автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Повествовательная структура прозы Е. И. Замятина

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повествовательная структура прозы Е. И. Замятина"

С .'I

Г' Г л

* 5 и

1 1 НОП ¡¿25

На правах рукописи

ЗЮЛИНА Ольга Владиславовна

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ СТРУКТУРА ПРОЗЫ Е.И. ЗАМЯТИНА

Специальность 10.02.01 -русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Москва 1996

Работа выполнена на кафедре русского языка Московского педагогического государственного университета имени В.И, Ленина.

Научный руководитель:

кандидат филологических наук, доцент НИКОЛИНА Н.А.

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук КОЖЕВНИКОВА Н.А.,

кандидат филологических наук, доцент ГУЛОВА И.А.

Ведущая организация — Московский государственный открытый педагогический университет.

Защита состоится ...... 199....-^ г. в ч. на заседании

Диссертационного совета Д 053.01.10 в Московском педагогическом государственном университете имени В.И. Ленина по адресу: 119882, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1, ауд. ...............

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского педагогического государственного университета имени В.И.Ленина по адресу: 119882, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 1.

Автореферат разослан «...........» ...................... 199......... года.

Ученый секретарь Диссертационного совета

СОКОЛОВА Т.П.

ОБЩ ХАРАКТЕШСТШ РАБОТЫ

В современной отечественной филологии получал широкое распространение комплексный подход к анализу художественного текста, при котором в центре внешняя .оказываются его структурные особенности, а само произведение понимается как целостная система. Применительно к прозаическому тексту данный подход может быть реализован посредством изучения структуры повествования художественного произведения. Объектом такого анализа могут служить как отдельные произведения, так и творчество какого-либо писателя в целом. Так, в аспекте структуры повествования анализировалось творчество А.П.Чехова, проза А.Белого, Л.Н.Толстого, И.Бунина и др. (см.работы Н.А.Кожевниковой, А.А.Нестеренко, З.В.Краснянского, А.ПДудакова и др.). Наметилась тенденция изучения структуры повествования в связи с определенным литературным течением, а также в связи с определенным жанром (см.работы Ю.В.Манна, Е.А.Ломовой, Н.А.Николиной, Л.А.Капитановой, С.А.Фи-люшкиной).. Структура повествования может рассматриваться как с литературоведческих, так и с ли^гвостилистическнх позиций.

Лингвостилистнческий аспект анализа структуры повествования, при котором основное внимание уделяется анализу речевых средств и их конструктивной роли в образовании повествования как главного способа построения эпического произведения, предполагает: а) рассмотрение типов коммуникативных ситуаций, которые моделируются тем ш иным ювествованием; б) описание языковых средств, которые формируют рече-зой план повествователя; в) рассмотрение речевых средств, использу-пцихся для передачи в повествовании различных точек зрения; л) рассмотрение способов передачи "чужой" речи; д) анализ речевых средств, формирующих пространственную и временную структуру художественного секста. Именно дангаостмистический подход к проблеме структуры по-зестЕования отражен в реферируемой работе.

Основы понятийной базы отечественной нарратологии были заложе-ш в трудах З.В.Виноградова, М.М.Бахтина, Б.М.Эйхенбаума, Б.А.Ус-генского. Однако во. .многих современных работах идентичные явления [асто получают разные наименования, а одни и те не термины служат УН обозначения различных понятий. Представляется необходимым, опи-заясь на существующие достижения в области изучения повествователь-юй структуры, уточнить объем а содержание некоторых понятий, в гастности, таких, как "структура повествования", "тип повествова-шя". Этим определяется актуальность исследования.

Кроме того, решение общих вопросов теории и методологии изу-гения языка художественной прозы в аспекте ее повествовательной

структуры и, б частности, решение выдвинутой В.В.Виноградовым задачи описания "историко-семантических т!ансформаций "образа автора" в разных типах и системах словесного творчества" невозможно без анализа конкретных идаостилей. Таким образом, актуальность работы определяется такта необходимостью дальнейшей разработки методаки дингаостшшстического анализу структуры повествования произведений конкретного автора, чье творчество ранее в этом аспекте не рассматривалось.

Материалом исследования послужили произведения Е.И.Замятина (1884-1937). Первая треть XX в. - это период развития художественной речи, который характеризуется повышенным интересом писателей к изобразительно-выразительным возможностям художественного слова и вызванным этим интересом "отходом" от "нейтральной повествовательной нормы" (В.Д.Левин).классической русской литературы 19 в. Творчество Е.Замятина в полной мере отражает основные тенденции развития художественной речи этого периода, "оно вобрало в себя все то, чем жила русская культура начала века - все ее надежды, страхи, открытия .

В зарубежной филологии творчество Е.Замятина, главным образом роман "Мы", было объектом самого пристального внимания. Изучение же его современными отечественными исследователями только начинается. Анализ появившейся научной литературы по данному вопросу показывает, что объектом исследования, как правило, является проблемно-содержательная стврона творчества писателя (см. работы И.О.Шай-танова, Т.Т.Давыдовой, С.В.Бесчетниковой, С.А.Голубкова, Б.А.Лани-на). Что же касается идиоотиля Е.Замятина, то в этой области сделаны лишь первне попытки исследовать особо значимые эстетические достижения, позволяющие говорить о "феномене" Замятина. Так, еще первые критики творчества писателя отмечали "сказовый" характер его повествования (см.работы Воронского А., Эйхенбаума Б.М., Шкловского Б.). В современных работах анализируются отдельные особенности художественной организации произведений Е.Замятина (см.работы Е.В.Кечик, Н.А.Кожевниковой, В.П.Изотова, Н.А.Николиной), В то же время работы, посвященные целостному описанию стиля писателя, отсутствуют. Это определяет новизну диссертационного исследования.

В реферируемой работе комплексный лингвостилиотический анализ прозы Е.Замятина ведется в аспекте изучения ее повествовательной структуры. Описание специфики и динамики повествовательных

1 Геллер Л. Слово мера мара. - М., 1994. - С.З.

форы, с нашей точки зрения, дает определенное представление об особенностях идиостиля писателя в делом.

Итак, цель работы - системное описание особенностей повествовательной структуры прозы Е.Замятина.

Цель работы определила следующие ее задачи:

1) рассмотрение теории художественной речи Е.Замятина;

2) выявление характерных для творчества Е.Замятина типов повествования;

3) описание соотношения различных повествовательных форм в рамках одного произведения, а также в границах одного периода творчества;

4) описание способов передачи в повествовании различных точек зрения;

5) анализ способов передачи "чужой" (по отношению к повествователю) речи;

6) рассмотрение своеобразия пространственно-временной организации произведений Ё. Заштина;

7) выявление динамики повествовательной манеры Е.Замятина.

При анализе материала использовались такие общенаучные методы. как наблюдение, обобщение, применялись элементы сравнительного анализа.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в той, что выводы и наблюдения, сделанные в ходе исследования, могут быть использованы при чтении курсов "Лингвистический анализ художественного текста", "Стилистика", при подготовке спецкурсов и спецсеминаров, в вузовских и школьных :курсах современной русской литературы. Кроме того, материалы исследования представляют интерес для изучения общих закономерностей субъектной организации прозаического текста и выявления основных процессов развития русской художественной речи первой трети 20 в.

Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты исследования обсуждались на заседании кафедры русского языка Московского педагогического государственного университета ш.В.И.Ленина, Вторых Международных юбилейных заглятинских чтениях в г.Тамбове, отражены в 6 публикациях.

Цель и задачи исследования определили структуру диссертации. Она состоит из введения, трех глав и заключения. Библиография включает наименований.

- 4 -

СОДЕГВДЕИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается выбор темы исследования, его актуальность и новизна, определяются цель.и задачи работы, теоретическая и практическая значимость исследования, его основные методы, мотивируется выбор языкового материала и объекта исследования, характеризуется структура диссертации, даются сведения об апробации результатов работы. Помимо этого во введении рассмотрены основные положения теории художественной речи Е.Замятина, учет которых помогает определить основные направления анализа повествовательной структуры его произведений.

Е.Замятин вошел в литературу в то время, когда и критики, и сами литераторы говорили о возникновении в русской литературе "синтетического" художественного метода, "нового реализма". Позднее, в начале 20-х гг., Е.Замятин использует этот термин - "неореализм"-чтобн обобщить свои искания в области художественного слова и наиболее четко определить современный ему этап развития русской литературы. Б лекциях по "технике художественной речи", в критических -статьях он изложит оригинальную теорию "неореализма" - течения, пришедшего, по его мнению, на смену символизму и реализму, отличающемуся от них иным, "синтетическим", взглядом на мир,и нозым, "импрессионистским", способом его отражения з слове. Основными чертами нового метода, с точки зрения Е.Замятина, являются: "театрализация" повествования, проявлявшаяся в полном "растворении" автора в изображаемой среде, в "перевоплощении" автора в изображаемых им персонажей; уподобление языка произведения языку изображаемой среды, "синтез" языка изображаемой среда; передача образов и настроений одним каким-нибудь характерным впечатлением, использование техники зрительных и слуховых лейтмотивов; определенность и резкая, часто преувеличенная яркость красок; широкие отвлеченные обобщения - путем изображения бытовых мелочей; динамизация повествования: сжатость языка, "показывание", а не "рассказывание" и др. Последовательная реализация этих принципов и определили своеобразие стиля Е.Замятина.

В первой главе "Структура повествования прозаического текста: история изучения, основные категории, типология повествовательных форм" излагается история вопроса, определяется сущность таких категорий, как "повествование", "структура повествования", "тип повествования", рассматривается классификация типов повествования.

Изучение истории вопроса показывает, что з современной отечественной филологии "повествование" трактуется как сложная катего-

рия композиционно-речевого уровня художественного текста. Повествование может быть определено как пространственно-временная а субъ-зктно-речевая органазадал художественного текста относительно повествования, моделирующая определенную коммуникативную ситуацию.

Структура повествования формируется как минимум тремя компонентами: коммуникативным, реализующим отношение"повествователь-адресат повествования*; с^бъектно-речевым, отражающим соотношение"повествователь-персонажи; и, наконец, пространственно-временным, характеризующим специфику "внутреннего мира" данного произведения и указывающим на позицию повествователя по отношению к описываемым зобытиям и на взаимосвязь между событиями в целом.

Каждый из отмеченных компонентов обладает своими конструктивными средствами, реализующимися в речевой партии повествователя,которая в свою очередь формирует определенный тип повествования.

В понимании категории "тип повествования" мы придерживаемся трактовки H.A.Кожевниковой, которая определяет тип повествования жак "композиционное единство, организованное определенной точкой ?рения (автора, рассказчика, персонажа), имеющее свое содержание и функции и характеризующееся относительно закрепленным набором кон-зтруктивных признаков а речевых средств"1.

Традиционные классификации повествовательных форм включают, как травило, 4 типа повествования: ОБЪЕКТИВНОЕ АВТОРСКОЕ, СУБЪЕКТИВНОЕ ШТОРСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ, СОБСТВЕННО ПОВЕСТВОВАНИЕ ОТ I ЛИЦА,СКАЗ. 1ри выделении этих форм учитываются следующие признаки: I) позиция .. ювествователя по отношению к описываемому художественному миру; г) доминирующие в повествовании формы речи: письменно-книжные или /стно-разговорные; 3) "объективность" ила "субъективность" повествования. Рассмотрение существующих классификаций типов повествовали показало, что они, как правило, ориентированы на четкое противопоставление выделенных повествовательных форм. В то же вревдя, на шш взгляд, можно говорить о существовании традиции выделения в ка-гестве особого типа повествования специфической повествовательной Ехэрмы, в которой повествование организовано точкой зрения персона-ш, не явлзщцегосд формальным субъектом повестзозательной речи (см. заботы К.Н.Атаровой и Г.А.Лесскиса, Л.Н.Лихачевой, Н.А.Кожевнико-зой, Ф.Штанцеля и др.). Внутри этой формы в свою очередь могут быть шделены определенные разновидности. Это, во-первых, тип повество-зания, в котором точка зрения персонажа передается при помощи пись-ленно-книяных форы речи, отражающих "нейтральную" повествователь-

Кожевникова H.A. Типы повествования в русской литературе [П-ХХ вв. - М., IS94. - С.З.

ную норму, и, во-вторых, тип повествования, ориентированный на сло-во^пот^ебление персонажа, который выступает а роли "воспринимателя" Ш.Тодоров), Идея существования "переходных1* форм (совмещающих в себе признаки "авторского" и "перепорученного" повествования) является чрезвычайно продуктивной для анализа повествовательной структуры прозы Е.Замятина в целом и его ранних произведений в частности. Именно поэтому особенно подробно был рассмотрен тип повествования, объединяющий в своей структуре признаки авторского повествования (точнее, объективного авторского повествования от 3 лица) и сказа. Для обозначения этой повествовательной формы мы воспользовались термином Н.А.Кожевниковой "НЕСОБСТВЕШО-АВГОРСКОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ". В несобственно-авторском повествовании речеведение осуществляется от 3 л., но характеризуется ограниченной повествовательной перспективой: в нем так же, как в сказе, используется преимущественно внешний способ описания персонажей и их психологии (через поступка, портрет и т.п.). Повествование свободно вмещает отражение внутренних реакций этого персонажа на происходящее, передает его эмоции, мысли, оценки, однако эксплицитная мотивация подобных контекстов как внутренней речи, как правило, отсутствует. Это приводит к тому, что персонаж-"восприншагельп в некоторых случаях может отождествляться с субъектом повествовательной речи Сем., например, начало повести "Уездное": "Отец бесперечь пилит: "Учись да учись, а то будешь, как я, сапоги тачать". А как тут учиться,когда в журнале записан первым, и, стало быть, как только урок, сейчас же и тянут"). В плане используемых форм речи несобственно-авторское повествование характеризуется динамическим равновесней устно-разговорных и пи с ьые нко-книжных элементов. Однако, как указывает Н.А.Кожевникова, в результате ориентации повествования на словоупотребление персонажа может возникать иллюзия "устности", свойственная,как известно, и такому типу повествования как сказ. Отличие несобственно-авторского повествования от сказа в этом плане состоит в том,что в сказе имитируется "полноценная коммуникативная ситуация", а в несобственно-авторском повествовании этого не происходит. Если сказ как тип повествования, имитирующий процесс непосредственного говорения, содержит в своей структуре речевые средства, моделирующие образ адресата, принадлежащего тому же художественному миру, что и рассказчик (обращения к слушателям, вопросы, напоминания и др. ),то в несобстЕенно-авторском повествовании они отсутствуют. Таким образом, несобственно-авторское повествование может быть определено как тип повествования, не моделирующий полноценной код&гуникатнвной

ситуации, ориентированный на воспроизведение в собственно повествовании (вне ситуации речи) особенностей словоупотребления персонажа, точка зрения которого, как правило, отражена в организации этого повествования.

Во второй главе диссертационного исследования "Структура повествования повестей и рассказов Е.Замятина" выявляются характерные для творчества писателя типы повествования и повествовательные манеры, анализируются способы передачи в повествовании точки зрения персонажа, рассматривается своеобразие пространственно- временной организации повестей и рассказов писателя.

Одним из актуальных вопросов анализа повествовательной структуры повестей и рассказов Е.Замятина является вопрос о субъектной принадлежности точки зрения, организующей повествование. Это связано с отстаиваемым Е.Замятиным тезисом о театральной сущности всякого эпического (прозаического) произведения и с вытекающим из этого тезиса требованием "полного растворения" автора в описываемой среде и героях. Наиболее полно этот принцип реализуется, на наш взгляд, в ранних (дореволюционных) произведениях Е.Замятина "Уездное"(1912), "Непутевый"(1913), "Чрево"(1913), "Алатырь"(1914), "Старшина"(1914) и др., а которых преимущественно используются разговорные формы речи и сигналы установки на ее устный характер (стилистически маркированная лексика: разговорная, диалектная, просторечная; свойственные разговорной речи специфические построения,' выступающие в роли сказуемого; разговорный порядок слов; вынесение в начало предложений союзов "а", "и", частицы "ну"; имитация логики и "интонации" устной речи и др.). См.: "Анисья, милая этакая толстомордая баба подмосковная, души в Сене не чаяла. Как они в кухне вдвоем - такое у них веселье идет, такие смеха да рассказы. Я нет-нет, да подкармливала баба Сеню. Ну, щец гам плеснет, каши гречишной, хлеба даст" ("Непутевый"). Это позволяет предположить, что в ранних произведениях Е.Замятина субъектом повествования выступает рассказчик, принадлежавший описываемой среде. Анализ показал, что эф|йкт "сказово-сти" повествования, который был отмечен многими исследователями как отличительная черта стиля раннего Замятина, создается благодаря сочетанию разнообразных устно-разговорных элементов и приемов "непрямого контакта с адресатом". Однако характерное для этих произведений повествование от третьего лица со всей очевидностью демонстрирует незначимость образа рассказчика как такового, кроме того в тексте отсутствуют средства, непосредственно моделирующие образ внутритекстового адресата (обязательного для сказа). Бее это позво-

лило определить тип повествования ранних произведений Е.Замятина как несобственно-авторское.

В творчестве Е.Замятина в рамках повествования от 3 л. наряду со "сказоподобным" повествованием кадет быть выделено так же "орнаментальное", основой которого являеуся "сложная и разветвленная система тропов" (Н.А.Кожевникова) и особый - лейтмотивный - принцип организации повествования. Различные тропы, отсылающие к определенному образу-лейтмотиву, связывают отрезки текста, организованные различными точка™ зрения или принадлежащие различным субъектам речи. (Так, в "Островитянах" в основу образа-лейтмотива, характеризующего Кембла, первоначально положены зрительные впечатления, приписанные другому персонажу, викарию Дьяки: "викарий успел запомнить громадные квадратные башмаки, шагающие, как грузовой трактор, медленно и непреложно". Распространение этого сравнения на другие стороны образа Кембла: его манеру говорить, мыслить, на его характер -осуществляется уже повествователем. Впоследствии, восприятие Кембла как некоего грузовика-трактора приписывается другим персонажам (например, адвокату О'Келли), образ автомобиля с испорченным рулем появляется в прямой речи самого Кембла и т.п.). В то же время развертывание сквозных образов-лейтмотивов, как в поэтическом тексте, выступает в качестве особого способа проявления авторской позиции, авторской модальности, К "орнаментальным" произведениям можно отнести такие повести и рассказы, как "Ловец человеков"(1918), "Островитяне" (ISI7), "Дракон"(1918), "Пещера"(1920), "Мамай"(1920) и др.

Еще одна разновидность повествования от 3 л. представлена в поздних произведениях Е.Замятина, например, в незаконченном историческом романе "Бич Божий" (1928-1935). Поскольку повествование этих произведений в гораздо большей степени (по сравнению со "сказоподоб-ным" и "орнаментальным") ориентировано на нейтральную повествовательную норму, эту разновидность третьеличносгной формы мы определили как "классическое повествование от 3 л.".

Лдя всех повестей и рассказов Е.Замятина, написанных в форме повествования от 3 л., в большей или меньшей степени характерна ориентация на точку зрения персонажа, на изображаемую среду. Это проявляется в отражении в тексте характерного для среды словоупотребления, психологической или пространственной позиции персонажа. Сигналами ориентации повествования на пространственную позицию персонажа служат: неопределенные местоимения и наречия ("Слышно.где-то хлтает Полька, хнычет, а где..." /"Уездное"/); указательные частицы "вот" и "вон" {"чихнуть - боже избави: хозяюшка вон она - вон.

грядку полег" /"Уездное"/); дан повествования в цаяом характерно ограничение повествовательной перспективы: изображается только то, что находится или может находиться в поле зрения персонажа, обязательно учитывается его объем знаний. Повествование свободно вклзоча-ет внутреннюю речь персонажа, который обычно является главным действующим лицом в описываемом эпизоде. При этом внутренняя,речь, как правило, воспроизводит особенности устной речи персонажа и максимально приближается к прямой ("Барыба вскочил, метнулся скорей за штанами: батюдки, от штанов-то одни лохмоты! Ну, бежать без оглядки..." /"Уездное"/).

Своеобразие субъектно-речевой организации повествования во многом определяет специфику пространственно-временного континуума повестей и рассказов Е,Замятина. Ведущим является монтажный принцип моделирования континуума, при котором художественное время представлено как совокупность временных отрезков отдельных, слабо связанных друг с другом, сцен. Художественное время, как правило, одномерно, линейно и не локализовано по отношению к конкретно-историческому фону.

Выделенная нами в качестве одного из основных принципов повествования установка на "театрализацию" в произведениях Е.Замятина проявляется неравномерно. Тая, в отдельных произведениях конца 20-х гг. наблюдается некоторый отход от этого принципа, появляются рассказы, в которых процесс "сочинительства" демонстрируется читателю нарочито откровенно (см.: "Икс" /1926/, /Дэсятишнутная драма"/1928/, "Часы"/1229/). В указанных рассказах используется практически вся система речевых средств, служащих "сигналами" субъективного авторского повествования. В то же время концентрированный характер употребления этих средств, общий ироничный тон повествования позволяют переосмыслить их функциональную нагрузку: в повествовании отражается своеобразная метаречевая игра автора-творца с приемами определенной повествовательной техники. В этих произведениях, таким образом, также имеет место "театрализация*повествования, однако, если зоспользоваться словами самого Замятина, на вооружение берется теория иной театральной школы - "школы условной игры". Обращение к зубъэктивному авторскому повествованию остается своеобразны!.! "локальным" экспериментом: этот тип повествования находится на периферии системы повествовательных форм, представленных в прозе Е.Замятина, в то время как ее ядро составляет повествование от 3 л.

В третьей главе - "Повествовательная структура романа "Мы" -рассматривается своеобразие формально-жанровой организации повеет-

вования романа, выявляется динамика преобразований образа фиктивного автора дневника, анализируется специфика субъектно-речевой и .> пространственно-временной структуры названного произведения.

Роман "Мы" (1820) - своеобразный "итог" поисков 3.Замятина в области структуры повествования; он "завершает" первое десятилетие развития повествовательной техники писателя. Повествование от I л., лежащее в основе романа, позволяет максимально полно реализовать постулируемый Е.Замятиным тезис о необходимости самоустранения автора из текста художественного произведения. При этом ^"-повествование помогает реализовать и основную художественную задачу романа, который представляет собой попытку осмысления и разрешения актуальной для пореволюционной действительности антиномии "человек-коллектив", "личность-толпа", "индивидуум-государство". В тексте романа данная тещ реализуется через оппозицию "я"-"ми", которая оказывается значимой для всех уровней повествовательной структуры романа.

Основная коммуникативная ситуация, моделируемая в романе "Мы"-рассказ ■•• нумера Д-503 о"красоте и величии Единого Государства", адресованный "шганетныы читателям". Для выявления специфики форш повествования были рассмотрены содержательно-конструктивные характеристики таких "первичных жанров", как дневник-хроника и интимный дневник,(наличие/отсутствие датировки записей, наличие/отсутствие и тип адресата, основное содержание запасе^ Анализ проявления этих признаков в тексте романа показал, что записки Д-503 представляют собой гибридную форму, объединяющую в себе признаки дневника-хроники и интимного дневника. При этом "хроникальный уровень" записок служит средством раскрытия образа "мы", а "собственно дневниковый"-образа "я". Ведущая роль того или иного начала на определенном отрезке повествования является косвенной характеристикой образа фиктивного автора дневника и оказывается взаимосвязанной со способом самообозначения субъекта дневниковой деятельности.

Дневниковая форш предполагает повествование от I л. и дает возможность раскрыть предельно субъективный взгляд на мир. В романе Е.Замятина основным способом обозначения Д-503 как субъекта дневниковой деятельности является местоимение "я". Включенное в оппозицию "я"-"мы'-, оно становится соде^гительна значимым и участвует в моделировании образа фиктивного автора записок.

Специфическая черта повествовательной структуры романа "Мы" -"формульность" обозначения повествователя. "Формула" указывает на характер соотношения "я" и "мы" (как оно осмысляется самим Д-503).

При этом местоимение "я", указывая на Д-503 как субъекта дневниковой деятельности, одновременно, при включении в ту или иную "формулу", отражает внутреннее состояние повествователя и соотносится с определенной его "ролью" бсроникер' или"носитель психического состояния^. Так, в первых записях функционирует формула "я - один из...". Например, для самопредставлэния фиктивным автором .дневника выбрана следующая форт: "Я, Д-503, строитель Интеграла, - я только один из математиков Единого Государства". Формула "я - один из..." соответствует роли "хроникера" и актуальна в первую очередь для тех записей, в которых Д-503 старается дать "производную ... от математически совершенной жизни Единого Государства". Кроме того, эта формула выступает как один из способов моделирования грандиозного образа "мы", являющегося по отношению к "я" "аналогом математической формулы: торжество суммы над слагаемыми" (Чаликова З.А.). Образ "мы" создается также путем: а) параллельного использования синтаксических конструкций с тождественным содернанием, но разными субъектами ("Но щ-то знаем, что сны - это серьезная психическая болезнь. И я знаю..."): б) отождествляющей замены субъектов в процессе автокоррекции записей: "Я люблю - уверен, не ошибусь, если скажу: мы любим - только такое вот, стерильное, безукоризненное небо"; в) повторяющихся сравнений "как все", "как каждый из нас" к т.п. ("Но я готов, так же как каждый из нас", "Как и все - g слышал только нелепую, суетливую трескотню струн"); г) развернутой метафоры, уподобляющей "мы" единому организму, поглотизаему каждое отдельное "я" ("Мы идем - одно миллионоголозое тело, и з каждом из нас - та смиренная радость, какою, вероятно, живут молекулы, атомы, фагоциты"). '

Момент расподобления "я" и "мы",.момент выделения фиктивным автором дневника своего "я" из "мы" - других нумеров фиксирует формула "я - один" ("Зое согласно скрижали были в аудиториумах". и только я один..."), соответствующая роли "носитель психического состояния". Эта формула, тем самым, является сигналом замены объекта описания ("мы" на. "я") и "активизации" собственно дневникового начала.

Образ повествователя структурен и включает в себя несколько "ликов" фиктивного автора дневника, нумера Д-503. Сама форма дневниковых записей так же, как повествование в письмах или автобиография, предполагает "расслоение" "я"-позествователя на "описывающее я" и "описываемое я". "Описывающее я", в свою очередь, состоит из таких образов-ролей, как "я-хроникер" и "я-"сейсмограф собствен-

ной душ"" (Чаликова В.А.). "Описываемое я" складывается из образов Д-503 как конкретно -человека-нумора с вполне определенными внешними данными (он возникает в результате фиксации на страницах дневника данной отдельными штрихами портретной зарисовки) и "внутреннего" "другого я". При этом для последнего из перечисленных "ликов" повествователя вводятся специальные обозначения: "он", "я - не - он", "другой", "дикий", "волосаторукий" и т.п. ("Было два меня. Один я -прежний, Д-503, нумер Д-503, а другой... Раньше он только чуть высовывал свои лохматые лапы из скорлупы"; "Я - перед зеркалом. ... Вот я -..он ... 2Н - с прочерченными по. прямой бровями - посторонний, чужой мне... А я настоящий, я - не - он"'и т.п.). Образ "описываемого я" существенно дополняется метафорическими самохарактеристиками фиктивного автора дневника, создающими "мой образ меня самого" (М.М.Бахтин) и формирующими образную парадигму ^"-повествователя. Как показал анализ, для Д-503 одинаково характерно как уподобление себя мельчайшей части целого, так и переживание своего "я" гак способного вместить весь мир (ср.: "Я - растворился, я бесконечно малое, я - точка..."; "И тишина... и я - вселенная" и др.). На характер автометафор влияет профессия повествователя: математик, строитель Интеграла. В результате образная парадигма содержит ряды, в которых развивается мотив "машины" (см.: "Я - как машина, пущенная на слишком большое число оборотов", "Сердце - легкое, быстрое, как аэю. и несет, несет меня вверх"). В повествовании могут развертываться параллельно образные ряды, соотносимые с разными ипостасями "я". Например, в сцене испытания Интеграла расколотость сознания Д-503 подчеркивается одновременным сравнением его с несколькими предметами: граммофоном (что отражает рациональную составляющую "яа-повестзователя), камнем, летящим к земле ("внутреннее я" Д-503, стремящееся к соединению с любимой женщиной), домом с заваленной дверью (отражается внутреннее душевное состояние героя после того, как его обвинили в предательстве). Способность образно воспринимать и себя, и окружающий мир характерна для Д-503 только до тех пор, пока в его "я" сосуществуют "я" и "не-я". Последняя запись, которая сделана героем, уже подвергшимся Великой операции, фиксирует полную утрату метафорического мировосприятия и окончательное подчинение "я"-героя "мы"-Единого Государства.

Неоднозначность образа повествователя и своеобразие формы повествования проявляются в специфическом характере образа адресата. В романе Е.Замятина сохраняются обязательные для утопии персонажи "вожатого"-рассказчика и "слушавдего". Однако образ "слушающего"

(зли, шире, внутреннего адресата данного повествования) неоднозначен и взаимосвязан с изменением целевых установок, с изменением мироощущения фиктивного автора записок в целом. Первоначальная установка "превратить опыт чтения в опыт обращения" (Г.С.Морсон) актуализирует в адресате ("планетные читатели") черты "слушающего", "ученика", "наивного дикаря". Ориентируясь ка подобную модель, повествователь присваивает себе роль наставника, ментора, миссионера. На речевом уровне это проявляется в подчеркнутой логизации изложения, использовании вопросно-ответного построения рассуждений, в "безапелляционности" тона ("Я вдруг увидел всю красоту этого грандиозного машинного балета, залитого, легким голубым солнцем. И даль- . ше - сам с собою: "почему красиво? Почему танец - красив? Ответ: потому что это несвободное движение /.../"). Кроме того, принципиальное несовпадение не только пространственной ила временной позиции адресанта и адресата, но и их объема знаний способствует опре- • деленной стандартизации "плана содержания" и "выработке узуса коммуникативной деятельности" (Т.В.Радзиевская^. Так, первые записи Д-503 ориентированы на по возможности точную фиксацию ежедневных событий с комментариями и пояснениями фиктивного автора. Это находит отражение и в преобладании таких композиционно-речевых форм,как описание и рассуждение. С другой стороны, в те моменты, когда фиктивный автор записок рассказывает о своих переживаниях, в "планетных читателях" он склонен видеть прежде всего сочувственно настроенного собеседника., способного выслушать и, возможно, помочь.

Речевые средства, моделирующие адресованный характер повествования достаточно разнообразны: это прямые обращения ("дорогие мои", "планетные мои читатели", "неведомые мои планетные читатели"); устойчивые формулы "демонстрационного" характера ("представьте себе", "вообразите себе"); конструкции общевопросительного характера (типа "знаете ли вы", "знакомо ли вам это чувство"); "внутренняя" диа-логизация повествования.

Присутствие в повествовательной структуре романа "внутреннего" адресата-читателя обусловлено "хроникальны?.?" началом записок Д-503. В то же время, поскольку его рукопись есть синкретичное образование, характеризующееся в том числе структурными чертами личного дневника, может быть выделен еще один уровень внутритекстовой коммуникации - авгокоммуникация. Она проявляется и эксплицитно (обращение к самому себе, замечания типа "опять я забыл, что пишу не для себя самого"), и имплицитно (высказывания, преследующие такие коммуникативные цели, как этические приговоры или самооценки; авто-

диалог; "кодировка" своих переживаний или какой-либо ситуации через понятные только субъекту дневниковой деятельности слова-символы

На "поверхностном уровне" роман "Мы" вполне может быть охарактеризован как утопия. Гарантом истинной интерпретации глубинного смысла произведения является "внешний" адрееат-читатель. Образ "внешнего* адресата наиболее неопределен и абстрактен. Мы согласны с Е.В.Падучевой, что во всех случаях, когда "задачу выявления скрыт; гос¥$5Й^твоваЕвд автор возлагает на читателя", "формализация подобной процедуры ... едва ли под силу современной лингвистической семантике"3-.

Специфика и характер соотношения плана повествователя и плана персонажей, с одной стороны, определяется синкретичяостью форм повествования, с другой - отражает свойственную творчеству Е.Замятина в целом тенденцию к преобладанию "показа" событий, а не "рассказа" о них. Так, хроникальное начало обусловливает широкое включение в повествование "чузкого" слова (высказывания .других персонажей, письма, официальные документы), что для классической дневниковой форш не характерно. Введение в повествование "чукой речи" можно также- объяснить аеланием фиктивного автора записок проиллюстрировать свой тезис о единообразии граждан Единого Государства. Однако в реальном тексте чужая речь выполняет функцию иллюстрации "наоборот", поскольку дает представление о самых разнообразных настроениях, царящих среди нумеров. В результате, субъектно-речевая структура записок демонстрирует распадение единого "мы" на индивидуальные, абсолютно неравные друг другу "я".

Поскольку для записок Д-503 характерна ведущая роль собственно дневникового, а не хроникального начала, наиболее полно и разнообразно представлена речевая партия фиктивного автора записок. Она складывается из письменных высказываний, совпадающих с "моментом записи", и внутренней и произнесенной речи, относящейся к описываемому в каждой записи конкретному событию, которое кокет изображаться с синхронной или ретроспективной точки зрения. Произнесенная речь повествователя чаще всего передается при помощи конструкций с прямой речью. Для передачи его переживаний или размышлений, вызванных каким-либо конкретным событием, поступком иди репликой другого персонажа, используется прием "включенной внутренней речи" (Н.А.Николина), для которого характерно, с одной стороны, отсут-

I

х Падучева Е.Б. Семантические исследования (Семантика времени в вида в русском языке. Семантика нарратива). - М., 1396. -С. 216.

зтвие графических или лексических сигналов смени внешней точки зре-шя на внутренние (имеется в виду использование глаголов мысли и )форшение высказываний в виде прямой или косвенной речи), с другой стороны, в большинстве случаев имеет место изменение временно-ъ и модального плана высказывания, используются неполные и преданные предложения, вопросительные или восклицательные конструк-ии и т.п.) - По секрету скажу вам - это не у вас одного... -ж пристально смотрел на меня. На что он намекает - на кого? Неужели --"). Активное использование "включенной внутренней речи", 1Рямой речи (при помощи последней воспроизводятся и высказывания 1ругих персонажей), т.е. способов, отражающие синхронную по отно-аеяию к происходящим событиям позицию повествователя, нарушает ил-тюзию дневникового повествования, подчеркивает его стилизованность.

Для выявления специфики временного континуума романа "Мы" быта проанализированы, во-первых, временная организация всех записей з совокупности без учета особенностей "микровремени"; во-вторых, темпоральная природа каждой отдельной записи. Кроме того были рассмотрены некоторые признаки временной организации дневника как"пер-зичного жанра" и характер их проявления в произведении Е.Заглятина.

Для временной организации романа, так же как для его художественной структуры в целом, оказывается значимым соотношение "я"-'мы", "я" - "Единое Государство". Так, при описании жизни Единого Государства возникает своеобразный эффект "остановившегося" времени. Он создается различными способами: а) в качестве предикатов используются глагольные формы настоящего неактуального: "в такую погоду послеобеденный час мы обычно тратим на дополнительную прогулку"; б) в качестве эпитетов регулярно используются слова: I) "веч-:шй", "незыблемый", "непоколебимый", в семантической структуре которых актуализируется значение "неизменный"; 2) "обычный", "ежедневный", "ежегодный" и т.п. - с актуализацией семн "повторяющийся"; 'В такие дал - весь мир отлит из того же самого, незыблемого, вечно-го стекла, как а Зеленая Стена, как я все наши постройки"; "Стройно гремели Мзрш трубы Музыкального Завода - все тот же ежедневный г/арз. \акое неизъяснимое очарование в этой ежедневносги. повторяемоети. зеркальности?": в) последовательно используются обороти со значением повторяемости "как всегда", "как обычно", "все то же" и т.п.: 'Как обычно.стройными рядами, по четыре, через широкие двери все выходили из аудаториума". "Остановившееся" настоящее, коррелирующее з образом "мы", служит своеобразным "фоном" ерпетного действия, а собственно сюжетное время организуется событиями, которые происхо-

дят с фиктивным автором дневника.

Временная перспектива каждой отдельной записи организуется оппозицией "план настоящего" (время "рассказа", т.е. момент создания этой записи) - "план прошлого" дописываемое* время, т.е. время событий, произошедших за день). План настоящего может мыслиться лишь как "точка отсчета" и не иметь собственного смыслового и содержательного наполнения, а может быть представлен контекстами различного объема и содержания. По отношению к сшетному действию план настоящего может быть представлен контекстами двух типов: I) контекстами, входящими в событийную канву произведения; 2) "лирическими отступлениями", имеющими "внесобытийный" характер. В записках Д-503 контекст, совпадающий по"времени существования" с моментом записи,может быть редуцирован до формальной "фиксации" записи и "конспекта", тогда как описание событий происходит с синхронной точки зрения. В этом случае условность дневниковой формы повествования более чем очевидна. Думается, можно говорить о совмещении в повествовании двух разновидностей перволичной формы: письменного ретроспективного повествования от I л, и синхронного повествования с необозначенной повествовательной ситуацией. Это, в свою очередь, определяет своеобразие речевых средств: как показал анализ, в тексте романа "Мы" сочетаются речевые средства, связанные с ориентацией повествования и на разные жанровые формы, и на разные типы повествования.

В заключении подводятся итоги исследования, намечаются дальнейшие его перспективы, Рассмотрение структуры повествования прозы Е.Замятина позволило выявить некоторые общие закономерности композиционно-речевой организации его произведений. Это: ориентация повествования на точку зрения персонажа; ограничение "всезнания" аукториального повествователя; последовательная субьективизация повествования; отражение в повествовании словоупотребления персонажа; активное использование речевых средств, выделяющих адресата повествовательной речи; преобладание "показа" художественнвх собыги а не "рассказа" о них и т.п. Динамика повествовательных форм в прозе Е.Замятина отражает некоторые общие закономерности в развитии повествовательной структуры русской прозы первой трети 20-го в., прежде всего широкое использование сказоподобяых форм, тенденцию к расширению субъектно-речевого плана персонала, использование гибридных форм повествования, "динамизацию" повествования и др.

Рассмотрение повествовательной структуры представляет один из аспектов изучения идиостиля Е.Замятина. Для целостного представле-

шя о нем необходимо также дальнейшее поуровкевое изучение идио-¡екта писателя, сравнительное описание стиля Е.Замятина и писате-юё-совремеяявков и т.п.

Основные положения диссертации отражены в следуяшх публика-

. I. Особенности сказовой формы повествования в ранних произведениях Евг.Замятина // Творческое наследие Евгения Замятина: взгляд 13 сегодня: Научные доклады, статья, очерки, заметки, тезисы. -Тамбов: Изд-во ТГПИ, 1994. - 4.2. - С.148-151. - 0,2 п.л.

2. Проблемы языка и культуры в тЕорческом наследии Евг.Замя-;ина // Человек и культура будущего: Материалы 1-го Международного ¡ишозиуш "Человек: язык, культура, познание". - Кривой Рог: МКЦ 'ЧЯШГ, 1995. - 0.339-340. -0,05 п.л.

3. Влияние теории художественной речи Евг.Замятина на стиль юзести Вс.Иванова "Цветные ветра" // Литературная группа "Серапи->нозы братья": истоки, поиски, традиции, международный контекст.-Лб., 1995. - С.46-49. - 0,2 п.л.

4. Пространственно-временная структура повести Е.Замятина 'Уездное" (лингвостилистический аспект) // Проблемы русистики (лексикология и грамматика): Тезисы Межрегиональной научной конференции. - Белгород: Изд-во Белгород, ун-та, 1995. - С.30-33. - 0,2 п.л.

5. Семантика личных местоимений в художественном тексте Сна атериале романа Е.Замятина ) // Третьи Поливанозскяе чтения 'Актуальные вопросы языкознания в историческом и современном освещении": Сб. науч.раб. - Смоленск: Изд-во Смоленск, ин-та, 1956. -!. 16-22. - 0,4 п.л.

6. Повествовательная структура романа Евг.Замятина "Мы" // ¡емантика языковых единиц: Доклады 5 Международной конференции. -!.: Физкультура, образование и наука, 1996. - С.147-150. - 0,5 п.л.

щях:

Подп. к печ. 10.10.96 Объем 1 пл. Зак. 266 Тир. 100

Типография МПГУ