автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.00
диссертация на тему: Польское национально-освободительное движение 40-х годов XIX в. и М. А. Бакунин

Полный текст автореферата диссертации по теме "Польское национально-освободительное движение 40-х годов XIX в. и М. А. Бакунин"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В. ЛОМОНОСОВА Исторический факультет

Кафедра истории южных и западных славян

. На правах рукописи

ВОРИСЁНОК Юрий Аркадьевич

ПОЛЬСКОЕ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ 40-х годов XIX в. и М.А. БАКУНИН

Раздел 07.00.00 - Исторические науки Специальность 07.00.0,3 - Всеобщая история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 1991

Работа выполнена на кафедре истории южных и западных славян исторического факультета Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова. Научный руководитель:

кандидат исторических наук, доцент И.В^Созин Официальные оппоненты:

доктор исторических наун Н.М.Пирумова

кандидат исторических наук Т.И.Студеникина

Ведущая организация:

Львовский государственный университет им. Й.Я.Франко Защита состоится «0* Q¿ct \l 1991 г. в /^'час

на заседании специализированного совета К.053.05.28 по всеобп истории при МГУ им. М.В.Лоыоносова по адресу: 119899, ГСП, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факулкгс тов, ауд.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А.М.Горького /МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов/.

Автореферат разослан "¿5" СллЯ^/иЯ 1991 г.

Ученый секретарь специализированного совета, доктор исторических наук,

профессор й.Л.Маяк

Гг-.

' I Общая характеристика диссертации

^ Всестороннее углубленное изучение всего комплекса русско-лавйнских революционных связей было и остается одной из важ-ейтих задач советской исторической славистики. Изучение русско-ольских революционных контактов XIX в. несомненно принадлежит к ислу наиболее разработанных аспектов данной проблематики. Одна-о и здесь имеется немало вопросов, разработка которых в силу аз личных причин - от чисто источниковедческих до чисто идеоло-тсческих - до сих пор находится на сравнительно низкой ступени :о сравнению с общим уровнем исторических знаний в данной облачи. Одной из таких проблем являются взаимоотношения М.А.Бакуни-га и польского национально-освободительного движения в 40-70-е 'оды XIX века.

Объектом исследования в диссертации является первый зтап развития польских контактов Бакунина, которнй включает в себя? период его первой эмиграции - от выезда за границу в середине [840 г. до ареста в мае 1849 г. саксонскими властями в связи с зго участием в дрезденском восстании. Главный направлением ис-зледования было изучение взаимоотношений Бакунина с левым, демократическим крилом польского общественного движения, представленным различными организациями в эмиграции и внутри разделенной Польши, среди которых наибольший интерес представляет Польское Демократическое общество /ГЩО, 1832-1862/. В диссертации анализируются и сопоставляются идейнне истоки, программные положения:, политические взгляды Бакунина и деятелей польского национально-освободительного движения 40-х годов XIX века. Особое внимание при этом обрщцается на влияние, которое оказали программные установки на практическое осуществление идеи русско-польского революционного союза в период европейских революций 1848-1849 годов.

Актуальность избранной теш определяется ее научной значи мостью. Без тщательного анализа всего комплекса проблем, связа них с отношениями Бакунина с представителями польского обществ ного движения общая картина революционных связей между народам двух стран будет неполной. Конкретное, уточненное представлени о том вкладе, который внес Бакунин как один из первых русских политических .эмигрантов в дело польско-русского революционного сотрудничества необходимо для продвижения вперед и придания современного звучания разработке всего блока проблем, связанны с историей общественных движений в Европе XIX века. При этом следует учитывать настоятельную необходимость преодолеть сложившиеся стереотипы восприятия деятельности Бакунина, заключаю щиеся в абсолютизации некоторых сторон его общественной деятел ности в последние годы жизни и прежде всего борьбы со сторонниками К.Маркса в I Интеркационале, что неизменно вело к игнорированию конкретно-исторического подхода к различным этапам его жизни и деятельности.

Хронологические рамки диссертации ограничены 40-да годами XIX века. В атот период Бакунин в результате длительного противоречивого процесса превратился в политического эмигранта, в о; ного из самых известных в Европе революционеров, выдвинувшего оригинальную идейную программу и приложившего немало сил к прат тическому воплощению ее в жизнь. Для польского общественного др жения как в эмиграции, так и внутри страны это был достаточно трудный период напряженных теоретических исканий и практических действий, ориентированных на восстановление независимого государства. В эти годы контакты между русскими революционерами и

2

[редставителями польского освободительного движения находились стадии заровдения и становления, вплоть до практического во-лощения идеи русско-польского революционного сотрудничества в :оде саксонской революции в мае 1849 года.

Задача исследования состоит в том, чтобы с максимально воз-гожной степенью достоверности определить роль и значение деятель-гасти Бакунина в изучаемый период на основе анализа и сопоставле-гия основных положений его идейно-теоретического багажа 40-х го-[ов XIX в. с программными установками польского освободительно-'о движения. Для этого необходимо тщательно проанализировать удержание революционной тактики Бакунина и его польских сорат-гиков, учитывая эффективность реализации их тактических установи в конкретных революционных условиях. Немаловажно также выя-зить черты преемственности в программе и тактике Бакунина по юльскому вопросу в 40-х и начале 60-х годов XIX в., которые шились важный фактором формирования последовательно анархистских убеждений, характерных для него в последние годы жизни. На зснове обобщения конкретного источникового материала стоит так-ке попытаться объективно оценить ход, результаты и уровень практических контактов Бакунина с представителями различных польских организаций и групп как в эмиграции, так и на территории всех трех частей разделенной Польши.

Тема настоящей работы обеспечена широким кругом источников. Успешное исследование поставленных проблем могло быть достигнуто лишь при соединении двух обширных источниковнх баз - накопленных в процессе разработки проблем бакуниноведения и польского общественного движения 30-40-х годов XIX века. В существующей же историографии типичным является перекос в сторону предпочтительной

ориентации на те или иные источниковые массивы ; при таком подходе многие существенные связи и элементы неизбежно оказываются на периферии исследовательского внимания, что способствует живучести многих историографических стереотипов 20-30-х годов и даже конца прошлого века.

Важнейшим источником являются произведения самого Бакунш относящиеся к 40-м годам XIX века. Они как правило невелики п< объему и имеют форму газетных: статей, брошюр, речей и воззваний. Особое место в его творческом наследии занимает написаннг в июле-августе 1851 г. в Петропавловской крепости "Исповедь" Николаю I. Характерно, что до сих пор практически никто из исследователей не обращался к фактической стороне "признаний" Бг нина. Более того, доминировала тенденция некритического испол! зования "Исповеди" в качестве основного и даже единственного I точника при характеристике тех или иных сторон биографии Баку! на в 40-е годы XIX века.

Нам представляется, что Бакунин конкретно представлял сеС задачи своей "Исповеди" в условиях, когда Ш Отделению были из! стны многочисленные подробности его европейских похождений, а также материалы саксонского и австрийского следствий. На этом основании Бакунин искусно сконструировал систему фактов и доке зательств, которые поданы в приемлемом для царя духе. При еегок Бакунин находит способ для меткого обличения существующего в России строя. Все это искусно вправлено в Покаянную форму с не избежными для нее заведомой ложью, трудноуловимой полуправдой многочисленными умолчаниями.

Указанные особенности решающим образом отразились на тех

раницах "Исповеди", где "кающийся грешник" Бакунин повеству-о своих связях с поляками и их общественным движением. Эти нные требуют тщательной проверки и являются далеко не полны: в соответствии с избранной линией повествования Бакунин скрывает царю лишь хорошо известные Ш Отделению имена и факты.

"Исповедь" принадлежит к обширной группе источников судеб--следственного характера ; достоверность многих ее положений жег быть выявлена в сравнении с другими документами того же юисхождения - материалами саксонской и австрийской следствен-к комиссий, "Защитительной запиской"Бакунина своему адвокату Отто.

Для раскрытия сущности революционных программ Бакунина и )льских деятелей 40-х годов XIX в. определяющее значение имеет с публицистика. В работе широко использованы выступления Баку-ша во французской и немецкой печати, его речи на польских ми-шгах в ноябре 1847 и феврале 1848 годов. Для характеристики рограышых установок той части польской эмиграции, которая под-зрживала контакт с Бакуниным и разделяла близкие ему полити-зские взгляды, привлечена прежде всего публицистика ЦЦО и ос-эвного идеолога польских демократов В.Хельтмана.

Для изучения отношений, соединявших Бакунина и польских зятелей, важно также их эпистолярное наследие. Переписка Баку-ина и сотрудничавших с ним поляков обладает относительно высо-ой достоверностью и существенно дополняет- информацию других ка-згорий источников. Сравнительно меньшую ценность имеют сведе-ля, приводимые в мемуарных свидетельствах лиц, так или иначе оприкасавшихся с Бакуниным /исключение составляют воспоминания

варшавского архиепископа З.Щ.Фелинского, остававшиеся доселе вне поля зрения исследователей.проблемы*/.

Не менее важным источником является периодическая печать 40-х гг. XIX в., позволяющая реконструировать общественно-политический климат, в котором протекала деятельность Бакунина в польской среде. В наибольшей степени были использованы материа лы польской прессы /"Демократа польски", "Дзенник Станиславов-ски", "Пшеглёнд" /Краков/, "Дзенник домовы", "Тыгодник литерац ки", "Пшеглёнд познански" 'и др./. Материалы периодической печа ти, как и другие опубликованные источники, использованы преиму' щественно при характеристике мировоззрения польских деятелей и Бакунина.

Практическая деятельность русского революционера в польскс среде отражена в источниках крайне неполно. В этой связи была проделана работа по поиску новых материалов, имеющих отношение к проблеме. В диссертации использованы материалы различных сове ских архивов. Наибольшую ценность представляют документы, хранящиеся в ЦГАОР /ф. 109/, ЦГВИА /<$. 1873.» 16233/, ЦГИА УССР во Львове /ср. 146/, которые позволшт прояснить существенные подробности практической деятельности Бакунина по созданию тайных структур для подготовки всеобщего восстания на польских землях.

Историография проблемы. Несмотря на долголетние усилия мне гих исследователей, тема разработана неравномерно: имеются суще ственные пробелы, преобладает стереотипно.е толкование давно известных источников и прежде всего "Исповеди", практически от-

I

УеИЬяк! Ъ.в. Раш1в1»1к1. Кг., 1966.

¡утствуют попытки соединения достижений историографии бакуниз-

!а с огромным фактическим материалом, накопленным историками

юльских общественных движений XIX века.

В русской и советской историографии до сих пор отсутству-

;т монографическое исследование польских контактов Бакунина в

Ю-х годах XIX века. В конце XIX - начале XX в. эта тема про-

2

¡леживаетоя лишь эпизодически . Традиционная схема советской юториографии бакунизма включает в себя три этапа: I/ 1917 -[935; 2/ 1936 - конец 50-х годов; 3/ 60-е - 80-е годы. Разграничение первого и второго этапов не вызывает сомнений ; границы се второго и третьего в исследовании проблемы достаточно уело-зны: после рэда робких попыток дело изучения наследия "великого >унтаря" очень скоро вернулось по сути к прежнему состоянию. Сеть все основания расширить верхний предел первого периода хо-?я бы до 1913-1914 гг., когда уже оформились точки зрения иссле-девателей, чьи работы составляют золотой фонд советского баку-

■з'

пшоведения - А.А.Корнилова, Ю.М.Стеклова, В.П.Полонского .

Резкий всплеск интереса к наследию Бакунина был явлением гвропейского и даже мирового порядка;.в значительной степени зтот процесс развивался автономно от политических реалий, свя-

' Драгоманов М.Л. Герцен, Бакунин, Чернышевский и польский вопрос. Казань, 1906. ' Корнилов A.A. Годы странствий Михаила Бакунина. Л.; М., 1925; Стеклов Ю. Михаил Александрович Бакунин. Его жизнь и деятельность. Т. 1-4. М.; Л., 1926-1927; Полонский Вяч. Михаил Александрович Бакунин: Жизнь, деятельность, мышление. Т. I. М.; Л., 1922.

занных с последствиями установления нового строя в России. В целом период до середины 30-х годов стал наиболее плодотворным в историографии бакунизма. Однако проблема отношений революционера с поляками в 40-е годы XIX в. оставалась разработанной неудовлетворительно. Это касается и историографии русского зарубежья /Б.А.Евреинов, Б.И.Николаевский/^.

Для времени с середины 30-х и до конца 50-х годов можно говорить о практически полном прекращении исследований о Бакунине ; тема о его польских контактах была крамольной вдвойне^. Из работ 60-80-х годов выделяются исследования Н.М.Пирумовой и П.И.Моисеева, в которых просматривается линия на отход от закоснелых схем и навязываемых сверху построении. В то же время вся совокупность польских контактов Бакунина 40-х годов XIX в. до сих пор не стала объектом внимания советских историков, в тс числе и специалистов, занимающихся исследованием русско-польски революционных связей XIX века.

Труды польских историков, изданные до 1918 г. и в межвоенный период, практически не затрагивают деятельность Бакунина в среде поляков /исключение составляет работа Я.Кухажевского^/.

^ Евреинов-Б.А. Бакунин и славянский съезд 1848 г. в.Праге // Е писки русского научного ин-та в Белграде. 13/1936/. С. 131-16 Николаевский Б. "За вашу и нашу вольность!" /страницы.из исто рии русско-польских отношений/ И Новый журнал /Нью-Йорк/. 13 УЛ. С. 252-276.

к

Ярославский Ем. Анархизм.в России. М., 1939.

® Пирумова Н.М. Бакунин.-И., 1970; Она же. Социальная доктрина

М.А.Бакунина. М., 1990; Моисеев П.И. Философия в эволюции воз

зрений М.А.Бакунина /30-40-е и 70-е.годы XIX века/. Иркутск,

1973 /рукопись деп. в ИНИШ, Р 126/. 7 ЖисЬаггтгак! Л. Ой Ъ1а5гвео сагаЪи йо сгегмоаеео. Т.П. Кг., 1

8

Уже в конце 20-х годов проявляется внешне парадоксальная тенденция опираться на авторитет русских и советских авторов, когда дело касается сюжетов, связанных с польскими контактами Бар

кунина .

Линия развития польской историографии второй половины 40-х -конца 80-х годов почти точно повторяет советскую модель с той разницей, что в начале 60-х годов в Польше вышла в свет единственная доселе в мировой науке работа, посвященная польским контактам Бакунина в период революций 1848-1849 гг. и Январского восстания 1863 г. в Польше®. На том уровне развития науки попытка А.Лесьневского была в целом удачной и до некоторой степени заполнила имевшийся в историографии пробел.

Из других работ следует выделить исследования Х.Темкиновой и к.Ш.Грабского^. Однако стремление этих авторов дать более взвешенную оценку польским контактам Бакунина на основе глубокой проработки источников является скорее исключением, чем правилом: как и в отечественной науке, в польской историографии прочно укоренился стереотипно-негативистский подход к деятельности Бакунина в среде поляков. На этом фоне выгодно выделяются взвешенные оценки венгерского исследователя М.Куна^.

8 Wislocki W.T. Kongres siowianski w roku 1848 i sprawa polska // Rocznik Z.H. ia.Oasolinsklch. Г.Г-ГГ. Lwow, 1928. S.

9 ,

L'esniewski A. Bakunin a sprawy polskle w okresie tfiosny Eudow i powstania styczniowego 1863 roku. ЪсхХр, 1962.

|0

Teakinowa H. Bakunin i antjnomie wolnosci. W~wa, 1964-; Grabskl 4*1. Joachim belewel i «etech*$ej& niemiecka. Bods, 1967«

Дун M. М.А.Бакунин и венгерское национально-освободительное движение /1847-1864/ //Studie. Slavics. BudLap*st, 1975.И.4-2.

9

Научная новизна диссертации определяется прежде всего тев что в ней на обширной источниковой базе /включающей неиспользс вавшиеся ранее архивные материалы/ практически впервые в сове1: ской историографии предпринята попытка обобщенного исследовага охватывающего идейно-теоретическое и практическое содержание 1 тактов Бакунина с польским освободительным движением в 40-е гс XIX века. Новым является применение сравнительно-историческое подхода для характеристики отношений Бакунина и членов ПДО, а также других группировок в польском общественном движении тог< времени. Удалось выявить ряд новых фактов о связях Бакунина ( поляками, что позволяет существенно дополнить представления о держании и интенсивности его деятельности периода первой эмиг] ции. Сделанные в диссертации выводы позволяют опровергнуть сл< жившееся в ряде работ польских и советских историков мнение о "бесперспективности" дальнейшего изучения проблемы, проливая I вый свет на малоизвестные страницы русско-польских революциош связей середины прошлого века.

Результаты исследовательской работы имеют немалую практик кую значимость и могут быть использованы как при подготовке и: даний учебного характера, так и в трудах, посвященных общим и частным проблемам истории общественной мысли и общественных д: жений Полыш, России и других европейских стран в рассматрива< мый период.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введение трех глав, заключения и приложений. Содержание изложено на ¿8; страницах.

10

Апробация работы. Основные проблемы, затронутые в диссерта-1И, нашли отражение в опубликованных статьях и в выступлениях зтора диссертации на трех научных конференциях, посвященных 75-летию М.А.Бакунина /Москва и Тверь, апрель-октябрь 1989 г./.

Основное содержание диссертации Во введении содержится обоснование актуальности, научной начимости темы, определены хронологические рамки работы, дается бзор использованных источников, а также критический анализ со-етской и зарубежной историографии.

В первой главе "Соотношение идейной программы Бакунина и олитических взглядов представителей левого крыла польского на-;ионально-освободительного движения 40-х годов XIX в." исследуют-,я исторические условия и идейные истоки форлирования мировоззре-гия Бакунина и левого крыла поляков, дается сравнительный анализ [X взглядов на историческое прошлое и тогдашнюю ситуацию в Полью и России ; особое внимание привлечено к освещению в их теоре-?ических трудах национально-религиозной проблемы.

Вопрос о соотношении теоретического наследия Бакунина и вид-шх деятелей польского освободительного движения 40-х годов XIX в. 10 сих пор крайне редко находился в фокусе внимания исследователи. В итоге практические контакты Бакунина с поляками часто :редставлялись случайным эпизодом его революционной биографии, отличавшимся ко всему прочему идейной деградацией в сторону "панславизма", "революционного славянофильства" и т.д. Между тем имеющиеся источниковне комплексы позволяют с достаточной степенью . достоверности выявить основные линии соприкосновения и расхождения во взглядах Бакунина и поляков в 40-е годы XIX. века. То обстоятельство, что в историографии практически не затронуты

проблемы взаимосвязи идеологий Бакунина и ведущей организации левого крыла польской эмиграции - ЦЦО, позволяет сосредоточить исследование на выявлении сходных черт и различий в идейной платформе Бакунина и польских демократов.

В формировании и эволюции теоретических воззрений Бакунина и контактировавших с ним поляков имелость много общего. Критическое переосмысление и перенос на собственную почву достижений немецкой и французской политической и философской мысли, а также постоянное обращение к прошлому и опыту освободительного движения создали фундамент для развития революционно-демократических тенденций, характерных в 40-е годы XIX в. как для Бакунина, так и для его польских современников. При наличии общих источников, которыми питалась идеология Бакунина и польских левых, имелись и существенные различия, сопряженные как с разным уровнем развития польского и русского освободительного движения того времени, так и с уровнем восприятия конкретных философских,-политических и религиозных учений. Общность источников существенно облегчила достижение взаимопонимания при непосредственных контактах революционеров двух стран.

В оценке положения в Польше и России польская демократия во многом пользовалась старым багажом, основанным на стереотипах. Поверхностное владение обстановкой в различных частях разделенной Польши, основанное на сведениях европейской прессы, часто приводило к неверному выбору тактических ходов и опрометчивым акциям, тяжело отражавшимся на репутации ЦЦО. В итоге идеология общества в 40-е годы XIX в. была в значительной степени обращена в прошлое. Налицо был идейный застой в условиях приближения новой революционной волны в Европе.

Стремление что-то изменить в сложившейся идеологической модели польских демократов воспринималось более чем болезненно: яногие польские знакомые Бакунина были исключены из ПДО за по-штку выражения собственных мыслей, не совпадавших с точкой зре-1ия ее руководящего органа - Централизации. Развитие .идейных концепций демократов с появлением в их рядах Л.Мерославского поило по пути пропаганды всеобщего "единомыслия" под флагом подготовки к новому восстанию. В результате монополизм небольшой груп-гш идеологов /В.Хельтаан, Л.Мерославский, Я.Н.Яновский, Я.К.Подо-пецкий/ стал все явственнее ощущаться на фоне усиления дефицита оригинальных теоретических разработок, адекватно отображающих современные социально-политические реалии.

Духовный рост Бакунина в 40-е годы XIX в., его упорная работа по выработке собственного революционно-демократического взгляда на европейскую ситуацию выгодно выделяются на фоне кризиса идеологии ПДО. Впрочем, основной порок политических программ европейских левых середины XIX в. - несовершенство предлагаемого идеала будущего общества, абстрактность формулировок в сочетании с резким и беспощадным отрицанием существующего порядна - явственно прослеживается и в идейных построениях Бакунина.

В публицистике Бакунина и польских левых отрицание современного строя проводится гораздо резче и последовательнее, чем конструирование основ будущего общественного устройства. Бакунин был твердо убежден, что будущее восстание, зародившись-на польской земле, перекинется на земли трех монархий, разделивших Польшу, и будет связано с освободительной борьбой русского и других славянских народов, а также венгров, немцев, румын, итальянцев.

13

В то же время бакунинский подход к обоснованию необходимости революционного выступления имел общие черты с позицией лидеров ПДО; еще большее сходство наблюдается с программными положениями конспираторов Кракова и Королевства Польского.

Как Бакунин, так и многие поляки 40-х годов XIX в. были едины в своей решимости поддержать сколько-нибудь крупное революционное дело на основе твердой тбеззденности в готовности своих стран к перевороту и наличии для этого необходимых внутренних и внешних условий. Подход к восстанию как у Бакунина, так и у польских революционеров имел значительный оттенок расплывчатости и ирреальности: позиции по важнейшим вопросам должны были.проясняться и корректироваться уже в ходе самих событий. В бакунинской деятельности 1848-1849 гг. эта способность проявилась куда ярче по сравнению с ПДО и всеми другими польскими группировками. В целом бакунинскую теоретическую линию по отношению к современной ситуации в России и Польше отличали повышенный радикализм и масштабность, которые могут быть охарактеризованы как "разрушительная романтика".

В мировоззрении Бакунина и представителей различных польских общественных формирований особое место занимает комплекс проблем, охватывающий самые разные стороны национальных и религиозных отношений. Отличительной чертой польского общественного движения было то, что национальная политика неизменно находилась на одном из ведущих мест в программно-теоретическом наследии всех без исключения группировок. Из соответственно трактуемых потребностей "национального духа" по традиции выводились многие важные положения, касающиеся политических, экономических и практически вкех остальных вопросов, руководство 1Щ0 всегда

подчеркивало особую важность проблемы национальности для достижения своего демократического идеала. В сочинениях же Бакунина полностью отсутствуют упования на решающую силу фактора национальности в революционных событиях.

Его трактовка национального вопроса исходит прежде всего из конкретных потребностей революционной работы, главными объектами которой были Польша, Россия и славянство в целом. Его программа демократической федерации, сформулированная в конце 40-х годов XIX в., предполагала безусловное признание права каждого народа на независимое развитие, не исключая объединения родственных народов в рамках Федеративных образований на основе принципов свободы, полного равенства, невмешательства во внутренние дела других членов Федерации. Земли Украины, Литвы, Белоруссии со Смоленском будут иметь полное право на автономное развитие, исключающее всякий диктат со стороны России и Польши. Как в 40-е, так и в 60-70-е годы XIX в. Бакунин был убежден в том, что границн 1772 г. безвозвратно ушли в прошлое, а линия на их восстановление нанесла лишь ущерб польскому делу.

Федеративная программа Бакунина не имеет ничего общего с "панславизмом" и "славянобильством". Принципиальные основы его взглядов по национальному вопросу решительно исключали проповедь национальной исключительности, германофобские, юдофобекие и русофобские настроения. С другой стороны, его взгляды на этот комплекс проблем отличает своеобразное сочетание исходных посылок, выдержанных в духе времени, с крайним революционно-утопическим радикализмом. Бакунинская национальная программа находится на крайнем левом фланге европейской политической

15

традиции середины XIX в.; ему значительно ближе ориентиры и ценности, разделяемые радикалами Франции и некоторой частью радикалов Германии.

Вторая и третья главы диссертации посвящены практически стороне революционных связей Бакунина и поляков в 40-е годы XIX века. Одним из самых распространенных историографических штампов является слитное восприятие польского направления деятельности Бакунина в рассматриваемый период. В связи с этим вполне обоснованна попытка разделить бакунинские связи с польским освободительным движением этого времени на четыре этапа:

1) до февраля 1844 г. - период первоначальной ориентации Бакунина в польской среде;

2) март 1844 - февраль 1846 гг. - период его революционных симпатий к польскому общественному движению в условиях перехода на положение политического эмигранта;

3) февраль 1846 - февраль 1848 гг. - приоритетная ставка Бакунина на революционность поляков, принадлежащих к левому крылу эмиграции;

4) февраль 1848 - май 1849 гг. - период совместного учас: Бакунина и польских деятелей в европейских революциях.

Разделение материала между главами проведено по хронолог] ческому принципу. Содержание второй главы "Бакунин и левое кр! ло Великой эмиграции (1840 - начало 1848 гг.)" охватывает первые три этапа. Особое внимание уделено ключевым моментам сближения Бакунина с польскими деятелями. Углубленный анализ различных категорий источников позволяет шести существенные коррективу в традиционную картину бакунинских отношений с поляка! в 1846-1848 годах.

Бакунин, в течение всей жизни питавший неистребимое пристрастие ко всякого рода тайным обществам с участием особо доверенных лиц, уже в конце 1847 - начале 1848 гг. делает попытку организации какого-то "движения", рассчитанного на "серьезное дело". Основу его долину были составить члены Национального союза в эмиграции, возглавляемого известным польским конспиратором В.Дзвонковским (1817 - 1884). Таким образом Бакунин рассчитывал деятельно влиять на грядущие революционные события, что наряду с его контактами с руководством ЩО и ИЛелевелем создавало прочную основу для осуществления его революционных планов.

Приведенные в диссертации факты наглядно доказывают, что Бакунин активно использовал любую возможность для совместных революционных акций с представителями польского общественного движения, отдавая явное предпочтение его левому крылу и особенно уроженцам Королевства Польского. Он нисколько не преувеличивает, когда заявляет в письме Л.Фохт от 5 августа 1847 г.: "А в остальном я живу почти только с поляками и всецело бросился в польско-русское движение". Деятельность Бакунина имела ярко выраженный практический характер: среди его польских знакомых преобладают лица с революционными связями и опытом борьбы в восстаниях I830-1831 и 1846 гг., представляющие, по его словам, "живую часть эмиграции".

Еще до знаменитой речи на польском митинге в Париже (29 ноября 1847 г.) Бакунин установил отношения с лидерами всех основных группировок польской эмиграции - А.Чарторыским и В.За-мойским, А.Мицкевичем и В.Тышкевичем, В.Хельтманом и Ю.Высоцким, В.Дарашем и С.Ворцелем, ИЛелевелем, В.Зверковским, Ю.Двер-ницким и В.Дзвонковским (Бакунин не был лично знаком разве что

17

с Л.Мерославским и А.Товяньским - но не с их воззрениями). К тому же характер бакунинских знакомств (известных по объективным причинам крайне неполно) позволяет .говорить об определенно] избирательности, отличавшей Бакунина в процессе тех контактов, которые он считал для себя главными (другое дело, что уровень "посвященности" русского революционера в практические дела конкретных польских группировок был, естественно, далеким от его ожиданий).

Напряженные поиски Бакуниным революционного дела в польской среде наталкивались на труднопреодолимые препятствия. Контакты же с представителями различных направлений и оттенков польского движения, отнюдь не связанные с отчетливым выражением определенной симпатии одному из них (симпатия относилась ко всему польскому освободительному движению, разделявшему вдеи польско-русского революционного союза), страстное стремление лг но участвовать в "польском деле" - все это создавало почву для обвинений Бакунина в шпионстве. Соответствующие слухи распростр нялись по преимуществу устно, в форме явного и скрытого доносительства: пока не удалось обнаружить ни одного печатного обвине нения Бакунина в шпионстве со страниц польской эмигрантской печати.

К революционным событиям 1848-1843 гг. Бакунин пришел, накощгв определенный положительный опыт деятельности в полюко среде. От революционных симпатий он переходит к установлению до статочно интенсивных контактов с виднейшими представителями цре мущёственно левого крыла польского движения. Что особенно важно Бакунин показал себя в предреволвционные годы как революционер, страстно стремившийся к црактической деятельности и подходивший

18

к своим польским контактам именно с этих позиций. Деятельность зго, постоянно натыкавшаяся на естественные разногласия и непонимание, имела в целом результативный характер. К моменту начала европейских революций Бакунин уже не являлся для поляков (и особенно представителей левых течений в эмиграции) чужеродным элементом; существовала принципиальная возможность его совместной с демократически настроенными поляками деятельности.

В третьей главе "Практические контакты Бакунина с левым крылом польского национально-освободительного движения в период европейских революций 1848-1849 гг." детально прослеживается польское направление деятельности Бакунина в ходе различных революционных событий. Основное внимание сосредоточено на фактической стороне бакунинских контактов с поляками.

В первые недели французской революции 1848 г. тактическая линия Бакунина не претерпела изменений. Наиболее прочный контакт он поддерживал с деятелями, создавшими в конце февраля 1848 г. прообраз временного правительства - Комитет польской эмиграции во главе с ген. Дверницким (активную роль в этой организации играл Дзвонковский). Есть все основания утверждать, что обширные связи Дзвонковского на польской территории (и прежде всего в Королевстве Польском) стали хорошим подспорьем для налаживания практических отношений между Бакуниным и польскими конспираторами. Весьма вероятно, что уже весной 1848 г. Бакунин был посвящен Дзвонковским в дела варшавской "Организации 1848 г." под руководством I.Краевского. В марте-апреле 1848 г. в Варшаве распространялась переправленная туда по каналам Дзвонковского речь Бакунина на польском митинге 29 ноября 1847 года. Вцрочем, практические предприятия варшавских конспираторов в

19

большинстве случаев не выходили за рамки теоретических проектов. Преследования властей и случайный подбор участников "дела" обрекли их на почти полное бездействие в разгар европейских революций,,

В первые месяцы, проведенные Бакуниным в прусской части Польши, в местности, непосредственно приближенной к двум другим ее частям и связанной прочными конспиративными нитями с Познанью, Краковом, Галицией и Королевством Польским, привели русского эмигранта к неутешительным выводам. Бакунин постепенно понял, что ставка исключительно на польское движение, бывшая приоритетной в его революционных планах, имеет мало перспектив на будущее. В соответствии со своими масштабными воззрениями он делает попытку расширить сферу своей революционной работы, положив- теперь в ее основу общеславянский принцип.

Последующие события (особенно непосредственно примыкающие к Дрезденскому восстанию в мае 1849 г.) еще раз подтвердили немалую причастность Бакунина к делам вроцлавской агентуры Дзвон-ковского и варшавской "Организации 1848 г." Следственные материалы представляют его исключительно в качестве "идейного вдохновителя" "варшавского заговора". Идейная платформа варшавских конспираторов рельефнее всего отображенная в "Исповедании" Х.Краевского, во многом перекликается с идеями Бакунина. При деятельном .участии агентуры Л Литовской в Мысловицйх и эмиссара группировки Краевского был налажен прочный конспиративный мост, связавший остальные польские земли с Королевством Польским. О существовании таких нелегальных структур могда знать, только проверенные люди. К их числу принадлежал и Бакунин.

Его польские контакты второй половины 1848 - весны 1849 гг.

20

люгогранны и разноплановы. К концу 1848 г. это направление его деятельности стабилизировалось на достаточно высоком уровне. С эдной стороны, "польское дело" уже не рассматривалось им как главный, определяющий момент приложения им своих сил - польские контакты органически вписывались в систему его немецких, чеш-зких, южнославянских, румынских, венгерских связей, нацеленных ш создание прочной организационной структуры будущего всеобщего восстания в Центральноевропейском регионе. В то же время в эбщем комплексе общения Бакунина с поляками весьма значительное «вето занимала нелегальная, конспиративная линия, имевшая целью реализацию широкомасштабных планов по освобождению двух народов. Эти особенности отчетливо проявились и в ходе совместного /частая русского и польских революционеров в Дрезденском восстали, ставше.ц- одновременно высшей точкой и эпилогом польских контактов Бакунина в 40-х годах XIX века.

В заключении диссертации подведены итоги исследования и ^формулированы основные выводы диссертации. Программные установки Бакунина и контактировавших с ним польских общественных формирований не выдержали практической проверки - тем самым был юказан присущий им утопизм и несоответствие сложившейся ситуации - общая болезнь социально-политических теорий конца 40-х годов XIX века. Но практическое революционное сотрудничество Бакунина с польскими деятелями может быть оценено достаточно зысоко. Бакунин внес значительный вклад в осуществление идеи юльско-русского революционного союза, что было подкреплено зовместной вооруженной борьбой на баррикадах Праги и Дрездена. 3 польских политических кругах различной ориентации русский революционер снискал заслуженный авторитет, который позволил

21

ему продолжить борьбу за освобождение народов России и Польши новых условиях, после того, как он бежал в июне 1861 г. из Сибири и снова появился в Западной Европе полгода спустя, совершив почти кругосветное путешествие.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1) Место и роль национально-религиозной проблемы в программах М.А.Бакунина и Польского Демократического общества в 40-е гг. XIX в. Ц Памяти М.А.Бакунина. М., 1990. С. 80-89.

2) Контакты М.А.Бакунина с представителями польского ос: бодительного движения накануне революций 1848-1849 годов // С( ветское славяноведение. 1991. й 2. С. 30-40.

3) БакунГн у Беларус1 // Полымя (Минск). 1989. № 4. С. 218-222 (на бел. яз.)