автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.02
диссертация на тему: Православное сельское духовенство в условиях модернизации России, вторая половина ХIХ - начало ХХ вв.

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора исторических наук Леонтьева, Татьяна Геннадьевна

Введение.2-

Глава I. Историография и источники: возможности и перспективы изучения проблемы.20

1. Историографические подходы к проблеме.20

2. Источниковая база исследования.78

Глава II. Социокультурные параметры духовного сословия.103

1. Профессиональные функции священников.103

2. Материальное положение приходских священников.115

3. Правовое положение православного пастыря.127

4. Взаимоотношения внутри церковной иерархии.134

Глава 1П Профессиональное воспроизводство сословия: духовные семинарии России.162

1. Образовательный процесс и вера. 162

2. Особенности семинарского быта.178

3. Социальное поведение семинаристов.96

Глава IV. Место и роль настоятеля в православном приходе. 220

1. Структура и инфраструктура прихода.222

2. Просветительско-каритативные функции и возможности прихода. 234

3. Реформа прихода: замыслы и действительность. 260

Глава V. Священник и паства: контакты и противоречия. 279

1. Быт сельских пастырей. 279

2. Поп и мужик: социальные взаимосвязи и коллизии веры.311

3. Пастыри и прихожанки: особенности «женской веры». 327

4. Борьба с «лжеучениями». 336

Глава VI. Духовенство и революция. 366

1. Вера, власть, церковь: испытание войной.366

2. 1917 год: попытки самоопределения церкви, духовенства, верующих.376

3. Духовенство и социальное насилие. 392

4. Священники и паства в первые годы советской власти.412

Введение диссертации2002 год, автореферат по истории, Леонтьева, Татьяна Геннадьевна

Содержание исторического развития России в XIX-XX вв. характеризуется переходом от традиционного общества (природно-производительной самодостаточности) к современному динамичному состоянию. Движение в этом направлении затрагивает проблему веры: «классическое» решение задачи связано на Западе с Реформацией и утверждением протестантской этики. В России проблема модернизации приобрела особую остроту в силу того, что она оказалась сопряжена с вестерни-зацией и преодолением отставания от передовых западных стран. Последняя, по тогдашним «просвещенным» понятиям, казалась трудно совместимой с фигурой православного священника, словно выраставшей из совершенно иного культурно-исторического пространства. Но мировой опыт показал, что подлинное обновление общества связано все же с поиском и стимулированием путей перехода людских масс в конструктивно-динамичное состояние на автохтонной основе, нежели механическим заимствованием чужих образцов. Так нужен ли был изменяющейся России православный священник? Какую роль сыграло духовенство в обновлении России? Ответов на эти вопросы в современной науке до сих пор нет.

Общество закрепляется на более высокой стадии существования с утверждением соответствующих сдвигов в сознании традиционных его слоев, появлением у них предрасположенности к непрерывному овладению теми или иными полезными ценностями и инновациями. Крепостное право, самодержавная государственность, официальная религия, общинный коллективизм породили в России особую, освященную верой и традицией, культуру патерналистского волюнтаризма верхов и социально-хозяйственной пассивности низов. В результате поспешные и поверхностные реформистски-инновационные усилия власти неуклонно блокировались нежеланием большинства населения впитывать в себя новые ценности (такие, как хозяйственный индивидуализм, свобода совести, права человека, верховенство закона, представительная демократия и др.) и осваивать соответствующие модели социального поведения (1). Формирование граждански-активной личности, как основы этико-культурного фундамента модернизации, чрезвычайно усложнялось. Мог ли православный пастырь, которого представители «передовой общественности» относили к весьма консервативной части общества, помочь формированию модерни-зационно активной личности?

На первый взгляд кажется, что модернизационная задача в России аналогична подобным процессам во всем мире. Но «православная» империя ни по масштабности обживаемой территории, ни по рыхлости и размытости социально-информационного пространства не имела себе равных в христианском мире. Особое значение в этой связи приобретала активизация духовной и социальной жизни на провинциальном уровне, в сельской местности, где проживало большинство (свыше 80 %) населения. Поскольку преобладающая часть подданных империи исповедовала православие, модернизационный процесс (трансформация архаики) должен был сфокусироваться в сельском приходе, как духовно структурирующей единице обновляющегося социального пространства. При этом основополагающее значение приобретало изменение характера взаимоотношений (духовных, а не ритуальных) священников и прихожан. Служители культа должны были помочь мирянам освободиться от пут социального патернализма, сословной замкнутости, хозяйственной самодостаточности, мировоззренческой ограниченности, представив обновленную и по-новому объединяющую «национальную» идею.

Главным и естественным проводником и опорой обновления должны были стать представители светской интеллигенции. Но чрезмерно активная, односторонне доктринальная вовлеченность ее в начальную стадию данного процесса таила в себе непредсказуемые последствия: российские элиты на фоне традиционалистских низов были чрезмерно вестернизиро-ваны, что порождало соответствующее социокультурное отталкивание. Поэтому государство с начала Великих реформ не рискнуло отказаться от привычной религиозно-патерналистской модели взаимоотношений с народом. Объективно это предполагало передачу ведущей роли в формировании «модернизационного пространства» не сомнительно политизированной интеллигенции, а православному духовенству. Но для этого требовался новый, материально независимый и административно не стесненный, священник.

Чтобы поддерживать готовность и способность духовенства к этой миссии, требовалось научить служителей культа чутко реагировать как на объективные потребности и возможности реформаторского процесса, так и на непредсказуемые подвижки и коллизии массового сознания. Объективно православный священник должен был «вырасти», повысить свой социальный статус, но в то же время стать ближе к прихожанам. Однако во второй половине XIX - начале XX в. роль православия как гаранта общественной стабильности, напротив, ослабевает: оскудевает духовное сословие, уходит в прошлое прежний тип верующего, усиливаются нестроения в церковной и мирской среде, тускнеют привычные идеалы. Как далеко зашел этот процесс, можно ли было «исправить» ситуацию? Чтобы дать ответ на эти вопросы, необходимо изучив комплекс проблем, определяющих объективную роль приходского духовенства в процессе модернизации России.

Актуальность проблематики такого рода исследования обусловлена несколькими моментами. Прежде всего, современной историографической ситуацией, обусловленной необходимостью глубокого научного переосмысления роли православной церкви в истории России, а также отсутствием комплексных исследований по истории православного духовенства. Во-вторых, остается актуальной проблема расширения источниковой базы и совершенствования методического инструментария. В данном случае представляется перспективным использование опыта социальной истории.

Диссертация выходит на острие длительных дискуссий о роли православной церкви и духовенства в современном мире. На нынешнем этапе социально-инновационного процесса власть и общественность в России, пытаясь усилить духовно-нравственную его составляющую, вновь обращаются к помощи религии и ее проводника - священника. В свою очередь православная церковь стремится активно воздействовать на подрастающее поколение, способствуя выработке «правильного» мировоззрения. Но при этом не учитываются ни исторический опыт ее взаимодействия с государством, ни нравственно-воспитательные ресурсы православной веры, ни реальные возможности рядовых ее служителей в деле обновления страны. В связи с этим возникает потребность в беспристрастном анализе дореволюционной истории церкви и духовенства и в первую очередь в объективном представлении о фигуре типичного священника - настоятеля прихода. Деятельность последнего необходимо осмыслить на фоне традиционной жизни народа, с учетом изменений в его ментальности и реакциях на происходящее, что демонстрирует готовность общества к восприятию реформ.

Объектом исследования является сельское приходское духовенство - самая многочисленная категория служителей русской православной церкви. Именно на него ложилась основная проповедническо-миссионерская нагрузка. Священники - это посредники между Богом и Человеком, наставники современников. Их первостепенная задача - доносить до прихожан Слово Божье, формировать людское сознание в соответствии с религиозно-нравственными императивами и православными канонами. Но между ними и Богом стояла церковь, как особый, жестко иерар-хизированный и бюрократизированный административный институт. «Национализированная» самодержавием церковь не могла оставаться в стороне от задуманных государством реформ. Православие оставалось базовым элементом легитимизации и сакрализации власти. В таких условиях социальная роль служителей культа в России все более усложнялась, хотя статус их оставался противоречивым. На протяжении веков православные клирики обрели ряд социальных привилегий, формально выводивших их на уровень «господствующего класса». На деле рядовой священник ощущал себя под прессом духовной и светской власти, с одной стороны, и массой (причем общинно консолидированной в сельской местности) прихожан, - с другой. Его жизненные задачи оказывались куда сложнее императивов веры, предписаний церкви и требований светской власти. В связи с этим возникает целый ряд непростых (исследовательских и канонических) вопросов: существовали ли возможности (структурные, организационные, канонические, нравственные) демократизации института церкви в целом? Располагало ли государство силами, желанием и возможностями для поднятия статуса рядовых священнослужителей в глазах общества? Могли ли представители духовенства по-новому выстроить свои отношения с прихожанами? Каков был реальный духовно-нравственный потенциал сословия? Насколько прочной была «сцепка» духовенства и общества? Этим вопросам в данном исследовании уделяется первостепенное внимание.

В данной диссертации рассматривается также проблема влияния духовенства на массовое сознание, динамика этого процесса, его связь с социально-демографическими, хозяйственными и политическими событиями на протяжении длительного периода - от эпохи Великих реформ до «нэповского» времени. Стабильные в прошлом взаимоотношения православных священнослужителей и основной массы населения - крестьянства в условиях ускоренной модернизации, «демографического взрыва», аграрного перенаселения, информационного перенасыщения социального пространства и последующего революционного кризиса начала XX в. подвергались мощной коррозии и нарастающими темпами шли к драматической развязке. Такова общая логика развития их взаимных связей, подтвержденная всей историей последующего развития России. В условиях разрушения прежних духовно-нравственных устоев русское крестьянство не могло самостоятельно сделать выбор в пользу ценностей гражданского индивидуализма, политических свобод и формального права, склоняясь к примитивно-разрушительным лозунгам радикалов, находя в них знакомое традиционалистское содержание. Духовенство, со своей стороны, постепенно сдавало позиции, которые при поддержке государства удерживало несколько столетий. Процесс взаимодействия сельского духовенства (пастырей) и крестьянства (паствы) является, поэтому, предметом данного исследования.

В России православная вера в целом, служители культа в частности на протяжении XVIII в. подвергались откровенному третированию со стороны государства. В первой половине XIX в. положение заметно меняется, затем следует длительная полоса реформ и контрреформ в сфере организации духовной жизни. Но при этом церковь становится объектом нападок уже со стороны российской светской общественности. Особенно отчетливо это обнаружилось в пореформенный период, когда крестьянство оказалось в центре сочувственного внимания «прогрессивных» общественных сил, а духовенство, напротив, стало причисляться к «эксплуататорам» трудового народа. Прихожане со своей стороны, будь то крестьяне или горожане, опасались остаться без благословения своего батюшки, но за пределами церкви порой вели себя «неканоническим образом» и проявляли растущее недовольство пастырями. В художественной литературе, публицистике, живописи выстраивался длинный ряд колоритных персонажей нелюбимого «попа» (2).

В формирование образа отрицательного героя из церковной среды внесла свою лепту и публицистика, причем, в первое десятилетие XX в. недовольство высокоинтеллектуальной паствы выплеснулось на страницы не только светской, но и церковной прессы. Духовенство обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах, в связи с тем, что оно якобы слепо следовало в фарватере государственной политики. В России эмоциональные представления слишком часто подавляли возможность прагматического выбора - этому есть вполне рациональное объяснение. Но можно ли было переломить сложившиеся представления о месте и роли духовенства в жизни общества в рассматриваемый период? Ответов на этот и другие вопросы нет в современной исторической науке. Изучение историографии проблемы показывает, что история духовного сословия, как такового, все еще не нашла адекватного отражения в трудах отечественных и зарубежных ученых. С другой стороны, традиция первостепенного интереса к государственным институтам, а не к обществу и людям, к доктринам, а не сознанию и психологии низов, особо пагубно сказалась и на подходе к данной теме. В массе работ по истории церкви исследования, посвященные собственно духовенству, трудно выделить. Немногочисленные статьи публицистов пореформенного времени, объективно и сочувственно описывающие положение священников, относятся скорее к источникам, нежели к исследованиям; интеллигентские обличения «невежественных попов» трудно отнести к разряду аналитической литературы.

Весь историографический комплекс распадается на апологетическую и обличительную литературу, причем удельный вес последней значительно выше. В такой ситуации постановка проблемы «духовенство и модернизация» была невозможной, хотя споры того времени непроизвольно «высвечивали» некоторые ее грани. Учитывая сложность и масштабность проблемы (при внешней «незаметности»), представляется продуктивным провести анализ и дореволюционной литературы, и «разоблачительных» трудов советских историков. Конечно, инкриминирование священникам беззастенчивого паразитизма, темноты, обскурантизма (заимствованное из дореволюционной публицистики), «последовательной контрреволюционности» (как, впрочем, и полного ее отрицания) раскрывает лишь одну сторону проблемы. Вместе с тем, призывы отправить труды советских авторов на историографическую свалку, безусловно, не оправданы. Точно также не стоит идеализировать работы авторов последнего десятилетия - в них слишком много для исследовательской литературы «церковного елея». С учетом этого историографически-публицистические подходы к проблеме будут рассмотрены в специальной главе. В особом разделе этой главы автор считает нужным остановиться на вопросе об источниковой базе и источниковедческом потенциале изучения проблемы.

С учетом уровня исследованности данной тематики определяется цель диссертационного исследования: изучить роль (идеальную и реальную) православного приходского (сельского) духовенства в модернизации России. В центре исследования - проблема воздействия духовенства на массовое сознание в период утверждения новых форм хозяйствования и ценностных ориентаций, динамика этого процесса, его связь с социально-демографическими, хозяйственными и политическими явлениями. Для реализации намеченной цели предстоит решить следующие исследовательские задачи:

1. показать, какие достижения и пробелы предшествующей историографии позволили сформулировать цель исследования; выявить и очертить круг источников, в том числе и новых, на базе которых можно решить поставленные в нем задачи;

2. выявить исходные социокультурные и социоправовые характеристики приходского духовенства (внутреннюю структуру сословия, его профессиональные задачи и функции, правовое и имущественное положение, уровень образования и общей культуры, характер связей с окружающими социумами), сделав основной упор на сельской его части; проследить динамику изменений по этим параметрам в рассматриваемый период;

3. определить характер и особенности воспроизводства духовного сословия, степень подготовленности будущих пастырей к решению объективно встающих перед церковью и духовенством проблем в ходе модернизации России (поддержание социальной стабильности и обеспечение хозяйственной динамики);

4. реконструировать тип личности приходского священника по таким параметрам, как происхождение, воспитание, психология, коммуникативность, связи с церковной и светской властью; проанализировать содержание пастырско-проповеднической деятельности; изучить влияние общественно-политических событий на настроения сельского духовенства; выявить общую направленность духовно-нравственных исканий в его среде;

5. проследить характер связей и взаимоотношений приходского духовенства и крестьянской массы; определить степень влияния пастырей на ценностные ориентации и социальное поведение различных слоев деревенского сообщества в меняющихся обстоятельствах; установить их способность противостоять всевозможным «лжеучениям»;

6. выявить соотношение модернизаторской и антимодернизатор-ской тенденций в деятельности православного духовенства; на различных уровнях раскрыть их динамику в экстремальных социальных и политических условиях; уточнить причины гонений на священников в годы революции и гражданской войны.

К настоящему моменту исследовательские задачи такого рода применительно к духовному сословию ни в отечественной, ни в зарубежной историографии не выдвигались. Тому есть свои особые причины, связанные как с проблемами методологии, так и источников. Главнейшей из них следует назвать своего рода квазиэлитарное небрежение к «заземленным» темам и «неброским» сюжетами.

Перечисленные задачи определили методологические принципы и методику исследования. Оно основано на принципах историзма, научной объективности с использованием новых познавательных возможностей, оформившихся в рамках изучения социальной истории, где предпочтение отдается изучению малых социальных групп. В прошлом известного рода детерминистические выводы, как правило, базировались на доктринальном диктате и макроисторических «генерализациях» - реальные особенности и возможности конкретной социальной среды обычно не учитывались. Самая крупная в рамках православной культуры страна в наибольшей степени подвергалась статистическому «усреднению». Применительно к изучению такой «тонкой материи», как вера, это особенно пагубно. В данной работе автор попытается следовать иным, давно утвердившимся в современной историографии принципам (3). Предлагается оценка возможностей российской модернизации через провинцию, через низовое, преимущественно сельское, духовенство. Применительно к данной теме «микроистория» - вовсе не дань историографической моде или паллиативный прием. Использование этого метода позволяет социологически точно уловить инновационные возможности российского исторического бытия, увидеть большое в малом, доказать типичность явлений, показать общее и особенное.

Первостепенное внимание уделялось истории человека и социальной среды, а не тех институтов и формально-правовых отношений, в рамках которых они вынуждены существовать. Предпринимается попытка провести исторический анализ на микроуровне при использовании сложившихся методов изучения повседневности. В частности, использовался биографический метод, применение которого позволяет уловить связь между «историей жизни» одного человека с историей общества.

Поскольку содержащаяся в церковной отчетности информация весьма своеобразно отражает существо происходившего, неизбежно использование методов герменевтики. То же самое можно сказать и о приемах изучения конфессионально-поведенческих установок прихожан. В необходимых случаях анализируется тендерный аспект их религиозного сознания.

Изучение структур, в рамках которых проистекала жизнедеятельность как пастырей, так и мирян предполагают применение диахронического, синхронического и структурно-функционалистского методов. Но использование разнообразных исследовательских методик и приемов подчинено традиционному историческому принципу системности - иной подход к выявлению скрытых или недооцененных причин срыва модернизации неэффективен.

Современная историографическая ситуация требует, прежде всего, уловить и проанализировать общую динамику этого процесса. В этой связи важно определить географические рамки исследования. Попытка территориального охвата всего приходского духовенства не может дать ожидаемого познавательного эффекта. В России было слишком много «медвежьих углов», пребывающих в застойном состоянии. Изучение темы может быть осуществлено либо на типичном (среднестатистическом) материале, либо на «эталонной» (в рамках рассматриваемого процесса) базе. В любом случае целесообразно осуществить предварительное исследование на локальном уровне - отдельной епархии-губернии. В пользу такого выбора говорят и другие обстоятельства: доступность основополагающих источников, степень их сохранности, репрезентативности и т.п.

Кроме того, не только крупные территориальные единицы обладают сложившейся совокупностью социоэкономических и культурных характеристик и параметров, позволяющих, в частности, оценить обновленческий потенциал страны и народа в целом. Микроисторическое исследование позволяет корректно выйти на достаточно широкие обобщения и гипотезы. Опыт современной историографии показывает, что такой прием может оказаться весьма эффективным (4). Данное исследование основывается по преимуществу на материалах Тверской губернии-епархии. Для сравнительного анализа используются также данные по ряду губерний европейского центра России - Петербургской, Ярославской, Московской, Нижегородской, Ивановской, Владимирской и др. С этими регионами были связаны «маятниковые» миграции тверского крестьянства, имевшие немаловажное значение в российском модернизационном процессе. Именно эту (мигрирующую) часть крестьянства следует рассматривать в качестве основного объекта и субъекта инновационных подвижек общества в целом.

Тверская губерния не входила в число крупнейших губерний Российской империи: к началу XX в. ее реальное население составляло 1 769 тыс. человек. В целом она находилась на доурбанизационном уровне развития -в губернии было 13 городов, в самом крупном из них - Твери проживало 53 тыс. жителей (причем с учетом пришлого населения, работающего на трех текстильных фабриках, вагоностроительном заводе и станции Николаевской железной дороги) (5). В хозяйственном отношении губерния начала превращаться в достаточно плотно взаимосвязанный аграрно-промышленный комплекс потребляющего типа с преобладанием сельскохозяйственного сектора. Природно-климатические особенности, расположение довольно развитой (по российским понятиям) речной и железнодорожной сети, естественное плодородие почв издавна обусловили разделение территории губернии на регионы льноводства и производства ржи. Производственная специализация оказывала влияние на жизненный уклад и, соответственно, ментальность как крестьянства, так и духовенства. Льноводческие районы ориентировались на рынок - внутренний и европейский, бесперебойная связь с которым могла поддерживаться лишь при стабильной и сильной власти. Отсюда весьма высокий ее «рейтинг» в этом регионе, этот трудноуловимый, особенно на фоне привносимой отходниками очаговой нестабильности, фактор в принципе способен объяснить многое в особенностях российского традиционализма эпохи его саморазрушения.

Основная масса населения губернии - крестьянство. Плотность его расселения была по российским понятиям довольно значительной: селения располагались на расстоянии 1-3 верст друг от друга. К началу XX в. в Тверской губернии (как, впрочем, и в других регионах Европейского центра) наблюдается существенная аграрная перенаселенность. Численность сельских жителей с 1850 г. выросла в 1,4 раза и составляла 1 641 тыс. чел.; в «старопахотных» уездах плотность населения увеличилась в 1,7 раза (6), что и повлекло за собой избыток трудовых ресурсов в 29,9 % (в Ярославской - 19,3%, в Московской - 45,8%) (7). Впрочем, географическое положение губернии способствовало стихийному решению этой проблемы: обилие транспортных путей (8) стимулировало развитие неземледельческого отходничества в столицы. По данным переписи 1897 г. уроженцы Тверской губернии лидировали среди представителей других губерний в «дальнем» (за пределами губернии) отходе: только в Санкт-Петербурге и Москве их насчитывалось 207,6 тыс. человек (9) - это восьмая часть всего сельского населения.

Достаточно емким (применительно к близлежащим территориям) был и «ближний отход». Несколько крупных предприятий Твери и уездных центров поглощали существенную часть «лишних» крестьян. Широкое развитие отходничества способствовало трансформации традиционной культуры, последствия, соответственно, сказывались на бытовом поведении: шел процесс размывания складывавшихся веками нравственноповеденческих установок. Именно мигрирующая часть крестьянства стала носителем откровенно антирелигиозных, а порой и экстремистских настроений, нарушающих «тишину и порядок» в деревне.

Однако при анализе эволюции традиционных структур важно учитывать не только факторы их эрозии, но и самосохранения. Так, возникновению провоцирующих очагов нестабильности препятствовала малочисленность тверского пролетариата. В деревне «мужское безверие» по-своему компенсировала «женская вера», с ее пиетическим отношением не только к Богу, но и священнику. Даже социальные последствия малоземелья в Тверской губернии компенсировались рядом факторов: умением крестьянства восполнять низкую доходность своих хозяйств за счет промыслов и отхода, отсутствием помещичьих латифундий, невысоким удельным весом церковного землевладения (несмотря на обилие монастырей).

Необходимо также иметь в виду и политические особенности региона. Либерально-радикальные силы Тверской губернии по общероссийским понятиям являлись сверхактивными. Именно здесь находилось общероссийское «гнездо» земского либерализма, но это лишь одна сторона медали. Здесь же, в «либеральной» некогда губернии наибольший процент голосов на выборах в Учредительное собрание (сравнительно с другими сельскими местностями) был подан за большевиков.

Губерния, таким образом, была и достаточно типичной, и чрезвычайно динамичной, что открывает особые познавательные перспективы. Вместе с тем, к настоящему исследованию привлекаются материалы по ряду других губерний нечерноземного центра. Именно здесь, в центре гигантской империи наиболее рельефно обозначался нарастающий конфликт ценностей, но здесь же намного быстрее могли намечаться возможные пути обновления общества.

Границы Тверской губернии совпадали с границами самостоятельного церковно-административного округа - Тверской епархии. К началу рассматриваемого периода Тверская епархия насчитывала почти 600-летнюю историю (с 1271 г.). Архиепископия была установлена в 1589 г. По официальным данным губерния была 13-ой в империи по числу православных, 8-ой по численности белого духовенства, 2-ой - по количеству духовных учебных заведений, 11-ой - церковно-приходских школ (10). Эти данные сами по себе многозначительны. По материалам Первой Всеобщей переписи населения 1897 г. число лиц, занятых в богослужении, составляло 6 145 чел., из них с высшим образованием - 73; со средним специальным - 5 918. В 24 монастырях епархии насчитывалось 2 510 монахов и послушников (11/ Внешне «благочестивая» губерния, как и весь имперский центр, при определенных обстоятельствах оказалась весьма конфликтной. В чем причина этого парадоксального, казалось бы, явления, каковы его ближайшие и отдаленные последствия, можно ли было своевременно переломить ситуацию, предстоит выяснить.

Хронологические рамки исследования обусловлены спецификой поставленных задач, требующих анализа объекта в трех исторических ситуациях: к условному «началу модернизации» (предреформенный период), в ходе активной ее стадии и в условиях ее срыва. Отсюда нижняя граница исследования - 60-е гг. XIX в.: к этому времени обязанности священнослужителей значительно расширились и усложнились, поскольку освобождение крестьян повлекло за собой перемещение попечительско-контролирующих функций государства и помещиков в церковное ведомство. Основная часть исследования относится к тому времени, когда сохранялась возможность активного участия духовенства если не в модерниза-ционном процессе непосредственно, то в стабилизации общества на новых основаниях.

1917 год стал временем срыва эволюционного развития России, что, впрочем, не означало полного устранения духовенства из общественной жизни. Именно объективное рассмотрение положения сельского духовенства в 20-е годы позволяет отчетливо увидеть принципиальные недостатки и слабости всего прежнего реформаторского курса применительно к вопросам веры и нравственности. Лишь в марте 1922 г. начинается «разгромный» период в отношении государства к церкви, что не замедлило сказаться и на положении духовенства, и на взаимоотношениях последнего с паствой.

Научная новизна представленной работы состоит в том, что в ней впервые комплексно исследуется история православного приходского (сельского) духовенства второй половины XIX - начала XX в, его роль (идеальная и реальная) в развитии модернизационных процессов России. Исследование проводится с учетом современных методик, что потребовало анализа не только профессиональной деятельности священников, но и таких аспектов, как воспроизводство сословия, быт, социальное поведение, политические ориентации. Впервые ставятся и решаются вопросы: какую же роль сыграло духовенство в обновлении России, явилось ли оно на самом деле «лишним» для модернизаторской практики?

В диссертации специально исследуются особенности эволюции религиозных воззрений крестьянства (с учетом действия тендерных факторов), воздействие духовенства на массовое сознание крестьянства в период утверждения новых форм хозяйствования и ценностных ориентаций. Взаимодействие настоятелей и паствы осуществлялось в рамках церковного прихода, это выдвинуло на первый план исследование механизмов его деятельности, попытки реформирования, трансформации в ходе революций 1917 г.

Новым является и способ подбора источников: в диссертации отдается предпочтение группе нарративных документов (в том числе малоизвестным) дневникам, воспоминаниям, запискам. При этом автором введены в научный оборот и новые пласты архивных материалов, использованы нетрадиционные источники (фольклор, художественная литература). Сделанные выводы позволяют скорректировать некоторые утвердившиеся в историографии представления и стереотипы.

Практическая значимость исследования связана с возможностью использования результатов проделанной работы при создании обобщающих трудов, учебников и методических пособий по истории русской православной церкви и духовенства, а также в учебном прощ^е^ Материалы диссертационной работы включены в тематику лекций, семинаров и специальных курсов по отечественной истории для студентов исторического факультета Тверского государственного университета. Отдельные фрагменты вошли в энциклопедический справочник «Тверская область» (1994), сборники документов для учителей истории средних школ и лицеев «Архив-школе. Тверской край в XX веке» (1994, 1995, 1997).

Примечания.

1. См.: Искендеров А.А. Российская монархия, реформы и революция // Вопросы истории. 1993. № 3. С. 107-108.

2. См.: Чехов А.П. Архиерей // Чехов А.П. Рассказы и повести. М., 1979; Лесков Н.С. Соборяне. М., 1998 и др.

3. См.: Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Социальная история. Ежегодник. 1998-1999. М., 1999. С. 39-76.

4. Иванов Ю.А. Религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг.: уездный уровень. Автореф. дис. д. и. н. Иваново, 2001.

5. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи (далее -ПВПНРИ). 1897. Спб., 1904. С. 111.

6. Мантрова С.А., Ткаченко А.А. Некоторые черты динамики сельского населения Тверской губернии в пореформенное время // Вопросы исторической географии России. Тверь, 1995. С. 89.

7. См: Архипова JI.M. Мелкая крестьянская промышленность Центрально-Нечерноземного района России в начале XX в. М., 1995. С. 8.

8. Территорию губернии пересекали Николаевская железная дорога (Москва-Санкт-Петербург); часть Московско-Виндавской; часть Виндавско-Рыбинской; Лихославль - Ржев (на Вязьму); Сонково -Красный Холм - Кашин; большое значение имели и водные пути по рекам Волге, Тверце, Шоше.

9. Тихонов Б.Г. Переселения в России во второй половине XIX в. М., 1978. С. 30.

Ю.Тверской епархиальный статистический сборник (далее -ТЕСС). Тверь, 1901. С. XXIV.

11.ПВПН РИ. С. 150-151; Православные монастыри Российской империи. Полный список всех 1105 ныне существующих в 75 губерниях и областях России (и двух иностранных государствах) мужских и женских монастырей, архиерейских домов и женских общин. М., 1908. С. ХП.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Православное сельское духовенство в условиях модернизации России, вторая половина ХIХ - начало ХХ вв."

Заключение.

В данной работе рассматривается проблема, которая длительное время оставалась за пределами изучения истории русской православной церкви - жизнь представителей основной массы рядового духовенства, призванной работать с сельскими прихожанами в условиях объективно развертывавшихся в России модернизационных процессов. Привлеченные к исследованию источники позволяют определенно сказать, что задача выявления основных тенденций в развитии взаимоотношений духовенства и мирян в рассматриваемый период (что являлось некогда предметом оживленных споров в церковной и светской публицистике) вполне разрешима. Есть возможность избавиться также от некоторых старых и новообретенных историографических стереотипов при освещении, как данной проблематики, так и истории православной культуры в России в целом. На протяжении длительного периода времени и вплоть до наших дней историки обычно не замечали, что реальная трудность российской модернизации была связана лишь с одним - несвоевременной подготовкой традиционалистского большинства к жизни в условиях рыночно-индустриальных взаимозависимостей. Современные исследователи, выявляя истоки западного прогресса, отмечают, что весь его успешность состояла в том, что «модерность» родилась «внутри своей традиции» (1). Представляется, что это правило относится к любому мо-дернизационному процессу. Но подтверждается и то, что в ходе его развития могут воспроизводиться не все фазы, что были характерны для Запада.

Российская модернизация, по меньшей мере в начальной ее стадии, не должна была носить откровенно вестернизаторского характера. Для крестьян и к началу Великих реформ, и в пореформенное время все западное было лишено практического смысла, ибо нарушало их освещенный веками жизненный уклад. Более того, оно чаще всего ассоциировалось с барским чудачеством, бездельем и даже паразитизмом или другой крайностью, бессмысленными с точки зрения привычного производственно-потребительского баланса попытками интенсификации производства. Но главное, насаждаемое в приказном порядке секуляризованное западничество, не только не обеспечивало органичности усвоения традиционалистской массой предлагаемых инноваций, но и, напротив, заставляло ее более настороженно относиться к ним, враждебно воспринимать все «чужое». Вывести крестьянство на дорогу прогресса не мог ни барин, ни чиновник, ни даже «народолюбивый» интеллигент уже потому, что общинники никогда до конца им не доверяли.

Требовался естественный посредник между привычной верой и незнакомым прогрессом. Органичное течение этого процесса мог бы обеспечить просвещенный и материально независимый священник -не менее уважаемый и поддерживаемый прихожанами, чем старообрядческий проповедник. Естественным эпицентром социальной жизни должен был стать православный приход. Но к середине ХТХ в. приходское духовенство в целом, сельское в особенности, оставалось единственным социальным слоем, принципиально ориентированным в свое время светской и церковной властью на застой, а не модернизацию. Объективно реформирование церковно-приходских отношений должно было стать своего рода первым этапом проведения светских социально-экономических преобразований.

Однако проведенное исследование показало, что на деле сельские пастыри России в рассматриваемый период представляли собой разнородную, разновозрастную массу и имели весьма «пестрый» жизненный опыт. Для священников старшего поколения основы его определились еще при крепостнических порядках. Эту группу можно считать оплотом традиционализма. Молодое поколение служителей культа, напротив, еще с семинарской скамьи вкусило «вредных идей» (от нигилизма до социализма) и идентифицировало личные и корпоративные трудности с политическими недостатками самодержавного режима. Модернизирующаяся Россия в их лице приобретала людей, склонных равнодушно взирать на развал старой системы. Священники-идеалисты всех возрастов поневоле терялись среди представлявших подобные крайности.

Процесс воспроизводства духовного сословия не только не соответствовал задачам обновления общества, но и во многих отношениях таил в себе дополнительные опасности срыва модернизации. Будущие священнослужители по-прежнему были перегружены учебными предметами, малополезными в их практической деятельности, с одной стороны, иссушающей непосредственную веру схоластикой - с другой. Условия быта семинаристов оставались такими, что завтрашние пастыри ощущали себя даже большими социальными изгоями, чем миряне. Протестные настроения, как и аномальные поведенческие явления в среде семинаристов, отнюдь не случайность В отличие от студенческого бунтарства, они таили в себе потенциальную опасность «смены веры»: разочарование в «истинном» учении делает человека особенно беззащитным перед идеологической модой своего времени. Закономерно, что из среды семинаристов выдвинулось столь значительное число представителей революционных кружков, организаций и партий.

Отчетливо просматривается и еще одно явление: семинаристы, в большинстве своем выходцы из священнической среды, разочаровывались как в перспективах самореализации, так и в любых инновационных возможностях на базе православного прихода. Возникает ряд вопросов: до какой степени этот фактор стимулировал народническую идеализацию крестьянской общины; в какой мере бытовое неприятие поповичами перспектив общения с традиционалистской массой подталкивало их к социал-демократии? В рамках настоящего исследования невозможно дать исчерпывающий ответ на этот вопрос, но нельзя не обозначить его в связи с осмыслением исторической значимости своевременного реформирования православного прихода.

В рассматриваемый период профессиональные обязанности приходских священников, в первую очередь сельских, неуклонно усложнялись, их материальное положение практически не улучшалось. Государство не только не могло обеспечить своим «главным идеологам» достойную жизнь, но и пресекало хозяйственную инициативу священников, вольно или невольно превращая их в пассивный элемент общества. В новых условиях священникам следовало бы демонстрировать известную, этически востребованную, оборотистость, возможность преуспевания на индивидуально-хозяйственной основе -традиционное общество обновляется в силу понятного примера, но вместо этого они попадали в зависимость сельского мира.

После Великих реформ приходское духовенство оказалось наиболее униженным сословием и в правовом отношении: духовно-судебная власть сливалась с административной, закон уступал место произволу, сохранялся потестарно-авторитарный диктат власти. Бедность, правовая незащищенность отражалась на внутрицерковных отношениях: всякий служитель церкви оказывался бесправным перед лицом своего вышестоящего начальства. Процесс демократизации внутри церковного ведомства как бы не предусматривался. Получалось, что в духовной сфере вольно или невольно консервировалась социальная архаика.

Как следствие - социальный престиж духовного сословия неуклонно снижался. Правовая и материальная ущемленность, минимальные возможности карьерного роста делали профессию малопривлекательной. В то время, когда общество медленно преодолевало межсословное отчуждение, лица духовного звания все основательнее впадали в состояние сословной изоляции, за исключением все более растущей части выходцев из семей священников, пополнявших ряды светской интеллигенции. Утвердиться в сельском сообществе настолько, чтобы сделать привлекательными образцы нового поведения прихожанам в этих условиях было довольно сложно. Главным препятствием была материальная необеспеченность. Хозяйственные заботы, постоянный поиск дополнительного заработка отрывали священника от основной деятельности - идея служения Богу, потребность в нравственном и интеллектуальном совершенствовании отходила на второй план. Им с трудом удавалось поддерживать веру на уровне ритуала, не говоря уже о задачах более высокого порядка. На фоне части крестьян, соприкоснувшихся с городской культурой, иные сельские священники выглядели безнадежно отсталыми. Для поддержания авторитета наставника требовалось не только добросовестно исполнять свои профессиональные функции, но и держаться на уровне современной богословской науки.

Во многом статус духовного наставника зависел и от его бытового поведения. Находясь в тесном сельском сообществе, священник мог преподать образцы праведного поведения, уроки высокой нравственности, подтвердить значимость веры в Бога и царя, высокое назначение служения им или наоборот. Как правило, это удавалось все реже. Житейские заботы, неуверенность в завтрашнем дне нередко вызывали депрессивные состояния, перерастающие в бытовые пороки. Психосоциальное напряжение внутри самого духовного сословия обусловило деморализацию прихожан: на уровне сельского прихода конфликты священников и дьяконов, священнослужителей и церковных служащих обернулись снижением авторитета пастырей. По мере деградации пастырской среды крестьяне вместо естественной духовно-мировоззренческой поддержки получить от священников примеры поведения совершенно иного рода. Усугублялась ситуация и тем, что осуществляемые властью церковные реформы, в первую очередь обновление приходской жизни, все более отставали от потребностей момента.

Несмотря на несомненное понимание властью и общественностью необходимости оживления духовной жизни населения, причем, в первую очередь, на низовом уровне, на протяжении всего предреволюционного периода ожидаемой широкомасштабной реформы прихода так и не последовало. Более того, по мере углубления непонимания между светской и духовной общественностью секуляризованная российская бюрократия окончательно уверилась в том, что священники органически неспособны к любым инновациям. Отсюда растущая недооценка или даже полное игнорирование прихода, как социально-консолидационной микроячейки, призванной кардинально изменить старый общинный строй жизни деревенского православного населения. Власть сама рвала ту единственную нить, которая наиболее органично связывала ее с большинством народа.

Представляется, что главная трудность состояла в сложности быстрой подготовки новой генерации сельских пастырей. Задачи модернизации требовали неуклонной внутриприходской специализации, а в действительности происходило нечто противоположное. К прежним рутинным обязанностям священников добавлялись все новые и новые. В результате просветительно-каритативные возможности прихода использовались слабо, церковно-приходское обучение деградировало и механически вытеснялось земской школой, к которой крестьянство не могло привыкнуть. В России оставалось все меньше православных пастырей-подвижников, способных органично воздействовать на сознание основной массы ее населения.

В целом, взаимоотношения священнослужителей и паствы развивались скорее по линии разобщения, нежели духовной консолидации. Этот процесс усугублялся ростом унизительной материальной зависимости сельского духовенства от крестьянской общины. В глазах основной части деревенского сообщества священник становился все более и более «чужим». Соответственно этому и вера во все большей степени приобретала формально-ритуалистичный характер. Некоторое исключение составляло живое религиозное чувство прихожанок. Но оно несло в себе черты чрезмерной экзальтированности. Разумеется, увеличивалось число пастырей, понимающих опасность развития всех этих тенденций и готовых активизировать проповеднически-миссионерскую деятельность. Но их усилия сковывались сложившимися внутрицерковными отношениями и обычаями. В результате в конце XIX - начале XX в. неуклонный рост сектантства стал виднейшим показателем духовных нестроений в толще русского народа.

Возникает вопрос: не спровоцировало ли само духовенство, так или иначе, срыв модернизации? Однако оснований для подобных утверждений нет. Сказанное выше не означает, что в рассматриваемый период в рамках духовного сословия отсутствовала социокультурная динамика. Правда, эта задача понималась ими достаточно своеобразно: восстановление досинодального строя в сочетании с развитием образования, прежде всего духовного. Но досинодальный строй включал и выборность священников, в новых условиях это могло обернуться поглощением недостаточно утвердившейся канонической веры народными синкретичными миропредставлениями. Сомнительно, чтобы просветительская деятельность священников могла составить достаточно мощный противовес этой тенденции. Но в лице отдельных, пусть немногих своих представителей, сельское духовенство все же участвовало в общественной жизни, через епархиальные съезды, церковную и светскую прессу пыталось сплотить разрозненный мир клириков и прихожан. Но общество имело уже более широкие запросы, которые служители культа не могла удовлетворить. В сущности, слой «пастырей-модернизаторов» должен был повлечь за собой создание церковно-приходской школы нового типа. «Школа модернизации» могла быть для крестьянина только «своей» - понятной и нужной. Простая подмена ее секуляризованным знанием давала совершенно нежелательный эффект. На деле, из-за слабостей (прежде всего в области финансирования) получилось обратное. Соперничество церковной школы со светской (даже при сохранении преподавания Закона Божьего) становилось своеобразным прологом духовного раскола всего общества, позднее он спровоцировал раскол классовый.

При отмене крепостного права важно было не допустить противостояния крестьянского и помещичьего (сельского и городского) миров. Именно под этим углом зрения следует оценивать модерниза-торские возможности приходской и земской социальных общностей. В русской деревне, где проживало большинство населения России, определявшее ее судьбы, сложился своеобразный треугольник: крестьянская община, православный приход, земское самоуправление. В эпоху «оскудения центра» в общине усиливались регрессивные тенденции. Идея земства, как всесословной модернизирующей организации, была перспективна лишь в связи с духовным примирением крестьянского и дворянского сословий - обеспечить таковое мог лишь демократизованный церковный приход, превращающийся в центр начального гражданского образования. Такой приход мог не только нейтрализовать весьма реальную и не менее опасную перспективу превращения земства в арену хозяйственного противоборства помещиков и крестьян, но став всесословным, мог быть ареной их духовного со-лидаризма.

Ныне обнаружение подобной альтернативы может вызвать серьезные сомнения. Но в свое время у государства, вставшего на путь реформ, по сути дела иного выбора не было. Примитивной и тягостной хозяйственно-общинной спайке крестьянства важно было противопоставить возможность социальной консолидации на иной, духовной и прагматичной одновременно, основе. Если община рано или поздно подлежала разрушению, то необходимо было создать новый, заменяющий ее низовой социально-культурный институт.

Правящие верхи и общественность все этого осознавали. Но действие другой фактора оказалось сильнее: государство в очередной раз «съэкономило» на наиболее послушном сословии. А между тем, даже простой перевод духовенства на полное государственное обеспечение мог бы изменить самый ход реформ. Вся история религиозных коллизий революционного времени подтверждает, что государство, не обеспечив этической институционализации своих инновационных усилий, тем самым непроизвольно активизировало наиболее примитивные крестьянские миропредставления.

Итак, получил свое логическое завершение длительный процесс, который окончательно приобрел деструктивную направленность по мере усиления народных бедствий в ходе Первой мировой войны. Исторический шанс на консолидацию общества в экстремальных обстоятельствах ни власть, ни русская православная церковь так и не использовали. Не удалось реализовать реформистские возможности и в 1917 г. К тому времени окончательно стало ясно, что добиваться обновления взаимоотношений духовенства и мирян следовало много ранее. Более того, и в церковную среду проникли элементы вульгари-зованного «классового» противостояния. Что касается взаимоотношений сельских настоятелей и их паствы, то, характеризуя их, следует учитывать, что приход зачастую становился своего рода политическим заложником крестьянской общины, точнее социальной агрессивности последней.

После Февральской революции все явственнее обнаруживалось, что былое промедление с реформами в русской православной церкви имело катастрофические последствия. Вопреки тому, что народ, в том числе и крестьянство, склонны были воспринимать революцию в пасхально-эсхатологических тонах (2), что требовало известных корректирующих усилий со стороны священников на уровне прихода, духовное сословие в целом сконцентрировалось на разрешении своих собственных накопившихся внутренних конфликтов и реализации давней идеи восстановления патриаршества. В результате, церковь не смогла мобилизовать мирян на духовное противодействие растущим деструктивным социальным тенденциям. Выборы в Учредительное собрание убедили, что православное население страны предпочло голосовать за радикальные политические партии, далекие от православных идеалов. То, что наиболее рельефно это обозначилось в рамках некогда наиболее либеральной, а затем болыпевизированной Тверской губернии-епархии, лишний раз подтверждает один из основных выводов данного исследования: Великие реформы несли в себе генетический изъян; даже аполитичная земская деятельность без предварительной реорганизации прихода, таила в себе общегосударственную опасность.

Нельзя не подчеркнуть, что ни одна тема не открывает таких возможностей для понимания идейной природы и характера репрессивности большевистского государства, как его взаимоотношения с православием. Новая власть развернула борьбу за души людей со старой, используя несовершенства последней (результат неосуществленных реформ) и лишь по мере роста сопротивления верующих, стала более активно использовать наиболее примитивный, но доходчивый аргумент - силу. Хотя к изучению этого вопроса историки обращаются не впервые, как слабости, так и возможности русского православия, наиболее отчетливо давшие о себе знать в ходе большевистской революции, недостаточно изучены.

Большевизм вырос на слабостях официальной веры и был отрицанием именно их, а не христианской утопии, как таковой. В результате едва родившейся на свет атеистической государственности приписывается сатанинское всемогущество, многовековой церкви навязывается роль беспомощного института (3). Между тем, после Поместного Собора 1917-1918 гг. позиции православной церкви должны были существенно укрепиться и потому противоборство ее с атеистическим государством уместнее представить как часть масштабного столкновения «церковной» и «светской» революций. Но из контекста данного исследования видно, что действия большевиков по разрушению церкви в годы гражданской войны не носили планомерно-разрушительного характера, на то у государства попросту не хватало сил. Скорее большевики стремились, с одной стороны, натравить на духовенство атеистические массы, с другой - воспользоваться внут-рицерковными конфликтами для создания «послушной» церкви - своего рода ступеньки, ведущей к «истинному» учению. Опыт показал, что разоблачения «церковников», акты надругательства над верой и святынями, расправы над священниками, использование раскольников-обновленцев дали противоположный эффект, сплотив значительную часть мирян. Это облегчалось тем, что в прошлом православный строй жизни скреплялся по преимуществу ритуалами. Примитивный большевистский антиклерикализм натолкнулся на прочность религиозных народных представлений и был вынужден на время отступить.

Но не следует преувеличивать эту тенденцию: усиление религиозных настроений произошло преимущественно среди женщин и пожилых людей. Кроме того, прихожане часто просто могли сочувствовать гонимым попам, а ожидание «чуда избавления» от «безбожной» власти вовсе не обязательно связывалось в сознании паствы с деятельностью «официальной» церкви. К тому же в условиях оборонительной консолидации деревенской общины против военного коммунизма не могла не появиться дополнительная потребность крестьян в привычной идейной подпорке.

При этом не с меньшим успехом чаще всего в ходе споров из-за земли мог утвердиться и образ «злокозненного попа». Пришлось большевикам столкнуться и с тем, что на низовом уровне ослабление приходской жизни повлекло за собой широкое распространение трудно контролируемого сектантства. Из сказанного следует, что отношение крестьян к вере, ритуалу и обрядности стало более сложным, традиционные мировоззренческие взаимосвязи болезненно перестраивались.

Но православную церковь ни в коем случае нельзя рассматривать бессильной заложницей репрессивной власти. В значительной степени она прямо или косвенно смогла организовать массы на противодействие (чаще пассивное) большевизму. Вместе с тем, несомненно, что куда более масштабное сопротивление «безбожной» государственности могло последовать в случае, если бы приходская жизнь была своевременно обновлена. Старая самодержавная власть, так и не осуществив этого, тем самым отрезала себе путь к реставрации.

Русский революционный цикл можно рассматривать как своего рода процесс обновления государственно-образующей идеи через насилие (4). О революционной архаизации России, о «консервативной модернизации» писали уже не раз, не забывая и о роли в этом традиционалистского синкретического сознания (5). Действия большевиков, с одной стороны, фактический раскол русской православной церкви в 20-е гг., с другой, были, так или иначе, вписаны в этот цикл. Церковное обновленчество в силу этого было куда более сложным явлением, чем принято считать. Сама постреволюционная действительность в полном смысле слова взывала к упрощению церковной обрядности, что и происходило в реальной жизни. Истоки организованного политизированного обновленчества уместно вести с 1905 г.

Представление о том, что обновленческий раскол был организован исключительно органами государственной власти и без их прямого вмешательства «ничего подобного бы не произошло» (6), при детальном знакомстве с особенностями приходской жизни в 20-е гг. кажется не столь убедительным. Действительно, известный в прошлом богостроитель А.В.Луначарский в мае 1921 г. рекомендовал В.И.Ленину «советское православие» в борьбе против патриарха и его приверженцев (7). Но независимо от этого весь период 1922-1943 гг. представлял собой единую полосу церковных расколов, идеологические корни которых тянулись к дореволюционным обновленцам (8). Думается, что в существующем культурном контексте большинство верующих низов в 20-е годы вполне удовлетворилось бы признанием российской революции своего рода «божьей карой» за социальные неправды человечества и могло сойтись со сторонниками «Живой церкви» в примирении с большевистской властью. Представляется, что только противоречия среди обновленцев оттолкнули от них массу верующих, обостренно реагирующих теперь на любые попытки изменения церковных канонов (9). Сознание верующих всегда было многослойным, уловить это большевикам (даже из числа бывших семинаристов), занятым более грубой работой, вряд ли удалось бы. В дореволюционный период сама жизнь подталкивала церковь к обновленческим шагам. Именно это поспешно, но запоздало, пытались проделать некоторые ее представители.

Попытка уничтожить православную церковь одним ударом, разумеется, не могла быть успешной. Но, возникает вопрос: действительно ли большевики рассчитывали и стремились искоренить церковь (и конфессии вообще) в годы гражданской войны и позднее? Учитывая, что на контролируемых белыми территориях, а затем в эмиграции церковь поддерживала противников большевиков, новой власти выгоднее было иметь свою «придворную» православную церковь. Известно и другое: в это время некоторые привилегии получали мусульмане, иудеи, католики, протестанты и некоторые секты. И если взглянуть на проблему шире, то окажется, что тогдашние большевистские манипуляции со свободой совести призваны были убедить, что новая власть механически выправляет известного рода перекосы старого режима, в первую очередь за счет притеснения православия. Не удивительно, что представители неправославных конфессий приветствовали программу отделения церкви от государства. Нельзя не согласиться с мнением известного историка Д .Поспеловского в том, что таким образом большевики стремились обеспечить себе если не поддержку со стороны иноконфессиональных граждан, то хотя бы заручиться на время их нейтралитетом (10). К тому же прошлый опыт убеждал, что всякое давление на православие только множило число сектантов и раскольников, контролировать которых было куда сложнее, чем официальную церковь.

Стоит принять во внимание и мнение профессора духовной академии И.А.Стратонова - настоящего мученика за веру, эмигранта, погибшего в нацистском концлагере. Он в свое время отмечал, что большевистская власть искала случая для того, «чтобы доказать, что она ведет борьбу не с Церковью как таковой, а с лицами, которые хотят использовать эту организацию против гражданской власти». Цель большевиков на раннем этапе борьбы с православной церковью состояла в том, чтобы перекинуть мост между властью и внутриоппози-ционными элементами клира (11). Но очевидно, что некоторый успех в тогдашней «революционной» борьбе с церковью они имели только тогда, когда наиболее активно использовались ее дореволюционные слабости. С другой стороны, некоторые исследования дают основание говорить также о том, что для своеобразного «научного» возвышения большевистской утопии требовалось «менее совершенное» религиозное окружение (12). К тому же, в первые годы после революции власти чаще приходилось надеяться на нейтралитет верующих, а не мечтать о сокрушении церкви. Все это подтверждается данным исследованием.

Нельзя не признать, что многие установки большевиков смыкались с имманентным стремлением крестьян навязать всем свой упрощенно-прагматичный взгляд на мир, так или иначе утвердить свою земную «правду» и освятить ее именем Бога. Существует точка зрения, что советский строй базировался на экстраполяции порядков и ментальности крестьянского мира на общественный организм в целом. В связи с этим для того, чтобы старый крестьянский синкретизм сознания трансформировался в советское мировосприятие, не следовало запрещать религию, практичнее было дать крестьянам тех по-старому послушных батюшек, которые им нравились.

Очевидно, что как большевики, как и православные верующие, воспринимали происходящее в категориях эсхатологического, а не рационального сознания. После Февраля все относящееся к «проклятому прошлому» казалось тем и другим если не обреченным, то малопригодным. В принципе большевизму, как системе претендующей на тотальный охват всех сторон общественной жизни, важно было не просто «расчистить» идеологическое пространство. Поскольку большевики, как марксисты, исходили из представления о том, что новое вырастает из старого, им важно было не просто уничтожить церковь (последнее было затруднительно), а подготовить народ к восприятию новой веры.

Как отмечалось выше, за официальной религией в старой России обычно скрывалось «двоеверие» или «многоверие» да еще с элементами духовного бунтарства и этикой «трудовой уравнительности». В известный момент это помогло большевикам. Но для того, чтобы сформировался «коммунистический синкретизм» требовалась смена поколений. А против фактора времени большевистская власть оставалась бессильной. Отдельные исследователи отмечают, что настоящий натиск на церковь не случайно последовал позднее с 1929 г., хотя даже в это время имели место временные отступления из-за сопротивления верующих (13). В сущности, разгромить церковь, разогнать ее служителей оказалось куда легче, чем искоренить привычную веру.

Таким образом, успех большевистской борьбы с церковью целиком и полностью связан с неудачами обновления последней в пореформенное и предреволюционное время. Русская православная церковь оказалась лишена главного - единства пастырей и паствы. Духовная солидарность в принципе могла стать наиболее важным средством противодействия «смуте в умах» и последующему социальному расколу. Старая власть, так и не подготовив идеологов модернизирующейся России, того не желая, предоставила оперативный простор апологетам революции.

Против кого же в таких обстоятельствах вольно или невольно боролись большевики, нападая на православие, его институты и служителей? Представляется, что борьба эта была многослойной: низовые насилия, святотатства, богохульства можно отнести в разряд социального буйства; власть, со своей стороны, боролась то с «эксплуататорским классом», то с «контрреволюционерами», то с «предрассудками», то с институциональным воплощением всего этого. Шла ли настоящая борьба с верой? Ответ на этот вопрос требует дополнительного исследования.

Подражательная» модернизация (заимствование готовых чужих образцов) возможна только в «технологичной» социальной среде. Поднять на модернизацию традиционалистскую массу способна только обновленная вера в сочетании с обновленной национальной идеей. Но поскольку старая российская власть закостенела в рамках казенной ритуалистики, это неизбежно влекло за собой умирание непосредственной веры. Тогда пространство сакрального в человеческих душах и смогла заполнить революционно-эсхатологическая утопия.

Реальный человеческий прогресс зависит от инновационных возможностей самих людей. В свое время, в условиях предельной отчужденности народа от образованного светского общества наиболее естественно, безболезненно и эффективно наставить на путь прогресса традиционалистскую массу населения России мог сельский священник. Успех модернизации напрямую зависел от превращения пресловутого попа в наставника ускоренного социального и политического развития. Возможно, основной просчет дореволюционной светской власти заключался в том, что она не смогла увидеть этого пути, пред-почтая ему неуверенное и половинчатое вестернизаторство, а равно и постоянные колебания от реформ к контрреформам. Не задумавшись в свое время о «ведущей роли духовенства» в модернизационном процессе, российские правители спровоцировали «ведущую роль» партии для его имитации.

Для спасения авторитета церкви и веры в новых условиях нужны были «протестантские» формы «работы в массах», в то время как духовенство хотя бы внешне продолжало демонстрировать верность монархии и ее ценностям. Но православие в критический период российской истории не только не смогло стать «новой идеологией», но и сдало свои позиции. Духовное сословие оказалось потерянным для модернизации.

Список научной литературыЛеонтьева, Татьяна Геннадьевна, диссертация по теме "Отечественная история"

1. Архивные материалы

2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)

3. Ф. 102- Департамент полиции.

4. Ф. 523 Конституционно-демократическая партия (кадеты).

5. Российский государственный исторический архив (РГИА)

6. Ф. 796 Канцелярия Святейшего Синода. О епархиях и приходах, о православных церквах и монастырях России.

7. Ф. 797 Канцелярия обер-прокурора Святейшего Синода. Ф. 802 - Учебный комитет при Святейшем Синоде.

8. Государственный архив Тверской области (ГАТО).

9. Ф. 56 Канцелярия Тверского губернатора. Ф. 115 - Тверской губернский тюремный комитет

10. Совета рабочих, крестьянских и красногвардейскихдепутатов, город Тверь.

11. Ф. Р-478 Административный отдел исполнительного комитета Тверского губернского совета рабочих, крестьянских и красногвардейских депутатов, город Тверь Тверской губернии.

12. Ф. Р-598 Помощник Тверского губернского прокурора по Весьегонскому уезду

13. Ф. Р-641 Тверской епархиальный совет.

14. Ф. 643 Весьегонский уездный продовольственныйкомитет Весьегонского уездного Исполнительного комитета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.

15. Ф. Р-1318 Новоторжский уездный исполнительный комитет совета рабочих, крестьянских и красногвардейских депутатов, город Торжок Тверской губернии.

16. Ф. Р- 1607 Весьегонский уездный отдел Управления

17. Весьегонского уездного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, г. Весьегонск Тверской губернии.

18. Ф.Р-1698 Новоторжский уездный отдел управления Новоторжского уездного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, г. Торжок Тверской губернии.

19. Ф. Р-1829 Старицкий уездный отдел управления Старицкого уездного комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, г. Старица Тверской губернии.

20. Ф. Р-1998 Тверской губернский революционный трибунал.

21. Тверской центр документации по новой и новейшей истории (ТЦДНИ).1. Ф. 1 Тверской Губком.1. Ф. 114 Истпарт.

22. Государственный архив Нижегородской области (ГАНО).

23. Ф. 570 Нижегородская духовная консистория.1. Опубликованные документы.

24. Авдеев Н. Революция 1917 года. (Хроника событий). Т.1. Январь-апрель. М.-Пг., Госиздат. 1923 192 с.

25. Автобиографические записки протоиерея Тверской Владимирской церкви В.Ф.Владиславлева. Тверь, Тип. губ. правд. 1906 161 с.

26. Аничков В.П. Екатеринбург-Владивосток (1917-1922). М., «Русский путь». 1998.-366 с.

27. Архивы и библиотека Святейшего Синода и консисторские архивы. Сост. Здравомыслов К.Я. Спб., Синод, тип. 1906.

28. Астров Н.И. Воспоминания. Paris, Imca-Press. 1941 359 с.

29. Белый А. На рубеже двух столетий. М., Художественная литература. 1989-542 с.

30. Белюстин И.С. Заметки. 1847-1850 // Из истории провинциального духовенства. М-Тверь. Изд. ТвГУ. 2001 130 с.

31. Болотов В В. Биографический очерк. Сост. Рубцов Т. Тверь, Тип. губ. правл. 1900- 130 с.

32. Бочкарева М. Яшка. Моя жизнь крестьянки, офицера и изгнанницы. М., Воениздат. 2001 -446 с.

33. Ю.Булгаков С.Н. Автобиографические заметки. Paris, Imca-Press. 1947 -165 с.

34. Булгаков С В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. Сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства. Часть 2. Репринтное издание. М., Изд. отдел Московского патриархата. 1993 1772 с.

35. Вадковский А. «Вопросы о желательных преобразованиях в постановке у нас православной церкви». Церковный вестник. 1905. № 15. Ст. 451453.

36. Варенцов Н А. Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое. М., Новое литературное обозрение. 1999 844 с.

37. Варнава (Беляев), епископ. Тернистым путем к небу. Жизнеописание старца Гавриила Седмиезерной пустыни (-|- 1915). М., Паломник. 1996. 521 с.

38. Витте С.Ю, О современном положении православной церкви // Историческая переписка о судьбах православной церкви. М., 1912-63 с.

39. Вениамин (Федченков), митрополит. На рубеже двух эпох. М., Изд-во «Отчий дом». 1994 446 с.

40. Волков С. Возле монастырских стен. Мемуары. Дневники. Письма. М., Изд-во гуманитарной литературы. 2000 607 с.

41. Восторгов И., протоиерей. Полное собрание сочинений протоиерея Иоанна Восторгова. Т. 1-2.Спб., «Царское дело». 1995 390, 533 с.

42. Всеподданейший Отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1903-1904 гг. Спб., Синод, тип. 1905-352, 149 с.

43. Всеподданейший Отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1905-1907 гг. Спб., Синод, тип. 1910-304, 268 с.

44. Всеподданейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода по ведомству православного вероисповедания за 1911-1912 гг. Спб., Синод, тип. 1913-230 с.

45. Гиппиус 3. Живые лица. Воспоминания. Тбилиси, «Мераши». 1991 -384 с.

46. Голубцов Г., протоиерей. Поездка на Всероссийский Церковный собор. Дневник (29 января-18 апреля 1918 г.) // Российская церковь в годы революции (1917-1918 гг.). М,, Крутицкое подворье. 1995.

47. Грузинская Н.П. Записки контрреволюционерки // Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М., ИРИ РАН. 1997-С. 347-366.

48. Дамаскин, иеромонах. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной церкви XX столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Кн. 1. Тверь, «Булат». 1992 237 с.

49. Деникин А.И. Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль-сентябрь 1917 Г. М., «Наука». 1991 520 с.

50. Дети русской эмиграции. Книга, которую мечтали и не смогли издать изгнанники. М., «Терра». 1997 496 с.

51. Детские ясли-приюты в Весьегонском уезде Тверской губернии в 1902 г. Доклад Весьегонской уездной земской управы очередному земскому собранию 1902 г. Весьегонск, Тип. губ. земства. 1903 19 с.

52. Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 19171918 гг. Т. М., 1996; Т. 5.М., 1995; Т.7. М., 1999,

53. Деятели революционного движения. Био-библиографический словарь. Т.1-5. М., Госполитиздат. 1927-1931.

54. Дневник великого князя Андрея Владимировича. M.-JT., 1925.

55. Дневник священника села Рождествено Тверского уезда Григория Борисова» // Православная Тверь. 2000. № 5-6.

56. Дневник тотемского крестьянина А.А.Замараева. 1906-1922 годы. Публ. ВВ. Морозов и Н.И.Решетников. М., Институт этнологии и антропологии РАН. 1995 255 с.

57. Документы по истории церквей и исповеданий в Алтайском крае. Барнаул, Управление архивного дела администрации Алтайского края. 1997-400 с.

58. Евлогий (Георгиевский), митрополит. Путь моей жизни. Воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), изложенные по его рассказам Т.Манухиной. М,, «Московский рабочий». 1994 620 с.

59. Жизнь крестьянской семьи по закону. М., (б/м) 1904 35 с.

60. Житие святомученика Серафима (Чичагова). 1856-1937. Спб., Сатисъ. 1997- 111 с.

61. Журналы заседаний Тверского очередного губернского земского собрания сессии 1900 г. 10-17 ноября. Тверь, Тип. губ. земства. 1901 -XVIII, 278 с.

62. Из воспоминаний Г.И.Шитарева о деревенских комсомольских ячейках 20-х гг. // Юность Верхневолжья. Документы и материалы по истории Калининской областной организации ВЛКСМ (1918-1975). М., «Московский рабочий». 1976 287 с.

63. Из истории провинциального духовенства. Белюстин И.С. Заметки. 1847-1850. М.-Тверь. ТвГУ. 2001 130 с.

64. Историческая записка о состоянии Тверской духовной семинарии // ТЕВ. 1882. № 3.

65. Клементьев В.Ф. В болыпевицкой Москве (1918-1920). М., Русский путь. 1998-443 с.

66. Красный террор в годы гражданской войны. По материалам Особой следственной комиссии // Вопросы истории. 2001. № 8 С. 3-35.

67. Крестьянское движение в 1917 г. М, Госиздат. 1927 442 с.

68. Лавров М.Е. Автобиография сельского священника. Владимир. 1900.

69. Лубянка. ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-МВД-КГБ. 1917-1960. Справочник. Сост. А.И.Кокурин, Н.В.Петров. М., «Демократия». 1997 348 с.

70. Лука, архиепископ (Войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание.». Автобиография. М, «Московская правда». 1996 206 с.

71. Малеин И.Н. Мои воспоминания. Тверь, ТУАК. 1910 238 с.

72. Мнения духовных консисторий относительно проекта преобразования духовно-судебной части. Т.1. Спб., Синод, тип. 1874. 488 с.

73. Назарьев В Н. Современная глушь. Из воспоминаний мирового судьи // Вестник Европы. № 2. 1872.

74. Насколько дешево стала цениться жизнь. Дневник бежецкого священника И.Н. Постников // Источник. 1996. № 4, 5.

75. Обзоры Тверской губернии за 1861, 1902-1908.59.0кунев Н.П. Дневник москвича. 1917-1920. Т.1. М, Воениздат. 1997 -318 с.

76. Описание жизни иерея Иоанна Антоновича Соловьева, составленное им самим .// Тверские епархиальные ведомости. 1903. № 13.

77. Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковных реформах. Спб, Синод, тип. 1906 548, 561, 589 с.

78. Отзывы епархиальных архиереев по вопросам церковной реформы. Прибавления. Спб., Синод, тип. 1906 259 с.

79. Отчет о состоянии церковных школ Тверской епархии в учебно-воспитательном отношении за 1898-1899 учебный год. Тверь, Тип. губ правл. 1900 104 с.

80. Отчет о состоянии церковных школ Тверской епархии за 1904-1905 учебный год. Тверь, тип. губ. правл. 1906 45 с.

81. Отчет Тверской городской управы за 1895 год. Тверь, Тип. губ. правл. 1896- 170 с.

82. От ЧК до ФСБ. Документы и материалы по истории органов госбезопасности Тверского края. 1918-1998. Тверь, Тверское областное книжно-журнальное издательство. 1998 384 с.

83. Очерк жизни и быта сельских священников и их семейств в 40-х и 50-х годах нынешнего столетия. Сост. Г.А.Палисадов. Н.Новгород, Тип. губ правл. 1892-42 с.

84. Памятная книжка Тверской губернии на 1861 год. Тверь. Тип. губерн. правл. 1861 120 с.

85. Патриарх Тихон и история Русской Церковной Смуты. Кн. 1. Спб, «Сатис». 1994 446 с.

86. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. 43. Тверская губерния. Спб., Издательство центрального статистического комитета МВД. 1904 261 с.

87. Петрункевич И И. Из записок общественного деятеля // Архив русской революции. Т. 21-22. М., «Терра». 1993 С. 3-465.

88. Письма во власть. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и большевистским вождям. Сост. Лившин А,Я., Орлов И.Б. М., РОССПЭН. 1998 663 с.

89. Письма К.П.Победоносцева к Александру III. Т. 1-2. М., «Новая Москва». 1925-1926 Т. 1 - 448 с; Т. 2 - 384 с.

90. Пичета И. Факты и воспоминания. Харьков. 1912.

91. Победоносцев К. П. и его корреспонденты. Тайный правитель России. Письма и записки. 1866-1895. Статьи. Очерки. Воспоминания. М., «Русская книга». 2001 617 с.

92. Политбюро (Президиум) ЦК партии в 1917-1989 гг.: персоналии. М., ВКШ при ЦК ВЛКСМ. 1989 148 с.

93. Полное собрание законов Российской империи. 1859. Спб. Тип. собств. Е.И.В. канцелярии. 1861.

94. Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 12. Репринтное издание. М., «Возрождение». 1992 1120, 2462 стб.

95. Попов А., протоиерей. Воспоминания причетнического сына. Из жизни духовенства Вологодской епархии. Вологда, Тип. губ. правл. 1913 344 с.

96. Преображенский ИВ. Что говорят цифры о состоянии церкви // Церковные ведомости. 1906. № 9.

97. Пругавин АС. Законы и справочные сведения по начальному образованию. Спб., Изд. О.Н.Попова. 1898 785 с.

98. Революционная борьба крестьян Казанской губернии накануне Октября. Сборник документов и материалов. Казань, Таткнигоиздат. 1958 824 с.

99. Родичев Ф.И. Воспоминания и очерки о русском либерализме. Newtonville: Oriental Research Partners, 1983 254 с.

100. Русская православная церковь. 1925-1938. М., 1999.8 8. Русская православная церковь в советское время: Материалы и документы по истории отношений между государством и церковью. Сост. Г.Штриккер. В 2-х т. М., «Пропилеи». 1995 Кн.1 - 399 с.

101. Русская православная церковь и коммунистическое государство. 19171941. Документы и фотоматериалы. Сост. О.Ю.Васильева. М., ИРИ РАН, РЦХДНИ. 1996 328 с.

102. Савва, архиепископ. Хроника моей жизни. Автобиографические записки высокопреосвященного Саввы, архиепископа Тверского и Кашинского. Т. 6. Сергиев Посад, Тип. Троице-Сергиевой лавры. 1906 934 с.

103. Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания. Составитель Т.В.Барсов. Т.1. Спб., Синод тип. 1885 663 с. с приложениями.

104. Сведения о консисторских архивах и церковно-археологических учреждениях в епархиях. Спб., Синод, тип. 1908.

105. Свод Законов. Т. IX. Законы о состояниях. Изд. 1876. Спб., Государств, тип. 1876.

106. Серафим, иеромонах. Первый Всероссийский съезд монашествующих 1909 года. Воспоминания участника. М., Крутицкое подворье. 1999.

107. Собрание Кодексов РСФСР. М., Юрид. издат. НКЮ. 1927 492 с.

108. Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Вып.1, М,, Репринт, изд., 1994-33 с.

109. Советская деревня глазами ВЧК-ОГГГУ -НКВД. М. ИРИ РАН. 2000 Т. 1 -861 е.; Т. 2 - 1161 с.

110. Солдатские письма 1917 года. M.-J1,, Госиздат. 1927 165 с.

111. Сорокин П. Долгий путь. Автобиографический роман. Сыктывкар, СЖ Коми ССР. 1991 -302 с.

112. Сосуд избранный. История российских духовных школ в ранее не публиковавшихся трудах, письмах деятелей Русской Православной Церкви, а также в секретных документах руководителей советского государства. 1888-1932. Сост. М.Склярова. Спб., 1994 463 с.

113. Список пенсионеров Тверской епархиальной эмеритальной кассы, получивших пенсию за 8, 15 и 20 лет по 1, 2, 3 разряду к 1.01.1914 г. Тверь. Тип. губ. правл. 1895 236 с.

114. Статистический временник Российской империи. Спб., Изд-во ЦСК. 1886 544 с.

115. Тверская губерния. 1894-1895. Низшие общеобразовательные учебные заведения Министерства Народного просвещения. Тверь, Тип. губ. правд. 1895 115 с.

116. Тверская область. Энциклопедический справочник. Тверь. Тверское областное книжно-журнальное издательство. 1994 327 с.

117. Тверской епархиальный статистический сборник. Составитель И.Добровольский. Тверь, Типо-лит. Муравьева. 1901 674 с.

118. Тверской край в XX в. Документы и материалы. Вып. 4. Культура и быт Тверской губернии. Тверь, Архивный отдел администрации Тверской области. 1997 351 с.

119. Труды второго областного археологического съезда. 1903. 10-20 августа. Тверь, Тип. губ. правл. 1906 1130 с.

120. Урусов С.Д. В Твери. (Воспоминания) // Тверская старина. 1993. № 4-5. С. 29-36.

121. Устав Духовных Консисторий. Приложение к Собранию Узаконений и распоряжений правительства. 1883. Спб., Синод, тип. 1883 24 с.

122. Устав Комитета Тверского епархиального свечного завода. Тверь, Типо-лит. Ф.С.Муравьева. 1901 -27 с.

123. Устав эмеритальной кассы духовенства Нижегородской епархии.

124. H.Новгород. Тип. губ. правл. 1896 18 с.

125. Устройство русской православной церкви. Ее учреждения и действующие узаконения по ее управлению. Составил на основании церковно-гражданских законоположений протоиерей Иоанн Чижевский. Харьков, Тип. губ. правл. 1898 442 с.

126. Федорченко С.З. Народ на войне. Фронтовые записки. Киев, Изд. подотд. Ком. Юго-зап. фронта Всерос. Земск. Союза. 1917 140 с.

127. Флоренский П.А. Моим детям. Воспоминания прошлых дней. М., Московский рабочий. 1992 559 с.

128. Хрестоматия по истории русской педагогики с древнейших времен до Великой Социалистической революции. Сост. Н.А.Желваков. Часть

129. М., Учпедиздат. 1933 552 с.

130. Хрестоматия по устному народному творчеству. Тверь. ТвГУ. 1997 — 143 с.

131. Церетели И. Воспоминания о февральской революции. Кн. 1. Paris, Mouton. 1963-491 с.

132. Церковное управление в пределах уезда. Спб., Синод, тип. 1890 71 с. с прилож.

133. Церковно-приходские школы и школы грамоты Российской империи в 1896-1897 гг. // Извлечение из Всеподданейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода. Спб., Синод тип. 1899 57 с.

134. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода. 18671900. Сост. А.Завьялов. Спб., Изд-во И.Л.Тузова. 1901 444 с.

135. Чельцов М. Воспоминания 1918 года // Вестник русского христианского движения. 1989. № 156.

136. Чернышов А.В. Черные дни русского православия. Документы и материалы притеснения служителей культа и религиозных объединений Тюменского края в годы Советской власти. 1917-1965 гг. Тюмень, 1992.

137. Четырнадцатый съезд земских врачей Тверской губернии. Протоколы и труды. 17-26 августа 1900. Тверь, Тип. земства. 1901. Часть 6.

138. Чичагов С. О возрождении приходских общин. Тверь. Тип. губ. правл. 1914-38 с.

139. Шавельский Г. Воспоминания последнего протопросвитера русской армии и флота. Т. 1. М., Крутицкое патриаршее подворье. 1996 414 с.

140. Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. Спб. Типо- литография И.А.Ефрона. Т. 11. Спб., 1890-1904.

141. Ю Г. Из воспоминаний о духовной школе 70-х годов. Киев. 1902.1. Периодическая печать.1. Антирелигиозник. 1926.

142. Богословский вестник. 1901.3. Богословская мысль. 1942.4. Вестник Европы. 1872.5. Вестник права. 1906 г.

143. Вестник Тверского губернского временного исполнительного комитета. 1917.

144. Вестник трезвости. 1894-1903 гг.

145. Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917.

146. Еженедельник чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. 1918.10. Известия ВЦИК. 1918.

147. Известия губернского комитета Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (Тверь). 1918, 1919.12.К свету. 1910.

148. Народное образование. 1896.14.Новый путь. 1903.15.«Прибавления» к «Церковным ведомостям». 1905 г.

149. Революция и церковь. 1919, 1920, 1922.

150. Русский заграничный сборник. 1858.18. Тверская правда. 1920.19.Тверская старина. 1913.

151. Тверские губернские ведомости. 1904, 1905.

152. Тверские епархиальные ведомости: 1881, 1882, 1895, 1896, 1903, 1905,1906, 1917, 1918.22. Тверское Поволжье. 1907.23.Тверской вестник. 1878.24.Христианская мысль. 1916.

153. Христианское чтение. 1893.

154. Церковные ведомости. 1917.

155. Церковный вестник. 1879, 1883, 1895, 1903-1906.

156. Церковные ведомости. 1886, 1891, 1892, 1895,1897,1898, 1901, 1905,1907, 1917.

157. Церковно-общественный вестник. 1879.

158. Церковно-приходская школа. 1905.

159. Юридический Вестник. 1883; 1884.

160. Исследования и публицистика.

161. Айвазов И Г. Законодательство по духовным делам в царствование императора Александра TIT. М, «Русская печатня». 1913 324 с.

162. Айвазов И.Г. Религиозная правда русского самодержавия. Харьков, 1908.

163. Александров ПК. Очерк рабочего движения в Тверской губернии. 1885-1905. Тверь, «Октябрь». 1923 64 с.

164. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы: Взаимоотношения Советской власти и религии. М, Политиздат. 1991 398 с.

165. Андреев В.М. Либерально-обновленческое движение в русском православии XX века и его идеология. Автореф. канд. ист. наук. М, 1971.

166. Андреевский Г. Москва, 20-30-е гг. М, Информполиграф. 1998 351 с.

167. Anderson J. Religion, State and Politics in the Soviet Union and Succesor State. Cambridge, N Y, Melbourne, 1994 148 p.

168. Антонов B.C. К вопросу о социальном составе и численности революционеров 70-х годов // Общественное движение в пореформенной России. М, «Наука». 1965 382 с.

169. Анфимов A.M. Российская деревня в годы первой мировой войны. М, Соцэкгиз. 1962-383 с.

170. Архангелов С. Материалы по истории духовного просвещения // Тверская старина. 1913. № 5. С. 50-55.

171. И.Архипова JT.M. Мелкая крестьянская промышленность ЦентральноЧерноземного района России в начале XX века. М., «Прометей». 1995 -162 с.

172. Архипова Т.Г. и др. История государственной службы в России. XVIII-XX вв. М., РГГУ. 1999 230 с.

173. Ахиезер А.С. Архаизация в российском обществе как методологическая проблема !! Общественные науки и современность. 2001. № 2. С. 89100.

174. Бакулин Б.С. Несвоевременные воспоминания // Религия и демократия: На пути к свободе совести. Вып. 2. Под ред. С.Филатова и Е.Фурмана. М,, «Прогресс», «Культура». 1993 591 с.

175. Балашова В Н. Активизм женщин-крестьянок Верхневолжья в 19261932 гг. // Женщины. История. Общество. Вып. 1. Тверь. ТвГУ. 1999 -С. 79-82.

176. Барсов Т.В. Константинопольский патриарх и его власть над русскою церковью. Спб., Тип. Ремезова. 1878 VIII, TV, 578 с.

177. Барсов Т.В. О каноническом элементе в церковном управлении. Спб., Синод, тип. 1882 82 с.

178. Барсов Т. Проекты улучшения в нашем церковном управлении, в духовно-судной и административной части его // Христианское чтение. 1893. Ч. 1.

179. Барсов Т.В. Святейший Синод в его прошлом. Спб., Синод, тип. 1896 -148 с.

180. Белаш А.В., Белаш В.Ф. Дороги Нестора Махно. Киев, РВЦ «Проза». 1993-592 с.

181. Белинский В.Г. Письмо к Гоголю П Собр. соч. Т. 3. М., Госполитиздат. 1948-713 с.

182. Белюстин И.С. Описание сельского духовенства .// Русский заграничный сборник. № 4. Berlin Paris - London. 1858 - 59 с.

183. Белявский Ф.Н. О реформе духовной школы. Т. 1. Спб., Синод, тип. 1907-230 с.

184. Бердинских В.А. Приходское духовенство и развитие краеведения в XIX веке // Вопросы истории. 1998. № 10. С. 134-138.

185. Бердников И.С. Что нужно для обновления православного русского прихода. Спб., Синод, тип., 1907 72 с.

186. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., «Наука». 1990 220 с.

187. Бердяев Н.А. Судьба России. М., «Советский писатель». 1990 346 с.

188. Бибин М.А. Дворянство накануне падения царизма в России. Саранск, Изд-во СКИ, 2000 268 с.

189. Благовидов Ф.И. Деятельность русского духовенства в отношении к народному образованию в царствование императора Александра П. Казань, Типогр. ун-та. 1891.

190. Бовкало А.А. Февральская революция и проблемы взаимоотношения церкви и государства // Церковь и государство в русской православной и западно-латинской традиции. СПб., 1996.

191. ЗГБолдовский А.Г. Возрождение церковного прихода (Обзор мнений печати). Спб., Синод, тип. 1903.

192. Бороздин А.К. Русское религиозное разномыслие. Спб., Тип. Суворина. 1907- 111 с.

193. Брихничев И. Патриарх Тихон и его церковь. М., «Красная новь». 1923 -21 с.

194. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., РОССПЭН. 1997 373 с.

195. Булдаков В.П. «Другая» революция: пути и возможности переосмысления Октября // Академик П.В.Волобуев. Неопубликованные работы. Воспоминания. Статьи. М., «Наука». 2000 -С. 238-264.

196. Burds F. The social Control of Peasant in Russia: The Response of Village Communities to Labour Migration in the Central Industrial Region // Peasant Economy, Culture and Politics of European Russia. Prinseton. 1991.

197. Buss A. Die Wirtschaftsethik des russisch-orthodoxen Christentums. Heidelberg, 1989.

198. Бухараев B.M. Провинциальный обыватель в конце XIX начале XX века: между старым и новым // Социальная история. Ежегодник. 2000. М„ РОССПЭН. 2000 - С. 19-33,

199. Буховец О. Ментальность и социальное поведение крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.) М., «РОССПЭН». 1996-С. 184-194.

200. Вахтеров В.П. Спорные вопросы образования. М., Т-во И.Д.Сытина. 1907-61 с.

201. Василенко В О. Офицеры в рясах. М., Госиздат. Отдел военной лит-ры. 1933- 112 с.

202. Васильева ОТО. Русская православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 40-54.

203. Ватник Н С. Движение учащихся средних учебных заведений во время первой русской революции. Дисс. канд. ист. наук. М., 1985.

204. Введенский А.И. Церковь патриарха Тихона. М., 1923 77 с.

205. Введенский С. Наше ученое монашество и современное церковное движение. М., Печ. А.П.Снегиревой. 1906 34 с.

206. Венедиктов В. Палачи в рясах. JI., Госполитиздат. 1935.

207. Верховский ГТ.В. Учреждение Духовной Коллегии и Духовный регламент. Т. 1. Ростов-на-Дону. 1916 668 с.

208. Веселовский Б.Б. Исторический очерк деятельности земских учреждений (1864-1913). Тверь, Тип. губ. правд. 1914 591 с.

209. Viola L. The Peasant Nightmare: Visions of the Apocalipse in the Soviet Countryside // Journal of Modern History. Vol. 62. December.

210. Вишневский А. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М., О.Г.Н. 1998-430 с.51 .Воинствующее безбожие в СССР за 15 лет. М., ГАИЗ. 1932 525 с.

211. Волкова Т.И. Ярославское земство и развитие народного здравоохранения и образования в губернии (1865-1916). Ярославль, ЯрГУ. 1998-87 с.

212. Воскресенская Н.С., Овсянникова Н.Д. Регион Верхней Волги в период империализма. Калинин, КГУ. 1979 83 с.

213. Гафизова Н. Международный и российский опыт борьбы с проституцией и торгом женщинами в конце XIX начале XX в. // Женские миры - 99: Западный опыт и тендерные исследования в России. Иваново. 2000. С.75 - 82.

214. Глубоковский Н.Н. Православное русское белое духовенство по его положению и значению в истории. Пг., Синод, тип. 1917 16 с.

215. Горчаков, священник. Александр Тимофеевич Никольский. Спб., Синод, тип. 15 с.

216. Грекулов Е.Ф. Как российское духовенство душило печать. М., «Атеист». 1930 73 с.

217. Грекулов Е.Ф. Московские церковники в годы реакции. М., «Атеист». 1932.

218. Грекулов Е.Ф, Православная инквизиция в России. М., «Наука». 1964 -168 с.

219. Громыко М.М. Этнографическое изучение религиозности народа: заметки о предмете, подходах и особенностях современного этапа исследований // Этнографическое обозрение. 1995. № 5.

220. Goursuch А.Е. «А Woman is not a Man»: The Culture of Gender and Generation in Soviet Russia. 1921-1928 // Slavic Review. 1996. Vol. 55. No. 3. P. 637-660.

221. Денисова Е. Дифференциация социальной позиции духовенства в годы первой русской революции как отражение кризиса идеологии русского православия. Дис. канд. ист. наук. Л., 1986.

222. Демин E.JT. Религиозная жизнь русского крестьянства в начале XX века глазами английского журналиста // Запад и Восток: традиции, взаимодействие, новации. Владимир, ВГТТУ. 2000 С. 73-76.

223. Доброклонский А.П.Руководство по истории церкви. 1700-1890. Вып.4. М., Университетская типография. 1893 -441 с.

224. Доброклонский А.П. Руководство по истории церкви. 1700-1890. М., Крутицкое патриаршее подворье, 1999 935 с.

225. Дорская А.А, Российское законотворчество о свободе совести в 19051917 гг. // Проблемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX веков. СПб., «Алетейя». 1999 С. 354-363.

226. Дьячков В.Л. К вопросу о социокультурном облике российской политической элиты в 1917 г. // Революция и человек. Социально-психологический аспект. М., ИРИ РАН. 1996 С. 159-163,

227. Ельчанинов А., Флоренский П. Православие. // История религии. С приложением статьи: «О противоречивости современного безрелигиозного мировоззрения». М., Центр «Руник». 1991 -161-182.

228. Eklof В. Russian Peasant Schools. Officialdom, village culture and popular pedagogy, 1861-1914. Berkeley and Los Angeles, University of California Press, 1986-652 p.

229. Емельянов H.E. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь в XX веке // Культура. Образование. Православие. Ярославль, 1996.

230. Емелях Л И. Антиклерикальное движение крестьян в первой русской революции. М.-Л., «Наука». 1965 201 с.

231. Емелях Л. Атеизм и антиклерикализм народных масс в 1917 г. // Вопросы истории религии и атеизма. 1958. Вып. 5.

232. Емелях Л И. Крестьяне и церковь накануне Октября. Л., «Наука». 1976 182 с.

233. Ершова Н А. Приходское духовенство Петербургской епархии в XVIII веке. Автореф. дис. канд. ист. наук. Спб., 1992.

234. Журавский А.В. Жизнеописания новых мучеников казанских. Год 1918-й. М., Изд-во им. Святителя Игнатия Ставропольского. 1996 203 с.

235. Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., «Наука». 1984 222 с.

236. Зырянов П.Н. Русские монастыри и монашество в XIX и начале XX века. М., «Русское слово». 1999 309 с.

237. Иванов А.Е. Высшая школа в России в конце XIX-начале XX века. М,, ИИ АН СССР. 1991 -329 с.

238. Иванов П А. Реформа прихода: Историко-каноническое исследование о православном русском приходе в связи с предполагаемою его реорганизациею на древнерусских началах. Томск, 1914 90 с.

239. Иванов Ю.А. «Бордельный промысел» в русской провинции конца ХТХ начала XX вв. // История российского быта. Спб., «Нестор». 1999. С.73-76.

240. Иванов Ю.А. Религиозно-политическая жизнь российской провинции 1860-1910-х гг.: уездный уровень. Автореф. дис. д.и.н. Иваново, 2001.

241. Ивановский Н И. Руководство по истории и обличению раскола. Казань, 1912-147 с.

242. Ильин ВВ., Ахиезер АС. Российская цивилизация: Содержание, границы, возможности. М., Изд-во МГУ. 2000 304 с.

243. Иннокентий, митрополит. Несколько мыслей касательно воспитания духовного юношества // Опыты православной педагогики. Сост. Стрижев А., Фомин С. М., «Молодая гвардия». 1993 С. 155-160.

244. Искендеров А.А. Российская монархия, реформы и революции // Вопросы истории. 1993. № 3 С. 87-109.

245. История православной церкви в XIX веке. Славянские церкви. Т. 2. М., Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры. 1998 755 с.

246. Камкин А.В. Церковь и история культуры Вологодского края: проблема картографирования // Проблема создания историко-культурного атласа «Европейский Север Российской Федерации. М., изд-во НИИК, 1991 -С. 44-48.

247. Кандидов Б. Церковь и 1905 год. М., «Атеист». 1931.

248. Кандидов Б. Участие церковников гражданской войне и интервенции // Воинствующее безбожие в СССР за 15 лет. М., ГАИЗ. 1932 525 с.

249. Kappeler A. Zur Charakteristik nissischen Terroristen // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1979. Bd. 27.

250. Карнишин В.Ю. Общественно-политический процесс в Поволжье в начале XX века. Пенза, Изд-во ПГУ. 1996 129 с.98Карташев А.В. Временное правительство и русская церковь .// Современные записки. Париж, Кн. 2. 1933.

251. Карташев А.В. История русской Церкви. Очерки по истории русской церкви. Т.2. М, «ЭКСМО-ПРЕСС». 2000-814 с.

252. Карташев А.В. Революция и собор 1917-1918 гг. Наброски для истории русской церкви наших дней) // Богословская мысль. 1942. № 4.

253. Кашеваров А Н. Государство и церковь: Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб, изд-во ГТУ. 1995- 138 с.

254. Керов В. Конфессионально-этическая мотивация хозяйствования староверов в XVIII-XIX вв. // Отечественная история. 2001. № 4. С. 1840.

255. Кильчевский В.А, Богатство и доходы духовенства. М, Тип. Ф.Д.Бурге. 1907- 15 с.

256. Clay J.E.Literary Images of the Russian «Flaggeants», 1861-1905 / Russian History. 1997. Vol. 24. No. 4. P. 425-439.

257. Ключевский В О. Новый труд по церковному праву: О церковных наказаниях // Православие в России. М, «Мысль». 2000 С. 535-544.

258. Ключевский В О. Письма, дневники, афоризмы и мысли об истории. М, «Наука». 1968 524 с.

259. Ключевский ВО. Содействие церкви успехам русского гражданского порядка // Православие в России. М, «Мысль». 2000 С, 322-342.

260. Князева О.Р. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в 1905-1917 гг. (на примере епархий Пермской губернии). Автореф. дис. канд. ист. наук. Пермь, 2000.

261. Ковалев Е.М. География выборов во Всероссийское Учредительное собрание по Тверской губернии // Вопросы исторической географии России. Тверь, ТвГУ. 1995 С. 102-126.

262. Кожина И.А. Семья как основа быта: история и перспективы // История российского быта. Спб, «Нестор». 1999 С. 90-91.

263. Козловски П. Этика капитализма. Эволюция общества. Спб, Экономическая школа. 1996 157 с.

264. Колоницкий Б.И. Культ А.Ф.Керенского: Образы революционной власти // The Soviet and Post-Soviet Review. 1997. No. 1-2.

265. Колоницкий Б.И. Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года. Спб, «Дмитрий Буланин». 2001 280 с.

266. Колосов В.И. История Тверской духовной семинарии. Ко дню 150-летнего юбилея семинарии. Тверь, Тип. губ. правл. 1889 464 с.

267. Кондрашин В В. История села Лох // Крестьяноведение: Теория, история, современность. Ежегодник. 1997. М., МВШ СиЭ. 1997.

268. Корзун М.С. Русская православная церковь на службе эксплуататорских классов. X в. 1917 г. Минск, 1984.

269. Королев С.А. Донос в России. М., Прогресс-Мультимедиа. 1996 -238 с.

270. Костомаров Г. Д. Черная сотня под флагом религии. М., 1931.

271. Кравицкий А.Г. Россия в церковной дискуссии XX века // Образы России в научном, художественном и политическом дискурсах. Петрозаводск, 2001.

272. Крестьянство центрально-промышленного района: история, историография, источники. Калинин, КГУ. 1982 144 с.

273. Кривова Н.А. Власть и церковь в 1922-1925 гг. Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., АИРО-ХХ. 1997 247 с.

274. Chulos Ch. J. Myths of the Pious or Pagan Peasant in Post-Emancipation Central Russia (Voronezh Province) // Russian History / Histoire Russe. 1995. Vol. 22. No 2. P. 181-216.

275. Лазовский H. Личные отношения супругов по русскому обычному праву // Юридический вестник. 1883. № 6-7.

276. Лебина Н., Шкаровский М. Деталь ночного пейзажа. Кое-что из мира проституток Санкт-Петербурга и Ленинграда // Родина. 1999. Пилотный номер. С. 20-22.

277. Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Проституция в Петербурге. М., «Прогресс-Академия». 1994 219 с.

278. Levin Е. Dvoeverie and Popular Religion // Seekend God: The Recovery of Religions Identity in Orthodox Russia, Ukraine and Georgia. De Kelb, Nothern Illinois Press. 1993 P. 31-52.

279. Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., Крутицкое патриаршее подворье. 1996 670 с.

280. Ленин В.И. Социализм и религия. Поли. собр.соч. Т. 12. С. 142-147.

281. Ленин В.И. Шаг вперед, два шага назад. Поли. собр. соч. Т. 8. С. 185414.

282. Леонтьева Т.Г. Быт, нравы и поведение семинаристов в начале XX века // Революция и человек. Быт, нравы, поведение и мораль. М., ИРИ РАН. 1997-С. 20-38.

283. Леонтьева Т.Г. Вера и бунт: духовенство в революционном обществе России начала XX века // Вопросы. 2001. № 1 С. 29-44.

284. Леонтьева Т.Г. О.Иоанн (Белюстин). Жизнь и творчество провинциального священника // Из истории провинциальногодуховенства. И.С.Белюстин. Заметки. 1847-1850. Публ. Т.Г.Леонтьевой. Москва-Тверь, 2001 С. 5-20.

285. Леонтьева Т.Г. Православная культура и семинарский быт (конец XIX начало XX в.) // Отечественная история. 2001. № 3 - С. 170-178.

286. Лесков Н. Соборяне. М., Изд. Сретенского монастыря. 1998 526 с.

287. Лещенко В.Ю.: Семья и русское православие (XI-XIX вв.) Спб., Изд-во Т.В.Фроловой. 1999 393 с.

288. Липранди И.П. Краткое обозрение существующих в России расколов, ересей и сект, как религиозном, так и в политическом их значении. Лейпциг, 1883 145 с.

289. Литвак Б.Г. Русское православие в XIX в. // Русское православие. Вехи истории. М., Изд-во политической литературы. 1989 309-380.

290. Лобачева Г.В. Монархическая идея в массовом сознании россиян. (1881-1917 годы). Автореф. дис. докт. ист. наук. Саратов. 1999.

291. Лосский Н. Характер русского народа. Кн. 1. М., «Посев». 1990 62 с.

292. Луговкин А. А. Народ и власть в Тверской губернии в марте апреле 1917 г. // Из архива тверских историков. Вып.1. Тверь, ТвГУ. 1999. С. 97-113.

293. Луначарский А.В. Об атеизме и религии. М., «Мысль». 1972 508 с.

294. Luukanen A. The Party of Unbelief: The Religious Policy of the Bolshevik Party, 1917-1929 // Studia Historica, 48. Helsinki, 1994.

295. Любинецкий H.A. Землевладение церквей и монастырей Российской империи. Спб., Синод, тип. 1900 102 с.

296. Людмилин А. Контрреволюция в рясах и чалмах в 1905 г. Казань, 1931.

297. Малицкий ПИ. Руководство по истории Русской Церкви. М., Крутицкое патриаршее подворье. 2000 463 с.

298. Мантрова С.А,, Ткаченко А.А. Некоторые черты динамики сельского населения Тверской губернии в пореформенное время // Вопросы исторической географии России. Тверь, ТвГУ. 1995 С. 88-101.

299. Маслехин В,Л. Большевики и церковь: борьба идеологий // Актуальные вопросы истории России на пороге XXI века. СПб., «Нестор». 2001 -С. 229-231.

300. Мефодий, епископ. О патриотической деятельности духовенства. Чита, 1911 29 с.

301. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Т.2. Ч. 2. М., «Прогресс». 1994-491 с.

302. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ -начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства). Т. 1-2. Спб., «Дмитрий Буланин». 1999-547 и 566 с.

303. Миронов Б.Н. Преступность в России в XIX начале XX вв. // Отечественная история. 1998. № 1. С. 24-42.

304. Мироносицкий П.П. С.А.Рачинский и церковная школа. Спб., Синод, тип. 1910-36 с.

305. Михаил, архимандрит. Почему нам не верят? О церковно-общественньтх злобах дня. Спб., 1906 19 с.

306. Михайловский С.А. Грамотность детей школьного возраста в Тверском уезде Тверской губернии. Тверь, Тип. губ. земства. 1897 89 с.

307. Морисси С. Между патриотизмом и радикализмом: петроградские студенты в годы первой мировой войны // Россия и Первая мировая война. Спб., «ДмитрийБуланин». 1999-С. 288-302.

308. Морошкин М. Выборное начало в духовенстве. Спб., 1870.

309. Miiller Е. Die friihe bolschewistische Sektenpolitik .// 1000 Tausend. Jahre Russische Kirche: 988-1988/ Geschichte Wirkungen Perspektiven. Tubingen: Attempto. 1989-283 s.

310. Miiller E. Opportunismus ober Utopie? V.D.Bonc-Bruevic und die russischen Sekten vor und nach der Revolution // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1987. Bd.35.

311. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 19171922 гг. М., РОССПЭН. 2001 632 с.

312. Никольский Н.М. История русской церкви. М., Изд-во политической литературы. 1988 319 с.

313. Нечаев М.Г, Красный террор и церковь на Урале. Пермь. Изд-во ППИ. 1992- 16 с.

314. Обухов JT.A. Репрессии и террор в Прикамье в годы Гражданской войны // Годы террора: Книга памяти жертв политических репрессий. Пермь, «Здравствуй». 1998 С. 35-46.

315. Одинцов М.И. Государство и церковь (История взаимоотношений. 1917-1938 гг.). М., «Знание». 1991 63 с.

316. Одинцов М.И. Государство и церковь в России. XX век. М., «Луч». 1994-171 с.

317. Освальт Ю. Духовенство и реформа приходской жизни. 1861-1865 // Вопросы истории. № 11-12. С. 140-149.

318. Oswalt J. Kirchliche Gemeinde und Bauernbefreiung: soziales Reformdenken in die orthodoxen Gemeindegeistlichkeit Russlands in die Ara Aleksanders II // Kirche in Osten; Monographienreihe Bd. 12. Gottingen, Hubert und Co. 1975 137 s.

319. Осипова Т В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М., «Стрелец». 2001 397 с.

320. О реформе в быте Русской церкви. Сборник статей Е.Е.Голубинского. М., Изд. ИОИиДР при МГУ. М., 1913 132 с.

321. Остроумов М.А. Современное положение народного образования в отношении к религии. Спб., 1908 89 с.

322. Of Religion and Empire: Missions, Conversion and Tolerance in Tsarist Russia. Ed. By R.P.Geraci and M.Khodarkovsky. Ilhaca and London, Cornell University Press. 2001-P. 356.

323. Пальмов H. Духовные нужды русского народа и православное пастырство по воззрениям С, А.Рачинского. Киев, Тип. Киевской артели Печатного дела. 1903 19 с.

324. Папков А.А. О благоустройстве православного прихода. С приложением проекта приходского устава. Спб., Синод, тип. 1907 46 с.

325. Папков А.А. Погосты в значении правительственных округов и сельских приходов в Северной России. М., 1898 88 с.

326. Папков А.А. Упадок православного прихода (XVIII-XIX вв.). Историческая справка. М., 1899- 17 с.

327. Папков А.А. Церковно-общественные вопросы в эпоху царя-освободителя 1860-1870 гг. Изд-во Лопухина. 1902 184 с.

328. Папков А. Церковные братства. Спб., Синод, тип. 1893 146 с.

329. Паринова О.В. Проблема «бытовой религиозности» на рубеже веков // История российского быта. Спб., «Нестор». 1999. С. 49-51.

330. Петюкова О.Н. Роль сельского духовенства в общественной жизни России 1920-х годов // Крайности истории и крайности историков. М., РНИСиНП. 1997-С. 188-194.

331. Peris D. Comissars in Red Cassocks: Former Priests in the League of the Militant Godless // Slavic Review. Vol. 54. No. 2. Summer. 1995.

332. Плаксин Р.Ю. Крах церковной контрреволюции. 1917-1923 гг. М., «Наука». 1968- 192с.

333. Plaggenborg S. Volksreligiositat und antireligiose Propaganda in der fruhen Sowjetunion // Archiv fur Sozialgeschichte. 1992. Bd. 32.

334. Платонов Н.Ф. Православная церковь в борьбе с революционным движением в России (1900-1917) // Ежегодник музея истории религии и атеизма. М.-Л., АН СССР. 1960. Т. 4. С. 103-209.

335. Победоносцев К.П. Вопросы жизни // К.П.Победоносцев и его корреспонденты. Тайный правитель России. Письма и записки. 18661895. Статьи. Очерки. Воспоминания. М., «Русская книга» С. 426-427.

336. Подгаецкий С., священник. Как понимается авторитет православного священника. Киев, Тип. Киевской артели Печатного дела. 1911 55 с.

337. Поздеев В.А. Семинарская поэзия XIX начала XX века // Мужской сборник. Мужчина в традиционной культуре. Вып. 1. М., «Лабиринт». 2001. С. 197-208.

338. Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и церковь в эпоху Александра Ш. М., АИРО-ХХ. 1996 141 с.

339. Поршнева О С. Социальное поведение российского крестьянства в годы Первой мировой войны (1914-февраль 1917) // Социальная история. Ежегодник. 2000. М.,РОССПЭН. 2000. С. 57-86.

340. Помяловский Н.Г. Очерки бурсы. Саратов, Книжное изд-во. 1953 -178 с.

341. Поспеловский Д. Православная российская церковь и Гражданская война // Гражданская война в России: перекресток мнений. М., «Наука». 1994-377 с.

342. Поспел овский Д.В. Русская православная церковь в XX веке. М,, «Республика». 1995 509 с.

343. Пругавин А С. Запросы народа и обязанности интеллигенции в области просвещения и воспитания. Спб., Тип. И.Н.Скороходова. 1895 -547 с.

344. Пругавин А С. Старообрядчество во второй половине XIX в. М., Отд. тип. т-ва И.Д.Сытина. 1904 280 с.

345. Путинцев Ф. Церковь в 1905 году. М., «Безбожник». 1926.

346. Рашин А.Г. Грамотность и народное образование в России в ХТХ и начале XX в. // Исторические записки. 1951. Т. 37.

347. Рачинский С.А. Сельская школа. М., «Педагогика». 1991 173 с.

348. Рачинский С.А. Школьный поход в Нилову пустынь // Опыты православной педагогики. Составители А.Стрижев, С.Фомин. М., «Молодая гвардия». 1993. С. 69-94.

349. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. Париж, Ттса-Press. 1977-625 с.

350. Религия и церковь в истории России: (Современные историки о православной церкви в России). Сост. Е.Ф.Грекулов. М, «Мысль». 1975 -255 с.

351. Римашевская Н. и др. Окно в русскую частную жизнь. М, Изд-во «Akademia». 1999-271 с.

352. Римский С.В. Российская церковь в эпоху Великих реформ. (Церковные реформы в России 1860-1870-х годов). М, Крутицкое патриаршее подворье. 1999 567 с.

353. Рождественский А.К, священник. Улучшение положения пастыря, как одно из главных средств к оживлению приходской жизни. Сергиев Посад, Тип. Свято-Троицкой Сергиевой лавры. 1908 51 с.

354. Rossler R. Kirche und Revolution in Russland. Kologne, 1969.

355. Рослоф Э. Советское правительство и обновленческий раскол в Русской Православной церкви (1922-1923) // История России: Диалог российских и американских историков. Саратов, Изд-во СГУ. 1994 С. 119-126.

356. Roslof Е. The Heresy of «Bolshevik» Christianity: Orthodox Rejection of Religious Reform during NEP // Slavic Review. Vol.55. No.3. Fall 1996. P. 615-635.

357. Rousselet K. Utopies socio-religieuses et revolution politique dans les annes 1920 // Revue des studes slaves. 1997. Vol.69. No. 1-2.

358. Рункевич С.Г. Русская церковь в ХТХ в. Спб, Тип. Лопухина. 1901 -232 с.

359. Руновский Н. Сословная замкнутость духовенства в России. Спб, Синод, тип. 1898-65 с.

360. Руновский Н. Церковно-гражданские законоположения относительно православного духовенства в царствование императора Александра TI. М, 1913.

361. Русские общества трезвости, их организация и деятельность в 18921893 гг. Список иностранных обществ трезвости. Сост. Григорьев Н И. Спб, 1894.

362. Салтыков А. Очерк истории Московской духовной академии // Московская духовная академия. 300 лет (1685-1985). М, Изд-во Московской патриархии. 1985 452 с.

363. Сафонов Д А. Крестьянское движение на Южном Урале. 1855-1922 гг. Хроника и историография. Оренбург, изд-во ОГПУ. 1999 289 с.

364. Сахаров АН. Апостол истории «Святой Руси» (Антон Владимирович Карташов // Отечественная история. 1998. № 5 С. 89106.

365. Сахаров ИЛ. Ненормальное состояние современной церковноприходской школы и попытка учащих раскрепоститься. М., В.Спиридонов и А.Михайлов. 1906 58 с.

366. Светлов П., протоиерей. О реформе духовного образования в России. Спб., Синод, тип. 1906.

367. Седов А.В. Социально-экономическое положение нижегородских крестьян в начале XX в. // Крестьянство центрально-промышленного района: история, историография, источники. Калинин. КГУ. 1982 109 с.

368. Секиринский С.С. Предисловие // История России XIX-XX вв. Новые источники понимания. М., МОНФ. 2001 С. 7-9.

369. Селиванов В В. Год русского земледельца. Зарайский уезд Рязанской губернии / Письма из деревни. Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX в. М., «Современник». 1987 С. 24-146.

370. Сенчакова JI. «На пользу себе и дорогому отечеству» (О крестьянских приговорах и наказах 1905-1907 гг.) // Россия XXI. 1996. №1-2.

371. Сенчакова JT.T. Приговоры и наказы российского крестьянства. 19051907 гг. Т. 1 -2. М., ИРИ РАН. 1994 427 с.

372. Shevzov V. Chapels and the Ecclesial World of Prerevolutionary Russian Peasant // Slavic Review. 1996. Vol.55. No.3. Fall. P. 585-613.

373. Simon G. Konstantin Petrovic Pobedonoscev und die Kirchenpolitik des Heiligen Sinod, 1880-1905. Gottingen, 1969.

374. Смирнов П., протоиерей. История русской церкви в XIX в. Спб., Синод, тип. 1901 198 с.

375. Соколов В.К. Наши епископы и самодержавие // Вестник права. Кн. Ш. 1906. С. 1-20.

376. Соловьев B.C. О духовной власти в России. Т. 1. М., 1989.

377. Смолич И. К. История русской церкви. 1700-1917. Ч. 1. М., Изд-во Спасо-Преобр. Валаамского мон-ря. 1996 798 с.

378. Smolitsch I. Die Russische Kirche in der Revolutionzeit von Marz bis Oktober 1917 und der Landeskonzil 1917 bis 1918 // Ostkirchlichen Studien 1965. Bd,14.

379. Соколов А.А. Отношение церковной власти к свободе совести и слова в ХТХ в. Астрахань, 1906.

380. Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Социальная история. Ежегодник. 1998-1999. М., РОССПЭН. 1999-С. 39-76.

381. Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. 19141917 гг. Нью-Йорк, Всеслав. Изд-во. 1960 Т.1 308 с.

382. CiftjpjfH JI M. Россия, 1917 год: Из истории борьбы политических партий. М., «Мысль». 1987 334 с.

383. Степанов В. (Русак). Русская Православная Церковь в «ленинский» период (1917-1924). М., 1991.

384. Степанов П. С. Борьба за укрепление Советской власти в Смоленской губернии в 1917-1920 гг. Смоленск, Кн. изд-во. 1957 144 с.

385. Страда В. Европа и русская идеология // Россия и современный мир. 2001. №2 (31).-С. 48-53.

386. Стратонов И.А, Русская церковная смута (1921-1931) // Из истории христианской церкви на родине и за рубежом в XX столетии. М,, Крутицкое патриаршее подворье. 1995 С. 29-172.

387. Судавцов Н.Д. Ставропольское земство в революциях 1917 г. М.Ставрополь. Изд-во СГУ. 1999 296 с.

388. Сушко А.В. Духовные семинарии в России (до 1917 г.) // Вопросы истории. 1996. № 11-12. С. 107-114.

389. Сушко А.В. Социальный и общественно-политический облик преподавателей духовных семинарий России // Памяти Ю.Д.Марголиса. Письма, документы, научные работы, воспоминания. СПб., Изд-во «Серебряный век», «Контрофорс». 2000 С. 655-668.

390. Титлинов Б.Г. Гавриил Петров, митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский. 1703-1801. Пг., 1916-688 с.

391. Титлинов Б.В. Молодежь и революция. (Из истории революционного движения среди учащейся молодежи духовных и средних учебных заведений. 1860-1905 гг. Л., Госиздат. 1925 166 с.

392. Титлинов Б.В. Православие на службе самодержавия. М., Госиздат. 1924-207 с.

393. Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг., «Былое». 1924 -192 с.

394. Тихонов Б.Г, Переселения в России во второй половине XIX в. М., «Наука». 1978- 165 с.

395. Троицкий П.С. Отношение государства к церкви по воззрениям наиболее видных наших писателей и общественных деятелей. М., Печ. А.И. Снегиревой. 1909-199 с.

396. Тульцева Л.А. Божий мир православного крестьянина // Менталитет и аграрное развитие России (XIX XX вв.) М., РОССПЭН. 1996 - 293304.

397. Тульцева Л.А. Религиозные верования и обряды русских крестьян на рубеже XIX и XX веков (По материалам среднерусской полосы) // Советская этнография. 1978. № 3.

398. Ульянова Г.Н. Изучение социальных аномалий, благотворительности и общественного призрения в России // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., АИРО-ХХ. 1996 С. 405-426.

399. Успенский В.А. Скорбная действительность жизни некоторых монастырей//Монастырь. 1909. № 3. С. 14-19.

400. Фирсов СЛ. Святой Павел (К вопросу о канонизации Павла I) // Памяти Ю.Д.Марголиса. Письма, документы, научные работы, воспоминания. СПб., Изд-во «Серебряный век», «Контрофорс». 2000. С. 762-780.

401. Figes О., Kolonitskii В. Interpreting the Russian Revolution: The Language and Symbols of 1917.Yale University Press. New Haven and London, 1999 198 p.

402. Фирсов С.JI. Религиозная критика социализма в православной Российской церкви начала XX века. (К постановке проблемы). /./ Клио 1998. №2. С. 163-169.

403. Фишель Э. Государственный строй Англии. Спб. М О. Вогиф. 1862 -531 с.

404. Фишман О.М. Лидер в крестьянской старообрядческой общине. История и современность // Мужской сборник. Вып. 1. Мужчина в традиционной культуре. М., Лабиринт. 2001 С. 115-119.

405. Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, Ymca-Press. 1931 -531 с.

406. Freeze G. Counter-reformation in Russian Orthodoxy: Political Responce to Religious Innovation, 1922-1925 // Slavic Review. Vol.54. No.2. Summer 1995. P. 305-339.

407. Freeze G. Recent Scholarship on Russian Orthodoxy: A Critique // Kritika, Vol.2. No.2. Spring 2001.

408. Freeze G.l. The Stalinist Assault on the Parish, 1929-1941 // Stalinismus vor dem Zweiten Weltkrieg. Neue Wege der Forschung. Schriften des Historischen Kollegs. Kolloquien 43. Oldenbourg, (б/д)Р. 209-232.

409. Freese Gr.L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia. Crisis, Reform, Counter-Reform. Prinseton, New Jersey. 1983 507 p.

410. Фруменкова Т.Г. Высшее православное духовенство России в 1917 г. // Из глубины времен. Спб., СпбГУТ. 1995. Вып. 5. С. 74-94.

411. Христианское воспитание детей // Опыты православной педагогики. Составители А.Стрижев, С.Фомин. М., 1993. С.110-133.

412. Husband W. В. Soviet Atheism and Russian Orthodox Strategies of Resistance, 1917-1932 // Journal Modern History. 1998. Vol.70. No.l. P. 74107.

413. Церковь в истории России (IX-1917). Критические очерки. М., «Наука». 1967 336 с.

414. Цыттин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. Учебник для православных русских семинарий. М., «Хроника». 1994-251 с.

415. Цыпин В., протоиерей. Русская Православная Церковь. 1925-1938. М., Изд. Сретенского монастыря. 1999 429 с.

416. Zito G.V. Towards Sociology of Heresy // Sociological Analisys. 1983. Vol. 44. no. 2.

417. Чернышова O.B. Церковь и демократия. Опыт Швеции. М., «Наука». 1994- 189 с.

418. Чехов А.П. Рассказы и повести. М., «Правда». 1979 636 с.

419. Чехов Н.В. Народное образование в России с 60-х гг. XIX в. М., «Польза». 1912-224 с.

420. Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования // К.П.Победоносцев и его корреспонденты. Тайный правитель России. Письма и записки. 18661895. Статьи. Очерки. Воспоминания. М., «Русская книга». 2001. С. 5469.

421. Чиж В.Ф, Психология злодея, властелина, фанатика. Записки психиатра. М., «Республика». 2001 415 с.

422. Шаповалов А.С. В борьбе за социализм. М., Госполитиздат. 1957 -310 с.

423. Шатковская ТВ. Правовая ментальность российских крестьян второй половины XIX века: опыт юридической антропологии. Ростов-на-Дону. РГЭУ. 2000 223 с.

424. Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола русской православной церкви. Казань, Изд-во КГУ. 1970 367 с.

425. Шкаровский М.В. Обновленческое движение в Русской православной церкви XX века. СПб., «Нестор». 1999 99 с.

426. Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве. (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах). М., Крутицкое патриаршее подворье. 1999 399 с.

427. Шумилов Е.Ф. Два века Ижмаша Т.1. Город оружейников. 18071917. Ижевск, «Удмуртия». 2002 470 с.

428. Энгел Б.А. Бабья сторона // Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XXвв.)М„ РОССПЭН. 1996-С. 75-91.

429. Энгельгардт А.Н. Письма / Письма из деревни. Очерки о крестьянстве в России второй половины XIX в. М., «Современник». 1987-С. 146-235.496

430. Энгельштейн JT. Ключи счастья. Секс и поиски пути обновления России на рубеже ХТХ-ХХ веков. М, «Терра». 1996 571 с.

431. Engelstein L. Castration and the Heavenly Kingdom. A Russian Folktale. Ithaca and London, Cornell University Press. 1999 P. 283.

432. Engelstein L. Paradigms, Pathologies and other Clues to Russian Spiritual Culture: Some Post-Soviet Thoughts // Slavic Review. Vol. 57. 1998. No 4. P. 864-877.

433. Engelstein L. Rebels of the Souls: Peasants Self-Fashioning in a Religious Keys//Russian History. Vol.22. 1996.No.l-4. P. 197-213.

434. Эрн В.Ф. Христианское отношение к собственности // Русская философия собственности. Спб, «Ганза». 1993. С. 194-224.

435. Эткинд A.M. Другой путь от книги к революции: Афанасий Щапов и его читатели // Русский исторический журнал. Т.1. Лето 1998. № 3. С. 96-150.

436. Эткинд А. Русские секты и советский коммунизм. Проект Владимира Бонч-Бруевича // Минувшее. 1996. № 1.

437. Юдин П. Лжехристос-ростовщик (Из недавнего прошлого поволжского сектантства) // Исторический вестник. Т. CXXXV. 1914 — С. 150-165.

438. Ямщиков С.В. «Человек с ружьем» и крестьянство Тверской губернии в 1917 году // История крестьянства России. СПб, Изд-во «Нестор». 2000 С. 94-97.

439. Ярославский Е.М. О религии. М, Госполитиздат. 1958 639 с.

440. Ярославский Е.М. Против религии и церкви. М, ОГИЗ-ГАИЗ. 1932 -416с.

441. Ярославский район: страницы истории. Часть 2. Под ред. А.М.Селиванова. Ярославль. ЯрГУ. 1998 135 с.