автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Отношения Черкессии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты

Полный текст автореферата диссертации по теме "Отношения Черкессии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты"

На правах рукописи

ЦЕЕВА Зарема Арсеновна

ОТНОШЕНИЯ ЧЕРКЕСИИ С ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ И КРЫМСКИМ ХАНСТВОМ: ВОЕННЫЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТЫ (70-е гг. XV -XVIII вв.)

07.00.02 - Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Майкоп 2004

Работа выполнена на кафедре истории Адыгейского государственного университета

Научный руководитель —

кандидат исторических наук, профессор Нагучев Даулет Махмудович

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук, профессор Хуако Заур Юсуфович;

кандидат исторических наук Хотко Самир Хамидович

Ведущем организация

Армавирский государственный педагогический университет

Зашита состоится

2004 г. в

_часов на заседании

диссертационного совета К 212.001.02 по историческим наукам при Адыгейском государственном университете по адресу: 385000, г.Майкоп, ул. Университетская, 208, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Адыгейского государственного университета.

Автореферат разослан

2004 г.

Учёный секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертации обусловлена наметившимися тенденциями в методологии, истории, которые дают возможность исследователям отказаться от жёсткого экономического детерминизма и искусственного деления истории на политическую, социальную и культурную, уйти от описательности и освоить достижения смежных гуманитарных дисциплин. В рамках новых подходов актуализируется изучение внеэкономических механизмов, управлявших социумом через реконструкцию»ментальностей, систем ценностей и. реалий повседневной человеческой жизни как факторов, определявших исторический процесс. Именно в этом пласте культуры, как. нам представляется, можно получить новые знания, позволяющие углубить понимание характера исторических событий и явлений, более рельефно осмыслить историю в «человеческом измерении».

Традиционно в отечественной историографии - приоритетным было рассмотрение событийной стороны истории - массовых общественных явлений и знаменательных фактов, а их социокультурный контекст почти не затрагивался. Подобный подход приводил к тому, что за масштабными событиями не просматривались человеческие чувства, мысли, побуждения, определявшие социальное поведение людей, в конечном итоге творивших историю. Это вело к потере многомерности научного видения, упрощённому представлению об историческом процессе.

Такая однонаправленность в полной мере присуща отечественным исследованиям адыго-османо-крымских отношений, длительное время определявших ситуацию на Северном Кавказе и заметно влиявших на общекавказскую историю. Обращение к этой проблеме с учётом современной ориентации исторического знания может способствовать преодолению указанной ограниченности и внесению новых оценок в сложившиеся в историографии взгляды на эту значимую для адыгской истории эпоху.

Состояние научной разработанности проблемы. В настоящее время в отечественной историографии ещё нет трудов, в которых бы комплексно рассматривались интересующие нас проблемы. И тем не менее отдельные положения, развитые в диссертации, в той или иной мере затрагивались в целом ряде исторических, этнологических, культурологических и других работ, выполненных, учёными разных поколений и разных методологических ориентаций. Эту разноплановую литературу можно условно разделить на несколько групп. К первой из них относятся работы по истории Крымского

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА

ханства, Османской империи и Ближнего Востока, в которых в разной степени отражены оба аспекта избранной темы1.

Вторую группу составляют обобщающие исследования по истории Северного Кавказа, Кубани, Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии2, где наряду с широким анализом исторических событий и явлений различных эпох в специальных разделах затрагиваются и адыго-османо-крымские отношения, и вопросы адыгской культуры, которая, однако, рассматривается как нечто внешнее по отношению к историческому процессу.

В третью группу исторической литературы сведены исследования ученых дореволюционного, советского и постсоветского периодов, посвященные русско-адыгским, русско-турецким и русско-крымским отношениям. Такие работы крайне важны для понимания избранной темы, ибо большинство авторов, разрабатывавших одну из названных проблем, не обходили вниманием две другие и обязательно рассматривали адыго-османо-крымские контакты через призму внешнеполитических интересов России на Востоке3.

1 Cantinur Dm. Histore de l'Empire Ottoman ou se voyent les causes de sou aggrandissement et de sa decadence. Traduite en Fransois par M. de Joncquieres. Т.П. Paris.1743; Баз или K.M. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. М., 1962; Смирнов В.Д. Крымское хамство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб., 1887, Alleu W.E.D. Problems of Turkish Power in the Sixteenth Century. L., 1963: Toledano Ehud R. The Osman Slave Trade and its Suppression. Princeton University • Press, 1982; Иванов . H.A. Османское завоевание арабских . стран. M., 2001; Петросян Ю.А. Османская империя. М„ 2003.

1 История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М., 1957; Очерки истории Адыгеи: В 2 т. Майкоп, 1957. Т.!; История Кабардино-Балкарской АССР: В 2 т. М., 1967. Т.1; Очерки истории Карачаево-Черкесии. В 2 т. Ставрополь, 1967. Т.1; История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века. М., 1988; Адыгея. ' Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989; Мальбахов Б.К., Эльмесов А.М. Средневековая Кабарда. Нальчик, 1994; Очерки истории Кубани с древнейших времён по 1920 г. Краснодар, 1996, Нагоев А.Х. Средневековая Кабарда. Нальчик, 2000; Хсггко С.Х. История Черкесии в средние века и новое время.- СПб., 2001; его же. Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны. СПб., 2001 и др.

* Белокуров С.А.' Сношения России с Кавказом. 1578-1613 И Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1888. Вып.1. Кн. 3/ С. XXXIX - XL1X; Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска: В 2 т. Екатеринодар, 1910. T.I; Потто В.А. Кавказская война (в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях): В 5 т. Ставрополь, 1993-1994; Попхо И.Д. Черноморские казаки. Краснодар, 1998; Сыроечковскнй • B E. Пути и условия сношения Москвы с Крымом на рубеже XVI в. // Изв. Акад. Наук. Отделен. Обществ. Наук. 1932. Na 3. С.200-235; его же. Мухаммед-Герай и его вассалы // Уч. зап. МГУ. 1940. Вып 61. С.3-71; Смирнов H.A. Россия и Турция в XV1-XVJI вв M , 1946. Т.1-2; его же. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI-XV1I1 вв. Нальчик, 1948; Кокиев Г.А. Русско-кабардинские отношения в XVI - XVIII вв. // Вопросы истории. 1946. № 10. С. 44-60; Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVI] в. M.-JL, 1948, Кушева E.H. Политика русского государства на Северном Кавказе в 1552-1572 гг. // Ист. зап. 1950. Т.34. С. 236-282; ей же. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI- 30-е годы XVII вв М.,1963; Смирнов H.A. Политика России на Кавказе в XVI - XIX вв. М., 1958; Кумыков Т.Х. К вопросу присоединения Кабарды к России И Сб. статей по истории Кабарды. Нальчик, 1956. Вьт.5. С.75-96; Невская В Г. Присоединение Черкесии к России и его социально-экономические последствия. Черкесск, 1956; Алексеева Е.П., Калмыков И.Х, Невская В Г. Добровольное присоединение Черкесии к России (к 400 -летнему юбилею). Черкесск, 1956; Аутлев М., Зевакин Е., Хоретлев А Адыги. Майкоп, 1957; Фадеев В В. Основные этапы в развитии русско-кавказских связей // Уч. зап. КБНИИ Сер. Истор. Нальчик, 1960. Т.17. С. 33-81; Ахмадов ЯЗ. Очерки истории народов Северного Кавказа в XVI-XVÎ1 вв. Грозный, 1988; Некрасов A M Международные отношения и народы Западного Кавказа Последняя четверть XV - первая половина XVI вв M , 1990, Дзвмихов К Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е - начало 1770-х гг.). Нальчик, 2001 и др. ^ ...

В особую группу выделены исследования по локальным проблемам исторического адыговедения - этнической истории, общественному усройству, религиозным верованиям и культуре адыгов, а также вопросам черкесского присутствия на Ближнем Востоке и в Османской империи1, поскольку отношения адыгов (черкесов) с османами и крымцами, будучи многоуровневыми, затрагивали различные слои адыгского общества и разные подсистемы культуры этноса.

Специфика избранной темы предполагает изучение не только исторических исследований, но и литературы по смежным гуманитарным дисциплинам, в связи с чем в отдельную группу выделены работы по этнологии, археологии, культурологии, фольклористике2.

Проведенный историографический обзор показывает, что в трудах историков различных поколений вплоть до 90-х гг. XX в. интересующая нас проблематика неизбежно несла на себе печать политизированности в подходах и оценках. Так, в работах авторов дореволюционного периода (большинство из них были представителями официально-охранительного направления в русской исторической науке) четко прослеживается идея великодержавности, в соответствии с которой России неминуемо должны были покориться «отсталые» народы Кавказа, и отстаивается тезис о её «цивилизующем» влиянии на адыгов в противовес османскому

1 Лавров Л.И. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа // Сб. статей по истории Кабарды.

Нальчик, 1954. Вып. 3. С. 193-207; его же. Исчезнувшее адыгское племя собан // Иэ истории Карачаево-Черкесии. Труды КЧНИИ. Ставрополь, 1970.Вып.VI. С.450-451; Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX века). М., 1967; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973; её же. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII -начале XX вв. М, 1974; Покровский М.В. Из истории адыгов в коние XVIII - первой половине XIX века. Социально-экономические очерки. Краснодар, 1989; Чкрг АЮ. Культура жизнеобеспечения адыгов // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1991. С.246 - 274; Хотко С.Х Черкесские (адыгские правители Египта и Сирии в XIII - XVIII вв. Майкоп, 1995; его же. Генезис черкесских элит в султанате мамлюков и Османской империи. Майкоп, 1999; Марзей АС. Черкесское наездничество - «Зек1уе». (Из истории военного бьгга черкесов в XVII! - первой половине XIX века). М., 2000, Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002 и др.

3 Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик, 1978; его же. Образ жизни адыгской феодальной знати // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980. С.78-104; его же Адыгсхая этика. Нальчик, 1999, Панеш Э X. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействия и особенности эволюции (на примере Западного Кавказа). СПб., 1996; Губжоков М Н Западные адыги в период Кавказской войны (этнокультурные аспекты). Дис... канд ист. наук. М., 2001; Воронов Ю.Н. Древности Сочи н его окрестностей. Краснодар, 1979, Монгайт А.Х. Средневековые памятники Северо-Западного Кавказа // Советская археология. М , 1955. Вып. XXIII. С.320-345, Тешев М.К Адыгские погребальные сооружения в развитом и позднем средневековье в туапсинском районе на Черноморском побережье Западного Кавказа И Вопросы археологи» Адыгеи. Майкоп, 1985. С.142-166; Нагоев А X. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (Х1У-ХУ11 вв) Нальчик. 1981; Аутлева С.Ш Адыгские исторнко-героические песни -\VI-XIX веков. Нальчик, 1973, Унарокоаа Р Б' Адыгэ орэдыжъчэмрэ льэпкъшЬиыгьэмрэ (Народные песни адыгов в системе информационной культуры). Мыекьуапэ.1998. Ляушева С.А Эволюция религиозных вероввний адыгов история и современность (философско-культурологическнй анализ). Ростов-на-Дону, 2002 и др.

влиянию. Однако подобные характеристики не снижают исторической ценности этих трудов, поскольку изложенный в них обширный материал позволяет объективному читателю отделять идеологические плевела от рационального зерна исторических фактов. Работы дореволюционных авторов интересны ещё и тем, что в них уделено внимание не только политической истории, но и вопросам культуры и социальных отношений в адыгском обществе, черкесским обычаям и традициям, вплетённым в канву исторических событий.

В советской историографии всплеск интереса к обозначенным проблемам наблюдался в 50-х гг. XX в , что было связано с празднованием 400-летия «добровольного присоединения» адыгов к России. Особенностью трудов, написанных в этот период, является необоснованное преувеличение масштабов турецкого влияния на адыгов. В целом ряде исследований связи черкесов с Турцией и Крымом оцениваются как факт, имевший исключительно негативные последствия для адыгов, а русско-адыгские связи характеризуются как исключительно прогрессивные. Так, бездоказательно звучат содержащиеся в «Очерках истории Адыгеи» утверждения о реакционности ислама и о все возраставшем цивилизующем влиянии России на народы Кавказа1. Эти выводы проистекали из идеологических посылок о неравноценности культур, «отсталости» адыгских обществ и «цивилизаторской» миссии России по отношению к народам, вошедшим в ее состав. Подобный односторонний и некорректный подход - следствие крайней политизированности и идеологизированности советской исторической науки, оказавшейся в жёстких рамках предписаний правящей элиты государства. Он призван был обосновать «добровольность» и «необходимость» присоединения Черкесии к России именно в середине XVI в. перед лицом исходившей от Османской империи и Крымского ханства угрозы. Так было положено начало многим искажениям и идеологизированной интерпретации событий и фактов адыгской истории.

В то же время само содержание работ середины XX в. зачастую противоречит политизированным выводам их авторов, но в целом даёт более или менее объективное представление об историческом процессе. Кроме того, исследователями этого периода собран и обобщён богатый фактический материал по истории и культуре адыгов, который и сегодня представляет интерес для адыговедения. Последующая литература (написанная до начала 90-х гг.) в основной своей массе не внесла концептуальной новизны в изучение политической истории адыгов XV - XVIII вв.

1 Очерки истории Адыгеи Майкоп, 1957 Т 1 С 143

В постсоветскую эпоху в отечественной исторической науке наметилась тенденция отказа от упрощенных, идеологизированных трактовок адыго-османо-крымских отношений и перехода к более взвешенному осмыслению накопленного материала. В научный оборот было введено большое число разноплановых источников; исследователи стали обращаться к трудам зарубежных ученых, чего не делалось ранее по идеологическим соображениям.

Таким образом, историческая наука как отечественная, так и зарубежная накопила значительный фонд знаний об отношениях, сложившихся между Черкесией, Османской империей и Крымским ханством. Однако в существующей литературе нет публикаций, которые бы рассматривали события политической и, в частности, военной истории в связи с социокультурными характеристиками черкесского общества. Обобщающие же отечественные исследования, освещавшие вопросы адыгской культуры, были созданы в годы советской власти и концептуально устарели, поскольку опирались исключительно на марксистскую теорию общественно-экономических формаций. Ориентированная прежде всего на изучение «пиковых точек» в истории, различных стадиальных процессов, социально-экономических отношений, эта теория, быть может, более органична при научном освещении западноевропейской истории, но не всегда применима, когда речь идет об истории других, неевропейских народов. Ограниченность трудов, базирующихся на формационном подходе, проявляется и в том, что они не уделяли должного внимания культурным явлениям, повседневной человеческой жизни во всех ее проявлениях и связях с историческими процессами разного уровня. Поэтому представляется необходимым преодолеть это восприятие в отечественном адыговедении, искусственно отделявшее исторические события от культурного контекста рассматриваемых эпох.

Объектом настоящего исследования являются отношения адыгов с Османской империей и Крымским ханством с 70-х гг. XV в. до конца XVIII в.

Предметом научного осмысления стали как военно-политические события, так и условия повседневной жизни адыгов, их мировосприятие и определяемые им поведенческие стереотипы и ценности в указанную эпоху, а также процессы взаимодействия некоторых традиционных адыгских общественных институтов с социокультурной жизнью крымско-татарского и османского обществ в контексте исторических событий.

Географические рамки исследования охватывают СевероЗападный Кавказ и Центральное Предкавказье - регион, где в рассматриваемый период проживали адыги (историческая Черкесия).

Однако при анализе некоторых проблем география исследования расширяется, затрагивая территорию Крымского ханства и Османской империи, поскольку в работе освещается адыгское присутствие в крымском и османском обществах.

Хронологические рамки работы определены 70-ми гг. XV -концом XVIII вв. Нижняя граница фиксирует начало первых военных акций Османской империи на территории Черкесии и усиление давления Крымского ханства на адыгов. Определение конца XVIII в. в качестве верхней границы исследования связано с новой волной противостояния между Османской и Российской империями после присоединения к России Крымского ханства. Кроме того, Кючук-Кайнарджийский мирный трактат 1774 г., закреплявший Кабарду за Россией, а Западную Черкесию за османами, не только не остановил соперничество двух империй из-за статуса адыгов, а напротив, заставил их искать новые пути реализации своих экспансионистских планов на Северном Кавказе.. Поэтому с конца XVIII в. можно говорить о новом этапе в адыгской истории, связанном с борьбой против притязаний русской короны. В ряде эпизодов мы обращаемся также к более ранним событиям, относящимся ко времени становления Крымского ханства, отодвигая нижнюю границу до середины XV в; В то же время при анализе некоторых явлений, истоки которых лежат в хронологических границах работы, но их конечные фазы или последствия относятся к более позднему периоду, иногда верхняя граница исследования вынужденно отодвигается вплоть до 60-х гг. XIX в., когда с потерей независимости адыгов и включением их земель в состав Российской империи и завершились османо-черкесские отношения.

Цель диссертационного исследования - изучить характер адыго-османо-крымских отношений, проанализировать события военно-политической истории и социокультурные особенности указанных обществ, выявить взаимосвязь между событиями разного масштаба и разного уровня - от локальных процессов до явлений всемирно-исторического значения.

Из сформулированной цели вытекают и конкретные исследовательские задачи, которые заключаются в следующем:

- изучить историографический уровень исследования проблемы с тем, чтобы определить нереализованные исследовательские возможности;

- дать общую характеристику внешнеполитического положения Черкесии в 70-е гг. XV-XVШ вв.;

- показать географическую локализацию адыгских субэтносов рассматриваемой эпохи;

- выявить причины интереса Османской империи и Крымского ханства к адыгским землям, их цели в отношении Черкесии, а также показать методы, применявшиеся ими для реализации своих планов в указанном регионе;

- выяснить масштабы и характер османского присутствия в Черкесии и адыгского присутствия в Османской империи;

- проанализировать взаимосвязь ряда исторических событий и фактов указанного периода с социокультурными реалиями прошлого адыгов;

- исследовать те аспекты социальной жизни адыгского, татарского и османского обществ, которые представляются наиболее значимыми для понимания исторических событий рассматриваемой эпохи.

Источниковую базу исследования составили опубликованные и неопубликованные документы и материалы, отложившиеся в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА)1, Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ)2, Государственного архива Краснодарского края (ГАКК) , архива Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ), а также оригинальные описания российских и иностранных ученых, путешественников и миссионеров, произведения адыгских писателей-просветителей, фольклорные сюжеты, в которых с той или иной степенью полноты отражены различные аспекты адыго-османо-крымских отношений. Анализируемые источники условно разделены на группы. К первой группе отнесены официальные директивные документы общероссийского и регионального значения: указы, распоряжения, постановления. Такие документы, извлеченные в основном из фонда «Кабардинские дела» АВПРИ, позволяют судить о планах Российского государства, Османской империи и Крымского ханства в отношении адыгов в различные исторические периоды и проследить реакцию черкесских обществ на их политические маневры.

Следующая группа источников включает материалы делопроизводственного характера (рапорты, донесения, докладные записки, отношения, письма), которые стали базой для исследования внешнеполитического положения Черкесии и дают представление о

1 Российский государственный воснно-историчсскин архив (РГВИА) Ф Военно-учСный архив (ВУЛ), Ф414 Статистические сведения о Российской империи, Ф 13454 Штаб войск Кавказской Линии и Чсриоморни

2 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) Ф Кабарщнскис дела

3 Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Ф 249 Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска, Ф260 Канцелярия начальника Черноморской береговой линии, Ф318 Первое н второе отделения Кубанского казачьего войска, Ф 347 Штаб начальника Лабинской кордонной линии, Ф 670 Канцелярия документов по истории Кубанского Казачьего войска 1792 — 1915 гг, Ф 799 Документы по истории Кубани, собранные профессором Снотоковым

политических настроениях разных слоев адыгского общества. Документы и материалы подобного характера были извлечены из сборника документов «Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II»1. В нем широко представлены отложившиеся в центральных архивах (Российском государственном архиве древних актов, АВПРИ и РГВИА) доклады, инструкции, рапорты, письма, исходившие от русских властей, и письма от адыгов, в которых через призму русско-османских и русско-крымских отношений затрагивается широкий спектр интересующих нас проблем. В работе использован двухтомный сборник документов «Кабардино-русские отношения»2, вобравший в себя дела из фондов Посольского приказа, характеризующие в основном политическую историю адыгов. В эту группу источников входят также 12-томные «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией»3, где среди документов, отражавших Российскую политику на Кавказе с 1762 по 1862 гг., содержатся ценные материалы по проблемам адыго-крымских и адыго-османских отношений. В этот сборник включены извлеченные из архива Главного управления кавказского наместника сведения (рапорты, письма, отношения и другие документы царской администрации), отражающие главным образом российский взгляд на события, происходившие на Кавказе в процессе его колонизации.

Важной категорией источников являются историко-этнографические описания авторов XV-XIX вв.4, оставивших заметки

'Черкесы к лругис народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II (1763-1780 гг ) Сборник документов В 2 т / Сост, вступ ст н примем Р У Туганова Нальчик, 1996 Т I, J998 Т2

2 Кабардино-русские отношения Сборник документов и материалов В 2 т / Сост Н Ф Демидова, Е Н Кушсва, А М Персов, В М Букалова М, 1957

3 Акты, собранные Кавказской археографической комиссией В 12 т / Под ред Ад Бсрже Тифлис, 1873 Т V, 1874 Т VI 4 1, 1875 TV142

4 Ннтсриано Дж Быт и страна зихов, именуемых черкесами Достопримечательное повествование // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII - XIX вв / Сост, ред пер, введ и вступит ст ВКГарданова Пальчик, 1974 (Далее АБКИЕА) С 43-52, ДАсколи ЭД Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортслли д'Аскоти, префект Каффы, Татарии и проч // Там же С61 67, Чслсби Эвлия Книга путешествия М, 1979 Вып 2,3, Главани К Описаннс Чсркесии // АБКИЕА. С 156-173, Русский посол в Стамбуле Петр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII в М, 1985, Псйсонсль К. Трактат о торговле на Черном морс // АБКИЕА. С 179-202, Гийом дс Соплан о крымских татарах // Андреев АР История Крыма Краткое описание прошлого Крымского полуострова М, 1997 С212-219, Паллас ПС Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг // АБКИЕА. С 214-224, Тунманн ИЭ Крымское ханство Симферополь, 1991, Бларамбсрг НФ Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа // АБКИЕА С 353-434, Бронсвский С Новейшие географические и исторические известия о Кавказе М, 1823, Хан Гирей С Записки о Черкссии Нальчик, 1978, Каменев Н Бассейн Псскупса // Кубанские войсковые ведомости Екатеринодар, 1867 Si 2,5,14,27,28, Дубровин Н Чсркссы (адыги) Краснодар, 1927, Сталь КФ Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник Тифлис, 1900 T2I Отд 2 С 53-173, Дьячков-Тарасов А Н Абадзсхи (историко-ттмографнчсский очерк)// Записки Кавказского отдела Императорского Русского географического общества Тифлис, 1902 Кн XXII Вып4 С 1-50, ЛюльсЛЯ Историко-этнографические статьи Киев, 1991 идр

как по политической истории черкесов, так и ценнейшие сведенияпо культуре адыгского этноса. В эту же группу включены и подробные описания по истории и культуре Крымского ханства и Османской империи. Однако данные источники, при всей их информативности, требуют очень осторожного отношения к себе, поскольку представленное в них субъективное мнение авторов зачастую не сопрягается с реальными событиями и явлениями.

Большое значение для исследования имеет группа источников мемуарного характера1. Этот информационный блок отмечен особым субъективизмом и потому требует серьёзного осмысления и сопоставления с другими источниками. В то же:, время следует отметить, что мемуары зачастую содержат не отражённые в других источниках факты и сведения, весьма важные для реконструкции ментальностей, систем ценностей, этнической психологии и иных социокультурных реалий прошлого. Кроме того, что авторы сочинений стремились донести до читателей, в текстах этих источников можно обнаружить и немало такого, о чём их создатели вовсе не собирались рассказывать, но, говоря словами А.Я.Гуревича, «проговаривались помимо собственной воли»2.

Особую категорию составляют фольклорные источники3. Их использование приобретает большую актуальность в русле исследуемой проблематики, поскольку письменные свидетельства отражают, в основном, взгляд на адыгов и представления о них носителей иных культур. В отсутствие письменности устная традиция была тем универсумом, в котором функционировало сознание адыгов, откуда они черпали свои основополагающие ценностные ориентиры. Эта группа источников помогает прояснить то, о чем чаще «умалчивают» исторические документы - специфику этнической

1 Барбаро И. Путешествие в Тану Иософата Барбаро, венецианского дворянина // АБКИЕА. С.41-42; Путешествие итальянца по Черкесии а 1629 году. (Публикация Аталнхова В.М.) // Культура н бит адыгов. Майкоп, 1991, С.146-151; Олеарий А, Описание путешествия л Московию и через Московию в Персию и обратно // АБКИЕА. C.82-8S, Записки янычара (написаны Константином Михайловичем из Островицы). М.. 1978; Кук Дж. Путешествия и странствия по Российскому государству, Татарии и по части Персидского королевства И АБКИЕА. С. 174-178; Ла Мотрэ А. де. Путешествие господина А. дела Мотрэ а Европу, Азию н Африку // Там же. С.119-147; Лонгворт Дж. Год среди черкесов // Там же. С.531-584; Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг. // Там же. Г.458-530; Спенсер Э. Путешествия в Черкесню. Майкоп, 1993 и др.

1 Гуревич А.Я. Территория историка // Одиссей. Человек в истории. М.. 1996. С.98. .

3Адыгэ орэдыжъхэр (Старинные адыгские песни) / Сост. Т.М. Керашев. Майкоп, 1946; Ижъзрз адыгэ орздхзр (Старинные адыгские песни) / Сост. Ш.С.Шу. Краснодар, Майкоп, 1965; Мык1осэрэ жъуагъохэр. Адыгз л1ыхъужьмэ яхьылЬгьэ орздхзр, пшыналъзхзр, гьыбзэхэр, къзбархэр (Немеркнущие эв£зды: Адыгские историхо-гсроические песни, пшынатли, песни-плачи и рассказы) / Сост., вступит, слово, ист.-лит. очерки, комментарии A.A. Схаляхо Майкоп, 1994; Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов: В 3 т / Под ред. Е В.Гиппиуса. Сост. В Барагунов, 3 Кардангушеа. М, 1986. Т.З. 4.1; Песня Худаберда Азапша. Быль. (Публикация Кардангушева 3.) // Эльбрус. Нальчик, 1999. № 1. С.224-226.

психологии адыгов, их отношение к действительности. В подобном плане особенно информативны песни, поскольку они занимали особое место в системе координат адыгской картины мира и были призваны хранить и транслировать информацию, требовавшую воспроизводства и поддержания традиции. Кроме того, они насыщены конкретными именами участников описываемых событий и множеством разнообразных этнографических деталей. Ранее не публиковавшиеся фольклорные сюжеты извлечены из архива Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ)1.

В ряду использованных источников особняком стоит Коран -священная книга мусульман2. Текст Корана привлекался в ходе освещения этапов усвоения ислама традиционной культурой адыгов, а также процессов адаптации адыгов в мусульманском обществе Османской империи.

Помимо выделенных групп в данной работе использованы также полевые материалы, собранные автором диссертации для Центра адыговедения Адыгейского государственного университета (ЦААГУ), проливающие свет на современные представления об исламизации

3

адыгов .

Отбор и научная интерпретация разноплановых источников помогли, как нам представляется, не только проследить ход и последовательность исторического процесса, углубить знание причин, характера и взаимосвязи исторических событий и явлений различного масштаба и уровня (от локального до глобального, от семейного до межгосударственного), но и до известной степени понять чувства и побуждения людей рассматриваемой эпохи, реконструировать их мыслительные установки и повседневную жизнь.

Теоретическую базу работы составила концепция феодализма и культуры феодального общества, отраженная в работах М. Блока, Ф.Броделя, Й.Хейзинги, А.Я.Гуревича4. Диссертант придерживается позиции, согласно которой в адыгском обществе в рассматриваемый период происходили политические и социокультурные процессы, во многом типологически сходные с теми, что имели место в Европе в эпоху феодализма. Культура рассматривается прежде всего с

'Архив АРИГИ. Ф.1. «Фольклорный».

~ Аль-Мунтахаб фн Тафсир аль-Кур'ан аль-Карим. Толкование священного Корана на русском языке. / Пер. с арабского д-ра Сумаил Мухаммеда Афнфн и д-ра Абдель Саляма эль-Манси. Под ред. д-ра Р. У. Хаджаевой. Казань, 2001.

3. Архив Центра Адыговедения Адыгейского государственного университета (ЦААГУ). Без фонда. П.5-Исследование современных представлений о распространении ислама среди адыгов. Д. 1-12. 4 Блок М. Феодальное общество. М., 2003, В род ель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа П. М., 2002; Хёйэинга Й. Осень средневековья. М„ 1993; его же. «Homo lúdeos» (Человек играющий). М.,1992; Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1987.

социальной стороны как неотъемлемый аспект поведения человека в обществе. Отсюда и социокультурный характер исследования, предполагающий реконструирование социального бытия посредством культурной практики, возможности которой, в свою очередь, определяются практикой повседневных отношений Диссертация базируется на цивилизационном подходе к истории, ориентирующем главным образом на изучение культурного среза различных эпох и способствующем антропологическому осмыслению исторического процесса, то есть его гуманизации. Для получения наиболее полного представления об изучаемой эпохе применяется также ценностный подход к рассмотрению разноплановых исторических явлений. Диссертант исходит из того, что без проникновения в «мир культуры» средневековых адыгов невозможно понять их историю. Этим отправным моментом объясняется и определяется в работе «угол зрения», постановка проблем и отбор рассматриваемых явлений, событий, институтов.

Большое значение имеют использованные в работе теоретические положения других гуманитарных дисциплин. В решении ряда задач используются, в частности, подход этнолога С А.Арутюнова1 к механизму усвоения инноваций этнической культурой и предложенная им типология трансформационных процессов. В исследовании диссертант обращается также к концепции «культурного шока» в современной кросс-культурной психологии.

Методологической основой исследования являются принципы историзма, объективности и системного анализа, позволяющие изучать исследуемое явление во всем его многообразии и конкретно-исторической обусловленности.

При систематизации и интерпретации документальных источников и фольклорных материалов применялись такие научные методы, как конкретно-исторический, сравнительно-исторический, историко-типологический, проблемно-хронологический, экстраполяции и логического анализа. В своей совокупности они позволили, на наш взгляд, реконструировать картину прошлого адыгов, воспроизвести процесс исторического развития с присущими ему общими, особенными и индивидуальными чертами, систематизировать накопленные знания об этносе и его отношениях с османами и крымскими татарами.

Научная новизна диссертации видится в том, что в ней впервые в адыговедении предпринята попытка исследовать обозначенную тему при помощи не только традиционных исторических методов, но и с

1 Арутюнов С А Народы и культуры развитие и взаимодействие М . 1989

опорой на применяемые в этнологии, этнической и кросс-культурной психологии, фольклористике теоретические положения, которые помогли объяснить некоторые феномены истории адыгов, осмыслить их социальный опыт, яснее увидеть особенности индивидуального и группового поведения, главные ценностные ориентиры людей -субъектов исторического процесса. Новизна ещё и в том, что, хотя работа и посвящена исследованию «классических» проблем истории, особый акцент сделан на осмысление «истории повседневности» -образа жизни обычаев, стереотипов сознания и поведения адыгов, османов и татар, во многом определявших характер их взаимоотношений.

Практическая значимость работы может выразиться в ее использовании в научных исследованиях по проблемам средневековой и новой истории адыгов, при написании обобщающих трудов по истории и культуре народа, а также в «задействовании» содержания, оценок и выводов диссертации при изучении курса истории адыгов. Кроме того, приложенные к диссертации авторские карты, уточняющие территориальную локализацию адыгских субэтносов на Северном Кавказе, могут быть полезны в качестве наглядного пособия в преподавании региональной истории в системе среднего и высшего образования.

Научная апробация Результаты исследования освещались в сообщениях и выступлениях диссертанта на научных и научно-практических конференциях в Адыгейском государственном университете и отражены в публикациях автора. Материалы работы используются автором в учебном процессе при чтении лекций по дисциплинам «История Адыгеи» и «Культура адыгов». Диссертация обсуждена и рекомендована к защите кафедрой истории исторического факультета Адыгейского государственного университета.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложения в виде 6 авторских карт.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновываются актуальность темы, выбор географических и хронологических рамок исследования, характеризуется историографическое состояние проблемы, определяются объект, предмет, цель, задачи, источниковая и теоретико-методологическая база работы, отмечаются научная

новизна и практическая значимость диссертации, даётся информация о её научной апробации.

Первая глава «Адыго-крымские отношения» состоит из трёх параграфов. В первом параграфе рассматривается историко-географический контекст этих отношений. В XV-XVПI вв. Кавказ и Черкесия как его часть занимали видное положение в международной жизни, поскольку обладание ими сулило многочисленные экономические и политические выгоды. Именно поэтому здесь столкнулись экспансионистские планы правящих кругов Османской империи, её вассала Крымского ханства и России. В развернувшейся борьбе каждая из сторон стремилась вовлечь адыгов в сферу своего влияния. Соперничество держав достигло апогея в XVIII в., когда Российская империя перешла к открытым военным действиям на Кавказе с целью аннексии черкесских территорий.

Представленная в диссертации географическая локализация адыгских земель призвана способствовать углублению знаний о политических и социокультурных процессах в отношениях адыгов с Османской империей и Крымским ханством: В работе прослеживается, изменение границ Черкесии, перемещение в её рамках субэтнических групп, уточняется время появления новых субэтносов; При этом особое внимание уделяется горным адыгам — шапсугам и абадзехам — одним из древнейших субэтносов в географическом пространстве Черкесии.

В ходе исследования установлено, что в обозначенный период этническая карта Северо-Западного Кавказа и Центрального Предкавказья претерпела значительные изменения. С одной стороны, шел процесс слияния части абазин с адыгским этническим массивом, с другой - в рамках адыгского этноса появились новые субэтнические группы, полностью или частично поглощавшие более древние общности. Во многом эти явления порождались политическими причинами, в ряду которых особенно значимыми были отношения адыгов и абазин с Крымским ханством. В свою очередь, субэтническая дробность адыгов стала одним из факторов их политической истории. Мобилизованные в работе материалы позволяют утверждать, что именно в конце XV-XVШ вв. на Северном Кавказе сложились известные по позднейшим источникам субэтнические группы адыгов.

Второй параграф главы содержит анализ адыго-крымских военных конфликтов, предопределённых географической близостью Крыма и Кавказа. Адыги вынуждены были постоянно противостоять тюркоязычным степнякам, которым с конца XV в. и вплоть до последней четверти XVIII в. оказывала мощную поддержку Османская империя. Подробно анализируются причины татарских набегов, их

обусловленность кочевническими традициями и особенностями хозяйства крымцев. В культуре их жизнеобеспечения важное место занимали такие формы экзоэксплуатации, как военный грабеж, контрибуция, данничество. Набеги стимулировались существованием у татар рабства и работорговли. Они имели целью захват имущества и пленников, но не предполагали захвата и удержания чужих территорий. Организация грабительских набегов и участие в них имели такой социальный аспект, как снижение внутригрупповой напряженности, и часто были делом не только материальной выгоды, но и социального престижа.

Устоявшийся в отечественной историографии тезис об адыгах как о вековой жертве агрессивной политики крымцев опровергается фактами военного давления на Крымское ханство адыгов, инициировавших набеги и долгое время остававшихся единственными, кто мог добраться до Бахчисарая. Эти успехи, по свидетельству многочисленных источников, становились возможными благодаря лучшему качеству вооружения, боевых коней и более эффективной военной подготовке адыгов, позволявшей им противостоять численно превосходившему их крымскому войску.

В исследовании фиксируется внешняя схожесть адыго-крымских взаимных набегов, а также выявляются кардинальные отличия в их мотивации. Если набеги в крымско-татарском обществе являлись одним из важнейших элементов культуры жизнеобеспечения, то в адыгском обществе они не были связаны напрямую с удовлетворением жизненных потребностей. Для адыгов побудительным мотивом военных акций был фактор престижности участия в набеге, а главной их целью - перспектива приобретения воинской славы, являвшейся синонимом власти в феодальной Черкесии. Черкесская аристократия, чтобы удерживать власть над народом, должна была выделяться храбростью и удачливостью на войне, а также своей щедростью. У адыгов, живших в условиях постоянных военных столкновений, мужество и героизм почитались как высшие добродетели. Война же была лучшей возможностью для их проявления, а черкесские набеги - адекватным ответом на вызов Степи, средством поддерживания боеготовности, отработки военных навыков и самого выживания в тех исторических условиях. В случае поражения в столкновениях с крымцами адыги могли признавать себя подданными хана, но это никогда не вело к подчинению крымским законам. Зависимость черкесов от Бахчисарая была достаточно условной; речь могла идти лишь о подданстве некоторых адыгских субэтносов или же отдельных владетелей на определённые периоды. Помимо механизмов возникновения войн между крымцами и адыгами, в диссертации рассматриваются механизмы умиротворения, инициатором которого могла выступать как та, так и другая сторона.

В третьем параграфе освещаются этнокультурные связи черкесской и татарской элит, выявляется значение династических браков представителей ханского дома Гиреев и дочерей адыгских владетелей, подчеркивается, что эти браки усиливали влияние Гиреев среди черкесских обществ, ментально ориентированных на особое почтение к «благъэ» (свойственникам). Такая установка ограничивала свободу политического маневра адыгов: согласно их представлениям о родственных обязательствах род зятя полагалось поддерживать при любых обстоятельствах. Даже в тех случаях, когда необходимо было действовать исходя из трезвого политического расчета, аристократ должен был руководствоваться не здравым смыслом, а соотносить своё поведение с требованиями сословной этики. Сами Гирей также исполняли долг родственников в отношении адыгских владетелей, с которыми они были связаны по женской линии.

С брачными союзами представителей правящих кругов Крыма и черкесских женщин связано включение крымской элиты через институт аталычества в систему общественных отношений в адыгском социуме. Институт искусственного родства служил для правящего класса инструментом укрепления общественных связей внутри Черкесии. Ему отводилась важная роль и в деле регулирования внешнеполитических отношений с Крымом, поскольку адыгам отдавали мальчиков из ханского рода Гиреев для воспитания, обучения военному делу и упрочения связей с ними. Диссертант допускает существование связи между брачными союзами Гиреев с черкесскими княжнами и воспитанием ханских детей у черкесских аталыков. Адыгские аристократки, взращенные в традициях дворянского кодекса «Оркъ хабзэ», даже будучи женами или фаворитками крымских Гиреев, не мыслили воспитания своих сыновей - потенциальных наследников престола - в родительском доме. Очевидно, срабатывал жесткий стереотип - передавать сына на воспитание в чужую семью, во-первых, чтобы вырастить из него достойного, по адыгским понятиям, мужчину-воина, и, во-вторых, чтобы связать сына тесными узами с сильной и влиятельной семьей на родине матери.

Первые прецеденты отправки принцев-Гиреев на воспитание к адыгам были связаны с их происхождением от черкесских женщин. Со временем такая практика сделалась традицией, ибо это давало крымцам новые рычаги воздействия на ситуацию в Черкесии. Но несомненно и то, что стиль жизни черкесского дворянства считался среди крымской знати образцом для подражания, а воспитание по-адыгски вполне отвечало крымскому «comme il faut». Страна черкесов, писал Дм. Кантемир, «является школой для татар, из которых каждый мужчина, который не обучался военному делу и хорошим манерам в

этой школе, считается «тентеком», то есть нестоящим, ничтожным человеком»1. Отсюда и ориентированность представлений об элитарной социализации крымцев на культуру черкесской аристократии.

В данном историческом контексте влияние культуры черкесской элиты на культуру татарской знати рассматривается как внешний импульс, поскольку речь идет, по сути, об экспорте в высшее крымское общество иноэтничной элитарной культуры. Очевидно, имела место и определенная корреляция систем ценностей адыгского и крымско-татарского обществ. Возможно также, что ценностные ориентиры и стандарты поведения, составлявшие стержень адыгской мужской элитарной культуры и прививавшиеся адыгами своим высокородным воспитанникам, являлись интернациональными для региона, где мир Степи контактировал с миром Гор. Воспитание крымской элиты в адыгском культурном пространстве привносило в её среду военную культуру черкесов, превосходство которой сознавали сами крымцы.

В работе достаточно внимания отводится социокультурному контексту межэтнических контактов верхов адыгского и татарского обществ. Отмечается, что ранняя идентификация крымских царевичей протекала внутри адыгского социума. Первым их родным языком становился адыгский, а приобщение к базовым ценностям адыгской культуры происходило гораздо раньше, чем усвоение норм и ценностей собственной этнической культуры, в силу чего Гирей не могли не чувствовать себя идентичными адыгским аристократам. Воспитание у адыгов имело для крымских верхов не только чисто утилитарный, но и престижно-знаковый характер. В культуре татарской элиты была ярко выражена адыгская культурная доминанта, а элитарная черкесская мужская культура выступала как культура-донор по отношению к культуре высшего татарского общества.

Помимо воспитания юных татарских принцев, адыги широко практиковали прием и поселение в своей среде уже взрослых султанов (хануко). Посылая султанов в Черкесию, крымские ханы рассчитывали с их помощью держать адыгов под контролем. В черкесской среде эту миссию мог выполнить лишь сильный лидер - харизматический военный вождь, признаваемый не только в силу знатности происхождения, но и личных качеств.

Султаны-Гиреи, чтобы претендовать на какую-то значимость в адыгском обществе, должны были придерживаться ценностных

1 Кантемир Дм История роста и упадка Оттоманской империи // Аталиков В М Страницы истории Нальчик, 1987 С 139

установок этого общества, следовать неким традиционно признанным образцам поведения, предписанным феодально-рыцарскому сословию. Пройдя школу продолжительного культурного общения с адыгами, юный крымский царевич, став взрослым султаном, уже воспринимался как идентичный адыгам. Адыги же, принимая у себя султанов-Гиреев, не только руководствовались соображениями безопасности и необходимости строгого исполнения древних обычаев аталычества и гостеприимства; контакты на этом уровне, как показано в диссертации, позволяли и той, и другой стороне в определенный степени отстаивать свои политические интересы.

Анализ использованных источников подводит к выводу о том, что вхождение представителей правящего дома Крымского ханства в семейно-брачные связи с адыгами и в систему семейного воспитания через аталычество, а также длительное пребывание хануко в Черкесии привели к значительной адыгизации Гиреев. Большинство из них по своему антропологическому типу, воспитанию и менталитету были скорее адыгами, чем татарами. Какая-то часть султанов была полностью ассимилирована адыгами. К остальной же части крымской элиты, воспитанной' и жившей в Черкесии, применимо понятие аккультурации, поскольку в этой среде имел место билингвизм (владение и адыгским, и татарским языками) и бикультурализм (ориентация и в адыгском, и в татарском культурном пространстве).

Вторая глава - «Адыго-османские отношения». В первом параграфе анализируются масштабы и последствия турецкого присутствия в Черкесии и методы османской политики в адыгских землях. В последней четверти XV — середине XVI вв. Османская империя, усилившись за счёт Крымского ханства, достигла пика своего могущества и включила в орбиту своих интересов адыгские земли на Кавказе. Активный османо-крымский натиск подвиг черкесов на союз с Москвой в 1550-х гг. Силовые акции Порты, имевшие целью присоединение Черкесии к империи султанов-Османов, увенчались установлением вассальной зависимости адыгов, проживавших на Таманском полуострове, и включением их земель во вновь образованное Таманское санджакство Каффинского эйялета. Однако уже в XVII в. пошатнувшееся могущество Османов сбило накал их завоевательной политики на Северо-Западном Кавказе, и турки не смогли продвинуться далее Таманского полуострова.

Чтобы удержать ранее завоёванные позиции, в конце XV -начале XVI вв. на азово-черноморском побережье Таманского полуострова османы основали крепости Тамань, Темрюк, Атчу, Кызыл-таш, призванные стать центрами военной и гражданской администрации для адыгов. Однако ликвидация турками генуэзских

торговых поселений в Черкесии и монополизация ими Чёрного моря привели к тому, что эти крепости быстро превратились в центры внешней торговли адыгов и практически утратили своё военное назначение. Учитывая, что у адыгов долгое время не могло быть других торговых партнеров, Порта поставила Черкесию в экономическую зависимость и помышляла о политическом подчинении её. Это позволило туркам-османам сохранять за собой крепости на Северо-Западном Кавказе более 300 лет и оказывать определенное влияние на политическую ситуацию в Черкесии.

Торговля велась в основном на побережье и тяготела к тем местам, где на протяжении более чем двух тысячелетий существовала своего рода контактная зона жителей Северо-Западного Кавказа с другими черноморскими и средиземноморскими народами, а через их посредство и с остальным миром. После утраты османами в ходе русско-турецких войн XVIII в. крепостей на Таманском полуострове средоточием турецкой активности стали вновь отстроенные крепости Суджук-кале, Геленджик и Анапа, куда и переместилась торговля. Примечательно, что крепости в адыгских землях не могли возводиться без согласования с адыгскими владетелями. Попытки строительства новых крепостей во внутренних районах Закубанья успеха не имели. Существующие же укрепления располагались исключительно на границах Черкесии.

В диссертации отмечается, что торгово-экономические связи обеспечивали определенное влияние Порты в адыгских землях. В то же время черкесы оставались независимыми и управлялись собственными князьями. Если же они иногда и присягали Порте, то это делалось с условием, что признание власти султана не уменьшит их независимости. Османским поселениям не гарантировалось спокойствие; они жили под постоянной угрозой нападения со стороны черкесов. Турецкие крепостные власти использовали различные методы сдерживания адыгов: браки с дочерьми адыгских владетелей, плата им за лояльность и т.д.

Османы считали своими подданными всех адыгов, признававших сюзеренитет крымских ханов. После отторжения Крыма от Османской империи в 1770-х гг. началось острое соперничество между турками и крымцами за право «владения» адыгами. К тому же туркам вовсе не было выгодно неконтролируемое ими усиление крымцев за счёт черкесов и сращивания Крыма с Черкесией, ибо это могло привести к появлению сильнейшего военно-политического образования, способного положить конец османскому влиянию на Крым. Обосновывая перед Российской империей свои притязания на власть над адыгами, Порта отвергала такие же амбициозные устремления

своего соперника. Ситуация побуждала черкесов вести активный поиск внешнеполитических ориентиров. Турция и поддерживаемый Россией Крым, оказавшись с 1770-х гг. по разные стороны баррикад, стремились заполучить адыгов в союзники. Только с фактическим присоединением Крыма к Российской империи и началом военных действий русских войск на Северном Кавказе решение вопроса о принадлежности адыгов окончательно переходит в сферу русско-османского противостояния.

С учётом особого места ислама в османской политике в Черкесии в диссертации эта проблема рассматривается в отдельном, втором параграфе. Здесь исследуются формы и методы распространения ислама среди адыгов, а также прослеживаются этапы его усвоения традиционной культурой этноса. Подчеркивается, что исламизация, вызванная политическими интересами Порты, была, по сути, процессом межкультурного взаимодействия мусульманской культуры и традиционной культуры адыгов.

Ислам постепенно проникал на Северный Кавказ ещё в домонгольскую эпоху, но это существенно не изменило религиозную ситуацию в Черкесии, характеризовавшуюся синкретизмом языческих, христианских и мусульманских верований. Массовое же внедрение ислама в регионе началось с 1717 г., когда Османская империя возвела дело исламизации адыгов в ранг государственной политики. Новую религию методами военного насилия насаждали крымские ханы, войско которых служило главной силой султанов-Османов на Северном Кавказе. Исламизация развивалась в конфронтационной плоскости: адыги, стремившиеся к сохранению самобытности, не желали расставаться с прежними верованиями.

Быстрому усвоению ислама препятствовал и географический фактор. На равнинах и в предгорьях мусульманство утверждалось быстрее, чем в горах. Горы вообще являются серьезным препятствием на пути цивилизационных движений, в том числе и на пути распространения религии. В силу высокого консерватизма горных обществ, любые религиозные проповеди среди них могут иметь успех лишь при большой настойчивости, и на это могут быть потрачены века. Религиозная география горных миров имеет свои особенности, как имеет свои особенности и менталитет горцев, которых суровые условия жизни заставляют больше заботиться об умилостивлении природных стихий при помощи жертвоприношений и магических обрядов, чем об освоении сложных религиозных доктрин.

Исламизация шла волнообразно и протекала неравномерно у разных субэтносов в различные периоды адыгской истории. На протяжении XVI - XVIII вв. адыги пережили не одну мусульманскую

«реконкисту». В работе дается развернутое обоснование авторского положения о том, что восприятие адыгами религиозной инновации на протяжении 200-300 лет оставалось на уровне простого копирования, без попыток сколько-нибудь органической интеграции в свою культуру и без серьезной трансформации, будучи лишь следствием влияния политической конъюнктуры. С изменением исторической обстановки инновация отбрасывалась, и адыги возвращались к своим традиционным культам. Навязываемый силой ислам в Черкесии с большим трудом включался в пласт доисламских верований и культов и трансформировался, приобретая этноспецифические черты, существенно отличающие его от нормативного, коранического ислама.

В диссертации освещается неоднозначное отношение к новой религии разных слоев адыгского общества. Первоначально ислам стал религией феодальных верхов, вовлеченных в межэтнические контакты с Крымским ханством и Османской империей в гораздо большей степени, чем простолюдины. Симптоматично, что именно в тех субэтнических группах адыгов, где наиболее развита была феодальная иерархия и сильны были позиции дворянского сословия (особенно у кабардинцев), ислам утвердился раньше, чем в обществах с менее выраженной сословной структурой. Принимая мусульманство, дворяне заставляли исповедовать ислам и своих крепостных крестьян. В других «аристократических» адыгских обществах, напротив, ислам был скорее воспринят низами, привлечёнными содержащимися в нём идеями социального равенства, актуальными в условиях жёстко иерархизированных феодальных обществ.

В течение XVIII в. ислам стал официальной религией почти всех адыгов (за исключением части горцев Черноморского побережья). Но туркам не удалось сделать адыгов ревностными последователями учения Мухаммеда, хотя на этом этапе в их религиозном миропонимании произошли определенные переосмысления под воздействием активной мусульманской пропаганды. Шел постепенный процесс модификации нового религиозного учения, приспособления его к специфике культуры и сознания этноса. Адыги, с одной стороны, уже были готовы к восприятию новой религии, но с другой - не могли уступить ему первенства в иерархии духовных ценностей своей этнической культуры. В центре адыгской модели мира стояло «адыгство» - всеобъемлющая этическая система, обладавшая абсолютной ценностью и являвшаяся главным регулятором всех областей жизни и даже подчинившая себе религиозное сознание. Тем не менее постепенно шел процесс трансформации элементов традиционной адыгской культуры, соприкасавшихся с религиозной инновацией. Но эти изменения не были столь радикальными, чтобы

существенно повлиять на образ жизни и мировосприятие адыгов, поскольку религия никогда не занимала слишком большого места в их жизни.

В реферируемом разделе работы показывается, что последний, заключительный этап усвоения адыгами новой религии (ее структурной интеграции в систему культуры адыгского этноса) растянулся почти на всё XIX-е столетие. В то же время действительно значимым фактором истории Черкесии ислам стал лишь в ходе Кавказской войны, когда мусульманская вера становилась для определенной части адыгов идеологическим знаменем национально-освободительной борьбы, а на каком-то этапе войны - даже фактором внутриэтнической солидарности, приобретавшим этноинтегрирующие и этнодифференцирующие функции. Это был контркультурный феномен, ставший механизмом внедрения инновации. Но уже примерно с первой четверти XX в. информация о привнесении новой религии извне стерлась из этнической памяти адыгов, и мусульманство воспринимается ими как часть собственной культурной традиции.

В третьем параграфе главы исследовательское внимание сосредоточено на освещении широкомасштабного черкесского присутствия в Османской империи. Правящая верхушка империи пополнялась за счет добровольного выезда адыгов на службу, невольников, а также брачных союзов знатных черкешенок с турецкими сановниками и с самими султанами. Диссертация насыщена множеством фактов, подтверждающих высокую востребованность адыгов в Порте. Отмечается, что многие из них, проявив свои лучшие качества и способности, добивались жизненного успеха, славы, власти и богатства (мужчины - преимущественно в военной сфере, близкой им по духу благодаря культу воинственности, а женщины прочно первенствовали в гаремах османской элиты).

Проблема достаточно успешной адаптации большого числа адыгов в османском обществе рассматривается с позиций концепции «культурного шока». Много внимания уделено выявлению точек соприкосновения ценностных систем адыгского и османского обществ, способствовавших преодолению трудностей приспособления адыгов к инокультурной полиэтничной среде османского социума.

Тот факт, что адыги смогли найти свою «нишу» в новой социокультурной среде, связывается и с особенностями османского общества, характеризовавшегося достаточной веротерпимостью, гетерогенностью и космополитичностью, отсутствием

господствующей национальности. Такая толерантность к представителям иных этнических культур благоприятствовала иноземцам. Положение черкесов в Османской империи облегчалось

также и их религиозным индифферентизмом. Во имя карьерного роста они могли менять свои непрочные религиозные убеждения, принимая ислам.

В работе предпринимается попытка «измерить» по ряду параметров «культурную дистанцию» между адыгской и османской культурами, существенно влиявшую на адаптационные процессы. В этой связи указывается на близость климатических условий Черкесии и большинства регионов Османской империи, схожесть их аграрных систем, элементов культуры жизнеобеспечения, общность в структуре семьи и т.д. Всё это помогало адыгам чувствовать себя комфортно почти в любой точке Османского государства.

Проведённый анализ позволяет полагать, что дистанция между культурой и базовыми ценностями османского и адыгского обществ в рассматриваемую эпоху была не столь велика, хотя, бесспорно, нельзя ставить знак равенства между ними; речь может идти лишь о тождественных или, по крайней мере, схожих элементах культур и тех составляющих культурных традиций, которые, соприкасаясь, давали возможность адыгам и османам сосуществовать и достаточно плодотворно общаться. Следовательно, у адыгов было меньше причин испытывать на чужбине сильный культурный шок, чем у представителей других этносов, чья культура была в большей степени «дистанцирована» от османской. Это и помогало черкесам добиваться высокого положения в османском обществе'.

В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы выводы.

Основные положения, выносимые на защиту:

- Крымское ханство никогда не достигало власти над всей Черкесией, а лишь на определенное время подчиняло некоторые адыгские субэтносы или отдельные княжеские владения в равнинной зоне, чья зависимость от Бахчисарая выражалась только в выплате дани и нерегулярной поддержке крымской армии адыгскими дружинами; войны крымцев против горных черкесов были, как правило, неудачны;

- адыго-крымские отношения, не ограничиваясь военно-политической сферой, развивались в плоскости интенсивного межкультурного взаимодействия на уровне элитарных кругов через посредство семейно-брачных связей и общественных институтов традиционной адыгской культуры; основная тенденция межэтнических контактов заключалась в том, что в качестве реципиента выступала главным образом крымско-татарская культура;

- Османская империя, стремясь вовлечь адыгов в орбиту своего влияния, применяла для этого разнообразные методы. Избегая

открытых конфликтов с конца XVI в., Порта сумела через посредство торгово-экономических связей с адыгами и распространение среди них ислама стать для некоторых черкесских обществ внешнеполитическим ориентиром;

- исламизация адыгов в рассматриваемый период не привела к установлению «исламского порядка» в Черкесии; существенные перемены в духовной и общественной жизни адыгского социума, связанные с исламом, проявились лишь в ходе Кавказской войны;

феномен постоянной востребованности черкесов для престижных ролей в Османской империи объясняется высокой степенью их адаптивности в этом социуме, которая определялась небольшой (относительно других культур) дистанцией, существовавшей между культурами адыгского этноса и османского общества;

- Черкесия была не только объектом, но и активным субъектом историко-культурных процессов рассматриваемой эпохи как в лице этнополитического образования, так и на уровне отдельных субэтносов, княжеских династий и персоналий, волею судьбы вовлекавшихся в водоворот исторических событий.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ РАБОТЫ:

1. Хачмахова (Цеева) З.А. Связи адыгов с домом крымских Гиреев // Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп, 1999. С. 49-55. (0,5 пл.).

2. Цеева З.А. К вопросу о турецком присутствии в Черкесии (конец XV в.

- 70-е гг. XVIII в.) // Наука- 2002: Матер; науч. конф. молодых учёных и аспирантов АГУ (22-25 апреля 2002). Майкоп, 2002. С.278-290. (0,8 пл.).

3. Цеева З.А. Черкесия на карте Северного Кавказа в XV - XVIII вв// Информационно-аналитический вестник АРИГИ. История, этнология, археология. Майкоп, 2003. Вып. 6, 7. С. 107-126. (1 п.л.).

4. Цеева З.А. Этнокультурные связи черкесской и татарской элит в XV -XVIII вв. (в печ.) (1,3 п.л.).

5. Цеева З.А. Распространение и утверждение ислама среди адыгов в XVI

- XVIII вв. (в печ.) (1 п.л.).

Цеева Зарсма Арсеновна

Отношения Черкесии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты (70-е гг. XV - XVIII вв.)

Автореферат

Сдано в набор 08 07 04 Подписано в печать 12 07 04 Бумага типографская № 1 Формат бумаги 6 0x84 Гарнитура Times New Roman Тир 100 Заказ 051

Отпечатано на участке оперативной полиграфии Адыгейского государственного университета 385000 г Майкоп, ул Университетская, 208

№15 210

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Цеева, Зарема Арсеновна

Введение.

Глава I. Адыго-крымские отношения. t

§ 1 .Историко-географический контекст адыго-крымских отношений.

§ 2. Адыго-крымские военные конфликты: причины, формы, последствия.

§ 3. Этнокультурные связи черкесской и татарской элит.

Глава II. Адыго-османские отношения.

§ 1. Турецкое присутствие в Черкесии: масштабы и последствия.

§ 2. Этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов.

§ 3. Черкесы в Османской империи: проблемы адаптации адыгов в оттоманском обществе.

Введение диссертации2004 год, автореферат по истории, Цеева, Зарема Арсеновна

Актуальность темы диссертации обусловлена наметившимися тенденициями в методологии истории, которые дают возможность исследователям отказаться от жёсткого экономического детерминизма и 4 искусственного деления истории на политическую, социальную и культурную, уйти от описательности и освоить достижения смежных гуманитарных дисциплин. В рамках новых подходов актуализируется изучение внеэкономических механизмов, управлявших социумом через реконструкцию ментальностей, систем ценностей и реалий повседневной человеческой жизни как факторов, определявших исторический процесс. Именно в этом пласте культуры, как нам представляется, можно получить новые знания, позволяющие углубить понимание характера исторических событий и явлений, более рельефно осмыслить историю в «человеческом измерении».

Традиционно в отечественной историографии приоритетным было рассмотрение событийной стороны истории - массовых общественных явлений и знаменательных фактов, а их социокультурный контекст почти не затрагивался. Подобный подход приводил к тому, что за масштабными событиями не просматривались человеческие чувства, мысли, побуждения, определявшие социальное поведение людей, в конечном итоге творивших историю. Это вело к потере многомерности научного видения, упрощённому представлению об историческом процессе1.

Такая однонаправленность в полной мере присуща отечественным исследованиям адыго-османо-крымских отношений, длительное время определявшим ситуацию на Северном Кавказе и заметно влиявшим на . общекавказскую историю. Обращение к этой проблеме с учётом современной ориентации исторического знания может способствовать преодолению указанной ограниченности и внесению новых оценок в

1 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1987. С.20. сложившиеся в историографии взгляды на эту значимую для адыгской истории эпоху.

Как реакцию на все указанные обстоятельства следует рассматривать выбор темы данной диссертационной работы, изложенное автором понимание её актуальности, да и все содержание исследования.

В настоящее время в отечественной историографии ещё нет трудов, в которых бы комплексно рассматривались интересующие нас проблемы. И тем не менее отдельные положения, развитые в диссертации, в той или иной мере затрагивались в целом ряде исторических, этнологических, культурологических и других работ, выполненных учёными разных поколений и разных методологических ориентаций. Эту разноплановую литературу можно условно разделить на группы.

К первой группе относятся работы по истории Крымского' ханства, Османской империи и Ближнего Востока, в которых в разной степени отражены оба аспекта избранной темы. В отечественной историографии обращает на себя внимание исследование дореволюционного историка В.Д.Смирнова,1 основанное на материалах османских и крымско-татарских хроник. Содержащиеся в нём выводы о характере отношений Турции и Крыма, в особенности о несамостоятельности Крымской политики, во многом являвшейся отражением воли Стамбула, были приняты большинством историков и важны для понимания как истории Крыма и Турции, так и адыгской истории. Ученый подчеркивал, что зависимость адыгов от крымцев никогда не была окончательной и борьба черкесов против их набегов продолжалась на протяжении всего времени существования Крымского ханства.

Особенно значимыми среди данной группы публикаций нам представляются сочинения последнего молдавского господаря Дмитрия Кантемира, жившего в Стамбуле и получившего там блестящее образование,

1 Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб., 1887. и труд Константина Базили, русского дипломата албано-греческого происхождения, служившего на Ближнем Востоке1. Приводимые Д.Кантемиром сведения отличаются большой достоверностью, поскольку он лично знал многих из описываемых им высокопоставленных адыгов на турецкой службе. Его работа также ценна для понимания характера отношений, сложившихся между адыгами и крымскими татарами. Сочинение К.Базили уделяет большое внимание черкесскому фактору на Ближнем Востоке и персоналиям адыгов, находившимся на службе у Порты.

Необходимо отметить работу выдающегося отечественного ориенталиста Н.А.Иванова, в которой исследуются история завоевания османами арабских стран (в том числе и находившихся под властью черкесской династии мамлюков), социокультурные аспекты жизни полиэтничного османского общества, особенности его внутриполитической структуры и военной организации.

Большое значение для изучения избранной темы имеет обобщающее исследование Ю.А.Петросяна3 по истории Османской империи, в котором он рассматривает эту державу как одно из особых явлений в мировой истории, анализирует причины, породившие «Османский феномен», освещает внутреннюю и внешнюю политику государства, выделяет периоды его расцвета и упадка.

Проблемы Османской истории, связанные с её политикой на Кавказе, изучали зарубежные авторы4. В монографии английского историка В.Аллена рассматриваются проблемы турецкого могущества в XVI столетии, уделяется большое внимание черкесскому фактору в османо-крымской истории. Автор характеризует Черкесию как независимую страну, проводившую Cantimir Dm. Histore de I'Empire Ottoman ou se voyent les causes de son aggrandissement et de sa decadence. Traduite en Fransois par M. de Joncquieres. Т.Н. Paris, 1743; Базили K.M. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. М., 1962.

2 Иванов Н.А. Османское завоевание арабских стран. М., 2001.

3 Петросян Ю.А. Османская империя. М., 2003.

4 Allen W.E.D. Problems of Turkish Power in the Sixteenth Century. L., 1963; Toledano Ehud R. The Osman Slave Trade and its Suppression. Princeton University Press, 1982. самостоятельную политику. В работе анализируется полиэтничная структура Османского государства, исследуются основные направления политики этой державы в эпоху её наивысшего расцвета, затрагиваются связи османов с адыгами, а также некоторые аспекты адыго-крымских и адыго-русских отношений.

В монографии израильского историка Я.Толедано исследуется османская работорговля в бассейне Чёрного моря. В ней черкесскому аспекту посвящена целая глава, в которой даётся глубокий анализ всех сторон этого явления, что делает работу важной для данной диссертации.

Во вторую группу включены обобщающие исследования как по истории Северного Кавказа в целом, так и отдельных её составляющих — Кубани, Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии1. В них наряду с широким анализом исторических событий и явлений различных эпох в специальных разделах затрагиваются и адыго-османо-крымские отношения, и вопросы адыгской культуры, которая, однако, рассматривается как нечто внешнее по отношению к историческому процессу.

Особенностью трудов, написанных в 50-х гг. XX в., является необоснованное преувеличение масштабов турецкого влияния на адыгов. Более того, в них даже говорится о турецком иге над последними. Так, связи адыгов с Турцией и Крымом в «Очерках истории Адыгеи» оцениваются как факт, имевший исключительно негативные последствия для адыгов. Бездоказательно звучат также содержащиеся в них утверждения о «реакционности» ислама и о все возраставшем цивилизующем влиянии России на народы Кавказа. Эти выводы проистекали из идеологических посылок о неравноценности культур, «отсталости» адыгских обществ и «цивилизаторской» миссии России по отношению к народам, вошедшим в ее состав в разное время. Подобный односторонний и некорректный подход

История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М., 1957; Очерки истории Адыгеи: В 2 т. T.5. Майкоп, 1957; История Кабардино-Балкарской АССР: В 2 т. T.I. M., 1967; Очерки истории Карачаево-Черкесии: В 2 т. Т.1. Ставрополь, 19671; История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века (далее: ИНСК). М., 1988; Адыгея. Историко-культурный очерк. Майкоп, 1989; Очерки истории Кубани с древнейших времён по 1920 г. Краснодар, 1996 и др. следствие крайней политизированности и идеологизированности советской исторической науки, оказавшейся в жёстких рамках предписаний правящей элиты государства. В то же время само содержание работы зачастую противоречит этим политизированным выводам и в целом даёт более или менее объективное представление об историческом процессе. Кроме того, в этом коллективном труде собран и обобщён богатый фактический материал по истории и культуре адыгов, который и сегодня представляет интерес для адыговедения. Последующая литература (написанная до начала 90-х гг.) в основной своей массе не внесла концептуальной новизны в изучение политической истории адыгов XV - XVIII вв.

С начала 90-х гг. XX века появилось несколько значимых исследований по истории адыгов общего характера, в которых продолжено изучение адыго-османо-крымских отношений. Эти проблемы затронуты в коллективной монографии Б.К.Мальбахова и А.М.Эльмесова, в работе А.Х.Нагоева1. Содержащиеся в них выводы и обобщения отличаются большей взвешенностью, чем у предшественников. В монографии А.Х.Нагоева, ставшей итогом многолетних изысканий автора, кроме анализа указанных проблем приводится и систематизированный археологический материал, помогающий уточнить территорию, заселённую адыгами в период средневековья. Среди трудов рассматриваемой группы заметным явлением в постсоветском адыговедении стали исследования С.Х.Хотко . В русле общеадыгской истории автор выделил также и проблемы адыгского присутствия на Ближнем Востоке и в Османской империи, ввёл в научный оборот большое число ранее неизвестных в отечественном кавказоведении источников и привлек труды зарубежных ученых. Исследователь уделил много внимания историческим личностям адыгского происхождения, в разное время входившим в правящую элиту османского общества. Собрав

1 Мальбахов Б.К., Эльмесов A.M. Средневековая Кабарда. Нальчик, 1994; Нагоев А.Х. Средневековая Кабарда. Нальчик, 2000.

2 Хотко С.Х. История Черкесии в средние века и новое время. СПб., 2001; его же. Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны. СПб., 2001. обширный фактический материал, он проделал большую работу по изучению отношений между Черкесией, Крымским ханством и Османской империей в XVI — XIX вв., а также по выявлению роли черноморской работорговли в этнической и политической истории адыгов. Обращает на себя внимание свобода суждений автора от идеологических рамок, в которые было загнано творчество историков в недавнем прошлом.

В третью группу исторической литературы объединены исследования ученых как дореволюционного, так и советского и постсоветского периодов отечественной истории, интересовавшихся вопросами русско-адыгских, русско-турецких и русско-крымских отношений. Такие работы крайне важны для понимания избранной темы, поскольку большинство авторов, разрабатывая одну из названных проблем, не обходили вниманием две других и обязательно, в той или иной степени, рассматривали адыго-османо-крымские контакты через призму внешнеполитических интересов России на Востоке.

Среди исследований русско-адыгских связей важной как для историографии, так и для источниковедения является работа С.А.Белокурова1, в которую включены документы Посольского приказа, использованные впоследствии другими учеными. Проблема русско-адыгских отношений в период активной военной колонизации адыгских земель Российской империей отражена в трудах таких известных авторов, как Ф.А.Щербина, Н.Ф.Дубровин, В.А.Потто, И.Д.Попко, Н.Ф.Грабовский2. Эти работы отличают обширная источниковая база и обилие приводимых фактов. Вместе с тем следует отметить, что названные авторы, будучи

1 Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. 1578-1613 // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. М., 1888. Вып.1. Кн. 3. С. XXXIX - XLIX.

2 Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Екатеринодар, 1910. T.I; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1871; Потто В.А. Кавказская война (в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях). СПб., 1899; Попко И.Д. Черноморские казаки. Краснодар, 1998; Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба ее за независимость // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1876. Вып. 9. С. 112-212. представителями официально-охранительного направления в русской исторической науке, всячески стремились обосновывать необходимость завоевания Кавказа Россией. В работах четко прослеживается идея великодержавности, которой неминуемо должны были покоряться «отсталые» народы Кавказа. Однако все это не снижает их исторической ценности, ибо изложенный в них материал позволяет объективному читателю отделять идеологические плевела от рационального зерна исторических фактов. Работы интересны ещё и тем, что их авторы уделяли внимание не только политической истории, но и вопросам культуры и социальных отношений в адыгском обществе, описывая черкесские обычаи и традиции и вплетая эти сведения в канву исторических событий.

Целый ряд трудов по истории русско-адыгских отношений появился и в годы Советской власти, особенно в 50-х гг XX столетия в связи с празднованием 400-летия «добровольного присоединения» Кабарды, Черкесии и Адыгеи к Русскому государству1. Работы данного тематического блока отличает явно политизированный характер, связанный с однозначно негативной оценкой последствий турецко-крымской политики в Северокавказском регионе для адыгов, в то время как русско-адыгские связи характеризуются как исключительно прогрессивные. Такой подход призван был обосновать «добровольность и необходимость» присоединения Черкесии к России именно в середине XVI в. перед лицом угрозы, исходившей от Османской империи и Крымского ханства. Так было положено начало многим искажениям и идеологизированной интерпретации событий и фактов

1 Кокиев Г.А. Русско-кабардинские отношения в XVI - XVIII вв. // Вопросы истории. 1946. № 10. С.44-60; Кушева Е.Н. Политика русского государства на Северном Кавказе в 1552-1572 гг. // Ист. зап. 1950. T.34. С. 236-282; Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI - XIX вв. М., 1958; Кумыков T.X. К вопросу присоединения Кабарды к России // Сб. ст. по истории Кабарды. Нальчик, 1956. Вып.5. С.75-96; Невская

B.Г. Присоединение Черкесии к России и его социально-экономические последствия. Черкесск, 1956; Алексеева Е.П., Калмыков И.Х, Невская В.Г. Добровольное присоединение Черкесии к России (к 400 -летнему юбилею). Черкесск, 1956; Аутлев М., Зевакин Е., Хоретлев А. Адыги. Майкоп, 1957; Фадеев В.В. Основные этапы в развитии русско-кавказских связей // Уч. зап. КБНИИ. Сер. истор. Нальчик, 1960. Т. 17.

C.33-81; Вилинбахов В.Б. Совместные русско-кабардинские военные действия (со второй половины XVI до 1791 г.)'// Сб. ст. КБНИИ. Нальчик, 1959. № 14. С.48-75 адыгской истории последующих веков.

В то же время существует ряд исторических сочинений, представляющих большую ценность для понимания характера адыго-османо-крымских отношений. Важной для адыговедения и для кавказоведения в целом является монография Е.Н.Кушевой1, в которой последовательно и достаточно объективно рассматриваются связи адыгов с Русским государством со времени их установления до 30-х rr.XVII в. на фоне крымской и османской политики на Северном Кавказе. Эта работа и по сей день остаётся одним из наиболее полных исследований истории адыгов рассматриваемого периода.

Итогом многолетних исследований стала обстоятельная монография К.Ф.Дзамихова, посвященная адыго-русским отношениям с середины XVI в. до начала 70-х rr.XVIII в. Автора интересует прежде всего политическая история и процесс формирования военно-политического союза между адыгами-кабардинцами и Русским государством. Отдельная глава монографии посвящена сотрудничеству адыгов с Россией в борьбе с Крымским ханством. В работе нашли отражение вопросы крымской политики в адыгских землях и адыго-крымских отношений. Монография добросовестно обобщает обширный материал, накопленный автором и его предшественниками по обозначенной теме, вводит в научный оборот широкий круг разноплановых источников.

К специальному исследованию русско-турецких и русско-крымских отношений одними из первых обратились советские историки В.Е.Сыроечковский и Н.А.Смирнов3. Они подчеркивали исключительную важность Кавказа и Черного моря во внешней политике османских султанов. Н.А.Смирнову удалось обобщить в своих трудах солидный исторический

1 Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI - 30-е годы XVII вв. М., 1963.

2 Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е - начало 1770-х гг.). Нальчик, 2001.

3 Сыроечковский В.Е. Пути и условия сношения Москвы с Крымом на рубеже XVI в. // Изв. Акад. Наук. Отделен, обществ, наук. 1932. № 3. С.200-235; его же. Мухаммед-Герай и его вассалы // Уч. зап. МГУ. 1940. Вып. 61. С.3-71; Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI-XVII вв. М., 1946. T.1-2; его же. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI-XV1II вв. Нальчик, 1948. материал. Однако, как нам представляется, он переоценивал значение турецкого фактора в жизни адыгского общества в XVI-XVIII вв. Истории русско-крымских отношений посвящена фундаментальная монография А.А.Новосельского1. В ней корни агрессивной внешней политики Крымского ханства видятся в особенностях его экономического строя, в неразвитости земледелия, что вынуждало крымских татар стремиться к экзоэксплуатации соседних народов в форме грабежа и принуждения их к данничеству. Весьма ценными для нас являются содержащиеся в работе материалы по Западной Черкесии, почерпнутые из крымских посольских книг.

К этой же группе работ следует отнести исследования Я.З.Ахмадова и А.М.Некрасова, посвящённые адыго-османо-крымским контактам. Эти авторы значительно расширили источниковую базу рассматриваемой проблемы. В частности, А.М.Некрасов привлекает дипломатическую переписку XV — XVI вв. из архивов Турции, средневековые османские хроники и крымско-татарские исторические сочинения. Оба исследователя тщательно анализируют политическую ситуацию на Западном Кавказе на фоне развития международных отношений.

В особую группу необходимо выделить исследования по локальным проблемам исторического адыговедения — этнической истории3, общественному устройству и экономике4, религиозным верованиям5 и

1 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948.

2 Ахмадов Я.З. Очерки истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. Грозный, 1988; Некрасов A.M. Международные отношения и народы Западного Кавказа. Последняя четверть XV — первая половина XVI вв. M., 1990.

3 Лавров Л.И. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа // Сб. ст. по истории Кабарды. Нальчик, 1954. Вып. 3. С.139-207; его же. К истории бжедугов и жанеевцев // Уч. зап. АНИИ. История и этнография. Майкоп, 1965. С.249-250; его же. Исчезнувшее адыгское племя собай // Из истории Карачаево-Черкесии. Труды КЧНИИ. Ставрополь, 1970. Вып. VI. С.450-451; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М., 1973; её же. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начала XX вв. M., 1974; С.246-274; Бетрозов Р.Ж. Происхождение и этнокультурные связи адыгов. Нальчик, 1991; Ловпаче Н.Г. Этническая история Западной Черкесии. Майкоп, 1997.

4 Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века. Социально-экономические очерки. Краснодар, 1989; Алексеева Е.П. Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI-XVII вв. Черкесск, 1957; Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX века). М., 1967; Чирг А.Ю. Культура жизнеобеспечения адыгов // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1991.

5 Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев // Труды института этнографии. Новая серия. T.LI. Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. М., 1956; Авксентьев А. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1984. культуре адыгов1, а также вопросам черкесского присутствия на Ближнем Востоке и в Османской империи2, поскольку отношения адыгов с османами и крымцами были многоуровневыми и затрагивали различные слои адыгского общества и разные подсистемы культуры этноса.

Избранная тема предполагает изучение не только собственно исторических исследований, но и литературы по смежным гуманитарным дисциплинам - этнологии, археологии, культурологии, фольклористике, которую также необходимо выделить в отдельную группу.

Большой интерес для нас представляют сочинения Б.Х.Бгажнокова3, в которых глубоко анализируется адыгская этическая система как духовный фундамент всей жизни адыгского общества в целом и отводится немало места элитарной субкультуре в рамках общеадыгской. В монографии Э.Х.Панеш4 на примере адыгов исследуются проблемы формирования этнопсихологии на широком историко-хронологическом срезе. Исследовательское внимание сосредоточено на выявлении степени влияния исторических событий на формирование этнического облика социума и его этнопсихологических характеристик и, что особенно важно, анализируются механизмы контактов адыгов с миром Степи.

Ценным приобретением адыговедения представляется диссертация М.Н.Губжокова.5 Изучая этнокультурные аспекты жизни адыгского общества в период Кавказской войны, автор впервые рассматривает все подсистемы культуры адыгов в динамике, прослеживая трансформационные процессы во всех сферах как духовного, так и материального бытия адыгов во время

1 Нефляшева Н.А. Традиции и власть (на материале Адыгеи конца XIX - 20-х гг. XX вв.): Дис. канд. ист. наук. Майкоп, 1996; Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002; Марзей А.С. Черкесское наездничество -«Зек1уе». (Из истории военного быта черкесов в XVIII - первой половине XIX века).

2 Хотко C.X. Черкесские мамлюки. Майкоп, 1993; его же. Черкесские (адыгские правители Египта и Сирии в XIII - XVIII вв. Майкоп, 1995; его же. Генезис черкесских элит в султанате мамлюков и Османской империи. Майкоп, 1999.

3 Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик, 1978; его же. Образ жизни адыгской феодальной знати II Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980. C.78-I04; его же. Адыгская этика. Нальчик, 1999.

4 Панеш Э.Х. Этническая психология и межнациональные отношения. Взаимодействия и особенности эволюции (на примере Западного Кавказа). СПб., 1996.

5 Губжоков М.Н. Западные адыги в период Кавказской войны (этнокультурные аспекты): Дис. канд. ист. наук. М., 2001. боевых действий. Для нашей работы важны исследования М.Н. Губжокова по внедрению ислама в традиционную культуру адыгов под влиянием событий войны на Кавказе.

Труды археологов1, привлечённые в данной работе, помогают восполнить пробелы в других видах источников, в частности, уточнить карту расселения адыгов в изучаемый период и масштабы турецкого присутствия в Черкесии.

Философско-культурологическому анализу эволюции религиозных верований адыгов, специфике принятия адыгами мировых религий посвящена монография С.А.Ляушевой . Она позволяет проследить этапы усвоения ислама традиционной культурой адыгов.

Формированию представлений о месте устного народного творчества в системе традиционной культуры адыгов и о возможностях использования фольклорных сюжетов как исторических источников служат работы фольклористов3, насыщенные интересным фактическим материалом.

Таким образом, историческая наука, как отечественная, так и зарубежная, накопила значительный фонд знаний об отношениях, сложившихся между Черкесией, Османской империей и Крымским ханством. Однако историографический анализ показывает, что существующая литература акцентирована на событиях политической истории адыгов рассматриваемого периода, тогда как социокультурным характеристикам черкесского общества почти не уделено внимания. Обобщающие же отечественные исследования, освещавшие и политические события адыгской

1 Воронов Ю.Н. Древности Сочи и его окрестностей. Краснодар, 1979; Левашова В.П. Белореченские курганы // Труды ГИМа. М., 1953. Вып. 22; Монгайт А.Х. Средневековые памятники Северо-Западного Кавказа // Советская археология. М., 1955. Вып. XXIII. С.320-343; Пашко Я. Терракотовые трубки. // Декоративное искусство СССР, 1971. № 10. С.37-51; Нагоев А.Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV-XVII вв.). Нальчик, 1981; Тешев М.К. Адыгские погребальные сооружения в развитом и позднем средневековье в туапсинском районе на Черноморском побережье Западного Кавказа Н Вопросы археологии Адыгеи. Майкоп, 1985. С. 142-166.

2 Ляушева С.А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и современность (философско-культурологический анализ). Ростов-на-Дону, 2002.

5 Аутлева С.Ш. Адыгские историко-героические песни XVI-XIX веков. Нальчик, 1973; Унарокова Р.Б. Народная песня в системе координат адыгской картине мира // Мир культуры адыгов. Майкоп, 2002. С.337-346; её же. Адыгэ орэдыжъхэмрэ лъэпкъшЬныгьэмрэ. (Народные песни адыгов в системе информационной культуры). Мыекъуапэ,1998. истории, и вопросы культуры, были созданы в годы Советской власти и концептуально устарели, ибо опираются исключительно на марксистскую теорию общественно-экономических формаций. Ориентированная прежде всего на изучение «пиковых точек» в истории, различных стадиальных процессов, социально-экономических отношений, эта теория, быть может, более органична при научном освещении западноевропейской истории, но не всегда применима, когда речь идёт об истории других, неевропейских народов. Ограниченность трудов, базирующихся на формационном подходе, проявляется и в том, что они не уделяли должного внимания культурным явлениям, повседневной человеческой жизни во всех ее проявлениях и связях с историческими процессами разного уровня. В таких работах исторические события и явления рассматривались с классовых позиций и исходя из устоявшихся представлений об иерархии культур, разделяя их на культуры «цивилизованных» и «отсталых» народов. Все это затрудняло понимание эпохи в свете ее собственной логики и присущих ей ценностных ориентиров, отличных от современных. Поэтому представляется необходимым преодолеть ограниченность в отечественном адыговедении, проявляющуюся в политизированности подходов и оценок, а также в искусственном отделении исторических событий от их культурного контекста.

Объектом настоящего исследования являются отношения адыгов с Османской империей и Крымским ханством с 70-х гг. XV века до конца XVIII столетия.

Предметом научного осмысления стали как военно-политические события, так и условия повседневной жизни адыгов, их мировосприятие и определяемые им поведенческие стереотипы и ценности в указанную эпоху, а также процессы взаимодействия некоторых традиционных адыгских общественных институтов с социокультурной жизнью крымско-татарского и османского обществ в контексте исторических событий.

Географические рамки исследования охватывают Северо-Западный Кавказ и Центральное Предкавказье - регион, где в рассматриваемый период проживали адыги (историческая Черкесия). Однако при освещении ^ некоторых проблем география исследования расширяется, затрагивая территорию Крымского ханства и Османской империи. Это необходимо, поскольку в работе рассматривается адыгское присутствие в крымском и османском обществах. -W Хронологические рамки работы определены 70-ми гг. XV - концом

XVIII вв. Нижняя граница фиксирует начало первых военных акций Османской империи на территории Черкесии и усиление давления Крымского ханства на адыгов. Определение конца XVIII в. в качестве верхней границы исследования связано с новой волной противостояния между Османской и Российской империями после присоединения к России Крымского ханства. Кроме того, Кючук-Кайнарджийский мирный трактат 1774 г., закреплявший Кабарду за Россией, а Западную Черкесию за османами, не только не остановил соперничество двух империй из-за статуса адыгов, а, напротив, заставил их искать новые пути реализации своих экспансионистских планов на Северном Кавказе. Поэтому с конца XVIII в. можно говорить о новом этапе в адыгской истории, связанном с борьбой против притязаний русской короны на земли Черкесии. В ряде эпизодов мы обращаемся также к более ранним событиям, относящимся ко времени становления Крымского ханства, отодвигая нижнюю границу до середины XV в. В то же время при анализе некоторых явлений, истоки которых лежат в хронологических границах работы, но их конечные фазы или последствия относятся к более позднему периоду, иногда верхняя граница исследования ' Ч вынужденно отодвигается вплоть до 60-х гг. XIX в., когда с потерей независимости адыгов и включением их земель в состав Российской империи и завершились османо-черкесские отношения.

Цель диссертационного исследования - изучить характер адыго-V османо-крымских отношений, выявить взаимосвязь между событиями разного масштаба и разного уровня - от локальных процессов до явлений всемирно-исторического значения, анализируя события военнополитической истории и социокультурные особенности указанных обществ.

Из сформулированной цели вытекают и конкретные исследовательские задачи, которые заключаются в следующем:

- изучить историографический уровень исследования проблемы с тем, чтобы определить нереализованные исследовательские возможности;

- дать общую характеристику внешнеполитического положения Черкесии в конце XV-XVIII вв. — в начальный период адыго-османо-крымских отношений;

- показать географическую локализацию адыгских субэтносов рассматриваемой эпохи;

- выявить причины интереса Османской империи и Крымского ханства к адыгским землям, их цели в отношении Черкесии, а также применявшиеся ими методы реализации своих планов в указанном регионе;

- выяснить масштабы и характер османского присутствия в Черкесии и адыгского присутствия в Османской империи;

- проанализировать взаимосвязь ряда исторических событий и фактов указанного периода с социокультурными реалиями прошлого адыгов;

- исследовать те аспекты социальной жизни адыгского, татарского и османского обществ, которые представляются наиболее значимыми для понимания исторических событий рассматриваемой эпохи.

Источниковую базу исследования составили опубликованные и неопубликованные документы и материалы, отложившиеся в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА)1, Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) , Государственного архива Краснодарского края (ГАКК)3, архива Адыгейского

1 РГВИА: Ф. Военно-учёный архив (ВУА); Ф.414 Статистические сведения о Российской империи; Ф. 13454 Штаб войск Кавказской Линии и Черномории.

2 АВПРИ: Ф. Кабардинские дела.

3 ГАКК: Ф.249 Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска; Ф.260 Канцелярия начальника Черноморской береговой линии; Ф.318 Первое и второе отделения Кубанского казачьего войска; Ф.347 Штаб начальника Лабинской кордонной линии; Ф.670 Канцелярия документов по истории Кубанского Казачьего войска 1792 - 1915 гг.; Ф. 799 Документы по истории Кубани, собранные профессором Сиотоковым. республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ), оригинальные описания российских и иностранных учёных, путешественников и миссионеров, произведения адыгских писателей-просветителей, фольклорные сюжеты, в которых с той или иной степенью полноты отражены различные аспекты адыго-османо-крымских отношений.

Анализируемые источники условно разделены на группы. К первой группе отнесены официальные директивные документы общероссийского и регионального значения: указы, распоряжения, постановления. Такие документы, извлеченные в основном из фонда «Кабардинские дела» Архива внешней политики России, позволяют судить о планах Российского государства, Османской империи и Крымского ханства в отношении адыгов в различные исторические периоды и проследить реакцию различных черкесских обществ на политические маневры названных держав.

Во вторую группу включены материалы делопроизводственного характера (рапорты, донесения, докладные записки, отношения, письма). Данная группа документов составляет базу для исследования внешнеполитического положения Черкесии и, кроме того, даёт представление о политических настроениях различных слоёв адыгского общества.

Документы подобного характера и другие материалы, значимые для исследования обозначенных проблем, были извлечены из двухтомного сборника документов «Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II (1763-1780 гг.)1. В нём широко представлены документы из центральных архивов: Российского государственного архива древних актов (РГАДА), АВПРИ и РГВИА (указы, доклады, инструкции, рапорты, письма, исходившие от представителей русских властей, и письма от адыгов). В этих публикациях через призму русско-османских и русско-крымских отношений отражён широкий спектр

Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины II (17631780 гг.). Сборник документов: В 2 т./Сост., вступ. ст. и примеч. Р.У.Туганова. Нальчик, 1996-1998. Т. 1,2. интересующих нас проблем.

В работе над диссертацией использовался двухтомный сборник документов «Кабардино-русские отношения»1, вобравший в себя дела из фондов Посольского приказа, характеризующие в основном политическую историю адыгов. В эту группу источников входят также 12-томные «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией»2, где в контексте событий, отражавших Российскую политику на Кавказе с 1762 по 1862 г., содержатся ценные материалы по проблемам адыго-крымских и адыго-османских отношений. В этот сборник включены сведения, извлеченные из архива Главного управления кавказского наместника (рапорты, письма и другие документы царской администрации и письма, исходившие со стороны адыгов). Этот источник представляет в большей степени российский взгляд на события, происходившие на Кавказе в процессе его колонизации, и поэтому требует критического осмысления.

Важной категорией источников являются историко-этнографические описания авторов XV-XIX вв.3, оставивших заметки как по политической

1 Кабардино-русские отношения. Сборник документов и материалов: В 2 т. Т.1. / Сост. Демидова Н.Ф., Кушева Е.Н., Персов A.M. M., 1957; Т.2. / Сост. Букалова B.M. M., 1957.

Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (далее — AKAK): В 12 т. / Под ред. Ад. Берже. Тифлис, 1866. Т. 1; 1873. T.V; 1874. T.V1. 4.1; 1875. T.VI. 4.2.

3 Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год // АБКИЕА. С.37-40; Интериано Дж. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование // Там же. С.43-52; Броневский M. Описание Татарии // Там же. С.53-55; Д'Асколи Э.Д. Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли д'Асколи, префект Каффы, Татарии и проч. // Там же. С.61-67; Лукка Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин, Жанна де Люка, монаха доминиканского ордена // Там же. С.68-72; Тавернье Ж.Б. Шесть путешествий в Турцию, Персию и Индию в течение сорока лет // Там же. С.73-81; Ферран. Путешествие из Крыма в Черкесию, через земли ногайских татар, в 1709 году // Там же. С.109-112; Русский посол в Стамбуле. Петр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XV11I в. M., 1985; Гербер И.Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекой Кура, народах и землях и об их состоянии в 1728 году// АБКИЕА. С.151-155; Гийом де Боплан о крымских татарах. Приложение 2 // Андреев А.Р. История Крыма. Краткое описание прошлого Крымского полуострова. M., 1997. С.212-219; Главани К. Описание Черкесии // АБКИЕА. C.I56-173; Пейсонель К. Трактат о торговле на Черном море // Там же. С. 179-202; Peyssonel. Traite sur le commerse dela Mer Noire. Paris, 1787; Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа // АБКИЕА. С.203-208; Рейнеггс Я. Всеобщее историко-топографическое описание Кавказа // Там же. С.209-213; Паллас П.С. Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг. // Там же. С.214-224; Тунманн И.Э. Крымское ханство. Симферополь, 1991; Оссон М.Д. Полная картина Оттоманской империи. СПб., 1795; Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг. // АБКИЕА. С.235-280; Бларамберг И.Ф. Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа // Там же. С.353-434; Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М.,1823; Монпере Ф.Д.де. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Колхиду, Грузию, Армению и в Крым // АБКИЕА. С.435-458; Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная истории черкесов, так и ценнейшие сведения по культуре адыгского этноса. В эту же группу включены и подробные описания по истории и культуре Крымского ханства и Османской империи. Однако данные источники, при всей их информативности, требуют очень внимательного отношения к себе, поскольку представленное в них субъективное мнение авторов зачастую не сопрягается с реальными событиями и явлениями.

Большое значение для данного исследования имеет группа источников личного происхождения1, чаще имеющих форму дневников путешествия, путевых заметок или мемуаров. Их авторы - иностранцы, посетившие в XV-XIX вв. адыгские земли или сопредельные с ними территории и восточные страны с военно-политическими, дипломатическими, коммерческими и миссионерскими целями. Этот информационный блок отмечен особым субъективизмом и потому требует серьёзного осмысления и сопоставления с другими источниками. Однако подобные материалы зачастую содержат факты и сведения, не отражённые в других источниках. Они весьма важны для реконструкции ментальностей, систем ценностей, этнической борьба против русских. Нальчик, 1995; Ногмов Ш. История адыгейского народа. Майкоп, 1994; Хан-Гирей С. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978; Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли // АБКИЕА. С.585-628; Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа // Кавказский сборник. Тифлис, 1900. T.21. Отд. 2. С.53-173; Каменев Н. Бассейн Псекупса // Кубанские войсковые ведомости. Екатеринодар, 1867. № 2,5,14,27,28; Осман-бей. Невольничество и гарем // Отечественные записки. СПб., 1874. T.CCXI1-CCXIII. С.335-371; Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса, 1882. Вып. 1; Лопатинский Я.Т. Заметки о народе адыге и кабардинцах в частности // СМОМПК. Тифлис, 1891. Вып. 12. Отд. 1. С.1-10; Дьячков-Тарасов А.Н. Абадзехи (историко-этнографический очерк) // Записки Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Тифлис, 1902. Кн. XXII. Вып.4. С. 1-50; Дубровин Н.Ф. Черкесы (адыги). Краснодар, 1927; Короленко П.П. Записки о черкесах (материалы по истории Кубанской области) // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1909. T.XIV. С.297-376; Люлье Л .Я. Историко-этнографические статьи. Киев, 1991 и др.

1 Рубрук В.де. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето благости 1253 // АБКИЕА. С.34-36; Барбаро И. Путешествие в Тану Иософата Барбаро, венецианского дворянина // Там же. С.41-42; Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно //Там же. С.82-85; Путешествие итальянца по Черкесии в 1629 году. (Публикация Аталикова B.M.) // Культура и быт адыгов. Майкоп, 1991. С. 146-151; Стрейс Я. Три путешествия // АБКИЕА. С.99-102; Шарден Ж. Путешествие господина дворянина Шардена в Персию и другие восточные страны // Там же. С. 103-108; Записки янычара (написаны Константином Михайловичем из Островицы). М., 1978; Ла Мотрэ А. де. Путешествие господина А. де ла Мотрэ в Европу, Азию и Африку // АБКИЕА. С.119-147; Кук Дж. Путешествия и странствия по Российскому государству, Татарии и по части Персидского королевства // Там же. С.174-178; Потоцкий Ян. Путешествие в Астраханские степи // Там же. С.225-234; Вольней К.Ф. Путешествия в Сирию и Египет, бывшее в 1783, 1784 и 1785 годах. М., 1791-1793; Скасси Р. Извлечение из записки о делах Черкесии, представленной господином Скасси в 1816 г. // АБКИЕА. С.281-290; Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг. // Там же. С.458-530; Лонгворт Дж. Год среди черкесов // Там же. С.531-584; Спенсер Э. Путешествия в Черкесию. Майкоп, 199; Фонвилль А. Последний год войны Черкесии за независимость 1863-1864 гг. Из записок участника-иностранца. Краснодар, 1927 и др. психологии и иных социокультурных реалий прошлого. Кроме того, что авторы сочинений стремились донести до читателей, в текстах этих источников можно обнаружить и немало такого, о чём их создатели вовсе не собирались рассказывать, но, говоря словами А.Я.Гуревича, «проговаривались помимо собственной воли»1.

Среди данного круга источников в работе над диссертацией широко привлекалось сочинение подданного Османской империи Эвлии Челеби, посетившего адыгские земли в XVII в. Его труд «Книга путешествия»2 особенно ценен тем, что, во-первых, представляет взгляд собственно турецкой стороны на ситуацию в Черкесии, во-вторых, это отчет об увиденном человека, побывавшего на Кавказе с разведывательной миссией, в-третьих, автор уделил серьезное внимание истории и этнографии адыгов и соседних с ними народов. В книге содержатся интереснейшие сведения по персоналиям состоявших на службе в Османской империи черкесов, даётся характеристика их статуса.

Особую категорию составляют фольклорные источники3. Их использование приобретает большую актуальность в русле исследуемой проблематики, поскольку письменные свидетельства отражают, в основном, взгляд на адыгов и представления о них носителей иных культур. В отсутствие письменности устная традиция была тем универсумом, в котором функционировало сознание адыгов, откуда они черпали свои основополагающие ценностные ориентиры. Эта группа источников помогает прояснить то, о чем чаще «умалчивают» исторические документы -специфику этнической психологии адыгов, их отношение к

1 Гуревич А.Я. «Территория историка» // Одиссей. Человек в истории. М., 1996. С.98.

2 Челеби Эвлия. Книга путешествия. М., 1979-1983. Вып. 2,3.

3 Адыгэ орэдыжъхэр / Сост., вступит, ст. и примеч. Керашев T.M. Майкоп, 1946; Ижъэрэ адыгэ орэдхэр / Сост., вступит, ст. и примеч. Шу Ш.С. Краснодар, Майкоп, 1965; Мык1осэрэ жъуагъохэр. Адыгэ л1ыхъужъмэ яхьыл1эгъэ орэдхэр, пщыналъэхэр, гьыбзэхэр, къэбархэр. / Зэхэз., пэублэ гушы1эр, очеркхэр, коммент. Зытхыгьэр Шъхьэлэхъо Абу. Мыекъуапэ, 1994. (немеркнущие звёзды: Адыгские историко-героические песни, пщынатли, песни-плачи и рассказы / Сост., вступит, слово, ист.-лит. Очерки, комментарии Схаляхо А.А. Майкоп, 1994; Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов: В 3 т. T.3. 4.1. М., 1986; Песня Худаберда Азапша. Быль. (Публикация З.Кардангушева)//Эльбрус. Нальчик, 1999. №1. С.224-226. действительности. В подобном плане весьма информативны песни, поскольку они занимали особое место в системе координат адыгской картины мира и были призваны хранить и транслировать информацию, требовавшую воспроизводства и поддержания традиции (в особенности -важные, идеальные с точки зрения традиционной морали нравственные качества1, а также поведенческие и мыслительные стереотипы). Кроме того, адыгские народные песни и прозаические тексты насыщены конкретным историческим материалом, передающим имена участников описываемых событий и множество разнообразных этнографических деталей. Ранее не публиковавшиеся сюжеты извлечены из фольклорного фонда архива Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ)2.

В ряду использованных источников особняком стоит Тафсир — толкование Корана - священной книги мусульман3. Текст Тафсира привлекался в ходе освещения этапов усвоения ислама традиционной культурой адыгов, а также процессов адаптации адыгов в мусульманском обществе Османской империи.

Помимо выделенных групп источников в данной работе использованы также полевые материалы, собранные автором диссертации для архива Центра адыговедения Адыгейского государственного университета (ЦААГУ), характеризующие современные представления об исламизации адыгов4.

Отбор и научная интерпретация разноплановых источников помогли, как нам представляется, не только проследить ход и последовательность исторического процесса, углубить знание причин, характера и взаимосвязи

1 Унарокова Р. Б. Народная песня в системе координат адыгской картины мира // Мир культуры адыгов.

Майкоп, 2002. С.345.

2Архив АРИГИ: Ф.1 Фольклорный.

3 Аль-Мунтахаб фи Тафсир аль-Кур'ан аль-Карим. Толкование священного Корана на русском языке. / Пер. с арабского д-ра Сумайя Мухаммада Афифи и д-ра Абдель Саляма эль-Манси. Под ред. д-ра Хаджаевой Р.У. Казань, 2001.639 с.

4 Архив ЦААГУ: Без фонда. П.5. Исследование современных представлений о распространении ислама среди адыгов. Д.1-12. исторических событий и явлений различного масштаба и уровня (от локального до глобального, от семейного до межгосударственного), но и до известной степени понять чувства и побуждения людей рассматриваемой эпохи, реконструировать их мыслительные установки и повседневную жизнь.

Теоретическую базу работы составила концепция феодализма и культуры феодального общества, отраженная в работах М.Блока, Ф.Броделя, о |

И.Хейзинги, А.Я.Гуревича . Диссертант придерживается позиции, согласно которой в адыгском обществе в рассматриваемый период происходили политические и социокультурные процессы, во многом типологически сходные с теми, что имели место в Европе в эпоху феодализма2. При этом под политикой в данной работе понимается «стремление к участию во власти или к оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает»3. Культура же рассматривается прежде всего с социальной стороны как неотъемлемый аспект поведения человека в обществе. Отсюда и социокультурный характер исследования, предполагающий реконструирование социального бытия посредством культурной практики, возможности которой, в свою очередь, определяются практикой повседневных отношений4. При разработке этой проблематики одним из значимых методологических ориентиров для автора диссертации стали исследования выдающегося нидерландского историка культуры Й.Хёйзинги5. Его работы проливают свет на человеческие представления о войне как торжественной игре чести, о её месте в культуре, анализируют феодальные представления рыцарства о благородстве и героизме. Хотя автор не опирался на материалы адыгской истории и культуры, некоторые его

1 Блок M. Феодальное общество. M., 2003; Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II М., 2002; Хёйзинга Й. Осень средневековья. M., 1995; Хёйзинга Й. «Homo ludens» (Человек играющий). М., 1992; Гуревич А .Я. Категории средневековой культуры. М., 1987.

2 См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры.

3 Вебер M. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные сочинения. M., 1987. С.646.

4 Репина Л.П. Новая культурная и интеллектуальная история. // Одиссей. Человек в истории. M., 1996. С.З I.

5См.: Хёйзинга Й. «Homo ludens» (Человек играющий). M., 1992; Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1995. выводы и суждения помогли нам приблизиться к пониманию воззрений адыгов феодальной эпохи на вопросы о войне, славе, долге и месте рыцарей в обществе. В подобном же ракурсе оказалась полезной и монография итальянского историка Ф.Кардини «Истоки средневекового рыцарства»1.

Диссертант исходит из того, что без проникновения в «мир культуры» средневековых адыгов невозможно понять их историю, поскольку, по словам А.Я.Гуревича, «история общества и образующих его больших и малых групп не может долее изучаться в отрыве от истории картин мира, систем ценностей, форм социального поведения, символов и ритуалов»2. Этим отправным моментом объясняется и определяется в работе «угол зрения», постановка проблем и отбор рассматриваемых явлений, событий, институтов.

Диссертация базируется на цивилизационном подходе к истории, ориентирующем главным образом на изучение культурного среза различных эпох и способствующем антропологическому осмыслению исторического процесса, то есть его гуманизации. Для получения наиболее полного представления об изучаемой эпохе применяется также ценностный подход к рассмотрению разноплановых исторических явлений.

Большое значение имеют использованные в работе теоретические положения других гуманитарных дисциплин. Так, в решении ряда задач диссертант опирается на подход этнолога С.А.Арутюнова3 к механизму усвоения инноваций этнической культурой и предложенную им типологию трансформационных процессов. В исследовании мы обращаемся также и к концепции «культурного шока»4 в современной кросс-культурной психологии.

Методологической основой исследования являются принципы историзма, объективности и системного анализа, позволяющие изучать

1 Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. Сретенск, 1996.

2 Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода // Одиссей. Человек в истории. М., 1996. С.9.

3 Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989. С.86-187.

4 Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. М., 1993. исследуемое явление во всем его многообразии и конкретно-исторической обусловленности.

При систематизации и интерпретации документальных источников и фольклорных материалов применялись такие научные методы, как конкретно-исторический, сравнительно-исторический, историко-типологический, проблемно-хронологический, экстраполяции и логического анализа. В своей совокупности они позволили, на наш взгляд, реконструировать картину прошлого адыгов, воспроизвести процесс исторического развития с присущими ему общими, особенными и индивидуальными чертами, систематизировать накопленные знания об этносе и его отношениях с османами и крымскими татарами.

В отличие от многих исследований по данной проблематике, строившихся по принципу изложения последовательности исторических событий, в данной работе усилен аспект синхронии за счет диахронии. Такой способ подачи материала, как нам представляется, дал возможность более отчетливо выявить воздействие социокультурных характеристик адыгского общества на политическую ситуацию вокруг Черкесии. Тем не менее, большинство рассматриваемых проблем дается в обоих срезах.

Научная новизна диссертации видится в том, что в ней впервые в адыговедении предпринята попытка исследовать обозначенную тему при помощи не только традиционных исторических методов, но и с опорой на теоретические положения, применяемые в этнологии, этнической и кросс-культурной психологии, фольклористике. Междисциплинарный подход помог объяснить некоторые феномены истории адыгов, осмыслить их социальный опыт, яснее увидеть особенности индивидуального и группового поведения, главные ценностные ориентиры людей - субъектов исторического процесса. Новизна ещё и в том, что, хотя работа и посвящена исследованию «классических» проблем истории - военных конфликтов, отношений между политическими образованиями, особый акцент сделан на осмыслении «истории повседневности» - образа жизни, обычаев, стереотипов сознания и поведения адыгов, османов и татар, которые в конечном счете во многом определяли характер их взаимоотношений.

Практическая значимость работы может выразиться в ее использовании в научных исследованиях по проблемам средневековой и новой истории адыгов, а также при написании обобщающих трудов по истории и культуре народа, в «задействовании» её содержания, оценок и выводов при изучении курса истории адыгов. Кроме того, приложенные к диссертации авторские карты, уточняющие территориальную локализацию адыгских субэтносов на Северном Кавказе, могут быть полезны в качестве наглядного пособия в преподавании региональной истории в системе среднего и высшего образования.

Научная апробация. Результаты исследования освещались в сообщениях и выступлениях диссертанта на научных и научно-практических конференциях в Адыгейском государственном университете и отражены в 5 опубликованных статьях общим объемом 4 печатных листа. Материалы работы используются автором в учебном процессе при чтении лекций по дисциплинам «История Адыгеи» и «Культура адыгов». Диссертация обсуждена и рекомендована к публичной защите кафедрой истории исторического факультета Адыгейского государственного университета.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Отношения Черкессии с Османской империей и Крымским ханством: военный и социокультурный аспекты"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Долговременный интерес Османской империи и ее вассала -Крымского ханства к Черкесии объясняется выгодным геостратегическим положением адыгских земель и их близостью к названным державам. На протяжении длительного периода турки-османы при помощи крымских татар стремились аннексировать территорию, заселенную адыгами, или хотя бы ввести их в орбиту своего влияния. Будучи наиболее мощными политическими образованиями в регионе Средиземного и Черного морей, эти государства через политические и социокультурные контакты во многом определяли ситуацию на Северо-Западном Кавказе. Именно отношения Черкесии с Османской империей, а также с Крымским ханством являлись наиболее значимыми для адыгов в течение длительного периода - с конца XV в. вплоть до последней четверти XVIII в., когда к борьбе за овладение черкесскими землями открыто и активно присоединилась Российская империя.

Однако Османская Турция смогла добиться признания своей власти лишь на самой западной оконечности адыгских земель — Таманском полуострове и удерживать несколько крепостей на азово-черноморском побережье Северного Кавказа. Эти крепости могли существовать лишь в силу заинтересованности адыгов во внешней торговле, контролировавшейся Османской империей благодаря монополизации ею черноморской торговли после закрытия доступа в Черное море другим государствам. Торговля на Северо-Западном Кавказе осуществлялась именно через турецкие крепости, но это преимущество не гарантировало османам спокойствия в адыгских землях. Постоянно опасаясь нападения черкесов, они вынуждены были разными способами (через породнение, подарки, обещания) поддерживать мирные отношения с адыгами.

Османы не могли смириться с тем, что в Черкесии, этом стратегически важном для них регионе Северного Кавказа, их успехи столь незначительны.

Поэтому с начала XVIII в. при содействии крымских войск они начали идеологическую экспансию адыгских земель через распространение там ислама. Конечной целью исламизации черкесов должно было стать вхождение последних в умму (мусульманскую общину) и признание ими верховной власти турецкого султана как главы всех мусульман.

Таким образом, отношения адыгов с османами на территории Черкесии были многоплановыми и включали в себя экономические, политические, социокультурные аспекты. Но, несмотря на настойчивые попытки привести адыгов к повиновению с помощью всех этих «рычагов» давления, османы не сумели добиться реальной власти в Черкесии (хотя и декларировали это в заявлениях, адресованных России). В то же время нельзя отрицать определенного влияния Порты среди адыгов, тесно связанных с османами экономически, что не могло, однако, обеспечить стабильной политической ориентации Черкесии на Османскую империю.

Существенно не продвинулась Оттоманская Порта и в деле исламизации адыгов, в которой она видела действенный инструмент влияния на политическую ситуацию в Черкесии и изменения расстановки сил в регионе в свою пользу. Османы не учли (да и не могли учесть в силу собственных представлений о месте ислама в духовной жизни человека) особенностей психологии адыгов, никогда не отводивших религии ведущего места в иерархии духовных ценностей. Безусловно, под влиянием ислама, привнесенного в Черкесию татарами и турками, видоизменились и стали более многоаспектными религиозно-культовая система адыгов, правовая и политическая организации адыгского общества. Но все эти трансформационные процессы в культуре народа проявились намного позже, чем большинство адыгов признало себя мусульманами. Толчком к этим явлениям стали события Кавказской войны уже в первой трети XIX в.

Ни присутствие турецких гарнизонов в крепостях на азово-черноморском побережье, ни исламизация адыгов не сделали Черкесию частью Османской империи, которая, однако, продолжала стремиться к этому вплоть до середины XIX в. С конца XV вплоть до XVIII вв. военная мощь Черкесии была фактором, сдерживавшим османскую экспансию на Северном Кавказе. Именно политическая ориентация Черкесии как доминирующего этнополитического образования на Северном Кавказе определяла ситуацию в большей части региона.

Выходцы из Черкесии, попадавшие в Османскую империю через институты невольничества и военного отходничества, составляли видную часть истэблишмента этой державы и его ближайшее окружение. Можно сказать, что адыги влияли на ситуацию в османском обществе изнутри — будучи «у государственного руля» империи или в статусе «первых леди» османского общества. В ходе исследования удалось, на наш взгляд, приблизиться к пониманию этого феномена, который можно объяснить высокой степенью адаптивности адыгов в османском обществе. Эта способность к быстрой адаптации в иноэтничной культуре у выходцев из Черкесии проявлялась именно благодаря тому, что адыги с раннего детства усваивали базовые ценности своей этнической культуры: стоицизм, выдержку, мужество и установки как на коллективизм и взаимопомощь, так и на личный успех через достижение воинской славы, присущие ментальности адыгов эпохи феодализма. С другой стороны, суровые реалии повседневной жизни адыгов, с детства привычных к спартанским условиям военизированного быта на исторической родине, закаляли их дух и делали менее подверженными «культурному шоку» в условиях добровольного или вынужденного перемещения в иноэтничное окружение. В свою очередь это прямо влияло на степень их адаптированности в османском обществе.

В то же время, внутри османского социума существовал ряд условий, способствовавших адаптации адыгов. Одним из таких факторов была своеобразная толерантность османов-мусульман к представителям других этнических культур и верований. Это позволяло многим адыгам сохранять свою этническую идентичность, не ощущая дискомфорта в полиэтничном османском обществе. Другим фактором, благоприятствовавшим адыгам, было наличие общих черт, точек соприкосновения в черкесской культуре и культуре османского общества, базисом которых была географическая близость Черкесии и Османской империи, а также климатическое единство регионов Средиземного и Черного морей.

Очевидно, та культурная дистанция, которая существовала между двумя названными культурами, достаточно легко (при необходимости) преодолевалась адыгами, влившимися в османское общество. Следовательно, у адыгов было меньше причин испытывать на чужбине сильный культурный шок, чем у представителей других этносов, чья культура была в большей степени «дистанцирована» от османской. Именно такие обстоятельства на протяжении веков удерживали высокий спрос на адыгов в османском социуме, постоянно нуждавшемся в притоке свежих сил. Это, на наш взгляд, даёт возможность приблизиться к пониманию феномена постоянной востребованности адыгов для исполнения престижных функций в элитарных сферах Османской империи (для мужчин - военное лидерство, для женщин -прочное первенство в гаремах высокопоставленных персон).

Отношения же Черкесии с Крымским ханством, как уже было сказано, во многом являлись отражением крымско-османских отношений. Грабительские набеги крымского войска в адыгские земли часто шли в едином русле с попытками Османской экспансии Черкесии. Однако сами крымцы, в отличие от турок-османов, не были способны к территориальным захватам. В этой связи нельзя говорить ни о каком включении адыгских земель или даже их части в территорию Крымского ханства. Речь может идти лишь о подданстве или вассалитете некоторых черкесских обществ Крыму в разные периоды адыгской истории. Это выражалось в нерегулярных выплатах дани крымцам или в участии адыгского войска в Крымских походах (чаще всего - по желанию черкесских владетелей).

В свою очередь, адыги также совершали набеги на Крымское ханство и долгое время были единственными из числа его противников, кто проникал на территорию Крымского полуострова. Однако основной целью этих военных акций, в отличие от татарских экспедиций в Черкесию, была отнюдь не добыча, а желание воинов прославиться и тем самым повысить свой престиж и социальный статус в обществе, напрямую зависевший от его регулярного участия в сражениях и проявленной им воинской доблести. Но, несмотря на остроту военных конфликтов, отношения между адыгами и татарами не ограничивались военно-политической сферой. Шел интенсивный процесс межкультурного взаимодействия, поскольку контакты между крымцами и черкесами на уровне элитарных кругов перерастали в тесные отношения, осуществлявшиеся через посредство семейно-брачных связей, аталычество и гостеприимство — общественные институты традиционной адыгской культуры. Стоит подчеркнуть, что связи Крыма с адыгскими обществами оказывались тем прочнее, чем более развита была в них иерархическая структура и сильнее позиции дворянства, поскольку родственные отношения существовали, в основном, в аристократической среде.

Именно общение через важнейшие составляющие соционормативной культуры адыгов придавало особую окраску адыго-крымским отношениям и даже направляло их в то или иное русло - в сферу военного противостояния или достаточно мирного взаимодействия. Через призму представлений о долге гостеприимства, о родственном долге, через восприятие общества в свете идеалов «адыгства» и «оркства» преломлялись отношения адыгов с другими народами, в том числе и с крымскими татарами и с турками-османами. То есть этические и ментальные установки этноса проецировались и вовне адыгского социума, влияя на его внешнеполитические ориентиры и зачастую побуждая адыгов действовать не рационально, исходя из представлений о политической выгоде, трезвом расчете, а напротив, даже в ущерб собственным политическим интересам, желая «соблюсти приличия», не запятнать свою честь. По существу, ментальность адыгов становилась одним из факторов, ограничивавших свободу выбора политической ориентации и политического маневра.

Правящие круги Крыма, несмотря на стремление подчинить черкесов своей власти, попали под мощное воздействие элитарной мужской культуры адыгов и воспринимали ее как престижную и референтную. Это нашло непосредственное выражение в обычае передачи принцев-Гиреев на воспитание в адыгские аристократические семьи, где крымская элита постигала тонкости адыгского этикета и черкесского воинского искусства, ориентируясь на поведенческие стереотипы и стандарты мышления адыгского дворянства как образец для подражания.

Поэтому отношения адыгов с крымскими татарами выглядят столь противоречивыми, давая примеры как самых кровавых военных конфликтов, так и тесных родственных связей, которые могли сглаживать агрессивные устремления Крыма и противоречия, возникавшие между Бахчисараем и адыгскими обществами.

Таким образом, подводя итог настоящему исследованию, можно констатировать, что Черкесия в рассматриваемый период была не только объектом, но и активным субъектом историко-культурных процессов рассматриваемой эпохи как в лице этнополитического образования, так и на уровне отдельных субэтносов, княжеских династий и отдельных личностей, волею судьбы вовлекавшихся в водоворот исторических событий. Поэтому при изучении истории Османской империи, Крымского ханства, России и стран Ближнего Востока представляется необходимым учитывать и адыгский фактор.

Список научной литературыЦеева, Зарема Арсеновна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Священные тексты 1. Аль-Мунтахаб фи Тафсир аль-Куран аль-Карим. Толкование священного Корана на русском языке. Пер. с арабского д-ра Сумайя Мухаммада Афифи и д-ра Абдель Саляма эль-Манси. Под ред. д-ра Хаджаевой Р.У. Казань, 2001. 639 с.

2. Сборники документов и материалов

3. Адыгея в хронике событий (с древнейших времен до изд-ва, 1990.- 144 с.

4. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией: В 12т./ Под ред. Ад. Берже. Тифлис: Тип. Главн. Упр. Наместника Кавказского, 1866,1873,1874,1875 T.I. 958 с. Т V. 1170 с. -Т.VI. 4 1 941 с. -T.VI.-4.2.-1170C. 4.

5. Архив Раевских. СПб.: Изд. П.М.Раевского, 1910. T.III. 1840 с. Кабардино-русские отношения. Сборник документов и материалов: В 2 т. T.I Сост. Н.Ф. Демидова, Е.Н. Кушева, A.M. Персов М.: Изд-во АН СССР, 1957. 478 с Т.П. Сост. В.М. Букалова М.: Изд-во АН СССР, 1957.-424 с.

6. Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Екатерины П. Сборник документов: В 2 т. Сост., вступ. ст. и примеч. Р.У.Туганов. Нальчик: Эль-фа, 1996. Т 1 4 5 9 с 1998. Т.2. 505 с.

7. Историко-этнографические описания

8. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII 1917) Сост., вступ. ст. и примеч. П.У.Аутлева. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн.

9. Кавказе. М.: Тип. Селивановского, 1823. 465 с. статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа АБКИЕА. 353-434.

10. Броневский Новейшие географические и исторические известия о

11. Гербер И.Г. Записки о находящихся на западном берегу Каспийского моря, между Астраханью и рекой Кура, народах и землях и об их состоянии в 1728 году//АБКИЕА.-С. 151-155.

12. Гийом де Боплан о крымских татарах. Приложение 2 Андреев А.Р. История Крыма. Краткое описание прошлого Крымского полуострова. М,: Изд-во Межрегиональный центр отраслевой информации Госатомнадзора России, 1997. 212-219. 13.

13. Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа АБКИЕА. 203-208. 15. ДАсколи Э.Д. Описание Черного моря и Татарии, составил доминиканец Эмиддио Дортелли дАсколи, префект Каффы, Татарии и проч. АБКИЕА. 61-67.

14. Дубровин Н. Черкесы (адыги). Краснодар: Издание общества изучения Адыгейской Автономной области, 1927. 176 с.

15. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб.: Тип. Деп. Уделов, 1871. Т 1. 640 с.

16. Дьячков-Тарасов А.Н. Абадзехи (историко-этнографический очерк) Записки Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. Тифлис, 1902. Кн. XXII. Вьш.4. 1-50.

17. Интериано Дж. Быт и страна зихов, именуемых черкесами. Достопримечательное повествование АБКИЕА. 43-52.

18. Каменев Н. Бассейн Псекупса Кубанские войсковые ведомости.

19. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 18071808 гг. АБКИЕА 235-280.

20. Короленко П.П. Записки о черкесах (материалы по истории Кубанской области) Кубанск. сб. Екатеринодар: Тип. Кубанск. Обл. Правления, 1909. T.XIV. 297-376. 23. Кох К. Путешествие по России и в кавказские земли АБКИЕА. 585-628.

21. Лапинский Т. Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. Нальчик: Эль-фа, 1995. 463 с.

22. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Северного и Восточного Кавказа. Одесса: Тип. П.А.Зелёного, 1882.-Вып. 1.-438 с.

23. Лопатинский Я.Т. Заметки о народе адыге и кабардинцах в частности СМОМПК. Тифлис: Тип. Канцелярии Главноначальств. гражд. частью на Кавказе К.Козловского, 1891.- Вып. 12.-Отд. 1.-С. 1-10.

24. Лукка Дж. Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин, Жанна де Люка, монаха доминиканского ордена АБКИЕА. 68-72.

25. Люлье Л,Я. Историко-этнографические статьи. Киев: Укрвузполиграф, 1991.-56 с.

26. Монпере Ф.Д.де. Путешествие по Кавказу, к черкесам и абхазам, в Колхиду, Грузию, Армению и в Крым АБКРША. 435-458.

27. Народы Западного Кавказа (по неизданным запискам природного бжедуга князя Хаджимукова) Кавказ, сб. Тифлис: Тип. Главн. Упр. Наместника Кавказского, 1910. Т. XXX. 15-28.

28. Неизданные документы академика Буткова Кавказ, сб. Тифлис: Тип, Главн. Упр. Наместника Кавказского, 1898. Т. XIX. 295-327.

29. Ногмов Ш. История адыгейского народа. Майкоп: Благодарение, 1994, -113 с.

30. Осман-бей. Невольничество и гарем Отечественные записки. СПб., 1874. Т.ССХП-ССХШ. 335-371.

31. Оссон М.Д. Полная картина Оттоманской империи Пер. с. франц. М.Верёвкина. СПб., 1795. 318 с.

32. Паллас П.С. Заметки о путешествиях в южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 г. г. АБКИЕА. 214-224.

33. Пейсонель К. Трактат о торговле на Черном море АБКР1ЕА. 179202.

34. Рейнеггс Я. Всеобщее историко-топографическое описание Кавказа АБКИЕА.-С.209-213.

35. Русский посол в Стамбуле. Петр Андреевич Толстой и его описание Османской империи начала XVIII в. М.: Наука, 1985. 161 с.

36. Сталь К.Ф. Этнографический очерк черкесского народа Кавказ, сб. Тифлис, 1900. Т.21. Отд. 2. 53-173.

37. Тавернье Ж.Б. Шесть путешествий в Турцию, Персию и Индию в течение сорока лет АБКИЕА. 73-81.

38. Тунманн И.Э. Крымское ханство. Симферополь: Таврия, 1991. 96 с.

39. Ферран. Путешествие из Крыма в Черкесию, через земли ногайских татар, в 1709 году АБКИЕА. 109-112. 43. Хан-Гирей Записки о Черкесии. Нальчик: Эльбрус, 1978. 334 с. 44. X. Г. Манштейн о Крымских походах Миниха. Приложение 7 Андреев А.Р. История Крыма. Краткое описание прошлого центр Крымского отраслевой полуострова. М.: Изд-во Межрегиональный информации Госатомнадзора России, 1997. 231-248.

40. Шильтбергер И. Путешествие Ивана Шильтбергера по Европе, Азии и Африке с 1394 года по 1427 год АБКИЕА. 37-40.

41. Peyssonel. Traite sur le commerse dela Mer Noire. Paris, 1787. T.2.

42. Источники личного происхождения (дневники, мемуары)

43. Барбаро И. Путешествие в Тану Иософата Барбаро, венецианского дворянина АБКИЕА. 41-42.

44. Белл Дж. Дневник пребывания в Черкесии в течение 1837, 1838, 1839 гг. //АБКР1ЕА.-С.458-530.

45. Вольней К.Ф. Путешествия в Сирию и Египет, бывшие в 1783, 1784 и 1785 годах. М., 1791-1793. 610 с.

46. Записки янычара (написаны Константином Михайловичем из Островицы). М Наука, 1978. 136 с. 51. Кук Дж. Путешествия и странствия по Российскому государству, Татарии и по части Персидского королевства АБКИЕА. 174-178. 52. Ла Мотрэ А. де. Путешествие господина А. де ла Мотрэ в Европу, Азию и Африку АБКИЕА. 119-147.

47. Лонгворт Дж. Год среди черкесов АБКИЕА. 531-584.

48. Олеарий А. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно АБКИЕА. 82-85.

49. Потоцкий Ян. Путешествие в Астраханские степи АБКИЕА. 225234.

50. Путешествие итальянца по Черкесии в 1991.-С.146-151.

51. Рубрук В.де. Путешествие в восточные страны Вильгельма де Рубрука в лето благости 1253 АБКИЕА. 34-36.

52. Скасси Р. Извлечение из записки о делах Черкесии, представленной господином Скасси в 1816 г. АБКИЕА. 281-290.

53. Скржинская Б.Ч. Барбаро и Контарини в России. Л., 1971.- 53-54.

54. Спенсер Э. Путешествия в Черкесию. Майкоп: РИПО «Адыгея», 1993. 1 5 2 с.

55. Стрейс Я. Три путешествия АБКР1ЕА. 99-102.

56. Фонвилль А. Последний год войны Черкесии за независимость 18631864 гг. Из записок участника-иностранца. Краснодар: ОЛИКО, 1927, 4 2 с.

57. Челеби Эвлия, Книга путешествия, М,: Наука, 1979, Вьш.2. 287 с. 1629 году. (Публикация Аталикова В.М.) Культура и быт адыгов. Майкоп: РИПО «Адыгея»,

58. Шарден Ж. Путешествие господина дворянина Шардена в Персию и другие восточные страны //АБКИЕА. 103-108.

59. Берже А.Б. Выселение горцев с Кавказа Русская старина. СПб., 1882. Т З З KH.1.-C.161-176.

60. Дорис Дж. Султанский гарем Азия и Африка сегодня. 1992. №5. 49-53.

62. Фольклорные источники

63. Адыгэ орэдыжъхэр Зэхэз. КЬрэщэ Т. Мыекъуапэ: Адыгнациздат, 1946. 157 н. (Старинные адыгские песни. Сост. Керашев Т.М. Майкоп: Адыгнациздат, 1946. 157 с).

64. Народные песни и инструментальные наигрыши адыгов: В 3 т. Под ред. Е.В.Гиппиуса. Сост. В.Барагунов, З.Кардангушев. М.: Советский композитор, 1986. Т. 3. 4.1. 264 с. Магомет. Роль кавказских горцев в политической и общественной жизни Турции Мусульманин. Париж, 1910.- 6.

65. Песня Худаберда Азапша. Быль. (Публикация Кардангушева 3.) Эльбрус. Нальчик: Эль-фа, 1999. №1. 224-226.

66. Литературные произведения

67. Атажукин К. Избранное. Нальчик: Эльбрус, 1991. 256 с.

68. Толстой Л.Н. Война и мир Толстой Л.П. Собрание сочинений: В 22 т. М.: Художественная литература, 1979-1980. T.IV 371с. T.V. 391 с. 75. Хан-Гирей Князь Канбулат Шаги к рассвету. Адыгские писателипросветители XIX в. Краснодар: Кн. изд-во, 1986. 91-98. 76. Хан-Гирей Черкесские предания Шаги к рассвету. Адыгские писатели-просветители XIX в. Краснодар: Кн. изд-во, 1986. 22-90.

69. Архивные материалы Российский Государственный военно-исторический архив (РГВИА) Ф.414 Статистические сведения о Российской империи. Д.ЗОО, Д,434. Ф.ВУА Военно-учёный архив. Д.6609, Д.18511. Ф. 13454 Штаб войск Кавказской Линии и Черномории. Оп,2. Д.

70. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) Ф. Кабардинские дела. Оп. 115/2, 1762-1771 гг.Д.6; 1762-1778 гг. Д.8; 17631771 гг. Д. 10; \76S-1776 гг. Д. 19; 1775 г. Д.1;1777-1778 гг., Д.

71. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Ф.249 Канцелярия наказного атамана Кубанского казачьего войска. Оп.1. Д.962 Ф.260 Канцелярия начальника Черноморской береговой линии. Оп.1. Д. 10. Ф.318 1-е и 2-е отделения Кубанского казачьего войска. Оп.2. Д. 14. Ф.347 Штаб начальника Лабинской кордонной линии. Оп,1. Д.З. Ф.670 Канцелярия документов по истории Кубанского казачьего войска 1792 -1915 гг. ОП.1.Д.24.

72. Документы по истории Кубани, собранные профессором Сиотоковым. Оп.1. ДП. Архив Центра адыговедения Адыгейского госуниверситета (Архив ЦААГУ) Без фонда. П.

73. Исследование современных представлений о распространении ислама среди адыгов. Д.

74. Записано З.А. Цеевой со слов Вайкок Самет Муратовны (1925 г.р., а. Пчегатлукай, РА) 20.10.2003 г.; Д.

75. Записано З.А. Цеевой со слов Кетух Асиет Люовны (1930 г.р., а. Ассоколай, РА) 15.08.2003 г.; Д.З. Записано З.А. Цеевой со слов Меретуковой Габидет Туркубиевны (1935 г.р., а. Кошехабль, РА) 25.08.2003 г.; Д.

76. Записано З.А. Цеевой со слов Метовой Нуси Хаджимосовны (1932 г.р., а. Хачемзий, РА) 18.09.2002 г.; Д.

77. Записано З.А. Цеевой со слов Тлевцеруковой Нахо Тугариевны (1912 г.р., а. Мамхег, РА) 28.08.2003 г.; Д.

78. Записано З.А. Цеевой со слов Уджуху Нуриет Лыовны (1935 г.р., а. Ассоколай, РА) 10.09.2003 г.; Д.

79. Записано З.А. Цеевой со слов Хачемизовой Анны Хаджимосовны (1938 г.р., а. Хачемзий, РА) 18.08.2002 г.; Д.

80. Записано З.А. Цеевой со слов Датхужева Касея Махмудовича (1926 г.р., а. Пшизов, РА) 24.10.2003 г. П.6. Из истории аула Хатукай. Д.

81. Записано З.А. Цеевой со слов Хачмафова Абдула Хачмафовича (1908 г.р., а. Хатукай, РА) 16.07.1985 г. Архив Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований (АРИГИ) Ф.1. П.43. Д.

82. Хъымыщэкъэ Абэдзэжъыере Чэчанэрэ якъэбар Записано Меркицким Р. от Хутыза Заурбеча (1858 г.р., а. Джиджихабль, ААО) в 1935г. Фонд И.Наврузова. T.I-III.

83. Авксентьев А. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь: Кн. изд-во, 1984.-287 с.

84. Алексеева Е.П. Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI XVII вв. Черкесск: Ставропольск. кн. изд-во, 1957. 118 с.

85. Алексеева Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. (Вопросы этнического и социально-экономического развития) М.: Наука, 1971.-356 с.

86. Алексеева Е.П., Калмыков И.Х., Невская В.Г. Добровольное присоединение Черкесии к России (к 400 летнему юбилею) Черкесск: Ставропольск. кн. изд-во, 1956. 92 с.

87. Андреев А.Р. История Крыма. Краткое описание прошлого Крымского полуострова. М.: Изд-во Межрегиональный центр отраслевой информации Госатомнадзора России, 1997. 255 с.

88. Арутюнов А. Народы и культуры. Развитие и взаимодействие. М.: Наука. 1989.-250 с.

89. Аутлев М., Зевакин Е., Хоретлев А. Адыги. Историко-этнографический очерк. Майкоп: Адыг. кн. изд-во, 1957. 140 с.

90. Аутлева Ш. Адыгские историко-героические песни XVI-XIX веков. Нальчик: Эльбрус, 1973. 228 с.

91. Ахмадов ЯЗ. Очерки политической истории народов Северного Кавказа в XVI-XVII вв. Грозный: Терек, 1980. 214 с.

92. Базили К.М. Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях. М.: Наука, 1962. 235 с.

93. Барановский Б. Кавказ и Польша в XVII в. Россия, Польша и Причерноморье в XV-XVIII вв. М.: Наука, 1979. 248-262.

94. Бгажноков Б.Х. Адыгский этикет. Нальчик: Эльбрус, 1978. 160 с.

95. Бгажноков Б.Х. Образ жизни адыгской феодальной знати Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1980. 78-104.

96. Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище. Нальчик: Кабардино-Балкарское отделение Всероссийского фонда культуры. Культурный центр «Адыгская энциклопедия», 1991. 188с.

97. Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик: Эль-Фа, 1999. 96 с.

98. Белокуров А. Сношения России с Кавказом. Материалы, извлечённые из Московск. Гл. арх. Мин-ва иностр. дел ЧИОИДРМУ М., 1888. Вып.1. Кн.З. Отд.1. 1-548.

99. Берзедж Н. Изгнание черкесов. Майкоп: РИПО «Адыгея», 1996. 223 с.

100. Бетрозов Р.Ж. Происхождение и этнокультурные связи адыгов. Нальчик: Нарт, 1991. 168 с.

101. Блок М. Феодальное общество. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. 504 с.

102. Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. М.: Языки славянской культуры, 2002. 496 с.

103. Вебер М. Политика как призвание и профессия Вебер М. Избранные произведения М.: Прогресс, 1990. 804 с.

104. Вилинбахов В.Б. Совместные русско-кабардинские военные действия (со второй половины XVI до 1791 г.) Сб. ст. КБНИИ. Кабард. кн. изд-во, 1959. 14. 48-75.

105. Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Северного Кавказа. М.: Наука, 1973.-208 с.

106. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII нач. XX вв. М.: Наука, 1974. 275 с.

107. Воронов Ю.Н. Древности Сочи и его окрестностей. Краснодар: Кн. изд-во, 1979.-112 с.

108. Всемирная история: В 10 т. М.: Госполитиздат, 1958. Т. IV. 823 с.

109. Гарданов В. К. Общественный строй адыгских народов. М.: Наука, 1967.-331 с.

110. Гасратян М.А., Орешкова Ф., Петросян Ю.А. Очерки истории Турции. Нальчик:

111. Гордлевский В.А. Избранные сочинения. М.: Наука, 1962. Т.З. 315 с.

112. Горелик М.В. Монголо-татарское оборонительное вооружение второй половины XIV начала XV в. Куликовская битва. М.: Изд-во МГУ, 1983.-С. 244-269.

113. Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба ее за независимость Сб. сведений о кавказских горцах, Тифлис: Тип. Гл. Упр. Наместника Кавказского, 1876. Вып. 9. Отд. 1. 112-212.

114. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Исусство, 1984. -350 с.

115. Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов» М.: Индрик, 1993.-327 с. ПО. Гуревич А.Я. «Территория историка» Одиссей. Человек в истории. M.:Coda, 1996.-С.81-109.

116. Гуревич А.Я. Историк конца XX века в поисках метода Одиссей. Человек в истории. М.: Coda, 1996. 5-10,

117. Гуревич П.С. Культурология. М.: Знание, 1996. 288 с.

118. Дзамихов К.Ф. Адыги: вехи истории. Нальчик: Эльбрус, 1994. 165 с.

119. Дзамихов К.Ф. Адыги в политике России на Кавказе (1550-е начало 1770-х гг.). Нальчик: Эль-Фа., 2001.-412 с.

120. Дзидзария Г.А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия Сухуми: Изд-во «Алашара», 1982. 529 с.

121. Зафесов А.Х. Из истории коневодства у адыгов УЗАНИИ. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1968. Т.VIII. 79-91.

122. Зевакин Е.С., Пенчко Н.А. Очерки по истории генуэзских колоний на Западном Кавказе в XIII и XV вв. Истор. записки. М.: Изд-во АН СССР, 1938. Т.З 72-129.

123. Иванов Н.А. Османское завоевание арабских стран. М.: Восточная литература, 2001. 287 с.

124. Исторические записки. Исследования и материалы Новороссийского государственного исторического музея-заповедника. Новороссийск: Черномор, 1996.-316 с.

125. История Кабардино-Балкарской АССР: В 2 т. М.: Наука, 1967. Т.1. 482 с.

126. История Кабарды с древнейших времен до наших дней. М.: АН СССР, 1957-394 с.

127. История ментальностей. Историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., ИВИ РАН, 1996. 255 с.

128. История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII века.- М.:, Наука, 1988. 504 с.

129. Кажаров В.Х. Адыгская хаса: из истории сословно-представительских учреждений феодальной Черкесии. Нальчик: Ин-т Черкесской истории и культуры, 1992. 160 с.

130. Кантемир Дм. История роста и упадка Оттоманской империи Аталиков В.М, Страницы истории. Нальчик: Эльбрус, 1987. 138142.

131. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. Сретенск: Межконфессиональный центр историко-философских исследований, 2000. 360 с.

132. Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Нальчик: Логос, 1992. 198 с.

133. Керашев А.Т. Социальная сущность адыгского наездничества Культура и быт адыгов. Майкоп: РИПО «Адыгея», 1991. 167-168.

134. Керашева З.И. Особенности шапсугского диалекта адыгейского языка Керашева З.И. Избр. труды и ст. Майкоп: Адыгейск. республ. кн. издво, 1995.-С.193-336.

135. Киняпина Н.С, Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. М.: Изд-во МГУ, 1984. 328 с.

136. Кокиев Г.А. Русско-кабардинские отношения в XVI XVIII вв. Вопросы истории, 1946.- 1 0 44-60.

137. Косвен М.О. Этнография и история народов Кавказа: исследования и материалы. М Наука, 1961.- 109-115.

138. Кумыков Т.Х. К вопросу присоединения Кабарды к России Сб. ст. по истории Кабарды. Нальчик: Кабардин. кн. изд-во, 1956. 75-96.

139. Кушева Е.Н. Политика Русского государства на Северном Кавказе в 1552-1572 гг. Истор. записки. М.: Изд-во АН СССР, 1950. Т. 34. 236-282.

140. Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI-XVII века) М.: АН СССР, 1963. 372 с.

141. Лавров Л.И. О происхождении народов Северо-Западного Кавказа Сб. ст. по истории Кабарды. Нальчик, 1954. Вып. 3. 193-207.

142. Лавров Л.И. Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев. Труды института этнографии. Новая серия. T.LI, Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований М.: Изд-во АН СССР, 1959.-265 с.

143. Лавров Л.И. К истории бжедугов и жанеевцев УЗАНРШ. История и этнография.- Майкоп: Краснодар, кн. изд-во, 1965. 249-250.

144. Лавров Л.И. Исчезнувшее адыгское племя собай Из истории Карачаево-Черкесии. Труды КЧНИИ. Ставрополь: Ставропольск. кн. изд-во, 1970. -Вып. VI. 450-451.

145. Лебедева Н.М. Социальная психология этнических миграций. М., Издво ин-та этнологии и антропологии РАН, 1993. 196 с.

146. Левашова В.П. Белореченские курганы. Труды ГИМа. М., 1953. Вып. 22. 327 с.

147. Ловпаче Н.Г. Этническая история Западной Черкесии. Майкоп: Изд-во АГУ, 1997.-325 с.

148. Лурье СВ. Историческая этнология. М.: Аспект пресс, 1998. 448 с. Вып. 5.

149. Ляушева А. Эволюция религиозных верований адыгов: история и л- современность. Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 2002. 184 с.

150. Мальбахов Б,К., Эльмесов A.M. Средневековая Кабарда. Нальчик: Эльбрус, 1994.-349 с.

151. Марзей А.С. Черкесское наездничество "Зек1уэ" (Из истории военного быта черкесов в XVIII первой половины XIX века) М.: М.Хурчуков, 2000.-338 с.

152. Меретуков М. А. Поселения у адыгов Сб. ст. по этнографии Адыгеи. Майкоп: Адыгоблполиграфобъединение, 1975.-С. 37-51.

153. Меретуков М.А. Семья и брак у адыгских народов. Майкоп: Адыг. отд. Краснодар, кн. изд-ва, 1987.- 368 с.

154. Миллер Ю. Художественная керамика Турции. Л.: Аврора, 1972. 184 с. 150. Мир культуры адыгов (проблемы эволюции и целостности). Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2002. 516 с.

155. Монгайт А.Х. Средневековые памятники Северо-Западного Кавказа Советская археология. М., 1955. Вып. XXIII. 320-343.

156. Нагоев А.Х. Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV-XVII вв.). Нальчик: Эльбрус, 1981. 88 с.

157. Нагоев А.Х. Средневековая Кабарда. Нальчик: Эль-фа, 2000. 230с.

158. Невская В.Г. Присоединение Черкесии к России и его социальноэкономические последствия Черкесск: Черкесское кн. изд-во, 1956. 166 с.

159. Некрасов А. М. Международное положение адыгов в первой половине XVI века, накануне обращения к России (итоги и перспективы изучения источников) Вопросы историографии и источниковедения КабардиноБалкарии. Нальчик: Адыгоблполиграфобъединение, 1987. 149-159.

160. Некрасов A.M. Международные отношения и народы Западного Кавказа (последняя четверть XV и первая половина XVI в.) М.: Наука, 1990. 128 с.

161. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948. 456 с.

162. Очерки истории Адыгеи: В 2 т. Майкоп: Адыг, кн. изд-во, 1957.- Т. I. 483 с.

163. Очерки истории Карачаево-Черкесии: В 2 т. Ставрополь: Ставропольск. кн. изд-во, 1967. Т.1. 600 с.

164. Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. Краснодар: Советская Кубань, 1996. 656 с.

165. Пашко Я. Терракотовые трубки Декоративное искусство СССР, 1971. №10.-37-51.

166. Петросян Ю.А. Османская империя: могущество и гибель. Исторические очерки. М.: Изд-во Эксмо, 2003.-416 с.

167. Першиц А.И. Война и мир на пороге цивилизации: кочевые скотоводы. Война и мир в ранней истории человечества. М.: Изд-во ин-та этнологии и антропологии РАН, 1994. Т.П. Ч. 3. 129-245.

168. Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVII первой половине XIX в. Краснодар: Краснодар, кн. изд-во, 1989. 319 с.

169. Половинкина 224 с. Т.В. Черкесия боль моя. Исторический очерк (древнейшее время начало XX в). Майкоп: ГУРИПП «Адыгея», 2001.

170. Попко И. Д. Черноморские казаки. Краснодар: Советская Кубань, 1998.-189 с.

171. Поркшеян Х.А. К вопросу о пребывании адыгов в Крыму и об их взаимоотношениях с народами Крыма в эпоху средневековья Уч. зап. КЕНИИ. Нальчик, 1957. Т. 13. 335-367.

172. Потто В. А. Кавказская война: В 5 т. Ставрополь: Кавказский край, 19931994 Т.1. 349 с. Т.5. 395 с.

173. Репина Л.П. Новая культурная и интеллектуальная история Одиссей, Человек в истории. М.: Coda, 1996. 25-38.

174. Россия под скипетром Романовых. 1613-1913. М.: Интербук, 1990. 232 с.

175. Семенов Ю.И. Война и мир в земледельческих предклассовых и ранних классовых обществах Война и мир в ранней истории человечества. М.: Изд-во ин-та этнологии и антропологии РАН. 1994. Т.П. Ч. 2. 5-128.

176. Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. СПб.: Университ. тип. Казани, 1887. 772 с.

177. Смирнов Н.А. Россия и Турция в XV-XVII вв. М.: Наука, 1946. 289 с.

178. Смирнов Н.А. Кабардинский вопрос в русско-турецких отношениях XVI XVIII вв. Нальчик: Кабард. кн. изд-во, 1948. 315 с.

179. Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. М.: Наука, 1958.-244 с.

180. Сокуров В.Н. Институт выезда на службу у черкесов Эльбрус. Напьчик: Эль-фа, 1999. 1 -С.97-134.

181. Сыроечковский В.Е. Муххамед-Герай и его вассалы Уч. зап. МГУ. 1940.-Вып. 6 1 3-71.

182. Тешев М.К. Адыгские погребальные сооружения в развитом и позднем средневековье в туапсинском районе на Черноморском побережье Западного Кавказа Вопросы археологии Адыгеи. Майкоп: Адыгоблполиграфобъединение, 1985. 142-166.

183. Тойнби Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. 736 с.

184. Трахо Р. Черкесы. Нальчик: Полиграфкомбинат им. Революции 1905 г., 1992.-158 с.

185. Унарокова Р.Б. Народная песня в системе координат адыгской картины мира Мир культуры адыгов. Майкоп: ГУРРШП «Адыгея», 2002. 337-346.

186. Унежев К.Х. Феномен адыгской (черкеской) культуры. Нальчик: ЭльФа, 1997.-228 с.

187. Унэрэкъо Рай. Адыгэ орэдыжъхэмрэ лъэпкъшЬныгъэмрэ. (Народные песни адыгов в системе информационной культуры). Мыекъуапэ: Меоты, 1998.-300 с.

188. Фадеев В.В. Основные этапы в развитии русско-кавказских связей Уч. зап. КЕНИИ. Сер. истор. Нальчик, 1960. Т. 17. 33-81.

189. Хантингтон Столкновение цивилизаций? Полис. 1994. 1. 33-46.

190. Хачмафов Н.А. Адаптация огнестрельного оружия в Черкесии в XIVXVII вв. Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп: Меоты, 1999.-ВЫП.2-С.41-48.

191. Хейзинга Й. Homo Ludens. М.: Прогресс-Академия, 1992. 464 с.

192. Хейзинга И. Осень средневековья. М.: Прогресс, 1995. 416 с.

193. Хотко Х. Черкесские мамлюки. Майкоп: Адыг. Кн. из-во., 1993. 180 с.

194. Хотко Х. Черкесские (адыгские) правители Египта и Сирии в XIIIXVIII вв. Майкоп: РИПО «Адыгея», 1995.-376 с.

195. Хотко Х. Татары и Черкесия в XIII-XVIII вв. Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп: Меоты, 1999. 61-90.

196. Хотко X. История Черкесии в средние века и новое время. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2001 552 с.

197. Хотко Х. Очерки истории черкесов от эпохи киммерийцев до Кавказской войны. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2001. 432 с.

198. Чирг А.Ю. Культура жизнеобеспечения адыгов Культура и быт адыгов. -Майкоп: РИПО «Адыгея», 1991. 246-247.

199. Чочиев Г.В. Роль иммиграции в истории Османской империи конца XVIII начала XX в. Вестн. Моск. ун-та. Сер.

200. Востоковедение, 2000.-№3.-0.3-19.

201. Шамсутдинов A.M. Проблема становления османского государства по турецким источникам XIV-XV вв. Османская империя (Система государственного управления, социальные и этнорелигиозные проблемы). М., 1986.-С.30-46.

202. Щербина Ф.А. Естественно-исторические условия и смена народностей

203. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска: В 2 т. (Репринт) Екатеринодар: Тип. Кубанск. Обл. Правления, 1910. Т. I. 736 с.

204. Элита и этнос средневековья. М.: ИВИ РАН, 1995. 276 с.

205. Allen W.E.D. Problems of Turkish Power in the Sixteenth Century. L., 1963.-92 p. 201.1nalgik Halil. The Ottoman Empire. The Classical Age. 1300-1600. L.,1973.-P.24-25.

206. Cantimir Dm. Histore de IEmpire Ottoman ou se voyent les causes de son aggrandissement et de sa decadence. Traduite en Fransois par M. de Joncquieres. T.I-II. Paris, 1743.

207. Toledano Ehud R. The Osman Slave Trade and its Suppression. Princeton University Press, 1982. 303 p.

208. Диссертации, авторефераты

210. Нефляшева Н.А. Традиции и власть (на материале Адыгеи конца XIX 20-х гг. XX вв.): Дис...канд. ист. наук. Майкоп, 1996. 220 с.

211. Derluguian L. Ph. D. Dissertation about Russian Abolitionism in the Caucasus in the 19* Century.- New York, 1997. М.Н. М.Н. Западные Западные адыги адыги в в период период Кавказской Кавказской войны войны (этнокультурные аспекты): Дис... канд. ист. наук. М., 2002. 251 с. (этнокультурные аспекты): Автореф. дис... канд. ист. наук. Нальчик,