Полисемия словообразовательной формы

Вяткина, Мария Вячеславовна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Полисемия словообразовательной формы

Год: 2004
Автор научной работы: Вяткина, Мария Вячеславовна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Кемерово
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Полисемия словообразовательной формы'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Полисемия словообразовательной формы"

На правах рукописи

Вяткина Мария Вячеславовна

Полисемия словообразовательной формы (на материале русских говоров)

10. 02. 01 - русский язык

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Кемерово 2004

Работа выполнена на кафедре стилистики и риторики Кемеровского государственного университета

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Антипов Александр Геннадьевич

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Резанова Зоя Ивановна;

кандидат филологических наук, доцент Шкуропацкая Марина Геннадьевна

Ведущая организация: Алтайский государственный университет

Защита диссертации состоится 29 июня 2004 г. в 10 часов на заседании диссертационного совета Д. 212. 088. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора филологических наук в Кемеровском государственном университете по адресу: 650043, г. Кемерово, ул. Красная, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кемеровского государственного университета.

Автореферат диссертации разослан 27 мая 2004 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

Булгакова О.А.

Диссертационное исследование посвящено концептуально-фреймовому анализу полисемии словообразовательной формы на материале русских говоров.

Проблематика исследования и актуальность темы. Полисемия как центральная проблема знаковых форм категоризации была выдвинута когнитивной лингвистикой в последней четверти 20-го века, что вполне объяснимо в контексте актуальных парадигмальыых «сдвигов» языкознания необходимостью обновления процедур современной семантики.

В теории словообразования утверждение принципов когнитивной лингвистики предопределено достаточно полной разработанностью проблем систе-моцентризма: в определенной мере завершен этап сбора и классификации производной лексики, определены знаковые модели ее порождения, выявлены системообразующие единицы, получены разнообразные версии описания словообразовательной системы. Кроме того, предпосылки когнитивной теории закономерны в свете выдвинутых словообразованием 70-80-х гг. 20-го века задач ономасиологического анализа с их устремленностью к феноменам глубинного синтаксиса, а через них — к моделированию структур языкового сознания и описанию когнитивных функций знаков вторичной номинации. Именно с прояснением аспектов функционального словообразования соотнесено в первую очередь утверждение воззрений когнитивизма в теории современной дериватологии.

Следует отметить, что проблема многозначности сравнительно недавно исследуется как феномен словообразования (см. работы Е.А. Земской, О.П. Ермаковой, Е.С. Кубряковой, П.А. Соболевой, А.Н. Тихонова, И.С. Улуханова, Н.А. Янко-Триницкой, М.Н. Янценецкой, И.К. Архипова, Л.А. Араевой, О.А. Булгаковой, P.M. Гейгера, Е.Л. Гинзбурга, Н.Д. Голева, А.В. Морозова, З.И. Резановой, З.А. Харитончик, И.А. Ширшова, М.Г. Шкуропацкой и др.), поскольку до некоторого времени было принято полагать, что полисемия производного слова вообще ничем не отличается от полисемии непроизводного слова (ср. [Апресян 1967]). На современном этапе развития дериватологии возникла потребность объяснить, какие когнитивные процессы обеспечивают номинативную деятельность человека, каковы речемыслительные основы вторичной номинации как явления, лишь на первый взгляд, «условно-механистического», как взаимно сопряжены концептуальные паттерны категоризации, с одной стороны, и знаковые модели их выражения в речевом акте, с другой, ведь дискурс - это всегда поиск оснований «для» или «о» категоризации, для которой говорящий «ищет языковую форму для выражения мысли», а слушающий «интерпретирует языковую форму» [Кубрякова 1986: 8].

Общая характеристика работы

Следование когнитивным принципам анализа семантической неоднозначности дериватов содержится в работах Е.С. Кубряковой, И.К. Архипова, О.В. Афанасьевой, Л.А. Араевой, Т.А. Демешкиной, В.И. Заботкиной, Н.Б. Лебедевой, Ю.Г. Панкраца, Е.В. Петрухиной, Е.М. Поздняковой, Е.В. Рахилиной, З.И. Резановой, А.Н. Ростовой, Т.М. Рогожниковой, А.Г. Антипова, ПА. Катышева, М.Г. Шкуропацкой, И.В. Евсеевой, Т.В. Жуковой, С.А. Москвичевой, Е.А. Пушкарева и др. В них представлены как теоретические версии определения полисемии в терминах «новой» семантики, так и поиск адекватной методологии анализа концептуально-знаковой природы этого феномена словообразования.

Когнитивный пафос исследований семантической неоднозначности позволяет прежде всего расширить границы интерпретации функций языкового знака. В когнитивной парадигме семиотический анализ сопряжен с поиском формальных (знаковых) оснований категоризации - актов фиксации в знаке концептуального содержания, механизмов «облачения» знаний о мире в знаковой форме языковых единиц, репрезентирующих когнитивные процессы. Это позволяет определить, как отражается в системе знаков воздействие самого языка на познание картины мира. «Ведь знак есть не просто случайная оболочка мысли, а ее необходимый и существенный орган. Он не только служит цели сообщения готового мысленного содержания, но и является инструментом, благодаря которому формируется и впервые приобретает полную определенность само это содержание» [Кассирер 2002:22].

Освещение когнитивной функции языка соотнесено в когнитивистике с широким кругом проблем двустороннего антропоцентризма, связанных в системных лингвофилософских концепциях с определением отражательной функции языка в иерархической структуре знаков (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, ИЛ. Бодуэн де Куртенэ, Э. Бенвенист, Л. Витгенштейн, Э. Кассирер, Г.Г. Шпет, Л.Г. Зубкова, Г.П. Мельников и др.). Поэтому в теории когнитивных моделей знаковых форм категоризации система «полисемичных концентратов» определяется как своеобразная база данных, время от времени наполняемая и видоизменяемая, опосредствованная устройством «долговременной» и «кратковременной» памяти, сознания и подсознания [Филлмор 1983; Чейф 1983]. Полисемия моделирует адекватные структуры не только передачи, но и формирования представлений как об объектах, так и о событиях, что позволяет квалифицировать ее как метаязыковой конструкт, понятийную, концептуалыгую единицу и в целом оценивать данное знаковое явление как категоризацию, основанную на принципе «фамильного сходства» [Лакофф 1995]. Фиксируя (категоризуя) в знаках особого рода определенные фрагменты картины мира, память обращается к знаковой форме концептуальных структур, являющихся «способом организации речи и интерпретации опыта, почерпнутого из окружающего мира, и способом организации поведения» [Чейф 1983: 45]. Именно психическая реаль-

ность ассоциативно-знаковых моделей полисемии позволяет обсуждать наличие концептуальных систем (структур) как своеобразных схем, функционирующих в сознании и отвечающих за процесс категоризации по своего рода образцам. Их целостность особенно релевантна «при категоризации действий, институтов и объектов, а также для обозначения различных репертуаров категорий, обнаруживаемых в наборах противопоставлений, прототипных объектов» [Филлмор 1983:110].

Освещение подобных вопросов, связанных с исследованием феномена полисемии производного слова в когнитивном аспекте, обнаруживает ряд перспектив, необходимых для развития в теории словообразования проблематики мотивированного знака. С выделением этих перспектив и соотнесена актуальность предпринятого исследования, включающего обоснование анропоцентри-ческого подхода к феномену полисемии словообразовательной формы и разработку инструментария ее концептуально-фреймового анализа.

Когнитивная трактовка полисемии позволяет предложить определение этого феномена знака в свете теории категоризации: аккумулируя в одной звуковой оболочке несколько связанных друг с другом значений, многозначное слово представляет собой микросистемное образование, категорию категорий, члены которой организованы между собой на основе типизированных ассоциаций. С опорой на них вскрываются механизмы памяти, сознания и подсознания, объясняется специфика формирования концептуальных паттернов (символических форм), ассоциативно моделируемых в языковой структуре (знаковой форме) многозначного слова.

Объектом исследования является экспонент асимметрии языкового знака - полисемия производного слова как категоризация когнитивных процессов, происходящих в сознании человека, как знаковая форма моделирования концептуального содержания.

Предмет изучения — прототипные эффекты концептуально -семантических структур многозначных дериватов.

схематическое отношение к другим, которые в свою очередь представляют собой расширение по сравнению с более прототипическими значениями. В результате сама категория может варьироваться, видоизменяться, так как вследствие накладываемых языковой формой ограничений концептуальная структура, претерпевая изменения, все же будет подводиться под нее по прототипическому образцу, будучи уже заложена в языковом сознании и требуя только сведения когниций в знак, чему и способствует категоризация. Кроме того, через языковую форму полисемии раскрывается не только варьирование категорий, но и формирование новых. В актах деривации многозначное слово сигнализирует о семантическом расширении исходного (мотивирующего) знака и развитии на основе его прототипов новых концептов, ассоциативно фиксируемых в семантике мотивированного слова.

С системой последовательных детерминант: концепт — прототип - фрейм соотнесены процедуры проводимого в работе концептуально-фреймового анализа формирующей способности полисемии производного слова аккумулировать в знаковой форме концептуальные модели категоризации.

Цель исследования заключается в освещении проблемы полисемии производного знака как феномена категоризации, когнитивные модели которой репрезентируют в знаковой форме системных лексических и словообразовательных связей прототипные эффекты ментально-знаковых категорий. Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1) обосновать отражательный и знаковый статус полисемии производного слова в свете положений двустороннего анропоцентризма;

2) определить прототипные эффекты организации многозначного производного слова как символической формы категоризации;

3) выявить формальные прототипы порождения производного полисеман-та как микросистемы, все элементы которой, являясь уровневыми экспонентами семантических сдвигов, взаимосвязаны и взаимообусловлены;

4) рассмотреть фреймовую структуру производных полисемантов как реализацию принципа «фамильного сходства», представленного взаимосвязью акционального и классификационного фреймов;

5) представить концептуальные структуры многозначных отглагольных субстантивов как систем семантического расширения, задающих в значениях-стимулах свои ситуации и сценарии, интегрирующих концепты (а) производящего, (б) первичного значения производного, на основе ассоциаций с которыми происходит расширение концептуальной структуры производного полисеманта, и (в) отдельных концептов, подведенных под словообразовательную форму;

б) выявить распределение лексико-семантических вариантов по методу фрейма;

в) выделить наиболее продуктивные деривационные формы, задействованные в процессе категоризации.

Материалом анализа послужили многозначные девербативы севернорусских (Архангельский областной словарь [АОС]; Словарь вологодских говоров [СВГ]; Ярославский областной словарь [ЯОС]) и кемеровских говоров [Кем., Кем.] (материалы диалектологических экспедиций кафедры стилистики и риторики Кемеровского государственного университета). Исследование источников диалектной нормы и «живого» функционирования слова способствовало целостной подаче процедур концептуально-фреймового анализа многозначных дериватов. Полисеманты кемеровских говоров употребляются диалектоносителя-ми в контексте спонтанно, «к случаю» описания ситуации, события, а потому, отражая логику фрейма, ярко иллюстрируют прагматическую реальность про-тотипных эффектов знака, онтогенетический аспект формирования его концептуально-семантических структур. Лексикографические данные, представляя обобщенное значение, фокусируют иерархические принципы, системные факторы категоризации. Материал представлен 1544 производными лексемами.

Научная новизна работы заключается в том, что полисемия производного слова рассматривается с антропоцентрических позиций как знаковая модель категоризации картины мира. Освещение семиотической специфики многозначных дериватов позволило выявить их иконические, индексальные и символические признаки, обосновать функции основных уровней иерархической структуры производного слова как формальных прототипов семантической многомерности, выделить деривационно-моделирующие единицы смысловой динамики производного знака. Предложенная методология концептуально-фреймового анализа диалектной лексики способствует систематизации факторов словообразовательной деривации русского языка.

Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в развитие когнитивной теории языкового знака и, в частности, в обоснование когнитивного статуса знаковых категорий, не только выражающих, но и моделирующих мыслительное содержание. В попытке охарактеризовать феномен полисемии производного слова как концептуально-семантическую модель картины мира содержится развитие идей двустороннего атропоцентризма, а в стремлении следовать новейшим веяниям системоцентризма - уточнение принципов семиотического анализа. В результате примененных процедур когнитивной семантики обоснованы прототипные эффекты моделирования многозначного производного слова, концептуааьно-семантическая структура которого реализует как принципы «фамильного сходства», так и «полевые» и «экземплярные» принципы категоризации, фиксируемые в словообразовательной форме полисеманта на уровне лексических/грамматических прототипов.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования ее результатов в рамках курсов по словообразованию русского языка, когнитивной семантике и семиотике. Разработанная методика концептуально-фреймового анализа диалектного словообразования может быть применена в лексикографической практике.

Апробация результатов исследования. Основные результаты и содержание диссертации нашли отражение в выступлениях на региональных, межрегиональных, всероссийских и международных конференциях в Анжеро-Судженске, Новосибирске, Иркутске, Кемерове, Белово, Томске, а также на заседаниях кафедры стилистики и риторики Кемеровского государственного университета. По проблематике диссертации опубликовано 9 работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Полисемия производного слова как феномен категоризации представляет собой когнитивную модель порождения языковой формы, основанную на прототипных эффектах выражения/моделирования ментальных категорий.

2. В роли формальных (знаковых) прототипов категоризации выступают иконические, индексальные и символические признаки многозначных дериватов, реализующие в словообразовательной форме лексико-грамматический прототип «фамильной» целостности категории.

3. Многозначные девербативы фиксируют сегменты фреймов, система которых отражает концептуальную ситуацию.

4. Прототипическая семантика полисемантов детерминирована структурой соответствующей когнитивной модели: а) «фамильной» (градуальное расположение лексико-семантических вариантов); б) «полевой» (лексико-семантические варианты объединены общим признаком и в равной мере разделяют его), в) «экземплярной» (лексико-семантические варианты способны по-разному представлять прототип, находиться на разных ступенях категоризации).

5. Словообразовательная форма оказывает сдерживающее воздействие на семантическую многомерность лексемы, предопределяя развитие полисемии вертикального, горизонтального и перекрестного типов.

6. Фреймовая организация производного полисеманта отражает потенциал деривационного развития лексемы. Выявляемые компоненты фрейма маркируют проекции направлений динамики концептуально-семантических структур многозначных дериватов.

Структура и логика работы. Диссертация включает введение, две главы, заключение, список литературы, источников анализируемого материала и сокращений. Параграфы располагаются в логической последовательности, отражая гносеологическую сущность феномена полисемии. Во 2-ой главе рассмот-

рение полисемантов подается от ядра к периферии исследуемой подсистемы диалектного словообразования.

Во введении обосновывается актуальность работы, определяются объект, предмет, границы материала, обозначаются цель, задачи и методология исследования, раскрывается новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, излагаются основные положения, выносимые на защиту.

В первой главе «Теоретические основы исследования феномена полисе--мии производного слова в свете проблем когнитивной лингвистики» представлены актуальные направления анализа словообразовательной полисемии в современной лингвистике.

Во второй главе «Фреймовая организация многозначных девербативов: значение знак — концепт» раскрываются особенности концептуально-семантических структур многозначных субстантивов, мотивированных глаголами действия, состояния, отношения.

В заключении излагаются основные результаты исследования.

Основное содержание работы

В теории словообразования постановка проблемы.полисемии словообра--зовательной формы была обусловлена осознанием знаковой специфики семантической структуры производного слова, фиксирующей лексические процессы в форме грамматических категорий. Поэтому моделирование семантической организации лексемы основывалось на системно-структурном анализе многозначного деривационного конструкта, что предопределило разграничение явлений «лексической» и «словообразовательной» полисемии.

В контексте проблем структурно-функциональной лингвистики знаковая сущность словообразовательной полисемии первоначально раскрывалась в аспекте факторов семантической неоднозначности, необходимых для отграничения данного феномена от омонимии. Были выявлены различные подходы к причинам актуализации и направлениям функционирования многозначности (Ш. Балли, В.В. Виноградов, Л.В. Щерба, О.С. Ахманова, Д.Н. Шмелев, Ю.Д. Апресян, Ю.С. Степанов, В.М. Абаев, И.Е. Аничков, Л. ВаЙсгербер, К. Горалек, О.П. Ермакова, М.И. Задорожный, Э.В. Найда, И.А. Стернин, И.С. Тышлер, С. Ульман и др.). Обнаруженные критерии были приемлемы для обоснования многозначности, формирующейся в результате межсловной деривации, т.к. отсутствие традиционных типов переноса между лексико-семантическими вариантами, возникающими в результате неоднократной реализации словообразовательной модели, побудило некоторых лингвистов считать подобные значения либо омонимичными (В.В. Виноградов, О.С. Ахманова, О.И. Блинова, А.Н. Тихонов, Э.В. Васильева и др.), либо значениями многозначного слова (Е.С. Кубрякова,

П.А. Соболева, М.Н. Янценецкая, Л.А. Араева, О.А. Булгакова, Н.Е. Грушко, З.И. Резанова, Т.А. Шиканова, И.А. Ширшов и др.), либо значениями синкретичного конструкта, вмещающего признаки и омонимии, и полисемии (М.Г. Шкуропацкая). В настоящем исследовании поддерживается трактовка подобных структур в качестве полисемантичных.

Принципы тождества слова, формирующие семантические структуры многозначных дериватов, получили всестороннюю характеристику в парадигме ономасиологического словообразования (М. Докулил, Е.С. Кубрякова, З.А. Харитончик, М.Н. Янценецкая, Л.А. Араева, Н.Д. Голев, Н.Б. Лебедева, З.И. Резанова, Н.Е. Грушко, О.А. Булгакова, А.В. Морозов, Н.В. Халина, Т.А. Шикано-ва и др.). Так, направление исследования многозначных дериватов через семантическую структуру словообразовательного типа, в пределах которого формируется производный полисемант, системные связи типов и семный состав мотивирующих и мотивированных единиц (Л.А. Араева, О.А. Булгакова) позволили увидеть в феномене многозначности динамическую тенденцию языка, обусловленную системными связями лексики и словообразования. На основании соотношения тропеических механизмов деривации были выделены три вида полисемии (внутрисловная, характерная для непроизводных слов, межсловная и межсловно-внутрисловная, отличающие производную лексику), а также обоснованы принципы семантической связи, которая может быть как непосредственной, когда один вариант выводится из другого, так и опосредствованной, когда семантическая структура слова складывается путем многократного применения средств деривации. Возникающие лексико-семантические варианты связаны между собой опосредствованно, через семантику мотивирующего. Ср.: настилать класть снопы на полу для обмета- настил место в овине, куда укладывают снопы для сушки, настил2 снопы сложенные для обмолота в два ряда. Описание структурных схем взаимодействия лексико-словообразовательных вариантов (межсловно-радиальных и внутрисловно-цепочечных) привело к определению полисемии производного слова в свете пропозициональной теории: «Многозначные дериваты оказываются такой единицей, в которой отражаются глубинные связи мотивирующих и мотивированных единиц в их семантической взаимообусловленности, позволяющей при актуализации различных типов пропозиций рассматривать ее как одну лексему» [Араева 1994: 57-58].

Ономасиологическое словообразование, обозначившее проблему межу-ровневых факторов полисемии производного слова, подготовило современное обоснование антропоцентрического подхода к анализу данного феномена.

С позиций антропоцентризма производный полисемант должен быть рассмотрен в системе связей слова с возможными феноменами его функционирования в языке и речи, т.е. как знаковая модель категоризации, определенная

ментально-знаковая категория (В. фон Гумбольдт, Л. Л. Потебня). Антропоцентрические воззрения позволяют представить структуру многозначного производного знака в моделирующих ее процессах морфологизации и семасиологиза-ции (И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский, В.Л. Богородицкий).

Подобный антропоцентризм оценок полисемии словообразовательной формы связан во второй половине 20 века с психолингвистическими и когни-тивнымиисследованиями.

Психолингвистика признает изначальную динамичность того, что у носителя языка увязывается с формой вербальной единицы. При этом такая единица переживается как знакомая, понятная при постоянном взаимодействии осознаваемого и неосознаваемого, вербального и невербального, при акцентировании внимания на тех или иных признаках, типичных свойствах объекта когниции (А.А. Леонтьев, А.А. Залевская, P.M. Фрумкина, Т.М. Рогожникова и др.).

Когнитивная лингвистика, соотнося проблемы внутреннего лексикона и языкового знака, языковых структур с когнитивными (ментальными) структурами, формулирует проблемы, призванные доказать гипотезы о психосемантических структурах памяти, категоризующих формах мышления, прототипично-сти языковых категорий. Вскрываемые когнитивные структуры типа пропозиции и фрейма (М. Минский, Ч. Филлмор, УЛ. Чейф), идеализированной когнитивной модели, прототипа (Дж. Лакофф), семантических примитивов (А. Веж-бицкая), ментальных пространств (Ж. Фоконье, М. Тернер), реатизуя принципы двустороннего антропоцентризма, вместе с тем призваны преодолеть односторонний системоцентризм структуральной парадигмы языкознания.

Теоретически значимым в процессе эволюции представлений о природе словообразовательной полисемии является развитие эпистемологии когнитивной семантики языковых знаков, фиксирующих/формирующих в своей знаковой форме процессы и схемы категоризации (А. Вежбицкая, Дж. Лакофф, Р.У. Лангаккер, Ч. Филлмор, У.Л. Чейф, Е.С. Кубрякова, А.Н. Баранов, Е.Г. Беляев-ская, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, O.K. Ирисханова, А.В. Кравченко, Ю.Г. Панкрац, З.Д. Попова, Е.В. Рахилина, А.В. Рудакова, И.А. Стернин, Л. Татми, А. Ченки и др.). Когнитивное определение полисемии как категоризации (Дж. Лакофф), или, по Э. Бенвенисту, «вос-произведения действительности», основывается на трактовке знака как психически реального факта, моделирующего структуры когниции. В теории дериватологии к таким структурам были отнесены в первую очередь ономасиологические структуры, представившие понимание процессов словообразования как актов семиозиса (М. Докулил, Е.С. Кубрякова, В.М. Никитевич, М.Н. Янценецкая).

В сфере полисемии производного слова когнитивное освещение ономасиологических структур сводится к поиску знаковых форм категоризации этой динамической тенденции слова, обусловленной системными связями лексики,

словообразования и синтаксиса (Л.А. Араева, О.А. Булгакова, А.Г. Антипов, Е.А. Евдокимова, П.А. Катышев, ИЛ. Евсеева, А.И. Акимова, Е.В. Белогород-цева, Т.В. Жукова, О.В. Батурина, Т.В. Ковалева). Именно «межуровневой мо-делируемостью» полисемантов предопределены деривационные аспекты внутренней формы, фиксирующей принципы категоризации концептов. Внутренняя форма и структура производного слова репрезентируют в производном полисе-манте «сгущение» знаковых признаков (Ч. Пирс, P.O. Якобсон), и в результате этого явная асимметрия знака соотносится с симметрией когнитивных моделей: ментально-языковая форма одной единицы взаимообусловлена ассоциациями с другой, при обнаружении подобной модели функционирования возникает готовая «упаковка языковых знаний» [Араева 1997].

Как знак-символ, многозначный дериват, отсылая к мотивирующей семантике, одновременно подчинен не только ее деривационным аспектам, но и разнообразным проявлениям условности внутренней формы, выражающимся в лексических процессах демотивации, лексикализации внутренней формы, идиоматизации (О.И. Блинова). Эти лексические процессы, отражающие тенденцию произвольности языкового знака, объясняют появление в значении олова разнообразных специфицированных компонентов, дискретных, воспроизво-димых-как целостность функционально-семантических «качеств» (лексических и семантических спецификаций) (Н.Д.Г Голев, К.И: Бринев, М.Г. Шкуропацкая). В семантической структуре многозначных дериватов спецификации отвечают либо за функционирование механизмов параллельной внутри- и межсловной деривации, либо за семантическое выражение модели межсловной деривации.

Индексальная природа полисемии производного слова раскрывается прежде всего в ее основном критерии: «Взаимосвязь ЛСВ многозначного производного слова <...> базируется на семантическом тождестве производящей основы (даже в случае ее многозначности) и структурном тождестве словообразовательной модели» [Булгакова 1994: 8-9]. Особой индексалыюй спецификой в процессе формирования семантических структур полисемантов отличается функциональная семантика форманта. Ее маркирующие функции соотнесены с внутритиповыми таксоном иями: «Каждый суффикс специализируется на оформлении определенного набора ЛСЗ (лексико-словообразовательных значений - М.В.) производных, регламентируя семантических объем многозначных дериватов» [там же: 11].

Иконизм многозначного производного знака обусловлен и семантически, и концептуально характером категоризации. С одной стороны, многозначность производного слова соотносится семантически с «отношениями знаков к их десигнатам и тем самым к объектам, которые они обозначают или могут обозначать» [Моррис 1983: 54]. С другой стороны, сам процесс «означения» предполагает «близость» языковых и «естественных», «природных» категорий:

«...классификации в языке хранят в себе черты естественных классификаций, т.е. классификаций с образным началом, с их нежесткими границами и отсутствием жесткой логики, с особыми правилами включения в них новых членов и, следовательно, особыми закономерностями функционирования и развития, с возможностью отхода от взаимоисключающих решений» [Кубрякова 1997: 87].

В настоящем исследовании знаковые свойства полисемии производного слова соотнесены с категориями прототипической семантики. Как представляется, символические, индексальные и иконические признаки многозначного производного слова служат основаниями категоризации, что позволяет обосновать методологическую ценность для когнитивного анализа полисемии выделенных в когнитивистике версий прототипического подхода.

Содержание эпитета «прототипический» раскрывается на материале полисемии производного слова в трех аспектах: 1) «полевом», 2) «фамильном» и 3) «экземплярном». Данные аспекты, отражающие различные понимания оснований категоризации, соответствуют взаимосвязанным дефинициям: 1) прототип как «ядро» категории», 2) прототип как «член» категории и 3) прототип как «пример» категории.

1. Аристотелевское понимание прототипов раскрывает иконические признаки словообразовательной полисемии - создается как бы дубликат прототипа-«ядра» с максимальным сходством определенных черт: либо производное слово с определенным количеством значений (с указанием актантов), либо производное слово, все значения которого связаны с производящим, либо производное слово, часть значений которого связана с производящим, а у остальных значений — внутрисловная связь.

2. Согласно воззрениям Платона и Л. Витгенштейна, значения полисеман-та как члены категории, связаны между собой общими чертами, признаками, определяющими их «фамильное (семейное) сходство». В словообразовании данные прототипы отвечают за реализацию индексальных признаков полисемии, поскольку выявляют деривационные маркеры семантических сдвигов.

3. «Собственно прототипический подход» в духе когнитивной психологии Э. Рош и когнитивной семантики Дж. Лакоффа обосновывает символические признаки производного полисеманта, значения которого задаются прототипом-«экземпляром», неким «данным» символом, корректирующим «полевые» и «фамильные» свойства за счет своих эффектов.

Прототипные эффекты определенным образом моделируются в словообразовательной форме.

Материал анализа показывает, что модель полисемии зависит от прото-типических характеристик, представленных в языковой форме знака. Именно выделение данных формальных прототипов полисемии производного слова (эталонов) связано с предметной областью проводимого исследования.

На уровне системы языка формальные прототипы соответствуют единицам организации межуровневой структуры производного слова, тем языковым категориям, которые используются в актах номинативной деривации. При этом полисемия знака выступает в роли обобщающего явления, организующего прототипы в некоторую систему. На основе формальных прототипов репрезентируется мотивационная многомерность производного слова (П.Л. Катышев) и экспликация семантических сдвигов в его морфодеривационной структуре (А.Г. Антипов). Формальные прототипы моделируют компоненты внутренней формы дериватов, раскрывая роль уровневых показателей его семантической динамики. Это позволяет определить знаковые прототипы полисемии производного слова как ее «идентификационные эталоны» (А.А. Залевская, Т.Ю. Сазонова, СИ. Тогоева и др.).

Из проведенного концептуально-фреймового анализа многозначных де-вербативов следует, что в роли «идентификационных эталонов» семантической динамики производного знака и стратификации ее результатов в морфодерива-ционной структуре выступают лексические и грамматические прототипы, обобщающие мотивационные категории и имеющие пропозициональные формы.

Девербативы по своей онтологии наиболее приближены к процедурам представления семантики методом пропозиции и фрейма, поскольку семантика производного глагола проецирует возможные интерпретации. Поэтому фрейм полисеманта, с одной стороны, расширяется до включения репрезентантов концепта, абстрагированного мотивирующей семантикой, с другой - концептуально моделируется семантикой форманта.

В диссертационном исследовании содержится попытка проследить на материале диалектных систем русского языка, каким образом формируются когнитивные модели полисемии, как учитываются в процессе категоризации про-тотипные эффекты ее знаковой формы и какова их роль в механизмах возникновения семантических сдвигов.

Использование инструментария когнитивной лингвистики позволяет обосновать методику концептуально-фреймового анализа полисемии как семантической многомерности словообразовательной формы. Однако, разумеется, методы когнитивной лингвистики не универсальны, поэтому предлагаемая методология рассматривается лишь как один из возможных вариантов описания концептуально-языковых смыслов, стоящих за порождающейся и воспроизводимой формой знака.

Моделирование особенностей формирования значений производного по-лисеманта строится с учетом таких категорий, как «концепт», «прототип» (идентификационный эталон) и «фрейм» (сценарий, схема концептов).

Каждый лексико-семантический вариант многозначной лексемы представляет собой концепт — ментально-языковое, или лингво-психическое семиотическое образование сознания, при «опознавании» функционирующее в качестве оперативной единицы памяти, которая отражает знания человека об определенном фрагменте картины мира, познаваемом путем референций к уже существующей базе знаков. Ономасиологические характеристики производных полиссмантов влияют при этом на складывающееся представление о «знаковой новизне» образования, отражающего лингвистическую, экстралингвистическую, психологическую и социальную реальность (Л. Вежбицкая, Е.С. Кубря-кова, Л.Н. Баранов, Е.В. Падучева и др.).

В процессе анализа концептов производных полиссмантов выявляется зависимость развития языковой модели многомерности словообразовательной формы от «фактора интереса», т.е. от представлений человека об устройстве модели мира. Поэтому в качестве особого материала концептуально-фреймового анализа привлекались контексты спонтанного функционирования производных полиссмантов, источником которых послужили записи диалектной речи (кемеровские говоры). С этим материалом, а также с лексикографическими данными трех севернорусских диалектных микросистем (архангельской, вологодской, ярославской), был соотнесен процесс интерпретации и осознания концептуальной структуры.

Под концептуальной структурой понимается ментально-языковая организация, манифестируемая системой лексико-семантических вариантов того или иного многозначного деривата. При этом общая ментально-знаковая структура полисеманта представляет собой концептуально-семантический комплекс (структуру), в которой «поверхностная» реализация (система лексико-семантических вариантов) соотнесена как эксплицитная форма с имплицитным уровнем когнитивных (концептуально-фреймовых) моделей (ср. [Баранов 2001; Маркелова 2004).

Анализ концептуально-семантических структур дериватов позволяет доказать симметрию языковых и когнитивных процессов и, в частности, такую закономерность: чем «богаче» модель мира, отражаемая когнитивно-семантической структурой полисеманта, тем глубже смысл и разнообразнее его знаковая форма. Эти и другие аспекты концептуально-фреймового анализа раскрываются через описание деривационного потенциала мотивирующей семантики того или иного ономасиологического класса, а также особенностей стратификации семантических сдвигов в словообразовательной форме, типизирующей в различной степени концептуальные структуры. Кроме того, описание концептуально-семантической структуры производного полисеманта позволяет уточнить когнитивные функции взаимосвязанных с полисемией явлений асимметрии языкового знака. Формирование семантических структур полисемаита

происходит под воздействием иерархии межуровневых факторов деривации. Деривационный потенциал различных уровней порождения производного слова (фонологического, морфологического, лексического, синтаксического) реализуется в процессе знаковой категоризации.

Объединение концептов в единую концептуальную структуру прослеживается с учетом категорий контекста и подтекста, которые приводят, с одной стороны, к описанию имплицитных смыслов когнитивной структуры, стоящей за знаком (посредством контекста как «внешней» формы реализации концептуально-семантической структуры), с другой стороны, к выявлению потенциально возможных «участников» ситуации, события, не зафиксированных в контекстуальных дефинициях производного полисеманта (концептуально-семантический уровень подтекста).

Анализ концептов предваряет рассмотрение фреймовой организации по-лисеманта, поскольку каждый многозначный девербатив реализует лишь сегмент фрейма (определенную ситуацию или событие с определенным набором «участников»). Передавая то или иное содержание концепта, лексическая единица активирует и соответствующий когнитивный контекст, или фрейм [Болдырев 2001].

Объяснение особенностей объединения разнородных элементов в единую концептуальную структуру строится на основе существующих формальных прототипов, задаваемых совокупностью морфонологических, словообразовательных, лексических, синтаксических характеристик дериватов, обусловливающих развитие семантических структур производных полисемантов и репрезентирующих уже готовые психосемантические модели асимметрии как эталоны соответствующих знаковых форм «упаковки» когниций.

Таким образом, фрейм рассматривается как логически упорядоченная (последовательная) совокупность концептов [Филлмор 1988], предсталяющих определенных «участников» ситуации (в диссертационном исследовании они также обозначаются как компоненты, элементы фрейма).

Подведение под единый фрейм взаимосвязанных концептов происходит с опорой на функциональные свойства лексико-грамматического прототипа, определяемого как основная знаковая форма категоризации, формально-содержательное ядро, идентификационный эталон, организующий в морфоде-ривационной форме семантические структуры производного полисеманта. Лек-сико-грамматический прототип многозначного девербатива включает три необходимых уровня абстракции концептуально-семантических структур:

1) Уровень обобщающей, базовой глагольной лексемы, репрезентирующий некий когнитивный объем на основе общих признаков (например, обрабатывать: боронить, взрыхлить, возделывать, запечь, квасить и т.д.). Данный лексический прототип служит стимулом создания фрейма, являясь предикагом,

указывающим на «участника» ситуации, события, а также выступая в роли классификационной модели, задающей тенденции концептуального развития девербатива, формирования грамматического прототипа. В диссертационном исследовании мотивирующая семантика абстрагируется в форме классификационного фрейма.

2) Уровень формальных прототипов полисеманта, учитывающий про-тотипичность межуровневых единиц деривации в процессе формирования семантических структур производных полисемантов (его морфонологические, словообразовательные, лексические, синтаксические характеристики).

3) Уровень прототипической пропозиции. Пропозиция рассматривается как универсальная когнитивная единица, основанная на выделении предиката из событий/ситуаций и приписывании ролей их «участникам» [Чейф 1983]. Пропозициональные структуры лежат в основе каждого фрейма и являются фактором развития ситуации, события, а следовательно, и разветвления семантической структуры полисеманта. Классификационный фрейм предопределяет и объективирует в многозначном деривате в зависимости от коммуникативных целей говорящего ряд акциональных пропозиций [Телия 1996],-вскрывающих акцио-нальный фрейм - модель представления психосемантической информации, распространенной и отраженной в лексико-семантических вариантах многозначного деривата.

При анализе материала выявляется степень функциональной нагруженно-сти этих уровней — образующих компонентов лексико-грамматического прототипа.

Сегменты фреймов, эксплицированные в рамках того или иного многозначного деривата и представляющие собой своеобразное снятие фокусировки внимания на отдельных элементах фрейма [Болдырев 2001], сводятся затем в единую схему «потенций», «перспектив» развития семантики, означенную лек-сико-грамматическим прототипом и организованную на основе его «отблесков». Такой фрейм, с одной стороны, реализует особую организацию знания, составляющую необходимое предварительное условие понимания тесно связанных между собой слов, с другой стороны, экспонирует «панорамное видение» концептуального события, ситуации (например, «обработки») на основе ассоциа-тивно-категоризующего устройства сознания и референциальной способности памяти.

В ходе фреймового анализа концептуально-семантических структур многозначных девербативов учитывались представления о категоризации глагольной семантики, представленные в отечественной лексикологии. С опорой на концепцию Э.В. Кузнецовой для описания мотивирующей семантики в работе выделяется три поля предикатов (действия, состояния, отношения), задающих фрейм полисеманта.

Прототип-ядро мотивирующей семантики составляют глаголы действия (как символы основных событий и процессов), представленные глаголами перемещения, помещения, глаголами физического воздействия на объект, глаголами созидательной деятельности, глаголами интеллектуальной деятельности, глаголами речевой деятельности, глаголами социа-тьной деятельности, глаголами физиологических действий, глаголами звучания. Эмпирическая и системная продуктивность данных мотивирующих классов объясняется когнитивно, тем, что глагольная семантика категоризует основные виды деятельности человека: работать, что-то создавать, общаться, осуществлять передвижения в пространстве с целью познания мира, взаимодействия и контакта. На границе между ядром и периферией находятся глаголы состояния, на периферии - глаголы отношения. Деривационная активность данных мотивирующих классов ограничена кругом прототипических пропозиций: - V — для глаголов состояния (ср.: вопилышца 1) женщина, приглашаемая в дом для причитания над покойником или свадебного вопля; плакальщица; 2) о девочке, плачущей по пустякам [ЯОС]) и 5- V/ V-S-для глаголов отношения (ср.: блудня'1) о человеке, берущем что-то тайком, съедающем лакомое без позволения (чаще о детях); 2) вор [ЯОС]; выкормок, выкормыш Ч) выращенное, выкормленное животное; 2) животное, выращенное, выкормленное без матери; 3) приемный, выращенный кем-нибудь ребенок [АОС]). Специфика мотивирующего класса глаголов состояния проявляется в том, что особую прототипическую пропозицию репрезентируют полисемапты, мотивированные глаголами функционального состояния: (5) - V-1 (ср.: закутка Ч) солома для утепления дома; 2) одеяло или теплая одежда, в которую можно закутаться от холода [ЯОС]).

Деривационный потенциал глаголов действия функционально связан с более разнообразными пропозициональными формами развития семантических структур полисемантов. Прототипические пропозиции, формирующие фреймы полисемантов, мотивированных глаголами действия, устанавливаются для каждого ономасиологического класса мотивирующих: (5) - V — О/ (5) — V-1 — для глаголов физического воздействия (ср.: молотильщик Ч) человек, который молотит зерно; 2) наемный рабочий для перемола зерн [Кем., Кем.]; орало Ч) орудие для пахоты, соха; 2) часть плуга [ЯОС]); (5) -V- Л-для глаголов созидательной деятельности (ср.: мудрушка 3) замысловатая игрушка, вещица; 4) домашнее печенье ЯОС]); (5) - V- Ь/(5) - V — О — для глаголов помещения объекта (ср.: загнета Ч) место внутри русской печи, куда после топки сгребают горячие угли, золу; 2) горячие угли, зола, которые сгребают в угол русской печи [ЯОС]; вставочка Ч) клин, клинышек; 2) камешек, вставка в ювелирное изделие' [АОС]); (5) - V- О - для глаголов перемещения, глаголов физиологических действий (ср.: бродни Ч) обувь; 2) сапоги из коровьей кожи [Кем., Кем.]; ежа, ежево Ч) принятие пищи, процесс еды; 2) еда кушанье [ЯОС]); 5 - V-

для глаголов речевой деятельности, глаголов звучания, глаголов интеллектуальной деятельности (ср.: лебезда Ч) тот, кто много обещает, но не выполняет своих обещаний; 2) разговорчивая женщина [ЯОС]; храпун 1) человек, который храпит; 2) лошадь [Кем., Кем.]; мудрушка Ч) хитроумие, умение обвести вокруг пальца, обмануть; 2) хитрый человек, хитруша [ЯОС]); (S) - V-/-для глаголов социальной деятельности (ср.: ботальница Ч) то же, что боталог. шест с прикрепленной на одном конце металлической конусной трубкой или поперечной планкой, служащей для запугивания рыбы и загона ее в рыболовную сеть; 2) рыболовная снасть [АОС]).

Прототипические пропозиции, составляя прототип-ядро фрейма, формируют концептуально-семантическую структуру полисеманта. Ее выражение обусловлено лексико-грамматическими прототипами, фиксирующими в знаке реализацию определенных сегментов фрейма.

Основой организации концептуально-семантических структур многозначных девербативов является лексический прототип - ядерный член категории, семантический инвариант мотивирующего класса, обладающий набором общих семантических признаков. Лексический прототип производного полисеманта эксплицируется благодаря обобщенному лексическому значению мотивирующего слова — базового глагола, способного идентифицировать в своей семантике целый ряд действий (например, боронить, взрыхлить, возделывать, греть, ковать, молотить, пахать, строгать и т.д. - обрабатывать). Не менее важен и компонент семантики, абстрагированный функционированием аффикса, продуктивного при деривации от глаголов определенного мотивирующего класса (ср., например, функциональную детерминацию семантики суффикса -к/а/ глаголами физического воздействия на объект, репрезентируемую прототипиче-ским значением: чем-либо - орудие). С функциональной семантикой форманта соотнесены аспекты фреймовой организации полисемии дериватов, подводимые под понятие грамматического прототипа.

Фрейм производного полисеманта представляет собой микросистему репрезентируемых лексико-грамматическим прототипом ментальных стереотипных ситуаций, сосуществующих в пространстве, развертываемых во времени и организованных по принципу «фамильного сходства». Так, фрейм обрабатывать: кто-либо — субъект (боронка пахарь/, квашня), молотильщики - обрабатывать — обработка - субстантивированное действие (боронка/, обвалка], o6aiKui, огребкам) — где-либо - место, вместилище (квашня- чем-либо -орудие {обвалка2, обалкаг, тяпка/2, орало/2, пахарь - посредством чего-либо - средство (закваскаid — получить что-либо - результат (настойка, квашня) - семантизируется лексико-грамматическим прототипом: обрабатывать -чем-либо - орудие. Сегменты этого фрейма реализуются концептуально-семантическими структурами полисемантов обвалка, обалка: Ч) действие, 2)

орудие - обвалка 1) действие по значению глагола обвалить/обваливать с. окучивать (о картофеле); 2) сельскохозяйственное орудие для окучивания картофеля, окучник [ЯОС]; обалка 1) процесс окучивания картофеля; 2) орудие для окучивания картофеля, мотыга [ЯОС]. Полисемия данных лексем развивается за счет параллельного действия межсловной и внутрисловной деривации метонимического типа по общей схеме лексико-грамматического прототипа «действие - орудие», однако особенность этих двух, казалось бы, одинаково реализующих актанты ситуации многозначных девербативов заключается в том, что формальное различие указывает на некоторые референциальные различия в семантике (окучник и мотыга - это разные по форме орудия). Фреймовая микроситуация реализуется не целостно для данного события обработки (нет субъекта, места, результата), но континуум лексико-грамматического прототипа (действие — орудие) формирует ядро, в котором заключены потенции разветвления семантической структуры полисеманта за счет возможного заполнения лакун данного фрейма в деривационной системе (ср.: квашня 1) тесто: «Тесто-то заквасишь, оно загуляет, хлеб печь-то из него можно. Вот тесто это квашней и зовется»; 2) деревянная кадка для теста: «Квасишь тесто-то в ней, вот это и называется квашня; квашня — это где разводют хлеб»; 3) лопаточка для замешивания теста: «Энто лопатка дакая, ею тесто месют»; 4) о вялом, толстом, неповоротливом человеке: «Вон, Зинка-то наша, ходит по деревне, квашня, качается. Ох, и неповоротливая баба» [Кем., Кем.]). Нередко заполнение лакун фрейма реализуется в разных диалектных микросистемах. Так, например, в архангельских и ярославских говорах концептуальные структуры полисеманта варево дополняют друг друга, акцентируя разные потенции разветвления семантической структуры деривата: Ч) плохо приготовленная еда; 2) количество продуктов, необходимое для одного приготовления пищи; 3) вареный жидкий корм для скота [ЯОС]; Ч) процесс приготовления вареной пищи, варка; 2) пища, еда, приготовленная путем нагревания на огне (варки, жаренья); 3) плохо приготовленная, невкусная похлебка; 4) вареная пища, кушанье; 5) продукты, нужные, предназначенные для приготовления вареной пищи; 6) время варки пищи; 7) приготовления для варки пищи вне дома [АОС].

Однако более предсказуемы семантические сдвиги в результате деривационной активности форманта, семантика которого задает заполнение лакун фрейма, поскольку носит более обобщенный характер. Так, полисемант варня Ч) место варки пива и смолокурения вне дома; 2) очаг для приготовления пищи вне дома [АОС] эксплицирует тот участок фрейма, который не объективируется в многозначных девербативах варево и варя, поскольку для семантики их формантов не является прототипичным значение места.

Полисеманты устроены по полевому принципу и эксплицируют ближайший или дальнейший члены категории, прототипичные или приближающиеся к

прототипу. Прототипичное лексическое значение оформляет, как правило, прототипичный суффикс. Однако иногда грамматический прототип выражает не-прототипическое значение, как это иллюстрирует пример межсловной деривации метонимического типа вязка Ч) то же, что вязельк: кусок веревки, тесемки, нитки и т.п., годный для завязывания чего-либо; 2) тонкий древесный прутик, которым связывают колья в жердевой изгороди; 3) то же, что вязево: свитая жгутом солома для связывания снопов [ЯОС]. Реализуя лексический прототип соединить, данный полисемант эксплицирует удаление от грамматического прототипа через функционирование непродуктивного для реализации данных значений суффикса. В то же время предъявляются интерпретации возможных средств «вывязывания» (веревка, древесный прутик, солома). Акциональные фреймы не представляют возможных «участников» события, а вскрывают только само действие в рамках актуального для него средства. Возможна и обратная ситуация, когда суффикс прототипичен, а один из лексико-семантических вариантов представляет нарушение лексического прототипа. Ср.: набироха Ч) балагур, шутник, любитель поговорить; 2) лгун, лгунья [ЯОС]; баюн Ч) разговорчивый человек, любитель поговорить; ребенок, который много говорит; 2) человек, который рассказывает сказки, байки' [ЯОС] (ЛСВ/ полисе-мантов прототипически соотнесены с фреймом произносить, разговаривать а ЛСВ2 оформляет непрототипичное для данного фрейма значение сообщить).

Наиболее полную «картину событий», развиваемых в концептуальном пространстве производного полисеманта, формирует симметрия лексического и грамматического прототипов (хотя чаще всего между ними наблюдаются отношения асимметрии). Ср. лексико-семантические варианты лексемы естрета: Ч) схождение с кем-нибудь, чем-нибудь при движении с разных сторон, навстречу друг другу, встреча; 2) часть свадебного обряда, связанная с прибытием жениха и невесты после регистрации брака; 3) движущийся навстречу человек; 4) движущийся навстречу предмет [АОС]. В семантике данного полисеманта абстрагируется субъектно-объектное перемещение, которое, реализуясь в различных ситуациях, эксплицирует событие встречи. Типичная для этого события пропозиция S/ O-V-O/S наполняется за счет актуализации того или иного члена категории, абстрагированного семантикой суффикса (S, V, О), т.е. через рефе-ренциальные аспекты его семантики: человек (ЛСВз), двигаться навстречую (ЛСВ/), прибывать (ЛСВ), предмет (ЛСВ). Лексико-грамматический прототип позволяет представить все лексико-семантические варианты как «эпизоды» одного события (встречи), подведя их под единую символическую форму.

Словообразовательный тип, в рамках которого организуется полисемант, оказывает сдерживающее воздействие на развитие многозначности, поскольку заданность категорий ономасиологического базиса и ономасиологического признака, реализуемая деривационными моделями, не позволяет формировать в оп-

ределснном полисеманте больше значений, чем способно предоставить деривационно-моделирующее пространство типа. Это подтверждает сегментарное заполнение фрейма, вполне закономерное, по мнению Л. Талми [1999]. Некоторые участки фрейма легко заполняются исходя из контекста. При этом семанти-зация ядерных «участников» ситуации, события, не выявленных в рамках определенного производного в силу ономасиологической специфики словообразовательного типа, отмечается в других полисемантах: 1) с общим производящим (ср.: вертячка Ч) вертлявый, непоседливый ребенок, шалун; 2) суетливая, суматошная женщина [ЯОС] и вертуха, вертеха Ч) неустойчивый, шатающийся, крутящийся предмет; 2) очень быстрое, подвижное, беспокойное существо, непоседа, егоза (обычно о ребенке); 3) легкомысленный, ветреный, непостоянный в своем поведении человек [АОС]), 2) с общим формантом (ср.: жвака Ч) жвачка у животных; 2) разжеванная, пережеванная пища [ЯОС] и ежа, ёжево Ч) принятие пищи, процесс еды; 2) еда кушанье [ЯОС]), 3) относящихся к ряду многозначных производных, мотивированных глаголами других полей (ср.: ботальница, ботало Ч) шест с прикрепленной на одном конце металлической конусной трубкой или поперечной планкой, служащей для запугивания рыбы и загона ее в рыболовную сеть; 2) рыболовная снасть [АОС] и вылов Ч) ловля, отлов; 2) улов [АОС]). Это позволяет сделать вывод о том, что событие катего-ризуется разноструктурными полисемантами в рамках определенного мотивирующего класса глаголов (событие «одежда» - глаголы помещения объекта, «рыбалка» - глаголы социальной деятельности, «приготовление принятие пищи» - глаголы созидательной деятельности) или разных мотивирующих классов (обозначенные события могут последовательно реализовываться в полисеман-тах, мотивированных глаголами физического воздействия на объект, владения, качественного состояния, физиологического действия и т.д.).

Лексическая конкретизация грамматического прототипа детерминирована тем, что все «участники» ситуации, события (даже пусть это будет разная интерпретация/конкретизация семантики орудия, средства или места действия) имплицированы лексическим прототипом. Поэтому фрагментарная экспликация грамматическим прототипом возможных компонентов ситуации, обусловленных фреймом, «покрывается» за счет способности лексического прототипа варьировать и представлять многогранно один объявленный элемент (для поли-семантов, мотивированных, например, глаголами речевой деятельности, это способность представлять конкретизацию субъекта действия). Контекстуальное описание лексического прототипа позволяет воссоздать всю ситуацию.

Во многом характер развития многозначных девербативов обусловлен категориальной семантикой мотивирующего. Так, в лексеме вывозка Ч) привоз, доставка бревен из лесу; 2) доставка заготовленного сена с дальних сенокосов [АОС] полисемия развивается за счет конкретизации семантики действия и pea-

лизации многозначной структуры производящего в результате метонимических переносов. Потенциальные возможности форманта -к/а/ в данном случае не реализованы, что, вероятно, объясняется символизацией релевантного действия без указания на субъект, объект, поскольку в контексте глаголы перемещения в пространстве (выгонять, выкатывать, вывозить) акцентируют основной вид деятельности, реализующий событие «подготовка к зиме». Прагматически значимым становится именно само действие как процесс, а не то средство, с помощью которого действие будет совершаться, или объект, над которым совершают действие, или субъект, который будет это действие выполнять.

Анализ производных полисемантов показал, что развитие полисемии по заданному фрейму в различной степени обусловлено доминирующим влиянием лексического или грамматического прототипа. Лексико-семантические варианты некоторых полисемантов скрепляет в большей степени лексический прототип (заметало 1) то, чем сметают что-либо; 2) тот, кто заметает сор, зерно на току, жар в печи и т.п.[ЯОС]Л и лишь некоторых - грамматический (подпояска 'ремень, пояс, которым подпоясывают пальто или шубу; 2) тканый вышитый пояс' [Кем., Кем.]).

Семантическая разветвленность полисеманта зависит от суффикса, оформляющего производное. Однозначные суффиксы обусловливают развитие полисемии конкретизирующего, вертикального типа. Формант сдерживает развитие полисемии (равновесие соблюдается за счет «эффектов» лексики), не давая возможность эксплицировать все компоненты фрейма. Конкретизация происходит либо по родо-видовому принципу (одёжа 1) самошитая одежда; 2) жакет [Кем., Кем.]), либо по градуально-иерархическому принципу «включения-выделения» вариантов компонента фрейма (застава: сначала используется средство], затем средство.,— 1) преграда на пути свадебного поезда в виде протянутой поперек дороги веревки, которая остается до тех пор, пока мужчины не получат выкуп (дань), т.е. водку; 2) некое подобие праздничных ворот на улице, около которых во время свадьбы встречают молодых' [ЯОС]; бурлак 1) шумный, неспокойный человек; 2) грубый, необразованный, дерзкий человек [ЯОС]: субъект! включает в себя и характеристики субъекта: — 'грубый, необразованный, дерзкий человек - это и шумный, неспокойный человек'), либо за счет вариации элемента разных ситуаций (битьё 1) действие по глаголу бить/: убивать, умерщвлять, пороть; 2) порка, наказание' [АОС]; битьё !) отбивание лезвия косы на наковаленке; 2) битьё горшка: свадебный обряд [ЯОС]). Многозначные суффиксы способны представить всех «участников» ситуации, в данном случае прослеживается или полное заполнение лакун фрейма, или избирательность глагола при заполнении фрейма (выбор необходимых и достаточных актантов) (развитие полисемии но горизонтальному типу). Самым сложным и целокупным типом категоризации картины мира является принцип перекрест-

ной (вертикально-горизонтальной) организации полисемии. Подобные полисе-манты насчитывают до 8 значений и способны репрезентировать многогранность прототипов лексической и грамматической категоризации (ср. ЛСВ де-вербатива варя: Ч) процесс приготовления вареной пищи, варка; 2) пища, еда, приготовленная путем нагревания на огне (варки, жаренья); 3) жидка пища, приготовленная путем варки, суп, похлебка; 4) рыбный суп, уха; 5) однократная варка пищи; 6) количество пищи, необходимое для варки в один прием; 7) время варки пищи; 8) продукты, нужные для приготовления вареной пищи [АОС].

Выделенный для каждой группы ядерный фрейм организует формы деривации многозначного слова и в дальнейшем может способствовать развитию полисемантов. В силу того, что продуктивными для развития полисемии являются словообразовательные типы «Г+к/а/», «Г+0», «обыгрываются» все возможные «участники» ситуаций, представленные в семантической микросистеме данных структур, причем в данных типах при деривации от той или иной тематической группы глаголов прототипичным оказывается один из «участников» ситуации. От прототипичной семантики глаголов определенного мотивирующего класса зависит фреймовая организация полисемии. Так, для полисемантов, мотивированных глаголами действия, прототипичным будет значение орудия (для языкового сознания важно не на что воздействовать, а чем воздействовать), затем семантика результата, объекта, места, вместилища, субъекта, действия (выделенные актанты прототипичны для рассмотренных мотивирующих классов глаголов действия). Для полисемантов, мотивированных глаголами состояния и отношения, прототипичной будет семантика субъекта действия.

Спецификой девербативов является их формирование путем межсловно-радиальной деривации (это и частотно, и системно продуктивно, поскольку производящее последовательно фиксирует аспекты «со-бытия»: действие — 1) результат, 2) средство - надолонка Ч) рукавица, наставленная новой кожей; 2) куски кожи, которые привязывают к рукавицам, когда вытаскивают невод, чтобы предохранять их [ЯОС]), межсловно-в1гутрисловной, радиально-цепочечной деривации («участников» ситуации представляет не только производящий гла-

гол, но и само субстантивированное действие, способное фиксировать динамику в статике, объективировать процесс — 1) действие, 2) орудие - обалка 1) процесс окучивания картофеля; 2) орудие для окучивания картофеля, мотыга [ЯОС]). Отглагольное действие реализует «панорамное» видение ситуации. Характерной особенностью полисемантов, являющихся результатом параллельного действия межсловной и внутрисловной деривации метонимического типа становится то, что они номинируют сначала само действие, а потом активного «участника» этого действия, остальные компоненты фрейма подразумеваются (ср.: береженье Ч) бережливость, аккуратность, бережное отношение к вещам; 2) сохранение, хранение [ДОС]).

Принцип «фамильного сходства», положенный в основу организации полисемии, базируется на «внутренней энергии» лексико-грамматического прототипа. Последовательное «нанизывание» членов категории (лексико-семантических вариантов производных) может привести к устранению связи с прототипом, однако сохранению ее по отношению к предыдущему члену категории. Ср.: вывязка - 1) действие: вязка снопов особым способом, 2) результат: узор на вязаном изделии, 3) результат: вязаное изделие. ЛСВ объединены через ЛСВ (определенный узор) - градуальная категория. Возможно и кольцевое представление прототипа - организация членов категории вокруг прототипа за счет выделения у них хотя бы одного из его признаков (ср.: брезга - 1) действие: ворчанье, болтовня; 2) субъект: болтливый человек, 3) субъект: ворчливый человек).

Таким образом, производный полисемант, являя собой отражение эволюции системы значений, причин и типов процессов, лежащих в основе смысло-формирования или семантических преобразований (сдвигов), а также принципов взаимосвязи и иерархической организации значений, фокусирует в себе не только категоризацию (ментальный символизм), но и форму ее формирования (языковую семиотику). Получение, концептуализация, хранение и передача знаний осуществляется в производном полисеманте как микросистеме по полевому принципу, обусловленному прототипными эффектами «фамильного сходства» лексико-семантических вариантов на разных уровнях категоризации: внутрипространственном (ЛСВ обладают не только общим производящим, но и связаны между собой посредством представления одной или нескольких ситуаций одного или нескольких событий) и межпространственном (ЛСВ связаны только через производящее, разные значения производящего и определяют разные ситуации).

Применение к полисемии производного слова процедур когнитивного анализа предопределяет обоснованность концептуально-семантического осмысления данной единицы номинации, ведь выбор говорящего в пользу определенного значения многозначного слова зависит прежде всего от того, насколько

важной для языкового сознания является та или иная характеристика ситуации. В связи с этим предпринятое моделирование полисемии производного слова как феномена категоризации позволяет уточнить некоторые положения прототипи-ческого подхода к языковой семантике.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора:

1. Вяткина М.В. Полисемия как показатель культурно-языкового пространства // Повышение эффективности научных исследований и совершенствование учебного процесса: Тезисы межрегиональной научно-практической конференции. Ч. 4. Анжеро-Судженск: АФ КемГУ, 2000.0,2 п/л.

2. Вяткина М.В. Полисемия как центральная проблема ономасиологического словообразования // Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении: Материалы Первых Филологических чтений. Новосибирск: НГПУ, 2001.0,1 п/л.

3. Вяткина М.В. Полисемия как способ языковой категоризации // Лингвистика. Литература. Межкультурная коммуникация: Тезисы докладов региональной конференции молодых ученых. Иркутск: ИГЛУ, 2001. 0,1 п/л.

4. Вяткина М.В. К вопросу о полисемии производного слова / М.В. Вяткина, А.Г. Антипов // Наука и образование: Тезисы докладов второй научно-практической конференции. Белово: БФ КемГУ, 2001.0,1 п/л.

5. Вяткина М.В. «Прагматическая семантика» Л. Витгенштейна (к обоснованию принципов семантической неоднозначности) // Сборник трудов областной научной конференции. Гуманитарные науки. Т. 2. Кемерово: Кузбас-свузиздат, 2001.0,1 п/л..

6. Вяткина М.В» Вопросы полисемии в трудах В.А. Богородицкого // Актуальные направления функциональной лингвистики: Материалы Всероссийской научной конференции. Томск: Изд. Том. Ун-та, 2001. 0,3 п/л.

7. Вяткина М.В. Особенности функционирования многозначных дериватов во внутреннем лексиконе / М.В. Вяткина, А.Г. Антипов // Наука и образование: Материалы Всероссийской научной конференции. Белово: БФ КемГУ, 2002. 0,4 п/л.

8. Вяткина М.В. Концептуальная структура производного полисеманта // Языковая ситуация в России начала 21 века: Материалы Международной конференции. Кемерово: Кузбассвуиздат, 2002.0,5 п/л.

9. Вяткина М.В. Семантическая многомерность как когнитивная модель словообразовательной формы // Лингвистика как форма жизни: Сборник научных трудов. Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002.0,8 п/л.

Подписано к печати 21.05.2004. Формат 60х84У16. Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Усл.печ.л. 1,6. Уч.-изд.л. 1,7. Тираж 100 экз. Заказ № 124/455.

ГОУ ВПО «Кемеровский госуниверситет». 650043, Кемерово, ул. КраснаяД Отпечатано в типографии издательства «Кузбассвузиздат». 650043, ул. Ермака, 7.

4 - 13859

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Вяткина, Мария Вячеславовна

Введение.

Глава 1. Теоретические основы исследования феномена полисемии производного слова в свете проблем когнитивной лингвистики

1. Постановка проблемы полисемии в теории словообразования: системно-структурный аспект.

1.1. Факторы семантической неоднозначности и вопрос о разграничении полисемии и омонимии.

1.2. Модели порождения семантических структур производных полисемантов.

2. Полисемия производного слова в свете антропоцентрического подхода

2.1. Антропоцентризм психологической парадигмы языкознания.

2.2. Двусторонний антропоцентризм лингвистики 20 века.

2.3. Полисемия производного слова как категоризация.

3. Ономасиологическая структура производного полисеманта: когнитивный аспект

3.1. Когнитивная семантика многозначных дериватов.

3.2. Знаковая специфика полисемии производного слова.

3.3. Производный полисемант как символическая форма номинативной деривации.

3.4. Ономасиологическая структура производного полисеманта в свете категорий когнитивной семантики.

4. Прототипическая семантика многозначного деривата

4.1. Полисемия производного слова как проблема категоризации и ее освещение в рамках теории прототипов.

4.2. Формальные прототипы полисемии производного слова.

5. Прототипичность уровневых экспонентов формирования семантической структуры производного полисеманта

5.1. Морфонологические характеристики и семантическая структура производного полисеманта.

5.2. Лексические прототипы формирования семантической структуры производного полисеманта.

5.3. Морфологическая категоризация производного полисеманта.

5.4. Детерминированность производных полисемантов требованиями глубинного синтаксиса: от пропозиции к фрейму.

Выводы.

Глава 2. Фреймовая организация многозначных девербативов: значение -знак - концепт

1. Прототипическая семантика многозначных девербативов в русских говорах.

2. Прототипическая семантика многозначных девербативов, мотивированных глаголами действия.

2.1. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами физического воздействия.

2.2. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами созидательной деятельности.

2.3. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами помещения объекта.Л

2.4. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами перемещения.

2.5. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами речевой деятельности.

2.6. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами звучания.

2.7. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами социальной деятельности.

2.8. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами физиологических действий.

2.9. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами интеллектуальной деятельности.

3. Прототипическая семантика многозначных девербативов, мотивированных глаголами состояния.

3.1. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами функционального состояния.

3.2. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами бытия.

3.3. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами социального состояния, бытия.

3.4. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами физиологического состояния.

3.5. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами качественного состояния.

3.6. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами эмоционального состояния.

4. Прототипическая семантика многозначных девербативов, мотивированных глаголами отношения.

4.1. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами владения.

4.2. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами социальных отношений.

4.3. Фреймовая организация производных полисемантов, мотивированных глаголами межличностных отношений.

Выводы.

Введение диссертации2004 год, автореферат по филологии, Вяткина, Мария Вячеславовна

Полисемия как центральная проблема знаковых форм категоризации была выдвинута когнитивной лингвистикой в последней четверти 20-го века, что вполне объяснимо в контексте актуальных парадигмальных «сдвигов» языкознания необходимостью обновления процедур современной семантики.

В теории словообразования утверждение принципов когнитивной лингвистики предопределено достаточно полной разработанностью проблем системоцен-тризма: в определенной мере завершен этап сбора и классификации производной лексики, определены знаковые модели ее порождения, выявлены системообразующие единицы, получены разнообразные версии описания словообразовательной системы. Кроме того, предпосылки когнитивной теории закономерны в свете выдвинутых словообразованием 70-80-х гг. 20-го века задач ономасиологического анализа с их устремленностью к феноменам глубинного синтаксиса, а через них - к моделированию структур языкового сознания и описанию когнитивных функций знаков вторичной номинации. Именно с прояснением аспектов функционального словообразования соотнесено в первую очередь утверждение воззрений когнити-визма в теории современной дериватологии.

Следует отметить, что проблема многозначности сравнительно недавно исследуется как феномен словообразования (см. работы Е.А. Земской, О.П. Ермаковой, Е.С. Кубряковой, П.А. Соболевой, А.Н. Тихонова, И.С. Улуханова, Н.А. Янко-Триницкой, М.Н. Янценецкой, И.К. Архипова, JI.A. Араевой, О.А. Булгаковой, P.M. Гейгера, E.J1. Гинзбурга, Н.Д. Голева, А.В. Морозова, З.И. Резановой, З.А. Ха-ритончик, И.А. Ширшова, М.Г. Шкуропацкой и др.), поскольку до некоторого времени было принято полагать, что полисемия производного слова вообще ничем не отличается от полисемии непроизводного слова (ср. [Апресян 1967]). На современном этапе развития дериватологии возникла потребность объяснить, какие когнитивные процессы обеспечивают номинативную деятельность человека, каковы ре-чемыслительные основы вторичной номинации как явления, лишь на первый взгляд, «условно-механистического», как взаимно сопряжены концептуальные паттерны категоризации, с одной стороны, и знаковые модели их выражения в рече вом акте, с другой, ведь дискурс - это всегда поиск оснований «для» или «о» категоризации, для которой говорящий «ищет языковую форму для выражения мысли», а слушающий «интерпретирует языковую форму» [Кубрякова 1986: 8].

Следование когнитивным принципам анализа семантической неоднозначности дериватов содержится в работах Е.С. Кубряковой, И.К. Архипова, О.В. Афанасьевой, JI.A. Араевой, Т.А. Демешкиной, В.И. Заботкиной, Н.Б. Лебедевой, Ю.Г. Панкраца, Е.В. Петрухиной, Е.М. Поздняковой, Е.В. Рахилиной, З.И. Резановой, А.Н. Ростовой, Т.М. Рогожниковой, А.Г. Антипова, П.А. Катышева, М.Г. Шкуро-пацкой, И.В. Евсеевой, Т.В. Жуковой, С.А. Москвичевой, Е.А. Пушкарева и др. В них представлены как теоретические версии определения полисемии в терминах «новой» семантики, так и поиск адекватной методологии анализа концептуально-знаковой природы этого феномена словообразования.

Освещение когнитивной функции языка соотнесено в когнитивистике с широким кругом проблем двустороннего антропоцентризма, связанных в системных лингвофилософских концепциях с определением отражательной функции языка в иерархической структуре знаков (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Э. Бенвенист, JI. Витгенштейн, Э. Кассирер, Г.Г. Шпет, Л.Г. Зубкова, Г.П. Мельников и др.). Поэтому в теории когнитивных моделей знаковых форм категоризации система «полисемичных концентратов» определяется как своеобразная база данных, время от времени наполняемая и видоизменяемая, опосредствованная устройством «долговременной» и «кратковременной» памяти, сознания и подсознания [Филлмор 1983; Чейф 1983]. Полисемия моделирует адекватные структуры не только передачи, но и формирования представлений как об объектах, так и о событиях, что позволяет квалифицировать ее как метаязыковой конструкт, понятийную, концептуальную единицу и в целом оценивать данное знаковое явление как категоризацию, основанную на принципе «фамильного сходства» [Лакофф 1995]. Фиксируя (категоризуя) в знаках особого рода определенные фрагменты картины мира, память обращается к знаковой форме концептуальных структур, являющихся «способом организации речи и интерпретации опыта, почерпнутого из окружающего мира, и способом организации поведения» [Чейф 1983: 45]. Именно психическая реальность ассоциативно-знаковых моделей полисемии позволяет обсуждать наличие концептуальных систем (структур) как своеобразных схем, функционирующих в сознании и отвечающих за процесс категоризации по своего рода образцам. Их целостность особенно релевантна «при категоризации действий, институтов и объектов, а также для обозначения различных репертуаров категорий, обнаруживаемых в наборах противопоставлений, прототипных объектов» [Филлмор 1983: 110].

Освещение подобных вопросов, связанных с исследованием феномена полисемии производного слова в когнитивном аспекте, обнаруживает ряд перспектив, v необходимых для развития в теории словообразования проблематики мотивированного знака. С выделением этих перспектив и соотнесена актуальность предпринятого исследования, включающего обоснование анропоцентрического подхода к феномену полисемии словообразовательной формы и разработку инструментария ее концептуально-фреймового анализа.

Объектом исследования является экспонент асимметрии языкового знака -полисемия производного слова как категоризация когнитивных процессов, происходящих в сознании человека, как знаковая форма моделирования концептуального содержания.

Предмет изучения — прототипные эффекты концептуально-семантических структур многозначных дериватов.

Как представляется, в многозначной производной лексике наличествуют все варианты когниций. Встает лишь вопрос о том, как они проявят себя, когда изменится концептуальная структура, когда некие, уже «заложенные» в сознание смыслы найдут «языковую привязку», ибо все возможности реализации объекта в «событиях» заложены уже в самом объекте (JL Витгенштейн). Поэтому в предсказуемости значений производного полисеманта как по форме (на морфодеривационном уровне), так и по смыслу (на лексико-семантическом уровне) репрезентируется целый ряд структур, взаимосвязанных с первоначальной актуализацией прототипа и с дальнейшим его расширением для образования концептуальной системы (сети). На этом основании, значение производной лексемы включает сеть взаимосвязанных смыслов, где одни смыслы имеют схематическое отношение к другим, которые в свою очередь представляют собой расширение по сравнению с более прототипиче-скими значениями. В результате сама категория может варьироваться, видоизменяться, так как вследствие накладываемых языковой формой ограничений концептуальная структура, претерпевая изменения, все же будет подводиться под нее по прототипическому образцу, будучи уже заложена в языковом сознании и требуя только сведения когниций в знак, чему и способствует категоризация. Кроме того, через языковую форму полисемии раскрывается не только варьирование категорий, но и формирование новых. В актах деривации многозначное слово сигнализирует о семантическом расширении исходного (мотивирующего) знака и развитии на основе его прототипов новых концептов, ассоциативно фиксируемых в семантике мотивированного слова.

С системой последовательных детерминант: концепт - прототип - фрейм -соотнесены процедуры проводимого в работе концептуально-фреймового анализа формирующей способности полисемии производного слова аккумулировать в знаковой форме концептуальные модели категоризации.

3) выявить формальные прототипы порождения производного полисеманта как микросистемы, все элементы которой, являясь уровневыми экспонентами семантических сдвигов, взаимосвязаны и взаимообусловлены;

4) рассмотреть фреймовую структуру производных полисемантов как реализацию принципа «фамильного сходства», представленного взаимосвязью акцио-нального и классификационного фреймов;

5) представить концептуальные структуры многозначных отглагольных суб-стантивов как систем семантического расширения, задающих в значениях-стимулах свои ситуации и сценарии, интегрирующих концепты (а) производящего, (б) первичного значения производного, на основе ассоциаций с которыми происходит расширение концептуальной структуры производного полисеманта, и (в) отдельных концептов, подведенных под словообразовательную форму;

6) определить характер влияния системы языка на функционирование многозначного деривата в различных диалектных подсистемах: а) проследить в говорах степень охвата словообразовательной формой семантических сдвигов; б) выявить распределение лексико-семантических вариантов по методу фрейма; в) выделить наиболее продуктивные деривационные формы, задействованные в процессе категоризации.

Материалом анализа послужили многозначные девербативы севернорусских (Архангельский областной словарь; Словарь вологодских говоров; Ярославский областной словарь) и кемеровских говоров (материалы диалектологических экспедиций кафедры стилистики и риторики Кемеровского государственного университета). Исследование источников диалектной нормы и «живого» функционирования слова способствовало целостной подаче процедур концептуально-фреймового анализа многозначных дериватов. Полисеманты кемеровских говоров употребляются диалектоносителями в контексте спонтанно, «к случаю» описания ситуации, события, а потому, отражая логику фрейма, ярко иллюстрируют прагматическую реальность прототипных эффектов знака, онтогенетический аспект формирования его концептуально-семантических структур. Лексикографические данные, представляя обобщенное значение, фокусируют иерархические принципы, системные факторы категоризации.

Материал представлен 1544 производными лексемами.

Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в развитие когнитивной теории языкового знака и, в частности, в обоснование когнитивного статуса знаковых категорий, не только выражающих, но и моделирующих мыслительное содержание. В попытке охарактеризовать феномен полисемии производного слова как концептуально-семантическую модель картины мира содержится развитие идей двустороннего атропоцентризма, а в стремлении следовать новейшим веяниям системоцентризма - уточнение принципов семиотического анализа. В результате примененных процедур когнитивной семантики обоснованы прототипные эффекты моделирования многозначного производного слова, концептуально-семантическая структура которого реализует как принципы «фамильного сходства», так и «полевые» и «экземплярные» принципы категоризации, фиксируемые в словообразовательной форме полисеманта на уровне лексических/грамматических прототипов.

Апробация результатов исследования. Основные результаты и содержание диссертации нашли отражение в выступлениях на межрегиональной научно-методической конференции «Повышение эффективности научных исследований и совершенствование учебного процесса» (Анжеро-Судженск, 18 ноября 2000 г.), на региональной научной конференции «Проблемы интерпретации в лингвистике и литературоведении» (Новосибирск, 24-25 ноября 2001г.), на региональной конференции молодых ученых «Лингвистика. Литература. Межкультурная коммуникация» (Иркутск, 30-31 января 2001 г.), на областной научной конференции «Молодые ученые Кузбассу. Взгляд в 21 век» (Кемерово, апрель 2001 г.), на Всероссийской научно-практической конференции «Наука и образование» (Белово, 26-27 апреля 2001 г.), на Всероссийской научной конференции «Наука и образование» (Белово, 12-13 апреля 2002 г.), на Международной научной конференции «Языковая ситуация в России начала 21 века» (18-20 октября 2002 г.), в виде статей в сборниках «Актуальные направления функциональной лингвистики» (Томск, 2001), «Лингвистика как форма жизни» (Кемерово, 2002). По проблеме диссертации опубликовано 9 работ.

Положения, выносимые на защиту:

1. Полисемия производного слова как феномен категоризации представляет собой когнитивную модель порождения языковой формы, основанную на прото-типных эффектах выражения/моделирования ментальных категорий.

3. Многозначные девербативы фиксируют сегменты фреймов, система которых отражает концептуальную ситуацию.

4. Прототипическая семантика полисемантов детерминирована структурой соответствующей когнитивной модели: а) «фамильной» (градуальное расположение лексико-семантических вариантов); б) «полевой» (лексико-семантические варианты объединены общим признаком и в равной мере разделяют его), в) «экземп-лярной» (лексико-семантические варианты способны по-разному представлять прототип, находиться на разных ступенях категоризации).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Полисемия словообразовательной формы"

Выводы

В данной главе на материале севернорусских и кемеровских говоров был проведен когнитивный анализ концептуально-фреймовой организации ЛСВ многозначных девербативов. Результаты исследования показывают прототипический характер полисемии дериватов как категоризующего конструкта:

1. Основой организации концепта как оперативной единицы памяти (ментального лексикона) является прототип - ядерный член категории, обладающий набором общих для всех членов категории черт. Прототип производного слова эксплицируется благодаря обобщенному лексическому значению производящего слова (базового глагола, способного соединить в своей семантике ряд действий, например, боронить, взрыхлить, возделывать, греть, ковать, молотить, пахать, строгать и т.д. - обрабатывать) и основному, частотно реализующемуся в соединении с глаголами определенной группы значению форманта (например, функциональная детерминация суффикса -к/а/ и глаголов физического воздействия на объект репрезентирует значение 'чем-либо - орудие'). Лексико-грамматический прототип детерминирует возможные пропозициональные структуры, развертываемые во фреймы. Фрейм представляет собой совокупность обусловленных прототипом ментальных стереотипных ситуаций, сосуществующих в пространстве и развертываемых во времени и организованных по принципу «фамильного сходства». Как это следует из проведенного анализа прототипных эффектов в сфере основных моделей деривации производных полисемантов, фреймовая организация многозначных девербативов, основанная на предикате - ядре ситуации, - наиболее приемлема при описании полисемии как категоризации.

2. Полисеманты устроены по полевому принципу и эксплицируют ближайший или дальнейший член категории, прототипичный или приближающийся к прототипу. Прототипичное лексическое значение оформляет прототипичный (редко непрототипичный) суффикс.

3. СТ, в рамках которого организуется полисемант, оказывает сдерживающее воздействие на развитие многозначности, поскольку ономасиологическое соединение базиса и признака не позволяет реализовывать в определенном деривате больше значений, чем способно предоставить деривационно-моделирующее пространство СТ. Это реализует сегментарное заполнение фрейма, вполне закономерное, по мнению JI. Тал ми. Некоторые участки фрейма легко заполняются исходя из контекста. Контекст является одним из способов экспликации когнитивных процессов, происходящих в сознании человека. Объективирование ядерных «участников» ситуации, события, не выявленных в рамках определенного производного в силу ономасиологической специфики СТ, происходит в других полисемантах: 1) с общим производящим (варя — варево, боталъница — ботало, вертуха - вертёха, заг г г г г севка - засев), 2) с общим формантом (жвака - ежа (ежево)), 3) относящихся к группам многозначных производных, мотивированных глаголами других полей г г г боталъница, ботало, вылов). Это позволяет сделать вывод о существовании неких групп событий, способных представить высшую ступень категоризации разнородных полисемантов в рамках одной группы мотивирующих глаголов (событие «одежда» - глаголы помещения объекта, «рыбалка» - глаголы социальной деятельности, «приготовление / принятие пищи» - глаголы созидательной деятельности), разных групп глаголов (обозначенные события могут последовательно реализовываться в полисемантах, мотивированных глаголами физического воздействия на объект, владения, качественного состояния, физиологического действия и т.д.).

4. Одним из центральных способов развития полисемии является лексическая конкретизация грамматического прототипа (например, 'орудие' для глаголов физического воздействия на объект). Стремление развить категорию суффикса детерминировано тем, что все «участники» (даже пусть это будет разная интерпретация/конкретизация семантики орудия, средства или места) ситуации, события заложены в лексическом прототипе. Неспособность грамматического прототипа эксплицировать все возможные компоненты ситуации, обусловленные фреймом, «покрывается» за счет лексической возможности варьировать и представлять многогранно один объявленный элемент (для полисемантов, мотивированных, например, глаголами речевой деятельности, это способность представлять конкретизацию субъекта действия). Его контекстуальное описание позволяет воссоздать всю ситуацию, а следовательно, и других ее участников.

5. Развитие полисемии по заданному фрейму обусловленно в различной сте-/ пени большим или меньшим влиянием лексического или грамматического прототипа. ЛСВ одних полисемантов скрепляет в большей степени лексический прототип (заметало), других - грамматический (подпояска).

6. Семантическая разветвленность полисеманта зависит от суффикса, оформляющего производное. Однозначные суффиксы обусловливают развитие полисемии конкретизирующего, вертикального типа. Формант сдерживает развитие полисемии (равновесие соблюдается за счет «усилий» лексики), не давая возможность эксплицировать все компоненты фрейма. Конкретизация происходит либо по родо-видовому принципу (одёжа), либо по градуально-иерархическому (метод градации и иерархии, «включения-выделения») представлению вариантов компонента фрейма (застава: сначала используется средство], затем средство2; бурлак: субъект] включает в себя и характеристики субъектаг - грубый, необразованный, дерзкий человек — это и шумный, неспокойный человек), либо за счет ва^ г риации элемента разных ситуаций (битьё). Многозначные суффиксы способны представить всех «участников» ситуации, в данном случае прослеживается либо полное заполнение лакун фрейма, либо избирательность глагола при заполнении фрейма (выбор необходимых и достаточных актантов) (развитие полисемии по горизонтальному типу). Самым сложным и целокупным типом категоризации картины мира является принцип перекрестной (вертикально-горизонтальной) организации полисемии. Подобные полисеманты насчитывают до 8 значений и способны репрезентировать многогранность ассоциирования с прототипами лексической и грамматической категоризации.

7. Для каждой группы глаголов выделен ядерный фрейм, который не только организует формы деривации многозначного слова, но и в дальнейшем может способствовать развитию полисемантов. Прототипический характер участников не всегда соотвествует языковой системе. В силу того, что продуктивными для развития полисемии являются СТ «Г+к/а/», «Г+0», «обыгрываются» все возможжные «участники» ситуаций, представленные в семантической микросистеме данных структур, причем при деривации указанных формантов с той или иной тематической группой глаголов в ядре (прототипичным) оказывается тот или иной «участник» ситуации. В рамках каждой группы глаголов выстраивается свое представление данной категории. Так, для полисемантов, мотивированных глаголами действия, прототипичным будет значение 'орудия' (для диалектоносителя главное не на 'что' воздействовать, а 'чем' воздействовать), затем результата, объекта, места, вместилища, субъекта, действия (естетственно, что выделенные актанты будут последовательно прототипичны для рассмотренных от ядерных к периферийным групп глголов). Для полисемантов, мотивированных глаголами состояния и отношения, прототипичным будет семантика субъекта действия.

8. Схемы фреймов становятся менее разветвленными по мере продвижения от ядра к периферии (от поля действия к полю отношения). Так, полисеманты, мотивированные глаголами состояния, эксплицируют типичную классическую пропозицию, находящуюся в основе каждого фрейма: V - S, S - V, поэтому основные полисеманты, производные от глаголов данной группы, являют собой различные формальные вариации (варианты формы) лексико-грамматического прототипа 0 действие - субъект' (житуха - быт]).

9. Спецификой полисемантов, мотивированных глаголами, является их формирование путем межсловной или радиальной деривации (это и частотно, и системно продуктивно, поскольку производящее последовательно символически отражает своих «со-участников»: действие - 1) результат, 2) средство - надолонка), межсловно-внутрисловной или радиально-цепочечной деривации («участников» ситуации представляет не только производящий глагол, но и само субстантивированное действие, способное фиксировать динамику в статике, преподносить процесс как объект: действие - 1) действие, 2) орудие - обалка). Отглагольное действие реализует «панорамное» видение ситуации со всеми возможными участниками. Характерной особенностью полисемантов, являющихся реультатом параллельного действия межсловной и внутрисловной деривации метонимического типа становится то, что они номинируют сначала само действие, а потом активного «участника» этого действия, остальные компоненты фрейма подразумеваются (ср.: быт береженъе, вылов и т.д.).

10. Принцип «фамильного сходства», положенный в основу организации полисемии, базируется на «внутренней энергии» лексико-грамматического прототипа. Последовательное «нанизывание» членов категории (ЛСВ производных) друг на друга может привести к устранению связи с прототипом, однако сохранению ее по отношению к предыдущему члену категории (вывязка: 1) действие (вязка снопов 'особым способом'), 2) результат (узор на вязаном изделии), 3) результат (вязаное изделие), где ЛСВр объединены через ЛСВ2 (определенный узор) - градуальная категория). Возможно и кольцевое представление прототипа (организация членов категории вокруг прототипа и обладание хотя бы одним признаком прототипа) (брезга: 1) действие - ворчанье, болтовня; 2) субъект -болтливый человек, 3) субъект - ворчливый человек).

Заключение

Полисемия как экспонент категоризации отражает возможные структурно-семантические формы (факторы) символизации картины мира, обобщенные по принципу «фамильного сходства» и объективированные во внутреннем лексиконе в виде пересекающихся ядерных и периферийных концептуальных полей (пространств).

Семантическая неоднозначность эксплицирует динамику системы в асимметрии языкового знака, что, отражая динамические тенденции языка, вскрывает различные планы (углы, траектории, фокусы) «языковидения» в языковом сознании. Одним из таких «фокусов» является прототипическая природа категоризации и форм символического в языке.

История лингвистики доказывает не просто своими концепциями, но в первую очередь обнаруженными фактами и тенденциями развитие языка по спирали: на каждом витке старое может изменяться, а новое возникает на базе старого. Это положение подтверждается и в теории прототипов: подведение новых единиц под категорию не означает подведения единиц с другим набором свойств, иначе бы они отрицались самой категорией. Но вхождение единиц в одну категорию не означает и полного повторения у них исходного набора признаков - внесенная в ту или иную категорию языковая единица преобразуется, варьирует программу, генетический код главенствующей. И в этом смысле категории строятся по прототипиче-скому образцу.

В настоящем исследовании знаковые свойства полисемии производного слова соотнесены с категориями прототипической семантики. Как представляется, символические, индексальные и иконические признаки многозначного производного слова, обозначенные в данной работе, служат основаниями категоризации, что позволило обосновать методологическую ценность для когнитивного анализа полисемии выделенных в когнитивистике версий прототипического подхода.

Содержание эпитета «прототипический» раскрывается на материале полисемии производного слова в трех аспектах: 1) «полевом», 2) «фамильном» и 3) «эк-земплярном». Данные аспекты, отражающие различные понимания оснований категоризации, соответствуют взаимосвязанным дефинициям: 1) прототип как «ядро» категории», 2) прототип как «член» категории и 3) прототип как «пример» категории.

2. Согласно воззрениям Платона и Л. Витгенштейна, значения полисеманта как члены категории, связаны между собой общими чертами, признаками, определяющими их «фамильное (семейное) сходство». В словообразовании данные прототипы отвечают за реализацию индексальных признаков полисемии, поскольку выявляют деривационные маркеры семантических сдвигов.

Прототипные эффекты определенным образом моделируются в словообразовательной форме.

Материал анализа показывает, что модель полисемии зависит от прототипи-ческих характеристик, представленных в языковой форме знака. Именно выделение данных формальных прототипов полисемии производного слова (эталонов) связано с предметной областью проводимого исследования.

На уровне системы языка формальные прототипы соответствуют единицам организации межуровневой структуры производного слова, тем языковым категориям, которые используются в актах номинативной деривации. При этом полисемия знака выступает в роли обобщающего явления, организующего прототипы в некоторую систему. Формальные прототипы моделируют компоненты внутренней формы дериватов, раскрывая роль уровневых показателей его семантической динамики. Это позволило определить знаковые прототипы полисемии производного слова как ее «идентификационные эталоны» (А.А. Залевская, Т.Ю. Сазонова, С.И. Тогоева и др.).

Из проведенного концептуально-фреймового анализа многозначных девербативов следует, что в роли «идентификационных эталонов» семантической динамики производного знака и стратификации ее результатов в морфодеривационной структуре выступают лексические и грамматические прототипы, обобщающие мо-тивационные категории и имеющие пропозициональные формы.

Девербативы по своей онтологии наиболее приближены к процедурам представления семантики методом пропозиции и фрейма, поскольку семантика производного глагола проецирует возможные интерпретации. Поэтому фрейм полисеманта, с одной стороны, расширяется до включения репрезентантов концепта, аб-' страгированного мотивирующей семантикой, с другой — концептуально моделируемой семантикой форманта.

Анализ концептуально-семантических структур дериватов позволил доказать симметрию языковых и когнитивных процессов и, в частности, такую закономерность: чем «богаче» модель мира, отражаемая когнитивно-семантической структурой полисеманта, тем глубже смысл и разнообразнее его знаковая форма. Эти и другие аспекты концептуально-фреймового анализа эксплицированы через описание деривационного потенциала мотивирующей семантики того или иного ономасиологического класса, а также особенностей стратификации семантических сдвигов в словообразовательной форме, типизирующей в различной степени концептуальные структуры. Кроме того, описание концептуально-семантической структуры производного полисеманта позволило уточнить когнитивные функции взаимосвязанных с полисемией явлений асимметрии языкового знака. Формирование семантических структур полисеманта происходит под воздействием иерархии межуров-невых факторов деривации. Деривационный потенциал различных уровней порождения производного слова (фонологического, морфологического, лексического, синтаксического) реализуется в процессе знаковой категоризации.

Анализ материала позволил выявить степень функциональной нагруженно-сти этих уровней - образующих компонентов лексико-грамматического прототипа.

Функциональные свойства формальных и лексико-грамматических прототипов и позволяют представить фрейм как логически упорядоченную совокупность концептов, представляющих опредленных «участников» ситуации. Такой фрейм, с одной стороны, реализует особую организацию знания, составляющую необходимое предварительное условие понимания тесно связанных между собой слов, с другой стороны, экспонирует «панорамное видение» концептуального события, ситуации (например, «обработки») на основе ассоциативно-категоризующего устройства сознания и референциальной способности памяти.

Исходя из этого, производное полисемантичное слово, категоризуя новые-старые знания о мире, способно, во-первых, маркировать появлением отдельных представителей языковой категории (без изобретения нового языкового знака) особое содержание, во-вторых, сигнализировать о типе этого содержания, в-третьих, служить упорядочиванию информации, легкости ее передачи и восприятия.

Многозначность, способствуя концептуализации, представляет реальные микротексты, передающие фонетически емким образом знания о языке, о картине мира, о социально-историческом, культурном контексте возможного высказывания. Внутри одного полисеманта могут уже наличествовать все экспонируемые для данной языковой ментальности явления и феномены. И в этом плане немаловажную роль при деривации новых значений слова играют 1) факторы индивидуальной и обобщенной когнитивной картины мира, 2) прагматическая цель организации нового значения, пополнения «ауры» того или иного концепта, ориентированного на данную ментальность. Словарные и экспериментальные материалы производной лексики говоров, представляя микротексты, отражают этнокультурную специфику, соответствуя вышеперечисленным факторам. Кроме того, многозначное слово позволяет путем креативной деятельности категоризации выразить мыслительную активизацию, ход рассуждений, ассоциативное поле языковой личности (важную роль в этой деятельности играет контекст, контекстуальная экспликация ситуации, события).

Рассмотрение полисемии производного слова в когнитивном аспекте репрезентирует процесс взаимодействия языка и знаний человека о существующем, самих ментальных процессов и представлений языка не как некоторого, условно выработанного, схематичного устройства, «условно-технического» феномена обозначения реалий, а именно как категоризующего феномена разума, способного улавливать малейшие изменения, передвижения объектов в пространстве и устанавливать их место в этом пространстве.

Многозначность, способствуя максимальному упорядочиванию языковой системы, сохранению образов, идей, объектов и т.д., исходит из реальных возможностей человеческой памяти. И здесь прослеживается неразрывная связь человека и языка: как человек может давлеть над языком, так и язык может устанавливать свои «правила игры» по отношению к его носителю. У человека есть необходимость выразить, номинировать объект, а у языка есть возможность это осуществить, но язык может также и «подсказать» необходимость появления нового предмета в силу уже запрограммированной в нем самом модели (например, словообразовательного типа) обозначения той реалии, которая рано или поздно должна возникнуть. То есть язык и человек - как вечный круг перерождений.

Безграничные отражательные возможности полисемантичного производного слова способствуют реализации выбора единиц номинации из определенной цело-купности. Чем разветвленнее структура полисеманта, заложенная в сознание личности, тем больше у него возможностей дать более детальное описание ситуации (ведь человек будет выбирать из своего внутреннего лексикона предельно реализуемую в данном общении единицу), из существующих сценариев выбрать именно тот, который максимально способен передать желаемую информацию, перейти от личностных смыслов, ассоциаций к языковому выражению и отражению ситуации, импровизируя и подключая родственные фреймовые структуры. Диалектные ареалы развития полисемантов доказывают способность сознания категоризовать мир по определенным заданным схемам (фреймам), полная или частичная реализация которых основана на актуальности для человека тех или иных компонентов ситуации, события (ср. варево в ЯОС и АОС (пересекающиеся, в основном одинаковые значения) и битьё в ЯОС и АОС (абсолютно разные значения, но одинаковые компоненты фрейма: 1) действие, 2) действие).

Функционирование полисемантичного слова в речи носителя определенного диалекта учитывает степень «охвата» всего ментального пространства как отражающего социальные, этнические, психологические особенности, которые в результате аппгрцепции скрыты за определенной звуковой формой. Семантическое расширение этого пространства способствует разветвлению структуры многозначного деривата. Как правило, сознание фиксирует концептуальную подвижность внутри фреймовой организации полисеманта путем перестановки ядра и периферии, внесения дополнительных значений (расширения актантной рамки), конкретизации определенного актанта. Естественно, что семантическое наполнение многомерного пространства происходит с учетом ономасиологического признака и ономасиологического базиса, т.е. формант и мотивирующая база являются своего рода равновесными знаковыми стимулами, стабилизирующими непомерное и «неразумное» разветвление структуры многозначного деривата. Исходя из этого, формально-семантическая организация полисеманта, функционирующего в определенной речевой ситуации, выстраивает классифицирующий фрейм, который имеет определенную степень абстракции, поскольку подведение полисеманта под какую-либо категорию требует наличия некоей объединяющей семантики. Таким образом, если представить иерархическую структуру языковой картины мира, где важную роль играют многозначные дериваты как разнообразные сцепления ассоциативных феноменов, то продвижение к вершине будет происходить по мере семантического отвлечения: концепт - категория - фрейм.).

Исследование фреймов полисемантов как иерархически организованных систем концептов позволило вывести и представить некоторые закономероности репрезентации психических образов в языке, учитывая формально-семантические особенности многозначного слова и формы его когнитивных паттернов.

Антропоцентрический характер полисемии (семантически субъект всегда может быть формально представлен, т.е. закреплен в качестве одного из ЛСВ производного, или эксплицирован исходя их контекста) обусловливает различные «группировки» вокруг того или иного фрейма, где в дальнейшем «разыгрываются» всевозможные ситуации, с различной степенью абстрагирующие семантику мотивирующего. Эти символизации, даже несмотря на сдерживающий деривационный потенциал форманта, могут происходить до бесконечности за счет конкретизации одного либо нескольких членов актантной рамки полисеманта.

Многозначные дериваты, сформированные под воздействием как лексических, так и словообразовательных процессов, функционируют в зависимости от большего давления лексических или словообразовательных факторов. Лексика стремится каждое новое значение выразить с помощью определенного звукоком-плекса, т.е. с помощью особой лексической единицы. А словообразование катего-ризует мир посредством отнесения нового смысла к той или иной морфодериваци-онной структуре (например, словообразовательному типу) посредством ассоциативной метафорической/метонимической связанности. Словообразовательные средства имеют типизированный характер репрезентации в зависимости от специфики фонологического выражения. Поэтому многие форманты являются полисемантичными (а следовательно, и семантические сдвиги предсказуемы).

Продуктивное развитие полисемантичных структур происходит с учетом по-лисемантичности форманта и с учетом многозначности мотивирующей лексемы. Производное многозначное слово дает возможность соединить новое со старым путем развития новых значений слова, расширением круга референции слов - на уровне лексики, и путем создания нового знака за счет присоединения к уже «известному» полисемантичного форманта - на уровне словообразования. Другие аспекты соотнесения лексики и словообразования: многозначная лексема и однозначный формант, когда акцент делается на ассоциативно-психическом анализе символизации, и однозначная лексема и многозначный формант, когда релевантным является знаковая форма отражения образа референта и данный словообразовательный тип является наиболее подходящим для интерпретации определенного понятия. Чаще всего словообразовательная форма в актах номинации сохраняет соответствие естественных таксономий и языковых единиц. Словообразование не позволяет многогранным явлениям мира внести хаос в языковую картину мира. Так, говоры как микросистема репрезентируют лексико-семантические варианты, которые актуализируют релевантные образы объектов, их качеств, действий, выбирая таким образом из фреймовой структуры те концепты, которые характерны для данного ноэмического пространства и связаны с ассоциативно-знаковыми нормами семиозиса и дискурса.

Многозначные производные субстантивы формируются в результате: а) межсловной деривация (важить - важня); б) межсловно-внутрисловной деривации 1) в результате неоднократной реализации словообразовательной модели (обвалить — обвалка), 2) вследствие мотивации от разных слов гнезда (белить2 — г * # г f белинаi, беливаться - белина2). Исходя из этого, эксплицируются дальнейшие особенности развития полисемии и ассоциативного взаимодействия образов в рамках одной звуковой формы.

Набор JICB деривата обусловлен спецификой СТ как микроситемы, сдерживающей развитие полисемии в силу своей способности дробно представлять определенные «ниши» пространства (каждый СТ отвечает за свой набор компонентов) и в силу ономасиологической невозможности представлять весь круг элементов фрейма целостная ситуация, событие создается за счет других СТ, способных выразить определенный / определенные компоненты фрейма, что доказывает способность полисемии достигать равновесия в представлении семантических элементов и образов и устранять асимметрию за счет других СТ.

Представление «участников» фрейма зависит от характера глагольной семантики. Валентные свойства глагола определяются принадлежностью его к конкретному полю, подполю. ЛСГ выделяются в рамках грамматических классов слов, с которыми они связаны как подклассы, объединяющие слова с общими категориально-лексическими семами. Наличие в каждой единице ЛСГ такой семы делает эти единицы парадигматически соотнесенными друг с другом и определяет однотипность их синтагматических свойств. Классификация ЛСГ глаголов по словообразовательному признаку позволяет выявить соотношение лексической и словообразовательной систем языка (отношения наложения и пересечения). Актантный репертуар глаголов того или иного подполя является потенциальной рамкой, возможность оформления которой зависит от суффиксальной категории.

Число моделей многозначных субстантивов с исходными глаголами ограничено. Объективированные актанты чаще являются родовыми по отношению к реализующим их лексам. Субкатегориальная модель полисемантов может быть реализована как полностью, так и частично. Наиболее разнообразна реализация модели полисемантов с исходными глаголами физического воздействия на объект, что обусловлено коммуникативными целями и спецификой символизации пространства.

Регулярность полисемии как результата межсловной метонимии обусловлена дедуктивным стремлением классифицирующего фрейма представить «участников» ситуации, события (реализуется в основном в СТ «Г+к/а/»). Параллельное действие межсловной и внутрисловной деривации, репрезентирует чаще дедуктивно-индуктивное устройство языкового сознания (представить ситуацию: субстантивированное действие реализует «панорамное» видение ситуации, участников / активного участника этой ситуаци и компоненты другой ситуации, события - ср.: встрета и вывязка).

Анализ производных полисемантов показал: развитие полисемии по заданному фрейму в различной степени обусловлено доминирующим влиянием лексического или грамматического прототипа, что позволило выделить следующие типы полисеми:

1) конкретизирующего, вертикального типа, когда семантическая разветв-ленность полисеманта зависит от лексики, поскольку суффикс, оформляющий производное, является однозначным. В данном случае формант сдерживает развитие полисемии (равновесие соблюдается за счет «эффектов» лексики), не давая возможность эксплицировать все компоненты фрейма. Конкретизация происходит либо по родо-видовому принципу (одёжа '1) самошитая одежда; 2) жакет'[Кем., Кем.]), либо по градуально-иерархическому принципу «включения-выделения» вариантов компонента фрейма (застава: сначала используется средствоj, затем средств02~ '1) преграда на пути свадебного поезда в виде протянутой поперек дороги веревки, которая остается до тех пор, пока мужчины не получат выкуп (дань), т.е. водку; 2) некое подобие праздничных ворот на улице, около которых во время свадьбы встречают молодых' [ЯОС]; бурлак '1) шумный, неспокойный человек; 2) грубый, необразованный, дерзкий человек' [ЯОС]: субъектj включает в себя и характеристики субъекта2 - 'грубый, необразованный, дерзкий человек' - это и шумный, неспокойный человек'), либо за счет вариации элемента разных ситуаций (битьё '1) действие по глаголу бить/: убивать, умерщвлять, пороть; 2) порка, наказание' [АОС]; битьё '1) отбивание лезвия косы на наковаленке; 2) битьё горшка: свадебный обряд' [ЯОС]).

2) горизонтального типа, когда многозначные суффиксы способны представить всех «участников» ситуации. В данном случае прослеживается или полное заполнение лакун фрейма, или избирательность глагола при заполнении фрейма (выбор необходимых и достаточных актантов) (развитие полисемии по).

3) перекрестного (вертикально-горизонтального) типа — самый сложный и целокупный способ категоризации картины мира. Подобные полисеманты насчитывают до 8 значений и способны репрезентировать многогранность прототипов лексической и грамматической категоризации (ср. ЛСВ девербатива варя: '1) процесс приготовления вареной пищи, варка; 2) пища, еда, приготовленная путем нагревания на огне (варки, жаренья); 3) жидка пища, приготовленная путем варки, суп, похлёбка; 4) рыбный суп, уха; 5) однократная варка пищи; 6) количество пищи, необходимое для варки в один прием; 7) время варки пищи; 8) продукты, нужные для приготовления вареной пищи' [АОС]).

Выделенный для каждой группы ядерный фрейм организует формы деривации многозначного слова и в дальнейшем может способствовать развитию полисемантов. В силу того, что продуктивными для развития полисемии являются словообразовательные типы «Г+к/а/», «Г+0», «обыгрываются» все возможные «участники» ситуаций, представленные в семантической микросистеме данных структур, причем в данных типах при деривации от той или иной тематической группы глаголов прототипичным оказывается один из «участников» ситуации. От прототипичной семантики глаголов определенного мотивирующего класса зависит фреймовая организация полисемии. Так, для полисемантов, мотивированных глаголами действия, прототипичным будет значение 'орудия' (для языкового сознания важно не на 'что' воздействовать, а 'чем' воздействовать), затем семантика 'результата', 'объекта', 'места', 'вместилища', 'субъекта', 'действия' (выделенные актанты прототипичны для рассмотренных мотивирующих классов глаголов действия). Для полисемантов, мотивированных глаголами состояния и отношения, прототипичной будет семантика субъекта действия.

Схемы фреймов становятся менее разветвленными по мере продвижения от ядра к периферии деривационной системы. Так, полисеманты, мотивированные глаголами состояния, эксплицируют классическую пропозицию, находящуюся в основе каждого фрейма: V — S, S — V, поэтому основные полисеманты, производные от глаголов данной группы, являют собой различные формальные вариации лекси-ко-грамматического прототипа 'действие - субъект' (житуха, быт '1) существование, наличие, жизнь, присутствие кого-нибудь; 2) время, пора жизни'[АОС; Кем., Кем.]). Прототипические пропозиции, связывающие лексико-грамматический прототип, способны моделировать семантическое развитие полисемии. В рамках единой категории полисемантов («семьи»), опосредованной ономасиологическим классом мотивирующих^задаются потенции семантического развития формы.

Принцип «фамильного сходства», положенный в основу организации полисемии, базируется на «внутренней энергии» лексико-грамматического прототипа. Последовательное «нанизывание» членов категории (лексико-семантических вариантов производных) может привести к устранению связи с прототипом, однако сохранению ее по отношению к предыдущему члену категории. Ср.: вывязка - 1) действие: 'вязка снопов особым способом', 2) результат: 'узор на вязаном изделии', 3) результат: 'вязаное изделие'. ЛСВ1>3 объединены через JICB2 (определенный узор) - градуальная категория. Возможно и кольцевое представление прототипа - организация членов категории вокруг прототипа за счет выделения у них хотя бы одного из его признаков (ср.: брезга - 1) действие: 'ворчанье, болтовня'; 2) субъект: 'болтливый человек', 3) субъект: 'ворчливый человек').

Таким образом, производный полисемант, являя собой отражение эволюции системы значений, причин и типов процессов, лежащих в основе смыслоформиро-вания или семантических преобразований (сдвигов), а также принципов взаимосвязи и иерархической организации значений, фокусирует в себе не только категоризацию (ментальный символизм), но и форму ее становления^ (языковую семиотику). Получение, концептуализация, хранение и передача знаний осуществляется в производном полисеманте как микросистеме по полевому принципу, обусловленному прототипными эффектами «фамильного сходства» лексико-семантических вариантов на разных уровнях категоризации: внутрипространственном (JICB обладают не только общим производящим, но и связаны между собой посредством представления одной или нескольких ситуаций одного или нескольких событий) и межпространственном (ЛСВ связаны только через производящее, разные значения производящего и определяют разные ситуации).

Список научной литературыВяткина, Мария Вячеславовна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Адинаева Л.М. К вопросу о семантизации однокоренных слов в глагольных гнездах //Актуальные проблемы русского словообразования. Ташкент, 1982. Азарх Ю.С. Введение // Диалектные различия русского языка. Словообразование. Вып. 1. Кемерово, 1991.

2. Акимова А.И. Лексическая и словообразовательная синонимия (на матерале суффиксальных отсубстантивных глаголов). Дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 2002.

3. Антипов А.Г. Алломорфное варьирование суффикса в словообразовательном типе. Томск, 2001а.

4. Антипов А.Г. Русская диалектная морфонология: проблемы описания. Кемерово, 1997.

5. Антипов А.Г. Словообразование и фонология: словообразовательная мотивированность звуковой формы. Томск, 20016.

6. Антипов А.Г. Формальные прототипы в словообразовательной мотивации // Актуальные проблемы русистики. Вып.2.4.1. Томск, 2003. Апресян Ю.Д. Избранные труды: В 2-х т. М., 1995.

7. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966. Апресян Ю.Д. К построению языка для описания синтаксических свойств слова // Проблемы структурной лингвистики. 1972. М., 1973.

8. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка. М., 1974.

9. Апресян Ю.Д. Семантическая мотивация несемантических свойств лексем // Die grammatische Korrelationen. Graz, 1999.

10. Апресян Ю.Д. Экспериментальные исследования семантики русского глагола. М., 1967.

11. Араева Л.А. Множественная деривация и некоторые вопросы системных отношений в словообразовании и лексике // Словообразование в современном русском языке. Омск, 1988.

12. Араева Л.А. Отглагольные существительные лица // Русские говоры Сибири. Томск, 1981.

13. Араева Л.А. Парадигматические отношения на словообразовательном уровне. Кемерово, 1990.

14. Араева Л.А. Развитие и функционирование языка в свете теории «различие тождество» // Явление вариативности в языке. Материалы всероссийской конференции (13-15 дек. 1994г.). Кемерово, 1997.

15. Араева Л.А., Катышев П.А. Полисемия и синонимия производного слова как отражение динамики языкового знака // С любовью к языку: Сб. науч. Трудов. Посвящается Е.С. Кубряковой. Москва-Воронеж, 2002. Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 1,2. М., 1978.

16. Арсеньева М.Г., Строева Т.В., Хазанович А.П. Многозначность и омонимия. Л., 1966.

17. Арутюнова Н.Д. Пропозиция // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.

18. Афанасьева О.В. Анализ употребления развернутых атрибутивных цепочек в английском тексте // С любовью к языку. Сборник научных трудов. Москва- Воронеж, 2002.

19. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. М., 1957. Бабенко Л.Г. Функционально-семантический класс глаголов эмоциональной деятельности // Лексико-семантические группы современного русского языка. Новосибирск, 1985.

20. Бабицкене З.И. Регулярная полисемия и ее отражение в русской и литовской лексикографии: (на материале имен существительных). Дисс. канд. филол. наук. Л., 1982.

21. Багдасарова Г.А., Телегин Л.А. Глаголы движения как база словообразования в современном русском языке // Актуальные проблемы русского словообразования. Ташкент, 1982.

22. Балашова Л.В. Структура лексико-семантической группы глаголов существованияи внешние связи глаголов данной группы в исходных и метафорических значениях

23. Классы слов и их взаимодействие. Свердловск, 1979.

24. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955.

25. Балли Ш. Французская стилистика. М., 1961.

26. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М., 2001.

27. Батурина О.В. Идиоматичность словообразовательной формы (на матерале микологической лексики русского языка): Автореф. дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 2004.

28. Беркетова 3. В. Мотивационные связи в лексике современного русского языка // Филологические науки, 2000, № 1.

29. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Тамбов, 2001.

30. Васильев Л.Г. Рефлексия, понимание, фреймы // Понимание и интерпретация текста. Тверь, 1994.

31. Васильев Л.М. Русская семасиология на рубеже веков // Русский язык и русистика в современном культурном пространстве. Тезисы докладов и сообщений. Екатеринбург, 1999.

32. Васильев Л.М. Семантический класс глаголов поведения в современном русском языке // Исследования по семантике. Уфа, 1976.

33. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., 1997.

34. Вечер Н.Н. О лексико-семантических связях членов лексико-семантической группы слов // Лексико-семантические связи слов в русском языке. Л., 1983. Виноградов В.В. Вопросы современного русского словообразования // Русский язык в школе. 1951, №2.

35. Виноградов В.В. Всегда ли система системна? // Система и уровни языка. М., 1969. Виноградов В.В. Избранные труды. Лексикология и лексикография. М., 1977. Виноградов В.В. Об омонимии и смежных явлениях // Вопросы языкознания. 1960, №5.

36. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). М., 1972.

37. Виноградов В.В. Слово и значение как предмет историко-лексикологическогоисследования // Вопросы языкознания, 1995, № 1.

38. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

39. Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994.

40. Гайсина P.M. Глаголы соответствия в русском языке // Классы слов и их взаимо-действие.Свердловск,1979.

41. Гайсина P.M. К семантической типологии глаголов русского языка // Семантические классы русских глаголов. Свердловск, 1982.

42. Галенко И.Г. Мотивация глаголов поведения в русском языке // Семантические классы русских глаголов. Свердловск, 1982.

43. Гарипова Н.Д. Наблюдения над смысловой структурой многозначных слов разных частей речи // Исследования по семантике. Уфа, 1976.

44. Гейгер P.M. Проблемы анализа словообразовательной структуры и семантики в синхронии и диахронии. Омск, 1973.

45. Гейгер P.M. О механизме развития суффиксальной полисемии // Словообразование в современном русском языке. Проблемы деривации и номинации в русском языке. Омск, 1988.

46. Гинзбург Р.С. О взаимосвязи лингвистического и экстралингвистического в лексике // Иностранные языки в школе, 1972, № 5.

47. Голев Н.Д. Введение в теорию и практику морфемно-словообразовательного анализа. Барнаул, 1980.

48. Грушко Н.Е. Деривационный потенциал глагола и его словообразовательная парадигма // Вопросы словообразования в индоевропейских языках: Форма и значение. Томск, 1985.

49. Грушко Н.Е. О семантической соотносительности глагола и отглагольного имени с суффиксом к(а) // Говоры русского населения Сибири: Сборник статей. Томск, 1983.

50. Грушко Н Е. Семантика производных существительных, мотивированных глаголами физического действия // Проблемы грамматики и словообразования сибирских говоров. Красноярск, 1982.

51. Гудкова С.Н. К вопросу о номинации действия // Русские говоры Сибири. Томск, 1981.

52. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 2000.

53. Демешкина Т.А. Теория диалектного высказывания. Аспекты семантики. Томск,2000.

54. Демешкина Т.А. Типы смысловых отношений слов-мотиватов // Проблемы грамматики и словообразования сибирских говоров. Красноярск, 1982. Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания, 1994, № 4.

55. Демьянков В.З. Прототипический подход // Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

56. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория // Язык и структуры представлений знаний. М., 1992.

57. Денисенко В.И. Функциональная структура семантического поля // Филологические науки, 1991, № 1.

58. Диалектные различия русского языка. Словообразование. Выпуск 1. Кемерово, 1991.

59. Дмитриева Н.С., Газизова Р.Ф., Новикова JI.M. О словообразовательных гнездах глаголов движения // Актуальные проблемы русского словообразования. Ташкент, 1982.

60. Dubois J. Grammaire structurale du fran?ais: le verbe. Paris, 1967. Евдокимова E.A Отглагольные суффиксальные субстантивы в среднеобских говорах: опыт системно-функционального описания. Автореф. Дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 1997.

61. Жданова О.П. Стилистическая и интеллектуальная оценочность глаголов поведения // Лексико-семантические группы современного русского языка. Новосибирск, 1985.

62. Жукова Т.В. Словообразовательный тип и многозначное слово как системные взаимодетерминанты (на материале существительных с суффиксом -ник). Дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 2002.

63. Жуковская Е.Е. Семантический анализ русских глаголов эмоционального воздействия // Семантические классы русских глаголов. Свердловск, 1982.

64. Заботкина В.И. Особенности строения лексических категорий // Общие проблемы строения и организации языковых категорий (грамматические, словообразовательные, лексические и текстовые категории). Материалы научной конференции 23-24 апреля 1998г. М., 1998.

65. Задорожный М.И. О границах полисемии и омонимии. М., 1971.

66. Залевская А.А. Информационный тезаурус человека как база речемыслительнойдеятельности // Исследования речевого мышления в психолингвистике. М., 1985.

67. Залевская А.А. Введение в психолингвистику. М., 1999.

68. Земская Е.А. Словообразование как деятельность. М., 1992.

69. Зубкова Л.Г. Словесное ударение в характерологическом, конститутивном и парадигматическом аспектах// Вопросы языкознания, 1991, №3.

70. Зубкова Л.Г. Сущностные свойства языковой системы и вариативность ее элементов //Явление вариативности в языке: Материалы всероссийской конференции (1315 декабря 1994г.). Кемерово, 1997.

71. Ирисханова O.K. Концептуальная интеграция в событийных именах существительных (к проблеме языковой композиционности) // С любовью к языку. Сборник научных трудов. Москва- Воронеж, 2002.

72. Каримова Р.А. Функционирование семантических классов глаголов в тексте (глаголы движения, восприятия, мысли) // Лексико-семантические группы современного русского языка. Новосибирск, 1985.

73. Катышев П.А. Мотивационная многомерность словообразовательной формы. Томск, 2001.

74. Клеопатрова Л.Ф. Компонентный анализ глаголов отделения// Классы слов и их взаимодействие. Свердловск, 1979.

75. Ковалева Т.В. Производные с суффиксом -атор/тор в деривационной системе русского языка: когнитивный аспект: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 2004.

76. Кобозева И.М. Обзор проблематики конференции // Вопросы языкознания, 1996, №2.

77. Коряковцева Е.С. Статус имени действия // Вопросы языкознания, 1996, №3. Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации. Иркутск, 1996.

78. Краснов Ф.А. К интерпретации лексических категорий // Озмителевские чтения. Материалы филологической конференции. Бишкек, 1997.

79. Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? // Человек. Сознание. Коммуникация. М., 1998.

80. Кролль М.И. Некоторые семантические характеристики глаголов речи // Актуальные проблемы лексикологии. Вып.2, ч.1. Новосибирск, 1969.

81. Кубрякова Е.С. Возвращаясь к определению знака // Вопросы языкознания, 1993, №4.

82. Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М., 1981.

83. Кубрякова Е.С. Формальные и содержательные характеристики производного слова // Вопросы словообразования и номинативной деривации в славянских языках. Гродно, 1990

84. Лакофф Дж. Когнитивное моделирование // Язык и интеллект. М., 1995.

85. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежнойлингвистике. Вып. 23. М., 1988.

86. Лангакер Р.У. Когнитивная грамматика. М., 1992.

87. Лебедева Н.Б. Некоторые особенности глагольной семантики как мотивирующей базы внутрикатегориального словообразования // Вопросы словообразования в индоевропейских языках: Форма и значение. Томск, 1985.

88. Левицкий В.В. Экспериментальные данные к проблеме смысловой структуры слова // Семантическая структура слова. М., 1971.

89. Левицкий В.В., Стернин И.А. Экспериментальные методы в семасиологии. Воронеж, 1989.

90. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. М., 1997. Леонтьев А.А. Психолингвистика. Л., 1967. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

91. Лосев А.Ф. Философия имени у Платона // Платон. Собрание сочинений. Т. 1. М., 1990.

92. Морозов А.В. Типы полисемии отглагольных существительных орудия в современном русском языке // Проблемы деривации и номинации в русском языке. Омск, 1988.

93. Моррис Ч.У. Основы теории знаков // Семиотика. М., 1983.

94. Назарова Т.Б. Филология и семиотика. Современный английский язык: Монография. М., 1988.

95. Панкрац Ю.Г. Пропозиция // Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. Панкрац Ю.Г. Процессы деривации и их представление в падежной грамматике // Деривация и история языка. Пермь, 1985.

96. Паршин П.Б. Теоретические перевороты и методологический мятеж в лингвистике XX века // Вопросы языкознания, 1996, № 2.

97. Пастухова JI.Б. Семантические связи глаголов движения в тексте // Лексико-семантические связи слов в русском языке. Л., 1983.

98. Петров А.В. Словообразовательно обусловленная полисемия композитивов-субстантивов // Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты. Т.2. Бийск, 1998.

99. Петрухина Е.В. Категории деривационной ономасиологии в исследовании словообразовательной системы русского глагола // Сборник научных трудов, посвященный юбилею д.ф.н. Е.С. Кубряковой. М., 1997.

100. Петрухина Е.М. О производном слове в русском языке с когнитивной точки зрения

101. С любовью к языку. Сборник научных трудов. Москва- Воронеж, 2002.

102. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.

103. Платон. Кратил // Платон. Собрание сочинений. Т. 1. М., 1990.

104. Плешакова А.В. Исследование фреймов «происшествие» на материале русских ианглийских газетных текстов жанра «информационное сообщение»: Автореф.дисс.канд. филол. наук. Саратов, 1998.

105. Позднякова Е.М. Новые задачи исследования композиционной семантики производного слова в рамках когнитивно-дискурсивного направления // С любовью к языку. Сборник научных трудов. Москва Воронеж, 2002.

106. Попова З.Д. Сложное предложение в когнитивном освещении // С любовью к языку. Сборник научных трудов. Москва- Воронеж, 2002.

107. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988. Потебня А.А. Мысль и язык. М., 1999. Пражский лингвистический кружок. М., 1967. Проблемы компонентного анализа в лексике. М., 1980.

108. Прохорова В.Н. Полисемия и лексико-семантический способ словообразования всовременном русском языке. М., 1980.

109. Психолингвистические проблемы семантики. М., 1983.

110. Пухаева Л.С. Полисемия в языке и тексте // Русский язык в школе, 1994, №3.

111. Пушкарев Е.А. Роль семантики словообраовательного суффикса в формировании лексических значений производных слов (на материале английских дериватов на -ег): Автореф дисс. канд. филол. наук. С-П., 2001

112. Раевская О.В. Части речи и словообразование во французском языке. М., 1996. Рамишвили Г.В. Языкознание в кругу наук о человеке // Вопросы философии, 1981, №6.

113. Резанова З.И. О двух типах мотивированного языкового знака // Проблемы лексикографии, мотивологии, дериватологии. Томск, 1998.

114. Резанова З.И. О способах участия мотивирующей семантики в формировании производного значения // Проблемы лексической и словообразовательной мотивации в русском языке. Барнаул, 1986.

115. Резанова З.И. Функциональный аспект словообразования. Русское производное имя. Томск, 1996.

116. Реформатский А.А. Введение в языковедение. М., 1967.

117. Рогожникова Т.М. Психолингвистические проблемы функционирования полисемантичного слова: Автореф. докт. филол. наук. Уфа, 2000.

118. Ростова А.Н. Метатекст как форма экспликации метаязыкового сознания: (На материале русских говоров Сибири). Томск, 2000.

119. Рудакова А.В. Когнитология и когнитивная лингвистика. Воронеж, 2002. Руденко Н.Н Особенности словообразования отвлеченных имен существительных в русских камчатских говорах // Проблемы грамматики и словообразования сибирских говоров. Красноярск, 1982.

120. Рузин И.Г. Возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов //Вопросы языкознания, 1996, №5. Русская грамматика. T.l. М., 1980.

121. Сазонова Т.Ю. Моделирование процессов идентификации слова человеком: психолингвистический подход. Тверь, 2000.

122. Самотик Л.Г. К проблеме многозначного слова как части диалектной лексико-семантической системы // Проблемы сибирской диалектологии. 4.2. Красноярск, 1979.

123. Селиверстова О.Н. Предикаты класса и свойства // Семантические типы предикатов. М., 1982.

124. Сергеева Т.Д. Семантический анализ глаголов звучания // Семантическая структура слова. Кемерово, 1984.

125. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? // Роль человеческого фактора в языке. М., 1988.

126. Сильницкий Г.Г. Семантические типы ситуаций и семантические классы глаголов // Проблемы структурной лингвистики. М., 1972.

127. Скаличка В. Асимметричный дуализм языковых единиц // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

128. Скворецкая Е.В. Видовая специфика глаголов интеллектуального действия в русском языке // Лексико-семантические группы современного русского язы-ка.Новосибирск, 1985.

129. Словообразовательная система русских говоров Кузбасса. Субстантив. 4.1. Кемерово, 1992.

130. Соболева П.А. О смысловой структуре слова // Актуальные проблемы русского словообразования. Ташкент, 1978.

131. Соболева П.А. Словообразовательная полисемия и омонимия. М., 1980. Соболева П.А. Словообразовательная структура слова и типология омонимов // Проблемы структурной лингвистики. М., 1978. Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

132. Степанов Ю.С. Изменчивый «образ языка» в науке XX века // Язык и наука конца 20 века. М., 1995.

133. Степанова М.Д. Вопросы компонентного анализа в лексике // Иностранные языки в школе, 1962, №5.

134. Талми J1. Отношение грамматики к познанию // Вестник Московского университета. Сер.9. 1999, №4.

135. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.

136. Тихонов А.Н. Русская морфемика // Тихонов A.M. Морфемно-орфографический словарь. М., 1996.

137. Тогоева С.И. Психолингвистическое исследование стратегий идентификации значения словесного новообразования: Автореф. дисс. канд. филол. наук. Саратов, 1989.

138. Туралиева Н. Д. Асимметрия имен прилагательных в русском языке: Дисс. канд. филол. наук. Кемерово, 2002.

139. Тышлер И.С. К разграничению полисемии и омонимии: (на материале английского языка) // Филологические науки, 1963, № 4.

140. Улуханов И.С. Словообразовательные отношения между частями речи // Вопросы языкознания, 1979, №4.

141. Урысон Е.С. Синтаксическая деривация и «наивная» картина мира // Вопросы языкознания, 1996, №4.

142. Урысон Е.С. Языковая картина мира VS. Обиходные представления (модель восприятия в русском языке // Вопросы языкознания, 1998, №2.

143. Уфимцева А.А. Лексема // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке (язык и картина мира). М., 1988.

144. Филлмор Ч. Дж. Основные проблемы лексической семантики // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.12. Прикладная лингвистика. М., 1983. Филлмор Ч. Дж. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике. Вып.23. М., 1988.

145. Fauconnier G., Turner М. The way we think. Manuscript. M., 2000. Fauconnier G., Turner M. The way we think: Conceptual Blending and the Mind's Hidden Complexities/ NY, 2002.

146. Фортунатов. Ф.Ф. Избранные труды: В 2 т. T.l. М., 1957.

147. Фрумкина P.M. Психолингвистика. М., 2001.

148. Халина Н.В. Семантическая структура многозначного глагола // Вопросы словообразования в индоевропейских языках: Форма и значение. Томск, 1985. Хамидуллина A.M. К истории изучения глаголов движения // Исследования по семантике. Уфа, 1976.

149. Ченки А. Семантика в когнитивной лингвистике // Фундаментальные направления современной американской лингвистики. М., 1997.

150. Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике (сходства и различия в теориях и целях) // Вопросы языкознания, 1996, № 2.

151. Шапилова Н.И. О типологии лексико-семантических парадигм // Семантические классы русских глаголов. Свердловск, 1982.

152. Шапилова Н.И. Система значения глагола «думать» и условия егоконтекстной реализации // Семантическая структура слова. Кемерово, 1984.| I Шафиков С.Г. Семантические универсалии в лексике. Уфа, 1996. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., 1941.

153. Шаховский В.И. Эмотиология в свете когнитивной парадигмы языкознания // Сборник научных трудов, посвященный юбилею д.ф.н. Е.С. Кубряковой. М., 1997. Ширшов И.А. Множественность словообразовательной мотивации в современном русском языке. Ростов, 1981.

154. Шкуропацкая М.Г. Деривационное измерение лексики: системный аспект. Барнаул, 2003.

155. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. На матерале русского языка: Автореф. дисс. док. филол. наук. М., 1969.

156. Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта // ШпетГ.Г. Психология социального бытия. М.,; Воронеж, 1996. Шумилов Н.Ф. К вопросу о разграничении полисемии и омонимии // Русский язык в школе, 1956, №3.

157. Щерба JI.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. Якобсон P.O. В поисках сущности языка// Семиотика. М., 1983. Якобсон P.O. Избранные работы. М., 1985.

158. Янко-Триницкая Н.А. Закономерности связей словообразовательного и лексического значений в производных словах // Развитие современного русского языка. М., 1963.

159. Янценецкая М.Н. Введение // Семантические вопросы теории словообразования. Значение производного слова. Томск, 1991.

160. Янценецкая М.Н. Относительность / безотносительность как словообразовательно значимые категории // Деривация в речевой деятельности. Общие вопросы. Текст. Семантика. Пермь, 1988.

161. Янценецкая М.Н. Семантические вопросы теории словообразования. Томск, 1979. Янценецкая М.Н. Тематические объединения производных слов и словообразовательная система языка // Говоры русского населения Сибири. Томск, 1983.1. Словари

162. Архангельский областной словарь. Вып.1 -7, 10,11-М., 1980-2001. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966. Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.

163. Лексико-семантические группы русских глаголов: Учебный словарь-справочник. Свердловск, 1988.

164. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь. М., 1984. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1998. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1990.

165. Словарь вологодских говоров: Учебное пособие по русской диалектологии. Вып. 14. Вологда, 1983-1990.

166. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: В 2 т. М., 1990. Толковый тематический словарь русских глаголов. Екатеринбург, 1992. Ярославский областной словарь. Вып. 1-10. Ярославль, 1981-1991.1. Условные сокращения

167. АОС «Архангельский областной словарь»

168. Кем., Кем. Говоры Кемеровского района г. Кемерово

169. ЛСВ лексико-семантический вариант

170. ЛСГ лексико-семантическая группа

171. ЛСЗ лексико-словообразовательное значение

172. СВГ «Словарь вологодских говоров»

173. СТ словообразовательный тип

174. ЯОС «Ярославский областной словарь»