автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Покаяние в православной традиции русских крестьян XVIII-XIX вв.. (по материалам Европейского Севера России)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Покаяние в православной традиции русских крестьян XVIII-XIX вв.. (по материалам Европейского Севера России)"

"министерство общего и профессионального образования российской

федерации

вологодский государственный педагогический университет

На правах рукописи

Алексеева Надежда Викторовна

Покаяние в православной традиции русских крестьян ХУШ-Х1Х вв.. (по материалам Европейского Севера России)

Специальность - 07.00.02 - отечественная история 07.00.07 - этнография, этиология и антропология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Вологда - 1998

Работа выполнена на кафедре отечественной истории Вологодского государственного педагогического университета.

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор А. В. Камкин

Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Р. П. Рощевская кандидат исторических наук С. В. Кузнецов

Ведущая организация: Петрозаводский государственный университет

Защита диссертации состоится апреля 1998 г. в часов на заседании Диссертационного совета К 113.47.02 по присуждению ученой степени кандидата исторических наук при Вологодском государственном педуниверситете по адресу: 160600, г. Вологда, проспект Победы, д. 37. Ои/р. &

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Вологодского государственного педагогического университета.

Автореферат разослан Л' марта 1998 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

С. Г. Карпов

Актуальность темы исследования. Постановка темы вызвана очевидной необходимостью дальнейшего изучения духовно-нравственных аспектов истории русского народа. Особый интерес историков и этнологов к изучению данных вопросов подвел нас и к исследованию покаянной практики в народной среде как одного из важнейших компонентов духовной культуры этноса. Выявление многообразия ее форм позволит увидеть в ином аспекте уже известные стороны народной культуры, а также поставить новые проблемы в исследовании этнического самосознания русского народа, истории его повседневности.

Значимость темы определяется и той ролью, которая отводится покаянию как религией, так и религиозной традицией русских. Именно в покаянии православное сознание видит путь к спасению, смысл земной жизни христианина. Изучение покаянной практики дает возможность приблизиться к пониманию структурообразующих основ православной традиции в целом.

В центре диссертации находится вопрос о явном противоречии между признаваемой в православной вере великой спасительной силой покаяния и существующей в научной литературе весьма скептической оценкой реальной покаянной практики у русских, основанной, как правило, на анализе посещений таинства церковной исповеди и не учитывающей всего многообразия ее форм.

Предметом исследования является покаянная практика русских крестьян Европейского Севера России в Х\Ш1-Х1Х веках.

Крестьянство исследуется в качестве этносоциальной общности, которая веками хранила и определяла парадигму духовных ценностей и религиозного поведения этноса. Покаяние в работе рассматривается как объект исторического и этнографического исследования, а не теологического.

Территория. Под Европейским Севером России понимаются территории современных Архангельской, Мурманской и Вологодской областей, республик Карелии и Коми. При этом имеются ввиду районы, заселенные преимущественно русским православным населением. С точки зрения этнографии - это пространство, на котором был распространен комплекс севернорусской традиционной бытовой и духовной культуры. С точки зрения истории - это сфера преимущественно государственного, а не частновладельческого феодализма, обеспечивающего относительную свободу, в то числе и в вопросах самоорганизации духовной жизни.'

Хронологические рамки. Работа охватывает период с начала XVIII до конца XIX веков. Данный период является самостоятельным этапом в развитии покаянной практики в России. К началу XVIII века в среде православного крестьянства в полной мере оформилась дисциплина

1 Русские . М., 1997. С.107-Ш. История северного крестьянства. Т. 1. Архангельск, '984.

покаяния в церковной и мирской жизни, сложились основные формы покаянной практики.

Верхняя же дата исследования определена начавшимися после реформ 1860-х годов необратимыми изменениями в русском обществе. Северная деревня значительно позднее стала проявлять признаки вступления в эпоху модернизации, что лишь в начале XX века стало приводить к изменению в покаянной практике крестьян. Период уникален с точки зрения реорганизации институтов Русской Православной Церкви, в ходе которой государство предприняло попытки поставить под контроль отправление верующими таинств исповеди и причастия.

Целью диссертационного исследования является изучение круга важнейших проявлений покаянной практики у православных крестьян Русского Севера в ХУШ-ХГХ веках, как одном из важнейших прявлений народного благочестия русских.

Конкретные исследовательские задачи диссертации заключаются в следующем:

1) выявить духовные основы покаяния через рассмотрение канонических и догматических представлений о грехе, а также историческую эволюцию православной практики покаяния;

2) определить совокупность обстоятельств, при которых происходило обращение крестьян к покаянию;

3) выделить виды покаяния, уяснить этническую специфику этой вселенской традиции в конкретных исторических условиях севернорусской культурной зоны ХУШ-Х1Х веков;

4) выяснить роль православного храма, приходской общины, семьи, благочестивых прихожан, усилий церковной и государственной власти в хранении и передаче из поколения в поколение покаянной практики;

5) исследовать механизм влияния государства на покаянную практику.

Методология исследования. Автор исходит из того, что при исповедании любой веры исторически складываются разнообразные проявления этой веры в повседневной действительности и быту. Ученый может искусственно выделить их как предмет своего конкретного исследования, не забывая, что это только часть общего комплекса веры в духовной жизни народа2.

Для восстановления наиболее целостной картины покаянной практики полезной представляется опора на системный метод историко-этнографических исследований. В связи с этим есть смысл напомнить об известном единстве народной духовной культуры и православия. Вера органически соединялась со всеми проявлениями материальной и духовной культуры, всей системой жизнеобеспечения этноса - с календарными праздниками и трудовыми ритмами, годичными и жизненными циклами. Вот почему покаянные мотивы и виды покаяния

2 Громыко М. М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах, особенностях современного этапа исследований. // Э0.1995. №5. С.79.

можно и нужно выявлять во всем многообразии жизнедеятельности крестьянина.

Реконструкция дисциплины покаяния в народной среде обязывает использовать и некоторые возможности функционального метода. Он обязывал выявить прежде всего наиболее яркие, жизненно важные для православных крестьян проявления этой практики, основой для которых служило церковное таинство покаяния. Такой подход продиктовала и нынешняя степень изученности крестьянской духовной культуры (во-первых) и состояние источников (во-вторых).

Исследование данной темы сделало неизбежным сочетание историко-этнографического и церковно-канонических аспектов. Однако степень проникновения в догматы веры интересует автора постольку, поскольку раскрывает источники огромного количества покаянных форм, закрепившихся в народной среде и веками в ней существовавших.

Практика покаяния может рассматриваться как проявление "идеологического" (семиотически маркированного) поведения. А, следовательно, при ее изучении был использован имеющийся в этнографии опыт обращения к знаковой характеристике покаянного поведения, требовавшего от православного крестьянина специального обучения и наставления.

Важно особо отметить, что в центре исследования находится реконструкция нормы поведения. Исследование же отклонений от нее предпринималось для того, чтобы более рельефно выделить, в чем именно выражалась норма с точки зрения данной группы людей.

Историография. Избранная тема в истории и этнографии монографически не изучалась. Обращение к ней происходило в русле смежных проблем исторического, этнографического и церковного характера.

Еще в XVIII веке знания о быте и духовной культуре северной деревни накапливались в анкетах Вольного Экономического общества и в записках ученых-путешественников. Среди последних укажем на записки академика И. И. Лепехина, руководившего академической экспедицией в 1768-1772 гг. по России, в том числе и по Архангельскому краю, и его ученика Н. Я. Озерецковского3. Кроме детально выписанных путей и средств сообщения, внешнего облика деревень и погостов в неразрывном единении с окружающим ландшафтом, показаны некоторые из сложившихся к XVIII веку православных народных традиций, в частности - паломничества на Валаам.

В 80-90-х годах XVIII в. было опубликовано несколько топографических описаний, а вслед за этим, позднее - ряд материалов по истории отдельных зон Севера. Так, Вологодский и Ярославский генерал-

3 Озерецковский Н. Я. Путешествие академика Н. Озерецковского по озерам

Ладожскому и Онежскому и вокруг Ильменя. СПб., 1792.(переиздано в Петрозаводске в 1989 году).

губернатор А. П. Мельгунов опубликовал "Современное описание Вологодского наместничества", с которого зародилась так называемая "губернаторская историография" (систематические справочники, описания, календари, памятные книжки и пр.), давшая исследователям немало ценных сведений о территориально-административном и церковном делении, властных структурах, церковных праздниках, местных святынях и др4.

Новый период в изучении духовной культуры русского народа начинается с 30-х годов XIX столетия, когда формула "самодержавие, православие, народность" во многом определила ее восприятие. Исследования концентрируются на выявлении традиционного в образе жизни этноса, обнаруживается повышенный интерес к народному быту, обычаям, поверьям, его духовной жизни. Одним из проявлений этой тенденции явилось составление в 1847 году Русским Географическим обществом программы ("циркуляра") - наставления для сбора подобных материалов. С 1853 года началась публикация лучших из присланных описаний в виде серии "Этнографических сборников", которых вышло 6 выпусков за 1853-1864 гг. Разнообразные этнографические материалы печатались также в других изданиях Общества: в "Записках ИРГО по отделению этнографии", "Вестнике ИРГО", "Известиях ИРГО" и др.

Из широкого списка исследователей, занимавшихся вопросами народности в тот период, назовем И. М. Снегирева (лубочные картинки), А. Терещенко (народный быт), И. Г. Прыжова (нищие, юродивые, пророки)5.

В последующие годы научные интересы сместились в сторону обычного права и сельской общины. О религиозности и народных верованиях писали мало, сохраняя верность языческой тематике.

В данных условиях особняком стоит историк С. И. Смирнов, который в конце XIX - начале XX веков занимался исследованием проблемы исполнения исповеди и покаяния с древнейших времен6. Исследования Смирнова С. И. до сих пор не потеряли свою актуальность и имеют для настоящего исследования особое значение.

' Мельгуноз А. П. Современное описание Вологодского наместничества. // Санкт-Петербургские ведомости. 1790. Июль.

* Снегирев И. М. Русская народная галерея или лубочные картинки. // Отечественные записки. 1822; Он же. О простонародных изображениях. // Труды общества любителей российской словестности. Кн. IV. 1824; Он же. Лубочные картинки русского народа в Московском мире. М., 1861; Терещенко А. Быт русского народа. СПб., 1848. Ч. 1-4; Прыжов И. Г. История кабаков в России. М., 1992; Он же. 26 московских пророков, юродивых, дур и дураков и другие труды по русской истории и этнографии. СПб., 1996.

6 Смирнов С. И. Исповедь и покаяние в древних монастырях Востока. // Богословский Вестник. 1905; Он же. Древнее духовничество и его происхождение. // Богословский Вестник. 1906; Он же. Древнерусский духовник. М.,1913.

Заметно оживилась в этот период деятельность местных собирателей. Вышел ряд работ П. В. Шейна, С. В. Максимова, Н. Н. Виноградова7. Вологодские историки - краеведы конца XIX - начала XX веков Н. И. и И. Н. Суворовы, братья П. А. и С. А. Дилакторские, С. А. Непеин, А. А. Шустиков8 внесли огромный вклад в изучение истории и этнографии края. Их перу принадлежат описания монастырей и церквей Вологодской епархии, исследования по истории Вологодского края, размышления по поводу реставрации церковных древностей, подготовлено к печати множество документов, проведено научное исследование народной религиозности.

В советское время объектом первоочередного внимания историков и этнографов становятся вопросы так называемого "народного православия". Большое внимание уделяли православию в народной жизни в 20-40-х годах этнографы Н. М. Маторин и Н. В. Румянцев9. Наиболее крупные достижения в изучении народной религиозности в 50-80-е годы были связаны с именами В. И. Чичерова, С. А. Токарева, В. К. Соколовой, Б. А. Успенского10. Различные стороны духовной жизни русских в Х1У-ХУ1 веках исследованы А. И. Клибановым

Однако об исповеди и причастии историография тех лет вспоминала лишь в связи с отказом от них старообрядцев. Многообразие форм

1 Шейн П. В. Сказки, анегдоты, легенды, предания, воспоминания, пословицы, загадки,

приветствия, пожелания, божба, проклятия, ругань, заговоры, духовные стихи и пр.

СПб., 1893; Он же. Описания жилища, одежды, пищи, занятий, препровождение

времени, игры, верования, обычное право, чародейство, колдовство, зн ахарство,

лечение болезней, средства от напастей, поверья, суеверия, приметы и т.д. СПб., 1902;

Он же. Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т.п. Материалы, собранные и приведенные в порядок П. В. Шейном. СПб., 1900; Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1903; Виноградов Н. Н. Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. // Живая старина. 1907,1-IV; 1908,I-IV; 1909, IV; Отдельно: СПб.,1907-1908.

' Шустиков А. А Троичина Кадниковского уезда.(Бытовой очерк). // Живая старина.

1892. Вып.П. С.71-91; Вып.Ш. С.103-138; Шустиков А. А. Тавреяьга Вельского уезда. // Живая старина. 1895. Вып.Н. С.171-181; Вып.Ш-IV. С. 359-375. Вавилова М. А. Из архивного наследия А. А. Шустикова. Н Вожсга. Краеведческий альманах. Вологда. 1995.

9 Маторин Н. М. Религия и борьба с нею в Северном крае. Л., 1929; Он же. Религия у

народов Волжско-Камского края прежде и теперь. Язычество-Ислам-Православие-

Сектанство. М., 1929; Он же. Женское божество в православном культе. Очерк по сравнительной мифологии. М, 1931; Он же. Программа для изучения бытового православия (восточноевропейский религиозный синкретизм). JI., 1930; Румянцев Н. В. Православные праздники, их происхождение и классовая сущность. М., 1936. ,0 Чнчеров В. И. Зимний период русского земледельческого календаря XV-XIX веков. М., 1957; Токарев С. А. Религиозные верования восточно-славянских народов XIX-начала XX века. M.-JL, 1957; Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белоруссов XIX- начала XX века. М., 1979; Успенский Б. А. Филологические изыскания в области славянских древностей. (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М., 1989. '' Клибанов А. И. Духовная культура Средневековой Руси. М., 1994.

покаяния не исследовалось. В данной ситуации особое значение имели работы историков русского зарубежья, занимавшихся общим изучением русской святости - Г. П. Федотова и И. М. Концевича12.

К 1980 году при явном успехе в изучении народной культуры, в том числе и духовных традиций, все нагляднее становилось невнимание к изучению проблем, связанных с православием.

Целенаправленный характер исследование православия в народной культуре русских приобрело после разработки и опубликования программы сбора полевого материала по теме "Православие и русская народная культура"13. Но еще и до публикации программы, и после ее огромное количество статейного материала уже можно было найти в журналах "Родина", "Живая старина", "Этнографическое обозрение", "Вестник Московского университета" и др., а также в сборниках "Русский Север" (Вып.1-5. Л.-СП6., 1981-1995), "Русские народные традиции и современность" (Кн. 1-6. М., 1993-1996), "Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени" и др.

Современные исследователи видят свои задачи в более объективном освещении религиозной менталыюсти русского народа, в переосмыслении накопленного материала, выявлении новой источниковой базы и введении ее в научный оборот. Разрабатывается концепция историко-этнографического исследования религиозности14.

В настоящее время имеется цикл работ по смежным проблемам, наиболее близким для исследования покаянной практики русских - это работы по изучению почитания на Руси отдельных святых, многих чудотворных образов Богородицы (Т. С. Макашина, М. В. Мальцев, Т. В. Петрова); обетной практики (И. А. Кремлева); народного устного и художественного творчества (Т. А. Воронина); свадебной, родильно-крестильной и похоронно-поминальной обрядности (Л. А. Тульцева, Т. А. Листова, И. А. Кремлева); социально-нравственных аспектов земледельческих обрядов (А. Топорков, Л. А. Тульцева, С. В. Кузнецов); народной медицины (С. И. Дмитриева); поста (Т. А. Воронина)15.

12 Концевич И. М. Стяжание Духа Святого В Путях Древней Руси. М., 1993; Федотов Г. П. Сокровище русской духовности. Нью-Йорк, 1948; Он же. Святые Древней Руси. М., 1990.

" Громыко М. М., Кузнецов С. В., Буганов А. В. Программа этнографического исследования. // ЭО. 1993. №6.

" Громыко М. М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований. // ЭО. 1995. №5; Она же. Православие в жизни русского крестьянина. Н Живая старина. 1994. №3; Она же. Православие у русских: проблемы этнологического исследования. // Православие и русская народная культура. Кн.6. М., 1996.

15 Макашина Т. С. Святые Косма и Дамиан в русском фольклоре. // Живая старина.1994. № 3; Мальцев М. В.Почитание Святого Архангела Михаила в русской православной традиции (Опыт исторкко-зтнографического исследования). Дис...к.и.н. М., 1994; Петрова Т. В. О почитании Святого Апостола Андрея в России. // Живая старина. 1994. № 3. Кремлева И. А. Обеты в народной жизни. // Живая старина. 1994. № 3; Она же.

Т. А. Бернштам и Т. Б. Щепанская на сраницах сборника "Русский Север" рассмотрели проблему локальных групп через призму роли духовных факторов в этно- и социокультурных процессах. Т. Б. Щепанская представила так называемую "кризисную сеть" - систему, по каналам которой циркулировала информация связанная с разного рода нарушениями, кризисами, несчастьями16. Н. М. Теребихин средствами семиотики представил религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры17.

Исследования православных приходов на Русском Севере с точки зрения их территории, организации и жизнедеятельности представлено в историко-этнографических работах А. В. Камкина18.

Диссертационные исследования Г. Н. Мелеховой и М. Ю. Нечаевой представили основные формы православной жизни с присущими им региональными (на примере Северо-Западного и Урало-Сибирского регионов) особенностями, а также подняли вопросы посещаемости таинств исповеди и причастия и ввода правительством системы контроля за их исполнением19.

Таким образом, за последние годы в этнографической и исторической литературе сложилось устойчивое направление, вмещающее в себя разностороннее исследование религиозного сознания русских. Это делает возможным и обращение к теме народного покаяния, которое в своей основе содержит таинство церковной исповеди.

Храм - за один день. // Родина. 1994. №11; Воронина Т. А. Русский религиозный лубок. И Живая старина. 1994. № 3; Она же. Проблемы этнографического изучения русского православного поста. Н ЭО. 1997. № 4; Тульцева Л. А. Традиционные верования, праздники и обряды русских крестьян. М., 1990; Она же. Социально-нравственные апекты земледельческой обрядности. // Русские народные традиции и современность. М., 1995; Листова Т. А. Ребенок в русской семье. Рождение и крещение. Вторая половина ХГХ-ХХ вв.. // Обычаи и обряды, связанные с рождением ребенка. М, 1995; Она же. Заметки о русской свадьбе. // Русские народные традиции и современность. М., 1995; Она же. Крестины. // Родина. 1994. № 10; Она лее. Благословение и брак. // Родина. 1994. № 4; Топорков А. Земля. // Родина. 1993. № 11; Кузнецов С. В. Религиозно-нравственные основания русского земледельческого характера. // Православие и русская народная культура. М., 1994. Вып. 1; Дмитриева С. И. Народная медицина и врачебная практика (мировозренческий аспект). // Русские народные традиции и современность. М., 1995.

16 Русский Север. Л., 1995.

"Теребихин Н. М, Сакральная география Русского Севера. (Религиозно-мифологическое пространство севернорусской культуры). Архангельск, 1993.

18 Камкин А. В. Православная церковь на Севере России. Очерки истории до 1917 г. Вологда, 1992; Он же. Традиционные крестьянские сообщества Европейского Севера России в XVIII веке. Дис... д.и.н. М., 1993.

19 Мелехова Г. Н, Православная традиция в Каргополье в XIX - первой трети XX в. Дис...к.и.н. М., 1997; Нечаева М. Ю. Монастыри в системе регуляции общественной и хозяйственной жизни Урало-Сибирского региона (1721-1764 гг..). Дис...к.и.н. Екатеринбург, 1994.

Источники. Особое место в исследовании темы занимало обращение к текстам Священного Писания, содержащего основы христианского (православного) учения о спасении, сердцевиной которого является покаяние. Не меньшее значение имело и священное предание, составляющее вторую группу источников и являющееся в Православии другим видом сохранения Божественного откровения и православного богослужения. Автор обращался, главным образом, к Номоканону, к решениям вселенских поместных соборов, Типикону, псалтири, часослову, требнику и др. Исследована также святоотеческая литература (третья группа источников) с толкованиями христианских таинств: книги аввы Дорофея, Иоанна Златоуста, Иоанна Лествичника, Феофана Затворника, святителя Игнатия Брянчанинова, Иоанна Кронштадского, в которых подробно разбираются вопросы нравственного богословия, непосредственно имеющие отношение к нашей теме. Особый интерес представляют наставления и поучения святых отцов своим духовным детям, где предлагаются советы по преодолению соблазнов и помощь в практике покаяния20. Для исследования покаяния весьма существенным оказались произведения житийной литературы.21. Изучены отдельные местные летописи, которые вошли в четвертую группу. Они содержат сведения о местночтимых святынях, построении церквей и часовен, учреждении ежегодных крестных ходов по обету и других проявлениях покаяния вне таинства22, а также "Домострой"^который, по мнению автора, является самостоятельным источником в изучении развития покаянной практики.

Вышеперечисленные источники дали возможность выявить догматические и канонические основы покаяния, а также представить историческую эволюцию практики покаяния с древнейших времен, выделение видов покаяния и их дифференциацию.

аСв. Иоанн Златоуст. СПб., 1899. Т. 2. Кн. 1.; Он же. Беседы избранные святаго отца нашего Иоанна Златоустаго, архиепископа Константинопольского. М., 1819. Ч. 1-2; Авва Дорофей. Поучения, послания, вопросы, ответы. М., 1991; Иоанн Лествичник. Лествица. Сергиев Посад, 1908; Игнатий Брянчанинов. Слово о смерти. М., 1991; Он же. Аскетические опыты. М,, 1991; Взыщите господа. Из писем Феофана Затворника. Троице-Сергиева лавра, 1990; Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе. М., 1991;Он же. Христианская философия. М., 1992.

21 Пролог (сентябрь-ноябрь). М., 1886; Пролог в поучениях (сост. Прот. В.Гурьев). В 2 ч. М., 1992. (Репр. воспроизв. изд. 1912); Славяно-Русский Пролог. 4.2. СПб., 1896; Троицкий патерик (под ред. Архимандрита Никона (Рождественского)). Сергиев Посад, 1896; Московский Патерик. М., 1912; Соловецкий Патерик. М., 1991. (по оригиналу с 3-го издания. М., 1906); Киево-Печерский патерик по древним рукописям в переложении на современный русский язык Марки Викторовой. Киев, 1870; Полный Валаамский Патерик. // Русский Паломник. 1991. № 4; Жизнеописание отечественных подвижников благочестия 18 и 19 веков. Оптина пустынь. 1994-1997.

21 Полное собрание летописей. Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVI1I вв.. Т. 37. Л., 1982.

23 Домострой. // Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI в. М., 1985; Домострой. М., 1990.

Шестую группу источников составили опубликованные законодательные и нормативно-распорядительные документы светской и церковной власти ХУШ-Х1Х вв., вошедшие в "Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания", "Полное собрание законов Российской империи", "Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода", а также публиковавшиеся в местных "Епархиальных ведомостях".

В седьмую группу источников вошли архивные материалы, находящиеся в Государственном архиве Вологодской области, Государственном архиве Архангельской области, в архиве Русского этнографического музея и архиве музейного объединения г. Череповца. В диссертации использованы документы 32 фондов вышеперечисленных архивов.

Выявленные источники могут быть сгруппированы следующим образом: 1) нормативно-распорядительная документация епархиального уровня, дающая возможность проследить изменение регламентирующих действий государства и Церкви в отношении изучаемого нами предмета, а также проанализировать реакцию государства и церковных органов на отношение крестьянства к предпринятым мерам; 2) приходская делопроизводственно-учетная документация, представленная комплексом исповедных, алтарных и метрических книг, делами о наложении епитимий за находящиеся в ведении Церкви проступки и преступления, за неявку к исповеди и причастию, а также делами о погребении мертвых тел. Комплексное изучение этих документов дает возможность представить практику таинств исповеди и причастия, меры контроля за их выполнением и меры воздействия на "небытейщиков" со стороны государства и Церкви, а также то влияние, которое производило само таинство на духовную культуру верующих и их отношение к его исполнению; 3) церковные летописи, миссионерские дневники и исторические справки о церквях, наиболее распространенных иконах и святых подвижниках. В этих документах содержится подробное описание различных событий из жизни прихода и отдельных прихожан, миссионерская деятельность местных священников с их комментариями, данные о религиозных знаниях крестьян. История храмоименований и почитания икон, специфика обращений к местным чудотворным святыням раскрывают историю края и процесс формирования покаянной практики на данной территории; 4) духовные завещания; 5) ответы с мест на анкеты Этнографического бюро кн. В. Н. Тенишева, содержащие комплексное описание религиозной жизни русской деревни, включающей крестные ходы, молебны, поведение в повседневной жизни и в экстремальных ситуациях, представления о грехе и наказании, отношение к труду и к земле, почитание святых мест и икон, отношение к церкви и причту, обычаи и поверья, сопровождающие посещение церковной исповеди, роды, крестины, свадьбы, похороны и многое другое.

Отдельная группа источников включает церковную периодику XIX века. Наиболее интересными для нас представляются "Вологодские

епархиальные ведомости". Это издание содержит этнографические и историко-статистические исследования, сведения об истории церквей и монастырей Вологодской епархии, о появлении тех или иных обетных праздников, о почитании местных святынь, информацию корреспондентов, отчеты, списки монастырей, местных святых, сведения о случаях чудесного исцеления у могил святых и особо почитаемых икон, примеры благочестивой жизни жителей губернии, проведении крестных ходов по тому или иному случаю.

Вышеперечисленные источники, на наш взгляд, дают возможность решить поставленные в исследовании задачи.

Научная новизна исследования. Впервые сделана попытка комплексно исследовать и обобщить опыт разностороннего проявления в русской православной традиции практики покаяния в ХУШ-Х1Х веках. Рассмотрен механизм влияния на религиозное сознание и поведение людей государственного контроля за таинствами исповеди и причастия.

Введены в научный оборот новые документы, характеризующие мотивы обращения к таинству исповеди и бытования его форм.

Апробация результатов работы проводилась в докладах на научных конференциях: "Религия и Церковь в культурно-историческом развитии Русского Севера (К 450-летию Трифона, Вятского Чудотворца)" (Киров, октябрь 1996), "Череповец. История и культура" (Череповец, апрель 1997), "Научные чтения памяти П. А. Колесникова" (Вологда, октябрь 1997). Диссертация обсуждена на кафедре Отечественной истории Вологодского Государственного педагогического университета (декабрь 1997).

Практическая значимость работы. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для дальнейшего исследования духовной жизни русского народа, а также в разработке общих и специальных курсов по этнологии, истории России, истории Православной Церкви, конфессиональной этнографии русских, краеведению.

Структура диссертации определена задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

Содержание работы. Во введении обосновывается актуальность темы исследования, его хронологические рамки и территориальные границы, освещается степень изученности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, дается характеристика источников.

В первой главе рассматривается история становления православной покаянной практики.

В первом параграфе рассматривается библейское обоснование покаяния. Первопричиной покаяния является осознание греха как отпадения от Бога. Грех же рождается нарушением нравственного закона, данного Богом. Начало свое грех берет в грехопадении праотцов Адама и Евы. Появившись таким образом, грех распространился по миру во всем многообразии. Путь покаяния стал представляться единственной возможностью очищения от греха и примирения с Богом.

Таким образом, Священное Писание рассматривает грех как ущербность и аномалию, произошедшую в результате отпадения человека от Бога и противостоящую идеальной норме сотворенного Богом быта. Однако преодоленный Сыном Божиим в Его миссии пришествия в мир грех подлежит искоренению из человеческой жизни. С этого момента виновный, падший и грешный человек через таинство покаяния становится изъятым из-под власти греха и достигает состояния духовной свободы, являющейся гарантией его приобщения к идеальной полноте бытия24.

Во втором параграфе дается краткая характеристика становления таинства исповеди в древней восточной Церкви.

Главная часть таинства покаяния - исповедь - была известна христианам уже в апостольские времена. В зависимости от тяжести исповеданных грехов назначались наказания; лишение на определенное время права делать приношения и участвовать в таинстве Евхаристии, запрещение присутствовать на собраниях общины и, за самые тяжкие грехи (убийство, прелюбодеяние), при нераскаянии виновные публично изгонялись из числа верующих.

Кающиеся делились на четыре разряда: "плачущие" не имели права входить в церковь и со слезами просили проходящих помолиться за них; "слушающие" стояли в притворе и подходили под руку благословляющего епископа вместе с готовящимися к крещению и с ними удалялись из храма; "припадающие" стояли в самом храме, но в задней его части, и участвовали вместе с верными в молитвах о кающихся "падши ниц", по их окончании они, преклонив колени, получали благословение епископа и удалялись из храма; "купностоящие" стояли вместе с верными до конца литургии, но не приступали к Св. Дарам на протяжении всего времени, назначенного кающимся для исполнения наложенных на них епитимий.

Публичная исповедь к концу IX века окончательно вытесняется тайной. Порядок причащения Святых Тайн так же изменялся. В древности исповедь была обязательным делом; но совершалась по мере необходимости, а к причастию приступали после каждой литургии, следуя правилу древней Церкви: "Совесть человека - есть руководящее правило для причащения Божественных Тайн". Только после периода вселенских соборов стала распространяться мысль о необходимости исповеди перед принятием Святых Тайн23.

Не последнюю роль в системе покаяния имело наложение и исполнение епитимий - духовного наказания в искупление содеянного греха. Техника епитимий и покаяний была развита именно монастырскими насельниками и подробно изложена в трудах святых отцов. В каждом отдельно взятом случае это была лично выработанная практика подвижничества. Епитимии, и публичные, и тайные, восточное монашество разрабатывает свободно в

24 Платон, архимандрит. Православное нравственное богословие. Свято-Троице Сергиева лавра, 1994. С. 127.

25 Смирнов С. И. Исповедь и покаяние в древних монастырях Востока. // Богословский вестник. Январь. 1905. С. 747-754.

оригинальную систему, однако, не отступая от основных церковных правил. В более позднее время, когда институт тайной исповеди сформировался, епитимия, чаще всего, удаляла получавшего ее от приобщения Святых Тайн.

Третий и четвертый параграфы - "Старчество и духовничество" и "Об особенностях древнерусской исповеди и духовничества" - дают представление о развитии и принесении на Русь института старчества-духовничества, как основного носителя покаянной практики среди верующих, а также тех особенностях, которые были приобретены этим институтом на Русской земле.

Епитимиям подвергали согрешивших иноков игумены монастырей и простые старцы, не имевшие никакого административно-начальственного положения. Эти епитимии признавались неразрушимыми никакой иной властью, кроме наложившей ее. Старческая епитимия имела полную каноническую силу: она была проявлением апостольского права вязать и решать; личные подвиги связанного, даже мученичество за Христа, не освобождали от ее уз.

Церковная духовническах тайная исповедь очень многое переняла из старческой в свой чин. Это объясняется тем, что духовничество из частного, специального монастырского института со временем превратилось в институт общецерковный.

При возникновении христианства на Руси, духовенство, пришедшее сюда из Греции и из Болгарии, принесло с собой почти готовую дисциплину покаяния и институт духовничества в тех своих бытовых чертах, в которых они зародились и сложились на Востоке в период вселенских соборов. У нас эта дисциплина просуществовала почти не тронутой до самого XVIII века.

На Руси, в силу огромного пространства территории, очень скоро перестал существовать отдельный класс духовников и право на

совершение исоведи стал получать каждый белый священник при своем

2Й

поставлении . Принципы духовничества были идентичны древневосточным принципам старчества: отношение к старцу характеризовалось беспрекословным повиновением ему. Духовник же, со своей стороны, принимал всю ответственность за грехи своего духовного сына и брал их на свою душу.

К середине XII века институт тайной исповеди уже вполне сложился на Руси: безусловная обязательность исповеди была принята большинством верующих; практика покаяния довольно подробно разработана; функции духовника получили такой вид, в каком почти и просуществовали на Руси много столетий после; порядок говения, приспособленного к постам, главным образом к Великому, окончательно установился; наконец, Покаянный устав Иоанна Постника является в это время авторитетным руководством в деле исповеди и наложения епитимий.

" Коицевич И. М. Стяжание Духа Святаго на путях Древней Руси. М., 1993. С. 37.

12

Пятый параграф "Синодальный период и практика церковной исповеди" анализирует меры, предпринятые государством в XVIII веке в отношении контроля за исполнением таинств исповеди и причастия, ставшие в известном смысле, новым фактором, воздействие которого на покаянную традицию еще предстоит оценить.

Вторая глава - "Покаяние церковное (исповедь и причастие)" -начинается с параграфа о роли сельского храма в приучении паствы к покаянной дисциплине. Помимо исповеди и причастия, постоянное посещение его давало возможность присутствовать на литургии и других службах, регулярно слушать евангельские и ветхозаветные чтения и проповеди, развивающие покаянные мотивы.

Ожидание страшного суда занимает центральное место в мотивации появления покаянного чувства у верующего человека. В православном храме о Страшном суде напоминали иконы деисусного чина иконостаса, фрески западной стены и, реже, посвященные этой теме иконы.

Оформляющаяся в XVII веке в русских храмах устная проповедь заняла свое прочное место в системе приучения паствы к покаянию - каждая проповедь была направлена на разъяснение мысли о том, что в вне Церкви нет спасения, и предложить путь к нему.

Церковная служба, чтение вслух текстов из евангелия, церковное пение и т.д. - давали возможность прихожанину наглядно представить, что ожидает его душу после смерти и, одновременно, непрерывно призывали к покаянию. Храм являлся центром покаянной практики - сюда приходили за отпущением грехов и отсюда уходили для того, чтобы продолжить это покаяние в миру.

Во втором параграфе речь идет о сложившихся в сельских приходах Севера нормах и обычаях подготовки к исповеди, а также обрядах, сопровождавших исповедь и причастие.

Основная масса крестьян шла на исповедь в Великий пост, в основном, в первую, крестопоклонную и страстную седмицы. Выявлено, что многие в течение поста ходили "на дух" по два и более раза. В остальные посты без особой причины исповедывались и причащались либо престарелые, либо особо благочестивые прихожане. Последним сроком исповеди в календарном году признавалось Рождество Христово - для тех, кто по каким-либо причинам не смог это сделать в другое время завершающегося года.

Церковные требования и крестьянская покаянная практика рассматривали в качестве обязательной исповедь: 1) в Великий пост; 2) перед свадьбой; 3) в опасной болезни и 4) перед смертью.

Перед исповедью существовал период подготовки, который включал в себя: пост, ежедневную покаянную молитву, чтение Св. Писания и духовной литературы, "осознание и сокрушение" о своих грехах, примирение с ближними, милостыню. В некоторых местностях Русского Севера вплоть до начала XX века существовал обряд прощания с землей накануне исповеди.

Непосредственно после таинства исповеди хранили молчание вплоть до причастия, не пили и не ели, а после причастия подавали просфоры "за здравие" и "за упокой", ставили свечи к иконам Спаса, Божьей Матери и "своему" святому. Считалось грехом плеваться, а также браниться, ссориться.

В третьем параграфе исследуются отношения крестьян к исправлению таинства исповеди и меры контроля за этим со стороны государства.

Для контроля за дисциплиной таинства исповеди и причастия в 1718 году были введены исповедные книги. На "небытешциков" государство налагало штрафы. На протяжении XVIII века система штрафных санкций неоднократно дополнялась и ужесточалась. Однако, несмотря на их строгость, были случаи массового непосещения исповеди, как, например, в отдельных уездах Архангельской епархии, где имело место распространение раскола.

С 1718 по 1801 год регулярность "явки на исповедь" каждого православного человека была поставлена под государственный контроль, влекущий за собой ряд штрафных и иных принудительных санкций. Это привело в религиозную жизнь деревни неуместную струю формализма, но, как нам думается, не изменило сложившийся порядок подготовки к церковному покаянию (исповеди). Важно отметить, что государственной регистрации подлежала "явка на исповедь" в Великий пост, что само по себе не охватывало всех случаев церковной исповеди. Можно утверждать, что крестьянство и сельское духовенство по существу не приняли это вмешательство в церковное тайносовершительство, выработав практику укрытия "небытешциков", с трудом подвергающуюся перепроверке. Уже с конца XVIII и в течение всего XIX века церковные иерархи и приходское духовенство делают акцент на мерах духовного воздействия и воспитании в крестьянстве покаянных чувств (проповеди, внебогослужебные собеседования, распространение духовной литературы, а также епитимийная практика). В этих условиях государство и Синод вынуждены были отказаться от мер принудительного воздействия.

В случае, когда священник не допускал исповедующегося до причастия, гназначалась епитимия. О наиболее часто встречающихся в "Делах о наложении епитимий" наказаниях духовного характера речь идет в четвертом параграфе.

Исполнение епитимий в таких случаях заключалось в работе при близ лежащем монастыре, ежедневном посещении всех церковных служб, чтении молитвы мытаря, духовной литературы и поклонах. Иногда "черные" работы при монастырях заменялись исполнением епитимий при местной церкви под наблюдением своего духовника.

При особо тяжелых преступлениях практиковалось публичное покаяние по примеру "плачущих" в древние времена. Вообще по отношению к уголовникам, как со стороны церковных властей, так и со стороны государства, прослеживается постоянная христианская забота о "спасении

их души"27. В ряде указов конца XVIII - начала XIX веков говорилось о необходимости направления в присутственные места ученых священников для увещевания колодников к исповеди28, а в "Правилах для нравственного религиозного назидания преступников, пересылаемых в Сибирь"29 от 1842 г. уже более подробно раскрывались методы, какие должен был использовать священник при работе с преступниками.

Таким образом, государство в ХЛТП-Х1Х в. попыталось поставить под свой контроль практику церковной исповеди. Однако коснулось это только процедуры ежегодной обязательной исповеди, но ни в коей мере не духовной основы, побуждающей прибегать к исповеди. Исповедь продолжала оставаться главным средством очищения души. Лишь внешнюю сторону исполненя таинства покаяния (явку) могли контролировать государственные и церковные власти. В какой-то степени можно говорить о том, что, пытаясь мерами принуждения контролировать духовную жизнь, государство создало условия для поиска новых форм покаяния, вне исповеди, вне стен храма, заставляло искать новые пути, чтобы "духовно потрудиться".

Третья глава - "Покаяние вне таинства" - исследует формы мирской покаянной практики.

В первом параграфе "Покаянная практика в повседневной жизни" предпринимается попытка проследить покаянные формы в обыденной жизни северного крестьянина.

В христианстве грань аскетизма проходит не между материей и духом, а между послушанием и своеволием. Церковью не одобрялось проявление христианского подвига со стороны мирянина, если таковой предпринимался без благословения духовника. И особых подвигов спасения в миру для жизни вечной не требовалось. Гораздо важнее было указание жить по христианским заповедям.

Практика покаяния вне таинства среди русского крестьянства была основана на главной черте христанского аскетизма - покорности воле Божьей, смирении. Этим можно объяснить и нежелание обращаться к знахарю или врачу по поводу некоторых заболеаний, в большинстве своем эпидемических, и неодобрение мести, и т.п.

Церковная каноническая художественная традиция, выходя за "ограду" храма, переосмысливалась простым людом и облекалась в форму лубка. Лубочные картинки духовного содержания имели огромную популярность в народной среде. Особенность лубка - доносить до народа назидательные притчи Ветхого и Нового Заветов в виде наглядных иллюстраций -значительно расширяла его религозно-нравственную функцию. Большой популярностью пользовались картинки с изображением Страшного суда.

" Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Царствование государыни императрицы Екатерины Второй. 1762-1777. СПб., 1910.С.346-350. 21 Там же. С. 218,242-243.

25 ГААО. Ф.359. Оп.З. Д.235. Л.З.

Текст, сопровождающий изображение, пояснял значение Страшного суда и призывал к покаянию.

Огромное место в повседневной покаянной практике уделялось каждодневной молитве, чтению духовной литературы. Школой покаяния можно назвать и время поста. Постов в году было четыре, кроме этого - два дня на каждой неделе и и целый ряд церковных праздников, в которые Церковь предписывала не употреблять скоромную пищу. Всего официально установленных Церковью постных дней в году было 240. Нельзя, конечно, говорить о строгом соблюдении всех постов, особенно к концу XIX в., но все же, это было нормой поведения.

Проявлением обыденной покаянной практики являлись благотворительность, милостыня или подаяние. Нередко жертвователи предпочитали оставаться неизвестными, опасаясь мирской славы. Принято было помогать убогим, раздавать милостыню, посылать подарки в богадельни и приношения в тюрьмы, подавать на строительство местных церквей или часовен. Крестьянское общество было пронизано духом благотворительности "во имя Божье". Скупость не одобрялась, скупому предрекали всяческие беды. Для спасения не имела значение сумма пожертвования или ценность приношения. Смысл состоял в искренней и бескорыстной жертве.

Покаянные мотивы годичного и жизненного круга крестьян рассматриваются во втором и третьем параграфах.

В традиционной народной обрядности некоторых церковных праздников были предусмотрены действия очистительно-покаянного характера, например, умывание на Крещенье водой из "иордани" после Святок, обряды Прощеного воскресенья перед началом Великого поста.

Ритуальное "прощение" совершалось крестьянской общиной и перед началом земледельческих работ. Просили прощения у Земли-кормилицы, чтобы излечиться от болезни. Покаяние могло выражаться в форме молебнов, крестных ходов.

В семейных отношениях покаянные мотивы особенно ярко проступают перед и во время свадьбы, родов, крещения младенца и, особенно, смерти.

Покаянная практика пронизывала все сферы жизни православного прихожанина, часто присутствуя в опосредованных формах, оберегающих от совершения греха. Бог, сельский мир и земля были тем фундаментом, без которого русский крестьянин не мыслил свою жизнь. К ним и было направлено его покаянное чувство.

Иной уровень покаянной практики представлен в четвертом параграфе "Обетная практика". Во исполнение обетов могли быть совершены самые разные действия (не обязательно культового характера), в которых народ усматривал проявления религиозной веры. Основные формы обетов -коллективные и личные, причем взятый отдельным человеком обет нередко имел отношение к большой группе людей.

Разнообразные обеты были важной частью религиозной жизни русского крестьянина. В них отражались представления и о важности

пожертвования, и идеи духовной пользы самоограничения, и общинные традиции, а в основе всего этого лежало великое стремление к покаянию. Поступки, совершаемые по обету, по форме не были какими-либо особыми религиозными действиями. Но по существу все, что связано с обетами, выделялось среди повседневных проявлений веры, так как совершалось в дополнение к обычным религиозным обязанностям человека, означало добровольно возложенные на себя дополнительные тяготы30.

В пятом параграфе главы изложена практика покаяния через подвижничество.

В индивидуальном христианском пути спасения особое место отводилось аскезе, подвижничеству и вспомоществованию. Проповедь этих принципов на бытовом уровне отразилась в таких распространенных явлениях как безбрачие, келейничество, уход в монастырь, юродство, старчество. Само присутствие подвижника в той или иной местности имело особое значение для крестьян. Кроме практической пользы от такого соседства (обучение детей и юношества церковной печати и рукописи, церковному пению, чтение псалтири по покойнику, сведения о поездках к святым местам и т.д.), всегда была возможность приобщиться к его духовному опыту, обратиться за советом в трудной ситуации, попросить замолить грех.

Истинных высот подвижничество достигало, если было связано со старчеством. Приобретению необходимых свойств обязательно предшествовал тяжкий путь духовных подвигов. Как правило, этому способствовало время затвора.

В заключении диссертационной работы сформулированы выводы на основе проведенного исследования.

В ходе исследования были выявлены: исторический путь развития и многообразие форм покаянной практики, а также устойчивость ее бытования в крестьянской среде на протяжении ХУШ-Х1Х веков.

Покаянная практика была принесена на Русь как сложившаяся традиция вселенского Православия. На русской земле она приобретает свои особенности. В условиях огромных пространств и специфики расселения русских центр покаянной практики, по мере освоения ценностей Православия и посредством института старчества-духовничества, постепенно перемещается в приходы и становиться важной сферой религиозного поведения русского крестьянина.

XVIII век в бытовании покаянной практики становиться своеобразным рубежом. Контроль за формальным исполнением религиозных норм православного христианина (в том числе таинств исповеди и причастия) берет на себя государство, наказывая штрафами и 1ражданскими санкциями за неповиновнение. Подобный исторический опыт стал достоянием лишь XVIII столетия.

30 Кремлева И. А. Обеты в народной жизни. // Живая старина. 1994. № 3.

17

Обращение крестьян Европейского Севера к таинству исповеди и причастия на протяжении ХУШ-Х1Х вв. было достаточно массовым, регулярным и стабильньм. Однако жесткость государственного контроля придавала покаянной практике синодального периода известную долю формализма. Данные источников позволяют утверждать, что такие меры со стороны государства закрепляли в крестьянской среде той поры практику покаяния вне таинства, как средства духовного самосовершенствования.

Таким образом, можно говорить о существовании в северной деревне двух различных сфер единой покаянной традиции - покаяния-таинства и покаяния вне таинства.

Элементы сложной структуры покаяния вне таинства взаимно дополняли друг друга. Здесь можно выделить три уровня: 1) повседневное религиозное поведение; 2) обетная практика; 3) подвижничество. Однако в случаях экстремальных ситуаций общественного и личного характера покаянная практика православного крестьянина вновь и вновь постоянно и волнообразно возвращалась в Церковь и откатывалась от нее в благоприятные времена. При этом, исполнение того, что составляло основу покаянной дисциплины - церковная исповедь - и формы покаяния повседневной жизни русского крестьянина, остались стабильными на протяжении всего изучаемого периода.

Публикации.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Традиция покаяния как предмет историко-этнографического изучения. // Религия и Церковь в культурно-историческом развитии Русского Севера (к 450- летию Трифона Вятского чудотворца). Материалы Международной научной конференции. Киров, 1996. Т. 2. С. 94-95.

2. Влияние подвижниц благочестия на духовное состояние русского общества в ХУШ-Х1Х веках. // Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований. Материалы Ш Международной научно-практической конференции. Ижевск, 1997. С. 28-29.

3. Значение традиции покаяния в духовной жизни русского народа в XIX в. // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран. V Всероссийская научная конференция студентов и аспирантов. Тезисы докладов. Сыктывкар, 1997. С. 71-72.

4. Покаяние в повседневной жизни русского крестьянина XIX века. // Поиски исторической психологии. Сообщения и тезисы докладов Международной научной конференции. СПб., 1997. Ч. 3. С. 52-53.

5. Церковные делопроизводственные документы как источник по изучению практики покаяния у крестьян Русского Севера в Х\ЧН-Х1Х вв. (В печати). 12 с.