автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Памятники ближневосточной торевтики из курганов Предкавказья и Северного Причерноморья VII-начала VI вв. до н. э.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Памятники ближневосточной торевтики из курганов Предкавказья и Северного Причерноморья VII-начала VI вв. до н. э."

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ИСТОРИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ

КУРГАНОВ ПРЕДКАВКАЗЬЯ И СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ VII-НАЧАЛАVI ВВ. ДО Н.Э.

(К проблеме ближневосточных связей скифов)

Исторические науки Специальность 07 00 06- археология

АВТОРЕФЕРАТ ДИССЕРТАЦИИ НА СОИСКАНИЕ УЧЕНОЙ СТЕПЕНИ КАНДИДАТА ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК

На правах рукописи

ПАМЯТИ

ВОСТОЧНОЙ ТОРЕВТИКИ ИЗ

Санкт-Петербург

1998

Работа выполнена в Отделе музейных фондов Музея Антропологии и Этнографии имен» Петра Великого Российской Академии Наук (Кунсткамера)

Научный руководитель: кандидат исторических наук Л.К.Галанина

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук АЛО.Алексеев

кандидат исторических наук М.Ю.Вахтина

Ведущая организация - Кафедра археологии Санкт-Петербургского государственного университета

Защита состоится "<?7" 1998 г. в часов на

заседании диссертационного совета Д 200.15.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу:

191186, Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, д.18.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры РАН.

Автореферат разослан ¿^»^¿^Х 1998 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук П.Е.Нехорошев

Период VII - начала VI вв. до н.э. является важнейшим этапом скифской истории. В это время закладываются те характерные особенности скифской культуры, которые так сильно отличают ее от других древнеко-чевнических общностей. Одну из главных ролей в данном процессе сыграли государства Ближнего Востока. Знаменитые набеги киммерийцев и перед-неазиатские гоходы скифов способствовали тесному знакомству кочевников с культурными достижениями населения древних государств. Судя по аккадским клинописным текстам, записям речей библейских пророков, античной литературной традиции, контакты номадов с ближневосточными народами носили преимущественно военно-политический характер. Однако сохранились упоминания о существовавших на Ближнем Востоке собственно кочевнических «царствах», что позволяет предполагать взаимоотношения и иного рода.

На фоне возросшего в последнее время интереса специалистов разного профиля к древним культурам кочевников представляется весьма АКТУАЛЬНЫМ освещение проблемы связей степных народов с оседлыми этносами, в частности, представителей скифского мира с населением Ближнего Востока. Существующая научная литература не достаточно четко иллюстрирует деятельность киммерийцев и скифов в этой области. Для решения поставленной задачи необходимо провести исследование памятников торевтики - одного из наиболее информативных источников.

ИСТОЧНИКОВОЙ БАЗОЙ диссертации являются изделия ближневосточных торевтов (всего 44 предмета), найденные в курганах Предкавказья, Северного Причерноморья и Поднепровья УП-У1 вв. до н.э. Большинство рассматриваемых вещей было изучено автором непосредственно в фондах Гос. Эрмитажа. Некоторые предметы, оказавшиеся недоступными для осмотра, были проанализированы по публикациям с подробными описаниями и воспроизведениями. Основная ЦЕЛЬ РАБОТЫ заключается в попытке комплексного исследования (датировка, стилистический и технологический анализ, атрибуция) рассматриваемых памятников прикладного искусства, а также характеристике взаимосвязей культур пришлых кочевников и автохтонного населения Ближнего Востока.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКОЙ ОСНОВОЙ диссертации служит принцип историзма, который базируется на многостороннем подходе к материалу. При анализе применялись сравнительно-типологический, формально-статистический, стилистический методы, а также использовалась реконструкция древних технологических процессов, данные письменных источников, этнографии, искусствоведения.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА. Впервые представлено комплексное исследование наиболее выдающихся памятников прикладного искусства скифской архаики. При этом вещи проанализированы с учетом конкретных исторических событий и сделана попытка определить место этих предметов в культуре ранних скифов.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЦЕННОСТЬ работы заключается в возможности применения ее выводов при написании обобщающих трудов по истории и археологии скифской культуры и государств древнего Востока, для проведения искусствоведческих изысканий, при подготовке общих и специальных курсов в ВУЗах, в лекционной и музейной работе.

Отдельные положения исследования были АПРОБИРОВАНЫ автором при выступлениях с докладами на региональных и международных конференциях и семинарах (Новочеркасск 1989, Санкт-Петербург 19941998), а также отражены в опубликованных статьях и книге.

СТРУКТУРУ работы составляют: введение, четыре главы, заключение, два приложения и альбом иллюстраций.

Во ВВЕДЕНИИ дано обоснование темы, поставлена основная задача и сформулированы проблемы, решения которых требует главное направление диссертации.

Глава I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ПАМЯТНИКОВ ИМПОРТНОЙ ТОРЕВТИКИ ИЗ РАННИХ СКИФСКИХ КУРГАНОВ

В этой главе дается историографический обзор литературы, посвященной изделиям древних торевтов Ближнего Востока. Освещены ведущие линии исследования: 1) вопросы датировки предметов, 2) проблема происхождения скифского звериного стиля и установление мест производства вещей, 3) определение назначения памятников торевтики, 4) выяснение технических приемов, использованных при изготовлении изделий, 5) реконструкция смыслового значения изображений на некоторых предметах.

1. Хронологическая проблема - важнейшая тема в трудах ученых, занимавшихся скифской историей. Датировка рассматриваемых памятников VI в. до н.э., основывается на разработках Б.В. Фармаковского (1917, 1920), Е.М. Придика (1911), М.И. Ростовцева (1918, 1925, 1929), А.А Иессена (1947, 1949, 1954), М.И. Максимовой (1954, 1956). Однако исследования последних лет, осуществленные В.А. Ильинской, А.И. Тереножкиным (1983), В.Г. Петренко (1990), Л.К. Галаниной (1983, 1993, 1995, 1997), C.B. Полиным (1987), Г. Коссаком (1983, 1986, 1987), Г. Мансфельдом (1988,

1992), C.B. Махортых (1991), И.Н. Медведской (1992), А.Ю. Алексеевым (1992, 1996), оспаривают этот вывод, связывая данные изделия с более ранним временем (VII в. до н.э.).

2. Анализ предметов скифской торевтики неотделим от вопроса происхождения звериного стиля, так как редкая вещь не украшена фигурами животных, выполненными в этой характерной манере. Предложенные решения сводятся в основном к двум направлениям: формирование скифского искусства на базе центральноазиатской и южносибирской древнекочевниче-ской изобразительной традиции (Minns, 1913,1942; Borovka, 1928; Rostovzeff, 1929; Черников, 1965; Шер, 1980; Kossak, 1987; Курочкин, 1987, 1989; Савинов, 1994) и возникновение скифского звериного стиля в результате смешения и трансформации элементов "западных" художественных школ (восточногреческих и ближневосточных) (Фармаковский, 1914; Schefold, 1938; Артамонов, 1962, 1968; Amandry, 1965; Луконин, 1977; Пе-реводчикова, 1979, 1987, 1994; Погребова, Раевский, 1992).

3. Определение функционального назначения изделий торевтики обычно делается с помощью сопоставления их с внешне похожими вещами, бытующими в сегодняшней жизни или недавнем прошлом. Такой путь нередко заводит в тупик. Комплексный подход позволил ряду ученых найти нетривиальные, интересные решения. Например, серебряное зеркало из Ке-лермеса было интерпретировано Т.М. Кузнецовой как сосуд типа фиалы (Кузнецова, 1987), золотая секира из Келермеса, по определению Д.Г. Савинова, служила инструментом во время жертвоприношений (Савинов, 1994), одна из келермесских диадем, согласно выводу А.П. Манцевич, являлась украшением шлема (Манцевич, 1959).

4. Исследование древних технологий, проведенное P.C. Минасяном, показывает резкое отличие использовавшихся приемов металлообработки у кочевников и ремесленников Кавказа и Ближнего Востока. По заключению P.C. Минасяна, подавляющее число произведений торевтики из ранних скифских курганов могло быть выполнено только ближневосточными мастерами (Минасян, 1988,1990).

5. Самой спорной и наименее разработанной темой оказывается проблема расшифровки смыслового значения изображений на предметах торевтики. Пожалуй, ни один из современных исследователей не разделяет мнения С.А. Жебелева (1905) и Е.Р. Малкиной (1928) о чисто декоративной функции орнаментов на скифских вещах. Наоборот, предложено очень много различных семантических трактовок. Как правило, они сводятся к сопоставлению с мифологическими сюжетами, выявлению связей с зодиакальной, солярной и погребальной символикой.

Глава II. АРХАИЧЕСКИЕ ПОГРЕБАЛЬНЫЕ КОМПЛЕКСЫ С

ПРЕДМЕТАМИ ТОРЕВТИКИ

Для того чтобы составить наиболее полное представление о предмете исследования, в главе предложен обзор курганных комплексов, содержавших предметы торевтики. Всего рассмотрено 13 объектов (Приложение I).

На основе наиболее показательных критериев (размеры надмогильных и могильных сооружений, характерные черты погребений, наличие и объем сопроводительных конских захоронений, состав инвентаря), предложено деление памятников на 5 групп.

1. Курганы высшей знати ("царские").

Размеры насыпей: высота от 4,30 - до 7,10 м, диаметр от 38,20- до 64,00 м. Размеры погребальных сооружений: от 4,30 х 4,30 х 4,50 м - до 10,65 х 10,65 м. Погребения основные, одиночные, произведены в грунтовых могилах. Конские захоронения достигают более двадцати особей. Сопроводительный инвентарь отличается разнообразием и богатым ассортиментом импортных предметов торевтики.

В группу входят некоторые Келермесские курганы (курганы 1/Ш, 3/Ш,4/Ш).

2. Кенотафы представителей высшей знати.

К кенотафам, по-видимому, можно отнести Костромской курган (Ольховский, 1995). Ряд его признаков находит соответствия в группе 1: размеры насыпи (высота 5,50 м), многочисленные конские захоронения (22), богатый инвентарь. Однако комплекс выделяется впускным характером погребения, наличием деревянной конструкции, присутствием единственной импортной вещи, а также полным отсутствием останков погребенного.

3. Курганы знати более низкого социального ранга (родственников «царя», особо приближенных к «царю» вождей).

Насыпи этих курганов крупнее предыдущих (высота от 6,50 - до 8,00 м), но погребальные сооружения уступают в размерах группам 1 и 2 (от 4,00 х 3,00 х 1,40 - до 6,00 х 4,85 х 3,15 м). Погребения одиночные, обычно основные, совершены в грунтовых ямах, деревянные конструкции прослежены в единственном случае. Конские захоронения отсутствуют или малочисленны. Сопроводительный инвентарь беднее, чем в предыдущих группах. Предметы торевтики представлены единичными находками.

В группу входят курганы на Темир-Горе, у с. Журовка (курган 406) и г. Ногайска (курган 3).

4. Курганы знати союзных или местных зависимых (?) племен.

Размеры насыпей: высота от 0,65 м - до 2,05 м, диаметр от 17,00 м -

до 27,00 м. Размеры погребальных сооружений: от 3,00 х 3,00 х 2,60 - до 6,70 х 6,70 х 3,90 м. Погребения обычно парные, совершены в грунтовых ямах без деревянных конструкций (сруб зафиксирован в одном случае). Конские захоронения отсутствуют, правда, в одном погребении с кремированным покойником обнаружено несколько лошадей. В состав сравнительно небогатого сопроводительного инвентаря входит одни - два предмета торевтики.

Группу составляют курганы у с. Нартан (курганы 7, 9, 12).

5. Храмово-погребалъно-полтнальные комплексы.

Размеры насыпей от совсем малых (высота 0,35, диаметр 3,20 м) до очень значительных (высота 11,00 м, диаметр 80,00 м). Прослежены каменные конструкции, а также свидетельства культа огня. Сопроводительный инвентарь отчасти сопоставим с находками из курганов группы I. Остальные характеристики строго индивидуальны.

В группу входят Краснознаменский (курган 1), Криворожский, возможно, Литой курганы.

Как показывает обзор памятников с предметами импортной торевтики, последние входили не только в состав сопроводительного инвентаря в погребениях и кенотафах, но и служили жертвенными дарами, подношениями в курганные храмы, атрибутами поминальных комплексов. Эти престижные вещи подчеркивали высокий социальный статус погребенного, а в случае их отдельного захоронения - ценность жертвы.

Глава III. АНАЛИЗ ПАМЯТНИКОВ ТОРЕВТИКИ

Исследуемые вещи функционально делятся на несколько категорий -оружие и предметы, связанные с вооружением, украшения, детали дворцовой мебели, пиршественная и ритуальная посуда, элементы транспортных средств, а также изделия, не имеющие четкой атрибуции (Приложение И).

Оружие представлено двумя мечами в золотых ножнах с портупейными принадлежностями, обнаруженными в Литом и Келермесском курганах, а также секирой из Келермеса.

• Мечи, несмотря на разницу в размерах, относятся к одному типу раннескифских акинаков с прямым брусковидным навершием и сердцевидным перекрестьем. Ножны мечей, рукоятки и перекрестья облицованы золотыми пластинами, декорированными с двух сторон аналогичными зоо- и антропоморфными фигурами, геометрическими и растительными мотивами.

Изображения на обоих предметах сходны, хотя и отличаются мелкими деталями. При сравнении орнаментики мечей с памятниками искусства древнего Востока обнаруживается наибольшая близость ее с образцами урартской художественной традиции, особенно с рельефами из Адылджеваза (680-645 гг. до н.э.)- Помимо этого, отдельные фигуры животных (олени, головы птиц, на ременной обкладке - пантеры) имеют несомненные параллели в скифском зверином стиле. На основании этих наблюдений можно предположить, что мечи и ножны были изготовлены во второй - третьей четверти VII в. до н.э. урартскими мастерами, ориентировавшимися на кочевнических заказчиков.

• Железная секира, обух которой, проушина, а также деревянная рукоятка, украшены золотыми пластинами с изображениями животных, человека, узорами растительного и геометрического характера, типологически сближается с закавказскими и скифскими топорами-молотками. В декоре предмета наблюдается смешение стилистических черт, присущих искусству Урарту, Ирана, Ассирии, Северной Сирии, Кавказа и скифо-сибирского мира. Секира, скорее всего, является продукцией оружейников Ирана или Кавказа (судя по типу вещи), близко знакомых с урартским искусством. Ее датировка - первая - вторая треть VII в. до н.э.

• Семь бронзовых с золотой обтяжкой застежек от горитов/колчанов представляют собой круглые в сечении стержни. Большинство их украшено поперечными валиками и имеет скульптурное оформление окончаний. Такая отделка застежек находит близкие соответствия среди ассирийских и урартских браслетов IX - VII вв. до н.э. Манера выполнения скульптурных окончаний позволяет отнести предметы к изделиям ближневосточных ремесленников и датировать их первой - третьей четвертью VII в. до н.э. Среди них выделяется застежка из кургана близ с. Журовка, которая, вероятно, была изготовлена в подражание ближневосточным экземплярам.

• С предметами вооружения связаны две крупные золотые бляхи в виде фигур животных, которые, как считалось ранее, украшали панцири или щиты. В последнее время выдвинуто предположение об их принадлежности к горитам, налучьям или колчанам (Ольховский, 1989; Алексеев, 1996). Бляха из Келермеса изображает стоящего кошачьего хищника, бляха из Костромского кургана - лежащего оленя. Все они выполнены в русле скифо-сибирского стиля, правда, с заметным нарушением некоторых традиционных иконографических черт (особенно на келермесской пантере). Техника изготовления блях (выколотка, чеканка, перегородчатая инкрустация) и ряд стилистических признаков (форма ушей пантеры, перегруженность дополнительными изображениями, нарушение четкой профильности ее фигуры, S-

видность рогов оленя), неизвестные древним кочевникам до близкого знакомства с ближневосточными культурами, указывают на работу некочевнического мастера. Можно предположить, что келермесская пантера связана с ирано-ассиро-урартским кругом, а костромской олень — с малоазийским миром.

Среди украшений присутствуют диадемы, фрагмент пластины и серьги. 3 диадемы были найдены в Келермесе, одна - в Литом кургане. Все они бесспорно имеют ближневосточное происхождение.

• Шедевром древнего ювелирного искусства является диадема из Литого кургана, состоящая из трех золотых шнуров, декорированных розетками и звездообразными бляшками. Сравнив предмет с древневосточными украшениями, наиболее близкие ему аналогии можно встретить в памятниках Урарту и Северной Сирии VIII-VII вв. до н.э. Судя по длине диадемы (64,5 см), она носилась на головном уборе.

• Ленточная диадема с протомой грифона и розетками - редкий тип венцов, восходящий к египетским образцам XVI в. до н.э. Протома грифона близка к архаическим восточногреческим изображениям этого фантастического существа. Вместе с тем некоторые элементы восходят к более ранним ближневосточным прототипам. Целый ряд стилистических отличий келер-месского грифона от восточногреческого (большая округлость головы, значительная величина глаз, более крутой изгиб языка, отсутствие чешуйчатого покрытия на голове) дает возможность отнести его к наиболее древним вариантам восточногреческого канона. Другие декоративные детали диадемы (подвески с головами баранов, розетки) тоже демонстрируют тесную связь с искусством Восточной Греции, но с явным включением некоторых художественных приемов Ассирии, Урарту, Ирана(?). Вероятно, мастер, изготовивший украшение, работал в Малой Азии (Фригия? Лидия?). Диадему следует отнести к первой половине - середине VII в. до н.э.

• Другая ленточная диадема украшена рядами выпуклых точек и стилизованных цветов. Она имеет близкую аналогию в комплексе из Зивие (Га-ланина,1997), хотя характер орнаментации у нее отличается. На основании многокомпонентных накладных цветов келермесская диадема может быть сопоставлена с памятниками восточногреческой и палестинской торевтики, являясь своеобразным промежуточным звеном между ними. Вероятно, и этот предмет был изготовлен выходцем из Малой Азии. Датировка диадемы - VIII-середина VII в. до н.э.

• Золотая лента, декорированная фигурами хищных птиц, цветами, розетками и кружками, также имеет параллель в комплексе из Зивие (Ghirshman, 1964; Галанина, 1997). Представленные на предмете фигуры

сидящих и парящих птиц находят аналогии как на Ближнем Востоке, так в Средиземноморье и кочевническом мире. Сравнительный анализ других орнаментальных элементов (розетки, кружки, цветы) заставляет обратить наибольшее внимание на ближневосточный и малоазийский регионы. По-видимому, там и надо искать место изготовления диадемы. Время ее создания - первая половина - середина VII в. до н.э. Судя по свидетельству Д.Г.Шульца, диадема служила украшением боевого скифского шлема.

• Обломок золотой пластины из Литого кургана, возможно, являлся частью какого-то налобного украшения. На нем сохранились изображения обезьяны, утки(?) и двух страусов(?). Фигуры животных выполнены в ассирийском стиле II—I тыс. до н.э., правда, с некоторыми нарушениями канона (несоблюдение строгой профильности у фигуры обезьяны, нетипичная поза клюющих страусов). Особое внимание привлекает образ водоплавающей птицы (утки?). Он не был популярен на древнем Востоке, но часто использовался в искусстве греческого мира. Можно предположить, что пластина была изготовлена ассирийцем в конце VII в. до н.э., когда традиции новоассирийского искусства ослабели и подверглись стилистическим изменениям, или, что вероятнее, предмет создавался в центре одинаково доступном влияниям художественных направлений Ассирии и Ионии, и тогда не исключается его более ранняя датировка.

• Золотые серьги в форме полумесяца составляют группу из шести предметов. Две из них были приобретены Н.И.Веселовским в ст. Крымской, остальные происходят из курганов сел. Нартан. Характерная форма серег указывает на их ближневосточное происхождение, где подобные украшения известны с III тыс. до н.э. Но если нартанские серьги более всего напоминают сиро-финикийские экземпляры, то серьги из ст. Крымской, очевидно, - продукция ассирийских торевтов. В целом вся группа изделий относится ко второй половине VII в. до н.э.

Детали дворцовой мебели.

• Из Литого кургана происходит набор серебряных с позолотой вещей (4 полых усеченных конуса, 4 трубки с выпуклыми поясками, 1 цилиндр с прорезями и фрагменты от двух подобных, 23 гвоздя со шляпками в виде розеток). Как показало исследование, предметы, скорее всего, принадлежали урартской скамеечке для ног, обычно прилагавшейся к трону. Датировать реконструируемую скамеечку можно первой половиной - серединой VII в. до н.э.

• «Украшения трона» из Келермеса, часто упоминающиеся в литературе как «ручки трона», имеют вид двух полых золотых цилиндров, декорированных скульптурными головами львов, баранов и плодами растения

(мак? гранат?). Точных аналогий предметам не известно, но орнаментальные элементы сходны по стилю с ассирийскими памятниками последней трети УШ-УП вв. до н.э. Конструктивные особенности «украшений» не позволяют считать их подлокотниками трона. По-видимому, они являлись деталями основания небольшой статуи или стержня, удерживавшего светильник.

• Наконечники, найденные в Келермесских и Криворожском курганах, возможно, украшали парадные табуреты (хотя не исключается, что некоторые из них служили принадлежностями ритонов/кубков). Келермесские наконечники оформлены в виде львиных голов, а криворожский - в виде головы молодого быка. Два келермесских экземпляра, изготовленные из золота, выдержаны в одной художественной манере, которая достаточно близка трактовке львиных голов на «украшениях трона», соответствующей ассирийской традиции. Серебряный с позолотой наконечник (в настоящее время соединен реставраторами с фрагментами одного из ритонов) выполнен в ином ключе. Большинство его характерных признаков находит много общего в памятниках малоазийского и северосирийского искусства VIII-VII вв. до н.э. Серебряная голова бычка тоже имеет несомненно ближневосточное происхождение, однако прямых соответствий для нее не найдено. По некоторым мелким чертам можно предположить связь этого наконечника с вавилонскими мастерскими УШ-УП вв. до н.э.

Посуда.

• Золотой сосуд из Келермеса состоит из двух чаш: наружной с округлым туловом и прямым горлом и внутренней - полусферической формы. Тулово наружной чаши покрыто сетчатым узором из выпуклых ромбов, сверху и снизу ограниченным рядами капель. Аналогичный орнамент наблюдается на ассирийских сосудах 1Х-УШ вв. до н.э. Но прямое устье чаши не соответствует ассирийскому стандарту воронковидных форм, а повторяет урартские образцы. Внутренняя чаша украшена розеткой, обрамленной тремя поясами из фигур животных (страусы, козлы, олени, лев, волк, баран?), которые выполнены в ассирийском стиле, хотя в изображениях оленей чувствуется влияние скифо-сибирского искусства. Очевидно, на келермесском сосуде произошло слияние трех художественных направлений - урартского (форма), ассирийского (орнаменты) и древнекочевнического (имитация образа скифского оленя). Судя по большинству аналогий, время изготовления сосуда - начало - вторая треть VII в. до н.э.

• I фрагментированный серебряный с позолотой ритон из Келермеса декорирован фигурами людей, фантастических существ, животных и растительными мотивами. Вся орнаментика выдержана в ключе ионийской тра-

диции. Опираясь на хронологию образов богини, грифона и кентавра, ритон следует отнести ко второй трети - концу VII в. до н.э.

• П келермесский ритон тоже изготовлен из серебра и также сохранился лишь частично. На горле сосуда укреплены золотые подтреугольные пластины с геометрическим рисунком. Подобный узор не находит точных соответствий, правда, приблизительные аналогии известны на сиро-финикийских изделиях VIII- первой половины VII в. до н.э.

Украшения транспортных средств представлены бронзовой обоймой от дышла колесницы из Краснознаменского кургана. На обойме изображено какое-то божество, помещенное внутрь кольца с отходящими лучами. Как удалось установить В.Г.Петренко, сходные предметы бытовали в Ассирии в середине - третьей четверти VII в. до н.э. (Петренко, 1980). Однако близкие изображения встречаются на деталях урартских колесниц конца IX в. до н.э. (Медведская, 1997). По-видимому, краснознаменскую находку надо датировать VIII - третьей четвертью VII в. до н.э. А возможным местом ее изготовления считать Ассирию или Урарту.

Предметы, не имеющие четкой атрибуции.

• Золотой наконечник в виде фигуры лежащего оленя го Келермеса выполнен в русле скифского звериного стиля. Но иконографические нарушения образа (трактовка роговых отростков как изогнутых каплевидных фигур, странная поперечная «перетяжка» плеча, непонятный заостренный выступ на бедре, отсутствие ноздрей) указывают на руку нескифского мастера, который, судя по некоторым отдаленным параллелям мог являться представителем культуры ирано-урарто-кавказского круга. Не исключено, что предмет украшал нетипичную для древних кочевников вещь, например, гривну или булавку. Эти категории вещей кочевники начали декорировать фигурами животных значительно позже.

• Золотой наконечник с розеткой из Келермеса представляет собой полый цилиндр, опоясанный валиками. Его внешний облик напоминает некоторые детали парадных табуретов (Манцевич, 1958), а также навершия скипетров (Галанина, 1991) из Ассирии. Опираясь на сравнительный анализ, наконечник следует связать с последними и отнести его к концу VIII- последней трети VII вв. до н.э.

• Келермесское «зеркало» отлито из серебра и декорировано с тыльной стороны золотыми пластинами с фигурами животных, антропо-зооморфных фантастических существ, растительными и геометрическими узорами. По форме предмет соответствует одному из типов архаических кочевнических зеркал. Однако келермесский экземпляр отличает ряд признаков (материал, наличие обкладки, форма бортика). Это позволило Т.М.

Кузнецовой интерпретировать его как фиалу (Кузнецова, 1987). Все фигуры, представленные на «зеркале», стилистически едины, но различаются по мелким характерным чертам, делящих изображения на несколько условных групп. В первой группе преобладает влияние восточногреческой традиции, во второй - ближневосточной. В третью же вошли фигуры, копирующие образы скифского звериного стиля. Соответствия изображений с хорошо датированной родосско-ионийской вазописью позволяют определить время изготовления предмета 670-640-ми гг. до н.э. Мастер, выполнявший кочевнический заказ, вероятно, происходил из Малой Азии.

• «Обруч» из Криворожского кургана сделан из золотой ленты, сомкнутой в кольцо. Его края отогнуты наружу и украшены напаянной рифленой проволокой. Точных аналогий предмету не известно, но некоторое сходство наблюдается с урартскими поясами, хомутами и деталями мебели УШ-УП вв. до н.э. Особый интерес вызывают знаки, нанесенные с внутренней стороны «обруча». Они близки к урартской иероглифике (Алексеев, 1992). Некоторый схематизм знаков позволяет датировать их и саму вещь VII в. до н.э. Назначение вещи остается неясным. Может быть, она служила подставкой для сосуда.

Анализ предметов торевтики дал возможность выделить среди них группы, различные по происхождению. Первая - абсолютно не связанная с раннескифской культурой. Эти вещи, попав к кочевникам, были использованы близко к их прямому назначению (скамеечка из Литого кургана, серьги из ст. Крымской и с. Нартан, наконечник от скипетра (?), диадема с прото-мой грифона и диадема с цветками из Келермеса, обойма га х. Красное Знамя). Вторая - тоже не связана с кочевническим миром, но ее изделия были переделаны новыми владельцами применительно к своим запросам (диадема и обломок пластины из Литого кургана, "обруч" и голова бычка из Криворожского кургана, наконечник в виде львиных голов и "украшения трона" из Келермеса). Все эти предметы являются трофеями и дарами (данью?) и происходят из Ассирии, Урарту, Северной Сирии и Малой Азии. Третья -изготовлена ближневосточными (урарты, иранцы, ассирийцы, кавказцы?, фригийцы?, лидийцы?) мастерами по скифскому заказу. Она в свою очередь распадается на две подгруппы. I - изделия чисто "восточного" облика, несущие на себе черты звериного стиля (двойной сосуд, диадема с птицами и розетками, наконечник в виде оленя из Келермеса). II - вещи типологически раннескифские (мечи в ножнах из Литого кургана и Келермеса, застежки, бляхи в виде оленя и пантеры из Костромского кургана и Келермеса, секира, «зеркало» и 1 ритон из Келермеса).

Возможно, "заказные" изделия вышли из одной или нескольких мастерских при ставке кочевнического «царя», где работали разноэтничные мастера. По-видимому, там создавался официальный, элитарный звериный стиль, оторванный от своей традиционной основы. Однако процесс не завершился, и новое искусство не сумело оформиться. Подтверждением служит удивительное разнообразие трактовок скифских образов, представленных на заказных вещах. По сути, каждое изделие выполнено в собственной эклектичной манере, и объединяет их только общая идея и эстетическая ориентация.

Глава IV. КОНТАКТЫ ДРЕВНИХ КОЧЕВНИКОВ С НАСЕЛЕНИЕМ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

Согласно первому надежно датированному свидетельству (Письмо наследного принца Синнахериба царю Саргону II) появление кочевников в переднеазиатском регионе относится к концу VIII в. до н.э. (Иванчик, 1996). Пришельцы упоминаются под именем «Garnir» (киммерийцы античных текстов). Несколько десятилетий спустя на Ближний Восток проникла новая кочевая группа - скифы (Iskuza). Как показывают исследования последних лет, на основании ближневосточных археологических материалов не удается различить киммерийцев и скифов. Очевидно, и те и другие являлись носителями единой раннескифской культуры (Медведская, 1992; Алексеев, Качалова, Тохтасьев, 1993; Дьяконов, 1994; Иванчик, 1996).

Вторжение номадов совпало с крайне нестабильной политической обстановкой на Ближнем Востоке - борьбе Ассирии с другими государствами за безраздельное господство в Передней Азии. Первыми с отрядами киммерийцев столкнулись Урарту и Манна. Для них было крайне нежелательно появление в тылу антиассирийского «фронта» нового агрессивного соседа. В 714 г. до н.э. урарты предприняли поход, чтобы нейтрализовать страну «Garnir». Но он окончился их сокрушительным поражением. Военные успехи киммерийцев привлекли внимание ближневосточного мира, заставили местных владык искать союза с кочевниками, возможно, нанимать их на службу (судя по неясному упоминанию в клинописном документе о киммерийском подразделении в ассирийской армии - Иванчик, 1996). Позднее большая часть киммерийцев ушла в Малую Азию, где продолжила боевые действия, нанеся поражение Фригии и Лидии, разорив некоторые ионийские города, тревожа ассирийские провинции. Скифы, появившиеся на Ближнем Востоке в конце первой трети VII в. до н.э., занялись тем же. Они приняли участие в военном конфликте Манну с Ассирией. Правда, ас-

сирийцам удалось наголову разбить маннейско-скифское войско. По всей видимости, поражение оказалось для скифов слишком серьезным ударом, поскольку они начинают всячески искать сближения со своим недавним врагом. Скифский «царь» Бартатуа (Прототий) даже сватается к дочери Асархаддона. Вероятно, сближение произошло, и скифы на какой-то период закрепились в регионе. Очевидно, в это время сформировалось собственно скифское территориально-политическое образование, упомянутое пророком Иеремией как «царство Ашкеназ» (1егеш., Ы, 1-2, 27-28). В 670-660-е гг. до н.э. сведения о скифах отсутствуют, что заставляет предположить уход их с Ближнего Востока. По-видимому, отток основной массы кочевников произошел на Северный Кавказ, в Северное Причерноморье и Поднепровье, где начинают сооружаться наиболее ранние скифские курганные некрополи, в которых и было найдено большинство рассмотренных в диссертации предметов торевтики (КозБаск, 1987; Петренко, 1990; Медведская, 1992; Алексеев, 1996; Галанина, 1997).

Как можно заключить из ассирийских текстов, на Ближнем Востоке действовали не крупные кочевнические племенные объединения, а небольшие автономные мобильные отряды. Анализ погребального инвентаря и имеющихся антропологических данных для подавляющего числа ранне-скифских комплексов позволяет сделать вывод, что, как правило, погребенными оказывались мужчины - воины. Этому заключению не противоречат и предметы торевтики, ни один из которых не может быть однозначно охарактеризован как собственность представительниц кочевого мира. Не исключено, что население Ближнего Востока в конце VIII-VII вв. до н.э. столкнулось не с масштабными организованными кочевническими вторжениями, а с рядом отдельных набегов - "аламанов" (туркм.), "хатанов" (осетин.), инициаторами которых стали молодежные союзы киммерийцев и скифов, увлекшие за собой большую часть мужского населения своих родо-племенных групп. Кажется немаловажным тот факт, что эти кочевники в клинописных источниках упоминаются регулярно через 30-35 лет (Алексеев, 1996). Такая закономерность может быть связана с периодом активной деятельности одного поколения.

Откровенно агрессивные, грабительские отношения номадов к ближневосточным народам, сочетались со стремлением закрепиться в регионе, что вызывало контакты иного характера. Резкое неприятие автохтонным населением воинственных пришельцев постепенно перешло к осознанию необходимости сотрудничества, привлечению их в качестве союзников, наемников и инструкторов. Армии древних государств широко использовали достижения кочевников в военном деле. Совершенно новые виды связей

возникли с появлением кочевнических «царств» («страна Garnir», «царство Ишкуза») - нестабильных, слабо организованных военно-политических образований, население которых часто воспринимало завоевателей как защитников от посягательств соседних народов. Взаимоотношения воинов-кочевников с автохтонами норой напоминали симбиоз (Раевский, 1995; Ду-дарев, 1997). Заметный след в изобразительном наследии Ближнего Востока оставил скифский звериный стиль. Примером тому может служить искусство ахеменидского Ирана, которым был воспринят и переработан целый ряд его образов.

В свою очередь кочевники сочетали военные действия с политическим маневрированием, стремлением упрочить свое положение. Отряды воинов-профессионалов оказались благодатной почвой для различных иноку л ьтурных влияний. В их среде появился институт наследственной «царской» власти, зародились государственные струюуры, возник новый элитный жреческий слой - энареев, произошло расширение вещевого комплекса. Древнекочевническое искусство также обогатилось многими мотивами и стилистическим приемами ближневосточных художественных школ. В результате тесного знакомства с ближневосточным миром фактически сформировалась новая кочевническая культура на более высокой ступени развития.

В ЗАКЛЮЧЕНИИ суммируются и обобщаются основные выводы исследования:

1. Рассмотренные в работе предметы торевтики входили в состав погребального инвентаря кочевнической элиты, а также использовались в качестве жертвенных подношений в храмово-поминальных комплексах.

2. Среди общей массы драгоценных изделий выделяется группа вещей, состоящая из трофеев, покупок и даров (дань?). Они происходят из Урарту, Ассирии, Ирана, Северной Сирии и Малой Азии. Предметы второй группы тоже были изготовлены местными мастерами, но по заказу кочевников. В их оформлении явно ощущается влияние скифо-сибирского звериного стиля. (Некоторые стилистические элементы декора этих вещей приведены в таблице). Заказные изделия, судя по сходству изобразительных приемов, вышли из одной или нескольких тесно связанных мастерских.

3. Проведенный анализ позволяет датировать значительную часть рассмотренных предметов первой половиной VII в. до н.э. Ос-

тальные изделия могут быть отнесены как к этому периоду, так и к последней трети VII в. до н.э., однако, доминирующее число отдельных признаков дает возможность предположить и для них раннюю дату. Очевидно, сооружение курганов, содержавших данные вещи, следует связывать с оттоком части кочевников с Ближнего Востока в 670-660-е гг. до н.э. (Алексеев, 1996; Гала-нина, 1997).

4. Картина контактов номадов с ближневосточными народами представляется достаточно сложной. В целом антагонистические взаимоотношения, вызванные жестокими набегами киммерийцев и скифов, ответными военными действиями автохтонного населения, сочетались с сотрудничеством, заключением союзов, привлечением кочевников в качестве инструкторов и наемников, завязыванием родственных связей посредством браков. Фиксируется обоюдное заимствование предметов вооружения, а также художественных образов и стилистических приемов.

По теме работы автором опубликовано:

1. О серебряном зеркале из Келермеса // Скифия и Боспор. Археологические материалы к конф. памяти М.И. Ростовцева. Новочеркасск, 1989, с. 89-90.

2. Стилистическая и технологическая атрибуция серебряного зеркала из Келермеса//ВДИ, 1,1993, с. 111-125.

3. Секира из Келермеса // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. Тезисы докладов. СПб., 1994, с. 31-34.

4. Несколько замечаний об образе кошачьего хищника в раннем скифском искусстве // Элитные курганы степей Евразии в скифо-сарматскую эпоху. Спб., 1994, с. 111-119.

5. Ювелирные изделия Ближнего Востока в ранних скифских курганах // Чужая вещь в культуре. Материалы науч. конф. СПб., 1995, с. 44-45.

6. Секира из Келермеса как культовый памятник скифов // Сакральное в культуре. Материалы III международных Санкт-Петербургских рели-говедческих чтений. СПб., 1995, с. 9-10.

7. Золотая диадема из Литого кургана // Семинар "Ювелирное искусство и материальная культура". Тезисы докладов участников 11-го коллоквиума. СПб., 1997, с. 25-26.

8. Келермесский грифон // Эрмитажные чтения памяти Б.Б. Пиотровского. Тезисы докладов. СПб., 1997, с. 40-42.

9. Об одном памятнике раннескифской торевтики // Семинар "Ювелирное искусство и материальная культура". Тезисы докладов участников Ш-го коллоквиума. СПб.,1997, с. 32-34.

10. Уникальные «украшения трона» из Келермесского кургана // Семинар «Ювелирное искусство и материальная культура». Тезисы докладов участников IV-ro коллоквиума. СПб.,1997, с. 34-36.

Вышла из печати книга:

11. Священная секира скифов. Об одной находке из Келермеса. СПб., 1997, с. 1-110.

я

о я я

о

-з ®

» 58 И 2 2 ® 3

и сг

я ^

• Ы

О

4*.

ЧО со

Я я А

н р

н

£. м

а я

2 °

г» »

в л

5 2

в О

Я о

м

►

я

и За п 3

7" и о\ я

--Л ев

Н

чэ

о\

Художественная традиция г ер л ль* дическая КОМПОЗИЦИЯ сцена Терзания позы ЖПБСПЛЛК шкура гркоы ЛЬВОВ рога ИОр- ДА хищника глаз ухо копытного ЙОГИ, лапы ХВОСТ копытного кольцевидные окоиндии я лап II хвостов муску-лдтура •ЗИЛКИ на тел ад

* еГ ег + Й-+ гГ 1ТТ ЯП т У р + 1 7 2» * и м N $

Яревнехочевяц-ческ&я 4-? 4- 4- 4- + 1 7 4-

урартская 4- 4- + + 4- + 4- 4- + + 4- 4- 4- 4-

иракская + + 4- 4- 4- + + + + ? + 4- 4-

ассирийская 4- 4- + + + 4- + + 4- 4- 4-

сиро- финикийская + + + 4- + + 4- 4?

хе-пская + 4- + 4- + + +

иошмекая + + 4- + + 4- 4-

- использование спншстнческого элемента не носит устойчивого хараетера

- возможное появление стилистического элемента в результате скнтеза традиций