автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Понятие парадигмальности в пифагорейской космогонической традиции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Понятие парадигмальности в пифагорейской космогонической традиции"

На правах рукописи

Павлова Анна Бориславовна

ПОНЯТИЕ ПАРАДИГМАЛЬНОСТИ В ПИФАГОРЕЙСКОЙ КОСМОГОНИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

Специальность 09.00.03 - История философии

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

Екатеринбург - 2005

Работа выполнена на кафедре социальной философии, онтологии и теории познания Алтайского государственного университета

Научный руководитель:

доктор философских наук, профессор ЕЛЬЧАНИНОВ Валентин Александрович

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

ЗВИРЕВИЧ Витольд Титович

кандидат философских наук, доцент

ОХОТНИКОВ Олег Валентинович

Ведущая организация:

Алтайская академия экономики и права

Защита состоится 17 ноября 2005г. в 15.00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.286.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата философских наук при Уральском государственном университете имени A.M. Горького по адресу: 620083, г. Екатеринбург, пр. Ленина, 51, ком.248.

С диссертацией-: можно ознакомиться в библиотеке Уральского государственного университета имени A.M. Горького по адресу: г. Екатеринбург, пр. Ленина,51

Автореферат разослан« "/У » Jk^- 2005г.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор философских наук, профессор

В.В. Ким

гооь-4 \5гА о

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Все возрастающее беспокойство по поводу глобального кризиса, охватившего и природную, и техногенную сферы жизни, характеризуется возрастающими хаотическими процессами в социальной сфере. Многие ученые связывают причину кризиса в социуме со снижением ценностных ориентиров человечества, со сведением нравственных принципов до уровня прагматизма. Кризис в научной сфере неразрывен с кризисом рационального мышления, ограниченного формально-логическими рамками и неспособного осмыслить аксиологический аспект в нестандартных ситуациях. Поэтому исключительно важное значение приобретают научные направления, связанные с выявлением принципов гармонизации и упорядоченности, с определением возможности сознательного влияния на данные процессы, а также с изучением таких сфер человеческой жизни, которые не «укладываются» в рамки рационального.

К такому роду направлений относится парадигматическая метатеория, представленная исследованиями Т.Н. Верещагиной, которые непосредственно связаны с изучением внешней и внутренней детерминаций процесса упорядоченности в социальной среде. А осмысление проблемы аксиологизации знания восстанавливает равноправие между рациональной и иррациональной ориентацией познавательного процесса и позволяет целостно взглянуть на историю западноевропейской философии. В отличие от концепции Т. Куна о парадигмах-образцах, используемых для решения исследовательских задач, Т.Н. Верещагина развивает понятие парадигмы в платоновском смысле, как принцип развития познания. В рамках формирующегося философского направления -парадигматики - становится важным различение таких понятий, как парадигмальный (имеющий непосредственное отношение к парадигме), парадигматический (относящийся к процессу познания парадигмы), парадигматизм (феномен проявления или осуществленное-™ парадигмального принципа в универсуме, через который постигается парадигмальное начало).

Актуальность обращения к пифагорейскому учению обусловлена необходимостью продолжения конкретно-исторического анализа западноевропейской философской мысли, выявляющего ритмичность парадигмальных проявлений_и___!Жшдош.ч£ские

РОС НАЦИОНАЛЬНАЯ I БИБЛИОТЕКА }

¿"•УЗГ;

........... ... »

основания парадигматизма. Значимым представляется дальнейшее осмысление преемственности учений Пифагора и Платона (Т. Гомперц, А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус, С .Я. Шейнман-Топштейн, В.П. Фомин, А.Н. Павленко и др.).

Исследование осложняется тем, что до сих пор не выявлен однозначно тот определяющий принцип, который дал бы целостное представление о пифагорейском учении, связал бы воедино разнообразные интересы и занятия древних и более поздних пифагорейцев. Представленная диссертационная работа по теме -«Понятие парадигмальности в пифагорейской космогонической традиции» - предполагает продолжение исследований в области философской парадигматики и уточнение семантической нагрузки представлений о парадигмальности в контексте единой пифагорейско-платоновской традиции, интерпретации

пифагорейского учения в свете платоновского понимания космологии.

Степень * разработанности проблемы. Интерес к парадигматической проблематике резко возрос после выхода во второй половине прошлого века монографии Т. Куна «Структура научных революций» и был обусловлен тесной связью термина «парадигма» с такой фундаментальной проблемой, как развитие знания. Можно отметить, что и до Т. Куна понятие парадигмы использовалось в научной среде, в частности, в лингвистике (Ф. де Соссюр). После опубликования работы Т. Куна широко распространилось представление о парадигме как о конкретном достижении, частном образце. Несмотря на то, что в результате дискурса 60-х годов автор концепции заменил термин парадигма другим - «дисциплинарная матрица», понимание парадигмы как схемы, паттерна интенсивно используется в политологии и социологии, как зарубежными, так и отечественными учеными: Р. Хольтом, Д. Ричардсом, Д. Трумэном, Г. Алмондом, Д. Истоном, Ш. Волином, Р. Бернстейном, Д. Риччи, А. Эфратом, Р. Будоном, К. Уэстхьюзом, М.С. Комаровым, В.Н. Порусом, В.М. Легостаевым, Н.И. Родным и др. Дальнейший вклад в анализ парадигматики и описание процесса развития науки внесли Н. Кертж, И. Лакатос, М. Мастерман, К. Поппер, Ч. Селларс, С. Тулмин, Р. Холл, П. Фейерабенд и др.

Попытка применения понятия парадигмы в более универсальном смысле была сделана академиком В.Г. Немировским, которому удалось охарактеризовать явление парадигматизма

применительно к социологической теории. Значительное переосмысление парадигматической проблематики и термина «парадигма» осуществилось в рамках исследований Т.Н. Верещагиной, разрабатывающей парадигматическую тему не в прикладном, а в сущностном, универсальном значении. Т. Кун не обнаружил направленного онтологического развития в смене научных и мировоззренческих теорий, а потому возможность осмысления принципа разворачивания знания представлялась ему иллюзорной. Т.Н. Верещагина выявляет закономерность развития западноевропейского философского знания, демонстрирующую поочередность доминирующей направленности процесса познания то на высшее, иррациональное начало, проблему причинности, то на мир следствий, в котором утверждается человеческий разум. Ритмичность обращения сознания к признанию ноуменального мира позволила предположить онтологическую укорененность обнаруженной закономерности. Таким образом, современные исследования в области парадигматики характеризуются зарождением новой научной тенденции, рефлексирующей не только над понятием парадигмы, но и над его онтологизмом. Утверждение онтологического основания парадигматизма фактически возобновляет платоновско - пифагорейскую трактовку понятия парадигмы и обусловливает актуальность обращения к античной проблематике.

Изучение пифагореизма связано со спецификой изучения всей так называемой «досократической» философии. Различные антиковедческие концепции в данной области представлены такими зарубежными исследователями, как Э.Целлер, Дж. Бернет, Ф. Корнфорд, В. Нестле, К. Йоль, В. Йегер, Т. Гомперц, В. Шадевальдт, Д. Берне, У. Гатри, Г. Керк, Д. Рейвен, Г. Властос, M.JI. Уэст и др.

Отечественные исследования представлены работами известных антиковедов - А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.Н. Чанышева, С.Я. Шейнман-Топштейн, Ф.Х. Кессиди и др. Систематизация многочисленных исследований о происхождении греческой философии вообще и пифагореизма в частности, дается Г.Г. Кулиевым, P.O. Курбановым, Г.В. Драч, И.Ю. Петер, O.A. Мурашко, Т.С. Чермантеевой. Ценные сведения о происхождении древнегреческой науки, связанные с учением пифагорейцев излагаются в исследованиях таких авторов, как A.B. Ахутин, Б.Л. Ван-дер-Варден, Ж.-П. Вернан, A.B. Волошинов, А.И. Володарский, С. Гунатилаке, C.B. Житомирский, Л.Я. Жмудь, А.Г. Новиков, А.Н.

Паршин, Г. Риттер, Э.Ренан, С.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, Л.Ю. Шредер, А.И. Щетников.

Наиболее' распространенными концепциями происхождения античной философии являются «мифогенная» (Ф. Корнфорд, В. Нестле, А.Ф. Лосев, Е.Р. Додцс, A.B. Семушкин), трактующая мифологические знания как необходимую ступень философского познания, и «гносеогенная» (Э. Целлер, Дж. Бернет, Ф.Х. Кессиди), тяготеющая к рациональному (как отрицающему мифологическую форму знания) обоснованию досократической философии. Проблема происхождения пифагореизма является конкретизацией этой более общей проблемы.

В контексте настоящего исследования особенно значимую роль сыграли работы, посвященные взаимоотношению античного мира с Древним Востоком (Е.П. Блаватская, Л.Ю. Шредер, Т. Гомперц, А. Фуртвенглер, Б.Л. Ван-дер-Варден, Г.М. Бонгард-Левин, В.А. Грантовский, С.Я. Шейнман-Топштейн, В.П. Фомин).

Пифагореизму, как учению, посвящено огромное количество зарубежной научной литературы. В настоящей работе используются существующие систематические обзоры И.Ю. Петер, И.Н. Мочаловой, Г.Г. Кулиева, P.O. Курбанова, Г.В. Драч, Т.С. Чермантеевой. Из зарубежных авторов особенное внимание уделено работам Э. Целлера, М.Л. Уэста, А. Фуртвенглера, Ф. Корнфорда, Т. Гомперца, Б.Л. Ван-дер-Вардена.

Большая часть научных работ по пифагореизму касается отдельных аспектов этого учения: политических, религиозных, социальных, этических взглядов, математических, астрономических, музыкальных открытий и др. Данные аспекты излагают Е.В. Герцман, Г.Е. Жураковский, Л.Я. Жмудь, A.B. Леонтьев, A.B. Петров, З.А. Мукашев, М.Ю. Симаков, Е.Р. Доддс, В.П. Фомин, Ю.А. Шичалин, Б.Л. Ван-дер-Варден, И.Ю. Петер, С.Н. Трубецкой, А.И. Щетников и др.

Философию пифагореизма и лежащую в ее основе космогонию рассматривают немногие (например, А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус, А.Н. Чанышев, А.Н. Павленко), хотя именно космогонические представления могли бы помочь взглянуть на разнообразные интересы и деятельность пифагорейцев как на единую мировоззренческую систему. Данная диссертация являет еще одну попытку найти тот общий принцип, который дает представление о пифагорейской философии как о целостном учении и, в свою очередь, позволяет включить пифагореизм в цепь преемственности

определенных философских знаний древности. Что касается парадигматического аспекта космогонической концепции, то данная тема еще не получила основательной разработки, за исключением косвенного обращения к ней у А.Н. Павленко.

Таким образом, объектом диссертационного исследования являются космогонические представления в пифагорейской традиции. Предметом исследования выступает понятие парадигмальности в пифагорейской космогонии.

Цель диссертационного исследования: выявить представления о парадигмальности в пифагорейской космогонии.

Достижению цели способствует решение следующих основных задач:

1. Рассмотреть возможность определения достоверности доксографической информации о пифагореизме с позиции парадигматической метатеории.

2. Проанализировать различные точки зрения на вопрос возникновения пифагорейской философии и дальнейшую преемственность ее основополагающих элементов, а также предварительно наметить мировоззренческую и методологическую доминанты доксографических свидетельств на предмет совместимости с пифагорейским учением.

3. Обосновать правомерность прочтения пйфагорейской космогонии в монистическом плане, являющемся неотъемлемым аспектом понятия парадигмальности.

4. Актуализировать некоторые моменты эзотерического пласта пифагорейского учения, связывающие космогонию пифагореизма с числовой символикой.

5. Выявить основные представления о парадигме в онтологическом, гносеологическом, аксиологическом и праксиологическом аспектах пифагорейского учения.

6. Обозначить основные этапы разворачивания пифагорейской космогонии и их семантическую нагрузку путем проведения краткого сравнительного анализа космогонических повествований в ведическом и пифагорейском учениях, диалогах Платона, пифагорейском трактате Ямвлиха.

Теоретико-методологическая база исследования.

Обращение к античной тематике и необходимость реконструкции пифагорейской космогонии были сопряжены с проведением историко-философского анализа. Наряду с традиционными приемами рассмотрения материала, теоретико-

методологической основой диссертации выступили исследования в области философской парадигматики и присущие ей принципы целостности, системности, организмичности, аксиологизма.

В частности, принцип системности, системный подход широко описаны в работах А.Н. Аверьянова, В.Г. Афанасьева, JI. Берталанфи, С. Вира, И.В. Блауберга, М.С. Кагана, В.А. Карташева, Б.М. Кедрова, В.П. Кузьмина, О. Ланге, Ю.Н. Мельникова, Н.В. Мотрошиловой, З.М. Оруджева, А.И. Ракитова, В.Н. Садовского, Е.В. Ушаковой, Ю.И. Черняка, Э.Г. Юдина.

Исследование с применением системного подхода позволило чередовать элементы внутрисистемного (в данном случае -содержательный анализ пифагорейской космогонии) и межсистемного рассмотрения (анализ взаимосвязи пифагореизма с другими философскими школами). Данный прием в сочетании с парадигматическим критерием достоверности доксографических источников выявили основополагающие философские принципы, которые прослеживаются от истоков зарождения пифагореизма и остаются устойчйвыми после трансформации системы. В рамках межсистемного анализа применялись элементы компаративистики и интеграции источников. В процессе внутрисистемного рассмотрения применялся семантический анализ основных понятий с элементами герменевтики.

В диссертации были использованы общие историко-философские работы по античной философии В.Ф. Асмуса, Ф.Х. Кессиди, Д.В. Джохадзе, Т.В. Васильевой, В. Виндельбанда, А.Ф. Лосева, А.Т. Геворкяна, Н.И. Григорьевой, М.П. Косых, В.А. Кульматова, И.Н. Мочаловой, Н.С. Мудрагей, А.Н. Муравьева, Т. Робинсона, A.B. Родина, Ю.М. Романенко, Р.В. Светлова, Ю.А. Шичалина, О.Б. Федоровой, A.B. Цыб, Е.И. Чубуковой, О.Б. Шаталовой, С.Я. Шейнман-Топштейн.

В качестве основных теоретических источников по пифагореизму выступили фрагменты досократиков в русских переводах (A.B. Лебедева, А. Маковельского), диалоги Платона, биографии Пифагора в изложении Д. Лаэртского, Порфирия и Ямвлиха. Также привлекались для анализа труды таких античных философов, как Аристотель, Ксенофонт, Олимпиодор, Гиерокл, Филострат. Для семантического уточнения отдельных фрагментов русские переводы текстов анализировались в сравнении с вариантами на древнегреческом языке: фрагменты досократиков в собрании Дильса-Кранца, «Тимей» Платона под ред. Дж. Бернета.

В процессе исследования проводился анализ фрагментов древнеиндийских философских произведений ведического направления, таких как: Ригведа, Упанишады, «Манавадхармашастра», «Бхагавадгита».

При анализе иррациональной символической составляющей пифагореизма возникла необходимость рассмотреть недостаточно изученный современной философией феномен эзотеризма. В качестве наиболее фундаментальных трудов в области систематизации эзотерической традиции в истории философии и религии были использованы исследования Е.П. Блаватской. При рассмотрении эзотерических знаний древности, ею нередко упоминается в ряду других и имя Пифагора, проводятся аналогии в области символики, употребляемой античным философом и древними восточными учениями.

Научная новизна проведенного исследования состоит в следующем: 1

1. Сопоставлены основные представления о парадигме в ведической космогонии, доксографии о пифагореизме, диалоге Платона «Тимей» и установлено их значительное сходство, также обосновано использование платоновского диалога для реконструкции космогонии пифагореизма.

2. Выявлено и интерпретировано присутствие пифагорейских парадигматических элементов в философии Сократа.

3. Установлен порядок и смысловой контекст разворачивания космогонических этапов в пифагорейском учении.

4. Обосновано предпочтение неоплатонических свидетельств о пифагореизме в контексте парадигматической теории на основе определения типологии мышления.

5. Определено место и значение парадигмальности в семантическом поле пифагорейской космогонической традиции.

Положения, выносимые на защиту. На защиту выносятся следующие положения:

1. Пифагорейская космогония представляет собой часть единой философской традиции, имеющей большие сходства с индийской ведической системой и разворачивающейся, в дальнейшем, в учении Платона и неоплатоников. Методологический аспект традиции характеризуется активным использованием символического иррационального подхода, а мировоззренческий -направленностью на познание трансцендентной реальности.

2. Пифагорейская космогония имеет монистический характер, обусловленный наличием парадигмального принципа, который демонстрирует - «разворачивание» единой парадигмальной реальности от монады до декады через состояния дуальности, триадичности и четверичности, являющиеся этапами создания универсума.

3. Пифагорейская монада предстаёт обладающей семантически сходными характеристиками с платоновской парадигмой (первообразом), ведическим манасом (разумным первоначалом) и представляет собой высшее благое разумное первоначало, которое разворачивается для своей реализации через создание собственного подобия и продолжения - универсума. Второй этап разворачивания соответствует созданию ума; третий этап - созданию души и четвертый этап - созданию тела космоса.

4. Парадигмальность является основополагающим и организующим принципом в пифагорейском космогоническом учении, который определяет не только происхождение макрокосма, но и сущность, и механизм взаимодействия макро- и микрокосма, соотносимых между собой по принципу подобия.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Признание представления о пифагореизме, как одном из этапов единого процесса разворачивания концепции парадигматизма, начиная с восточных доктрин и вплоть до теории неоплатонизма говорит в пользу высказанных Т.Н. Верещагиной предположений об устойчивости парадигматизма как в плане проявления, так и в плане восприятия (освоения).

Результаты предпринятого исследования предназначены, прежде всего, для дальнейшего уточнения историко-философского разворачивания парадигматической проблематики в античный период, а также для продолжения осмысления принципиальных оснований философии пифагорейцев и возможности существования единой эзотерической традиции древности.

Парадигматические исследования взаимодействий западной и восточной философских традиций особенно интересны изучением проблемы периодического инициирования Востоком философского мышления Запада, что позволяет дать новое направление и обоснование философской компаративистике.

Результаты исследования могут быть также использованы в учебном процессе как для чтения отдельных тем, так и при составлении специальных курсов историко-философского, теоретико-

методологического характера по античной философии в целом и пифагорейскому учению в частности; как материал для специального курса по парадигматической проблематике в пифагореизме; философской компаративистике.

Положения, доказываемые в диссертации, представляют собой ещё один шаг к новому прочтению истории философии, всё определённее выявляющему ее целостный лик. К тому же, они способствуют инициации дальнейшей разработки парадигматической тематики в различных философских учениях и в других смежных сферах исследования.

Апробация диссертации. Концептуальное изложение видения проблемы и ее решения представлялось на методологических занятиях аспирантов кафедры философии исторического факультета Алтайского государственного университета.

Основные положения работы изложены в научных публикациях и озвучены в выступлениях на Всероссийских и региональных научно - практических конференциях и семинарах: на ежегодных сессиях Всероссийского семинара молодых ученых «Дефиниции культуры», проходивших в Томском государственном университете (2-я сессия - сентябрь 1996 год, 3-я сессия - декабрь 1997 год, 4-я сессия - октябрь 1998 год); на Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальный потенциал ученых России» (г. Барнаул, март 2003 год); на Всероссийской научной конференции «Человек и мир человека» (Рубцовск, июнь 2004г.). Отдельные положения исследования нашли свое выражение в лекциях студентам Новосибирского государственного института и Рубцовского индустриального института АлтГТУ.

Диссертация обсуждалась на кафедре социальной философии, онтологии и теории познания факультета психологии и философии Алтайского государственного университета и рекомендована к защите. 1

Структура диссертации определяется поставленной целью и отражает поэтапное решение задач.

Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих восемь параграфов, заключения и списка использованной литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении освещена актуальность работы, выявлены объект и предмет исследования, определены цели и задачи, степень разработанности и значимость темы, сообщается об апробации диссертации.

В первой главе «Философские основания пифагореизма в контексте ведической космогонии» рассматриваются мировоззренческие и методологические характеристики пифагорейской философии, поднимаются проблемы происхождения пифагорейского учения и достоверности античной доксографии.

В первом параграфе «Гиперкритический и парадигматический критерии достоверности античных источников» анализируется применение различных критериев для определения истинности доксографической информации о пифагореизме.

У западнь1х исследователей античности (В. Буркерт, К. Фриц, Э. Франк) достаточно широко распространено историко-философское направление, гиперкритически настроенное по отношению к достоверности большинства античных источников. Например, Э. Франк отказывает пифагореизму в самостоятельном существовании, считая, что свидетельства об этом учении были созданы в Академии Платона. Из современных отечественных антиковедов гиперкритической позиции придерживается Л.Я. Жмудь, отрицающий достоверность всех свидетельств, указывающих на связь пифагорейского учения с числовой символикой и культурными достижениями Древнего Востока.

Обобщение конкретных примеров гиперкритического анализа выявляет его неэффективность, односторонность, обусловленную абсолютизацией определенных аспектов достоверности источников. Ярко выражена установка только на внутренний анализ источников, чаще всего, филологический в ущерб философской интерпретации. Отсюда - потеря целостного видения рассматриваемого учения. Другой гипертрофированный аспект - отбор информации осуществляется только по признаку рациональности, которому придается статус объективности. Как следствие - игнорация иррациональных, мифологических, символических элементов древних учений. Еще одну составляющую гиперкритического

анализа можно назвать линейно-хронологической, когда надежность свидетельств считается прямо пропорциональной хронологической близости доксографа к тому учению или философу, о котором он повествует. Применение данного критерия приводит либо к агностицизму в отношении изучаемого предмета, либо к нарушению логики рассуждения.

В результате, гиперкритическая позиция, претендующая на объективность, логичность, критическое отношение к источникам, внесение ясности в содержание исследуемого учения, в конечном счете, приходит к противоположным результатам. В итоге можно наблюдать известную долю субъективизма, алогичность рассуждений, агностицизм, порождение новых стереотипов и «размывание» представлений об исследуемых учениях.

Обнаруженные характеристики демонстрируют как мировоззренческое, так и методологическое основания гиперкритического способа исследования. Методологическая составляющая тяготеет к применению индуктивного анализа в ущерб дедуктивному синтезированию и мировоззренчески выражается как позитивизм и сциентизм.

Представители отечественной историко-философской традиции (например, А.Ф. Лосев, М.Н. Громов) демонстрируют понимание необходимости отказа от жестких и малопригодных гносеологических границ сциентизма и логоцентризма, особенно при фрагментарном состоянии источников. Становится очевидной потребность в поиске иного критерия надежности источников для реконструкции философии пифагореизма. Возможность взглянуть на это древнее учение как на гармоничную систему дает только философская синтетическая интерпретация.

Сегодня появилась методологическая база для подобного исследования - парадигматическая метатеория, основными принципами которой являются целостность, системность, организмичность и аксиологизм, то есть именно те условия, отсутствием которых характеризуется способ гиперкритического исследования. В отличие от последнего, парадигматическая концепция констатирует, что история развития западноевропейского философского мышления характеризуется не линейным, а циклическим развитием. Чередование философских концепций отражает пульсацию познания между двумя полюсами: (1) признанием высшей иррациональной реальности, стремлением к ее познанию и (2) утверждением мощи человеческого разума,

рациональности мира, стремлением к познанию феноменального мира. Взаимообусловленность и взаимозависимость рационального и иррационального подходов показывают диалектический, компенсаторный характер аксиологических форм разворачивания единого метода познания. Однако они демонстрируют и несовместимость: в частности, по мировоззренческому признаку философских концепций идеалистической и материалистической направленности, соответствующих «пара» и «эйдос» полупериодам разворачивания познания и оформления соответствующих им абсолютных и относительных ценностей (представлениям о пределе и беспредельности - в платоновско-пифагорейской традиции).

В связи с этим, в рамках парадигматической теории анализируется явление «опрощения» понятия высшего (парадигмы -по Платону), при котором познание в периоды доминирования рациональности неизменно ведет к искажению представлений о ноуменальном мире. То есть к такой трактовке, которая сводит понятие идеального (то есть, совершенного) к понятию абстрактного, отождествляет первообраз и его отображающее продолжение.

Применение парадигматического критерия достоверности источников и фрагментарность материалов о пифагореизме диктуют выйти за рамки «внутрипифагорейских» текстов, которых недостаточно для убедительной реконструкции этого учения. Рассмотрение пифагореизма в контексте более обширной традиции древности, его согласованность или дисгармоничность со взглядами античных доксографов формируют целостный, «объемный» взгляд на пифагорейское учение. При этом учитываются не только условия его зарождения, но и процессы его угасания либо трансформации, «перетекания» основных принципов в хронологически более поздние учения. При выявлении единой традиции, лишь меняющей свои формы, можно с большой вероятностью говорить о выявлении тех принципов, которые лежат в основе всей традиции, и, в частности, пифагореизма.

Во втором параграфе «Антиковедческие концепции происхождения пифагорейского учения» рассматриваются аргументы, на основании которых отдельными авторами в категоричной форме отвергается версия о восточном происхождении пифагорейской философии. Анализ этих аргументов показывает, что ни один из доводов против версии восточного происхождения пифагореизма не отвечает критерию достаточности (т.е. любой из приведенных аргументов можно опровергнуть).

Далее систематизируются результаты сравнительного анализа, проводимого целым рядом исследователей (Т.Гомперц, С.Я. Шейнман-Топштейн, Л.Ю. Шредер, В.П. Фомин и др.). Сравнение фрагментов пифагорейского учения и доксографической информации с древневосточными текстами показывает, что версия о восточном и, в частности, индийском ведическом влиянии на происхождение пифагореизма опирается на достаточно убедительные факты.

Таким образом, индийская космогоническая традиция принимает характер контекста, в свете которого выясняется семантическая нагрузка фрагментов о пифагорейском учении. Инициирующее восточное влияние позволяет сделать уточнение с позиции парадигматики: древний пифагореизм, как и индийские философские тексты, отличается устремленностью познания к ноуменальному миру, признанием приоритета Высшего иррационального начала, тяготением к космогоническим исследованиям и символическому выражению знания.

Следовательно, в контексте определившихся философских оснований пифагореизма, можно перейти к рассмотрению содержательного аспекта пифагорейской космогонии.

Третий параграф «Монистическое основание пифагорейской космогонии» посвящен обоснованию монистической трактовке философии пифагореизма. Данная задача решается путем рассмотрения доксографических фрагментов о пифагорейском учении и сравнения их с древнеиндийской космогонической концепцией.

Существуют примеры толкования пифагореизма и как монистической концепции (Ф. Корнфорд, А.Ф. Лосев, С.Я. Шейнман-Топштейн), и как дуалистической (Дж. Рэвин, А.Н. Чанышев). Дуализм пифагорейской философии обосновывается постулированием категорий предела и беспредельного. Для внесения определенности в решение вопроса о противостоянии двух представленных точек зрения, уточняется местоположение и статус понятий предела и беспредельного в общей картине космологии, излагаемой пифагорейцами.

Анализ фрагментов Филолая и доксографии Аристотеля дает основания к пониманию категорий предела и беспредельного как аспектов, потенциально содержащихся в Едином (то ёу). Такое толкование подводит к заключению о существовании двух вариантов толкования символов единицы и дуады у пифагорейцев. Единица и дуада могут символизировать предел и беспредельное,

два аспекта или две силы Единого, выступающие в качестве «архэ» для актуальных чисел. Когда те же символы рассматривается порядково, то представляют космогонические этапы, а именно -состояния абсолютного и относительного единства Божественной Сущности, предшествующие творению или актуализации мира. Таким образом, космогоническая картина, представленная даже преимущественно ранними источниками, монистична и относит понятия предела и беспредельного к вторичному состоянию Божественной Сущности.

Проводится также сопоставление вывода о монизме пифагорейского учения с космогоническими текстами ведической философии. Для сравнения были выбраны такие источники древнеиндийской литературы, как космогонический гимн «Насадия» из Риг-Веды, Брихадараньяка и Чхандогья упанишады, а также сборник древнеиндийских законов «Манавадхармашастра». В результате анализа сделан вывод о том, что ведическая традиция, в том числе и упанишады, письменная фиксация которых приходится на УШ-УПвв. до н.э., то есть непосредственно предшествует жизни Пифагора, проводят однозначную монистическую линию. Фактически в любом изложении ведической космогонии прослеживается трактовка проявления Высшего Принципа через аспект двойственности и дальнейшее разворачивание его во множественность. Но и двойственность, и множественность являются только состояниями Единого Божественного Существа.

Монистические основания пифагорейской космогонии позволяют предположить (согласно исследованиям А.Н. Павленко) разворачивание космогонического процесса по принципу подобия, и, следовательно, наличие парадигмального принципа в учении пифагорейцев.

Вторая глава «Значение парадигмальности в пифагорейско-платоновской космогонии» посвящена выявлению представлений о парадигмальном принципе разворачивания космогонических этапов пробуждения Вселенной в пифагорейско-платоновской традиции.

В первом параграфе «Пифагорейская философская традиция в учении Сократа и Платона» рассматривается влияние пифагореизма на философию Сократа и Платона как представителей единой традиции.

Даже приблизительный обзор платоновских диалогов показывает, что, согласно Платону, Сократ был знаком с

пифагорейским учением и, следовательно, пифагореизм предстает в качестве неисследованного аспекта философии Сократа.

Анализ свидетельств Ксенофонта и результаты исследования Ф.Х. Кессиди позволили сделать вывод о непротиворечивости учения Сократа в контексте единой пифагорейско-платоновской традиции. Несмотря на то, что этические проблемы выступают в философии Сократа как преобладающие, образ жизни и беседы Сократа содержат целый ряд натурфилософских и собственно пифагорейских элементов, которые свидетельствуют не только о его согласии с пифагореизмом, но и об осуществлении этого учения в собственной жизни. Таким образом, философия Сократа выступает связующим звеном пифагорейско-платоновской традиции.

В процессе рассмотрения взаимовлияния пифагореизма и платонизма особое внимание было уделено исследованию платоновского диалога «Тимей». Данный диалог обнаруживает значительное содержательное сходство с пифагорейской традицией и ведической космогонией. Именно в «Тимее» приведено детальное описание парадигмы и этапы ее разворачивания в универсум. Данные факты указывают на восточные эзотерические корни парадигматической проблематики и на непосредственное ее отношение к эзотерическому ядру пифагореизма.

Таким образом, вывод о существовании единой пифагорейско-платоновской эзотерической традиции определяет контекст, позволяющий уточнить методологический и мировоззренческий аспекты философии пифагореизма. Плодотворность такого изучения во многом связана с применением метатеории парадигматизма, показывающей роль мировоззренческой и методологической составляющих в целостном познавательном процессе.

Во втором параграфе «Эзотеризм пифагорейско платоновской традиции», отмечается взаимозависимость эзотерического аспекта учения с соответствующей методологией. Эзотерическая традиция в пифагореизме и платонизме рассматривается во взаимосвязи с символикой и мифологией древневосточных и древнегреческих учений. Эзотерический характер учения пифагорейцев и Платона предполагает использование соответствующей методологии - активное применение мифологических образов и символических способов передачи знания, что подтверждает доминирование синтетического мышления, иррационального подхода в гносеологии пифагореизма и платонизма.

Тайное учение Платона и пифагорейцев если и не тождественны, то, во всяком случае, генетически связаны. Поэтому творчество Платона и, в частности, диалог «Тимей», играют существенную роль в выявлении ключа к реконструкции содержания пифагорейской философии. В «Тимее» Платоном применяется ряд приемов, позволяющих ему подчеркнуть значение своего статуса относительно указанной космогонии: не создателя, а лишь звена в цепи преемственности и передачи знания.

Проблема использования диалога «Тимей» для реконструкции пифагорейской космогонии решается через сравнительный анализ и поиск точек соприкосновения доксографии и фрагментов о пифагореизме с диалогом «Тимей» и с восточной космогонией. Все три указанных элемента исследования совместимы и в мировоззренческом, и в методологическом аспектах. Предметом, подлежащим выявлению и сравнению, является представление о парадигме и ее космогоническое разворачивание, подробно изложенное Платоном в «Тимее».

В третьем параграфе «Символическая трактовка понятия парадигмальности в пифагорейско-платоновской

космогонической традиции» анализируется семантическая нагрузка и символическое выражение понятия парадигмы и ее поэтапной реализации в космогоническом процессе.

Понятие «ларабегуца», согласно описанию Платона, играет определяющую роль в процессе возникновения идеального и чувственно воспринимаемого миров. Реальность, обозначаемая данным понятием, не только предшествует уму-демиургу и бытию мира идей, но и выступает по отношению к ним первообразом, потенциально содержащем в себе, как в зародыше или семени весь универсум.

Описанию возникновения Вселенной посредством подражания парадигме полностью посвящен диалог Платона «Тимей». С пифагорейской традицией этот диалог связывает не только имя главного персонажа, принадлежащее знаменитому пифагорейцу, но и древние доксографические свидетельства, и выводы известных современных антиковедов. Это позволяет предположить, что представление о парадигмальности являлось эзотерическим ядром пифагорейской философии. В процессе исследования фрагментов о пифагореизме оказалось, что концепция о парадигме и ее воплощенном подобии - возникшей Вселенной позволяет

объединить некоторые (ранее содержательно разрозненные) доксографические фрагменты о пифагореизме.

Основные характеристики, определяющие парадигмальную реальность у Платона, выявлены также в ведической космологии и в пифагореизме, например: бытийственность, одушевленность, разумность, умопостигаемость. Причем, одно из ведических наименований этой реальности (manas) не только семантически, но и фонетически схоже с наименованием высшей реальности в пифагореизме (monas). Она служит первообразом для творца мира -демиурга и содержит в «свернутом» виде Вселенную со всеми живыми существами, и, следовательно, является первопричиной мира.

Понятия, сопряженные с постижением парадигматизма, такие, как подобие, подражание, повторение и масштабирование символов (треугольник, четверица, сфера) пронизывают космологическое учение и у пифагорейцев, и у Платона. С учетом парадигмального принципа содержательное согласование приобретают некоторые противоречивые фрагменты о геометрических символах у пифагорейцев.

Таким образом, осмысление принципа парадигмальности играет в космологической теории пифагореизма значительную роль и позволяет объяснить некоторые спорные моменты в доксографических фрагментах о философии пифагорейцев. Принцип этот лежит в самом основании их онтологических построений и формирует представление о парадигме как о разумном первоначале и первообразе универсума. Онтологическая характеристика определяет собой другие - гносеологическую (абсолютная истинность в отличие от относительной истинности подобия первообраза- возникшей вселенной), аксиологическую (высшее благо) и праксиологическую (закономерность разворачивания первопринципа в проявленную Вселенную).

В третьей главе «Пифагорейские представления о парадигме в неоплатонических источниках» продолжено рассмотрение пифагорейской традиции, наиболее ярко проявившей себя через явления неопифагореизма и неоплатонизма.

Первый параграф «Аристотелевская и неоплатоническая доксография о пифагореизме» посвящен изучению возможности использования аристотелевской и неоплатонической доксографии о пифагореизме для реконструкции космогонии.

Главные свидетельства о Пифагоре - его биографии в изложении Д. Лаэртского, Ямвлиха и Порфирия, а также доксография неоплатоников - фактически игнорируются современной научной традицией. Немаловажными причинами игнорации являются насыщенность неоплатонических текстов символическими образами и значительный временно й промежуток, разделяющий представителей эллинистической эпохи с основателем пифагореизма. Рассмотрение этих причин в контексте парадигматической теории придает им иной, положительный статус в аспекте предпочтения доксографической информации. Во-первых, парадигматика демонстрирует не линейный, а циклический характер развития знания, а во-вторых поочередная смена познавательной направленности определяется мировоззренческими и методологическими признаками.

Необходимость определения мировоззренчески и методологически совместимых способов познания при изучении символических текстов иллюстрируется семантическим анализом фрагмента текста Ямвлиха, который ярко демонстрирует, что изложение, «прикрытое» символом, вульгаризируется и обессмысливается при буквальном натуралистическом его прочтении.

Так, основной причиной, по которой не рассматриваются всерьез свидетельства неопифагорейцев и неоплатоников о Пифагоре, выступает несовпадение способов познания-, неадекватные (сугубо рациональные) приемы при их рассмотрении.

Поэтому историчность сведений в неопифагорейских и неоплатонических источниках заключается не только в восстановлении хронологии, а, прежде всего, в осмыслении философской линии пифагореизма адекватными средствами, чего нельзя найти у доксографов, придерживающихся аристотелевской линии.

Во втором параграфе «Неоплатонический взгляд на понятие парадигмы в пифагорейской числовой космогонической символике» проводится содержательный анализ

позднеэллинистического пифагорейского трактата «Теологумены арифметики». Данный текст содержит описание числовой пифагорейской символики от монады до декады в систематизированной форме.

Анализ трактата подтверждает существование в пифагорейской космогонической традиции двух ипостасей символа

единицы - абсолютно непознаваемого и относительно непознаваемого состояний Единого. Именно относительно непознаваемое состояние Единого берется в качестве «точки отсчета» и именуется у Платона парадигмой, а у пифагорейцев -монадой.

Показано, что в «Теологуменах арифметики» единице (монаде) не только приписывались практически все определительные, характеризующие парадигму Платона и manas восточной космогонии (первоначало, тождественное, умопостигаемое), но и происходило прямое отождествление ее с парадигмой. Обнаруживается и представление о потенциальных свойствах единицы-первообраза через образ «зародыша», содержащего в свернутом виде все логосы чисел как потенциальные особенности.

Рассматриваемый трактат предлагает однозначно монистическое решение космогонии, определяя двоицу как своего рода процесс («дерзание», «порыв»), подтверждая ее происхождение из единицы.

Большое значение для прояснения смысловых нюансов космогонии имеет фрагмент о четырех видах совершенства, в котором прослеживается несомненная связь с космогонией «Тимея» и четверицей пифагорейцев. Выявляется соответствие четырех этапов творения у Платона, неоплатоников и пифагорейцев. Так, единица символизирует первый несоставной вид совершенства, парадигму. Второй вид совершенства символизируется триадой, первым актуальным числом у пифагорейцев и соответствует возникновению ума-демиурга в «Тимее». Третий вид составляет шестерицу и являет творение души в платоновской космогонии. Чувственно воспринимаемый космос - живое одушевленное разумное существо, являющееся полным подобием парадигмы и актуализировавшее в себе все ее потенциальные свойства появляется на четвертом этапе и именуется совершенной декадой. Проанализированный фрагмент представляет декаду полной осуществленностью единицы, что согласуется с пифагорейским определением функции девятки (эннеады), которая «заворачивала» все числа опять к единице.

Следовательно, в качестве парадигмы символ единицы соотносится: с дуадой - как духовное и материальное; с троицей - как потенциальное и актуальное; с декадой - как начальное и завершенное.

Итак, в процессе исследования выяснилось, что понятие парадигмы в пифагорейской космологии является организующим и позволяет прояснить многие доксографические фрагменты, которые традиционно считаются несовместимыми между собой. В свете выявления единой парадигматической традиции, пришедшей с Востока и включающей в себя пифагорейцев, платоников, неопифагорейцев и неоплатоников, можно говорить об определенном целостном космогоническом учении. Данное учение основано на представлении о парадигмальном принципе устроения универсума и в пифагорейской традиции демонстрируется символикой числового ряда от единицы (монады) до десятки (декады), которая имеет универсальный характер и применяется для объяснения как умопостигаемого, так и чувственно воспринимаемого миров.

В Заключении подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы по диссертации, отмечены перспективы дальнейших исследований в области парадигматики и пифагорейской философии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Павлова А.Б. Некоторые сравнительные характеристики места математики в пифагорейской и современной культурных традициях //Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. - Томск: Изд-во ТГУ, 1996. - Вып.2. - С. 124-131.

2. Павлова А.Б. Аксиологический аспект формирования искусственных систем //Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. - Томск: Изд-во ТГУ, 1998. -Вып.З. - С. 159-163.

3. Павлова А.Б. Цель и целеполагание в системообразовании //Дефиниции культуры: Сб. трудов участников Всероссийского семинара молодых ученых. - Томск: Изд-во ТГУ, 1999. - Вып.4. - С. 158-166.

4. Павлова А.Б. К проблеме о связи пифагореизма с Востоком // Философские дескрипты: Сб. ст. Вып. 2. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2002.-С. 188-198.

5. Павлова А.Б. Значение восточного символизма для реконструкции пифагорейской философии //Труды Рубцовского индустриального института: Выпуск 11: гуманитарные науки. -Рубцовск: РИИ, РИО, 2003. -С.191-198.

6. Павлова А.Б. К проблеме достоверности доксографических источников о пифагореизме // Наука - городу Рубцовску: Сб. ст. -Барнаул: Изд-во АГУ, 2003. - С. 91-96.

7. Павлова А.Б. Павлов А.Ю. К вопросу о значении наследия Платона для реконструкции пифагорейской философии // Философские дескрипты: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2004. - Вып. 3. - С. 135-143.

8. Павлова А.Б. Эзотеризм в философии пифагореизма // Философские дескрипты: Сб. ст. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2004. - Вып. 3. -С.130-135.

9. Павлова А.Б. Монистический принцип пифагорейской космогонии // Человек и мир человека: Сб. трудов Всероссийской научной конференции. - Рубцовск: РИО, 2004. - Вып. 1. - С. 159-166.

10. Павлова А.Б. Осмысление принципа реконструкции пифагорейской философии // Интеллектуальный потенциал молодых ученых России: Труды Сибирского института знаниеведения. - Барнаул: Изд-во АГУ, 2004. - Вып. 3. - С.61-63.

Подписано к печати 16.09.2005 г. Формат 60x84 1/16. Усл.п.л. 1,4. Тираж 100 экз. Заказ 05-406. Per. № 94. Отпечатано в РИО Рубцовского индустриального института 658207, Рубцовск, ул.Тракторная, 2/6.

РЫБ Русский фонд

2006-4 15240

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата философских наук Павлова, Анна Бориславовна

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. Философские основания пифагореизма в контексте ведической космогонии

1.1. Гиперкритический и парадигматический критерии достоверности античных источников

1.2. Антиковедческие концепции происхождения пифагорейского учения

1.3. Монистическое основание пифагорейской космогонии

ГЛАВА 2. Значение парадигмальности в пифагорейскоплатоновской космогонии

2.1. Пифагорейская философская традиция в учении Сократа и Платона

2.2. Эзотеризм пифагорейско - платоновской традиции

2.3. Символическая трактовка понятия парадигмальности в пифагорейско-платоновской космогонической традиции

ГЛАВА 3. Пифагорейские представления о парадигме в неоплатонических источниках

3.1. Аристотелевская и неоплатоническая доксография о пифагореизме

3.2. Неоплатонический взгляд на понятие парадигмы в пифагорейской числовой космогонической символике

Введение диссертации2005 год, автореферат по философии, Павлова, Анна Бориславовна

Актуальность. Все возрастающее беспокойство по поводу глобального кризиса, охватившего и природную, и техногенную сферы жизни, характеризуется возрастающими хаотическими процессами в социальной сфере. Многие ученые связывают причину кризиса в социуме со снижением ценностных ориентиров человечества, со сведением нравственных принципов до уровня прагматизма. Кризис в научной сфере неразрывен с кризисом рационального мышления, ограниченного формально-логическими рамками и неспособного осмыслить аксиологический аспект в нестандартных ситуациях. Поэтому исключительно важное значение приобретают научные направления, связанные с выявлением принципов гармонизации и упорядоченности, с определением возможности сознательного влияния на данные процессы, а также с изучением таких сфер человеческой жизни, которые не «укладываются» в рамки рационального.

К такому роду направлений относятся современные парадигматические исследования1, которые непосредственно связаны с изучением внешней и внутренней детерминаций процесса упорядоченности в социальной среде, с проблемой аксиологизации знания и восстановлением равноправия между рациональным и иррациональным типами мышления. Под парадигматическими исследованиями диссертант подразумевает не концепцию Т. Купа о парадигмах-образцах используемых для решения исследовательских задач, а формирующееся философское направление - парадигматику, — представленное исследованиями Т.Н. Верещагиной, в которых парадигма понимается в платоновском смысле, как принцип онтолого-гносеологической взаимосвязи. В рамках парадигматики становится важным различение таких понятий, как парадигм и.ии/ь/й (имеющий непосредственное отношение к парадигме), парадигматическим (относящийся к процессу познания парадигмы), парадигмапичм (феномен проявления или осушествленности парадпгмалыюго принципа в универсуме, через кошрыи постигается парадигмальное начало). г

Парадигматическое видение позволяет целостно взглянуть на историю западноевропейской философии. Последняя предстает как единый диалектический процесс эволюции философской формы сознания человечества. Исследования, проведенные Т.Н. Верещагиной, демонстрируют смысловую близость парадигмы не к куновской гносеологической трактовке, а к онтологическому пониманию парадигмы Платоном. Конкретно-исторический анализ истории западноевропейского философской мысли показывает циклизм парадигмальных проявлений, позволяющий предположить онтологические основания парадигматизма [32].

Одно из первых и наиболее известных упоминаний понятия парадигмы встречается в диалогах Платона, где античный философ использовал его в значении первообраза для творения универсума. Учение Платона опиралось во многом на более древние философские системы. Значимую роль среди них занимала пифагорейская философия. Некоторые из исследователей (например, С.Я. Шейнман-Топштейн, Т. Гомперц, В.П. Фомин и др.) уверены в существовании преемственности учений Пифагора и Платона. Поэтому логически оправданным и целесообразным представляется выяснить, каково значение учения о парадигме и ее проявлениях у пифагорейцев как предшественников Платона.

Понятие парадигмы и процесс ее «разворачивания» в универсуме, как известно, раскрываются Платоном в диалоге «Тимей». Исследователи, наиболее авторитетные в отечественном антиковедении (А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус, С.Я. Шейнман-Топштейн, Павленко А.Н. и др.), связывают этот диалог с пифагорейской традицией. Следовательно, семантические и фонетические «следы» понятия могут быть обнаружены и в пифагореизме.

В древнегреческий период онтология, как правило, принимала форму космологического и космогонического учения, составляла сердцевину философских представлений. Диалог Платона «Тимей», в котором подробно описывается парадигмальный принцип возникновения космоса, также представляет собой космогонический трактат. Понятие парадигмы у Платона трактуется исключительно в онтологическом смысле и раскрывает принцип мироустройства, следовательно, лежит в самом основании космологии. Именно поэтому в представленном исследовании основное внимание направлено на космогонические представления пифагорейцев.

Исследование осложняется тем, что до сих пор не определен однозначно тот связующий принцип, который дал бы целостное представление о пифагорейском учении, связал бы воедино разнообразные интересы и исследования древних и более поздних пифагорейцев.

Актуальной в связи с этим видится возможность не только уточнения предшествующего Платону существования парадигматических понятий, но и интерпретации пифагорейского учения в свете платоновского понимания космологии. На взгляд диссертанта, пифагореизм и парадигматика - темы взаимообогащающие. С одной стороны, использование парадигматической теории в качестве г инструментария может указать новое видение развития пифагорейского учения. С другой - изучение представлений о парадигмальности в пифагореизме дает материал для изучения исторического разворачивания понятия парадигмы и представление об основаниях самой пифагорейской философии. Ибо парадигматическая проблематика связана с самыми основополагающими моментами мировоззренческого и методологического характера.

Представленная диссертационная работа по теме - «Понятие парадигмальности в пифагорейской космогонической традиции» -предполагает продолжение исследований в области философской парадигматики и уточнение семантической нагрузки представлений о парадигмальности в контексте единой пифагорейско-платоновской традиции. Уяснение смыслового контекста применения его в древности позволит обогатить новыми нюансами и его современное понимание.

Степень разработанности проблемы. Термин «парадигма» широко употребляется в самых различных научных направлениях, как гуманитарных, так и естественнонаучных. Интерес, как к данному слову, так и к парадигматической проблематике резко возрос после выхода во второй половине прошлого века монографии Т. Куна «Структура научных революций». Исследователи отмечают, что книга эта вызвала огромное количество откликов: как положительных, так и отрицательных. Интерес был обусловлен тесной связью термина «парадигма» с такой фундаментальной проблемой, как развитие знания. Т. Кун отверг представление о развитии науки как планомерном «наращивании» новых знаний на старые. Кумулятивистской теории он противопоставил концепцию о периодической коренной трансформации научных теорий и смене несовместимых между собой ведущих научных моделей. То есть развитие науки .трактовалось им как дискретный не целенаправленный процесс, в котором разворачивание научных теорий прерывается некумулятивными скачками.

Первоначально термин «парадигма» употреблялся Т. Куном в нескольких разных значениях. Например, под парадигмой понималась совокупность убеждений, ценностей, набор предписаний для определенного научного сообщества. Через несколько лет после издания монографии, автор выпустил дополнения к своей работе, где, размышляя над значением указанного термина, пришел к выводу о целесообразности его замены понятием «дисциплинарная матрица» [85, с.229]. Тем не менее, несмотря на поправку Т. Куна, широко распространилось представление о парадигме как о конкретном достижении, частном образце.

Куновское понятие парадигмы интенсивно используется сегодня в политологии и социологии, как зарубежными, так и отечественными учеными (Р. Хольтом, Д. Ричардсом, Д. Трумэном, Г. Алмондом, Д. Истоном, Ш. Волином, Р. Бернстейном, Д. Риччи, А. Эфратом, Р. Будоном, К. Уэстхьюзом, М.С. Комаровым, В.Н. Порусом, В.М. Легостаевым, Н.И. Родным). Немалый вклад в анализ парадигматической проблематики и описание процесса развития науки внесли Н. Кертж, И. Лакатос, М. Мастерман, К. Поппер, Ч. Селларс, С. Тулмин, Р. Холл, П. Фейерабенд и др.

Понятие парадигмы, употребляемое в отечественной философской литературе последних лет, не претерпело существенных изменений -преобладает все то же сциентизированное понимание (А.Г. Дугин, Е.Н. Николаева, С.Ф. Самойлов, Д.А. Шаров, Ю.В. Яковец и др.).

Тем не менее, современные исследования в области парадигматики характеризуются зарождением новой научной тенденции, рефлексирующей не только над понятием парадигмы, но и над его онтологической обусловленностью. Значительное переосмысление парадигматической проблематики и термина «парадигма» осуществилось в рамках исследований Т.Н. Верещагиной, автора метатеории парадигматизма. Т. Кун не обнаружил «связного и направленного онтологического развития» [85, с.260] в смене научных и мировоззренческих теорий, а потому возможность осмысления онтологического разворачивания знания представлялась ему иллюзорной [85, с.260]. Основное отличие концепции Т.Н.Верещагиной от представлений Т. Куна состоит в разработке парадигматической теории не в прикладном, а в сущностном, универсальном своем значении, которое обнаруживает закономерность в развитии западноевропейского философского знания, что позволяет предположить его онтологическую укорененность. Таким образом, утверждение онтологического основания парадигматизма возобновляет античную платоновскую трактовку понятия парадигмы.

Что касается того исторического материала, в котором будет выявляться парадигматическая традиция, а именно - пифагорейского учения - то ему посвящено огромное количество зарубежных и отечественных исследований. Изучение пифагореизма связано со спецификой изучения всей так называемой «досократической» философии. Различные антиковедческие концепции в данной области представлены такими зарубежными исследователями, как Э.Целлер, Дж. Бернет, Ф. Корнфорд, В. Нестле, К. Йоль, В. Йегер, Т. Гомперц, В. Шадевальдт, Д. Берне, У. Гатри, Г. Керк, Д. Рейвен, Г. Властос и др.

В диссертации были использованы общие работы по истории античной философии В.Ф. Асмуса, Ф.Х. Кессиди, Д.В. Джохадзе, а также исследования по философии Платона Т.В. Васильевой, В. Виндельбанда, А.Ф. Лосева, А.Т. Геворкяна, H.H. Григорьевой, М.П. Косых, В.А. Кульматова, H.H. Мочаловой, Н.С. Мудрагей, А.Н. Муравьева, Т. Робинсона, A.B. Родина, Ю.М. Романенко, Р.В. Светлова, Ю.А. Шичалина, О.Б. Федоровой, A.B. Цыб, Е.И. Чубуковой, О.Б. Шаталовой, С.Я. Шейнман-Тогтштейн.

Одна из наиболее сложных и фундаментальных проблем, неизменно привлекающих внимание исследователей античной философии - это само ее происхождение. То или иное решение данного вопроса представляет собой нечто вроде фундамента, на котором строятся все последующие рассуждения. Именно поэтому проблема происхождения пифагорейского учения явилась задачей, которая решается в диссертации в первую очередь. Более или менее успешное рассмотрение такого рода проблемы невозможно без широкого анализа историко-философской литературы, посвященной происхождению греческой философии.

Систематизация многочисленных исследований о происхождении греческой философии вообще и пифагореизма в частности, дается Г.Г. Кулиевым, P.O. Курбановым, Г.В. Драч, И.Ю. Петер, O.A. Мурашко и др. Ценные сведения по происхождению древнегреческой науки, связанные с учением пифагорейцев излагаются в исследованиях таких авторов, как A.B. Ахутин, Л.Я. Жмудь, Б.Л. Ван-дер-Варден, А.И. Володарский, С. Гунатилаке, C.B. Житомирский, А.Г. Новиков, А.Н. Паршин.

А.Н. Чанышев характеризует две наиболее выраженные противостоящие друг другу концепции происхождения античной философии: «мифогенную» и «гносеогенную». Одна утверждает мифологию как начальный этап развития философии, другая говорит о рождении философии через отвержение мифологических представлений.

Такие исследователи, как Эдуард Целлер, Вернер Иегер тяготеют к рационалистическому обоснованию досократической натурфилософии в русле противопоставления религиозно-мифологического и научного мышления. Они рассматривают развитие философии не как рационализацию мифологического мышления, а как отрицание последнего. Позиция Э. Целлера базируется на специфическом понимании философии как теоретической формы деятельности, отличной от практических и художественных стремлений и процессов. Английский исследователь Джон Бернет отрывает философию от ее космогонической предыстории еще более решительно, чем Э. Целлер. По представлениям Дж. Бернета, греки изобрели науку, а на Востоке существовал только набор эмпирических правил, обслуживающих практику.

В качестве основного оппонента Дж. Бернета выступил английский историк философии Френсис Корнфорд. По его мнению, характер и источник порядка, в пределах которого заключена жизнь природы, наряду с понятиями бога и души, философия наследует у религии. Вильгельм Нестле также не противопоставляет миф и логос, а трактует их как суверенные элементы человеческого мышления, как два полюса, внутри которых развивается человеческое мышление. Нельзя не отметить, что именно эта позиция наиболее близка представлениям о парадигматизме.

Отечественные исследования представлены работами известных антиковедов - А.Ф. Лосева, А.Н. Чанышева, В.Ф. Асмуса, С.Я. Шейнман-Топштейн, Ф.Х. Кессиди и др.

Антиковеды, поддерживающие мифогенную концепцию (А.Ф. Лосев, Е.Р. Доддс, A.B. Семушкин) утверждают, что ранний период развития античной философии нельзя оценивать как однозначно рациональный и натурфилософский. На самом деле возникшие в этот период учения не столь однородны и содержат целый ряд недостаточно исследованных аспектов. В частности, Е.Р. Доддс доказывает, что античное мировоззрение шире и богаче рационализма и наряду с последним в Древней Греции сосуществовало иррациональное отношение к миру.

Феномен эллинской культуры - зарождение философии, литературы, искусства, науки и их поразительно быстрый расцвет в Древней Греции с давних пор привлекал внимание не только философов, но и ученых самых различных специальностей. Еще в XIX в. известный французский филолог, историк религий и философ Э. Ренан назвал этот феномен «греческим чудом». Он усмотрел причину данного феномена в принципиальном отличии арийских языков от других такими свойствами как абстрактность и метафизичность. Ж.-П. Вернан, французский ю антиковед, предположил существование тесной связи между нововведениями, внесенными первыми ионийскими философами VI в. до н.э. в само мышление - с одной стороны, и изменениями в общественно-культурной жизни - с другой. Предпринимались и разного рода попытки свести объяснение «чуда» - возникновения античной философской мысли к понятиям, лежащим за гранью научных объяснений, например, к «особенности греческого духа». Таким образом, феномен «греческого чуда» по сути, сводился к предпосылке творения «из ничего» (по крайней мере, из таких условий, из каких с научной точки зрения его появление не выглядит необходимостью).

В том же XIX веке Е.П. Блаватской была предложена другая, по логике вещей более реальная версия происхождения «греческого чуда». Она указала на существование большого числа древних свидетельств, говорящих о том, что многие положения греческой философии были заимствованы из более ранних и более развитых в архаические времена культур народов Востока. Ею было активно поддержано убеждение Луи Жаколио о том, что так же, как вся западноевропейская философия берет свое начало в античной философской мысли (причем вполне осознает это и ничуть не считает себя от этого униженной, а, напротив, гордится своим происхождением), точно так же и выдающиеся древнегреческие философы учились когда-то у восточных народов, перенимая у них научные достижения и философские учения [12, с.718]. Это объяснение, на самом деле более простое и реальное, нежели многие другие, как ни странно, стало считаться чуть ли не фантастическим. Во-первых, исходило оно от знаменитой основательницы теософского общества, с именем которой связано много чудесного, что нередко переносилось и на ее научные взгляды. Во-вторых, востоковедение в то время было еще не столь развито, чтобы с уверенностью говорить о существовании восточной философии . В-третьих, немаловажное значение сыграл и тендерный аспект оценки мнения Е.П. Блаватской - неслыханной дерзостью было бы даже помыслить в ту пору об участии женского голоса в научном дискурсе. Однако возникший резонанс инициировал целый ряд интересных исследований в этой области, среди них -довольно основательная и объемная работа J1.IO. Шредера «Пифагор и индийцы», которая не утратила актуальности и сегодня. В этом же направлении начал работу целый ряд других ученых: известный немецкий антиковед Т. Гомперц, археолог и историк философии А. Фуртвенглер, выдающийся голландский математик и историк математики Б.Л. Ван-дер-Варден, знаменитые ориентологи Г.М. Бонгард-Левин, В.А. Грантовский и др.

Пифагореизму, как учению, посвящено изрядное количество зарубежной научной литературы. Ее подробный анализ оставил бы данной работе только функцию систематизатора, не позволив проанализировать сам предмет исследования. Такой подход представляется в данной работе излишним, поскольку обзор и систематизация зарубежных разработок уже неоднократно проделывались отечественными историками философии. В настоящей работе используются существующие систематические обзоры И.Ю. Петер, И.Н. Мочаловой, Г.Г. Кулиева, P.O. Курбанова, Г.В. Драч, Т.С. Чермантеевой. Из зарубежных авторов особенное внимание уделено работам Э. Целлера, М.Л. Уэста, А. Фуртвенглера, Ф. Корнфорда, Т. Гомперца. В качестве исключения можно назвать работы Макса Мюллера, посвяшешгые изучению древнеиндийских философских школ. Несмотря на то, что орнентолог обнаружил «поразительные сходства» индийской философской традиции с некоторыми учениями древнегреческих философов, он отверг гипотезу пересечения восточной и античной традиций, выдвинув вместо нее другую, менее ясную и предполагающую возможность значительных совпадении па основании существования некоей «сокровищницы истин, составляющих общее достояние всею человечества.» [117, с.377].

Фундаментальных трудов, посвященных пифагорейской философии на русском языке немного. В частности, к ним относятся монография А.Н. Чанышева «Италийская философия», исследование JI.IO.Шредера «Пифагор и индийцы», научно-популярная книга A.B. Волошинова о Пифагоре и две работы Л.Я. Жмудь: «Пифагор и его школа» и «Наука, философия и религия в раннем пифагореизме». А.Ф. Лосев в «Истории античной эстетики» также уделяет значительное внимание пифагореизму. Несмотря на то, что это многотомное исследование посвящено эстетическому аспекту античной философии, в нем достаточно полно раскрываются космологические и философские проблемы древнегреческих учений, в том числе и пифагореизма. Другие ученые (например, С.Я.Шейнман-Топштейн, В.Ф. Асмус, Ф.Х. Кессиди, А.Н. Павленко, В.П. Фомин) анализируют данное учение в ряду других древнегреческих систем.

Из огромного корпуса научных работ по пифагореизму большая их часть касается отдельных аспектов этого учения, как-то: политические и социальные взгляды, этические концепции, математические (астрономические, музыкальные) открытия пифагорейцев, религиозные взгляды и предписания и мн. др. Данные аспекты излагают А.И. Щетников, Е.В. Герцман, Г.Е. Жураковский, A.B. Леонтьев, A.B. Петров, М.Ю. Симаков, Е.Р. Доддс.

К специальным исследованиям, посвященным вопросам древнего пифагореизма относятся также работы Л.Ю. Шредера, Л.Я. Жмудь. Важные положения относительно основного философского содержания пифагореизма рассматриваются в исследованиях С.Я. Шейнман-Топштейн, В.Ф. Асмуса, A.B. Волошинова, З.А. Мукашева, ИЛО. Петер, Г. Риттера, С.Н. Трубецкого.

Философию пифагореизма и лежащую в ее основе космогонию рассматривают немногие (например, А.Ф. Лосев, В.Ф. Асмус, А.Н.

Чанышев, Л.Н. Павленко), хотя именно космогонические представления могли бы помочь взглянуть на разнообразные интересы и деятельность пифагорейцев как на единую мировоззренческую систему. Часто задача эта решается либо отрицанием заслуг пифагорейцев в одной или нескольких перечисленных областях, либо отрицанием этого общего знаменателя вовсе. Данная диссертация являет еще одну попытку отыскать тот общий принцип, который дает представление о пифагорейской философии как о целостном учении, и, в свою очередь, позволяет включить пифагореизм в цепь определенной преемственности философских знаний древности. Что касается парадигматического аспекта космогонической концепции пифагореизма, то данная тема еще не получила основательной разработки, за исключением косвенного обращения к ней у Л.Н. Павленко.

Таким образом, объектом диссертационного исследования являются космогонические представления в пифагорейской традиции. Предметом исследования выступает понятие парадигмальности в пифагорейской космогонии.

Цель диссертационного исследования: выявить представления о парадигмальности в пифагорейской космогонии.

Достижению цели способствует решение следующих основных задач:

1. Рассмотреть возможность определения достоверности доксографической информации о пифагореизме с позиции п арад и гм ати чес ко й м етатеор и и.

2. Проанализировать различные точки зрения на вопрос возникновения пифагорейской философии и дальнейшую преемственность ее основополагающих элементов, а также предварительно наметить мировоззренческую и методологическую доминанты доксографнческнх свидетельств на предмет совместимости с пифагорейским учением.

3. Обосновать правомерность прочтения пифагорейской космогонии в монистическом плане, являющемся неотъемлемым аспектом понятия парадигмалыюсти.

4. Актуализировать некоторые моменты эзотерического пласта пифагорейского учения, связывающие космогонию пифагореизма с числовой символикой.

5. Выявить основные представления о парадигме в онтологическом, гносеологическом, аксиологическом и праксиологическом аспектах пифагорейского учения.

6. Обозначить основные этапы разворачивания пифагорейской космогонии и их семантическую нагрузку путем проведения краткого сравнительного анализа космогонических повествований в ведическом и пифагорейском учениях, диалогах Платона, пифагорейского трактата Ямвлиха.

Теоретико-методологическая база исследовании.

Обращение к античной тематике и необходимость реконструкции пифагорейской космогонии были сопряжены с проведением историко-философского анализа. Наряду с традиционными приемами рассмотрения материала, теоретико-методологической основой работы выступили исследования в области философской парадигматики и присущие ей принципы целостности, системности, организмичности, аксиологизма.

Принцип системности во многом сформировал целостный характер данного исследования, определил выбор и применение системного подхода. Принцип системности, системный подход широко описаны в работах А.Н. Аверьянова, В.Г. Афанасьева, Л. Берталанфи, С.

15

Вира, И.В. Блауберга, М.С. Кагана, В.А. Карташева, Б.М. Кедрова, В.П. Кузьмина, О. Ланге, Ю.Н. Мельникова, Н.В. Мотрошиловой, З.М. Оруджева, Л.И. Ракитова, В.II. Садовского, Е.В. Ушаковой, Ю.И. Черняка, Э.Г. Юдина.

Исследование с применением системного подхода- позволило чередовать элементы внутрисистемного (в данном случае содержательный анализ пифагорейской космогонии) и межсистемного рассмотрения (анализ взаимосвязи пифагореизма с другими философскими школами). Данный прием в сочетании с парадигматическим критерием достоверности доксографических источников выявили основополагающие философские принципы, которые прослеживаются от истоков зарождения пифагореизма и остаются устойчивыми после трансформации системы. В рамках межсистемного анализа применялись элементы компаративистики и интеграции источников. В процессе внутрисистемного рассмотрения применялся семантический анализ основных понятий с элементами герменевтики.

В качестве основных источников по пифагореизму выступили фрагменты досократиков в русских переводах (A.B. Лебедева, А. Маковельского), диалоги Платона, а также биографии Пифагора в изложении Д. Лаэртского, Порфирия и Ямвлиха. Также привлекались для анализа труды таких античных философов, как Аристотель, Ксенофонт, Олимпиодор, Гиерокл, Филострат.

Для уточнения отдельных семантических моментов русские переводы текстов анализировались в сравнении с вариантами на древнегреческом языке (фрагменты досократиков в собрании Дильса-Кранца, «Тимей» Платона под ред. Дж. Бернета).

В отечественной философской литературе над явлением пифагореизма размышляли многие ученые. Опорой диссертации послужили, прежде всего, фундаментальные работы А.Н. Чанышева и А.Ф. Лосева, раскрывающие многие философские принципы в пифагорейском учении.

В процессе исследования проводился анализ фрагментов древнеиндийских философских произведений ведического направления, таких как: «Ригведа», упанишады, «Манавадхармашастра», «Вишну-Пурана», «Бхагавадгита».

При рассмотрении иррациональной символической составляющей пифагореизма возникла необходимость рассмотреть недостаточно изученный современной философией аспект эзотеризма. В качестве наиболее фундаментальных трудов в области систематизации эзотерической традиции в истории философии и религии были использованы исследования Е.П. Блаватской [12; 13; 14; 15; 16]. При рассмотрении эзотерических знаний древности, ею нередко упоминается в ряду других и имя Пифагора, проводятся аналогии в области символики, употребляемой античным философом и древними восточными учениями [15, с.66-69, 353, 403, 452].

Научная новизна полученных результатов.

1. Сопоставлены основные представления о парадигме в ведической космогонии, доксографии о пифагореизме, диалоге Платона «Тимей» и установлено их значительное сходство, также обосновано использование платоновского диалога для реконструкции космогонии пифагореизма.

2. Выявлено и интерпретировано присутствие пифагорейских парадигматических элементов в философии Сократа.

3. Установлен порядок и смысловой контекст разворачивания космогонических этапов в пифагорейском учении.

4. Обосновано предпочтение неоплатонических свидетельств о пифагореизме в контексте парадигматической теории на основе определения типологии мышления.

5. Определено место и значение парадигмальности в семантическом поле пифагорейской космогонической традиции.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Результаты предпринятого исследования предназначены, прежде всего, для дальнейшего уточнения историко-философского разворачивания парадигматической проблематики в античный период, а также для продолжения осмысления принципиальных оснований философии пифагорейцев и возможности существования единой эзотерической традиции древности.

Парадигматические исследования позволяют дать новое направление и обоснование философской компаративистике. В частности, Т.Н. Верещагина отмечает, что анализ взаимодействия западной и восточной философских традиций особенно интересен изучением проблемы периодического инициирования Востоком традиции мышления Запада [35, с.5].

Результаты исследования могут быть также использованы в учебном процессе как для чтения отдельных тем, так и при составлении специальных курсов историко-философского, теоретико-методологического характера по античной философии в целом и пифагорейскому учению в частности; как материал для специального курса по парадигматической проблематике в пифагореизме; философской компаративистике.

Положения, доказываемы в диссертации, представляют собой ещё один шаг к новому прочтению истории философии, всё определённее выявляющему ее целостный лик. К тому же, они способствуют инициации дальнейшей разработки парадигматической тематики в различных философских учениях и в других смежных сферах исследования.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Пифагорейская космогония представляет собой часть единой философской традиции, имеющей большие сходства с индийской ведической системой и разворачивающейся, в дальнейшем, в учении Платона и неоплатоников. Методологический аспект традиции характеризуется активным использованием символического иррационального подхода, а мировоззренческий - направленностью на познание трансцендентной реальности.

2. Пифагорейская космогония имеет монистический характер, обусловленный наличием парадигмального принципа, который демонстрирует «разворачивание» единой парадигмальной реальности от монады до декады через состояния дуальности, триадичности и четверичности, являющиеся этапами создания универсума.

3. Пифагорейская монада предстаёт обладающей семантически сходными характеристиками с платоновской парадигмой (первообразом), ведическим манасом (разумным первоначалом) и представляет собой высшее благое разумное первоначало, которое разворачивается для своей реализации через создание собственного подобия и продолжения - универсума. Второй этап разворачивания соответствует созданию ума; третий этап - созданию души и четвертый этап - созданию тела космоса.

4. Парадигмальность является основополагающим и организующим принципом в пифагорейском космогоническом учении, который определяет не только происхождение макрокосма, но и сущность, и механизм взаимодействия макро- и микрокосма, соотносимых между собой по принципу подобия. к

Апробации диссертации. Концептуальные положения работы были представлены на методологических занятиях аспирантов кафедры философии исторического факультета Алтайского государственного университета.

Основные положения работы изложены в научных публикациях и озвучены в выступлениях на Всероссийских и региональных научно — практических конференциях и семинарах: на ежегодных сессиях Всероссийского семинара молодых ученых «Дефиниции культуры», проходивших в Томском государственном университете (2-я сессия -сентябрь 1996 год, 3-я сессия - декабрь 1997 год, 4-я сессия - октябрь 1998 год); на Всероссийской научной конференции «Человек и мир человека» (Рубцовск, июнь 2004г.); на Всероссийской научно-практической конференции «Интеллектуальный потенциал ученых России» (г. Барнаул, март 2003 год).

Отдельные положения исследования нашли свое выражение в лекциях студентам Новосибирского гуманитарного института и Рубцовского индустриального института АлтГТУ. Диссертация обсуждалась на кафедре философии исторического факультета Алтайского государственного университета и рекомендована к защите.

ГЛЛВЛ 1. ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ПИФАГОРЕИЗМА В КОНТЕКСТЕ ВЕДИЧЕСКОЙ КОСМОГОНИИ

Заключение научной работыдиссертация на тему "Понятие парадигмальности в пифагорейской космогонической традиции"

Данные выводы позволяют усомниться в правомерности существования излишней критики по отношению к неоплатоническим авторам. Применение парадигматического критерия при отборе источников привносит уважительное отношение к неоплатонической доксографии, поздней по отношению к Аристотелю, но все же значительно более ранней, чем современные многочисленные теории и гипотезы, обосновывающие ее недостоверность.

Вывод о существовании единой не только содержательной, но и методологической традиции, объединяющей пифагорейцев, Платона, неопифагорейцев и неоплатоников с восточными учениями, подтверждается и некоторыми результатами исследований Ф.Х. Кессиди.

126

Он утверждает, что идеалистическая тенденция, наметившаяся в раннем пифагореизме, а затем развитая Платоном и неопифагорейцами, имеет своим источником иррационалистическую (религиозно-мистическую), а не рационалистическую основу [76, с. 165].

Подобный взгляд открывает обширное поле деятельности для пересмотра роли позднеэллинистических источников по отношению к пифагореизму. В таком случае представляется целесообразным и оправданным обращение данного исследования не только к древнеиндийским источникам, но и к авторам, работающим в области постижения древних эзотерических источников. К данным авторам, вероятно, следует отнести и «неблагонадежные» в глазах многих исследователей пифагореизма свидетельства, например, трактаты Ямвлиха и других неоплатоников.

3.2. Неоплатонический взгляд на понятие парадигмы в пифагорейской числовой космогонической символике

Прежде чем приступить к содержательному анализу текстов позднеэллинистического периода о пифагореизме, необходимо сначала определить приоритет среди авторов этих текстов, поскольку эллинистическая традиция сохранила значительный объем биографических и доксографических свидетельств о пифагореизме. Они принадлежат как представителям александрийской философии I в. до н.э., так называемым неопифагорейцам (Модерат, Нумений, Теон Смирнский), так и неоплатоникам (Ямвлих, Порфирий, Прокл и др.). Граница между неопифагорейцами и неоплатониками весьма условная и проводится не столько по содержательному, сколько по хронологическому признаку. Например, А.Ф. Лосев иногда характеризует Ямвлиха не как неоплатоника, а как «подлинного неопифагорейна восточного типа» [92, с.157]. Он замечает также, что ко времени Ямвлиха (чьи трактаты в отношении пифагореизма представляют наибольший интерес) пифагорействующий платонизм уже был твердо установившейся вековой традицией. Поэтому пифагорейство для Ямвлиха являлось не объектом чисто исторического исследования, а современным и вполне научным для него взглядом [92, с.214].

В контексте настоящей работы представляется ценным исследование А.Ф. Лосева об отличиях в подходе к описанию жизни и учения Пифагора у Порфирия и Ямвлиха. Если Порфирий во многом является просто историком философии, то Ямвлих «гораздо более чем Порфирий, стремится к . онтологическому символизму» [92, с.157]. На основании выявленных характерных черт в работах Порфирия и Ямвлиха, он относит время жизни последнего к более ранней эпохе и исключает прямое ученичество Ямвлиха у Порфирия. Данное обстоятельство позволяет предположить более глубокое знание Ямвлихом символического пифагорейского учения, что, вместе с вынужденным ограничением объема данного исследования, объясняет выбор для сравнительного анализа работ Ямвлиха на предмет выявления компоненты пифагорейского учения.

Из сочинений, имеющих прямое отношение к пифагореизму, Ямвлиху принадлежит «Свод пифагорейских учений», из которого уцелели четыре трактата: «О пифагорейской жизни», «Протрептик», «О науке общей математики» и о «Никомаховом введении в арифметику». А.Ф. Лосев считает, что к этому же своду следует отнести и трактат «Теологумены арифметики», относительно которого иногда оспаривается авторство Ямвлиха. А.Ф. Лосев считает, что к этому нет достаточных оснований: «.существуют некоторые основания оспаривать авторство Ямвлиха, однако вопрос этот не так уж важен.

128

Если автором был здесь не сам Ямвлих, а кто-нибудь из его учеников, сущность дела от этого не меняется» [92, с.360]. Л сущность состоит именно в том, что «при очень строгом историческом подходе в данном трактате нет ничего нового в сравнении с исконным пифагорейско-платоническим учением о едином, кроме подбора соответствующих материалов и внутреннего систематического единства, с которым излагается этот материал» [ИАЭ: ПВ1, с.272]. При рассмотрении пифагорейской традиции «Теологумены арифметики» ценны тем, что в данном трактате автор следует учению пифагорействующего платонизма, не развивая собственной теории [92, с. 194].

В целом же, в эллинистической традиции парадигма открыто начала употребляться в качестве центрального понятия. О том, что согласно пифагорейской традиции неоплатоники называли монас парадигмой, сохранились как прямые [194, с.483], так и косвенные указания. К последним можно отнести, например, фрагмент из комментария к «Арифметике» Никомаха: «акусматики из школы Гиппаса определяли число как «первообраз (парадигму) творения мира» (18В 11). То, что данный фрагмент относится именно к единице, обосновывается тем фактом, что единица, символизирующая монас, не являлась какой-то отдельной идеей, а называлась идеей идей [194, с.481]. Можно ли в некоторых определенных случаях понимать «число» пифагорейцев как единицу - вопрос непростой. Доксографические фрагменты не дают на него однозначного ответа.

Ряд свидетельств трактует единицу в качестве начала чисел, а не самого числа. На особенность определения пифагорейцами понятия числа, к которому нельзя было отнести единицу, обращают особое внимание историки математики, так как она приводила к пространным формулировкам математических условий и доказательств: «Если а есть

129 число или единица.» [24, с. 151]. Таким образом, согласно математическим текстам пифагорейцев, единица отделялась от всех других чисел.

С другой стороны, в различных арифметических операциях она участвует «на равных правах» с другими числами. К тому же традиция, разводящая понятия «число» и «единица», не относит к числам и двоицу. В этом случае троица должна именоваться первым числом, однако чаще всего она называлась не просто первым, а первым актуальным числом. Следовательно, подразумевалось существование числа или чисел неактуальных, сокрытых. И действительно, существует, например, фрагмент, утверждающий, что пифагорейцы Лисид и Опсим определяли бога как неизреченное число, и как разность между самым большим числом и ближайшим к нему: «.коль скоро самое большое число -десять., а ближайшее. число - девять, то бог - единица.» (46А 4). Можно предположить существование двух размежевавшихся со временем традиций символического толкования чисел.

Анализ трактата «Теологумены арифметики», содержащий описание символики всех чисел до декады включительно, способен составить целостное представление об этапах разворачивания пифагорейской космогонии и внести существенный вклад в понимание парадигмальности в пифагореизме.

Первый подзаголовок трактата «Теологуменов.» переводится «О единице (monados)», а начинается словами: «Единица (monas) -начало числа, существующее до всякого полагания.» [194, с.272]. Из сопоставления заголовка с первой фразой трактата возникает сомнение в полной тождественности понятий «monas» и «monados». Если предположить, что греческие термины «monas» и «monados», обычно одинаково переводимые как «единица», не являются вполне тождественными (по крайней мере, для пифагорейской традиции), то

130 можно объяснить не только разночтения в определении семантической нагрузки пифагорейской единицы, но и некоторые неясные фрагменты, связанные с ней, у Платона и Ямвлиха. Например, в «Теологуменах.» говорится, что edunuifa порождает сама себя и от самой себя роэюдается как самосовершенная [194, с.482], то есть речь ведется о двух ипостасях единицы.

Если вернуться к сопоставлению пифагорейской традиции с текстами древнеиндийской космогонии, то, прежде всего, следует обратиться к понятию манаса (разумной первопричины), образующего реальное и нереальное. В пифагорейской традиции единица также заключает в себе потенции двух начал - предела и беспредельного. Дуаду связывают с неким «дерзновением», «протяженностью», то есть, по всей видимости, с началом «движения» Единого разумного начала. Для начала актуализации разума необходимо выявление двух аспектов, или сил. Различение в Едином некоей предельной единицы (монады) предполагает одновременное выявление беспредельного начала. Следовательно, наиболее вероятным будет объяснение, что о монасе говорится как о едином начале, содержащем в себе два аспекта: предел (monados) и беспредельное (duada).

В своем онтологическом аспекте высшая бытийственная реальность именуется «monas» (Самосущее Начало), а гносеологически в ней различают аспекты: предел (единица, «monados») и беспредельное (не-сущее, «duada»).

Интересно, что А.Ф. Лосев, поясняя семантическую нагрузку дуады через понятие «иное» доказывает, что «иное» представляет собой начало иррационального. Этот иррациональный момент является диалектической необходимостью в самой рациональности сущего. Более того, он является необходимостью процесса мышления как такового. Рациональное и иррациональное начала диалектически связаны одно с другим, они суть нечто единое: «для того, чтобы мыслить смысловое, «рациональное», оказывается необходимо примышлять тут же момент «иррационального», без которого самый смысл теряет определенность и очертание, то есть обессмысливается» [101, с.43].

Т.Н. Верещагина исследует аспект возможной имманентности бытию законов мышления, и приходит к выводу о закономерной связи мыслительной деятельности человека как со строением и функционированием головного мозга (взаимозависимое поочередное функционирование левого и правого полушарий), так и с ритмическим развитием истории западноевропейской мысли (поочередность чередования философских теорий, имеющих направленность к познанию то иррационального, то рационального аспектов бытия) [35, с.11].

Парадигматическая метатеория помогает выявлению семантической нагрузки пифагорейско-платоновской космогонии. Философская ее интерпретация указывает на такое творческое воспроизведение разумного первоначала (парадигмы), которое возможно только через поочередное выявление двух его аспектов — иррационального и рационального. Однако их наличие не только не противоречит монистической интерпретации пифагореизма и платонизма, но напротив, уточняет и развивает представление о ней.

Так, например, Ямвлих в полном соответствии с ведической традицией учит о двух состояниях Единого: (1) абсолютно непознаваемом и (2) относительно непознаваемом, в котором уже намечается пифагорейское различение предела и беспредельного [92, с. 172]. Именно относительно непознаваемое состояние Единого берется в качестве точки отсчета и именуется у Платона парадигмой, а у пифагорейцев - монасом. Подробной разработке подверглась у Ямвлиха и теория о нетождественности парадигмы демиургическому началу. Он указывает на различение мыслимого (парадигмального) и мыслящего

132 демиургического) ума [92, с. 175]. Л.Ф. Лосев замечает, что Ямвлих в данном случае «хочет просто указать в уме наличие определенного субъекта и объекта» [92, с. 174]. Именно процесс самосознания требует осознания себя не только как мыслящего субъекта, но и как объекта, подлежащего осмыслению. И именно эта стадия совпадает, как выше было указано, с возникновением демиургического ума, осмысляющего Первообраз (свою высшую ипостась, объект), по образу которого будет сотворятся Вселенная.

Если обратиться к представленному в «Теологуменах арифметики» описанию числового ряда, то обнаружится, что единице приписывались практически все определительные, характеризующие первообраз Платона и manas восточной космогонии.

Так, например, единица называется «парадигмой» [194, с.483], «пределом» [194, с.480], «тождественным» [194, с.491], «символом вселенского первоначала» [194, с.483], «умопостигаемым числом» и принципом, который не является ничем отдельным в действительности [194, с.483] и который пребывает «в художнике как некое художество, а в мыслителе - как мышление» [194, с.481].

Также обнаруживается и (в полном соответствии с ведическим образом) представление о потенциальных свойствах единицы-первообраза через образ «зародыша»: «в единице, как в зародыше, мы впервые видим всякий эйдос, всякое свойство и всякую потенциальную особенность (paracoloythema)» [194, с.495]. Эти потенциальные особенности есть логосы чисел'. «По Пифагору. числа возникают из сверхчисловой монады в качестве ее сперматических (семенных) логосов» [92, с.217].

Немаловажным представляется описание отношение единицы к «у му-демиургу», поскольку различие демиурга и первообраза подчеркивается как у Платона в «Тимее», так и в ведической

133 философской традиции. В «Теологуменах.» говорится, что ум соотносится с псрвопринципом (единицей) через понятие подобия: единицу иногда называют умом потому, что «божественный принцип. хотя и не проявляется в отдельных вещах целиком, по своей энергии представляет собою ум. и этим он (ум) подобен единице.» [194, с.482].

Рассматриваемый трактат предлагает однозначно монистическое решение космогонии, определяя двоицу как своего рода процесс («дерзание», «порыв») [194, с.485], подтверждая ее происхождение из единицы, которая при этом «разделяется на две части, ибо легче художнику доставить себе материю, чем, наоборот, материи доставить себе художника» [194, с.483]. Указывается на тождественность дуады с «восприемницей» платоновского «Тимея», «беспредельным» Филолая [194, с.483] и ее онтологическое единство с единицей: «Двоица. является в некотором смысле единицей» [194, с.492]. Тем самым подтверждается догадка о том, что двоица не есть самодостаточное начало, а только этап в «разворачивании» первопринципа, некое состояние двойственности, в котором различаются предел и беспредельное: единица и двоица «необходимо должны существовать вместе в качестве двух половин ., и ни одна из них не будет ни первой, ни последней ввиду полной зависимости друг от друга» [194, с.490].

В «Теологуменах арифметики» большое значение для прояснения смысловых нюансов космогонии имеет фрагмент о четырех видах совершенства [194, с.499], в котором прослеживается несомненная связь с космогонией «Тимея» и четверицей пифагорейцев.

Единица называется первым несоставным видом совершенства, она потенциально содержит в себе все и не нуждается ни в чем. Второй вид - триада, первое актуальное, которое получается путем сложения первых двух чисел (единицы и двойки). Третий вид возникает из

134 сложения трех чисел (1+2+3) и составляет шестерицу. Четвертый и последний (1+2+3+4) составляет декаду. Из данного фрагмента можно заключить, что помимо единицы (которая самой себе тождественна), числу «два» (второму космогоническому этапу) на самом деле соответствует не «дуада» (которая не имеет самостоятельного существования), а взаимодействие предела и беспредельного, то есть «тройка», «триада». С числом «три» (третьим этапом) соотносится «шестерица», а с четвертым этапом - «декада». Возможно, этот фрагмент представляет собой описание рассуждений, являющихся частью того самого методологического приема (принципа четверицы), овладение которым открывало пифагорейцам возможность постижения универсума и любой его части.

Данный фрагмент позволяет прояснить космогонические этапы творения мира у пифагорейцев и Платона, еще раз подтвердить невозможность отождествления Первообраза и идеи. Так, в «Тимее» описано творение умом-демиургом души космоса из трехчастной природы, слитой воедино из тождественного, беспредельного и смешанного родов в некую идею (35а-Ь). Если тождественное — это единица, а беспредельное - двоица, то смешанный род получится из сложения первых двух и будет символизироваться триадой - вторым видом совершенства. Если же слить воедино тождественный, беспредельный и смешанный роды (1+2+3), получится ни что иное, как шестерица, которую Платон именует идеей. Следовательно, душа космоса есть идея и шестерица. Она описывается Платоном как третий вид совершенства и рождается на третьем космогоническом этапе. Тело же космоса рождается числом «четыре» (32с), поскольку все возникает через пропорцию, а видимые трехмерные тела через пропорцию с двумя средними элементами (32Ь). Живое существо, являющееся полным подобием парадигмы и актуализировавшее в себе все ее потенциальные свойства появляется на четвертом этапе (1+2+3+4) и именуется совершенной декадой. Примечательно, что в трактате указывается на символ четверицы — сферу [194, с.495], в смысловом аспекте - полноту уподобления первопринципу. Этот вид совершенства называется особым, так как за декадой уже нет ни одного природного числа, но все -повторные, по причастности к ней [194, с.499].

Не проясненным остался второй вид совершенства, символизированный тройкой. Последняя возникает при смешении тождественного и иного (1+2) и представляет собой первое актуализованное: «она первою актуально явила потенции единицы: нечетность, совершенство, соразмерность, единство, определенность» [194, с.494]. В «Теологуменах.» она именуется «истинным числом», а в качестве ее главной функции называется оформление материи: «троица .определила материю и оформила ее потенциями всех качеств» [194, с.492]. То есть, троица представляет собой начало творческое. Если вспомнить общую структуру возникшего космоса в «Тимее» (1 — первообраз, 2 - ум-демиург, 3 — душа космоса, 4 - тело космоса), то с большой долей вероятности можно предположить, что троица, возникающая на втором космогоническом этапе, представляет собой ум, демиургическое начало. Данная подробность проясняет момент возникновения демиургического ума: первообраз представляет собой первопринцип, духовное начало, которое, сначала отделив от себя материальный аспект, а затем, смешавшись с ним, становится умом. Происходит актуализация первопринципа и возникновение творящей силы - демиурга.

Таким образом, проанализированный фрагмент представляет декаду полной осуществленностью единицы, что согласуется с определением функции девятки (эннеады), которая «заворачивала» все числа опять к единице. Ямвлих свидетельствует, что у пифагорейцев десяток — это единичность, тысяча — это тоже единичность; а с другой стороны, десятая часть - тоже единичность и тысячная часть — опять-таки тоже единичность. В каждом из этих чисел единица по своему виду одна и та же, по величине же - все новая и новая» [194, с.481]. А.Ф. Лосев в комментарии к данному фрагменту подчеркивает, что неверно понимать декаду как механистическое и полное повторение единицы или возвращение к тому же моменту, и формулирует их основное различие. Если абсолютная единица выступает заданпостыо действительного бытия, то десятерица есть полная материальная данность, оформленность и осуществленность той же единицы [92, с.285]. То есть декада - это «развернутая» и воплощенная единица, полное и всесовершенное ее подобие.

Следовательно, в качестве парадигмы символ единицы соотносится: с дуадой - как духовное и материальное; с троицей - как потенциальное и актуальное; с декадой - как начальное и завершенное.

Вообще, неоплатонические тексты таят в себе огромный неразработанный потенциал в отношении прояснения содержания пифагорейского учения, данная работа затрагивает лишь один из его аспектов, хотя и немаловажный.

Так, в процессе исследования выяснилось, что понятие парадигмальности в пифагорейской космологии является организующим и позволяет прояснить многие доксографические фрагменты, которые традиционно считаются несовместимыми между собой. В свете выявления единой парадигматической традиции, пришедшей с Востока и включающей в себя пифагорейцев, платоников, неопифагорейцев и неоплатоников, можно говорить об определенном целостном космогоническом учении. Данное учение основано на представлении о парадигмальном принципе устроения универсума и в пифагорейской традиции демонстрируется символикой числового ряда от единицы монады) до десятки (декады), которая имеет универсальный характер и применяется для объяснения как умопостигаемого, так и чувственно воспринимаемого миров.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Развитие исследований в области парадигматики предполагает не только продолжение разработки в теоретической области, но также историко-философскую конкретизацию основных положений парадигматической концепции, более подробную ее детализацию, уточнение историко-философской преемственности парадигматических понятий. Проделанная работа показала эффективность применения парадигматических понятий к античной проблематике, и, в частности, к пифагореизму.

Анализ историко-философских работ по античности выявил неприемлемость ограничения исследований исключительно филологическим анализом фрагментов и линейно-хронологическим критерием истинности источников. Показана необходимость философской синтетической интерпретации пифагореизма, определение его места в единой парадигматической традиции древности.

В свете «включенности» пифагореизма в единую традицию, пришедшую с Востока и проявившуюся в учении Сократа, Платона, неопифагорейцев и неоплатоников, можно говорить о парадигматике как о концепции, определившей, например, космогоническое учение пифагореизма. Данная концепция основана на представлении о доминанте парадигмального принципа возникновения и устроения универсума и в пифагорейской традиции демонстрируется символикой числового ряда от единицы (монады) до десятки (декады).

В процессе исследования выяснилось, что понятие парадигмы в пифагорейской космогонии имеет универсальный характер и применяется для объяснения как умопостигаемого, так и чувственно воспринимаемого миров, а также позволяет прояснить некоторые дсжсографические фрагменты, которые традиционно считаются несовместимыми между собой.

Проведенный анализ показал правомерность и актуальность реконструкции пифагорейской философской концепции на основании восточных и, в частности, ведических источников. Индийская космогоническая традиция выступила в качестве контекста, в свете которого уточнялась семантическая нагрузка фрагментов о пифагорейской космогонии. Сравнительные характеристики доксографических сведений о пифагореизме и ведических космогонических текстов позволяют сделать выводы о базовых представлениях, лежащих в основе древнего пифагорейского учения.

Одно из них касается гносеологического аспекта, заключающегося в использовании пифагорейцами символического числового ряда от божественной монады до священной декады для описания космогонических состояний проявления универсума. Другое -онтологического, согласно которому пифагорейская философия исходит из монистического представления о мире, а так называемая дуада не обладает самостоятельным онтологическим статусом. Она представляет собой как один из двух аспектов Единого на стадии проявления последнего, так и символизирует одно из состояний Абсолюта в процессе его материализации, в то время как исходным свойством его выступает единство. Таким образом, космогоническая постановка проблемы о возникновении универсума, как и ее монистическое решение, отражают познавательный интерес к познанию Высшего парадигмального начала, разворачивающегося через взаимодействие двух разнополюсных сил: предела и беспредельного. Аксиологический аспект отражает представление пифагорейцев о монаде как благом разумном начале, которое разворачивается в материи вплоть до развития человеческого разума. Таким образом, аксиологический аспект, по сути, отождествляет благое и разумное. Праксиологический аспект характеризуется четырехчастной последовательностью космогонических состояний проявления духа в материю и отражает представление о разворачивании парадигмы (разума) в ум (демиургическое начало), душу (идеальный мир) и тело(чувственный мир) космоса.

Подробное рассмотрение платоновского диалога «Тимей», сопоставление его с ведической космогонией и некоторыми пифагорейскими фрагментами сделали возможным обосновать использование данного диалога для реконструкции космогонии пифагореизма.

Также в процессе рассмотрения трансляции пифагорейского знания в платонизм, удалось выявить и интерпретировать присутствие натурфилософских и пифагорейских элементов в философии Сократа, включив его в «цепь» единой традиции.

В процессе исследования представилось возможным доказать существование единой пифагорейско-платоновской эзотерической традиции и обозначить ее характерные черты, среди которых парадигматическая трактовка космогонии, ориентация познания на мир ноуменального, монизм, доминирование иррационального подхода в изложении космогонического учения, использование чисел для символического обозначения разворачивания космогонических этапов.

Благодаря схожести начальных этапов разворачивания космогонии у пифагорейцев, Платона и в неоплатонической доксографии, сформировано начальное представление о семантической нагрузке первых четырех этапов космогонии и найдено одно из возможных объяснений смысла и порядка возникновения пифагорейской четверицы.

Определено место и значение парадигмальности в семантическом поле пифагорейской космогонической традиции. Так, выяснилось, что в

141 качестве «точки отсчета» возникновения универсума выступает исходящее из Единого источника разумное благое высшее первоначало, именуемое у Платона и неоплатоников «парадейгмой», а у пифагорейцев - «монадой» и пределом. При взаимодействии его со вторым, беспредельным материальным аспектом Единого происходит сотворение подобия парадейгмы и разворачивание всех ее потенциальных свойств в качественные состояния универсума, носящего на себе все признаки парадигматизма, за исключением вечности, присущей только парадейгме.

Таким образом, осмысление парадигмалыюго принципа играет в космологической теории пифагореизма существенную, даже основополагающую роль и позволяет объяснить многие спорные моменты в доксографическнх фрагментах о философии пифагорейцев. Принцип этот лежит в самом основании их онтологических построений и определяет также гносеологический, аксиологический и праксиологический аспекты.

Следствием парадигматического взгляда на пифагорейскую философию выступило более внимательное отношение к неоплатоническим свидетельствам о пифагореизме, которые, как известно, являются основными источниками информации об этом учении. Определен смысловой контекст тенденции недоверия к доксографическим свидетельствам Аристотеля и обосновано предпочтение неоплатонических свидетельств о пифагореизме на основе схожей типологии мышления (доминирование иррациональности).

В процессе изучения парадигматической традиции в пифагореизме, выявлен ряд вопросов, решить которые в диссертации представилось возможным лишь отчасти.

Например, в рамках данного исследования поднималась проблема достоверности источников о пифагорейском учении на основании

142 выявления типологии мышления доксографов. Однако такой подход представляется лишь первым, приблизительным и неполным критерием достоверности. Требует дальнейшего подробного анализа и применения хронологический циклизм, обоснованный в метатеории парадигматизма.

За пределами диссертационной работы в силу своей сложности и неудовлетворительного состояния древних источников, осталась проблема определения места пифагореизма в общей картине развития парадигмально-эйдосных отношений. Данная диссертация только предваряет подобную работу, для которой потребуется значительный объем дополнительных исследований таких концепций, как орфизм, учение Ферекида Сиросского, более подробная характеристика учения Сократа, сравнительный анализ пифагореизма с такими древними учениями, как египетское и вавилонское.

Представление о парадигмальности устроения универсума придает космогонической теории универсальный характер и поэтому определяет собой все специальные отрасли пифагорейских исследований. Перспективным представляется дальнейшая разработка парадигматической тематики в пифагореизме и рассмотрение арифметики, геометрии, музыкальной теории, астрономии и этики пифагорейцев в контексте парадигматизма. Представляется, что подробная проработка отдельных теорий с точки зрения парадигмалыюго принципа позволит составить представление о пифагорейском учении как о целостной, гармоничной философии.

В исследовании поднимается проблема отношения к неоплатоническим источникам и выявляется их значительный неразработанный потенциал в отношении пифагореизма, в то время как представленная работа затрагивает лишь один из его аспектов, хотя и немаловажный.

В процессе исследования также обозначились проблемы, требующие особого внимания и специальной разработки в будущем.

Например, представляется недостаточно изученным влияние пифагореизма на последующее развитие греческой философии. При более детальном рассмотрении этого вопроса, оказывается, что многие из выдающихся античных философов, по всеобщему убеждению не принадлежавших к пифагорейскому сообществу, согласно доксографическим свидетельствам учились у кого-то из пифагорейцев. Кроме Сократа и Платона, можно назвать такие известные имена, как Парменид, Эмпедокл, Зенон, Демокрит, Эвдокс, Теэтет. Если же иметь в виду тех, кто прямо или косвенно испытал на себе влияние пифагорейцев, то вряд ли возможно в античной философии после VI в. до н.э. вообще указать ученого, свободного от какого-либо влияния пифагореизма.

Не только интересным, но и актуальным представляется проследить дальнейший путь парадигматической традиции, возможно, путем выявления пифагорейско-платоновского влияния на различные философские концепции, как, например, Блаженного Августина, Н. Кузанского и других, хронологически более поздних философов.

Интересно было бы рассмотреть парадигматическую традицию на предмет сопоставления с единым эзотерическим учением древности, принимающим различные формы, которое подробно исследовала и систематизировала Е.П. Блаватская в «Тайной Доктрине», поскольку возникает предположение об их тождественности.

Результаты диссертационного исследования могут быть также использованы при разработке специальных курсов по истории античной философии, как материал для специального курса по парадигматической проблематике в пифагореизме; философской компаративистике.

Список научной литературыПавлова, Анна Бориславовна, диссертация по теме "История философии"

1. Аверьянов А.Н. Системное познание мира: Методологические проблемы. М.: Политиздат, 1985.

2. Аверьянов А.Н. Система: философская категория и реальность. — М., 1976.

3. Адо П. Плотин, или простота взгляда / Пер. с франц. М.: ГЛК, 1991. - 140с.

4. Алексидзе Л.З. Орфизм в неоплатонической философии (коментарии Прокла к Платоновскому «Тимею»): Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филос. наук/Тбилис. Гос. Ун-т. Тбилиси, 1987. - 19 с.

5. Антология кинизма. Фрагменты сочинений кинических мыслителей/ Ин-т философии. М.: Наука, 1996. - 335с.

6. Антология мировой философии. В 4-х т. Т.1. /Под ред. В.Ф. Асмуса. — М.: «Мысль», 1975.

7. Аристотель. Сочинения в 4-х т. Т.1. Ред. В.Ф. Асмус. М.: «Мысль», -1975.

8. Асмус В.Ф. Античная философия. Учеб.пос. Изд. 2-е, доп. М.: «Высшая школа», 1976.

9. Ахутин A.B. У истоков теоретического мышления // Вопросы философии. 1973. - №1.

10. Бескова И.А. Проблема творчества и буддийская традиция. //Вопросы философии. 1999г. -№7.-с.158-173.

11. Берталанфи Л. Общая теория систем: Критический обзор // Исследования по общей теории систем. М.: Прогресс, 1969. С. 23 -82.

12. Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. В 2т. Т.1 Наука М.: Изд-во Ассоциации Духовного Единения «Золотой Век». - 1993. - 774с.

13. Блаватская Е.П. . Разоблаченная Изида. В 2т. Т.2 Теология М.: Изд-во Ассоциации Духовного Единения «Золотой Век». - 1993. - 756с.

14. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. В 2 т., Т.1. Космогенезис /Печ. по изд.: Izdevnieciba, "Uguns", Riga, 1937 // Пер. с англ. Е.И. Рерих. -Новосибирск: ИЧП «Лазарев В.В. и "О"», 1993. 845 с.

15. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. В 2 т., Т.2. Антропогенезис /Печ. по изд.: Izdevnieciba, "Uguns", Riga, 1937 // Пер. с англ. Е.И. Рерих. -Новосибирск: ИЧП «Лазарев В.В. и "О"», 1993. 1008 с.

16. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. Том 3. Печатается по изданию: The Secret Doctrine by E.P.Blavatsky, First printing, London, 1897. / Перевод с англ. А.П. Хейдока. Новосибирск: ИЧП «Лазарев В.В. и О», 1993.

17. Блаватская Е.П. Теософский словарь. М.: Изд-во Ассоциации Духовного Единения «Золотой Век». - 1994.

18. Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. -М., 1973.

19. Бонгард-Левин Г.М., Грантовский В.А. От скифии до Индии. М.: Мысль, 1983.

20. Борщов A.C. Становление синергетической парадигмы // Концептуальные парадигмы разума и человека: Межвуз. науч. сб. — Саратов, 2002. С.3-7.

21. Брамана Чаттерджи. Сокровенная религиозная философия Индии. Предисловие и перевод Е.П., послесловие Е.В. Медреша,

22. Буркхардт Титус. Сакральное искусство Востока и Запада. Принципы и методы. /Пер. с англ. Н.П. Локман. М.: Алетейа, 1999. - 216с.

23. Бхагавадгита. /Предисловие, введение, перевод, примечания акад. Б.Л. Смирнова. С.-Пб.: «Кристалл». - 2000 г.- 512 с.

24. Ван-дер-Варден Б. Л. Пробуждающаяся наука: математика Древнего Египта, Вавилона и Греции /Пер. с голланд. И.Н. Веселовского. М.: гос. изд-во физ.-мат. литературы, 1959. - 459с.

25. Ван-дер-Варден Б. Пробуждающаяся наука И. Рождение астрономии / Пер. с англ., под ред. Л.Л. Гурштейна. М.: Наука, гл. ред. Физ.-мат. лит., 1991.-348с.

26. Вандулакис И.М. О стиле неопифагорейского арифметического мышления // http://philosophy.allru.net

27. Васильева Т.В. Неписанная философия Платона (обзор).// Современные зарубежные исследования по античной философии Редкол.: Андреева И.С. и др. М.: ИНИОН, 1978. [Реф. сб./АН СССР, ИНИОН] Сер. «Ист.-филос. Исследование за рубежом» - с.91-112.

28. Васильева Т.В. Платоновский вопрос сегодня и завтра // Вопросы философии, 1993, №9. С. 110 125.

29. Васильева Т.В. Афинская школа философии. М.: Наука, 1985. -160с.

30. Васильева Т.В. Комментарии к курсу истории античной философии. -М.: Издатель Савин С.А., 2002. 452с.

31. Верещагина Т.Н. Etymon. //Труды Рубцовского индустриального института: Выпуск 4. Рубцовск, Изд-во РИИ, 1997, с.49-60.

32. Верещагина Т.Н. О всяком предмете двояко. /Аналитика сознания: Сборник научных статей // Под ред. В.В. Корнева. Барнаул, 1998. -с.23-29.

33. Верещагина Т.Н. Об аксиологизме методологии / Сборник материалов к первой научно-теоретической конференции

34. Образование и наука на пороге третьего тысячелетия». 4.1 — Барнаул, АЭЮИ, 1999. С.33-38.

35. Верещагина Т.Н. Парадигматический феномен в философии. Автореферат на соиск. уч. ст. канд. филос. наук. М., 2000.

36. Верещагина Т.Н. Парадигматический феномен в философии// Образование и социальное развитие региона. Барнаул, 2001. - №1/2. - С.206-209.

37. Вернан Ж.-П. Происхождение др. греч. мысли / Пер. с фр. и общ. ред. Ф.Х. Кессиди. -М.: Прогресс, 1988.-221 с.

38. Виллер Э.А. Учение о Едином в античности и средневековье: Антология текстов / Пер. с норвеж. И общ. ред. И.М. Прохоровой. -СПб.: Алетейя, 2002. 607 с.

39. Виндельбанд В. Платон. К.: Зовшшторгвидав Украши. 1993 - 176 с.

40. Вишну-Пурана (пер. с санскрита). кн.1. - С.-Пб.: Изд-во ОВК, 1995. -256с.

41. Володарский А.И. Математические знания в эпоху хараппской культуры (на материале раскопок в Лотхале). //Sanskrit and ancient Indian culture: Сб. статей к IV Всемирной конференции по санскриту. Веймар, ГДР, 23-30 мая 1979. - М., 1979.

42. Волошинов A.B. Пифагор: союз истины, добра и красоты. — М.: Просвещение, 1993. 224с.

43. Гаспаров М.Л. Примечания // Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов М.: Мысль, 1979.-е. 509-535.

44. Геворкян Л.Т. Анализ философских реконструкций устных учений Платона //Зарубежное философское антиковедение: Сборник. — М., 1990-С. 179-194.

45. Геворкян А.Т. Диалектика Платона: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филос. наук/ Тбилис. Гос. Ун-т. Тбилиси. - 1988. - 43 с.

46. Геворкян А.Т. Иносказания Платона. Ереван: Айстан, 1987. - 196с.

47. Герцман Е.В. Античное музыкальное мышление: исследование. — JL: Музыка, 1986.-224с.

48. Герцман Е.В. Пифагорейское музыкознание. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Аадемия», 2003. - 384с.

49. Гомперц Т. Греческие мыслители. Перевод с нем. Д. Жуковского и Е. Герцык. Научная редакция нового издания, комментарии, примечания и предисловие A.B. Цыба. СПб: Изд-во «Алетейя», 1999. В 2-х т. Т.1

50. Городова М.Г. О платонизме Аристотеля // AKAAIIMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. вып.2 / Под ред. Р.В. Светлова, A.B. Цыба. - СПб.: Изд-во Петерб. ун-та, 2000. - С.59-66.

51. Греческо-русский словарь /Сост. А.Д. Вейсман. — репринт V изд. 1899г.-М., 1991.

52. Григорьева Н.И. Мифологическая образность в диалогах Платона: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филос. наук/ Моск. Пед. Ун-т им. В.И. Ленина. М., 1992. - 21 с.

53. Громов М.Н. Необходимость новой методологии исследования //История философии Запад-Россия-Восток. Кн. 1. Философия древности и средневековья. — М.: Греко-латинский кабинет, 1995. — С. 449-450.

54. Гунатилаке С. Забытые знания: обретение, утрата и открытие заново // Импакт: Наука и общество. 1993. - №3. - С.43-69.

55. Джохадзе Д.В. Диалектика эллинистического периода: Монография.- М.: Высш. Школа, 1979. 127с.

56. Джохадзе Д.В. Философия античного диалога. — М.: Диалог-МГУ, 1997.-224с.

57. Доддс Е.Р. Греки и иррациональное / Пер. с англ. M.JI. Хорькова. -Спб.-М.: Университетская книга, 2000. 318с.

58. Драч Г.В. Рождение античной философии и начало антропологической проблематики. М.: Гардарики, 2003. - 318с.

59. Древнеиндийская философия. Начальный период / Пер. с санскрита, вступ. статья и коммент. В.В. Бродова. М.: Мысль, 1972. - 271с.

60. Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки (Философско-методологический анализ). Автореферат на соиск. уч. ст. канд. филос. наук. Ростов-на-Дону, 2000.

61. Елизаренкова Т.Я. Мир идей ариев Риг Веды // Риг Веда. Мандалы V- VIII. Москва: Наука, 1995.

62. Житомирский C.B. Античная астрономия и орфизм. М.: Янус-К, 2001.- 164с.

63. Жмудь Л.Я. Переписывая доксографию: Герман Дильс и его критики //Историко-философский ежегодник. 2002/ Ин-т философии. М.: Наука, 2003.-С.5-34.

64. Жмудь Л.Я. Пифагор в ранней традиции // ВДИ. 1985. - №2, с. 121142.

65. Жмудь Л.Я. Пифагор и его школа. Л.: «Наука», 1990, 191с.

66. Жураковский Г.Е. Очерки по истории античной педагогики. — М., 1940.

67. Законы Ману. /Перевод с санскрита С.Д. Эльмановича, проверенный и исправленный Г.Ф. Ильиным. М.: Научно-изддательский центр «Ладомир». - 1992. - 197с.

68. Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковых систем // М. 1978.

69. Иванова H.H., Крючков Л.В. Антропология Сократа и онтология Платона: событие встречи // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. -Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.23-34.

70. Индия и античный мир / Г.М. Бонгард-Левин, М.Д. Бухарин, A.A. Вигасин. М.: Вост. Лит., 2002. - 359с.

71. История современной зарубежной философии: Компаративистский подход. 1 т. СПб: Изд-во «Лань», 1998. - 448с.

72. Йегер В. Пайдейя: Воспитание античного грека. — Т. 1 /Пер. с нем. А.И. Любжина. М.: ГЛК, 2001. - 593с.

73. Карташев В.А. Система систем. Очерки общей теории и методологии. -М.: «Прогресс Академия», 1995.

74. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. (Становление греческой философии). М.: Мысль, 1972.-312с.

75. Кессиди Ф.Х. Сократ. СПб.: Алетейя, 2001. - 352с.

76. Коперник Н. О вращении небесных сфер. М., 1964.

77. Косых М.П. Тела «этического» в платоновских диалогах // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. - СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.35-52.

78. Кривченок В.З. Словарь эзотерических терминов. СПб.: 1992. - 84с.

79. Ксенофонт. Воспоминания о Сократе/ Пер. с др. греч. С.И. Соболевского. М.: Наука, 1993. - 379с.

80. Ксенофонт. Сократические сочинения/ Пер. с др.греч. С.И. Соболевского. СПб.: Изд-во АО «Комлект», 1993. - 415с.

81. Кульматов В.А. Платоновское учение о пропорции и возникновение математического доказательства // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. -Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.28-35.

82. Кун Т. Структура научных революций. М.: «Прогресс», 1975. .

83. Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов-М.: Мысль, 1979.-620с.

84. Лебедева О.П. Парадигмальные основания и содержательные инновации современной педагогики// Вестник моек. гос. индустриального ун-та. Сер.: Гуманитарные науки. М., 2003. - №1. -С. 29-38.

85. Левинская О.Л. История и семантика термина тскод в языке древнегреческой философии: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филол. наук/ Ин-т языкознания АН СССР. М. - 1987. - 25с.

86. Леонтьев A.B. Традиция о Пифагоре у Аристоксена и Дикеарха //Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы: Материалы 11-й международной конференции молодых ученых 27-30 декабря 2000 г. СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2000. - С.298-301.

87. Лепехов СЛО. Праджняпарамита в ранней Махаяне. //Тибетский буддизм: теория и практика. Новосибирск: «Наука». - Сибирская изд-я фирма РАН, 1995. - с.95-146.

88. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. -М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1982.-480 с.

89. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн. 1 -Харьков: Фолио; М.: ООО «Изд-во ACT», 2000. 512с.

90. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн. 2 -Харьков: Фолио; М.: ООО «Изд-во ACT», 2000. 544с.

91. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.-525с.

92. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Софисты. Сократ. Платон. — М.: Искусство, 1969. 715с.

93. Лосев А.Ф. История античной эстетики: ранняя классика. — М.: Искусство, 2000.

94. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Поздний эллинизм. М.: Искусство, 1980.-766с.

95. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. / Сост. A.A. Тахо-Годи; Общ. ред. A.A. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1993.-959с.

96. Лосев А.Ф. Словарь античной философии. М.: Изд-во «Мир идей», АО АКРОН, 1995.-232с.

97. Лосев А.Ф. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития.-М.: Искусство, 1994.-604с.

98. Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. - 655с.

99. Лукьянов А.Е. Становление философии на Востоке (Древний Китай и Индия). Изд-е 2-е, испр. и доп. - М.: ИНСАН, РМФК, 1992.

100. Маковельский А. Досократики. В 3-х т. Т. 1. - Каз., 1914.

101. Маковельский А. Досократики. В 3-х т. Т.З. - Каз., 1914.

102. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание //Звезда Востока 1993. - № 11 -12. - С. 188-218.

103. Медецова К.А. Античные основания темпорального сознания // Образование и наука в третьем тысячелетии: Сборник науч. трудов/ Под ред. В.И. Степанова. — Барнаул: Изд-во Алтайского гос. университета, 2002. Вып.4. - С. 125-132.

104. Мень A.B. История религии: В поисках Пути, Истины и Жизни. В 7 т., Т.4: Дионис, Логос, Судьба: Греческая религия и философия от эпохи колонизации до Александра. М.: СП «Слово», 1992. - 271с.

105. Мид Дж.Р.С. Аполлоний Тианский. М.: ИДЛи, 2001.- 224с.

106. Мочалова И.И. Метафизика Ранней Академии и проблемы творческого наследия Платона и Аристотеля // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. - СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000.- С.226-348.

107. Мочалова И.Н. Философия ранней академии: Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филос. наук/ СПб гос. Ун-т. СПб, 1996. — 20 с.

108. Музыка. Миф. Бытие. Сб. статей. Отв. Ред. В.Л. Фомин. М., 1994.- 149с.

109. Мудрагей Н.С. Платон: рациональное иррациональное / Зарубежное философское антиковедение: Критич. Анализ// A.B. Семушкин, P.O. Курбанов, Г.В. Драч и др.; отв. Ред. Д.В. Джохадзе; АН СССР. Ин-т философии. - М.: Наука, 1990. - С.46-57.

110. Муравьев Л.H. Платон о философии и философия Платона // ЛКЛАНМЕ1А: Материалы и исследования но истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. Л.В. Цыба. - СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000.-С.410-412.

111. Мюллер М. Шесть систем индийской философии. /Пер. с англ. М.: Искусство, 1995. - 448с.

112. Налимов В.В. Размышления на философские темы: теория смыслов. // Вопросы философии. №10. - 1997, - с.58-77.

113. Немировский В.Г. Введение в теоретическую социологию. Универсумная парадигма. Красноярск, 1991. - 123 с.

114. Нерсесянц B.C. Политические учения Древней Греции. М., 1979.

115. Новиков А.Г. Философские проблемы возникновения и начального этапа развития математики: Монография. Изд-во Красноярского унта, 1992.- 160с.

116. Олимпиодор. Жизнь Платона // Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов М.: Мысль, 1979. -с.445-448.

117. Орлов М.О. О концептуальных положениях синергетической парадигмы// Философия науки: Идеи, проблемы, перспективы развития. М., 2002. - С. 98-102.

118. Павленко A.I I. Гестия Филолая и космическая душа Платона: проблема преемственности // УПМ, С.9-11.

119. Павленко А.Н. Европейская космология: основания эпистемологического поворота. — М.: Ин-т философии РАН-Интрада, 1997-256с.

120. Павлов АЛО. Феномен парадигматической лексики в Живой Этике // Интеллектуальный потенциал молодых ученых России: Труды Сибирского института знаниеведения. /Отв. ред. Е.В. Ушакова, Ю.И. Колюжов. Барнаул: Изд-во АГУ, 2004. - Вып. 3. - С.57 - 61.

121. Паршин А.Н. Античная натурфилософия и современная наука // Виет. 2002. - №3. - С. 419-429.

122. Петер И.Ю. Анализ этико-религиозного учения позднего пифагореизма: («Золотые стихи» псевдо-Пифагора и «Комментарий» Гиерокла): Автореф. диссертации на соискание уч. степ. к. филос. наук: (09.00.03) /МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 1995. - 25с.

123. Петер И.Ю. Характер древнего пифагорейского учения. 31с. - Рук. Деп. В ИНИОН РАН, «Новая литература по социальным и гуманитарным наукам. Депонированные рукописи». «Философия». 1994. - №7.

124. Петров A.B. Эволюция магии на пути к усвоению ее платонической философией // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. -СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.130-160.

125. Петров A.B. К вопросу о политической деятельности пифагорейского союза //Античное общество-3: Тезисы докладов научной конференции 22-23 марта 1999г // http://centant.pu.ru .

126. Пифагорейские Золотые Стихи с комментарием философа Гиерокла / пер. с древнегреч. И.Петер. — М., «Русское феноменологическое общество», «Алетейа», 1996- 128с.

127. Платон. Законы. /Пер. с древнегреч.; общ.ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, A.A. Тахо-Годн; авт. статен в примечании А.Ф.Лосев; примечания А.А.Тахо-Годи. М.: Изд-во «Мысль», 1999. - 832 с.

128. Платон. Собрание сочинений в 4т. Т.2 /Общ.ред. А.Ф Лосева, В.Ф Асмуса, А.А Тахо-Годи; Примеч. А.Ф. Лосева и А.А.Тахо-Годи; Пер. с древнегреч. -М.: Мысль, 1993. 528с.

129. Платон. Собрание сочинений в 4т. ТЗ. /Пер. с древнегреч.; Общ. ред. А.Ф.Лосева, В.Ф. Асмуса, A.A. Тахо-Годи; Авт. вступит, ст. и ст. в примеч. А.Ф. Лосев; Примеч. A.A. Тахо-Годи. М.: «Мысль», 1994. — 654с.

130. Плотин. Эннеады. Киев, 1995.

131. Порфирий. Жизнь Пифагора. // Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов М.: Мысль, 1979. - с.449-461.

132. Посова Т.К. Введение // Вишну Пурана (пер. с санскрита). — кн.1. — С.-Пб.: Изд-во ОВК, 1995. С.3-9.

133. Прокл. Комментарий к первой книге «Начал» Евклида. Введение /Пер., вступ. Статья и ком. Ю.А. Шичалина. М.: ГЛК Ю.А. Шичалина, 1994.-221с.

134. Радхакришнан С. Индийская философия. Т.1. Пер. с англ. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1956.

135. Радциг С.И. История древнегреческой литературы. М.: Высшая школа, 1969.-528с.

136. Рачковский В.П. Философия числа И. Канта как основа «синергийной» социальной синергетики.// Порядок и хаос в развитии социально-экономических систем (материалы семинара). Томск: Ин-т оптического мониторинга СО РАН, 1998.

137. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. I. Античность. ТОО ТК «Петрополис», 1997.

138. Ригведа: Мандалы I-IV: Рос. акад. наук.; Подгот. Т.Я. Елизаренкова 2-е изд., испр. - М.: Наука, 1999. - 767 с.

139. Ригведа: Мандалы V-VIII: Рос. акад. наук.; Подгот. Т.Я. Елизаренкова 2-е изд., испр. - М.: Наука, 1999. - 743с.

140. Ригведа: Мандалы IX-X: Рос. акад. наук.; Подгот. Т.Я. Елизаренкова 2-е изд., испр. - М.: Наука, 1999. - 559с.

141. Риттер Г. Краткая история пифагорейской философии, М., 1949.

142. Робинсон Т. Платон, Эйнштейн и торжество космологического воображения // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. -СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.214-225.

143. Родин A.B. «Начала» Евклида в свете философии Платона и Аристотеля: (На материале I-IV книг): Автореф. дис. на соиск. уч. степени к. филос. наук: (09.00.08) /Ин-т философии РАН. М., 1995. -25с.

144. Рожанский И.Д. Ранняя греческая философия. // Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. / Под ред. д.ф.н. И.Д. Рожанского -М.: Наука, 1989.-576с.

145. Романенко Ю.М. «Тимей» Платона: образ космоса в гадательном зеркале // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. Вып. 3 / Под ред. A.B. Цыба. -СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С. 413-416.

146. Светлов Р.В. Комментарии. // Целлер Э. Очерки истории греческой философии (пер. с девятого нем. изд. под ред. Ф. Лорцинга) — СПб Изд-во «Алетейя», 1996. С.277-294.

147. Светлов Р.В. Парадигма // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. — Вып.2 / Под ред. Р.В. Светлова, A.B. Цыба. СПб.: Изд-во Петерб. ун-та, 2000.-С. 345.

148. Светлов P.B. Платонический философский LEXICON // ЛКЛАНМЕ1Л: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. — Вып.З / Под ред. Л.В. Цыба. СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. — С.380-403.

149. Светлов Р.В. Сократ: Эссе // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. -вып.2 / Под ред. Р.В. Светлова, A.B. Цыба. — СПб.: Изд-во Петерб. ун-та, 2000.-С.З-15.

150. Семушкин A.B. К оценке антиковедческой теории Е.Р. Доддса // Зарубежное философское антиковедение: Критич. Анализ/ A.B. Семушкин, P.O. Курбанов, Г.В. Драч и др.; отв. Ред. Д.В. Джохадзе; АН СССР. Ин-т философии. М.: Наука, 1990. - С. 30-45.

151. Симаков M.IO. Пифагорейская программа /часть 2/ М.: Диалог-МГУ, 1997.-208с.

152. Смирнов Б.Л. Время создания Бхагавадгиты // Бхагавадгита. СПб.: Кристалл, 2000.- с. 46-48.

153. Сороко Э.М. Структурная гармония систем/ Под ред. Е.М. Бабосова. -Ми.: Наука и техника, 1984. 264с.

154. Суд над Сократом: Сборник исторических свидетельств/ Сост. A.B. Кургатников. СПб.: Алетейя, 1997. - 263с.

155. Сыркин А.Я. Заметки о стилистике упанишад // Вестник древней истории, 1971, №2. С. 93- 101.

156. Сыркин А.Я. Ранние упанишады и Брихараданьяка. // Брихадараньяка уианишада. Перевод, предисловие и комментарии Л.Я. Сыркина. М.: Главная редакция восточной литературы изд-ва «Наука», 1992.

157. Топоров В.Н. О числовых моделях в архаических текстах. // Структура текста. М., 1980. - С.3-58.

158. Топоров В.Н. Числа // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.2. М. - 1988.-С.630.

159. Трубачев О.Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания. М., 1977. - №6. - С. 13-29.

160. Трубецкой С.Н. Курс истории древней философии. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС; Русский двор, 1997. - 576 с.

161. Упанишады /Пер. с санскрита, исслед., коммент. и приложение Л.Я. Сыркина. Изд. 2-е, доп. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН. — 782с.

162. Учебники платоновской философии / Сост. Ю.А. Шичалии. — Томск: ГЛК, 1995.- 160с.

163. Федорова О.Б. Антропологические воззрения Платона и медицинская традиция античности: Автореф. диссертации на соискание уч. степ. к. филос. наук: (09.00.08) /Ин-т философии. М., 1993.-26с.

164. Филострат Ф. Жизнь Аполлония Тианского/ Подгот. Е.Г. Рабинович. М.: Наука, 1985. - 328 с.

165. Флоренский П.А. Пифагоровы числа// Труды по знаковым системам. -Тарту. 1971. -№ 5.

166. Фомин В.П. Неоплатонические вариации на эзотерическую тему. -М.: Аргус, 1997.-480с.

167. Фомин В.П. Сокровенное учение античности в духовном наследии Платона. М.: Аргус, 1994. - 288с.

168. Фрагменты ранних греческих философов. Часть 1. / Под ред. д.ф.н. И.Д. Рожанского М.: Наука, 1989.

169. Холл М.П. Энциклопедическое изложение масонской, герметической, каббалистической и розенкрейцеровской символической философии. /Пер. с англ. В.В.Целищева, С.-П.: СПИКС, 1994.

170. Целлер Э. Очерки истории греческой философии (пер. с девятого нем. изд. под ред. Ф. Лорцинга) СПб Изд-во «Алетейя», 1996.

171. Цыб A.B. Слова и боги платонизма // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма: Межвузовский сборник. — Вып.З / Под ред. A.B. Цыба. СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С.404-410.

172. Чанышев А.Н. Италийская философия. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1975.-215с.

173. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии: Учеб. Пос. для вузов. -М.: Высшая школа, 1991. 512с.

174. Чанышев А.Н. Италийская философия. М., 1975.

175. Черниговский В.Б. Комментарии// Ямвлих Халкидский. Жизнь Пифагора. -М.: Алетейа, 1997.

176. Чубукова Е.И. М.Хайдеггер об истоках метафизики в учении Платона // AKAAHMEIA: Материалы и исследования по историиплатонизма: Межвузовский сборник. Вып.З / Под ред. Л.В. Цыба. -СПб.: Изд-во СпбГУ, 2000. - С. 160-175.

177. Шаталова О.Б. Гуморальная теория в диалоге Платона «Тимей». — М., 1988. 20 е./ Ин-т истории естествознания и техники ЛИ СССР, №22(1988).

178. Шейнман-Топштейн С.Я. Платон и ведийская философия. — М.: Наука, 1978.

179. Щетников А.И. Пифагорейское учение о числе и величине. -Новосибирск: Изд-во новосибирского ун-та, 1997.

180. Шичалин Ю.А. История античного платонизма в институциональном аспекте. М.: ГЛК, 2000. - 439с.

181. Шичалин Ю.А.'Е;патрофГ|, или Феномен «возвращения» в первой европейской культуре. -М.: ЛИА «ДОК», 1994. 126 с.

182. Шохин В.К. Брахманистская философия. Начальный и раннеклассический периоды. М.: Изд-я фирма «Восточная литература» РАН, 1994.

183. Шредер Л.Ю. Пифагор и индийцы.// Журнал Министерства Народного Просвещения, № 10- 1 1, 1888. С. 1 -73.

184. Эйзенштейн С.М. Чет и нечет. Раздвоение единого // Восток-Запад. Исследования, переводы. Публикации. М. - 1988. - С.261.

185. Ямвлих. О Египетских мистериях. / Пер. и вступительная статья Л.Ю. Лукомского. М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1995.

186. Ямвлих. Теологумены арифметики. // Лосев А.Ф. История античной эстетики: последние века. Кн.2 Харьков: Фолио; М.: ООО «Издательство ACT», 2000. - С.480-508.

187. Ямвлих Халкидский. Жизнь Пифагора. М.: Алетейа. - 1997.- 184с.

188. Янков В.А. Типологические особенности арифметики Древнего Египта и Месопотамии //http://philosophy.allru.net197. nXáicov Tipaioç / ed. John Burnet. 1903 // http://www.mikrosapoplous.gr.

189. Diels Hermann. Die Fragmente der Vorsokratiker. Griechisch und deuttsch. Von Hermann Diels. 5 autlihrsd. Von Walther Kranz, Bd I. Berl., 1934.

190. Burkert W. Lore and science in ancient Pithagoreanism. Cambridge' " 1972.

191. Cherniss H. Aristotle's criticism of Presocratic philosophy. Baltimore, 1938.

192. Cornford Fr. M. Mysticism and science in the Pythagorean tradition // Classical Quarterly. 1922. Vol.16.

193. West M.L. Early Greek philosophy and the Orient. Oxford, 1971.

194. Furtwangler A. Die Antiken Gemmen. III. 1908.

195. Zeller E. Die Philosophie der Griechen, 6, Aufl. Bd.1-3. Leipzig, 1919.

196. Waerden B.L. van der. Erwachende Wissenschaft.2. Aufl. Stuttgart, 1966.