автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Палеолит бассейна Дона

Введение диссертации2001 год, автореферат по истории, Праслов, Николай Дмитриевич

Дон — четвёртая ло величине река Восточной Европы длиной 1984 км. Бассейн Дона, расположенный между 54 — 45 градусами северной широты и 36 — 47 градусами восточной долготы и ограниченный Среднерусской и Приволжской возвышенностями, Ерге-нями, Ставропольским плато и Донецким кряжем, имеет довольно правильную кустообразную форму при изломанном главном стволе и обнимает площадь около 853 тыс. кв. км (В.Семёнов-Тян-Шан-ский, 1931).

Река Дон начинается близ 54 градуса с.ш. и 38 градуса в.д. на восточной окраине Среднерусской возвышенности на высоте 179 м над уровнем моря в открытой местности, 'слегка изборождённой неглубокими лощинами и сложенной известняками и песчаниками каменноугольного периода, прикрытыми сверху моренными суглинками. По поводу истоков Дона в географической литературе имеются разногласия. Однако, на старых картах конца 17 — начала 18 веков чётко показано, что Дон вытекает из Иван-озера в южной части Московской области. Помимо Дона из этого озера на север вытекает река Шат, приток Упы в бассейне Оки. В 1700 г. по распоряжению Петра I здесь был прорыт канал на обоих истоках с постройкой шлюзов, но потом, в связи с завоеванием портов на Азовском море и основанием Петербурга на Балтике, Пётр I потерял интерес к этим сооружениям, они утратили своё значение, и в конце 19 века исток Дона был засыпан, потом здесь была построена железнодорожная дамба и поэтому теперь Дон начинается примерно в полукилометре от Иван-озера.

На своём протяжении Дон четыре раза резко меняет направление. Сначала он придерживается меридионального направления с севера на юг приблизительно до 50-го градуса с.ш., затем направляется на восток-юго-восток до 44-го градуса в.д. и 49-го градуса с.ш., далее — на юго-запад до 48-го градуса с.ш. и, наконец, уходит в широтном направлении, на запад — до впадения в Таганрогский залив Азовского моря. В меридиональной своей части Дон течёт по восточной границе верхней ступени Среднерусской возвышенности, а нижнюю ступень ограничивает с востока параллельное течение его притока реки Воронеж. Дальше к востоку лежит низменная плоская Тамбовская равнина, упирающаяся на юге в меловые возвышенности там, где Дон резко поворачивает на восток. По этой равнине в своё время широко простирался Донской язык максимального покровного оледенения.

В зависимости от геологического строения местности сильно изменяется характер берегов Дона. Почти на всём протяжении выдерживается лишь одна общая черта: правый берег высокий и обрывистый, а левый более низкий. Ровная, слабоволнистая, с лощинами местность, соответствующая каменноугольным отложениям, простирается от истока Дона приблизительно до впадения Непряд-вы, т.е. до Куликова поля. Ниже по течению на переходе от каменноугольных отложений к девонским известнякам местность становится более пересечённой, с оврагами и береговыми обрывами. Ещё сильнее такой характер берегов наблюдается ниже с.Данкова в области девонских известняков. В некоторых местах береговые обрывы достигают 50 м над уровнем реки. Правый приток — Красивая Меча — во многих местах течёт в почти сплошном скалистом каньоне. В районе г.Задонска Дон образует большие крутые широтные излучины, словно шёлковая лента в руках опытной гимнастки. К югу от впадения р.Воронеж Дон входит в область развития меловых отложений, которые представлены баремскими глинами, апт-скими и сеноманскими глауконитовыми песками, туронским и ко-ньякским мелом и сантонским мергелем. Упираясь в Донское Бело-горье правым бортом, Дон постепенно за Чёрной Калитвой начинает отклоняться к востоку, отрезает Калачскую возвышенность и вдоль Доно-Медведицкой гряды уходит к Приволжской возвышенности близ Иловли. Достигнув наибольшей близости к долине Волги, Дон начинает отклоняться к юго-западу вдоль Донской равнины, и затем от Курмоярского Аксая, образуя широченную долину, достигающую в некоторых местах 30 км, плавно через разветвлённую дельту уходит в Азовское море.

На своём пути Дон вбирает многочисленные притоки, как мелкие, так и довольно крупные. Справа в него впадают Красивая Меча, Сосна, Девица, Тихая Сосна, Чёрная Калитва, Чир, Север-ский Донец; слева — Воронеж, Битюг, Хопёр, Медведица, Иловля, Сая, Западный Маныч. Совершенно особую роль играет Северский Донец, берущий своё начало в юго-западных отрогах Среднерусской возвышенности на высоте 215 м над уровнем моря. По протяжённости он лишь на треть уступает Дону, его длина 1020 км. Площадь бассейна Северского Донца около 99 тыс. кв. км. В него впадают многочисленные притоки, берущие начало на южной окраине Среднерусской возвышенности и с Донецкого кряжа. Наиболее крупными притоками являются реки Оскол и Белая Калитва.

Прорезая меловые толщи, а в районе Донецкого кряжа — каменноугольные отложения, Северский Донец обнажает во многих местах кремнёвые залежи и мощные пласты кварцитов, которые служили прекрасным сырьём для изготовления орудий во все времена каменного века. Неслучайно, именно в бассейне Сев. Донца открыты серии кремнёвых и кварцитовых мастерских, существовавших, начиная, по крайней мере, со среднего палеолита.

Небольшие высоты Среднерусской и Приволжской возвышенностей, Донской гряды и Донецкого кряжа (максимальные отметки около 300 м над уровнем моря) и многочисленные долины речек создают полого-волнистый рельеф, благоприятный для растительности и животного мира, а, следовательно, и для человека. В четвертичное время огромное влияние на формирование долины Дона оказало мощное покровное оледенение, которое полностью занимало Окско-Донскую равнину и достигало устья Медведицы, упираясь в Донскую гряду и западные отроги Приволжской возвышенности. Естественно, это не могло не сказаться на истории заселения бассейна Дона в палеолитическую эпоху. Поэтому долина Дона делится условно на 2 зоны — ледниковую и внеледниковую (экстрагля-циальную). Формирование четвертичных отложений в этих двух зонах довольно сильно различается. Отсюда возникают огромные трудности при сопоставлении южных разрезов с более северными, располагающимися в ледниковой зоне. В ледниковой зоне изучались морена, подморенные и надморенные отложения. В южной зоне, главным образом, — история развития южнорусских морей. Вопрос о соотношении Донского оледенения с определённым этапом развития Чёрного и Каспийского морей большей частью ставился вскользь и интерпретировался в зависимости от точки зрения исследователя. Впрочем, и определение возраста морены Донского языка колебалось в большом диапазоне.

Наиболее заметный след в изучении четвертичного периода бассейна Дона в 19 в. оставили Мурчисон (1849), Н.Барбот-де-Марни (1874), С.Н.Никитин (1885), К.Д.Глинка (1893, 1895) и др. В первой половине 20 в. интенсивные работы по изучению четвертичных отложений в бассейне Дона проводят Н.А.Соколов (1904), П.АПраво-славлев, А.В.Павлов, А.Д.Архангельский, В.В.Богачёв, В.Г.Бондарчук, К. И Лисицын, А.А.Дубянский, Г.Ф.Мирчинк, В.И.Громов и многие другие (подробную историю исследования можно найти в работах М.Н.Грищенко, 1976, Г.И.Горецкош, 1970, 1982 и Г.И.Попова, 1970). Современный уровень исследования достигнут благодаря работам Г.Ф.Ммрчинка, В.И.Громова, М.Н.Грищенко, Г.И.Горецкого, Г.И.Попова, Ю.М.Васильева, ЮАЛаврушина, Г.В.Холмового, H.A. Лебедевой, A.A. Величко, Т.Д.Морозовой, Р.В.Красненкова,

П. И.Дорофеева, Е.Н.Анановой, Н.С.Болиховской, Е.А.Спиридоновой и многих других. На данном этапе выработана корреляционная региональная стратиграфическая схема четвертичных отложений, утверждённая Междуведомственным стратиграфическим комитетом в 1984 г. По сравнению с региональной схемой, утверждённой МСК в 1964 г., наиболее существенные изменения внесены в схему Центральных районов Русской равнины в связи с пересмотром значения и времени Донского языка, которому придаётся ранг самостоятельного Донского оледенения, предшествовавшего Днепровскому оледенению (исследования группы геологов из Центрального Управления и группы палеогеографов во главе с ААВеличко). Ревизия стратиграфической схемы Центральных районов ещё не закончена. Но для нас эти исследования очень важны, т.к. сказываются на интерпретации возраста палеолитических памятников, открытых в бассейне Дона.

Исследование четвертичных отложений в бассейне Дона проводилось очень неравномерно. Как интересную деталь следует отметить, что наибольшая активность проявлялась практически параллельно, с активизацией археологических работ, кроме самого раннею этапа конца 19 — начала 20 вв. Особенно интенсивные периоды изучения приходятся на 30-е годы, а затем — на 50-60-е годы. Именно в эти годы заложены основы стратиграфии четвертичных отложений (В.И.Громов, 1948; Г.И.Горецкий, 1970, 1982; М.Н.Гри-щенко, 1976; Г.И.Попов, 1970, 1976) и открыты многие палеолитические памятники.

В настоящее время в бассейне Дона известно более 200 палеолитических памятников (см. карту). Среди них есть стоянки с хорошо выраженным культурным слоем, залегающим в чётких стратиграфических условиях, есть с разрушенным культурным слоем, а также отдельные местонахождения, которые лишь фиксируют пространственное распространение палеолитических охотников.

Впервые палеолит в бассейне Дона был открыт зоологом И.С.Поляковым в 1879 г. в е.Костёнки Воронежской области. Однако, длительное время этот район оставался единственным, где спорадически проводились раскопки. Несмотря на то, что И.С.Поляков в своём отчёте указал на несколько пунктов находок в окрестностях села, раскопки осуществлялись только на месте его первых шурфов. Позднее, уже в 20-50-е годы 20 в. С.Н. Замятиным, П.П.Ефимен-ко, П.И.Борисковским и А.Н.Рогачёвым здесь было выявлено значительное количество памятников, составивших знаменитый Костёнков-ско-Борщёвский район.

В 20-е годы появляются сообщения о находках палеолита на других территориях в бассейне Дона. В 1924 г. П.П.Ефименко впервые в пределах Русской равнины открыл раннепалеолитическое местонахождение в устье р.Деркул — притока Сев. Донца и датировал его мустьерским временем (Ефименко, 1927, 1935). В 1926 г. С.Н.Замятнин открыл и в 1927 г. раскопал замечательную стоянку Гагарино на Верхнем Дону. В 1929 г. ААИессен открывает стоянку эпохи верхнего палеолита на Волго-Донском водоразделе у с.Ивановка у истока р.Карповки, впадающей в Дон (Праслов, 1996). Позднее здесь рядом будет проложен Волго-Донской судоходный канал. В том же 1929 г. М.И.Артамонов собрал серию палеолитических кремней на северном берегу Азовского моря в районе Золотой Косы. К сожалению, в те годы Ивановка и сборы М.И.Артамонова не получили должной оценки в археологической литературе (материалы хранятся в фондах Государственного Эрмитажа).

В начале 30-х гг. во время геологических работ палеолитические находки собраны у хутора Колпачки на левом берегу Дона у места впадения р.Карповки, на побережье Таганрогского залива и Миусского лимана (В.И.Громов, В.А.Хохловкина). В глубине приазовских степей в 1935 г. В.М.Евсеев обнаружил Амвросиевскую верхнепалеолитическую стоянку. Вероятно, тогда же им было найдено ручное рубило ашельского типа. Все эти открытия окончательно подтвердили факт существования палеолитического человека на широкой территории в бассейне Дона. Однако, систематические работы по изучению палеолита были прерваны начавшейся войной.

Новый этап в изучении палеолита бассейна Дона начинается в конце 40-х гг. В Костёнках возобновил работы А.Н.Рогачёв. В Приазовье П.И.Борисковский продолжил исследование Амвроси-евской стоянки и провёл широкие разведки новых памятников по берегам рек Крынки и Миуса. За время работ (1949, 1950 и 1952 гг.) ям открыта значительная серия палеолитических памятников в районе кремнёвых месторождений. Они представляют собой мастерские по обработке кремня, начиная с мустьерской эпохи (Борисковский, 1957). В эти же годы примерно в 200-х км восточнее в устье Сев. Донца и на Дону геолог Г.И.Горецкий собрал несколько кремней раннепалеолитического облика у хуторов Хрящи и Михайловский, а также у станицы Константиновской (Горецкий, 1952). К 1952 г. относится случайная находка мустьерского остроконечника в дельте Дона близ станицы Елизаветинской (Шилов, 1956).

Новым толчком для изучения палеолита на Нижнем Дону послужило открытие И.С.Каменецким в 1956 г. позднепалеолитическо-го местонахождения в долине небольшой степной речки Донской Чулек (Каменецкий, 1964), недалеко от впадения её в Мёртвый Донед — старое русло Дона. Эти находки привлекли внимание М.Д. Гвоздодер и в 1957 г. неподалёку от Чулекского местонахождения она открывает серию новых памятников эпохи верхнего палеолита и начинает систематические исследования стоянок в Каменной Балке, продолжающиеся уже под руководством Н.Б.Леоновой вплоть до наших дней.

В эти же годы несколько пунктов верхнепалеолитического времени открыто Н. К. Алексеевым. Наибольший интерес среди них вызывают находки близ Рогожкинского рыбхоза и в долине р.Мокрый Чалтырь.

В 60-е годы автором данной работы проведены систематические поиски палеолитических памятников в Северо-Восточном Приазовье. Были обследованы бассейны рек Самбека и Миуса, побережье Таганрогского залива от ст.Морская на востоке до станицы Будённовской на западе, детально изучены берега Миусского лимана, проведено несколько кратковременных экскурсий в пределы Нижнего Дона. В 1965 г. автор в составе Астраханской экспедиции (начальник экспедиции В.П.Шилов) обследовал некоторые районы на Донском левобережье, где идёт интенсивный размыв четвертичных отложений Цимлянским водохранилищем, и открыл группу палеолитических памятников по обоим берегам Курмоярского убежища. Здесь водами Цимлянского водохранилища, заполнившими нижнюю часть долины реки Курмоярский Аксай, размывается целый спектр террас, содержащих мустьерские и верхнепалеолитические материалы.

На верхнем Дону в эти годы Л.М.Тарасов возобновил раскопки Гагаринской стоянки и попутно проводил обследование района. Им открыты новые верхнепалеолитические памятники у д. Малое Неля-дино в долине Дона и на правом берегу р.Воронеж у Масловки (Тарасов, 1979, 1996). Им же найдена пластинка с притуплённым краем на левом берегу Дона у хутора Лебяжинского близ станицы Вешенской.

В 70-80-е гг. много новых палеолитических памятников открыто на западной окраине бассейна Дона в долине Сев. Донца и в долинах рек, впадающих в Таганрогский залив (Колесник, 1996; Крото-ва, 1997). На Среднем Дону в районе самой большой излучины близ станицы Кременской, благодаря энергичным разведкам краеведа из г. Волжского В.И.Куфенко, было открыто несколько палеолитических памятников (Новогригорьевка, Каменка, Шлях). Им же собраны большие материалы из разрушающегося верхнепалеолитического местонахождения в г.Жирновске в долине Медведицы, достаточно далеко от долины Дона.

Этот краткий обзор истории открытия и исследования показывает, что бассейн Дона был освоен в палеолитическую эпоху по всей площади. Но если смотреть на карту размещения памятников, складывается впечатление, что они сконцентрированы группами по отдельным микрорайонам. В связи с этим возникает много вопросов. Однако, как показывает наш опыт, такие группировки появлялись там, где проводили специализированные поиски палеолитических памятников. Так было открыто большинство местонахождений в Приазовье, на Сев.Донце, на Осколе, на левобережье Цимлянского водохранилища, в районе станицы Кременской. Ярким примером являются работы П.И.Борисковского в 1957-1959 гг. на р.Оскол, наши разведки в Приазовье и на Цимлянском водохранилище, работы А.Е.Матюхина в Калитвенке и Бирючьей Балке на Донце.

Из двухсот палеолитических памятников, известных в настоящее время в бассейне Дона, пятьдесят шесть открыты и/или исследованы автором настоящего доклада.

Многие работы не могли бы осуществиться, если бы не постоянная помощь моих учителей П.И.Борисковского, А.Н.Рогачёва, М.Н.Грищенко и И.К.Ивановой, которые мягко и доброжелательно старались показать мне важнейшие принципы научного исследования.

АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ исследования определяется необходимостью подведения итогов сорокалетней работы автора в бассейне Дона по поиску и исследованию памятников палеолитической эпохи. Нижний Дон и Приазовье дают возможность рассмотрения вопроса о первоначальном появлении ископаемого человека на территории Русской равнины, где через определённые этапы в верхнем плейстоцене получит развитие самобытная Костёнковская культура и ярко проявится большое разнообразие культуры охотников на мамонтов и других зверей мамонтового фаунистического комплекса, охотников на бизонов.

ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Основной задачей доклада является всесторонний анализ и обобщение материалов большого хронологического диапазона, полученных в ходе полевых исследований в бассейне Дона. При этом основной улор делается на решение проблем стратиграфии, хронологии и систематизации археологических фактов. Без решения этих вопросов невозможно понимание развития культуры ископаемого человека во времени и пространстве.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА представленных к защите публикаций заключается в том, что доказано очень раннее появление человека в бассейне Дона и охарактеризовано определённое состояние культуры ископаемого человека в раннем, среднем и позднем палеолите. Максимально возможно использован комплексный подход с привлечением данных естественных наук для понимания места каждого памятника в общей канве палеолитической эпохи.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ работы заключается в том, что её результаты использованы для написания ряда разделов в томе "Палеолит СССР" под редакцией П.И.Борисковского в серии "Археология СССР" (1984), в представленных к защите монографиях и статьях, а также в томе XLVT "Геологии СССР" (1970) и при составлении карты четвертичных отложений Восточной Европы и прилегающих районов (Л., 1973). Археологические коллекции Использованы в экспозициях Государственного Эрмитажа, в музеях гг. Ростов-на-Дону и Таганрог, неоднократно участвовали в международных выставках.

ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКАЯ БАЗА. Преобладающее большинство археологических материалов, происходящих с территории бассейна Дона, изучены de visu в музеях Санкт-Петербурга, Москвы, Ростова-на-Дону, Таганрога, Донецка, Луганска, Воронежа. Значительная часть коллекций, собранных автором, хранится в ИИМК РАН.

АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения и выводы автора отражены в семидесяти двух публикациях, пять из которых являются ; монографическими. Результаты работ неоднократно докладывались и обсуждались на международных конгрессах ИНКВА и flott Протоисторических наук, на международных и всесоюзных конференциях по археологии и естественным наукам. Неоднократно выступал с докладами в Великобритании, Германии, Франции, Италии., Польше. Испании, Болгарии, Бельгии и Японии.

СТРУКТУРА ДОКЛАДА состоит из следующих разделов:

1. Ранний палеолит.

2. Средний палеолит. 3.Верхний палеолит. 4,Заключение.

СОДЕРЖАНИЕ ДОКЛАДА.

1. Ранний палеолит

К раннему палеолиту могут быть отнесены сем^естонахожде-ний. Из них три представлены единичными находками кремнёвых орудий вне. стратиграфического контекста и относятся к ашель-ской эпохе только на основании типологии. Это ручные рубила из Амвросиевки и Макеевки и грубое рубящее орудие из Семика-ракор. В более чётких геолого-геоморфологических условиях сделаны находки у с.Герасимовка на Миусском лимане, в Хрящах и Михайловском в устье Сев. Донца и на берегу Таганрогского залива у станции Бессергеновка. Остановлюсь на них несколько подробнее, поскольку они дают возможность судить о возрасте археологического материала.

ГЕРАСИМОВКА

Герасимовка является наиболее древней не только в бассейне Дона, но и на всей Русской равнине. Местонахождение расположено на левом берегу Миусского лимана в 10-12 км западнее г.Таганрога, открыто автором в 1959 г. и регулярно обследовалось до 1964 г. Здесь выявлены три пункта находок, относящихся к раннему, среднему и верхнему палеолиту. К сожалению, в настоящее время на этом участке произведены большие строительные работы и местонахождение недоступно для дальнейшего изучения.

Общая высота древней террасы в этом месте достигает 45 м над современным уровнем лимана. В самом верху под современной почвой, представленной типичным южнорусским чернозёмом, лежат светлые лёгкие лёссовидные суглинки с включением прослойки вулканического пепла, под ними ископаемая почва. Эта почва чернозёмного типа, широко представленная в береговых обрывах Азовского моря, большинством геологов относится к земскому (мику-линскому) времени. В разрезе хорошо видно, как она опускается по склону к древней глубокой балке и здесь в ней встречены культурные остатки мустьерского времени (о них речь пойдёт ниже). Под этой ископаемой почвой лежат плотные коричневато-бурые тяжёлые суглинки с включением мощного красновато-бурого почвенного комплекса, венчающею повсюду на юге Русской равнины тираспо-льские отложения, и соответствующего лихвинскому (или голынтей-нскому) межледниковью. Под этими субаэральными осадками лежит пачка зеленовато-бурых тонкослоистых глин, переслаивающихся с мелкозернистым серым песком. Общая мощность этой толщи около 5 м. В этих глинах и песках собрана большая коллекция раковин морских моллюсков, среди которых преобладают каспийские формы дидакн (Didaciia baerieiassa Pavl., D. subpallassi Prav., D. pseu-docrassa Pavl., D. mixissica Popov, D. Parvula Nal. и др.), а также пресноводные моллюски Unió crassus Retz., U. batavus pseudocrassus Haas., Anodonta piscinalis L., Spherium rivicola Leach., Viviparus fascia-tus Müll. Морские формы раковин позволяют надёжно связывать данный слой с бакинскими отложениями Каспийского моря и с ча-удинскими отложениями Чёрного моря. Трансгрессия Каспийского моря была очень высокой и его воды через Манычский пролив стекали в бассейн Азовского и Чёрного морей. Поэтому здесь и встречаются в большом количестве каспийские формы моллюсков.

В песках, подстилающих эти морские осадки, встречаются только пресноводные речные моллюски и здесь же собрана коллекция остатков мелких млекопитающих и несколько крупных костей древнего слона Archidiscodon wusti Pavl., залегавших в крупном галечнике в самом низу песков. Среди мелких млекопитающих, по определению И.М.Громова, представлены остатки цементных форм корнезубых полёвок рода М1шоту8, слепушонок рода ЕПоЬшй, серых полёвок рода МхсгоШв и степных пеструшек рода Ьа£игш. Галечник с кремнями и остатками млекопитающих обнажается на ограниченном участке 30-40 м. Здесь под обнажением среди большого количества кремнёвой гальки собрано 7 изделий с достоверными следами обработки их первобытным человеком.

Наиболее выразительны дисковидный нуклеус, три скребла и отщеп. Кварцитовый нуклеус размерами 15x11x6,5 см по форме напоминает чошшнхи — у него на нижней стороне несколько широких грубых сколов. Одно из скрёбел изготовлено на массивном, ! "треугольном в сечении куске светло-жёлтого кремня размерами 11x8x4 см. Прямое лезвие оформлено грубой ретушью вдоль наиболее высокого края. Противоположный край подготовлен двумя сколами на нижней плоской поверхности и одним широким — на верхней. Такое чередование сколов дало извилистое острое рабочее лезвие. 'Второе скребло также изготовлено на куске серо-жёлтого кремня, ' как и первое. Третье скребло, двойное высокое, изготовлено из гальки мелового кремня. Неровное его лезвие оформлено грубыми 'широкими сколами, идущими с гладкой ударной площадки, полу-Чйвшейся при поперечном раскалывании гальки. Один хорошо выраженный отщеп имеет размеры 9x9x3,5 см. Широкий ударный бугорок занимает половину плоскости откалывания. На верхней сто-п^6н'ё сохранилась желвачная корка. Ударная площадка широкая, без " Подправки и представляет собой естественную поверхность гальки. ' 'Поперечный край отщепа срезал негативы трёх предшествующих Сколов с нуклеуса.

Собранный археологический материал не позволяет сделать ка-кйе-либо заключения по типологии индустрии и сопоставить с другими раннепалеолйтическими памятниками Европы и Кавказа. На основании геологических условий можно говорить лишь о том, что это наиболее древнее местонахождение на Русской равнине. Кост-: ные остатки млекопитающих достаточно убедительно относятся к тираспольскому фаунистическому комплексу, который, в свою 'очередь, сопоставляется с кромерским горизонтом южной Англии кли аналогичных стратиграфических подразделений Европы. К сожалению, наши разрезы (Герасимовка и Платово) менее детально изучены разными методами, поэтому мы не можем точно скоррели-ровать слои в Герасимовке с каким-либо этапом внутри тираеполь-ского и кромерского комплексов.

В кромере IV в южной Англии открыта серия раннепалеолити-ческих памятников (Боксгроу, Хай Лодж и др.), которые дали великолепные образцы каменных изделий ангельской эпохи, включая многочисленные тоыкообработашше бифасы, различные скрёбла и др. орудия. Кромерский комплекс имеет довольно широкий хронологический диапазон — от 787-760 тыс. лет до 524-478 тыс. лет. Внутри него прослеживается несколько теплых и более холодных горизонтов, по крайней мере, не менее четырёх этапов. Выше лежат ледниковые отложения так называемого англия, сопоставляемые с ольстерским оледенением континентальной Европы. По изотопно-кислородной шкале кромер соответствует 18-13 стадиям, оледенение англий — 12 стадии. По имеющимся датировкам морены донского оледенения имеют возраст около 500 тыс. лет, таким образом оно может коррелироваться с эпохой англия и эльстера.

ХРЯЩИ И МИХАЙЛОВСКОЕ

Раннепалеолитические местонахождения Хрящи и Михайлов-ское расположены на левом берегу р.Сев. Донец примерно в 10 км от её впадения в Док в 120 км северо-восточнее г.Ростова-на-Дону. Сев. Донец близ хутора Хрящи делает крутой поворот на северо-запад и, упершись в плотные коренные породы каменноугольного возраста, отклоняется к югу и на юго-восток, образуя широкую петлю меандра. Культурные остатки ископаемого человека обнаружены в высоких береговых обнажениях левого берега соответственно у хутора Хрящи и хутора Михайловского. Расстояние между ними по прямой около 2-х км.

Оба местонахождения открыты геологом Г.И.Горецким в 1950 г. В Хрящах им собрано 6 каменных изделий в зоне пляжа и один от-щел найден в осыпи под обнажением ископаемых почв. В Михайловском один кремнёвый пластинчатый отщеп, отнесённый им к верхнему палеолиту, был найден также на пляже (Горецкий, 1952).

В 1964 г. места находок Г.И.Горецкого были обследованы мною вместе с В.Е.Щелинским. Здесь удалось собрать дополнительные коллекции каменного инвентаря, и впервые были зафиксированы находки каменных изделий, залетающие в нижней и средней ископаемых почвах на глубине около 15 м от современной поверхности. В 1966г. на обоих местонахождениях произведены детальные расчистки с описанием разрезов. Позднее здесь лишь эпизодически проводились сборы археологических материалов без раскопок. В 1974 г. повторно сделана расчистка всего обнажения в Хрящах с отбором образцов на спорово-пыльцевой анализ, в 1978 г. средняя часть разреза с тремя ископаемыми почвами была расчищена у хутора

Михайловского на месте находки in situ крупного скребла типа про-толимаса с детальным отбором образцов для спорово-пыльцевого анализа с интервалом 20 см.

Из-за большой глубины залегания и рассеянности археологических материалов раскопок не производилось, хотя расчистки показывают, что имеются участки с повышенной концентрацией каменных изделий и отдельными фрагментами костей ископаемых животных. Здесь необходимы более регулярные раскопочные работы на широкой площади.

Единая террасовая площадка, к которой приурочены оба местонахождения, образована Северским Донцом на границе двух геоморфологических областей — Донецкого кряжа и Нижнедонской котловины. Ввиду того, что сильно дислоцированные пласты глинистых сланцев и арпшштов каменноугольного возраста обнажаются в береговых обрывах Дона у г.Константиновска и у хутора Старозо-лотовского, расположенных восточнее Хрящей и Михайловского в 10-15 км, надо считать, что нижнее течение Сев. Донца проходит по юго-восточной окраине Донецкого кряжа. Донецкий кряж — это складчатый пенеплен, образовавшийся на месте горной страны в результате длительного разрушения горных пород атмосферными осадками и работой текучих вод. Его восточная окраина полого сливается на левобережье Сев. Донца с Нижнедонской котловиной, и отложения каменноугольного возраста сохранились лишь в виде цоколей ранне- и среднешгейстоценовых террас. ' Геоморфологическое и геологическое положение Хрящей и Михайловского довольно легко устанавливается в системе террас нижнего' 'Дойа и Сев. Донца, поскольку данная террасовая площадка, ийеющая в современном рельефе высоту до 30 м, прислоняется к; более древней IV надпойменной (мариинской) террасе Дона. В 810- км к юго-востоку от хутора Михайловского на правобережье ДШа щироко развита пятидесятиметровая раннеплейстоценовая терраса с мощным покровом из лёссовидных суглинков и серией ископаемых почв. Мариинская терраса прислонена к этой высокой террасе, образующей между Сев. Донцом и Доном водораздельное плато. На среднем Дону ей соответствует IV надпойменная терраса, аллювий которой перекрыт мореной Донского языка максимального покровного оледенения (Попов, Гршценко и др., 1964). Следовательно, терраса, развитая у Хрящей и Михайловского и прислоненная к Мариинской, является III надпойменной террасой, сформировавшейся во время между донским и днепровским оледенениями. По-¿фбвные суглинки и супеси, перекрывающие аллювий этой террасы, накопились в среднем и в верхнем плейстоцене.

Серия расчисток, сделанная у хутора Хрящи позволяет чётко проследить прислон III надпойменной террасы Сев. Донца с археологическими находками в разных слоях к IV надпойменной (мари-инской) террасе.

Строение III надпойменной террасы у хуторов Хрящи и Михайловского практически одинаковое. Вся 20-метровая толща отложений расчленяется на три свиты: внизу аллювий, в средней части выделяются три сближенных горизонта ископаемых почв, выше залегают лёссовидные суглинки и супеси, переходящие иногда в песок. Прослои песков и супесей по простиранию не всегда выдержаны одинаково: в некоторых случаях они залегают линзами и выклиниваются. Этим объясняется разница в деталях строения покровных отложений в Хрящах и Михайловском. Следует также отметить, что не на всех участках террасы верхняя часть покровных отложений сохранилась полностью. В разрезе у Хрящей более отчётливо прослеживается чередование лёгких суглинков и супесей, чем в разрезе у Михайловского, где в покровных отложениях преобладают супеси.

В разрезе у Михайловского так же, как и в Хрящах, на аллювии лежат покровные суглинки и супеси с включением трёх ярко выраженных горизонтов ископаемых почв. Самый верхний, IV горизонт почвы, прослеженный в Михайловском, в Хрящах выделяется плохо, но всё-таки на этом уровне отмечается лёгкая гумусирован-ность суглинков. Геохимические анализы, сделанные для Хрящей, показали на этом уровне довольно значительный процент содержания гумуса (0,39%), почти такой же, как и для ископаемых почв, ярко выраженных в трёх горизонтах. Общее содержание гумуса в трёх горизонтах ископаемых почв, залегающих в средней части разреза, колеблется в пределах от 0,31% до 0,48%. М.А.Глазовская, изучавшая эти ископаемые почвы, отмечает их большое своеобразие (Глазовская, 1956). По её мнению, они не имеют аналогов в современных почвах Восточной Европы. А.И.Цацкин и Т.Д.Морозова на основании микроморфологического изучения этих почв относят их к доднепровскому времени.

Изученная толща в целом довольно карбонатная. В суглинках и супесях отмечаются три пика карбонатности, достигающей 5%. Слабая карбонагность зафиксирована для песо и в самом низу разреза в галечнике. Довольно высокий процент содержания карбонатов отмечен во всех трёх горизонтах ископаемых почв.

Характер отложений в обоих разрезах показывает, что на русловом и прибрежном аллювии залегают три ископаемых почвы, сформировавшиеся в пойменных условиях и перекрытые эоловыми и делювиальными суглинками и супесями. Нижняя погребённая почва сформировалась в условиях повышенной влажности. Хорошо выраженный горизонт кротовин, связанных со средней ископаемой почвой, указывает на то, что этот уровень не заливался постоянно во время весенних разливов. Выше в разрезе также нет указаний на аллювиальный характер отложений. Намечается закономерность, заключающаяся в том, что пески и супеси формировались в более сухих условиях, чем суглинки. При формировании песков и супесей большую роль играли эоловые процессы.

В обоих разрезах обнаружена фауна моллюсков, остатки мелких млекопитающих и единичные фрагменты костей крупных млекопитающих. Фауна моллюсков собрана в нижней ископаемой почве и в песках мариинской террасы, к которой прислонена III надпойменная терраса с археологическими материалами. В составе фауны пресноводных моллюсков из аллювия мариинской террасы определено 12 видов: Theodoxus fluviatilis (L.), Valvata naticina Menke, Planorbarius córneas (L.), Planorbis planorbis (L.), GaLba palustris (Müll.), Lithoglyp-hus naticoidés C.Pf., Viviparus fasciatus Müll., V. Viviparus (L.), V. Contectus (Mili.), Corbicula íluminalis Müll., Sph.aerium rivicola Leach, Písidium amnicum Müll. Основную часть фауны составляют ныне живущие виды, но два вида Carbicula flumimlis и Theodoxus fluviatilis в настоящее время обитают в белее тёплых областях. Так, Corbicula flu-minalis живёт сейчас в Средиземноморье, и северная граница его ареала .проходит 'около 42 градуса с.ш., т.е. на 6 градусов южнее Хрящей. Оба термофильных вида, а также Lithoglyphus naticoidés являются ти-пйчными представителями межледниковий среднего и верхнего плейстоцена. Учитывая, чш в данном регионе Corbicula íluminalis встречается только в мариинской террасе Дона и в древнеэвксинских отложениях бассейна Чёрною моря, аллювий мариинской террасы можно датировать временем первою межледниковья среднего плейстоцена. В раннем плейстоцене Северной Евразии род Coibicula не встречается, i ; Экологический состав фауны отражает преобладание реофиль-ных (речных) видов, что свидетельствует о формировании этой толщи в русловой фации. Стагнофильные виды (всего 3) встречаются в Качестве примеси и могли быть занесены в русло реки из стариц и пойменных озёр во время весенних разливов.

В нижней ископаемой почве у хутора Михайловского вместе с каменными орудиями собраны многочисленные раковины Planorbarius metidjensis Porbes, Bithynia leachi Shepp., Valvata pulchella Stu-der., Planorbis plaaorbis L., Anisus spirorbis L., Anisus leucostoma Mili, и Gyraulis rossmaessleri A.Schxn. (определения Я.И.Старобогатова). Для всех этих форм характерным биотопом являются поймы с болотами и лужами. Это подтверждает вывод, основанный на изучении миисроморфологии нижней ископаемой почвы.

В этой же почве найдены остатки тушканчика (Allactaga ex gr. Jaculus), пещерного медведя (Ursus spealaeus) и осла (Equus (Asinus) hidruntinus) (определения И.М.Громова и Н.К.Верещашна).

Под почвой в аллювии В.П.Удардевым были собраны остатки мелких млекопитающих: Citellus (citellus) sp., Ellobius ex gr. talpi-nus Pall., Clethrionomys sp., Arvícola ex gr. terrestis Lacep., Microtus (Stenocranius) aff. gregalis Pall., M. (Microtus) arvalis Pali., M. (Microtus) ex gr. oeconomys Pall., Microtus sp. По заключению А.К.Марковой, эта фауна не содержит вымерших родов и видов. Однако, некоторые морфологические признаки говорят о её определённой древности.

Оба разреза изучены палинологическим методом. В Хрящах опробован полный разрез, но с редким отбором образцов (определение Р.В.Фёдоровой). В Михайловском более детально обработана средняя часть разреза с ископаемыми почвами с отбором образцов через 20 см (анализы Е.С.Малясовой).

Результаты анализов Р.В.Фёдоровой (Фёдорова, 1978) показывают. что аллювий III надпойменной террасы, в отличие от аллювия мариинской террасы, формировался в условиях холодного климата оледенения. В нижнем слое галечника, в котором найдены палеолитические изделия, встречены пыльца и споры таких холодолюбивых форм, как карликовая берёза (Betula nana L.) и сибирский шхаунок (Selaginella sibirica (Milde) Hieron). Обе эти формы имеют чёткие экологические показатели. S. sibirica в настоящее время растёт в северо-восточной Сибири, западная граница его ареала проходит по долине Енисея. По заключению Р.В.Фёдоровой (Фёдорова, 1978, с.386), аллювий Хрящей формировался в условиях сурового континентального климата приледниковья, для которых характерны безлесье и бедность флористического состава. Здесь сочетались черты сухих степей или полупустынь и северной тундры.

Выше по разрезу фиксируется потепление и развитие своеобразной лесной растительности с преобладанием хвойных пород на уровне ископаемых почв. Затем отмечаются фазы аридизации климата, чередующиеся с незначительными периодами увлажнения. В верхней части разреза отмечен горизонт распространения широколиственных пород с включением дуба, бука, липы, вяза и граба. Этот спектр типичен для микулинского (рисс-вюрмского, или земского) межледниковья.

Палинологическая характеристика ископаемых почв у хутора Михайловского более детальна. Здесь чётко различаются два типа спектров. Первый тип характеризует ископаемые почвы. В общем; составе господствует пыльца древесных пород (60-65%), хотя значение пыльцы травянистых растений довольно высокое (30-40%).

Споры составляют всего лишь 1-2%. В группе пыльцы древесных пород постоянно преобладает пыльца сосны обыкновенной (5060%), довольно много пыльцы ели (25-35%) и берёзы (древовидная и кустарниковая формы — 15-35%). В небольшом количестве (13%), нередко единичными зёрнами и не во всех образцах, определена пыльца сосны подрода Haploxylon и ели оморикоидной. Пыльца широколиственных пород — липы, вяза и лещины — присутствует только в спектрах образцов из нижней похребённой почвы. Среди пыльцы травянистых растений чаще преобладает пыльца полыни и маревых (до 40%), разнообразный состав разнотравья.

Спектры второго типа характеризуют суглинки и супеси между ископаемыми почвами. Количественные соотношения пыльцы отдельных древесных пород изменяются, хотя в общем составе значение её по-прежнему велико (от 40% до 70%). Так, при сохранении господства пыльцы сосны заметно возрастает роль пыльцы берёзы, особенно кустарниковой (до 15%) и уменьшается количество пыльцы ели. Присутствует пыльца Pinus s/g Haploxylon, и в двух образцах встречена пыльца пихты. В составе пыльцы трав сокращается доля пыльцы мезофильного разнотравья.

Результаты палинологических анализов показывают сложные и неоднократные изменения климата и растительности во время накопления осадков, что хорошо согласуется с литологическими характеристиками этих осадков.

Археологические материалы, представленные исключительно расщеплённым и обработанным камнем, происходят из трёх слоев. Наиболее древние находки связаны с галечником в основании террасы у Хрящей. В этом же разрезе у Хрящей зафиксированы находки в средней ископаемой почве, а в Михайловском преобладающее большинство находок происходит из нижней ископаемой почвы. Поскольку Хрящи и Михайловское приурочены к единой террасовой площадке, можно говорить о трёх стратиграфических последовательных уровнях обитания в эпоху раннего палеолита.

- Коллекция каменных изделий, собранных в Хрящах, к сожалению, невелика, в ней всего около 80 предметов. По степени сохранности коллекция разделяется на две группы. Одна из них представляет собой сильно окатанные, глубоко патинизированные изделия из серо-коричневого кремня и серого дымчатого кварцита. Вторая состоит из отщепов и нескольких орудий из тёмно-серого и серого кремня. Изделия совершенно не окатаны, с острыми краями и гранями. На некоторых имеется карбонатная корка.

Аллювиальный комплекс является наиболее древним. Для него характерна невыработанность форм отщедов, преимущественно случайные их очертания, почти постоянное присутствие галечной корки на спинке, отсутствие подправленных или фасетированных ударных площадок, присутствие галечных форм орудий. Эта группа находок имеет подчёркнуто архаичные морфологические черты с гладкими резко скошенными ударными площадками и ударными точками в форме полукруга, а иногда и полно го круга, что сближает этот комплекс с памятниками клектонского облика в Западной Европе. Он состоит из 60 предметов (27 кварцитовых и 33 кремнёвых). Среди изделий 7 орудий, 7 предметов со следами ретуши и 4 нуклеуса. Пластин и пластинчатых огщепов нет. Массивные отщепы имеют укороченные пропорции и неправильные очертания. Расщепление производилось при помощи каменного отбойника, на что указывают концентрические трещины на ударных площадках.

Предварительная подготовка кусков сырья для расщепления выражалась в одном поперечном сколе, при помощи которого образовывалась скошенная гладкая ударная площадка. Иногда скалывание отшепов производилось без предварительной подправки желвака. Угол скошенности ударных площадок на отщепах колеблется в интервале от 120 до 130 градусов. Элементы леваллуазской техники отсутствуют.

Орудия представлены главным образом скрёблами. Выделяются только три изделия из кварцита, изготовленные путём двусторонней оббивки массивных галек. Тщательное оформление их лезвий как раз посередине сечения галек указывает, по-видимому, на то, что их использовали в качестве рубящих орудий.

Особенно выразительно одно орудие, изготовленное из асимметричной кварцитовой гальки путём подправки по тонкому краю двусторонними сколами. Вторичной обработке был подвергнут только тонкий край, благодаря чему орудие очень удобно для захвата рукой. При изготовлении этого орудия палеолитический мастер рационально использовал случайную природную форму. Близкое по форме орудие найдено в Семикаракорах.

Комплекс находок из средней ископаемой почвы представлен всего лишь 20 изделиями. Из них 4 орудия, остальное — отщепы без вторичной обработки. Среди орудий выделяются два боковых скребла. Одно из них изготовлено на массивной заготовке крутой ступенчатой ретушью типа кина, второе имеет более острый рабочий край с пологой ретушью.

Из нижней ископаемой почвы у хутора Михайловского происходит более 200 предметов. Из них 190 изделий изготовлены из кремня и около 30 из серого кварцита. Основным сырьём для расщепления служили гальки кремня и кварцита, в изобилии встречающиеся в аллювии этой террасы. Небольшая величина галек наложила отпечаток на общий облик индустрии. В коллекции преобладают мелкие отщепы и осколки кремня. Только единичные экземпляры достигают 7-8 см длины. Техника расщепления в этом комплексе более совершенная и разнообразная, чем в аллювиальном комплексе. Среди нуклеусов встречены дисковидные, протоп-| ризматические и даже плоско-выпуклый с предварительной оббив-кой краёв. Выразительную серию составляют небольшие короткие нуклеусы с резко скошенной ударной площадкой, г На большинстве отщепов Михайловского местонахождения преобладают гладкие резко скошенные ударные площадки (117 экз.). Предварительная подправка отмечена только на 17 отщепах, причём у некоторых из них подправка может быть не первичной, а вторичной, в тех случаях, когда на ударных площадках оформляли лезвия .скоблящих инструментов. Угол скошенности ударных площадок в; среднем превышает 100 градусов. Только у четырёх отщепов он -лежит в пределах 90-100 градусов. У единичных отщепов угол скошенности ударной площадки достигает 135 градусов. Такое разнообразие отщепов хорошо согласуется с разнообразными формами нуклеусов.

- V Процент изделий со вторичной обработкой по отношению гк общему количеству находок довольно высок — 9,6% (около 20 экз.). Среди них лучше всего выражены инструменты для скобле-•ния -11 экз. Остальные орудия представлены в следующих количествах: режущие — 3, остроконечники — 3, зубчато-выемчатые — 2 .и рубящее орудие — 1. Остроконечники и скрёбла производят ■впечатление не очень совершенных, отличающихся от мустьерских большим примитивизмом в оформлении. Остроконечник, изготовленный из кремнёвого первичного отщепа, довольно массивный, хотя при его изготовлении первобытный человек умело преодолел неподходящую первичную форму этого отщепа путём срезания ретушированием значительной площади. Встречен один остроконечник удлинённой формы, напоминающий аналогичные протомустьерские остроконечники из рисскях слоев грота Бом-Бонн на юге Франции (Ьшгйеу ег ВоИе!:, 1960). Как интересную и непонятную форму следует отметить кремнёвый трёхгранник.

Трасологаческое изучение В.Е.Щелинским кремнёвых изделий из Хрящей и Михайловского позволило выявить на некоторых из них чёткие линейные следы. Типология этих следов и связь их с основными морфологическими элементами, выделенными ретушью, свидетельствует о том, что домустьерские орудия, как и многие му-стьерские, изготовлялись с учётом конкретных функций (Щелин-ский, 1981, с.63-67).

В коллекции из Хрящей на небольшом отщепе выявлены следы изнашивания от работы в качестве скребка по мягкому материалу.

В инвентаре Михайловского хутора В.Е.ГЦелинскому удалось определить 2 ножа и струг (инструмент для строгания твёрдого материала). Один нож — превосходный остроконечник. На выпуклом боковом скребле с ретушированным обушком и вентральной обработкой обоих концов выделены режущие углы лезвия. Следы строгания по твёрдому материалу обнаружены на выемчатом орудии с зубчатой линией лезвия.

В коллекциях Хрящей и Михайловского преобладают необработанные огщепы. По-видимому, многие из них использовались в качестве орудий. На нескольких отщепах обнаружены слабые следы изнашивания от работы. Один из отщепов Михайловского служил ножом, а может быть, пилкой, один из отщепов в Хрящах имеет отчётливый износ, характерный для строгания по твёрдому материалу. Таким образом, документально подтверждаются операции скобления по мягкому и твёрдому материалу для домустьерских памятников (Щелинский, 1981, с. 63-67).

Комплексное изучение местонахождений Хрящи и Михайлов-ское показывает, что все три археологических слоя относятся к раннему палеолиту. Нижний аллювиальный комплекс залегает в переотложенном состоянии в отложениях начала донского оледенения, что не исключает его более древнюю датировку. По археологическим и геологическим данным он древнее верхнеашельского времени. В нём совершенно отсутствуют леваллуазские признаки расщепления.

Второй и третий комплексы, происходящие из нижней и средней ископаемых почв, датируются, скорее всего, лихвинским (голь-штейн) межледниковьем. В это время на территории нижнего Дона и Сев. Донца произрастали своеобразные леса и образовывались почвы, не имеющие аналогий в современных условиях. При сопоставлении результатов различных методов отмечается не только сходство данных, но имеются и определённые противоречия, для объяснения которых требуются дополнительные материалы. Так, в нижней ископаемой почве у хутора Михайловского найдены раковины моллюска Planorbarius metidjensis Forbes, современный ареал обитания которого ограничивается Португалией и приатлантическим Марокко. В то же время палинологические данные свидетельствуют о более умеренном климате (Фёдорова, 1978). Правда, по заключению Е.С.Малясовой, в Михайловском достаточно тёплые климатические условия фиксируются именно для нижней погребённой почвы. Здесь произрастали леса из ели европейской и оморикоидной, сосны, берёзы, вяза, липы с подлеском из лещины. Преобладал, по-видимому, лесостепной ландшафт, начиная со времени формирования аллювия. На это указывают как палинологические данные, так и фауна мелких млекопитающих. Степной элемент представлен сусликом, слепушонкой и узкочерепной полёвкой. Лесные животные представлены остатками рыжей полёвки. Остальные животные, связанные своей жизнедеятельностью с околоводными биотопами, образуют интразональную группу.

Хрящи и Михайловское являются пока единственными местонахождениями на Русской равнине, где домустьерские археологические материалы встречены в чётких стратиграфических условиях. Для более детального изучения характера культуры ископаемого человека и условий его обитания необходимы дополнительные работы.

2. Средний палеолит

Традиционно к среднему палеолиту относили только памятники мустьерской эпохи. Накопившиеся новые материалы к середине 20 в. вынудили искать другие критерии разграничения раннего и среднего палеолита. Появляется понятие "леваллуа-мустье" (Р.Вогйез, 1961; Ьегсн-ОоигЬйп, 1966). Однако это не проясняло проблем дифференциации на уровне эпох. Анализ конкретных материалов по технологическим и типологическим параметрам с учётом геохронологии привёл некоторых исследователей (ВовтвМ, 1967) к выводам о необходимости удревнения нижней границы среднего палеолита до среднею плейстоцена. С этой точки зрения, главным критерием является появление леваллуазской техники расщепления. Но техника леваллуа -чаело;'Присутствует; и в типичных ашельских памятниках. Поэтому в: отечественной науке длительное время для ранних эпох (до верхнего палеолита) использовали понятия "нижний палеолит", "ранний шалеолит", выступавшие как синонимы, включая в них и мустьер-ские памятники (П.П.Ефименко, С.Н.Замятшш, П.И.Борисковский). Действительно, если верхний палеолит резко отличается по технологии обработки камня (здесь 1раница между мустье и верхним палеолитом определяется очень чётко), то ¡-ранила между ранним и средним палеолитом остаётся по-прежнему довольно расплывчатой. На ; территории Восточной Европы нет материалов для доказательного обсуждения данного вопроса, поэтому отнесём по традиции к среднему палеолиту памятники мустьерского времени.

В бассейне Дона к среднему палеолиту относится в настоящее время 44 местонахождения. Более высокая концентрация их наблюдается в южных районах — в Приазовье, Донбассе и на Нижнем Дону, Единичные находки встречены около 50-й параллели: Дубов-ка, Усть-Медведица, Шлях и Каменка. Большинство местонахождений не имеет стратшрафического контекста, но есть и памятники, имеющие чёткие геологические условия залегания, что позволяет установить их возраст. К числу таких памятников относятся Герасимова, Носово 1, Рожок 1, Каменка, Бирючья Балка, Белокузьми-новка.

Одним из наиболее интересных памятников этого времени является Герасимовка. Местонахождение расположено примерно в 250 м ниже по течению лимана от раннепалеолитического пункта. Культурные остатки были обнаружены в береговом обрыве Миусского лимана на правом борту Платоновой Балки. Здесь произведены небольшие раскопки, которые позволили установить, что обработанные кремни и кости ископаемых животных приурочены к горизонту погребённой почвы и обнажались в береговом обрыве невысокой оползневой терраски только в одном месте. Оползневая терраска сформировалась из крупных блоков рыхлых пород, отвалившихся от высокого коренного берега в процессе подмыва водами лимана. Позднее, т. е. в 70-80-е гг., эта терраска была полностью уничтожена, и открылся вертикальный береговой обрыв с чётко выраженной погребённой почвой чернозёмного типа. Эта почва поднималась вверх по склону и уходила в сторону самого высокого берега у хутора Дорогановки, где над ней обнаружен прослой вулканического пепла. Эта почва наблюдается в береговых обрывах и всеми исследователями относится к микулинско-му времени. Следовательно, и археологический материал, в ней заключённый, также относится к этому времени.

Каменный инвентарь Герасимовки, к сожалению, невелик — всего около 100 предметов. Бросается в глаза очень высокий процент нуклеусов — 19,1% (17 экз.), и если к ним ещё добавить б нуклевидных кусков кремня, то их процент увеличивается до 25,8%. При малом количестве отщепов (всего 25 экз.) это создаёт резкое несоответствие в соотношении "отбросов производства". Отмечается и ещё одна особенность: очень высокий процент изделий со вторичной обработкой — около 45.

Среди нуклеусов выделяются 2 черепаховидных, 1 одноплоща-дочный грубоп р изматический, 1 треугольных очертаний со следами вторичного использования, три двуплощадочных разных форм, 1 одноплощадочный уплощённый, 1 одноплощадочный укороченных пропорций, 1 дисковидный, 3 шаровидных, 4 неопределённой формы. Особого интереса заслуживают черепаховидные нуклеусы, отражающие две стадии сработанности. Аналогичные нуклеусы хорошо известны в мустьерских памятниках, например, в Хотылёво, в Иль-ской или в Калигвенке, где они значительно крупнее по размерам и изготовлены из кварцита (раскопки А.Е.Матюхина).

Из орудий наиболее устойчивые серии образуют различные скрёбла (22,4%) и режущие инструменты (14,6%). Остальные типы представлены единичными экземплярами.

Карта палеолитических памятников бассейна р.Дон: i — Малое Нслядино, 2 — Гагарине, 3 — Масловка, 4 — Мосололовка, 5 — Костенковско-Боршевский район (26 стоянок + 4 местонахождения), 6 — Урыв, 7 — Лебяжинский, 8 — Усть-Медвсдица, 9 — Жирновск, 10 — Шлях, 11 — Ютаевка I-III, 12 — Логовское, 13 — Крсмснская, 14 — Каменка, 15 — Ново-Григорьсвка, 16—Ивановка, 17 — Колпачки, 18 — Цыганица, 19 — Похлебин 1-Ш,20 — Малая Козлова балка, правый и левый мысы, 21 — Большая Козлова балка, Подгородниченково I, 22— Нагавская, 23 — Кривская балка 1-Ш, 24 Юловская I, 25 — Слмикаракоры, 26 — Константиновская, 27—Золотовка 1-Ш, 28—Михайловское, Михайловская балка, 29— Хрящи, 30—Кременской, Бирючья балка i, 1 а, 1 б, 1 в, 2,2а, 26,3,31 — Порт-Катон, 32 — Елизаветинская, Рогожкино, Казачий Ерик, 33—Чулек I-III, Толстое хутор, 34—Каменная балка I, И, 3-й мыс, Каменная балка - шоссе, Зинкина стоянка, 35 — Мокрочалтырское, 36 — Агафеновка, Нюнчин шпиль, 37 — Бессергеновка, 38 — Югино1-П, Совет, 39 — Александрова коса, 40 — Веселое, Христофоровка, Поляковка, 41 — Чапаевское, 42 — Бегаица, 43 ■— Левинсадовка, 44 — Лакедсмоновка, 45 — Гсрасимовка, Дорогановка, Вечность, Греческие Роты, 46 — Николаевская, 47 — Мураловка, 48 — Носово I, 49 — Покровское, 50 — Малая Нскллновка, Большая Неклиновка, Семаки, Едуши, 51 — Матвеев-Курган, 52 — Грекова Гора, 53 — МарьеваГора, 54 — ЛысогоркаШ, 55—Лысогорка I, 56-63 — Новоклиновка II, Успснка, Бслояровка, Амвросиевка, Казенная балка, Петропавловка, Голодаева балка 1-И, Широкое I-1I, Лисичье, Сепано-Крыика 1-11,64 — Рожок 1-П, Боково, 65-68 — Еланчик HI, Новоазовск, Седово, Обрыв, 69 — Самсоново, 70—Грско-Алсксандровка, 71 — Орловское I-U, 72 — Пищевик I-I1, 73— Заможнос, 74 — Марьяновка, 75 —Александровка, 76 — Петровка, 77— Макеевка, 78 — Кировка, 79 — Красное, 80 — Звановка, 81 — Меловое, 82-84 — Рай-Александровка I-III, Закотное I-III, Кривая Лука, 85 — Кременская, 86 — Червонопоповка, 87 — Житловка, 88 — Озсряновка, 89 — Курдюмовка, 90 — Бслокузьминовка, 91 — Черкасское, 92-93 — Маяки, Славяногорск, 94 — Красный Яр, Говоруха, 95 — Деркул, 96— Каменск-Шахтинекий, 97 — Калитвинка, 98 — х. Мельничный, 99 — Ямы, 100 — Дубовка, 101-114 — Углово, Хохлово, Солоти, Знаменское, ¡^ Принцсвка, Рождсствено, Шведуновка I-VI, Лобковка 1-П, Безгодовка, Ланино, Палатовка.

Среди екрёбел наиболее выразительна группа массивных изделий на неправильных формах заготовок — 6 экз. Их слегка выпуклые или почти прямые лезвия оформлены очень грубой ретушью, что придаёт им архаичные черты. Не меньшая грубость характеризует выпуклые скрёбла и скрёбла с прямыми лезвиями — 4 экз.

Режущие орудия представлены 13 экз. По типам оформления лезвий они распадаются на три категории. Наибольшая часть изделий имеет довольно плоскую подправку, утончающую края отщепов. Некоторые подправлены с обеих сторон.

Выделяются 4 предмета на пластинчатых заготовках с чешуйчатой ретушью по одному краю со стороны брюшка. Лезвия их иногда имеют лёгкую вогнутость. Такие орудия служили, по-видимому, для строгания дерева. Остальные 2 ножа имеют изогнутые очертания, созданные крутой притупливающей ретушью по одному краю и лёгкой прямой приостряющей — по другому. Они близки по форме остриям со скошенным концом из Сухой Мечётки и в какой-то мере типа шательперрон.

Остроконечников только 4 экземпляра. Два из них изготовлены на треугольных леваллуазских отщепах с подправленными ударными площадками, два других — атипичные. Из остальных изделий заслуживает внимания обломок двусто-роннеобработанного орудия. Ретушь чешуйчатая, занозистая, рабочий. край забит.

Изложенные факты свидетельствуют о том, что если основываться только на археологических материалах, то Герасимовское местонахождение при сравнении с материалами на соседних территориях необходимо считать более древним, чем Рожок, Левинсадовка и Носово. Да и положение слоя в микулинской ископаемой почве также указывает на более ранний возраст.

Напротив Герасимовых на правом берегу Миусского лимана, на левом боргу Носовской балки недалеко от её устья в 1964-1967 гг. в местонахождении Носово 1 на небольшой площади (около 36 кв. м) был исследован культурный слой с мустьерскими кремнёвыми изделиями. Благодаря значительной обнажённости берега лимана рядом с устьем балки, а также скважине, пройденной на месте раскопа, удалось выяснить стратиграфическое положение этого слоя.

Культурный слой, представленный, только каменными изделиями и пятнами рассыпной охры, залегает в светлом лёгком лёссовидном суглинке на высоте 5,5 м над современным урезом воды в балке. Общая высота мыса, на котором расположено местонахождение, более 12 м. Многочисленные расчистки обнажения позволили установить, что суглинок с культурным слоем перекрывает лиманные осадки с большим количеством раковин моллюсков, которые, в свою очередь, перекрывают болотно-луговую почву, лежащую в основании разреза. Здесь два момента имеют важное значение. Болотно-луговая почва, расположенная в устье балки, постепенно по склону поднимается и фациалъно переходит в обычную чер-нозёмовидную ископаемую почву, которая, как уже отмечалось, хорошо прослеживается во многих разрезах и относится к микулин-скому межледниковью. Наложенные на почву лиманные осадки свидетельствуют о высокой трансгрессии Азовского моря, когда вода заходила глубоко в устья рек и Миусского лимана. Наиболее высокой трансгрессией в бассейне Чёрного моря была верхнекаран-гатская. Вероятно, здесь мы имеем реальный факт, когда можно четко фиксировать соотношение морских и континентальных событий. Ещё один подобный факт можно наблюдать в устье р.Самбек.

Из разреза в Носово было отобрано 84 образца на спорово-пы-льцевой анализ. Скрупулёзный анализ, выполненный Е.А.Спиридоновой (Спиридонова, 1991, с.114-123), показал интересную картину динамики смены растительности на протяжении длительного отрезка времени верхнего плейстоцена.

Коллекция кремнёвых изделий из Носова невелика. В ней насчитывается около 500 экз. Из них 20 экз. представляют собой крупные аморфные обломки желваков кремня без признаков искусственного расщепления, 6 крупных желваков имеют единичные сколы, 54 экз. со следами несомненной обработки и 400 предметов — отбросы производства: отщепы, осколки, чешуйки.

В технике первичного расщепления поражает почти полное отсутствие леваллуазских элементов. Преобладающее большинство орудий сделано из заготовок мустьерского типа. Несмотря на малое количество нуклеусов (4 экз.), здесь выявляется полный цикл расщепления сырья. Нуклеусы представлены 1 дисковидным, 1 двупло-щадочным, 1 грубопризматическим одноплощадочным и 1 обломком дисковидного. У всех нуклеусов сохранились участки с желвачной коркой. Желвачную корку имеет значительное количество орудий и 70 предметов из отходов производства. Благодаря этому легко определяется первоначальная форма галек.

Первичное расщепление осуществлялось каменными отбойниками. Ретуширование краёв орудий производилось сланцевыми ретушёрами. Найдены две плоских сланцевых гальки с многочисленными строго ориентированными штрихами-вдавлениями, аналогичными следам на каменных и костяных ретушёрах мустьерского и верхнепалеолитического времени.

Орудия в Носово 1 составляют довольно значительный процент (12,3%) от общего числа находок. Отчётливо выраженных морфологически изделий со вторичной обработкой — 39 экз. Кроме того, имеются сшдепы без дополнительной обработки, но со следами использования. Следовательно, процент орудий ещё выше указанного. Обычно же для палеолитических поселений процент орудий меньше 10.

Среди орудий выделено 8 остроконечников. Из них 4 изготовлены на целых мустьерских отщепах. Они довольно стандартны и дают повод для обсуждения общего вопроса о том, что такое остроконечник. У них хорошие тонкие заготовки, края обработанные регулярной ретушью, сходящейся к острому концу, но не совпадают оси ддины и расщепления. По этому формальному признаку их нужйб рассматривать в качестве угловатых скрёбел, они должны перейти в другую категорию, но это уже "насилие" над материалом.

Следует отметить, что на материалах Носово 1 хорошо прослеживается постепенный переход от одного типа орудий к другому. Так, например, у всех остроконечников намечена тенденция к асимметрии — острый конец слегка смещён вправо из-за того, что правый край ретуширован с лёгкой выемкой, а левый — выпуклый. Это же характерно и для: углового резчика и для ножей с обушком. Но ножи с обушком отличаются от остроконечников и резчиков асимметрией сечения: лезвие у них тонкое, с мелкими выщербинками, а противоположный край, являющийся обушком, толстый и оформлен крутой притупливающей ретушью.

Постепенный, переход от одних типов орудий к другим хорошо прослеживается и на группе скрёбел. Категория скрёбел в коллекции резко преобладает. Она составляет более 40%. Здесь имеются и прямые боковые — 4 экз., и боковые выпуклые — 3 экз., и боковые вогнутые — 2 экз. Особенно выделяются 4 экз. скрёбел, у которых' прямые лезвия расположены под углом к оси расщепления. Они составляют устойчивый вариант и могут быть выделены в особый' тип.

В коллекции имеется 5 двустороннеобработанных изделий. Из них 2 типичных мустьерских рубильца, 1 асимметричное плосковы-цуклое удлинённое скребло типа langgestrckte Halbkeile немецких исследователей, 1 рубящее орудие с поперечным лезвием и 1 обломок неопределимого орудия.

Из других-форм орудий в Носово 1 можно упомянуть 5 отще-пов с тонкой ретушью по краям, напоминающих raclettes французских исследователей, 1 отщеп с небольшой выемкой и 1 комбинированное орудие на массивном отщепе, состоящее из прямого скребла й зубчато-выемчатого лезвия.

По данным В.Е.Щелинского (Щелинский, 1994 г.), 34 изделия имеют следы сработанности. По его заключению, основной функцией было скобление полусырых шкур животных. Имеются следы от прокалывания, обработки дерева, резания мяса.

Характер культурного слоя, типологический набор изделий, характер следов изношенности на орудиях заставляют думать об особом функциональном типе поселения.

Одним из наиболее интересных мустьерских памятников в Приазовье является многослойное поселение Рожок 1, исследованное в 1961-1962 гг. Оно расположено в 45 км к западу от г.Таганрога на берегу Азовского моря, недалеко от Носово 1 и Герасимовки. Значительная часть этого поселения разрушена морем. В процессе раскопок здесь выявлено 6 культурных слоев, залегавших друг над другом и разделённых тонкими стерильными прослойками. Культурные остатки имели чёткие контуры и по слоям не совпадали в плане. Наиболее насыщенными являются II, IV, Y и VI культурные слои.

Среди находок во всех слоях наблюдаются костные остатки животных: длиннорогого бизона, лошади, осла, гигантского оленя и др. Во всех слоях прослежены чёткие пятна зольности на местах костров.

По типам орудий Рожок 1 весьма своеобразен. Это заключается в присутствии наряду с типичными мустьерскими остроконечниками и скрёблами более совершенных изделий верхнепалеолитического облика — концевых скребков и проколок с оформленным жальцем. Проколки такого типа в мустьерских памятниках отмечены впервые. Следует отметить, что одинаковые скребки и проколки встречены во всех шести слоях, что указывает на однородность каменного инвентаря всего памятника в целом.

На многих орудиях сохранились следы изношенности в процессе работы. По заключению С.А.Семёнова, некоторые из этих Орудий использовались для скобления по мягкому материалу, скорее всего, для обработки шкур, а проколки употреблялись для шитья одежды.

На облик инвентаря Рожка 1 большой отпечаток наложило качество сырья. Обитатели его использовали мелкие кремнёвые галечки из аллювия древних террас. Но эта черта не может рассматриваться в качестве критерия выделения данной индустрии в особую культуру, т.к. в коллекции имеются и крупные орудия. Геологические условия залегания культурных слоев в Рожке и детальная палинологическая характеристика разреза, выполненная Е.А.Спиридоновой (Спиридонова, 1991) позволяет с уверенностью говорить о том, что первобытный человек здесь поселился в послемикулинское время в одном из ранних вюрмских интерстадиалов — амерсфорте или брерупе.

В IV культурном слое найден второй верхний моляр человека в возрасте около 25 лет. По определению А.А.Зубова, по морфологии этот зуб принадлежал человеку современного типа Homo sapiens.

Из других мустьерских памятников следует отметить Белокузь-миновку и Черкасское в Донбассе, Марьеву Гору на Миусе и мастерские по обработке кварцитов в Калитвенке и кремня — в Бирючьей Балке на Сев. Донце.

Белокузьминовка является многослойным памятником. Раскопками Д.С.Цвейбель установлено, что абсолютное большинство расщеплённого и обработанного кремня приурочен® к отложениям конуса выноса балки, перекрывающих ископаемую почву прилукского мёжледниковья. В этой почве in. situ найдены хорошо сохранившиеся кремнёвые изделия, типичные для мустьерской поры юга Восточно-Европейской равнины. Выше в суглинках собрана огромная коллекция кремнёвых изделий, несущих на себе все признаки переноса мощными потоками -более 90% находок имеют забитость краёв, псевдоретушь и окатанность. Орудия в этом слое не выразительны и зачастую повреждены. Отмечаются элементы верхнепалеолитической техники — призматическое расщепление и резцовые сколы. Данный слой отнесен к зубчатому мустье (Д.С.Цвейбель, А.В.Колесник), однако такая трактовка не кажется убедительной, поскольку материал сносился со склонов и является разновременным.

Недавно открытая стоянка Черкасское доставила прекрасные Материалы (раскопки А.В.Колесника) с большим количеством дву-стороннеобработанных асимметричных изделий, хорошо вписывающихся в круг южно-русских мустьерских памятников. Точно также в этот круг вписываются материалы из Марьевой Горы на Миусе (раскопки Н.И.Ромащенко). К сожалению, абсолютное большинство находок из этого памятника происходит из курганной насыпи, то есть мустьерское поселение было разрушено в позднее время при строительстве кургана. Собранная коллекция доставила выразительный набор; кремнёвых изделий: нуклеусы, остроконечники, скрёбла и'др. It.o технологии расщепления и морфологии орудий этот комплекс имеет черты сходства с Антоновкой, Черкасским, Носово 1, Герасймовкой и др., т.е. в общих чертах вписывается в южно-русский вариант мустьерской эпохи.

Особую группу памятников составляют мастерские. Они резко отличаются от поселений тем, что располагаются у мест выходов сырья и в них преобладают продукты первичного расщепления. Такие мастерские детально исследованы АЕ.Матюхиным (1996) у выходов кварцитов в устье реки Калитвенки и у выходов кремня в меловых отложениях близ хутора Кременского на Сев. Донце в Бирючьей Балке. Эти памятники дают исключительно много для понимания технологии обработки камня, поскольку в них можно проследить весь цикл или цепь операций по подготовке и дальнейшей обработке первичного сырья. Естественно, что это помогает правильно понимать отдельные изолированные звенья технологической цели, встречающиеся на поселениях, где не всегда сохраняется полный цикл расщепления.

Для характеристики поздних этапов мустьерского времени в бассейне Дона чрезвычайно важными являются материалы из систематических раскопок П.Е.Нехорошева в Шляхе (Нехорошев, 1996, 1999) и А.Е.Матюхина в Бирючьей Балке (Матюхин 1996, 1998). Восьмой слой Шляха несёт в себе черты мустьерской и верхнепалеолитической техники расщепления и наряду с мустьерскими типами орудий включает верхнелалеояитические. Радиоуглеродные даты показывают возраст около 46 — 45 тыс. лет, что хорошо согласуется с обликом каменного инвентаря.

Совершенно другие, чем в Шляхе, техника расщепления и типологический набор орудий в Бирючьей Балке, которые показывают иные традиции. Здесь проявляется господство двусторонней обработки изделий. По-видимому, из мустьерских слоев вырастают элементы стрелецкой культуры ранней поры верхнего палеолита.

Вопрос о характере развития материальной культуры в среднем палеолите на разных территориях остаётся достаточно сложным. Попытка подойти к его решению на материалах Восточной Европы предпринималась разными исследователями (A.A. Формозов, В.ПЛюбин, Н.К.Анисюткин, Н.Д.Праслов, В.Н.Гладилин, Ю.Г.Колосов и многие другие). Вопрос упирается в методику анализа материалов. Несмотря на то, что большинство учёных понимают недостатки системы описания материала и членения мустьерской культуры, предложенные Ф.Бордом в 50-60-е гг. (Bordes, 1950, 1961, 1968), по-прежнему, широко пользуются такими понятиями, как мустье типичное, мустье с ашельской традицией, мустье шарантско-го типа, мустье зубчатое. В зависимости от техники расщепления эти варианты дополнительно разделяются на леваллуазские и неле-валлуазские. Но уже при выработке этой системы Ф.Борд выпустил из виду огромный пласт памятников в северной Германии, Польше, на Русской равнине и в Крыму, которые никак не вписывались в его "прокрустово ложе". Не случайно уже в те годы Г.Бозинский предолжил иную интерпретацию среднепалеолитических памятников Центральной Европы (BosínsM, 1967), правда, введя для обозначения этого круга памятников неудачный термин "восточный микок". Спустя 30 лет это понятие "восточный микок" подхвачено многими исследователями и теперь широко используется в литературе, хотя, как пишет A.B.Колесник, с которым надо согласиться, "восточный микок в строгом смысле этого слова не соответствует понятиям мустье и микок, а представляет собой специфические индустрии среднего палеолита Центральной и Восточной Европы (Колесник, 1999, с,38). Теперь и автор этого термина "восточный микок" Г.Бо-зинский осознаёт его неправомочность и предпочитает говорить о большой культурной группе КеНте58ег-Огарреп. Большинство среднепалеолитических памятников Русской равнины и Крыма, в том числе и памятники бассейна Дона, относятся к этому культурному ареалу КеШпеввег (Праслов, 1984).

3. Верхний палеолит

Значительное увеличение по сравнению со средним палеолитом разнообразия в технике расщепления и в орудийном наборе в верхнем палеолите позволяет достаточно уверенно выделять различные локальные образования, сущность которых может интерпретироваться по разному. Варьирует техника расщепления, увеличивается количественное разнообразие орудий, связанных с охотничьим вооружением и с домашне- хозяйственной деятельностью, появляются в массе различные украшения, широко используются краски, появ-, ляется объёмное и графическое искусство. Усложняется структурирование человеческих коллективов, отражённое в структурах жилого пространства. На огромных территориях, освоенных в эпоху верхнего палеолита, в разном природном окружении, увеличивалась дифференциация приёмов обработки камня и формообразования орудий, обработки кости, которая стала широко использоваться.

Передача информации о способах и навыках при изготовлении каменных й костяных орудий, основ домостроительства от поколения к поколению приводила к сложению определённых традиций, в рамках которых действовало общественное сознание. Традиции, как правило, достаточно консервативны, поэтому, в принципе, они должны оставлять след в археологическом материале, и это даёт нам основание говорить о существовании археологических культур в эпоху верхнего палеолита. Если в среднем палеолите они более завуалированы в меньшем технико-типологическом наборе каменных изделий, то в верхнем палеолите количество типов достигает своего возможного максимума, не превзойдённого даже в последую, . щие эпохи каменного века. Всё это увеличивает объём информации и, соответственно, увеличивает круг проблем, возникающих перед исследователями верхнего палеолита.

В данном докладе не ставится цель осветить все проблемы. Многие из них довольно глубоко проработаны другими учёными, например, палеолитическое искусство — ЗААбрамовой (1962, 1995) и МД.Гвоздвер (1995), домостроительство — В.Я.Сергиным, шга-ниграфия поселений — Н.Б.Леоновой. Типологией каменного инвентаря занимаются все. Многие из этих проблем так или иначе связаны с бассейном Дона, где в настоящее время известно уже более 150 местонахождений верхнепалеолитической эпохи. Не все они равнозначны по объёму информации, но имеются ключевые районы, где материал позволяет восстанавливать уровень развития культуры и сопоставлять с другими регионами. В бассейне Дона это, несомненно, Костёнковско-Борщёвский район на Верхнем Дону и группа памятников на Нижнем Дону (Каменные Балки, Муралов-ка, Золотовка).

Длительная история исследований верхнепалеолитических памятников в Костёнках хорошо иллюстрирует эволюцию взглядов на процессы развития культуры ископаемого человека. Уже в 20-30-е годы П.П.Ефименко отказался от прямого сопоставления с классической французской схемой членения верхнего палеолита на этапы (или эпохи) и предложил для территории Восточной Европы свою шкалу периодизации, основываясь, впрочем, также как и зарубежные коллеги, на эволюционном учении о развитии от простого к более сложному. Открытие и исследование многослойных памятников в Костёнках и их изучение А.Н.Рогачёвым в 50-е гг. показало полное несоответствие выделенных: ранее периодов (П.П.Ефименко) или стадий (П.И.Борисковский), обоснованных чисто типологическими методами. Например, верхний слой Костёнок 8 (Тельманской стоянки), с которого якобы начинался верхний палеолит в Восточной Европе, оказался выше слоя с более развитой техникой расщепления и более разнообразной типологией. Недавно для него получены радиоуглеродные даты в 22-23 тыс. лет, полностью соответствующие условиям его залегания в лёссовидных суглинках выше гумусированных толщ, в то время как II слой имеет дату в 27700+750 лет тому назад.

После открытия II культурного слоя Костёнок 14 (Маркина Гора) с "архаичным" каменным инвентарём, многие готовы были считать его древнейшим для верхнего палеолита. Однако и здесь имеется противоречие со стратиграфией. В последние годы нами получена серия радиоуглеродных дат для верхней гумусированной толщи в пределах 32-27 тыс. лет, под ними залегает вулканический пепел и, по крайней мере, не менее двух ископаемых почв, в которых выявлены культурные остатки с возрастом более 37 тыс. лет.

Углублённое изучение многослойных стоянок Костёнок указывает на правильное заключение А.Н.Рогачёва о решающей роли стратиграфии в установлении хронологической канвы верхнего палеолита.

В 70-80-е гг. нами предпринято более углублённое изучение стратиграфии и хронологии костёнковских стоянок. Для этого проведено детальное бурение склона и террас по нескольким створам, методом электрозондирования пройдено несколько профилей, на многих памятниках и естественных обнажениях пройдены шурфы и , сделаны расчистки. Впервые удалось получить более чёткую картину строения верхнеплейстоценовых террас и установить положение в них различных культурных слоев. Некоторые разрезы изучены палинологическим методом, и там, где это было возможно, отбирались образцы на радиоуглеродное и TL датирование. Сейчас только для Костёнок имеется около 180 радиоуглеродных дат, полученных в разных лабораториях. На материалах верхнего слоя Костёнок 1 отрабатывались вопросы значимости отдельных дат: только для этого слоя получено около 50 дат, давших диапазон от 18230 до ¿4100+500 лет тому назад.

Большое значение для разработки стратиграфической шкалы в Костёнках имеет специально заложенный на северной окраине села "стратиграфический шурф", пройденный на глубину 12 м. В нём впервые удалось вскрыть межледниковые отложения, подстилающие всю пачку суглинков с включением интерстадиальных почв, с которыми связаны остатки мест поселения верхнепалеолитического, человека. Этот разрез обработан различными методами естественных наук: гранулометрическим, минералогическим, палеопедологи-ческим, палинологическим и палеомагнитным. Поскольку в нём отражены события начиная с конца микулинского межледниковья, данный разрез помогает корректировать стратиграфию на тех участках, где разрезы неполные. В самом низу его зафиксирован палео-„чашитный эпизод блейк, выше, в среднем горизонте почв — эпизод каргополово.

На базе данных по всем памятникам и естественным разрезам, с; учётом изучения керна по скважинам, составлена схема стратиграфии Костёнок, на которой детально показано положение большинства культурных слоев, расположившихся в определённой хронологической последовательности. Сейчас мы с полной уверенностью можем говорить, что хорошо выделяющемуся на Русской равнине брянскому интерстадиалу соответствует только комплекс так называемого верхнего гумуса, охватывающий интервал времени с 32 по 27 тыс. лет. Нижележащие слои под вулканическим пеплом соответствуют временному отрезку от интерстадиала хенгело до йнтерстади-ала котэ включительно.

Чрезвычайно важным является выделение короткого интерстадиала на уровне 22 тыс. лет, первоначально установленного в разрезе Костёнок 21. Он получил название гмелинского. Кратковременное потепление способствовало формированию слабого почвенного горизонта, поскольку в это время фиксируется ослабление склоновых процессов, связанных с улучшением климата и развитием растительности. По-видимому, именно с этим интерстадиалом связаны поселения в Костёнках 21, Костёнках 4 и, возможно, в Костёнках 1 (верхний слой).

Детальная характеристика археологических материалов в соответствии с геохронологической шкалой приводит к очень интересным результатам. Сейчас, по-видимому, необходимо отказаться от тезиса о том, что в Костёнках имеются все этапы верхнего палеолита. Наиболее ранние слои стрелецкой культуры и Костёнок 17, датируемые временем более 37 тыс. лет, имеют все признаки достаточно развитой верхнепалеолитической техники и типологии и не могут рассматриваться в качестве начальных этапов.

На протяжении более 20 тыс. лет в Костёнках неоднократно происходила смена населения с совершенно разными культурными традициями. Технологический и типологический анализ не позволяет говорить о каком-либо родстве более или менее синхронных нижнего слоя Костёнок 17 и нижнего слоя Костёнок 1, II слоя Костёнок 14 и II слоя Костёнок 8. Многие памятники, например, верхний и II слои Костёнок 8, каждый по-своему, резко выделяются на общем фоне известных нам верхнепалеолитических индустрий своим типологическим своеобразием.

Все эти факты привели А.Н.Рогачёва к выводу о большом разнообразии культуры, характеризующей верхнепалеолитическое время, и он вполне логично поставил вопрос о существовании верхнепалеолитических культур, отражавших особенности локального своеобразия наподобие этнографических.

В 60-80-е гг. проблема существования археологических культур в эпоху палеолита стала предметом постоянных дискуссий. Наметились крайние тенденции: одни исследователи любые отклонения в процентных показателях сопоставления памятников видели культурную дифференциацию, другие же стали говорить о необходимости соблюдения критериев выделения культур, характерных для более поздних исторических времён, и на этом основании отрицать, за редким исключением, их существование в верхнем палеолите. По моему мнению, для установления той или иной конкретной особенности культуры палеолитического времени нельзя использовать критерии, определяющие археологические культуры более позднего времени, когда фиксируются оседлые места обитания. В какой-то мере палеолитические культуры могут сравниваться с культурами северных охотничьих племён недавнего прошлого, которые близки палеолитическим по своему хозяйству и образу жизни. Учитывая неполноту геологической и, соответственно, исторической летописи, невозможно требовать соблюдения условия выяснения этапов развития той или иной верхнепалеолитической культуры, впрочем, как и чётко очерченной территории. Эти вопросы решаются лишь годами накопления новых знаний.

В Костёнках нет той последовательности развития верхнего палеолита, как, например, в Аквитании, в Италии или на Днестре. Мы не можем говорить об автохтонном происхождении многих культур. Истоки многих костёнковских культур уходят в другие края. В этом плане интересны уже упоминавшиеся материалы А.Е.Матю-хина на Сев. Донце для установления истоков стрелецкой культуры. Наличие в коллекции II слоя Тельманской стоянки чешуйки обсидиана и очень специфический облик инвентаря указывают на далёкие южные связи.

Большое разнообразие культурных традиций, выявленных в Костёнках, по-видимому, объясняется тем, что через Костёнки по долине Дона в эпоху верхнего палеолита были большие перемещения охотничьего населения. Для некоторых групп здесь было место транзитных остановок, некоторые, привлечённые удобными условиями, оставались надолго (например, памятники костёнковской культуры).

Не все известные нам памятники могут- быть чётко распределены по определённым культурам, не все они имеют свои особенности, по которым могли бы сопоставляться с аналогичными другими. Эти памятники не имеют "своего лица". Их инвентарь состоит из широко распространённых типов, которые имеют большой диапазон во времени и пространстве. К таким памятникам в Костёнках относятся, например, Костёнки 2 и 3, Костёнки 19. Далеко не всё ясно с Костёнками 4, где были выявлены длинные многоочажные жилища и собрана выразительная коллекция каменных и костяных изделий. Этот памятник можно считать наиболее "граветтийским", поскольку именно в нём представлены острия типа граветг. В других костёнковских стоянках таких орудий нет. Здесь нет костёнковских наконечников с боковой выемкой, но есть единичные ножи костёнковского типа и есть мелкая пластика, которая находит аналогии в верхнем слое Костёнок 1. Да и по времени они близки: имеются 3 даты, показывающие возраст около 23 тыс. лет.

Очень интересная культура открыта в Костёнках 21, приуроченная к почве гмелинского интерстадиала с возрастом около 22 шс. лет. Здесь выявлено 6 комплексов, из них 5 представлены остатками лёгких наземных жилищ, округлых в плане, с очагом в центре. Около одного из жилищ, располагавшегося ближе к ручью, вытекающему из Попова лога, была сделана вымостка из известняка. Самый большой по площади южный комплекс дал основную массу каменных и костяных изделий — около 25 тыс. экз. Среди них выделилось около 100 маленьких кремнёвых наконечников с боковой выемкой, занимающей не более половины общей длины, есть два наконечника с черешком, выделенным по обоим краям. Они изготовлены на микропластинках размерами от 2,7 до 7,6 см. Ширина черешка и миниатюрность, хрупкость их указывает на то, что они являлись наконечниками стрел.

Анализ европейских материалов показывает, что и там имеются памятники, доставившие наконечники стрел. Они встречены в со-лютрейских слоях пещеры Парпало в Испании и, по указанию Ю.Плиссона, в некоторых солютрейских памятниках Франции. Изображения стрел есть и в наскальных росписях. Таким образом, можно уверенно говорить о том, что лук и стрелы возникли в верхнем палеолите около 25-30 тысячелетия.

В Костёнках 21 встречены комочки чёрной краски, состоящей из двуокиси марганца на каком-то связующем веществе. Следы употребления её установлены на одном крупном обломке ребра мамонта наряду с красной краской.

Среди костяных изделий, помимо наконечников дротиков, выделяются "жезл" из бивня мамонта с тончайшей гравировкой орнамента в виде ёлочки и серия маленьких "камбаловидных" подвесок, также из бивня, не имеющих аналогий. На некоторых из них имеются тончайшие нарезки. Тонкими линиями выгравировано на куске сланца и изображение мамонта. Тонкие нарезки имеются на "карандаше" из гематита. Очевидно, тончайшая резьба являлась основным приёмом для украшения предметов искусства.

Совокупность особенностей Костёнох 21, проявившаяся в каменном инвентаре с наконечниками стрел гмелинского типа, в тончайших приёмах гравировки, в "камбаловидных" украшениях, а также в структуре поселения, позволяет ставить вопрос о выделении этого памятника в самостоятельную шелинскую верхнепалеолитическую культуру.

Наиболее ярким памятником в центре Русской равнины являются Костёнки 1, исследование которых ведётся уже более 100 лет. В 70-90-е годы здесь продолжены раскопки второго жилого комплекса, расположенного рядом с комплексом, вскрытым П.П.Ефи-менко в 30-е годы. Прослеживается примерно также структура жилой площадки с очагами по центральной линии и окружённой по большому овалу жилыми землянками. В процессе работ удалось точно установить конструкцию землянок с их реальными стенками (сейчас их изучено 14), но никаких конструктивных деталей сооружения жилища не обнаружено. По-видимому, прав A.A.Формозов, который ещё в 1954 г. ставил под сомнение наличие огромных жилищ в Костёнках 1 и Авдеево.

Богатейшая коллекция каменных и костяных орудий, а также различного рода предметов искусства и украшений, составляет неисчерпаемый фонд информации об образе жизни обитателей этого поселения. Не вдаваясь в характеристику различных вещей, отмечу только одно из существенных открытий, связанное с женскими статуэтками. Детальные наблюдения позволили установить, что они делились на две большие категории: одни (из известняка) окрашивались в красный цвет, другие (из бивня) — в чёрный. Каменные статуэтки все разбиты самими обитателями поселения. Чёрные сохранились практически полностью, за некоторым исключением, связанным с сохранностью культурного слоя. На этом основании можно сделать вывод о том, что разные статуэтки играли различные роли в первобытном ритуале, и их семантику нельзя сводить к единому смыслу.

Сложное устройство очагов, установленное в процессе раскопок, позволяло получать более высокую температуру, чем в обычном открытом костре, и в этих очагах, обмазанных глиной, выжигалась красная краска, в изобилии встречаемая в культурном слое, а также глиняные фигурки. Помимо красной краски, широко применялись чёрная, жёлтая и белая. Иногда встречались комочки зеленоватой и синеватой девонской глины. Раскрашивались не только женские статуэтки, но и другие предметы: диадемы, обработанные куски бивней и пр. Костёнковская верхнепалеолитическая культура, существовавшая в центре Русской равнины 24-22 тыс. лет назад, благодаря пара-лелльным раскопкам Костёнок 1 и Авдеев», а в последние годы добавилась стоянка в Зарайске (Амирханов), сейчас изучена лучше. Появилось много новых материалов, которые дают возможность по-новому подойти к рассмотрению более общих вопросов, связанных с интерпретацией такого основополагающего понятия, как "верхнепалеолитическая культура".

Костёнковская модель наиболее отчётливо демонстрирует локальное своеобразие развития культур в эпоху верхнего палеолита по сравнению с другими территориями. Их особенности не могут быть объяснены при помощи понятий французской классификации.

То же самое касается и памятников, известных на нижнем Дону и в южно-русских степях. На общем фоне здесь отчётливо вьщедяются каменнобалковская культура и мураловская.

Каменные Балки I, II и 3-й мыс длительное время исследовались М.Д.Гвоздовер, теперь работы продолжает Н.БЛеонова. Собраны огромнейшие коллекции каменных изделий, детальнейшим образом изучается структура поселения. Стоянки расположены недалеко от выходов высококачественного кремнёвого сырья в долине р.Тузлов. Совершенная техника расщепления позволяла получать микропластинки правильной формы. Обработанные по краям, они составляют доминирующую группу орудий и, как отмечала М.Д.Гвоздовер (1967), ближе всего напоминают памятники Закавказья. Среди памятников бассейна Дона аналогий им нет.

На Мураловской стоянке на нравом берегу Миусского лимана, раскопанной автором в 1964, 1967 гг., были зафиксированы остатки лёгкого овального в плане жилища, несколько предметов искусства и очень своеобразный каменный инвентарь,в котором выделяется сопряжённая группа из маленьких высоких скребков ориньякоидно-го вида и миниатюрных пластиночек, зачастую искривлённых в профиле, с мельчайшей ретушью по краям. Последние были выделены в специфический тип мураловских острий.

Подобный мураловскому каменный инвентарь собран на поселении Золотовка 1 близ хутора Старозолотовского. Здесь также о^с-нову специфики коллекций составляют высокие формы округлых скребков, служивших нуклеусами для скалывания миниатюрных пластиночек мураловского типа.

Высокие ориньякоидные скребки и острия мураловского типа известны в позднепалеолитических памятниках степного Причерноморья, но это особая тема, заслуживающая специального рассмотрения.

Памятники Цимлянского левобережья не похожи ни на Каменные Балки, ни на Мураловку и Золотовку. Их культурная атрибуция остаётся неясной, поскольку раскопочных работ не производилось. Памятники в Бирючьей Балке с треугольными стрелецкими наконечниками ещё больше подчёркивают разный характер культуры верхнепалеолитических обитателей бассейна Дона.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Главнейшими вопросами археологии палеолита, впрочем, как и всей археологии, являются: где найдено, что найдено и когда это было оставлено? И если ответ на первый вопрос прост, два других являются чрезвычайно сложными. Они-то и составляют суть для понимания места того или иного памятника в общеисторическом процессе.

Описание археологического материала (а для раннего и среднего палеолита это в основном камень, для верхнего палеолита — камень и кость) зиждется на технико-типологических характеристиках инвентаря. За последние годы сделано очень много для усовершенствования понимания техники и типологии не только в зарубежной науке, но и у нас (работы В.П.Любина, В.Е.Щелинского, Е.Ю.Гири,

П.Е Нехорошева и др.). Это обусловлено тем, что существовавшие методики и схемы не могли удовлетворить при работе с конкретными материалами. Несовершенство типологии, использованной исследователями, приводило к унификации несопоставимых материалов, отсюда возникали интерпретации, далёкие от истины.

В середине 60-х гг. мною вслед за МД.Гвоздовер была предложена идея о специфических типах орудий, которые лучше всего отражают традиции в изготовлении орудий, выработанные тем или иным человеческим коллективом. Обычно по таким типам лучше всего заметна разница между памятниками. Так, например, костёнковская культура фактически выделяется на нескольких специфических типах орудий (наконечники с боковой выемкой, группа костёнковских ножей), в то время, как масса других орудий (скребки, резцы, пластиночки с притуплённым краем и др.) остаются инт-ракультурными. Конечно, при выделении костёнковской культуры огромную роль играет искусство, но оно не всюду сохраняется, и поэтому каменный инвентарь остаётся главнейшим в культурной характеристике.

Специфические типы орудий возникают очень рано, по крайней мере, начиная с ашельской эпохи и довольно развиты в мустьерских памятниках.

Проблема дифференциации мустьерских памятников возникла давно, и многие пытаются понять её суть. Детальный анализ истории проблемы вариабельности мустьерских памятников хорошо освещен Е.В.Беляевой (Беляева, 1999, с.183-198), поэтому, не останавливаясь на разборе различных точек зрения, укажу лишь на то, что без выделения и использования специфических типов орудий невозможно правильное понимание характера развития культуры ископаемого человека на разных территориях и в разное время.

И, наконец, очень важную роль в понимании исторического процесса играет хронологическая канва. Без определения времени существования памятника невозможна его обоснованная интерпретация: Для верхнего палеолита широко применяется радиоуглеродная хронология, далеко не идеальная, но другой нет. Например, в Костёнках сейчас, благодаря большому количеству дат (около 180), удалось уточнить возраст некоторых горизонтов, согласуя со стратиграфическими наблюдениями. Для раннего и среднего палеолита основополагающей остаётся геологическая стратиграфия.

Бассейн Дона уже много дал для истории первоначального освоения Восточной Европы в эпоху палеолита, но имеет ещё большие перспективы, если будут налажены систематические поиски памятников в зонах остающихся "белых пятен".

К защите представляются следующие публикации:

Монографии:

1. Борисковский П.И., Праслов Н.Д. Палеолит бассейна Днепра и Приазовья // САИ, вып. А1-5, М.-Л., 1964, -56с.+31 отд. л. ил.

2. Праслов Н.Д. Ранний палеолит Северо-Восточного Приазовья и Нижнего Дона Ц МИА, №157. Л., 1968, -156 с.

3. Палеолит Костёнковско-Борщевского района на Дону. 1879 —

1979. Некоторые итоги полевых исследований. (Коллективная монография под редакцией Н.Д.Праслова и А.Н.Рогачёва). П., 1982. -285 е.: ил.

4. Палеолит СССР (под редакцией П.И.Борисковского) // "Археология СССР".т.1. М., 1984. Н.Д.Праслов. Разделы: Часть первая, глава первая. Геологические и палеогеографические рамки палеолита, с. 18-22. Глава вторая. Развитие природной среды на территории СССР в антропогене и проблемы хронологии и периодизации палеолита, с.23-40. Часть вторая, глава первая. Время и пути древнейшего заселения территории СССР человеком, с.42-44. Глава третья. Ранний палеолит Русской равнины и Крыма, с.94-134.

5. Праслов Н.Д., Щелинскмй В.Е. Верхнепалеолитическое поселение

Золотовка 1 на Нижнем Дону. СПб,1996, -72 е.: ил.

Статьи:

6. Праслов Н.Д. Нижнепалеолитические находки в Северном Приазовье // Археологические раскопки на Дону. Ростов-на-Дону, 1962. С.113-119.

7. Праслов Н.Д. Югинская палеолитическая стоянка в Приазовье //

СА, 1963. №3. С.218-220.

8. Иванова И.К., Праслов Н.Д. О находке мустьерского нуклеуса на северном побережье Азовского моря // Бюлл. МОИП, отд. Геол., т. ХХХУШ(4), 1963. С.97-100.

9. Праслов Н.Д. Гмелинская стоянка в Костёнках // КСИА, вып.97,

1.964. С.59-63.

10. Праслов НД.Палеолитические памятники Северо-Восточного Приазовья и Нижнего Дона и их стратиграфическое значение // Бюлл. КИЧП, №29, 1964. С.51-66.

11. Праслов Н.Д.Открытие мустьерских поселений в Северном Приазовье // Краеведческие записки, вып.Н. Таганрог, 1964. С. 115130.

12. Праслов НД.Работы по исследованию палеолитических памятников в Приазовье и на Кубани в 1963 г. // КСИА, вып. 101, 1964. С.74-76.

13. Праслов Н.Д., Филиппов А.К. Первая находка палеолитического искусства в южно-русских степях // КСИА, вып.111, 1967. С. 24-30.

14. Праслов Н.Д. Поиски палеолита в Волго-Донском междуречье // Бюлл. КИЧП, №34, 1968. С.120-126.

15. Праслов Н.Д. Домустьерские и мусгьерские памятники юга Русской. равнины // Природа и развитие первобытного общества на территории Европейской части СССР. М., 1969. С. 119-127.

16. Праслов Н.Д., Семёнов С. А. О функциях мустьерских кремнёвых орудий из стоянок Приазовья // КСИА, вып. 117, 1969. С.13-21.

17. Гвоздовер М.Д., Праслов Н.Д. Ранний палеолит Восточной Европы // Лёсс — перигляциал — палеолит на территории Средней и Восточной Европы. ВИНИТИ, М., 1969. С.481-487.

18. Праслов Н.Д. Агаропогеновые отложения Приазовья — Нижнего Дона и стратшрафическое положение в них палеолитических памятников // Периодизация и геохронология плейстоцена. Л., Географ, об-во, 1970. С.114-115.

19. Праслов Н.Д. Мустьерское поселение Носово 1 в Приазовье // МИА, №185, 1972. С. 75-82.

20. Праслов Н.Д. Некоторые специфические формы каменных орудий Мураловской палеолитической стоянки // КСИА, вып. 131, 1972. С.75-82.

21. Праслов Н.Д. Поиски палеолита в бассейне Дона и Волги // АО 1971,; (1972). С.198-199.

22. Praslov N.D. Early palaeolithic sites on the Russian plain // IX Международный конгресс доисторических и протоисторических наук. Доклады и сообщ. Археологов СССР. М., 1976. С.9-13.

23. Praslov N.D. Materials on the Results of the Excavation of old Stone Age Sites in the Soviet Union During 1974 and 1975 // Early Man News, N1, Tubingen, 1976. Pp.4-31.

24. Praslov N.D. Premousterian sites of Eastern Europe // X INQUA Congress. Abstracts. Birmingham. 1977. P.370.

25. Праслов Н.Д., Левковская Г.М., Кулькова Т.Ф. Условия залегания культурного слоя Гмелинской позднепалеолитической стоянки в Костёнках // Палеоэкология древнего человека. М., 1977. С.84-95.

26. Праслов Н.Д. Работы по палеолиту на Нижнем Дону // АО 1976г., (1977). С. 116.

27. Праслов H.Д., Иванова М.А., Дмитриева Т.Н. Раскопки Гмелин-ской стоянки // АО 1978г., 1979. С.81-82.

28. Праслов Н.Д., Иванова М.А. Работы по палеолиту на Нижнем Дону // АО 1978г., (1979). С.142-143.

29. Праслов Н.Д. Палеолитическое искусство Костёнок // Гос. Эрмитаж, Л., 1979. Буклет. — 4 е.: ил.

30. Праслов Н.Д., Рогачёв А.Н. Основные итоги и задачи исследований палеолита Костёнок // Верхний плейстоцен и развитие палеолитической культуры в центре Русской равнины. Воронеж, 1979. С.5-7.

31. Рогачёв А.Н., Праслов Н.Д. К столетию открытия палеолита в Костёнках // Советская археология в 10-й пятилетке. ТД Всесоюзной конф. Л., 1979. С. 17-19.

32. Праслов Н.Д., Холмовой Г. В. Вулканические деплы позднего плейстоцена Русской равнины и их стратиграфическое значение // Верхний плейстоцен и развитие палеолитической культуры в центре Русской равнины. Воронеж, 1979. С.50-53.

33. Праслов Н.Д., Иванова М.А., Малахова Е.С. Золотовка 1 — поселение охотников на зубров на Нижнем Дону // Бюлл. КЙЧП № 50, 1980. С.168-175.

34. Праслов Н.Д. Столетие открытия палеолита в Костёнках // КСИА, вып. 165, 1981. С.9-12.

35. Герасимов И.П., Величко A.A., Любин В.П., Праслов Н.Д. Древнейшие люди в Европе и условия их обитания. Первые результаты совместных советско-французских исследований // Вестник АН СССР, №10, 1981. С. 13-21.

36. Праслов Н.Д., Холмовой Г.В. Геолого-геоморфологаческое строение долины Верхнего Дона и расположение палеолитических памятников у с. Костёнки // Археология и палеогеография позднего палеолита Русской равнины. М., 1981. С.4-5.

37. Праслов Н.Д. Исследование традиций при изучении палеолитической эпохи // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Л., 1981. С.73-76.

38. Праслов Н.Д. О времени изобретения лука // XI конгресс ИНК-ВА, М., 1982. ТД. Т.П. С.232-233.

39. Праслов Н.Д., Кузнецова Л.В. Основные проблемы изучения раннего палеолита Русской равнины // XI конгресс ИНКВА, М., 1982. ТД. T.IÏÏ. С. 189-190.

40. Praslov N.D. Les Hommes les plus anciens en Europe // Sciences sociales, 1982, N4. Pp. 134-146.

41. Праслов Н.Д. Расселение человека в Европе в позднем плейстоцене // Палеогеография Европы за последние сто тысяч лет. Атлас-монография. М., 1982. С.113-114.

42. Праслов Н.Д. Палеолитические памятники на левобережье Цимлянского водохранилища // АО 1982 г., М., 1984. С.133-134.

43. Praslov N.D. Paleolithic Cultures in the Late Pleistocene // Late Quaternary Environment of the Soviet Union. University of Minnesota Press, Minneapolis, 1984. Pp.313-319.

44. Иванова И.К., Любин В.П., Праслов Н.Д. Геология палеолита Европейской территории СССР (ископаемый человек и следы его деятельности как элементы стратиграфии) // ТД на 27 Меж: дунар. Геологическом кошрессе. М., 1984. С.386.

45. Мелекесдев И.В., Кирьянов В.Ю., Праслов Н.Д. Катастрофическое извержение в районе Флегрейских полей (Италия) — возможный источник вулканического пепла в позднеплейстоцено-вых отложениях Европейской части СССР // Вулканология и сейсмология. №3, 1984. С.35-44.

46. Праслов Н.Д. Гравированные изображения животных в Гмелин-ской ггозднепалеолитической стоянке (Костёнки 21) // Труды ЗИН, т.131, Л., 1985. С.114-118.

47. Praslov N.D, L'art du Paléolithique supérieur à l'Est de l'Europe // L'Anthropologie, 19S5. T. 89, N2. Pp/181-192.

48. Праслов Н.Д. О стратиграфии и хронологии палеолита в бассейне Дона // Корреляция отложений, событий, процессов антро-погена: ТД Всесоюзного совещания по изучению четвертичного г периода. Кишинёв, 1986. С.253.

49. Праслов Н.Д. Скульптурное изображение мамонта из раскопок Костёнок 1 в 1985 г. // Труды ЗИН, 1986. №149. С.107-108.

50. Praslov N.D. Neue Frauenstatuetten des Palaolithikums aus Kostenki (UdSSR).//Das Altertum. 1986. Bd. 32, H.l. Ss.14-17.

51. Праслов Н.Д. Костёнки 1: новые факты и наблюдения // Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС: ТД Всесоюзной конф. М„ 1987. С.206-207.

52. Праслов Н.Д. Роль палеонтологии в археологических исследованиях // Теоретические и прикладные аспекты современной палеонтологии. 33 сессия: Всесоюзного палеонтол. об-ва. Л., 1987. С.58-59.

53. Праслов Н.Д. Основные особенности развития позднего палеолита Русской равнины // Закономерности развития палеолитических культур на территории Франции и Восточной Европы. Л., 1988. С.23-27.

54. Праслов Н.Д. Археологические памятники — полигоны хроно-' стратиграфии Ц Геохронология четвертичного периода: ТД совещания. Таллинн, 1989. С.112.

55. Иванова И.К., Любин В.П., Праслов Н.Д. Геология палеолита Восточной Европы (ископаемый человек и следы его деятельности как элементы стратиграфии) // Бюлл. КИЧП, 1989. №58. С.49-57.

56. Праслов Н.Д. Отражение культурной адаптации к природной среде в материалах позднего палеолита Русской равнины // Проблемы культурной адаптации в эпоху верхнего палеолита: ТД. Л., 1989. С.7-9.

57. Лаврушин Ю.А., Праслов Н.Д., Спиридонова Е.А. и др. Эволюция процессов осадконакоiгления на склонах в связи с изменением климата // Литология и полезные ископаемые. 1989. №1. С.23-42.

58. Praslov N.D. Les steppes in the Late Palaeolithic: Late Palaeolithic cultural adaptations to natural environment on the Russian Plain // Anthiquity. 1989. Vol.63, N241. Pp.784-787.

59. Праслов Н.Д. О керамике верхнего палеолита в Северной Евразии // Археологические Вести. №1, СПб, 1992. С.28-39.

60. Праслов Н.Д. Использование красок в палеолите // КСИА. 1992. Вып. 206. С.95-100.

61. Praslov N.D. Eine neue Frauenstatuette aus Kalkstein von Kostenki 1 (Don, Russland) /'/ Arch. {Correspondeiizblatt. 1993. Jg.23. H.2. Ss. 165-173.

62. Soffer O., Praslov N.D. Fluted points and female figurines understanding Late Paleolithic people of the New and Old Worlds // From Kostenki to Clovis. New York, London. 1993. Pp.3-14.

63. Праслов Н.Д. Мамонт в жизни палеолитического человека // ТД 1 Междунар. Мамонтовского совещания. Цитология, т. 37, №7, СПб, 1993. С.634-635.

64. Праслов Н.Д., Азарте П. Проблемы хронологии и стратиграфии палеолита Центральной и Восточной Европы // Изучение культурных взаимодействий и новые археологические открытия. СПб., 1995. С.26-27.

65. Praslov N.D. A propos de la tête feminine de Khotylevo II ou le problème du portrait à l'epoque paléolithique // La Dame de Brassempouy (ERAUL, 74). Liège. 1995. Pp.215-220.

66. Praslov N.D. The earliest occupation of the Russian Plain a short note // The earliest occupation of Europe. University of Leiden.

1995. Pp.bl-66.

67. Праслов Н.Д. Открытие ААИессеном первой палеолитической стоянки на Донской равнине // Между Азией и Европой. СПб,

1996. С.31-34.

68. Praslov N.D., Sulerjitsky L.D. De nouvelles donnees chronologiques pour le Paléolithique de Kostenki-sur-Don // Préhistoire Européenne, vol. 11, Liège.

1997. Pp. 133-143.

69. Праслов Н.Д. Многоцветие верхнепалеолитической эпохи // Памятники старины. Концепции. Открытия. Версии. СПб — Псков, 1997. Т.2. С. 169-172.

70. Синицын А.А., Праслов Н.Д., Свеженцев Ю.С., Сулержицкий Л.Д. Радиоуглеродная хронология верхнего палеолита Восточной Европы // Радиоуглеродная хронология палеолита Восточной Европы и Северной Азии. СПб, 1997. С.21-66.

71. Праслов Н.Д. Костёнковская модель развития верхнего палеолита // Особенности развития верхнего палеолита Восточной Европы. СПб, 1999. С.49-51.