автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках

Полный текст автореферата диссертации по теме "Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках"

На правах рукописи

Колесник Владимир Иванович

Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках

07.00.02 - Отечественная история

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Волгоград 2003

Работа выполнена в Калмыцком государственном университете

Официальные оппоненты:

Доктор исторических наук, профессор Мироненко Сергей Владимирович Доктор исторических наук, профессор Беспрозванных Евгений Леонидович Доктор исторических наук, профессор Трепавлов Вадим Винцерович

Ведущая организация: Ростовский государственный университет

Защита состоится «

2003

г. в " час.

на заседании диссертационного совета Д 242.029.02 в Волгоградском государственном университете (400062, г.Волгоград, ул. 2-я Продольная, 30).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Волгоградского государственного университета.

Автореферат разослан « ( » ** _2003 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Кузнецов О.В.

2ooJ-

I

LA

Актуальность исследования. Западные монголы, с начала ХШ в. известные под самоназванием «ойраты», стали последними суверенными кочевниками евразийского степного пояса. В этом качестве они отразили в своей истории типические черты кочевой цивилизации, с одной стороны, и особенности их проявления на завершающем этапе ее эволюции, с другой. В частности, ойраты оказались единственными номадами периода позднего средневековья и раннего нового времени, которые совершили трансконтинентальные миграции и создали собственную государственность.

В первой половине XVII в. часть ойратов передвинулась из Алтая, сердцевины Центральной Азии, на Нижнюю Волгу, юго-восточную окраину Европы. В этом движении приняли участие все четыре главных ойратских субэтноса: дербеты, торгоуты, хошоугы и чоросы. Но главную роль в нем сыграли торгоуты, составившие основную массу ойратов, расселившихся в степях от Дона до Яика и известных под именем приволжских калмыков. В 1771 г. большая часть приволжских калмыков вернулась в Центральную Азию.

В научном плане актуальность настоящего исследования определяется, во-первых, дискуссионным характером одной из центральных проблем номадологии - проблемы трансконтинентальных миграций евразийских кочевников. Несмотря на длительную историю изучения, в ходе которого появилось большое количество оригинальных и плодотворных концепций, вопрос о социальной природе миграционной активности номадов до настоящего времени остается открытым.1 Решение данной теоретической проблемы, которая тесно связана с проблемой общественного строя номадов в целом, возможно только в результате монографического изучения конкретной истории отдельных кочевых этносов. Во-вторых, научная актуальность исследования обусловлена обнаружившимся после распада в 1991 г. Советского Союза всплеском интереса к национальной истории народов, входивших в состав СССР, который, в свою очередь, был

1 Крадин Н Н Общественный строй кочевников дискуссии» |(|й&|ИА^Ш!пйАгжгорий 12001. № 4

БИБЛИОТЕКА

продиктован потребностью этих народов, в их числе и калмыков, в исторической самоидентификации.

Политическая актуальность исследования задана вступлением в 1991 г. Российского государства в качественно новую фазу своего существования. Проблемы так называемого федерализма, разделения государственных полномочий между центром и регионами, выстраивания вертикали исполнительной власти при одновременном формировании гражданского общества в полиэтнической и поликонфессиональной стране в конечном итоге подразумевают вопрос об исторических перспективах российской государственности. Ответ на этот вопрос во многом определяется оценкой исторического прошлого Российской империи, оценкой влияния, которое она оказала на социальный прогресс, входивших в ее состав народов. Объективная оценка этого влияния невозможна без научного изучения истории взаимоотношений империи с подчиненными ей народами, в данном случае с калмыками, наибольшая миграционная активность которых пришлась на время становления Российской империи.

Степень разработанности проблемы. Начало изучению переселения калмыков на запад положил в первой половине XVIII в. Г.Ф.Миллер, который достаточно подробно воссоздал фактическую историю контактов русских и калмыков в первой половине XVII в., сопроводив ее собственными оценками, некоторые из которых имеют концептуальный характер. Так, он назвал причиной появления калмыков в Западной Сибири поражение, которое они потерпели в борьбе с восточными монголами и казахами.1 Труд Миллера дополнила вышедшая вслед за ним и во многом основанная на его материалах работа И.Э.Фишера.2

Начало в полном смысле концептуального осмысления базовых причин ойратских миграций в XVII в. связано с именем Н.Я.Бичурина (Иакинфа), автора первого систематического изложения истории ойратов,

1 Миллер Г.Ф История Сибири T 2 М,2000 С. 108

2 Фишер И Э Сибирская история* СПб, 1774

3 основывавшегося, в первую очередь, на данных китайских нарративных

, источников и использовавшего «Сибирскую историю» Фишера, а также

работы ПИ.Рычкова, А.И.Левшина и других российских авторов,

i

V касавшихся ойратских сюжетов. Н.Я.Бичурин, во-первых, сформулировал и

отверг как недостоверную концепцию расселения ойратов от Волги до Кукунора в результате междоусобных распрей элиты и стремления части лидеров ойратских субэтносов посредством откочевки спасти свой суверенитет от государственно-объединительной политики сильнейшего из них. Во-вторых, предложил концепцию миграций как результата хорошо продуманной и согласованной военно-политической экспансии ойратских племен в духе монгольских завоеваний XIII в., одним из условий успеха которой стало главенствование над ойратами честолюбивых и решительных представителей Чоросской династии. Принципиально важно, что предпосылкой как одной, так и другой трактовки миграций Н.Я.Бичурин назвал численное умножение ойратов и обретение ими новых сил после длительного периода покоя и бездействия.1

Первая из двух названных позиций представлена в историко-этнографических наблюдениях знаменитых российских путешественников и естествоиспытателей второй половины ХУШ в. П.И.Рычкова, И.И.Лепехина, И.И.Георги,2 затем в первой половине XIX в., в работах зачинателей отечественного калмыковедения Н.А.Нефедьева, А.А.Попова, Ф.А.Бюлера,3 позже, во второй половине XIX в., в трудах нового поколения калмыковедов К.И.Костенкова и М.Г.Новолетова.4 В начале XX в. в ее поддержку высказался Г.Е.Грумм-Гржимайло.5

1 Бичурин Н Я (Иакинф) Историческое обозрение ойратов с XV столетия до настоящего времени Элиста, 1999. С. 30-31,44

2Рычков П. Топография Оренбургской губернии Оренбург, 1887. С 88, Лепехин И И Дневные записки СПб, 1771. С 448, Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов Ч. 4 СПб, 1778 С. 4

' Нефедьев H А. Подробные сведения о волжских калмыках СПб, 1834 С 14-15, Попов А А. Краткие замечания о приволжских калмыках // ЖМНП 1839 Ч ХХП Огд 2 С 18, БюлерФА Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы II Отечественные записки 1846 Т. 47. № 7. С. 13

4 Костенков К. И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии СПб, 180 С. 2-3, НоволетовМ.Г. Калмыки Исторический очерк СПб, 1884 С 4-6

5 Грумм-Гржимайло Г Е Описание путешествия в Западный Китай Т 2 СПб, 1899 С. 97.

Вторую концепцию с существенными уточнениями (А.М.Позднеев, в частности, освободил ее от державной направленности и снял тезис о тайном предварительном замысле и организационной согласованности ойратской экспансии) поддержали крупнейшие русские монголоведы А.М.Позднеев, Н.И.Весловский, Б.Я.Владимирцов, С.А.Козин.1

Вышеназванные авторы основывали свои суждения на источниковой базе, представленной русскими архивными документами, опубликованными Г.Ф.Миллером и И.Е.Фишером; китайскими хрониками, введенными в научный оборот Н.Я.Бичуриным; монгольскими повествованиями, полевыми материалами путешественников-естествоиспытателей и историко-этнографическими наблюдениями первых калмыцких краеведов. Но как раз для' ответа на вопрос о причинах и обстоятельствах переселения значительной части ойратов из Джунгарии в Северный Прикаспий эти источники дают не так много информации. К тому же они формулировались не в результате монографического исследования, а в связи и попутно с изучением других сюжетов.

В 1920-х годах заметной вехой в развитии калмыковедения стали основанные на широком круге впервые введенных в научный оборот документов из астраханского архива и посвященных истории приволжских калмыков в целом труды профессора Н.Н.Пальмова.2 Сюжет о появлении ойратов на Волге является здесь одним из многих и рассматривается в общем плане. Их миграция оценивается «как результат естественного стремления кочевых племен обособиться друг от друга» и мотивируется «ограниченностью земель, удобных для скотоводства».3 Так впервые появился тезис об экономической обусловленности трансконтинентальных ойратских кочевий.

1 Позднеев А А Астрахански« калмыки и их отношении к России до начал! нынешнего столетия // ЖМНП 1886. Ч CCXl.IV С 142 -143, Веселовский Н.И. Лекции по истории монголов СПб, 1909. С. 97;

Владнмирцов Б.Я Монгольская литература//Литература Востока Вып 2 Пг, 1920 С. II2, Козин С А Джангариада. Героическая поэзия калмыков М -Л, 1940. С 79.

3 Пальмо» Н Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания а пределах России Астрахань, 1922; Он же. Этюды по истории приволжских калмыков Ч. 1-У. Астрахань, 1926-1932 3 Пальмо» Н Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. 2-е изд. Элиста, 1992. С. 31-32.

В 1930-е гг. значительный вклад в изучение проблемы сделал С.К.Богоявленского, целью которого явилось монографическое исследование периода переселения ойратов на Волгу с акцентом на выявлении и введении в научный оборот новых источников. Вероятно, поэтому изложение большого и интересного фактического материала сопровождалось точными и глубокими, но в то же время осторожными и скупыми оценками. Важным в интересующем нас плане является заключение С.К.Богоявленского о том, что калмыки вели почти непрерывные войны со всеми своими соседями, включая русских, башкир, туркмен, хивинцев, балхинцев ради кочевий и добычи, а также с не меньшим ожесточением междоусобные войны за старшинство и улусы, но никогда за кочевья или угодья. Свободных мест было много, их хватало на всех. Уведенные калмыками из-под Астрахани ногайцы не хотели возвращаться, так как «у калмыков кочевных мест много и можно кочевать где пожелается».' Таким образом был поставлен под сомнение тезис о земельной тесноте как мотиве расселения ойраггских племен.

В 1940-х гг. русско-калмыцкие отношения рассматривались в работах Н.В.Устюгова2 и А.А.Новосельцова.3 Значительный фактический материал и интересные наблюдения, связанные с появлением калмыков в Нижнем Поволжье и их ролью в развитии международных отношений в Причерноморье и на Северном Кавказе в XVII столетии, которые содержатся в трудах Э1Их выдающихся советских историков, практически не учитывались в последующей историографии, потому что порой резко диссонируют с концепцией, вскоре утвердившейся в качестве господствующей в калмыковедении. В частности, Н.В.Устюгов полагал, что только страх, основанный на опыте многих неизменно заканчивавшихся поражениями нападений калмыков на Российское государство, вынуждал их

' Богоявленский С К Материалы по истории калмыцкого народа * первой половине XVII • // Исторические записки Т. 5 1939. С 87.

1У слогов А В Башкирское восстание 1662-1664 гг II Исторические записки. Т. 24 1947. ' Новосельский А А Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в М -Л, 1948, Он

же Исследования по истории феодализма Научное наследие М. 1994

7

главного тайшу Дайчина поддерживать мирные отношения с русскими и башкирами.'

В свою очередь А.А.Новосельский о характере военных обязательств калмыцких тайшей перед русским царем после принесения ими первых шертей на верность писал так: «В сущности, нападения калмыков и находившихся с ними в союзе частей ногайских улусов на крымцев и поддерживавших их ногаев приносило им ту же добычу, как и татарам, участвовавшим в войне на Украине и с Русским государством. Разница лишь была в том, что они несли меньше жертв».2 Кроме того он отмечал, что калмыки, зачастую в союзе с татарами, нападали на русские города в 1670-е гг, т. е. в период возвышения Аюки-хана и формального подтверждения им верности русским царям.3

В 1960-е гг. проблема вхождения калмыков в состав России стала предметом исследований ПС.Преображенской4 и М.Л.Кичикова.5 Тогда же была опубликована «История Джунгарского ханства» И.Я.Златкина, который сформулировал концепцию ойратских миграций, ставшую общепринятой в советской историографии и сводившуюся к следующим основным положениям. Откочевка части ойратских улусов во главе с Хо-Урлюком, Далай-Багырем и Гуши-ханом из Западной Монголии явилась следствием глубокого социально-экономического и внешнеполитического кризиса, который в конце XVI в. переживало ойратское общество. Изначально кризис был вызван естественным ростом поголовья скота, что привело к относительной земельной тесноте. Проблема нехватки земель для хозяйственного оборота обострилась вследствие дробления феодальных владений. Неудачи в войнах с соседями привели к сокращению пастбищных

1 Успогоа А В. Баширское восстание .. С 53

1 Новосельский А А. Исследовании по истории феодализма С 92.

3 Там же. 106-110,112

' Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50-60-х годах XVII века // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вил 1. Элиста, 1960, Она же Калмыки в первой половине XVII века Принятие калмыками (торгоутами и дербетами) русского подданства Автореф дне . . канд. ист. наук М, 1963

5 Кичип» М Л Образование Калмыцкого ханства в составе России. Автореф. дне____канд. ист наук М ,

1963, Он же Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов Образование калмыцкого государства в составе России Элиста, 1966.

территорий, что в свою очередь обострило междоусобную борьбу. Выход был найден в переселении части ойратских феодалов на северо-запад, в сибирские степи. Откочевки не были завоеваниями с целью восстановления империи Чингис-хана. Честолюбивые объединительные планы лидера чоросского субэтноса Хара-Хулы, разумеется, играли определенную, с течением времени даже возраставшую роль. Но вовсе не они были главной и уж тем более единственной причиной, подтолкнувшей дербетских, торгоугских и хошоутских князей к откочевке. Первыми на рубеже ХУЬХУИ вв. выступили в северо-западном направлении дербетские и торгоутские правители. Затем, в 20-30-х годах XVII в., форсирование централизаторской политики Хара-Хулой и Эрдени-Батуром-хунтайджи спровоцировало очередное обострение междоусобной борьбы и откочевку в 1635-1637 гг. группы торгоутских и хошоутских правителей во главе с хошоутским Гуши-ханом в прилегающие к Тибету районы Кукунора.1

Аналогичную позицию сформулировала П.С.Преображенская, один из авторов опубликованных в 1967 г. «Очерков истории Калмыцкой АССР».2 Идея о земельной тесноте как универсальной причине миграций номадов прочно утвердилась в историографии.3 Впрочем, некоторые историки, разделявшие данную концепцию в целом, оговаривали недостаточную аргументированность тезиса о земельной тесноте. В частности, Ш.Б.Чимитдоржиев, соглашаясь с тем, что именно междоусобная борьба ойратских князей в сочетании с развернувшейся войной между ойратами и халхаским княжеством Алтын-ханов побудила часть ойратского населения двинуться на северо-запад, а земельная теснота могла усилить тягу к переселению, счел необходимым заметить, что данных, свидетельствующих о росте стад и борьбе за пастбища в указанный период слишком мало.4

' Златкин И Я История Джунгарского ханства 1635-1758 2-еиэд М, 1983 С 103-104

2 Очерки истории Калмыцкой АССР Дооктябрьский период Москва, 1967 С 80

3 Александров В А Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина ХУЛ в ) 2-е изд Хабаровск, 1984 С 60-61, Бембеев В Ш Переселенческая политика калмыцких тайшей в конце XVI - 60-е годы Х\П века // Проблемы аграрной истории дореволюционной Калмыкии Элиста, 1982 С 3

4 Чимитдоржиев Ш Б Взаимоотношения Монголии и России в ХУП-ХУШ вв М.1978 С 15

Таким образом, советская историческая наука, учитывая достижения всей предшествующей отечественной историографии в целом, преимущественно восприняла традицию, прослеживающуюся в работах Г.Ф.Миллера, П.И.Рычкова, И.И.Лепехина, И.Г.Георги, ПС.Палласа, Н.И.Страхова, Н.А.Нефедьева, Ф.А.Бюлера, К.И.Костенкова, М.Г.Новолетова, Г.Е.Грумм-Гржимайло, дополнив ее основополагающим положением марксистской методологии об экономической детерминированности любых явлений социального, политического или идеологического порядка.

В постсоветский период наметилась тенденция возвращения к прежним формулировкам в чистом виде. Вот каким комментарием сопроводил М.М.Батмаев цитату одного из вышеназванных калмыковедов: «Причину откочевки части ойратских улусов К.И.Костенков, - и здесь он совершенно прав, - видит в следующем: «В начале XVII столетия тайша Хара-Хула (зюнгарского рода), покорив своей власти мелких владельцев и желая ввести единодержавие и преобразования в союзе, начал стеснять права ойратов до такой степени, что некоторые нойоны с подвластными им калмыками, отделились от союза. Из числа их Хо-Урлюк откочевал в 1621 году с торгоутовым. родом на север и расположился в пределах Сибири, по берегам Оби, Иртыша и Тобола».1

В конечном итоге советская историческая наука свое понимание рассматриваемого сюжета заключила в формулу «добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России», содержание которой раскрывалась, например, таким образом: «Продвижение больших масс мирно и даже дружественно настроенных ойратов к восточным границам России отвечало экономическим и политическим интересам русского государства».2 Факты и наблюдения, каким-либо даже косвенным образом вступавшие в противоречие с такого рода характеристиками, рассматривались как

1 Ватмаев М М Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVH-XVIIJ в> Элиста, 2002 С 37

1 Эряниев У Э Историческое значение добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России //

Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России, исторические корни и значение Элиста, 19*4 С 8.

недопустимые по определению, не требующие аргументированного опровержения. Например, М.Л.Кичиков, в целом положительно оценив исследование П.С.Преображенской, которая сама являлась одним из авторов теории «добровольного вхождения», счел необходимым отметить, что: «В работе зачастую обнаруживается некритическое использование документов царской администрации, вследствие чего в тексте довольно часто, в ущерб главной мысли, не в меру подробно излагаются второстепенные факты»,1 имея в виду достаточно многочисленные эпизоды русско-калмыцких конфликтов.

В отдельных случаях постулирование теории «добровольного вхождения» акцентировалось явно в ущерб историческим реалиям и научной истине. В предисловии сборника научных трудов, посвященного 375-летнего юбилея начала процесса русско-калмыцкой интеграции, авторами которого стали ведущие специалисты по калмыцкой истории, утверждается, что «в далеком 1609 году, часть ойратских племен - предков современных калмыков, покинув кочевья родной Джунгарии, начали по договоренности с Россией свою перекочевку в ее пределы»,2 хотя не известен ни один источник, содержащий хотя бы намек на такого рода договоренность.

Историография возвращения приволжских калмыков в Азию началась в 1772 г., когда на берегу р. Или были установлены каменные обелиски с надписью, сочиненной императором Гао-цзуном и озаглавленной «Меморандум о возвращении торгоутов, которые по собственной воле и без принуждения в полном составе нации вернулись подчиниться Китайской империи», которую опубликовал член иезуитской миссии в Пекине о. Амио.3 Уход и возвращение калмыков рассматриваются здесь как звенья одной цепи. Откочевка торгоутов в Россию датируется рубежом XVII-XVIII вв. и объясняется борьбой между верховным правителем олетов Цеван-Рабданом

' Кичиков М.Л Образование Калмыцкого ханства Элиста, 1994 С. 20

2 Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России, исторические корни и значение Элиста, 1984 С. 3

3 Mémoires consentant l'histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages ect des Chinois Par les missionnaires dePekin T 1 Paris, 1776 P 405-418

и ханом торгоутов Аюкой. Первый был сильнее и хотел покорить второго, которому пришлось укрыться под властью русских, разрешивших ему поселиться на Волге. В ином ключе рассматриваются причины возвращения. Приволжские степи стали местом страданий торгоутов под ярмом чуждых им русских. Цины никогда не забывали о своих удалившихся подданных. Император Шэн-цзу в 1722 отправил к хану Аюке посольство, чтобы выяснить причины ухода торгоутов и обещать им имперскую помощь и защиту в случае возвращения на родные земли. В то же время подчеркивается, что само возвращение торгоутов стало для династии Цин полной неожиданностью. Мысль о том, что торгоуты случайно оказались заброшенными на чужбину, попали в окружение совершенно чуждых им во всем, и, прежде всего, в вере иноземцев и самостоятельно и добровольно приняли решение вернуться на родину предков, красной нитью проходит через весь текст. Таким образом аргументировалась идея о неизбежном объединении всего монголоязычного мира под эгидой Китайской империи и смягчались негативные для данной геополитической стратегии впечатления от геноцида джунгарских ойратов в 1755-1758 гг. Не случайно в надписи возвращение торгоутов называется самым крупным успехом правления Гао-цзуна, а о его победе в войне с Джуигарским ханством даже не упоминается, хотя эти события были связаны теснейшим образом.

Данная концепция господствует в китайской историографии до настоящего времени. Ойраты и вся их этническая территория представляется органической частью Китая. Суверенитет Джунгарского ханства либо отрицается, либо интерпретируется как временное и ограниченное торжество предательских по своей сути сепаратистских тенденций. Взаимоотношения России и ойратов трактуются либо как агрессия первой, либо как сговор с врагом вторых.1 Лишь частично и очень не долго наблюдался в 1950-х годах отход китайской историографии от этой традиции. В обобщивших на то

1 Гуревич Б П., Моисеев В А Взаимоотношения Цинского Китая и России с Джунгарским ханством в XVII-XVIII вв в китайской историографии//Вопросы истории 1979 №3

время позиции национальной историографии «Очерках Китая» (под редакцией Шан Юэ) завоевание Джунгарского ханства маньчжурами признавалось агрессией.1 В 1960-е гг. все снова встало на свои места Окончательное оформление в 1970-е гг. концепции «единой китайской нации», «единой родины» всех современных национальностей Китая со времен империи Хань стимулировало развитие исторических исследований в единственно возможном направлении. Применительно к нашей проблеме это проявилось в публикации в 1980-х гг. работ, названия которых говорят сами за себя: «10 тысяч ли, пройденных торгоутами при возвращении на родину», «Исследование исторических фактов борьбы против России и возвращение на родину торгоутов», «Брести тысячи ли, всей душой стремиться к родине».2

Родоначальником отечественной историографии «торгоутского побега» является капитан Н.П.Рычков, который в погоне за калмыками весной 1771 г. и опубликовал свои дневниковые записи об этой экспедиции. Работа содержит концептуальные оценки, получившие развитие в последующей историографии. В частности, автор выделил особую роль главы калмыцкого духовенства Лоузанг-Джалчина в инициировании и пропаганде идеи ухода, назвал целью откочевки надежду знати восстановить в Джунгарии ойратскую власть, обратил внимание на нежелание простолюдинов уходить из России.3

Свою оценку откочевке 1771 г. дал Н.Я.Бичурин. Его интерпретация событий во многом совпадает с китайской историографической традицией в этом вопросе. Решение об уходе было принято на совете знати и высшего духовенства и единодушно поддержано народом. Целью ухода являлось создание в обезлюдевшей Джунгарии независимого государства. Поход был крайне тяжелым и сопровождался огромными потерями. Обрести древнюю родину калмыкам удалось только ценой утраты независимости. Китайский император принял калмыков «с примерным человеколюбием» - народу была

1 Очерки истории Кита» (с древних времен до «опиумных войн») М, 1959 С 549 ' Чернышев А И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в М, 1990 С 13-15

1 (Рынков H.J Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кансацкие степи в 1771 г

СПб., 1772.

оказана помощь юртами, скотом и продовольствием, знать получила титулы и должности. К этой, очевидно воссозданной по китайским источникам картине Н.Я.Бичурин добавил свои собственные наблюдения. Он снял тезис о нестерпимо тяжелом положении калмыков в России и враждебном отношении к ним царского правительства. Объяснил, что часть калмыков осталась в России из-за позднего ледостава на Волге, почему кочевавшие на правобережье калмыки не смогли присоединиться к уходившим с левого берега сородичам. Высказал мнение, что калмыки вскоре «раскаялись в своем опрометчивом предприятии» и хотели вернуться, но окруженные китайцами не смогли это сделать.1 Наконец, Н.Я.Бичурин формулирует важнейший в плане развития всей дальнейшей калмыцкой истории вывод о последствиях ухода: «Убаши, своим побегом за границу разрушив целостность Калмыцкого народа, вместе с тем сокрушил и образ древнего его правления».2

Дальнейшее развитие тема получила в работах калмыковедов первой половины XIX в. Н.А.Нефедьев первым высказал мысль, что главной причиной ухода калмыков из российского подданства явилось ограничение их политической самостоятельности, в частности ограничение прав наместника ханства по отношению к высшему калмыцкому суду Зарго, как раз с середины XVIII века и распространившиеся в этой связи нелепые слухи

0 намерении правительства искоренить калмыков. Кроме того, он существенно уточнил обстоятельства подготовки ухода.3 Ф.А.Бюлер усилил и уточнил идею о свободолюбии и патриотических чувствах калмыков как главном мотиве миграции 1771 г. Ограничения самостоятельности ханов, окружение кочевий русскими военными линиями, рассказы о Джунгарии «напомнили калмыках их родину и возбудили желание освободить ее из-под власти Китая». Но речь шла не о бегстве от власти России на привольные, никому не принадлежавшие земли, а об освобождении исторической родины

1 БичуринНЯ (Иахннф) ИсторическоеобозрениеОйрагов .С 109-114 'Там же. С. 114

5 Нефедьев Н Подробные сведения о волжских калмыка, собранные на месте СПб, 1134. С 68-72

от захватчиков. Бюлер указал на притеснения калмыков российскими чиновниками на местах как одну и причин откочевки. Тем самым он снял ответственность с царского правительства и его политического курса в отношении калмыков.1

Первый опыт монографического изучения темы предпринял оренбургский исследователь Ю.Костенко.2 Причинами недовольства калмыков жизнью на Волге он назвал бедствия простолюдинов от произвола собственной знати при попустительстве и участии в этом русских чиновников. Таким образом, главную ответственность за уход калмыков Ю.Костенко возлагает на российские власти и даже не столько на конкретные лица и органы, сколько на политическую систему в целом, что было характерно для настроений русской интеллигенции в пореформенный период. Отсюда делается главный вывод, который в принципе невозможен в китайской историографии, когда речь идет о национальной политике: «Если остановиться на мысли, как справедливой, что калмыки были выведены из терпения и поэтому решили уйти из России, тогда справедливость заставляет думать, что неудачи Оренбургских и Сибирских начальников был к лучшему не только для бегущих калмыков, но для тогдашнего правительства и государства вообще».3

В работе М.Г.Новолетова тема впервые приобрела дискуссионный характер.4 Автор отверг как не подтверждающееся источниками утверждение Ю.Костенко, что главной причиной ухода калмыков стали злоупотребления российских властей, и поддержал Н.Я.Бичурина в том, что главной причиной стали интриги знати, доведшей народ до самых гибельных последствий». В то же время Новолетов снял с простолюдинов ответственность за откочевку: «Мы не будем обвинять простой народ, который по данному сигналу и в виду высланных отрядов, вынужден был собраться, бросая кибитки, худой

1 Бюлер Ф Кочующие и оседло-живущие в Астраханской губернии инородцы Их истории и настоящий бит // Отечественные записки 1846 Т 47. С 24-26.

1 Юр -Ко Бегство калмыков в Китай в 1771 году. Исторический очерк И Уральские войсковые ведомости 1869 №5-10.

3 Там же № 10 С. 6

4 Новолетов М Г. Калмыки Исторический очерк СПб. 1884 С 33-59

15

скот, даже малолетних детей и больных». И в этой связи подчеркнул, что широко распространенное мнение, что часть калмыков осталась в России лишь потому, что оказалась отрезанной от основной массы сородичей Волгой является ошибочным. На самом деле, они просто не хотели уходить в Джунгарию. Ушедший народ «покочевал с большим прискорбием». Выгоду из этого предприятия, если и извлекла, то только знать. Любопытно, что такую трактовку «торгоутского побега» в целом разделил А.М.Позднеев непримиримый оппонент МГ.Новолетова практически во всем, что касалось обшей оценки места и роли калмыков в российской истории.1

Оригинальную концепцию «торгоутского побега» предложил автор фундаментального, основанного на широком круге источников исследования двухвековой миссионерской деятельности православной церкви среди калмыков архимандрит Гурий (Степанов), который рассматривал уход большей части калмыков в Джунгарию в 1771 г. как естественное следствие всей истории русско-калмыцких отношений. Он подчеркивал непрерывность связи волжских торгоутов со своей исторической родиной Джунгарией, их постоянное и настойчивое стремление к политической независимости и считал, что Россия не могла рассчитывать на симпатии калмыков. «Все русское было для калмыков ненациональным и чуждым. Оно отвергалось, как враждебное, и воспринимаемое частными лицами, клеймилось всей массой народа, как презренное и позорное. Благодаря всему этому калмыки, естественно, должны были проявлять враждебные отношения к русским, что действительно и было почти за все время их самостоятельного исторического существования в пределах России».2

Т.В.Долбежев стал первым исследователем положения бежавших с Волги калмыков под властью Цинской империи.3

1 Позднеев А М Астраханские калмыки и их отношения к России до начала нынешнего столетия // ЖМНП

Ч CCXt.IV. Отд 2. С 166-169

3 Гурий (Степанов), архимандрит. Очерки по истории распространения Христианства среди монгольских племен Т. ( Казань, 1915 С 159.

1 Долбеже» Б В Судьба калмыков, бежавших с Волги // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии Вып 86 СПб, 1913

В национальной калмыцкой историографии первую оценку откочевке 1771 г. дал Е.Ч.Чонов. Он подчеркнул свободолюбие и независимость калмыков, которые управлялись своими родовыми начальниками, возводившимися в ханское достоинство Далай-ламой, а Калмыцкое ханство являлось самостоятельным государством, лишь юридически признававшим протекторат России. Высокомерное отношение генерал-майора де Медема к Убаши-хану побудило последнего бежать в Джунгарию. Уход имел печальные последствия для оставшихся калмыков».1

История советского капмыковедения начинается в 1920-е гг. с работ Н.Н.Пальмова. Впрочем, к советской историографии и автора, и его исследование можно отнести только условно, в чисто хронологическом плане. По существу же они полностью принадлежат к дореволюционной либерально-буржуазной историографии. Н.Н.Пальмов развил и усилил концепцию «торгоутского побега», сформулированную М.Г.Новолетовым и поддержанную А.М.Позднеевым, содержащую тезисы о том, что калмыцкий народ ничего не знал о замысле знати уйти из России в Джунгарию и был знатью обманут. Успех антироссийской агитации Н.Н.Пальмов объясняет кризисными явлениями в жизни калмыцкого общества, обострившимися в 1760-е годы. Успешная реализация планов калмыцких владельцев была облегчена недальновидностью и ошибками российских властей. Инновацией можно считать творческое развитие Н.Н.Пальмовым мысли архимандрита Гурия об извечном стремлении калмыков вернуться на историческую родину. Правда, в понимании Н.Н.Пальмова это стремление не было связано с взаимным русско-калмыцким отторжением цивилизационного плана и не имело фатального характера.2

Первая действительно советская с точки зрения методологии концептуальная оценка «торгоутского побега» принадлежит исследователю, который проблемами калмыцкой истории специально не занимался. В 1961 г.

1 Чоно» Е 4 Калмыки в русской армии XVII. XVIII вв и 1812 г. Пятигорск. 1912 С 25-26

2 Паяьмов Н H Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России Элиста, 1992 С 92-98.

В.В.Мавродин в труде, посвященном крестьянской войне Емельяна Пугачева, заметил, что уход Убаши-хана в Джунгарию был первой «своеобразной формой борьбы против гнета царизма».'

Развернутая характеристика «торгоутского побега» была дана шестью годами позже Н.В.Устюговым, М.Я.Поповым и Т.И.Беликовым. Они подтвердили уже имевшиеся конкретные выводы о том, что идея об откочевке из пределов России и возвращении калмыков в Джунгарию была не нова, но каждый раз проваливалась из-за в целом благоприятной для калмыков полигики российских властей. Ситуация резко изменилась во второй половине XVIII в. в связи с ограничением царским правительством самостоятельности калмыцких ханов. В укреплении мысли об откочевке немалую роль сыграли высшие иерархи ламаистской церкви Тибета и правительство Китая. Для принятия окончательного решения об откочевке большое значение имело известие о гибели Джунгарского ханства и связанная с ним надежда на его месте возродить суверенное Калмыцкое ханство. Подготовка велась в течение нескольких лет в глубокой тайне, в которую был посвящен лишь сам Убаши-хан и несколько человек из его ближайшего окружения. Российские власти «прозевали» эту подготовку. Откочевка стала страшной трагедией для калмыцкого народа.2 Эти выводы были приведены в соответствие с марксистско-ленинской методологией истории, которая во главу угла ставит социально-экономическую детерминированность исторического процесса и предполагает акцентирование классовой природы исторических явлений. В силу этих неизбежных в то время условий советская концепция «торгоутского побега» приобрела следующий вид. «Усиление колонизации калмыцких степей привело к сокращению пастбищных территорий со всеми вытекавшими отсюда отрицательными последствиями для производства и воспроизводства стад, приобретения земледельческих и промышленных товаров и т.п.

1 Ммроднн В В Кресгмнски война в России в 1773-1775 гг. T. 1. Л, 1961 С 501

' Очерки истории калмыцкой АССР. Дооктябрьский период М, 1967 С 212-221.

Ухудшение условий для калмыцкого кочевого скотоводства вело к сокращению доходов нойонов, которые стали искать выхода в усилении эксплуатации трудящихся и в обострении межфеодальной борьбы, ложившейся в конечном счете тяжелым бременем на плечи тех же трудящихся. Положение народных масс быстро ухудшалось».'

Выдержанные в таком духе формулировки использовались в советской исторической литературе каждый раз, когда речь в какой-либо связи заходила о событиях 1771 года. Откочевка калмыков в Джунгарию, по словам Л.С.Бурчиновой, явилась «следствием великодержавного колонизаторского курса царского правительства в Калмыкии».2 По мнению Т.И.Беликова: Уход калмыков стал «ответом на усиление экономического и политического гнета и бесцеремонного вмешательства во внутренние дела калмыков».3

Интересное развитие тема получила в 1989 г. в статье Ш.Б.Чимитдоржиева. Основной причиной ухода калмыков явилась жестокая колониальная политика царизма. Калмыцкие кочевья своей незаселенностью привлекали огромное количество безземельных крестьян, которые переселялись на калмыцкие земли. Широкое наступление царизма на Калмыцкую степь объясняется развитием торгово-промышленного капитализма в России, который требовал все более и более обширных сырьевых рынков. Усугубляло ситуацию тяжелое экономическое положение, в котором находились калмыцкие массы в результате больших поборов, двойного гнета и различных стихийных бедствий. В то же время автор акцентирует внимание на этнополитическом и религиозном единстве приволжских ойратов с Джунгарией. Автор рассматривает приход ойратов на Волгу и их возвращение в Джунгарию как звенья одной цепи. И здесь прослеживается филиация идеи, которую в наиболее завершенной и четкой

1 Там же С. 212

5 Бурчинова Л С Колониальная политика царизма в Калмыкии в русской историографии // Вестник института Вып 3 Элиста, 196$ С 7

3 Беликов Т И Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е И Пугачева (1773-1773 гг) Элиста, 1971. С 47.

форме сформулировал представитель прерванной октябрьской революцией 1917 г. консервативно-дворянской традиции в русской историографии архимандрит Гурий (Степанов). В любом случае напрашивается вывод о том, что истинные причины «торгоутского побега» были более глубокими и сложными, чем простое ухудшение социально-экономического положения калмыков в связи с изменением политики Российской империи.'

Новое развитие тема получила у М.М.Батмаева, который, разделяя в целом концепцию о колонизации приволжских степей и наступлении на автономию ханства как главных причин откочевки, пришел к выводу, что одним из условий откочевки стал структурный кризис, который калмыцкое общество испытало в середине XVIII века: «Новые явления - отход обедневших масс на заработки в города и села, на рыбные промыслы и длительное проживание их вне улусов, проникновение в Калмыцкую степь новых видов хозяйственной деятельности, а ввиду этого более интенсивное влияние русского населения — в определенной мере деформировали социально-экономический и хозяйственно-бытовой уклады, традиционное общественное сознание, на которых зиждилась власть кочевой знати».2 Таким образом, миграция 1771 г. выступает как альтернатива перехода калмыцкого общества к новым, более высоким формам социальной организации. ^

Последние достижения историографии «торгоутского побега» представлены в работах Е.В.Дорджиевой.' С одной стороны, автор развивает концепцию о социально-экономической, с ярко выраженным классовым содержанием обусловленности события 1771 года С другой, - приходит к выводу об этнической обусловленности исхода калмыков с Волги. Так, она пишет, что определенную роль в уходе сыграли такие факторы, как неприятие калмыками русской культуры, самоидентификация волжских

1 Чимктдоржиев Ш Б. О перекочевка* ойратов (калмыков) в XVII - XVIII вв «Торгоутский побег» 1771 г » // Исследования по истории и культуре Монголии Новосибирск, 1989 ' Батмаев М М Калмыки в ХУИ-ХУШ веках. События, люди, быт Элиста. 1993 С 351-152

1 Дорджиева Е В Откочевка большей части калмыков из России в Джунгарию в 1771 г. Аитореф дне

каид ист. наук. Волгоград, 1999. Она же Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов н/Дону, 2002

калмыков как органической части ойратского социума, свойственная калмыцкой этнической психологии «санамр» - беспечность, безмятежность, халатность, жизнь одним днем.

Первым западноевропейским исследователем «торгоутского побега» стал иезуит о. Амио, подготовивший публикацию меморандума Гао-цзуна и сопроводивший ее собственным комментарием, в котором он как о не подлежащем сомнению факте пишет, что главным желанием торгоутов было счастье подчинения власти великого государя Вселенной, и что в Поднебесную империю по собственной инициативе явились все приволжские торгоуты.1 В этом комментарии прослеживаются особенности, которые будут характерны для всей последующей в западноевропейской историографии проблемы. Это, во-первых, интерес к калмыцкой миграции 1771 г. исключительно в контексте политической истории, прежде всего в связи с борьбой Цинской империи за гегемонию в Центральной Азии. Во-вторых, базирование исследований исключительно на китайских источниках. В-третьих, оценка события в русле китайской историографической традиции. В таком плане интересующий нас сюжет специально рассматривается в работах Т. де Квинси, Х.Ховорса и Ж.Казна.2 Типичным образцом этой историографии является соответствующий раздел в исследовании М.Курана.3 Появление в Нижнем Поволжье торгоутов он объясняет вытеснением их сюда более сильными соплеменниками - зюнгарами, которые в свою очередь подверглись давлению монголов. Полуторавековое пребывание торгоутов в инородном окружении представляется вынужденным, но терпимым до тех пор, пока усилившаяся Российская империя не начала планомерную экспансию на юг. По словам Курана: «Организуясь на европейский лад и продвигаясь к югу, Россия становилась все более чуждой своим кочевым

1 Mémoires concernant l'histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages, etc des Chinois P. 1776 P.401-404

2 Quiencey T. de Revolt of the Tatart, or Flaght of the Kalmuck Khan and his People from the Russian Territoires to

the Frontiers of China N Y, 1895, Howorth H. History of the Mongols from the to the 194 Century Pt. 1. The Mongols Proper and the Kalmuks L. 1876; Cahen G Histoire de la relation de la Russie avec la Chine sous Pierre

leGrand(1689-1730) P, 1912

5 Courant M L'Asie Centrale aux XVU-e et XVIU-e sciedes empire Kalmouk ou empires raantchou? Lion-Paris, 1912. P. 129-139/

подданным и все более подавляла их».1 Русско-калмыцкому отчуждению противопоставляется китайско-калмыцкая близость. Возвращение торгоутов ознаменовало апогей Цинской династии, завершившей собирание земель и племен Центральной Азии. Отныне главной задачей императоров стала консолидация и внутреннее упорядочение государства.

В середине XX в. итоги западных исследований темы «торгоугского побега» были подведены в специальной статье К.Д.Баркманом. Характерен ее заключительный пассаж: «Обе группы, как оставшиеся, так и ушедшие, оказались под чужой властью, хотя, как показало будущее, последние пользовались большей свободой наслаждаться кочевой жизнью, хранить обычаи и исповедовать буддизм, чем их собратья на Волге. В любом случае торгоуты перестали существовать как независимый народ».2 Последним по времени зарубежным западным исследованием, в котором суммируются итоги изучения калмыцкой истории в средневековый период, в том числе и по данному сюжету, является книга М.Ходарковского.3 Принципиально новых штрихов в уже имеющуюся картину она не вносит. В целом взгляды автора находятся в рамках концепции о великодержавной, колониальной политики России в отношении калмыков.

Объект я предмет исследования. Объектом исследования является этнополигическое объединение приволжских калмыков в XVII и XVIII веках. Предметом исследования являются миграции приволжских калмыков в указанный период.

Цель исследования - выяснение социальной природы кочевых миграций приволжских калмыков из Азии в Европу и в обратном направлении. В соответствии с поставленной целью в диссертации были поставлены следующие задачи:

1. Воссоздание хронологически последовательной, целостной и завершенной картины миграций приволжских калмыков;

1 Ibid Р. 133.

1 Barlcmui С D. The return оГ the torghuts from Russia to China // Journal of Oriental Studies Vol П Jfel P. 110

3 Khodaikovsky M. Where Two World Met. The Russian State and The Kalmyk Nomads. 1600-1771 Ithaca N Y . 1992

2. Выявление маршрутов, динамики, этапов миграционной активности приволжских калмыков и в этой связи ареалов их расселения.

3. Определение исторических условий и обстоятельств, оказывавших влияние на калмыцкие миграции.

4. Выяснение внутренних причинно-следственных связей, обусловивших тенденции и динамику этих миграций.

5. Выявление отличительных особенностей и исторического своеобразия каждой из двух главных миграций приволжских калмыков.

6. Выделение главных результатов и последствий этих миграций.

7. Определение места и исторического значения миграций приволжских калмыков в истории позднего средневековья и раннего нового времени.

Хронологические рамки. В диссертации рассматривается история калмыцких миграций с начала XVII в. по 1771 г. Выбор начального хронологического рубежа обусловлен тем, что именно этим временем датируются первые факты массовых переселений части ойратов из Джунгарии на запад, положившие начало миграционному процессу, который завершился вхождением калмыков в состав России и который представлял собой последнюю волну переселений номадов из Центральной Азии в Европу. Выбор конечного хронологического рубежа обусловлен тем, что в 1771 г. большинство приволжских калмыков организовано откочевало из России в Джунгарию, совершив последнюю истории евразийских номадов миграцию, которая представляло собой единственное кочевье из Европы в Азию и имело своей целью возвращение на этническую родину.

Методологической основой исследования является принцип историзма, предполагающий изучение общественных явлений как развивающихся на основе определенных объективных закономерностей. Требующий рассмотрения избранных для изучения явлений с точки зрения того, в каких исторических условиях и каким образом они возникали; какие главные этапы в своем развитии проходили; при каких обстоятельствах и в

связи с какими другими явлениями развивались; во что превращались в результате свой эволюции; какие непосредственные и отдаленные последствия за собой повлекли. При изложении и анализе конкретного исторического материала в диссертации применялись историко-генетический, историко-компаративный и историко-системный методы.

Источниговая база. В диссертации были использованы калмыцкие исторические повествования: «Биография Зая-Пандиты», написанная его учеником монахом Ратнабхадрой в конце XVII в., «Сказание об ойратах», составленное эмчи (ученым лекарем) Габунг Шарапом в 1737 г., «Сказание о дербен-ойратах», написанное нойоном Батур-Убаши Тюменем в период между 1801 и 1819 гг., и анонимная «Истории калмыцких ханов», которая была записана, которая датируется 1843 г.1 В первом из названных произведений, которое можно отнести к агиографическим источникам, приводятся в связи с жизнеописанием выдающегося общеойратского просветителя отдельные события истории приволжских событий. В остальных трех повествованиях история собственно приволжских калмыков занимает главное место. Они содержат систематизированное изложение событий, объединенных по хронологическому принципу. В каждом из них прослеживается тенденция осмыслить ход событий в свете религиозной и этнической тенденций. Эти характерные жанровые признаки дают основание отнести их к хроникам - наиболее распространенному типу произведений средневековой историографии. Объем калмыцких хроник невелик, в них приводятся одни и те же, с незначительными на первый взгляд вариациями, немногочисленные, особенно в сопоставлении с большим хронологическим охватом, факты. Однако часть этих фактов приводится только в этих источниках. Их типичный для всех нарративных источников субъективный характер имеет и положительную сторону. Очевидно, что эти факты отбирались с точки зрения их значимости, отражая восприятие и оценку исторического процесса самими его носителями. Поэтому значение данных

1 Калмыцкие историко-литературные памятники в русском переволе 1 Сост А В Бадмаев Элиста, 1969.

24

источников невозможно переоценить. В некоторой степени эти источники дополняет работа Ю.С.Лыткина «Материалы для истории ойратов»,' написанная им как по материалам названных калмыцких исторических повествований, так и по устным преданиям стариков-калмыков, «помнящих старину» и сохранившихся только в передаче автора.

Китайские источники по рассматриваемой проблеме представлены, во-первых, упоминавшимся выше меморандумом императора Гао-цзуна; во-вторых, сочинением маньчжурского чиновника Чунь Юаня «Стой вэнь вдяиь Jly» («Описание виденного и слышанного в Западном крае»), полностью переведенным на русский язык и опубликованным в 1829 г.

H.Я.Бичуриным;2 в-третьих, его же, но под псевдонимом Циший, сочинением «О переходе тургутов в Россию и обратном их удалении из Россию в Зюнгарию», изданном в переводе С.В.Липовцова в 1820 г.;3 в-четвертых, обширной компиляцией «Мэн-гу-ю-му-цзи» («Записки о монгольских кочевьях»), созданной китайскими историками Чжан Му и Хэ Цютао, которая была издана в Китае в 1867 г., а в 1895 г. вышла в России в переводе П.С.Попова;4 в-пятых, резюме биографий ойратских князей Кукунора, резюме биографий князей Торгоутского аймака и отрывки из биографий князя Арабджура и Убаши-хана из «Илэтхэл шастир» («Высочайше утвержденные родословные и биографии князей Внешней Монголии и Туркестана»), которые приведены в исследовании П.Пеллио;5 в-шестых, записками мандарина Тулишена о его посольстве к калмыкам в 1712-1715 гг., которые были опубликованы в переводе А.Леонтьева в 1782 г.6 Все перечисленные источники носят ярко выраженный официозный характер и откровенно тенденциозны. Тем не менее, они содержат очень интересную

1 Там же

3 Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана а древнем и нынешнем состоянии / Пер. с кит Иакинфа Ч

I.СП6., 1829.

3 Сочинение китайского князя Цишия «О переходе тургутов в Россию и их обратном удалении из России в Зюнгарию» / Пер СВЛиповцова //Сибирский вестиик 1820. Ч 12.

4 Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях) / Пер. с кит. П С Попова СПб, 1895

г Pelliot Р Notes critiques d'histoire kalmouke. Textes Tableaux généalogiques P 1960

6 [Тулишси] Путешествие китайского посланца к калмыцкому Аюке хану с описанием земель и обычаев Российских СПб, 1782

информацию, особенно ценную в сопоставлении с аналогичными данными из других источников. Кроме того, китайская оценка ойратских миграций важна и сама по себе, и для объективного понимания сути событий.

Что касается русских источников, то некоторые и № во всем точные сведения о появлении калмыков в Сибири сохранили восходящие к народным преданиям о завоевании Сибири и письменным и устным свидетельствам участников похода Ермака Сибирские летописи: Есиповская, Строгановская, Кунгурская и Ремезовская.1

Единственным в своем роде источником является очерк истории приволжских калмыков, составленный В.М.Бакуниным, который прошел путь от переводчика калмыцкого языка до действительного статского советника, члена Коллегии иностранных дел. Он подолгу, порой рискуя жизнью, жил в калмыцких улусах, создал здесь сеть информаторов, лично знал Аюку-хана и очень многих калмыцких аристократов и простолюдинов, принимал участие в придворных калмыцких интригах, осуществлял и планировал русскую политику в отношении калмыков. В очерке приводятся данные о происхождении калмыков, перечисляются главные события их истории в XVII в. и первые два десятилетия XVIII в. Подробно описывается и глубоко анализируется период с 1721г. по 1735 г., которым заканчивается очерк.2

Главный объем информации зафиксировали документальные источники. Этот огромный массив .материалов начал складываться в соответствующих административных структурах с момента появления ойратов в сфере жизненных интересов Российского государства, т.е. с начала XVII в. Делопроизводственные документы представлены царскими грамотами и указами, отписками царских воевод, в которых излагалось содержание полученных воеводами распоряжений вышестоящих инстанций и давался отчет о принятых мерах, событиях им сопутствовавших,

' Сибирские летописи. СПб, 1907.

1 Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоугскош, и поступков их ханов и

владельце« Сочинение 1761 года Элиста, 1995

приводилась информация о пленных, беженцах и торговых людях, побывавших в калмыцких улусах и т.п. Важным видом документов являются так называемые наказные памяти или просто наказы и памяти. Это инструкции, составлявшиеся в московских приказах и местных учреждениях для послов и служилых людей, направлявшихся к калмыкам, о том, что спрашивать и что отвечать на вопросы во время переговоров. Главными в наказах были вопросы о местах кочевания калмыцких улусов, о взаимоотношениях калмыцких тайшей, о позиции их по отношению к Москве, их связях с другими государствами. Если перед отправлением в улусы посланцы получали ценные товары для вручения подарков калмыцким тайшам, их женам, детям, племянникам, то вместе с наказом составлялся роспись этим товарам. Еще одним видом документов являются статейные списки, которые, как правило, включал царский указ, наказную память послу и отчет последнего о маршруте передвижения посольства, событиях, имевших место во время осуществления дипломатической миссии, описание мест калмыцких кочевий, численность улусов, содержание не только переговоров с тайшами, но и бесед с их приближенными, улусными людьми, полоняниками. К статейным спискам примыкают записи приемов калмыцких посланцев, прибывавших в Москву и другие русские города. Особым видом источников, освещающих характер русско-калмыцких отношений, являются шертные записи (от тюркского БаП (шерт) - соглашение, условие) о вступлении тайшей с их улусными людьми в русское подданство, первая из которых была оформлена в 1655 г., в которых фиксировались обязательства, принимавшиеся на себя калмыцкими тайшами по отношению к русскому самодержцу. Пик внимания царского правительства к калмыкам в XVII в. приходится на 1661 г., когда был создан и в течение года функционировал отдельный Калмыцкий приказ. Перечисленные виды документации обладают высокой информативностью, позволяют выделить главные тенденции в развитии русско-калмыцких отношений, проследить, как менялись цели и задачи политики России в отношении калмыков.

Делопроизводственная документация, зафиксировавшая сведения о калмыках в XVII в. отложилась в Российском государственном архиве древних актов, в фонде № 119 «Калмыцкие дела», который насчитывает 417 единиц хранения по описи № 1 и 18 единиц хранения по описи № 2 и охватывает период 1616-1719 годов. Документы расположены в хронологической последовательности, а нумерация дел в пределах годов начинается заново. События калмыцкой истории XVII в. нашли отражение и в документах других фондов РГАДА, в частности, в материалах фонда 127 «Сношения России с ногайскими татарами». Продолжением фонда РГАДА является фонд № 119 «Калмыцкие дела» Архива внешней полигики Российской империи, который охватывает период 1720-1781 годов и насчитывает по описи № 1 1270, а по описям №№ 2-5 - 72 единицы хранения. Документы здесь располагаются в том же порядке, что и в РГАДА. По содержанию они разнятся, но не принципиально. Исчезли статейные списки, отписки стали называться доношениями, появились латинизированные названия документов: протоколы, промемории, рапорты, рескрипты. Значительно более подробно и разносторонне стала характеризоваться внутриполитическая ситуация в Калмыцком ханстве. Материалы АВПРИ дублируются и дополняются материалами Национального архива Республики Калмыкия: фонд № 36 «Состоящий при Калмыцких делах при астраханском губернаторе», который насчитывает 423 единицы хранения и охватывает период 1713-1771 годов, и фонд № 35 «Калмыцкая экспедиция при Астраханской губернской канцелярии», 198 единиц хранения, 1771-1786 гг. В этих фондах в подлинниках, черновиках и копиях отложились самые разнообразные документы. Это грамоты к ханам и наместникам ханства, владельцам улусов, переписка царской администрации с калмыцкой элитой, рапорты и отчеты приставов, журналы встреч и бесед царских администраторов с нойонами и зайсангами; различные финансовые, судебно-следственные и иные документы. К сожалению, материалы в указанных фондах сгруппированы достаточно бессистемно.

Создатели документов, хранящихся в РГАДА, АВПРИ и НАРК, в первую очередь были ориентированы на то, чтобы с максимально возможной детальностью описать и проанализировать политическую ситуацию, складывавшуюся в калмыцких улусах и вокруг них. В этом важном именно для темы диссертации плане данные источники обладают высокой репрезентативностью. Но основным достоинством русских источников по сравнению с другими вышеназванными является их объективный характер. Разумеется, и в них нередки фактические неточности, неправильное толкование фактов и даже сознательная их подмена. Это было связано с тем, что зачастую, особенно в период первых ранних контактов с калмыками, представители русской администрации пользовалась информацией из вторых рук и просто слухами, неверно, в том числе и по техническим причинам (отсутствовали квалифицированные переводчики) понимали позицию калмыцкой стороны, воспроизводили целенаправленную дезинформацию, распространявшуюся калмыками по дипломатическим каналам. Кроме того, о своих действиях и их результатах царские чиновники докладывали по инстанции, не в последнюю очередь, с учетом собственных карьерных интересов, не останавливаясь перед утаиванием и прямым искажением действительности. Однако все эти материалы предназначались исключительно для служебного пользования. Они создавались не для формирования общественного мнения, не с дидактическими, как китайские исторические сочинения, задачами и не для информационного обеспечения некой политической инициативы. В них своими словами назывались и обосновывались цели государственной политики, приводились причины, ее диктовавшие, анализировались условия, в которых приходилось ее осуществлять, определялись методы и средства достижения поставленных задач, фиксировались и оценивались результаты, выявлялись причины неудач.

Значительный объем источников, так или иначе освещающих историю калмыцких миграций, к настоящему времени опубликован. Начало этому

аспекту изучения калмыцкой истории положил Г.Ф.Миллер, сопроводивший свою «Историю Сибири» приложением разнообразного актового материала, которому отведен главный объем работы. Шертные записи и другие документы законодательного плана, регулировавшие вхождение и статус калмыков в составе России, публиковались в «Полном собрании законов Российской империи».1 Ценные источники по политической, дипломатической и военной истории калмыков, охватывающие период до 1700 гг., вошли в «Акты исторические»2 и «Дополнения к актам историческим»,3 а также в изданиях источников, объединенных по хронологическому и тематическому принципам. 4 Публикации источников, проливающих свет на калмыцкую историю, важны в той связи, что представляет собой предварительную систематизацию информации, характеризующей различные аспекты калмыцкой истории.

Научная новизна диссертации состоит в следующем:

- впервые в историографии история калмыцких кочевых миграций исследуется в качестве самостоятельного сюжета, подробно излагается их фактическая история, выделяются отличительные особенности каждой миграции, анализируются вызвавшие их причины. Рассматривается калмыцкое направление политики Российского государства;

- трансконтинентальные кочевнические миграции в Евразии оцениваются как отличительная характеристика того периода доиндустриальной стадии развития общества, который называется средними веками. Вторжением гуннов в Европу и возвращением калмыков в

1 Полное собрание законов Российской империи Собрание первое, с 1649 по 12 декабря 1825 года В 45 т. СПб, 1830

1 Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комисснею Т. 1-5 СПб, 1841-1843

3 Дополнения к Актам историческим, собранные и изданные Археографическою комисснею. Т 1-12 СПб, 1846-1875

4 Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. -17 июля 1610 г) М , 1914, Русская историческая библиотека. ТТ 18,24,26,29. «Донские дела». Кн. 1-4, Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. I Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII в. М.;Л , 1936, Крестьянская война под предводительством Степана Разина' Сб документов В 4-х т. М, 1957-1976, Русско-монгольские отношения 1607-1636 С б документов. М, 1959, Русско-монгольские отношения. 1636-1654 Сб. документов М, 1974, Русско-монгольские отношения 1654-1685 Сб документов М, 1996, и др

Центральную Азию в числе других исторических событий обозначают его начало и завершение;

- в этой связи «торгоутский побег» 1771 г. рассматривается как событие формально закрывающее период позднего средневековья и раннего нового времени. Таким образом, предлагается дополнительный аргумент в поддержку концепции, датирующей начало собственно нового времени концом XVIII в., и калмыцкое возвращение в Азию вводится в ранг событий, имеющих всемирно-историческое значение;

- обосновывается концепция о демографических процессах как первопричине кочевнических миграций. При этом подвергается пересмотру концепция о перенаселенности степи, избыточных антропогенных нагрузках на природу и недостаточных возможностях для торговли с оседлыми обществами как главных причин периодических экспансий номадов;

предлагается новая периодизация истории этнополитического образования приволжских калмыков, основанная на фиксации изменений территории обитания, характера кочевания и эволюции взаимоотношений калмыков с Российским государством. В частности, предлагается пересмотреть дату «добровольного вхождения калмыков в состав России;

- по-новому анализируются обстоятельства миграции 1771 г. В частности, существенно и принципиально уточняется маршрут кочевья, уточняются условия, определившие выбор маршрута, пересматривается оценка личности Убаши-хана, который в литературе традиционно характеризуется как слабый и недалекий правитель.

Научно-практическая значимость диссертация. Материалы, положения и выводы исследования способствуют объективному пониманию эволюции калмыцкого общества в ХУП-ХУШ вв., расширяют и углубляют представления о социальной и политической истории приволжских калмыков, о закономерностях развития кочевого общества. Получешше результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях по калмыцкой истории, истории русско-калмыцких отношений, истории

Восточной Европы, истории кочевой цивилизации в целом, а также для преподавания соответствующих разделов историографии, создания обобщающих трудов по истории калмыков, кочевников, истории региона. Результаты исследования могут быть применены при анализе причин и условий формирования современной геополитической ситуации в соответствующих регионах и перспектив ее эволюции.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования излагались в виде докладов на международной, всероссийских и региональных конференциях. Содержание диссертации отражено в 12 публикациях общим объемом 30 п.л.

Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения, приложения, списка литературы и источников.

Во введении обосновывается актуальность, определяются цель, задачи, хронологические рамки и методологическая основа исследования.

В главе первой, «Литература и источники», состоящей из трех параграфов - «Историография миграций калмыков в Европу», «Историография возвращения калмыков в Азию» и «Источники», анализируется степень разработанности темы и характеризуется источниковая база исследования.

В главе второй - «Продвижение калмыцких улусов к границам Европы в первой половине XVII века», - состоящей из двух параграфов, рассматривается начальный, азиатский этап первой трансконтинентальной калмыцкой миграции. В первом параграфе - «Динамика и отличительные признаки мигрирования» - устанавливается, что переселение калмыков на запад представляло собой в минимальной степени организованное, медленное и осторожное приближение к границам Европы, происходившее на огромном фронте от Мавераннахра до Южной Сибири. Разведывательные походы военных дружин предшествовали переселению для постоянного кочевания на новых территориях всего улуса. Число военных предводителей - тайшей достигало нескольких десятков. Жесткая иерархия в их среде

отсутствовала. Порой тайши действовали заодно независимо от субэтнической принадлежности, а для отражения нападений соседей согласовывали свои позиции на общеэтническом уровне. Но объединение улусов под верховенством одного из вождей для захвата и освоения новых кочевий происходило преимущественно на субэтническом уровне. В движении на запад участвовали дербеты, торгоуты, хошоуты и чоросы. До начала 1630-х гг. главную роль в этом движении принадлежала дербетским и торгоутским улусам. Затем лидерство полностью перешло к торгоутам во главе с Хо-Урлюком, его сыновьями и внуками, которые к середине XVII в. прочно заняли территории по правому берегу Яика и таким образом вплотную подошли к западной границе Азии. Отсюда в 1644 г. был совершен первый и сразу же очень крупный разведывательный поход в Европу, закончившийся поражением.

Данные о земельной «тесноте» в смысле дефицита пастбищ для ведения кочевого хозяйства, в источниках не прослеживаются. Есть упоминания о «тесноте» другого рода Калмыков в первую очередь интересовали рыболовные и охотничьи угодья в лесах. Другими словами, речь шла о территориях, необходимых для присваивающего, хотя и товарно-ориентированного и высокодоходного в условиях XVII в. хозяйства. Калмыки стремились не к вытеснению, а к подчинению местного населении захваченных территорий, превращению этого населения в своих данников. Характеристики калмыцких миграций на данном этапе типичны для переходных от доклассовых к раннеклассовым обществ. Такие социумы (германские, тюркские, монгольские, финно-угорские, славянские) были главными субъектами «великого переселения народов», начавшегося на варварской периферии Ханьской и Римской империй. Миграции ойратов представляли собой последнюю волну этих массовых передвижений и были вызваны аналогичными причинами.

Во втором параграфе - «Характер русско-калмыцких отношений» -

устанавливается, что продвижение ойратов на з ийй^^^^^^^&ённой

С. Петербург 1

ОЭ 800 кг {

- М1

экспансии. Притязание на новые земли калмыки как потомки и наследники Чингис-хана обосновывали исторической традицией и доказывали собственным военным превосходством над автохтонным населением. Переселение сопровождалось постоянными нападениями на русских подданных. Но кочевать постоянно калмыки предпочитали на удалении от новых соседей, умевших далеко в степи находить и разорять подвижные поселения кочевников. Россия также старалась удерживать калмыков на удалении от своих пределов. Ее территориальный рост и политическое усиление на восточном направлении были вынужденными и достигались крайним напряжением сил. Обеспечение собственной безопасности оставалось главным вопросом внешней политики Московского государства, которое опасалось возрождения Золотой Орды. Объективно существовала угроза образования антирусского мусульманского союза. Завоевание Казани и Астрахани отдалило эту опасность. Присоединение Сибири развивало данную оборонительную инициативу, встреча здесь с калмыками усложняла ее реализацию. Сам факт их неожиданного, с неопределенными целями появления у русских границ дестабилизировал ситуацию Народности Сибири связывали с приходом калмыков надежды на освобождение от недавно установившейся русской власти. Расстояние представлялось главной гарантией безопасности друг от друга в равной степени и русским, и калмыкам.

Несмотря на частые калмыцкие набеги и ответные походы на калмыков служилых людей в генезисе русско-калмыцких отношений доминировало стремление к сотрудничеству. Для тайшей приоритетной задачей являлось установление стабильных торговых связей с Россией и обеспечение в ее лице надежной опоры в борьбе с другими кочевниками. В обмен на это они готовы были создавать видимость вступления в российское подданство. Для России

важно было включить калмыков в сферу своей государственности. Во имя

*

этого она была готова мириться со своеволием тайшей, в том числе с нарушениями договоров и регулярно повторявшимися набегами. При этом

стороны не хотели связывать себя какими-либо конкретными обязательствами. Шерти о вступлении в русское подданство никогда не приносились тайшами лично и легко ими дезавуировались. Шертные договоры заключались дипломатическими агентами низкого ранга и в устной форме. Их смысл трактовался сторонами по-разному. Шерти не несли никакого конкрегного содержания применительно к понятию подданства. Ни в одной из них не говорилось о том, что калмыки обязывались к несению военной службы, уплате дани, подчинению действию российских законов. Если допустить, что стороны соглашались с такими условиями по умолчанию, то не было отмечено ни одного прецедента их выполнения. Калмыки на самом деле не хотели быть подданными Русского государства и не дали ни одного реального основания считать их таковыми. В свою очередь Москва ни разу не дала согласия на поселение калмыков на тех территориях, которые определенно принадлежали российскому государству. Географически калмыки продолжали оставаться за его границами России и не приняли статуса российских подданных по существу. Причиной замедленности сближения сторон было стойкое взаимное недоверие, обусловленное цивилизационной отчужденностью.

В главе третьей - «Интеграция калмыков в состав России во второй половине XVII века», - состоящей из двух параграфов, рассматривается завершающий этап калмыцкой миграции в Европу. В первом параграфе -«Включение калмыков в политическую систему Российской государственности в 1650/60-е гг.» - прослеживается процесс их расселения в междуречьях Яика, Нижней Волги и Дона. Для России к середине XVII в. усложнились проблемы сохранения, контролирования и расширения территориальных приобретений на южном направлении. В связи с русско-польской войной 1654-1667 гг. дополнительную остроту приобрели отношения с Османской империей и Крымским ханством. Для сдерживания сателлитов Турции в Причерноморье и на Северном Кавказе Россия нуждалась в союзнике, обладавшем высоким и мобильным военным

потенциалом, которым могли стать только калмыки. Особо стоял вопрос о заселении названных территорий и о лояльности населения к Российскому государству. В полном смысле слова русскими подданными в бассейнах Нижней Волги и Дона можно было называть только служилых людей, сосредоточенных в немногих и небольших городах-крепостях. Ногайцы, потомки населения Золотой Орды, в силу понятных причин тяготели к Бахчисараю и Стамбулу, уходили от русской власти на Кубань, в Крым и далее на запад. Донские казаки в своем отношении к государству немногим отличались от соседствовавших с ними иноверцев. Они отстаивали свою независимость вплоть до права на самостоятельную внешнюю политику. Впервые Донское войско впервые было приведено к присяге на верность царской службе только в 1671 г. В таких условиях калмыки представлялись не самыми худшими подданными.

В ойратском обществе к этому времени определились три центра становления государственности - хошоутский на оз. Кукунор, чоросский в Джунгарии и торгоутский на Волге. Развитие ранней государственности приволжских калмыков требовало дальнейшего отдаления от этнической метрополии, приобретения особой территории расселения, создания правящей династии, военных побед, международного признания. Все эти условия можно было выполнить с помощью России и ценой частичного отказа от суверенитета. При тайшах Дайчине и Мончаке появились первые шертные записи о принятии калмыками русского подданства Шертования происходили с личным участием калмыцкой знати и скреплялись сакральными обрядами. В шертях оговаривалась конкретные условия военной службы Русскому государству и ограничения внешнеполитической самостоятельность калмыков. При этом они сохраняли полную внутреннюю автономию. В обеспечение верности калмыки стали выдавать русским властям заложников. В обмен они получили право на кочевание в границах России, царское жалованье и торговые привилегии. Несмотря на неоднократные отступления тайшей от обязательств, добровольное

вхождение калмыков в состав Русского государства можно считать свершившимся историческим фактом с момента принесения первой письменной шерти в 1655 г. Этот акт был вызван исторической необходимостью и отвечал долгосрочным стратегическим интересам сторон.

Во втором параграфе - «Образование Калмыцкого ханства в 1670-90-х гг.» - анализируются обстоятельства, обусловившие закрепление расселения калмыков в бассейне Нижней Волги. Этнополитическая поляризация являлась одной из доминирующих тенденцией эволюции ойратского социума в XVII в. Далай-лама пожаловал ханский титул в 1690 г. лидеру приволжских калмыков Аюке-хану, а в 1697 г. - лидеру чоросов Галдан-Бошоту-хану, власть которых тем самым получила высшую в ойратском мире санкцию. С этого момента сближение Калмыцкое и Джунгарское ханства предполагало подчинение первого второму, у которого при прочих равных условиях имелось важнейшее геополитическое преимущество - оно развивалось на территории общеойратского этнического очага. Для сближения такой ценой не существовало настоятельной необходимости. Ойратам в этот период не угрожала реальная опасность извне. Таким образом, удаление от этнической родины стало гарантом государственного суверенитета приволжских торгоутов. Аюка перенес центр Калмыцкого ханства на Нижнюю Волгу, раздвинул его границы от Эмбы до Дона. При этом западная часть европейских кочевий калмыков оказалась внутри, а восточная - вне границ Русского государства.

Аюка давал шерти в 1673, 1677, 1681, 1683 и 1685 гг., формально подтверждавшие российское подданство калмыков. Фактически его суверенитет постоянно возрастал. Он независимо осуществлял внутреннюю и внешнюю политику, поддерживал дипломатические контакты с иностранными государствами, в их числе и враждебными России, и выполнял шертные обязательства ровно настолько, насколько считал нужным. Быстрое развитие атрибутов государственности укрепляли Люку в сознании собственной суверенности, и именно с этой позиции он выстраивал

отношения с Россией. В 1697 г. Аюка подписал с князем Голицыным «Договорные статьи», дав тем самым понять о своих претензиях на изменение взаимного статуса сторон. Такому развитию ситуации благоприятствовала недостаточность государственных ресурсов России в регионе, особенно проявившаяся во время Крестьянской войной 1670-1671 гг. и не преодоленная до начала XVIII в. Русским царям приходилось мириться с амбициями калмыцкого хана во имя стратегических целей, достижение которых во многом зависело от военного союза с ним.

В главе четвертой - «Калмыцкое ханство в первой половине XVIII века», - состоящей из двух параграфов, анализируется статус калмыков и характер русско-калмыцких отношений. В первом параграфе - «Российско-калмыцкие отношения: проблема суверенитета Калмыцкого ханства» -устанавливается, что главным процессом калмыцкой истории в этот период была осложненная вмешательством российской власти династическая борьба, инициированная ханом Аюкой. С целью отстранения от престолонаследия своего старшего внука Досанга в пользу его дяди и своего младшего сына Церен-Дондука он в 1722 г. обратился за помощью к Петру I. В свою очередь после его кончины в 1724 г. все претенденты на ханский титул попытались заручиться поддержкой царской власти. В этих условиях российская администрация добилась от владельцев принесения шерти, которая фактически сводила на нет суверенитет Калмыцкого ханства. Была учреждена должность наместника ханства, на которую правительство назначило Церен-Дондука, наиболее прогнозируемого из наследников Аюки. Легкость, с какой все это было достигнуто, побудила астраханского губернатора А.П.Волынского к форсированию курса на интеграцию калмыков в состав России, в частности путем опиравшейся на государственную поддержку христианизации калмыков. Такая политика вызвала протест владельцев, который перерос в феодальную войну формально против Церен-Дондука, фактически против калмыцкой политики России. Оппозицию возглавил Дондук-Омбо. Наместник ханства лишь

номинально обладал властью. Он был не в состоянии обеспечить выполнение обычной военной службы калмыков. Российская империя оказалась перед необходимостью держать в ханстве войска для защиты Церен-Дондука. Контроль над калмыками такой ценой не имел смысла. Лояльный Церен-Дондук был отрешен от власти, его полномочия переданы мятежному Дондук-Омбо. Царская администрация отказалась от какого-либо вмешательства во внутренние дела ханства. Дондук-Омбо восстановил единство и военную мощь калмыков, которые сыграли важную роль в русско-турецкой войне 1735-1739 гг. Результатом междоусобиц и деспотического правления Дондук-Омбо стал социальный кризис калмыцкого общества, выразившийся в уменьшении численности и материальном оскудении населения. Дондук-Даши, преемник Дондук-Омбо, уже не мог осуществлять власть без опоры на политическую, военную и материально-техническую помощь России. Это создавало условия для активного вмешательства во внутренние дела ханства. Существенно был ограничен внешнеполитический суверенитет. Россия присвоила себе право возведения нойонов в должность наместника и право пожалования наместнику ханского титула. Однако, памятуя уроки 1720/30-х гг., царское правительство старалось не вмешивалась во внутренние проблемы ханства, предоставив их регулирование самим калмыкам по их законам.

Во втором параграфе - «Территориальный вопрос» - прослеживается замыкание калмыцких кочевий, которое произошло в связи с созданием пограничных укрепленных линий - Царицынской, Самарской, Нижнеяицкой и Азовско-Моздокской. Граница начиналась от большой излучины Дона и шла на восток до Царицына, от которого поднималась по Волге до Самары, отсюда в восточном направлении по р. Самаре тянулась до Оренбурга, от которого спускалась по Яику на юг Гурьева, отсюда берегом Каспийского моря следовала до Кизляра, откуда по Тереку шла до Ставрополя и далее через бассейны Маныча и Сала к Дону, вдоль русла которого затем поднималась на северо-восток к началу Царицынской линии. Некалмыцкое

население было представлено здесь служилым, посадским и казацким населением городов, крепостей и форпостов, расположенных в основном по периметру данной территории. Никакой крестьянской колонизации в XVIII в. здесь не было, волна переселенцев хлынула сюда лишь во второй четверти XIX в.

В этих границах площадь калмыцких кочевий составляла более 450 тыс. км2, или 45 млн. га. Максимальное поголовье скота в самые благополучные годы не превышало 2,5 млн. условных единиц крупного рогатого скота. На содержания каждой требуется от 4,9 га сбитых до 9 га сильно сбитых пастбищ. Кочевой выпас данного поголовья на данной площади не мог вызвать деградацию пастбищ. Но даже в этом варианте их экологическая вместимость не была исчерпана даже наполовину. Тезис о структурном кризисе калмыцкой экономики, возникшем в результате избыточной нагрузки увеличившегося поголовья скота на сократившиеся пастбищные площади не находит подтверждения. Такого рода кризис перепроизводства по определению не мог угрожать экстенсивной и застойной экономике кочевого общества

Понятия кочевников о достаточном или недостаточном количестве земли затруднительны для современного восприятия. Но объективный смысл в их сетованиях на «земельную тесноту», если не пытаться связывать его с хозяйственными отношениями, амелся. Своеобразная клаустрофобия была характерна для доиндустриальных обществ с примитивной экономикой и подвижным образом жизни. Гарантии выживания и сохранения суверенитета такие общества видели в избыточном объеме природных ресурсов, возможности сменить среду обитания, ставшую непригодной по причине природных или социальных катаклизмов, защититься от угрозы нападения соседей расстоянием. Отсюда их всегда болезненная реакция на любое установление границ, сжимавших пространство, которое они привыкли считать своим. Укрепленные линии обозначили издавна существовавшие пограничные зоны, разделявшие калмыков с их традиционными соседями:

башкирами, казахами, дагестанцами, чеченцами, адыгами, кубанскими татарами и донскими казаками. Прежде они были совершенно открыты и беспрепятственно проникаемы для калмыцкой конницы и конницы их противников. Взаимные набеги воспринимались как естественная составляющая образа жизни, и у номадов имелись собственные, столетиями отработанные механизмы компенсации последствий таких набегов. Сооружением пограничных линий началась практическая реализация курса царского правительства на то, чтобы поставить отношения калмыков с их природными соседями под контроль и выстраивать их по новой, совершенно чуждой для степняков модели. Поэтому появление русских укреплений по периметру кочевий воспринималась калмыками как серьезная угроза и провоцировало антироссийские настроения.

В главе пятой - «Предпосылки «торгоутского побега» 1771 г.», -состоящей из трех параграфов, анализируются обстоятельства, предопределившие миграцию калмыков в Азию. В первом параграфе -«Мотивация и подготовка откочевки калмыцкой элитой» - устанавливаются, что начало формированию миграционных настроений положили два события 1758 года: во-первых, уничтожение Цинской империей Джунгарского ханства и прибытие на Волгу спасшихся от маньчжурской резни джунгарских ойратов; во-вторых, пожалование Российской империей наместнику Калмыцкого ханства Дондук-Даши титула хана с одновременным возведением в должность наместника ханства его сына Убаши. Гибель Джунгарского ханства создала проблему возрождения ойратской государственной традиции в очаге ее возникновения и освободила пространство для реализации неудовлетворенных амбиций элиты приволжских калмыков. Учрея(дение (»правительства обеспечило относительно безболезненное наследование власти в Калмыцком ханстве. После кончины в 1761 г. хана его полномочия автоматически перешли к наместнику ханства. Интриги других претендентов на власть были быстро погашены российской администрацией. Впервые переход власти в

Калмыцком ханстве осуществился без войны и крови, целиком в соответствии с планами царской администрации и без каких-либо затруднений для нового правителя.

Эмигранты из Джунгарии были приняты на Волге как младшие родственники и оказались в приниженном положении. Они начали пропаганду идеи возвращения на родину предков, рассчитывая в случае успеха повысить свой социальный статус. Лидеры приволжских калмыков, проигравшие Убаши в соперничестве за верховную власть, поддержали эту идею. Они рассчитывали в случае неудачи отстранить от власти Убаши как мятежника руками царского правительства, в случае успеха сделать то же самое своими силами. В 1762 г. царская бюрократия под впечатлением своих успехов в организации передачи власти и устройстве джунгарских ойратов на Волге начала реформирование системы внутреннего управления в Калмыцком ханстве. Инновации заключались в придании Зарго, ханскому совету, отдельных признаков органа представительной власти, перераспределении властных полномочий между наместником ханства и Зарго в пользу последнего и усилении контроля царской администрации над наместником и Зарго. Объективно данные преобразования был направлены на стабилизацию социальной ситуации в ханстве и укрепление положения наместника. Но Убаши воспринял их как угрозу своей власти и поддержал идею возвращения на этническую родину. Еще одним активным сторонником возвращения стало ламаистское духовенство, опасавшееся христианизации калмыков.

Во втором параграфе - «Непосредственная подготовка откочевки» -устанавливается, что накануне миграции в калмыцком обществе сложился достаточно редкий исторический феномен - так называемый негативный консенсус. Конец 1760-х годов ознаменовался неблагоприятными природно-климатическими явлениями, вызвавшими падеж скота. Простолюдины бедствовали, калмыцкую элиту раздирали противоречия. Наместник ханства Убаши, его главный соперник в борьбе за верховную власть над калмыками

нойон Цебек-Доржи, стремившийся к независимости джунгарский тайша Шеаренг, глава ламаистской церкви в Калмыкии лама Лоузанг-Джалчин преследовали разные и порой диаметрально противоположные цели, но единственный способ их достижения видели в освобождении от власти Российской империи и возвращении в Джунгарию. Калмыцкая элита сама верила, что главным источником всех ее проблем и главным препятствием на пути их решения является Россия. В условиях привлечения калмыцкой конницы к участию в русско-турецкой войне 1768-1774 гг. легко удалось убедить в пагубности российского подданства простолюдинов. Распространялись слухи о намерение правительства записать калмыков в солдаты, о захвате калмыцких кочевий колонистами. Откочевка подготавливалась в течение нескольких лет. Признаки нарастающего недовольства калмыцкого общества были очевидны. Имелись прямые свидетельства готовившегося ухода, в том числе информация нойона Замьяна. Коллегия иностранных дел не разглядела в них серьезной обеспокоенности калмыков собственным положением и не приняла во внимание позицию астраханского губернатора Н.А.Бекетова, настаивавшего на необходимости принятия срочных мер для предотвращения побега. Это произошло потому, что в Санкт-Петербурге ситуация анализировалась исключительно под европейским углом зрения без учета особенностей развития и ценностных ориентация, свойственных калмыцкому обществу. Конкретная и подтвержденная независимыми источниками информация о планировании и подготовке калмыцкой элитой побега из России была признана недостоверной:

В третьем параграфе - «Демографический фактор» - анализируется связь миграционной активности с динамикой численности калмыков. Существовал порог роста численности калмыцкого населения, который находился в районе 300-тысячной отметки, и который оно не смогло преодолеть. Каждый раз по его достижению общество испытывало кризис, сопровождавшийся депопуляцией вследствие либо откочевок, либо

междоусобных войн. Ойратам был свойственен традиционный тип воспроизводства населения, главными характеристиками которого являлись высокие рождаемость и смертность. При неблагоприятных обстоятельствах убыль населения могла перекрывать естественный прирост. С другой стороны, высокая рождаемость в сочетании с механическим приростом обеспечивали быстрое восстановление и увеличение численности населения после демографических кризисов. Последствия роста населения были неоднозначны. У калмыков с достижением указанной отметки дальнейший демографический подъем превращался в острую социальную проблему. Традиционные методы управления кочевым сообществом в целях сохранения его целостности, поддержания стабильности и обеспечения внешней безопасности утрачивали свою эффективность. Увеличению населения сопутствовало развитие этнической и социальной дифференциации. Умножалась социальная элита, росли ее амбиции. Борьба за власть выливалась в политический кризис.

Для выхода из кризиса открывались два пути. Один был ориентирован на кардинальную перестройку общества Ее составными частями являлись: выделение в качестве единственной правящей династии одной из ветвей связанных кровными узами элиты; превращение всех, остальных кланов в вассальную должностную элиту на службе у первой; разрыв родоплеменных связей элиты с подвластным населением. Преобразование социально-политической структуры общества дополнялось социально-экономическими новациями. Для реализации подобной программы требовались время и лидеры, способные переступить через традиционные ценности. Другой путь был традиционным и заключался в разделение этнической общности по субэтническому принципу и откочевку слабейших улусов на новые земли. В этом варианте население сокращалось до уровня, за которым вновь становились действенными традиционные властные механизмы. Оба способа преодоления кризиса были сопряжены с жертвами. Разорение, изгнание и уничтожение одной части элиты другой сопровождалось гибелью

значительной части подвластного населения. В первом случае они страшили своей неизвестностью. Но во втором они воспринимались как знакомое и неизбежное зло, с которым легче смириться, чем с неизвестностью. Но во второй половине XVIII в. выбора у калмыков уже не было. Инновации навязывались извне. Возможность междоусобных войн на территории Российской империи была исключена. Оставался единственный выход -откочевка. Своеобразие ситуации состояло в том, что откочевывала не меньшая часть, а основная масса приволжских калмыков. В XVII в. тайши уводили свои улусы, спасаясь от подчинения более сильным лидерам и раздвигая тем самым границы обитания ойратского этноса. В 1771 г. объединившаяся калмыцкая элита уводила весь народ, чтобы защитить средневековый суверенитет от наступления европейской государственности нового времени, возвращая ойратов в границы первоначального обитания.

В главе шестой - «Последнее великое кочевье», - состоящей из двух параграфов, рассматривается миграция 1771 г. В первом параграфе -«Бегство из России» - рассматривается ее первый этап, который охватывает январь - май месяцы. Калмыки начали движение 5 января с левого берега Волги на пространстве от Камышина до Астрахани фронтом в 500 км. 18-21 января вышли к Яику между Калмыковым городком и Гурьевым на участке протяженностью 200 км и форсировали его. 18 февраля вышли к р. Эмбе и остановились здесь на отдых. Расстояния в 350 км от Волги до Яика и 400 км от Яика до Эмбы были пройдены соответственно за 15 и 20 дней. В первых числах апреля калмыки продолжили путь и 10-15 апреля преодолели Мугоджарские горы. В начале мая они достигли северной оконечности гор Улытау. Главная тактическая задача этого этапа кочевья заключалась в том, чтобы оторваться от преследования российских войск. Поэтому кочевье происходило с беспрецедентной стремительностью и по согласованным маршрутам. Было выделено авангардное, фланговое и арьергардное обеспечение. Фактор внезапности и стремительность позволили покинуть пределы России почти без потерь. Только у Калмыковой крепости яицким

казакам удалось задержать промедлившие с форсированием Яика улусы владельцев Асархо и Маши. Первые нападения казахов в апреле на Эмбе были отражены с незначительными потерями.

За зиму были подготовлены ив 10-х числах апреля в погоню за калмыками выступили два конных корпуса - подполковника Могутова из Оренбурга и полковника фон Траубенберга из Орска. На Сибирских укрепленных линиях были сформированы отряды, чтобы перехватить калмыков, когда они выйдут в южно-сибирские степи. Фон Траубенберг и Могутов должны были соединиться с казахами Нурали-хана и пересечь дорогу калмыкам в верховьях Тургая и Терсаккана, стекающих с Ульгтау. 3 мая произошла встреча фон Трубенберга с Нурали-ханом. Вместе они 12 мая вышли к Терсаккан, притоку Ишима, но калмыков не обнаружили. 13 мая фон Траубенберг принял решение прекратить и 16 мая повернул на север. В первых числах июня он вывел своих людей к Усть-Уйской линии. Сюда же вышел подполковник Могутов, который несколько дольше пытался преследовать калмыков. На поиски калмыков была отправлена команда подполковника Титова. Она углубилась в степь приблизительна на 300 верст, но калмыков не обнаружила и вернулась в Усть-Уйскую крепость. Наместнику Убаши удалось ускользнуть от преследователей благодаря гениальному маневру. Почти настигнутый фон Траубенбергом в верховьях Терсаккана он не продолжил, как этого ожидали преследователи, путь на восток вдоль Сибирских линий, а повернул на юг и вышел к южной оконечности Улытау. Трудно осуждать решение фон Траубенберга: калмыки вдруг растворились в степи, драгуны и казаки устали, запасы продовольствия подходили к концу. Он не хотел рисковать людьми и, по-видимому, был прав. Командующий войсками на Сибирских пограничных линиях генерал-майор Станиславский, который к этому времени подготовил 3000 корпус, тоже не решился послать его за калмыками, которые находились неизвестно где. Таким образом, к середине мая наместник Убаши решил первую и главную из задач, которые обеспечивали конечный успех предприятия, -

избавился от преследования русских. Достижение этой промежуточной цели обозначило завершение первого этапа миграции.

Во втором параграфе - «Возвращение в Китай» - рассматривается второй, завершающий этап миграции, который приходится на июнь - август месяцы. Избавление от преследования русских стоило наместнику Убаши отказа от возвращения на этническую родину самым удобным путем через южно-сибирские степи, которым калмыки в XVII в. пришли на Волгу. Избежать преследования казахов было невозможно. Султан Аблай обнаружил калмыков у р. Ширин-Шилик. Здесь произошло сражение с большими потерями с обеих сторон. Захоронение торгоутских воинов стало главной приметой урочища, и название «Калмаюсырган» («Калмыцкая могила») вытеснило название «Ширин-Шилик». Остановить торгоутов не удалось. Они повернули на восток и, обогнув с севера Голодную степь, вышли к оз. Балхаш. Расстояние в 600 км было преодолены за месяц. Здесь на р. Мойынты их окружили объединенные силы казахов. Убаши договорился с казахскими ханами и султанами о трехдневном перемирии, которое было использовано для подготовки прорыва. Калмыки разделились. Потерявшие коней, больные и слабые, которых было до 20 тыс. человек, остались у Мойынты. Убаши с главной группой вырвался из окружения и вдоль западного берега Балхаша по восточной окраине Голодной степи ушел на юг. От южной оконечности Балхаша он пошел вдоль хребта Айтау на юг, оставляя по левую руку пустыню Таукум. Сменившие казахов киргизы оттеснили его на север в пески Таукум. Из песков калмыки вышли к впадающей в Или р. Курты. Здесь их и поджидали обошедшие пустыню киргизы. Отбив их наскоки, Убаши поднялся вверх по Или до впадения в нее р. Каскелен, где в начале августа его встретили передовые маньчжурские посты. Этот последний отрезок пути длиной в 700 км был пройден примерно за месяц. Оставленные у Мойынты пошли на восток вдоль северного берега Балхаша. В пути они постоянно подвергались нападениям казахов и почти все погибли в боях, от голода и болезней или были пленены казахами.

До Джунгарии дошли около 75 тыс. человек из 210 тыс. начавших движение от Волги. Цинны с почетом встретили торгоутов и оказали им помощь продовольствием, одеждой, жильем. В Китае торгоуты были расселены на огромной территории в виде изолированных друг от друга горными хребтами и пустынями военно-административных округов, что сделало невозможной их дальнейшую национальную консолидацию не только на общеойратском, но и на субэтническом - торгоутском, дербетском, хошоутском уровнях, чего, собственно, и добивалась Китайская империя. В Российской империи с уходом калмыков прекратило свое существование Калмыцкое ханство, что было зафиксировано рескриптом Екатерины II от 19 октября 1771 г. Все оставшиеся в России калмыки численностью около 90 тыс. человек были переведены на правый берег Волги. Компактное расселение в сочетании с сохранением царским правительством за калмыками национально-культурной автономии спасло их от ассимиляции и обеспечило им возможность для восстановления численности населения и этнической консолидации как главного условия для возрождения национальной государственности в XX веке. В этом наиболее значимый для калмыцкого народа аспект политики Российской империи, в котором она была диаметрально противоположна Цинской империи.

Независимо от общей оценки последствий и исторического значения миграции торгоутов под предводительством Убаши невозможно не признавать выдающийся и героический характер самого перехода с берегов Волги к берегам Или. Это было действительно Великое кочевье, уникальное не только тем, что больше миграций кочевников такого масштаба не было. Не было таких необычайно быстрых даже для номадов миграций. Далее, история не знает кочевий настолько согласованных, с заранее выверенными задачами и планом маршрута, включавшим конечную точку маршрута и действия на опережение противника. Наконец, калмыки проявили удивительные и беспримерные даже для степных кочевников выносливость, мужество, самоотверженность. Невозможно также, чтобы им

предводительствовал недалекий и слабовольный правитель, каким зачастую представляется в исторической литературе Убаши.

В заключении сформулированы основные выводы диссертации. Переселение ойратских субэтносов в XVII в. из Центральной Азии в Восточную Европу представляло собой завершающим эпизодом крупномасштабных этнических миграций, которые в средние века перманентно происходили на варварской периферии Евразии. Начальным и одновременно кульминационным периодом данного исторического процесса, инерция которого охватила не только всю Европу, значительную часть Азии, но затронула и Северную Африку, стало Великое переселение народов.

Первопричиной миграций был рост количества и плотности населения и соответственно нараставшее социальное давление в центре зон расселения этнических общностей, переживавших переход от доклассовых к раннеклассовым отношениям. На этом этапе традиционные социальные связи становились малоэффективными. Из двух фундаментальных принципов, характеризующих структурные связи в таких общностях, - солидарности и сегментации, - начинал доминировать второй. Сегментация сглаживала остроту социального кризиса, восстанавливала эффективность традиционных связей, усиливала солидарность внутри отделившегося от основного ядра и оказавшегося в иноплеменном окружении субэтноса. Затем ситуация повторялась.

Этим механизмам подчинялись все евразийские варварские сообщества: монгольские, тюркские, финно-угорские, славянские, германские, семитские. Среда обитания и заданная ею приоритетность хозяйственных занятий не имели решающего значения. Демографическое давление толкало на переселения племена из скандинавских лесов, уральской тайги, монгольских степей, аравийской пустыни. В то же время природные условия влияли на интенсивность и продолжительность миграционных процессов. Степные просторы Центральной Азии и Восточной Европы, кочевая экономика позволяли эксплуатировать миграционные механизмы как

способ выхода из кризиса в течение более длительного времени, чем ограниченные пространства и земледельческая экономика Западной Европы.

Вектор варварских миграций был один и тот же - они стремились к границам и в пределы цивилизованного мира, представленного античными и феодальными государствами. Взаимодействие с ними ускоряло и облегчало варварам переход к цивилизации. Формы взаимодействия определялись исторической конъюнктурой. Одним полюсом такого взаимодействия было завоевание варварами главных цивилизационных центров античности Римской и Ханьской империй и строительство на их обломках новых этнополитических образований. Другим - поглощение варварской периферии Российской и Цинской империями, главными сверхдержавами позднего средневековья и раннего нового времени. В обоих вариантах происходила ассимиляция варварских этносов. Но в первом случае они выступали в роли завоевателей, поэтому влияние чужой более высокой культуры не оценивалось как опасность и легко принималось. Во втором случае они становились объектом колонизации, инновации не являлись их собственным выбором, происходившие изменения не зависели от их воли, последствия утраты традиций не прогнозировались, поэтому даже незначительные проявления адаптации воспринимались как угроза существованию и отвергались.

Своеобразие калмыцких трансконтинентальных кочевий было связано с тем, что они пришлись на период поздних средних веков и раннего времени. К этому времени варварская периферия, доступная для кочевых миграций, была ограничена центральной частью евразийских степей. Поэтому миграция не привела калмыков к радикальной смене природно-климатических условий, что могло бы стимулировать их переход к отличному от кочевого социально-экономическому укладу.

Калмыки не завоевали, а вытеснили своих соперников из Нижнего Поволжья и поэтому сохранили этническую и социальную однородность. Их предшественниками здесь были только кочевники, которые не оаавили ни

материально-технической базы, ни исторического опыта, которые могли бы стимулировать социально-экономический прогресс.

На завоеванной территории калмыки оказались в равноценном цивилизационном окружении. Башкиры, казахи, горские народы Северного Кавказа, ногайцы, кубанские татары, донские казаки не могли познакомить калмыков с принципиально новым социальным опытом, а добыча от набегов на них не могла быть настолько большой, чтобы стимулировать социальную дифференциацию.

К тому же калмыки разительно отличались от своих новых соседей в антропологическом, лингвистическом и конфессиональном плане, что усиливало взаимную отчужденность и стимулировало этническую солидарность.

Все это вместе взятое способствовало консервации традиционных основ калмыцкого общества и, в первую очередь, его социально-экономического уклада. В то же время постоянное обитание фактически на военном положении в инородном окружении требовало оптимизации механизмов защиты от внешней опасности. Таким наиболее эффективным механизмом была собственная государственность, которая стремительно развивается у приволжских калмыков во второй половине XVII в.

Внутренние кризисы роста, периодически поражавшие общество приволжских торгоутов, в целом благополучно разрешались как традиционными методами, так и с использованием средств совершенствовавшейся политической надстройки. Положительную роль в их преодолении сыграло Российское государство, которое объективно было заинтересовано в существовании сильного Калмыцкого ханства.

С середины XVII в. приволжские калмыки официально считались российскими подданными. Фактически они оставались независимыми, более того, находясь в составе России, в течение всей второй половины XVII в. укрепляли свой государственный суверенитет. Тайши проводили политический курс Москвы ровно в той мере, в какой он отвечал их

собственным интересам. В первой половине XVIII в. у России появилась (

возможность непосредственно воздействовать на ситуацию в Калмыцком ханстве. Однако первые же попытки ее реализовать нанесли вред интересам имперской полигики. Независимость калмыцких ханов в их внутренней I

полигике была сохранена в полном объеме. Они были лишены только права на самостоятельную внешнюю политику. I

В 1760-е гг. Россия приступила к реформированию политической системы Калмыцкого ханства, которое при всей осторожности означало наступление на его суверенитет. Одновременно пало Джунгарское ханство. Возникла иллюзия возможности восстановления суверенной государственности приволжских калмыков на его территории. Эти обстоятельства стали главными причинами миграции 1771 г.

Кочевье 1771 г., в отличие от всех ему предшествующих, было актом государственной национальной полигики калмыцких ханов, прекрасно организованным и осуществленным. Эта последняя трансконтинентальная {

кочевая миграция состоялась вопреки господствовавшим тенденциям исторического развития. Поэтому ее главным следствием стало замедление социально-экономического и политического прогресса калмыцкого общества Сохранение широкой внутренней автономии и компактного расселения калмыков в Российской империи обеспечили им возможность возрождения государственности в XX веке. Однако это возрождение началось позднее, происходило на меньшей территории, в меньших •

масштабах и с меньшими результатами, чем это могло бы быть, если бы не удался «торгоутский побег» 1771 г.

По теме диссертации опубликованы следующие работы общим объемом 30 п. л.:

1. Колесник В.И. Институт ханской власти у калмыков XVII - XVIII вв. /Ставропольский гос. пед. ун-т. - Элиста, 1996. - 21 с.

2. Колесник В.И. Развитие калмыцкой государственности в составе России // Проблемы отечественной и всеобщей истории: Сборник научных трудов. Элиста, 1997. - С. 14-22.

3. Колесник В.И. Демографическая ситуация в Калмыкии • XVII -XVIII вв. // Проблемы региональной истории России. Сборник статей в трех частях: Материалы Всероссийской конференции по региональной истории. Липецк, 23-24 декабря 1996 г. - Липецк, 1997. - 4.1. - С. 49-55.

4. Колесник В.И. К вопросу о периодизации истории ойраг-калмыцкой государственности (тезисы доклада) // Культурное и природное наследие в региональной полигике: Тезисы докладов научно-практической конференции 26-28 мая 1997 г. - Ставрополь, 1997. - С. 53-55.

5. Колесник В.И. К вопросу об общественном строе калмыков в XIX в. (тезисы доклада) // Астраханский край: история и современность. Всероссийская научная конференция. Астрахань, 26-27 ноября 1997 г. -Астрахань, 1997. - С. 50-52.

6. Колесник В.И. Политические аспекты самосознания ойратов в героическом эпосе «Джангар» (тезисы доклада) // Проблемы современного джангароведения: Материалы республиканской научно-практической конференции, посвященной 75-летию профессора А.Ш.Кичикова. Элиста, 1997.-Кн. 1.-С. 55-59.

7. Колесник В.И. Последнее Великое кочевье (о значении «торгоутского побега» для периодизации всемирной истории (тезисы доклада) И VII Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, август 1997): Доклады российской делегации. - М., 1997. - С. 30-32.

8. Колесник В.И. Демографическая история калмыков в XVII - XIX вв.: Учеб. пособие / В.И.Колесник; Калм. гос. ун-т. - Элиста, 1997. - 135 с.

9. Колесник В.И. К вопросу о политике Цинской империи в отношении возвращения калмыков из Нижнего Поволжья в Джунгарию в 1771 г. (тезисы доклада) // Бюллетень Общества востоковедов. Вып. 2: Материалы

Всероссийского организационно-научного съезда «Отечественное востоковедение на пороге XXI века». - М., 1999. - С. 116-118.

10. Колесник В.И. «Торгоутский вопрос» в политике Цинской империи // Вестник Калмыцкого государственного университета. Вып. 1. Элиста, 2000. -С. 14-22.

11. Колесник В.И. Дружина в ойрэтском обществе в XVII в. // Материалы научных чтений, посвященных памяти профессора А.Ш.Кичикова. - Элиста, 2003. - С. 149-157.

12. Колесник В.И. Последнее великое кочевье: Переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 2003. - 286 с. (монография).

Подписано в печать 03. 11. 2003 г. Формат 60х84'/|6. Печать офсетная. Бумага офсетная. Уч. изд. л. 2,9. Тираж 100 экз. Заказ № 3608.

ЛР № 010169 от 07.02.97. 358000, г. Элиста, ул. Ленина, 245

•mi?

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Колесник, Владимир Иванович

ВВЕДЕНИЕ.

Введение диссертации2003 год, автореферат по истории, Колесник, Владимир Иванович

Западные монголы, с начала XIII в. известные иод самоназванием «ойраты»,1 которое, согласно господствующему среди монголоведов мнению, следует понимать как «близкие», «союзники»2 стали последними суверенными кочевниками евразийского степного пояса. В этом качестве они отразили в своей истории типические черты кочевой цивилизации, с одной стороны, и особенности их проявления на завершающем этапе ее эволюции, с другой. В частности, ойраты оказались единственными номадами периода позднего средневековья и раннего нового времени, которые совершили трансконтинентальные миграции и создали собственную государственность, в том числе Джунгарское ханство, оспаривавшее политическую гегемонию в Центральной Азии у Китайской империи.

В первой половине XVII в. часть ойратов передвинулась из Алтая, сердцевины Центральной Азии, на Нижнюю Волгу, юго-восточную окраину Европы. В этом движении приняли участие все четыре главных ойратских субэтноса: дербеты, торгоуты, хошоуты и чоросы. Но главную роль в нем сыграли торгоуты, составившие основную массу ойратов, на протяжении полутора столетий обитавших в степях от Дона до Лика. В 1771 г. большая часть приволжских калмыков вернулась в Центральную Азию. Этнополитическое объединение приволжских калмыков в XVII и XVIII веках является объектом, а их миграции в указанный период -предметом данного исследования.

В научном плане актуальность исследования определяется, во-первых, дискуссионным характером одной из центральных проблем номадологии - проблемы трансконтинентальных миграций евразийских кочевников. Несмотря на длительную историю изучения, в ходе которого появилось большое количество оригинальных и плодотворных концепций, вопрос о социальной природе миграционной активности номадов до настоящего времени остается открытым. Решение данной теоретической проблемы, которая тесно связана с проблемой общественного строя номадов в целом, возможно только в результате монографического изучения конкретной истории отдельных кочевых этносов. Во-вторых, научная актуальность исследования обусловлена обнаружившимся после распада в 1991 г. Советского Союза всплеском интереса к национальной истории народов, входивших в состав СССР, который, в свою очередь, был продиктован потребностью этих народов, в их числе и калмыков, в исторической самоидентификации.

Политическая актуальность исследования задана вступлением в 1991 году Российского государства в качественно новую фазу своего существования. Проблемы так называемого федерализма, разделения государственных полномочий между центром и регионами, выстраивания вертикали исполнительной власти при одновременном формировании гражданского общества в полиэтнической и поликонфессионалыюй стране в конечном итоге подразумевают вопрос об исторических перспективах российской государственности. Ответ на этот вопрос во многом определяется оценкой исторического прошлого Российской империи, оценкой влияния, которое она оказала на социальный прогресс, входивших в его состав народов. Объективная оценка этого влияния невозможна без научного изучения истории взаимоотношений империи с подчиненными ей народами, в данном случае с калмыками, наибольшая миграционная активность которых пришлась на время становления Российской империи.

Целью исследования является выяснение социальной природы кочевых миграций приволжских калмыков из Азии в Европу и в обратном направлении. Соответственно в диссертации ставятся задачи воссоздания хронологически последовательной, целостной и завершенной картины миграций приволжских калмыков; выявления маршрутов, динамики, этапов миграционной активности приволжских калмыков и в этой связи ареалов их расселения; определения исторических условий и обстоятельств, оказывавших влияние на калмыцкие миграции; выяснения внутренних причинно-следственных связей, обусловивших тенденции и динамику этих миграций; выявления отличительных особенностей и исторического своеобразия каждой из двух главных миграций приволжских калмыков; выделение главных результатов и последствий этих миграций; определения места и исторического значения миграций приволжских калмыков в истории позднего средневековья и раннего нового времени.

В диссертации рассматривается история калмыцких миграций с начала XVII в. по 1771 г. Выбор начального хронологического рубежа обусловлен тем, что именно этим временем датируются первые факты массовых переселений части ойратов из Джунгарии на запад, положившие начало миграционному процессу, который завершился вхождением калмыков в состав России и который представлял собой последнюю волну переселений номадов из Центральной Азии в Европу. Выбор конечного хронологического рубежа обусловлен тем, что в 1771 г. большинство приволжских калмыков откочевало из России в Джунгарию, совершив последнюю в истории евразийских номадов миграцию, которая представляло собой единственное кочевье из Европы в Азию и имело своей целью возвращение на этническую родину.

Методологической основой исследования является принцип историзма, предполагающий изучение общественных явлений как развивающихся на основе определенных объективных закономерностей. Требующий рассмотрения избранных для изучения явлений с точки зрения того, в каких исторических условиях и каким образом они возникали; какие главные этапы в своем развитии проходили; при каких обстоятельствах и в связи с какими другими явлениями развивались; во что превращались в результате свой эволюции; какие непосредственные и отдаленные последствия за собой повлекли. При изложении и анализе конкретного исторического материала в диссертации применялись историко-генетический, историко-компаративный и историко-системный методы.

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в историографии история калмыцких кочевых миграций исследуется в качестве самостоятельного сюжета, подробно излагается их фактическая история, выделяются отличительные особенности каждой миграции, анализируются вызвавшие их причины, рассматривается калмыцкое направление политики России; что трансконтинентальные кочевнические миграции в Евразии оцениваются как отличительная характеристика того периода доиндустриальной стадии развития общества, который называется средними веками; что откочевка 1771 г. рассматривается как событие формально закрывающее период позднего средневековья и раннего нового времени, следовательно, имеющее всемирно-историческое значение; что предлагается концепция о демографических процессах как первопричине кочевнических миграций, и подвергается пересмотру концепция о перенаселенности степи, избыточных антропогенных нагрузках на природу и недостаточных возможностях для торговли с оседлыми обществами как главных причин периодических экспансий номадов; что предлагается новая периодизация истории этнополитического образования приволжских калмыков, основанная на фиксации изменений территории обитания, характера кочевания и эволюции взаимоотношений калмыков с Российским государством; что по-новому анализируются обстоятельства миграции 1771 г., существенно и принципиально уточняется маршрут кочевья, уточняются условия, определившие выбор маршрута, пересматривается оценка личности Убаши-хана.

Материалы, положения и выводы исследования способствуют объективному пониманию эволюции калмыцкого общества в ХУН-ХУШ вв., расширяют и углубляют представления о социальной и политической истории приволжских калмыков, о закономерностях развития кочевого общества. Полученные результаты могут быть использованы в дальнейших исследованиях по калмыцкой истории, истории русско-калмыцких отношений, региональной истории, истории кочевой цивилизации в целом, а также для преподавания соответствующих разделов истории, создания обобщающих трудов по истории калмыков, кочевников, истории региона. Результаты исследования могут быть применены при анализе причин и условии складывания современной геополитической ситуации в соответствующих регионах и перспектив ее эволюции.

Своим соседям ойраты, по крайней мере, с начала XV в., были известны под именем «калмыки», «колмыки», «колмаки», «калмаки», «калмуки». Данный этноним с окончательной определенностью не этимологизируется. По высказанному В.В.Бартольдом и ставшему общепринятым мнению, он восходит к тюркскому глаголу «калмак» -«оставаться», будто бы обозначающему «оставшихся» язычниками ойратов в противоположность остальным народам, которые в XIV в. приняли ислам.3 С середины XVIII в. этноним «калмыки» - «хальмг» начал утверждаться в качестве самоназвания среди приволжских ойратов. В 1771 г. большая часть калмыков внезапно возвратилась на свою историческую родину в Центральную Азию. В историографии за этой миграцией закрепилось название «торгоутский побег».

Если приход калмыков в Европу неповторим в том смысле, что является последним в череде подобных великих кочевий на запад, то их же уход в Азию уникален, потому что представляет собой единственную в истории евразийских номадов попытку вернуться к месту своего исхода на восток. Она тем более удивительна, что хронологически совпала с промышленным переворотом, который начался в Англии в 1760-е годы, войной за независимость в Северной Америке 1775-1783 годов и Великой французской революцией 1789 года. Именно эти явления задали главное направление развитию человеческой истории в новое время. Они вызвали структурообразующие последствия, смысл которых заключался в

Ач окончательном переходе от феодализма к капитализму, от средних веков к новому времени. В своем роде «торгоутский побег» был не менее значим, чем эти исторические феномены.

Как известно, достоверность воссоздания картины прошлого во многом зависит от того, насколько ему адекватна периодизация истории. Но здесь наука сталкивается с трудностью, суть которой очень точно сформулировал Марк Блок: «Человеческое время всегда будет сопротивляться строгому единообразию и жесткому делению на отрезки, которые свойственны часам. Для него нужны единицы измерения, у согласующиеся с его собственным ритмом и определяемые такими границами, которые часто - ибо того требует действительность -представляют пограничные зоны. Лишь обретя подобную гибкость, история может надеяться приспособить свои классификации к «контурам действительности», как выразился Бергсон, а это, собственно, и есть конечная цель всякой науки».4 Тем более, историческая наука в области хронологии не может обойтись без выделения событий, исполняющих роль условных вех в таких пограничных зонах. Речь идет именно о вехах, поскольку исторический процесс многопланов, и его составляющие —

Г* экономика, политика, культура - развиваются вразнобой и никогда в один и тот же момент не находятся в точках равной высоты. События на роль таких вех отбираются не случайно. Они попадают в поле зрения потому, что наиболее полно и ярко воплощают в себе господствующие тенденции переломных этапов, имеют символическую окраску. В их последовательности неизбежно устанавливается иерархия. Одни выходят на первый план, другие отступают в тень. Важно ни одно не упустить из виду, поскольку в этом случае справедливая периодизация может лишиться необходимой убедительности.

В пограничной зоне, соединяющей средние века и новое время, в качестве условных вех выделяются, во-первых, так называемый кризис феодализма в Западной Европе, становление раннекапиталистических отношений и культуры Возрождения в Италии, во-вторых, Великие географические открытия и Реформация, в-третьих, английская буржуазная революция, в-четвертых, промышленный переворот в Англии и Великая французская революция. Соответственно, рубеж двух эпох датируется историками в зависимости от собственного понимания приоритетов либо второй половиной XIV в., концом XV - началом XVI вв., серединой XVII в., последней третью XVIII в.5 Представляется, что решающим аргументом в пользу последней точки зрения может послужить причисление к условным вехам незаслуженно обойденного вниманием историографии «торгоутского побега» 1771 г.

В этой связи необходимо вспомнить условные вехи пограничной зоны, соединяющей древний мир и средние века. Это в истории религии Миланский эдикт 313 г., которым римский император Константин Великий ввел христианство в ряд признаваемых государством вероучений, покончив тем самым с гонениями на христиан. Это в демографической истории вторжение в Европу гуннов в 375 г., давшее толчок Великому переселению народов, которое полностью изменило этпополитическую карту Европы. Это в военной истории битва между вестготами и римлянами при Адрианополе в 378 г., выигранная вестготами благодаря удачной атаке отряда конницы, которая в средние века превратилась из вспомогательного в главный род войск.6 Это в политической истории взятие вестготами Рима в 410 г. - первое в истории Вечного города со времени его легендарного основания в 753 г. до н.э. Это в истории развития государственности падение Западпой Римской империи в 476 г.

Роль главной условной вехи, обозначающей рубеж античности и средневековья, признается за последним из названных событий, хотя по степени реального воздействия на ход исторического процесса оно было как раз наименее значимым. Уже с начала V в. власть императора не распространялась за пределы Апеннинского полуострова, да и здесь она была относительной. Сами императоры стали марионетками в руках собственных варварских полководцев. Наконец, в 476 г. один из них, германец из племени скиров по имени Одоакр, после очередного дворцового переворота не стал возводить на престол нового императора и отправил в Константинополь императорские инсигиии - золотой венец, скипетр, пурпурную тогу - в знак того, что отныне носителя императорской власти в Риме нет. Этот чисто формально-юридический акт па деле давно уже свершившейся гибели Западной Римской империи, не вызвавший особого интереса современников, в воображении потомков затмил все другие события исключительно в силу своей яркой и глубокой символичности, которая удивительным образом отразилась даже в личных именах. Последний правитель некогда великой империи Ромул-Лвгустул, как бы в насмешку над ее прежним блеском и самим собой, посил имена сразу двух ее самых знаменитых родоначальников - Ромула, основателя города Рима, и Августа, первого императора Рима.

Несравнимо более важным в плане реального воздействия на общий ход событий и в то же время не менее символичным было вторжение гуннов, в судьбе которых, по мнению Н.И.Коирада, наиболее полно для того времени проявилась общность истории пародов Запада и Востока. Их появление в Европе ознаменовало перемену главного вектора человеческих миграций. Если в древности он был ориентирован с Запада на Восток, то в средние века — с Востока на Запад. Главной дорогой миграций средневековья стал евразийский степпой пояс, протянувшийся почти на 7000 км от Маньчжурии до Венгрии. На востоке он открывается отрогами Большого Хингана, переходит в монгольские степи, южным своим крылом граничащие с пустыней Гоби, далее, огибая с юга Алтайские горы и соединяясь с Джунгарской котловиной, переходит в южно-сибирские степи, которые своей южной границей соприкасаются со среднеазиатскими пустынями, продолжается за Уралом южнорусскими степями, доходя на юге до предгорий Кавказа и крымских яйл, превращается за Карпатами в венгерскую пушту, северный «язык» которой опоясывает озеро Нейзедер-Зе уже на территории Австрии.8

Гунны, первые на этой дороге, начали ее в Джунгарии в середине II в. и закончили, растворившись среди других народов, в Паннопии во второй половине V в. Вслед за гуппами в Паннонию в 560-е годы пришли авары и создали здесь каганат, который в 796 г. был уничтожен Карлом Великим. В 896 г. в Паннопии осели и основали свое королевство венгры, вышедшие из Приуралья. Венгров вытеснили в Паннонию печенеги, которые в IX в. перешли Волгу и Дон и заняли все Северное Причерноморье вплоть до нижнего течения Дуная. В XI в. они были разгромлены половцами, частично уничтожены, частично рассеяны и впоследствии ассимилированы в Румынии, Венгрии и па Балканах, где они укрылись от половцев. Половцы, или кипчаки, в свою очередь перешли Волгу в середине X в. и дошли до Карпат. Они заняли огромную территорию от отрогов Тянь-Шаня до Дуная, которая в XI - XV вв. так и называлась Половецкая земля, или Дешт-и-Кипчак. Половцев разгромили монголы, которые впервые проникли в Европу через Дербентские ворота в 1222 г., дошли в 1241 г. до Польши, но после поражения под Оломоуцем от немецких и чешских рыцарей повернули назад. Крайней границей их распространения на Запад остались Карпаты.9 Последними в этой череде кочевых азиатских народов оказались калмыки, которые начали свой путь в конце XVI в. и в середине XVII в. заняли Волго-Уральское междуречье. Примечательно, что свое движение на запад калмыки подобно гуннам начали из Джунгарии и остановились там, откуда гунны начали свои знаменитые завоевания в Европе.

Таким образом, миграции кочевников из Азии в Европу образуют особый пласт в жизни феодального общества. Каждая волна кочевых переселений обладала собственной, отличной от других, степенью воздействия на мир средневековья. Вторжение гуннов имело структурообразующие последствия в масштабах всей Европы. Оно непосредственно инициировало Великое переселение народов, которое окончательно подорвало этническую, экономическую, социальную и политическую основы античного мира и тем самым освободило становление основ феодального общества.10 Влияние авар, венгров, печенегов, половцев было весьма велико, но ограничилось, главным образом, рамками политической истории, в меньшей мере затронув социально-экономические процессы. Монгольское завоевание предопределило совершенно особый характер российского феодализма. В этом плане оно сопоставимо с гуннским с тем, однако, существенным отличием, что его влияние сказалось не в общеевропейском, а только в восточноевропейском масштабе. Присутствие калмыков в Нижнем Поволжье стало одним из решающих факторов развития политической истории здесь и в Причерноморье. В борьбе за влияние в этом регионе между Россией и Турцией оно помогло склонить чашу весов в пользу первой.

В целом же мера влияния кочевников на европейские дела уменьшалась по мере перехода раннего средневековья в классическое - в XI в., и классического средневековья в позднее - в XV веке. Снижение влияния кочевников совпадает с сужением территории их расселения. Гунны, авары, венгры обитали в Паннонии и отсюда в своих набегах доходили до южных оконечностей Пиренейского и Апеннинского полуостровов. Проникновение печенегов и половцев ограничилось Балканским полуостровом. Пределом распространения монголов стали Карпаты. Калмыки локализовались в Нижнем Поволжье. Прослеживается также зависимость между изменениями территории распространения кочевников и динамикой эволюции феодальных отношений в Европе. Феодализм развивался медленнее и сохранялся дольше в тех регионах, которые продолжительное время находились под прямым контролем или испытывали на себе особенно сильное, путь и опосредованное влияние кочевников.

Кочевнический аспект средневекового периода всемирной истории в качестве его отличительного признака представляется еще более значимым в связи с тем, что при переходе от средних веков к новому времени вновь изменяется главное направление евразийских миграций. Навстречу затухающей переселенческой волне с Востока поднимается, начиная с рубежа XVI - XVII вв., волна с Запада.11 Первый этап русской колонизации Сибири открывается походом Ермака в 1581 г. и в 1618 г. завершается основанием Кузнецкого острога. Его основным содержанием стало основание Тюмени в 1586 г., Тобольска в 1587 г., Пелыма и Березова в 1593 г., Тары в 1594 г., Верхотурья в 1598 г., Туринска в 1600 г., Томска в 1604 году. Как раз в Тару прибыл в сентябре 1606 г. первый посланец к русским властям от калмыков Катачей Бурулдаев. От имени торгоутского тайши Хо-Урлюка он испрашивал разрешения кочевать по рекам Камышлову и Ишиму и приезжать для торговли в Тару.12 Так приходят в первое соприкосновение двигавшиеся навстречу друг другу русские и калмыки.

Второй период русской колонизации Сибири длился с 1619 г. по 1719 год. По ведомости сибирских городов 1698-1699 гг. в Сибири числилось всякого рода служилых людей 11 637, посадских людей 2 535 и крестьян около 11 ООО, т.е. около 25 ООО русских семей.13 По данным первой ревизии 1719 г. численность русских в Азии возросла до 338 ООО человек14 и таким образом примерно уравнялась с численностью калмыков в Европе.15 Встречное движение двух народов происходило параллельными курсами. Русские селились в северном лесном и лесостепном поясе, калмыки кочевали в южном степном. Западная граница соприкосновения русских и калмыков в это время обозначалась Белгородской чертой, отстроенной Русским государством в 1635 - 1646 гг. от Ахтырки на юге через Белгород, Новый Оскол, Острогожск, Воронеж, Козлов до Тамбова на севере.

Третий период русской колонизации Сибири пришелся на период с 20-х по 90-е годы XVIII века. Его отличительным признаком стало смещение русского населения на юг в лесостепную и степную зоны. Одновременно Российское государство сжимало степное пространство пограничными укрепленными линиями. Начало им положила Царицынская линия, соединившая в 1718-1720 гг. Дон и Волгу в месте наибольшего их сближения.16 В 1739 г. по р. Яику от г. Гурьева до Верхнс-Уральска через Калмыковую крепость, Яицкий городок, Оренбург и Орскую крепость была заложена Оренбургская (Нижняя и Верхняя Яицкие) линия, которая отсекла от Великой степи его европейскую половину. В том же году ее продолжила по р. Уй через Троицк до крепости Звериноголовской Уйская (Верхняя и Нижняя) линия. В ее продолжение в 1752 - 1754 гг. через Петропавловск на р. Ишиме до Омска была устроена Тоболо-Ишимская линия. Здесь она сомкнулась с оборудованной в 1745 -1750 гг. Иртышской линией, которая длилась на юго-восток по одноименной реке через Павлодар, Семипалатинск до Усть-Каменогорска.17

И, как бы подводя этому итог, в 1771 г. калмыки возвращаются из Европы в Азию. Направление евразийских миграций переменилось окончательно. Но важно и то, что закончилась эпоха кочевых миграций вообще. В 1760 г. Цинская империя создала на территориях Джунгарии и Восточного Туркестана непосредственно выходившую к Иртышской

152 линии провинцию с символическим названием Синьцзян (Новая линия). Таким образом, китайцы, двигаясь навстречу русским, замкнули Великую степь с востока. Места для существования кочевой цивилизации, за которой сохранились только срединная, самая бесплодная часть евразийского степного пояса, практически не оставалось.

Итак, в последней трети XVIII в. за многие тысячи километров друг от друга, в Северной Америке, на крайних западной и восточной оконечностях Европы, произошли четыре события, не имевшие на первый взгляд между собой связи и разноплановые по содержанию. Промышленный переворот в Англии, революции в Северной Америке и Франции повлекли за собой кардинальные социально-экономические и политико-идеологические перемены, смысл которых заключался в ускоренном и окончательном утверждении буржуазных отношений во всем мире. Торгоутский побег совсем не поколебал экономические, социальные и идеологические основы общества и имел значение только для региональной политической истории. Тем не менее, все эти четыре события были одного порядка, а их синхронность не была случайной. Появление, сравнительно недолгое пребывание в Европе и стремительное возвращение калмыков в Азию в целом завершили историю евразийской кочевой цивилизации, имели глубоко символический характер и вместе с тем подвели зримую черту под эпохой феодализма. Некогда появление кочевников-гуннов в Европе открыло историю средних веков. Последующие волны кочевников вместе с феодализмом распространялись в Европе и вместе с феодализмом отступали из Европы. Последние в их роде - калмыки по следам своих хотя и далеких, но прямых предков гуннов пришли в Европу из Джунгарии и туда же возвратились. Это по прошествию многих веков возвращение азиатских кочевников в исходный пункт своего движения на Запад закрывает историю средних веков. Для всемирной истории оба этих события не более чем символы. Но, хотя степень их символичности одинакова, ойратские трансконтинентальные кочевья, «торгоутский побег» как их составная часть в этом плане несправедливо выпал из поля зрения историков.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках"

Данные выводы Н.Н.Пальмов основывал на оценках ситуации заинтересованными современниками событий. Так он привел впоследствии неоднократно цитировавшиеся в исторической литературе жалобы калмыцкого наместника Убаши астраханскому губернатору

Н.А.Бекетову и в Санкт-Петербург на то, что «выше г. Саратова в луговой стороне по Иргизу и другим рекам начались новые поселения от русских людей, от которых чиняться калмыкам крайние обиды: захватывают без всякой причины скот и самих людей»;27 что «калмыки, по нынешнему умножению своего скота, притерпевать принуждены будут притеснения и в кормах скотских в летнее время недостаток»; что «в тех местах, где папред сего калмыки кочевья имели, заведены пред недавним временем города и жительства, и близ их кочевать ныне калмыков не допускают, ежели кто из калмык, по прежним примерам, в те места взойдет, то в траве и лесу происходят с россиянами непрестанные ссоры», что калмыки «к

28 кочевью в летнее время, кроме волжских мест, (других) не имеют». Мнение наместника подкреплялось позицией «состоящего при Калмыцких делах» полковника И.А.Кишенского, который докладывал в Коллегию иностранных дел, что «по луговой стороне р. Волги, где прежде калмыки кочевали, от самой Самары до Царицына едва ли не все места заняты селениями, и в близости оных калмык кочевать не допускают; и происходят с обеих сторон непрестанные ссоры, грабежи и драки; и захватывают друг у друга людей и скот, а иногда делается смертное убивство и в скоте утрата». И делал вывод, что без размежевания земель «для кочеванья калмыкам летом при Волге места останется весьма мало».30

Однако эти и аналогичные свидетельства, не содержащие конкретных данных о количестве, названиях, местоположении, численности обитателей и т.д. заволжских поселений колонистов, не подтверждаются данными демографических исследований, в которых специально анализировались миграционные процессы в том числе и в Нижнем Поволжье. Так Я.М.Водарский привел статистику, из которой следует, что никакой крестьянской колонизации в первой четверти XVIII в. вообще не было.31

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Переселение ойратских субэтносов в XVII в. из Центральной Азии в Восточную Европу представляло собой завершающим эпизодом крупномасштабных этнических миграций, которые в средние века перманентно происходили на варварской периферии Евразии. Начальным и одновременно кульминационным периодом данного исторического процесса, инерция которого охватила не только всю Европу, значительную часть Азии, но затронула и Северную Африку, стало Великое переселение народов.

Первопричиной миграций был рост количества и плотности населения и соответственно нараставшее социальное давление в центре зон расселения этнических общностей, переживавших переход от доклассовых к раннеклассовым отношениям. На этом этапе традиционные социальные связи становились малоэффективными. Из двух фундаментальных принципов, характеризующих структурные связи в таких общностях, - солидарности и сегментации, - начинал доминировать второй. Сегментация сглаживала остроту социального кризиса, восстанавливала эффективность традиционных связей, усиливала солидарность внутри отделившегося от основного ядра и оказавшегося в иноплеменном окружении субэтноса. Затем ситуация повторялась.

Этим механизмам подчинялись все евразийские варварские сообщества: монгольские, тюркские, финно-угорские, славянские, германские, семитские. Среда обитания и заданная ей приоритетность хозяйственных занятий не имели решающего значения. Демографическое давление толкало на переселения племена из скандинавских лесов, уральской тайги, монгольских степей, аравийской пустыни. В то же время природные условия влияли на интенсивность и продолжительность миграционных процессов. Степные просторы Центральной Азии и

Восточной Европы, кочевая экономика позволяли эксплуатировать миграционные механизмы как способ выхода из кризиса в течение более длительного времени, чем ограниченные пространства и земледельческая экономика Западной Европы.

Вектор варварских миграций был один и тот же - они стремились к границам и в пределы цивилизованного мира, представленного античными и феодальными государствами. Взаимодействие с ними с ними ускоряло и облегчало варварам переход к цивилизации. Формы взаимодействия определялись исторической конъюнктурой. Одним полюсом такого взаимодействия было завоевание варварами главных цивилизационных центров античности Римской и Ханьской империй и строительство на их обломках новых этнополитических образований. Другим - поглощение варварской периферии Российской и Цинской империями, главными сверхдержавами позднего средневековья и раннего нового времени. В обоих вариантах происходила ассимиляция варварских этносов. Но в первом случае они выступали в роли завоевателей, поэтому влияние чужой более высокой культуры не оценивалось как опасность и легко принималось. Во втором случае они становились объектом колонизации, инновации не являлись их собственным выбором, происходившие изменения не зависели от их воли, последствия утраты традиций не прогнозировались, поэтому даже незначительные проявления адаптации воспринимались как угроза существованию и отвергались.

Своеобразие калмыцких трансконтинентальных кочевий было связано с тем, что они пришлись на период поздних средних веков и раннего времени. К этому времени варварская периферия, доступная для кочевых миграций, была ограничена центральной частью евразийских степей. Поэтому миграция не привела калмыков к радикальной смене природно-климатических условий, что могло бы стимулировать их переход к отличному от кочевого социально-экономическому укладу.

Калмыки не завоевали, а вытеснили своих соперников из Нижнего Поволжья и поэтому сохранили этническую и социальную однородность. Их предшественниками здесь были только кочевники, которые не оставили ни материально-технической базы, ни цивилизационпого опыта, которые могли бы стимулировать социально-экономический прогресс.

На завоеванной территории калмыки оказались в равноценном цивилизационном окружении. Башкиры, казахи, горские народы Северного Кавказа, ногайцы, кубанские татары, донские казаки не могли познакомить калмыков с принципиально новым социальным опытом, а добыча от набегов на них не могла быть настолько большой, чтобы стимулировать социальную дифференциацию.

К тому же калмыки разительно отличались от своих новых соседей в антропологическом, лингвистическом и конфессиональном плане, что усиливало взаимную отчужденность и стимулировало этническую солидарность.

Все это вместе взятое способствовало консервации традиционных основ калмыцкого общества и, в первую очередь, его социально-экономического уклада. В то же время постоянное обитание фактически па военном положении в инородном окружении требовало оптимизации механизмов защиты от внешней опасности. Таким наиболее эффективным механизмом была собственная государственность, которая стремительно развивается у приволжских калмыков во второй половине XVII в.

Внутренние кризисы роста, периодически поражавшие общество приволжских торгоутов, в целом благополучно разрешались как традиционными методами, так и с использованием средств совершенствовавшейся политической надстройки. Положительную роль в их преодолении сыграло Российское государство, которое объективно было заинтересовано в существовании сильного Калмыцкого ханства.

С середины XVII в. приволжские калмыки официально считались российскими поданными. Фактически они оставались независимыми, более того, находясь в составе России, в течение всей второй половины XVII в. укрепляли свой государственный суверенитет. Тайши проводили политический курс Москвы ровно в той мере, в какой он отвечал их собственным интересам. В первой половине XVIII в. у России появилась возможность непосредственно воздействовать на ситуацию в Калмыцком ханстве. Однако первые же попытки ее реализовать нанесли вред интересам имперской политики. Независимость калмыцких ханов в их внутренней политике была сохранена в полном объеме. Они были лишены только права на самостоятельную внешнюю политику.

В 1760-е гг. Россия приступила к реформированию политической системы Калмыцкого ханства, которое при всей осторожности означало наступление на его суверенитет. Одновременно пало Джуигарское ханство. Возникла иллюзия возможности восстановления суверенной государственности приволжских калмыков на его территории. Эти обстоятельства стали главными причинами миграции 1771 г.

Кочевье 1771 г., в отличие от всех ему предшествующих, было актом государственной национальной политики калмыцких ханов, прекрасно организованным и осуществленным. Эта последняя трансконтинентальная кочевая миграция состоялась вопреки господствовавшим тенденциям исторического развития. Поэтому ее главным следствием стало замедление социально-экономического и политического прогресса калмыцкого общества. Сохранение широкой внутренней автономии и компактного расселения калмыков в Российской империи обеспечили им возможность возрождения государственности в XX веке. Однако это возрождение началось позднее, происходило на меньшей территории, в меньших масштабах и с меньшими результатами, чем это могло бы быть, если бы пе удался «торгоутский побег» 1771 г.

Список научной литературыКолесник, Владимир Иванович, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Историография миграции калмыков в Европу

2. Крадин H.H. Общественный строй кочевников: дискуссии и проблемы // ВИ. 2001. № 4. С.23.

3. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2. М., 2000. С. 8.3. Там же. С. 119.

4. Фишер И.Э. Сибирская история. СПб., 1774.

5. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов с XV столетия до настоящего времени. Элиста, 1991. С. 30-31.6. Там же. С. 44.

6. Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. СПб., 1870. С. 2-3; Новолетов М.Г. Калмыки. Исторический очерк. СПб., 1884. С. 4-6.

7. Грумм-Гржимайло Г.Е. Описание путешествия в Западный Китай. Т. 2. СПб., 1899. С. 96-97.

8. Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России до начала нынешнего столетия //ЖМНП. 1886. Ч. CCXLIV. С. 142, 143.

9. Веселовский Н.И. Лекции по истории монголов. СПб., 1909. С. 97.

10. Владимирцов Б.Я. Монгольская литература // Литература Востока. Вып. 2. Пг., 1920. С. 112.

11. Козин С.А. Джангариада. Героическая поэма калмыков. М.; Л., 1940. С. 5.15. Там же. С. 79.16. Там же. С. 9.

12. Козин С.А. Сокровенное сказание. Т. 1. М.-Л., 1941. С. 60.

13. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Астрахань, 1922; он же. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. I-V. Астрахань, 1926-1932.

14. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в России. 2-е изд. Элиста, 1992. С. 31-32.

15. Богоявленский С.К. Материалы по истории калмыцкого народа в первой половине XVII в. // Исторические записки. Т. 5. 1939. С. 87.

16. Устюгов Н.В. Башкирское восстание 1662-1664 гг. // Исторические записки. Т. 24. 1947.

17. Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948; Он же. Исследования по истории эпохи феодализма: Научное наследие. М., 1994.

18. Устюгов Н.В. Башкирское восстание. С. 53.

19. Новосельский A.A. Исследования по истории. С. 92.25. Там же. С. 106-110, 113.

20. Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период. М., 1967. С.138-141.

21. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50-60-х годах XVII века // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960; Она же. К вопросу о социально-экономических отношениях калмыков // История СССР. 1963. № 5; Она же. Калмыки в первой

22. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII веках. События, люди, быт. В 2-х кн. Элиста, 1993. С. 23.

23. Кичиков M.J1. Образование Калмыцкого ханства. Элиста, 1994.1. С. 20.

24. Батмаев М.М. Социально-политический строй. С. 41.

25. Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1984. С. 3.

26. Эрдниев У.Э. Историческое значение добровольного вхождения. С. 5, 11.

27. Батмаев М.М. Отражение русско-калмыцких отношений в процессе шертования // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1984. С. 33.

28. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 81.

29. Богоявленский С.К. Материалы по истории калмыков. С. 52; Русско-монгольские отношения 1607-1636: Сб. документов. М., 1959. С. 28-29.

30. Ульянов И. Астраханские калмыки, их религиозный быт и общественно-религиозные нужды. СПб., 1910. С. 5-6.

31. Ссылка калмыков: как это было: Сб. док. и мат-лов. Т. 1. Кн. 1. Элиста, 1993. №2,3.

32. Там же. №№ 229-231, 233-236, 238.

33. Историография возвращения калмыков в Азию

34. Mémoires concernant l'histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages, ect des Chinois. Par les missionnaires de Pékin. T.l. Paris, 1776. P.405 -418.

35. Это личное имя у разных авторов приводится в разной транскрипции: Шеаренг, Шерен, Цэрэн, Сэрын. Личное имя Тангалон часто пишется как Танкала.

36. Циший. О переходе Тургутов в Россию и обратном их удалении из России в Зюнгарию // Сибирский вестник. 1820. 4.12. С. 170.4. Там же. С. 171, 173.5. Там же. С. 177-178.6. Там же. С. 175, 178.

37. Там же. С. 181-182, 184-187.

38. Там же. С. 225, 260, 261-262.9. Там же. С. 266-269.

39. Цит. по: Мартынов А.С. Статус Тибета в XVII XVIII веках в традиционной китайской системе политических представлений. М., 1978. С. 37-46.

40. См.: Гурсвич Б.П., Моисеев В.А. Взаимоотношения Цинского Китая и России с Джунгарским ханством в XVII-XVIII вв. и китайская историография // Вопросы истории. 1979. № 3.

41. Очерки истории Китая (с древности до "опиумных войн"). М.,1959. С. 549.

42. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990. С. 13-15.

43. Рычков Н. Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкие степи в 1771 г. СПБ., 1772. С. 54 55.

44. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение Ойратов или Калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е изд. Элиста, 1991. С. 19.16. Там же. С. 109-114.17. Там же. С. 109, ИЗ, 114.

45. Левшин А. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. Ч. II. Исторические известия. СПб., 1832. С. 249-259.

46. Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте Н.Нефедьевым. СПб., 1834. С. 68-72.

47. Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло-живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки. 1846. Т. 47. № 7. С. 24-26.

48. Юр. Ко. Бегство калмыков в Китай в 1771 году. Исторический очерк. // Уральские войсковые ведомости. 1869. № 5. С. 4.22. Там же. № 5. С. 5.

49. Энгельс Ф. Афганистан // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 14. С. 78.

50. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение Ойратов. С.111.

51. Юр. Ко. Бегство калмыков в Китай. № 5. С. 8.26. Там же. № 10. С. 6.27. Там же.28. Там же. № 5. с. 9.

52. Бурчинова Л.С. М.Г.Новолетов (к 140-летию со дня рождения) // Вестник института. № 15. Серия историческая. Элиста, 1976. С. 194-202.

53. Новолетов М. Калмыки. С. 33-59.31. Там же. С. 34.32. Там же.33. Там же. С. 38.34. Там же. С. 39.35. Там же. С. 47.36. Там же. С. 51-53.

54. Иориш И. A.M. Позднеев калмыковед // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 207-215.

55. Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России. С. 166-167.

56. Ивановский A.A. Монголо-торгоуты // Труды Антропологического отдела Общества любителей естествознания. М., 1893. С. 1-32.

57. Архимандрит Гурий (Степанов). Очерки по истории Распространения Христианства среди монгольских племен. Т. I. Казань, 1915. С. 159.41. Там же. Т. I. С. 253.

58. Долбежев Б.В. Судьба калмыков, бежавших с Волги // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып. 86. СПб., 1913. С. 2.43. Там же. С. 4.

59. Чонов Е.Ч. Калмыки в русской армии. XVII, XVIII вв. и 1812 г. Пятигорск, 1912. С. 14.45. Там же. С. 25-26.

60. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 92.47. Там же. С. 93.48. Там же. С. 94.49. Там же. С. 95.50. Там же. С. 97 98.51. Там же. С. 96.

61. Мавродии В.В. Крестьянская война в России в 1773 — 1775 гг. Т. 1.Л., 1961. С. 501.

62. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 212 — 218.54. Там же. С. 213.55. Там же. С. 220-221.

63. Бурчинова JI.C. Колониальная политика царизма в Калмыкии в русской историографии // Вестник института / Калмыцкий НИИ языка, литературы и истории. Вып. 3. Элиста, 1968. С. 7.

64. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины. Элиста, 1965. С. 99.

65. Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева (1773 1775 гг.). Элиста, 1971. С. 47.

66. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. События, люди, быт: В 2 кн. Элиста, 1993. С. 348.62. Там же. С. 351 -352.63. Там же. С. 354.64. Там же. С. 369.

67. Сапчиров В.П. Приволжские калмыки в Цинской империи в конце XVIII в. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1973. С. 74.

68. Чернышев А.И. О перекочевке волжских калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Общество и государство в Китае. 16-я науч. Конференция: Тезисы. Ч. 2-я. М., 1984. С. 152 -161; Он же. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990.

69. Насунов А.Б. Роль Тибета в осуществлении откочевки основной массы калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Цыбиковские чтения: 5-я Всесозная науч. конференция: Тез. докл. и сообщений. Улан — Удэ, 1989. С. 88-90.

70. Бурчинова J1.C. Колониальная политика царизма в Калмыкии в русской историографии // Вестник института / Калмыцкий НИИ языка, литературы и истории. Вып. 3. Элиста, 1968. С. 7.

71. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины. Элиста, 1965. С. 99.

72. Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева (1773 1775 гг.). Элиста, 1971. С. 47.

73. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. События, люди, быт: В 2 кн. Элиста, 1993. С. 348.62. Там же. С. 351 -352.63. Там же. С. 354.64. Там же. С. 369.

74. Санчиров В.П. Приволжские калмыки в Цинской империи в конце XVIII в. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1973. С. 74.

75. Чернышев Л.И. О перекочевке волжских калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Общество и государство в Китае. 16-я науч. Конференция: Тезисы. Ч. 2-я. М., 1984. С. 152 -161; Он же. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990.

76. Насунов А.Б. Роль Тибета в осуществлении откочевки основной массы калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Цыбиковские чтения: 5-я Всесозная науч. конференция: Тез. докл. и сообщений. Улан — Удэ, 1989. С. 88-90.

77. Дорджиева Е.В. Откочевка большей части калмыков из России в Джунгарию в 1771 году. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Волгоград, 1999. С. 6.

78. Mémoires concernant l'histoire. T. I. Paris, 1776. P. 401- 404.

79. Courant M. L'Asie Centrale aux XVIIe et XVIIIe sciecles; empire kalmouk ou empires mantehou? Lion Paris, 1912. P. 129 - 139.73. Ibid. P. 40.74. Ibid. P. 131-132.75. Ibid. P. 133.76. Ibid. P. 134.77. Ibid. P. 137-139.

80. Cahen G. Op. Cit. P. 124 -125; Hummel A.W. Eminent Chinese of the Ch'ing Period (1644 1912). Washington, 1944. Vol. II. P. 784 - 787.

81. Barkman C.D. The return of the torghuts from Russia to China // Journal of Oriental Studies. Vol. II. № 1. Hong-Kong, 1955. P. 89 115.80. Ibid. P. 89-90.81. Ibid. P. 91.82. Ibid. P. 98.83. Ibid. P. 110.

82. Khodarkovsky M. Where Two World Met: The Russian State and The Kalmyk Nomads, 1600- 1771. Ithaca N.Y., 1992. 278 p.13. Источники

83. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Юань Чао би ши. Т. I. М.; JL, 1941.

84. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 1, 2. M.-JI., 1952.

85. Алтан Тобчи. Монгольская летопись, в подлинном тексте и переводе, с приложением калмыцкого текста истории Убаши-Хунтайджия и его войны с Ойратами / Пер. ламы Галсан Гомбоева. Предисл. П.Савельева//ТВОРАО. 4.VI. СПб., 1858. С. 117-197.

86. Лубсан Данзан. Алтан Тобчи («Золотое сказание») / Пер. с монг., введ., коммент. и прил. Н.П.Шастиной. М., 1973.

87. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. Элиста, 2002. С.

88. Биография Зая-Пандиты // КИЛП. С. 159-200.

89. Габан Шараб. Сказание об ойратах. (Калмыцкая летопись) // КИЛП. С. 158.

90. Батур-Убуши Тюмень. Сказание о дербен-ойратах, составленное Батур-Убуши Тюменем. Астрахань, 1860. С. 53.12. Там же. С. 4.

91. История Калмыцких ханов // АГВ. № 19. С. 122.14. Там же. С. 123.

92. Батур-Убуши Тюмень. Указ. соч. С. 4.

93. Лыткин Ю.С. Материалы по истории ойратов // КИЛП. С. 31-83.17. См. выше. С.

94. Чунь Юань. Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии. Пер. с кит. Иакинфа. 4.1. СПб., 1829.

95. Циший. О переходе Тургутов в Россию и обратном их удалении из России в Зюнгарию // Сибирский вестник. 1820. Ч. 12. С. 168-179, 214235, 254-259.

96. Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях) / Пер. с кит. П.С.Попова / ЗИРГО по отделению этнографии. Т. 24. СПб., 1895.

97. Pelliot Р. Notes critiques d'histoire kalmouke. Textes. Tablcaux gcncalogiqucs. París, 1960. P. 18-21, 25-29,

98. Тулишен. Путешествие китайского посланца к калмыцкому Аюке хану с описанием земель и обычаев Российских. СПб., 1782.

99. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1715 г. Д. 6. Л. 14.

100. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев: Сочинение 1761 г. Элиста, 1995.

101. Полное собрание законов Российской империи, повелением Государя императора Николая Павловича составленное. Собрание первое, с 1649 по 12 декабря 1825 года. СПб., 1830.

102. Акты исторические, сбранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1-5. СПб., 1841-1843.

103. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1-12. СПб., 1846-1875.

104. Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 17 июля 1610 г.). М., 914. С. 170.

105. Русская историческая библиотека. ТТ. 18, 24, 26, 29. «Донскиедела».

106. Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. Баширские восстания в XVII и первой половине XVIII в. М.; Л., 1936.

107. Крестьянская война под предводительством Степана Разина: Сб. документов: В 4 т. М., 1957-1976.

108. Русско-монгольские отношения 1607-1636: Сб. документов. М., 1959; Русско-монгольские отношения. 1636-1654: Сб. документов. М., 1974; Русско-монгольские отношения. 1654-1685: Сб. документов. М., 1996.

109. Глава 2. ПРОДВИЖЕНИЕ КАЛМЫЦКИХ УЛУСОВ К ГРАНИЦАМ ЕВРОПЫ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII века.

110. Динамика и отличительные признаки мигрирования

111. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М., 2002. С. 371-372.2. Там же. С. 464.

112. Сибирские летописи. СПб., 1908. С. 54.

113. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. № 219. С.365; № 299. С. 456; № 308. С. 465; № 379. С. 529.

114. РИБ. Т. VIII. № 11. С. 341.

115. Сибирские летописи. С. 352.

116. Златкин И .Я. История Джунгарского ханства. С. 75-76.

117. Русско-монгольские отношения 1607-1636. Карта.

118. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. С. 712-714. Карта.

119. Катанаев Г.Е. Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях // Записки Зап.-Сиб. отдела ИРГО. Кн. XIV/ Вып. I. Омск, 1893. С. 57.

120. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 2. С. 22; №3. С. 25; № 10. С. 39; № 16. С. 45; № 26. С. 70; № 32. С. 78; № 47. С. 101; № 52. С. 106; № 53. С. 109; № 55. С. 112. № 60. С. 120; № 76. С.149.

121. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С. 412

122. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 56, 57.

123. Веселовский Н.И. Передовые калмыки на пути к Волге // ЗВОРАО. Т. 3. Вып. 4. СПб., 1889. С. 366-367.

124. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 61, 100.

125. РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. 1622. Д. 1. Л. И, 15-18.

126. Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948. С. 224.

127. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 63-64.

128. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 77. С. 151.

129. Пальмов H.H. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. I. XVII и XVIII века. Астрахань, 1926. С. 6.

130. История Калмыцких ханов // Астраханские губернские ведомости. 1860. Часть неофициальная. № 19. С. 123, С. 124, прим. 2.

131. Перетяткович Г. Поволжье в XVII и начале XVIII века (Очерки из истории колонизации края). Одесса, 1882. С. 128; Гераклитов A.A. История Саратовского края в XVI XVIII вв. Саратов, 1923. С. 211-212.

132. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 67- 69.

133. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. № 318. С.475-476.

134. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 71.26. Там же. С. 74 77.

135. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 38. С. 180.

136. Богоявленский С.К. Материалы по истории калмыков. С. 78.29. Там же. С. 79-82.

137. Русско-монгольские отношения. 1636 -1654. № 80. 263-265; № ИЗ. С. 355.

138. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 32-33.

139. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. № 372. С. 522.

140. Дугаров Р.Н. «Дэбтэр-чжамцо» источник по истории монголов Куку-нора. Новосибирск, 1983. С. 37-40.

141. Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России. С. 144.

142. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50-60-х годах XVII в. // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960. С. 60.

143. Русско-монгольские отношения. 1636 -1654. С. 10-11,411.

144. Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI 30-е годы XVII века). М., 1963. С. 326.

145. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 2. С. 22; № 3. С.26.40. Там же. № 10. С. 38,40.41. Там же. № 15. С. 44.

146. Там же. № 48. С. 102 103; № 52. С. 107.

147. Там же. №61. С. 121; №62. С. 125.44. Там же. №76. С. 148.45. Там же. №94. С. 190.

148. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. № 379. С. 529.

149. Кичиков МЛ. Образование Калмыцкого ханства. С. 55.

150. Русско-монгольские отношения. 1636 -1654. № 118. С. 354.

151. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 3. С. 24.

152. Борисенко И.В. Расселение калмыков в процессе их добровольного вхождения в состав России // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение. Элиста, 1985. С. 26.

153. Русско-монгольские отношения 1607-1636. № 9. С.36; Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 5 С. 27.

154. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. С. 33.

155. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 24-25.

156. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. С.55. Там же. № 115. С. 270.

157. Там же. № 413. С. 571-572.57. Там же. № 199. С. 348.58. Там же. № 155. С. 300.59. Там же. № 200. С. 349.60. Там же. № 118. С. 274.61. Там же. № 324. С. 479.62. Там же. С. 113.

158. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 101.

159. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 72

160. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. № 398. С. 559.66. Там же. №411.С. 570.

161. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 62.68. Там же. С. 94.

162. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. № 295. С. 450.

163. Там же. № 298. С. 453-454.

164. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С.254-255.

165. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. № 247. С. 398.

166. См.: Великое переселение народов: Этнополитческий и социальный аспекты / В.П.Буданова, А.А.Горский, И.Е.Ермолаева. М., 1999; Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М., 2000.

167. Миллер Г.Ф. История Сибири. T. II. № 208. С. 357.75. Там же. № 299. С. 456.

168. Там же. № 80-82. С. 244-247.77. Там же. № 276. С. 426.

169. Характер русско-калмыцких отношений

170. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 3. С. 25.2. Там же. № 10. С. 39.

171. Кичиков M.JI. Образование Калмыцкого ханства. С. 19.

172. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 78. С. 153.5. Там же. №79. С. 154, 155.6. Там же. №82. С. 159.7. Там же. №94. С. 189.

173. Богоявленский К.С. Материалы по истории. С. 74.

174. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 66. 245; № 80. С. 263-264.10. Там же. № 113. С. 357.11. Там же. С. 358.

175. Цит. по: Преображенский A.A. Урал и Западная Сибирь в конце XVI начале XVIII в. М., 1972. С. 49.

176. Русско-монгольские отношения. 1607 1636. № 16. С. 45.

177. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 64.

178. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 10. С. 38, 3916. Там же. № 16. С. 50.17. Там же. №59. С. 117.

179. Преображенский A.A. Урал и Западная Сибирь. С. 45.

180. См.: Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. С. 273-294.

181. См.: Трепавлов B.C. Ногайская орда и Московское царство. С. 153-154.

182. Цит. по: Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 60.

183. Трепавлов B.C. Ногайская орда и Московское царство. С. 153.

184. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 65; Кичиков МЛ. Образование Калмыцкого ханства. С. 49.

185. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 68-69; Кичиков M.JI. датирует это событие 1632 г. (Кичиков M.JI. Образование Калмыцкого ханства. С. 54).

186. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 80.

187. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 74, 76; Кичиков МЛ. Образование Калмыцкого ханства. С. 58-61.

188. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 113. С. 357.

189. Цит. по: Щеглов ИЛ. Трухмены и ногайцы Ставропольской губернии. Ставрополь, 1910. Т. I. С. 75.

190. Потапов Л.П. Тува в составе монгольских государств Алтын-ханов и Джунгарии (XVII первая половина XVIII вв.) // Ученые записки Тувинского НИИЯЛИ. Вып. VIII. Кызыл, 1960. С. 175.

191. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 41. С. 92; № 45. С.99.

192. Там же. № 97. С. 196; № 99. С. 200.33. Там же. №62. С. 125.34. Там же. № 27. С. 72.35. Там же. № 17. С. 51.36. Там же. №87. С. 172.37. Там же. № 3. С. 25.

193. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. С. 422.

194. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 61; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 83.

195. Кичиков М.Л. Образование Калмыцкого ханства. С. 55.

196. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 80. С. 154.

197. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 58.

198. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 87. С. 172.

199. Там же. № 27. С. 72. 55. Там же. № 4. С. 29.

200. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 38. С. 181.

201. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 10. С. 39.

202. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений. С. 62.

203. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 38. С. 181.

204. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 76.

205. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений. С. 72.

206. Русско-монгольские отношения 1607 1636. № 79. С. 154.

207. Там же. № 15. С. 44-45; № 19. С. 55.

208. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 113. С. 355.

209. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дсрбен-Ойратах. С. 29.

210. История Калмыцких ханов. № 19. С. 124.

211. См.: Бахтин А.Г. Причины присоединения Поволжья и у Приуралья к России // ВИ. 2001. № 5. С. 65-68.

212. См.: Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. С. 611-647.

213. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 87.

214. РГАДА. Ф. 127. Оп. 2. Д. 26, 29, 31, 33, 36.

215. Скрыпников Р.Г. Борис Годунов. М., 1983. С. 110.62. Там же. С. 134.63. Там же. С. 144.

216. РИБ. Т. XXIX. Донские дела. Кн. 4. № 26. Стб. 354.

217. Курц Б.Г. Состояние России в 1650-1655 гг. по донесениям Родеса // ЧОИДР. 1915. Кн. 2. С. 136-137.V

218. Глава 3. ИНТЕГРАЦИЯ КАЛМЫКОВ В СОСТАВ РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII века

219. Включение калмыков в политическую систему российской государственности в 1650/60-е гг.

220. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1644 г. Д. 1. Л. 1-18; Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 82-83; Кичиков М.Л. Образование Калмыцкого ханства. С. 72-73.

221. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1644 г. Д.1. Л. 33.

222. Там же. 1644 г. Д. 2. Л. 24-27, 61-62.

223. Там же. 1645 г. Д. 2. Л. 292.

224. Там же. 1645 г. Д. 2. Л. 1-13.

225. Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. II. № 454. С. 610.7. Там же. №451. С. 606.8. Там же. №462. С. 615.

226. РИБ. Т. XXVI. Кн. 3. Стб. 829-832.

227. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1649 г. Д. 1.Л. 1-15.

228. АИ. Т. IV. №32. С. 111-115.

229. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1650 г. Д. 2. Л. 1-11.13. Там же. 1650 г. Д. 3.14. Там же. 1651 г. Д. 3.

230. Новосельский A.A. Исследования по истории эпохи феодализма: Научное наследие. М., 1994. С. 53-54.16. Там же. С. 56-57.

231. Русско-монгольские отношения. 1636-1654: Сб. документов. М., 1974. № 135. С. 400.

232. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1654 г. Д. 1.Л. 19.

233. Гучинов М.И. Об отношениях калмыков с донскими казаками во второй половине XVII века // Вестник института. № 3. Элиста, 1968. С. 48.

234. ДАИ. Т. III. № 126. С. 531-532.

235. История Калмыцких ханов. № 19. С. 124. №26. С. 174-175.

236. Русско-монгольские отношения. 1636-1654. № 78. С. 261. № 80. С. 264

237. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 29.

238. Русско-монгольские отношения 1607-1636. № 2. С. 22.25. Там же. № 3. С. 24.

239. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах . С. 34.

240. История Калмыцких ханов. № 26. С. 176.

241. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1661 г. Д. 1. Л. 56.

242. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 150.

243. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1658. Д. 2. Л. 46; 1659 г. Д. 2. Л. 4-5.

244. Русско-монгольские отношения. 1654-1685. № 26. С.74, № 27. С.77, № 30. С.83, №.34. С. 86;

245. История Калмыцких ханов. № 26. С. 176, прим. 8.

246. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 62, 63.

247. ПСЗРИ. T. I. № 145. С. 356.

248. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1655 г. Д. 2.

249. Там же. 1655 г. Д. 1.Л. 99, 111.

250. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 65.38. Там же. С. 66-69.

251. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1657 г. Д. 2. Л. 57.40. Там же. 1658 г. Д. 2.

252. АИ. T. IV. № 131. С. 273-277.

253. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1660 г. Д. 4. Л. 1-7.

254. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 71.

255. РГАДА. Ф. 119. On. 1. 1660 г. Д. 5. Л. 40.

256. Преображенкая П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 72-76.

257. ПСЗРИ. T. I. № 300. С. 531.

258. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельев. М., 1969. С. 126.

259. ПСЗРИ. T. I. № 316. С. 561.

260. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 185.

261. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 119, 127, 124.

262. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 39, 40.

263. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 141.

264. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 21.

265. История Калмыцких ханов. № 19. С. 124. Прим. 5.

266. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 23.

267. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 134.

268. Устюгов H.B. Башкирское восстание 1662-1664 гг. // ИЗ. 1947. Т. 24. С. 49-50.58. Там же. С. 54-55.59. Там же. С. 105.60. Там же. С. 61, 108.

269. Чулошников А. Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII вв. // Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. М.; JL, 1936. С. 29.

270. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 53.

271. Устюгов H.H. Башкирское восстание 1662-1664 гг. С. 62.64. Там же. С. 90-91.65. Там же. С. 89.66. Там же. С. 94.

272. Русско-монгольские отношения. 1636-1654. № 113. С. 357.

273. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 134; Кичиков МЛ. Образование Калмыцкого ханства. С. 108.

274. Устюгов Н.В. Башкирское восстание 1662-1664 гг. С. 66.

275. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 135.

276. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких. С. 82-83.

277. Кичиков M.JI. Образование Калмыцкого ханства. С. 110.

278. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 23.

279. Образование Калмыцкого ханства в 1670-90-х гг.

280. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Т. IV.1. С.222.2. Там же. № 1.С. 5.

281. Там же. Т. I. № 69. С. 103.

282. Там же. Т. IV. № 2. С. 7-8.

283. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1667 г. Д. 1.

284. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Т. I. №74. С. 109.7. Там же. Т. II. № 7. № 8.8. Там же. №77. С. 100-101.9. Там же. №74. С. 95.

285. Там же. Т I. № 152. С. № 167.

286. Там же. Т. II. № 87. С. 115.

287. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 155.

288. Лыткин Ю. Аюки-хан калмыцкий. С. 133.

289. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 151.

290. Биография Зая-Пандиты. С. 194; Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 193-194.

291. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 137.17. Там же. С. 165, 167, 172.18. Там же. С. 164-165.

292. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 157.

293. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 149; Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 36.

294. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 36.

295. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 147.23. Там же.

296. Лыткин Ю. Материалы по истории ойратов. С. 85-86.25. Там же. С. 87.

297. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 71, 98, 107-108, 151,162-168; Лыткин Ю. Материалы для истории ойратов. С. 108.

298. Дугаров Р.Н. «Дэбтэр-чжамцо». С. 37-41; Успенский В. Страна Кукэ-нор или Цин-хай с прибавлением краткой истории ойратов имонголов // Записки императорского Русского географического общества. T. VI. 1880.

299. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах. С. 29.

300. ПСЗРИ. T. I. № 540. С. 924.30. Там же. С. 926, 927.31. Там же. С. 923.32. Там же. С. 927.

301. Там же. Т.Н. № 672. С. 80-81.34. Там же. С. 86.35. Там же. С. 84.

302. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 126.

303. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 140, 141.

304. ПСЗРИ. T. II. № 672. С. 83.

305. Там же. Т.Н. № 990. С. 496.

306. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 143.

307. Батмаев М.М. Калмыки XVII XVIII веках. С. 140, 141, 142.

308. Русско-монгольские отношения. 1636 1654. № 113. С. 358.

309. ПСЗРИ. T. III. № 1591. С. 330, 331.

310. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С.26.

311. Mémoires concernant l'histoire. P. 407; Циший. О переходе Тургутов в Россию. С. 170.

312. Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен-Ойратах.С. 8, 13-14.

313. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 157; История Калмыцких ханов. № 19. С. 123 124.

314. История Калмыцких ханов. № 19. С. 122.49. Там же. № 19. С. 124.

315. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 157.

316. Кичиков M.JI. Образование Калмыцкого ханства. С. 68.

317. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 78.

318. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 147; Батур-Убаши Тюмень. Сказание о Дербен Ойратах. С. 30-31.

319. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 133.55. Там же. С. 139.

320. Русско-монгольские отношения. 1654-1685. № 1. С. 18.

321. Там же. № 32. С. 84; № 34. С. 86.

322. Там же. № 38. С. 90; С. 459, прим. 2.59. Там же. № 137. С. 261.60. Там же. № 134. С. 257.61. АИ.Т.У.№87. С. 138.

323. Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. № 76. С. 210.

324. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Историческое обозрение Ойратов или Калмыков с XV столетия до настоящего времени. 2-е изд. Элиста, 1991. С. 89 90.

325. Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. I. XVII и XVIII века. Астрахань, 1926. С. 9 16.

326. История Калмыцких Ханов. № 51. С. 314.66. Там же. № 47. С. 293-294.67. См. выше: С. 131.

327. История Калмыцких Ханов. № 44. С. 271; Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 168.

328. История Калмыцких Ханов. № 51. С. 315; ПСЗРИ. Т.Н. № 1245. С. 858.

329. Габан Шараб. Сказание об ойратах. С. 150.

330. Грумм-Гржимайло Г.Е. Описание путешествия в Западный Китай. Т. 2. С. 110.

331. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение Ойратов. С.

332. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990. С. 54 55.

333. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 170, 198.

334. Владимирцев Б.Я. Общественный строй монголов (монгольский кочевой). Л., 1934. С. 138, 141 143, 146.76. ДАИ.Т. XI. №58. С. 176.

335. Глава 4. КАЛМЫЦКОЕ ХАНСТВО В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIIIвека

336. Российско-калмыцкие отношения: проблема суверенитета Калмыцкого ханства

337. История Калмыцких ханов. № 51. С. 317.

338. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 27-28.

339. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1698 г. Д. 5; 1699 г. Д. 6, 10.

340. Там же. 1699 г. Д. 9; 1700 г. Д. 5.5. Там же. 1700 г. Д. 1.6. Там же. 1702. г. Д. 5.

341. ПСЗРИ. Т. IV. № 2207. С. 419-422.8. Там же. С. 420.

342. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 29-28.

343. ПСЗРИ. Т. IV. № 2291. С. 547-550.11. Там же. С. 548.

344. РГАДА. Ф. 119. Оп. 1. 1709 г. Д. 4; 1710 г. Д. 1.

345. Там же. Ф. 127. Оп. 1. 1633 г. Д. 1. Л. 144.

346. Там же. Ф. 119. Оп. 1. 1651 г. Д. 3. Л. 11.

347. Кичиков М.Л. Образование Калмыцкого ханства. С. 100.

348. См.: Беспрозванных E.JI. Ранние калмыцко-китайские отношения (первая четверть XVIII в.) // Геоэкономические и этнокультурные особенности хозяйственного развития Прикаспия и Приазовья в XVIII -XX веках. Волгоград, 1999. С.81-98.

349. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 221, 224.

350. Тулишен. Путешествие китайского посланца к калмыцкому Люке хану. С. 13.19. Там же. С. 112.

351. Там же. С. 116, 133-134, 123.

352. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 30.

353. ПСЗРИ. Т. V. №. 3062. С. 487.

354. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 35.24. Там же.25. Там же. С. 36.

355. ЛВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1722. Д. 13. Л. 1.

356. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 38 40.28. Там же. С. 42.29. Там же. С. 43 44.

357. ПСЗРИ. Т. VII. №. 4576. С. 352.31. Там же. С. 354.

358. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 52 54; Новолетов М. Калмыки. С. 74;

359. См.: Беспрозванных Е.Л. Калмыцко-китайские отношения на втором этапе (середина 20-х середина 50-х годов XVIII в.) // Стрежень: Науч. ежегодник. Вып. I. Волгоград, 2000. С. 147-153.

360. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 67 68.35. Там же. С. 69.36. Там же. С. 70.37. Там же. С. 125.38. Там же. С. 105.39. Там же. С. 135, 139-146.40. Там же. С. 124- 125.

361. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1731 г. Д. 29, 30.

362. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 71 75.

363. Там же. С. 77 80, 85 - 87.44. Там же. С. 126.45. Там же. С. 102, 105.46. Там же. С. 117, 126.

364. ПСЗРИ. Т. IX. № 6705. С. 490

365. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1738 г. Д. 18.

366. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 210 211.

367. ПСЗРИ. Т. X. № 7191. С. 62.

368. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 128

369. Пальмов H.H. Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII века. Ч. I. Астрахань, 1926. С. 238-255.

370. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1738 г. Д. 37; 1739 г. Д. 29; 1740 г. Д. 10.

371. Пальмов H.H. Этюды по истории приволжских калмыков. Ч. II. XVIII век. Астрахань, 1927. С. 1-35.

372. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Элиста, 1992. С.

373. ПСЗРИ. Т. III. № 1591. С. 330.

374. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 221.

375. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 44.59. Там же. С. 56.

376. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 235.

377. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 32.

378. ПСЗРИ. Т. X. № 7774. С. 745; Батмаев М.М. Калмыки в XVII -XVIII веках. С. 234-235;

379. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 347.

380. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 113, 109.

381. Новолетов М. Калмыки. С. 6.

382. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. I. С. 15.

383. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 32.

384. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 273

385. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 66 67.70. Там же. С. 106.

386. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 215.

387. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 125 126.73. Там же. С. 118.

388. НАРК. Ф. 36. Д. 194. Л. 32.75. Там же. Д. 289. Л. 57.

389. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 31.

390. НАРК. Ф. 36. Д. 150. Л. 63.

391. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 63.

392. Попов H.A. В.Н.Татищев и его время. М., 1861. С. 656, 351 352.

393. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 37.

394. НАРК. Ф. 36. Д. 279. Л. 45.42. Территориальный вопрос

395. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 220 221.

396. Чужгинов A.A. Проблемы истории Калмыкии в трудах Н.Н.Пальмова// Вестник института. № 3. Элиста, 1968. С. 34 35.

397. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 193.

398. Доржиева Е.В. О причинах событий 1771 г. в Калмыкии // Проблемы всеобщей и отечественной истории. Вып. 2. Элиста, 1997. С. 26.

399. Олеарий Л. Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно. СПб., 1906. С. 403.

400. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. V. С. 1 2.

401. Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в XVII в. М., 1948. С. 224-227.

402. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 347 - 348.

403. Батмаев М.М. Внутренняя обстановка в Калмыцком ханстве в конце XVII в. // Из истории докапиталистических отношений в Калмыкии. Элиста, 1977. С. 40-41.

404. Толстова JI.C. Исторические предания Южного Приаралья. М., 1984. С. 188- 190.

405. Бакунин В.М. Описание калмыцких пародов. С. 56 57.

406. См.: Ласковский Ф. Материалы для истории инженерного искусства в России. Ч. 2 3. СПб., 1861 - 1865.

407. Витевский В.И. И.И.Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г. Казань, 1897. Вып. I. С. 248 259, 276 - 279.

408. Левшин А. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. Ч. II. Исторические известия. СПб., 1832. С. 320.

409. Попов Н. В.Н.Татищев и его время. С. 276

410. Витевский В.И. И.И.Неплюев и Оренбургский край. Вып. Ш. С. 671 -673.

411. Попов Н. В.Н.Татищев и его время. С. 291.18. Там же. С. 697.

412. Витевский В.И. И.И.Неплюев и Оренбургский край. Вып. I. С. 250-251.20. Там же. T. I. С. 274.

413. Левшин А. Описание киргиз-казачьих. Ч. И. С. 196.

414. Ден В.Э. Население России по пятой ревизии. Подушная подать в XVIII веке и статистика населения в конце XVIII века. М., 1902. Т. II. Ч. 2. С. 169.

415. Левшин А. Описание киргиз-казачьих. Ч. II. С. 186. Прим. «а».

416. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. V. С. 2.1. V 25. Там же. С. 3.26. Там же. С. 4.27. Там же. С. 3.28. Там же. С. 4.29. Там же.30. Там же. С. 5.

417. Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI начало XX в.). М., 1973. С. 93.

418. Кабузаи В.М. Народы России в XVIII веке. Численность и этнический состав населения. М., 1990. С. 74 -75.' 33. Там же. С. 90-91.34. Там же. С. 84 85.35. Там же. С. 138.36. Там же. С. 204.

419. Команджаев А.Н. Хозяйство и социальные отношения в Калмыкии в конце XIX начале XX века: исторический опыт и современность. Элиста, 1990. С. 200.

420. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 113 - 117.

421. См.: Шилов В.П. Очерки по истории древних племен. С. 83.

422. Карагодин А.И. Экономическое освоение Астраханского края в конце XVIII первой половине XIX в. // Труды молодых ученых Калмыкии. Вып. 3. Элиста, 1973. С. 243, 245; Он же. К истории развития

423. Нсфедьев H.A. Подробные сведения о волжских калмыках. С.256.

424. Шахматов В.Ф. Казахская пастбищно-кочевая община. Алма-Ата, 1964. С. 140.

425. Майский И.М. Монголия накануне революции. М., 1959. С. 128. ^ 45. Команджаев А.Н. Хозяйство и социальные отношения. С. 160.

426. Колесник В.И. Демографическая история калмыков в XVII -XVIII вв. Элиста, 1997. С. 37.

427. Экологические очерки о природе и человеке / Под ред. Б.Гржимска. М., 1988. - С. 250.

428. Колесник В.И. Демографическая история калмыков. С. 79.

429. Цюрюмов A.B. Социально-экономическое состояние Калмыцкого ханства накануне откочевки во второй половиуе XVIII в. // Экономическая

430. N история России: проблемы, поиски, решения: Ежегодник. Вып. 5.1. Волгоград, 2003. С. 186.

431. Гай Юлий Цезарь. Записки о Гальской войне. Кн. IV. Гл. 3.

432. Витевский В.И. И.И.Неплюев и Оренбургский край. Вып. II. С.

433. Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705 1706 гг. М., 1975. С. 69 - 70, 75.

434. Колесник В.И. Демографическая история калмыков. С. 41- 43.

435. Попов Н. В.Н.Татищев и его время. С. 339 -340.55. Там же. С. 352.

436. ПСЗРИ. Т. И. № 672. С. 84.

437. Там же. Т. Ш. 1591. С. 331.

438. Там же. Т. V. № 3062. С. 486.

439. Там же. Т. V. № 3001. С. 202.

440. Там же. Т. VII. № 4427. С. 207; № 4492. С. 278; №. 4683. С.437.

441. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 40, 50.62. Там же. С. 67.

442. ЛВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1728-1734 гг. Д. 23.

443. Бориссико И.В. Численный состав калмыков в основных ареалах их расселения (XVIII в. начало XX в.) // Проблемы аграрной истории дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1982. С. 69;

444. ПСЗРИ. Т. XIII. № 9640. С. 211-214.

445. Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII XVIII вв.). Элиста, 1992. С. 135.

446. ПСЗРИ. Т. XVII. № 12337. С.14.

447. Витевский В.И. И.И.Неплюев и Оренбургский край. Вып. II. С. 528 529.

448. Борисенко И.В. Численный состав калмыков. С. 60.

449. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1740 г. Д. 32. Л. 1.

450. См.: Аполлова Н.Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х годах XVIII в. Алма-Ата, 1948. С. 175 след.; Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и Средней Азии в XVII XVIII вв. М., 1979. С. 35 след.

451. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1743 г. Д. 5. Л. 618 об.

452. Там же. 1744 г. Д. 37. Л. 2 об.74. Там же. Л. 4-4об.

453. Глава 5. ПРЕДПОСЫЛКИ «ТОРГОУТСКОГО ПОБЕГА» 1771 г. V • 5.1. Мотивация и подготовка откочевки калмыцкой элитой

454. НАРК. Ф. 36. Д. 431. Л. 49-50.

455. Костенков К.И. Исследования Кумо-Манычской экспедиции. Ч. Ш. СПб., 1868. С. 11; Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов н/Дону, 2002. С. 98.

456. ПСЗРИ. Т. XVI. № 12198. С. 827 831.

457. Каппелер А. Россия многонациональная империя. М., 1997. С. 29-30.

458. НАРК. Ф. 36 119. Д. 38. Л. 41.6. Там же. Л. 41 об.

459. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины. Элиста, 1965. С. 85 -94.

460. Чонов Е. Калмыки в русской армии. XVII в., XVIII в. и 1812 год. Пятигорск, 1912. С. 19 26; Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII - XIX вв.). Элиста, 1992. С. 221 - 222, 225 - 228.

461. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 3. 1769. Д. 1 Л. 1-2. п 10. НАРК. Ф. 36. Д. 409. Л. 96.11. Там же. Д. 431. Л. 15.

462. Цюрюмов А.В. Участие калмыков в Русско-турецкой войне 17681774 гг. // Вестник Калмыцкого университета. Вып. 1. Элиста, 2000. С. 23.

463. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе. С. 97.

464. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1770. Д. 1. Л. 1-1 об.

465. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 53.

466. Беликов Т.Н. Калмыки в борьбе. С. 100.

467. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 88.

468. Новолетов М. Калмыки. С. 33, прим. 3; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 301.

469. V» 19. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 169 171.20. Там же. С. 172- 174.21. Там же. С. 177.

470. НАРК. Ф. 36. Д. 418. Л. 18.

471. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 201 202.

472. Новолетов М. Калмыки. С. 40.25. Там же. С. 41.

473. НАРК. Ф. 36. Д. 418. Л. 8.27. Там же. Л. 6.

474. Новолетов М. Калмыки. С. 41. ♦ 29. НАРК. Ф. 36. Д. 418. Л. 22.30. Там же. Л. 24.

475. Новолетов М. Калмыки. С. 41.

476. НАРК. Ф. 36. Д. 418. Л. 40-41.33. Там же. Л. 31.34. Там же. Л. 32 об.35. Там же. Л. 35 -38.36. Там же. Л. 52 54.37. Там же. Л. 70-71.1.38. Там же. Л. 36.

477. АВПРИ.Ф. 119. Оп. 2. 1767-1770 гг. Д. 31. Л. 501.

478. НАРК. Ф. 36. Д. 432. Л. 13 23.

479. Непосредственная подготовка откочевки

480. ЛВПРИ. Ф. 119. On. 2. 1767-1770 гг. Д. 31. Л. 502.

481. Папьмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 202.

482. Цюрюмов A.B. Политическая обстановка в Калмыцком ханстве во второй половине XVIII века // Проблемы всеобщей и отечественной истории. Вып. 2. Элиста, 1997. С. 138 140.

483. Папьмов H.H. Этюды по истории. Ч. И. С. 195 205.

484. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 302.

485. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов. С. 68.

486. Санчиров В.П. Этнический состав ойратов XV XVIII вв. по данным «Илэтхэл Шастир» // Из истории докапиталистических и капиталистических отношений в Калмыкии. Элиста, 1977. С. 22.

487. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 182 188.

488. НАРК. Ф. 36. Д. 432. Л. 14 об.

489. Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII XVIII вв. Элиста, 2002. С. 172-173.

490. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 176.

491. Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества. С.135.

492. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 33-35.15. Там же. С. 205-207.

493. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII веках. С. 301-303.

494. Новолетов М. Калмыки. С. 35 37; Батмаев М.М. Калмыки в XVII - XVIII веках. С. 304 - 305.

495. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 87 89;

496. Дорджиева Е.А. Исход калмыков в Китай. С. 36.

497. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 146 147.

498. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1. Изд. 2-е. СПб., 1809. С. 300.

499. НАРК. Ф. 36. Д. 15. Л. 105.

500. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 85.

501. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 306 - 307.

502. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 208.

503. Новолетов М. Калмыки. С. 38;

504. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 90-91.

505. НАРК. Ф. 36. Д. 289. Л. 56-57.

506. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 202.

507. МАРК. Ф.36. Д. 431. Л. 16.

508. Новолетов М. Калмыки.С. 39; Пальмов H.H. Очерк.С. 90-91. ^ 32. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 164 165.

509. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. I. С. 98.

510. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 135 136.

511. Пальмов H.H. Этюды по истории. Ч. II. С. 237 240, 252 - 255.36. Там же. С. 148- 150.37. Там же. С. 157.

512. Позднеев А.М. Сказание о хождении в Тибетскую страну малодербетовского Базы-бакши. СПб., 1897. С. 121, прим. 1.39. Там же. С. 121 122.Г

513. НАРК. Ф. 36. Л. 420. Л. 87.

514. Демографический фактор 1. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 2. С. 269.

515. Лубсан Данзан. Алтай Тобчи («Золотое сказание»). М., 1973. С.

516. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 64.

517. Лубсан Данзан. Алтан Тобчи. С. 258, 261, 263.

518. Козин С.А. Сокровенное сказание. Т. I. С. 117; Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 2. С. 127, 147.

519. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 2. С. 152.

520. История Убаши-хунтайджи и его войны с ойратами // ТВОРАО. Ч. VI. 1858. С. 213,218.

521. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. С. 8.

522. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С. 55-56, 8085.

523. Богоявленский С.К. Материалы по истории. С. 87.

524. Златкин И.Я. История Джунгарского ханства. С. 109.

525. Бурчинова Л.С. Источниковедческие вопросы изучения истории Калмыкии. Элиста, 1980. С. 89.

526. Маслаковец Н.А. Статистическое описание кочевья донских калмыков // Труды областного Войска Донского статистического комитета. Новочеркасск, 1874. С. 47.

527. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С.22, 23, 25; История калмыцких ханов. № 19. С. 123. № 39. С. 250. № 44. С. 271 272. № 47. С. 293 - 294.

528. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. С. 164.

529. Паллас П.С. Собрание исторических известий. С. 148.

530. Кичиков M.JI. Образование Калмыцкого ханства. С. 77, 84, 98, 99,

531. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 28.20. Там же. С. 86-90.

532. AB ПРИ. Ф. 119. Оп. 1. 1733 г. Д. 5. Л. 420-425.

533. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. С. 164.

534. Батмаев М.М. Калмыки в XVII -XVIII веках. С. 316.24. Там же. С. 262.25. Там же. С. 316.

535. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. Дореволюционный период. Элиста, 1991. С. 106.

536. НАРК. Ф. 36. Д. 412. Л. 56.

537. Новолетов М.Г.. Калмыки. С. 46.

538. Новолетов М.Г.. Калмыки. С. 3; Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. С. 165.

539. Шовунов К.П. Калмыки в составе Российского казачества. С.135.

540. Златкин И .Я. История Джунгарского ханства. С. 279-303.

541. Новолетов М.Г.. Калмыки. С. 46, прим. 12.

542. Небольсин П.И. Очерки быта калмыков Хошоутовского улуса. СПб., 1852. С. 7, прим. 12.

543. Костенков К.И. Результаты переписи Калмыцкого народа, произведенной в декабре месяце 1868 г. // Труды Астраханского губернского статистического комитета. Астрахань, 1869. С. 149 150.

544. Любомиров П. О заселении Астраханской губернии в XVIII веке // Наш край. Орган Астраханской губернской плановой комиссии. Астрахань, 1926. С.63.

545. Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы. Их история и настоящий быт // Отечественные записки 1846. Т.47. № 7. С. 26.

546. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. С. 108.

547. V 38. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по1803 гг. СПб., 1869. Ч. 1. С. 310.

548. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение Ойратов. С. 121; Долбежев Б.В. Судьба калмыков, бежавших с Волги // Сборник■ географических, топографических и статистических материалов по Азии.

549. Вып. 86. СПб., 1913. С. 3.

550. Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях). Пер. с китайского П.С.Попова. СПб., С. 144, 453.

551. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С.80; Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. С. 109.

552. Международные отношения в Центральной Азии. XVII XVIII вв. Документы и материалы. Кн. 2. М., 1989. № 231. С. 196.

553. Нынешнее состояние калмыцкого народа с присовокуплениемiкалмыцких законов и судопроизводства, десяти правил их Веры, молитвы, нравоучительные повести, сказки, пословицы и песни Савардин. Сочинил и издал Николай Страхов. СПб., 1810. С. 3.

554. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С. 80.

555. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. С. 123.

556. Оглаев Ю.О., Убушаев В.Б. Динамика народонаселения Калмыкии (XVII XX вв.) // Исследования по исторической географии Калмыцкой АССР. Элиста, 1981. С. 4.

557. V• 48. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии.1. С. 124.

558. Страхов Н.И. Нынешнее состояние калмыцкого народа. С. 1718.

559. Костенков К.И. Результаты переписи калмыцкого народа. С.165.

560. Маслаковец Н.А. Статистическое описание. С. 34.

561. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 18 об.

562. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа.4.1. С.310, прим. 2.' '54. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обострение ойратов. С.114.

563. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. С. 106, 108- 109, 123.

564. Оглаев Ю.О., Убушаев В.Б. Динамика народонаселения . С. 3.

565. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 263.

566. Кабузан В.М. Народы России в XVIII веке. Численность и этнический состав. М., 1990. С. 86 87, 230.4 59. Там же. С. 14.

567. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 55

568. Глава 6. «ТОРГОУТСКИЙ ПОБЕГ» 1771 г.61. Бегство из России

569. Дорджиева E.B. Откочевка большей части калмыков из России в Джунгарию в 1771 году. Автореф. дис. . канд. ист. наук. Волгоград, 1999. С. 13.

570. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 216; Батмаев М.М. Калмыки V XVII XVIII веках. С. 365.

571. Новолетов М.. Калмыки. С. 45.4. Там же. С. 44.

572. Батмаев М.М. Калмыки XVII XVIII веках. С. 359 - 360.

573. Новолетов М.. Калмыки. С. 45; НАРК. Ф. 36. Д. 420. Л. 86-87.

574. Папьмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 98.

575. А ' 9. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 5-5 об.

576. Нефедьев Н. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте Н.Нефедьевым. СПб., 1834. С.70.

577. Рычков Н. Дневные записки путешествия Капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкую степь, 1771 году. СПб., 1772. С. 53.

578. НАРК. Ф. 36. Д. 420. Л. 84.

579. Новолетов М.. Калмыки. С. 47, 53.

580. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 98 99.

581. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 221.ч

582. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 364, 369.

583. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 93, 102.

584. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 9-9 об.

585. НАРК. Ф. 36. Д. 427. Л. 78-78 об.

586. Там же. Д. 426. JT. 49; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках . С. 362.

587. НАРК. Ф. 36. Д. 6. JI. 85; Новолетов М.. Калмыки. С. 48.

588. АВПРИ. Ф. 119. Оп.5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 18 об.

589. Новолетов М.. Калмыки. С. 54.

590. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках . С. 346.

591. Бакунин В.М. Описание калмыцких народов. С. 122.

592. НАРК. Ф. 36. Д. 425. Л. 99.

593. Новолетов М.. Калмыки. С. 54 55;

594. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 3. 1770-1771 гг. Д. 1. Л. 56-56 об.

595. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 102.

596. Циший. О переходе Тургутов в Россию. С. 184 187.

597. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай. С. 162.

598. Новолетов М.. Калмыки. С. 48 49.

599. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 15. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 5.34. Там же. Л. 14-14 об.

600. Юр. Ко. Бегство калмыков в Китай. № 5. С. 10.

601. Новолетов М.. Калмыки. С. 46.37. Там же. С. 47.38. Там же. С. 53 54.39. Там же. С. 47.

602. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 7. С. 3.41. Там же. С. 5.

603. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. Д. 25. Л. 10 об.-11.

604. Новолетов М.. Калмыки. С. 49.

605. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 7. С. 6.

606. Там же. С. 7; Новолетов М.. Калмыки. С. 49.

607. НАРК. Ф. 36. Д. 435. Л. 25.

608. Архив Государственного Совета. СПб., 1869. Т. 1. Ч. 2. С.243.

609. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 6. С. 3.

610. Паращук С. Флора и фауна Калмыцкой Области // Ойратские известия. №№ 1 2. Астрахань, 1922. С. 147, 151.

611. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 8. С. 4.

612. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 361.

613. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 8. С. 5.53. Там же. С. 5 6.

614. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 6 об.-7.55. Там же. Л. 12 об.56. Там же Л. 11-12.

615. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 8. С.7; Новолетов М.. Калмыки. С. 50; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках . С. 362.

616. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 12-13.

617. Рынков П. Дневные записки. С. 6.

618. Новолетов М.. Калмыки. С. 50.

619. Рынков Н. Дневные записки. С. 19.

620. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай. С. 100.

621. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 8. С. 6.

622. Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа. С. 100.

623. Батмаев М. М. Калмыки в XVII XVIII веках . С. 363.

624. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 113 об.67. Там же. Л. 15-17.

625. Рынков Н. Дневные записки. С. 53.

626. Новолетов М.. Калмыки. С. 50; Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII веках. С. 363.

627. Рычков Н. Дневные записки. С. 78; Левшин А. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. СПб., 1832. Ч. II. С. 249-259.

628. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 9. С. 8.62. Возвращение в Китай.

629. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 10. С. 2 3.

630. Новолетов М.. Калмыки. С. 50.3. Там же. С. 51.

631. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 363 - 364.

632. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай. С. 99-102.

633. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 14.

634. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай. С. 112.

635. АВПРИ. Ф. 119. Оп. 3. 1778-1783 гг. Д. 3. Л. 37-37 об.

636. Там же. Оп. 5. 1770-1771 гг. Д. 25. Л. 8 об.10. Там же. Л. 9.11. Там же. Л. 8.

637. Дневные журналы Волошанина и Зеферта // Уральские войсковые ведомости. 1869. № 10.

638. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 10. С. 4 5.

639. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 218.

640. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 10. С. 4.

641. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай. С. 16.

642. Чернышев А.И. О перекочевке волжских калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Общество и государство в Китае. 16-я науч. Конференция: Тезисы. Ч. 2-я. М., 1984. С. 157.

643. Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях) / Пер. с кит. П.С.Попова. СПб., 1895. С. 438.

644. Циший. О переходе Тургутов в Россию. С. 255 259.

645. Мэнгу юму цзи. С. 482, прим. 602.

646. Barkman C.D. The re turn of the torghuts from Russia to China // Journal of Oriental Studies. Vol. II. № 1. Hong-Kong, 1955. P. 107.

647. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай. № 10. С. 3.

648. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 364.

649. Barkman C.D. The return of the torghuts. P. 103 104.

650. Санчиров В.П. Приволжские калмыки в составе Цииской империи в конце XVIII в. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1983. С. 65.

651. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 109.

652. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С. 94.

653. Санчиров В.П. «Илэтхэл шастир». 1990. С. 106.

654. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С.83 84, 87-88;33. Там же. С. 92.34. Там же. С. 88.

655. Санчиров В.П. Приволжские калмыки. С. 65.

656. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С. 89.

657. Санчиров В.П. Приволжские калмыки. С.68.

658. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа. С. 110-111.

659. Чернышев А.И. Общественное и государственное. С.89-90.

660. Санчиров В.П. Приволжские калмыки. С. 62 72; Чернышев А.И. Общественное и государственное. С. 82 - 83, 90-91.

661. Чернышев А.И. Приволжские калмыки. С. 89.

662. ПАРК. Ф. 35. Д. 15. Л. 177 178.

663. Там же. Ф. 36. Д. 432. Л. 81.

664. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 366.

665. Папьмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа. С. 108.

666. Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 367.47. Там же. С. 366.48. Там же. С. 367.49. НАРК. Ф.35. Д.13. Л.38.50. Там же. Л. 95.

667. АВПРИ. Ф. 119. Оп.З. 1770-1791 гг. Д. 1. Л. 11-18.

668. Очерки истории Калмыцкой АССР. С. 222.

669. Бурчинова Л.С., Гиляшаева М.Н. К вопросу об оставшихся в России калмыков после откочевки Убаши. Рукопись. С. 16.54. Там же. С. 17.55. Там же. С. 15.56. Там же С. 16.

670. Костснков К. Исторические и статистические сведения о Калмыках кочующих в Астраханской губернии. Составил Главный попечитель Калмыцкого народа Генерал-Майор К.Костенков. СПб., 1870. С. 14; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С. 368.

671. Костенков К. Исторические и статистические сведения.С.35; [Новолстов М.] Калмыки. С.57-58; Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа. С. 106-108; Батмаев М.М. Калмыки в XVII XVIII веках. С.369.

672. Pelliot P. Notes critiques d'histoire kalmouke. Paris, 1960. Tableau III: Genealogie des Turghut.

673. Новолетов M. Калмыки. С. 58 -59.

674. Костенков К. Исторические и статистические сведения.С. 34.

675. Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России V' до начала нынешнего столетия // Журнал Министерства Народного

676. Просвещения. 1866. Ч. CCXLIV. Отд. 2. С. 142.63. Там же. С. 170.64. ПСЗРИ. T.XXVI. № 19599.

677. НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

678. Архив внешней политики Российской империи.

679. Фонд 119. «Калмыцкие дела».

680. Национальный архив Республики Калмыкия.

681. Фонд 35. «Калмыцкая экспедиция при Астраханской губернской канцелярии».

682. Фонд 36. «Состоящий при калмыцких делах при астраханском губернаторе.

683. Российский государственный архив древних актов.

684. Фонд 119. «Калмыцкие дела».

685. Фонд 127. «Сношения России с ногайскими татарами».1. ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ

686. Акты времени правления царя Василия Шуйского (1606 г. 17 июля i 1610 г.). - М., 1914. - XVII, - 422 с.

687. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1-5.-СПб., 1841-1843.

688. Алтан Тобчи. Монгольская летопись, в подлинном тексте и переводе, с приложением калмыцкого текста истории Убаши-Хунтайджия и его войны с Ойратами / Пер. ламы Галсаи Гомбоева. Предисл. П.Савельева // ТВОРАО. 4.VI. СПб., 1858. С. 117-197.

689. Батур-Убуши Тюмень. Сказание о дербен-ойратах, составленное нойоном Батур-Убуши Тюменем. Астрахань, 1860. - 55 е.; 2-е изд. // КИЛП. -С. 13-48.

690. Биография Зая-Пандиты. Перевод с калмыцкого языка. // КИЛП. С. 159-200.

691. Габан Шараб. Сказание об ойратах (Калмыцкая летопись) // КИЛП. -С. 140-158.

692. Дневной журнал Волошанина и Зейферта // Уральские войсковые ведомости. 1869. № 10. С. 10-12.

693. Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. Т. 1-12.-СПб., 1846-1875.

694. История Убаши-Хунтайджия и его войны с Ойратами // ТВОРАО. Ч. 6. СПБ., 1858.-С. 198-224

695. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Моп§уо1-ип туиса и>Ьсуап. Юань чао би ши. Монгольский обыденный изборник. Т. 1. Введение в изучение памятника, перевод, тексты, глоссарии. М.; Л.: АН СССР, 1941. - 619 с.

696. Лыткин Ю. Материалы для истории ойратов. //КИЛП. С. 81-131.

697. Лубсан Данзан. Алтай Тобчи («Золотое сказание») / Пер. с монг., введ., коммент. и прил. Н.П.Шастиной. М., 1973. - 439 с.

698. Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII в. М.; Л.: АН СССР, 1936. 630 с.

699. Международные отношения в Центральной Азии. ХУП-ХУШ вв.: Документы и материалы. Кн. 2. М.: Наука, 1989. - 340 с.

700. Мэн-гу-ю-му-цзи (Записки о монгольских кочевьях). Пер. с кит. П.С.Попова //ЗИРГО по отделению этнографии. Т. XXIV. СПб., 1895. 487 с.

701. Олеарий А. Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. / Пер. А.Ловягина. -СПб.: Тип. А.С.Суворина, 1906.- 582 с.

702. Полное собрание законов Российской империи, повелением Государя императора Николая Павловича составленное. Собрание первое, с 1649 по 12 декабря 1825 года. СПб., 1830.

703. Рашид-ад-дин. Сборник летописей. Т. 1. Кн. 1. Пер. персидского Л.А.Хетагурова. Ред. и примеч. А.А.Семенова. М.; Л.: АН СССР, 1952. - 225 е.; Т. 1. Кн. 2. - М.-Л.: АН СССР, 1952.-315 с.

704. Русская историческая библиотека, издаваемая Археографическою комиссией. Т. 18. Донские дела. Кн. 1. СПб., 1898; Т. 24. Донские дела. Кн. 2. - СПб., 1906; Т. 26. Донские дела. Кн. 3. - СПб., 1909; Т. 29. Донские дела. Кн. 4.-СПб., 1913.

705. Русско-китайские отношения в XVIII в.: Материалы и документы. Т. 1: 1700-1725.-М.: Наука, 1978.-704 с.

706. Русско-монгольские отношения 1607-1636: Сб. документов / Сост. М.И.Гольман, Г.И.Слесарчук. Отв. ред. И.Я.Златкин, Н.В.Устюгов. М.: Изд-во Вост. лит-ры, 1959. - 350 с. (Материалы по истории русско-монгольских отношений).

707. Русско-монгольские отношения. 1636-1654: Сб. документов / Сост. М.И.Гольман, Г.И.Слесарчук. Отв. ред. И.Я.Златкин, Н.В.Устюгов. М.:

708. Наука, 1974. 469 с. (Материалы по истории русско-монгольских отношений).

709. Русско-монгольские отношения. 1654-1685: Сб. документов / Сост. Г.И.Слесарчук. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 1996. - 560 с. (Материалы по истории русско-монгольских отношений).

710. Русско-монгольские отношения 1685-1691: Сб. документов / Сост. Г.И.Слесарчук. Отв. ред. И.Я.Златкин, Н.В.Устюгов. М.: Изд. фирма «Вост. лит.» РАН, 2000. - 488 с. (Материалы по истории русско-монгольских отношений).

711. Сибирские летописи. СПб.: Имп. Археогр. комис., 1907.- XXXVIII, - 397 с.

712. Тулишен. Путешествие китайского посланца к калмыцкому Люке хану с описанием земель и обычаев Российских / Перевел с маньчжурского па российский язык Коллегии Иностранных дел Надворный Советник Алексей Леонтьев. СПб., 1782. - 166 с.

713. Чунь Юань. Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии / Переведено с китайского монахом Иакинфом. Ч. I. СПб., 1829. - 270 с.

714. Шара туджи. Монгольская летопись XVII века / Сводный текст, пер., введ. и примеч. Н.П.Шастиной. М.-Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1957. -199 с.

715. Memoires concernant l'histoire, les sciences, les arts, les moeurs, les usages, etc. des Chinois. Par les missionaries de Pekin. Т. 1. París, 1776. P. 405415.

716. Pelliot P. Notes critiques d'histoire kalmouke. Textes. Tableaux genealogiques. Paris, 1960. P. 18-21, 25-29.

717. Sagang Secen. Erdcni-yin Tobci. Mongolian chronicle by Sagang Scccn, with a critical introduction Л. Mostaert. Cambridge (Mass.), 1956. P. 1. IX, 124 p.; P. 2.272 p.; P. 3. 298 p.1. ЛИТЕРАТУРА

718. Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. 2-е изд., перераб. и исправ. Элиста: Калм. кн. изд-во, 2002. - 325 с.

719. Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). 2-е доп. изд. Хабаровск: Кн. изд-во, 1984. - 271 с.

720. Александров В.А., Покровский Н.Н. Власть и общество: Сибирь в

721. XVII в. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1991. - 399 с.

722. Аполлова Н.Г. Присоединение Казахстана к России в 30-х годах

723. XVIII века. Алма-Ата: тип. ЦК КП(б)К; тип. № 2 Упр. изд-в и полиграфии Ленгорисполкома, 1948. - 256 с.

724. Аполлова Н.Г. Хозяйственное освоение Прииртышья в конце XVI -первой половине XIX в. М.: Наука, 1976. - 362 с.

725. Бартольд В.В. Калмыки // Бартольд В.В. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М., 2002. - С. 538-540.

726. Батмаев М.М. Внутренняя обстановка в калмыцком ханстве в конце XVII в. // Из истории капиталистических отношений в Калмыкии: Сб. статей / Калмыцкий НИИЯЛИ. Элиста, 1977. - С. 34-39.

727. Батмаев М.М. Отражение русско-калмыцких отношений в процессе шертования // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение: Сб. науч. трудов / Калм. ун-т. Элиста, 1985. - С. 32-39.

728. Батмаев М.М. Калмыки в XVII-XVIII веках: События, люди, быт: В 2 кн. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1993. - 382 с.

729. Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв. Элиста: АПП «Джангар», 2002. - 400 с.

730. И. Бахрушин C.B. Очерки по истории колонизации Сибири в XVI -XVII вв. // Бахрушин C.B. Научное наследие. Т. 3. Ч. 1. М.: Изд-во ЛН СССР, 1955.-С. 15-160.

731. Бахтин А.Г. Причины присоединения Поволжья и Приуралья к России // ВИ. 2001. № 5. С. 52-72.

732. Беликов Т.И. Калмыки в борьбе за независимость нашей Родины (XVII-XIX вв.). Элиста: Калмгосиздат, 1965. - 179 с.

733. Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е.И.Пугачева (1773-1775 гг.) Элиста: Калмгосиздат, 1971. - 166 с.

734. Бембеев В.Ш. Расселение и общественный строй калмыков в конце XVI 60-е годы XVII века: Автореф. дис. . канд. ист. наук. - Элиста; Москва, 1980. - 17 с.

735. Бембеев В.Ш. Переселенческая политика калмыцких тайшей в конце XVI 60-е годы XVII века // Проблемы аграрной истории дореволюционной Калмыкии. Сб. статей. - Элиста, 1982. - С. 3-14.

736. Берг JI.C. Природа СССР. 3-е изд. М.: Географиздат, 1955. - 494 с.

737. Беспрозванных ЕЛ. Ранние калмыцко-китайские отношения (1-я четверть XVII в.) // Геополитические и этнокультурные особенности хозяйственного развития Прикаспия и Приазовья в XVII-XX веках: Сб. науч. статей. Волгоград, 1998. - С. 81-98.

738. Беспрозванных E.JI. Калмыцко-китайские отношения на втором этапе (середина 20 середина 30-х годов XVIII в.) // Стрежень: Науч. ежегодник. Вып. I. - Волгоград, 2000. - С. 147-153.

739. Беспрозванных E.JI. Лидеры Тибета и их роль в тибето-китайских отношениях XVII-XVIII вв. Волгоград: Изд-во Волг.ГУ, 2001. - 356 с.

740. Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. СПб.: Тип. медицинского департамента МВД. 1834. - 255 е.; 2-е изд.: Элиста: Калмкнигоиздат, 1991. -128 с.

741. Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. М.: Наука, 1973.-232 с.

742. Богоявлений С.К. Материалы по истории калмыцкого народа в первой половине XVII в. // ИЗ. Т. 5. 1939. С. 48-102.

743. Борисенко И.В. Численный состав калмыков в основных ареалах их расселения (XVIII в. начало XX в.) // Проблемы аграрной истории дореволюционной Калмыкии: Сб. статей / Калмыцкий НИИЯЛИ. - Элиста, 1982.-С. 42-80.

744. Борисенко И.В. Расселение калмыков в процессе их добровольного вхождения в состав России: исторические корни и значение: Сб. науч. трудов / Калм. ун-т. Элиста, 1985. - С. 23-31.

745. Борисенко И.В. Очерки по исторической географии Калмыкии. Дореволюционный период / Калм. ии-т общественных паук. Элиста, 1991. - 229 с.

746. Бруннерт И.С., Гагельстром В.В. Современная политическая организация Китая. Пекин, 1910. - 470 с.

747. Буданова В.П. Варварский мир эпохи Великого переселения народов. М.: Наука, 2000. - 540 с.

748. Бурчинова Л.С. Колониальная политика царизма в Калмыкии в русской историографии // Вестник института. № 3. / Калмыцкий НИИЯЛИ. -Элиста, 1968. С. 5-25.

749. Бурчинова Л.С. М.Г.Новолстов (к 140-летию со дня рождения) // Вестник института. № 15. Серия историческая / Калмыцкий НИИЯЛИ. -Элиста, 1976.-С. 194-202.

750. Бурчинова Л.С. Источниковедческие вопросы изучения истории Калмыкии (вторая половина XIX в.). Элиста: Калм. кн. изд-во, 1980. - 117 с.

751. Бурчинова Л.С., Команджаев А.Н. От феодализма к капитализму: История экономического развития дореволюционной Калмыкии. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1989. - 135 с.

752. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. Ч. 1. СПб., 1869. - XXV, - 548 с.

753. Буцинский П.Н. Заселение Сибири и быт первых ее насельников. -Харьков, 1889. IV, - 345 с.

754. Бюлер Ф.А. Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы // Отечественные записки. 1846. Т. 47. № 7. С. 1-28. № 8. - С. 59125; Т. 48. № 10.-С. 58-94; Т. 49. № 11.-С. 1-44.

755. Великое переселение народов: Этнополитический и социальный аспекты / В.П.Буданова, А.А.Горский, И.Е.Ермолаева. М.: Ин-т рос. истории РАН, 1999. - 345, 2. с.

756. Всселовский Н.И. Передовые калмыки на пути к Волге // ЗВОРАО. Т. 3. Вып. 4. СПб., 1889. С. 365-370.

757. Всселовский Н.И. Лекции по истории монголов. СПб., 1909.

758. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М.: Наука, 1969. - 583 с.

759. Владимирцов Б.Я. Монгольская литература // Литература Востока. Вып.2. Пг., 1920.-С. 90-115.

760. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов (монгольский кочевой феодализм). Л.: АН СССР, 1934. 234 с.

761. Внешняя политика государства Цин в XVII веке / Отв. ред. Л.И.Думан. М.: «Наука» Глав. ред. вост. лит-ры, 1977. - 385 с.

762. Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI начало XX в.). -М.: Просвещение, 1973. - 159 с.

763. Гераклитов A.A. История Саратовского края в XVI-XVII вв. -Саратов: «Друкарь», 1923. 375, III с.

764. Голикова Н.Б. Астраханское восстание 1705-1706 гг. М.: Изд-во МГУ, 1975.-327 с.

765. Голикова Н.Б. Очерки по истории городов России конца XVII -начала XVIII в. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 214 с.

766. Горохова Г.С. Очерки по истории Монголии в эпоху маньчжурского господства (конец XVII начало XVIII в.). - М.: Наука, 1980.- 131 с.

767. Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и земледельческое освоение. Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1965. - 267 с.

768. Грум-Гржимайло Г.Е. Описание путешествия в Западный Китай. Т. 2. Поперек Бэ-шаня и Нань-шаня в долину Желтой реки. СПб., 1899. - 445 с.

769. Гуревич Б.П. Вторжение Цинской империи в Центральную Азию во второй половине XVIII века и политика России // История СССР. 1973. № 2.- С. 98-114.

770. Гуревич Б.П., Моисеев В.А. Взаимоотношения Цинского Китая и России с Джунгарским ханством в XVII-XVIII вв. и китайская историография //ВИ. 1979. №3.-С. 43-55.

771. Гурий (Степанов), архимандрит. Очерки по истории распространения Христианства среди монгольских племен. T.I: Калмыки. -Казань, 1915.-700, XIX с.

772. Гучинов М.И. Об отношениях калмыков с донскими казаками во второй половине XVII в. // Вестник института / Калмыцкий НИИЯЛИ. № 3. -Элиста, 1968.-С.43-94.

773. Ден В.Э. Население России по пятой ревизии. Подушная подать в XVIII веке и статистика населения в конце XVIII века. // УЗ Императорского Московского университета. Отдел юридический. 1902. Т.1. XII, - 377 с. Т. 2. Ч. 2. 6.-319 с.

774. Динесман Л.Г. Изменение природы северо-запада Прикаспийской низменности. М.: АН СССР, 1960. 159 с.

775. Долбежев Б.В. Судьба калмыков, бежавших с Волги // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выи. 86. Спб., 1913.-С. 1-52

776. Дорджиева Е.В. О причинах событий 1771 г. в Калмыкии // Проблемы всеобщей и отечественной истории: Сб. науч. трудов / Калм. гос ун-т. Выи. 2 Элиста, 1997. - С. 22-29.

777. Дорджиева Е.В. Откочевка калмыков из России в Китай в отечественной и зарубежной историографии // Проблемы всеобщей и отечественной истории: Сб. науч. трудов / Калм. гос. ун-т. Вып. 3. Элиста, 1998.-С. 45-54.

778. Дорджиева Е.В. Откочевка большей части калмыков в Джунгарию в 1771 г.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Волгоград, 1999. - 18 с.

779. Дорджиева Е.В. Волжские калмыки в составе Цинской империи в конце XVIII века // Теегин Герл. Элиста, 1999. № 5. С. 95-102.

780. Дорджиева Е.В. Исход калмыков в Китай в 1771 г. Ростов на/Дону: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002. - 212 с.

781. Дугаров Р.Н. «Дэбтэр-чжамцо» источник по истории монголов Куку-нора. - Новосибирск: Наука, 1983. - 93 с.

782. Жуков Е.М. К вопросу о критериях периодизации истории // ННИ. 1979. № 1.-С. 3-13.

783. Златкин И .Я. История Джунгарского ханства. 1635-1758. 2-е изд. -М.: Наука, 1983. С. 330 с.

784. Златкин И.Я. Основные закономерности развития феодализма у кочевых скотоводческих народов Л Типы общественных отношений на Востоке. М.: Наука, 1982. - С. 255-268.

785. Ивановский A.A. Монголо-торгоуты // Труды Антропологического отдела Общества любителей естествознания. М., 1893. - С. 1-32.

786. Ивонин Ю.Е. Позднее средневековье или ранняя новая история // ВИ. 1987. № 1.-С. 67-77.

787. Иориш И., A.M. Позднеев калмыковед // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. - Элиста, 1960. - С. 207-215.

788. История Монгольской Народной Республики. 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Наука, Глав. ред. вост. лит-ры, 1983. - 660 с.

789. Кабузан В.М. Народы России в XVIII веке. Численность и этнический состав. М.: Наука, 1990. - 255 с.

790. Каппелер А. Россия многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. - М.: Прогресс-Традиция, 1997. - 343 с.

791. Карагодин А.И. Экономическое освоение Астраханского края в конце XVIII первой половине XIX в. // Труды молодых ученых Калмыкии. Серия истории и филологии / Калмыцкий НИИЯЛИ. Вып. 3. - Элиста, 1973. -С. 239-259.

792. Карагодин А.И. К истории развития скотоводства Астраханского края в 1 половине XIX в. // Актуальные вопросы ленинской национальной политики партии: (Тематич. сб. науч. статей преп. кафедр общ. наук) / Калм. гос. ун-т. Элиста, 1974. - С. 204-214.

793. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М.: Прогресс, 1987.-384 с.

794. Катанаев Г.Е. Киргизские степи, Средняя Азия и Северный Китай в XVII и XVIII столетиях // Записки Западно-Сибирского отдела ИРГО. Кн. XIV. Вып. 1. Омск, 1893. С. 1-72.

795. Кирилов И.К. Цветущее стояние всероссийского государства. М.: Наука, 1977. - 443 с.

796. Кичиков М.Л. К истории образования Калмыцкого ханства в составе России //Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 2. Элиста, 1962. - С. 31-60.

797. Кичиков М.Л. Образование Калмыцкого ханства в составе России: Автореф. дис. . канд. ист. наук. Москва; Элиста, 1963. - 14 с.

798. Кичиков М.Л. О некоторых проблемных вопросах историографии Калмыкии досоветского периода // Ученые записки. Вып. 5. Серия историческая. Дооктябрьский период / Калмыцкий НИИЯЛИ. Элиста, 1967. -С. 118-131.

799. Кичиков М.Л. О социально-экономических и политических предпосылках поселения калмыков (части ойратов) в степях Приуралья и Нижнего Поволжья // Вестник института. № 15. Серия историческая / Калмыцкий НИИЯЛИ. Элиста, 1976. - С. 3-26.

800. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и Средневековье. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2000. - 307 с.

801. Козенко Б.Д., Садовая Г.М. О периодизации повой и новейшей истории в свете современных трактовок // ННИ. 1993. № 4. С. 87-96.

802. Козин С.Л. Джангариада. Героическая поэма калмыков. Введ. в изучение памятника и пер. торгутской его версии. М.; JL: Изд-во Акад. наук СССР, 1940.-249 с.

803. Колесник В.И. Институт ханской власти у калмыков XVII XVIII вв. / Ставропольский гос. пед. ун-т. - Элиста, 1996. - 21 с.

804. Колесник В.И. Развитие калмыцкой государственности в составе России // Проблемы отечественной и всеобщей истории: Сборник научных трудов. Элиста, 1997. С. 14-22.

805. Колесник В.И. К вопросу об общественном строе калмыков в XIX в. (тезисы доклада) // Астраханский край: история и современность: Всероссийская научная конференция. Астрахань, 26-27 ноября 1997 г. -Астрахань, 1997. С. 50-52.

806. Колесник В.И. Последнее Великое кочевье (о значении «торгоутского побега» для периодизации всемирной истории (тезисы доклада) // VII Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, август 1997): Доклады российской делегации. М., 1997. - С. 30-32.

807. Колесник В.И. Демографическая история калмыков в XVII XIX вв.: Учеб. пособие / В.И.Колесиик; Калм. гос. ун-т. - Элиста, 1997. - 135 с.

808. Колесник В.И. «Торгоутский вопрос» в политике Цинской империи // Вестник Калмыцкого государственного университета. Вып. 1. Элиста, 2000. С. 14-22.

809. Колесник В.И. Дружина в ойратском обществе в XVII в. // Материалы научных чтений, посвященных памяти профессора А.Ш.Кичикова. Элиста, 2003. - С. 149-157.

810. Колесник В.И. Последнее великое кочевье: Переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках. М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 2003. - 286 с.

811. Команджаев А.Н. Хозяйство и социальные отношения в Калмыкии в конце XIX начале XX века: исторический опыт и современность. - Элиста: АПП «Джапгар», 1999. - 263 с.

812. Конрад Н.И. Средние века в исторической науке // Конрад Н.И. Запад и Восток: статьи. 2-е изд. М.: Наука, Глав. ред. вост. лит-ры, 1972. - С. 77-102.

813. Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М., 1984;

814. Костенков К.И. Статистическо-хозяйственное описание Калмыцкой степи Астраханской губернии. СПб., 1868. - 173 с.

815. Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. СПб.: Тип. В.Нусвальта, 1870.- 170 с.

816. Крадин H.H. Общественный строй кочевников: дискуссии и проблемы // ВИ. 2001. № 4. С. 21-32.

817. Кузнецов B.C. Цинская империя на рубежах Центральной Азии (вторая половина XVII первая половина XIX в.). - Новосибирск: Наука, 1983. - 124 с.

818. Курц Б.Г. Состояние России в 1650-1655 гг. по донесениям Родеса //ЧОИДР. 1915. Кн. 2.-С. 127-137.

819. Кушева E.H. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI 30-е годы XVII века). М.: АН СССР, 1963. - 370 с.

820. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.: Изд. фирма «Восточная лит-ра», 1997. - 319 с.

821. Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. В 3-х ч. СПб., 1832: Ч. I: Известия географические. - 264 е.; Ч. II: Исторические известия. - 333 е.; Ч. III: Этнографические известия. - 304 с.

822. Лепехин И.И. Дневные записки путешествия Доктора и Академии наук Адъюнкта Ивана Лепехина по разным провинциям Российского государства в 1768 и 1769 году. СПб., 1771. - 535, 167 с.

823. Лыткин Ю. Аюки-хан калмыцкий // КИЛ П. С. 131-139.

824. Любомиров П.Г. Заселение Астраханского края в XVIII веке // Наш край. Астрахань. 1926. № 4. С. 54-77.

825. Мавродин В.В. Крестьянская война в России в 1773-1775 гг. Восстание Пугачева. Т. I. Л.: Изд-во ЛГУ, 1961. - 584 с.

826. Майский И.М. Монголия накануне революции. 2-е перераб. изд. -М.: Изд-во вост. лит-ры, 1959. 310 с.

827. Мартынов A.C. Статус Тибета в XVII-XVIII веках в традиционной китайской системе политических представлений. М.: «Наука» Глав. ред. вост. лит-ры, 1978. - 282 с.

828. Маслаковец H.A. Статистическое описание кочевья донских калмыков // Труды областного Войска Донского статистического комитета. Вып. 2. Новочеркасск, 1874. - С. 1-95.

829. Миллер Г.Ф. История Сибири. Изд. 2-е доп. Т. 1. М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 1999. - 630 е.; Т. 2. - М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 2000. - 796 с.

830. Мильков Ф.Н., Гвоздецкий H.A. Физическая география СССР: Общий обзор: Европейская часть СССР: Кавказ. 3-е изд. исправ. и доп.: Учебник для студентов вузов. М.: Мысль, 1969. - 461 с.

831. Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. -М.: Наука, 1980.-312 с.

832. Насунов А.Б. Роль Тибета в осуществлении откочевки основной массы калмыков в Джунгарию в 1771 г. // Цыбиковские чтения: 5-я Всесоюз. науч. конференция: Тез. докл. и сообщении. Улан-Удэ, 1989. - С. 88-89.

833. Нефедьев H.A. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте Н.Нефедьевым. СПб.: Тип. Карла Края, 1834. - 286 с.

834. Нижнее Поволжье: (Физико-геограическое описание). М.; Л.: АН СССР, 1948.- 133 с.

835. Новолетов М.Г. Калмыки: Исторический очерк. СПб., 1884. - 77с.

836. Новосельский A.A. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л.: Акад. наук СССР, 1948. - 441 с.

837. Новосельский A.A. Исследования по истории эпохи феодализма: Научное наследие: Сборник. / Рос. АН отд-ние истории, Арх. М.: Наука, 1994.-221, 1.с.

838. Огласв Ю.О., Убушасв В.Б. Динамика народонаселения Калмыкии (XVII-XX вв.) // Исследования по исторической географии Калмыцкой АССР. Сб. статей / Калмыцкий НИИИФЭ. Элиста, 1981. - С. 3-12.

839. Очерки истории Калмыцкой АССР: Дооктябрьский период. М.: Наука, 1967.-479 с.

840. Очерки истории Китая (с древности до «опиумных войн»). М.: Изд. вост. лит-ры., 1959. - 579 с.

841. Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Ч. 1.-СП6., 1773.-657 е.; Ч.З.-СПб., 1788.-480 с.

842. Пальмов H.H. Очерк истории калмыцкого народа за время его пребывания в пределах России. Астрахань: Калмгосиздат, 1922. - 139 е.; Изд. 2-е. - Элиста: Калмкнигоиздат, 1992. - 159 с.

843. Паращук С. Флора и фауна Калмыцкой Области // Ойратские известия. Астрахань, 1922. № 1-2. С. 138-153.

844. Перетяткович Г.И. Поволжье в XVII и начале XVIII в. (очерки из истории колонизации края). Одесса, 1882. - 2., 404, III с.

845. Позднеев A.M. Астраханские калмыки и их отношения к России до начала нынешнего столетия//ЖМНП. 1886. Ч. CCXLIV. Отд. 2. С. 140-170.

846. Позднеев A.M. Сказание о хождении в Тибетскую страну малодербетовского Базы-бакши / Калмыцк. текст, с пер. и примеч. сост. А.Позднеевым. СПб., 1897. - 260 с.

847. Покшишевский В.В. Заселение Сибири. (Историко-географический очерк). Иркутск: Иркут. обл. гос. изд-во, 1951. - 208 с.

848. Поноженко Е.А., Асанов A.M. Регламентация пастбищного землепользования у средневековых ногайцев // Половецкая луна. № 1-2; 5-6. Черкесск, 1993.-С. 116-125.

849. Попов A.A. Краткие замечания о приволжских калмыках // ЖМНП. 1839. Ч. XXII. Отд. 2. С. 17-46.

850. Попов H.A. В.Н.Татищев и его время. Эпизод из истории государственной, общественной и частной жизни в России, первой половины прошедшего столетия. М., 1861. - 803 с.

851. Потапов Л.П. Тува в составе монгольских государств Алтын-ханов и Джунгарии (XVII первая половина XVIII вв.) // УЗ Тувинского НИИЯЛИ. Вып. VIII. - Кызыл, 1960. - С. 170-179.

852. Преображенская П.С. Из истории русско-калмыцких отношений в 50 60-х годах XVII века // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Вып. 1. Элиста, 1960.-С. 49-83.

853. Преображенская П.С. Калмыки в первой половине XVII века. Принятие калмыками (торгоутами и дербетами) русского подданства: Авторсф. дис. . канд. ист. наук. М., 1963. - 16 с.

854. Преображенская П.С. К вопросу о социально-экономических отношениях калмыков // История СССР. 1963. № 5. С. 94-100.

855. Преображенская П.С. Рец. на: Кичиков М.Л. Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов. Образование калмыцкого государства в составе России. Элиста, 1966 // ВИ. 1968. № 8. С. 167-169.

856. Преображенский A.A. Урал и Западная Сибирь в конце XVI -начале XVIII в. М.: Наука, 1972. - 392 с.

857. Рычков Н. Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкие степи в 1771 г. СПб.: Тип. Импер. Акад. наук, 1772.- 104 с.

858. Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Сочинения П.И. Рычкова 1762 года. Оренбург, 1887. - 406 с.

859. Санин Г.А. Отношения России и Украины с Крымским ханством в середине XVII века. М.: Наука, 1987. - 270 с.

860. Санчиров В.П. Этнический состав ойратов XV-XVIII вв. по данным «Илэтхэл Шастир» // Из истории докапиталистических икапиталистических отношений в Калмыкии / Калмыцкий НИИЯЛИ. Элиста, 1977.-С. 3-33.

861. Санчиров В.П. Теократия в Тибете и роль Гуши-хана в ее окончательном утверждении // Ламаизм в Калмыкии: Сб. статей / Калмыцкий НИИЯЛИ. Элиста, 1977. - С. 14-25.

862. Санчиров В.П. Приволжские калмыки в Цинской империи в конце XVIII в. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии / Калмыцкий НИИИФЭ. Элиста, 1983. - С. 6077.

863. Санчиров В.П. «Илэтхэл Шастир» как источник по истории ойратов. М.: «Наука» Глав. ред. вост. лит-ры, 1990. - 136 с.

864. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М.: Наука, 1983. - 190 с.

865. Ссылка калмыков: как это было: Сб. док. и мат-лов. Т.1. Кн. 1. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1993. 224 с.

866. Степи Евразии в эпоху средневековья. М.: Наука, 1981. - 304 с.

867. Толстова Л.С. Исторические предания Южного Приаралья (к истории ранних этнокультурных связей народов Арало-Каспийского региона). М.: Наука, 1984. - 246 с.

868. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Изд. фирма «Вост. лит-ра» РАН, 2002, - 752 с.

869. Ульянов И. Астраханские калмыки, их религиозный быт и общественно-религиозные нужды. СПб., 1910. - 48 с.

870. Успенский В. Страна Кукэ-нор или Цинн-хай с прибавлением краткой истории ойратов и монголов // ЗИРГО по отд. этнографии. Т. 6. Вып. 2. СПб., 1880.-59-196.

871. Устюгов Н.В. Башкирское восстание 1662-1664 гг. // ИЗ. 1947. Т. 24.-С. 30-110.

872. Цюрюмов A.B. Политическая обстановка в Калмыцком ханстве во второй половине XVIII века // Проблема всеобщей и отечественной истории: Сб. науч. трудов / Калм. гос. ун-т. Вып. 2. Элиста, 1997. С. 135-142.

873. Цюрюмов A.B. Участие калмыков в русско-турецкой войне 17681774 гг. // Вестник Калмыцкого университета. Вып. 1. Элиста, 2000. - С. 2229.

874. Цюрюмов A.B. Социально-экономическое состояние Калмыцкого ханства накануне откочевки во второй половине XVIII в. // Экономическая история России: проблемы, поиски, решения: Ежегодник. Вып. 5. -Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2003. С. 183-188 с.

875. Чернышев А.И. О перекочевке волжских калмыков в Джунгарию в < 1771 г. // Общество и государство в Китае / 16-я науч. конференция: Тезисыдокладов. М., 1984. Ч. 2. С. 152-161.

876. Чернышев А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М.: Наука, 1990. - 138 с.

877. Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и России в XVII XVIII вв. - М.: «Наука» Глав. ред. вост. лит-ры, 1978. - 216 с.

878. Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и Средней Азии в XVII-XVIII вв. М.:«Наука» Глав. ред. вост. лит-ры, 1979. - 85 с.

879. Чимитдоржиев Ш.Б. О перекочевке ойратов (калмыков) в XVII-XVIII вв. «Торгоутский побег» 1771 г. // Исследования по истории и культуре Монголии. Новосибирск: Сиб. отд-ние АН СССР, 1989. - С.50-67.

880. Чонов Е. Калмыки в русской армии. XVII, XVIII вв. и 1812 г. -Пятигорск: Электропечатня Г.Д.Сукиасянца, 1912. 72 с.

881. Чужгинов A.A. Проблема истории Калмыкии в трудах Н.Н.Пальмова // Вестник института / Калмыцкий НИИЯЛИ. Вып. 3. Элиста, 1968.-С. 27-42.

882. Чулошников А.П. Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII вв. // Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. Башкирские восстания в XVII и первой половине XVIII в. М.; Л., 1936. - С. 1-64.

883. Шахматов В.Ф. Казахская пастбищно-кочевая община. Алма-Ата: Изд-во АН Каз. ССР. - 207 с.

884. Шилов В.П. Очерки по истории древних племен Нижнего Поволжья. Л.: Наука, 1975. - 208 с.

885. Шовунов К.П. Калмыки в составе российского казачества (вторая половина XVII-XVIII вв.). Элиста: Калм. книж. изд-во, 1992. - 319 с.

886. Шунков В.И. Очерки по истории колонизации Сибири в XVIIIначале XVIII века. // Шунков В.И. Вопросы аграрной истории России. М.: Наука, 1974.-С. 25-192.

887. Щеглов И.Л. Трухмены и ногайцы Ставропольской губернии. Т. I.- Ставрополь, 1910.-531 с.

888. Экологические очерки о природе и человеке / Под ред. Б.Гржимека. М.: Прогресс, 1988. - 639 с.

889. Энгельс Ф. Афганистан // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 14.- С. 76-85.

890. Эрдииев У.Э. Калмыки: Историко-этнографическис очерки. 3-е изд., иерераб. и доп. Элиста: Калм. книж. изд-во, 1985. - 282 с.

891. Эрдниев У.Э. Историческое значение добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России // Добровольное вхождение калмыцкого народа в состав России: исторические корни и значение: Сб. науч. трудов / Калм. ун-т. Элиста, 1985. - С. 5-22.

892. Юр.-Ко. Бегство калмыков в Китай в 1771 году. Исторический очерк // Уральские войсковые ведомости. 1869. № 5. С. 4-10; № 6. - С. 3-7; № 7. - С. 2-7; № 8. - С. 4-9; №.9. - С. 2-9; № 10. - С. 2-7.

893. Ядринцев Н.М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб.: И.М.Сибиряков, 1892. - XII, - 720 с.

894. Barkman C.D. The return of the torghuts from Russia to China // Journal of Oriental Studies. Vol. II. № 1. Hong-Kong, 1955. P. 89 115.

895. Bcrgmann B. Nomadische Streifereien unter den Kalmuken in Jahren 1802 und 1803. Riga, 1804.

896. Cahen G. I listoirc de Relations de la Russie avec la Chine sous Pierre le Grand (1689 1730). Paris, 1911.

897. Courant M. L'Asic Centrale aux XVIIe et XVIIIc sciecles; empire kalmouk ou empires mantchou? Lion Paris, 1912. P. 189.

898. Ho worth H. History of the Mongols from the 9th to the 19th century. Part I. The Mongols proper and the Kalmuks. London, 1876;

899. Hummel A.W. Eminent Chinese of the Ch'ing Period (1644 1912). Washington, 1944. Vol. II. P. 784 - 787.

900. Khodarkovsky M. Where Two World Met: The Russian State and The Kalmyk Nomads, 1600-1771. Ithaca N.Y., 1992. 278 p.

901. Quiencey Th. de. Revolt of the Tartars or flight of the Kalmuk khan and his people from the Russian Territories to the Frontiers of Chiana. London, 1837.

902. Генеалогические таблицы ойратских князей*

903. Династия Торгоутских князей первых 10-ти поколенийi8. Буйгу Орлэг9. Зулзуган Орлэг10. Хо Орлэг Хо-Урлюк. + 1644см. далее таблицу № 2)1. Онхан I2. Арсалан3. Амугулан4. Кэйбэн Мергени-Еркету.1.половина XV в. 5. Сусэй Буяни-Теткукчи.

904. Баяр 7. Махачи Монгхэ Менгей.I1. Ойгун ЧабчачиI1. Эджинэй-тайшисм. далее таблицу № 5)1. Бооран АхалхуГIих потомки ушли на Кукунор1. Цецен-нойон"11. Аралха-Ахуту12. Очир I13. Мазан-Батыр и его братья14. Яман и его братья I

905. Аксахал, Габунчин-Баранг, Намка-Рабка, Цагапай, Зуучи, Миванг1. МангахайIего потомки ушли на Кукунор-11. Онггуй1. Эджинэйего потомки ушли на Кукунори другие.*