автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Повседневность и язык

Полный текст автореферата диссертации по теме "Повседневность и язык"

На правах рукописи

НОВИКОВА НАДЕЖДА ЛЬВОВНА

ПОВСЕДНЕВНОСТЬ И ЯЗЫК: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ И ЭМПИРИЧЕСКИЕ РЕАЛИИ

Специальность 24.00.01-теория и история культуры

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Саранск.

4 *

2003

*

Работа выполнена на кафедре иностранных языков Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева

Научный консультант: доктор исторических наук,

профессор В.А. Юрченков

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

профессор A.A. Гагаев

доктор социологических наук, профессор JI.B. Карцева

доктор философских наук, профессор Н.И. Киященко

Ведущая организация: Институт философии и права

Уральского отделения РАН

Защита состоится « 3/ » О^си/ДупгЛ/ 2003 г. в часов на заседании диссертационного совета Д 212. 117. 63 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Мордовском государственном университете им. Н.П. Огарева по адресу: 430000, г. Саранск, ул. Б.Хмельницкого 39а, 3-й этаж, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М.М. Бахтина Мордовского государственного университета.

Автореферат разослан «¿¿_» (jiWrA^b 2003

года.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент " В.М. Сидоркина

И§7(

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В силу своей метафизической фундаментальности повседневность одновременно подвластна и неподвластна времени. Она выражает сущность культуры как бытия на грани вечности, как прорыва в сферу абсолютного, прорыва, нашедшего для себя предельно адекватную форму выражения, не порывающего с историческим временем, но господствующего над ним, покоряющего время через язык, обычаи, традиции, ритуалы и др. Проблема сопряжения «образа жизни» и «образа мыслей» в повседневности достаточно тра-диционна для философии и с разной степенью отчетливости присутствует в различных социальных и философских системах.

Тексты повседневности не даны раз и навсегда, они неокончательны. Их наращивает история, их трансформирует постоянно меняющаяся культурная ситуация, и время востребует новые планы и ракурсы этой проблемы, т.к. своеобразие и неповторимость культуры воплощается в повседневных практиках. Наиболее актуальным обращение к культурологическому исследованию повседневности делает кризис идентичности в современном российском обществе, поиск своего «Я» в хаосе идеологических столкновений, модификаций в культуре, смене художественных направлений, форм поведения и т.д. Культуролога повседневность интересует как таковая: повседневность в контексте своего наличного бытия как способ существования человека в мире, как конкретное смыслообразова-ние, как общечеловеческая ценность. В культуре повседневности, независимо от ее исторических и региональных особенностей, рассматриваются всеобщие субстанциональные и функциональные элементы, без которых она не существует. Единство универсума культуры повседневности вовсе не означает его абсолютной субстанциональности; целостность мира повседневности определяется объективной природой ценностей и значений, заложенных в явлениях повседневности. Этим качеством уже обладает язык, через посредство которого человек создает свой социальный мир - «символическую Вселенную», в которой обобщается весь опыт повседневности.

Поэтому в диссертации анализируются четыре уровня культуры повседневности:

- в качестве того, что остается неизменным при всех происходящих изменениях;

- в качестве того, на основе чего возможны изменения;

- в качестве того, что подвергается изменению;

- в качестве фермента, способствующего изменению.

При этом смыслопорождение и другие операции со смыслами и процессами понимания оказываются воплощенными в определенных пространствах, ситуациях, фрагментах, личностных и трансперсональных действах, языковых проявлениях. Это обусловливает культурологические аспекты актуальности исследования

данного феномена, позволяет увидеть его не фрагментарно, а как фундаментальный факт бытия рубежа ХХ-ХХ1 веков.

Потребность в культурологическом исследовании повседневности усиливается в связи со следующим:

- вскрыты ранее «спрятанные» смыслы бессознательного в жизни человечества, реализующиеся сегодня в том числе и через высокоразвитые технологии, что приводит к вариативности и подвижности повседневного бытия, с чем современный человек справляется с трудом;

- нарастает кризис экологического пространства, связанный с необратимыми изменениями в природе;

- постмодернистское мышление в корне меняет мировосприятие человека;

- издержки тоталитаризма, формировавшего ложные формы человеческого сознания, наталкиваются сегодня на сопротивление альтернативных форм существования;

- наметились метаморфозы стилеобразований конца XX - начала XXI вв., изменившие повседневное бытие;

- некоторые языковые (речевые) проявления в разных формах бытия разрушают вековые устои российской культуры и т.д.

Культурологический подход предполагает особый тип научного объяснения, в котором явления «прописываются» в культурном пространстве и интерпретируются через парадигмы и категории культуры. Современный интерес к повседневности вызван тем, что в конце XX века социальные стимулы общественного развития стали сменяться культурными. Помимо аналитических рассуждений, есть еще и окружающая повседневная реальность, анализ которой показывает, насколько наполнилась культурным содержанием наша жизнь. Можно сказать, сама культурология возникает одновременно с онтологией повседневности.

Рассматривая повседневность с позиций «культурологических смыслов» (В. Виндельбанд), автор подчеркивает, что для нее факты психологические, социологические, исторические будут служить лишь материалом для обнаружения основной структуры, которая присуща всякому творчеству в рамках повседневности.

Культурологическое понимание повседневности неминуемо приводит «к предвидению будущего ее развития»1. Таким образом, наука о культуре должна открыть «формообразующие элементы» конкретных форм повседневности, выяснить их «духовное назначение» и отыскать те «движущие силы», которые породили различные состояния повседневной деятельности человека.

Культурология вырабатывает собственное отношение и к языку: стремление понять язык как воплощение социокультурных и персональных смыслов, как конкретную историческую и социально-культурную детерминированность сознания, как форму проявления повседневности. Поэтому в работе язык понимается не

1 Виндельбанд Вильгельм Избранное: Дух и история. М., 1995. С. 7.

4

как система абстрактных грамматических категорий, а как явление, идеологически наполненное, «язык мировоззрения» (М.М. Бахтин). Язык выступает в качестве «орудия мыслей и чувств народа», проявляя себя на уровне знака и речи, каждое слово несет в себе специфику исторической реальности.

Обширный эмпирический материал для подобных исследований черпался не только из традиционных, но и из новых форм, видов, типов повседневного творчества, в котором автор диссертации находил уникальное и типичное, самобытное и заимствованное, интеллектуальное и примитивное, случайное и законо-1 мерное - все это удивительным образом переплетается в сегодняшней культуре

повседневности. «Задача - «схватить» обобщающее видение культурной истории, формирующейся здесь и теперь - в условиях перелома, переживаемого Россией»2. В настоящей работе предпринимается попытка увидеть данные образования в ином масштабе за счет ограничения лингвистического пространства рамками повседневности. Это обусловливает культурологические аспекты актуальности исследования данных феноменов, открывающие возможность дифференцировать внутренний и внешний языки, в качестве которых предстают повседневный язык (внутреннее, творческое мышление) и обыденный язык (внешнее, творимое мышление).

В этой связи выявление теоретических оснований и эмпирических реалий рубежа XX-XXI веков становится одной из важнейших задач культурологического осмысления повседневности и языка.

Степень разработанности проблемы. Основу философского понимания извечного стремления человека упрочить свое бытие в повседневности заложили греки, для которых мир сущего раскрывался либо в смысле «фюсис», либо в смысле «техне»: Аристотель различает их как «начало в себе» и «начало в ином». Последнее имело перспективу «продолжить» себя в вещах (в предметном мире повседневности), найти в них опору и защиту.

Интерес к анализу повседневности в новое время восходит к К. Марксу и все нарастает с течением XX века - от Э. Гуссерля и М. Вебера к постмодернистским взглядам на задачи и методы социального исследования. От анализа повседневности неотделимы вершины современной исторической науки (Ф. Бродель и школа «Анналов»), новые тенденции в культурологии (Ю.М. Лотман. Г.С. Кнабе, Л.Н. Коган, A.B. Бабаева, Е.В. Ковалева, A.A. Магомедова) и в семиотике (Ж. Бодрийяр, Л. Витгенштейн, М. Фуко).

Сегодня занятия повседневностью - внятный признак слома просветительской парадигмы, слома, который сопровождается резкой критикой глобальных объяснительных схем и столь же глобальных культурных проектов, стремлением к поиску новых оснований человеческой культуры и социальности, восстанием против репрессивности классической науки и идеологии, «"классических" соци-

2 Чередниченко Т В. Россия 1990-х в слоганах, рейтингах, имиджах // Актуальный лексикон истории культуры. М , 1999. С. 14.

альных институтов, вниманием к культурной плоти истории, к голосам забытых людей», - пишет исследователь повседневности H.H. Козлова3.

Всплеск интереса к изучению повседневности совпал и с так называемым «антропологическим переворотом» в философии. М. Вебер, Э. Гуссерль, С. Кьер-кегор, Ф. Ницше, М. Хайдегтер, А. Шопенгауэр и другие доказали, что описать многие явления человеческого мира и природы невозможно, оставаясь на позициях классического рационализма. Впервые философы обратили внимание на внутренние взаимосвязи между разнообразными сферами жизнедеятельности человека, которые обеспечивают развитие общества, его целостность и неповторимость на каждом временном этапе. Отсюда все большую значимость приобретают исследования многообразия сознания, внутреннего опыта переживаний, различных форм повседневной жизни.

Основателем феноменологического и герменевтического подходов в изучении повседневности является Э. Гуссерль и его теория «жизненного мира», которая стала импульсом для феноменологической социологии (П. Бергер, Г. Гар-финкель, Т. Лукман, А. Щютц). А. Щютц своими научными трудами утверждает, что повседневность в социально-феноменологическом понимании, есть «существование культуры в ее инструментальном смысле».

Герменевтико-экзистенциальная интерпретация бытия человека в повседневности дана А. Камю, X. Ортегой-и-Гассетом, Ж.-П. Сартром, М. Хайдегге-ром, К. Ясперсом. В России феноменологические и герменевтические исследования проблемы появились недавно, пока на уровне кандидатских диссертаций (Д.В. Беликов, Д.С. Круглова, Б.Б. Ярмахова).

Рассмотрение повседневности в культурологическом пространстве представлено работами российских ученых A.B. Бабаевой, Ю.М. Лотмана и Г.С. Кнабе. Они посвящены формам поведения в российской исторической повседневности. Л.М. Баткин, М.М. Бахтин, А.Я. Гуревич изучали повседневный мир в эпоху средневековья; П.С. Гуревич и Б.В. Марков - различные стороны повседневности в рамках культурной антропологии. Появилось большое количество -статей в русле «стилевых метаморфоз» (Л.Б. Брусиловская) в культуре повседневности, рассматриваемых в периоды «сломов» (И.В. Кондаков) - 60-е, 90-е годы XX в., рубежа XX-XXI веков.

В работах современных ученых, ведущих научный поиск в этой области, рассматриваются следующие аспекты повседневности:

- пространство: Д.Ю. Дорофеев, В.М. Ковалев, A.A. Магомедова, Н.П. Могильный, В.А. Писачкин, A.A. Чернецкая и др.;

- формы обыденного сознания: С.И. Голенков, Д.Н. Круглов, Н.П. Дедовских;

3 Козлова H.H. Повседневность и социальные изменения. M., 1992. С. 22.

6

- процессы идентификации: А.Н. Аринин, Г.Д. Гачев, A.B. Иванов, В.И. Корнеев, Т.С. Корнеева, А.Н. Леонтьев, А.П. Марков, В.М. Михеев, И.К. Мишарина, JI.M. Путилова, JI.JT. Чиркова, Э.А. Шарипова;

- языковые проблемы: B.C. Елистратов, П.Н. Киричек, O.A. Корнилов, И.С. Лутовинова, М.В. Пац, В.А. Подорога, В.П. Руднев, Г.В. Комранский, A.B. Прохоров;

- кризисные ситуации в культуре повседневности: H.H. Козлова, H.A. Конрадова, A.A. Лагунов, Б.А. Мясоедов, Ю.А. Тресков, Ю.Г. Юшкова;

- система вещи: Ж. Бодрийяр, Ю. Липе, Я.Н. Ривош, A.B. Терещенко, Ю.А. Федосюк.

Специальных работ, посвященных изменению языковых проявлений в знаковых и речевых аспектах повседневности современной России, практически нет, что делает данное исследование безусловно актуальным.

Итак, объектом настоящего исследования является повседневность во всей своей полиаспектности, как сложная междисциплинарная проблема.

Предмет исследования - концепт повседневности, рассматриваемый в качестве самостоятельной культурологической проблемы с акцентом на языковые проявления в культуре современной России.

Цель диссертации: раскрыть методологический потенциал концепта повседневности в метафизическом, историческом и теоретическом измерениях, выявить функциональную специфику и герменевтическое содержание языковых проявлений, их роль в процессе изменения парадигм повседневности.

Эта цель предполагает решение основных исследовательских задач:

1. Определить координаты повседневности в науке:

• выделить и определить понятия «обыденный мир», «повседневный мир», «жизненный мир»;

• показать методологическое значение междисциплинарного содержания повседневности; проанализировать и классифицировать подходы к изучению повседневности; проследить становление категории повседневности в истории философской мысли;

• теоретически обосновать модификации пространства повседневности: социальное, культурное, индивидуальное и др.; аргументировать значимость исследования повседневности в пространстве культуры.

2. Раскрыть культурологические горизонты повседневности:

• определить основания культурологической интерпретации категории «повседневность»; теоретически обосновать и сопоставить «обыденно-практическое» и «повседневно-практическое» сознание;

• определить специфику субъектов обыденного и повседневного сознания; провести содержательный анализ обыденного и повседневного сознания на различных уровнях бытия повседневности, а также в языковых проявлениях.

3. Показать особенности культуры XX века и кризиса идентичности в ней:

• определить различия и сходства значений идентичности и самоидентичности: «Я» и «Другой», «Мы» и «Они»;

• провести сравнительный анализ научных исследований идентичности;

• выделить культурную, этническую, национальную специфику идентичности;

• описать процесс идентификации в современном российском обществе и его кризисное состояние в начале XXI века;

• выделить и проанализировать культурный хронотоп повседневности современной России через новые парадигмы.

4. Раскрыть языковые проявления в повседневной жизни России рубежа XX-XXI веков:

• показать особенности философского и семиологического дискурса дихотомии язык-речь; раскрыть особенности пространства речевых проявлений в повседневности;

• рассмотреть знаковость языка искусства; осуществить сравнительный анализ различных языковых особенностей художественных реалий повседневного мира;

• рассмотреть рекламирующую лексику как систему в пространстве культуры повседневности.

Теоретико-методологические основания и источники исследования. Анализ проблемы делает очевидной необходимость изменения методологии рассмотрения повседневности. Предлагаемый опыт метафизической' транскрипции представляет собой попытку проблематизации повседневности, цель которой не только прояснить ее сущность, но и прийти к более глубокому пониманию процессов, происходящих сегодня в социокультурном пространстве России.

Выбор методологии определяется и сложной, многогранной природой исследуемого объекта: сущность повседневности нетрансцендентна, но в то же время не чужда трансцендентному в силу ее положения «на границе» между миром трансцендентным и миром наличным. Этой пограничной сущностью повседневности обусловлена сама возможность постановки проблемы онтологии повседневности при том, что она имеет все черты «онтического феномена» (термин Г.Н. Лола)4. Экспликация онтологического содержания повседневности базируется на идеях М. Хайдегтера, и М.К. Мамардашвили, определяющих человеческое бытие как «присутствие».

В своей работе диссертант опирается на философскую теорию интерпретации (М.М. Бахтин, B.C. Библер), отмечая процессуальный характер повседневности.

4 См.: Лола Г.Н. Дизайн. Опыт метафизической транскрипции. М., 1998. С.Зб.

8

Своеобразие диалогического способа интерпретации не позволяет свести методы различных гуманитарных наук к одному типу (например, только логический, лингвистический, психологический и т.д.). По мнению автора, синергетиче-ский принцип в диалоге является фундаментальным для любого общения. Ему присущи: принцип незамкнутости, принцип интерактивности, принцип неустойчивости. Таким образом, диалогичность внутри повседневности может строиться на разных уровнях: диалог внутри текста (вещь - потребитель); диалог между текстами (вещь - вещь); диалог социокультурных компонентов текста (эконо-^ мическое пространство - языковое в рамках повседневности); диалог культур

(стилеобразование повседневности рубежа XX-XXI веков).

В диссертации применялись следующие принципы исследования: повторения и различения в жизни (Ж. Делёз); принцип коммуникаций - незамкнутость, ин-I терактивность,- неустойчивость форм общения; всеобще-антропологический и

культурно-типический подходы к повседневности; принцип динамического и статического анализа повседневности.

Теоретическими основаниями являются также: феноменологическая теория жизненного мира Э. Гуссерля; теория повседневности как процесса Г. Гадамера; теория системы вещей Ж. Бодрийяра; теория жизни экзистенциализма.

Структурно-семиотические методы анализа текстов позволили фиксировать многомерное пространство языковых проявлений повседневности, а также структуру развития, взаимосвязь и трансформацию значений. Использовались также: культурно-типологический метод, выявляющий взаимосвязи повседневных практик в «образе мыслей» и «образе жизни»; эмпирический метод, позволяющий наблюдать за трансформацией векторов культуры; психологический метод, дающий возможность рассматривать процессы современного бытия личности в повседневности через знаковые и речевые проявления.

Таким образом, методика исследования: анализ формообразующих структур повседневности: ценности, вещи, модели мышления (сознания), модели поведения, язык, пространство-время в модели повторения и различения человека в и себе самом и в группе.

В процессе исследования использовались труды отечественных и зарубежных мыслителей, прямо или опосредованно оказавшие влияние на формирование концепции диссертации и рассматривающие повседневность в русле разных наук: ) философии (В.А. Асмус, М.М. Бахтин, H.A. Бердяев, JI.II. Гумилев, И.А. Ильин,

И.А. Бутенко, В Виндельбанд, Г. Зиммель, А.Ф. Лосев, И.О. Лосский, М.К. Ма-мардашвили, Б.В. Марков, Ю.В. Петров, Г. Риккерт, В.В. Розанов С.Н. Тесля, С.С. Хоружий, С. Кьеркегор, X. Ортега-и-Гассет, Ф. Ницше, П. Рикер, Ю. Хабер-мас, М. Шелер, Э. Шопенгауэр, К. Ясперс и др.); культурологии (Э. Кассирер, Т. Мальдонадо, М. Маклюэн, Г. Маркузе, Г. Риккерт, Р. Тарнас, А. Гоффлер, Э. Фромм, М. Элиаде, Т.Д. Гачев, П.С. Гуревич, С.Н. Иконникова, М.С. Каган, Г.С. Кнабе, М.А. Коськов, Л.Н. Коган, Ю.М. Лотман, Т.В. Чередниченко и др.); истории (Ф. Бродель, Н.Я. Данилевский, Ж. Дюби, Л.Г. Морган, Э. Панофски,

Э.Б. Тайлор, А. Тойнби, Л. Февр, О. Шпенглер, Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, И.В. Кондаков, В.А. Юрченков и др.); семиотики (Р. Барт, А. Вежбицка,

A. Греймас, В.фон Гумбольдт, Ж. Делёз, Ж. Деррида, Л. Ельмслев, Ж. Лакан, Ю. Кристева, Ч. Моррис, Ч. Пирс, Ф. де Соссюр, Ц. Тодоров, Вяч.Вс. Иванов, З.Г. Минц, И.И. Ревзин, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский, И.А. Чернов и др.); социологии (В. Бергман, Р. Градхофф, Э. Гуссерль, Т. Лукман, Б. Малиновский, Т. Парсонс, Ю. Хабермас, М. Шелер, А. Щютц, Н. Элиас, H.H. Козлова, Л.Н. Савченко, A.A. Чернецкая и др.).

Большое методологическое значение для исследования имел семантический анализ текстов или толкований отдельных слов с помощью следующих работ:

B.М. Алпатов «История лингвистических учений» (1998), Г. Гийом «Принципы теоретической лингвистики» (1992), Ю.М. Лотман «Внутри мыслящих миров» (1996), В.фон Гумбольдт «Язык и философия культуры»'(1985), В.П. Руднев «Словарь культуры XX века» (1997), Ю.С. Степанов «Константы: словарь русской культуры» (1997), Б.А. Успенский «Язык и культура: Семиотика культуры» (1994).

Научная новизна исследования состоит в обосновании сущности повседневности как феномена культуры в историко-философском, культурологическом, социальном, метафизическом и семиотическом аспектах, в результате чего: определено методологическое значение междисциплинарного содержания понятия «повседневность»;

построена концептуальная модель социокультурного пространства; выявлено проблемное поле культурологического пространства повседневности, в котором эволюционировала и продолжает развиваться современная культура повседневности, как составляющая социокультурного пространства;

выделены характеристики хронотопа современной культуры повседневности России на основании микро- и макро-уровней существования повседневности;

дается культурологический анализ совокупности эмпирического материала повседневности (образ жизни, образ мыслей, язык как знак, язык как речь и т.д.) в аспекте коммуникации;

собран значительный справочный материал, зафиксированы реалии современных повседневных процессов, которые могут быть положены в основу дальнейших исследований.

Результаты проведенного исследования содержательно выражены в следующих основных положениях, выносимых на защиту: 1. Необходимость обозначения предмета анализа и выявления его природы ставит исследователя перед многочисленными трудностями, в частности, терминологическими. Автор, опираясь на определения, имеющие достаточно прочную традицию в науке («обыденный мир», «повседневный мир», «жизненный мир», «идентичность» и «идентификация» и др.), интерпретирует эти явления либо в рамках связанных с ними философских традиций,

либо дает им специальное, культурологическое разъяснение в процессе проводимого анализа. Основанием для дифференциации этих понятий служат иерархия ценностей, включенная в смысловое поле каждого, и принцип дополнительности, способствующий установлению не только границ между ними, но и степени «перетекания» одного в другое. Методологическое значение междисциплинарного содержания повседневности заключается в совокупности социокультурных установок и интеллектуальных моделей. Они используют обряды, обычаи, традиции, ритуалы, этикет, систему вещей, моду, рекламу, наконец, знаково-символическое по-именование, позволяющее мыслить определенным образом, что порождает алгоритмы поведения. Новым в диссертации является использование междисциплинарного синтеза рассмотрения повседневности для решения проблемы идентификации как способности и готовности человека определять себя в пространстве повседневности в разное время различным образом (в частности, через язык) в соответствии с трактовкой концепта «Я». На основе теоретических источников (Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, Т. Пар-сонс, П. Сорокин и Л.Г. Ионин, Т.Н. Черняева и др.) автором выстроена концептуальная модель социокультурного пространства, структура которой включает: процессуальные аспекты, компоненты (социоструктуру, культуру, личность), социальные группы и их характеристики (позиция, местонахождение, распределение, сегментирование, изолированность), типические формы (политическая и экономическая организация, локальная структура, социальные единицы, пустое пространство), социальные механизмы (локализация, просгранственная стратификация, изоляция, социальная идентификация и интеграция, дизайн территории). Рассматривая культурологические горизонты проблемы, автор впервые интерпретирует культурологическое пространство повседневности, которое выступает в наибольшей степени как гетерогенное (неоднородное) по составу, наполненное богатством созданных ценностей и авторских позиций в материальных основаниях и в рефлексивности его бытия. Как область знания, возникающая благодаря постижению мира культуры, культурология интерпретирует повседневность, созданную человеком, как мир ценностей, смыслов, символов и значений. В этом плане культурология, во-первых, формирует «идеал будущей культуры» (В. Виндельбанд) и обосновывает общезначимые нормы, позволяющие оценивать существующее состояние повседневности. Во-вторых, она стремится понять преднаходимую и данную повседневность. Для нее факты психологические, социологические, исторические будут служить лишь материалом для обнаружения основной структуры, которая присуща всякому культурному творчеству, в том числе и повседневности.

В диссертации на основе двух ключевых понятий «обыденность» и «повседневность» задается наиболее общая форма рассмотрения обыденного соз-

нания как отдельного феномена и как составляющей части повседневного сознания. Вопреки мировой практике, сложившейся с древнейших времен, и убеждению, что обыкновенная жизнь человека формирует обыденное сознание со своими «жизнесмыслами» (Г.Д. Гачев), своей поведенческой ориентацией, своей разговорной речью, и что оно равнозначно в своем терминологическом понимании с повседневным и массовым сознанием, автор доказывает, что эти формы сознания не взаимозаменяемы. Формы сознания в практико-прагматическом отношении человека к жизни «оформляются всеобщей структурой, коей является преодолевающая ее повседневность как экзистенциальная форма опыта» (A.A. Гагаев).

Область повседневного сознания предстает как сопряжение двух уровней -обыденно-практического, создающего устойчивое ощущение человека внутри каждодневного бытия (дом, семья, хозяйство, воспитание детей и т.д.), материально-экономической деятельности, и повседневно-рактического, которое включает наряду с обыденным, уникальные формы жизнедеятельности, представляющие непрерывный процесс приобретения новых культурных характеристик как в оформлении личного тождества в пространстве повседневности, так и в обретении социальной институцио-нализации.

6. В связи с этим, доказывается, что субъект обыденного сознания имеет дело с практическим миром, где каждый предмет оценивается в связи с его полезностью (бесполезностью), то есть активностью человека, связанного с преобразованием материального мира. Это обусловливает особое, «прагматическое» видение мира. Ему присущи черты: бессистемность и хаотичность, неполнота и фрагментарность, отсутствие явной рефлексивности, строгой логики. В нем уживаются предрассудки, иллюзии, суеверия, страхи. Субъект же повседневно-практического сознания наряду с обыденным мышлением, «добывает» знания из определенных источников и при помощи научных опытов классифицирует их, подвергает строгой логике. Вопреки обыденному мышлению, отбирает и воспринимает не отдельные или случайные элементы мировоззрения, а целостные системы, отражающие сущность явлений, закономерностей, правил жизнедеятельности.

7. В работе обосновываются понятия «идентичность», «идентификация», «са-

моидентификация», определяющие процесс сопоставления, сличения одного объекта с другим на основании одного признака или совокупности свойств, в результате чего происходит установление их сходства или различия в пространстве повседневности. В том случае, когда объектом идентификации является человек, происходит процесс опознания того качества, на основании которого личность может быть признана целостной и идентичной самой себе. Содержание этих категорий обеспечивается синтезом культурологии, философии, социальной психологии, этнолингвистики и других наук, дающих основания для выделения модификаций внутри основного

понятия: культурная идентичность, этническая идентичность, социальная идентичность.

8. Векторы культурных трансформаций в современной России, выявленные на основе критического переосмысления теоретических концепций и «живых реалий», позволили осмыслить культурный хронотоп повседневности, в котором локализуются определенные уровни культуры. Социализация и культурная идентификация субъекта осуществляется в процессе его непрерывного взаимодействия с окружающей средой. Трансформации смысловых наполнений повседневности находят отражение во всех сферах бытия:

- политической: идет процесс формирования многопартийности; утверждение новых идеологий и ценностных систем;

- социально-экономической: интенсивная смена элит, изменение социального статуса различных групп и слоев населения, появление рынка личностей; углубление дифференциации в распределении материальных благ; изменение статуса товарно-денежных отношений; формирование типа предпринимателя и предпринимательской деятельности; появление монетаристского ажиотажа у значительной части предпринимателей постсоветского периода; переоценка таких понятий как «карьера», «успех», «престижная профессия», «труд»; криминал в экономике; «социальное дно» и др.

- культурно-бытовой: смена культурной ситуации, когда одна парадигма («советская») рухнула, а другая («постсоветская») еще не сформировалась; изменение ценностно-нормативных структур повседневности: религиозная экзальтация, телесериалы, бытовая техника, одежда, поп-музыка, ненормативная лексика, порнография; новый акцент в отношении человека к вещи, к людям, к самому себе; виртуализация повседневности («взращивание» реальностей другого рода, искусственно созданных).

Перечисленные явления современной действительности объединяются своей принадлежностью к культуре, растворенной в повседневности, и внепо-ложенностью традиционной «Культуре с большой буквы». В этих явлениях дихотомия культуры и цивилизации, с одной стороны, как бы нейтрализуется, слагаемые ее доходят до неразличения, до тождества, а с другой - та же дихотомия приобретает форму резкой антиномии культуры и традиции.

9. Автор не ограничивается философско-семиологическим уровнем исследования языка, а переходит с сугубо теоретического на теоретико-практический уровень, прослеживая функционирование знаковых и речевых единиц в российской повседневности рубежа ХХ-ХХ1 веков. Для этого диссертантом избран массив рекламных, ярлыковых текстов, названий офисов, фирм, ресторанов и других реалий повседневного бытия, а также аргоконструктов. То есть легитимность повседневности осуществляется автором при помощи текстов, маркирующих жизнь.

10. Автор утверждает, что в этом сложном наборе возможностей существования пространства речевых проявлений, язык выступает:

а) как способ моделирования жизненного пространства, перерастая в общественное мышление и одновременно фиксируясь как индивидуальное качество, как атрибут каждого члена повседневного бытия;

б) как «формообразующие матрицы», как космология, «топология субъекта», очерчивающая человеческое «Я», как самосознание;

в) как знаково-символическое многообразие, речевой знак которого мотивирован предметностью повседневного мира вещей и процессов.

11. Сравнительный анализ различных языковых особенностей художественных реалий повседневного мира вывел на утверждение аксиологических различий в искусстве указанного периода. Всего десять лет, а различия коренные: а) в изменении языка - преобладание телесности, пластики, звукового «хаоса», словесного «мусора»; б) отсутствие поэтики; в) пршГесение компьютерных технологий практически во все виды искусства; г) изменение сюже-тики, образности. В связи с этим фиксируется формирование нового типа воспринимающего зрителя и слушателя, понимающего именно этот язык художественных реалий повседневности.

12. Культурологическое сопоставление знаковой и речевой культуры повседневности позволило автору выделить несколько типов повседневной лексики: социальные диалекты, жаргоны, интердиалекты, койне, сленг, фамильярная речь, русская бранная лексика (обсценная или инвективная), арго и др. В работе на фоне этого многообразия обозначена рекламирующая лексика (слоган), выступающая в своих специфических жанрах (реклама, заголовки, компьютерный жаргон и др.). Автор впервые моделирует рекламирующую лексику как систему. Это своеобразное социокультурное образование, в котором выделяется свой коммуникативный стиль общения через: экстернальную культуру, ценности, символику, традиции и главное - через особую стандартизированную интерпретацию.

Научно-практическая значимость диссертации определяется прежде всего результатами культурологического анализа концепта повседневности и трансформаций языка в условиях современной России. Работа носит комплексный междисциплинарный характер и представляет интерес для философов, культурологов, социологов, историков, лингвистов и специалистов других областей, занимающихся проблемами повседневности и языковых проявлений в ней. Теоретический потенциал работы состоит и в том, что она нацелена на выявление положительных и негативных опытов отечественной культуры повседневности. Инструментальную значимость имеют авторские определения границ и содержания понятий «повседневность», «обыденно-практическое» и «повседневно-практическое» сознание, культурологическая классификация пространства повседневности. Практической важностью обладают выводы автора о векторах культурной трансформации языка в повседневности России рубежа ХХ-ХХ1 веков.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в монографиях, учебнике, статьях и тезисах выступлений, пере-

численных в конце автореферата. Различные аспекты исследования проблемы освещались автором на ряде научных конференций, проходивших в 1990-2003 гг. в Москве, Одессе, Н. Новгороде, Казани, Пензе, Саранске, Токио (Япония), Гастингсе (Англия) и других городах.

Структура диссертации подчинена логике исследования и включает введение, четыре главы (десять параграфов), заключение и библиографический список.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, обозначены проблема исследования и его методология, объект и предмет изучения, сформулированы цель и задачи, направление и методы исследования. В данном разделе также выводится научная новизна исследования повседневности и ее языковых проявлений в условиях трансформации российского общества, сформулировны положения, выносимые на защиту, обозначены теоретическая и практическая значимость работы, результаты ее апробации.

В первой главе «Координаты повседневности в науке» анализируется феномен повседневности. Рассматривая его как процесс жизнедеятельности индивидов, автор констатирует, что повседневность - это не сфера воображения, сна, фантазий; это область, в которой человек живет каждодневно, действует и осознает себя действующим. Обращаясь к трем исходным дефинициям «обыденный мир», «повседневный мир» и «жизненный мир», автор структурирует социокультурное пространство повседневности, выявляя его специфику и особенности, вписывая в него культурные феномены повседневности.

В первом параграфе - «Исходные принципы анализа повседневности» обозначены основные подходы в изучении данного феномена, в нем повседневность рассматривается как ближайший практический образ жизни человека в мире, увиденном как «для-меня-данный». Ему соответствует эмоционально окрашенный и прагматический образ мыслей, базирующийся на эмпирическом познании действительности.

В пвраграфе осуществляется обзор и анадиз различных научных школ, учитывая позиции социологии - В. Бергман и А. Щютц (воспроизведение социальных действий и естественных процессов в обществе); философии - Г.И. Батурина, В.А. Смолина, Т.И. Ойзерман, Б.Я. Пукшанский и др. («рассудочные и эмоциональные элементы трудового и бытового опыта»); культурологии -Г.С. Кнабе, Б.В. Марков и др. (поиск «смысловых констант»).

Социологи описывают повседневность с точки зрения конституции необходимого общественного сознания, места, где это общественное сознание проявляет себя. И в то же время повседневность - это рефлексия, которая проникает в мистификацию восприятия как окружающей среды, так и культурно-эмоционального вчувствования, свойственную индивиду или социальным группам.

Философами повседневность рассматривается в качестве социального жизненного мира. Она предстает как система, объективный мир, материальный субстрат, репрезентирующий внутреннее психологическое состояние субъективного мира.

Культурология исследует формообразующие факторы повседневности: мир вещей, ценное! ей, товаров, а также модели поведения, формы мышления и другие, которые характерны для той или иной эпохи. С точки зрения культуролога, повседневность - это культурный мир, как он воспринимается людьми, воздействует на них и сам подвергается их воздействию, выступая продуктом и условием человеческой деятельности. Культурное содержание форм и условий, которые наряду с опытом предшествующих поколений, организуют эту жизнедеятельность, представляют собой «смыслы», которые с течением времени менялись и продолжают меняться.

В диссертации используется комплексный анализ, который требует обращения к теориям, в которых повседневному миру был придан особый значимый статус. Так, автор анализирует марксизм, Гуссерлево учение о «жизненном мире» и анализ «вот-бытия» (Dasein) в «Бытии и времени» М. Хайдегтера. Это различные и даже противоречащие друг другу подходы. Но все они признают за повседневностью знание сферы первичного взаимодействия человека с миром. Гуссер-лианство уделяет больше внимания миру и способам его данности человеческому сознанию, Хайдеггер - самому человеку, заброшенному в мир, а марксизм главным образом обращается к анализу собственно взаимодействия человека и мира. В результате, выделив достоинства и недостатки того или иного подхода, а также точки их пересечения, автор прослеживает различия между понятиями «обыденность», «повседневность», «обыденное сознание», «жизненный мир», «бытие-в-мире» и выходит на уточнение, что «повседневность» не совпадает с данными понятиями, располагаясь несколько в иной плоскости.

Рассматривается повседневность и в современном постмодернистском обществе. Автор определяет ее, с одной стороны, как поле деятельности некомпетентных субъектов, т. е. поле деятельности людей, которые выполняют конкретные частные функции. С другой стороны, как интервенция практики ученых, политиков и работников искусства, как общество действия профессионалов.

Другой ракурс исследования проблемы предполагает взгляд на повседневность как особую сферу социокультурной реальности, состоящую из двух взаимодополняющих частей — повседневного образа жизни и повседневного образа мыслей. Повседневный образ жизни предполагает специфическую пространственно-временную организацию и соответствующий характер деятельности. Этим обусловливается особая рациональность повседневности. В свою очередь повседневный образ мыслей, его направленность на решение практических задач способствуют выработке жизненной организации, к основным характеристикам которой относится первоочередное удовлетворение частных интересов

Кроме того, повседневность может быть рассмотрена как противоречивое единство своих статической и динамической частей. Статика повседневности

обеспечивает стабильное существование данной сферы социальной реальности, ее способность выдерживать потрясения. Динамика повседневности, напротив, отвечает за изменения, назревающие как в результате внутренних процессов, так и стимулированные воздействием со стороны других сфер.

Анализ различных подходов приводит автора к выводу, что повседневность, представляет собой область, еще не получившую в науке точных дефиниций, то есть повседневность - это жизнь человека вне научных категорий, это та жизнь, которую еще предстоит описать социально-философским наукам.

Во втором параграфе «Структура социокультурного пространства повседневности» автор рассматривает повседневность как некую структуру или тип структуры. Сложность описания социокультурного пространства повседневности состоит в том, что оно не обладает той наглядностью, которая присуща физическому пространству. Чем сложнее структурный уровень данного вида материи, тем сложнее и его пространственные характеристики. Социальное пространство, частью которого является культурное пространство, как и социальное время, неразрывно связано с самими социальными процессами, формирующими это пространство. М.М. Бахтин призывал воспринимать пространство «не как неподвижный фон и раз навсегда готовую заданность, а как становящееся целое»5. Кроме того, структурность - более важная характеристика социального пространства, чем протяженность. «Сама структура социального явления проявляет себя в определенном смысле как пространство»6.

Любое пространство культуры - часть социального пространства, хотя не всякое социальное пространство - пространство культуры. Последнее обладает как минимум следующими отличительными чертами:

оно оказывает прямое и непосредственное влияние на развитие человека; это пространство формируется культурной деятельностью людей, т.е. деятельностью по производству, распространению и потреблению ценностей культуры.

При этом, реальное воздействие пространства культуры на развитие личности, на его повседневную жизнь зависит от сущности культуры, формирующей это пространство. «Оно может быть позитивным, нейтральным или негативным, т.е. быть объемной, многомерной моделью» (Л.Н. Коган).

Автор диссертации считает, что повседневная культура в общественном бытии имеет определенную пространственно-временную локализацию, т.е. свой «хронотоп». Места, где и когда протекает повседневная жизнь («инварианты бытия», Г.Д. Гачев) весьма многообразны, они охватывают различные стороны человеческой жизнедеятельности. Специфические локальные пространства включают в себя как сознательные, так и бессознательные элементы, что формирует сложную систему повседневного бытия. Им соответствуют особого рода обыден-

5 Бахтин М М. Эстетика словесного творчества. М , 1979. С 204.

6 Потемкин В К., Симанов А Л. Пространство в структуре мира Новосибирск, 1990. С.139.

ные связи, действия, поведение, тем самым проводятся как бы «пространственно-временные границы» (Л.Н. Коган) между сферами различных отношений.

Структуру пространства повседневности автор связывает: а) с объектами, доступными для обыденного познания, с доминирующими предметами интереса (дом, семья, работа); б) с социосемиотикой и формами записи социальной информации, являющимися условием функционирования общества и культуры; в) с обыденно-практическим или повседневно-практическим сознанием. Таким образом, автор выделяет повседневность как один из способов освоения мира или способов человеческой активности. Определение структуры повседневности в таком случае предполагает совокупность универсальных отношений в разнообразных продуктах повседневной активности. В свою очередь подобные взаимосвязи формируют особые миры, в которые погружается человек. В отношении пространства эта взаимосвязь идет не вширь, а вглубь, когда за внешними символическими формами скрываются глубинные внутренние коды культуры. Человек, находясь в культурном пространстве, аккумулирует его в своем внутреннем мире. Структурные составляющие повседневности осознаются индивидами или целенаправленно производятся ими, в отдельных случаях они могут намеренно воспроизводиться в целях манипуляции сознанием и поведением тех же индивидов.

В диссертации выстраивается концептуальная модель социального пространства, которая сложилась на основе осмысления представлений о реальности в различные культурно-исторические эпохи. Эта модель включает: три компонента - социальная структура, культура и личность (Т. Парсонс); ориентацию на изучение процессуальных аспектов (П. Сорокин); социальные группы и их характеристики: позиция, местонахождение, распределение, сегментирование, изолированность (Э. Дюркгейм); четыре типических формы: политическая и экономическая организация, локальная структура, социальные единицы, пустое пространство (Г. Зиммель); социальные механизмы: локализация, пространственная стратификация, изоляция, социальная идентификация и интеграция, дизайн территории (Т.И. Черняева).

Во второй главе «Культурологические горизонты повседневности» да- '

ется культурологическая интерпретация повседневности - от философии культуры до частных наук, изучающих предметные области повседневной культуры, которые становятся базисными основаниями в метафизическом понимании культуры повседневности. Автором впервые предпринята дифференциация обыденного и повседневного сознания. Особое место в главе уделяется рассмотрению языковых проявлений в повседневности.

Первый параграф «Основания культурологической интерпретации категории «повседневность»». В современной науке о культуре сложился следующий парадокс: использование категории повседневности по сравнению с другими категориями культурологии приводит к тому, что сама категория «повседневность» в рамках культурологии приобретает не повседневное значение. Она наполняется содержанием теоретической рефлексии, становится ею и приспосабли-

вается к тому, чтобы проанализировать общую платформу новых культурных отношений между неспецифическими социальными науками и теми науками, которые объектом своего исследования делают непосредственно культурные отношения. «Карьера» категории «повседневность» началась несколько десятилетий назад, когда она находилась в терминологическом резервуаре различных социальных наук и школ, изучающих культурные объекты. Тогда было заложено то содержание категории, которое и сегодня вкладывается в нее некоторыми философскими науками: рутинные отношения между людьми, способ мышления, складывающийся из ежедневного опыта, культурные нормы и формы поведения на основе этих социальных норм, также возникающие в результате обыденной жизни.

Философия культуры интерпретирует повседневность, созданную человеком, как мир ценностей, смыслов, символов и значений. Это открывает «формообразующие элементы» конкретных видов повседневной деятельности человека для того, чтобы (исходя из методологического принципа философии культуры) установить «сверхэмпирическую необходимость разума» (В. Виндельбанд). Это и есть то общее повседневности, которым заполняется ее культурологическое пространство, когда оно становится для себя действительностью, отличной от всех видов и форм эмпирических реалий.

К широкому философскому взгляду на созданный человеком повседневный мир ближе других стоит антропология.К философским основаниям антропологического переворота прямое отношение имеют работы немецких романтиков: С. Кьеркегора, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Э. Гартмана, Ф. Брентано, А. Бергсона, В. Дильтея и других, доказавших невозможность описания многих явлений человеческого мира и природы в рамках классических представлений. Ряд авторов в противовес академической философии гегелевского толка выдвинули понятие «жизни» как философской категории и реальной ценности, выражавшей непосредственные духовные устремления и запросы людей («философия жизни»). В рамках этой традиции Г. Зиммелем было выработано понимание повседневности как рутины, которая противопоставляется приключению как периоду наивысшего напряжения сил и остроты переживания.

Наконец, Б. Малиновский развивает функциональный взгляд на природу культуры, увидев в ней не просто совокупность составляющих ее элементов, а систему, соответствующую фундаментальным природным потребностям человека. Функционализм Малиновского, благодаря четкой и понятной постановке вопроса, стал, пожалуй, самым плодотворным направлением в антропологии XX века. Диссертант считает, что при таком методологическом подходе повседневность как предмет изучения культурной антропологии выступает в виде совокупности результатов деятельность человеческого общества в сферах его повседневной жизни.

Среди дисциплин, традиционно изучающих мир повседневности в историческом срезе, прежде всего должны быть названы археология и этнография, обращенные к предметному миру разных исторических периодов. Они проясняют

представления о материальной культуре народов мира в контексте целостного бытования, экономического уклада, живой деятельности, традиций, обычаев, обрядов, верований, менталитета и т.п., «с уважением ощупывая» материальные памятники, воссоздавая, реконструируя фрагменты предметной среды, иногда целые цивилизации.

«Новое слово» принадлежало исторической школе, сложившейся вокруг журнала «Анналы». Труды М. Блоха, Ф. Броделя, Ж. Дюби, Л. Февра, Н. Элиаса и др. описывают изменения фундаментальных структур восприятия, оценок, понимания, а также самодисциплины, сдержанности, предусмотрительности и поведения, речь, манеры, общение, не только раскрывают почву культуры, но и выявляют своеобразные предпосылки жизнедеятельности индивидов, на которые философия ранее не обращала внимания.

Расширение исторической науки произошло также на основе признания важности этно- и культурно-антропологического измерения, благодаря которому не только идея человека, но и его жилище, одежда, система родства и т.д. оказались весьма важными элементами того повседневного пространства, в котором, собственно, и происходит формирование человеческого. Это направление в исторической науке изучает, в отличие от традиционной этнографии, как сами вещи, материальные формы существования человека, так и отношение людей к вещам и явлениям повседневности, социальный и семейный «облик человека», формирующийся в зависимости от форм его деятельности и самовыражения. В центре внимания «новых историков» оказалось изучение социальных и культурных изменений. Выросло значение исторической психологии, истории чувств, истории ментальностей. Внимание историков обратилось к исследованию образов мира, заложенных культурой, преобразующихся вне контроля их создания. Так возник интерес к изучению поведения человека, к реконструкции языковых и знаковых символов различных культур, к истории представлений и образов, формирующихся в повседневном бытии индивидов.

Таким образом, интерес историков все больше концентрируется на повседневности - «подлинном локусе творчества, где создается как все человеческое, так и сам человек; повседневность - это место дел и трудов, все высшее в зародыше содержится в повседневном и возвращается в повседневность, когда хочет доказать свою истинность (Анри Лефевр)»7.

Следующий срез в исследованиях повседневного мира - аксиологический. Ценностное отношение здесь выступает как реализация семантической наполненности вещей. Многообразные смыслы, таящиеся в предметных формах, овеществленные, опредмеченные, объективированные в них, вызываются к жизни в процессе восприятия этих форм и одновременно окрашиваются ценностным отношением, зависящим от воспринимающего субъекта - вещи обретают человеческие значения.

7 Цит. по: Гурсвич А.Я. Историк и история. К 70-летию Юрия Львовича Бессмертного Одиссей 1993. М , 1994 С.215.

Из всего круга ценностных отношений в мире предметов основными являются утилитарное и эстетическое. Последнее оказалось в центре аксиологической рефлексии теоретиков: М. Бархина, А. Бурова, Н. Воронова, А. Гутнова, А. Иконникова, М. Кагана, К. Кантора, Л. Столовича, М. Федорова, С. Хан-Магомедова и других.

Проанализировав основные проблемные пути исследования повседневности, автор приходит к выводу, что повседневная действительность не представляет собой нечто прочное и инвариантное; ее самодостаточности противостоит текучий саморазворачивающийся процесс, открывающийся в сознании субъекта. Человек как субъект силой своего воображения конструирует повседневность, посредством разума и воли он создает свой контекст мира, который зависит с точки зрения интерпретативной способности, от других контекстов. Существует приоритет интерпретации над объектом; объект есть производное, вторичное от объяснения. Человек не сторонний наблюдатель происходящего - он сам непосредственно включен в существующую повседневность, поэтому одновременно изменяет как повседневность, так и себя.

Обращаясь к следующему аспекту обсуждаемой темы во втором параграфе «Обыденный и повседневный образ мыслей», диссертант рассматривает эмпирическое познание мира как сложную систему взглядов, в которую входит иерархия ценностей, сформировавшиеся моральные образцы поведения, навыки межличностного общения, знание традиций и обычаев, определенные знания правовых и политических норм, принятых в повседневности, освоенная часть устной речи и письменного языка повседневного общения. Повседневность, подразумевающая повседневный образ мыслей, это тот окружающий нас мир, в котором мы живем, мир, с которым мы сталкиваемся до всяких рассуждений о его сущности.

Сознание массовое, обыденное, прагматическое, обыденно-практическое, жизненно-практическое, - все эти термины используются для обозначения одного и того же явления. Выделив в сознании обыденно-практический (эмпирический) и теоретический уровни, некоторые ученые долгое время считали первый «неполноценным», «варварским», «стихийным», основанным на низкой культуре масс и, следовательно, не достойным научного анализа.

Сегодня наукой признается, что эмпирическое познание является и объектом, и субъектом философского знания, обоснована его неразрывная связь с природой философского сознания, его генезисом, предметом, функциями и ролью в обществе, однако в научном мире не утихают споры относительно многих существенных сторон названного феномена, поэтому существующий разброс мнений по различным аспектам проблемы можно объяснить тем, что обыденное сознание как целостная система не поддается изучению традиционными методами. В связи с этим анализ структуры, механизмов его взаимодействия актуален не только в теоретическом и общемировоззренческом, но и в методологическом плане.

Как видим, два ключевых понятия «повседневное» и «обыденное сознание» практически взаимозаменяют друг друга. И это не случайно, так как они по сути

раскрывают одно из важных устремлений человека - эмпирическое познание мира. Опираясь на дефиниции, введенные в параграфе 1.1, автор исследует «повседневность» ✓категорию, вбирающую в себя и «обыденность» и расшифровывает обе эти категории применительно к контексту «повседневного образа мыслей».

Дифференциация образа жизни закрепляется в предметности обыденных, либо повседневных отношений. Каждый субъект определяет полноту образа жизни составляющими, как-то: обыденное (каждодневное) на уровне быта, семьи, связанное с разнообразными уровнями осмысления (благополучие, благоустройство жилья, воспитание детей, игра, одежда, хозяйство и пр.) - стереотип в поведении, а также повседневное, которое включая в себя обыденное, связано с профессиональной деятельностью (уникальной), с повышенным творческим духом (работа художника, писателя, философа и др.), когда обыденное как бы уходит на второй план, заменяется оценочно-сущностными, смысловыми категориями. Автор подчеркивает, что для обыденно-практической формы понимания действительности характерна высокая степень субъективности, тогда как на уровне повседневной практики осуществляются постоянные связи людей друг с другом, а это дает толчок к знаниям, открытиям. Рассматривая повседневный образ мыслей, автор вводит два структурных элемента: обыденно-практическое сознание (ориентировано на актуализацию однообразия жизни) и повседневно-практическое сознание (ориентировано на разнообразие жизни), первое из которых имеет устойчивое хождение в научной литературе; второе же классифицировано автором впервые.

В параграфе рассматривается становление терминологического и содержательного наполнения понятия «обыденное сознание», определены и систематизированы подходы к обыденному сознанию, утверждающие онтологическую значимость данного явления.

Сопоставляя различные точки зрения относительно данной категории, автор утверждает, что обыденное сознание есть самостоятельная, самодостаточная и беспрецедентно сложная система, состоящая из набора различных образований, но все же представляющая единое целое.

Переходя к рассмотрению повседневно-практического сознания, диссертант выделяет по смыслосодержанию отдельные его формы: религиозное, философское, музыкальное, художественное и др., представляющие концептуальную систему специализированного или инстуционализированного сознания, которое активно проявляется в рамках социума, поддерживая свой уникальный престиж.

Третий параграф «Формы языковых проявлений повседневности». Язык возникает в процессе общения, в процессе обыденной и повседневной жизни и как способ совместного моделирования этой жизни. Индивидуальное мышление тем самым перерастает в общественное мышление, получая нормативные формы своей организации, нормы и механизмы. На основе этих норм, в процессе совместной мыслительной деятельности у человечества возникает со-знание, знание, общее для всех, которое затем фиксируется в структуре индивидуумов как их ин-

дивидуальное качество, как индивидуальный атрибут каждого члена повседневного бытия. Именно язык сближает (а иногда разъединяет) людей в определенных социальных группах, делает доступными и понятными любые проблемы.

В этом сложном наборе возможностей существования автором особо выделено пространство речевых проявлений, которое рассмотрено на примере сопоставления речи домохозяйки (обыденно-практическое сознание) и музыковеда (повседневно-практическое сознание). Сильные интонации, определенная вульгарность, простонародные выражения составляют суть и смыслы бытового устного I разговора, который, безусловно, отличается от письменного языка и от требова-

ний персонально сложившейся терминологии повседневно-практической деятельности. Язык выступает как способ моделирования жизненного пространства, перерастая в механизм общественного мышления и одновременно фиксируясь ) как индивидуальное качество, как атрибут каждого члена повседневного бытия.

Автор заключает, что язык - это не просто средство выражения, это «формообразующие матрицы» (Ф. Бэкон), это космология, топология субъекта, границы его профессии, сфера его вмешательства, очерчивающая человеческое «Я», его самосознание.

Среди факторов, влияющих на изменения культуры повседневности и ее структур, язык является преобладающей и наиболее изменчивой стороной. Кроме языка такими факторами являются идентичность, самоидентификация и их кризис. Рассмотрению этого комплекса проблем посвящается следующая глава.

Третья глава «Повседневность сегодня: поиски вектора культурных трансформаций» наполняется двумя взаимовлияющими факторами современной ситуации в России: кризисом идентичности и сменой парадигм повседневности. Диссертант исследует эти позиции, исходя из вышеустановленного тезиса, что повседневность - это социокультурный мир как он воспринимается людьми, воздействует на них и сам подвергается их воздействию, выступая продуктом и условием человеческой деятельности.

В первом параграфе «Кризис идентичности» автор обосновывает самое ^ общее понимание идентичности как осознание человеком своей принадлежности

к какой-либо группе, позволяющее ему определить свое место в социокультурном пространстве и свободно ориентироваться в повседневной жизни.

По утверждению традиционной метафизики, все формы реальности иден-♦ тичны самим себе. В соответствии с диалектическим утверждением о взаимообу-

словленности субъективной и объективной реальности следует предполагать и разновидности идентичности: формальная - качество каждого объекта (включая абстрактные объекты, например числа); реальная присуща только эмпирическим объектам и имеет разные формы в зависимости от онтологического статуса конкретного объекта: организма, личности, какого-либо неорганического предмета или социального института. К тому же, по диалектической логике, любой вещи, любому явлению свойственно развитие, изменчивость, и угрожает сила разрушения идентичности реального объекта самому себе.

/

«В современном мире... культурные идентичности (этнические, национальные, религиозные, цивилизационные) занимают центральное место, а союзы, антагонизмы, государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий», - отмечает С.Хантингтон8. При этом этническая идентичность наиболее устойчива и значима для большинства людей (особенно в условиях общественного кризиса), она «задается» вместе с рождением, умением говорить на «родном» языке, культурным окружением, в которое они попадают и которое, в свою очередь, «задает» общепринятые стандарты поведения и самореализации личности.

Автор выделяет несколько форм самоидентификации. Во-первых, выбор идентичности обусловлен обществом, коллективным определением и действием «других», особенно если эти другие обладают властью. Во-вторых, самоидентификация осуществляется через процесс самоутверждения на базе накопительства (деньги, материальные ценности и пр.), человек считает себя социально значимым при наличии капитала, материальных ценностей. В-третьих, формой самоидентификации является расширение границ и возможностей собственного сознания, совершенствование духовности. В-четвертых, самоидентификация путем приобщения к информации и к интеллектуальной элите общества, этот мотив ориентирует человека в сторону роста, развития, совершенствования, и тогда желаемый статус будет закономерным следствием его достижений.

Идентификация выступает как процесс опознания того качества, на основании которого личность может быть признана целостной и идентичной самой себе.

В последнее время увеличилось число работ философского, культурологического, социально-политического и иного направления, посвященных комплексу вопросов, связанных с поиском русской культурной идентичности (JI.P. Авдеева, А.Н. Аринин, Б.И. Бессонов, A.B. Гулыга, Т.С. Злотникова, и др.);

Анализируя теоретические и методологические основания изучения этой проблемы, автор выстраивает базовые черты ее кризиса в России, в начале XXI века.

Особенности культуры в период кризиса рассматривались такими влиятельными в XX веке философскими направлениями, как: феноменология, начиная с Э. Гуссерля, поставившего вопрос о кризисе самих оснований европейской науки в Новое время; экзистенциализм в Германии и во Франции, осудивший рационалистическую цивилизацию, связавший повсеместное вступление европейского мира в полосу кризиса с полным растворением человека в толпе, с омассовлением индивида, с одной стороны, и отчужденным характером всей культуры - с другой. С проблемой «массовой культуры» связана тема кризиса западноевропейского общества в философии Г. Марселя, X. Ортеги-и-Гассета, М. Хайдеггера, И. Хей-зинги, К. Ясперса.

8 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и изменение мирового порядка II Pro and Contra Т. 2. - №2. - М , 1997. С. 142-143.

Начало девяностых годов XX столетия в России ознаменовано активным процессом стилеобразования, характеризующимся, с одной стороны, появлением новых для россиян, культурных стилей, проникающих как с Запада, так и с Востока . А с другой стороны - стремлением современного россиянина идентифицировать себя с тем или иным стилем жизни ( где стиль жизни - это особый специфический способ самовыражения индивида, группы и даже целого социального слоя, выражающийся в характерном для данного индивида или сообщества образе жизни (коммуникация, обыденное сознание, труд, отдых, поведение в быту и др.). В современном российском обществе можно наблюдать и такой феномен, как имитация стилей жизни иерархически других социальных групп. Особенности стилсобразований внутри русской культуры идентифицируются россиянами, заставляют пересматривать свои установки, нормы, традиции, что в целом приводит к выработке новых классификационных критериев системы социальной стратификации. Это касается не только ценностей, способов и стиля жизни, но и языка. Многочисленные формы повседневного языка, открывающиеся сегодня своими непредсказуемыми нюансами, создают определенные «системы говорения». Только сознательно представляя язык, мы можем гарантировать себя от покушений на принципы национальной идентичности. Только профессиональная диагностика современных метаморфоз в культуре повседневности способна вырабатывать перспективы будущего.

Поэтому следующий параграф посвящен анализу смсны парадигм повседневности в контексте российской культуры.

Второй параграф «Новый век - новые парадигмы повседневности» раскрывает культурное содержание форм и условий, которые наряду с опытом предшествующих поколений организуют жизнедеятельность россиян и представляют собою «смыслы», которые в течение последнего десятилетия активно меняются. Российское общество сегодня пребывает в хаосе, в мире «массовых исчезновений». Рушатся политические режимы, меняется мировой порядок, уходят в прошлое идеологии, системы ценностей. Исчезают привычные границы, разрушаются формы жизни, существовавшие многие десятилетия. Человек оказывается перед выбором в экономическом, политическом, культурном пространстве, наконец, в пространстве повседневности, которое как бы замыкает на себе все перечисленные.

Таким образом, в современной России наблюдается: 1) переоценка таких понятий как «карьера», «успех», «престижная профессия», «престижное образование»; 2) изменение отношений приоритетности разных видов труда; 3) исчезновение старых и появление новых профессий и профессиональных групп с соответствующим статусом; 4) труд остается одной из основополагающих и популярных ценностей, но при этом рассматривается у одной части граждан (аграрии, бюджетники, пенсионеры и др.) как процесс и средство выживания в сложившихся экономических условиях, а у другой (предприниматели, безработные, студенты и др.), как процесс трудовой деятельности, ориентированный на резуль-

тат (в том числе экономический); 5) коренным образом меняется отношение к быту, трансформируется культура повседневности.

Трансформация институтов российского общества серьезно сказалась на его социальной структуре. Изменились и продолжают меняться отношения собственности и власти, перестраивается механизм социальной стратификации. Идет интенсивная смена элит. На общественную сцену выходят новые социальные группы, массовые слои маргинализируются, расширяется «социальное дно», все более криминализируются экономические отношения. Собственно, меняется система групповых интересов, способов поведения, социальных взаимодействий. Все эти явления - разные стороны процесса политической, социально-экономической трансформации общества, в равной мере культурно-бытовых отношений и восприятия этих изменений субъектом.

Потеря прежней идентичности вынуждает индивидов сопоставлять и выбирать предлагаемые обществом новые, ориентированные на запад, ценности и нормы. Данный кризис еще не преодолен, поэтому в повседневной реальности современных россиян, независимо от занимаемого места в системе социальной стратификации, можем наблюдать беспорядочное соединение различных ценностей, норм поведения, заимствованных из различных культурных парадигм.

В конце XX столетия повседневная реальность стала тесниться другой реальностью - виртуальной, которая не поддается анализу с помощью таких категорий, как сущность, форма, причина, цель, так как обладает принципиально иными, не присущими реальному существованию индивида концепциями возникновения и развития, которые еще недостаточно изучены.

Перечисленные явления современной действительности объединяются своей принадлежностью к культуре, растворенной в повседневности, и внеположен-ностью традиционной «Культуре с большой буквы». В этих явлениях дихотомия культуры и цивилизации, с одной стороны, как бы нейтрализуется, слагаемые ее доходят до неразличения, до тождества, а с другой - та же дихотомия приобретает форму резкой антиномии культурной традиции.

Называя разные факторы, обусловливающие данную ситуацию, автор подчеркивает важность поиска мотивации культуры языкового поведения человека повседневности, принимая ее как символ, знак этого феномена, а также как речевые проявления в культуре повседневности.

В связи с этим определяется основная задача следующей, четвертой главы, данной работы, выведенная в ее названии - «Знаковые и речевые проявления языка в «живой исторической реальности» повседневности рубежа XX-XXI веков», где автор аргументирует тезис о том, что посредством языка человек создает свой социальный мир - «символическую Вселенную», в которой обобщен весь человеческий опыт. Включаясь в него, личность приобщается к культуре в целом и обретает свою подлинную индивидуальность. Тем не менее именно язык сегодня подвергся существенным изменениям и проявил способность влиять на изменения в культуре повседневности. В диссертации представ-

лены отдельные области языковых модификаций в конкретных речевых проявлениях.

Обширный эмпирический материал для подобных исследований автор черпал не только из традиционных, но и из новых форм, видов, типов повседневного творчества, в котором обозначены: уникальное и банальное, самобытное и заимствованное, интеллектуальное и примитивное, случайное и закономерное - и все это удивительным образом переплетается в сегодняшней культуре повседневности.

В первом параграфе «Философский и семиологический дискурс в дихотомии язык-речь», автор замечает, что традиционно язык считали подручным для разума средством познания мира, то есть сводили его к дискурсу, оставляя без внимания другие скрытые ресурсы языка. Если лингвисты видят в языке орудие «обмена мыслями» и взаимопонимания людей в обществе и признают язык средством отражения действительности, исследуя внутренние законы языка на всех уровнях, то философские науки вырабатывают собственное отношение к языку, в основе которого лежит стремление понять его как «язык мировоззрения, язык идеологически наполненный»9.

Философия XX века обратила внимание на то, что язык представляет собой сокровищницу всего исторического опыта народа, хранилище многообразных жизненных ценностей и смыслов бытия. Так, С. Кьеркегор, Ф. Ницше, М. Хайдег-гер по-новому рассматривают сам процесс коммуникации, который выступает не как физическое действие, а как блок мыслительных процессов, приводящих к осознанию взаимосвязи коммуникации с другими аспектами деятельности человека, считают, что при современном отношении к языку как к орудию, язык технизируется, становится средством передачи информации и тем самым умирает как подлинная «речь», как «речение», «сказание»; теряется та последняя нить, которая связывала человека и его культуру с бытием, а сам язык становится мертвым10.

М.М. Бахтин убежден, что необходимо «выголосить текст»", что в повседневной жизни ни один человеческий поступок не совершается без языка.

Действительно, чрезвычайно трудно в повседневной жизни вообразить систему изображений или предметов, где означаемые существовали бы независимо от языка; представить же себе, что та или иная материальная субстанция нечто означает, - значит прибегнуть к членению действительности с помощью языка. Таким образом, хотя на первых порах семиология имеет дело с нелингвистическим материалом, она рано или поздно наталкивается на «подлинный язык»12.

В своей аргументации диссертант опирается на идеи о языке в «Основах семиологии» Р. Барта, который следуя Ф. де Соссюру и его разработке дихотомии

' Бахтин М М. Проблема речевых жанров И Литературно-критические статьи. М , 19X6. С.471.

10 Хайдеггер М. Путь к языку // Время и бытие М, 1993. С.267.

" Бахтин М М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества М , 1979. С. 366-372.

12 Барт Р. Основы семиологии II Структурализм: за и против. М., 1975. С.114-115.

«язык - речь», выделяет из громадной «многомерности и разносистемности» языковых явлений «чисто социальный объект - систематизированную совокупность правил, необходимых для коммуникации, безразличную к материалу тех сигналов, из которых она состоит. Это и есть язык, в противоположность которому речь является сугубо индивидуальной частью речевой деятельности (фонация, реализация правил и возможных комбинаций знаков)»13.

Говоря о различных семиотических системах, автор предпологает, что в некоторых из них известные совокупности фактов должны принадлежать к категории языка, другие же - к речи. В качестве примера приводится одежда: язык -это костюм, а речь - это индивидуальный способ ношения костюма. Язык, что очень важно, не является действием («актом») в качестве социального установления.

Автор также использует идеи Ж. Бодрийяра, который считает, что вещи -это весьма важные элементы языка повседневности, и выстраивает систему вещей как «систематическую тотально идеалистическую практику, которая далеко выходит за рамки отношения с вещами...»14. Бодрийяр задается вопросом - не является ли все это новым языком? «Действительно ли вещи по-новому формируют и структурируют наши потребности?»15. Если наши потребности по-новому формируют социальные структуры через посредство вещей и их производство, то «здесь можно говорить о языке»16.

Итак, вещи в определенном пространстве располагаются и маркируются, превращаясь в знак - «сказанные вещи». Это пространство в сущности дискурс, в котором вещь получает язык. Язык - это сложный набор символов, где каждый символ обозначает определенное явление внешнего мира, а все вместе они образуют общую схематическую картину той среды, в которой живут и творят носители данного языка. А так как обстановка и образ жизни людей могут быть весьма различными, отличаются друг от друга и разные языки. Языковые символы в процессе речи комбинируются и позволяют передавать богатые по содержанию сообщения.

Подводя итог, автор отмечает, что широко распространенное представление о «всемогуществе слова» и соответственно «превосходстве» словесного языка над всеми другими, поверхностно и ошибочно; «в известном отношении язык слов, действительно, обладает бесспорными преимуществами перед языком жсста, языком интонаций, языком изображений, но в других отношениях он слабее этих языков и не может их заменить во многих жизненных ситуациях»17 - от объяснения в любви и преподавания геометрии до вытачивания детали по чертежу и общения с произведениями разных видов искусства. Это значит, что каждый язык культуры идиоматичен, непереводим адекватно ни на один другой язык и потому

" Там же. С.115.

14 Бодрийяр Ж. Система вещей. М , 1999. С.217.

" Там же. С.203.

"Там же.

" Каган М. Философия культуры. СПб, 1996. С. 269-270.

является наилучшим средством связи людей в той конкретной ситуации, для обслуживания которой он «изобретен» и усовершенствован культурой.

Во втором параграфе «Знаковость языка художественных реалий повседневности» автор показывает, что культура и повседневность вырабатывают определенное лингвистическое пространство, которое заполняется нормами и правилами, диктуемыми временем. Лингвистическое пространство повседневности очень разнообразно - от естественных языков, которые предполагают знание грамматики, синтаксиса и т.д. до невербальных языков, которые читаются человеком визуально, даже без подготовки.

Ярким примером невербального языка является язык искусства. «Все искусства - это тоже способ высказаться»18. Искусство - художественная коммуникация, подобно языку искусство рождается из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми. Активность искусства как средства общения неизмеримо высока, т.к. главная цель искусства не только сообщать людям определенного рода информацию, но и заражать их заключенным в них духовным содержанием. Современное искусство предполагает разные языки, будь то языки живописи, скульптуры, театра, автора и читателя, художника и зрителя, которые монтируются, интерпретируются, т.е. обнаруживают полноту языка. Можно даже утверждать, что искусство преодолевает ограниченность коммуникативных возможностей языка.

Обычно термин «язык искусства» определяется как метафора, основанная на аналогии изобразительно-выразительных средств искусства и словесного языка. Язык искусства по отношению к естественному языку вторичен и связан с ним непосредственно (например, как язык поэзии), или опосредованно (как язык архитектуры).

Диссертант считает целесообразным рассматривать язык искусства с точки зрения семиотики (а не лингвистики), где понятие языка формируется на основе множества языковых систем, от примитивных до высших. В семиотическом плане языки искусства являются относительно автономными по отношению к естественному языку. Их автономность объясняется многозначностью и вариативностью смыслового содержания, которые позволяют бесконечно разнообразно интерпретировать смысл художественного произведения

Относительность этой автономии в том, что у всех видов знаков, создаваемых и используемых человеком, один интерпретатор - человек. Естественный язык как форма материализации сознания является основным видом знакового творчества, поэтому по отношению к языку искусства он функционирует как знаковый базис в процессах семиозиса. Очень верно подметил Б. Брехт, сказав, что все искусства служат одному - самому трудному из искусств - искусству жить. Поэтому, рассматривая повседневность в русле ее языковых проявлений, автор обозначил факторы знаковости языков искусства в художественном контексте

18 Ортега-и-Гассет X. «Дегуманизация искусства» и другие работы. М., 1991. С.463.

29

бытия человека для понимания особенностей художественных реалий современной культуры:

1) знаки, функционирующие отдельно от других и наделенные смысловым значением: язык архитектуры, символы в прикладных видах искусства; 2) объединение знаков, но их соединение не подчинено жестким правилам: язык танца (если в качестве знаков рассматривать танцевальные движения); 3) знаки, соединенные в систему по определенным правилам: языки музыки, символику красок в иконописи, язык театра, кино, языки всех видов художественного творчества, которые функционируют на основе естественного языка, как например, язык поэзии и художественной литературы.

Словесный язык стал в культуре основным средством общения и коммуникации людей. В обыденной жизни, именуемой обычно «бытом», передача деловых сообщений сопровождается той или иной мерой необходимой эмоциональной экспрессии и потому требует включения в семиотическую ткань повседневного общения художественно-образных «медальонов», «инкрустаций», спорадически вспыхивающих и гаснущих образных элементов.

Кинетический и одновременно невербально-звуковой языки сохранились в обыденном общении в качестве сопутствующих речи выразительно-коммуникативных средств. Только в художественной культуре оба завоевали равноправно положение со словесным языком, став самостоятельными языками танца и музыки, и вошли в семиотический ансамбль сложных языков сценического искусства (в творчестве драматического актера и актера-певца).

В научной и практической деятельности людей главными языками стали письменно-словесный, конкретно-изобразительный а также абстрактно-геометрический. В идеологической жизни общества - религиозной, политической, юридической и других - соотношения языков обыденного общения, семиотических механизмов научно-теоретической и художественной деятельности. В этой сфере культуры необходимыми оказались любые средства, способные распространять те или иные системы взглядов, идеи и идеалы.

Художественные проявления по сути своей многозначны. Диалогический тип языка уже в повседневном употреблении насыщается художественными элементами. Чисто художественные языки, складывающиеся на базе всех осваиваемых в семиозисе культуры средств - словесных (язык искусства слова), жесто-мимических (язык танца, пантомимы, актерского искусства), звукоинтонацион-ных (музыкальный язык), пластических (языки живописи, графики, скульптуры и языки архитектуры, прикладных искусств, дизайна), выступают оптимальным способом общения. У художественных языков нет словарей с фиксированным значением знаков, нет грамматики, что и отличает их от языков черчения, дорожной сигнализации, жестовой символики религиозного обряда или военного быта. Знаковость в художественных проявлениях повседневности - сторона образности, что помогает образу быть пережитым и понятым людьми. Таким образом, обыденная жизнь и повседневное общение и даже специализированные формы деятельности в той или иной степени «инкрустированы» либо художественными проявлениями, либо образной знаковостью языков искусств.

Основываясь на вышеизложенных выводах, автор в третьем параграфе «Речевое пространство в современной культуре повседневности» рассматривает внутренний мир личности как чрезвычайно сложное образование, воздействие на которое осуществляется двумя принципиально различными способами: путем чувственного восприятия и словом. Последнее является весьма эффективным, поскольку оказывает воздействие изнутри. «Слово оказалось идеальным средством выражения мыслей человека: каждое слово является ... обозначением понятия -обобщенного отражения тех или иных свойств множества предметов, явлений процессов, т.е. самой сущности явлений, вскрываемой познающим мир мышлени-

19

ем» .

Именно потребность высказаться, изречь привела к изобретению и существованию многочисленных языков. Речь - орудие, изобретенное нами, это функция, предшествующая разговорному языку. Вслед за Р. Бартом X. Ортега-и-Гассет утверждает, что разговор - это не что иное, как следствие усвоения механически полученного извне языка, разговор - это действие, зарождающееся вне нас. Речь же, напротив, действие, начало которого в самом человеке. Человек использует все находящиеся в его распоряжении средства; разговорный язык - одно из них, при этом лишь одно из многих.

Повседневное пространство языкового общения включает несколько типов речи: социальные диалекты, жаргоны, интердиалекты, койне, сленг, русскую бранную лексику.

В диссертации на фоне этого многообразия обсуждается лишь рекламирующая лексика (слоган), выступающая в своих специфических жанрах. Она сегодня в наибольшей степени вышла на публичную арену, вошла в культуру повседневности, образовав свое визуальное пространство через броские, запоминающиеся фразы в печатной, радио-телепродукции.

Рекламирующая лексика рассматривается как Система, то есть как очень своеобразное социокультурное образование, в котором есть свой коммуникативный стиль общения: экстернальная культура, ценности, символика, традиции и главное - их стандартизированная интерпретация.

Совершенно очевидно, что история любого языка, в том числе и русского представляет собой черед заимствований, а затем отторжений иностранных слов. 90-е годы XX столетия в России ознаменованы огромным количеством иностранных слов, заменой уже устоявшихся слов и выражений на новые - иностранные: соглашение - консенсус, магазин - шоп, аренда - лизинг, убийца - киллер и др. Появилось множество слов, доселе не встречающихся (не было аналогов тем или иным явлениям): консалтинг, хот-дог, памперсы, гамбургеры, бутик, маркетинг и прочее. Газеты, радио, телевидение сыплют пиарами, траншами, реклама таймшерами, офшорами, не обходятся они без импичмента, консенсуса или инагурации при описании парламентских или иных государственных процедур.

" Каган М С Указ соч. С.271.

Стали привычными президент, ратификация, конституция, имидж, да и депутатов вряд ли кто называет народными избранниками. Но часто присутствие иноязычных лексических единиц в русском тексте порождает забавные сочетания: «В «Ле Меридиан Москоу Кантри Клабе»», ««ноу хау» генерального прокурора Украины».

Порабощающее воздействие электронных средств массовой коммуникации выражается не только в том, что они почти незаметно, но неуклонно формируют вкус, склонности, взгляды россиян, но и сам язык. Так, одно из величайших изобретений XX века - компьютер - породил новый мощный пласт терминологии: виртуальный, Интернет, Рунет, онлайн, веб-дизайн, веб-мастер и др. Подобные слова перестали быть для нас иностранными - они вошли в нашу жизнь.

Произошли коренные изменения в литературно-эстетических нормативах обыденного языка, публичной речи и в литературе: стилистика соцреализма, отягощенная различного рода идеологемами, сменилась следующей крайностью - засильем ненормативной лексики, уголовным арго и др. Эту лексику можно слышать в очередях, в автобусах, в университетах и школах, в современных фильмах, в телевизионных передачах, выступлениях на радио, прочитать в газетных и журнальных статьях, на страницах современных литературных произведений. Теперь нецензурная лексика стала «незаменимой» в разных жанрах речевой коммуникации, ее используют и медики, и учителя, и школьники, и водители транспорта, и депутаты.

Базовый текст будничной праздничности, которой заполнена повседневность, образует реклама: яркие упаковки, оформление витрин и т.д. Реклама в значительной степени определяет наш образ и стиль жизни, воздействуя на наше сознание. Она преподносит как бы реальные факты современного бытия, связанные с нашей повседневной жизнью, предлагая нам готовые образцы поведения в разных ситуациях. «Похудей комфортно...», «Измерь УСПЕХ в каратах», «Все! Конец твоей аллергии!».

Актуализируя диалектическую тенденцию в лексическом развитии повседневности, автор заключает, что живая плоть языка ни минуты не пребывает в покое и все ее компоненты никогда не обнаруживаются в ней синхронно. Таким образом, язык повседневности всегда находится в процессе становления или распада, или, говоря иными словами, язык - это постоянное созидание и непрестанное разрушение.

Сегодня россияне по-иному определяют себя в жизненном пространстве и времени, а трудности адекватно средствам языка выразить повседневную реальность и тем самым, выработать необходимую стратегию поведения в настоящем и будущем свидетельствуют о кризисе идентичности, характерном для большинства соотечественников. Человек не был бы человеком, «если бы ему было отказано в том, чтобы говорить»20, язык живет в нас, он хранит в нас нечто, что можно было

20 Хайдсггер М. Указ соч. С 259.

бы назвать интеллектуально-духовными генами, которые переходят из поколения в поколение.

В Заключении, подводя итоги изучения повседневности, возможностей и путей ее культурологического дискурса, автор резюмирует: повседневность - это вечное настоящее, как бы стягивающее в одну точку все времена. Прошлое переосмысливается на основе данной ситуации, и будущее выступает лишь ее проекцией. Живя как бы в настоящем, человек повседневности не чувствителен к времени, он не ощущает историю как «кошмар», он живет в состоянии «ленности», не желая видеть в будущем ничего, кроме полноты воплощения коллизий настоящего. Такое мироощущение по-своему рефлексивно: «жить в повседневности», невозможно без интерпретационной деятельности. Поэтому, если рассматривать повседневность как особый срез реальности, как правило, получающий пространственную объективацию, она оказывается той средой, в которой «взращиваются» новые социальные и культурные формы, нормы, идеи, становящиеся господствующими, а значит и самоочевидными. В этом культурология находит свой самостоятельный уровень исследования, претендующий на репрезентацию всей реальности. В этом и перспектива дальнейших исследований повседневности.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Повседневность как феномен культуры. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003.-120 с.

2. Повседневность и язык: культурологические основания и эмпирические реалии. Деп. в ИНИОН РАН . 4.08.03. № 58168. - 129 с.

3. Смыслы «массовой культуры» // Духовная культура современного общества: проблемы и пути развития. Рига: Изд-во Лать, , ун-та, 1989. - С. 17-19.

4. Соотношение имплицитных и эксплицитных средств выражения каузальной связи в речевых проявлениях // Логико-семантическая структура текста: Межвуз. сб. науч. тр. М.: Изд-во Москов. ин-та электрон, машиностроен.,1990. - С. 74-83. (в соавт.)

5. Язык и культурная эпоха // Культурная эпоха: культурологические интерпретации: Тез. росс. науч. конф. Томск: Изд-во Томск, ун-та, 1994. - С. 5-7.

6. Культура и рынок // Контексты многоукладное™ российской культуры. Краткий обзор и научно-практические рекомендации по материалам междунар. симпозиума. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1994. - С. 8-11.

7. Монолог - диалог - полилог II М.М Бахтин и гуманитарное мыщление на пороге XXI века: Тез. III Междунар. Бахтинских чтений: В 2ч. 4.1. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1995. - С. 47-49.

8. Повседневность: языковые проявления // История культуры, теория культуры и проблемы гуманитаризации высшего образования. Тезисы докладов Всерос. научной конф. студентов и аспирантов. Пермь: Изд-во Перм. технич. ун-та, 1995. -С. 34-36.

33 ГОС. НАЦИОНАЛЬНАЯ | БИБЛИОТЕКА I С. Петербург

• 9Э 100 «кт

I -------

9. Российский менталитет: поиски подходов к осмыслению // Современный ислам в диалоге культур: Междунар. ислам, конф. Н-Новгород: Изд-во Гуманитар, центра, 1996. - С. 105-108. (в соавт.)

10. Перевод как взаимодействие двух языковых культур // Актуальные проблемы общества: некоторые вопросы переходного состояния. Вып. 3. Саранск: Изд-во Мордов. пед. ин-та, 1997. - С. 81-83.

11. Перевод как особый вид коммуникаций // Бахтин и время: Тезисы докладов IV Бахтинских чт. Саранск: Тип. «Крас. Окт.», 1998. - С. 43-45.

12. К проблеме «языковых игр». // Н.П.Огарев от XIX к XXI веку: Тезисы докладов X Огаревских чт. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 1999. - С. 74-76.

13. К вопросу о диалоге // Язык, культура, коммуникация: контексты современности: Межрегион, науч. конф. Саранск: Тип. «Крас. Окт.», 2000. - С. 19-21.

14. Язык и культура // Язык и межкультурная коммуникация в контексте изучения иностранных языков. Саранск: Тип. «Крас. Окт.», 2001. - С. 97-99.

15. Culture and Language // XV International Congress of Aesthetics in Japan: Aesthetics in the 21st Century, 27-31 August. Japan, 2001. - P. 124-126.

16. Соотношение высокой и повседневной форм культуры // Православная община в XXI веке: Мат-лы масловских региональных образовательных чтений, 20 декабря 2001г. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та. 2001. С. 109-113.

17. Кризис идентичности в современном мире // Феникс - 2002: Ежегодн. каф. культурологии. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2002. - С. 23-25.

18. Модель образования XXI века и культуры в России // Интеграция образования. - 2002. -№1. - С. 36-39. (в соавт.)

19. Культурологический аспект исследования повседневности. Деп. в ИНИОН РАН 31.12.02. №57713.- 15 с.

20. Социально-философские дефиниции повседневности. Деп. в ИНИОН РАН 31.12.02. №57714,- 24 с.

21. Творчество Эрьзи в контексте обыденности // Мир Эрьзи: Мат-лы междунар. конф., посвящ. 125-летию со дня рожд. С.Д. Эрьзи. Саранск: Тип. «Крас. Окт.», 2003. - С. 45-47.

22. Язык как «живая» реальность повседневности // Информационная политика в регионе: между прошлым и будущим. Междунар. науч. конф. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003. - С. 218-222.

23. Феномен повседневности // Миф, традиция, культура. Мат-лы Всерос. пед. чтений. Саранск: Изд-во Мордов. пед. ин-та, 2003. - С. 24-28.

24. Семиологический дискурс в дихотомии язык-речь // Феникс - 2003: Ежегодн. каф. культурологии. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003. - С. 84-87.

25. Метаморфозы русского языка в XXI веке II Межкультурная коммуникация: Язык-культура-личность (теоретические и прикладные проблемы). Мат-лы Всерос. науч.-практ. конф.: Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003. - С. 30-33.

Подписано в печать 16.09.03. Объем 2,00 п. л. Тираж 100 экз. Заказ № 1432. Типография Издательства Мордовского университета 430000, Саранск, ул. Советская, 24

~\4sfT

1 4 8 7 1

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Новикова, Надежда Львовна

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Координаты повседневности в науке

1.1.Исходные принципы анализа повседневнсти.

1.2.Структура социокультурного пространства повседневности.

Глава 2. Культурологические горизонты повседневности

2.1 Основания культурологической интерпретации категории «повседневность».

2.2 Обыденный и повседневный образ мыслей.

2.3 Формы языковых проявлений повседневности.

Глава 3. Повседневность сегодня: поиски вектора культурных трансформаций

3.1 Кризис идентичности.

3.2 Новый век - новые парадигмы повседневности.

Глава 4. Знаковые и речевые проявления языка в «живой исторической реальности» повседневности рубежа XX-XXI веков

4.1. Философский и семиологический дискурс в дихотомии язык-речь.

4.2. Знаковость языка художественной культуры.

4.3. Речевое пространство в современной культуре повседневности.

Введение диссертации2003 год, автореферат по культурологии, Новикова, Надежда Львовна

Актуальность исследования. В силу своей метафизической фундаментальности повседневность одновременно подвластна и неподвластна времени. Она выражает сущность культуры как бытия на грани вечности, как прорыва в сферу абсолютного, прорыва, нашедшего для себя предельно адекватную форму выражения, не порывающего с историческим временем, но господствующего над ним, покоряющего время через язык, обычаи, традиции, ритуалы и др. Проблема сопряжения «образа жизни» и «образа мыслей» в повседневности достаточно традиционна для философии и с разной степенью отчетливости присутствует в различных социальных и философских системах.

Тексты повседневности не даны раз и навсегда, они неокончательны. Их наращивает история, их трансформирует постоянно меняющаяся культурная ситуация, и время востребует новые планы и ракурсы этой проблемы, т.к. своеобразие и неповторимость культуры воплощается в повседневных практиках. Наиболее актуальным обращение к культурологическому исследованию повседневности делает кризис идентичности в современном российском обществе, поиск своего «Я» в хаосе идеологических столкновений, модификаций в культуре, смене художественных направлений, форм поведения и т.д.

Культуролога повседневность интересует как таковая: повседневность в контексте своего наличного бытия как способ существования человека в мире, как конкретное смыслообразование, как общечеловеческая ценность. В культуре повседневности, независимо от ее исторических и региональных особенностей, рассматриваются всеобщие субстанциональные и функциональные элементы, без которых она не существует. Единство универсума культуры повседневности вовсе не означает его абсолютной субстанциональности; целостность мира повседневности определяется объективной природой ценностей и значений, заложенных в явлениях повседневности. Этим качеством уже обладает язык, через посредство которого человек создает свой социальный мир - «символическую Вселенную», в которой обобщается весь опыт повседневности.

Поэтому в диссертации анализируются четыре уровня культуры повседневности: в качестве того, что остается неизменным при всех происходящих изменениях;

- в качестве того, на основе чего возможны изменения;

- в качестве того, что подвергается изменению; в качестве фермента, способствующего изменению.

При этом смыслопорождение и другие операции со смыслами и процессами понимания оказываются воплощенными в определенных пространствах, ситуациях, фрагментах, личностных и трансперсональных действах, языковых проявлениях. Это обусловливает культурологические аспекты актуальности исследования данного феномена, позволяет увидеть его не фрагментарно, а как фундаментальный факт бытия рубежа XX-XXI веков.

Потребность в культурологическом исследовании повседневности усиливается в связи со следующим: вскрыты ранее «спрятанные» смыслы бессознательного в жизни человечества, реализующиеся сегодня в том числе и через высокоразвитые технологии, что приводит к вариативности и подвижности повседневного бытия, с чем современный человек справляется с трудом; нарастает кризис экологического пространства, связанный с необратимыми изменениями в природе; постмодернистское мышление в корне меняет мировосприятие человека; издержки тоталитаризма, формировавшего ложные формы человеческого сознания, наталкиваются сегодня на сопротивление альтернативных форм существования; наметились метаморфозы стилеобразований конца XX - начала XXI вв., изменившие повседневное бытие; некоторые языковые (речевые) проявления в разных формах бытия разрушают вековые устои российской культуры и т.д.

Культурологический подход предполагает особый тип научного объяснения, в котором явления «прописываются» в культурном пространстве и интерпретируются через парадигмы и категории культуры. Современный интерес к повседневности вызван тем, что в конце XX века социальные стимулы общественного развития стали сменяться культурными.

Помимо аналитических рассуждений, есть еще и окружающая повседневная реальность, анализ которой показывает, насколько наполнилась культурным содержанием наша жизнь. Можно сказать, сама культурология возникает одновременно с онтологией повседневности.

Рассматривая повседневность с позиций «культурологических смыслов» (В. Виндельбанд), автор подчеркивает, что для нее факты психологические, социологические, исторические будут служить лишь материалом для обнаружения основной структуры, которая присуща всякому «творчеству» в рамках повседневности.

Культурологическое понимание повседневности неминуемо приводит «к предвидению будущего ее развития»1. Таким образом, наука о культуре должна открыть «формообразующие элементы» конкретных форм

1 Виндельбанд Вильгельм. Избранное: Дух и история. М., 1995. С. 7. повседневности, выяснить их «духовное назначение» и отыскать те «движущие силы», которые породили различные состояния повседневной деятельности человека.

Культурология вырабатывает собственное отношение и к языку: стремление понять язык как воплощение социокультурных и персональных смыслов, как конкретную историческую и социально-культурную детерминированность сознания, как форму проявления повседневности. Поэтому в работе язык понимается не как система абстрактных грамматических категорий, а как явление, идеологически наполненное, «язык мировоззрения» (М.М. Бахтин). Язык выступает в качестве «орудия мыслей и чувств народа», проявляя себя на уровне знака и речи, каждое слово несет в себе специфику исторической реальности.

Обширный эмпирический материал для подобных исследований черпался не только из традиционных, но и из новых форм, видов, типов повседневного творчества, в котором автор диссертации находил уникальное и типичное, самобытное и заимствованное, интеллектуальное и примитивное, случайное и закономерное - все это удивительным образом переплетается в сегодняшней культуре повседневности. «Задача — «схватить» обобщающее видение культурной истории, формирующейся здесь и теперь - в условиях перелома, переживаемого Россией»2.

В настоящей работе предпринимается попытка увидеть данные образования в ином масштабе за счет ограничения лингвистического пространства рамками повседневности. Это обусловливает культурологические аспекты актуальности исследования данных феноменов, открывающие возможность дифференцировать внутренний и внешний языки, в

2 Чередниченко Т.В. Россия 1990-х в слоганах, рейтингах, имиджах II Актуальный лексикон истории культуры. М., 1999. С. 14. качестве которых предстают повседневный язык (внутреннее, творческое мышление) и обыденный язык (внешнее, творимое мышление). В этой связи выявление теоретических оснований и эмпирических реалий рубежа XX-XXI веков становится одной из важнейших задач культурологического осмысления повседневности и языка.

Степень разработанности проблемы. Основу философского понимания извечного стремления человека упрочить свое бытие в повседневности заложили греки, для которых мир сущего раскрывался либо в смысле «фюсис», либо в смысле «техне»: Аристотель различает их как «начало в себе» и «начало в ином». Последнее имело перспективу «продолжить» себя в вещах (в предметном мире повседневности), найти в них опору и защиту.

Интерес к анализу повседневности в новое время восходит к К. Марксу и все нарастает с течением XX века - от Э. Гуссерля и М. Вебера к постмодернистским взглядам на задачи и методы социального исследования. От анализа повседневности неотделимы вершины современной исторической науки (Ф. Бродель и школа «Анналов»), новые тенденции в культурологии (Ю.М. Лотман, Г.С. Кнабе, JI.H. Коган, А.В. Бабаева, Е.В. Ковалева, А.А. Магомедова) и в семиотике (Ж. Бодрийяр, JI. Витгенштейн, М. Фуко).

Сегодня занятия повседневностью — внятный признак слома просветительской парадигмы, слома, который сопровождается резкой критикой глобальных объяснительных схем и столь же глобальных культурных проектов, стремлением к поиску новых оснований человеческой культуры и социальности, восстанием против репрессивности классической науки и идеологии, «"классических" социальных институтов, вниманием к культурной плоти истории, к голосам забытых людей», - пишет исследователь повседневности Н.Н. Козлова3.

Всплеск интереса к изучению повседневности совпал и с так называемым «антропологическим переворотом» в философии. М. Вебер, Э. Гуссерль, С. Кьеркегор, Ф. Ницше, М. Хайдеггер, А. Шопенгауэр и другие доказали, что описать многие явления человеческого мира и природы невозможно, оставаясь на позициях классического рационализма. Впервые философы обратили внимание на внутренние взаимосвязи между разнообразными сферами жизнедеятельности человека, которые обеспечивают развитие общества, его целостность и неповторимость на каждом временном этапе. Отсюда все большую значимость приобретают исследования многообразия сознания, внутреннего опыта переживаний, различных форм повседневной жизни.

Основателем феноменологического и герменевтического подходов в изучении повседневности является Э. Гуссерль и его теория «жизненного мира», которая стала импульсом для феноменологической социологии (П. Бергер, Г. Гарфинкель, Т. Лукман, А. Щютц). А. Щютц своими научными трудами утверждает, что повседневность в социально-феноменологическом понимании, есть «существование культуры в ее инструментальном смысле».

Герменевтико-экзистенциальная интерпретация бытия человека в повседневности дана А. Камю, X. Ортегой-и-Гассетом, Ж.-П. Сартром, М. Хайдеггером, К. Ясперсом. В России феноменологические и герменевтические исследования проблемы появились недавно, пока на уровне кандидатских диссертаций (Д.В. Беликов, Д.С. Круглова, Б.Б. Ярмахова).

Рассмотрение повседневности в культурологическом пространстве представлено работами российских ученых А.В. Бабаевой, А.Я.Гуревича,

3 Козлова Н.Н. Повседневность и социальные изменения. М., 1992. С. 22.

Ю.М. Лотмана, Г.С. Кнабе, Б.В. Марковым. Они посвящены формам поведения в российской исторической повседневности. J1.M. Баткин, М.М. Бахтин, А.Я. Гуревич изучали повседневный мир в эпоху средневековья; П.С. Гуревич и Б.В. Марков - различные стороны повседневности в рамках культурной антропологии. Появилось большое количество статей в русле «стилевых метаморфоз» (Л.Б. Брусиловская) в культуре повседневности, рассматриваемых в периоды «сломов» (И.В. Кондаков) - 60-е, 90-е годы XX в., рубежа XX-XXI веков.

В работах современных ученых, ведущих научный поиск в этой области, рассматриваются следующие аспекты повседневности:

- пространство: Д.Ю. Дорофеев, В.М. Ковалев, А.А. Магомедова, Н.П. Могильный, В.А. Писачкин, А.А. Чернецкая и др.;

- формы обыденного сознания: С.И. Голенков, Д.Н. Круглов, Н.П. Ледовских;

- процессы идентификации: А.Н. Аринин, Г.Д. Гачев, А.В. Иванов, В.И. Корнеев, Т.С. Корнеева, А.Н. Леонтьев, А.П. Марков, В.М. Михеев, И.К. Мишарина, Л.М. Путилова, Л.Л. Чиркова, Э.А. Шарипова;

- языковые проблемы: B.C. Елистратов, П.Н. Киричек, О.А. Корнилов, И.С. Лутовинова, М.В. Пац, В. А. По дорога, В.П. Руднев, Г.В. Комранский, А.В. Прохоров;

- кризисные ситуации в культуре повседневности: Н.Н. Козлова, Н.А. Конрадова, А.А. Лагунов, Б.А. Мясоедов, Ю.А. Тресков, Ю.Г. Юшкова;

- система вещи: Ж. Бодрийяр, Ю. Липе, Я.Н. Ривош, А.В. Терещенко, Ю.А. Федосюк.

Специальных работ, посвященных изменению языковых проявлений в знаковых и речевых аспектах повседневности современной России, практически нет, что делает данное исследование безусловно актуальным.

Итак, объектом настоящего исследования является повседневность во всей своей полиаспектности, как сложная междисциплинарная проблема.

Предмет исследования - концепт повседневности, рассматриваемый в качестве самостоятельной культурологической проблемы с акцентом на языковые проявления в культуре современной России.

Цель диссертации: раскрыть методологический потенциал концепта повседневности в метафизическом, историческом и теоретическом измерениях, выявить функциональную специфику и герменевтическое содержание языковых проявлений, их роль в процессе изменения парадигм повседневности.

Эта цель предполагает решение основных исследовательских задач:

1. Определить координаты повседневности в науке:

• выделить и определить понятия «обыденный мир», «повседневный мир», «жизненный мир»;

• показать методологическое значение междисциплинарного содержания повседневности; проанализировать и классифицировать подходы к изучению повседневности; проследить становление категории повседневности в истории философской мысли;

• теоретически обосновать модификации пространства повседневности: социальное, культурное, индивидуальное и др.; аргументировать значимость исследования повседневности в пространстве культуры.

2. Раскрыть культурологические горизонты повседневности:

• определить специфику культурологической интерпретации повседневного образа жизни; особенности обыденного и повседневного образа мыслей; теоретически обосновать и сопоставить «обыденно-практическое» и «повседневно-практическое» сознание;

• определить специфику субъектов обыденного и повседневного сознания; провести содержательный анализ обыденного и повседневного сознания на различных уровнях бытия повседневности, а также в языковых проявлениях.

3. Показать особенности культуры XX века и кризиса идентичности в ней:

• определить различия и сходства значений идентичности и самоидентичности: «Я» и «Другой», «Мы» и «Они»;

• провести сравнительный анализ научных исследований идентичности;

• выделить культурную, этническую, национальную специфику идентичности;

• описать процесс идентификации в современном российском обществе и его кризисное состояние в начале XXI века;

• выделить и проанализировать культурный хронотоп повседневности современной России через новые парадигмы.

4. Раскрыть языковые проявления в повседневной жизни России рубежа XX-XXI веков:

• показать особенности философского и семиологического дискурса дихотомии язык-речь; раскрыть особенности пространства речевых проявлений в повседневности;

• рассмотреть знаковость языка искусства; осуществить сравнительный анализ различных языковых особенностей художественных реалий повседневного мира;

• рассмотреть рекламирующую лексику как систему в пространстве культуры повседневности.

Теоретико-методологические основания и источники исследования. Анализ проблемы делает очевидной необходимость изменения методологии рассмотрения повседневности. Предлагаемый опыт метафизической транскрипции представляет собой попытку проблематизации повседневности, цель которой не только прояснить ее сущность, но и прийти к более глубокому пониманию процессов, происходящих сегодня в социокультурном пространстве России.

Выбор методологии определяется и сложной, многогранной природой исследуемого объекта: сущность повседневности нетрансцендентна, но в то же время не чужда трансцендентному в силу ее положения «на границе» между миром трансцендентным и миром наличным. Этой пограничной сущностью повседневности обусловлена сама возможность постановки проблемы онтологии повседневности при том, что она имеет все черты «онтического феномена» (термин Г.Н. Лола)4. Экспликация онтологического содержания повседневности базируется на идеях М. Хайдеггера, и М.К. Мамардашвили, определяющих человеческое бытие как «присутствие».

В своей работе диссертант опирается на философскую теорию интерпретации (М.М. Бахтин, B.C. Библер), отмечая процессуальный характер повседневности.

Своеобразие диалогического способа интерпретации не позволяет свести методы различных гуманитарных наук к одному типу (например, только логический, лингвистический, психологический и т.д.). По мнению автора, синергетический принцип в диалоге является фундаментальным для любого общения. Ему присущи: принцип незамкнутости, принцип

4 См.: Лола Г.Н. Дизайн. Опыт метафизической транскрипции. М., 1998. С.36. интерактивности, принцип неустойчивости. Таким образом, диалогичность внутри повседневности может строиться на разных уровнях: диалог внутри текста (вещь — потребитель); диалог между текстами (вещь — вещь); диалог социокультурных компонентов текста (экономическое пространство — языковое в рамках повседневности); диалог культур (стилеобразование повседневности рубежа XX-XXI веков).

В диссертации применялись следующие принципы исследования: повторения и различения в жизни (Ж. Делёз); принцип коммуникаций — незамкнутость, интерактивность, неустойчивость форм общения; всеобще-антропологический и культурно-типический подходы к повседневности; принцип динамического и статического анализа повседневности.

Теоретическими основаниями являются также: феноменологическая теория жизненного мира Э. Гуссерля; теория повседневности как процесса Г. Гадамера; теория системы вещей Ж. Бодрийяра; теория жизни экзистенциализма.

Структурно-семиотические методы анализа текстов позволили фиксировать многомерное пространство языковых проявлений повседневности, а также структуру развития, взаимосвязь и трансформацию значений. Использовались также: культурно-типологический метод, выявляющий взаимосвязи повседневных практик в «образе мыслей» и «образе жизни»; эмпирический метод, позволяющий наблюдать за трансформацией векторов культуры; психологический метод, дающий возможность рассматривать процессы современного бытия личности в повседневности через знаковые и речевые проявления.

Таким образом, методика исследования: анализ формообразующих структур повседневности: ценности, вещи, модели мышления (сознания), модели поведения, язык, пространство-время в модели повторения и различения человека в себе самом и в группе.

В процессе исследования использовались труды отечественных и зарубежных мыслителей, прямо или опосредованно оказавшие влияние на формирование концепции диссертации и рассматривающие повседневность в русле разных наук: философии (В.А. Асмус, М.М. Бахтин, Н.А. Бердяев, JI.H. Гумилев, И.А. Ильин, И.А. Бутенко, В Виндельбанд, Г. Зиммель, А.Ф. Лосев, Н.О. Лосский, М.К. Мамардашвили, Б.В. Марков, Ю.В. Петров, Г. Риккерт, В.В. Розанов С.Н. Тесля, С.С. Хоружий,С. Кьеркегор, X. Ортега-и-Гассет, Ф. Ницше, П. Рикер, Ю. Хабермас, М. Шел ер,

Э. Шопенгауэр, К. Ясперс и др.); культурологии (Э. Кассирер, Т. Мальдонадо, М. Маклюэн, Г. Маркузе, Г. Риккерт, Р. Тарнас, А. Гоффлер, Э. Фромм, М. Элиаде, Г.Д. Гачев, П.С. Гуревич, С.Н. Иконникова, М.С. Каган, Г.С. Кнабе, М.А. Коськов, Л.Н. Коган, Ю.М. Лотман, Т.В. Чередниченко и др.); истории (Ф. Бродель, Н.Я. Данилевский, Ж. Дюби, Л.Г. Морган, Э. Панофски, Э.Б. Тайлор,

А. Тойнби, Л. Февр, О. Шпенглер, Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, И.В. Кондаков, В.А. Юрченков и др.); семиотики (Р. Барт, А. Вежбицка, А. Греймас, В.фон Гумбольдт, Ж. Делёз, Ж. Деррида, Л. Ельмслев, Ж. Лакан, Ю. Кристева, Ч. Моррис, Ч. Пирс, Ф. де Соссюр, Ц. Тодоров, Вяч.Вс. Иванов, З.Г. Минц, И.И. Ревзин, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский, И.А. Чернов и др.); социологии (В. Бергман, Р. Градхофф, Э. Гуссерль,

Т. Лукман, Б. Малиновский, Т. Парсонс, Ю. Хабермас, М. Шелер, А. Щютц, Н. Элиас, Н.Н. Козлова, Л.Н. Савченко, А.А. Чернецкая и др.).

Большое методологическое значение для исследования имел семантический анализ текстов или толкований отдельных слов с помощью следующих работ: В.М. Алпатов «История лингвистических учений» (1998),

Г. Гийом «Принципы теоретической лингвистики» (1992), Ю.М. Лотман «Внутри мыслящих миров» (1996), В.фон Гумбольдт «Язык и философия культуры» (1985), В.П. Руднев «Словарь культуры XX века» (1997), Ю.С. Степанов «Константы: словарь русской культуры» (1997), Б.А. Успенский «Язык и культура: Семиотика культуры» (1994).

Научная новизна исследования состоит в обосновании сущности повседневности как феномена культуры в историко-философском, культурологическом, социальном, метафизическом и семиотическом аспектах, в результате чего: определено методологическое значение междисциплинарного содержания понятия «повседневность»; построена концептуальная модель социокультурного пространства; выявлено проблемное поле культурологического пространства повседневности, в котором эволюционировала и продолжает развиваться современная культура повседневности, как составляющая социокультурного пространства; выделены характеристики хронотопа современной культуры повседневности России на основании микро- и макро-уровней существования повседневности; дается культурологический анализ совокупности эмпирического материала повседневности (образ жизни, образ мыслей, язык как знак, язык как речь и т.д.) в аспекте коммуникации; собран значительный справочный материал, зафиксированы реалии современных повседневных процессов, которые могут быть положены в основу дальнейших исследований.

Результаты проведенного исследования содержательно выражены в следующих основных положениях, выносимых на защиту:

1. Необходимость такого обозначения предмета анализа и выявления его природы ставит исследователя перед многочисленными трудностями, в частности, терминологическими. Автор, опираясь на определения, имеющие достаточно прочную традицию в науке («обыденный мир», «повседневный мир», «жизненный мир», «идентичность» и «идентификация» и др.), интерпретирует эти явления либо в рамках связанных с ними философских традиций, либо дает им специальное, культурологическое разъяснение в процессе проводимого анализа. Основанием для дифференциации этих понятий служат иерархия ценностей, включенная в смысловое поле каждого, и принцип дополнительности, способствующий установлению не только границ между ними, но и степени «перетекания» одного в другое.

2. Методологическое значение междисциплинарного содержания повседневности заключается в совокупности социокультурных установок и интеллектуальных моделей. Они используют обряды, обычаи, традиции, ритуалы, этикет, систему вещей, моду, рекламу, наконец, знаково-символическое поименование, позволяющее мыслить определенным образом, что порождает алгоритмы поведения. Новым в диссертации является использование междисциплинарного синтеза рассмотрения повседневности для решения проблемы идентификации как способности и готовности человека определять себя в пространстве повседневности в разное время различным образом (в частности, через язык) в соответствии с трактовкой концепта «Я».

3. На основе теоретических источников (Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, Т. Парсонс, П. Сорокин и Л.Г. Ионин, Т.И. Черняева и др.) автором выстроена концептуальная модель социокультурного пространства, структура которой включает: процессуальные аспекты, компоненты (социоструктуру, культуру, личность), социальные группы и их характеристики (позиция, местонахождение, распределение, сегментирование, изолированность), типические формы (политическая и экономическая организация, локальная структура, социальные единицы, пустое пространство), социальные механизмы (локализация, пространственная стратификация, изоляция, социальная идентификация и интеграция, дизайн территории).

4. Рассматривая культурологические горизонты проблемы, автор впервые интерпретирует культурологическое пространство повседневности, которое выступает в наибольшей степени как гетерогенное (неоднородное) по составу, наполненное богатством созданных ценностей и авторских позиций в материальных основаниях и в рефлексивности его бытия. Как область знания, возникающая благодаря постижению мира культуры, культурология интерпретирует повседневность, созданную человеком, как мир ценностей, смыслов, символов и значений. В этом плане культурология, во-первых, формирует «идеал будущей культуры» (В. Виндельбанд) и обосновывает общезначимые нормы, позволяющие оценивать существующее состояние повседневности. Во-вторых, она стремится понять преднаходимую и данную повседневность. Для нее факты психологические, социологические, исторические будут служить лишь материалом для обнаружения основной структуры, которая присуща всякому культурному творчеству, в том числе и повседневности.

5. В диссертации на основе двух ключевых понятий «обыденность» и «повседневность» задается наиболее общая форма рассмотрения обыденного сознания как отдельного феномена и как составляющей части повседневного сознания. Вопреки мировой практике, сложившейся с древнейших времен, и убеждению, что обыкновенная жизнь человека формирует обыденное сознание со своими «жизнесмыслами» (Г.Д. Гачев), своей поведенческой ориентацией, своей разговорной речью, и что оно равнозначно в своем терминологическом понимании с повседневным и массовым сознанием, автор доказывает, что эти формы сознания не взаимозаменяемы. Формы сознания в практико-прагматическом отношении человека к жизни «оформляются всеобщей структурой, коей является преодолевающая ее повседневность как экзистенциальная форма опыта» (А.А. Гагаев).

Область повседневного сознания предстает как сопряжение двух уровней - обыденно-практического, создающего устойчивое ощущение человека внутри каждодневного бытия (дом, семья, хозяйство, воспитание детей и т.д.), материально-экономической деятельности, и повседневно-практического, которое включает наряду с обыденным, уникальные формы жизнедеятельности, представляющие непрерывный процесс приобретения новых культурных характеристик как в оформлении личного тождества в пространстве повседневности, так и в обретении социальной институционализации.

В связи с этим, доказывается, что субъект обыденного сознания имеет дело с практическим миром, где каждый предмет оценивается в связи с его полезностью (бесполезностью), то есть активностью человека, связанного с преобразованием материального мира. Это обусловливает особое, «прагматическое» видение мира. Ему присущи черты: бессистемность и хаотичность, неполнота и фрагментарность, отсутствие явной рефлексивности, строгой логики. В нем уживаются предрассудки, иллюзии, суеверия, страхи.

Субъект же повседневно-практического сознания наряду с обыденным мышлением, «добывает» знания из определенных источников и при помощи научных опытов классифицирует их, подвергает строгой логике. Вопреки обыденному мышлению, отбирает и воспринимает не отдельные или случайные элементы мировоззрения, а целостные системы, отражающие сущность явлений, закономерностей, правил жизнедеятельности.

В работе обосновываются понятия «идентичность», «идентификация», «самоидентификация», определяющие процесс сопоставления, сличения одного объекта с другим на основании одного признака или совокупности свойств, в результате чего происходит установление их сходства или различия в пространстве повседневности. В том случае, когда объектом идентификации является человек, происходит процесс опознания того качества, на основании которого личность может быть признана целостной и идентичной самой себе. Содержание этих категорий обеспечивается синтезом культурологии, философии, социальной психологии, этнолингвистики и других наук, дающих основания для выделения модификаций внутри основного понятия: культурная идентичность, этническая идентичность, социальная идентичность.

Векторы культурных трансформаций в современной России, выявленные на основе критического переосмысления теоретических концепций и «живых реалий», позволили осмыслить культурный хронотоп повседневности, в котором локализуются определенные уровни культуры. Социализация и культурная идентификация субъекта осуществляется в процессе его непрерывного взаимодействия с окружающей средой. Трансформации смысловых наполнений повседневности находят отражение во всех сферах бытия:

- политической', идет процесс формирования многопартийности; утверждение новых идеологий и ценностных систем;

- социально-экономической: интенсивная смена элит, изменение социального статуса различных групп и слоев населения, появление рынка личностей; углубление дифференциации в распределении материальных благ; изменение статуса товарно-денежных отношений; формирование типа предпринимателя и предпринимательской деятельности; появление монетаристского ажиотажа у значительной части предпринимателей постсоветского периода; переоценка таких понятий как «карьера», «успех», «престижная профессия», «труд»; криминал в экономике; «социальное дно» и др.

- культурно-бытовая: смена культурной ситуации, когда одна парадигма («советская») рухнула, а другая («постсоветская») еще не сформировалась; изменение ценностно-нормативных структур повседневности: религиозная экзальтация, телесериалы, бытовая техника, одежда, поп-музыка, ненормативная лексика, порнография; новый акцент в отношении человека к вещи, к людям, к самому себе; виртуализация повседневности («взращивание» реальностей другого рода, искусственно созданных).

Перечисленные явления современной действительности объединяются своей принадлежностью к культуре, растворенной в повседневности, и внеположенностью традиционной Культуре «с большой буквы». В этих явлениях дихотомия культуры и цивилизации, с одной стороны, как бы нейтрализуется, слагаемые ее доходят до неразличения, до тождества, а с другой - та же дихотомия приобретает форму резкой антиномии культуры и традиции.

9. Автор не ограничивается философско-семиологическим уровнем исследования языка, а переходит с сугубо теоретического на теоретико-практический уровень, прослеживая функционирование знаковых и речевых единиц в российской повседневности рубежа XX-XXI веков. Для этого диссертантом избран массив рекламных, ярлыковых текстов, названий офисов, фирм, ресторанов и других реалий повседневного бытия, а также аргоконструктов. То есть легитимность повседневности осуществляется автором при помощи текстов, маркирующих жизнь.

10. Автор утверждает, что в этом сложном наборе возможностей существования пространства речевых проявлений, язык выступает: а) как способ моделирования жизненного пространства, перерастая в общественное мышление и одновременно фиксируясь как индивидуальное качество, как атрибут каждого члена повседневного бытия; б) как «формообразующие матрицы», как космология, «топология субъекта», очерчивающая человеческое «Я», как самосознание; в) как знаково-символическое многообразие, речевой знак которого мотивирован предметностью повседневного мира вещей и процессов. Сравнительный анализ различных языковых особенностей художественных реалий повседневного мира вывел на утверждение аксиологических различий в искусстве указанного периода. Всего десять лет, а различия коренные: а) в изменении языка - преобладание телесности, пластики, звукового «хаоса», словесного «мусора»; б) отсутствие поэтики; в) принесение компьютерных технологий практически во все виды искусства; г) изменение сюжетики, образности. В связи с этим фиксируется формирование нового типа воспринимающего зрителя и слушателя, понимающего именно этот язык художественных реалий повседневности.

Культурологическое сопоставление знаковой и речевой культуры повседневности позволило автору выделить несколько типов повседневной лексики: социальные диалекты, жаргоны, интердиалекты, койне, сленг, фамильярная речь, русская бранная лексика (обсценная или инвективная), арго и др.

В работе на фоне этого многообразия обозначена рекламирующая лексика (слоган), выступающая в своих специфических жанрах (реклама, заголовки, компьютерный жаргон и др.). Автор впервые моделирует рекламирующую лексику как систему. Это своеобразное социокультурное образование, в котором выделяется свой коммуникативный стиль общения через: экстернальную культуру, ценности, символику, традиции и главное — через особую стандартизированную интерпретацию.

Научно-практическая значимость диссертации определяется прежде всего результатами культурологического анализа концепта повседневности и трансформаций языка в условиях современной России. Работа носит комплексный междисциплинарный характер и представляет интерес для философов, культурологов, социологов, историков, лингвистов и специалистов других областей, занимающихся проблемами повседневности и языковых проявлений в ней. Теоретический потенциал работы состоит и в том, что она нацелена на выявление положительных и негативных опытов отечественной культуры повседневности. Инструментальную значимость имеют авторские определения границ и содержания понятий «повседневность», «обыденно-практическое» и «повседневно-практическое» сознание, культурологическая классификация пространства повседневности. Практической важностью обладают выводы автора о векторах культурной трансформации языка в повседневности России рубежа XX-XXI веков.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в монографиях, учебнике, статьях и тезисах выступлений, перечисленных в конце автореферата. Различные аспекты исследования проблемы освещались автором на ряде научных конференций, проходивших в 1990-2003 гг. в Москве, Одессе, Н. Новгороде, Казани, Пензе, Саранске, Токио (Япония), Гастингсе (Англия) и других городах.

Структура диссертации подчинена логике исследования и включает введение, четыре главы (десять параграфов), заключение и библиографический список 503 наименования.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Повседневность и язык"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Повседневный мир - это мир, в котором каждый конкретный человек рождается, живет и умирает. Все счастливые моменты и трагические коллизии: любовь и ненависть, радость и горе, мирные застолья и сцены гнева происходят в мире повседневной жизни. «Повседневность как бы и вовсе не замечается людьми, словно воздух, которым дышишь. Только жизненный мир при всех иллюзиях обладает непосредственной достоверностью»1.

В данном исследовании впервые делается попытка создания культурологической концепции изучения повседневности, разрабатываются ее методологические основания. И хотя культурология как наука пока еще находится в стадии становления и определения специфики своих методов, тем не менее вполне осознана потребность новых разработок данной проблемы в культурологической науке.

Теоретическое обоснование возможностей и путей культурологического использования повседневности немыслимо без учета усилий тех, кто работал в других конкретно-научных областях, прежде всего в философии, социологии, антропологии, истории, этнографии, где накоплен богатый опыт осмысления повседневности.

В диссертации выявляются ценностные ориентиры современной культурной ситуации в России, выделяется лингвистическое пространство повседневности как объект исследования эмпирического опыта модификаций современной культуры повседневности. Показазано, насколько остро сегодня проявляется интерес к самым разнообразным

1 Щютц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования, 1988. № 2. С. 127. формам изменений разговорного языка - англомании и инвективам, диалектам и идиолектам, интеллектуальным (научным) формам и простонародным эмоциональным выражениям.

Поскольку повседневность состоит из множества компонентов, необходима дифференциация ее составляющих и избирательность в их осмыслении. В первой главе «Координаты повседневности в науке» мы обращаемся к трем исходным дефинициям «обыденный мир», «повседневный мир» и «жизненный мир», на их основании раскрываем научную полемику внутри философских, социологических и культурологических школ, структурируем социокультурное пространство повседневности, выявляя его специфику и особенности, и вписываем в него культурные феномены повседневности.

Во второй главе «Культурологические горизонты повседневности» интерпретируется, прежде всего, культурологическое пространство повседневности - от культурфилософии до частных наук, изучающих предметные области повседневной культуры, которые становятся базисными основаниями в метафизическом понимании культуры повседневности. Область повседневного мышления предстает как сопряжение двух уровней - обыденно-практического, создающего устойчивое ощущение человека внутри каждодневного бытия (дом, семья, хозяйственная деятельность, воспитание детей и т.д.), материально-экономической деятельности; и повседневно-практического сознания, выстраивающегося на платформе конкретной (профессиональной) культуры, представляющей непрерывный процесс приобретения новых культурных характеристик как в оформлении личного тождества в пространстве повседневности, так и в приобретении социальной институционализации. Подчеркнем, что такая дифференциация обыденного и повседневного сознания предпринята нами впервые.

Третья глава «Повседневность и язык: поиски вектора культурных трансформаций» наполняется двумя взаимовлияющими факторами современной ситуации в России, так как повседневность - это социокультурный мир, как он воспринимается людьми, воздействует на них и сам подвергается их воздействию, выступая продуктом и условием человеческой деятельности. Культурное содержание форм и условий, которые, наряду с опытом предшествующих поколений, организуют эту жизнедеятельность, представляют собою «смыслы», которые в течение десятилетия менялись и продолжают меняться. Российское общество сегодня пребывает в хаосе, в мире «массовых исчезновений». Рушатся политические режимы, меняется мировой порядок, уходят в прошлое идеологии, системы ценностей. Исчезают привычные границы, рушатся формы жизни, существовавшие многие десятилетия. Человек оказывается перед выбором в экономическом, политическом, культурном пространстве, наконец, в пространстве повседневности, которое как бы замыкает на себе все перечисленные. Особое место отведено рассмотрению кризиса идентичности в данной ситуации.

В четвертой главе «Знаковые и речевые проявления языка «живой исторической реальности» повседневности рубежа XX-XXI веков» рассматривается философский и семиологический дискурс в дихотомии язык-речь, знаковость языка художественной культуры, речевое пространство в современной культуре повседневности.

Перечисляя разные факторы, обусловливающие данную ситуацию, необходимо подчеркнуть важность поиска мотивации культуры языкового поведения человека повседневности, принимая ее и как символ, знак этого феномена, а так же как речевые проявления в культуре повседневности. Оба фактора играли и играют важную роль в становлении, развитии и формировании ментального сознания российского общества, укреплении национального самосознания. Через посредство языка человек создает свой социальный мир - «символическую Вселенную», в которой обобщен весь человеческий опыт. Включаясь в него, личность приобщается к культуре в целом и обретает свою подлинную индивидуальность. Тем не менее именно они сегодня подверглись существенным изменениям и проявили способность влиять на изменения в культуре повседневности. В диссертации представлены отдельные области языковых модификаций в конкретных речевых проявлениях.

Культура не есть беспорядочное скопление текстов и не единый текст, а сложная многоуровневая, иерархически организованная система различных языков, «сложное многоголосие»2.

Язык осознается как часть человеческого бытия, а не только как «структура» с ее ограниченным набором «функций». Естественный Язык, как полагал Барт, «тотален», он представляет единственную власть, от которой нельзя избавиться, «предельно всеобщее», поскольку нельзя быть выше или ниже языка. «Повсюду стремительно распространяющееся опустошение языка не только подтачивает эстетическую и нравственную ответственность во всех применениях языка, оно коренится в разрушении человеческого существа»3.

На наш взгляд, мысли Хайдеггера не просто глубинные по сути, но звучат и предупреждением сегодняшнему дню. Язык был и остается «единством тела-души-духа» человека, выразителем его сущностных сил, а

2 Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Избранные статьи. Т.1. С. 192.

3 Хайдеггер М. Письмо о гуманизме. С.195. это значит, что в культуре повседневности он должен, трансформируясь, оставаться носителем национальной ментальности, профессионального совершенства, гибкости и точности выражения.

Итак, язык - одно из самых великих творений человечества. Это важнейшее средство общения, тонкий и гибкий инструмент, с помощью которого формируется и выражается человеческая мысль. В повседневной жизни язык всего-навсего лишь средство для достижения какой-нибудь цели, привычная система речевых навыков. Поэтому мы обычно его не замечаем. Однако вместе с тем трудно даже представить, что стало бы, если язык по каким-то причинам вдруг перестал бы существовать. Общение между людьми, выражение человеческих мыслей и чувств, да и само общество едва ли было возможным. Итак, повседневность - это вечное настоящее, как бы стягивающее в одну точку все времена. Прошлое переосмысливается на основе данной ситуации, и будущее выступает лишь ее проекцией. Живя как бы в настоящем, человек повседневности не чувствителен к времени, он не ощущает историю как «кошмар», он живет в состоянии «ленности», не желая видеть в будущем ничего, кроме полноты воплощения коллизий настоящего. Такое мироощущение по-своему рефлексивно: «жить в повседневности», невозможно без интерпретационной деятельности. Поэтому рассматривая повседневность как особый срез реальности, как правило, получающий пространственную объективацию, повседневность оказывается той средой, в которой «взращиваются» новые социальные и культурные формы, нормы, идеи, становящиеся господствующими, а значит и самоочевидными. В этом культурология находит свой самостоятельный уровень исследования, претендующий на репрезентацию всей реальности. В этом перспектива дальнейших, более глубинных исследований повседневности.

Итак, повседневность - это вечное настоящее, как бы стягивающее в одну точку все времена. Прошлое переосмысливается на основе данной ситуации, и будущее выступает лишь ее проекцией. Живя как бы в настоящем, человек повседневности не чувствителен к времени, он не ощущает историю как «кошмар», он живет в состоянии «ленности», не желая видеть в будущем ничего, кроме полноты воплощения коллизий настоящего. Такое мироощущение по-своему рефлексивно: «жить в повседневности», невозможно без интерпретационной деятельности. Поэтому рассматривая повседневность как особый срез реальности, как правило, получающий пространственную объективацию, повседневность оказывается той средой, в которой «взращиваются» новые социальные и культурные формы, нормы, идеи, становящиеся господствующими, а значит и самоочевидными. В этом культурология находит свой самостоятельный уровень исследования, претендующий на репрезентацию всей реальности. В этом перспектива дальнейших, более глубинных исследований повседневности.

Список научной литературыНовикова, Надежда Львовна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. Акчурин И А. Типология и идентификация личности // Вопросы философии. 1994.-№ 5.-С. 25-31.

2. Аристотель. Метафизика // Сочинения в 4-х т. Т.1. М.: Мысль, 1971.-С. 63-367.

3. Альбуханова К. А., Березина Т. Н. Время личности и время жизни. -СПб.: Алетейя, 2001. 304 с.

4. Американская философия искусства: основные концепции второй половины XX века антиэссенциализм, перцептуализм, институ-ционапизм. Антология / Пер. с англ.; Под ред. Б. Дземидока и Б. Орлова. -Екатеринбург: Деловая книга, Бишкек: Одиссей, 1997. - 320 с.

5. Антипов Г. А., Кочергин А.Н. Проблемы методологии исследования общества как целостной системы. Новосибирск: Наука, 1988. - 258 с.

6. Антология культурологической мысли /Авт.-сост. С. П. Мамонтов, А. С. Мамонтов. М.: Изд-во РОУ, 1996. - 352 с.

7. Антонович И.И. Толкогг Парсонс основатель функционализма, создатель теории социальной системы // Современная американская социология. - М.: Изд-во МГУ, 1995. - С. 24-42.

8. Апель К.О. Трансцендентально-герменевтическое понятие языка // Вопр. Философии. 1997. -№ 1. - С. 69-76.

9. Арнхейм Р. Новые очерки по психологии искусства / Пер. с англ. -М.: Прометей, 1994. 352 с.

10. Арон Р. Этапы развития социологической мысли / Общ. ред. П.С.Гуревича. М.: Мысль, 1992. - 450 с.

11. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. -М.: Наука, 1980.-246 с.

12. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт. -М.: Наука, 1988.-283 с.

13. Ахутин А. В. Тяжба о бытии. — М.: Русское феноменологическое общество, 1996,- 304 с.

14. Бажутина Т.О. Национальное сознание в динамике идентификации личности // Известия СО РАН. История, филология и философия. -Новосибирск: ВО «Наука», 1992. № 3 - С. 43-47.

15. Бабаева А.В. Формы поведения в русской культуре (IX-XIX века). -СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. 148 с.

16. Бабаева JI.B., Чирикова А.Е. Бизнес-элита России. Образ мировоззрения и тип поведения // Социс. 1995 . - № 4. - С. 129-133.

17. Балл ер Э.А. Преемственность в развитии культуры. М.: Наука, 1969.-294 с.

18. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М.: Academia-Центр, 1995.-323 с.

19. Бобако В.А. Современные тенденции молодежной культуры / В.А. Бобако, С.И. Левикова // Общественные науки и современность. -1996.- №3.-С. 55-59.

20. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л.; Наука, 1983. - 191 с.

21. Барабанов Е. В. Россия-Запад: взгляд издалека//Вопр. философии. -1991.- № 10.-С. 58-63.

22. Барабанов Е. В. Русская философия и кризис идентичности // Вопр. философии.- 1991.-N8.-С. 102-117.

23. Барзилов С.И. Новиков. А., Чернышов А. Особенности развития политико-экономических процессов в российской провинции -Саратов-М., 1997. 120 с.

24. Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика / Пер. с фр. Сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. - 616 с.

25. Барт P. Camera lucida. Комментарии к фотографии / Пер. с фр., послесл. и комм. М. Рыклина. М.: Ad Marginem, 1997.- 223 с.

26. Барт Р. Мифологии / Пер. с фр., вступ. ст. и коммент. С. Н. Зенкина. -М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1996. 312 с.

27. Барт Р. Основы семиологии // Структурализм: «За» и «Против» / Под ред. Е.Я. Васина и М.Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975. - С. 112154.

28. Батурина Г.И. Динамика обыденного сознания // Диалектика как методология научного познания. Иваново, 1988. - С. 95-98.

29. Бауман 3. Философия и постмодернистская социология // Вопросы философии. 1993. - № 3. - С. 46-62.

30. Бахтин М.М. К методологии гуманитарных наук // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М: Наука, 1986. - С. 366-392.

31. Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник 1984-1985. Академия наук СССР, Научный Совет по философским и социальным проблемам науки и техники. М.: Наука, 1986.-С. 80-161.

32. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Литературно-критические статьи. М.: Худ. литература, 1986. - 480 с.

33. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979.-424 с.

34. Белов В. Обыденное сознание условие единства? // Парадигмы философствования. - СПб.: СПбГУ, 1995. - С. 410-421.

35. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / Пер. с англ. Е. Руткевич. М.: Изд-во Медиум, 1995.- 323 с.

36. Бердяев Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). -М.: Книга, 1991.-446 с.

37. Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда,~ 1989.-398 с.

38. Бердяев Н.А. Философия свободного духа. М.: Республика, 1994. -480 с.

39. Берлин И. Назначение философии // Вопр. философии. 1999. -№5.- С. 91-98.

40. Бибихин В. В. Свое, собственное // Вопр. философии. 1997. -№2.- С. 71-81.

41. Бибихин В. В. Язык философии. М.: Изд. группа «Прогресс», 1993. -416 с.

42. Библер B.C. Культура. Диалог культур // Вопросы философии. -1997. -№ 1.-С. 31-43.

43. Библер B.C. Мышление как творчество. Введение в логику мысленного диалога. М.: Политиздат, 1975. - 399 с.

44. Блумфилд JI. Язык. М.: Прогресс, 1968. - 607 с.

45. Богомолов Ю.А. Курьеры муз. Диалектика продуктивного и репродуктивного в творчестве на радио и телевидении. М.: Искусство, 1986.-191 с.

46. Бодрийяр Ж. Система вещей / Пер. с фр. С. Н. Зенкина. М.: Рудомино, 1995.-173 с.

47. Брагинп А.А. Лексика языка и культура страны. М.: Наука, 1981. -300 с.

48. Бранский В.П. Искусство и философия. Калининград: Янтарный сказ, 1999.- 703 с.

49. Бревде Г. Хаос и структура сознания // Размышления о хаосе. Международные чтения по теории, истории и философии культуры. Вып.З. СПб., 1997. — С. 215-218.

50. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм 1518 века: В 3 т. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. - М.: Прогресс, 1986.-622 с.

51. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, 1518 века: В 3 т. Т.2. Игры обмена. - М.: Прогресс, 1988. - 632 с.

52. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, 1518 века: В 3 т. Т.З. Время мира. - М.: Прогресс, 1992. - 679 с.

53. Бродель Ф. Структуры повседневности. М.: Наука, 1986. - 340 с.

54. Бубер М. Изреченное слово / Пер. с нем. А.Н. Портнова // Философия языка и семиотика. Иваново, 1995. - С. 203-213.

55. Бубер М. Проблема человека. М.: Гранит., 1992. - 180 с.

56. Будагов Р.Я. Язык реальность - язык. - М.: Наука, 1983. - 262 с.

57. Буркхардт Г. Непонятная чувственность // Это человек: Антология. -М: Высш. шк., 1995. С. 124-156.

58. Бутенко И А. Интеллигенция, интеллектуалы, народ // Социс. 1998, № 12.-С. 131-133.

59. Бутенко И.А. Социальное познание и мир повседневности: горизонты и тупики феноменологической социологии. М.: Наука, 1987.-326 с.

60. Буханова Н.В. Обыденное сознание. Д.: Лгу, 1973. - 151 с.

61. Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности / Пер. с нем. М; В. Воронцова / Социо-Логос: Пер. с англ., нем., франц. -М.: Прогресс, 1991.-Вып. 1.- С. 39-51.

62. Ведин Ю.Г. Эмпирическое знание и познаваемость мира // Вопр. философии. 1978. - №12. - С. 49-58.

63. Вартанян В.Л. Языковое сознание и речевое поведение и их онтологический статус // Личность; деятельность, коммуникация / Сб. науч. тр. МГЛУ. М., 1993. - Вып.415. - С. 9-17.

64. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Лингвострановедческая теория слова. М.: Русс. Яз., 1980. - 320 с.

65. Вежбицка А. Культурно-обусловленные сценарии и их когнитивный статус // Язык и структура знания. М.: ИЯ АН СССР,1990.-С. 63-85.

66. Вежбицка А. Язык. Культура. Познание. М.: Русск. словари, 1997. -411с.

67. Вежбицка А. Семантика естественного языка. М.: Высш. школа, 1983.-215 с.

68. Вилков Н.О. Философия богатства. Тюмень: Изд-во Тюмень, гос. ун-та, 2000. - 248 с.

69. Виндельбанд В. Дух и история: Избранное / Пер. с нем. М.А. Ходанович М.: Юристь, 1995. - 687 с.

70. Виноградский В. Г. Социальная организация пространства. М.: Наука, 1998.- 189 с.

71. Винокур Т.Г. Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. М.: Наука, 1999. - 171 с.

72. Витгенштейн Л. Философские исследования // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16. -М., 1985.-С. 79-129.

73. Вовель М. Ментальность // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. - С. 456-459.

74. Вышеславцев Б. П. Русский национальный характер // Вопр. философии. 1995. -№ 6. - С. 111-121.

75. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного / Пер. с нем. М.: Искусство,1991.- 367 с.

76. Газарх Р.С. Коммуникативно-смысловая структура текста // Проблемы вербальной коммуникации. Алма-Ата, 1987. - С. 75-80.

77. Гайденко П. П. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века.- М.: Республика, 1997,- 495 с.

78. Гайденко П. П. Человек и история в экзистенциальной философии Карла Ясперса // Ясперс К. Смысл и назначение истории. М: Наука,1991.- С. 5-26.

79. Гачев Г. Европейские образы пространства и времени // Культура, человек и картина мира. М.: Наука , 1987. - С. 220-261.

80. Гачев Г. Д. Наука и национальные культуры. Ростов-на-Дону,1992.-276 с.

81. Гачев Г.Д. Национальный космо психо - логос // Вопр. Философии. - 1994. — № 12.-С. 63-65.

82. Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М.: Academia, 1988. - 445 с.

83. Гачев Г.Д. Термин: национальный логос // Вопросы философии. -1994.-№2. -С. 59-78.

84. Гегель Г. В. Ф. Лекции по истории философии. Книга первая. СПб.: Наука, 1993.-256 с.

85. Гегель Г. В. Ф. Феноменология духа. СПб.: Алетейя, 1994. - 316 с.

86. Гегель Г.Ф. Философия природы // Энциклопедия философских наук. Соч.: В 3-х т. М.:, 1975. - Т. 2. (Философия природы) - 696 с.

87. Геллнер Г.Ф. Слова и вещи. М.: Изд-во иностр. литературы, 1962. -344 с.

88. Геллнер Э. Нации и национализм. -М.: Наука, 1991. 320 с.

89. Гидион 3. Пространство, время, архитеюура / Сокр. перевод с нем. 3-е изд.- М.: Стройиздат, 1984.- 455 с.

90. Горский В. С. Историко-философское истолкование текста. Киев: Наук, думка, 1981. - 208 с.

91. Гофман И. Представления себя другим в повседневной жизни. -КАНОН-ПРЕСС-Ц, Кучково поле, 2000. 304 с.

92. Грайс П.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 16.-М., 1985.-С. 217-238.

93. Григорьев Л.Г. Социология повседневности Альфреда Щюца // Социс. 1987. -№ 1.-С. 123-136.

94. Григорьева Т.П. О взаимодополнительности культур // Философские проблемы культуры. Тбилиси: Мецниереба, 1980. - С. 141-157.

95. Гройс Б. Поиск русской национальной идентичности // Вопр. философии. 1992. - № 1. - С. 52-61.

96. Гройс Б. Русский авангард по обе стороны "черного квадрата" // Вопросы философии. 1990. - № 11. - С. 67-74.

97. Гройс Б. Страдающая картина, или картина страдания // Гройс Б. Утопия и обмен. М.: Изд-во «Знак», 1993. - 376 с.

98. Гропиус В. Границы архитектуры. М.: Архитектор, 1971. - 123 с.

99. Грякалов А.А. М. Бахтин и Я. Мукоржовский: знаки пути к человеку // Бахтинология: Исследования, переводы, публикации. СПб.: Алтейя, 1995.-С. 72-102.

100. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М.: «ДИ-ДИК» 1994. -637 с.

101. Гумбольдт Вильгельм фон. Философия языка. М.: Наука, 1989. -537 с.

102. Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985.-449 с.

103. Гуревич А.Я. Историк и история. К 70-летию Ю. Л. Бессмертного // Одиссей 1993. - М.: «Мысль», 1994. - С. 211-225.

104. Гуревич А.Я. Ментальность // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. - С. 454-456.

105. Гуревич П.С. Философия культуры. М.: Аспект, 1994. - 288 с.

106. Гуревич П.С. Философская антропология: опыт систематики // Вопр. философии. 1995. - № 8. - С. 86-97.

107. Гуслякова Л.Г., Дубинин И.И. Динамика обыденного сознания. Минск: Университетское, 1985. 135 с.

108. Гуссерль Э. Идея один. - М.: Дом интеллектуалы книги, 1999. -98 с.

109. Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философия // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна, 1994.-С. 101-137.

110. Гуссерль Э. Статьи об обновлении // Вопр. философии. 1995. -№4.- С. 111-135.

111. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск: Сагуна,1994.-358 с.

112. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. -М.: Книга, 1991. -574 с.

113. Данилова Е.Н. Идентификационные стратегии: российский выбор // Социс, 1995.-№6.-С. 14-16.

114. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989.-312 с.

115. Делез Ж. Логика смысла. М.: Издательский Центр «Академия»,1995.-298 с.

116. Делез Ж. Различие и повторение. СПб.: Петрополис, 1998. - 384 с.

117. Делез Ж. Фуко / Пер. с фр. Е.В.Семиной. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998.- 171 с.

118. Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? / Пер. с фр. и послесл. С. Н. Зенкина. М.: Институт экспериментальной социологии, СПб.: Алетейя, 1998.- 288 с.

119. Демин М. В. Проблемы теории личности. М.: Изд-во МГУ, 1977. -240 с.

120. Деррида Ж. Эссе об имени / Пер. с фр. Н. А. Шматко. М., Институт экспериментальной социологии. СПб.: Алетейя, 1998. - 192 с.

121. Дженкс Чарльз А. Язык архитектуры постмодернизма / Пер. с англ. -М.: Стройиздат, 1985.- 137 с.

122. Джиоев О.И. Культура и человеческое бытие //Философские проблемы культуры.- Тбилиси: Мецниереба, 1980.-С. 7-15.

123. Дробижева JI. М. Этническое самосознание русских в современных условиях//Сов.этнография.- 1991.- № 1.-С. 3-13.

124. Дряхлов Н. И., Давыденко В. А. Социокультурные ценности россиян: вчера, сегодня, завтра // Социс. 1997. - № 7. - С. 6-11.

125. Дьяконов И. М. Размышления историка об этническом самосознании // Знание сила. - 1989. - № 4. - С. 31-37.

126. Елистратов B.C. Онтология языковых стилей (на материале русского языка XX века). М.: Логос, 1996. - 369 с.

127. Ерасов Б. А. Социальная культурология. М.: Наука, 1996. - 345 с.

128. Еремеев А. Ф. Искусство как вид общения // Эстетику в жизнь. Вып. 2. - Свердловск, 1973. - С. 3-13.

129. Жеребков В.А. Коммуникативная модель как комплексный метазнак // Вопр. языкознания. 1985. - № 6. - С. 63-70.

130. Жинкин Н.И. Речь как проводник информации. М.: Наука, 1982. -158 с.

131. Заковоротная М.В. Идентичность человека. Социально-философские аспекты. Ростов н/Д.: Изд-во СКНЦВШ, 1999. - 200 с.

132. Засурский И. И. Масс-медиа второй республики. М.: Изд-во Москов. ун-та, 1999.- 272 с.

133. Засурский Я. Наши газеты «ботают по фене» // Общество. 2002. -№ 18-19.

134. Зиммель Г. Созерцание жизни // Избранное. Т. 2. М.: «Юрист», 1996. - 607 с.

135. Зиммель Г. Философия культуры // Избранное. Т. 1. М.: «Юристь», 1996.-671 с.

136. Зомбарт В. Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. М: Книга, 1994. - 442 с.

137. Иваницкий В. Порча языка и невроз пуризма // Знание сила. - 1998. -№10.-С. 85-90.

138. Иванов Д.В. Критическая теория и виртуализация общества // Социс. — 1999. -№1.- С. 34-39.

139. Иванов А.В. Уровни русского самосознания // Вестник МГУ. Сер. Соц-полит. ис-ния. 1993. - № 6. - С. 56-63.

140. Иконникова С.Н. Культурология в системе гуманитарных наук: междисциплинарные взаимосвязи // Гуманитарий. Ежегодник № 1. — СПб., 1995.-С. 71-76.

141. Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-техническом мышлении. М.: Рос. полит, энциклопедия, 1997. - 462 с.

142. Ильенков Э. В. Философия и культура. М.: Политиздат, 1991. -464 с.

143. Ильин И. П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа.- М.:Интрада, 1998. 253 с.

144. Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. -М.: Интрада, 1996. 255 с.

145. Ильичев ЛФ. Коммуникация // Философский Энциклопедический словарь. — М.: ГНИ «Сов. энциклопедия», 1983. С. 269.

146. Ионин Л.Г. Альфред Щютц и социология повседневности // Современная американская социология. М.: Изд-во МГУ, 1994. -С. 190-191.

147. Ионин Л.Г. Диффузные формы социальности // Социологические чтения. Вып. 2. - М., 1997. - С. 50-90

148. Ионин Л.Г. Идентификация и инсценировка (к теории социокультурных изменений) // Социс. 1999. -№ 10. - С. 3-9.

149. Ионин Л.Г. Историзм повседневности // Ускорение социально-экономических процессов и культурные проблемы социальной организации. -М.: ИФАН, 1987. С. 35-55.

150. Ионин Л.Г. Повседневность // Культурология XX век. Энциклопедия. -СПб.: 1998.-Т. 2.-С. 122-123.

151. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: «Логос», 1998. - 278 с.

152. Искусство в системе культуры / АН СССР, Науч. совет по истории мировой культуры; Сост. и отв. ред. М. С. Каган. Л.: Наука, Ленингр. отд., 1987.-272 с.

153. История ментальностей, историческая антропология: Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.: Прогресс, 1996. - 281 с.

154. Ишмуратова А.Т. Логический анализ практических рассуждений. -Киев: Виш.шк., 1987.-123 с.

155. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры: Кн. 1-2. СПб.: Петрополис, 2000. - Кн. 1 - 367 с. Кн. 2 - 320 с.

156. Каган М. С. Системный подход и гуманитарное знание // Избр. статьи.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1991.-383 с.

157. Каган М. С. Историческая типология художественной культуры: (Пять лекций). Самара, 1996.- 86 с.

158. Каган М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений. М.: Политиздат, 1988.-315 с.

159. Каган М. С. Философия как мировоззрение или "философствование по поводу"?//Вече. 1997.- Вып. 9.- С. 147-155.

160. Каган М. С. Философия культуры / Акад. гуманит. наук. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996. - 415 с.

161. Каган М. С. Эстетика как философская наука: Универс. курс лекций / СПб гос. университет, Академия гуманит. наук. СПб: Петрополис, 1997. - 543 с.

162. Кантор К. М. Красота и польза. Социологические вопросы материально-художественной культуры. М.: Искусство, 1967. - 279 с.

163. Кантор В. К. Западничество как проблема «русского пути» // Вопр. философии.- 1993.-№4.-С. 24-35.

164. Кантор В. К. Стихия и цивилизация: два фактора «российской судьбы» // Вопр. философии. 1994. - № 5. - С. 27-46.

165. Кантор К. М. Философия и культура в историческом развитии человечества // Вопр. философии. 1983. - № 7. - С. 86-99.

166. Капустин Б.Г., Клямкин И.М. Либеральные ценности в сознании россиян // Полис. 1994. - №1. - С. 84-85.

167. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка. М.: Прогресс, 1981. — 310 с.

168. Карпов В.А. Язык как система. М.: Прогресс, 1987. — 238 с.

169. Карцов Н. П. Телевидение в нашей жизни. М.: Знание, 1981. - 80 с.

170. Кассирер Э. Лекции по философии и культуре // Культурология. XX век: Антология. М.: Юристь, 1995. - С. 107-142.

171. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры // Проблема человека в западной философии. М.: Наука, 1988.-530 с.

172. Кассирер Э. Философия символических форм: Введение и постановка проблемы // Культурология XX век / Перев. и примеч. А. Н. Малинкина.-М.: Юристь, 1995.-С. 163-213.

173. Кастанеда К. Отдельная реальность. М.: Знание, 1991. - 291 с.

174. Касьянова К. Что такое национальный характер? // Родина. 1994. -№11.- С. 23-28.

175. Качанов Ю.Л. Практическая топология социальных групп // Socio-Logos: Альманах Рос.-франц. центра социол. исслед. Ин-та социологии Рос. акад. наук. М.: Socio-Logos, 1996. - С. 84-93.

176. Кемеров В. Е. О философской моде в России // Вопр. философии. -2000.-№ 11.-С. 6-15.

177. Кепецм Б. Культура масс и культура повседневная // Культуры. -1982. -№№ 1-2.-С. 10-19.

178. Кестер-Тома 3. Сферы бытования русского социолекта (социологический аспект). Русистика. Берлин, 1994. - № 1-2. -С. 18-28.

179. Кибрик А.Е. Язык // БЭС. Языкознание. М.: Науч. изд-во Большая Российская энциклопедия, 1998. - С. 380.

180. Кириленко Г. Г. Посланник трех миров: интеллигенция в русской культуре // Социс. 1997. - № 3. - С. 74-83.

181. Климова С.Г. Социальная идентификация в условиях общественных перемен//Человек. 1995.-№3.-С. 121-125.

182. Клямкин И.М. Лапкин В.В. Социально-политическая риторика в постсоветском обществе //Полис. — 1995. — № 4. С. 98-106.

183. Кнабе Г.С. Диалектика повседневности // Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М.: ИНДРИК, 1993.-528 с.

184. Кнабе Г. С. Образ бытовой вещи как источник исторического познания / Вещь в искусстве. Материалы научной конференции. 1984 (Вып. XVII). М.: Гос. музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, 1986. - С. 259-302.

185. Кнабе Г.С. Язык бытовых вещей // Декор, искусство. 1985. № 1. -С.39-43.

186. Ковалева Е.В. Структуры повседневности России 90-х годов. Ростов н/Д, 2000.-176 с.

187. Коган Л. Н. Социология культуры. Екатеринбург: УрГУ, 1992. -120 с.

188. Коган Л. Н. Теория культуры. Екатеринбург: УрГУ, 1993. - 160 с.

189. Коган Л. Н. Цель и смысл жизни человека. М.: Мысль, 1984. -252 с.

190. Козлова Н.Н. Повседневность и социальное изменение. М.: Наука, 1992.- 165 с.

191. Козлова Н.Н. Социализм и сознание масс (Социально-философские проблемы). М.: Наука, 1989. - 211 с.

192. Козьякова М.И. Эстетика повседневности. Материальная культура и быт Западной Европы XV-X1X веков. М.: ГИТИС, 1996. -176 с.

193. Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова.» СПб.: Златоуст, 1999.-364 с.

194. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке. -М.: Наука, 1990.-105 с.

195. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М.: Наука, - 1984.-267 с.

196. Кон И.С. В поисках себя.-М.:ИПЛ, 1984.-319 с.

197. Кон И.С. К проблеме национального характера // История и психология.-М.: Наука, 1971.-С. 122-158.

198. Кон И.С. Открытие Я. М.: ИПЛ, 1978. - 368 с.

199. Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997. -688 с.

200. Костенко А.А. Образование как фактор развития общественно-политической активности трудящейся молодежи. Харьков, 1971. -24 с.

201. Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа: утварь, одежда, пища и питье, здоровье и болезни, нравы, обряды, прием гостей. М.: Экономика, 1993. - 397 с.

202. Костомаров Н.И. Мой гений, мой язык. Размышления языковеда в связи с общественными дискуссиями о языке. М.: Книга, 1991. - 395 с.

203. Костомаров Н.И., Забелин И.Е. О жизни, быте и нравах русского народа. М.: Просвещение, 1996.- 575 с.

204. Кривоносов А.Т. Мышление без языка? Вопросы языкознания. -1992,-№2.-С. 69-83.

205. Кронер Р. Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры // Культурология. XX век: Антология. М.: Юристь, 1995. -С. 256-279.

206. Круг Бахтина // В. Волошинов. Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Аста-Пресс ltd, 1995. - 383 с.

207. Крюков А.Н. Фоновые знания и языковая коммуникация // Этнопсихолингвистика. М.: Наука, 1988. - С. 19-34.

208. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира.-М.: Наука, 1988.-С. 141-172.

209. Кузнецов В. Г. Герменевтика и гуманитарное познание. М.: Изд-во МГУ, 1991.-191 с.

210. Кукушкина Е.И. Обыденное сознание, обыденный опыт, здравый смысл // Филос. науки. 2000. - №4. - С. 130-135.

211. Культура, культурология и образование (Материалы «круглого стола») // Вопр. философии. 1997. - № 2. - С. 3-56.

212. Культурология. XX век. Энциклопедия. В 2-х т. (Сост. С.Я. Левит). Т.1. СПб.: Университетская книга, 1998. - 447 с.

213. Культурология. XX век. Энциклопедия. В 2-х т. (Сост. С.Я. Левит). Т. 2. СПб.: Университетская книга, 1998. - 447 с.

214. Купер Дж. Энциклопедия символов. М.: Ассоциация Духовного единения «Золотой век», 1995.-402 с.

215. Курашов В. И. Философия и российская ментальность: Философская мысль России на пороге XXI в. / Отв. Ред. Р. Г. Янковский. Казань: КГТУ, 1999.-306 с.

216. Курашов В. И. Философия: Человек и смысл его жизни. Казань: Изд-во КГТУ, 2001. - 351 с.

217. Кьеркегор С. Дневник. М.: Наука, 1989.-470 с.

218. Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Изд-во «Республика», 1993. — 383 с.

219. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе / Пер. с фр. А. К. Черноглазова. М.: Гнозис, 1995. - 192 с.

220. Ле Корбюзье. Архитектура XX века / Пер. с фр. М.: Прогресс, 1970.- 303 с.

221. Леви-Стросс К. Структурная антропология. М.: Наука, 1983. -535 с.

222. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. - 304 с.

223. Лессинг Г. Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии // ЛессингГ. Э. Избранные произведения. -М.: Гос. изд-во худ. литер., 1953.-С. 385-517.

224. Лефевр В.А. От психофизики к моделированию души // Вопр. философии. 1990. - № 7. - С. 24-58.

225. Лешкевич Т.Г. Философия. М.: «Экспертное бюро», 1998. - 225 с.

226. Липе Ю. Происхождение вещей: Из истории культуры человечества. -М.:ННН, 1995.-271 с.

227. Ли Тоан Тханг. Движение в пространстве и проблема картины мира // Язык и сознание: Парадоксальная рациональность. М.: ИЯ РАН, 1993. -С. 152-162.

228. Лихачев Д.С. Культура как целостная система // Новый мир. 1994. -№8. - С. 3-8.

229. Лихачев Д.С. О философии: сборник. М.: Высшая школа, 1989. -206 с.

230. Лола Г.Н. Дизайн. Опыт метафизической трансформации. М.: Изд-во МГУ, 1998.-264 с.

231. Лосев А.Ф. Аксиоматика знаковой теории языка // Знак, символ, миф. М.: Изд-во МГУ, 1992. - С. 28-64.

232. Лосев А.Ф. Аксиоматика теории специфического языкового знака (Стихийность знака и ее отражение в сознании) // Знак, символ, миф. -М.: Изд-во МГУ, 1992. С. 65-91.

233. Лосев А.Ф. Дерзание духа. М.: Политиздат, 1988. - 366 с.

234. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М.: Изд-во МГУ, 1982.-479 с.

235. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. Киев: «Collegium», 1994.-285 с.

236. Лосев А.Ф. Специфика языкового знака в связи с пониманием языка как непосредственной действительности мысли // Знак, символ, миф. -М.: Изд-во МГУ, 1992. С. 92-113.

237. Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. М.: Мысль, 1982. - 623 с.

238. Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII начало XIX века). - СПб.: Искусство-СПБ, 1994. -399 с.

239. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек текст- семиосфера - история. - М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

240. Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Избр. статьи: В 3 т. Т.1. -Таллин: Александра, 1992. С. 296-337.

241. Лотман Ю.М. Поэтика бытового поведения в русской культуре ХУШ века // Избранные статьи.: В 2 т. Т. 1. Таллин: Александра, 1992. -С. 248-268.

242. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. М.: «Гнозис», Издательская группа «Прогресс», 1992. - 272 с.

243. Лотман Ю.М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллин: Изд-во Ээсти Раамат, 1973. - 68 с.

244. Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Избранные статьи. Т.1. -Таллин: Изд-во Ээсти Раамат, 1973. С. 191-200.

245. Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены / Пер. с нем. И. Н. Буровой, М. А. Журинской. М.: Прогресс, 1991. - 412 с.

246. Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества / СОЦИО-ЛОГОС; Пер. с англ., нем., франц. М.: Прогресс, 1991.-С. 194-215.

247. Маковский М.М. Лингвистическая генетика. М.: Наука, 1992. -230 с.

248. Маковский М.М. Язык миф - культура: Символы жизни и жизнь символов / Ин-т русс. яз. им. В.В. Виноградова РАН - М.: Б.и., 1996. -331 с.

249. Малахов В. С. Неудобства с идентичностью // Вопр. философии. -1998.-№2.-С. 43-54.

250. Малиновский Б. Научная теория культуры, М.: ACT, 1999. - 154 с.

251. Мамардашвили М. К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1990.-365 с.

252. Мамардашвили М. К. Необходимость себя: Лекции. Статьи. Философские заметки. М.: Лабиринт, 1996. - 432 с.

253. Мамардашвили М. К. Одиночество моя профессия (Интервью в записи У.Тиронса) // Конгениальность мысли. О философе Мерабе Мамардашвили. - М.: АО Изд. группа «Прогресс» - «Культура», 1994. -С.59-79.

254. Мамардашвили М. К. О философии // Вопр. философии. 1991, № 5. -С. 3-10.

255. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. М. Пруст. "В поисках утраченного времени" / Под общ. ред. Ю. П. Сенокосова. СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1997. - 570 с.

256. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М.: Школа языков русской культуры, 1997. - 224 с.

257. Мамфорд Л. Эстетическое освоение машины // Современная книга по эстетике. Антология / Пер. с англ. Э. Н. Глаголевой и др.; Общ. ред. и вст. ст. А. Егорова. М.: Изд-во иностранной литер., 1957. -С.553-569.

258. Мандельштам О. Э. Об искусстве / Предисл., коммент. Б. В. Соколова. М.: Искусство, 1995. -416 с.

259. Марков А. П. Российская ментальность и ценности рыночной экономики // Человек и духовно-культурные основы возрождения России. Санкт-Петербург: Изд-во СПбГУ, 1996. - С. 119-137.

260. Марков Б. В. Разум и сердце: история и теория менталитета. СПб.: СПбГУ, 1993.-229 с.

261. Марков Б.В. Социальная философия и повседневный мир жизни // Вестн. Санкт-Петерб. ун-та. Сер. 6. 1994. - Вып. 4. - С. 22-29.

262. Марков Б. В. Философская антропология: очерки истории и теории. -СПб.: Издательство «Лань», 1997. 384 с.

263. Марков Б. В. Философская антропология "после смерти человека" в России и на Западе // Вече. 1997. - Вып. 9. - С. 155-173.

264. Марков Б.В. Хаос порядка // Размышления о хаосе. Международные чтения по теории, истории и философии культуры. СПб., 1997. -Вып.З. — С. 101-129.

265. Марков Б.В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. СПб.: Алетейя, 1999.-296 с.

266. Маркарян Э. С. Культура как система // Вопр. философии. -1984.- № 1.-С. 113-123.

267. Маркарян Э. С. Теория культуры и современная научная мысль. М.: Мысль, 1983.-284 с.

268. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.20.

269. Маркузе Г. Одномерный человек. Исследование идеологии Развитого Индустриального Общества / Пер. с англ., предисл., примеч. А. Юдина. М.: «REFL-book», 1994.- 368 с.

270. Межуев В.М. Идея национального государства в исторической перспективе//Полис. 1992.- №5-6.- С. 14-19.

271. Ментальность россиян (Специфика сознания больших групп населения России) / Под ред. И. Г. Дубова. М.: «Имидж-контакт», 1997.-477 с.

272. Межуев В.М. Культура как философская проблема // Вопр. философии, 1982.-№10.-С. 42-53.

273. Мерло-Понти М. В защиту философии / Пер. с фр., послесл. и прим. И. С. Вдовиной,- М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1996. 247 с.

274. Мерло-Понти М. Око и дух / Пер., предисл. и коммент. А. В. Пустыря. М.: Искусство, 1992. - 63 с.

275. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / Пер. с фр. СПб.: Наука, 1999.-606 с.

276. Минский М. Фреймы для представления знаний. М.: Энергия, 1979.- 152 с.

277. Минюшев Ф. И. Социальная антропология. М.: Междунар. ун-т Бизнеса и Управления, 1997. - 192 с.

278. Миронов Г.Ф. Культурные пространства и философия // Философия культуры. Т.6. - СПб.: Петрополис, 1997. - С. 113-117.

279. Митчелл К. Что такое философия техники? / Пер. с англ, под ред. В. Г. Горохова. М.: Аспект Пресс, 1995. - 149 с.

280. Михайлов Ф. Т. Сознание и самосознание // Филос. науки. 1990. -№ 6. - С. 8-26.

281. Михалкович В.М. Изобразительный язык средств массовой коммуникации. М.: Наука, 1986. - 222 с.

282. Молчанов В. Парадигмы сознания и структуры опыта // Филос.-лит. журнал «Логос». 1992. - № 3. - С. 7-37.

283. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс / Пер. с фр. М.: Центр психологии и психотерапии, 1998.-480 с.

284. Моисеев Н. П. Палитра цивилизаций: разнообразие и единство // Человек. 1992. - № 3. - С. 5-14.

285. Момджян К. X. Социум. Общество. История. М.: Наука, 1994. -239 с.

286. Муратов С. А. ТВ эволюция нетерпимости. - М.: Логос, 2000. -239 с.

287. Муратов С., Фере Г. Люди, которые входят без стука. М.: Политиздат, 1971.-305 с.

288. Назаров И.В., Н.Г.Филиппенко. Стоимостная оценка и природа символа // Смыслы культуры. Международная научная конференция. -СПб.: СПбГТУ, 1996. С. 11-12.

289. Наука в социальных, гносеологических и ценностных аспектах. М.: Наука, 1980.-360 с.

290. Насонова А.И. Духовное жизнетворчество личности. М.: МГУ, 1995. -295 с.

291. Насонова А.И. Мифотворчество обыденного сознания // Филос. исслед.- 1993.- №1.- С. 23-135.

292. Неретина С., Огурцов А. Время культуры. СПб.: Изд-во РХГИ, 2000. - 344 с.

293. Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. М.: ИЧП «Жанна», 1994.-362 с.

294. Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. Т.1. СПб.: ООО «Изд-во Кристалл» 1998.-960 с.

295. Новиков В. Ноблесс оближ//Нов. мир. 1997. -№2.-С. 145-156.

296. Новиков Л.А. Искусство слова. М.: Педагогика, 1982. - 128 с.

297. Образцов С. В. Эстафета искусств. М.: Искусство, 1988. - 239 с.

298. Овчинников В. С. Мировоззрение как явление духовной жизни общества. Д.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 100 с.

299. Оже Марк. Криза сенсу в сучасному свуту // Фулософська у соцуологучна думка. 1995.-№6.-С. 138-141.

300. Орлов В. В. Человек, мир, мировоззрение. М.: Молодая гвардия, 1985.-220 с.

301. Орлова Э.А. Средства массовой информации в структуре культурной коммуникации // Морфология культуры. Структура и динамика. М.: Наука, 1994.-С. 239-265.

302. Ортега-и-Гассет X. Вокруг Галилея // Избр. труды. М.: Наука, 1997.- С. 275-306.

303. Ортега-и-Гассет X. "Дегуманизация искусства" и другие работы. Эссе о литературе и искусстве: Сборник / Пер. с исп. С. Васильевой и др. М.: Радуга, 1991. - 639 с.

304. Ортега-и-Гассет X. Размышления о технике // Вопр. философии. -1993.- №10.-С. 32-68.

305. Ортега-и-Гассет X. Что такое философия? М.: Наука, 1991. - 85 с.

306. Очерки социальной антропологии. СПб: Петрополис, 1995. - 154 с.

307. Павиленис Р.И. Современный логико-философский анализ языка. — М.: Наука, 1983.-374 с.

308. Панов Е.Н. Знаки, символы, языки. -М.: Знание, 1980. 192 с.

309. Панофски Э. Готическая архитектура и схоластика // Декоративное искусство. 1979. - №8. - С. 27-31.

310. Пантин И. К. Россия и мир: историческое самоузнавание. М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 134 с.

311. Паперный В. Культура «Два». М.: Нов. литер, обозр., 1996. - 384 с.

312. Парфенов Л. Кому он нужен, этот рейтинг? // Искусство кино. — М. — 1997.-№ 10.-С. 24-27.

313. Петров Ю. В. Антропологический образ философии. Томск: Изд-во НТЛ, 1997. -448 с.

314. Петров Ю. В. Апология метафизики. Томск: Изд-во НТЛ, 2001. -300 с.

315. Пищун С.В. Социальная философия В.В.Розанова. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 1993. - 152 с.

316. Плеснер X. Ступени органического и человек. Введение в философскую антропологию // Проблема человека в западной философии. М.: МГУ, 1988.- С. 96-151.

317. Подорога В.А. Выражение и смысл. Ландшафтные миры философии. Серен Киркегор, Фридрих Ницше, Мартин Хайдеггер, Марсель Пруст, Странц Кафка. М.: Ad Marginem, 1995. - 427 с.

318. Подорога В.А. Метафизика ландшафта, коммуникативные стратегии в философской культуре XIX-XX вв. М.: Наука, 1993. -320 с.

319. Подорога В.А. Мир без сознания (проблема телесности в философии Ф.Ницше) // Проблема сознания в современной западной философии. -М.: Наука, 1989.-С. 15-32.

320. Подорога В.А. «Фундаментальная антропология» М.Хайдеггера // Буржуазная философская антропология XX века. М.: Наука, 1986. -С. 34-49.

321. Подорога В.А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М.: Ad Marginem, 1995. - 340 с.

322. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М.: Наука, 1979. -344 с.

323. Потебня А.А. Об участии языка в образовании мифов // Слово и миф. М.: Правда, 1989. - С. 270-274.

324. Потемкин В.К., Симанов А.Л. Пространство в структуре мира. -Новосибирск, 1990.- 165 с.

325. Почепцов Г.Г. Коммуникативные аспекты семантики. Киев.: Виша шк., 1987.-129 с.

326. Прохоров А.В. Экранная речь: семиологические заметки (к постановке проблемы) / А.В. Прохоров, В.Д. Рузин // Культура -традиции образование: Ежегодник. - М.: Российский институт культурологии, 1996.-С. 121-136.

327. Путилова Л. М. Ментальная сущность самопознания. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998. - 128 с.

328. Путилова JI. М. Самопознание как индивидуальный опыт ментальной рефлексии (в контексте философской антропологии). — Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998.-200 с.

329. Пукшанский Б.Я. Обыденное знание: опыт философского осмысления. Л.: ЛГУ, 1987. 152 с.

330. Пятигорский A.M. Философия одного переулка. М.: Прогресс, 1992.-160 с.

331. Разлогов К. Еще раз о культуре, или ТВ как культура // Искусство кино. 1997. - № 7. - С. 4-6.

332. Ривош Я.Н. Время и вещи: Очерки по истории материальной культуры в России начала XX века. М.: Искусство, 1990. - 304 с.

333. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: Медиум, 1995. - 160 с.

334. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.: Медиум, 1995.-416 с.

335. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М: Республика, 1998.-413 с.

336. Российская цивилизация (этнокультурный и духовный аспекты). К 70-летию профессора М. П. Мчедлова. М.: Наука, 1998. - 272 с.

337. Рожанский М. Ментальность // 50/50. Опыт словаря нового мышления. М.: Прогресс, 1989. - С. 459-463.

338. Розанов В.В. Несовместимые контрасты бытия. Литературно-эстетические работы разных лет. М.: Искусство, 1990. - 605 с.

339. Розанов В.В. Опавшие листья // Сумерки просвещения. М.: Просвещение, 1990. - С. 387-524.

340. Розанов В. В. Религия. Философия. Культура. М.: Республика, 1992.-399 с.

341. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988.-212 с.

342. Россия и Запад: взаимодействие культур. Материалы «круглого стола» // Вопр. философии. 1992. - № 6. - С. 3-49.

343. Российская Е.И. Искусство как средство общения. М.: Наука, 1985. -116 с.

344. Руднев В. Морфология реальности. Исследование по «философии текста». — М.: Гнозис, 1996. 207 с.

345. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. М.: АГРАФ, 1997. - 384 с.

346. Русские: семейный и общественный быт. М.: Наука, 1989. - 335 с.

347. Русский язык конца XX столетия (1985 1995). - М.: «Языки русской культуры», 1996.-480 с.

348. Рыклин М. К. Метафизика речи // Вопр. философии. 1991. - № 5. -С. 20-23.

349. Рыклин М. Сознание в речевой культуре / Сознание в социокультурном измерении. -М.: ИФРАН, 1990.- С. 8-27.

350. Савчук В. С. Новации и архаические элементы сознания // Филос. науки. 1991.-№ 10.-С. 21-34.

351. Самосознание: мое и наше. К постановке проблемы М.: Наука, 1997. - 249 с.

352. Самохвалова В.И. Язык искусства. М.: Знание, 1982. - 64 с.

353. Саппак Вл. Телевидение и мы. М.: Политиздат, 1963. - 254 с.

354. Свободны А. Предисловие // Откровения телевидения. М.: Знание, 1976.- С. 3-9.

355. Семиотика / Сост., вст. ст. и общ. ред. Ю. С. Степанова. М.: Радуга, 1983.-636 с.

356. Семиотика пространства и пространство семиотики. Тарту, 1986. -432 с.

357. Сенокосов Ю. П. «Самобытность» и «превосходство» // Вопр. философии.- 1988.- № 10.-С. 156-161.

358. Сепир Э. Язык, раса и культура // Эдвард Сепир. Избран, труды по языкознанию и культурологии. М.: Изд-во «Прогресс», «Университет», 1993.-С. 185-194.

359. Сикевич З.Ф. Этнический фактор в политических процессах современной России. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 154 с.

360. Скворцов JI.B. Культура самосознания: Человек в поисках истины своего бытия М.: Политиздат, 1989. - 319 с.

361. Слобин Д., Грин Дж. Психолингвистика. М.: Прогресс, 1976. - 120 с.

362. Скворцов JI.B. Культура самосознания: Человек в поисках истины своего бытия. М.: Политиздат, 1989. - 319 с.

363. Скворцов Н.Г. Проблема этничности в социальной антропологии. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 1997. 184 с.

364. Смирнов С.Д. Психология образа: проблема активности психического отражения. -М: МГУ, 1985.-231 с.

365. Смирнова A.M. Феноменология естественной установки А.Щютца // Социс.- 1995.-№2.-С. 136-139.

366. Смольская Е.П. Массовая культура: развлечение или политика? М.: Мысль, 1986.-142 с.

367. Современная американская социология / Под ред. В.И. Добренькова. -М.: Изд-во МГУ, 1994. 293 с.

368. Соколов Б.Г. Диалог, монолог, полилог и Деррида // Диалог в философии: Традиции и современность. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1995. -С. 114-120.

369. Соколов Э.В. Культурология. М.: Интерпракс, 1994. - 269 с.

370. Соколовский С.В. Топология русскости: исторические, географические и социальные измерения // Школа и мир культуры этносов. Вып. 2. М., 1995. - С. 293-297.

371. Сорокин П. Социальная и культурная мобильность. / Пер. А.Ю.Согомонова // Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М.: Политиздат, 1992.-С. 297-307.

372. Соссюр Ф. де Заметки по общей лингвистике. М.: Прогресс, 1990. -274 с.

373. Софронов Ф.М. Джаз как художественный примитив или примитивизм // Человек: образ и сущность (гуманитарные науки): Ежегодник. М.: РАН ИНИОН, 2000. - С. 42-75.

374. Социальная философия и философская антропология: Труды и исследования. М.: ИФ РАН, 1995. - 242 с.

375. Спиркин А. Г. Сознание и самосознание. М.: Политиздат, 1972. -303 с.

376. Степанов Ю.С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принципы причинности //Язык и наука конца XX века. М.: Наука, 1995. - 501 с.

377. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиологические проблемы лингвистики, философии, искусства. М.: Наука, 1985. — 335 с.

378. Степанов Ю.С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. - 824 с.

379. Степин В. С. Философская антропология и философские науки. М.: Высш. шк., 1992.-348 с.

380. Степучев Р.А. Проблемы костюма как семиотической системы в коммуникации человеческого общения: Конспект лекций. М.: МГТА, 1991.- 68 с.

381. Структурализм: "За" и "Против" / Пер. с англ., нем., чеш., польск., болг; Под ред. Е. Я. Васина и М. Я. Полякова. М.: Прогресс, 1975. - 468 с.

382. Сунягин Г.Ф. Архитектура и общество. Д.: Знание, 1973. - 37 с.

383. Тарнас Р. История западного мышления. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995. -425 с.

384. Теплиц К.Т. Все для всех. Массовая культура и современный человек // Человек: образ и сущность: Ежегодник. М.: РАН ИНИОН, 2000.-С. 242-284.

385. Тесля С.Н. Опыт аналитики повседневного. М.: Изд-во МГУ, 1995. -229 с.

386. Тойнби А. Дж. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. - 736 с.

387. Тоффлер А. Футурошок. СПб.: «Лань», 1997. - 265 с.

388. Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания // Соч. М.: Мысль, 1994.-С. 483-717.

389. Трубецкой С.Н. Сочинения. М.: Мысль, 1994. - 816 с.

390. Трушина Л. Культурные константы в символике городской среды // Символы, образы и стереотипы современной культуры. СПб., 2000. -№ 9. С. 260-267.

391. Туркатенко Е.В. Культура и общество в России: новый семинар в Москве//Социс. 1997.- №3.- С. 129-131.

392. Тайлор Э.Б. Первобытная культура: Исследования развития мифологии, философии, религии, искусства и обычаев: В 2-х тт. Т.1. -СПб: Издание редакции журнала «Знание», 1972. 460 с.

393. Тайлор Э.Б. Первобытная культура: Исследования развития мифологии, философии, религии, искусства и обычаев: В 2-х тт. Т.2. -СПб.: Издание редакции журнала «Знание», 1872. 484 с.

394. Уайт JI.А. Наука о культуре // Антология исследований культуры.: В 3 т. СПб.: Университетская книга, 1997. Т.1 «Интерпретация культуры». - С. 148-152.

395. Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. Семиотика истории. Семиотика культуры. — М.: Гнозис, 1994.-432 с.

396. Успенский Б. А. Язык и культура. М.: Гнозис, 1994. - 688 с.

397. Устин А.К. Текст. Интертекст. Культура. СПб.: Super Мах, 1995. -114 с.

398. Уфимцева А.А. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира. М.: Наука, 1988. - С. 16-34.

399. Файбисович С. Русские новые и неновые: (Эссе о главном). М.: Нов. лит. обозрение, 1999. - 284 с.

400. Фейрабенд П. Против методологического принуждения // Избранные труды по методологии науки. -М.: Наука, 1986. С. 24-35.

401. Федотова В.Г. Истина и правда повседневности // Философская и социологическая мысль. 1990. - № 3. - С. 29-40.

402. Феофанов О.А. Реклама: новые технологии в России. СПб.: Питер, 2003.-384 с.

403. Филиппов В. Р. Из истории изучения русского национального самосознания // Советская этнография. 1991. - № 1. - С. 25-33.

404. Филлмор Ч. Фреймы и семантика понимания // Новое в зарубежной лингвистике: Когнитивные аспекты языка. М.: Прогресс, 1988. -Вып. 23.-С. 52-92.

405. Философия и ценностные формы сознания. М.: Наука, 1978. - 352 с.

406. Философия. Логика. Язык. М.: Наука, 1987. - 304 с.

407. Фирсов Б. М. Интеллектуалы, власть и коммуникация // Социол. журнал, 1995 - № 4. - С. 21-30.

408. Флоренский П.А. Избранные труды по искусству. М.: Изд-во «Изобразительное искусство». Центр изучения, охрана и реставрация наследия священника Павла Флоренского, 1996.-333 с.

409. Флоренский П.А. У водораздела мысли. М.: Правда, 1990. - Т.2. -448 с.

410. Фрейлих С. И. Телевизионные парадоксы. Дневник критика. М.: Киноцентр, 1995.-80 с.

411. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя. / Пер. с англ. Д.Н. Дудинский М.: «Попури», 1998. - 678 с.

412. Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. - 429 с.

413. Фуко М. Жизнь: опыт и наука//Вопросы философии. 1993.-№ 5,-С. 43-54.

414. Фуко М. Забота об истине // Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Магистериум, 1996.-С. 309-326.

415. Фуко М. Расстояние, Сторона, Исток // Эстетический логос. М.: ИФАН, 1990.- С. 102-112.

416. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / Пер. с фр.

417. B. П. Визгин, Н. С. Автономова. СПб: Петрополис, 1994. - 406 с.

418. Хайдеггер М. Вещь // Бытие и время. М.: Республика, 1993.1. C. 316-326.

419. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Бытие и время. М.: Республика, 1993.-С. 221-238.

420. Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. - 447 с.

421. Хайдеггер М. Кант и проблема метафизики. М.: Наука, 1983. - 238 с.

422. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Время и бытие. М.: Республика, 1993.-С. 192-221.

423. Хайдеггер М. Путь к языку // Время и бытие. М.: Республика, 1993.-С. 259-273.

424. Хайнц Абельс. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию. СПб.: Алтейя, 1999. - 272 с.

425. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и изменение мирового порядка // Pro and Contra Т. 2. 1997.- №2.- С. 142-146.

426. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопросы философии. 1994. - № 10. - С. 113-123.

427. Хомяков А. С. О старом и новом: статьи и очерки. М.: Мысль, 1988.-462 с.

428. Хоруженко К. М. Культурология. Энциклопедический словарь. -Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1997. 640 с.

429. Хоружий С. С. О старом и новом. СПб.: Алетейя, 2000. - 477 с.

430. Хоружий С.С. Род или недород? // Вопр. философии. 1997. - №6. -С. 35-63.

431. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. -М.: Наука, 1991.-214 с.

432. Чередниченко Т. В. Праздничность // Новый мир. 2002. - №11. -С. 155-165.

433. Чередниченко Т.В. Типология советской массовой культуры: между «Брежневым» и «Пугачевой». М.: РИК «Культура», 1994. -256 с.

434. Чередниченко Т. В. Россия 1990-х в слоганах, рейтингах, имиджах / Актуальный лексикон истории культуры. — М.: Новое лит. обозрение, 1999.-416 с.

435. Черняева Т.И. Григориадис Г.А. Социальные механизмы поддержания пространственного порядка в городской среде // Проблемы системного развития менеджмента предприятий в условиях транзитивной экономики. Саратов: СГТУ, 1998. - С. 100-105.

436. Чистов К.В. Текст письменный текст устный // Проблемы изучения культурного наследия. - М.: Наука, 1995. - С. 337-342.

437. Чубайс И. Б. Россия в поисках себя: Как мы преодолеем идейный кризис. М.: НОК «Музей бумаги», 1998. - 158 с.

438. Чугров С.В. Россия и Запад: метаморфозы взаимовосприятия. М.: Наука, 1993.-140 с.

439. Чудинов И.А. Обыденное сознание масс. JI.: ЛГУ, 1974. - 153 с.

440. Шапир М.И. Язык быта (Языки духовной культуры) // Путь. 1993. -№3. - С. 120-138.

441. Шахзадеян М.А. Обыденное сознание: методологические проблемы исследования повседневно-практического сознания масс. Ереван, 1984. -183 с.

442. Шевцов Е. В. Мир повседневности: эстетический аспект проблемы // Вестник Московского Университета. Сер. 7. Философия. 1994. -№2.-С. 61-63.

443. Шелер М. Избр. произведения. М.: Гнозис, 1994. - 450 с.

444. Шеманов А.Ю. Проблема самоидентификации, как предмет исследования//Постижение культуры. М., 1998.-С. 177-181,

445. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность М.: Мысль, - 1993. - 663 с.

446. Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого // Журнал социологии и социальной антропологии. T.I. СПб, 1998. -№1.-С. 41-52.

447. Шулындин Б.П. Российский менталитет в сценариях перемен // Социс. -1999.- №12.-С. 50-53.

448. Шумихина Л. А. Генезис русской духовности. Екатеринбург: РАН. Уральское отд., 1998. - 400 с.

449. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л.: Наука, 1974.-428 с.

450. Щютц А. Здравый смысл и научная интерпретация человеческой деятельности // Вестн. СПбГУ. Сер. 6. 1994. - Вып.4. - С. 43-48.

451. Щютц А. Структура повседневного мышления // Социс. 1998. -№2.-С. 129-137.

452. Эйдлин В. И., Юртайкин В. В. Рассуждения о тексте и сознании // Филос. науки. -1991.- № 12.- С. 153-163.

453. Эйнштейн А. Влияние Максвелла на развитие представлений о физической реальности // Собр. науч. трудов: В 4-х т. Т. 2. М.: Наука, 1967.-878 с.

454. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: Петрополис, 1998.-431 с.

455. Элиаде М. Священное и мирское. М.: Изд-во МГУ, 1994. - 144 с.

456. Элиаде М. Космос и история. -М.: Прогресс, 1987. 312 с.

457. Эрнст К. «Культуртрегеры»: ответный удар // Общая газета. -1997. №3.

458. Это человек: Антология / Сост., вступ. ст. П. С. Гуревича. М.: Высшая школа, 1995. - 320 с.

459. Яковлева Е.С. Фрагменты языковой картины мира. М.: Гнезис, 1994. -425 с.

460. Ярская-Смирнова Е.Р. Социокультурный анализ нетипичности. -Саратов, 1997,- 272 с.

461. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.: Политиздат, 1991. -527 с.

462. Ястребицкая A.JI. Западная Европа X XIII веков. Эпоха. Быт. Костюм. — М.: Искусство, 1978. - 175 с.

463. Bergmann W. Lebenswelt, Lebenswelt des Alltags Oder Alltagswelt // Kollner Zeitschirif fur Soziologieund Sozialpsychologie. 1981. № 1. S. 54-55.

464. Boutenko I. A. Caldwell G. Intellectuals in Eastern and Western Europe. In: L'inscription sociale d intellectuel (Ed. M. Brunet). Trois Rivieres, 1998.

465. Derrida J. Of Grammatology, G.C.Spivak (trans.). Baltimore-London: Jhon Hopkins Univ. Press , 1976. 354 p.

466. Crisafulli E. Culture and Text: Equivalence Revised || Dollerup C., Gettlieb H., Hjornager Pedersen V. (eds) Perspectives: Studies in Translatology. Copenhagen: Museum Tusculanum Press, Univ. Of Copenhagen. - 1993. -№ 2. - P. 194-206.

467. Erikson E. Psychosocial Identity // A Way of Looking at Things Selected Papers / Edited by S.Schlein. N. Y., 1995. - P. 675-679

468. Forster R. The Achievements of the Annales School // Journal of Economic History.-1978.-Vol. 38.-№ 1. P. 58-78.

469. Freeman M. Nation state and cosmopolis: A response to David Miller // J. of Appl. Philosophy: Abington, 1994. vol. 11, № 1.

470. Furet F. Beyond the Annales // Journal of Modern History. 1983. - Vol. 55. -№ 9. — P. 389-410.

471. Galperin I.R. Stylistics. V.: M Higher School Publishing House, 1871. — 343 p.

472. Heller A. Can Everyday Life be Endangered? // Can Modernity Survive? -T.J.Press Ltd, Padstow, Cornwall, 1990. P. 43-60.

473. Hirst P. Foucault and Architecture // Annals of the Architectural Association School of Architecture. November 26, published Autumn, 1993. P. 52-60.

474. Kant I. Antropology i Pragmatischer Hinscht. St. Petersburg: Nauka, 1999.-471 p.

475. Karnoou C. Quelques Notes Sur la Transformation du Role et de Statut des Intellectuels en Europe de LuEst apres 1989. // Histoire Comparee des Intellectuels (Ed. M. Trebitsch). Paris: SNRS, 1997. P. 43-57.

476. Kierkegaard S. Concluding Unscientific Postscript. Princeton, New York: University Press, 1944. 203 p.

477. Kurczewska J. 1995. The Polish Intelligentsia Retiring from the stage. // Bryant, C.G. A. Mokrzycki, E. Democracy, Civil Society and Pluralism. Warsaw: Ifls Publishers, 1995. P. 240-254.

478. La Capra D. Is Everyone a Mentalite Case? // History and Theory. 1984. -Vol. 23.-№3.-P. 296-311.

479. Lakoff G. Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal about the Mind. Chicago - London: Univ. of Chicago Press, 1987. - 614 p.

480. Lakoff G. and Johnson M. Metaphors M. Metaphors We Live By. -Chicago — London: Univ. of Chicago Press, 1980. 242 p.

481. Ledy K.N. L'Architecture. Paris, 1804. - 187 p.

482. Le Goff J. After Annales: The Life as History // The Times Literary Supplements. 1989. - April 14-20. - P. 394-405.

483. Mead D.G. Mind, Self and Society. Chicago: University of Chicago Press, 1936.- 193 p.

484. Merleau-Ponty M. Phenomenology of Perception. L.: Routledge, 1996. -423 p.

485. Palmer F.R. Semantics: A New Outline. M.: Vyssaja Skola, 1982. -111 p.

486. Rosenberg Morris. Receiving the self / Rosenberg Morris. New York: Basic books, Cop. - 1979. - XVI. - 319 p.

487. Sapir E. Selected Writings in Language, Culture, Culture and Personality. Berkeley-Los Angeles: Univ. of California Press, 1947. - 240 p.

488. Scharfstein B.-A. Philosophy East Philosophy West: A Critical Comparison of Indian, Chines, Islamic and European Philosophy, Oxford, 1978.-247 p.

489. Scharfstein B.-A. The Philosophers: Their Lives and The Nature of Their Thought. New York; Oxford: University Press, 1980. - 278 p.

490. Searl J.R. Speech Act Theory and Pragmatics. Boston, 1980. - 200 p.

491. Sinyavsky A. The Russian Intelligentsia. Coluvbia University Press, New York, 1997. 98 p.

492. Sirineli J.F. La Fin des Intellectuels Francais? // Revue Europeenne des Sciences Sociales, 1990. V. 28. - № 87. - P. 23-37.

493. Schutz A. The Problem of Social Reality // Collected Papers. Vol.1. Nijnoff, The Hague. 1971. P.28-29.

494. The Impact of the Annales School on the Social Sciences // Review. -1978.-Vol. 1.- №3/4.-P. 3-261.

495. Thompson E. P. The Moral Economy of the English Crowd in the Eighteen Centure // Past and Present. 1971. - № 50. - P. 76-136.

496. Touraine A. Production de la societe. Paris, 1996. - 420 p.

497. Trager G.L. Think Metric // On Language, Culture, and Religion : In Honor of Eugene A.Nida. The Hage-Paris: Mouton, 1974. - P. 373-380.

498. Van Dijk T.A., Kintsch W. Strategies of Discorse Comprehension / NewYork: Academic Press, 1983. — 215 p.

499. Van den Haag. E. Man as an Object of Science. Science. - Vol. 129. -№ 3344. - 1959. - P. 243-247.

500. Wagner O. Moderno Baukunst. Wien. 1895. - 244 p.

501. Weintraub K.J. The Value of the Individual, Self and Circumstance in Autobiography, Chicago, 1978. 307 p.

502. Wertsch J.V. ed. Culture, Communication, and Cognitive: Vygotskian perspectives. N.Y.: Cambridge University Press, 1985. 260 p.

503. Whorf B.L. Language, Thought, and Reality. Cambridge (Mass.): The M.I.T. Press, 1966.-278 p.

504. Wierzbicks A. Different Cultures, Different Languages, Different Speech Acts: Polish vs. English // Journal of Pragmatics. 1985. - № 9. - P. 145178.