автореферат диссертации по истории, специальность ВАК РФ 07.00.03
диссертация на тему: Представления Рудольфа Фульдского о власти в контексте политической и культурной действительности середины IX века

Полный текст автореферата диссертации по теме "Представления Рудольфа Фульдского о власти в контексте политической и культурной действительности середины IX века"

Р'.Ч/с гля

ЗКЙШЯсКЛ змос^пвс к1-1й государственный университет имени м.в. ломоносова

/ 0а1 Доисторический факультет

кафедра истории средних веков

На правах рукописи

\JuCy"

Перлов Аркадий Марксович

ПРЕДСТАВЛЕНИЯ РУДОЛЬФА ФУЛЬДСКОГО О ВЛАСТИ В КОНТЕКСТЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СЕРЕДИНЫ IX ВЕКА

Специальность 07.00.03 - всеобщая история

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Москва 1999

Работа выполнена в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова

Научный руководитель -

кандидат

исторических наук, доцент М.А. Бойцов

Официальные оппоненты -

доктор

исторических наук,

профессор

Г.И. Зверева

кандидат

исторических наук, В. Б. Прозоров

Ведущая организация Московский

городской педагогический университет

Защита состоится « »_1999 г. в_часов на заседании Диссертационного совета

по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических наук при Московском государственном университете по адресу:

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГУ.

Автореферат разослан « _1999 г.

Ученый секретарь Диссертационного совета,

доктор исторических наук, профессор И.Л. Маяк

РОССИЙСКАЯ

1СУДАРСТВЕННА*!

_БИБЛИОТЕ1<А___1

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность темы. Среди источников по истории раннего западноевропейского средневековья остается множество текстов, недостаточно исследованных в отечественной историографии. К числу таких сочинений принадлежит и корпус произведений пресвитера Фульдского монастыря Рудольфа (ок. 795 -865). Полноценное исследование связанных с его именем текстов не находило своего осуществления (как в СССР и России, так и за рубежом) из-за не прекращавшихся споров об атрибуции: несмотря на фактическое согласие источниковедов в том, что приписываемые Рудольфу произведения очень близки друг к другу, исследователи не желали принимать на себя ответственность за анализ совокупного содержания этих сочинений как памятника мировоззрения позднекаролингской эпохи. В настоящей диссертации как особенно ценный источник для изучения культуры середины IX века рассматривается именно совокупность главных сочинений Рудольфа (второй части Фульдских Анналов, Жития аббатисы Таубербишофсхаймско-го монастыря Леобы и «Чудес святых, перенесенных в фульд-ские церкви»).

Для эффективного анализа вышеуказанных текстов оказалось необходимым найти такой угол зрения, при котором их жанровые особенности отступали бы на второй план. Исходной посылкой должно стать единство принципов организации мировоззрения каролингской эпохи. Наилучшим образом их можно изучить при помощи исследования отношений власти. С одной стороны, параметр принуждения или его отсутствия свойственен любому сюжету, о котором может повествовать Рудольф. С другой стороны, любой исторический текст является свидетельством об определенной системе власти; это отражается и в содержании источника, и в истории его появления и функционирования. На этом основании особенно важным становится анализ основных источников в значительно более широком контексте. Во-первых, необходимо учитывать политические события, происходившие в каролингских государствах середины IX века, тем более, что эти события являются материалом Фульдских Анналов. Во-вторых, на микроуровне творчество Рудольфа вписано в историю фульдского аббатства, наполненную значительными событиями и повседневной рутиной.

Наконец, в произведениях Рудольфа легко заметить знакомство со многими литературными образцами: как с достаточно древними текстами (например, мер о вин гошм и или англосаксонскими житиями), так и с сочинениями современных ему авторов. В особенности эффективным для реконструкции целостности мировоззрения, стоявшего за основными произведениями Рудольфа Фульдского, является анализ произведений Рабана Мавра - настоятеля Фульды в 822 - 842 годах. Для своего времени Рабан был крупнейшим интеллектуальным авторитетом, оставившим множество сочинений во всех областях раннесред-невековой мысли. Таким образом, представления Рудольфа Фульдского о власти исследуются как на фоне изменений, происходивших в окружавшей Рудольфа действительности, так и в контексте литературной и интеллектуальной традиции, значимой для возникновения его текстов.

Цель и задачи. В диссертации ставится цель исследовать наиболее общие модели объяснения человеческого поведения в текстах Рудольфа Фульдского. Необходимо прояснить связь этих моделей с возможностями персонажей оказывать друг на друга силовое принуждение, а также с системой социального обозначения действующих лиц в произведениях Рудольфа. Кроме того, следует фиксировать факты отражения в исследуемых текстах современных Рудольфу политических событий и случаи влияния на него известных литературных прототипов.

Для реализации этой цели в исследовании были выдвинуты следующие задачи:

• Обосновать правомерность исследования трех основных сочинений Рудольфа Фульдского как единого источника по истории раннесредневековой культуры.

• Проследить основные линии отечественного и зарубежного историографического исследования в области социальной и культурной истории, и показать их совместимость с направлениями развитая теоретической потестологии и литературоведения.

• Выявить, какие факторы Рудольф Фульдский рассматривает как значимые для объяснения поведения своих персонажей; определить роль указаний на этические или юридические нормы; охарактеризовать частоту и модели рациональной или эмоцио-

нальной мотивировки Рудольфом поступков действующих иш своих произведений.

• Проследить соотношение между способностью деист»уюших лип произведений Рудольфа влиять на поведение друт лрма и неравномерным распределением среди персонажей материальных. информационных или других ресурсов.

• Выявить основные позиции образно!! системы нрои «ведении Рудольфа и охарактеризовать главные функции персонажен, находящихся на этих позициях.

• Проследить за соотношением между генеральной роило (основной позицией образной системы) персонажа и характером его поведения.

• Определить и объясни 1ь сходство и различия представлении

0 власти, выраженных в 1екстах Рудольфа Фульдского и в .тру

1 их произведениях косточнофранкской титературы середины IX века (прежде всею, путем сравнения сочинений Рудо и,фа и Рабана Мавра).

• Наметить направления дальнейшего исследования материала.

Методологическая основа. В основу использованной в диссертации методологии легло понимание власти М. Всбером. Власть анализируется как возможность одного индивида повлиять на поведение другого; исследуются ресурсы, контроль над которыми делает такое влияние возможным. Большое значение имели разработанные М. Фуко гипотезы об информационном параметре власти и о стремлении власти к распространению как о ее сущностной характеристике. Структуралистские и постструктуралистские подходы были значимы как при выборе методик анализа текста источников, так и при интерпретации полученных результатов.

Источниковая база. В центре исследования находятся три главных сочинения Рудольфа Фульдского. Житие Леобы, родственницы и сподвижницы крестителя Германии Бонифация (середина VIII в.) было написано Рудольфом приблизительно в 836 году с использованием не дошедшего до нас и значительно более краткого текста начала IX века. Помимо этого, Рудольф активно заимствовал риторические конструкции и целые сюже-

ты из других произведений: житий св. Германа, св. Сеголены, св. Мартина Турского, Деяний папы Сильвестра, «Диалогов» Григория Великого, и иных источников. По своему жанру Житие Леобы принадлежит к числу т.н. «биографических» (т.е. достаточно реалистических) житий, характерных для агиографической традиции, возникшей в Германии в среде англосаксонских миссионеров и их учеников. «Чудеса святых, перенесенных в Фульдские церкви» принадлежат к совершенно иному жанру: это типичная translatio, хроника исцелений, сопровождавших приобретение Рабаном Мавром в 835 году нескольких ценных реликвий. В историографии лейтмотивом отношения к этому источнику до сих пор было пренебрежение, сопровождавшееся использованием «Чудес святых» только для исследований по истории медицины, топонимики или ономастики. Текст Рудольфа был создан в 846 году (по другой версии - после 856) при обильном использовании написанного Эйнгардом «Translatio Marcellini et Petri». Наконец, вторая часть Фульд-ских Анналов вызывает наибольшие споры с точки зрения атрибуции и происхождения; ее принадлежность Рудольфу, связь с майнцской летописной традицией, степень зависимости от прототипов и опосредованности последующими редакциями остаются под вопросом. Тем не менее, в соответствии с мнением большинства исследователей, в диссертации признается возможность исследовать три эти разножанровых, компилятивно составленных и не совсем уверенно атрибутируемых произведения как единый и весьма ценный источник по истории позд-некаролингской культуры. Материал других, возможно принадлежащих Рудольфу или написанных под его влиянием текстов (Краткое житие Штурма, «Перенесение мощей святого Александра», записи дарений фульдскому монастырю), привлекался скорее в иллюстративном порядке.

Наряду с источниками, авторство которых приписывается Рудольфу, в диссертации были использованы другие произведения начала и середины IX века. Из сочинений, возникших в рамках фульдской литературной традиции, для реконструкции представлений Рудольфа наиболее значимы труды его учителя, настоятеля Фульдского монастыря и архиепископа Майнца Ра-бана. Из корпуса его произведений первостепенный интерес представляет сохранившаяся (возможно, при участии Рудольфа) подборка писем (в том числе, Людовику Благочестивому и Лотарю), энциклопедический трактат «Обо всем», а также тек-

сты, сочетающие рассуждения юридического и ieo.!ioi пческо\ о содержания с конкретной исторической информацией. В качестве примера можно назвать «О наставлении клириков» или «О предопределении»; весьма полезны оказались и чисто геологические произведения, причем наиболее ценными выглядят комментарии на Экклезиасч и на Пригчи. Из друтих возникших в Фульде произведений наиболее интересными для темы исследования являются тексты, связанные с возмущением в 807 - 819 гг. братии против аббата Ратгера: петиция монахов императору, известная под названием «Snpplex I.ibellus» и написанное Вруном Кандидом житие преемника Ратгера (и идеолога мятежа) аббата Лйгиля. Тексты нефульдского происхождения привлекались для исследования скорее в иллюстративном порядке. Учитывая характерное для т.н. каролингского Ренессанса самовосприятие литературы как средства установить в общее те «norma rectitudinis», правильную систему отношений.' для исследования наибольшую значимость представляют произведения тех жанров, в которых нагляднее представлен нормативный компонент: зерцала (в частности: «Ремесло короля» Ионы Орлеанского, «Королевский путь» и «Диадема монахов» Смарагда, «Наставление сыну» Дуоды), а также жития.

Степень изученности проблемы. В качестве самостоятельной темы исследования проблематика господства и власти оформляется в германской историографии во второй половине XIX века, с появлением «Истории общественного устройства» Г. Вайтца и теоретических определений О. Гирке. Первоначально преобладало юридическое понимание власти как законодательно определенного превосходства в правах одной части населения над другой; позже писаное право перестали рассматривать как адекватное исторической практике раннего и высокого средневековья (Ф. Керн). В 30-х годах XX века начинается современный этап германской историографии: власть исследуется преимущественно в пространстве реальных отношений между индивидами, и на материале не только юридических, но и литературных источников.

1 Fleckenstein J. Die Bildungsreform Karls des Großen als Verwirklichung der Norma Rectitudinis. Bigge-Ruhr, 1953; Berschin W. Karolingische Biographie 750-920». Chr. Stuttgart, 1991

Исследование политической власти тесно связано в историографии с изучением каролингской государственности, с анализом полномочий восточнофранкского короля и механизмов легитимизации его власти. Шедшая в 30-х - 50-х годах полемика о первичности возникновения «немецкого» народа или «немецкого» государства (ее участниками были Г. Затчек, В. Хесслер, В. Шлезингер, И. Флекенштайн) выявила, что эта тема не актуальна по отношению к восточнофранкскому периоду; в 60-е - 90-е годы исследовались уже более частные проблемы взаимоотношений каролингской ойкумены в целом и региональных королевств (У. Пенндорф, Э. Хлавитчка, К. Брюль) или предпосылок формирования в языке элементов национального самосознания (Г. Бойманн, В. Эггерт, Б. Пэтцольд). Историографический интерес смещается к проблеме статуса короля (дискуссия о «персональном характере» государства между Й. Фридом и Г.-В. Гётцем). Активно разрабатывается тематика соотношения образа восточнофранкского монарха как с до-христианскими обоснованиями харизмы главы германского рода, так и с механизмами легитимации в церковном латинском мировосприятии (эти темы, восходящие к творчеству М. Блока и Э. Канторовича, развиваются в работах В. Ульманна, Г. Крёшеля, Г.-В. Гётца, А. Ангенендта, Т. Ройтера, П.Э. Шрамма, Д. Пфайль, и многих других); в этой перспективе изучается литургическое отражение сакральности королевской власти (В. Ульманн, Я. Бак, Дж. Нельсон). Проблематика связи теологической картины мира с политической властью короля исследуется и на материале произведений таких авторов как Рабан Мавр и Хинкмар Реймсский (Э. Хайзе, Ж. Девисс, М. Риссель, Дж. Уоллес-Хадрилл).

В современной западноевропейской историографии универсалистскому подходу, который подразумевает и исследует монополию государя на осуществление власти, противостоит тенденция отдавать политический приоритет более или менее узко понимаемой аристократии. Основатели т.н. «нового учения» (Т. Майер, О. Бруннер, позднее К. Босль) уверенно констатировали значимость факторов баланса сил и/или взаимной выгоды как весьма действенных оснований власти. Эти авторы указывали на факт зависимости господина от его подданных и продемонстрировали значимость конфликта и компромисса применительно к самому высшему уровню власти. В 70-е - 90-е годы К. Крешель, Г. Кёблер, К. Лейзер, Г. Дильхер,

Ю. Вайтиель. К). Хянниг. Г. Алыхофф и лруте расншрн ш поле применения это]'! идеи. Таким образом, гипотезы о дейапенном коноитуционном устройстве и о монополии (короля или аристократии) на власть, существенно релятишиировались: кроме гого, под вопросом оказалось п самое определение «знажосш». С середины 50-х юдов в Германии осущесшляечсм активное исследование идентичности знати, которое все больше смещалось от чистой иросоиографии (Г. Тел.ченбах) к анализ ментальных механизмов идентификации социальной обшносш (К. Шмид. Й. Флекенппайн, Г. Алыхофф. О.-Г. Ексле). Нше одним направлением исследования позднекаролитской таш является анализ административной терминологии: можно мп-звать имена и классиков историографии (Г. Вайш. В. Шлезингер, Г. Телленбах, С). Бруннер. К. Босль. Л. Женико). и современных нам медиевистов (Г.К. Шульгие. Ф. Фетыем. О. Энгельс, В. Кинаст. К. Бруннер, К.Ф Вернер. ( Рейн<пьдс. Т. Ройтер, Н. Фосс. Ю. Ханниг. Р. Шмидт-Вт анд, Г. Вольфрам. Г.-В. Гстц. Г. фонОльбер{. Г. ЦопП.

По сравнению с монополией короля на власть или с воь можностыо знати оспаривать или дополнять чту монополию, тема адресатов власти изучена все еще сравнительно односторонне. В центре внимания оказалась проблема «бедных» (раиреп) в источниках каролингской эпохи. Интерпретировавшего это понятие подчеркнуто «не-экономически» К. Босля критиковали как восточно- (3. Эпперлайн и К. Бруннер), так и западногерманские (Ф. Ирзиглер и Э. Босхоф) историки, настаивавшие на сохранении традиционного противопоставления «бедный» - «богатый». О.Г. Ексле, как и в случае с идентификацией знати, смещает исследование проблемы в область анализа мировоззрения и указывает на роль регулятивных культурных схем, до некоторой степени предшествующих социальному опыту, и способных его не только отражать, но и существенным образом определять. Представляется, что эволюция к такого рода взглядам является весьма показательной для современной немецкой историографии власти: в медиевистике можно констатировать общее увеличение интереса к проблемам идеологии и репрезентации.

Развитие отечественной историографии демонстрирует схожую логику в изучении раннесредневековых социальных отношений. Российские либерально настроенные (например,

М.М. Ковалевский), а затем и марксистские медиевисты делали акцент на социально-экономической истории; первостепенный интерес к социальным проблемам оставался характерен для Д.М. Петрушевского, А.И. Неусыхина и их последователей, даже если одни из них смещались в область преимущественно политической истории (Н.Ф. Колесницкий, А.Р. Корсунский), а другие тяготели к истории экономических отношений или юридических категорий (А.Я. Гуревич, И.С. Филиппов). В последние десятилетия исследование власти в отечественной медиевистике отчетливо высвобождалось из плена схем экономического детерминизма (H.A. Хачатурян, М.А. Бойцов). В 70-е - 80-е годы важнейшим направлением стала история культуры, и в ее рамках - анализ тех средств, с помощью которых раннесредне-вековые авторы осмысляли и характеризовали современное им общество. Изучением подобных сюжетов занимались, в частности. А.Я. Гуревич. Ю.Л. Бессмертный, В.К. Ронин, В.И. Уколо-ва. Тем не менее, адекватное внимание отечественных исследователей нашли еще далеко не все ценные памятники раннего средневековья Западной Европы.

Наряду с исследованиями в области истории средних веков, существенное значение при написании диссертации имели теоретические работы, в которых анализировались природа и структура феномена власти. Как известно, наиболее эффективные определения господства и власти сформулировал М. Вебер. В послевеберовской потестологии уместно говорить об оформлении в середине XX века двух подходов: объективистского (в свою очередь, подразделяющегося на бихевиористский и системный) и «саморефлективного». Говоря о бихевиоризме, стоит упомянуть теории «малых групп», сопротивления, социального обмена и рынка власти; в системных концепциях власть обычно определяется как средство поддерживать единство социального целого (Б. Рассел, Т. Парсонс, Н.Луман и др.). Субъективистски мыслящие исследователи (например, Р. Барт или Ж. Лакан) склонны рассматривать власть как априорную форму восприятия: структуры принудительности в таком случае рекомендуется выявлять прежде всего в сознании самого наблюдателя власти. Более современные потестологические концепции, как правило, сочетают объективистскую и саморефлективную стратегии. Классиком этого способа мысли можно назвать М. Фуко, который понимает власть как неизбежность думать и воспринимать вещи и собственное поведение строго одним опреде-

ленным способом и никак иначе. Несмотря (и лаже блатдаря) очевидной экзистенциальной нагруженное ги, призыв М. Фуко отчаянно обнаруживать, «демаскировывагь» власть во всех областях поведения людей и существования текстов оказался необычайно действенен. Со стороны теоретической социолог ии (П. Бурдье. Э. Гидденс. Ю. Хабермас) заменю то же самое стремление рассматривать исторические или обыденные коммуникативные практики как поле, за которым скрываются феномены власти. В целом, современная погестология стремится интерпретировать власть как принудительность, проявляющуюся прежде всего в осмыслении (чужого, но также и собственного) повеления. Подобная постановка проблемы предлагает активнее обращаться к источникам, характеризующим сознание исторических (в том числе и раннесредневековых) индивидов. Таким образом, следует приветс1вовать междисципли-нарность исторических исследований, прежде всего, находящихся на фанице с исихоло! ней и ли 1ера1уроведением.

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что основные произведения Рудольфа Фульдского до сих пор еще не исследовались как единый источник по истории раннесредневековой культуры. В отечественной историографии его фигура практически не упоминается. В немецкой медиевистике Рудольф достаточно популярен, но его сочинения, как правило, рассматриваются безотносительно друг к другу, как источники по истории политического развития франкских королевств, германской миссии или раннесредневековой религиозности; когда эти произведения все-таки анализируются вместе, речь идет исключительно о проблемах атрибуции и стиля. Анализ содержания основных произведений Рудольфа, особенно в аспекте реконструкции его представлений о власти, явленных в тексте далеко не очевидным образом, является своевременной исследовательской задачей. Необходимо отметить, что сама практика исследования нарративного ран-несредневекового текста представляет существенный методологический интерес: в диссертации делается попытка разработать концептуальный и терминологический аппарат, адекватный как схемам мышления средневекового латинского автора, так и достижениям современной исторической науки, социологии и литературоведения.

Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в исследованиях в области истории восточнофранкского королевства, каролингской культуры и источниковедения истории раннего средневековья.

Практическая значимость диссертации заключается в возможности использовать ее результаты при подготовке специальных курсов, как по истории европейского раннего средневековья, так и по методике анализа средневековых нарративных источников.

Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре средних веков исторического факультета Московского государственного университета. По теме диссертации опубликованы тезисы и две статьи, делался доклад в Институте всеобщей истории РАН.

Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, историографического обзора, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.

II ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи исследования, дается обзор исследовательской литературы по проблемам социальной структуры позднекаролингского общества и по теоретической потестоло-гии во второй половине XX века.

В первой главе произведения Рудольфа Фульдского рассматриваются как источник по истории культуры позднекаро-лингской эпохи. В первом параграфе представлены известная исследователям информация о Рудольфе и историографические контроверзы по поводу атрибуции его произведений. Приводятся аргументы Ф. Курце, 3. Хельманна, Э. Э. Штенгеля, В. Левисона, Т. Ройтера по поводу происхождения и атрибуции второй части Фульдских Анналов; указывается на основные результаты источниковедческого анализа «Жития Леобы» В. Финстервальдером; исследования Э.Э. Штенгеля, М. Ратзака и У. Гуссонга привлекаются для квалификации сомнительных сочинений Рудольфа. Обосновывается вывод о том, что три наиболее крупных текста Рудольфа могут рассматриваться как единый источник для изучения мировоззрения раннего средневековья. Во втором параграфе описывается разнородная и сложная среда, в которой возникало и оформлялось представление Рудольфа о власти. С одной стороны, ему довелось наблюдать политические события, определившие судьбу всей Западной Европы. С другой стороны, Рудольф был свидетелем повседневной практики отношений власти внутри крупного аббатства, а также между монастырем и его светским окружением (будь то королевские чиновники и крупные магнаты, паломники или же зависимые от монастыря крестьяне).2 Кроме того,

2 В современной немецкой историографии наличествуют обобщающие компендиумы по политической, юридической, экономической и литургической истории Фульдского аббатства: Hussong U. Studien zur Geschichte der Reichsabtei Fulda bis zur Jahrtausendwende // Archiv für Diplomatik, №№ 31-32, 1985-1986; Weidinger U. Untersuchungen zur Wirtschaftstruktur des Klosters Fulda in der Karolingerzeit. Stuttgart, 1991, а также чрезвычайно удачные сборники: Fulda in seiner Geschichte. Fulda, 1995; Kloster Fulda in der Welt der

Рудольф мог пользоваться богатейшей библиотекой монастыря, включавшей сочинения античных и, конечно же. христианских авторов. (В особенности внимание немецких исследователей было приковано к цитированию Рудольфом «Германии» Тацита; более ранних средневековых писателей, знакомых с ним 1ексюм не известно.) Как известно, Рудольф испытывал влияние образцов меровингской и англосаксонской агиографии. Однако наиболее значим для него был современны!'! ему круг литературы т.н. каролингского ренессанса. Для произведений этого времени считается очень характерной «наставляющая», «нормативная» нота: авторы каролингской эпохи, описывая деяния святого или предлагая модель воспитания государя, стремились предегавить читателям такой эталон поведения, который лучше всего находил бы себя в обществе, где установились «правильные» социальные отношения. Подобное настроение разделяли и два наиболее близких к Рудольфу автора: Рабан Мавр и Брун Кандид. Сравнение образа власти, намеченного в произведениях этих авторов, показывает как сходство, 1ак и различия с восприятием Рудольфа. В житии аббата Айгиля Кандид нарисовал монастырь, наслаждающийся согласным участием в управлении аббата и подчиненных ему старцев. Рабан Мавр, лично пострадавший из-за своей принципиальности в ходе политических конфронтации, во всех своих трудах оставался верным приверженцем идеала «правильности», единственного порядка, в котором Бог устроил мир, и который должен быть проявлен в создаваемых учеными людьми текстах. По итогам анализа политического и культурного контекста, в котором возникали и были предназначены существовать произведения Рудольфа, в диссертации были сформулированы следующие проблемы: 1) в какой степени идеи Бруна и Рабана об универсальной действенности божественного порядка и о его содержании могли быть близки Рудольфу Фульдскому? 2) способствовал ли очевидный политический кризис середины IX века усилению стабилизирующей идеологической функции литературных произведений, или же наоборот вел к распространению более гибких представлений о власти? Ответ на эти вопросы облегчает понимание того, каким

Karolinger und Ottonen. F/a/M, 1996. На этом фоне удивляет отсутствие в последние десятилетия обобщающих трудов по истории культуры в аббатстве.

образом представление о правильности мироустройства навязывает себя осмыслению окружавшей раннесредневекового автора действительности и повествованию о ней.

Во второй главе рассматривается, каким образом Рудольф Фульдский обосновывает поведение своих персонажей. В первом параграфе в центре внимания находится этическая система Рудольфа Фульдского. По причине отсутствия у него развернутых этических определений оказалось целесообразным реконструировать содержание основных категорий («добро», «зло», «справедливость») в сочинениях Рабана Мавра. Выяснилось, что этическая система является очень действенным регулятором поведения персонажей Рудольфа; в повествовании практически всегда существует представление о единственно правильном способе оценивать сложившуюся ситуацию и поступки действующих лиц. Показателем значимости этической системы является склонность Рудольфа описывать развитие действия в рамках сценариев поощрений и наказаний. При этом важно, что наказание является более естественным и необходимым, чем поощрение; поэтому оно может выполняться отрицательными персонажами. В поощрении более значим момент демонстративной милости, которую, например, святой оказывает искренне верующему в божественное всемогущество человеку. Наказание и поощрение часто происходят на информационном уровне (в форме порицания или похвалы). Описания и поощрений и наказаний являются частными случаями того принципа повествования, который был обозначен в диссертации как «этическое акцентирование справедливости»: согласно этому принципу, за ситуацией, оцениваемой с этической точки зрения как благая, Рудольф помещает другую положительную ситуацию; точно таким же образом могут нагнетаться отрицательные сюжеты. В этом же параграфе исследовались наиболее частые в произведениях Рудольфа моральные императивы; таковыми можно считать стремление к благу ближнего и стремление к совершенству.

Во втором параграфе анализировалось, как обосновывается Рудольфом поведение его персонажей в тех случаях, когда их действия не зависят непосредственно от поступков других героев произведений фульдского автора. Наиболее экономным способом характеристики такого поведения является его объяс-

ненис «желанием»: персонаж настолько сильно предпочитает одно состояние дел другому, что начинает прилагать какие-то усилия. В некоторых случаях отсылка на желание усиливается указанием той страсти, которая заставила персонажа поступить гак или иначе. Чаще всего Рудольф позволяет своему читателю иреднолша(ь рациональные мсиивы поведения 1ероев. Образцовой моделью следует считать стремление компенсировать недостаточность: приобрести те ресурсы (материальные или информационные), которые кажутся персонажу необходимыми в ею ситуации. Эта модель тесно соседствует с двумя другими: намерением приобрести для себя что-либо не-необходимое (корысть) и намерением довести ситуацию до состояния «правильной» не в своих личных интересах, но в соответствии с нредсчанлением об истинном божественном порядке. Идея восполнения недостаточности часто является моделью для того, чтобы придать смысл последовательности эпизодов в тексте: превратности политической жизни или неисповедимость божественного промысла заставляют героя ликвидировать нанесенный обители или государству ущерб.

В основу третьего параграфа легло представление о том, что в элементарном взаимодействии, когда обе стороны пытаются осуществить свою волю, возможно установить связь результата с балансом сил между участниками эпизода. Были исследованы три варианта возможного соотношения: 1) когда баланс сил непосредственно предопределил поведение сторон (принуждение); 2) когда баланс сил выглядел несущественным для логики развития эпизода (нейтрализация власти); 3) когда вопреки представлению о том, что во взаимодействии должна безоговорочно торжествовать воля более сильной стороны, Рудольф считал необходимым обозначить степень влияния слабого участника и степень ответственности сильного. Выяснилось, что Рудольф чрезвычайно изобретателен в том, чтобы маскировать с помощью повествовательных и логических ухищрений принудительную и насильственную сторону власти. Средневековый автор всячески подчеркивает моменты совпадения воли подчиняющейся стороны с желанием более сильной. При описании взаимодействий, участники которых далеко не равны друг другу по силам, Рудольф непременно предоставляет более слабой стороне определенный простор: она может самостоятельно оценивать ситуацию и выражать свое согласие с приказом или распоряжением. Труд руководителя и наставника не-

изменно изображается как тяжелая обязанность. Кроме того, как уже отмечалось, фульдскому пресвитеру свойственно представление о существовании единого божественного миропорядка, перед лицом которого и (добрые) начальники, и подданные только выполняют свой долг. В заключение параграфа рассматривался вопрос о понимании Рудольфом свободы, и выяснилось, что он трактует последнюю как независимость от чужих влияний. В таком ракурсе свобода сближается с идеей абсолютного произвола и приобретает некоторую связь с инфернальными силами. Это подтверждает предположение о том, что первичным для Рудольфа является представление о позитивности власти, этически-нормативной упорядоченности и социальной иерархии.

В четвертом параграфе рассматривается, как Рудольф обосновывает поведение своих персонажей в тех случаях, когда они руководствуются нормами, воспринимающимися как установленные извне, безотносительно к данной ситуации. Наиболее часто регулятив такого типа обозначается с помощью термина «право» или близких ему понятий; у Рудольфа нередко встречается словосочетание «божественный закон» («lex divina»). Несмотря на универсальную действенность, содержание этого закона может стать предметом толкований и уточнений. Помимо права или закона, форма которых видится жестко зафиксированной, Рудольфу знакомы другие виды норм: в частности, обычай (этим термином в диссертации был назван факт устойчивого воспроизведения какой-либо практики в отдаленном или близком прошлом) и сообщения текстов (например, агиографических сочинений самого Рудольфа, которые должны привлечь в Фульду паломников). В последнем случае действенность поведенческой рекомендации не гарантируется никаким внешним принуждением. Тем не менее, очевидно, что библейские цитаты или истории из жизни древних и новых святых вполне способны влиять на действия персонажей Рудольфа. В определенной степени этот факт связан с более общими проблемами: организация литературного текста как источника нормативной информации, принудительность содержащегося в тексте смысла для читателя, функционирование произведения в общественной реальности.

В третьей главе проанали зированы основные текстуальные роли, существующие в произведениях Рудольфа; это означает реконструкцию той призмы, сквозь которую средневековый автор воспринимал большинство описанных им ситуаций. Оказалось возможным выделить позиции «суверена», «посредников», «своих» и «адресатов (власш)» как наиболее существенные в произведениях Рудольфа.

Второй параграф третьей главы посвящен образу суверена и характеристике функций этой текстуальной роли. Наряду с юсу дурями в о (дельных эпизодах в роли суверенов мо1ут фигурировать Господь, св. Бонифаций, настоятели монастырей. В качестве специфики королевской власти выявилось, что исключительно государи выглядят персонажами, способными отдавать распоряжения не только непосредственным исполнителям, но и лицам, функция которых может исчерпываться дальнейшей передачей королевской воли. Это отражает глубочайшую укорененность в сознании Рудольфа представления о монарше-ской власти и о ее исключительности: только королю присуща способность не просто к осуществлению, а к перераспределению власти. Для государя это означает необходимость учитывать в своей деятельности властные полномочия других персонажей, соотносить свою волю с их согласием или сопротивлением. Отсюда следует другая специфическая функция государей: нередко они должны санкционировать волю своих подданных, обозначать включение чьей-либо частной инициативы в рамки правильного и законного миропорядка. Власть настоятелей выглядит на этом фоне значительно более «домашней»: приказы они чаще отдают непосредственным исполнителям; санкционирование аббатами воли младших братьев выглядит исключительно как радостное согласие. Рудольф не желает, чтобы применительно к монастырю предполагались те отношения конфликтного распределения власти, которые иногда очевидны в деятельности королей, вынужденных соглашаться против своего желания. Кроме распределения власти и санкционирования, для суверена характерны и другие функции: он защищает своих подданных, показывает им пример правильной жизни, представляет собой общность, которую он возглавляет, или же сам принцип власти как таковой. В изображении Рудольфа Фульдского суверен не склонен прибегать к насилию и неожиданно редко появляется в качестве источника знаний и мудрости для своих подданных: даже Рабан Мавр фигурирует в

качестве учителя и наставника не столько для монахов Фульды, сколько для людей, не обязанных подчиняться его авторитету.

В третьем параграфе третьей главы речь идет о «посредниках» и «своих». Посредники духовных лиц (Рабана и Леобы) выглядят склонными скорее к административной деятельности; полномочия мирян значительно шире и распространяются также на помощь суверену в войне, совете или на суде. С точки зрения функций посредников обращает на себя внимание то, что они могут выполнять свою роль, не делая ничего определенного, просто присутствуя. Это относится к заложникам, но также и к святым, которые исцеляют больных просто потому, что они сами - святые, обладающие перед Богом определенными заслугами (mérito). Применительно к функциям посредников необходимо проводить различие между детерминированностью действий заступника, полномочия которого делегированы снизу теми, кто просит его помощи, и сравнительно широким диапазоном действий лица, власть которого исходит от суверена. Можно говорить о закономерности, согласно которой посредник перенимает объем власти своего поручителя. Особой и очень важной функцией посредников является передача информации; по текстам Рудольфа могут быть различаемы «nuntii», которые только передают сообщения, и «legati», способные принимать определенные решения и несги за них ответственность. Значение имеет и «абсолютный» социальный статус посредника: более знатный приверженец способен обозначать достоинство своего суверена и нередко совершает какое-то действие не для того, чтобы оказать господину фактически необходимое содействие, но лишь чтобы выразить глубину своего почета. При характеристике текстуальной роли «своего» можно констатировать значимость этой категории: для Рудольфа и его персонажей связь между «сувереном» и «своими» выглядит совершенно естественной и обязывающей к определенному поведению обе стороны.

В четвертом параграфе третьей главы рассматривается позиция адресатов власти и выделяются две ее наиболее специфические функции. Во-первых, это функция присутствия: адресаты являются совершенно необходимой публикой, перед глазами которой происходит манифестация власти со стороны Бога, святых, духовных или светских властителей. Подразумевается, что впоследствии адресаты будут свидетельствовать о

произошедшем событии и тем самым выполнять го. чего от них очевидно ждуг более могущественные персоны. Во-вторых, адресаты власти могут выступать со своими инициативами. Со стороны влас1ь имущих подобное выступление может быть предугадано и интегрировано в существующий общественный порядок (например, как в эпизодах из М5, 20, 24, 26. ко1да по гребованию народа возникает ритуал богослужения под огкры-1ым небом).

В пятом, последнем параграфе второй главы анализиру-кмся 1раницы применимости предложенной схемы «суверен -посредники/свои - адресаты». Стоит признать, что различия между светскими и духовными персонажами (между королями н аббатами?) более существенны, чем то сходство, которое определяется бли»остью их позиций в структуре текстов Рудольфа Фчльдского. Кроме того, в подавляющем большинстве неэле-меи гарных (более сложных, чем дуальные) ситуаций отношений власти Рудольф не предполагает что суверенами могут быть друше персонажи, нежели главные герои его произведений. Однако именно это наблюдение позволяет сделать вывод о юм, что произведения Рудольфа успешно выполняли свою идеологическую функцию: безальтернативно навязывали читателю то представление о власти, которое разделял и сам фульд-ский пресвитер.

В заключении диссертации подводятся итоги исследования, формулируются основные выводы, и указывается на дальнейшие возможности разработки затронутых проблем. Определяются основные черты образа власти в произведениях Рудольфа: это система соотношений между возможностями индивидов (человеческих и сверхъестественных), между их шансами влиять друг на друга и установленными Господом нормами. Рудольф демонстрирует представление о весьма сложно и гибко устроенной системе власти, в которой инициативе более слабой и подчиненной стороны отводится весьма значительная роль. Мир Рудольфа признает множество точек исхождения власти. Однако эти импульсы разного возникновения и силы должны в конечном счете интегрироваться в единую систему, устремленную к реализации единого божественного идеала. В гораздо большей степени, чем авторы первой половины века (Дуода, Нитхард, а также Рабан Мавр), Рудольф Фульдский способен,

не теряя веры в правильность устройства мира, смириться с его очевидным несовершенством. Ближе всего к идеалам божественного миропорядка для Рудольфа находится власть законного короля Людовика Немецкого или стремящихся к святости благочестивых аббатов; в то же время даже эта, наиболее достойная и истинная власть не может осуществляться во всей своей полноте. Могущество положительных персонажей терпит рядом с собой конкурирующие источники принуждения и сопротивления. Оно проявляется далеко не так часто и не так действенно, как это было бы необходимо для того, чтобы воплотить истинные установления. Соответствующим образом меняется и оценка власти, которая вынуждена заботиться не только о том, чтобы реализовать свои благие цели, но и о том, чтобы просто утвердить себя, продемонстрировать свою действенность. Это достигается в повседневной практике управления восточнофранкским королевством и фульдским монастырем; к этому же поставленные Богом руководители стремятся и при осуществлении каких-либо экстраординарных мероприятий. Власть манифестируется и в критических ситуациях, которым Бог, с точки зрения Рудольфа, очевидно, попускает случиться для того, чтобы впоследствии продемонстрировать свое всемогущество. В какой-то степени логика власти совпадает с логикой нарративного текста: событие попадает в текст не потому, что оно несет в себе какой-то зашифрованный автором смысл. Отраженное в рамках литературного произведения событие просто существует и не рассказывает ни о чем ином, кроме как о самом себе. Точно также и проявление власти может иметь только одну единственную цель: напомнить о своем существовании, обозначить позиции, в системе которых власть принадлежит конкретно данному, упомянутому в ситуации персонажу. Как автор стереотипных литературных произведений Рудольф Фульдский выполняет задачу по репрезентации повествовательного событийного ряда, социальной власти и божественной истины; он придает постоянную форму определенным моделям смыслообразования и отношений власти. Впоследствии эти модели могут быть предложены читателям и стать предметом не-отрефлектированного усвоения или исследовательской интерпретации. Становится возможным сформулировать основную функцию произведений Рудольфа: пересказывая по преимуществу событийный исторический материал, он организует его в специфические цепочки причинно-следственных связей челове-

ческого поведения и во вполне определенные правила соотношения социальных значимостей. Сформулированные Рудольфом модели должны развивать существующее в головах его читателей представление о правильности, этической справедливости и стабильности устройства окружающего их миропорядка; стабильность эта столь велика, что способна обратить себе на пользу даже отдельные нарушения. В качестве основного вопроса, который должен привлекать к себе внимание исследователей, готовых разрабатывать эту тему далее, определяется проблема того, каким именно образом и с какой эффективностью репрезентированный в текстах средневекового автора образ власти продолжал свое существование в конкретной исторической действительности.

По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:

1. Опыт реконструкции раннесредневекового представления о власти (на материале корпуса сочинений Рудольфа Фульдского) // Мир власти: традиция, символ, миф. Материалы Российской научной конференции. М., 1997. (0,1 п.л.)

2. Пресвитер Рудольф и его место в фульдской историографической традиции // Средние века. Вып. 60. М., 1998. (1 п.л.)

3. Концепт нормативности (регламентации поведения извне) в текстах Рудольфа Фульдского: постановка проблемы // Наука о культуре: итоги и перспективы. Научно-информационный сборник. Вып. 5. Проблемы восприятия мира в средневековой культуре. М., 1998. (1 п.л.)

Подписано в печать 1999. Формат 60 х 84 1/16

Объем 1 п.л. Тираж 100 экз. Заказ № 9

Участок оперативной полиграфии Института этнологии и антропологии РАН И 7334, Москва, Ленинский проспект, дом 32-а.

Текст диссертации на тему "Представления Рудольфа Фульдского о власти в контексте политической и культурной действительности середины IX века"

Московский государственный университет

На правах рукописи

Перлов Аркадий Марксович

Представления Рудольфа Фульдского о власти в контексте политической и культурной действительности

середины IX века.

Специальность 07.00.03 - Всеобщая история

Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук

Научный руководитель: к.и.н., доц. М.А. Бойцов

Москва, 1999

ВВЕДЕНИЕ.....................................................................................................................................................4

ИСТОРИОГРАФИЯ....................................................................................................................................11

1. Историографическое освещение проблем власти и социальной с труктуры в раннее

средневековье.......................................................................................................................................... 11

а) оформление исследовательского интереса к проблемам господства. Немецкая историография до 30-х годов нашего века....................................................................................................................................12

б) исследование в немецкой медиевистике основных позиций социальной структуры каролингского общества................................................................................................................................................14

аа) изучение королевской монополии па власть.......................................................................................................16

бб) степень самостоятельности аристократии в общественном устройстве восточнофранкского королевства 21 вв) объекты власти в каролингском обществе. «Проблема бедности»..................................................................32

в) отечественная историография...........................................................................................................35

2. Развитие теоретической потестологии в XX веке........................................................................39

I ПРОИЗВЕДЕНИЯ РУДОЛЬФА ФУЛЬДСКОГО КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ.. 54

1. Рудольф - автор Vita Leobae, Miracula Sanctorum, Annales Fuldenses..................................54

а) личность Рудольфа Фульдского..........................................................................................................54

б) источниковедческая характеристика главных произведений Рудольфа.............................................56

аа) вторая часть Фульдских Анналов........................................................................................................................56

бб) Житие Леобы.........................................................................................................................................................63

вв) «Чудеса святых, перенесенных в фульдскую церковь»......................................................................................66

в) произведения, написанные при незначительном авторском участии Рудольфа...................................69

2. Восточнофранкское королевство и Фульдский монастырь во второй трети IX века: влияние на Рудольфа политического и литературного контекста..............................................................78

а) каролингские королевства середины века............................................................................................79

б) фульдское аббатство: непосредственное окружение Рудольфа........................................................84

в) культурный контекст произведений Рудольфа: каролингский Ренессанс...........................................94

II ОБОСНОВАНИЕ ПОВЕДЕНИЯ ПЕРСОНАЖЕЙ В СОЧИНЕНИЯХ РУДОЛЬФА ФУЛЬДСКОГОШ

1. Этическая система...........................................................................................................................109

а) основные этические понятия у Рудольфа..........................................................................................109

б) этическая характеристика ситуации как детерминант ее развития..............................................113

в) этические максимы поведения...........................................................................................................120

2. Индивидуальное целеполагание...................................................................................................122

а ) желание как самодостаточное (неконкретизируемое) основание действия....................................123

б) эмоции и аффекты.............................................................................................................................126

в) приобретение необходимого и дополнительного как мотивы поведения............................................128

г) выводы................................................................................................................................................133

3. Взаимоотношения между индивидами........................................................................................136

а) использование превосходства в ресурсах...........................................................................................137

б) изображение участников развития эпизода как сравнительно равноправных (нейтрализация власти)..................................................................................................................................................142

в) релятивизация власти........................................................................................................................148

г) понимание свободы (произвольного поведения, причины которого не указываются) как независимости от чужих ожиданий..............................................................................................................................159

4. Фиксированные нормы поведения (право, обычай, побуждение)............................................166

а) поведение, предопределенное правом..................................................................................................167

б) мир обычных норм.............................................................................................................................174

в) нормативное воздействие текстов в произведениях Рудольфа Фульдского......................................178

5. Выводы.................................................................................................................................................183

III ОБРАЗНАЯ СИСТЕМА ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ ОТНОШЕНИЙ ВЛАСТИ В ТЕКСТАХ РУДОЛЬФА ФУЛЬДСКОГО.....................................................................................................................188

1. Постановка проблемы......................................................................................................................188

2. Суверен................................................................................................................................................194

а) диспозитивная власть короля............................................................................................................194

б) санкционирование...............................................................................................................................200

в) самостоятельное поведение...............................................................................................................203

аа) защита....................................................................................................................................................................203

бб) действие по личной инициативе..........................................................................................................................206

вв) репрезентативная функция..................................................................................................................................210

3. Посредники и свои............................................................................................................................212

а) посредники и заступники...................................................................................................................213

аа) посредничество «ipso facto», без совершения каких-либо характерных действий.........................................216

бб) функция передачи информации..........................................................................................................................218

вв) свобода посредников............................................................................................................................................220

б) свои....................................................................................................................................................222

4. Адресаты власти................................................................................................................................224

5. Соотношение статуса и поведения персонажа...........................................................................228

6. Выводы.................................................................................................................................................231

ЗАКЛЮЧЕНИЕ...........................................................................................................................................238

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ........................................................................................................................245

БИБЛИОГРАФИЯ......................................................................................................................................246

Введение

Настоящая диссертация представляет собой исследование нескольких источников по истории раннего европейского средневековья, в своей совокупности еще не нашедших достойного историографического освещения. Пресвитер фульдского монастыря Рудольф (ок. 795 - 865) является довольно заметной фигурой в истории своего аббатства; без упоминания его имени не обходится ни одно подробное изложение истории культуры в позднекаролингскую эпоху. И в то же время в отношении к нему медиевистической историографии очевиден некоторый парадокс, возникновение которого связано еще со средневековой традицией. С одной стороны, появившиеся в Фульде или по соседству с ней в середине IX века литературные произведения систематически пытались и пытаются связывать с именем Рудольфа. Образ этого человека в историографии отвечает представлению о плодовитом авторе. Его мировоззрение и стиль в какой-то степени выглядят «средним арифметическим» для своей эпохи и с легкостью могут быть приписаны множеству безымянных или не вполне атрибутируемых текстов. С одной стороны, существует немалое количество чисто источниковедческих исследований, посвященных сравнению одних предполагаемых сочинений Рудольфа с другими. При этом у специалистов все-таки нет окончательной уверенности в том, какие труды несомненно принадлежат этому автору, а какие написаны под его влиянием, фальсифицированы или просто исполнены в близкой и достаточно безличной литературной манере. С другой стороны, если исследователи все же обращали внимание на содержание произведений Рудольфа Фульдского, то каждый из источников анализировался так, как будто бы других не было: академическая осторожность стремилась избегать даже тени упрека в некорректности сравнений. Настоящее исследование ставит своей задачей внимательно проанализировать наиболее крупные произведения из числа тех, которые

могут быть убедительно приписаны Рудольфу Фульдскому. Такими источниками можно считать вторую часть Фульдских анналов, житие аббатисы Таубербишофсхаймского монастыря Леобы (середина VIII века) и «Чудеса святых, перенесенных в Фульдскую церковь». Данные источники будут рассматриваться как принадлежащие одному автору; предполагается, что этот автор обладал определенной идеологической позицией и целостным взглядом на отображавшуюся им реальность социальных отношений.

Удовлетворительное изучение этих произведений невозможно без рассмотрения того событийного и литературного контекста, в котором они создавались. На творчество пресвитера Рудольфа оказывали влияние множество факторов: политические перипетии середины IX века; наполненная значительными событиями и повседневной рутиной история фульдского аббатства; богатейшая библиотека монастыря, в которой были труды языческих, раннехристианских, меровингских, англосаксонских, и конечно же каролингских авторов; наконец, личное общение с выдающимися политическими и культурными деятелями своей эпохи, прежде всего с Рабаном Мавром - настоятелем Фульды в 822 - 842 годах, близким другом которого, вероятно, был Рудольф. Исследовательское внимание должно регулярно обращаться к примечательным совпадениям, противоречиям и взаимосвязям - более систематически с историей каролингских королевств, фульдского монастыря и литературным наследием Рабана Мавра; в иллюстративном порядке - по отношению к другим источникам и сюжетам. Однако при всем учете роли контекста необходимо подчеркнуть: в центре нашего внимания всегда будут оставаться тексты Рудольфа Фульдского. Мы намереваемся исследовать только их содержание, нимало не претендуя на постижение реальных политических событий или на установление подлинных взаимоотношений одних авторов, текстов и мыслей с другими в рамках

истории раннесредневековой литературы. Более того, до некоторой степени мы даже не беремся говорить о том, что ставится задача реконструировать мировоззрение конкретного, исторического пресвитера Рудольфа. Помимо не разрешаемых окончательно сомнений в аутентичности текстов, необходимо учитывать, что с точностью воспроизвести содержание и образ мыслей автора наших (как и любых иных) источников - задача непосильная; мы можем лишь строить гипотезы по поводу интерпретации имеющих конечную форму высказываний наших текстов; поэтому корректнее было бы говорить скорее о «мировоззрении текстов», чем о «мировоззрении Рудольфа». Наконец, несколько более абстрактный подход к сочинениям нашего автора, возможно, сделает выводы исследования приложимыми не только к несомненно принадлежащим Рудольфу произведениям, но и к литературе середины IX века в целом.

Выбор в качестве источника определенной подборки текстов обусловил и приоритетную область их анализа. С нашей точки зрения, образ власти является одной из ключевых тем, интерес к которой оправдан на базе любого исторического источника. Достаточно привести два обоснования. Во-первых, в координатной системе отношений власти и сам автор источника, и производящий исследование интерпретатор видят тот мир взаимоотношений среди людей (а также между людьми и сверхъестественными силами), который является основным материалом текстов Рудольфа Фульдского. Во-вторых, любой исторический текст (и с точки зрения обстоятельств своего появления и функционирования, и с точки зрения своего содержания) является свидетельством об определенной системе власти. Такой текст описывает систему предписаний, ожиданий и соотношений сил, в которой он возник и в которой предназначен существовать, неся определенное послание для тех, кто с ним познакомится. Представляется, что уже два этих соображения

делают вполне обоснованным интерес к теме власти в произведениях Рудольфа Фульдского (тем более если учесть, что подобный анализ на материале раннесредневековых источников крайне редок, а привлеченные нами источники способны дать ценную информацию даже при понимании власти в традиционно историческом смысле).

Кажется необходимым сказать несколько слов о методе нашего исследования. В первую очередь, следует прояснить отношения с методологией других гуманитарных дисциплин: в частности, литературоведения, психологии, социологии. Очевидно, мы часто делаем выводы, которых сам Рудольф Фульдский делать бы ни за что не стал, да и не смог бы. Иными словами, мы не имеем права говорить, что исследуем только пласт отрефлектированного сознания Рудольфа. Из этого, однако, не следует, что мы вторгаемся в область исключительного ведения психологов или психоаналитиков: даже не находившие словесного выражения культурные и экзистенциальные стандарты восприятия и смыслообразования, существовавшие в далеком прошлом, должны быть предметом исторического исследования. При этом следует признать, что углубленное знакомство с методами психологической или психоаналитической интерпретации в данном исследовании могло бы оказаться вовсе не лишним. То же самое, и даже в еще большей степени, относится к литературоведению: нам нередко приходилось оперировать понятиями типа «стиль» или «образная система», или же пытаться делать какие-то самостоятельные выводы, интерпретируя чисто лингвистические характеристики латыни Рудольфа, например, употребление несовершенного вида глаголов или неопределенных местоимений. Однако нам кажется, что такого рода анализ нельзя назвать литературоведческим. Причина даже не в том, что он методологически некорректен или непоследователен. Скорее, следует заметить, что «устройство» текста Рудольфа Фульдского интересовало нас не с точки зрения уточнения

жанровых характеристик или наличия эффектов правдоподобности или эстетического воздействия; мы всегда исходили из того, что за словами сочинений Рудольфа стоит определенное, связанное с историческим контекстом, смысловое содержание, которое мы и пытались реконструировать. В целях его более адекватного анализа медиевистическое исследование должно стремиться к максимальной междисциплинарности.

Предметом нашего исследования является репрезентация отношений власти в произведениях Рудольфа Фульдского. Как таковой, анализ власти является прерогативой скорее социологов (иногда дополнительно именующихся политологами, потестологами или кратологами). Достижения и методы социологического анализа власти были довольно значимы для настоящего исследования. При этом мы исходили из разработанной в социологии традиции дробить практику власти на наблюдаемые и интерпретируемые атомарные властные отношения; только так мы можем постепенно накопить материал, который будет для исследователя обозримым и управляемым, и в котором каждая порция будет обладать определенным и открытым для понимания значением. Поскольку материалом нашего исследования явились не полевые наблюдения, но уже существующие в своей окончательной форме тексты, мы оказались вынуждены провести с ними такую же аналитическую работу: произведения Рудольфа Фульдского существуют для нашего исследования в виде нескольких сотен эпизодов, каждый из которых обладает своим самостоятельным смыслом и определенной независимостью от других сюжетов. С одной стороны, ко многим из этих эпизодов мы обращаемся по несколько раз: значение конкретного эпизода при сопоставлении с другими примерами способно обнаружить свои новые стороны и поднять новые проблемы. С другой стороны, в диссертации нашли отражение далеко не все возможные примеры из

текстов Рудольфа Фульдского: если какие-то сюжеты и мысли казались нам однотипными, то мы нередко довольствовались только краткими указаниями на подобные совпадения, не вдаваясь в пересказ и подробный анализ соответствующих пассажей каролингского автора.

Задачи нашего исследования определили и структуру �