автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.02
диссертация на тему: Первичные местоимения и их производные в пермских языках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Первичные местоимения и их производные в пермских языках"

На правах рукописи

Федюнева Галина Валерьяновна

ПЕРВИЧНЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ И ИХ ПРОИЗВОДНЫЕ В ПЕРМСКИХ ЯЗЫКАХ

Специальность 10. 02. 02 - языки народов Российской Федерации (финно-угорские и самодийские языки)

Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Саранск 2009

003465386

Работа выполнена в ГУ «Институт языка, литературы и истории» Коми научного центра Уральского отделения Российской академии наук

Официальные оппоненты доктор филологических наук,

профессор

Тараканов Иван Васильевич

доктор филологических наук, профессор

Цыганкин Дмитрий Васильевич

доктор филологических наук, профессор

Лудыкова Валентина Матвеевна

Ведущая организация - ГУ «Институт языка, литературы и истории» Карельского научного центра Российской академии наук

Защита состоится « 2009 г в ¿^часов на заседании

диссертационного совета Д 212 117 09 при ГОУВПО «Мордовский государственный университет» по адресу. 430000, г Саранск, ул Большевистская, 68, корп № 10, ауд 403

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Мордовского государственного университета имени Н П Огарева

Автореферат разослан « /¿5» с¿уГД^ма 2009 г

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук А М. Гребнева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа является первым опытом обобщающего сравнительно-исторического изучения системы пермских местоимений сформировавшихся в ком» и удмуртском языках после распада фшшо-псрмского языка-основы Рассматриваются наиболее древние разряды местоимений личные, указательные и вопросительные, имеющие корни финно-угорского (уральского) происхождения предлагается реконструкция общспсрмских архетипов прослеживается их эволюция, выявляются системные исторические закономерности, приведшие к инновационным изменениям

Актуальность темы исследования. Пермские местоимения как древнейший пласт лексики представляют несомненный интерес для сравнительно-исторических и типологических исследований, однако степень их изученности остается недостаточной Многие вопросы исторического словоизменения и деривации, диалектного варьирования и дистрибуции разработаны крайне слабо или не имеют однозначной интерпретации Это отрицательно сказывается на надежности реконструкций, адекватном освещении праязыковых процессов и, в конечном счете, на дальнейшем изучении вопросов исторической грамматики пермских языков и фиино-угроведения в целом

Актуальность исследования выходит за рамки языкознания, поскольку полученные результаты могут быть использованы для решения проблем этногенеза и этнической истории пермских народов, истории заселения северных территорий Привлечение нового материала, его всестороннее описание и интерпретация позволят выйти на новый уровень обобщений, внести коррективы в устоявшиеся теории, наметить новые направления в изучении пермских (финно-угорских) языков

Цели и задачи исследования. Цель данного исследования -всестороннее описание первичных местоимений и их производных в коми и удмуртском языках в синхронном, диахронном и сравнительно-сопоставительном аспектах Основной задачей является системный структурно-семантический и этимологический анализ 1) личных местоимений, восходящих к финно-угорским (уральским) дсйктическим основам кшз-,*1з-," чз-,"пз-, 2) указательных местоимений и их производных восходящих к уральским основам "1з-, вз-, "•/;:?-, 3) вопросительных местоимений и их производных, являющихся рефлексами уральских дейктических корней кз- кз- и тз- Решение этой задачи предполагает сбор и систематизацию сведении о происхождении и эволюции пермских местоимений их числовых и падежных форм, гппов и способов словообразования, анализ и описание общих закономерностей и особенностей развития местоименных систем в коми и удмуртском язы-

ках, реконструкцию общепсрмских архспшов, выяснение роли внутренних закономерности п языковых контактв в инновационном развитии пермских яликов В холе исследования решается также практическая задача спиемаш кщпп корпуса месюимеипых (]юрм пермских диалектов

Мскщы и подходы исслсдопаппя. Всестороннее освещение разрядов первичных месюпмснпп предполагает комплексное использование сравнительно-историческою, синхронно-типологического п контрастивпо-сопосывшелыюю меюдов Эго диктуется сущностью дейктичеекпх слов, занимающих особое положение в языковой системе как по своим семасиологическим характеристикам п функциям так и по происхождению Класс местоимении в данном исследовании рассматривается как универсальная языковая категория, представляющая собой закрытую микросистему с внутренним источником саморазвития, огромную роль в которой играют глобальные языковые смыслы и их оппозиции, а также формальная вариативность и аналогия

Методологической основой реферируемой работы послужили труды по общей теории местоименного дейксиса К Вищтлпп (1904), АН Савченко (1962), Е А Вольф (1974), В В Виноградов (1972), МИ Откупщикова (1984), ОН Селиверстова (1988), О П Ермакова (1989), Н Д. Шведова (1995,1998), К Бюлср (2000), Е В Падучева (2002) и др, а также работы отечественных и зарубежных лингвистов по истории и грамматике финно-угорских (уральских) языков Б А Серебренников (1963, 1967,1975), Д В Буб-рих (1949, 1953, 1955), В И Лыткин (1952, 1963, 1964, 1977), И С Галкин (1964), Д В Цыганкин (1975, 1985), Л Хакулинен (1953), А-Р Хаузснбсрг (1987, 2001), I Вис1епг (1884), Н О^апвии (1922), Т ЬеЫшЬ (1936), У \Vich-шапп (1924), Т Шп1а (1933, 1936), Р Яауйа (1950), М Ксжан (1965), Е Уёпез (1967), Я Вака (1985), Р На^и (1990), А -II На^епЬе^ (1983, 1985, 1995), С Вегесгк1 (1992), Ь НопП (1991, 1997), К ЯёсЬ (ЦЕШ, 1998), И Вапеш (2000), Б Сбйсз (2005) п др В диссертации использованы многие теоретические положения, нашедшие отражение в обобщающих работах специалистов по пермским языкам и их диалектам В К Кель-маков (1998, 1990, 1993, 2004, 2003, 2005 ) И В Тараканов (1993, 1990, 2003), РШ Насибуллнн (1978), ТИ Тепляшина (1970а, 1970), Р М Баталова (1975, 1982, 1987, 1998), В А Сорвачева (1950, 1952, 1970, 1972), В А Ляшев (1985, 1980, 1987), А И Туркин (1985, 1994), ГА Некрасова (2000, 2002) и др

Особенно значимый вклад в теорию и методологию изучения местоимении в языках разных систем, в том числе финно-угорских, внесла К Е Майтинская (1962, 1964, 1966, 1967, 1969, 1974, 1979, 1982, 1987, 1989 и др) Ее работы определили основные концептуальные подходы автора к исследуемой проблеме

¡Материал по финно-угорским местоимениям извлечен из опубликованных двуязычных словарей нормативных и исторических грамматик, грамматических справочников и др источников Данные пермских языков взяты in современных словарей коми и удмуртского языков (КРС, РКС. КРК, РКК КПРС, УРС. РУС ССКЗД), монографии по диалектам коми языка (ВВД ВД, ВСД, ИД. ЛЛД, НВД ПД, СД, ССД, УД, КЯ) научных грамматик пермских языков (СО ГСУЯ, СКПЯ), опубликованных тексюв - образцов коми и удмуртской речи (ОКЗР, ОУР, КПГ, ДХ). материалов коми диалектологических экспедиций последних лет (ПМ 2003 2004, 2006) Привлекался также материал известных лексикографических работ F Wiedemann (1880), Y Wichmann (1942) D Fokos-Fuchs (1959), монографий по диалектам комп-пермяцкого (Баталова 1975) и удмуртского (Кельмаков 1998, 2003, 2004) языков, коми-язьвинского (Лыткин 1961) и бесермянского (Теп-ляшина 1970) наречий

В качестве основных этимологических источников были использованы В И Лыткин, Е С Гуляев Краткий этимологический словарь коми языка, М 1970, ФИ Гордеев Этимологический словарь марийского языка Йошкар-Ола, 1979, В Г Егоров Этимологический словарь чувашского языка Чебоксары. 1964, К Redet Uialisches etymologisches Wortei buch I-III Budapest, 1988, YH Toivonen Suomen kielen etymologinen sanakuja I-VI Helsinki, 1983-1987, Gy Lakö A magyai szokeszlet finnugoi elemei Etimolögiai szotar III Budapest, 1978 и др

Научная новизна. В реферируемом диссертационном исследовании впервые проведена полная научная инвентаризация местоимсний и местоименных слов в пермских языках и их диалектах, выявлены общие закономерности их формирования, уточнены многие этимологии, описаны инновационные явления Пермские местоимения впервые получили всестороннее системное описание с учетом материала других финно-угорских языков Кратко научная новизна состоит в следующем

1) При описании личных местоимсний автором предложена а)новая версия образования форм аккузатива генитива и датива местоимений 1-го и 2-го лица ед ч, б) новая версия образования парадигмы склонения местоимсний 1-го и 2-го лица мн ч и авторская этимология генитива mijan «наш», tijaii «ваш» в коми языке, в) впервые описаны процессы формирования местоимения 3-го лица в коми языке, приведшие к инновационным структурным преобразованиям (к sije, naje ~ удм so, soos)

2) В результате анализа указательных местоимений доказано, что а) общими эпементами коми и удмуртского языков являются г-овые (tu-, и -, ¡и-) и s-овая (к sc — удм. so-) основы, б) производные демонстранты также относятся к общспсрмскому наследию, в) номинативные формы коми языка laja, taje «этот», sija, sijc «тот» являются ре!улыаюм позднего

отдельного рлштия Впервые описаны дивергентные процессы в системе пермских демона ра швов yipara aiuiay i hoi о ,s- в удмуртском языке фонетические нреобраюванпя коми мсаопмении связанные с прспозшпв-ной частице!i с-, инновации в chcicmc s-овых меаонмений в коми, коми-пермяцком и коми-я л.вннском ко!пннуума\ и др Системный анализ указательных местоимении позволил сделать заключение о недостаточной обоснованности возведения удм о- и коми е- к финно-угорской (уральской) оппозиции с «этот toi» - о~ //«TOI»

3) Системный анализ вопросительных местоимений, восходящих к ур ш-овой и /,-овым корням, по признаку одушевленно-сти/нсодушевлснности референта показал, что а) основная масса производных интеррогативов в пермских языках образована от А-овой велярной основы и имеет общепермскос происхождение, б) инновации, определившие дивергентное развитие коми, коми-пермяцких и удмуртских вопросительных местоимений, вызваны, в основном, поздней утратой коми-зырянским языком Ч-овой палатальной основы

4) В результате исследования получены новые данные для верификации некоторых выводов сравнительно-исторического и ареального изучения пермских языков и их диалектов

а) тезис о связях северо-западных диалектов коми-зырянского языка с южнокоми регионом подтверждают следующие явления в системе местоимений оглушение ауслаута кп кя кз (уд ) teket - кз повс teked «с тобой», сохранение /г-овой указательной основы иж вым епа, кя кп епа «эти», сохранение ?-овой основы дальнего указания уд вым нв t¡ten, иж titen, кя teten «там», тип семантической трансформации s-овых основ иж esten, кп estai, кя esten «здесь» - кз estai «там», использование послелогов в падежеобразованпи lpl 2р1 уд mijan dm с «нас» - кп mi] and с «к нам», закономерности огласовки в вопросительных и отрицательных местоимениях и др ,

б) о связях коми, коми-пермяцких и удмуртских диалектов свидетельствуют адъектпвы без конечного -т кз уд лл tace, se се - удм tace, sice «такой, эдакий», наречия места на -/ вместо -е лл talc /, setci -удм tatci, otti «туда, сюда», отпадение начального v- в южных коми-зырянских диалектах и в коми-пермяцком языке кз. лл etcan'{< setcan ') «туда», кп etc m (< setein) «там, туда», ср удм о/с /, sotsj «туда», отрицательная частица кз сс n'ine-, вс rime-, уд. n'ije-, удм nmo-, n'eno-, удор-ский аккузатив lpl, 2pl mijan-dçs, удм сред mil'em- dis «нас» и др ,

в) к уже имеющимся данным о прибалтийско-финско-коми языковых контактах, к которым относятся указательное местоимение па- ~ m- ~ щ- «тс», п-овое личное местоимение 3р1 , согласование в севсро-

западных диалектах прпводя1ся следующие суффикс коллективной множественности -;а< -¡а, '-¡а, генитив местоимении 1-го и 2-го лица мн ч mi/dii tijan «наш наш», генитив в позиции определения в южных коми-зырянских диалектах лл tejad kod' «как ты», местоимения лл n'ida, уд nula, кя inda «они» как разновременные прибалтииско-фннскис заимствования и др ,

г) об особом пути формирования удорского диалекта коми-зырянского языка свидетельствуют следующие (возможно субстратные) явления основа бчижнего указания (Ваш) eja- cjatçn «вот здесь», препозитивные частицы по- пи- nus- nos- no-e\ija «этот», nu-s-tctçn «там», постпозитивная частица si, si «-то, уж вот», обилие вокалических частиц в том числе a- ati, asi «вог там», частицы :о, zoo «в самом деле, конечно, же», ettçsi «видимо» и др

д) к уже имеющимся данным о связях пермских, марийского и чувашского языков могут быть добавлены выявленные дейктические элементы кз вв скр ton «уж, небось конечно», ср чув теп «возможно», удм ug-os' «же. именно», удм диал es' «ведь», кп as' «пусть», кп setçn-ka-s'«вон там», чув is, s «ведь», удм iske, ske, uske «конечно», коми eske«бы», чув э$ке «ведь» «действительно», «конечно», «разумеется» н др

Теоретическая значимость. Исследование вносит вклад в сравнительно-историческое и типологическое изучение финно-угорских языков Реконструкции отдельных праформ и типовых парадигм могут быть использованы дчя уточнения вопросов языковой эволюции Полученные результаты представляют интерес для общетеоретических исследований, вносят вклад в развитие таких лингвистических дисциплин, как компаративистика и коитактология, историческая и сравнительная грамматика, арсальная лингвистика дают новый теоретически обработанный материал для сравнительного и контрастпвного изучения языков разных типов и языковых союзов Системный анализ структуры и морфологических характеристик местоименных слов пермских языков может быть использован для выявления языковых универсалий, общих законов языкового развития и типологии

Практическая значимость работы. Основные положения работы найдут применение в практике преподавания пермских и др финно-угорских языков в вузах при чтении основных и специальных курсов по исторической и сравнительной грамматике пермских языков, введению в фннно-угроведенис и общему языкознанию Результаты исследования могут быть использованы при создании учебной литературы по этим курсам, а также учебников по исторической морфологии, ареальиой диалектологии, истории коми и удмуртского языков, необходимость в кото-

рых давно назрела Мсюдика исследования и принципы изложения материала могу г быть использованы для создания аналогичных работ

Апробации p:if)Oii,i. Ромп/киы исследования докладывались на различных научных форумах VI VIII IX X Международных конгрессах финно-yiроведов (Сыкп.шкар 1985, Ювяскюля 1995, Тарту 2000, Йошкар-Ола 2005), Международных научных конференциях «Язык и кулыура» (М 2003. 2005), «Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры» (Сыктывкар 1996), «Коренные этносы Севера Европейской части России на пороге нового тысячелетия» (Сыктывкар, 2000), «В И Лыткин и финно-угорский мир» (Сыктывкар 1996), VII, VIII IX, XI Международных симпозиумах «Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками» (Сыктывкар 1994, 1998, 2000, Пермь 2005, Ижевск 2008), III Всероссийской научной конференции финно-угроведов (Сыктывкар 2004), Всероссийских научно-практических конференциях «Сопоставительная филология и полилингвизм» (Казань 2002, 2005), «Духовная культура Севера итоги и перспективы исследования», «Коми-зырянская культура XX века и финно-угорский мир», «Русский язык и культура Северного Предуралья» (Сыктывкар 1998, 2001, 2002) и др

Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях Президиума Коми научного центра, Ученого совета 11ЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, научных годичных сессиях Ученого совета Сыктывкарского ГУ «Февральские чтения» Разработки внедрены в практику преподавания курса лекций по морфологии коми языка и авторских спецкурсов «Местоимения в коми и русском языках», «История пермских местоимений», «Дсйктические системы пермских языков», нашли отражение в учебниках и учебных пособиях для вузов

Публикации. Основные результаты исследования отражены в 69 научных публикациях общим объемом около 120 п л Среди них научные монографии, разделы в обобщающих работах, учебники и учебные пособия для вузов, электронные монографии, статьи в зарубежных и отечественных (в том числе рецензируемых и энциклопедических) изданиях

Структура н объем работы. Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения, списков использованной литературы, источников и сокращений, а также приложения, в котором в виде таблиц даны парадигмы словоизменения пермских местоимений (всего 27 табл) Общий объем работы 389 стр

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Во Висдспии обосновывается выбор темы, се актуальность, определяются цели и задачи исследования, степень изученности пробле-

мы, новизна полученных результатов, их теоретическая и практическая значимость, дасгся описание материала, меюдов и подходов используемых в данной работе приводятся источники

Основное содержание диссертации изложено в трех главах в соответствии с тремя разрядами первичных местоимений, каждая завершается краткими выводами

Глава 1. «Личные местоимения 1-го и 2-го лица в пермских языках» состоит из трех разделов Местоимения 3-го лица рассматриваются в следующей главе

(?1. Общие сведения о системе личных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции В разделе дается обзор принятых в уралистике гипотез о происхождении личных местоимений, а также проблем, связанных с реконструкцией их праязыкового состояния Традиционно считается что в финно-угорском праязыке были представлены местоимения всех трех лиц lsg ~тз «я». 2sg "t3 «ты», 3sg "S3 «он», причем первые выделились из указательных уже в уральском праязыке Местоимение 3-го лица реконструируется только для прафинно-угорского периода, хотя рефлексы его не так однозначны Реконструкция личных местоимений мн числа проблематична Современные языки демонстрируют гомогенность корней (фин mina «я» - те «мы», морд топ - muí, удм шоп — пи и т д ), а чередования гласных необязательно связаны с числовой диатезой Следовательно, в праязыке числовые формы личных местоимений либо вообще не различались, либо были противопоставлены крайне слабо Количество и способы образования падежных форм в современных языках не совпадают, что объясняется как диалектным варьированием праязыка, так отдельным развитием после его распада В окончательном формировании личных местоимений принимали участие разного рода дейктические частицы, слово- и формообразовательные форманты, однако для финно-угорского (уральского) праязыка реконструируются юлько суф ~--пз. ^-¡е, i; С7 > (Маитинская

1979 188), остальные являются поздними элементами

§2. Эволюция личных местоимений 1-го и 2-го лица в пермских языках. Номинативные формы Личные местоимения пермских языков достаточно однородны В них сохраняются древние ф -уг (ур ) корни kiii3-,"t3-, в числовых корреляциях различающиеся огласовкой lsg к те ~ удм шоп «я» - 1р1 к mi, mi]ç~ удм пи «мы», 2sg к te ~ удм ton «ты» - 2р1 к ti tije ~ удм ti «вы» Вариативность наблюдается в коми языке в формах мн числа В большинстве коми-зырянских диалектов представлены простые корни пи, ti и только в двух - суффигпро-ванные вс miç, mije, mío, mijo, tic, tijç, tío, tijo, cc mi, mije, míe, mije, ti, tije, tic, tije В комп-пермяцких говорах наряду с литературными mije, tije встречаются краткие пи, ti. а также формы без j nue, tie В коми-

язьвинском паремии формы ми числа образованы с помощью стандартного суффикса имен -¡о: тс «я» - тс/о: «мы», te «ты» - teje: «вы»

Коми и удмурккис меиоимсппя рлишчаются наличием суф -п в удмур1скп\ месюпмснпях lsg 2sg и суф -(j)c в коми местоимениях 1р1 и 2р1 Эш элементы ошосякя к рашым иегоричеекпм периодам

Суффикс -/;, обнару/кивающпнея в сосчаве финно-угорских личных (фин чипа, эст тта, морд шоп. хапт тан, mane «я» и тд) и вопросительных (фин ken, маис kan, удм , кп km «кго» п т д ) местоимений, считается уральским наследием (Lehtisalol936 388, Маитпнская 1962 79, 190, Основы 1974 379 и др) Его отсутствие в номинативе коми местоимений обычно объясняется поздней утратой (Серебренников 1963 185, Маитпнская 1989 228, Bartens 2000 150 и др), иногда - сохранением архаичной формы (Uotila 1933 233 и др) Более предпочтительной, по нашему мнению, является гипотеза о параллельном использовании обеих форм (Ravila 1950 317) в континууме родственных прадиалсктов они могли выступать как варианты или иметь какие-то функциональные различия

Трактовка сегмента -с, -е, -je, -je в коми местоимениях не так однозначна Возможно он связан с ф -уг прономннальным суф "---j, рефлексы которого имеются во многих языках, напр , в хапт x°Je> X°J «кто» (Майтинская 1979 191, Lehtisalo 1936 386) Б А Серебренников считает -j позиционной вставкой между основой и вокалическим суффиксом 3sg si > sw> sye> sije (1963 191), который трактуется как «оформитель (суффикс-детерминат) местоимений» (КЭСК 257)

По нашему мнению, спорадическое появление элемента -je, -je в личных местоимениях 1р1 и 2р1 скорее объясняется аналогией к формам 3-го лица, поскольку наблюдается в тех диалектах, где указательные местоимения имеют суф -je, -je вместо -ja других диалектов Последний связан с финно-пермским суф -"ja, '-ja, который, по- видимому, и стал источником структурных преобразований личных и указательных местоимений коми языка (см Гл II п 2 3)

§3. Падежное словоизменение личных местоимений. 3 1 Образование косвенных падежей местоимений 1-го и 2-го т-ца единственного чисча в пермских языках происходит от разных основ В коми языке в генитиве аблативе, дативе и аккузативе выступает основа men-, ten-, в номинативе и др падежах - me-, te- В удмуртском тс же падежи, кроме аккузатива образованы от основы mm-, tin-, остальные - от номинатива топ, ton Исследователи давно обратили внимание на факультативность появления -п в косвенных падежах, однако этот факт не получил убедительного обьяснения В данном исследовании предлагается авторская гипотеза

Известно, что из косвенных падежей именного склонения только аккузатив является собственно грамматическим, остальные возникли

в результате функционально-семантической трансформации местных падежей Склонение личных местоимений развивалось иными путями, поскольку локальные падежи не могли участвовать при его формировании по семантическим причинам Древнейшая местоименная парадигма, в отличие от субстантивной, включала только падеж субъекта (номинатив) и общую форму для косвенных падежей, оформленную посессивным суффиксом (Ravila 1950, Redei 1998 352, Battens 2000 150 и др ) По нашему мнению, функциональное расподобление номинатива и аккузатива в выражении субъекта и объекта явилось первым шагом к формированию парадигмы lsg и 2sg , а в качестве падежеобразующего форманта аккузатива выступил "/г-овый суффикс, факультативно использовавшийся в номинативе

О происхождении а ккузати в а к тепе, tenc- удм топе, tone «меня, тебя» имеется несколько гипотез, среди которых наиболее популярной является гипотеза о том, что это основа, оставшаяся после отпадения ф -уг аккузатива '•-т (Wichmann 1924 160) доп тзпз-тз > прап ~*тзпш> тзпе > топе, тепе (Основы 1976 146, 164) или 9 *mVnV(t) или mVnV(m) (Battens 2000 150), наличие которого в прошлом, в свою очередь, доказывается сохранностью конечного гласного По нашему мнению, гласный -е, -е является огласовкой суффикса сохранившейся в силу своей функциональной значимости

Использование маркера одушевленности "-пз в номинативе личных местоимений, очевидно, не регламентировалось жесткой необходимостью, ведь говорящий и его собеседник и так являются субъектами ролевой дейктической ситуации Однако репрезентация объекта речи аккузативом требовала большей определенности, а следовательно, маркировки Косвенным доказательством первичности *-пз в аккузативе служит тот факт что ни в одном из диалектов он не встречается без -п, тогда как другие субъектно-объектные падежи, как правило, имеют параллельные без-н-овыс формы, напр , генитив menam, meant, mejam «мой» и т д

Присоединение суф -*пз дало разные результаты в коми и удмуртском языках, поскольку он был добавлен к разным основам в коми прадиалектах - к чистой основе, в удмуртских - суффигированной ном кшз >прак акк тз-пз > к тепе, ном тзпз > праудм акк "тзпз-пз > удм топе На удмуртской форме следует остановиться особо Исследователи отмечают, что в финно-угорских языках основы личных местоимений имеют различные огласовки в коми, прибалтийско-финских, марийском венгерском языках они переднего ряда, в удмуртском и мордовских - заднего Считается, что вариашы огласовок были представлены уже в финно-угорском праязыке (Серебренников 1967 82) Для пермских языков на наш взгляд, можно реконструировать одну основу с переднерядным гласным Удмуртские номинативные формы

шоп, ton moi ли получим, заднерядную огласовку в реллыате утраты конечною i лаемою суффикса -"пз коюрым дтя номинатива ме был столь ак1уалы!ым. как для лккушпва (ном праудм тз-пз > тзп > топ) В свою очередь, номинашв тнднее moi оказать влияние на формирование аккузатива ( пчпз > топе)

В свегс изложенною сгаиовшся понятым использование в парадигме склонения мссшпмеиим lsg и 2sg двух основ - номинатива и аккузатива при формировании 1рамматнчеи<их падежей (генитива, аблатива и датпва) была использована «определенно-личная» основа аккузатива, неграмматпческих - нейтральная номинативная

Считается, что г с h и т и в (адэссив) к тепат, tenad ~ удм пи-пат, tinad «у меня, у тебя (есть)» является результатом трансформации инссива притяжательного склонения имен (Uotila 1936 473, Серебренников 1963 185, Основы 1976 164 и др ) Однако это противоречит общему положению, что личные местоимения избегают локальных падежей Кроме того, притяжательное склонение, как известно, формировалось сочетанием падежных и лично-притяжательных суффиксов, а значит возникло достаточно поздно Становление же генитива личных местоимений, по-видимому, происходило в тесной связи с номинативом и аккузативом Как пишет Д В Бубрих, эта связь обнаруживается в синтаксической позиции слова в определительных конструкциях определение сюит во внепадеж-ной форме, если объект неопределенный, и обязательно требует выражения принадлежности, если объект определенный В древности эти значения выражало неоформленное определение, однако с формированием глагола оно перестало жестко примыкать к определяемому слову, что и определило синкретичное формирование падежей прямого дополнения - аккузатива и генитива (1953 51) Одним из наиболее действенных средств расчленения словосочетания «имя-объект (определение) + имя действователя, действия» явилось присоединение к имени-объекту постпозитивного артикля местоименного происхождения (Серебренников 1967 30)

Поскольку при формировании аккузатива в функции такого «артикля» выступил суффикс -"пз, генитив закономерно получил лично-притяжательную маркировку После отпадения конечного гласного предыдущий переднерядный превратился в заднеряднын акк. "тзпз- > ген 'ттз + тз > 'Игзпзтз > "тзпзт > к тепат, удм пипат Ср генитив угорских личных местоимении сд ч хант тап-ет, венг env-ém «мой, у мня (есть)»

Форма датпва к теппп, teñid ~ удм minim, tin id «мне. тебе» образована с помощью лично-притяжагсльных суффиксов lsg и 2sg -lin и -id (Uotila 1936 472) Б А Серебренников, отрицая возможность их использования в роли падежных, вычленяет латив на -/- и усеченные лично-притяжательные форманты -т и -d (1963 187-188, Основы 1976 164) Р Бартенс, однако, считает, что в генитиве н дативе нет основании искать

следы былых падежных суффиксов посессивным суффикс первоначально являлся маркером обоих падежей, которые в прапермском языке были разведены с помощью гласного второго спога (Bartens 2000 150) Действительно лично-притяжательная суффиксация в дативе личных местоимений семантически оправдана (дать мне значит сделать моим), следовательно, он мог быть образован простым прибавлением лично-притяжательных суф -im и -id к основе аккузатива Однако в отличие от генитива который образован аналогично, датив видимо, сформировался позже когда личпо-притяжательные суффиксы претерпели известные изменения

Форма аблатива омонимична элативу имен в лично-притяжательном склонении, ср к mem'mi, tens'id ~ удм. mines'tnn, tines'tid «у меня, у тебя (взять)» и kerkas'jm ~ korkais'tim «из дома», что позволяет этимологизировать его на основе элатива к " men-(i)s'-jm ~ удм nun-(i)s't-im Суффиксы -s'~ -s't, по мнению Е С Гуляева, возникли в общспермский период, гласный -/ появился в результате переразложения основы (1962 11) Можно предположить, что в личных местоимениях эти суффиксы еще не имели огласовки, следовательно, общепермская форма выглядела так же, как современная Формы кп кз (уд ) nies'im, mes'im, tes'ul(t), tes'id(t), образованные от основы номинатива, а также сокращенные удм (пю бес ) niis'tim, mis'kim, môs'kôm, tis'kid, tôs'kôd, tis'tid, очевидно, являются поздними

Аккузатив, генитив, датив и аблатив отличаются тем, что в них в качестве падежеобразующих выступают форманты местоименного происхождения Остальные падежи совпадают с формами именного склонения Диалектное варьирование, в основном за счет поздних наращений, а главное образование от основы номинатива свидетельствует о более позднем «сращивании» субстантивной и местоименной парадигм склонения

К а р и т и в кз лит metçg, tetçg, вс сс скр нв вым уд печ meteg, teteg, вв meteg, teteg, лл сс menamteg, mejamtçg, tenadteg, tejadteg, вс metçgjani, metegjnn, tetçgja, tetçgjad, уд metçgiç, metçgjie, metege, metçgi, metan, metçmie, metegjae, tetçgiid, tetegjud, tetanud, letcgjaid, иж metegja, metegjaa, tetegjaid, кп meteg, teteg, кя meteg, metegjam, teteg, tetegjat, удм montek, tontek «без меня, без тебя» последовательно образуется от основы номинатива с помощью стандартного суффикса -teg, -tek, который в коми диалектах часто осложняется суффиксальными элементами -ja, -jaa, -jae, -jie, -jam, -jan, -jad, -pulи др

II н стр у м е нт а л ь в большинстве коми диалектов образован от номинатива с помощью падежного суффикса кп , кз meen, teen «мной, тобой» Удм топеп. tonen имеют варианты с притяжательными суффиксами топеп im, tonenid В южных коми диалектах (лл вс сс ) форма образована от генитива menamçn, mejamai, tenadau tejadçn

П/ксмскис и удорскнс формы омонимичны гснпшну, ср теп-аш «мои», /en-cul «той» и сформировались под влиянием лично-притяжательного склонения имен, ср с а-пат «моим топором» Cet-nací «твоим топором»

К о м и i a i и в в бочыпинстве коми-!ырянскп\ диалектов образован oí номинатива с помощью суффиксов -kçxl -kçt, -led, -kjd, -mid лит mekçd, tekçd «со мной, с юбои», скр нв вым вс сс печ mekçd, tekçd, вв meked, teked, сс meiiamkal mejamkçd, tenadkçd tejadked, лл menammid me-jammid niemjd menamkid mejamkjd mekjd, tenadnud tejadmjd tenadkid tejad-kid уд mekçt mekçte mekçtiç mekçt't'aç mekçt't'iç, tekçt teketiid teketijid te-kçt't'aid tekçt't'ud, иж mekede, teked id tekede Параллельно в южных диалектах (лл сс ) используются формы на основе генитива

Консекутнв в большинстве случаев образован по стандартной модели кз кп mela, tela, кз лл сс menamla, iiiejamla, tenadla, tejadla, уд melaç, telaid, иж melaa, telaid, кп mela, tela, кя inelam, telat «за мной, за тобой»

Преклюзив имеется только в южных коми-зырянских диалектах и коми-пермяцком языке кп mes's'a, tes'a, кз сс вс mes'а, mes ï 'a, tes 'a, tes 's h, сс лл mejams 'a, menams 'a, tenads 'a, tejads 'а, вс mes's'am, tes's'ad «по сравнению со мной, с тобой» Формообразование стандартное В верхнесысольских говорах зарегистрированы формы с лично-притяжательными суффиксами -т и -d

Адвербиаль имеется только в удмуртском языке monja, tonja «по мне, по тебе» Формообразование стандартное

Местоимения lsg и 2sg используют формы местных падежей неравномерно в удмуртском представлен только аппроксима-тив, который отсутствует в коми-язьвинском наречии В последнем имеются только формы элатива и эгрессива mesbn, tes It «из меня, из тебя», mes'an'ani, tes'an'at «от меня, от тебя» В зырянские и пермяцкие местоимения имеют полную парадигму местных падежей, однако ограничения все же существуют Коми диалекты последовательно избегают иллатива и транзитива, в северо-западных диалектах не зарегистрировано использование инессива Местные падежи образованы по тем же моделям, что объектные номинатив + падежный суффикс (Сх) + (спорадически) лично-притяжательный суффикс (Рх) Вариативность объясняется двумя факторами 1) в южной группе (лл вс сс ) формы образуются от генитива вместо номинатива других диалектов, 2) местоимения сопровождаются суффиксальными элементами, разными для северо-западных коми-зырянских диалектов уд -ie, -е, -/, -jaç, -ud, -jud, -jiid, -l'a ç, -t'ie, -t'ud, -nul, -tijid, -t'aid, иж -ja, -jaa -jajd, -e, -id и юж-нокоми peí нона вс -¡a, -jam, -ji, -ja, -jad, кя -jam, -jad, -am, -at и др В большинстве случаев они связаны с посессивными суффиксами, под-

всрпшшися поздней ассимиляции н северных диалектах выступает Pxlsg -с] -с -е. в южных - более древний Рх 1 sg - т -an,-am,-1111

3 2 Образование косвенных падежей местоимений 1-го и 2-го ища множественного чист происходит с учлешем формы 1сннтивл к mi jan, lijan ~ удм mil'am lil'acl «наш, ваш», происхождение которой «представляет одну из наиболее трудных проблем исторической морфологии пермских языков» (Серебренников 1963 194) В коми формах обычно выделяют элементы -ja и -п, первый сравнивается с прибалшй-ско-финскпм суф -ja, -ja, второй считается рефлексом локатива -"п или местоименной основой ур '-п Иногда к пи jan tijan возводят к притяжательной конструкции "mía.'tía «мой, твой», на которую оказал влияние формант генитива имен -lai В удм mil 'am, til 'ad выделяют суффикс с местным значением -la, который встречается в составе топонимов либо сопоставляют его с суффиксом пермских /-овых падежей Различия в основах UUJ-, tij- ~ удм mil'-, til - объясняются также фонетической корреляцией -/--/' имеющей место в пермских диалектах Р Бартснс сравнивает -п в коми форме с /г-овым компонентом поссесспвных суффиксов мн числа Отмечая, что элементы j и Г в коми и удмуртских формах одинаково делят местоимения на два слога, она все же не считает возможным возвести их к общему источнику (Bartens 2000 153)

По нашему мнению, плюральная парадигма в отличие от сингулярной формировалась в коми и удмуртском языках отдельно, поскольку личные местоимения долгое время не бьпи дифференцированы по числовому признаку Об этом говорят примеры коми-пермяцких диалектов, в которых до сих пор обычны спучаи использования местоимений Isg и 2sg вместо lpl , 2р1 , вроде te ¡letate «вы выйдете», sих s'n'i-majccisc «они сфотографировались», me i:-za sek m'teresneja baitam «мы интереснее всех говорим» te mímate ni9 «вы уже уходите9» и т д Ср тж кя те «я» - me-je: «мы», me-tegja «без меня» - me-tegja-ium «без нас» те ladoi -am «ко мне» - те ladoi -aiiim «к нам» и т д

Несмотря на идентичность номинатива lpl к пи ~ удм пи и 2р1 к ti ~ удм ti, парадигмы склонения существенно различаются в удмуртском она построена по аналогии с местоименной парадигмой ед чисты ср ген тт-ат «мои» - mil '-am «наш», абл mpi-es 'tim «у меня» - mi-l'-es'tim «у нас», в коми - совпадает с парадигмой имен ген men-am «мой» - mijan-lai «наш», абл men-s'im «у меня» - nujan-Ijs'«у нас», дат men-ini «мне» - nujan-li «нам» и т д

Дивергенция по-видимому, объясняется различиями в формах единственного числа Если в плюральной парадигме удмуртского языка могли быть испопьзованы бессуффпксные "те "te противопоставленные суффигированным lsg и 2sg 'теп ten, то для коми требовалась допол-

нительная маркировка, для формирования коми 1снитива актуальным было значение множественности для удмуртскою - принадлежности

По нашему мнению, в качестве маркера мн числа в коми языке выступил суф коллскшвпоп множествснносш - ja, "-¡а, функционировавший в контактной зоне коми и прибалтинско-фпнских языков, в основном, в системе месюнмении Он принял участие в становлении коми местоимении 3-го лица (см Гл II, п 23) По-видимому, формирование генитива в коми языке проходило под прибалтийско-финским влиянием На эту мысль наводят данные вепсских диалектов, в которых различаются личные т'и «мы», t'u «вы», li'n «они» и коллективные местоимения мн ч m'ija-, t'ija-, h'ija- Последние образованы с помощью суффикса коллективной множественности -ja- В современных диалектах они встречаются только в генитиве и во внсшнеместных падежах, напр m'ijan lapsed «дети нашего коллектива (семьи, дома, деревни и тд)» Аналогичные формы имеются также в карельском языке Поскольку в пракоми диалектах местоимения 1р1 и 2р1 не получили достаточной определенности, лакуна плюральной парадигмы была заполнена готовой формой из родственных контактных языков В пользу этого говорит то, что парадигма мн числа последовательно строится на основе генитива, т е по прибалтийско-финскому типу Ср тж после-ложные конструкции mijan dorin «возле нас», tijan vojm «перед вами»» тд Прямому заимствованию способствовали достаточно тесные контакты коми с прибалтийско-финскими племенами, часть из которых была ассимилирована Усвоение иноязычной формы ~mijan (jmjka) > коми mijan (pi) «наш сын» облегчалось генетической общностью как корневых элементов, так и суффикса -ja

В удмуртском языке формы косвенных падежей образуются не от генитива, как принято считать, а от основы mil-, til'-, к которой добавляются надежные и лично-притяжателъные суффиксы, в том числе и в генитиве mil'-am, til'-ad «наш, ваш» Происхождение элемента -/'неясно, возможно, он имеет отношение к притяжательному суффиксу -la (Серебренников 1963 198)

Парадигмы мн числа в пермских языках существенно различаются Удмуртское и коми-язьвинское склонения по отсутствию форм пространственных падежей и широкому использованию посессивных суффиксов сближаются с волжскими, прежде всего, с марийским и мокша-мордовским языками Коми местоимения имеют полную парадигму и этим сближаются с прибалтийско-финскими языками, северозападным наречием марийского языка и эрзя-мордовскими диалектами Как и в прибалтийско-финских языках (за исключением вепсского и саамского), в большинстве коми диалектов лично-притяжательные суффиксы встречаются редко, а плюральная парадигма образуется без

их участия Исключение составляют северо-западные коми-зырянские диалекты (прежде всего удорекпй и ижемскип), где наблюдается использование лпчно-притяжатсльных суффиксов, а парадигма ми числа образована по типу лпчно-пригяжатслыюго склонения, как в коми-язьвинском наречии и удмуртском языке

Глава 2. «Указательные местоимения и их производные в пермских языках» состоит из четырех разделов в которых даются общие сведения о системе указательных местоимений в финно-угорском (уральском) праязыке, прослеживается их эволюция в пермской ветви, рассматриваются разряды производных демонстративов и служебных слов указательно-местоименного происхождения

§1. Общие сведения о системе указательных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции. В финно-угорском (уральском) праязыке было большое количество дейктических корней, по крайней мере, реконструкция трех согласных и двух гласных основ *ю «тот» ~ "'ta «этот», "á ~ "се или л У «этот», «тот», 'по «тот» - "па ~ "на <отот»,*е «этот, тот» ~ ~ и «тот» является общепринятой (Майтинская 1964 9596, 1979 198, Основы 1974 286, UEW 67, 281, 332, 453, 709 и др ) Оппозиция по дальности указания выражалась огласовкой ближнеуказательные имели неогубленный гласный переднего ряда ("с ~ -а), дальнеуказательные - огубленный заднего ряда ( о~ 'и) По-видимому, были местоимения, которые использовались анафорически и/или в общеуказательном значении

Указательные основы с соответствующими консонантами имеются во всех финно-угорских языках, однако в области вокализма наблюдается пестрая картина соответствий и междиалектных корреспон-денций (особенно в саамском и обско-угорских языках), которые трудно учесть в исторической ретроспективе В данном исследовании мы исходим из общего понимания оппозиции как семантического противопоставления основ, имеющих те или иные фонетические различия Семантическая оппозиция местоимений по дальности указания, несмотря на разнообразие огласовок и их нерегулярность, является системообразующим фактором во всех современных языках, что, несомненно, даст основание для ее праязыковой реконструкции

1 1 Оппозиции указашетьиых местоимений в фиппо-угорских языках Координация местоимений по степени удаленности последовательно выражается чередованием "7-овых корней, напр фин tama «этот» - tito «тот», морд t'e, t'a «этот» - tona «тот», мар /'ule «этот» -tudo «тот» и т д а также "/г-овых местоимений ми ч фин паша «эти» -пио, ne, «те», морд n'e, n'a «ли» - nona, nona, nonat «тс», мар п'те «эти» - пипо «те» и т д

5-овые местоимения как бы вплетены в систему /-овых, не образуя четких рядов соответствий Во многих языках (фин кар нж jci морд

мар) они выступаю! параллельно с /-овымп, причем в разных по удаленности значениях, ср фнн taina «jioi» - tito «101», se «тот, этот», ижор taina ta se «jim» — tñ «101», морд t'e. t'a «jioi» - tona «тот», s'e, s'a «тот», мар tilde «jioi», s ede « hoi» - ludo «101» sade «ror» и тд В южных прп-балгписко-фпнскпх языках наблюдается нивелировка оппозиции по удаленности naiip,jci sr. see «jioi, roí», лив síe «этот, тот» - пе «эти. тс», вод ka-se «(вот)этот» - se «юг» «jtoi» - капе «эш», вепс íie-ce «этот» -se «тот» В пермских языках s-овос мсстоименис получило дальнеуказа-тельное значение коми taje «пот» - щс «тот», удм ta «этот» - so «тот»

Указательные местоимения в финно-угорском (уральском) праязыке не имели чисчовой диатезы В современных языках представлены два способа образования форм мн ч с помощью плюральных суф имен, в основном, в угорской ветви венг ez «эго, этот» - ezek «эти», аг «то, тот» - azok «тс» и супплстивно от * /г-овои основы, в основном, в финно-пермской фнн tama «этот» - пата «эти», морд t'e «этот»-//'с «эти», мар tudo «тот» - пипо «те» и т д В последних часто используется дополнительная суффиксация фин se «тот» - пе, диал net «те» и тд или суффиксация как единственный способ удм ta «этот» - taos «эти», so «тот» - soos «те» Считается, что в древности */г-овая основа не имела собственного плюрального значения и нуждалась в дополнительной маркировке

Производные демонстративы образуются от всех этих основ и в большинстве языков сохраняют оппозиции по дальности указания Многие дериваты утратили связь с указательными основами и пополнили разряд неместоимснной лексики, подвергшись последующим мор-фонологическими изменениями Они сохраняются в устойчивых выражениях, напр мар ты1Г2ып-ту1ггып «образ о неповоротливых ногах», тырып-турып «в перевалку», тывве-тово «образ растерялся от неожиданности», венг té-tova «нерешительный» <к «туда-сюда», в составе наречий, напр, коми tenp «тогда», венг tegnap «вчера», фин toin titskm «едва, насилу», в виде частиц союзов и т д

В связи с этим целесообразно выделить два (исторических и лексико-грамматических) пласта демонстративов слова, представляющие собой застывшие формы указательных местоимений со значениями типа «тогда», «теперь», «нынче», «сегодня», «завтра», «потом», «другой», «дальний», «тамошний» и т д , и собственно демонстративы -элементы действующих дейктических систем

1 2 К вопросу о воксгшческих указатечьньп основах в финно-угорских языках Консонантные указательные основы обнаруживаются во всех финно-угорских языках и имеют надежную уральскую и даже доуральскую этимологию Реконструкция гласных хс «это, этот» и ' о~"и

«то, toi» также имеет давнюю традицию, однако рефлексы их прослеживаются не так определенно По существу, сие темные отношения вокалических основ представлены только в венгерском е, ez, ezen «это, этот» -a, az, azon «то, ют», ezck «эти» - azok «тс» itt «здесь» - ott «там», ule «сюда» - oda «туда» т д В других языках нет не только четких семантических оппозиции, но и регулярно сопоставимых форм Данные пермских языков также не поддаются однозначной интерпретации

При реконструкции велярной основы ур 'о~и (UEW 332) в качестве пермских рефлексов приводятся, с одной стороны, узкодиалектные коми частицы уд ata, atta, astaj. ati, asi «вот. вон», видимо, связанные с r-овыми и v-овыми основами, ср ata «вот (здесь)» - ati «вот (там)», с другой, - удмуртские демонстративы с начальным о-, полностью совпадающие с s-овыми наречиями коми языка, ср удм oti, коми seti «по тому месту», удм oti is', коми set is ' «оттуда», удм otci-tatci, коми setCe-tatce «туда-сюда» Ср тж удм диал sot in «там», sot is' «оттуда», sotsi «туда», sot'eoz '«дотуда», so: '«так» Регулярность соответствий говорит скорее об утрате удмуртским языком анлаутного s-, нежели об образовании в близкородственных языках такого значимого разряда, как демонстративы, от разных основ, но по генетически общим моделям

Реконструкция переднерядной основы 4 с «этот», как и задне-рядной. в основном, опирается на угорские примеры (UEW 67) Пермские языки представлены, с одной стороны, одним удмуртским словом есе, ice, See «такой», которое может быть диалектным вариантом (ср стандартные sue, tace «такой»), с другой, коми префиксальной частицей е-, имеющей тотальное распространение кз tajç, e-tajç «(вот) этот», sijç, e-sf/c «(вот) тот», tatçn, e-tatai «(вот) здесь» и т д В современном языке эта частица индифферентна к семантике удаленности, хотя переднерядные основы как утверждается, в праязыке были ближ-неуказатсльными

По нашему мнению, е-овая частица - инновация, коснувшаяся только коми языка, тем более что «финно-угорским (уральским) языкам вообще не было свойственно препозитивное присоединение усилительных частиц» (Майтннская 1969 200) Скорее всего, ее происхождение объясняется перманентными контактами коми языка с русским в котором имеются системные рефлексы индоевропейских вокалических частиц заднерядный о в местоимениях онь, она, оно, оный, оная и перед-нерядный э- со значением ближнего указания э-кий, э-вон и т д Как и в пермских языках (k¡2 п 2 3 ), преобразования в системе русских демонст-ративов связаны со становтением местоимения 3-го лица он, она из даль-неуказатслыюго, а частица э- приняла участие в формировании ближне-указательных местоимений тот - э-тот, так - э-так, такой - э-такий

Она могла употребляться как отдельно э с того, э к тому и т д , так и в составе чаепщ. наречии, вопросшельных месюпмсний э-шта, э-вот, э-вон, э-шуды, j-как, получила широкое распространение в говорах, в том числе севернорусских, находящихся в ieuibix контактах с коми диалектами сев-рус j6' «вон», jм)с «вон там», jk «kik» этта, этта-ка «вот, вот как», эсто1ь «вот сколько», j ко «вот какое» и проч В результате сс проникновения в коми язык местоимения подверглись системным изменениям и струмурно-диахромнческои дивер1 епции (см §3 )

$2. Эволюция указа 1слы1ы\ месюнмснии в пермских языках посвящен генезису указательных местоимений в связи с формированием местоимения 3-го лица

2 1 Система указапкпьных местоимений в пермских языках Номинативные формы представлены í-овой и л-овой основами По значимости s-овой основы как основного компонента оппозиции пермские языки сближаются с южными прибалтийско-финскими, а по ориентации ее на дальнее указание - с волжскими, отчасти северными прибалтийско-финскими языками Г-овые основы дальнего указания сохранились ограниченно, однако их реконструкция не вызывает сомнений коми ta-, удм ta- < ур "ta «этот», коми ti-, удм tu- < ур *to «тот» (Основы 1974 399, КЭСК 277, 292, 284, UEW 513, 526-527, 505 и др) В этимологической истории 5-овых основ много неясного (UEW 33, 453, Csúcs 2005 227 и др ), что, по нашему мнению, объясняется их использованием в роли местоимений 3-го лица и крайне неравномерными процессами становления собственноличных значений в разных языках и языковых ветвях

Пермские языки различаются составом и формами указательных местоимений если в удмуртском они более или менее однородны, то в коми языках картина соответствий достаточно сложная

Во всех коми-зырянских диалектах основой дальнего указания является si-, si- лл скр вым нв вв печ вс сс stja, si, вв вс лл si, вс se, иж sia, скр sijg, sije, сс sijg, sije «тот», уд sija «этот, тот», которая регулярно снабжается префиксом е- уд esija, esja, isija, иж esia, esija, вым esija, esi, вв esija, печ esija, скр esijg, esije, esija, esi, cc esije, esije, esi, вс esija, esi, нв esija, esia, esja, лл esa, ese «вот этот, вон тот» и др Основой ближнего указания является ta- лл вв вс нв иж вым печ taja ta, уд tajja, ta, нв вв taa, скр сс taje, вв taje «этот»

В уд и нв диалектах сохранилась дальнеуказательная основа ti-, ti- уд tija «тот, этот», нв tija «тот (более отдаленный)» уд ti vog «в тот год», ti flag «так далеко» В других диалектах она обнаруживается в основах с префиксом е-, однако оппозиция по удаленности в них размыта вым вв с'taja, etija, eta, скр сс etajg, etijg, etaja, eta, лл etija «вот этот» и т д Нивелировка значения, по-видимому, произошла под влиянием частицы е- taja «этот» - tija «тот» —> e-taja, e-tija «(вот) этот» По аналогии

с í-овым мсстоимсниями в /-овых укрепилась ;-овая огласовка esija «вон тот» - etaja -> eti/a «вот этот», что привело к избыточному варьированию В к о м и - п е р м я ц к о м литературном языке и большинстве диалектов оппозицию составляют местоимения eta, etija «этот, эта, это»

- sija «тот та. то» Роль префиксальной частицы е- иная в коми-зырянском она имеет экспрессивно-выделительную функцию ууе«тот»

- esijc «вон тот», в коми-пермяцком выступает в качестве маркера ближнего (более определенного) указания кп sija «тот» - e-sija «этот», ср рус тот - этот Основа ближнего указания ta- не используется (за исключением некоторых северных говоров) Местоимения мн числа с приставкой е- также имеют ближнеуказательное значение епа, etna, emja, en aja «эти» епа goddezc «в эти годы» - nija, н-иньв naja «те» nt¡a goddeze «в те годы», хотя степень удаленности часто не акцентируется епа, emja, etna, etnija «эти», «вон те» Частица е- оказала на коми-пермяцкие демонстративы более сильное влияние, нежели на коми-зырянские, в значительной степени разрушив исконную оппозицию t-овых ii 5-овых основ

В коми-язьвннском наречии различаются три основы ближнеуказательная ta- eta «этот», taten «здесь», среднеуказательная st- stja «тот», siten «там» и дальнсуказатсльная ti- u-tja «вон тот», и-titen «вон там» По использованию частицы е- коми-язьвинская система близка к коми-пермяцкой eta «этот» - sija «тот», епа «эти» - nija «те», ближнеуказательная основа ta- «этот» самостоятельно не используется Однако, если в коми-пермяцком оппозиция по удаленности размыта, в коми-язьвинском - подчеркнуто выражена taten «здесь» - teten «там» - n-titen «вон там»

В удмуртском языке основная оппозиция ta «этот» — so «тот» может осложняться выделительно-указательными суффиксами taiz «именно этот» - soiz «именно тот» Имеется также оппозиция t-овых основ ta «этот» - tu «тот» В говорах северного наречия вместо литературных taiz, soiz употребляются tuz «именно этот» и saz «именно тот», а в бсссрмянском наречии они используются параллельно Таким образом, удмуртские мсстоимсння отличаются от коми тем, что в них а) отсутствуют формы с анлаутным е-, б) отсутствует л-овая основа мн ч , в) отсутствуют суффиксы, характерные для коми языка (-ja -jc-ji)

2 2 Склонениеуказатаъных местоимений в пермских языках 2 2 1 Парадигма единственного числа (Sg) Удмуртские местоимения ta «этот» и so «тот» употребляются обычно в субъектно-объектных падежах, заменяясь в других послеложнымн конструкциями Усилительно-выделительные формы taiz «именно этот» п soiz «именно тот» имеют полнопарадигматпчсское словоизменение

Коми местоимения имеют все падежные формы, хотя некоторые пространственные (напр , иллатив, транзитив) используются редко По падежам изменяются краткие (бсссуффиксныс) основы кз (e)ta-, кп кз eta и кз (e)si-, кп si-, кя si-, в южных коми-зырянских диалектах - полные, напр ее вс лл tajali «этому»

«Чистые» дальнеуказатсльные основы ti-, ti- «тот» из-за своего ограниченного употребления в падежном словоизменении не идентифицируются, отдельные формы зарегистрированы в удорском диалекте ti-leii «того, у того», ti-li «тому» Нижневычегодскос tjja «тот (более отдаленный)» представлено только в номинативе tija рот «тот конец», tija hol «та сторона» Распространенные во всех коми диалектах префиксальные формы etija, etijg, etije имеют потенциальное словоизменение, поскольку полностью совпадают с etaja, etaje, etaje

2 2 2 Парадигма ми числа (PI) в удмуртском языке отличается от (Sg) только наличием суффикса -os В коми диалектах падежные формы образуются несколькими способами 1) полная основа taja, sija + Pix + Сх вым нв вв печ скр вс (e)taja-jas-len, (e)sija-jas-lai «у этих, у тех», 2) краткая основа ta-, si- + Pix + Сх уд вв скр сс ta-jes-len, si-jes-len, 3) в ижемском диалекте и в коми-пермяцком языке по падежам изменяются обе /г-овые основы PI ena-, eni- + Сх иж ena-len, eni-len, кп ena-len, eni-len «у этих, у тех», в вымском диалекте и коми-язьвинском наречии - только ближнеуказательная епа- вым ena-len, кя ena-lan «у этих» В коми-язьвинском и в коми-пермяцких диалектах дальнеуказательные формы образуются от полной основы кп mja-len, кя (u)mja-lan «у тех», 4) в лузско-летских говорах и коми-пермяцком языке имеются особые формы мн ч, от которых обычно образуются косвенные падежи лл esajas esa-jas-len «у этих, у тех», кп etna etna-len «у этих» Склонение указательных местоимений свидетельствует о живых процессах диалектного варьирования в коми языке В южнокоми регионе можно наблюдать тенденцию к унификации парадигм

2 3 Местоимения 3-го лица в пермских языках не являются собственноличными Они имеют функцию общего указания, не особенно различая, на лицо или не-лицо указывает говорящий к sije ~ удм so «то, он, она» В роли личных широко используются и /-овыс местоимения ближнего указания, напр , удм taos, к tajgas «они, эти» Однако в коми языке процесс становления собственноличного местоимения проходил активнее, что было детерминировано включением в сферу личного дейксиса л-овой указательной основы По-видимому, она выделилась из финно-пермской оппозиции sg Yí— pi *п- и в контактной зоне с южными прибалтийско-финскими и марийскими прадиалектами была использована в качестве личного местоимения к «недостаточно лично-

му» s-овому местоимению В современном коми языке последнее остается общеуказательным, тогда как п-овое местоимение является личным Дальнейшие структурные преобразования коми демонстративов, по нашему мнению, также были детерминированы процессами формирования местоимения 3-го лица, важным дифференциальным признаком которого стала числовая оппозиция s- ~ п-

Появление суффикса -ja, -je в коми местоимениях мы объясняем, прежде всего, необходимостью дополнительной суффиксации n-овой основы для усиления значения множественности В прибалтийско-финских языках с этой целью был использован суффикс мн ч -t (-d), в волжских -редупликация основы, а в коми - финно-пермский суффикс коллективной множественности -*ja, *-ja, который принял участие также в формировании генитива lpl unjan «наш» и 2pl tijan «ваш» (Гл I, и 3 2)

Суф -ja представлен в большинстве коми-зырянских и во всех коми-пермяцких диалектах, тогда как -je - только в двух близких диалектах присыктывкарском (определившем литературную норму si je «он, она» - naje «они») и среднесысольском Но и в них, особенно во мн числе, широко представлены формы на -а скр naje, naje, naja, najan, cc nija, n la, n 'ea, íuje, naje, nijjas и др Этот факт не позволяет согласиться с мнением о первичности суф -je, который принято считать эмфатической частицей «для усиления выразительности» (КЭСК 256)

Появление суф -je мы объясняем тесным взаимовлиянием номинатива и аккузатива как выразителей субъектно-объектных отношений акк sije —► ном sije В большинстве коми-зырянских (лл вс вв нв печ вым уд иж) и во всех коми-пермяцких диалектах в номинативе выступает суф -ja, в аккузативе - -je В диалектах, в которых номинатив имеет -je, в аккузативе выступает усилительное s sije «он, она» —> sijes «его, ее», которое, несомненно, появилось (< акк имен -es) с целью расподобления номинатива и аккузатива после передвижения последнего в начало парадигмы Такое передвижение семантически оправдано в позиции объекта указательное местоимение приобретает большую определенность, значит, становится более пригодными для актуализации значения «личностности» 1

В этом плане интерес представляют диалектные местоимения лл n'ida, уд nula, кя nula «они», происхождение которых до сих пор не

1 Ш Чуч объясняет появление этой формы также семантическим расподоблением указательного и личного местоимений, однако считает, что указательно-личное íe уже в прапермском языке в аккузативе имело две формы указательную и личную ^е/е Последняя сохранилась в удм аккузативе, а в коми произошло ее передвижение в номинатив (Сбцсб 2005 228)

получило удовлспшрпгслыкмо объяснения Обычно в них вычленяют морфему ш— ///-, соиос мнимую с корнем в naje, naja, nija, и «загадочный суффикс» -da котрып сравнивают с эмфатической частицей -3d в марийском мсиопмепии и-д? «он» По пашен версии, эти формы не членимы, поскольку яилякнея адашаписи прибалтииско-финского /г-ового местоимения в форме партитива (ср вод mita, вепс tinta, nuda «их» и др ) Ближаишим примером такою процесса может служить всрхнесысольский диалект, в котором бытует русское местоимение 3sg, заимствованное в форме аккузатива jeve, eve, je ve < рус jevo «его» jeve-len «у него, нес», jeve-Ii «ему, ей», jeve dnun «возле него» и т д По-видимому, прибалтийско-финские (и русская) формы были усвоены коми диалектами с целью заполнил лакуны местоимения 3-го лица, чтобы составить оппозицию исконным, но по существу указательным, местоимениям Неслучайно в коми языке заимствованные формы используются только в функции личных местоимений Интересно, что коми-язьвинское местоимение 3sg sida «он, она» (ср вод вепс sita, sida, sida «этого») употребляется также только в личном значении, тогда как основная форма sija - в общеуказательном Местоимения лл n'ida ~ уд nula ~ кя tuda «они» имеют разный грамматический статус, что позволяет говорить о разном времени и источнике заимствования

2 4 Особенности склонения указатечъно-чичных местоимений Местоимения 3-го лица в пермских языках изменяются как указательные Коми-зырянские и коми-пермяцкие имеют полнопарадигматическое словоизменение, удмуртские и коми-язьвинские - дефектное

В коми диалектах наблюдается разнообразие падежных форм, которое можно свести к следующим моделям а) краткая основа + Сх s 1-1 is'«у него», па-1сп «у них, их», в 3р1 часто используются Р1х, напр , печ вв сс na-jas-lcn, скр нв na-jan-lcn «у них, их», б) основа с диалектными суф -a, -ja, -с, -je, -е, -je + Сх, напр , иж ni-a-lgi, вв na-a-lai «их, у них», в) заимствованная основа + Сх вс jeve-es «его, ее», лл п ída-lgi «у них», г) основа + диал Сх, напр , лл sije-lg «его, се», лл п kla-mid «с ними», г) основа + Сх + выделительные суф (в каритивс и комитативс) вс si-teg-ji «без него, нее», иж ni-teg-ja «без них», уд па-kct'-t'a «с ними» и т д

В коми-пермяцких диалектах падежные формы образуются по тем же моделям как от краткой, так и полной основы, напр siahs' и silts' «у пего», sialcn «у него есть», sile «ему», в северных говорах часто используются суффиксы мн числа, напр, njazlpi «у них»

Несомненно, древним способом образования косвенных падежей является добавление суффикса к краткой основе он представлен повсеместно Склонение полной основы встречается, в основном, в южнокоми

регионе Вариативность плюральных форм значительно выше сингуля-1 пвных, чго говорит об инновационных процессах в их становлении

Производные указательных местоимений пермских языках образованы по одним моделям с помощью общих падежных и ненадежных формантов, что юворит об их общепермском происхождении к täte с, sett с ~ удм tatci otci «сюда туда»», к ta^(i), sij(i) ~ удм taz'(/), oz'(j) «так, эдак» ит д

3 1 Местоименные наречия места составляют самый значительный разряд пермских дсмонстратпвов Они группируются вокруг трех основных значений ближнего и дальнего указания «здесь - сюда -отсюда» и «там - туда - оттуда», для выражения которых были использованы оппозиции пространственных падежей

Среди локальных дсмонстратпвов различаются 1) указательные местоимения в формах местных падежей и 2) застывшие формы наречий с дефектным членением

3 1 1 Первую группу в коми языках составляют наречия, образованные от основ ta-, s¿- с помощью суффиксов внешнеместных падежей, напр, эгрессива кз (e)tas 'an' «отсюда, с этого места» - (e)sis'an' «вон оттуда, с того места», транзитива кп etact, tati «здесь, по этой стороне» - sict «там, по тому месту» и т д В коми-зырянском эта группа значительно пополнилась за счет форм приблизительно-местных падежей, составляющих регулярную парадигму (в инессиве имеется также лично-притяжательная форма) инессив (e)talan'm, (e)talan'as «здесь, в этих местах» - (e)sßan'jn, (e)sñan'as «там», иллатив (e)talan 'с «сюда, в эту сторону» - (e)sßan 'с «туда, в ту сторону» и т д

В удмуртском в этой функции используется только аппроксима-тив -Ian' solan' «в том направлении», диал oían' «в ту сторону», talan' «в этом направлении» solan'- talan' «туда-сюда, взад-вперед, из стороны в сторону» Кроме того, используются формы с сегментом -la- kticl-las'an' «с какой стороны» solas'an' «с той сторны» и конструкции с послелогом pala «сторона» so pala «в ту сторону», ta pala «в эту сторону» ит д Развитую систему мсстоимснно-нарсчных форм составляют также сложные образования, состоящие из указательных местоимений и самостоятельною слова кет takemisen, takem/s' — sokenusen, sokemis1 «с такого дальнего расстояния», диал takemc, tan'akeme - sokeme, son'akeme «так далеко, в такую даль»

3 12 Во второй группе локальных дсмонстратпвов структурные элементы можно выделить только при дефектном членении, однако оппозиции по дальности указания прослеживаются совершенно определенно

В коми языке они образованы от следующих основ (e)ta-, se-(e)tan(i) «здесь, тут» - sen(i) «там», (e)tas' «отсюда, вот отсюда» - ses'

«оттуда, с roi о мсыа», уд ta-, ti- tan «здесь» - tin «там», tat-, set-, est-(в северо-западных дналеыах ыкжс tit- уд вым нв tit «там» - tat «здесь») (e)tatai(i) «здесь hoi щесь»- setai(i) «ым, вон там», tat¿-, setj-, estj- (e)tatjs 'an ' «ошода» - setjs'an' «он уда», estis'an ' «оттуда, с того места», tata-, setc-, este- (e)tattç «сюда, в ло мест» - setee, este с «туда, в то мссю», tutean - , setcan -, estcan- (e)tatcan'in «здесь, в этих местах» - setcan'in, estcan'm «вон там», (e)tatcan'ç^ «до того места» -settan 'çj «до того места», estcan 'с* «до того места» и т д В коми языке и в некоторых самых северных коми-пермяцких говорах основную оппозицию по дальности указания составляют наречия tan(i) «здесь» -sen(i) «там» Они отсутствуют в комп-пермяцком языке и коми-язьвинском наречии, основную оппозицию в которых составляют кп estai «здесь» - setein «там», кя taten «здесь» - teten «там»- siten «там, подальше» В удмуртском наречия места образованы от основ tat-, ot-, диал sot- tatin «здесь» - otin, диал sot in «там», tati «rio этому месту» - oti, sott «по тому месту», tati-, oti-, диал soti- tutus ' «отсюда» -otus ' диал soti is '«оттуда», tatc¿- - otc¿-, диал sotci- tatcioz '«досюда» -otcioz '«дотуда» и т д

В структуре пермских демонстративов выделяются основообразующие элементы -п в коми-зырянских tan(i) «здесь» и sen(í) «там», а также kgi(i) «где» и -t- и -сз - в составе других наречий места По-видимому, они являются рефлексами ранних форм словоизменения Б А Серебренников элементы -п, -t, а также -г возводит к древним локативам, -i в удм tatci- - к лативу (1963 54,59,350,75) Элемент -t- часто связывают с формой транзитнва или пролатива-транзитива (Bartens 2000 304), а -сз- считается комбинацией дативных суффиксов (Csíics 2005 245)

Поскольку в основе пространственной ориентации человека лежит семантическое поле «здесь - сюда - отсюда», логично предположить, что именно эти падежные значения участвовали в образовании наиболее ранних форм Однако семантика первичных дейктических корней оказалась недостаточной для репрезентации локальных сигнификатов Локативные формы, сохранившиеся в кз tant «здесь (<""в этом)», sein «там(<"-в том)», а также kai(i) «гдс(< nb чем)», другими пермскими языками были утрачены В качестве специального маркера локальности, по-видимому, был использован суффикс локатива -t, хорошо сохранившийся только в угорской ветви (напр , хант tot tat «там», sita «(вот)там», маис tit «здесь», tot «там», венг itt «здесь», ott «там»), однако имеющий финно-угорское и даже уральское происхождение (UEW 332, Хайду 1985 297) Основа *-t3t- «здесь» (соотв 3t- «там») стала системообразующей для всего поля локальных значений перм-

скнх языком напр к tat-çn, удм tat-m «здесь», к tat-is', tat-is'an', удм tat-is ', tat-is 'en «отсюда» птд

Дальнейшее осложнение системы дсмонстративов связано с появлением форм элатива и этресснвл с элемешом -сз- По нашему мнению первоначально эгп формы имели значите общего указания и были синонимичны к tat is'и tatis'aii'«отсюл i = туда», к set is'и set is'an' «оттуда = сюда» Однако дальнейшая дифференциация локальных понятий («отсюда» <-> «туда» и «оттуда» <-» «сюда») потребовала новых форм вербальной репрезентации Форма элатива со значением направления от точки л о к а л и з а ц и и (talis ' «отсюда») с помощью илла-тивного суффикса получила значение направления к точке локализации (к ' tat is '-с > tats 'с > tatcç «сюда») Промежуточные формы tats'с, sets'с до сих пор бытуют в печорском диалекте коми-зырянского языка В удмуртском им соответствуют также иллативные формы tatet, otci, диал tacci, occt, oil, soli Возникшие основы приняли участие в формировании терминатпвных форм к tatcçj, setcçj ~ удм tateioz', otcioz ' «досюда, дотуда» Возможность такой трактовки допускают и другие исследователи (напр , Bartens 2000 304)

Аналогичный процесс, видимо, можно предположить для коми tatcan ' «сюда, в этом направлении», setcan ' «туда, в том направлении», которые сформировались на основе эгрессива следующим образом tat is 'an ' «отсюда» —> tats'an'(с) > tatcan '(с) «сюда, в этом направлении», setts 'an ' «оттуда» —> sets'an'(e) > setcan '(e) «туда, в том направлении» Эти формы могли также появиться или подвергнутся фонетическому и семантическому выравниванию под влиянием более ранних tatiç, setcç В отличие от удмуртского, в коми-зырянском языке появилась серия локальных дсмонстративов с приблизительно-местным значением, образованных от основ tatcan ' setcan 'с помощью суфф местных падежей Особую группу составляют коми-пермяцкие дсмонстра-тнвы, образованные от наречия setcin, etcin «там, туда» setcme «туда, в том направлении», setcins 'an '«оттуда, с той стороны», s etc m су «дотуда» и т д Нетрудно заметить, что они перекликаются с коми-зырянскими местоимениями на setcan '-, однако не имеют ближнеуказательных соответствии (с основой кз tatcan '- «сюда») Форма setcin, на наш взгляд, могла возникнуть из общспсрмской setcç «туда» с помощью суффикса ннессивл -ni поскольку имеет как направительное, так и мсстно-локатпвное значение, ср , напр setcin malik inoz baiteiii «в тон стороне говорят по-другому» и da setcin km s «там и умерла» Следовательно, кп setcin, etcin и кз tatcan'-, setccan- este an'- имеют разнос ироисхожде-

line Комн-исрмяпкне локальные демонстранты отличаются широким использованием энклшпчеекпх jjicmciiiob, Koiopi.ie могут представлять интерес для HClорнп напр selgika, \etiinkatit, setaikana, setgikas'«там, в том Mccie» и др Возможно, они имею i ошошенис к мордовским, прнбалтипско-финским, а 1акже севернорусским частицам

Система к ом и -я з ьи и н с к и \ демоне фагивов отличается тем, что в оппозициях но дальносш указания участвуют две основы ближнего и три дальнею укамния Всс они образованы от основ, осложненных элементом -t- tat-, tel-, id it-. sit-, est- tati «по этому месту» - leu «по тому месту» - iititi «вот по тому месту» - siti «по тому месту» - esti «по этому месту», tat011(1) «здесь» - teten «там» - utiton «вот там» - siten «там (подальше)», suenas «там-то» - estén, eten «здесь», tati-, teti-, ùtiti-, siti-, esti- tatis'an'« отсюда» - felis 'an ' «оттуда» - и! il is an ' «вот оттуда» -sitis 'an ' «оттуда» - eslis'an ' «отсюда», tac-, tec-, (ùtic-), sit- , este- tac с о «сюда» - te cíe «туда» - sicco «туда» - es's'e, etcç , esc с «вот сюда», taccey «досюда» - teccej «дотуда» - siccej «дотуда» - е ses 's 'о~ «досюда» Наречия места в трех основных вариантах коми языка имеют существенные различия, которые, по нашему мнению, объясняются инновациями, вызванными внедрением в систему коми демонстра-тивов препозитивной частицы е- (см Гл II, п 2 1 )

Ее тотальное использование привело к серьезным структурным изменениям, особенно в системе в s-овых демонстративов2, в которых мы выявили два типа преобразований 1) выпадение корневого гласного estai < * e-seten «там», es tee, esce< *e-setcç «туда», 2) выпадение начального s- и обнажение корневого е- etcç <" setee «туда», etcey < *setce¿ «дотуда», es 'an ' < *ses 'an '«оттуда» и т д

1) Формы первого типа имеют массовый характер Они представлены практически во всех диалектах, однако имеют разные значения в ижемском диалекте коми-зырянского языка, коми-пермяцких диалектах и коми-язьвинском наречии - ближнеуказательное, в остальных - дальнеуказательное иж esten, кп estai, кя esten «здесь» - кз estai «там» Во многих диалектах оппозиции по дальности указания оказались размыты, напр estai «там, тут, вот здесь, вот там» (ССКЗД 448) В значительной степени этот процесс коснулся коми-пермяцкого языка, в котором оппозиция /-овых и í-овых основ была практически вытеснена е-овыми образованиями, не акцентированными по дальности указания Появление особых коми-пермяцких форм estai «здесь» -

2 Отдельные формы r-овых местоимении в диалектах также подверишеь преобразованиям, иаир , кп юж etc с лл etc1 < ^c-tatcc «сюда»

sett m «там», по-видимому можно объяснить необходимостью более четкого выражения базовых значений ближнего и дальнего указания

Трансформация коми-язьвинской дальнеуказательной основы sit- в ближнеуказательную est- была подчинена тем же закономерностям siten «там» —» es(i)ten est en , et en «здесь», однако этот процесс не оказал такого сильного влияния на всю систему демонстративов, как в коми-пермяцком в коми-язвинском наречии сохраняется четкая оппозиция /-овых п ç-овых форм по дальности указания

2) Утрата начального s- имеет южнокоми ориентацию южные диалекты коми-зырянского языка (сс вс лл ) и коми-пермяцкий язык Без-5-овые формы дальнсуказательного значения в этом регионе составляют полные парадигмы, напр л etcan ' < setcan ' «туда» etc an 'in «там, в той стороне», etcan Ь «там, по той стороне», etcan 'gj «дотуда» и т д Это позволяет сопоставить данное явление с удмуртскими формами oti, soti «там, по тому месту», otioz ', sotioz ' «до того места», otci, sotti «туда» и рассматривать как арсальное явление в сфере местоимений

3 2 Местоименные иаречия времени, в отличие от пространственных, составляют незначительный разряд, хотя являются важной составляющей дейктического поля языка Темпоральный компонент непосредственно связан с локальным и через него проявляется «я - здесь = сейчас», поэтому пространственные отношения часто переносятся в область временных Ср , напр , рус темпоральные наречия, образованные от указательных корней теперь < "то първо, тогда< *тогда (< ^годъ) (Фасмер 1986 89, 1987 68)

В финно-угорских языках связь наречий места и времени очевидна в роли тех и других часто выступают указательные местоимения в местных падежах, напр, к tae¿, эст suant «до этого, досюда, до сих пор» и т д В некоторых из них сохраняется оппозиция по дальности указания, напр , фин tallom «теперь, ныне» - sillom, taanoin, tiionom «недавно, тогда», морд t'an'i «теперь» - tosa, s'esta «тогда», мар t'en'ij «теперь» - tunam «тогда», однако в большинстве она утрачена Более устойчивыми оказались дальнеуказательные s-овая или /-овая основы со значением «тогда», ближнеуказательное значение «теперь» выражается разными, не обязательно местоименными, словами Ср , оппозиции «теперь» - «тогда» в разных финно-угорских языках фин nyt, nykystn -sillom, эст. muid — tollal toiIel, вепс n'ugitde — smoi, smô, snei, морд ней - moco, хант un интаи ветъеи - сячта, манс сть-тбнт, вент most -akkoi, саам адтЬ- тайна

Постепенная нейтрализация пространственного и укрепление темпорального значения, как правило, ведет к появлению полнозначных слов, которые утрачивают связь с дсйктическим полем н переходят в

разряд номинативной лексики Они част заменяются другими, более определенными по семантике слонами, инкорпорируют имена, вытесняются ¡аимспюванпими и i;i Например, и иеш ckkoi, akkor «тогда» имеется субааншвныи корень к<» «no¡paci», в jci piaegu «сейчас» -aeg «время», мар кызыт «ienepi>» и удм круф кайзьр «сейчас» являются i a i арским займе пюванием и i д

Пермские наречия времени не являются исключением Среди них имею i ся локальные демонстранты, напр , удм tatijaz «здесь, теперь», tatcioz' «досюда, до сих пор» к it m ton tatcioz' tilid9 «где ты до сих пор был7», композиты с темпоральным компонентом удм son'aCoze, к tad ira, s ¡di) а «гак долго», послеложныс конструкции удм tabeie «теперь < после этого» mai kaiod na tabere9 «а что теперь поделаешь9», а также специальные слова для выражения временных координат «теперь» - «тогда» удм al í - sokii, коми cm - sek(i)

Общим для пермских языков является наречпе к sek(i) ~ удм sokii «тогда», образованное от дальнеуказательной основы se~so- Возможно, «удм ки связано с каким-то утраченным словом ку, означавшим «время» (Серебренников 1963 348), поскольку А-овые темпоральные корни действительно имеются удм ки, кике «когда», кз кот «случай, момент, время» вв кош ке s'uras, vola «будет время, приду», лет uz'an кош abi «поспать некогда», кя komet «во время» В И Лыткин реконструирует самостоятельную общеп основу "ко- «когда» (КЭСК 127) Вместе с тем, существует мнение, что формы seki ~ soku являются реликтами ф -уг латива " -к, как и в кз aski- удм aski «завтра» (КЭСК 34, Основы 1974 256) Эта гипотеза, по нашему мнению, менее обоснована если значение латива имени достаточно для процесса as- «утро, утренний» —» «в утро, наутро» —> «завтра», то форма местоимения «в то, в тот» - семантически ущербна Как показывают примеры, более предпочтительной для такого типа производных является семантическая контаминация дспктических и номинативных значений, вроде «в ту пору», «в то время», «вот когда» и т д —» «тогда»

Ближнсуказательное наречие времени в коми и удмуртском языка представлено разными словами Удмуртское al ? «сейчас, теперь, нынешний, настоящий» восходит, видимо, к татарскому д-лз- «тж» (Тараканов 1993 32) Ср также чув хачё, лачь «тж»

Происхождение коми au «теперь, сейчас» не так прозрачно Считас1ся, что форма могла «сложиться из указательного местоимения е- (i -, /-) и элемента -п, -ш (9 локативного показателя)» (КЭСК 212) Однако, поскольку реконструкция вокалических указательных основ требует более веских доказательств, нежели мы имеем сейчас (см Гл II, и 12 ), предпочтительной, по нашему мнению, является гипотеза

о связи коми au, кз иж ет, кя ет «теперь, сепчас» (ср тж кз cuta], кя enta] «давеча») с мар ыиде < чув ёитё «теперь», тат инде сшди «теперь» (Федотов 1969 46, 1965 50) Возможно выравнивание по аналогии ta-iu «здесь» - se-iu «там» —> çn-ni «сейчас»

В некоторых диалектах обнаруживаются отдельные фрагменты былой оппозиции «сейчас» - «тогда, в тот раз», напр , удм taku - soku, кз иж au - lau, л сс tai (ср мар Г тепе «нынче» морд M тени, ни «теперь»)

3 3 Местоименные наречия образа действия со значением «так, таким образом», как правило, состоят из дейктпческого корня и наречеоб-разующих формантов, напр морд Э esta ist'a, M t'afla, eksta, мар tilge, tugak, tugat имеют в своем составе онаречиваюгцие суффиксы, фин пат, пот, nun являются окаменевшими формами инструктива, венг így, úgy -аблатива и тд (Майтинская 1969 120) Характерной особенностью финно-угорских наречий является хорошая сохранность оппозиции по дальности указания, напр , венг így «так (как делает говорящий)» - úgy «так (как делает не говорящий)», фин пат «так как этот» - пот «так как тот» - nun «так», taten «таким образом» - siten «таким образом» и др

В пермских языках семантическое противопоставление значительно нивелировано, хотя формальное сохраняется удм taz'(l) - oz'(l), oz'i-taz'i «так, таким образом», коми кз (e)taj(i) «(вот) так» - (e)sij(i) «(вон) так», кп taj(i), etaj, stj «так, таким образом» Коми sij, esij, видимо, возникли из более ранних sej, ~*esej, последние до сих пор встречаются в диалектах лл e~i, eje«так», кя <?j, <?j 1 «так, этак» < 7 '(s)e^ «так»

Суффикс -jff/) —г(/) КЕ Майтинская считает местоименным (1969 119), В И Лыткин - наречным, сравнивая с мар -ze, -z'e, -ze (ktize «как»), фин -ns- (jonsen, ср jokm «кто-то»), венг -gy ugy «так», Jiogy «как» (КЭСК 150, 257) Возможно, он имеет отношение к ф-уг (ур ) деривационному суф -"V, который в пермских языках дал многочисленные рефлексы к -es -is -as ' ~ -ас ~ -/с ~ -zj, удм -ez ~ iz as ' и др (Федюнева 1981) M Кевеши, реконструируя zuij -z{-d'z) ~ votj -i (-d'z) < fgi "*-fis (~ в именном и глагольном словообразовании,

находит их рефлексы также в наречиях кз taij 1 «недавно», есап'р «немножко», кз ктр «кроме» и т д (Kovesi 1965 395-396)

3 4 В семантической структуре указатечыю-кочичествениых местоимений, кроме указательности, содержится сема количества, меры, объема, веса и т д , что предполагает наличие материальных носителей этих значений В одних случаях они тесно спаяны с указательными основами, напр, мар uñare, tañara, морд t'mi'arâ, s'n'aio, tn'ara, sn'ara, zn'aio «столько», в других связь интонационная, напр манс ta-

savit «столько» < ta «то», savit «количество» пли даже синтаксически свободная, »аир, фи» mm pal/an «столько, букв так много» Пространственные оппозиции для колнчес1вснны\ дсмонстратпвов не актуальны, однако в финно-yiорскп\ языках семантическое противопоставление «столько (как ш)» - «ciojh.ko (как ло)» часто сохраняется, напр венг annxi - спим, мар tuiiaic, tonai - tvnaiD, tinaiD, вепс seveiz-ñece-verz, манс tasavit - tisavit и др

Пермские соответствия также различаются по типу указания «(вот) столько - (вон) столько» удм tamnula - sonancia, кз (e)ta mínela - (e)s¿ minda Они образованы от блпжне- и дальнсуказаюльных основ с помощью количественного послелога injiida Кп слово sпит «сюлько» возникло по аналогии к вопросительному kituin «сколько» В удмур!ских диалектах бытуют осложненные формы tan'aminda - son'amnida, 1акже возникшие, видимо, под влиянием местоимения kgi 'а «сколько» (см Гл III, п 3 2)

В коми языке конструкция более свободная, близкая к послслож-ной, ср, кз vedra mínela «около ведра (объемом)», kilo mínela «с килограмм» и т д В качестве основного слова в таких конструкциях может выступать количественное слово myta «сколько» или даже основное вопросительное местоимение ту «что» иж si ту, si пи/1tan, нв печ уд si nutta, нв si mitt an, уд s¿ niña, si nut'tgn Семантическая трансформация понятна сколько7 —> вот сколько —► столько С другой стороны, широко представлены формы, слившиеся в единую лекссму кз (e)tanida, (e)sinicia, «столько», кп símela «столько», кя símemela, simdana «столько», в просторечии часто плеонастически осложняемые кз (e)tcimcla-miiicla, (e)sinida-nunda «столько, столько всего, много», кп simda mimdaisvdi «и такое случалось, букв столько столького было» При этом наблюдаются изменение гласного вс лл сс simda, лл símela, вс semda, опрощение вым иж нв печ уд si nuda, ассимиляция нв печ уд si nutta < si myta и др фонетические преобразования, что говорит о живом процессе прономинализации Как отмечает К Е Майтинская, только такие образования, в которых компоненты соединены прочно (как, напр , рус сточъко) или образованы аффиксальным способом (напр , венг ennxi «столько») могут считаться собственно количественными словами, в других случаях надо говорить о местоименных сочетаниях (1969 116)

3 5 Адъективные указательные местоимения целесообразно разделить на слова со значениями «такой», «таковой», «этакий», «гакои, как этот, тот» и т д , соотносимые с качественными прилагательными, и адъективы, образованные от указательных наречий времени и места со значениями «здешний», «тамошний», «тот бывший», «тогдашний», «теперешний», соотносимые с относительными прилагательными Они различаются но типу, а часто и по времени образования

3 5 1 Местоимения первой группы в финно-угорских языках в большинстве случаев образованы от указательных корней с помощью местоименных, падежных и деривационных суффиксов (напр морд t'aftama s'aska, фин tallamen и др ), а также словосложением указательных основ с послеложнымп Вместе с тем, в их структуре часто обнаруживаются компоненты, конкретизирующие характер общего признака (такой) через имплицитное сравнение «такой, как тот, этот, вон тот», «такой, как тогда», «такой по цвету, форме, величине» и тд Напр, венг ekkora, akkoia «такой» -koia < kor «время», «возраст» такой < «такой, как сейчас», «такой, как тогда», efféle, afféle -féle< fél «сторона» такой < '"«такой, как здесь», '«такой, как там», эрз ist 'ask а «такого размера», мар tagaj такой < ' ta-gaj «подобный этому» и др Характерно, что адъективные демонстративы сохраняют различия по дальности указания, напр , фин tallamen «такой (как этот)» - tuoltainen «такой (как тот)», tamanlamen «такой» - seHatnen «такой» и т д

В коми-зырянском и удмуртском языках оппозиции f-овых и s-овых основ также прослеживаются кз (e)taccm «такой (как этот)» -secan «такой (как тот)», esccm <*es(e)tan «вот эдакий», удм tace, taeeez «такой (как этот)» - sice, siCeez «такой (как тот)» В диалектах формы более разнообразны В коми языке они могут осложняться уменьшительным суффиксом -tk, напр , скр taCcmi ~tacanik, а также утрачивать анлаутный 5- л seco ~есе «такой» В удмуртских диалектах также встречаются варианты, в том числе, без начального 5- бес sese ~ sec'e~ sece (ose ~ ос'е~ осе), tase (~ tac'e~ tace) В лузско-летском диалекте имеется оппозиция ?-овых основ tace «вот такой» — tice «вон такой»

В коми-пермяцком оппозиция в значительной степени нивелирована, как и в системе локальных наречий secern, ее".cm, eteem, сев esccm, etaCan, юж etssem, кя siccem «такой», разг seccme\>g «такой вот» (см Гл II, п 3 12)

В составе пермских адъективов выделяют два сегмента указательный корень и элемент к -сет ~удм -се, который имеется также в вопросительном слове к kutan ~ удм kice «какой» Б А Серебренников считал этот элемент словом неизвестного происхождения, «которое, возможно, имело значение «вещь», «предмет» или что-нибудь в этом роде» (1963 210, 207) По мнению В И Лыткина, -С- - в прошлом суффикс или какое-то древнее слово со значением «вещь», «предмет» Конечное -т в коми форме считается уральским местоименным суффиксом (КЭСК 148, Майтинская 1979 205 и др )

По нашему мнению, сегмент -сап ~ -се скорее напоминает самостоятельное слово, нежели суффикс Поскольку наиболее типичной сс-

мантической моделью образования подобных слов является наличие в них скрытой семы сравнения «подобный, похожий, как раз такой, точно такой, близкий к этому и т д », в качестве производящей могла выступить основы s'ain-, представленная в пермских языках как в роли самостоятельного слова «нрав, характер», так и послелога, напр , кз vok s 'ama «как брат, подобен брату», удм топ s'cunen «по-моему» и др Семантически версия оправдана более поздние формы образованы по такой же модели кз ta-s'ama «такого рода, подобный», ту-s'сипа «какой», tacem-s 'ama «такой, вроде этого, подобный» Фонетические преобразования понятны, если предположить, что в качестве производящей выступила основа с элементом -t (tat-, set-, kit- ~ tat-, sit-, kit-), являющаяся системообразующей для пермских демонстративов Если также принять во внимание, что пермский послелог s 'am- имеет отношение к чувашскому, а также мар senxd-n «по, подобно, сообразно» < чув -sent&n, -sem «по» (Федотов 1968 131, Левитская 1976 119), то можно предположить наличие в прошлом самостоятельного слова с подобным значением, ср чув sent «сходство, подобие», «оттенок, признак», «сознание, чувство»

3 5 2 Относительные адъективы обычно образуются от производных местоименных наречий вроде рус здешний, тамошний, тутошний, сегодняшний, тогдашний, теперешний и т д Для их формирования используются обычные суффиксы относительных прилагательных, напр венг itteni «здешний» - ottam «тамошний», фин ta.kala.inen «здешний» -sikalainen «тамошний, местный», мар tise «здешний» - tuso «тамошний», морд t'asten' «здешний» - t'osk'en', t'ost'en' «тамошний» и т д

Пермские соответствия аналогичны В коми-зырянском они образованы от наречий места с помощью именного суффикса -es tatees «здешний» - seto es «тамошний», удорское tisa «тамошний» - с помощью продуктивного суффикса относительных прилагательных -sa В коми-пермяцком и удмуртском языках в этой функции выступает суф элатива -is'~ -is' кп tatis'«здешний, отсюда», кя talis'mort «здешний человек», удм tat is' «здешний», а также инессива к tat in olisjas, удм tatin ulis'jos «здешние жители» В удорском и ижемском диалектах сохранился фрагмент оппозиции r-овых указательных корней уд täte es -titees, иж tacces- ticc.es В южнокоми регионе имеются также поздние образования кз лл setcan 'skej, кп setcins 'а «тамошний»

Темпоральные адъективы коми языка образованы от наречий времени также с помощью суффиксов относительных прилагательных -s'a, -ja кз кп enija «нынешний, современный», seks'a «тогдашний, прошлый», кз лл sijas 'а, кя sis 'а «тогдашний», иж sekja Прилагательного, производного от слова soku «тогда», в удмуртском языке нам об-

наружить не удалось Слово tuala «теперешний, современный, настоящий», видимо, имеет отношение к наречию tue «ныне», ср тж tito atajjos «предки», tito каг уст «столица»

§4. Служебные части речи указательно-местоименного происхождения Как известно, местоимения, выполняющие в языке дейк-тическую, анафорическую и текстообразующую функции, сближаются с классом служебных слов и являются одним из источников его пополнения От них образуются артикли, частицы, послелоги, союзы и союзные слова Это характерно и для финно-угорских языков, хотя в пермских языках, по нашим наблюдениям, только два разряда служебных слов пополнились за счет указательных местоимений частицы и союзы 4 1 Частицы указатешю-местоииенного происхождения В исследовании рассматриваются только те частицы, которые а) в своей структуре имеют (или предполагается, что имеют) корни указательных местоимений и б) имеют указательное (или близкое к нему) значение Они разделяются на 1) указательные и тесно связанные с ними усилительно-выделительные и 2) частицы других семантических групп, имеющие местоименное происхождение Это деление отчасти отражает относительную хронологию формирования этого разряда служебных слов

411 Указательные и усил и тельно-вы дел и тельные частицы относятся к наиболее древнему разряду служебных слов некоторые из них существовали уже в финно-угорском (уральском) праязыке Они представляли собой единичные короткие слова, совмещавшие функции частиц, наречий и местоимений Это древнее состояние отчасти сохраняется В коми языке в роли частиц выступают r-овые и .í-овыс указательные основы, при этом r-овые сохраняют оппозицию по дальности указания кз вв нв печ скр ta «вот, вот здесь», повс to «вот там», вс tu «вот, вон», кя ta «на, вот здесь», to «вот, вот тут (недалеко)», to ta] «вот же», to-to «вот-вот (недалеко), вон, гляди1», tu «вон (подальше)» tu teten «вон там», tu- tu «вот-вот (подальше)», tu taj «вот же», кп to «вот, вон, там, тут», s-овая основа имеет общеуказательное значение кз вв вс вым нв печ скр сс so, нв se, кя se «вот, вон»

В коми-зырянских диалектах бытуют s-овые частицы с другими огласовками лл sa, уд s¿ si, напр лл кисет sa, уд кисет si «какой же», лл кеп sa, уд кеп sj, «где же», лет me¡ sa, уд mu] si «что же» и т д Они сопоставимы с so, se, однако употребляются обычно после вопросительного слова лл kic¿-sa kon'er lots'is «куда бедняга девался"7» Удорские кроме того имеют выраженное значение предположения abu-е si кттета tolun7 «уж не подмерзло ли сегодня"7», verman-o sj vajiu stavse «сможешь ли ты все принести»

Формирование разряда частиц в иермских языках происходило, прежде всею, nyicM суффиксации Особенно разнообразны формы ко-ми-зыряпских дпалскюв k¡ la- вв taa-iic, taa-ne-s',иж исч ta-j, вым ta-jL\\\>K ta-e, вым ta-jç-nç ta-fç-nç- s', нж tae-ne «вот, вот здесь», to-скр to-nc. Iii- вс In ta-jç-s' «вон, коп um», ti- вым ti-]ç,tç- вым tç-jç, tç-jç-nç-s', te- лл le-/, tc-ja, te-jja, лс! te-ja-tç te-ja-ka «вон, вот» и др В них последовательно выделякмея суффиксы указательных местоимении в разных варили ы\ -¡а, -/с, -¡е. -е (Гл II, и 2 1 ) и сегменты -по, -не, -nés', -nés', возникшие в результате aiглютниацин усилительно-выделительной частицы пс, диал не «же» tone« вот же» Часто встречающийся в конце коми частиц элемент -s 'сопоставим с удмуртским -5 ' в частице iig-os' « же, именно», которую И С Галкин сравнивает с марийской -s(-is), Г -s (-¿\) и считает фннно-уюрским наследием (1964 185) Ср тж чув is, sa, s «ведь»

Оппозиция суффигированных частиц по дальности указания, вроде мар leve tiste «вот здесь» - tuva Insto «вон там», в большинстве случаев утрачена, хотя имекнея отдельные ирнмеры, напр иж tajene «вот, вот здесь (указывает на более ближнее, знакомое)» - tijene «вон, вон там (указывает на более отдаленное, незнакомое)» Удмуртские частицы tan'i «вот» - tm'i «вон» также составляют оппозицию, сближаясь с наиболее древними локальными коми наречиями tant «здесь» -sei и «там» (Гл II, п 3 1 )

4 1 2 К первичным указательным местоимениям восходят некоторые частицы н с - у к а з а т е л ь н о г о значения Их немного В коми языке, по-нашему мнению, к ним относятся усилительные seinjn «только» и ses 's 'а «же, ну», вводные taj «оказывается» и ton «конечно, только» присоединительная sijze «тоже», в удмуртском - утвердительная частица oz 'i «да, так»

Известно, что указательные местоимения не сразу переходят в частицы, а проходят некую промежуточную ступень адвербиализации, как, напр , венг ugyan «неужели» < «так», aztan «вот» < «после этого» Этот путь прошли частицы удм oz'i «да» < oz'j «так» и к si~7ç «тоже» < sijzç «так же» Коми ограничительная частица sanjn «только» состоит из указательной основы sç «то» и слова nun «количество» В коми-язьвипском ей соответствует tuket «только, только что» tuket vois «только что пришел», которая, возможно, состоит из указательной основы tu и слова ket с временным значением Коми ses's'a «потом, уж, же» представляет собой форму преклюзива местоимения se- с первичным значением «в сравнении с тем»

Частица taj «ведь» считается мансийским заимствованием (Сан-нахова 1965 276), что не представляется бесспорным На наш взгляд

она связана с /-овой дейктической основой, тем более что последняя часто сопровождает указательные местоимения, напр , to taj «вот же», so taj «вон же» И С Галкина сравнивает манс taj «то, уже» с мар aj и удм aj rcllj aj «сходи же» и считает финно-угорской (1964 190) Можно предположить, что на коми почве произошло сращение указательной и усилительной частиц, о чем свидетельствуют примеры печорского диалекта, видимо, сохранившие первоначальное звучание, а именно to-aj tonJ toj, to-g taj «вот, оказывается, где»

Вводная частиц ton «уж, небось, конечно» представлена в вв и скр диалектах, а также в кя наречии Происхождение неясно, однако набор значений позволяет предполагать наличие указательной основы В родственных языках аналогий обнаружить не удалось Ср 7 чув теп «возможно»

4 2 Союзы указатешю-местоимеиного происхождения Исследователи финно-угорских языков едины во мнении, что союзы относятся к поздним образованиям Раньше других они получили развитие в прибалтийско-финских и мордовском языках В пермских становление этого разряда проходило, в основном, за счет прямых заимствований из русского, а в удмуртском - также тюркских языков Другим путем пополнения союзов было калькирование, как правило, русских конструкций, напр , кп sij kiу «так как», simda mimda «столько сколько» и т д Сложные союзы в известной мере сохраняют оппозицию по дальности указания, напр , коми ta vesna «поэтому» - si vesna «потому», ta bg-in «потом, затем» - si bcrin «после того, потом»

В коми языках в качестве полноценных союзов выступают sijkg «значит», «тогда», «если» < svj ke «если так», sijze «тоже» < si~ zc «так же», sijen «потому» < ' «тем», sek, sekzg «тогда, тогда же» < *«в этом случае» В лузско-лстском диалекте наречие siy(i) превратилось в условный союз, соответствующий союзу ke других диалектов, напр лет типап sip, vek vedra cakte vajan «если пойдешь, ведро грибов обязательно принесешь» Примером перехода указательных частиц в союзы, очевидно, может служить и удорский союз si, si, sik, sil «если» <частица si, si «ведь, же вот же»

Глава III. «Вопросительные местоимения и н\ производные в пермских языках» состоит из пяти разделов, в которых прослеживаются основные пути развития интеррогативов, а также образование вторичных разрядов местоимений из вопросительных основ

§1. Общие сведения о системе вопросительных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции Для ф -уг (ур ) праязыка реконструируют три вопросительные частицы <к$ «кто7», ' ту «что7» и «кто7», «что7», которые были уже дифференцированы от указа-

тельных Хотя наличие передне- и заднсряднои А-овых основ напоминает оппозицию по дальности указания по-видимому уже в праязыке основным системообразующим фактором была оппозиция по одушевленности денотатов Материал современных языков показывает, что J) А-овая переднерядная основа указывала на лицо «кm» фин ken. эст Les, саам gl, ki], kie, морд ki, ktje, мар kii, ко, ke, удм km, венг ki и др , 2) ш-овая соотносилась с неодушевленным реферешом «что» фин пика, эст nus, саам пи, nuj, морд m'ez'e, мар та то, маис man, maniwi, хаш тэ-, венг пи и др , 3) заднеряднос к-овое мсстоимсннс имело общсвопросп-тсльное значение от него во миошх языках образованы наречия и др производные, напр фин кип «ко1да» kitten «как» kunipi «который из двух» эст kühn «куда», морд кого «куда», мар kus «куда», маис кип, кип' «когда», хант ло'п' «когда», венг hol- «где», hog\ «как» и т д

§2. Эволюция вопроси 1ельных местоимении в пермских языках состоит из двух подразделов, в которых рассматриваются происхождение основных форм вопросительных местоимений и особенности их склонения

2 1 Основные формы вопроситетьных местоимений в пермских языках, в целом, соответствуют праязыковым реконструкциям А-овыс основы со значением «кто, который» (кз kod(i), кп km, keda, ked, удм km, kud, kudiz) противопосывлены ш-овым со значением «что» (кз mjj, mej, muj, кя niaj, те/, кп ту, удм maize), mar{ze) Различия касаются огласовок в основах и суффиксов -n(i), -d(i), -j и -г

211 М-овыс местоимения финно-угорских языков различаются качеством гласного, что, по мнению К Редей, может быть следствием оппозиции передне- и заднерядных основ в праязыке (UEW 296) Однако эти различия носят не внутри-, а межъязыковой характер в прибалтийско-финских, мордовском и венгерском выступает палатальная основа, в марииском, обско-угорских и пермских - велярная Колебание гласного, во всяком случае в коми mi], тд, muj, maj, mej, могут быть результатом обычного междиалектного варьирования В целом, как отмечает В И Лыткии, «история вокализма данной местоименной основы остается неясной» (КЭСК 81)

Взгляды исследователей на происхождение суффиксальных элементов не отличаются разнообразием Коми -j обычно возводят к ур "-/(j) (Lelitisalol936 386, Kovesi 1965 141, Маптинская 1979 214, Основы 1975 168 и др ) или не идентифицируют (КЭСК 181, UEW 296) Возможно, -j появился под влиянием форм косвенных падежей, где устранял зияние (Серебренников 1963 209 211), как, напр , удм та «что» maje «что» (акк ), majui «с чем» и т д

Суффикс -i в удм тш считается уральским наследием (< ур "-/), однако кроме удмуртского он обнаруживается только в манс mciiiai, чип «что» Не совсем понятна необходимость этой формы, поскольку она является полным синонимом местоимения та, хотя используется реже Такое поведение характерно дня заимствования Ср чув тага, moa «зачем же» < та, те + ai а (Левитская 1976 36)

2 12 /í-овыс местоимения в со значением «кто, который» в пермских языках существенно различаются кз kod(i) «кто», kod- «кто. который», кп kin «кто», leda ked «кто, который», удм km «кто», kud, kiidiz «который» Наиболее развернутое объяснение приведенным формам дал Б А Серебренников, который считал, что элемент d в кз koch восходит к ур - Kt, а конечный / является рефлексом ф -уг суф -']. который выступает также в кз inv-j «что» Удмуртское kin сопоставимо с фин кика (в косвенных падежах ken-, кепе-), морд ki , мар ке, ко, kit «кто», конечное п - уральский местоименный суффикс (1963 209) Эта версия представлена и в других работах, хотя она не объясняет функциональной необходимости использования разных суффиксов (ур "-п, '"-i) в близкородственных языках Не дает ответа на этот вопрос и К Редей, который считает выделенные элементы деривационными суффиксами (UEW 140,191) В И Лыткин, реконструируя для общепермского языка оба местоимения "кос!- и *кт < доперм *к8-, считает общеп -d суффиксом с усилительным значением, -п - суффиксом личных местоимений (КЭСК 124, 125)

По нашему мнению, оба местоимения имеют допермское происхождение и восходят к реконструируемым ур велярной (>kod-) и палатальной (>кт) основам Удмуртское и коми-пермяцкое km относится к ряду вопросительно-личных местоимений (фин ken, эст kes, морд ki, мар ке, венг ki «кто»), коми-зырянское kod(t) «кто» -дистрибутивно-вопросительных (фин kudama, морд kodamo, мар kudo, удм kud, kudu «кто (что), который из ») Эти разряды различались уже в праязыке палатальная основа с суффиксом -п использовалась, когда речь шла о неизвестном лице, велярная - если вопрос касался известного лица или предмета, которое нужно выделить из числа других В этой роли, скорее всего, мог быть использован некий плюральный (а не дейктический, как принято считать) элемент t-, тем более, что противопоставление числовых показателей ~ "~-t, по-видимому, является очень древним, выходящим за рамки уральских языков

В современных пермских языках основы kod- и kin имеют разную дистрибуцию В коми-пермяцком и удмуртском в основном значении «кто» выступает km, основа с -с! используется для репрезентации значения «кто из нескольких, из многих» и может оформляться лично-

притяжательными суффиксами мн числа удм kud, kudiz kudnu «кто из нас», kuddi «кто из вас», kudzi «кто из них», кп keda kedaium «кто, который из нас», kedciiud «кто, который из вас», kedaius «кто, который из них» Коми-пермяцкое местоимение кш не принимает лично-притяжательных суффиксов, а удмуртское образует полную парадигму лично-притяжательного склонения, выступая как существительное в сд ч удм кшс «кто мой», hned «кто твои», kinez «кто его, ее», киши «кто(этот) наш», kiiuíi «кто (этот) ваш», kmzi «кто (этот) их» Для выражения множественности используется суффикс -jos kmjosi «кто во мн ч мои», kmjosid «кто во мн ч твои», kmjoszi «кто во мн ч его, ее», kuijosmi «кто во мн ч наши» и т д Интересно, что удм kud, kudiz «который», в отличие от коми, выступает в значении «иной», «некоторый», «одни» и содержит сему множественности, напр Шып чу ко дышет-скисъес, кудизчэн вылтырыз ик юзыр-кезьыр туэ «Тихо сидят ученики, некоторых даже пробирает дрожь»

Местоимение km, несомненно, было представлено и в коми-зырянском языке, однако по неизвестной причине вышло из употребления, сохранившись лишь в лузско-летском и некоторых застывших формах других диалектов, напр , вс kin tecle, km tedas, cc kmtas «кто знает» Возникшая лакуна была заполнена ближайшим по функциям и значению местоимением kod- «кто, который», имплицитно содержавшим сему множественности (не-единственности) Это значение обнаруживается в некоторых устойчивых выражениях, вроде скр koel etikis «кто из многих», kod etise keraiP «за что приняться, букв , что одно (из многого) сделаешь9» В лузско-летском диалекте, где бытуют обе формы kod(i) и km, тенденция к распределению функций отчасти сохраняется в позиции определения kod обычно используется в значении «который из», km - в значении «кого, чей», напр , kod mar'ja} «которая Марья9», km donun oían 7 «в чьем в доме живешь9» В верхнекамском наречии, сформировавшемся в результате позднего смешения зырянских и пермяцких говоров, местоимения kod(i) и кш «кто» синонимичны

Передвижение дистрибутивно-вопросительной основы kod- в функциональное поле вопросительно-личного местоимения кш привело к нивелировке оппозиции Á-овых форм по одушевленности Местоимение kocl(i) составило единственную оппозицию ш-овому и стало полностью ассоциироваться с живым референтом Фрагменты былых референций с неживыми денотатами сохраняются в некоторых диалектных выражениях вым kod es s¿ chía \etldlcuf> «что так долго ходишь9», которым соответствуют т-овыс формы других диалектов, напр вв mués s'eralan? «что смеешься9» Формированием лично-вопросительного

значения на базе kod- мы объясняем также появление в коми-зырянском языке специального разряда распределительных местоимений с суф -па(п)- kodnan- «который из двух», kodnanim «который из нас», kodnanjd «который из вас» и тд В удмуртском и коми-пермяцком языках нет соответствий

Коми-пермяцкую форму keda «кто, который» интересно сопоставить с кар kudan, вепс kudam, морд kodat, мар kudo формами с тем же значением Форма мн ч kedna, видимо, появилась из ked- и та mja «они», ср днал kednija, kedja, кета, кепа «которые»

В удмуртском языке основы kud- и та- не составляют четкой такой оппозиции, как в коми, иногда даже находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, напр удм та bjja ~ kud bija «какой величины9», mar zekta ~ kud zekta «какой толщины» и т д , в коми им соответствуют только /;;-овые ту ízda «какой величины», //;// kuz'ta «какой длины», конструкции с kod имеют др значение kod izda «величиной с кого»

2 2 Склонение вопроситечьиых местоимений в финно-угорских языках, в основном, совпадает с именным Расхождения сводятся к ограниченному использованию местоимением кто форм местных падежей и замене их послеложными конструкциями Напр, морд mez'e «что» имеет полную парадигму, а при склонении ki ~ he «кто» и копа «который» ряд косвенно-падежных форм не употребляется, марийское ш-овое местоимение изменяется по типу существительных, однако к-овое имеет только формы субъектно-объектных падежей Пермские соответствия изменяются по именному типу, при этом коми-зырянские и коми-пермяцкие имеют полные парадигмы, комп-язьвинские и удмуртские - ущербные Парадигмы кто и что находятся в отношениях дополнительной дистрибуции в субъектно-объектных падежах обычно используются А-овые местоимения, внутриместных - ;»-овые

Склонение во мн ч имеет свои особенности если &-овые местоимения склоняются достаточно свободно, то падежные формы т-овых, хотя и возможны, но крайне редки, а в коми-язьвинском наречии не употребляются вовсе В этом отношении в финно-угорских языках нет единообразия Напр , в мордовском, карельском, вепсском, ижор-ском и водском языках вопросительные местоимения имеют форму мн числа в номинативе, однако склоняются только в ед числе, фин ketka «кто во мн ч » имеет формы косвенных падежей, nutka «что во мн ч » -изменяется как пика «что в ед ч », в эстонском «из форм множественного числа употребляются только формы генитива kellede, nullede и другие падежные формы, образованные на основе гсшпнва» (Основы

1975 47) Видимо, здесь следует говоршь о функциональном ограничении, дсчсрмпнпроваином мссюимсннои семантикой

Склонение месюимеипп со шачснисм «кто, который из » подчиняемся тем же ¡акономерносчям. рлншчия связаны лишь с использованием посессивных элементов Кп kedjs, кя Luchs встречаются только в именительном падеже, поскольку в качестве основного в них используются формы без Px3sg а именно кп keel ~ keela «кто, который из », кя kud ~ kudik «кто. который из », которые имеют парадигму склонения существительных Удмуртское местоимение kudiz склоняется как прилагательное с выделительно-указательным суффиксом

§3. Производные вопросительных местоимении. Как известно, вопросительные местоимения являются темп исходными смысловыми категориями языка, базовыми сш нификатамп (кто, что, чей, какой, когда, где, откуда, как зачем, скопько и тд ), которые организуют другие разряды лексики, в том числе, местоименной Прежде всего они связаны с указательными местоимениями, что находит отражение в их общем происхождении и структуре, напр , рус как - так, куда - туда, сюда, какой - такой и др

Финно-угорские интеррогативы образуются как от ш-овых, так и А-овых основ, однако в разных соотношениях Пермские представлены, в основном, А-овыми М-овая основа наряду с А-овой выступает в слове «сколько» кз ту ta, knnin ~ удм mínela, ken'a «сколько», ср мар Л мыняр, Г кепяре, кыиаре «сколько», вене nuverz, kuverz «сколько» и др В других производных она не встречается, ср напр морд men', mezen' «какой», kodamo, kodat «какой», саам koz, mez «куда», koxt, mailt «как», фин kus<¡a, nussa «где», kusta, mista «откуда», kunne, тише «куда». kiiten, nuten «как», kulloin, mtlloin «когда», кар kitus, nussa «1де», вепс kus, nus «где», kiit, mit' «как», nut'ne, kiutne «какой», эст Lunas, nulled «когда» и др Вместе с тем, формы ш-ового мссюимсния широко используются в различных контекстуальных значениях

3 1 М-овые местоимения и и\ производные Обычным для пермских языков является то, что в адвербиальных и адъективных значениях ш-овые основы выступают а) в основных формах, б) в после-ложно-именных конструкциях и в) падежных формах

Наиболее последовательно основные формы используются в позиции определения в значении «какой, чю за », напр кз и ж ton ту hulls > «какой сегодня день17», ив ту turiin ? «что за сено9», удм та fii-zda «какой высокий, какой высоты» и т д В адвербналыюи функции встречаются редко, напр кз вым utkais ту lebe «сколько уток л с гит, букв , уток что летит», кн ту teelnj «как знать букв что знать», обыч-

им послсложно-пменныс конструкции вроде кз »/// dpa «как долго», удм та dp о:' «до како! о времени»

По этой модели образованы слова кз »/// mjnda ~ удм mam inda «сколько» В удмуртском языке имеются соответствия с А-овыми основами удм kudminda «сколько», ken'aminda «сколько как много», а также сочетания тех и других с послеложной основой кст- «около, приблизительно» такет. kiidkem «насколько» В южнокоми регионе зарегистрировано также слово inejcc, »///ее «сколько» вс те/ес vam peste1) «сколько Ti>i привез дров'7», образованное с помощью послеложного слова ее «около» Аналоги имеются и в других финно-угорских языках, напр фин montako, nuten monta, кишка monta «сколько» и др

Значения «зачем почему, с какой целью» в пермских, как и в большинстве финно-угорских языков, выражены падежными формами, обычно конзекутивом кз mijla, кп niijla, mß'a, кя me/la удм malí, в диалектах элативом, напр кз уд miijis', mit]is's'a, печ mi]is' s'ojtem tsak9 «почему не съедобный гриб7», эгрессивом кп mjjs'an', кя mes'an' m es'an' sida pondis vis'ne9 «отчего он заболел9», редко аккузативом вв mijes «почему, зачем»

3 2 К-овые местоимения и их производные А"-овые интеррогати-вы являются структурными аналогами демонстративов и объединяются в тс же лексико-грамматические группы наречия места со значениями «где», «куда», «откуда», «док\'да», времени «когда», «с каких пор», «до каких пор», образа действия «как», «каким образом», адъективы «какой», «каков», «который» и количественные слова «скочько», «паскопъко»

Наречия места группируются вокруг тех же основных направления движения «где - куда - откуда», что и дсмонстративы ближнего «здесь - сюда - отсюда» и дальнего «там - туда - оттуда» указания (Гл II, п 3 1) Р1меются также вторичные образования со значениями «в каком nanpaeieuuu», «в какую сторону» и тд, являющиеся поздними формами локальных падежей Основные наречия места представляют собой застывшие формы с дефектным морфемным членением

1 Формы, образованные от основ коми kud- ~ kod- ~ ked-, удм kud- «который» с помощью стандартных падежных суффиксов (кз ко ella п\ удм kudlan' «в какую сторону», кз kods'an' «откуда» и т д ), часто включают лексемы с локальным значением удм pal, коми -lador «сторона, направление» кз kodladoijn, удм kudpalan «где, в какой стороне» и т д В кя им соответствуют конструкции с kudik kudik ¡ ador is' «с какой стороны» В коми языке имеется специальная лскссма кз kodar, кп kedei «которая сторона», часто осложненная элементом -la, -ladoi кп kedeiladoijn «на которой стороне» и тд В ее составе обычно выделяют суф -/, который

имеется также в словах к j etai-inedai «туда-сюда», ки etei «улица, двор», ср тж удм nun «'по», и возводя! кур i (Kovesi 1965 285) Вместе с тем, возможно она возникла из сочеыння kod dot «какая сторона» по типу удмурккого kiidpal- «1Ж », поскольку имеется только в коми языке

2 Структура рапнп\ iiiiieppoiaiinsoB полностью совпадают со струмурои указательных наречии Формы инсссива кз ken(i) «где» и элатива кз kjs', к is'an', кн к is'an' «откуда» имеются только в коми языке Транзитив АД/) «1де, но какому месту», также широко представленный в коми языке, в удмур!ском зафиксирован только в устойчивых выражениях удм диал kit veths'kod^ «где (ты) ходишь9», kill -тай, A/ft -mai ti «где и когда, букв где - по чему» Шире используются производные от этой основы, напр kjtiti, kititiz «по какому меау», kitijaz «где», L id ni «в какой стороне», kitiis'cn «откуда», kin is' «oí куда, с каких мест» и др Как и указательные, вопросительные наречия места со значениями «где» и «откуда» образованы от основы, осложненной элементом -/- кз kit еп, кп kit ai ~ удм kit in «где», кз kit is', кп kitis' ~ удм к it is' «откуда», кз kit is'an', кп kit is'an', к я kehs'an' ~ удм kit is'en' «откуда, с какого места» и т д , а со значением «куда» -элементом С- кз kitte, кп kite с ~ удм к ¡а «куда», кз kite су, кп kiteey ~ удм kiteioz' «докуда» и т д

Наречия в р е м с н и представлены двумя формами 1)кз kor, кп кег, удм ки «когда» кз лл коп, вс kör «когда» и 2) кз kod ir, кп kedir, кя kuder, удм kiiddii «когда» удм диал kudeliie, kuddiija «иногда, кое-когда» < общеп ~*ко- и dir «время, период» (КЭСК 127) Кп слово kedpora, kedporu, ketpoiu образованно аналогично с участием рус пора Элемент -г в кз kor, кп кег считается «застывшим прапермским суффиксом» (КЭСК 126) или элементом сокращенной формы местоимения кз. kodir, кп kedir «когда» (Серебренников 1963 348, Основы 1976 193) Ср венг mikoi «когда»

Вопросительные н а р с ч и я образа действия представлены стандартной формой кз кп A/j(/) ~ удм А/г'/ «как, каким образом» и полностью соответствуют указательным кз кп taj(i), siy(i) ~ удм taz'(i), oz'(i) «так, этак» Из вторичных наречий зарегистрирована форма кз kiicenid, кп kicema «как, каково» < кисет «какой» + адвербиальный суф -а

Вопросительные количественные слова в коми и удмуртском языках различаются В общекоми слове kiiiiin (кз вв knnui, вс л уд к in im, у я. kiniinja, л kjnj/nja, кп kin mi, kiniinja, кя kernen) выделяется вопросительный корень ХА/- и сегмент "nun «количество, мера», представленный в словах mínela «около», simjn «столько», кз копии, удм киапип «тридцать» и др и имеющий соответствия во всех

фшию-угорских и многих пндосиропспскпх языках, напр ст -сл мьногь «много» (КЭСК 158 183 UEW 279, SKES 347 п др )

Происхождение удм ken 'а «сколько» неясно Б А Серебренников выделяет основу вопросительного местоимения ке- и элемент -п'а, значение которого «в настоящий момент определить нсвозмож-но»(1963 211) хотя он присутствует и в указательных местоимениях tan'am inda, son'aminda «столько», ken'ake son 'а «сколько-нибудь» и др

Вопросительные адъективы кз кисст, кп kiccm ~ удм к ice «какой» аналогичны указательным кз taCem, secern ~ удм tace, 4jce «такой, вон такой» (Гл II. п 3 5 ) Слово со значением «который по счету» образовано от кз kjmjn кп kin im, удм ken 'а «сколько» кз kimined, кп kinimet, удм kcn'aeti «который» с помощью суф порядковых числительных От темпоральной основы кз kor, кп кег «когда» образованы также адъективы кз kors'a «какого времени», korkes'a «давнишний», кп keikes'a «давний, давешний», которым в удмуртском языке соответствуют производные с основой кета «долго» вроде ке-nuila «давний, давнишний»

§4. Служебные части речи вопросительно-местоименного происхождения

4 1 Вопросительные частицы в пермских языках 4 1 1 Вопросительные местоимения переходят в разряд частиц в составе восклицательных предложений, в возгласах, выражающих удивление, восхищение, недоумение и тд кз kip on ted' «как не знаешь9'», удм kice soos musoes'' «какие они милые'» и тд В партикулярном значении, напр , выступают удм та «что» та kitin tonn «где же ты9», та kiz'i oz'i «да как так'9», кз muta «сколько» печ pis'mo mida oz isti «даже письмо не шлет», кп mij-mijis' «если что, в случае чего», удм maris' mar «если что» и др

4 12 Вопросительные частицы выделяется по двум параметрам а) по наличию (иногда предполагаемому) в их структуре вопросительных основ н б) по наличию вопросительной, вопросительно-указательной (или близкой) семантики По семантике частицы делятся на 1) нейтрально-вопросительные соотносимые с рус т и 2) эмоцио-нально-вопросительныс, соотносимые с рус разве, неужет, неужто

Известным примером перехода вопросительной основы в частицу являются фнн -ко , -ко кар-go , -ко, вепс -i(k), пж -ka , -ка, вод -ко, -kse, эст -к, -ks. восходящие к ур А-овому местоимению (Хакулинсн 1953 216) Видимо, к этому ряду могут быть причислены кз кп -ке удм -ке в неопределенных местоимениях кз kodke, кп ктке, удм ктке «кто-то» и т д

Более сложным способом образования вопросительных часгиц является переход в них указательных основ Как считают исследователи пермские вопросительные частицы коми -с\ удм -а, кз кп не, но «же, разве» восходят к очень древним дснмпческнм элементам По-видимому, сюда можно отнести также удм te «ли», к -ja и -/ и др Последние нельзя однозначно причислить к дейктпкам, однако регулярность, с которой они появляются в системе местоимении (иаир , kod-i ~ kod-ja «кто», кисет-ja ~ kucem-i «какой», nuj-ja ~ my-i «чю за», koi-ja ~ kor-i «когда же»), позволяет рассматривать их в контексте данного исследования

4 2 Союзы вопросите ¡ыю-местоименного происхождения в финно-угорских языках образованы ог указательных основ 'ту- «что7» и «кто7 что7», однако соотношение их различно Пермские союзы образованны чаще от А-овых, реже от /м-овых основ кз kjp siji «как так и», sc к kor «тогда когда», si ponda ту «ввиду того, что», кп sijen тй'а «потому что», п'е s/sijeii sto «потому что», sijeii medbj «затем чтобы», удм kitci oil «куда туда», kjz'j ке oz'j ik «как так и» Среди них практически нет полностью грамматикализованных «Настоящим» союзом можно считать лишь кз кп ке, удм ке «если», который прослеживается во многих языках венг ha, маис ке, хант ки, ке, эст km, лив ки, саам ко, ки «если» и, видимо, имеет древнюю историю

4 3 Послелоги вопросительно-местоименного происхождения В пермских языках имеются случаи перехода в послелоги вопросительных местоимений, достаточно редкие для финно-угорских языков Имеется лишь два примера маис yol't' «как, подобно» < ур «кто» и эрз kond'amo, мокш kod'ama «подобно чему-либо» < ур "1,у «кто, что» + суф -п + 1 ty «тот»+ суф то, та Они сопоставимы с пермскими кз кп kod', удм kad' «как, словно, подобно, будто» Вопросительно-местоименное происхождение имеют также два послелога кз kjnun, кп кпит, кя keinen «около» < «сколько» и кп ii и/к' «через» Последний является формой элатива местоимения ту «что» dir ту/ч'«спустя значительное время»

Образование второстепенных разрядов местоимений на базе вопросительных основ В финно-угорском праязыке еще не было второстепенных разрядов местоимений, в их функции выступали вопросительные Дифференциация происходила позже путем добавления к вопросительным основам аффиксов, местоименных корней, отдельных слов или их частей, заимствованием и т д В работе рассматриваются основные деривационные модели неопределенных, отрицательных и обобщитсльных местоимений, образованные от первичных вопрептельных основ

В Заключении даны общие выводы по работе

В результате исследования установлены основные тенденции развития системы первичных местоимений в близкородственных пермских языках Выявленные общие закономерности и расхождения объясняются как внутрисистемными факторами, так и перманентными контактами коми и удмуртского языков с различными родственными и неродственными языками Приведенное исследование подтверждает выводы о сложном и длительном процессе лингвогенеза, представляемого как непрерывный процесс становления древних диалектных ареалов, их подвижности и проницаемости Несмотря на генетическую общность дейктпческих корней, восходящих к общефинно-угорским (уральским) источникам, первичные местоимения в коми и удмуртском языках, их диалектах и диалектных ареалах имеют много особенностей, которые свидетельствуют о глубоких дивергентных процессах в ранней истории пермского языкового континуума

Основные положения диссертации отражены в счедующих публикациях

Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ

1 Федюнсва Г В О границах личного дейксиса в языках разных типов// Филологические науки -М , 2008 № 4 -С 48-55

2 Федюнсва Г В О типологии местоименного значения // Вестник Ленинградского гос уни-та им А С Пушкина Науч журнал Серия филология -СПб, 2008 №4(16) -С 172-179

3 Федюнсва Г В О прибалтийско-финском компоненте в коми языке // Известия Уральского гос ун-та № 55, Серия 2 Гуманитарные науки Вып 15 -Екатеринбург, 2008 -С 172-180

4 Федюнсва Г В Севернорусское чо-шшабудь, како-нинабудь // Вестник Санкт-Петербургского ун-та Серия 9 Филология Востоковедение Журналистика Вып 2 4 2 - СПб , 2008 - С 245-248.

5 Федюнсва Г В О границах грамматического варьирования (на примере местоимений коми языка)// Вестник Челябинского гос ун-та Серия Филология Искусствоведение Вып 21 № 16 (117)-Челябинск, 2008 -С 165-171

6 Федюнсва Г В О таксономических признаках дейктпческих слов // Вестник Вятскою гос гум ун-та Серия Филология Искусствоведение №4 (2) Том 2 - Киров, 2008 -С 138-146

7 Федюнсва Г В О рефлексах прауральских деиктических частиц '"с «этот, тот» - •о~'Ч1 «тог» в пермских языках// Вопросы языкознания M , 2009 № 1

¡Монографии

8 Федюнсва Г В Первичные местоимения в пермских языках -Екатеринбур1 УрО РАН, 2008 427 с (26,75 и л )

9 Федюнсва Г В Указательные местоимения и нч производные в пермских языках -Сыктывкар Коми НЦ УрО РАН, 2007 -240 с (15 ил)

10 Фсдютъа Г В Коми месюимение к проблеме формальною варьирования н я ji.ikü -Сымынкар Коми НЦ УрО РАН 2000 -71 с (4,75 и л)

11 Федюнева / В Словообразоиаютьиые суффиксы сущеывшель-ны\ в коми языке -М Наука 1985 - П4 с (9 4 пл )

12 Федюнева I И Именное словообразование в коми языке -Сымывклр Коми ЛЦ УрО РАН 2000 -90 с (5 75 и л )

13 Федюнева I В Моеюимения и числшельные опьп новой интерпретации в cBeie создания научной i раммашкп коми языка -Сыктывкар Коми НЦ УрО РАН Вып 241 1990 60 с (3,75)

14 Федюнева Г В Морфемный сосыв и морфологический тип коми языка -Сыктывкар Коми НЦ УрО РАН Вып 294, 1992 - 37 с (2,25 и л)

15 Федюнева Г В Местоимения 1-го и 2-го лица в пермских языках исторические параллели -Сыктывкар Коми НЦ УрО РАН Вып 475,2005 -50 с (3,25 пл)

Учебники, учебные пособии

16 Федюнева Г В Современный коми язык Морфолошя Кол авторов -Сыктывкар Коми кн изд -2000 -С 3-38,54-59, 139-207,404-435,525538 (39/ 9,9 п л )

17 Федюнева Г В Знаменательные части речи в коми языке Учебное пособие для вузов -Сыктывкар СыктГУ, 1991 -107 с (соавт Е А Цыпанов) (5,2/ 3,7 п л )

18 Федюнева Г В Словообразование коми языка Учебное пособие для вузов - Сыктывкар СыктГУ, 2002 - 99 с (соавт Г В Пунегова) (5,8/ 4,5 п л)

Электронные ¡пиликании

19 Федюнева Г В Демонстративы в пермских языках -М Федеральное агентство по образованию ВНТИЦ, 2006 №50200602061 -92 с

20 Федюнева Г В Пермские местоимения 1-го и 2-го и 3-го лица в контексте финно-угорских (уральских) реконструкций -М Федеральное агентство по образованию ВНТИЦ, 2006 № 50200601082 -107 с

Прочие публикации

21 Федюнева Г В Типологические особенности системы личных местоимений в пермских языках// Материалы II Международной конференции «Язык и культура» РАН, Ин-т иностранных языков науч журнал «Вопросы филологии» М , 2003 -С 142-143

22 Федюнева Г В Язык коми//Народы Поволжья и Приуралья Коми-зыряне Коми-пермяки Марийцы Мордва Удмурты Серия «Народы и культуры» -М Наука, 2000 -С 32-41

23 Федюнева Г В О границах личного местоименного дейкснса в пермских языках// Материалы XXXII Международной филологической конференции Уралпсшка 4 2 Вып 13 -СПб, 2003 - С 28-34

24 Федюнева Г В К вопросу о прпбалтписко-фпнско-пермских контактах коми местоимения ннда, ныда «они»// Материалы XXXIV Международной филоло1 пческой конференции Уралистика Вып 15 4 2 -СПб , 2005 -С 46-51

25 Федюнева Г В Аналогия как импульс исторического изменения (на примере личных месюимений пермских языков)// Материалы II Междуна-

родной конференции «Язык и культура» РАН, Ин-т иноиранных языков, науч журнал «Вопросы филоло! пи», М 2005 - С 234-235

26 Федюпева Г В Местоимения с начальным > и коми языках к вопросу о реконсфукции вокалических указательных основ в уральском праязыке // Материалы XXXV Международной фплото!ическон конференции Уралистика Вын 16 4 2 -СПб, 2006 -С 39-46

27 Федюпева Г В Личные месюимснпя в коми языке вариативность и норма // Пермнстика Диалекш и история пермских языков во взаимоотношении с другими языками -Сыктывкар, 1999 -С 173-180

28 Федюпева Г В Вариативность личных местоимении в коми языке и проблема языковой нормы // Проблемы удмурткой и финно-угорской филологии -Ижевск, 1998 -С 305-319

29 Федюпева Г В Структурные типы коми наречий// Грамматика и лексикография коми языка Тр ЛЯЛИ Коми НЦ УрО РАН Вып 58 Сыктывкар, 1995 -С 99-122

30 Федюпева Г В Демонстранты в пермских языках// Инновации в науке и образовании Гос координационный центр информационных техноло-1 ни (№11,22) -М, 2006 -С 22

31 Федюпева ГВ Лексико-граммашческие разряды местоимений// Коми язык Энциклопедия -М , 1998 - С 216-218

32 Федюпева Г В Местоимение//Коми язык Энциклопедия -М , 1998 -С 254-255

33 Федюпева Г В Прономинализация// Коми язык Энциклопедия -N1,1998 -С 395

34 Федюпева Г В Склонение местоимении// Коми язык Энциклопедия -М , 1998 -С 436-437

35 Федюпева Г В Формальная вариативность коми местоимений в типологическом освещении // Congressus nonns mtei nationahs fenno-ugristarum P II-Tartu 2001 -S 220-227

36 Федюпева Г В О статусе так называемых «местоименных наречий» в коми языке // Коми слово в грамматике и словаре -Сыктывкар 2000 -С 73-83

37 Федюпева Г В Национальный коми язык структура и перспективы развития// Коренные этносы европейского северо-востока России на пороге нового тысячелетия история, современность перспективы Сыктывкар, 2000 С 503-510

38 Федюпева Г В Местоимение//Республика Коми Энциклопедия -Сыктывкар 1999,-С 274

39 Федюпева Г В О системе s-овых словообразовательных суффиксов в пермских языках//СФУ -Таллин, 1981 №1 -С 17-25

40 Федюпева ГВ Морфологическая семантика коми месюиме-ний//Пермнстпка Диалекты и история пермских языков во взаимоотношении с другими языками Сыкшвкар 2001 -С 274-280

41 Федюпева ГВ Местоимение как микросистема частей речи // Пермистнка Вопросы пермской и финно-угорской филолоши -Ижевск, 2002 - С 434-442

42 Федюнеиа Г В Личные мес ншменпя i¡ коми и русском языках со-поилшислыю-шиоло! ичеемш ленем // Коми-зырянская кулыурл XX в и финно-}i орсыш мир -Сымывклр. 2003 - С 152-160

43 <¡>c()ionc(,(t I 11 Пермские местпменпя 1-ю и 2-го и 3-ю лица и кошекие фннно-уюрскнч (уральских) реконырукцнп// Компысмерные учебные про|раммы н 1ШИ0ИЛЦИИ М' 9 -М , 2006

44 Федюнева I 11 Функцпоплльно-семлшическпе разряды коми и русских месюимешш вопросы классификации // Русский язык и кулыурл северно! о Предуралья - С ыы ывклр, 2002 -С 119-125

45 Федюпеаа Г11 Мсыоимения 3-ю лица в пермских языках исю-рико-диллектные соотекишя // Вопросы коми диллекюло!ни -Сымывкар,

2004 -С 150-161

46 Федюпсш I В О суффиксах личных местоимении в пермских языках// Congiessus deumus inteinationalis fenno-ugnstauim Joshkai-Ola País II Summariaacioasium in sectionibub Linguistica -Пошкар-Олл, 2005 -С 162

47 Федюнева Г В Демонстранты в пермских языках// Компьютерные учебные программы и инновации №7 - М,2007 -С 130-131

48 Федюнева Г В Коми-зырянский язык // Государс! венные языки в Российской Федерации Энциклопедический словарь-справочник -М , 1995 -С 109-121

49 Федюнева Г В Коми (коми-зырянский) язык // Государственные и титульные языки России Энциклопедический словарь-справочник -М Academia, 2002 -С 158-177

50 Федюнева Г В Диалектное пространство коми языков История письменности и литературные коми языки Лексический состав коми языка в историческом освещении//Атлас Республики Коми -М , 2001 -С 130-141

51 Федюнева Г В Новое в коми лингвистике опыт системного описания морфологии коми языка// Lingüistica Uialica -Tallinn, 2001 № 4 - С 276-287

52 Федюнева Г В К истории аффрикат ивных словообразовательных суффиксов в пермских языках//СФУ -Таллин, 1981 №2 -С 97-104

53 Федюнева Г В Словообразова1ельные суффиксы в диалектах коми-зырянскою языка и словообразовательная вариантность // Fenno-ugiistica Тартуский юс ун-т Вып 8 -Тарту, 1981 - С 27-42

54 Федюнева Г В К вопросу идентификации коми наречий// Congressus Octavus Inteinationalis Fenno-Ugnstaium -Jyvaskyla, 1996 PaisV -S 30-35

55 Федюнева Г В Субстантивные неличные местоимения в коми и русском языках// Сопоиавшельнля филолошя и полилишвизм -Казань, 2002 -С 136-138

56 Федюнева Г В Пермское местоимение hun~kod(i) «кю» как пример диверюнцнп в близкородственных языках // Сопоиавшельнля филология и полшпни иизм -Казань 2005 -С 136-141

57 Федюнева Г В К вопросу о прибалтийско-пермских языковых связях коми меаоимения иияи.пнян «наш,ваш»// Пермистика Диалекты и исюрия пермских языков во взаимодействий с друтми языками -Пермь,

2005 - С 192-199

58 Федюнева Г В Об указательных словах «сейчас» и «то1да» в пермских языках// Maiepiuuibi XXXVI Международной филотогической конференции Выи 9 Уралиипка -СПб С-Петербургскпй i ос ун-т, 2007 -С 88-94

59 Федюнева Г В Фактор одушевленности в дистрибуции местоимении кт- и kod- ~ ked- ~ kucl- «кто который» в пермских языках // Конференция по уральским языкам, посвященная 100-летию К С Машпнскоп - М , 2007 -С 236-238

60 Федюнева F В Коми sije. naje ~ удмуртское w, soos «тот та, то те» -►«он она они»// Lingüistica Uralica XLIII, -Tailinn, 2007 №4 -С 283-295

61 Федюнева Г В К 100-летию Клары Евгеньевны МаГппнской // Lin-ginstica Uialica XLIV -Tallinn, 2008 №2 - С 136-139

62 Федюнева Г В Развитие сисчемы личных местоимении в пермских языках номинативные формы// Congiessus decimus inteinationalis fenno-ugristarum Joshkai-Ola 15 08 2005 Lingüistica País V Йошкар-Ола, 200S -С 338-346

63 Федюнева Г В Об отрицательных местоимениях с префиксачьным /!-(/!-) в пермских языках // Материалы XXXVII Международноп филотошче-ской конференции Уралистика Вын 11 -СПб С-Пегербургскнй гос ун-т

2008 -С 65-70

64 Fedjttneva G Die Entwicklung dei nominalen Ableitungstamme ín den permisehen Spiachen//Lapponica et uialica -Uppsala, 1994 -C 32

65 Fedjuneva G Die Probleme der Identifizirungder Adveibien ín dei komi Spiache// Congiessus Oetavus Internationalis Fenno-Ugnstaium -Jyvaskyla, 1995 -S 97

66 Fedjuneva G Die Entwicklung der nominalen Ableitungsstamme ín den permischen Spiachen//Laponica et uralica -Uppsala, 1996 -S 171-179

67 Fedjuneva G Foimal variativity and tipology of language (Komi pio-nouns, as an example) // Congiessus nonus internationalis fenno-ugristarum País II -Tartu 2000 -S 52

68 Федюнева Г В Структурные типы неопределенных местоимений в финно-угорских языках // Пермистнка XII Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками Ижевск, 2008 -С 343-352

69 Федюнева Г В Об одной этимологии в контексте пермско-чувашскнх языковых контактов// Материалы Международной научной конференции «Чувашский язык и современные проблемы алтаистики» -Чебоксары,

2009 (в произв )

Сокращении

неш -всшерскии пенс - ишсскин, ин - верхнеиыче!одемш диалем (кз ) вс. - всрмисысольскпи диллсм (кз) иод - водскни, вч - верхнечепец-кии Iовор (удм ) «им - нимемш диалем (к1) нж - П/кемскии диалект (кз) ижор - нжорекпи, ши.в - шн.вин.скип : опор (ки ), к - коми, кар - карельский к! - коми-зырямемш коч - коченемш ювор (кп), кп - коми-нермяцкии, кя - коми-язышнекное наречие лив - лнвекин, лит -лшерагур-ныи язык, лл - лузско-леикпп диачем (кз) маис - млнснйскнн, мар - ма-ринскин, мокш - мокша-мордовекпн морд - мордовскии, ив - нижневыче-годскии диалек1 (кз), нч - нижнечепецкне юворы (удм ), оньк - оньковскни ювор (кн ), печ - нечорскин дналск! (кз ), рус - русскнп, скр - нрнсыкгыи-карскии диалек1 (кз ) сс - среднесысольскии диалем (кз), сч - среднече-пецкие юворы (удм), таг - ыырский уд - удорскии дналем (кз ), уд (Ваш) -вашскии говор уд дпалек1а. удм - удмур1скни фпн - финскии, ур - уральский праязык, ф-у1 - фпнно-угорскии праязык \аш - хатыискип, чув -чувашский, эрз - эрзя-мордовскии, эсг - эеюнекии

///

\\

Заказ №3 Тираж 120

Информационно-издательский отдел Коми научного центра УрО РАН 167982, ГСП, г Сыктывкар, ул Коммунистическая, 24

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Федюнева, Галина Валерьяновна

Введение.

Глава I. Личные местоимения 1-го и 2-го лица в пермских языках

§1. Общие сведения о системе личных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции.

§2. Эволюция личных местоимений 1-го и 2-го лица в пермских языках. Номинативные формы.

§3. Падежное словоизменение личных местоимений в пермских языках.

3.1. Образование косвенных падежей местоимений

Г-го и 2-го лица единственного числа.

3.2. Образование косвенных падежей местоимений

1-го и 2-го лица множественного числа.

Глава II. Указательные местоимения и их производные в пермских языках

§1. Общие сведения о системе указательных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции.

1.1. Оппозиции указательных местоимений в финно-угорских языках.

1.2. К вопросу о вокалических указательных основах в финно-угорских языках.

1.3. Указательные местоимения с основой п- в финно-угорских языках и образование форм множественного числа.

§2. Эволюция указательных местоимений в пермских языках.

2.1. Система указательных местоимений в пермских языках. Номинативные формы.

2.2. Склонение указательных местоимений в пермских языках.

2.3. Указательно-личные местоимения 3-го лица в пермских языках.

2.4. Особенности склонения указательно-личных местоимений.

§3. Производные указательных местоимений в пермских языках.

3.1. Местоименные наречия места.

3.2. Местоименные наречия времени.

3.3. Местоименные наречия образа действия.

3.4. Количественные указательные местоимения.

3.5. Адъективные указательные местоимения.

§4. Служебные части речи указательно-местоименного происхождения в пермских языках.

4.1.Частицы указательно-местоименного происхождения в пермских языках.

4.2. Союзы указательно-местоименного происхождения в пермских языках.

Глава III. Вопросительные местоимения и их производные в пермских языках

§ 1. Общие сведения о системе вопросительных местоимений: финно-угорские (уральские) реконструкции.

§2. Эволюция вопросительных местоимений в пермских языках.

2.1. Номинативные формы вопросительных местоимений в пермских языках.

2.2. Склонение вопросительных местоимений в пермских языках.

§3. Производные вопросительных местоимений в пермских языках.

3.1. М-овые местоимения и их производные.

3.2. iT-овые местоимения и их производные.

§4. Служебные части речи вопросительно-местоименного происхождения в пермских языках.

4.1. Вопросительные частицы в пермских языках.

4.2. Союзы вопросительно-местоименного происхождения в пермских языках.

4.3. Послелоги вопросительно - местоименного происхождения в пермских языках.

§5. Образование второстепенных разрядов местоимений на базе вопросительных в пермских языках.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Федюнева, Галина Валерьяновна

Данное исследование представляет собой первый опыт обобщающего сравнительно-исторического изучения системы пермских местоимений, сформировавшихся, в- коми- и удмуртском языках после распада финно" : ( пермского языка-основы. Рассматриваются наиболее древние разряды i ■ 1 ( местоимений: личные, указательные и вопросительные, имеющие корни финно-угорского (уральского) происхождения. На широком материале пермских языков и диалектов предлагается, реконструкция общепермских архетипов, прослеживается их эволюция, выявляются системные исторические закономерности,' приведшие к их- изменениям. В- ходе сравнительноисторического и- типологического , изучение пермских местоимений поднимаются некоторые вопросы конвергентно-дивергентного развития1 родственных и' неродственных языков в контактной.зоне-Европейского Севера, 1 I

Россин и Приуралья.

Актуальность , темы, исследования. Сравнительно-исторические и типологические исследования языков и языковых союзов входят в число приоритетных направлений современной^ лингвистической* науки. Однако их результативность в значительной мере зависит от объема языкового материала, вовлеченого в научный оборот. Следовательно, эффективность и репрезентативность исторических исследований находится в прямой зависимости от степени изученности отдельных языков и языковых групп, проще говоря, от наличия фундаментальных работ по историко-типологическому описанию конкретных языковых систем, грамматических категорий, частей речи, лексико-грамматических разрядов и т.д.

Пермские местоимения как древнейший пласт лексики финно-угорского (уральского) происхождения представляют несомненный интерес для сравнительно-исторических и типологических исследований не только уральской, но и других языковых семей. Однако степень изученности этого •разряда лексики остается явно- недостаточной для- широких обобщений1 и исторических выводов. Многие вопросы становления местоимений пермских языков до сих пор не. получили полного освещения и, соответственно, однозначной интерпретации. Это объясняется, прежде всего, отсутствием полного систематизированного языкового материала по всем пермским языкам, их диалектам и говорам, в том числе по смешанным говорам, находящимся в / исторических контактах с родственными прибалтийско-финскими, обско-угорскими и волжскими языками.

Местоименная система пермских языков формировалась в русле общих тенденций развития финно-угорских языков, однако имеет свои особенности, которые пока не получили достаточного освещения. К таковым следует отнести вопросы происхождения основных форм, становления падежного и числового словоизменения, диалектного варьирования, формально-семантических оппозиций и аналогии как наиболее существенных факторов исторического развития языковых систем. Много проблем связано с происхождением форм отместоименных наречий и других производных, а также с освещением исторического взаимоотношения первичных местоимений и служебных слов. Недостаточная разработанность многих вопросов исторической грамматики и диалектологии пермских языков, в том числе пермских местоимений, давно ощущается в финно-угристике. Она отрицательно' сказывается на надежности реконструкции праформ и освещении праязыковых процессов в целом.

Историческое сопоставление языковых данных близкородственных коми и удмуртского языков с широким привлечением диалектного материала, представленное в данном исследовании, даст новый импульс для сравнительного финно-угроведения, адекватного освещения истории становления финно-угорских и пермских языков, их диалектного членения, освещения вопросов лингвогенеза, диалектообразования с учетом их контактирования с другими языками.

Актуальность данного исследования выходит за пределы языкознания, поскольку полученные результаты могут быть использованы для решения проблем этногенеза и этнической истории народов северных территорий, истории их заселения. Привлечение нового материала, его всестороннее t описание и интерпретация позволят выйти на новый уровень обобщений; внести коррективы в устоявшиеся теории, наметить новые направления в изучении пермских (финно-угорских) языков.

Цели и задачи-; исследования;. Целью данного исследования является всестороннее описание пермских первичных местоимений и: их производных в синхронном, диахронном и сравнительно-сопоставительном^ аспектах, создание целостного взгляда- на местоименный дейксис пермских языков' как относительно самостоятельной микросистемы в контексте исторического развития фшшо-угорских языков.

Основной задачей является?! системный; структурно-семантический; и этимологический анализ первичных местоимений, к. которым относятся: 1) личные местоимения- — рефлексы финно-угорских (уральских) местоименных основ? *mV- *tV~, *s V-, *п V-;. 2) • указательные местоимения и; их производные .—-рефлексы, уральских: указательных основ *tV~, *sV- *nV~;; 3) вопросительные местоимения:; и их производные; - .рефлексы;: уральских вопросительных основ-*kV- и *mV~. Решение этой» задачи- предполагает сбор1 и систематизацию сведений о происхождении и эволюции местоименных, основ- деривационных, формантов^: числовых и; падежных суффиксов; способов словообразования;-; описание: общих закономерностей; и особенностей формирования;. место именит в диалектах и; говорах; реконструкцию общепермскихг этимологий; ; выявление конвергентных и дивергентных процессов в инновационном развитии пермских языков и диалектов; выяснение роли внутренних импульсов и языковых контактов в исторической ретроспективе и др: В' ходе исследования; решается;; также практическая задача» систематизации корпуса местоименных форм; пермских языков-и введение в научный оборот материала пермских диалектов.,

Степень изученности проблемы. Было бы неправильно утверждать, что история; пермских местоимений вообще не исследовалась или разработана чрезвычайно слабо. Информация о структуре, происхождении и развитии, общая характеристика морфологических особенностей коми и удмуртских местоимений имеется'во всех обобщающих трудах по истории финно-угорских языков; исторических грамматиках языковых ветвей и отдельных языков. Прежде всего, имеются; ввиду разделы,- посвященные истории* финно-угорских местоимений, в таких работах, как:. Основы финно-угорского языкознания (вопросы.происхождения и развития; финно-угорских языков). М.: Наука; 1974; Основы финно-угорского языкознания (марийский, пермские и угорские языки).

М.: Наука, 1976; Майтинская К. Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков. М.: Наука, 1979; Серебренников Б. А. Историческая морфология пермских языков. М.: Наука, 1963; Серебренников Б.А. Историческая морфология мордовских языков. М.: Наука, 1967; Бубрих Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка. Саранск, 1953. Галкин И.С. Историческая грамматика марийского языка. Морфология. Ч. I. Йошкар-Ола, 1964. Бубрих Д. В. Историческая морфология финского языка. M.-JI, 1955. Лыткин В.И. Историческая морфология коми языка. Пермь-Сыктывкар, 1977; Budenz J. Az ugor nyelvek osszehasonlfto alaktana. Budapest, 1884; Szinnyei I.L Finnisch-ugrische Sprachwissenschafit. Leipzig, 1910; Collinder B. Comparative Grammar of the Uralic Languages. Stockholm, 1960; Baker R. The Development of the Komi Case System: A Dialectological Investigation. Helsinki, 1985; Bartens R'. Permilaisten kielten rakenne ja kehitys / Memoires de la Societe Finno-ougrienne. 238. Helsinki, 2000 и др.

Более обширный и систематизированный материал содержится* в работах, посвященных непосредственно местоименному дейксису, таких, напр., как: Майтинская К.Е. Местоимения в мордовских и марийских языках. М.: Наука. 1964; Майтинская К. Е. Местоимения в языках разных систем. М.: Наука, 1969. Разработке частных вопросов истории финно-угорских, в том числе и пермских, местоимений посвящено большое количество статей как в отечественных, так и зарубежных изданиях. Напр.: Майтинская К.Е. Семантика указательных местоимений в финно-угорских языках /Вопросы финно-угорского языкознания. Вып. IV. Ижевск, 1967. С.143-149; Майтинская К.Е. К вопросу о генетической связи финно-угорских (уральских) указательных и личных местоимений' / Советское финно-угроведение. Таллин, 1969. С. 237-243; Майтинская К.Е. Местоимения и универсалии / Универсалии и типологические исследования. М.: Наука, 1974. С. 92-104; Хаузенберг А.-Р. Некоторые вопросы истории коми языка в свете теории контактов/ В.И. Лыткин и финно-угорский мир. Материалы международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения В:И. Лыткина. Сыктывкар, 1999. С. 158-162; Ravila P. Zur Geschichte der Deklination der Personalpronomina in den uralischen Sprachen / MSFOu «Memoires de la Societe Finno-ougrienne», XCVIII. Helsinki, 1950; Hausenberg A-R.

Onko komin ja itamerensuomalaisissa kielissa areaalisia yheispiirteita? / CJFU VIII. Pars IV. Jyvaskyla, 1995. S. 180-182 и мн. др.

Однако специальных работ, посвящнных истории коми и удмуртских местоимений, крайне мало. Как уже отмечалось, местоимениям посвящены лишь разделы в исторических грамматиках отдельных языков, которые, естественно не могут претендовать на полноту и основательность освещения предмета. Часто в таких описаниях даются только ссылки на уже устоявшиеся мнения, без дополнений и критического пересмотра. Среди специальных работ по пермским местоимениям можно назвать лишь статью Т. Уотилы (Uotila Т. Zur Deklination der Personalpronomina in der permischen Sprachen/ Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. L. 1-3 fuzet, 1936), посвященную некоторым' вопросам склонения личных местоимений в пермских языках.

Основное внимание в финно-угристике уделялось и уделяется истории формирования местоимений в финно-угорском (уральском) праязыке. И если в результате этих разработок реконструкция прафинно-угорской дейктической системы может считаться вполне удовлетворительной, то ее дальнейшее развитие в отдельных языковых ветвях не получило столь обстоятельного освещения. Не являются исключением и пермские языки, которые весьма слабо изучены с точки зрения исторической грамматики. В том числе многие вопросы этимологической истории местоимений не освещались или не нашли однозначного решения, а имеющиеся этимологии и гипотезы часто противоречивы или не объясняют сути явления. К таким проблемным вопросам можно отнести, напр., инновации в структурном преобразовании указательных и вопросительных местоимений и их производных, восходящих к древним дейктическим корням *tV~, *sV-, *nV~, n'V-, *e~, *kV- ,*mV~, различия в формировании личных местоимений lsg. и 2sg. к. те / te, удм. топ / ton; образование аккузатива, генитива, датива и аблатива lsg. и 2sg. от основ к. теп- / ten-, удм mm- / tin-; происхождение формы генитива pi. к. mijan-/ tijan-, удм. mil'am / til'ad; формирование парадигмы словоизменения местоимений lp 1. и 2р1. и реконструкция отдельных форм; объяснение различий числовых форм местоимений 3-го лица: к. 3sg. sije / 3pl. naje, удм. 3sg. so / 3pl. soos и мн. др. На наш взгляд, в пермистике недостаточно разработаны вопросы дистрибуции падежных, форм по диалектным: ареалам, связанные с историческим варьированием на общепермском языковом пространстве: Например, до сих пор не получила однозначной интерпретации формальная: и семантическая близость местоимений северо-западных коми-зырянских диалектов с коми-пермяцкими и удмуртскими, не подвергались; системному изучению коми-язьвинские соответствия и др.

Мётоды и- подходы? исследования. Адекватное освещение проблем, связанных с происхождением- и развитием такого сложного лексико-грамматического класса слов, каковым является; местоимение, требует синхронно-диахронного подхода; к предмету исследования и предполагает использование комплекса, взаимодополняющих методов сравнительно-исторического, синхронно-типологического и контрастивно-сопоставительного языкознания. Это позволяет объединить материал: различных работ в? рамках обобщающего исследования,. более объемно взглянуть на существо: проблемы, полнее- осветить, разновременные и; разнопорядковые' явления1 в исторической ретроспективе, .уточнить некоторые общетеоретические положения.

Многие языковые данные уже не: укладываются в жесткие схемы разветвления финно-угорских языков;, через, относительно стабильные праязыковые состояния (финно-угорский; финно-пермский; общепермский, общекоми и т.д.) с конкретной привязкой к определенным временным: и территориальным рамкам, поэтому сегодня предпочтение отдается более гибким теориям развития локально-ареальных языковых групп в рамках различных языковых союзов с размытыми территориально-временными границами. Конечной целью исторических, исследований становится не столько реконструкция праязыковых систем и древних архетипов, сколько выявление ареальных изоглосс и типов варьирования языковых явлений в полиэтничном регионе.

Основополагающим принципом типологических исследований, как, известно, является систематизация языковых фактов в рамках конкретного языка • и их сопоставление, что позволяет отобрать комплекс признаков, существенных; для выявления, универсальных закономерностей происхождения и: развития языковых структур в больших группах языков, в том числе, языков разных типов. Изучение общих принципов организации системы пермских местоимений показывает, что, несмотря на кажущееся разнообразие форм на поверхностном уровне и самобытность происхождения, они часто демонстрируют структурное и функционально-семантическое сходство с соответствующими образованиями многих родственных и неродственных языков. Синхронно-типологический подход позволяет более четко определить принципы организации класса местоимений как универсальной языковой микросистемы, во многом развивающейся по своим внутренним законам и продуцирующей очень специфические языковые элементы по типологически общим принципам и моделям.

Типологические исследования являются необходимой базой для сравнительно-исторического изучения языков, которое предполагает системное освещение процессов развития языковых фактов в широком временном и территориальном пространстве. Сравнительно-исторический метод тесно связан* с сопоставительно-историческим, однако, если сравнительно-историческое исследование основным результатом имеет реконструкцию* источников инноваций в родственных языках и установление процессов их развития, сопоставительно-исторический и контрастивный подход предполагает учет конвергентно-дивергентного развития языков в контактных зонах. Для* полноценного сравнительно-исторического анализа пермских местоимений в качестве фона исследования привлекался материал прибалтийско-финских, волжских и, отчасти, угорских языков, имеющийся в литературе и собранный автором из лексикографических источников. При решении отдельных конкретных вопросов происхождения той или иной формы во внимание принимались также данные неродственных языков, прежде всего, русского и чувашского. Общелингвистические методы дополнены приемами ареальной лингвистики, что позволило выявить корпус диалектных вариантов местоимений и обозначить изоглоссы некоторых однотипных явлений в пространстве коми диалектов.

Теоретической, и методологической основой данной" работы, послужили труды отечественных и зарубежных лингвистов. Среди них авторитетные работы общетеоретического характера и обобщающие исследования по местоимениям разных языков: К. Brugmann (1904), А.Н. Савченко (1962), Е.А. Вольф (1974), В.В. Виноградов (1972), М.И. Откупщикова (1984), О.Н. Селиверстова (1988), О.П. Ермакова (1989), А.С. Белоусова (1995), Н.Д. Шведова (1995; 1998), Е.В. Падучева (2002), К. Бюлер (2000) и др. Особо значимый вклад в теорию и методологию изучения местоимений, в том числе финно-угорских, внесла К.Е. Майтинская (1959, 1962, 1964, 1965, 1966, 1967, 1969, 1969а, 1970, 1974 , 1978, 1979, 1980, 1982, 1987, 1989 и др.). Ее работы определили основные концептуальные подходы автора к описанию системы пермских местоимений. Основополагающее методологическое значение для данной работы имеют следующие положения:

Местоимение как микросистема языка. Как известно, местоимения относятся к числу самых древних и консервативных лексико-грамматических разрядов слов, которые «сохраняют в своем составе следы древних звуковых изменений, исчезнувших падежных и словообразующих формантов, следы способов федупликации и словосложения» (Майтинская» 1964: 3). Этому способствует сама природа дейктических (указательных) слов, образующих «указательное поле языка» (Бюлер 2000: 75) как некую закрытую систему конечного числа элементов, практически- не пополняемую за счет новообразований или заимствований. Элементы этой системы, как правило, складываются на ранних стадиях развития языка и дальше уже развиваются по внутренним законам микросистемы, в известной изоляции от других языковых средств и систем. Чрезвычайно важную роль в системе любого языка играют первостепенные разряды местоимений - указательные, вопросительные и личные. Они развиваются в тесной связи друг с другом, а зачастую имеют общие этимологические источники - дейктические частицы, из которых одни специализируются как указательные, другие как личные, третьи - как вопросительные или вопросительно-относительные местоимения (Майтинская 1969: 232). Дальнейшее становление дейктических систем связано с формированием второстепенных разрядов неопределенных, отрицательных и обобщительных местоимений путем усложнения первичных корней специальными формантами, лексическими элементами или заимствованием отдельных лексем.

Особенностью местоимения как части речи является его замкнутость, весьма устойчивая склонность к ограниченному количественному изменению. Его отличает высокая стабильность строевых единиц и отсутствие продуктивных способов словопроизводства. Н.Ю. Шведова пишет: «Система местоимений в своем строении отличается от других классов слов двумя существенными признаками: 1) своей закрытостью, т.е. весьма осторожным отношением к новациям и 2) глубиной и ясностью своего устройства, которое играет определяющую роль в смысловом строении языка в целом».И далее: «Класс местоимений представляет собой естественную систему, обладающую основными признаками такой системы: это исторически сложившийся класс функционально единообразных слов, объединяющий в себе такие участки (подмножества), которые, существуя под эгидой вершины (вершинного ряда), находятся друг с другом в отношениях постоянного и тесного взаимодействия, их организующего и сопрягающего. Все малые организации, участки, составляющие систему в целом, обладают впечатляющим сходством формального и смыслового строения и функциональной предназначенности; никакой другой класс не характеризуется такой строгостью и стройностью внешней и внутренней организации и такой значимостью для языка в целом» (1998: 7-8).

Местоимение как бы формирует само себя, часто из элементов своей системы. В генезисе местоименных слов огромную роль играют системные факторы, тесная взаимосвязь форм и разрядов по принципам аналогии и оппозиции. Благодаря этому местоимения являются наиболее устойчивым лексико-грамматическим разрядом языка: они сохраняют первоначальную структуру, а если видоизменяются, то в течение длительного времени, редко заимствуются. Формальные изменения, как правило, происходят путем добавления к старым формам суффиксальных элементов, местоименных корней или других сегментов модифицирующего характера. Огромную роль в этих изменениях играет аналогия, благодаря которой изменение одной из форм ведет к серийным преобразованиям всего разряда.

В работах по истории местоимений фактор системности не всегда учитывается. Основное внимание, как правило, уделяется грамматическим характеристикам, реконструкции конкретных форм и архетипов^ на основе близких по значению форм родственных языков. Рассматривая разряды первичных местоимений и производных от них наречий, прилагательных, количественных слов, частиц и союзов, мы пытались взглянуть на них сквозь призму системных связей и отношений, в частности, при объяснении, происхождения той или иной формы привлекали такой фактор, как «давление системы».

Местоимение как выразитель глобальных языковых смыслов. Другая особенность, на которую не всегда обращают внимание историки языка, связана со спецификой семантического значения местоимений. В традиционных грамматиках, на которые опираются исторические исследования, как правило, наблюдается5 недооценка местоимений, как выразителей глобальных языковых смыслов. Они рассматриваются как второстепенный разряд слов, имеющий функции- указательности и заместительности. В результате этого, в поле зрения- исследователя, попадали) прежде всего формальные свойства местоимений, соотнесенность их с грамматическими характеристиками замещаемых знаменательных слов. Однако класс местоименных слов выделяется в языковой системе, прежде всего, как смыслоорганизующая! категория, которая объединяет все языковые уровни, регулируя их семантические, функциональные и парадигматические связи. Содержанием местоименных значений являются наиболее общие категории, выражающие глобальные понятия реалий окружающего мира. Они обладают максимально общим семантическим значением, которое является как бы аккумулятором множества типовых языковых значений. Эта огромная, если не сказать решающая, роль местоимений в организации смыслового строения языка убедительно изложена в работах Н.Ю. Шведовой: «Как уже сказано, система местоимений закрыта для интервенции каких-либо новаций: она стабильна и самодостаточна в силу самой своей предназначенности, которая заключается; во-первых, в означении основных, исходных понятий, представленных в языке как некие центральные смыслы, и, во-вторых, в том; чтобы, расчленяя и уточняя эти смыслы, отразить средствами языка основные ступени познания и саму структуру познания, переходя от незнания к знанию, от неопределенности к определенности этого знания» (Шведова 1998: 12).

В своем исследовании пермских местоимений мы старались учитывать эту особую роль местоимений в организации языковых единиц, например, при формировании второстепенных разрядов^ местоимений, более поздних форм, а также первичность смысловых факторов при словоизменении.

Одним из основных теоретических положений данной работы мы считаем постулат о том, что языковые смыслы являются и важнейшим регулятором исторических изменений самой дейктической системы и всех ее составляющих. Они пронизывают весь класс местоимений, организуя подсистемы в соответствии с этими смысловыми оппозициями. Как отмечает К.Е. Майтинская, при формировании личных местоимений, по всей вероятности, прежде всего, использовались частицы, указывающие на различные степени удаленности от говорящего (1969: 282). Первоначальное' выделение и становление собственно личных местоимений 1-го и 2-го лица из указательных должно было сопровождаться формальными преобразованиями как структурного, так и парадигматического порядка, созданием-специальных форм субъектных падежей. Напротив, отсутствие коммуникативной необходимости в выражении личных значений в 3-м лице, а также в формах множественного числа, определяет и более последовательное структурное и морфологическое единство этих форм с категорией указательных местоимений и в целом с субстантивными словами.

Семантические смыслы в системе указательных местоимений обычно определяются пространственными параметрами, либо субъективной ориентацией говорящего, либо объективным положением денотатов в пространстве (Майтинская 1969: 274). Важнейшим системным фактором, организующим смысловое пространство указательных местоимений в финно-угорских языках, являются субъективные ориентиры ближнего и дальнего указания. Степень удаленности от говорящего, конечно, не является единственным видом пространственной ориентации, «однако, несомненно и то, что указание на расстояние в чистом или осложненном виде свойственно указательным словам почти во всех языках мира» (там же: 65).

Реконструируемая для праязыкового состояния система указательных местоимений финно-угорских языков также была построена на противопоставлении специальных форм, позволяющих конкретизировать предмет разговора по дальности указания: «этот» — «тот», «такой как этот» — «такой как тот», «так как здесь» — «так как там» и т.д. В значительной степени она сохраняется и в современных языках.

Выделение вопросительных местоимений из состава первичных дейктических элементов, по-видимому, определялось смысловой категорией неопределенности, неопознанности, неизвестности, поскольку, как отмечает К.Е. Майтинская, во многих языках мира эти значения выражаются комплексно одной основой (там же: 283). Вместе с тем смысловое поле интеррогативности обычно пронизывает семантика одушевленности/ неодушевленности, которая, казалось бы, не имеет коммуникативной необходимости. Тем не менее, формирование системы вопросительных местоимений, а также производных от них наречий, прилагательных и количественных слов определяется* именно оппозицией лично-вопросительных и предметно-вопросительных значений. Непосредственная связь указательно-вопросительных местоимений с семантическим полем неопределенности и неизвестности (незнания) проявляется и в том, что именно от вопросительных местоимений образуются второстепенные разряды неопределенных и отрицательных местоимений, типа рус. кто — кто-то — никто, что — что-то — ничто, какой — какой-то - никакой, где — где-то — нигде, куда ~ куда-то — никуда, когда — когда-то — никогда и т.д.

Формальная вариативность местоимений как фактор исторического развития. Существенной особенностью местоимения как части речи является формальная вариативность. Особо актуальный характер она приобретает в языках агглютинативного типа, в которых стандартные, фонетически устойчивые морфемы избираются из коллекции для выражения актуального значения словоформы, сохраняя при этом известную автономность. Относительная морфемная свобода и семантическая аморфность местоимений дает возможность сосуществовать в языке большому количеству вариативных форм. Коллекционный принцип сборки словоформы позволяет также использовать несколько возможностей для актуализации одного значения, что также: ведет к возникновению вариантов. В таком* случае эти значения накладываются друг на друга, одна из; морфем десемантизируется, а морфемы откладываются, как угольные1 пласты,, ср. напр. образование местоименных основ с локальным значением: «тут» в коми языке: to-, tat- taten-, tatc-, tatcan'-. При этом старые и: новые формы находятся в отношениях ситуативного варьирования и взаимовлияния; по моделям старых образуются новые, что свидетельствует о спиралевидном развитии языковых явлений.

В этих условиях для;адекватного отражения генезиса местоимений весьма перспективным является- использование понятий:- и подходов вариалогии. «Концепция языковой переменной1 позволяет увидеть, порядок там, где до сих пор царил лингвистический хаос, а именно, в: области «свободного варьирования»; Лингвисты, долгое время не занимались этим, феноменом, смущающим всякого.» теоретика, привыкшего к: концепции языка как системы, непересекающихся уровней исдискретных, не, сливающихся единиц этих уровней: и речи, где. возможно?это всс смешивается и пересекается, но которую изучать. будут лингвисты неопределенного будущего, неизвестными; методами» (Бродович 1988: 159):

Синхронная; вариативность может служить своего рода проектором; исторических, изменений. В: самом> деле, если в современном языке, есть несколько форм с. общим или близким значением, напр:, коми tatcе и tatcan 'е «сюда», есть основание предположить в них контаминацию ранних суффиксов с тем же значением, вроде: *tat-s'an'-e «сюда». Возможность такого пути развития демонстрирует и современная падежная система коми языка, когда аналогичные формы, образуются на основе аппроксиматива, напр.: ta-lan'-e «сюда» и. т.д. Таким образом, выявление типов формальной; вариативности местоимений в синхронии позволяет вскрыть механизмы языковой эволюции, реконструировать прошлые системные связи, обнаружить элементы старых систем; проследить их эволюцию.

В работе были: использованы теоретические разработки по исторической морфологии/финно-угорских, в том:числе пермских, языков следующих авторов:: Б.А. Серебренников (1963, 1960, 1965, 1967,1975 и др.), Д.В. Бубрих (1949, 1953, 1955), В.И. Лыткин (1952, 1956, 1961, 1963, 1975, 1970, 1977, 1995 и др.), И.С.

Галкин (1964), Д.В. Цыганкин (1975,1978, 1985), Л. Хакулинен (1953), А.-Р. Хаузенберг (1979, 1987, 1999, 2001, 2002), а также J. Budenz (1884), Н. Ojansuu (1922), Т. Lehtisalo (1936), Y. Wichmann (1924), Т. Uotila (1933, 1936), Р: Ravila (1950), М. Kovesi (1958, 1965), Е. Vertes (1967), R. Baker (1985), P. Hajdu (1990), A.-R. Hausenberg (1982, 1983, 1985, 1995), G. Bereczki (1992), K. Redei (UEW, 1959, 1962, 1963, 1965, 1966 и др.), R. Bartens (2000) и др.

Вопросы морфологии коми и удмуртских местоимений освещались i с учетом мнения таких известных специалистов по пермским языкам, как В. К. Кельмаков (1998, 1990, 1993, 2004, 2003, 2005 и др.), Т.И. Тепляшина (1970а, 1970 и др.), Р. М. Баталова (1975, 1982, 1987, 1998 и др.), В.А. Сорвачева (1950, 1952, 1970, 1972), В.А. Ляшев В.А. (1985, 1980, 1987), Р.Ш. Насибуллин (1978), И.В. Тараканов, (1993, 1990, 2003 и др.), А.И. Туркин (1985, 1994), Г.А. Некрасова (2000, 2002) и др.

Материал по финно-угорским местоимениям собран автором из имеющихся словарей: КМаРС, MPG, МРС-РМС, РМС, МордС, РФС, СВЯ, СГНМЯ, СГСРПО, СРС, ХРС-РХС, ЧРС, ЭРВ, EVS, MOsz, SVS, VES, VKS, нормативных и исторических грамматик, грамматических справочников и др. источников.

Пермский материал извлечен из современных словарей коми и удмуртского языков: КПРС, КРК, КРС, РКК РКС, РУС, УРС, Сравнительного словаря коми-зырянских диалектов (ССКЗД), монографий по диалектам ВВД, ВД, ВСД, ИД, ЛЛД, НВД, ПД, СД, ССД, УД, КЯ, грамматик СКЯ, ГСУЯ, СКПЯ, образцов коми и удмуртской речи (ОКЗР, ОУР, КПГ, ДХ, ККУД), материалов коми диалектологических экспедиций последних лет (ПМ 2003, 2004, 2006). Привлекался также материал известных лексикографических работ Ф. Видемана, Ю. Вихмана, Д. Фокоша-Фукса (Wiedemann 1880; Wichmann 1942; Fokos-Fuchs 1959), монографий по диалектам коми-пермяцкого (Баталова 1975) и удмуртского (Кельмаков 1998, 2003, 2004) языков, коми-язьвинского (Лыткин 1961) и бесермянского (Тепляшина 1970) наречий.

В качестве основных этимологических источников были использованы: КЭСК - Лыткин В.И., Гуляев Е.С. Краткий этимологический словарь коми языка, М. 1970, 2 изд. Сыктывкар, 1999; ЭСМЯ - Ф.И. Гордеев.

Этимологический словарь марийского языка. T.I, Йошкар-Ола 1979; ЭСЧЯ — В.Г. Егоров. Этимологический словарь чувашского языка. Чебоксары, 1964. UEW - Karoly Redei. Uralisches etymologicshes Worterbuch. B.I . Uralische und finnisch-ugrische Schicht. В. II. Finnisch-permische und finnisch-wolgaische Schicht. Ugrische Schicht. Budapest, 1988. 906» S; SKES -Y.H. Toivonen. Suomen kielen etymologinen sanakirja. T. I-VI, Helsinki, 1983-1987; MEsz. - A magyar szokeszlet finnugor elemei. Etimologiai szotar. Ill / foszerkeszto Lako Gy., szerkeszto Redei K., SalevaK. Budapest: Akademiai Kiado. 1978.

Материал, извлеченный из общедоступных источников, приводится в финно-угорской транскрипции и в целях экономии места дается без ссылок. Примеры по финно-угорским языкам, взятые из приведенных выше словарей, даются в орфографии источника без ссылок. Текстовые примеры, а также эксклюзивные словоформы даются со ссылкой на конкретный* источник и в его орфографии.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые подвергнуты всестороннему синхронно-типологическому, сравнительно-историческому и сопоставительному анализу основные разряды первичных местоимений и их производные с учетом материала всех наречий, диалектов и говоров пермских языков. Впервые в пермистике (финно-угористике) проведена инвентаризация форм местоимений, выявлены процессы их формирования, уточнены многие этимологии и реконструкции. На общем сравнительно-историческом фоне проведен комплексный анализ происхождения и современного состояния личных, указательных и вопросительных местоимений, выявлены типологически общие закономерности их формирования и инновационные явления. К основным новым научным результатам, представленным в данном исследовании впервые, относятся:

1) при описании личных местоимений дана: а) новая трактовка образования форм акузатива, генитива и датива местоимений 1-го и 2-го лица ед.ч.; б) новая трактовка образования парадигмы склонения местоимений 1-го и 2-го лица во множественном числе и происхождения формы генитива mijan «наш» в коми языке; в) описан процесс формирования местоимения 3-го лица из указательного «тот, та, то/те» —» «он, она/они», доказано его становление в коми языке, объяснены структурно-семантические различия в коми sije Inaje и удм. so/soos соответствиях.

2) в разряде указательных местоимений впервые выявлено, что: а) общими указательными элементами коми и удмуртского языков являются только /-овые основы ближнего и дальнего указания (в коми языках сохранились лучше) и s-овая основа к. se — удм. so-, б) образованные от них производные наречия и адъективы также являются общепермским наследием; в) номинатив коми taja, tajc «это» - sija, sije «то, тот», удм. ta «этот» - so «тот» является результатом позднего отдельного развития; г) впервые установлено, что в отдельной жизни коми и удмуртского языков произошли следующие существенные расхождения в системах s-овых демонстративов: 1. в удмуртском языке местоименные наречия утратили анлаутный s (otin, диал. sotin «там»), возможно, в процессе становления местоимений 3-го лица; 2. в коми языке существенные изменения произошли, в результате внедрения' в систему препозитивной частицы е-, что привело1 к глубоким дивергентным процессам,в коми-зырянскому и коми-пермяцком языках; д) системный подход к описанию этих инноваций привел автора к заключению о недостаточной обоснованности этимологии, возводящей удм. о- и коми е- к оппозиции гласных указательных основ *е «этот, тот» ~*о~*и «тот», реконструируемых для финно-угорского (уральского) праязыка.

3) в разряде вопросительных местоимений впервые выявлено, что: а) дивергентное развитие коми и удмуртских интеррогативов связано, прежде всего с утратой коми-зырянским языком £-ового лично-вопросительного местоимения, восходящего к переднерядной основе; это вызвало ряд инновационных процессов и определило расхождения не только с удмуртским, но и коми-пермяцким языками и коми-язьвинским наречием; б) основная масса производных интеррогативов в пермских языках образована от к -овой велярной основы и имеет общепермское происхождение. Второстепенные (неопределенные, отрицательные и обобщительные) местоимения в пермских языках образуются от вопросительных по сходным моделям, но с участием разные элементов, объясняемых поздними контактами с родственными и неродственными языками.

4) Сравнительный анализ первичных местоимений и их производных в коми языках позволил сделать выводы сравнительно-исторического и ареального плана. В исследовании впервые приводятся дополнительные данные, подтверждающие уже высказывавшиеся ранее предположения: а) о связях северо-западных диалектов коми-зырянского языка с южнокамским регионом (оглушение кп. кя. кз.(уд.) teket — кз. повс. teked «с тобой»; п-овая основа: иж. вым. епа, кя.кп. епа «эти»; f-овая основа дальнего указания: уд.вым.нв. titen, иж. titen, кя. teten «там»; тип семантической трансформации: иж. esten, кп. esten, кя. esten «здесь» - кз . esten «там»; использование послелогов в падежеобразовании lpl. 2р1.уд. mijan dine «нас» - кп. mijande «к нам»; закономерности огласовки в вопросительных неотрицательных местоимениях и др-); б) о связях коми-зырянских, коми-пермяцких и удмуртских диалектов» (адъективы без конечного -т: кз. уд. лл.: (e)tace / sece — удм. tace / sice «такой/эдакий»; наречиж места на -/'вместо -с\ лл. tatci Isetci — удм. tatci / otci «туда/сюда»; отпадение начального s- в южных коми-зырянских диалектах и в f г г г коми-пермяцком языке: кз. лл. etc an' (< setcan) «туда», кп. etcin (< setciri) «там, туда», удм. otci / sots J «туда»; отрицательная частица кз. сс. n'ine-, вс. n'ine-, уд. n'ije- / удм. nino-, п'епо-; удорский аккузатив lpl. 2pl. mijan-des, удм. сред, mil'em-dis «нас» и др.); в) о связях прибалтийско-финских народов с пермскими, в основном, на материале коми языка; к уже имеющимся фактам (указательное местоимение па-~ ni- ~ ш- «те»; л-овое личное местоимение Зр1.; согласование в северо-западных диалектах: вым. tali puisli «этому дереву») приводятся дополнительные факты: суффикс коллективной множественности -ja < *-ja, *-ja\ генитив местоимений 1-го и 2-го лица pi. mijan / tijan «наш / ваш»; использование генитива вместо номинатива в южных диалектах: лл. tejad kod' «как ты»; местоимение 3pl. n'ida «они» в лузско-летском и nida в удорском и коми-язьвинском диалектах как разновременные заимствования из прибалтийско-финских языков; усилительные наречные суффиксы кп. setenka, setenkana «там», кя. simdana «столько» и др.; г) к уже имеющимся лексическим данным о связях пермских, марийского и чувашского языков могут быть добавлены; дейктические элементы пермских языков: кз. вв^скр; ton «уж, небось, конечно», ср: чув. тен «возможно»; удм. ug-os' «же, именно», удм. диал. es' «ведь», кп. as' «пусть»; кп. seten-ka-s' «вон там», чув. is, S3, s «ведь»; удм. is Ice, s ke, us ке «конечно», коми es lce «бы», чув. Qsue «ведь» «действительно»^ «конечно», «разумеется» и др. д) в удорском диалекте коми-зырянского языка выявлен пласт дсйктической лексики' неясного происхождения. К этим (возможно субстратным) явлениям относятся: основа ближнего указания- (Ваш.) е/а-: ejaten «вот здесь»; препозитивная?частица по- пи- nus- nos-: no-sija, no-esija «этот», no-es/e «так», noj-esten «вон там», nu-s-teten «там»; постпозиционная частица si, si «-то, уж, вот»; обилие препозитивных вокалических частиц, в том числе а- в ati, as J «вот там»; частицы zo, zoo «в самом деле, конечно, же», ettesi «видимо» й др.

Разумеется; многие вопросы- исторической; морфологии пермских, местоимений; получили гипотетическое; освещение, однако- систематизация имеющихся теорий; привлечение дополнительного-: материала; пермских диалекгов и находившихся в исторических контакгах с ними диалектов других родственных и неродственных языков^, позволяют по-новому осветить конкретные вопросы истории, пермских языков, расширить круг изучаемых проблем, обозначить новые ориентиры в их решении.

Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались и обсуждались на различных научных форумах, а именно: на VI, VIII, IX, X Международных конгрессах финно-угроведов (Сыктывкар 1985; Ювяскюля, 1995; Тарту 2000; Йошкар-Ола 2005);Международных научных конференциях «Язык и культура»/ РАН, Институт иностранных языков, «Вопросы' филологии» (М., 2003, 2005); «Христианизация Коми края и ее роль в развитии государственности и культуры» (Сыктывкар, 1996); «Коренные этносы Севера Европейской части России на пороге Нового тысячелетия: история, современность, перспективы» (Сыктывкар, 2000); «В.И. Лыткин и финно-угорский; мир» (Сыктывкар, 1996); VII, VIII, IX, XI' Международных симпозиумах «Диалекты и история пермских; языков во взаимодействии с другими языками» (Сыктывкар 1994, 1998, 2000; Пермь 2005); Ш Всероссийской другими языками» (Сыктывкар 1994, 1998, 2000; Пермь 2005); Ш Всероссийской научной конференции финно-угроведов «История, современное состояние, перспективы развития-языков и культур финно-угорских народов» (Сыктывкар, 2004); Всероссийских научно-практических конференциях «Сопоставительная филология и полилингвизм» (Казань, 2002, 2005); «Коми-зырянская культура XX века и финно-угорский мир» (Сыктывкар, 2001); «Духовная культура Севера: итоги и перспективы исследования» (Сыктывкар, 1998); «Русский язык и культура Северного Предуралья» (Сыктывкар, 2002) и др.

Результаты, исследования докладывались также на заседаниях Президиума Коми НЦ УрО РАН, отдела языка Института ЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, на ежегодных сессиях Ученого Совета Сыктывкарского государственного университета «Февральские чтения», научных семинарах кафедры коми* и финно-угорского, языкознания филологического факультета СыкгГУ. Авторские разработки нашли отражение в учебниках и учебных пособиях для вузов, внедрены в практику преподавания при чтении курса лекций по морфологии коми языка, а также спецкурсов: «Местоимения- в коми и русском языках», «История пермских местоимений», «Актуальные проблемы- морфологии- коми-языка» на филологическом факультете Сыктывкарского государственного университета.

Публикации. Основные результаты исследования отражены в 70 публикациях; в их числе — 10 изданий монографического характера, разделы в научной грамматике коми языка и др. обобщающих работах, учебники и учебные пособия. Наиболее полно содержание диссертации нашло отраженние в следующих монографиях: «Указательные местоимения и их производные в пермских языках». Сыктывкар, 2007. - 240 е.; «Пермские местоимения- 1-го, 2-го и 3-го лица в контексте финно-угорских (уральских) реконструкций». М., 2006. - 107 е.; «Коми местоимение: к проблеме формального варьирования в языке». Сыктывкар; 2000. - 71 е.; «Демонстративы в пермских языках». М., 2006. — 92 е.; раздел «Морфологические особенности местоимений в коми и русском языках» в монографии «Местоимения и прилагательные в грамматической системе коми и русского языков». Сыктывкар, 2003. - 170 с. (соавтор В. М. Лудыкова).

Теоретическая значимость. Выявление закономерностей становлениями развития системы пермских местоимений вносит вклад в сравнительно-историческое и типологическое изучение финно-угорских языков. Реконструкции отдельных праформ и типовых парадигм могут быть использованы для уточнения вопросов языковой эволюции. Полученные результаты представляют интерес для общетеоретических исследований, вносят вклад в развитие таких лингвистических дисциплин, как компаративистика и контактология, историческая и сравнительная грамматика, ареальная лингвистика, дают новый теоретически обработанный материал для сравнительного и контрастивного изучения! языков разных типов и языковых союзов. Системный анализ структуры и морфологических характеристик местоименных слов пермских языков может быть использован для выявления языковых универсалий, общих законов языкового развития и типологии.

Практическая значимость работы. Основные положения работы найдут применение в практике преподавания,пермских и др. финно-угорских языков ^в вузах, при чтении основных и специальных курсов по исторической грамматике, основ финно-угорского языкознания, сравнительной грамматики пермских языков. Результаты исследования могут быть использованы при создании учебной литературы по этим курсам, а также учебников по исторической морфологии, ареальной диалектологии и истории коми языка, необходимость в которых давно ощущается. Методика исследования* и принципы изложения' материала могут быть использованы для создания аналогичных работ.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, 3-х глав, заключения, списков использованной литературы, источников и сокращений, а также приложения, в котором в виде таблиц даны парадигмы словоизменения личных, указательных и вопросительных местоимений, коми и удмуртского языков, некоторые адвербиализованные формы местоименных слов. Общий» объем работы 389 стр.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Первичные местоимения и их производные в пермских языках"

Заключение

Рассмотренные в данном исследовании первичные местоимения восходят к древнейшим периодам языкового развития. Корневые- элементы пермских местоимений генитически связыны с соответствующими дейктическими частицами других финно-угорских языков. Они возводятся к общим источникам - первичным указательным частицам финно-угорского (уральского) праязыка, имеющимхоответствия также в алтайских и индоевропейских языках.

1. В формировании основных разрядов личных, указательных и вопросительных местоимений в пермских языках прослеживаются общие закономерности. Вместе с тем наблюдаются' существенные расхождения как между коми и удмуртским языковым' континуумом; так и внутри отдельных языков и диалектов.

1.1. Личные местоимения 1-го и 2-го лица пермских, как и большинства финно-угорских языков, восходят к древним дейктическим корням *тз- и *t3~, которые уже в прафинно-угорский (уральский) период выступали в качестве личных местоимений'единственного числа и, даже имели специальный маркер личностности - ур. суффикс *-пз. Окончательно» сформировавшихся форм множественного числа еще не было: В протодиалектах, давших начало пермским языкам, личные местоимения также довольно долго не имели числовой оппозиции, а в качестве основных форм выступали как маркированные суффиксом *-пз, так и бессуффиксные дейкгические элементы. Это сказалось на дальнейшей эволюции личных местоимений в коми и удмуртском языках и определило основные расхождения в системах словоизменения.

1.1.1. Парадигма сингулярного склонения в пермских языках построена по общим принципам, что свидетельствует о ее формировании в общепермский, а основных грамматических падежей — в допермский период. Вместе с тем, диалектная вариативность, несомненно, существовала уже в праязыке. Поскольку выражение определенности и одушевленности в системе личного дейксиса неактуально, в части диалектов в качестве основной могли выступать чистые основы местоимений, в другой - с суффиксом *-пз, как и в современных языках: кз. кп. кя. те/ te, удм. топ/ ton. Однако при формировании основных грамматических падежей, и прежде всего аккузатива, разграничение субъектно-объекгных значений было необходимо, для чего и был использован во всех диалектах суффикс -*пз. Скорей всего, аккузатива на -*т, реконструируемого для имен, личные местоимения не имели. Гласный -е/-е в современных формах: акк. кз. кп. meng / teng, кя. теп в / tene, удм. топе / tone, по существу является огласовкой суффикса -*пз.

Расподобление синкретичной формы на номинатив и аккузатив, без сомнения, относится к самыми древним процессам в формировании падежной системы местоимений lsg. и 2sg. На основе аккузатива оформился генитив: кз. тепат / tenad, кп. тепат / tenat, кя. тепат mejam / tenat tejat; удм. minam / tinad, позже, после отпадения конечных гласных в лично-притяжательных суффиксах, - датив: дат. кз. menim / tenid, кп. menim, mem / tenlt, ted; кя. menum / tenut; удм. minim / tinid . Эти падежи в местоименном склонении возникли независимо от субстантивного склонения. Аблативкз. mens'im / tens'id', кп. menchn / tencit, кя. men'cim / ten'cit, удм. mmes'thn / tines'tid, видимо, появился еще позже: в формировании аккузатива, генитива и датива участвовали исключительно лично-местоименные элементы, тогда как аблатив формировался уже в тесной связи с субстантивной деклинационной системой.

Формы объектных и местных падежей в большинстве случаев образованы от основы номинатива с помощью стандартных падежных суффиксов основного, иногда лично-притяжательного склонения имен, что объясняется более поздним «сращиванием» субстантивной и местоименной парадигм. Использование двух основ - номинатива и аккузатива - в парадигме местоименного склонения современных языков, по-видимому, объясняется тем, что в становлении генитива, аблатива и датива как принадлежностных падежей была использована «определенно-личная» основа аккузатива, а для формирования местных падежей - нейтральная основа номинатива.

1.1.2. Существенные расхождения между коми и удмуртским языками наблюдаются в парадигме склонения местоимений 1-го и 2-го лица

•i множественного числа. Несмотря на идентичность номинатива lpl. коми mi / удм. mi и 2р1.коми ti / удм. ti, формы косвенных падежей в них образуются от разных основ. В коми языках в качестве падежеобразующей выступает основа генитива mijan- / tijan-, которая, по нашему мнению, сформировалась в контактной зоне с прибалтийско-финскими языками (ср. напр, вепс, mijan «наш»); в удмуртском же формы косвенных падежей образуются от специальной основы mil- / til'-, к которой добавляются падежные и лично-притяжательные суффиксы, в том числе в генитиве: mil'-amf til-ad «наш / ваш». В этом плане удмуртский тип склонения ближе к марийскому, нежели к коми. Номинативные основы появляются в объектных и местных падежах: в удмуртском языке и коми-язьвинском наречии закономерно, в коми-пермяцких и северо-западных коми-зырянских диалектах - вариативно.

Коми и удмуртское склонения различаются- использованием лично-притяжательной суффиксации. Если в коми языках парадигма множественного числа строится по принципу противопоставления с парадигмой! единственного числа, то в удмуртском, напротив, она развивалась по аналогии с сингулятивной, ср.: удм. ген. тпг-ат «мой» — mil-am «наш», tin-ad «твой» - til-ad «ваш», абл. min-es tm «у меня» — mi-l'-es tim «у нас», tiri-es tid «у тебя» — ti-l-estid «у вас», дат. min-im «мне» - mil'-em «нам», tinid «тебе» — til'-ed «вам»; коми ген. теп-ат «мой» - mijan-len «наш», абл. men-s'im «у меня» - mijan-lis' «у нас», дат. men-im «мне» - mijan-li «нам» и т.д.

Это объясняется только одним - отдельным, достаточно поздним формированием местоимений lpl./2pl. Для формирования плюральной парадигмы в коми и удмуртском языках имелись разные возможности: в удмуртском формам единственного числа (*men,*ten) в качестве плюральных форм могли быть противопоставлены бессуффиксные основы *те, *te. В коми же для того, чтобы разграничить плюральные формы от форм единственного числа *me,*te, требовалась дополнительная маркировка. Следовательно, если для удмуртского генитива более актуальным было значение принадлежности, то для коми — выражение множественности.

Местоимения lpl. и 2р1. в пермских языках начали формироваться, видимо, в тот же период, что и местоимения 3-го лица, во всяком случае, в коми языке, поскольку парадигмы склонения коми местоимений Зр1. и lpl. и 2р1. построены по сходным принципам.

Таким образом, несмотря на генетическую общность корней, восходящих к финно-угорским (уральским) источникам, личные местоимения в коми и удмуртском языках, их диалектах и диалектных ареалах имеют много особенностей, которые свидетельствуют о глубоких дивергентных процессах в ранней истории пермского языкового континуума. •

1.1.3. В этом смысле небезынтересно сопоставить пермские личные местоимения 1-го и 2-го лица с финно-волжскими. Как отмечалось, коми местоимения имеют полную парадигму склонения. Этим они сближаются с прибалтийско-финскими языками; северо-западным наречием марийского языка и эрзя-мордовскими диалектами. В' марийских литературных языках и мокша-мордовских диалектах формы пространственных падежей отсутствуют. Это позволяет сопоставить их с удмуртским языком, в котором, также отсутствуют формы местных падежей, кроме аппроксиматива, и с коми-язьвинским наречием, имеющим из пространственных падежей только эгресив и элатив.

По использованию лично-притяжательной суффиксации пермские языки, представляют собой смешанный регион. Прибалтийско-финские личные местоимения, за исключением вепсских и саамских, в: косвенных падежах не используют лично-притяжательных суффиксов. В мордовском языке парадигма личных местоимений в основном строится по притяжательному склонению существительных. Марийские местоимения lsg. и 2sg. в косвенных падежах, за исключением датива и аблатива, не имеют притяжательных суффиксов: падежные окончания присоединяются непосредственно к простой или осложненной местоименным суффиксом основе, однако плюральные формы склоняются только с притяжательными суффиксами.

Во всех пермских языках местоимения lsg. и 2sg. имеют лично-притяжательные суффиксы в качестве «падежеобразующих» в формах генитива, аблатива и датива. В северо-западных коми-зырянских диалектах (в основном, в удорском и ижемском), коми-язьвинском наречии и удмуртском языке наблюдается их широкое использование и в других падежных формах. Парадигма- множественного числа в них образована по типу лично-притяжательного склонения, что сближает их с волжскими, прежде всего с марийским, языками. В коми-пермяцких и в большинстве коми-зырянских диалектов лично-притяжательные суффиксы lsg. и 2sg. встречаются редко, в основном в качестве выделительных частиц, а плюральная парадигма образуется • без участия лично-притяжательных суффиксов. Это сближает указанный коми регион с прибалтийско-финским.

1.2. Указательные местоимения пермских языков также имеют очень длительную историческую перспективу: их корневые элементы восходят к древним дейктическим частицам финно-угорского (уральского) праязыка. В системе финно-угорских соответствий пермские местоимения занимают промежуточное положение. В них /-овые и s-овые основы (коми taja, taje «этот» - sija, sije «тот», удм. ta «этот» — so «тот») противопоставлены друг другу по дальности указания. Это сближает пермские языки, с одной стороны, с волжскими и северными прибалтийско-финскими (по ориентации ^-овой основы на дальнее указание), а с другой,- с южными прибалтийско-финскими языками (по функциональной значимости s-овой основы - как основного элемента оппозиции).

В становлении современной системы демонстративов в коми и удмуртском языках обнаруживаются* существенные различия, говорящие об их достаточно раннем раздельном формировании.

1.2.1. Прежде всего, кардинальное различие состоит в том, что в коми языке имеется и-овое местоимение (иж. епа «вот эти» - eni «вон те»), генетически связанное с прибалтийско-финскими и волжскими местоимениями и отсутствующее в удмуртском. Эта основа в коми языке получила абсолютное распространение в качестве личного местоимения 3pl. naja, naje «они», что определило более активное формирование местоимений 3-го лица в коми языке по сравнению с удмуртским.

Эти различия нашли отражение в структуре номинативных форм: sg. удм. so, кз. sije, кп. sija «он, она» - pi. удм. soos, кз. naje, кп. nija «они». Использование и-ового указательного местоимения в качестве личного Зр1. потребовало усиления значения множественности в этой основе, которая, как известно, не имела собственно плюрального значения. С этой целью был использован финно-пермский суффикс коллективной множественности *-ja, *-ja, который по закону аналогии был перенесен сначала в номинатив нового указательного местоимения, одновременно выполнявшего функцию 3sg., а затем и других указательных местоимений. Формы sije «он, она», naje «они», представленные только в двух коми-зырянских диалектах и принятые в качестве литературной нормы, по нашему мнению, являются результатом более позднего переосмысления форм аккузатива sije «его, ее», najg «их».

Присоединение суффикса с анлаутным -j привело к сужению корневого гласного и появлению в коми языке нескольких я-овых основ1 (se-, so > si- si-), в удмуртском же сохранилась одна основа — so. Более древней'для коми языка следует считать основу se-, которая широко представлена в наречиях места и времени, адьективах, частицах (seni «там», seki «тогда», secern «такой», set is' «оттуда», setce «туда», ses'a «потом», «уж» и т.д.). В качестве основного указательного местоимения она сохранилась в верхнесысольском диалекте: se minda «столько», se dirji «при нем» и т.д. Эта основа, по своим функциям соответствует удмуртской so-. Коми, se — удм. so- могут быть возведены к общему источнику как регулярное фонетическое соответствие. Формирование же основных номинативных форм следует отнести к более позднему отдельному развитию коми и удмуртского языков.

1.2.2. Производные наречия места, времени и образа действия; указательные адъекгивы и количественные слова в пермских языках, в целом, однотипны, т.е. образованы с помощью общих падежных и непадежных формантов; что свидетельствует об их общем происхождении. Вместе с тем, в системе производных в пермских языках произошли существенные изменения.

1.2.3. В производных наречиях и адьективах удмуртского языка анлаутный s- был утрачен: удм. otin ~ сев. sotin «там», otis' ~ sot is' «оттуда», otci г г г sotci «туда», otcioz' ~ sotcioz' «дотуда», oz'i ~ s oz'i «так» и т.д. Как и в случае с коми местоимениями, мы объясняем это явление использованием указательного местоимения so в значении личного местоимения 3sg. и стремлением языка к расподоблению этих разрядов. Не исключено также, что свою роль сыграли ареальные контакты с соседними языками.

1.2.4. В системе коми демонстративов инновационные явления вызвало тотальное распространение анлаутной усилительной частицы е-: e-taje «вот этот» - e-sije «вон тот» и т.д., соответствий которой нет в удмуртском языке. На наш взгляд, эта частица была заимствована из русского языка достаточно поздно, хотя в финно-угристике общепринятым считается мнение о ее связи с доуральской указательной частицей *е.

Проникновение частицы е- в систему коми демонстративов привело к значительным фонетическим преобразованиям, которые в основном коснулись s-овых местоимений и проходили двумя путями: 1) путем выпадения корневого г г гласного -е- типа: seten «там» = esten «там» < *е- seten; setce «туда» = estce «туда» < *е- setce; setcej «дотуда» = estcej «дотуда» < *е- setcej и т.д. и 2) путем выпадение начального s- типа: etce «туда» < setce; etcej «дотуда» < setcey, es'an' «оттуда»< ses'an' и т.д. Эти преобразования привели к перестройке системных оппозиций по дальности указания и стали причиной глубоких дивергентных процессов в системе указательных местоимений коми-зырянского и коми-пермяцкого языков. Коми-пермяцкие е-овые местоимения практически вытеснили «чистые» t-овые и s-овые формы, в результате чего оппозиции, по дальности указания оказались, в значительной степени размыты. В коми-зырянском языке е-овые формы употребляются параллельно с основными (без е-овыми) Г-овыми и новыми формами. Они выступают в качестве усилительно-экспрессивных форм, в основном, в спонтанной речи (sije «тот» - e-sije «вон тот»), тогда как в коми-пермяцком языке е-овая частица по существу является маркером ближнего (или более определенного) указания, как в русском, ср. рус. tot - etot, кп. sija «тот» - esija «этот». Основными наречиями места в современном коми-зырянском языке являются tan(i), taten(i) «здесь» - sen(i), г seten(i) «там», в коми-пермяцком - esten «здесь» - setcin «там». В коми-язьвинском наречии сохранилась своеобразная система трех степеней дальности указания taten «здесь» — siten «там, подальше» - teten «там», u-teten «вон там». Наиболее древние формы tan(i) «здесь» — sen(i) «там» в коми-пермяцком языке и коми-язьвинском наречии, как и в удмуртском языке, были утрачены. Тот факт, что присоединение частицы е- привело к различным результатам в коми-зырянском и коми-пермяцком языках, на наш взгляд, говорит о позднем ее происхождении, как и то, что она совершенно выпадает из системных отношений по дальности / близости указания, характерных для исконных /-овых и 5-овых демонстративов.

1.2.5. В результате сопоставления коми и удмуртского материала мы пришли к выводу, что реконструкция' гласных указательных основ (*е «этот, тот» ~ *о ~ *и «тот») для финно-угорского (уральского) праязыка, принятая в финно-угристике, пермским материалом не подтверждается.

1.2.6. Указательные местоимения коми языка отличаются от удмуртских большой диалектной вариативностью, объясняемой, прежде всего, фактором пространства и длительным отдельным проживанием носителей коми-зырянского, коми-пермяцкого и коми-язьвинского языковых вариантов. Существенную роль сыграли также миграционные процессы внутри общекоми языкового континуума. Если удмуртские диалекты в течение длительного времени составляли и составляют известное единство, то коми языки и диалекты значительно обособлены территориально.

1.3. Вопросительные местоимения пермских языков представляют собой более однородный массив, прежде всего потому, что восходят к ограниченному числу дейктических корней. Как и в большинстве финно-угорских языков, в коми и удмуртском выделяются три первичных вопросительных местоимения: два £-овых с передне- и заднерядной огласовкой и одно т-овое. Все они восходят к финно-угорскому (уральскому) языку основе.

1.3.1. В удмуртском и коми-пермяцком языках наблюдается четкое противопоставление А-овых местоимений по одушевленности: переднерядная основа соотносится' с лицом, заднерядная — с нейтральным в отношении одушевленности референтом. Вопросительно-личное местоимение состоит из уральской палатальной основы «кто?» и суффикса ур *-пз: кп. kin, удм. kin «кто», кз.лл. kin(i). Вопросительно-распределительные значения «кто, который» выражаются, основами.kud—kod- ~ ked-, восходящими к уральскому корню «кто?что?».

Коми-зырянским языком, за исключением, лузско-летского диалекта, местоимение- kin было утрачено, что привело к перераспределению функций внутри системы, интеррогативов. Функции лично-вопросительного местоимения взяла на себя основа kod-, что привело к укреплению в ее семантической структуре семы одушевленности. Местоимение kod(i) стало однозначно ассоциироваться с живым референтом и составило единственную, более определенную, нежели при тройственной системе, оппозицию /и-овому неодушевленному местоимению. Причина этой инновации, приведшей к дальнейшей перестройке системы коми интеррогативов, пока не ясна.

Коми-зырянское лично-вопросительное местоимение kod(i) «кто» генетически связано с финно-угорскими местоимениями со значением «который, который из. (людей, предметов)». Это местоимение, образованное из вопросительной основы *ки- (~*ко-) с помощью уральского местоименного суффикса *t, видимо, было уже в праязыке: оно использовалось, когда речь шла об известном лице или предмете, который нужно выделить из группы других известных предметов; палатальное &-овое местоимение использовалось, когда речь шла о неизвестном лице, m-овое - о неизвестном предмете. В таком случае, суффикс *t ~*d логично.связать с неким плюральным показателем, а не просто с указательным элементом;, поскольку, как показывает пермский материал, значение множественности- или, по крайней мере, неединичности (выбора из двух или нескольких) хорошо прослеживается.

1.3.2. Пермские вопросительные местоимения с основами «что?» и «кто? что?»,.как и во многих других финно-угорских языках, послужили основой для образования производных наречий, адъективов, количественных слов, а также частиц и союзов. Морфологическая структура этих форм практически полностью совпадает со структурой соответствующих указательных местоимений; они являются наследием общепермского периода. Различия между коми и удмуртским языками ограничиваются, по существу, особыми формами местоимений «сколько» и «когда» и некоторыми суффиксами.

Основная масса производных интеррогативов образована от Аг-овой основы и очень немного - от m-овой. Это отличает пермские языки от прибалтийско-финских, в которых наблюдается параллельное образование от Аг-овой и m-овой основ, и от венгерского, где, преобладают т-овые производные, но сближает с волжскими, особенно с марийским языком.

1.3.3. Использование вопросительных местоимений в качестве производящих основ для других групп неосновных местоимений является характерной чертой многих языков, в том числе и финно-угорских. Неопределенные, отрицательные и обобщительные местоимения; как правило, являются результатом сравнительно позднего параллельного развития, поэтому они могут иметь не только структурные особенности, но и большое количество заимствованных элементов и словообразовательных моделей. Это подтверждает разряд неосновных, вторичных местоимений, рассмотренный в данной работе. Вместе с тем, при образовании вторичных местоимений на базе первичных могут быть использованы очень древние элементы. К таковым можно отнести постпозитивную частицу неопределенных местоимений, кз. кп. -ке / удм: -ке: кз. kodke, кп. kinke, удм. kinke, «кто-то», отрицательную частицу, сохранившуюся в ^ составе сложной приставки: кз. диал. n'ine-l удм. по-, п'епо- и, отрицательную частицу кз. кп. п'ет «ничто». Другие элементы заимствованы из русского (в коми и удмуртский) и тюркских (в удмуртский) языков.

В словообразовании второстепенных местоимений выявляются ареальные явления, объясняемые поздними, контактами с родственными и неродственными* языками. Напр., результатом, контактного развития удмуртского, марийского и мордовского языков является широкое использование редупликации при образовании^ неопределенных местоимений от вопросительных: удм. таке-таке «кое-что», морд. m'ez'e-m'ez'e «что-нибудь». Удмуртские сочетания вопросительных и указательных местоимений: kiti-oti «кое-где» имеют соответствия в марийском: kuzat-tugat «так-сяк». Удмуртский и марийский языки сближаются также наличием более сложных, чем мордовские, моделей парных слов, напр.: удм. kud-kuddirja «иногда»; мар. kidi-kipkevek «до каких пор». Коми языку такой тип редупликации не характерен. К одному типологическому ряду, видимо, относятся образования вроде: удм.: og-kin «кто-то», kud-og «некоторые», мар. ikta'z-kusto «где-либо», которые образованы по модели татарских местоимений с приставкой ber- < ber «один».

2. Современные пермские языки обладают высокой историко-лингвистической информативностью, поскольку сохраняют в своей структуре многочисленные следы исторических связей их носителей с другими этносами, с одной стороны, на северных территориях и Приуралье, а с другой, в волго-камском регионе.

Вопросы контактирования пермских языков, особенно в ранний период их формирования, требуют более обширных исследований. Разумеется, рассмотренный нами материал пермских местоимений слишком мал, чтобы делать далеко идущие выводы, однако и он показывает, что в дивергентном развитии пермских языков большую роль сыграли исторически разновременные контакты отдельных групп пермского языкового континуума с носителями прадиалектов других языков.

2.1. Современные лингвогенетические исследования располагают многочисленными данными о тесных исторических связях между различными этническими группами пермских и прибалтийско-финских народов. В1 их числе выявляется большой пласт лексических заимствований (Лыткин 1956, 1961, 1963; Макаров 1965, 1967; Hausenberg 1982, 1983, 1985; Туркин 1974 и др.), а также грамматических форм' и общих явлений- на разных уровнях языковой структуры (Сорвачева 1952: 42, 1961: 488; Лудыкова 1984, 2006: 23; Дубровина, Лудыкова 1990; Некрасова 2002: 73, 103; Хаузенберг 1996; 2002: 307; Bartens 2000: 131, 213; Федюнева 2005: 28-34 и др). Последние, несомненно, являются более ценными свидетельствами ареального и ареально-генетического развития, особенно для ранних периодов истории.

2.1.1. Среди них наиболее убедительным примером является наличие в коми диалектах указательного местоимения множественного числа с основой па— ni— ш'-, широко представленного в прибалтийско-финских и волжских языках. Переход я-овой основы в личное местоимение Зр1. в коми, марийском и южной группе прибалтийско-финских языков может свидетельствовать об ареально-генетическом явлении в контактной зоне протодиалектов этих языков.

2.1.2. Сопоставление семантических оппозиций указательных местоимений также дает интересные результаты, напр., в северных прибалтийско-финских (фин. кар. ижор.), саамском, волжских и обско-угорских языках основную оппозицию составляют Л-овые основы, типа фин. tama «этот» - tuo «тот», а в пермских и эстонском - s-овые и Г-овые: удм. ta «этот» - so «тот»; эст. see «этот, тот» - too «тот». Еще большую близость обнаруживают южно-эстонские диалекты, где в качестве основы ближнего указания выступает, как и в пермских языках, овая основа: юж. эст. ta «этот» — па «эти», коми ta-«этот» - па- «эти, они».

2.1.3. Распространенный в системе коми личных и указательных местоимений суффикс -ja, -je, отсутствующий в удмуртском, имеет соответствия в эстонском и вепсском языках, а также в некоторых финских дериватах. Можно предположить, что в качестве суффикса коллективной множественности *-ja, *-ja функционировал в контактной зоне коми и прибалтийско-финских языков.

2.1.4. Результатом контактного развития коми языка с прибалтийско-финскими, возможно, является форма генитива личных местоимений lpl. и 2р1. mijan/tijan «наш/ваш», а также широкое использование генитивных форм местоимений вместо номинативных в позиции определения в южных диалектах: лл. vokid пас tejad kod' вместо повс. vokid пас te kod' «брат очень похож на тебя».

2.1.5. Контактирование разных частей пермского языкового коллектива с этноязыковыми группами прибалтийско-финских народов на широком пространстве северных территорий, очевидно, носило перманентный (разновременный) характер. Разный грамматический статус местоимений n'ida они» в лузско-летском и nida «они» в удорском диалектах коми языка также позволяет говорить о разных по времени контактах. Лузско-летская форма n'ida «они», видимо, проникла из прибалтийско-финского языкового массива в финно-пермский период, когда w-овая основа уже сформировалась как форма множественного числа указательных местоимений, однако личного местоимения Зр1. еще не было. Поэтому лузско-летским диалектом местоимение n'ida «они» было усвоено в качестве основного местоимения Зр1. Удорское местоимение nida «они» - более позднее карело-вепсское заимствование, поскольку представлено только в номинативе и функционирует наряду с основной формой naja. Не исключено также, что на Удору эта форма была «занесена» мигрантами из более южных коми регионов — Прилузья и Прикамья.

2.1.6. Дополнительный материал по этому вопросу дают также суффиксы коми-пермяцких указательных наречий setenka, setenkana, setgnkas', setcinka «там, на том месте»; setis ка, setis капа, setis katu, «оттуда» (ср. тж. кя. simdana столько»), происхождение которых с. точки зрения современных языков объяснить трудно. Возможно, они, имеют связь с А-овыми и л-овыми усилительно-выделительными частицами,1 которые часто встречаются в местоименных наречиях прибалтийско-финских языков.

2.2. Более тщательного исследования требует сопоставительный материал пермских, марийского и чувашского языков, позволяющий провести многие как лексические, так и грамматические параллели (Федотов 1966, 1968; Берецки 1987; Закиев 1987; Тараканов 1990; Bereczki 1992 и: др.). Некоторые дейктические элементы пермских языков, особенно,, удмуртского, видимо, также могут быть, включены в - этот список. Например: а) кз. вв.скр. ton «уж, небось, конечно»; ср. чув. тем «возможно»; б) удм. ug-os' «же, именно», удм. диал. эсь «ведь»,.кп:as4'«пусть»;- кп-. seten-ka-s'mон,там»; чув. .is, sq, s «ведь»;:в) удм: is Ice, ske, tis ke «конечно», коми, е5 % «бы»: те taj es kg eg vec «я бы так не сделал» < «*я, конечно; так не сделал»; чув: dsxe «ведь» «действительно», «конечно», «разумеется» (< as + ке); кп.кя. as' «пусть», «пускай», «чтобы»; г) кз. entaj «давеча»; ср. мар. ынде «теперь» <? чув:, ср. ентё «теперь»; д) вопросительная^ частица кз. уд. si и чув. -si «ли, разве» <*si «вопросительная частица с оттенком» сомнения, недоумения»; е) удм. -ак< чув. -а%/-ех «же» и др.

2.3. В лингвоэтногенетических исследованиях по пермским языкам особое место занимают вопросы формирования коми этноса на широком пространстве Европейского Северо-Востока (Жеребцов 1985; Туркин 1985, 1985а; Ляшев 1987 и др.). Первичные местоимения коми языков, рассмотренные в данной работе, дают дополнительный материал для их решения.

2.3.1. Неоднократно высказанные предположения о явных связях северозападных коми-зырянских диалектов с южнокоми языковым регионом находят подтверждение в системе коми демонстративов. К ним относятся: а) оглушение конечных согласных в; кп: кя. и кз.уд. teket, кз. повс. teked «с тобой»; б) функционирование в ижемском диалекте, коми-пермяцком языке и коми-язьвинском наречииш-овых указательных местоимений: иж. enaja епа «ваг эти» - enija eniji eni «вот те», кя. епа «эти» — nija «те», кп.: епа, enija, etna, etnija «эти»; в) функционирование в удорском, ижемском, вымском и, отчасти, в нижневычегодском диалектах и коми-язьвинском наречии /-овой основы дальнего указания: уд.вым.нв. titen, иж. titen, кя. teten «там, в том направлении»; вым. ticc&-taccg «туда-сюда»; г) тип семантической трансформации s-овых местоимений также соединяет удорско-ижемские говоры с коми-пермяцкими: иж. esten, кп. esten, кя. esten «здесь», повс. — «там».

2.3.2. Заслуживают внимания ареальные явления в южных коми-зырянских, коми-пермяцких и удмуртских диалектах, к которым можно отнести: 1) указательные адъективы без конечного -т в лузско-летском (а также удорском) диалекте: (e)tace «такой (так этот)» - sece «такой (тот)», которые напоминают удмуртские tace — sice; 2) формы наречий места на -/' вместо -е в других диалектах: лл. tatci «сюда» - setci «туда»; удм. tatci - otci; 3) спорадическое отпадение начального s- в южных коми-зырянских диалектах (в г других редко) и в коми-пермяцком языке: кз. лл. etcan'(< setcan) «туда», es'en' г г г г ses 'en ) «отсюда», etc an 'с (< setcan 'с) «в том направлении», etc an ti (< setcan ti) «там, по тому месту», etcan 'is' (< setcan 'is) «оттуда», etc an 'ej (< setcan 'ej) «дотуда», ecgm ece (< secern) «такой», eji (< sip), ejfjfe ze (< sij zg) «так же, таким образом»; кп. etcin (< setciri) «там, туда», etcej (< setcej) «до того места, до сих пор» и др., которое, видимо, можно сопоставить с колебанием анлаутного s- в удмуртских диалектах: удм. о tin / сев.нч. sotin «там», оф'/sot is' «оттуда», otci/sotci«туда», otcioz'/sot'coz'«дотуда», oz'l/soz'«так» и т.д.

3. Особого внимания заслуживают факты удорского диалекта коми-зырянского языка, выпадающие из системных отношений указательных местоимений, характерных для коми, и в целом, пермских языков. В данном исследовании они не получили достаточного объяснения, поскольку требуют более общего подхода с учетом истории становления диалекта. К этим (возможно субстратным) явлениям мы относим: 1) широкое распространение в диалекте препозитивных вокалических указательных частиц, которое, несомненно, заслуживает более пристального внимания, хотя, возможно, здесь имеет место обычная фонетическая вариативность диалектной речи; 2) наличие в вашских говорах основы ближнего указания eja-\ ejaten «вот здесь»: ejaten os gues olenis jonas «здесь медвежьи берлоги бывают часто», лит. etatgn; ejati «вот здесь, по этому месту», лит. etati; ejatis' «отсюда, вот отсюда», лит. е tat is\ ejatcg «сюда, вот сюда», лит. etatce; ejjen «этак», происхождение которой неясно; 3) широкое распространение препозитивной усилительной частицы по- пи- nus-nos-: no-sija, no-esija «этот», no-esij «так», noj-esten «вон там», nu-s-tetgn «там»; nu-sija «этот»: no-sija n'an'id «этот хлеб» и т.д., также неясного происхождения; 4) наличие особой указательно-выделительной и усилительно-вопросительной частицы si si «-то, уж, вот»; 5) к загадочным явлениям удорского диалекта, очевидно, следует отнести также: а) препозитивную указательную частицу а- в образованиях ata, astaj, atta «вот», ati asi «вот там», традиционно возводимую к указательному местоимению ур. *о; б) усилительно-выделительную частицу zo, zoo «в самом деле, конечно, же» и в) модально-выделительное слово ettesi «видимо», происхождение которых также неясно.

Приведенный нами материал по указательным словам подтверждает уже имеющиеся в научной литературе выводы о сложном и длительном процессе диалекгообразования, представляемого как непрерывный процесс становления древних диалектных ареалов, их подвижности и проницаемости (Ляшев 1987: 141; Хаузенберг 1999, 2000, 2001; Баталова 1982; Баталова 1987:60-67; Сажина 2004 и др.). Несмотря на генетическую общность корней, восходящих к общефинно-угорским (уральским) источникам, первичные местоимения в коми и удмуртском языках, их диалектах и диалектных ареалах имеют много особенностей, которые свидетельствуют о глубоких дивергентных процессах в ранней истории пермского языкового континуума.

Список научной литературыФедюнева, Галина Валерьяновна, диссертация по теме "Языки народов Российской Федерации (с указанием конкретного языка или языковой семьи)"

1. Агафонова Н.А. Словоизменение существительного и местоимения в смешанных говорах Куйбышевской области: Автореф. дис. . канд филол. наук / Н.А. Агафонова - Тарту, 1983. - С. 21.

2. Агафонова Н.А. Личные местоимения в смешанных эрзя-мордовских говорах/ Н.А. Агафонова // Советское финно-угроведение. — Таллин, 1982. -№ 1. — С. 34-43:

3. Алвре П.Ю. О падежах объекта (прямого дополнения) в финно-угорских языках/. П.Ю. Алвре // XVII Всесоюзная финно-угорская конференция: Тез. докл. T.I. Языкознание. -Устинов: НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР, Удм. гос. ун-т, 1987. С.3-14.

4. Бараксанов! Г.Г. Некоторые вопросы исторической4 диалектологии! коми языка/ Г.Г. Бараксанов // Коми филология: Тр. Ин-та ЯЛИ Коми-филиал а АН СССР. -№14. Сыктывкар, 1972. - С.55-6Г.

5. Баранцев А.П. Образцы людиковкой речи / А.П. Баранцев. -Петрозаводск: Карелия, 1987.-287 с.

6. Баталова P.M. Коми-пермяцкая диалектология / P.M. Баталова. М.: изд. Наука, 1975.-251 с.

7. Баталова P.M. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам/ P.M. Баталова. -М.: изд. Наука, 1982. 166 с.

8. Баталова P.M. Диалектная система коми-пермяцкого языка и ее развитие в сравнительном и ареальном освещении / P.M. Баталова // Науч. докл. дис. . д.филол. н. М., 1998. - 70с.

9. Ю.Баталова P.M. Удмуртско-пермяцко-зырянские лексические параллели/ P.M. Баталова // Вопросы диалектологии и истории удмуртского языка: Сб. ст. Ижевск: Удм. ин-т ИЯЛ, 1992. - С. 98-102.

10. Белоусова;А.С. К вопросу о семантической классификации местоименнь1Х слов/ А.С. Белоусова//Филологический сборник (К 100 летию В.В: Виноградова). Ml: Ин-т русского языка РАН, 1995 - С.47-53 .

11. Берецки Г. Пермско-марийские лексические связи/ Г. Берецки // Сущность, развитие и функции языка / Отв. ред. Г.В.Степанов. М.: изд. Наука, 1987.-С. 112-115.

12. Борковский В.И. Историческая грамматика русского языка/ В.И.Борковский, П.С. Кузнецов. -М.: изд. АН СССР, 1963.-512 с.

13. Бубрих Д.В: Грамматика современного коми, литературного; языка/ Д.В. Бубрих: Л: изд. ЛГУ, 1949. -203 с.

14. Бубрих Д.В. Историческая грамматика эрзянского языка/ Д.В. Бубрих. -Саранск: Мордовское кн; изд., 1953. 272 с.

15. Бубрих Д.В: Историческая морфология:; финского языка/ Д.В!; Бубрих. -М.- Л.: изд. АН СССР, 1955. 187 с.

16. Бубрих Д.В. Краткая грамматика коми? слова/. Д.В. Бубрих // Коми-русский словарь: Отв: ред. А.И: Подорова. Сыктывкар: Комиi кн. изд:, 1948.-296 с.-С. 231-296.

17. Буров Г.М: Некоторые вопросы этногенеза коми в свете археологических и лингвистических данных/ Г.М. Буров, Б.А. Серебренников // Acta Linguistica Academiae Scientiarum Hungaricae. -Budapest, 1967. T. 17'(3-4).

18. Бюлер К. Теория языка/ К. Бюлер. М: изд. Прогресс, 2000. - 502 с.

19. Вахрушев В.М. Об особенностях говоров северного диалекта удмуртского языка/ В.М. Вахрушев // Записки Удм.НИИ истории, экономики, литературы и языка при Совмине Удм. АССР. Вып. 19. — Ижевск: Удм. кн. изд., 1959. С. 228 -241.

20. ВВД Сорвачева В.А. Верхневычегодский диалект, коми языка / В.А. Сорвачева, М.А. Сахарова, Е.С. Гуляев// Историко-филологический сборник: Тр. Ин-таЯЛИ АН СССР. Коми филиал. Вып. 10. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1966.— 253 с.

21. ВД Жилина Т.И. Вымский диалект коми язык, / Т.И. Жилина. -Сыктывкар: изд. Пролог, 1998.-438 с.

22. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове) / В.В. Виноградов. М.: изд. Русский язык, 1972. - 614 с.

23. Вольф Е. А. Грамматика и семантика местоимений / Е.А. Вольф. М.: изд. Наука, 1974. -200 с.

24. ВСД Жилина Т.И. Верхнесысольский диалект коми языка / Т.И. Жилина. - М: изд. Наука, 1975. - 266 с.

25. Галкин И.С. Историческая грамматика марийского языка. Ч. I. Морфология / И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Map. кн. изд., 1964. - 202 с.

26. ГВЯ Зайцева М.И. Грамматика- вепсского языка (фонетика и морфология) / М.И. Зайцева. - Л.: изд. Наука, 1981 - 360 с.

27. ГМЯ Грамматика мордовских языков. Фонетика, графика; орфография, морфология / под. ред. Д.В. Цыганкина. - Саранск: изд. Морд. ГУ, 1980. -430 с.

28. ГСУЯ Грамматика современного удмуртского языка. Фонетика и морфология. - Ижевск: Удм. кн. изд., 1962. — 372 с.

29. Гуляев Е.С. Синонимика в произведениях И.А. Куратова / Е.С. Гуляев // Куратовские чтения. Т.1.- Сыктывкар: Коми кн.изд., 1973. С. 65-66.

30. Гуляев Е.С. С-овые падежные суффиксы в коми языке (в сравнительно-историческом освещении): Автореф. дис. . канд филол. наук / Е.С. Гуляев. Сыктывкар, 1962. - 19 с.

31. ДХ В.И: Лыткин. Диалектологическая хрестоматия по пермским языкам /В.И. Лыткин. -М.: изд. АН'СССР, 1955. - 128 с.

32. Ермакова О.П. Семантика, грамматика и стилистическая дифференциация местоимений / О.П. Ермакова- // Грамматические исследования.Функционально-стилистический аспект Суперсегментная фонетика. Морфологическая семантика. — М: изд. Наука, 1989. — С. 146158:

33. Ермушкин Г.И. Ареальные исследования по восточным финно-угорским языкам (эрзя-мордовский язык) / Г.И. Ермушкин. М.: изд. Наука, 1984. -140 с. •

34. Жеребцов Л.Н. Проблемы этнической истории, народа- коми / Л:Н. Жеребцов // Проблемы этногенеза народа коми. Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1985.-С. 109-119.

35. Зайков П.М. Грамматика карельского языка / П.М. Зайков. -Петрозаводск: Периодика, 1999. 128 с.

36. Закиев М.З. К изучению проблемы возникновения и развития волго-камского языкового союза / М.З. Закиев // Сущность, развитие и функции языка. М.: изд. Наука, 1987. - С. 176-180.

37. Иванов И.Г. Северо-западное наречие марийского языка / И.Г. Иванов, Г.М. Тужаров. Йошкар-Ола: Мар.кн.изд., 1970. —216 с.

38. ИД Сахарова М.А. Ижемский диалект коми языка / М.А. Сахарова, Н.Н. Сельков. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1976. - 287 с.

39. Ильяшенко И.А. Указательные местоимения в южных диалектах селькупского языка )/ И.А. Ильяшенко // Структура самодийских и енисейских языков. -Томск: Томский гос. пед. ун-т, 1985. — С. 27-35.

40. Исанбаев Н.И. Марийско-тюркские языковые контакты / Н.И. Исанбаев. -Йошкар-Ола: Мар.кн.изд., 1989. 173 с.

41. Кельмаков В.В. Взаимодействие факторов различных уровней в истории пермских языков / В.К. Кельмаков // Congressus septimus internationalis Fenno-ugristarum. Sessiones plenares dissertations. -Debrecen, 1990. C. 105-124.

42. Кельмаков В.К. Диалектная и историческая фонетика удмуртского языка / В.К. Кельмаков. Ижевск: изд. дом Удмуртский ун-т, 2003. - 4.1. - 276 с.

43. Кельмаков В.К. Диалектная и историческая фонетика удмуртского языка / В.К. Кельмаков. Ижевск: изд. дом Удмуртский ун-т, 2004. -4.2. - 394 с.

44. Кельмаков В.К. Формирование и развитие фонетики удмуртских диалектов / В.К. Кельмаков. — Ижевск: изд. Удм.ГУ, 1993. — 60 с.

45. Керт Г.М. Саамский язык / Г.М. Керт. Л.: изд. Наука, 1971. - 355 с.

46. ККУД Кельмаков В.К. Краткий курс удмуртской диалектологии. Введение. Фонетика. Морфология. Диалектные тексты. Библиография / В.К. Кельмаков. - Ижевск: изд. Удм.ГУ, 1998, - 385 с.

47. КМаРС Чернецов В.Н. Краткий мансийско-русский словарь (с приложением грамматического очерка) / В.Н. Чернецов, И.Я. Чернецова. -М.-Л.: изд. Учпедгиз, 1936.- 115 с.

48. КПГ Коми-пермяцкие говоры / А.С. Кривощеков-Гантман, Л.П. Ратегова. - Пермь: Перм. гос.пед. ин-т, 1980, - 69 с.

49. КПРС Баталова P.M. Коми-пермяцко-русский словарь / Р.М. Баталова, А.С. Кривощекова-Гантман. - М., 1985. - 624 с.

50. КПЯ Коми-пермяцкий язык. Введение, фонетика, лексика и морфология / Отв. ред. В.И. Лыткин. - Кудымкар: Коми-перм. кн.изд., 1962.-333 с.

51. КРК Безносикова Л.М. Коми-роч кывчукбр Коми-русский словарь./ Л.М. Безносикова, Е.А. Айбабина, Р.И. Коснырева / Отв. ред. Л.М.Безносикова. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 2000. — 815 с.

52. КРС Тимушев Д.А. Коми-русский словарь (с прил. грамматического очерка коми языка) / Д.А. Тимушев, Н.А. Колегова/ Отв. ред. В.И. Лыткин. - М: Гос. изд. нац. и иностр. словарей, 1961. — 923 с.

53. КЭСК Лыткин В.И. Краткий этимологический словарь коми языка /

54. B.И. Лыткин, Е.С. Гуляев. Сыктывкар, 1999 - 430 с.

55. КЯ Лыткин В.И. Коми-язьвинский диалект / В:И1 Лыткин. - М.: изд. АН СССР, 1961.-226 с.

56. Левитская Л.С. Историческая грамматика чувашского языка / Л.С. Левитская. М.: изд. Наука, 1976. - 206 с.

57. Левицкий Ю.А. Указатели ситуации. Местоимения / ЮА. Левицкий, Г.А. Шамова. Пермь: ПермГУ, 1985. - С.72.

58. Левина М.З. Эволюция местоимений в диалектах мокшанского языка: Автореф. дис. канд филол. наук / М.З. Левина. Саранск, 2003. -16 с.

59. Липатов С.И. Местоимения и их формы в диалектах мокшанского языка /

60. C.И. Липатов // Вопросы морфологии мокшанских и эрзянских диалектов (словообразование и словоизменение). Саранск: Морд кн. изд., 1977. -С. 31-45.

61. ЛЛД Жилина Т.И. Лузско-летский диалект коми языка / Т.И. Жилина. -М: изд. Наука, 1985. - 270 с.

62. Ломакина Т.И. Городищенский диалект мокша-мордовского языка: Автореф. дис. канд филол. наук / Т.И. Ломакина. Тарту, 1975. -27 с.

63. Лудыкова? В. М. Синтаксис имени прилагательного в коми языке: Автореф. дис. . .д. филол. наук / В.М. Лудыкова. Ижевск, 2006. - 50 с.

64. Лудыкова В. М. Сказуемое с м-овым инфинитивом в коми языке / В.М. Лудыкова // Советское финно-угроведение. Таллин, 1984. - №3. - С. 173-177.

65. Лыткин В.И. Вепсско-карельские заимствования в коми-зырянских диалектах / В.И. Лыткин // Акад. В.В. Виноградову к его шестидесятилетию. М.: изд. АН СССР, 1956. - С.179-189.

66. Лыткин В.И. Древнепермский язык / В.И. Лыткин. — М.: изд. АН СССР, 1952. -174 с.

67. Лыткин В. И. Исторический вокализм пермских языков / В.И. Лыткин. -М.: изд. Наука, 1964. 258 с.

68. Лыткин В.И. К вопросу о конечной гласной основы глагола настоящего времени в финно-угорских языках / В.И. Лыткин // Вопросы языка, литературы и фольклора: Тр. Мар.НИИ языка, литературы и истории. — Йошкар-Ола, 1961а. Вып. XY. С. 49-54.

69. Лыткин В.И. К вопросу о прибалтийско-финских заимствованиях в коми-зырянских диалектах / В.И. Лыткин // Прибалтийско-финское языкознание: Тр. Карельского филиала АН СССР. М.-Л., 1963. Вып. 39. -С. 3-11.

70. Лыткин В.И. Карельско-вепсские заимствования в коми языке / В.И. Лыткин // Всесоюзное совещание по вопросам финно-угорской филологии: Тез. докл. Петрозаводск: Кар. филиал АН СССР, 1961. - С. 13-14.

71. Лыткин В.И. Коми кывлбн исторической морфология / В.И. Лыткин. -Пермь-Сыктывкар: изд. Сык. ГУ, 1977. 86 с.

72. Лыткин В.И. Коми кывлбн исторической морфология/ В.И. Лыткин. -Пермь-Сыктывкар: изд. Сыкт. ГУ, 1995. 102 с.

73. Лыткин В.И. Пермско-иранские языковые контакты / В.И. Лыткин // Вопросы языкознания. М., 1975. - №3. - С. 84-97.

74. ЛЭС Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: изд. Советская энциклопедия, 1990. - 683 с.

75. Ляшев В.А. Вопросы коми-зырянского лингвогенеза / В.А. Ляшев // Сущность, развитие и функции языка. М.: изд. Наука, 1987. - С. 141— 146.

76. Ляшев В.А. Диалектное членение древнекоми языка / В.А. Ляшев // Научные доклады Коми филиала АН СССР. Вып. 60. Сыктывкар, 1980. -22 с.

77. Ляшев В.А. Верхневычегодский диалектный ареал в этногенетическом аспекте / В.А. Ляшев // Проблемы этногенеза народа коми. Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1985. - С. 45-54.

78. Ляшев В.А. К вопросу о диалектном районировании коми языков/ В.А. Ляшев // Пермистика: вопросы диалектологии* и истории пермских языков / Отв. ред. B.LLL Загуляева, В.К. Кельмаков. Ижевск: НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР, Удм. гос. ун-т, 1987а. - С. 51-55.

79. Майтинская К.Е. Функции местоименного суффикса -п в личных местоимениях финно-угорских языков / К.Е. Майтинская // Совещание по вопросам исторической грамматики, и исторической диалектологии финно-угорских языков: Тез. докл. -М., 1959. С. 23-34.

80. Майтинская К.Е. Функции местоименного суффикса -п в личных и вопросительных местоимениях финно-угорских языков/ К.Е. Майтинская. // Вопросы финно-угорского языкознания. М.-Л.: изд. АН СССР, 1962. -С. 65-80.

81. Майтинская К.Е. Местоимения в мордовских и марийских языках / К.Е. Майтинская. -М.: изд. Наука, 1964. 110 с.

82. Майтинская К.Е. Заимствованные элементы в местоименной лексике финно-угорских языков / К.Е. Майтинская // Всесоюзная конференция по финно-угроведению: Тез. докл. и сообщ. Сыктывкар, 1965. - С. 75-76.

83. Майтинская К.Е. Заимствованные элементы в местоименной лексике финно-угорских языков/ К.Е. Майтинская // Советское финноугроведение. -Таллин, 1966. № 2. - С. 235-240.

84. Майтинская К.Е. Семантика указательных местоимений в финно-угорских языках / К.Е. Майтинская // Вопросы финно-угорского языкознания. Вып. IV.-Ижевск, 1967.-С. 143-149.

85. Майтинская К." Е. Местоимения в языках разных систем / К.Е. Майтинская. М.: Наука, 1969. - 308 с.

86. Майтинская К.Е. К вопросу о генетической связи финно-угорских (уральских) указательных и личных местоимений / К.Е. Майтинская // Советское финно-угроведение. -Таллин, 1969а. №4. - С.237-243.

87. Майтинская К.Е. "Притяжательные местоимения" в, финно-угорских языках / К.Е. Майтинская // Советское финно-угроведение. —Таллин, 1970. N4. - С.271-274.

88. Майтинская К.Е. Местоимения и универсалии / К.Е. Майтинская // Универсалии и типологические исследования. М.: изд. Наука, 1974. -С. 92-104.

89. Майтинская К.Е. Участие заимствованных элементов в развитии форм степеней сравнения в финно-угорских языках / К.Е. Майтинская // Советское финно-угроведение. Таллин, 1978. - № 2. - С.81-85.

90. Майтинская К.Е. Историко-сопоставительная морфология финно-угорских языков / К.Е. Майтинская. М.: изд. Наука, 1979. - 263 с.

91. Майтинская К.Е. Заимствование релятивных слов в финно-угорских языках / К.Е. Майтинская // Советское финно-угроведение. -Таллин, 1980. -№ 1. С.1-5.

92. Майтинская К.Е. Служебные слова в финно-угорских языках/ К.Е. Майтинская. -М.: изд. Наука, 1982. 185 с.

93. Майтинская К.Е. Об одной модели парных местоименных слов в финно-угорских языках / К.Е. Майтинская // Сущность, развитие и функции языка. -М.: изд. Наука, 1987. С. 146-151.

94. Майтинская К.Е. Местоименные и служебные слова / К.Е. Майтинская // Финно-волжская языковая общность. -М.: изд. Наука, 1989. С. 175-262.

95. Манова Н.Д. Из истории развития сложноподчиненных предложений с союзом ко в коми языке / Н.Д. Манова // Пермистика: вопросы диалектологии и истории пермских языков. Ижевск: НИИ при Сов. Мин. Удм. АССР, Удм. гос. ун-т, 1987. - С. 124-128.

96. МордС Коляденков М.Н. Эрзянско-русский словарь /сост. М.Н. Коляденков, Н.Ф. Цыганов. — М.: Гос. изд. нац. и иностр. словарей, 1949. -230 с.

97. MP С Асылбаева А.А. Марийско-русский словарь / Goer. А. А. Асылбаева, В:М: Васильев, П.Г. Рыбакова, А.А. Саваткова, З.В. Учаев. -М: Гос. из д. нац. и иностр: словарей, 1956. - 863 с.

98. МРС-РМС Ромбандеева Е.И. Мансийско-русский и русско-мансийский словарь / Сост. Е.И. Ромбандеева, Е.А. Кузакова. — Л.: Просвещение, 1982. - 360 с.

99. Мурыгин A.M. Миграционный фактор в развитии средневековых культур северного Приуралья/ A.M. Мурыгин, К.С. Королев; В.А. Ляшев // Научные доклады Коми филиала АН СССР. Вып. 105. -Сыктывкар, 1984.-56 с.

100. Мыркин В1Я: Типология личного местоимения и и вопросы реконструкции его в индоевропейском аспекте / В:Я: Мыркин // Вопросы! языкознания. М:, 1964. - №5> -С: 78-86.

101. Насибуллин Р:Ш. Наблюдения над языком- красноуфимских удмуртов /Р.Ш. Насибуллин // О диалектах и говорах южноудмуртского ; наречия: Сб. научает. Ижевск: HHHinpniCoBi.MHHi Удм? АССР- 1978i — С.87-151.

102. ИОВД Сорвачева В.А. Нижневычегодский диалект коми языка / В.А. Сорвачева. -М.: изд. Наука, 1978.- 227 с.

103. Некрасова Г.А. Коми кывлбн исторической фонетика / Г.А. Некрасова. Сыктывкар: изд. Коми НЦ УрО РАН, 2000. - 168 с.

104. Некрасова Г.А. Система L-овых падежей в пермских языках: происхождение и семантика / Г.А. Некрасова; Сыктывкар: изд. Коми НЦ УрО РАН, 2002. - 168 с.

105. Нечаев F. Характеристика^ зюздинского диалекта коми- языка / Г. Нечаев // Сборник комиссии по собиранию словаря и изучению диалектов коми языка: Сыктывкар, 1930. - Вып. I. - С. 1-23.

106. ОКЗР Образцы коми-зырянской речи /Сост. Т.И. Жилина, В.А Сорвачева., под ред. Д.А Тимушева. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1971. -310 с.

107. Основы 1974 Основы финно-угорского языкознания (вопросы происхождения и развития финно-угорских языков). — М.: изд. Наука,1974.-484 с.

108. Основы 1975 Основы финно-угорского языкознания (прибалтийско-финские, саамские и мордовские языки). — М.: изд. Наука,1975.-347 с.

109. Основы 1976 Основы финно-угорского языкознания (марийский, пермские и угорские языки). - М.: изд. Наука, 1976. —464 с.

110. Откупщикова М. И. Местоимения в современном русском языке в структурно-семантическом аспекте / М.И. Откупщикова. JL: изд. ЛГУ, 1984.-87 с.

111. ПД М.А. Сахарова. Печорский диалект коми языка / М.А. Сахарова, Н.Н. Сельков, Н.А. Колегова. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1976. - 153 с.

112. ПМ 2003 Научный отчет по диалектологической экспедиции в Афанасьевский район Кировской области (2003 г.) / С.А. Сажина, Е.Н. Федосеева. - Сыктывкар: Научный архив Коми НЦ УрО РАН, 2003.

113. ПМ 2006 Сажина С.А., Федосеева Е.Н. Научный отчет по диалектологической экспедиции в Красновишерский район Кировской области-(2005 г.) / С.А. Сажина, Е.Н. Федосеева. - Сыктывкар: Научный архив Коми НЦ УрО РАН, 2005.

114. ПМ 2004 Научный отчет по диалектологической экспедиции в1 Кудымкарский и Юсьвинский районы Коми-Пермяцкой АО (17 - 26ноября 2002 г.) / Т.Н. Меркушева. Сыктывкар: Научный архив Коми НЦУрО РАН, 2004.

115. Понарядов В.В. О супплетивизме индоевропейских местоименных основ / В.В. Понарядов // Русский язык и культура Северного Предуралья.- Сыктывкар: изд. Коми гос. пед. ин-та, 2002а. -С. 55-57.

116. Понарядов В.В: Фрагмент исторической морфологии пермского глагола: категория лица/ В.В. Понарядов/ / Научные доклады Коми НЦ УрО РАН. Вып. 446. Сыктывкар, 2002. - 28 с.

117. РКК Безносикова Л.М. Роч-коми кывчукбр Коми-русский словарь./ Сост. Л.М. Безносикова, Н.К. Забоева, Р.И. Коснырева. -Сыктывкар: Коми кн. изд., 2003. - 1104 с.

118. РКС Жилина Т.И. Русско-коми словарь Роча-комиа словарь. / Сост. Т.И.Жилина, Д.А. Тимушев и др. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1968.- 776 с.

119. РмордС Феоктистов А.П. Русско-мордовский словарь/ А.П. Феоктистов. - М., 1971.-371 с.

120. РМС Учаев З.В. Русско-марийский словарь/ З.В. Учаев, B.C. Захарова. — Йошкар-Ола: Мар.кн.изд., 1999. - 479 с.

121. РУС Белов А.С. Русско-удмуртский словарь / Сост. А.С. Белов, В.М. Вахрушев, А.П. Колесников; Н.А. Скобелев, Т.И. Тепляшина / Отв. ред. В.М: Вахрушев. - М: Гос. изд. нац. и иностр. словарей, 1956. - 1360 с.

122. РФС Kuusinen М. Venaja-suomi suursanariija Большой русско-финский словарь. / М. Kuusinen, V Ollirainen. - Porvoo-Helsinki-Juva, 1990.-1000 с.

123. Рягоев В.Д. Тихвинский говор карельского языка (собственно-карельское наречие) / В.Д. Рягоев. — Л.: изд. Наука, 1977. -287 с.

124. Рягоев В.Д. Тихвинский говор карельского языка: Автореф. дис. . канд филол. наук / В.Д. Рягоев. Тарту, 1979 - 17 с.

125. Савченко А.Н. Славянские и балтийские местоимения в отношении к местоимениям других индоевропейских языков / А.Н. Савченко // Филологические науки. Научные доклады высшей школы. — №3 (19). М.: изд. Высшая школа, 1962. - С.73-81.

126. Сажина С.А. Собственноличные местоимения в коми языке: диалектные соответствия / С.А. Сажина // Studia juvenalia: Сб. науч. ст. — Сыктывкар, 2005. С. 155-176.

127. Сажина С.А. Сравнительная морфология коми-зырянских диалектов (именные части речи). Ареальный аспект исследования: Автореф. дис. . канд филол. наук / С.А. Сажина. Ижевск, 2004. -25 с.

128. Сажина С.А. Язык кировских пермяков в системе коми диалектов / С.А. Сажина // Коми-пермяки и финно-угорский мир. Кудымкар: Упр. ораз. и науки администрации КПАО, 2005а. - С.223-227.

129. Сайнахова А.И. Местоименные частицы в мансийском языке / А.И. Сайнахова // Советское финно-угроведение. Таллин, 1965. - № 4. — С. 273-279.

130. Сайнахова А.И. Служебные слова в мансийском языке: Автореф. дис. . канд филол. наук/ А.И. Сайнахова. -М., 1966. -21 с.

131. Сахарова М.А. Некоторые особенности говора кольских коми / М.А. Сахарова, Н.Н. Сельков // Историко-филологический сборник. — Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1960. -Вып. IV. -С. 130-151.

132. СВЯ Зайцева М.И. Словарь вепсского языка / М.И. Зайцева, М.И. Муллонен. - Л.: изд. Наука, 1972. — 745 с.

133. СГНМЯ Саваткова А.А. Словарь горного наречия марийского языка/А.А. Саваткова. - Йошкар-Ола: Мар.кн.изд., 1981.-235 с.

134. СГСРПО Беляева О.П. Словарь говоров Соликамского района Пермской области / О.П. Беляева / Отв. ред. Е.А. Глушкова. - Пермь: Перм. кн.изд., 1973. - 706 с.

135. СД Колегова Н.А. Присыктывкарский диалект и коми литературный язык / Н.А. Колегова, Г.Г. Бараксанов. - М.: изд. Наука, 1971. -276 с.

136. Селиверстова О.Н. Местоимения в языке и речи / О.Н. Селиверстова. -М.: изд. Наука, 1988.- 151с.

137. Серебренников Б.А. Историческая морфология мордовских языков / Б.А. Серебренников. М: изд. Наука, 1967. - 262 с.

138. Серебренников Б.А. Историческая морфология пермских языков / Б.А. Серебренников. -М.: изд. Наука, 1963. 390 с.

139. Серебренников Б.А.0 значении* и происхождении выделительных частиц -ак и -am в марийском языке / Б.А. Серебренников // Congressus Tertius Internationalis Fenno-Ugristarum.-Tallinn: Valgus, 1975. — С. 513-514.

140. Серебренников Б.А. О некоторых вопросах исторической грамматики коми языка / Б.А. Серебренников// Историко-филологический сборник. Вып. 5. - Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1960. - С. 119131.

141. Серебренников Б.А. Об одном тюркизме в финно-угорских языках Волго-Камья / Б.А. Серебренников // Советское финно-угорведение. -Таллин, 1971. -№3. С.187-192.

142. Серебренников Б.А. Об окраинных говорах и диалектах коми языка /Б.А. Серебренников // Советское финно-угороведение. Таллин, 1965. -№2.-С. 99-103.

143. Сидоров А.С. некоторые особенности синтаксического строя северного (ижемского) диалекта коми язык / А.С. Сидоров // Лингвистический сборник. Вып. 2. - Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1952.-С. 68-81.

144. СКЯ Современный/ коми язык. 4.1. Фонетика, морфология, лексика / Отв: ред. В.И. Лыткин. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1955. -304 с.

145. СМЯ Современный марийский язык. Морфология / Н.Т. Пенгитов, И.С. Галкин; Н.И. Исанбаев. - Йошкар-Ола: Map. кн. изд., 1961. - 324 с.

146. Сорвачева В.А. Морфологические особенности верхне-вашского говора: Дис. . канд. филол. н. / В.А. Сорвачева. Сыктывкар: Научный архив Коми НЦ УрО РАН, ф. 1., оп. 11., ед. хр. 139. 1950. -184 с.

147. Сорвачева В.А. Некоторые фонетические и морфологические особенности верхне-вашского говора удорского диалекта / В.А. Сорвачева // Лингвистический сборник. Вып. 2. - Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1952.-С. 37—48.

148. Сорвачева В.А. Отчет о научно-исследовательской работе по теме «Удорский диалект коми языка» за период 1969-1972 / В.А. Сорвачева. -Сыктывкар: Научный архив Коми НЦ УрО РАН, ф. 5., оп. 2., ед. хр. 92, 1972.-395 с.

149. СРС Афанасьева Н.Е. Саамско-русский словарь / Н.Е. Афанасьева, Р.Д. Куруч, Е.И. Мечкина и др. / Отв.ред Р.Д. Куруч.' - М.: изд. Русский язык, 1985.-567 с.

150. ССД Колегова Н.А. Среднесысольский диалект коми языка / Н.А. Колегова, Г.Г. Бараксанов. -М.: изд. Наука, 1980.-225 л.

151. ССЗНМЯ Иванов И.Г. Словарь северо-западного наречия марийского языка / И.Г. Иванов, Г.М. Тужаров. - Йошкар-Ола: Map. НИИ. -305 с.

152. ССКЗД Жилина Т.И. Сравнительный словарь коми-зырянских диалектов / Т.И. Жилина, М.А. Сахарова, В.А. Сорвачева / Отв. ред. В.А. Сорвачева. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 1961. - 490 с.

153. Тараканов И.В. Основные направления развития морфологической системы пермских языков / И.В. Тараканов // Материалы VI Международного конгресса финно-угроведов. Т.2. / Отв. ред. Г.В.Федюнева.-М.: Наука, 1990.-С. 180-182.

154. Тараканов И.В'. Туала удмурт кыл. Нимвонггос Современный удмуртский язык. Местоимение. / И.В. Тараканов. Ижевск: изд. Удм. ГУ, 2003. -31 с.

155. Тараканов И.В. Удмуртско-тюркские языковые связи / И.В. Тараканов. -Ижевск: изд.Удм. ГУ, 1993. 170 с.

156. Тепляшина Т.И. Древнебулгарские субстратные явления в языке бесермян / Т.И. Тепляшина // Congressus Tertius Internationalis Fenno-Ugristarum. -Tallinn: Valgus, 1975. S. 562-567.

157. Тепляшина Т.И. Нижне-чепецкие говоры северно-удмуртского наречия / Т.И. Тепляшина // Записки Удм. науч.-исслед.ин-та ист., экон., литер, и яз. при Сов. Мин. Удм. АССР. Вып. 21. Филология. -Ижевск, 1970а.-С. 152-195.

158. Тепляшина Т.И. Язык бесермян / Т.И. Тепляшина. М.: изд. Наука, 1970.-287 с.

159. ТТМ Теория и типология местоимений: Сб. науч. ст. / Отв. ред. И.Ф. Вардуля. -М.: изд. Наука, 1980.-148 с.

160. Туркин А. О взаимоотношениях коми,и саамских языков^/ А.И. Туркин // Linguistica Uralica. Tallinn, 1994. - №1. - С. 19-27.

161. Туркин А.И. О прибалтийско-финских и коми-зырянских, языковых контактах / А.И. Туркин // Советское финно-угроведение. -Таллин, 1974. -№1.-С. 7-9:

162. Туркин' А.И. Прибалтийско-финский' и саамский компоненты в этногенезе коми народа/ А.И. Туркин // Проблемы этногенеза народа коми. Сыктывкар: Коми филиал АН СССР, 1985. - С. 54-68.

163. Туркин А.И. Этногенез народа коми по данным топонимии и лексики / А.И. Туркин // АН Эстонской ССР. Препринт ИЯЛ. Вып. 31.-Таллин, 1985.-39.

164. УД Сорвачева В.А. Удорский диалект коми языка / В.А. Сорвачева, Л.М. Безносикова. - М.: Наука, 1990. - 281 с.

165. УРС Белов А.С. Удмуртско-русский словарь /Сост. А.С. Белов, В.М. Вахрушев, Н.А. Скобелев и др./ Отв. ред. В.М. Вахрушев. - М.: изд. Русский язык, 1983.-591 с.

166. Фаем ер М. Этимологический словарь русского языка / М. Фасмер. В 4-х т. -М.: изд. Прогресс, 1986. -576 е., 1986.-671, 1987. -831 е., 1987. 863 с.

167. Федотов М.П. О генетической соотносимое™ пермского эн и чувашского ан в отрицательной форме повелительного наклонения / М.П. Федотов // Советское финно-угроведение. -Таллин, 1966. №4. -С. 263266.

168. Федотов М.Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи в историческом освещении: Автореф. дис. . канд филол; наук / М.Р. Федотов. — Чебоксары, 1969. 64 с.

169. Федотова В.П. Очерк синтаксиса карельского языка / В.П. Федотова. Петрозаводск: Кар. НЦ РАН, 1990. - 156 с.

170. Федюнева F.B. Коми; местоимение: к проблеме формального варьирования в языке / Г.В. Федюнева. Сыктывкар: Коми НЦ УрО РАН, 2000-76 с.

171. Федюнева Г.В. Местоимения и числительные (опыт новой интерпретации в свете создания научной грамматики коми языка) / Г.В. Федюнева// Науч. докл. Коми науч. центра УрО РАН. Сыктывкар, 1990. -Вып. 24. -59 с.

172. Федюнева Г.В. Словообразовательные суффиксы существительных в коми языке / Г.В. Федюнева. М.: изд. Наука, 1985. - 134 с.

173. Феоктистов А.П. Русско-мордовский словарь / А.П. Феоктистов.-М.: изд. Наука, 1971. 371 с.

174. Феоктистов А.П. Фактор пространства в развитии языка / А.П. Феоктистов // Сущность, развитие и функции языка. М.: изд. Наука, 1987. - С.157-162.

175. ФРС Кукконен О.В. Финско-русский словарь/ О.В. Кукконен, Х.И. Лехмус, И.А. Линдрос. - М: Гос. изд. нац. и иностр. словарей, 1955. -672 с.

176. Хакулинен; Л. Развитие и структура финского языка / Л: Хакулинен. -М., 1953:-4.1 -311 с.

177. Хаузенберг А.-Р. Рецензия.: Bartens R. Permilaisten kielten rakenne ja kehitys. Memoires de la Societe Finno-ougrienne. 238. Helsinki, 2000. -376 S. / А.-Р; Хаузенберг // Linguistica Uralica. XXXVIII; - № 4. - Tallinn, 2002. - S.302—309.

178. ХРС-РХС Молданова С.П. Хантыйско-русский и русско-хантыйский словарь /сост. С.П. Молданова, Е.А. Нёмысова, В.Н. Ремезанова. - Л.: изд. Просвещение, 1983. - 286 с.

179. ЦыганкитДШ; Диалектные подсистемы посессивных аффиксов и морфологические особенности в посессивных, словоформах эрзя-мордовского языка / Д.В1 Цыганкин // Fenno-ugristika: Уч. зап. Тарт. ун-та. -Тарту, 1975:-Выт 344. -С. 325-340i

180. Цыганкин; Д:В. Словообразовательная вариативность в эрзянских диалектах / Д.В. Цыганкин // Вопросы финно-угроведения. Саранск: Морд. кн. изд., 1975.-Вып. VI. - С. 245-251.199; Цыпанов Е.А. Перым-коми гижбд кыв- / Е.А. Цыпанов.

181. Сыктывкар: Пролог,,19991-172 с. 200: Чебоксаров Н.Н. Этногенез народа^коми по данным антропологии /

182. П(Я. Чёбоксаров //Советская этнография. М., 1946.-№2.-С. 67. 2011 Черных П:Я. Историческая^ грамматика русского языка / П.Я.

183. Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл / Н.Ю. Шведова. М.: изд. Азбуковник, 1998. 176 с.

184. Шведова Н.Ю. Система местоимений, как исход, смыслового строения языка и его смысловых категорий' / Н.Ю. Шведова^ А.С. Белоусова. -М:.\ Институт русского языка РАН, 1995: 122 с.

185. Щербак A.M. К реконструкции древнейшего состояния тюркских языков/ A.M. Щербак // Сущность, развитие и функции языка. М:: изд. Наука, 1987.-С. 210-215.

186. ЭСЧЯ Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка/ В.Г. Егоров. - Чебоксары: Чув. кн.изд., 1964 - 355 с.

187. ЯзНССС Языки народов СССР. - Т. III. Финно-угорские и самодийские языки / Отв. ред. В.И. Лыткин, К.Е. Майтинская. - М: изд. Наука, 1966.-463 с.

188. Якубинская -Ламберг Э.А. Местоимения третьего лица в эстонском языке / Э.А. Якубинская -Ламберг // Памяти академика Льва Владимировича Щербы: Сб. сг. Л.: изд-во ЛГУ, 1951. - С. 305-313.

189. ОКК Ошя коми кыв. Морфология Современный коми язык. Морфология. / В.М. Лудыкова, Г.А. Некрасова, Э.Н. Попова, Г.В. Федюнева, Е.А. Цыпанов / под. ред. Г.В. Федюневой. - Сыктывкар: Коми кн. изд., 2000. - 542 с.

190. Alvre P. Zur Frage nach der Entwicklung *ja, ja >i in den uralischen Sprachen / P. Alvre // Советское финно-угроведение. Таллин, 1965. - №1. -С. 11-20.

191. Alvre P. Zur Struktur der ostseefinnischen Pronomen / P. Alvre // Материалы VI Международного конгресса финно-угроведов / Отв. ред. Г.В. Федюнева. М.: изд. Наука, 1990. - Т.2. - С. 241-243.

192. Baker R. The Development of the Romi Kase System. A Dialectological Investigation / R Baker. Helsinki, 1985. -266 s.

193. Bartens R. Permilaisten kielten rakenne ja kehitys / R. Bartens // Memoires de la Societe Finno-ougrienne. 238. Helsinki, 2000. - 376 s.

194. Batalova R.M. Niznein'venskij dialekt komi-permjackogo jazyka / R.M. Batalova. Hamburg, 1975. - 197 s.

195. Bereczki G. Tiirkische Ziige in der Struktur des Syrjanischen und ihr Ursprung / G. Bereczki // Redei-Festschrift. Wein-Budapest, 1992. - S.71-76.

196. Bereczki G. Tiirkische Ziige in der Struktur des Syrjanischen und ihr Ursprung / G. Bereczki // Bereczki Gabor 70. sziiletesnapja tiszteletere. -Budapest: ELTE Finnugor Tanszek, 1992. S. 277-281.

197. Bereczki G. Permi-cseremisz lexikalis kolcsonzesek / G. Bereczki // Bereczki Gabor 70. szuletesnapja tiszteletere. Budapest: ELTE Finnugor. Tanszek,.1992. - S. 113-133.

198. Brugmann K. Die Demonstrativpronomina der indogermanischen Spraehen / K. Brugmann // Abhandlungen der philologisch-historischen Klasse der koniglieh-sachsisehen Gesellschaft der Wissensehaften. -Bd. XXII. № 4. -Leipzig, 1904.

199. Budenz J. Az ugor nyelvek osszehasonlito alaktana / J. Budenz. -Budapest, 1884.

200. CIFU VIII Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum. I-VIII. Jyvaskyla, 1995.

201. Collinder B. Comparative Grammar of the Uralic Languages / B. Collinder. Stockholm-Uppsala, 1960.

202. Donner O. Das personalpronomen in den altaischen Spraehen / O. Donner. — В erlin, 1865.

203. EVS Tamm J. Eesti-vene sonaraamat / J. Tamm. -Tallinn: Valgus, 1981.-757c.

204. Fokos D. A nevragozas tortenetebol / D.R. Fokos-Fuchs D. // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. Budapest, 1956. -LVIIL

205. Hajdu P. Einiges uber Fiirworter / P. Hajdu // Liguistica Uralica. -Tallinn, 1990-№1. -S.l-12.

206. Hausenberg A.-R. Probleme der ostseefinnisch-permischen Sprachkontakte / A.-R Hausenberg // Eesti NSV Teaduste akademia: Preprint KKI-23. -Tallinn, 1983.-34 S.

207. Hausenberg A.-R. Die ostseefinnisch-permischen Kontaktworter in Zeit und Raum / A.-R Hausenberg // Eesti NSV Teaduste akademia: Preprint KKI-30.-Tallinn, 1985.-41S.

208. Hausenberg A.-R. Erganzungen zum gemainsamen ostseefinnischen und permischen Wortschatz / A.-R. Hausenberg // Советское финно-угроведение. №4. - Таллин, 1982. - С. 247-250.

209. Hausenberg A-R. Onko komin ja itamerensuomalaisissa kielissa areaalisia yheispiirteita / A.-R Hausenberg //Congressus Octavus Internationalis Fenno-Ugristarum VIII. Jyvaskyla, 1995. Pars IV. -S. 180-182.

210. Honti L. Az urali nyelvek szemelyes nevmasai/ Laslo Honti// Benko-Emlekkonyv. Budapest, 1991. -S. 273-274.

211. Honti L. Zur Moфhologie ugrischer Personalpronomina/ Laslo Honti// Festschrift fur Raija Bartens. Helsinki (MSFOu 215), 1993.-S. 121-127.

212. Itkonen E. Kieli ja sen tutkimus / E. Itkonen. Helsinki, 1966. -427 s.

213. Kont K. Uber die Demonstrativpronomina des Lappischen / K. Kont //Congressus Tertius Internationalis Fenno-Ugristarum. —Tallinn: Valgus, 1970. —S. 444-448.

214. Kovesi M. A komi -jan nevmasi tobbes jelrol / M. A. Kovesi // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek, 60. kotet. -Budapest, 1958. Old. 85-92.

215. Kovesi M. A permi nyelvek osi kepzoi / M. A. Kovesi. Budapest: Akademiai Kiado, 1965. - 432.

216. Lehtisalo T. Uber die ururalischen Ableitungssuffixe / Lehtisalo T. // Suomalais-ugrilaisen Seuran Toivituksia. Helsinki, 1936. LXXII. - 399 S.

217. Lako Gy. Zur Entwicklung der nordwogulischen Personalpronomina / Lako Gyorgy// Ural-Altaische Jahrbucher, 28. -Wiesbaden, 1956. -S. 246-251.

218. Liimola M. Zu den wogulischen Personalpronomina /М. Liimola// Finisch-Ugrische Forschungen 28. Helsinki, 1944. -S. 20-56.

219. MEsz. Lako Gy. A magyar szokeszlet finnugor elemei. Etimologiai szotar. Ill / foszerkeszto Lako Gyorgy, szerkeszto Redei Karoly, K. Saleva. -Budapest: Akademiai Kiado. 1978. - 727 s.

220. MOsz. Szabo M. Magyar-Orosz szotar / Szabo Miklos. Budapest: Akademiai Kiado. 1978. - 262 s.; 1989. - 539 s.

221. Ojansuu H. Itamerensuomalaisten kielten pronominioppia / H. Ojansuu // Turun suomalaisen yliopiston julkaisuja. -Turku, 1922. -Osa I. -Serja B. -№ 3.

222. Pajusalu R. Death of a Demonstrative: Person and Time. The Case of Estonian too / R. Pajusalu // Liguistica Uralica. -Tallinn, 2007. № 4. -S. 241253.

223. Ravila P. Die Wortklassen mit besonderer BerUchsichtigung auf uralischen Sprachen / P. Ravila // YSFO, 1959. S.3-4.

224. Ravila P. Zur Geschichte der Deklination der Personalpronomina in den uralischen Sprachen / P. Ravila // MSFOu «Memoires de la Societe Finno-ougrienne». Helsinki, 1950. XCVIII. - S. 310-323.

225. Redei K. A ziirjen -jas stb. es a votjak -jos tobbesjel eredetehez / K. Redei // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. Budapest, 1963. - K. 65. - Old. 374375.

226. Redei K. Adalekok a permi nyelvek alaktanahoz / K. Redei // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek. Budapest, 1959. - K. 61. - Old. 79-85.

227. Redei K. Adalekok a permi nyelvek alaktanahoz /К. Redei // A Magyar Tudomanyos Akademia Nyelv-es Irodalomtudomanyi Osztalyanak Kozlemenyei. Budapest, 1966. -N 23. - Old. 249-252.

228. Redei K. Beitrage zur historischen Formenlehre der permischen Sprachen / K. Redei // Congressus Secundus Internationalis Fenno-Ugristarum Helsingiae habitus 23-28.VIII. 1965. Helsinki, 1965. - S. 431-435.

229. Redei K. Die Postpositionen im Syrjanischen unter Beriicksichtigung des Wotjakischen / K. Rddei. Budapest: Akademiai Kiado, 1962. - 224 s.

230. Redei K. Syrjanische Chrestomathie mit Grammatik und Glossar/ K. Redei. Wien: Studia Uralica der Universitat Wien, 1978. Band 1.-265 s.

231. Redei K. Zur Geschichte der finnougrischen Personalpronomina/ K. Redei // Liguistica Uralica. -Tallinn, 1998. № 4. -S. 341-352.

232. SICES I Toivonen Y.H. Suomen kielen etymologinen sanakirja/ Y.H. Toivonen.- Helsinki, 1987. -Т. I. -204 s.

233. SKES II Toivonen Y.H. Suomen kielen etymologinen sanakirja/ Y.H. Toivonen, E. Itkonen, AJ. Joki. - Helsinki, 1983. -Т. II. - 480 s.

234. SKES III Y.H. Toivonen, AJ. Joki. Suomen kielen etymologinen sanakirja. -Т. III. -Helsinki, 1985. - 840 s.

235. SKES IV Toivonen Y.H. Suomen kielen etymologinen sanakirja/ Y.H. Toivonen, AJ. Joki. -Helsinki, 1983. -Т. IV. - 1256 s.

236. SKES V Itkonen E. Suomen kielen etymologinen sanakirja / E. Itkonen, A.J. Joki, R. Peoltola. - Helsinki, 1984. -Т. V. - 1676 s.

237. SKES VI Itkonen E. Suomen kielen etymologinen sanakirja / E. Itkonen; A.J. Joki, R. Peoltola. - Helsinki, 1987. - Т. VI. - 1899 s.

238. SVS I. Vahros. Suomalais-venalainen sanakirja / И. Baxpoc, A.M. Щербаков. -M.: изд. Русский язык, 1977. — 815 с.

239. SW Wichmann J. Syrjanischer Wortschatz nebst Hauptzugen der Formenlehre: Aufgezeichnet von Yrjo Wichmann. Bearbeitet und herausgegeben* von T.E.Uotila: Suomalais-ugrilainen Seura. XVI; Lexica Societatis Fenno-Ugricae, VII. - Helsinki, 1942. - 4861.

240. SWF Fokos-Fuchs D. Syrjanisches Worterbuch: In 2 B.B двух томах: T.l- 714 с; T.2 - 715-1564 с./ D.R. Fokos-Fuchs. - Budapest: Akademia Kiado, 1959.-1564 S.

241. Szinnyei I. L. Finnisch-ugrische Sprachwissenschaft / I. L. Szinnyei. -Leipzig, 1910.

242. Toomse M. Zur dritten Person Singularis im Siidestnischen. Commentationes Balticae/ M. Toomse // Jarbuch des Baltischen Forschungsinstituts. -Bonn, 1955. Vol.2(6).

243. Tunkelo E. Der syrjanische Pluralcharakter -jan / E. Tunkelo // Suomalais-ugrilaisen Seuran Toimituksia (Memoires de la Societe Finno-Ougrienne, LXVII). Helsinki, 1933. IV.

244. Univere A. Uber lative Adverbien in estnischen Mundarten / A. Univere//Congressus Tertius Internationalis Fenno-Ugristarum. —Tallinn: Valgus, 1970.-S. 386-388.

245. Uotila T. Zur Deklination der Personalpronomina in der permischen Sprachen / T. Uotila // Nyelvtudomani Kozlemenyek, 50. L. 1-3 fuzet, 1936. 464 476.

246. Uotila T. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen / T. Uotila. Helsinki, 1933. - 445 s.

247. Vertes E. Die ostjakischen Pronomina / E. Vertes. — Budapest: Akademiai Kiado, 1967. 272 S.

248. VES Muhel V. Vene-eesti sonaraamat / V. Muhel. -Tallinn: Valgus, 1973.-831c.

249. Wichmann Y. Zur permischen Grammatik / Wichmann Y.// Finnisch-ugrische Forschungen. Helsingfors, 1923-1924. -№ 16, H.2-3. - S. 146163.

250. Zsirai M. Nevmastanulmanyok / Emlekkonyv Milch Janos hetvenedik szuletesenapjara. Budapest, 1942.

251. VKS Tsvetkov D. Vatjan kielen Joenperan murteen sanasto / Dmitri Tsvetkov // Toimitud, kaanteissanaston ja hakemiston laatinut Johanna Laakso: Lexica societatis Fenno-Ugricae XXV. - Helsinki: SUST, 1995. -525 s.

252. VSSS Kuusinen M. Venaja suomi suur-sanakirja / M. Kuusinen, V. Ollikainen. - Porvoo-Helsinki-Juva, 1990.-1000 c.

253. Wichmann Y. Syrjanischer Wortschatz. nebst Hauptzugen der Formenlehre: Aufgezeichnet von Yrjo Wichmann. Bearbeitet und herausgegeben von T.E.Uotila / Y. Wichmann, T. Uotila. Helsinki, 1942. -486.