Победа и поражение

Липовая, Людмила Петровна

Полный текст автореферата диссертации по теме "Победа и поражение"

На правах рукописи

ЛИПОВАЯ ЛЮДМИЛА ПЕТРОВНА

ПОБЕДА И ПОРАЖЕНИЕ: ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНО-ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Специальность: 09.00.13 - религиоведение, философская антропология, философия культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Ростов-на-Дону - 2003

Работа выполнена в Ростовском государственном университете на кафедре философии и культурологии института по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук

Научный консультант

доктор философских наук, профессор

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор доктор философских наук, профессор доктор философских наук, профессор

Пигров Константин Семенович

Драч Геннадий Владимирович Федотова Валентина Гавриловна Уваров Михаил Семенович

Ведущая организация Российский государственный педаго-

гический университет им. А.И.Герцена

Защита состоится " (Рум*-? 2003г. в /^Йс. на заседании диссертационного совета Д 212.208.13 по философским наукам при Ростовском государственном университете (344006 г.Ростов-на-Дону, улЛушкинская 140)

С диссертацией можно ознакомиться в научной зональной библиотеке РГУ (ул.Пушкинская, 148).

Автореферат разослан " 2003г.

Ученый секретарь / ) I

диссертационного совета^Х///^-^^^ Шульман М.М.

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Исследование феноменов победы и поражения связано с потребностью осмыслить направленность человеческого бытия и перспективы индивидуального развития в связи с ситуацией утраты бытия и переживания индивидом оставленности. Анализ процессуальности бытия в контексте основополагающей онтологической установки: «продвижение вперед» выявляет потенциал победы вновь заявить о бытии. Интерпретация оснований сущего, социодинамики как единства побед и поражений необходима в связи с девальвацией ценностей эпохи модерна и нарастанием неопределенности в объективной реальности.

Рассеяние жизни и духа, проявляющиеся как в апокалиптических предчувствиях и идеях катастрофизма, так и в концептуализации понятий смыслового континуума и полицентричности реальности, требуют определения статуса стойкости победы независимо от исхода борьбы и состязания. Стойкость, скрытая в победе, -г это метафизическая проблема качества бытия, индивидуальной и коллективной воли к бытию, но и личное переживание в связи с ослаблением победных чувств, воли к жизни. Поскольку современное мироотношение выявляет значение субъективности как сущностной определенности человека - победителя, то важно установить истоки идей краха антропоцентризма и кризиса креативных возможностей индивида.

Инобытийность признаков победного духа раскрывается как действие принципов борьбы и индивидуации, значение которых важно в понимании пораженческих тенденций, власти небытия в современном мире. Способ человека справиться с ситуацией предоставлснности самому себе (свободой воли, своеволием, произволом) раскрывался в единстве антропологических и экзистенциально-онтологических параметров. Способность индивида делать свою жизнь, жить побеждая исследована на основе идеи бытия как фундамента существования и методологической предпосылки философствования. Статус понятия бытия, его становления, личностной ценности необходим в связи с утверждениями об утрате им своего

значения, как и о лишении «конститутивной то

та-

и-Гассет), предписанной определенному бытию. Поэтому устанавливалась нерасторжимость победы и бытия, идеи жизни и ее бытийной определенности, победного чувства (потребность в самоутверждении) и способности стать самим собой, видя суть вещей, первозданность мира и собственного существа.

Проблема победы бытия, как собранность человека жизнью, является разработкой идей фундаментальной онтологии, позволяющей проследить схождение линий моноцентризма и полицентризма. Социальная ценность этого аспекта исследования состоит в проблематизации идей достижения, успеха, славы и иных форм самоутверждения. Поэтому в исследовании разведены социально-культурный и бытийный планы активности как успех и победа, а истинность «Я» устанавливалась при осмыслении трансформации победного чувства в чувство победителя, свидетельствующего о личной уверенности человека, его способности к ответственному действию, осознанному выбору, единственно верному решению.

Степень разработанности проблемы. Истоки идеи о том, что победа и поражение органичны человеческому миру, конституирующемуся принципами борьбы и состязательности, содержатся в античной философии. У Платона победа, как у спех,, сопутствует вражде в мире, распре ме-» жду людьми и войнам, разрешающим споры, а не свидетельствующим о справедливости. Победа приобретает небытийный оттенок, знаменуя богоборческие тенденции человека и его тщеславие. Поэтому смысл победы выявляется в контексте фундаментальных философских категорий: бытия, небытия, единого, движения, времени и их нравственного значения в свете 1

идеи блага. Этот аспект проблемы выявлен в философском наследии Аристотеля, согласно которому победа и успех оказываются за границами подлинного бытия, совершенной цели и относятся к явлениям случайным, отличным от подлинной добродетели, подвластной человеку и его сознательному выбору.

Идеи Августина Блаженного, ставшие существенной составляющей христианской антропологии и персоналистической философии, позволили выявить истоки ценности личной победы, как душевной способности человека преодолевать границы собственной самости и открыться просвет-

ленной душой навстречу трансцендентному началу, безусловной полноте Бога.

В истории мировой философской мысли комплекс идей о бытийном статусе человека, его силе и слабости, падении и возвышении содержатся в трудах С.Кьеркегора, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, В.С.Соловьева, А.Бергсона, Н.А.Бердяева, М.Хайдеггера, КЛсперса, Ж.-П.Сархра, Х.Ортеги-и-Гассета и других мыслителей. Значение причинно-следственного ряда оснований, ограничивающих духовный рост человека, препятствующих его победе над собой, рассматривается на анализе идей СКьеркегора, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, произведений Ф.М.Достоевского. Осмысление их идей позволяет заключить, что причинно-следственная обусловленность индивидуального действия приводит к тупику самореализации, определяемому в диссертационном исследовании как комплекс победителя. Существенна постановка А.Шопенгауэром вопроса о ничто, индивидуальном существовании как пребывании между миром реальным и иным. Положение Шопенгауэра о необходимости выбора в пользу отрицания воли к бытию учтено при сопоставлении феноменов победы и поражения в личном бытии. Установка «вперед» рассмотре- ' на как преодоление реальности и доступ к бытию в единстве процессов ! самоутверждения и самоотрицания.

Бытийная ценность победы как личной непобедимости исследовалась при работе с текстами В.С.Соловьева. В контексте теории всеединства прослежена смысловая соотнесенность личной победы, творчества и деятельной любви. Способность индивида к личной инициативе, приобретению чувства победителя определена в созвучии с идеями Соловьева о «достойном бытии» и уверенности индивида в «собственном бытии как этого лица». Объективные предпосылки стремления человека становиться выше и лучше выявлялись в качестве моментов положительного осуществления бытия. Опыт противостояния и противодействия является механизмом исторического прогресса, но общественная ценность нравственности соответствует стремлению к безусловному добру, назначению человека «хранить пределы вечные». Для прояснения взаимосвязи категорий бытие и жизнь, их ценности в истолковании организующейся реальности

важно понятие Соловьевым «живого» и человека как воплощения «центра жизни».

Экзистенциально-персоналистические аспекты победы и поражения выявлены в идеях А.Бергсона, Н.А.Бердяева, М.Хайдеггера, МШелера, К.Ясперса, Ж.-П.Сартра, Э.Мунье, Г.Марселя и других мыслителей XX века. Истоки победного чувства, творческой инициативы в личном совершенствовании содержатся в концепции А.Бергсона о творческой эволюции и интуитивистском видении жизни как «жизненного порыва». Таким образом, анализ идей Бергсона позволил определить трансформацию победного чувства в чувство победителя как формы живой активности.

Ценность и возможность личной победы органичны идеям Н.А.Бердяева о персонализации мира и творчестве как сущности индивидуальной свободы. Освобождение от диктата самости, как и от диктата победы, рассмотрены как возможность приобретения индивидом имени «Победитель». '

Существенными стали идеи российских философов А.Ф.Лосева, Э.В.Ильенкова, Я.Э.Голосовксра, М.М.Бахтина, П.П.Гайденко, А.Н.Чанышева при исследовании победных мифов, личностной ценности героики и подвижничества, онтологического статуса небытия и времени. Осмысление личности как социокультурного феномена было продолжением исследований, проводимых мыслителями Петербургской и Ростовской школ философии: К.С.Пигровым, В.Е.Давидовичем, Т.П.Матяш, И.В.Ватиным и др. Знакомство с работами этих ученых, как и непосредственное обсуждение с ними идей исследования, позволили уточнить поня- 1 тия социальной реальности, творческой инициативы, субъективности, индивидуальной воли и личного идеала. Продолжение этих исследований видится в отыскании смысла и направленности самореализации в соотнесенности с победой индивида над собой, но и с достижением контроля личности над развитием социальной ситуации.

Идеи победы как правды бытия, и чувства победителя, как личной правдивости, выверяются в исследовании обращением к мифоэпическому и фольклорному наследию русского и других народов. Выявлены истоки победных чувств и интуиция победы на основе философской интерпрета-

ции творческой инициативы коллективного субъекта. Впервые дана оценка народного творчества как но суш явления победы бытия. Значительными в этом плане стали две уникальные, в своем роде, работы: Б.П.Вышеславцева о русском национальном характере и Е.Н.Трубецкого об искателях иного царства в русской народной сказке. Но если победное чувство онтологично и соответствует жизнеутверждающему началу человеческой активности, то «смущение победой» неотделимо от беды (небытия). Поскольку победы народа соответствуют беде, перемещаемой на другой народ, то не победа и удача, а дух непобедимости ограничен стойкости общности и индивида в их противодействии враждебным началам.

Теоретико-методологические основы исследования. Методологическая ценность исследования объяснима пониманием автором метафизического значения эпистемологических изысканий. А именно, признавать ли методологически значимым тот ход размышления, в котором одно, искомое понятие, вписывается в известный понятийно-категориальный комплекс? И станет ли подобная логическая процедура определением понятия и социокультурного факта в их противоположности и тождестве? Поскольку смысл исследования состоял в личностном объяснении изменений жизненного мира, то и метод становится, в определенном смысле, представлением личности, то есть проблематизацией как реальности, так и ее понимания.

Определенный факт: социокультурная данность, событие, пробуждение сознания собственного «Я» в процедурах его интерпретации служит расширению бытийных границ мира (внешнего и внутреннего).

Именно этими исходными посылками обусловлен диалог с Платоном, его понятием истинного бытия; Аристотелем, его трактовкой временной меры бытия; Августином,его совмещением времен и вечности внутренним усилием ищущей души; В.С.Соловьевым, его представлением о связи субъекта с истинно-сущим, безусловным бытием предмета; М.Хайдеггером, его озаряющим видением «Я» в перспективе междумирия; А.Бергсоном, его любовным призывом, соответствующим творческой эмоции всего живого; А.Ф.Лосевым, его диалектикой мифа. Онтологический статус победы, ее экзистенциальный смысл и переживание пораженчества

родственны духу концепций этих авторов о мире, человеке, бытии и поэтому соизмеримы личности (личности автора исследования, его оппонентов и потенциальных читателей). Этим выбором автор выражает приверженность идеям об уязвимости понимающего сознания, его зависимости не только от познавательной установки гносеологического субъекта, но и от эффектов событийной вовлеченности в объективную реальность. В такой ситуации автор исследования поставлен перед необходимостью осуществить свое право на радикальное философствование. Логика исследования является единством мысли и образа, рационального и иррационального и выражается в игровом строе текста: победа-беда; сила утраты -стойкость лишнего; могу не быть - не могу быть; страх небытия - болезнь бытия и т.д.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состояла в выявлении бытийного статуса победы и поражения и экзистенциального содержания этих феноменов.

Достижение этой цели потребовало объяснения ряда теоретических позиций:

- значение победы в конституировании и развитии жизненного мира человека;

- логико-понятийная соотнесенность победы и поражения с фунда-менгальными философскими категориями: бытие и небытие, пространство и время, возможность и действительность, необходимость и случайность и

др.;

- онтологическая ценность и истоки победного чувства, его трансформации в чувство победителя или комплекс победителя;

- антропологическое и личностное значение победы как идентификационного признака становления индивидуальности;

- границы действия принципов борьбы и состязательности в формировании этнических, социокультурных общностей и свободной личности;

- проявление интуиции победы, ее ожидания и уверенности в ней как существенных моментов внутреннего мира человека и его духовной меры;

- смысловая и функциональная ценность культуры состязательности и различных поединков, их роль в конституировании и динамике упорядоченной социальной реальности;

- социокультурные параметры и экзистенциально-онтологическое значение поражения и пораженчества, их соответствие пессимистической и оптимистической мироустановкам;

- экзистенциальное содержание светлой надежды («будет!») и страха небытия, их возможность и уместность в победной установке;

- потенциал победы в собирании общности и личности, единстве бытия, в развитии способности индивида стать самим собой (быть!) и достижении личного идеала.

Предметом исследования стали феномены победы и поражения в историческом и личном планах бытия. В качестве источников использовались социокультурные факты, мифы, эпос и фольклор русского и других народов; произведения классиков мировой литературы и философии.

Концепция исследования. Бытийность коллективного и единичного субъектов деятельности может быть по существу представлена как единство победы и поражения. Победа - наиболее адекватное понятие для объяснения способа бытия общностей и индивидов в период обретения ими самотождественности, перехода к новым формам существования. Определение духовной и социальной зрелости, точек подъема в развитии индивидов как возможности удовлетворения победных чувств, являющихся доминантой жизненной силы. Понятие победы (победной установки, победных чувств, воли, действия) выступает связующим при определении предметной сферы взаимопересечения жизни и бытия. Индивидуальное бытие, его структура конституируется жизнью индивида, приобретающего развитое чувство победителя. Соответственно экзистенциальный опыт личности, содержащий ее пребывание в пограничных ситуациях, раскрывается как переживание собственной ценности, а принцип индивидуации - быть причиной самого себя - объясняется в контексте идеи первенства.

Научная новизна исследования содержится в следующих теоретических положениях:

1. Проблемы личностно-бытийной меры жизненного мира и национального самоопределения исследовались в границах понятийно-концептуальной связи: небытие - победа - бытие. Онтологический срез исторического процесса и индивидуального развития представлен в качестве проявления энергии победного духа, сублимирующей атональный инстинкт.

2. Социальная реальность (порядок, иерархия, власть) в плане бытия победы анализировалась как определенная форма агона: война, борьба, соперничество, поединки. Соответственно основанием упорядочения стихии активности и институционализации ее итогов выступает вырабатываемая в античном обществе культура состязательности.

3. В исследовании впервые на основе мифоэпического и фольклорного наследия выявлены феноменологические признаки победы и поражения. В качестве доминанты инстинкта самоутверждения выступают победные чувства, а основанием собирания человеческой массы в этническую общность признается победная установка: интуиция победы и воля к ней, проявляющаяся в действии по одолению противника. Анализ интуиции победы в народном творчестве, проявлениях массового сознания и идеи победоносности бытия в философской мысли позволил изменить ракурс видения социального и индивидуального развития и определить значение социальных игр в связи с принципами борьбы и индивидуации. Воля к бытию представлена в особенной форме человеческой жизни, как соперничество и состязание.

4. Значение личной активности, содержание и итоги индивидуального действия устанавливались в точке схождения бытия и небытия, победы и поражения. Стремление к самоутверждению, ведущий антропологический признак разумных существ, конкретизировано как преобразование победных чувств в чувство победителя. Личностное значение победного чувства рассмотрено в крайних направлениях социализации итога действия и совершенствования: стать первым среди других или быть первым по сути.

5. Сущность стремлений человека к идеалу и совершенству определялась на основе их сопоставления с признаками победного духа. Установ-

ка «вперед», жажда действия и итога, упорство индивидуальной воли соотнесены с различными типами индивидуального действия (прямого, про-тестного, отклоняющегося, героического, подвижнического). Основанием личного бытия признается личная победа, состоящая в преодолении индивидом комплекса победителя, рассеяния собственной жизни и дезинтеграции социального действия. Самообоснование существования достигается в личной победе, подтверждающей несводимость человеческой единичности к другому, противнику, врагу или другу.

6. Устанавливается зависимость содержания индивидуального бытия, самобытия от степени развития чувства победителя, претерпевающего метаморфозы в трансформирующихся мирах, пространстве социума и пер-соналистическом мире. Доминанта онтологического чувства в составе индивидуального бытия выявляется в становлении у индивида чувства победителя, способности принимать решение о самом себе.

7. Смысл стремлений к превосходству и первенству устанавливается в связи с потребностью индивида к самопреодолению и самообладанию. Сущностная ценность действительно первого и обозначающий статус «Первого», «Начинателя» выявляются как способность победить самого себя.

8. Кризис существования, деиндивидуализация деятельности, противостояние, утрата опор (от депрессии до отказа быть) рассматриваются как феномены поражения. Основопологающие экзистенциалы личного бытия: страх, неуверенность, смятение, неукорененность, отчаяние определяются в качестве симптоматики духа пораженчества.

9. При анализе победы, поражения, пораженчества, успеха, удачи, неудачи, комплекса победителя достигнуто понимание перспектив развития потребности индивида самоосуществиться, преодолевая тягу к власти над другим, возможностей снятия ситуации противостояния и ее угнетающего воздействия на личность.

10. Победные чувства, воля, действие и личная победа рассмотрены в качестве основных элементов личностной идентификации. Способы личной самотождественности интегрируются в понятии непобедимости, как

пределе личной стойкости. Возможности индивидов обладать бытием рассмотрены в ситуации противостоя, вне ее и в условиях утраты опор.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Мера победы органична единству бытия и небытия, утверждения и отрицания, она выражает фундаментальные основания конституирования жизненного мира человека и механизм трансформации социальной реальности. Понятийная ценность единства победы и поражения состоит в возможности объяснить индивидуальную и коллективную деятельность в трех важнейших аспектах: преодоления реальности, утраты бытийности и полноты бытия. Понятие «бытие победы» выражает существование общностей и индивидов как их возможное совершенствование. В сопоставлении с понятием «становление» бытие победы раскрывает сущность социального порядка и личной собранности индивида как проявляющиеся в атональном инстинкте, трансформирующемся в чувство победителя. Формирование победного национального самосознания зависит от степени представленности основополагающих архетипов в образах героев-победителей.

2. Историческое самобытие народов и основания самодостаточности индивидов конституируются принципами борьбы и индивидуации, прони-. занными победным духом. Культура состязательности в атональных обще-' ствах, представляющая ценность игр господства, владения и властвования, становится важнейшим способом преобразования победных чувств как проявления естественного жизненного цикла в устойчивую онтологическую позицию: «быть победителем».

3. Интуиция победы доминирует в содержании мифоэпического и фольклорного наследия, в своей сути подтверждающем связь победы с первоосновами бытия и победных чувств с первоначальным человеческим чувством жизни. Народное творчество органично победному чувству жизни, спонтанному порыву души к свободе, имеющему основополагающее значение для становления личной воли, адекватной чувству победителя. Главные былинные и фольклорные герои бытийны по сути, так как неизбежно становятся победителями. В мифологической модели мироустройства в качестве обязательного элемента присутствует миродержец, олицетворяющий победу, онтологически соответствующей первичной социаль-

ной реальности. Поэтому культурное закрепление и интерпретация победных мифов составляют основания механизма преемственности навыков победоносности жизни.

4. Отождествление упорядочиваемого пространства как «нашего мира», победы и власти приводит к диктату победы, проявляющемуся в идеологизации победных мифов, социализации победных чувств и комплексе победителя. Связанность жизненного мира и победы, как итога, завершающего противостояние, приводит к отдалению человеческой единичности от истинного бытия. Это отдаление позволяет индивиду осознать свое существование как неподлинное, являющееся истоком и проявлением пораженческого настроения. Комплекс победителя выражает отрицательное проявление индивидуальной воли и негативно определяет меру победы в качестве смысловой доминанты личного бытия. В понятии «комплекс победителя» содержится объяснение утраты индивидом способности трансформировать победные чувства в развитое чувство победителя; преобладания самоутверждения (стать первым среди других) над самоотрицанием (быть первым по сути); отчуждения личности от социально значимой инициативы и своей собственной сути. При комплексе победителя победные чувства являются реакцией их обладателя на установку противостояния, : сопровождаемой случайностью удачи или диктатом необходимости.

5. Развитое чувство победителя, соответствующее доминанте онтологического чувства, позволяет человеческой единичности формировать, приближать и усиливать реальность существования, получающую понятийное выражение в терминах индивидуальное бытие. Этот план бытия получает экзистенциальную определенность в соответствии с личной победой, конституирующей сферу личного бытия в единстве процессов самоутверждения и самоотрицания. Личная победа свидетельствует о подлинном самообладании, как таком содержании личности, которое не может быть разрушено никакой победой более сильного соперника. В высшей, метафизической победе личности преодолевается двойственность личного существования: отклонение к небытию и искание бытия.

6. Победа бытия адекватна личностной мере действия и определена значением статуса победителя, того, кто становится первым благодаря

верховенству в иерархии или, несмотря на проигрыш, есть первый по сути. Определение «первый по сути» характеризует индивида, обладающего экзистенциальным временем своего бытия. Эта временная мера личности приобретена ею благодаря победе в пространстве «ничто», таящем причины страха небытия или болезни бытия.

7. Истина бытия, онтологическая правдивость адекватны началу победы (от победного чувства и волй к победе до метафизической победы) как пределу самоопределения. Действительное самообладание («Первый», «Единственный») выражает способность деятеля открываться к присутствию победным усилием, открывающим действительность как собственное решение быть и меру его осуществимости в жизненных актах.

8. Глобальная онтологическая неустроенность мира, утрата им бытийной опоры выражаются в поражении, как инобытии победы, ее беде, и в пораженческом настроении: чувство страха, неуверенность в будущем, неукорененность, изгнанничество. Победа, как одоление противостоящей стороны, отводит беду и обиду в сторону соперника и не может выступать абсолютной мерой социального и личного открытия, но свидетельствует о бедственности бытия.

9. Действительное самообладание достигается личностью, открытой * для высшей победы, причастной к метафизическому утешению и не притязающей на награды. Личная победа адекватна подлинному самообладанию индивида и утрачивает ценность существенного основания институциона-лизации индивидуальной деятельности, в конечном итоге, освобождает деятеля и отдаляет его от притязаний социума на результаты победы. Высшим результатом индивидуальной победы является непобедимость, как качество стойкости индивида, достигшего степени исключительного самообладания, свидетельствующего о преодолении противостояния, в границах которого одоление соперника оказывается компенсацией за собственное поражение.

10. Основное теоретическое положение гласит: человеческое бытие есть победа (первопредка, бога, героя, народа, личности). Признание единства бытия и победы позволяет углубить философское толкование антропологической формулы человеческого существования о жизни как победе.

Жизнь индивида бытийно - победна, если им найдены способы укрощения своих притязаний к другому и достижению желаемого предмета, не 01ра-ничивающего реальность своего бытия (и бытия другого) взаимоотрицанием. Таким образом, понятие победы наиболее адекватно выражает полноту бытия и индивидуальное совершенство. Действительность победы подтверждает право на существование того, что достойно бытия.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Смысловые итоги диссертационной работы позволяют открыть новое направление в исследовании проблем фундаментальной онтологии, углубить понимание экзистенциального измерения мира и перспектив «борьбы за субъективность».

Понятия, введенные в традиционный логико-концептуальный корпус видения мира и человека, могут быть использованы философами, учеными (социологами, психологами, педагогами, политологами) в их специальных исследованиях. Отдельные разделы работы могут быть применены в преподавании философии и теории социальной работы, социологии в высших учебных заведениях, в воспитательной практике.

Апробация работы. Основные итоги исследования доводились до -сознания философской общественности на международных конференциях <■ «Космизм и новое мышление на- западе и востоке» (Санкт-Петербург, 1999г.); «Циклы» (Ставрополь-Кисловодск, 2001г.); на всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях «Философия преступления» (Санкт-Петербург, 1997г.); «Философия и цивилизация» (Санкт-Петербург, 1997г.); «Общество и человек: социологический анализ» (Аксай, 1999г.); «Кавказский регион: проблемы культурного развития и взаимодействия» (Ростов-на-Дону, 2000г.) и др.; на Первом Всероссийском социологическом конгрессе «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (Санкт-Петербург, 2000г.).

По теме диссертационного исследования опубликовано 17 работ, из них 1 монография, 5 статей, опубликованных в центральной печати, 11 докладов, опубликованных на международных, всероссийских и региональных конференциях. Из опубликованных работ две выполнены в нераз-

дельном соавторстве. Общий объем опубликованных работ составляет 20 п.л.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав (из них три по три параграфа и одна глава - четыре параграфа), заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы составляет 194 стр.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении содержатся: обоснование метафизической и социально-культурной значимости проблемы победы и поражения; изложение историко-философского контекста проблемы и степени ее разработанности; представление концепции, целей и задач исследования, его основных итогов, выраженных в пунктах новизны и в положениях, выносимых на защиту.

Первая глава «Притяжение победы» состоит из трех параграфов. В первом параграфе «Мера победы» намечаются смысловые границы бытийной ценности победы, а также значение победы и поражения в философской рефлексии. Выявлено, что в истории философской мысли победа и поражение звучат в комплексе проблем: от отрицания борьбы в качестве принципа конституирования исторического бытия до метафизической победы личности.

Противоречия деятельности, проявляющиеся в принципах борьбы и индивидуации, рассматриваются в контексте взаимосвязи победы и поражения. Устанавливается соответствие победы и поражения стихии жизни, историческому космосу и личному бытию: от обретающего порядок жизненного мира в начале времен до сознающего значение своего побеждающегося «Я» индивида.

Неизбежность победы органична стихии жизни и именно пространство победных подвигов получает статус первичной социальной реальности, а не другая «изначальная реальность», таящая хаос и риск утраты безопасного мира. Начало мира в мифическое время определяется образованием пространства решающего поединка и победы, доминирующих в мифологической модели мироустройства. На основе анализа мифоэпиче-ских представлений выявлены особенности пространства жизненного мира, в котором возможно становление ойкумены; это пространство создается энергетикой победных поединков, поддерживаемой в памяти о том, когда, где и как побеждали первые герои, и пробуждающей победные чувства у ее обитателей в соответствующей ритуальной практике.

Обосновывается положение о том, что в начале времен победа строит мир, что подтверждается результатами побед мифоэпических героев. Победные подвиги героев трансформируются в сущностные свойства безопасного мира, в котором добро и правда могут быть только потому, что были побеждавшие зло Геракл, Егорий Храбрый (Георгий Победоносец) и др. В мифическое время победа выступает абсолютной мерой бытия, так как без ее символики, скрепляющей сакральные атрибуты охраны жизненного мира и предопределяющей его развитие, был бы невозможен завершенный, самодостаточный космос.

Необходимость победы определяется задачами строительства исторического мира и воспитания гражданина, т.е. индивида, обладающего развитым чувством победителя, оформляемым в действия соответствующими патриотическими идеями. Стихия жизни осмысливается как феномен преобразования агона в культуру состязательности и принцип иерар-хизма социального бытия, приводящий противников к согласию. Выявлено значение победы в историческом бытии народа, появления у него развитого исторического сознания, а также преобразования закона борьбы и права сильного в закон миротворчества. •

Устанавливается значение победы в конституировании личного бы- -тия, его смыслового измерения. С этой целью введено понятие личной победы, выражающее как возможность индивидуального развития, так и основание ценности личности и ее самооценки. Проблема личной победы представлена как метафизическая перспектива действительного самообладания индивида, этим самым заявлено новое измерение эффективности самости. Онтологическое значение личного решения «быть» выявлено в точке стойкости победы, выдвигающей деятеля в центр реальности и усиливающей ее собственную определенность. Победа оказывается точкой опоры, началом, итогом и смыслом действия, приближающего к «ничто», но удерживающего от поглощения им.

Действительность победы выражает ее понятийный потенциал в контексте исходной онтологической формулы: бытие - небытие. Взаимосвязь победы и поражения выражает проблематичность самого бытия, поэтому заключается, что победа, тяготея к небытию, утверждает силу бы-

тия. Обосновываются перспективы миротворческой деятельности в связи с формами преобразования атонального инстинкта в чувство победителя и способностью индивида выдерживать дистанцию между победным духом и победной идеологией. Выявляется статус победы и поражения в консти-туировании любого вида реальности и подтверждении достоверности самобытия. Предполагается, что определение бытия сущего «в его истине» возможно тогда, когда оно открывается к присутствию посредством победного усилия, т.е. обретает себя в осуществлении.

Во втором параграфе главы «О комплексе победителя» определяются небытийные аспекты победы и индивидуальной воли. Стихия победных чувств может трансформироваться в развитое чувство победителя или же комплекс победителя. Выявляются истоки этих противоположных тенденций осуществления воли к победе: они содержатся в характере жизненного порыва, направленности «общей эволюции жизни» (А.Бергсон) в определенном социокультурном контексте.

Личностное значение импульса активности, выражающейся в борьбе и соперничестве, рассматривается в крайних направлениях социализации игога действия и совершенствования: стать первым среди других или быть первым по сути. Стремление к первенству и превосходству, механизм выявления первого, лучшего, главного и т.п. соотносятся с качественной определенностью прямого действия. В этом действии соперники, заявляющие о своих правах на некий предмет и статус, ограничивают реальность своего бытия взаимоотрицанием, попадая в тиски рокового предпочтения: он или я. Определяется двойственная природа этого действия, его укорененность в архетипические структуры так называемого первоначального поведения индивида и приобретение активностью черт радикализма, отрицания в развитых социальных формах. Об этом свидетельствуют всплески комплексов Геракла, Ильи Муромца и т.п. мифоэпических победителей в массовом поведении.

Дается объяснение духа, обуреваемого волей к победе и выражающегося в авторитарно-индивидуалистических или личностно-уникальных формах. Рассматриваются идеи Ф.Ницше о победном духе, победном состоянии, победных инстинктах, подтверждающих способность к личному

усилию, самопреодолению (жизнь, по словам Ницше, есть «то, что должно всегда побеждать само себя»). Существенно то, что в философии Ницше концепция переоценки ценностей неотделима от темы победы, явственно выделяющейся среди других идей о воле к самоопределению. По Ницше великое и самодостаточное не может вырасти из недостатка, лишения, комплекса неудачника, но из преизбытка и полноты жизни и силы воления.

Концентрированным выражением комплекса победителя является тип отрицателя и неудачника. Смысловое значение этого типа и его неспособности трансформировать победные чувства в личное чувство победителя выявлено при интерпретации образа Родиона Раскольникова. Раскольников олицетворяет диктат самозаконности, решимости первого шага, * вторгшими его в хаос произвола. Установлено, что для Раскольникова неудача связана с переживанием итога действия не столько в его результа- ь тивности, т.е. успешности, сколько в отсутствии чувства победителя. Это чувство связано с самооценкой итога, разрешающей дилемму: выдержал или не выдержал Раскольников свой шаг, преодолел ли он себя или нет. «Неудача» Раскольникова стала причиной катастрофы его личности, ее перелома, выявила ложность логически верной идеи о праве на власть над другими. Но эта же «неудача» помогает герою освободиться от беспред-: метной и бесцельной тревоги и проясняет ему сознание необходимости будущего великого подвига.

Смятение победных чувств, провоцирующих симптоматику комплекса победителя, рассматривается как свидетельство небытийности в человеческой активности. Стихия активности, жажда самореализации воз- ^ растают в эпохи вызова и сводятся к унифицированной формуле успеха, выступающего функцией деловых игр, нацеленных на защиту прав владе- 1 ния и властвования. Культура состязательности, обслуживающая Успех, становится функционально значимой ценностью, не затрагивающей глубинные основания человеческого бытия и внутреннюю жизнь человека.

В третьем параграфе «Ожидание победы» исследуется метафизическая ценность основополагающей онтологической установки: «продвижение вперед». Экзистенциальное содержание ожидания имеет истоки в потребности окончательной победы и обусловлено пропастью между реаль-

ностью и бытием, свидетельствующей об утрате индивидом смысловой перспективы существования, о несовместимости планов действительности и мечты, замысла, идеала и их воплощения.

Обосновывается компенсирующий эффект ожидания победы в ситуации распада традиционных ценностей, при наличии у индивида неудов-легворенного победного чувства и значение ожидания, мечты и надежды в экзистенциальном плане индивидуального бытия. Ожидание, как план созерцательной активности индивида, выражает личностное усиление и ослабление действительности, ее приближение и отдаление одновременно в смещении планов «было», «есть» и «будет». Существенным аспектом про» дуктивной духовной активности становится возможное «будет», приобретающее в ситуации дистанцирования деятеля от социальной реальности > определенность настоящей действительности. Возможная полнота личного существования раскрывается в качестве производной ожидания, состояния, адекватного пребыванию индивида между победой и поражением, утверждением и отрицанием, мечтой и действительностью.

В аспекте «будет» активность может приобретать качество доминанты победного чувства и воли, при том условии, если любая форма утраты наполняет индивидуальную душу силой присутствия недостижимого. Кроме этого обосновываются условия, при которых ожидание, как феномен победного чувства, переступает сферу неопределенности и приобретает исключительную определенность, как того начала личности, без которого она уже не может быть. Признается, что ожидание не только активность созерцания, но и воля к победе, обращенная внутрь человека, а не к предмету действия. Существенно в ожидании победы то, что оно, как потенци-» ал действия в настоящем, выражает упускаемое в действии: нечто проис-

ходит, но не совершается, акт действия не затрагивает все существо деятеля. При этом итог действия становится, с точки зрения целостной личности, периферией, а бытие, ее центр, переносится в ожидание.

В исследовании обосновывается связь ожидания с приобретением индивидом личной уверенности в бытии. Для этого исследуются мифоэпи-ческие и фольклорные истоки интуиции победы и выясняется, что не были бы найдены ни молодильные яблоки, ни живая вода, открывшие доступ за

грань возможного, если бы героя покинула уверенность в том, что они «есть», а поэтому «будут» уже и для него.

Выявлено значение перспективы будущего для реального деятеля, она сохраняет возможность подтверждения личной правоты, составляющей основу чувства победителя. На этой уверенности в правоте формируется экзистенциально-онтологическая конфигурация индивидуальной победной установки, являющейся основополагающим регулятивом поведения.

Предчувствие победы в фольклоре свидетельствует об оптимистическом мироощущении в массовом сознании, а ожидание победы входит в качестве доминанты в экзистенциальный опыт личности. Личностным основанием полноты бытия становится ожидание как всеобъемлющее видение и безотказное действие. Высота победы устанавливается в исследовании экзистенциально-персоналистического измерения индивидуального развития, включающего аспект переживания ожидания как доминанты изменяющегося состава самой личности. Утверждение действия в качестве высшей степени проявления победного чувства означает его соотнесенность со всем составом личности, а не только с тем ее остатком, который . ею обнаруживается в собственном поступке и результате действия.

Во второй главе «Мифология и история победы» предпринято исследование победных мифов, являющихся основанием конституирования духовного облика народа, его исторического бытия, а также пронизывающих сферу личностной реальности. В первом параграфе «Победные мифы» выявляются мифологические праосновы и мифические составляющие коллективной и индивидуальной деятельности. Установлено, что победные мифы не только содержат гарантии надежного действия для древнего человека, но и представляют определенный элемент индивидуальной дея-тельностной установки личности в любую историческую эпоху. Представления о типе национального деятеля, формировании образа идеального героя, возникновении типических мифологем и идеологем победы и победной героики соответствуют исходным элементам мифотворчества. В качестве исходных методологических установок приняты идеи В.С.Соловьева и А.Ф.Лосева о мифологии как элементе универсального творчества и

«теории жизни». «Самосознание себя в инобытии» (А.Ф.Лосев) адекватно индивидуальной активности, достигшей стадии оформленносш и завершенности, как существенных признаков победного действия. Победа представляет ту грань жизни, которая в аспекте мифа раскрывает изначальные, глубинные слои бытия.

При исследовании мифического времени и экзистенциального прорыва достигнуто понимание того, что именно событие победы творит действительность, освоение которой возможно в перспективе мифической дистанции. При этом изменение мира и человека обнаруживается в расширении сферы видения итога, осваивающегося при распространении его действия в удаляющееся прошлое и отдаляющееся будущее, приближении грани касания бытия и небытия. В аспекте мифа бытие - особенная степень реальности, усиливаемая, приближаемая или отдаляемая победой, которая, как в качестве события одоления или претерпевания, так и переживания индивидом обладания предметом или его лишения, открывает особенные миры социального и личного бытия. Символическая интерпретация жизни позволяет сводить ее к победе благодаря «мифической отрешенности».

При исследовании эпоса и фольклора выявлено, что победа - основ- ' нал тема мифоэпической и исторической героики. Образы победителей в героических мифах создаются из подпочвы того содержания бессознательной души, которой присуща сила реализовать изначальный проект «символа самости», возводя тем самым его к значимости всеобщего. Герою-победителю принадлежит ведущая роль в галерее образов, символизирующих те или иные архетипы, поэтому их культурное закрепление, интерпретация победных мифов составляют основания механизма преемственности навыков победоносности жизни.

Исследовано содержание мифологизации индивидуальной активности и личного действия, для чего введен образ рыцаря личной темы, одержимого волей к творческому подвигу. Идущего вперед исторического победителя раздваивают два мифа: миф, создающий мир и первоначальный порядок, и миф, компенсирующий' пустоту уходящих героев и богов, как начало личности.

Мифотема позволяет субъекту иллюзии строить мир личного бытия. Иллюзия защиты от реальности создается в творческом порыве, позволяющем деятелю пережить себя сразу в нескольких планах: «и автор, и актер, и зритель» (Ф.Ницше). Начинатель ведет собственную борьбу за свою личность, возвращение ей способности переживать «какое-то невозможно счастливое состояние» (К.Г.Юнг). Пробуждаемое при этом победное чувство помогает личности возвратиться в покинутую и забытую ею реальность.

Выдвинуто положение о том, что феномен личной победы может быть осмыслен как высший уровень мифологизации человеческой деятельности. Миф переводится из сфер мифологического и массового сознания в личное посредством персонификации конституированных мифологем человеческого бытия. Не знание о мире, а миф о нем победоносен, потому что в нем человек стоит перед необходимостью разгадывать тайну собственного бытия, останавливаясь перед тем, «что не без изрядных на то оснований держится сокрытым» (Ф.Ницше).

Во втором параграфе «От победы до беды» выявляется значение победной установки в национальном самоопределении, единства беды и . победы. Двойственность победы, ее колебание между бытием и небытием обнаруживается в своеобразии ее онтологического статуса: она может быть приравнена к миру, но и вместе с тем лишить саму жизнь бытийной ценности. Победа может обеспечить этнический общности адекватную ориентацию на исторической сцене, но она же может лишить другую общность и индивидов их права на неповторимое, непосредственное существование в социоприродном комплексе. Это проявляется и в том, что возрождение национального духа по принципу борьбы сопровождается идеологизацией победных мифов, наполнением ими новой патриотической идеи, направленной на возвеличение собственной нации.

Поэтому в этом параграфе проблематизируется установка активности: быть против другого, а не рядом с ним. Рассматривается феномен диктата победы, проявляющийся в отношении социальных общностей и человеческой единичности как в ущемлении национальных чувств, принижении человеческого достоинства, так и в снижении социального стату-

са личности или сведения к нему человеческого достоинства. Двойственность победы в историческом процессе, формировании национального самосознания имеет истоки в архетипе Земли. Поэтому были выявлены социокультурные параметры преобразования данного специфического предмета в целостный образ, определяющий доминанты поведения и характер деятельностной установки. Именно правда земли уравновешивает колебание победы между индивидуальной волей и властью: победное чувство проявляется в жажде быть по своей воле, но сдерживает его власть, укрепляющаяся победами над внешним врагом и жесткой иерархической структурой, оказывающейся на пути к личному первенству. Сила правды земли, восходящая к представлениям Нестора о ее особенном статусе, определяется тем, что земля, как собственность народа, не завоевана у других, т.е. не связана с актом лишения, но назначена народу свыше, дарована ему во владение. В смысловое пространство правды земли включена идея вотчины спасения, выражающаяся в вере в град Китеж, что вскрывает истоки двойственности победного чувства индивида, жаждущего одновременно прародины и святого места. Соответственно победный дух проявляется не в акте действительной инициативы под покровительством одного из имен земли (Мать-сыра земля, Святая Русь, Россия, Евразия), сколько в витании между бытием и небытием.

Именно по закону правды земли осуществляется и дело национального героя-богатыря в его упорных поединках. Анализ типа богатыря-победителя произведен в контексте оценки богатырства в лице Ильи Муромца Б.П.Вышеславцевым. В своем исследовании Вышеславцев, объясняя типические мифологемы значением социально-политических событий и действий, отождествил в рассматриваемой работе «подлинный народный дух» и темную душу, что сказалось на политизации им фольклорных образов. Соотнесенность определенных поведенчнеких актов со стихийно-бессознательными установками у Вышеславцева привела к сближению исторических цели и действия с перспективой национального эпического дела, представленного типом богатырства. Интерпретировать образ Ильи в контексте «специфической актуальности»означает преодоление границы абсолютной завершенности жанра, о чем писал М.М.Бахтин, что ведет к

искажению перспективы действий былинного богатыря. Онтологический статус его образа требует единства правды богатырской и правды князя, как входящих в нераздельную правду земли и составляющих смысл национальною дела. Действия Ильи Муромца, его обида и конфликт с князем должны оцениваться в контексте глобального «объективного бедствия», а не в рамках классового или «морального конфликта». Интерпретация конфликта Ильи (земля-народ) с Владимиром (власть) в свете «противоречий социального порядка» или подходов психологии бессознательного разрушает целостность эталонного образа.

В содержание контраргументации Б.П. Вышеславцеву вошло произведенное различение противоположных тенденций развития стихии победного чувства, оформления ее в индивидуальную волю: как немотивированный протест против существующего порядка она становится произволом и своевольством, но как спонтанный порыв души к свободе приобретает значение личной воли, адекватной чувству победителя. Для этого в исследовании осуществлен экскурс в историю побед и поражений казачества, что не только дополняет картину целостного национального бытия русского народа, но и приближает к осознанию неосуществимости его извечной мечты о воле.

Личностная ценность существования казаков осмыслена в осознаваемой и декларируемой ими потребности быть по своей воле. Воля индивида, стремящего реализовать архетип самости, является неосознаваемой, первичной реакцией протеста против мира порядка путем ухода в никуда, в «ничей» мир. Позиция социальной непричастности вымещается позицией непосредственной причастности индивида миру, как он есть изначально, без границ и без правил действия. В этом мире, где все можно (а не то лишь, что не запрещено) и отсутствует диктат запрета, победное чувство действительно органично не произволу, а воле, как субстанциально определяемому качеству индивида, неограничиваемому извне индивидуальному хотению. Предполагается, что определение самости - «ничей», наиболее соответствует усваиваемому беглыми людьми имени - вольный казак, а активность казачьих вольных молодцев является метаморфозой эпического богатырства. На основе анализа фольклорных, литературных и исто-

рических источников установлено, что казаки были и ощущали себя наследниками побед былинных и исторических героев земли, тех побед, которые стали ядром узаконенной структуры порядка, иерархии и нраве г-венного сознания народа.

Выявлена особенность национального бытия русского народа, заключающаяся в сближении победы не с триумфом и торжеством, но с бедой. Миротворческая активность народа, приобретение им самобытности были пропитаны интуицией общечеловеческой правды, укрепляемой смирением и духом непобедимости. Поэтому для подтверждения собственного достоинства и восстановления изначальной правды необходимо было не столько побеждать другие народы, сколько отводить беду в сторону противника. Под знаком нерасторжимости победы и беды вырабатываются и историософские концепции видения будущего собственного народа русскими мыслителями. Источник возрождения народа и духовной инициативы личности в сглаживании конфликта между историческими победами народа, его победными мифами, содержащими скрытый призыв к освобождению, и победой личносга, знаменующей ее свободу.

В третьем параграфе «Поединок: один против другого» исследуется ситуация противостояния, персонифицированное выражение противоположных тенденций человеческой активности. Выявляется смысловое значение пространства поединка в победной установке и личностное содержание индивидуальной деятельности. Деятельность рассматривается в перспективе и границах котрпозиции: один против другого. Именно в этой позиции сфокусирована энергия борьбы, напряженность сражения за победу, принадлежащую в возможности обоим соперникам. «Против» становится зеркалом (с перспективой объемного отражения) для обоих претендентов на первенство и самодостаточность. Предполагается, что именно поединок становится точкой начала и механизмом осуществления решимости противоположных начал быть: от поединков за обладание искомым предметом до сакральных поединков, утверждающих высшую значимость соискателя титула и имени. В контексте игровой интерпретации индивидуальной деятельности и игры, как механизма изменения социальной реальности, поединки становятся главным звеном констшуирования сообщест-

ва, организуемого по принципу иерархии и господства, соперничества и борьбы.

Исследовались различные типы поединков и поединщиков: от поединков богатырей до сражения развитой индивидуальности со своим собственным «я». Выявлено, что именно первые герои явили возникшим мирам и народам идею противоборства, разрешающую дилемму человеческого пути. С одной стороны, бытие человека обусловлено дарами, укорененными в победы богов; с другой - каждый притязает на большую долю, втягивая всех в стихию борьбы. Установлено, что абсолютно первый в мифические времена содержит в себе все, что утверждает бытие. Цель движения одного не допускает встречного движения к подобной цели другого. Приобретение прав на господство и верховенство одного в итоге первоначальных поединков сопровождается лишением каких бы то ни было прав другого и завершается созданием статичной иерархии от первого до последнего. Например, Геракл - первый или никто, а если он есть, то в качестве конца для своих соперников, и олицетворяет неизбежность победы добра над злом.

Осмыслено значение поединков в развитии индивидуальной воли и' центростремительной активности, отрицающей притязания победителя на статус абсолютной меры для любого потенциального соперника. Индивидуальность противника выражается в его праве на присутствие в мире при любом исходе поединка и означает его принципиальную неотменимость. На пути к самодостаточности индивид освобождается от власти соперника, подтверждающего соискателю имени и статуса кто он есть. Проблема самодостаточности - быть собой вопреки себе и благодаря другому - получила углубление и новое звучание при рассмотрении поединков различной природы. Установлено смысловое пространство интерсубъективности как концентрированное противостояние «Я» и «Ты». Показано, что один, как «Я», первый и единственный, может противостоять другому, как второму и последнему, но может быть связанным с ним планом внутреннего взаимодействия. Самобытие определено как актуальное бытие «я», развертывающееся в принятии, отвержении, смещении всех «других» («Мы», «Они», «Ты», «Он», «Вы») и концентрирующееся в точке личной победы,

свидетельствующей о приобретении «некто» себя самим собою в качестве индивидуального человека. Выявлено экзистенциальное звучание ситуации «против», являющейся моментом концентрации всех анонимных соперников в одном фокусе - лице того, кто оказался против не случайно, но как необходимый, неустранимый, незаменимый соперник, иное «Я» одного. Воля «Я» к собственной самости колеблется между потребностью в первенстве и тягой к другим (чувство общности). Бытие индивида в социальном пространстве (совокупность возможных «других») в аспекте победного чувства осмыслено как потребность реализовать начальный статус деятеля.

Понятие автономности «Я» рассмотрено в ситуации «против... никто?», утраты соперника. В стоянии против «никто» деятель оказывается перед угрозой разрушения собственного «Я», а его победное чувство колеблется между личной волей и произволом. В воле к жизни содержится изначальная двойственность: вступая в соперничество «один» рискует оказаться «другим», а преодолевая себя, он может забыть, кто именно этот «один» есть в действительности. Отрицать себя и самому обосновывать основания личного бытия - перед этим выбором оказывается человек, взыскующий своеволия. Личное первенсгво становится событием внутреннего счета, определяющим высший уровень целесообразности индивидуального существования.

Сущность «одного», стоящего против всех, выявлена в контексте идеи воли к власти Ф.Ницше. Поединок, как экзистенциально-онтологический план личного вызова, звучит у Ницше в мотиве о первом и последнем человеке. Но все решающие поединки происходят для Ницше в пространстве собственного «Я», надевая маску воина, он оглашает призыв всему миру к войне, а преображаясь в философа, он, не колеблясь, уклоняется от поединка. Факт личной победы осязаем для Ницше в могучей силе «к действию, к преступлению», неотделимой от творчества, «самой могучей реальности образа». Победа равна миру, но и человеку, его личной воле - это победа без поражения, когда становящееся бытие достигается как реальность в акте творческого единения субъекта, объекта и автора. Значение борьбы в экзистенциальной философии Ницше, как инстинкта - уве-

ренности индивида в своем существовании, можно адекватно истолковать только в контексте победы, не устраняющей соперника в поединке, но признающей его в качестве самодостаточного элемента искомого выигрыша, ибо каждый преодолевает самого себя.

Такое понимание победы выявляет ее двойственность, поэтому третья глава «Метафизика поражения и пораженчества» посвящена исследованию небытийности деятельности и ее итогов. В первом параграфе «Время: иметь или не иметь?» осмысливались временная мера и нравственная ценность результатов активности. Установлено понятийно-смысловое соответствие проблем кризиса существования, утраты опор и поражения, как пораженчества и неудачи, а также статус индивида и общности в ситуациях утраты, лишения, умаления и принижения.

Определены сущностные характеристики пораженчества, соответствующего конфликту индивида с изменившейся реальностью, ее неприятию, непримиренности индивида с миром и с самим собой. Протест личности против ограниченности, определенности, устроенное! и социального порядка обращает ее к переживанию отсутствия, лишенности, неполноты бытия.

Понятийное значение поражения и пораженчества устанавливалось в двух основных аспектах индивидуальной активности: как претерпевание и переживание лишения времени, условий места и благоприятных обстоятельств для осуществления собственных замыслов и как самоотказ от использования этих обстоятельств для достижения значимого социального статуса и определенных преимуществ над другими. Проблема обладания временем рассмотрена в сопоставлении своевременности и несвоевременности, удачи и неудачи, безвременья и неуместности.

Исходными стали идеи Аристотеля, у которого время в качестве существенной меры бытия человека определяется в связи с конкретной деятельностью, осуществлением положительной, нравственно-добродетельной энергии. Конкретизированы: совместимость самодостаточности индивида с его стремлением к превосходству и первенству, а также возможность избежать лишения и утраты. Важно то, что размышления Аристотеля о том, кто таков удачливый в собственном смысле слова,

связаны с установлением статуса достойного человека, т.е. обладающего добродетелями. Безвременье и неуместность, таким образом, могут быть рассмотрены как определенная мера предела лишения человека условий жизни. Аристотель соотносит бытийный статус категории времени с благом и определяет практическую ценность поступка в категории своевременности.

Лишение, охватывающее сферу действия внешних обстоятельств, сопоставляется у Аристотеля с удачей, тогда как обладание может приобрести особенную ценность вопреки неудаче. Соответственно, проблемати-зировано качество приобретения чего бы то ни было тем, кто стремится не столько к своевременности, сколько к тому, чтобы совершать прекрасные поступки. Нравственным эталоном состязательности Аристотель признавал бытие мудрецов и блаженных, поэтому возникает задача: как же совместить удачу с правильными поступками, которые доставляют «удовольствие сами по себе», независимо от результата? Именно своевременность становится линией разведения добродетели и удачи, с которыми определенные категории людей отождествляют счастье. Признаки удачи устанавливаются через сближение ее со случаем, характеризующим действие беспорядочностью и непостоянством. Сочетание в своевременном действии добродетели и удачных обстоятельств является исключительной редкостью, следовательно, подлинное величие, по Аристотелю, вне соперничества, выше каких бы то ни было похвал или воздаваемой части.

Выявлены особенности поведенческих ориентиров и действия в контексте позиции «между» для русского типа, выражающиеся прежде всего в трудностях обретения формы и муках личного выбора, колебаниях между волей и неволей. Деятельный герой'мифоэпического периода сменяется фигурой неудачника, горе мыкающего молодца, героя безвременья. Рассмотрением «нового» героя заявлена тема внутреннего поединка, особый ракурс видения незавершенности действия. Поддавшись искушению своевольства, герои безвременья отклоняются от единой Правды земли и испытывает силу личной правды, пытаясь запастись ориентирами внутреннего овладения и измерения мира. Специфика реализации победного чувства определена на основе интерпретации фольклорных текстов. В частности,

установлено, что личная судьба, вернее обозначаемая в исторических народных песнях как участь, талань, становится определенностью гуляющего доброго молодца.

Молодец безвременья открывает свой путь в «страну незнаему», туда, куда заведомо нет ясных дорог, где не срабатывают ориентиры прежнего хождения - это путь, подготовленный вольностью самодеятельности. Основное целевое противоречие молодца безвременья обусловлено соотнесенностью наследуемого порядка земли, устроенного победами богатырства, и внутреннего беспорядка, олицетворяемого Горем. Предметным воплощением Горя являются победы, неудачи, следующие за большой бедой и не отступающие от героя.

Для активности героя безвременья характерна «похвальба», выражающая несогласованность его притязаний (как индивидуально-наличных деятельностных установок и способностей) и потенций противодействующей стороны (в разделенности предмета и субъекта действия). Интуиция творцов фольклора не позволяла им освободиться от восприятия героев Земли русской в единстве, родстве их исторической задачи, но освоить характер подвига они могли уже только при наличии нового спутника - Горя и периода, открывающего новые измерения личного бытия - безвременья.

Если рассматривать победу как преобладание самоутверждения над самоотрицанием, то можно заключить, что русскому типу было свойственно избегать «больших» побед, т.е. выведения за пределы привычно устроенного мира и ситуаций решительного выбора. Победное действие сводилось к обнаружению существенных поддерживающих сил, поскольку устраиваемый круг личного бытия таковым не выступал. Личность же не обладала местом, пребывание в котором побуждало бы оценивать себя в контексте собственной победы.

Истоки пораженчества и неизбежности отрицания определенных форм реальности исследованы во втором параграфе «Страх небытия». Феномен страха небытия соотносится с природой победного чувства, идеями конца мира и смерти человека, утратой смысла жизни и перспективы совершенствования человека. Понятие страха небытия позволило поднять проблему пораженчества до метафизического осмысления: от истоков

переживаний неподлинности мира, неуместности, безвременья до «болезни бытия» и эсхатологических ожиданий.

Рассмотрен потенциал победы утверждать принцип нерасторжимости бытия и небытия: разделяя противоборствующие тенденции, победа утверждает первенство бытия, а соединяя их, создает риск приближения к сфере небытия. В качестве соперников и противников каждый из участников спора за бытие в сущем может оказаться над пропастью и перед необходимостью избежать падения, упреждая препятствия или устраняя их. Эти усилия создают прямую угрозу для противоположной стороны (только тем, что она есть в это время в этом месте) и косвенную для бытия как сущего (тем, что оно вообще есть основание бытия каждой стороны).

Установлено, что уже мифологическое сознание открыло для себя проблему утраты бытия как наказание страхом бездны, возвращения в небытие, но и как возможность преображения в трепете этого страха. Логическая модель обоснования небытия как онтологического принципа определяется одним из двух вариантов мироустройства, имеющих истоки в мифоэпической традиции: в начале времен все стало благодаря благости первотворца; все устроено исходом борьбы, усилиями героев, их победами, потеснившими небытие в глубину земли или за границы безопасного мира.

Небытие у Платона соответствует тому, что не «заслуживает наименования бытия», поэтому человек, сотворенный по благости первотворца, принужден вступать в бой с призраками, чтобы, в конечном итоге, «выдержать созерцание бытия». То, что Платон дает свою версию возникновения космоса и сущности бытия, отличающуюся от мифологической, свидетельствует о его стремлении устранить борьбу, провоцирующую «призрачные сражения за власть», как принцип начала и развития мира. Победный дух человека смущен иллюзией относительно судьбы Атлантиды, как искомого идеального прошлого, противопоставленного настоящему, миру «пещеры», преломляющей свет Блага. Онтологизация идеи Блага выявила дилемму существования: не быть, прожив некую низшую жизнь; или быть, усомнившись в подлинности того, что есть. Платон предвосхитил проблему ничто, озвученную в мотиве опасности ^Гвдйр^^щ^щ^й^^вования

БИБЛИОТЕКА I С Петербург | I 09 300 акт_{

человека в мире теней, предпринимающего отчаянные попытки одолеть страх все еще близко отстоящего хаоса.

Исследованы онтологические предпосылки и экзистенциальный смысл страха небытия, как индивидуального переживания, позволяющего выстоять у кромки бытия. Ситуация спора обусловлена двойственностью позиции индивида в мире. Соперники уравнены присутствием в мире и разделены различной возможностью обладания собственным бытием. Метафизический смысл обладания бытием, различной степени отрицания и утверждения в активности человека выявлены в концепциях воли к жизни А.Шопенгауэра и воли к власти Ф.Ницше («Могу не быть» и «Опасно жить!» - соответствующие части в этом параграфе). А.Шопенгауэр, объяснявший устройство мира и присутствие в нем человека принципом объективации воли, замечал противоречие между необходимостью поступков людей и их личной безосновностью, независимостью от закона основания. Поэтому каждый из участников борьбы за владение материей, жизненным пространством в состоянии сделать выбор между предпочтением того, что он мог бы сделать, и отречением от собственной воли. Именно власть индивидуальной воли решает быть или не быть ради освобождения «я» от причинно-следственного принуждения. Таким образом, действие закона индивидуации, требующего отрицания другого, встречаемого в силу необходимости в множащейся реальности, преодолевается усилием самоотрицания. Шопенгауэр видит причину отрицания мира в невозможности человека примириться со своей конечностью, обрекающей его в любом статусе (победителя и побежденного) на неполноту и лишенность. Можно заключить, что пораженчество как переживание недостаточности собственной личности в любом результате, свидетельствует о силе деятеля не быть в нем.

Страх небытия характеризует содержание победного чувства индивида в ситуациях риска и опасности. Степень риска существования возрастает по мере утраты миром бытийной обоснованности, что угрожает сближением границ бытия и небытия в непредсказуемых и неподвластных человеку параметрах. Отрицательные последствия сближения обнаруживаются в объективных тенденциях небытийности, а положительные - в силе

вызова индивидуальности тому, что выдает себя за бытие, не являясь таковым. Выявлено место страха в концепции победного духа Ницше. Философ пребывал в радикальном поединке с современностью и всем миром, ощутив себя «никем», он оказался наедине с «ничто». Страх существования и опасность индивидуального действия обусловлены онтологически и свидетельствуют о неизбежности пути гибели и отрицания. Победный дух Ницше служит воле к жизни, освобождая ее для нее самой от оков понятий, разума, идеала и приучая индивида «видеть разумность в реальности». Онтология Ницше служит обоснованию неотменимости и безусловности личной воли. Мужество и отвага перед реальностью должны подтвердить возрождение атонального инстинкта, преобразующегося в волю к победе.

Значение победы в качестве меры недостаточности бытия и предвестия «ничто» выявлено в третьем параграфе «Болезнь бытия». Пораженчество и страх поражения, как существенные проявления экзистенциально-сти, характеризуют индивидуальное развитие в ситуациях отчуждения личности от мира, утраты основ идентичности самости, сбоя в механизмах социализации индивида и самоидентификации.

■Выявлены истоки притупления победного чувства, положительного мировосприятия в целом, преобладания состояний лишенности, оставленное™, ненадежности. Ослабление интенсивности индивидуального победного чувства и стремления к победному (завершающе-оформляющему, инициативно-решительному) действию подтверждает снижение значения фактора объективной реальности и ценности личной жизни. Проблема выхода из ситуации поражения и преодоления настроения пораженчества рассмотрена в контексте перспективы развития личности, как обнаружение ею того, что могло бы быть, но не осуществлено.

О пораженчестве свидетельствует непереносимость деятелем не только итогов собственной активности, но и своего «Я». «Я - ничто» - таков лейтмотив размышления об атрофии победного чувства у современного человека. Исследованы феноменологические особенности мира, отрицающего человека и ставшего ему чуждым, а также экзистенциальное значение переживания человеком своей неспособности принять реальный мир. Человек в своих переживаниях утраты собственного «Я» оказывается

не только вне реальности, социального порядка с его нормативными требованиями, но и вне зоны действия трансцендентного призыва. «Ничто» объяснено в качестве экзистенциально-онтологической меры настроения пораженчества. В ничто, как в своем пределе, смыкаются две крайние позиции человека в отношении реальности: быть в ней в качестве меры ее охраны и преодолевать ее посредством неуклонного продвижения вперед. Человека притягивает не пустое ничто отрекающейся от себя воли, а уже нечто иное, приобретающее значение самого бытия, истине которого, по словам М.Хайдеггера, «передоверен бывает человек». Выявлено соответствие содержания духа пораженчества и кризиса личного существования, незавершенности действия, ослабления воли к воплощению идеи и отказа от участия в делах мира ради сохранения личной свободы. Для творческого победного духа никакое совершенство формы или поступка не может наполнить душу довольством свершенного действия. Действие рассмотрено как противоречивый аспект индивидуации: чем больше в результате активности «моего», личного, тем острее сознание наличия иного «Я», не поддающегося воплощению. Соответственно, то, что в одном плане бытия становится очевидной победой, в другом — несомненное поражение. Чем настойчивее усилия деятеля совместить эти противоположные планы, тем больше вероятность того, что «быть ничем» - единственно возможный вариант индивидуального бытия в определенной действительности.

Определены качественные особенности героя пораженчества - лишнего. Голос собственной личности принуждает блудного сына отправиться в странствия, итогом которого может стать единственное приобретение -чувство лишнего. Реальное существование переживается этим героем как отсутствие: человек не способен оказывать влияния на мир, как свою собственность, но и предметы не имеют власти над человеком, поддерживающей его бытийный потенциал. Особенность пути странника состоит в том, что он одновременно наступает и держит круговую оборону, совлекает с себя мир, спасаясь бегством, но и утверждает подлинное бытие в открытой войне со своим временем. Однако его победное чувство направлено внутрь, выражаясь в страдании наедине с самим собой, если же он открывается миру, то только для того, чтобы оставить в нем свое «не-Я».

Лишний является в возможности неким первым и единственным, т.к. ведет свои битвы «в расчете на катастрофу» (Ф.Ницше), оказываясь неуместным везде. Силой странника является то, что он способен не признавать своего отсутствия в реальности как личной утраты.

Содержание поединка с преследующим странника ничто определяется напряженностью противостояния актуального времени, узурпирующего «Я» и потенциального, скрытого времени личного бытия. Это время не содержит знаков одержанных п<збед, но выступает особой мерой существования во внебытийной сфере, именуемой потусторонностью. От противостояния, соперничества, ведущими к раздвоению личности, через отчуждение, оставленность, странничество, бездомность возвращается вновь человек к утраченному изначальному единству с миром, чтобы в нем осуществлять собственную уникальность. В итоге, странник, лишний оказываются 1 ероями завтрашней победы.

Победа, как мера личной стойкости и самодостаточного существования индивида, рассмотрена в четвертой главе исследования - «Непобедимость». В первом параграфе этой главы «Испытание далью» определены перспективы самообладания, обладания деятеля развитым чувством победителя. Введено понятие дали, как существенного звена в цепи понятий, охватывающих экзистенциально-онтологические основания реализации победного чувства, его неисчерпаемости и вечной неудовлетворенности. Онтологически человек принужден видеть себя «сразу во всех местах» (А.И1опенгауэр), не переставая при этом бороться за обладание правом на определенное место. Но только пережив чувство неуместности, человек испытывает потребность узнать, тот ли он в этом месте (еще «здесь»), кем должен стать, и насколько далек от своей цели (отдаляющейся в перспективу «там»). Эта цель сводится к поискам своего высшего «Я», для ее достижения, по Ницше, необходимо обладание индивидом особенным видением реальности. Это видение соответствует воле самости к действию от линии «по ту сторону». В этой дали содержится энергия для победы, постоянно отдаляющейся и держащей деятеля в пути. Перспектива дали изгибается у Ницше в особенную временную меру действия: «всегда впе-

ред». Там и обретает воин свое лучшее, будущее «Я», доказывая при этом самому себе, что нечто способен сделать «один Я».

Смысл победы в русском космизме выявлен в работе с идеями Н.Ф.Федорова, П.И.Новгородцева, К.Э.Циолковского, Г.В.Флоровского. По убеждению Н.Ф.Федорова победа должна избавиться от объективного преимущества одного индивида над другим (как достигших «осуществления свободы каждого в отдельности»), более свободного и сильного над менее свободным и слабым. Пафос «общего дела» Федорова направлен против победного духа Ницше и энергетизма новых деятелей. Федоров утверждает коллективного субъекта объективным принципом деятельности и видит нравственный смысл проектики в том, чтобы преобразовать индивидуальное действие из акта давления на другого в освобождение «внутренне объединенных» деятелей. Философия дела Н.Ф.Федорова представляет торжество объединительного человеческого действия в противовес разъя-диняющим людей соперничеству и борьбе. Проектирование дела, имеющего целью «всех сделать субъектом и все сделать объектом знания» и представляет собой сильную добродетель. Существенно то, по Федорову, что Правда земли преобразуется в единую высокую космическую Правду, как. бытие людей, утративших причины для соперничества и вражды.

Для понимания природы победного чувства и особенностей его преобразование в личное чувство победителя у русского национального типа важны идеи П.И.Новгородцева об индивидуальном действии и свободном универсализме. В качестве основополагающего понятия Новгородцевым используется «принцип личности», противопоставленный принципу коллективизма. Стремление личности к бесконечному идеалу полагается Новгородцевым в основание общественного прогресса, соответственно отодвигаются воплощение цели и замысел «конечного совершенства», а значит, чувство победителя никогда не может быть удовлетворено, ибо индивид постоянно пребывает в погоне за ускользающей целью.

Особенность трактовки победного духа в русской философии в целом объяснима ее приверженностью идеалу всечеловечности. Однако в «органическом мироощущении» В.С.Соловьева явственно личностное начало. Потенциал деятельной инициативы личности связан с «идеей дос-

тойного бытия». Нравственная ценность действующего субъекта является у Соловьева ядром теоретической проблемы тождества личности. При этом содержание реальной инициативы «свободных (в принципе) личных существ», сливающихся в единстве деятельной солидарности, раскрывает потенциал самой действительности. Требование положительного преобразования действительности задает границы стремлению индивида утверждать себя деятельным центром, содержащим гарантии реализуемости искомой целостности.

Соловьев считал стремление отдельного человека становиться выше и лучше объективным, акцентируя внимание на фазе «становления», а не на том, что именно достигнуто. Процесс становления есть единство внутренней возможности каждого в его самостоятельном отношении к Богу и собственного опыта взаимодействия с эмпирическими личностями. Личностный опыг достижения положительного всеединства выверяется у Соловьева идеалом «целой человеческой личности». Деятельная инициатива становится инструментом преодоления настоящего не в свете идеи о «бесконечном светлом будущем», но как идея личной действенности становящегося единства. Таким образом личное совершенствование становится собственным внутренним основанием индивидуальности.

Способность индивида обладать временем своего бытия исследована во втором параграфе «Победить время». Победа определена как сила, останавливающая время в некотором «здесь» и «сейчас», но и выбрасывающая человека из времени туда, где существует настоящее время. Эта власть победы над временем рассмотрена э периодах триумфа и «Георгаева дня». Существование человека в изменяющемся мире, успех или неудача в стремлении к первенству зависят от способности действовать «от сегодняшнего дня». Мера этого дня составляет знание условий действия, гарантирующих успех, и определяет границу обдуманных дел, обусловленных мотивами и притязающих, по словам А.Шопенгауэра, на «заслугу, оправдание или награду». Действие, нацеленное на осуществление интересов непосредственного существования, адекватно установке на победу, как успешности, в рамках принятых «стандартов совершенств». Такая активность может противоречить совершенствованию действующей личности и

обретению ею способности идентифицировать собственные достижения в качестве гаранта ответственности действия.

Результат и награда выявлены в качестве факторов давления на личность в ситуации триумфа. Проблема была обозначена в том, что достигнутая победа принадлежит не той же самой личности, которая, тем не менее, обязана, ее осилить, так как победитель оказывается меньше своих достижений, отступая перед открывающейся перспективой. Безвластность победителя проявляется не только в отдалении его от целей самобытия, но и в утрате функционального контроля над результатами своего действия. При этом установка «вперед» утрачивает энергию действительной творческой инициативы, так как воля к действию парализована неподвластностью деятелю итогов. Социальные эксперименты с целью искусственного пробуждения инициативы и стандартами рекордов способствовали разладу естественной жизнедеятельной установки. Преодоление деятельностного хаоса видится в понимании состоятельности установки на победу в качестве способности индивида начинать действие и распоряжаться собственными достижениями. Для человека поединок со временем, редуцирующем бытие к собственным итогам, может означать одно: вынести это время.

«Триумфа час» и «Георгиев день» осмыслены как противоположные точки временной меры осуществляющего себя в инобытии победного духа. Между ними витает душа, вырывающаяся к стихии становления и приобретающая в ней способность постичь нечто первоначальное и последнее о мире и о человеке. Стихия становления притягивала Ницше, определявшего победу как способность «стань безвременным», воспарить над современностью. Ницше отрицал время в качестве меры собственной личности и свободного поступка, он начинает вести счет не от сегодняшнего, но от Первого дня, дня Начала, выдвигаясь тем самым к последнему, роковому (а не сакральному) пределу времени. Поддавшись творческому порыву, вопреки заботе об итоге, новый отступник, в качестве первенствующего, ведет отсчет времени от себя, от собственного свершения. Но преодоление времени потребовало о г него наступления на самого себя.

Победа над временем обоснована как обнаружение онтологических границ индивидуального прорыва и экзистенциальная оправданность

стремления к первенству. Условия совершенствования личности заданы бытием индивида в целостности. Иерархичность ее организации позволяет рисковать в процессе перемещения, однако преждевременное овладеЕание не своим предметом и местом может стать причиной ущерба источнику содержательной полноты установки на победу. Власть над временем для деятеля сводится к свободе поступков, освобождающих событие и направляющих его в сторону невозможного.

Георгиев день является символическим выражением преобразования победного чувства, вынуждающего одного человека видеть в любом другом соперника, в развитое чувство победителя. Обладатель чувства победителя уже может не откликаться на вызов,' уйти из социального пространства игр за первенство, считая при этом для себя невозможным отказаться от бытия. Это означает наличие возможности у деятеля обнаружить нечто в себе самом неотчуждаемое, позволяющее без победы над кем бы то ни было переживать радость существования.

Наполненность личного бытия связывается с совмещением в точке таинственного срока трех времен. Для определения экзистенциально-онтологического значения этого срока был привлечен авторитет Августа-, на. Настоящее время, по Августин}', есть только то, что «переправляет будущее в прошлое», а иначе ожидаемое будущее обречено исчезнуть в прошлом. Тот, кто завел часы, тот и принудил-человека к длительному действию, т.е. тому что, как свершенное в значении «когда», а не «всегда», и выступает мерой особенного срока времени. Августин был уверен в том, что малого стоит триумф того, «кто возвышается сам». Горделивое триум-фаторство является производным извращенной воли, обратившейся к низшему, отбросившей прочь «внутреннее свое» и крепнущей во внешнем мире.

Августин освобождает индивидуальную душу для приобретения ею особенного времени, равного ее соотнесенности с Богом. Эта приобщенность переживается человеком как'высшее победное состояние, соприсутствие человеку того, что «глубже глубин» его и «выше вершин» его. В этих высотах распознаются контуры искомого «всегда», открывающего познание «настоящей внутренней правды».

В третьем параграфе «Победить себя» победа рассмотрена как личностное определение господства, преобладания и самообладания. Для выявления сущностных параметров человеческой активности применены принципы превосходства и первенства в качестве критериального основания различения «первого» и «последнего». В качестве исходного для последующего различения был принят тезис: безусловное значение человека и итогов его деятельности зависит от того, насколько индивидуальное существование стало самобытием, ибо только в нем может быть измерено подлинное «я» деятеля. Самобытие есть представление значения безусловного бытия силой существования человеческой единичности. Личность, в качестве сущностного основания самобытия, представляет то, как некто существует, разрешая конфликт обладания и владения.

Осмысление личного бытия и возможных формул индивидуального развития соотносится в исследовании с наличием у человека воли к жизни, власти, действию, творчеству, любви, надежде, мечте. Подлинная автономность воли, как конститутивный принцип человеческого бытия, проявляется в силе человека быть в определенном качестве в историческом космосе. Но этим космосом обладает человек как субъект личного бытия, определяющий пределы собственного жизненного мира. Высота личной победы определяется двойственностью самого бытия: оно может иметь в личности полноту своей собственной сути, будучи представлено только ею, а никакой иной субстанцией. Поэтому личность жаждет бытия, утверждая его самой собою, своей наполненностью.

Исходя из такой онтологической предпосылки, как бы ни направлял свою активность человек, от себя к центру или от центра к себе, имея в качестве ориентира действия один центр или полицентрие, он не может вступить в непримиримое противоборство ни с кем. Значительность достижения в индивидуальном усилии оценивается в исследовании не столько преодолеваемым отчуждением и приобретением формальной свободы, сколько способностью деятеля быть самодостаточным, при этом не имеет значения признано ли это достижение поражением или победой. Мера возвышения личности задается не тем, кого и ради чего она преодолевает, но способностью удерживать направление своей активности в плоскости лич-

ного бытия. Смысловым итогом самодетерминации индивидуальной деятельности становится субъект личного бытия.

Установлено, что разнонаправленность действия закона причинности и принципа индивидуации предопределяет форму разрешения конфликта воли к бытию и самоотрицания, предшествующего обретаемому личностью действительному самообладанию. Для этого различения был выявлен тот итог деятельности, который, подтверждая деятелю статус обладателя объектным составом мира, не исключал бы воздействия на него явлений мира как фактов целостного бытия. Именно такой итог (есть он победа или поражение) может собирать рассыпающуюся личность, напоминая ей об изначальном единстве.

Осмысление интуиции победы в философском наследии В.С.Соловьева позволяет видеть в самообладании особенную меру личной стойкости, позволяющую преодолевать противоречия самобытия и удерживать индивида от духовного истощения в связи с переживанием глобальной утраты. Основания самообладания как личной непобедимости осмысливались Соловьевым в связи с осуществлением возможности становления индивидуальности деятельным центром «практического всеединст-' ва». Значение самодеятельности определяется противоречивым взаимодействием самоутверждения и самоотрицания. При изменении статуса самодеятельности заявка индивида о себе как «центре всего» возможна в пределе личностной установки, выражаемой «категорией внутреннего достоинства». Соловьев подчеркивает недопустимость противопоставления личности и общества как цели и средства, для чего проводит различение «себе довлеющей личности» и «действительной человеческой личности», именно последняя становится субъектом нравственной организации жизни, положительного всеединства. Личность, обретающая в деле спасения мира свое совершенство и способность восполняться совершенным обществом, является «развитием истинной всецельноста». Поэтому развитие «Я» как формы истины предполагает понимание его духовных составляющих, интегрирующих волю к победе, т.е. к личному бытию. Уверенность в собственной ценности приобретается не тем, сколько дел совершил соискатель на титул победителя (овладев предметами, одолев трудных сопер-

ников и даже преодолев мир, поместившись в его центре), но от чего он при этом отказался, чего лишился, не испытав уничтожающего достоинство чувства пораженчества.

Высшим проявлением самообладания является способность личности к самоотдаче, которая осмыслена в четвертом параграфе «Воля к любви». Любовь значима в качесгве существенного феномена персонализации мира, как духовной реальности; реальности бытия. Любовь пробуждает и питает волю к творчеству, значимому социальному действию, она не только личностна по истоку, но и ориентирована к бытию другого человека, в качестве преимущественного, выделенного в ряду многих (множество социализированных индивидов или анонимность коллективного субъекта) неизвестных. Победа приближает субъекта активности к бытию потому, что ими (победой и бытием) овладевает любовь. Любовный призыв по сути проистекает из победы бытия и уверенности его обладателей в том, что жизнь в любви не прекратится никогда.

В любви, как основном источнике победного чувства жизни, личность, как писал и Э.Мунье, обретает себя, лишь теряя. Причем, если обладание объектами доставляет соискателю статус и имя победителя, то обладание любимым лишает это имя смысла. Ибо любовь не допускает небытия предмета любви и исключает притязание на первенство. Любовь победна, так как ее носитель развертывает «деятельность в направлении любимого» и раскрывает перед личностью затмеваемый реальностью план бытия.

Метафизика положительного всеединства В.С.Соловьева является оправданием способности человека к деятельной любви, осуществляет которую «подлинный субъект внутреннего мира». Поэтому превосходство и обладание не могут быть самоцелью, они, по Соловьеву, раскрываются как «положительная возможность» только при соответствующей установке в отношении противостоящих начального замысла и наличной предметности. Выявлено содержание действительной истории личности, как ее видел Соловьев, в связи с приобретением развитою чувства победителя. По сути это чувство идентично способности его обладателя «обладать всем в положительной потенции», т.е. стать непобедимым.

Основанием личной непобедимости становится связь субъекта с истинно-сущим, т.е. «безусловным бытием предмета», обусловливающая внутреннее отношение ко всему существующему, изменяющемуся быгию. Индивидуальность утверждает себя в «любовном взаимодействии» посредством обнаружения в собственной творческой силе внутренней связи со всеобщею истиной.

Любовь бытийна и пропитывает органику соотнесенности возникновения и существования человека с дарами, являющимися также важнейшим онтологическим принципом деятельности, ее смыслового итога. В исследовании заключается, что победа, измеряемая лишь наградой и определяющая деятельность человека по остаточному принципу, оказывает разрушительное воздействие на целостность личности. Ибо награды органичны принципу борьбы и разделяют соперников, испытывающих друг к другу чувства зависти и недоверия.

Экзистевдиально-онтологическое обоснование победы любви и ее всеобъемлющего значения в возвышении человека связано с представлением о дарах и благодатном влиянии высших существ на человека. Причем, счет даров ведется за границами действия принципа борьбы. Причастность конкретного человека к высшим дарам включает все его личные заслуги в ту систему счета, при которой ожидаемая награда приходит неожиданно. В принципе личных заслуг выражена способность индивида иметь силы быть собой вне триумфа. Личность, как целостность и тайна, выше любого ее достижения в социальности, поэтому никакая награда, даже если она справедлива, не является своевременной. Н.А.Бердяев связывал «величайшие победы личного начала» с сверхцельным, немотивированным творческим порывом. Именно такая направленность личной активности охраняет человека от переживания лишения и утраты, открывая ему метафизическую границу личного бытия, к которой неизменно влечет духовное существо его победное чувство.

В «Заключении» диссертации «Победа бытия» подведены итоги размышления о победе и поражении в человеческом бытии, определены возможные творческие поиски на перспективу, выражена уверенность в

силе человека «быть» тем, кем он хочет, по мере собственного достоинства.

Основные публикации автора по теме диссертации I. Монографии

1. Липовая Л.П. Победить или не быть: опыт экзистенциально-онтологического анализа победы и поражения. - Ростов н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002.-256с. (15,8 пл.).

II. Статьи, доклады и выступления

1. Липовая Л.П. Образы начала. «Тогда бы ничего не было» (Л.Карсавин)//Рынок наемного труда: социально-психологические особенности, демографические проблемы: Статьи, тез.докл.регион.науч.-прахт.конф., Новочеркасск, ноябрь 1994. - Ростов н/Д: Изд-во «Пегас», 1994.-С.170-178. (0,5 п.л.).

2. Липовая Л.П. Пожалеть титана//Роль вузов в системе непрерывного образования: Тез.докл.семинара вузов Сев.-Кавк.региона. - Ростов н/Д: Изд-во «Пегас», 1994.-С.11-12. (0,2п.л.).

3. Липовая Л.П. Начало самобытности русского народш/Россия: прошлое, сегодняшние реалии и перспективы развития: Тез.докл. и сообщ.. межвуз.научн.-теор.конф., 24 мая 1994г.-Новочеркасск, 1994.-С.80-84. (0,2п.л.).

4. Липовая Л.П. О способности самоопределения//Цивилизация и человек: проблемы развития: Материалы научн.-теор.конф., Новочеркасск апрель 1995,-Ростов н/Д: Изд-во «Цегас», 1994.-С.42-43. (0,1 п.л.).

5. Липовая Л.П. О норме и эталонности поступка//Философия преступления: Материалы конф.-Санкт-Петербург, 1997. С.96-97. (0,1 п.л.).

6. Липовая Л.П. Победа и поражение в цивилизационном процес-се//Философия и цивилизация: Материалы Всерос.конф.-Санкт-Петербург, октябрь 1997г.-СПб: Научн.изд.центр «Кафедра», 1997.-С.251-254. (0,3п.л.).

7. Липовая Л.П. Мечта в контексте космизма//Космизм и Новое мышление на Западе и Востоке: Материалы межд.науч.конф., июнь-июль 1999,-Санкт-Петербург: Изд-во «Нестор», 1999.-С.318-323. (0,3 п.л.).

8. Липовая Л.П. Путь к победе/Юбщество и человек: социологический анализ: Сборник научных трудов регион.науч.-теор.конф., Аксай, апрель 1999.-Ростов н/Д: Изд-во «Пегас», 1999.-С.43-45. (0,2 пл.).

9. Липовая Л.П. Открытие личности в философствовании//Мир мечты, надежды и действия: Материалы студ.науч.-теор.конф., 27 мая 2000г.-Новочеркасск: «Набла», 2000.-С.8-12. (0,2 пл.).

10. Липовая Л.П. Мир или победа/ЛСавказский регион: Проблемы культурного развития и взаимодействия: Тез.докл. и сообщ.Всерос.науч.-практ.конф., Ростов н/Д, декабрь 1999.- Ростов н/Д: Изд-во РГУ, 2000,-С.40-42. (0,2 пл.).

11. Липовая Л.П. Таинственное в диалоге: достижение понима-ния//Диалог: Проблемы междисциплинарных исследований: Межву-зовск.сб., Санкт-Петербург: Изд-во С.Петерб.ун-та, 2000.-С.26-29. (0,3 пл.).

12. Липовая Л.П., Пигров К.С. Жизнь как творчество: победа и поражение в философии инновации//Жизнь и текст: Свидетельства. Документы. Фрагменты. Материалы. Статьи. Эссе. Санкт-Петербург: Изд-во «Акрополь», 2001.-С.296-300. (0,3 п.л./0,15 пл.).

13. Липовая Л.П. О мере победы//Циклы: материалы третьей междлсонф., Ставрополь-Кисловодск, 2001. Ч.2.-С.28-29. (ОД пл.).

14. Липовая Л.П. Неудача Родиона Раскольникова//Революция и современность,-Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петерб. филос. общества, 2001.-С.151-156. (0,4 пл.).

15. Липовая Л.П. Победа и поражение: основания социодинами-ки//Социология и общество: ТезЛервого Всерос.социологического конгресса «Общество и социология: • новые реалии и новые идеи». 27-30 сент.2000г. Санкт-Петербург.ун-т.-СПб: Изд-во «Скифия», 2000.-С.283. (0,2 пл.).

16. Липовая Л.П., Пилипенко Л.И. Победа бытия//Циклы. Четвертая межд.конф., г.Ставрополь, октябрь 2002г.-С. 24-26 (0,3 п.л./0,15п.л.).

2.ооу-А

I

Подписано в печать 22. {в.02. Формат 60x84.1/6. Бумага офсетная . Плоская печать (ризограф). Объем 3 п.л. Тираж 100. Заказ /Л

Типография ГОУВПО Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института) 346428, г.Новочеркасск, Ростовской области, ул.Просвещения 132

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Липовая, Людмила Петровна

Введение

Глава 1. Притяжение победы

§ 1. Мера победы

§ 2. О комплексе победителя

§ 3. Ожидание победы

Глава II. Мифология и история победы

§ 1. Победные мифы

§ 2. От победы до беды

§ 3. Поединок: один против другого

Глава III. Метафизика поражения и пораженчества

§ 1. Время: иметь или не иметь?

§ 2. Страх небытия

§ 3. Болезнь бытия

Глава IV. Непобедимость

§ 1. Испытание далью

§ 2. Победить время

§ 3. Победить себя

§ 4. Воля к любви

Введение диссертации2003 год, автореферат по философии, Липовая, Людмила Петровна

Актуальность темы исследования. Исследование феноменов победы и поражения связано с потребностью осмыслить направленность человеческого бытия и перспективы индивидуального развития в связи с ситуацией утраты бытия и переживания индивидом оставленности. Анализ процессуальности бытия в контексте основополагающей онтологической установки: «продвижение вперед» выявляет потенциал победы вновь заявить о бытии. Интерпретация оснований сущего, социодинамики как единства побед и поражений необходима в связи с девальвацией ценностей эпохи модерна и нарастанием неопределенности в объективной реальности.

Рассеяние жизни и духа, проявляющиеся как в апокалиптических предчувствиях и идеях катастрофизма, так и в концептуализации понятий смыслового континуума и полицентричности реальности, требуют определения статуса стойкости победы независимо от исхода борьбы и состязания. Стойкость, скрытая в победе, - это метафизическая проблема качества бытия, индивидуальной и коллективной воли к бытию, но и личное переживание в связи с ослаблением победных чувств, воли к жизни. Поскольку современное мироотношение выявляет значение субъективности как сущностной определенности человека - победителя, то важно установить истоки идей краха антропоцентризма и кризиса креативных возможностей индивида.

Инобытийность признаков победного духа раскрывается как действие принципов борьбы и индивидуации, значение которых важно в понимании пораженческих тенденций, власти небытия в современном мире. Способ человека справиться с ситуацией предоставленности самому себе (свободой воли, своеволием, произволом) раскрывался в единстве антропологических и экзистенциально-онтологических параметров. Способность индивида делать свою жизнь, жить побеждая исследована на основе идеи бытия как фундамента существования и методологической предпосылки философствования. Статус понятия бытия, его становления личностной ценности необходим в связи с утверждениями об утрате им своего значения, как и о лишении «конститутивной тождественности» (Х.Ортега-и-Гассет), предписанной определенному бытию. Поэтому устанавливалась нерасторжимость победы и бытия, идеи жизни и ее бытийной определенности, победного чувства (потребность в самоутверждении) и способности стать самим собой, видя суть вещей, первозданность мира и собственного существа.

Проблема победы бытия, как собранность человека жизнью, является разработкой идей фундаментальной онтологии, позволяющей проследить схождение линий моноцентризма и полицентризма. Социальная ценность этого аспекта исследования состоит в проблематизации идей достижения, успеха, славы и иных форм самоутверждения. Поэтому в исследовании разведены социально-культурный и бытийный планы активности как успех и победа, а истинность «Я» устанавливалась при осмыслении трансформации победного чувства в чувство победителя, свидетельствующего о личной уверенности человека, его способности к ответственному действию, осознанному выбору, единственно верному решению.

Степень разработанности проблемы. Истоки идеи о том, что победа и поражение органичны человеческому миру, конституирующемуся принципами борьбы и состязательности, содержатся в античной философии. У Платона победа, как успех, сопутствует вражде в мире, распре между людьми и войнам, разрешающим споры, а не свидетельствующим о справедливости. Победа приобретает небытийный оттенок, знаменуя богоборческие тенденции человека и его тщеславие. Поэтому смысл победы выявляется в контексте фундаментальных философских категорий: бытия, небытия, единого, движения, времени и их нравственного значения в свете идеи блага. Этот аспект проблемы выявлен в философском наследии Аристотеля, согласно которому победа и успех оказываются за границами подлинного бытия, совершенной цели и относятся к явлениям случайным, отличным от подлинной добродетели, подвластной человеку и его сознательному выбору.

Идеи Августина Блаженного, ставшие существенной составляющей христианской антропологии и персоналистической философии, позволили выявить истоки ценности личной победы, как душевной способности человека преодолевать границы собственной самости и открыться просветленной душой навстречу трансцендентному началу, безусловной полноте Бога.

В истории мировой философской мысли комплекс идей о бытийном статусе человека, его силе и слабости, падении и возвышении содержатся в трудах С.Кьеркегора, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, В.С.Соловьева, А.Бергсона, Н.А.Бердяева, М.Хайдеггера, К.Ясперса, Ж.-П.Сартра, Х.Ортеги-и-Гассета и других мыслителей. Значение причинно-следственного ряда оснований, ограничивающих духовный рост человека, препятствующих его победе над собой, рассматривается на анализе идей С.Кьеркегора, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, произведений

Ф.М.Достоевского. Осмысление их идей позволяет заключить, что причинно-следственная обусловленность индивидуального действия приводит к тупику самореализации, определяемому в диссертационном исследовании как комплекс победителя. Существенна постановка А.Шопенгауэром вопроса о ничто, индивидуальном существовании как пребывании между миром реальным и иным. Положение Шопенгауэра о необходимости выбора в пользу отрицания воли к бытию учтено при сопоставлении феноменов победы и поражения в личном бытии. Установка «вперед» рассмотрена как преодоление реальности и доступ к бытию в единстве процессов самоутверждения и самоотрицания.

Бытийная ценность победы как личной непобедимости исследовалась при работе с текстами В.С.Соловьева. В контексте теории всеединства прослежена смысловая соотнесенность личной победы, творчества и деятельной любви. Способность индивида к личной инициативе, приобретению чувства победителя определена в созвучии с идеями Соловьева о «достойном бытии» и уверенности индивида в «собственном бытии как этого лица». Объективные предпосылки стремления человека становиться выше и лучше выявлялись в качестве моментов положительного осуществления бытия. Опыт противостояния и противодействия является механизмом исторического прогресса, но общественная ценность нравственности соответствует стремлению к безусловному добру, назначению человека «хранить пределы вечные». Для прояснения взаимосвязи категорий бытие и жизнь, их ценности в истолковании организующейся реальности важно понятие Соловьевым «живого» и человека как воплощения «центра жизни».

Экзистенциально-персоналистические аспекты победы и поражения выявлены в идеях А.Бергсона, Н.А.Бердяева, М.Хайдеггера, М.Шелера, К.Ясперса, Ж.-П.Сартра, Э.Мунье, Г.Марселя и других мыслителей XX века. Истоки победного чувства, творческой инициативы в личном совершенствовании содержатся в концепции А.Бергсона о творческой эволюции и интуитивистском видении жизни как «жизненного порыва». Таким образом, анализ идей Бергсона позволил определить трансформацию победного чувства в чувство победителя как формы живой активности.

Ценность и возможность личной победы органичны идеям Н.А.Бердяева о персонализации мира и творчестве как сущности индивидуальной свободы. Освобождение от диктата самости, как и от диктата победы, рассмотрены как возможность приобретения индивидом имени «Победитель».

Существенными стали идеи российских философов А.Ф.Лосева, Э.В.Ильенкова, Я.Э.Голосовкера, М.М.Бахтина, П.П.Гайденко, А.Н.Чанышева при исследовании победных мифов, личностной ценности героики и подвижничества, онтологического статуса небытия и времени. Осмысление личности как социокультурного феномена было продолжением исследований, проводимых мыслителями Петербургской и Ростовской школ философии: К.С.Пигровым, В.Е.Давидовичем, Т.П.Матяш, И.В.Ватиным и др. Знакомство с работами этих ученых, как и непосредственное обсуждение с ними идей исследования, позволили уточнить понятия социальной реальности, творческой инициативы, субъективности, индивидуальной воли и личного идеала. Продолжение этих исследований видится в отыскании смысла и направленности самореализации в соотнесенности с победой индивида над собой, но и достижением контроля личности над развитием социальной ситуации.

Идеи победы как правды бытия и чувства победителя как личной правдивости выверяются в исследовании обращением к мифоэпическому и фольклорному наследию русского и других народов. Выявлены истоки победных чувств и интуиция победы на основе философской интерпретации творческой инициативы коллективного субъекта. Впервые дана оценка народного творчества как по сути явления победы бытия. Значительными в этом плане стали две уникальные, в своем роде, работы: Б.П.Вышеславцева о русском национальном характере и Е.Н.Трубецкого об искателях иного царства в русской народной сказке. Но если победное чувство онтологично и соответствует жизнеутверждающему началу человеческой активности, то «смущение победой» неотделимо от беды (небытия). Поскольку победы народа соответствуют беде, перемещаемой на другой народ, то не победа и удача, а дух непобедимости органичен стойкости общности и индивида в их противодействии враждебным началам.

Теоретико-методологические основы исследования. Методологическая ценность исследования объяснима пониманием автором метафизического значения эпистемологических изысканий. А именно, признавать ли методологически значимым тот ход размышления, в котором одно, искомое понятие, вписывается в известный понятийно-категориальный комплекс? И станет ли подобная логическая процедура определением понятия и социокультурного факта в их противоположности и тождестве? Поскольку смысл исследования состоял в личностном объяснении изменений жизненного мира, то и метод становится, в определенном смысле, представлением личности, то есть проблематизацией как реальности, так и ее понимания.

Определенный факт: социокультурная данность, событие, пробуждение сознания собственного «Я» в процедурах его интерпретации служит расширению бытийных границ мира (внешнего и внутреннего).

Именно этими исходными посылками обусловлен диалог с Платоном, его понятием истинного бытия; Аристотелем, его трактовкой временной меры бытия; Августином,его совмещением времен и вечности внутренним усилием ищущей души; В.С.Соловьевым, его представлением о связи субъекта с истинно-сущим, безусловным бытием предмета; М.Хайдеггером, его озаряющим видением «Я» в перспективе междумирия; А.Бергсоном, его любовным призывом, соответствующим творческой эмоции всего живого; А.Ф.Лосевым, его диалектикой мифа. Онтологический статус победы, ее экзистенциальный смысл и переживание пораженчества родственны духу концепций этих авторов о мире, человеке, бытии и поэтому соизмеримы личности (личности автора исследования, его оппонентов и потенциальных читателей). Этим выбором автор выражает приверженность идеям об уязвимости понимающего сознания, его зависимости не только от познавательной установки гносеологического субъекта, но и от эффектов событийной вовлеченности в объективную реальность. В такой ситуации автор исследования поставлен перед необходимостью осуществить свое право на радикальное философствование. Логика исследования является единством мысли и образа, рационального и иррационального и выражается в игровом строе текста: победа-беда; сила утраты -стойкость лишнего; могу не быть - не могу быть; страх небытия - болезнь бытия и т.д.

Цель и задачи исследования. Цель исследования состояла в выявлении бытийного статуса победы и поражения и экзистенциального содержания этих феноменов.

Достижение этой цели потребовало объяснения ряда теоретических позиций:

- значение победы в конституировании и развитии жизненного мира человека;

- логико-понятийная соотнесенность победы и поражения с фундаментальными философскими категориями: бытие и небытие, пространство и время, возможность и действительность, необходимость и случайность и др.;