автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.11
диссертация на тему: Право в его отношении к моральной и государственной регуляции

Полный текст автореферата диссертации по теме "Право в его отношении к моральной и государственной регуляции"

На правах рукописи &

Сергеенко Алла Сергеевна

ПРАВО В ЕГО ОТНОШЕНИИ К МОРАЛЬНОЙ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГУЛЯЦИИ (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

4 ЛЕК 2013

Челябинск - 2013

005542304

005542304

Работа выполнена на кафедре философии ФГБОУ ВПО «Курганский государственный университет»

Научный руководитель: Шалютин Борис Соломонович,

доктор философских наук, профессор

Официальные оппоненты: Лобовиков Владимир Олегович, доктор

философских наук, профессор, Институт философии и права УрО РАН, главный научный сотрудник отдела права;

Бобрик Александра Александровна, кандидат философских наук, Челябинский филиал ФГБОУ ВПО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин.

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Российская правовая академия

Министерства юстиции Российской Федерации»

Защита диссертации состоится: «27» декабря 2013 года в 13:00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.296.07 по защите докторских и кандидатских диссертаций, созданного при ФГБОУ ВПО «Челябинский государственный университет», по адресу: г. Челябинск, ул. Бр. Кашириных, 129,1 корпус ЧелГУ, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Челябинского государственного университета.

Автореферат разослан «_» ноября 2013 г.

Ученый секретарь диссертационного совета

Шелестюк Елена Владимировна

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Право, как оно предстает в рамках доминирующего в современной России и унаследованного от СССР правопонимания, то есть как система принятых и защищаемых государством нормативных актов, едва ли может представлять интерес для социальной философии. Однако это правопонимание, многим кажущееся само собой разумеющимся, в действительности начало распространяться со второй половины девятнадцатого века. Ранее правовая проблематика находилась в центре внимания крупнейших мыслителей наряду с такими важнейшими феноменами духовной и социальной жизни как, например, мораль, политика, государство, религия. С середины девятнадцатого века распространяется позиция, согласно которой право — это дело юристов. Значительное снижение ее влияния после второй мировой войны стимулирует развитие доминировавшей ранее трактовки права, согласно которой оно представляет собой нечто гораздо более глубокое, чем набор правил принимаемых и поддерживаемых властью.

Понимаемое так право есть один из фундаментальных социальных регуляторов, поэтому всякая игнорирующая его социально-философская реконструкция общества заведомо не адекватна реальной общественной жизни. Соответственно, социально-философский анализ функционирования и развития общества требует глубокого исследования роли права в этих процессах, при этом особенно важно уяснить его специфику и характер отношения и взаимодействия с другими социальными регуляторами, прежде всего, с наиболее сходными с правом и близкими к нему, каковыми выступают системы моральной и государственный регуляции. Именно этими обстоятельствами, в первую очередь, обусловлена теоретическая актуальность настоящего исследования.

Степень разработанности проблемы;' В мировоззренческих системах Древнего Востока право, политика и мораль не отделялись ни друг от друга, ни от религиозной догматики. Те моменты социальной регуляции, которые следует отнести к праву, в минимальной степени рефлексировались древневосточными мыслителями.

Существенно иную картину обнаруживает античность. Гераклит, Демокрит, Протагор, Платон, Аристотель, Эпикур, Зенон из Кития, Сенека, Марк Аврелий, Цицерон - вот далеко не полный перечень наиболее значительных имен, давших в зародышевой форме едва ли не все основные концепции права в его отношении к другим социальным регуляторам.

У софистов мы находим зачатки и позиции этатизации права, и позиции его автономности, причем в двух разных версиях, договорной и естественно-правовой. У Платона и Аристотеля обнаруживаем критику этатизации права с точки зрения более широкого политического горизонта (правом не могут считаться законы, выгодные правителям, но противоречащие интересам полиса

в целом) и одновременно начала морализации права. Цицерон доводит идею договорной природы права до трактовки государства как дела народа (res publica), понимая под народом соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов. Право становится тем самым основой государства, выступающего, таким образом правовым сообществом.

Концепция морализации права в развернутом виде предстает в христианстве, внутри идеологии которого она, в сущности, является единственно возможной. Ключевую роль в оформлении этой позиции играет Августин, выстраивающий цепочку Бог (любовь, милость) - справедливость -закон (государство). Бог как символ и персонификация любви-милости (то есть, по сути, Бог морали) выступает критерием справедливости, а справедливость - критерием закона и государства В XIX веке Шопенгауэр (в известной мере, следуя за Кантом и даже близким в этом отношении к Канту Гегелем), а затем В. Соловьев и Г. Еллинек истолкуют право как минимум морали, объявив правовыми те моральные нормы, самые важные, которые государство берет под свою защиту. В последней версии концепция морализации имеет достаточно широкое распространение по сей день.

Этатизация права в развернутом виде представлена Томасом Гоббсом, фактически наделившим правовым статусом любые правила, исходящие от государства. Правда, никто из крупных, признанных впоследствии классиками, философов не принял этот взгляд. Особенно важна здесь позиция таких титанов как Кант и Гегель. Если Платон и Аристотель критиковали зародышевый этатизм софистов, признавая правом не все принимаемые государством нормы, а лишь отвечающие интересам общества в целом, если Августин признавал законами лишь те, которые соответствовали поверенной божественной любовью справедливости, то Кант и Гегель, при всем их различии, оба выдвигают в качестве критерия правового характера государственных норм их соответствие идее свободы. И только в XIX веке чистый юридический этатизм получает широкое распространение в версии основоположника юридического позитивизма Джона Остина. Этатистские взгляды нашли немало сторонников и в русской мысли. Их развивали С.А. Муромцев, М.М. Ковалевский, и особенно Г.Ф. Шершеневич. Наиболее цельной и стройной этатистской концепцией является теория права Ганса Кельзена. Юридический этатизм стал официальной доктриной советской юриспруденции и продолжает воспроизводиться большинством отечественных юристов по сей день (О.ЭЛейст, С.С.Алексеев, РЛЛившиц, М.И.Байтин и др.). В конце XX века продолжающаяся широкая дискуссия о природе права в значительной мере структурировалась вокруг полемики Г. Харта и Л. Фуллера, первый из которых занимает близкую к этатизму позицию. Большое внимание исследованию позиции этатизации права уделяется и современными авторами - B.C. Нерсесянцом, О.Э. Лейстом, С.С. Алексеевым, B.C. Юрчуком, С.В. Моисеевым, И.Ф. Мачиным, М.И. Байтиным.

Секуляризация сознания в преддверии и в начале Нового времени послужила предпосылкой мощного развития позиции автономности права. Гуго Гроций создает классический юснатуралнзм, выводящий сущность права как механизма социальной регуляции из неотъемлемых прав человеческого индивида, присущих ему по самой его природе, и получивший дальнейшее развитие, прежде всего, у Джона Локка, а также многих других мыслителей Нового времени вплоть до Канта включительно. Значительный вклад в развитие позиции автономности права вносит и Гоббс, у которого наряду с этатизмом представлены идеи договорной природы справедливости и права. В этом контексте следует упомянуть и русского мыслителя Б.Н. Чичерина, который прямо критиковал морализацию права, чреватую, по его мнению, уничтожением свободы и насильственным внедрением нравственных правил. Право, доказывал он, имеет самостоятельную природу и представляет собой взаимное ограничение свободы под общим законом. Близкая точка зрения представлена у Н.М. Коркунова. Некоторые аспекты разработки позиции автономности права имеются в работах таких авторов как Ю.И. Семенов, С.И. Нагих, А.И. Першиц, И.Ф. Мачин и др. В конце XX века в работах Лона Фуллера оформляется процедурная версия позиции автономности права, получившая свое развитие в исследованиях Б.С. Шалютина.

Рассмотрению социального порядка при силовом государстве, а также логике его преодоления посвящены работы Е.А. Воротилина. A.A. Зиновьева, Л.Е. Гринина, А.Н. Илларионова, С.Э. Крапивенского, М. Кревельда, О.Э. Лейста, Р. Нозика, Ч. Тилли, Ф. Хайека, В.А. Четвернина, Б.С. Шалютина. Проблемы социальной реализации правового государства находят свое отражение в трудах М.В. Бутыриной, К. Гербера, А. Дайси, H.A. Денисенко, Г. Еллинека, Р. Иеринга, М. Кревельда, О.Э. Лейста, B.C. Нерсесянца, Р. Нозика, Г. Спенсера, Ч. Тилли, В.А. Четвернина, А. Эсмена, Э. Ясаи и других авторов.

В то же время на сегодняшний день отсутствует логически приемлемая систематизация многообразия взглядов относительно места права в системе социальной регуляции, что ведет к смешению позиций, препятствует четкому уяснению границ права, сущности его отношения с другими регуляторами, прояснению исторической логики их взаимодействия и прочерчиванию перспектив их гармонизации.

Объект исследования: правовая реальность.

Предмет исследования: специфика и границы права как механизма социальной регуляции.

Цель исследования: установление адекватного теоретического представления о праве как важнейшем механизме в системе социальной регуляции, его границ, характера и исторической эволюции отношения с моральным и государственным механизмами регуляции.

Задачи исследования.

1. Раскрыть специфику права как предмета социально-философского исследования.

2. Представить логически корректную систематизацию результатов исследований природы права в его отношении к ближайшим механизмам социальной регуляции.

3. Критически исследовать генезис, эволюцию, основные варианты позиций морализации и этатизации права.

4. Исследовать генезис, эволюцию, основные варианты и дать дополнительное обоснование позиции автономности права.

5. Рассмотреть сущность права в качестве самостоятельного механизма социальной регуляции.

6. Эксплицировать логику исторической эволюции соотношения правовой и государственной регуляции в процессе движения от силового к правовому государству.

Методология и методы исследования. Методологической основой диссертации являются: системный подход, позволяющий представить общество как сложную систему, функционирование и развитие которой обеспечивается посредством комплекса различных взаимодействующих между собой регулятивных механизмов; диалектический метод, позволяющий увидеть развитие системы социального регулирования, в том числе количественные и качественные изменения в характере отношений между различными социальными регуляторами; междисциплинарный подход, позволяющий интегрировать в единое пространство исследования социально-философское, политологическое, юридическое и историческое знание.

В работе используются общенаучные методы исследования, в особенности метод классификации, позволяющий логически корректно систематизировать многообразие подходов к проблеме природы права и его отношения к другим социальным регуляторам.

Источниковая база исследования. Теоретической и эмпирической базой исследования послужили: а) классические философские тексты зарубежных и отечественных мыслителей (Сократ, Платон, Аристотель, Августин, Н.Макиавелли, Т.Гоббс, Дж.Локк, Ж.-Ж.Руссо, Г.Гроций, И.Кант, Г. Гегель, А.Шопенгауэр, К.Маркс, Ф.Энгельс, М.А.Бакунин, А.И.Герцен, П.А.Кропоткин, Н.Г.Чернышевский, Б.НЛичерин, С.А.Муромцев, Н.М.Коркунов, П.И.Новгородцев, В.С.Соловьев, Н.А.Бердяев, П.Сорокин, С.А.Котляревский, Б.А.Кистяковский, Е.Н.Трубецкой, П.И.Новгородцев); б) исследования современных отечественных философов (Г.Ф.Шершеневич, И.А.Ильин, Л.И.Петражицкий, В.С.Нерсенсянц, В.А.Четвернин, Б.С.Шалютин, В.П.Кохановкий, И.И.Богута, В.Н.Кудрявцев, М.С.Строгович, В.А.Туманов, Л.С.Явич, Ю.Г.Ершов); в) исследования современных зарубежных философов в переводе (Дж.Остин, Г.Кельзен, П.Рикёр, К.Леви-Строс, Л.Фуллер, Ч.Тилли,

Ф.Хайек, Р.Нозик, М.Кревельд, Э.Ясаи и другие); г) иностранная философская литература на языке-оригинале (1.АизИп, Ь.РиИег, .Г.ршшз, ¿.РийИа, О.Не§е1).

Научная новизна исследования.

1. Дан критический анализ трактовок права как предмета исключительно юридического исследования. Обоснованы тезисы о фактическом существовании и о необходимости философского анализа права. Выявлена специфика права как предмета исследования социальной философии.

2. Предложена новая типология подходов к правопониманию, включающая в себя позиции производное™ права и автономности права. Внутри позиции гтроизводности права определены в качестве основных подходы морализации и этатизации права, выделены их основные варианты. Дан критический анализ этих подходов.

3. Проанализирована теоретическая эволюция позиции самостоятельности права.

4. Рассмотрена историческая логика соотношения правового и государственного механизмов социальной регуляции. Раскрыты предпосылки исторического преодоления силового государства. Введены и отчасти противопоставлены понятия буржуазного и общесоциалыюго общественного договора. Эксплицирована логика и проблемы движения к правовому государству.

Положения, выносимые на защиту.

1. Право является одним из фундаментальных, атрибутивных обществу социальных регуляторов, адекватное постижение которого невозможно в рамках исключительно юридического исследования. Осмысление сущности права требует его изучения посредством философского, в том числе социально-философского инструментария. При этом задачей социально-философского анализа права выступают выявление его сущности в качестве одного из основных механизмов социальной регуляции, логики его возникновения и эволюции, места в функционировании социального мира в целом и отдельных обществ в их внутренних и внешних взаимодействиях, а также границ и характера связи с другими важнейшими механизмами социальной регуляции.

2. Позиция морализации права предполагает генетическую и функциональную производность права по отношению к морали. Зародившись в Античности, она становится, начиная с Августина, доминирующей в христианской мысли, а с XIX века трансформируется в концепцию права как минимума морали, элементы и влияние которой имеют сегодня чрезвычайно широкое распространение, затушевывая сущностные различия этих двух регуляторов.

3. Позиция этатизации предполагает генетическую и функциональную производность права по отношению к государству. Она возникает в Античности у софистов в связи наметившейся дескарализацией власти, однако

вытесняется вследствие ее критики, прежде всего, Платоном и Аристотелем. Ее возрождение намечается в эпоху Ренессанса, обретает развернутую теоретическую форму в философии Гоббса, оформляется в качестве так называемого юридического позитивизма в средине XIX века и получает доминирующее положение в связи с завершением формирования системы национальных государств, а в XX веке она органически сочетается с идеологией тоталитарных и близких к ним режимов, выступая одним из инструментов их легитимизации.

4. Позиция автономности права зарождается в Античности в варианте его договорной трактовки, Получившей развитие в Новое время параллельно с вариантом классического юснатурализма. В конце XX — начале XXI века в рамках этой позиции возникает существенно новая трактовка права, согласно которой оно представляет собой систему рациональных процедур формирования и поддержания свободными социальными субъектами правил взаимного поведения. Эта трактовка интегрирует идеи, заложенные в договорном понимании права, и преодолевает недостатки классического юснатурализма.

5. Институт государства изначально формируется как силовой и отчасти антиправовой. Однако уже внутри силового государства постепенно вырастает роль правовой регуляции, результатом чего становится качественный скачок в его историческом преодолении в виде революций Нового времени. Государства эпохи классического капитализма представляют собой преимущественно буржуазный общественный договор, в значительной мерю направленный против пролетариата и других групп населения, впоследствии организующихся в социальную силу, способную эффективно противостоять буржуазии. Результатом этого противостояния становится постепенная замена во внутрисоциальных отношениях силовых механизмов на правовые и значительное продвижение в направлении правового государства. Однако проблема обеспечения общесоциального рационального дискурса, формирующего реальный общественный договор и, соответственно, детерминирующего подлинно правовой характер законодательства и деятельности государства, остается актуальной для всех стран, в том числе имеющих наибольшие достижения в этом отношении.

Теоретическая значимость работы. В работе обоснована необходимость социально-философского анализа права как одного из важнейших механизмов социальной регуляции, без адекватного представления которого система социально-философского знания оказывается существенно неполной. Предложенная новая типология подходов к пониманию права в его отношении к другим регуляторам позволяет оптимизировать анализ и конструктивное использование массива теоретических идей и разработок относительно систем социальной регуляции. Введение оппозиции «силовое государство - правовое государство» открывает новые ракурсы исследования исторических и современных социально-политических процессов, в том числе

в России.

Практическая значимость работы. Материалы исследования Moiyr быть интегрированы в учебные курсы социальной философии, философии права, теории государства и права, политологии. Кроме того, представленное понимание права в его отношении к другим регуляторам может играть важную методологическую роль в построении траектории движения российского общества в направлении реального построения правового государства.

Степень достоверности н апробация результатов. Основные положения и выводы автора получили апробацию на ряде конференций, в том числе: на V Международной конференции «Социальные ценности и выбор времени» (Курган, 2011); Всероссийской научной конференции «Смыслы, ценности, нормы в бытии человека, общества, государства» (Челябинск, 2011); V Международной конференции «Онтология и аксиология права» (Омск, 2011); IX региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук «Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований» (Новосибирск, 2011); VI Всероссийском философском конгрессе (Нижний Новгород, 2012); III Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Проблемы развития правовой системы современной России» (Курган, 2012); Международной научно-практической конференции «Россия сегодня: тенденции и альтернативы развития» (Курган, 2012); Материалы VIII Международной научно-практической конференции молодых исследователей «Современные проблемы юридической науки» (Челябинск, 2012), а также в 15 научных публикациях автора, 3 из них в журналах, рекомендованных ВАК.

Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих по 2 параграфа, заключения и списка литературы. Содержание работы изложено на 147 страницах машинописного текста. Список литературы включает в себя 124 наименования.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I «Концептуальные модели права: реинвентаризация подходов» посвящена анализу сложившихся в литературе трактовок права и корректировке их типологии.

Первый параграф «Право как предмет социально-философского исследования» посвящен выявлению специфики права как предмета изучения социальной философии.

Первый подпараграф «О соотношении философского и юридического исследования права. Философия права». Сегодня существует несколько точек зрения на соотношение юриспруденции и философии, а также философии права. Согласно первому подходу, философия права является составной частью юриспруденции. Эта позиция трактуется в работе как ошибочная, поскольку игнорирует принципиальное отличие философского и научного

познания. Всякая наука стремится представить соответствующий фрагмент действительности, как он есть сам по себе, независимо от познающего его субъекта. Разумеется, это не реализуемо, но в этом заключается научная интенция. Философия же, напротив, будучи особой формой не науки, а мировоззрения, рассматривает и мир в целом, и отдельные его фрагменты как части этого целого в контексте человеческого жизнепостроения. Согласно второй точке зрения, философия и юриспруденция оказываются равноудаленными от философии права, при этом обычно отождествляются философские вопросы юриспруденции и философия права. В работе показана неправомерность такого отождествления: предметом исследовательской области «философские вопросы юриспруденции» является, прежде всего, юриспруденция, а философии права - само право, а не наука о нем. В диссертации принимается и дополнительно обосновывается третий подход, согласно которому философия права есть самостоятельная область философского знания, представляющая собой осмысление права как имманентной составляющей социокультурного бытия средствами философского исследования.

Второй подпараграф «О специфике социально-философского исследования права». Право являлось одним из главных предметов внимания философии, прежде всего, социальной, до средины XIX века, когда приблизительно на столетие «воцарилось» правопонимание так называемого юридического позитивизма, трактующего право как совокупность принятых и принудительно поддерживаемых государственной властью норм, независимо от их содержания. Такое произвольно устанавливаемое государством «право», разумеется, не может быть предметом самостоятельного социально-философского исследования.

В социальной философии, особенно отечественной (в силу того что в СССР позитивизм был официальной доктриной, и его доминирование сохраняется) право до сих пор исследуется и освещается недостаточно. Очень мало диссертаций по социальной философии, в которых правовая проблематика занимает значительное место, статей в ведущих изданиях, монографий. В учебниках и пособиях по общей и социальной философии право почти не рассматривается. Вопрос о специфике права в качестве предмета именно социальной философии фактически не поставлен. Между тем, в силу фундаментальной роли права в социальном регулировании, любая игнорирующая его теоретическая модель общества будет существенно неполна.

На основе анализа литературы в диссертации формулируется определение социальной философии как философского учения о социальном типе бытия и базовых механизмах социальной регуляции, о конкретных способах его организации в относительно автономные системы (общества, политии) и их эволюции в процессах внешних и внутренних взаимодействий. Соответственно, задачами социально-философского изучения права

оказываются выявление его сущности как одного из основных механизмов социальной регуляции, логики его возникновения и эволюции, места в функционировании социального бытия в целом и отдельных обществ в их внутренних и внешних взаимодействиях, а также границ и характера связи с другим важнейшими механизмами социальной регуляции.

Во втором параграфе «Концепции производности права: критический анализ» дается критика традиционного разделения основных концепций правопонимания на юснатурализм и юридический позитивизм и начинается представление новой типологии, включающей в себя позиции производности и автономности права. Внутри первой выделены в качестве основных концепции морализация и этатизации права.

В первом подпараграфе, «Позиция морализации права», рассматривается зарождение и эволюция позиции, согласно которой право в той или иной форме производно по отношению к морали и поверяется ею, эксплицируются ее основные формы, дается критический анализ.

В начале параграфа дается критика распространенного избыточного рационализма в понимании морали и аргументируется принятие ее понимания, восходящего к А. Шопенгауэру, где мораль трактуется как регулятор поведения, во-первых, базирующийся на сопереживании, и, во-вторых, предполагающий способность выбора. При этом опыт сопереживания аккумулируется в культуре в форме ценностей и норм. Высшей ценностью выступает добро, а нормы представляют собой стандарты поведения, возникающие на основе соотнесения идеала добра с действительностью, прежде всего, социальной.

Зародившись в Античности (Платон, Аристотель), морализация права становится доминирующей в христианской мысли (Августин). Эта позиция не случайна для христианства, которое, представляет собой, в сущности, сакрализацию моральной регуляции, поскольку его системообразующая идея состоит в том, что Бог есть любовь, понимаемая именно как милость и сострадание. Любовь лежит в основе божественной справедливости, без которой, по Августину, закон не есть закон, а государство есть банда разбойников.

В XIX веке морализация права обретает облик концепции права как минимума морали (А. Шопенгауэр, B.C. Соловьев, Г. Еллинек): государство берет под свою защиту главные моральные запреты, становящиеся тем самым правовыми. Трактовка права как минимума морали получила широкое распространение, в том числе проникла и в советские и постсоветские сочинения, где она причудливо сочетается с этатизмом.

Самой знаменитой работой XX века, часто понимаемой как новый вариант позиции, в которой право основывается на морали, стала книга «Мораль права» Л. Фуллера. Однако в ней совокупность требований, которые автор кладет в основу права, называя их моралью права, в действительности не

носит морального характера, в силу чего отнесение правопонимания Фуллера к морализации права сомнительно.

Морализация права в значительной мере является следствием схожести данных регуляторов, выражающейся в их социальном характере, частично совпадающем объекте регулирования, нормативности, иногда почти полном содержательном совпадении конкретных норм и т.д. Однако при всем сходстве мораль и право являются самостоятельными социальными регуляторами, обладающими различной природой, свойствами и механизмами функционирования в обществе. Позиция морализации права неприемлема в силу целого ряда различий между моралью и правом, описанных в философской литературе и носящих не количественный («минимум», «максимум» и т.п.), а качественный, принципиальный характер. Наиболее существенными из них представляются три. Первое: рациональная составляющая в морали хотя и присутствует, играя важную роль в акте морального выбора, однако носит «надстроечный» характер, тогда как «базисом» выступает сопереживание, единственно объясняющее бескорыстную направленность на благо другого человека, тогда как правовые механизмы носят чисто рациональный характер (этот момент подробно развертывается в следующей главе). Второе, тесно связанное с первым: сопереживание, как всякая эмоция, неразрывно связано с биологическим субстратом. Право не имеет такой связи, в силу чего является чисто социальным регулятором; субъекты правоотношений - не обязательно живые существа, но и учреждения, организации, иные «юридические лица», никоим образом не являющиеся моральными субъектами. Третье, также связанное с первым: сопереживание в огромной степени зависит от близости людей по шкале «свой — чужой», не элиминируемой из моральной регуляции, тогда как право полностью игнорирует это измерение.

Во втором подпараграфе «Позиция этатизации права» рассматривается эволюция позиции, согласно которой право в той или иной форме производно по отношению к государству, эксплицируются ее основные формы, а также дается их критический анализ.

Многим представителям отечественной социальной философии, юриспруденции и вообще социальной науки позиция этатизации права представляется единственно возможной, откуда вытекает особая актуальность анализа ее истоков, аргументов и основных положений. Она возникает в Античности у софистов в связи наметившейся дескарализацией власти, однако вытесняется вследствие ее критики, прежде всего, Платоном и Аристотелем. Возрождение правового этатизма намечается в эпоху Ренессанса (Н. хпакиавелли он ретает р азБсрнутую теоретическую форму в философии X. Гоббса, который, «открывает» государство как нечто отличное от правящего субъекта. Принципиально важно, что предпосылкой формирования позиции этатизации права выступает секуляризация сознания, в силу чего утрачивается убедительность и эффективность религиозной легитимации власти. Пока

государственная власть в сознании людей исходила от Бога, его фигура неизбежно стояла и за совокупностью социальных норм. Гоббс развертывает новую, альтернативную концепцию легитимации - общественный договор. Сформированное на его основе государство уже без Бога, само по себе, создает нормы социального поведения, которые Гоббс и провозглашает правом. Юридический этатизм Гоббса, однако, не получил широкого распространения. Доминирующими в ХУ11-ХУ1П веках стали естественно-правовые концепции.

В XIX веке Дж. Остин формулирует концепцию, обычно считающуюся началом юридического позитивизма, фактически совпадающего с этатизмом. От Гоббса теорию Остина отличают два наиболее существенных момента. Во-первых, она не содержит представления о государстве как некоей сущности, отличной от персоны правителя (в силу этого некоторые рассуждения Остина выглядят наивными, например, о подчинении населения суверену в силу привычки). Во-вторых, Остин игнорирует тему происхождения государства, «вынимая» из-под него принципиальный для Гоббса общественный договор и тем самым еще более усиливая этатисткое звучание концепции.

Несмотря на то, что концепция Остина по глубине значительно уступает учению Гоббса, она получает широкое распространение. Отчасти это связано с критикой ранее господствовавших естественно-правовых концепций так называемой «исторической школой права», выбившей из-под них основу основ - представление об универсальном «естественном разуме» как критерии определения неотчуждаемых «естественных прав» человека. Однако более глубокая причина носила не внутритеоретический, а социально-онтологический характер: к этому времени в Европе в полной мере сложилась система так называемых национальных государств. Собственно говоря, и сама историческая школа права была одним из теоретических выражений этого процесса. Абстрактный общественный договор Гоббса был слишком слабой и слишком абстрактно-интеллектуальной конструкцией, чтобы дать достаточно устойчивую легитимность государству. Националистические идеологии, сформировавшиеся в это время в Европе и сыгравшие ключевую роль в формировании национальных государств, оказались гораздо эффективнее. Легитимность европейских государств XIX века не в общественном договоре, а в том, что они выражают дух и интересы нации, внутри которой только и возможен общественный договор. Теперь государство как управляющая система получает достаточный уровень легитимности для массового принятия представления о том, что именно оно и создает право.

Дальнейшее мощное развитие этатизм находит уже в XX веке в кантианском так называемом «чистом учении о праве» Г. Кельзена, преодолевшем некоторую наивность построений Дж. Остина и придавшем этатизму облик цельной и стройной теории. Параллельно (и, видимо, не бйз влияния концепции Кельзена) своеобразная версия этатизма формируется в СССР, где теория огосударствления права оказалась более чем адекватной устанавливавшемуся тоталитаризму.

Суммативно этатистская позиция сводится к следующим основным моментам: право исторически возникает вместе с государством; право представляет собой совокупность (в развитом виде - систему) норм, формулируемых государством; нормы права носят общеобязательный характер, что гарантируется государственным силовым принуждением.

В диссертации показано, что данные положения имеют ряд существенных противоречий.

Относительно утверждения об одновременном появлении права и государства следует заметить следующее. Во-первых, существует вполне оформившаяся отрасль юриспруденции «антропология права», которая провозглашает своим основным предметом именно изучение правоотношений в так называемых обществах, то есть вообще не имеющих института централизованной власти. Во-вторых, исторически первой формой централизованной власти было не государство, а вождество, в котором, несмотря на наличие иерархии вождей и знати, социального и имущественного неравенства, полностью отсутствовал репрессивный и принудительный аппарат, а основанием власти вполне эффективно выступала идеология. При этом различного рода договоры, в том числе имущественного обмена, судебные процедуры разрешения конфликтов при нарушении договоров и т.п. носили еще более развитый характер, чем в акефальных обществах

Относительно второго системообразующего утверждения этатизма, о праве как совокупности норм, формулируемых государством, выдвигаются два основных контраргумента. Первый: не все нормативные формулировки, принимаемые государством как законодателем, вообще работают. Между тем, правовая норма есть разновидность социальной нормы, то есть нормы не просто провозглашенной, а действующей. Нет необходимой связи между принятием нормы законодателем и ее реальной работой. Второй: закон есть норма общая, а значит, по определению, никогда не может непосредственно относиться к конкретному деянию. Судья не может руководствоваться только законом, ибо закон не обладает должным уровнем определенности. Значит, принимая правовое решение, он руководствуется неким иным правом, а не только содержащимся в законе.

Третье конституирующее утверждение этатизма - о гарантии правовых норм государственным принуждением. Между тем, как известно, существует международное право, субъектами которого выступают страны, и никакого государства, стоящего над ними, не существует. Более того, хотя нарушения международного права, разумеется, существуют, их относительный масштаб значительно меньше, чем нарушений внутригосударственного законодательства даже в самой законопослушной стране.

Таким образом, существует целый набор убедительных аргументов, показывающих, теоретическую несостоятельность позиции этатизации права.

Глава П «О базовой автономности права и исторической эволюции его места в системах социальной регуляции» посвящена рассмотрению самостоятельной природы права и трансформации его регулятивного статуса в ходе истории.

Первый параграф «Право как самостоятельный механизм социальной регуляции» посвящен рассмотрению сущности, исторических вариантов и дополнительному обоснованию позиции автономности права, наделяющей его независимым ни от государства, ни от морали характером.

Позиция автономности права зарождается в Античности в варианте его договорной трактовки, которая обретает развитую форму у Т. Гоббса, в концепции которого сосуществует с этатизмом. Именно договор выступает у него основой права, причем последнее неразрывно связано со справедливостью. Хотя без государства право невозможно, ибо договоры не будут соблюдаться, государство здесь играет инструментальную роль. Самая же суть и содержание права создаются именно договором. Однако с распространением изначально договорных норм на следующие поколения эти нормы превращаются в навязываемые государством в духе чистого этатизма.

В классических естественно-правовых концепциях (Г. Гроций, Дж. Локк и др.) право также не является производным по отношению к какому-либо иному социальному началу. В естественном состоянии каждый человек обладает неотъемлемыми правами, которыми он может распоряжаться по собственному усмотрению, независимыми от чьей-либо воли. Право в качестве социального регулятора, возникающего здесь также через общественный договор, призвано обеспечивать эти естественные права каждого. Критерием неотъемлемых прав выступает их очевидность универсальному естественному разуму, оказавшемуся впоследствии фикцией.

Определенной оригинальностью обладает вариант автономного правопонимания, разработанный в позднесоветский период B.C. Нерсесянцем. Отношение естественного и позитивного права он рассматривает сквозь призму категорий сущности и явления. При этом право как сущность наделяется естественно-правовым содержанием, а как явление предстает в . форме государственного законодательства. Таким образом, проводится разграничение права (как сущности) и закона (как явления), при совпадении которых можно говорить о правовом законе, в обратном случае - о неправовом. Однако и здесь нет решения проблемы критерия естественных прав.

В развитии позиции автономности права некоторый вклад внесла разработанная в конце XX в. концепция ранних форм социальной регуляции Ю.И. Семенова, рассматривающего возникновение в рамках межродовых отношений закона талиона, пришедшего на смену ничем не ограниченному мщению, содержавшего в себе идею справедливости и послужившего началом нового, отличного от табуитета и морали, типа социальной регуляции -

обычного права. Однако вопрос о причинах и механизмах перехода к новому типу регуляции остается здесь без ответа.

Между тем, еще в 60-е годы гарвардский профессор Лон Фуллер представил принципиально новую, также подпадающую под позицию автономности, концепцию права, в которой оно конституируется не материальными нормами, а преимущественно совокупностью процедурных требований (обнародование, ясность, непротиворечивость, стабильность и др.), несоблюдение которых означает отсутствие правовой регуляции. Концепция Л. Фуллера обрела чрезвычайно широкое признание и продемонстрировала значительный потенциал развития.

В рамках процедурной трактовки права разработана концепция правопонимания Б.С. Шалютина, в которой впервые специально подчеркивается тезис об автономности права в противовес позитивизму и юснатурализму. Ключевым моментом данной концепции выступает необходимость сохранения дуально-родового общества, в котором каждая половина, сохраняющая относительную автономию, латентно враждебна другой, что неизбежно порождает конфликты. Институт заложничества, возникающий вследствие браков, экзогамных для каждой из половин, оказывается фактором, способствующим переходу от боевого столкновения при возникновении конфликта, к его мирному разрешению в форме рациональной процедуры, результатом которой становится восстановление равновесия, разрешающее конфликт. Эта процедура включает установление «события преступления», виновного, определение санкции в виде наказания или иного способа устранения возникшего неравновесия. Указанные моменты конституируют процедуру, которую сегодня называют судом. Условием судебной процедуры является формирование правила или нормы суда, включающей, во-первых, обращение в случае конфликта к суду, а не к боевым действиям, во-вторых, обязательность исполнения судебного решения. В отсутствие специализированных силовых структур последнее обеспечивается договором об исполнении санкции, которым и завершается судебное рассмотрение конфликта. Таким образом, формируется комплексный механизм, включающий в себя начала суда, нормативности, договора и принуждения (принуждения к миру, которое и лежит в основании всего этого комплекса). Именно этот комплекс взаимосвязанных компонентов является инвариантом всех регулятивных систем, которые обозначают понятием права. Право оказывается ровесником и фактором формирования общества.

В конце параграфа формулируется итоговое определение права, принимаемое в работе: право представляет собой систему рациональных, осознаваемых, поддерживаемых принуждением правил, формирующихся в результате заключаемых договоров или договоров по умолчанию свободных и равных субъектов, несоблюдение которых означает нарушение справедливости, восстанавливаемой посредством рациональной судебной процедуры. В данном определении интегрирован целый ряд моментов,

характерных для указанных выше вариантов трактовки права как автономного социального регулятора: принципиальное тождество права и справедливости (фактически право здесь представляет собой институциональную систему поддержания справедливости); договорная природа права; его процессуальная сущность (поскольку именно процессуальные нормы здесь являются конституирующими, а материальные обретают правовую силу только вследствие особой, договорной, процедуры их принятия); рациональность как имманентная опора на универсальный естественный разум, хотя и понимаемый здесь не как некие содержательные аксиомы или даже универсальная логика, а как сам принцип аргументации, рационального дискурса в качестве основания принятия нормы или решения о последствиях ее нарушения.

Второй параграф «Проблема гармонизации государственной н правовой регуляции» посвящен исследованию специфики социального порядка при силовом государстве, выявлению логики исторического преодоления силового государства, а также рассмотрению основных проблем социальной реализации правового государства.

В первом подпараграфе «Социальный порядок при силовом государстве» рассматривается соотношение в рамках силового государства правовой и государственной регуляции.

Под силовым понимается государство, в котором использование силового принуждения не требует опосредования правом. Несомненно, что силовой характер присущ типологически различным государствам — так называемым ранним государствам, древним империям, феодальным и тоталитарным государствам и так далее.

Сам институт государства возникает именно в его силовой вариации, и в рамках силовых государств протекает значительная эволюция характера отношений государства и права. Силовой характер государства не означает, что в нем вообще отсутствуют правовые начала. Более того, такое государство может играть существенную роль в функционировании и развитии права. Всякое государство, в том числе силовое, предполагает наличие иерархически выстроенной системы власти, от суверена до тех граждан (или подданных), которые являются только подвластными, но сами ни над кем властью не обладают. Регуляция отношений между субъектами, обладающими в этой системе равным статусом, в нормальном обществе (то есть не находящемся в кризисе или предкризисном состоянии) в значительной мере носит правовой характер. Сколько-нибудь значительные конфликты, возникающие между такими субъектами, разрешаются государственной властью, в общем, по справедливости. Поскольку интереса самой власти в том или ином разрешении подобных конфликтов обычно нет, она здесь действует беспристрастно, часто отправляясь от тех норм, которые сложились во взаимоотношениях субъектов того уровня, к которому принадлежат стороны конфликта, то есть на основе обычая, который, по сути, близок к договору по умолчанию. Иногда же государство разрешает конфликты на основе прямо сформулированных им

норм, которые сами в значительной мере представляют собой вербальное и логическое оформление тех же самых фактически сложившихся правил. Само формулирование государством общих правил (законов) играло значительную роль в развитии права, придавая ему не только формальную определённость и системность, но и способствуя рационализации судебных процедур.

Следует отметить также, что силовое государство допускает и договорные отношения, выступая гарантом соблюдения свободно заключаемых договоров, вмешиваясь в случае их нарушения и обеспечивая применение санкций к нарушителю. Таким образом, в рамках силового государства возможно значительное развитие системы правовых отношений.

Внутри даже силового государства право обретает некоторое пространство развития, и при определенных обстоятельствах поднимается до такого уровня, который делает возможным качественный скачок, выводящий за пределы силового государства. Как бы, однако, ни было развито правовое регулирование внутри силового государства, у него есть принципиальное ограничение, а именно то, что более или менее устойчиво оно работает лишь в отношениях равных. Что касается отношения субъектов, находящихся на разных ступенях властной иерархии, то здесь системообразующим началом являются не правовые, а политико-силовые отношения. Существенной характеристикой силового государства является то, что в случае противоречия политико-силового и правового механизмов первый безоговорочно одерживает верх, подчиняя себе право. Это означает, что есть порядок доминирующий -политико-силовой, и порядок подчиненный - правовой. Сама же политико-силовая регуляция ограничивается в этом случае не правовыми, а идеологическими механизмами, а именно патриархальной религиозной идеологией.

Во втором подпараграфе «Логика исторического преодоления силового государства» рассматривается процесс формирования предпосылок и первичного исторического преодоления классических силовых государств, ключевым моментом которого стали так называемые буржуазные революции Нового времени.

Как известно, качественные скачки не происходят вдруг, им предшествует накопление количественных изменений. В данном случае речь идет о развитии правовых начал в рамках сложно организованного силового социального порядка на территории средневековой Европы. Прежде всего, речь идет об эволюции товарно-денежных отношений. Здесь следует иметь в виду, что всякий акт обмена есть правовой акт, и само отношение собственности есть правовое отношение, поскольку собственность - это признаваемое другими право субъекта на что-либо, в принципе отчуждаемое, то есть в основе отношения собственности лежит договор признания, который может как фиксироваться, так и не фиксироваться специально, но фактически существовать. Сильнейшим непосредственным фактором развития экономических отношений в этот период, как показал Ч. Тилли, стало развитие

военной конкуренции, преимущество в которой имели те общества, где концентрация принуждения опиралась на концентрацию капитала.

Развитие института собственности есть в то же время развитие института личности, ибо упомянутый договор признания имплицитно содержит признание самого собственника субъектом правоотношений, то есть социальным субъектом, личностью, поскольку, как это осмыслил Гегель, во-первых, свою реализацию свобода личности находит в праве частной собственности, во-вторых, личность подразумевает правоспособность. Социальный институт личности - а то, что личность есть именно социальный институт, первым, отчасти опираясь на Гегеля, осмыслил Маркс, связавший эту категорию не с телесностью индивида, а с социальным качеством, совокупностью общественных отношений - характеризуется, прежде всего, признанием другими права данного индивида самостоятельно определять свою судьбу и его собственной готовности к этому, включающей ответственность за принимаемые решения. Развитие института собственности предполагало, что личностный статус распространялся на человека как на собственника отчуждаемых ценностей, с которыми он может выступать в качестве свободного участника товарообменных и денежных отношений, заключения экономических договоров как моментов осуществления разума (опять-таки, по Гегелю).

Еще один важнейший процесс, сушностно связанный с вышеупомянутыми, происходил внутри идеологического пространства. Рационализация христианского сознания в рамках теологической мысли привела к построению доказательств бытия Бога (в ответ на порожденные разумом же сомнения), которые в значительной мере как раз и подорвали веру, ибо если Бог, который, по определению, есть основа основ, начинает ОБОСНОВЫВАТЬСЯ логически, то есть через разум, то от веры мало что остается. Уходит, как уже было отмечено, легитимация государственной власти через Бога, и на смену ей появляется идея легитимации через общественный договор, то есть опять-таки рационально-правовая идея.

Таким образом, в преддверии революций в европейских обществах имеет место процесс нарастания рационально-правового содержания в виде, во-первых, развития рационально-правовых экономических отношений, во-вторых, становления и распространения человеческого индивида (личности) как рационально-правового субъекта отношений собственности, в-третьих, формирования рационально-правовой идеологии легитимации государственной власти.

Буржуазные революции несли в себе более глубокое содержание, чем выраженное в их привычном названии. Они представляли собой подготовленный предшествовавшими количественными изменениями качественный скачок во взаимоотношении систем политико-силовой и правовой регуляции. В результате революций чистая политико-силовая регуляция утратила доминирование, стала в значительной мере подчиненной,

реализующей правовые, причем, прежде всего, экономическо-правовые начала. В этом смысле буржуазные революции в своей сущности есть, прежде всего, экономическо-правовые революции.

В третьем подпараграфе «Правовое государство: понятие и основные проблемы социальной реализации» раскрывается процессуально-правовая трактовка правового государства и рассматриваются трудности и препятствия его исторического утверждения.

В качестве основных выделяются три принципиально различных трактовки правового государства. Первая - этатистская, согласно которой правовое государство есть государство, действующее согласно законодательству. Из такого понимания при его последовательном проведении вытекают заведомо абсурдные заключения. Например, что государство, законодательно допускающее каннибализм, при соблюдении им его собственных законов следовало бы называть правовым. Вторая - акцентирует внимание на том, что правовое государство целенаправленно и эффективно обеспечивает базовые права и свободы человека от посягательств с чьей бы то ни было стороны, в том числе и со стороны самой государственной власти. Эта конструкция находится в теоретическом поле классического юснатурализма и несет в себе его отмеченные выше недостатки.

В работе принимается третья точки зрения, согласно которой правовое государство есть государство, реализующее законодательство, сформированное посредством общественного договора. Эта позиция фактически дедуцируется из обоснованного выше процессуального понимания права. В диссертации показано, что социальный порядок, начавший формироваться в послереволюционных европейских странах, нельзя рассматривать как общественный договор, традиционно понимаемый как договор в масштабе всего общества, общесоциальный. В работе вводится понятие буржуазного договора или общественного договора буржуазии, который и формирует политическую власть. Это коррелирует с описанным выше пониманием договороспособной личности как обладающей собственностью. При этом в диссертации подвергнута критике позиция, согласно которой пролетарий является собственником своей рабочей силы, показано, что тип отношения между пролетарием и его способностью к труду в силу неотчуждаемости последней принципиально отличен от отношения собственности, что пролетарий, следовательно, не может быть признан равным с другими акторами участником рынка полноценным договороспособным субъектом и, соответственно, стать участником общественного договора, конституирующего власть.

Таким образом, рассматриваемые государства не являются классическими силовыми. Политическая власть в них основывается на общественном договоре части общества, а именно - собственников, среди которых доминирующее место занимают буржуа. Этот договор в значительной мере направлен против пролетариата и других практически не обладающих

собственностью груш. Последние разными способами, прежде всего, через соответствующие цензы, отсекаются от участия в общественном договоре и, таким образом, в отношении их буржуазное государство оказывается силовым.

В диссертации подчеркивается, что применительно к данной эпохе формулы Маркса и Энгельса о государстве как комитете, ведающем общими делами всего класса буржуазии, о государстве, выражающем волю исключительно господствующего класса, а равно и о праве как возведенной в закон воле буржуазии, являются вполне адекватными. Буржуазное право есть право буржуазии, для буржуазии оно действительно есть право, так как сформировано через общественный договор буржуа Но для пролетариата и иных оставшихся вне договора категорий буржуазное право есть не право, а силовым образом навязанная нормативная система.

Возникает силовое противостояние внутри общества между буржуазным государством, с одной стороны, и остальным обществом, с другой. Ситуация, хотя и в самом общем вцде, но сущностно напоминает ту, которая имела место на заре формирования права, в процессе становления дуально-родовых общностей. Сходство состоит в том, что стороны являются частями одного общества, обреченными на совместную жизнь, но, в отличие от древности, их силовой ресурс изначально сопоставим лишь потенциально.

Немаловажно, что в обществе классического капитализма уже нет религиозно-патерналистской идеологии, смягчающей отношения властвующих и подчиненных. Используя всю совокупность возможностей, буржуазия действительно превращает пролетариев в рабов капитала, порождая активное сопротивление, в ходе которого пролетариат вырабатывает организацию, идеологию, эффективные формы борьбы, вплоть до вооруженной; сопоставимость силового ресурса из потенциальной превращается в реальную. Историческим итогом, в конечном счете, как и некогда с дуально-родовыми общностями, в соответствии с формулой Р. Иеринга «в борьбе обретешь ты право свое», становится замена силовых механизмов на правовые, а следование праву, формируемому уже как общесоциальный договор, начинает становиться реальным системообразующим принципом.

В то же время надо иметь в виду, что при всех этих несомненных достижениях, здесь остается целый ряд вопросов, не имеющих, во всяком случае, пока, теоретического разрешения. В диссертации в качестве наиболее существенных выделяются следующие два. Первый состоит в том, что представительство различных категорий населения в законодательных органах обеспечивается по преимуществу политическими партиями. Между тем, партийные системы консервативны и обладают массой других недостатков, вызывающих сомнение в том, что интересы населения оказываются адекватно выраженными в парламентских дискуссиях и возникающих на их основе договоренностях, обретающих силу закона. Второй касается того, что социальные акторы, обладающие колоссальными финансовыми ресурсами (гигантские корпорации и иные мощнейшие экономические субъекты, сами

государственные машины и проч.), имеют огромные возможности манипулирования сознанием населения за счет разного рода односторонней и недостоверной информации, предвзятой аналитики и т.п.

Особой проблемой выступает действительная реализация права в деятельности государства. Известно, что законодательно закрепленное разделение властей само по себе ничего не гарантирует, поскольку исполнительная ветвь, непосредственно располагая силовым и финансовым ресурсом, имеет огромные возможности концентрации реальной власти в своих руках, вплоть до подбора в своих интересах корпуса парламентариев и судей. Хотя на общетеоретическом уровне эта проблема представляется решенной посредством апелляции к гражданскому обществу как к внешней по отношению к государству институционально организованной системе действенного контроля над ним, само формирование гражданского общества для многих современных стран является актуальной и чрезвычайно сложной задачей.

В Заключении подведены итоги проведенного исследования.

Список работ, опубликованных автором по теме диссертации:

Статьи в ведущих рецензируемых журналах

1. Сергеенко, A.C. Генезис политики как деятельности, направленной на поддержание целостности общества [Электронный ресурс] / A.C. Сергеенко // Современные исследования социальных проблем (электронный научный журнал), 2012. - № 9 (17). - Режим доступа; http://sisp.nkras. ru/e-ru/issues/2012/9/sergeenko.pdf

2. Сергеенко, A.C. Сущностные основания и противоречия позиции морализации права / A.C. Сергеенко // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2013. - № 7 (33). - С. 180-182.

3. Сергеенко, A.C. О сущностных противоречиях позиции политизации права в контексте его этатизации / А.С.Сергеенко // Наука о человеке: гуманитарные исследования. - Омск: Изд-во Омской гуманитарной академии, - 2013. - № 12. - С. 207-209.

Статьи

1. Сергеенко, A.C. Философско-правовая концепция Фридриха Августа фон Хайека / А.С.Сергеенко // Вестник Курганского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». Вып. 6. - Курган: Курганского гос. ун-та, 2010.-№3(19).-С. 52-56.

2. Сергеенко, A.C. О понятии политического сознания / А.С.Сергеенко // Сборник научных трудов аспирантов и соискателей Курганского государственного университета. - Курган: Курганского гос. ун-та, 2011. - Вып. XIII. -С.48-49.

3. Сергеенко, A.C. Военно-налоговая теория возникновения государства / А.С.Сергеенко // Социальные ценности и выбор времени: Материалы V Международной научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения доктора философских наук, профессора С.М.Шалютина (г. Курган, 14-15 апреля 2011 г.). - Курган: Курганского гос. ун-та, 2011. - С.73-74.

4. Сергеенко, A.C. К вопросу о дистанцированности общества от государства и бегстве индивида от политики / А.С.Сергеенко // Смыслы, ценности, нормы в бытии человека, общества, государства: Материалы Всероссийской научной конференции. Челябинский государственный университет. Факультет Евразии и Востока. Кафедра философии (30 мая 2011г., г. Челябинск) / вступит, ст. А Б. Невелева; научн. ред. Е.А. Куштым. -Челябинск: РЕКПОЛ, 2011. - С. 219-222.

5. Сергеенко, A.C. Квазиправовое государственное регулирование / А.С.Сергеенко // Онтология и аксиология права: Материалы V Международной конференции (21-22 октября 2011 г. Омская академия МВД России). - Омск: Омская академия МВД России, 2011. - С. 103-106.

6. Сергеенко, A.C. Право как предмет исследования в юриспруденции и в социальной философии / А.С.Сергеенко // Актуальные проблемы гуманитарных и социальных исследований: материалы IX региональной научной конференции молодых ученых Сибири в области гуманитарных и социальных наук (22-23 ноября 2011). - Новосибирск: Сибирское университетское изд-во, 2011. - С. 98-101.

7. Сергеенко, A.C. Имитационная демократия в условиях современной России: проблемы и пути решения / А.С.Сергеенко // Вестник Курганского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». - Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2011. - № 3 (22) - С. 101-104.

8. Сергеенко, АС. Происхождение права: производный или автономный характер / А.С.Сергеенко // Материалы VI Всероссийского философского конгресса. - Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского гос. университета им. Н.И. Лобачевского, 2012. - С. 423.

9. Сергеенко, A.C. О непроизводном от морали характере права / А.С.Сергеенко // Материалы П1 Всероссийской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых учёных «Проблемы развития правовой системы современной России». - Курган: Изд-во Курганского гос. унта, 2012. - С.29-32.

10. Сергеенко, A.C. Неопатримониализм современной России / А.С.Сергеенко И Сборник научных трудов аспирантов и соискателей Курганского государственного университета. - Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2012. - Вып. XIV. - с. 35-37.

11. Сергеенко, A.C. Этатизм как отрицание истинной сущности права / А.С.Сергеенко // Материалы Международной научно-практической конференции «Россия сегодня: тенденции и альтернативы развития». - Курган: Дамми, 2012. - с.332-338.

12. Сергеенко, А.С. К вопросу о непроизводном от морали характере права / А.С.Сергеенко // Материалы VIII Международной научно-практической конференции молодых исследователей «Современные проблемы юридической науки» (4-5 мая 2012). - Челябинск: Полиграф-мастер, 2012. - С. 37-38.

Подписано в печать 25.11.2013 г. Формат 60x84 1/16. Усл. г.еч. л. 1,0. Уч.-изд. л. 1,0. Тираж 120 экз. Заказ 127.

Типография «Армада», 640007, Курган, ул. Некрасова, 53а

Текст диссертации на тему "Право в его отношении к моральной и государственной регуляции"

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Курганский государственный университет»

04201454404

На правах рукописи

СЕРГЕЕНКО АЛЛА СЕРГЕЕВНА

ПРАВО В ЕГО ОТНОШЕНИИ К МОРАЛЬНОЙ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ РЕГУЛЯЦИИ (СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ)

Специальность 09.00.11 - социальная философия

Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук

Научный руководитель

доктор философских наук, профессор

Шалютин Борис Соломонович

Курган-2013

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ......................................................................................................3

ГЛАВА 1. КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ ПРАВА: РЕИНВЕНТАРИЗАЦИЯ ПОДХОДОВ...............................................................16

1.1. ПРАВО КАК ПРЕДМЕТ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ................................................................................................16

1.1.1.0 СООТНОШЕНИИ ФИЛОСОФСКОГО И ЮРИДИЧЕСКОГО

ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВА. ФИЛОСОФИЯ ПРАВА.......................................17

1.1.2. О СПЕЦИФИКЕ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВА..................................................................................24

1.2. КОНЦЕПЦИИ ПРОИЗВОДНОСТИ ПРАВА: КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ................................................................................................................28

1.2.1. ПОЗИЦИЯ МОРАЛИЗАЦИИ ПРАВА..............................................29

1.2.2. ПОЗИЦИЯ ЭТАТИЗАЦИИ ПРАВА.................................................53

ГЛАВА 2. О БАЗОВОЙ АВТОНОМНОСТИ ПРАВА И ИСТОРИЧЕСКОЙ

ЭВОЛЮЦИИ ЕГО МЕСТА В СИСТЕМАХ СОЦИАЛЬНОЙ РЕГУЛЯЦИИ..88

2.1. ПРАВО КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ СОЦИАЛЬНОЙРЕГУЛЯЦИИ.............................................................................88

2.2. ПРОБЛЕМА ГАРМОНИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ПРАВОВОЙ РЕГУЛЯЦИИ................................................................................103

2.2.1. СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК ПРИ СИЛОВОМ ГОСУДАРСТВЕ..............................................................................................104

2.2.2. ЛОГИКА ИСТОРИЧЕСКОГО ПРЕОДОЛЕНИЯ СИЛОВОГО ГОСУДАРСТВА..................................................................................................114

2.2.3. ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО: ПОНЯТИЕ И ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАЛИЗАЦИИ................................................121

ЗАКЛЮЧЕНИЕ............................................................................................135

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ...........................................................................139

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Право, как оно предстает в рамках доминирующего в современной России и унаследованного от СССР правопонимания, то есть как система принятых и защищаемых государством нормативных актов, едва ли может представлять интерес для социальной философии. Однако это правопонимание, многим кажущееся чем-то само собой разумеющимся, в действительности начало распространяться только со второй половины девятнадцатого века. До этого времени, практически изначально, правовая проблематика не просто присутствовала, а находилась в центре внимания крупнейших мыслителей наряду с такими важнейшими феноменами духовной и социальной жизни как, например, мораль, политика, государство, религия.

С середины девятнадцатого века в силу ряда причин, о которых в работе говорится достаточно подробно, праву начинает уделяться все меньше внимания в системе философского знания. Складывается хотя и не консенсус, но весьма широко распространенная позиция, согласно которой право - это дело юристов. Значительное снижение влияния данной позиции после второй мировой войны привело многих мыслителей к возврату и развитию доминировавшей ранее и существовавшей в разных вариантах трактовки права, согласно которой оно представляет собой нечто гораздо более глубокое, чем набор правил принимаемых и поддерживаемых властью.

Понимаемое так право есть один из фундаментальных, атрибутивных обществу социальных регуляторов. В рамках этой позиции сегодня существует глубоко обоснованная точка зрения, согласно которой именно становление права является решающим фактором формирования самого социального бытия. В таком контексте всякая социально философская реконструкция общества, игнорирующая систему правовой регуляции, заведомо не адекватна реальной общественной жизни. Соответственно, социально-философский анализ

функционирования, воспроизводства и развития общества требует глубокого исследования той роли, которую играет право в этих процессах. При этом особенно важно уяснить специфику права и характер его отношения и взаимодействия с другими социальными регуляторами, прежде всего, с наиболее сходными с правом и близкими к нему, каковыми выступают системы моральной и государственный регуляции, часто в значительной мере смешиваемые с правом. Именно этими обстоятельствами, в первую очередь, обусловлена теоретическая актуальность настоящего исследования.

Актуальность работы связана также с тем, что адекватному осмыслению роли права в функционировании общества препятствует сложившаяся некорректная классификация его концепций, выделяющая в качестве основных типов правопонимания естественно-правовую концепцию (юснатурализм) и юридический позитивизм, вследствие чего в одну классификационную категорию оказываются объединенными принципиально разные подходы. Предлагаемая в диссертации новая классификация, фиксирующая в качестве основных позиции морализации, этатизации и автономности права, позволяет осуществить более точный критический анализ существующих подходов и выявить наиболее продуктивные из них.

В практическом плане актуальность работы связана, в частности, с тем, что наличие теоретической модели соотношения различных регулятивных механизмов, особенно государственных и правовых, позволяет точнее понять содержание того этапа развития систем социальной регуляции, на котором находится современное российское общество. В этом плане дополнительную актуальность обретает предпринятый в диссертации анализ содержания и эволюции правовых начал в рамках силового государства, логики исторического преодоления силового государства и дальнейшей эволюции систем социальной регуляции в направлении правового государства и гражданского общества. Здесь следует иметь в виду, что смешение правовой и государственной регуляции является одним из важных препятствий гармонизации этих регулятивных механизмов, преодоление которого требует

построения логически корректной социально-философской трактовки права и ее интеграции в содержание образования.

Степень разработанности проблемы.

Интерес к изучению порядка соотношения правовой регуляции с моралью, а также регуляцией государственной в различной мере нашел свое отражение в многочисленных исследованиях российских и зарубежных авторов.

Непосредственному изучению права, как предмета исследования философского, в том числе социально-философского и философско-правового, знания посвящены работы Г. Гегеля, С.Е. Десницкого, А.П. Куницына, B.C. Соловьева (рассматривающих философию права в качестве самостоятельной дисциплины, части общей философии), B.C. Нерсесянца, В.А. Туманова, Д.А. Керимова (относивших философию права к юридическим дисциплинам), С.С. Алексеева (рассматривающего философские проблемы правосознания, правового государства, идеи правового гуманизма), В.Н. Кудрявцева (раскрывающего социальный аспект права), В.Д. Перевалова (анализирующего теоретико-философские проблемы гражданского общества и правового государства), М.С. Строговича (раскрывающего логико-философские проблемы права), В.А. Туманова, JI.C. Явича (исследующего социально-философские проблемы права, генезис и развитие юридической формы общественных отношений), Ю.Г. Ершова (работы которого, в большей части, посвящены исследованию философии государства и права), Э.А. Позднякова (также анализирующего теоретико-философские основания государства и права), И.П. Малиновой, Ю.Я. Баскиной, В.В. Лазарева, Е.И. Темнова, Г. Гуго, а также Д. Остина, Г.Ф. Шершеневича, О.Вайнбергера (как легистов, отрицавших предметосодержащий аспект философии права).

Как уже было отмечено, правовая проблематика находилась в фокусе внимания философской мысли фактически с начала ее истории, а может быть и предыстории. При этом то или иное понимание характера отношения права с другими социальными регуляторами всегда присутствовало, даже если вопрос о нем прямо не ставился. Так, в мировоззренческих системах Древнего Востока

право, политика и мораль практически вообще не отделялись не только друг от друга, но и от религиозной догматики, при этом эксплицировать собственно правовые моменты там особенно сложно. Те моменты социальной регуляции, которые следует отнести к праву, в минимальной степени рефлексировались древневосточными мыслителями.

Существенно иную картину обнаруживает античность. Гераклит, Демокрит, софисты, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Зенон из Кития, Сенека, Марк Аврелий, Цицерон - вот далеко не полный перечень наиболее значительных имен и направлений, давших в зародышевой форме едва ли не все основные концепции права в его отношении к другим социальным регуляторам.

У софистов мы находим зачатки позиции этатизации права, зачатки позиции его автономности, причем в двух разных версиях, договорной и естественно-правовой. У Платона и Аристотеля обнаруживаем критику этатизации права с позиций более широкого политического горизонта (правом не могут считаться законы, выгодные правителям, но противоречащие интересам полиса в целом) и одновременно начала морализации права. Цицерон доводит идею договорной природы права до трактовки государства как дела народа (res publica), понимая под народом соединение многих людей, связанных между собой согласием в вопросах права и общностью интересов. Право становится тем самым основой государства, выступающего, таким образом правовым сообществом.

Концепция морализации права в развернутом виде предстает в христианстве, внутри идеологии которого она, в сущности, является единственно возможной. Ключевую роль в оформлении этой позиции играет Августин, выстраивающий цепочку Бог (любовь, милость) - справедливость -закон (государство). Бог как символ и персонификация любви-милости (то есть, по сути, Бог морали) выступает критерием справедливости, а справедливость -критерием закона и государства (несправедливый закон не есть закон; государство без справедливости - разбойничья шайка). Впоследствии эта

позиция получит дальнейшее развитие у христианских мыслителей, в особенности у Фомы Аквинского. В XIX веке Шопенгауэр (в известной мере, следуя за Кантом и даже близким в этом отношении к Канту Гегелем), а затем В. Соловьев и Г. Еллинек «ограничат» позицию морализации утверждением, что право есть лишь минимум морали, то есть правовыми становятся те моральные нормы, самые важные, которые государство провозглашает от своего имени и берет под свою защиту. В последней версии концепция морализации имеет достаточно широкое распространение по сей день, в том числе воспроизводится почти во всей советской и постсоветской литературе по данной теме, включая учебную.

В западной философии вопросы соотношения права и морали рассматриваются в основном в работах И. Канта, Г. Гегеля, О. Шпенглера, И.Г. Фихте, К. Штерна, М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Тарда, А. Кетле, Р. Мертона, Т. Парсонса и других.

В отечественной литературе, в большей части с позиции марксистской философии, данному аспекту социально-философской мысли были посвящены труды В.М. Баранова, С.С. Алексеева, В.К. Бабаева, Ю.Я. Баскина, В.А. Василенко, O.E. Витрука, Н.В. Гончарова, Ю.А. Демидова, М.Н. Кейзерова, Д.А. Керимова, Э.В. Кузнецова, В.А. Кучинского, В.Б. Лазарева, Р.З. Лившица, Е.Е. Лукашева, М.И. Матузова, В.А. Туманова и других ученых.

С позиции юридической составляющей взаимодействие данных феноменов рассматривается А.П. Семитко, Ю.А. Демидовом, М.И. Коржанским, А.И. Кузнецовым, П.П. Осиповым, A.C. Кобликовым, ИЛ. Петрухиным, В.А. Жакеновым, И.М. Зайцевым и другими. Аксиологический аспект права в ракурсе его взаимодействии с моралью находим у B.C. Нерсесянца, С.С. Алексеева, Ю.В. Тихонравова, Ю.Б. Ершова, В.О. Лобовикова, Ю. Пермакова, Г.Ч. Синченко, В.И. Букреева, O.K. Биктасова, В.Б. Кожевникова, М.А. Кортенко, В.Г. Графского, H.A. Бердяева, H.H. Алексеева, И.В. Михайловского.

Этатизация права в развернутом виде представлена Томасом Гоббсом, фактически наделившим правовым статусом любые правила, исходящие от

государства. Правда, никто из крупных, признанных впоследствии классиками, философов не принял этот взгляд. Особенно важна здесь позиция таких титанов как Кант и Гегель. Если Платон и Аристотель критиковали зародышевый этатизм софистов, признавая правом не все принимаемые государством нормы, а лишь отвечающие интересам общества в целом, если Августин признавал законами лишь те, которые соответствовали поверенной божественной любовью справедливости, то Кант и Гегель, при всем их различии, оба выдвигают в качестве критерия правового характера государственных норм их соответствие идее свободы. И только в XIX веке чистый юридический этатизм получает широкое распространение в версии основоположника юридического позитивизма Джона Остина. Этатистские взгляды нашли немало сторонников и в русской мысли. Их развивали С. А. Муромцев, М.М. Ковалевский, и особенно Г.Ф. Шершеневич. Наиболее цельной и стройной этатистской концепцией является теория права Ганса Кельзена. Юридический этатизм стал официальной доктриной советской юриспруденции и ' продолжает воспроизводиться большинством отечественных юристов, в том числе в учебной литературе, по сей день (О.Э. Лейст, С.С. Алексеев, Р.Л. Лившиц, М.И. Байтин). В конце XX века продолжающаяся широкая дискуссия о природе права в значительной мере структурировалась вокруг полемики Г. Харта и Л. Фуллера, первый из которых занимает близкую к этатизму позицию. Большое внимание исследованию позиции этатизации права уделяется и современными авторами - B.C. Нерсесянцом, О.Э.Лейстом, С.С.Алексеевым, B.C. Юрчуком, C.B. Моисеевым, И.Ф. Мачиным, М.И. Байтиным.

Секуляризация сознания в преддверии и в начале Нового времени послужила предпосылкой мощного развития позиции автономности права. Гуго Гроций создает классический юснатурализм, выводящий сущность права как механизма социальной регуляции из неотъемлемых прав человеческого индивида, присущих ему по самой его природе, и получивший дальнейшее развитие, прежде всего, у Джона Локка и многих других мыслителей Нового времени вплоть до Канта включительно. Значительный вклад в развитие

позиции автономности права вносит и Гоббс, у которого наряду с этатизмом представлены идеи договорной природы справедливости и права. В этом контексте следует упомянуть и русского мыслителя Б.Н. Чичерина, который прямо критиковал морализацию права, чреватую, по его мнению, уничтожением свободы и насильственным внедрением нравственных правил. Право, доказывал он, имеет самостоятельную природу и представляет собой взаимное ограничение свободы под общим законом. В конце XX в работах Лона Фуллера века оформляется процедурная версия позиции автономности права, получившая свое развитие в исследованиях Б.С. Шалютина. Также стоит выделить освещающие различные аспекты автономности права работы таких авторов как Ю.И. Семенов, С.И. Нагих (нормативная система догосударственного общества), А.И. Першиц (нормативная этнография), Г.Ф. Шершеневич, Н.М. Коркунов, И.Ф. Мачин.

Рассмотрению социального порядка при силовом государстве, а также логике его преодоления посвящены работы А. Н. Илларионова (в части характеристики силового государства); В.А. Четвернина (функционирование права и государства в рамках потестарной парадигмы); Б.С. Шалютина (противоположная сущность права и государства); Л.Е. Гринина, М. Кревельда, Ч. Тилли (исторический аспект формирования силового государства); О.Э. Лейста, Р. Нозика, Ф. Хайека (соотношение права и государства); A.A. Зиновьва, Е.А. Воротилина (идеологический аспект государственной власти), С.Э. Крапивенского.

Вопросы теоретической сущности правового государства, а также основных проблем его социальной реализации, в различной степени находят свое отражение в трудах М. Кревельда, Ч. Тилли, Р. Нозика, Э. Ясаи, А. Эсмена, А. Дайси, Г. Еллинека, К. Гербера, Р. Иеринга, К. Маркса, Г. Спенсера, О.Э. Лейста, B.C. Нерсесянца, H.A. Денисенко, М.В. Бутыриной, В.А. Четвернина и других авторов.

В то же время на сегодняшний день отсутствует логически приемлемая систематизация многообразия взглядов относительно места права в системе

социальной регуляции, что ведет к смешению позиций, препятствует четкому уяснению границ права, сущности его отношения с другими регуляторами, прояснению исторической логики их взаимодействия и прочерчиванию перспектив их гармонизации.

Объект исследования: правовая реальность.

Предмет исследования: специфика и границы права как механизма социальной регуляции.

Цель исследования: Установление адекватного теоретического представления о праве как важнейшем механизме в системе социальной регуляции, его границ