автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Поэзия русского Берлина 1920-х гг.: на разломе эпох

Полный текст автореферата диссертации по теме "Поэзия русского Берлина 1920-х гг.: на разломе эпох"

На правах рукописи УДК 882.09

Никитина Наталья Николаевна

ПОЭЗИЯ РУССКОГО БЕРЛИНА 1920-х гг.: НА РАЗЛОМЕ ЭПОХ

Специальность: 10.01.01 — русская литература

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2004

Работа выполнена на кафедре новейшей русской литературы Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена

Научный руководитель: доктор филологических наук,

профессор Тимина Светлана Ивановна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

профессор кафедры истории русской литературы Санкт-Петербургского государственного университета Аверин Борис Валентинович

кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежного искусства Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства Семенова Татьяна Олеговна

Ведущая организация: Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств

Защита состоится " Ус?" _ 2004 года в / Г

часов на заседании диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете им. Л. И. Герцена по адресу: 199053, г. Санкт-Петербург, В. О., 1-я линия, д. 52, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке РГПУ им. А. И. Герцена по адресу: 191186, г. Санкт-Петербург, наб. р. Мойки, д. 48, корп. 5

Автореферат разослан 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, к.ф.н., доцент Кякшто Н. Н. лУ „ /

iooS'i г/362

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования

Изучение литературного наследия первой волны русской эмиграции ведется в отечественной науке с 1980-х годов, с момента постепенного преодоления идеологических запретов и расширения доступа к информации о культуре зарубежья.

За прошедшие два с половиной десятилетия объем филологического знания о русской эмиграции значительно расширился: изданы собрания сочинений деятелей эмигрантской культуры, опубликованы справочные и энциклопедические издания, выводящие изучение культуры и литературы русского зарубежья на качественно новый уровень — систематизации и обобщения накопленного материала, проводятся конференции и семинары, посвященные проблемам художественного наследия русской диаспоры. Вместе с тем, очевидным является тот факт, что относительная новизна темы не позволяет говорить о высокой степени ее изученности: по-прежнему малоисследованными остаются как аспекты литературного быта первых центров рассеяния, так и художественные тексты, созданные в эмиграции. Этим фактом и определяется актуальность настоящего исследования, призванного рассмотреть поэтическое наследие первой столицы эмиграции — русского Берлина в литературном и общественно-политическом контекстах эпохи, а также определить специфику лирики русских авторов в берлинский период их творчества.

Степень разработанности проблемы

Систематическое изучение истории зарубежной ветви русской литературы было начато в 1950-е годы Г. П. Струве. Его труд «Русская литература в изгнании» (1956) стал основанием для появления новых научных работ, в числе которых были исследования, затрагивающие проблему возникновения первого литературного центра рассеяния — русского Берлина. Среди них особенно значимыми представляются работы М. Раева (Raeff), Роберта С. Вильямса (Williams), К. Шлегеля (Schlogel), Б. Доденхофт (Dodenhoft), а также такие коллективные труды, как «Русский Берлин 1921-1923» Л. Флейшмана, Р. Хьюза, О. Раевской-Хьюз и «Russische Autoren und Verlage nach dem ersten Weltkriege» Т. Бейера (Beyer), Г. Кратца (Kratz), К. Вернер (Werner), тщательно воссоздающие основные факты и события литературной жизни первой столицы русской эмиграции.

Недостаток отечественных исследований по проблемам изучения культуры и литературного быта столиц русской эмиграции был восполнен с началом демократизации российского общества. В 1990-е годы появились такие коллективные исследования, как «Культурное наследие российской эмиграции 1917-1940» (1994), «Культура российского зарубежья» (1995), «Культурная миссия российского зарубежья: история и современность» (1999), ставшие ценным источником документ

Отправной точкой для рассмотрения основных особенностей лирики русского Берлина в настоящем исследовании стали труды М. Гаспарова и О. Клинга, посвященные проблемам зарубежного творчества Андрея Белого; М. Полянской, А. Саакянц, И. Кудровой, содержащие анализ берлинской поэзии М. Цветаевой; Т. Урбана (Urban), подробно исследовавшего этапы берлинской эмиграции В. Набокова и ряд других.

Объектом исследования в настоящей работе является русская поэзия берлинского периода. Материалом для исследования послужили стихотворные тексты тех авторов, которые, находясь в 1920-е гг. в Берлине, принимали деятельное участие в его литературной жизни, и в чьей писательской биографии берлинский период составил отдельный этап. Творческая активность русских поэтов в Берлине оценивается нами, прежде всего, на основании публикаций в берлинских периодических изданиях и сборниках, а также по принадлежности тем или иным берлинским литературным объединениям и кружкам.

Выбор в качестве объекта изучения русской поэзии берлинского периода предполагает возможность и необходимость отойти от очерковых описаний эмигрантской литературы как совокупности имен и жанров и сосредоточить основное внимание на таком динамичном с точки зрения художественного метода явлении как стихотворный текст.

Предмет исследования — поэтическое творчество художников первой волны эмиграции, писавших в 1920-е гг. в Берлине («старшее» и «младшее» литературные поколения: Андрей Белый, М. Цветаева, В. Ходасевич, Саша Черный, Н. Агнивцев, Лери (В. В. Клопотовский), И. Эренбург, С. Л. Рафалович, А. Кусиков, В. Набоков, В. Лурье, В. Андреев, Вл. Корвин-Пиотровский, Г. Росимов и др.).

Выбор в качестве предмета изучения творчества художников первой волны эмиграции позволяет увидеть зарождение важнейшей особенности различных этапов существования русской литературы в изгнании — тенденции сохранить культурные связи, поддержать общую целостность русской литературы.

Основной целью диссертационного исследования является изучение поэзии русского Берлина как одной из значимых составляющих русской литературы в период ее «двойственного существования», обозначившего резкий перелом в биографиях целого ряда русских писателей и поэтов.

Достижение обозначенной цели обеспечивается последовательным решением следующих задач:

• исследовать культурный и идеологический контексты существования поэзии русского Берлина,

• представить панораму общей издательской ситуации первой столицы русской эмиграции, которая в условиях изгнания приобрела значение литературного факта,

• дать характеристику литературным кружкам и салонам русского Берлина, выступавшим в качестве одной из форм литературного быта, оказавших непосредственное влияние на ход литературного процесса,

• определить специфику поэзии русского Берлина и основные направления эстетического поиска,

• дать анализ поэтического творчества наиболее ярких представителей «старшего» и «младшего» поколений русских авторов в берлинский период (Андрей Белый, М. Цветаева, В. Ходасевич, В. Набоков, В. Лурье),

• проанализировать поэзию русского Берлина в качестве структурного компонента «берлинского текста» русской литературы.

Методологическая основа работы

Методология исследования основывается на сочетании историко-литературного и структурно-функционального подходов к литературному тексту.

При анализе поэтического текста используются труды Ю. М. Лотмана, В. М. Жирмунского, Б. О. Кормана, посвященные проблемам рассмотрения художественного произведения как целостности. Метро-ритмическое строение стиха исследуется на основании работ по теории стихосложения Б. В. Томашевского, В. Е. Холшевникова, М. Л. Гаспарова.

В качестве основного метода для анализа форм литературного быта русского Берлина используется исследовательский метод, предложенный Б. М. Эйхенбаумом.

Анализ «берлинского текста» русской литературы выстраивается согласно методике В. Н. Топорова, изложенной в работах о «петербургском тексте».

Научная новизна исследования состоит, прежде всего, в том, что поэтическое наследие первой столицы русской эмиграции впервые рассматривается как целостность.

Изучение стихотворного наследия русского Берлина в рамках обобщающего подхода позволяет не только определить его место в историко-литературном контексте эпохи, но также выявить специфику и характер тех преобразований в области поэтики, которые обозначились в период «двойственной жизни» русской литературы, когда вопрос о ее дальнейшем пути развития стоял особенно остро.

В рамках настоящего исследования рассматривается не освещавшийся ранее в научных трудах вопрос о существовании так называемого «берлинского текста» русской литературы, основу которого составляют произведения русских авторов, отразившие восприятие города и себя в нем.

На защиту выносятся следующие положения:

• нормой литературных отношений, определившей специфику берлинского периода, стало существование на стыке двух литератур; при этом диалог

метрополии и эмиграции выражался в различных формах взаимодействия противостоящих друг другу литературных и общественных сил, в их перегруппировке, а также в самом характере деятельности причастных к «берлинскому периоду» литераторов,

• неизбежное изменение литературных отношений в зависимости от социальных условий эпохи повлекло за собой обострение процессов, вследствие которых текст жизни, проходя сквозь литературный быт, становится текстом художественного произведения; литературные кружки, издательства, печатные органы, а также сам редакционный быт, в пространство которого оказываются вовлеченными многие русские писатели и поэты, в условиях изгнания начинают приобретать значение литературного факта,

• в берлинский период в литературе и в поэтическом творчестве в частности начинается разработка темы, которая впоследствии станет для русского зарубежья основной — темы реконструкции образа России; в стихах многих русских поэтов появляется характерное противопоставление нового чужого локуса прежнему родному пространству, мотив изгнания начинает становится доминантным элементом поэтики,

• основное направление эстетических исканий «старшего» поколения литераторов определялось в период берлинской эмиграции преимущественно теми принципами и методами в искусстве, которые были приняты ими еще до отъезда из России, «младшее» поколение поэтов в своем творчестве, с одной стороны, во многом продолжало ориентироваться на мощный канон русского модернизма, с другой — вело самостоятельный эстетический поиск, выводя художественное творчество эмиграции на новый этап его эволюции,

• произведения, созданные русскими литераторами в 1920-е гг. во время нахождения в Берлине, в которых выразилось восприятие города и себя в нем, обнаруживают ряд общих мотивов, внутритекстуальных перекличек и соответствий, складываясь в подобие некой единой структуры, или, условно говоря, «берлинского текста».

Теоретическая значимость исследования определяется необходимостью расширения литературоведческого знания о первой столице эмиграции, существенно дополняющего распространенное в исследовательских трудах очерковое описание ее литературной жизни. Теоретическое значение диссертации состоит также в разработке терминологической инициативы Ю. М. Лотмана, благодаря которой в современной литературоведческой науке появилось новое значение слова «текст», связанное с интерпретацией городского феномена. На основании исследований В. Н. Топорова в настоящей работе разрабатывается теория «берлинского текста» русской литературы.

Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации могут стать основой комментирования изданий

художественной и специальной литературы по русскому зарубежью: собраний стихов поэтов эмиграции, справочных изданий, содержащих сведения по истории культуры и литературы 1920-х гг., методических пособий по русской литературе, а также найти применение в качестве исследовательской модели изучения художественного наследия русской эмиграции «первой волны».

Полученные результаты могут быть рассмотрены также в качестве основания для совершенствования методики анализа поэтического текста и более подробного изучения концепций художественного творчества поэтов, живших в начале 1920-х гг. в эмиграции, равно как и дальнейшего изучения сложных процессов истории русской литературы и литературного процесса XX века.

Рекомендации по использованию научных результатов

Выводы и основные положения работы могут быть использованы при подготовке курсов лекций и спецкурсов по истории русской литературы первой трети XX века, семинаров, посвященных изучению эмигрантской литературы, занятий по анализу поэтического текста для студентов-филологов и учащихся гуманитарных классов лицеев и общеобразовательных школ.

Апробация работы

Основные положения работы изложены в пяти публикациях и докладах на научных конференциях и форумах: Международное сотрудничество в образовании (СПбГПУ, 2002), Культурное пространство путешествий (СПбГУ, 2003), Ежегодная конференция молодых филологов (Тартуский университет, 2004), Русский язык и литература как отражение национально-культурного развития (Санкт-Петербургский государственный университет технологии и дизайна, 2004), Фундаментальные исследования в технических университетах (СПбГПУ, 2004).

В публикациях по теме диссертационного исследования приведены основные выводы, касающиеся литературоведческой оценки такого историко-литературного явления, как русская поэзия берлинского периода, в обобщенном виде представлены малоизвестные факты литературной и окололитературной жизни русского Берлина, изложена концепция «берлинского текста» русской литературы.

Объем и структура диссертации

Диссертационное исследование изложено на 185 страницах и состоит из Введения, трех глав, Заключения и Библиографии, состоящей их четырех разделов: источники (66 наименований), энциклопедические и справочные издания (18 наименований), теоретические труды (26 наименований), исследования и автодокументальные тексты на русском и немецком языках (108 наименований).

СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Содержание диссертации определяется задачами исследования.

Во введении дается обоснование выбора темы и основных принципов отбора материала, заявляется цель исследования, характеризуется степень изученности вопроса в литературоведении.

В первой главе рассматриваются основные особенности литературной и общественно-политической ситуации в русском Берлине 1920-х гг. В их числе — вынужденное существование «на стыке двух литератур», выразившееся в беспрецедентной интенсивности «диалога» метрополии и эмиграции, а также связанная с ним острая необходимость выбора дальнейшего пути развития русской литературы.

В этой части исследования также воссоздается панорама издательской ситуации в первой столице русской эмиграции, поскольку в начале 1920-х гг. берлинские издательства и органы периодической печати становятся важной формой профессиональной организации писателей, оказавшей непосредственное влияние на литературный процесс. Кроме того, дается характеристика другой, не менее значимой формы литературного быта — писательских объединений и кружков, деятельность которых в условиях эмиграции начинает приобретать значение литературного факта.

Вторая глава настоящего исследования посвящена рассмотрению тех тенденций, которые задавали основное направление эстетического поиска во многом отличных друг от друга авторов «старшего» и «младшего» поколений, равно как и анализу поэтических текстов, созданных во время пребывания в Берлине.

Выявление основных мотивов творчества русских поэтов в берлинский период показывает, что главные устремления русской литературной эмиграции в 1920-е гг. были так или иначе связаны с Россией. В литературе русского Берлина, и в поэтическом творчестве в частности, началась разработка темы, которая впоследствии станет для русского зарубежья основной — темы реконструкции образа России.

Исследовательское пространство третьей главы настоящей работы целиком посвящено рассмотрению поэзии русского Берлина с точки зрения ее причастности общему условному полю «берлинского текста», в рамках которого происходило формирование образов русского Берлина и русского эмигранта.

Введение

Во введении определяются границы интерпретации термина «русский Берлин», имеющего в рамках данного исследования два основных способа толкования: «географический» и общекультурный, излагается исследовательская логика диссертационной работы.

Глава L Поэзия русского Берлина в историко-литературном контексте эпохи

1.1. Особенности литературной и общественно-политической ситуации в

русском Берлине 1920-х гг.

В начале 1920-х гг. диалог метрополии и эмиграции выступал в наиболее явной форме. Нормой литературных отношений, определившей специфику берлинского периода, стало существование на стыке двух литератур: русские писатели и поэты могли общаться практически беспрепятственно, книги авторов, оставшихся в России, публиковались за рубежом, выбравших эмиграцию — на родине. Тот факт, что первая эмиграция была вынужденной и не мыслилась изначально как способ дальнейшего существования, объясняет устоявшуюся в современной филологической науке характеристику русского Берлина как одного из первых центров рассеяния, где в начале 1920-х гг. происходила выработка общественных и идеологических позиций, в соответствии с которыми принималось решение о том, как следует поступить: вернуться на родину или остаться в эмиграции.

Политические взгляды представителей русского литературного Берлина существенно различались, что непосредственным образом сказывалось на поведении художников эмиграции в литературной и общественной жизни.

Общественно-политическими концепциями, оказавшими несомненное влияние на характер деятельности русской литературной эмиграции в Берлине 1920-х гг., были: концепция «культурного примиренчества», которое проповедовала группа В. Б. Станкевича «Мир и Труд», издававшая в русском Берлине журнал «Жизнь» (в журнале сотрудничали литераторы Ф. Иванов и А. Дроздов, молодые авторы Р. Гуль и Г. Росимов (Ю. Офросимов); евразийство, объединившее группу русских ученых и писателей, среди которых были экономист и историк П. Н. Савицкий, философ и писатель В. Н. Ильин, ученый и богослов Г. В. Флоровский, известный литературный критик кн. Д. Святополк-Мирский, философ и богослов Л. П. Карсавин; а также сменовеховство, идеологи которого стали учредителями ежедневной газеты «Накануне», в которой сотрудничали видные писатели и журналисты эмиграции: А. Толстой (редактор литературного приложения), Ив. Соколов-Микитов, А. Дроздов, А. Ветлугин, Н. Василевский.

Литературно-эстетические позиции художников эмиграции, сформированные еще до отъезда из России, также в значительной степени определяли характер их общественной и литературной деятельности. В Берлине 1920-х гг. встретились представители самых разных поэтических школ и направлений: символисты (Андрей Белый, Н. М. Минский, С. А. Соколов (Кречетов), акмеисты (Г. Адамович, Н. Оцуп, Г. Иванов, И. Одоевцева), имажинисты (А. Кусиков), поэты вне литературных направлений (В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный, Н. Агнивцев, Е. Шкляр). Многие из них, оказавшись в эмиграции, порвали с Советской Россией, но не с

традицией русской литературы: зарубежная литература стала естественным и законным продолжением литературы Серебряного века.

Пережив опыт эстетической борьбы, противостояний и открытий Серебряного века, старшее поколение зарубежных авторов способствовало организации в немецкой столице таких форм литературного быта, как вечера, посвященные обсуждению проблем «нового искусства», лекции по теории новой русской прозы, заумной поэзии, современного театра.

Несмотря на разницу идеологических и литературно-эстетических установок, основные устремления русской литературной эмиграции в 1920-е гг. были связаны с Россией, заботами о ее будущем, ностальгической памятью о ней. Исчезновения России — Дома не приняли поэты-эмигранты всех направлений и групп.

1.2. Поэзия русского Берлина в периодической печати и сборниках

В условиях изгнания печатание и распространение литературы на русском языке стали необходимым условием продолжения творческой деятельности писателей-эмигрантов и поддержания культурной жизни русского зарубежья. В Берлине очень быстро формируется сложная внутренняя организация — издательства, журналы, газеты, литературные объединения и центры. Развитость этой организации может рассматриваться нами как основная причина того, что именно Берлин, а не Константинополь — хронологически первый центр рассеяния — становится литературной столицей русского зарубежья.

Небывалый подъем русского книжного дела, отмечаемый в Берлине 1920-х гг., — достаточно хорошо изученный феномен. В короткий промежуток времени с 1921 по 1924 гг. здесь были зарегистрированы десятки русских издательств. Так, К. Шлегель замечает, что к середине двадцатых годов предпринимательскую деятельность на территории Берлина осуществляли 86 издательств и книжных магазинов, имевших собственное производство.

Самым важным, согласно мнению многих исследователей и мемуаристов (Струве Г., Шлегель К., Гуль Р., Флейшман Л.), в русском зарубежном книгоиздании стало то, что книги, которые издавались в зарубежье, не подвергались цензурной оценке, тогда как в России начала 1920-х гг. многие издания находились под запретом, и надежды на их публикацию при существующем режиме не было. Это обстоятельство стало главной причиной того, что взоры многих писателей и поэтов обратились к Берлину. В 1920-е гг. Берлин стал, таким образом, зоной свободной литературы, где идеологические и нравственно-философские воззрения автора не могли стать причиной запрета на выход книги.

Значительная часть эмигрантских книг, в том числе и поэтических сборников, печаталась издательствами, возникшими еще в России, а затем обосновавшимися в Берлине. Таковыми были «Издательство 3. И. Гржебина» и «Геликон», а также те издательства, которые в 1920-е гг. открывали свои филиалы за рубежом, например, «Петрополис». Именно они во многом определяли особенности литературного процесса первой столицы эмиграции.

Однако большая часть издательств, выпускавших литературу на русском языке, изначально работала за границей. В числе крупнейших издательств, оказавших существенное влияние на литературную жизнь русского Берлина, были: «Издательство И. П. Ладыжникова», «Издательство С. Ефрона», «Слово» и «Мысль».

В числе поэтических сборников, выпущенных в 1920-е гг. наиболее влиятельными издательствами русского Берлина, были книги Андрея Белого (Стихотворения, 1923), В. Ходасевича (Из еврейских поэтов: Переложения, 1923; Счастливый домик: Вторая книга стихов, 1921; Тяжелая лира: Четвертая книга стихов, 1923), М. Цветаевой (Психея. — Романтика, 1923; Разлука: Книга стихов, 1922; Ремесло: Книга стихов, 1923), Г. Иванова (Вереск: Вторая книга стихов, 1923), Н. Минского (Из мрака к свету: Избранные стихотворения, 1922), С. Рафаловича (Горящий круг: Поэмы, 1923; Терпкие будни: Стихотворения, 1926), Н. Агнивцева (Блистательный Санкт-Петербург: Стихи, 1922), Г. Росимова (Стихи об утерянном, 1921; Бубенчики: Стихи, 1924), Н. Крандиевской (От лукавого: Третья книга стихов, 1922), И. Эренбурга (Звериное тепло, 1923), Саши Черного (Детский остров: Стихи для детей, 1920), И. Британа (Мария: мистерия в стихах. — Берлин, 1927) и многие другие.

Наряду с издательствами литературный процесс первой столицы русской эмиграции во многом определяла периодика, на страницах которой публиковали свои произведения русские авторы, жившие в 1920-е гг. как в Берлине, так и в России.

Периодические издания на русском языке стали появляться на книжном рынке Берлина еще в 1919 г., когда начали выходить две первые эмигрантские газеты: «Голос России» и «Время». В начале 1920-х гг. число периодических изданий резко увеличивается. Именно к этому времени относится возникновение наиболее влиятельных печатных органов русского Берлина — газет «Руль» (1920-1931 гг.), «Дни» (1922-1925) и «Накануне» (1922-1924), каждый из которых в зависимости от характера своих публикаций внес свою лепту в развитие литературного процесса русского Берлина.

Основываясь на разных идеологических позициях, газеты русского Берлина выступали в одинаковом качестве: предоставляя художникам эмиграции, литературным критикам и деятелям культуры возможность высказаться, они тем самым создавали условия для литературной эволюции. Эту же функцию сохранения в чужой культурной среде условий нормального литературного процесса выполняли берлинские журналы и альманахи.

В их числе были «Грани», «Медный всадник», «Сполохи», «Жар-птица», осуществившие наибольшее количество поэтических публикаций. На страницах этих изданий печатали свои стихи В. Ходасевич, В. Набоков, Саша Черный, Н. Крандиевская, Н. Минский, Н. Оцуп, Н. Берберова, Г. Струве, Г. Росимов.

Анализ издательской ситуации русского Берлина показывает, что на страницах периодической печати и внутри редакционного процесса в

издательствах происходит постепенное накопление того эстетического материала, который позволит в дальнейшем оценить место каждого художника, жившего в 1920-е гг. в эмиграции, в едином пространстве русской литературы XX века.

1.3. Литературные объединения русского Берлина

Подобно деятельности издательств и печатных органов русского Берлина деятельность писательских объединений стала важной формой литературного быта, определившей новые нормы культурных отношений внутри диаспоры.

Среди писательских объединений русского Берлина, сыгравших важную роль в культурной жизни первой столицы русской эмиграции, наиболее заметными были Дом Искусств и «Клуб писателей». Именно эти профессиональные союзы в первую очередь ставили перед собой задачу объединения творческих сил русского населения и по количеству участников были одними из самых многочисленных русских организаций в Берлине.

В качестве главных целей учредители Дома Искусств выдвинули объединение деятелей русской литературы и искусства, устройство вечеров, выставок, лекций и концертов. В своей работе этот профессиональный союз в значительной степени ориентировался на Россию, стремясь наладить новые контакты с теми деятелями литературы и искусства, которые остались на родине.

«Портрет» берлинского Дома Искусств складывался из целого спектра художественных начинаний, направлений в литературе и искусстве, школ и методов работы отдельных творцов.

В рамках традиционных встреч в Доме в разное время состоялись выступления символистов Н. М. Минского, первого председателя объединения, и Андрея Белого, чьи новации в рамках литературного творчества имели принципиальное значение для развития русской теории прозы и стиха, акмеистов Г. Иванова и Н. Оцупа, имажиниста А. Кусикова, футуриста В. Маяковского.

В работе объединения «Клуб писателей», возникшего в 1922 году вследствие кризиса Дома Искусств, принимали участие в основном писатели «старшего» поколения и высланные философы. В отличие от Дома Искусств основное содержание встреч в «Клубе писателей» составляли вопросы литературы, театра и философии.

Участники литературных объединений русского Берлина («Веретено», «Четыре плюс один», «Братство круглого стола», Дом Искусств, «Клуб писателей») — представители как «старшего» так и «младшего» поколений российских прозаиков и поэтов ставили перед собой одни и те же задачи: сохранение русской культуры за рубежом и демонстрацию новых эстетических подходов в литературе. И то, и другое поколение творцов ясно ощущало свою принадлежность «переломному» времени русской истории, что нашло непосредственный отклик в их творчестве.

Глава П. Поэтика лирики русского Берлина

2.1 Поэзия русского Берлина 1920-х гг.: специфика и основные направления эстетического поиска

Характер литературного процесса первой столицы русской эмиграции определялся наличием сложных тенденций, задававших основное направление эстетического поиска во многом отличных друг от друга авторов.

Существование «на стыке двух литератур», с одной стороны, обеспечивало преемственность российской литературной традиции: в эмиграции оказались видные представители самых разных направлений и школ, на которых равнялись в своем творчестве молодые авторы. С другой стороны, признаки кризиса русской литературы, обусловленные теми политическими преобразованиями, которые произошли в России после октябрьского переворота, обозначились со всей ясностью, что в свою очередь служило предзнаменованием скорого раскола единой системы на две: внутрироссийскую и зарубежную.

Круг авторов, писавших в 1920-е гг. в Берлине, представляется возможным условно разделить на «старшее» литературное поколение, представители которого начали публиковаться и получили известность еще до отъезда из России (Андрей Белый, В. Ходасевич, М. Цветаева, Н. Минский, Саша Черный, Н. Агнивцев, Лери (В. В. Клопотовский), С. Л. Рафалович, Г. Я. Аронсон, И. Эренбург), и «младшее» поколение, полноправно вступившее в литературу в середине 1920-х—начале 1930-х гг. XX века (В. Набоков, Вл. Корвин-Пиотровский, А. Присманова, С. Прегель, Г. Росимов, Н. Белоцветов, В. Лурье, Р. Блох, М. Горлин, Ю. Джанумов, Е. Раич, Л. Страховской, Н. Эльяшев, Г. Струве, В. Андреев, Г. Венус).

В процессе исследования становится очевидным главное отличие в литературной деятельности авторов «старшего» и «младшего» поколений. Для представителей «старшего» поколения наиболее характерной стала сосредоточенность на индивидуальном методе работы в области эстетики художественного творчества, разработка которого началась еще в России. Творческий путь в литературе представителей младшего поколения русских авторов во многом определяла преемственность. В то же время представители этого поколения искали новые формы художественной выразительности, во многом неясной и неутвердившейся, но отличной от старой традиции.

Выявление основных мотивов творчества русских поэтов в берлинский период показывает, что в 1920-е годы в литературе первой столицы эмиграции, и в поэтическом творчестве в частности, началась разработка темы, которая впоследствии станет для русского зарубежья основной — темы реконструкции образа России. В поэзии русского Берлина этот образ мыслится как изначальная и вечная форма истинного бытия.

2.2. Своеобразие лирики «старшего» поколения авторов в берлинский период творчества

Творчески активными художниками «первой величины», на которых равнялось молодое поколение авторов, в русском Берлине 1920-х гг. были Андрей Белый, Марина Цветаева и Владислав Ходасевич.

Судьба каждого из них в эмиграции сложилась по-разному, и вместе с тем, всех троих объединяло одно — уровень и масштабы таланта. В глазах интеллигенции русского Берлина творчество этих авторов представлялось той силой, которая в условиях эмиграции была залогом сохранения национальной культурной традиции. Эстетические искания Белого, Ходасевича и Цветаевой, предпринятые ими в берлинский период существования русской литературы, во многом определили направления развития литературного процесса внутри России и за рубежом в XX веке.

Творческая активность Белого в период существования первой столицы русской эмиграции была необычайно высока: в течение 1922-1923 гг. в Берлине был переиздан целый ряд его произведений, в числе которых — романы «Петербург» («Эпоха», 1922) и «Серебряный голубь» («Эпоха», 1922), увидел свет новый сборник стихов «После разлуки» («Эпоха», 1922). Являясь соучредителем важнейших писательских объединений (Дом искусств, «Клуб писателей») и редактором двух влиятельных берлинских журналов («Эпопея», «Беседа»), Белый часто выступает как рецензент и автор статей о русской культуре и литературе.

Вместе с тем, берлинские годы стали для Белого временем переживания тяжелого душевного кризиса. В берлинский период в сознании художника с общей социальной бедой сплелись также и личные драмы. В этот, по словам М. Цветаевой, «момент полного перелома хребта» появляется на свет смятенный берлинский песенник «После разлуки» (1922).

Эти стихи автора традиционно рассматривались критикой как неудачные (Мочульский К. В., Бахрах А., Ходасевич В., Р. Гуль). Между тем, как показывает анализ текста песенника, их необходимо рассматривать, прежде всего, как поиски формы, которая, по мысли Белого, поэта и теоретика стихосложения, смогла бы передать интонацию (мелодию), не будучи ограниченной при этом ни метром, ни рифмой.

Мелодия, как ее понимал Белый, призвана объединить все части целого. Верный этой мысли, в сентябре-октябре 1922 года Белый готовит для берлинского издательства 3. И. Гржебина свои «Стихотворения». Известно, что эта книга выстраивалась вне хронологии. Сюда вошли стихи нескольких более ранних сборников и цикл «После разлуки».

Предисловие к этому изданию объясняет, какой видится Белому в берлинский период основная задача поэта. Она состоит в создании художественного целого — единого текста, организованного по принципу симфонии, которая, как известно, имеет циклическую форму. Поэт призван подчеркнуть родство метро-ритмической структуры мелодии (в общепринятом смысле слова) и стиха, выстраивая свое произведение наподобие музыкального. С философской точки зрения, поэт, таким образом,

выступает в роли пророка всепроникающего мирового ритма, что свидетельствует о верности Белого идеям символизма.

Эстетический поиск М. Цветаевой в момент ее пребывания в первой столице русской эмиграции, в отличие от художественных исканий А. Белого периода «После разлуки», носил менее выраженный модернистский характер, протекая в большей степени в логике собственной эволюции поэта.

За два летних месяца 1922 года М. Цветаева создает около 30 стихотворений, большинство из которых было опубликовано спустя шесть лет в последнем прижизненном сборнике ее стихов — «После России». Позднее восемь из написанных в Берлине текстов были объединены Мариной Цветаевой в цикл «Земные приметы».

В этих стихах истинная жизнь ее лирической героини по-прежнему мыслится вне пределов и границ, а, следовательно, не на земле. «Земля», упомянутая в названии цикла, здесь выведена как изначальный и вечный предел. Земное проявляет себя не столько в доверии к ежедневным заботам и радостям, сколько в констатации человеческого, плотского начала, которое полнее всего реализовывается в земной любви, одновременно возвышающей и пригибающей личность.

Тематическая замкнутость берлинского творчества М. Цветаевой на любовном конфликте, изначально важном для ее художественной системы, не означает отсутствия в лирике поэта других тем, одна из которых — тема эмигрантского существования — обозначила новый этап размышлений М. Цветаевой о месте поэта в мире.

Именно в Берлине начинается выработка того определения эмигранта — он — избранный, отвергнутый и отвергший одновременно, — которое проявится позже, уже в чешский период творчества.

Усилившееся ощущение бездомности, основанное, по сути, на чувстве исключительности поэта и утверждении его свободы, которая в свою очередь не мыслима без потерь и отречений, отличает стихи Цветаевой от берлинских произведений ее соотечественников.

Несколько иное восприятие эмиграции находим у Владислава Ходасевича. В его зарубежном творчестве переживание изгнания становится той причиной, которая провоцирует не только изменение тематики (европейская реальность становится главной темой), но и смену всего поэтического словаря и интонации.

Ощущение, что в мире что-то покачнулось, впервые прозвучавшее в сборнике «Путем зерна», в «Европейской ночи» прослеживается особенно явно. Поэт видит неблагополучие окружающей его действительности и точно передает его в стихах. Холодность и суровость описания в качестве первой реакции нередко вызывает отторжение. Стих становится более прерывистым, появляются ускорения ритма, некоторая судорожность, резкость интонации. Сам образ творца в стихах В. Ходасевича изменяется. Лирический герой уже не Орфей, а скорее одна из теней Аида.

Направление творческого поиска всех трех авторов, берлинские произведения которых стали предметом рассмотрения в настоящем

исследовании, в значительной степени зависело от тех эстетических установок, которые были приняты ими еще в России. Вместе с тем, сама ситуация эмиграции наметила резкий перелом в биографии каждого художника, что в свою очередь не могло не отразиться на их творческом методе.

2.3. Характерные особенности лирики авторов «младшего» поколения

В период существования русского Берлина молодое поколение поэтов, прозаиков и критиков активно стремилось заявить о себе. Среди талантливой молодежи, чья жизнь и творчество оказались надолго связаны с судьбой первой столицы русской эмиграции, были В. Набоков, в будущем самый известный автор зарубежья, и поэтесса В. Лурье, которая осталась в Берлине навсегда и в конце своего творческого пути писала стихи уже на немецком языке. Оба этих автора в 1920-е гг. проявляют высокую творческую активность, их произведения, во многом ставшие выражением общих тенденций в поэзии авторов младшего поколения, регулярно появляются на страницах берлинских периодических изданий.

В поэзии В. Набокова начала 1920-х гг. образ Берлина возникает гораздо реже, чем в прозе. Стихотворение «Берлинская весна», лейтмотивом которого является чувство врожденной свободы художника, — единственное «городское» стихотворение писателя. Основное содержание поэзии В. Набокова этого периода составляют стихи о России, где переживания по поводу разлуки с родиной выразились в наиболее острой форме.

Вынужденный отрыв от Родины и вызванное им новое ощущение жизни внутри катастрофы стали основной причиной того, что в стихах берлинского периода оказались противопоставленными миры России и Европы, родины и чужбины, воображаемой реальности прошлого и призрачной действительности настоящего. Центром поэтической системы раннего Набокова, таким образом, становится понятие «двоемирия», которое позднее приобретет сюжетообразующее значение и для его прозы.

Пространство чужой страны является в стихах 1920-х гг. центром в географическом плане, но в ценностном отношении оно выступает как периферия и не представляет для героя особого интереса, являясь лишь фоном, на котором ведет свое обезличенное существование лирическое «Я» изгнанника. Россия, напротив, становится для Набокова райской мечтой, оказавшейся реальнее любой яви («Глаза прикрою — и мгновенно...», 1923).

Это обстоятельство становится причиной того, что в стихах Набокова 1920-х гг. так же, как это происходит в поэзии современных ему авторов, живущих в указанный период в Берлине (Г. Росимов, Е. Шкляр, В. Корвин-Пиотровский, Н. Агнивцев, Саша Черный), начинается реконструкция бесконечно дорогого лирическому сознанию образа Родины, который складывается из двух одинаково значимых компонентов. Одним из них является пространство пригородной усадьбы, вторым — культурное пространство Петербурга.

Основным мотивом лирики В. Лурье 1920-х гг. так же, как и лирики В. Набокова этого периода, становится ностальгия по потерянной России.

Россия же для Лурье — это, прежде всего, родной город Петербург, образ которого она до мельчайших деталей воссоздает в своей поэзии первых лет эмиграции («Рождество» <1922>).

Тема детства и ранней юности возникает в берлинской лирике В. Лурье так же, как и у В. Набокова, Р. Блох, Г. Струве, Е. Шкляра, исключительно в ее соотнесенности с образом России. С Россией — Домом сопряжены первые любовные переживания героини — основной источник ее «дневниковой» поэзии. На чужбине характер любовной лирики, которая по-прежнему составляет значительную часть творчества В. Лурье, достаточно сильно меняется, становясь острее и трагичнее («Не загрунтована еще земля... » <1924>, «Ни золото, ни матовость жемчужин...» <1922>, «Расставанье» <1922>, «Берлин» <1924>).

Основная причина этого изменения — атмосфера чужого города, которая воспринимается лирическим сознанием однозначно: унылой и давящей («В Шарлотенбурге мы теперь живем», <1924>, «В Берлине», <1924>, «Город», <1924>).

Центром поэтической системы В. Лурье так же, как и поэтической системы В. Набокова, становится понятие «двоемирия». Пространство чужой столицы в стихах обоих авторов является центром лишь в географическом плане, в ценностном отношении оно периферийно. Дорогой сердцу поэтов мир остался в прошлом и теперь воссоздается с такой любовью и художественной точностью, что постепенно становится равнозначным первоначальному. Эта тема «может быть искусственной, но восхитительной России» в конечном итоге придает смысловое единство как берлинской поэзии В. Набокова, так и лирике В. Лурье 1920-х гг.

Глава Ш. Поэзия русского Берлина как структурный компонент «берлинского текста» русской литературы

В начале 1920-х гг. Западный Берлин был той пространственной рамкой, в которой размещалась культурная и литературная жизнь русской диаспоры. Вместе с тем, будучи чужим и незнакомым местом, Берлин являл собой вызов новому жителю как носителю определенных культурных ценностей, заставляя его приспосабливаться к себе и осваивать новые культурные смыслы.

Характерной реакцией на «вызов» берлинского локуса стало появление целого ряда художественных произведений, где одним из главных действующих лиц стал город. Эти произведения, созданные русскими литераторами в 1920-е гг. во время нахождения в Берлине, в которых выразилось восприятие города и себя в нем, обнаруживают, на наш взгляд, ряд общих мотивов, внутритекстуальных перекличек и соответствий, складываясь в подобие некой единой структуры, условно говоря, «берлинского текста».

Наиболее характерной чертой «берлинского текста», которая составляет его принципиальное отличие от других «городских» текстов, может считаться сосредоточенность на оппозиции «свое — чужое».

Насильно навязанное пространство Берлина изначально воспринималось как уродливое и враждебное, представляя в сознании членов диаспоры прямую угрозу целостности их собственной культуры. Культура принимающая рассматривалась в этой связи исключительно как культура варварская: «нечеловечья речь» коренных берлинцев режет слух лирического героя В. Ходасевича, «минуя туземцев», устраивают свою жизнь в Берлине герои В. Набокова.

Образ города, созданный в «берлинском тексте», приобретает дополнительную семиотическую нагрузку, когда в его границах начинает «прорастать» знак другого, «родного» пространства. Таким «родным» в противовес «чужому», «культурным» в противовес «варварскому» было для русских авторов пространство Петербурга (Саша Черный, В. Набоков, В. Лурье, Р. Блох, Н. Агнивцев).

Одной из характерных черт «берлинского текста» становится идеализация родного города, поскольку именно с этим образом связаны самые светлые воспоминания о детстве, о родительском доме, обо всем, что безвозвратно ушло.

Сквозь призму эмигрантской жизни дождливый Петербург видится исключительно как чудесный и светлый город, «родные» приметы которого приобретают теперь символическое значение (В. Лурье, Р. Блох, В. Набоков, Саша Черный, Н. Агнивцев).

Образ Берлина во многом строится как антимодель культурного Петербурга. Архитектурная громоздкость Берлина имплицитно противопоставляется в «берлинском тексте» стройности Петербурга (В. Шкловский, Андрей Белый, В. Набоков), красота петербургских улиц в период белых ночей — уродству серо-бурых берлинских штрассе (В. Лурье, Р. Блох, Ю. Джанумов), общая атмосфера «блистательной» Северной столицы — тоскливой и давящей атмосфере первой столицы русской эмиграции (Н. Агнивцев, В. Набоков, В. Лурье).

Одной из главных особенностей «берлинского текста» становится сам характер его выстраивания: произведения, которые можно считать субстратными по отношению к «петербургскому тексту», нередко используются здесь в качестве прецедентных (Андрей Белый «Одна из обитателей царства теней»: при описании улиц Берлина в качестве прецедентного текста используется «Невский проспект» Н. В. Гоголя, В. Шкловский «Zoo, или Письма не о любви»: при описании берлинского наводнения в качестве прецедентного используется текст пушкинского «Медного всадника»).

Структура «берлинского текста» может быть достаточно подробно охарактеризована по модели, предложенной В. Топоровым в работах о «петербургском тексте» русской литературы. Согласно этой модели в структуре городского текста представляется возможным выделить три основных субстратных элемента, относящихся к природной, материально-культурной и духовно-культурной сферам.

Климатическо-метеорологический и ландшафтный аспекты описания Берлина, относящиеся к природной сфере, обнаруживают основную тенденцию, согласно которой установка делается на негативном восприятии города, его чужеродности, затрудняющей жизнь (Андрей Белый, В. Ходасевич, М. Цветаева, В. Лурье, Ю. Джанумов). Последовательной смены природных состояний не происходит. Именно этот факт становится причиной того, что в тексте начинают преобладать такие состояния, как беспросветность, безнадежность, тоска, отчаяние.

Материально-культурный аспект описания русского Берлина в «берлинском тексте» связан, прежде всего, с такими типично берлинскими реалиями, как Zoo, берлинский зоопарк (В. Шкловский «Zoo, или Письма не о любви», 1923; В. Набоков «Путеводитель по Берлину», 1925), кафе Pragerdiele и Landgraf (В. Ходасевич «Берлинское», В. Лурье «Шуточный сонет» <1922>, «В Шарлотенбурге мы теперь живем» <1924>), а также пересадочная станция берлинского метро Gleisdreieck (Б. Пастернак «Gleisdreieck», 1923). Изучение этого аспекта дает возможность заключить, что «язык» города в рамках «берлинского текста» также представляется чужим и малопонятным.

Субстрат духовно-культурной сферы русского Берлина состоит в единстве его духовно-культурных элементов, т. е. мифов, легенд, философских, социальных и религиозных идей, составляющих индивидуальность этого «города в городе». В силу своей специфики, определяемой, прежде всего, непродолжительностью существования русского Берлина и фактом его нахождения в границах чужого пространства, духовно-культурный аспект описания города в «берлинском тексте» оказывается непосредственным образом связан с тем внутренним состоянием, которое переживают новые жители Берлина. В лирическом сознании судьба города считается предрешенной, Берлин воспринимается как город обреченных, или город мертвых (Андрей Белый «Одна из обитателей царства теней», 1924; В. Ходасевич «С берлинской улицы», 1922).

Рассмотрение лирики русского Берлина в качестве структурного компонента «берлинского текста» позволяет выявить множество мотивных перекличек и совпадений на уровне образной структуры, подтверждающих общность восприятия города и себя в нем у целого ряда поэтов как «старшего», так и «младшего» поколений. Комплекс художественных средств, используемых для создания образа города, а также набор доминантных мотивов, определяющий принципы его построения, формирует структуру своеобразной «берлинской ноты», главными характеристиками которой становятся неприятие чужого пространства, ощущение безвыходности своего существования в нем, непонимание его «языка».

Заключение

Результаты проведенного в соответствии с поставленными в работе целями и задачами исследования позволили прийти к следующим выводам,

характеризующим поэзию русского Берлина как значимое явление

теоретической и исторической поэтики:

• Специфические черты поэзии русского Берлина во многом определял характер тех литературных отношений, которые сложились в русском Берлине в начале 1920-х гг. Существование «на перекрестке двух литератур», когда литературный процесс как таковой еще не был разделен на две ветви, было временем острых идеологических споров, непосредственно влиявших на эстетику художественного творчества.

• Кратковременный период существования первой столицы русской эмиграции отличался особой интенсивностью и разнообразием литературной жизни, складывавшейся из целого ряда ярких событий, происходивших в рамках вновь созданных писательских объединений. Острый дискуссионный характер литературных вечеров, лекций, поэтических чтений, выступлений только что прибывших из Советской России писателей и поэтов, объяснялся не только разницей идеологических взглядов, но и различием эстетических школ, в рамках которых закладывались основы художественного метода тех или иных авторов.

• Накопление эстетического опыта, который позволит в дальнейшем оценить вклад в русскую литературу авторов первой столицы русской эмиграции, происходило в рамках деятельности большого количества издательств, печатных органов, литературных кружков. Именно эти формы литературного быта, неоднократно трансформировавшиеся в границах культурного пространства первой столицы русской эмиграции, являлись промежуточным звеном в процессе преобразования текста жизни в текст художественного произведения, во многом определяя специфику литературы зарубежья.

• Поэзию русского Берлина необходимо рассматривать как «сумму» эстетических исканий во многом отличных друг от друга художников «старшего» и «младшего» поколений. Кратковременность и интенсивность творческого взаимодействия внутри берлинского острова русской литературы позволяют говорить не о единой направленности эстетических исканий в рамках созданных литературных школ или направлений, а о неком сплаве постсимволистских тенденций и методов работы отдельных творцов, определявших специфику литературной ситуации русского Берлина.

• Одной из важнейших черт поэтики лирики русского Берлина стала ее сосредоточенность на идее изгнания, мотивы изгнания входят в поэтическую ткань произведений русских авторов в качестве доминантных. Образная структура большинства эмигрантских стихов основывается на ощущении безысходности, внутреннем неприятии эмигрантской жизни. Безвозвратно потерянный и воскрешаемый только в мечтах прежний мир оказывается окружен поэтическим ореолом.

• Поэзия русского Берлина является важным структурным компонентом «берлинского текста» русской литературы — единого семиотического пространства, в рамках которого происходило формирование образов русского Берлина и русского эмигранта.

Список публикаций

1. Никитина Н. Н. Поэзия русского Берлина 1920-1930 гг. XX века. // Международное сотрудничество в образовании. Часть 1. СПб.: Издательство СПбГПУ, 2002. С. 233-238 (0,35 п. л.).

2. Никитина Н. Н. Литературная топография русского Берлина. // Культурное пространство путешествий. Материалы научного форума. СПб.: Центр изучения культуры, 2003. С. 91-94 (0,2 п. л.).

3. Никитина Н. Н. Из наблюдений над «берлинским» текстом русской литературы. // Русская филология. 15. Сборник научных работ молодых филологов. Тарту: Тартуский университет, 2004. С. 128— 132 (0,2 п.л.).

4. Никитина Н. Н. Образ Петербурга в произведениях писателей-эмигрантов «первой волны». // Русский язык и литература как отражение национально-культурного развития. Материалы докладов и сообщений IX научно-методической конференции. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет технологии и дизайна, 2004. С. 305-309 (0,2 п. л.).

5. Никитина Н. Н. «Берлинский текст» русской литературы (на материале произведений писателей русского зарубежья 1920-30 гг.). // Фундаментальные исследования в технических университетах. СПб.: Издательство СПбГПУ, 2004. С. 310-311 (0,09 п. л.).

Отпечатано в ООО "АБЕВЕГА", лицензия ПЛД №69-454 от 22.12.99, Подписано в печать 04.11.2004 заказ №0411 от 04.11.2004, тир. 100 экз.

№21846

РНБ Русский фонд

2005-4 21368

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Никитина, Наталья Николаевна

Введение.С.

Глава 1. Поэзия русского Берлина в историко-литературном контексте эпохи

1.1. Особенности литературной и общественно-политической ситуации в русском Берлине 1920-х гг.С.

1.2. Поэзия русского Берлина в периодической печати и сборниках.С.

1.3. Литературные объединения русского Берлина.С.

Глава 2. Поэтика лирики русского Берлина

2.1. Поэзия русского Берлина 1920-х гг.: специфика и основные направления эстетического поиска.С.

2.2. Своеобразие лирики «старшего» поколения авторов в берлинский период творчества.С.

2.3. Характерные особенности лирики авторов младшего» поколения.С.

Глава 3. Поэзия русского Берлина как структурный компонент «берлинского текста» русской литературы.С.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Никитина, Наталья Николаевна

Изучение истории русской литературы XX века не мыслится сегодня без постановки проблем, связанных с исследованием творческого наследия поэтов и писателей русского зарубежья.

Систематическое изучение истории зарубежной ветви русской литературы было начато в 1950-е годы Г. П. Струве. Его труд «Русская литература в изгнании» (1956) стал основанием для возникновения новых научных работ, среди которых наиболее значимыми для настоящего исследования представляются работы М. Раева (Raeff),1 Роберта С. Вильямса л

Williams), а также такие коллективные труды, как «Русский Берлин 1921— 1923» JI. Флейшмана, Р. Хьюза, О. Раевской-Хьюз и «Russische Autoren und Verlage nach dem ersten Weltkriege» Т. Бейера (Beyer), Г. Кратца (Kratz), K. Вернер (Werner).

В 1980-1990 гг. расширение доступа к информации о русском зарубежье позволило отечественным исследователям преодолеть ограниченность и неполноту знания о нем. В этот период в научный обиход были введены неизвестные ранее имена писателей-эмигрантов, опубликованы их произведения, подробно описаны явления литературной и культурной жизни эмиграции, в полном объеме предстало творчество крупных писателей и поэтов XX века, чьи судьбы оказались напрямую связаны с историей существования зарубежной ветви русской литературы. В 1990-е годы появились справочные и энциклопедические издания, позволившие систематизировать накопленную информацию.

Настоящая диссертационная работа посвящена изучению поэзии первой литературной столицы эмиграции — русского Берлина как

1 Raeff М. A cultural history of the Russian Emigration: 1919-1939. — New -York, 1990

2 Williams R. Culture in exile. Russians in Germany (1881-1941). — New-York, 1972

3 В их числе — особо значимые для данного исследования: Алексеев А. Д. Литература русского зарубежья. Книги 1917-1940. Материалы к библиографии. — СПб., 1993; Богомолов Н. А. Материалы к библиографии русских литературно-художественных альманахов и сборников 1900-1937.— М., 1994; Литературная энциклопедия Русского Зарубежья. 1918—1940: В 4 т.— М., 1997-2002; О муза русская, покинувшая дом. Поэзия русского зарубежья. Из собрания А. В. Савина. Каталог. — СПб., 1998; Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. — М., 1997; Словарь поэтов русского зарубежья. — СПб., 1999. малоисследованному явлению в истории русской литературы, имеющему неоспоримую значимость с точки зрения теоретической и исторической поэтики.

Выбор в качестве объекта изучения русской поэзии берлинского периода предполагает возможность и необходимость отойти от очерковых описаний эмигрантской литературы как совокупности имен и жанров и сосредоточить основное внимание на таком динамичном с точки зрения художественного метода явлении как стихотворный текст.

Рассмотрение стихотворного наследия русского Берлина в рамках обобщающего подхода позволяет не только определить его место в историко-литературном контексте эпохи, но также выявить специфику и характер тех преобразований в области поэтики, которые обозначились в период «двойственной жизни» русской литературы, когда вопрос о ее дальнейшем пути развития стоял особенно остро.

Выбор в качестве предмета изучения творчества художников первой волны эмиграции позволяет увидеть также зарождение важнейшей особенности различных этапов существования русской литературы в изгнании — тенденции сохранить культурные связи, поддержать общую целостность русской литературы.

Материалом для настоящего исследования послужили стихотворные тексты тех авторов, которые, находясь в 1920-е гг. в Берлине, принимали деятельное участие в его литературной жизни, и в чьей писательской биографии берлинский период составил отдельный этап. Творческая активность русских поэтов в Берлине оценивается нами, прежде всего, на основании публикаций в берлинских периодических изданиях и сборниках, а также по принадлежности тем или иным берлинским литературным объединениям и кружкам.

В этой связи большое методологическое значение для нас приобретают такие опорные моменты, как привлечение к анализу литературного быта русского Берлина, складывавшегося в условиях массовой эмиграции художественной интеллигенции из России после октября 1917 года.

Круг авторов, писавших в 1920-е гг. в Берлине, в рамках настоящего исследования кажется возможным условно разделить на «старшее» литературное поколение, представители которого получили известность еще до отъезда из России (Андрей Белый, В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный, Н. Агнивцев, Лери (В. В. Клопотовский), и «младшее» поколение, заявившее о себе в середине 1920х-начале 1930-х гг. XX века (В. Набоков, Вл. Корвин-Пиотровский, А. Присманова, Р. Блох, Г. Струве, В. Лурье, Г. Венус, В. Андреев). Исследовательское внимание, таким образом, в равной степени оказывается сосредоточенным как на изучении методов работы крупных художников, так и на анализе поэтического наследия молодых поэтов, многие из которых смогли впервые заявить о себе именно в Берлине. При этом значимыми для настоящей работы считаются не только те стихотворные произведения, которые были созданы во время пребывания в Берлине, но и тексты, написанные за его пределами, ставшие художественно и исторически ценными свидетельствами о времени пребывания в первой столице русской эмиграции.

К исследованию привлекались также мемуарные записи и тексты рецензий, написанных русскими поэтами и писателями для берлинских газет и журналов. По мере необходимости мы обращались и к прозаическим текстам, имеющим принципиальное значение для характеристики русского Берлина 1920-х гг. в качестве культурного феномена, сыгравшего важную роль в истории русской литературы и искусства.

Термин «русский Берлин» в рамках данного исследования имеет два основных способа толкования. Прежде всего, русский Берлин — это реальное место, на фоне которого разворачивались события эмиграции. В этом случае Берлин может быть интерпретирован нами «географически». На его карте можно отметить места дислокации русских (институты, издательства, литературные кафе, адреса проживания и т.д.). С этой точки зрения русский Берлин описан, прежде всего, в трудах западных исследователей К. Шлегеля (Schlogel) и Б. Доденхоф (Dodenhoft). Иной подход к интерпретации термина обозначен в работах JI. Флейшмана, Р. Гуля, Д. Глэда и Е. Эткинда, где речь идет о понимании русского Берлина как диаспоры, объединенной общностью реакций, целей и ценностей.

В известной степени соглашаясь с выводами авторов книги «Русский Берлин 1921-1923», в настоящем исследовании мы выделяем в качестве основной цели изучение поэзии русского Берлина как одной из значимых составляющих русской литературы в период ее «двойственного существования», обозначившего резкий перелом в биографиях целого ряда русских писателей и поэтов.

Достижение обозначенной цели обеспечивается последовательным решением следующих задач:

• исследовать культурный и идеологический контексты существования поэзии русского Берлина,

• представить панораму общей издательской ситуации первой столицы русской эмиграции, которая в условиях изгнания приобрела значение литературного факта,

• дать характеристику литературным кружкам и салонам русского Берлина, выступавшим в качестве одной из форм литературного быта, оказавших непосредственное влияние на ход литературного процесса,

• определить специфику поэзии русского Берлина и основные направления эстетического поиска,

• дать анализ поэтического творчества наиболее ярких представителей «старшего» и «младшего» поколений русских авторов в берлинский период (Андрей Белый, В. Ходасевич, М. Цветаева, В. Набоков, В. Лурье),

• проанализировать поэзию русского Берлина в качестве структурного компонента «берлинского текста» русской литературы.

Исследовательская логика диссертационной работы определяется поставленными задачами.

Обобщенность подхода к явлению русской берлинской поэзии предполагает, прежде всего, рассмотрение феномена в рамках культурного и идеологического контекстов эпохи.

История русской эмиграции первой волны в настоящий момент достаточно хорошо изучена. Анализ научных трудов по этому вопросу с высокой степенью достоверности позволяет представить масштабы эмиграции и оценить ее последствия для национальной культуры.

Эмиграция творческой интеллигенции провоцировалась правительством Смольного с первых дней его существования. Запрет на свободу печати со всей очевидностью поставил перед культурной элитой вопрос о том, как следует поступить: остаться в России, не имея возможности открыто высказывать свои мысли, или эмигрировать, сохранив при этом свободу творчества. Необходимость выбора в свою очередь обусловила изменения в ходе литературного процесса. Его переломный, кризисный характер выразился со всей отчетливостью.

Одним из первых центров русской эмиграции в период с конца 1920 по начало 1924 года становится Берлин.

Какими были отношения немецкого и русского Берлина и какую роль сыграли российско-германские культурные связи в литературном процессе первой столицы эмиграции, можно понять из анализа исследовательской и мемуарной литературы по истории русского зарубежья.

Так, многие исследователи и мемуаристы (М. Старцева, JL Флейшман, К. Шлегель, Р. Гуль, Н. Берберова) отмечают в своих трудах напряженный характер отношений русского и немецкого Берлина, объясняя это тем, что первая эмиграция носила вынужденный характер, и, соответственно, немецкий Берлин воспринимался русским населением как чужое, насильно навязанное пространство. Несмотря на то, что судьба и творческая жизнь многих писателей и поэтов была связана с Германией (М. Цветаева, Андрей Белый, Б. Пастернак, Саша Черный), в берлинский период отношение к этой стране и ее художественное восприятие изменяются. В начале 1920-х гг. в лирическом сознании родина философии и колыбель романтизма постепенно становится реальностью эмиграции.

Согласно мнению исследователей (Г. Струве, JI. Флейшман, М. Раев), нормой литературных отношений, определившей специфику берлинского периода, стало существование на стыке двух литератур. В это время русские писатели и поэты могли общаться практически беспрепятственно и литературный процесс как таковой не был разделен на внутрироссийскую и зарубежную ветви.

Пограничный статус явления эмигрантской литературы в берлинский период выразился как в интенсивной перегруппировке литературных и общественных сил — Берлин был местом, где принималось окончательное решение о том, оставаться в эмиграции, или возвращаться в Россию, — так и в самом характере деятельности причастных к «берлинскому периоду» литераторов.

Политические взгляды представителей русского литературного Берлина существенно различались, что оказывало непосредственное влияние на ход литературной и общественной жизни. Такие политические течения, как «Смена вех», евразийство, а также идеологические концепции «возвращенчества» и «культурного примиренчества» сыграли важную роль в развитии литературного процесса первой столицы русской эмиграции. В художественные тексты в значительных количествах стала проникать идеология. Ее влияние, неоднократно отмечаемое исследователями, в большей степени сказалось в прозе, чем в поэзии. И тем не менее в берлинском творчестве таких поэтов русского Берлина, как Ю. Росимов и А. Кусиков, мы можем заметить ее присутствие.

Калейдоскопическая пестрота» культурных антреприз русского Берлина открывала широкие возможности для эстетического поиска. В начале 1920-х гг. в первой столице русской эмиграции встретились и организовали свою деятельность в рамках профессиональных объединений представители нескольких поэтических школ: символисты (Андрей Белый,

Н. М. Минский, С. А. Соколов (Кречетов), акмеисты (Г. Адамович, Н. Оцуп, Г. Иванов, И. Одоевцева), имажинисты (А. Кусиков), поэты вне литературных направлений (В. Ходасевич, М. Цветаева, Саша Черный, Н. Агнивцев, Е. Шкляр). Прекрасную возможность оценить масштабы деятельности «старших» в этой связи получили молодые поэты и писатели эмиграции, воспринимавшие общение с признанными мастерами слова в качестве необходимой школы. Стремлением следовать в своем творчестве «классическим образцам» модернизма объясняется тот факт, что в берлинский период их путь в литературе во многом определяла преемственность. Вместе с тем, нельзя не отметить, что именно в Берлине было положено начало поиску новых форм художественной выразительности, которая впоследствии будет значительно отличаться от старой традиции.

Одной из важнейших специфических черт литературного процесса русского Берлина, составляющих его уникальность и не имевших аналогов в других диаспорах, стала его значимая укорененность в таких формах литературного быта, как редакционная и издательская деятельность, литературные вечера и встречи, писательские объединения и клубы. Именно эти формы помогали созданию того культурного поля, которое стало необходимым условием продолжения творческой деятельности на родном языке. Бурный рост книгоиздания, свободного от законов советской цензуры, способствовал созданию за рубежом обширной библиотеки русской книги, в которой числились произведения как авторов, уехавших из России в 1920-е гг., так и тех, кто остался жить на родине. Обладая наибольшим авторитетом в эмигрантских кругах, крупнейшие издательства русского Берлина поддерживали интенсивные связи с Россией и в своей издательской политике ориентировались на литературные новации. На страницах органов периодической печати в берлинский период происходило существенное накопление эстетического материала. В целом ряде случаев сами писатели выступали в роли редакторов или издателей журналов, что непосредственным образом содействовало поддержанию и развитию тех норм литературной жизни, которые были родственны нормам родной культурной среды. Через посредство берлинских журналов и газет в полный голос смогли заявить о себе молодые авторы: В. Набоков, В. Андреев, Ю. Росимов, Г. Венус, А. Присманова.

В развитии литературного процесса русского Берлина значимую роль сыграли также писательские объединения и клубы. Своеобразной кульминацией общественно-литературной жизни русского Берлина стало создание в 1921 году берлинского Дома Искусств. В его стенах происходил наиболее интенсивный обмен культурной информацией, рецензировались новые произведения, читались лекции по проблемам современного искусства, велась ожесточенная идеологическая и эстетическая полемика. Подобно тому, как это происходило в петербургском Доме Искусств, в зоне внимания признанных мастеров слова оказывается талантливая молодежь.

Центральное положение в берлинской культурной среде таких авторов, как Андрей Белый, В. Ходасевич, Саша Черный, М. Цветаева было обусловлено, прежде всего, их статусом признанных мастеров искусства слова. Подробный анализ поэтики тех произведений, которые были написаны этими авторами в эмиграции, позволяет заключить, что в начале 1920-х гг. их творчество во многом определяется теми методами в искусстве, которые были разработаны еще до отъезда из России. Вместе с тем, в период берлинской эмиграции в художественных системах большинства авторов «старшего» поколения намечаются значимые изменения. Наиболее резкую форму эти изменения приобретают в творчестве В. Ходасевича, основное внимание которого сосредоточено в берлинские годы на поиске новых художественных средств для описания того опыта изгнания, который поэту пришлось пережить. Общее ощущение оставленности и чувство непоправимого внутреннего одиночества свойственно в берлинские годы лирике Андрея Белого и М. Цветаевой.

Аналитическое рассмотрение поэзии «младшего» поколения авторов на примере творчества В. Набокова и В. Лурье, судьбы которых оказались на долгое время связанными с судьбой Берлина, позволяет выявить такую важную общую черту поэтики творцов эмиграции, как характерное «двоемирие» — наличие двух сфер существования — той, к которой стремится лирическое «Я», и другой — в которой оно вынуждено находиться.

Недолгий период существования первой столицы русской эмиграции, основными характеристиками которого стали интенсивность и двунаправленность общекультурной и литературной деятельности, стал временем, когда в культурно-историческом сознании зарождающейся диаспоры начинает складываться ее собственный единый образ, оформленный в виде художественных текстов, мемуарных записей, хроник, дневников, газетных статей и рецензий. Исследование этих источников и, в частности, анализ поэтических текстов позволяет выявить и описать его важнейшие компоненты: образы русского Берлина и русского эмигранта в нем.

Существование образа диаспоры в значительной степени оказывается связанным с «географической» интерпретацией термина «русский Берлин», поскольку большей частью складывается на основании восприятия городского пространства «чужой столицы».

Особенности восприятия города во многом определяются тем чувством неприязни к «навязанному» Берлину, которое стало общим для большинства его новых жителей. В области художественного творчества характерной реакцией на «вызов» берлинского локуса стало появление целого корпуса произведений, где одним из главных действующих лиц стал город. Эти произведения, созданные русскими литераторами в 1920-е гг. во время нахождения в Берлине, в которых выразилось восприятие города и себя в нем, обнаруживают, на наш взгляд, ряд общих мотивов, внутритекстуальных перекличек и соответствий, складываясь в подобие некой единой структуры, условно говоря, «берлинского текста».

Под термином «берлинский текст» в настоящей работе мы будем понимать единое семиотическое пространство, в рамках которого происходило формирование образов русского Берлина и русского эмигранта.

Выстраивание модели «берлинского текста» происходит согласно структуре, описанной В. Топоровым. В этой модели могут быть выделены и описаны компоненты природной, материально-культурной и духовно-культурной сфер. Значимость подробного рассмотрения этих компонентов определяется необходимостью обосновать предположение, которое следует из анализа текстуальных проявлений оппозиции «свое—чужое» в «берлинском тексте»: климат и ландшафт Берлина представляются его новым жителям несовместимыми с идеей нормального человеческого существования, язык городского пространства — непонятным и варварским, атмосфера города — давящей и невыносимой.

Актуальность и новизна настоящего исследования состоит, прежде всего, в том, что поэтическое наследие первой столицы русской эмиграции впервые рассматривается как целостность: в его отношении к историко-литературному контексту эпохи и в рамках собственной специфики.

Несмотря на то, что за прошедшие два десятилетия объем знания о культуре русского зарубежья значительно расширился (изданы собрания сочинений деятелей эмигрантской культуры, справочные и энциклопедические издания, стали проводиться конференции и семинары по проблемам изучения литературного наследия диаспоры), очевидным является тот факт, что относительная новизна темы не позволяет говорить о высокой степени ее изученности: по-прежнему малоисследованными остаются как аспекты литературного быта первых центров рассеяния, так и сами художественные тексты.

В данной работе впервые рассматривается не освещавшийся ранее в научных трудах вопрос о существовании так называемого «берлинского текста» русской литературы, основу которого составляют произведения русских авторов, отразившие восприятие города и себя в нем. На защиту выносятся следующие положения:

• нормой литературных отношений, определившей специфику берлинского периода, стало существование на стыке двух литератур; при этом диалог метрополии и эмиграции выражался в различных формах интенсивного взаимодействия противостоящих друг другу литературных и общественных сил, в их перегруппировке, а также в самом характере деятельности причастных к «берлинскому периоду» литераторов,

• неизбежное изменение литературных отношений в зависимости от социальных условий эпохи повлекло за собой обострение процессов, вследствие которых текст жизни, проходя сквозь литературный быт, становится текстом художественного произведения; литературные кружки, издательства, печатные органы, а также сам редакционный быт, в пространство которого оказываются вовлеченными многие русские писатели и поэты, в условиях изгнания начинают приобретать значение литературного факта,

• в берлинский период в литературе и в поэтическом творчестве в частности начинается разработка темы, которая впоследствии станет для русского зарубежья основной — темы реконструкции образа России; в стихах многих русских поэтов появляется характерное противопоставление нового чужого локуса прежнему родному пространству, мотив изгнания начинает становится доминантным элементом поэтики,

• основное направление эстетических исканий «старшего» поколения литераторов определялось в период берлинской эмиграции преимущественно теми принципами и методами в искусстве, которые были приняты ими еще до отъезда из России, «младшее» поколение поэтов в своем творчестве, с одной стороны, во многом продолжало ориентироваться на мощный канон русского модернизма, с другой — вело самостоятельный эстетический поиск, выводя художественное творчество эмиграции на новый этап его эволюции, • произведения, созданные русскими литераторами в 1920-е гг. во время нахождения в Берлине, в которых выразилось восприятие города и себя в нем, обнаруживают ряд общих мотивов, внутритекстуальных перекличек и соответствий, складываясь в подобие некой единой структуры, или, условно говоря, «берлинского текста».

Методология исследования основывается на сочетании историко-литературного и структурно-функционального подходов к литературному тексту.

При анализе поэтического текста используются труды 10. М. Лотмана, В. М. Жирмунского, Б. О. Кормана, посвященные проблемам рассмотрения художественного произведения как целостности. Метро-ритмическое строение стиха исследуется на основании работ по теории стихосложения Б. В. Томашевского, В. Е. Холшевникова, М. Л. Гаспарова.

В качестве основного метода для анализа форм литературного быта русского Берлина используется исследовательский метод, предложенный Б. М. Эйхенбаумом.

Анализ «берлинского текста» русской литературы выстраивается согласно методике В. Н. Топорова, изложенной в работах о «петербургском тексте».

Заключение научной работыдиссертация на тему "Поэзия русского Берлина 1920-х гг.: на разломе эпох"

Результаты исследования, проведенного в соответствии с поставленными в работе целями и задачами, позволили прийти к следующим выводам, характеризующим явление поэзии русского Берлина с точки зрения его исторической и художественной значимости:

• Специфические черты поэзии русского Берлина во многом определял характер тех литературных отношений, которые сложились в первой столице русской эмиграции в начале 1920-х гг. Существование «на перекрестке двух литератур», когда литературный процесс как таковой еще не был разделен на две ветви, было временем острых идеологических споров, непосредственно влиявших на эстетику художественного творчества.

В берлинский период наибольшую значимость идеологический аспект приобретает в рамках творчества таких поэтов, как С. Рафалович, чьи стихи о

России стали программными для журнала В. Б. Станкевича «Жизнь», отстаивавшего платформу «культурного примиренчества», и А. Кусикова, пропагандировавшего идею возвращения на родину на страницах сменовеховской газеты «Накануне». Творчество сатириков Саши Черного и Лери (В. В. Клопотовского) в берлинский период также не лишено элемента идеологической полемики.

• Кратковременный период существования первой столицы русской эмиграции отличался особой интенсивностью и разнообразием литературной жизни, складывавшейся из целого ряда ярких событий, происходивших в рамках вновь созданных писательских объединений. Острый дискуссионный характер литературных вечеров, лекций, поэтических чтений, выступлений только что прибывших из Советской России писателей и поэтов, объяснялся не только разницей идеологических взглядов, но и различием эстетических школ, в рамках которых закладывались основы художественного метода тех или иных авторов.

В Берлине встретились представители самых разных литературных направлений и групп. На вечерах в берлинском Доме Искусств поочередно выступали символисты, акмеисты, имажинисты, конструктивисты, футуристы, поэты вне литературных направлений. Опыт эстетической борьбы, противостояний и открытий Серебряного века стал основанием для продолжения литературной традиции за рубежом. При этом сама ситуация изгнания обозначила новые акценты, непосредственным образом влиявшие на исход эстетических споров. Так, футуристическая традиция, начавшая в 1920-е гг. перерождаться в пропаганду нового Советского искусства, нередко воспринималась как явление антихудожественное, во многом обнаружившее свою творческую несостоятельность.

• Накопление эстетического опыта, который позволит в дальнейшем оценить вклад в русскую литературу авторов первой столицы русской эмиграции, происходило в рамках деятельности большого количества издательств, печатных органов, литературных кружков. Именно эти формы литературного быта, неоднократно трансформировавшиеся в границах культурного пространства первой столицы русской эмиграции, являлись промежуточным звеном в процессе преобразования текста жизни в текст художественного произведения, во многом определяя специфику литературы зарубежья.

Бурный рост книгоиздательской деятельности, отмечаемый в Берлине 1920-х гг., явился одной из важнейших специфических черт существования первой столицы русской эмиграции. В условиях изгнания печатание и распространение литературы на русском языке стали не только одним из значимых условий продолжения художественного творчества, но и формой самосознания членов диаспоры, главной целью видевших сопротивление ассимиляции и сохранение родной культуры. Появление в Берлине таких крупных профессиональных издателей как 3. И. Гржебин, И. П. Ладыжников, С. Ефрон, А. С. Каган, А. Вишняк создавало особые литературно-бытовые условия, в рамках которых стало возможным последующее развитие литературы эмиграции. Особую значимость для развития литературного процесса приобрели печатные органы, редакторами и издателями которых стали сами писатели и поэты: «Беседа» (М. Горький, В. Ходасевич, Андрей Белый), «Новая русская книга» (Р. Гуль), «Жар-птица», «Грани» (Саша Черный), «Накануне» (А. Толстой), «Сполохи» (В. Корвин-Пиотровский), «Дни» (М. Осоргин, М. Алданов).

• Поэзию русского Берлина необходимо рассматривать как «сумму» эстетических исканий во многом отличных друг от друга художников «старшего» и «младшего» поколений. Кратковременность и интенсивность творческого взаимодействия внутри берлинского острова русской литературы позволяют говорить не о единой направленности эстетических исканий в рамках созданных литературных школ или направлений, а о неком сплаве постсимволистских тенденций и методов работы отдельных творцов, определявших специфику литературной ситуации русского Берлина.

Центральное положение художников «старшего» поколения в системе общественно-литературных отношений первой столицы русской эмиграции определялось, прежде всего, их статусом в литературе, приобретенным еще до отъезда из России. Ко времени эмиграции каждый из творцов «старшего» поколения имел свой неповторимый почерк, художественные искания этого поколения авторов протекали в берлинский период в рамках уже заданной стилистической системы.

Вместе с тем, в исследовании показано, что сама ситуация эмиграции наметила резкий перелом в биографии каждого художника, что в свою очередь не могло не отразиться на их творческом методе. В поэтических системах крупных творцов наметился существенный сдвиг, следствием которого стало как изменение тематики, так и корректировка стихотворной интонации.

В творчестве поэтов «младшего» поколения в берлинский период заметно влияние традиций модернизма. Значительное количество стихов молодых авторов испытывает на себе существенное влияние таких известных мастеров слова, как А. Блок, Н. Гумилев, М. Кузмин, А. Ахматова, В. Брюсов. Вместе с тем, то явное преимущество, которое давала эмиграция молодому поколению авторов, делая их свободными в области духовных и эстетических исканий, было использовано ими в полной мере. Каждый поэт трудился над созданием собственной художественной манеры, реализовавшей себя, как правило, уже за рамками берлинского периода существования русской литературы: в 1930-е гг. XX века.

Тема реконструкции образа России, ставшая впоследствии одной из главных тем творчества эмигрантских авторов, в берлинский период является крайне актуальной для таких представителей молодого поколения, как В.

Набоков и В. Лурье. Центральным понятием для их творчества становится понятие двоемирия, смысл которого определяется наличием двух неравнозначных в ценностном отношении пространств: профанного пространства эмиграции и «реальнейшего», истинного пространства Родины.

• Одной из важнейших черт поэтики лирики русского Берлина стала ее сосредоточенность на идее изгнания, мотивы изгнания входят в поэтическую ткань произведений русских авторов в качестве доминантных. Образная структура большинства эмигрантских стихов основывается на ощущении безысходности, внутреннем неприятии эмигрантской жизни. Безвозвратно потерянный и воскрешаемый только в мечтах прежний мир оказывается окружен поэтическим ореолом.

Анализ общих для многих художников мотивов и свойств образной структуры позволяет сделать заключение о возникновении в эстетике зарубежья нового метода ретроспективного изображения дорогих лирическому сознанию реалий российского предреволюционного быта.

• Поэзия русского Берлина является важным структурным компонентом «берлинского текста» русской литературы — единого семиотического пространства, в рамках которого происходило формирование образов русского Берлина и русского эмигранта.

Анализ поэтических текстов В. Ходасевича, Андрея Белого, В. Лурье, Р. Блох, Ю. Джанумова, Н. Агнивцева позволяет сделать вывод о том, что художественный образ города, созданный в «берлинском тексте» отличается своей ярко выраженной непривлекательностью. Насильно навязанное пространство Берлина воспринимается как уродливое и враждебное, представляющее прямую угрозу целостности родной культуры.

Анализ произведений, формирующих основу «берлинского текста», ясно показывает, что образ города, созданный в нем, испытывает дополнительную семиотическую нагрузку в момент, когда в границах берлинского локуса появляется знак другого, «родного» пространства. Таким родным» в противовес «чужому», «культурным» в противовес «варварскому» было для русских авторов пространство Петербурга.

В поэзии русского Берлина родной город приобретает идеальные черты, поскольку именно с его образом связаны в лирическом сознании воспоминания детства и юности. Антитетическое единство Петербурга, таким образом, перестает существовать как антиномия. Петербург в рамках «берлинского текста» представляется исключительно чудесным и светлым городом, родные приметы которого приобретают теперь символическое значение.

Рассмотрение структуры «берлинского текста» на основании модели, предложенной В. Топоровым, позволяет сделать вывод о том, что атмосфера города в единении природной, материально-культурной и духовно-культурной сфер представляется его новым жителям невыносимой и абсолютно невозможной для нормального существования.

Природный субстрат «берлинского текста» складывается из климатическо-метеорологического и ландшафтного аспектов описания Берлина. В рамках «берлинского текста» все явления природной сферы, приписываемые городу, препятствуют течению нормальной жизни. Климат и ландшафт сопротивляются и противостоят новому жителю города и, в конечном счете, подавляют в нем надежду на счастье.

Изучение материально-культурного субстрата, в значительной степени репрезентирующего тот специфический «язык» города (берлинские улицы, проспекты, дома), который составляет его уникальность, дает возможность заключить, что «язык» города в рамках берлинского текста представляется чужим и малопонятным.

Духовно-культурный аспект описания города в «берлинском тексте» оказывается непосредственным образом связан с тем внутренним состоянием, которое переживают новые жители Берлина. В лирическом сознании судьба города считается предрешенной, Берлин воспринимается как город обреченных, или город мертвых.

Рассмотрение лирики русского Берлина в качестве структурного компонента «берлинского текста» позволило выявить множество мотивных перекличек и совпадений на уровне образной структуры, подтверждающих общность восприятия города и себя в нем у целого ряда поэтов. Комплекс художественных средств, используемых для создания образа города, а также набор доминантных мотивов, определяющий принципы его построения, формирует структуру своеобразной «берлинской ноты», главными характеристиками которой становятся неприятие чужого пространства, ощущение безвыходности своего существования в нем, непонимание его «языка».

Перспективы изучения поэзии русского Берлина видятся нам главным образом в более детальном рассмотрении проблем поэтики авторов, судьба которых в 1920-е гг. оказалась связана с судьбой первой столицы русской эмиграции. При этом особую значимость приобретает исследование художественных текстов, созданных поэтами второго ряда, творчество которых на сегодняшний момент остается малоизученным. Значительная часть источников, введенных в научный обиход сравнительно недавно, также заслуживает пристального внимания исследователей. Стихотворные сборники большинства поэтов, чье творчество имело отношение к берлинскому периоду существования русской литературы, не переиздавались с начала 1920-х гг., и потому оказались вне поля зрения литературоведов. Особую ценность в этой связи имеет также изучение берлинских периодических изданий 1920-х гг., на страницах которых публиковались не переиздававшиеся больше произведения русских авторов.

Заключение

Изучение поэзии русского Берлина в историко-литературном контексте эпохи, а также рассмотрение специфики литературного творчества причастных к берлинскому периоду художников «старшего» и «младшего» поколений потребовало введения в поле исследования материалов берлинской печати, мемуарных источников, справочных и энциклопедических изданий по истории русской эмиграции, позволивших с большей точностью охарактеризовать тенденции, которые определили направление эстетического поиска во многом отличных друг от друга творцов.

Основываясь на феномене «двойственной жизни» русской литературы в берлинский период, мы представили характеристику русской берлинской поэзии в рамках художественной традиции Серебряного века, носителями которой в эмиграции выступали, прежде всего, авторы «старшего» поколения, а также выявили те принципиальные изменения в области поэтики, которые зародились в творчестве русских поэтов вследствие переживания опыта эмиграции.

Список научной литературыНикитина, Наталья Николаевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Источники1. Газеты1. «Дни», 1922-1923 гг.—Берлин2. «Накануне», 1922-1924 гг. — Берлин3. «Новый мир», 1921 г. — Берлин4. «Руль», 1922-1923 гг. — Берлин

2. Антологии, поэтические сборники, собрания сочинений

3. Агнивцев Н. Блистательный Санкт-Петербург: репринтное издание 1923 г. Издательство И. П. Ладыжникова. — М., 1989

4. Андреев В. На рубеже. — Париж, 1977

5. Андреев В. Свинцовый час: Стихи — Берлин: 4+1, 1924

6. Антология современной поэзии. — Берлин: Мысль, 1921

7. Антология сатиры и юмора. — Берлин: Мысль, 1922

8. Аронсон Г. Мир издалека: Стихи. — Берлин: Заветы, 1922

9. Белый А. Собрание сочинений. Стихотворения и поэмы. — М., 1994

10. Блох Р. Мой город: Стихи — Берлин: Петрополис, 1928

11. Венус Г. Полустанок: Стихи — Берлин: Изд-во Г. Хиршбаум, 1925

12. Вернуться в Россию — стихами. 200 поэтов эмиграции: Антология. — М., 1995

13. Женская лирика.— Берлин: Мысль, 1923

14. Из новых поэтов: Сборник стихов.— Берлин: Мысль, 1923

15. Из русских поэтов. — Берлин: Мысль, 1921

16. Из русской лирики.— Берлин: Мысль, 1921

17. Кальма Э. Белая печаль. — Берлин, 1922

18. Кальма Э. Спелый колос. — Берлин, 1923

19. Корвин-Пиотровский В. Полынь и звезды: Стихи — Берлин: Книгоизд-во писателей в Берлине, 1923

20. Корвин-Пиотровский В. Святогор-скит: Поэмы. — Берлин: Манфред, 1923

21. Корвин-Пиотровский В. Каменная любовь: Стихи — Берлин: Волга, 1925

22. Крандиевская Н. От лукавого: Третья книга стихов. — Берлин: Геликон, 1922

23. Кусиков А. В никуда: Вторая книга строк. — Берлин: Эпоха, 1922

24. Кусиков А. Рябка: Стихи. — Берлин: Изд-во И. Т. Благова, 1923

25. Литература русского зарубежья: Антология в 6 т. — М., 1990-1997

26. Лурье В. Стихотворения. — Берлин, 1987

27. Мост на ветру. — Берлин: 4+1, 1924

28. Муза диаспоры: Избранные стихи зарубежных поэтов. 1920-1960. — Франкфурт-на-Майне, 196044. «Мы жили тогда на планете другой.»: Антология поэзии русского зарубежья 1920-1990: В 4 кн. — М., 1994-1995

29. Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. — СПб., 20002001

30. На Западе. Антология русской зарубежной поэзии. — Нью-Йорк, 1953

31. Невод: Третий сборник стихов берлинских поэтов. — Берлин: Слово, 1933

32. Новоселье. Сборник стихов берлинских поэтов.— Берлин: Петрополис, 1931

33. Пастернак Б. Л. Собрание сочинений: В 5 т. — М., 1989

34. Петербург в стихотворениях русских поэтов. — Берлин: Север, 1923 51 .Присманова А., Гингер А. Туманное звено. — Томск, 1999

35. Рафалович С. Горящий круг. Поэмы. — Берлин: Изд-во 3. И. Гржебина,1923

36. Рафалович С. Зга. — Берлин: Изд-во Л. Д. Френкель, 1923

37. Рафалович С. Терпкие будни. — Берлин: Петрополис, 1926

38. Росимов Г. Стихи об утерянном. — Берлин: Изд-во И. П. Ладыжникова, 1921

39. Роща: Второй сборник берлинских поэтов. — Берлин: Слово, 1932

40. Струве Г. Утлое жилье: Избранные стихи 1915-1949. — Вашингтон, 1965

41. Татида. Восьмистишия. — Берлин: Книгоизд-во писателей в Берлине, 1924

42. Ходасевич В. Стихотворения: Б-ка поэта. Большая сер.— Л., 1989

43. Цветаева М. После России 1922-1925. — Paris, 1976

44. ЦветаеваМ. Собрание сочинений: В 7 т. — М., 1994-1995 62.Черный Саша Собрание сочинений: В 5 т. Т. 2: Эмигрантский уезд.

45. Стихотворения и поэмы. 1917-1932. — М., 1996 63.Шкловский В. Zoo, или Письма не о любви // Шкловский В. Собрание сочинений: В 3-х томах. Т. 1. — М., 1973

46. Эренбург И. Звериное тепло. — Берлин, 1923

47. Эренбург И. Люди, годы, жизнь. // Собрание сочинений в 9 томах: Т. 8.—М., 1966.

48. Якорь: Антология зарубежной поэзии. — Берлин, 1936

49. Энциклопедические и справочные издания

50. Алексеев А. Д. Литература русского зарубежья. Книги 1917-1940. Материалы к библиографии. — СПб., 1993

51. Богомолов Н. А. Материалы к библиографии русских литературно-художественных альманахов и сборников 1900-1937.— М., 1994

52. Булгаков В. Словарь русских зарубежных писателей. — Нью-Йорк, 1993

53. История российской эмиграции: Библиографический указатель. — Екатеринбург, 199971 .Казак В. Лексикон русской литературы XX века.— М., 1996

54. Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917 года.1.ndon, 1998

55. Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. — М., 1962-1978

56. Литературный энциклопедический словарь. — М., 1987

57. Литературная энциклопедия Русского Зарубежья. 1918—1940: В 4 т.1. М., 1997-2002

58. Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М., 2001

59. О муза русская, покинувшая дом. Поэзия русского зарубежья. Из собрания А. В. Савина. Каталог. — СПб., 1998

60. Русские писатели. Биобиблиографический словарь. — М., 1971

61. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. — М., 1997

62. Русская эмиграция в Европе: Сводный каталог периодических изданий В 2-х кн.. — Париж 1976—1977, 1981

63. Словарь литературоведческих терминов. — М., 1974

64. Словарь поэтов русского зарубежья. — СПб., 1999

65. Тарасенков А. К. Русские поэты XX века. 1900-1955. Библиография.1. М., 1966

66. Фостер JI. А. Библиография русской зарубежной литературы, 1918— 1968 гг. В 2-х кн..—Boston, 19703. Теоретические труды

67. Абашев В. В. Пермь как текст. — Пермь, 2000

68. Анализ литературного произведения: Сб. статей. — Л., 1976

69. Анциферов Н. П. «Непостижимый город.»: Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Петербург Пушкина. — СПб., 1991

70. Анциферов Н. П. Пути постижения города как социального организма. Опыт комплексного подхода. — Л., 1925

71. Баевский В. С. История русской поэзии. 1730-1980. — М., 1994

72. Богомолов Н. А. Стихотворная речь. — М., 1988

73. Ванчугов В. В. Москвософия&Петербургология. Философия города.1. М., 1997

74. Гаспаров М. JI. Очерки истории русского литературного стиха. Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. — М., 1984

75. Гаспаров М. JL Современный русский стих: Метрика и ритмика. — М., 1974

76. Доманский Ю. В. «Провинциальный текст» ленинградской рок-поэзии // Русская рок-поэзия: текст и контекст. Сборник научных трудов Выпуск 1. — Тверь, 1998

77. Жирмунский В. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. — JL, 1977

78. Жирмунский В. Поэтика русской поэзии. — СПб., 2001

79. Кожевникова Н. А. Очерки истории языка русской поэзии XX века. — М., 1993

80. Корман Б. О. Изучение текста художественного произведения. — М., 1972

81. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста. — Л., 1972

82. Лотман 10. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Труды по знаковым системам XVIII. Ученые записки Тартуского госуд. университета, вып. 664. — Тарту, 1984

83. Москва и «московский текст» русской культуры: Сб. статей. — М., 1998

84. Мысль, вооруженная рифмами: Поэтическая антология по истории русского стиха. — Л., 1987

85. Некрасова А. Е. Очерки истории языка русской поэзии XX века. Тропы в индивидуальном стиле и поэтическом языке. — М., 1994

86. Русская поэзия «Серебряного века». — М., 1993

87. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. — М., 1996

88. Топоров В. Н. Петербург и петербургский текст русской литературы // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып.1. — СПб., 1993

89. Топоров В. Н. Петербургские тексты и петербургские мифы // Сборник статей к 70-летию проф. 10. Лотмана. —Тарту, 1992

90. Холшевников В. Е. Основы стиховедения. Русское стихосложение. — Л., 1972

91. Эткинд Е. Там, внутри: О русской поэзии XX века. — СПб., 1996

92. Эйхенбаум Б. Литература и литературный быт // На литературном посту, 1927, №9

93. Исследования и автодокументальные тексты

94. Аверин Б. Дар Мнемозины: Романы Набокова в контексте русской автобиографической традиции. — СПб., 2003

95. Агеносов В. В. Литература русского зарубежья (1918-1996).— М., 1998

96. Анастасьев Н. А. Феномен Набокова. — М., 1992

97. Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. — М., 1988

98. Бахрах А. Из книги «По памяти, по записям» // Воспоминания об Андрее Белом. — М., 1995

99. Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. — М., 1996

100. Берберова Н. Памяти Ходасевича // Современные записки, 1939. Т. 69.

101. Бердяев Н. Новое Средневековье. Размышления о судьбе России и Европы. — Берлин, 1924

102. Богомолов Н. А. Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича // Ходасевич В. Стихотворения. Б-ка поэта. Большая сер.— JL, 1989

103. Бочаров С. «Памятник» Ходасевича // Ходасевич В. Собрание сочинений: В 4-х т. Т. 1. — М., 1996

104. Вейдле В. В. Поэзия Ходасевича // Русская литература, 1989, № 2

105. Воронина О. Категория «художественная реальность» в поэтике романов В. В. Набокова. Дис. . канд. филолог, наук. — СПб., 2002

106. Вячеслав Вс. Иванов. О воздействии «эстетического эксперимента» Андрея Белого // Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. — М., 1988

107. Гаретто Э. Тема памяти в литературе русского зарубежья // Блоковский сборник XIII: Русская культура XX века: Метрополия и диаспора. — Тарту, 1996

108. Гаспаров М. Белый — стиховед и Белый — стихотворец // Андрей Белый. Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. — М., 1988

109. Гаспаров М. Слово между мелодией и ритмом (об одной литературной встрече М. Цветаевой и А. Белого) // Русская речь, 1989 №4

110. Глэд Д. Беседы в изгнании: Русское литературное зарубежье. — М., 1991

111. Гуль Р. В чужом воздухе // Воспоминания об Андрее Белом. — М., 1995

112. Гуль Р. Я унес Россию: Апология эмиграции. Т. I.: Россия в Германии. — М., 2001

113. Даниэль С. Петербургская тема в романе Набокова «Дар» // Блоковский сборник XIII: Русская культура XX века: Метрополия и диаспора. — Тарту, 1996

114. Демидова О. Р. Эстетика литературного быта русского зарубежья (на документальном материале рус. эмиграции 1920—1960 гг.). Дис. .доктора философских наук. — СПб., 2001

115. Добужинский М. В. Воспоминания. — М., 1987

116. Долинин А. Доклады Владимира Набокова в Берлинском литературном кружке (из рукописных материалов двадцатых годов) // Звезда, 1999, №4

117. Емельянов Н. Ю. «Русский Берлин» (Издательские центры в 2030-х гг.) // Культурное наследие российской эмиграции. 1917-1940. Книга I. — M., 1994

118. Замятин Е. И. Москва — Петербург // Новый журнал, № 72, 1963

119. Зарубежная Россия 1917-1939 гг.: Сб. ст. — СПб., 2000

120. Иванов Г. В. Закат над Петербургом // Иванов Г. В. Собрание сочинений в трех томах: Т. 3. — М., 1993

121. Иваск Ю. Поэзия старой эмиграции // Русская литература в эмиграции. Сб. статей под ред. Полторацкого. — Питтсбург, 1972

122. Ипполитов С. С. Гржебин Зиновий Исаевич (1877-1929) // Новый исторический вестник, 2003, № 9

123. Исупов К. Г. Историческая мистика Петербурга // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып. 1. — СПб., 1993

124. Кембалл Р. «Ни с теми, ни с этими» — тернистый путь Марины Цветаевой // Одна или две русских литературы. — Лозанна, 1981

125. Клинг О. «Берлинский текст» Андрея Белого (в сопоставлении со «Степным волком» Германа Гессе в конце статьи) // Россия — Германия: Культурные связи, искусство, литература в первой половине двадцатого века. — М., 2000

126. Клинг О. Поэтический мир Марины Цветаевой. — М., 2003

127. Костиков В. В. Не будем проклинать изгнанье. Пути и судьбы русской эмиграции.— М., 1994

128. Ковалевский П. Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительская работа русского зарубежья за полвека. 1920-1970: В 2-х кн. .— Париж, 1971-73

129. Кудрова И. После России. Марина Цветаева: годы чужбины. — М., 1997

130. Кудрова И. После России. О поэзии и прозе Марины Цветаевой: статьи разных лет.— М., 1997

131. Кудрявцева В. Ю. Деятельность Дома Искусств в Берлине (19211923) // Культурное наследие российской эмиграции 1917-1940: Книга I. —М., 1994

132. Культура российского зарубежья. — М., 1995

133. Культурная миссия российского зарубежья: история и современность: Сб. ст. Мин. Культуры РФ.— М., 1999

134. Культурное наследие российской эмиграции 1917—1940: В 2 т. — М., 1994

135. Лавров А. В. Андрей Белый. Хронологическая канва жизни и творчества // Андрей Белый: Проблемы творчества: Статьи, воспоминания, публикации. Сборник. — М., 1988

136. Лаппо-Данилевский К. Ю. Глеб Струве — историк литературы // Русская литература, 1990, №1

137. Левин Ю. «Заметки о «Машеньке» В. В. Набокова // Набоков В. В. Pro et contra: T.l. — СПб., 1999

138. Линецкий В. Тысяча мелочей Владимира Набокова // Линецкий В. «Анти-Бахтин» — лучшая книга о Владимире Набокове. — СПб., 1994

139. Лысенко А. Голос изгнания. Становление газет русского Берлина и их эволюция в 1919-1922 гг. — М., 2000

140. Малофеев П. Н. Поэзия Владимира Набокова. Автореф. дис. канд. филолог, наук.— Екатеринбург, 1996

141. Макарова И. Поэтика и теория русского имажинизма // Русская литература XX века: Школы, направления, методы творческой работы. — СПб., 2002

142. Маркович Я. Вст. статья // Набоков В. Ангелом задетый. — М., 1990

143. Мочульский К. В. А. Блок. А. Белый. В. Брюсов. — М., 1997

144. Мышалова Д. Очерки по литературе русского зарубежья.— Новосибирск, 1995

145. Набоков В. On Generalities // «Звезда», 1999, № 4

146. Набоков В. Памяти И. В. Гессена // Звезда, 1999, №4

147. Набоков В. В. Pro et contra: В 2 кн.. — СПб., 1999

148. Набоков В. В. рецензия на: Ходасевич В. Собрание стихов. Книгоиздательство «Возрождение», Париж // Набоков В. В. Pro et contra: Т. 1. —СПб., 1999

149. Набоков В. Юбилей // Набоков В. Русский период. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 2. — СПб., 2001

150. Назаров М. В. Миссия русской эмиграции.— М., 1994

151. Небесная арка: Марина Цветаева и Райнер Мария Рильке. — СПб., 1992

152. Носик Б. Мир и дар В. Набокова: первая русская биография писателя. — Л., 1995

153. Окутюрье М. «Смена вех» и русская литература 20-х годов // Одна или две русских литературы. — Лозанна, 1981

154. Паперно И. Пушкин в жизни человека Серебряного века // Cultural Mythologies of Russian Modernism.— University of California Press, 1992

155. Пастернак E. Б. Борис Пастернак. Биография. — M., 1997

156. Полянская М. «Брак мой тайный.» Марина Цветаева в Берлине. — М.,2001

157. Пурин А. Набоков и Евтерпа // Новый мир, 1993, № 2

158. Рагозина К. Туманное звено // Присманова А., Гингер А. Туманное звено. — Томск, 1999

159. Ронен О. Пути Шкловского в «Путеводителе по Берлину» // Звезда, 1999, №4

160. Россия — Германия: Культурные связи, искусство, литература в первой половине двадцатого века. — М., 2000

161. Русская литература зарубежья.— Белгород, 1993

162. Саакянц. А. Марина Цветаева: Жизнь и творчество. — М., 1999

163. Старцева А. В. «Русский Берлин» в 1921-23 гг. // Культурная миссия российского зарубежья: История и современность. —М., 1999

164. Смирнов В. Стихи Набокова // Набоков В. Стихотворения. — М., 1991

165. Струве Г. Журналы русского зарубежья // Русская литература, 1990, №1

166. Струве Г. Из моих воспоминаний об одном русском литературном кружке в Берлине // Три юбилея Андрея Седых. Нью-Йорк, 1982

167. Струве Г. П. Русская литература в изгнании. — Париж-Москва, 1996

168. Таубер Е. «Розы или рожь?» (Памяти Анны Присмановой) // Новый журнал, 1961, кн. 64

169. Тимина С. Культурный Петербург: ДИСК. 1920-е годы. — СПб., 2001

170. Толстой И. Курсив эпохи. Литературные заметки.— СПб., 1993

171. Тульчинский Г. Город-испытание // Метафизика Петербурга. Петербургские чтения по теории, истории и философии культуры. Вып.1. —СПб., 1993

172. Федоров В. С. Вст. статья // Набоков В. Стихотворения и поэмы.1. М., 1991

173. Флейшман Л., Хьюз Р., Раевская-Хьюз О. Русский Берлин. 1921— 1923. —М., 2003

174. Ходасевич В. Андрей Белый // Ходасевич В. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 4. Некрополь. Воспоминания. Письма. — М., 1997

175. Ходасевич В. Литературные статьи и воспоминания. — Нью-Йорк, 1954

176. Цветаева М. Пленный дух // Цветаева М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 4. Воспоминания о современниках. Дневниковая проза. — М., 1994

177. Чистова Б. Е. Маяковский в Германии. Из истории советско-немецких литературных взаимоотношений двадцатых годов. Дис. кандидата филологических наук. — Л., 1973

178. Шаховская 3. В поисках Набокова; Отражения. — М., 1991

179. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. — СПб., 1992

180. Яновский А. О романе В. Набокова «Машенька» // Набоков В. В. Pro et contra: T.l. — СПб., 1999

181. Язык русского зарубежья: общие процессы и речевые портреты: Коллективная монография.— М., 2001

182. Berliner Begegnungen. Auslandische Kunstler in Berlin 1918—1933.1. Berlin, 1987

183. Beyer Т. The House of the Arts and the Writers' Club Berlin 19211923 // Beyer Т., Kratz G., Werner X. Russissche Autoren und Verlage nach dem ersten Weltkriege. — Berlin, 1987

184. Burchard A. Das russische Berlin. — Berlin, 2002

185. Burchard A. Klubs der russischen Dichter in Berlin 1920—1941. — Munchen, 2001

186. Dodenhoft B. «Lasst mich nach Russland heim». Russische Emigration in Deutschland von 1918 bis 1945. — Frankfurt am Mein., 1993

187. Mierau F. Zwolf Arten die Welt zu beschreiben. Essays zur russischen Literatur.— Leipzig, 1983

188. Moskau — Berlin 1900—1950: Herausgegeben von Irina Antonova und Johrn Merkert. — Munchen- New-York, 1995

189. Raeff M. Russia abroad. A cultural history of the Russian Emigration. 1919—1939.—New-York, 1990

190. Rimsha H. Russland jenseits der Grenzen: 1921-1926. — Jena, 1927

191. Russische Emigration in Deutschland 1918 bis 1941: Herausgegeben von Schlogel K. — Berlin, 1995

192. Russen in Berlin 1918-1933: Eine Kulturelle Begegnung. — Berlin, 1988

193. Schlogel K. Berlin Ostbahnhof Europas: Russen und Deutsche in ihrem Jahrhundert.— Berlin, 1998

194. Schlogel K. Der zersprungene Spiegel. Bilder von Deutschland und Russland im 20 Jahrhundert // Moskau — Berlin 1900-1950: Herausgegeben von Irina Antonova und Johrn Merkert. — Munchen- New York, 1995

195. Schlogel K. Im Reich der Schatten // Andrej Belyi Im Reich der Schatten.— Frankfurt am Main, 1987

196. Urban T. «Berlin — die Stiefmutter der russischen Stadte». Die Schriftstellerkolonie in Berlin // Berlin in Geschichte und Gegenwart. Jahrbuch des Landarchivs. — Berlin, 1997

197. Urban Т. Berlin, Zuflucht russischer Literaten // Deutsche und Deutschland in der russischen Lyrik des friihen 20 Jahrhunderts.— Munchen,1988

198. Urban T. Vladimir Nabokov, Blaue Abende in Berlin. — Berlin, 1999

199. Volkmann H. Die russische Emigration in Deutschland 1919-1929. — Wtirzburg,1966

200. Volravens H. Russiche Kunstverlage in Berlin // Europaesche moderne. Buch und Graphik aus berliner Kunstverlagen. 1980-1933. — Berlin, 1989

201. Williams Robert. Culture in exile. Russians in Germany (1881— 1941). —New-York, 1972