автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.14
диссертация на тему: Переводческая техника Руфина Аквилейского (ок. 345-411): традиция и особенности

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Кулькова, Наталья Алексеевна

Введение.

Глава 1. Руфин Аквилейский и его время.

1.1. Сферы распространения латинского и греческого языков в IV веке в си iуации античного билингвизма.

1.2. христиа11ские авторы, писавшие 11а лати11ском языке с начала возникновения латинской христианской литературы до второй половины IV века).

1.3. Руфин Аквилейский (ок. 345-411): его литературное творчество и переводы.

1.4. Выводы.

Глава 2. Переводческая техника Руфина Аквилейского.

2.1. Цицерон и Иероним. Переводы и переводческие методы в поздней античности.

2.2. Переводческая программа Руфина Аквилейского.

2.3. Аскетическая литература в переводах Руфина Аквилейского.

2.3.1. «Правила» свт. Василия Великого.

2.3.2. «История монахов» анонимного автора.

2.4. Выводы.

Глава 3. Цитаты из Библии в переводах Руфина Аквилейского.

3.1. Переводы Библии на латинский язык до второй половины

IV века.

3.2. Иероним Стридонский и Вульгата.

3.3. Переводы Руфином Аквилейским цитат из Библии.

3.4. Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Кулькова, Наталья Алексеевна

Целью диссертационной работы является изучение переводческой техники Руфина Аквилейского на материале его переводов сочинений, принадлежащих к монашеской традиции: «Правил» свт. Василия Великого, епископа Кесарии Каппадокийской, и «Истории монахов» анонимного автора. Рассмотрение переводческой деятельности Руфина Аквилейского в контексте формирования христианской литературы на латинском языке, развития и распространения аскетических жанров и терминологии, утверждения функции латинского языка как языка христианской, в том числе аскетической и монашеской литературы обуславливает актуальность диссертационной работы, которая является первым монографическим исследованием на эту тему в отечественной науке.

Конкретные задачи исследования — определение переводческих приемов Руфина Аквилейского выполняются на примере латинского корпуса сохранившихся переводов текстов аскетического и монашеского характера. Переводческая деятельность Руфина ограничена периодом между его возвращением в Италию в 397 году и его смертью в 411 году, поэтому исследование переводческой техники Руфина представляется интересным и с той точки зрения, что между появлением оригинальных текстов и их переводами временная разница не более 40 лет в случае с «Правилами» свт. Василия (создавались в 60-е - 70-е годы четвертого века) и не более 10 лет в случае с «Историей монахов», созданной около 395 года. В связи с этим можно предположить, что влияние текстовых интерференций и других экстралингвистических факторов минимализовано: памятники создавались, издавались и были переведены в одной среде — монахов Каппадокии и Палестины, и имели общих адресатов — монахов и аскетически ориентированных представителей аристократических кругов1.

1 О формировании в 1У-УШ вв феномена т н. «монашеско-аристократической культуры» на примере Галлии и Франкского королевства писал известный немецкий исследователь

Латинская христианская литература практически не была объектом исследования отечественных ученых, хотя во второй половине XIX века сочинения крупнейших латинских христианских авторов (блаж. Иероним Стри-донский, свт. Амвросий Медиоланский и др.) были переведены на русский язык, в основном трудами преподавателей и учащихся Киевской духовной л академии. Незадолго до революции 1917 года российский ученый А. Садов , подводя итоги изучения христианской латинской литературы в России, указал лишь на несколько общих историй римской литературы. Среди отечественных авторов он назвал проф. В. И. Модестова, автора «Истории римской литературы» (1888), и также упомянул появившиеся в начале XX века переводы: Ф. Лео («Древняя римская литература», СПб., 1908) и Е. Нажотта («История латинской литературы от ее начала до VI в. нашей эры», М., 1914)3.

После 1917 года в России изучение латинской христианской литературы было сведено к минимуму. Краткое описание языка латинских христианских памятников дает в своих «Очерках из истории латинского языка» (М., 1953) И. М. Тронский4. Большое значение имела, безусловно, деятельность М. Л. Гаспарова, который рассматривал как целые явления в римской литературе и

Ф. Принц {Prinz F Frühes Monchtum im Frankreich. Kultur und Gesellschaft in Gallien, den Rheinlanden und Bayern am Beispiel der monastischen Entwicklung (4. bis 8. Jh.). Darmstadt, 1988), подробнее о работах Ф. Принца см : У сков Н Ф Христианство и монашество в Западной Европе раннего Средневековья. Германские земли II / III - середина XI в СПб , 2001. С. 27-32.

2 Садов А Латинский язык в памятниках христианской письменности древнейшег о времени (до VIII века). Опыт исторического и систематического обзора языка древних западных христиан-латинян Ч. 1: Историческая. Пг., 1917.

Там же С 106-135 (автор дает общий очерк исследований зарубежной и отечественной литературы по латинскому языку древних христиан)

4 На с. 252 И М Тронский цитирует слова Иеронима (Сотт epist ad Galatos, 2 3) об изменчивости латинского языка, на с. 253-257 И. М. Тронский рассматривает особенности латинского языка христианских писателей. культуре5, так и творчество отдельных ее представителей. Важной для понимания положения интеллектуальной элиты в период христианской империи была работа М. Л. Гаспарова, посвященная творчеству и фигуре поэта четвертого века Авсония (ок. 310- ок. 394), уроженца Бурдигалы (Бордо)6. М. Л. Гас-паров был среди первых переводчиков на русский язык латинских христианп ских поэтов: Клавдия Клавдиана, Авсония . В 70-е годы в античном секторе Института мировой литературы к печати были подготовлены два тома «Памятников средневековой латинской литературы» 1У-1Х и Х-ХП вв., в 1998 году первый том был переработан, его составитель О. Е. Нестерова сузила хронологические рамки издания, однако увеличила количество публикуемого текста: был опубликован представительный ряд текстов с краткими справками об авторах (Иларий Пиктавийский, Амвросий Медиоланский, Иероним Стрио донский, Августин Гиппонский, Аврелий Пруденций, Марий Викторин и др.).

В отечественной науке Руфин Аквилейский и его переводческая техника становились объектами изучения в основном в контексте исследования сочинений Ори гена, многие из которых сохранились лишь в переводах Ру-фина. Выдающийся русский ученый В. В. Болотов, автор самой авторитетной

5 Гаспаров М Л Избранные труды Т. 1-3. М , 1997; он же Средневековые латинские поэтики в системе средневековой грамматики и риторики // Проблемы литературной теории в Византии и латинском средневековье М, 1986. С. 91-169.

6 Гаспаров М Л Авсоний и его время // Гаспаров М Л Об античной поэзии СПб , 2000 С 283-322. В жизни Авсония отразились все перипетии этого сложного века с его взлетами и падениями (однако политические проблемы или богословские споры никак не отразились на его творчестве)1 его, учителя риторики в школе в провинциальной Бурдигале, пригласили стать учителем будущего императора Грациана, благодаря чему он сам и его родственники получили высшие должности в империи и в течение нескольких лет контролировали жизнь империи.

7 Поздняя латинская поэзия. М, 1982.

8 Памятники средневековой латинской литературы 1У-УН веков / Отв. ред С. С. Аверин-цев и М. Л. Гаспаров, сост. О. Е. Нестерова; вступ. ст. С С. Аверинцева М , 1998 Статья С. С. Аверинцева имела, с нашей точки зрения, программный характер- «Латинская литература 1У-УН веков Смена парадигм и устойчивость традиций»

Истории Древней Церкви» на русском языке, первым из отечественных ученых обратился к изучению переводческой техники Руфина в ходе своих исследований Оригена. В своей магистерской диссертации «Учение Оригена о Св. Троице»9 (1879 г.) Болотов рассматривает вопрос аутентичности латинского перевода Руфина греческому оригиналу и приходит к неутешительным выводам, что Руфин пропустил места, важные для понимания позиции и богословия Оригена, что эти «"пропуски" в значительной степени изменили содержание учения о Св. Троице в сочинении "О началах"»10. Изучением текстологии трактата Оригена «Пер1 ¿р^соу» («О началах») в течение нескольких десятилетий плодотворно занимались П. Кётшау11, Гюстав Барди12, Эрих Клостерманн13 и другие зарубежные исследователи: диссертация Николы Паче14 некоторым образом подводит итог этих многолетних исследований.

Переводы других сочинений Оригена, выполненные Руфином, также являлись предметом отдельных исследований. Прежде всего, надо назвать немецкого исследователя Бэренса А. ВаеЬгепэ), который изучал экзегетические труды Оригена в переводе Руфина15. Незадолго до своей кончины известная исследовательница рукописной традиции сочинений Руфина Каро

9 Впервые эта работа была издана в количестве 50 экземпляров (СПб , 1879) Она вошла в издание, посвященное столетию со дня кончины В. В. Болотова- Болотов В В Собрание церковно-исторических трудов. Т. 1. M, 1999 С 1-427.

10 Болотов В В Учение Оригена о Св. Троице // Болотов В В Собрание С 159

11 Orígenes Werke /Ed P. Koetschau Bd 5 • De Principiis Leipzig, 1913

12 Bardy G Recherches sur l'histoire du texte et des versions latines de De Principiis d'Ongène Paris, 1923, Bardy G Les citations bibliques d'Origène dans le De Principiis // Revue biblique 16 1919. P. 106-135.

13 Исследователь и издатель сочинений Оригена в сериях: Die griechischen christlichen Schriftsteller der ersten drei Jahrhunderte, Die lateinische Ubersetzung der Commentariorum senes

14 Pace N Ricerche sulla traduzione di Rufino del «De Principiis» di Origene Firenze, 1990. (Publicazione délia Facoltà di lettere e filosofía dell' Université di Milano; 133)

15 Orígenes. Werke. Bd 6-7. Homilien zum Hexateuch in Rufins Ubersetzung / Ed. W. A Baehrens Leipzig, 1920-1921. лина Хаммонд Баммел (она была издателем сборника, объединенного общей темой Origeniana et Rufmiana16) подготовила к печати и успела опубликовать

17 первый том «Бесед» Оригена на послание апостола Павла к римлянам (другие тома были опубликованы позднее). Этот труд является важным для понимания развития экзегетической традиции в Древней Церкви и позволяет проследить преемственность экзегетических традиций, идущих от Оригена, у латинских писателей, начиная со свт. Илария Пиктавийского18.

Переводу на латинский язык «Церковной истории» Евсевия, епископа Кесарийского, посвящены многочисленные исследования, начиная с труда Анри Валуа (Henri Valois), который в 1659 году опубликовал критическое издание греческой «Церковной истории» Евсевия Кесарийского. В предисловии Валуа комментирует метод перевода Руфина: «quis nescit ilium Eusebio multa pro arbitrio addidisse, multa detraxisse, multa mutasse; ас plerisque in locis 71арафрйатг|У potius esse quam interpretem?»19. Подробнее о переводе «Церковной истории» Евсевия написал в 1838 году немецкий ученый Киммель (Kimmel) . Большой вклад в изучение «Церковной истории» Евсевия и ее перевода внесли издатели греческого и латинского текстов Моммзен (Th.

16 Origeniana et Rufiniana / Ed С P Hammond Bammel. Freiburg, 1996. (Aus der Geschichte der lateinischen Bibel, 29)

17 Der Romerbriefkommentar des Orígenes, knt Ausgabe der Übersetzung Rufins / Ed t Caroline P. Hammond Bammel. Buch 1-3, 4-6, 7-10 Freiburg, 1990-1997-1998 (Aus der Geschichte der lateinischen Bibel, 16, 33, 34) Уже появился английский перевод с латинского Origen Commentary on the Epistle to the Romans Books 1-5 / Transi from Rufinus' Latin translation by Th P Scheck Washington, 2001-2002. (The Fathers of the Church- A New Translation, 103)

18 В России исследованием экзегетического метода свт. Илария Пиктавийского занималась О Е. Нестерова: Нестерова О Е «Изъяснение тайн» Илария Пиктавийского. Традиция и метод христианской типологической экзегезы. Автореф. дисс на . к.фил.н M , 1998

19 «Кто не знает, что он [Руфин] произвольно Евсевию многое добавил, многое убавил, многое изменил, и большинство мест скорее пересказал, чем перевел1» (цит. по. Chmten-sen Т Rufinus of Aquileia// Studia Theologica. 34 1980. P. 130)

20 Kimmel E J De Rufino Eusebii Interpretate Gerae, 1838.

Mommsen) и Шварц (Е. Schwartz) . В дальнейшем латинский перевод изучал 22

Ултон (Oulton) , который пытался уравновесить чрезмерный критицизм ученых конца XIX - начала XX века в отношении Руфина, указав на использование Руфином уникальных источников (в частности, о христианизации Грузии, Эфиопии). Более аргументировано выступил на защиту переводческой деятельности Руфина француз Морис Вийен (М. Villain)23, указав на значение труда Руфина для средневековой литературы (причем не только латинской, но и греческой, так как к латинской версии «Церковной истории» обращались византийские историки V-VI вв. Сократ, Созомен, Феодорит Кирский). Вийен также подчеркнул, что нельзя подходить к переводчику пятого века с мерками нынешних требований к переводу.

В недавно вышедшей книге российского историка В. М. Тюленева «Рождение латинской христианской историографии: С приложением перевода "Церковной истории" Руфина Аквилейского» (СПб., 2005) Руфин рассматривается как один из создателей жанра церковной историографии на Западе, наряду с Лактанцием и Павлом Орозием. В. М. Тюленев ставит перед собой вопрос об оригинальности труда Руфина: насколько Руфин самостоятелен в своей концепции, в изложении исторических фактов, в подборе источников. Вслед за датским исследователем Т. Христенсеном24, сопоставившим латинский перевод восьмой и девятой книг с греческим оригиналом, В. М. Тюленев приходит к выводу, что Руфин создал собственное произведение, сохранив, однако, важнейшие идеи Евсевия. К сожалению, исследователю осталась неизвестной фундаментальная работа французской ученой

21 Eusebius Werke Bd 2: Die Kirchengeschichte / Hrsg. von E Schwartz, die lateinische Ubers des Rufinus bearb vonTh Mommsen Leipzig, 1903-1909.

22 Oulton J E L Rufinus' Translation of the Church History of Eusebius // JTS. 30. 1929 P 150-174

23 Villain M Rufin d'Aquilee et l'Histoire ecclésiastique // Recherches de Science religieuse 33 1946. P.164-209.

24 Christensen T Rufinus of Aquileia and the Historia Ecclesiastica, lib VIII—IX, of Eusebius Copenhagen, 1989.

Франсуазы Теламон, в которой подробно рассматривается историческая концепция Руфина25.

Латинские переводы проповедей свт. Григория Назианзина26 вызвали большой интерес у исследователей. Первой подробно исследовала переводческую технику Руфина на материале одной проповеди свт. Григория американка Моника Вагнер27, отдельные статьи принадлежат итальянским ученым Ме-28 моли, Морескини , большая работа ведется в Центре изучения Григория Назианзина в Лувен-ля-Нев (Бельгия) (сотрудник этого Центра Марк Дюбюиссон готовит в настоящее время обобщающую диссертацию о переводах проповедей свт. Григория Руфином ). Проповеди свт. Василия Великого (среди которых «Беседа на первый псалом», «Внемли себе») еще не имеют критического издания, возможно поэтому их переводы пока не нашли своего исследователя. Нужно отметить, что две проповеди «О посте» были опубликованы X. Марта, однако не все исследователи согласны в том, что их автором был Василий Ве

25 Thelamon F Païens et chrétiens au IVe siècle l'apport de T'histoire ecclésiastique" de Rufin d'Aquilée Paris Études Augustiniennes, 1981.

26 Латинские тексты проповедей были опубликованы А. Энгельбрехтом Tyrannii Rufíni orationum Gregorii Nazianzeni novem interpretation / Recogn A. Engelbrecht Wien; Leipzig, 1910. (Corpus scriptorum ecclesiasticorum latinorum, 46).

27 Wagner M M Rufinus, the translator, a study of his theory and his practice as illustrated in his version of the Apologética of St Gregory Nazianzen Washington, 1945. (Catholic University of America Patristic studies; 73)

28 Memoli A F Fedeltà di interpretazione e liberta espressiva nella traduzione rufiniana dell' Oratio XVII di Gregorio Nazianzeno // Aevum. 43 (1969) P. 459-484; Moreschini С Rufino traduttore de Gregorio Nazianzeno // Rufino di Concordia e il suo tempo Atti del Convegno internazionale di studi Concordia-Portogruaro, 18-21 setiembre 1986. Vol. 1 Udine, 1987. P 227-285 Эта статья опубликована также в сборнике трудов Морескини Moreschini С Filosofía е letteratura im Gregorio di Nazianzo Milano, 1997 P. 250-263

Л Q

Dubuisson M, Macé С L'apport des traductions anciennes à l'histoire du texte de Grégoire de Nazianze. Application au Discours 2 // Orientalia Christiana Periodica. 69/2 (2003). P. 287-340.

JA ликий, а переводчиком Руфин . Рассматривая технику Руфина на примере

11 перевода «Письма к Иакову» (Псевдо-)Климента Римского, Э. Брукс (Е. S. Brooks) делает смелое заключение, что такой большой корпус переводной литературы не мог быть создан одним человеком, который, хотя и обладал незаурядными способностями, однако не был литературным гением («а man А of more than mediocre ability, Rufinus was not a literary genius» ).

Исследования, посвященные изучению «Правил» свт. Василия Великого и «Истории монахов» анонимного автора, переводам Священного Писания на латинский язык, будут рассмотрены в соответствующих главах работы.

Обобщающих работ, посвященных деятельности Руфина как переводчика, нет. Две небольшие статьи посвятил Руфину X. Хоппе. В первой он

33 рассмотрел труды Руфина как переводчика , попытался дать краткую характеристику всем переводам Руфина и сделать общие выводы о его переводческой технике, во второй он обратился к грецизмам, которые встречаются в переводах Руфина34.

Личности Руфина посвящен труд Фрэнсиса Ксавьера Мерфи, вышедший в 1945 году35. Этому же автору принадлежит несколько статей36.

30 Rufin von Aquileia De ieiunio I, II' zwei Predigten über das Fasten nach Basileios von Kaisareia / Ausg mit Einl., Ubersetz und Anm von Heinrich Marti. Leiden [etc.], 1989. (Supplements to Vigiliae Christianae; 6).

31 Brooks E S The Translation Techniques of Rufinus of Aquileia (343-411) // Studia Patrística 27/1. 1978. P. 357-364

32 Ibid P 363

33 Hoppe H Rufin als Ubersetzer // Studi dedicati alia memoria di Paolo Ubaldi Milano, 1937. P. 38-52

34 Hoppe H Griechisches bei Rufin//Glotta Bd 26. Gottingen, 1938 S. 132-144.

35 Murphy F X Rufinus of Aquileia (345-411). His life and works. Diss. (The Catholic University of America. Studies in Mediaeval History. New Series Vol. VI). Washington, 1945

36 Murphy F X Sources of the moral teaching of Rufinus of Aquileia // Studia Patrística (Berlin) 6 1962

Переводческая техника в поздней античности рассматривается в работе X. Марта , которая является наиболее полным исследованием в этой области, хотя после ее появления прошло более 30 лет. Автор рассматривает историю переводов, начиная с перевода Септуагинты, большое внимание уделяет проблеме издания текстов в древности, работе переписчиков и редакторов, проблеме интерполяций, приводит терминологию, выясняет критерии аутентичности текста. Марта указывает на цель перевода: aedifícatio morum, con

• • • ЧХ tentio, canon ventatis . Он перечисляет принципы перевода (verbum de verbo/ sensus de senso; cacozelia/ euphonia; nova verba/ circumloqui; fideliter/ ornate) и

Л Q их применение Иеронимом, Руфином и Августином . Одну главу своего труда Марта посвящает разбору понимания термина interpres, противопоставленного pater verbi, и проблеме переводимости / непереводимости40 (ср. предисловие Руфина к переводу «О началах», глава 2 ниже). В заключение Марта кратко рассматривает традицию перевода книг Нового и Ветхого Завета41 в поздней античности. В исследовании С. Лундстрема, посвященном переводческой технике в раннехристианский период42, в основном рассматриваются текстологические ошибки переводчиков при переводе с греческого на латинский (позднее он издал новую работу, так и озаглавив ее: Lexicon errorum interpretum Latinorum)43.

Оценка Руфина как переводчика в разные исторические периоды была диаметрально противоположной: от уничижительной до хвалебной. После

Marti Н Ubersetzer der Augustin-Zeit: Interpretazion von Selbstzeugnissen München, 1974 (=Studia et Testimonia Antiqua, XIV)

38 Ibid. S 46-60

39 Ibid. S. 61-93.

40 Ibid S 94-121

41 Ibid. S. 126-139

42 Lundstrom S Übersetzungstechnische Untersuchungen auf dem Gebiete der christlichen Ldtinitat. Lund, [1955].

43 Lundstrom S. Lexicon errorum interpretum Latinorum. Uppsala; Stockholm, 1983 (Studia latina upsaliensia, 16) исследования Г. Барди (1923)44 начинается постепенная переоценка творчества Руфина, и исследователи стараются положительно оценить плоды его деятельности. Итальянский историк позднеантичной и раннехристианской культуры A. Quacquarelli делает вывод: «Rufino è un grande animatore culturale . aveva un'assoluta padronanza délia lingua greca che si rivela attraverso la sua analisi filologica minuziosa»45.

Деятельность Руфина протекала в эпоху, когда еще не произошла переориентация переводческих методов, существовавших в латинской культуре и литературе, с цицероновской модели ораторского, свободного перевода на буквалистскую, когда на первое место выдвигается точное соответствие оригиналу. Последняя получила широкую популярность, возможно, в связи с огромным переводческим проектом конца четвертого - начала пятого века — новой редакцией и переводом Библии Иеронимом Стридонским. Переводы Боэция (480-524) («Введение» Порфирия, семь трактатов Аристотеля), который выбрал буквалистский способ перевода в качестве основного, на много веков определили путь развития переводческого метода46 вплоть до Р. Бэкона, что вызвало негативное отношение к переводам четвертого века и затруднило их изучение.

Рассмотрим само понятие перевода в его теоретическом аспекте для того, чтобы понять, можно ли применить современную теорию к изучению феномена переводческой деятельности во второй половине четвертого века.

В 1931 году была опубликована статья М. П. Алексеева «Проблема художественного перевода» (вместе с приложением: «Библиографические ма

44 Bardy G Recherches sur l'histoire du texte et des versions latines du De Principns d'Origène Paris, 1923

45 Quacquarelli A Reazione pagana e trasformazione délia cultura (fine IV secolo d C.) Ban, 1986. P. 53-54.

46 О буквалистской практике перевода в Средневековье см Burnett С Translating from Arabic into Latin in the Middle Ages: theory, practice, and criticism// Éditer, traduire, interpréter: Essais de méthodologie philosophique Louvain-la-Neuve; Paris, 1997. P 55-78 териалы для истории художественного перевода в России»)47. Автор одним из первых в отечественной науке проследил историю перевода от Цицерона к немецким переводчикам раннегуманистической эпохи и высказал правильное, с нашей точки зрения, замечание о весьма условном и относительном понятии точности перевода. В своей работе М. П. Алексеев цитирует А. В. Федорова, который в 1930 году опубликовал свое исследование «Приемы и задачи художественного перевода» в книге «Искусство перевода», а в 1941 г. издал книгу «О художественном переводе». А. В. Федоров первым обратился к изучению перевода в широком контексте как проблемы языковедческой еще в 1953 году, когда издал свое «Введение в теорию перевода». Автор представил перевод как языковедческую и, в частности, лингвистическую, задачу и попытался ввести изучение перевода в лингвистический контекст, в то время как перевод традиционно рассматривался в теоретическом аспекте как чисто литературоведческая проблема. Эта книга вызвала полемику, как в нашей стране, так и за рубежом. Однако довольно скоро этот подход — применение лингвистического анализа при изучении переводных сочинений наряду с литературоведческим — получил признание в качестве «конкретного лингвистического. исследования, построенного на основе сопоставительно

4 О го анализа текстовых данных двух (или иногда — и более) языков» . Федоров говорит о «двух тенденциях, двух типах передачи иноязычного текста»: «1) перевод, основанный на тенденции к дословному воспроизведению языка оригинала — в ущерб смыслу целого и в ущерб языку, на который текст переводится, и 2) перевод, основанный на стремлении отразить «дух», смысл подлинника и соблюсти требования своего языка»49. В этих двух тенденциях

47 Сб трудов Иркутского государственного университета. Т. 18. Вып 1. Иркутск, 1931 С 149-196

48

Федоров А В Основы общей теории перевода (лингвистические проблемы) / Отв ред Л С. Бархударов 5 изд М.; СПб., 2002. С 9 См Комиссаров В Н Проблемы лингвистического анализа перевода Автореф. дисс. д ф н. М , 1975.

49 Там же. С. 34. мы без труда узнаем идущие от Цицерона два способа перевода de sensu et ad verbum.

Эта идея лингвистического подхода (т. е. детерминированного внутренними обстоятельствами: владение целевым и переводным языками, целевая определенность и заданность ситуации перевода) при дополнении ее изучением риторических приемов Цицерона может оказаться продуктивной при осмыслении переводческих трудов авторов IV-VI веков, от Иеронима до переводчиков Вивариума.

Современные лингвисты рассматривают перевод также в культурологическом аспекте. Определение перевода В. С. Виноградовым кроме общих положений, сформулированных в зависимости от принадлежности к той или иной лингвистической школе, включает следующее: «перевод — это вызванный общественной необходимостью процесс и результат передачи информации (содержания), выраженных в письменном или устном тексте на одном языке, посредством эквивалентного (адекватного) текста на другом языке»50. Поскольку перевод отражает основные функции языка: общения, сообщения и воздействия51, будет правильным здесь уточнить, что переводы Руфина имели одну функцию: сообщить читателям сведения, познакомить их с теми авторами и произведениями, которых Руфин считал наиболее важными.

Во многих работах формулируются составляющие переводческой деятельности, в частности, В. Н. Комиссаров перечисляет их в таком порядке: степень владения исходным языком и языком перевода; наличие специальных знаний в области предмета, о которых говорится в переводимом тексте; понимание им задач и особенностей своей деятельности52. Эти составляющие логичны сами по себе: знание языков, с которого переводишь и на который переводишь, непременное условие перевода; без фоновых знаний переводчик не владеет контекстом, в котором создан и функционирует текст. Осознание

50 Виноградов В С Перевод: Общие и лексические вопросы. М, 2004 С 11

51 Классификация академика В В Виноградова, см : Виноградов В С Указ. соч. С. 15

52 Комиссаров В Н Указ соч С. 4 себя переводчиком являлось важным для четвертого века, когда было более привычным давать переводам имена переводчиков, а не авторов (ср. у Руфи-на в эпилоге к переводу толкования Оригена на Послание к римлянам описание своей работы:, по словам Руфина, он перевел текст Оригена из устного — т. к. Ориген выступал со своими толкованиями в церкви, — в письменный жанр, дописав то, что Ориген не договорил, ответив на многие вопросы, на которые Ориген не ответил53). Таким образом, Руфин-переводчик проделал большую интеллектуальную работу, по его словам, для того, чтобы латинский читатель не утомился. Переводчик выделяет для себя и следует некоторым принципам, которые, конечно, нельзя назвать научной методикой, но их последовательность и целенаправленность не подлежит сомнению.

В данной работе не затрагивается лексикосемантический аспект перевода, который является наиболее увлекательным предметом исследовательской работы, так как для нас было важнее проанализировать переводческую технику Руфина на макроуровне54 (ранг55, уровень перевода), т. е. принимая в качестве единицы перевода весь переводимый текст, который несет в себе идею автора, содержит авторскую концепцию, и на микроуровне, принимая в качестве единицы перевода вычленяемый законченный отрывок (фразу, абзац, отдельное правило, отдельный рассказ).

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии. В первой главе рассматривается состояние латинской христианской литературы ко второй половине четвертого века, развитие литературных жанров, специфичных для христианской культуры. При обсуждении проблемы перевода

53 Tyrannii Rufini Opera / Recogn M. Simonetti. Turnhout, 1961 (CCSL. XX). P. 276-277.

54 Мы ириняли это слово в качестве термина для обозначения текста вцелом, в то время как слово микроуровень будет обозначать минимальную единицу, внутри которой Руфин собственно и совершает перевод Для разных текстов в качестве микроуровня могут фигурировать разные отрывки текста для «Аскетикона» это правило (законченный абзац текста), для «Истории монахов» — это отдельный рассказ или даже эпизод

55 Термин, используемый у Катфорда: Катфорд Дж К Лингвистическая теория перевода-Об одном аспекте прикладной лингвистики / Пер с англ. В Д Мазо. М , 2004 С. 49 встает вопрос, на какую аудиторию ориентировался переводчик, что вызвало появление перевода. Поэтому мы сочли необходимым кратко рассмотреть вопрос греко-латинского билингвизма, который был актуален в аристократической среде в своей литературной (книжной) форме и в народной среде, как язык межплеменного общения, lingua franca Средиземноморья, начиная с эллинистического времени. Мы также помещаем в первой главе небольшой очерк о Руфине Аквилейском, в котором содержатся необходимые сведения о его жизни и творчестве, помещена хронологическая таблица его переводов и собственных сочинений. Во второй главе рассматривается возникновение теоретического осмысления двух видов перевода (de sensu, ad verbum) у Цицерона, развитие и применение метода de sensu в трудах Иеронима Стридон-ского и других авторов второй половины четвертого века. Далее мы рассматриваем теоретические взгляды Руфина, которые он высказывал в предисловиях56 к своим переводам и в своих сочинениях. Практическая часть второй главы посвящена исследованию его переводов «Аскетикона» свт. Василия Великого и «Истории монахов» анонимного автора.

В третьей главе мы рассматриваем латинские переводы Библии до второй половины четвертого века, переводы библейских книг Иеронимом Стри-донским, основная часть третьей главы посвящена исследованию цитат из Библии, встречающихся в переводах Руфина.

56 Предисловие (рго^иэ, praefat¡o) обычно предваряло издание переводного или оригинального сочинения и состояло из традиционных элементов: обращения, объяснения причины, вызвавшей появление текста, иногда цели, просьбы о снисхождении к автору или переводчику, благочестивой сентенции или прошения о молитве.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Переводческая техника Руфина Аквилейского (ок. 345-411): традиция и особенности"

3.4. Выводы

Изучение цитат из Библии в сочинениях авторов до начала пятого века является важной задачей для истории переводов на латинский язык Священного Писания, поскольку текст еще не приобрел статус священного и переводчики еще находились в поиске подходящих эквивалентов. На восприятие библейского текста в четвертом веке оказал влияние Ориген, который в своих экзегетических сочинениях дал комментарий ко многим библейским книгам, объяснив трудные места и в историческом, и в богословском аспекте. Можно смело сказать, что без экзегезы Оригена труд Иеронима по переводу книг Ветхого Завета на латинский язык не мог бы состояться. Выше мы показали на небольшом примере влияние экзегезы Оригена на новый перевод молитвы «Отче наш».

При сопоставительном анализе цитат из Библии в греческом тексте и латинском переводе Руфина можно выделить следующие черты: использование латинских калек греческих слов, причем в своем следовании за оригиналом Руфин иногда придает новые значения уже существующим в латинском языке словам; сохранение узуса латинского языка; стремление усилить сему важного в смысловом отношении слова. Предположение о возможном самостоятельном переводе Руфином некоторых цитат из Библии опирается на тот факт, что унифицированного текста Библии на латинском языке еще не было, хотя к середине III в. и в первой половине IV в. латинские переводы Писания появились в большом количестве в разных частях латиноязычного мира. В первой главе мы уже высказывали предположение о существовавшем в Северной Африке (область Карфагена?) центре, из которого вышли древние переводы на латинский язык текстов Священного Писания.

Изучение употреблений цитат из Библии в греческом тексте оригинала и латинском переводе Руфина показывает, что Руфин иногда «не видит» цитату в греческом тексте, поэтому он перефразирует эти места. Влияние редакторской правки поздних переписчиков представляется минимальным. Исследования рукописей скрипториев, проведенные К. Хаммонд47, показали, что довольно часто рукописи с сочинениями Руфина происходят из скрипториев, напрямую связанных с Руфином (через его почитателей или друзей).

47 Hammond C P Products of Fifth century scriptoria preserving conventions used by Rufinus of Aquileia // JThS. 29/2. 1978. P. 366-391; eadem Products of Fifth century scriptoria preserving conventions used by Rufinus of Aquileia, III Nomina sacra // JThS 30/2. 1979. P 430-462; eadem Products of Fifth century scriptoria preserving conventions used by Rufinus of Aquileia//JThS. 35/2. 1984 P. 347-393.

Заключение

Переводческая деятельность Руфина Аквилейского протекала в эпоху поздней античности, для которой был характерен процесс синтеза христианской идеологии и античной культуры и создание на этом фундаменте новой, христианской культуры.

Изучение истории латинской литературы четвертого века предполагает обращение к грекоязычной литературе Востока этого периода. Как и в ситуации IV-I веков до н. э., когда латинская литература обращалась к греческой в поисках вдохновения и образцов для подражания, так и в ситуации смены менталитета (языческий -> христианский) любое христианское сочинение на латинском языке ориентировалось на греческий образец, который служил фундаментом для создания оригинального произведения (Руфин сравнивает сочинительство с постройкой дома: можно брать балки старого дома для постройки нового1). Творчество христианских латинских писателей этого периода находилось под влиянием греческой литературы, и каждый из них в той или иной степени оказался переводчиком, перенося явления восточной грекоязычной культуры на латинскую почву. В каталоге знаменитых мужей (De viris illustribus2), как громко назвал Иероним свой труд— первую историю христианской литературы, охватывающую период до 392 года, из 135 христианских авторов лишь 30 мы можем отнести к латинским. Если принятие христианства знаменитым ритором Марием Викторином в середине четвертого века в Риме было для многих представителей культурной элиты скандальным, то вторая половина четвертого века полна именами христиан-выходцев из аристократических семей, интеллектуальной элиты Западной части империи.

Транспонирование христианской грекоязычной культуры в четвертом веке совпало с идеологической программой римского епископа Дамаса по

1 Ruflnus Tyranmus Tyrann» Rufini Opera / Recogn. M. Simonetti. Turnhout, 1961. P. 277.

2 Vir illustris — один из высших чинов в Империи. романизации Римской церкви, укоренению ее в римской культуре и цивилизации. Рихард Краутхаймер отмечает следы этой программы даже в архитектурной застройке Рима этого периода3. Процесс романизации христианской культуры и литературы, начавшийся в конце второго века, в конце четвертого - начале пятого века в целом был завершен, и деятельность переводчиков, прежде всего, Иеронима Стридонского и Руфина, сыграла в этом процессе немаловажную роль.

Оглядка на классическое наследие и прямое обращение к нему (Цицерон, Вергилий, Гораций, которых цитируют христианские авторы второй половины четвертого века) — характерная черта христианской литературы этого периода. Опираясь на древнюю латинскую традицию, идущую от Цицерона, Иероним, а за ним Руфин последовательно применяют метод перевода de sensu, как наиболее адекватный для укоренения новых идей (нового менталитета), облекая восточные реалии в соответствующую форму (интересно проследить это при переводе «Истории монахов», когда Руфин последовательно рационализирует описание чудес греческого оригинала).

Проблему функционирования греческого и латинского языков раннехристианского периода, их взаимодействие мы рассмотрели на материале двух памятников аскетической, монашеской литературы, в контексте переводческой деятельности Руфина Аквилейского. Монашеская литература начала бурно развиваться с середины четвертого века («Житие св. Антония») на Востоке, переводы Руфина способствовали развитию такого рода на Западе, в частности, его перевод «Правил» свт. Василия Великого послужил образцом (началом) жанра монашеских правил, а сборник «История монахов» мог положить начало собственно западной традиции (в частности, сочинение свт. Григория Великого «Беседы, или диалоги, о жизни

Краутхаймер Р Три христианские столицы: Топография и политика / Пер Л. А Беляева, А М.Беляевой СПб, 2000 С 100-111. и чудесах италийских отцов» напоминает «Историю монахов» по своей структуре).

Руфин идет вслед за Иеронимом в процессе латинизации христианства, перевода христианской письменности на латинский язык и таким образом включения его в понятие КотапЬаз4. Информирование латинского читателя, ознакомление его с кругом богословских идей и христианских реалий, перенесение идей, экзегетических методов, включение латинского в широкий мировой контекст христианских идей мироздания — вот цели переводчика конца четвертого века. Следовать узусу своего языка, избегая непонятности буквализма, красиво и правильно выражать свои мысли с соблюдением риторических приемов — всё это входило в задачи Руфина, который впервые в истории перевода сформулировал, каким должен быть переводчик (во второй книге «Апологии против Иеронима» § 315).

При изучении переводческой техники конца четвертого века мы видим, что переводчики этого периода определяли принципы работы, которые, конечно, нельзя назвать научной теорией в современном смысле слова, но последовательность и целенаправленность применения которых не подлежит сомнению.

Критерии, по которым Руфин оценивает правильность и качество перевода, были им заявлены при переводе сочинений Оригена: отсутствие противоречий между разными частями текста, соотнесенность текста с учением Церкви, понятность текста для читателей, при этом имплицитно подразумевается правильность и красота латинского языка перевода. Действия переводчика можно описать несколькими глаголами: ргае1еггшйеге, ргоГегге, аёрсеге6 (или, по выражению Иеронима, асШеге, зиЫгаЬеге,

4 Lafferty М К Translating faith from Greek to Latin Romanitas and Christianitas in late fourth-century Rome and Milan//Journal of Early Christian Studies. 11/1.2003. P. 21-62.

5 PL 21, 610 d

6 Слова Руфина из предисловия к первой книге «О началах» (Simonetti. Р 246). п immutare). Мы видим, что переводческий принцип Руфина остается неизменным и в чем-то сходным с современным критическим методом: то, что не совпадает, по мнению Руфина, с мыслью автора, высказанной в других его сочинениях (и тем более является противоречащим вере Церкви), подлежит исключению из текста. Однако при изучении его переводов «Правил» свт. Василия Великого и «Истории монахов» анонимного автора мы видим, что творческая активность переводчика простирается дальше: Руфин изменяет структуру и смысловую организацию текста, вносит дополнительный текст (особенно в «Историю монахов», поскольку личный аскетический опыт Руфина, его знакомство с монахами-пустынниками в Египте и общежительными монастырями в Палестине, их бытом, с местностью, где они жили, явились важным фактором).

Изучая переводческий метод Руфина, мы рассматривали его переводы не на уровне целого текста, где Руфин фактически выступает как соавтор, а на микроуровне эквивалентности (ср. у Катфорда «ранги эквивалентности»), поскольку единицей перевода для Руфина служит не отдельный текст, а и смысловой абзац, некий микроконтекст. Пропуски или, наоборот, амплификации (смысловое удлинение текста или внесение дополнительных деталей), изменения текста, вызванные коммуникативными причинами, парафразы, риторические повторы, пересказы— все это встречается в переводах Руфина.

Переводы Руфина состояли из двух этапов: с одной стороны, он решал лингвистическую задачу — при переводе с греческого на латинский находил лексические соответствия, создавал текст, следуя узусу латинского языка в соответствии с риторическими правилами. С другой стороны, он совершал перевод-истолкование ситуации, явления, факта, свойственного греческой жизни, явления, которое уже стало фактом греческой жизни и нашло

7 Apologia contra libros Rufini PL 23, 434 a

8 Нужно отметить, что внутри одного произведения переводческая техника Руфина варьируется, поскольку при переводе цитат из Библии Руфин проявляет особую точность адекватное выражение на греческом языке, но еще не могло быть адекватно выражено на латинском языке. Добавления и изменения, сделанные переводчиком, были продиктованы заботой о читателях: переводчик проделывает за них некоторую интеллектуальную работу, упрощая текст для восприятия и понимания, оживляя и украшая повествование, вводя в текст комментарии исторического и культурологического характера, которые были необходимы для читателей, незнакомых с реалиями монашеской, аскетической жизни христианского Востока. Выше была отмечена и заданная дидактическая тональность переводов. Изменяя текст, становясь в какой-то степени соавтором, Руфин, тем не менее, считает себя переводчиком, отказываясь ставить свое имя в заглавии9.

Обобщая вышесказанное, можно сказать, что наибольшее влияние на Руфина-переводчика оказали следующие факторы: 1. цель, которую переводчик перед собой ставил: создать пример для подражания, объяснить, научить; важной целью Руфин считает дать благочестивому читателю занимательное чтение; 2. адресат перевода: адресован ли перевод монашеской общине (как в случае перевода «Правил» свт. Василия

9 Он пишет об этом в эпилоге к переводу толкования Оригена на послание апостола Павла к римлянам «Мне говорят, в тех сочинениях, которые ты пишешь, больше твоего труда, дай заголовку свое имя и напиши, например, «Толкование» Руфина на послание к римлянам Имя того, кто перевел, а не того, кого перевели с греческою, находится в заголовке . Но мне важнее моя совесть, чем имя, и даже если оказывается, что я что-то прибавляю и дополняю, чего не хватает, или сокращаю то, что длинное, однако украсть авторство того, кто положил основание сочинению и доставил материал для сооружения здания, я не считаю правильным» («Aiunt enim mihi: In his quae scribis, quoniam plurima in eis tui operis habentur, da titulum nominis tui, et scribe1 Rufíni — verbi gratia — in epistolam ad Romanos explanationum libri, non illius qui ex Graeco translatus est, sed illius qui transtulit nomen titulus tenet. Verum ego, qui plus conscientiae meae quam nomim defero, etiam si addere aliqua videor et explere quae desunt, aut breviare quae longa sunt, furari tamen titulum eius qui fundamenta operis iecit et construendi aedificii materiam praebuit, rectum non puto». Simonetti P 276-277)

Великого) или широкому читателю, не искушенному в реалиях монашеской жизни («История монахов»); 3. различие языковых норм и культур.

Предложенный нами метод анализа переводов Руфина— на макро- и микроуровне, отражает две стороны переводческой деятельности Руфина и позволяет оценить его как переводчика. На уровне макроструктуры текста мы видим, что Руфин создал, используя текстовой материал греческого источника, свой текст, сохраняя внутри, на уровне микроструктур (фразы, отрывки, отдельные правила), эквивалентный греческому оригиналу текст.

Рассматривая творчество Руфина в рамках его переводческой деятельности, мы стремились подчеркнуть, что его позиционирование себя как переводчика находит свое подтверждение на микроуровне эквивалентности, т. е. на том отрезке «смысловой структуры текста», по выражению В. Н. Комиссарова10, который мы вычленяем в качестве единицы перевода для данного текста. Таким образом, в задачу исследователя входило оценить и вычленить тот отрезок перевода, который соответствует оригиналу и оценить на уровне отрывка переводческую технику Руфина. Переводы Руфина мы можем рассматривать на макроуровне, понимая под этим произведение в целом, такой анализ относится к области литературоведения, богословия, истории, в зависимости от жанра рассматриваемого произведения.

Руфин сохраняет переводческую эквивалентность внутри небольших по объему текстов, и чем больше объем переводимого текста, тем выше интерференция переводчика, выступающего в роли соавтора (минимальная интерференция и максимальная эквивалентность сохранилась при переводе Руфином «Сентенций» Секста, уровень вмешательства личности переводчика здесь обнаруживается лишь при ошибочной интерпретации на уровне слов и зависит от знания греческой лексики и контекста высказывания). Такой подход к тексту был продиктован и той целью,

10 Комиссаров В Н Смысловая стратификация текста как переводческая проблема // Текст и перевод М, 1988 С. 6-17 которую ставил перед собой переводчик (аеёШсаге), и тем отношением к авторскому тексту, который существовал в ту эпоху: сочинения, вышедшие из-под пера автора, становились достоянием всех. Отсутствие в эту эпоху понятия авторского текста и представления о его неприкосновенности приводило к тому, что сочинения, уже вышедшие из-под пера автора, становились достоянием всех (это не относилось к книгам Священного Писания, которые считались боговдохновенны, «от Бога»). Поэтому переводчики, а часто и переписчики, чувствовали себя соавторами.