автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Постнические слова Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции XIV - XVI вв.: риторика и прагматика славяно-русского текста

Полный текст автореферата диссертации по теме "Постнические слова Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции XIV - XVI вв.: риторика и прагматика славяно-русского текста"

Саша-Петербургский государственный университет

Постнические слова Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции Х1У-ХУ[ вв.: риторика и прагматика славяно-русского текста

Специальность 10.01.01. - «Русская литература»

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

На правах рукописи

Федотова Марина Сергеевна

Санкт-Петерб>рг 2000

Диссертация выполнена на кафедре истории русской литературы Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Н. С. Демкова

Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

главный научный сотрудник Г. М. Прохоров кандидат филологических наук, доцент С. А. Аверина

Ведущая организация: Отдел рукописей Российской Национальной Библиотеки (Санкт-Петербург)

Заоигга диссертации состоится « _ 2000 года

в 46 часов на заседании Диссертационнного совета К 063.57.42 по защите диссертации на соискание ученой степени кандидата 'филологических наук в Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. А. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета.

Автореферат разослан «_ ■// » /-^ЛОр^ 2000 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета А. И. Владимирова

Сиухми и,, О

Постнические слова Исаака Сирина (далее - ПС) - сирийского святого VII в. - это всего лишь малая часть той переводной патриотической литературы, которая связывает русскую духовную культуру с византийскими традициями. Большое количество славянских списков Х1У-ХУ1 вв. свидетельствует о чрезвычайной популярности сочинений ПС: в крупнейших славянских и русских скрипториях, таких как Хиландарский монастырь и Лавра св. Афанасия Великого на Афоне, Гроице-Сергиева Лавра, Кирилло-Белозерский, Иосифо-Волоколамский, Соловецкий монастыри, в Х1У~Х\Л вв. «тиражируются» списки ПС, отдельные поучения входят в состав многочисленных сборников, выписки из сочинений Исаака включаются в компиляции цитат из св. отцов. Как отмечает С. С. Аверинцев, поучения сирийского подвижника «благодаря необычной глубине в анализе внутренних состояний человека приобрели популярность, перешагнувшую вероисповедные границы, которые отделяли несто-рианское окружение Исаака от православной и монофиситской среды... Особую роль они сыграли в истории нашей отечественной культуры - от допетровских времен до Ф. М. Достоевского»1. Действительно, перевод ПС стал определенной вехой на путях развития средневековых славянских культур и русской культуры на протяжении столетий.

Имя Исаака Сирина часто упоминается в исследованиях, посвященных изучению славянской книжности так называемой «эпохи Предвозрождения» (работы А. И. Соболевского, П. Сырку, К. Радченко, В. П. Адриановой-Перетц, Д. С. Лихачева, Г. М. Прохорова, Р. П. Дмитриевой, О. Ф. Коноваловой, В. В Колесова и др.). В Х1У-ХУ вв. в славянских землях активизируется переводческая и книгописная деятельность (си. работы А. И. Соболевского, Г. Ильинского, архим. Леонида, И. Мейендорфа, Г. И. Вздорнова, Б. Ст. Ангелова, Л. П. Жуковской, И. С. Дуйчева, Д. С. Лихачева, В. А. Мошина, Г. М. Прохорова, И. Снегарова и др.), и многочисленные переводы важнейших текстов из круга так называемой «мистико-аскетической литературы» (в том числе ПС) органично входят в славянскую книжность того времени. Однако, несмотря на предпринимаемые исследования роли и места переводной литературы в средневековой славянской письменности (см. работы, Н. А. Мещерского, Г. М. Прохорова, Д. М. Буланина и др.), значительная часть произведений византийских авторов остается неизученной. Это утверждение верно и по отношению к ПС. Основным препятствием на пути исследования славянской традиции ПС является отсутствие палеографического описания и разработанной текстологии всех сохранившихся списков. Исследования отдельных списков ПС, предпринятые в работах А. В. Горского и К. И. Невоструева, о. Леонида (Кавелина), С. И. Маслова, позволили сформулировать главные проблемы изучения славяно-русской рукописной традиции поучений Исаака Сирина, а именно: проблему происхождения

Аверинцев С. С. Исаак Ннневийский /1 От берегов Босфора до берегов Евфрата: Антология ближневосточной литературы I тысячелетия н. э. / Перев., предисл. и комм. С. С. Аверинцева. М., 1994. С. 339.

славянского перевода, его датировки, атрибуции, существования двух редакций славянского текста, проблему распространения поучений Исаака на Руси со второй половины XIV в. на волне «второго южнославянского влияния» наряду с мистико-аскетическим произведениями Василия Великого, Иоанна Лествични-ка, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, Дионисия Ареопагита, Нила Синайского, Каллиста, Максима Исповедника, Макария Великого, аввы Доро-фея и других св. отцов. Совершенно не изученной остается проблема риторики и прагматики славяно-русского текста ПС. Вопрос взаимообусловленности особенностей функционирования ПС в средневековой славянской книжности и специфики его риторической организации в принципе не ставился в научной литературе.

Все вышесказанное определяет актуальность выбранной для исследования темы. В качестве объекта исследования выступает комплекс ПС Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции Х1У-ХУ1 вв., а в качестве предмета - структура славяно-русского текста ПС.

Основная цель исследования:

1) выявить специфику организации славяно-русского текста ПС (в рукописной традиции XIV -XVI вв.);

2) определить особенности функционирования текста ПС в славянской средневековой книжности.

Для достижения данной цели необходимо решить ряд задач, диктуемых спецификой анализируемого материала:

1. Необходимо, на основе изучения сохранившихся славяно-русских списков ПС Х1У-ХУ1 вв., охарактеризовать рукописную традицию поучений Исаака как комплекса текстов, который мы называем «сборником сочинений одного автора». В рамки первой задачи входит рассмотрение: 1) вопроса о происхождении двух славянских переводов (датировка, атрибуция, определение места создания и целей создания обоих переводов); 2) вопроса о распространении обоих переводов в славянских землях, в частности на Руси; 3) вопроса о ближайшем литературном окружении ПС в «сборниках сочинений одного автора» Х1У-ХУ1 вв.

2. Вторая задача предполагает исследование ПС Исаака в составе так называемых «аскетических сборников» Х1У-ХУ1 вв., представляющих параллельную линию распространения сочинений Исаака.

3. Первая и вторая задачи являются вспомогательными по отношению к третьей - анализу строения славяно-русского текста ПС как экспликации его прагматики. Для решения данной задачи необходимо предварительное рассмотрение всех указанных выше вопросов и привлечение методов современной лингвистики, в частности «семантической прагматики». При анализе славянорусского текста ПС мы исходим из предпосылки, что особенности его риторической организации могут быть изучены изолированно от анализа собственно сирийского текста, так как: I) ПС могут быть уподоблены «традиционному нар-

ративу», аналогом говорящего в котором является не сам автор, а повествователь, непосредственно воплощенный в тексте как субъект речи и сознания (Е. В. Падучева). Для славянского читателя аналогом автора - сирийского святого VII в. - также стал повествователь, реализованный в тексте как субъект речи и сознания; 2) сопоставительный анализ греческого и славяно-русского текстов ПС позволяет констатировать общие принципы строения текста в греческой и славянской языковой традиции. Таким образом, славяно-русский текст может быть исследован имманентно.

4. Четвертая задача заключается в том, чтобы выявить связь между спецификой формально-содержательной организации славяно-русского текста ПС, особенностями его функционирования в средневековой книжности и меняющейся культурной ситуацией в землях 51а\1а ОгПюсЬха в Х1У-ХУ1 вв.

Основными источниками служат 85 славянских списков ПС Х1У-Х\П вв., выявленные нами в государственных книгохранилищах Санкт-Петербурга, Москвы и других городов СНГ и стран Европы. Подробно изучен тридцать один список, хранящийся в библиотеках и архивах Санкт-Петербурга. Анализ материалов санкт-петербургских списков позволил осуществить намеченное комплексное филологическое исследование славяно-русского текста ПС и решить указанные выше задачи и цели.

Методы исследования. Славяно-русский текст ПС изучен в диссертации в аспекте: а) исторического и комплексного подходов современной текстологии; б) лингвистики текста и «семантической прагматики» текста; в) истории и теории древнерусской книжности и литературы, включая историко-культурологический аспект. Спецификой анализируемого материала продиктовано привлечение богословской интерпретации текста для «вскрытия» всех его смыслов.

Научная новизна данного диссертационного исследования обусловлена:

1) отсутствием работ, непосредственно посвященных проблеме риторики и прагматики славяно-русского текста ПС;

2) привлечением новых, впервые описанных и проанализированных в настоящем диссертационном исследовании материалов (списков ПС и аскетических сборников XIV—XVI вв.), позволяющих уточнить многие вопросы славянорусской традиции поучений Исаака, в том числе: а) откорректировать утверждение С. И. Маслова о существовании двух «редакций» славяно-русского текста; б) оспорить концепции «калейдоскопичности» (У. Федер) и «мнемотехничности» (М. Карразерс) как основных принципов книгосоставле-ния в средневековой славянской письменности;

3) обращением в качестве базы исследования к научной концепции прагматики текста, которая до сих пор не применялась к кругу средневековых текстов, традиционно именуемому «мистико-аскетическая литература восточно-христианской традиции»;

4) рассмотрением славяно-русского текста ПС в качестве одного из примеров особого типа традиционных текстов - «мистико-аскетического текста», обладающего специфическими характеристиками и функциями.

Теоретическая значимость исследования обусловлена существенностью его результатов для дальнейшей разработки типологии средневековых текстов и выявления специфики системы жанров в древнеславянских литературах.

Практическая значимость данного диссертационного исследования заключается в следующем:

1) описание основных расхождений между двумя славянскими переводами ПС, выявленный наиболее частотный состав аскетических сборников XIV-XVI вв., проведенное в исследовании различение между «сборниками сочинений одного автора» и «сводами», с одной стороны, и «аскетическими сборниками», с другой, могут оказать непосредственную помощь исследователям при палеографическом описании рукописей;

2) исследование риторики и прагматики славяно-русского текста ПС может помочь решению насущных методических проблем, в частности, проблемы интерпретации смыслов средневекового текста как «традиционного нарратива», читатель которого находится в неканонической ситуации общения.

Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в докладах автора на международных конференциях «Наследие монастырской культуры: ремесло, художество, искусство» (Санкт-Петербург, 1997), «Христианизация Коми края» (Сыктывкар, 1996), на заседаниях Отдела древнерусской литературы ИРЛИ (Пушкинский Дом) (Санкт-Петербург, 1996 и 1997 гг.), на XXV межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов (Санкт-Петербург, 1996) и опубликованы в статьях, перечень которых дан в конце реферата.

На защиту выносятся следующие положения: особенности функционирования ПС в славянской книжности вв. и специфика их формально-содержательной структуры, во-первых, взаимообусловлены, во-вторых, определяются принадлежностью ПС к особому типу средневековых текстов -«мистико-аскетическим текстам» - и, в-третьих, непосредственным образом связаны с меняющейся культурной ситуацией в славянских землях в Х1У-ХУ1 вв.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, трех глав, заключения, тематически организованной библиографии и пяти приложений.

Содержание работы.

Глава I - «Славяно-русская рукописная традиция постнических слов Исаака Сирина как «сборннка сочинений одного автора» Х1У-ХУ1 вв.» - посвящена особенностям функционирования ПС как «сборника сочинений одного автора» в славяно-русской книжности XIV-XV1 вв. В ходе исследования были выявлены 85 списков ПС, 31 нз которых хранится в библиотеках и архивах

Санкт-Петербурга. В результате полного палеографического описания санкт-петербургских списков ПС (с привлечением информации о материалах, хранящихся в других городах России, СНГ и стран Европы) в главе I сформулированы основные проблемы изучения рукописной традиции ПС, а именно: проблема датировки и атрибуции славянского перевода, проблема существования двух редакций/самостоятельных переводов ПС, время и пути проникновения списков ПС на Русь, география их распространения, сфера бытования, проблема ближайшего литературного окружения ПС, возможно, «конвоя» текста.

В главе I рассмотрена и уточнена концепция существования двух «редакций» славянского перевода, предложенная С. И. Масловым в 1912 г. На основании критериев, выдвинутых С. И. Масловым, санкт-петербургские списки объединяются в 2 группы: 1) списки первоначальной «редакции А», созданной не ранее кон. XIII - нач. XIV в. (РНБ Погод.72 (3-я четв. XIV в., сербск.), РНЕ Погод. 1029 (60-е гг. XIV в.), сербск., СПбФИРИ Лих.360 (1485 г., русск.)); 2) списки более поздней, созданной около середины XIV в. «редакции В» (всего 28 списков: РНБ - Q.1.903, Погод. 1028 и 1030, Q.I.791, Q.I.207, F.Í.47Ó, Вяз.<3.55, Q.I.873, Кир.-Бел.67/192, 64/189, 61/186, 62/187, 63/188, 65/190, 66/191, 78/203, 83/208, 79/204, 101/226, F.1.901, Солов.263/263, 262/262, Анз.22/1388, 283/303; БАН - Новг.25.6.3, Арх.Д.180; СПбФИРИ - Лих.467 и 108).

Сравнительный анализ текстов обеих «редакций» позволяет уточнить концепцию С. И. Маслова и говорить о двух самостоятельных славянских переводах ПС (далее - Сл. 1 и Сл. 2). Исследование композиции и состава Сл. 1 и Сл. 2 в сопоставлении с греческой рукописной традицией ПС и сирийским оригиналом приводит к следующим выводам: 1) в основу обоих переводов был положен греческий, а не сирийский текст; 2) славянские переводчики ориентировались на разные списки/редакции греческого перевода, текст которых не совпадает с печатным греческим текстом, изданным в Лейпциге Никифором Тео-токисом в 1770 г.; 3) создатель Сл. 1 не редактировал первоначальный перевод, но создавал самостоятельный перевод. Доказательством тому служат: а) многочисленные композиционные расхождения между Сл. 1 и Сл. 2., которые невозможно счесть результатом редакторской правки более раннего вйрианта. Сл. 1 зачастую объединяет в одну главу (в сокращенном виде) далеко отстоящие друг от друга в Сл. 2 поучения, и наоборот: например, пять глав Сл. 1 (56-59 и 87) в Сл. 2 образуют 30-е поучение; б) лексические, лексико-словообразовательные и синтаксические разночтениями между Сл. 1 и Сл. 2. Среди лексических разночтений выделяется группа лексико-словообразовательных вариантов перевода одного и того же греческого слова, которая характеризуется стабильным предпочтением каждой из «редакций» того или иного варианта. Среди словообразовательных разночтений не удается зафиксировать характерные предпочтения, так как общее число аффиксальных вариантов, буквально передающих морфемную структуру греческого слова, приблизительно одинаково в Сл. 1 и Сл. 2. Изучение синтаксических разночтений обнаружило некоторое число случаев,

противоречащих мнению С. И. Маслова о большей точности «редакции В» в передаче греческих синтаксических конструкций. Например, в 80 % случаев греческий Gen. poss. в Сл. I передается как приименной Род. или Дат. падежи, а в Сл. 2 - субстантивным словосочетанием «сущ. + прил.». В области предложных конструкций также не удается выявить явных предпочтений в передаче греческого синтаксиса.

Гипотеза о том, что Сл. 2 являлся не стилистической редакцией, а идеологически новым переводом, подтверждается также анализом культурной ситуации в Византии и на Балканах в XIV в. Сл. 1, по датировке «киевского отрывка» ПС, описанного С. И. Масловым, был создан не позднее кон. XIJI - нач. XIV в., Сл. 2 - в промежутке между 1335 и 1360 гг. (время создания Сл. 2 определяется временем переводческой деятельности Закхея Философа, которому в некоторых списках ПС приписывается авторство славянского перевода). Таким образом, создание Сл. 2 ПС происходило в разгар исихастских споров в Византии 1330—40-х годов и отвечало единому идеологическому запросу. Анализ употребления в Сл. 1 и Сл. 2 лексем «молчание» и «безмолвие» в разных контекстах в сопоставлении с греческим текстом, доказывает, что создатель Сл. 1 не видел концептуального различия между греческим и славянским словоупотреблением, «молчание» и «безмолвие» являются для него синонимами. Создатель Сл. 2 последовательно различает эти аскетические термины, выбирая разные лексико-словообразовательные варианты. Тем самым он делает шаг на пути к созданию аскетической терминологии. Следовательно, Сл. 1 и Сл. 2 отражают динамику не только представлений о технике перевода, т. е. динамику стиля, но и динамику идеи.

Далее в главе I определяются пути проникновения списков ПС на Русь на рубеже X1V-XV вв., выявляется география их распространения, что позволяет, во-первых, дополнить картину культурных взаимосвязей русских монастырей с обителями Афона, Константинополя, Болгарии, Сербии в эпоху т. н. «второго южнославянского влияния», и, во-вторых, выявить особенности функционирования списков ПС в славянской книжности. Два бесспорных источника проникновения ПС на Русь - это Константинополь и Афон (об этом свидетельствуют списки: РНБ F.I.476 1428 г., воспроизводящий приписку своего протографа, где указано, что книга была написана в монастыре Успения Пресвятой Богородицы Панмакариста в 1420 г.; список РГБ собр. Троице-Сергиевой Лавры (далее -TCJI) № 175, переписанный в 1431 г. в Лисицком монастыре Рождества Богородицы, связи которого с Афоном известны; РГБ ф.214 № 462 1389 г., написанный на Афоне иноком Гавриилом). Орфография некоторых списков (Q.1.207 1416 г. из тверского Савво-Сторожевском монастыря, Новг.25.3.6 нач. XV в. из Гостинопольского Никольского монастыря, Лих.360 1485 г.) также свидетельствует о болгарском либо сербском происхождении протографов списков. География распространения списков ПС такова: Смоленск (F.I.476), Лисицкий монастырь под Новгородом (ТСЛ 175), Великоустюжский Михаило-Архангельский монастырь (Лих.360), Гостинопольский Никольский монастырь

на Ладоге (Новг.25.3.6), тверской Савво-Стороясевский монастырь ((3.1.207), псковский монастырь свт. Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста (Пискарев.59), Спасо-Прилуцкий монастырь под Вологдой (Хлуд.57 (старый шифр)), Симонов монастырь (Епарх.321 (445)), Антониев-Сийский монастырь (БАН Арх.Д.180), Новоиерусалимский монастырь (Синод.133), Кирил-ло-Белозерский, Иосифо-Волоколамский, Соловецкий монастыри и ТСЛ.

Как показал анализ рукописной традиции ПС, на рубеже Х1У-ХУ вв. текст Исаака Сирина появляется на Руси не только в варианте Сл. 2, но и в Сл. 1, вопреки мнению С. И. Маслова. Об этом свидетельствует уникальный во многих отношениях список Л их.360, впервые исследованный в диссертации. Основной сферой бытования списков ПС была монастырская среда, однако постепенно рукописи выходят за пределы монастырских скрипториев, где они «тиражируются» особенно на рубеже ХУ-ХУ1 вв., став одной из книг, обязательных для келейного чтения, и появляются в крестьянской и купеческой среде.

В главе I выявлено также ближайшее литературное окружение ПС. Большинство списков поучений Исаака представляет собой комплекс текстов, в центре которого находится собственно сборник ПС (либо Сл. 1, либо Сл. 2), сопровождаемый более мелкими статьями. «Конвой» вывить не удается. Самые характерные из дополнительных статей - это отрывки патериковых сказаний, из которых по возможности удалено сюжетное повествование и оставлены эпизоды, где наиболее ярко выражен элемент назидательности: это поучения св. отцов - Исаака, аввы Исайи, св. Аммона, Нила, Анастасия, Макария, Филимона, Филофея, Маркиана-пустынника, Никиты, Тимофея и др. Тематически дополнительные статьи имеют непосредственное отношение к аскетической проблематике. Вопросы, поднимаемые в иих, касаются либо духовно-нравственной жизни человека, покинувшего мир и давшего монашеские обеты, либо проблем бытового или уставного характера, регламентирующих жизнь в монастыре. Таким образом, в главе I описаны некоторые особенности функционирования списков поучений Исаака Сирина как «сборника сочинений одного автора» в славяно-русской рукописной традиции.

Глава II - «Постнические слова Исаака Сирина и аскетические сборники Х1У-ХУ1 вв.» - посвящена решению второй из сформулированных выше задач, т.е. исследованию ПС в составе так называемых «аскетических сборников» Х1У-ХУ1 вв.

Сборник как особый тип средневековой книги противопоставлен в исследований т. н. «сборникам сочинений одного автора», например, «Лествице» Иоанна Синайского, комплексу ПС или «Постничеству» Василия Великого. При всем разнообразии энциклопедических, исторических, житийных, гимнографи-ческих, «религиозно-учительных» сборников из их числа легко выделяется тип, который не получил устоявшегося обозначения в археографической традиции. Среди возможных терминов наиболее удачным представляется термин

«аскетический сборник», который вводится и обосновывается в исследовании. Термин содержит в себе указание на функциональную направленность сборника и информацию о характере составляющих его текстов: в подавляющем большинстве это произведения св. отцов, вошедшие в формировавшийся на тот момент в славянских землях фонд мистико-аскетической литературы. Формальное различие между «аскетическими сборниками» и «сборниками сочинений одного автора» устанавливается на уровне архитектоники текста: в «аскетическом сборнике» отсутствует «текстовое ядро» — крупное произведение одного автора, сопровождаемое дополнительными статьями. В композиционном плане «аскетические сборники» представляют собой незамкнутую структуру, открытую для дальнейшего расширения за счет совершенно равноправных в конститутивном смысле текстов. Выявление предполагаемых функциональных различий между этими двумя типами сборников позволяет раскрыть специфику функционирования ПС в условиях кардинальных изменений культурной парадигмы на Руси в Х1У-Х V вв.

Далее в главе II проводится терминологическое различение между «сборниками сочинений одного автора» и «сводами» аскетического содержания, с одной стороны, и «собственно аскетическими сборниками» как особым типом книги, с другой. Анализ рукописей ТСЛ и Иосифо-Волоколамского монастыря показал, что исследуемые сборники делятся на две группы: 1) «своды», в которые входят в основном полные тексты св. отцов без сокращений и без дополнительных статей или текстов малого объема, служащих своеобразными «связками»; 2) «собственно АС», характерной особенностью которых является выраженный патериковый «фон» между текстами и присутствие различных по объему компиляций цитат из творений св. отцов - уникальных в своей единичности текстов, никогда не воспроизводившихся в других сборниках (далее -АС).

Далее в исследовании рассматривается вопрос актуализации в Х1У-ХУ1 вв. формы АС, анализируется механизм проникновения сборников на Русь, аналогичный механизму распространения «сборников сочинений одного автора», и доказывается, что прототипами некоторых русских АС могли служить южнославянские образцы. Анализ деятельности рукописной мастерской ТСЛ в конце Х1У-ХУ вв. раскрывает методики создания и особенности функционирования книг разного типа, в частности двух разновидностей сборников - «сводов» и АС. Исследование состава библиотеки ТСЛ показывает, что общее число «сборников сочинений одного автора» и «сводов» XIУ-ХУ вв. насчитывает не менее 32 рукописей, а АС - не менее 7. Сравнительный анализ сведенных в таблицу совпадений между составами «сборников сочинений одного автора» и «сводов» и АС демонстрирует различия распределения в них конструктивной значимости текстов. Тексты значительного объема, конституирующие основное ядро,«сборников сочинений одного автора» и «сводов» («Лествица» Иоанна Ле-ствичника, поучения аввы Дорофея, комплексы текстов Симеона Нового Богослова, Григория Синаита, ПС и т. д.), в АС представлены в виде выписок и от-

дельных глав. Тексты среднего объема (от 15 до 40 листов) в «сборниках сочинений одного автора» и «сводах» примыкают к основному ядру либо выступают как его распространение. В АС эти тексты вместе в краткими статьями (до 10 листов) лежат в основе всей структуры, не формируя при этом какого-либо подобия ядра. Жанровый состав АС, как показывает анализ, более разнообразен: здесь присутствуют многочисленные компиляции цитат, патериковые повести, жития, гомилетические и богослужебные тексты. Тот факт, что удельный вес «сводов» в литературе Х1У-ХУ вв. значительно превышает удельный вес АС (их соотношение: 32 к 7), свидетельствует о актуальности на тот момент именно авторитетных текстов «сводов», а не компилятивных текстов АС, хотя формирование обоих типов сборников шло, по-видимому, одновременно.

Анализ состава библиотеки Иосифо-Волоколамского монастыря, формировавшейся в кон. XV - нач. XVI вв., свидетельствует о резких изменениях в ситуации с АС. Из 36 рукописей Епархиального собр. ГИМ 2-й пол. ХУ-ХУ1 вв. 15 являются «сборниками сочинений одного автора», 1 - «сводом» и 20 -АС. Следовательно, соотношение рукописей характеризует ситуацию противоположным образом по сравнению с началом XV в.: в монастырской библиотеке на рубеже ХУ-ХУ1 вв. происходит перераспределение типов сборников аскетического содержания, причем значительно пополняется и расширяется их состав за счет агиографических, гомилетических, богослужебных, публицистических, полемических и, иногда, исторических текстов. Постепенно принцип авторитетности и авторитарности отодвигается на задний план, а компилятивные тексты АС становятся доминирующими.

Дальнейший анализ состава сборников в риторическом аспекте раскрывает специфику взаимодействия текстов, позволяет сформулировать критерии отбора текстов и принципы их объединения, ответить на вопрос о динамике функционирования книг разного типа в монастырских скрипториях Х1У-ХУ1 вв. Исследование АС Х1У-ХУ1 вв. выявило поучения Исаака Сирина в числе наиболее частотных текстов, включавшихся в состав АС, что позволило определить их структурообразующую роль и литературное окружение. Анализ наиболее частотных текстов, формирующих состав АС, показал, что все они, не обладая ни единообразием формы, ни единообразием тематики, содержат в себе формально-содержательные компоненты, принципиально важные для составителя сборника в любом из текстов. Из всего комплекса ПС наиболее часто в АС встречаются поучение 9 «О чину новоначалных и уставе и неприкладных темъ» и поучение 20 «Повседневное нужднейшее въспоминание въспоминание й зело потребно селящему въ келии своей и себе точию внимати волящему». Анализ текстов показывает, что оба поучения, обозначая цели подвига и очерчивая пути и средства их достижения, в плане формы сочетают краткость и императивность, а в плане содержания - методику дисциплины внешней и внутренней. В списке наиболее «популярных» находятся тексты, по структуре и содержанию почти полностью аналогичные 9-му и 20-му поучениям Исаака. Монашеские поучения данного типа обладают рядом объединяющих черт: простотой, коп-

кретностью, систематичностью, прозрачностью риторической организации, функционированием в сборниках определенного типа, где они, по-видимому, играют структурообразующую роль. Выявленные наиболее частотные тексты формируют своеобразный «скелет» любого АС, что оспаривает тезис У. Федера о бессвязности сборников подобного типа. Рассмотрение вопроса о прагматическом факторе, который выступает как объединяющий в АС, выявляет особенности программы АС в отличие от программы флорилегия как «мнемотехнического устройства» (У. Федер, М. Карразерс). Отличие программ объясняется ориентацией на разные ключевые концепты: на текст или на опыт. Анализ показывает, что АС предлагает возможный вариант обработки и усвоения чужого опыта, вербально оформленного в виде ряда текстов и воспринимаемого через текст, но не текста как такового. Ориентация на опыт, обусловленная интенциальной установкой составителя и читателя АС, является тем прагматическим фактором, который служит структурообразующим и находит себе выражение в специфической риторической организации АС.

Дальнейший анализ риторической организации характерных для АС текстов - компиляций цитат из св. отцов (на примере нескольких отрывков компиляций цитат из Иоанна Лествичника и Исаака Сирина) - показывает, как формируется единый текст, связность которого обеспечивается не столько синтаксическими и лексическими средствами, сколько единством темы и установки компилятора. Анализ выявил характерные для компиляций цитат черты:

1) высокую степень безличности, обобщенности, реализующуюся в нескольких семантических сферах, которые находят себе выражение в различных риторических структурах: а) в сфере модальности долженствования и необходимости (инволюнтивные высказывания с модальным предикативным элементом типа «должно», употребление косвенных наклонений); б) в сфере общей референции (общереферентивные высказывания);

2) соотнесенность с опытом, для вербальной реализации которой используются традиционные языковые средства - общереферентивные конструкции, обобщенно-личные структуры пословичного типа и т. д. Текст компиляции фиксирует как личный опыт автора высказывания, так и опыт общечеловеческий. Связность текста обеспечивается соположенными в соседних высказываниях избранных лексемах - «ключевых словах» - и опорой на пресуппозицию;

3) модальную окрашенность многих высказываний со значением долженствования и необходимости либо побуждения к действию, с помощью которых в тексте реализуется установка автора/составителя компиляции на определенную организацию действий читателя после восприятия текста;

4) постоянное взаимодействие модально-окрашенной и общереферентив-ной семантических сфер, создающее интегративный текст из автосемантичных высказываний.

.Текст компиляции в АС рассчитан на формирование у читателя навыков и умений реализации постулируемых в тексте средств, способов, путей достиже-

ния христианского совершенства. Компилятор, восприняв оригинальный святоотеческий текст, соотносит его со своим духовным опытом и, создавая компиляцию, усваивает и присваивает его, расположив заимствованные «кирпичики» в порядке, основанном на своем понимании предмета, порядке, тождественном его личному, индивидуальному опыту. То же самое происходит в АС. Интегрирующим фактором выступает фактор прагматический. Присутствие эпистемологического компонента текстовой информации нивелирует жанровые различия, устраняет тематическую, стилистическую, синтаксическую и прагматическую несогласованность. АС выделяется на фоне других типов сборников, прежде всего, прагматической установкой его составителя, которая определяет как особенности структуры сборника, так и особенности его бытования. АС стали «популярными» на Руси гораздо позже массового распространения мистико-аскетической литературы у славян на рубеже XIV-XV вв., когда наиболее характерными были «сборники сочинений одного автора» и «своды». В кон. XIV - нач. XV вв. на материале переводных сочинений св. отцов в славянской книжности происходит стремительное обучение языку уже развитой, осознанной, отрефлектированной византийской аскетики. Происходит совмещение двух традиций: авторитетной святоотеческой и собственно славянской, формировавшейся и развивавшейся естественным образом с момента появления у славян первых монастырей. Совмещение это постепенно создало тот самый единый фонд общих знаний и ту пресуппозицию, к которым апеллируют составители и читатели компиляций.

Таким образом, исследование, предпринятое в главе II, позволило не только выявить рукописные сборники «аскетического содержания» XIV-XV вв., в состав которых входили ПС, произвести терминологическое разграничение между двумя типами сборников («своды» и АС), определить частотность включения в сборники поучений Исаака, критерии выбора и место ПС в структуре сборника и охарактеризовать литературное окружение ПС в АС. Изучение особенностей риторической организации АС, как экспликации прагматики, помогло соотнести динамику рукописной традиции с динамикой культурной ситуации на Руси в XIV-XVI сформулировать проблему риторики и прагматики собственно текста ПС как текста особого типа - «мистико-аскетического текста».

В главе III - «Постнические слова Исаака Сирина: анализ строения текста» - исследуются особенности риторической организации поучений Исаака Сирина как экспликация прагматики текста особого типа - «мистико-аскетического текста». В исследовании впервые ставится вопрос об особенностях формально-содержательной структуры текстов, принадлежащих к кругу мистико-аскетической литературы, оговаривается термин «мистико-аскетический текст» (далее - AT). Уточнение термина «аскетизм» позволяет сформулировать важную содержательную составляющую термина «AT» как текста, фиксирующего и передающего информацию о внутреннем мистическом опыте. На материале анализа славяно-русского текста ПС в главе III делается

попытка ответить на вопросы о специфике риторической организации АТ, обусловленности строения текста его прагматикой, о способах преодоления неаутентичности вербального выражения внутреннему опыту; о санкционировании высказывания и верификации опыта одного человека в свете авторитета традиции.

Исследование риторической организации ПС начинается с наблюдения над парадоксальным сочетанием дискретности и «бессистемности» текста ПС в славянском, оригинальном сирийском и греческом текстах (характерных также для многих других мистико-аскетических произведений) с системностью содержания. Принципиальная бессистемность ПС связывалась исследователями (Г. Флоровский, А. Венсинк) с тем, что в замысел автора не входило последовательное изложение предмета, либо с влиянием на Исаака двух традиций эллинизма - религиозно-философской александрийской школы и стоицизма. Нами исследуется точка зрения самого Исаака, представленная в метате кетовых отрывках ПС, согласно которой непоследовательность, «беспорядочность» текста обусловлены сознательной установкой автора на то, что понимание зависит от духовного состояния человека и что текст предлагает материал для самостоятельной обработки и формирования индивидуальной читательской интерпретации. Основные позиции изученных метатекстовых отрывков связаны с трехчленной схемой речевого акта (автор/адресант - текст - читатель/адресат), сквозь призму которой далее рассматривается текст ПС. Анализ структур, определенным образом сориентированных на специфическое читательское восприятие, на воздействие и преобразование поведения читателя, позволило выделить два главных принципа организации текста ПС: «компрессированного» и «логически последовательного».

«Компрессированный» принцип организации текста описан на примере анализа 1-го поучения Исаака, выделены его характерные черты: 1) последовательность предложений в поучении не формирует какие-либо сверхфразовые единства; каждое высказывание вводит новую тему, не опираясь на предшествующий и не предсказывая последующий контекст, что создает впечатление бессвязности текста; 2) в тексте используются ключевые концепты, связи между которыми «опущены» в область пресуппозиции; из соотнесения разных фрагментов текста у читателя самостоятельно формируется интегративное смысловое целое, в котором «опущенные» связи восполняются за счет «расширения» угла зрения, постепенно захватывающего все большее число контекстов. Анализ 1-го поучения с очевидностью показывает, что текст Исаака представляет собой не набор автосемантичных и изолированных друг от друга «сентенций», но целостный, насыщенный связями текст. Индивидуальными интерпретациями текста ПС можно также считать и отличающиеся друг от друга греческие списки, и оба славянских перевода. Рассмотрение особенностей строения 1-го поучения с позиции читательского восприятия доказывает, что специфическая риторическая организация текста направлена на создание «идеального читателя»,

который принимает все пресуппозиции каждой фразы и занимает активную позицию в восприятии текста.

Ряд аналогий особенностям организации ПС, обнаруживаемый среди способов «расширения смыслов», которые используются литературой нового времени, ставит вопрос о специфике текста ПС как средневекового текста. ПС занимают конкретное место в иерархии средневековых жанров, определяемое в значительной мере внелитературными факторами. На строении текста очевидным образом сказывается его функциональная направленность. Значительная роль прагматики текста, реализующейся в конкретных риторических структурах, создает впечатление «практичности», нехудожественности, техничности. Далее в исследовании рассматривается вопрос взаимообусловленности риторики и прагматики славяно-русского текста ПС.

Анализ нескольких метатекстовых фрагментов ПС позволяет выделить ключевые для авторской позиции моменты: 1) присутствие личного монашеского опыта у автора; 2) осмысление опыта и верификация его по Священному Писанию и трудам св. отцов; 3) мистическое санкционирование создания книги, посвященной монашескому деланию; 4) цель создания книги (сохранить в памяти то, что было дознано опытным путем, и предложить другим для научения и побуждения к действию). Из подобных редко встречающихся у Исаака метатекстовых фрагментов легко вычленяется то, что относится к прагматической ситуации текста: автор/адресант, обладающего определенными характеристиками и намерениями, чигатель(слушатель)/адресат, к которому также предъявляются некоторые требования. Текст предполагает определенный «код», которым должны владеть автор и читатель. Существует также контекст - область общих знаний, предшествующих восприятию текста. Все перечисленные прагматические факторы, очевидно, влияют на риторическую организацию поучений Исаака. Предположение о том, что с изменением одного из компонентов прагматической ситуации структура текста также будет меняться, проверяется на материале анализа нескольких отрывков из 16-го и 29-го поучений Исаака. В результате анализа был описан «логически последовательный» принцип организации текста ПС, для которого характерно: 1) экспликация всех возможных смысловых связей с помощью использования частиц, союзов и союзных слов, процедуры замещения, контактных и дистантных лексических повторов и смысловых повторов (перифразы); 2) развитие одной темы, при котором ключевые слова вводятся последовательно, их значение по возможности раскрывается, и объясняется связь между ними; 3) отсутствие семантических лакун (каждое утверждение автора либо опирается на предшествующий контекст, либо предсказывает последующий); 4) отсутствие необходимости для читателя прикладывать усилия, чтобы восстанавливать «опущенную» информацию, так как все связи между утверждениями эксплицированы. Минимум остается для интерпретации темы читателем, от него требуется усвоение информации в том объеме, в каком он ее получает.

Различия организации текстов, построенных на «компрессированном» и «логически последовательном» принципах, зависят не от статуса автора (он неизменен) и не от адресатов, а от целей, которые автор ставит перед собой: либо текст создается для себя («на память», «себе в помощь»), либо для других. Во втором случае принципиально важным является существование в сознании адресата некой неясности, которая должна получить максимальное освещение в тексте. Текст направлен на «снятие» этой неясности, отсюда его рассудительность, последовательность, эксплицированность смысловых связей. Поэтому в ПС активно используется вопросо-ответная и эпистолярная формы, для которых особенно характерна сознательная направленность текста на разъяснение, истолкование. Тексты с нелогичной, отрывочной, «компрессированной» риторической организацией, с другой стороны, обладают огромным потенциалом творческого восприятия и, возможно, имеют своей целью не столько что-то объяснить, сколько зафиксировать или «транскрибировать» приобретенный опыт. Мистический опыт через вербализацию верифицируется.

Далее выявленные особенности риторической организации ПС исследуются в контексте мистико-аскетической литературы, в составе которой поучения Исаака получили распространение в Х1У-ХУ1 вв. Ключевым вопросом здесь является вопрос соотношения индивидуального и анонимно-обобщенного, традиционного в ПС.

Роль традиции, предлагающей целый ряд «образцовых текстов» представляется чрезвычайно важной. Рассмотрение вопроса о типологических особенностях организации ПС ставит их в ряд аскетических произведений отцов церкви, где, несмотря на богатейшее разнообразие форм, наблюдаются те же два принципа организации текста - «компрессированный» и «логически последовательный» («Постничества» Василия Великого, «Лествицы» Иоанна Лествичника, творений Григория Синаита, Максима Исповедника, аввы Дорофея, Петра Да-маскина и др.). Анализ двух фрагментов 27-го слова «Лествицы» с очевидностью показывает, что особенности строения обоих фрагментов вполне соотносимы с особенностями двух принципов организации АТ, на которые было указано выше применительно к ПС. Инициальный абзац 27-го слова «Лествицы» отсылает читателя к традиции развернутых, логически стройных и последовательных текстов Ефрема Сирина, Василия Великого, Петра Дамаскина, аввы Дорофея и др. Ближайшие структурные аналогии ко второму фрагменту читатель находит в «АрорЫЬе^^пШа ранит», в вопросо-ответах аввы Дорофея к старцам Варсонофию и Иоанну, в «главах» и «сотницач» Макария Египетского, Максима Исповедника, Нила и др. Следовательно, в ПС используются структурные стереотипы, широко распространенные в текстах мистико-аскетической традиции.

Помимо структурных стереотипов, в ПС языковым ключом традиции продиктованы также и специфические грамматические средства для фиксации и передачи информации особого типа, которая содержится в мистико-

аскетических произведениях (высокую степень абстрагированное™ на всех уровнях: а) использование в качестве субъектов лексем, обозначающих абстрактные понятия, классы существ; б) абстрагированность действия от конкретного времени и места; в) использование общереферентивных конструкций; г) употребление наст. врем, глаголов в его всеобщем вневременном значении, связанном с эпистемологическим фактором; 2) активное использование императива. Цепочки императивов, иногда расширенные каузаторами, выводят читателя за рамки собственно текста, проецируют содержание «описательного», модально нейтрального текста на реальную жизнь, призывая к преобразованию действительности. Используя грамматические средства языка, Исаак создает максимально эффективный прагматически текст, предназначенный для обработки, хранения и передачи специфической информации - информации об опыте «достижения религиозно-нравственного совершенства».

Далее в главе Ш анализируются традиционные литературные средства (развернутые сравнения, повторяющиеся афористические конструкции, в основе которых лежит сравнение на базе сходства или/и уподобления. Все средства, предлагаемые традицией и используемые в ПС (общереферентивные конструкции, обобщенная лексика, специфические значения времен и наклонений глагола, структурные «стереотипы» (разные типы развертывания текста) и структурные клише («этикетные» формулы в посланиях, традиционные приемы сравнения и отождествления, развернутого сравнения и т.д.), в рамках «эстетики тождества» служат «генерализации, возведению к абстракту» (Ю. М. Лотман), «художественному абстрагированию» (Д. С. Лихачев). Однако принципиально важным в ПС как «мистико-аскетическом тексте» является то, что поучения Исаака, являя цель, призывает к движению к этой цели и динамически воздействует, преображает реальную жизнь читателя.

Анализ цепочек сравнений из 89-го поучения Исаака и 11-го слова «Лествицы», с одной стороны, с фрагментом из «Слова похвального» прел. Сергию Радонежскому, с другой, доказывает, что в текстах Исаака и Иоанна Лествичника за цепочками ярких образных сравнений стоит не стремление к исчерпанности всех качеств, свойств и функций предмета или явления (в чем, по Д. С. Лихачеву заключается «художественное абстрагирование», выявление «вечной сущности объекта»), а своеобразное руководство к действию. Максимально частое использование Исааком «абстрагирующих», генерализующих приемов (структурных стереотипов, грамматически средств языка, литературных клише и тропов) призвано не только обобщить в богословском ключе весь накопленный аскетический опыт, но и сориентировать читателя в этом опыте, направить его - как действующего ученика - по наиболее эффективному пути.

Таким образом, исследование позволило соотнести характерные особенности риторической организации славяно-русского текста ПС как текста особого типа («мистико-аскетического») со средневековой литературной традицией. Анализ ПС вскрыл методы преодоления неаутентичности словесного выражения внутреннему опыту, санкционирования высказывания, верификации инди-

вндуального опыта в свете авторитета традиции, показал, как соотносится индивидуальное и анонимно-обобщенное в ПС.

Результаты исследования изложены в заключении:

1) в научный оборот введены 85 списков ПС Х1У-ХУ1 вв., до сих пор не изучавшиеся в своем славянском варианте, полностью описан и проанализирован 31 список того же времени, хранящийся в санкт-петербургский собраниях. Некоторые из описанных впервые списков принципиально изменили представление об истории славяно-русского текста ПС. Например, список Лих.360 1485 г., содержащий текст Сл. 2, доказывает обращение на Руси не только Сл. 1, но и второго славянского перевода;

2) обоснован и введен в научный оборот термин «АС», проведено принципиальное разграничение между двумя функционально разными традициями бытования текста Исаака Сирина («сборники сочинений одного автора» и «своды» уз. АС);

3) с помощью разноаспектного анализа списков ПС, АС, собственно текстов Исаака раскрыта специфика функционирования ПС в славянской литературной системе. Показана связь возникновения нового перевода (Сл. 2), а не «редакции», как полагал С. И. Маслов, в 1-й пол. XIV в. с культурной ситуацией того времени, с распространением в славянских землях исихастского учения, прослежены пути проникновения списков ПС из южнославянских и греческих монастырей в русские обители. Исследование состава библиотек ТСЛ, Иосифо-Волоколамского и Кирилло-Белозерского монастырей продемонстрировало специфическую для монастырских скрипториев традицию «тиражирования» текста ПС с минимальными искажениями и параглельную традицию распространения ПС в виде отдельных поучений или выписок в компиляциях цитат в АСХ1У-ХУ1 вв.;

4) исследован состав АС Х1У-ХУ1 вв. и особенности их риторической организации, что позволило провести аналогии между: а) макроструктурой АС и ПС Исаака Сирина как «сборника сочинений одного автора»; б) микроструктурой компиляций цитат и отдельных поучений Исаака. В результате были выявлены общие черты риторической организации текстов и сформулирована проблема взаимообусловленности риторики и прагматики ПС;

5) в результате анализа прагматики и риторики славяно-русского текста с использованием лингвистики текста и «семантической прагматики» выявлены и описаны две разновидности риторической организации текста ПС: «компрессированная» и «логически последовательная»;

6) выявленные особенности риторической организации ПС соотнесены с литературной традицией с точки зрения «индивидуальное» уб. «традиционное» в тексте Исаака, что позволило показать, как воспроизводятся или преобразуются у Исаака в зависимости от установки структурные стереотипы, грамматические и традиционные литературные средства;

7) описанные особенности риторической организации ПС и специфика функционирования ПС в славяно-русской книжности были представлены как взаимообусловленные и непосредственным образом связанные с принадлежностью текста к особому типу средневековых текстов - «мистико-аскетическим текстам»;

8) в ходе исследования было показано, как история текста ПС, особенности его функционирования в славяно-русской книжности XIV-XVI вв., динамика «тиражирования» ПС, сочинений других отцов-аскетов и АС XIV-XVI вв. связаны с динамикой культурной ситуации и динамикой литературной системы.

В результате многоаспектного анализа ПС предстают как тексты, формирующие концептуальное ядро русской культуры в целом. Проблематика дальнейших возможных исследований ПС не может быть ограничена, с одной стороны, детальной разработкой текстологии списков или изучением средневековой рукописной традиции, и, с другой стороны, изучением фактов взаимодействия, соприкосновения древнерусской традиции с русской литературой уже нового времени. Речь может идти о «тысячелетнем пространстве русской культуры»2, где когда-то заложившие ее основу сугубо традиционалистские по форме и содержанию тексты продолжают полнокровно существовать, воспроизводиться, взаимодействовать и оказывать влияние, где создаются новые произведения, соотносимые со средневековыми аскетическими текстами. Конкретные исследования переводной и оригинальной славянской аскетической литературы, в том числе славяно-русской рукописной традиции ПС XIV-XV1 вв., вносят свой вклад в изучение целостности русской культуры Х-ХХ вв., которое в последнее время становится все более актуальным.

В приложении I содержится описание 31-го списка ПС X1V-XVI вв., выявленных в ходе исследования в санкт-петербургских собраниях. В приложении II приводится таблица, демонстрирующая расхождения в композиции комплекса ПС в сирийском, греческом и двух славянских вариантах текста. Приложение III содержит две таблицы, в которых представлен состав «сборников сочинений одного автора», «сводов» и АС XIV-XV вв. по рукописям TCJI. В приложение IV включено описание шести АС того же времени, привлекаемых для анализа в главе II. В приложении V помещен краткий очерк проблемы жанровой природы ПС.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:

1. Федотова М. С. Молчание и слово в монастырской культуре XIV-XV вв. // Наследие монастырской культуры: Ремесло, художество, искусство: (Историко-теоретическая конференция: Тезисы). — СПб., 1996. — С. 31.

2 Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в XVIII—XIX вв.: (Проблемы культурного диалога). СПб., 1996. С. 5.

2. Федотова М. С. Позиция редактора в славянской рукописной традиции поучений Исаака Сирина Х1У-ХУ1 вв. // Опыты по источниковедению: Древнерусская книжность: Редактор и текст. — СПб., 2000. — С. 347368.

3. Федотова М. С. Ранняя русская рукописная традиция постнических слов Исаака Сирина (Х1У-ХУ1 вв.) // Христианизация Коми Края и ее роль в развитии« государственности и культуры: Сб. ст. — Сыктывкар, 1996. — Т. 2, —С. 292-296.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Федотова, Марина Сергеевна

Введение. I. Материалы, цели, задачи исследования.

II. История изучения наследия Исаака Сирина в западноевропейской и русской научной традиции.

Глава I. Славяно-русская рукописная традиция постнических слов Исаака Сирина как «сборника сочинений одного автора» Х1У-ХУ1 вв.

1.1. Проблемы изучения славяно-русской рукописной традиции постнических слов преп. Исаака.

1.2. Археографический обзор славяно-русских списков постнических слов Исаака Сирина Х1У-ХУ1 вв.

1.3. Два славянских перевода постнических слов Исаака Сирина.

1.4. Постнические слова Исаака Сирина на Руси: особенности функционирования списков.

1.5. Выводы первой главы.

Глава II. Постнические слова Исаака Сирина и аскетические сборники Х1У-ХУ1 вв.

II. 1. Аскетический сборник как тип средневековой книги (постановка вопроса).

11.2. Славяно-русские аскетические сборники в крупнейших русских скрипториях Х1У-ХУ1 вв. (культурно-исторический аспект).

И.З. Постнические слова Исаака Сирина в ряду текстов, образующих структуру аскетического сборника (анализ состава сборников в риторическом аспекте).

11.4. Телеология аскетического сборника (прагматический аспект).

11.5. Выводы второй главы.

Глава III. Постнические слова Исаака Сирина: анализ строения текста.

111.1. Постнические слова преп. Исаака как «мистико-аскетический текст» (постановка вопроса).

111.2. Анализ строения текста постнических слов

Исаака Сирина.

111.2.1. Связность текста.

111.2.2. «Компрессированный» принцип организации текста анализ первого поучения Исаака Сирина).

111.2.3. Строение текста и прагматика.

111.2.4. «Логически последовательный» принцип организации текста (анализ 16-го и 29-го поучений Исаака).

111.2.5. Постнические слова Исаака Сирина и литературная традиция: «индивидуальное» vs. «традиционное» в тексте.

111.3. Выводы третьей главы.

Введение диссертации2000 год, автореферат по филологии, Федотова, Марина Сергеевна

I. Материалы, цели, задачи исследования

Постнические (подвижнические) слова Исаака Сирина - сирийского святого VII в. - это всего лишь малая часть той переводной патристической литературы, которая связывает русскую духовную культуру с византийскими традициями. Большое количество славянских списков XIV-XVI вв. свидетельствует о чрезвычайной популярности сочинений Исаака, начиная с момента их перевода. В крупнейших славянских и собственно русских скрипториях, таких как Хиландарский монастырь на Афоне, Лавра св. Афанасия Великого, Троице-Сергиева Лавра, Кирилло-Белозерский, Иосифо-Волоколамский, Соловецкий монастыри, в XIV-XVI вв. тиражируются списки постнических слов Исаака, отдельные поучения сирийского подвижника входят в состав многочисленных сборников, выписки из его сочинений включаются в компиляции цитат из святых отцов. Как отмечает С. С. Аверинцев, поучения сирийского подвижника «благодаря необычной глубине в анализе внутренних состояний человека приобрели популярность, перешагнувшую вероисповедные границы, которые отделяли несторианское окружение Исаака от православной и монофиситской среды. Особую роль они сыграли в истории нашей отечественной культуры -от допетровских времен до Ф. М. Достоевского»1. Действительно, перевод аскетических сочинений преп. Исаака стал определенной вехой на путях развития средневековых славянских культур в целом и - уже - русской культурной традиции.

Тем не менее, славянский перевод поучений Исаака до сих пор не изучен. Основным препятствием на пути исследования славянской традиции постнических слов является отсутствие палеографического описания и разработанной текстологии всех сохранившихся списков. Исследования отдельных списков

1 Аверинцев С. С. Исаак Ниневийский // От берегов Босфора до берегов Евфрата: Антология ближневосточной литературы I тысячелетия н. э. / Перев., предисл. и коммент. С. С. Аверинцева. М., 1994. С. 339. постнических слов, предпринятые в работах А. В. Горского и К. И. НевоструеЛ ва, о. Леонида (Кавелина), С. И. Маслова , позволили сформулировать главные проблемы изучения славяно-русской рукописной традиции поучений Исаака Сирина, а именно: проблему происхождения славянского перевода, его датировки, атрибуции, существования двух редакций славянского текста, проблему распространения поучений Исаака на Руси со второй половины XIV в на волне «второго южнославянского влияния» вместе с мистико-аскетическим произведениями Василия Великого, Иоанна Лествичника, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, Дионисия Ареопагита, Нила Синайского, Каллиста, Максима Исповедника, Макария Великого, аввы Дорофея и других святых отцов.

Имя преп. Исаака часто упоминается в исследованиях, посвященных изучению славянской книжности так называемой «эпохи Предвозрождения» (работы А. И. Соболевского, П. Сырку, К. Радченко, Д. С. Лихачева, Г. М. Прохорова, О. Ф. Коноваловой, Р. П. Дмитриевой, В. П. Адриановой-Перетц, В. В Колесова и др.)3- В Х1У~ХУ вв. в славянских землях активизируется переводческая и книгописная деятельность (см. работы А. И. Соболевского, Г. Ильинского, архим. Леонида, И. Мейендорфа, Г. И. Вздорнова, Б. Ст. Ангелова, Л. П. Жуковской, И. С. Дуйчева, Д. С. Лихачева, В. А. Мошина, Г. М. Прохорова, И. Снегарова и др.), и многочисленные переводы важнейших текстов из круга так называемой «мистико-аскетической литературы» ( в том числе постнические слова преп. Исаака) органично входят в славянскую книжность того времени. Однако, несмотря на предпринимаемые исследования роли и места переводной литературы в средневековой славянской письменности (см. работы Д. Булани-на, Н. А. Мещерского, Г. М. Прохорова и др.), значительная часть произведений византийских авторов остается неизученной. Это утверждение верно и по отношению к постническим словам Исаака Сирина. Большинство исследований, в которых так или иначе рассматривается наследие сирийского подвижни

См. очерк истории изучения постнических слов Исаака Сирина (С. 12 настоящего исследования).

См. раздел VI Библиографии. ка, либо проведены на ограниченном текстологическом и историко-культурном материале, либо посвящены решению других задач. В результате, ключевой вопрос, когда, как и почему сочинения сирийского подвижника VII в. вышли за рамки восточнохристианской монашеской традиции и стали знаковыми текстами для русской культуры в целом, все еще остается нерешенным. Постнические слова преп. Исаака приобрели значимость во многом благодаря специфике своей формально-содержательной структуры, однако проблема строения текста постнических слов до сих пор не освещена в научной литературе.

Все вышесказанное определяет актуальность выбранной для исследования темы. В качестве объекта исследования выступает комплекс постнических слов Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции Х1У-ХУ1 вв., а в качестве предмета - структура славяно-русского текста постнических слов.

Основная цель исследования:

1) выявить специфику организации славяно-русского текста постнических слов преп. Исаака (в рукописной традиции XIV -XVI вв.);

2) определить особенности функционирования текста постнических слов Исаака Сирина в славянской средневековой книжности.

Для достижения данной цели необходимо решить ряд задач, диктуемых спецификой анализируемого материала:

1. Первая задача состоит в том, чтобы, произведя палеографическое описание сохранившихся славяно-русских списков постнических слов Исаака Сирина Х1У-ХУ1 вв., охарактеризовать рукописную традицию его поучений как комплекса текстов, который мы называем «сборником сочинений одного автора». В рамки первой задачи входит рассмотрение: 1) вопроса о происхождении славянского перевода, точнее, двух славянских переводов (датировка, атрибуция, определение места создания и целей создания обоих переводов); 2) вопроса о распространении обоих переводов в славянских землях, в частности на Руси; 3) вопроса о ближайшем литературном окружении постнических слов в «сборниках сочинений одного автора» Х1У-ХУ1 вв.

2. Вторая задача предполагает исследовании постнических слов преп. Исаака в составе так называемых «аскетических сборников» Х1У-ХУ1 вв., представляющих параллельную линию распространения сочинений преп. Исаака.

3. Первая и вторая задачи являются вспомогательными по отношению к третьей - анализу строения славяно-русского текста постнических слов Исаака как экспликации его прагматики. Для решения данной задачи необходимо предварительное рассмотрение всех указанных в пункте 1) и 2) вопросов и привлечение методов современной лингвистики, в частности «семантической прагматики». При анализе славяно-русского текста постнических слов мы исходим из предпосылки, что особенности его риторической организации могут быть изучены изолированно от анализа собственно сирийского текста, так как: 1) поучения преп. Исаака могут быть уподоблены «традиционному нарративу» (Е. В. Падучева), «аналогом говорящего» в котором «является не сам автор, а, как иногда говорят, образ автора, а точнее сказать - повествователь (разрядка автора. - М. Ф.): именно повествователь является тем субъектом сознания, который непосредственно воплощен в тексте и с которым имеет дело читатель (выделено нами. - М. Ф.)>Л Дл я славянского читателя аналогом автора - исторического лица, сирийского святого VII в. - стал повествователь, реализованный в тексте как субъект речи и сознания; 2) сопоставительный анализ греческого текста постнических слов позволяет говорить о неслучайности некоторых особенностей организации славяно-русского текста и описывать общие принципы строения текста в греческой и славянской языковой традиции. Таким образом, славяно-русский текст может быть исследован имманентно.

4. Четвертая задача заключается в том, чтобы выявить связь между спецификой формально-содержательной организации славяно-русского текста постнических слов, особенностями его функционирования в средневековой книжности и меняющейся культурной ситуацией в землях 81аУ1а От1Ьос1оха в

4 Падучева Е. В. Семантические исследования: Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М., 1996. С. 201-202. ности и меняющейся культурной ситуацией в землях Slavia Orthodoxa в XIV-XVI вв.

Основными источниками анализа, представленного в диссертации, служат 85 славянских списков поучений XIV-XVI вв., выявленные нами в государственных книгохранилищах Санкт-Петербурга, Москвы и других городов СНГ и стран Европы. Подробно изучен тридцать один список, хранящийся в библиотеках и архивах Санкт-Петербурга. Анализ материалов санкт-петербургских списков позволяет осуществить комплексное филологическое исследование славяно-русского текста постнических слов и решить указанные выше задачи и цели.

Комплексное филологическое исследование средневекового текста подразумевает привлечение различных методов его анализа. Славяно-русский текст постнических слов Исаака Сирина изучен в диссертации в аспекте: а) исторического и комплексного подходов современной текстологии; б) лингвистики текста и «семантической прагматики» текста; в) истории и теории древнерусской книжности и литературы, включая историко-культурологический аспект. Спецификой анализируемого материала продиктовано привлечение богословской интерпретации текста для «вскрытия» всех его смыслов.

Теоретическую базу настоящей работы составляют исторический и комплексный принципы текстологии средневековых произведений3, теория речевых актов и исследования коммуникативной структуры высказывания0, «семантическая прагматика»7 и исследования по поэтике древнерусской литературы.

Новизна данного диссертационного исследования обусловлена:

1) отсутствием работ, непосредственно посвященных проблеме риторики и прагматики славяно-русского текста постнических слов Исаака Сирина;

5 Лихачев Д. С. Текстология. Л., 1983.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Постнические слова Исаака Сирина в славяно-русской рукописной традиции XIV - XVI вв.: риторика и прагматика славяно-русского текста"

Ш.З. Выводы третьей главы.

Мы рассмотрели особености организации поучений Исаака Сирина с точ

388 Ср.: «Композиционное построение может специально предусматривать определенное поведение читателя - таким образом, что последнее входит в расчеты автора произведения, как бы специально им программируется. В частности автор. может специально рассчитывать на определенную динамику позиции читателя», - пишет Б. А. Успенский применительно к художественным текстам в «Поэтике композиции» (см.: Успенский Б. А. Поэтика композиции. С. 169-170). ки зрения основных компонентов схемы «автор - текст - читатель». Таким образом, в результате предпринятого исследования сборника постнических слов преп. Исаака Сирина:

1) были описаны особенности риторической организации славянорусского текста поучений Исаака в двух типологических разновидностях -«компрессированной» и «логически-последовательной»;

2) была выявлена зависимость особенностей риторической организации текста от его прагматики;

3) характерные особенности риторической организации славяно-русского текста постнических слов как текста особого типа («мистико-аскетического») были соотнесены со средневековой литературной традицией. Анализ текстов преп. Исаака вскрыл методы преодоления неаутентичности словесного выражения внутреннему опыту, чем или/и кем и как санкционируется высказывание, как верифицируется опыт одного человека в свете Авторитета Традиции, как соотносится индивидуальное и анонимно-обобщенное в тексте, существующем в рамках литературной системы, где господствует канон.

Поучения Иссака Сирина как мистико-аскетические тексты являются своеобразным «стоянием-на-выходе в Бытие», используя выражение о. Андрея (Кураева). Анализ их риторической организации и прагматики показывает, что принципиальная особенность постнических слов заключается не в художественном абстрагировании, совлекающем с истинной сущности вещей покровы бытия. Для поучений преп. Исаака, так же как и для творений других отцов-аскетов, характерна внутренняя антиномичность, порождаемая постоянным напряжением между тем, что говорится, и тем, что не может быть выражено человеческими словами, т. е. между «сказанным» и «несказанным».

Поучения преп. Исаака находятся в традиции восточнохристианского апофатического богословия, ключевыми словами которой могут служить слова апостола Павла: «.яко восхищенъ бысть въ рай и слыша неизреченныы глаголы, ихже не л^ть есть человеку глаголати»389. И в первом, и во втором томе сочинений Исаака достаточно часто встречаются указания на «безъязычие», т. е. на неспособность попыток выразить человеческим словом реальности откровения, таинственного опыта общения с Богом.

Тем не менее, преп. Исаак, создавая текст, как мы отмечали выше, вербализует свой внутренний мистический опыт, тем самым осмысляя и объективируя его. Средства для вербализации предлагает ему языковой ключ Традиции. Анализ организации поучений Исаака показал, что очень часто внешне разрозненный текст оказывается насыщен внутренними подтекстовыми связями, в которых большую роль играют идеологически нагруженные понятия православной аскети-ки. Это могут быть отдельные ключевые слова («сердце», «печаль», «смирение», «любовь» и т. д.) или словосочетания («память смертная», « сердечная теплота», «парение ума» и т. д.), на более высоком уровне - афоризмы типа: «Страх Божий -начало есть добродетели». Мистические же тайны принципиально не могут быть поименованы человеческими словами, так как «никакое слово само по себе, в своей отдельности и привычности не может точно попасть в цель. »,9().

Постнические слова преп. Исаака, как и всякий мистико-аскетический текст - это пространство встречи двух миров, видимого и невидимого, мира человеческого и мира «жизни будущего века». «Неизреченные глаголы», по выражению апостола Павла, не находя себе вербального выражения, присутствуют в тексте

391 энергиино , пронизывая его, как нетварныи свет пронизывает весь тварныи мир, и порождают своеобразную «вторую перспективу» толкования мистико-аскетических произведений. Эта «вторая перспектива» подобна обратной пер

389

Второе послание корянфянам, 12, 4. Цит. по: Библиа, сирЪчь Книги Священнаго Писания Ветхаго и Новаго ЗавЬта съ параллельными местами. СПб., 1900. С. 1538.

390 Кураев А. Традиция. Догмат. Обряд: Апологетические очерки. М , 1995. С. 19.

391

Ср. у Ф. А. Лосева в «Философии имени» теорию эйдосов и энергий сущности вещи, которые несут все ее «интеллигентные», мифологтческие и личностные функции. См.: Лосев А. Ф. Философия имени. М., 1990. С. 89-93, 93-101, 109-114, 218-223. спективе иконописи. Восприятие текста Исаака, проживание, преображение и реализация чужого опыта в собственном подвиге готовит человека к восприятию «неизреченных глаголов».

Особым знаком сопричастия «несказанному», горнему миру могут служить, например, небольшие по объему молитвы преп.Исаака, иногда встречающиеся отдельно от сборника его поучений в рукописных сборниках, молитвословах, требниках и т.д. Одно из поучений второго тома целиком построено как молитва (Беседа 5 «Беседы мар Исаака о сокровенной молитве»392), но чаще краткие молитвы органично включены в текст поучений, например, как эта, обращенная ко Христу, в 80-ом поучении:

Но, о Христе, иже Едине Силный, блаженъ, емуже заступление ему от Тебе и восхождениа въ сердци своемъ завТща. Ты, Господи, отврати лица наша от мира в желание Твое, доньдеже убо видимъ его, еже есть, и не вТруемъ сТни, яко-же истиннТ. Ново сотвори и обнови въ смыслЪ нашемъ, Еосподи, тщание преже смерти, яко да в час исхода нашего разумТемъ, како 6Т вход нашъ и исходъ в миръ сей, дондеже скончаемъ дЬло, внеже звани быхомъ по воли Твоей в жизни сей, первое и по сих възнадЪемся въ смыслЪ, испольненЪмъ упованиа прияти великая по обетованию писании, яже уготова любовь Твоя во вторТмъ обновлении, ихже память хранится в вТрТ таиньствъ» (КБ 67/192, л. 364).

Эта словесная молитва - только лишь знак молитвы духовной, которая «уже не есть молитва», но «полнота жизни в Боге», являющаяся «опытом приобщения к жизни будущего века - опытом, вырастающим из молитвы, но выходящим за ее пределы»393.

В. Лосский в работе, посвященной церковному Преданию, постарался, как пишет сам автор, различить Писание и Предание, отличить Предание от всякого рода «преданий», служащих внешним, образным выражение Истины, отойти от горизонтального плана, чтобы войти в другое измерение. Предание

392 Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах. С. 51-64.

393

Иларион (Алфеев), иером. Мир Исаака. С. 225. в отличие от Писания и всего, что может быть написаннным или произнесенным словами, литургическими изображениями или другими символами, т.е от способов выражения Истины - это «единственный способ воспринимать Истину. Оно - не содержание Откровения, но свет его пронизывающий; оно - не слово, но живое дуновение, дающее слышание слов одновременно со слушанием молчания, из которого слово исходит; оно не есть Истина, но сообщение Духа Истины, вне Которого нельзя познать Истину»394.

Именно знание о том, что между этими двумя отличными реальностями существует нераздельная связь, связь, которая, по сути, и создает антиномич-ность мистико-аскетической литературы, это знание дает смысл и самому написанию аскетических текстов, повествующих человеческими словами о невыразимых истинах.

3 94

Лосский В. Предание и предания // Кураев А., диакон. Традиция, Догмат, Обряд. С. 380.

222

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чтобы подвести итоги, вернемся к основному вопросу, с которого мы начали исследование: когда и как текст поучений преп. Исаака занимает определенное место в славянской рукописной традиции, и когда он выходит за рамки собственно монастырской культуры, становясь знаковым текстом для русской культуры в целом.

Со второй половины XIV в., как показывает анализ славяно-русской рукописной традиции, постнические слова Исаака Сирина органично включаются в состав славянской литературной системы. К XV веку мистико-аскетическая литература занимает прочное место в монастырских библиотеках и «чуть ли не главное место в русской письменности», как пишет Г. М. Прохоров, связывая ее распространение с проникновением в Россию и южнославянские земли иси-хазма «келейного уровня», «молчальничества» как способа индивидуального подвижничества395.

История текста постнических слов Исаака Сирина, история его вхождения в средневековую славяно-русскую культуру оказывается тесно связана с теми преобразованиями, которые претерпели русские монастыри на рубеже Х1У-ХУ вв. «Одновременно или почти одновременно» с проникновением на Русь и в славянские земли «молчальничества», как пишет Г. М. Прохоров, «распространяется на Руси общежительный тип монастыря, т. е. исихазм "цер-ковно-политический"»396.

В. О. Ключевский в «Курсе русской истории»397 восстанавливает картину распространения на Руси в Х1У-ХУ вв. общежительных монастырей путем «выселения» из них подвижников-одиночек, искателей «покоя» и «безмолвия», которые через некоторое время основывали новые «пустыньлпг

Прохоров Г. М. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV в. // ТОДРЛ. М. - Л., 1968. Т. 23. С. 104.

396 Там же. С. 104.

397 Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения в 9-ти т. М., 1988. Т. 2. Ч. И. С. 246. ки», а затем монастыри. Объясняя роль пустынных монастырей в освоении северо-востока России, В. О. Ключевский показывает сосуществование различных видов иноческой жизни, их «перетекание» из одного в другой, их взаимозаменяемость и взаимообусловленность. Преп. Кирилл Белозерский, уходя из Симонова монастыря, желал «далече от мира уединитися и тамо

ЛЛО безмолвствовати» . В результате он создает один из крупнейших и знаменитейших монастырей Росии - монастырь общежительный, который в числе других нес «в северные леса книжную культуру и хозяйственную организацию. Но и социально-политическое бытие светского мира было безмолвнику Кириллу небезразлично, как показывают его послания князьям (сыновьям Дмитрия Донского: Василию, Юрию и Андрею. — М. Ф.)», -пишет Г. М. Прохоров399.

Для рубежа Х1У-ХУ вв., когда постнические слова Исаака Сирина начинают проникать в русские монастыри на волне «второго южнославянского влияния», было характерно своеобразное «единство вдохновения» в монашеском движении. Противопоставление между созерцательным и деятельным типами монашеского делания, изначально присущее восточнохристианскому аскетическому учению, в конце XIV -начале XV вв. оказывается неактуальным. Именно в таком контексте становятся известны в славянских землях постнические слова Исаака Сирина.

На рубеже же ХУ-ХУ1 вв., когда общежительный монастырь оказался противопоставлен отдельной личности, созерцателю-анахорету, когда сталкиваются в споре две правды - деятельная и созерцательная, -единство «вдохновения» было уже утрачено. Свидетельством тому может служить известная полемика между последователями преп. Нила Сорского, кирилло-белозерского старца, и сторонниками преп. Иосифа Волоцко

398

Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. СПб., 1994. С. 70, 72.

399 Прохоров Г. М. Преподобный Кирилл Белозерский - деятель православного возрождения // Преподобные Кирилл. С. 19, 34. го400. Суть разногласий между «иосифлянами» и заволжскими старцами Г. В. Флоровский, например, видел в следующем противопоставлении: «завоевание мира на путях внешней работы в нем или преодоление мира через преображение и воспитание нового человека, через становление новой личности»401. Если не ограничивать проблему вопросом о ереси, о праве монастырей на землевладение, об отношениях со светской властью, вопросом о публицистическом наследии и той, и другой стороны, то всегда будет очевидным распадение единства, корни которого уходят в христианскую древность.

Одной из многих внутренних подоплек этого «расхождения» было разное понимание соотношения делания и созерцания, праксиса и теории, то есть, в конечном счете, - что и отметил Г. В. Флоровский, - разное отношение к миру. В собственно аскетическом аспекте праксис означает внешнее делание, аскезу в

402 эмпирическом и материальном смысле» , а теория - созерцание, соединение с Богом, боговидение, используя термин славянских переводов, не знавших слова «созерцание». Чисто аскетическое, узкое значение обоих терминов мы заменяем более широким, подразумевая под теорией - сферу «занятости преимущественно Божественным»40^ а под праксисом - сферу занятости именно тварным, куда будет входить не только внешняя аскеза, но и работа, и пратиче-ская деятельность, и отношения, в которые вступает отшельник с миром.

Исходное отношение монашества к миру - «далече от мира уединитися и тамо безмолвствовати» - едино и для заволжских старцев, и для иосифлян. Сочи

400 См.: Абрамцев А. Преподобный Нил Сорский и его устав скитского жития // Труды Киевской духовной академии. 1889. № 3. С. 226-234; Боровко-ва-Майкова М. С. Нил Сорский. Предание и Устав. СПб., 1912; Никольский Н. К. О влиянии византийских учений на Нила Сорского // Византийский временник. 1895. Т. 3. С. 192-195; Лурье Я. С. К вопросу о идеологии Нила Сорского // ТОДРЛ. 1957. Т. 13. С. 182-213; Архангельский А. С. Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Их литературные труды и идеи в Древней Руси. СПб., 1882. Ч. 1 и др.

401 Флоровский Г. В. Пути русского богословия. С. 22.

402 Хоружий С. С. Аналитический словарь. С. 84.

403 Хоружий С. С. Аналитический словарь. С. 84. нения прей. Исаака одинаково активно переписывают в обеих обителях. И Нил Сорский, и Иосиф Волоцкий одинаково охотно цитируют преп. Исаака. Но несмотря на это, очевидно, что именно нестяжатели ялвяются продолжателями традиций созерцательного монашества XIV вв. и что Исаак Сирин стоит несравнимо ближе к посланиям Нила Сорского и его «Уставу», чем к Иосифу Волоцкому. На какой-то ступени их пути расходятся, и на «полюсах» оказываются два разных представления об отношении к миру и об отношениях с миром: молитва и учительство, с одной стороны, и непосредственное вмешательство («внешняя работа в мире», по Г. В. Флоровскому) - с другой.

Постнические слова Исаака Сирина раскрывают глубины внутреннего, духовного устроения человека, повествуя о индивидуальном опыте подвизания и научая средствам достижения главной цели этого подвизания - единения с Богом в «богоусыновлении». «Мир» в поучениях представлен в столкновении с «пустыней».

В «Послании к преподобному Симеону чудотворцу» (поучение 55 в Сл. 2), приписанному в греческой и славянской рукописной традиции преп. Исааку, это столкновение реализуется в противоречии: «Яко почто Господь нашъ к подобию оного величества Отча, иже на небесехъ, милостыню повелЪ, иноци же безмолвие пред тою почита//ють?» КБ 67/192, л. 239 об.-240). Ответ гласит: «Связа съвершение их (заповедей. - М. Ф.). Животовривыи въ двою запов^дию, об-держащих вся, - любовию Божию и подобною стяжаниемъ тоя любовию образа Его. И убо первая блюдением исправляеть в дЪланиа духа, вторая же - видение и дЬяние. Занеже естество божественое просто есть и несложно и невидимо и не-лишаемо по естеству. Вторая же заповедь, яже есть человеколюбие, по сугубому естества, тако и попечение деланна ея в сугубьствЪ есть, глаголю же, яко еже въ съвЪсти исполняемъ невидимо, // хощемъ и в телеси исполните такожде и не токмо яв^, нъ и скровнЪ. И яже в вещех съвершаемаа (заповедь. - М. Ф.) и въ съвЪсти хощеть съверъшатися такожде. Якоже бо челов^къ от двою части бысть, от душа, глаголю, и ткла, тако и тогова вся сугубо попекутся ко сугубому устроениа его, и яко предваряеть даяние видения, агце не первое съвершитъ мен-шую дЪломъ.» (КБ 67/192 л. 243-243 об.).

Разрешение противоречия между созерцанием и деятельностью, по Исааку Сирину, лежит в исполнении обеих заповедей любви к Богу и любви к ближнему, однако всякий раз преп. Исаак отдает предпочтение «великому делу безмолвия», подчеркивая, что оно несравнимо более ценно, чем необходимое внешнее делание. Как писал Г. В. Флоровский, «натяжение между идеалом совершенного одиночества ("не могу быть сразу и с Богом и с людьми", говорил авва Арсений) и идеалом деятельного милосердия так и остался неразрешенным. В этом разногласии обнажается какая-то предельная религиозная антиномия (выделено нал х ^ \ 404 ми. - М. Ф.), не только антитеза.» .

Тем не менее, пустынник, в интерпретации преп. Исаака, не замыкается от мира, но взойдя на самые высоты «боговидения», открывается миру как учитель и наставник.

Собственно текст постнических слов Исаака Сирина - это и фиксирование, и проживание, и осознание своего личного духовного опыта, и одновременно -слово к миру, преобразующее и направляющее его. В подобном открывании себя миру лежит начало традиции старчества не только как особого устава послушания новоначального монаха своему духовнику, но как традиции руководства монахом-старцем духовной жизнью своих чад, который берет на себя ответственность за их малейшие поступки. Старчество же, по мнению П. Е. Бухаркина, «сыграло в развитии культуры трудно переоценимую роль, в частности, если иметь в виду литературу, способствовало углублению психологизма с нравственным анализом, а с другой стороны, во многом определило основные параметры русского писательского типа и его эволюцию»403. Неслучаен поэтому тот факт, что новый перевод постнических слов преп. Исаака был предпринят в конце XVIII в. преп. Паисием Величковским - нямецким старцем, которому принад

404 Флоровский Г. В. Восточные отцы У-УШ веков. С. 145-146.

405 Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в XVIII -XIX веках: (Проблемы культурного диалога). СПб., 1996. С. 128. лежит заслуга возрождения древней исихастской традиции и традиции старчества на Руси.

Любопытно, что отношения между авторитетными текстами святых отцов, получившими распространение в славянских землях только с середины XIV в., в том числе между сочинениями преп. Исаака и многочисленными аскетическими сборниками последующих двух веков могут быть в какой-то степени охарактеризованы именно как отношения между старцем и его духовными чадами. Особый тип сборника - сборник аскетический - актуализировался и получил развитие «под сенью» авторитета святоотеческих произведений, будучи индивидуальным проживанием, реализацией, осмыслением опыта, предложенного в освященных Традицией текстах.

В этом смысле совершенно неслучайным представляется упоминание Ф. М. Достоевским в «Братьях Карамазовых» некой книги «в желтой обложке» -постнических слов Исаака Сирина. Было бы неправильным связывать ее возникновение на страницах знаменитого романа с отрицательным отношением Достоевского к крайнему аскетизму, сосредоточенности только на внешней стороне подвига, к затворничеству и бегству от мира монахов-отшельников. Ведь главная тема преп. Исаака - это тема любви. «Именно любовью объясняется - насколько вообще возможно объяснение - сотворение мира и Воплощение Христа. Имено любовь, как ничто другое, делает нас способными объять своим страданием и преобразить страдания мира», - пишет еп. Каллист Диоклийский. - «Меня особенно поразило не только то, что Исаак ставит любовь в самый центр своей богословской системы, но та прямота, простота и мощь, с которой Он говорит о божественном домостроительстве любви»406. Эти слова в какой-то степени относимы и к произведениям самого Достоевского407.

Таким образом, в результате проведенного исследования славяно-русской рукописной традиции постнических слов Исаака Сирина XIV-XVI вв.:

406 Каллист (Диоклийский), еп. Предисловие // Иларион (Алфеев), иером. Мир Исаака. С. 9-10.

407 См.: Фудель С. И. Наследство Достоевского. М., 1998.

1) в научный оборот введены 85 списков славяно-русского комплекса поучений Исаака Х1У-ХУ1 вв., до сих пор не изучавшегося в своем славянском варианте, полностью описан и проанализирован 31 список того же времени, хранящийся в санкт-петербургских собраниях. Некоторые из описанных впервые списков принципиально изменили представление о истории славяно-русского текста постнических слов. Например, список Лих.360 1485 г., содержащий текст Сл. 2, доказывает обращение на Руси не только Сл.1, но и второго славянского перевода;

2) обоснован и введен в научный оборот термин «аскетический сборник», проведено принципиальное разграничение между двумя функционально разными традициями бытования текста Исаака Сирина («сборники сочинений одного автора», своды, аскетические сборники);

3) с помощью разноаспектного анализа списков постнических слов, аскетических сборников, собственно текстов Исаака Сирина раскрыта специфика функционирования поучений сирийского подвижника в славянской литературной системе. Показана связь возникновения нового перевода (Сл. 2), а не «редакции», как полагал С. И. Маслов, в первой половине XIV в. с культурной ситуацией того времени, с распространением в славянских землях исихастского учения, отразившегося на характере нового перевода. В ходе исследования были прослежены пути проникновения списков постнических слов из южнославянских и греческих монастырей в русские обители Москвы, Подмосковья, Новгорода, Старой Ладоги, Заволжья, Смоленска и т. д. Анализ приписок в рукописях позволил очертить сферы бытования списков в Х1У-ХУ1 вв. с постепенным выходом сугубо монашеского текста за пределы монастырской культуры (крестьянская, купеческая, приходская среда). Исследование состава библиотек Троице-Сергиевой Лавры, Иосифо-Волоколамского и Кирилло-Белозерского монастырей продемонстрировало, с одной стороны, специфическую для монастырских скрипториев традицию тиражирования текста постнических слов с минимальными искажениями, с другой стороны, параллельную традицию распространения постнических слов в виде отдельных поучений или выписок в компиляциях цитат в аскетических сборниках Х1У-ХУ1 вв.;

4) исследован состав аскетических сборников Х1У-ХУ вв. и особенности их риторической организации, что позволило провести аналогии между макроструктурой аскетического сборника и постнических слов Исаака Сирина как «сборника сочинений одного автора» и, с другой стороны, между микроструктурой компиляций цитат и отдельных поучений Исаака. В результате были выявлены общие черты риторической организации текстов и сформулирована проблема взаимообусловленности риторики и прагматики славяно-русского текста Исаака;

5) в результате анализа прагматики и риторики славяно-русского текста с использованием лингвистики текста и «семантической прагматики» выявлены и описаны две разновидности риторической организации текста постнических слов: «компрессированная» и «логически последовательная». Было продемонстрировано, как с изменением целей автора меняется организация текста;

6) выявленные особенности риторической организации постнических слов в ходе исследования были соотнесены с литературной традицией с точки зрения «индивидуальное» уб. «традиционнное» в тексте Исаака Сирина, что позволило показать, как воспроизводятся или преобразуются у Исаака в зависимости от установки структурные стереотипы, грамматические и традиционные литературные средства достижения целей (раскрытых в ходе анализа текста) текста, принадлежащего к особому типу средневековых текстов;

7) описанные особенности риторической организации текста постнических слов и специфика его функционирования в славяно-русской литературной системе были представлены как взаимообусловленные. Исследование показало, что оба фактора непосредственным образом связаны с принадлежностью текста к особому типу средневековых текстов - «мистико-аскетическим текстам»;

8) в ходе исследования было показано, как история текста постнических слов, особенности его функционирования в славяно-русской книжности XIV

XVI вв., динамика тиражирования поучений Исаака Сирина, сочинений других отцов-аскетов и аскетических сборников Х1У-ХУ1 вв. связаны с динамикой культурных императивов, меняющейся культурной ситуацией и динамикой литературной системы.

Далее, анализ риторики и прагаматики текстов Исаака, определение целей автора и методов их достижения, исследование вопросов, связанных с читательской позицией в восприятии текста, а также соотнесение с литературной традицией позволили поставить вопрос о существовании в средневековой литературной системе особого типа текстов. Произведения, относимые к данному типу, принадлежат к фонду мистико-аскетической литературы и представляют собой некую общность. Эта общность объединяеется не только и не столько специфической монашеской тематикой и особыми функциями монашеского «руководства». Проделанное исследование постнических слов Исаака Сирина позволяет утверждать, что определенная ниша, которую занимают в литературной системе аскетические творения отцов Церкви обусловлена общими принципами риторической и прагматической организации этих текстов. Изучение семантики, риторики и прагматики в их единстве - с одной стороны - и осмысление места мистико-аскетических произведений восточнохристианских авторов в жанровой системе славянской средневековой литературы - с другой - являются перспективными направлениями дальнейших исследований. Помимо этого, выявленные особенности организации постнических слов Исаака Сирина позволяют поставить вопрос о взаимодействии между различными жанрами и типами средневековых текстов (патериками, богослужебной гимнографией, гомилетикой, агиографией) на уровне семантики, риторики и прагматики.

Предпринятое исследование раскрывает широкие возможности для дальнейшего изучения мистико-аскетических текстов, позволяя отвлечься от многообразия форм и содержательного их наполнения и сконцентрироваться на началах, объединяющих подобные произведения в особый раздел средневековой литературной системы - аскетику. В результате многоаспектного анализа сочинения преп. Исаака предстают как культурообразующие тексты, как тексты, формирующие концептуальное ядро русской культуры в целом. Поэтому проблематика дальнейших возможных исследований сочинений преп. Исаака Сирина не может быть ограничена, с одной стороны, детальной разработкой текстологии списков или изучением средневековой рукописной традиции постнических слов, и, с другой стороны, изучением фактов взаимодействия, соприкосновения древнерусской традиции с русской литературой уже нового времени. г> - 408

Речь может идти о «тысячелетнем пространстве русской культуры» , где когда-то заложившие ее основу сугубо традиционалистские по форме и содержанию тексты продолжают полнокровно существовать, воспроизводиться, взаимодействовать и оказывать влияние, где создаются новые произведения, соотносимые со средневековыми аскетическими текстами. Конкретные исследования переводной и оригинальной славянской аскетической литературы, в том числе славяно-русской рукописной традиции постнических слов Исаака Сирина Х1У-ХУ1 вв., вносят свой вклад в изучение именно целостности русской культуры X XX вв., которое в последнее время становится все более актуальным.

408 Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература. С. 5.

232

БИБЛИОГРЛ ФИЯ

I. Издания сочинений Исаака Сирина409

Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшаго епископа христолюбиваго града Ниневии, Слова подвижнические. — М.: Типография В. Готье, 1854. — 530 с.

Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, епископа бывшаго христолюбиваго града Ниневии, Слова подвижнические. — М.: Типография В. Готье, 1854. — 528 с. (Серия: Творения святых отцев в русском переводе с Прибавлениями духовного содержания, изд. при Московской Духовной Академии. Кн. 3-4).

Святаго отца нашего Исаака Сирина, епископа бывшаго Ниневийскаго Слова духовно-подвижнические, переведенные с греческого старцем Паиси-ем Величковским. — Козельская Введенская Оптина пустынь, 1854. — 466 с.

Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшаго епископа христолюбиваго града Ниневии, Слова подвижнические. — М.: Типография В. Готье, 1858. — 656 с.

Творения иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшаго епископа христолюбиваго града Ниневии, Слова подвижнические. — Изд. 2-е. — Сергиев Посад: 2-я Типография А. И. Снегиревой, 1893. — 426 с.

Избранные места из творений св.Исаака Сириянина. -— СПб.: Синодальная типография, 1906. — 158 с.

Избранные места из творений св.Исаака Сириянина. Собраны е. и. вел. вел. кн. Милицей Николаевной. — СПб.: Типография А. С. Суворина, 1908. -- 158 с.

Иже во святых отца нашего Исаака Сирианина, подвижника и отшельника, бывшаго епископа христолюбиваго града Ниневии, Слова подвижниче

409 Внутри раздела 1 издания расположены в хронологическом порядке. ские / Вступ. ст. С. Соболевского. — 3-е изд., исир. — Сергиев Посад: Типография Свято-Троицкой Сергиевой лавры, 1911. — 436 с.

О покаянии. Св. Исаака Сирина. — Козельская Введенская Оптинская пустынь (Шамордино), 1912. — 4 с.

Промысл Божий по учению преп. Исаака Сир нянина: Извлечения из его «Слов подвижнических». — 3-е. изд. — Сергиев Посад: Печатня А. И. Снегиревой, 1917. —46 с. (Религиозно-философская библиотека. Вып. 39).

Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. — М.: Правило веры, 1993. — 435 с. (репринт издания Свято-Троицкой Сергиевой лавры 1911 г.)

Исаак Ниневийский. Глава 46, 76, 77 // От берегов Босфора до берегов Евфрата: Антология ближневосточной литературы I тысячелетия н.э. / Пе-рев., предисл. и комм. С. С. Аверинцева. — М.: МИРОС, 1994. — С. 276-283.

Преподобный Исаак Сирин. О божественных тайнах и о духовной жизни: Новоткрытые тексты / Перев. с сирийского, прим. и послесл. иеромонаха Илариона (Алфеева). — М.: Зачатьевский монастырь, 1998. — 289 с.

Топ оаюц naipoç i^tcoy 1оаак, sïïiokottod Nivem, топ X/upon, Та supsBevia аакг|Т1ка. етпцвХвкх 5s Nncricpopoi) ispofiovaxou tod Osotokod etc. — Aeuj/vy, 1770. — 620 asX.

Collazione dell'abate Isaac. —Roma, 1845. — 136 p.

Collazione delPabate Isaac, e Lettere del beato don Giovanni dale Celle, Monaco valombrosano, e d'altn. — Firenze, 1720. — 143 + 80 p.

Mar Isaacus Nmevita. De perfectione religiosa / Ed. Paulus Bedjan. — Leipzig, 1909, —340 p.

Isaac of Nineveh. The Mystic Treatises / Transi, by A. J. Wensinck. — Amsterdam, 1923. — 400 p. — Fasc. 2. — Wiesbaden,!969. — 400 p.

Discorsi ascetici [Isacco di Ninive] / Trad, introd. e note a cura de M. Gallo e P. Bettiolo. — Rome, 1984. — 466 p.

The ascetical Homilies of Samt Isaac the Syrian. — Boston, Massachusetts, 1984. — 568 p.

Isacco di Ninive. Discorsi spirituals — Bose, 1985. — 322 p.

St. Isaac of Nineveh. On Ascetical Life / Transl. by M. Hansbury. — New York, 1989. — 116 p.

The Heart of Compassion: Daily Readings with St. Isaac of Syria / Ed. A. M. Allchm. — London, 1989. — 154 p.

Isaac of Nineveh (Isaac the Syrian). "The Second part", chapters IV-XLI: In 2 vol. / Ed. by Sebastian Brock. — Louvain, 1995. — (Corpus Scriptorum Chris-tianorum Orientalium. Vol. 554. Scriptores syri 224).

Список научной литературыФедотова, Марина Сергеевна, диссертация по теме "Русская литература"

1. Маслов С. И. Постнические слова Исаака Сирина по рукописи, принадлежащей библиотеке Университета св. Владимира // Университетские известия. — Киев, 1912. — № 3. — I-XLI + 17-28 с.

2. Нравственное учение св. отца нашего Исаака Сирина. — СПб.: Кораб-лев и Сиряков, 1874. — 175 с.

3. Нравственное учение св. отца нашего Исаака Сирина. —2-е. изд. — СПб.: И. Л. Тузов, 1902. — 170 с.

4. Соболевский С. Сведения о преподобном Исааке Сирине и его писаниях // Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сириянина Слова подвижнические. — М., 1993. — С. III-XII.

5. Федотова М. С. Позиция редактора в славянской рукописной традиции поучений Исаака Сирина XIV-XVI // Опыты по источниковедению: Древнерусская книжность: Редактор и текст. — СПб., 2000. — С. 347-368.

6. Assemani J. В. Bibliotheca Orientalis clementino-vaticanae: De scnptonbus syris orthodoxis. — Roma, 1719. — V. I. — P. 444-460.

7. Ausgewälte Abhandlungen des Bischofs Issak von Ninive / Übersetz, von G. Bickell // Bickell G. Ausgewälte Schriften der syrischen Kirchenväter Aphraates, Rabulas und Isaak von Ninive. — Kempten, 1874-1876. — P. 275-408.

8. Baumstark A. Geschichte der syrischen Literatur. — Bonn, 1922. — P. 223225.

9. Brock S. P. Isaac of Nineveh: Some Newly discovered Works // Sobornost / Eastern Churches Review. — 1986. — Vol. 8:1. — P. 28-33.

10. Brock S. P. Lost and found: Part II of the Works of St Isaac of Nineveh // Studia Patristica. — 1990. — Vol. 9:4. — P. 230-233.

11. Brock S. P. Mar Isaac of Nineveh and His Relevance Nowadays // Christian Orient. — 1986. — Vol. 7:4. — P. 193-195.

12. Brock S. P. Secundus the Silent Philosopher: Some notes on the Syriac tradition // Remisches Museum für Philologie. — 1978. — Vol. 121. — P. 94-100.

13. Brock S. P. Some Uses of the Term theoria in the Writings of Isaac of Nineveh// Parole de Г Orient. — 1995. — Vol. 20. — P. 407-419.

14. Brock S. P. St Isaac of Nineveh // The Assyrian. — 1986. — Vol. 3:6. — P.8.9.

15. Brock S. P. St Isaac of Nineveh // The Way. — 1981. — January. — P. 6874.

16. Brock S. P. St Isaac of Nineveh and Syriac Spirituality // Sobornost. — 1975. — Vol. 7:2. — P. 79-89.

17. Brock S. P. St Isaac the Syrian: Two Unpublished Texts // Sobornost. — 1997,—Vol. 19:1,— P. 7-33.

18. Burkitt F. C. A Study of East Syrian Asceticism. — Oxford, 1925. — О преп. Исааке P. 81-86. (The Journal of Theological Studies; Vol. 26).

19. Chabot J. B. De sancti Isaaci Ninivitae vita, scriptis et doctrina. — Paris, 1892.— 240 p.1.acco di Ninive. Discorsi spiritual!. — Bose, 1985. — 370 p.

20. Khalifé-Hachem E. Isaac de Ninive // Dictionnaire de spiritualité. — 1971. --Vol. 7. — Coll. 2041-2054.

21. Khalifé-Hachem E. La prière pure et la prière spirituelle selon Isaac de Ninive // Mémorial Mgr Gabriel Kliouri-Sarcis. — Louvain, 1969. — P. 157-173.

22. Khalifé-Hachem E. Les versions arabes d'Isaac de Ninive // Proceedings of the 28th Intern. Congress of Orientalists. — Wiesbaden, 1976. — P. 36-37.

23. Mariott G. L. Isaac of Nineveh and the Writings of Macarius of Egipt // The Journal of Theological Studies. — 1919. — Vol. 20. — P. 345-347 (перевод названия наш. M. Ф.).

24. Mascia P. T. The Gift of Tears in Isaac of Nineveh // Diakonia. — 1979. — Vol. 14, —P. 22-37.

25. Miller D. Translator's Introduction // The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian. — Boston, Massachusetts, 1984. — P. LXIII-CXII.

26. Popovits J. He gnoseologia tou hagiou Isaak tou Syrou // Theologia. — 1967. — Vol. 38. — P. 206-225, 386-407.

27. Studia Synaca I / Ed. I. Rahmani. — Beiruth, 1904. — 270 p.

28. The Ascetical Homilies of Saint Isaac the Syrian. — Boston, Massachusetts, 1984. — 356 p.

29. Vôôbus A. Eine neue Schrift von Ishaq von Ninive // Ostkirchhche Studien. — 1971.—Bd. 21. —P. 309-312.

30. I. Литература, посвященная сирийской литературной традиции.

31. Болотов В. Из истории церкви сиро-персидской. — СПб., 1901. — 197 с.

32. Болотов В. Лекции по истории древней церкви. — М.: Спасо-Преображ. Валаам. Ставропигиал. Монастырь, 1994. — 599 с.

33. Гранде Б. М. Введение в сравнительное изучение семитских языков. — М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1998. — 439 с.

34. Мещерская Е. Н. Деяния Иуды Фомы: (Культурно-историческая обусловленность раннесирийской легенды). — М.: Наука, 1990. — 240 с.

35. Мещерская Е. Н. Апокрифические деяния паостолов: Новозаветные апокрифы в сирийской литературе. — М.: Присцельс, 1997. — 454 с.

36. Пигулевская Н. Культура сирийцев в средние века. — М., 1979. — 170 с.

37. Райт В. Краткий очерк сирийской литературы. — СПб., 1902. — 220 с.

38. Флоровский Г. В. Восточные отцы IV в. — 2-е изд. — М.: МП «Паломник» , 1992. — 240 с.

39. Флоровский Г. В. Восточные отцы V—VIII вв. — 2-е изд. — М.: МП «Паломник», 1992. — 260 с.

40. Bauer Н., Leander Р. Grammatik des Biblisch-Aramäischen. — Halle, 1927. — 340 S.

41. Brock S. P. The Syriac Fathers on Prayer and the Spiritual Life // Cisterian Studies. 1987, —Vol. 101. — P. 44 56.

42. Brock S. P. Maggnanuta. A Technical Term in East Syrian Spirituality /7 Melandes Antoine Guillaumont, Cahier d'Orientalisme XX. — Geneva, 1988. — P. 121-129.

43. Brock S. P. Spirituality in Syriac Tradition. — Kottayam, 1989. — 220 p.

44. Brock S. P. Studies in Syriac Christianity. — London, 1990. — 310 p.

45. Brock S. P. Synac Perspectives on Late Antiquity. — London, 1984. — 268 p.

46. Brock S. P. The Spirituality of the Heart in Syrian Tradition // Harp. — 1988, —Vol. 1:2-3, —P. 93-115.

47. Brock S. P. The Syriac Background // M. Lapidge (ed.), Archbishop Theodore. Commemorative Studies on His Life and Influence. —Camridge, 1995. — P. 30-53.

48. Brock S. P. The Syriac Tradition: The Study of Spirituality. — London, 1986.—P. 199-215.

49. Brockelman. Die Syrische und die christlich-arabische Literatur. — Leipzig, 1907. —470 p.

50. Rosenthal F. A Grammar of Biblical Arabic. — Wiesbaden, 1961. — 380 p.

51. Ungnad A. Syrische Grammatik. — München, 1913. — 366 p.1.. Исследования по лингвистике и прагматике текста.

52. Акишина А. А. Структура целого текста. — М.: Наука, 1979. — 112 с.

53. Арутюнова А. А. Предложение и его смысл. — М.: Наука, 1976. — 240 с.

54. Арутюнова Н. Д. Прагматика // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 389-390.

55. Арутюнова Н. Д. Речевой акт // Лингвистический энциклопедический слвоарь. — М., 1990. — С. 412-413.

56. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1981, —Т. 40.— №4.— С. 356-377.

57. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М., 1986. — С. 67-80.

58. Бейкер А. Пресуппозиция и типы предложений // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1985. — Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. — С. 406-419.

59. Бенвенист Э. О субъективности в языке // Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974.— С. 120-129.

60. Бондарко А. В. О грамматике функционально-семантических полей // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1984. — Вып. 1. — С. 34-46.

61. Вежбицка Анна. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. М„ 1978. — Вып. 8. — С. 402-421.

62. Галкина-Федорук Е. М. Безличные предложения в современном русском языке. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. — 332 с.

63. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследвоания. — М.: 1981. — 139 с.

64. Дейк Т. А. ван. Язык, познание, коммуникация. — М.: Прогресс, 1989. — 310 с.

65. Дейк Т. А. ван. Вопросы прагматики текста // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1978. — Вып. 8. — С. 56-78.

66. Дементьев В. В. Изучение речевых жанров: обзор работ в современной русистике // Вопросы языкознания. — 1997. — № 1. — С. 109-122.

67. Демьянков В. 3. Конвенции, правила и стратегии общения // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1982. — Т. 41, вып. 4. — С. 25-30.

68. Демьянков В. 3. «Теория речевых актов» в контексте современной зарубежной лингвистической литературы (обзор направлений) // Новое в зарубежной лингвистике. — 1986. — Вып. 17. — С. 223-235.

69. Дмитровская М. А. Знание и мнение: образ мира, образ человека // Логический анализ языка. Знание и мнение. — М.: Наука, 1988, — С. 6-17.

70. Золотова Г. А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. — М.:Наука, 1973. — 351 с.

71. Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. — М.: Изд-во МГУ, 1998.— 234 с.

72. Иванов В. В. Категория определенности неопределенности и шифте-ры // Категория определенности - неопределенности в славянских и балканских языках. М.: Наука, 1979. — С. 90-118.

73. Истоки, проблемы и категории прагматики / Вступ.ст. Н. Д. Арутюновой и Е. В. Падучевой // Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1985. — Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. —С. 3-43.

74. Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста. — М., 1979. — С. 98-114.

75. Колшанский Г. В. Контекстная семантика. — М.: Наука, 1980. — 149 с. Коровкин М. М. Внутритекстовые связи как средство компрессии текста: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1991. — 25 с.

76. Кронгауз М. А. Тип референции именных групп с местоимениями <?се, всякий и каждый II Семиотика и информатика. — М., 1984. — Вып. 23. — С. 107-123.

77. Крылов С. А., Падучева Е. В. Общие вопросы дейксиса // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. — М., 1992. — С. 154-194.

78. Лебедева Л. Б. Пространственные и временные указания в общереферентивных высказываниях // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1984.

79. Т. 43, вып. 4, — С. 304-312.

80. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ре. В. Н. Ярцева. — М.: Сов. энциклопедия, 1990. — 685 с.

81. Лукина О. Е. Типы имплицитного способа передачи информации в речевой коммуникации: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1989. — 16 с. Лунева В. П. Синтаксис связной речи (сложное синтаксическое целое).

82. Пермь: ПЕПИ, 1982. — 87 с.

83. Матезиус В. Язык и стиль // Пражский лингвистический кружок. — М., 1967, —С. 444-524.

84. Николаева Т. М. Лингвистика текста // Лингвистический энциклопедический словарь. — М., 1990. — С. 267-268.

85. Остин Дж. Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике.

86. М., 1986. — Вып. 17. Теория речевых актов. — С. 22-131.

87. Откупщикова М. И. Синтаксис связного текста: Учеб. пособие. — Л.: ЛЕУ, 1982. — 103 с.

88. Падучева Е. В. Высказывние и его соотнесенность с действительностью. — М.: Наука, 1985. — 271 с.

89. Падучева Е. В. Говорящий: субъект речи и субъект сознания // Логический анализ языка: Культурные концепты. — М.: Наука, 1991. — С. 164-169.

90. Падучева Е. В. Семантические исследования: (Семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. — 464 с.

91. Прагматика и логика дискурса: Сб. науч. тр. — Ижевск: УдГУ, 1991. —108 с.

92. Проблемы связности и цельности текста: Сб. ст. — М.: Б. и., 1982. —147 с.

93. Ринберг В. Л. Конструкции связного текста в современном русском языке. — Львов: Вища шк. Изд-во при Львов, гос. ун-те, 1987. — 164 с.

94. Русский язык: Текст как целое и компоненты текста. — М., 1982. —125 с.

95. Севбо И. П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. — М.: Наука, 1969,— 135 с.

96. Селиверстова О. Н. Понятия «множество» и «пространство» в семантическом синтаксисе // Изв. АН СССР ОЛЯ. — 1983. — Т. 42, вып. 2. --С. Серль Дж. Природа интенциональных состояний // Философия, логика, язык. — М., 1987. — С. 98-120.

97. Смирнов И. И. О зависимости семантики нелокализованного действия во времени от степени генерализации субъекта (на материале русского зыка) // Лингвистические исследования, 1985: Грамматические категории в разносистемных языках. — М., 1985. — С. 35-46.

98. Смирнов И. Н. Ситуация вневременности в современном русском языке // Функциональный анализ грамматических форм и конструкций. — Л., 1988. — С. 31-41.

99. Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика: (Сложное синтаксическое целое). — М.: Высш. шк., 1973. — 181 с.

100. Степанов Ю. С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип причинности // Язык и наука конца XX века. — М., 1995. — С. 35-73.

101. Степанов Ю. С. В поисках прагматики (Проблема субъекта) // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. — 1981. — Т. 40, № 4, июль-август. — С. 78-85.

102. Степанов Ю. С. Имена. Предикаты. Предложения: Семиол. грамматика. — М.: Наука, 1981. — 360 с.

103. Степанов Ю. С. К проблеме единства выражения и убеждения (автор и адресат) // Контекст 1983: Литературно-теоретические исследвоания. — М., 1984. — С. 146-158.

104. Стивенсон Ч. Некоторые прагматические аспекты значения // Новое взарубежной лингвистике. — М., 1985. — Вып. XVI. Лингвистическая прагматика.— С. 129-155.

105. Теория речевых актов: Сб. ст. / Сост. и вступ. ст. И. М. Кобозевой и В. 3. Демьянкова. — М.: Прогресс, 1986. — 422 с.

106. Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. — СПб.: Наука, 1987. — 348 с.

107. Теория функциональной грамматики: Качественность. Количествен-ность. — СПб.: Наука, 1996. — 264 с.

108. Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость. — Спб.: Наука, 1991, —370 с.

109. Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность/неопределенность. — СПб.: Наука, 1992. — 304 с.

110. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. --Спб.: Наука, 1990, —263 с.

111. Турмачева Н. А. О типах формальных и логических связей в сверхфразовом единстве: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1973. — 23 с.

112. Федосюк М. Ю. Нерешенные вопросы теории речевых жанров // Вопросы языкознания. — 1985. — Вып. 5. С. 102-121.

113. Храковский В. С., Володин А. П. Семантика и типология императива. Русский императив. — Л.:, 1986. — 198. с.

114. Чикина Jl. К. Лингвистика текста: (Учебное пособие). — Саранск: МГУ, 1986. — 81 с.

115. Чураева М. И. К вопросу о неопределенности имени существительного // Уч. зап. Горьковского пед. ин-та иностр. яз. — 1967. — Вып. 32. — С. 2134.

116. Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики: Сб. обзоров. — М.: ИНИОН, 1984. — 222 с.

117. Якобсон Р. О. Лингвистика и поэтика // Структурализм: «за» и «против». — М., 1975, —С. 193-291.

118. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол // Принципы типологического анализа языков различного строя. — М., 1972. — С. 95-113.

119. Enkvist N. Е. Text, Cohesion and Coherens. Cohesion and Semantics. — Abo Akademic Foundation, 1979. — 290 p.1.ech G. N. Principles of Pragmatics. — London-New York, 1983. — 340 p.

120. Searle J. R. Expression and Meaning: Studies in the Theory of Speech Acts. — Canmdge, 1979. — 278 p.

121. Searle J. R. Speech Act Theory and Pragmatics. — Dortrecht, 1980. — 190 p.

122. Wierzbicka A. Cross-cultural pragmatics: The semantics of human interaction. — Berlin, N. Y„ 1991, —314 p.

123. V. Библиография исследований, посвященных различным типам сборников

124. Адрианова-Перетц В. П. Афоризмы Изборника 1076 г. и русские пословицы // ТОДРЛ. — 1970. — Т. 25. — С. 3-19.

125. Адрианова-Перетц В. П. К вопросу о круге чтения древнерусского писателя // ТОДРЛ. — 1974. — Т. 28 — С. 3-30.

126. Архангельский А. С. Творения отцов Церкви в древнерусской письменности. — СПб., 1888. — Т. 1-3.

127. Бубнов Н. Ю. Славяно-русские Прологи // Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР — М., 1973. — Вып. 1. — С. 274-296.

128. Владимиров П. В. Из истории древнерусской письменности: (Переводные творения отцов церкви. Вопросы и ответы. Измарагды) // Чтения в Ист. Общ-ве Нестора летописца. — Киев, 1895. — Кн. 9, отд. 4. — С. 28-44.

129. Водолазкин Е. Е. О Толковой Палее, Златой Матице и «естественнонаучных» компиляциях// ТОДРЛ. — 1999. — Т. 51. — С. 80-91.

130. Давыдова С. А. Византийский Синаксарь и его судьба в России // ТОДРЛ. — 1999. — Т. 51. — С. 58-80.

131. Дмитриева Р. П. Волоколамские четьи сборники XVI в. // ТОДРЛ. — 1974.— Т. 28, —С. 202-230.

132. Дмитриева Р. П. Четьи сборники XV века как жанр // ТОДРЛ. — 1973.1. Т. 27. — С. 150-180.

133. Еремин И. П. К истории древнерусской переводной повести // ТОДРЛ.1936. — Т. 3. — С. 37-57.

134. Еремин И. П. Патерики // История русской литературы. — М., 1941. — Т. 1, —С. 107-109.

135. Левочкин И. В. Изборник Святослава и русские сборники XV-XVII вв. // ТОДРЛ. — 1985. — Т. 40. — С. 373-378.

136. Момина М. А. Вопросы классификации славянской Триоди // ТОДРЛ.1983, —Т. 38, —С. 25-38.

137. Мурьянов М. Ф. Минея как тип средневековой книги // Совет, славяноведение. — 1985. — № 5. — С. 66-78.

138. Нечунаева Н. Минея как тип славяно-русского средневекового текста.

139. Таллинн: Tpü Kirjastus, 2000. — 177 с.

140. Николова С. Патеричните разкази в българската средиевековна литература. — София, 1980. — 120 с.

141. Никольский К. Обозрение богослужебных книг православной российской церкви по отношению их к церковному уставу. — СПб., 1858. — 270 с.

142. Орлов А. С. Сборники Златоуст и Торжественник // Памятники древней письменности и искусства. — СПб., 1905. — Вып. 158. — С. 3-9.

143. Панин Л. Г. Лингвотекстологическое исследование минейного Торжественника. — Новороссийск: Наука, 1988. — 262 с.

144. Петров Н. О происхождении и составе славяно-русского печатного Пролога: (Иноземные источники). — Киев, 1875. — 266 с.

145. Преображенский В. С. Славяно-русский скитский патерик: Опыт историко-библиографического исследования. — Киев, 1909. — 220 с.

146. Слива Е. Э. Часословы студийской традиции в славянских списках ХШ-ХУ веков: ( Классификация по особенностям состава) // ТОДРЛ. — 1999, —Т. 51. — С. 91-107.

147. Словарь книжников и книжности Древней Руси / Отв. ред. Д. С. Лихачев. — Л.: Наука, 1987. — Вып. 1 (XI- первая половина XIV в.): Статьи Изборник 1073 г. и Изборник 1076 г. — С. 194-198.

148. Смирнов И. М. Синайский патерик (Лацоуу луеицатгкос) в древнеславянском переводе. — Сергиев Посад, 1917. — 295 с.

149. Сперанский М. Н. Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности. — М., 1904. — 245 с.

150. Творогов О. В. «Р1змарагд» особого состава из собрания Ундольского /У Проблемы культурного наследия. — М., 1985. — С. 151-154.

151. Творогов О. В. Древнерусские четьи сборники ХП-Х1У вв.: (Статья вторая: Памятники агиографии) // ТОДРЛ. — 1990. — Т. 44. — С. 196-226.

152. Творогов О. В. Древнерусские четьи сборники ХП-Х1У вв.: (Статья первая) // ТОДРЛ. — 1988. — Т. 41. — С. 197-214.

153. Творогов О. В. Древнерусские четьи сборники ХИ-Х1У вв.: (Статья третья: Сказания и гомилии на сюжетысвященной и церковной истории) // ТОДРЛ. — 1993. — Т. 47. — С. 3-33.

154. Творогов О. В. Древнерусские четьи сборники XII-XIV вв.: (Статья четвертая: Дидактические гомилии) //ТОДРЛ. — 1999. — Т. 51. — С. 20-43.

155. Творогов О. В. Описание и классификация списков сборников «Златоуст» // ТОДРЛ. — 1985. — Т. 39. — С. 278-284.

156. Федер В. Р. Сведения о славянских переводных патериках // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей, хранящихся в СССР. —М., 1976. — Вып. 2. — С. 215-217.

157. Черторицкая Т. В. О начальных этапах формирования древнерусских литературных сборников Златоуст и Торжественник (триодного типа) // Источниковедение литературы древней Руси. — Л., 1980. — С. 96-114.

158. Яковлев В. А. К литературной истории древнерусских сборников: Опыт исследования «Измарагда». — Одесса, 1893. — 301 с.

159. Capaldo M. Caratteristiche struttiirali e prototipi greci dell' Azbucno-Ierusalimskij Paterik e dell'Egipetskij Paterik // Cyrillomethodianum. — 1975. — Bd. 3. — P. 13-27.

160. Capaldo M. La Tradizione slava della collezione alfabética anónima degli Apophthegmata patrum: Prototipo greco e struttura della parte alfabética /У Ricer-che Slavistiche. — 1976. — T. 22-23. — P. 81-120.

161. Piccio R. Compilation and Composition: Two levels of Aurthoship in the Orthodox Slavic Tradition // Cyrillomethodianum. — 1981. — T. 5. — P. 14-34.

162. Veder W. R. La tradition slave des Apophthemata Patrum: (Aperçu de l'économie de la collection systématique) // Slovo. — 1974. — T. 24. — P. 59-94.

163. Veder W. R. Literature as a Kaleidoscope: The Structure of Slavic "Cetii Sborniki" // Semantic Analysis of Literatary Texts. — Leiden, 1990. — P. 599697.

164. Veder W. R. The Edificatory Prose of Kievan Rus // The Edificatory Prose of Kievan Rus / Transi, by W. Veder. — Harvard, 1994. — P. xiii-xxiii.1. VI. Общая библиография

165. Абрамцев А. Преподобный Нил Сорекий и его устав скитского жития // Труды Киевской духовной академии. — 1889. — № 3. — С. 226-234.

166. Авва Дорофей. Душеполезные поучения и послания. — Калуга, 1895. --286 с.

167. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. — М.: Наука, 1977. — 320 с.

168. Александр (Геронимус), прот. Богословие священнобезмолвия // СИНЕРГИЯ: проблемы аскетики и мистики Православия. — М.: Ди-Дик, 1995. — С. 151-177.

169. Алексий (Дородницын), еп. Византийские церковные мистики XIV века (преподобный Григорий Палама, Николай Кавасила, преп. Григорий Си-наит). — Казань, 1906. — 93 с.

170. Амфитеатров Я. К. Чтения о церковной словесности или Гомилетика. --Киев, 1846. —Ч. 1, 2.

171. Ангелов Б. Ст. Презвитер Йоан // Ангелов Б. Ст. Из старата българска, руска и сръбска литература. — София, 1967. — Кн. 2. — С. 22-34.

172. Анчев А. Рилският манастир и Русия // Читалище. — 1986. — №. 2. — С. 12-13.

173. Апраксин С. Аскетизм и монашество. Евангельское, биологическое и психологическое их основания. — Киев, 1907. — 116 с.

174. Архангельский А. С. Нил Сорекий и Вассиан Патрикеев. Их литературные труды и идеи в Древней Руси. — СПб., 1882. — Ч. 1. — 284 с.

175. Барсов Н. И. История первобытной христианской проповеди. — СПб., 1885, — 371 с.

176. Барсов Н. И. Представители догматико-полемической проповеди в IV в. на Востоке // Вера и Разум. — 1886. — № 6. — С. 381-413; № 7. — С. 446469; № 8 — С. 497-523.

177. Барсов Н. И. Представители ораторско-практического типа проповеди на Востоке в IV в. — Харьков, 1888. — 110 с.

178. Барсов Н. И. Учение о существе или природе христианской литургической проповеди. — СПб., 1897. — 130 с.

179. Барсуков И. П. Источники русской агиографии. — СПб., 1882. — 560 с. Безобразова М Заметка о «Диоптре» // ЖМНП. — 1893. — Ноябрь. — С.30.

180. Белова JI. Б., Кукушкина М. 3. К истории и реконструкции рукописного собрания Антоние-Сийской библиотеки // АН СССР Библиотека. Отдел рукописной и редкой книги. — JL, 1978. — С. 78-90.

181. Бибихин В. В. Материалы к исихастским спорам // СИНЕРГИЯ: Проблемы аскетики и мистики Православия. — М., 1995. — С. 177-207.

182. Бирнбаум X., Романчук Р. Кем был загадочный Даниил Заточник // ТОДРЛ. — СПб., 1997. — Т. 50. — С. 576-603.

183. Бобров А. Г. Книгописная мастерская Лисицкого монастыря (конец XIV- первая половина XV вв.) // Книжные центры Древней Руси XI-XVI вв. Разные аспекты исследования. — СПб., 1991. — С. 47-60.

184. Боровкова-Майкова М. С. Нил Сорский. Предание и Устав. — СПб., 1912.— 92 с.

185. Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека: Неизданные тексты.1. Л.: Наука, 1984.-277 с.

186. Бухаркин П. Е. Православная церковь и русская литература в XVIII-XIX веках: (Проблемы культурного диалога). — СПб.: Изд-во С.-Петербург. Ун-та, 1996, — 172 с.

187. Бычков В. В. Corpus areopagiticum как один из философско-эстетических источников восточнохристианского искусства. — Тбилиси, 1977. — 89 с.

188. Бычков В. В. Из истории византийской гносеологии (к публикации сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита) // Философская и социологическая мысль. — Киев, 1989. — № 12. — С. 93-96.

189. Бычков В. В. Литература как выразитель эстетического сознания Древней Руси // Литература и искусство в системе культуры. — М., 1988. — С. 129-135.

190. Бычков В. В. На путях «незнаемого знания» (к публикации малых сочинений из Согрш areopagiticum) // Историко-философский ежегодник 90. — М., 1990. — С. 195-205.

191. Бычков В. В. Образ как категория византийской эстетики // Византийский временник. — М., 1973. — Т. 34. — С. 151-169.

192. Бычков В. В. Проблема человека в патриотической философии // Зборник радова Византолошког института. — Београд, 1986. — Т. 24-25. — С. 9-24.

193. Бычков В. В. Традиции символизма в древнерусской эстетике // Византия и Русь. — М., 1989. — С. 133-138.

194. Варсонофий Великий, Иоанн преподобный. Преподобных отцев Вар-сонофия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников. — М.: Донской монастырь, 1993. — 496 с.

195. Василий (Кривошеин), еп. Аскетическое и богословское учение святого Григория Паламы. — Прага, 1936. — 220 с.

196. Василий (Кривошеин), еп. Преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022). — Париж, 1980. — 270 с.

197. Великие Минеи-Четьи, собранные всероссийским митрополитом Ма-карием. — СПб., 1868. — Вып. 1-16.

198. Верещагин Е. М. Из истории возникновения первого литературного языка славян: Варьирование средств выражения в переводческой технике Кирилла и Мефодия. — М.: МГУ, 1972. — 199 с.

199. Верещагин Е. М. История возникновения древнего общеславянского литературного языка: Переводческая деятельность Кирилла и Мефодия и их учеников. — М.: Мартис, 1997. — 315 с.

200. Верещагин Е. М. К вопросу о использовании греческих лексем в первых славянских переводах // Советское славяноведение. — 1969. — № 6. — С. 4958.

201. Ветловская В. Е. Достоевский и поэтический мир древней Руси (Литературные и фольклорные источники «Братьев Карамазовых») // ТОДРЛ. -1974. — Т. 28. — С. 296-308.

202. Вечерка Р. Влиянието на гръцкия язик върху старобългарския // Езиковската българистика в Чехословакия. — София, 1987. — С. 147-181.

203. Вздорнов Г. И. Из истории искусства русской рукописной книги XIV в. // Древнерусское искусство. Рукописная книга. — М., 1972. — С. 14-172.

204. Вздорнов Г. И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга северо-восточной Руси XII начала XV вв. — М.: Искусство, 1980. — 551 с.

205. Вздорнов Г. И. Книгописание и художественное оформление рукописей в московских и подмосковных монастырях до конца первой трети XV века // ТОДРЛ. — 1966. — Т. 22. — С. 119-143.

206. Вздорнов Г. И. Описание русских и южнославянских рукописей XIV -начала XV вв., написанных в Константинополе или на Афоне и посланных на Русь // ТОДРЛ. — 1968. — Т. 23. — С. 184-198.

207. Вздорнов Г. И. Роль славянских монастырских мастерских письма Константинополя и Афона в развитии книгописания и художественного оформления русских рукописей на рубеже XIV-XV вв. // ТОДРЛ. — 1968. — Т. 22, —С. 171-198.

208. Вигзелл Ф. Цитаты из книг священного писания в сочинениях Епифания Премудрого // ТОДРЛ. — 1971. — Т. 26. — 232-244.

209. Вилинский С. Отчет о научных занятиях в 1909 году // Отчет о деятельности Отделения русского языка и словесности Императорской Академиии Наук за 1909 год. — СПб., 1909. — С. 36-37.

210. Герасимова Н. М. Поэтика «Жития» протопопа Аввакума: (Учеб. пособие). — СПб.: СПбГУ, 1993. — 87 с.

211. Герд А. С. К изучению языка локальных центров древнеславянской письменности (Псков и Тырново Х1У-ХУ1 вв.) // Лексика и грамматика се-веррорусских говоров. — Киров, 1986. — С. 87-96.

212. Гермоген, еп. Очерк истории славянских церквей. — СПб., 1899. — 255 с.

213. Голенигцев-Кутузов И. Славянские литературы: Статьи и исследования. — М., 1973. — С. 270.

214. Голубинский Е. Е. История русской церкви. — М., 1900. — Т. 2. — 919 с.

215. Голубинский Е. Е. Краткий очерк истории православных церквей болгарской, сербской и румынской, или молдо-валашской. — М., 1871. — 734 с.

216. Горазд, архим. Търновската книжовна школа като просветен центьр през XIV в. // Търновската книжовна школа 1. — София, 1974. — С. 469-477.

217. Гранстрем Е. Э. Иоанн Златоуст в древней русской и южнославянской письменности Х1-ХУ вв. // ТОДРЛ. — 1980. — Т. 35. — С. 345-376.

218. Дандис А. О структуре пословицы // Паремиологический сборник. — М., 1978. —С. 13-55.

219. Демкова Н. С. Поэтика повторов в древнеболгарской и древнеруской ораторской прозе Х-ХН вв. // Демкова Н. С. Средневековая русская литература.—СПб., 1997, —С. 5-18.

220. Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. Полный список всех 1105 ныне существующих в 75 губерниях и областях России (и двух иностранных гос-вах) мужских и женских монастырей, архиерейских домов и женских общин. — М., 1908. — 908 с.

221. Динеков П. Търновската книжовна школа в развитието на българската литература // Търновска книжовна школа. — София, 1974. — С. 15-27.

222. Дмитревский И. Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной Литругии. — М.: Изд. отдел Моск. Патриархата, 1993. — 427 с.

223. Дмитриев Л. А. Нерешенные вопросы происхождения и истории экс-перссивно-эмоционального стиля ХУ в. // ТОДРЛ. — 1964. — Т. 20. — С. 7290.

224. Дмитриев JI. А. Роль и значение митрополита Киприана в истории древнерусской литературы: (К русско-болгарским литературным связям XIV-XV вв.) // ТОДРЛ. — 1963. — Т. 19.-215-255.

225. Дмитриева Р. П. Иосифо-Волоколамский монастырь как центр книжности // Книжные центры Древней Руси: Иосифо-Волоколамский монастырь как центр книжности. — Л.: Наука, 1991. — С. 3-16.

226. Дмитриева Р. П. Светская литература в составе монастырских библиотек XV и XVI вв.: (Кирилло-Белозерского, Иосифо-Волоколамского монастырей и Троице-Сергиевой лавры) // ТОДРЛ. — 1968. — Т. 23. — С. 143— 170.

227. Достоевский Ф. М. Собр. соч.: В 12 т. — М.: Изд-во «Правда», 1982. — Т. 11. — 623 с. — Т. 12. — 542 с.

228. Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы // Русский вестник. — 1879. — № 1-2, 4-6, 8-11. — 1880. — № 1,4, 7-11.

229. Драгунский Д. В. «Лествицы» Пушкинского Дома // ТОДРЛ. — 1976. --Т. 30. — С. 345-374.

230. Дуйчев И. С. Центры византийско-славянского общения и сотрудничества // ТОДРЛ. — 1963. — Т. 19. — С. 107-130.

231. Жуковская Л. П. Древние славянские переводы византийских и сирийских памятников в книгохранилищах СССР // Палестинский сборник. — Л., 1969. — Вып. 19 (82). — С. 171-176.

232. Жуковская Л. П. К вопросу о южнославянском влиянии на русскую письменность // История русского языка: Исследования и тексты. — М., 1982, —С. 44-58.

233. Жуковская Л. П. Лексические варианты в древних славянских рукописях // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. — М, 1964. — С. 5-17.

234. Жуковская Л. П. О текстологическом изучении памятников традиционного содержания // Текстология славянской литературы. — Л. 1973, —С. 182-193.

235. Жуковская Л. П. О южнославянском влиянии Х1У-ХУ вв. (на материале проложного Жития Евгения) // Язык и письменность средне болгарского периода. — М., 1982. — С. 25-59.

236. Жуковская Л. П. Текстология и язык древнейших славянских памятников. — М.: Наука, 1976. — 368 с.

237. Зарин С. Аскетизм по православно-христианскому учению: (Этико-богословское исследование). — М.: Православный паломник, 1996. — 693 с.

238. Зверинский В. В. Материалы для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. — СПб., 1892. — Т. 1-3.

239. Иванова Кл. Патриарх Евтимий. Биографическтий очерк. — София, 1986. — 186 с.

240. Измирлиева В. Жанрови трансформации в агиографската проза на Патриарх Евтимий. Връзката увод жанрова концепция // Старобългарска литература. — София, 1990. — Кн. 23/24. — С. 13-34.

241. Иконников В. Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории. — Киев, 1869. — 240 с.

242. Ильинский Г. Значение Афона в истории славянской письменности // ЖМНП. — СПб., 1908. — Ноябрь. — С. 1-41.

243. Иоанн (Мейендорф), прот. Введение в святоотеческое богословие: (конспекты лекций). — Вильнюс, 1992. — 124 с.

244. Иоанн (Мейендорф). Византия и Московская Русь: Очерк по истории церковных и культурынх связей в XIV в. — Париж: УМСА-Р11Е88, 1990. — 442 с.

245. Иоанн (Мейендорф), прот. Лекция и интервью // СИНЕРГИЯ: Проблемы аскетики и мистики Православия. — М., 1995. — С. 6-27.

246. Иоанн (Мосх). Луг духовный. — М., 1853. — 220 с.

247. Иоанн (Экономцев), игумен. Православие. Византия. Россия.: Сб. ст. — М.: Христ. литература, 1992. — 233 с.

248. История жанров в русской литературе X-XVIII вв. / Сб. ст. — Л.: Наука, 1970. — 595 с.

249. История русской переводной художественной литературы: Древняя Рус.: XVIII в. / Ю. Д. Левин, Д. М. Буланин и др. — СПб.: Дмитрий Буланин, 1995. — Т. 1 Проза. — 315 с.

250. Ищенко Д. С. Церковные и монастырские уставы // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей, хранящихся в СССР. --М.:, 1976, — Вып. 2,ч. 1-2. — С. 305-314.

251. Кадлубовский А. П. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. — Варшава, 1902. — 389 с.

252. Казакова Н. А. Книгописная деятельность и общественно-политичечские взгляды Гурия Тушина // ТОДРЛ. — 1961. — Т. 17. — С. 169200.

253. Казанский П. С. История православного монашества на Востоке. — М., 1854.— 344 с.

254. Каллист (Диоклийский), еп. Предисловие // Иларион (Алфеев), иером. Мир Исаака Сирина. — М., 1998. — С. 7-12.

255. Каптерев Н. Ф. Характеристика отношения Руси к православному Востоку в XVI и XVII столетиях. — М., 1885. — 580 с.

256. Карташев А. В. Очерки по истории русской Церкви. — М.: Терра, 1993. — Т. 1-2.

257. Качановский В. К вопросу о литературной деятельности болгарского патриарха Евфимия (1375-1393) // Христианское чтение. — 1882. — Ч. II. — С.216-265.

258. Киприан (Керн), архим. Антропология св. Григория Паламы. — Париж, 1950.-444 с.

259. Киприан (Керн), архим. Духовные предки Григория Паламы. — Париж, 1942. — 190 с.

260. Клосс Б. М. Иосифо-Волоколамский монастырь и летописание конца конца XV первой половины XVI в. // Вспомогательные исторические дисциплины. —Л., 1974. — Вып. 6. — С. 107-125.

261. Клосс Б. М. Нил Сорский им Нил Полев «списатели книг» /У Древнерусское искусство: Рукописная книга. — М., 1974. — Сб. 2. — С. 150-167.

262. Ключевский В. О. Курс русской истории // Сочинения в 9-ти т. — М.,1988.—Т. 2, ч. II.— 210 с.

263. Кожухаров С. Търновската книжовна школа и развитието на химнична-та поезия // Търновската книжовна школа 1. — София, 1974.

264. Колесов В. В. Древнерусский литературный язык. — Л.: Изд-во ЛГУ,1989, —294 с.

265. Конанов Д. Киприан и творческото дело на патриарх Евтимий и Климент Охридский // ТОДРЛ. — 1993. — Т. 48. — С. 143-147.

266. Коновалова О. Ф. «Плетение словес» и плетеный орнамент конца XIV в (к вопросу о соотношении) // ТОДРЛ. — 1966. — Т. 22. — С. 101-111.

267. Коновалова О. Ф. Изобразительные и эмоциональные функции эпитета в «Житии Стефана Пермского» // ТОДРЛ. — 1974. — Т. 28. — С. 325-335.

268. Коновалова О. Ф. К вопросу о литературной позиции писателя конца XIV в. // ТОДРЛ. — 1958. — Т. 14. — С. 205-212.

269. Коновалова О. Ф. Сравнение как литературный прием в Житии Стефана Пермского, написанного Епифанием Премудрым // Уч. зап. Лен. ун-та холод. пром-ти. — 1963. — Кафедра языка.—Вып. 1. — С. 117-137.

270. Коновалова О. Ф. Традиционная метафора в Житии Стефана Пермского // ТОДРЛ. — 1974. — Т. 32. — С. 245-251.

271. Копыленко М. М. Кальки греческого происхождения в языке древнерусской письменности // Византийский временник. — М., 1973. — Т. 34. —-С.141-150.

272. Коцева Е. Александрийско-попгерасимово писмо в бъхлгарски ръкопи-си от втората половина на XIV в. // Старобългарска литература: Исследования и материалы. — София, 1971. — Кн. 1. — С. 369-401.

273. Коцева Е. Развитие на българското кирилско письмо през Х1У-ХУ вв. // Славянска палеография и дипломатика. — София, 1986. — Т. 2. — С. 2347.

274. Кришталева Л. Г., Хоружий С. С. Библиография мистико-аскетической (исихастской) традиции Православия // СИНЕРГИЯ: Проблемы аскетики и мистики Православия. — М.: Изд-во Ди-Дик, 1995. — С. 295-363.

275. Кукушкина М. В. Монастырские библиотеки русского Севера: Очерки по истории книжной культуры XVI -XVII вв. — Л.: Наука, 1977. — 223 с.

276. Культура Византии. XIII первая половина XV вв. М., 1991.

277. Кураев А. Традиция. Догмат. Обряд: Апологетические очерки. — М.: Изд-во Братства Святителя Тихона, 1995. — 416 с.

278. Кусков В. В. Жанры и стили древнерусской литературы XI первой половины XIII вв.: Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1980. — 36 с.

279. Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. --М.: Изд-во АН СССР, 1956. — 554 с.

280. Леонид, архим. Из истории юго-славянского монашества XIV столетия //Душеполезное чтение. — 1871. — Ч. 1. — С. 352-368; Ч. 2. — С. 16-33.

281. Лилиенфельд Ф. В. О литературном жанре некоторых сочинений Нила Сорского // ТОДРЛ. — 1962. — Т. 18,—С. 89.

282. Лихачев Д. С. Культура Руси времени Андрея Рублева и Епифания Премудрого. — М.-Л.:, 1962 — 220 с.

283. Лихачев Д. С. Некоторые задачи изучения второго южнославянского влияния в России // Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. — Л.: Наука, 1986. — С. 7-57.

284. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. — М.: Наука, 1979. — 360 с.

285. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы Х-ХУП вв.: Эпохи и стили.—Л., 1973, —254 с.

286. Лосев А. Ф. Философия имени. — М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1990. — 269с.

287. Лосский В. H. Паламитский синтез /'/' Богословские труды. — М. 1972.1. Т. 8. — С. 47-66.

288. Лосский В. Предание и предания // Кураев А. Традиция. Догмат. Обряд: Апологетические очерки. — М.: Изд-во Братства Святителя Тихона, 1995. — С. 369-395.

289. Лосский В. Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. — М.: Центр «СЭИ», 1991, —288 с.

290. Лотман Ю. М. Лекции по структуральной поэтике // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. — М.: Гнозис, 1994. — С. 11265.

291. Лурье Я. С. К вопросу о идеологии Нила Сорского. — ТОДРЛ. — 1957.1. Т. 13. — С. 182-213.

292. Макарий (Булгаков), митр. История русской церкви. — М.: Изд-во Спасо-Преображен. Валаам, монастыря, 1994-1996. — Кн. I—VII.

293. Мансветов И. Митрополит Киприан в его литургической деятельнсти. --М., 1882.— 204 с.

294. Матхаузерова Св. Древнерусские теории искусства слова. — Прага, 1976, — 145 с.

295. Медведев И. П. Византийский гуманизм X1V-XV вв. — Л.: Наука, 1976.— 255 с.

296. Мейендорф И. Ф. О византийском исихазме и его роли в культурном и историческом развитии Восточной Европы в XIV в // ТОДРЛ. — 1976. — Т. 29, —С. 291-305.

297. Мещерский И. А. Источники и состав древней славяно-русской переводной литературы IX-XV вв. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. — 112 с.

298. Мещерский Н. А. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI-XV вв. // ТОДРЛ. — 1964. — Т. 20. — С. 180-231.

299. Миклас X. Към въпроса за славянския перевод на Филиповата «Диоптра» // Старобългарска литература. — София, 1977. — Кн. 2. — С. 169-181.

300. Миклас X. Поголед върху Филиповата «Диоптра» // Старобългарска литература. — София, 1978. — Кн. 3. — С. 56-61.

301. Минин П. Главные направления древне-церковной мистики. — М., 1916. — 87 с.

302. Минин П. Мистицизм и его природа. — М., 1913. — 58 с.

303. Мир звучащий и молчащий: Семиотика звука и речи в культуре славян: (Сб. ст.) / Отв. ред. С. М. Толстая. — М.: Индрик, 1999. — 331 с.

304. Мошин В. А. О периодизации русско-южнославянских литературных связей X-XV вв. // ТОДРЛ. — 1963. — Т. 19. — С. 28-107.

305. Мулич М. И. Сербские агиографы XIII—XIV вв. и особенности их стиля // ТОДРЛ. — 1968. — Т. 23. — 127-143.

306. Муравьев А. Н. Письма с Востока 1849-1850. — СПб., 1851. — Ч. 1-2.

307. Муравьев А. М. Русская Фиваида на Севере. — СПб., 1855. — 507 с.

308. Николаева Т. М. Загадка и пословица: социальные функции и грамматика // Исследования в области балто-славянской духовной культуры: Загадка как текст. 1. — М.: Изд-во «Индрик», 1994. — С. 143-178.

309. Николова С. Ранните старобългарски преводи на патеричните сборни-ци // Константин-Кирил Философ. — София, 1969. — С. 219-236.

310. Никольский Н. К. Общинная и келейная жизнь в Кирилло-Белозерском монастыре в XV и XVI вв. и в начале XVII // Христианское чтение. — СПб., 1907,—Август, —С. 153-189.

311. Никольский Н. К. О влиянии византийских учений на Нила Сорского // Византийский временник. — 1895. — Т.З. — С. 192-195.

312. Острогорский Г. А. Афонские исихасты и их противники (к истории поздневизантийской культуры) // Записки Русского научного института в Белграде, — Белград, 1931. — Вып. 5. — С. 50 -67.

313. Отчет Императорской Публичной библиотеки за 1909 г. — Пг., 1915. --291 с.

314. Пермяков Г. Л. От поговорки до сказки: (Заметки по общей теории клише). — М.: Глав, редакция вост. литер, изд-ва «Наука», 1970. — 240 с.

315. Пермяков Г. Л. О смысловой структуре и соответствующей классификации пословичных речений // Паремиологический сборник. — М., 1978. — С.105-136.

316. Петканова-Тотева Д. Нови черти на похвалното слово през Х1У-ХУ вв. // Търновската книжовна школа 1. — София, 1974. — С. 89-113.

317. Подробное оглавление великих Четиих-Миней всероссийского митрополита Макария, хранящихся в Московской патриаршей (ныне Синодальной) библиотеке. — М., 1892. — 502 стб.

318. Порфирий (Успенский), еп. История Афона. — Киев, 1871. — Отд. 1. -- СПб., 1892. — Отд. 2. — 240 с.

319. Порифирий (Успенский), еп. Первое путешествие в Афонские монастыри и скиты. — Киев, 1877. — 358 с.

320. Преподобного отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лестви-ца, в русском переводе. — М., 1908. — 245 с.

321. Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. — 2-е изд., испр. и доп. — СПб.: Глаголъ, 1994. — 321 с.

322. Прохоров Г. М. Автографы Нила Срорского // Памятники кульуры: Новые открытия. Ежегодник 1974. — М., 1975. — С. 37-54.

323. Прохоров Г. М. Исихазм и общественная мысль в Восточной Европе в XIV в. // ТОДРЛ. — 1968. — Т. 23. — С. 86-109.

324. Прохоров Г. М. Келейная исихастская литература (Иоанн Лествичник, Авва Дорофей, Исаак Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Синаит) в библиотеке Троице-Сергиевой Лавры с XIV по XVII вв. // ТОДРЛ. — Л., 1974.— Т. 28, —С. 317-324.

325. Прохоров Г. М. К истории литургической поэзии: Гимны и молитвы патриарха Филофея Коккина // ТОДРЛ. — 1972. — Т. 27. — С. 120-149.

326. Прохоров Г. М. Книги Кирилла Белозерского // ТОДРЛ. — 1981. — Т. 36.— С. 50-71.

327. Прохоров Г. М. Корпус сочинений с именем Дионисия Ареопагита в древнерусской литературе (Проблемы и задачи изучения) // ТОДРЛ. — 1976. — Т. 31. — С. 351-361.

328. Прохоров Г. М. Культурное своеобразие эпохи Куликовской битвы /У ТОДРЛ. — 1979. — Т. 34. — С. 3-18.

329. Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы Х1У-ХУ вв. — Л.: Наука, 1987. — 292 с.

330. Прохоров Г. М. Перечень книг Кирилла Белозерского // ТОДРЛ. — 1981. — Т. 36.— 353-379.

331. Прохоров Г. М. Повесть о Митяе: Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. — Л.: Наука, 1978. — 238 с.

332. Прохоров Г. М. Послания Нила Сорского // ТОДРЛ. — 1974. — Т. 29. --С. 125-144.

333. Прохоров Г. М. Преподобный Кирилл Белозерский деятель Православного Возрождения // Преподобные Кирилл, Ферапонт и Мартиниан Белозерские. — СПб., 1994. — С. 4-49.

334. Путь к священнобезмолвию: Малоизвестные творения святых отцов-исихастов Составление, общая редакция, предисловие и примечания А. Г. Дунаева. — М.: Издательство Православного Братства Святителя Филарета Митрополита Московского, 1999. — 173 с.

335. Радченко К. Религиозное и литературное движение в Болгарии в эпоху перед турецким завоеванием. — Киев, 1898. — 344 с.

336. Розов Н. Н. Из истории Кирилло-Белозерской библиотеки // Тр. ГПБ. --Л., 1961, —Т. 9(12).— С. 177-188.

337. Розов Н. Н. Искусство книги Древней Руси и библиография. По новго-родско-псковским материалам // Древнерусское искусство: Рукописная книга. — М., 1972.— С. 24-51.

338. Розов Н. Н. Книга в России в XV в. / Под ред. С. П. Лупова. — Л.: Наука, 1981. — 153 с.

339. Розов H. H. Южнославянские рукописи Синайского монастыря // Науч. докл. Высш. шк. Филологические науки. — 1961. — № 2 (14). — С. 129-138.

340. Русев Й. Промени в лексиката на българския език и отношението на патриарх Евтимий към тях // Търновска книжовна школа. — София, 1974. — С.179-197.

341. Русев П. Естетика и майсторство на писателите от Евтимиевата книжовна школа. — София, 1983. — 188 с.

342. Русев П. Школата на Евтимий Търновски в манастира «Св. Троица» // Търновска книжовна школа. — София, 1974. — С. 39-53.

343. Саенко JI. П. К истории славянского перевода текста «Лествицы» Иоанна Синайского // Старобългаристика. — София, 1980. — Т. 4, № 4. — С. 19-24.

344. Святитель Григорий Палама. Беседы. — М.: Изд. Спасо-Преображенского Валаамского моначтыря, 1994. — Т. 1-3.

345. Серегина Н. С. Песнопения русским святым: По материалам рукописной певческой книги XI-XIX вв. «Стихирарь месячный». — СПб., 1994. — 469 с.

346. Силантьев И. В. Сюжет как фактор жанрообразования в средневековой русской литературе. — Новосибирск: Изд-во НИИ мат.-информ. основ обучения Новосиб. гос. ун-та, 1999. — 96 с.

347. Смирнов С. Древнерусский духовник: (Исследование по истории церковного быта). — М., 1913. — 290 с.

348. Снегаров И. Духовно-культурни връзки между Болгария и Русия през средните векове (X-XV вв.). — София, 1950. — 158 с.

349. Соболевский А. И. Южнославянское влияние на русскую письменность в XIV-XV вв. // Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII вв. — СПб., 1903. — С. 1-36.

350. Соколов И. Преподобный Иоанн Лествичник и его «Лествица» // Душеполезное чтение. — 1889. — Март. — С. 277-320.

351. Станчев К. Поетика на старобългарската литература (основни принци-пи и проблеми). — София, 1982. — 213 с.

352. Станчев К. Стилистика и жанрове на старобългарската литература. — София, 1985. — 198 с.

353. Степанова А. С. Философия Древней Стой. — СПБ.: Алетейя: Изд-во ККГ, 1995. — 272 с.

354. Сырку П. К истории исправления книг в Болгарии в XIV в. — СПб., 1899.— Т. I, вып. I. — 290 с.

355. Сырку П. Очерки из истории литературных сношений болгар и сербов в Х1У-ХУП веках. — СПб., 1901. — 176 + СССХЬУ1 с.

356. Творения преподобного Максима Исповедника / Перев., вступ. статья и комм. А. И. Сидорова. — М.: Мартис, 1993. — Кн. 1. Богословские и аскетические трактаты. — 354 с.

357. Творения аввы Евагрия. Аскетические и богословские трактаты / Перев., вступ. статья и комм. А. И. Сидорова. — М.: Мартис, 1994. — 364 с.

358. Толстой Н. И. Отношение древнесербского книжного языка к старославянскому языку: (В связи с развитием жанров в древнесербской литературе) // Толстой И. И. История и структура славянских литературных языков. -- М.: Наука, 1988. — С. 164-174.

359. Трубецкой Е. Два мира в древнерусской иконописи. — М., 1916. — 32 с.

360. Трубецкой Е. Умозрение в красках: Вопрос о смысле жизни древнерусской религиозной живописи: (Публичная лекция). — М., 1916. — 44 с.

361. Успенский Б. А. Поэтика композиции. ■— М.: Искусство, 1970. — 225 с.

362. Успенский Л. А. Богословие иконы Православной Церкви. — М.: Мос-ков. Патриархат и др., 1989. — 474 с.

363. Успенский Ф. Очерки по истории византийской образованности. — СПб., 1892. —396 с.

364. Успенский Ф. Философское и богословское движение в Византии XIV в.— Одесса, 1892.— 176 с.

365. Федотова M. С. Молчание и слово в монастырской культуре XIV-XV вв. // Наследие монастырской культуры: Ремесло, художество, искусство: (Историко-теоретическая конференция. Тезисы). — СПб., 1996. — С. 31.

366. Флоринский Т. Южные славяне и Византия во второй четверти XIV в. --СПб., 1882. — Вып. 1-2.

367. Флоровский Г. В. Пути русского богословия. / Предисл. Прот. И. Мейендорфа. — 3-е изд. — Париж: YMCA-PRESS, 1987. — 600 с.

368. Фудель С. И. Наследство Достоевского / Общая ред., вступ. ст., подготовка ткста и примечаний Л. И. Сараскиной. — М.: Русский путь, 1998 — 288 с.

369. Ханзен-Леве А. Русский символизм: Система поэтических мотивов. Ранний символизм / Пер. с нем. — СПб.: Акад. Проект, 1999. — 507 с.

370. Харлампиев И. Езикът и езиковата реформа на Евтимий Търновски. — София, 1990.

371. Хоружий С. С. Аналитический словарь исихастской антропологии // СИНЕРГИЯ: Проблемы аскетики и мистики Православия. — М., 1995. — 42151.

372. Чешко Е. В. Второе южнославянское влияние в редакции псалтырного текста на Руси XIV-XV вв. // Paleobulganca. — 1981. — № 4. — С. 79-85.

373. Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания: Биогр. и библиогр.-лит. Очерк. — СПб., 1908. — 314 с.

374. Ягич И. В. Рассуждения южнославянской и русской старины о церковнославянском языке. — СПб., 1896. — 782 с.

375. Яцимирский А. И. Библиографический обзор апокрифов в южнославянской и руской письменности: (Списки памятников). — Иг., 1921. — 273 с.

376. Яцимирский А. И. Григорий Цамблак: Очерк его жизни, административной и книжной деятельности. — СПб., 1904. — 501 с.

377. Яцимирский А. И. Несколько моментов из истории русского религиозного мистицизма в XIX в. // Странник. — 1906. — T.J, ч. 2. — С. 734-747, 899-912.

378. Carnithers M. The Book of Memory: A Study of Memory in Medieval Culture. — Cambridge, 1990. — 267 p.

379. Matejka L. The creative Usage of Church Slavonic // To Honor R. Jakobson.- The Hague-Paris, 1967. — Vol. 2. — P. 1295-1310.

380. Meyendorff J. Byzantium and the Rise of Russia. — Cambridge, 1981. — Meyendorff J. Society and Culture in the Fourteenth Century: Religious Problems // Byzantine Hesychasm: Historical, theological and social problems. — London, 1974, —P. 51-65.

381. Mulic M. Srpski izvori «pletenija sloves». — Zagreb, 1963. — 166 c. Mulic M. Srpsko «pletenije sloves» do XIV stoletjeca // Slavenski filolog.- 1963. — № 5. — P. 26-41.

382. Norden E. Agnostos Theos: Untersuchungen zur Formengeschichte religiöser Rede. — Leipzig, 1913. — 199 c.

383. Piccio R. Models and Patterns in the Literary Tradition of Medieval Orthodox Slavdom Amer. Contrib. To the 7th Intern. Congress of Slavists. Warsaw, August 21, 1973. — The Hague-Paris, 1973. — Vol. II: Literature and Folklore. --P. 439-467.

384. Render P. Zum Normproblem um der Sprache am Beispiel des «Zweiten stidslavischen Einflußes» // Text, Symbol, Weltmodell. J. Holthusen zum 60. Geburtstag. — München, 1984. — S. 34-48.

385. Schmidt W.-H. Probleme der Soziologie literarischer Gattungen // Gattungs-probleme der älteren slavischen Literaturen. — Berlin-Wiesbaden., 1984. — S. 291-310.

386. Schmidt W.-H., Seemann K.-D. Die Gattungsforschung und die älteren slavischen Literaturen // Gattungsprobleme der älteren slavischen Literaturen. — Berlin-Wiesbaden, 1984. — S. 13-32.

387. Seemann K.-D. Thesen zum mittelalterlichen Literaturtypus und zur Gattungssystematik am Beispiel der altrussischen Literatur // Gattungsprobleme der älteren slavischen Literaturen. — Berlin-Wiesbaden; 1984. — S. 277-290.

388. Seemami K.-D. Genres and the Alterity of Old Russian Literature // Slavic and East European Joraal. — 1987. — Vol. 31, pt 2. — P. 246-258.

389. Seemann K.-D. Zum Verhältnis von Narration und Gattung im slavischen Mittelalter // Gattung und Narration. — 1987. — S. 207-221.

390. Sevcenko I. Society and intellectual life in late Byzantium. — London, 1981, —219p.

391. Tachiaos A. The Slavonic Manuscripts of Saint Panteleimon Monastery on Mount Athos. — Thessaloniki, 1981. — 348 p.

392. Talev I. Some Problems of the Second South Slavic influence in Russia. — München, 1973, —232 p.

393. VII. Описания рукописей и словари.

394. Богданови11 Д. Каталог 1шрилских рукописе манастира Хиландара. — Београд, 1978. — 420 с.

395. Бутовский В. История русского орнамента с X по XVI вв. по древним рукописям: Альбом. — М., 1872. — 200 с.

396. Викторов А. Е. Каталог славяно-русских рукописей, приобретенных Московским публичным и Румянцевским музеями в 1868 г., после Д. В. Пискарева. — М., 1871. — 69 с.

397. Викторов А. Е. Описи рукописных собраний в книгохранилищах Северной России. — СПб., 1890. — 379 с.

398. Владимир (Филанторопов), архим. Систематическое описание рукописей Московской Синодальной (патриаршей) библиотеки. — М., 1894. — Ч. 1. Рукописи греческие. — 880 с.

399. Востоков А. X. Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музея. — СПб., 1842. — 900 с.

400. Георгиевский Г. П. Рукописи Т. Ф. Большакова, хранящиеся в Московском публичном и Румянцевском музеях: Описание русского рукописного собрания. — Пг., 1915. — 455 с.

401. Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. —М., 1855-1917. — Отд. 1-3.

402. Гранстрем Е. Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей (ГПБ): Рукописи русские, болгарские, молдо-влахийские, сербские. — JL: ГПИ, 1953,— 131 с.

403. Добрянский Ф. Н. Описание рукописей Виленской публичной библиотеки, церковно-славянских и русских. — Вильна, 1882. — 533 с.

404. Загребин В. М. Сербские рукописи из собрания М. П. Погодина // Археографический ежегодник за 1973 год. —М., 1974. — С. 67-78.

405. Иванова К. Български, сръбски и молдо-влахийски кирилски ръкописи в сбирката на М. П. Погодина. — София, 1981. — 578 с.

406. Иванова Кл. Об уточнении времени написания некоторых славянских рукописей XIV-XV вв. // Археографический ежегодник. — М., 1976. —- С. 224.

407. Иларий, иером., Арсений, иером. Описание славянских рукописей библиотеки Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. —М., 1878-1879. —Ч. 1-3.

408. Ильина Т. В. Декоративное оформление древнерусских книг Новгорода и Пскова. XII-XV вв. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. — 175 с.

409. Иосиф, иером. Опись рукописей, перенесенных из библиотеки Иосифова монастыря в библиотеку Московской Духовной Академии. — М., 1882. — 316 с.

410. Калайдович К. Ф., Строев П. М. Обстоятельное описание славянско-российских рукописей. графа Ф. А. Толстого. — М., 1825. — 811 с.

411. Леонид, архим. Обозрение рукописей и старопечатных книг в книгохранилищах монастырей, городских и сельских церквей Калужской епархии.—М., 1865.— 115 с.

412. Леонид, архим. Рукописи сербского письма XIII-XVIII вв., находящиеся в библиотеках Московской губернии // ЧОИДР. — М., 1891. — Кн. 2. — С. 1-8.

413. Леонид, архим. Сведения о славянских пергаментных и бумажных рукописях, поступивших из книгохранилища Троице-Сергиевой лавры в библотеку Троицкой духовной академии в 1747 году. — М., 1887. — Вып. 1-2.

414. Леонид, архим. Систематическое описание рукописного собрания графа А. С. Уварова. — М., 1893-1894. — Ч. I-IV.

415. Леонид, архим. Славянские рукописи, хранящиеся в ризнице Свято-Троицкой Сергиевой Лавры // ЧОИДР. — М., 1880. — Кн. 4. — С. 87-122.

416. Лукьянов В. В. Краткое описание коллекции рукописей Ярославского областного краеведческого музея. — Ярославль, 1958. — 290 с.

417. Лукьянов В. В. Описание коллекции Государственного архива Ярославской области XIY-XV вв. —Ярославль: Кн. изд., 1957. — 180 с.

418. Маслов С. И. Обзор рукописей библиотеки Императорского университета св. Владимира. — Киев, 1910. — 45 с.

419. Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописей, хранящихся в СССР. — М.:, 1976. — Вып. 2, ч. 1-2. — 126 с.

420. Методическое пособие по описанию славяно-русских рукописей для Сводного каталога рукописей, хранящихся в СССР. — М.: Ин-т истории СССР, 1973. — Вып. 1. — 387 с.

421. Музейное собрание рукописей: Описание / Под ред. И. М. Кудрявцева. — М.: Изд-воГБЛ, 1961. — Т. Г — 524 с.

422. Никольский Н. К. Описание рукописей Кирилло-Белозерского монастыря, составленное в конце XV века. — СПб., 1897. — 328 с.

423. Описание пергаментных рукописей Государственного Исторического Музея. Ч. 1. Русские рукописи // Археографический ежегодник за 1964 год. --М., 1965. — С. 135-234.

424. Описание пергаментных рукописей Государственного Исторического Музея. Ч. 2. Рукописи болгарские, сербские, молдавские // Археографический ежегодник за 1965 год. — М., 1966. — С. 237-309.

425. Описание рукописей кн. П. П. Вяземского. — СПб., 1902. — 572 с.

426. Описание рукописей Синодального собрания (не вошедшие в описание А. В. Горского и К. И. Невоструева) / Сост. Т. К. Протасьева. — М., 1970. — Ч. 1 ; М., 1973. — Ч. 2.

427. Описание рукописей Соловецкого монастыря, хрвнящихся в Казанской Духовной академии. — Казань, 1881. — Ч. I-III.

428. Описание рукописей Чудовского собрания / Сост. Т. Н. Протасьева. — Новосибирск: Наука, 1980. — 233 с.

429. Описание рукописного отдела БАН СССР. — Л.: Наука, 1989. — Т. 8, вып. 1. Рукописи Архангельского собрания. — 180 с.

430. Перетц В. Н. Рукописи Московской епархиальной библиотеки. — Пг., 1917, —278 с.

431. Петров Н. И. Описание рукописных собраний, находящихся в г. Киеве. — Киев, 1891-1904. —Вып. 1-3.

432. Петров Н. И. Описание рукописей церковно-археологического музея при Киевской Духовной Академии. — Киев, 1875-1879. — Вып. 1-3.

433. Попов А. Н. Описание рукописей и Каталог книг церковной печати библиотеки А. И. Хлудова. — М., 1872. — 664 с.

434. Попов А. Н. Первое прибавление к описанию рукописей и каталогу книг церковной печати А. И. Хлудова. •— М., 1875. — 167 с.

435. Предварительный список славяно-русских рукописных книг XV в., хранящихся в СССР: (Для Сводного каталога рукописных книг, хранящихся в СССР). — М., 1986. —373 с.

436. Рукописные книги собрания М. П. Погодина: Каталог. — СПб.: Изд-во РНБ, 1992. — Вып. 2. — 303 с.

437. Словарь русского языка XI-XVII вв. — М.: Наука, 1975-1990. — Вып.1.16.

438. Славянские рукописи афонских обителей / Сост.: А. А. Турилов и Л. В. Мошкова. Под ред. А.-Э. Н. Тахиаоса. — Фессалоники, 1999. — 650 с.

439. Слов'янськи рукописи XI-XIV ст / Склав М. В. Геппенер за участю М. П. В1зира та Й. В. Шубинського. — Кшв, 1969. — С. 68-70.

440. Ухова Т. Б. «Балканский стиль» в орнаментике рукописных книг из мастерской Троице-Сергиева монастыря // Древнерусское искусство: XIV-XV вв. —М., 1984. — С. 23-31.270

441. Ухова Т. Б. Каталог миниатюр и гравюр собраний Троице-Сергиевой лавры и Московской духовной академии // Зап. ОР ГБЛ. — М., 1960. — Вып. 22. — С. 5-56.

442. Ухова Т. Б. Художественное оформление древнерусских рукописных книг конца XIV первой трети XV вв.: Автореф. дис. канд. филол. наук. — Л., 1974. — 17 с.

443. Шульгина Э. В. Балканский орнамент // Древнерусской искусство: Рукописная книга. — М., 1974. — Сб. 2. — С. 56-89.271