до которого осуществляется действие главной части. Индикатив (глагол будущего времени) =лЭк (=л=ди) фидалди "до того, как идти; прежде чем идти"

3 Действие СД ориентируется на непротяженное действие, предшествуя главному действию. Причастие прошедшего времени =еап фейивал "так, как пошел" фенеайвал "так, как пошел"

Действие СД ориентировано на длительность, расширенную во времени, сопровождая главное действие. Причастие непрошедшего времени. =вал физвайеал "так, как шел (идет)"; фырвал "так, как шел (пойдет); собирался идти"

4 Действие СД происходит до начала главного действия и является его причиной. Причастие прошедшего времени. =втй (=вт=ш) фейивиляй "из-за того,, что пошел" фенвайвиляй "из-за того, что пошел"

Действие СД происходит одновременно с главным действием и является его причиной. Причастие непрошедшего времени1. =еиМ (=ви:1=ш) физвайвиляй "из-за того, что шел" фирвиляй "из-за того, что шел; собирался идти"

5 За действием СД моментально следует действие главного предиката. Самостоят, причастие прошедш. времени =валди (=ват=ди) фейивалди "как только пошел"

1 Причастия прошедшего и непрошедшего времен объединяют как самостоятельные, так и совмещающие формы (имеются в виду те случаи, когда они специально не указываются как, например, в пункте 5 таблицы).

1 2 3 4 5

6 Действие СД (без конечного результата) предшествует действию сказуемого главной части. Сочетание ДНВ и вспомогательного глагола ама "все еще есть" =эди (=з=ди) =зни (=э=ш) =3 физмазди, физмазни, физмаз "как только шел (начал идти)";; "как только уходил (начнешь уходить)"

7 Действие СД (есть конечный результат) предшествует действию сказуемого главной части. Сочетание двух основ: ДСВ и всп. глагола ама "все еще есть" =зди (=з=ди) =зш (=з=ни) =3 фенмазди, фенмазни, фенмаз "как только пойдешь (дойдешь)"; "как только ушел (вышел)"

8 Действие СД предшествует действию сказуемому главной части. Масдар =т финны "как только пойдешь"

В "Заключении" обобщаются результаты исследования и приводятся краткие выводы.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Образование причастий в лезгинском языке // Сборник статей студентов и аспирантов: Гуманитарные науки. Вып. 4. -Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1995. -С.8-13.

2. Переход причастий в другие части речи в лезгинском языке // Труды молодых ученых: Гуманитарные науки. - Вып. 2. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1996. -С.7-12.

3. К вопросу о генезисе глаголов-связок в лезгинском языке // Вопросы кавказского языкознания. -Махачкала, 1997. -С.53-58.

4. Об образовании и роли масдара в глагольном формообразовании лезгинского языка // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Материалы региональной научной конференции, посвященной 65-летию кафедры дагестанских языков Дагто-суниверситета. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1997. - С.25-27.

5. Образование основных деепричастий в лезгинском языке. Вестник Дагестанского государственного университета. - Вып. 6. Гуманитарные науки. - Махачкала: ИПЦ ДГУ, 1997. - С. 100-102.

Текст диссертации на тему "Отглагольные образования в лезгинском языке"

/

К/ /' . Ч ~ 10 / - ■ ■ - -

, , / л / !

1 а /.,■ ■ : ~ •/

г

йз правах рукописи

Абдулмуталибов Нариман Шамсудинович ОТГЛАГОЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ В ЛЕЗГИНСКОМ ЯЗЫКЕ Специальность 10,02,09 - "Кавказские языки5*

Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор Гайдаров Р,И,

- 1997 г,

СОДЕРЖАНИЕ

Глава I. Масдар. Сущность и струкура..................... 14

1.1. Образование масдара ............................... Л5

1.2. Структурные типы масдара............................ 28

1.3. Образование отрицательных форм масдара.............. 48

Глава 11. Причастие. Сущность и структура................54

2.1. Образование совмещающих причастий................... 56

2.1.1. Образование совмещающих причастий прошедшего

S О У М w НI"'! г г л г z s z a а : ; а г а а а а а a a а а a aas с а * л а. л a a z а a as а а а г

2.1.2. Образование совмещающих причастий настоящего времени........................................... 61

2.1.3. Образование совмещающих причастий

будущего общего времени..........____....____..... 70

2.2. Образование самостоятельных причастий...............78

2.2.1. Образование самостоятельных причастий прошедшего времени....................................................................80

2.2.2. Образование самостоятельных причастий

будущего общего времени........................... 96

2.3. Образование отрицательных форм причастий........... 105

Глава III. Деепричастие. Сущность и структура........... 117

3.1. Образование основных деепричастий.................. 118

3.2. Образование отрицательных форм деепричастий........ 147

3.3. Образование союзных деепричастий................... 150

Заключение............................................. Л82

Литература..............................____............ 191

Принятые сокращения...................____.............. 205

ВВЕДЕНИЕ

В сложном грамматическом строе лезгинского языка вопросы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов -маедара, причастия и деепричастия - являются одними из узловых и требующих особого внимания, так как с ними связаны различные категории грамматики, в частности, строение парадигматики и деривационной системы глагола, в целом, определение характерных морфологических черт глагола, соотношение его личных и неличных форм, не говоря о категориях времени, предикативности и многих других,

Исследование названных вопросов составляет содержание настоящей диссертации. Выбор темы и ее актуальность обусловлены тем, что проблемы формообразования, структуры и сущности отглагольных дериватов специально ранее не изучались. Между тем известно, что отглагольные дериваты имеют широкое употребление, специфические лексико-семантические критерии и синтаксические функции.

Особую роль названные классы слов играют в глагольном формообразовании - их основы служат производящими при образовании многих других форм глагола.

Не менее важными представляются и проблемы грамматического статуса, природы и дефиниции самих отглагольных дериватов, которые в специальной литературе все еще не имеют однозначной характеристики и понимания,

К отглагольным дериватам имеет отношение также вопрос о выделении различных типов глагольных основ, который проблематичен и в других дагестанских языках, От анализа и решения данного

вопроса зависит установление корневой морфемы как таковой, определение ее места и границ в словоформе.

Все еще оспариваются количество и состав категориальных форм, объединяемых "масдаром", "причастием" и "деепричастием". Исследование отглагольных дериватов дает богатый материал для теорий морфологии, словообразования, морфонологии и синтаксиса, особенно ценный для сравнительно-исторической грамматики лезгинских языков, их типологии.

Цели и задачи исследования. Основная цель исследования -системное описание формообразования и структуры отглагольных дериватов, В соответствии с этой целью в диссертации решаются следующие задачи: 1) анализ грамматического строя отглагольных дериватов (синхронический и диахронический аспекты)2) определение исторических связей отглагольных дериватов с особенностями парадигматического строя и деривационной системы глагола; 3) установление места отглагольных дериватов в словоизменительном древе глагола и принципов построения парадигматики самих отглагольных форм: 4) описание особенностей образования и полная характеристика их строения и другие.

Научная новизна работы заключается в попытке комплексного подхода к проблемам отглагольных дериватов, привлекая данные диалектов, а также родственных языков, В ходе исследования даются этимологические объяснения некоторым процессам, имевшим место в структуре глагола. При анализе деривационных аффиксов выявляются особенности их генетики.

Исследование отглагольных дериватов дает возможность уточнить классификацию глагольной парадигматики, где выяснение структуры отглагольных дериватов позволяет предположить единую

концепцию парадигматики и образовательной системы всех глагольных форм, В рамках этой концепции критическому анализу подвергаются существующие варианты морфолого-образовательного описания глагола, выявлены их сильные и слабые стороны, указаны оптимальные пути разрешения имеющихся проблем, По-новому решаются вопросы морфологического состава и парадигматики основ, где осмыслению подвергаются механизмы образования глагольных форм и их морфемная структура,

В диссертации по-новому трактуется формообразующая роль масдара, причастия и деепричастия.

Теоретическая и практическая ценность исследования заключается в том, что выводы работы способствуют углублен!® лингвистического понимания глагольной системы и реализации возможности синхронно-диахронического метода при изучении морфологических категорий глагола.

Работа вносит определенный вклад в решение общетеоретических вопросов в плане морфологии и синтаксиса дагестанских языков, Фактический материал, представленный в работе, обеспечивает историческое исследование категории глагола и представляет определенный интерес для типологических исследований.

Результаты анализа позволяют интенсифицировать процесс изучения отглагольных форм в национальной школе, педагогическом колледже и вузе, Данные исследования могут быть использованы: а) при составлении учебников и учебных пособий; б) при чтении общих и специальных курсов по лезгинскому языку; в) в подготовке спецкурсов и спецсеминаров для студентов факультета дагестанской филологии; г) в процессе преподавания в высших учебных заведениях ряда дисциплин; "Современный лезгинский язык", !'Практический

курс лезгинского языка", "Сравнительно-историческая грамматика дагестанских языков",

Выводы работы могут быть использованы также и при выполнении сравнительно-исторических исследований лезгинских и дагестанских языков,

Материалом .анализа послужили имеющиеся монографии., учебники и учебные пособия по грамматике лезгинского и других языков. Иллюстративный материал извлечен из произведений художественной литературы., устного народного творчества, периодической печати. Использованы также различного рода словари,

Для обобщения теоретических установок, приемов и для решения сформулированных выше задач настоящая работа, разумеется, опирается на различные методы. Изучение парадигматического строения отглагольных дериватов и их грамматическая характеристика осуществляются на основе синхронного анализа материала, с использованием описательного метода. Привлекается и морфемный анализ, позволяющий установить факты членимости отглагольных дериватов на морфемы и выделить их* в результате чего формулируются достаточно ясные правила морфемного состава и структуры глагола в целом. Морфемный анализ ориентируется на членение отглагольных дериватов на составляющие и на осмысление их грамматического значения: на фоне, во-первых, родственных и одноструктурных им в данный момент слов; во-вторых, в совокупности всех им присущих грамматических форм, Синхронным методом осуществлен и словообразовательный анализ, имеющий дело с сопоставлением производной и производящей основ,

В необходимых случаях использованы методы фонологического исследования, позволяющие выяснить морфонологические изменения в

структуре отглагольных дериватов и дающие возможность формулировать фонетические закономерности, В отдельных случаях применяется структурно-семантический метод и типологические аналогии раз-носистемных языков. Типологический анализ проводится уяснением внутренней организации лезгинского глагола, с опорой на лексики-грамматические основания русского и,в некоторых случаях,восточных языков (тюркских; арабского,,,),

Данная работа и его методы неизбежно смыкаются со сравнительно-историческим исследованием. Диахрония здесь служит для сравнительного изучения отглагольных дериватов и их категорий, преобразовавшихся во времени и показывает динамику системных изменений в глаголе (утрата и зарождение новых грамматических категорий) , Дается последовательное описание категорий глагола, которое осуществляется в сопоставлении и сравнении с данными диалектов и родственных языков, акцентируется внимание как на сходных, так и на отличных явлениях, Слова, привлекаемые из генетически близких языков, сравниваются поморфемно: и по корням, и по аффиксам, и по формантам. Сравнение ведется на лексическом, морфологическом и фонетическом уровнях. Все примеры даны с переводом на русский язык, В необходимых случаях обеспечивается дословный перевод.

Используется и статистический метод (обработка полученных данных), приемы классификации, систематики и моделирования.

Апробация и внедрение результатов научного исследования. Работа выполнена на кафедре дагестанских языков Даггосуниверси-тета. Основные положения и выводы диссертации обсуждались на заседаниях кафедры, на трех научных конференциях, состоявшихся в ДГУ в 1995, 1996 и 1997 гг. Основное содержание названных сооб-

щений и разделов диссертации отражено в пяти публикациях автора: "Образование причастий в лезгинском языке" (1995) , "Переход причастий в другие части речи в лезгинском языке" (1996), "К вопросу о генезисе глаголов-связок в лезгинском языке" (1997), "Образование основных деепричастий в лезгинском языке" (1997), "Об образовании и роли масдара в глагольном формообразовании лезгинского языка" (1997), Результаты исследований автором частично использовались в учебном процессе в виде спецкурса для студентов факультета дагестанской филологии ДГУ в 1995/96 и 1996/97 учебных годах.

Структура работы. Диссертация состоит из введения., трех глав, заключения, списка сокращений и списка литературы. Общий объем работы 205 страниц машинописи.

Краткая история вопроса. Отмечая несомненные достижения в разработке отдельных вопросов морфологии глагола, следует указать на то, что до сих пор нет специальных, .комплексных монографических исследований как по отглагольным образованиям, так и по глаголу лезгинского языка в целом. Между тем известно, что без исследования глагольной системы нельзя решить не только вопросы частной гршматики, но и строить общую теорию грамматики,

В работах по лезгинскому языку собран значительный материал и высказано немало верных суждений, имеющих определенное значение при разработке отдельных вопросов морфологии лезгинского глагола,

В первую очередь следует назвать работу П,К,Услара "Кюринский язык" (1896), в которой приведен большой материал, представляющий несомненный интерес для разработки вопросов морфологии лезгинского глагола, В ней описаны и основные формы отглагольных

дериватов. Их обработка и разбор занимает немалое место в грамматическом очерке. Говоря конкретно, П.К.Услар отмечает особенности спряжения глагола, в общих чертах описывает образование отглагольных дериватов, различные случаи их функционирования. Автором делается попытка определить место каждого из отглагольных дериватов в общей парадигме глагола,

Естественно, что работа П.К.Услара, как первый опыт исследования, проведенного на материале одного диалекта, не могла охватить всех сторон морфологии лезгинского глагола. Тем не менее, работа "Кюринский язык" заложила основы для исследования системы глагола и по сей день не утратила научной значимости,

Следующий шаг в изучении отглагольных дериватов сделан Л.И.Жирковым в "Грамматике лезгинского языка". Л,И,Жирков приводит в систему глагольную парадигму и определяет место каждой отглагольной формы в общей системе глагольного спряжения, Прежде всего автор впервые делит дериваты на основные и вторичные и предлагает семь типов образования отглагольных форм (1941:72), Однако эта классификация носит формальный характер и остается небесспорной, В любом случае, материал и его оригинальная трактовка представляют определенный интерес, хотя бы потому что отглагольные формы в работе Л.И.Жиркова рассматриваются на основе литературного языка с привлечением некоторого диалектного материала.

Значительное место глаголу и отглагольным дериватам лезгинского языка, в связи с их морфологической характеристикой и функционированием, отводит М,М,Гаджиев в двух своих фундаментальных трудах по синтаксису лезгинского языка, М,М,Гаджиев не только расширяет разработку лезгинского глагола, но и выдвигает

— Ps —

новые положения, углубляясь в специфику этих категорий глагола. Многие положения до сих пор сохраняют свою актуальность. Следует заметить, что работы М,М,Гаджиева (1954; 1963) сыграли существенную роль при формировании правил классификации отглагольных дериватов и обобщении результатов проведенного в настоящей диссертации исследования по сущности и структуре глагольных форм.

Специальному исследованию глагольной системы, морфологических категорий глагола лезгинского языка посвящена работа Г.В.То-пуриа "Основные морфологические категории лезгинского глагола", Эта работа является результатом обобщения предыдущих исследований по лезгинскому глаголу. Выдвигаются и интересные предположения, Так, наличие "параллельных" форм причастия увязывается с категорией аспекта (1959:115), Некоторые положения этой работы легли в основу статьи под названием "О причастных формах прошедшего совершенного времени в лезгинском языке" (1989),

На формирование грамматических концепций в лезгинском языке оказали влияние труды по диалектологии Р.И.Гайдарова, У.А.Мейла-новой, А,Г,Гюльмагомедова, Н,А,Абдулжамалова и других. Те или иные вопросы, связанные с глагольными категориями, находят отражение при описании грамматической структуры диалектов, Особенностью работ (Гайдаров Р.И. 1961, 1963; Мейланова У,А, 1964, 1970; Гюльмагомедов А,Г, 1966, 1967; Абдулжамзлов H.A. 1965) является то, что в них отглагольные образования описываются путем сравнения с литературными и близкородственными языками. Дифференциальные моменты глагольной парадигматики находят объяснение посредством применения сопоставительных, описательных и сравнительно-исторических методов, Подробному исследованию и описанию особенностей глагольной системы подчинены данные всех диалектов

лезгинского языка. Работы по диалектологии представляют большой интерес с точки зрения истории развития глагола,

Определенный вклад в дальнейшую разработку отглагольных образований, глагола в целом, вносят работы Р.И.Гайдарова (1966, 1987, 1991), В каждом исследовании, хотя они и подчинены определенным специфическим задачам, находят отражение те или иные проблемы системы глагола: пути развития и обогащения лексического состава глагола (1966): морфологическая специфика структуры и сущности глагола (1987); закономерности морфемного членения и образования глагола (1991) и др.

Наряду с другими трудами (1960, 1964, 1970), значительное место в исследованиях по глаголу занимает и ряд работ У. А.Мейла-новой. Такова статья "Становление и функционирование причастных форм в лезгинском языке" (1989), где причастие подвергается анализу в плане семантики, морфологии и синтаксиса, В работе определяется грамматический статус причастия как самостоятельной категории речи,

Определенный интерес представляет работа Б.Б.Талибова "Сравнительная фонетика лезгинских языков" (1980), в которой характеризуются многочисленные фонетические и морфонологические особенности глагольной парадигматики, К числу этих вопросов относится и вопрос о природе лабиализованных корневых согласных в глаголе, Морфемному анализу глагольных основ, историческим моментам в образовании и словоизменении глагола, определению корня лезгинского глагола посвящены также статьи Б,Б,Талибова (1958, 1960. 1969),

В историческом аспекте по рассматриваемой нами проблеме выгодно отличается монография М.Е.Алексеева "Вопросы сравнитель-

но-исторической грамматики лезгинских языков" (1985)« В докторской диссертации М.Е.Алексеевым предложена реконструкция морфологической (глагольной) системы общелезгинского языка - основы. Результаты и нек