автореферат диссертации по культурологии, специальность ВАК РФ 24.00.01
диссертация на тему: Православный иконостас как культурный синтез

Полный текст автореферата диссертации по теме "Православный иконостас как культурный синтез"

На правах рукописи

ЮРЬЕВА Татьяна Владимировна

ПРАВОСЛАВНЫЙ ИКОНОСТАС КАК КУЛЬТУРНЫЙ

СИНТЕЗ

специальность 24.00.01 - теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Саранск 2006

Работа выполнена на кафедре культурологии и журналистики ГОУВПО «Ярославский государственный педагогический университет

им. К.Д. Ушинского»

Научный консультант — заслуженный деятель науки РФ

доктор искусствоведения профессор

Злотникова Татьяна Семеновна

Официальные оппоненты - доктор философских наук

профессор

Гагаев Андрей Александрович

доктор философских наук профессор

Киященко Николай Иванович

доктор философских наук профессор .

Мочалов Евгений Владимирович

Ведущая организация— Московский педагогический

государственный университет

Защита состоится « » июня 2006 года в__часов на заседании

диссертационного совета Д 212.117.10 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора культурологии и доктора искусствоведения при Мордовском государственном университете им. Н.П. Огарева по адресу 430000, Республика Мордовия, г. Саранск, пр. Ленина, д. 15, ауд. 301.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М.М. Бахтина Мордовского государственного университета.

Автореферат разослан « » мая 2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор философских наук профессор

М.В. Логинова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Культура России, явившая нарастающую динамику смены и взаимовлияния различных традиций, ментальных сдвигов, мозаичной пульсации, к концу XX века парадоксальным образом выявила и закрепила религиозную компоненту социально-культурных практик. Поднимается из руин религиозная и околоцерковная общественная жизнь, которая востребует со стороны исследователей пристального изучения и даже помощи в компетентном и ответственном сбережении и реконструкции утраченных религиозных традиций как одной из компонент культурного опыта.

В наше время, когда многие храмы все еще стоят разоренные, а в тех церквях, где уже служат, не хватает пока ни сил, ни денег, чтоб восстановить былую красоту, восприятие храма современным человеком сильно отличается от того, каким оно было у наших предков. Существовавший в прошлом церковный интерьер мог бы поразить нас своим великолепием, звучностью красок, мерцанием позолоты. Но самое главное, что было утрачено с разрушением храмового интерьера, — это та особая атмосфера, в которую попадал человек, пришедший в церковь. Эта атмосфера создавалась веками, вырабатывалась совершенствованием церковной практики, воплощалась в художественных формах храма. Единый церковный канон, восходящий к основам православия, становился источником целостной религиозно-художественной системы, своего рода космоса, где все отдельные элементы восходили к общим символам, иерархически и изоморфно подчиненным друг другу.

Таким образом, каждый отдельный элемент храмовой системы, будь то молитва, песнопение, фреска или икона, оказывается тесно связанным со всем остальным, что существует в храме, и в то же время несет в себе весь комплекс смыслов, которыми наполнена православная культура. Именно поэтому икона, изъятая из храма, не перестала существовать как икона, именно поэтому по отдельным фрагментам различных памятников . можно реконструировать пространство прошлого в качестве своеобразного культурного синтеза.

Таким же универсумом, как храм или икона, является для русской православной культуры иконостас, в котором отразились многие ее (культуры) основные смысловые доминанты. Далеко не сразу, но к моменту расцвета русской храмовой архитектуры иконостас стал занимать в церкви главное место. Те образы, на которые молились древние византийцы и древние русичи и которые находились в конхе алтаря, теперь были закрыты сплошной предалтарной стеной. Поэтому все значимые изображения переместились на иконостасные доски. И если теперь храм освящали, то вовсе не обязательно было, чтобы стены его были покрыты фресками; но иконостас уже стоял.

Актуальность исследования определяется тем, что в ситуации современного возрождения церковной жизни оказываются более очевидными, чем в прежние десятилетия, утраты, связанные с пониманием того, что есть и чем должно быть искусство в церкви. Как справедливо отмечает исследователь современных иконостасов Т.Н. Кудрявцева, «современное развитие иконописи, в силу обстоятельств, связано не столько с писанием личных, домовых икон, сколько с наполнением иконами опустевших, разоренных храмов,

возрождением зачастую полностью утраченных иконостасов»1. Именно при создании иконостасов особенно ясной становится проблема духовно-символического понимания смысла иконостаса.

Заметное противоречие существует между важным значением, которое придается иконостасу в православном храме и в православной культурной традиции в целом, и недостаточностью научного интереса к этому феномену русской культуры.

Как отмечает редактор последнего научного издания об иконостасе A.M. Лидов,«... при всей очевидной важности иконостаса, это явление никогда не становилось магистральной темой исторических исследований, известность отнюдьнеозначала изученность»2.

Более того, как заметил JI.A. Успенский в своей работе «Вопрос иконостаса», поскольку иконостас развивался «самотеком», «он никогда не был предметом церковного установления или распоряжения церковных властей. Не был он, за исключением очень общих определений, и предметом богословского обоснования и объяснения»3.

В научной литературе демонстрируются самые разные точки зрения на православный иконостас. Многие западные теологи и искусствоведы стоят на позиции отрицания значения высокой алтарной преграды, считая ее появление местной русской экзотикой и чуть ли не мракобесием. Подобное отношение к иконостасу изумляло еще Л.А. Успенского: «Высокие иконостасы с «непонятным набором икон» стали восприниматься как препятствие к молитвенному участию верующих в таинстве Евхаристии»4.

Успенский характеризует ситуацию XX века в христианской культуре, сформированную доминирующим влиянием католицизма, который, в силу отсутствия иконостаса в собственной практике с непониманием относится к чуждому явлению. В частности, исследователь приводит определение, данное иконостасу в одном из католических энциклопедических словарей: «В наши дни иконостас продолжает разделять надвое всякую церковь, где совершается богослужение греческого, т.н. православного чина; он отделяет духовенство от верующих, которым остается лишь в воображении участвовать в евхаристическом жертвоприношении и терпеливо ожидать, чтобы оно кончилось»5.

Такое же непонимание или же нежелание признавать значение иконостаса демонстрируют и те исследователи, которые претендуют на глубокое знание восточнохристианской традиции. Одним из таковых является высказывание X. Бельтинга в последней из опубликованных им в России работ, где можно прочитать буквально следующее: «В Восточной Церкви он (иконостас, — Т.Ю.) все еще используется, правда, в виде сложного

1 Кудрявцева Т.Н. «Двери Райские» древнерусского иконостаса // Светильник, № 2-3, 2003.-С. 3.

2ЛидовА.М. От редактора // Иконостас. Происхождение - развитие - символика. - М., 1996.-С. 6.

3 Успенский Л.А. Вопрос иконостаса // Вестник Русского Западноевропейского патриаршего Экзархата, 44, 1963, октябрь - декабрь. - С.228.

Там же.

■ 5 Там же. - С.230.

нагромождения рядов икон, составляющих замкнутую стену и нарушающих единство церковного пространства, ... лишь в России был доведен до этой крайности» .

Этот взгляд на иконостас проникает и в наши современные исследования. В частности, одна из достаточно известных авторов и исследователей русской иконы И.К. Языкова пишет буквально следующее: «Иконостас — типично русское явление и многие исследователи считают его большим достижением древнерусской культуры и важным элементом церковной традиции. Действительно, благодаря иконостасу мы имеем первоклассные произведения Андрея Рублева, Феофана Грека, Дионисия, Симона Ушакова и многих других замечательных иконописцев. Но, с другой стороны, иконостас оказал сильное влияние на русскую литургическую традицию, причем не всегда положительное. Превратившись в непроницаемую стену (а в результате этого изменилась и конструкция храмов, которые стали строить со сплошной восточной стеной, к которой прилепляется небольшая апсида), иконостас изолировал алтарь от основного пространства храма, окончательно разделив единый церковный народ на «клир» и «мир». Литургия становится статичной, народ более пассивным (в византийском богослужении было гораздо больше активных элементов: выход священнослужителей в середину храма, Великий вход шествовал через все пространство храма и т.д.)»7.

Итак, при взгляде на современную научную ситуацию может создаться впечатление, что по вопросу иконостаса сказано достаточно, особенно после выхода большого по объему и количеству авторов сборника «Иконостас» под редакцией А.М. Лидова. Тем не менее, по нашему убеждению, требуется научное обобщение, которое бы дало ответ на вышеуказанные споры о сущности иконостаса и определило его ценность для русской культуры.

Следовательно, актуальность изучения иконостаса определяется как дискуссионностью понимания его роли и специфики в контексте взаимодействия западной и восточной ветвей христианства, так и высоким духовным (сакральным, ментальным, философским) значением культурного синтеза, являемого в уникальности хронотопа православного иконостаса.

Степень научной разработанности проблемы.

Иконостас является важнейшим смысловым и художественным элементом пространства православного храма. Тем не менее, анализируя состояние научных исследований по этому вопросу, необходимо констатировать, что иконостас остается недостаточно изученным феноменом православной культуры.

Вопрос изучения иконостаса имеет определенную историографию, пристальное рассмотрение которой свидетельствует об отсутствии работ, целостно, с учетом всех возможных точек зрения показывающих феномен существования такого синтетического явления, как православный иконостас.

Первый, кто сформулировал вопрос о происхождении и трансформации иконостаса, был Г. Филимонов, в середине XIX века опубликовавший

6 Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства. - М., 2002. - С.257.

7Языкова И.К. Богословие иконы. - М., 1995. - С.40.

практически первую работу об иконостасе в связи с изучением церкви св. Николая на Липне в Новгороде8. Вопрос о символическом значении иконостаса впервые поднимается в работе Н.И. Троицкого9.

Дореволюционная историография вопроса содержит также ряд трудов, связанных с существованием и описанием отдельных иконостасных памятников. Это работы Н. Сперовского «Старинные русские иконостасы», Д. .Тренева «Иконостас Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря», Н. Протасова об иконостасах Успенского собора Московского Кремля и Успенского собора в Звенигороде10.

. Нельзя обойти вниманием широко известную работу Е.Е. Голубинского «История русской церкви», где ученый большое место уделил вопросу происхождения русского иконостаса1'.

Среди публикаций советского времени можно выделить ряд работ, где сделана попытка раскрытия логики исторического развития иконостасной преграды от византийской традиции до позднего русского средневековья. Это работы М.А. Ильина, В.Н. Лазарева12.

Типологическую классификацию иконостаса предложил Л.В. Бетин, взяв за основу классификации такой объективно значимый критерий, как состав деисусного чина". Последняя треть XX века характеризуется наличием большого количества исследований, посвященных изучению конкретных памятников, что создает достаточно пеструю картину историко-культурного существования иконостаса, но не претендует на широкое по охвату эмпирического материала и концептуальное осмысление существования данного религиозно-художественного феномена в целом.

Помимо отечественной традиции феномен иконостаса осмыслялся и за пределами России. По праву можно выделить одно исследование. Это работа Л.А. Успенского «Богословие иконы православной церкви», написанная им в

* Филимонов Г. Церковь св. Николая Чудотворца на Липне близ Новгорода: Вопрос о первоначальной форме иконостасов в русских церквах. — M., 1859.

9 Троицкий Н.И. Иконостас и его символика // Труды восьмого археологического съезда в Москве, 1890. - M., 1897. - T.IV.

10 Сперовский Н. Старинные русские иконостасы // Христианское чтение. 1891; Тренев Д.К. Иконостас Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря. - М., 1902; Протасов Н. Д. Алтарные преграды в пещерных храмах в Апулии // Светильник. — 1915. № 912; Протасов Н. Д. Древние фрески за иконостасом московского Успенского собора // Светильник. — 1915. — № 1. - С.3-7; Протасов Н. Д. Иконология нижнего яруса иконостаса XIV - XV века (Фрески алтарных столпов Успенского собора в Звенигороде) II Богословский вестник. 1916. Январь. - С. 63-76.

" Голубинский Е.Е. История русской церкви: в 2 т. - Т. 1,2. - M., 1904, 1911.

12 Ильин М.А. Некоторые предположения об архитектуре русских иконостасов на рубеже XIV- XV вв.// Культура Древней Руси. - М., 1968. - С.79-88; Лазарев В.Н. Три фрагмента расписных эпистилиев и византийский темплон // Лазарев В.Н. Византийская живопись. -М., 1971.-С. 110-136.

"Бетин Л.В. Исторические основы древнерусского высокого иконостаса// Древнерусское искусство. - М.,1970. - С.57-72; Бетин Л.В. Об архитектурной композиции древнерусского высокого иконостаса// Древнерусское искусство. - М.,1970. -С.41- 56.

Гипотеза исследования:

- православный иконостас, сформированный в парадоксальном контексте мировой и русской культуры, может быть идентифицирован как культурный синтез;

- структурно-семантические и историко-типологические характеристики иконостаса актуализируют православную картину мира в ее религиозном, православном, художественном дискурсах;

- теоретико-методологический опыт культурологии позволяет обеспечить фундаментальный дискурс религиозно-детерминированного феномена в светской научной традиции.

Объект исследования — православная картина мира как концептуальная основа формирования и трансформаций иконостаса.

Предмет исследования — историко-типологические, семантические, структурные, художественные параметры православного иконостаса как культурного синтеза.

Цели работы:

- обобщить культурный опыт русского народа, воплощенный на двух уровнях: условно-символическом (православной картины мира) и структурно-семантическом (иконостаса как культурного синтеза);

- обосновать интегративные культурологические принципы изучения культурных феноменов, принадлежащих к нескольким сферам (религиозной, социальной и художественной);

- через раскрытие многомерной синтетической природы православного иконостаса дать синхронически и диахронически упорядоченную картину его становления и развития.

Задачи:

- соотнести культурные смыслы православной картины мира с религиозным каноном, обусловливающим специфику русского православного иконостаса;

- выявить символические основания православного иконостаса как культурного универсума;

- обосновать литургическую и историко-типологическую компоненты интерпретации иконостаса;

- разработать исторически детерминированный подход к развитию русского православного иконостаса как феномена, отражающего смену различных культурных парадигм;

- выявить социокультурные доминанты художественного синтеза;

- изучить программы иконостасных композиций всех возможно доступных для исследования объектов (в России и за рубежом);

Российская академия художеств, Санкт-Петербургский государственный академический институт им. И.Е. Репина; научный редактор Ю.Г. Бобров. - СПб., 2005. - С. 27-31; Юрьева Т.В. Иконостасы Д.С. Стеллецкого // X Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сборник статей. - Ярославль, 2006. - С.144-160; Юрьева Т.В. Триумфальная арка как иконографический прототип русского православного иконостаса // Ярославский педагогический вестник. № 1. — Ярославль, 2006. - С. 38-42.

- сравнить феномен существования высокого (или сомкнутого) русского православного иконостаса с параллельно существующими культурными феноменами, имеющими схожую по сути природу (западноевропейские фронталь и ретабль, византийский антепендиум);

- применить интегративный культурологический подход к описанию феномена ярославского иконостаса.

Методология исследования.

Методология построения теоретической парадигмы исследования и обоснования механизма анализа многочисленных артефактов, составляющих эмпирическую базу исследования, потребовала вычленения символического, канонического и историко-типологического дискурсов православного иконостаса, в силу чего она опирается на принципы интегративного взаимодействия таких наук, как культурология, культурная антропология, искусствоведение, история, эстетика, богословие, филология и литургика.

- Символический дискурс осуществляется на основе трудов С.С. Аверинцева, П. М. Бицилли, В.В. Бычкова, Е.А. Ермолина, А.Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, Б.А. Успенского, П.А. Флоренского.

- Канонический дискурс - на основе трудов BJVI. Бернштейна, А.Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, П.А. Флоренского.

- Историко-типологический — на основе трудов А. Тойнби, О. Шпенглера, К. Ясперса, Н.Я. Данилевского, Ю. М. Лотмана, П.А. Сорокина.

- Культурно-антропологический и историко-антропологический — на основе трудов школы «Анналов»: М. Блок, Ж. Ле Гофф, Л. Февр.

- Искусствоведческий — на основе достаточно многочисленных, но весьма разнородных (от фундаментальных монографий до статей и даже суждений, локально ориентированных на эмпирическое описание отдельных артефактов) работ М.В. Алпатова, В.И. Антоновой, Л.В. Бетина, Ю.Г. Боброва, И.П. Болотцевой, В.Г. Брюсовой, И.Л. Бусевой-Давыдовой, Г.К. Вагнера, В.И. Вахриной, Г.И. Вздорнова, И.Э. Грабаря, М.А. Ильина, Т.Е. Казакевич, Н.И. Комашко, Н.П. Кондакова, И.А. Кочегкова, М.М. Красилина, Т.Н. Кудрявцевой, В.Н. Лазарева, Т.В. Левиной, О.В. Лелековой, A.M. Лидова,

A.Г. Мельника, Н.Е. Мневой, Г.В. Попова, A.A. Рыбакова, A.B. Рындиной,

B.Д. Сарабьянова, Э.С. Смирновой, В.М. Сорокатого, Т.В. Толстой,

C.B. Филатова, П.А. Флоренского, И.С. Шалиной, М.Н. Шаромазова, Л.А. Щенниковой, O.E. Этингоф.

- Эстетический дискурс осуществляется на основе трудов У. Эко, М.М. Бахтина, В.В. Бычкова, А.Я. Зися, М.С. Кагана, Н.И. Киященко, Е.Г. Яковлева;

- Богословско-литургический дискурс осуществляется на основе трудов М. Кунцлера, Р.Ф. Тафта, А.П. Голубцова, арх. Киприана (Керна), П.А. Флоренского.

Названный интегративный культурологический подход осуществляется при выявлении разнообразных черт взаимосвязанных культурных феноменов (храм, литургия, икона, иконостас). Основанием такого подхода служит опыт культурологических исследований, накопленный отечественной наукой за последние десятилетия, и конкретно ярославской научной культурологической школой.

В основных своих позициях методология исследования опирается на концептуальные работы в области теории и истории культуры Средневековья. Это фундаментальные труды М. Блока, Ж. Jle Гоффа, Л. Февра, Й. Хейзинги, С.С. Аверинцева, Л.П. Карсавина, П. М. Бицилли, AJÍ Гуревича, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, IO. М. Лотмана, А.М. Панченко. М.Б. Плюхановой, Л.А. Черной, АЛ. Юрганова.

В соответствии с многообразными задачами исследования в нем были востребованы принципы и идеи системного и синергетического подхода: Л. Берталанфи, Н. Винер, С.П. Курдюмов, И. Пригожин, Г.И. Рузавин; феноменологии: Э. Гуссерль, Г. Риккерт;

традиции герменевтического учения о принципах толкования и интерпретации текстов культуры: Г.-Г. Гадамер, В. Дильтей, П. Рикер, Ф. Шпейермахер, A.M. Бахтин, В. С. Библер;

семиотические традиции толкования текстов культуры: Р. Барт, Ю. М. Лотман;

социокультурные концепции: М. Вебер, Л.Г. Ионин; идеи антропологически и культурологически ориентированного богословия В.В. Зеньковского, П.А. Флоренского, Г.В. Флоровского, И. Мейендорфа, A.B. Меня, А. Шмемана и др.;

опыт изучения богословия иконы о. С. Булгакова, E.H. Трубецкого, Л.А. Успенского, П. А. Флоренского, И.К. Языковой.

Актуализация регионального аспекта культуры потребовала привлечения работ ученых-краеведов, авторов так называемых «церковно-археологических» трудов: К.Д. Головщикова, A.A. Израилева, Н.Г. Первухина, А.И. Лебедева, A.A. Титова, И.А. Тихомирова, И.Д. Троицкого, С. Серебренникова.

Основным методом, применяемым в исследовании, является историко-типологический, позволяющий связать изучаемый культурный феномен (иконостас) с исторической динамикой культуры, где артефакт позиционируется соответственно различным культурно-историческим эпохам. Названный метод опирается на артефакт как доминанту изучения в культурной истории.

Историко-типологический метод адекватен целям нашего исследования. Он позволяет апеллировать к отдельно взятому, конкретному культурному явлению, самодостаточному феномену, который соотносится с контекстом эпохи и культуры в целом. Это дает возможность соединить изучение культурного синтеза той или иной эпохи с изучением локального культурного опыта. Вот почему в составе культурного синтеза значимым стало изучение принципов специфического синтеза искусств.

Тесно связан с историко-типологическим сравнительно-аналитический метод, дающий возможность рассматривать феномен русского православного иконостаса не только в контексте восточноевропейской, но и западноевропейской культуры.

Источники исследования.

Для осуществления комплексного культурологического подхода к объекту исследования был использован широкий круг источников, как то:

- архивные материалы по истории, реставрации и изучению иконостаса как памятника культуры и искусства (хранилища Государственного архива

Ярославской области. Ярославского государственного историко-архитектурного музея-заповедника, Ярославских специализированных научно-реставрационных производственных мастерских, Комитета по культурному наследию при Департаменте развития культуры и туризма Администрации Ярославской области), архивные материалы фонда «Русское Зарубежье» (Москва);

архивные материалы общества «Икона» в Париже и общества «Икона» в Ярославле;

- церковные описи и описания иконостасов в дореволюционной литературе, архивные фото (Государственного архива Ярославской области);

иконография с изображениями иконостасов из ряда российских музеев и музейных хранилищ;

полевые исследования и фотосъемки, осуществленные непосредственно автором на протяжении 16 лет в России, Франции, Чехии, Северной Африке.

Материалы исследования:

Православные иконостасы, находящиеся в храмах России: Москвы и Московской области (иконостасы Архангельского, Благовещенского, Верхоспасского, Воскресения Христова, Распятия (Воздвижения Креста), Ризоположенского, Великомученицы Екатерины, Рождества Богородицы, Успенского храмов Московского Кремля; церкви Казанской Божией Матери, Смоленского собора Новодевичьего монастыря, Покровского собора, церкви Святой Троицы в Листах, Николая Чудотворца в Хамовниках, Троицы в Никитниках, Успения Богородицы в Гончарах, Григория Неокесарийского, иконостасы Успенского и Троицкого соборов Троице-Сергиевой лавры, церкви Покрова в Филях, Большого Собора Донского монастыря, церкви Святой Троицы в Останкино); С.-Петербурга (иконостасы Петропавловского, Никольского, Исаакиевского, Сампсониева, Спасо-Преображенского, Свято-Троицкого соборов, церкви Спаса Нерукотворного образа, Троицкой, Владимирской иконы Божией Матери, Иова Многострадального, Спаса на Крови (Воскресенский собор), Андреевской церквей); Ярославля и Ярославской области (иконостасы церкви Ильи Пророка, Рождества Христова, Николы Надеина, Богоявления, Федоровской Божьей Матери, Воскресенского собора г. Тутаева); Рязани (иконостас Успенского собора); Костромы (иконостасы Троицкого собора Ипатьева монастыря, церкви Воскресения на Дебре, церкви Николая Чудотворца погоста Бережки Островского р-на); Новгорода Великого (Софийского собора); Нижнего Новгорода (иконостасы Рождественской церкви, собора Александра Невского); Казани (иконостас Грузинской Божией Матери Раифского Богородицкого монастыря); Тулы (иконостас церкви Рождества Богородицы, храма во имя Двенадцати Апостолов); Владимира (Успенского собора); Суздаля (иконостас храма Рождества Богородицы); Великого Устюга (иконостасы церкви Вознесения и Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря); Сольвычегодска (иконостас храма Введения во храм Богородицы Введенского монастыря); Кириллова (иконостасы церкви Иоанна Лествичника и церкви, Преображения); Белозерска (иконостас Успенского собора) и др.

Православные иконостасы, находящиеся в храмах русской эмиграции во Франции, прежде всего, в Париже и его окрестностях (иконостасы собора Александра Невского, церкви св. Сергия Свято-Сергиева подворья, церквей Серафима Саровского, Николая Чудотворца в Булонь-Бийянкур, Иконы Знамения Божьей Матери, Воскресения Христова в Медоне, Успения Богородицы в Сен-Женевьев-де-Буа, Трехсвятительского подворья); в Лионе (иконостас церкви Николая Чудотворца; в Брюсселе (иконостас церкви Иова Многострадального); в Праге (иконостас храма Пресвятой Богородицы на русском кладбище в Ольшанах) и др.

Православные иконостасы, находящиеся в храмах русской эмиграции Северной Африки: в Египте, Тунисе (иконостас церкви Александра Невского, Воскресения Христова), Марокко.

Алтарные преграды и иконостасы, находящиеся в коптских храмах в Египте (иконостасы храма св. Меркурия монастыря св. Меркурия Абу Сефейна, церкви св. Сергия и Вакха, церкви Богородицы эль - Муаплака, церкви св. Варвары в Каире, св. Шенуте в Хургаде) и др.

Алтарные преграды и иконостасы Греции и Балканских стран. А также комплексы икон из иконостасов, хранящиеся в музейных собраниях России. (Подробные списки обследованных храмов и их иконостасов см. в приложениях к работе).

Научная новизна исследования обусловлена комплексным характером изучения феномена русского православного иконостаса. Это, прежде всего:

- постановка и решение проблемы изучения православного иконостаса как культурного синтеза на основе семиотических, герменевтических, историко-типологических и теологических процедур;

- актуализация православной картины мира в семантике и композиции иконостасов различных эпох и художественных (в том числе национально-региональных традиций);

- решение вопроса о каноне как о динамической дефиниции в специфических национально-культурных условиях;

- обобщение историко-культурного опыта развития иконостаса в России в региональном дискурсе;

- введение в научный обиход широкого круга эмпирических данных о православном иконостасе XX в. в России и за ее пределами.

Теоретическая и практическая значимость исследования. Построена модель православной картины мира как основания визуального образа мироздания, присутствующего в православном иконостасе. Сформировано представление о структурно-семантических признаках православного иконостаса как культурного синтеза, соединяющего социально-политические и ментальные особенности культуры XIV - XXI вв.

Обосновано историко-типологическое представление о православном иконостасе в контексте канона.

Установлено значение литургии для интерпретации композиционных и содержательных принципов построения и восприятия православного иконостаса.

Выявлен социокультурный контекст эволюции православного иконостаса в XX-нач. XXI вв.

Обоснованы значение й специфика региональной традиции иконостаса на репрезентативном • материале Ярославля как важного религиозно-культурного центра России XVI — XVIII вв.

Выработана интегративная методология изучения значимого культурно-исторического феномена (православного иконостаса) с опорой на герменевтические, семиотические процедуры и с учетом историко-типологических оснований анализа культурного текста.

Практическая значимость состоит в том, что на основе данного исследования можно значительно расширить представление о православной картине мира и вариантах ее отражения в феноменах культуры.

Результаты данного исследования могут быть использованы при чтении лекций и спецкурсов по истории русской культуры, для дальнейшего изучения феномена иконостаса как синтетического отражения православной картины мира, выраженной в специфических художественных формах церковного искусства. Главы и разделы диссертации, посвященные анализу регионального материала, могут быть использованы для изучения региональной истории культуры, Ярославского края в частности.

Положения, выносимые па защиту:

- специфика иконостаса впрямую соотносится с культурными смыслами православной картины мира и отражает все ее основные параметры, такие как универсальность, христоцентричность и иерархичность, закрепленные в художественной форме религиозным каноном;

- сложная семантика русского православного иконостаса формирует своеобразный культурный синтез, включающий символические значения отдельных составляющих его икон, корреспондирующий с литургическим пространством и архитектурным ансамблем храма, в связи с чем, по аналогии со словом в контексте, каждый образ приобретает в нем дополнительное значение как часть целого;

- православный иконостас как культурный универсум имеет символические основания, обусловленные символическими значениями, укорененными в православной картине мира; как то: иконостас как символ космоса, иконостас как символ Рая, иконостас как символ горы, иконостас как символ дерева;

- иконостасный канон не поддается однозначной верификации, поэтому в качестве культурного механизма, каковым для иконы является канон, применительно к иконостасу может выступать традиция, приобретшая качество канона;

- интерпретация историко-типологической компоненты иконостаса позволяет совместить синхронический и диахронический подходы к культурному

синтезу; типологические принципы организации духовных смыслов иконостаса (принципы, основанные на идеях спасения, патроната, идее отражения христианской истории и событий русской духовной жизни) складываются в силу исторической динамики русской культуры, отражаясь в определенной последовательности актуализации тех или иных идей;

- литургическая интерпретация является одним из значимых с точки зрения воплощения православной картины мира способов раскрытия сущности русского высокого иконостаса как культурного синтеза, не только объединяющего множество смыслов и форм в себе самом, но и являющегося своего рода стержнем, собирающим вокруг себя другие, самостоятельные компоненты сакрального храмового пространства в его визуальных, вербальных, звуковых кодах;

- феномен существования высокого (или сомкнутого) русского православного иконостаса имеет тесную связь с параллельно существу ющими культурными феноменами (западноевропейские фронталь и ретабль, византийский антепендиум), имеющими схожую по сути природу;

- история развития русского православного иконостаса является отражением смены различных культурных парадигм, характеризующихся контекстуальной актуализацией социокультурных доминант художественного синтеза;

- избранная культурологическая методика может быть применима к описанию феномена ярославского иконостаса как репрезентативного артефакта национального культурного наследия.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации формулировались и публиковались диссертантом на протяжении 10 лет в авторской монографии, учебных пособиях, научных статьях и тезисах (всего более 80). Результаты исследования докладывались на международных (Ярославль 1998 - 2006, Ярославль - Рыбинск 2000, Иваново 2001, Москва 2003, Вологда 2004, С.-Петербург 2004), всероссийских (С.-Петербург 1994, Томск 2000, Омск 2000, Калуга 2001, Ярославль 2003 - 2006, Новгород 2004, Ростов 2004, Москва 2003,2005), региональных (Ярославль 1994 - 2006, Вологда 2004, Ростов 2005), научных и научно-практических конференциях и чтениях, а также в докладах на заседании общества «Икона» в Париже (Париж 2004) и заседаниях общества «Икона в Ярославле» (Ярославль 2004, 2005, 2006).

Результаты исследования также апробированы в преподавании курсов «История культур и цивилизаций», «История искусства», «Мировая художественная культура», «Эстетика», «Культурология», авторских спецкурсов «Русское православие и художественная культура», «Человек в культуре русского Средневековья», «Методика преподавания древнерусской культуры на уроках МХК в средней школе», «История иконы» и «История церкви» (на курсах повышения квалификации учителей, ведущих основы православной культуры).

Под научным руководством диссертанта защищена 1 кандидатская диссертация, более десяти дипломных работ.

Структура диссертации соответствует общей логике исследования и включает введение, две части, разделенные на пять глав, заключение, список источников и библиографический список. Объем - 370 страниц, список литературы содержит 490 наименований, приложение - 195 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается значимость, актуальность выбранной темы, ее оригинальность и научная новизна. Дается характеристика изученности проблемы, определяются цели и задачи исследования, его теоретико-методологическая основа, теоретическая и практическая значимость, а также положения, выносимые на защиту.

Диссертация состоит из двух частей.

Первая часть «Семантика иконостаса в контексте православной картины мира» имеет три главы. В ней рассмотрена православная картина мира, являющаяся основой для формирования художественного языка в культуре Средневековья. Автор диссертационного исследования осуществляет обоснование контекстуального и интегративного подхода к церковному искусству, который, в отличие от методов традиционного искусствоведческого или эстетического анализа24, основывается на выявлении связи между формой и специфическим содержанием и определяется христианской картиной мира, существовавшей в тот культурный период, когда были заложены основы православного церковного искусства. Таким образом, с одной стороны, автор соотносится с традицией подхода к нему, сформированного трудами E.H. Трубецкого25, свящ. П. Флоренского26, J1.A. Успенского27, у которых осмысление содержания данного культурного феномена основано прежде всего на идеях богословия. С другой стороны, в исследовании предлагается междисциплинарный подход к основам художественной культуры средневековья, с учетом широкого историко-культурного контекста и опорой на философскую категорию миропонимания и разработанное в культурологии понятие «картина мира».

Автором выделяются такие основные параметры православной картины мира, как космичность (универсальность), христоцентричность и иерархичность. Обосновывается также форма выражения данных параметров в средневековой культуре, которая основана на символичности художественного языка церковного искусства и каноничности как форме его закрепления.

24 Этот метод анализа произведений древнерусского искусства нашел широкое применение в отечественном искусствоведении в трудах таких ученых, как Г.К. Вагнер, Г.И. Вздорное, И.Э. Грабарь, Э.К. Гусева, И.Е. Данилова, H.A. Демина, Л.А. Евсеева, М.А. . Ильин, М.К. Каргер, А.И. Комеч, В.Н. Лазарев, Л.И. Лифшиц, Н.Е. Мнева, О.И. Подобедова, Г.В. Попов, О.С. Попова, М.А. Реформатская, Б.А. Рыбаков, A.B. Рындина, А-Н. Свирин и др.

25 Трубецкой Е. Три очерка о русской иконе. - М., 2000.

26 Флоренский П.А. Иконостас. Избранные статьи по искусству. - СПб., 1993.

27 Успенский Л.А. Богословие иконы православной церкви. -М., 1989.

Первая глава «Символический дискурс православного иконостаса». В первом параграфе «Символичность православной картины мира как основание синтетической природы иконостаса», предваряя анализ иконостаса как артефакта русской средневековой художественной культуры, автором исследования подробно рассматривается специфика средневековой символики, которая является основой для формирования синтетической природы культурных феноменов Средневековья, в том числе и русского православного иконостаса. Иконостас является важнейшим смысловым и художественным элементом пространства православного храма и, в соответствии с выполняемой в храме функцией, обладает сложной полисемантической природой. На основе символического значения множественных элементов иконостаса он предстает как синтетическое целое. В иконостасе как в единой точке сошлись пути развития целого комплекса культурно-художественных явлений, которые получили здесь свое логическое завершение в определенной синтетической форме, поскольку результатом любого синтеза является совершенно новое образование, свойства которого есть не только формальная сумма свойств компонентов, но также и результат их взаимопроникновения и взаимовлияния.

Проблема синтеза в средневековой культуре решается специфично. Изначально базировавшееся на архаическом сознании, Средневековье - это культурный период, основанный на синкретичном единстве всех основных форм общественного сознания, что и принято определять как средневековый синтез. Это время характеризуется особой цельностью мировидения, основанного на христианстве, которое, с одной стороны, уже приобрело ряд особых, характерных черт, а с другой распространило их на все культурные явления. Феномены средневековой культуры априори несут в себе синтетическую природу, поскольку являются образным отражением средневековой картины мира, уже обладающей синтетичностью.

Опираясь на философские и богословские представления о символе, автор выделяет важные для средневековой художественной культуры его свойства:

- структура, которая долженствует погрузить каждое частное явление в стихию «первоначал» и дать через него целостный образ мира;

- многозначность, которая создает возможность присутствия целого спектра содержащейся в нем информации;

- коммуникативность, которая проявляется в создании универсума общения (смысл символа не должен и не может быть понятным для людей, не принадлежащих к определенной группе, внутри которой осуществляется коммуникация, то есть для тех, кто не посвящен в значение символа), и индивидуализация общения (понимание символики отдельными членами группы создает чувство единения с данной группой).

По мнению исследователя, все названные системные особенности и нюансы требуют знания и понимания символических значений, что, в конечном итоге, дает возможность прочтения символического поля культуры как текста,

на чем и основана -христианская экзегетика. В этом поле искусство, также обладающее символичностью как одной из основных характеристик, занимает свое особое положение. Автор утверждает, что именно символичность придала средневековому христианскому искусству статус специфического феномена мировой художественной культуры.

В силу того, что иконостас представляет собой многосоставную икону, его сложная семантика формирует своеобразный культурный синтез, включающий символические значения отдельных составляющих его икон, корреспондирующий с литургическим пространством и архитектурным ансамблем храма. И так же, как слово в контексте, каждый образ приобретает дополнительное значение как часть целого.

Во втором параграфе «Символичность православного иконостаса» автором исследования раскрывается символика всех возможных иконостасных форм. Иконостас в системе русского православного храма может рассматриваться как символическое визуальное воплощение основных смыслообразующих доминант русской православной культуры. В специфической для русской архитектуры ситуации, при которой иконы стали главным элементом декора в храме, именно иконостас принял на себя нагрузку в виде символических значений. Поскольку, как обосновывает автор, иконостас изоморфен храму, в его смыслы прежде всего экстраполируется символика, определяемая его положением н функциями в храмовом интерьере.

В параграфе подробно рассмотрены символические значения иконостаса как:

символ космоса,

- символ Рая,

- символ горы,

- символ дерева.

В результате исследования был сделан вывод о том, что причины вариативности иконостасных композиций и, соответственно, их символики, связаны с самой сложностью данного феномена, который, представляя собой, по сути дела, многосоставную икону и находясь в центре храма, несет в себе целый ряд символических значений, актуализированных в соответствии с историко-культурным контекстом эпохи, в которую иконостас создан.

. Вторая глава «Канонический дискурс православного иконостаса». В первом параграфе «Каноничность православного искусства» автор рассматривает различные параметры канона, который фиксирует на уровне формы важнейшие смыслы миропонимания человека Средневековья. В своем исследовании автор исходит из представления в том, что канон - понятие многозначное. В силу специфики средневековой христианской картины мира различные значения присутствуют в восточнохристианской средневековой культуре.

Будучи воплощением религиозного мировосприятия и предназначаясь для транспонирования в сферу обрядности и в сферу художественно-образную, канон позволяет обнаруживать в себе ряд парадоксальных черт.

Во-первых, парадоксом является то, что в канонических формах искусства закрепляется и отражается индивидуальный религиозный опыт христианина, который, казалось бы, не поддается унификации.

Во-вторых, как показывает практика, канон вовсе не является тормозом художественного творчества, и, как справедливо отмечает П.А. Флоренский, «последнему канон никогда не служил помехой, и трудные канонические формы во всех отраслях искусства всегда были только оселком, на котором ломанись ничтожества и заострялись настоящие дарования. Подымая на высоту, достигнутую человечеством, каноническая форма, высвобождает творческую энергию художника к новым достижениям, к творческим взлетам и освобождает от необходимости твердить зады: требования канонической формы, или, точнее, дар от человечества художнику канонической формы есть освобождение, а не стеснение»28. Задача художника, по мнению Флоренского, -постигнуть смысл канона, изнутри проникнуть в него, как в «сгущенный разум человечества», и с высшего уровня достигнутого определить, как с этого уровня индивидуальному художнику является истина вещей.

Восприятие канонических текстов предполагает последующую интерпретацию; таким образом, оказывается, что канон — это своеобразный перекресток, точка соприкосновения двух миров: художника и зрителя, которые лишь на миг соприкасаются друг с другом. Символика канонического искусства на уровне обыденного сознания кажется более однозначной и легко переводимой на вербальный уровень. Но, понимая механизм восприятия произведений как основанный на «эстетике тождества», необходимо признать бесконечную глубину значений каждого канонизированного воплощения символа как для автора, так и для адресата этого искусства, чем и объясняется тот факт, что эти произведения продолжают быть интересными для тех и для других.

Еще более противоречивой оказалась ситуация с определением канонической формы иконостаса, который остался практически вне каких-либо установлений, Не имея верифицированных оснований говорить о существовании канона в русском церковном искусстве, исследователь тем не менее обращает внимание на необходимость соотнесения с таким реальным существующим качеством этого искусства, как устойчивость и повторяемость его художественных форм.

В качестве культурного механизма, каковым для иконы является канон, применительно к иконостасу может выступать традиция. Поскольку, как справедливо отмечает И.Л. Бусева-Давыдова, канон в церковном смысле этого слова в области живописи и архитектуры не существовал, в русском средневековье именно традиция приобрела силу канона.

Отсутствие канонов, четко сформулированных и зафиксированных в каких-либо вербальных или визуальных текстах, оставляет простор для творческих интерпретаций, а также провоцирует исследователей на попытку самостоятельного, вне актуальной культурной практики, так сказать, post

28 Флоренский П. А. Иконостас. СПб., V993. С.62.

19

factum, формулирования, в соответствии со сложившейся традицией, иконостасного канона.

Поэтому в богословской и искусствоведческой литературе уже в достаточно позднее время для рефлексии по поводу данного феномена появляется понятие «классический иконостас» (Л.А. Успенский, В.Н. Лазарев, И.К. Языкова).

Понятие «классический иконостас» исследователи относят к разным периодам его существования. Так, одни связывают это понятие с моментом формирования высокой алтарной преграды в XIV-XV веках, другие относят понятие классического к иконостасу века шестнадцатого. Кроме того, классическим называют и иконостас периода классицизма.

Автором делается вывод о том, что иконостасный канон, а также тот его вариант, который можно считать «классическим», не поддается однозначной верификации. Система признаков (характеристик) в этом случае достаточно разнородна, что позволяет нам говорить главным образом не о каноне, а традиции, которая, однако, на почве русской культуры приобретает силу канона.

Поэтому автор диссертации считает, что описание традиционных особенностей и структуры иконостаса предполагает: единые (канонические) правила могут существовать внутри достаточно широких границ, которые можно констатировать через изучение иконостасной традиции в ее историко-культурном аспекте.

Во втором параграфе «Каноническая система организации православного иконостаса как культурного синтеза» систематизирован весь спектр параметров изучаемого культурного феномена, которые могут рассматриваться как канонические. Сложившееся как в светской науке, так и в церковной практике мнение позволяет считать каноничной иконостасную композицию, предполагающую наличие высокой алтарной преграды, состоящей из пяти основных рядов: местного, деисусного, праздничного, пророческого и праотеческого. Эта структура и была рассмотрена автором прежде всего. В исследовании поставлен вопрос о правомочном существовании и соответствии канону в позднем иконостасе таких добавочных рядов, как пядничный ряд, ряд страстей Христовых и ряд страстей апостольских, ряды мученические и святительские, ряды притч, античных философов и сивилл, ярусы серафимов и херувимов, а также формы навершия иконостасов (в виде Голгофы, Распятия или отдельных икон).

В данном параграфе исследования анализируется не только канон живописной- программы иконостаса, но и допустимое разнообразие техник и материалов, из которых выполняется иконостас, а также рассматриваются различные типы конструкций иконостаса.

Подробная констатация всех возможных присутствующих в иконостасах вариантов приводит к выводу о весьма широких границах, внутри которых существует иконостасная традиция.

Поскольку, как констатирует автор исследования, сами канонические правила имеют достаточно широкие границы, то, соответственно, традиция, складывающаяся в историко-культурном процессе формирования иконостаса, также имеет еще более широкие рамки появления различных относительно устойчивых форм. Что, в свою очередь, приводит к большому разнообразию и вариативности форм, в которых воплощается иконостас.

Третья глава «Типологический дискурс православного иконостаса». В первом параграфе «Историко-тнпологическая компонента интерпретации иконостаса» рассмотрен исторический аспект содержания этого феномена. Воплотить богословские и исторические идеи, которые интерпретировались в духе времени, было одной из главных задач древнерусских художников. В параграфе выделены следующие группы исторического материала, ставшие основой для создания иконостасных программ: христианская история как история спасения; история русского государства как продолжателя православных традиций; местная история как история монастыря или прихода, являющаяся локальным и специфичным отражением истории общехристианской.

Несмотря на значительное количество устойчивых элементов иконостасной структуры, придающей ей качества канона, имеют место постоянные изменения внутри определяемых традицией границ. Поэтому автор считает необходимым проанализировать историко-типологическую компоненту иконостаса, интерпретация которой позволяет совместить синхронический и диахронический подходы к культурному синтезу. Автор также считает возможным утверждать, что типологические принципы организации духовных смыслов иконостаса (принципы, основанные на идеях спасения, патроната, идее отражения христианской истории и событий русской духовной жизни) складывались в силу исторической динамики русской культуры. Это отразилось в определенной последовательности актуализации тех или иных идей.

Первая, так называемая богословско-историческая идея, заложенная в программе иконостаса, связана с изображением человеческой истории как истории спасения, как она понимается в православной христианской церкви. В этом смысле иконостас изоморфен библейскому тексту.

В целом иконостас, направляющий взгляд верующих сверху вниз, соответствует библейской истории спасения, рассказывающей об обретении Завета с Богом от первых откровений ветхозаветным праотцам.

Расширение православной картины мира, отраженной в иконостасе, за счет событий русской истории послужило развитию исторического содержания системы иконостасных образов; так реализовалась потребность вписать историю русского государства, христианского и православного, в общую историю христианской церкви. В частности, происходит закрепление состава Деисуса, в который включаются русские святые, логически продолжающие линию спасения в связи с историей русской церкви, включенной, таким образом, в контекст всемирной священной истории.

В деисусных композициях иконостасов XV—XVI веков реализуется значимая для России идея патроната — идея связать историю Московского государства с всемирной историей, показать его избранность, являющуюся предметом Божественного домостроительства. Последовательно воплощаются в зримые образы иконостаса важнейшие установки периода утверждения государственности. Главная из них — концепция о происхождении царского достоинства российских правителей от владимирских, киевских князей, которые, в свою очередь, наследуют его от византийских императоров. Своеобразный 'подтекст данной концепции составляла идея о богоизбранности как государей Московии, так и самого государства, что находит свое отражение в сюжетах и образах деисусного и местного рядов.

Для русской- культуры характерно; осознание того, что история государства и его народа состоит из истории отдельных городов, мест и приходов. Поэтому русский православный иконостас можно интерпретировать и в контексте местной истории. В частности, на состав.местного ряда оказывает влияние несколько факторов: издавна сложившаяся традиция почитания, предпочтения горожан, связанная с их занятиями; особенности, продиктованные состоятельными вкладчиками, помещавшими здесь иконы соименных святых или другие иконы, определенным образом связанные с их семейной историей.

Картина мира, обусловленная православной традицией и дополняемая российскими историческими реалиями, приобретает локальные акценты. Самой главной иконой местного ряда, наиболее тесно связанной с историей конкретного храма, является икона храмовая. Обычно она находится на втором месте после иконы «Спаса», справа от Царских врат. Канон регламентирует нахождение на первом месте справа и слева от врат икон Спасителя и Богоматери. Остальные иконы собираются в местном ряду иконостаса по логике, продиктованной какими-то конкретными обстоятельствами, связанными с историей храма, в котором находится иконостас.

Отражая реалии региональной истории, местный ряд каждого иконостаса содержит образы святых, связанные с этой местностью или по каким-то причинам особо здесь почитающихся.

Таким образом, русский православный иконостас представляет собой обобщение истории народа в ее сакральном эквиваленте, что делает его перспективным для исследований в подобном ракурсе. Русские православные иконостасы, вписываясь в русскую историю, живя и меняясь с ней, несут в себе многие ее черты. Оставаясь традиционной частью интерьера православного храма, как мало какие явления русской религиозной культуры, синтетический по своей природе иконостас становится своеобразной ее летописью.

Во втором параграфе «Литургическая компонента интерпретации иконостаса» рассмотрен литургический аспект содержания этого феномена.

Литургическая интерпретация, по мнению автора, является одним из. значимых, с точки зрения соотношения с православной картиной мира, способов изучения сущности русского высокого иконостаса. Отсюда вытекает

возможность понимания иконостаса как культурного синтеза, не только объединяющего множество смыслов и форм в себе самом, но и являющегося своего рода стержнем, собирающим вокруг себя другие, самостоятельные компоненты сакрального храмового пространства в его визуальных, вербальных, звуковых кодах.

Автор подчеркивает, что восточнохристианский храм как целостное явление представляет собой синтез различных видов духовного творчества, сердцевиной и смысловым стержнем которого была ежедневная литургия. Символичность православной картины мира не только отчетливо проявляется в литургическом действе, но и составляет основание культурного синтеза, каковым является иконостас, контекстуально корреспондирующий с литургией. Как удалось установить, анализируя текст литургии, каждый основной ее момент имеет визуальное выражение, адекватное происходящему в церковной службе.

Содержание и композиция высокого иконостаса впрямую связаны с литургией, поскольку образовались по ряду религиозно-идеологических причин, одной из которых было закрепление на Руси при московском митрополите Киприане (ок. 1336 - 1406) иерусалимского богослужебного устава, по которому при богослужении вводились моменты литургического действа, обязывающие закрывать алтарь от предстоящих в храме.

В соответствии с логикой исследования элементов текста и контекста, составляющих культурный синтез, автор рассматривает состав литургии, сложившийся на протяжении предшествующих столетий и используемый в церковной практике до настоящего момента.

При подробном рассмотрении литургического текста можно установить, что уже в проскомидии, первой части литургии, есть основа для сопоставления ее текста и состава высокого иконостаса. Шаг за шагом каждый момент проскомидийного действа воплощается в визуальном образе алтарной преграды, находит свое отражение в соответствующих ее частях (прежде всего в деисусном чине).

Таким образом, как справедливо отмечал Л.А. Успенский, «иконостас соответствует евхаристической молитве о всех, соединенных воедино таинством тела и крови: "о в вере почивших праотцех, отцех, патриарсех, пророцех ..." — в Ветхом Завете; "об апостолех, мученицех, исповедницех ..." — в Новом и наконец - о всех живых, вместе с находящимися в храме верующими»29. То есть в процессе совершаемого таинства в зримом присутствии святых ликов иконостаса символичность становится основой синтеза, рождаемого словом и визуальными (статичными и динамичными) образами.

Следующая часть службы - «Литургия оглашенных», связанная символически с земной жизнью Христа, — находит свое визуальное выражение в праздничном ряду иконостаса, где сцена за сценой, икона за иконой отмечены самые важные моменты новозаветной истории.

29 Успенский Л.А. Богословие иконы православной церкви. — М., 1989. - С.231.

23

Третья часть литургии — «Литургия верных». На ней совершаются самые важные священные действия, приготовлением к которым служат не только две первые части литургии, но и все другие церковные службы. Великий вход в «Литургии верных» символизирует шествие Иисуса Христа на Страдание. Этому моменту литургии в иконостасной композиции соответствует страстной ряд иконостаса, появившийся в системе алтарной преграды достаточно поздно. По всей вероятности, именно литургический текст послужил основанием для развития этого иконостасного ряда, поскольку это делало отражение литургии в композиции иконостаса, условно говоря, симметричной: и «Литургии оглашеннных», и «Литургии верных» соответствует свой ряд иконостасных образов.

Являя в своей канонической структуре и отдельных образах символы таинства, иконостас синтезирует различные культурные коды, являясь «изображенной литургией», совершаемой в святых образах евхаристией.

Так, понимая литургию как молитву всех, живых и мертвых, автор исследования делает вывод о том, что иконостас выполняет роль образа, дополняющего живую Церковь теми ее членами, которые не присутствуют воочию и воплощаются в иконных досках «ради слабости понимания нашего...».

П.А. Флоренский назвал церковное искусство «высшим синтезом

- 30 п

разнородных художественных деятельностеи» . В рассмотренном случае мы можем видеть, как на основе интерпретации литургического текста появляется сложный феномен русского православного искусства, имеющий не только черты художественного ансамбля, но и синтетическую природу.

Вторая часть «Структура и динамика иконостаса в контексте культурной традиции» посвящена рассмотрению феномена в историко-культурном контексте как восточной, так и западной христианской культуры.

Автор исследования исходит из посыла о том, что все разнообразие форм, которое демонстрируют в исторической динамике иконостасы, так же, как древнерусские архитектурные или иконографические артефакты, создается благодаря синтетичному сочетанию традиции (канона) и новации в горизонте средневековой культуры.

Вопрос взаимоотношений традиционного и нового в средневековом искусстве достаточно сложен и далек от кажущихся на первый взгляд очевидными оценок. Динамика этих взаимоотношений такова, что при интерпретациях иконографических схем отдельные черты, а таких было большинство, определенно фиксировались, и лишь немногие изменялись. В первой части исследования были систематизированы представления о том, какие черты в системе иконостаса были более или менее постоянными, каноническими, а какие являлись результатом интерпретаций. Это свойство относительной изменчивости устойчивых форм средневекового искусства

30 Флоренский П.А. Храмовое действо как синтез искусств // Флоренский П.А. Иконостас. Избранные статьи по искусству. — СПб., 1993. — С. 286.

было предложено назвать, как ни парадоксально на первый взгляд это звучит, «динамикой канона».

Изучение во второй части контскста культурной традиции, складывавшейся в Европе (Восточной и Западной), в опыте русского Зарубежья (практически не изученном) и России после семи столетий показывает парадоксальность актуализации устоявшихся форм.

Смысл этого парадокса, как полагает исследователь, состоит в своеобразном механизме сообщения информации в текстах канонического типа, где она не содержится впрямую, а требует так называемого припоминания. Как пишет об этом Ю.М. Лотман в своей статье «Каноническое искусство как информационный парадокс», извне получается лишь определенная часть информации, которая играет роль возбудителя, вызывающего возрастание информации внутри сознания получателя 31. И поскольку недостающую часть информации должен восполнить человек, воспринимающий произведение, черпая ее в самом себе, то он становится соавтором этого произведения. Тем самым оно начинает существовать в бесконечном множестве вариантов, что не позволяет назвать каноническую систему окостенелой. Восприятие канонических текстов предполагает интерпретацию, откуда следует, что канон - это своего рода перекресток, точка соприкосновения двух миров: автора и реципиента, которые лишь на миг соприкасаются друг с другом.

Предваряя анализ многочисленных артефактов, систематизированных во второй части исследования, автор показывает, что символика канонического искусства, в противовес последующему символизму как художественному течению, кажется более однозначной и буквально переводимой на вербальный уровень. Но, понимая механизм восприятия произведений «эстетики тождества», автор диссертации отмечает бесконечную глубину значений каждого канонизированного символа как для творца, так и для адресата этого искусства. Чем и объясняется факт присутствия традиции в культуре разных эпох.

В теоретических обобщениях и в ходе эмпирического анализа памятников культуры, начиная с XIV и кончая XXI вв., автор установил, что каноническая форма средневекового искусства не противоречит вариативности (в определенных пределах) как его форм, так и интерпретаций. Увеличение информации происходит за счет получения ее извне, из культурного контекста, в котором произведение, стабильное в рамках сложившихся форм и приемов, приобретает дополнительный смысл.

Культурная традиция создания иконостаса, сложившегося как синтез идей в практически однородный по своим каноническим формулам текст, оказываясь в различных по контексту ситуациях, получает ряд специфических, связанных именно с конкретной ситуацией значений, которые можно выяснить только при изучении этого контекста, к чему, собственно, и призывает Ю. М.

3' Лотман Ю.М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. - М., 1973. - С. 19.

Лотман. Автор исследования согласен с его мыслью о необходимости изучать не только внутреннюю синтагматическую структуру канонического искусства, «но и скрытые в нем источники информативности, позволяющие тексту, в котором все, казалось бы, заранее известно, становиться мощным регулятором и строителем человеческой личности и культуры»32.

Обобщение теоретических представлений о динамике культурной традиции, концентрирующейся в церковном (религиозном и художественном) каноне, позволяет увидеть: подобный подход можно экстраполировать на разные явления культуры, созданные по каноническим правилам. В данном исследовании осуществлен опыт применения описанной теоретической модели к изучению одного из ключевых и по сей день загадочных феноменов русской православной культуры - иконостаса.

Исходя из представления об иконостасе как о сложном по структуре тексте, созданном с помощью символического языка, мы выделяем систему рядоположенных сходных по структуре произведений (текстов), которые, в принципе, служат одной и той же цели и имеют определенный символический смысл. Основу для формирования корпуса эмпирического материала автор находит как в самостоятельных (полевых) исследованиях, так и в достаточно обширном корпусе литературы, которая касается строения и иконографического наполнения отдельных памятников.

Пользуясь семиотическим аппаратом, исследователь приходит к выводу, что догматически разработанный состав иконостаса имеет значение «знака как такового», а все возможные его воплощения — это некие «экземпляры знака», имеющие свои стилистические особенности.

Таким образом, по мнению автора, каноническая система не перестает быть информационно активной, но расшифровать эту информацию исследователь может, только привлекая контекст, осуществляя, вслед за получателем канонической информации дополнительную интерпретацию. Для этого необходимо подчеркнуть значимый для дальнейшего исследования историко-культурный контекст, который и дает основания для интерпретации канонического текста, в данном случае — иконостаса.

Пользуясь предложенной автором методологией анализа иконостаса как культурного синтеза, необходимо отдавать себе отчет в наличии множественности одновременно существующих контекстов (религиозного, социального, художественного), определяющих такую же множественность (вариативность) интерпретаций избранного для исследования культурного феномена. Делая неизбежный отбор параметров для анализа, автор определяет доминирующий контекст — контекст культурной традиции, характеризующий определенную культурную эпоху. Именно с этих позиций исследователь рассматривает далее феномен иконостаса как отражение основных периодов в

32 Лотман Ю.М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. - М., 1973. - С. 21.

существовании русской культуры в ее двух аспектах - как русского универсума и ярославского локуса.

Наблюдения над ранними формами иконостаса, сделанные автором, позволяют согласиться с предположением, что воплощение в иконных образах самых значительных идеологем эпохи было, по всей видимости, изначальной задачей алтарных преград. Вторую часть своего исследования автор посвящает выявлению взаимосвязи структурных особенностей православного иконостаса с контекстом культурной традиции (мировой, в частности, европейской, и российской, в частности, региональной) с учетом динамики как культурного поля в целом, так и конкретного культурного феномена.

В четвертой главе «Формирование структурно-смысловых доминант православного иконостаса в контексте мировой культурной традиции» рассмотрен ряд существующих в мировой культуре предшественников и аналогов русского православного иконостаса. В первом параграфе «Раннехристианские протографы русского православного иконостаса» выявлены предшествующие иконостасу формы декорации алтарного пространства, которые, несомненно, повлияли на многие художественные и содержательные стороны изучаемого феномена. Таковыми являются, в первую очередь, декорация алтарной апсиды и декорация триумфальной арки в составе живописного убранства храма. На содержание и форму иконостаса повлияли и такие элементы храмового убранства, как престол с киворием или напрестольной сенью, элементы которой отразились в конструкции Царских врат, а также византийский темплон, из которого, собственно, и формируется высокий иконостас. Протографом сразу двух традиций — восточной (иконостас) и западной (фронталь) — является византийский антепендиум, самым известным вариантом которого является византийская Pala D'oro из собора святого Марка в Венеции.

Культурная традиция, основанная в процессе разработки ранневизантийского темплона, позволяет увидеть рождение синтеза архитектурных и живописных элементов, формирующих в своем взамодействии пространственную доминанту храма.

■ В исследовании также выявлен ряд артефактов христианской культуры, послуживших основой для появления высокого сомкнутого иконостаса и связанных с динамикой всех частей алтарного" пространства, формировавшегося в христианском храме: алтарной апсиды и изображений на ней, собственно престола и его декорации, а также сени или кивория над ним. Появление внутри сложившейся целостности нового элемента'- собственно иконостаса - в соответствии с динамикой как естественной характеристикой культуры, повлекло за собой ряд изменений внутри храмовой символико-художественной системы декорации. Высокий сомкнутый иконостас становится неотъемлемой частью живописного декора храма, его иконографическим завершением. С появлением высокого иконостаса меняется иконографическая программа росписи храма. Доказывая присущие иконостасу признаки культурного синтеза, мы отмечаем особенно важный для изучения

иконостасных программ вопрос их взаимодействия с программой фресковой росписи православного храма. Отсюда следует, что рассматривать состав иконостаса необходимо в контексте всего храмового декора.

Поскольку после полного закрытия алтарного пространства часть этого фрескового или мозаичного декора стала недоступна глазам верующих, с одной стороны, изменяется система образов в пространстве алтаря, с другой стороны, иконостас берет на себя часть функций в изображении того, что было с точки зрения богослужебных процедур необходимо, но теперь скрылось от глаз верующих. Поэтому неизбежно многие важные символические изображения переместились со стен, закрытых теперь от взглядов верующих, в декорацию иконостаса и нашли здесь свое символически обоснованное место. Поэтому в своем новом, синтетическом качестве иконостасные «иконографические программы воплощают важнейшие символико-догматические идеи, сопоставимые по значению с темами куполов и алтарных апсид...»33.

Прежде всего, автор отмечает перемещение в иконостас из алтарного пространства сюжетов и образов алтарной апсиды, которая, тем самым, также становится иконографическим прототипом русского православного иконостаса. Это образы Христа и Богоматери, являющиеся центром алтарной композиции, а также образы евхаристии и образы епископов, дьяконов и святителей, присутствующие там.

В ситуации вырастания иконостаса и закрытия алтарных росписей, с одной стороны, важно было сохранить центральный образ на алтарной преграде. С другой стороны, рушились связи, установленные ранее между изображениями в целостном храмовом пространстве, что влекло за собой необходимость повторения главного образа Иисуса Христа в иконостасе. Перемещаясь на иконостасную преграду, центрами живописной композиции здесь становятся образ Иисуса Христа во втором ярусе и образ Богоматери — в четвертом (по канону Васильевского чина).

По логике дальнейшего развития иконостаса как культурного синтеза, следующим этапом в его формировании является оформление входа, то есть, прежде всего, - Царских врат, а также появление фланкирующих его икон. Именно перемещение из конхи алтаря сюжета «Евхаристия» приобретает здесь особое значение.

По традиции, в нижнем ряду росписи апсиды помещались образы святителей и архиереев; впоследствии они также переместились в декорацию Царских врат, где названная традиция воплотилась в систему оформления входа. Дьяконы и святители изображены вертикальными рядами на накладных досках, закрывающих столбики.

Триумфальная арка — также важный иконографический прототип русского православного иконостаса, образована на пересечении плоской восточной стены в окончании нефа и полуциркульной конхи, переходящей в апсиду; своим местонахождением она предваряла в раннехристианских базиликах и византийских храмах открытое алтарное пространство.

33 Лидов A.M. Иконостас: происхождение - развитие - символика. — М., 2000. — С. 18.

В русской православной традиции с развитием формы высокого сомкнутого иконостаса закрывается не только пространство алтаря, но и грани восточных столбов. Поэтому как фланкирующие апсиду изображения архангелов, так и сюжет «Влаговещения» выносятся на алтарную преграду; в частности, и те, и другие образы также можно видеть теперь в оформлении Царских врат.

Таким образом, триумфальная арка является одним из тех прототипов русского православного иконостаса, который существенным образом повлиял как на его символику, сюжетику, так и, в позднем варианте, на его архитектурную форму.

При вырастании алтарной преграды и превращении ее в иконостас также находит свое воплощение в иконостасных формах киворий, исчезнувший из поля зрения: престол и Сень, находящиеся в Святая Святых, не видны человеческому глазу, и, соответственно, их формы вместе со смысловыми значениями переносятся на алтарную преграду. В частности, форма напрестольной сени трансформируется в более сложные, чем в византийском темплоне, формы Царских врат, которые своим обликом напоминают ее фасад. Не случайно навершие врат синонимично называется сенью и повторяет напрестольную сень своей формой.

Как возможный протограф иконостаса автором исследования анализируется византийский антепендиум - предалтарная икона, закрывающая внешнюю сторону алтарного престола. Важной особенностью всех антепендиумов на протяжении столетий является тема посвящения храма и ктиторская тема, которые дополняют главный образ Христа в Славе. Но, на взгляд исследователя, в отличие от темплона, который, несомненно, является предтечей иконостаса, традиция украшения алтарей (как частный в своем значении опыт) существует независимо от существования идеи иконостаса, доказательством чему является продолжение этой традиции в ее первоначальном виде как в западной, так и в восточной христианской церкви

Образ идеальной Церкви и идеальной святости лежит не только в основе иконостаса и рассматриваемого в данном случае антепендиума, но также и в декорации самого храма. Опирается же эта структура на ту картину мира, которая формируется в христианстве и рождает затем символически осмысленную систему универсальных образов. Средневековая культура, имеющая религиозные основания, в свою очередь, вырабатывает различные формы отражения этой идеи в различных художественных формах.

Таким образом, можно считать, что многие раннехристианские структурные элементы храма, распространенные как в западной, так и восточной традиции, являются протографами целого ряда форм русского высокого иконостаса. На формирование художественно-символической системы иконостаса, наряду с множеством других факторов, повлияла и • система художественной декорации раннехристианского храма, и, в частности, декорация его алтарного пространства.

Во втором параграфе «Иконостас и его аналоги в западноевропейской и восточноевропейской культурных традициях»

анализируются программы культурно-художественных форм, появившихся в связи с наличием параллельной восточнохристианской, как считает автор, логики развития алтарного пространства в западноевропейской культуре; параграф также посвящен анализу иконостаса, возникшего в восточноевропейской и восточнохристианской культуре параллельно и аналогично русской традиции.

Внимание автора направлено, прежде всего, на анализ западноевропейских алтарных образов — ретаблей — в итальянском, испанском, французском и других вариантах. Сравнительный анализ этих произведений католического западного искусства обнаруживает черты сходства их программ с изучаемым феноменом, но гораздо меньшую развитость в плане содержания. Из всех возможных способов интерпретации, предложенных и обоснованных во второй и третьей главах применительно к русскому иконостасу, западноевропейский алтарный образ может быть рассмотрен на основе одного — историко-культурного. Все остальные интерпретации — литургическая и символическая - актуальны здесь в гораздо меньшей степени. Тем не менее, существование формы ретабля в западноевропейской традиции демонстрируют вариативные возможности синтеза.

В параграфе специально исследуется вопрос существования иконостаса внутри православной традиции, но за пределами России. Тем самым опровергается устаревшее мнение о том, что высокий иконостас — исключительно русское явление. Существование греческого и балканского иконостасов является доказательством этого положения. Однако здесь присутствует своя специфика, которая отличает эту традицию от русской. Прежде всего, наблюдается большая стабильность форм, то есть каноничность. Русские иконостасы, в свою очередь, отличаются гораздо большим разнообразием и вариативностью.

Помимо греческого и балканского иконостасов в научный обиход автором исследования вводится ряд абсолютно не изученных произведений, которыми являются иконостасы коптской церкви в Египте. Этот ряд памятников отличается особым вариантом сложения историко-культурного синтеза, определящую роль в котором играет изолированность данной ветви христианской традиции от византийских корней, местное арабомусульманское культурное окружение, влияние древних египетских культурных традиций. Тем не менее, существование иконостасной традиции у монофизитов еще раз подчеркивает абсолютную неслучайность развития этого феномена во всей православной культуре.

В третьем параграфе «Синтетическая природа православного иконостаса в храмах-памятниках русской эмиграции XX века» рассматривается существование феномена иконостаса вне пределов России в специфическом модусе. Это иконостасы храмов русской эмиграции XX века. Основной корпус этих памятников впервые введен в научный обиход автором

исследования. Анализ программного состава, а также историко-культурной специфики данных иконостасов привел исследователя к выводу, что доминантой их смыслов является мемориальная функция, всегда существовавшая в православном храме, но получившая здесь особое звучание. Это осуществилось и в ходе строительства в Русском Зарубежье храмов-памятников при украшении их особыми иконостасами, и в особым способом развивающейся программе иконостасов других эмигрантских храмов, где мемориальная функция становится определяющей компонентой содержания иконостаса.

Автор диссертации исходит из следующего посыла: синтетическая полифункциональность является одной из важных черт православного канонического искусства. Это определяет его многосмысловую природу и дает возможность для множественных интерпретаций канона, выявления различных уровней его символических значений.

Православный храм, один из важнейших феноменов русской религиозной культуры, несет в себе целый ряд функциональных значений, главное из которых — литургическое, или богослужебное, что является наглядным выражением вероучения и догматики православной церкви. Но, помимо этого, храм выполняет и ряд общественно-значимых функций, одной из которых является функция мемориальная. По сути своей, утверждает автор исследования, любой храм - это памятник, поскольку, помимо литургической, выполняет и мемориальную функцию.

Тем не менее; в истории православной архитектуры существует специфическое понятие храма-памятника, связанное с созданием особого мемориального храмового сооружения, которое, кроме своего главного посвящения — какому-либо святому или событию христианской истории, -связывается с памятью об особо выдающихся событиях, современных храмоздателям, или событиях серьезного общенационального значения.

В русской эмиграции XX века, которая распространилась на многие страны мира, строительство храмов-памятников приобрело особый смысл и новое содержание, связанное с последними на тот момент трагическими событиями русской истории. Люди, «понесшие в себе Россию», не только для молитвы строили православные храмы, но и увековечивали в них память об утраченной родине.

Эта идея воплощается и в декоре храма, и в подборе иконографических образов в иконостасах.

Исследователь специально останавливается на культурном синтезе, выявленном в иконостасах и системном единстве храмов-памятников, таких, как один из самых 'знаменитых храмов-памятников русской эмиграции - храм-памятник св. Иова Многострадального .в Брюсселе (заложен в 1935 году, освящен в 1950 году); посвященный русской воинской славе храм-памятник — церковь Воскресения Христова, построенная на русском воинском, кладбище в Мурмелон ле Гранд в Шампани (1937, Франция); храм-памятник Александра Невского в Бизерте (1938, Тунис).

С памятью об утраченном связана история еще нескольких иконостасов, которые объединяются общей судьбой: все они изначально были корабельными и вместе с людьми приплыли на чужбину из России. Это иконостас с корабля «Кронштадт», помещенный сначала в храм Киприана Карфагенского в форте Джебель-Кебир в Бизерте (Тунис), затем ставший иконостасом храма св. Николая в местечке Ужин (Южин) в Альпах (Франция); иконостас Воскресенской церкви в Тунисе (Тунис), который перестроен из двух корабельных иконостасов (деревянный остов иконостаса был взят с корабля «Кагул», основные иконы местного ряда взяты с корабля «Георгий Победоносец», круглые медальоны с изображением четырех евангелистов с царских врат этого иконостаса послужили основой для создания второго ряда). Автор исследования прослеживает судьбу корабельных иконостасов, историю их дальнейшего бытования.

В иконостасах храмов-памятников исследователем обнаруживаются признаки культурного синтеза, включающего светский, в том числе военный опыт, элементы повседневной культуры, а также опыт диалога культур в синхроническом и диахроническом аспектах (Восток-Запад, история-современность).

В пятой главе «Православный иконостас в контексте русского универсума и ярославского локуса» рассматривается смена культурной парадигмы и ее влияние на форму и программу собственно русского православного иконостаса.

В первом параграфе «Формирование иконостаса в русской культуре конца Х1У-ХУ1 вв.» систематизируются основные историко-культурные доминанты, повлиявшие на возникновение формы высокого русского иконостаса, которая признана классической, то есть наиболее соответствующей канону. Это, прежде всего, проникновение в русскую культуру исихастских тенденций и литургическая реформаторская деятельность митрополита Киприана, а также принятие Россией на себя статуса (функций) третьего Рима и оплота православия после падения Византийской империи.

В первой половине XIV века происходит усиление Московского княжества, что ведет к росту объединительных тенденций в Северо-Восточной Руси вокруг Москвы, и митрополит Петр переносит митрополичью кафедру из Владимира в Москву, которая стала с этого времени главным духовным центром «всея Руси». По мнению автора, вследствие вышеуказанных причин во второй половине XIV века наблюдается не только подъем хозяйственной деятельности, развитие городов, возрождается ремесло, но и совершенствуется мастерство художников. Идеи восстановления русской государственности после победы в Куликовской битве в 1380 году заняли ведущее место в содержании художественных произведений.

Помимо собственных центростремительных тенденций на культурную ситуацию также оказывал влияние последний расцвет византийской духовной и художественной культуры. Как справедливо обобщил русский исследователь,

«исихазм паламитского толка, идеи византийских гуманистов, изысканная живопись палеологовского времени тем или иным путем проникали в Московскую Русь и способствовали формированию ее средневековой культуры и художественно-эстетического сознания, достигшего здесь в рассматриваемый период своих классических форм выражения»34.

Исихазм, помимо системы богословских взглядов, выражается через практику «Иисусовой молитвы», которая есть постоянное обращение - в разных словесных сочетаниях — к Иисусу Христу. Иконостас в русской традиции, с распространенным на гораздо большее количество фигур, чем в византийской традиции, деисусным чином, становится визуальным выражением молигвьг, что было ответом на потребности русского человека, не искушенного в богословии и нуждавшегося в зримых образах. Это породило столь развитое на Руси иконографическое искусство. Важное значение молитвы, существовавшее в практике исихазма, получило дальнейшее развитие в истории иконостаса при появлении впоследствии новых «молитвенных» рядов: пророческого и праотсческого.

Так иконостас, традиция строительства которого активно развивалась на Руси, стал приобретать черты культурного синтеза за счет соединения широко развертываемого богослужебного опыта и новых социально-культурных потребностей обычных жителей.

Ряд разработанных в исихазме идей отразился также в иконографии центрального образа чина «Спас в силах». Вся иконографическая символика образа выражает идею последнего молитвенного предстательства человечества перед Богом в момент Страшного суда. Это последняя и окончательная молитва, за которой последует воздаяние.

Образы тех святых, которые являются заступниками за человечество, поскольку наиболее близки к Спасителю, занимают в иконостасе особое место. Ближе всех к центральному образу Иисуса Христа располагаются по канону образы Богоматери и Иоанна Предтечи. Особое ходатайственное положение Богородицы и Предтечи как основы «Деисуса» связывается с представлениями христианского Востока о том, что они являются единственными принадлежащими ангельскому чину человеческими существами. Состав же остальных заступников, их количество и персоналии отдельных посвящений как раз и определяются тем историко-культурным контекстом, в котором существует иконостасная композиция. В частности, особо популярными деисусными образами в период конца XIV - XV веков являются образы мучеников Георгия и Дмитрия, которые издревле были святыми покровителями великокняжеского дома. Тема заступничества святых молитвенников перед Христом соединяется с патрональной темой.

Несколько позже, к концу XV века складываются и принципы создания композиции местного ряда иконостаса. Заполняясь иконами, местный ряд иконостаса начинает характеризоваться ярко выраженным историзмом содержания. Показательной в этом смысле является история формирования

34 Бычков В.В. Русская средневековая эстетика XI-XVII века. - М., 1995.-С.171.

местного ряда иконостаса Успенского собора — главной святыни Московского государства. Кроме того, в московской иконостасной традиции с XVI века происходит увеличение количества используемых в местном ряду вариантов богородичных икон. Изначально особой популярностью пользовались иконы Богоматери Умиления типа «Владимирская» и Одигитрии типа «Смоленская». В XVI веке распространяются иконы Богоматери Тихвинской, Казанской и других, почитание которых связано с так называемой региональной историей. Это обусловлено стремлением создать общерусский пантеон святых образов в Москве.

Таким образом, иконостас, сформированный в этот период, несет в себе символическое выражение молитвы всей Церкви, горней и земной, о Царствии Божием. И, наряду с общехристианскими святыми, в этой молитве участвуют как покровители Руси и русского княжеского дома (апостол Андрей, св. мученики Георгий и Дмитрий), так и появившиеся в течение нескольких предшествующих веков русской православной истории русские святые. Как известно, рубеж XIV — XV веков был временем собирания русского государства, временем его становления, а период до середины XVI века — его дальнейшего упрочения, и иконостас, ставший многофигурным и многоярусным и актуализировавший в своих смыслоформах культурный синтез, через образ совместной молитвы зримо выражал идею торжества вновь обретенного единого православного государства. Особенно это было ощутимо на фоне гибели оплота православия — великой Византийской империи (в 1453 году турками был взят Константинополь, и это стало падением Восточной Римской империи).

Рассматривая ярославскую традицию, автор исследования отмечает, что несмотря на фрагментарную сохранность иконостасных комплексов этого периода в Ярославле, можно сделать вывод о том, что близость Москвы влияла на многие, в том числе и культурные процессы, происходящие в городе, отчего в целом ярославские иконостасы соответствовали общим тенденциям развития иконостаса, сформированные в Московском государстве.

Во. втором параграфе «Репрезентативность ярославского иконостаса XVII - начала XVIII века» на основе рассмотрения ярославских памятников обобщается сущность происходящих в русском искусстве XVII века изменений. Обосновываемая в диссертации репрезентативность ярославского иконостаса XVII - начала XVIII века связана в первую очередь с переходным характером эпохи, а также со сменившимися личностными параметрами человека этой эпохи. Этот период характеризуется как момент столкновения старого и нового в картине мира средневекового человека, специфического понимания «своего» и «чужого», сакрального и профанного35. Многими исследователями отмечается и уже не вызывает сомнений, что одной из важных причин возникновения культурных новшеств стал процесс становления личности с новыми мотивациями и целеполаганием в русском

35 Давыдова И.Л. Россия XVII века: культура и искусство в эпоху перемен: автореф. дис. ... докт. искусств. -М., 2005.

обществе XVII в. Формируется новый менталитет, основные черты которого выявляются уже не через коллективную деятельность, как это было вплоть до Средневековья, а определяются рядом ее конкретных носителей, представляющих наиболее активную часть общества. Правомочно подчеркнуть, что в этот переходный период общество не может характеризоваться как относительно стабильное и однородное (по отношению к основным характеристикам, определяющим ментальность). В нем не только доживают проявления старого, но и появляются ростки нового. При несомненном существовании архаизирующей ментальности, носителем которой был человек, живущий на земле (крестьянин), на переломе культурных эпох формируется во многом определяющий ее менталитет горожанина, в частности, представителя набирающего вес купеческого сословия. При этом такой социокультурный тип остается тесно связанным с народными корнями и народными представлениями о жизни. Следовательно, появляется возможность говорить о специфической человеческой общности, которая в условиях переходного времени осуществляет медиацию между старым и новым, определяя облик культуры своего времени.

Помимо церкви и государства, появляется новый, становящийся едва ли не основным заказчик и создатель храмов, икон, книг, церковной утвари, — купец, со своим мировидением и вкусом, с одной стороны, и с огромными материальными возможностями — с другой, что во многом становится для культуры определяющим. Особенно заметно это было в провинции, где купцы являются, если можно так сказать, главной движущей силой культурного развития. Поэтому подъем культуры наблюдается, помимо Москвы, в нестоличных городах. Причем все новшества, появляющиеся в столице, в частности, в придворном искусстве, тут же находят отклик как на посаде в самой Москве, так и в купеческой и посадской среде крупных торговых городов, таких, как Нижний Новгород, Ярославль и ряд других. Однако эти новшества имеют здесь своеобразное преломление.

Ярославль и его традиции в искусстве XVII века в данном контексте представляются нам репрезентативными в связи с феноменальным всплеском его историко-культурного развития в это время.

Город этого периода также знаменит своим купечеством, оставившим по себе в городе многообразную память. Это Епифаний Светешников, Гурьевы-Назарьевы, Скрипины, Иван и Федор Неждановские, Астафий Лузин, Андрей Лямин, Федор Выморов, Степан Тарабаев и др. Ярославские купцы выступали не только как заказчики'строительства и фрескового и иконного убранства храма. Они являлись постоянными вкладчиками этих храмов и не оставляли их своим вниманием на протяжении всей жизни. Очевидно, что и наружный облик храма,' и его последующее украшение фресками, строительство иконостасов и заказ икон определялись имевшимися в этом, сословии представлениями о мире и месте в нем человека. •

Изучение мирового и российского культурного контекста позволяет глубже понять все те изменения, которые происходят с ярославским

иконостасом на протяжении ХУП века. В частности, на этом основании показано, как вышеозначенная ментальность купца и горожанина определила облик и структурный состав ярославского иконостаса, придав ему качества культурного синтеза, в котором канон получил специфические национальные, в том числе личностные корреляты.

Главное, что определяет ментальность «купца нового типа» - это своеобразное соединение в реальности его повседневной жизни сакрального и профанного, что, как справедливо отмечают исследователи, является не «обмирщением веры», а «сакрализацией жизни». Простая земная жизнь вводится в сферу сакрального. Это отражено и в системе архитектурных форм, программе фресковых росписей, и в структуре ярославских иконостасов.

В целом же символика иконостаса по-прежнему воплощает общую идею храма как образа «земного неба». В XVII веке в России, и, в частности, в ярославском иконостасе вышеназванный образ Рая претерпевает (относительно устоявшихся в XIV- XVI веках форм) некоторые изменения. Акценты смещаются в сторону создания образа Рая «земного», или «на земле». В иконостасе, где также простая земная жизнь включается в сферу сакрального, в образ Рая теперь вводится тема, связанная с заказчиками храма. Это, прежде всего, актуализируется в иконографическом составе местного ряда, который изначально связывался с местной историей. Одним из оснований культурного синтеза становится опыт взаимодействия региональных традиций в обыденной и в сакральной сферах.

Помимо того, что образ Рая расширяется за счет включения в него земного мира, праведность которого купечество доказывает своей храмозданной деятельностью, расширение его происходит и за счет включения в христианскую историю более широкого историко-культурного контекста. Это, в свою очередь, приводит к появлению новых иконостасных рядов (ряд «греческих мудрецов» на тумбах под местным рядом). Вышеуказанные изменения связаны с подхваченными купечеством тенденциями культурной политики верховной власти.

Все названное вкупе и приводит в XVII столетии к серьезным изменениям в программах иконостасов, когда иконостас представляет собой синтез, включающий в себя яркий и наполненный новыми образами мир человека XVII века.

Это с особой полнотой выявляется в исследовании на основе типологического рассмотрения ярославского иконостаса, в ходе которого демонстрируются разнообразие и богатство его форм, с одной стороны, и специфика общего для всех ярославских иконостасов стиля, с другой. Синтетическая природа иконостаса предоставляет широкие возможности для появления различных вариантов, что и приводит к появлению иконостасов различных стилей и школ, в частности, ярославской.

Общей тенденцией развития иконостаса XVII века является увеличение его размеров как по вертикали (количество рядов увеличивается до шести-семи), так и по горизонтали (увеличиваются и размеры икон, и их количество в

ряду, который продолжается и на боковых стенах). Появляются новые или удваиваются уже существующие ряды. В XVII веке также наблюдается смена порядка следования между деисусом и праздничным рядами.

В рассмотренных в исследовании ярославских памятниках XVII -начала XVIII вв. при наличии различных вариантов деисусный чин всегда остается полнофигурным. Что же касается появления в иконостасе рядов с ветхозаветной тематикой, то, по всей видимости, это необходимо рассматривать как закономерный результат развития алтарной преграды как образного соответствия литургической молитве перед эпиклезой. С появлением четвертого и пятого рядов иконостас представляет собой единый, синтетически полный в своих смыслоформах образ, где «на одной плоскости, легко обозреваемой с любого расстояния, иконостас показывает пути домостроительства Божия: историю человека, созданного по образу Триединого Бога, и пути Бога в истории»36.

В третьем параграфе «Трансформации православного иконостаса в XVIII - XIX веках» автор дает панораму развития русского православного иконостаса в Новое время в условиях расслоения столичной и провинциальной культуры и внедрения в церковное искусство светских элементов, стилей и традиций.

Так же, как и в предыдущие эпохи, в каждый новый исторический период культура актуализирует контекст, заставляющий по-новому звучать традиционные, кажущиеся иногда закостенелыми формы. Иконостас являлся тем структурным и, разумеется, содержательным элементом, который составлял одно из главных отличий восточной церкви от западной. С одной стороны, иконостас по-прежнему является композиционной составляющей храма, с другой — он не может не поменять многие из своих характеристик, связанных с отражением социокультурного контекста. Поэтому именно в его формах отразились новые культурные тенденции.

Радикальные перемены в истории русской культуры, происшедшие^ ХУШ веке, в качестве контекста для интерпретации традиционной структуры иконостаса обозначили империю с ее идеей государственности, воплощенной во множестве художественных образов. Имперская символика проникает и в иконостас. За образом Спаса Вседержителя, восседающим на троне в центре иконостаса, видится образ императорской власти, освященной Богом. Первым примером такого иконостаса становится иконостас главной церкви новой столицы - иконостас Петропавловского собора в Санкт-Петербурге.

В отличие от' высоких иконостасов предыдущего периода, иконостас Петропавловского собора уже не представляет собой сплошную стену из уходящих вверх рядов. Синтетически соединяя образы, выполненные с помощью как скульптуры, так и живописи, эта конструкция не случайно напоминает католический алтарь, правда, находящийся (как иконостас) не «за», а«перед» престолом.

36 Успенский Л.А. Богословие иконы в православной церкви. — М., 1989. - С. 226.

Символическая программа иконостаса связана с его возведением в главном столичном храме империи и, соответственно с идеей единения церковной и светской власти. При использовании традиционных канонических сюжетов избиралась символика, которая также могла связываться с темой военных побед и новых преобразований русского государства.

Воинская тема смыкается в иконостасе с темой патрональной. Среди иконостасных образов можно видеть всех основных святых князей, почитаемых в русской истории и являвшихся предшественниками Петра. Это образы св. Бориса и Глеба, св. благоверного князя Александра Невского - святого покровителя города Петербурга, св. царевича Дмитрия.

Это можно также отнести и к другим храмам петровского времени, которые, несомненно, позаимствовали эту западную традицию, символически и аллегорически усиливая вектор «власть земная» — «власть небесная».

Иконостас Петропавловского собора послужил ярким примером для подражания. Его формы, идеи и мотивы можно найти во многих храмах Петербурга и городов российской провинции.

Столичные формы диктуют направление развитию провинции. В частности, исследователь анализирует этот процесс на примере памятников Ярославля. Это, в первую очередь, иконостас церкви Николы Надеина.

Учитывая личность создателя (Ф. Волков) и обстоятельства возникновения в храме Николы Надеина иконостаса XVIII века, можно утверждать, что в его конструкции, программном решении и декоре отразились как отношения между столичным и провинциальным искусством, так и стремления ярославской провинциальной культуры подражать столичным образцам. Иконостас храма Николы Надеина - провинциальная цитата столичных образцов, с размытой идеей государственности, с трансформацией на местнбй почве форм, которые столь виртуозны в столичных образцах и столь малоприменимы к более архаичному пространству ярославских храмов.

Период классицизма в русской культуре связан с продолжением темы связи священства и царства. Свое дальнейшее воплощение она получает в ведущих соборах Петербурга, таких как Исаакиевский собор, который в XIX веке становится главным храмом Петербурга. «Царю царствующих» - гласит надпись под западным фронтоном Исаакиевского собора. Его иконостас также отражает эту идею.

Общая особенность этих иконостасов — высокая триумфальная арка, опирающаяся на группы колонн и соответствующая ширине храмового пространства, внутри нее — алтарь с колоннадой, образующей напрестольную сень.

В конструктивной области классицистический иконостас XIX века, как и иконостас предыдущего столетия, развивает идею триумфальной арки, связанной с его идейным содержанием. Но сама форма арки получает более классическое, по сравнению с предыдущим периодом XVIII века, решение. Общей идее собора - воплощению связи священства и царства - подчинена и иконографическая программа иконостаса Исаакиевского собора в Петербурге.

Таким образом, в иконографической программе иконостаса, который, по сути, символизирует Рай Небесный, молящимся представлены исключительно небесные покровители царского дома. Освященная царская власть становится поэтому посредником между Богом и человеком. Знаменитая в русской истории этого времени уваровская триада «самодержавие, православие, народность» находит здесь свое зримое, соответствующее месту воплощение.

Автор выявляет следующие основные особенности развития иконостаса XIX века. В конце XVIII - начале XIX века в архитектуре иконостасов происходит утверждение принципов классицизма. Важными элементами становятся портик и мотив триумфальной арки. Царские врата получают архитектурную законченность. «Скульптура исчезает, деревянная резьба становится ажурной и утонченной. Встречается живописная имитация архитектуры. Цветовое решение — сплошная барочная позолота сменяется преимущественно белым цветом.

В провинции, так же, как и в предыдущий период, заимствуются формы столичных образцов; несмотря на классическую основу — использование портика в конструкции — провинциальные иконостасы сохраняют барочную изломанность, отдельные барочные элементы, что можно рассматривать как возникновение эклектичного стиля.

Содержание и символические значения также более, чем в столицах, тяготеют к каноническим, новые веяния на уровне содержания прослеживаются гораздо реже, поскольку тема сакрализации власти может расцениваться как тема, более соответствующая столичному, нежели провинциальному искусству.

В четвертом параграфе «Трансформации православного иконостаса от XX к XXI веку» особое внимание уделено возрождению иконостасной традиции на рубеже XX - XXI веков и выявлению проблем, связанных с существованием церковного искусства в современных социокультурных условиях. Анализируя возрождающуюся в России традицию, автор исследования отмечает стилевую (историко-культурную, художественную) эклектику и констатирует прямой отказ от стремления к культурному (в частности, художественному) синтезу при создании иконостаса. Для установления общих тенденций и конкретных особенностей их воплощения в исследовании анализируются все существующие современные иконостасы Ярославля.

При проведении своего исследования в связи с созданием современных иконостасов автор выделил системные и локальные проблемы.

К числу первых (системных) отнесено невнимание к важнейшему компоненту православного храма, что возможно объяснить непониманием эстетического и сакрального смысла иконостаса как культурного синтеза. В современных иконостасах наблюдаются нарушения в традиционной канонической программе, обусловленные субъективными соображениями недостаточно сведущих авторов или давлением на иконографическое содержание предварительно выбранной архитектурной формы иконостаса.

К числу вторых (локальных) отнесено то, что все они созданы без учета художественных и стилевых особенностей того храма, в котором находятся. Ни о какой исторической реконструкции или хотя бы стилизации здесь не идет речи.

В каждом отдельном случае для создания общей конструкции иконостаса выбирается не всегда подлежащий однозначному определению художественный стиль, прообразом которого становятся то древнерусский канон (XVI век) с особо узнаваемым навершием царских врат и глухой декоративной резьбой (иконостас придела ц. Богоявления, Ярославль), то барокко с картушами неправильной формы и большим количеством покрытой золотом резьбы (иконостасы главных храмов Свято-В Веденского Толгского монастыря). Стиль некоторых иконостасов можно даже охарактеризовать как минималистский с элементами модернизма (например, иконостас придела во имя Образа Спаса Нерукотворного церкви Спаса на Городу, иконостас церкви вмч. Никиты или иконостас храма во имя Вознесения Господня, Ярославль).

Кроме названных значительных или более частных отступлений от канона, отмечаются своего рода «выпадения» отдельных сюжетов из своего ряда в другие ряды. Часто в иконостасные. ряды попадают иконы, сюжеты которых не соответствуют содержанию данного чина.

Анализ живописи икон, находящихся в иконостасах, обнаруживает не меньше структурных и связанных с ними содержательных проблем, чем обозначено в связи с самими иконостасами. Часто живопись, стилизованная «под» определенную эпоху, не соответствует стилю декоративного оформления иконостаса, который уже имеет какой-то исторический (стилевой) образец.

Подводя итог вышесказанному, автор диссертации отмечает, что процесс строительства иконостасов в современных, вновь обустраиваемых храмах еще очень далек от совершенства. Очевидно, что в первую очередь значимую роль здесь играет материальный фактор. Но нельзя сбрасывать со счетов и такие аспекты, как отсутствие достаточного понимания богословской сущности иконостаса как феномена православной церковной культуры, а также авторский волюнтаризм художников или же просто отсутствие специальных знаний и навыков, художественного вкуса.

В заключении изложены выводы, которые были получены в результате проведенного исследования.

Иконостас в системе русского православного храма является символическим визуальным воплощением смыслообразующих доминант русской православной культуры.

В ходе длительного, основанного на интегративной культурологической методологии исследования русского православного иконостаса был сделан вывод, позволяющий идентифицировать изученный феномен как культурный синтез.

Выявленный культурный синтез имеет несколько уровней: иконостас изоморфен храму, в его смыслы прежде всего экстраполируется символика, определяемая его положением и функциями в храмовом интерьере; иконостас

Статьи в журналах, включенных в Перечень научных и научно-технических

изданий, выпускаемых в РФ, в которых рекомендуется публикация основных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук

5. Юрьева Т.В. Ярославский иконостас на рубеже XX — XXI века [Текст] / Т.В. Юрьева // Регионология. - 2005. - № 4. - С.267-281. - 1 п.л.

6. Юрьева Т.В. Традиция строительства храмов-памятников в архитектуре русского зарубежья [Текст] / Т.В. Юрьева // Вестник Воронеж, гос. унта- 2005. - № 2. - С. 208-213. - 0,8 пл.

7. Юрьева Т.В. Иконостас как культурный синтез [Текст] / Т.В. Юрьева // Вестник Костр. гос. ун-та им. Н. А. Некрасова — 2005. - № 8. - С.88-91.-0, 5 п.л.

8. Юрьева Т.В. Православный иконостас в системе мировой культуры. [Текст] / Т.В. Юрьева И Вестник Костр. гос. ун-та им. Н. А. Некрасова. -2005. - № 9. - С. 33- 41. - 0, 5 пл.

Статьи в научных сборниках

9. Юрьева Т.В. Специфика древнерусской святости и ярославские святые [Текст] / Т.В. Юрьева // Краеведческие чтения, посвященные 60-летию Ярославской области. Апрель 1996 года. — Ярославль, 1996. — С. 8-9. — 0,2 п.л.

Ю.Юрьева Т.В. «Сгущенный разум человечества» (Эстетические и внеэстетические характеристики канона) [Текст] / Т.В. Юрьева // Ярославский педагогический вестник ЯЛТУ. - № 3. — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 1996. -С. 43-46. - 0,5 п.л.

П.Юрьева Т.В. Православный канон как культурный феномен [Текст] / Т.В. Юрьева // Культура. Образование. Православие: Сборник материалов региональной научно-практической конференции. — Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 1996.-С.145-148. -0,2 п.л.

12.Юрьева Т.В. «Земные ангелы, люди небесные» (Святость в культуре . Древней Руси и ярославские святые) [Текст] / Т.В. Юрьева // Молодые

ученые школе. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 1997. - С.5-13. - 0,5 пл.

13.Юрьева Т.В. Ярославские святые: общерусское иди региональное значение? [Текст] / Т.В. Юрьева // Русская провинция и мировая культура.-Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 1998.-С.17-20.-0,3 п.л.

14.Юрьева Т.В. Иконография ярославских святых Федора, Давида и Константина [Текст] / Т.В. Юрьева // Чтения по истории и культуре Древней и Новой России. — Ярославль: ДИА-пресс, 1998. - С. 111 - 119. -0, 5 п.л.

15.Юрьева Т.В. Ярославский князь Федор Ростиславич Черный (К,700 -летаю со дня смерти) [Текст] / Т.В. Юрьева // Ярославский календарь на 1999 год. - Ярославль, 1999. - С.34-38. - 0, 5 пл.

I б.Юрьева Т.В. Канонизация святых как культуротворчество [Текст] / Т.В. Юрьева// Славянский альманах' 1998. - М.: Индрик, 1999.-С. 165-181. - 1 п.л.

17ЛОрьева Т.В. Почитание Ярославских святых - благоверных князей Федора, Давида и Константина: историко-культурное значение [Текст] / Т.В. Юрьева // «От мудрости и святости былого ...» VII Тихомировские чтения. — Ярославль, 1999. - С. 2-5. - 0, 5 пл.

18.Юрьева Т.В. Философско-антропологический подход в понимании феномена святости в русской средневековой культуре [Текст] / Т.В. Юрьева // Современная антропология и ее развитие в системе непрерывного образования: Материалы V1H Всероссийского научно-практического семинара. - Томск: Изд-во ТГПУ, 2000. - С. 31 -33.-0,3 п.л.

19.Юрьева Т.В. Школа «Анналов» Марка Блока и изучение древнерусской культуры [Текст] / Т.В. Юрьева // «Актуальные проблемы естественных и гуманитарных наук на пороге XXI века». ЯрГУ. — Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 2000. - С.30-31. - 0,2 п.л.

20.Юрьева Т.В. Специфика русского старчества [Текст] / Т.В. Юрьева, Е.В. Худякова // Ярославский педагогический вестник. — № 2. — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2001. С. 47-52. - (в соавт.). 0,8 п.л. / 0,4 пл.

21.Юрьева Т.В. Портрет мирского человека (В.В. Розанов. «По тихим обителям») [Текст] / Т.В. Юрьева // Энтелехия, № 1. — Кострома, 2001. -С. 24-26. - 0,5 п.л.

22.Юрьева Т.В. «Житие» отца Сергия [Текст] / Т.В. Юрьева // Материалы IV Всероссийских чтений «Оптина пустынь и русская культура». — Калуга: ИД «Эйдос», 2001. - С.41-46. - 0,5 пл.

23.Юрьева Т.В. К вопросу о символике церкви Ильи Пророка в Ярославле [Текст] / Т.В. Юрьева // 350 лет церкви Ильи Пророка в Ярославле (1650 -2000 гг.) Статьи и материалы. Ярославль: Александр Рутман, 2001. - С. 15 -19.-0,5 пл.

24.Юрьева Т.В. Иконостас как сакральный текст [Текст] / Т.В. Юрьева // Текст в фокусе литературоведения, лингвистики и культурологии. -Ярославль: Истоки, 2002. - С. 249-254. - 0,5 пл.

25 .Юрьева Т.В. Осуществление комплексного подхода в изучении феноменов древнерусской культуры [Текст] / Т.В. Юрьева // Литература, язык, культура: актуальные вопросы изучения и преподавания. Материалы конференции «Чтения Ушинского» факультета русской филологии и культуры. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2002. — С.97-100. -0,5 пл.

26ЛОрьеваТ.В. Православный храм: коммуникативное пространство [Текст] / Т.В. Юрьева // Человек в информационном пространстве. Межвузовский сборник научных трудов. - Ярославль: Истоки, 2003. — С. 70-74. - 0,5 пл.

27.Юрьева Т.В. Православная икона: черты интертекстуальности [Текст] / Т.В. Юрьева //коммуникативные исследования 2003. Научное издание. Ярославль - Воронеж: Истоки 2003. - С. 225-229. - 0,5 пл.

28.Юрьева Т.В. Вопрос изучения иконостаса [Текст] / Т.В. Юрьева // «Алмазовские чтения». Материалы конференции. — Ярославль: Ремдер, 2002. - С. 303 - 306. - 0,5 п.л.

29.Юрьева Т.В. Православная культура в контексте культурологических дисциплин // Русское православие и художественная культура: Сборник статей. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2003. - С. 4 -7. - 0,5 п.л.

30.Юрьева Т.В. Культурно-антропологические аспекты изучения религиозных и мистических представлений о личности [Текст] / Т.В. Юрьева // Личность в культуре: социально-психологический и культурный опыт в аспектах научного исследования и обучения: отчет о научно-исследовательской работе. - Ярославль, 2003. - (в соавт.). 4,1 п.лУ0,5 пл.

31.Юрьева Т.В. Личность в системе классических ценностей культуры [Текст] / Т.В. Юрьева // Личность в культуре: социально-психологический и культурный опыт в аспектах научного исследования и обучения: отчет о научно-исследовательской работе. - Ярославль, 2003. -(в соавт.). 4,1 пл. /0,3 п.л.

32.Юрьева Т.В. Исторические аспекты изучения старого города как феномена региональной культуры [Текст] / Т.В. Юрьева // Личность в культуре: историко-типологический аспект изучения творческого опыта в системе среднего и высшего образования: отчет о научно-исследовательской работе. - Ярославль, 2004. - (В соавт.). 4,5 пл. /0,4 п.л.

33. Юрьева Т.В. Православный иконостас как синергетический феномен [Текст] / Т.В. Юрьева //. Личность в культуре: разработка междисциплинарных модулей исследовательской и образовательной деятельности: отчет о научно-исследовательской работе. - Ярославль, 2005. - (в соавт.). 6,3 п.лУ0,6 пл.

34.Юрьева Т.В. Синергетический дискурс системы «город-вуз» [Текст] / Т.В. Юрьева // Личность в культуре: разработка междисциплинарных модулей исследовательской и образовательной деятельности: отчет о научно-исследовательской работе. — Ярославль, 2005. — (В соавт.). 6,3 п.л./0,4 пл.

35.Юрьева Т.В. Агиографический канон и специфика его изучения [Текст] / Т.В. Юрьева Н Акценты. — № 3-4. — Воронеж: Факультет журналистики ВГУ, 2003, - С.116-119. - 0,8 пл.

36.Юрьева Т.В. Ярославский иконостас XVII века [Текст] / Т.В. Юрьева // Филология. Культурология. Речевая коммуникация. Материалы международной конференции «Чтения Ушинского». -- Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2003.-С. 186-191.-0,5 пл.

37.Юрьева Т.В. Залесская З.Е. О начальном периоде бытования иконы Федоровской Богоматери: предположения и факты [Текст] / Т.В. Юрьева // XI Чтения памяти И.П. Болотцевой. - Ярославль: Аверс Пресс, 2004. -С. 88-93. - (в соавт.). 0,5 пл. / 0,25 пл.

38.Юрьева Т.В. Православный иконостас: ансамбль или синтез? [Текст] / Т.В. Юрьева // Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы Четвертой научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф. Лосева. — Москва, 2004. — С. 88 - 94. - 0,5 п.л.

39.Юрьева Т.В. Объекты паломнического туризма в Ярославле [Текст] / Т.В. Юрьева // Туризм в Ярославском крае: история, проблемы, перспективы. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2004. - С.297- 301.-0,5 п.л.

40.Юрьева Т.В. К вопросу о сакральной топографии города Ярославля [Текст] / Т.В. Юрьева // Материалы конференции «Культурный ландшафт и архитектурная среда городов Верхневолжья». Материалы научной конференции. Посвящается 225-летию регулярного плана застройки Ярославля. — Ярославль: Ремдер, 2004. - С. 66 - 73. - 0,5 п.л.

41.Юрьева Т.В. Православная литургия и ее отражение в формах высокого иконостаса [Текст] / Т.В. Юрьева // «Русская литература и внелитературная реальность». Историко-литературный сборник. Материалы Герценовских чтений 2003 года. - СПб.: Сага, 2004. - С. 189192. - 0,5 п.л.

42.Юрьева Т.В. Программа росписи придела ярославских чудотворцев Введенского собора Толгского монастыря [Текст] / Т.В. Юрьева // IX Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сборник статей. - Ярославль: Аверс Пресс, 2005. - С.70 - 83. - 1 пл.

43.Юрьева Т.В. Культурно-антропологический подход в изучении феноменов средневековой культуры Ярославля [Текст] / Т.В. Юрьева // Старый город в новой России. Научный сборник. — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005. - С. 31 - 36. - 0,5 п.л.

44.Юрьева Т.В. Информационный потенциал канона [Текст] / Т.В. Юрьева // Человек в информационном пространстве. Вып. 3. — Ярославль: Истоки, 2005.- С.225 - 229. - 0,5 пл.

45.Юрьева Т.В. Тема княжеской святости в декорации ярославских храмов [Текст] / Т.В. Юрьева // Ярославский педагогический вестник. - №1. 2005. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005. - C.I10 - 117. - 0,5 п.л.

46.Юрьева Т.В. Чудотворные иконы в Смутное время [Текст] / Т.В. Юрьева // 1000-летний Ярославль. Российские смуты: истоки, последствия, преодоление. Научный сб-к. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005. - С.25 - 32. — 0,5 пл.

47.Юрьева Т.В. Светильники жизни праведной [Текст] / Т.В. Юрьева // Ярославские епархиальные ведомости. — Октябрь. — Ярославль, 2005. -С.14-15. —0,3 п.л.

48.Юрьева Т.В. Образы ярославских святых благоверных князей Федора, Давида и Константина в монументальной живописи [Текст] / Т.В. Юрьева // Краеведческие записки. Вып. VIII: Материалы VIII и IX Тихомировских чтений. - Ярославль: Ремдер, 2005. - С.435 - 440. - 0,5 п.л.

49.Юрьева Т.В. Отражение ментальности ярославца в формах русского православного иконостаса [Текст] / Т.В. Юрьева // Ментальные модели

русской культуры: Сборник научных трудов ведущей научной школы России по методологии изучения теории истории русской культуры. — Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005. - С. 61- 67. - 0,5 п.л.

50.Юрьева Т.В. Иконостасы русского зарубежья. «Парижская школа», XX в. [Текст] / Т.В. Юрьева // «Икона». Альманах общества «Икона» в Ярославле. № 1.-Ярославль: Канцлер, 2005. - С.17-24. - 1 п.л.

51.Юрьева Т.В. Православные храмы Северной Африки [Текст] / Т.В. Юрьева//Ярославский педагогический вестник. -№ 4 (45). - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005,- С.36 - 42. - 0,5 п.л.

52. Юрьева Т.В. Иконостасы русской эмиграции [Текст] / Т.В. Юрьева // Церковное искусство: модернизм и традиции. Материалы конференции. 26-29 апреля 2004 / Российская академия художеств, Санкт-Петербургский государственный академический институт им. И.Е. Репина; научный редактор Ю.Г. Бобров. - СПб., 2005. - С. 27-31. - 0,5 п.л.

53.Юрьева Т.В. Памятник погибшим кораблям (Храм Святого благоверного князя Александра Невского в Бизерте. Тунис) [Текст] / Т.В. Юрьева // Материалы международной конференции (18-22 ноября 2004), посвященные 100-летию со дня основания Ярославского отделения Императорского Русского Музыкального Общества, Третьи Алмазовские чтения: Роль творческой личности в развитии культуры провинциального города. -Ярославль, 2005. - С. 144-160.-1 п.л.

54.Юрьева Т.В. Православные храмы Туниса [Текст] / Т.В. Юрьева // Культура. Литература. Язык. Ч. 2. Материалы конференции «Чтения Ушинского». - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2005. - С. 46 - 54. - 0,5 п.л.

55.Юрьева Т.В. Иконостасы Д.С. Стеллецкого [Текст] / Т.В. Юрьева // X Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сборник статей. - Ярославль: Аверс Пресс, 2006. - С.144-160. - 1 п.л.

56. Юрьева Т.В. Триумфальная арка как иконографический прототип русского православного иконостаса [Текст] / Т.В. Юрьева // Ярославский педагогический вестник. № 1. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2006. - С. 3842. - 0,5 п.л.

57. Юрьева Т.В. Некоторые парадоксы ощущения столичности в среде русской эмиграции в Париже [Текст] / Т.В. Юрьева // Столицы и столичность в истории русской культуры. - Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2006.-С. 41-45. - 0,5 п.л.

58.Юрьева Т.В. Церковь Николая Чудотворца в Булонь-Бийянкур, Париж [Текст] / Т.В. Юрьева // Почитание святителя Николая Чудотворца и его отражение в фольклоре, письменности и искусстве. Материалы и исследования. К 450-летию реставрации и всероссийского прославления чудотворной иконы «Никола Великорецкий». - М.: Сканрус, 2006. - С. 410-418.

Формат 60x90 1/16 Усл. печ. л. 2,5 Печать офсетная Тираж 100 экз.

Заказ

Ярославский государственный педагогический университет им. К.Д. Ушинского 150000, г. Ярославль, ул. Республиканская, 108

Типография Ярославского государственного педагогического университета ■ им. К.Д. Ушинского 150000, г-. Ярославль, Которосльная наб., 44

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора культурологии Юрьева, Татьяна Владимировна

ВВЕДЕНИЕ.

Часть 1. Семантика иконостаса в контексте православной картины мира.

Глава I. Символический дискурс православного иконостаса

1.1. Символичность православной картины мира как основание синтетической природы иконостаса.

1.2. Символичность православного иконостаса.

Глава II. Канонический дискурс православного иконостаса

2.1. Каноничность как основание православного искусства.

2.2. Каноническая система организации православного иконостаса как культурного синтеза.

Глава Ш. Типологический дискурс православного иконостаса

3.1. Историко-типологическая компонента интерпретации иконостаса.

3.2. Литургическая компонента интерпретации иконостаса.

Часть 2. Структура и динамика иконостаса в контексте культурной традиции

Глава IV. Формирование структурно-смысловых доминант православного иконостаса в контексте мировой культурной традиции

4.1. Раннехристианские протографы русского православного иконостаса.

4.2. Иконостас и его аналоги в западноевропейской и восточноевропейской культурных традициях.

4.3. Синтетическая природа православного иконостаса в храмах-памятниках русской эмиграции XX века.

Глава V. Православный иконостас в контексте русского универсума и ярославского локуса

5.1 Формирование иконостаса в русской культуре конца XIV-XVI вв.

5.2. Репрезентативность ярославского иконостаса XVII - начала XVIII века.

5.3. Трансформации православного иконостаса в XVIII - XIX веках.

5.4. Трансформации православного иконостаса от XX к XXI веку.

Введение диссертации2006 год, автореферат по культурологии, Юрьева, Татьяна Владимировна

Культура России, явившая нарастающую динамику смены и взаимовлияния различных традиций, ментальных сдвигов, мозаичной пульсации, к концу XX века парадоксальным образом выявила и закрепила религиозную компоненту социально-культурных практик. Поднимается из руин религиозная и околоцерковная общественная жизнь, которая востребует со стороны исследователей, пристального изучения и даже помощи в компетентном и ответственном сбережении и реконструкции утраченных религиозных традиций как одной из компонент культурного опыта.

В наше время, когда многие храмы все еще стоят разоренные, а в тех церквях, где уже служат, не хватает пока ни сил, ни денег, чтоб восстановить былую красоту, восприятие храма современным человеком сильно отличается от того, каким оно было у наших предков. Существовавший в прошлом церковный интерьер мог бы поразить нас своим великолепием, звучностью красок, мерцанием позолоты. Но самое главное, что было утрачено с разрушением храмового интерьера, - это та особая атмосфера, в которую попадал человек, пришедший в церковь. Эта атмосфера создавалась веками, вырабатывалась совершенствованием церковной практики, воплощалась в художественных формах храма. Единый церковный канон, восходящий к основам православия, становился источником целостной религиозно-художественной системы, своего рода космоса, где все отдельные элементы восходили к общим символам, иерархически и изоморфно подчиненным друг другу.

Таким образом, каждый отдельный элемент храмовой системы, будь то молитва, песнопение, фреска или икона, оказывается тесно связанным со всем остальным, что существует в храме, и в то же время несет в себе весь комплекс смыслов, которыми наполнена православная культура. Именно поэтому икона, изъятая из храма, не перестала существовать как икона, именно поэтому по отдельным фрагментам различных памятников можно реконструировать пространство прошлого в качестве своеобразного культурного синтеза.

Таким же универсумом, как храм или икона, является для русской православной культуры иконостас, в котором отразились многие ее (культуры) основные смысловые доминанты. Далеко не сразу, но к моменту расцвета русской храмовой архитектуры иконостас стал занимать в церкви главное место. Те образы, на которые молились древние византийцы и древние русичи и которые находились в конхе алтаря, теперь были закрыты сплошной предалтарной стеной. Поэтому все значимые изображения переместились на иконостасные доски. И если теперь храм освящали, то вовсе не обязательно было, чтобы стены его были покрыты фресками; но иконостас уже стоял.

Актуальность исследования определяется тем, что в ситуации современного возрождения церковной жизни оказываются более очевидными, чем в прежние десятилетия, утраты, связанные с пониманием того, что есть и чем должно быть искусство в церкви. Как справедливо отмечает исследователь современных иконостасов Т.Н. Кудрявцева, «современное развитие иконописи, в силу обстоятельств, связано не столько с писанием личных, домовых икон, сколько с наполнением иконами опустевших, разоренных храмов, возрождением зачастую полностью утраченных иконостасов» [195;с.З]. Именно при создании иконостасов особенно ясной становится проблема духовно-символического понимания смысла иконостаса.

Заметное противоречие существует между важным значением, которое придается иконостасу в православном храме и в православной культурной традиции в целом, и недостаточностью научного интереса к этому феномену русской культуры.

Как отмечает редактор последнего научного издания об иконостасе A.M. Лидов, «. при всей очевидной важности иконостаса, это явление никогда не становилось магистральной темой исторических исследований, известность отнюдь не означала изученность» [219; с.6].

Более того, как заметил J1.A. Успенский в своей работе «Вопрос иконостаса», поскольку иконостас развивался «самотеком», «он никогда не был предметом церковного установления или распоряжения церковных властей. Не был он, за исключением очень общих определений, и предметом богословского обоснования и объяснения» [370; с.228].

В научной литературе демонстрируются самые разные точки зрения на православный иконостас. Многие западные теологи и искусствоведы стоят на позиции отрицания значения высокой алтарной преграды, считая ее появление местной русской экзотикой и чуть ли не мракобесием. Подобное отношение к иконостасу изумляло еще JI.A. Успенского: «Высокие иконостасы с «непонятным набором икон» стали восприниматься как препятствие к молитвенному участию верующих в таинстве Евхаристии» [Там же].

Успенский характеризует ситуацию XX века в христианской культуре, сформированную доминирующим влиянием католицизма, который, в силу отсутствия иконостаса в собственной практике с непониманием относится к чуждому явлению. В частности, исследователь приводит определение, данное иконостасу в одном из католических энциклопедических словарей: «В наши дни иконостас продолжает разделять надвое всякую церковь, где совершается богослужение греческого, т.н. православного чина; он отделяет духовенство от верующих, которым остается лишь в воображении участвовать в евхаристическом жертвоприношении и терпеливо ожидать, чтобы оно кончилось» [Там же; с.230].

Такое же непонимание или же нежелание признавать значение иконостаса демонстрируют и те исследователи, которые претендуют на глубокое знание восточнохристианской традиции. Одним из таковых является высказывание X. Бельтинга в последней из опубликованных им в

России работ, где можно прочитать буквально следующее: «В Восточной Церкви он (иконостас, - Т.Ю.) все еще используется, правда, в виде сложного нагромождения рядов икон, составляющих замкнутую стену и нарушающих единство церковного пространства, . лишь в России был доведен до этой крайности» [25; с.257].

Этот взгляд на иконостас проникает и в наши современные исследования. В частности, одна из достаточно известных авторов и исследователей русской иконы И.К. Языкова пишет буквально следующее: «Иконостас - типично русское явление и многие исследователи считают его большим достижением древнерусской культуры и важным элементом церковной традиции. Действительно, благодаря иконостасу мы имеем первоклассные произведения Андрея Рублева, Феофана Грека, Дионисия, Симона Ушакова и многих других замечательных иконописцев. Но, с другой стороны, иконостас оказал сильное влияние на русскую литургическую традицию, причем не всегда положительное. Превратившись в непроницаемую стену (а в результате этого изменилась и конструкция храмов, которые стали строить со сплошной восточной стеной, к которой прилепляется небольшая апсида), иконостас изолировал алтарь от основного пространства храма, окончательно разделив единый церковный народ на «клир» и «мир». Литургия становится статичной, народ более пассивным (в византийском богослужении было гораздо больше активных элементов: выход священнослужителей в середину храма, Великий вход шествовал через все пространство храма и т.д.)» [436; с. 40].

Итак, при взгляде на современную научную ситуацию может создаться впечатление, что по вопросу иконостаса сказано достаточно, особенно после выхода большого по объему и количеству авторов сборника «Иконостас» под редакцией A.M. Лидова. Тем не менее, по нашему убеждению, требуется научное обобщение, которое бы дало ответ на вышеуказанные споры о сущности иконостаса и определило его ценность для русской культуры.

Следовательно, актуальность изучения иконостаса определяется как дискуссионностью понимания его роли и специфики в контексте взаимодействия западной и восточной ветвей христианства, так и высоким духовным (сакральным, ментальным, философским) значением культурного синтеза, являемого в уникальности хронотопа православного иконостаса.

Степень научной разработанности проблемы.

Иконостас является важнейшим смысловым и художественным элементом пространства православного храма. Тем не менее, анализируя состояние научных исследований по этому вопросу, необходимо констатировать, что иконостас остается недостаточно изученным феноменом православной культуры.

Вопрос изучения иконостаса имеет определенную историографию, пристальное рассмотрение которой свидетельствует об отсутствии работ, целостно, с учетом всех возможных точек зрения показывающих феномен существования такого синтетического явления, как православный иконостас.

Первый, кто сформулировал вопрос о происхождении и трансформации иконостаса, был Г. Филимонов, в середине XIX века опубликовавший практически первую работу об иконостасе в связи с изучением церкви св. Николая на Липне в Новгороде [377]. Вопрос о символическом значении иконостаса впервые поднимается в работе Н.И. Троицкого [359].

Дореволюционная историография вопроса содержит также ряд трудов, связанных с существованием и описанием отдельных иконостасных памятников. Это работы Н. Сперовского «Старинные русские иконостасы»[33 8], Д. Тренева «Иконостас Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря» [354], Н. Протасова об иконостасах Успенского собора Московского Кремля и Успенского собора в Звенигороде [279, 280].

Нельзя обойти вниманием широко известную работу Е.Е. Голубинского «История русской церкви», где ученый большое место уделил вопросу происхождения русского иконостаса [96].

Среди публикаций советского времени можно выделить ряд работ, где сделана попытка раскрытия логики исторического развития иконостасной преграды от византийской традиции до позднего русского средневековья. Это работы М.А. Ильина [139 - 143], В.Н. Лазарева [202-204].

Типологическую классификацию иконостаса предложил Л.В. Бетин, взяв за основу классификации такой объективно значимый критерий, как состав деисусного чина [35,36]. Последняя треть XX века характеризуется наличием большого количества исследований, посвященных изучению конкретных памятников, что создает достаточно пеструю картину историко-культурного существования иконостаса, но не претендует на широкое по охвату эмпирического материала и концептуальное осмысление существования данного религиозно-художественного феномена в целом.

Помимо отечественной традиции феномен иконостаса осмыслялся и за пределами России. По праву можно выделить одно исследование. Это работа Л.А. Успенского «Богословие иконы православной церкви», написанная им в эмиграции в 60-х годах XX века и изданная на русском языке уже после его смерти, в 1989 году [369].

Серьезным этапом в изучении алтарной преграды стал международный симпозиум, проведенный в Москве в 1996 году Центром восточно-христианской культуры совместно с Третьяковской галереей. По итогам симпозиума был издан сборник, который содержит 28 статей, с разных сторон осмысливающих историю и символику иконостаса [137]. Как отмечает редактор сборника A.M. Лидов, это действительно «некоторый итог, попытка систематизации накопленных научных знаний и одновременно новый взгляд, своеобразная точка отсчета для дальнейших размышлений» [Там же; с. 10]. Тем не менее, несмотря на глубину ставящихся авторами задач, этот обширный труд скорее является справочником по самым разнообразным вопросам, связанным с иконостасом, чем изложением стройной концепции существования данного феномена.

Многое вопросы по-прежнему остаются нерешенными. Это отмечают в последние годы исследователи. В частности, В.М. Сорокатый подчеркнул неразвитость суждений об истории иконостаса, о хронологии изменений в его составе и об общей перспективе его развития, не раскрывающих значения конкретных сюжетов в иконографических программах, «отчего сами эти программы представляются чем-то аморфным, лишенным структурной определенности» [335; с. 465].

В свою очередь Т.Н. Кудрявцева обеспокоена тем, что «нет работ, достаточно полно освещающих проблемы устройства традиционного высокого русского иконостаса, особенности его иконографического содержания в разные века» [196; с. 181].

Кроме того, многие публикации, особенно последнего времени, наглядно демонстрируют, что иконостас не является «чисто русским явлением», как об этом часто писалось в научной литературе советского времени. Однако проблема существует лишь на уровне постановки. Существование иконостаса в христианской церкви можно наблюдать повсеместно, как в храмах Востока, так и Запада. Это иконостасы сербских и других балканских храмов, грузинские и армянские алтарные преграды. Совсем не обсуждаются в отечественной литературе существование и формы иконостаса в коптской монофизитской церкви.

Таким образом, «вопрос иконостаса», поставленный в свое время JI.A. Успенским [370], остается открытым. Литургический подход к феноменам православной религиозной культуры, продемонстрированный Успенским, является важнейшим основанием для выстраивания единой концепции историко-культурного развития иконостаса. Он позволит соединить все возможные точки зрения на иконостас вокруг его главной идеи - выражения молитвы и таинства евхаристии.

В связи с этим нельзя не упомянуть знаменитую работу отца Павла Флоренского «Иконостас» [381], в которой мыслитель говорит о мистической сущности православного феномена. И так же, как за алтарной преградой свершается чудо превращения хлеба и вина в тело и кровь Христову, так и иконостас является в православной традиции не глухой стеной, наполненной иконными досками, а дверью, окном или вратами, соединяющими тварный и нетварный миры. Точно и образно глубинный смысл иконостаса обозначил отец Павел Флоренский: «Иконостас есть граница между миром видимым и миром невидимым, и осуществляется эта алтарная преграда, делается доступной сознанию сплотившимся рядом святых, облаком свидетелей, обступивших Престол Божий, сферу небесной славы, и возвещающих тайну. Иконостас есть видение. .Образно говоря, храм без вещественного иконостаса отделен от алтаря глухой стеной; иконостас же пробивает в ней окна, тогда чрез их стекла мы видим, по крайней мере можем видеть, происходящее за ним живых свидетелей Божиих» [Там же; с. 40- 41].

Такой подход к синтетической природе иконостаса, соединенный с конкретным анализом литургического действа, видится на сегодняшний момент наиболее продуктивным.

В свете всего вышесказанного необходимо означить еще одну проблему. Обращаясь к истории культуры Ярославля как крупного центра православной культуры России, трудно не обратить внимание на ярославский иконостас как на важное художественное явление, связанное с расцветом ярославской культуры в XVII веке и с существованием так называемой «Ярославской школы» в храмовой архитектуре и живописи. Рассматривая историю формирования символического ансамбля иконостаса в контексте общекультурного процесса, необходимо вписать в нее и ярославский иконостас как одну из ярких и выразительнейших его страниц.

Таким образом, обобщающий труд, рассматривающий как феномен существования, так и историю развития иконостаса, еще не написан, хотя нами уже сделаны определенные шаги в этом направлении1.

Юрьева Т.В. Иконостас как сакральный текст // Текст в фокусе литературоведения, лингвистики и культурологии. - Ярославль, 2002. - С. 249-254; Юрьева Т.В. И

Гипотеза исследования:

- православный иконостас, сформированный в парадоксальном контексте мировой и русской культуры, может быть идентифицирован как культурный синтез;

- структурно-семантические и историко-типологические характеристики иконостаса актуализируют православную картину мира в ее религиозном, православном, художественном дискурсах;

- теоретико-методологический опыт культурологии позволяет обеспечить фундаментальный дискурс религиозно-детерминированного феномена в светской научной традиции.

Объект исследования - православная картина мира как концептуальная основа формирования и трансформаций иконостаса.

Предмет исследования - историко-типологические, семантические, структурные, художественные параметры православного иконостаса как культурного синтеза.

Цели работы:

- обобщить культурный опыт русского народа, воплощенный на двух уровнях: условно-символическом (православной картины мира) и структурно-семантическом (иконостаса как культурного синтеза);

Православный иконостас: ансамбль или синтез? // Синтез в русской и мировой художественной культуре. Материалы Четвертой научно-практической конференции, посвященной памяти А.Ф.Лосева. - М., 2004. - С. 88 - 94. Юрьева Т.В. Православный иконостас как культурный синтез. Ярославль, 2005; Юрьева Т.В. Православный иконостас в системе мировой культуры // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. - 2005- № 9. -С. 33-41; Юрьева Т.В. Православная картина мира: мировосприятие и художественный образ. Курс лекций. - Ярославль, 2006; Юрьева Т.В. Иконостасы русской эмиграции // Церковное искусство: модернизм и традиции. Материалы конференции. 26-29 апреля 2004 / Российская академия художеств, Санкт-Петербургский государственный академический институт им. И.Е. Репина; научный редактор Ю.Г. Бобров. - СПб., 2005. - С. 27-31; Юрьева Т.В. Иконостасы Д.С. Стеллецкого // X Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Сборник статей. - Ярославль, 2006. - С. 144-160; Юрьева Т.В. Триумфальная арка как иконографический прототип русскою православного иконостаса // Ярославский педагогический вестник. № 1. -Ярославль, 2006.-С. 38-42.

- обосновать ннтегратнвные культурологические принципы изучения культурных феноменов, принадлежащих к нескольким сферам (религиозной, социальной и художественной);

- через раскрытие многомерной синтетической природы православного иконостаса дать синхронически и диахронически упорядоченную картину его становления и развития.

Задачи:

- соотнести культурные смыслы православной картины мира с религиозным каноном, обусловливающим специфику русского православного иконостаса;

- выявить символические основания православного иконостаса как культурного универсума;

- обосновать литургическую и историко-типологическую компоненты интерпретации иконостаса;

- разработать исторически детерминированный подход к развитию русского православного иконостаса как феномена, отражающего смену различных культурных парадигм;

- выявить социокультурные доминанты художественного синтеза;

- изучить программы иконостасных композиций всех возможно доступных для исследования объектов (в России и за рубежом);

- сравнить феномен существования высокого (или сомкнутого) русского православного иконостаса с параллельно существующими культурными феноменами, имеющими схожую по сути природу (западноевропейские фронталь и ретабль, византийский антепендиум);

- применить интегративный культурологический подход к описанию феномена ярославского иконостаса.

Методология исследования.

Методология построения теоретической парадигмы исследования и обоснования механизма анализа многочисленных артефактов, составляющих эмпирическую базу исследования, потребовала вычленения символического, канонического и историко-типологического дискурсов православного иконостаса, в силу чего она опирается на принципы интегративного взаимодействия таких наук, как культурология, культурная антропология, искусствоведение, история, эстетика, богословие, филология и литургика.

- Символический дискурс осуществляется на основе трудов С.С. Аверинцева, П. М. Бицилли, В.В. Бычкова, Е.А. Ермолина, А.Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, Б.А. Успенского, П.А. Флоренского.

- Канонический дискурс - на основе трудов Б.М. Бернштейна, А.Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, П.А. Флоренского.

- Историко-типологический - на основе трудов А. Тойнби, О. Шпенглера, К. Ясперса, Н.Я. Данилевского, Ю. М. Лотмана, П.А. Сорокина.

- Культурно-антропологический и историко-антропологический - на основе трудов школы «Анналов»: М. Блок, Ж. Ле Гофф, Л. Февр.

- Искусствоведческий - на основе достаточно многочисленных, но весьма разнородных (от фундаментальных монографий до статей и даже суждений, локально ориентированных на эмпирическое описание отдельных артефактов) работ М.В. Алпатова, В.И. Антоновой, Л.В. Бетина, Ю.Г. Боброва, И.П. Болотцевой, В.Г. Брюсовой, И.Л. Бусевой-Давыдовой, Г.К. Вагнера, В.И. Вахриной, Г.И. Вздорнова, И.Э. Грабаря, М.А. Ильина, Т.Е. Казакевич, Н.И. Комашко, Н.П. Кондакова, И.А. Кочеткова, М.М. Красилина, Т.Н. Кудрявцевой, В.Н. Лазарева, Т.В. Левиной, О.В. Лелековой, A.M. Лидова,

A.Г. Мельника, Н.Е. Мневой, Г.В. Попова, А.А. Рыбакова, А.В. Рындиной,

B.Д. Сарабьянова, Э.С. Смирновой, В.М. Сорокатого, Т.В. Толстой,

C.В. Филатова, П.А. Флоренского, И.С. Шалиной, М.Н. Шаромазова, Л.А. Щенниковой, О.Е. Этингоф.

- Эстетический дискурс осуществляется на основе трудов У. Эко, М.М. Бахтина, В.В. Бычкова, А.Я. Зися, М.С. Кагана, Н.И. Киященко, Е.Г. Яковлева;

- Богословско-литургический дискурс осуществляется на основе трудов М. Кунцлера, Р.Ф. Тафта, А.П. Голубцова, арх. Киприана (Керна), П.А. Флоренского.

Названный интегративный культурологический подход осуществляется при выявлении разнообразных черт взаимосвязанных культурных феноменов (храм, литургия, икона, иконостас). Основанием такого подхода служит опыт культурологических исследований, накопленный отечественной наукой за последние десятилетия, и конкретно ярославской научной культурологической школой.

В основных своих позициях методология исследования опирается на концептуальные работы в области теории и истории культуры Средневековья. Это фундаментальные труды М. Блока, Ж. Jle Гоффа, Л. Февра, Й. Хейзинги, С.С. Аверинцева, Л.П. Карсавина, П. М. Бицилли, А.Я Гуревича, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, Ю. М. Лотмана, A.M. Панченко. М.Б. Плюхановой, Л.А. Черной, А.Л. Юрганова.

В соответствии с многообразными задачами исследования в нем были востребованы принципы и идеи системного и синергетического подхода: Л. Берталанфи, Н. Винер, С.П. Курдюмов, И. Пригожин, Г.И. Рузавин; феноменологии: Э. Гуссерль, Г. Риккерт; традиции герменевтического учения о принципах толкования и интерпретации текстов культуры: Г.-Г. Гадамер, В. Дильтей, П. Рикер, Ф. Шлейермахер, A.M. Бахтин, В. С. Библер; семиотические традиции толкования текстов культуры: Р. Барт, Ю. М. Лотман; социокультурные концепции: М. Вебер, Л.Г. Ионин; идеи антропологически и культурологически ориентированного богословия В.В. Зеньковского, П.А. Флоренского, Г.В. Флоровского, И. Мейендорфа, А.В. Меня, А. Шмемана и др.; опыт изучения богословия иконы о. С. Булгакова, Е.Н. Трубецкого, Л.А. Успенского, П. А. Флоренского, И.К. Языковой.

Актуализация регионального аспекта культуры потребовала привлечения работ ученых-краеведов, авторов так называемых «церковно-археологических» трудов: К.Д. Головщикова, А.А. Израилева, Н.Г. Первухина, А.И. Лебедева, А.А. Титова, И.А. Тихомирова, И.Д. Троицкого, С. Серебренникова.

Основным методом, применяемым в исследовании, является историко-типологический, позволяющий связать изучаемый культурный феномен (иконостас) с исторической динамикой культуры, где артефакт позиционируется соответственно различным культурно-историческим эпохам. Названный метод опирается на артефакт как доминанту изучения в культурной истории.

Историко-типологический метод адекватен целям нашего исследования. Он позволяет апеллировать к отдельно взятому, конкретному культурному явлению, самодостаточному феномену, который соотносится с контекстом эпохи и культуры в целом. Это дает возможность соединить изучение культурного синтеза той или иной эпохи с изучением локального культурного опыта. Вот почему в составе культурного синтеза значимым стало изучение принципов специфического синтеза искусств.

Тесно связан с историко-типологическим сравнительно-аналитический метод, дающий возможность рассматривать феномен русского православного иконостаса не только в контексте восточноевропейской, но и западноевропейской культуры.

Источники исследования.

Для осуществления комплексного культурологического подхода к объекту исследования был использован широкий круг источников, как то:

- архивные материалы по истории, реставрации и изучению иконостаса как памятника культуры и искусства (хранилища Государственного архива Ярославской области, Ярославского государственного историко-архитектурного музея-заповедника, Ярославских специализированных научно-реставрационных производственных мастерских, Комитета по культурному наследию при Департаменте развития культуры и туризма Администрации Ярославской области), архивные материалы фонда «Русское Зарубежье» (Москва);

- архивные материалы общества «Икона» в Париже и общества «Икона» в Ярославле;

- церковные описи и описания иконостасов в дореволюционной литературе, архивные фото (Государственного архива Ярославской области);

- иконография с изображениями иконостасов из ряда российских музеев и музейных хранилищ; полевые исследования и фотосъемки, осуществленные непосредственно автором на протяжении 16 лет в России, Франции, Чехии, Северной Африке.

Материалы исследования:

Православные иконостасы, находящиеся в храмах России: Москвы и Московской области (иконостасы Архангельского, Благовещенского, Верхоспасского, Воскресения Христова, Распятия (Воздвижения Креста), Ризоположенского, Великомученицы Екатерины, Рождества Богородицы, Успенского храмов Московского Кремля; церкви Казанской Божией Матери, Смоленского собора Новодевичьего монастыря, Покровского собора, церкви Святой Троицы в Листах, Николая Чудотворца в Хамовниках, Троицы в Никитниках, Успения Богородицы в Гончарах, Григория Неокесарийского, иконостасы Успенского и Троицкого соборов Троице-Сергиевой лавры, церкви Покрова в Филях, Большого Собора Донского монастыря, церкви Святой Троицы в Останкино); С.-Петербурга (иконостасы Петропавловского, Никольского, Исаакиевского, Сампсониева, Спасо-Преображенского, Свято-Троицкого соборов, церкви Спаса Нерукотворного образа, Троицкой, Владимирской иконы Божией Матери, Иова Многострадального, Спаса на Крови (Воскресенский собор), Андреевской церквей); Ярославля и Ярославской области (иконостасы церкви Ильи Пророка, Рождества Христова, Николы Надеина, Богоявления, Федоровской Божьей Матери,

Воскресенского собора г. Тутаева); Рязани (иконостас Успенского собора), Костромы (иконостасы Троицкого собора Ипатьева монастыря, церкви Воскресения на Дебре, церкви Николая Чудотворца погоста Бережки Островского р-на); Новгорода Великого (Софийского собора); Нижнего Новгорода (иконостасы Рождественской церкви, собора Александра Невского); Казани (иконостас Грузинской Божией Матери Раифского Богородицкого монастыря); Тулы (иконостас церкви Рождества Богородицы, храма во имя Двенадцати Апостолов); Владимира (Успенского собора); Суздаля (иконостас храма Рождества Богородицы); Великого Устюга (иконостасы церкви Вознесения и Троицкого собора Троице-Гледенского монастыря); Сольвычегодска (иконостас храма Введения во храм Богородицы Введенского монастыря); Кириллова (иконостасы церкви Иоанна Лествичника и церкви Преображения); Белозерска (иконостас Успенского собора) и др.

Православные иконостасы, находящиеся в храмах русской эмиграции во Франции, прежде всего, в Париже и его окрестностях (иконостасы собора Александра Невского, церкви св. Сергия Свято-Сергиева подворья, церквей Серафима Саровского, Николая Чудотворца в Булонь-Бийянкур, Иконы Знамения Божьей Матери, Воскресения Христова в Медоне, Успения Богородицы в Сен-Женевьев-де-Буа, Трехсвятительского подворья), в Лионе (иконостас церкви Николая Чудотворца, в Брюсселе (иконостас церкви Иова Многострадального), в Праге (иконостас храма Пресвятой Богородицы на русском кладбище в Ольшанах) и др.

Православные иконостасы, находящиеся в храмах русской эмиграции Северной Африки: в Египте, Тунисе (иконостас церкви Александра Невского, Воскресения Христова), Марокко.

Алтарные преграды и иконостасы, находящиеся в коптских храмах в Египте (иконостасы храма св. Меркурия монастыря св. Меркурия Абу Сефейна, церкви св. Сергия и Вакха, церкви Богородицы эль - Муаллака, церкви св. Варвары в Каире, св. Шенуте в Хургаде) и др.

Алтарные преграды и иконостасы Греции и Балканских стран.

А также комплексы икон из иконостасов, хранящиеся в музейных собраниях России. (Подробные списки обследованных храмов и их иконостасов см. в приложениях к работе).

Научная новизна исследования обусловлена комплексным характером изучения феномена русского православного иконостаса. Это, прежде всего: постановка и решение проблемы изучения православного иконостаса как культурного синтеза на основе семиотических, герменевтических, историко-типологических и теологических процедур; актуализация православной картины мира в семантике и композиции иконостасов различных эпох и художественных (в том числе национально-региональных традиций); решение вопроса о каноне как о динамической дефиниции в специфических национально-культурных условиях; обобщение историко-культурного опыта развития иконостаса в России в региональном дискурсе; введение в научный обиход широкого круга эмпирических данных о православном иконостасе XX в. в России и за ее пределами.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Построена модель православной картины мира как основания визуального образа мироздания, присутствующего в православном иконостасе.

Сформировано представление о структурно-семантических признаках православного иконостаса как культурного синтеза, соединяющего социально-политические и ментальные особенности культуры XIV -XXI вв.

Обосновано историко-типологическое представление о православном иконостасе в контексте канона.

Установлено значение литургии для интерпретации композиционных и содержательных принципов построения и восприятия православного иконостаса.

Выявлен социокультурный контекст эволюции православного иконостаса в XX - нач. XXI вв.

Обоснованы значение и специфика региональной традиции иконостаса на репрезентативном материале Ярославля как важного религиозно-культурного центра России XVI - XVIII вв.

Выработана интегративная методология изучения значимого культурно-исторического феномена (православного иконостаса) с опорой на герменевтические, семиотические процедуры и с учетом историко-типологических оснований анализа культурного текста.

Практическая значимость состоит в том, что на основе данного исследования можно значительно расширить представление о православной картине мира и вариантах ее отражения в феноменах культуры.

Результаты данного исследования могут быть использованы при чтении лекций и спецкурсов по истории русской культуры, для дальнейшего изучения феномена иконостаса как синтетического отражения православной картины мира, выраженной в специфических художественных формах церковного искусства. Главы и разделы диссертации, посвященные анализу регионального материала, могут быть использованы для изучения региональной истории культуры, Ярославского края в частности.

Положения, выносимые на защиту: специфика иконостаса впрямую соотносится с культурными смыслами православной картины мира и отражает все ее основные параметры, такие как универсальность, христоцентричность и иерархичность, закрепленные в художественной форме религиозным каноном; сложная семантика русского православного иконостаса формирует своеобразный культурный синтез, включающий символические значения отдельных составляющих его икон, корреспондирующий с литургическим пространством и архитектурным ансамблем храма, в связи с чем, по аналогии со словом в контексте, каждый образ приобретает в нем дополнительное значение как часть целого; православный иконостас как культурный универсум имеет символические основания, обусловленные символическими значениями, укорененными в православной картине мира; как то: иконостас как символ космоса, иконостас как символ Рая, иконостас как символ горы, иконостас как символ дерева; иконостасный канон не поддается однозначной верификации, поэтому в качестве культурного механизма, каковым для иконы является канон, применительно к иконостасу может выступать традиция, приобретшая качество канона; интерпретация историко-типологической компоненты иконостаса позволяет совместить синхронический и диахронический подходы к культурному синтезу; типологические принципы организации духовных смыслов иконостаса (принципы, основанные на идеях спасения, патроната, идее отражения христианской истории и событий русской духовной жизни) складываются в силу исторической динамики русской культуры, отражаясь в определенной последовательности актуализации тех или иных идей; литургическая интерпретация является одним из значимых с точки зрения воплощения православной картины мира способов раскрытия сущности русского высокого иконостаса как культурного синтеза, не только объединяющего множество смыслов и форм в себе самом, но и являющегося своего рода стержнем, собирающим вокруг себя другие, самостоятельные компоненты сакрального храмового пространства в его визуальных, вербальных, звуковых кодах; феномен существования высокого (или сомкнутого) русского православного иконостаса имеет тесную связь с параллельно существующими культурными феноменами (западноевропейские фронталь и ретабль, византийский антепендиум), имеющими схожую по сути природу; история развития русского православного иконостаса является отражением смены различных культурных парадигм, характеризующихся контекстуальной актуализацией социокультурных доминант художественного синтеза; избранная культурологическая методика может быть применима к описанию феномена ярославского иконостаса как репрезентативного артефакта национального культурного наследия.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации формулировались и публиковались диссертантом на протяжении 10 лет в авторской монографии, учебных пособиях, научных статьях и тезисах (всего более 80). Результаты исследования докладывались на международных (Ярославль 1998 - 2006, Ярославль - Рыбинск 2000, Иваново 2001, Москва 2003, Вологда 2004, С.-Петербург 2004), всероссийских (С.-Петербург 1994, Томск 2000, Омск 2000, Калуга 2001, Ярославль 2003 - 2006, Новгород 2004, Ростов 2004, Москва 2003, 2005), региональных (Ярославль 1994 - 2006, Вологда 2004, Ростов 2005), научных и научно-практических конференциях и чтениях, а также в докладах на заседании общества «Икона» в Париже (Париж 2004) и заседаниях общества «Икона в Ярославле» (Ярославль 2004, 2005, 2006).

Результаты исследования также апробированы в преподавании курсов «История культур и цивилизаций», «История искусства», «Мировая художественная культура», «Эстетика», «Культурология», авторских спецкурсов «Русское православие и художественная культура», «Человек в культуре русского Средневековья», «Методика преподавания древнерусской культуры на уроках МХК в средней школе», «История иконы» и «История церкви» (на курсах повышения квалификации учителей, ведущих основы православной культуры).

Под научным руководством диссертанта защищена 1 кандидатская диссертация, более десяти дипломных работ.

Структура диссертации соответствует общей логике исследования и включает введение, две части, разделенные на пять глав, заключение, список источников и библиографический список. Объем - 370 страниц, список литературы содержит 490 наименований, приложение - 195 страниц.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Православный иконостас как культурный синтез"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе длительного, основанного на интегративной культурологической методологии исследования русского православного иконостаса мы пришли к выводам, позволяющим идентифицировать изученный феномен как культурный синтез.

Иконостас в системе русского православного храма, как показывает проведенное исследование, является символическим визуальным воплощением смыслообразующих доминант русской православной культуры. В специфической для русской архитектуры ситуации, сформировавшейся в XIV - XVII вв., когда иконы стали главным элементом декора в храме, именно иконостас принял на себя нагрузку символических значений.

Выявленный культурный синтез имеет несколько уровней. Иконостас изоморфен храму, в его смыслы прежде всего экстраполируется символика, определяемая его положением и функциями в храмовом интерьере.

Иконостас также представляет собой многосоставную икону, его сложная семантика формирует своеобразный культурный синтез, включающий символические значения отдельных составляющих его икон, корреспондирующий с литургическим пространством и архитектурным ансамблем храма; и так же, как слово в контексте, каждый образ приобретает дополнительное значение как часть целого.

Иконостас является важнейшим смысловым и художественным элементом пространства православного храма и в соответствии с выполняемой в храме функцией обладает сложной полисемантической природой, а потому содержит в себе свойства синтетического феномена.

Таким образом, иконостас на протяжении нескольких столетий остается сложным полисемантическим образованием, смысл которого можно постичь, узнав язык символов и прочитав иконостас как целостный сакральный текст. Причем текст, воплощающий специфику православной картины мира.

Систематизация присутствующих в истории культуры вариантов православного иконостаса приводит к выводу о весьма широких границах, внутри которых существует иконостасная традиция.

Причины вариативности иконостасных композиций и, соответственно, их символики, несомненно, связаны с самой сложностью данного феномена, который, находясь в смысловом и композиционном центре храма, несет в себе целый ряд символических значений, актуализированных в соответствии с историко-культурным контекстом эпохи, в которую иконостас создан.

В ходе исследования мы констатировали, что канонические правила, заложенные в основу иконостаса, имеют достаточно широкие границы. Соответственно, традиция, складывающаяся в историко-культурном процессе формирования иконостаса, также имеет еще более широкие рамки появления различных относительно устойчивых форм, что, в свою очередь, приводит к большому разнообразию и вариативности форм, в которых воплощается иконостас.

Русские православные иконостасы, вписываясь в русскую историю, живя и меняясь с ней, несут в себе многие ее черты. Оставаясь традиционной частью интерьера православного храма, как мало какие явления русской религиозной культуры, синтетический по своей природе иконостас становится своеобразной ее летописью. Обобщая историко-типологический аспект анализа русского православного иконостаса, необходимо отметить, что его синтетическая природа включает в контекст его структуры не только христианскую историю как историю спасения, но и историю русского государства как продолжателя православных традиций, и местную историю как историю монастыря или прихода, являющуюся локальным и специфичным отражением истории общехристианской. Таким образом, помимо символических образов, воплощенных в художественно-образной структуре иконостаса, он представляет собой историю народа в ее сакральном модусе.

Помимо этого, являя в своей канонической структуре и отдельных образах символы таинства, иконостас синтезирует различные культурные коды, являясь «изображенной литургией», совершаемой в святых образах евхаристией. Понимая литургию как молитву всех, живых и мертвых, мы делаем вывод о том, что иконостас выполняет роль образа, дополняющего живую Церковь теми ее членами, которые не присутствуют воочию и воплощаются в иконных досках «ради слабости понимания нашего» (Дионисий Ареопагит). На основе интерпретации литургического текста появляется сложный феномен русского православного искусства, имеющий не только черты художественного ансамбля, но и свойства культурного синтеза. Синтетическая природа изучаемого нами культурного феномена позволяет отразить в его структуре сущностные моменты православной литургии, являющейся сердцевиной и смысловым стержнем различных видов духовного творчества в русской православной культуре.

В теоретических построениях и в ходе эмпирического анализа памятников культуры, начиная с XIV и кончая XXI вв., мы установили, что каноническая форма средневекового искусства не противоречит вариативности (в определенных пределах) как его форм, так и интерпретаций. Увеличение информации происходит за счет получения ее извне, из культурного контекста, в котором произведение, стабильное в рамках канона, приобретает дополнительные смыслы.

Средневековая культура, имеющая религиозные основания, вырабатывает различные формы отражения основных своих идей в различных художественных вариантах. Образ идеальной Церкви и идеальной святости лежит в основе византийского антепендиума, картину мира средневекового человека актуализирует иерархический строй западноевропейского ретабля.

Восточнохристианская традиция, в силу исторических особенностей существования Византийского государства имея широкое географическое распространение (Греция - центр восточной римской империи, провинции

Византии, простирающиеся от Грузии и Армении через территории Каппадокии и Крыма до берегов Северной Африки), демонстрирует различные решения вопроса об отделении алтаря от основного помещения храма. С учетом этой тенденции систематизированы аналоги русского православного иконостаса в различных конструктивных и смысловых вариантах. Наблюдения над всеми этими вариантами алтарной преграды позволяют сделать вывод о достаточно стабильной, сложившийся в поствизантийском христианском искусстве форме иконостаса, имеющей специфические, обусловленные местными культурными особенностями черты.

Особое внимание было уделено существованию коптского иконостаса. В ходе исследования данного культурного феномена нами был сделан вывод о самостоятельном развитии коптской алтарной преграды. По нашему мнению, факт существования иконостаса в коптской храмовой традиции расширяет границы существования этого феномена и свидетельствует о его востребованности христианским храмовым сознанием.

Одной из важных черт православного канонического искусства является его синтетическая полифункциональность. Это определяет его многосмысловую природу и дает возможность для множественных интерпретаций канона, выявления различных уровней его символических значений. Культурный синтез, обнаруженный нами в храме-памятнике, выходит за рамки религиозно-образной коммуникации, включая в себя новые нравственные и политические коннотации. Изучив достаточно обособленный пласт русской иконостасной традиции - иконостасы русской эмиграции XX века, - мы пришли к выводу, что такой коннотацией стала наиболее проявленная здесь мемориальная функция. В иконостасах храмов русской эмиграции мы обнаруживаем признаки культурного синтеза, включающего светский, в том числе военный опыт, элементы культуры повседневности, а также опыт диалога культур в синхроническом и диахроническом аспектах (Восток-Запад, история-современность). В ходе создания иконостасов представителями русской эмиграции обозначились важные основания культурного синтеза: соединение временных пластов в пространстве одного иконостаса.

В русской эмиграции XX века, которая распространилась на многие страны мира, строительство храмов-памятников получило особый смысл и новое содержание, связанное с последними на тот момент трагическими событиями русской истории. Люди, «понесшие в себе Россию», не только для молитвы строили православные храмы, но и увековечивали в них память об утраченной родине.

Решение задач исследования потребовало того, чтобы значительное внимание было уделено изучению русской иконостасной традиции в ее историко-культурном развитии. В связи с этим была сделана следующая группа выводов.

Русский православный высокий иконостас, сформированный в период XIV - XV веков, несет в себе символическое выражение молитвы всей Церкви, горней и земной о царствии Божием. Наряду с общехристианскими святыми в этой молитве участвуют как покровители Руси и русского княжеского дома (апостол Андрей, св. мученики Георгий и Димитрий), так и появившиеся в течение нескольких предшествующих веков русской православной истории русские святые.

Поскольку рубеж XIV - XV веков был временем собирания русского государства, временем его становления, а время до середины XVI века - его дальнейшего упрочения, то иконостас, ставший многофигурным и многоярусным и актуализировавший в своих смыслоформах культурный синтез, через образ совместной молитвы зримо выражал идею торжества вновь обретенного единого православного государства. Особенно это было важно на фоне гибели оплота православия - великой Византийской империи.

Несмотря на фрагментарную сохранность ярославских иконостасов XVI в., можно сделать вывод о том, что близость Москвы влияла на многие, в том числе и культурные процессы, происходящие в Ярославле, и в целом ярославские иконостасы соответствовали общим тенденциям развития иконостаса, сформированным в Московском государстве, а потому представляют собой репрезентативный предмет изучения в системе православной традиции в целом.

Период XVII века характеризуется динамикой общественного и личностного развития в России, что не могло не отразиться на сложных и совершенных как архитектурных, так и живописных формах иконостаса. Изучение мирового и российского культурного контекста позволило глубже понять все те изменения, которые происходят с ярославским иконостасом на протяжении XVII века. В исследовании выявлено, как ментальность купца и горожанина определила облик и структурный состав иконостаса XVII века, прежде всего ярославского, придав ему качества культурного синтеза, где канон приобрел специфические национальные, в том числе личностные корреляты.

Впервые в изучении традиций иконостаса мы пришли к выводу, что одно из оснований культурного синтеза в иконостасах XVII века - опыт взаимодействия региональных традиций как в сфере обыденной, так и в сакральной. Традиционно актуализированный в русском иконостасе образ Рая расширяется за счет включения в него земного мира, праведность которого купечество доказывает своей храмозданной деятельностью. Расширение символического образа происходит и за счет включения в христианскую историю более широкого историко-культурного контекста. Все это вкупе и приводит в XVII столетии к серьезным изменениям в программах иконостасов, когда иконостас представляет собой синтез, включающий в себя яркий и наполненный новыми образами мир человека XVII века.

В ходе исследования выявлено, каковы были те новые культурные тенденции, что отразились в формах русского иконостаса XVIII века. Здесь культурный синтез иконостаса рождается как следствие динамики, претерпеваемой его структурой; иконостас приобретает мощные композиционные формы за счет объединения двух типологически самостоятельных систем (западной - католической, и восточной -православной). Символическое содержание и программа иконостаса этого периода в столичных храмах связаны с идеей единения церковной и светской власти. Социокультурный контекст, в котором формируется иконостас XVIII века, определяет содержательную доминанту, основанную на идеях триумфа русской государственности.

В ходе исследования мы пришли к выводу, что в каждый новый исторический период культура создает контекст, заставляющий по-новому звучать традиционные, кажущиеся иногда закостенелыми формы. Так, XVIII век связан с радикальными переменами в истории русской культуры. Теперь контекстом для интерпретации традиционной структуры иконостаса служит империя с ее идеей государственности, воплощенной во множестве художественных образов, наполняемых имперской символикой. Образцом такого воплощения картины мира является иконостас. За образом Спаса Вседержителя, восседающим на троне в центре иконостаса, видится образ императорской власти, освященной Богом. Первым примером такого иконостаса становится иконостас главной церкви новой столицы - иконостас Петропавловского собора Санкт-Петербурга. Столичные формы, в свою очередь, заимствуются в провинции.

Обобщая основные направления в художественном развитии иконостаса XVIII века, мы отмечаем: резьба иконостаса под влиянием резчиков из Украины и Белоруссии становится более объемной и пластически выразительной, иконостас сокращается в размерах, становится более обозримым, по-новому вписывается в архитектуру храма; более свободно решение иконостасной композиции (размещение обязательных рядов икон); архитектурно организуется заиконостасное пространство храма, где доминирует напрестольная сень, которая становится неотъемлемой частью самого иконостаса, входит в его композицию; особый акцент делается на Царские врата, которые начинают доминировать в композиции; наблюдается барочная изломанность форм (силуэта в целом, антаблементов, фронтонов, рам).

В провинциальных иконостасах елизаветинского времени стилистика барокко соединяется с присущей предыдущей эпохе темой многоярусности. Несмотря на то, что центральная часть сильно повышается и отмечается большим резным киотом, остальные иконы по-прежнему выстраиваются в метрические ряды.

Период классицизма в русской культуре связан с продолжением темы связи религиозной и светской власти. Свое дальнейшее воплощение она получает в ведущих соборах Петербурга, таких, как Исаакиевский собор, который в XIX веке становится главным храмом Российской империи. Общей идее - воплощению связи священства и царства - подчинены и иконографические программы иконостасов этих храмов.

Основными чертами художественного развития иконостаса XIX века становятся: утверждение в архитектуре иконостасов конца XVIII - начала XIX века принципов классицизма; доминирующим становится мотив триумфальной арки; Царские врата получают архитектурную законченность; важным элементом становится портик; скульптура исчезает, деревянная резьба становится ажурной и утонченной; встречается живописная имитация архитектуры; в цветовом решении сплошная барочная позолота сменяется преимущественно локальными цветами (белым, в отдельных случаях -темно-бордовым).

Содержание и символические значения провинциальных иконостасов так же, как и в XVIII в., более, чем в столицах, тяготеет к каноническим, новые веяния на уровне содержания прослеживаются гораздо реже, поскольку тема сакрализации власти по логике социокультурных практик, более соответствует смыслам столичной, а не провинциальной культуры.

Исследуя существование иконостаса в России в период XX века, мы констатировали стагнацию его развития, которая закончилась лишь в конце столетия.

Последний период существования иконостаса - 15 лет на переломе XX-XXI века - мы выделили как отдельный и самостоятельный. Исследуя его на примере в основном ярославских памятников, мы пришли к выводу, что краткий срок существования новой иконографии породил пеструю картину, которая соотносится с постмодернистской эклектикой, имеющей место в разных (светских) сферах культуры.

Все без исключения новые ярославские иконостасы могут характеризоваться одной общей чертой: маленькие или большие, богатые, сделанные на заказ или собранные из имеющихся икон, они созданы без учета художественных и стилевых особенностей того храма, в котором находятся. Ни о какой исторической реконструкции или хотя бы стилизации здесь не идет речи.

Обозревая всю совокупность современных ярославских иконостасов с точки зрения проявившихся в их построении и живописном решении стилевых тенденций, можно прийти к выводу о том, что едва ли не каждый из них представляет собой комплекс несочетаемых по стилю элементов. Столь же противоречива и иконографическая программа иконостасных композиций.

Прошедшее десятилетие как время возрождения церковной жизни в России вообще и в Ярославле в частности позволяет с сожалением утверждать, что пока не создано новой иконостасной школы, которую можно было бы с гордостью назвать ярославской.

Таким образом, изучив значительный комплекс впервые соотнесенных друг с другом проблем общетеоретического плана и значительный объем эмпирического материала, мы получили возможность подтвердить основные предположения своей научной гипотезы.

Данное исследование, посвященное проблеме синтетической природы русского иконостаса, частные ракурсы которой были и остаются в поле внимания исследователей - философов, искусствоведов, культурологов, теологов, историков, - впервые позволило осуществить интегративный культурологический подход к православной картине мира, отраженной в конкретных художественных феноменах древнерусской культуры. В связи с этим впервые же был предпринят опыт соединения скрупулезного изучения богослужебной практики, актуализирующей определенное миропонимание, с структурированным описанием художественного образа в русском православном высоком иконостасе. Различные аспекты воплощения православной картины мира в художественно-образной целостности иконостаса изучены с опорой на значительный фундамент культурологических, искусствоведческих, религиоведческих представлений.

Все это позволило подчеркнуть ту несомненную уникальность, которой обладает русский православный иконостас, реализующийся через его вписанность в контекст мировой художественной культуры и являющий собой уникальный культурный синтез.

Источники В сносках номеру источника предшествует буква И)

1. Библия. Книги Священного Писания Нового и Ветхого Завета, канонические, в русском переводе с параллельными местами. Синодальное издание.

2. ГАЯО, кол. рукописей, ед. хр. 1317, л. 79 об. - 80.

3. ГАЯО. Ф. 231, Ф. 232, Р-863;

4. ГАЯО. Ф.Р-1431,оп. 1. д. 1311, л. 316-330.

5. ГАЯО. Ф. 1118. Д. 801. Ярославская Варваринская церковь. Опись церковного имущества церкви.

6. ГАЯО. Ф. 1118. Д. 801. Ярославская Варваринская церковь. Опись церковного имущества церкви.

7. ГАЯО. Ф. 1118. Оп. 1.Д. 1324. Л.2; д. 1342. Л. Коб.

8. ГАЯО. Ф. 230, оп. 13, д. 5714.

9. ГАЯО. Ф. 230, оп. 2, д. 6694, л. 35-37 об.

Ю.ГАЯО. Ф. 230, оп. 2, д. 6694, л. 35-37 об;

11.ГАЯО. Ф. 230. Оп. 13. Д. 6638. Опись ярославской соборной церкви, учиненная в силу присланного 1774 года из Ростовской духовной консистории Ее императорского величества указа против прежних описей вновь, сколько во оной церкви как старых, так и вновь прибылых вещей, как то святых икон, риз, стихарей, книг и прочего, служащего к благолепию церковному.

12. ГАЯО. Ф. 245. On. 1. Д. 9. Лл. 28 об. - 29 об. Копия.

13. ГАЯО. Ф. 55. On. 1. Д. 1704.

14.ГАЯО. Ф. Р-1431, оп. 1.д. 1311, л. 316-330.

15.ГАЯО. Ф.118. On. 1. Д. 1342 (б/д). Статистическое описание церквей.

16.ГИМ, Отдел письменных источников, ф.99;

17.Книги переписныя домовой архиерейской ризницы, что построено при бывшем блаженныя памяти преосвященном Митрофане, епископе

Воронежском (1705 г. 1 сент.) / Публ. и предисл. Н. Поликарпова // Воронежская старина. Вып. 111. Юбилейное издание Воронежского церковного историко-археологического комитета. 23 ноября 1703 - 1903 гг. Воронеж, 1903.

18. ПСРЛ. Т. 3. (Новгородские летописи). СПб., 1841. Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов.

19.ПСРЛ. Т.1. (Лаврентьевская летопись и суздальская летопись по академическому списку). М., 1962.

20.ЯГВ (неоф. ч.) 1872. № 44. С. 165-166.

21.ЯГВ (неоф. ч.) 1872. № 49. С. 187.

22.ЯГИАМЗ. Отдел письменных источников, инв. № 15585, 15445,

15446.

Список научной литературыЮрьева, Татьяна Владимировна, диссертация по теме "Теория и история культуры"

1. 350 лет церкви Ильи Пророка в городе Ярославле (1650-2000 гг.): Статьи и материалы Текст. Ярославль: Александр Рутман, 2001. - 229 с.

2. А.А.В. Арка Текст. / А.А.В. // Православная энциклопедия: в 30т. Т. III. - М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2001. - С.259-260.

3. Абданк-Коссовский В. Русская эмиграция Текст. / В. Абданк-Коссовский // Возрождение. 1956. - №52. - С. 120 -136.

4. Аверинцев С.С. Другой Рим Текст. / С.С. Аверинцев. СПб.: Амфора, 2005.-366 с.

5. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы Текст./ С.С. Аверинцев. М.: Coda, 1997. - 343 с.

6. Аверинцев С.С. Рай Текст. / С.С. Аверинцев // Мифы народов мира. Т.2. М.: Советская энциклопедия, 1992. - С. 363.

7. Аверинцев С.С. Символика раннего Средневековья (К постановке вопроса) Текст. / С.С. Аверинцев // Семиотика и художественное творчество. М., 1977. - С. 323-334.

8. Азов А.В. Проблема теоретического моделирования самосознания художника в изгнании: русская эмиграция «первой волны» Текст. / А.В. Азов. Ярославль, 1996. - 224 с.

9. Алпатов М.В. Древнерусская иконопись Текст. / М.В. Алпатов. М.: Искусство, 1984. - 332 с.

10. Андреев М.И. Об иконографии Звенигородского чина Текст. / М.И. Андреев // Реставрация и исследования памятников культуры- М., 1982-Вып. 2.-С.45 -51.

11. Анкудинова Е.А. Легенда становится былью Текст. / Е.А. Анкудинова, Т.А. Рутман // Экспонаты музея рассказывают: Науч. поп. очерки / сост. Д.Ф. Полознев. - Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1989.-С.66-74.

12. Анкудинова Е.А. Спасо-Преображенский собор в Ярославле Текст. / Е.А. Анкудинова, А.Г. Мельник. М.: Северный паломник, 2002. -104 с.

13. Антоний, арх. Волынский. Какие сооружать иконостасы в новых храмах? Текст. / Антоний, арх. Волынский // Светильник 1913. - № 8.-С. 33-38.

14. Антоний, арх. Волынский. Предание или произвол? Текст. / Антоний, арх. Волынский // Светильник 1913. - № 9. - С.20 - 24.

15. Антонов Н.Р. Учебник богослужения Текст. / Н.Р. Антонов. -СПб., 1912.-236+ 64 с.

16. Антонова В.И. Каталог древнерусской живописи XI началу XVIII вв.: в 2-х т. Текст. / В.И. Антонова, Н.Е. Мнева. - Т.2. - М.: Искусство, 1963.-570 с.

17. Аронов А.А. Воспроизводство русской культуры в условиях эмиграции (1917 1939 г.г.): культурологический аспект: автореф. дис. . докт. культ. Текст. / А.А. Аронов- М., 1999. - 39 с.

18. БабиЬ Г. О живописном украсу олтарских преграда Текст./ Г. БабиЬ // Зборник за ликовне уметности. Нови Сад, 1975 - Т. XI - С. 3-41.

19. Барская Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи Текст. / Н.А. Барская М.: Просвещение, 1993. - 223 с.

20. Барсов Н.И. Престол Текст. / Н.И. Барсов // Христианство. Энциклопедический словарь: в 3-х т. М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. - Т.Н. - С. 391.

21. Баталов A.JI. Собор Покрова на Рву (Храм Василия Блаженного) Текст. / A.JI. Баталов, Л.С. Успенская. М.: Северный паломник, 2002 - 96 с.

22. Бахтин М.М. Проблема текста: Опыт философского анализа // Вопросы литературы.-1976.-№ 10.-С. 122-151.

23. Бельтинг X. Образ и культ. История образа до эпохи искусства Текст. / X. Бельтинг. М.: Прогресс-Традиция, 2002. - 752 с.

24. Беляков В.В. «К берегам священным Нила.». Русские в Египте Текст. / В.В. Беляков. М.: Гуманитарий, 2003. - 304 с.

25. Бенуа А. Д. Стеллецкий Текст. / А. Бенуа // Новый мир искусства. 1998. - № 1.- С. 8 - 9.

26. Бенуа А. Искусство Стеллецкаго Текст. / А. Бенуа // Аполлон. -1911.-№4.-С.5-10.

27. Бердяев Н. А. Философия неравенства Текст. / Н. А. Бердяев-М.: Има-Пресс, 1990.-285 с.

28. Бернштейн Б.М. Традиция и канон. Два парадокса Текст. / Б.М. Бернштейн // Советское искусствознание' 80. Вып.2. - М., 1981. - С. 112153.

29. Бетин J1.B. Иконостас Благовещенского собора и московская живопись начала XV века Текст. / J1.B. Бетин // Реставрация и исследование памятников культуры. Вып. 2. - М., 1982. - С. 31 - 44.

30. Бетин J1.B. О происхождении иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля Текст. / J1.B. Бетин // Реставрация и исследование памятников культуры. Вып. 1. - М., 1975. - С. 37-44.

31. Бетин Л.В. Исторические основы древнерусского высокого иконостаса Текст. / Л.В. Бетин // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств. М.: Наука, 1970. - С. 57 -72.

32. Бетин Л.В. Об архитектурной композиции древнерусского высокого иконостаса Текст. // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств. М.: Наука, 1970. - С. 41 -56.

33. Бетин Л.В., Алтарная преграда Рождественского собора Саввино-Сторожевского монастыря Текст. / Л.В. Бетин, В.И. Шередега // Реставрация и исследование памятников культуры. Вып. 2. - М., 1982. - С. 53.

34. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры: Два философских введения в XX век Текст. / B.C. Библер. М.: Политиздат, 1991.-412 с.

35. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры Текст. / П.М. Бицилли. СПб.: Мифрил, 1995. - XXVIII+244 с.

36. Блажевская С.Е. Церковь Богоявления в Ярославле Текст. / С.Е. Блажевская. М.: Северный паломник, 2002. - 72 с.

37. Блок М. Апология истории, или ремесло историка Текст. / М. Блок. М.: Наука, 1986. - 254 с.

38. Бобрик М.А. Икона Тайной вечери над царскими вратами. К истории ранних слоев семантики Текст. / М.А. Бобрик // Иконостас.

39. Происхождение Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.525 - 558.

40. Бобров Ю.Г. Основы иконографии древнерусской живописи Текст. / Ю.Г. Бобров. СПб: Мифрил, 1995.- 256 с.

41. Бовини Дж. Равенна: искусство и история Текст. / Дж. Бовини. -Равенна, 1991.-160 с.

42. Богенгарт А. Биография Георгия Ивановича Круга, в монашестве о. Григория Текст. / // О. Григорий инок и иконописец Святодуховского скита (1908 - 1969). - Париж, 1999. - С.5-16.

43. Болгарская живопись IX XIX веков. Каталог выставки. М., 1981.- 240 с.

44. Болотцева И.П. Ярославская иконопись XIII XVIII веков Текст. / И.П. Болотцева // И.П. Болотцева. Статьи и исследования. - Ярославль: ФГИ «Содействие», 1996.-С. 5-13.

45. Болотцева И.П. Ярославская иконопись второй половины XVI -XVII веков Текст. / И.П. Болотцева. Ярославль: Александр Рутман, 2004. -176 с.

46. Брагинская Н.В. Небо Текст. / Н.В. Брагинская // Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2-х т. Т.2. - М.: Советская энциклопедия, 1992. - С. 206-208.

47. Брантом М. В. Дмитрий Семенович Стеллецкий Текст. / М. Брантом // Вздорнов Г.И., Залесская З.Е., Лелекова О.В. Общество «Икона» в Париже. Т.1. - Москва - Париж: Прогресс-Традиция, 2002. - С. 171-173.

48. Брюсова В.Г. Русская живопись XVII века Текст. / В.Г. Брюсова.- М.: Искусство, 1984. 340 с.

49. Булгаков С., прот. Икона и иконопочитание Текст. / С. Булгаков.- М.: Русский путь, 1996. 160 с.

50. Бусева Давыдова И.Л. Русский иконостас XVII в.: генезис типа и итоги эволюции Текст. / И.Л. Бусева - Давыдова // Иконостас.

51. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 68 - 70.

52. Бусева-Давыдова И.Л. Античность в русской художественной культуре XVII века // Мир Кондакова: Публикации. Статьи. Каталог выставки. М.: Русский путь, 2004. - С. 306 - 331.

53. Бусева-Давыдова И.Л. Архитектура XVII века // Художественно-эстетическая культура Древней Руси XI XVII века. - М.: Ладомир, 1996. -С.426-457.

54. Бусева-Давыдова И.Л. Иконостас Петропавловского собора в Петербурге. Опыт истолкования иконографической программы Текст. / И.Л. Бусева Давыдова // Искусствознание. - 1999. - №2 - С. 34-51.

55. Бусева-Давыдова И.Л. К проблеме канона в православном искусстве Текст. / И.Л. Бусева Давыдова // Искусствознание: 2/02. - М., 2002.- С. 269-302.

56. Бусева-Давыдова И.Л. Литургические толкования и представления о символике храма Текст. / И.Л. Бусева Давыдова // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. - С. 197 - 203.

57. Бусева-Давыдова И.Л. Церковь Ильи Пророка в Ярославле Текст. / И.Л. Бусева Давыдова, Т.А. Рутман. - М.: Северный паломник, 2002.- 104 с.

58. Бутырский М.Н. Богоматерь Параклесис у алтарной преграды: происхождение и литургическое содержание образа Текст. // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.207 - 222.

59. Бычков В.В. Византийская эстетика. Теоретические проблемы Текст. / В.В. Бычков. М.: Искусство, 1977 - 199 с.

60. Бычков В.В. Духовно-эстетические основы русской иконы Текст. / В.В. Бычков. М.: Ладомир, 1995. - 366 с.

61. Бычков В.В. Малая история византийской эстетики Текст. / В.В. Бычков. Киев: Путь к истине, 1991.-408 с.

62. Бычков В.В. Русская средневековая эстетика. XI XVII века Текст. / В.В. Бычков. - М.: Мысль, 1995. - 637 с.

63. В. Освящение храма в Бийянкуре Текст. / В. // Возрождение. -1928.-С. 4.

64. Вагнер Г.К. Искусство Древней Руси Текст. / Т.К. Вагнер, Т.Ф. Владышевская. М.: Искусство, 1993. - 255 с.

65. Васильева Т.М. Traditio legis и иконография алтарной преграды Софии Константинопольской Текст. / Т.М. Васильева // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994.-С.121 -142.

66. Васильева О.А. Иконы Пскова Текст. / О.А. Васильева. М.: Северный паломник, 2003. - 288 с.

67. Васильева Т.М. Латеранский фастигиум и генезис алтарной преграды Текст. / Т.М. Васильева // Иконостас. Происхождение развитие -символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С. 16 -18.

68. Васильева Т.М. Латеранский фастигиум и генезис алтарной преграды Текст. / Т.М. Васильева // Иконостас. Происхождение развитие -символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.ЗЗ -51.

69. Вахрина В.И. Иконы из деисусного чина Благовещенского погоста в собрании Ростовского музея Текст. / В.И. Вахрина // История и культура Ростовской земли. 1998. Ростов, 1999. - С. 148 - 156.

70. Вахрина В.И. Иконы иконостаса Успенского собора Ростова Великого Текст. / В.И. Вахрина // История и культура Ростовской земли. -Ростов, 1991.-С.30-33.

71. Вахрина В.И. Иконы Ростова Великого Текст. / В.И. Вахрина. -М.: Северный паломник, 2003.-416 с.

72. Вахромеев И.А. Церковь во имя святого и славного пророка Божия Илии Текст. / И.А. Вахромеев. Ярославль, 1906. - 68 с.

73. Вейдле В.В. Роспись Медонской церкви Текст. / В.В. Вейдле // Числа. Париж, 1933. - Кн. 7-8. - С. 256-257.

74. Вейцман К., Хадзидакис М. Мятев К. Радойчич С. Иконы на Балканах: Синай, Греция, Болгария, Югославия. Белград: Югославия; София: Болгарский художник, 1972. - 97 е., 58 цв.+ 116 ч.б. илл.

75. Веринг А. Об иконе и русской живописи Текст. / А. Веринг // Числа. Париж, 1931.-№5.-С. 187-190.

76. Вздорнов Г.И. Общество «Икона» в Париже: в 2-х т. Текст. / Г.И. Вздорнов, З.Е. Залесская, О.В. Лелекова. М.: Прогресс-традиция, 2002.-Т. 1.- 600 с; Т.2.-288 с.

77. Вздорнов Г.И. Фресковая роспись алтарной преграды Рождественского собора Савино-Сторожевского монастыря в Звенигороде Текст. / Г.И. Вздорнов // Древнерусское искусство XV начала XVI веков. -М.: Нс^ка, 1963. - С.75 - 82.

78. Вилинбахова Т.Б. О трех иконах из Покровского монастыря Суздаля в собрании ГРМ Текст. / Т.Б. Вилинбахова // Древнерусское искусство. Новые атрибуции. Сборник статей. СПб., 1994. - С. 3-12.

79. Войскун А. О некоторых атрибуциях произведений Д.С. Стеллецкого из израильской коллекции Цетлиных Текст. / А. Войскун // Зарубежная Россия 1917 1945. - СПб., 2004. - С.373 - 379.

80. Восточнохристианский храм. Литургия и искусство Текст./ Под ред. A.M. Лидова СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. - 328 с.

81. Высокий русский иконостас Текст. / Сост. Т.Н. Кудрявцева, В.А. Федоров. М.: Патриаршие пруды, Пульс, 2004. - 208 с.

82. Вьюева Н., Борисова Т. Серебряный оклад иконостаса Верхоспасского собора Московского Кремля Текст. // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М.: Индрик, 2001. - С. 171 -178.

83. Вяземский П.П. Историческое развитие древнерусского искусства Текст. / П.П. Вяземский // Памятники древней письменности. -СПб, 1878-1879.-С.32-45.

84. Гаврилова Н.В. Праотеческо-пророческий и деисусный чины иконостаса XVII века из собрания Саратовского художественного музея им. А.Н. Радищева Текст. / Н.В. Гаврилова, К.В. Федорова // VIII «Филевские чтения». Тезисы конференции. М., 2003. - С.24-25.

85. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного Текст. / Г.-Г. Гадамер. -М. Искусство, 1991 -366 с.

86. Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики Текст. / Г.-Г. Гадамер. М.: Погресс, 1988. - 699 с.

87. Герасимова Ю.В. Византийские источники скульптурной композиции царских врат иконостаса Петропавловского собора в Ленинграде Текст. // Из истории Византии и византиноведения. Л.: Издательство ЛГУ, 1991.-С. 124-137.

88. Гладкая М.С. Иконостас собора Рождества Богородицы в городе Суздале Текст. / М.С. Гладкая. Владимир: Фолиант, 2002. - 126 с.

89. Голейзовский Н.К. О датировке деисусного и пророческого рядов иконостаса Рождественского собора Ферапонтова монастыря Текст. / Н.К. Голейзовский // Голейзовский Н.К. Дионисий и его современники. М.: Институт истории культур УНИК, 2005. - С.29-50.

90. Голейзовский Н.К. Исихазм и русская живопись XIV XV вв. Текст. / Н.К. Голейзовский // Византийский временник. - Т. XXIX. - 1968 г. -С. 196-210.

91. Голубинский Е.Е. История алтарной преграды или иконостаса в православных церквах Текст. / Е.Е. Голубинский // Православное обозрение. 1872, ноябрь, - М.: Университетская типография (Катков и К°) на Страстном бульваре. - С. 570 - 589.

92. Голубинский Е.Е. История русской церкви Текст. / Е.Е. Голубинский.-Т. I, 2.-М., 1904.-С. 195-215.-Т. II ,2.-М., 1911.-С. 343 -354.

93. Голубцов А.П. Из чтений по церковной археологии и литургике Текст. / А.П. Голубцов. СПб., 1995. - 232 с.

94. Гордиенко Э.А. Большой иконостас Софийского собора (по письменным источникам) Текст. / Э.А. Гордиенко // Новгородский исторический сборник. Вып. 2 (12). - Л.: Наука, 1984. -С.211-229.

95. Горностаев И.И. Византийские Царские двери с Афона Текст. // Известия Иао. СПб., 1861. - Т.З. - С. 205 - 211.

96. Горячева М.Ю. К вопросу сравнительного анализа керамических иконостасов Ново-Иерусалимского монастыря Текст. / М.Ю. Горячева // Никоновские чтения в музее «Новый Иерусалим». М.: Северный паломник, 2002.-С. 140-143.

97. Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Т. I. Древнерусское искусство X - начала XV века Текст. - М.: Красная площадь, 1995. - 272 с.

98. ЮЗ.Груненкова Н. Круг чтения ярославца в XVII веке. Литературные источники стенописей ярославских храмов (фрески церкви Ильи Пророка в Ярославле) Текст. / Н. Груненкова // Старый город в новой России. Ярославль, 2005 - С. 159 - 164.

99. Ю4.Гуревич А.Я. Вокруг книги А.Л. Юрганова «Категории русской средневековой культуры». Из выступления на защите докторской диссертации А.Л. Юрганова Текст. / А.Я. Гуревич // Одиссей' 2000. М.,2000. -С.295-315.

100. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры Текст. / А.Я. Гуревич // Гуревич А.Я. Избранные труды. Т. 2. - М. - СПб., 1999. - 560 с.

101. Гусарова Е.Б. Поясные деисусные чины по материалам писцовых книг XVI века Текст. / Е.Б. Гусарова // Произведения русского и зарубежного искусства XVI начала XVIII. - М., 1984. - С.5-16.

102. Гусев П.Л. Загадочный деисис в новгородской Спасо-Нередицкой церкви Текст. / П.Л. Гусев // Церковь Спаса на Нередице: от Византии к Руси. М.: Индрик, 2005. - С.243-246.

103. Данилевский Н.Я. Россия и Европа Текст. / Н.Я. Данилевский. -М.: Книга, 1991.-545 с.

104. ПО.Демус О. Мозаики византийских храмов. Принципы монументального византийского искусства Текст. / О. Демус. М.: Индрик,2001.-160 с.

105. Деяния Московского Собора 1666 1667 гг. / Братство св. Петра Митрополита. - М., 1881. - Л. 24.

106. Добровольская Э. Д., Ярославль. Тутаев Текст. / Э. Д. Добровольская, Б.В. Гнедовский. М.: Искусство, 1981.-312 с.

107. Добрынин С.Н. Иконостас Введенского собора Текст. / С.Н. Добрынин. Сольвычегодск, 1991. - 27 с.

108. Дробот Г., св. Значение иконостаса Текст. // Богословие образа. Икона и иконописцы. Сост. А.Н. Стрижев. М.: Паломник, 2002.- С. 254263.

109. Дудочкин Б.Н. Андрей Рублев Текст. / Б.Н. Дудочкин // Словарь русских иконописцев XI XVII веков / ред.-сост. И.А. Кочетков. - М.: Индрик, 2003. - С.539-558.

110. Дюби Ж. Время соборов. Искусство и общество 980 1420 годов Текст. / Ж. Дюби. - М.: Ладомир, 2002. - 379 с.

111. Евсеева Л.М. Эсхатология 7000 года и возникновение высокого иконостаса Текст. / Л.М. Евсеева // Иконостас. Происхождение развитие -символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С. 54.

112. Евсеева Л.М. Эсхатология 7000 года и возникновение высокого иконостаса Текст. / Л.М. Евсеева // Иконостас. Происхождение Развитие -Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.411 -431.

113. Еремина Т.С. Русский православный храм. История. Символика. Предания Текст. / Т.С. Еремина. М., 2002. - 480 с.

114. Ереминия или Наставления в живописи, искусстве, составленные иеромонахом и живописцем Дионисием Фурноаграфиотом Текст. М., 1993.-97 с.

115. Ермолин Е.А. Символы русской культуры Текст. / Е.А. Ермолин. Ярославль, 1998. - 1 15 с.

116. Журавлева И.А. Праотеческий ряд и завершение символической структуры русского высокого иконостаса Текст. / И.А. Журавлева // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. -М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 490 - 500.

117. Звездина Ю.Н. Растительный декор поздних русских иконостасов. О западных источниках символики Текст. / Ю.Н. Звездина // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. -М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 651 - 669.

118. Зеелер В. Памяти Д.С. Стеллецкого Текст. / В. Зеелер // Русская мысль. 1947. - 19 апреля.

119. Иванова Б. Иконостас Распятской церкви Большого Кремлевского дворца Текст. / Е. Иванова // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М.: Индрик, 2001. С Л 59 - 170.

120. Икона Древней Руси XI XVI веков Текст./ Н.р. - Т.Б. Вилинбахова. - СПб.: Художник России, 1993. - 256 с.

121. Иконостас Текст. // Христианство. Энциклопедический словарь: в 3-х т.-М, 1993.-Т. 1.-С.598.

122. Иконостас Петропавловского собора Текст. СПб.: Русская классика, 2003. - 126 с.

123. Иконостас. Происхождение развитие - символика Текст. Под ред. A.M. Лидова. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - 78 с.

124. Иконостас. Происхождение- развитие символика Текст. / Под ред. A.M. Лидова. - М, 2000 - 752 с.

125. Иконы Ярославля XIII-XVI веков Текст. / Под ред. Л.В. Нерсесяна. М.: Северный паломник, 2002. - 224 с.

126. Ильин М.А. Иконостас Успенского собора во Владимире Андрея Рублева Текст. // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилегающих к ней княжеств. М.: Наука, 1970. - С. 29 - 40.

127. Ильин М.А. К датировке «звенигородского чина» Текст. / М.А. Ильин // Древнерусское искусство XV начала XVI веков. - М.: Наука, 1963. - С.83-92.

128. Ильин М.А. Некоторые предположения об архитектуре русских иконостасов на рубеже XVI XV вв. Текст. / М.А. Ильин // Культура Древней Руси. - М.: Наука, 1968. - С. 79 - 88.

129. Ильин М.А. Новое об иконостасе (1408 года Успенского) собора во Владимире Текст. / М.А. Ильин // Художник. 1969. - №5. - С.38-39.

130. Ильин М.А. Связи русского, украинского и белорусского искусства во второй половине XVII века (на материале архитектуры идекоративного убранства) Текст. / М.А. Ильин // Вестник Московского государственного университета. М., 1954, - №7. - 51 -69.

131. Иоаннисян О.М XIII век в истории древнерусского зодчества. Основные тенденции развития архитектурного процесса Текст. / О.М. Иоаннисян //Александр Невский и его эпоха. СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.-С. 151-157.

132. Ионин Л.Г. Социология культуры Текст. / Л.Г. Ионин. М.: Логос, 1998.-278 с.

133. Исакова Е.В. Храмы-памятники русской воинской доблести Текст. / Е.В. Исакова. М., 1991.- 162 с.

134. История иконописи. VI-XX века. Истоки. Традиции. Современность Текст. / Л.М. Евсеева [и др.]. М.: АРТ-БМБ, 2002. - 288 с.

135. Каган М.С. Культурология как философская наука Текст. / М.С. Каган. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1996.-416 с.

136. Каган М.С. Эстетика как философская наука Текст. / М.С. Каган. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. - 544 с.

137. Казакевич Т.Е. Иконостас церкви Ильи Пророка в Ярославле и его мастера Текст. / Т.Е. Казакевич // Памятники русской архитектуры и монументального искусства: Материалы и исследования. М., 1980. - С.13-63.

138. Казарян А. Алтарная преграда и литургическое пространство храма Звартноц Текст. // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 85 - 117.

139. Каковкин А.Я. О литургической интерпретации ранних апсидных программ (росписи часовни 28 в Бауите) Текст./ А.Я. Каковкин //

140. Восточно-христианский храм. Литургия и искусство. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994.-С. 148-153.

141. Кантор A.M. и др. Искусство XVIII века Текст./ А.М.Кантор. -М., 1977.-372 с.

142. Каптерева Т.П. Искусство Испании. Очерки. Средние века. Эпоха Возрождения Текст. / Т.П. Каптерева. М.: Изобразительное искусство, 1989.-388 с.

143. Каргер М.К. К вопросу об убранстве интерьера в русском зодчестве домонгольского периода Текст. / М.К. Каргер // Труды Российской Академии художеств. М.- Л. - Т. 1. - С. 15 - 50.

144. Карсавин Л.П. Культура Средних веков Текст. / Л.П. Карсавин-М.: Издательский дом «Книжная находка», 2003. 222 с.

145. Каткова С.С. Резные царские врата XVII в. в церкви Воскресения на Дебре Текст. / С.С. Каткова//Века и судьбы: Сб-к статей / С.С. Каткова-Кострома, 2001. С.321-338.

146. Каулен М.Е. Резной иконостас из церкви Святой Великомученицы Варвары в Ярославле Текст. / М.Е. Каулен // Коломенское: Материалы и исследования-М., 1992. Вып. 3. - С.128 - 141.

147. Качалова И.Я. Алтарная преграда Успенского собора Московского Кремля Текст. / И.Я. Качалова // Древнерусское искусство XIV XV вв.- М.: Искусство, 1984. - С. 267 - 282.

148. Кесарийский Е. Жизнь Константина Текст. / Евсевий Кесарийский. кн. III, гл. XXXVIII. - Б.г. Б.м.

149. Кесарийский Е. Церковная история Текст. / Евсевий Кесарийский. кн. X, гл. IV. - Б.г. Б.м.

150. Киприан, арх. (Керн). Евхаристия Текст. / Киприан, арх. (Керн). М.: Изд-во храма свв. бесср. Космы и Дамиана на Маросейке, 2001. - 336 с.

151. Кирилловский иконостас XV века. Каталог выставки Текст. -М.: Советский художник, 1980 25 с.

152. Кирпичников А. Деисус на Востоке и на Западе и его литературные параллели Текст. / А. Кирпичников // ЖМНП. Ч.Х1. - 1839. -С. 1-26.

153. Ковалева В.М. Алтарные преграды в трех новгородских храмах XII в. Текст. / В.М. Ковалева // Древнерусское искусство. Проблемы атрибуции. М., 1977. - С. 55 - 63.

154. Коваленко Ю. «Вишневый сад» Семеновых-Тян-Шанских Текст. / Ю. Коваленко // Русская мысль. 2004. - 330 (4515), 29 июля - 4 августа.-С. 12.

155. Коварская С.Я. К вопросу о реставрации главного иконостаса Успенского собора в 1882 г. Текст. / С.Я. Коварская // Русское церковное искусство Нового времени. М.: Индрик, 2004. - С.297-305.

156. Ковтун Л.С. Азбуковники XVI XVII в.: Старшая разновидность. Текст. / Л.С. Ковтун,-Л.: Наука, 1989. - 293 с.

157. Козлова Ю.А. Иконостас церкви Богоматерь Живоносный Источник в селе Богородицкое (Черная грязь) Текст. / Ю.А. Козлова // X Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Ярославль, 2006. - С. 137 - 143.

158. Козлова Ю.А. Об иконостасе московской церкви Николы в Толмачах Текст. / Ю.А. Козлова // VIII Научные чтения памяти И.П. Болотцевой. Ярославль, 2004. - С.39 - 45.

159. Колпакова Г.С. Иконография «Традицио Легис» и апостольский чин в русских иконостасах XVII-XVIII вв. Попытка нового осмысления Текст. // Русское церковное искусство Нового времени. М.: Индрик, 2004. -С.29-54.

160. Комашко Н.И. Церковь Покрова в Филях Текст. / Н.И. Комашко, Н.А. Мерзлютина. М.: Северный паломник, 2003. - 88 с.

161. Комова М.А. Два неизвестных деисусных чина около 1500 года из старообрядческого собрания города Орла. Предварительная публикация Текст. // Светильник. 2003. -№ 2-3. - С. 141 - 155.

162. Кондаков И.В. Культурология. История культуры России Текст./ И.В. Кондаков. М.: Омега-Л, 2003. - 616 с.

163. Кондаков Н.П. Византийские церкви и памятники Константинополя / Н.П. Кондаков. Одесса, 1886. -VI, 229, V с.

164. Кондрашина В. О большом иконостасе Богородице-Рождественского собора Саввино-Сторожевского монастыря Текст. / В. Кондрашина // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М., 2001 .-С. 123 - 136.

165. Костромская икона XIII-XIX веков: Свод русской иконописи Текст. / Авт.-сост. Н.И.Комашко. М., Грант-Холдинг, 2004. - 672 с.

166. Костромские святыни Текст. / Сост. иером. Харитон. -Кострома, 2002.-176 с.

167. Котковара К. О творчестве так называемых «художников-иконописцев»: мастера эмиграции первого поколения Текст. / К. Котковара // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М., 2001. - С.291 -302.

168. Кочетков И.А. "Спас в Силах": развитие иконографии и смысл Текст. / И.А. Кочетков// Искусство Древней Руси: Проблемы иконографии-М., 1994.-С. 45-68.

169. Кочетков И.А. Иконография русского полнофигурного Деисусного чина Текст. / И.А. Кочетков // Иконостас. Происхождение -развитие символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С. 55.

170. Кочетков И.А. История иконостаса собора Ферапонтовского монастыря Текст. / И.А. Кочетков // Ферапонтовский сборник. Вып. 1. -М., 1985.-С. 23-39.

171. Кочетков И.А. Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри Текст. / И.А. Кочетков, О.В. Лелекова, С.С. Подъяпольский. М.: Теза, 1994.-64 с.

172. Кочетков И.А. Русский полнофигурный деисусный чин Текст. / И.А. Кочетков // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 442 - 464.

173. Кравченко А.И. Культурология. Словарь Текст. /А.И. Кравченко. М.: Академический Проект, 2000. - 671с.

174. Красилин М.М. Иконопись и декоративно-прикладное искусство Текст. / М.М. Красилин // Духовная среда России. Певческие книги и иконы XVII начала XX веков. - М., 1996. - С.83 -116.

175. Красовский М.В. Деревянное зодчество Текст. / М.В. Красовский.- СПб.: Сатис, 2002. 384 с.

176. Красовский М.В. Курс истории русской архитектуры Текст. / М.В. Красовский.-Пг., 1916.-415 с.

177. Краткая философская энциклопедия Текст. / Ред.-сост. Е.Ф. Губский [и др.]. М.: Издательская группа «Прогресс» - «Энциклопедия», 1994.-576 с.

178. Круг О. Перечень икон и фресок, написанных о. Григорием Текст. / О. Круг, А. Богенгарт // Инок Григорий Круг. Мысли об иконе. -Париж, 1978.-С. 151 -167.

179. Кудрявцева Т.Н. «Двери Райские» древнерусского иконостаса Текст. / Т.Н. Кудрявцева // Светильник. 2003. - № 2-3. - С. 3 -22.

180. Кудрявцева Т.Н. О современных проблемах сооружения иконостасов Текст. / Т.Н. Кудрявцева // Высокий русский иконостас. М.: Патриаршие пруды, Пульс, 2004. - С. 179-195.

181. Кульман Н.К. Храм Сергиевского Подворья Текст. / Н.К. Кульман // Вздорнов Г.И, Залесская З.Е, Лелекова О.В. Общество «Икона» в Париже.-Т. 1.-М.: Прогресс-Традиция, 2002.- С. 141 -143.

182. Культура и культурология: Словарь Текст. М.: Академический Проект, Екатеринбург: Деловая книга, 2003. - 926 с.

183. Культура: теории и проблемы. Учебное пособие для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей Текст. / Авт.-сост. Т.Ф. Кузнецова, В.М. Межуев, И.О. Шайтанов [и др.]. М., 1995. - 279 с.

184. Кунцлер М. Литургия церкви. Книга первая Текст. / М. Кунцлер.- М.: Христианская Россия, 2001. -304 с.

185. Кутейникова Н.С. Иконописание в России второй половины XX века Текст. / Н.С. Кутейникова. СПб, 2005. - 192 с.

186. Лазарев В.Н. Андрей Рублев и его школа Текст. / В.Н. Лазарев.- М.: Искусство, 1966. 170 с.

187. Лазарева Т. Иконостасы XIX в Орле Текст. / Т. Лазарева // Церковное искусство: модернизм и традиции. Материалы конференции. 2629 апреля 2004 г.- СПб., 2005. С. 189- 201.

188. Лаурина В.К. Об одной группе новгородских провинциальных царских врат Текст. / В.К. Лаурина // Древнерусское искусство: Художественная культура Новгорода. М., 1968. - С. 145 - 178.

189. Ле Гофф Ж. Другое Средневековье: Время, труд и культура Запада Текст. / Ж. Ле Гофф. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. -328 с.

190. Лебедев А. Храмы Власьевского прихода в г. Ярославле Текст. / А. Лебедев. Ярославль, 1877. - 32 с.

191. Лебединцев П.Г., прот. О Св. Софии Киевской Текст. / прот. П.Г. Лебединцев // Труды III Археологического съезда в России, бывшего в Киеве, в августе 1874 года. Т. 1. - Киев, 1878 - С. 78 - 90.

192. Левина Т.В. Материалы к выставке «Резьба русских иконостасов XVII XIX вв. Текст. / Т.В. Левина // Коломенское: Материалы и исследования.-М., 1991.-Вып. 2.-С. 3-19.

193. Левина Т.В. Резные царские врата русских иконостасов XVI -XVII веков: автореф. дис. . канд. искусствовед. Текст. / Т.В. Левина. М., 1992.- 18 с.

194. Левина Т.В. Эволюция формы царских врат и порталов в древнерусском искусстве Текст. / Т.В. Левина // Памятники русской архитектуры и монументального искусства XIII XIX вв. - М., 2000. - С. 97 -112.

195. Лелекова О.В. Иконостас 1497 г. из Кирилло-Белозерского монастыря Текст. / О.В. Лелекова // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1976-М.: Искусство, 1977.-С. 184-263.

196. Лелекова О.В. Пророческий ряд иконостаса Успенского собора Кирилло Белозерского монастыря Текст. / О.В. Лелекова // Сообщения ВЦНИЛКР.-Вып.28. - М., 1973.-С. 126- 173.

197. Лихачев Д.С. Человек в литературе Древней Руси Текст. / Д.С. Лихачев -М., 1970.-240 с.

198. Лидов A.M. Византийский антепендиум. О символических прототипах высокого иконостаса Текст. /A.M. Лидов // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 161 -206.

199. Лидов A.M. Иконостас: итоги и перспективы исследования Текст. /A.M. Лидов // Иконостас. Происхождение развитие - символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов.-М., 1996.-С. 3-15.

200. Лидов A.M. От редактора Текст. / A.M. Лидов // Иконостас. Происхождение развитие - символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С. 3-15.

201. Лидов A.M. От редактора Текст. / A.M. Лидов // Иконостас. Происхождение развитие - символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 11 - 29.

202. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство Текст. / А.Ф. Лосев. М.: Искусство, 1995. - 320 с.

203. Лосев А.Ф. О понятии художественного канона Текст. / А.Ф. Лосев // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. М., 1973. -С. 6-15.

204. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры Текст. / Ю.М. Лотман. СПб.: «Искусство-СПБ», 2002. - 768 с.

205. Лотман Ю.М. Об искусстве Текст. / Ю.М. Лотман. СПб., 1998.- 702 с.

206. Лотман Ю.М. Каноническое искусство как информационный парадокс Текст. / Ю.М. Лотман // Проблемы канона в древнем и средневековом искусстве. -М., 1973.-С. 16-21.

207. М. Б. Плюханова.- СПб.: Акрополь, 1995. 336 с.

208. Майданович Н.Л. Вклад русских православных иконописцев во Франции в живое предание православной иконописной традиции с 1930-х до конца 1970-х годов Текст. / Н.Л. Майданович // Проблемы современной церковной живописи. М., 1997 - С. 26-32.

209. Маковский С.К. Без назв. [Текст]/ С.К. Маковский // Русская мысль, 1947.

210. Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века Текст. -Мюнхен, 1962.-62 с.

211. Маркаде В. и Ж.-К. Русская живопись в Париже (межвоенный период) Текст. / В. и Ж.-К. Маркаде // Русский Париж. 1910 1960. Каталог выставки. - СПБ: Palace Edition, 2003. - С. 12-18.

212. Масленицын С.И. Ярославская иконопись Текст./ С.И. Масленицын. М.: Искусство, 1973. - 222 с.

213. Махров К. Русское искусство в Париже Текст./ К. Махров // Русский Париж. 1910 1960. Каталог выставки. - СПБ: Palace Edition, 2003. -С. 6-9.

214. Махрова Г.А. Мой Тунис Текст./ Г.А. Махрова. М.: Русский путь, 2002.- 168 с.

215. Мейендорф И. История Церкви и восточно-христианскоя мистика Текст. / И. Мейендорф. М.: Институт ДИ-ДИК, 2000. - 576 с.

216. Мельник А.Г. Основные типы русских высоких иконостасов XV -середины XVII вв. Текст./ А.Г. Мельник // Иконостас. Происхождение -развитие символика. - М., 2000 - С. 431-734.

217. Мень А. История религии. В 7 т. Текст. / А. Мень- М.: СП «Слово», 1991.-Т.1.-287 с.

218. Мень А. Православное богослужение. Таинство, Слово и образ. Текст. /А. Мень М.: СП «Слово», 1991.- 191 с.

219. Мидлер Н.Е. К вопросу о литургическом смысле иконостаса Текст. / Н.Е. Мидлер // Материалы юбилейной научно-практической конференции. Серпухов, 1996. - С.66-75.

220. Михайлов А. Спасо-Преображенский собор. Фотоальбом с картой Рыбинска Текст. Рыбинск, 2002. - 33 с.

221. Моисеева С.В. К вопросу об авторах образов иконостаса Троицкой соборной церкви в Санкт-Петербурге Текст. / С.В. Моисеева // Русское церковное искусство Нового времени. М., 2004. - С. 155-161.

222. Мысливец Й. Происхождение "Деисуса" Текст. / Й. Мысливец // Византия. Южные славяне и Древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. М.: Наука, 1973. - С. 59-63.

223. Мэтьюз Т. Преображающий символизм византийской архитектуры и образ Пантократора в куполе Текст. / Т. Мэтьюз // Восточно-христианский храм. Литургия и искусство. СПб.: Дмитрий Буланин, 1994. -С.7-16.

224. Наумова М.М. Исследование красочного слоя икон из иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля Текст. / М.М. Наумова // Древнерусское искусство XIV XV вв. - М., 1984. - С.26 - 29.

225. Нащокина М.В. Храмы-памятники русской воинской славы Текст. / М.В. Нащокина // Памятники Отечества. 1988. - №1 (17). - С. 143 -149;

226. Нерсесян JI. Дионисий иконник и фрески Ферапонтова монастыря Текст. М.: Северный паломник, 2002. - 132 с.

227. Никифораки Н.А. Опыт атрибуции иконостаса Благовещенского собора при помощи методов исследования Текст. / Н.А. Никифораки // Культура древней Руси. М., 1966. - С. 173 - 176.

228. Николаева Т.В. Древнерусская живопись Загорского музея Текст. / Т.В. Николаева. М.: Искусство, 1977. - 204 с.

229. Новейший философский словарь Текст. М., 1998. - 567 с.

230. Орлова М.А. О времени создания живописной декорации Успенского собора Московского Кремля Текст. / М.А. Орлова // Древнерусское искусство. Русское искусство позднего Средневековья. XVI век.-СПб., 2003.-С.212-221.

231. Основы культурологии Текст. / Отв. ред. И.М. Быховская. М.: Едиториал УРСС, 2005. - 496 с.

232. Осташенко Е.Я. Иконостас Похвальского придела Успенского собора Московского Кремля Текст. / Е.Я. Осташенко // Произведения русского и зарубежного искусства XVI начала XVIII. - М., 1984. - С. 147 -162.

233. Панофский Э. Перспектива как «символическая форма». Готическая архитектура и схоластика Текст. / Э. Панофский. СПб.: Азбука-классика, 2004. - 336 с.

234. Панченко A.M. Русская история и культура разных лет Текст. / A.M. Панченко.- СПб.: Наука, 1985. 386 с.

235. Первухин Н.Г. Церковь Ильи Пророка в Ярославле Текст. / Н.Г. Первухин. М., 1915. - 68 с.

236. Петрова J1.J1. Иконы Кирилло-Белозерского музея-заповедника Текст. / Н.В. Петрова, Е.Г. Щурина. М.: Северный паломник, 2003. - 320 с.

237. Петрова J1.J1. Церковное искусство XV XIX веков. Путеводитель Текст. / JT.JT. Петрова, Н.В. Петрова, Л.В. Никанорова. - М.: Северный паломник, 2002. - 96 с.

238. Петровский А.В. Киворий Текст. / А.В. Петровский // Христианство. Энциклопедический словарь: в 3-х т. T.I. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1993. - С.729.

239. Писания св. отцев и учителей Церкви, относящееся к истолкованию православного богослужения Текст. Т. I. Т.2. - СПб., 1856. -375 с.

240. Плюханова М. Б. Сюжеты и символы Московского царства Текст. / М. Б. Плюханова. СПб.: Акрополь, 1995. - 336 с.

241. Подобедова О.И. Московская школа живописи при Иване VI Текст. М.: Наука, 1972. - 197 с.

242. Подъяпольский С.С. Каким же был иконостас Рождественского собора Ферапонтова монастыря? Текст. / С.С. Подъяпольский // Ферапонтовский сборник.-Вып. 3.-М., 1991.-С. 167-192.

243. Полевой В.М. Искусство Греции. Новое время. Текст. / В.М. Полевой. М.: Советский художник, 1975. - 446 с.

244. Полевой В.М. Искусство Греции. Средние века. Текст. / В.М. Полевой. М.: Искусство. - 1973.-352 е.; 7 л. ил.

245. Померанцева Н.А. Эстетические основы искусства Древнего Египта Текст. / Н.А. Померанцева. М.: Искусство, 1985. - 255 с.

246. Попадюк С.С. Архитектурные формы «холодных» храмов «ярославской школы» Текст. // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. М.: Наука, 1983. - С.64 - 91.

247. Попов Г. В. Иконостас Дионисия 1481 года: опыт исследования комплекса по письменным источникам Текст. / Г. В. Попов // Успенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. М.: Наука, 1985. -С. 123 - 140.

248. Попов Г.В. Духовный мир и иконопись инокини Иоанны (Юлии Николаевны Рейтлингер) Текст. / Г. В. Попов. -М, 2000. 18 с.

249. Попов Г.В. Росписи конца XV в. в Воскресенском соборе Волоколамска Текст. / Г. В. Попов // Памятники культуры. Новые открытия. 1977.-М, 1977.-С. 237-244.

250. Попов Г.В, Живопись и прикладное искусство Твери XIV XV веков Текст. / Г. В. Попов, А.В. Рындина. - М.: Наука, 1979. - 640 с.

251. Попова JI.C. Древнерусское и народно-прикладное искусство Текст. /JI.C. Попова. Ярославль, 1987. - 28 с.

252. Попова Н.В. Реконструкция программы иконостаса Успенского собора середины XVIII века Переславского Горицкого монастыря Текст. / Н.В. Попова // История и культура Ростовской земли. Ростов, 1999. - С. 198-206.

253. Правдолюбов С. Тябловый иконостас Текст. / Сергий Правдолюбов // Приход 2002. - № 2. - С. 35-38.

254. Праздничный ряд Софии Новгородской. Древнейшая часть главного иконостаса Софийского собора Текст. / Текст В. Филатова. J1, 1974.-120 с.

255. Примитив в России. XVIII XIX века. Каталог выставки: Иконопись. Живопись. Графика Текст. - М, 1995. -175 с.

256. Протасов Н.Д. Алтарные преграды в пещерных храмах Апулии Текст. / Н.Д. Протасов // Светильник. 1915. - № 9-12. - С. 49-69.

257. Протасов Н.Д. Древние фрески за иконостасом московского Успенского собора Текст. / Н.Д. Протасов // Светильник. -1915. -№ 1. С. 3-7.

258. Протасов Н.Д. Иконология нижнего яруса иконостаса XIV XV века (Фрески алтарных столпов Успенского собора в Звенигороде) Текст. / Н.Д. Протасов // Богословский вестник. - 1916. -Январь. - С.63 - 76.

259. Протасов Н.Д. Фрески на алтарных столпах Успенского собора в Звенигороде Текст. / Н.Д. Протасов // Светильник. 1915. - № 9 -12. - С.26 -48.

260. Путятин И.Е. Загадки церкви в Быкове. Ж.-JI. де Кордемуа, М.-А. Ложье и церковная архитектура в России эпохи Просвещения Текст. / И.Е. Путятин // Пинакотека. М., 2002. - № 3-4. - С. 73-75.

261. Путятин И.Е. Проблемы восстановления иконостасов эпохи классицизма Текст. / И.Е. Путятин // Поиски идентичности: реставрация, восстановление, воссоздание. М., 2002. - 41-57.

262. Пуцко В.Г. Иконостас русского сельского храма на рубеже XVIII XIX вв. Текст. // Русское церковное искусство Нового времени. - М.: Индрик, 2004.-С.81-94.

263. Пятницкий Ю.А. Роль библейской "трапезы Авраама" в формировании структуры византийского темплона Текст. / Ю.А. Пятницкий // Иконостас. Происхождение развитие - символика.

264. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов.-М., 1996. -С.34 36.

265. Реформатская М.А. Надвратная сень из села Благовещенье Текст. // Древнерусское искусство. М.: Наука, 1970. - С.478 - 487.

266. Российское законодательство X XX веков: В 9-ти т. Текст. -М.: Юридическая литература, 1985. -Т.2. - 519 с.

267. Рудченко В.М. Иконостасы XVIII первой половины XIX в. в храмах верхневолжских областей Текст. / Рудченко В.М. // Памятники русской архитектуры и монументального искусства. - М.: Наука, 1983. -С. 199 - 221.

268. Русская икона XI XIX веков в собрании Новгородского музея Текст. М.: Северный паломник, 2004. - 164 с.

269. Русские храмы и обители а Европе Текст. / В.В. Антонов [и др.].- СПб.: Лики России, 2005. 400 с.

270. Рутман Т.А. Храмы и святыни Ярославля Текст. / Т.А. Рутман.- Ярославль: Александр Рутман, 2005. 672 с.

271. Рыбаков А.А. Вологодская икона Текст. М., 1971. - 311 с.

272. Рыбаков А.А. Иконостас вологодского Софийского собора (к истории создания и реставрации Текст. // Вологда: Историко-краеведческий альманах. Вологда, 1994.-Вып. 1- С.242-260.

273. Рындина А.В. Литургический аспект Страстной темы в русских иконостасах последней четверти XVII в. Текст. / А.В. Рындина // Русское церковное искусство Нового времени. М.: Индрик, 2004. - С.9-20.

274. Рындина А.В. Скульптурная икона Николы Можайского XIV в. О месте образа в символическом пространстве храма Текст. / А.В. Рындина //

275. Иконостас. Происхождение развитие - символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. -С.44 - 48.

276. Савина Л. Праздничный ряд иконостаса церкви Николы «Большой Крест». К вопросу об атрибуции Текст. / Л. Савина // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М., 2001. - С. 143 - 152.

277. Сарабьянов В.Д. Новгородская алтарная преграда домонгольского периода Текст. / В.Д. Сарабьянов // Иконостас. Происхождение развитие - символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ/ред.-сост. A.M. Лидов. -М., 1996.-С. 312-360.

278. Сарабьянов В.Д. Новгородская алтарная преграда домонгольского периода Текст. / В.Д. Сарабьянов // Иконостас. Происхождение Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 312-359.

279. Сарабьянов В.Д. Программные основы древнерусской храмовой декорации второй половины XII века Текст. / В.Д. Сарабьянов // Вопросы искусствознания. М., 1994. - №4. - С. 17 -28.

280. Сахарова О.М. Иконостас ^пенского собора рязанского кремля Текст. / О.М. Сахарова // VIII «Филевские чтения». Тезисы конференции. -М., 2003.-С.63-65.

281. Святой Андрей, архиепископ Кесарийский. Апокалипсис (толкование) Текст. СПб.: Изд. П.П. Сойкина, 1909. - 309 с.

282. Святославский А.В. Традиция памяти в православии Текст. / А.В. Святославский. М.: Древлехранилище, 2004. - 224 с.

283. Северюхин Д.Я., Художники русской эмиграции. 1917 1939. Биографический словарь Текст. / Д.Я. Северюхин, О.Л. Лейкинд. - СПб., 1994-348 с.

284. Семенов-Тян-Шанский К.П. Дмитрий Семенович Стеллецкий Текст. / К.П. Семенов-Тян-Шанский // Хоругвь. 2004. - № 9. - С.З - 39.

285. Сергеев В.Н. Иконное дело (по материалам архива Л.А. Успенского) Текст. / В.Н. Сергеев // Проблемы современной церковной живописи. М., 1997. - С. 71 - 83;

286. Сергеев В.Н. Иконопись Русского Зарубежья («парижская школа» 1920-1980 гг. Текст. / В.Н. Сергеев // Вестник РГНФ. 2000. - №3. -С. 227-228.

287. Сергеев В.Н. О надписях к изображениям «еллинских мудрецов» Текст. / В.Н. Сергеев // ТОДРЛ. СПб., 1985. - Т. 38. - С. 326 - 330.

288. Сергеев В.Н. Современное иконописание и проблемы экуменизма (по материалам архива Л.А. Успенского) Текст. / В.Н. Сергеев // Искусство христианского мира. Сб. статей. М., 1999. - Вып. III. - С. 17- 27.

289. ЗП.Сергеенко А., прот. Инок-иконописец Григорий Круг Текст. / А. Сергеенко, прот. // Инок Григорий Круг. Мысли об иконе. Париж, 1978. -С. 9-12;

290. Серов С.И. К вопросу о символике византийского храма Текст. / С.И. Серов // Экология культуры. Теоретические и проектные проблемы. -М., 1991.-С. 31-52.

291. Серов С.И. Пространство символики крестово-купольного храма Текст. / С.И. Серов// Человек. 1994. №5. - С. 156 -162.

292. Сидоренко Г. В. Деисусный чин Текст. / Г.В. Сидоренко // София Премудрость Божия. М., 2000. - С.243.

293. Сизоненко Т.Д. О ветхозаветной символике царских врат древнерусского иконостаса Текст. / Т.Д. Сизоненко // Иконостас. Происхождение Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 501-524.

294. Словарь античности Текст. / Под ред. Под ред. В.И. Кузищина [и др.]. М.: Прогресс, 1989. - 704 с.

295. Словарь средневековой культуры Текст. / Под ред. А.Я. Гуревича. М.: Российская политическая энциклопедия, 2003. - 632 с.

296. Смирнов Я.Е. Библиотека купцов Лыткиных в первой половине XVII века Текст. / Я.Е. Смирнов // Чтения по истории и культуре древней и новой России. Ярославль, 1998. - С.87-102;

297. Смирнова Э.С. Изображения на алтарных преградах XI в. по русским источникам Текст. / Э.С. Смирнова // Иконостас. Происхождение -развитие символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С.36 - 38.

298. Смирнова Э.С. Два примера убранства иконостасных тябл на Севере Текст. / Э.С. Смирнова // Средневековая Русь. М.: Наука, 1976.-С. 257 - 352.

299. Смирнова Э.С. Иконы XI в. из Софийского собора в Новгороде и проблема алтарной преграды Текст. / Э.С. Смирнова // Иконостас. Происхождение Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 267 -311.

300. Смирнова Э.С. «Деисус» с Николой и неизвестным святым в национальном музее Стокгольма Текст. / Э.С. Смирнова // Древнерусское искусство XIV XV вв. - М., 1984. - С. 168 - 178.

301. Смирнова Э.С. Деисусный чин Благовещенского собора (некоторые аспекты стиля) Текст. / Э.С. Смирнова // Благовещенский собор Московского Кремля: Материалы и исследования. М., 1999. - С.87-109.

302. Советский энциклопедический словарь Текст. М.: Советская энциклопедия, 1983. - 1600 с.

303. Соловьева И. Чин пророческий Текст. / И. Соловьева // София Премудрость Божия. М, 2000. - С.252.

304. Сорокатый В.М. Некоторые надгробные иконостасы Архангельского собора Московского Кремля Текст. / В.М. Сорокатый // Древнерусское искусство, проблемы и атрибуции. М, 1977. - С. 405 - 420.

305. Сорокатый В.М. Деисусный чин начала XV века из Успенского собора в Дмитрове Текст. / В.М. Сорокатый // Древнерусское искусство XIV XV вв. - М., 1984. - С. 243 - 252.

306. Сорокатый В.М. Новгородские иконостасы в XVI в., их состав и иконографические особенности Текст. / В.М. Сорокатый // Русское искусство позднего средневековья. М, 1993. - С.59-102.

307. Сорокатый В.М. Об иконостасе с праотеческим рядом и его развитии во второй половине XVI века Текст. / В.М. Сорокатый // Русская художественная культура XV- XVI в.: Тез. докладов. М, 1990. - С.70.

308. Сорокатый В.М. Праздничный ряд русского иконостаса. Иконографические программы XV XVI вв. Текст. / В.М. Сорокатый // Иконостас. Происхождение - Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 465 - 489.

309. Сорокатый В.М. Храмовое строительство и иконостасы Великого Новгорода в середине второй половине XVI в. Текст. / В.М. Сорокатый // Древнерусское искусство. Русское искусство позднего Средневековья. XVI век. - СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. - С.237-268.

310. Спасский Н.П. По случаю 75-летнего юбилея основания прихода св. Николая в Булонь-Бийянкур Текст. // Русская мысль 2003. - № 43, 2026 ноября. - С. 10.

311. Стернин Г.Ю. Опыт самопознания: О взгляде русской эмиграции (первой волны) на культрную традицию России Текст.// Вопросы искусствознания. М., 1993. - №4. - С. 165-164.

312. Стрелков А.С. Фаюмский портрет Текст. / А.С. Стрелков. М.-Л., 1936.-124 с.

313. Тафт Р.Ф. Византийский церковный обряд Текст./ Р.Ф. Тафт. -СПб.: Алтейя, 2005. 160 с.

314. Терентьев С.А. Главный иконостас церкви Вознесения в Великом Устюге: история, проблемы реконструкции Текст. // VIII «Филевские чтения». Тезисы конференции. -М., 2003. С.73-75.

315. Тетерятникова Н.Б. Двойная алтарная преграда Новой церкви Токали в Каппадокии Текст. // Иконостас. Происхождение Развитие -Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 721 -722.

316. Толмачева Е.Г. Копты: Египет без фараонов Текст./ Е.Г. Толмачева. М.: Алтейя, 2003. - 248 с.

317. Толмачева Н.Ю. Исаакиевский собор Текст./ Н.Ю. Толмачева. -СПб.: Паритет, 2003. 256 с.

318. Толстая Т.В. Местный ряд иконостаса Успенского собора в конце XV начале XVI вв. Текст. // Успенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. - М.: Наука, 1985. - С. 100 - 122.

319. Толстая Т.В. «Царские врата» из соборов Московского Кремля в собрании Государственного Русского музея Текст. / Т.В. Толстая // Древнерусское и поствизантийское искусство. М.: Северный паломник, 2005. - С. 379-386.

320. Толстая Т.В. Успенский собор Московского Кремля Текст. / Т.В. Толстая. М.: Искусство, 1979. -184 с.

321. Томениус К. Иконы иконостаса Никольской церкви в г. Котке и их прототипы Текст. // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М., 2001. - С. 189-200.

322. Топоров В.Н. Древо мировое Текст. / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.1. - М.: Советская энциклопедия, 1992. -С.398-406.

323. Топоров В.Н. Космос Текст. / В.Н. Топоров // Мифы народов мира. Энциклопедия. Т.2. - М.: Советская энциклопедия, 1992. - С. 9-10.

324. Тренев Д.К. Иконостас Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря Текст. / Тренев Д.К. М.: Издано при археологическом обществе любителей духовного просвещения, 1902. -184 с.

325. Триумфальная арка Текст. // Словарь античности. М.: Прогресс, 1989.-С.588.

326. Трифонова А.Н. Резной иконостас конца XVIII начала XIX Спасо - Преображенского собора города Белозерска Текст. / А.Н. Трифонова // Белозерье. Краеведческий альманах. - Вып.2. - Вологда, 1998. - С. 344 -361.

327. Трифонова А.Н. Царские врата XVI века из Софийского собора в Новгороде Текст. / А.Н. Трифонова // 125 лет Новгородскому музею: материалы научной конференции. Новгород, 1991. - С. 118 -120.

328. Троицкий Н.И. Иконостас и его символика Текст. / Н.И. Троицкий // Высокий русский иконостас. М.: Патриаршие пруды, Пульс, 2004. - С.135-162.

329. Троицкий Н.И. Иконостас и его символика Текст. / Н.И. Троицкий // Труды восьмого археологического съезда в Москве, 1890. Т. IV.-М., 1897.-С. 93-96.

330. Трубецкой Е. Роспись Царских врат Текст. / Е. Трубецкой // Православная икона. Канон и стиль. М.: Паломник, 1998. - С. 430 - 436.

331. Трубецкой Е. Три очерка о русской иконе Текст. / Е. Трубецкой. -М.: Лепта, 2000.-320 с.

332. Турцова Н.М. Ярославская иконопись XVI XVIII столетий в собрании Русского музея Текст. / Н.М. Турцова // Государственный Русский музей. Древнерусское искусство. Новые атрибуции. - СПб., 1994. - С.47 - 49.

333. Тяжелов В. Искусство средних веков Текст. / В. Тяжелов, О. Сопоцинский. М.: Искусство - Dresden: VEB Verlag der Kunst, 1975. - 368 с.

334. Узники Бизерты: документальные повести о жизни русских моряков в Африке в 1920 25 гг. Текст. / Сост. С. Власов. - М.: Российское отделение Ордена свт. Константина Великого при участии журнала «Наше наследие», 1998. - 272 с.

335. Усов С.А. О значении слова «Деисус» Текст. // Древности. Труды Московского археологического общества. T.XI. - Вып. 3 - Б.м., б.г. -С.53 - 59.

336. Успенская JI.A. Как преподается иконописание во Франции Текст. / Л.А. Успенская // Искусство христианского мира. Сб. статей. М., 1999.-Вып. III.-С. 27-31;

337. Успенскиий Б.А. Крест и круг. Из истории христианской символики Текст. / Б.А. Успенскиий. М.: Языки славянских культур, 2006. - 488 с.

338. Успенский А.И. Из истории иконостаса Успенского собора в Москве Текст. / А. И. Успенскиий. // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. XVIII. - Б.м., б.г. - С.37-42.

339. Успенский J1.A. Богословие иконы в православной церкви Текст. / JI.A. Успенский. М.: Издательство западно-европейского экзархата, 1989. - 480 с.

340. Успенский JI.A. Вопрос иконостаса Текст. / Л.А. Успенский // Православная икона. Канон и стиль. М.: Православный паломник, 1998. -С. 228 - 262.

341. Федорычева Е.А. Церковь Николы Надеина в Ярославле Текст. / Е.А. Федорычева.- М.: Северный паломник, 2003. С. 76-83.

342. Филатов В.В. Иконостас новгородского Софийского собора Текст. / В. В. Филатов // Древнерусское искусство: Художественная культура Новгорода. М., 1968. - С. 63-82.

343. Филатов В.В. Словарь изографа Текст. / В. В. Филатов. М.: Лествица, 2000. - 256 с.

344. Филатов С. В. Иконостас и интерьер собора Ферапонтова монастыря (К проблеме организации внутреннего пространства) Текст. / С. В. Филатов // Ферапонтовский сборник. Вып. 1. - М., 1985. - С. 21 -39.

345. Филатов С. В. О времени появления праотеческого чина в русском иконостасе Текст. / С. В. Филатов // Архитектурное наследие и реставрация. -М., 1992. С. 108 -115.

346. Филатов С. В. Проблемы взаимодействия станковой и монументальной живописи в памятниках Московского круга конца XV XVI веков. Автореф. дис. .канд. искусств. Текст. /С. В. Филатов.-М., 1987.-18 с.

347. Филимонов Г. Церковь св. Николая Чудотворца на Липне, близ Новгорода. Вопрос о первоначальной форме иконостасов в русских церквах Текст. / Г. Филимонов. М., 1859. - 64 с.

348. Флоренский П. А. Иконостас явление небесных свидетелей Текст. / П. А. Флоренский // Православная икона. Канон и стиль. К Богословскому рассмотрению образа / сост. А.Н. Стрижев. - М.: Паломник, 1998.-С.263-266.

349. Флоренский П. А. Иконостас. Избранные труды по искусству Текст. / П. А. Флоренский. М.: Мифрил, Русская книга, 1993 - X +366 с.

350. Флоренский П. А. У водоразделов мысли Текст. / П. А. Флоренский. Соч.: В 2-х т. - Т.2. - М., 1990. - 356 с.

351. Флоренский П.А Культ, религия и культура Текст. / П. А. Флоренский // Русская философия. Конец XIX начало XX в. Антология. -СПб, 1993.-С. 3-29.

352. Флоренский П.А. Имяславие Текст. / П. А. Флоренский. Соч. -Т.2.-М, 1990.- 300 с.

353. Флоровский Г, прот. Пути русского богословия Текст. / Прот. Г. Флоровский. Париж, 1937 (репринт - Вильнюс: Б.и, 1991). - 602 с.

354. Ханка X. Иконостас церкви Александра Невского в Турку -процесс становления иконографии картин Б.А. Годенхьельма Текст. / X. Ханка // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия. М, 2001. -С.227 - 242.

355. Хёйзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах Текст. / Й. Хёйзинга. М.: Наука, 1988. - 539 с.

356. Христианство: Словарь. М.: Республика, 1994. -559 с.

357. Цайтлер Б. Два иконостасных тябла из Синайского монастыря: аспекты искусства крестоносцев Текст. // Иконостас. Происхождение -Развитие Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 726 - 727.

358. Церковь Ильи Пророка в Ярославле Текст. Кн. 1. - Ярославль: Александр Рутман, 2002. -176 с.

359. Церковь Иоанна Предтечи в Ярославле Текст. Ярославль: Александр Рутман, 2001 - 196 с.

360. Червяковский Е.О. Историческое происхождение и значение иконостаса в православной церкви Текст. / Е.О. Червяковский. Вильна, 1899.-53 с.

361. Черкасов-Георгиевский В.Г. Русский храм на чужбине Текст. / В.Г. Черкасов-Георгиевский. М.: Паломник, 2003. - 288 с.

362. Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени Текст. / Л.А. Черная. М.: Языки русской культуры, 1999.-288 с.

363. Черный В.Д. Искусство средневековой Руси Текст. / В.Д. Черный. М.: Гуманитарный изд. центр ВЛАДОС, 1997. - 432 с.

364. Чернышев Н., священник. «Се, творю все новое» Текст. / Н. Чернышев // Памятники Отечества. -№ 37. М., 1997. - С 144-151.

365. Чугреева Н.Н. Ряд икон-синодиков и его литургическое значение в системе иконостаса Текст. / Н.Н. Чугреева // Иконостас. Происхождение -Развитие Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.670 - 688.

366. Чукова Т.А. Алтарные преграды в древнерусском зодчестве X -начала XIII в. (Хронологический аспект) Текст. / Т.А. Чукова // Проблемы хронологии и периодизации в археологии. Л., 1991.-С.115-120.

367. Чукова Т.А. Алтарные преграды в зодчестве домонгольской Руси Текст. / Т.А. Чукова // Литургия, архитектура и искусство византийского мира. СПб., 1995. - С. 273 -287.

368. Чукова Т.А. Алтарь древнерусского храма конца X первой трети XIII в. Основные архитектурные элементы по археологическим данным Текст. / Т.А. Чукова. - СПб.: Петербургское востоковедение, 2004. - 224 с.

369. Чукова Т.А. К вопросу о формировании новгородского и псковского иконостасов Текст. / Т.А. Чукова // Археологические вести. -СПб., 1999.-С. 247-250.

370. Чурчич С. Поклонные иконы, раки святых и развитие иконостаса Текст. / С. Чурчич // Иконостас. Происхождение Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 722 - 723.

371. Шалина И.А. Боковые врата иконостаса: символический замысел и иконография Текст. / И.А. Шалина // Иконостас. Происхождение -Развитие Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - М., 2000. - С. 559 - 598.

372. Шалина И.А. Вход в "Святая Святых" и византийская алтарная преграда Текст. / И.А. Шалина // Иконостас. Происхождение Развитие -Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 52 -84.

373. Шалина И.А. Иконография и символика северных и южных врат иконостаса Текст. / И.А. Шалина // Иконостас. Происхождение развитие -символика. Международный симпозиум 4-6 июля 1996 г. Москва, ГТГ / ред.-сост. A.M. Лидов. - М., 1996. - С. 63 - 66.

374. Шаромазов М.Н. Иконостас собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря Текст. / М.Н. Шаромазов // Дионисий «живописец пресловущий». М.: Северный паломник, 2002. - С.36 - 43.

375. Шаромазов М.Н. Местные иконы церкви Преображения Кирилло-Белозерского монастыря Текст. / М.Н. Шаромазов // Программа «Храм»: Сб. материалов (ноябрь 1993 июнь 1994). - СПб., 1994. - Вып. 4, ч.1.-С. 143-147.

376. Шаромазов М.Н. О датировке иконостаса собора Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря Текст. / М.Н. Шаромазов // Древнерусское и поствизантийское искусство. М.: Северный паломник, 2005.-С.354-367.

377. Шаршун С.И. Четвертая выставка икон Текст. / С.И. Шаршун // Числа.-Париж, 1933.-Кн. 9.-С. 194-195.

378. Шаханова В.М. Иконографический репертуар храмовой деревянной скульптуры Арзамасского уезда по описи середины XIX в. (опытсистематизации) Текст. / В.М. Шаханова // Древнерусская скульптура: Проблемы и атрибуции. М., 1993. - Вып.2. - С.41-53.

379. Шведова М.М. Иконостасы эпохи барокко в Новодевичьем монастыре Текст. / М.М. Шведова // ГИМ: Забелинские научные чтения. 1993. Исторический музей энциклопедия отечественной истории и культуры.-М, 1995.-С.256-271.

380. Ширинская А.А. Бизерта. Последняя стоянка Текст. / А.А.Ширинская. СПб.: Издательство Фонд содействия флоту «Отечество», 2003. - 344 с.

381. Шмеман А. Исторический путь православия Текст./ А. Шмеман. Киев: Пролог, 2003. - 416 с.

382. Шмеман А. Проповеди и беседы Текст./ А. Шмеман. М.: Паломник, 2000 - 208 с.

383. Штендер Г.М. «Деисус» Мартирьевской паперти Софийского собора в Новгороде Текст. / Г.М. Штендер // Древнерусское искусство. Монументальная живопись XI -XVII вв. -М., 1980.-С.77 92.

384. Штендер Г.М. Архитектура интерьера новгородского Софийского собора и некоторые вопросы богослужения Текст. / Г.М. Штендер, С.И. Сивак // Литургия, архитектура и искусство византийского мира. СПб., 1995. - С. 288 -293.

385. Штендер Г.М. К вопросу об архитектуре малых форм Софии Новгородской Текст. / Г.М. Штендер // Древнерусское искусство. Художественная культура Новгорода. М., 1968. - С. 95-98.

386. Щенникова Л. А. Деисус в Византийском мире. Историографический обзор Текст. / Л.А. Щенникова // Вопросы искусствознания. -1994. № 2. - С. 132 -163.

387. Щенникова Л. А. Иконостас Дмитриевского придела Успенского собора и «антикварная» реставрация начала XX века Текст. / Л.А. Щенникова // Успенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. М.: Наука, 1985. - С.161-173.

388. Щенникова Л.А. Деисусный чин со «Спасом в силах» (истоки иконографии) Текст. / Л.А. Щенникова // Благовещенский собор Московского Кремля. М., 1999. - С. 54 - 86.

389. Щенникова Л.А. Древнерусский высокий иконостас XIV начала XV века: итоги и перспективы изучения Текст. // Иконостас. Происхождение - Развитие - Символика / ред. сост. A.M. Лидов. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.392 - 410.

390. Щенникова Л.А. Иконографические особенности праздничного ряда из Благовещенского собора Московского Кремля Текст. / Л.А. Щенникова // Художественное наследие. Хранение, исследование, реставрация. М., 1990.-№ 13.-С.58-59.

391. Щенникова Л.А. Иконы деисуса и праздников из иконостаса Благовещенского собора: Иконография и богослужебные тексты Текст. / Л.А. Щенникова // ГМЗМК: Материалы и исследования. Вып. 12. - М., 1999.-С. 53-63,76-78.

392. Щенникова Л.А. К вопросу о происхождении иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля Текст.// Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины (Материалы юбилейной научной конференции).-М., 1983.-С. 183 193.

393. Щенникова Jl. А. О происхождении древнего иконостаса Благовещенского собора Московского Кремля Текст. / Л.А. Щенникова // Советское искусствознание, 81 (1982). Вып. 2. - С. 81 -129.

394. Щепкин В. Резное деревянное тябло XIII века Текст. / В. Щепкин // Сборник статей, посвященных почитателями академику и заслуженному профессору В.И. Ламанскому. СПб, 1908. - Ч.И. - С.787-791.

395. Эйзенштейн С.М. Избранные произведения: в 6-ти т. Текст. / С.М. Эйзенштейн. М.: Искусство, 1964. -Т.З. - 671с.

396. Эко У. Искусство и красота в средневековой эстетике Текст. / У.Эко. СПб, Алтейя, 2003. - 256 с.

397. Эстетика. Словарь Текст. / под ред. А.А. Беляева. М.: Политиздат, 1989. - 447 с.

398. Юнг К. Архетип и символ Текст. / К. Юнг. М, 1991. - 243 с.

399. Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры Текст. / А.Л. Юрганов. М.: МИРОС, 1998. - 448 с.

400. Языкова И.К. Богословие иконы Текст. / И.К. Языкова- М.: Издательство Общедоступного Православного Университета, 1995. 212 с.

401. Яковлев Е.Г. Эстетика православного иконостаса. (История, филология, онтология) Текст. / Е.Г. Яковлев // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия - 1997-№2 -С. 83 - 89.

402. Ярославль в старых открытках и фотографиях Текст. М.: Искусство, 1998. - 406 с.

403. Barsanuphe, hig. Icones et Fresques du Pere Gregorie. Paris, 1999.162 p.

404. Belting H. An image and its Function in the Liturgu: the Man of Sorrows in Byzantium / H. Belting // Dumbarton Oaks Papers, 1980-1981. Vol. 34-35. -134 p.

405. Bouyer L. Liturgie und Architectur. Einsiedeln Freiburg i. Br. 1993.-234 p.

406. Brehier L. Anciennes clotures de choeur antdrieres aux iconoslases dans les monasteres de I'Athos //Atti del V Congresso internationale di studi bisantini. Roma, 1940. - II. - P. 48-56.

407. Chatzidakis M. A propos de la date et fondater de Saint-Luc / M. Chatzidakis // Cahiers Archeologiques. 1969. Vol. 19. - P. 127-150.

408. Chatzidakis M. Iconostas / M. Chatzidakis // Reallexikon zur byzantinishen Kunst. Stuttgart, 1978. - Bd. III. - Sp. 326-353.

409. Chatzidakis M. L'evolution de l'icone aux lle-13e siecleset et la transformation du templon / M. Chatzidakis // Actes du XVe Congres international d'etudes byzantines. Athenes, 1976. I. Art et archeologie. Athenes, 1979. -P.333-366;

410. Coche de la Ferte E. L'art et les Grandes Civilisations Collection Сгёёе et Dirigee Par Lucien Mazenod. Paris, 1981. - 323 p.

411. Danielou J. Terre et Paradis chezles Peres de l'Eglise // Eranos-Jahrbuch. 1953, Bd 22, - Z., 1954.

412. Du Cange. Glossarium mediae et infimae latinitatis. Paris, 1938. -Vol. 6.-P. 111-112, 297.

413. Ephrem de Nisibe. Hymnes sur le Paradis. P aris, 1968. - 125 p.

414. Epstein A. The Middle Byzantine Sanctuary Barrier: Templon or Iconostasis? // Journal of the British Archeological Association. 1981. London. № 134. - Vol. CXXXIV. - P. 1-27.

415. Febvre L. Combat pour l'histoire. Paris, 1954. - 267 p.

416. Felix F. Schwarz. Symbolique des cathedrales. Paris, 2002. - 184 p.

417. Firatli N. Decouverte d'une eglise byzantine a Sebaste de Phrygie // Cahiers Archeologiques. 1969. - Vol. 19. - P.159 - 167.

418. Frantz A. The Athenian Agora. Vol. 20: The Church of the Holy Apostles. Prinseton, 1971. - 24 p.

419. Giuseppe De Spirito. La basilique Sante-Marie-Majeure // Rome de Constantin a Charlemagne. P.86-95.

420. Grabar A. Deux notes d'histore de l'iconostase d'apres des monuments de l'Yougoslavie // Зборник радова Византолошког института. Београд. 1961.-Кн. 7.-Р.13-22.

421. Grabar A. Un portillon d'iconostase sculpte au Musee National de Belgrade // Recueil des travaux de l'lnstitut d'Etudes byzantines. Belgrade, 1961, 7,-p. 16.

422. Guergova I. Type d'iconostases pendant la periode post-byzantine Part balkanique // Иконостас. Происхождение развитие - символика. М., 1996.-С. 59-60.

423. Iconer i Nationalmuseum Stockholm. Text av. Ulf Alel. Stockholm: Proprilis, 1979. - 16 p.+ 24 ill.

424. ICONES. Millenaire du bapteme de la russie 988 1988. Exposition d' icones anciennes et contemporaines. - PARIS, 1988. - 130 p.

425. Jaffrennou E. Giraudy B. Les Russes d'Ugine et l'eglise Orthodoxe saint-Nicolas.-Б.г., б.м-20p.

426. Julian Walter A.A. The Origins of the Iconostasis // Eastern Churches Review. 1971. - Vol.3. - P. 251-267.

427. Labrecque-Pervouchine N. L'iconostase: Une evolution historique en Russie. Montreal, 1982. - 294 p.

428. Lasko P. Ars sacra: 800-1200. London. 1972. -188 p.

429. Le CAIRE. Le muse copte le anciennes eglises. GAWDAT GABRA avec la contrilution d'Anthony Alcock. Eguptian International Publishing Company. -192 p.

430. Leonid A. Beliaev. The sanctuary barrier of the 12th-century churches in Novgorod // Иконостас. Происхождение развитие - символика. -М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.223- 243.

431. Lossky V., Uspensky L. The meaning of Icons. London, 1947; Der Sinn der Ikonen. U.R.S. Graf Verlag, Bern, 1952; The meaning of Icons. N.Y., 1982.-224 p.

432. Mango С. On the history of the templon and martirion of St. Arhemios at Constantinople // Зограф. Београд. - 1979. - Т. 10. - P. 40 - 43.

433. Megaw A.N.S. The Skripou Screen // Annual of the British School at Athens. 1966. Vol. 61. - P.l-32.

434. Nees L. The Iconographic of Decorated Chancel Barriers in the pre-Iconoclastic Period // Zeitschrirt ffir Kunstge sctichte. -ь 1983. Bd. 46. - S. 1526.

435. Popovska Korobar. The Late medieval Iconostasis of the St. George Church at the Polosko Monastery // Иконостас. Происхождение -развитие - символика. - М., 1996. - С.61.

436. Sidorenko G. Zur Darstellung von ikonostasen in der iconenmalerei des 19 Jahrhunderts// Ikonostase. Darstellung der Bilderwand einer ikone des ikonen Museums Resklinghausen. - Resklinghausen, 1993. - C. 32 - 47.

437. Sinai. Treasures of the Monastery of Saint Catherine. Athens, 1990.-120 p.

438. Slobodan Curchic. Proskynetaria Icons, Saints Tombs and the Development of the Iconostasis // Иконостас. Происхождение развитие -символика. - М., 1996. - С. 25-26.

439. Slobodan Curchic. Proskynetaria Icons, Saints Tombs and the Development of the Iconostasis // Иконостас. Происхождение развитие -символика. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 134 -160.

440. Smith М.Т. The Lateran "Fastigium": A Gift of Constantine the Great // Rivista di Archeologia cristiana. 1970. XLVI/ 1-2. P.149 175.

441. Teteriatnikova Natalia The Design of the Sanctuary Screen in Some Transeverse-nave Churches of Byzantine Cappadocia // Иконостас. Происхождение развитие - символика. М., 1996. С.21 - 22.

442. Tetcriatnikova Natalia. Design of the double sanctuary screen in the Tokali Kilisc, Cappadocia // Иконостас. Происхождение развитие -символика. М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 118 -123.

443. Tregubow A. The light of Christ: iconography of Gregory Kroug. New-York, 1999. -146 p.

444. Velmans T. Les fresques de Saint Nicolas Orphanos a Salonique et les rapports entre la peinture d'icones et la decoration monumentale au XIV siecle // Cahiers Archeologiques. Paris, 1966. - V. XVI. - P. 145 - 176.

445. Walter Ch. A New Look at the Byzantine Sanctuary Barrier II REB. 1993.-Vol. 51.-P. 203-224.

446. Walter Ch. The Byzantine Sanctuary a Word List // Литургия, архитектура и искусство византийского мира. - СПб., 1995 - С. 95 - 106, 100- 102.

447. Walter Ch. The Origins of the Iconostasis // Eastern Churches Review. 1971. Vol.3. P. 251-267.

448. Walter Chr. Two notes on the Deesis // Revue des tudes Byzantins, Vol. 26. Paris, 1968. - P. 45-57.

449. Weitzmann K. Byzantine miniature and icon painting the elevensth century // 13-й Международный конгресс византологов. Основные доклады. -Оксфорд, 1966.-С. 17.

450. Weitzmann К., Chatzidakis М., Miatev К., Radojiic. Icons from South-Eastern Europe and Sinai. London, 1968. - 98 p.

451. Xydis St. The Chancel Barrier, Solea and Ambo of Hagia Sophia // The Art Bulletin. 1947. -Vol. 29. -P. 1-11. Fig. 232-233.

452. Zeitler B. Two "Crusader" Iconostasis Beams from Sinai: A Contradition in Terms? // Иконостас. Происхождение развитие - символика. -М., 1996.-С. 30-31.

453. Zeitler В. Two iconostasis beams from Mount Sinai: object lessons in Crusader art // Иконостас. Происхождение развитие - символика. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С.223- 243.

454. ЮРЬЕВА Татьяна Владимировна1. На правах рукописи

455. ПРАВОСЛАВНЫЙ ИКОНОСТАС КАК КУЛЬТУРНЫЙ СИНТЕЗ