автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Поэтика оценочных значений в произведениях И.А. Бунина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэтика оценочных значений в произведениях И.А. Бунина"

На правах рукописи

РЯБИКИНА Наталья Николаевна

ПОЭТИКА ОЦЕНОЧНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И.А. БУНИНА

Специальность 10.02.01 — русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 2006

Работа выполнена на кафедре русского языка Мичуринского государственного педагогического института

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Маркелова Татьяна Викторовна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Герасименко Наталья Аркадьевна кандидат филологических наук, доцент Фенина Галина Викторовна

Ведущая организация - Рязанский государственный университет

им. С.А. Есенина

Защита состоится «7» декабря 2006г. в 13 часов на заседании диссертационного совета Д.212.155.02 по защите докторских диссертаций (специальности 10.02.01 - русский язык, 13.00.02 - теория и методика обучения и воспитания (русский язык)) в Московском государственном областном университете.

Адрес: 107005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21а.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета. Адрес: 107005, г. Москва, ул. Радио, д. 10а.

Автореферат разослан «_»_2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат филологических наук, профессор

М.Ф. Тузова

ПРЕДИСЛОВИЕ

Диссертационное исследование посвящено изучению специфики оценочных значений в идиостиле Ивана Алексеевича Бунина в условиях художественного текста (на материале языка его прозы, поэзии, публицистики).

Объектом исследования являются семантика и прагматика лексических и фразеологических средств выражения оценки в художественной речи Бунина.

Уникальная языковая аксиологическая «картина мира» писателя раскрывает феномен его творческой личности, его всемирную значимость не только как величайшего прозаика и поэта рубежа двух столетий, непревзойденного переводчика, лауреата Пушкинской и Нобелевской премий, но и как тонкого стилиста, создателя «портретной живописи», неповторимого мастера словесности.

Предметом исследования являются лексические и фразеологические средства выражения оценки в идиостиле писателя, принцип их отбора и специфика организации в художественных текстах с учетом выполняемой ими функции (эстетической, экспрессивной, апеллятивной и др.).

Предпринятое исследование представляется актуальным по нескольким причинам.

Первая связана с пристальным вниманием и возросшим интересом современной лингвистики к аксиологической проблематике, которая рассматривается в рамках логического (работы Н.Д. Арутюновой, A.A. Ивина), функционально-семантического (работы Е.М. Вольф, Н.М. Лукьяновой, Т.В. Маркеловой, Л.О. Чернейко), функционально-грамматического (работы Г.А. Золотовой, П.А. Леканта, В.В. Лопатина, Т.В. Шмелева), функционально-стилистического (работы В.В. Виноградова, Л.А. Новикова, В.Н. Телии, В.И. Шаховского), а также национально-культурного (работы Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, Т.Н. Вендиной, А.Д. Шмелева, Е.С. Яковлевой и др.) и текстового (работы В.В. Леденевой, Т.С. Мониной, О.Г. Ревзина) аспектов исследования особенностей формирования оценочной семантики языковых единиц и изучения специфики значений оценочных слов и выражений.

Вторая основывается на очевидности того факта, что с течением исторического времени осознается культурно-эстетическая значимость и духовное величие русской национальной идеи, православное и гуманистическое наследие, носителем которого Бунин был всю свою жизнь.

Художественные поиски Бунина были сложны и всегда направлены на эстетизацию духовной сущности человека, связаны со стремлением разжечь в читателе искру любви к прекрасному, способности эмоционального сопереживания и нравственного возрождения. Эти индивидуально-художественные черты поэтики писателя воплотились в системе языковых оценок окружающей действительности, и, прежде всего, — человека.

Характер оценочного отношения автора к действительности раскрывает его творческую индивидуальность, «философию» человека и мира. Бунин всегда был сосредоточен на непоколебимой вере в сосуществование прекрасного и безобразного, счастливого и трагического начал в человеческой природе. Такое убеждение лежит в основе аксиологической «картины мира» писателя, руково-

дит им в оценке эстетической, морально-этической, духовной сути человеческой личности. Своеобразие языковой личности Бунина, его художественного наследия, и отсутствие целостного и системного описания оценочного фрагмента его языковой «картины мира» определяет третью причину актуальности данного исследования.

Целью исследования является системное описание лексико-фразеологи-ческих средств выражения оценочных значений и изучение индивидуально-авторских особенностей передачи ценностного отношения в идиостиле Бунина.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) показать аксиологическую позицию творческой языковой личности Бунина;

2) представить основные направления систематизации и классификации языковых средств выражения оценки в идиостиле писателя;

3) продемонстрировать механизм метафоризации значений зоонимов, фи-тонимов и артефактов, составляющих лексико-семантические группы (ЛСГ) слов с оценочными коннотациями;

4) рассмотреть особенности структуры и семантики знаков-коннотаций на примере стилистических фигур эпитета и сравнения;

5) выявить стереоскопичность метафорического образа в художественном пространстве писателя, его яркую внутреннюю форму, свидельствующую о необычайной языковой виртуозности автора;

6) классифицировать знаки-прагмемы с учетом специфики объекта оценки (лицо, признак) и оснований оценки (этическая, эстетическая, интеллектуальная, моральная и др.);

7) выявить градацию агентивов с отрицательной оценочной семантикой в высказывании, отражающую особенности коммуникативного статуса и эмоционального поведения субъекта;

8) продемонстрировать контраст коммуникативных ролей и социальных статусов субъекта и объекта на примере оценочной антитезы агентивов-предикатов в высказывании;

9) пронаблюдать полифонию оценочной характеристики объекта в семантике оксюморона, реализующего в высказывании полярные значения знаков-прагмем;

10)установить продуктивные типы семантических и структурно-семантических преобразований фразеологических единиц и проанализировать оценочные значения трансформированных оборотов;

11) продемонстрировать высокий прагматический потенциал трансформированных фразеологических единиц, выполняющих функцию эмоционально-оценочного воздействия на адресата высказывания;

12) показать окказиональное фразеотворчество писателя и его вклад в формирование русской национальной фраземики.

Основная гипотеза диссертации состоит в следующем: в художественных текстах Ивана Алексеевича Бунина полифония оценочной семантики знаков-коннотаций и зчаков-прагмем отражает взгляд писателя на человека как на многостороннюю, противоречивую личность, а синтез полярных оценочных

характеристик отражает феномен «любви - нелюбви» Бунина к русскому человеку.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе оценочной «картины мира» Бунина лежит сложный симбиоз положительных и отрицательных квалификаций объекта, отражающий мысль писателя о парадоксальной сущности человека, единстве его полярных начал.

2. Структурно-семантические и функциональные особенности знаков-коннотаций в идиостиле писателя раскрываются в системе стилистических фигур: метафоры, сравнения и эпитета.

3. Оценочная метафора в языковой «картине мира» писателя направлена на создание образного портрета человека и реализуется типологией предикатов: зоонимов, фитонимов, артефактов, образующих лексико-семантические группы;

4. Полифония оценочной семантики зоонимов, их яркая внутренняя форма способствует стереоскопичности описаний человека, раскрывает его многогранность и противоречивость.

5. Фитонимы и артефакты приобретают оценочные коннотации на основе эмоционально-перцептивных впечатлений субъекта речи.

6. Знаки-прагмемы в художественной речи писателя раскрывают оценку объекта-лица в непосредственной зависимости от коммуникативной ситуации и прагматических установок говорящих персонажей в высказывании.

7. Агентивные имена являются регулярным языковым средством выражения отрицательного оценочного отношения субъекта к объекту и реализуют градацию эмоционального напряжения и динамику коммуникативных намерений субъекта в высказывании.

8. Антитеза прагмем-предикатов в высказывании раскрывает биполярность оценочной характеристики объекта, диффузность оценочной семантики высказывания.

9. Идиостилевой чертой языка писателя является прием оксюморона, в качестве структурных элементов которого выступают прагмемы с полярной оценочной семантикой, образующие различные типы словосочетаний.

10. Фразеологические единицы в художественной речи писателя образуют уникальную область оценочных номинаций объектов внеязыковой действительности.

11. Фразеологические единицы в художественных текстах Бунина подвергаются системной семантической и структурной трансформации, способствующей актуализации и интенсификации оценочных коннотаций их семантики.

12. Окказиональные фразеологические единицы являются речевыми выразителями ценностных ориентаций автора и показателями динамического развития фразеологической системы русского языка.

Теоретической основой исследования являются функционально-семантический и коммуникативно-прагматический подходы к категории оценки (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, Г.А. Золотова, Т.В. Маркелова, В.Н. Телия, Л.О. Чернейко и др.), которые предполагают анализ языкового знака с телки зрения его использования в речевой деятельности, в случае нашего исследова-

ния - в художественных текстах Бунина. При анализе идиостиля исходными для автора являлись труды: М.М. Бахтина, А. Вежбицкой, Г.О. Винокур, В.В. Виноградова, В.В. Леденевой, A.A. Потебни, О.Г. Ревзиной и др. ученых; а также исследования буниноведов: В.А. Афанасьева, А.К. Бабореко, Г.М. Блага-совой, А.Е. Горелова, Т.В. Дзампаевой, Л.А. Колобаевой, В.Я. Линкова, Н.М. Любимова, Ю.В. Мальцева, О.Н. Михайлова, H.A. Николиной, О.В. Сли-вицкой и многих других.

При рассмотрении фразеологического фрагмента языковой картины мира писателя мы опирались на труды фразеологов В.Л. Архангельского, В.Т. Бон-даренко, Е.А. Добрыдневой, A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко, Ю.П. Солодуба, В.Н. Телии, Н.В. Халиковой, Н.М. Шанского и др.

Основные методы настоящего исследования — лингвистическое наблюдение, филологический анализ художественных текстов на основе структурно-семантического и прагматического описания; индуктивный метод анализа, предполагающий переход от конкретных языковых фактов к их систематизации, а также обозначение на этой основе теоретических положений и выводов. На разных этапах работы использовались также приемы компонентного семантического анализа, сопоставительный метод анализа языковых единиц, метод трансформации, метод этимологического анализа.

Результаты и выводы диссертационного исследования основываются на текстах, извлеченных из Собрания сочинений И.А. Бунина в 6-ти томах (Бунин, И.А. Собрание сочинение: В 6 т. / И.А. Бунин. - Т. 1 — 6. — М.: Худож. лит., 1987- 1988).

Были обследованы тома I — VI, включающие произведения различной жанровой принадлежности: пейзажная и философская лирика (т. I), повести и рассказы (т. II - III), короткие рассказы (т. IV), роман и цикл новелл (т. V), воспоминания, дневники, статьи (т. VI).

Исследовано около 1500 фрагментов художественных текстов, содержащих порядка 3000 лексических и фразеологических знаков с оценочной семантикой. л

Определения лексических значений даются по Толковому словарю русского языка Е.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (СОШ) (2004); Толковому словарю русского языка в 4-х томах / Под ред. Д.Н. Ушакова (ТСУ) (1935 - 1940); толкования фразеологических значений по Фразеологическому словарю русского языка / Под ред. А.И. Молоткова (ФСМ) (1978).

Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в нем впервые рассматривается вся совокупность лексических и фразеологических средств, образующих оценочную «картину мира» писателя, аксиологическую составляющую его идиостиля. Диссертационное исследование представляет собой системное семантико-прагматическое, стилистическое, функционально-грамматическое описание лексических и фразеологических средств выражения оценки с указанием характера ее основания в текстах писателя (эстетическая, интеллектуальная, морально-этическая, социальная и др.), выведением типологии оценочных предикатов, представленной системой ЛС.Г.

Исследование имеет общефилологическую направленность: системное описание оценочных средств позволяет выявить принципы художественного мышления автора-творца, а также раскрывает уникальность и неповторимость его языковой личности в аспекте ценностного мировосприятия.

Практическая ценность исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы в вузовских курсах по стилистике языка и текста, по современному русскому языку в разделах «Лексика» и «Фразеология», а также в процессе преподавания лингвистического анализа художественного текста, при разработке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемам аксиологии. Кроме того, собранный и обработанный материал может использоваться в ходе проведения спецсеминаров, посвященных языковым особенностям произведений писателя.

Апробация проведенного исследования заключается в том, что его содержание и результаты отражены:

• в четырех научных публикациях;

• в изложении отдельных положений в докладе на X Международной юбилейной конференции «Текст. Структура и семантика» (Москва, МГОПУ им. М.А. Шолохова, апрель 2005), на межвузовских научных конференциях в Мичуринском государственном педагогическом институте (2005, 2006), в Тульском государственном педагогическом университете (2005).

Структура диссертационного исследования. Исследование состоит из Предисловия, Введения, трех глав, Заключения, Списка сокращений, Списка источников, Библиографического списка и Списка словарей.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В Предисловии обосновывается выбор темы, ее актуальность; определяются предмет и объект научного поиска; цель, задачи; выдвигается гипотеза; указываются научная новизна и практическая значимость работы, обосновывается ее актуальность, называются методы анализа языкового материала.

В Главе I «Знаки-коннотации в системе средств выражения оценки в идиостиле И. Бунина» исследуется лингвистическая природа знаков-коннотаций, раскрываются их функционально-семантические и стилистические особенности.

Многокомпонентная структура оценочной семантики, представленная субъектом, объектом, оценочным предикатом, определяет ее функциональную типологию, раскрывающуюся в триаде оценочных знаков: знаков-функций, знаков-коннотаций и знаков-прагмем. Эти языковые средства выражения оценочных значений представлены в ранге функционально-семантического поля (ФСП), которое относится к полицентрическим полям и имеет ядерно-периферийную организацию, представляющую собой соотношение элементов разного уровня с единой оценочной семантической доминантой, но различными средствами их речевой реализации.

В отличие от знаков-функций и знаков-прагмем знаки-коннотации относятся к периферии ФСП и ориентированы на объект оценочного суждения как «предмет ценности (потребности) субъекта, а их прагматическое значение специфическим образом связано с денотативным аспектом значения слова» (Т.В. Маркелова).

Знак-коннотация характеризуется внутренней формой слова, причем эта внутренняя форма, по мнению В.В. Виноградова, может уясняться «лишь на фоне материальной и духовной культуры той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово» (В.В. Виноградов), что в свою очередь определяет зависимость оценки-коннотации от социокультурного статуса автора оценки, обусловленность его оценочных суждений культурно-эстетическими, социальными, психологическими и историческими традициями эпохи.

Художественная философия Бунина во многом основана на вере в незыблемость вечных устоев жизни, ее первоначал («добро», «красота», «любовь»), которые невозможно изменить, а также глубоком убеждении, что чудесный дар впечатлительности и памяти дан человеку для того, чтобы бороться со смертью, утверждать жизнь перед лицом смерти.

В основе стилевого своеобразия языкового почерка писателя лежат ключевые образные ассоциации, так как именно возникающие в художественном сознании автора образы несут на себе печать национально-культурного своеобразия его мироощущения, а их эстетическая и гносеологическая природа может быть выявлена только сквозь призму оценочных средств его языковой картины мира, ибо «путь к бунинской философии лежит через бунинскую филологию — и только через нее» (В.Ф. Ходасевич).

В оценочном дискурсе писателя эмоциональная, эстетическая, психологическая природа образности знаков-коннотаций раскрывается в системе следующих стилистических фигур и средств:

• эпитетов:

холодные восковые уши; мраморное юношеское лицо; кроткие горлинки; гробовые ресницы; клубничный нос; бараний взгляд; бамбуковое положение; выцветшие глаза; хрустальная вода и т.д.;

• сравнений:

устал, как собака; горы - как южное море в тумане; важная, как холмогорская корова; лес, точно терем расписной; умна, как бес; кричит, как орел; лицо — словно золото с бронзой; сижу, как сыч на бугре и т.д.;

• оксюморонов:

старчески-детский голос; горькая радость; живая покойница; убогая гордыня; померкших глаз сиянье; грешно-скромная девушка, стократ блаженная тоска; гримасы ужаса; радостные рыданья; мальчишески-женскую голову; жалобно-радостный визг; грустная улыбка; сладкая мука; скорбный привет и т.д.

Благодаря уникальным языковым экспериментам писателя, данные образные средства приобретают в его художественной речи особую оценочную экспрессию, получают статус стилистических доминант его поэтики, определяют

специфику его художественного мышления: ведь «писатель всегда мыслит образами» (IV, с. 616).

Отличительной особенностью функционирования знаков-коннотаций представляется «соотношение импликациональных - интенсиональных призна-ков_ оценочной семантики» (Т.В. Маркелова), позволяющее реализовать в речевой деятельности прагматический потенциал их внутренней формы.

Эта особенность структуры и семантики знака-коннотации раскрывается в языковом феномене метафоры как семантическом ресурсе образных номинаций.

Как показывают наблюдения, коннотативная структура слова, его оценочный потенциал, в языковой «картине мира» писателя определяется сравнением — уподоблением, в механизм которого вовлечены разные сущности объективного мира в их многогранном переплетении и взаимодействии на основе следующих смысловых оппозиций:

Человек -» Растение

Человек Животное

Человек -» Артефакт

Эти эмпирические смысловые оппозиции определяют антропоцентрический принцип метафоры Бунина и раскрывают типологию образных номинаций человека в системе следующих лексико-семантических групп (ЛСГ) слов:

1) ЛСГ зоонимов (слов, обозначающих животных): собака, волк, медведь, лев, енот, гиена, баран, бык, кабан, коза, лошадь, овца, осел, свинья и др.;

2) ЛСГ фитонимов (слов, имеющих в основе названия растений): лилия, подснежник, фиалка, верба, дуб, ива, тополь и др.;

3) ЛСГ артефактов (предметов, созданных человеком) и натурфактов (природных объектов): арчак, болван, булат, весло, дроги, дубина, дуло, золото, кирпич, клещи, коклюшка, огонь, обсевок, порох, просфора (просвира), свеча, сосуд, стропило, сукно, транда.

В языковой «картине мира» писателя механизм образования метафорических значений слов базируется на соотношении субъекта мыслительной аналогии (то, что сравнивается), функцию которого выполняет человек, и объекта («коррелята», «метафорического фокуса» - того, с чем сравнивается), представляющего собой элементы растительного, животного и предметного мира.

Как показывают лингвистические наблюдения, образная оценка человека, реализуемая в высказывании зоонимами-предикатами, затрагивает такие его признаки, как:

1) внешний облик человека

жеребец, йоркшир, кобылка (копытные животные), орутан (орангутанг) // ворон, гадюка, животное, кабан, лошадь, мандрила (мандрилл — обезьяна), нетопырь, филин, чушка, щенок;

2) психические свойства личности

голубка, канарейка, коза, пеночка, ястреб // байбак, баран, боров, крот, наседка, суслик;

3) особенности поведения

боров, животное; зверь, змея, кабан, свинья, скотина, собака;

4) социальные качества:

зверь, зубр, лев//волк, гнида.

Используя смысловую двуплановость метафорической номинации, «игру» переносного и буквального значений слова, писатель создает для традиционных образов новый контекст, который отражает их оценочно-коннотативный потенциал:

1) — Ну, это не я первый, не я последний, - возразил Тихон Ильич, нахмуриваясь. - Все грешны. Да ведь сказано: за один вздох все прощается.

Кузьма покачал головою.

- Говоришь привычное! — сказал он строго. — А ты остановись да подумай: как это так? Жил-жил свиньей всю жизнь, вздохнул — и все как рукой сняло! Есть тут смысл ай нет? (III, с. 27);

2) «Не до леригии нам, свиньям!» - подумал он и, как бы оправдываясь перед кем-то, грубо прибавил: «- Поживи-ка у деревни, похлебай-ка кислых щей!» (III, С. 38).

Диалог братьев Красовых содержит оценку не только религиозности русского народа (жил свиньей всю жизнь, все грешны), но и оценку всей психики дурновца, «привыкшего к полурастительному, бессознательному бытованию» (JI.A. Иезуитова), всегда готового оправдать себя и свои поступки (не до леригии нам, свиньям) теми условиями и средой, которые его окружают (поживи-ка у деревни...). Отрицательная оценка духовной бедности народа в данном контексте содержится в семантике образа-зоонима свинья на основе ее оценочных коннотаций: «грешник», «безбожник» (ср.: символ метафоры-зоонима свинья -«нечистоплотный» (Г-Н. Скляревская), «грубый», «примитивный», «неотесанный» (ЮД. Апресян)).

«Стереоскопичность» бунинского образа, яркая внутренняя форма - это результат глубоких раздумий писателя о трагизме человеческой судьбы, о человеке с «пестрой душой», которая соткана из полотна противоречий:

- Старушка дружелюбная, старая барская гнида, верная Личарда, - подтвердил Тит, - Здорово земляных шмелей послухала! (III, с. 354).

Коннотативные признаки — «гадкий», «ничтожный», «раболепный», создающие отрицательное отношение к объекту в высказывании, на основе компонентов переносного значения слова гнида — «противный, подлый человек» (семема 2, COLLI, с. 134), вступают в контраст с оценочной тональностью сказочного персонажа Лнчарды, который является воплощением верности, услужливости и преданности. Эти качества подвергаются у говорящего переоценке, что отражает полифонический характер создаваемого метафорического образа.

Оценочная зоонимная метафора помогает писателю отразить многогранную природу человека, сложность его духовного мира и отношений с людьми. Необычная изменчивость внутреннего мира человека, проблема его взаимоотношений с внешним миром показывается Буниным тонко и объемно, характеризуя его как гуманиста и реалиста одновременно:

К старости он еще более раздался в кости, стал еще более велик, сутул, неуклюж - и был прозвсн в Стрелецке Мандриплой (III, с. 455).

Образная метафора здесь отражает бунинскую концепцию человека, обнаруживающую неразрывную связь антропологических взглядов писателя с его пониманием «зоологичности», как особой «приметы человеческой породы», его «внешнего знака», который определяет путь человека, «гениального» или же «преступного» (Г.Ю. Карпенко).

Физические данные человека, объекта оценки, отраженные в семантике предикатов — велик, сутул, неуклюж, ложатся в основу ассоциативных представлений о денотативных характеристиках зоонима: мандрил — «большеголовая короткохвостая обезьяна из семейства павианов, живущих в Гвинее» (ТСУ, И, с. 137). Образ данного зоонима отражает одно из атавистических проявлений «чувственности» человека, он сосредоточен не только на признаке, эксплицирующем сходство, но и содержит оценку, отражающую языковую личность автора и роль личного тезауруса в отборе и организации образных ассоциаций.

Таким образом, «внешняя изобразительность», отличающая художественную манеру повествования Бунина, раскрывается в неповторимом, уникальном наборе зоонимов-предикатов, воплощающих авторский замысел в произведении. Образность знаков-коннотаций зависит от личного опыта повествователя, перцептивных свойств интенционального объекта, делающих его особенным, выделенным из ряда ему подобных, и требующих нетривиальных по своей природе номинаций.

Автору удается достичь многоплановости оценочных описаний с помощью метафоризации семантики фитонимов в высказывании и актуализации их коннотаций.

Лиризм, присущий метафорическому образу, является художественной приметой стиля Бунина, спецификой его творческой позиции, раскрывающей мир сквозь призму жизненного, нравственного и эстетического опыта:

У) Я почувствовал, что отец прав, - «нельзя жить плакучей ивой», что «жизнь все-таки великолепная вещь», как говорил он порой во хмелю (V, с. 82);

2) Ковалев, спотыкаясь, таскает в девичью солому, ручки старых кресел с чердака...

- За милую душу истопим, - твердит он. — Крендели еще есть... Яиц бы напечь!

- Тащи их на кон. А то сидим плакучими ивами! (II, с. 96)

Природа становится для автора неиссякаемым источником эмоциональных впечатлений, рождающих яркие живописные метафоры: «жить плакучей ивой» представляет собой индивидуально-авторское восприятие внутреннего состояния героев, их безрадостное существование. Метафорическое высказывание основывается на сопоставлении денотативных характеристик фитонима (плакучая ива — «кустарник со свисающими длинными ветвями» (СОШ, с. 528)) с психоэмоциональным и физическим состоянием человека, определяющим его мироощущение: жить плакучей ивой или поведение: сидим плакучими ивами, как лишенное радости, стремления, интереса, что и лежит в основе их ассоциативного сближения (ср.: жить «как плакучая ива» - жить «опустив руки»).

Бунинское слово-образ в его метафористике имеет свою неповторимую палитру оттенков, составляя многоцветный, переливающийся всеми гранями восприятия комплекс впечатлений, ощущений, эмоций и оценок:

1) Было и лицо у нее редкое: тон кожи ровный, теплый, - тон какого-нибудь самого первого сорта яблок... (IV, с. 391);

2) Низко, с притворным смирением клонил передо мной густую седую голову нищий... и вдруг поражал: жидко-бирюзовые глаза застарелого пьяницы и огромный клубничный нос — тройной, состоящий их трех крупных, бугристых и пористых клубник ... (V, с. 200).

Чувственность, осязаемость метафорического портрета героев есть результат перцептивной активности повествователя, воспринимающего окружающий мир и людей в нем во всей полноте их взаимодействия. Психологической основой метафорических «открытий» субъекта-повествователя являются «перцептивные модусы, раскрывающие восприятие окружающего мира с помощью пяти органов чувств: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса» (И.Г. Рузин). Восприятие цвета (тон ... самого первого сорта яблок), формы и размера Склубничный нос) физических данных объекта является одним из аспектов визуального перцептивного модуса.

В данных примерах фитонимы клубника и яблоко, объединяемые архисемой «плоды», развивают метафорическое значение на базе имплицитного индивидуально-авторского сопоставления цвета и формы с чертами лица человека

— объекта оценочной характеристики.

Таким образом, уникальность метафорических значений фитонимов в оценочных описаниях и характеристиках объекта-лица раскрывает систему субъективных перцептивных возможностей субъекта, его способность оценивать тот или иной признак объекта сквозь призму зрительных, обонятельных впечатлений.

В художественной речи Бунина оценочные коннотации входят в семантическую структуру слов, обозначающих не только животных, растения, реалии природного мира, но и предметы и их свойства.

Реализуя третью ЛСГ предикатов в высказывании - ЛСГ артефактов, эти слова осуществляют в высказывании процесс предикации качеств, формы, размера, цвета и других атрибутов артефактов, окружающих быт и жизнь человека

— внешности, характеру и образу жизни самого человека.

Создавая метафорический «портрет» своих героев, Бунин выступал как непревзойденный психолог-портретист, мастер поразительно метких и необычных образов, при этом в метафорический фокус могут попадать самые неожиданные свойства и признаки коррелята, раскрывая читателю новые стороны знакомых объектов действительности:

Сперва он пошучивал.

- Нет-с, уж я своего добьюсь, - говорил он знакомым. — Без детей человек

— не человек. Так, обсевок какой-то... (III, с. 9).

Эмоциональное состояние отчаяния, безысходности руководит персонажем в оценке своего положения на основе актуализации образных негативных коннотаций: «лишний», «никчемный», «неполноценный», имплицитно присутст-

вующих в семантической структуре лексемы обсевок — «остатки от просеивания, высевки» (ТСУ, II, с. 710). Отрицательное отношение персонажа к своему одинокому, бездетному и, следовательно, бессмысленному существованию в совокупности с образно-ассоциативной внутренней формой лексемы обсевок образуют комплекс эмоциональных, гносеологических и психологических аспектов метафорического переноса.

Нетривиальная сочетаемость единиц языка кодирует уникальный взгляд на вещи наблюдателя, находящегося в пространстве, воспроизводимом текстом:

1) «Скука!» - подумал Тихон Ильич и тотчас же свирепо гаркнул на старика, тащившего вязанку старновки:

- Что ж по грязи-то тащишь, старая транда? (III, с. 36);

2) Под попоной — его неподвижные ноги. Они так противоестественно тонки..., что я поспешил отвести глаза... А он еще пошутил:

- Посмотрите-ка, что делается! Не ноги, а коклюшки! Хоть кружево плети (IV, с. 305).

В узуальном употреблении слова транда и коклюшки не содержат какие-либо оценочные компоненты, так как интенсионал данных слов представлен следующей лексикографической информацией: коклюшка — «точеная палочка с утолщением и шариком на конце для плетения кружев» (СОШ, с. 282), транда — «гитара, балалайка» — устарев. (СД, IV, с. 426). Однако в контексте авторских интенций и пресуппозиций высказывания (описание болезни героя со стороны рассказчика - субъекта во втором примере, и неприятие субъектом действий и поведения объекта оценки - в первом) эти слова содержат оценочный имплика-ционал. Семы интенсионала коклюшка — «точеная», «палочка» порождают оценочные коннотации — «худые», «неподвижные», «больные», которые актуализируют коммуникативные установки неприязни, неудовлетворения субъектом данной картины. На базе семы «балалайка» слова транда развиваются негативные имплицитные характеристики лица — «пустоболт», «бездельник», «неуклюжий», которые дополняются семантическим содержанием производящего глагола трандыкать — «бренчать, играть на балалайке» (см.: СД, IV, с. 426).

Субъективность метафорического образа здесь определяется индивидуальностью ощущения субъекта — повествователя, спецификой его экстралингвистического кругозора. Оценочные коннотации артефактов, занимающих позицию предиката в высказывании, создают предпосылки для расширения семантических границ метафорического переноса слов, появления его нового контекстуального звучания.

Художественное мастерство и стилистическое новаторство Бунина раскрывается в системе его метафорических эпитетов, выполняющих в высказывании функцию образных определений и представленных производными зоо-нимов в форме притяжательно-относительных имен прилагательных, которые образуют ЛСГ млекопитающих: антилопьи, волчий, воловья, кабаньи, козлиный, коровье, лошадиное, ослиная, медвежьи; ЛСГ птиц: вороньи, куриный, петушиный, птичье, совиные, цыплячье, ястребиные.

В системе метафорических значений эпитетов отражена внешняя и внутренняя сторона личности объекта оценки - человека с учетом следующих параметров:

1. Внешний облик:

коровье лицо, заячьи ноздри, лошадиное лицо, птичье личико, козлиный профиль, совиные глаза, медвежьи глазки, кабаньи глазки, ястребиные глаза, газельи глаза, вороньи глаза, лисьи глазки, цыплячье тело, воловья шея, , паучиное туловище, лисий пух на голове и т.д.

2. Психические свойства личности, проявляющиеся в чертах характера, поведении, умственных способностях:

ослиная челюсть, петушиный голос, волчий аппетит, умишко куриный, петушиная гордость и т.д.

Выполняя в тексте атрибутивную функцию, прилагательные при метафорической трансформации актуализируют потенциальные оценочные семы на основе сложных ассоциаций и эмоциональных впечатлений субъекта:

И она с приветливой и радостной улыбкой пошла ... навстречу старухе с лошадиным лицом и совиными глазами (II, с. 150).

Автор достигает глубины и психологизма в изображении внешнего облика человека, используя новые приемы раскрытия внутренней формы слов в контексте окказионального сближения: семантическая структура зоонима сова — «хищная птица с большими глазами и крючковатым клювом» (СОШ, с. 740), а также интенции воздействия на воображение адресата — читателя путем раскрытия подлинной сущности объекта, формируют переносное значение эпитета, которое имплицирует признаки — «хищность», «скрытность» (ср.: ночной образ жизни сов).

Метафорическое словосочетание с лошадиным лицом представляет собой такую оценку внешности объекта, при которой семантические признаки прилагательного лошадиный в переносном употреблении — «непомерно большой», «который годится не человеку, а лошади» (ТСУ, II, с. 93) вводят в фокус иронично-неодобрительное отношение субъекта к объекту, раскрывают мотивы выбора данных импликациональных признаков, конгруэнтных описываемому факту.

Таким образом, лексическая производность зоонимов {осел - ослиный) способствует образованию метафорических значений дериватов, выполняющих в художественных текстах писателя стилистическую функцию эпитетов, а также развивающих в высказывании отрицательные коннотации.

Бунин достигает новых художественных эффектов в изображении внутреннего мира личности путем детализации, экспликации малейших возникающих в сознании сходств и подобий в метафорической семантике сравнительных оборотов.

Основной формой сравнений в языке писателя является объединение двух его компонентов (актантов): субъекта и объекта с помощью союза как, модально-сравнительными союзами точно, будто, словно, как будто, вроде.

В художественное речи писателя сравнительное оценочное значение развивают зоонимы баран, заяц, корова, крот, обезьяна, овца, пес, собака; змей

(змея), паук, скорпион; лунь, орел, попугай, сыч, чайка; фитонимы: кокос, лилия, лоза, цветы, фиалка, а также артефакты: просфора, весло, удило, шест, порох, арчак, дуло, свеча и др.

Пытаясь показать в своем творчестве «трагические основы» русской души, Бунин этот трагизм обнаруживал в противостоянии ее светлых и темных сторон, а чаще в их взаимопереплетении:

Мерным шагом, с высокими посошками, гили толпы замученных усталостью и зноем богомолок. Они отвешивали ему низкие, смиренные поклоны, но теперь ему уже все казалось жульничеством.

- Смиренницы! А грызутся небось на ночевках, как собаки! ('III, с. 17).

Контрастный характер оценочной номинации создается объединением в

одном высказывании семантически антонимичных языковых средств. Объект оценки раскрывается в единстве полярных начал своей природы: внешнего, видимого нравственного начала: лексема смиренницы - «смиренный, кроткий человек» (СОШ, с. 735) и внутреннего, скрытого от других, «звериного» начала: жестокости, жадности, сварливости — сравнение как собаки в значении «до предела, до крайности» (при характеристике действия, выраженного глаголом -ФСМ, с. 442).

«Стереоскопичность» и «ненасытимость» (А.И. Павловский) зрения Бунина помогает ему через рождающееся в акте познания действительности художественное впечатление выразить свое оценочное отношение, что стилистически обогащает создаваемый образ, ведет читателя от мельчайших деталей внешнего облика человека к целостному о нем представлению:

Посмотрел я на нее на всю, посмотрел на фиалки, которые она приколола к своей новенькой жакетке...

- Вот и вы вся такая же, как эти фиалки... (V, с. 355).

Деталь внешнего облика, подмеченная субъектом-повествователем, становится значимой для характеристики объекта с позиций его индивидуальности и неповторимости.

В данном случае, пытаясь передать эффект возникшего визуального впечатления, говорящий намеренно уходит от предельной конкретизации в описании предпосылок образного сравнения, выводя на передний план контекст.

Являясь «мастером портретной живописи» (Н.М Любимов), стремясь избежать всякой неточности и приблизительности в описании, автор использует меткие сравнительные обороты, выводящие на поверхность неожиданные соответствия, возникающие в его «образной памяти»:

Лицо — широкое, цвета замазки, ноздри, как два ружейных дула, нос - переломленный, вроде седельного арчака, а глаза, - как это часто бывает при таких носах, светлые, остро-блестящие (III, с. 41).

Писатель задает работу читательскому воображению. Он заставляет читателя представить сначала обозначенный в сравнении предмет, например, дуло -«переднее отверстие ствола огнестрельного оружия» (ТСУ, I, с. 810), а затем мысленно перенести это представление на портретную деталь внешности. Этот прием способствует создачию комического эффекта описания, приближающего образное сравнение такого плана к гротеску: ср.: арчак, как «деревянный остов

седла, состоящий из передней и задней луки (дуги) и двух боковых лавок» (СД, I, с. 25) и нос, как часть лица, сопоставляются по ассоциативному сходству формы.

Образное сравнение может стать основой создания сензитивной метафоры:

... смугло-янтарное лицо, великолепные и несколько зловещие в своей густой черноте волосы, ... черные, как бархатный уголь, глаза... (V, с. 461).

Многоплановость метафорического значения формируется актуализацией цветового оттенка — семы «черные», «выразительные» извлекаются из импли-кационала лексемы уголь путем ассоциативного переосмысления значения (см.: уголь - семема 2 (СОШ, с. 825)), а эпитет бархатный указывает одновременно и на отлив, и на мягкость цвета. В данном контексте образное сравнение как бархатный уголь дополняет характеристику внешности героини описанием ее глаз, имеющих, по мнению рассказчика, мягкое, ласковое выражение. Таким образом, стилистически обогащая высказывание или описание, сравнение воспроизводит оценочный портрет человека через конкретно-чувственное восприятие предмета, образуя неповторимую микрокартину.

В Главе II «Знаки-прагмемы как ведущее оценочное средство в художественной речи И. Бунина» рассматриваются знакн-прагмемы, обнаруживающие в художественном пространстве писателя обширную область оценочных предикаций.

Находясь в центре ФСП оценки, прагмемы в структуре своей семантики обнаруживают одновременное отражение объекта и его ценностного признака, т.к. оценочная позиция автора, прагматическая информация «встроена» в словарное значение слова» (Т.В. Маркелова), характеризует денотата языкового знака - человека, явление, ситуацию в свете их положительных или отрицательных качеств.

Как показывают лингвистические наблюдения, в системе средств выражения оценки в идиостиле писателя особо выделяются прагмемы с оценочной семантикой лица, агентивы (Т.В. Бахвалова), и прагмемы с признаковой оценочной семантикой, представленные в текстах именами прилагательными.

Выполняя функцию оценочного предиката в высказывании, агентивы не только выражают отношение говорящего к объекту, но и характеризуют коммуникативный статус самого субъекта речи. Аксиологическая информация, содержащаяся в семантике агентива, может указывать не только на качества или свойства денотата этого слова, не только на отношение к нему говорящего, но и, во многом, на фигуру и личность самого говорящего, на аспекты, так или иначе связанные с «Я» субъекта речи.

Как показали лингвистические наблюдения, говорящие персонажи Бунина наиболее часто реализуют следующие варианты отношений в процессе актуализации оценочного отношения в высказывании (Л.О. Чернейко):

1) «Я» выше линии, другой ниже» (высокомерие),

2) «Другой ниже линии» (снисхождение),

•3) «Я» ниже линии» (самоуничижение).

Эти социальные позиции субъекта речи раскрывают целую палитру его эмоционально-коммуникативных установок в высказывании: неодобрение — порицание — осуждение —уничижение — презрение — возмущение, реализующих движение оценки по шкале.

, В художественном пространстве Бунина прагмемы-агентивы, занимая позицию оценочного предиката в высказывании, характеризуют объекта-лица по следующим признакам:

• оценка внешнего облика (эстетическое признание):

- в положительной сфере: красавец, красавица, королева;

- в отрицательной сфере: великан, дундук, дылда, карга, оборванец, покойница, толстяк, урод, урода;

• оценка интеллектуального уровня (обладание знаниями, мастерством или их отсутствием):

- в положительной сфере: гений, молодец, мудрец, умница;

- в отрицательной сфере: далдон, дулеб (устар.), дурак, идиот, невежа, неуч, профан, тупица;

• оценка профессиональных качеств, рода деятельности, социального положения:

- в положительной сфере: поэт, поэтесса, царица;

- в отрицательной сфере: богач, бродяга, босяк, вор, дилетантка, колдун, лакей, нищеброд, обыватель, обывательница, побирушка, полукровок, прихлебатель, раб, содержанка, спекулянт, холоп, шулер;

• оценка поведения человека, свойств характера:

- в положительной сфере: бестия, джентельмен, добряк, мастерица;

- в отрицательной сфере: актер, актриса, бездельник, бестолочь, бокутир, вертопрах, гордец, гуляка, драчун, дуралей, истеричка, лгун, лентяй, лоботряс, лодырь, неврастеник, нелюдим, обжора, прохвост, психопат, пустоболт, посмешище, сквернослов, слюнтяй, чудак, шут, щеголь, эгоист, фантазер;

• оценка морально-этического, нравственного облика человека:

- в положительной сфере: скромник, смиренница, поилец-кормилец, путе-водительница, страдалица;

- в отрицательной сфере: выродок, деспот, дикарь, живодер, завистник, злодей, каторжник, мерзавец, мот, мошенник, наглец, наушник, негодяй, ничтожество, плут, предатель, преступник, пропойца, пьяница, разбойник, развратник, расточитель, сплетник, трус, ханжа, ярыга.

В произведениях писателя агентивы наиболее часто используются персонажами для выражения своего отношения к окружающим:

- Народ! Сквернословы, лентяи, лгуны, да такие бестыжие, что ни единая душа друг другу не верит! И все они такие, все! — закричал он плачущим голосом... (III, с. 106).

Это высказывание Тихона Ильича, одного из главных персонажей повести «Деревня», репрезентирует позицию автора-моралиста, иссследующего глубинные основы характера русского народа и показывающего всю правду жизни

без прикрас, полную горечи, сарказма, переходящего в резкое отчуждение, негодование.

Накал негативных оценок-номинаций раскрывается в градации: сквернословы -лентяи — лгуны и отражает крайнюю степень эмоционального напряжения субъекта речи, проходящего следующие этапы выбора коммуникативно-прагматических установок в высказывании: осуждение — презрение — уничижение, и выражающего модель социальных отношений «Я» выше, другой ниже».

Таким образом, интенции говорящего, сильные эмоции неприятия данного положения вещей направляют его на поиск языкового знака, выражающего наибольшую степень проявления пейоративного признака с точки зрения самого субъекта.

Представляя в высказывании человека как носителя свойств и деятеля, прагмемы образуют уникальную область номинаций, раскрывая в одном речевом контексте полифонию его оценки:

- До чего дерзок этот дылда, вы и представить себе не можете! Но положительно гений! Золотые руки! (III, с. 140)

Первая часть высказывания реализует неодобрение, порицание объекта с помощью семантики лексемы дылда, выражающей отрицательную оценку внешности человека - «высокий нескладный человек» (СОШ, с. 184) и предиката дерзок, который раскрывает негативные качества поведения объекта.

Вторая часть оценочной характеристики основана на антитезе: дылда — гений, золотые руки, которая вносит положительные оценочные смыслы в портрет человека на основе семантики своих компонентов: «человек, обладающий высшей творческой способностью» (лексема гений (СОШ, с. 128)) и «человек, очень искусный в своем деле», «мастер своего дела» (фразеологизм золотые руки (ФСМ, с. 398).

Такого рода оценка-антитеза является доминирующей в речи персонажей Бунина, демонстрирует симбиоз отрицательной зоны шкалы: неодобрение (дылда) и положительной: похвала (гений) - восхищение (золотые руки).

Оценочный портрет объекта обнаруживает здесь своеобразный взгляд писателя на сложность человеческой природы, ее способность соединять в себе жестокость, глупость - с одной стороны, и силу, душевность, талант - с другой. Показ таких противоречий и преследует автор при передаче ценностного отношения к личности в высказывании с помощью характеризующих агентивов.

Как показывают лингвистические наблюдения, в речевой практике персонажей Бунина агентивная лексика представлена в пределах одной синтагмы именами, выражающими оценку личности на крайних элементах ее шкалы -очень плохо и очень хорошо:

1) «... Я... был в ту пору красив почему-то южной, горячей красотой, был даже ... «неприлично красив», как сказал мне однажды один знаменитый актер, великий обжора и умница... (V, с. 461);

2) Он стал хозяйствовать, думал служить в только что открывшемся земстве, но и в земстве ему не повезло: предводитель... сказал, что Капитон

Иваныч «добряк, но фантазер, старый фантазер... отживающий свое время тип» (II, с. 34).

Полярность оценочной характеристики формируется антитезой агентивов, занимающих в высказывании позиции предикатов: умница - скрытная, добряк — фантазер. Причем, если в первом случае объекту предицируются качества, выводимые из агентива умница - «умный, способный человек» (СОШ, с. 833), а агентов обжора лишь выводит на поверхность несоответствие внешних проявлений объекта и его внутреннего состояния, то во втором случае агентивное имя фантазер представляет своего рода ярлык, «приговор» субъекта оценки по отношению к личности объекта. Наблюдаемая полифония оценок внешности и других качеств личности отражает «метафизическое понимание писателем глубинных основ характера русского человека» (О.Н. Михайлов), иррациональности его поступков и состояний, выражает мысль о том, что душа человека — это бесконечное противостояние порока и добродетели.

В художественных текстах Бунина отрицательная оценка личности одного персонажа другим часто оборачивается самооценкой последнего, его стремлением через сравнение своих качеств с качествами другого обнаружить собственное превосходство:

Ну, а она, понятно, рада-радехонька. Кто же ее такую-то опричь вдовца возьмет? Дундук, бестолковая, побирушка, а красотой так даже я перед ней король (IV, с. 489).

В высказывании субъект мотивирует свое негативное отношение к объекту целой палитрой личностных характеристик последнего, содержащих оценку внешности: дундук — «толстяк, коротыш» - иронич. (СД, I, с. 501), оценку поведения, черт характера: бестолковая - «непонятливый, глупый, несообразительный» (СОШ, с. 46); оценку социального положения: побирушка — «нищий, попрошайка» (ТСУ, III, с. 322). Данный оценочный портрет реализует в высказывании интенции неуважения субъекта к объекту, выражает высокомерие, насмешку субъекта, перерастающих в самовосхваление: а красотой ... я перед ней король, где образный агентив король развивает коннотации «лучший», «непревзойденный», «вне всякого сравнения» (СОШ, с. 297) на базе своего интен-сионала.

Антитеза предикатных номинаций здесь раскрывает две прагматически полярные функции субъекта в высказывании: осуждение, уничижение объекта -с одной стороны, и самовозвышение - с другой, которые представлены в ценностной социальной оппозиции - «Я» выше, а другой ниже линии».

Персонажи Бунина не боятся взглянуть правде в глаза и открыто демонстрируют другим свои пороки, и в этом прослеживается задача писателя показать русский характер в диалекте его духовной эволюции, нравственного пробуждения:

Агафья сидела на лавке...

- Господи, прости меня, окаянную! — сипло вскрикнула она... - Господи, разрази меня, старую дьяволицу, холопку лютую! (III, с. 358)

. Интенции публичного самоуничижения, социально-этическая позиция «Я» . ниже линии», выражаются как эмоциональная речевая реакция героя на ситуа-

цию всеобщего морального осуждения и собственных размышлений и реализуются просторечным словом холопка - «человек, готовый на все из раболепия, подхалимства», «холуй» (СОШ, с. 866) и бранным дьяволица, содержащим неприятие собственного морального и этического облика. Экспликация такого рода самооценок раскрывает глубину авторского подхода к психологически острым переживаниям человека, к изображению личных душевных терзаний говорящего.

В художественных текстах писателя вышеобозначенные аспекты прагматики высказывания отражены также в семантике оценочных прилагательных, образующих парадигму полярных характеристик человека:

Насчет занятия всякого меня еще батенька заучил. Он хоть и вдовый был, запойный, а, не хуже меня, ужасный умный, дельный и бессердечный (III, с. 197).

В данном контексте в один ряд с оценкой интеллектуального уровня объекта: умный - «обладающий умом» (СОШ, с. 838), а также оценкой его социально-практической, жизненной позиции: дельный - «способный к серьезной работе» (СОШ, с. 159); ставится оценка его морально-этического облика: бессердечный — «бездушный, жестокий, чуждый сердечности» (СОШ, с. 46). Для субъекта высказывания такие черты характера и поведения объекта, как «бездушный», «равнодушный», образующие негативное содержание семантики предиката бессердечный, трактуются как жизненно важные, необходимые с позиции выживания в трудных условиях. Происходящая переоценка ценностей субъекта под влиянием его повседневного опыта и практических интересов приводит к изменению оценочного знака прагмемы бессердечный в позиции предиката в высказывании.

Специфической приметой языкового почерка писателя является стилистический прием оксюморона.

Особое место в стилистической системе Бунина занимает оксюморон, который является главенствующим приемом описания не только внешности и поведения персонажей, но и сложнейших душевных состояний последних: наивный гигант, злой гений, наглый джентльмен и др.

Представляя собой сочетание контрастных по значению слов, оксюморон часто используется Буниным для создания специфического оценочного портрета объекта:

А этот, теперь уже темный и такой зловещий, лес и она, эта страшная и прекрасная горбунья? Мать, верно, уже спит, а она, живая покойница, сидит на лавке под святыми, глядит, слушает — одна во всем мире... (IV, с. 228).

Эстетическая оценка объекта отражает своего рода эмоциональную двуна-правленность авторского сознания, раскрывающуюся в смысловой антонимич-ности характеристик: страшная — «вызывающая чувство страха» (СОШ, с. 772) и прекрасная — «очень красивая» (СОШ, с. 583). Резкое противопоставление, взаимоисключающий подбор определяемого - покойница и определяющего — живая в тексте предельно усиливают эмоциональность и воздействующую силу оценочной характеристики.

Этот симбиоз положительных и отрицательных качеств личности, «взаимодействие противоположностей, конструирует все содержание вечно пульсирующей бунинской вселенной», в центре которой и оказывается человек, «как малое ее подобие» (О.Г. Сливицкая).

В Главе III «Трансформированная фразеология И. Бунина и специфика ее функционирования в тексте» рассматривается и исследуется специфика оценочной семантики трансформированных фразеологических единиц в текстах писателя.

Как показали лингвистические наблюдения, в языковой «картине мира» писателя наряду с лексическими средствами выражения оценочных значений в языке произведений Бунина используется широкий пласт фразеологических единиц, имеющих высокий прагматический потенциал. Этот потенциал обусловлен не только эмоциональным и экспрессивным компонентами семантики фразеологизмов, но и их оценочной функцией в речевом акте. Основная функция ФЕ в языке — характеризующая, так как фразеологический образ — «это непосредственное представление, имеющее цель раскрыть отношение к изображаемой действительности» (Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц, 2001).

Однако выражаемая фразеологизмом оценка проявляется в большей или меньшей степени лишь в условиях определенного контекста, точнее - в определенной речевой ситуации, в процессе которой говорящий (адресант) стремится воздействовать на поведение и состояние слушающего (адресата). Эффективность коммуникации во многом определяется адекватной актуализацией адресантом и адресатом необходимых для взаимопонимания смысловых элементов фразеологического значения и их переводом в речевой смысл.

Речевой смысл ФЕ порождается в свою очередь «коммуникативной необходимостью» с точки зрения говорящего охарактеризовать предмет сообщения с достаточной эмоционально-оценочной насыщенностью.

Фразеологизмы в художественной речи писателя осуществляют оценочную функцию в высказывании и раскрывают новые качества человека, явлений, событий:

1) Баба — ума палата. И все, говорят, богатеет. Деньги в рост дает (V, с. 254);

2) — Любовь хорошая, - говорю, - от поганки от всякой распутной! Она тебя, дурака, на смех подымает (III, с. 209).

Как показали лингвистические наблюдения, обновление оценочного значения фразеологизма, появление нового переносно-образного смысла, происходит в результате многочисленных контекстуальных изменений, индивидуально-авторских трансформаций фразеологического знака, затрагивающих как его семантическую природу, так и особенности его структурной организации.

Благоприятной средой для осуществления различных речевых трансформаций узуальных ФЕ большинством исследователей признается художественный текст, так как именно в художественной речи происходят преобразования значения и формы ФЕ, обусловленные их приспособлением к специфике обо-

значаемых предметов и ситуаций. «Слово- и фразеотворчество в тексте на базе идиоматики языка является процессом индивидуальной семантизации знаний о мире» (Ю.Н. Караулов), в этом случае ФЕ получают новую эстетическую значимость, реализуют многочисленные потенциальные возможности.

Исследования художественных текстов Бунина показали, что индивидуально-авторская трансформация ФЕ осуществляется в границах фразеологического сочетания за счет изменения лексической, грамматической, синтаксической природы его компонентов, не нарушая тождества ФЕ как таковой.

В одном случае трансформация подразумевает многочисленные преобразования семантики ФЕ, это изменение содержания без изменения лексического состава и структуры фразеологизма.

В условиях речевого контекста изменение семантики ФЕ может происходить в результате переосмысления ФЕ и изменения ее коннотативного содержания, а также используются такие приемы, как буквализация значения ФЕ, двойная актуализация ФЕ и экспликация внутренней формы ФЕ, базирующиеся на образности ФЕ.

Как показали лингвистические наблюдения, коннотативные компоненты значения ФЕ, актуализируемые в высказывании, создают эффект выразительности, образности речи, передают целую гамму чувств, настроений и эмоциональных оттенков речи персонажей:

А что делал над собой, над своим благосостоянием наш живой, сильный, благородный, великодушный, но беспечный, как птица небесная, отец? (V, с. 37)

Противоречивость, динамизм авторской оценки формируется антитезой предикатных номинаций с положительной оценкой — живой, сильный, благородный, великодушный, характеризующих приоритетные для субъекта качества объекта, и оценки-прагмемы беспечный, раскрывающей отрицательные черты объекта - «беззаботный», «легкомысленный» (СОШ, с. 45).

Употребление данной ФЕ в высказывании продиктовано особой коммуникативной целью говорящего - ослабить категоричность оценочной характеристики, придать ей эстетическое оформление. Таким образом, лексико-фразеологическая парадигма характеристик здесь отражает определенный поведенческий стереотип, обусловленный особенностями эмоционального и интеллектуального мировосприятия объекта-лица.

Индивидуально-авторское преобразование семантики ФЕ может базироваться на переосмыслении словосочетания - генетического прототипа ФЕ, в результате которого, как правило, образуется новое значение:

И еще сказать, каковы эти «молодые господа»: они неучи, бездельники, нищие, все еще думающие, что они голубая кровь (V, с. 209).

В данном контексте у ФЕ голубая кровь на базе узуального значения - «человек дворянского или аристократического происхождения» (ФСМ, с. 213) развивается речевой смысл: «человек, имеющий превосходство перед кем-либо, привилегированное положение по сравнению с кем-либо». Под влиянием предшествующих предикатных номинаций, выражающих отрицательную оценку, семантика ФЕ становится более обобщенной, размытой: значение прагмем

неучи, бездельники, нищие способствует угасанию коммуникативной значимости сем - «аристократическое», «дворянское» и их отходу на периферию смысловой структуры ФЕ.

Переосмысление образной основы фразеологизма осуществляется в условиях особого контекста, который отражает индивидуальное восприятие фразеологического образа, субъективное наблюдение за выразительными возможностями слов-компонентов ФЕ:

Таких обычно называют «русскими красавицами», «кровь с молоком» (выражение для меня несносное, ибо что может быть хуже смесь — «кровь и молоко»?) (VI, с. 203).

ФЕ кровь с молоком здесь реализует свое значение - «цветущая, белая, румяная», традиционно выражающее положительную оценку внешности объекта, а ее внутренняя форма содержит синтез цветовых контрастов, сочетание молочно-белого с алым, что и лежит в основе наглядно-чувственного образа. Авторская ремарка содержит буквальное восприятие сложившегося в языковой традиции образа, передает резко отрицательное отношение писателя к внутренней форме, образной основе ФЕ.

Субъективная оценка смыслового содержания ФЕ прослеживается в установке непосредственных связей фразеологического значения с прямыми значениями слов (кровь и молоко), входящих в состав оборота. Такого рода авторская этимологизация направлена на субъективное осмысление не только актуального значения ФЕ, но и ее образной основы, внутренней формы.

В других случаях, помимо семантических преобразований языковых ФЕ в текстах писателя отмечены факты структурно-семантических преобразований, которые основываются на изменениях, затрагивающих компонентный состав ФЕ и происходящих в порядке расположения компонентов в структуре ФЕ. Сюда входят также синтаксические и морфологические преобразования компонентов внутреннего и внешнего характера.

Каждая ФЕ как элемент системы языка представляет собой определенную структурно-семантическую модель, и все изменения, происходящие внутри ее компонентного состава, ведут, как правило, к его расширению (вводу в его состав новых слов в качестве распространителей, выполняющих функцию уточнения, конкретизации); к его сокращению (редукции одного или двух компонентов или контекстуальный эллипсис), а также к замене компонента ФЕ словом или словосочетанием.

Как показали лингвистические наблюдения, замена компонента ФЕ - существительного или прилагательного преобладает по сравнению с другими способами изменения компонентного состава ФЕ.

Как правило, изменение субъективной оценки говорящего отражается в замене одного прилагательного в составе ФЕ другим:

Тоже простого звания человек был ... раб крепостной, только и всего-с... И уж совсем иного складу: отпетый бокутир, беспутная головушка, все нипочем... (III, с. 484).

Инвариант трансформированном ФЕ беспутная головушка - отчаяннаг головушка.

Лексемы беспутная и отчаянная являются здесь контекстуальными синонимами, и компонент беспутная изменяет субъективное звучание ФЕ отчаянная головушка — «безрассудно отчаянный человек» (ФСФ, I, с. 120), внося речевые оценочные смыслы — «разгульный», «легкомысленный», предполагая переход говорящего от оценки-неодобрения к оценке-порицанию.

В других случаях замена компонента ФЕ словом, не связанным с ним синонимическими отношениями, осуществляется говорящим с целью актуализировать в речи дополнительные оценочные смыслы, не представленные в семантике ФЕ:

- Ну, хорошо, хорошо... Дома-то был?

- Был две недели.

- Отец-то опять без дела?

- Таперь без дела.

- Таперь! — передразнил Тихон Ильич. — Деревня стоеросовая! А еще революционер, Лезешь в волки, а хвост собачий (III, с. 47).

В данной речевой ситуации актуализируется смысловое содержание ФЕ — инварианта дубина стоеросовая: «очень глупый человек, тупица, дурак, болван» (ФСМ, с. 146), а субститут деревня вносит контекстуально мотивированные смыслы, выраженные семами — «необразованный», «невежда» на базе ассоциативно-образного представления, возникающего в сознании говорящего. Цель такой речевой замены компонента ФЕ - обновить внутреннюю форму фразеологизма, основанную на метафорическом значении компонента дубина, создать его новое образное звучание в высказывании.

Для ФЕ, используемых автором в речевой деятельности своих персонажей, характерно нарушение исходного порядка следования компонентов, что вызвано коммуникативным стремлением говорящих — выделить тот или иной смысловой элемент фразеологической номинации, а также привлечь внимание адресата, обновив эмоционально-экспрессивную окраску ФЕ, поставив один из ее компонентов в семантически приоритетную позицию в предложении - предикатную. Такие прагматически мотивированные перестановки осуществляются в речи в рамках синтаксической инверсии компонентов и парцелляции — дистантного расположения компонентов ФЕ. Эти структурно-грамматические изменения могут происходить одновременно, причем стилистический и экспрессивный эффект преобразования достигается именно их сосуществованием:

Мужик он вышел добрый, на словах только бесстыж и горяч, не то, что отец покойник. Руки у него золотые, говорила она... (III, с. 246).

Контекстуально-речевому преобразованию подвергается ФЕ золотые руки — «мастер своего дела, человек, очень искусный в чем-либо» (ФСМ, с. 398), в результате чего компонент золотой, являющийся стержнем образной основы семантики ФЕ, ставится в предикатную позицию по отношению к компоненту руки с целью выделения данного смыслового элемента высказывания как наиболее значимого для говорящего. Дистантное расположение компонентов ФЕ расширяет смысловую структуру последней: в конкретном речевом акте проявляется указание га обладателя качествами и свойствами, представленными в семантике идиомы.

Таким образом, диапазон семантических и структурно-семантических изменений ФЕ в условиях индивидуально-авторского употребления указывает не только на знание говорящим языковой синтагматики ФЕ, но и на специфику коммуникативно-прагматической ситуации, условия речевого общения.

Материал фразеологического наследства И. Бунина показывает не только факты разнообразных семантических и структурно-семантических трансформаций языковых ФЕ в его речевых контекстах, но и дает возможность выявить случаи образования окказиональных фразеологических оборотов, отражающих своеобразие его индивидуально-творческого мировосприятия.

Семантика языковой ФЕ в определенной речевой ситуации может весьма существенно измениться, что способствует появлению нового образного - концептуального содержания окказионального образования, представляющего собой авторский афоризм:

Из села, на мельницу, вышел Роман нищим и еле живым.. Нищим и вдовым, скрипя зубами в ярости, вышел за ним и Шаша... Это ведь только дуракам счастье само в руки прет, а дельного, умного судьба в бараний рог карежит! (III, с. 469)

Здесь в сознании читателя возникает образное значение инварианта ФЕ, языковой модели: гнуть в бараний рог - «принуждать, притеснять, подавлять, добиваться покорности, полного подчинения» (ФСМ, с. 109). В результате замены глагольного компонента и изменения, расширения лексико-семантической и синтаксической сочетаемости ФЕ автор создает новый смысл фразеологического словоупотребления: умного судьба в бараний рог карежит - «умному человеку достается много невзгод и лишений, много жизненных испытаний». Данное окказиональное употребление ФЕ используется писателем в целях образного восприятия характера и жизненноъй философии персонажа, системы его морально-этических установок.

Узуальные ФЕ в речевом пространстве Бунина могут настолько видоизменяться, что подвергаются практически полной семантической и структурной деформации. В данном случае уместно говорить о разрушении фразеологизма, точнее - дефразеологизации, которая предполагает утрату ФЕ отдельных релевантных признаков, устойчивости и общеизвестности.

Данный прием окказионального преобразовании ФЕ языка характеризует Бунина как непревзойденного стилиста и новатора:

Бону нас сапожник есть... Первое дело, как выпил, сейчас за ребят: у него их целая война, человек двенадцать... Так они винтом от него, кто куда горазд! Ты не гляди, что он пьяный: так, брат, воспитал - по лычку ходят! (III, с. 349)

Фразеологическое выражение - поставить всякое лыко в строку имеет значение: «любая, каждая ошибка ставится в упрек» (ФСМ, с. 234).

Первоначально существовало выражение не всякое лыко в строку, которое связано со старинным народным ремеслом на Руси - плетением коробов, лукошек, лаптей и других поделок из лыка, внутренней части коры молодых лиственных деревьев. Каждый ряд переплетенного лыка в лапте называется строкой. Чтобы работа была аккуратной и добротной, мастер вставлял в строку не

всякое лыко, а лишь чистое и ровное, так и возникло выражение: не всякое лыко в строку.

Затем на образной основе данного выражения возник фразеологизм — поставить всякое лыко в строку, который, употребляясь для характеристики действий человека, «представляет его как склонного осуждать, попрекать за каждую незначительную ошибку, погрешность; выражать порицание за любую оплошность» (Фразеологизмы в русской речи, 1997).

Бунин, сохраняя данный экспрессивно-образный ореол семантики ФЕ, осуществляет индивидуальное эмоционально-оценочное переосмысление образного выражения для максимально точного воспроизведения ситуации, являющейся предметом сообщения. Коммуникативная необходимость передачи эмоционального состояния удивления, восхищения говорящего и оценочной установки - одобрения направляет последнего на создание фразеологического оборота - по лычку ходить, который, опираясь на исходный денотативный «фон» языковой ФЕ, интерпретируется говорящим следующим образом: «чтить, уважать кого-либо, беспрекословно выполнять чьи-либо просьбы». Таким образом, денотативное содержание ФЕ языка актуализируется говорящим сквозь призму его ценностной картины мира, культурного самосознания и эмоционально-прагматических позиций и установок.

Таким образом, многочисленные окказиональные дериваты ФЕ приобретают в текстах Бунина статус обобщающих символических наименований, что свидетельствует о своеобразии самой фразеологической семантики, которая проявляется «во вторичном воспроизведении картины мира, обобщенном опыте интеллектуально-эмоционального освоения носителями языка соответствующего «кусочка действительности» (Проблемы фразеологической семантики, 1996).

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, отмечается правомерность выдвинутой гипотезы. Создание полного словаря метафорических эпитетов и сравнений в их характеризующей и образной функции является перспективным для исследования идиолексикона писателя.

Перспективно также подробное рассмотрение и описание знаков-прагмем с учетом их морфологической природы (выделение и анализ прагмем-глаголов, слов категории состояния (оценки), местоименных слов) и изучение деривационной типологии средств выражения оценочных значений в языковой «картине мира» писателя.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Рябикина, H.H. Актуализация оценочных коннотаций в художественном языке И.А. Бунина (на материале рассказа «Господин из Сан-Франциско») / H.H. Рябикина // Текст. Структура и семантика: Доклады X Юбилейной международной конференции. - Т. II. - М.: МГОПУ им. М.А, Шолохова, 2005. -С. 340 - 344.

2. Рябикина, H.H. Оценочная метафора в идиостиле И.А. Бунина / Т.В. Маркелова, H.H. Рябикина // Вестник Московского государственного университета печати. - № 9 — М.: Изд-во МГУП, 2005- С. 12 - 22.

3. Рябикина, H.H. Оценочные фразеологические единицы в художественной речи И.А. Бунина / H.H. Рябикина // Актуальные вопросы лексикологии и фразеологии: Сборник научных трудов, посвященный 90-летию со дня рождения В.Л. Архангельского. - Тула: ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2005. - С. 197 - 200.

4. Рябикина, H.H. .Языковой портрет русского человека в прозе И.А. Бунина: трагизм контрастов и противоречий / H.H. Рябикина II Известия высших учебных заведений. Проблемы полиграфии и издательского дела. - М.: МГУП, 2006. - №3 - С. 93 - 97.8

Отпечатано в типографии ООО «БиС» Подписано в печать 31.10.06 г. Формат 60x84 1/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 0,94. Ризография. Тираж 100 экз. Зак. № 2127.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Рябикина, Наталья Николаевна

Предисловие.

Введение.

§ 1. Языковая категория оценки и средства ее выражения в идиостиле писателя.

§2. Пути становления творческой языковой индивидуальности

И.А.Бунина.

Глава I. Знаки-коннотации в системе средств выражения оценки в идиостиле И. Бунина.

§1. Функционально-стилистическая значимость знаков-коннотаций в языковой картине мира писателя.

1.1. Лингвистическая природа знаков-коннотаций в образной системе писателя.

1.2. Метафора как средство образной оценки человека в художественных текстах И. Бунина.

§2. Метафорическая предикация зоонимов, фитонимов и артефактов в оценочном дискурсе писателя.

2.1. Характеризующие функции зоонимов с оценочными коннотациями

2.2. Характеризующие функции фитонимов с оценочными коннотациями

2.3. Характеризующие функции артефактов с оценочными коннотациями

2.4. Метафорические эпитеты с оценочной семантикой производящих зоонимов.

§3. Актуализация у зоонимов, фитонимов и артефактов оценочных коннотаций в составе образных сравнений.

3.1. Зоонимы и фитонимы с оценочными коннотациями в семантической структуре сравнений.

3.2. Артефакты с оценочными коннотациями в семантической структуре сравнений.

Выводы.

Глава II. Знаки-прагмемы как ведущее оценочное средство в художественной речи И. Бунина.

§ 1. Знаки-прагмемы и их место в оценочной картине мира писателя

§2. Имена существительные с функцией характеризации лица в идиостиле писателя.

2.1. Характеризующие агентивы с отрицательной оценочной семанти

2.2. Характеризующие агентивы с положительной оценочной семантикой

§3. Характеризующая функция имен прилагательных в художественных текстах писателя.

3.1. Признаковые предикаты с отрицательной оценочной семантикой

3.2. Признаковые предикаты с положительной оценочной семантикой

3.3. Совмещение полярных оценочных значений прагмем в семантической структуре оксюморона.

Выводы.

Глава III. Трансформированная фразеология И. Бунина и специфика ее функционирования в тексте.

§1. Экспрессивно-оценочная семантика фразеологических единиц и ее речевая актуализация в художественном пространстве писателя

§2. Типология речевых трансформаций фразеологических единиц в текстах И. Бунина.

§3. Приемы семантической трансформации фразеологических единиц во фразеотворчестве И. Бунина.

3.1. Переосмысление ФЕ и изменение ее коннотативного содержания

3.2. Переосмысление образной основы ФЕ.

§4. Диапазон структурно-семантической трансформации ФЕ в текстах И. Бунина.

4.1. Способы изменения компонентного состава ФЕ.

4.1.1. Замена компонента ФЕ.

4.1.2. Сокращение компонентного состава ФЕ.

4.1.3. Расширение компонентного состава ФЕ.

4.2. Способы изменения порядка расположения компонентов в структуре ФЕ.

4.3. Формально грамматические и синтаксические изменения ФЕ в речевых контекстах автора.

§5. Окказиональные фразеологические единицы как показатели индивидуально-творческого мировосприятия писателя.

Выводы.

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Рябикина, Наталья Николаевна

Диссертационное исследование посвящено изучению специфики оценочных значений в идиостиле Ивана Алексеевича Бунина в условиях художественного текста (на материале языка его прозы, поэзии, публицистики).

Феномен творческой личности Бунина привлекал и продолжает привлекать к себе внимание ученых, исследователей в настоящее время. Уникальность таланта Бунина позволяет ценить его не только как величайшего прозаика и поэта рубежа двух столетий, непревзойденного переводчика, лауреата Пушкинской и Нобелевской премий, но и как тонкого стилиста, создателя «портретной живописи», неповторимого мастера словесности.

В связи с этим обращает на себя внимание языковая личность Бунина-художника, которая является важной составляющей, содержательным ядром его художественного мира, системы его эстетических и этических идеалов. Современный этап развития лингвистики предполагает усиливающееся внимание к человеческому фактору в языке, к проблеме языковой личности. Значение человеческого фактора в языке определяется тем, что между языком и миром стоит субъект - носитель языка, и «нельзя познать сам по себе язык, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю - к человеку, к конкретной языковой личности» (Караулов, 1987).

Языковое сознание личности опирается на ее индивидуальный жизненный опыт, знания о действительности, а также видение мира, восприятие и оценку. Именно аксиологическая «картина мира» художника слова образует фундамент его жизненных приоритетов, составляет своеобразие его идиости-ля. Определенная система авторских оценок раскрывает основные направления творческой мысли писателя, формирует сферу его интересов и художественных поисков.

Языковая личность Бунина в данном аспекте остается до сих пор неразгаданной, хотя изучению его творческого наследия посвящено немало исследований, затрагивающих общие черты его поэтики и стиля (Ю.И. Айхенвальд, Г.М. Благасова, И.П. Карпов, H.A. Николина, Т.А. Никонова и мн. др.), а также сосредоточенных на эмотивной стороне семантической организации художественных текстов (Ильина, 1998); раскрывающих идиостилевые черты языкового почерка писателя на примере отдельных лексико-стилистических приемов: эпитета (Гусева, 2001), оксюморона (Шашкова, 1998), сравнения (Пашкова, 2003) и мн. др.

Объектом исследования являются семантика и прагматика лексических и фразеологических средств выражения оценки в художественной речи Бунина.

Предмет исследования составляют лексические и фразеологические средства выражения оценки в идиостиле писателя, принцип их отбора и специфика организации в художественных текстах с учетом выполняемой ими функции (эстетической, экспрессивной, апеллятивной и др.).

Предпринятое исследование представляется актуальным по нескольким причинам.

Первая связана с пристальным вниманием и возросшим интересом современной лингвистики к аксиологической проблематике, которая рассматривается в рамках логического (работы Н.Д. Арутюновой, A.A. Ивина), функционально-семантического (работы Е.М. Вольф, Н.М. Лукьяновой, Т.В. Маркеловой, JI.O. Чернейко), функционально-грамматического (работы Г.А. Золотовой, П.А. Леканта, В.В. Лопатина, Т.В. Шмелева), функционально-стилистического (работы В.В. Виноградова, Л.А. Новикова, В.Н. Телии, В.И. Шаховского), а также национально-культурного (работы Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, Т.Н. Вендиной, А.Д. Шмелева, Е.С. Яковлевой и др.) и текстового (работы В.В. Леденевой, Т.С. Мониной, О.Г. Ревзиной) аспектов исследования особенностей формирования оценочной семантики языковых единиц и изучению специфики значений оценочных слов и выражений.

Вторая основывается на очевидности того факта, что с течением исторического времени осознается культурно-эстетическая значимость и духовное величие русской национальной идеи, православное и гуманистическое наследие, носителем которого Бунин был всю свою жизнь. Будучи поистине исключительным явлением русской литературы XIX - XX веков, он вышел из лона ее духовной среды наделенный великим даром слова, воплотил в своем творчестве все многообразные, вечно живые грани исторического бытия России. Художественные поиски Бунина были сложны и всегда направлены на эстетизацию духовной сущности человека, связаны со стремлением разжечь в читателе искру любви к прекрасному, способности эмоционального сопереживания и нравственного возрождения. Эти индивидуально-художественные черты поэтики писателя воплотились в системе языковых оценок окружающей действительности, и, прежде всего, - человека. Бунин всегда был сосредоточен на непоколебимой вере в сосуществование прекрасного и безобразного, счастливого и трагического начал в человеческой природе. Такое убеждение лежит в основе аксиологической «картины мира» писателя, руководит им в оценке эстетической, морально-этической, духовной сути человеческой личности. Бунин стремился осмыслить человеческую жизнь как в философско-эмоциональном аспекте, так и с рационалистических позиций, утверждающих здоровые жизненные начала. Эта линия мироощущения определяет сближение субъективного и объективного начал в глубине авторского сознания, определяет своеобразие его идиостиля. Его оценкам свойственен как пронизывающий лиризм, романтическая струя, так и неприкрытый гнев, горечь и сарказм. Данный синкретизм обнаруживает «диф-фузность» оценочных значений языковых единиц, их способность отражать все грани человеческих чувств и настроений.

Своеобразие языковой личности Бунина, его художественного наследия, и отсутствие целостного и системного описания оценочного фрагмента его языковой «картины мира» определяет третью причину актуальности данного исследования.

Целью исследования является системное описание лексико-фразеологических средств выражения оценочных значений и изучение индивидуально-авторских особенностей передачи ценностного отношения в идиостиле И. А. Бунина.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1) показать аксиологическую позицию творческой языковой личности Бунина;

2) представить основные направления систематизации и классификации языковых средств выражения оценки в идиостиле писателя;

3) продемонстрировать механизм метафоризации значений зоонимов, фитонимов и артефактов, составляющих лексико-семантические группы (ЛСГ) слов с оценочными коннотациями;

4) рассмотреть особенности структуры и семантики знаков-коннотаций на примере стилистических фигур эпитета и сравнения;

5) выявить стереоскопичность метафорического образа в художественном пространстве писателя, его яркую внутреннюю форму, свидетельствующую о необычайной языковой виртуозности автора;

6) классифицировать знаки-прагмемы с учетом специфики объекта оценки (лицо, признак) и оснований оценки (этическая, эстетическая, интеллектуальная, моральная и др.)

7) выявить градацию агентивов с отрицательной оценочной семантикой в высказывании, отражающую особенности коммуникативного статуса и эмоционального поведения субъекта;

8) продемонстрировать контраст коммуникативных ролей и социальных статусов субъекта и объекта на примере оценочной антитезы агентивов-предикатов;

9) пронаблюдать полифонию оценочной характеристики объекта в семантике оксюморона, реализующего в высказывании полярные значения знаков-прагмем;

10) установить продуктивные типы семантических и структурно-семантических преобразований фразеологических единиц и проанализировать оценочные значения трансформированных оборотов;

11) продемонстрировать высокий прагматический потенциал трансформированных фразеологических единиц, выполняющих функцию эмоционально-оценочного воздействия на адресата высказывания;

12) показать окказиональное фразеотворчество писателя и его вклад в формирование русской национальной фраземики.

Основная гипотеза диссертации состоит в следующем: в художественных текстах Ивана Алексеевича Бунина полифония оценочной семантики знаков-коннотаций и знаков-прагмем отражает взгляд писателя на человека как на многостороннюю, противоречивую личность, а синтез полярных оценочных характеристик отражает феномен «любви - нелюбви» Бунина к русскому человеку.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В основе оценочной «картины мира» Бунина лежит сложный симбиоз положительных и отрицательных квалификаций объекта, отражающий мысль писателя о парадоксальной сущности человека, единстве его полярных начал.

2. Структурно-семантические и функциональные особенности знаков-коннотаций в идиостиле писателя раскрываются в системе стилистических фигур: метафоры, сравнения и эпитета.

3. Оценочная метафора в языковой «картине мира» писателя направлена на создание образного портрета человека и реализуется типологией предикатов: зоонимов, фитонимов, артефактов, образующих лексико-семанти-ческие группы.

4. Полифония оценочной семантики зоонимов, их яркая внутренняя форма, способствует стереоскопичности описаний человека, раскрывает его многогранность и противоречивость.

5. Фитонимы и артефакты приобретают оценочные коннотации на основе эмоционально-перцептивных впечатлений автора высказывания.

6. Знаки-прагмемы в художественной речи писателя раскрывают оценку объекта-лица в непосредственной зависимости от коммуникативной ситуации и прагматических установок говорящих персонажей в высказывании.

7. Агентивные имена являются регулярным языковым средством выражения отрицательного оценочного отношения субъекта к объекту и реализуют градацию эмоционального напряжения и динамику коммуникативных намерений субъекта в высказывании.

8. Антитеза прагмем-предикатов в высказывании раскрывает биполяр-ность оценочной характеристики объекта, диффузность оценочной семантики высказывания.

9. Идиостилевой чертой языка писателя является прием оксюморона, в качестве структурных элементов которого выступают прагмемы с полярной оценочной семантикой, образующие различные типы словосочетаний.

10. Фразеологические единицы в художественной речи писателя образуют уникальную область оценочных номинаций объектов внеязыковой действительности.

11. Фразеологические единицы языка в художественных текстах Бунина подвергаются системной семантической и структурной трансформации, способствующей актуализации и интенсификации оценочных коннотаций их семантики.

12. Окказиональные фразеологические единицы являются речевыми выразителями ценностных ориентаций автора и показателями динамического развития фразеологической системы русского языка.

Теоретической основой исследования являются функционально-семантический и коммуникативно-прагматический подходы к категории оценки (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, Г.А. Золотова, Т.В. Маркелова, В.Н. Телия, JI.O. Чернейко и др.), которые предполагают анализ языкового знака с точки зрения его использования в речевой деятельности, в случае нашего исследования - в художественных текстах Бунина. При анализе идио-стиля исходными для автора являлись труды: М.М. Бахтина, А. Вежбицкой, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова, В.В. Леденевой, A.A. Потебни, О.Г. Ревзи-ной и др. ученых; а также исследования буниноведов: В.А. Афанасьева,

A.К. Бабореко, Г.М. Благасовой, А.Е. Горелова, Т.В. Дзампаевой, Л.А. Коло-баевой, В.Я. Линкова, Н.М. Любимова, Ю.В. Мальцева, О.Н. Михайлова, H.A. Николиной, О.В. Сливицкой и многих других.

При рассмотрении фразеологического фрагмента языковой картины мира писателя мы опирались на труды фразеологов: В.Л. Архангельского,

B.Т. Бондаренко, В.В. Бойченко, Е.А. Добрыдневой, A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко, Ю.П. Солодуба, В.Н. Телии, Н.В. Халиковой, Н.М. Шанского и др.

Основные методы настоящего исследования - лингвистическое наблюдение, филологический анализ художественных текстов на основе структурно-семантического и прагматического описания; индуктивный метод анализа, предполагающий переход от конкретных языковых фактов к их систематизации, а также обозначение на этой основе теоретических положений и выводов. На разных этапах работы использовались также приемы компонентного семантического анализа, сопоставительный метод анализа языковых единиц, метод трансформации, метод этимологического анализа.

Результаты и выводы диссертационного исследования основываются на текстах, извлеченных из Собрания сочинений И.А. Бунина в 6-ти томах (Бунин, И.А. Собрание сочинение: В 6 т. / И.А. Бунин. - Т. 1 - 6. - М.: Ху-дож. лит., 1987- 1988).

Были обследованы тома I - VI, включающие произведения различной жанровой принадлежности: пейзажная и философская лирика (т. I), повести и рассказы (т. II - III), короткие рассказы (т. IV), роман и цикл новелл (т. V), воспоминания, дневники, статьи (т. VI).

Исследовано около 1500 фрагментов художественных текстов, содержащих порядка 3000 лексических и фразеологических знаков с оценочной семантикой.

Определения лексических значений даются по Толковому словарю русского языка Е.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой (СОШ) (2004); Толковому словарю русского языка в 4-х томах / Под ред. Д.Н. Ушакова (ТСУ) (1935 -1940); толкования фразеологических значений по Фразеологическому словарю русского языка / Под ред. А.И. Молоткова (ФСМ) (1978).

Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в нем впервые рассматривается вся совокупность лексических и фразеологических средств, образующих оценочную «картину мира» писателя, аксиологическую составляющую его идиостиля. Диссертационное исследование представляет собой системное семантико-прагматическое, стилистическое, функционально-грамматическое описание лексических и фразеологических средств выражения оценки с указанием характера ее основания в текстах писателя (эстетическая, интеллектуальная, морально-этическая, социальная и др.), выведением типологии оценочных предикатов, представленной системой ЛСГ.

Исследование имеет общефилологическую направленность: системное описание оценочных средств позволяет выявить принципы художественного мышления автора-творца, а также раскрывает уникальность и неповторимость его языковой личности в аспекте ценностного мировосприятия.

Практическая ценность исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы в вузовских курсах по стилистике языка и текста, по современному русскому языку в разделах «Лексика» и «Фразеология», а также в процессе преподавания лингвистического анализа художественного текста, при разработке спецкурсов и спецсеминаров, посвященных проблемами аксиологии. Кроме того, собранный и обработанный материал может использоваться в ходе проведения спецсеминаров, посвященных языковым особенностям произведений писателя.

Апробация проведенного исследования заключается в том, что его содержание и результаты отражены в четырех научных публикациях; в изложении отдельных положений в докладе на X Международной юбилейной конференции «Текст. Структура и семантика» (Москва, МГОПУ им. М.А. Шолохова, апрель 2005), на межвузовских научных конференциях в Мичуринском государственном педагогическом институте (2005, 2006), в Тульском государственном педагогическом университете (2005).

Структура диссертационного исследования. Исследование состоит из Предисловия, Введения, трех глав, Заключения, Списка сокращений, Списка источников, Библиографического списка и Списка словарей.

ВВЕДЕНИЕ

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика оценочных значений в произведениях И.А. Бунина"

ВЫВОДЫ

1. Фразеологические единицы в художественной речи писателя подвергаются системной трансформации, механизм которой опирается на приемы семантических и структурно-семантических преобразований.

2. В системе семантических трансформаций языковых ФЕ автором активно используется прием буквализации значения ФЕ и прием двойной актуализации, которые раскрывают контраст оценочных оттенков фразеологического значения и значений слов-компонентов.

3. Изменение коннотативного содержания ФЕ в художественном пространстве Бунина способствует обновлению ее эмоционально-оценочного плана, интенсификации или ослаблению оценочных коннотаций в зависимости от коммуникативной цели высказывания и прагматических установок говорящего.

4. Прием замены компонента ФЕ - существительного, прилагательного и глагола компонентом той же частеречной принадлежности направлен на усиление эмоциональности оценки, достижение образности и новизны высказывания.

5. В ряду приемов структурно-синтаксических преобразований наиболее продуктивным является прием синтаксической инверсии компонентов ФЕ, с помощью которого фразеологизм приобретает признаки краткого суждения, предикативности (ср.: золотые руки и руки у него золотые) за счет смыслового выделения ключевого компонента.

6. Окказиональные ФЕ являются языковым способом самовыражения говорящего, отражения уникальности и богатства его внутреннего мира.

7. В семантике возникающих в тексте окказиональных фразеологизмов находит выражение концептуализация явлений действительности, связанная с их оценкой с определенных мировоззренческих позиций.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Языковое творчество Ивана Алексеевича Бунина, «русского классика рубежа двух столетий», эмигранта, добровольно покинувшего страну, но остававшегося преданным ей до конца своих дней, есть свидетельство силы и могущества русского слова, бесконечное проникновение в его источники.

Аксиологическая картина мира писателя является внутренним стержнем его мировоззрения, восприятия внешнего мира, а также всех изменений, происходящих в нем. Язык оценок раскрывает индивидуальный способ осмысления окружающей действительности, ценностные ориентации автора, его неповторимый творческий стиль.

Авторская стратегия использования слов в высказывании раскрывается в уникальном наборе лексических и фразеологических единиц языка, причем всегда выбор того или иного словесного знака при формировании оценочного высказывания несет на себе отпечаток интенции языковой личности и зависит от коммуникативного намерения субъекта.

Большую лингвистическую ценность представляет оценочная метафора писателя, которая раскрывает его новаторство в создании неповторимых образов как результатов эмоциональных переживаний и психологически тонких наблюдений личности. Творческие поиски Бунина в этой области были неразрывно связаны со стремлением реализовать некий концепт, «представляющий определенную «ценность» или «антиценность», который есть и которого физически нет» (Бабушкин, 1996, 66).

Оценка у Бунина обусловлена внутренними переживаниями личности, ее прагматической установкой и коммуникативными возможностями. Реализовать в речи одобрение / неодобрение говорящего в тесной взаимосвязи с его эмоциональным состоянием и перцептивными возможностями позволяют именно метафорические предикаты.

Исследуя механизм формирования метафорических значений лексических единиц, мы вывели три лексико-семантические группы слов: ЛСГ зоо-нимов, ЛСГ фитонимов и ЛСГ артефактов.

Слова, входящие в данные ЛСГ, в процессе развития переносных значений образуют многочисленные оценочные коннотации, раскрывающие положительные и отрицательные качества человека в высказывании.

Метафора с зоонимной семантикой раскрывает полифонию оценки, представляет человека и его внутренний мир в ореоле загадочной противоречивости. Биполярность оценки человека раскрывается в метафорах с зоонимной семантикой (зверь, зубр).

Важной деталью образной оценки человека в идиостиле писателя является номинация личных качеств первого, заслуживающих пристального внимания и характеризующих его как индивидуум (ворон, орел, орутан (орангутанг), йоркшир).

Метафора у Бунина имеет особое лирическое начало, раскрывает оценочную шкалу внутреннего мира субъекта речи, будь это сам автор или персонаж. Эта особенность отражена в метафорических значениях фитонимов, которые формируются на основе зрительной, обонятельной перцепции субъекта речи. Перспективу данного направления исследования представляет рассмотрение синкретичной метафоры в идиостиле писателя сквозь призму ее оценочной функции в высказывании.

Бунин - мастер портрета внешности человека. Уникальность детализации описаний создается благодаря образным сравнительным оборотам с оценочными значениями артефактов, а также с помощью эпитетов с семантикой зоонимов в текстах писателя.

В текстах писателя мы выявили систему знаков-прагмем, как языковых единиц, которые «выражают с помощью «синтаксиса» своих компонентов в структуре семемы умственный акт оценки» (Маркелова, 1996 б, 185).

Являясь выразителями оценочных «симпатий» и «антипатий» автора, прагмемы раскрывают «плюсы» и «минусы» объекта с помощью приема антитезы предикатов с оценочной семантикой в высказывании: добряк, но фантазер; бездарный, но довольно известный и др.

В идиостиле Бунина наиболее четко выделяются прагмемы с оценочным значением лица (агентивы) и прагмемы со значением оценочного признака объекта-лица. Бунин использует широкий спектр отрицательных номинаций - агентивов, представленных в текстах и классифицированных в работе: дурак, обжора, наглец, трус, дикарь и др., и довольно ограниченный набор положительных: гений, молодец, скромник и т.п., что отражает исторически и психологически правдивый подход писателя к показу представителей того класса, из которого вышел он сам.

Пытаясь глубже проникнуть в тайны души русского человека, Бунин с недоумением осознавал ее бездонность, ее противоречивость, парадоксальную способность сочетать несочетаемое и жить в постоянном трагическом противоборстве темных и светлых начал. Эти художественно-философские открытия писателя наиболее наглядно отразились в его языковых экспериментах. Одним из результатов таких экспериментов стал оксюморон, оценочная семантика которого формируется лексическими значениями оппозиционного характера. Писатель выражает таким образом протест против «упрощения» человека, стремится актуализировать возникающее противоречие и мотивировать его логикой повествования. Лексическими компонентами ок-сюморонных сочетаний являются оценочные прилагательные, оценочные существительные, которые выполняют функции речевых и языковых антонимов: безобразно-миловидная; грешно-скромная; старчески-детский голос; наглый джентельмен; горькая радость и т.п. Оксюморон используется автором не только для оценки внешности и поведения персонажей, но и сложнейших душевных состояний последних, приобретая тем самым идиостиле-вой характер. Именно оксюморону принадлежит роль в развитии энантиосе-мии оценочных значений языковых единиц.

В языке произведений Бунина мы выявили наряду с лексическими средствами выражения оценочных значений широкий пласт фразеологических единиц, имеющих высокий прагматический потенциал. Этот потенциал обусловлен не только эмоциональным и экспрессивным компонентами семантики фразеологизмов, но и их оценочной функцией в речевом акте.

Фразеологическая картина мира писателя отражает особенности национального сознания и психологии русского человека, его талант владения этим уникальным национально-культурным опытом поколений. Его персонажи не только говорят, но и думают привычными устойчивыми фразами, почерпнутыми из арсенала народной фразеологии, приближенной к пословице, прибаутке, поговорке. Пытаясь передать «общенародный характер мысли и слова персонажей» (Иезуитова, 2001, 579), Бунин наглядно демонстрирует их способности к творчеству через многочисленные контекстуально-речевые трансформации фразеологических единиц, раскрывая тем самым индивидуальные особенности их мировосприятия и языкового чутья.

В системе представленных в работе семантических и структурно-семантических преобразований этих языковых единиц, наиболее продуктивными, на наш взгляд, являются приемы замены компонента фразеологизма словом или словосочетанием и прием синтаксической инверсии его компонентов.

Преобразование компонентного состава фразеологизма направлено на конкретизацию речевого смысла высказывания, на расширение его оценочного диапазона путем внесения дополнительных семантических оттенков с помощью новой лексической единицы.

Прием синтаксической инверсии помогает оформить фразеологический оборот как краткое предикативное суждение и тем самым обозначить его не только семантическую, но и структурно-синтаксическую значимость в речевом контексте.

Уникальность таланта писателя подтверждается фактами окказионального фразеотворчества, афористичности его художественного слова.

Окказиональные выражения и авторские афоризмы обнаруживают блестящие речевые возможности персонажей, отражают их культурное самосознание и эстетические идеалы. Более детальное изучение окказиональных фразеологических единиц с учетом их контекстуального окружения и функции в высказывании определяет перспективу исследования.

Перспективным является подробное рассмотрение и описание в идио-стиле писателя знаков-прагмем с учетом их морфологической природы (выделение и анализ прагмем-глаголов, слов категории состояния (оценки), местоименных слов), а также изучение деривационной типологии средств выражения оценочных значений.

Список научной литературыРябикина, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Бунин, И.А. Окаянные дни: Неизвестный Бунин / Сост., предисл. О. Михайлова. М.: Мол. гвардия, 1991. - 335 с.

2. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 1. Стихотворения, 1988 - 1952. - М.: Худож. лит., 1987. - 687 с.

3. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 2. Произведения 1887 - 1909. - М.: Худож. лит., 1987. - 511 с.

4. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 3. Повести и рассказы 1907 - 1914. - М.: Худож. лит., 1987. - 671 с.

5. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 4. Произведения 1914 - 1931. - М.: Худож. лит., 1988. - 703 с.

6. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 5. «Жизнь Арсеньева». «Темные аллеи». Рассказы 1932 - 1952. - М.: Худож. лит., 1988.-639 с.

7. Бунин, И.А. Собрание сочинений: В 6 т. / И.А. Бунина. Т. 6. «Освобождение Толстого». «О Чехове». Воспоминания. Дневники. Статьи. - М.: Худож. лит., 1988.-719 с.1. БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

8. Абреимова, Г.Н. Трансформированные фразеологизмы в произведениях И.А. Бунина / Г.Н. Абреимова // Русский язык в школе. 2004. - №2. -С. 73-75.

9. Адамович, Г. Бунин. Воспоминания / Г. Адамович // Дальние берега: Портреты писателей эмиграции / Сост., авт. предисл. и коммент. В. Крейд. -М.: Республика, 1994. С. 10 - 27.

10. Айхенвальд, Ю.И. Иван Бунин / Ю.И. Айхенвальд // Айхен-вальд Ю.И. Силуэты русских писателей: В 2 т. Т. 2: Гаршин, Короленко, Чехов и др. -М., Терра, 1998.-С. 115-132.

11. Алданов, М.А. Об искусстве Бунина (Предисловие к книге И.А. Бунина «О Чехове») / М.А. Алданов // Литературное обозрение. 1994. -№ 7 - 8. - С. 68-77.

12. Алефиренко, Н.Ф. Проблемы фразеологического значения и смысла (в аспекте межуровневого взаимодействия): Монография / Н.Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых. Астрахань: Изд-во Астраханского гос. пед. ун-та, 2000. -220 с.

13. Алиомарова, Г.И. Трансформированная фразеология как текстооб-разующий элемент единого целого: Дис. . канд. филол. наук. Махачкала, 2003.- 153 с.

14. Андрианов, И.Ю. Человек и мир в творчестве И.А. Бунина / И.Ю. Андрианов. Одесса: Маяк, 1999. - 272 с.

15. Анипкина, Л.Н. Оценочные высказывания в прагматическом аспекте / Л.Н. Анипкина // Филологические науки. 2000. - №2. - С. 58 - 65.

16. Апресян, Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография / Ю.Д. Апресян // Апресян Ю.Д. Избр. труды: В 2 т. Т. 2. - М., 1995а.-767 с.

17. Арутюнова, Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка / Н.Д. Арутюнова // Проблемы структурной лингвистики. 1982. / Отв. ред. д-р филол. наук В.П. Григорьев. М., 1984. - С. 5 - 24.

18. З.Арутюнова, Н.Д. Об объекте общей оценки / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1985. - №3. - С. 13-25.

19. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976. - 363 с.

20. Арутюнова, Н.Д. Сравнительная оценка ситуаций / Н.Д. Арутюнова // Изв. АН СССР. Серия литер, и яз. Т. 42. 1983. - №4. - С. 330 - 341.

21. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М., 1988. - 341 с.

22. Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М., 1999.-895 с.

23. Архангельский, В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии /

24. B.Л. Архангельский. Ростов н/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 1964. - 315 с.

25. Атанов, Г.М. Проза Бунина и фольклор / Г.М. Атанов // Русская литература.- 1981.-№3.-С. 14-31.

26. Бабореко, А.К. И.А. Бунин. Материалы для биографии / А.К. Бабо-реко. М.: Худ. лит., 1967. - 302 с.

27. Бабореко, А.К. Поэзия и правда Бунина (Дневники. Воспоминания и письма современников) / А.К. Бабореко // Подъем. 1980. - №1.1. C. 132-140.

28. Бабушкин, А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. Воронеж: ВГУ, 1996. - 104 с.

29. Бахвалова, Т.В. Выражение в языке внешнего облика человека средствами категории агентивности: Учебное пособие / Т.В. Бахвалова. Орел, 1996.- 135 с.

30. Бахвалова, Т.В. Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами: Учебное пособие / Т.В. Бахвалова. Орел, 1993. - 130 с.

31. Бахрах, A.B. Бунин в халате / A.B. Бахрах. М.: Согласие, 2000.244 с.

32. Бахтин, М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук / М.М. Бахтин. СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

33. Бахтин, М.М. Вопросы литературы и эстетики / М.М. Бахтин. -М.: Худ. лит, 1975.-502 с.

34. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. -М, 1986.-444 с.

35. Бенвенист, Э. Общая лингвистика / Э. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974.-446 с.

36. Бицилли, П.М. Бунин и его место в русской литературе / П.М. Би-цилли // Трагедия русской культуры: Исследования, статьи, рецензии / Сост., вступ. статья, коммент. М. Васильевой. М.: Русский путь, 2000. -С. 418-423.

37. ЗЬБлагасова, Г.М. И. Бунин и М. Горький (к проблеме стиля раннего Бунина) / Г.М. Благасова // Проблемы реализма русской литературы начала XX в. Сборник трудов. М.:Моск. обл. пед. ин-т им. Н.К. Крупской, 1974. -С. 125- 143.

38. Благасова, Г.М. Иван Бунин: Жизнь. Творчество. Проблемы метода и поэтики: Учебное пособие / Г.М. Благасова. 2-е изд., перераб. и допол. -М, Белгород: Изд-во БелГУ, 2001. - 232 с.

39. Блох, М.Я. Имена личные в парадигматике, синтагматике и прагматике / М.Я. Блох, Т.Н. Семенова. М.: Готика, 2001. - 196 с.

40. Богданов, В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты / В.В. Богданов. JL, 1990. - 88 с.

41. Бондаренко, В.Т. О смеховой функции русской фразеологии /

42. B.Т. Бондаренко // Русский язык в школе. 2001. - №3. - С. 74 - 76.

43. Бондарко, A.B. Категориальные ситуации: (К теории функциональной грамматики) / A.B. Бондарко // Вопросы языкознания. 1983. - №2.1. C. 20-33.

44. Бондарко, A.B. О грамматике функционально-семантических полей / A.B. Бондарко // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1984. - Т. 43. - №6. -С. 492-503.

45. Бондарко, A.B. Опыт лингвистической интерпретации соотношения «системы» и «среды» / A.B. Бондарко // Вопросы языкознания. 1985. -№1.-С. 13-24.

46. Булыгина, Т.В. Языковая концептуализация мира / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 576 с.

47. Буров, A.A. «Души изменчивой приметы»: Фразовые наименования в прозе И.А. Бунина / A.A. Буров // Русская речь. 1984. - №2. - С. 57 - 61.

48. Вантенков, И.П. Бунин-повествователь (рассказы 1890 1916 гг.) / И.П. Вантенков. - Минск: Изд-во БГУ, 1974. - 157 с.

49. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков / А. Вежбицкая. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

50. Вежбицкая, А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики / А. Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 272 с.

51. Вежбицкая, А. Сравнение градация - метафора / А. Вежбицкая // Теория метафоры. - М., 1990. - С. 133 - 153.

52. Вежбицкая, А. Язык. Культура. Познание / Отв. ред. М.А. Кронгауз /

53. A. Вежбицкая. М., 1996. - 416 с.

54. Виноградов, В.В. О теории художественной речи / В.В. Виноградов. -М., 2005. -287 с.

55. Виноградов, В.В. Основные типы лексических значений слова /

56. B.В. Виноградов // Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977.-С. 184- 185.

57. Виноградов, В.В. Русский язык: (Грамматическое учение о слове) /

58. B.В. Виноградов. М.: Высшая школа, 1972. - 614 с.

59. Винокур, Г.О. О языке художественной литературы / Г.О. Винокур. -М.: Высш. шк., 1991.-447 с.

60. Винокур, Т.Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения / Т.Г. Винокур. -М., 1993. 172 с.

61. Вовк, В.Н. Языковая метафора в художественной речи. (Природа вторичной номинации) / В.Н. Вовк. Киев: «Наукова думка», 1986. - 141 с.

62. Вольф, Е.М. О соотношении квалификативной и дескриптивной структур в семантике слова и высказывания / Е.М. Вольф // Изв. АН СССР. Серия лит. и яз. Т. 40. 1981. - №4.-С. 391 -397.

63. Вольф, Е.М. Оценочное значение и соотношение признаков «хорошо плохо» / Е.М. Вольф // Вопросы языкознания. - 1986. - №5.1. C. 98- 107.

64. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. -Изд. 2-е, с дополн. -М., 2002. 280 с.

65. Гак, В.Г. Метафора: универсальное и специфическое / В.Г. Гак // Метафора в языке и тексте. М., 1988, - С. 11 - 26.

66. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистических исследований / И.Р. Гальперин. М., 1981.-139 с.

67. Геймбух, Е.Ю. Рассказ И.А. Бунина «Руся» как пример орнаментальной прозы / Е.Ю. Геймбух, Г.Ю. Сиднев // Русский язык в школе. 2000. - №4. - С. 56-62.

68. Говердовский, В.И. Диалектика коннотации и денотации (взаимодействие эмоционального и рационального в лексике) / В.И. Говердовский // Вопросы языкознания. 1985. - №2. - С. 71 - 79.

69. Горелов, А.Е. Звезда одинокая . (И. Бунин) / А.Е. Горелов // Горелов А.Е. Избранное. Л.: Лениздат, 1988. - С. 230 - 553.

70. Гришунин, А.Л. Автор как субъект текста / А.Л. Гришунин // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. 1993. - №4. - С. 12 - 20.

71. Грудева, О.В. «Сердце страстно жизни ждет.»: Языковые средства выразительности в рассказе Бунина «Заря всю ночь» / О.В. Грудева // Русская словесность. 1996. - №4. - С. 78 - 79.

72. Гусева, Т.М. Сложный эпитет как стилеобразующая единица художественного пространства И.А. Бунина: Автореф. . дис. канд. филол. наук. -М., 2001.-27 с.

73. Двинятина, Т.М. Специфика прозаического в поэзии И.А. Бунина / Т.М. Двинятина // Русская литература. 1996. - №3. - С. 197 - 205.

74. Дмитриева, Т.Г. «Горько пахло осенним тлением.» Запахи в прозе И.А. Бунина / Т.Г. Дмитриева // Русская речь. 2003. - №5. - С. 20-23.

75. Добрыднева, Е.А. Современная русская фразеология: категориальные признаки и коммуникативные свойства: Учебное пособие / Е.А. Добрыд-нева. Волгоград: Перемена, 1998. - 90 с.

76. Ершова, Л.В. Усадебная проза И.А. Бунина / Л.В. Ершова // Филологические науки. 2001. - №4. - С.13 - 22.

77. Иванов, H.H. Мир, недоступный смерти. О тайном и явном в прозе И.А. Бунина / H.H. Иванов // Литература в школе. 1999. - №1. - С. 42 - 44.

78. Ивин, A.A. Основания логики оценок / A.A. Ивин. М, 1970. - 122 с.

79. Игнатенко, О.Н. «Как мимолетное виденье.» О метафоре в рассказах И.А. Бунина из цикла «Темные аллеи» / О.Н. Игнатенко // Художественный текст и языковая система. Тверь, 1996. - С. 40 - 47.

80. Измайлов, A.A. Ранняя осень. (Поэзия и проза И.А. Бунина) / A.A. Измайлов // И.А Бунин: pro et contra (Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Антология). СПб.: РХГИ, 2001. - С. 307 - 316.

81. Ильина, Н.О. Эмотивные смыслы в художественном тексте (на материале произведений И.А. Бунин): Дис. канд. филол. наук. СПб, 1998. -188 с.

82. Караулов, Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. -М.: Наука, 1987.-262 с.

83. Карпенко, Г.Ю. И.А. Бунин о «выродках» / Г.Ю. Карпенко // И.А. Бунин в диалоге эпох. Межвузовский сборник научных трудов, посвященный творчеству И.А. Бунина. Воронеж, ВГУ, 2002. - С. 16 - 24.

84. Карпов, И.П. Структура бунинского повествования: знаки авторства / И.П. Карпов // Филологические науки. 1997. - №3. - С. 96 - 105.

85. Кириллова, H.H. О денотате фразеологической семантики / H.H. Кириллова // Вопросы языкознания. 1986. - №1. - С. 82 - 89.

86. Ковтунова, И.И. Поэтический синтаксис / И.И. Ковтунова. М.: Наука, 1986.-206 с.

87. Колобаева, JI.A. Проблема личности в творчестве И.А. Бунина / JI.A. Колобаева // Колобаева J1.A. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX XX вв. - М.: МГУ, 1990. - С. 61 - 89.

88. Комлев, Н.Г. Слово в речи: Денотативные аспекты / Н.Г. Комлев. -М.: Изд-во МГУ, 1992. 216 с.

89. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. / Под ред. A.A. Суркова.- Т. 1 9. - М.: Советская энциклопедия, 1962.

90. Крюкова, Н.Ф. Природа метафоры в семантическом и рефлективном планах / Н.Ф. Крюкова // Психолингвистические исследования слова и текста. Тверь, 1997. - С. 32 - 36.

91. Крюкова, Н.Ф. Средства метафоризации и понимание текста: Монография / Н.Ф. Крюкова. Тверь: Тверской гос. ун-т, 1999. - 128 с.

92. Кубрякова, Е.С. Типы языковых значений: Семантика производного слова / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1981. - 200 с.

93. Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник / Под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, E.H. Ширяева и др. М.: Флинта; Наука, 2003. - 840 с.

94. Ладыгин, Ю.А. Информативная роль коннотативных значений в прозаическом художественном тексте / Ю.А. Ладыгин // Филологические науки. 2001. - №2. - С. 75 - 83.

95. Левин, Ю.И. Структура русской метафоры / Ю.И. Левин // Левин Ю.И. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. М.: Языки русской культуры.- 1998.-С. 457-463.

96. Леденева, В.В. Идиостиль (к уточнению понятия) / В.В. Леденева // Филологические науки.-2001.-№5.-С. 36-41.

97. Лекант, П.А. О коннотативных смыслах высказывания / П.А. Лекант // Очерки по грамматике русского языка. М., 2002. - С. 94 - 101.

98. Лекант, П.А. Предложение и высказывание / П.А. Лекант // Строение предложения и содержание высказывания. М., 1986. - С. 3 - 9.

99. Лекант, П.А. Часть речи негатив / П.А. Лекант // Семантика слова в контексте высказывания. М., 1996. - С. 3 - 9.

100. Лекант, П.А. Часть речи предикатив / П.А. Лекант // Структура, семантика и функционирование в тексте языковых единиц. М., 1995. -С. 3 - 8.

101. Лесскис, Г.А. Синтагматика и парадигматика художественного текста / Г.А. Лесскис // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1982. - №5. - С. 11 - 19.

102. Линков, В.Я. Мир и человек в творчестве Л. Толстого и И. Бунина / В.Я. Линков. М., 1989. - С. 90 - 173.

103. Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918-1940). М.: Рос. полит, энциклопедия (РОССПЭН), 1997. - 512 с.

104. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, Т.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. -752 с.

105. Лопатин, В.В. Оценка как объект грамматики / В.В. Лопатин // Русский язык. Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. М., 1992. - С. 70 - 75.

106. Любимов, Н.М. Образная память (язык Бунина) / Н.М. Любимов // Любимов Н.М. Несгораемые слова. М., 1988. - С. 214 - 260.

107. Ляпон, М.В. «Грамматика» самооценки / М.В. Ляпон // Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке. -М., 1992.-С. 75-89.

108. Максименкова, М.В. Лексикографическая разработка вариантов глагольных фразеологизмов / М.В. Максименкова // Актуальные проблемысовременной филологии. Вып. II. Смоленск: Изд-во «Универсум», 2001. -С. 33-37.

109. Мальцев, Ю.В. Элизий памяти (главы из новой книги «Иван Бунин»)/Ю.В. Мальцев//Грани.-1994.-№172.-С. 121-162.

110. Манн, Ю.В. Автор и повествование / Ю.В. Манн // Изв. АН СССР. Отд. лит. и яз. 1991. - №1. - С. 36 - 39.

111. Маркелова, Т.В. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1996 а. -№1.-С. 80-90.

112. Маркелова, Т.В. Выражение оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995 а. - №3. - С. 76 - 83.

113. Маркелова, Т.В. Метафорическая ценность фразеологизмов с опорным компонентом зоонимом или фитонимом // Т.В. Маркелова, О.Г. Хабарова // Филологические науки. 2005. - №5. - С. 17 - 28.

114. Маркелова, Т.В. Обращение и оценка / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995 б. - №6. - С. 76 - 81.

115. Маркелова, Т.В. Оценочное высказывание и оценочная ситуация / Т.В. Маркелова // Вопросы лингвистики: Межвуз. сб. научн. тр. М., 1998. -С.6-16.

116. Маркелова, Т.В. Поэтика оценочных значений в «Медальонах» Игоря Северянина / Т.В. Маркелова // Русская словесность. 1995 в. - №4. -С. 56-62.

117. Маркелова, Т.В. Развитие оценочной семантики в местоименных словах / Т.В. Маркелова // Тенденции развития грамматического строя русского языка. М., 1994 а. - С. 9 - 35.

118. Маркелова, Т.В. Семантика и прагматика средств выражения оценки / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1995 г. - №3 -С. 67-80.

119. Маркелова, Т.В. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке: Дис. д-ра филол. наук. М., 1996 б. - 550 с.

120. Маркелова, T.B. Семантика оценки и средства ее выражения в русском языке: Учебное пособие по спецкурсу / Т.В. Маркелова. М, 1993. -125 с.

121. Маркелова, Т.В. Функционально-семантическое поле оценки в русском языке / Т.В. Маркелова // Вестник МГУ. Сер.9, Филология. 1994 б. - №4. - С. 12-19.

122. Маркелова, Т.В. Частицы в высказываниях с оценочным значением / Т.В. Маркелова // Русский язык в школе. 1995 д. - №2. - С. 87 - 94.

123. Мезенин, С.М. Образность как лингвистическая категория / С.М. Мезенин // Вопросы языкознания. 1983. - №6. - С. 48 - 57.

124. Мелерович, A.M. Формирование и функционирование фразеологизмов с культурно маркированной семантикой в системе русской речи / A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 63 - 68.

125. Мелерович, A.M. Фразеологизмы в русской речи. Словарь /

126. A.M. Мелерович, В.М. Мокиенко. М.: Русские словари, 1997. - 864 с.

127. Меликян, В.Ю. «Внутренняя антонимия» и способы ее выражения / В.Ю. Меликян // Русский язык в школе. 1998. - №2. - С. 82 - 88.

128. Метафора в языке и тексте. М, 1988. - 430 с.

129. Мирза-Авакян, М. Работа И.А. Бунина над темой Востока / М. Мирза-Авакян // Творчество писателя и литературный процесс (межвузовский сборник науч. трудов). Иваново, 1981. - С. 216 - 228.

130. Михайлов, О.Н. Неизвестный Бунин / О.Н. Михайлов // Бунин И.А. Окаянные дни. М.: Молодая гвардия, 1991. - С. 5 - 18.

131. Михайлов, О.Н. Путь Бунина-художника / О.Н. Михайлов // Литературное наследство. Т. 84: В 2 кн. - Кн. 1. - М.: Наука, 1973. - С. 7 - 56.

132. Михайлов, О.Н. Строгий талант. Иван Бунин. Жизнь. Судьба. Творчество / О.Н. Михайлов. М.: Современник, 1976. - 279 с.

133. Мокиенко, В.М. Славянская фразеология. 2-е изд., перераб. /

134. B.М. Мокиенко. М, 1989. - 287 с.

135. Монина, Т.С. Семантика синтаксических структур пейзажных зарисовок (на материале произведений И.А. Бунина) / Т.С. Монина // Русский язык в школе. 1995.-№5.-С. 82-86.

136. Морозова, H.H. Тендерные особенности лексики художественных произведений И.А. Бунина / H.H. Морозова // Русский язык в школе. -2003.-№2.-С. 63-66.

137. Москвин, В.П. О структурных типах русской метафоры / В.П. Москвин // Русский язык в школе. 1999. - №5. - С. 74 - 75.

138. Москвин, В.П. Русская метафора: параметры классификации / В.П. Москвин // Филологические науки. 2000. - №2. - С. 66 - 75.

139. Мраморнов, О. Иван Бунин перед загадкой русской души / О. Мраморнов // Новый мир. 1995. - №9. - С. 236 - 240.

140. Мущенко, Е.Г. Двуединство эпического и лирического в прозе И.А. Бунина / Е.Г. Мущенко // Мущенко Е.Г. Путь к новому роману на рубеже XIX XX веков. - Воронеж, Изд-во ВГУ, 1986. - С. 99 - 120.

141. Никитин, М.В. О семантике метафоры / М.В. Никитин // Вопросы языкознания. 1979. -№1. - С. 91 - 102.

142. Николина, H.A. Лингвостилистический анализ рассказа И.А. Бунина «Чистый понедельник» / H.A. Николина // Русская словесность. 1996. -№3.-С. 79-83.

143. Николина, H.A. Образное слово И.А. Бунина / H.A. Николина // Русский язык в школе. 1990. - №4. - С. 51 - 58.

144. Николина, H.A. Поэтика рассказа И.А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» / H.A. Николина // Русский язык в школе. 1995. - №6. - С. 65 -72.

145. Ничипоров, И.Б. На путях постижения русской души: И.А. Бунин и «деревенская проза» / И.Б. Ничипоров // Филологические науки. 2002. -№1.-С. 30-37.

146. Новик, Е.В. Метафора и сравнение в аспекте актуального синтаксиса / Е.В. Новик // Актуальные проблемы современной филологии. Вып. II. - Смоленск: Изд-во «Универсум», 2001. - 132 с.

147. Новиков, A.JI. О контекстуальном смысле слова / A.JI. Новиков // Филологические науки. 2002. - №5. - С. 82 - 88.

148. Новикова, Е.А. Мировосприятие и философия автора и героев в художественном мире И.А. Бунина: Дис. . канд. филол. наук. Елец, 2002. -208 с.

149. Новиков, JI.A. Семантика русского языка: Учебное пособие / JI.A. Новиков. М.: Высшая школа, 1982. - 272 с.

150. Новикова, Н.С. Многомирие в реалии и общая типология языковых картин мира / Н.С. Новикова, Н.В. Черемисина // Филологические науки. -2000.-№1.-С. 40-49.

151. Павлович, Н.В. Словарь поэтических образов: В 2 т. Т. 1 - 2. -М., Едиториал УРСС, 1999.

152. Павловский, А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья (И. Бунин, М. Осоргин, В. Набоков) / А.И. Павловский // Русская литература. 1993. - №3. - С. 30 - 53.

153. Пашкова, Е.В. Компаративные единицы в когнитивном аспекте в произведениях JI.H. Толстого и И.А. Бунина: Дис. . канд. филол. наук. -Воронеж, 2003.- 191 с.

154. Петров, В.В. Метафора: от семантических представлений к когнитивному анализу / В.В. Петров // Вопросы языкознания. 1990. - №3. -С. 135-146.

155. Петрова, Т.С. Рассказ И.А. Бунина «Поздний час» (опыт интерпретации) / Т.С. Петрова // Русский язык в школе. 1998. - №5. - С. 64 - 68.

156. Попова, Е.А. О лингвистике нарратива / Е.А. Попова // Филологические науки. 2001. - №4. - С. 87 - 90.

157. Порошенков, Е. «За перевалом бренности земной» (метафизическое в поэзии И. Бунина) / Е. Порошенков // Подъем. 1999. - №11. -С. 174- 185.

158. Потебня, A.A. Слово и его свойства. Речь и понимание / A.A. По-тебня // Потебня A.A. Теоретическая поэтика. М.: Высш. шк., 1990. -С. 132- 139.

159. Проблемы фразеологической семантики. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 172 с.

160. Ревзина, О.Г. Поэтика окказионального слова / О.Г. Ревзина // Язык как творчество. М. 1996. - С. 303 - 308.

161. Ревзина, О.Г. Язык и дискурс / О.Г. Ревзина // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1999. -№1. - С. 25 - 34.

162. Розенталь, Д.Э. Справочник по русскому языку. Словарь лингвистических терминов / Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова. М.: ООО «Издательский дом» ОНИКС 21 век», ООО «Издательство «Мир и Образование», 2003.-623 с.

163. Рузин, И.Г. Когнитивные стратегии именования: модусы перцепции (зрение, слух, осязание, обоняние, вкус) и их выражение в языке / И.Г. Рузин // Вопросы языкознания. 1994. - № 6. С. 79 - 110.

164. Русские писатели XX в. Библиографический словарь: В 2 ч. -Ч. I: А JI / Под ред. Н.И. Скатова. - М.: Просвещение, 1998. - 784 с.

165. Русский язык: Проблемы грамматической семантики и оценочные факторы в языке (Виноградовские чтения XIX-XX) / РАН., Ин-т рус. языка.-М., 1992.- 131 с.

166. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический словарь. М.: Рос. полит, энциклопедия (РОС-СПЭН), 1997.-472 с.

167. Рыжов, В.А. О происхождении и значении некоторых фразеологизмов / В.А. Рыжов, C.B. Рыжова // Русский язык (прилож. к газ. «Первое сентября»). 2004. - №34 (8-15 сентября). - С. 6 - 9.

168. Сарычев, В.А. Иван Бунин и Константин Леонтьев: Эрос «цветущей сложности жизни» / В.А. Сарычев // Филологические науки. 2005. -№2.-С. 23-34.

169. Седых, А. И.А. Бунин / А. Седых // Седых А. Далекие, близкие. -М.: Моск. рабочий, 1995. С. 191 - 249.

170. Сидорец, В.В. «Лишь слову жизнь дана.» (об адъективных словосочетаниях в прозе И.А. Бунина) / В.В. Сидорец // Русский язык в школе. -1990.-№4.-С. 59-61.

171. Скляревская, Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская. -СПб.: Наука, 1993.-151 с.

172. Скобликова, Е.С. Концептосфера человека и модели предложения / Е.С. Скобликова // Филологические науки. 2001. - №4. - С. 45 - 54.

173. Славянская мифология. Энциклопедический словарь. М.: Эллис Лак, 1995.-416 с.

174. Сливицкая, О.В. О природе бунинской «внешней изобразительности» / О.В. Сливицкая // Русская литература. 1994. - №1. - С. 72 - 80.

175. Сливицкая, О.В. Основы эстетики Бунина / О.В. Сливицкая // И.А. Бунина: pro et contra (Личность и творчество Ивана Бунина в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей. Антология). СПб.: РХГИ, 2001.-С. 456-465.

176. Смирнова, Л.А. Иван Алексеевич Бунин: Жизнь и творчество: Кн. для учителя / Л.А. Смирнова. М.: Просвещение, 1991. - 192 с.

177. Смольянинова, Е.Б. «Буддийская тема» в прозе И.А. Бунина (рассказ «Чаша жизни») / Е.Б. Смольянинова // Русская литература. 1996. - №3. -С. 205-212.

178. Современный русский язык: Теория. Анализ языковых единиц / Учебник для студ. высших учеб. завед.: В 2 ч. Ч. 1. - М, 2001. - 544 с.

179. Соколов, А.Г. Писатели-реалисты поколения 1890 1910-х гг. Бывшие «знаньевцы» (Л. Андреев, И. Бунин и др.) / А.Г. Соколов // Соколов А.Г. Судьбы русской литературной эмиграции 1920-х годов. М.: МГУ, 1991.-С. 95-107.

180. Солодуб, Ю.П. Русская фразеология как объект сопоставительного структурно-типологического исследования (на материале фразеологизмов со значением качественной оценки лица): Автореф. д-ра филол. наук. М., 1985.-31 с.

181. Солодуб, Ю.П. Структура лексического значения / Ю.П. Солодуб // Филологические науки. 1997. - №2. - С. 54 - 66.

182. Солоухина, О.В. О нравственно-философских взглядах И.А. Бунина / О.В. Солоухина // Русская литература. 1984. - №4. - С. 47 - 59.

183. Спивак, P.C. Грозный Космос Бунина / P.C. Спивак // Литературное обозрение. 1995. - №3. - С. 35 - 40.

184. Тарасенков, А.К. О жизни и творчестве И.А. Бунина / А.К. Тара-сенков // Тарасенков А.К. Статьи о литературе: В 2 т. Т. 2. - М., 1958. -С. 427-453.

185. Тарланов, Е.З. Парадокс стиля и творческого метода И.А. Бунина в рассказе «Дело корнета Елагина» / Е.З. Тарланов // Филологические науки. -2002.-№6.-С. 24-30.

186. Твардовский, А.Т. О Бунине / А.Т. Твардовский // Твардовский

187. A.Т. Избранные произведения: В 3 т. Т. 3. Проза. Статьи. Выступления. Заметки. - М.: Худож. лит., 1990. - С. 353 - 398.

188. Телия, В.Н. Метафора как модель словопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция / В.Н. Телия // Метафора в языке и тексте. -М., 1988.-С. 26-52.

189. Телия, В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры /

190. B.Н. Телия // Фразеология в контексте культуры. М.: Языки русской культуры, 1999.-С. 13-24.

191. Телия, В.Н. Типы языковых значений. Связанное значение слова / В.Н. Телия. М.: Наука, 1981.-269 с.

192. Убогий, А. Божественный мастер (памяти Ивана Бунина) /

193. A. Убогий // Наш современник. 2003. - С. 229 - 238.

194. Федосеев, В.А. Предложения с предикатами оценки / В.А. Федосеев // Русский язык в школе. 1998. - №2. - С. 95 - 99.

195. Халикова, Н.В. Окказиональная фразеология: Дис. . канд. филол. наук. М., 1997. - 191 с.

196. Харченко, В.К. Разграничение оценочности, образности, экспрессии и эмоциональности в семантике слова / В.К. Харченко // Русский язык в школе. 1976.-№3.-С. 66-71.

197. Ходасевич, В.Ф. Ив. Бунин. «Божье древо» / В.Ф. Ходасевич // Возрождение. 1931.-30 апреля.

198. Ходасевич, В.Ф. О поэзии Бунина / В.Ф. Ходасевич // Литературная учеба. 1988. - №2. - С. 116 - 119.

199. Цоллер, В.Н. Экспрессивная лексика: семантика и прагматика /

200. B.Н. Цоллер // Филологические науки. 1996. - №6. - С. 62 - 71.

201. Цоллер, В.Н. Эмоционально-оценочная энантиосемия в русском языке / В.Н. Цоллер // Филологические науки. 1998. - №4. - С. 76 - 83.

202. Чалмаев, В. «. Лишь слову жизнь дана». Иван Бунин жизнь -творчество - границы души / В. Чалмаев // Чалмаев В. Свод радуги. Литературные портреты. - М.: Сов. Россия, 1987. - С. 404 - 459.

203. Человеческий фактор в языке. Язык и порождение речи. М.: Наука, 1991.-240 с.

204. Чернейко, Л.О. Оценка в знаке и знак в оценке / Л.О. Чернейко // Филологические науки. 1990. - №2. - С. 72 - 81.

205. Чернейко, Л.О. Позиция наблюдателя в художественном тексте как импликатура метафорической номинации / Л.О. Чернейко // Вестник МГУ. Серия 9. Философия. 1996 а. -№1. - С. 55 - 68.

206. Чернейко, Л.О. Порождение и восприятие межличностных оценок / Л.О. Чернейко // Филологические науки. 1996 б. - №6. - С. 42 - 53.

207. Чепасова, A.M. Динамичность фразеологизмов русского языка / A.M. Чепасова // Динамика фразеологического состава языка: Тезисы международной научной конференции. Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 1999.-С. 80-81.

208. Шанский, Н.М. О лингвистическом анализе и комментировании художественного текста / Н.М. Шанский // Шанский Н.М. Анализ художественного текста. Сборник статей. М.: «Педагогика», 1975. - 120 с.

209. Шанский, Н.М. Фразеология современного русского языка / Н.М. Шанский. М., 1963.- 156 с.

210. Шаховский, В.И. Типы значений эмотивной лексики / В.И. Ша-ховский // Вопросы языкознания. 1994. - №1. - С. 20 - 26.

211. Шашкова, С.И. Речевые средства выражения парадоксальности в произведениях И. Бунина: Дис. . канд. филол. наук. Брянск, 1998. - 185 с.

212. Эпштейн, М.Н. Идеология и язык: (Построение и осмысление дискурса) / М.Н. Эпштейн // Вопросы языкознания. 1991. - №6. -С. 19-33.

213. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е.С. Яковлева. М.: Гнозис, 1994.-344 с.

214. Ясенский, С.Ю. Пассеизм Бунина как эстетическая проблема / С.Ю. Ясенский // Русская литература. 1996. - №4. - С. 111-116.1. СПИСОК СЛОВАРЕЙ

215. Александрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка. Около 9000 синонимических рядов / Под ред. Л.А. Чешко. М.: Сов. энциклопедия, 1971.- 600 с.

216. Большой энциклопедический словарь «Языкознание» / Гл. ред. В.Н. Ярцева. Изд. 3-е. - М.: Большая Росс, энциклопедия, 1998. - 685 с.

217. Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. / В.И. Даль. Т. 1 - 4. - М.: Русский язык, 1978 - 1980.

218. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова, Т.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987.- 752 с.

219. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. М., 2004. - 944 с.

220. Русский семантический словарь. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и значений: В 3 т. / Под общ. ред. Н.Ю. Шведовой. -Т. 1 3. -М.: Азбуковник, 1998.

221. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. A.M. Прохоров. -Изд. 4-е. М.: Советская энциклопедия, 1987. - 1600 с.

222. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. проф. Д.Н. Ушакова. Т. 1 - 4. - М, 1935 - 1940.

223. Фразеологический словарь русского литературного языка: В 2 т. / Сост. А.И. Федоров. Т. 1 - 2. - М.: Цитадель, 1997.

224. Фразеологический словарь русского языка: свыше 4000 слов, статей / Под ред. А.И. Молоткова. М.: Русский язык, 1978. - 543 с.

225. П.Яранцев, Р.И. Русская фразеология. Словарь-справочник / Р.И. Яранцев. М.: Русский язык, 1997. - 846 с.