автореферат диссертации по искусствоведению, специальность ВАК РФ 17.00.02
диссертация на тему: Песенная традиция чатов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Песенная традиция чатов"

НОВОСИБИРСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ КОНСЕРВАТОРИЯ (АКАДЕМИЯ) ИМ. М.И. ГЛИНКИ

На правах рукописи

КАПИЦЫНА Наталья Сергеевна

ПЕСЕННАЯ ТРАДИЦИЯ ЧАТОВ

Специальность 17.00.02-17 - Музыкальное искусство

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата искусствоведения

Новосибирск 2011

2 6 МАЙ 2011

4847632

Работа выполнена на кафедре этномузыкознания Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки

Научный руководитель:

кандидат искусствоведения Н.М. Кондратьева

Официальные оппоненты: доктор искусствоведения

М.Г. Кондратьев

кандидат искусствоведения О.В. Новикова

Ведущая организация: Государственный институт искусствознания

Защита диссертации состоится 17 июня 2011 г. в 15.00 ч. на заседании диссертационного совета Д 210.011.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки (630099, Новосибирск, ул. Советская, 31).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки.

Автореферат разослан _мая 2011 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

доктор искусствоведения

Н.П. Коляденко

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Песенные традиции во всех сибирских традиционных музыкальных культурах занимают центральное место и являются, в отличие от многих других жанров, активно функционирующими. Живое бытование песен, по-видимому, служит одним из важнейших факторов сохранения музыкального фольклора в условиях культурного кризиса, повсеместно наблюдающегося в настоящее время. Многоаспектное описание песенной традиции имеет важное значение не только для исследования культуры чатов и близкородственных ей сибирско-татарских интонационных систем, но и для решения общей проблемы типологии сибирских интонационных культур. Вопросы, связанные с выяснением устройства системы жанров, установлением жанродифференцирующих признаков, выявлением структурных закономерностей музыкальной организации первостепенны для сибирской этномузыкологии, поскольку именно они создают надежную базу для определения релевантных типологических признаков сибирских музыкальных традиций в целом.

Объектом диссертации является практически неизвестная науке песенная традиция сибирских томских татар. Предметом настоящей работы служит разноуровневая организация музыкального компонента песенных традиций двух этнолокальных групп сибирских томских татар - обских и томских чатов, проживающих в селах Юрт-Оры, Юрт-Акбалык Колыванского района Новосибирской области и Черная речка, Тахтамышево Томского района Томской области соответственно.

Цели и задачи исследования. Цель работы заключается в комплексном описании музыки двух близкородственных песенных традиций, направленном на выявление их локальной специфики. Для достижения поставленной цели представляется необходимым решение ряда задач. В задачи работы входит:

• введение в научное обращение новых музыкально-этнографических экспедиционных материалов, дающих адекватное представление о чатских традициях;

• рассмотрение культурного контекста песен;

• определение их места в интонационных культурах обских и томских чатов;

• описание основных закономерностей архитектонической организации песен;

• определение системы чатского песенного стихосложения;

• выявление закономерностей ритмической организации;

• установление ладо-звукорядных норм и инвариантных единиц мелодической структуры песен;

• определение функциональности ступеней ладов доминирующих в чатских песенных традициях;

• описание темповой организации этой жанровой традиции;

• выявление дифференциальных признаков песенных жанров;

• установление общих и специфических параметров чатских локальных песенных традиций на основе их сравнения.

Материалы исследования. В исследовании задействованы материалы пяти музыкально-этнографических экспедиций. Они проводились под руководством Н.М. Кондратьевой с участием сотрудников и студентов Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки в 1999-2002 годах. В трех экспедициях участвовала автор диссертации. Обско-чатские материалы записывались в 1999— 2000 годах в селах Юрт-Оры и Юрт-Акбалык Колыванского района Новосибирской области; томско-чатские - в 2001-2002 годах в селах Черная речка и Тахтамышево Томского района Томской области.

Во время экспедиций от 32 обско-чатских исполнителей было записано 272 разножанровых образца музыкального фольклора, от 27 томско-чатских исполнителей - 278 образцов. Эти коллекции стали основой описания культурного контекста песенных традиций. Для детального анализа автором были отобраны и вотированы 84 обско-чатских и 75 томско-чатских разножанровых песенных образцов.

Методы исследования. В работе задействованы концепция интонационной культуры этноса и принципы ареального описания сибирских этномузыкальных культур (В.В. Мазепус, Н.М. Кондратьева, Г.Б. Сыченко, Н.М. Скворцова), артикуляционная классификация этномузыкальных тембров (В.В. Мазепус, 1998). При анализе архитектонического устройства песен используются методологические подходы, выработанные в трудах Л.А. Мазеля, В.А. Цуккермана, В.П. Бобровского, Ю.Н. Холопова, В.Н. Холоповой, Т.С. Сорокиной. Анализ ритма производится в соответствии со слогоритмическим методом (К.В. Квитка и др.). Внутрислоговые распевы изучаются по методике Н.М. Скворцовой. В описании ладо-звукорядов задействованы методики А. Чека-новской, В.А. Вахромеева, С.П. Галицкой, Я.М. Гиршмана, Ю.Н. Холопова, Д.С. Дугарова. Определение инвариантных мелодических структур производится на основе структурно-типологического метода (Б.Б. Ефи-менкова, М.А. Енговатова). В качестве основного аналитического метода

используется универсально-грамматический подход В.В. Мазепуса. При анализе темпа применяется новый статистический метод (Н.С. Капи-цына, Н.М. Кондратьева), опирающийся на категории внутреннего темпа (М. Колински), архитектонического темпа (Н.М. Кондратьева и В.В. Мазепус) и плотности звуковысотных событий, а также на базовые понятия математической статистики. Нотировки чатских песен выполнены в соответствии с принципами аналитической нотации Е.В. Гиппиуса, с учетом релевантных для сибирских интонационных культур типов высотных контуров, установленных Н.М. Кондратьевой.

Научная новизна. В научный обиход введены новые экспедиционные материалы; впервые дано полное описание жанровых систем чатских интонационных культур; определено местоположение в них песенных традиций; описана система стихосложения. Впервые установлены инвариантные единицы архитектонической, ритмической и звуковысот-ной организации песен; описаны функциональные системы ладов. Впервые на основе использования нового метода анализа темпа установлены дифференциальные признаки песенных жанров. Впервые выявлена локальная специфика обско- и томско-чатсхих песенных традиций.

Практическая значимость. Материал исследования включен в учебник «Музыкальная культура Сибири» и курсы лекций «Народное музыкальное творчество», «Традиционные музыкальные культуры Сибири», читаемые в Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки, а также в учебные курсы «Народное творчество», «Традиционная культура народов мира», преподаваемые в Новосибирском музыкальном колледже им. А.Ф. Мурова. Теоретическая значимость работы связана с возможностью ее использования для сравнительно-исторических и ареальных исследований тюркских и монгольских музыкальных культур.

Апробация работы. Содержание диссертации нашло отражение в выступлениях на научных конференциях межрегионального (Новосибирск, 2001 и 2003), всероссийского (Омск 2004, 2006, 2008, 2009; Новосибирск, 2007), международного (Новосибирск, 2002; Санкт-Петербург, 2010) уровней. Диссертация неоднократно обсуждалась на заседаниях кафедры этномузыкознания, Семинаре по музыкальной семиотике и теории интонационных культур НГК (академии) им. М.И. Глинки. Основные положения и результаты исследования опубликованы в тезисах и статьях [1-15].

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, пяти глав, Заключения, списка литературы, включающего 224 источника, и четы-

рех Приложений. Приложения I и II содержат 84 обско-чатских и 75 томско-чатских нотных примера соответственно. В Приложениях III и IV приводятся сведения об исполнителях, собирателях, нотировщиках, авторах переводов, а также месте записи и хранения фонограмм.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи работы, определяется методологическая база, характеризуется материал исследования, отмечаются моменты новизны, описываются структура и содержание работы. Здесь фигурируют также краткая этнографическая справка о чатах и обзор этнографической, лингвистической, филологической и музыковедческой литературы по фольклору сибирских татар в целом и чатов в частности.

В Главе I - «Песенная традиция обских и томских чатов: культурный контекст» - дается целостная характеристика традиционных интонационных культур обских и томских чатов, определяется место песенной традиции в системе этих культур, приводятся тюркские и монгольские параллели.

В чатской интонационной культуре, понимаемой как единство плана содержания и плана выражения, на уровне плана содержания выделяются лирическая, эпическая, обрядовая и хозяйственная жанровые сферы; на уровне плана выражения - совокупность страт1.

С лирической сферой связаны песенная традиция, представленная несколькими песенными жанрами, и традиция инструментальных наигрышей на гармони, а у томских чатов еще и на баяне.

Песенная традиция занимает в культуре чатов центральное место и активно функционирует. Песни исполняются представителями всех половозрастных групп в самых различных ситуациях. Исключение составляют условия чтения сур Корана и проведения похоронного обряда.

Песенная традиция обозначается общим термином ер/эк;ер (песня) или кий/кие (мотив) и включает несколько жанров, выделяющихся этническими терминами по структурному, функциональному и тематическому признакам. По структурному признаку в обеих традициях противопоставляются озын ер (долгая песня) и кыска ер (короткая песня). По

1 Под стратами в теории интонационных культур подразумеваются пласты или совокупности произведений, которые различаются своим грамматическим устройством. Страты в той или иной степени взаимодействуют друг с другом и неоднозначно соотносятся с жанрами, определяющимися преимущественно по функциональным признакам (В В. Мазепус, 1989; Н.М. Кондратьева, В В. Мазепус, Г.Б. Сыченко, 1999).

функциональным признакам, отражающим социальные условия бытования песен, место и способ их исполнения, включенность в обряд или игру, выделяются аул ер (деревенская песня), урам ер (уличная песня), ярышу/карши ер («спорная» или диалогическая песня). У обских чатов к этому списку добавляется наза ер (игровая песня), у томских чатов -той ер (свадебная песня). По тематическому признаку обособлены песни с закрепленными названиями: «Кара урман» («Черный лес»), распространенная в обеих традициях и «Хан кызе» («Дочь хана»), бытующая у томских чатов. Образцы с названиями «Кара урман» и «.Хан кызе», по-видимому, представляют собой отдельные жанры или, возможно, жанро-тематические группы. Исполнители применяют эти названия наравне с другими жанровыми терминами: озын ер, урам ер и др. При этом никакие другие песенные инципиты и их части в таком качестве не употребляются.

Нередко исполнители обозначают одну песню двумя или тремя разными жанровыми терминами. Одна песня никогда одновременно не обозначается кыска ер и озын ер, что, по-видимому, свидетельствует о фундаментальном характере этой оппозиции. С термином кыска ер у обских и томских чатов сочетаются ер, урам ер, аул ер и ярышу/карши ер, с озын ер - «Кара урман» и урам ер, у обских чатов еще ер и аул ер. Ер и аул ер у обских чатов соединяется с кыска ер и с озын ер, а у томских чатов - только с кыска ер, что является одним из признаков, отличающих традиции друг от друга. В каждой культуре есть жанровые обозначения, которые не сочетаются ни с какими другими. В обско-чатской традиции - это наза ер, в томско-чатской - «.Хан кызе».

В песенных традициях чатов выделяется большое количество различных типовых напевов. В обско-чатской песенной коллекции их выявлено более сорока. На один и тот же напев были исполнены ер и аул ер, ер и кыска ер, озын ер и аул ер, кыска ер и аул ер, озын ер и кыска ер, урам ер и озын ер, наза ер и кыска ер и др. Свои, не используемые в других жанрах напевы, зафиксированы в «Кара урман». У томских чатов насчитывается около тридцати напевов. На один напев исполняются урам ер и карши ер, кыска ер и ер, кыска ер, аул ер и урам ер, озын ер и «Кара урман». Не встретились типовые напевы, на которые исполнялись бы одновременно озын ер и кыска ер. Собственные напевы имеют песни «Хан кызе».

Для всех жанров обеих песенных традиций характерно использование верхней фарингализации в сочетании с назализацией и высокой гортанью. Отличительной чертой томско-чатских песен является нали-

чие сегментной однократной глоттализации (постларингализации) (В.В. Мазепус, 1998).

Всей песенной традиции, по-видимому, соответствует одна песенная страта, грамматику которой предстоит установить в этой работе.

В сравнении с песнями все остальные традиции играют более скромную роль.

Инструментальное музицирование включает наигрыши на гармони уйна гармон/гармон кие, обнаруживающие параллели с песенной традицией. Наигрыши выступают в качестве сопровождения к песням. Однако инструментальная партия нередко становится самостоятельной, образуя с вокальной гетерофонную фактуру. Реже встречаются сольные наигрыши, которые тоже обозначаются песенными терминами: драм ер, кыска ер, озын ер и др. Наигрыши, вероятно, образуют самостоятельную страту гетероморфного типа2.

Колыбельные песни бишек ер и укачивания баланы йоктату, балам йелы, баланы утарга, бала йокла, улым йокла в отличие от песен и наигрышей образуют в центральной части интонационной культуры чатов относительно закрытую область, поскольку не предполагают публичного исполнения. Специфика этой традиции заключается и в том, что она одновременно относится к разным семантическим сферам - лирической и, вероятно, обрядовой.

Колыбельные бишек ер исполняются на типовые песенные напевы строфической формы, состоящей из 4-6 музыкально-поэтических строк. Звуковысотная организация напевов базируется на ладах I, IV, V ангемитонной пентатоники. Силлабические поэтические строки представлены 8- и 7-сложниками, которые попарно объединяются. Их основными слогоритмическими структурами являются равномерно организованный 8-дольник, соответствующий 8-сложнику, а также формула, состоящая из шести кратких и одной долгой завершающей длительности, соответствующая 7-сложнику. Перечисленные признаки выступают маркерами песенной традиции, однако они не исчерпывают ее возможностей, реализуя лишь некоторые из них.

Колыбельные укачивания баланы йоктату, балам йелы, баланы утарга, бала йокла, улым йокла отличаются от бишек ер прежде всего, организацией вербального текста, в которой выделяются 6 типов строк,

2 Гетероморфный тип предполагает сосуществование в рамках одной страты нескольких интонационных моделей. Их грамматическое единство обеспечивается общим составом минимальных инвариантных единиц, образующих интонационную ткань произведения и аналогичных фонемам в естественных языках (Н.М. Кондратьева, В.В. Мазепус, Г.Б. Сыченко, 1999).

устройство которых резко отлично от песенных стихов. Кроме того, им свойственны импровизационные индивидуальные мелодии однострочной структуры, специфические звукоряды и ритмические структуры, а также тембровый маркер - билатеральный лабио-лингвальный тремолирующий сонант (по классификации В.В. Мазепуса). Грамматические параметры укачиваний, не имея прямых параллелей с грамматиками ныне функционирующих у чатов жанров, обнаруживают формальные сходства с традициями скотоводческих заговоров в других сибирских культурах. На основании этих фактов можно предположить, что колыбельные укачивания сохранили в своей структуре следы домусульман-ской обрядовой традиции поющихся скотоводческих заговоров, которая к настоящему времени уже прекратила свое существование. Косвенным подтверждением этой гипотезы служат воспоминания информантов о том, что раньше старики исполняли для успокоения самок домашних животных специальные заговоры, вместо которых ныне читаются мусульманские молитвы. Колыбельной традиции соответствует страта моделирующего типа3.

Эпическую традицию в настоящее время представляет жанр байт, связанный с эпической и лирической сферами культуры. В условиях исчезновения в культуре чатов героического эпоса байты заняли его место. Название жанра происходит от арабского термина бейт, обозначающего двустишие в системе классического стихосложения аруза, что находит соответствие в организации вербального текста.

Байты - протяженные вокальные произведения с трагическими сюжетами: о разрушении мечети, смерти возлюбленных накануне свадьбы, превращении проклятых матерью детей в птиц и т.д. Байты чаще всего звучат в семейном кругу и могут чередоваться с чтением молитв. Исполнение байтов желательно во время похорон и поминок, а также во время поста и малого праздника Ураза-байрам. Байты поются представителями старшего поколения исполнителей, при этом часто ими являются муллы.

Аксиологический статус байтов очень высок. Однако они, по-видимому, имеют позднее происхождение и заимствованы у казанских татар. Все исполнители при пении байтов пользовались казанско-

3 Моделирующая страта содержи- образцы, грамматически подобные образцам, относящимся к другим стратам. При этом ее грамматика определяет правила отбора и допустимые модификации моделируемых интонационных явлений (Н.М. Кондратьева, В.В. Мазепус, Г.Б. Сыченко, 1999).

татарскими рукописными текстами на арабском языке и современными филологическими публикациями, изданными в Казани.

Байты имеют строфическую структуру, включающую две различные строки, вторая из которых повторяется (а-Ь-Ь). В основе стихосложения лежит «длинный» стих. Это, прежде всего, 10-сложник (5+5), а также 11- и 12-сложники (5+6, 6+5 и 5+7 соответственно), которые при пропевании обычно редуцируются до 10-сложника. Слогоритмиче-ская формула каждой полустроки состоит из четырех кратких и одной долгой длительностей (ккккд). Длина мелострок составляет 12-14 счетных долей. Большинство напевов являются ассимилятами. Среди них наиболее популярен «Сак-Сок», мелодия которого близка русской песне «Хас-Булат удалой». Этому жанру соответствует отдельная, по-видимому, гетероморфная страта.

Традиционная обрядовая сфера в настоящее время связана исключительно с мусульманской традицией, хотя старейшие обско-чатские исполнители упоминали о том, что в начале XX века еще проводились обряды поклонения большим деревянным «куклам», которым приносили пищу.

Мусульманские обрядовые жанры представлены сурами Корана куран и молитвами азан, соотносящимися с отдельной, по-видимому, гетероморфной стратой. Суры Корана, помимо богослужения, могут читаться во время свадьбы, похорон, мусульманских праздников, перед сном, а также использоваться в скотоводческих обрядах. Молитва азан звучит во время намаза как призыв к службе. Этой молитвой также открываются мусульманские праздники Курбан-байрам и Ураза-байрам. Она читается и во время обряда наречения ребенка именем. У томских чатов эта молитва также звучит в обряде обрезания и на новоселье. Молитвы на похоронах, поминках, свадьбе и при наречении ребенка именем, читает мулла или знающий их мужчина, а молитвы, имеющие лечебный эффект, - как мужчины, так и женщины.

Молитвы чаще всего основаны на смешанных вокально-речевом и вокально-тонированно-речевом типах интонирования, реже встречаются «чистые» типы - тонированная речь и вокальный (В.В. Мазепус, 1998). Мелодика молитв базируется на однозвучной речитации с восходящим глиссандированием в начале мелострок и нисходящим в конце строк. Однако используются и узкообъемные (как ангемитонные, так и гемитонные) напевы, сочетающие восходящие квартовые ходы и по-ступенное мелодическое движение.

Традиционную хозяйственную сферу интонационной культуры репрезентируют подзывания домашних животных чакыру и звукоподражания кышкыра, образующие самостоятельную, по-видимому, гете-роморфную страту. В недавнем прошлом функционировали охотничьи и скотоводческие фоноинструменты: манки на утку, рябчика, крякву и лося, пастуший рог и бич.

Таким образом, на уровне жанрового состава интонационные культуры обских и томских чатов обнаруживают множество сходных черт между собой, а также с разными этнолокальными группами сибирских татар и с другими генетически и ареально родственными сибирскими культурами. Имеющиеся сходства, по-видимому, отражают черты исторически более раннего прасибирско-татарского или даже пра-тюркского состояния музыкальной культуры.

Глава II - «Архитектонико-ритмическая организация песен обских и томских чатов» - посвящена детальному описанию архитектонических и ритмических закономерностей песен, установлению общих и различительных признаков двух локальных традиций, связанных с этими уровнями.

Все песни обских и томских чатов имеют строфическую организацию. Они могут включать одну или несколько строф, при этом количество однострофных песен довольно велико. Поэтические строфы включают 2-8 стихов. В обско-чатской песенной традиции зафиксированы 10 разновидностей строфы, в томско-чатской - 7, при этом 5 из них общие.

Общие формы состоят из 4-6 и 8 стихов. 6-стишная а-Ь-с-<1-с-<1 и 8-стишная а-Ь-а-Ь-с-й-с-(1 строфы, по-видимому, являются вариантами 4-стишной структуры а-Ь-с-д., возникшими в результате удвоения отдельных пар звеньев. 5-стишная строфа а-Ь-с-Ь-с базируется на трех различных стихах с повтором двух строк. При этом в обско-чатской традиции функционирует и этномаркирующая 3-стишная строфа а-Ь-с без повтора строк. Общая 5-стишная строфа а-Ь-с-й-е имеет сквозное строение и состоит из неповторяющихся строк. Подобный «открытый» принцип наблюдается в обско-чатских 7-стишной а-Ь-с-(1-е-/^ и 8-стишной а-Ь-с-с1-е-/^-к строфах, а также в томско-чатской 6-стишной а-Ь-с-й-е-/ строфе.

Среди этномаркирующих форм специфичными, то есть не имеющими аналогов и вариантов, являются у томских чатов 2-стишная строфа а-Ь, а у обских чатов 6-стишная строфа а-Ъ-с-<1-а-й и 8-стишная строфа а-Ь-а-Ь-Ь-с-Ь-с. Остальные описанные выше формы, по-видимому, образо-

ваны в результате эволюции систем из общих обско-томских чатских разновидностей. Таким образом, уже на уровне организации поэтической строфы обнаруживаются признаки, дифференцирующие рассматриваемые песенные системы.

Музыкальная организация песен в большой мере соответствует поэтической. Мелострофы при этом реализуют значительно больший набор архитектонических структур. У обских чатов их 26, у томских -19, 10 структур зафиксированы в обеих традициях. В мелострофах песен обских чатов могут комбинироваться 2-5 и 7 различных мелострок, в песнях томских чатов - 2-6 мелострок. В обеих традициях мелострофы, состоящие из 2-5 различных мелострок, используются во всех жанрах. При этом наиболее распространены мелострофы, основанные на 4-х различных строках (а-Ь-с-с1, а-Ъ-с-с1-с¡-¿1 и др.). В формообразовании ярко проявляются принципы повторности, варьирования, рон-дальности, а также открытой, сквозной и цепной форм.

Ритмика стиха обусловлена силлабическим принципом организации. При этом особенностью системы стихосложения является сосуществование как цезурированного, так и нецезурированного стихов. Практически во всех жанрах, кроме «Кара урман» и «Хан кызе», наблюдается регулярное чередование 8- и 7-сложников, а также парное объединение двух 8-сложников или двух 7-сложников. Кроме того, допускается увеличение слогового объема стиха до 9-сложника. Песни «Кара урман» базируются на чередовании 10- и 9-, либо 11- и 9-сложников, том-ско-чатские песни «Хан кызе» — на чередовании 11- и 12-сложников. Заслуживает внимания и факт стабильного 4-, 5- или 6-слогового объема первого полустишия во всех строках поэтической строфы. При этом константные начальные 4- и 5-сложники фиксируются в обеих традициях в разных жанрах, а 6-сложники - только у томских чатов в озын ер и «.Караурман».

При традиционном пропевании песен их поэтический текст может претерпевать существенные трансформации. Так, наблюдается увеличение слогового объема базовых 8- и 7-сложников до 15-сложников у обских чатов и до 14-сложников у томских чатов за счет огласовок и добавочных слогов. Это расширение происходит неравномерно и количество пропетых слогов в разных строках одной песни не только неодинаково, но и не обнаруживает каких-либо регулярных чередований. Вместе с тем в обеих традициях зафиксированы и образцы, в которых при пропевании нормативный поэтический текст не изменяется.

В качестве базовых структур слогоритмической организации выделяется равномерный 8-дольник, соответствующий поэтическому 8-сложнику, и ритмоформула с долгим звуком на седьмом слоге. В музыкальной ритмике песен проявляются две разнонаправленные тенденции: к изотемпоральному выравниванию 8- и 7-слоговых строк и к отсутствию такого выравнивания. Изотемпоральное выравнивание в обеих традициях наблюдается в кыска ер, ярышу ер, ер и урам ер, и не свойственно жанрам озын ер и «Кара урман». Песни аул ер у обских чатов попадают в группу с изотемпоральным выравниванием, а у томских чатов - в группу без изотемпорального выравнивания.

Внутрислоговые распевы присутствуют в песнях всех жанров, но их количество неодинаково. По количественному показателю (среднеарифметическому значению) в каждой традиции противопоставляются два жанра. У обских чатов - это озын ер (с максимальным показателем) и наза ер (с минимальным показателем), у томских чатов - соответственно «Кара урман» и «Хан кызе». Жанр ер в обско-чатской традиции имеет сравнительно низкий показатель распевов, а в томско-чатской -сравнительно высокий, совпадающий с показателями жанров озын ер и урам ер. В большинстве жанров обеих традиций распевы возможны в любом месте строки. При этом в томско-чатской традиции выявлены запреты на распевы восьмого слога в озын ер; пятого и шестого слогов в карши ер; первого, шестого, а также седьмого и восьмого слогов в той ер; первого-четвертого, седьмого и восьмого слогов в «Хан кызе». В обско-чатской традиции, напротив, существует системное требование обязательности распева на третьем слоге в песнях «Караурман».

Распевы могут быть представлены различными ритмическими группами. В обско-чатских песнях они состоят из 2-6 элементов, в том-ско-чатских песнях - из 2-4 элементов. «Длинные» пяти- и шестиэле-ментные распевы встречаются в единичных разножанровых образцах. Среди двух—четырехэлементных распевов встречаются как общие, так и специфические для каждой традиции ритмические группы.

Выявленные архитектоническо-ритмические характеристики свойственны в обеих системах различным жанрам и ни один из рассмотренных признаков не является в полной мере жанродифференци-рующим. По отдельным признакам или их различным наборам в обеих традициях выделяются лишь некоторые жанры: у обских чатов - наза ер, «Караурман» и кыска ер; у томских чатов - кыска ер и «Хан кызе».

В Главе III - «Закономерности мелодической структуры чатских песен» - определяются инвариантные единицы мелодической органи-

зации - мелодические рельефы, дается их типология, выявляются функциональные свойства, производится сравнение двух традиций.

В мелодическом песенном фонде чатов сосуществуют напевы с различной ладовой организацией - ангемитонной и гемитонной, но преобладают ангемитонные. В обско-чатских песнях фигурируют все пять ладов АП, в томско-чатских песнях отсутствует лад III. При этом в обеих песенных традициях доминируют напевы, выдержанные в ладах IV, I, V АП. Этот набор доминирующих ладов АП совпадает с казан-ско-татарским и отличается от бурятского (V, IV, II).

Среди звукорядов выделяются общие и этномаркирующие шкалы. Звукоряды общих ладов I, II, IV, V АП различаются количеством ступеней (6-11 у обских чатов, 5-9 у томских), амбитусом (октава-терцдецима у обских чатов, секста-терцдецимы у томских) и местоположением основного тона (нижнее и срединное в обеих традициях, верхнее - только у томских чатов). У обских чатов используется 24 звукоряда, у томских чатов -18, при этом 11 из них являются общими.

Гемитонные напевы обских и томских чатов основаны на суммарных 11- и 9-ступенных звукорядах с широкими зонами третьей, шестой, седьмой, а также третьей, седьмой ступеней соответственно. При этом в обеих традициях преобладают гексахорды с различными интервальными последовательностями. У обских чатов в конкретных напевах реализуются также шкалы, аналогичные миксолидийскому и эолийскому звукорядам, а у томских чатов - ионийскому.

Подчеркнем, что ангемитонные лады зафиксированы во всех песенных жанрах обских и томских чатов, а гемитоника характерна только для обско-чатских кыска ер, ер, наза ер и томско-чатских аул ер, ер, урам ер. У томских чатов в некоторых жанрах используется лишь один ангемитонный лад. Так, песни озын ер базируются исключительно на ангемитонной пентатонике лада V, песни той ер, карши ер и «Хан кы-зе» — на ангемитонной пентатонике лада I. В других жанрах обских и томских чатов используются несколько ладовых образований, наборы которых могут совпадать в обеих этнолокальных традициях. У обских чатов в урам ер и ярышу ер встречаются одновременно лады III и IV АП; у томских чатов в урам ер и аул ер реализуются гемитонные лады и лады I, IV АП. В обско-чатских озын ер и томско-чатских кыска ер зафиксированы лады I, IV и V. Для кыска ер обских чатов характерны все ангемитонные и гемитонные лады.

В качестве инвариантных мелодических структур, реализующихся на уровне музыкально-поэтической строки, в обеих традициях

выделяются 11 мелодических рельефов: горизонталь (—), восходящий наклонный ), нисходящий наклонный рельефы, вогнутая

(нисходяще-восходящая) дуга выгнутая (восходяще-нисходящая) дуга (ГЛ), восходящий зигзаг (А/), нисходящий зигзаг (\Л), восходящая короткая (с тремя поворотами мелодической линии) трель (ЛЛ), восходящая длинная (с четырьмя или пятью поворотами) трель (АЛЛ ), нисходящая короткая трель (\Л/) и нисходящая длинная трель Эти рельефы могут быть типологизированы следующим образом: горизонталь (тип, в котором высоты, приходящиеся на первые звуки всех счетных долей, совпадают); наклонный рельеф (с направленным изменением высоты); дуга (конфигурация с одним поворотом мелодической линии), зигзаг (конфигурация с двумя поворотами мелодической линии) и трель (содержит три и более поворотов). Следует отметить, что выделенные типы мелодических рельефов совпадают с релевантными для сибирских интонационных культур типами высотных контуров, реализующихся на ступенях звукоряда (Н.М. Кондратьева, 2006).

Их полный набор задействован в ангемитонных напевах. В геми-тонных же песнях существуют ограничения на использование определенных рельефов, которые служат различительными признаками традиций. Так, у обских чатов отсутствуют горизонталь и восходящая длинная трель, а у томских чатов — восходящая и нисходящая длинные трели, а также восходящий и нисходящий наклонные рельефы.

Некоторые рельефы характерны для строк определённой длины. В ангемитонных песнях обских чатов в 8-дольных строках чаще употребляются восходящая и нисходящая короткие трели, у томских чатов - вогнутая дуга и выгнутая дуга; в 7-дольных строках в обеих традициях преобладают нисходящий зигзаг, нисходящий наклонный рельеф и выгнутая дуга. В гемитонных песнях обских чатов в 8-дольные строках самыми распространенными рельефами являются восходящая короткая трель, нисходящий наклонный, выгнутая дуга и вогнутая дуга, у томских чатов - только восходящая короткая трель. В 7-дольных строках в песнях обеих традиций преобладает выгнутая дуга.

При общем наборе мелодических инвариантов их функционирование в ангемитонных обско- и томско-чатских напевах резко различно, что отражают следующие схемы:

Обские чаты

Томские чаты

У обских чатов функциональная система ангемитонных песен состоит из трех иерархических уровней, у томских чатов — из четырех.

Функционально независимыми в обско-чатской традиции являются рельефы выгнутой и вогнутой дуг, восходящего и нисходящего зигзагов, нисходящей короткой трели и нисходящий наклонный рельеф. Остальные рельефы, находящиеся на втором и третьем иерархических уровнях, обнаруживают сложную диффузную систему подчинения независимым рельефам, отраженную в схемах направленными стрелками, и могут быть заменены соответствующими элементами вышестоящих уровней без нарушения грамматической правильности текста.

У томских чатов на первом уровне расположены выгнутая дуга, восходящий зигзаг, нисходящий и восходящий наклонные рельефы. При этом два из них, а именно выгнутая дуга и восходящий зигзаг, имеют сложную субфункциональную структуру, охватывающую вто-рой-четвертый уровни системы.

В функциональных системах гемитонных песен обских и томских чатов выделяются по два иерархических уровня, при этом элементы, находящиеся в обеих системах на одном и том же уровне, чаще всего обнаруживают разные свойства:

Обские чаты Томские чаты

О V \д/ / \ и М и О \Л \д/

ДА Ш N

Отличия двух песенных традиций проявляются и на уровне парных соединений рельефов. Например, в обско-чатских ангемитонных напевах не используются соединения выгнутой дуги с вогнутой дугой,

и наоборот, которые весьма характерны для томско-чатских напевов; в ангемитонных напевах томских чатов отсутствует соединение нисходящая короткая трель - восходящая короткая трель, фигурирующее у обских чатов.

На уровне парной сочетаемости рельефов в обеих традициях проявляется противопоставление ангемитонных и гемитонных напевов, причем маркирующие данную оппозицию соединения могут быть совпадающими. Например, в гемитонных напевах чатов не встречаются соединения восходящий зигзаг-нисходящая короткая трель, выгнутая дуга-нисходящий зигзаг, характерные для ангемитонных напевов.

Наконец, сходства и различия песенных систем обнаруживаются и в предпочтении определенных мелодических рельефов. Так, во всем чатском песенном массиве статистически выделяется функционально независимый рельеф выгнутой дуги, используемый в начале, середине и конце напевов. Вместе с тем в томско-чатских песнях часто встречается и вогнутая дуга, которая в обско-чатских песнях используется исключительно редко.

В мелодических структурах рассматриваемых традиций ярко проявляются как черты сходства, обусловленные генетическим родством и общей историей, так и различия, создающие неповторимый интонационный облик каждой локальной песенной системы и отражающие индивидуальные тенденции их развития в течение последних пяти столетий.

В Главе IV - «Функциональность ступеней в чатской ангемитон-ной пентатонике» — устанавливаются грамматические нормы основных ангемитонных ладов и определяется локальная специфика на уровне функциональных свойств ступеней.

Функции ступеней определяются на основе анализа их дистрибутивных свойств, то есть, исходя из способности ступени, занимать определенные места в тексте и сочетаться со всеми другими ступенями.

Поскольку все гемитонные лады, а также лады II и III АП представлены ограниченным количеством образцов, не достаточным для получения доказательных результатов об устройстве целостных песенных традиций, дальнейшему рассмотрению подвергаются лишь широко распространенные лады I, IV и V АП. Из 69 обско-чатских ангемитонных песен в этих ладах выдержаны 62 образца, а из 70 томско-чатских -69 образцов.

Необходимо отметить, что функциональность ступеней может быть принципиально различной в разных контекстах, а именно, в нейтральном контексте (без внутрислоговых распевов) и в контексте лиги

(во внутрислоговом распеве). Это связано с тем, что вне распевов определяющую роль играют слогомелодические закономерности, тогда как в распевах на первый план выдвигаются собственно мелодические. Учитывая тот факт, что внутрислоговые распевы занимают в чатских песнях значительное место, анализ контекста лиги, имеющий принципиальное значение, проводился отдельно, наряду с нейтральным контекстом.

Звуковысотная организация в обоих контекстах всех ладов определяется как конфинальная. Конфинальный тип организации предполагает упорядочение элементов системной шкалы по высоте и допустимость соединений только при условии, что расстояние между элементами, заданное системной шкалой, не превышает определенного числа ступеней. Преобладающей при этом является неоднородная необратимая конфинальность. Неоднородная конфинальность характеризуется неодинаковым для разных элементов системы допустимым предельным расстоянием между соседними элементами текста. Необратимость проявляется в том, что система содержит элементы, конфинальность которых различна для левых и правых соединений, в этом случае ракоходы допустимых цепочек элементов не всегда возможны. Ступени образуют функциональные категории, определяющиеся сходными порядками левой и правой конфинальностей. При этом чем больше порядок, тем выше системная значимость элементов, составляющих ту или иную категорию (В.В. Мазепус, 1993).

Дистрибутивный анализ показал, что ступени доминирующих ладов в нейтральном контексте и контексте лиги в обеих песенных системах обладают неодинаковыми свойствами. Общая тенденция заключается в том, что в контексте лиги происходит сокращение суммарного звукоряда, задействованного в нейтральном контексте, уменьшается количество функциональных категорий, понижается порядок конфинальности и ослабляется функциональная нагрузка используемых ступеней.

В контексте лиги в суммарных звукорядах обских чатов редуцируется одна из субступеней (исключение составляет лад I АП). У томских чатов во всех ладах не используется нижняя, а в ладу IV - еще и верхняя ступени суммарных звукорядов.

Число функциональных категорий в нейтральном контексте и в контексте лиги ладов I, IV, V у обских чатов равно 3, 6, 4 и 1, 6, 3 соответственно; у томских чатов - семи, шести, семи и четырем, одной, пяти соответственно.

Порядки конфинальности 4, 5, 3, соответственно характеризующие нейтральные контексты I, IV, V ладов АП в обско-чатской традиции, снижаются в контексте лиги до 2, 4, 2. В томско-чатской традиции конфинальные порядки 5, 5, 5 в распевах уменьшаются до 3, 2, 3. Следствием изменения порядков конфинальности являются ограничения на широкие мелодические ходы. Если в нейтральном контексте обско-чатских песен допустимы широкие скачки на септиму (в ладу I) и октаву (в ладах IV и V), то в контексте лиги максимальный скачок в ладах I и V ограничен квартой, а в ладу IV - септимой. У томских чатов октав-ные скачки, характерные для нейтрального контекста всех ладов, в контексте лиги сменяются мелодическими ходами на кварту (в ладу IV) и квинту (в ладах I, V).

Более того, при переходе в контекст лиги может изменяться даже тип конфинальности, что фиксируется в ладу I у обских чатов и в ладу IV у томских чатов. В обоих случаях неоднородная необратимая конфинальность, свойственная нейтральному контексту, становится в распевах однородной и обратимой.

Все три лада АП в каждой традиции, имея общий тип конфиналь-ной организации, существенно различаются своими функциональными свойствами, что выражается как разными порядками конфинальности, характеризующими каждый из ладов, так и разными дистрибутивными возможностями большинства ступеней. Вместе с тем, сходство проявляется в том, что в нейтральном контексте всех ладов и у обских, и у томских чатов наиболее употребительными в начале напевов и их строк являются четвертые ступени основных звукорядов и верхние октавные повторения абсолютных финалей. При этом финальные тоны наиболее характерны и для позиции конца строк. Кроме того, в обоих контекстах всех чатских звукорядов статистически выделенные парные соединения образуют ступени, находящиеся выше основного тона (в центрально-верхней части звукорядов), в то время как нижние и верхние ступени имеют низкие частотные показатели.

Ладовые системы в обско- и томско-чатских песенных традициях, имея глубинное сходство, обусловленное грамматикой, проявляют и существенные различия. Каждый из трех рассмотренных ладов у обских и томских чатов соответственно различается не только количеством ступеней и амбитусом суммарных звукорядов, но и конфинальны-ми свойствами большинства ступеней, а также конкретными парными соединениями ступеней.

Обращает на себя внимание то, что в обеих чатских системах максимальный порядок конфинальности в нейтральных контекстах равен 5, при этом в каждом ладу высшим показателем наделены разные ступени. У обских чатов конфинальность 5 фиксируется только в ладу IV АП у финального тона и его верхнего октавного повторения. Особая функциональная значимость финального тона в ладу IV подчеркнута и его октавной периодичностью, не наблюдаемой у других ступеней. У томских чатов конфинальность 5 установлена в ладу V у финального тона и его октавного повторения, а также у четвертой ступени и ее нижнего октавного повторения; в ладу I - у пятой ступени и ее нижнего октавного повторения; в ладу IV - у третьей ступени и ее нижнего и верхнего октавных повторений. Однако скромная конфинальная роль абсолютного финального тона в большинстве ладов обеих чатских песенных традиций не мешает этой архитектонической функции быть ладовым маркером.

Чрезвычайно важным представляется тот факт, что и у обских, и у томских чатов во всех ладах некоторые ступени, одинаковые по абсолютной высоте, имеют и одинаковые конфинальные показатели.

Таким образом, выявленная функциональная картина позволяет сделать заключение, что всем жанрам, выделяющимся в песенной традиции этническими терминами, действительно соответствует одна ге-тероморфная страта, допускающая сосуществование разных грамматических моделей. Этот вывод также подтверждают аналитические результаты глав II-III.

Кроме того, полученные результаты позволяют высказать гипотезу об историческом становлении системы ангемитонной пентатоники у чатов. По-видимому, прачатская АП, также как бурятская (О.В. Новикова, 2010), являлась единой ладовой системой, в которой наиболее характерные соединения встречались в обоих контекстах. В процессе дальнейшего развития в ней стали дифференцироваться современные лады IV, I, V АП. Очевидно, что в настоящее время процесс дифференциации пентатонических ладов не завершен. Об этом также свидетельствуют малая распространенность в обско-чатской системе ладов II и III, а в томско-чатской отсутствие лада III; наличие одинаковых конфи-нальных показателей некоторых абсолютных высот во всех доминирующих ангемитонных ладах. С другой стороны, одно из возможных направлений развития ладовых систем у чатов, по-видимому, связано с закреплением ладов за конкретными жанрами. Эта тенденция заметна в

обеих традициях, но ярче проявляется у томских чатов в жанре озын ер, все напевы которого выдержаны в ладу V АП.

Чатская АП наряду с инновационными моментами, безусловно, сохраняет черты своего прежнего состояния, реконструкция которого является одной из перспективных задач дальнейших исследований.

В Главе V - «Признаки жанрообразования в песенных традициях чатов: пространство темповых характеристик» - с применением нового статистического метода анализа темпа выявляются жанродифференци-рующие признаки двух песенных традиций.

Особая сложность дифференциации песенных жанров обусловлена тем, что архитектонические, слогоритмические, звукорядные и тембровые нормы, а также типовые напевы либо не различают их вовсе, либо различают только частично. В связи с этим особое внимание привлекает темповая организация чатских песен. Темповый показатель может свидетельствовать не только о характере исполнения, то есть являться стилистической характеристикой, но и служить признаком, различающим жанры народной музыки.

Проведенное исследование показало, что жанродифференцирую-щее значение имеет комплекс трех взаимосвязанных параметров, относящихся к категории темпа. Ими являются внутренний темп, архитектонический темп и плотность звуковысотных событий.

Внутренний темп по М. Колински - это показатель среднего числа последовательных (то есть следующих друг за другом) нот в одну минуту. Показатель внутреннего темпа связан с метрономическим показателем следующим образом: он равен полному количеству последовательных нот, умноженному на метрономический показатель и деленному на полное количество метрономических единиц. Поскольку понятие «нота» соотносится лишь с графическим представлением звучащего материала и существует возможность графически по-разному отразить одно и то же звуковое явление, мы заменили его понятием высотно-ритмический сегмент. Под минимальным сегментом в работе понимается «интонационный комплекс, на который может приходиться слог и который не содержит более мелких комплексов, обладающих этим свойством» (Н.М. Кондратьева, 1996).

Предложенная Н.М. Кондратьевой и В.В. Мазепусом категория архитектонического темпа представляет собой показатель среднего количества строк песни, пропеваемых в одну минуту. Для определения архитектонического показателя одной песни нужно количество строк в этой песне разделить на полное время ее звучания (в минутах).

Показатель строковой плотности звуковысотных сегментов определяется отношением показателя внутреннего темпа к показателю архитектонического темпа.

Следует подчеркнуть, что все песенные жанры различают не названные выше темповые признаки сами по себе, а их статистическое распределение. Поскольку при исследовании чатских песенных традиций мы имеем дело с количественно ограниченным материалом, характерной для абсолютного большинства сибирских интонационных культур, оптимальной процедурой установления статистического распределения является учет двух параметров: среднего арифметического и среднеквадратичного отклонения каждого из трех темповых признаков. Среднее арифметическое значение дает средний показатель по каждому жанру. Среднеквадратичное отклонение характеризует величину усредненного разброса чисел, или, иначе говоря, усредненную величину их отклонения от среднего значения. Подчеркнем, что среднеквадратичное отклонение более значимо, чем полный диапазон значений, поскольку оно слабо зависит от случайных флуктуации. Разница в среднеквадратичных отклонениях, составляющая несколько десятых, является весьма ощутимой.

Комплекс из шести темповых признаков (среднее значение внутреннего темпа, среднеквадратичное отклонение внутреннего темпа, среднее значение архитектонического темпа, среднеквадратичное отклонение архитектонического темпа, среднее значение строковой плотности высотно-ритмических сегментов, среднеквадратичное отклонение строковой плотности высотно-ритмических сегментов) позволил не только различить все жанры внутри каждой исследуемой песенной традиции, но и выявить черты сходства и различия между двумя чатскими системами.

В обско-чатской традиции жанр ярышу ер имеет самые высокие показатели среднеквадратичных отклонений по всем трем темповым параметрам (32; 6,1; 5). «Кара урман» выделяется самыми низкими показателями среднего значения (123) и среднеквадратичного отклонения (1,2) внутреннего темпа. Кыска ер имеет высокое среднее значение (170) и высокое среднеквадратичное отклонение (29) внутреннего темпа, и умеренные показатели четырех остальных темповых характеристик. Ер отличается высоким средним значением (17) архитектонического темпа при остальных умеренных показателях. Озын ер характеризуют самые низкие показатели среднего значения (8,8) и среднеквадратичного отклонения (1,8) архитектонического темпа и самый высокий

показатель (17) средней плотности. Аул ер обладает низкими показателями среднеквадратичных отклонений внутреннего (6,3) и архитектонического (2,5) темпов. Урам ер имеет высокий показатель среднеквадратичного отклонения (4,5) строковой плотности при умеренных остальных показателях. Наза ер отличается самыми высокими показателями средних значений внутреннего (211) и архитектонического (30) темпов, среднеквадратичного отклонения (29) внутреннего темпа, а также самыми низкими показателями среднего значения (7,1) и среднеквадратичного отклонения (0,3) строковой плотности.

В томско-чатской традиции жанр «Кара урман» выделяется самыми низкими средними значениями внутреннего, архитектонического темпов и строковой плотности (87; 8; 11). Кыска ер имеет высокие показатели среднего значения (12) и среднеквадратичного отклонения (3,7) строковой плотности, а также умеренные показатели четырех остальных темповых признаков. Ер характеризуют умеренные показатели по шести признакам. Озын ер отличают самые низкие показатели среднеквадратичного отклонения внутреннего темпа (20) и строковой плотности (3). Аул ер выделяется высокими показателями среднего значения (169) и среднеквадратичного отклонения (29) внутреннего темпа. Урам ер имеет самые высокие средние значения внутреннего (177) и архитектонического (18) темпов, а также высокое значение (5,9) среднеквадратичного отклонения архитектонического темпа. Необходимо отметить, что жанры карши ер, «Хан кызе» и той ер не рассматриваются, так как представлены в коллекции единичными образцами, не дающими возможность проведения статистического анализа.

Можно с уверенностью сказать, что для дифференциации жанров в чатских традициях системно значим именно статистический принцип. Когда же речь идет об определении жанра отдельного образца, возникает ситуация, при которой этот принцип перестает действовать и, как следствие, значительно ярче проявляется диффузность (С.П. Галицкая, 1981). Именно проявлением диффузности традиционного сознания объясняется тот факт, что исполнители дают конкретным песенным образцам различные жанровые определения. Диффузность, однако, вовсе не противоречит формальной дифференциации, и статистическое распределение позволяет установить ее четкие границы для каждого песенного жанра.

Сравнение темповых характеристик жанров в обско- и томско-чатской песенных традициях также позволяет установить между ними сходства и различия.

В обеих традициях «Кара урман» характеризуется самыми низкими средними значениями внутреннего и архитектонического темпов, а также низкими показателями среднеквадратичного отклонения внутреннего темпа. Озын ер отличается общими низкими средними значениями и среднеквадратичными отклонениями архитектонического темпа. В кыска ер средние значения архитектонического темпа и строковой плотности сходны, при этом все среднеквадратичные отклонения скорее отличают традиции друг от друга. В ер средние значения строковой плотности очень близки, остальные темповые характеристики не совпадают.

Ярче всего различия по всем шести темповым показателям проявляются в жанрах урам ер и аул ер. При этом у обских чатов среднее значение внутреннего темпа в урам ер имеет один из самых низких показателей, а у томских чатов - наоборот, самый высокий. Показатель среднеквадратичного отклонения внутреннего темпа обско-чатского жанра аул ер является одним из низких, а у томских чатов - самым высоким.

Полученные результаты могут быть интерпретированы и в историческом аспекте. Выявленные сходства и различия темповых структур показывают, что чатская жанровая система вполне могла быть единой вплоть до XVII века, когда произошло территориальное разделение чатов. Основной массив жанров сохранился в обеих традициях до настоящего времени. Однако жанры в разной степени претерпели индивидуальные внутрикультурные трансформации. При этом наименьшим темповым изменениям подверглись песни «Кара урман» (их темповые показатели в обеих системах остались близкими); несколько большим -кыска ер, озын ер и ер, показатели которых различаются сильнее; самым значительным - жанры урам ер и аул ер, демонстрирующие у обских и томских чатов максимальные расхождения статистических темповых показателей.

В Заключении содержится краткий обзор основных результатов исследования и намечаются дальнейшие перспективы исследования песенной традиции чатов.

Публикации в рецензируемых изданиях, рекомендованных

ВАК:

1. Капицына Н.С. Архитектонико-ритмическая организация чатской песенной традиции // Сибирское музыкознание: Актуальные аспекты исследования / Вестник Томского государственного университета: Бюллетень оперативной научной информации. - Томск: ТГУ, 2006. -№ 100. - Декабрь. - С. 34-40.

2. Капицына Н.С. Сходство и различия композиционных и ритмических структур в песнях обских и томских чатов // Гуманитарные науки в Сибири. - Новосибирск: СО РАН, 2009. - № 3. - С. 101-107.

Публикации по теме диссертации в других изданиях:

3. Капицына Н.С. Жанровые традиции в музыкальной культуре обских чатов // Современные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук: Новосибирская межвузовская научная студенческая конференция (Интеллектуальный потенциал Сибири): Тез. докладов. - Новосибирск: НГАЭиУ, 2000. - С. 15-16.

4. Капицына Н.С. Некоторые закономерности архитектонико-ритмической организации песенной традиции ер обских чатов // Современные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук: Новосибирская межвузовская научная студенческая конференция (Интеллектуальный потенциал Сибири): Тез. докладов. - Новосибирск: НГИ, 2001.-С. 61-63.

5. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Песенная традиция ер в контексте интонационной культуры обских чатов: Архаизмы и инновации // Новосибирская область в контексте российской истории. - Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2001. - С. 251-253.

6. Капицына Н.С. Жанровый состав музыкального фольклора чернореченских и эуштинских татар // Современные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук: Новосибирская межвузовская научная студенческая конференция (Интеллектуальный потенциал Сибири): Тез. докладов. — Новосибирск: НГАХА, 2002. - С. 17.

7. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Традиционные музыкальные жанры эуштинцев // Музыкальная культура как национальное и мировое явление: Материалы междунар. конф.; 15-16 мая 2002 г. / Мин-во культуры РФ, Новосибирская гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. - Новосибирск, 2002. - С. 104-110.

8. Капицына Н.С. Типовые напевы села Юрт-Оры // Современные проблемы гуманитарных и социально-экономических наук: Новосибирская межвузовская научная студенческая конференция (Интеллектуальный потенциал Сибири): Тез. докладов. - Новосибирск: О.М.Т. «НГАХА», 2003.-С. 45.

9. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Темповые характеристики как жанродифференцирующие признаки песенной традиции обских чатов // Народная культура Сибири: Материалы XIII научного семинара

Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. Т.Г. Леонова. - Омск: ОмГПУ, 2004. - С. 71-73.

10. Капицына Н.С. Мелодические рельефы в чатских песнях // Народная культура Сибири: Материалы XV научного семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова - Омск: ОмГПУ, 2006. - С. 59-63.

11. Капицына Н.С. Звуковысотная организация обско-чатских песен // Сибирский музыкальный альманах, 2004 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. - Новосибирск, 2007. - С. 37^13.

12. Капицына Н.С. Сходства и различия мелодических рельефов в песенных напевах обских и томских чатов // Народная культура Сибири: Материалы XVII научного семинара-симпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. Т.Г. Леонова. -Омск: Амфора, 2008.-71-76.

13. Капицына Н.С. Функциональная система ангемитонной пентатоники в песнях обских чатов // Народная культура Сибири: Материалы научного XVIII семинара-симпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. Т.Г. Леонова. - Омск: Амфора, 2009. - С. 71-76.

14. Капицына Н.С. Колыбельные обских чатов // Живая старина. Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. - 2010. - № 3 (67).-С. 18-21.

15. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Функциональные системы ладов ангемитонной пентатоники в песнях томских чатов // Сибирский музыкальный альманах, 2007 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. - Новосибирск, 2010. - С. 88-96.

Подписано в печать 03.05.2011. Формат 60x84/16. Бумага писчая. Гарнитура Times New Roman Усл. печ. л. 1,5. Тираж 100 экз. Заказ № 85

Отпечатано в типографии Института катализа им. Г. К. Борескова СО РАН 630090, Новосибирск, пр-т Академика Лаврентьева 5

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата искусствоведения Капицына, Наталья Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. Песенная традиция обских и томских чатов: культурный контекст.

ГЛАВА II. Архитектонико-ритмическая организация песен обских и томских чатов.

ГЛАВА III. Закономерности мелодической структуры чатских песен.

ГЛАВА IV. Функциональность ступеней в чатской ангемитонной пентатонике.

ГЛАВА V. Признаки жанрообразования в песенных традициях чатбв: пространство темповых характеристик.

Введение диссертации2011 год, автореферат по искусствоведению, Капицына, Наталья Сергеевна

В настоящее время в Сибири проживают около 200 тыс. собственно сибирских татар. Согласно современным этнографическим и лингвистическим научным представлениям сибирские татары являются самостоятельным коренным тюркским этносом. Этнографы выделяют в его составе три крупные культурные общности: томскую, барабинскую и тоболо-иртышскую [181; 185; 32; 33]. Каждая из этих общностей, в свою очередь, делится на несколько этнических групп, обладающих собственной культурной спецификой. Так, томские татары включают чатов, эуштинцев и калмаков. Среди барабинских татар различают барабинско-туражскую, любейско-тунусскую и теренино-чойскую группы; среди тоболо-иртышских - саргатскую и тарскую группы [184; 185, с. 328; 210].

Специальные лингвистические исследования, проведенные Д.Г. Ту-машевой, показали, что язык сибирских татар также является самостоятельным. По типологии H.A. Баскакова [19]1, которой следует Д.Г. Тума-шева, сибирско-татарский язык (наряду с татарским и башкирским) входит в кыпчакско-булгарскую подгруппу кыпчакской группы западно-хуннской

1 Существуют и другие лингвистические классификации. Так, по классификации В.В. Радлова татарский язык входит в западную группу тюркских языков [153], по типологии А.Н. Самойловича- в тау- или кыпчакскую группу [129, с. 527]. В классификации В.А. Богородицкого язык сибирских татар относится к западно-сибирской группе тюркских языков, в то время как татарский язык - к поволжско-приуральской группе [24]. ветви тюркских языков. В его составе выделяются три диалекта: томский (с эуиггинско-чатским и калмакским говорами), барабинский и тоболо-иртышский (с тюменским, тобольским, заболотным, тевризским и тарским говорами) [191-197].

По антропологическим данным у всех сибирских татар ярко выражены черты уральского европеоидно-монголоидного типа, при этом у томских татар также наблюдаются признаки центрально-азиатского компонента [92].

Вместе с тем, существует ряд работ казанских исследователей, в которых проявляется тенденция рассматривать сибирско-татарский этнос как часть татарской нации [64], а язык сибирских татар — как диалект татарского языка [66]. Однако и в этих работах отмечается культурное отличие сибирских татар от татар Волго-Уральского региона (см., например, [58]).

Необходимо подчеркнуть, что сибирские татары тесно взаимодействовали с волжско-уральскими татарами-переселенцами, численность которых в Сибири в XX веке составила более 500 тыс. человек [182; 186; 187] и, соответственно, испытывали сильные влияния со стороны этой близкородственной культуры.

Несмотря на то, что сибирские татары являются одним из самых многочисленных коренных этносов Сибири (третьим после якутов и бурят), их традиционная музыкальная культура изучена крайне мало. В конце XX века в музыковедческой литературе существовали лишь отдельные и весьма разрозненные сведения о музыке отдельных групп сибирских татар (главным образом, барабинских и тюменских), не складывающиеся в единую картину, что обусловило отсутствие очерка о сибирских татарах в фундаментальном трехтомном труде «Музыкальная культура Сибири» [140, с. 8-16]. Музыкальный же фольклор томских татар в целом и чатов в частности совершенно неизвестен.

Чатами в научной литературе называют одну из диалектных групп томских татар. Чаты делятся на обских и томских. К обским чатам относятся орские и акбалыцкие татары, проживающие в Колыванском районе Новосибирской области. Томские чаты включают тахтамышевских и чер-нореченских татар, населяющих Томский район Томской области, а также город Томск [64, с. 526]. Юрты Тахтамышевы (Кызыл каш) и Черноречен-ские (Бурлаковы или Алда аул) в качестве населенных пунктов томских чатов отмечены в четвертой ревизии населения (1782 г.) и в ведомости Томского округа о населении за 1805 год. Эти юрты находились в 40 км от Томска [138]. Численность томских и обских чатов по переписи 1979 года составляла 4,3 тысячи человек [186, с. 3].

Известно, что в XVI веке чаты жили в западных районах Барабин-ской степи и входили в состав Сибирского ханства, будучи вассалами или, как считает C.B. Бахрушин, даже союзниками ханаКучума [187, с. 517; 20, с. 157-158]. После разгрома Кучума (1598 г.) чаты приняли русское подданство и стали платить дань в город Тару, а со строительством города Томска перешли в подчинение к томским воеводам [138, с. 517-518]. К концу XVI века чаты переселились в Приобье, а в 1630 году их часть перекочевала в бассейн реки Томь и в район Черной речки [184, с. 3]. В результате образовались две локальные группы - томские и обские (орские) чаты, различия между которыми сформировались во второй половине XVII века [187, с. 5-9]. В это же время чатами были основаны города Чатский (в районе села Юрт-Оры) и Мурзинск [138, с. 518].

В отношении этнонима «чаты» существует легенда, впервые приведенная Г.Ф. Миллером, согласно которой в основу названия этого народа положено татарское слово «чать», то есть мыс. Имеется в виду место слияния двух рек, где они проживали. Существуют и другие этимологические версии слова «чат». Одна из них принадлежит Л.П. Потапову, предположившему связь данного этнонима с названием сеока (рода) чагат в составе телесов и тубаларов [138, с. 520].

В традиционной хозяйственной деятельности обских чатов наряду с охотой, животноводством, рыболовством и земледелием, было развито собирательство, причем последнее имело превалирующее значение. Ведущая роль собирательства была связана с богатством лесных ресурсов, обилием в них дикорастущих растений, ореха, ягод и грибов. Томские чаты занимались охотой, которая в настоящее время запрещена, и скотоводством (разводили овец, коров и коней) [184].

Чаты (наряду с эуштинцами), как было выше отмечено, являются носителями самостоятельного эуштинско-чатского говора в составе томского диалекта сибирско-татарского языка. В свою очередь, в этом говоре выделяется орский подговор [191—196]. Языковая близость эуштинцев и чатов отмечена и М.А. Абдрахмановым [2, с. 37; 3] со ссылкой на Г.Ф. Миллера, в архивных материалах которого сохранилась запись: «эуштинский диалект является совершенно схожим с чатским» [188, с. 166]. М.А. Абдрах-манов также обратил внимание на сходства чатского говора с тоболо-иртышским диалектом. А.П. Дульзон писал о близости чатского говора с барабинским диалектом, обусловленной историческим соседством этих этносов в Барабинской степи и в верховьях реки Оми в XVI веке [51]. Вместе с тем, Д.Г. Тумашева отмечает, что диалект томских татар подвергся, в отличие от других диалектных групп сибирских татар, наиболее сильному влиянию татарского литературного языка [192].

Традиционная культура чатов изучалась до последнего времени лишь в рамках этнографии. Ей посвящены труды H.A. Томилова, Ф.Т. Ва-леева, В.Г. Малиновского [181-188; 31-35; 138], С.Н. Корусенко и Н.В. Кулешовой [120], Т.Н. Троицкой и В.И. Соболевой [189]. Отметим, что

У '

Тёлёсы и тубалары — тюркоязычные алтайские этносы. исследователи омской этнографической школы, возглавляемой H.A. То-миловым, внесли большой вклад в изучение культуры различных этнодиа-лектных групп сибирских татар [31-35; 138; 118—121; 96-98]. Существуют также немногочисленные работы о фольклоре и музыкальных традициях барабинских и тоболо-иртышских сибирских татар, в которых можно найти материал для сравнения.

В этнографических работах описаны традиционные земледельческие, скотоводческие и промысловые обряды сибирских татар, среди которых особое внимание уделено празднику Сабантуй и обряду вызывания дождя [158; 161; 183—188; 220]. Однако упоминания о музыкальной стороне обрядов в этих источниках отсутствуют.

Изучением свадебной обрядности занимались H.A. Томилов, Ф.Т. Валеев, О.П. Коломиец, Ф.Л. Шарифуллина, Ф.С. Баязитова и др. [183; 31; 96-98; 214; 21]. Описывая свадебный обряд томских татар, H.A. Томилов выделяет в нем религиозную часть никах3; пиршество сначала в доме невесты, затем в доме жениха; обычай поднесения хлеба и подарков родителям молодых, подачу свадебного пирога чакчак; сбор подарков и проводы новобрачных в их комнату. При этом автор упоминает о том, что на определенных этапах свадьбы, а именно в момент помолвки ярашу и празднования свадьбы в доме жениха туй, исполнялись песни и пляски [186]. Кроме того, H.A. Томилов приводит воспоминания информантов о том, что в начале XX века существовали ныне исчезнувшие свадебные причитания невесты, исполнявшиеся перед переездом в дом жениха [183].

Описаны и другие обряды семейного цикла - обряд наречения ребенка именем, во время которого приглашенный в дом мулла читал му

3 Никах - мусульманский религиозный обряд оформления брака. У мусульман жених и невеста, их родители, а также ближайшие родственники приглашают муллу, который совершает обряд никах и читает четвертую суру Корана, спрашивает, согласны ли стороны вступить в брак [218]. сульманские молитвы, праздник детей балатуй, а также погребальный обряд, включавший завертывание покойника в саван, похороны без гроба с боковым подкопом в могиле и чтение молитв при погребении. При этом исследователи отмечают, что в конце XX века традиционные обряды соблюдались уже не во всех деревнях [112; 181; 44]. Информации об обрядовом интонировании эти источники также не содержат.

Традиционной народной хореографии барабинских и тарских татар посвящено исследование H.A. Левочкиной [127; 128], охватывающее временной отрезок с конца XIX до первой половины XX вв. В нем выделены танцы трех типов: хороводные, парные и сольные. Автором отмечено, что танцы обычно исполнялись с голосовым и музыкально-инструментальным сопровождением, а также под аккомпанемент ударных инструментов.

Филологическая литература, главным образом, посвящена эпосу сибирских татар. Фрагменты эпических сказаний сибирских татар были зафиксированы В.В. Радловым [153; 52]. Ф.И. Урманчеев в тезисах «Эпос сибирских татар», опубликованных в 1997 году, охарактеризовал эпическую традицию как сохраняющую бытование [197]. В работах Х.Х. Ярму-хаметова [221] и Ф.В. Ахметовой дается анализ сказаний «Козы-Курпеш и Баян-сылу», «Алпамыш», «Идегей», «Кузы Курпе» и «Бури Хан» и др. [10-13; 222]. В статье [13] приведены нотировки двух эпических напевов из сказаний «Кузы Курпе» и «Бури Хан», репрезентирующих барабинскую и тоболо-иртышскую эпические традиции, а также образцы двух обрядовых свадебных песен тоболо-иртышских татар. Нотировки, включенные в эту публикацию, выполнены Е.М. Смирновой, Л. Масловой и Н.Ю. Аль-меевой. Проблеме генезиса сибирско-татарского байта «Предание тобольских татар о происхождении киргизского народа» посвящена работа И. Белич [22, с. 130-134].

В музыковедческой литературе содержится информация о песнях, музыкальном эпосе, обрядах и инструментах сибирских татар.

Несколько котированных мелодий сибирско-татарских песен включены в статью «Музыка и музыкальные инструменты» 3. Эвальд, В. Косо-ванова и С. Абаянцева, опубликованную в Сибирской советской энциклопедии 1932 года [216, с. 590]. Здесь приведены три образца с неполной паспортизацией. В отношении первой мелодии известно, что она была записана A.B. Анохиным; вторая — это мелодия песни «Салкан Гииша», зафиксированная в Омске; третья мелодия относится к жанру такмак. При этом авторы отметили, что «песни сибирских татар приближаются к песням волжских татар и башкир» [216, с. 582]. Подчеркнем, что в ходе экспедиционных работ с участием автора диссертации ни одна из этих мелодий не была зафиксирована у томских татар.

Отдельные сибирско-татарские образцы представлены в сборниках татарских народных песен 1941 и 1955 гг.4, подготовленных с участием выдающегося татарского композитора и собирателя фольклора A.C. Клю-чарева [94]. В труде [94], составленном A.C. Ключаревым в соавторстве с В.И. Виноградовым, М. Садри и Г.Д. Шапиро, содержится 145 песенных образцов, два из которых записаны от сибирских татар. Один из них (№ 32) — Себер юллары («Сибирские дороги») - является, по словам В.И. Виноградова, ярким образцом переселенческой песни, в которой развивается тема насильственного переселения татар в Сибирь царским правительством. Эта песня опубликована в разделе исторических и бытовых песен. Вторая сибирско-татарская песня (№ 93) Эцгер-мецгер («Сумерки»), отличающаяся многочастностью формы, помещена в раздел любовной лирики. Отметим, что в комментариях к сборнику указаны только исполнители песен, а информация об их этнической принадлежности и месте записи от

4 Позднее два тома «Татарских народных песен» были переизданы в одном издании в 1986 году [94]. сутствует. При этом М.Н. Нигмедзянов считает, что песня Себер юллары типична для татар-мишарей Горьковской и Саратовской областей [143]. Отсюда следует, что, по-видимому, сибирскими татарами авторы называли волго-уральских татар-переселенцев.

Известно, что в 1940 году Татарским НИИ языка, литературы и истории (ТНИИЯЛИ) и кабинетом музыкального фольклора была организована комплексная сибирская экспедиция с участием X. Ярмухаметова, М. Садри, С. Амирова, В. Хаджиева, в результате которой в Новосибирской, Омской и Тюменской областях от барабинских, тарских и тобольских татар были записаны, в том числе и на фонограф, 80 песен и байтов [142; 1435; 173]. К сожалению, местонахождение аудиоматериалов этой экспедиции в настоящее время неизвестно, но большая их часть (47 образцов песен и инструментальных наигрышей) вошла в [94]. В 1967—1973 гг. работа по записи сибирско-татарского фольклора в Новосибирской, Омской, Томской, Иркутской и Тюменской областях проводилась сотрудниками сектора фольклора института языка, литературы и истории Х.Х. Ярмуха-метовым, Ф.И. Урманчеевым и И.Ш. Кадыровым [173].

Издание [94] включает 249 разножанровых образцов татарской музыки, в том числе вышеупомянутые 47 сибирских образцов. Из них 38 песен были записаны в Омской области, 4 — в Новосибирской области, по одной песне - в Тобольске и Тобольском районе Тюменской области. Места записи трех образцов инструментальной музыки в комментариях к сборнику не указаны. Видно, что большая часть сибирско-татарских песен представлена записями, сделанными в Омской области, однако конкретные районы, в которых проводились записи, не указаны. Сибирские образцы представлены деревенскими, солдатскими, рекрутскими песнями, любовной лирикой и баитами.

A.C. Ключарев отметил черты сходства и отличия песенной культуры сибирских и волжских татар. Единство, по его мнению, заключается в том, музыкальный фольклор имеет общую жанровую дифференциацию (песни лирического содержания, деревенские, исторические, солдатские, байты, а также инструментальная музыка) и общую ладовую основу, представленную ангемитонной пентатоникой. Отличительными же особенностями сибирских песен, по его мнению, являются диатонические звукоряды, широкие мелодические интонации, общий суровый колорит и многочастные композиции, приближенные к форме сложных арий [142; 144].

В 1964 году вышел сборник татарских песен [139], включающий материалы [94] без ссылки на их прежнее издание.

В трудах М.Н. Нигмедзянова [142; 144] опубликованы образцы песен барабинских татар — «Кара елан» («Черный змей») и «Сандугач» («Соловей»), которые, по мнению автора, близки лирическим песням татар-мишарей по интонационно-ладовому строю, форме, кадансам и ритмике.

Последующие нотные сборники М.Н. Нигмедзянова [145; 146] также включают сибирский материал, собранный сотрудниками ТНИИЯЛИ в 1968, 1969 и 1982 гг.

В издании [145] представлены 5 образцов музыкального фольклора барабинских татар Новосибирской области, репрезентирующих деревенские и так называемые умеренные напевы, а также 13 образцов байтов, свадебных, деревенских, коротких песен и инструментальных наигрышей тюменских и тобольских татар Тюменской области.

В сборнике [146] фигурируют 5 лирических протяжных и умеренных песен, записанных на севере Омской области от тевризских и усть-ишимских татар; а также 8 образцов свадебных, деревенских, коротких песен и книжных напевов, зафиксированных в Тюменской области от тобольских, ялуторовских, тюменских и заболотных татар. М.Н. Нигмедзя-нов отмечает интонационно-ладовую связь этих песен с песнями казанских, кряшенских, нукратских и мишарских татар. В качестве их самобытных черт выделены диатонический склад и широкие мелодические ходы.

Один сибирско-татарский образец из сборника А. Ключарева приведен в работе Л.В. Бражник [28], посвященной сравнению ангемитоники в различных музыкальных культурах Среднего Поволжья.

В работах И.Ш. Кадырова отмечены некоторые интонационно-ладовые особенности сибирско-татарских песен [68] и напевов дастанов барабинских татар Новосибирской области [67], охарактеризованы основные жанры фольклора барабинских татар (дастаны, байты, песни) и выявлены их параллели с различными тюркскими культурами, в том числе - с культурой казанских татар [69; 70]. Автор подчеркнул, что у сибирских татар распространены как старинные протяжные {«Тэфтшэу», «Зшэйлук», «Уел», «Караурман»), так и современные {«Арча», «Сарман», «Идел») песни, а также байты {«Сак-сок»), функционирующие в культуре казанских татар. В качестве интересной находки сибирских экспедиций И.Ш. Кадыров отметил записи песни «Хан кызы», включенной у барабин-цев в свадебную игру, в то время как в известных филологических сборниках (X. Батиги, 1913; X. Ярми, 1960; Ф. Урманчеева, 1971) она была отнесена к жанру байта.

С 90-х годов XX века появляются работы, посвященные изучению музыкальных диалектов сибирских татар. Описанию жанровой системы, а также отдельных жанров музыкального фольклора тюменских татар посвящены работы Л.Р. Ильясовой (Сурметовой) [59-62; 173-176] и Е.М. Смирновой [167; 168]. В работах Л.Р. Ильясовой характеризуются основные жанры музыкального фольклора Тюменских татар: байт, мунаджат, обрядовый инструментальный могам, озын квй (лирическая импровизационная протяжная песня), кыска квй (короткий напев), такмак (его часто сравнивают с русской частушкой), авыл кве (деревенский напев), уен кве игровой напев), а также инструментальные (гармошечные) наигрыши [59-62; 173-176].

Жанровый состав традиционной интонационной культуры барабин-ских татар Чановского района Новосибирской области описан в работе H.H. Селезневой [164]. В ней отмечено функционирование байта «Сак-Сок», долгих песен озын ер, коротких песен кыска ер, заимствованных песен позднего происхождения («Шымыртын», «Сарман», «Рамай»). Заслуживает внимания указание на то, что «многие исполнители называют все песни общим термином ер, причем распространяют его и на традиционные, и на авторские песни» [164, с. 29]. Кроме того, упоминаются колыбельные укачивания бёбёй кие/бёллюки/тербелю балага, в которых используются тремолирующий двухсторонний губно-языковой сонант, исполнение на баяне традиционных песенных мелодий. Обрядовая сфера представлена сурами Корана и молитвами азан, приуроченными к различным ситуациям, а сфера, связанная с традиционным хозяйством, — подзываниями домашних животных чыкыру и сигналами управления ими куам и туктатам [164].

В работах Н.М. Кондратьевой, О.В. Новиковой и Н.С. Капицыной [72; 73; 78; 81; 85; 108; 115], А.Н. Гизатулиной [43] приведена информация о жанровом составе и музыкально-стилистических параметрах фольклора эуштинцев и татар села Барабинка Томского района Томской области, полученная в экспедициях 2001-2002 гг. У эуштинцев обрядовая сфера связана с мусульманской традицией и представлена сурами Корана, из нарративных жанров зафиксирован байт, лирическая сфера включает песенные жанры озын ер, кыска ер, урам ер (уличная песня), аул ер (деревенская песня), ер, «Кара урман» («Черный лес») и «Хан кызе» («Дочь хана»), а также колыбельные йокла балам и инструментальные наигрыши уйна гар-мон/гармон кие, главным образом, сопровождающие песни [85]. У татар села Барабинка определены те же сферы, что и у эуштинцев, однако среди песенных жанров не зафиксированы «Хан кызе», при этом встречаются туй ер (свадебная песня), кара каргии (диалогическая песня) и урак ер (жнивная песня) [43].

Общая краткая характеристика жанров музыкального фольклора сибирских татар дана в учебнике «Музыкальная культура Сибири» [113].

Сведения о музыкальных инструментах сибирских барабинских и тоболо-иртышских татар содержится в работах В.В. Радлова [154], Е.Э. Сно [169], М.Н. Нигмедзянова [143; 144], Ф.В. Ахметовой и Ш.Х. Мона-сыпова [14; 15], И.Ш. Кадырова [69; 70] и H.H. Селезневой [164].

В.В. Радлов отмечал существование у сибирских барабинских татар струнных инструментов ядыган (ятаган), кьщак (гиджак), тумра (дум-бра), а также духовых инструментов быргы, саз и пай [153, с. 56, 147, 259, 309]. Е.Э. Сно упоминает о том, что в числе древних инструментов татар Сибири был струнный кобыс, бытовавший до начала XX века [169]. В эпических текстах барабинских татар фигурируют 70-струнный ятаган, 60-струнная серповидная ай думбра, ударный мембранный инструмент тэп (даб) [14; 15]. В 70-80 годах XX века у барабинцев были зафиксированы ударные мембранофоны тэп/тап/табыл (ручной барабан) и тюнгур (бубен), хордофон ятаган, аэрофон курай, а также скрипка и гармонь [6; 7]; в начале XXI века - баян и воспоминания о бытовавших ранее металлическом варгане с круглой петлей кобыз, бубне тунгыр и скрипке кычак [164]. И.Ш. Кадыров указал на использование игры на скрипке в обрядовой практике тюменских татар [69]. JI.P. Сурметова подчеркивает, что песни, включенные в обряд стрижки первых младенческих волос карын чэчен алу, обрезания сунет и изгнания духов Шайтан могам, сопровождались средневековым ударным инструментом тип, а также современными скрипкой и гармонью [173; 176].

В связи с отсутствием специальных исследований музыкального фольклора чатов, данная диссертация, объектом которой является их песенная традиция, приобретает особую актуальность.

Песенные традиции входят в центральные части [130; 131] всех сибирских музыкальных культур и занимают доминирующее положение в жанровых системах [150; 166; 178 и др.], поскольку продолжают активно функционировать. Живое бытование песен, по-видимому, служит одним из важнейших факторов сохранения музыкального фольклора в условиях культурного кризиса, повсеместно наблюдающегося в настоящее время. Многоаспектное описание песенной традиции имеет важное значение не только для исследования культуры чатов и близкородственных ей сибир-ско-татарских интонационных систем, но и для решения общей проблемы типологии сибирских интонационных культур. Вопросы, связанные с выяснением устройства системы жанров, установлением жанродифференци-рующих признаков, выявлением структурных закономерностей: музыкальной организации первостепенны для сибирской этномузыкологии, поскольку именно они создают надежную базу для определения релевантных типологических признаков сибирских музыкальных традиций в целом.

Объектом диссертации является практически неизвестная науке песенная традиция сибирских томских татар. Предметом настоящей работы служит разноуровневая организация музыкального компонента песенных традиций двух этнолокальных групп сибирских томских татар - обских и томских чатов.

Цель работы заключается в комплексном описании музыки двух близкородственных песенных традиций, направленном на выявление их локальной специфики. Для достижения поставленной цели представляется необходимым решение ряда задач. В задачи работы входит:

• введение в научное обращение новых музыкальноэтнографических экспедиционных материалов, дающих адекватное представление о чатских песенных традициях;

• рассмотрение культурного контекста песенных традиций;

• определение их места в интонационных культурах обских и томских чатов;

• описание основных закономерностей архитектонической организации песен;

• определение системы чатского песенного стихосложения;

• выявление закономерностей ритмической организации;

• установление ладо-звукорядных норм и инвариантных единиц мелодической структуры песен;

• определение функциональности ступеней ладов, доминирующих в чатских песенных традициях;

• описание темповой организации этой жанровой традиции;

• выявление дифференциальных признаков песенных жанров;

• установление общих и специфических параметров чатских локальных песенных традиций на основе их сравнения.

В исследовании задействованы материалы пяти музыкально-этнографических экспедиций. Они проводились под руководством Н.М. Кондратьевой с участием сотрудников и студентов Новосибирской государственной консерватории в 1999-2002 годах. В трех экспедициях участвовала автор диссертации. Финансирование экспедиций осуществлялось по ФЦП «Интеграция» (проект № 876) и гранту РГНФ №02-04-18031 е.

В 1999-2000 годах экспедиционно-полевые работы велись преимущественно в местах традиционного проживания обских чатов, в 2001—2002 годах — в местах традиционного проживания томских чатов.

Первая экспедиция в составе Н.М. Кондратьевой, О.В. Новиковой, Н.С. Капицыной, Е.И. Жимулевой и Т.М. Афанасьевой работала в селах

Юрт-Оры и Юрт-Акбалык Колыванского района Новосибирской области в сентябре 1999 года. Вторая экспедиция, в состав которой входили Н.М. Кондратьева, О.В. Новикова и Е.И. Жимулева, проходила в селе Юрт-Акбалык, а также в селе Батурино Кожевниковского района Томской области в июле 2000 года. Третья экспедиция была проведена Н.М. Кондратьевой, О.В. Новиковой и Е.А. Панариной в селе Юрт-Оры в сентябре 2000 года. Четвертая проходила в селах Черная речка и Эушта Томского района Томской области, а также в городе Томске в сентябре 2001 года. Участники экспедиции - Н.М. Кондратьева Н.С. Капицына и С.И. Жуковская. Пятая экспедиция работала в селах Черная речка, Тахтамышево, а также Барабинка и Эушта Томского района Томской области в июле 2002 года. В ней участвовали Н.М. Кондратьева, О.В. Новикова, Н.С. Капицына, Ю.В. Маркарян, Л.К. Титова, а также студентка Новосибирского областного колледжа культуры и искусств А.Н. Гизатулина.

Населенные пункты, в которых записывался анализируемый в работе песенный материал, как уже упоминалось, являются местами традиционного проживания обских (села Юрт-Оры и Юрт-Акбалык) и томских (Черная речка и Тахтамышево) чатов.

Во время экспедиций от 32 обско-чатских исполнителей было записано 272 разножанровых образца музыкального фольклора, от 27 томско-чатских исполнителей - 278 образцов. Эти коллекции, довольно полно отражающие синхронный срез интонационных культур обских и томских чатов, стали основой описания культурного контекста песенных традиций. Для детального анализа автором были отобраны и нотированы 84 обско-чатских и 75 томско-чатских разножанровых песенных образцов.

Методологической основой работы служит комплекс аналитических методов, выработанных в отечественном и зарубежном музыкознании. В работе задействованы концепция интонационной культуры этноса [117;

136], принципы ареального описания сибирских этномузыкальных культур [116] и артикуляционная классификация этномузыкальных тембров [134]. При анализе архитектонического устройства песен используются методологические подходы JI.A. Мазеля, В.А. Цуккермана, В.П. Бобровского, Ю.Н. Холопова, В.Н. Холоповой, Т.С. Сорокиной [132; 133; 211; 212; 23; 206; 208; 170]. Анализ ритма производится в соответствии со слогоритми-ческим методом, сформулированным К.В. Квиткой [92; 93] и развитым Е.В. Гиппиусом, Б.Б. Ефименковой, A.B. Рудневой и др. [48; 54; 157; 18]. Внутрислоговые распевы изучаются по методике, предложенной Н.М. Скворцовой [166]. В описании ладо-звукорядных норм задействованы методики А. Чекановской [213], В.А. Вахромеева [36], Я.М. Гиршмана [47], Ю.Н. Холопова [207], Д.С. Дугарова [50]. Определение инвариантных мелодических структур производится на основе структурно-типологического метода, а точнее - его части, разработанный Б.Б. Ефименковой и М.А. Ен-говатовой [55; 53].

В качестве основного аналитического метода используется универсально-грамматический подход В.В. Мазепуса [137]. Универсально-грамматический подход, в большой мере синтезируя идеи функционального анализа М.Б. Гаспарова [42], теории порождающих грамматик Н. Хом-ского [209] и «лингвистического подхода» K.JI. Пайка [224], представляет собой самостоятельное направление в рамках методологии структурализма. Он предполагает описание материала в терминах структурных инвариантов различных уровней, что делает возможным сравнения структур, лежащих в основе разных культурных явлений.

При анализе темпа применяются различные принятые в музыкальной фольклористике и академическом музыкознании методики определения темпа [5; 40; 41; 141; 203]. Используется новый статистический метод анализа [84], опирающийся на категории внутреннего темпа М. Колински

223; 95], архитектонического темпа Н.М. Кондратьевой и В.В. Мазепуса и плотности звуковысотных событий, а таюке на базовые понятия математической статистики — среднее арифметическое значение и среднеквадратичное отклонение [26; 27; 152].

Нотировки чатских песен выполнены в соответствии с принципами аналитической нотации Е.В. Гиппиуса [45; 5], с учетом релевантных для сибирских интонационных культур типов высотных контуров, установленных Н.М. Кондратьевой [104].

Научная новизна заключается в том, что в научный обиход введены новые экспедиционные материалы; впервые дано полное описание жанровых систем чатских интонационных культур; определено местоположение в них песенных традиций; описана система стихосложения. Впервые установлены инвариантные единицы архитектонической, ритмической и зву-ковысотной организации песен; описаны функциональные системы ладов. Впервые на основе использования нового метода анализа темпа установлены дифференциальные признаки песенных жанров. Впервые выявлена локальная специфика обско- и томско-чатский песенных традиций.

Практическая значимость исследования состоит в следующем. Материал исследования включен в учебник «Музыкальная культура Сибири» [113] и курсы лекций «Народное музыкальное творчество» и «Традиционные музыкальные культуры Сибири», читаемые в Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М.И. Глинки, а также в учебные курсы «Народное творчество» и «Традиционная культура народов мира», преподаваемые в Новосибирском музыкальном колледже им. А.Ф. Муро-ва. Материалы работы могут быть использованы для дальнейших этному-зыкологических исследований, а нотное приложение — для исполнительской практики в рамках фольклоризма.

Содержание диссертации нашло отражение в выступлениях на научных конференциях межрегионального («Новосибирская область в контексте Российской истории» — Новосибирск, 2001; «Культура и личность» -Новосибирск, 2003), всероссийского (научный семинар-симпозиум «Народная культура Сибири» - Омск 2004, 2006, 2008, 2009; «Проблемы изучения традиционных культур» - Новосибирск, 2007), международного («Запад-Сибирь-Восток» - Новосибирск, 2002; «Отечественная этному-зыкология: история науки, методы исследования, перспективы развития» — Санкт-Петербург, 2010) уровней. Диссертация неоднократно обсуждалась на заседаниях кафедры этномузыкознания, Семинаре по музыкальной семиотике и теории интонационных культур НТК (академии) им. М.И. Глинки. Основные положения и результаты исследования опубликованы в тезисах и статьях [71-73; 75-86].

Диссертация состоит из Введения, пяти глав, Заключения, списка литературы, включающего 224 названий, и четырех Приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Песенная традиция чатов"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В интонационных культурах обских и томских чатов песенная традиция занимает центральное место, она активно функционирует и на современном этапе поддерживает сохранность всей традиционной музыкальной культуры. В сравнении с ней все остальные традиции, принадлежащие как лирической, так и другим жанровым сферам (эпической, обрядовой и хозяйственной), играют более скромную роль.

Проведенное исследование песенных традиций двух этнолокальных групп чатов показало, что они имеют довольно сложную, неоднородную организацию, обладающую множеством общих черт. Эта общность проявляется на всех уровнях: жанровом, архитектоническом, ритмическом, зву-ковысотном, тембровом и темповом, что свидетельствует о близком родстве этих культур.

Несмотря на очевидную общность чатских систем, каждая из них обладает собственной локальной спецификой, сформировавшейся в период ХУП-ХХ вв. и также охватывающей все уровни организации. При этом с помощью избранного методологического комплекса, главную роль в котором играет универсально-грамматический подход В.В. Мазепуса [137], оказалось возможным установить не только те отличительные признаки традиций, которые непосредственно наблюдаются и воспринимаются на слух, но и те глубинные свойства, которые далеко не очевидны. К последним, прежде всего, относятся принципиально различные в обеих песенных традициях звуковысотные функциональные системы. Это и системы инвариантных единиц мелодики — мелодических рельефов, и системы звуко-рядных ступеней, являющихся базовыми позиционными инвариантами высотной структуры.

Выявленные в главах II—V структурные сходства и различия (прежде всего функциональные) позволяют сделать заключение, что всем песенным жанрам в обеих традициях действительно соответствует одна гетеро-морфная страта, допускающая сосуществование разных грамматических моделей.

Важным результатом работы является и то, что благодаря новому статистическому методу исследования темпа удалось установить неслучайный характер внутрикультурного различения песенных жанров, выделенных этническими терминами по разным признакам. Как у обских, так и у томских чатов все жанры строго дифференцируются не только внутри каждой песенной традиции, но и между собой статистическим распределением шести темповых признаков: средних значений и среднеквадратичных отклонений внутреннего, архитектонического темпов и плотности высот-, но-ритмических сегментов.

Наметим некоторые научные перспективы, открывающиеся в результате проведенного исследования.

Важнейшими задачами дальнейшей работы являются анализ типовых напевов с целью выявления значимых признаков, различающих все напевы, а также позволяющих определить границу между далеким вариантом напева и другим напевом; уточнение звуковысотной грамматики, связанное с выделением в качестве базовых элементов более тонких инвариантов, определяемых не только ступенями звукоряда, но и реализующимися на них интонационными контурами; построение порождающей грамматики песен.

Необходимым представляется также проведение аналогичных исследований песенных традиций других этнолокальных групп сибирских татар и сравнение сибирско-татарских систем с песенными традициями в других генетически и ареально близких культурах.

Список научной литературыКапицына, Наталья Сергеевна, диссертация по теме "Музыкальное искусство"

1. Абдуллин А.Х. Тематика и жанры татарской дореволюционной народной песни // Вопросы татарской музыки: Сб. науч. трудов КГК / Ред. Я. Гиршман. - Казань: КГК, 1967. - Вып. 2. - С. 3-80.

2. Абдрахманов М.А. К вопросу о закономерностях диалектно-языкового смешения: На материале тюркского говора дер. Эушта Томского района Томской области. — Дисс. канд. филол. наук. Томск, 1959. - 260 с.

3. Абдрахманов М.А. Материалы по словарю томско-тюркских говоров // Уч. зап. ТГПИ. Т.21. - Вып. 1. - Томск, 1964. - С. 83-93.

4. Аксенов А.Н. Тувинская народная музыка. — М.: Музыка, 1964.238 с.

5. Алексеев Э.Е. Нотная запись народной музыки: Теория и практика. — М.: Советский композитор, 1990. — 168 с.

6. Алтайские героические сказания: Очи-Бала. Кан-Алтын. Новосибирск: Наука, 1997. — 668 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 15).

7. Антология татарской поэзии. — Казань: Таткнигоиздат, 1957. 606 с.

8. Ахметов З.А. Казахское стихосложение: Проблемы развития стиха в дореволюционной и современной поэзии. — Алма-Ата: Наука, 1964. — 460 с.

9. Ахметова Ф.В. «Джангар» и эпос западно-сибирских татар // Тез. докладов всесоюзной конф. «Джангар» и проблема эпического творчества тюрко-монгольских народов. Элиста: КНИИЯЛИ, 1978. - С. 73-75.

10. Ахметова Ф.В. Татарская версия «Алпамыша» и другие новые записи эпоса сибирских татар // Эпическое творчество народов Сибири: Тез. докладов / Отв. ред. Д.Д. Лубсанов. Улан-Удэ: б/и, 1973. - С. 35-37.

11. Ахметова-Урманче Ф.В. Звучание дастанов В.В. Радлова // Тюркские народы: Материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск: ОмГТТУ, 2002. - С. 340-345.

12. Ахметова-Урманче Ф.В. О сибирско-татарских вариантах дастанов «Идегей» // Сибирские Татары: Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск-Омск: ОмГПУ, 1998. С. 122.

13. Ахметова Ф.В., Монасыпов Ш.К. К вопросу об инструментальной музыкальной культуре сибирских татар // Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий: Тез. докладов. Омск: ОмГПУ, 1979. - С. 171-174.

14. Ахметова Ф.В., Монасыпов Ш.К. К вопросу о музыкальных инструментах сибирских татар // Проблемы происхождения и этнической истории тюркских народов Сибири. — Томск: ТГУ, 1987. — С. 136—144.

15. Байт «Сак-Сок» / Сост. Ш.К. Шарифуллин. Казань: Татар, кн. изд-во, 1999. — 127 с. (Памятники татарского народного музыкального искусства).

16. Байты / Сост. Х.Х Ярмухаметов. Казань: Таткнигоиздат, 1960. -387 е.; на тат. языке.

17. Банин A.A. Об одном аналитическом методе музыкальной фольклористики // Музыкальная фольклористика. М.: Сов. композитор, 1978.-Вып. 2.-С. 117-157.

18. Баскаков H.A. Историко-типологическая фонология тюркских языков / Отв. ред. Э.Р. Тенишев. — М.: Наука, 1988. 208 с.

19. Бахрушин C.B. Сибирские служилые татары в XVII в. // C.B. Бахрушин. Науч. тр. М.: АН СССР, 1955. - Т.З. - 4.2. - С. 157-158.

20. Баязитова Ф.С. Свадебный обряд и его терминология в контексте народно-разговорного языка сибирских татар // Сибирские татары: Сб. ст.- Казань: Ин-т истории АН РТ, 2002. С. 205-222.

21. Белич И.В. К исторической критике одного сибирского татарского байта // Сибирские татары: Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск—Омск: Ом-ГПУ, 1998.-С. 130-134.

22. Бобровский В.П. Функциональные основы музыкальной формы. -М.: Музыка, 1978. 332 с.

23. Богородицкий В.А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками. — Казань: Татгосиздат, 1934. — 241 с.

24. Болдонова Т.М. Традиционные песни хоринских бурят: По материалам фольклорной экспедиции 1957 г. // Краткие сообщения бурят, комплексного науч.-исслед. ин-та / Акад. наук СССР, Сиб. отд-ние. Улан-Удэ: кн. изд-во, 1959. - Вып. 1. - С. 130-140.

25. Боровков A.A. Математическая статистика. — М.: Наука, 1984.- 472 с.

26. Бочаров П.П., Печинкин A.B. Теория вероятностей. Математическая статистика: Уч. Пособие. М.: Гардарика, 1998. - 328 с.

27. Бражник JI.B. Ангемитоника как принцип мелодического мышления народов Среднего Поволжья // Тараканов М.Е.: Человек и фоносфе-ра. СПб.: Алетейя, 2003. - С. 219-227.

28. Бурятский героический эпос. Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон / Сост. М.И. Тулохонов. Новосибирск: Наука, 312 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 2).

29. Бутанаев В.Я. Хакасы: Этнографический очерк. М.: «Инсан», 1995.-47 с.

30. Валеев Ф.Т. Некоторые черты традиционных свадебных обрядов западносибирских татар // Материалы по этнографии Сибири. — Томск: ТГУ, 1972.-С. 99-116.

31. Валеев Ф.Т. Об этнической принадлежности сибирских татар // Языки, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность: Труды междунар. конф.: В 3-х т. 9-13 июня 1992, г. Казань. М.: НПО «ИНСАН», 1992. - Т.З. - С. 42-43.

32. Валеев Ф.Т. Сибирские татары: Культура и быт. Казань: Татар, кн. изд-во, 1992. - 207 с.

33. Валеев Ф.Т. Сибирские татары: Проблемы этнокультурного развития во воторой половине XIX — начале XX вв.: Автореф. дисс. . докт. ист. наук. М., 1987. - 35 с.

34. Валеев Т.Ф., Томилов H.A. Татары Западной Сибири: История и культура. Новосибирск: Наука, 1996. - Т.2 - 224 с.

35. Вахромеев В.А. Ладовая структура русских народных песен. — М.: Музыка, 1968. 102 с.

36. Галицкая С.П. Теоретические вопросы монодии. — Ташкент: Фан, 1981. 91 с.

37. Галимулина Р.Т. Ладовая организация башкирских озон-кюй // Музыкальная культура России и зарубежных стран: Страницы истории:

38. Сб. науч. тр. аспирантов и соискателей / сост. В. Р. Дулат-Алеев. — Казань: КГК, 2003.-С. 23-32.

39. Гарбузов H.A. Зонная природа темпа и ритма. М.: АН СССР, 1950.-72 с.

40. Гарбузов H.A. Терминология по элементарной теории музыки. -М.-Л.: Музгиз, 1945. 116 с.

41. Гаспаров Б.М. Некоторые вопросы структурного анализа музыкального языка // Труды по знаковым системам: Сб. ст. — Тарту, 1969. -Вып. 4. — С. 174-203. (Ученые записки Тартус. гос. ун-та).

42. Гизатулина А.Н. Сибирско-татарские песни села Барабинка: Дипл. работа / Новосибирский областной колледж культуры и искусств; рук. Н.М. Кондратьева. Новосибирск, 2005. - 33 с.

43. Гильфанова Ф.Х. Обряд имянаречения у сибирских татар: по материалам экспедиционных поездок к тоболо-иртышским, Тарским и бара-бинским татарам // Культурологические исследования в Сибири. №2. — Омск: Наука, 2003. - С. 121-124.

44. Гиппиус Е.В. Общетеоретический взгляд на проблему каталогизации народных мелодий // Актуальные проблемы современной фольклористики / сост. В.Е. Гусев. JL.: Музыка, 1980. - С. 23-26.

45. Гиршман Я.М. Пентатоника и ее развитие в татарской музыке. — М.: Сов. композитор, 1960. — 179 с.

46. Дашиева Л.Д. Традиционная музыкальная культура бурят: Учеб.-метод. пособие. Улан-Удэ: Респ. типография, 2005 — 188 с.

47. Дугаров Д.С. Бурятские народные песни. Песни хор-бурят / Акад. наук СССР, Сиб. отд-ние, Бурят, комплексный науч.-исслед. ин-т; отв. ред. В.Ц. Найдаков. Улан-Удэ, 1964. - 443 с.

48. Дугаров Д.С. Песенное творчество селенгинских бурят: Музыкально-этнографическое и теоретическое исследование: Автореф. дис. . канд. искусствоведения. М., 1969.-25 с.

49. Дульзон А.П. Диалекты татар-аборигенов Томи // УЗ ТГПИ; отв. ред. В.Ф. Федоров. Томск: Полиграфиздат, 1956. - Т. 15. - 464 с.

50. Джаным: Антология фольклора сибирских татар в записях XIX— XX вв. /Сост. Ф. Ахметова-Урманче, А. Преловский. М.: Новый ключ,2007. 260 с.

51. Енговатова М.А., Ефименкова Б.Б. Звуковысотная организация русских народных песен в свете структурно-типовых исследований // Мир традиционно музыкальной культуры: Сб. тр. — М.: РАМ им. Гнесиных,2008. Вып. 174. - С. 6-44.

52. Ефименкова Б.Б. Ритм в произведениях русского музыкального фольклора. М.: Композитор, 2001. - 256 с.

53. Ефименкова Б.Б. Севернорусская причеть: Междуречье Сухоны и Юга и верховья Кокшенги (Вологодская область). М.: Сов. композитор, 1980.-392 с.

54. Жирмунский В.М. Введение в метрику: Теория стиха. Л.: Академия, 1925.-284 с.

55. Закиев М.З. Татары: Проблемы истории и языка. Казань:

56. ИЯЛИ им. Ибрагимова, 1995. 464 с.

57. Ильясова Л.Р. Байты и мунаджаты татар юга Тюменской области // Материалы III межрегиональной научно-практической конференции «Су-леймановские чтения-2000». Тюмень: ИПЦ «Экспресс», 2001. — С. 34-36.

58. Ильясова Л.Р. К изучению музыкального фольклора татар Тюменской области // Сибирские татары: Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск-Омск: ОмГПУ, 1998. С. 135.

59. Ильясова Л.Р. Музыкальный фольклор татар Вагайского района Тюменской области // Тюркские народы: Материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск-Омск: ОмГПУ, 2002. С. 353-354.

60. Ильясова Л.Р. Музыкальный фольклор тюменских татар // Языки, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность: Тр. ме-ждунар. конф.: В 3-х т.; июнь 9-13, 1992, г. Казань. М.: НПО «ИНСАН», 1997. -Т.1. - С. 41-43.

61. Исанбет Ю.Н. Две основные формы татарской народной музыки // Народная песня. Проблемы изучения. — Л.: ЛГИТМиК, 1983. — 161 с.

62. Исхаков Д.М. О методологических аспектах исследования проблемы становления сибирско-татарской этнической общности // Сибирские татары: Сб. ст. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2002. - С. 7—16.

63. Исхаков Д.М. Введение в историю сибирского ханства: Очерки. — Казань: Ин-т истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2006. 196 с.

64. Исхакова-Вамба P.A. Татарское народное музыкальное творчество: Традиционный фольклор. Казань: Тат. кн. изд-во, 1997. — 264 с.

65. Кадыров И.Ш. Напевы в дастанах западносибирских татар // Эпическое творчество народов Сибири: Тез. докладов Улан-Удэ, 1973. -С. 54-57.

66. Кадыров И.Ш. Некоторые интонационно-ладовые особенности песен сибирских татар // Тез. докладов II науч. конф. молодых ученых / Ин-т языка, литературы и истории им. Ибрагимова АН СССР. — Казань, 1971.-С. 49-52.

67. Кадыров И.Ш. Обогащение музыки сибирских татар в общении с соседними братскими народами // Взаимовлияние и взаимообогащение национальных культур в развитом социалистическом обществе: Тез. докладов. Казань, 1973. - С. 81-83.

68. Кадыров И.Ш. Обогащение музыки сибирских татар в общении с соседними братскими народами // Взаимодействие культур народов Поволжья и Приуралья: Тез. докладов. Казань: КФАН СССР, 1976. - С. 127-131.

69. Капицына Н.С. Звуковысотная организация качинских тахпахов // Народная культура Сибири: Материалы научного XIX научного семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова. Омск: Амфора, 2010. - С. 70-75.

70. Капицына Н.С. Звуковысотная организация обско-чатских песен // Сибирский музыкальный альманах, 2004 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. Новосибирск, 2007. - С. 37-43.

71. Капицына Н.С. Колыбельные обских чатов // Живая старина: Журнал о русском фольклоре и традиционной культуре. 2010. - № 3 (67). -С. 18-21.

72. Капицына Н.С. Мелодические рельефы в чатских песнях // Народная культура Сибири: Материалы XV научного семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова-Омск: ОмГПУ, 2006. С. 59-63.

73. Капицына Н.С. Сходство и различия композиционных и ритмических структур в песнях обских и томских чатов // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск: СО РАН, 2009. - № 3. - С. 101-107.

74. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Песенная традиция ер в контексте интонационной культуры обских чатов: Архаизмы и инновации // Новосибирская область в контексте российской истории. — Новосибирск: Ин-т истории СО РАН, 2001. С. 251-253.

75. Капицына Н.С., Кондратьева Н.М. Функциональные системы ладов ангемитонной пентатоники в песнях томских чатов // Сибирский музыкальный альманах, 2007 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. Новосибирск, 2010. - С. 88-96.

76. Капицына Н.С., Скворцова Н.М. О музыкальных традициях ка-чинцев Орджоникидзевского района республики Хакасия // Народная культура Сибири: Научные поиски молодых исследователей / Отв. ред. Т.Г. Леонова. Омск: ОмГПУ, 2001. - С. 73-76.

77. Каташев С.М. Рифма в алтайской поэзии // Уч. зап. ГАНИИИЯЛ. -Горно-Алтайск, 1971.-Вып. 10.-С. 80-104.

78. Каташев С.М. Строфа в алтайской поэзии // Алтайский фольклор и литература. Горно-Алтайск, 1982. — С. 55-76.

79. Каюмова Э.Р. Татарская народно-песенная культура Нового времени: Проблемы традиционного мышления и жанровой атрибуции. — Казань: Апма-Лит, 2005. 213 с.

80. Квитка К.В. Песенные формы с вдвое увеличенными ритмическими группами // Избр. тр.: В 2 т. / Сост. и комм. В.Л. Гошовского. — М.: Советский композитор, 1971. Т. 1. - С. 48-59.

81. Квитка К.В. Украинские песни о матере-детоубийце // Избр. тр.: В 2 т. / Сост. и комм. В.Л. Гошовского. М.: Советский композитор, 1973. -Т.2.-С. 119-191.

82. Ключарев А. Татарские народные песни. — Казань: Татар, кн. изд-во, 1986.-488 с.

83. Колински М. Определение темпа: Пер. В.В. Мазепуса и Н.С. Ка-пицыной // Сибирский музыкальный альманах, 2005 / Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки. Новосибирск, 2009. — С. 125-132.

84. Коломиец О.П. Свадебная обрядность татар среднего Прииртышья: Конец XIX -XX вв. Автореф. дис. канд. ист. наук. — Омск, 2004. - 19 с.

85. Коломиец О.П. Сравнительный анализ свадебной обрядности казанских и сибирских татар // Тюркские народы: Материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». — Тобольск-Омск: ОмГПУ, 2002. С. 271-274.

86. Коломиец О.П. Фольклор в традиционной свадебной обрядности сибирских татар // Народная культура Сибири: Научные поиски молодых исследователей / Отв. ред. Т.Г. Леонова. Омск: ОмГПУ, 2001. - С. 59-62.

87. Кондратьев М.Г. Звукоряды пентатоники: Введение в ладовый анализ чувашской народной песни // Чувашское искусство: Вопросы теории и истории. Чебоксары: ЧГИГН, 2001. Вып. 4. - С. 14-41.

88. Кондратьев М.Г. О ритме чувашской народной песни: К проблеме квантитативности в народной музыке. М.: Советский композитор, 1990.-144 с.

89. Кондратьев М.Г. Основные свойства чувашской пентатоники // Пентатоника в контексте мировой музыкальной культуры: Материалы Межресп. науч. конф., 1-2 ноября 1993 г. / Отв. ред. Л.В. Бражник. Казань: КГК, 1995. -С.86-91.

90. Кондратьев М.Г. Пентатонность как важнейшая характеристика чувашской музыкальной системы // Известия Национальной Академии наук и искусств Чувашской республики. — Чебоксары: Чуваш, акад/ наук и искусств, 1996. № 5. - С. 30-39.

91. Кондратьева Н.М. Высотная сегментация как проблема музыкальной грамматики // Музыка устной традиции: Материалы междунар. конф. памяти A.B. Рудневой. М.: МГК, 1999. - С. 152-158.

92. Кондратьева Н.М. Колыбельные теленгитов // Музыкальная этнография северной Азии: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.И. Шейкин. -Новосибирск: изд-во НТК, 1989. Вып. 10. - С. 183-189.

93. Кондратьева Н.М. Колыбельные телеутов, тубаларов, куман-динцев, чалканцев // Фольклорное наследие Горного Алтая / Отв. ред. В.И. Эдоков. Горно-Алтайск: ГАНИИИЯЛ, 1989. - С. 20-48.

94. Кондратьева Н.М. Музыка алтайских сказок // Алтайские народные сказки / Сост. Т.М. Садалова. Новосибирск: Наука, 2002. - С. 4269. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 21).

95. Кондратьева Н.М. Ритмико-архитектоническая структура телен-гитских заговоров и ее историческая интерпретация // Вопросы музыкознания / Ред.-сост. Б.А. Шиндин. — Новосибирск: Новосибирская гос. консерватория им. М. И. Глинки, 1999. С. 226-240.

96. Кондратьева Н.М. Скотоводческие заговоры теленгитов: Дисс.канд. искусствоведения. Новосибирск, 1996. - 235 с.

97. Кондратьева Н.М., Мазепус В.В. Модальная организация телен-гитских скотоводческих заговоров // Языки коренных народов Сибири: Сб. науч. тр. / Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т филологии. Вып. 6. — Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1999. - С. 19-43.

98. Кондратьева Н.М., Новикова О.В. О музыкально-этнографической экспедиции к томским татарам // Мельниковские чтения: Материалы I региональной науч.-практ. конф., 19-21 февраля 2003 г. / Отв. ред. Н.В. Леонова. — Новосибирск: НГПУ, 2004. С. 84-85.

99. Отв. Т.Г. Леонова. Омск: Амфора, 2009. - С. 107-111.

100. Корусенко С.Н. Уровни этнического самосознания татар Западной Сибири // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск: СО РАН, 2009. -№3.- С. 56-58.

101. Корусенко С.Н., Кулешова Н.В. Генеалогия и этническая история барабинских и курдакско-саргатских татар. — Новосибирск: Наука, 1999.-Т.5-312 с.

102. Крупич Е.Л. Слогоритмическая организация ыр и кожамык ту-винцев-тоджинцев // Народная культура Сибири: Материалы XIV науч. семинара Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. ред. Т.Г. Леонова. Омск: Академия, 2005. - С. 50-52.

103. Крупич Е.Л. Песенная традиция тувинцев-тоджинцев: Дипл. работа / Новосибирская гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки; науч. рук. Г.Б. Сыченко. Новосибирск, 2006. — 139 с.

104. Кыргыс З.К. Песенная культура тувинского народа. Кызыл: Тувинское кн. изд-во, 1992. - 143 с.

105. Левочкина H.A. Традиционная народная хореография сибирских татар барабинской степи и омского прииртышья: конец XIX — первая половина XX вв.: Автореф. дис. канд. ист. наук. — Новосибирск, 1998. 27 с.

106. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В.Н. Ярцева. -М.: Советская энциклопедия, 1990. 683 с.

107. Лотман Ю.М. Типология культуры. — Тарту: Тартусского гос. ун-та, 1970. 106 с. (Мат-лы к курсу теории лит.; Вып. 1).

108. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры // Тр. По знаковым системам. — Тарту, 1971. — Вып. 5. — С. 144— 166 (Уч. Зап. Тартуского гос. ун-та; Вып. 284).

109. Мазель Л.А. Строение музыкальной формы: Учебное пособие. — М.: Музыка, 1986. 3-е изд. - 528 с.

110. Мазель Л.А., Цуккерман В.А. Анализ музыкальных произведений: Элементы музыки и методика анализа малых форм. — М.: Музыка, 1967.-749 с.

111. Мазепус В.В. Культурный контекст этномузыкальных систем // Музыкальная этнография северной Азии: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.И. Шейкин. Новосибирск: изд-во НТК, 1989. - Вып. 10. - С. 28-44.

112. Мазепус В.В. Универсально-грамматический подход в культурологии / Новосибирская гос. консерватория. Новосибирск, 1993. — 46 с.

113. Малиновский В.Г., Томилов H.A. Томские татары и чулымские тюрки в первой четверти XVIII века: Хозяйство и культура / По материалам Первой подушной переписи населения России 1720 г. — Новосибирск: Наука, 1999.-Т.3.-531 с.

114. Музафаров М., Виноградов Ю., Хайруллина 3. Татарские народные песни / Под общей ред. А. Абдуллина М.: Музыка, 1964. — 202 с.

115. Музыкальная культура Сибири / гл. ред. Б.А. Шиндин. — Новосибирск, 1997. Т. 1. - Кн.1. - 405 с.

116. Назайкинский Е.В. О музыкальном темпе. — М.: Музыка, 1965.-94 с.

117. Нигмедзянов М.Н. Народные песни волжских татар. — М.: Сов. композитор, 1982. 134 с.

118. Нигмедзянов М.Н. Татарская народная музыка. — Казань: Мага-риф, 2003.-255 с.

119. Нигмедзянов М.Н. Татарская народная песня в обработке композиторов. — Казань: Татиздат, 1964. — 135 с.

120. Нигмедзянов М.Н. Татарские народные песни. Казань: Тат. кит. нэшр, 1976. - Т.2 - 215 с.

121. Нигмедзянов М.Н. Татарские народные песни // Авт.-сост. М. Нигмедзянов; ред. Н. Бурганова. Казань: Таткнигоиздат, 1984. - 231 с.

122. Николаенко Д.В. MIDI — язык Богов. М.: Наука и Техника, 2000. - 144 с.

123. Новикова О.В. Звуковысотность в вариантах типовых напевов бурятских песен // Протяжные песни монгольских народов: Сб. науч. ст / Отв. ред. Б.В. Базаров. — Улан-Удэ: Изд-во Бурятского науч. центра СО РАН, 2010.-С. 111-122.

124. Новикова О.В. Пентатоника в песенной традиции бурят. — Новосибирск: Окарина, 2010. 180 с.

125. Пугачев В. С. Теория вероятностей и математическая статистика. М.: Наука, 1979. - 495 с.

126. Радлов В.В. Образцы народной литературы тюркских племен. -Ч. 4. Спб.: Тип. императ. акад. наук, 1872. - 411 с.

127. Радлов В.В. Этнографический обзор тюркских племен Сибири и

128. Монголии / Пер. с нем. H.H. Козьмина. — Иркутск: тип. изд. «Власть труда», 1929.-26 с.

129. Рамазанова Д.Б. Термины родства в говорах сибирских татар // Сибирские татары: Сб. ст. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2002. - С. 165-188.

130. Резниченко Е. Некоторые вопросы интонирования севернорусской причети // Фольклорный текст: Функция и структура: Сб. тр. / РАМ им. Гнесиных; сост. М.А. Енговатова. М.: МУЗИЗДАТ, 1992. - Вып. 121. -С. 116-128.

131. Руднева A.B. Русское музыкальное творчество: Очерки по теории фольклора. М.: Композитор, 1994. — 224 с.

132. Садыков К.С. Некоторые обряды и обычаи сибирских татар // Сибирские татары: Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». Тобольск-Омск: ОмГПУ, 1998. — С. 145-147.

133. Сайдашева З.Н. Песенная культура сибирских татар: Генезис и эволюция // Материалы междунар. конф. памяти A.B. Рудневой. М.: МГК, 1999.-С. 102-114.

134. Сайдашева З.Н. Народная музыка // Татары. — М.: Наука, 2001.-С. 484-506.

135. Сайфулина Ф.С. Изучение фольклора сибирских татар // Сибирские татары: Материалы I Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» — Тобольск-Омск: ОмГПУ, 1998. — С. 148-149.

136. Сатлаев Ф.А. Коча-кан старинный обряд испрашивания плодородия у кумандинцев // Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX - начале XX века: Сб. музея антропологии и этнографии. — Л., 1971.-Т. 27.-С. 130-141.

137. Селезнев А.Г. Барабинские татары: Истоки этноса и культуры. -Новосибирск: Наука, 1994. 176 с.

138. Серов А.Н Русская песня, как предмет науки // Избр. ст. М — Л.: Госмузгиз, 1950. - Т.1. - С. 81-108.

139. Скворцова Н.М. Ритмическая структура тофаларских народных песен: Дис. . канд. искусствоведения. — Новосибирск, 2003. -301 с.

140. Смирнова Е.М. Звуковысотные особенности напевов тюменских татар: К вопросу о специфике татарско-сибирского музыкального диалекта // Вестник Томского гос. ун-та. — Томск: изд-во ТГУ, 2009. Март. - № 320. - С. 94-98.

141. Сно Е.Э. Потомки Золотой Орды — татары: Очерк. СПб.: Тип. О.Н. Попова, 1904. - 28 с.

142. Сорокина Т.С. Черты формообразования в музыке XIX—XX веков: Учебное пособие для студентов музыкальных вузов. — Новосибирск: Книжица, 1997. 220 с.

143. Софийская А.Б. Музыкальные аспекты религиозных праздников татар-мусульман Поволжья. — Автореф. дисс. . канд. искусств. Казань, 2007. - 23 с.

144. Сурметова Ильясова. JI.P. Жанровое своеобразие песенно-музыкальных традиций татар Тюменской области. — Автореф. дис. . канд. филологических наук. Казань, 2007. - 32 с.

145. Сурметова JI.P. Макам в творчестве татар Тюменской области // Материалы VII межрегиональной научно-практической конференции «Су-леймановские чтения-2004». Тюмень: ИПЦ «Экспресс», 2004. - С. 61-62.

146. Сурметова JI.P. Свадебные песни тюменских татар // Вестник Казахского национального университета им. Аль-Фараби. — Алма-Ата: КазНУ, 2006. № 6. - С. 47-49.

147. Сурметова JI.P., Хайруллина В.И. Сибирско-татарский фольклор // Большая тюменская энциклопедия: в 3 т. / Тюм. гос. ун-т, НИИ регион. энцикл.; гл. ред. Г.Ф. Шафранов-Куцев, Е.Б. Заболотный. Т.1. - Тюмень: Сократ, 2004. - С. 105-106.

148. Сыченко Г.Б. Звуковысотные структуры в типовых напевах чал-канцев // Народная культура: Материалы V Всероссийского научно-практического семинара по фольклору. Омск: ОмГПУ, 1997. — С. 59-62.

149. Сыченко Г.Б. Традиционная песенная культура алтайцев: Дис. . канд. искусствоведения. Новосибирск, 1998. — 291 с.

150. Тирон Крупич. Е.Л. Колыбельные песни тувинцев-тоджинцев // Народная культура Сибири: Материалы научного XVIII семинарасимпозиума Сибирского регионального вузовского центра по фольклору / Отв. Т.Г. Леонова. Омск: Амфора, 2009. - С. 141-145.

151. Томилов H.A. Динамика этнических процессов у сибирских татар в конце 1960-х 1970-х годах: По материалам томских татар // Этнокультурные процессы у народов Сибири и Севера. -М.: Наука, 1985. - С. 40-54.

152. Томилов H.A. Проблемы этнической истории. — Томск: ТГУ, 1993.-222 с.

153. Томилов H.A. Свадебная обрядность: Сибирские татары // Семейная обрядность народов Сибири: Опыт сравнительного изучения. — М.: Наука, 1980.-С. 31-35.

154. Томилов H.A. Современные этнические процессы среди сибирских татар. Томск: ТГУ, 1978. — 208 с.

155. Томилов H.A. Татары сибирские // Народы России: Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, 1994. — С. 328-331.

156. Томилов H.A. Тюркоязычное население Западно-Сибирской равнины в конце XVI первой четверти XIX в.в. — Томск: ТГУ, 1981. - 275 с.

157. Томилов H.A. Этнография тюркоязычного Томского Приобья: Хозяйство и материальная культура. Томск: ТГУ, 1980. — 200 с.

158. Томилов H.A., Васильев В.И., Васильевский P.C. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины конца XVI начала XX в. - Новосибирск: НГУ, 1992. - 270 с.

159. Троицкая Т.Н., Соболев В.И. Наш край в древности и средневековье / Отв. ред. Г.В. Борисов — Новосибирск: ИНФОЛИО, 1996. 127 с.

160. Тувинские героические сказания / Сост. С.М. Орус-оол. — Новосибирск: Наука, 1997. -584 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 12).

161. Тумашева Д.Г. Диалекты сибирских татар в отношении к татарскому и другим тюркским языкам. Автореф. дис. . докт. филол. наук.-М., 1969.-49 с.

162. Тумашева Д.Г. Диалекты сибирских татар: Опыт сравнительного анализа. Казань: Казанский университет, 1977. — 294 с.

163. Тумашева Д.Г. Словарь диалектов сибирских татар / Науч. ред. Э.Р. Тенишев. Казань: Казанский университет, 1992. - 256 с.

164. Тумашева Д.Г. Язык сибирских татар. Казань; Изд-во КГУ, 1968.-Ч.2.-182 с.

165. Тумашева Д.Г. Языковые и этнические связи сибирских татар // Языки, духовная культура и история тюрков: Традиции и современность: Тр. Междунар. конф.: В 3-х т.; июнь 9-13, 1992, г. Казань. М.: НПО «ИНСАН», 1997.-Т.1.- С. 133-136.

166. Тумашева Д.Г., Ахметова Ф.В. Этнические группы сибирских татар по языковым и фольклорным данным // Этногенез и этническая история тюркоязычных народов Сибири и сопредельных территорий: Тез. докладов. Омск: ОмГПУ, 1979. - С. 223-228.

167. Урманчеев Ф.В. Эпос сибирских татар // Народная культура: Материалы V Всероссийского научно-практического семинара по фольклору. Омск: ОмГПУ, 1997. - С. 49-53.

168. Урсегова H.A. Свадебная причетно-песенная традиция русских старожилов Сибири. — Автореф. дисс. . канд. искусствоведения. — Новосибирск, 2000. 24 с.

169. Фролов Д.В. Классический арабский стих: История и теория аруза. М.: Наука, 1991. - 359 с.

170. Функ Д.А. Миры шаманов и сказителей: Комплексное исследование телеутских и шорских материалов. М.: Наука, 2005. - 398 с.

171. Хакасский героический эпос: Ай-Хуучин / Запись и подгот. текста, пер., вступ. ст., примеч. и коммент., прил. Сост. В.Е. Майногашевой. -Новосибирск: Наука СО РАН, 1997. 479 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 16).

172. Харлап М.Г. Музыкальный темп // Музыкальная энциклопедия / Под ред. Ю.В. Келдыша. М.: Советский композитор, 1981. - Т.5. -С. 491-493.

173. Харлап М.Г. Ритмика Бетховена // Бетховен: Сб. статей. М.: Музыка, 1971.-С. 370-421.

174. Харлап М.Г. Тактовая система музыкальной ритмики // Проблемы музыкального ритма: Сб. статей / Сост. В.Н. Холопова. — М.: Музыка, 1978.-С. 48-104.

175. Холопов Ю.Н. Введение в музыкальную форму / Науч. ред. Т.С. Кюрегян и B.C. Ценовой. М.: Московская консерватория, 2008. — 432 с.

176. Холопов Ю.Н. Пентатоника // Музыкальная энциклопедия / Гл. ред. Ю.В. Келдыш. — М.: Советская энциклопедия, 1978. — Т.4 — С. 234—237.

177. Холопова В.Н. Формы музыкальных произведений: Учебное пособие для музыкальных вузов. — СПб.: Лань, 1999. — 496 с.

178. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. Вып. 2. - М.: Прогресс, 1962. - С. 412-527.

179. Храмова В.В. Западносибирские татары // Народы Сибири: Этнографические очерки. М.-Л., 1956. - С. 473-491.

180. Цуккерман В. Анализ музыкальных произведений: Вариационная форма. М.: Музыка, 1974 - 242 с.

181. Цуккерман В. Анализ музыкальных произведений: Рондо в его историческом развитии. -М.: Музыка, 1988 -Ч. 1. 174 с.

182. Чекановска А. Музыкальная этнография: Методика и методология / Пер. с польск. Г.Д. Блейза. — М.: Советский композитор, 1983. — 190 с.

183. Шарифуллина Ф.Л. Особенности традиционной свадебной обрядности татар в сельских поселениях Тюменской и Омской областей // Сибирские татары: Сб. ст. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2002. - С. 144-164.

184. Шорские героические сказания / Подгот. А.И. Чудояков, Р.Б. Назаренко. М.-Новосибирск: Наука, 1998. - 463 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 17).

185. Эвальд 3., Косованов В., Абаянцев С. Музыка и музыкальные инструменты // Сибирская советская энциклопедия / Гл. ред. Б.З. Шумяцкий. -М.-Л.-Новосибирск: Зап.-Сиб. отд-ние Огиз, 1932. -Т.З. С. 577-596.

186. Эвенкийские героические сказания / Сост. А.Н. Мыреева. Новосибирск: Наука, 2005. — 392 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 1).

187. Энциклопедия обрядов и обычаев / Ред. Л.И. Брудная, З.М. Гу-ревич, О.Л. Дмитриева. СПб: «Респекс», 1997. - 552 с.

188. Якутский героический эпос: Могучий Эр Соготох. — Новосибирск: Наука, 1996. 440 с. (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 10).

189. Ярзуткина A.A. Традиционные земледельческие, скотоводческие и промысловые культы сибирских татар. Автореф. дисс. . канд. искусствоведения. - Омск, 2004. - 16 с.

190. Ярмухаметов Х.Х. Сказание «Козы-Курпеш и Баян-сылу» в устном творчестве сибирских татар // Народный эпос «Кузы-Курпес и Маян-Хылу»: Сб. ст. / Уфимск. филиал Ин-та истории, языка и литературы АН СССР. Уфа Уфимский ИИЯЛ АН СССР, 1964. - С. 79-88.

191. Ярмухаметов Х.Х., Ахметова Ф.В. Некоторые итоги и задачи собирания и изучения фольклора сибирских татар // Тез. докладов II науч.конф. молодых ученых / Ин-т языка, литературы и истории им. Ибрагимова АН СССР. Казань, 1971. - С. 49-52.

192. Kolinski M. The evaluation of tempo // Ethnomusicology. Vol. 3. -№2, 1959.-pp. 45-57.

193. Pike K.L. language in relation to unified theory of the structure of human behavior; Paris: Mouton, 1967. — 762 p.