автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэтика циклических форм в книге М.А. Волошина "Годы странствий"

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Сухорукова, Наталья Владимировна

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.:.

ГЛАВА I. КОНЦЕПТ И МОТИВ КАК МАКРО- И МИКРОЕДИНИЦЫ

ИНТЕРПРЕТАЦИИ ВОЛОШИНСКОЙ КНИГИ СТИХОВ.

§ 1. Символисты и исследователи о природе циклизации в поэзии русского символизма.

§2. Два центрирующих концепта поэтического самосознания М. Волошина как мифологический ключ исследователя к неомифологическому тексту поэта.

§3. Циклообразующие мотивы как средство интерпретации книги стихов М. Волошина и их связь с центрирующими концептами книги.

§3 А. О термине «мотив», используемом в данной работе, и сопутствующих терминах.

§ 3 Б. Циклообразующие мотивы и центрирующие концепты книги.

§4. Модель интерпретации книги стихов М. Волошина.

ГЛАВА II. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ СПЕЦИФИКА КНИГИ М. ВОЛОШИНА

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ 1900-1910».

§ 1. «Оригинальное ядро» книги.

§2. Цикл-раздел «Годы странствий».

§3. Цикл-раздел «Amori amara sacrum».

§4. Цикл-раздел «Звезда Полынь».

§5. Цикл-раздел «Алтари в пустыне».

§6. Цикл-раздел «Corona Astralis».

Введение диссертации2006 год, автореферат по филологии, Сухорукова, Наталья Владимировна

Обращение к волошинскому творчеству в настоящее время представляется особенно актуальным, несмотря на то, что «открытие» М. Волошина отечественными исследователями произошло более двадцати лет назад. Единственная попытка осмыслить феномен М. Волошина с точки зрения историка литет ратуры, предпринятая Е. Ланном в 1926 г. в своей монографии «Писательская судьба М. Волошина», более полувека не находила отклика в научной среде, испытывавшей сильное давление авторитарного режима советского государства. Лишь в 1977 году, к столетию со дня рождения поэта, был выпущен первый посмертный поэтический сборник М. Волошина (изданный в Малой серии «Библиотеки поэта»), появились первые статьи о нём. Временем возникновения собственно волошиноведения, очевидно, следует считать 1981 год — год, когда прошли первые Волошинские чтения. Именно в восьмидесятые годы начинает публиковаться творческое наследие М. Волошина, появляется ряд научных статей. Чаще всего учёных интересует биография поэта и различные аспекты его мировоззрения. Обращают на себя внимание статьи В.П. Купченко (85), Э. Ро-зенталя (115), С.М. Пинаева (111), Т.А. Кошемчук (81), З.Д. Давыдова (64) и др. В глубокой и ёмкой статье А.В. Лаврова, помещённой в издании Большой серии «Библиотеки поэта» (87) осмысливается личностно-творческая эволюция поэта от ранних поэтических опытов до поздних произведений.

С девяностых годов у некоторых исследователей М. Волошина начинают появляться и монографические работы о поэте. Издаются несколько книг В.П. Купченко: «Странствие Максимилиана Волошина. (Документальное повествование)». - СПб, 2000, «Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877-1916» - СПб, 2002. Выходит книга Э. Розенталя «Знаки и возглавья. (М. Волошин и мы)» - М., 1995, а также книга С. Пинаева «Близкий всем, всему чужой.» (М. Волошин в историко-литературном контексте Серебряного века)» - М., 1996. У С. Пинаева в 2005г. вышла также монография «Максимилиан Волошин» в серии ЖЗЛ. Вышеназванные работы посвящены жизнеописанию М. Волошина, освящению его многоаспектной деятельности, уяснению философско-эстетической, а также гражданской позиции. Подобное направление исследований обусловлено, очевидно, разносторонней «ренес-сансной» личностью поэта, характером его духовно-интеллектуальных исканий. Свою роль сыграла и известная «риторичность» поэзии М. Волошина, которую отмечали ещё современники поэта. С. Маковский пишет, что в стихах М. Волошина «больше мысли, метафизической риторики и выпукло-определительных слов, чем того, что собственно составляет поэзию» (95, 323). А.В. Лавров в статье «Жизнь и поэзия Максимилиана Волошина» доказывает, что «именно мировоззрение было отправным моментом в творческой деятельности Волошина-поэта», что существовала для него «некая общая идейно-образная структура, которая могла быть претворена в стихи, но столь же аутентично поддавалась интерпретации в статьях, дневниках, письмах, любых иных литературных воплощениях» (87, 19).

Последние диссертационные работы, имеющие дело непосредственно с поэтическими текстами М. Волошина, не исследуют собственно поэтику этих текстов, их художественную специфику. Кандидатская диссертация И.А. Путе-нихиной посвящена анализу «эсхатологической онтологии поэта в контексте исканий русской литературы начала XX века» (113, 14). Кандидатская диссертация Н.Г. Арефьевой исследует античные «пласты» литературного наследия М. Волошина (20).

На фоне обозначенной общей тенденции волошиноведения выделяются две работы. Одной из них является кандидатская диссертация Е.И. Нижегоро-довой «Композиционно-речевая организация макротекста первой книги стихов М. Волошина». Работа при помощи средств лингво-поэтического анализа описывает художественно-образную систему книги стихов, понимаемую как макротекст (104). Заслуживает внимания также книга З.Д. Давыдова и С.М. Шварцбанда «.И голос мой — набат» (О книге М. Волошина «Демоны глухонемые»)», изданная в Пизе в 1987 году. В этой монографии исследуются законы построения художественного целого волошинской книги «Демоны глухонемые». Подробнее эта работа будет освещена ниже. Для нашего исследования книга З.Д. Давыдова и С.М. Шварцбанда представляет интерес прежде всего потому, что предметом исследования в работе являются некоторые аспекты поэтики волошинской книги, понятой как циклическое единство.

Действительно, поэтику лирических произведений М. Волошина важно рассматривать, привлекая такое понятие, как лирический цикл. В поэтическом творчестве М. Волошина и других символистов цикл играет важную роль. Лирический цикл (далее ЛЦ) осмысляется символистами как особая художестве-ная возможность, позволяющая решать специфические творческие задачи. (Об этом будет также говориться в первой главе.) В начале XX века циклизация в лирике приобретает характер нормы творчества. Циклизации подверглись практически все стихотворения М. Волошина так же, как стихотворения В. Брюсова, А. Блока, Вяч. Иванова. Циклическая форма оказалась органичной для Волошина-систематизатора, считающегося лириком аналитического склада. Он всегда тщательно продумывал состав и структуру своих книг. Судя по некоторым фактам, поэт даже боролся с искушением направлять читателя в интерпретации своих книг. Так, при подготовке к изданию книги «Годы странствий» (1910) М. Волошин пишет предисловие, которое объясняет читателю суть циклового сюжета книги, однако на самом последнем этапе работы над «Годами странствий» решает предисловие не публиковать. То же самое произошло и с «Предварением» к сборнику Иверни» (1919).

В настоящее время читатель наконец имеет возможность ознакомиться с поэтическим творчеством М. Волошина в полном объёме. В 1995 году в Большой серии «Библиотеки поэта» изданы «Стихотворения и поэмы» М. Волошина. Книга вместила в себя практически все ЛЦ М. Волошина в таком виде, в каком публиковал (или задумывал публиковать) их автор. (Этому требованию, конечно, не могут удовлетворять многочисленные сборники, вроде «Избранных стихотворений» М. Волошина.) Особый интерес представляет репринтное воспроизведение некоторых прижизненных сборников поэта, изданное в 1989 г. (48). В 2003 году вышел первый том собрания сочинений М. Волошина, где также очень корректно представлена лирика поэта. Поэтому осмысление поэтических произведений М. Волошина как включённых в большие лирические контексты очень актуально. Сознанию отечественного читателя ещё предстоит большая работа по переосмыслению знакомых волошинских произведений, на которые теперь можно взглянуть как на элемент художественного целого лирического цикла (книги).

Таким образом, выбор темы данного диссертационного исследования обусловлен недостаточной изученностью поэтики лирического цикла у М. Волошина. Стихотворения М. Волошина, изучаемые вне больших лирических контекстов, в которые они, согласно авторскому намерению, должны быть включены, неизбежно будут интерпретироваться без учёта смысловых приращений, сообщаемому отдельному стихотворению поэтическим циклом.

Очевидно, проблемы лирической циклизации в творчестве М. Волошина были исследованы мало и вследствие того, что само цикловедение сравнительно молодая отрасль литературоведения. Только с 70-х годов XX века в отечественной науке началось основательное изучение проблем лирической циклизации. Фундаментом для разработки данного вопроса послужили работы учёных, исследующих творчество А. Блока: Л.Я. Гинзбург, Д.Е. Максимова, Ю.Н. Тынянова, JI.K. Долгополова, З.Г. Минц. Так как для поэтики А. Блока циклизация является одним из определяющих принципов, исследователи поэта поневоле решали некоторые теоретические проблемы ЛЦ. В дальнейшем изучение ЛЦ осуществлялось в двух основных направлениях: в собственно теоретическом и в направлении исследования поэтики отдельного автора, литературной школы или историко-литературного периода.

К теории ЛЦ в данной работе мы вынуждены обратиться потому, что терминологический аппарат цикловедения до сих пор разработан недостаточно, имеются случаи разночтения некоторых терминов. Некоторые термины являются новыми. Сами слова «циклизация», «цикл» многозначны. Как считают многие исследователи, они мало подходящи для систематического употребления в научном обиходе. Необходимо отметить, что в настоящей работе ЛЦ рассматривается прежде всего как художественное целое. Этот признак лирического цикла выделил один из первых цикловедов В.А. Сапогов (119, 90; 4, 492). При таком подходе исключается «широкое» понимание цикла как группы стихотворных произведений, объединённых «хотя бы одним общим для них признаком» (113, 3). Вслед за В.А. Сапоговым, М.Н, Дарвиным, И.В. Фоменко мы понимаем ЛЦ как совокупность самостоятельных стихотворений, объединённых на основе их соотнесённости друг с другом (119, 92; 67, 105; 113, 5). ЛЦ осмысляется большинством исследователей как особое жанровое образование, типологические признаки которого необходимо обозначить. В 70-80-х годах, в связи с осознанием учёными цикла как имеющего самостоятельный жанровый статус, наблюдалась тенденция сузить и конкретизировать дефиницию ЛЦ. Так, Л.Л. Вельская, суммируя высказывания современных ей исследователей, говорит об обязательной для ЛЦ «одноцентренной композиции», а также «единстве лирического сюжета и героя» (27, 97). Пытается применить категорию лирического сюжета при анализе циклов А. Блока и В.А. Сапогов. Этот учёный выводит генезис ЛЦ из жанра лирической поэмы, поэтому, возможно, он и его последователи во многом сохранили способы исследования поэмы применительно к ЛЦ. Л.Л. Вельская разграничивает понятие стихотворного сборника, раздела, цикла (там же). Подобное разграничение многим литературоведам уже тогда казалось исскуственным, но необходимость его подразумевалась. Поэтому появлялись термины вроде термина «концент» («переход от раздела к циклу» (105, 106-107)), которые смягчали это разграничение. Была очень популярна дефиниция ЛЦ, предложенная Л.Е. Ляпиной в кандидатской диссертации. Эта дефиниция включала пять признаков ЛЦ: авторскую заданность композиции; самостоятельность входящих в ЛЦ стихотворений; «одноцентренность» композиции; «лирический характер сцепления стихотворений»; «лирический принцип изображения» (93, 4). Выделенные Л.Е. Ляпиной признаки не были впоследствии оспорены учёными, хотя не совсем внятные понятия «лирического характера сцепления стихотворений» и «лирического принципа изображения» не прижились в цикловедении.

К середине 80-х годов учёными признаётся недостаточность описания ЛЦ в традиционной системе понятий. Единство художественного цикла (так как он включает самостоятельные произведения) является относительным и условным. Понятие жанра так и не закрепилось за ЛЦ. Для большинства учёных ЛЦ — это «жанровое образование» (133, 3), точнее «вторичное жанровое образование» (там же, 19). М.Н. Дарвин, указывая на способность ЛЦ сочетать в себе признаки различных жанров, а также подчёркивая самостоятельность составляющих цикл стихотворений, говорит о «сверхжанровом единстве» (67, 119). Учёные преодолевают соблазн анализировать ЛЦ как «живорождённое» художественное произведение. Главным структурным признаком цикла теперь начинают считаться «особые отношения между стихотворением и контекстом» (133, 5), внимание литературоведов фокусируется более на «лирическом напряжении в цикле, которое создаётся за счёт двойственной роли каждой из его частей и как независимого произведения, и как части большего целого» (148, 8). Учёных интересуют «добавочные смыслы» (67, 118), возникающие в процессе соотнесения стихотворений, входящих в ЛЦ, друг с другом. М.Н. Дарвин предлагает перенести центр внимания исследователей с понятия (и понимания) ЛЦ на понятие циклизации как на более широкое. Для учёного ЛЦ — понятие видовое, а циклизация — родовое, она «объемлет всё многообразие художественных форм (от стихотворного раздела до сборника и книги стихов) на всём пути исторического развития лирики» (67, 115). М.Н. Дарвин, исследующий процессы циклизации преимущественно пушкинского периода русской литературы, в теорию цикла внёс столь нужную ей подвижность понятийного аппарата. Определив лирическую циклизацию как «сознательное использование поэтами идейно-художественной возможности контекста» (67, 45), он заметил, что циклизация в разные периоды истории литературы имеет разный смысл. Учёный не возражает против широкого понимания лирического цикла. В своих работах М.Н. Дарвин пользуется ёмкой «оперативной дефиницией» ЛЦ, предложенной Э. Ихек-веацу: «ЛЦ есть целое, составленное из автономных стихотворений, в котором каждое отдельное стихотворение следует рассматривать с учётом преемственности его положения и в связи с симультанностью целого» (67, 30). Но часто учёный использует понятие циклической формы. Оно шире, чем лирический цикл и уже, чем циклизация, хотя во многом исходит из этого последнего понятия. По М.Н. Дарвину, «циклическая форма — это форма, пересечённая смыслами, возникающими на границах отдельных произведений, пронизанных идеей целого и воссоздающих художественный динамический образ этого целого» (67, 120). Для исследователя в этой дефиниции важно признание «открытого множества» (там же, 119) циклической формы, акцент на её незамкнутости. «Строгих», «замкнутых»* циклов не так уж много. Мы в данной работе также будем использовать термин «циклическая форма», чтобы во всей полноте охарактеризовать сложное художественное целое, которое представляет собой книга М. Волошина.

После работ М.Н. Дарвина появились исследования, где ЛЦ трактуется принципиально широко, и под подобную трактовку подводится научная база. Таковы работы И.В. Фоменко. Для него цикл — это «жанровое образование, характеризующееся особым отношением между стихотворением и контекстом и позволяющее воплотить в системе сознательно организованных стихотворений сложную систему взглядов, целость личности и/или мира» (133, 4). При таком понимании лирическим циклом может быть и книга стихов, что и утверждает исследователь. Необходимо отметить, что, несмотря на предпринятый исследователем экскурс в историю ЛЦ, для этого учёного ЛЦ как таковой — явление прежде всего начала XX века. В начале XX века у символистов книга стихов строилась как сознательно выражающая какую-либо концепцию, как «образ мира, в слове явленный». Увлечение лирическим циклом символистов, и в частности А. Блока, отразилось на понимании учёным феномена ЛЦ. Так, для И.В. Фоменко ЛЦ отражает «целость личности и/или мира». Это верно для многих ЛЦ и, прежде всего, символистских. Но соврехменные исследователи периода нетрадиционализма в поэзии говорят о серьёзном изменении самой ^

Термины И. Мюллера. Цитируются по изданию М.Н. Дарвин Русский лирический г/икл: проблемы истории и теории. — Красноярск, 19S8. природы художественного единства ЛЦ: ЛЦ, по свидетельству Л.С. Яницкого, может, напротив, выражать раздробленность сознания автора (читателя) (148, 15-16). Также понятие стихотворной книги в истории литературы менялось. Книга-цикл символистов не тождественна книге периода классицизма или сентиментализма. Однако повышенное внимание И.В. Фоменко именно к символистскому циклу для нашей работы является особенно ценным, так как изучаемый в настоящем исследовании поэт творил именно в начале XX века. И.В. Фоменко полагает, что «циклическое образование имеет две основные формы — книгу стихов и собственно лирический цикл» (133, 21). Им тем самым признаётся высокое художественное значение больших лирических контекстов в эпоху символизма, с чем нельзя не согласиться и что будет предполагаться в нашей работе. И.В. Фоменко связывает стремление к циклизации символистов с особым типом мироощущения, рассматривает циклизацию «как особого рода воссоздание действительности» (133, 11). В первой главе нашей работы развивается и углубляется это положение. И. В. Фоменко называет основные «циклообразующие связи» ЛЦ, которые будут применяться в данной работе: заглавие, общий композиционный принцип, развитие темы, ключевые слова, лексика (в нашей терминологии — мотивы), метрика.

Принимая во внимание художественную значимость циклических форм в начале XX века и то особое значение, которое придавал им М. Волошин в своём поэтическом творчестве, обращаемся к классификации лирических циклов на основе характера соотнесённости частей с целым. Для задачи интерпретации книги стихов М. Волошина и его поэтического творчества в целом подобная классификация особенно актуальна. Волошинское поэтическое творчество оформлено по принципу непрерывной иерархической циклизации. Вслед за Л.Е. Ляпиной выделяем цикл-книгу, цикл-раздел и собственно ЛЦ (92, 27). Формулировкой названия нашей работы подчёркивается, что объект исследования — различные циклические формы книги М. Волошина (включая саму книгу) без акцента на собственно ЛЦ.

Собственно ЛЦ — термин сравнительно новый, существование которого стало возможным именно на фоне принципиально широкого понимания ЛЦ. Одно из последних определений этого термина содержится в диссертационной работе «Поэтический цикл как особая разновидность художественого текста» З.А. Ветошкиной: «собственно цикл — это разновидность циклической формы, характеризующаяся цельностью, завершённостью, закономерностью связей между отдельными текстами, часто — повторяемостью элементов сюжета, на уровне парадигматических связей — последовательной реализацией инвариантов» (41, 209). Практически имеются в виду те циклы, которые И. Мюллер назвал «строгими», или «закрытыми». Интерпретации подобных циклов М. Волошина будет в работе уделено особое внимание, так как, по мнению циклове-дов, «цикл — понятие корневое, книга — производное» (102, 43).

На данный момент наиболее ёмкая дефиниция цикла, включающая все «болевые точки» цикловедения, принадлежит Л.Е. Ляпиной. В монографии «Циклизация в русской литературе XIX века» Л.Е. Ляпина пишет: «Цикл — тип эстетического целого, представляющий собой ряд самостоятельных произведений, принадлежащих одному виду искусства, созданных одним автором и скомпонованных им в определённую последовательность. Обладая всеми свойствами художественного произведения, цикл обнаруживает свою специфику как герменевтическая структура текстово-контекстной природы, включающая систему связей и отношений между составляющими его произведениями. Специфичность цикла определяется степенью участия этой системы в организации циклового единства, а эстетическая содержательность его структуры создаётся диалектическим совмещением двух планов целостности в её пределах» (94, 17).

Несмотря на то, что выше приведена расширенная дефиниция цикла как эстетического феномена, она вполне подходит в качестве «рабочего» определения ЛЦ при анализе волошинской книги. В этом определении учтены такие характерологические черты ЛЦ, как объединение произведений в цикл самим автором, текстово-контекстная природа цикла; указано на факторы, делающие цикл в большей (или меньшей степени) специфичным. Важным для нашего исследования представляется замечание о цикле как о герменевтической структуре. Это замечание подчёркивает относительность и условность единства цикла и, следовательно, известную условность, «летучесть» его интерпретации. ЛЦ, как никакое другое произведение, открыт для разного рода интерпретаций в силу характера связей между составляющими его текстами.

Итак, в данном диссертационном исследовании будет использоваться дефиниция цикла, предложенная Л.Е. Ляпиной. В терминологический аппарат диссертации войдёт также понятие собственно ЛЦ, отражающее высокую степень участия системы межтекстовых связей в организации циклового единства. В рамки настоящей работы хорошо вписывается определение собственно ЛЦ, данное З.А. Ветошкиной. Циклическая форма, как её понимает М.Н. Дарвин, в случае с волошинской книгой стихов, представляющей собой многоуровневую цикловую структуру, — такая циклическая форма практически синонимична широкому пониманию ЛЦ. Однако мы пользуемся этим термином в целях большей прозрачности работы (чтобы не смешивать понятие ЛЦ и собственно ЛЦ и чтобы не затруднять восприятие диссертации читателем, привыкшим к традиционной терминологической системе). Под циклизацией, согласно М.Н. Дарвину, Л.Е. Ляпиной и др., понимаем продуктивную тенденцию, направленную на создание художественных циклов. В работе при анализе поэтики ЛЦ используется термин «цикловой сюжет», сравнительно недавно начавший применяться в цикловедении. Традиционное понимание сюжета как цепи событий, воссозданных в литературном произведении, не всегда подходит для анализа ЛЦ. Цепь событий может быть не отражена, например, в ЛЦ, построенном по композиционному принципу «тема с вариациями», однако динамика идейно-образного слоя цикла при этом может быть достаточно интенсивной.* Л.Е. Ляпина под цикловым сюжетом понимает «внутрицикловое развитие, динамику, то, без чего цикл неспособен обрести самостоятельный жанровый ста

См., например, статью Е.С. Хаева «Проблема композиции лирического цикла (Б. Пастернак «Тема с вариациями)» в сборнике научных трудов «Природа художественного целого и литературный процесс». — Кемерово, 1980. туе» (94, 79). В настоящем исследовании мы также будем придерживаться подобного понимания.

Исследователи, изучающие поэтику циклических форм в лирике отдельного автора, ориентируют свои работы, как правило, на выявление и анализ циклообразующих компонентов. Поэтика ЛЦ рассматривается через категорию лирического героя, через лирический сюжет, активно привлекается идейно-образный слой ЛЦ (внимание учёных фокусируется на единстве тем, мотивов, сквозных символов и т.д.). Таковы, например, работы В.А. Сапогова (118), И.В. Фоменко (132, 133), Е.С. Хаева (139), И.В. Корецкой (179), С.В. Баранова (22), О.В. Щелоковой (144) и др.

Учёные зачастую не удовлетворяются имманентным анализом циклических форм поэта и пытаются осмыслить природу циклообразования у рассматриваемого автора, выявить специфические факторы циклообразования. Это очень важная и продуктивная тенденция, так как значение и смысл даже универсальных циклообразующих компонентов во многом определяется той парадигмой художественности, в рамках которой поэт создаёт свои циклы. В русле этой литературоведческой тенденции есть статьи и о циклах М.А. Волошина. Их автор, С.Д. Титаренко, развивает идеи Д.Е. Максимова, З.Г. Минц о художественных циклах русских символистов как о производном неомифологического сознания последних. В статье «Миф как универсалия символистской культуры и поэтика циклических форм» учёный утверждает, что специфическую художественность цикла (книги) в поэзии символизма определяет во многом «диалектика символа и мифа как порождающий механизм циклообразования символистов» (126, 4). Он соотносит поэтику ЛЦ с семантикой определившей эту поэтику художественной системы, в данном случае с семантикой символизма. Далее исследователь доказывает, что «символ и миф могут быть средством анализа таких типов художественной целостности, как лирический цикл или книга стихов, если они им внутренне присущи» (126, 6). М.А. Волошина, как и многие литературоведы последних лет, С.Д. Титаренко относит к символистам. Учёный уверен, что для многих волошинских циклов центрирующим мифом является миф о всеединстве В. Соловьёва. Исследователь, чтобы проиллюстрировать свою мысль, обращается к ЛЦ «Киммерийские сумерки» М. Волошина. К этому же ЛЦ он обращается в статье «Крымские сонеты» А. Мицкевича и «Киммерийские сумерки» М. Волошина: соотношение художественных систем и поэтика цикла». С.Д. Титаренко находит, что циклообразующие символы и мотивы «Киммерийских сумерек» связаны с мифом о всеединстве. Он прослеживает «разрастание» одного из важнейших символистских мифов в цикле М. Волошина и приходит к выводу, что «каждое стихотворение цикла «Киммерийские сумерки» — это развитие волошинской оригинальной концепции единства мира и стремления человека стать частицей всемирного целого» (126, 10). Следуя логике, согласно которой циклообразование в начале XX века связано с неомифологическим сознанием, С.Д. Титаренко приходит к заключению, что «лирическое «я» поэта уже не играет конструктивной роли в единстве цикла как художественного целого» (127, 56), так как «сознание лирического субъекта укоренено в мифе, оно осмыслено и оформлено с точки зрения мифологического сознания, а следовательно, антипсихологично» (126, 7). Системообразующее значение лирического субъекта в циклах М. Волошина (и в том числе в ЛЦ «Киммерийские сумерки») будет доказываться в нашей работе. Однако заключение С.Д. Титаренко о данной категории небезосновательно: оно важно тем, что обращает наше внимание на особые содержательные характеристики лирического субъекта циклических форм М. Волошина. Идея С.Д. Титаренко, что к текстам мифопоэтических символистов уместен особый подход и что средствами анализа при таком подходе могут быть символ и миф представляется плодотворной. В нашей работе мы, несколько корректируя концепцию учёного, предлагаем в качестве средств интерпретации волошинской книги стихов два мифа (по уточнённой терминологии — концепта).

Единственная работа, анализирующая дебютную книгу стихов М. Волошина, — диссертация Е.И. Нижегородовой «Композиционно-речевая организация макротекста первой книги стихов М. Волошина». Применяя контекстологический, функционально-стилистический и системно-семантический анализ, исследователь описывает художественно-образную систему макротекста книги стихов. Книга в этом исследовании рассматривается скорее как единый текст, как «произведение», текстово-контекстная её природа практически не принимается во внимание, хотя анализ осуществляется по разделам, понимаемым как субтексты. Учёный даёт описание семантики художественных образов поэтической книги и делает попытку выстроить «иерархическую систему индивидуально-авторских художественных образов» (104, 6). Иерархическая модель образов книги выстраивается индуктивным путём: художественные образы различаются «по смысловому» объёму, рассматриваются семантические поля единичных лексических образов, затем — образов-референтов, макрообразов, ме-таобразов. И тем не менее выводы о доминирующих метаобразах разделов («субтекстов») представляются сомнительными. Метаобразы разделов фактически приравниваются к темам, а в случае третьего и четвёртого раздела — к идеям. Так, например, вызывает возражение метаобраз раздела «Звезда Полынь» («религия»).

Однако в работе содержится немало глубоких замечаний о семантических связях различных образов друг с другом, есть ценные наблюдения над стилистикой текста. В целом эта диссертация скорее даёт описание идиостиля поэта, нежели рассматривает специфическую художественность волошинской книги как жанрового образования.

Другое значительное исследование поэтики ЛЦ у М. Волошина среди работ как цикловедческого характера, так и в волошиноведении выделяется особо. Это книга З.Д. Давыдова и С.М. Шварцбанда «.И голос мой — набат» (О книге М. Волошина «Демоны глухонемые»)». Это оригинальное исследование поэтической книги М. Волошина основывается не столько на литературоведческой методологии, сколько на представлениях, почерпнутых авторами из общей теории систем. Предметом исследования в названной монографии стала системная организация поэтической книги «Демоны глухонемые». Авторы, подходя к волошинской книге с точки зрения кибернетики, описывают художественное единство книги как систему, включающую в себя ряд подсистем. Их интересует идейно-образный слой произведения, а в этом слое акцент делается на подуровне идей и эмоций. Особое внимание исследователи уделяют динамическому аспекту системы поэтической книги. Описав модели частей книги с их внутренними смысловыми связями и отношениями, иерархической сопод-чинённостью конгломератов и сквозными образами, учёные рассматривают эти модели частей в составе художественного целого и прослеживают перестройку подсистем книги под воздействием более высоких законов организации книги в целом. Для авторов «изменение и трансформации моделей частей книги служат доказательством того, что «Демонов глухонемых» нельзя рассматривать ни как сборник, ни как случайный набор пьес» (65, 105). Вследствие того, что в монографии ряд традиционных проблем цикловедения ставится и решается с помощью понятийного аппарата и методологических приёмов кибернетики, вопросы ставятся острее и их решение выглядит более смелым и определённым. Действительно, термины, позаимствованные из теории систем, удовлетворяют потребности говорить о цикле (книге) как о целом. Вместе с тем вопрос эстетической самоценности книги и её составляющих, на который не может быть не ориентирован терминологический аппарат литературоведения, здесь сознательно отодвигается на второй план. В центре внимания исследователей оказывается бытование идей, важных для организации книги, их иерархия, трансформация, динамика и, в конечном счёте, поиск некой идейной результанты. Возможно, поэтому заключение к книге, содержащей много новаторского, выглядит бедно. Очевидно, сильная сторона этой монографии заключается в увлекательной «погоне» за подвижными смыслами, в интерпретации как процессе. Следует считать удачным подход с точки зрения теории систем именно к волошин-ской лирике. Такой подход конгениален лирике М. Волошина, считающегося поэтом-систематизатором. Авторы указанной работы доказали высокую степень организации волошинской книги, а также уделили много внимания приращению смыслов, получаемому при включении подсистем книги в её систему. Наконец, полученная графически изображённая кибернетическая модель поэтической книги М. Волошина может служить руслом для иных интерпретаций этой книги.

Однако указанных работ по поэтике ЛЦ М. Волошина далеко не достаточно для всестороннего освещения феномена циклизации в лирике поэта. Они скорее обозначают диапазон научных подходов к ЛЦ М. Волошина. Большинство волошинских поэтических циклов не исследованы как художественное целое. Поэтому исследование многоуровневой циклической структуры книги «Годы странствий» представляется актуальным. Кроме того, в книгу входят стихотворения мистического содержания, смысл которых зачастую адекватно может быть раскрыт только при рассмотрении их в составе циклических единств. Предлагаемый подход поможет в толковании «оккультных циклов». Анализ книги тем более важен, что это первая стихотворная книга поэта. По замечанию учёных, эта книга во многом обусловила структуру второй подготовленной М. Волошиным к печати книги «Selva oscura» (87, 35). Несомненно также, что она мыслилась М. Волошиным как значимый художественный компонент его лирики в целом: в автобиографии, написанной в последние годы жизни, поэт указывает на порядок, в котором должны быть изданы и переизданы его книги, а также на смысловые связи между этими книгами (55, 34-35).

Выбор объекта исследования — первой поэтической книги М. Волошина — во многом обусловлен стремлением начать исследование ЛЦ поэта в том порядке, в каком они создавались. Предметом настоящего исследования является поэтика циклических форм указанной книги.

Актуальность исследования обусловлена, таким образом, несколькими причинами:

1) потребностью осмыслить стихотворения М. Волошина как органически принадлежащие большим лирическим контекстам, а также необходимостью осмыслить природу циклообразования у М. Волошина в его «эстетский» период творчества (1900-1914);

2) новыми возможностями, открывающимися в изучении волошинских циклов при использовании «одноприродных» лирике М. Волошина средств интерпретации (концептов, как их понимает 10. Степанов);

3) сложностью и дискуссионностыо вопросов, касающихся ЛЦ как художественного целого, в том числе вопросов о системообразующей роли субъекта в волошинских циклах;

4) возможностью представить авторскую интерпретацию книги «Годы странствий».

Эта возможность тем более важна, что М. Волошин, судя по записям в дневнике и записных книжках, придаёт большое значение жизни литературного произведения в воспринимающем сознании. Для поэта интерпретирующая деятельность читателя представляется даже более важной, чем творчество самого художника. По убеждению М. Волошина, «художественные произведения должны быть одеты в одежды понимания, под которыми исчезает первоначальное творчество совершенно» (46, 151). Особенно нуждаются в истолковании оккультные циклы поэта, составляющие значительную часть книги (цикл-раздел «Звезда Полынь», венок сонетов «Corona Astralis»). Новизна работы состоит в выдвижении гипотезы о двух концептах, взаимодействие которых, по нашему мнению, лежит в основе механизма циклообразования у русских символистов. Концепты странничества и всеединства впервые используются как макроединицы интерпретации волошинской книги стихов. В процессе интерпретации эти концепты связываются с циклообразующими мотивами книги как с носителями смысла, в том числе онтологического. Впервые книга М. Волошина интерпретируется по предложенной в работе модели. В работе выявляются основные циклообразующие факторы циклических форм М. Волошина. Большое внимание уделяется выявлению циклообразующих мотивов. Также намечаются перспективы дальнейшего изучения волошинской лирики.

Теоретическая значимость исследования состоит в развитии идей, согласно которым при анализе символистского текста учитывается его специфическая художественность. Особое место в работе занимает исследование вопроса о природе циклообразования у русских символистов. На этом исследовании основывается выдвинутая гипотеза.

Практическая значимость работы обусловлена возможностью использования результатов исследования в дальнейшем изучении ЛЦ М. Волошина, а также других символистов при написании курсовых, дипломных работ, в спецкурсах. Замечания, высказанные в работе относительно состава и структуры книги «Годы странствий», могут быть учтены при подготовке новых изданий волошинской книги.

Цель настоящего исследования — через анализ законов организации стихотворной книги М. Волошина показать глубинное многообразие смысла текста, его идейно-художественное своеобразие, а также представить свой вариант интерпретации книги «Годы странствий».

В связи с этим поставлены следующие задачи:

- предложить в качестве макроединиц интерпретации циклических форм книги «Годы странствий» концепты, лежащие в основе механизма циклообразования в творчестве русских символистов;

- выявить цикловой сюжет книги М, Волошина «Годы странствий»;

- определить форму бытования лирического субъекта книги «Годы странствий», выяснить, является ли он циклообразующим элементом;

- выявить циклообразующие мотивы книги «Годы странствий»;

- показать связь циклообразующих мотивов с центрирующими концептами книги.

Изучение поэтики ЛЦ не может быть сведено к выявлению способов циклообразования, используемых автором. Главная задача (вытекающая из цели исследования) — показать, каким образом организация стихотворений в различные цикловые формы позволяет М. Волошину добиться качественного приращения смысла. Иными словами, в работе предпринимается попытка проникнуть в «тайну» художественного целого волошинской книги.

Исследование проводится на материале репринтного воспроизведения изучаемой поэтической книги М. Волошина. (Стихотворения. — Москва: «Книга», 1989.). Цитаты приводятся по этому изданию с указанием страницы.

Жанровая установка книги предуказывает конципированную, интегра-тивную читательскую реакцию. Учёными замечено, что «читатель, даже если он знаком с текстами-компонентами, из которых вылеплена книга, оказывается в изначальной поисковой позиции. Он вынужден открывать законы сцепления частей, семантический ритм новой структуры» (102, 42). Читатель даже вне исследовательских установок начинает подчиняться закону герменевтического круга:"' целое циклической структуры понимает на основании отдельного стихотворения, а отдельное стихотворение переосмысливает, ориентируясь на целое цикла.

В первичном осмыслении художественного целого циклической структуры неизбежно интуитивное предпонимание, которому, как исходному и направляющему моменту интерпретации произведения, придают большое значение герменевтики.** Интуитивное предпонимание ЛЦ тем важнее, чем значимее связи между отдельными стихотворениями, то есть чем более цикл специфичен: ведь смысл ЛЦ возникает «на границе связи одного произведения с другим» (67, 124). Изучение системы внутренних связей между текстами изначально направляется предпониманием. Роль воспринимающего текст цикла субъекта велика, чему способствует и известная «необязательность», произвольность состава большинства циклических структур, которые обычно являются «вторичными» образованиями. ЛЦ рассматривается как художественное целое, но не «живорождённое» целое. Функции создающего цикл субъекта приближаются к функциям воспринимающего: для компоновки произведений в цикл вряд ли нужно вдохновение; более нужна аналитическая работа ума. С созидающим субъектом воспринимающий может соперничать как источник смыслов, их порождающий. Эта своеобразная «борьба» за текст, в схематическом виде отображённая австрийским учёным Э. Коретом в виде «герменевтического треугольника» (63, 47-49), в случае с циклическими формами приобретает особую актуальность.

См. Г.Г. Гадамер. О круге понимания// Г.Г. Гадамер Актуальность прекрасного. — М., 1991. — с.262

Данное исследование во многом основывается на идеях, изложенных М.Б. Храпченко. См. М.Б. Храпченко Размышление о системном анализе литературы// М.Б. Храпченко Художественное творчество. Действительность. Человек. — М., 1978. — с. 19-26

Для настоящего исследования герменевтический подход тем более важен, что известны прогерменевтические высказывания самого автора изучаемого текста — М. Волошина. «Произведение искусства начинает существовать с того мгновения, когда оно впервые понято, — пишет М. Волошин в записной книжке 1907-1909 годов. — Первым понявшим его иногда бывает сам художник. Но не всегда. У понимающего больше прав на произведение искусства, чем у того, кто был путём, которым оно сказалось» (46, 121). «Искусство. творится не на бумаге, не на полотне, а только в глубине души и всегда вновь и вновь» (46, 151).

В данной работе, в герменевтических традициях, уделяется место «онтологической подоплёке переживаний» (63, 45) поэта. Концепты странничества и всеединства, действительно актуализированные в художественно-эстетическом мышлении деятелей символизма, имеют ещё и универсальный, психологический смысл. Вслед за М. Хайдеггером, мы полагаем, что «язык в его речевом движении есть обиталище бытия» (63, 42), которое откроет свои тайны, «если язык правильно спрашивать» (там же, 42). Как уже упоминалось выше, в одной из современных дефиниций художественного цикла цикл назван «герменевтической структурой».

Чтобы подчеркнуть динамический характер художественной целостности волошинской книги, уместно также использовать принципы системного подхода.* Именно системный подход позволяет увидеть процесс становления целостности, который необязательно должен быть завершён. Так как данное исследование сосредоточено в основном на идейно-образной сфере книги, представляется возможным осмыслять связи между циклообразующими мотивами циклических форм книги как системные. Внутренние связи циклообразующих мотивов циклических форм также рассматриваются как системные. Художественное целое книги осмысляется как становление многоуровневой системы мотивов.

Данное исследование во многом основывается на идеях, изложенных М.Б. Храпченко. См. М.Б. Храпченко Размышление о системном анализе литературы// М.Б. Храпченко Художественное творчество. Действительность. Человек. — М., 1978. — с. 19-26

Мотив в исследовании, в традициях, идущих от Б.М. Гаспарова, понимается широко. За мотивом не закреплено никаких формальных морфологических признаков, он может быть любой частью речи, словосочетанием, предложением. Под мотивом понимается простейшая смысловая формула текста, обладающая обязательным признаком повторяемости (варьирования). Как пишет Б.М. Гаспаров, «в роли мотива может выступать любой феномен, любое смысловое «пятно» (59, 30). В интертекстуалыюм подходе, предложенном Б.М. Гаспаровым, для нашего исследования важен аспект «спонтанных смысловых отношений текста с другими текстами» (123, 71). Учёный не раз подвергался критике за «помещение мотива как носителя смысла в центр такого рода отношений» (там же, 71). Однако в случае исследования лирического произведения текстово-контекстной природы такой подход может быть плодотворен. Во всяком случае, техника свободных ассоциаций, применяемая, по мнению В.П. Руднева, Б.М. Гаспаровым в мотивном анализе (11, 180-182), схожа с интуитивным предпониманием циклических форм, об актуальности которого говорилось выше.

Итак, в работе используются следующие методы исследования: метод герменевтической интерпретации, метод системного анализа, метод мотивного анализа, элементы биографического метода исследования.

Методологической основой работы явились исследования по теории и истории лирического цикла (М.Н. Дарвина, И.В. Фоменко, JI.E. Ляпиной,

0.В. Мирошниковой), труды, посвященные эстетике и поэтике символистских стихотворных произведений (Л.Я. Гинзбург, Д.Е. Максимова, Е.В. Ермиловой, З.Г. Минц, С.Д. Титаренко), а также мотивному анализу (Б.М. Гаспарова, Е.В. Волковой).

Положения, выносимые на защиту:

1. Концепты странничества и всеединства лежат в основе механизма циклообразования русских символистов. Эти концепты могут быть средством интерпретации поэтических книг М. Волошина довоенного периода.

2.Художественное целое книги «Годы странствий» организовано как отображающее духовный путь некоего «я». Основные этапы этого пути соответствуют пяти циклам-разделам книги.

3.Лирический субъект в книге выражен в форме лирического «я». Лирическое «я» выполняет активную циклообразующую роль в книге. Можно говорить о лирическом «я» книги «Годы странствий», несмотря на то, что лирический субъект одного из циклов-разделов («Amori amara sacrum») выступает в форме лирического героя.

4.Циклообразующими для книги являются мотивный комплекс темы Земли и мотивный комплекс лирического «я». Динамическое взаимодействие двух этих мотивных комплексов является центрирующим для художественного единства книги.

5.К концепту странничества восходит стержневой мотивный ряд мотивного комплекса лирического «я». С концептом всеединства устойчиво связываются несколько мотивных рядов темы Земли, а также мотивный комплекс темы Солнца и мотивный ряд «древнего духа», входящий в комплекс лирического «я». Наблюдение за циклообразующими мотивами в динамике показывает, что от раздела к разделу нарастает степень взаимодействия двух концептов. В книге доминирует концепт странничества, но очевидно подготавливается смена ведущего концепта, которая отражена в послевоенных поэтических книгах М. Волошина.

Концепция и результаты работы докладывались и обсуждались: -на III международной научной конференции «Рациональное и эмоциональное в литературе и фольклоре» в 2005 г. в Волгограде; -на международной научной конференции «Литература в диалоге культур — 3» в 2004 г. в Ростове-на-Дону; -на международной научной конференции «XIII Волошинские чтения» в 2005 г. в пос. Коктебель (Украина);

-на международной научной конференции «Литература в диалоге культур— 2» в 2004 г. в Ростове-на-Дону; -на II межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Молодёжь XXI века — будущее российской науки» в 2004 г. в Ростове-на-Дону; -на международной научно-практической конференции «Строительство 2004» в 2004г. в Ростове-на-Дону; -на конференциях аспирантов факультета филологии и журналистики

Ростовского государственного университета в 2002, 2003, 2004 гг. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, она также включает приложение №1 и приложение №2.

В I главе «Концепт и мотив как макро- и микроединица интерпретации книги стихов М. Волошина» исследуется природа циклообразования у русских символистов, выясняется, что в основе символистского механизма циклообразования лежат два концепта — всеединства и странничества, — находящиеся в диалектическом взаимодействии друг с другом. На материале дневников, записных книжек и писем М. Волошина прослеживается бытование этих двух концептов в самосознании поэта. Обосновывается выбор этих концептов как макроединиц интерпретации стихотворной книги М. Волошина. Концепты странничества и всеединства признаются центрирующими для художественного единства книги; устанавливаются связи между ними и циклообразующими мотивами книги. Оговаривается использование некоторых понятий и терминов. Предлагается модель интерпретации книги стихов М. Волошина. II глава «Художественная специфика поэтической книги М. Волошина «Годы странствий. 1900-1910» посвящена интерпретации художественного целого волошинской книги, согласно принятой в диссертации модели. В заключении излагаются основные результаты исследования, формулируются общие выводы.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэтика циклических форм в книге М.А. Волошина "Годы странствий""

Заключение

При интерпретации книги стихов М. Волошина целесообразно учитывать специфическую художественность символистской книги стихов.

Для выяснения природы циклообразования русского символизма были рассмотрены эстетические воззрения символистов и сделан обзор мнений исследователей по этому вопросу.

Природа циклообразования русского символизма коренится в неомифо-логизме, присущем художественному мышлению символистов. Для мифомыш-ления символистов важными оказались концепт всеединства (активизировавшийся после появления учения Соловьёва) и концепт индивидуального пути художника, связываемый с философией Ф. Ницше. Мы утверждаем, что в основе механизма циклообразования русских символистов лежит взаимодействие этих двух концептов. Для сознания М. Волошина и его творчества эти концепты играли важную роль вплоть до 1914 г., когда период мифопоэтизма для поэта был завершен. В данной работе предложено считать два указанных концепта макроединицами интерпретации книги стихов М. Волошина ГС. При толковании этой книги они служат своеобразным мостом между субъектом-реципиентом и субъектом-креатором. В процессе интерпретации два центрирующих концепта связываются исследователем с циклообразующими мотивами циклических форм книги как с носителями смысла, как с единицами её художественной семантики.

Предполагается, что мотив — единица текста, а концепт — подтекста книги.

Использование концептов в сочетании с мотивным анализом текста призвано сделать интерпретацию более глубокой.

В работе предложена модель интерпретации книги стихов, предназначенная учесть большинство художественных средств образования художественной целостности циклических форм у М. Волошина. Однако при интерпретации волошинской книги предпочтение отдается идейно-образному слою текста.

В процессе интерпретации рассмотрены важнейшие факторы, служащие для образования циклических форм в книге М. Волошина, представляющей собой сложную многоуровневую структуру.

Художественное целое книги ГС организовано как отображающее духовный путь некоего «я». В нашей работе доказано, что основные этапы этого пути соответствуют пяти разделам книги.

Также мы полагаем, что лирический субъект книги выражен в форме лирического «я» — в форме, наиболее органичной для мифомышления М. Волошина. Отмечено, что в некоторых ЛЦ, рассмотренных вне контекста книги, лирический субъект может быть выражен в других формах. Поставлен вопрос о соотношении форм лирического субъекта различных циклических образований в пределе одной книги. Доказано, что лирическое «я» книги — циклообразующий компонент.

В ходе выявления циклового сюжета циклов-разделов ГС, AAS, ЗП нами был поднят вопрос о правомерности изъятия из циклов некоторых стихотворений книги авторами-составителями многих изданий М. Волошина, в том числе и Собрания сочинений поэта. Думается, что следует, согласно авторской воле и художественной логике книги (см. репринтное воспроизведение книги 1910), поместить при последующем издании переводные стихотворения в раздел ГС, стихотворения «Лебедь» и «О, зеркало, — холодная вода.» — в раздел AAS и сонет «Луна» — в раздел ЗП.

В процессе интерпретации рассмотрены различные виды циклообразующих связей, использованных для создания художественной целостности циклических форм книги, как-то: составляющие «сферы обрамления» (заглавие, эпиграф, посвящение, датировка), уровень стихотворной формы, сюжет, циклообразующие мотивы.

Циклообразующие мотивы различных циклических форм книги рассмотрены как принадлежащие единой системе с рядом подсистем. При этом уделено внимание изменениям в семантике того или иного мотива, зависящим от включения мотива в лирические контексты разного объема — ЛЦ, цикл-раздел, книгу стихов.

Циклообразующими для книги ГС признаны мотивный комплекс лирического «я» и мотивный комплекс темы Земли.

Концепт странничества мы связываем со стержневым рядом лирического «я» — рядом странника. Реализуется этот концепт также через композицию и состав книги. К концепту всеединства восходит мотивный комплекс Земли, представленный в разделах ГС, AAS, ЗП. В АВП этот концепт связывается с мотивным комплексом Солнца, а в СА — с мотивным рядом «древнего духа», входящим в мотивный комплекс лирического «я». Кроме того, в мотивный комплекс лирического «я» входят и некоторые «земляные» мотивы (в ЗП). Поэтому концепт всеединства связывается и с мотивным комплексом лирического «я», но в меньшей степени, чем концепт странничества.

Мы делаем вывод, что для поэтического самосознания М. Волошина в годы создания этой книги важнейшим был концепт странничества. Однако концепт всеединства также оказывал значительное влияние на сознание поэта, и влияние это с годами увеличивалось. Для многих современников поэта показался неожиданным выбор тем и подходов к ним в поэзии М. Волошина после 1914 года. Говорили о «перерождении» поэта после войны и революции (55, 39), с чем сам М. Волошин не соглашался, утверждая: «Идеи мои остались те же» (там же, 39). С нашей точки зрения «перерождение» поэта было обусловлено внутренне подготавливаемой сменой'^оминирующего концепта в поэтическом самосознании М. Волошина, который шел от «Годов странствий» через «блуждания» в Дантовом лесу (книга «Selva oscura») к библейским истинам и истине родной земли (книга «Неопалимая Купина»).

Думается, предложенная в данной работе интерпретация книги стихов М. Волошина станет вкладом в изучение раннего творчества поэта.

Список научной литературыСухорукова, Наталья Владимировна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Словари и справочные издания

2. Блаватская Е. Теософский словарь. -М., 1994.

3. Борев Ю. Эстетика. Теория литературы (Энциклопедический словарь терминов). М., 2003.3. Закон Божий. М., 1989.

4. Литературный энциклопедический словарь. М., 1987.

5. Краткая литературная энциклопедия. М., 1975.

6. Краткая энциклопедия славянской мифологии. М., 2001.

7. Кэрлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.

8. Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2001.

9. Мифы в искусстве старом и новом. СПб., 1993.

10. Мифы народов мира в 2 тт. М., 1994.

11. Руднев В. Словарь культуры XX века. М., 1999.

12. Словарь античности. М., 1993.

13. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. М., 1999.

14. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001.

15. Христианство. Словарь. М., 1994.

16. Христианство: Энциклопедический словарь. В 3 т.: Т. 2. М., 1995.

17. Янг Дж. Христианство. М., 1998. ^1. Специальная литература

18. Аверинцев С.С. Системность символов в поэзии Вяч. Иванова. // Поэты. М., 1996.

19. Анненский И.Ф. Книги отражений. М, 1989.

20. Арефьева Н.Г. Античные мотивы в творчестве М. Волошина. Дис. к.ф.н. М, 1999.

21. Бальмонт К. Д. Собрание сочинений в 2-х томах. Т. 2. М., 1994.

22. Баранов С.В. Проблема цикла и циклизации в творчестве В.Ф. Ходасевича. Дис. к. ф. н. Волгоград, 2000.

23. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994.

24. Бартейович Т.Н. Об особенностях структуры лирического цикла А. Блока «Ямбы» // Вопросы русской литературы. Выпуск 1 (37). Львов, 1981.

25. Безант А. Эзотерическое христианство. М., 2001.

26. Белобородова А.А. Книга стихов Н.С Гумилёва как художественное целое. Дис. к. ф. н. Екатеринбург, 2003.

27. Бельская Л.Л. О сюжетно-ролевом единстве лирического цикла. // Сюже-тосложение в русской литературе. Сборник статей. Даугавпилс, 1980.

28. Белый А. Начало века. Воспоминания. В 3-х книгах. Кн. 2. М., 1990.

29. Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994.

30. Блаватская Е.П. Тайная доктрина. Т. 1. Космогенезис. Кн. 1. М., 1993.

31. Блок А. Собрание сочинений в 6 тт.: Т. 5. М., 1971.

32. Блок А. Собрание сочинений в 6 тт.: Т. 6. М., 1971.

33. Бройтман С.Н. Лирический субъект. // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 1999.

34. Бройтман С.Н. Образные языки в поэтике Вяч. Иванова. // Вяч. Иванов -творчество и судьба: К 135-летию со дня рождения. М., 2002.

35. Бройтман С.Н. Русская лирика XIX XX вв. Субъектно-образная структура. М., 1997.

36. Брюсов В.Я. Среди стихов: 1894-1924f Манифесты, статьи, рецензии. М., 1990.

37. Брюсов В. Стихотворения и поэмы. Л., 1961.

38. Богомолов Н.А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 2000.

39. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

40. Ветловская В.Е. Анализ эпического произведения: Проблемы поэтики. СПб., 2002.

41. Ветошкина З.А. Поэтический цикл как особая разновидность художественного текста. Дис. к.ф.н. Краснодар, 2002.

42. Волкова Е.В. Мотив в поэтическом мире автора (на материале поэзии В.Ф. Ходасевича). Дис. к.ф.н. М., 2001.

43. Волошин М.А. Из литературного наследия. СПб., 1999.

44. Волошин М. История моей души. М., 1999.

45. Волошин М. Коктебельские берега: Стихи, рисунки, акварели, статьи. Симферополь, 1990.

46. Волошин М. Записные книжки. М., 2000.

47. Волошин М. Лики творчества. Л., 1989.

48. Волошин М. Стихотворения. Москва: Книга, 1989.

49. Волошин М. Стихотворения и поэмы в 2 тт.: Т. 1. Paris, 1984.

50. Волошин М. Стихотворения и поэмы. СПб., 1995.

51. Волошин М. Собрание сочинений. Т. 1. М., 2003.

52. Волошин М. О теософии. // Наука и религия. 1990. - №2.

53. Волошинские чтения. Сборник научных трудов. М., 1981.

54. Волошинские чтения. Сборник научных трудов. М., 1995.

55. Воспоминания о М. Волошине. Сборник. М., 1990.

56. Воспоминания о Серебряном веке. М., 1993.57. «Вечные» сюжеты русской литературы. Новосибирск, 1996.

57. Гадамер Г.Г. О круге понимания // Гадамер.Г.Г. Актуальность прекрасного. М, 1991.

58. Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы. М., 1994.

59. Гаспаров М.Л. Избранные труды, том. 2. О стихах. М., 1997.

60. Гинзбург Л.Я. О лирике. М., 1997.

61. Гиршман М.М. Анализ поэтических произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Ф.И. Тютчева. М., 1981.

62. Герменевтика: история и современность (Критические очерки). М., 1985.

63. Давыдов З.Д,Купченко В.П. Поэт-отвечатель.// «Средоточье всех путей.»: Стихотворения и поэмы. Проза. Критика. Дневники. М., 1989.

64. Давыдов З.Д., Шварцбанд С.М. «. И голос мой набат» (О книге М.А. Волошина «Демоны глухонемые»). Pisa, 1997.

65. Дарвин М.Н., Тюпа В.И. Циклизация в творчестве Пушкина: Опыт изучения поэтики конвергентного сознания. — Новосибирск, 2001.

66. Дарвин М.Н. Русский лирический цикл: проблемы истории и теории. Красноярск, 1988.

67. Дарвин М.Н. Художественность лирического цикла как проблема литературоведения. // Целостность литературного произведения как проблема исторической поэтики. Сб-к научн. трудов. Кемерово, 1986.

68. Долгова О.А. Жанрообразующие особенности книги стихов А. Блока «Седое утро». Дис. к.ф.н. Воронеж, 2002.

69. Долгополов JI. На рубеже веков. О русской литературе конца Х1Х-нач.ХХ века. JL, 1985.

70. Долгополов Л. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX нач. XX веков. М., 1964.

71. Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989.

72. Жирмунский В. Теория стиха. JL, 1975.

73. Зелинский А.Э. Лирические циклы и проблемы циклизации в творчестве В.Я. Брюсова. Дис. к.ф.н. Алма-Ата, 1986.

74. Иванов Вяч. Ив. Родное и вселенское. М., 1994.

75. Ильин И.П. Пострукурализм. Деконструктцвизм. Постмодернизм. М., 1996.

76. История русской литературы: XX век: Серебряный век. М., 1995.

77. Козлов А.С. Мифологическое направление в литературоведении США. М., 1984.

78. Корецкая И.В. О «солнечном» цикле Вяч. Иванова. // Изв. Ак. наук СССР, сер. литературы и языка, Т. 37, №1, 1978.

79. Косарев А. Философия мифа. М., 2000.

80. Кошемчук Т. О гетеанизме М.Волошина// Серебряный век: Философско-эстетнческие и художественные искания. Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово, 1996.

81. Краснова JI.B. От стихотворения к циклу (циклообразующие элементы и типология образов в поэзии А. Блока). // Вопросы русской литературы. Выпуск 1 (37). Республиканский межведомств, научн. сборник. Львов, 1981.

82. Купченко В.П. Жизнь Максимилиана Волошина. Документальное повествование. СПб., 2000.

83. Купченко В.П. Труды и дни М. Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877-1916. СПб., 2002.

84. Купченко В.П. В вечных поисках истоков. // Наука и религия. 1990. -№2.

85. Кушнер А. Книга стихов. // Вопросы литературы, 1975. №3.

86. Лавров А.В. Жизнь и поэзия М. Волошина. // М. Волошин . Стихотворения и поэмы. СПб., 1995.

87. Лотман Ю.М. и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994.

88. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.

89. Лосев А.Ф. Диалектика художественной формы// Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение. М., 1995.

90. Люсый А. Русский космос и мистерия времени. // Октябрь. 1995. - №4.

91. Ляпина Л.Е. Литературный цикл в аспекте проблемы жанра. // Проблемы литературных жанров. Томск: Изд-во ТГУ, 1990.

92. Ляпина Л.Е. Лирический цикл в русской поэзии 1840-х 1860-х гг. Авто-реф. дис. к.ф.н. Л., 1977.

93. Ляпина Л.Е. Циклизация в русской литературе XIX века. СПб., 1999.

94. Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1995.

95. Максимов Д. Поэзия и проза А. Блока. Л., 1975.

96. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. (Бахтин под маской. Маска вторая). М., 1993.

97. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 1995.

98. Минц З.Г., Лотман Ю.М. Индивидуальный творческий путь и типология культурных кодов// Сборник статей по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1973.

99. Минц З.Г. Поэтика А. Блока. СПб., 1999.

100. Минц З.Г. О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов. // Уч. зап. Тартусского ун-та. Вып. 459. Тарту, 1979. С. 77.

101. Мирошникова О.В. Лирическая книга: архитектоника и поэтика. Омск, 2002.

102. Непомнящий И.Б. Несобранный цикл Ф.И. Тютчева и проблемы контекста. Дис. к.ф.н. Владимир, 2002.

103. Нижегородова Е.И. Композиционно-речевая организация макротекста первой книги стихов М. Волошина. Автореферат дис. к. ф. н. Воронеж, 1996.

104. Мекш Э.Б. Сюжетно-композиционная система книги стихов С. Есенина «Москва Кабацкая». // Сюжетосложение в русской литературе. Сборник статей. Даугавпилс, 1980.

105. Обатнин Г. Иванов-мистик (Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вяч. Иванова (1907-1919)). М., 2000.

106. Осипова Н.О. Мифопоэтический анализ поэзии Серебряного века. // Наука о литературе в XX веке: (История, методология, литературный процесс). М., 2001.

107. Орлицкий Ю.Б. Особенности композиции полиметрических лирических циклов, включающих свободный стих. // Сюжетно-композиционная структура произведения. Научные труды. Куйбышев, 1979.

108. Пинаев С.М. «Близкий всем, всему чужой.» (М. Волошин в историко-литературном контексте Серебряного века)». М., 1996.

109. Пинаев С.М. Максимилиан Волошин. М., 2005.

110. Пинаев C.M. Миф и мифологическое время в поэзии Максимилиана Волошина// Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Филология, Журналистика. 1994. - №1

111. Пинаев С. Нам ли весить замысел господний?. // Родина, 1996, №2.

112. Путенихина И.А. Поэтическая эсхатология М. Волошина. Дис. к. ф. н. Магнитогорск, 2000.

113. Розенталь Э. «Знаки и возглавья. (Волошин и мы)». М., 1995.

114. Розенталь Э. «Свободы нет, но есть освобожденье»// Наука и религия. -1994.-№5

115. Руднев В. Структурная поэтика и мотивный анализ. // Даугава, 1990, №1.

116. Русская литература рубежа веков. Книга 1. М., 2000.

117. Сапогов В.А. Сюжет в лирическом цикле. // Сюжетосложение в русской литературе. Даугавпилс, 1980.

118. Сапогов В.А. Лирический цикл и лирическая поэма в творчестве А. Блока. // Русская литература XX века (Доокт. период). Сборник статей. Калуга, 1968.

119. Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема «жизнетворчест-ва». Воронеж, 1991.

120. Свасьян К.А. Феноменологическое познание. Пропедевтика и критика. Ереван, 1987.

121. Семенова Е.А. Поэма цикл в творчестве И. Бродского. Дис. к.ф.н. М., 2000.

122. Силантьев И.В. Теория мотива в отечественном литературоведении и фольклористике: очерк историографии. Новосибирск, 1999.

123. Сильман Т. Заметки о лирике. Л., 1977.

124. Спроге Л.В. Лирический цикл в дооктябрьской поэзии А. Блока и проблемы циклообразования у русских символистов. Автореф. дис. к.ф.н. М., 1987

125. Титаренко С.Д. Миф как универсалия символистской культуры и поэтика циклических форм. // Серебряный век: Философско-эстетические и художественные искания. Межвузовский сборник научных трудов. Кемерово, 1996.

126. Томашевский Б.В. Теория литературы. М., 1996

127. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области ми-фопоэтического. Избранное. М., 1995.

128. Фрай Н. Критическим путем. // Вопросы литературы. Сент.-Окт., 1991.

129. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.

130. Фоменко И.В. О принципах композиции лирических циклов. // Серия литературы и языка. Т. 45. №2, 1986 (Изв. АН СССР).

131. Фоменко И.В. Лирический цикл: становление жанра, поэтика. Тверь, 1992.

132. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла. Автореферат д. ф. н.М., 1990.

133. Хализев В.Е. О составе литературоведения и специфике его методологии// Наука о литературе в XX веке. М., 2001.

134. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотвов. Ранний символизм. СПб., 1999.

135. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифологический символизм. СПб., 2003.

136. Храпченко Б.М. Художественное творчество, действительность, человек. М., 1978.

137. Хаев Е.С. Проблема композиции лирического цикла (Б. Пастернак. Тема с вариациями). // Природа художественного целого и литературный процесс. Кемерово, 1980.

138. Цветаева М. Живое о живом. // М. Цветаева. Сочинения. В 2-х т. М., 1980. Т. 2.

139. Шакиров С.М. Мотив дороги как парадигма русской лирики XIX-XX веков. Дис. к.ф.н. Магнитогорск, 2001.

140. Штайнер, Рудольф. Человек и звезды. Астрология в свете антропософии. Калуга, 1994.

141. Штайнер Р. Очерки тайноведения. Ереван, 1992.

142. Щеголькова О.В. Структурообразующая роль мотива в книге стихов Н.С. Гумилева «Костер». Дис. к. ф. н. Самара, 2003.

143. Эткинд Е. Там, внутри. О русской поэзии XX века. СПб., 1996.

144. Элиот Т. Традиция и индивидуальный талант. // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX-XX вв. М., 1987.

145. Юнг К.Г. Об отношении аналитической психологии к поэтико-художественному творчеству. // Зарубежная эстетика и теория литературы. М., 1987.

146. Яницкий JI.C. Стихотворный цикл: динамика художественной формы. Дис. к.ф.н. Кемерово, 1998.