автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.07
диссертация на тему: Православные традации в Каргополье в XIX- первой трети XX в.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Православные традации в Каргополье в XIX- первой трети XX в."

На правах рукописи

МЕЛЕХОВА Галина Николаевна

ПРАВОСЛАВНЫЕ ТРАДИЦИИ В КАРГОПОЛЬЕ

в XIX - первой трети XX в.

Специальность - 07.00.07 - этнография, этнология и антропология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва - 1997

Работа выполнена в отделе этнологии русского народа Института этнологии и антропологии РАН.

Научный руководитель - доктор исторических наук, профессор

М.М.Громыко

Официальные оппоненты - доктор исторических наук А.В.Камкин кандидат исторических наук А.В.Лаврентьев Ведущая организация - Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева

Защита состоится 1997 г. в "_" час. на заседании

диссертационного Совета К.00^.76.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Институте этнологии и антропологии РАН (117334, Москва, Ленинский проспект. 32А). С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института этнологии и антропологии РАН.

Автореферат разослан "_"_1997 г.

Ученый секретарь диссертационного Совета кандидат исторических наук

Л.В.Остапенко

[. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

А ктуалыюсть исследования.

В работе исследуется православное устроение жизни населения Каргополья в XIX - первой грети XX в. Как известно, за голы советской власти в изучении русских православных традиций образовал ся пробел: они замалчивались и искажались, отдельные религиозные и околорелигиозные представления (под видом "верований" пли даже "внехристианских верований") вводились в научный оборот в качестве религиозного сознания в целом. Широко распространившиеся у религиеведов понятия двоеверия и бытового православия, под которыми понимался целый комплекс вопросов, связанных с жизнью веры в народе, использовались для низведения русского религиозного опыта до бытового уровня и формирования ложных представлений о роли, месте и значении в нем дохристианских и православных составляющих. При этом к проявлениям православной и. особенно, церковной жизни господствовало оценочное (негативное) отношение. Между тем воссоздание во всей потноге и целостности духовной сферы жизни народа является одной из важнейших задач этнологии. И ныне, вслед за снятием политических и идеологических запретов, эта задача становится одной из очередных: трудами многих ученых православие "возвращается" в русскую народную культуру, выявляя свою основополагающую роль в ней. Уже сформулирована общая постановка задачи, намечены основные подходы и направления этнографического изучения православных устоев русской жизни, очерчен круг проблем и источников, освещены некоторые конкретные формы проявления религиозного сознания [М.М.Громыко, С.В.Кузнецов, А.В.Буганов. Православие в русской народной культуре: направление исследований. // ЭО. М. 1993. №6, сс.60-68; М.М.Громыко. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, похходах и особенностях современного этапа исследований. // ЭО. М, 1995, №5. сс.77-83: она же. Православие у русских: проблемы этнологического исследования. // Православие и русская народная культура. Кн.6. М, 1996, сс. 160185]. Тем не менее актуальность новых исследований остается очевидной. В настоящей работе сделана попытка продолжить эту линию исследования значимости православия в духовной жизни народа.

Актуальным для современной этнографии русских является и обследование отдельных ареалов и локальных общностей внутри крупнейших этнографических зон Европейской России (северной, средней и южной), тем более что ареальная дифференциация северной зоны (как и средней) выявлена недостаточно. Изучение право-

славных традиций в отдельных районах в конкретные периоды по-¡волнт воссоздать общую картину состояния религиозного сознания русских в целом, а также проследить ее историческое развитие и ареальную вариативность.

Цель, чадачи и проблематика исследования.

Цель работы - реконструкция основных элементов православного уклада жизни и религиозного сознания локальной части русского народа в течение XIX - первой трети XX в., а также выявление роли, значения, направления исторических изменений и жизнеспособности русских православных традиций. Как известно, под воздействием религиозного сознания находились самые разные сферы народной жизни. В ходе исследования автор попытался решить задачу этнографического изучения его проявлений, запечатлевшихся, с одной стороны, в определенной организации территории (внешней среды), а с другой - в образе жизни, складе характера, морально-этических нормах и духовных запросах людей, обитавших в этой среде. Ярко отразилось народное религиозное сознание и в формах почитания святых и .святынь, что тоже являлось одной из сторон исследования. Поставленная задача - триедина, и лишь условно можно вычленить ее отдельные аспекты.

Основные узловые точки, формировавшие православную топографию приходского пространства, в котором обитал житель Карюполья. - это церкви, часовни, отдельно стоящие кресты, монастыри. Уже само количество церквей и часовен и их убранство характеризуют направление не только физических усилий и материальных средств, но (и даже в первую очередь!) и духовных устремлений населения. Однако, главное - это отношение к храмам и часовням- входили ли они органично в жизнь простых людей, как оценивали их значение сами прихожане, были ли храмы для них насущной необходимое I ью.

В этом отношении важны проблемы, связанные с воссозданием, ремонтом и оснащением церквей: кто и при каких условиях хлопотал. организовывал, финансировал, осуществлял и контролировал создание церковного здания и последующее его обустройство и эксплуатацию. Для этнографического исследования существенно также выявить, какие мастера - пришлые или местные, самодеятельные или профессиональные рубили храмы, изготавливали иконостасы. писали иконы, лили колокола.

Особую роль в православной топографии играли монастыри, не входящие непосредственно в приходскую церковную структуру. Насколько тесно они были связаны с окружающей мирской жизнью, как велико было их духовное значение, каково было отношение прихожан к бывшим монастырям, упраздненным в ходе реформы

конца XVIII в. - таков круг вопросов, которые автор стан».! перед собой.

Население, создававшее приходское пространство Каргополья (а процесс этот продолжался и в рассматриваемый период лаже [ам. где основы были заложены ранее) и обитавшее в нем - это рядовые прихожане и приходской актив (среди которых были крестьяне, мещане, купечество и др.). священно- и церковнослужители, сельские учителя, монашествующие, а также старообрядцы. Одна гп основных проблем - религиозность жителей, т.е. функционирование рели гиозных понятий и установлений в мировосприятии и мироощущении людей, в их вероисповедной практике и повседневной жизни Как и всюду, религиозность проявлялась в следовании православным заповедям, в любви к храмам и часовням, слитности богослужебной практики с обыденной жизнью, в домашних иконах и молитвах. молитвенном обращении к святым, паломническом движении к святыням, характере церковных праздников и г.д. Все ни а> пекты. а также духовно-нравственный облик и особенности в религиозности различных социальных слоев и стали предметом исследования. При этом главное внимание уделялось мирянам, и среди них крестьянству как преобладающей части населения: остальные - при ходское духовенство, монашествующие - интересовали автора с точки зрения их взаимодействий с прихожанами. Также и старообрядцы, которых оставалось довольно много в Каргополье. не являлись специальным объектом изучения, но для полноты картины религиозной жизни необходимо было определить их взаимоотношения и взаимовлияния с основным населением.

Важная характеристика религиозности - круг наиболее почитаемых святых и праздников. Как показало исследование Н.С.Борисова, охватившее территории Костромской и Ярославской епархий, большие возможности в его выявлении таятся в анализе сплошного материала о посвящениях престолов всех церквей [Н.С.Борисов. Посвящения престолов в русских храмах ХУШ-Х1\ вв. // Вестник МГУ, серия 8 (история). 1993, №3, сс.21-33]. Карго-польские материалы позволили провести подобный анализ. Структура именований престолов, в сочетании с данными об особом почитании отдельных икон, о молебнах и крестных ходах, приуроченных к определенным дням, достаточно полно характеризует круг святых и святынь, выделяемых на рассматриваемой территории.

В работе поднята и проблема начального православного образования, т.к. важно выяснить, как формировались основы православных знаний и привычек крестьян, и какую роль в этом играла система обучения.

Все формы православной жизни позволяют выявить некоторые качественные характеристики в религиозности населения, но

о

определение соотношения общерусских черт, региональных (северно-русских) особенностей и локальной (каргопольской и, шире. олонецкой) специфики пока затруднено из-за отсутствия аналогичных исследований в соседних регионах и в целом по России.

Особый комплекс проблем во всех перечисленных аспектах связан с советским периодом, тем более что народная православная жизнь этого времени, особенно провинциальная, пока не исследована. Здесь важно выявить степень сохранения и степень разрушения православных традиций, а также преобладавшие тенденции.

Методологическая база.

Современным исследователям православных традиций свойственно стремление преодолеть ограниченность бытовавшего до недавних пор атеистического подхода и раскрыть многообразие и полноту православной жизни русского человека. При этом ученые понимают, что важно постигнуть сознание верующего, расшифровать смысл и значение события или факта с его точки зрения и в его системе ценностей. Необходимость и плодотворность такого подхода - в контексте православной культуры - теоретически обоснована в работах последних лет М.М.Громыко. Из того же стремился исходить и автор.

В силу того, что изучение православной религиозности, после значительного перерыва, лишь начинается в этнологии, в работе большое внимание уделяется первичным формам научного обследования: накоплению фактов, описанию явлений, их систематизации и анализу, и лишь по возможности - их обобщению и осмыслению в хронологическом и сравнительно-историческом планах. Этим же. а также стремлением воссоздать духовную атмосферу времени, обуславливается обширность приводимых цитат.

В работе применен системный подход, при котором народная религиозная жизнь рассматривается как целостный феномен, включающий как собственно церковные, так и внецерковные стороны повседневной жизни. Перспективность изучения религиозного опыта народа в контексте церковной жизни давно отмечена советскими этнографами [Л.А.Тульцева. Религиозно-бытовые пережитки у русского сельского населения (на материалах Рязанской области). Диссертация на соискание ученой степени к.и.н., с.2]. Использован и обоснованный в современной этнологии метод рассмотрения явлений материальной и духовной культуры народа в их взаимозависимости и взаимопроникновении. В рамках избранной темы это тем более необходимо, что православие пронизывало многие стороны русской жизни, формировало самые разные грани человеческой

личности и общественного устройства, наложило отпечаток едва лн не на все формы жизнедеятельности людей.

Особенностью работы является го, что автор обращается к локальному району Русского Севера. За счет ограничения территории автор пытается возможно более полно выявить саму структуру православного устроения жизни и определить разные стороны функционирования и бытования православия у русских.

Формированию методологической базы работы способствовали теоретические положения и конкретные разработки диссертаци онного исследования А.В.Камкина [Традиционные крестьянские сообщества Европейского Севера России в XVIII в. Диссертация на соискание ученой степени д.и.н.]. Автор применил к изучаемому району и периоду некоторые элементы понятийного и терминологического аппарата этой монографии, принцип аналитического выделения отдельных компонентов рассматриваемой структуры (территории и населения, его организации, форм его деятельности и пр.). При анализе церковных наименований использована методика Н.С.Борисова (Указ. соч.]. изложенная в соответствующей 1лаве диссертации. В осмыслении методологических установок много помогло автору исследование И.А.Есаулова [Категория соборносш в русской литературе. Петрозаводск, 1995].

Территориальные и хронологические границы.

Территориальные рамки исследования охватывают бывший Каргопольский уезд Олонецкой губернии (в границах XIX в.). в т.ч. пограничные приходы, время от времени менявшие административную принадлежность.

Исследуемый хронологический период включает XIX - первую треть XX в. Большая часть этого времени (до революции 1917 г.) -такой период истории русского народа, когда в его самосознании конфессиональный (православный) фактор имел важное, а в отдельные моменты и решающее значение. В рассмотрение включены и первые десятилетия советской власти, когда, несмотря на множество изменений в народной церковной жизни, религиозность продолжала характеризовать значительную часть населения Каргополья. и. в основном, сохранялись православные устои. Автор довел свои изыскания до 1930-х гг., когда православные традиции стали объектом массового разрушения.

Историография вопроса.

Изучение вопроса о православных традициях жителей Русского Севера началось с конца XVIII в. (Н.Я.Озерецковским.

s

П.И.Челищевым. В.В.Крестининым)- В 30-50-е гг. XIX в.в Санкт-Петербурге было опубликовано несколько обозрений Олонецкой губернии (К.Ф.Бергштрессера, В.А.Дашкова, И.И.Пушкарева. Э.Циммермана), в которых можно найти описания и религиозного быта олончан. Новая страница в этнографическом изучении различных местностей России и Северного края открывается с началом деятельности Императорского Русского Географического общества. Так, в 1851 г. вышел очерк С.П.Кораблева, посвященный г.Каргополю и его жителям. В начале XX в. появились и научные труды, рассматривавшие общественную, в том числе приходскую, жизнь и религиозность северных крестьян в период до конца XVII в. М.М.Богословский, С.В.Юшков ввели в научный оборот и наполнили жизненными реалиями такое сложное и многообразное явление северной жизни, как крестьянский "мир", проявлявшийся в триаде волость - община - приход. Говоря о церковных приходах последующего времени, дореволюционные ученые (П.В.Знаменский, А.А.Папков), как правило, отмечали лишь негативные тенденции.

В течение всего XIX в., и особенно часто во второй половине, в Москве и Петербурге выходили справочные издания разных авторов (Ал.Ратшина, Л.И.Денисова, В.В.Зверинского и др.) о российских монастырях, в которых шла речь и об олонецких обителях с их святынями и благочестивыми традициями.

Со 2-й половины XIX в., вместе с усилением интереса к памятникам истории и культуры формируется краеведение как отдельная отрасль знаний. Этому способствовало создание в конце 60 - начале 70-х гг. олонецких земских учреждений, в т.ч. Олонецкого губернского Статистического комитета, проводивших большую работу по сбору и публикации историко-этнографических сведений в периодических изданиях (Памятных книжках, Олонецких сборниках) и отдельных брошюрах.

В русле тех же процессов углубления интереса к местной жизни многие историки (профессионалы и любители), учителя, священники обратились к описанию народных православных традиций. Так, в 80-90-е и последующие годы в Каргополье деятельно и плодотворно трудился краевед К.А.Докучаев-Басков, исследовавший городские приходы, олонецкие монастыри, деятельность их подвижников. Интересные наблюдения об олонецкой жизни и каргопольских храмах сделали многие местные учителя, священники, крестьяне, среди них И.И.Рудометов, П.Пятунин, Н.С.Шайжин, Е.В.Барсов С.Скороходов и др., а также путешественники, бывавшие в Каргополье (А.А.Шустиков).

В 1900-1910-е гг. в разных городах Севера открылись научные Общества - изучения Русского Севера (в Архангельске - АОИРС), изучения Северного края (в Вологде - ВОЙСК), изучения Олонецкой

губернии (в Петрозаводске - ОИОГ). В периодических изданиях этих Обществ - Известиях - также встречаются сведения, свидетельствующие о религиозности и христианских святынях жителей Кар-гополья и всего Севера. Проявляли деятельный интерес к Северу и Олонии и столичные исследователи и путешественники: С.А.Приклонский, Г.И.Куликовский, Н.Н.Харузин.

М.А.Круковской. К.Случевский. Отразилось Каргополье и в выпусках Известий Императорской Археологической Комиссии (ИАК), обследовавшей церкви Русского Севера. Многие аспекты и направления в исследовании разных сторон православия и православного искусства на Севере были намечены в работах В.А.Кожевникова, С.Н.Дурылина, И.Сибирцева. Ив.Евдокимова. В.Копяткевича.

В советское время изучение русского православия, как известно, было затруднено. Усилия ученых-этнографов сосредотачивались на архаических корнях русской и славянской религиозности и проблемах религиеведения эпохи первобытности. Удавалось освещать только отдельные проявления религиозного быта, и лишь некоторым исследователям - давать о нем комплексное представление. В этот период во множестве искусствоведческих исследований были выявлены произведения культуры Каргополья. отразившие религиозное мировоззрение населения. Многие из каргопольских шедевров, хранящиеся в музейных собраниях Москвы. Санкт-Петербурга, Архангельска, Вологды, Новгорода, Каргополя описал и систематизировал Г.П.Дурасов, сумевший еще в условиях цензурных запретов дать определенное представление о религиозной жизни района.

Постоянно изучался Русский Север и в историческом, археологическом, этнографическом, археографическом, лингвистическом и других планах. В разные годы сюда направлялись научные экспедиции Государственного Исторического музея. Института этнографии Академии наук, Государственного музея этнографии. Московского университета, музеев гг.Архангельска, Вологды, Каргополя и др. Существующая обширная литература в целом по региону и Карго-полью как его части, в том числе работы М.В.Витова. И.В.Власовой, Ю.С.Ушакова, Н.А.Макарова. М А.Ильина. И.В.Маковецкого, П.А.Колесникова, Г.С.Масловой, В.И.Чичерова, значительно облегчили автору задачу осмысления общесеверных исторических тенденций и процессов и роли и месте в них Каргополья.

По мере либерализации общества, сказавшейся и в отношении религии, ученые вновь смогли обратиться к изучению проблем русского православия, развивая и продолжая дело своих отечественных предшественников начала века. И в первую очередь XVIII в.. как

наименее изученный, привлек их внимание. Одна из последних работ этого направления - А.В.Камкина - восстанавливает дореволюционную традицию комплексного подхода к приходу как к одной из сторон единого, но тройственного в своих проявлениях крестьянского союза - "мира".

Произошедший поворот к православной тематике уже дал известные плоды. Так, в Институте этнологии и антропологии РАН сформированы общие подходы и разработана программа сбора полевых материалов по теме "Православие и русская народная культура", в течение шести лет действует научный семинар по той же теме, вышли 6 сборников, в которых подвергнуты обстоятельному исследованию отдельные направления православной проблематики и получены интересные выводы по таким группам вопросов, как обет, родильно-крестильная, свадебная и похоронно-поминальная обрядность, пост, религиозные основания хозяйствования, некоторые аспекты монастырского жительства и др. Тем не менее тенденции развития народной православной жизни в XIX в., а также и в последующее время, пока не выявлены, что затрудняет определение общерусских религиозных черт и региональных и локальных особенностей в каргопольских приходах.

Источниковая база.

Исследование проводилось на базе архивных документов, опубликованных материалов и результатов полевой работы автора в некоторых приходах Каргопольского района в конце 80 - начале 90-х гг.

При работе над темой предпринят поиск материалов в архивах: Государственном архиве Архангельской области (ГААО), Государственном архиве Карельской республики в г.Петрозаводске (ГАК), Государственном архиве Вологодской области (ГАВО), Российском государственном историческом архиве в Санкт-Петербурге (РГИА), архивах Каргопольского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника (КМЗ), Вологодского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, Института истории материальной культуры (ИИМК, бывшего Ленинградского отделения Института археологии). Российского этнографического музея (РЭМ). Русского Географического общества (РГО). рукописном отделе библиотеки Академии Наук (БАН).

Наиболее полно материалы по затронутой теме представлены в фондах духовных ведомств ГААО и ГАК, а также в светских (государственных, земских, полицейских) фондах ГААО и в фонде Строительного отделения Олонецкого губернского правления ГАК.

Материалы этих фондов дают.многостороннее представление о реальной церковной жизни уезда и о религиозных запросах населения.

Из фонда Канцеляриям Синода РГИА использованы сводные общероссийские ведомости о церквях и священнослужителях, об училищах, дающие общее представление о состоянии отдельных ас пектов православия в целом по епархии и уезду, отчеты первою олонецкого Владыки еп.Игнатия об обозрении им епархии, характеризующие состояние веры в начале рассматриваемого периота. некоторые прошения крестьян о строительстве церквей и часовен.

Отдельные штрихи в общую картину православия вносят гак называемые метрики 10 каргопольских церквей, представляющие собой ответы священников на анкету Санкт-Петербургской Академии Художеств из архива ИИМК. Они содержат подробные описания внешнего и внутреннего облика храма, его святынь и древностей, историю его создания, имена мастеров и благотворителей, а также краткие сведения об отвечавших на анкету.

Из отдела рукописей БАН привлечена летопись одной п< церквей, отражающая этапы строительства и особенности интерьера, почитаемые иконы, имена мастеров (строителей и иконописцев) и благотворителей. Яркие описания бытовавших в крестьянской среде практических форм проявления благочестия и набожности содержатся в рукописях фонда Тенишевского Бюро РЭМ. Насыщена информацией по избранной теме обнаруженная в архиве КМЗ рукопись выходца из крестьян Шнльдского прихода И.М.Митягова "На память потомкам. Воспоминания о деревне Каргополья" (составлена в 1970-е годы). В ней запечатлелись многие приметы былой православной жизни, что особенно примечательно в контексте общего антицерковного и атеистического характера рукописи.

О церковной жизни после революции много говорят документы фондов советских учреждений, хранящихся в Вологодском и Архангельском архивах. Эти фонды отражают состояние православных традиций косвенным образом и проникнуты духом вражды к Церкви. Тем не менее они позволяют судить не только о сложных условиях жизни верующих, но и сохранении православного мировоззрения населения уезда. Определенный интерес для выбранной темы представляют и материалы, связанные с деятельностью северных краеведческих Обществ раннего советского времени (20-х гг.). отложившиеся в архивах Вологды и Архангельска, которые при значительном антицерковном заряде описывают некоторые конкретные черты религиозности жителей.

Опубликованные источники представлены фактическими материалами, полученными из периодических изданий XIX - XX вн. -Олонецких губернских ведомостей (ОГВ). Олонецких епархиальных ведомостей (ОЕВ). Олонецкой недели; дореволюционными репм-

нальными исследовательскими и краеведческими работами, а также статьями и заметками из столичных изданий XIX - XX вв., авторы которых были непосредственными свидетелями описываемого и которые, по сути, являются историко-этнографическими описаниями. В них немало материалов, связанных со святынями и благочестием населения и воссоздающих яркую картину бытовых сторон народной религиозной жизни.

Все письменные материалы дают многостороннее представление о реальной церковной жизни уезда и религиозности его населения в течение всего рассматриваемого времени. С особенной полнотой представлен дореволюционный период, слабее - 20-30-е гг. нашего столетия. Весьма ценно, что отражена обычная, мирная жизнедеятельность прихода; происшествия и конфликты возникают на этом фоне, оставаясь исключениями. Важно, что присутствуют точки зрения разных слоев населения Каргополья - церковных иерархов. священников, учителей, крестьян - это обеспечивает их взаимную проверку и уточнение.

Полевая работа автора продолжалась в течение 1988-1994 гг. Она проводилась в двух бывших приходах в западной части района (Лекшмозерском и Хергозерском) и двух бывших приходах в восточной части (Мошинском и Лимском). Полевые исследования касаются. в основном, послереволюционного и раннеколхозного времени. Они позволили существенно расширить представления о религиозности населения в нашем столетии и проследить непрерывное существование православных традиций среди значительной части населения вплоть до массового закрытия церквей в 30-е годы, а среди отдельных представителей - до наших дней.

Многие стороны церковной жизни и некоторые конкретные события оказались отраженными в разных источниках (архивных и опубликованных, архивных и полевых) - они обогащали друг друга. Это обеспечило полноту и объективность воссоздаваемой картины.

Научная новизна и тачимость работы.

В диссертации на основе анализа разнотипных источников воспроизводится картина православного уклада в одном из локальных районов Русского Севера. Подобное разностороннее исследование общей структуры православного устроения жизни и функционирования ее отдельных элементов в народной среде осуществлено впервые.

Представленные архивные источники, особенно из фондов духовных ведомств, в подавляющем большинстве впервые вводятся в научный оборот. Предпринята попытка их классификации. Обоб-

щен значительный опубликованный материал по разным аспектам религиозности на Севере.

С целью определения круга наиболее чтимых святых впервые проведен анализ всех церковных посвящений, сложившихся в районе в конце XIX в.; анализу подвергнуты и посвящения часовен. Для этого привлечен массовый архивный материал и предложена методика его обработки. В числе первых рассматривает автор и народную православную жизнь первых десятилетий советской власти.

Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для подготовки обобщающих работ, расширяющих территориальные рамки исследования темы, при дальнейшем, более углубленном, изучении русских православных традиций, а также при чтении общих и специальных курсов в вузах, в просветительской, музейной и краеведческой работе.

Структура диссертации.

Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений. Приложения содержат впервые публикуемые архивные документы (фрагменты рукописи И.М.Митягова, письмо крестьян!, документы из полевых материалов (письма священника), таблицы.

«.ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и новизна исследования, определяются цели, задачи и проблематика, выявляются методологические установки работы, характеризуются историография и источники.

В первой главе рассматривается приходская православная топография Каргопольской земли. Она была насыщена церквями, часовнями, отдельно стоящими крестами, органично входившими в народную культуру. Исключительное положение занимали храмы -духовные и пространственные ориентиры, воплощения соборных духовно-материальных усилий и символы единения прихожан, общественные центры. За столетие число храмов выросло незначительно (в 1,2 раза), т.к. одновременно шли два процесса: увеличение их числа при открытии новых церквей и уменьшение при возобновлении старинных церквей после пожара или обветшания, поскольку в одной возобновленной церкви создавали престолы, ранее размещавшиеся в нескольких сооружениях.

В конце века в уезде насчитывалось более 100 церквей, с 2-? престолами в каждой. Почти все городские храмы были выстроены

из камня, зато около 3/4 сельских церквей оставались деревянными и в начале XX в. В рассматриваемый период в облике храма соединялись традиционные и новые элементы: шатровое или бочкообразное завершение и классические портики и карнизы, потолок в форме "неба" и оштукатуренные стены и крашеные полы, старинные иконописные и резные образы и каркасный иконостас.

Анализ соотношения храмовой архитектуры и интерьера выявляет, что направление духовных устремлений каргопольиев переместилось с наружнего образа храма как символа восхождения к Богу к заботливо и любовно, а по возможности и богато, украшенному внутреннему помещению. "Сияющее благолепие", в понятие которого в советской литературе вложено уничижительное содержание, - примета времени. На наш взгляд, оно свидетельствует о желании прихожан активно выразить свою любовь к святыне и их дальнейшем воцерковлении. Духовная сущность храмов - святость -оставалась неизменной.

Храмы и храмовые службы - среди насущнейших потребностей крестьян: мужчины и женщины, старые, молодые и дети регулярно ходили в церковь, чутко воспринимали богослужение, нуждались в нем. испытывали духовную радость и эстетическое наслаждение. Большими событиями в приходах становились престольные праздники, сопровождавшиеся торжественными службами, крестными ходами, молебнами, а также архиерейские богослужения - на них собиралось множество крестьян из своего и соседних приходов.

Храм и его нужды находились в ведении приходской общины. Ее представители - выбранные или выдвинувшиеся по своей инициативе - писали прошения, носили их (иногда пешком) в столичные города, подыскивали мастеров, заключали договоры, собирали с прихожан необходимые средства. Храмы ставились на старых освященных местах, являвшихся, как правило, исключительными с точки зрения природных условий. По народным представлениям, природная красота должна быть освящена, она не совершенна без святыни. Рождение храма - это, выражаясь словами русского писателя начала нашего века С.Н.Дурылина. "становление Бога в природу", поэтому уже один его вид вносит в душу отраду и утешение. В этом отразилось свойственное народному религиозному опыту переживание двуединства церкви - видимой и невидимой, земной и небесной [Церковь невидимого Града. М. 1914, сс. 10-12, 40-41].

В строительстве церквей, сооружении иконостасов, написании икон, изготовлении колоколов, киотов, окладов, церковной утвари участвовали (в той или иной степени) все прихожане и профессиональные или самодеятельные мастера со всего Русского Севера и из самого Каргополья. Автором выявлены имена мастеров и их династий, участвовавших в строительстве и оснащении церквей. Соз-

дание храма было объединяющим всех соборным духовно-материальным деянием. Осознание его необходимости - важная составная часть народного религиозного сознания.

В первое десятилетие после революции, несмотря на антицерковные акции, сдержанно-враждебное отношение власти и собственное внутреннее нестроение, Церковь, в основном, сохраняла материальную базу и духовно-религиозный авторитет среди большинства жителей, вплоть до массового закрытия храмов в 30-е гг.

Большое значение в деревенской религиозной жизни имели часовни, заменявшие церкви, особенно в отдаленных от церквей селениях. В конце века действующих, т.е. со службами в определенные дни, часовен было более 200, что в 2 раза больше, чем церквей. Часовни были внутриприходскими духовными и общественными центрами, и, помимо богослужений, в них происходили молитвенные собрания сельчан.

Как известно, начиная с XVIII в., церковные власти стремились к сокращению числа часовен, и до середины XIX в. их число в Каргополье уменьшалось. Но непрекращавшаяся любовь крестьян к часовням, можно сказать, преодолела вековой запрет на их строительство: в течение XIX столетия отношение к ним нормализуется. Со 2-й половины столетия число зарегистрированных часовен неуклонно росло. Часовни выполняли свои духовные функции и в раннеколхозное время, примерно до середины 30-х гг.

Кресты как элемент православной топографии были очень распространены. По-видимому, их было еще больше, чем часовен. Они освящали холмы, леса, поля, деревни, источники и водоемы, перекрестки дорог; к ним тоже совершались крестные ходы и служились молебны в дни их праздников. Кресты, как наиболее простые и менее подверженные официальному надзору сооружения, существовали и почитались дольше, чем все другие компоненты православной топографии - вплоть до разорения деревень и разъезда жителей в 50 - 60-е гг. Христианский смысл в XIX в. имело почитание природных объектов: священных рощ, камней, деревьев, водоемов; часто они освящались рядом стоящими крестами и часовнями. Как правило, почитался не столько сам природный объект, сколько вся окружающая местность, связанная со святыней (иконой) или с деятельностью святого, подвижника. О сакрализации пространства вокруг святыни свидетельствует и насаждение рощ вблизи часовен в XIX в.

Огромную роль в православной жизни населения играли монастыри и пустыни, являвшиеся средоточиями святынь края - рак и могил основателей монастырей, их вещей, чудотворных и явленных икон. Имея престолы во имя местных подвижников, монастыри являлись хранилищами исторической памяти каргопольцев. В XIX в. в

Каргополье было 4 действующих монастыря, среди них 3 мужских и 1 женский. Монастыри сочетали в себе все компоненты мирской (жилые избы, хозяйственные постройки) и православной (церкви, часовни, кресты) топографии. Их богатые и ухоженные, как правило каменные, храмы, отделенные от мира стенами с башнями и святыми воротами, но не закрытые для крестьян и тесно связанные с ними, а также расположенные вне ограды монастырские часовни и кресты и, особенно, накопленный за столетия духовно-религиозный авторитет создавали центр притяжения и духовного окормления значительной части жителей. Духовными центрами оставались и бывшие монастыри, упраздненные в конце XVIII столетия - их было еще 5. Для всего населения паломничество в ближние и дальние обители имело большое значение.

Монастыри были закрыты и изъяты из духовного обращения почти сразу после революции (в 1918-1919 гг.). Но реально духовная жизнь в них теплилась еще некоторое время.

Все сооружения православной топографии составляли несколько пересекавшихся и обогащавших друг друга зон: малую (приходские церкви), большую (приписные церкви, часовни, кресты, природные объекты), монастырскую. Визуально-пространственные и духовно-религиозные связи объединяли и разные приходы. Так, вся территория уезда была одухотворена и освящена. Создавая вокруг себя пространство, насыщенное воспоминаниями о Божественной сущности мира и обитая в нем, человек постоянно перемещался от дольнего к горнему, от земного к небесному. И всякий его путь, по слову М.И.Мильчика и Ю.С.Ушакова, имел и религиозно-нравственный смысл [Деревянная архитектура Русского Севера. Л, 1981, с.86). Очевидно, что рассматривать народную культуру без храмов, часовен, крестов, монастырей - значит обеднять, искажать и лиша1ь ее самой заветной сердцевины.

Атеистическая политика советской власти сказалась прежде всего на монастырях. Остальные компоненты сложившейся приходской православной топографии сохраняли, с некоторыми издержками, свою целостность и жизненность до конца рассматриваемого периода.

Вторая глава работы посвящена религиозности и духовно-нравственному облику жителей Каргополья. Население края за столетие примерно удвоилось: в 30-е гг. XIX в. оно составляло 50,5 тыс.чел., а к концу дореволюционного периода достигло 100-тысячной отметки. Все проживали в 54 - 57 (в разное время) приходах. В сельском приходе насчитывалось в среднем 1,5 - 3,5 тыс.чел.; в городе, где все население не превышало 3 тыс.чел., существовало 8-9 приходов, при этом в отдельном приходе было по 100 - 400 прихожан. Таким образом, основная часть сельских приходов относи-

лась, в соответствии с подразделением А.В.Камкина, к крупным, а городских - к малым, существовавшим за счел богатых покровителей [Указ. соч., сс. 124-132]. К малым относились и 2 единоверческих прихода (до 200 чел.).

Социальная структура каргопольского населения оставалась стабильной в течение всего XIX в.: основную часть (95% - 96,5%) составляло крестьянство (причем оно жило и в городе), 1,6% - 2,4% -мещане, 1% - 2% - лица духовного звания, включая монашествующих, доли процента (80 - 90 чел., в т.ч. члены семей) - купечество. Преобладающая часть (по официальной статистике, до 98%) были православными.

В течение XIX - начала XX в. в крае сохранялись православные устои жизни. И в городе, и в деревнях большинство прихожан регулярно участвовали в богослужениях и сохраняли молитвенную настроенность в домашней и общественной жизни, большая часть взрослых исповедовались и причащались в Великий и другие посты. Помимо богослужений в приходских и монастырских храмах, .часовнях и у крестов, были обыкновенны самостоятельные чтения прихожанами Евангелия и других религиозных книг в часовнях, домашние утреннее и вечернее правила. И праздники, и общественные бедствия сопровождались крестными ходами и молебнами; молебны служили и по частным поводам: просьбой об исцелении, при отправке и возвращении из путешествия, в начале строительства и при переезде в новый дом. Всякое дело и всякий путь начинался призыванием имени Божьего, молитвой сопровождались хозяйственные сделки. Вплоть до нашего времени во всех домах сохранялись божницы (часто отдельно в каждой комнате, в т.ч. в сенях), а также иконы; святыми образами освящалась и хозяйственная часть дома. Все население было крещено; вступая в брак, все венчались; всех умерших отпевали. Эти обряды жизненного цикла повсеместно исполнялись вплоть до закрытия церквей, а в течение всего советского времени - при первом появлении в селении священника. Подавляющее большинство православных соблюдали посты.

Поныне сохранились такие православные качества, как милосердие, нищелюбие, евангельская любовь к ближнему. При этом крестьяне не задавались вопросом, заслуженны ли и справедливы ли оказываемые ими благодеяния, ведь добро, в русском понимании, по замечанию В.И.Смирнова, "не долг или норма, а онтологическая суть мироздания" [Штрихи к нравственному портрету святого русской православной церкви. // Культура. Искусство. Религия: Проблемы взаимодействия. Л, 1990, с. 13]. Свойственны каргополь-цам были и трудолюбие, уважение к достатку и праведно нажитому богатству, любовь к родине и престолу. Яркие качестза - терпение и смирение, предание себя Божьей воле - в них, по С.Н.Дурылину.

раскрывается "религиозный лик России" [Лик России. М, 1916, с.24]. Прихожане любили книги и душеспасительное чтение, стремились к православной образованности - именно потому проповеди и просветительская деятельность духовенства находили столь горячий отклик, что они отвечали потребностям самих прихожан в дальнейшем освоении и углублении христианства. Одним из проявлений благочестия каргопольцев было широкое бытование духовных стихов.

Но в конце XIX в. в народной религиозности и в традиционном характере фиксируются изменения: проникшие в Каргополье антицерковные и атеистические настроения сопровождались отходом от веры и усилением нравственных пороков, особенно среди молодых и побывавших на заработках в крупных городах. Падала христианская дисциплина, попадались уклонявшиеся от домашних молебнов и обманывавшие священников при расплате за требы, распространялись пьянство, буйство, воровство, сквернословие, даже распутство. Отрицательное влияние на религиозность и нравственность населения оказывала и железная дорога, пересекшая уезд в конце XIX в. Среди железнодорожных квалифицированных работников существовал целый слой прихожан, считавших проявления религиозности излишними и чуть ли не постыдными. Они резко противопоставляли себя рабочим, выполнявшим тяжелый "черный" труд. Помимо отходников и железнодорожных рабочих, проводником атеистических настроений была и сельская интеллигенция.

Некоторые исследователи и священники конца XIX в. отмечали языческий характер религиозности крестьян, а также невежество, непонимание значения христианских таинств, внешнее исполнение православных обрядов, не затрагивающее духовного мира, позднее названное обрядоверием. Не отрицая дохристианской основы некоторых древних обычаев и обрядов, автор, следуя уже утвердившейся в науке точке зрения, считает, что определившаяся еще в конце XIX в. установка на выявление только языческих аспектов, не включенных в общее течение православной жизни, в т.ч. ее собственно церковных сторон, дает превратное, искаженное представление о народной религиозности. Непредвзятому взгляду очевидно, что языческие пласты народной религиозности в XIX в. выступали как пережитки: большинство обрядов трансформировалось, включив церковь, крест, икону, святую воду и другие православные святыни, и существовали в рамках и при определяющей роли церковных установлений. Действительно богатая обрядовая сторона жизни крестьянина была неотделима от внутренней религиозной мотивации и воспринималась "в качестве живого и преданного отношения к Богу" [А.В.Камкин. Указ.соч., с.330].

Среди приходского населения выделялся приходской актив, состоявший, как правило, из крестьян в деревнях и мещан и купцов в городе. В него входили церковный староста, члены приходского Совета, певчие, сторож, прихожане, больше других помогавшие церкви. Большим уважением пользовались жертвователи и благотворители монастырей, церквей, школ. Давняя традиция пожертвований на храмы и их обустройство в XIX в. приобрела широкий размах, причем в числе вкладчиков было немало каргопольских купцов, в том числе уже покинувших родные селения, воспринимавших церковную благотворительность как свой общественный долг и средство спасения души. Многие крестьяне тоже постоянно оказывали помощь церкви пожертвованиями деньгами, вещами и недвижимостью. Все любили жертвовать предметы, украшавшие церковь: ризы, оклады и лампады к иконам, церковные покровы, облачения для священников. И хотя сфера участия прихожан в организационно-хозяйственной жизни церкви в XIX в., по сравнению с предыдущими столетиями, была сужена, строительство, ремонт и, особенно, благоукрашение храмов по-прежнему почти целиком находились в их ведении.

Священноцерковнослужители (их было около 150 - 200 чел.) почти полностью заполняли имевшиеся в районе штатные единицы. В начале XIX в. преобладающим был 3-хчленный причт (священник и 2 причетника), в конце - 2-хчленный (священник и причетник). К концу века почти все священнослужители имели семинарское образование. Произошло окончательное выделение приходского духовенства в отдельное, специально обученное сословие, осуществлявшее по отношению к крестьянству пастырские и учительские функции и осознававшее высокое значение священнического сана. Но замкнутость этого сословия оставалась относительной: многие дети церковнослужителей (крестьяне) становились священниками. Сельское духовенство было тесно связано с крестьянством духовными и хозяйственными узами и наравне с ним несло тяготы сельской жизни, мало отличаясь уровнем достатка. Как правило, между ними складывались теплые, душевные отношения. Уважением окружались и другие члены причта - "церковники".

Каргопольские мужские обители были невелики по числу монашествующих, и в течение столетия населенность их росла незначительно. В конце XIX в. во всех мужских монастырях, вместе с бо-горадниками (живущими в монастыре вне штата, за счет собственных монастырских средств и подаяний "Бога ради") и рабочими, проживало около 100 человек. Но в единственном женском монастыре число монашествующих за столетие выросло в 3 раза, и в начале XX в., вместе с богорадницами (которых было в 2 раза больше, чем штатных монахинь и послушниц) и работницами, составляло

около 200 чел. Большинство монашествующих происходили из крестьян, в том числе местных, средний возраст был за 50 лет. среди женщин более 1/3 были инвалидами. Монастыри имели обширные хозяйства и развитые торгово-экономические связи с округой. И хотя в них на рубеже веков существовали некоторые проблемы общерусского масштаба (тем более что продолжалась практика ссылки в монастыри провинившихся служителей духовных ведомств), все-таки, в основном, сохранялась строгая монашеская жизнь, ориентированная на богослужение и исполнение послушаний. Безусловно, не отвечает действительности преобладавшая в светской печати с конца XIX в. и в советское время тенденция представлять монастыри оплотами безделья и разврата. Многие из монашествующих достигали вершин воздержания и подвижничества. В Каргопо-лье родился и вырос новомученик Российский митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский).

Народное просвещение в течение всего дореволюционного времени находилось под покровительством церкви. Полусамодеятельное в начале века, к концу его оно выросло в стройную систему общеобразовательного и профессионального обучения, со своей программой, кадрами, традициями. Оно соединялось с православным воспитанием, которому придавалась определяющее значение. Школа несла то, что ценилось (даже еще и в раннесоветские годы) в самой крестьянской среде: церковную грамотность и воспитание. Большую роль в образовании играли земские училища, также тесно связанные с церковью. В конце XIX в. в каждом приходе существовало училище или школа, а в некоторых - и 2-3 учебных заведения; разными видами обучения была охвачена примерно треть детей школьного возраста, но их число все время возрастало, и на повестку дня вставал вопрос о всеобщем образовании. Под покровительством церкви находились и открываемые с конца XIX в. земством народные бесплатные библиотеки. Нуждаются в пересмотре сложившиеся в советское время представления, в лучшем случае, о равнодушии царской России к народному образованию и косности школьных программ; требуется скорректировать и положение о роли в образовании крестьян церквей, которые якобы способствовали затуманиванию умов. Как показывают источники, церковь распространяла не только веру, но и знания, была очагом просвещения. В благочиниях, где их было меньше, ниже и грамотность населения.

Очень важной была роль сельских учителей -"наставников": многие из них отдавали своему делу все силы и время - руководили церковными хорами, водили учеников на службы и к причастию, устраивали паломничества в монастыри и пустыни, организовывали вечера и утренники для детей и взрослых с входившим в обыкновение показом картин с помощью проекционных фонарей. Среди учи-

телей, которых с конца века готовили в особых "второклассных" школах, было много выходцев из крестьян, духовенства, церковнослужителей. Сельское учительство было еще менее замкнутым сословием, чем духовенство.

Старообрядцы, принадлежавшие к беспоповским толкам, составляли, по официальным данным, 2%-3% населения, но на самом деле их было значительно больше. Они, как и православные, находились в сфере внимания миссионеров и приходского духовенства. Образ каргопольских старообрядцев складывается противоречивым. С одной стороны, они отличались строгостью, основательностью, приверженностью к заветам "древлего благочестия". С другой, у беспоповцев, отрицавших в частности законность церковного брака, и особенно у странников-бегунов, фиксировались нередкие случаи добрачных и внебрачных связей. В силу многовековой укорененности и непосредственного общения с православными, старообрядчество оказывало на них большое влияние в религиозных, вероисповедных вопросах и в бытовых правилах и привычках. Это влияние было двояким. Несомненно, что старообрядчество возбуждало и поддерживало среди всего населения интерес к проблемам веры, распространение духовных стихов, ревность к завета сттр '-ны, более высокую грамотность, особое отношение к книге Зт) . : время <>т старообрядцев исходили пренебрежение к храмам и н -приязн» 1 священникам, им были свойственны догматизм и узость религиозного сознания, ограниченное пределами своего согласия понимание заповеди любви к ближнему. Вследствие этих причин их среда, бывшая до середины XIX в. довольно единой частью населения, в начале XX в. переживала кризис, связанный как с внутренним разделением на толки, так и с общерусскими процессами разрушения религиозных устоев.

Все рассмотренные группы населения Каргополья существовали во взаимодействии с другими и несли определенное служение. Основная часть, определявшая духовный и морально-нравственный облик населения, - крестьянство; отличавшееся крепкой, простой и сердечной верой, оно было хранителем православных устоев и традиций. Широкие благотворительные традиции развивались в купечестве; богослужебные, наставнические и миссионерские функции выполняло приходское духовенство; святыни края сохраняли монашествующие; бремя подвижнической просветительской деятельности несла интеллигенция. Даже старообрядцы, противопоставлявшие себя основному населению, вносили положительные черты в благочестие каргопольцев. С гармонией взаимной связи, зависимости, благожелательности и согласия резко диссонировали скептические и атеистические настроения, возникавшие в среде работавших на железной дороге.

После 1917 г. сложившееся соотношение и материально-духовное взаимодействие сословий было нарушено. Усилилось и разрушение православных устоев: нарастание атеистических тенденций и разложение христианской дисциплины было поддержано и поднято на новую ступень официальной пропагандой. В ходе антицерковных акций первыми пострадали монахи и священники. Тем не менее в основной массе сельских жителей вера еще долго оставалась главной духовной ценностью. До ,30-х гг. тенденции сохранения православных традиций все-таки превалировали.

В третьей главе рассматривается почитание святых и святынь. Автору удалось собрать и проанализировать материал о сложившихся к концу XIX в. посвящениях всех церквей и часовен Каргопо-лья. Выявлено, что система духовных ценностей каргопольцев, запечатлевшаяся в именованиях престолов и, особенно, часовен, сохраняла самобытные черты: преобладание посвящений богородичной группы над господскими, значительно меньшее (но все-равно самое широкое) распространение Никольских посвящений, особенное почитание "патрона Каргопольщины" пророка Ильи, покровителей крестьянского хозяйства - свв.Георгия, Флора и Лавра, Власия, северно-русских святых. В монастырях структура посвящений была ближе к общерусской, но сильнее, чем в приходах, было выражено почитание северно-русских подвижников: в обителях концентрировались посвящения во имя местных святых - прпп. Александра Оше-венского. Кирилла Челмогорского, Пахомия Кенского. Все особенности именований часовен выражались сильнее, чем - престолов: часовни были ближе к насущным нуждам крестьян, меньше испытывали влияние со стороны церковной иерархии и богатых прихожан, поддерживавших возникновение патрональных посвящений, больше от ражали традиционные пристрастия крестьянского мира; в именованиях часовен слабее выражались веяния времени.

Особенность часовенных посвящений - усиленное обращение к заступничеству прп.Макария Унженского и Желтоводского. С XVII в. в Каргополье существовала Макарьевская обитель с чудотворной иконой преподобного, в конце XVIII в. обращенная в приход, но сохранявшая функции духовного центра округи. Любовь к этой пустыни была такова, что сюда во всякое время года, несмотря на неблизкий лесной и болотистый путь, многие ходили "по завету" (по обету). К помощи преподобного обращались в разных случаях, особенно при болезнях и потере скота. А к Макарьеву дню (25 июля по старому стилю) каргопольцы (даже старообрядцы) совершали паломничество "на Макарий" целыми деревнями, неся посильную "жертву" или "даньку", часто в виде скота. Вера в целительную силу "преподобного отца Макария-батюшки" дошла до наших дней. Поистине прп.Макарий может быть назван заступником Каргополья.

Другой покровитель края - устроитель иноческого жития прп.Александр Ошевенский. В основанном им в середине XV в. монастыре особо почиталась рака, установленная над почивавшими под спудом мощами Ошевенского чудотворца. С памятью преподобного были связаны также чтимые камни и другие природные объекты, располагавшиеся на пути в монастырь, многие предания. На религиозное торжество "Богомоление" в 1-е воскресенье Петрова поста (в день Всех святых, в Земле Российской просиявших) в монастырь приходило множество народу за сотни верст.

Яркие признаки почитания сохранялись и по отношению к Илье-пророку, покровителям крестьянского хозяйства; особенно часто с ними были связаны восходящие к дохристианским временам общинные трапезы в дни храмовых и часовенных праздников, когда в общественных котлах в больших количествах варили мясо, пиво. Но архаические элементы празднеств в рассматриваемое время переоформились в христианском ключе: в представлениях крестьян необходимость молебна и освящения "вари" священником несомненна, да и сами трапезы все больше теряли значение собственно пиров.

Почитание православных святынь было согрето искренним и сердечным чувством. Иконы Спасителя, Богородицы, наиболее чтимых святых имелись в каждой церкви, часовне, доме. С ними были связаны все основные вехи жизненного цикла (рождение-крещение, венчание, отпевание), домашние и храмовые молитвы, благословение на учебу и на брак, общественные молебны о здоровье людей и животных, об урожае и благоприятной погоде, о здравствовании или спасении императора, о даровании победы над врагом. В приходах находилось множество явленных, чудотворных икон; нередко их помещали в киоты, украшенные серебрянными. жемчужными, шитыми золотом окладами. Широко бытовали и почитались резные образы, особенно часто свт.Николая. Особо чтимые иконы в православные праздники носили к часовне, кресту, водоему, по домам прихожан. Как святыни почитались и предметы, соприкасавшиеся со святыми и подвижниками: камни, кресты, деревья, на которых приплыли или явились иконы, одежда и вериги основателей пустыней.

К иконам прихожане приносили "привесы" и "заветы": крестики, цепочки, небольшие иконки, расшитые полотенца. На Русском Севере, и в частности в Каргополье, в качестве "привесов" на иконах особенно часто встречались серебряные, жестяные или вышитые изображения частей тела, об исцелении которых молились (вотивные подвески или заветное шитье), а также одежда с больной части тела. Церковь с пониманием относилась к некоторым сохра-

нявшимся архаическим аспектам религиозности крестьян. С течением времени и род влиянием духовенства они теряли свое значение.

Богатая православно-праздничная культура каргопольцев -неотъемлемая часть уклада жизни. В ее основе - даты церковного календаря. Наиболее духовно значимые события праздничного дня происходили в первой половине: это - службы в церкви или часовне, крестные ходы, молебны с водоосвящением и окроплением людей, скота, полей и огородов, обходы священниками домов прихожан. В монастырские престольные праздники, особенно в дни памяти основателей местных обителей, сюда собирался народ со всего уезда и даже губернии; в духовном смысле такие события становились мощным объединяющим фактором. Торжественно отмечались общеприходские и деревенские (престольные и часовенные) праздники, когда в деревню приходили многие из своего и соседних приходов. Огромной любовью пользовались крупнейшие даты церковного календаря - Рождество Христа. Пасха, Троица, сохранявшие традиционные православные обычаи и обряды: Христославленье в Рождество, купание для очищения от святочных забав в Крещенской "иордани", завершение масляничных гуляний Прощеным воскресеньем, поминание умерших и причащение в Великий пост, первый после зимы выгон скота с вербой, освященной в Вербное воскресенье. и с четверговой свечой, обход священниками домов прихожан с молебнами в Пасхальную неделю и др. В сознании многих крестьян церковные службы и обряды были сердцевиной праздников. В чередовании труда и досуга, поста и мясоеда, веселья и сосредоточенности. покаяния и ликования запечатлелся определенный, свойственный всем русским ритм жизни. Но и в этой сфере заметно снижение духовной значимости и наполнения связанных с церковью традиций.

Рассмотренные аспекты религиозной жизнедеятельности населения Каргополья выявляют ее цельность, многообразие и, в основном, общерусский характер, а также некоторые региональные севернорусские черты.

В заключении подчеркивается, что разные стороны православного уклада жизни населения Каргополья воссоздают убедительную картину сохранения веры в XIX - первой трети XX в.; православное мышление оставалось основой сознания каргопольцев. Это воплощалось и в особой, сакральной, организации территории, формировавшейся и освящавшейся православными сооружениями и ансамблями; и в образе жизни и качествах населения, важнейшей характеристикой которого оставалась религиозность (иногда со старообрядческим оттенком); и в насыщенности православными обрядами всей жизнедеятельности каргопольцев. Все сферы общественной и частной жизни: хозяйственная, бытовая, социальная, семей-

ная, рекреационная, собственно духовная - были пронизаны православными традициями и установлениями. Большинство населения: крестьяне, мещане, купцы, приходское духовенство, монашествующие - были верующими. Лишь в среде сельской интеллигенции и железнодорожных рабочих с конца XIX в. было, видимо, значительное число тех, для кого православие перестало быть духовной нормой и внутренней потребностью.

Важная черта религиозности каргопольцев (как и русских вообще) - ее соборный характер, проявлявшийся в организации территории прихода, в желании освятить церковью, часовней, крестом всякий примечательный уголок в округе, в выборе места для храма, в сакрализации не только самого места храма, но и пространства вокруг него. Храм - плод коллективных духовно-материальных усилий всего прихода - зримо воплощал и символизировал единение прихожан, собор каждого со всеми живущими, с уже умершими, с небесными заступниками и покровителями, особенно с подвизавшимися когда-то здесь же местными святыми. Такой общественный характер жизни не упразднял личных усилий: в общем - соборном -деянии каждый находил себе роль и место в соответствии с складом характера, духовными запросами, склонностями и талантами.

Соборность как качество православного менталитета проявлялась и в социальной сфере. Почти каждый каргополец в рассматриваемый период соотносил себя с соборным - православным и общественным - опытом; в этом проявлялась соборная природа религиозного сознания каждого. Все жили единым укладом, руководствовались едиными заповедями, стремились к единым целям, освящались светом Христа и верой Церкви. Разумеется, были и отклонения, преступления, но они воспринимались как исключения из правил. как чрезвычайные события. Отсюда зафиксированная гармония взаимосвязи и взаимозависимости, благожелательности и согласия отдельных социальных слоев населения Каргополья. Ярким проявлением соборности в социальной сфере является отношение к нищим и к богатым. Милосердие, нищелюбие, жалость и участие к сирым и убогим, основанные на евангельских заветах, - давно известные качества русского человека; обычны они и в рассматриваемом районе. Каргопольские материалы выявляют и другую сторону этой проблемы - уважение к достатку и праведно нажитому богатству, в чем тоже проявились православное приятие мира и любовь к ближнему. Со своей стороны и богатые по-православному относились к нажитому достатку, видя свой долг и средство спасения души в пожертвованиях на храмы, школы, общественные нужды.

Соборный характер имело и почитание святых и святынь: в деревне, приходе был общий для жителей святой покровитель; были святые заступники населения уезда в целом. К их помощи прибегали

и соседи: каждая из зон приходской территории - монастырская, малая (приходской храм), большая (приписные церкви, часовни, кресты, природные объекты) - в определенные периоды (праздники) становилась местом, куда устремлялись многие. Смысл и значение этих собраний - от всеуездных монастырских торжеств до деревенских часовенных - определяли православные святыни, в изобилии хранившиеся на Каргопольской земле. Праздник начинался в церкви или часовне литургическим и молитвенным общением, продолжался на улице, в поле, у водоема, в домах, когда в ходе молебнов освящалось все и вся: земля, жилище, люди, животные. - и завершался взаимным гостеванием, угощением нищих, гуляньями, отмеченными тоже общественными и православными чертами.

В известной мере единство нарушали старообрядцы, а с последних десятилетий XIX в. - и интеллигенция. Как кажется, общественное согласие все-таки еще не было разрушено новыми тенденциями. Значительные искажения в соборной природе личного сознания наблюдаются с появлением в Каргополье в начале XX в. железнодорожного поселка.

Некоторые особенности религиозной жизни Каргополья рассматриваемого периода объясняются длительным существованием края вдали от архиерейского надзора и поздним включением в орбиту общерусских церковных тенденций. В связи с этим здесь позже утвердились церковная проповедь и внебогослужебные собеседования. дольше и ярче проявлялись региональные черты религиозности.

Видимо, с тем же когда-то было связано и заселение края старообрядцами, которые, несмотря на постоянные в течение всего дореволюционного периода усилия церкви по их вразумлению, оставались существенной и влиятельной частью населения. В силу широкого распространения и глубокой укорененности, старообрядчество наложило особый отпечаток на религиозность каргопольцев.

С конца XIX в. происходило оживление общецерковной и, в частности, приходской жизни: чаще, чем раньше, строились новые церкви, умножалось число часовен и школ, открывались библиотеки, возрастала пастырская ревность священно-служителей, активизировалась духовно-просветительская деятельность учителей, росло количество монашествующих, восстанавливались и возникали вновь традиции крестных ходов.

Все это позволяет сделать вывод о том, что в течение всего XIX - начала XX в. православно-духовный потенциал каргопольского крестьянства сохранялся и даже приумножался. В нем происходили некоторые качественные изменения: перемещение центра духовных устремлений крестьян с наружного образа храма на его внутреннюю обстановку и в связи с этим повышение стремления к благолепию церквей и украшению икон ризами и окладами, рост православной

грамотности и воиерковленности. ослабление архаических аспектов религиозности.

Но развивались и явления отрицательного характера: нерадение к церковным службам, неверие, пьянство, распутство, другие пороки, распространявшиеся прежде всего в части паствы, но в некоторой степени и среди пастырей, а также монашествующих. Эти тенденции проникали в Каргополье, как указывают источники, по крупным магистралям, прорезавшим край - Архангельскому тракту, а с конца XIX в. - Архангельской железной дороге. Существенный вклад в развитие негативных процессов вносил отход крестьян в промышленные центры. Свою лепту вкладывала в них интеллигенция. Таким образом, хотя жизнеспособность прихода оставалась довольно высокой, слитность, единство и устойчивость приходских обществ разрушались как наличием различных старообрядческих толков, так и, в значительно большей степени, веянием новых морально-этических ценностей вошедшего в полную силу и проникшего в Каргополье буржуазного общества индустриального периода.

Духовную значимость и авторитет церкви сохраняли и в первые годы после революции, но традиционный православный уклад жизни (во всех своих аспектах) подтачивался набиравшими силу антирелигиозными акциями и пропагандой. Тем не менее основная масса каргопольцев сохраняла православные устои и осознавала веру как свою главную духовную ценность вплоть до начала 1930-х гг. По-видимому, в духовной жизни этого периода шли два процесса. Один из них связан с двояким разрушением православных традиций: как административным - "сверху", извне, так и в сознании крестьян -"снизу", изнутри, что началось еще до революции. Но, с другой стороны, развивается процесс сохранения веры в новых жизненных условиях и реалиях за счет скрытого исповедания и мученического подвига. Будучи прежде неотъемлемой и общепризнанной основой жизни, православие начало приобретать оппозиционный, а часто и сопряженный с опасностью характер, порождая и подвижников, и отступников.

Публикации.

По теме диссертации опубликованы следующие работы: 1. Главы "Православие" и "Некоторые аспекты духовной жизни" в монографии: Мелехова Г.Н., Носов В. В. Традиционный уклад Лекшмозерья. (Библиотека российского этнографа). 4.2. М.. 1994. сс.116-225 (4 п.л.)

2. Религиозность православного населения Каргополья в XIX -начале XX вв. II Православие и русская народная культура. Кн.5. М. 1995. сс. 173-265 (4 п.л.)

3. Как строили храмы в XIX веке. (По материалам Каргополья) // Православие и русская народная культура. Кн.6. М.. 1996. сс. 109-128(1 п.л.)

4. Посвящения церквей и часовен Каргополья в конце XIX в. как явления духовной жизни. // Вестник МГУ. серия 8 (история). (Принята в ред. портфель.) 24 с. (1 п.л.)

5. И поднялась на горе церковь. // Каргополье. 1993. NN 91. 92.

5 с.

6. Еще раз о церкви прп.Александра Свирского. // Каргополье. 1996. N 76. 5 с.

Подписано в печать 24.06.97 г. Формат 60 х 84 116 Объем 1 п. л. Тираж 100 Заказ 24

УОП Институт этнологии и антропологии РАН 117334 г. Москва. Ленинские проспект 32 А