автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.06
диссертация на тему: Погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского времени

Полный текст автореферата диссертации по теме "Погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского времени"

На правах рукописи

БАКУШЕВ

Марат Артурович

ПОГРЕБАЛЬНЫЙ ОБРЯД НАСЕЛЕНИЯ ДАГЕСТАНА АЛБАНО-САРМАТСКОГО ВРЕМЕНИ (III в. до но. - IV в. н.э.)

Специальность 07.00.06 - Археология

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Махачкала 2006

Работа выполнена в отделе археологии Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН

Научный руководитель: доктор исторических наук, заслуженный деятель науки РД М.С. Гаджиев

Официальные оппоненты:

доктор исторических наук М.Х. Багаев, кандидат исторических наук, доцент Р.Н. Мирзоев

Ведущая организация;

кафедра археологии и этнологии Дагестанского государственного университета

нии диссертационного совета Д.002.053.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук в Институте истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской академии иаук по адресу: 367030, г. Махачкала, ул. М. Ярагского, 75.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Дагестанского научного центра РАН

Автореферат разослан «_»__2006 г.

Ученый секретарь диссертационного совета,

Защита состоится «

2006 г. в

час. на заседа-

кандвдат исторических иаук

Иноземцева Е.И.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы. Албано-сарматский период, длившийся около 700 лет (Ш в. до н.э. — IV в. н.э.), характеризуется кардинальными изменениями во всех сферах жизни древнего населения Дагестана. Начальный этап данного исторического периода ознаменован возникновением на территории современных Азербайджана и Дагестана древнейшего государственного образования, вошедшего в историческую литературу под названием Кавказская Албания. Существенные сдвиги в социально-экономическом развитии дагестанского общества в последних веках до н.э. - первых веках н.э. обусловили и важные изменения в религиозно-идеологических представлениях местного населения, нашедшие отражение, в частности, в погребальной обрядности.

Немаловажным внешним фактором, способствовавшим не только росту торгово-культурных связей, развитию экономики, военной и политической организации дагестанского общества, но и оказавшим влияние на духовную культуру, религиозно-идеологические представления местного общества явились миграции в Прикаспийский Дагестан кочевых ираноязычных сарматских племен, вышедших на историческую арену в Ш в. до н.э. Многовековой, длившийся вплоть до конца IV в.' н.э., процесс разносторонних контактов местного населения с пришлыми номадами, приведший к внедрению сарматских черт культуры в культуру местных племен и получивший наименование «сарма-газации», нашел, отражение в памятниках не только материальной, но и духовной культуры и, прежде всего, в погребальном обряде.

Многие проблемы и вопросы истории и археологии Дагестана и в целом Северо-Восточного Кавказа этого времени остаются все еще малоисследованными. В их ряду, одно из центральных мест занимает изучение духовной культуры, религиозно-идеологических представлений населения данного региона. И исследование погребальной обрядности является одним то существенных аспектов, одной из составляющих поставленной проблемы.

. Другой важной проблемой является изучение степени взаимовлияния . твух культур — местной и сарматской, отразившееся в определенной трансформации идеологии, приведшей и к изменениям в погребальном обряде. На территории Дагестана, где происходило тесное взаимодействие дагестанских .и сарматских племен, специалисты признают наличие процесса сарматиза-ции, но расходятся во мнениях о его проявлении и степени влияния. И обобщение материалов известных погребальных памятников позволит лучше понять сущность, силу и локальные отличия этого процесса на данной территории.

Как известно, погребальный обряд является одной наиболее консервативных сторон общественной жизни. Обряды, обычаи, поверья, связанные с похоронно-шкребальной обрядностью и появившиеся в древности, зачастую доживают, несмотря на влияние монотеистических религий, до этнографической действительности. В данном диссертационном исследовании, с целью реконструкции похоронно-погребального ритуала, выявления древних рели-

шозных воззрений, возможно скрывающихся за той или иной чертой, деталью погребального обряда, используются этнографические и фольклорные материалы. Это представляется весьма важным и в аспекте выработки методов «археологической этнографии». ; ^ '

Цели и задачи исследования. Основной целью настоящего исследования является обобщение и анализ накопленных материалов известных на сегодняшний день погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени и по возможности наиболее'полная характеристика'погребального обряда населения региона в рассматриваемый период. Вряду важныхзадач диссертационной работы стоят такие, как тшюлогия погребальных сооружений и выявление зон наибольшего распространения тех или иных типов погребальных конструкций; выявление и осмысление основных черт и деталей погребальной обрядности; их возможная интерпретация на основе данных ^этнографии и фольклора и реконструкция на этой основе некоторых сторон ' религиозно-идеологических воззрений древнего населения Дагестана; выявление изменений в погребальном обряде на протяжении всего изучаемого периода и определение их причин; определение привнесенных черт в погребальной обрядности местного населения и раскрытие степени сармагизащш в тех шга иньк нсторико-географических зонах Дагестана. ' ( '' Источниковая база исследования. Для освещения поставленных задач привлечены все известные на сегодня погребальные памятники Дагестана албано-сарматского времени, насчитывающие ок.700 погребений, среди которых св.400 по своей сохранности являются хорошо информативными. Особое место'занимают материалы Буйнакского кургана-ыгадбнгаа, Таркинского, Карабудахкентского I, Шаракунского, Хабадинского, Урцекского № 2 могильников, а также Карабудахкентского Ш, Цыйшинского, Дербентского П, Сумбатлинекого, Сиртычского, Андрейаульского II могильников. Из памятников сарматской культуры надо особо отметить такие, как Зеленоморский курган-кладбщце, МанаскентскиЙ и Львовские курганные могильники.

' Хронологические рамки исследования. Диссертационная работа охватывает период с Ш в. до н.э., когда на Восточном Кавказе складьшается Албанское государство и начннается продвижение сарматских племен в; Северозападный Прикаспий и на Северный Кавказа, и до IV в. н.э. включительно, т.е. до появления на исторической арене Европы и Кавказа гуннов, положивших начало «тюркскому прессингу» и эпохе Великого переселения народов, что привело к существенным изменениям во многих областях жизни древнего населения названных регионов/ * 1 '

Научная новизна исследования. Данное диссертационное исследование является первой специальной работой, в которой на монографическом уровне предпринята попытка обобщения материалов погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени, дана по возможности цельная1 характе-" рйстика погребального обряда. В ней использованы как изданные материалы ' раскопок погребальных памятников Дагестана, так н ранее не публиковав-1 шиеся, вводимые ныне в научный оборот. В работе выявляются рудименты

похоронного рту ал а, бытующие или недавно существовавшие у современных дагестанских народов и которые в сопоставлении с данными археологии позволяют пополнить наши знания о погребальной обрядности н религиозно-идеологических представлениях населения Дагестана на рубеже эр.

Методологическая основа исследования. При написании, диссертации использованы аналитический и дедуктивный методы исследования, методы статистики, картографирования и сравнительного анализа различных погребальных памятников я обрядов. Важное место в работе при анализе и реконструкции религиозно-идеологических представлений, интерпретации отдельных черт погребальной обрядности отведено корреляции и сопоставлению археологических материалов с данными этнографии и фольклора, в которых нашли реликтовое отражение древние верования и воззрения, и возможной ретроспекции этих данных на значительно более отдаленную эпоху.

Практическая значимость исследования. Положения диссертационного исследования могут использоваться для написания обобщающих трудов по истории, археологии, религиоведению Дагестана и в целом Северо-восточного Кавказа. Они могут быть применены при составлении учебников и учебных пособий для исторических факультетов вузов. Материалы диссертации привлечены при подготовке спецкурсов «Археология Дагестана», и «Дагестан в албано-сарматский период»! читаемых на историческом факультете Дагестанского государственного университета для студентов, специализирующихся по археологии.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях отдела археологии и ученого совета Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН. Положения работы нашли отражение в выступлениях на международной и региональных конференциях (Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Б.И. Крупнова «Древний Кавказ: ретроспекция'культур» (ХХШ Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа), Москва, 2004; IV конференция молодых ученых, Нальчик, 2005), в опубликованных статьях и тезисах докладов. ,

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

< Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих отдельные параграфы, и заключения. К ней приложен альбом с иллюстрациями.,

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, ее научная и практическая значимость, объект, предмет и хронологические рамки исследования, определяются цели и задачи работы, ее научная новизна.

Глава I посвящена источниковедческому и историографическому обзору по теме диссертационного исследования подразделена на два соответствующих параграфа.:

:, В §1 освещается история открытия и изучения погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени, выделяется два этапа. Первый — охватывает период с 1850-х гг. до конца 1940-х гг. и характеризуется эпизод и-

ческими археологическими исследованиями на территории Дагестана- Из интересующих нас памятников в этот период были произведены, прежде всего,раскопки ЕИ. Козубским и Ф,А. Афанасьевым Большого Буйнакского кургана, на котором было вскрыто 26 погребений и часть изкоторых относилась к албано -сарматскому времени. Впоследствии материалы этих раскопок были опубликованы А.А. Захаровым (1930) и позже проанализированы М.П. Абрамовой (1977; 1980)/ 1 ' :

; Второй этап, приходящийся на конец 1940-х - конец 1980-х гг., отмечен планомерными, систематическими раскопками погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени. Начался этот этап е раскопок Тар-кинского могильника в 1947 г: Северо-Кавказской экспедицией под руководством Е.И. Крупнова. В том году было вскрыто 14 могил. В 1948 г. работы на могильнике продолжила Дагестано-Кубанская экспедиция иод руково-' дством К.Ф. Смирнова. В результате проведенных работ было-вскрыто 29 захоронений, а в 1949 г. — открыто еще 11 могтш, Из 40 выявленных могил,-содержащих 54 погребения, к албано-сарматскому времени относилось 29.

Одновремегшо с раскопками Текинского могильника экспедиция произвела разведки в прилегающих районах Дагестана. В результате их в 1948 г. Я.А: Федоровым ш окраине сел, Карабудахкекг был обнаружен могильник, получившего наименование Карабудахкенгский I В 1950 г. на нем экспедицией ИИМК под руководством К.Ф. Смирнова были начаты раскопки, В течение двух полевых сезонов (1950-51 гг.) было вскрыто 83 погребения, К.Ф. Смирнов, сравнивая эти два памятника, отмечал, что сарматские черты на Таркинском могильнике выступают резче, тогда как Карабудахкенгскнй могильник имеет более архаические черты, что связывает его с погребальными памятниками предшествующих эпох. : '■■'". ' '

1 В 1951 г.да обнаруженном Карабудахкеотском П1 экспедицией было исследовано 13 могил, в том числе 9 грунтовых ям и 4 каменные гробницы. На основании проведенного анализа инвентаря К.Ф. Смирнов хронологически определил его место между Карабудахкенгским I могильником и Большим Буйнакским курганом и указал на его связь с культурой местных племен албано-сарматского и ранкесредкевекового времени.

В 1948 г. близ сел. Джемикент возле хутора МамаЙ-кутан М.И. Исаков обнаружил разрушавшийся могильник, на котором в1953 г. В.Г. Котович произвел небольшие раскопки — было вскрыто 3 погребения, два из которых относились к албано-сарматскому периоду. ^ ■-- - "

; С начала 1950-х гг., с момента образования сектора археологии и этнографии в Институте истории, языка и литературы Дагестанского научного центра АН СССР, начала свои изыскания М.И. Пакуль; В период с 1951 г. по 1961 г. она провела раскопки ряда погребальных памятников изучаемого времени, в том числе Новолакского и Ленинкентского склепов, Хабадинского и Шаракунского могильников. Экспедициями под ее руководством на Хаба-дикском могильнике было исследовано 20 погребений, а на Шаракунском могильнике — 82 погребения, подавляющее большинство которых относится

к албано-сарматскому периоду. Отметим, что в 1951 г. М.И. Пикуль были открыты курганные группы возле Львовских хуторов и сел. Камбулат.

В i960 г. начались работы Приморской экспедиции Института ИЯЛ (нач. В.Г, Котович) на городище Урцеки, которое было открыто в 1959 г. Одновременно были начаты исследования на обнаруженном рядом с городищем некрополе, где было вскрыто две гробницы, коллективное грунтовое погребение и склеп. В 1961-62 гг. работы на могильнике были продолжены, в результате было выявлено и исследовано 14 могильных сооружений различных типов — 4 каменных ящика, 5 склепов, 1 гробница, 4 ямы.

В 1967 г. 1-й Горный отряд Дагестанской экспедиции под руководством ВХ. Котов ича частично исследовал Цархигоцинский и Цыйшинскнй могильники. В 1969-70 гг. под руководством О.М. Дав удов а были произведены раскопки Сумбатлинского могильника, на котором было расчищено четыре потревоженных погребальных комплекса-10 гробниц и склеп.

В 1977 г. Дербентской археологической экспедицией Института ИЯЛ под руководством A.A. Кудрявцева к югу от цитадели Нарын-кала был открыт могильник, в котором было выявлено 26. разновременных захоронений, из которых три относились к первым векам н.э.

- В том же году О.М. Давудовым на западной окраине сел. Советское, на месте бывшего сел. Мамраш был обнаружен и частично исследован могильник— было раскопано 4 погребения в грунтовых ямах. Тогда же при строительных работах на северо-западной окраине сел. Калкнн был обнаружен могильник, исследованный экспедицией под руководством В.Г. Котовича. В результате проведенных работ здесь было вскрыто четыре гробницы. -

В 19S0 г. О.М. Давудов провел работы на могильнике около сел. Сиртыч, где было исследовано 4 каменных ящика и склеп. -

В 1984 г. отряд Северо-Кавказской экспедиции Института археологии АН СССР иод руководством В.И. Мельника провел широкие археологические разведки в приморской части Дагестана, в ходе которых было выявлено более 120 курганов различных эпох. По итогам этих разведочных работ в I ">85 г. Дагестанская экспедиция Института археологии АН СССР под руководством Г.Г. Пятыха провела охранные раскопки близ пос. Манаскент на курганном могильнике, получившем название МанаскентскиЙ I. Было раскопано 10 Курганов е 48 основными и впускными погребениями различных эпох; Впускные погребения албано-сарматского времени были выявлены в трех курганах. В том же году экспедицией были произведены раскопки на разрушавшемся Зеленоморском кургане-кладбище, в результате которых было вскрыто 9 погребений в грунтовых ямах. В 1986 г. раскопки этого памятника были продолжены отрядом (рук. Б.М, Саяихов) Дагестанской экспедиции ИЛ АН СССР — было исследовано 37 погребений. В 1988 г. здесь было открыто еще 8 погребений в грунтовых могилах.

В 1986 г. Дагестанской экспедицией ИА АН СССР были начаты масштабные охранные раскопки, продолжавшиеся до 1989 г. В течение первых трех лет раскопок (1986-1988 гг.) раскопкам были подвергнуты сарматские

курганные могилышки, расположенные в низовьях левобережья Сулака у хутора Львовский Первый: Львовский Первый-2 (Разрушаемый I) и Львовский Первый-4 {Разрушаемый II), Всего на этих могильниках было раскопано 156,курганов. Кроме того, в 1987 г. был исследован курган могильника Львовский Седьмой, в насыпи которого было выявлено около 50 захоронений. В 1989 г. экспедицией были проведены раскопки на могильнике Львов-, ский Шестой, насчитывающем 163 кургана, из которых было раскопано 52. , ■ В 1984 г. Северодагестанской экспедицией под руководством MX. Ма-гомедова в 3 км к югу от сел. АндреЙаул на правом берегу, р. Акташ был обнаружен и частично исследован грунтовый могильник, содержащий погребения в каменных ящиках (гробницах) и склепах, датированный первой пол. I ТЫС. Н.Э.. •

В 1986 г. на поселении Гагоир в горном Табасаране М.С. Гаджиевым был открыт весьма интересный погребальный комплекс П-Ш вв, н.э., включающий захоронения в каменном склепе, погребения частей жертвенных животных и погребальный костер. ■ ■■■ : .

В том же полевом сезоне Дербентской экспедицией под руководством A.A. Кудрявцева был заложен раскоп XIV с внешней стороны западной стены цитадели Нарын-кала, В результате здесь были открыты и исследованы хозяйственно-бытовой комплекс рубежа эр и б погребений, датированных Ш-IV ВВ. Н.Э. 1 ■ ■ ■■•::■■

В результате более чем векового исследования погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени в распоряжении исследователей поя-: вился довольно богатый археологический материал, позволяющий в относительно полной мере осветить вопросы погребальной обрядности— важной составной части духовной культуры в целом и религиозно-идеологических представлений населения Дагестана рассматриваемого периода. Всего, за это время было выявлено более 50 могильников, располагающихся практически во всех районах республики и из которых около половины подверглись изучению, правда, в весьма разной степени. И хотя в относительно полной мере было исследовано лишь около 10 могильников, они дают достаточную источниковедческую базу для изучения погребального обряда. Среди них по своим количественным показателям выделяются. Карабудахкентский I (83 могилы), Шаракунский (82 могилы), Таркинскнй могильник (29 могил), Большой Буйнакский курган (23 могилы), Урцекский № 2 (14,могил), Хаба-динский (11 могил), а из сарматских памятников г-Львовские курганные могильники (260 погребений), Зелеиоморский курган-кладбище (54 погребения), впускные погребения Манаскентских курганов (7 погребений). Всего в нашем распоряжении имеется материал 681 раскопанного погребения, из которых информативными можно признать 417 погребений. Остальные несут лишь частичную информацию. Из общего числа вскрытых погребений 314 были оставлены сарматскими племенами, из которых наиболее полные данные для характеристики обряда погребения предоставляют 174 исследованных захоронения. .-.,■■ г :

1 Историографическому обзору отведен §2. Материалы раскопок легли в основу серии публикаций, в которых авторы привели материалы открытых погребальных памятников, обосновали их датировку, провели в различной степени анализ погребального инвентаря и обряда, этнокультурную интерпретацию памятников. Это, в частности, статьи, посвященные исследованиям Таркинского, Карабудахкентскнх, Хабадинского, Сумбатлинского, Дербентских, Калкнинского и других могильников, а также совместные монографин М.П. Абрамовой, К.И. Красильннкова и Г.Г. Пятыха, посвященные публикации материалов Львовских курганных могильников (2001; 2003; 2004),

В 1963 г. была опубликована монография В.Б. Виноградова «Сарматы Северо-Восточного Кавказа», не потерявшая своей научной ценности поныне и в которой использованы и обобщены материалы ряда погребальных памятников Дагестана. В 1967 г. вышла монография М.И. Пикуль «Эпоха раннего железа в Дагестане», в которой автор представила и подытожила некоторые свои многолетние исследования по изучению бытовых и погребальных памятников (за исключением материалов Шаракунского могильника), в том числе относящихся и к албано-сарматскому периоду.

В 1971 г, была опубликована книга О.М. Давудова «Культуры Дагестана эпохи раннего железа», в которой основное внимание уделено обобщению археологических материалов первой пол. I тыс. до н.э. Но в'ней автор отчасти привлекает и данные по погребальным памятникам албано-сарматского времени. Итогом изучения О.М. Давудовым памятников албано-сарматского времени явилась его монография (1996), посвященная материальной культуре Дагестана этого периода. Эта книга явилась первым обобщающим исследованием по данной тематике. В работе наряду с характеристикой бытовых и погребальных памятников, различных категорий материальной кулыуры, рассмотрением вопросов хозяйственной жизни и социальной структуры дагестанского общества, определенное место уделено и изучению погребального обряда, который рассматривается обобщенно на основе данных, полученных как самим автором, так и другими исследователями. ,

Следует отметить также книгу А.И. Абакарова и О.М. Давудова «Археологическая карта Дагестана» (М., 1993), в которой содержится очерк археологического изучения Дагестана, приводится краткая характеристика этапов культурно-исторического развитая Дагестана с эпохи палеолита до развитого средневековья, содержится реестр археологических памятников, в том числе и интересующего нас времени, с их кратким описанием.

В статье М.С. Гаджиева, посвященной характеристике погребальных памятников Южного Дагестана албано-сарматского и раннесредневекового времени (1986), автор осветил в некоторой степени вопросы погребальной обрядности, обратил внимание на некоторые детали обряда и религиозные представления местного населения. В специальной статье, отведенной социальной интерпретации некоторых погребений Дагестана албано-сарматского времени (1985), и в параграфе своей монографии «Древний город Дагестана: Опыт историко-топографического и социально-экономического анализа» (М.,

2002), посвященной изучению проблемы формирования и развития древних городов Дагестана, исследователем был сделан ряд важных и интересных для нашей темы наблюдений и выводов, непосредственно затрагивающих вопросы погребальной идеологии населения Дагестана. Следует отметить тезисы доклада М. С,-Хаджиева «Археологические реалии мифологического образа» (2004), в которых автор дал емкую и интересную интерпретацию ряда подмеченных им деталей погребального обряда населения Дагестана албано-сарматского времени в свете данных дагестанской мифологии.

Следует назвать монографию Л:Б. Гмыря «Прикаспийский Дагестан в эпоху Великого переселения народов. Могильники» (Махачкала, 1993), в которой хотя и уделено основное внимание памятникам IV-VIII вв., но также нашли освещение важные вопросы погребальной обрядности населения Дагестана предшествующего албано-сарматского периода. Перу, Л.Б. Гмыря принадлежит также ряд статей по некоторым вопросам археологии Дагестана албано-сарматского времени. ■>..■ . .

¡ Следует указать и на работу Б.М. Салихова (1988), в которой автор затронул такую деталь погребального обряда местного населения рассматриваемого времени, в которой отразились определенные идеологические представления, как сопровождающие захоронения собак.

Ряд вопросов ■ погребальной обрядности населения Дагестана был рассмотрен и в моих публикациях 2004-2005 гг. _

, . Проведенный источниковедческо-историографический обзор показывает, что исследователями накоплен и частично осмыслен, проанализирован значительный археологический материал,'характеризующий погребальный - обряд населения Дагестана и позволяющий ныне предпринять специальное исследование по обобщению, а по ряду вопросов и частичное переосмысление накопленных данных в свете новых исследований этой проблемы. ■...,-. - :, Отмечу, что для изучения погребального обряда и отраженных в нем религиозно-идеологических представлений, для реконструкции мировоззрения племен Дагестана албано-сарматского времени несомненную важность представляют исследования этнографов и фольклористов, посвященные домоно-теистическим верованиям й мифологии народов Страны гор, а также собственно собранные и приведенные ими материалы, в которых получили отражение сохранившиеся в той или иной степени реликты духовной культуры и религиозных воззрений древгтх эпох.

В Главе II основное внимание уделено изучению, типологии погребальных сооружений местного {§ 1) и сарматского (§2) населения.

Погребальные сооружения местного населения представлены грунтовыми могилами, каменными ящиками, гробницами и склепами. Наиболее широко были распространены грунтовые ямы, представленные двумя основными типами - (1) широкими овальными и подпрямоугольными и (2) узкими овальными и прямоугольными — различающимися и некоторыми дополнительными деталями (каменные оградки, перекрытая, обкладки, заплечики).

Удлиненио-подпрямоугольные могильные ямы в отличие от широких были рассчитаны, как правило, на погребение в вытянутом положении, а последние — в скорченном. То есть, в данном случае тип трупоположения обуславливал форму могильной ямы. И, как следствие, наблюдаемый процесс смены в албано-сарматский период скорченного трупоположения погребенного вытянутым на спине определил и постепенную смену относительно широких овальных и подорямоугольных могильных ям удлиненными. Вместе с тем, форма могильной ямы не являлась «канонической», строго установленной, и особое значение придавалось именно положению покойного и размещению в погребении соответствующего набора погребального инвентаря

Каменные ящики, также традиционные д ля Дагестана и встреченные на раде могильников албано-сарматского времени, представляют собой погребальные конструкции в вырытой в грунте яме, стенки которых по периметру обложены четырьмя или более вертикально поставленными на ребро плитами и имеющие, как правило, перекрытие из подобных каменных плит. Гробницы близки по конструктивным особенностям каменным ящикам и представляют собой специально выкопанную яму, стенки которой облицованы положенными каменной кладкой в несколько радов, зачастую с перекрытием из одной или нескольких плит, предназначенную для разового погребения. •

Каменные ящики и гробницы албано-сарматского времени встречены на Сиртычском, Карабудахкентском, Сумбатлинском, Калкнинском, Ленина-ульском, Хабадинском, Гелинском, Цыйшинском, Гапшиминском и других могильниках, расположенных в предгорно-гор ной зоне Дагестана. ■ В то же время каменные ящики в равнинной зоне, судя по имеющимся материалам, являются скорее исключением (например, Андрейаульский П могильник).

Гробницы и каменные ящики бытуют на протяжении всего албано-сарматского времени и «доживают» до средневековья, как это видно на материалах Большого Буйнакского кургана и других памятников.

Склеповые погребальные сооружения выделяются среди погребальных с кружений конструктивными и иными особенностями, среди которых и такая немаловажная, как количество погребенных. Они встречены в Дагестане на Урцекском, Сиртычском, Сумбатлинском, Новолакском, Ганзир-ском могильниках. О.М. Давудов считал, что склепы албано-сарматского и раннесредневекового времени Дагестана - это усовершенствованные каменные ящики предшествующего времени. Это мнение было подвергнуто кри-I тике М.С. Гаджневым, который указал на то, что количество погребенных не может быть определяющим признаком погребальной конструкции.

. М.П. Абрамова по этому поводу отмечала, что под склепами следует понимать «сложенные из камня погребальные сооружения с перекрытием та каменных плит и входным отверстием «лазом» в одной из поперечных стен». Это определение наиболее подходит д ля характеристики данного вида погребальных сооружений; добавим, что склепы изначально рассчитывались как долговременные сооружения и предназначались для повторных захоронений.

О.М, Давудов выделяет два типа склепов: склепы с боковыми лазами и склепы с лазами через перекрытие, приводя в качестве примера вторых Новолакский и Ленинкентскнй склепы. Однако, Новолакский склеп имел входной проем (лаз) в передней (торцевой) стене, а Ленинкентский склеп оказался сильно разрушенным, и вследствие его плохой сохранности определить, где . находился лаз невозможно. Рассмотренные склепы албано-сарматского вре- > мени указывают на то,, что, очевидно, существовал лишь один тип склепов — . это склепы с боковыми лазами, устроенными в торцевой стене. Отмечу,' что склепы продолжали бытовать в Дагестане до развитого средневековья. По ряду своих конструктивных особенностей (многоярусная кладка на сухо или : на, глиняном растворе, оформление углов в перевязку иди впритык, плита порога, мощеный плитами или глинобитный пол и др.) склепы имитировали традиционное каменное домостроение, при: их сооружении использовали традиционные приемы домостроительства. . . • ■■* ■ ■

. • Для сарматских могильников Дагестана характерны подкурганные грунтовые ямы, катакомбы и подбои. Исключение составляют подкурганные гробницы Андрейаульского И курганного могильника. Все могильники, оставленные сарматскими племена Дагестана, являются курганными. Нередки случаи и впускных захоронений в более древние, курганы,' а также использование естественной курганообразной возвышенности (Зеленоморский курган-кладбище последних веков до нл.). г

Грунтовые могилы на погребальных памятниках, оставленных сарма- ■ та ми, представлены широкими и узкими овальным и и подпрямоугольными в плане ямами, рассчитаны на индивидуальные, вытянутые на спине захоронения.. Всего на Львовских курганных могильниках, Манаскентском I, Зелено- - ■ морском, Андрейаульском могильниках выявлено 134 грунтовых ямных погребений (против 59 катакомб и 49 подбоев). На этом основании можно отметить, что грунтовые могилы были одним из ведущих типов погребальных конструкций также и у сарматских, племен Дагестана. Хотя на могильнике Львовский Шестой (в отличие от синхронных позднесарматских Львовских Первых 2-го и 4-го) они весьма малочисленны,- что отмечает локальные осо- . бенности того или иного могильника (и оставившего его населения). ' : ■:, Исследованные на Андрейаульских I и П курганных могильниках первых веков н.э. грунтовые ямы, также рассчитанные для индивидуальных захоро- ~ нений, отличаются как своими размерами, так и конструктивными особенностями, что, очевидно, было обусловлено их принадлежностью погребенным, занимавшим высокий прижизненный социальный статус. Они имели большие размеры (2,7-4,1 х2,0-3,5x2,0-2,4 м) и деревянные перекрытия, которые ■ опирались на заплечики или на несколько столбов, я одной из ям был сооружен сруб размерами 2,8x2,0 м. По своим конструктивным особенностям некоторые из них сближаются с подобными захоронениями кочевнической знати Нижнего Дона второй пол. I — первой пол. II в. н.э., отождествляемым все большим числом исследователей с памятниками, оставленными аланами. -

Катакомбы встречаются на могильниках албано-сарматского времени Дагестана лишь на сарматских памятниках и также предстают одним из ве- -дугцих типов погребальных сооружений. На Львовском Первом — 2-ом могильнике они составляют примерно 15% подкурганных захоронений, на могильнике Львовский Первый — 4-ом —12,7%), на могильнике Львовский Шестой — около 50 % погребений. Представлены они также в Манаскентских, Андрейаульскмх I и П курганных могильниках, а также в Хасавюртовском Д кургане. Катакомбы представляют два типа — (1) близкие по форме к подбоям, с параллельным расположением входной ямы и погребальной камеры, и (2) Т-образной формы, у которых камера расположена перпендикулярно к длинной оси входной ямы. На могильнике Львовский Шестой все 25 катакомб были Т-образными. Хасавюртовский II курган последних веков до н.э. отмечает третий тип катакомб с расположением камеры катакомбы на одной оси с входной ямой. Скелет здесь находился в деревянной колоде; судя по инвентарю, включавшему и золотые изделия (витая гривна, листовые розетки), погребенный занимал при жизни высокое социальное положение. . , Особый интерес вызывают катакомбы первых веков'н.э. Андрейауль-ского I могильника близ одноименного шродшца, представляющие особый тип Т-образных катакомб и относящиеся к разряду «княжеских» («скептух-ских»).' Раскопанные здесь две катакомбы были устроены под крупными, (высотой.5 м и диаметром более 50 м) курганными насыпями, на глубине соответственно около 8 м и около 10 м от уровня древней поверхности. Камеры имели крупные размеры, прямоугольную форму и двухскатные потолки; на полу камер была меловая подсыпка, а стены их были побелены. >

Подкурганные катакомбные погребения появляются на территории Дагестана в албано-сарматский период, они располагаются в Приморском Дагестане севернее р. Сулак и отчасти в контактной зоне в районе Махачкалы (Манаскентская катакомба). Этот тип погребальных сооружений не имеет здесь генетических корней (хотя катакомбы известны еще среди погребальных памятников Дагестана эпохи ранней бронзы и начала средней бронзы) и является привнесенным мигрировавшими на территорию Северного Дагестана кочевыми сарматскими племенами.

Подбойные могилы албано-сарматского времени на территории Дагестана также являются типично сарматскими погребальными сооружениями, известны они лишь к северу от р. Сулак в Львовских курганных могильниках и в некоторых крупных курганах Андрейаульского I могильника. На Львовском Первом — 2 могильнике подбои составляют большинство (37 из 95 могил, или почти 38,9%), на Львовском Первом — 4 —26,9%, уступая ямам. На могильнике Львовский Шестой подбоев только З,1 что обусловлено тем, что здесь ведущее место занимают катакомбы, при столь же малом количестве грунтовых ям (5 погребений). . ■ -

Таким образом, мы имеем пять основных разновидностей погребальных сооружений албано-сарматского времени в Дагестане, Каменные: ящики, гробницы и склепы, представленные практически повсеместно на территории

Дагестана, за исключением равнинной части северного Дагестана, имели здесь местную генетическую основу н являются характерными типами погребальных конструкций аборигенного дагестанского населения. Погребения в подкурганных катакомбах, подбоях, грунтовых ямах, представленные в северной равнинной й отчасти в пограничной равнинно-предгорной зонах Дагестана и появляющиеся здесь с последних вв. до н.э., оставлены пришлыми кочевыми племенами сарматского круга. . . *

. - Бросается в глаза необычность для подкургаииого обряда наличие гробницы, как это наблюдалось на Андрейаульском II курганном могильнике. Учитывая, что гробницы представляют собой типичное погребальное сооружение местного населения и абсолютно не характерны для сарматской погребальной обрядности, можно предполагать, что представленные подкур-ганные захоронения в гробницах являют собой яркий пример этнокультурной миксации местного и пришлого населения, проживавшего в зоне Андрей-аульского городища. В этой связи укажу на мнение М.П. Абрамовой, которая особо подчеркивала, что в сложении культуры северных равнинных районов Дагестана, ведущим центром которых предстает Андрейаульское городище, значительную роль играли сарматские племена. .

ч В Главе III в соответствующих параграфах рассматриваются поза и ориентировка погребенных, а также так называемые вторичные погребения. На могильниках Дагестана албано-сарматского времени представлены две основные позы погребенных — (1) скорченное на правом или левом боку и (2) вытянутое на спине положение погребенного. Промежуточную группу составляют захоронения в полускорченном положении. Погребения в сидячей позе, также представленные в погребальных памятниках Дагестана рассматриваемого времени, по мнению отдельных исследователей,'являются вариантом скорченных погребений с той лишь разницей, что в этих случаях тело находится в вертикальном положении. Как разновидность этой позы следует рассматривать и положение , умерших скорченно на спине, которое также встречается в погребениях Дагестана албано-сарматского времени.

Погребения в скорченной позе появляются на территории Дагестана в эпоху палеометалла, постепенно исчезая к.рубежу албано-сарматского и ран-несредневекового периодов. В албано-сарматское время комплексы, содержащие захоронения в скорченной позе, встречаются на большинстве исследованных могильников местного населения. /

В.И. Марковин на основании изучения погребального обряда каякентско-харачоевсхой культуры объясняет скорченность костяков тем, что перед погребением покойных связывали из-за страха перед мертвым и для того, чтобы он не причинял вред живым. Сильно скорченное положение'покойного В.Г. Котович также истолковывал связыванием трупа. Очевидно, на факт связывания могут указывать факты погребения в скорченном положении на спине, в противном случае поза погребенного при разложении мягких тканей дошла бы до нас в измененном виде. Но не исключено, что в основе обряда погребения в скорченной позе могли быть и иные, религиозные представления,

связанные с верой в потусторонний мир — возможно, что умершим и погребенным придавалась поза спящего и при этом сородичи верили в его пробуждение/перерождение в «загробном царстве». В этой связи укажем на бытующие в Дагестане и отмеченные этнографами различные представления, объекты и действия, связанные с верой в перерождение.

, Дня сарматских погребений скорченная поза абсолютно не характерна и тем больший интерес представляют зафиксированные редкие случаи захоронений в скорченной позе в сарматских могильниках Дагестана- это погр. 5 кургана I и захоронение в .кургане 4 Манаскентского I могильника, погр. 46 Зеленоморского кургана-кладбшца, погребение в кургане 78 могильника Львовский Первый — 2. Можно предположить, что в наличии этой существенной детали погребальной обрядности отразилось влияние местных погребальных обычаев, а, возможно, и этническая , принадлежность погребенных. Среди сарматских львовских могильников отметим и пока единственный известный на территории Дагестана случай захоронения умершего вытянуто на спине в диагональном положении в широкой шдпрямоугольной яме. ;

Полускорченное трупоположение зафиксировано на Таркинском. (5 погр.), Шаракунском (2 погр.) и Хабадинском могильниках (4 погр,). Эта поза не характерны для могильников Дагестана предшествующего времени, но встречается в савроматских памятниках УШ-1У вв. до н.э.

Для албано-сарматского времени наибольший процент составляют погребения с вытянутым на спине трупоположением с различным положением рук и ног. Они отмечено на подавляющем большинстве исследованных могильников местного и пришлого сарматского населения.

Наблюдаемый процесс смены скорченного трупоположения вытянутым происходил не сразу." Иногда погребения в скорченной позе перекрывают погребения, в которых покойник был положен вытянуто (погр. 37 и погр. 40 Карабудахкентского I могильника; погр. 29 и погр. 38 Шаракунского могильник; погр. 46 и погр. 47 Зеленоморского кургана-кладбища).

. Обычай погребения в вытянутой лозе с различным положением рук и ног известен на Кавказе (и в частности в Дагестане), начиная с эпохи средней бронзы, хотя до рубежа н.э. он не имел широкого распространения. Для территории Дагестана, где значительный хронологический разрыв между по-1ребениями в.вытянутой на шине позе эпохи средней бронзы и албано-сарматского времени не позволяет говорить о какой-либо их преемственности,* не исключается возможность проникновения этой существенной детали погребальной обрядности и восприятия ее местным населением, как и некоторых иных черт (положение рук на тазовых костях, сведенные каленные суставы, перекрещенные ноги и др.), в русле активных и разносторонних сар-мато-дагестанских контактов, в том числе и в религиозно-идеологической сфере. Хотя многие из названных и других деталей погребального обряда нельзя безоговорочно, признавать признаками сарматского влияния, на что указывали исследователи, тем не менее, как отмечал М.С. Гаджиев, для территории Дагестана их можно считать привнесенными сарматскими племена*

ми, так как появляются они здесь позднее, нежели у сармат или меотских племен. Сарматские племена выступали активными проводниками, передатчиками многих культурных достижений, идей и в том числе в сфере духовной культуры, религиозно-идеологических воззрений.

Для большинства погребений на могильниках исследуемого времени характерно отсутствие четкой ориентировки по странам света. Исключение составляют Хабадинский и Гоцатлинский могильники, где погребенные ориентированы головой на СЗ. В подавляющем большинстве погребений Сум-батлинского могильника ориентация погребенных была на СВ.

На Карабудзхкенгском I могильнике скелеты ориентированы по всем направлениям, кроме западного сектора. При этом преобладает восточная ори- • ентировка. На Таркинском могильнике преобладающей является юго-восточная ориентация покойных. На Шарахунском могильнике наиболее устойчивую ориентировку имели погребения в скорченной позе. Подавляющее большинство из них ориентировано на ЮЗ. Для погребенных на спине допускалась различная ориентировка, при доминирующей западной и юго-западной ориентации.

. . Нет устойчивой ориентировки и на сарматских погребальных памятников Дагестана. В погребениях Манаскентских курганов преобладает ориеита- ■ ция на СЗ, с небольшим отклонениями. На Зеленоморском кургане-кладбище ориентация костяков была весьма различной. Разнообразна ориентация на позднесарматских Львовских курганных могильниках, • хотя преобладает здесь южный сектор: на могильнике Львовский Первый - 2 головой па юг ориентировано - 44% погребенных (37 погр.), на могильнике Львовский Первый — 4 — 29,8% погребений, на Львовском Шестом могильнике — 73% погребений в катакомбах (с учетом юго-западной ориентации — 89,5%). Это свидетельствует о сохранении более ранней традиции у группировки сарматских племен, продвинувшейся во II в. н.э. в район Терско-Сулакского междуречья. • Возможно, что и погребения албано-сарматского периода в Дагестане были ориентированы не произвольно,' а в соответствии с некими идеологическими представлениям и, однако на сегодняшний день трудно с уверенностью говорить об этом, как о неоспоримом факте. ■

Заключительный §3 посвящен вопросу о так называемых вторичных и расчлененных погребениях в Дагестане, который начал подниматься в археологической литературе уже в 1880-х it. Необходимо отметить существующее в литературе не совсем верное понимание и терминологическое обозначение понятий «вторичное погребение», «расчлененное погребение». За неверной терминологической оценкой явления скрывается и ошибочное представление об обряде, его неверная характеристика. ■ ■ - - ■

A.C. Уваров под «расчлененным погребением» понимал погребение, в котором кости умершего находились в беспорядке, т.е. костяк по каким-либо причинам не составлял анатомического целого. Значительно позднее P.M. Мунчаев и К.Ф. Смирнов в связи с анализом материалов Карабудахкентского П могильника эпохи ранней бронзы акцентировали внимание на различие

понятий «расчлененное погребение», при котором наблюдается предшествующая искусственная декарнация тела (полное или частичное снятие мягких тканей) с последующим захоронением костей, и «вторичное погребение», т.е. захоронение костей умершего «уже после достаточного истлеиия трупа». Вслед за ними М.П. Абрамова различала вторичные и расчлененные погребения. М.С, Гаджиев также видит во вторичных и расчлененных погребениях проявление двух различных погребальных обрядов и при этом отмечает, что обряд вторичного погребения «предполагает, прежде всего, перезахоронение костей», а встречаемые захоронения отдельных черепов, сопровождающие основное погребение, очевидно, являются элементом обряда расчленения. ...

М.Н. Погребова, исследуя погребальный обряд Ирганайского склепа эпохи средней бронзы, отмечала присутствие в нем вторичных или расчлененных погребений, при этом у исследовательницы в одних случаях речь шла о различных обрядах, в других - оба термина выступали синонимами. О.М. Давудов в своих ранних работах не делал четких различий между вторичными и расчлененными погребениями, но позднее он, рассматривая погребальные памятники Дагестана албано-сарматского времени, уже указывал, что «расчлененные погребения отличаются по ряду признаков, в том числе и по следам на костях...». ... , -

1 Несколько иного мнения в отношении рассматриваемых терминов при-, держивается Г.Н. Матюшин, которым он дает следующие определения: «Более поздние захоронения в насыпи кургана называют вторичными, как и погребение костей скелета в особых сосудах (оссуариях). При расчлененном захоронении земле предается лишь часть костей человека». Автор, как представляется, ошибочно именует вторичными впускные погребения.

Более верным, по моему мнению, следует считать следующие определения рассматриваемых способов погребения и в целом погребального обряда: расчлененное погребение — это захоронение умершего или части его тела с предшествующей демембрацией (расчленение) в той или иной степени покойного и без обязательной декарнацищ вторичное погребение - это повтор-к >е захоронение останков (костей) умершего после достаточного (или полного) нетления трупа, т.е.: перезахоронение останков с сопутствующей и предшествующей этому эксгумацией первичного погребения.

, Так называемые вторичные погребения на Карабудахкеитском I могильнике составляют 32,5 % (27 погребений), на Шаракунском - 37% (30 захоронений). Они в основном содержат череп и несколько костей скелета. В то же время на Шаракунском могильнике больше могил, нежели на Карабудахкеитском I, в которых наблюдается отдельное захоронение черепа или только костей скелета (без черепа). Обряд вторичного погребения был зафиксирован также в некоторых погребениях Большого . БуЙнакского кургана, Сиртыч-ского, Сумбатлинского и Урцекского могильников.,

Расчлененные погребения встречаются на территории Дагестана .в албано-сарматский период значительно реже. Это связано, очевидно, как с исключительностью этого обряда, так и со сложностями его выделения из об-

щей массы погребений. Основными признаками расчлененных погребений являются следы срезов на костях, которые не всегда фиксировались исследователями, и (или) особенное положение костных останков, которое может указывать на совершение данного обряда. Погребения, интерпретируемые исследователями как расчлененные, были встречены на Дербентском I, Сир-тичском и Паласа-сыртском (IV-V вв.) курганном могильниках.

С большой долей условности можно причислить к разряда расчлененных погребений и захоронения отдельных (отсеченных) черепов, встреченные на серии могильников Дагестана рассматриваемого времени, и обычно сопровождающие основные погребения. Они не являются собственно погребениями, а представляются своеобразной деталью погребального обряда, характеризующегося жертвоприношениями социально зависимых людей.

Вторичные погребения на территории Дагестана появляются в эпоху средней бронзы (могильники Нохола-ад близ сел. Чох и в Кизил-яре) и встречаются на погребальных памятниках вплоть до средневековья, однако исследователи отмечают спорадичность и единичность такого рода погребений.

Исследователями до сих пор < не предложены весомые толкования этой обрядности, не определена ее религиозно-идеологическая основа. О.М. Даву-дов полагает, что обряд вторичного погребения практиковался после совершения церемонии, наподобие приведенной у Страбона (Осоёг. XI, 11, 8) при описании им обычаев каспиев, которые «морят стариков {возрастом] свыше 70 лет голодом». Но этот обычай не являются единственным возможным объяснением наличия так называемых вторичных погребений. Обращает; внимание, что в противоположность свидетельству Страбона среди подвергнутых половозрастному анализу останков погребенных Карабудахкентского I могильника, возможно похороненных по рассматриваемому обряду, отсутствуют такие, чей возраст превышал бы 45 лет.

Обряд вторичных погребений может объясняться и другими действиями, также связанными со стремлением избавиться от неполноценных членов йб: щества.' Например, в Дагестане вплоть до нач. XX в. в некоторых селениях (Местерух, Гигатль) больных людей переносили через реку и оставляли там навсегда; к ним не подходили, а еду перебрасывали через реку. Не исключено, что подобного рода «профилактические» (?) обычаи, преследующие-целью изолировать от общества его больных и нетрудоспособных членов, находят свое отражение среди определенной части так называемых вторичных погребений.

Б.А. Куфтин при рассмотрении вторичных и расчлененных погребений отмечал, что в представлениях древних предполагалась связь души и тела, которое представлялось им вместилищем души; до освобождения костей от тканей душа еще держится в теле, остается в кругу живых; удаление же мягких тканей, связанное с разнообразными приемами, имело целью быстрее освободить душу умершего от его тела.

По всей видимости, основная масса так называемых вторичных погребений представляет собой перезахоронения (в силу ряда причин) останков

умерших. Косвенно на ..это, очевидно, указывает ■ специфический характер погребального инвентаря такого рода погребений, который либо отсутствует вообще, либо представлен отдельными обломками сосудов и некоторыми иными категориями предметов. < ■- ( > .

Рудименты обряда вторичного погребения не нашли отражение в этнографических материалах. Приведенные же выше примеры могут: выступать лишь косвенными свидетельствами, объясняющими причины вторичных погребений, возможность их совершения. В.то же время широко известен кавказский н, в частности, дагестанский обычай, по которому умерший человек должен был быть похоронен у себя на родине. Этот обычай, как считают этнографы, был связан с культом предков и исполнялся при любых обстоятельствах, с какими бы трудностями не был бы связан перевоз тела (в данном контексте — останков). Присутствие на Карабудахкентском I могильнике среди так называемых вторичных погребений в большинстве случаев именно мужских скелетов, возможно, как раз и связано с подобной практикой перезахоронений. ; ■ - •' !

Наконец; укажу еще на одно вероятное объяснение вторичных погребений. Еще в XIX в. у некоторых народов Дагестана практиковались магические действия, связанные со вскрытием могил и эксгумацией покойного, целью которых было вызывание дождя. Говоря о древности этого обряда, напомним.и существовавший в Дагестане обычай использования останков погибшего в битве при Баланджаре в 653 г. арабского полководца Салмана ибн Рабиа (по другой версии его брата — Абд ар-Рахмана) для совершения обряда вызова дождя; засвидетельствованный у арабских авторов (Ибн Кутейба, ал-Балазури, Ибн ал-Факих, Йакут, ат-Табари).- , ,:

■ В Главе IV рассматриваются характерные черты и особенности погребального обряда: наличие погребального инвентаря и напутственной пищи (§1), мела и угля в погребениях (§2), подстилок под погребенными (§3), обычай порчи инвентаря (§4) и сопутствующие захоронения животных (§5). .

При помещении погребального инвентаря в могилу на некоторых могильниках не соблюдался единый принцип его расположения. Так, на Шара-куиском могильнике в расположении инвентаря нет единого порядка, но некоторая закономерность наблюдается в отношении местоположения сосудов — обычно их помещали в погребение в количестве от 1 до 5 чаще всего слева от черепа. Порядок расположения погребального инвентаря отсутствует в погребениях Урцекского некрополя. - ■ : . ;

• На Хабадинском могильнике основная масса инвентаря (керамика, железные ножи, бусы) клалась в изголовье погребенного, за исключением бус, находившихся в связке на шее, и украшений (фибулы, пуговицы и пр.), служивших также деталями костюма. На Таркинском могильнике, наоборот, основная:масса инвентаря.помещалась в ногах погребенного или же возле берцовых костей и таза.- На Карабудахкентском I могильнике, несмотря на значительное количество вскрытых погребений (83 погребения), положение инвентаря фиксируется лишь в 15 из них. Здесь сосуды располагались в ногах

погребенных за исключением одного случая, когда кувшин был найден у головы. Подобная картина наблюдается и на Карабудахкентском Ш могильнике, имеющем небольшой хронологический разрыв с Карабудахкенгским I и Таркинским могильниками. В относительно синхронных погребениях Дербентского П могильника Щ-1У вв. основная масса довольно богатого инвентаря располагалась в изголовьях погребенных (в первую очередь сосуды, затем ножи, браслеты, пряслица, бусы), за исключением предметов украшения и предметов, являвшихся деталями одежды и располагавшихся в соответствующих местах на теле погребенного. ■, " •■■..'■

Очевидно, приверженность тому или иному положению инвентаря в погребениях; за исключением редких, единичных, случаев, зависело от традиций населения, оставившего тот или иной могильник. " -

С распространением монотеистических религий на территории Дагестана в раннем средневековье (христианство, ислам) и запретом использования погребального инвентаря при похоронах традиция снабжения покойного вещами, погребальным инвентарем, очевидно, не исчезла и приобрела иные формы. Возможным отражением ее является изображение на надмогильных стелах Дагестана определенного набора вещей (мужских и женских).

Кроме инвентаря в погребения часто клалась заупокойная пища. На Ша-ракунском могильнике заупокойную пишу клали чаще всего в овальные или широкие могилы со скорченными или вторичными захоронениями, рядом с погребенным; в узких ямах она совершенно отсутствует. По данным раскопок 1961-1962 гг. здесь найдены остатки 75 особей, в том числе 44% составляли мелкие жвачные (овца, баран), 24% — крупные жвачные (корова, бык), 2,7% — однокопытные, 9,3% — свиньи, 13,3% — дикие животные (К.Н. Золотев). На Хабадинском могильнике заупокойную пищу ставили чаще в изголовье; состояла она, прежде всего, из мяса крупного, мелкого рогатого скота и свиньи. Помещение заупокойной пищи в погребение входило в погребальную обрядность населения, оставившего Урцекский могильник, однако, это -не было обязательным правилом. В 4 из 6 вскрытых погребений Дербентского П могильника зафиксирована заупокойная пища, состоящая из части (ребра, нога, лопатка) жертвенного животного (мелкий рогатый скот) и располагавшаяся в изголовье погребенного. Кости крупного и мелкого рогатого скота эпизодически встречаются и в других могильника Дагестана.

Для погребального обряда могильников, оставленных сарматами, также была характерна заупокойная пища. Из 54 погребений Зеле номорского кургана-кладбища остатки пищи были обнаружены в 23 из них, причем во всех случаях пища была положена на широкие миски; стоявшие возле погребенного. По определению К.Н. Золотова, из 19 поддающихся определению образцов 11 оказались костями барана (овцы), в 5 случаях в качестве заупокойной пищи была использована коза и в 3 — лошадь. В погребениях Львовских курганных могильников пшца была найдена в 17 погребениях (19%) могильника Львовский первый — 2, в 11 погребениях (16,4%) могильника Львовский первый — 4, и лишь в одном то 52 исследованных курганов могильника

Львовский Шестой (курган 46). В большинстве случае заупокойная пища находилась у головы погребенного в сосуде, и лишь в единичных случаях у таза в ногах. Пища состояла из мяса крупного и мелкого рогатого скота.

По всей видимости, животные разделывались с помощью небольших железных ножей, которые по окончании церемонии нередко клались рядом с покойным или в миску с напутственной пищей..Орудия убийства животных, помимо ножей, представлены копьем^ обнаруженным в одном из погребений Хабадинского могильника рядом с костями свиньи; при этом выбор орудия заклания, очевидно, обусловлен видом самого жертвенного животного.

Для многих могильников албано-сарматского времени было характерно устройство жертвенных мест в непосредственной близости от погребений..

Одной из примечательных деталей погребальной обрядности населения Дагестана албано-сарматского времени было использование мела. Но находки мела в захоронениях этого времени на территории Дагестана довольно редки.,Из более чем 30 исследованных в разной степени могильников мел в погребениях был встречен на 7 из них (Карабудахкентские I и III, Шаракун-ский, Таркинский, Хабадинский, Мамайкутанский, Канабур-ауз), но и там он был представлен лишь в единичных случаях. Процент погребений, в которых наличествует мел, составляет от 2,5% на Карабудахкентском I могильнике до 30% на Карабудахкентском. Ш могильнике. Но в. последнем случае общее количество вскрытых погребений не столь презентативно (всего 13 погр.).

К.Ф. Смирнов относил обряд помещения в могилу мела (подсыпки, отдельные куски мела) к ряду характерных признаков, свойственных сарматской культуре, а проявление его в Дагестане связывал с проникновением сюда из степей Северного Прнкаспия на рубеже эр пришлых аорсских племен. Его точку зрения разделяла М.И. Пикуль, также рассматривая мел в погребениях как одну из черт сарматской культуры. . ,

В тоже время для погребальных памятников Дагестана, оставленных сарматами. (ЗеленоморскиЙ курган-кладбище, Львовские, Манаскенгские курганы) использование мела в погребальной обрядности не характерно. На 3 "леноморском кургане-кладбище встречены лишь два погребения, под которыми находилась супесь с меловой или известковой подсыпкой с вкраплениями белых комочков, которые были позже определены как результат разложения тела. Еще в двух погребениях были встречены кусочки желтой охры. В Львовские курганах мел не обнаружен вообще.

- Предназначение кусков мела, обнаруживаемых в древних погребениях, не вызывает широких споров. Исследователи связывают этот обряд, с поверьем в очистительную силу мела. К.Ф. Смирнов рассматривал его как в качестве одного из заменителей (наряду с серой и реальгаром) огня и продуктов горения, широко использовавшихся в погребальном обряде савроматами, а позже и сарматами, почитавших огонь и солнце в качестве божества. ■

; Отголоски поверий, связанных с мелом, белыми камнями и минералами, сохранились у народов Дагестана и по сей день, в том числе и в связи с похоронной обрядностью. Например, у кумыков причитающая на похоронах

женщина говорит, что ее белила высыпались в постель, зеркало разбилось о камни, ножницы брошены об пол (С .111. Гаджиева, А.М. Аджиев).

Также как и находки мела в погребениях, с поклонением солнцу, с верой в очистительную силу огня связываются находки угольков в некоторых могилах. Угольки (продукты сгорания органических веществ, зола) в погребениях албано-сарматского времени встречены в некоторых погребениях Большого Буйнакского кургана, Карабудахкентского I, Хабадинского, Тар-кгшского, Сумбатлинского, Мамрашского, Сиртычского, Дербентского, Ша-ракунского и др. могильников. Нет закономерности в способе помещения угля в погребения: если в одних случаях углем посыпан череп или тазовые кости, то в других — погребенный лежит на угольной прослойке или угольки встречаются в заполнении могилы, зачастую непосредственно возле костей. В одном случае (Таркинский могильник, потр, 15) грунтовая яма была почти полностью засыпана углем. ./.:-..■

' Одной из интересных черт погребального обряда является наличие подстилки под костяком, зафиксированное в некоторых погребениях исследуемого времени. На Карабудахкентском I и Шаракунском могильниках следы органических подстилок были выявлены в шести погребениях. На Хабадин-ском могильнике, также как и на Шаракунском, подстилка была зафиксирована в погребении со скорченным положением скелета. При этом рядом с человеком был похоронен конь. Как разновидность подстилки можно считать и обмазку дна могилы глиной. О.М. Давудов причисляет к подстилкам и вы-мостку дна могил плитами, приводя в пример погребения Сумбатлинского и Гоцатлинского могильников.

Былое поклонение огню и солнцу сохраняет свои пережитки в религиозных представлениях народов " Дагестана, Находит отражение в этнографии, фольклоре, также как и использование огня, его символов в похоронном обряде. - !

На сарматских погребальных памятниках также были зафиксированы подстилки: они были обнаружены в 51 погребении из 54 Зеленоморского кургана-кладбшца П-1 вв. до н.э. В некоторых случаях было определено, что подстилки были из кожи или войлока. На Львовских курганных могильниках П-1У вв. н.э. из 260 исследованных погребений органическая подстилка была отмечена лишь в 19 из них (8 — на могильнике Львовский Первый — 2; 9 — на Львовском Первом — 4; 2 - на могильнике Львовский Шестой). Возможно, что большинство подстилок (а также мел?) под костяками не было зафиксировано из-за близкого залегания грунтовых вод ' " ■

:' При изучении погребальных памятников албано-сарматского времени Дагестана исследователи неоднократно находили разнообразные изделия, преднамеренно испорченные до их помещения в могилу и составляющие часть погребального инвентаря того или иного захоронения. Порче подвергалась в основном керамическая посуда (в первую очередь, кувшины) и вооружение (как наступательное, так и защитное). У керамических сосудов чаще всего пробивалось отверстие На тулове, отбивалась горловина или ее часть,

иногда отламывалась и ручка;.Предметы вооружения встречались либо согнутыми, либо поломанными. Нередки и находки преднамеренно поломанных зеркал — например; они представлены в 10 погребениях Карабудахкеит-ского I могильника, а также в других могильниках. В единичных случаях испорченными (согнутыми или поломанными) встречались также другие категории инвентаря (браслет, фибула, шейная гривна, возможно персте нь)..

При повсеместном распространении обряда порчи инвентаря на территории Дагестана в албано-сарматское время имеются некоторые различия в его деталях между горными и предгорными районами. Так, если в погребениях могильников предгорных районов (Таркинский, Дербентский, Буйнакский и др.) в основном помещали испорченные керамические сосуды и лишь в единичных случаях предметы вооружения и иной инвентарь (зеркало, фибулы, браслеты, пряжки), то в погребениях могильников горной зоны (Цыйшин-ский, Сумбатлинский, Хабадинский) испорченные изделия в преобладающем количестве представлены предметами вооружения, при незначительных ю количеству находках преднамеренно испорченных керамических сосудов.

Обычай порчи инвентаря был распространен и за пределами Дагестана — например, в Азербайджане в античную эпоху в кувшинах, помещаемых в могилу в момент захоронения, пробивали небольшие отверстия. В некоторых погребениях с трупосожжением липецкой культуры, относящейся к началу нашей эры, урны с пеплом стояли на согнутых мечах, причем в одном из них, рядом находился сосуд с отбитым и ручками (В.И. Бидзиля, И.П. Русанова), Обычай преднамеренной порчи всех острых предметов перед помещением их в погребение был также характерен для населения, оставившего пшеворскую культуру, относящуюся к П-V вв н.э.; он рассматривается исследователями как «типично пшеворский обычай» (Д.Н. Козак).

Среди существующих толкований данного обычая наиболее убедительным кажется данное М.С. Хаджиевым. Отверстия в сосудах, находимых в погребениях, он связывает с представлениями древних о том, что через них осуществляется выход «души веши». Это мнение разделяет В.М, Косяненко, которая считает, что «разбитые зеркала, как и другие специально уничтоженные предметы, свидетельствуют, о веровании народов позднеантичного периода в то, что душа (тень) вещи должна следовать за своим хозяином». Находки в погребениях испорченных вещей связывались А.А. Кудрявцевым и М.С. Гаджневым с правилом pars pro tolo — «часть вместо целого».

Это положение вполне могло бы объяснить находки фрагментов оружия, особенно предназначенного для защиты (кольчуга), которое имело огромную материальную ценность,- но в некоторых случаях оружие именно преднамеренно портилось, как это видно на примере меча из погр. 9 Цыйшинского могильника, который к тому же перед порчей несомненно был раскален на огне: Также не все предметы туалета и украшения клалась в погребения во фрагментарном виде. Керамические сосуды зачастую имеют лишь отбитый венчик и (или) ручку, что также достаточно сложно связать с правилом pars pro toto. Тем не менее, нельзя отрицать того, что, возможно, часть находок

преднамеренно поломанных вещей действительно связана с этим правилом, которое могло применяться также и в практических целях (например, для предотвращения разграбления погребения, так как оружие, например, обладало большой ценностью).

Некоторые рудименты обычая порчи инвентаря, по всей видимости, со- -хранились у народов'Дагестана до сегодняшнего дня. Так, табасаранцы во время похорон несли на кладбище и свадебное деревце с навешанными на него сладостями, фруктами, яйцами, платками, отрезами. На кладбище часть; подарков раздавалась присутствующим, часть приводили в негодность (разрывали на куски) и разбрасывали на могиле (Б.М. Алимова). У даргинцев сел. Кища сохранился обычай бросать вслед умершему очень старому человеку в момент его выноса Из дома старые глиняные кувшины (А. О. Булатов). Кувшины разбивались, и считалось, что вслед за этим человеком никто уже не умрет. Можно осторожно предположить, что в данной детали похоронного ритуала сосуд (кувшин) выступает своеобразной ипостасью, символом-образом человека и приносится в жертву в момент похорон вместо человека. Возможно, что символическое «убийство сосуда» путем пробивания отверстий в тулове или же обламывания какой-либо его части, наблюдаемое в погребальных памятниках Дагестана албано-сарматского времени, преследовало подобные цели. :' ' —

У кумыков, женщины в причитаниях по усопшему проклинают все и вся, и желают, чтобы все разрушилось и погибло: дом, скот и даже мечети. Причитающая женщина говорит, что ее ножницы брошены об пол, зеркало разбилось о камни, белила высыпались в постель. Смысл этого причитания глубок и отражает древние похоронно-погребадьные и религиозные воззрения. ■■ Как кажется, в этом причитании представлен набор не простых предметов, а несущих религиозно-магическую функцию. В представлениях древних ножницы, как и другие железные колюще-режущие предметы, обладали охранительными свойствами, зеркало имело несомненные магические качества, бе* лила же несли, очевидно, такую же чудодейственную нагрузку оберега, как и мел, и, на мой взгляд, не случайно в данном причитании они высыпаны на постель; здесь, как думается, прослеживается ясная параллель с меловой подсыпкой в могилах, которые воспринимались как леще умершего. Вместе с тем, посыпание белилами постели, возможно, отражает существовавшие ре-' лигиозно-магические охранительные мероприятия (от действия злых духов), проводившиеся при похоронном ритуале, подобные окуриванию помещения после выноса покойника, закрытию зеркал красной (белой) материей и т.п.

В этнографических материалах мы находим и еще один возможный вариант объяснения обычая порчи погребального инвентаря. У лезгин существует представление о том, что нужно изолировать все предметы, которыми умерший пользовался при жизни. Здесь совершенно очевидно проявляется поверье, что все, с чем соприкасался умерший, тело покойного, является оскверненным и подлежит уничтожению; .-'■■' ■

Другой особенностью погребального обряда населения Дагестана албано-сарматского времени являются сопутствующих захоронения животных - коней и собак. Обряд захоронения коня не был повсеместным явлением: из около 30 исследованных (в разной степени) могильников этого времени он наблюдался на 11 (Карабудахкенг I, Хабада, Таркн, Сумбатль, Курклк, Ур-цеки, .Цыйша, Дербент, Гагаир,-Черкез-кутан, НзбербашскиЙ VI), но и там они встречаются спорадически.

На трех могильниках (Сумбатль, Куркли, Урцеки) захоронения лошадей (от б до 10 особей), принесенных в жертву покойному (покойным), могли производиться в специально отведенном для этого месте. Причем на Сумбат-линском и Урцекском могальниках оно примыкало к погребению какого-либо человека. На Избербашском VI могильнике П-Ш вв. н.э. было вскрыто 3 погребения, два из которых оказались погребениями лошадей, В одном случае было расчищено три костяка коней (погр. 2), захороненных в глубокой грунтовой яме, в другом (погр. 3) - один конь, погребенный в каменной гробнице, с положенными рядом деталями конской упряжи (удила, псалии, ременные пряжки). Обращает внимание тот факт, что в групповом захоронении коней, два коня были погребены без головы, т.е. их головы были отсечены, очевидно, в ходе похоронного ритуала. В ряде случаев наблюдалось захоронение головы коня с удилами в пасти (погр. 13 Цыйпшнского могильника и др.) или с . полной сбруей, включая фалар (Черкез-кутан). Атрибуты коня (принадлежности конской сбруи) встречены на Калкнинском, Хабадин-ском, Сумбатлинском, ЦыЙшинском, Львовских курганных и др. могильниках. По всей видимости; в этих случаях (как и в случаях захоронения части коня) упряжь (ее детали) играла роль субститута коня и здесь мы имеем дело с рационально-магической формулой «часть вместо целого». ; ■

По мнению рада авторов, конь в мироеоззре!веских взглядах древнего населения Дагестана (и Кавказа) служил, проводником души в ином мире. Одновременно, жертвенный конь, очевидно, использовался в погребальной тризне. На это указывает частое присутствие в погребениях (или рядом с ни-ы ч) частей коней, нежели целых их скелетов. Нельзя с уверенностью сказать, был ли обычай принесения коня в жертву при совершении погребального обряда привнесен говне или он сложился в Дагестане на местной религиозно-идеологической почве. Этот обычай продолжал существовать в Дагестане и в раннем средневековье,: После утверждения ислама он исчезает, но отголоски и черты его (как и культа коня в целом) сохранились в фольклоре, этнографии, в домонотеисгических представлениях народов Дагестана. По данным исследователей (Г.Ф, Чурсин, С.Ш. Гаджиева, A.M. Аджиев, Г.А. Гаджиев) в трансформированном вице обряд выбора и посвящения коня покойному существовал у аварцев, кумыков, даргинцев в недавнем прошлом. |

В могильниках Дагестана изредка встречаются сопровождающие захоронения собак (Карабудахкенг 1, кург. 78 могильника Львовский Первый - 2). В некоторых случаях принесение в жертву коня сопровождалось ритуальным убийством н захоронением собаки в той же могильной яме (Хабада, Дербент,

Сумбатль). Причем в большинстве случаев скелет (или часть костяка, череп) собаки находится под костями лошади. На Хабадинском могильнике кости собаки встречены под костями коня лишь-однажды и чаще вместо них встречались кости барана. Находки костей собак под костями лошади, возможно, указывают на то, что во время обряда погребения в жертву приносили первой именно собаку, которая по дагестанским'(и кавказским) этнографическим, фольклорным данным имеет связь со смертью, с погребальной обрядностью, с потусторонним миром. Учитывая немалую роль собаки в жизни общества, можно предполагать, что подобно захоронениям коня, люди, совершая убиение собаки во время похорон, полагали, что животное будет сопровождать умершего хозяина в потустороннем мире.

" В Заключении подведены итош диссертационного исследования, суммированы выводы, обобщены некоторые ключевые положения работы. Здесь акцентируется внимание на вопросе о сармато-дагестанских этнокультурных ' контактах в свете исследованной погребальной обрядности.

Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в следукпцих публикациях:

1. Конь в погребальной обрядности населения Дагестана албано-сарматского времени // Древний Кавказ: ретроспекция культур. Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Е.И. Круп-нова (XXIII Крупновские чтения по - археологии Северного Кавказа). Тез. докл. М., 2004. С.17-19. ,

2. Разведки в северном Дагестане // АО 2003 г. М., 2004. С.276-277 (соавторы Р.Г. Магомедов, М.С. Гаджиев, О.М. Давудов, В.А. Саидов). ■ ■

3." Мел в погребальном обряде населения Дагестана албано-сарматского ' времени // Древности Кавказа и Ближнего Востока. Сборник статей, посвященный 70-летию со дня рождения проф. М.Г. Гаджиева. Махачкала, 2005. С.141-146. ■ " - - '"■■■■■ -

4. Могильник Канабур-ауз // Вестник Института ИАЭ, 2005, № 1. С.81-94 (соавторы с М.С. Гаджиев, Ш.О. Давудов). ' '-■

'1 - ■ ' '5. Обряд порчи инвентаря в погребальных памятниках Дагестана албано-сарматского времени И Вестник Института ИАЭ. 2005. Ха 3. С.42-50. ' б. Разведки в Приморском Дагестане // АО 2004 г. М., 2005. С.273-275 (соавторы с М.С. Гаджиев, Л.Б. Гмыря, Ш.О. Давудов, Р.Г. Магомедов).

- 7. Вторичные и расчлененные погребения на могильниках Дагестана албано-сарматского времени // VI конференция молодых ученых. Тез. докл. Нальчик, 2005. С.98-100. V

Формат 60x84.1/16. Печать ризогрэфная. Бумага № 1. Гарнитура Тайме. Усл. леч. л. -1,75 изд. печ. л. -1.75. Заказ -180 - 06. Тираж 100 экз. Отпечатано в «Деловой мир» Махачкала, ул. Коркмаеова, 35а

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата исторических наук Бакушев, Марат Артурович

Введение.

Глава I. История изучения и историография погребальной обрядности населения Дагестана албано-сарматского времени.

§ 1. История изучения погребальных памятников албаносарматского времени.

§ 2. Обзор историографии по вопросу погребальной обрядности населения Дагестана албано-сарматского времени.

Глава II. Погребальные сооружения Дагестана албано-сарматского времени.

§ 1. Погребальные сооружения местного населения.

1.1. Грунтовые могилы.

1.2. Каменные ящики и гробницы.

1.3. Склепы.

§ 2. Погребальные сооружения сарматских могильников.

2.1. Грунтовые могилы.

2.3. Катакомбы.

2.4. Подбои.

2.2. Гробницы.

Глава III. Поза и ориентировка погребенных. Вторичные захоронения.

§ 1. Поза погребенных.

§ 2. Ориентировка погребенных.

§ 3. К вопросу о вторичных и расчлененных погребениях.

Глава IV. Характерные черты и особенности погребального обряда

Дагестана албано-сарматского времени.

§ 1. Погребальный инвентарь и напутственная пища.

§ 2. Мел и уголь в погребальном обряде.

§ 3. Подстилки под погребенными.

§ 4. Обычай порчи инвентаря.

§ 5. Сопровождающие захоронения животных.

Введение диссертации2006 год, автореферат по истории, Бакушев, Марат Артурович

Актуальность темы. Албано-сарматский период, длившийся около 700 лет (III в. до н.э. - IV в. н.э.), характеризуется кардинальными изменениями во всех сферах жизни древнего населения Дагестана - в экономической, социальной, духовной. Одним из важнейших факторов социально-экономического развития местного общества было становление в нач. I тыс. до н.э. и последующее развитие металлургии железа - «последнего и важнейшего из всех видов сырья, игравших революционную роль в истории»1, широкое распространение во второй половине I тыс. до н.э. железных орудий труда. Это было время активных и взаимообусловленных процессов классо-образования, урбанизации, политогенеза2. На начальный этап данного исторического периода приходится возникновение на территории современных Азербайджана и Дагестана древнейшего государственного образования, вошедшего в историческую литературу под названием Кавказская Албания. Существенные сдвиги в социальном и экономическом развитии дагестанского общества в последних веках до н.э. - первых веках н.э. обусловили и важные изменения в религиозно-идеологических представлениях местного населения, нашедшие отражение, в частности, в погребальной обрядности. Определенное воздействие на изменение идеологических воззрений древнего населения Дагестана в рассматриваемый период оказало и включение этого региона в орбиту политического и культурного влияния развитых закавказских и переднеазиатских обществ, в структуру систематических международных торгово-экономических контактов, в общий процесс социально-экономического развития обширных евразийских регионов в эллинистическое и позднеантичное время.

1 Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21. С. 163. л

Гаджиев М.С. Древний город Дагестана: Опыт историко-топографического и социально-экономического анализа. М., 2002. С. 205-212.

Немаловажным внешним фактором, способствовавшим не только росту торгово-культурных связей, развитию экономики, военной и политической организации дагестанского общества, но и оказывавшим влияние на духовную культуру, на религиозно-идеологические представления местного общества явились миграции в Прикаспийский Дагестан кочевых ираноязычных сарматских племен, вышедших на историческую арену в III в. до н.э. Многовековой, длившийся вплоть до конца IV в. н.э., процесс разносторонних контактов местного населения с пришлыми номадами, приведший к внедрению, наложению сарматских черт культуры на культуру местных племен и получивший наименование «сарматизации», нашел яркое отражение в памятниках не только материальной, но и духовной культуры и, прежде всего, в погребальном обряде.

Албано-сарматский период являлся важнейшей, этапной эпохой в социально-экономическом, культурно-историческом и этнокультурном развитии населения Северо-восточного Кавказа. Однако многие проблемы и вопросы истории и археологии Дагестана и в целом Северо-восточного Кавказа этого времени остаются все еще малоисследованными. В их ряду одно из центральных мест занимает изучение духовной культуры, религиозно-идеологических представлений населения данного региона. И исследование погребальной обрядности является одним из существенных аспектов, одной из составляющих поставленной проблемы.

Другой важной проблемой является изучение степени взаимовлияния двух культур - местной и сарматской, отразившееся в определенной трансформации идеологии, приведшей и к изменениям в погребальном обряде. Исследователи, как уже указывалось, именуют этот процесс термином «сар-матизация». При этом в определении этого термина имеются некоторые расхождения. Так, К.Ф. Смирнов писал, что «устойчивость сарматской культуры проявилась в так называемой сарматизации соседнего несарматского населения, т.е. в принятии ими сарматского костюма, вооружения, многих сторон погребального обряда.» . Исследователь видел в этом процессе в значительной степени одностороннее влияние - воздействие сарматской культуры на аборигенную. Существует, однако, и несколько иное мнение понимание. В частности, М.П. Абрамова в публикации материалов Нижне-Джулатского могильника отмечала, что сарматизация заключается в «общей нивелировке культуры населения, жившего на территории Северного Причерноморья и смежных с ним областей»4. Как видим, здесь речь идет не об одностороннем процессе, а именно о взаимовлиянии и нивелировке культур и местного и пришлого сарматского населения.

На территории Дагестана, исследователи также признают наличие этого процесса, но зачастую расходятся во мнениях о его проявлениях и степени влияния на местную этнокультурную среду. Так, Е.И. Крупнов отмечая, что Таркинский могильник принадлежал именно местным племенам Северного Дагестана писал, что «приходится не только говорить о культурном общении и связях этих групп (аборигенных и сарматских - М.Б.), но и допускать проникновение в местную среду отдельных сарматских и этнических элементов»5. К.Ф. Смирнов полагал, что Таркинский могильник можно включить в круг памятников сарматской культуры, а «сарматизацию этого населения рассматривать, прежде всего, как результат смешения древнего удинского населения с пришлыми из степей Северного Прикаспия аорскими племенами»6. Замечу, что собственно сарматские памятники начали изучаться на территории Дагестана лишь в 70-80-х гг., но выводы исследователей Таркин-ского могильника, тем не менее, остаются актуальными и по сей день.

О.М. Давудов видит процесс сарматизации в том, что сарматские племена «оказали определенное влияние на развитие местной культуры и сами

Смирнов К.Ф. Вопросы изучения сарматских племен, их культуры в советской археологии //Вопросы скифо-сарматской археологии. М., 1954. С. 195.

4 Абрамова М.П. Нижне-Джулатский могильник. Нальчик, 1972. С. 11.

5 Крупнов Е.И. Новый памятник древних культур Дагестана //МИА. № 23. М., JL, 1951. С. 224.

6 Смирнов К.Ф. Археологические исследования в районе селения Тарки // МИА. № 23. М.,

Л., 1951. С. 271. охотно восприняли традиции высокоразвитых оседлых земледельцев.»7, при этом в более ранних работах автор указывал, что многие «.северокавказские признаки погребального обряда, очевидно, попали в Дагестан благодаря сармато-аланскому посредничеству, но приняты здесь только благодаря сходными с ними местными традиционными идеологическими о представлениями» . Это положение было подвергнуто критике Л.Б. Гмыря, которая отмечала, что, «как нам представляется, посредническая роль иноэт-нических племен недостаточна для этого», приводя доводы А.А. Кудрявцева и М.С. Гаджиева о существовании политических, экономических, культурных и этнических контактов сарматских племен с древним населением Прикаспийского Дагестана9.

В вопросе о степени сарматизации тех или иных регионов Дагестана исследователи отмечают, что влияние сарматов шло по убывающей с севера на юг и с востока на запад, в горы10. М.И. Пикуль же замечала, что «начиная с III в. до н.э. и по III в. н.э. включительно, они (племена центральной части горного Дагестана - М.Б.) подвергались довольно сильному влиянию сарматов, подчинивших себе преимущественно плоскостную часть Дагестана»11. К.Ф. Смирнов, сравнивая материалы раскопок Таркинского и Карабудах-кентского I могильников, сделал наблюдение, согласно которому «сарматские черты в погребальном обряде и инвентаре резче выделяются в первом (Таркинском - М.Б.) могильнике, Карабудахкентский же могильник имеет более выраженные архаические черты обряда и инвентаря, генетически свяа

Давудов О.М. Материальная культура Дагестана албанского времени. Махачкала, 1996. С. 13. о

Давудов О.М. Погребальный обряд населения Южного Дагестана в албанское время (III в. до н.э. - III в. н.э.) // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала, 1986. С. 67.

9 Гмыря Л.Б. Прикаспийский Дагестан в эпоху великого переселения народов. Махачкала, 1993. С. 150.

10 Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до XV в. Махачкала, 1996.

С. 127.

11 Пикуль М.И. Хабадинский могильник. МАД. Т. II. Махачкала, 1961. С. 162. зывающие его с местными памятниками предшествующих эпох»12. По мнению А.А. Кудрявцева южной границей продвижения сарматов в Прискаспий-ском Дагестане, вероятно надо считать районы, современного г. Избербаша, что не исключает, однако распространение их определенного влияния на территорию до Дербента и далее на юг, нашедшего отражение в сарматиза1 ции отдельных элементов погребального обряда местных племен . Немного позже он же и М.С. Гаджиев указывали на территорию между современными Махачкалой и Избербашем как на обширную контактно-пограничную зону пришлых сармато-аланских и местных дагестанских племен и подчеркивали, что «установление разносторонних связей способствовало этнической интеграции кочевников с местным населением в зонах непосредственных контактов, обуславливало заимствования и сближение материальной и духовной культур»14.

Наконец, отметим мнение М.П. Абрамовой, которая особо подчеркивала, что в сложении культуры северных равнинных районов Дагестана, ведущим центром которых предстает Андрейаульское городище, значительную роль играли сарматские племена15.

Как видно из приведенного краткого обзора, вопрос о сарматизации местного населения в первые века нашей эры и сейчас остается открытым. Обобщение материалов исследованных могильников, на мой взгляд, позволит лучше понять сущность, силу и локальные отличия этого процесса на территории Дагестана.

На протяжении последних 60 лет погребальные памятники и погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского периода были пред

12

Смирнов К.Ф. Грунтовые могильники албано-сарматского времени у сел. Карабудахкент// МАД. Т. II. Махачкала, 1961. С. 209. 1

Кудрявцев А.А. К этнической истории древнего и средневекового Дербента // XIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Орджоникидзе, 1986. С.6.

14 Кудрявцев А.А., Гаджиев М.С. Дагестан и сармато-аланский мир (к проблеме контактов и взаимовлияний) // XV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. Тез. докл. Махачкала, 1988. С.49-50.

15 Абрамова М.П. Особенности культуры Дагестана в албано-сарматскую эпоху // С А. 1987. №4. С. 72 метом изучения таких исследователей, как М.П. Абрамова, М.С. Гаджиев, Л.Б. Гмыря, О.М. Давудов, М.И. Исаков, В.Г. Котович, Е.П. Крупнов, А.А. Кудрявцев, М.М. Маммаев, М.И. Пикуль, К.Ф. Смирнов, Б.М. Салихов и др. Благодаря их усилиям к настоящему времени выявлено и исследовано в различной степени свыше 50 могильников рассматриваемого времени, накоплен значительный материал, позволяющий на современном уровне наших знаний дать характеристику погребального обряда населения Дагестана в албано-сарматский период, осветить различные вопросы, связанные с этой исследовательской темой. Следует отметить, что изыскания названных авторов были посвящены в основном изучению или отдельных погребальных памятников, или отдельных аспектов данной проблемы. В ряду этих работ выделяются монографические работы М.И. Пикуль «Эпоха раннего железа в Дагестане» (1967 г.) и О.М. Давудова «Материальная культура Дагестана албанского времени» (1996 г.), в которых в контексте исследования более обширной темы представлены попытки обобщающей характеристики погребальных памятников и погребальной обрядности. Вместе с тем, существует целый ряд спорных моментов в изучении различных сторон и вопросов погребальной обрядности, касающихся, например, типологии некоторых погребальных памятников, причин появления тех или иных деталей погребального обряда, их интерпретации, выделения местных и сарматских черт в погребальном обряде, степени сарматизации аборигенного населения.

Как известно, погребальный обряд является одной наиболее консервативных сторон общественной жизни. Обряды, обычаи, поверья, связанные с похоронно-погребальной обрядностью и появившиеся в древности, зачастую доживают, несмотря на влияние монотеистических религий, до этнографической действительности. И в данном диссертационном исследовании с целью реконструкции похоронно-погребального ритуала, выявления древних религиозных воззрений, возможно скрывающихся за той или иной чертой, деталью погребального обряда, используются этнографические и фольклорные материалы. Это представляется весьма важным и в аспекте выработки методов «археологической этнографии».

При написании работы немалую сложность составило то обстоятельство, что, несмотря на многолетнее изучение погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени, для большинства долго функционировавших могильников недостаточно четко разработана хронология, что, в свою очередь, не позволяло в полной мере проследить трансформацию погребального обряда на всем протяжении рассматриваемого периода. Тем не менее, общие черты происходивших изменений представлены и намечены в данной работе.

Цели и задачи исследования. Основной целью настоящего исследования является обобщение и анализ накопленных материалов известных на сегодняшний день погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени и по возможности наиболее полная характеристика погребального обряда населения региона в рассматриваемый период. В ряду важных задач диссертационной работы стоят такие, как рассмотрение типологии погребальных сооружений и выявление зон наибольшего распространения тех или иных типов погребальных конструкций; выявление и осмысление основных черт и деталей погребальной обрядности; их возможная интерпретация на основе данных этнографии и фольклора и реконструкция на этой основе некоторых сторон религиозно-идеологических воззрений древнего населения Дагестана; выявление изменений в погребальном обряде на протяжении всего изучаемого периода и определение их причин; определение привнесенных черт в погребальной обрядности местного населения и раскрытие степени сарматизации в тех или иных историко-географических зонах Дагестана.

Источниковая база исследования. Для освещения поставленных задач привлечены все известные на сегодня погребальные памятники Дагестана албано-сарматского времени, насчитывающие около 700 погребений, среди которых свыше 400 по своей сохранности являются хорошо информативными. Особое место занимают материалы Буйнакского кургана-кладбища,

Таркинского, Карабудахкентского I, Шаракунского, Хабадинского, Урцек-ского № 2 могильников, а также Карабудахкентского III, Цыйшинского, Дербентского II, Сумбатлинского, Сиртычского, Андрейаульского II могильников. Из памятников сарматской культуры надо особо отметить такие, как Зе-леноморский курган-кладбище, Манаскентский и Львовские курганные могильники.

Хронологические рамки исследования. Диссертационная работа охватывает период с III в. до н.э., когда на Восточном Кавказе складывается Албанское государство и начинается экспансия сарматских племен в Северо-западный Прикаспий и на Северный Кавказа, и до IV в. н.э. включительно, т.е. до появления на исторической арене Европы и Кавказа гуннов, положивших начало «тюркскому прессингу» и эпохе Великого переселения народов, что привело к существенным изменениям во многих областях жизни древнего населения названных регионов.

Традиционно в исторической периодизации Дагестана этот период именуется «албано-сарматским» - по имени двух народов, сыгравших огромную роль в истории Дагестана, Кавказа, Восточной Европы и давших свое имя целому ряду родственных им племен - с одной стороны, дагестано-нахских, с другой, ираноязычных. В этот период «Дагестан становится рубежом между Азиатской Сарматией и Кавказской Албанией, зоной активных и разносторонних контактов оседло-земледельческого мира Юга и кочевническо-ското-водческого мира Севера»16.

Однако некоторые исследователи считают, что влияние сарматских племен на местное население было не столь велико и поэтому предлагали заменить термин «албано-сарматская эпоха» на «античная эпоха» или «албанское время». Так, О.М. Давудов отмечает, что «.такое название не отражает сути

У" амой эпохи и ее материальной культуры» и предлагает использовать термин «албанское время», отмечая, что «кочевые сарматы.не могли только своим

16 Гаджиев М.С. Между Европой и Азией. Из истории торговых связей Дагестана в албано-сарматский период. Махачкала, 1997. С. 4-5. наличием здесь определять характер истории высокоразвитых земледельцев, входивших в состав одного из государственных образований Кавказской Албании»17. Но, во-первых, следует признать, что влияние сарматов было довольно ощутимым, как в сфере материальной, так и в сфере духовной культуры, не говоря о военно-политических контактах. Здесь, по территории Дагестана, проходила граница между Азиатской Сарматией и Кавказской Албанией - этими рубежами, согласно античным авторам, являлись Керавнские горы и река Соана {Ptol. Geogr. V, 8, 5, V, 11, 1; Strabo. Geogr. XI, 4, 1; Plin. Nat. Hist. VI, 6, 21), которые большинством исследователей идентифицируются соответственно с северо-восточными отрогами Кавказского хребта и р. Сулак. Во-вторых, термин, «албанская эпоха» покрывает не только сарматский период, но и значительную часть раннесредневекового времени, вплоть до начала VIII в., когда государство Кавказская Албания прекратила свое существование. Поэтому я придерживаюсь для рассматриваемого времени традиционного словосочетания «албано-сарматский период», подобно тому как для территории Северо-западного Кавказа, где протекали в определенной степени типологически сходные историко-культурные процессы, используется термин «меото-сарматский период».

Научная новизна исследования. Представленное диссертационное исследование является первой специальной работой, в которой на монографическом уровне предпринята попытка обобщения материалов погребальных памятников Дагестана албано-сарматского времени, дана по возможности цельная характеристика погребального обряда. В ней использованы как изданные материалы раскопок погребальных памятников Дагестана, так и ранее не публиковавшиеся, вводимые ныне в научный оборот. В результате, удалось выявить отдельные, доселе неизвестные черты и детали; в свете новых данных уточнить и в некоторых случаях по-новому интерпретировать те или иные стороны погребального обряда. В диссертации выявляются рудименты похоронного ритуала, бытующие или недавно существовавшие у со

17 Давудов О.М. Материальная культура. С.13. временных дагестанских народов, которые в сопоставлении с данными археологии позволяют пополнить наши знания о погребальной обрядности и религиозно-идеологических представлениях населения Дагестана на рубеже эр.

Методологическая основа исследования. При написании диссертации использован аналитический и дедуктивный методы исследования, методы статистики, картографирования и сравнительного анализа различных погребальных памятников и обрядов. Важное место в работе при анализе и реконструкции религиозно-идеологических представлений, интерпретации отдельных черт погребальной обрядности отведено корреляции и сопоставлению археологических материалов с данными этнографии и фольклора, в которых нашли реликтовое отражение древние верования и воззрения, и возможной ретроспекции этих данных на значительно более отдаленную эпоху.

Практическая значимость исследования. Положения диссертационного исследования могут использоваться для написания обобщающих трудов по истории, археологии, религиоведению Дагестана и в целом Северо-восточного Кавказа. Они могут быть применены при составлении учебников и учебных пособий для исторических факультетов вузов. Материалы диссертации привлечены при подготовке спецкурсов «Археология Дагестана» и «Дагестан в албано-сарматский период», читаемых на историческом факультете Дагестанского государственного университета для студентов, специализирующихся по археологии.

Апробация работы. Положения работы нашли отражение в выступлениях на международной и региональных конференциях (Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Е.И. Крупнова «Древний Кавказ: ретроспекция культур» (XXIII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа), Москва, 2004; IV конференция молодых ученых, Нальчик, 2005), в опубликованных статьях и тезисах докладов. Работа была обсуждена на заседании отдела археологии Института ИАЭ ДНЦ РАН.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Погребальный обряд населения Дагестана албано-сарматского времени"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе проанализированы материалы могильников Дагестана албано-сарматского периода, что позволило дать характеристику важной составляющей жизни населения этого времени - погребального обряда, выявить общие и частные черты погребальной обрядности на различных погребальных памятниках, проследить в некоторой степени трансформацию обряда на протяжении всего рассматриваемого периода.

Проведенное изучение погребальных комплексов показывает, что ведущим типом погребального сооружения на территории Дагестана в исследуемый период являлась простая грунтовая могила (яма), иногда окруженная кольцом или полукольцом из камней, иногда с частичной обкладкой могилы камнем, нередко с перекрытием из каменных плит. Грунтовые ямы представлены двумя основными в плане формами - (1) широкими овальными и прямоугольными и (2) узкими удлиненно-овальными и удлиненно-прямоугольными. В этот период происходит постепенная смена первых могил вторыми, что было связано с изменением трупоположения погребенного. Обряд захоронения в грунтовых ямах в это время представлен не только среди памятников местного (дагестанского) населения, но пришлого сарматского, которое, однако, не использовало в них камень в качестве дополнительной детали погребального сооружения, а сами грунтовые могилы имели курганные насыпи или являлись впускными в более древние курганы эпохи бронзы (Манаскент-ские курганы) или в естественные курганообразные возвышенности (Зелено-морский курган-кладбище).

Судя по имеющимся количественным показателям, реже встречаются рассчитанные на индивидуальные захоронения и характерные для аборигенного населения прямоугольные в плане каменные ящики, сложенные из вертикально установленных плит, и гробницы, стенки которых возведены кладкой из камней в несколько рядов. Эти типы представляют собой древнюю местную, традиционную погребальную конструкцию, восходящую к эпохе бронзы. В этой связи особый интерес предсталяют обнаруженные на Анд-рейаульском II курганном могильнике подкурганные гробницы, которые, по моему мнению, являют яркий пример этнокультурной миксации местного и пришлого населения, смешения погребальных традиций двух различных культур - дагестанской и сарматской.

Кроме названных типов в албано-сарматское время на территории Дагестана известны и склепы, представляющие собой также традиционное местное погребальное сооружение, которое известно еще с эпохи ранней бронзы. Они отличаются от гробниц тем, что имеют оформленный вход (лаз) в одной из стенок и были предназначены для повторных коллективных (от трех до нескольких десятков) захоронений. Склепы встречаются только на могильниках местного населения и, по всей видимости, являлись своего рода долговременными родовыми усыпальницами.

Сугубо привнесенным на территорию Дагестана в это время типом погребального сооружения являются подкурганные катакомбы и подбойные захоронения, которые сконцентрированы в равнинной зоне Северного Дагестана и оставлены продвинувшимися сюда сарматскими племенами. Они, наряду с грунтовыми ямами, предстают основыми типами курганных могильников, при полном отсутствии их на грунтовых могильниках местного населения, в том числе подвергшегося сильному влиянию сарматской культуры.

Вместе с тем отмечу ясно прослеживаемое этнокультурное различие погребальной обрядности местного и пришлого населения, нашедшее наиболее яркое отражение именно в погребальных сооружениях, которые в этом случае выступают четким этнодифференцирующим признаком при наблюдаемой некоторой нивелировке иных черт и деталей погребальной обрядности, материальной культуры, отраженной в археологических материалах.

Вне зависимости от типа погребального сооружения на могильниках Дагестана у погребенных зафиксированы различные позы и ориентации по сторонам света. В албано-сарматское время происходит постепенная смена традиционного скорченного трупоположения на вытянутое, становящегося господствующим в раннесредневековую эпоху. Несмотря на то, что вытянутое положение костяка фиксировалось и на памятниках Дагестана еще в эпоху средней бронзы, возрождение обычая такого трупоположения в исследуемое время следует связывать, на мой взгляд, с сарматским влиянием. У погребенных в вытянутом положении зафиксированы разнообразные положения рук, единства в этом не наблюдается даже в рамках одного могильника, будь то оставленного сарматами или местным населением. Поэтому эпизодически встречаемое положение кистей рук на тазовых костях (а также перекрещенные ноги), очевидно, не следует рассматривать как влияние сарматской погребальной обрядности. Что касается ориентировки погребенных, то она в целом неустойчивая, произвольная, хотя в некоторых случаях на отдельных могильниках наблюдается то или иное преимущественное направление. Это относится как к местным, так и сарматским погребальным памятникам.

Среди погребений местных племен встречаются и так называемые вторичные и расчлененные. Как отмечалось, исследователями не даны весомые объяснения этой обрядности, не определена ее религиозно-идеологическая основа, что обусловлено, прежде всего, трудностью интерпретации остеологических остатков, наблюдаемых в археологической практике. Предложенное в работе понимание вторичных захоронений предполагает и осуществление особых погребальных и иных обрядови обычаев, таких как выставление трупа, изоляция немощных и последующее их захоронение, связь с обрядом вызова дождя, с перезахоронением умершего и т.д., что находит некоторое подтверждение в этнографических материалах, в сведениях письменных источников.

Обряд же расчлененного погребения наблюдается в единичных случаях и, как думается, в первую очередь, связан с человеческим жертвоприношением (что исключает термин «погребение»), а также с особыми обстоятельствами смерти или качествами конкретного человека, к которому была применена подобная процедура, не входящая собственно в понятие «погребальный обряд». К этому же типу относятся и погребения отдельных человеческих черепов, встреченные в некоторых погребениях могильников Дагестана, в которых нашли отражение, с одной стороны, человеческие жертвоприношения социально зависиомго человека, а, с другой, представления о голове как «вместилище души»645.

Характерной чертой погребального обряда было наличие разнообразного инвентаря и напутственной пищи, в основе которой лежали представления о загробной жизни. Погребальный инвентарь представлен, в первую очередь, разнообразными керамическими сосудами, реже - оружием, орудиями труда (пряслица, железные ножи), а также принадлежностями костюма (предметы одежды и украшения), в котором умерший хоронился. Отмечается определенная тенденция в сочетании и типах керамической посуды (например, кувшин и миска, горшок и миска), в наборе мужских и женских захоронений: для первых - оружие, оселки, для вторых - зеркала, пряслица, большее количество бус. Для сарматских погребений Дагестана, как и в целом для сарматов, характерно наличие в захоронениях кухонной посуды (горшков), тогда как для местных - столовой. Положение инвентаря в могилах было разнообразно, но в относительно синхронных погребениях отдельных могильников наблюдается некоторая закономерность в его расположении, что говорит о тенденции к выработке устойчивости и единообразия этой черты погребального обряда внутри отдельных социумов. Вместе с тем, в качестве и количестве погребального инвентаря нашло отражение имущественное положение погребенного, его прижизненный социальным статус.

Напутственная (заупокойная) пища, как следует из имеющихся материалов, не являлась обязательной составляющей погребения, непременным элементом погребального обряда и встречается не повсеместно, лишь в некоторых погребениях отдельных могильников.

При изучении погребального обряда важное место занимают выявление и интерпретация его деталей, позволяющих выделить особые, отличительные черты и на этом основании провести реконструкцию идеологических воззре

645 Гаджиев М.С. К социальной интерпретации некоторых погребений. С.44-58. ний. Таковыми в захоронениях Дагестана албано-сарматского времени предстают использование угля и мела, разжигание костра, совершение тризны, устройство жертвенников, погребение животных (коней и собак), наличие под погребенными подстилок, порча погребального инвентаря, положение под голову умершему железных и иных предметов, присутствие в могилах культовых предметов. Однако эти фиксируемые компоненты погребальной обрядности не имели широко распространения, наблюдаются спорадически; они несут второстепенный характер в рамках могильника, но в пределах конкретного погребения и связанного с ним похоронного ритула они могли занимать существенное место. В них получили отражение, как представляется, определенные религиозные, а в некоторых случаях и мифологические представления, как это было показано М.С. Гаджиевым на примере изучения такой специфической особенности погребального обряда как положение под голову умершему определенного набора предметов646.

Анализируя основные черты погребального обряда, можно поддержать вывод исследователей о том, что в последних веках до н.э. и в особенности в первые века н.э. местные племена, в первую очередь, обитавшие в равнинной зоне Дагестана, подверглись влиянию со стороны пришлых сарматских племен, восприняв ряд черт их погребальной обрядности и в чем в частности нашел отражение процесс «сарматизации». Касательно нашей темы исследования, можно считать, что это нашло отражение, прежде всего в происходившей смене трупоположения со скорченного на вытянутое, а также в некоторых эпизодически наблюдаемых деталях обряда, таких как положение кистей рук на тазовых костях, положение в миску части жертвенного животного (овцы, барана) и рядом жертвенного ножа, использование мела, органической подстилки. Наряду с этим как сарматское влияние можно рассматривать использование в составе погребального инвентаря ряда предметов, таких как курильницы, некоторые иные культовые сосуды (небольшие чаши на ножках, канфаровидные сосуды), зеркала вне зависимости от места их производства.

646 Он же. Археологические реалии мифологического образа. С. 44-46.

Эти изделия появляются на территории Дагестана в период приникновения сюда сарматов и, очевидно, местные ремесленники освоили их производство.

Некоторые из названных элементов погребального обряда, принятые в рассматриваемое время, спорадически наблюдались на территории Дагестана еще в эпоху бронзы. Но значительный хронологический разрыв, отсутствие их в предшествующий предскифско-скифский период и появление их в погребальном обряде аборигенных племен в пору активного проникновения на территорию Приморского Дагестана сарматских племен, у которых данные детали, хотя и не являются обязательным, неотъемлемым элементом обряда, но фиксируются ранее, позволяет рассматривать их как заимствованные местным населением. Как справедливо отмечал О.М. Давудов, «.сарматские признаки.являются результатом скрещения и синтеза своеобразных культурно-исторических слагаемых, исходящих от народов, входивших в соприкосновение на обширной территории Юго-восточной Европы и Северного Кавказа в результате сармато-аланского перемещения»647.

Очевидно, влияние сарматов на местное население сказалось в заимствовании последними такого интересного обычая как преднамеренная порча некоторых предметов, входивших в состав погребального инвентаря, и, прежде всего, мечей и зеркал, нередко наблюдаемое в аборигенных погребальных памятниках первых веков н.э. Вместе с этим обрядовым актом, древне-дагестанское население, по всей видимости, воспринимало и определенные религиозные воззрения, связанные с данным ритуалом. Здесь подчеркнем, что знакомство местного населения на рубеже эр с зеркалом, как предметом культурного обихода (и предметом, наделенным, по верованиям древних, магическими свойствами), произошло, по всей видимости, благодаря сарматам.

Заимствование у сарматских племен некоторых черт такого стойкого и консервативного обряда, как погребальный, несомненно, свидетельствует о тесных этнокультурных контактах. Вместе с тем, оно практически не затронуло такого основополагающего его как компонента как погребальное со

647 Давудов О.М. Материальная культура. С. 94. оружение, что говорит о сохранении этнокультурных обликов местного и пришлого обществ. Тем интереснее, предстают редкие памятники, в которых, как представляется, нашло отражение сочетание центральных элементов по-гребельной обрядности двух различных социумов. Это упоминавшиеся под-курганные гробницы Андрейаульского II могильника и некоторые подкур-ганные захоронения в скорченной позе (Манаскент, Зеленоморск, Львовский Первый - 2).

Наряду со сказанным, мы не можем однозначно указать на какие-либо черты погребального обряда, которые были восприняты сарматами у местных племен. Использование же в составе погребального инвентаря, предметов костюма покойного изделий местного производства, в том числе и специфически местных (как, например, керамические сосуды, многолопастные пряжки, пряжки-сюльгамы и др.), более свидетельствует о заимствованиях в сфере материальной культуры, нежели духовной. Как отмечала М.П. Абрамова, «наличие их в материалах львовских курганов подтверждает факт влияния культуры оседлого населения, в том числе этнографических особен

648 ностеи костюма древних дагестанских племен, на культуру кочевников» .

Наблюдамое усложнение и многообразие погребального обряда население Дагестана албано-сарматского времени было обусловлено не только продвижением сюда с последних веков н.э. сарматских племен, с которыми вступили в тесные и разносторонние связи аборигенные древнедагестанские племена, но и кардинальными изменениями в социально-экономической жизни дагестанского общества, обусловившими и существенные изменения в идеологической сфере и в том числе в погребальной обрядности649.

Важную роль в интерпретации археологических материалов, в реконструкции религиозно-идеологических воззрений населения Дагестана албано-сарматского времени играют данные этнографии и фольклора. Надо отметить, что рудименты былых верований, сохранившиеся у народов Дагестана

Абрамова М.П., Пятых Г.Г. Взаимоотношения степных кочевников. С. 84-85.

649 Гаджиев М.С. Древний город Дагестана. С. 235. и по сей день и связанных, в частности с почитанием Солнца, огня, их символов и др., связаны не с привнесенными сюда сарматами религиозными представлениями, а являются исконно местными, зародившимися еще в эпоху бронзы и претерпевавшими на протяжении тысячелетий, в том числе и в албано-сарматское время, определенные изменения. Вместе с тем, некоторые из бытующих представлений восходят к исследуемому времени (что позволяет относительно датировать их возникновение) и связаны или с местной этнокультурной средой (верования, связанные с железными предметами, и др.), или с сармато-аланским культурным влиянием (порча предметов; верования, связанные с зеркалом).

Несомненно, что новые археологические раскопки погребальных памятников, дальнейшее исследование погребальной обрядности населения Дагестана албано-сарматского времени, а также изучение предметов, связанных с культово-религиозной жизнью общества, выявят новые факты и детали, которые позволят нам лучше понять и раскрыть религиозно-идеологические воззрения, духовную культуру древнего населения Дагестана, отголоски которых частично сохранились до наших дней.

Список научной литературыБакушев, Марат Артурович, диссертация по теме "Археология"

1. Абакаров А.И. Археологическая характеристика памятников, выявленных на территории Дагестана в 1978 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 456.

2. Абакаров А.И. Новые памятники албанского и раннесредневекового времени в Дагестане // ТД НСПИЭИ ИИЯЛ в 1982-1983 гг. Махачкала, 1984.

3. Абакаров А.И., Давудов О.М. Археологическая карта Дагестана. М., 1993.

4. Абрамова М.П. Сарматская культура II в. до н.э. I в. н.э. // СА. 1959. №.5.

5. Абрамова М.П. Нижне-Джулатский могильник. Нальчик, 1972.

6. Абрамова М.П. К вопросу о связях населения Северного Кавказа сарматского времени // СА. 1972. № 2.

7. Абрамова М.П. Большой Буйнакский курган // Археологические памятники раннесредневекового Дагестана. Махачкала, 1977.

8. Абрамова М.П. Буйнакский курган // Древние и средневековые археологические памятники Дагестана. Махачкала, 1980.

9. Абрамова М.П. Особенности культуры населения Дагестана в албано-сарматскую эпоху // СА. 1987. № 4.

10. Абрамова М.П. Центральное Предкавказье в сарматское время (III в. до н.э.-IV в. н.э.). М., 1993.

11. Абрамова М.П. О каменных склепах Центрального и Северо-Восточного Кавказа скифо-сарматского времени // Кавказ и древний Восток. Махачкала, 1999.

12. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы Нижнего Сулака: Могильник Львовский Первый 2. МИАР. Вып. 2. Труды Дагестанской экспедиции. Т. I. М., 2001.

13. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы Нижнего Сулака: Могильник Львовский Первый 4. МИАР. Вып. 4. Тр. Дагестанской экспедиции. Т.П. М., 2003.

14. Абрамова М.П., Красильников К.И., Пятых Г.Г. Курганы Нижнего Сулака: Могильник Львовский Шестой // МИАР. Вып. 5. Труды Дагестанской экспедиции. T.III. М., 2004.

15. Абрамова М.П., Магомедов М.Г. О происхождении культуры Андрейаульского городища // Северный Кавказ в древности и средние века. М., 1980.

16. Аджиев А.М., Кадыраджиев К.С. Опыт реконструкции мифологических представлений и верований кумыков // Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала, 1988.

17. Алиев К. Кавказская Албания (I в. до н.э. -1 в. н.э.). Баку, 1974.

18. Алимова Б.М. Табасаранцы. XIX начало XX в. Махачкала, 1992.

19. Анчабадзе Ю.Д. Странные поминки // СЭ. 1982. № 1.

20. Апполоний Родосский. Argonautica // Ган К. Краткие известия древних писателей о Кавказе // СМОМПК. Вып. II. Тифлис, 1882.

21. Атаев Д.М. Нагорный Дагестан в раннем средневековье. Махачкала, 1963.

22. Атаев Д.М. Погребальный обряд Урцекского некрополя как исторический источник. Махачкала, 1968. // РФ ИИАЭ. Ф.26. Оп.1. Д.9.

23. Атаев Д.М., Абакаров А.И., Магомедов М.Г., Маммаев М.М. Махачкала, 1967. Отчет о раскопках Андрейаульского городища в 1967 г. // РФ ИИАЭ. Ф.26. Оп.1.

24. Атаев Д.М., Абакаров А.И., Магомедов М.Г., Маммаев М.М. Анд-рейаульское городище // АО 1967 г. М., 1968.

25. Атаев Д.М., Гаджиев М.С., Сагитова М.Д. Культовые сооружения Аркаса // Древняя и средневековая архитектура Дагестана. Махачкала, 1989.

26. Атаев Д.М., Магомедов М.Г. Андрейаульское городище // Древности Дагестана. МАД. Т. IV. Махачкала, 1974.

27. Афанасьев Ф.А. Доисторические могилы в окрестностях Темир-Хан-Шуры // Кавказ. № 231. 1899.

28. Багаев М.Х. Культура горной Чечни и Дагестана в древности и средневековье (VI до н.э. -XII в. н.э.) // Автореферат дисс. . докт. ист. наук. М., 2005.

29. Бакушев М.А. Мел в погребальном обряде населения Дагестана албано-сарматского времени // Древности Кавказа и Ближнего Востока. Сборник статей, посвященный 70-летию со дня рождения проф. М.Г. Гаджиева. Махачкала, 2005.

30. Бакушев М.А. Обряд порчи инвентаря в погребальных памятниках Дагестана албано-сарматского времени // Вестник Института ИАЭ. 2005. № 3.

31. Бакушев М.А., Гаджиев М.С., Давудов Ш.О. Могильник Канабур-ауз // Вестник Института ИАЭ. 2005. № 1.

32. Башкиров А.С. изучение памятников старины // Дагестанский сборник. Т. III. Махачкала, 1927.

33. Березин Я.Б., Савенко С.Н. К вопросу о происхождении катакомб сарматского времени на Северном Кавказе // Археология и вопросы атеизма. Грозный. 1977.

34. Берже А.П. Этнографическое обозрение Кавказа. СПб., 1879.

35. Бидзиля В.И., Русанова И.П. Липецкая культура // Археология СССР. Славяне и их соседи в конце I тыс. до н.э. первой пол. I тыс. н.э. М., 1993.

36. Большая медицинская энциклопедия. М., 1983.

37. Булатов А.О. Пережитки домонотеистических верований народов Дагестана в XIX-XX вв. Махачкала, 1990.

38. Булатова А.Г. О некоторых семейных и общесельских обрядах народов горного Дагестана в XIX- нач. XX в., связанных с весенне-летним календарным циклом // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.

39. Виноградов В.Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный, 1963.

40. Волков И.Н. Солярные знаки в памятниках меото-сарматской культуры Прикубанья // X Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. Краснодар. 1990.

41. Гаджиев Г.А. Пережитки древних представлений в похоронно-погре-бальных обрядах лезгин // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.

42. Гаджиев Г.А. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. Махачкала, 1991.

43. Гаджиев Г.А. Амулеты и талисманы народов Дагестана. Махачкала, 1996.

44. Гаджиев М.Г. Из истории культуры Дагестана в эпоху бронзы. (Могильник Гинчи). Махачкала, 1969.

45. Гаджиев М.Г. Отчет о работе I горного отряда ДАЭ в 1968 г. Махачкала, 1970. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 287.

46. Гаджиев М.Г. Погребальные обряды раннеземледельческих племен Дагестана // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала, 1986.

47. Гаджиев М.Г. Раннеземледельческая культура Северо-Восточного Кавказа. (Эпоха энеолита и ранней бронзы). М., 1991.

48. Гаджиев М.Г., Давудов О.М., Шихсаидов А.Р. История Дагестана с древнейших времен до XV в. Махачкала, 1996.

49. Гаджиев М.С. К социальной интерпретации некоторых погребений Дагестана албанского времени // Древние культуры Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1985.

50. Гаджиев М.С. Погребальные памятники Южного Дагестана поздне-албанского и раннесредневекового времени (I-VII вв.) // Обряды и культы древнего и средневекового Дагестана. Махачкала, 1986.

51. Гаджиев М.С. Бронзовый зооморфный сосуд из Шаракунского клада // Памятники древнего искусства Дагестана. Махачкала, 1990.

52. Гаджиев М.С. Погребальный комплекс II-III вв. на поселении Ганзир (Табасаран) // Горы и равнины Северо-Восточного Кавказа в древности и средние века. Махачкала, 1991.

53. Гаджиев М.С. Между Европой и Азией: Из истории торговых связей Дагестана в албано-сарматский период. Махачкала, 1997.

54. Гаджиев М.С. Древний город Дагестана: Опыт историко-топографического и социально-экономического анализа. М., 2002.

55. Гаджиев М.С., Бакушев М.А., Гмыря Л.Б., Давудов Ш.О., Магомедов Р.Г. Разведки в Приморском Дагестане // АО 2004. М., 2005.

56. Гаджиева 3.3., Абакарова Ф.О. Отражение ритуально-мифологических представлений в причитании (на материале фольклора аварцев и даргинцев) // Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала, 1988.

57. Гаджиева С.Ш., Аджиев A.M. Похоронный обряд и причитания кумыков // Семейный быт народов Дагестана. Махачкала, 1980.

58. Галанина JI.К. Новые погребальные комплексы раннемеотского времени из Клермесского грунтового могильника // Меоты предки адыгов. Майкоп, 1989.

59. Генко А.Н. Арабский язык и кавказоведение // Тр. II сессии ассоциации арабистов. М.-Л., 1941.

60. Геннадиев А.Н., Державин В.Л., Иванов В.К., Смирнов Ю.А. О редкой форме погребального обряда в предкавказской культуре // СА. 1987. № 2.

61. Геюшев Р.Б. Христианство в Кавказской Албании. Баку, 1984.

62. Гмыря Л.Б. Паласасыртский могильник // Древние культуры Северовосточного Кавказа. Махачкала, 1985.

63. Гмыря Л.Б. Прикаспийский Дагестан в эпоху Великого переселения народов. Могильники. Махачкала, 1993.

64. Давудов О.М. К вопросу о материальной культуре и производстве древнего Дагестана. Махачкала, 1968.

65. Давудов О.М. Отчет о работе горного археологического отряда ИИ-ЯЛ в 1969 г. Махачкала, 1970 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 463.

66. Давудов О.М. Культуры Дагестана эпохи раннего железа. Махачкала, 1971.

67. Давудов О.М. Отчет о работе Сумбатлинского отряда ИИЯЛ летом 1970. Махачкала, 1971 //РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 385.

68. Давудов О.М. К периодизации погребальных комплексов Мугерган-ского могильника//МСПИЭИ в Дагестане в 1973-75 гг. Махачкала, 1976.

69. Давудов О.М. Сумбатлинский могильник // Древние памятники Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1977.

70. Давудов О.М. К датировке некоторых фольклорных сюжетов народов Дагестана // Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1978.

71. Давудов О.М. Отчет об археологических исследованиях в 1977 г. Махачкала, 1978 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 460.

72. Давудов О.М. Археологические раскопки в Табасаране. Махачкала, 1979 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 543.

73. Давудов О.М. Раскопки в Табасаране. Махачкала, 1980 // РФ ИИАЭ. Ф. 3 Оп. 3. Д. 543.

74. Давудов О.М. Новые исследования Центральнодагестанской экспедиции // АО 1983 г. М., 1984.

75. Давудов О.М. Погребальный обряд населения Южного Дагестана в албанское время (III в. до н.э. III в. н.э.) // Обряды и культы древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала, 1986.

76. Давудов О.М. Материальная культура Дагестана албанского времени (III в. до н.э. IV в. н.э.). Махачкала, 1996.

77. Давудов Ш.О. Отчет об охранно-спасательных раскопках Избербаш-ского могильника VI в 2006 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3.

78. Джидди Г.А. Обзор археологических раскопок в Иранском Азербайджане (1947-1960) // Материальная культура Азербайджана. Т.VI. Баку, 1965.

79. Дибиров М.А. Сущность и генезис поминальных игр народов Кавказа // ТД на Всесоюзной научной сессии по итогам полевых этнографичеоских и антропологических исследований 1984-1985 гг. Йошкар-Ола, 1986.

80. Ждановский A.M. О погребальном обряде ранней группы захоронений Ленинохабльского могильника // Археология и вопросы атеизма. Грозный, 1977.

81. Засецкая И.П. Проблемы сарматского звериного стиля (историографический обзор) // СА. 1989. № 3.

82. Званба С.Т. Этнографические этюды. Сухуми, 1955.

83. Зеленин Д.К. Восточно-славянская этнография. М., 1991.

84. Золотов К.Н. О животноводстве в древнем Дагестане // Тр. ДСХИ. Т. 18. Махачкала, 1968.

85. Золотов К.Н. Отчет по обработке остеологического материала, выявленного отрядом Дагестанской экспедиции ИА АН СССР при раскопках Зе-леноморского кургана в 1986 г. (рукопись).

86. Иессен А.А. Отчет о работах на Сулаке // Изв. ГАИМК. Вып. 110. Археологические работы Академии на новостройках в 1932-33 гг. М., 1935.

87. Ильюков JI.C., Магомедов Р.Г., Хангишиев Г.Д., Саидов В.А., Давудов Ш.О., Абашилов А.О., Магомедов Ш.Р. Раскопки кургана Хунтуп 1 // АО 2004. М., 2005.

88. Исаков М.И. Археологическая раскопка Таркинского могильника // Дагестанская научно-исследовательская база. Труды 1-й научной сессии. М., 1947.

89. Исаков М.И. Археологические памятники Дагестана (материалы к археологической карте) // МАД. Т. I. Махачкала, 1959.

90. Исаков М.И. Археологические памятники Дагестана (Материалы к археологической карте. Сокращенный вариант). Махачкала, 1966.

91. Исмизаде О.Ш. Ялойлутепинская культура. Баку, 1956.

92. Канухов. В осетинском ауле // ССКГ. Вып. 12. Тифлис, 1875.

93. Керефов Б.М. Чегемский курган кладбище сарматского времени // Археологические исследования на новостройках Кабардино-Балкарии. Т. 2. Нальчик, 1985.

94. Керефов Б.М. Памятники сарматского времени Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1988.

95. Ковалевская В.Б. Кавказ и аланы. Века и народы. М, 1984.

96. Козак Д.Н. Пшеворская культура // Археология СССР. Славяне и их соседи в конце I тыс. до н.э. первой пол. I тыс. н.э. М., 1993.

97. Комаров А.В. Пещеры и древние могилы в Дагестане // Тр. Предварительных комитетов V Археологического съезда. М., 1882.

98. Ю1.Копошина С.И. Курганы сарматской знати на Нижнем Дону // ТД на заседании, посвященном итогам полевых исследований 1962 г. М., 1963.

99. Косарев М.Ф. К семантике огневого культа в древних западносибирских захоронениях // ТД конференции «Идеологические представления древнейших обществ». М., 1980.

100. ЮЗ.Косяненко В.М. Бронзовые фибулы некрополя Кобякова городища ПСА. 1987. №2.

101. Косяненко В.М. К вопросу о хронологии и ритуально-магической роли бронзовых зеркал из некрополя Кобякова городища // Историко-архео-логические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1993 году. Вып. 13. Азов, 1994.

102. Косяненко В.М. Мел в погребальном обряде некрополя Кобякова городища // XXII «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа. ТД. Кисловодск, 2002.

103. Котович В.Г. Отчет о работе 1-го горного отряда ДАЭ в 1956 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 38.

104. Котович В.Г. Новые археологические памятники Южного Дагестана //МАД. Т. I. Махачкала, 1959.

105. Котович В.Г. Археологические работы в горном Дагестане // МАД. Т. II. Махачкала, 1961.

106. Котович В.Г., Котович В.М., Путинцева Н.Д. Отчет о работе Приморского отряда ДАЭ в 1960 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 16.

107. Котович В.Г., Абакаров А.И., Атаев Д.М. Отчет о работе Приморской археологической экспедиции ИИЯЛ в 1962 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 39.

108. Котович В.Г., Абакаров А.И., Магомедов М.Г., Маммаев М.М. Отчет о работе Приморской археологической экспедиции в 1963 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. Оп. 1.Д.39.

109. Котович В.Г., Атаев Д.М., Абакаров А.И. Отчет о работе приморского отряда ДАЭ в 1961 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 47.

110. Котович В.Г., Давудов О.М. Отчет о работе 1-го отряда ДАЭ в 1966 г. //РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 25.

111. Котович В.Г., Маммаев М.М. Отчет о работе Горной археологической экспедиции ИИЯЛ в 1968 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 27. On. 1. Д. 30.

112. Круглов А.П. Северо-Восточный Кавказ во II-I тыс. до н.э. // КСИ-ИМК. Вып. XIII. 1946.

113. Пб.Крупнов Е.И. Новый памятник древних культур Дагестана // МИА. №23. 1951.

114. Кудрявцев А.А. Дербентский могильник // Древние культуры Северо-Восточного Кавказа. Махачкала, 1985.

115. Кудрявцев А.А. К этнической истории древнего и средневекового Дербента // XIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. Орджоникидзе, 1986.

116. Кудрявцев А.А., Гаджиев М.С. Дагестан и сармато-аланский мир (к проблеме контактов и взаимовлияний) // XV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. Махачкала, 1988.

117. Кудрявцев А.А., Гаджиев М.С. Погребальные памятники Дербента позднеалбанского времени // Горы и равнины Северо-Восточного Кавказа в древности и средние века. Махачкала, 1991.

118. Кузнецов В.А. Аланы и раннесредневековый Дагестан // МАД. Т. II. Махачкала. 1961.

119. Кузнецова Т.М. Зеркала в погребальном обряде сарматов // Всесоюзная археологическая конференция «Достижения советской археологии в XI пятилетке». ТД. Баку, 1985.

120. Кузьмина Е.Е. Погребальный обряд пастушеских племен Евразийских степей в свете данных индо-иранской традиции // Всесоюзная археологическая конференция «Достижения советской археологии в XI пятилетке». ТД. Баку, 1985.

121. Куфтин Б.А. Материалы к археологии Колхиды. I. Тбилиси, 1949.

122. Лейн Э.У. Нравы и обычаи египтян в первой половине XIX в. М., 1982.

123. Липе Ю. Происхождение вещей. М., 1954.

124. Магомедов А.Р., Криштопа А.Е., Федоров Г.С. Разведки в Дагестане //АО 1975 г. М., 1976.

125. Магомедов М.Г. Работы Верхнечирюртовской экспедиции // АО 1974 г. М., 1975.

126. Магомедов М.Г. Отчет о работе Северодагестанской археологической экспедиции в 1984 г. // Ф. 3. Оп. 3. Д. 595.

127. Магомедов М.Г. Отчет о работе Северодагестанской археологической экспедиции в 1985 г. // Ф. 3. Оп. 3. Д. 616.

128. Магомедов М.Г. Живая связь эпох и культур. Махачкала, 1990.

129. Магомедов М.Г. Новый могильник на Акташе // ТД НСПИЭИ ИИ-ЯЛ в 1988-1989 гг. Махачкала, 1990.

130. Магомедов М.Г. Живая связь эпох и культур (Страна Берсилия, Хазарский каганат, царство Джидан). Махачкала, 1990.

131. Магомедов М.Г. Хазары на Кавказе. Махачкала. 1994.

132. Магомедов М.Г., Абрамова М.П., Гмыря Л.Б. Исследования Андрейаульского городища// АО 1976 г. М., 1977.

133. Магомедов Р.Г. Историко-культурная характеристика памятников, выявленных археологической службой Дагестана. 1983 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 558.

134. Магомедов Р.Г. Отчет о работе Ирганайской новостроечной экспедиции в 1993 г. // РФ ИИАЭ. Ф.З. Оп.З. Д.763.

135. Магомедов Р.Г. Гинчинская культура: Горы Дагестана и Чечни в эпоху средней бронзы. Махачкала, 1998.

136. Магомедов Р.Г. Материалы к изучению культур эпохи бронзы в Приморском Дагестане. Махачкала, 2000.

137. Магомедов Р.Г. Отчет о работе Приморской археологической экспедиции 2001 г. Махачкала, 2002 // РФ ИИАЭ. Ф. 3 Оп. 3. Д.

138. Магомедов Р.Г., Гаджиев М.С., Давудов О.М., Бакушев М.А., Саи-дов В.А. Разведки в северном Дагестане // АО 2003 г. М., 2004.

139. Максименко В.Е., Безуглов С.И. Позднесарматские погребения в курганах на реке Быстрой // С А. 1987. № 1.

140. Максименко В.Е., Смирнов К.Ф., Горбенко А.А., Лукьяшко С.И. Богатые раннесарматские комплексы правобережья Дона // Смирнов К.Ф. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии. М., 1984.

141. Маммаев М.М. О семантике сюжета борьбы двух коней на зооморфных пряжках Дагестана VIII-X вв. // Мифология народов Дагестана. Махачкала, 1984.

142. Маммаев М. М. О хронологии Урцекских могильников № 1 и № 2 // Древности Северного Кавказа. Махачкала, 1998.

143. Маммаев М.М. О зороастризме в средневековом Дагестане // Древности Кавказа и Ближнего Востока. Сборник статей, посвященный 70-летию со дня рождения проф. М.Г. Гаджиева. Махачкала, 2005.

144. Марковин В.И. Дагестан и горная Чечня в древности: Каякентско-харачоевская культура. М., 1969.

145. Марковин В.И. Дагестан и Юго-Восточная Чечня в скифо-сармат-ское время // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989.

146. Марковин В.И. Зандакский могильник эпохи раннего железа на реке Ярык-су (Северо-Востчоный Кавказ). М., 2002.

147. Матюшин Г.Н. Археологический словарь. М., 1996.

148. Миллер В.Ф. О некоторых древних погребальных обычаях на Кавказе // Этнографическое обозрение. 1911. № 1-2.

149. Мунчаев P.M. К истории археологического изучения Дагестана // МАД. Т. I. Махачкала, 1959.

150. Мунчаев P.M., Мерперт Н.Я. Раннеземледельческие поселения Северной Месопотамии. М., 1981.

151. Мунчаев P.M., Смирнов К.Ф. Археологические памятники близ с. Карабудахкент //МИА. № 68. 1958.

152. Нарышкин Н.А. Сообщения // Записки общества любителей Кавказской археологии. Тифлис, 1875.

153. Отчет Археологической комиссии за 1900 г. СПб., 1902.

154. Петренко В.А. Погребальный обряд населения Юго-Восточной Чечни в III в. до н.э. IV в н.э. как этнический показатель // Археология и вопросы этнической истории Северного Кавказа. Грозный, 1979.

155. Пикуль М.И. Отчет о работе Северного отряда ДАЭ в 1953 г. // РФ ИИАЭ. Ф.З.Оп.З. Д. 4.

156. Пикуль М.И. Археологические памятники 1-го тысячелетия северозападной части нагорного Дагестана. Махачкала, 1956 // РФ ИИАЭ. Ф. 32. On. 1. Д. 12.

157. Пикуль М.И. Археологические разведки в Северном Дагестане. Махачкала, 1957 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 167.

158. Пикуль М.И. Раскопки на Сулаке в 1955 г. // МАД. Т. I. Махачкала, 1959.

159. Пикуль М.И. Итоги археологических разведок в Южном Дагестане в 1959 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 100.

160. Пикуль М.И. Хабадинский могильник // МАД Т. II. Махачкала, 1961.

161. Пикуль М.И. Раскопки в Южном Дагестане в 1961 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 32. Оп. 3. Д. 145.

162. Пикуль М.И. Раскопки в Южном Дагестане в 1961 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 32. Оп. 3. Д. 146.

163. Пикуль М.И. Раскопки в Южном Дагестане в 1962 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 32. On. 1. Д. 24.

164. Пикуль М.И. Эпоха раннего железа в Дагестане. Махачкала, 1967.

165. Погребова М.Н. Ирганайский склеп эпохи бронзы // МАД. Т. II. Махачкала, 1961.

166. Прохорова Т.А. Некоторые аспекты идеологии сармато-алан (по материалам кургана 10 Кобяковского могильника) // ВДИ. № 4. М., 1994.

167. Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153). Публикация О.Г. Большакова и A.JI. Монгайта. М., 1971.

168. Пьянков А.В. Средневековый могильник Черноклен из Краснодарского края // XV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. Махачкала, 1988.

169. Пятых Г.Г., Салихов Б.М., Шишлина Н.И. Отчет о работах Дагестанской экспедиции. Махачкала, 1986 // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 627.

170. Раев Б.А. Аланы в евразийских степях: восток запад // Скифия и Боспор. Археологические материалы к конференции памяти М.И. Ростовцева. Новочеркасск, 1989.

171. Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана. Махачкала, 1969.

172. Раскопки а Хасавюрте // Красный Дагестан. № 165. 1929.

173. Рикман Э.А. Поздние сарматы Днестровско-Дунайского междуречья. М., 1964.

174. Русов А.А. Отчет о летних и осенних работах (1880 г.) в южном Дагестане // Тр. Подготовительных комитетов V Археологического съезда. М., 1882.

175. Саликов Е.А. Отчленение конечностей в погребальном обряде племен предкавказской культуры // XV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. Махачкала, 1988.

176. Салихов Б.М. Калкнинский могильник // Древние культуры СевероВосточного Кавказа. Махачкала, 1985.

177. Салихов Б.М. Отчет отряда Дагестанской экспедиции ИА АН СССР о раскопках Зеленоморского кургана в 1986 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 679.

178. Салихов Б.М. Новые материалы о ремесленном производстве Южного Дагестана (по данным Хивского могильника IV-V вв.) // Промыслы и ремесла древнего и средневекового Дагестана. Махачкала, 1988.

179. Салихов Б.М. Новый памятник культуры Дагестана албано-сарматского времени // ТД НСПИЭИ ИИЯЛ в 1986-1987 гг. Махачкала, 1988.

180. Салихов Б.М. Отчет приморского археологического отряда Института ИЯЛ Дагфилиала АН СССР о раскопках Зеленоморского кургана в 1988 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 680.

181. Салихов Б.М. Исследование Зеленоморского кургана-кладбища // ТД НСПИЭИ ИИЯЛ в 1988-89 гг. Махачкала, 1990.

182. Салихов Б.М. Археологические памятники Кайтага албано-сарматского и раннесредневекового времени // ТД НСПИЭИ Институтов ИАЭ и ЯЛИв 1992-1993 гг.Махачкала, 1994.

183. Салихов Б.М. Керамические канфары из Зеленоморского кургана-кладбища // XIX Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. ТД. М., 1996.

184. Салихов Б.М. К вопросу о культе собаки в Дагестане // Материалы конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Т.М. Минаевой. Ставрополь. 1997.

185. Симоненко А.В. О периодизации сарматской культуры // Скифия и Боспор. Археологические материалы к конференции памяти М.И. Ростовцева. Новочеркасск, 1989.

186. Синицын И.В., Эрдниев У.Э. Древности Восточного Маныча. Элиста, 1985.

187. Скаков А.Ю. Об одной из групп кобано-колхидских орнаментированных топоров //Историко-археологический альманах. Армавир, 1998.

188. Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия: проблемы истории и культуры // Проблемы сарматской археологии и истории. ТД. Азов, 1988.

189. Скрипкин А.С. Азиатская Сарматия. Саратов, 1990.

190. Смирнов К.Ф. Отчет о результатах Дагестано-Кубанской экспедиции ИИМК и ГИМ в 1948 г. // Архив ИА РАН. Р-1. Д. 255.

191. Смирнов К.Ф. Отчет об археологических исследованиях сарматской северокавказской экспедиции. 1949 г. // Архив ИА РАН. Р-1. Д. 329.

192. Смирнов К.Ф. Сарматские племена северного Прикаспия // КСИ-ИМК. Вып. XXXIV. 1950.

193. Смирнов К.Ф. Археологические исследования в районе дагестанского селения Тарки // МИА. № 23. 1951.

194. Смирнов К.Ф. О некоторых итогах исследования могильников меот-ской и сарматской культуры Прикубанье и Дагестана // КСИИМК. Вып. XXXVII. 1951.

195. Смирнов К.Ф. Археологические исследования в Дагестане в 19481950 годах // КСИИМК. Вып. XLV. 1952.

196. Смирнов К.Ф. Основные пути развития место-сарматской культуры Прикубанья // КСИИМК. Вып. XLVI. 1952.

197. Смирнов К.Ф. Вопросы изучения сарматских племен, их культуры в советской археологии // Вопросы скифо-сарматской археологии. М., 1954.

198. Смирнов К.Ф. Грунтовые могильники албано-сарматского времени у сел. Карабудахкент // МАД. Т. II. Махачкала, 1961.

199. Смирнов К.Ф. Савроматы. Ранняя история и культура сарматов. М., 1964.

200. Смирнов К.Ф. Сарматские катакомбные погребения южного При-уралья-Поволжья и их отношение к катакомбам Северного Кавказа // СА. 1972. № 1.

201. Смирнов К.Ф. Сарматы и утверждение их политического господства в Скифии. М., 1984.

202. Смирнов Ю.А. О редкой форме погребального обряда в предкавказ-ской культуре // СА. 1987. № 2.

203. Смирнов Ю.А. Лабиринт: Морфология преднамеренного погребения. Исследования. Тексты. Словарь. М., 1997.

204. Толстая С.М. Зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах // Славянский и балканский фольклор. Верования. Текст. Ритуал. М., 1994.

205. Трапш М.М. Труды. Т. II. Древний Сухуми. Сухуми, 1969.

206. Уваров А.С. Курганы с расчленением близ Дербента // Труды V-ro Археологического съезда в Тифлисе. М., 1887.

207. Федоров Г.С. Случайные археологические находки из Карабудах-кента // МАД. Т. III. Махачкала, 1973.

208. Хазанов A.M. Очерки военного дела сарматов. М., 1971.

209. Халилов Д.А. Раскопки на городище Хыныслы памятнике древней Кавказской Албании. // С А. 1962. № 1.

210. Халилов Д.А. Материальная культура Кавказской Албании. Баку,1985.

211. Цилоссани Н.О. Дневник раскопок, веденных в Южном Дагестане в 1880 г. // Тр. Предварительных комитетов V археологического съезда. М., 1882.

212. Чурсин Г.Ф. Авары//РФ ИИАЭ. Ф. 5. On. 1. Д. 65.

213. Шихсаидов А.Р. Книга ат-Табари «История посланников и царей» о народах Северного Кавказа // Памятники истории и литературы Востока. М.,1986.

214. Штейн О. О пещерах и могилах в Дагестане // Тр. Предварительных комитетов V Археологического съезда. М., 1882.

215. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 21.

216. Zakharov A.A. Contributions to Caucasian Archaeology: A Large Barrow in Daghestan // ESA. Helsinki, 1930.

217. Zakharov A.A., Sergejev V.V. Schadel aus Steinkistengarbern im Kurgan von Temir-Chan-Sura // ESA. Helsinki, 1930.201