Проблема субъекта в постструктурализме

Дьяков, Александр Владимирович

автореферат диссертации по философии, специальность ВАК РФ 09.00.03
диссертация на тему: Проблема субъекта в постструктурализме

Год: 2006
Автор научной работы: Дьяков, Александр Владимирович
Ученая cтепень: доктора философских наук
Место защиты диссертации: Санкт-Петербург
Код cпециальности ВАК: 09.00.03

Диссертация по философии на тему 'Проблема субъекта в постструктурализме'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проблема субъекта в постструктурализме"

Санкт-Петербургский государственный университет

Дьяков Александр Владимирович

Проблема субъекта в постструктурализме

Онтологический аспект 09.00.03 — история философии

автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

На правах рукописи

Санкт-Петербург 2006

Работа выполнена на кафедре философии Курского государственного университета

Научный консультант — доктор философских наук,

профессор Анатолий Сергеевич Колесников

Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Борис Георгиевич Соколов доктор философских наук, профессор Алексей Алексеевич Грякалов доктор филологических наук, профессор Сергей Леонидович Фокин

Ведущая организация — Санкт-Петербургскнй Военный институт внутренних войск МВД РФ

Защита состоится «X 3 » 2006 года в /У часов на

заседании Диссертационного совета Д 212.^32.05 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора паук при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, Менделеевская линия, д. 5, факультет философии и политологии, ауд. /У^*.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (Университетская наб., д. 7/9).

Автореферат разослан

2006 года.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат философских наук, доцент

Рукавишников

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования

В последние десятилетия российское философское сообщество активно знакомится с идеями постструктурализма. Идеологический дискурс, определявший во второй половине XX века проблемное поле отечественной философии, не способствовал восприятию каких-либо революционных (как в прямом, так и в переносном смысле этого слова) доктрин, приходящих с Запада. Вместе с тем, утверждать, что в СССР существовал «запрет на постструктурализм» — значит впадать в преувеличение. Отдельные идеи структуралистско-постструктуралистского течения в европейской философии всё же проникали в отечественную гуманитарную науку: так, взгляды Р. Барта и группы «Tel Quel» в конце 60-х — начале 70-х гг. XX в. принимались в СССР вполне благожелательно. И критика, которой подвергались в это время постструктуралистские концепции, как раз и была опытом отечественной рефлексии по их поводу. В этом можно усмотреть весьма положительный момент критическое осмысление в философии всегда предпочтительнее безоговорочного принятия философской моды. Однако широкое знакомство с постструктурализмом началось только в 1990-х гг.

Российская философия, как, в своё время и западная, оказалась не готова к восприятию стиля мышления и языка постструктурализма. Ситуация, аналогичная той, в которой оказалась русская культура начала XIX в. при своём знакомстве с академической традицией немецкой классической философии. Отечественной философии пришлось усваивать такие в целом новые и непривычные для неё понятия, как «дискурс», «различие», «повтор», «ризома», «складка», «симулякр», «грамматология» и т.п. Однако этот процесс отнюдь не был односторонним. Само знакомство российской философии с идеями постструктурализма стало возможным благодаря коренным переменам в интеллектуальном климате страны. Смена общественно-культурной парадигмы, открытость к диалогу, плюрализация иден-тичностей как факторы становления гражданского общества привели к тому, что академическая философия ощутила потребность в трансформации собственного языка и сближении с гуманитарными науками, с прагматикой повседневности. Таким образом, открытость идеям постструктурализма следует рассматривать не как ставшее наконец-то возможным подражание очередной западной моде, но как закономерный процесс, вступления российской мысли в интеллектуальное пространство Запада.

ловно, постструктурализм не исчерпывает всего многообразия гуманитарных исследований в Западной Европе и Северной Америке, однако он оказал и продолжает оказывать сильнейшее влияние на весь интеллектуальный настрой и способы мышления современной западной науки (кстати, не только в области гуманитарного знания). К настоящему времени постструктурализм на Западе утратил обаяние новизны и стал привычным феноменом философского мышления. Более того, во многих своих проявлениях он подвергается отрицанию. Однако в условиях, когда на смену ему не пришло новое мощное интеллектуальное движение — какой-то предполагаемый постпостструктурализм, о котором давно уже поговаривают в западных странах, — постструктурализм остаётся актуальным интеллектуальным направлением, не отходя в область «когда-то бывшего».

Центральной проблемой философии постструктурализма является проблема субъекта, причём постструктуралистский опыт решения этой проблемы сводится к двум принципиальным позициям: 1) деконструкция классического представления о субъекте как элементе субъектно-объектной схемы постижения мира в рамках деятельноетного подхода; 2) опыт конституирования новой модели субъекта в поле онтологического плюрализма. Постструктуралистское обращение к проблеме субъекта представляет собой опыт недогматического, «децентрирован-ного» мышления, при котором место подвергнутой деконструкции метафизики не занимает какая-либо новая теоретическая конструкция. Такой подход предполагает революционное преобразование не только в теоретической, но и в социально-политической и экономической (в самом широком понимании этих терминов) сферах человеческой деятельности, а философски обоснованное прокламирование философией постструктурализма нетоталитарного мировоззрения оказывается жизненно важным опытом в условиях строительства либерального гражданского общества в современной России.

Опыт решения проблемы субъекта в постструктурализме имеет общефилософскую актуальность, чем и обусловлено внимание к философскому наследию постструктурализма со стороны представителей самых разных школ и направлений в современной философии. Постструктурализм изменил суть европейского (и не только) философского мышления, поскольку после работ ведущих представителей этого направления стало невозможным не замечать открытых и исследованных ими феноменов. Благодаря постструктурализму произошло структурно-дисциплинарное обновление философского знания. Преобразования коснулись многих разделов и областей философского знания, в частности - проблемы субъекта и субъективности.

Несмотря на пристальное внимание и активные дискуссии, на сегодняшний день многие области постструктуралистской философии остаются малоизученными. Это относится и к важнейшей для понимания постструктурализма проблеме субъекта. Именно этим определяется выбор темы настоящего диссертационного исследования. Возрастающий интерес русскоязычной философии к проблематике постструктурализма и постмодернизма предполагает уточнение результатов, полученных постструктуралистской философией субъекта.

В рамках русскоязычной философии тема исследования представляется весьма актуальной. Сегодня русскоязычные исследования наследия философов-

постструктуралистов становятся менее интенсивными, количество монографических исследований, посвященных проблемам постструктурализма, сократилось. Этот процесс не свидетельствует о невостребованности постструктурализма в философском пространстве современной России, но, скорее, объясняется сохранившимся до сих пор недоверчивым отношением к постструктурализму и постмодернизму, расходящимся с традиционным философствованием, в том числе российским марксизмом.

Предлагаемое диссертационное исследование является актуальным в плане изучения непосредственно философии постструктур ал изма и его центральной темы — проблемы субъекта. В настоящее время в российской философии практически отсутствуют комплексные работы, в которых раскрывалось бы многозначное содержание проблемы субъекта в философии постструктуралистов, чрезвычайно важное для тематического поля структурно-дисциплинарного преобразования философии во всем мире и, в частности, в России, происходящего с учётом центральной проблемы современной философии — проблемы субъекта. Необходимость проследить содержательную взаимосвязь проблемы субъекта и самой сути постструктурализма также подтверждает актуальность исследования.

Наконец, актуальность темы диссертационного исследования подтверждается также современными тенденциями развития философии субъекта. Последние десятилетия XX века и начало XXI века прошли под знаком внимательного изучения нарратива, текста, письма, автора, антропологических характеристик человека и идентификации субъекта. Это означает, что центром философских исследований сегодня становится субъект и связанные с ним проблемы. Постструктуралистская философия субъекта, предлагающая новые пути решения проблемы субъекта, таким образом, оказывается в центре философских поисков современности.

Наша задача заключается в анализе важнейшей для постструктурализма и теоретического постмодернизма вообще проблемы — проблемы субъекта, — что предполагает выявление основных характеристик модели субъекта, предлагаемой этим интереснейшим направлением западной философской мысли. Вместе с тем, это предполагает вскрытие органичной связи философии постструктурализма со всей предшествующей и современной философской традицией.

Степень разработанности темы

Степень научной разработанности темы в исследовательской литературе можно однозначно оценить как недостаточную. В современной России выходит необычайно большое количество публикаций, в той или иной мере затрагивающих проблематику постструктурализма. При этом интерес отечественных исследователей сосредоточивается на самых общих представлениях о постструктурализме либо, напротив, ограничивается анализом философских идей какого-либо конкретного мыслителя этого направления. Специальных монографических исследований по проблеме субъекта в постструюурализме до сих пор не выходило.

В ряду западных исследований, в той или иной степени затрагивающих интересующую нас проблематику, следует выделить работы К. Белей1 (анализ концепта субъективности в литературоведческом деконструктивизме), Э. Керби2 (исследование личности повествователя в свете теории нарратива). Р. Ковард и Дж. Эллис3 рассматривают трансформации представления о субъекте в связи с развитием семиалогической науки; в том же русле лежит докторская диссертация Д. Дэвиса, анализирующего проблему субъективности в связи с теориями языковых коммуникаций. Н. Холланд4 обращается к проблеме «Я» в литературной критике. Э. Херст рассматривает семиологические концепты субъективности, сложившиеся в постструктурализме.5 Отдельно отметим книгу С. Бэка «Смерть и возвращение Автора»6, в которой шотландский исследователь рассматривает проблему субъективности в философии Барта, Фуко и Деррида. В том же исследовательском направлении работает Б. Вайсман7. Э. Эллиот8 рассматривает концепции субъекта на пересечении социологии и психоанализа. Проблему трансформаций субъективности в гегельянстве и философии Ж. Делёза исследует С. Лумсден.9 Н. Гордон анализирует онтологию субъекта у М. Фуко.10

Исследовательская литература, посвященная анализу и критике концепций ведущих философов-постструктуралистов, весьма обширна. Среди работ общего характера, освещающих проблемное поле философии постструктурализма, следует прежде всего выделить исследования К. Белей, Д. Кэрролла, Дж. Фекста, И. Курцвейля, Р. Харланда, П. Дьюса, Х.-Дж. Мерюора, С. Хэндлман, А. Меджилла. Исследованию литературоведческой теории постструктурализма посвящены работы В. Лейча, Н. Люси, М. Сарупа, Т. Иглтона, Дж. Граффа, Р. Таллиса. Отдельно отметим книгу Г. Уильямса", в которой предпринимается исследование постструктуралистского метода анализа дискурса.

Весьма значительное количество аналитических работ посвящено творчеству М. Фуко. Благодаря многочисленным биографиям и исследованиям творческой эволюции французского мыслителя мы можем проследить эволюцию его взглядов

1 Belsey C. Constructing the Subject: Deconstructing the Text // Contemporary Literary Criticism:

(Literary and Cultural Studies). Ed.R.C. Davis and R. Schleifer. N.Y., 1994. P. 354-70.

3 Kerby A.P. Narrative and the Self. Bloomington, 1991.

1 Coward R., Ellis J. Language and Materialism: (Developments in Semiology and the Theory of the Subject). L., 1977.

4 Holland N.N. The Critical I. N.Y., 1992.

5 Hurst A. Sign and subject: (Subjectivity after poststructuralism) // South African Journal of Philosophy. 1998. Vol. 17. № 2. P. 112-125.

4 Burke S. The Death and Return of the Author: (Criticism and Subjectivity in Barthes, Foucault and Derrida). Edinburgh, 1992.

7 Wiseman B. Rewriting the Self: (Barthes and the Utopias of Language) II Literature and the Question of Philosophy. Ed.A.J. Cascardi. Baltimore, 1987. P. 292-313.

* Elliott A. Subject to Ourselves: (Social Theory, Psychoanalysis and Postmodernity). Cambridge (Mass.); Cambridge, 1996.

' Lumsden S. Deleuze, Hegel and the transformation of subjectivity // Philos. Forum. N.Y., 2002.

Vol. 23. №2. P. 143-158.

Gordon N. Foucault's subject: (An ontological reading) // Polity. 1999. Vol. 31. № 3. P. 395-414.

" Williams G. French Discourse Analysis: (The Method of Post-Structuralism). L., 1999.

чуть ли не по часам. Прежде всего, это замечательная книга Д. Эрибона12. Отметим также посвященные изучению творчества М. Фуко работы Д. Мэйси, М. Кларка, Б. Купера, М. Кузинса и А. Хусейна, Д. Хоя, М. Постера, Дж. Рейчмана, Б. Смарта. Проблему субъекта в философии Фуко исследует Ф. Баркер13. М. Дин анализирует метод исторического исследования, применяемый Фуко.14 Поисками методологии гуманитарных исследований у французского философа занимаются и его калифорнийские соратники X. Дрейфус и П. Рабиноу.15

Наиболее интересными исследованиями творчества Ж. Делёза являются книги А. Бадью, Р. Бога, Ф. Гудчайлда, Ж.-Ж. Лесёкля, Ч. Стайвела.

Серьёзных исследований, посвященных учению Бодрнйяра, па сегодняшний день вышло сравнительно мало. Интерес в их ряду представляют работы М. Джейн, У. Мерина, X. Бертенса, Г. Геноско, Д. Келлнера, Ч. Левина.

Огромную литературу породил исследовательский интерес к учению Ж. Дер-рида и его последователей. Отметим здесь книги Дж. Хартмана, Дж. Беннингтона, Р. Гаше, С. Кофман, Ф. Лореля, М. Лиссе, Дж. Ллевелина, Дж. Нила, К. Норриса, Р. Смита, Г. Спивак. И, конечно же, существует необозримое количество публикаций, посвященных теории и практике деконструкции. Среди последних выделим работы К. Батлера, С. Кричли, Дж. Каллера, X. Фелперина, М. Фишера, Д. Хирша, Б. Джонсон, В. Лейча, И. Маккензи, Дж. Нилона, М. Райана, К. Уилер, С. Мелвилла, А. Бермана, У. Рэя. Среди многочисленных работ, посвящённых де-конструктивизму Иельской школы и теории П. де Мана следует отметить работы Д. Лемана, О. де Грефа, С. Джирхарт.

Среди исследований, посвящённых философии Р. Барта, выделим труды Г. Оллена, Э. Брауна, Л.-Ж. Кальве, Б. Коммена, Дж. Каллера, Д. Найт, П. Мориса, Д. Миллера, Ф. Тодди. Анализ работ Ю. Кристевой предпринимается в трудах Н. МакЭйфи, Дж. Лехта, К. Оливера, А. Уайта.

Очень важной для постструктуралистских штудий областью гуманитарного знания является психоанализ. Постструктуралистским концепциям психоанализа посвящены работы С. Бриттон, Дж. Мюллера, Э. Холланда, Дж. Форрестера. Труднообозримое количество исследований посвящено связи литературной критики с психоанализом. Выделим здесь труды Н. Холланда, Э. Райт, Ш. Фелман, Ф. Орландо. Среди этих публикаций для нас наибольший интерес представляет исследование Р. Уильяме16, которая рассматривает литературные концепции субъекта в свете постструктурал истского прочтения психоанализа, а также работы X. Рапапорта17. Среди работ, посвящённых творчеству Ж. Лакана, для нас наиболее

13 Eribon D. Michel Foucault. P., 1989.

13 Barker Ph. Michel Foucault: (Subversions of the Subject). N.Y., 1993.

14 Dean M. Critical and Effective Histories: (Foucault's Methods and Historical Sociology). L., 1995.

15 Dreyfus H.L., Rabinow P. Michel Foucault: (Beyond Structuralism and Hermeneutics). Chicago, 1982.

16 Williams L.R. Critical Desire: (Psychoanalysis and the Literary Subject). L., 1995. См. также: Williams L.R. Psychoanalytic Criticism. L., 1991.

" Rapaport H. Psychology, the Subject, and Criticism // Literary Criticism and Theory. Eds. R.C. Davis andL. Finke. L„ 1989. P. 912-39.

любопытны труды Э. Рудннеско, Ф. Рустана, Ш. Фелман, Б. Бенвенуто п Р. Кеннеди, М. Боуи, Г. Чейтина, Дж. Галлоп, Дж. МакКаннелл, Д. Мэйси, С. Шнейдермана, М. Стэнтоиа, Ш. Таркля.

Наиболее значительной отечественной работой, посвященной интересующей нас проблеме, является монография A.C. Колесникова и С.Н. Ставцева.18 Значительный интерес для изучения проблемы субъекта в постструктурализме представляет и монография Н.С. Автономовой, вышедшая в 1977 г. и до сих пор не утратившая своего значения."

Информативны и полезны для нашего исследования многочисленные работы российских авторов, посвященные различным аспектам постструктуралистской философии и в той или иной степени затрагивающие интересующую нас проблему субъекта в этом направлении западной мысли. Прежде всего, здесь следует отметить труды Б.В. Маркова, Б.Г. Соколова, СЛ. Фокина, A.B. Гараджи, Е.Г. Соколова, A.A. Грякалова, JI.A. Марковой, Е.А. Маковецкого, Е.А. Шестако-вой, Е. Гурко и др.

Весьма ценным оказывается обращение к работам отечественных литературоведов, посвященных исследованию литературоведческого постструктурализма — И.П. Ильина, Г.К. Косикова, С.Н. Зенкина, — а также к специальным исследованиям по эстетике постмодернизма, в той или иной мере перекликающихся с проблематикой настоящего исследования — Н.Б. Маньковской и В.М. Диановой.

Значительный интерес для нас представляют и работы отечественных авторов, обращающихся к проблемам структурализма в гуманитарных науках — Т.А. Сахаровой, М.Н. Грецкого, Л.И. Филиппова и др.

Несмотря на то, что в последние годы появляется большое количество работ, посвященных исследованию тех или иных аспектов философии постструктурализма, проблема субъекта в этом направлении западной мысли по сию пору остаётся малоисследованной. Поэтому проблемное поле настоящей работы составили труды западных (преимущественно французских) философов-постструктуралистов — М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Деррида, Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж.-Л. Нанси, Ж. Бодрнйяра и близких к этому кругу мыслителей — таких, как П. Рикёр, А. Бадью, Ж. Кангилем и др.

Актуальность темы диссертации, состояние её научной разработанности, сформулированная научная проблема и цель исследования обусловливают выбор её объекта и предмета, постановку исследовательских задач.

Объектом диссертационного исследования выступает комплекс идей философии постструктурализма в его связи с концептуальными направлениями развития западной философии XX века.

Предметом исследования является проблема субъекта в постструктурализме.

" Колесников A.C., Ставцев С.Н. Формы субъективности в философской культуре XX века. СПб., 2000.

" Автоиомова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках: (Критический очерк концепций французского структурализма). М., 1977.

Цель и задачи исследования

Основная цель диссертационной работы: осуществить комплексный анализ решения проблемы субъекта в постструктурализме, учитывающий специфику формирования постструктурализма как направления в западной философии XX века в его различиях и связях с предшествующей философской традицией рефлексии по поводу субъекта и исследовать перспективность постструктуралистского подхода в этой области.

Достижение поставленной в диссертации цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

- выяснить роль историко-философского контекста XX столетия в формировании постструктуралистской модели субъекта;

- реконструировать и систематически описать сформировавшуюся в постструктурализме модель субъекта;

- выявить основные понятия, проблемы и методы философии субъекта в постструктурализме;

- проанализировать взаимосвязи методов и процедур традиционной философии и философии постструктурализма;

- оценить перспективность предлагаемой в постструктурализме модели субъекта для дальнейшего развития гуманитарного знания.

Методологические основания исследования

Теоретические и методологические основы диссертационной работы составила совокупность общих принципов и установок историко-философских исследований, адаптированных и использованных для решения поставленных в диссертации задач. К таковым, прежде всего, относятся: признание приоритетного значения проблемы субъекта для развития современной европейской философской традиции; взаимосвязь составляющих философских идей постструктур ал и з-ма и проблемы субъекта; многофакторность проблемы субъекта; соотнесённость целевых установок и результатов анализа и интерпретаций содержания и смысла идей постструктуралистов как с философскими ориентациями их авторов, так и с общими философскими и социокультурными контекстами.

Исходной методологической установкой диссертации является реализация комплексного подхода в исследовании проблемы субъекта. Его конкретизацией выступили принципы контекстуального анализа, которые позволили эксплицировать конститутивные факторы как взаимообусловленности развития основных идей философии постструктурализма, так и их критических интерпретаций в современной философии.

Методологические основания диссертационного исследования составили четыре группы методов:

- историко-философские методы;

- исторические методы реконструкции гуманитарного дискурса;

- герменевтические методы;

- методы филологической интерпретации, опосредованные риторикой.

Основным методом исследования, использованным в работе, выступает

метод реконструкционного анализа материала, который позволяет достичь следующих целей: во-первых, дать систематическое представление взглядов отдельных философов по проблемам, охватываемым понятием «постструктурализм», а во-вторых, по возможности целостно воссоздать картину становления постструктурализма как особого направления в западной философии второй половины XX века.

Изложение философской концепции постструктурализма невозможно без понимания духа «постмодернистской чувствительности» — личностно окрашенного переживания децентрированности, «хаотичности» мира. В силу этого приходится прибегать к опосредованной риторикой филологической интерпретации, которую максимально широко можно обозначить как герменевтику текста. Учёт исторического и историко-философского контекстов создания тех или иных постструктуралистских текстов должен сочетаться с герменевтической процедурой редукции, позволяющей понимать текст с учётом авторских интенций. Используемый в работе историко-философский метод также способствует учёту авторского подхода философов-постструктурапистов. С этим, же связано использование метода историко-филологического описания истории философии, основанного на исследовательском подходе, согласно которому история философии по существу имеет дело с текстами; эти последние подвергаются анализу на предмет возникновения, связей и воздействий различных философских концепций.

Используемый в настоящей работе историко-проблемный подход предполагает, что в центре истории философии помещаются не личности (т.е. авторское «Я» мыслителя или произведения), но те или иные проблемы, что позволяет избежать как чистой описательности, так и методического разделения позитивизма. Достоинство этого подхода заключается в том, что он позволяет усматривать сущность исследуемых процессов не в «предметах» исследовательского интереса философов, а в общих достижениях их научной деятельности. Тем самым история философии оказывается тесно связана с актуальным систематическим философствованием.

Также в работе использованы литературно-исторический, литературно-социалогический, социально-исторический, литературно-психологический, семиотический, структурно-функциональный методы, кроме того, методы сравнительного анализа и деконструкции. Наконец, диссертационное исследование прибегает к компаративным методам, разрабатываемым на кафедре современной зарубежной философии СПбГУ.

Научная новизна и основные положения, выносимые на защиту

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нём осуществлена систематическая реконструкция опыта решения проблемы субъекта в постструктурализме, рассматриваемого в историко-философском контексте XX века, определены отличия и линии взаимодействия с предшествующей традицией рефлексии по поводу субъекта в современной зарубежной философии.

В результате диссертационного исследования получены конкретные новые результаты:

• Систематически проанализированы основные концепции постструктурализма, при этом уточнены основные понятия постструктуралистского направления в современной западной философии с их спецификацией относительно конкретных научных дисциплин (интертекстуальность, номадизм, ризаиа, властный дискурс, симулякр и др.).

• Обоснован тезис о том, что постструктурализм возник как результат критического преодоления рационалистической философии субъекта;

• Показана роль западноевропейской философской традиции, в рамках которой произошло становление постструктурализма как самостоятельного направления в современной философии;

• Систематически проанализированы программные работы философов-постструктуралистов в их взаимосвязи с философской традицией XX века;

• Определены ключевые элементы постструктурапистской философии субъекта в систематическом имплицитном противопоставлении рационалистическим программам построения модели субъективности;

• Описана и проанализирована эволюция постструктуралистских представлений о субъекте применительно к конкретным конструкциям философов этого направления;

• Дана оценка значимости постструктуралистской модели субъекта, сделан вывод о перспективности постструктуралистского понимания субъекта.

На защиту выносятся следующие положения диссертационного исследования:

1. Постструктурализм представляет собой закономерное продолжение западноевропейской философской традиции критики рационалистической модели субъекта; при этом в постструктурализме имеет место программное противопоставление традиционным методологическим и процедурным подходам, выразившееся в концепции «недоверия к метанарративам». Философы-постструктуралисты опираются на концептуальные достижения западной философии последних столетий, постулируя необходимость деконструирования традиционных философских подходов и средств. Деконструкция «метафизики» представляется в постструктурализме её творческим использованием.

2. Центральной проблемой постструктурализма является проблема субъекта, которая решается принципиально антирационалистически и антифеноменологически. Постструктурализм подвергает критике традиционную (клас-

сическую) модель субъекта сразу с нескольких позиций: 1) постструктуралисты стремятся показать метафизическую недостаточность субъекта как cogito; 2) критика рационалистической модели субъекта ведётся с позиций семиологии, вскрывающей онтологическую неопределённость «Я» как автора производимых им текстов; 3) опираясь на психоаналитическую гипотезу, постструктуралисты констатируют отсутствие целостного субъекта; 4) постструктурализм делает вывод об историчности любых моделей субъекта. Таким образом, критику рационалистической модели субъекта можно рассматривать как модернизацию классической модели субъективности.

3. Методическая позиция «смерти субъекта», принятая в постструктурализме 1960-70-х гг., позволяет проанализировать дискурсивные формации знания и власти в западном обществе и не означает программного утверждения об исчезновении субъекта как предмета философской рефлексии. Деконструкция рационалистической модели субъекта в постструктурализме не означает отрицания субъекта как центра философских исследований. Констатация «смерти субъекта» в постструктурализме конца 1960-х — начала 1970-х гг. представляет собой 1) методическую редукцию, позволяющую произвести генетический анализ дискурсивного поля знания; 2) прокламирование необходимости деконструкции «классической» модели субъекта как устаревшей, социально рбепрессивной, а в научном плане — бесперспективной; 3) констатирование сверхдетерминированности социального субъекта в буржуазном обществе; 4) прокламирование потребности в выработке новой, отличной от рационалистической, модели субъекта.

4. Философия постструктурализма носит принципиально антигуманистический характер в силу своего разрыва с классической традицией представления о суверенности субъекта. Деконструируя «классическую» модель субъекта, постструктуралисты приходят к выводу о необходимости деконструирования основанных на этой модели гуманистических установок. Прослеживая функционирование и пути трансформации «классических» систем знания, философы постструктуралистского направления вскрывают репрессивный по отношению к социальному субъекту характер гуманистических установок западной культуры.

5. Обращаясь к семиотическому анализу среды становления субъекта, постструктурализм вырабатывает концепт интертекстуальности, позволяющий исследовать природу субъективности средствами науки о знаках. Пантекстуа-лизм как исследовательская установка позволяет постструктурализму избежать телеологических суждений о реальности и внести в философское знание о человеке элемент научности.

6. В силу этого постструктурализм предлагает программу наук о человеке, (включающую отказ от представления о центрированном суверенном субъекте), отличную от традиции метафизического понимания природы человека! основанной на онтологии присутствия и телеологизме. Основными характеристиками постструктуралистской модели субъекта становятся номадизм и децентриро-ванность.

7. Предпринимаемый в постструктурализме генеалогический анализ субъекта позволяет сконструировать плюралистичную модель субъективности,

потенциально противостоящую любым вариантам философского догматизма. В такой модели описания субъективности отсутствуют какие бы то ни было этические постулаты о природе человека, представляющиеся неизменными в пространстве и времени. Таким образом, постструктуралистская модель субъекта оказывается плюралистичной этической моделью человеческого бытия.

Теоретическая и практическая значимость полученных результатов

Научно-практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в нём реконструирован и проанализирован постструктуралистский опьгг решения проблемы субъекта. Историко-философская разработка темы позволяет понять трансформации в представлении о природе и сущности человека в западной мысли второй половины XX века и наметить перспективы преобразования наук о человеке в соответствии с новейшими данными естественных и гуманитарных наук.

Полученный материал позволяет существенно расширить общие представления о становлении, разработке и содержании проблемы человека в философии постструктурализма. Это даёт возможность использовать особенности понимания проблемы субъекта в постструктурализме для анализа, понимания и прогнозирования развития современной философии субъекта в западной (и мировой вообще) философии. Результаты диссертационного исследования позволяют обогатить теоретические и методологические основания как для изучения проблемы субъекта в постструктурализме, так и для историко-философских исследований в целом. Диссертационная работа вводит в научный дискурс отечественной философии новые тексты и позволяет инициировать дискуссии в исследованиях постструктурализма. Наконец, полученные в диссертации результаты могут быть использованы в интерпретации тенденций антропологизации философской мысли XX века.

Материалы диссертации могут бьггь использованы при разработке ряда разделов истории философии Новейшего времени, а также учебных курсов по философии, истории философии, философской антропологии, философии и социологии власти и т.п.

Апробация результатов исследования

зов постмодерна: есть ли ответ?» (Курск, 2005 г.), Международной научно-практической конференции в рамках Дней петербургской философии (Санкт-Петербург, 2005), Международной научно-практической конференции «Общество: территория постмодерна» (Бишкек, 2005), Всероссийской научной конференции «Проблема свободы личности и общества в социально-гуманитарном дискурсе» (Курск, 2006). Основные положения диссертации изложены в рамках научно-теоретического семинара «Актуальные проблемы философской антропологии» (Курск, 2005).

Отдельные идеи и поэтапные результаты диссертационного исследования многократно обсуждались в докладах, выступлениях и дискуссиях на заседаниях кафедры философии Курского государственного медицинского университета, кафедры философии Курского государственного университета, кафедры философии и социологии Курского государственного технического университета, на кафедре современной зарубежной философии философского факультета СПбГУ, а также на научных семинарах и мероприятиях Курского государственного университета.

Материалы диссертации использовались автором при чтении лекций по философии, истории философии, методологии исторического познания, культурологии для студентов лечебного и фармацевтического факультетов, факультетов социальной работы и клинической психологии Курского государственного медицинского университета, исторического, филологического, дефектологического и экономического факультетов Курского государственного университета, экономического факультета Курского государственного технического университета.

Положения и выводы диссертации получили апробацию в двух авторских монографиях и других публикациях объемом 74,3 пл.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии Курского государственного университета «21» декабря 2005 г.

Структура диссертации

Диссертационное исследование включает введение, 5 глав, заключение и библиографический список.

Основное содержание диссертации

Во Введении обосновывается актуальность темы, раскрывается степень её разработанности, формулируются цель и задачи, научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования.

В первой главе «Формирование постструктуралистской модели субъекта» даётся обзор постструктуралистского корпуса идей, рассматриваются основные формы субъективности в их становлении в философском пространстве XX века, реконструируются и анализируются программные для постструктуралистского направления концепции субъекта Ж. Деррида и Ж. Делёза.

В § 1 первой главы «Постструктуралистский комплекс идей» уточняется термин «постструктурализм» в его связи и взаимодействии с понятиями «структурализм» и «постмодернизм».

Неопределённость и размытость термина «постструклурализм» в отечественной и западной исследовательской литературе приводит к необходимости дать развёрнутое определение, обозначив основные стратегические линии развития постструктуралистской мысли:

1. Философия постструктурализма является закономерным продолжением западноевропейской критики трансцендентального субъекта, получившей начало в феноменологии М. Хайдеггера, неогегельянстве А. Кожева, французском экзистенциализме, социальной философии Франкфуртской школы, психоанализе 3. Фрейда и Ж. Лакана.

2. Философия постструктурализма подвергает деконструкции классическое представление о трансцендентальном субъекте как элементе субъектно-объектной оппозиции, вскрывая его историчность и репрессивный характер.

3. Философия постструктурализма рассматривает окружающую человека реальность не как заданную извне совокупность объектов, но как исторически складывающееся и перманентно конституируемое дискурсивное поле, т.е. как культурно-знаковую среду с развивающимися законами функционирования.

4. Анализ дискурсивного поля в постструктурализме производится «в отсутствие» трансцендентального субъекта, что на концептуальном уровне выражается в методологическом подходе, получившем наименование «смерти субъекта».

5. Констатация исчезновения суверенного мыслящего субъекта осмысливается постструктуралистами двояко: 1) как подавление индивида в буржуазном обществе и 2) как ситуация необходимости трансформации философского концепта субъективности.

6. И та, и другая посыпки ведут к «левым» политическим декларациям, которые сводятся к требованиям революционизирования мышления и преобразования социальных отношений. В этом плане возникают концепты «совершенного интеллектуала» (М. Фуко), «шизо» (Ж. Делёз, Ф. Гваттари), «символической смерти» (Ж. Бодрийяр) и др.

7. Обращение к опыту психоанализа и переосмыслению фрейдизма Ж. Лаканом приводят к представлению о человеческой личности как параноидальной по своему характеру: «я как другой» (Ж. Лакан), буржуазный субъект как параноик (Ж. Делёз, Ф. Гваттари).

8. Взамен онтологии «наличия» и «присутствия» в постструктурализме предлагается «плюральная» онтология, выраженная в концептах «складки» (Ж. Делёз), «следа» (Ж. Деррида), «симулякра» (Ж. Бодрийяр) и др.

9. В связи с этим упраздняется понятие «центра» или «структуры», в силу чего событийная ткань бытия описывается как «ризома» (Ж. Делёз) или «симуляция третьего порядка» (Ж. Бодрийяр),

10. Философия постструктурализма опирается на «генеалогический» концепт истории (наиболее ярко выраженный в философии М. Фуко и Ж. Бодрий-яра), противопоставляющий традиционному пониманию истории как «длительно-

сти» историю как последовательность дискретных состояний, причём переходы от одного состояния к другому мыслятся как обусловленные трансформацией общественных дискурсивных практик.

11. Философы-постструктуралисты отказываются от любой методологии исследования как от исторически сложившегося дискурсивного продукта, декларируя своими работами мифопоэтический характер философствования (эротизация текста Р. Барта, «археология» М. Фуко, создание «концептуальных персонажей» Ж. Делёза и т.п.).

Такое развёрнутое определение позволяет не только обозначить, что мы понимаем под термином «постструктурализм», но и наметить основные стратегические направления диссертационного исследования: опыт построения новой онтологии субъекта в философии Ж. Деррида и Ж. Делёза, «генеалогический» проект исследования проблематики субъекта в истории М. Фуко и Ж. Бодрийяра, се-миологический проект Р. Барта, группы «Tel Quel» и «грамматология» Ж. Деррида, «клинические» концепты субъекта Ж. Лакана, Ж. Делёза и Ф. Гватгари, Ж-Л. Нанси.

В § 2 первой главы «Формы субъективности в философии XX века» анализируется становление классической модели субъекта начиная с философии Р. Декарта. Прослеживается формирование и развитие различных вариантов решения проблемы субъекта от философии Нового времени (Р. Декарт, Ф. Бэкон, Дж. Беркли, Д. Юм), немецкой классической философии до феноменологии Э. Гуссерля, философии М. Хайдеггера и экзистенциализма.

Основная задача данного параграфа состоит в том, чтобы показать, что основания критики рационалистической модели субъекта, нашедшей своё яркое выражение в философии постструюурализма, были заложены в самой рационалистической традиции философии субъекта. Генеалогически та модель субъекта, в противопоставлении которой самоопределяется постструктурализм, восходит к философии Р. Декарта. Декарт сформировал и категорию «Я», и субъектно-объектный подход в метафизике, определив на несколько последующих столетий путь развития не только философии, но и европейской культуры в целом. И историко-философский процесс XX века представляет собой по преимуществу «освобождение» от картезианства.

Философия субъекта, развиваемая в философии Нового времени, привела к выработке субъектно-объектной оппозиции, члены которой определяются через метафизику «наличия». Недостаточность такого подхода обсуждается уже в философии Д. Юма, Г. Лейбница и И. Канта. Если Юм предложил отказаться от идеи о субстанциальности субъекта, то Лейбниц предложил свойства объекта выводить из субъекта, а Кант стал на позиции агностицизма, закрепив оппозицию трансцендентальное/трансцендентное.

В диссертации рассматриваются программы преодоления субьектно-объектной оппозиции, предложенные А. Шопенгауэром и Ф. Ницше. Обозначаются причины поворота к лингвистической модели познания в западной философии XX века. Предпринимается рассмотрение основных установок аналитической философии, существенных для историко-философского процесса XX века.

Особое место в диссертационном исследовании уделяется рассмотрению проблематики субъекта в феноменологии Э. Гуссерля и М. Хайдеггера. Делается вывод о том, что в учении Гуссерля сохраняется картезианская модель субъекта и сопутствующая ей метафизика «наличия». Анализируется опыт прочтения феноменологии М. Хайдеггера, ставший основанием для постструктуралистской критики гуссерлианства. Рассматривается учение Ж.-П. Сартра о «трансцендентальном поле», оказавшее влияние на становление философии субъекта Ж. Делёза, и «экзистенциальная феноменология» М. Мерло-Понти. Анализируются причины противостояния экзистенциализма структуралистско-постструктуралистскому течению в философии. В диссертации делаются выводы о том, что феноменология и экзистенциализм, ставшие попыткой критической переработки классических представлений о субъекте, в основном сохранили рационалистическую модель субъекта и стали отправной точкой для её постструктуралистской деконструкции.

Далее в диссертации рассматриваются философские течения XX века, акцентирующие символический характер окружающей среды. Делается вывод о том, что обращение к этой проблематике в XX веке позволило наметить новые пути рассмотрения проблемы субъекта. Рассмотрению подвергаются «философия символических форм» Э. Кассирера, англо-американская культурная антропология и структурализм. В том же русле рассматриваются герменевтика Г.Г. Гадаме-ра и герменевтические проекты М. Хайдеггера и П. Рикёра.

В этом же параграфе предпринимается ретроспективное рассмотрение анализа отчуждения сущности от социального субъекта в философии XX века, тесно связанного с идеями сверхдетерминации субъекта в обществе. В исследовании делается вывод о том, что разработка проблемы отчуждения стала возможной благодаря усвоению западной философией представления о том, что субъект никогда не есть нечто замкнутое и самодостаточное, но всегда находится в некоторых отношениях с другими субъектами. Таким образом, речь идёт не об отождествлении субъекта познавательной или вообще мыслительной деятельности и субъекта общественных отношений, но о социализации представлений о человеческой субъективности в целом. В этом направлении развивалась мысль философов Франкфуртской школы и французской «новой философии». Представители указанных направлений были склонны понимать «власть» и «идеологию» как внешние и враждебные по отношению к человеку силы. Французский марксист Л. Альтюс-сер, чьи идеи стали основополагающими для постструктуралистских представлений об отношениях человека и власти, заявил о том, что становление индивида субъектом происходит благодаря властным воздействиям и потому никакого «изначального» противостояния человека и власти нет.

В работе делается вывод о том, что развитие философии субъекта к 1960-м гг. закономерно привело к формированию новых представлений о природе субъективности, которые были представлены в работах философов-постструктуралистов, прежде всего — Ж. Деррида и Ж. Делёза.

В § 3 первой главы «Ж. Деррида: от феноменологии к деконструкции» предпринимается реконструкция и анализ философии субъекта Ж. Деррида.

В диссертации показано, что, будучи «генетически» связан с феноменологией, Деррида стоит на позиции радикальной критики основ феноменологии; эта

позиция является частью его общей критики метафизики. Уже в 1960-х гг. философ, пользуясь структуралистской терминологией, представляет феноменологию как своего рода семиотику. Понимание «Bedeutung» («значение») как «vouloir-dire» (букв, «хотеть говорить») позволяет Деррида выстроить собственную концепцию «говорящего субъекта». Репрезентация говорящего как самого себя налагается на акт коммуникации условно и извне. Субъект не может говорить, не давая себе репрезентации своего говорения, а это означает изначальное единство речи и репрезентации речи. В работе демонстрируется, каким образом перевод гус-серлевского термина с немецкого на французский оказывается у Деррида переводом категории в другое русло, что приводит его к развитию критики репрезента-ционизма и «метафизики присутствия», выразившейся в концептах «следа» и «дополнительности».

Рассмотрение критических аргументов, которые Деррида адресует феноменологии, позволяет сделать следующие выводы: 1) Деррида критикует феноменологию за неспособность расстаться с метафизикой. Сохраняя представление о «наличии», феноменология вырабатывает концепт интенциональности. Этот последний подвергается особенно резкой атаке со стороны Деррида. 2) Деррида сам является философом феноменологического направлен™, предпринимающим попытку твёрдого обоснования метафизики. 3) Свою критику Деррида строит на основании текстового анализа, прибегая к аргументативной логомахии. В этой критике он сам пользуется «метафизическими» понятиями феноменологии. 4) Тождественность субъекта самому себе мыслится у Деррида как процесс «различения» (différence), в котором обретение тождественности представляет собой непрестанное становление иным.

В работе показывается, что критика репрезентационизма приводит Деррида к борьбе против «логоцентризма» как «империализма логоса», которая выражается в грамматологическом проекте. Делается вывод о парадоксальности грамматологии, которая заключается в том, что «наука о письме» возможна только в рамках представления о знаке, а как раз это представление она и призвана разрушить.

В диссертации проводится авторская мысль о том, что адекватное понимание грамматологии возможно только через прочтение феноменологических работ Деррида. При сопоставлении этих работ становится ясна основная мысль Деррида: учение Гуссерля об интенциональности есть очередная попытка западной философии уловить бытие как наличное. Поэтому голос как раз и представляется тем, где бытие-мышление как имманентное дано самому себе, где можно ухватить бытие. Однако сознание никогда не бывает дано самому себе, оно никогда не бывает объектом мышления. Отказываясь от понятия «наличие», мы должны отказаться и от фоног/ентризма. Мы оказываемся в мире означающих, т.е. в мире «письма», понимаемого как универсальная процедура смыслоозначения, в рамках которой производится и мир человеческого существования, безотносительного к «наличию».

Деррида предлагает заменить категорию наличия категорией «следа» (trace), заимствованной у Э. Левинаса. «След» коренным образом отличается от «наличия»: это не только исчезновение «первоначала», но также указание на то,

что «первоначало» не исчезло, но всегда создаётся возвратным движением чего-то не-изначапьного, т.е. «следа», который тем самым становится «первоначалом первоначала». В работе отмечается, что Деррида вырывает понятие «следа» из классической схемы, которая требует, чтобы оно выводилось из «первоначального» наличия или отсутствия: никакого «самого первого следа» не существует. При этом «след» есть стирание себя самого, своего собственного присутствия. «Чистый» след представляет собой «различение» (différence).

В книге «О грамматологии» Деррида разрабатывает проект деконструкции. В исследовании показывается, что у Деррида речь идёт о деконструкции «установленного единства слова», т.е. сломе и переделке иностранного слова, и потребность в концепте деконструкции возникла из-за обращения философа к немецким терминам Destruktion и Abbau. Деконструкция — не анализ, не синтез, не критика и не метод. Скорее, это своего рода симптом какой-то другой проблемы, не заявленной в «установленном» смысле слова. «След», «различение» и «прото-письмо» являются и результатами деконструкции, и её орудиями.

В диссертационном исследовании отмечается, что Деррида становится в положение критика, выступающего против всей традиции западного мышления. При этом Деррида сам пользуется «метафизической» терминологией и мыслит в рамках «метафизических» систем философии. Деконструкция возможна лишь тогда, когда есть что деконструировать, т.е. «метафизическая» философия и классическая теория знака. Поэтому Деррида, как показывается в диссертации, в поздних работах уже не разрушает логоцентризм, а, скорее, подтверждает его.

В диссертации отмечается, что выйти к проблематике человеческого бытия, не отрекаясь от своего учения, было для Деррида чрезвычайно сложно. В наиболее известных его сочинениях мы встречаем не человека, а письмо. Даже и в поздних работах устремлённость человека в мир бытия и его потребность в ощущении реальности Деррида характеризовал как «ностальгическую мистику присутствия». В поздних работах Деррида также не оставляет возможности для жизни или смерти «метафизического» человека. Вместо этого у него появляется концепт «пережизни» (survie), формирующей структуру Dasein. В структурном смысле этого слова человек выступает частью «пережизни», он отмечен структурой «следа».

Общий вывод параграфа сводится к следующим положениям. Неверно утверждать, что Деррида не признаёт за человеком существования. «Человек» и «субъект» существуют — как категории метафизики, совершенно необходимые для философской мысли. «Я» не присутствует ни в «письме», ни в «говорении». На месте присутствия оказывается деконструкция — не как «самоприсутствие» субъекта или его «отсутствие» и разрушение, но как пульсация человеческого существования.

В § 4 первой главы «Онтология субъекта Ж. Делёза» реконструируется и подвергается анализу модель субъекта, предлагаемая в философии Делёза в связи с концептом «номадизма».

Делёз ставит на место классического субъекта «номадическую сингулярность» — «кочующую» единичность, противостоящую репрезентационным теориям метафизики Запада, которые выступают служителями порядка и официал ь-

ных институтов. Если репрезентационные теории занимаются атрибутивным ранжированием субъектов, то номадическое мышление распределяет атрибуты анархически (не подчиняясь никакому централизованному управлению и контролю), рассеивая вещи в пространстве однозначности и неделимости, и в пределе ведёт к метафорически понимаемому «безумию». «Оседлая» западная культура, с точки зрения которой до сих пор писалась история, по Делёзу, должна быть заменена культурой кочевой, что в философском плане означает замену «структуры»

— «ризсмой» (rhizome), концепцию которой Делёз и Ф. Гваттари в 1976 г. предложили в контексте разработки номадалогического проекта. «Ризома» не имеет не только семантического центра, но и единого кода, который мог бы оказывать центрирующее действие. Неравновесная целостность «ризомы» характеризуется не наличием организационных порядков, но имманентной нестабильностью и конфинальностью; ризоморфные структуры, таким образом, обладают имманентным креативным потенциалом самоорганизации и являются синергетическими. Бытие ризоморфной среды есть нонфинальная динамика, и никакая статика ей не присуща. Регулятивным принципом ризоморфной организации выступает «нон-селекг/ия»: среди виртуальных структур «ризомы» ни одна не может быть выделена как предпочтительная.

В диссертации анализируется разработка проблематики «различия» и «повторения», предпринятая Делёзом. В работе показано, каким образом концепт «повторения» у Делёза становится основанием для критики платонизма. Как и другие философы-постструктуралисты, Делёз, осмысливая понятие «различия», избегает классических категорий «тождества», «подобия», «аналогии» и «противоположности». При этом он утверждает, что различия не сводятся к чему-либо идентичному, но лишь соотносимы друг с другом. Это — децентрированная, подвижная сетка ипомадической дистрибуции». В работе отмечается, что Делёз, таким образом, призывает к акатегориальному мышлению. Далее рассматривается использование Делёзом концепта «различия» при анализе «складки» (pli). Складка, по Делёзу, представляет собой «различие», т.е. сгиб (ploir), который различает и сам может быть различён. Эти включение и неотъемлемость пребывают в состоянии замкнутости и закрытости. То, в чём происходит включение, — не позиция наблюдателя, не место и не точка зрения, но то, что пребывает в точке зрения, занимает и, в конце концов, конституирует её, т.е. душа или субъект. Такой подход Делёз обозначает как перспектившм: субъектом становится тот, кто попадает в точку зрения и в ней пребывает. Все эти умозаключения позволяют Делёзу, по его же утверждению, сделать то, чего не удалось в своё время Гуссерлю, а именно

— вступить на поле трансцендентального, т.е. открыть для себя мир номадиче-ских сингулярностей. Делёз движется от Гуссерля к Сартру: личность, говорит он, представляет собой производную форму, порождённую безличным трансцендентальным полем, а индивидуальность — нечто, рождённое из сингулярности.

Предпринятые в диссертационном исследовании реконструкция и анализ философии субъекта Ж. Деррида и Ж. Делёза позволяет сформулировать программные для философии постструктурализма аспекты рассмотрения субъекта: 1) отказ от рассмотрения субъекта в качестве элемента субъектпообъектной оппозиции, основанной на аксиоматическом постулировании «наличия» и «присутст-

вия»; 2) отказ от центрированной модели субъективности в пользу модели децен-трированной и деструюурированной; 3) акцентирование исторического характера рационалистической модели субъекта; 4) подчёркивание ведущей роли рационалистического субъекта в становлении конфигурации знания, характерной для Нового времени; 5) «постмодернистская чувствительность» — ощущение мира как местопребывания человека в качестве хаоса; 6) пристальное внимание к языку как месту становления субъекта.

Прояснение этих линий в постструктуралистской мысли предпринимается во второй главе через обращение к «генеалогическим» исследованиям философов постструктуралистского направления.

Во второй главе диссертационного исследования «Генеалогический проект: становление субъекта в пространстве знания и власти» реконструируется и анализируется «генеалогический» проект истории М. Фуко. Принципиальные положения фуксшьдианской позиции проясняются в противопоставлении исторической концепции П. Рикёра. Философские взгляды Ж. Бодрийяра анализируются как продолжение фукольдианского проекта исследования историчности субъективности.

В § 1 второй главы «Археология знания и власти М. Фуко» предметом исследования является исторический анализ гуманитарных наук, предпринятый М. Фуко в связи с его концепцией исторических модификаций знания и власти. В результате анализа основных работ Фуко устанавливается, что этот мыслитель произвёл методологическую переориентацию с анализа природы познания и сознания на выявление внесубъективных предпосылок субъективности и исторических типов её конституирования.

Фуко настаивает на своеобразии и уникальности человеческого знания в каждый конкретный исторический период и в каждом географическом регионе, предлагая устранить из объяснительных схем всякие неисторизованные объекты как следы метафизики. Плоско-эволюционистским теориям он противопоставляет абсолютизацию аспекта прерывности, что позволяет ему получить ряд синхронных срезов истории, несводимых друг к другу. При этом он не предлагает никакой концепции исторического развития. В диссертации отмечается, что переходы от одной эпистемы к другой Фуко достаточно убедительно объясняет кумулятивными изменениями, однако механизм изменения эпистем остаётся неясным.

«Археология» или «генеалогия» знания представляет собой своего рода пространство мысли и практики, в котором человек как суверенный субъект отсутствует. Здесь нет не только «человека», но и никакой методологии исследования. В истории человеческого знания, считает Фуко, выделяются различные эпохи, каждой из которых присуща собственная «практика порядка», тесно связанная с функционированием языка, который выступает источником всякого обоснования. Фуко утверждает, что каждая эпистема вырабатывает свою собственную модель субъекта. Существование человека допускается особой диспозицией эпистемы. Понимая опыт как некий «предел», «вырывающий» субъекта у него самого, Фуко приходит к мысли о необходимости онтологического размышления о присутствии в бытии, т.е. рассмотрения допонятийного отношения человека к он-

тологическому «первоначалу». Собственно, этим и занимается «археология знания».

В поздних работах предметом исследований Фуко становится власть и тесно связанные с ней модификации знания. Социальные практики порождают такие области знания, которые не только конституируют новые предметы исследования, понятия и техники, но и производят новые формы субъекта как такового и, в частности, субъекта познания. Субъект познания имеет свою историю, и отношения субъекта с объектом точно так же историчны. В работе отмечается, что Фуко практически повторяет мысль Альтюссера о становлении субъекта под действием общественных инстанций.

Фуко избирает оригинальную методологическую позицию, позволяющую ему предпринять анализ дискурсивных практик — позицию «смерти субъекта». В диссертационном исследовании устанавливается, что, вопреки расхожему мнению, Фуко не объявлял человека несуществующим. Речь у него идёт лишь об исчерпанности модели субъекта, возникшей в классической эпистеме и её непригодности в условиях новой модификации знания-власти. Человек, понимаемый как суверенный мыслящий индивид, свидетельством жизни которого являются производимые им «тексты», возник в классическую эпоху, а в наше время прекращает своё существование.

В диссертации показывается, что Фуко выступал не против субъекта как такового, но против какой бы то ни было предустановленной теории субъекта. Субъект — не субстанция, а форма, которая имеет исторически изменяющуюся конституцию. Сам Фуко подчёркивал, что термин «субъект» он использует в двух различных смыслах: 1) субъект, подчинённый другому через контроль и зависимость и 2) субъект, привязанный к своей собственной идентичности через сознание или самопознание. И в том, и в другом случае это подразумевает форму власти, которая порабощает и подчиняет. Однако при этом власть является не помехой для субъекта познания, но тем, что этого субъекта формирует. Таким образом, власть у Фуко предстаёт не внешней по отношению к субъекту репрессивной инстанцией (как это представлялось мыслителям Франкфуртской школы и «новой философии»), но внутренней стратегией, пронизывающей индивида и позволяющей ему стать субъектом. В работе показывается, что Фуко стремится избавиться от проблематики подлинного и абсолютного субъекта познания и показать механизм становления субъекта в конкретном дискурсивном поле. В диссертации делается вывод о том, что в последних работах Фуко изменилась точка перспективы, из которой он смотрит на участие субъекта в конструировании истин: этот процесс теперь связан не с дисциплинарными практиками, но с практиками самокон-ституирования субъекта.

В § 2 второй главы «П. Рикёр в поисках "истины истории"» анализируется историческая концепция П. Рикёра, которая по своим установкам близка к постструктурализму, но имеет радикальное отличие от концепции Фуко: Рикёр стремится сохранить представление о суверенном субъекте деятельности. Обращение к философии истории Рикёра позволяет показать, в чём смысл отказа Фуко от идеи трансцендентального субъекта.

Феноменологическая герменевтика П. Риксра, центральным моментом которой является конструкт «истины истории», исследует те же проблемы, что и «археология» Фуко. Однако при этом Рикёр считает фундаментальной категорией философии личность как место порождения значений, которые обусловливают возможные смыслы человеческой культуры. Феномены и явления мира Рикёр предлагает рассматривать в их историческом контексте, т.е. в движении через временные модусы прошлое — настоящее — будущее. Именно это, считает Рикёр, позволяет вскрыть «археологию» субъекта, которая становится в то же время его телеологией.

Анализ репрезентации истории не приводит Рикёра к сколько-нибудь убедительным результатам. Сложными, окольными путями феноменологической герменевтики он приходит к тем же выводам относительно истины и правдоподобия нарратива, что и Барт в своей литературоведческой концепции. Историческая репрезентация, по Рикёру, — отсутствующий образ присутствующей вещи. Это означает слияние эпистемологии истории с онтологией «бытия-в-мире», без которой столь блестяще обошёлся Фуко. В диссертации делается вывод о том, что радикальное отличие «историографии» Рикёра от «археологии» Фуко заключается в следующем: Фуко сознательно стал на методологическую позицию «смерти субъекта», что позволило ему уйти от тупика трансцендентальной субъективности. Рикёр, остающийся на позициях католического гуманизма, не желает отказаться от идеи суверенного субъекта как точки схождения смыслов истории, и это вынуждает его раз за разом возвращаться к феноменологии трансцендентального субъекта.

В § 3 второй главы «Политическая экономия знака и производство субъекта: мир симуляции Ж. Бодрийяра» предметом исследования становится концепция Ж. Бодрийяра, рассматриваемая как логическое продолжение исторического проекта М. Фуко. В работе анализируется концепция «производства субъекта», основанная на предлагаемом Бодрийяром прочтении марксистской теории.

В своих работах Бодрийяр создал дескриптивную систему мира вещей, в которой рациональность вещей борется с иррациональностью потребностей, а из этого противоречия возникает система значений, пытающаяся его разрешить. Функциональность вещей порождает функционального человека. В ходе беспрерывного прогресса на место природного мира приходит мир изделий —симуляк-ров. И, если симулякр эффективно регулирует реальность, сам человек по отношению к такому симулякру становится абстракцией. Производство вещей оборачивается производствам субъекта. В акте персонализированного потребления субъект производит сам себя как объект экономического спроса. И мир личности, и мир общества приводятся в состояние классификаторного порядка элементов. При этом вещи суть категории вещей, которые создают категории личностей, не удовлетворяя какие-либо человеческие потребности, но восполняя «нехватку реальности».

Всё это приводит Бодрийяра к выводу о том, что изначально человек со всеми своими потребностями не существует. Ссылки на индивида, считает Бодрийяр, надо уничтожить, поскольку они сами являются продуктом социальной логики. Социальная структура для индивида конститутивна, поэтому исследование

индивидуальности следует начинать с неё. Человек всегда воспроизводится согласно целесообразности производства. Индивид, по мысли Бодрийяра, представляет собой идеологическую структуру, определённую историческую форму, соответствующую меновой (форма/товар) и потребительной (форма/предмет) стоимости. Таким образом, потребительная стоимость является социальным определением одновременно и предмета, и субъекта, и их отношения. Человек в своих потребностях осуществляет себя только в виде потребительной стоимости.

В диссертации рассматривается разработанная Бодрийяром концепция симуляции, основанная на требовании поставить на место потребительной стоимости стоимость символическую. Симулякр — «чистый» знак, который обменивается лишь на другие знаки, но ни на какую бы то ни было реальность. Субъект в учении Бодрийяра также оказывается симулякром. Бодрийяр продолжает «генеалогический» проект Фуко и показывает, что любой конструкт, в том числе и «человек», представляет собой совокупность высказываний, которые делает возможными определённая конфигурация дискурса. Субъект не реален, но виртуален.

Предпринятое во второй главе диссертации рассмотрение исторических концепций субъекта Фуко, Рикёра и Бодрийяра позволяет зафиксировать общую для постструктурализма идею историчности субъекта, становление которого происходит в конкретных исторических условиях, в силу чего имеет смысл говорить о различных исторически сложившихся формах субъективности.

В третьей главе диссертационного исследования «Семиологический проект» рассматриваются семисшогические концепции постструктурализма, сформировавшиеся в преодолении идей структурализма и ставшие опытом построения постструктуралистской модели субъекта «письма». В этой главе раскрываются важнейшие понятия литературоведческого варианта постструктурализма и характеризуются его ключевые понятия.

В § 1 третьей главы «В поисках единой структуры: структурализм К. Леви-Строса» анализируется философский смысл основных концепций структурализма, вскрываются причины превращения методологических гипотез структурализма в вариант онтологии субъекта.

В диссертации отмечается, что структурализм не является единой школой или традицией в гуманитарной мысли, представляя собой общий подход в науках о человеке, который заключается в усмотрении некой единой смысловой структуры, объединяющей мир и сознание, так что мир идей оказывается структурирован так же, как мир вещей. В то же время, структурализм стал попыткой сформировать общую методологию наук о человеке. Основной спецификой структурализма явилось повышенное внимание к проблеме существования субъекта высказывания.

В работе показывается, каким образом бинарный принцип, сформулированный лингвистом Ф. де Соссюром и первоначально бывший рабочим инструментом логики кибернетического моделирования, стал в структурализме философским принципом. Самой важной чертой структурализма Леви-Строса, ставшей основанием для структуралистских философских конструкций, было отрицание трансцендентальной субъективности и утверждение на её месте форм социальности и коммуникативности. Это положение имеет два важных следствия: 1) исто-

рия подчиняется структуральному методу; 2) структура целиком и полностью поглощает субъекта. Вернее даже, на месте субъекта оказывается структура, которую можно (или нельзя, как покажут постструктуралисты) изучать.

Проведённое исследование позволяет установить, что в философско-методологическом плане постструктурализм развивался как критика структуралистских концепций. Фшюсофы-постструктуралисты склонны высказывать свои идеи, подвергая критике концептуальные подходы структурализма. Постструктуралисты выступают против самой категории «структура», против соссю-ровской теории значения, против традиционного понимания коммуникативных механизмов и, наконец, против доставшегося структурализму в наследство от рационализма представления о целостности субъекта. Впрочем, критика целостного субъекта намечалась уже в структурализме, так что постструктуралнзм, скорее, продолжает ту же критическую традицию. В творчестве ведущих представителей литературоведческого постструктурализма Р. Барта и Ю. Кристевой чётко прослеживается переход со структуралистских позиций на постструктуралистские.

В § 2 третьей главы «Проблема субъекта в семиологии Р. Барта» анализируется переход Р. Барта от структурализма к постструктурализму. Раскрываются основные понятия бартовской версии постструктурализма, оказавшие значительное влияние на становление постструктуралистского комплекса представлений о субъекте.

В диссертации отмечается, что, несмотря на обращение Барта к различным исследовательским приёмам в различные периоды его творчества, неизменной оставалась его установка на противостояние власти идеологий. При этом Барт был убеждён в том, что любая идеологическая критика должна и может .быть только семиологической. Письмо — одновременно и форма языкового выражения, и форма принуждения.

Анализ «мифологий» позволяет Барту показать механизм становления идеологической функции власти. Вся реальность, по Барту, представляет собой совокупность коннотативных систем, и даже денотативные системы не свободны от «идеологии». Буржуазное сознание использует мифы в своих целях, объявляя вторичные (и более высоких порядков) знаковые системы «натуральными» и «естественными».

В диссертации показано, что, если в свой структуралистский период Барт искал человека-производителя смыслов, то уже к концу 1960-х он стал утверждать, что текст не нуждается в авторе. Текст есть многомерное пространство, где сочетаются и «спорят» друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным. Всё это многообразие сходится в некоем фокусе, которым является не автор, но читатель — читатель как точка схождения видов письма, не имеющий никаких индивидуальных черт и выступающий как функция чтения. Автор существовал не всегда: его «изобрели» в Новое время благодаря английскому эмпиризму, французскому рационализму и протестантскому принципу личной веры. От концепции «смерти автора», перекликающейся с фуколь-дианской, Барт переходит к учению об интертекстуальности (сформировавшейся при непосредственном влиянии Ю. Кристевой) и акцентированию роли чтения в современной гуманитарной науке.

В начале 1970-х гг. в творчестве Барта происходит методологический поворот: Барт утверждает, что изучающая миф семиология сама стала частью мифа. Преодолеть эту «мифологичность» призвана новая программа Барта — программа исследования «текста» и интертекстуальности. Вместо линейности истории «текст» позволяет увидеть стратификацию истории, состоящей из различных типов означивающих практик. «Я», читающее текст, по Барту, не есть субъект, предшествующий тексту и обращающийся с ним как с объектом, но само всегда уже есть воплощённое множество других текстов или, точнее, утративших следы собственного происхождения кодов. Субъективность — не более, чем след всех тех кодов, с помощью которых образовано «Я», т.е. «всеобщность стереотипов». Так в учение Барта проникает неявно выраженная концепция деконструкции: де-конструируя анализируемые тексты, семиология сама, в свою очередь, должна подвергнуться деконструированию.

В § 3 третьей главы «Ю. Кристева: семанализ и поиски субъекта» анализируются основные концепты, выработанные Ю. Кристевой в конце 1960-х — начале 1970-х гг. в рамках группы «Tel Quel» и самостоятельно. Рассматриваются ключевые для литературоведческого постструктурализма понятия «интертек-стуальность» и «хора». Анализируется характер и место концепции субъекта в учении Кристевой.

В диссертации рассматривается предпринятая группой «Tel Quel» политизация семиологии Барта. Как и структуралисты, группа «Tel Quel» концентрировала внимание на языке как исходной точке размышлений о политике и субъекте и основывала свою практику на понимании истории как текста и письма (écriture), не как репрезентации, но как производства. В рамках этой программы Кристева резко выступает против «господства знака», предлагая пересмотр самого понятия знака с позиций его исторического развития и отношения к различным типам означивающих практик.

Опираясь на работы М. Бахтина, Кристева предлагает поставить на место понятия интерсубъективности понятие интертекстуапьности. В диссертации отмечается, что ключевой для концепции Кристевой оказывается оппозиция монолог/полифония. Само существование монологического мира она связывает с понятием идеологии, основанием которой выступает монологическое «единство сознания», говорящего «Я». В полифоническом тексте идеология моделируется при помощи той инстанции, которой является расщеплённый субъект, так что идеология рассредоточивается в межтекстовом пространстве, т.е. между различными «Я». В работе делается вывод о том, что у Кристевой исследование литературы превращается в исследование статуса субъекта.

Исследование интертекстуальности открывает факт амбивалентности, т.е. включённости истории в текст и текста — в историю. При этом исчезает личность автора как того, кто рефлексирует и отражает происходящее. Компенсируя отсутствие «говорящего», литература должна создать себе в глазах получателя (читающего, слушающего) некое основание — правдоподобие. Здесь Кристева обращается к проблематике, разрабатываемой ранним Бартом, опираясь на произведённый Ж. Деррида анализ текста Э. Гуссерля. При этом Кристева считает диалогизм принципом любого высказывания, понимая психический механизм письма как

«след» его диалога с самим собой как с другим, как способ расщеплепия писателя на субъект высказывания-процесса и субъект высказывания-результата.

В работе рассматривается чисто лингвистическое объяснение функционирования поэтического языка и его «субъекта», которое заставило Кристеву обратиться к психоанализу Ж. Лакана, так что в работах 1970-х гг. она описывает «текстуальную продуктивность» как семиотический механизм, основанный на ритмических ограничениях, вызванных бессознательными импульсами, и при этом испытывающий сопротивление со стороны монологизма говорящего субъекта. В диссертации рассматривается предложенный Кристевой конструкт «хора». Проведённый в работе анализ позволяет сделать вывод о том, что «хора» восходит к фрейдовскому либидо, однако у Кристевой приобретает исключительно семиотический характер. Кристева рассматривает «ритм» как процесс, который, чтобы стать субъектом, преодолевает им же порождённый разрыв (лакановское расщепление личности) и на его месте внедряет борьбу импульсов.

При таком подходе Кристевой очень трудно сохранить «субъекта», ей приходится балансировать между полной деконструкцией субъективности и идентичности и попыткой уловить эту субъективность в эссенциалистской или гуманистической форме. Стремление Кристевой сохранить субъекта и его функционирование в качестве социальной практики привело к острой критике идей «грамматологии» Ж. Деррида, отказывающейся от «субъекта».

В § 4 третьей главы «Французская школа "анализа дискурса"» рассматривается концепция понимания субъекта, сложившаяся в работах представителей французской школы «анализа дискурса» М. Пешё, П. Анри и Ж.-Ж. Куртина.

Опираясь на идеи Л. Альтюссера, М. Пешё обнаружил тесную связь вопроса о субъекте дискурса с вопросом об «обращении» субъекта в идеологии и поиском соотношения с субъектом бессознательного. Дискурс у Пешё эксплицитно связан с идеологией, а идеологические формации содержат в своём составе формации дискурсные. Метод «автоматического анализа» позволил Пешё «взорвать» целостность пишущего или читающего субъекта, что сближает его с тезисом Альтюссера о том, что именно идеология превращает индивидов в субъектов. Субъект сам по себе не является уникальным; он производит уникальное только в связи с языком.

В середине 1970-х гг. М. Пешё и П. Анри сформировали концепт прекон-структа, который обозначает точку схождения дискурса и языка. Синтаксические структуры, допускающие существование элементов дискурса, представляют собой следы предшествующих конструкций, т.е. комбинации языковых элементов, сформированные в «прошлых» дискурсах. Преконструкт представляет собой «сырьё» для «дискурсных формаций», и именно с ним для субъекта связывается «эффект очевидности». Антропоцентризм в лингвистике поощряет эту иллюзию, требуя «необходимой» формирующей иллюзии субъекта.

Французский «анализ дискурса» тесно связан с учением Ж. Лакана. Концепции дискурса, идеологии, бессознательного сходятся в утверждении, что структурно внутри субъекта (т.е. в его дискурсе) всегда принципиально присутствует Другой. Таким образом, именно «параноидная» языковая личность, открытая

Лаканом, становится здесь объектом анализа. В диссертации делается вывод о том, что субъект, рассматриваемый «анализом дискурса», не является однородной сущностью, внешней по отношению к производству речи; это — комплексная структура, становящаяся в речевой деятельности. У этого субъекта нет «центра» за пределами воображаемого, так что и внешний мир находится внутри субъекта.

В § 5 третьей главы «"Отсутствующая структура" У. Эко» рассматривается предпринятая У. Эко критика структуралистской онтологии субъекта.

Рассматривая структурализм как диалектическую спекуляцию, Эко приходит к выводу, что здесь очевидность присутствия обеспечивается субстанцией «плана выражения». Однако этот последний представляет собой фикцию, так что человек, обделённый «полнотой бытия», представляет собой «зияние». Человек не использует оппозиционапьные различия как инструмент; он сам онтологически укоренён в различии. Бытие «раскрывается» через язык: оно говорит через человека посредством языка. Язык всегда существует «до», обосновывая всё остальное, а следовательно, никакие «позитивные» исследования по выявлению его законов невозможны. Сигнификативная цепь не поддаётся структурированию, поскольку сама является истоком Структуры. Если человек «обитает в языке», а всякое понимание бытия проходит через язык, никакая наука о функционировании языка невозможна, ведь постичь функционирование мира можно только через язык. Эко выступает против структуры как спекулятивного центра. Опровергая структуралистское понимание структуры, он приходит к мысли о том, что в отсутствие структур невозможна никакая речь. Чтобы избежать немоты, нам всё-таки приходится обращаться к структурам, но это уже не «научные» структуры, но структуры-фикции, которые следует воспринимать как правила игры, которые одновременно делают эту игру возможной. Предпринятое в диссертации исследование критики структурализма У. Эко позволяет проследить тесную связь постструктурализма с постмодернизмом в науке.

§ б третьей главы «Проблема субъективности в англо-американском постструктурализме» посвящен рассмотрению концептуальных подходов к решению проблемы субъекта, сложившихся в работах английских (Э. Истхоуп, К. Батлер, К. МакКейб и др.) и американских (П. де Ман, Ф. Джеймисон, Ф. Лен-триккия и др.) постструктуралистов.

Постструктурализм в Британии нашёл сторонников прежде всего в леворадикальных кругах английских интеллектуалов, тяготевших к идеям Франкфуртской школы, Л. Альтюссера, А. Негри и Л.Д. Троцкого. Английский постструктурализм начал формироваться в конце 1960-х гг., и в это время он тяготел к идеям сциентистского неомарксизма — в частности, к учениям постальтюссерианцев Б. Хиндесса, П. Херста и Дж. Элстера. В последующие годы в Великобритании всё большую популярность приобретает учение Ж. Лакана, близость которого к Аль-тюссеру подчёркивают постструктуралисты К. МакКейб и Э. Истхоуп. Опираясь на идеи Альтюссера и Лакана, английские постструктуралисты отвергли традиционную гуманистическую концепцию целостного трансцендентального субъекта и поставили во главу угла тезис об изначальной расщеплённости человеческого сознания и его языковой природе.

В США литературоведческий постструктурализм изначально опирался на идеи Ж. Деррида и потому наиболее популярным критическим методом здесь стала деконструкция. При этом американский вариант деконструкции существенно отличается от французского: внеязыковая реальность мало интересует американских деконструктивистов, она сводится к быстротечной «презентности», которая лишена стабильности и вещности.

В диссертации рассматривается концепция Ф. Джеймисона, который стремится объединить феноменологическую установку на анализ интенциональ-ности с герменевтикой П. Рикёра. Сознание каждого индивида, по Джеймисону, идеологически обусловлено. При этом всякая личность сталкивается с «фатальной непрояснённостью» своего положения в идеологической обусловленности. Опираясь на учение JI. Апьтюссера, Джеймисон понимает историю как «отсутствующую причину» мыслей и поступков человека, доступную исследователю только в текстуальной форме благодаря нарративизации в политическом бессознательном.

Значительное внимание в работе уделено деконструктивизму П. де Мала. Радикальный релятивизм де Мана представляет собой признание того обстоятельства, что больше нет такой точки зрения, которой следовало бы a priori отдать предпочтение, и никакой структуры, действующей как модель для других структур, и никакого постулата онтологической иерархии как организующего принципа, из которого вытекают все частные структуры. Все структуры в равной мере ошибочны, а потому должны быть названы мифами. При этом ни один миф не согласован с соседствующими и не вытекает из них, а кроме того, не обладает необходимой для самостоятельного существования самотождественностыо. Таким образом, исследователь становится фигурой виртуальной, а «я» как конститутивный субъект исчезает. В структурализме субъект стал не более, чем гипотезой, которая вносит упорядоченность в мир вещей. И в этой ситуации, по мнению де Мана, философская антропология становится невозможной без литературы как «первичного источника знания». В литературоведении проблема внутренней сущности «я» возникает при обращении к сложной системе отношений между различными субъектами, анализ которых позволяет выделить четыре возможных типа «я»: 1) «я» судящее; 2) «я» читающее; 3) «я» пишущее; 4) «я», прочитывающее само себя. В диссертации делается вывод о том, что деконструктивизм де Мана направлен на противостояние традиционной модели репрезентации.

В § 7 третьей главы «Теория нарратива как концептуальное выражение иантекстуализма» рассматриваются основные аспекты теории нарратива, ставшей концептуальным основанием пантекстуапистской установки в постструктуралистской семиологии.

Согласно определению Ж.-Ф. Лиотара, мепшрассказ представляет собой глобальную объяснительную систему, которую буржуазное общество использует для своего самоконструирования и самооправдания. Нарратив как средство коммуникации несёт в себе собственные техники и повествовательные «приёмы» и потому оказывает определяющее влияние на состояние субъекта. При этом Лио-тар рассматривает «недоверие к метарассказам» как существенную черту постмодерна. Лиотар предлагает взглянуть на субъекта как становящегося в попе знания, что сближает его с линией мышления М. Фуко.

В диссертационном исследовании рассматриваются концепции нарратива Т. д'Ана и Ф. Джеймисона. Делается вывод о том, что концепция метанарративов становится основанием для анализа «идеологической обоснованности» субъекта. Такие теоретические выкладки привели к формированию распространённого в среде постмодернистски настроенных интеллектуалов представлений о том, что 1) сознание структурировано как язык, что 2) сознание организовано как художественное повествование со всевозможными литературными канонами и, наконец, что 3) субъект представляет собой литературную условность.

Глава четвёртая диссертационного исследования «Постструктурализм и клиника: от психоанализа к шизоанализу» посвящена рассмотрению важного для постструктурализма психоаналитического осмысления сущности субъекта. Анализируются причины и стратегии перехода от классического фрейдизма к постфрейдизму Ж. Лакана. Вскрывается социально-философский смысл «шизоа-напитического» проекта Ж. Делёза и Ф. Гватгари.

Опыт клинического мышления, к которому обращаются философы-постструктуралисты, позволяет им 1) использовать «энергетическую» модель индивида, предложенную 3. Фрейдом, 2) уйти от рационалистической модели субъекта как члена субъектно-объектной оппозиции, 3) придать наукообразность исследованиям субъективности, не впадая в психологизм..

В § 1 четвёртой главы «От Фрейда к Лакану» анализируются недостатки психоаналитической гипотезы 3. Фрейда, которые привели к необходимости её пересмотра во французском постфрейдизме. Рассматривается лакановская концепция «параноидального» субъекта в её связи со структурализмом и феноменологией.

В диссертации показывается, что в постструктурализме подвергаются критике следующие аспекты фрейдовского учения: 1) мифологизация рационалистических представлений о субъекте; 2) патерналистское отношение к пациенту как объекту исследования; 3) неопределённость онтологического статуса бессознательного; 4) несостоятельность герменевтических приёмов Фрейда; 5) игнорирование социально-экономических аспектов субъективности. Вместе с тем, многие стороны фрейдовского учения становятся для постструктуралистов опорными: 1) акцентирование языковой деятельности субъекта при его клиническом анализе; 2) обращение к глубинным слоям человеческой психики, игнорированным рационализмом; 3) открытие перспективы «энергетического» описания субъекта.

Ж. Лакан предпринял радикальную ревизию фрейдизма, дебиологизировал его и сместил исследовательский акцент в область языка. Отказавшись от двух величайших тупиковых (по общему убеждению всех постструктуралистов) движений мысли XX в. — неопозитивизма и феноменологии, — Латан перенёс центр исследовательских интересов с субъектности и интенциональности на уровень бессознательного. Бессознательное, по Лакану, имеет отношение не к биологической потребности, а к культуре и социализации, и имеет языковую структуру. В учении Лакана образы, всплывающие из бессознательного, нерепрезентативны, т.е. это такое означающее, которому не соответствует никакое означаемое; Лакан назвал его «скользящим». Игра означающими между метонимией и метафорой разыгрывается там, где нет «я», поскольку это «я» не в состоянии определить своё

место в этой игре. Поэтому объектом психоанализа должна стать непосредственная данность, в которой бессознательное говорит нерепрезентирующим языком. Язык в учении Лакана оказывается неким внутренним структурирующим принципом, лежащим в основе всех психических структур и делающим возможными переходы между ними. В работе отмечается, что, если Соссюр предполагал возможность нашей внешней по отношению к языку позиции, то Лакан утверждал, что мы погружены в язык, наша субъективность имманентна языку, и выйти за его пределы мы не можем.

Лакан утверждает, что личность представляет собой психический синтез, совокупность отношений с окружающими. Истина об этой личности выражается в паранойяльном психозе. «Я», ощущая свою онтологическую неполноту, обретает содержание, удовлетворяя своё «желание» посредством трансформации объекта «желания». Таким образом, свойство субъекта быть может рассматриваться только в связи с недостаточностью бытия как источника любого движения и как того, что, существуя на уровне цепочки означающих, может быть зафиксировано сознанием. «Лингвистический» субъект Лакана представляет собой прямую противоположность субъекту картезианскому. Это бессознательный субъект речи, которому не предшествует никакая целостность сознания.

В диссертации рассматривается схема субъективности (Воображаемое — Символическое — Реальное), предложенная Лаканом. В свете этой схемы рассматривается лакановский конструкт «Другого». В исследовании показывается переход Лакана от экзистенциапистско-феноменологической к структуралистской терминологии. Отмечается, что и в поздних трудах Лакана сохраняется феноменологическая проблематика.

В диссертационном исследовании рассматриваются взгляды последователей Лакана — Ф. Рустана, Ю. Кристевой второй половины 1970-х гг. и др.

В § 2 четвёртой главы «Прочтение психоанализа у П. Рикёра» рассматривается герменевтическое истолкование фрейдистского психоанализа, предложенное П. Рикёром.

По мысли Рикёра, фрейдизм поставил под сомнение сознание, служившее фундаментом всякой феноменологии и считавшееся источником любого значения. В диссертации рассматривается отход Рикёра от феноменологии к психоанализу. Рикёр отказывается от гуссерлианского рефлексивного подхода к сознанию, поскольку у Гуссерля бессознательное, к которому отсылает иррефпексивное, всё ещё способно стать сознательным. Вместе с тем, Рикёр отмечает, что в психоанализе рефлексия и сознание не совпадают друг с другом, и для того, чтобы обрести субъект, необходимо нанести урон сознанию. В диссертационном исследовании делается вывод о том, что Рикёр развивает имплицитно присутствующую в учении Фрейда тенденцию, идущую от Ницше, чтения которого Фрейд, по его признанию, сознательно избегал, опасаясь его чрезмерного влияния на своё учение.

В работе показывается, что, хотя Рикёр и опирается на идеи Фрейда, его трактовка бессознательного, несомненно, ближе к философии Гуссерля или Хай-деггера. Стремясь сохранить представление о субъекте, как он представлен в феноменологии, Рикёр приходит к идеям, во многом сходным с лакановскими.

Рассмотрение трансформаций фрейдизма в постстругаурализме позволяет сделать вывод о том, что общая тенденция в понимании психоанализа после Лакана заключается в стремлении понимать фрейдовское учение максимально широко, применяя его в самых различных гуманитарных дисциплинах.

В § 3 четвёртой главы «Шизоанализ Ж. Делёза и Ф. Гваттари: субъект и проблематика "желания"» рассматривается «шизоаналитическая» концепция Ж. Делёза и Ф. Гваттари в свете проблематики «желания», сформулированной Г.В.Ф. Гегелем и ставшей предметом пристального внимания философов-постструктурапистов благодаря А. Кожеву и Ж. Лакану. В диссертации делается вывод о том, что анализ «желающего производства» во фрейдомарксистской концепции Делёза и Гваттари позволил авторам предпринять рассмотрение социально-экономических аспектов становления и функционирования субъекта в буржуазном обществе.

В диссертации рассматривается концепция параноидально-шизоидного становления личности, предложенная Делёзом в русле его учения о «поверхности» как местопребывании смысла. Делается вывод о том, что Делёз указывает не только на важность проблематики бессознательного, но на необходимость радикальной деконструкции фрейдизма, которую он и предпринял в совместной с учеником Лакана Ф. Гваттари работе «Капитализм и шизофрения».

Продолжая традицию Франкфуртской школы, Делёз и Гваттари обвиняют капитализм в тотальной денатурализации человека и отчуждении последнего от общества. «Эдипизированный» психоанализ тесно связан с капитализмом и представляет собой часть репрессивного аппарата. В работе рассматривается основное понятие «Анти-Эдипа» — «желающее производство» (production désirante) — жизнедеятельность индивида, который в качестве «желающей машины» (machine désirante), или «шизо» (shizo), бессознательно реализует свои желания. В диссертационном исследовании делается вывод о том, что Делёз и Гваттари, повторяя мысль Альтюссера об «антигуманизме» Маркса, претендуют находиться «между» Фрейдом и Марксом, открывая способ, которым производственные отношения создаются «желанием» и которым «желание» участвует в инфраструктуре производства, что и позволяет обосновать шизоаналитический метод исследования субъекта вместо психоаналитического. Далее в работе рассматриваются негативная и позитивная программы «шизоанализа». Отмечается, что «шизоанализ» становится не только исследовательской позицией, но и программой революционного преобразования общества.

«Желающее производство» порождает подлинные связи индивида как с природой, так и с обществом, и производит и самого человека как субъекта желания. Таким образом, ответственность за подавление «желания» человека ложится на сознание не в меньшей степени, чем на капитализм. В исследовании анализируются элементы и стадии «желающего производства» в концепции Делёза и Гваттари.

Произведённое в диссертационном исследовании рассмотрение шизоанализа Делёза и Гваттари позволило сделать следующие выводы. Субъект, описанный в «Анти-Эдипе», принципиально антигносеологичен. Субъектно-обьектная схема отношений человека и мира отброшена как одно из орудий буржуазного

подавления. Мир становится отражением психических процессов. При этом Делё-за и Гваттари невозможно обвинить в солипсизме, поскольку психические процессы, о которых здесь идёт речь, не имеют «хозяина». Объект мысли формирует саму мысль: субъект, с которым происходят события, развёртывает вокруг себя смысл, но отправным пунктом для распознаваемых форм служит всё-таки объект. «Желающее производство» происходит, строго говоря, не в недрах человеческой психики, но где-то на поверхности «серии», о которой Делёз говорит в «Складке». Это — никоим образом не традиционно понимаемая человеческая личность, но некоторая номадическая сингулярность, сосуществующая с другими такими же «кочевниками», т.е. собственно мир, не подвергаемый субъектно-объектному расчленению. Революция, прокламируемая шизоанализом, должна произойти не только в психической личности и социальном производстве, но и в науке в целом, т.е., по логике авторов, в самом мире. Подлинно свободным индивидом является «шизо» — деконструированный субъект, порождающий сам себя как человека, лишённого ответственности, одинокого и говорящего от своего имени, не испрашивая на это никакого разрешения. Делёз и Гваттари сумели вскрыть преходящий характер эдипальной разметки психики и наметить пути её трансформации. Речь идёт о новой модели субъективности, движущей силой которой выступает желание, а принципом организации — сопротивление властному дискурсу.

В § 4 четвёртой главы «Тело и истерия: телесный субъект Ж.-JI. Нан-си» рассматривается нашедшая выражение в учении Ж.-Л. Нанси постструктуралистская интуиция телесности субъекта. В диссертационном исследовании делается вывод о близости философии телесности Нанси к идеям Ж. Деррида и Ж. Де-лёза.

В книге «Corpus», Нанси развивает мысль о том, что основой человеческой субъективности выступает телесность. Нанси претендует обратиться не к знакам, образам и шифрам телесности, которыми занималась вся предшествующая философия, а к телу как таковому. Он стремится не означивать тело в качестве присутствия или отсутствия, но «коснуться» тела. Это «касание», по Нанси, происходит «на границе», «на крайнем пределе» письма. Если с письмом что-то и «случается», так это «касание» тела, осуществлённое бестелесностью смысла. Тело, по Нанси, даёт место существованию: оно есть место существования, но при этом оно не наполнено и не пусто, поскольку у него нет ни частей, ни целого, ни функции, ни целесообразности. Поэтому онтология тела есть онтология в собственном смысле этого слова: здесь бытие не предшествует явлению и не определяется им. Поэтому мыслить значит мыслить тела. Тело — не означающее и не означаемое; оно, скорее, «выказывающее/выказываемое», т.е. чистое существование — протяжённость «места взлома», архитектоника смысла. Тело, считает Нанси, есть «знак-самого-себя» и самобытность знака (être-soi du signe). Иными словами, тело означает само себя в качестве тела, будучи телом смысла внутри смысла тела. Таким образом, смысл «смысла» есть «тело», а смысл «тела» есть «смысл». Исчезая, тело достигает пика значения. Таким образом, у Нанси субъект «разомкнут» и декон-струирован.

Предпринятое в четвёртой главе диссертационного исследования рассмотрение трансформации психоаналитической гипотезы в постструктурализме по-

зволило сделать следующие выводы. Адресуемая фрейдизму критика постструктуралистов является правомерной трансформацией психоаналитического учения в соответствии с новейшими данными естествознания и достижениями общественных наук. Фрейдистский субъект — это не картезианская «мыслящая вещь», однако сходство с этой последней велико. Фрейдизм представлял собой попытку дополнить картезианство в соответствии с современным Фрейду научным знанием. Постструктуралисты находятся в выгодном положении: их способ философствования приближается к клиническому типу мышления, так что они получают в руки двойное оружие, позволяющее деконструировать фрейдизм и с философских, и с клинических позиций.

В пятой главе диссертационного исследования «Проблема субъекта в постструктуралистской перспективе» предпринимается целостный анализ модели субъекта, сложившейся в постструктурализме. Выделяются и анализируются основные стратегические моменты в построении постструстуралистской модели субъекта. Делаются общие выводы о перспективности постструктуралистского подхода к проблеме субъекта.

В § 1 пятой главы «Концепт сопротивления и его роль в становлении постструктуралистской модели субъекта» рассматривается важнейшая для постструктурализма понятие «сопротивления» (гс5131епсе) в контексте общего для направления представления о становлении субъекта.

В диссертационном исследовании показано, что важнейшими аспектами постструктуралистского концепта «сопротивления» являются следующие: 1) сопротивление субъекта как философского конструкта помещению в категориальную сетку метафизики; 2) сопротивление как причина маргинализации субъекта в социальном пространстве; 3) сопротивление любых моделей субъекта аксиоматизации; 4) сопротивление как деятельность, в результате которой происходит становление субъекта; 5) сопротивление исследовательской активности, направленной на дефиницию субъекта; 6) сопротивление любым формам власти и идеологии; 7) сопротивление как требование постоянно возобновляющейся деконструкции любых дискурсивных высказываний; 8) сопротивление центрации, упорядочиванию и структурированию субъекта, возникающее на уровне самого субъекта. Все линии сопротивления пролегают внутри самого субъекта, потому что все линии принуждения проходят там же. С падением выработанных классической эпохой институций принуждения «умирает» и классической субъект. Оказывается, что существовать он мог лишь до тех пор, пока существовало принуждение, и пока он этому принуждению сопротивлялся. Нет сопротивления — нет и субъекта.

В § 2 пятой главы «"Номадизм": субъект "кочующий" вместо субъекта "оседлого"» рассматривается постструктуралистский концепт номадизма, представляющий собой выражение «постмодернистской чувствительности».

Постструктуралисты не утверждают, что субъект вообще не существует, но говорят о том, что 1) субъект и есть порождаемые им смыслы и 2) субъект постоянно перемещается. Постструктуралисты предлагают модель «плоского» мира, в котором поверхностные смыслы не обмениваются на глубинные «сущности», а раз смысл не имеет корней, он постоянно скользит по плоскости. Более того, сами смыслы и создают эту плоскость. Субъект постоянно перемещается по этой плос-

кости смысла. В любой точке, которую мы сделаем объектом своего исследовательского внимания, субъект пребывает не реально, но виртуально. Это означает не только то, что субъекта нет ни в одной точке, но и то, что он есть во всех точках разом. Таким образом, постструктуралисты не только констатируют номади-ческий характер субъекта, но и выступают против репрессивности метафизического представления о его оседлости. Номадизм представляется постструктуралистам, во-первых, средством избавления от телеологической мифологии, а во-вторых, средством борьбы против метафизического и социального шовинизма.

В диссертационном исследовании делается вывод о том, что постструктуралистский концепт номадизма фиксирует 1) децентрированность субъективности; 2) разрушение бинарной оппозиции и противопоставление ей схемы «скользящего» означающего; 3) деконструкцию субъектно-объектной оппозиции и противопоставление ей концепции перспективизма; 4) установку на перманентное деконструирование любых моделей субъекта, включая постструктуралистские.

§ 3 пятой главы «Децентрация субъекта в постструкгурализме» посвящен рассмотрению важного для постструктурализма концепта децентрации, ставшего результатом критического осмысления рационалистической философии субъекта. В диссертации делается вывод о том, что постструктуралистскую модель субъекта следует охарактеризовать как децентрированную.

Отказавшись от веры в существование «Я» как центра человеческой личности, постструктуралисты предлагают рассматривать субъективность как виртуальное пространство, в котором могут сходиться перспективные линии смыслов. Иллюзия «Я» — эффект своего рода интерференции, схождения и наложения дискурсивных «волн». Точка схождения перспективных линий непрестанно смещается, «кочует» по всему пространству, в котором смыслы имеют вероятностный характер. Так понимаемый «центр» субъективности не просто перемещается, но «скользит», и его «скольжение», или «соскальзывание», и есть способ его пребывания. Поэтому, строго говоря, выражение «центр» утрачивает свой первоначальный смысл. Смыслы и их схождение имеют место за пределами личности. Когда «мною говорит другой», он говорит через меня и мной, но никак не во мне. Так что гипотетический «центр» всегда находится вне того, центром чего мы его представляем. Субъект децентрирован, т.е. вообще не имеет центра.

Постструктурализм резко выступает против любых концепций «центра». Это относится не только к проблеме субъекта, но и к вопросам этики и философии вообще. Позиция децентрации — позиция, прежде всего, этическая. Фетишизация центрированной субъективности приводит к возникновению мощной системы подавления, в центре которой стоит картезианский субъект. Постструктуралисты стремятся уйти от концепции центрированного субъекта потому, что сегодня нам уже более или менее известна конфигурация дискурса, породившего представление о «Я» как центре субъективности, а именно от этого дискурса стремится уйти современное человечество.

В § 4 пятой главы «Пустота, дополнительность, симуляция: отсутствие картезианского субъекта в постструктурализме» рассматриваются основные постструктуралистские конструкты, фиксирующие бытийное отсутствие рационалистического субъекта.

Выступая против «метафизики присутствия», философы постструктуралистского направления приходят к выводу о том, что, как и все остальные элементы реальности, «Я» симулирует своё присутствие в отсутствии и отсутствие в присутствии. Именно в этой симуляции, а не чём-то другом, говорят постструктуралисты, следует искать основания человеческой субъективности. «Я» пребывает в пространстве симуляции не как его предшественник или организующий принцип, но как эффект смыслопорождающей коммуникации между сериями означающего и означаемого. Субъективность есть пространство становления субъекта, и в этом пространстве могут становиться сколь угодно много субъектов.

Предпринятая в постструктурализме критика категорий «наличия» и «присутствия», опирающаяся на идеи М. Хайдеггера, находит своё выражение в концептах «пустоты» (на месте гипотетического присутствия всегда обнаруживается «неприсутствие»), «дополнительности» (всякий элемент реальности маскирует «недостаток бытия»), «симуляции» (всякий наблюдаемый объект предстаёт знаком отсутствия сущности и обменивается только на другие знаки).

В § 5 петой главы «Текст реальности и реальность текста в постструктурализме» рассматриваются сложившиеся в постструктурализме представления о языке как непрезентной реальности, в которой происходит становление субъекта.

Мыслители постструктуралистского направления рассматривают всю человеческую деятельность как языковую практику, а весь мир — как глобальный текст, поэтому их часто упрекают в склонности сводить всю реальность к языку. В своём понимании мира как текста постструктуралисты оказываются наследниками позитивизма: мир дан нам не иначе, как в описании, а любое описание представляет собой текст. В диссертации рассматривается панъязыковая установка постструктурализма и её перспективность в гуманитарных науках на примере истории и делается вывод о том, что в постструктурализме складывается концепция языкового субъекта.

Язык, утверждают постструктуралисты, не является средством коммуникации в традиционном понимании. Языковое выражение не выражает ничего, кроме себя самого, да и это выражение себя самого становится только в выразительном отношении, конституируемом сообщениями, находящимися в некотором контакте. Вслед за М. Макпюеном постструктуралисты утверждают, что языковые сообщения не являются посредниками, они сами и есть то, что они призваны выражать.

В § б пятой главы «О "смерти субъекта" и "конце философии"» рассматриваются постструктуралистские концепты, традиционно считающиеся программными декларациями постструктурализма. Делаются выводы о неправомерности буквального понимания конструктов «смерти субъекта» и «конца философии» и о том, что оба конструкта являются выражением постструктуралистской критики метафизического мышления.

Мыслители постструктуралистского направления ниспровергают не категорию субъекта вообще — они выступают против картезианской, рационалистической модели субъективности. Поэтому говорить о «смерти субъекта» следует лишь в следующих основных смыслах:

1. «Смерть субъекта» — методологическая позиция, которая позволяет взглянуть на бытование человека в обществе под новым углом зрения. Во-первых, это рассмотрение социокультурного пространства, описываемого как гипертекст, в отсутствие предполагаемого производителя «текстов». Это даёт возможность проанализировать механизмы трансформации научных дискурсов, хотя и не ведёт нас к уяснению причин этих трансформаций. Во-вторых, это позволяет выявить властные отношения, создаваемые научными дискурсами, как дисциплинарную разметку социокультурного поля и проследить характер иитердискурсивных взаимодействий. В-третьих, такая позиция даёт возможность для неметафизического описания исторического процесса, избегая телеологнзма и метафизического ш пропоцентризма.

2. Постструктурализм констатирует «смерть» картезианского субъекта как исторической модели субъективности. Постструкгурализм выступает не против рационализма как такового, обвиняя его в «ложности» и превратности мышления, но выявляет необходимость конституирования новых моделей субъективности в новом мире.

3. В силу такой установки постструкгурализм настаивает на необходимости деконструирования рационалистической метафизики, что в конкретном приложении можно рассматривать как пожелание «смерти» картезианскому субъекту. Этот последний конструкт, некогда соответствовавший требованиям научного дискурса, в настоящее время стал явным анахронизмом и, в своей борьбе за выживание, превратился в орудие репрессий метафизического дискурса. Поэтому уничтожение такой модели субъективности представляется постструктурапистам революционным преобразованием в философии, открывающим путь для новейшего типа философской мысли, который, кстати, ещё только предстоит выработать.

4. Освобождение философского мышления от рационалистической модели субъективности должно обеспечить философии возможность коррелировать с данными современного естествознания. По сути, это призыв к материализму, очищенному от всякой метафизики. С этим связано обращение философов-постструктуралистов к научным практикам и процедурам анализа.

Отказ от автономного картезианского субъекта означает отказ от субъект-но-объектной оппозиции, от платонического противопоставления воспринимаемого и идеи, кантовского трансцендентного и трансцендентального и т.п. Но всс это означает скорее возникновение новой философии, нежели её конец. Философия, какой она видится постструктуралистам, не пришла к концу, она лишь утратила свой стержень — автономного субъекта. Уже Гуссерль говорил о конце философии как строгой науки. И такой «конец» выглядит вполне закономерным: в Новое время философия взяла на себя функции, вообще-то ей несвойственные. В философии, тяготеющей к строгой научности, происходит подмена предмета, и это неизбежно ведёт к её концу. Это мы можем наблюдать сегодня; такая философия, действительно, уходит в прошлое. Но философии, понимаемой как творческое производство концептов, ничто не угрожает. Таким образом, философия просто «возвращается домой».

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования и обозначается перспектива дальнейшего исследования философии постструктурализма.

Выполненный в работе комплексный анализ решения проблемы субъекта в постструктурализме, проведённый с учётом историко-философского контекста XX века, позволил сделать следующие основные выводы:

1. Постструктурализм представляет собой закономерное продолжение западноевропейской философской традиции критики рационалистической модели субъекта, основания которой были заложены в XIX в. работами А. Шопенгауэра и Ф. Ницше. Вместе с тем, в постструктурализме имеет место программное противопоставление традиционным методологическим и процедурным подходам, выразившееся в концепции «недоверия к метанарративам».

В постструктурализме нет прямого разрыва с западноевропейской традицией философствования. Опираясь на концептуальные достижения западной философии последних столетий, философы-постструктуралисты предлагают генетический анализ сложившихся философских подходов. При этом постулируется необходимость деконструирования традиционных философских подходов и средств, что не означает деструктивного отрицания философской традиции. Напротив, деконструкция «метафизики» представляется в постструктурализме её творческим использованием. Таким образом, постструктурализм не представляет собой течения, прямо или косвенно декларирующего разрыв с западноевропейской философской традицией, но, напротив, выступает её продолжением.

2. Центральной проблемой постструктурализма является проблема субъекта, которая решается принципиально антирационалистически и антифено-менологически.

Постструктурализм выступает против традиционного понимания субъекта как суверенного производителя смыслов. Критика традиционного подхода к проблеме субъекта, предпринятая в постструктурализме, опирается на методические достижения семиотики, лингвистики и психоанализа. При этом критика традиционной модели субъекта ведётся средствами философии. Вскрывая исторический характер рационалистической модели субъекта, философы-постструктуралисты правомерно постулируют историчность гуманитарных наук. Анализ «генеалогии» наук о человеке приводит постструюурапизм к открытию того факта, что комплекс гуманитарных наук основывается на «классической» модели субъекта, изначально носившей гипотетический характер и подвергшейся аксиоматизации. Таким образом, постструктуралистская критика традиционной модели субъекта опирается 1) на сформировавшуюся ещё в XIX веке критическую традицию западноевропейской философии и 2) на данные современной науки. Поэтому критику рационалистической модели субъекта можно рассматривать как модернизацию классической модели субъективности.

3. Методологическая позиция «смерти субъекта», принятая в постструктурализме 1960-70-х гг., позволяет проанализировать дискурсивные формации знания и власти в западном обществе и не означает программного утверждения об исчезновении субъекта как предмета философской рефлексии. Постструктурализм фиксирует несостоятельность и потому «исчезновение» субъекта, постулируемого

традиционной философией рационализма, предлагая новую модель субъективности.

Деконструкция рационалистической модели субъекта в постструктурализме не означает отрицания субъекта как центра философских исследований. Констатация «смерти субъекта» в постструктурализме конца 1960-х — начала 1970-х гг. представляет собой 1) методическую редукцию, позволяющую произвести генетический анализ дискурсивного поля знания; 2) прокламирование необходимости деконструкции «классической» модели субъекта как устаревшей, социально рбепрессивной, а в научном плане — бесперспективной; 3) констатирование свердхетерминированности социального субъекта в буржуазном обществе; 4) прокламирование потребности в выработке новой, отличной от рационалистической, модели субъекта.

4. Философия постструктурализма носит принципиально антигуманистический характер в силу своего разрыва с классической традицией представления о суверенности субъекта. Гуманистическую установку классической философии постструктурапизм рассматривает как проявление модификации властного дискурса, утратившего своё значение к XX веку.

«Генеалогический» анализ сформировавшейся в Новое время модели знания и, в частности, наук о человеке, приводит постструктурализм к разрыву с разрыву с нововременной гуманистической традицией, основанной на реифициро-ванной «классической» модели субъекта, происхождение и гипотетический характер которой подверглись в западноевропейской традиции мышления вытеснению и «забвению». Деконструируя «классическую» модель субъекта, постструктуралисты приходят к выводу о необходимости деконструирования основанных на этой модели гуманистических установок,

Пантекстуалистская установка постструктуралистских исследований, лежащих в области семиологии, не является попыткой подменить онтологию методологической гипотезой, как это имело место в структурализме. Такой подход позволяет исследователям постструктуралистского направления привнести наукообразность в науки о человеке и в то же время предпринять анализ человеческого бытия в культурной среде.

Постструктурализм говорит о становлении субъекта, не прибегая к «метафизике присутствия», которая продолжает существовать в гуссерлевской феноменологии как наследие картезианской философии cogito. Отказавшись от постулирования центральных точек бытия человека в мире и от «Я» как центра субъективности, постструктурализм предлагает рассматривать человека как «леукоре-нённое» и децентрированное бытие. Такая установка является следствием философской несостоятельности традиционных для рационалистического мышления представлений о реальности как наличии.

Недоверие к любым систематическим описаниям природы субъекта как метанарративам приводит философов постструктуралистского направления к признанию необходимости плюралистичного описания человеческой субъективности, при котором ни одна описательная или аналитическая модель не имеют преимущества перед другими. Кроме того — и это представляется для философии постструктурализма наиболее важным — в такой модели описания субъективности отсутствуют какие бы то ни было этические постулаты о природе человека, представляющиеся неизменными в пространстве и времени.

Постструкгуралистский опыт деконструкции классического субъекта и построения новой модели субъективности может оказаться весьма полезен для отечественной философии. Это вовсе не означает, что мы должны безоговорочно принять постструктурализм в качестве последнего слова передовой интеллектуальной традиции. Приход постструктуралистских идей в Россию не отменяет развития других направлений, таких, как феноменология или неопозитивизм. Напротив, постструктурализм подаёт нам пример критического отношения ко всякого рода догматическим или ультрамодным течениям в философии.

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

Монографии:

1. Дьяков A.B. Проблема сверхдетерминации индивида в философии постструктурализма. Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2005. — 131 с. (9,5 пл.)

2. Дьяков A.B. Проблема субъекта в постструктуралистской перспективе: (Онтологический аспект). Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. — 600 с. (40,6 пл.)

3. Азбука Жиля Делёза. / Пер. и вступ. ст. A.B. Дьякова. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2004. - 84 с.(9,1 пл.)

4. Дьяков A.B. Феликс Гватгари: Шизоанализ и производство субъективности. Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2006. — 246 с.

Статьи и материалы выступлений на научных конференциях:

5. Дьяков A.B. Исторические модели Ничто: гностицизм, буддизм и философия М. Хайдеггера // Учёные записки РОСИ. Вып. 10. (Проблемы социально-гуманитарных дисциплин). Курск: Изд-во «РОСИ», 2002. — С.22-39. (1,1. пл.)

6. Дьяков A.B. «Конец познания»: (К вопросу о современном состоянии проблемы) // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2003. № 1-2. — С. 77-96. (1,1 пл.)

7. Дьяков A.B. В поисках «последнего органона»: спасёт ли психологизм теорию познания? // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2003. № 3-4. — С. 64-82. (1,0 пл.)

8. Дьяков A.B. Жиль Делёз: территория смысла // Азбука Жиля Делёза. Пер. и вступ. ст. A.B. Дьякова. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2004. С.5-24 (1,7 пл.)

9. Дьяков A.B. Жиль Делёз: ретерриториализация смысла // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2004. № 1-2 (19-20). — С. 50-81.(1,8 пл.)

10. Дьяков A.B. Опыт археологического исследования работ М. Фуко: в поисках метода // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2004. № 3-4. — С. 81-116. (1,9 пл.)

П.Дьяков AB. Экономика и технология власти: властный дискурс в учении М. Фуко // Материалы Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы теории, методологии и практики управления в российских условиях». Курск: Изд-во РГТУ, 2005. — С. 64-77. (1,1 пл.)

12. Дьяков АЛ. «Смерть субъекта». Философия постструктурализма: в поисках специфики // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т. 2. М.: Современные тетради, 2005. — С. 78-79. (0,1 пл.)

13.Дьяков A.B. Стратегия непонимания: перевод и интерпретация в постструктурализме II Культура и перевод. Под ред. A.B. Ачкасова. Курск, 2005. — С. 25-36. (0,8 пл.)

14.Дьяков A.B. От политической экономии знака к симуляции: Субъект и история в учении Ж. Бодрийяра // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. № 3. — С. 22-38. (0,9 пл.)

15.Дьяков A.B. Р. Барт: от критики «мифологий» к удовольствию от текста // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. №4, —С. 42-61. (1,1 пл.)

16.Дьяков AB. Постструктуралистский проект децентрированной субъективности // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Философия. 2006. Вып. 1. — С. 49-55. (0,5 пл.)

17.Дьяков A.B. Науки о человеке в эпоху постмодерна // Личность. Культура. Общество. 2006. Т. VIII. Вып. 2 (30). — С. 267-273. (0,5 пл.)

18. Дьяков AB. Человек кочующий: Номадизм как средство от тоталитаризма // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии. Под ред. A.C. Колесникова. СПб: «Роза мира», 2006. — С. 44-51. (0,5 пл.)

19.Дьяков A.B. Деконструкция как этическая позиция II Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии. Под ред. A.C. Колесникова. СПб: «Роза мира», 2006. — С. 137-146. (0,5 пл.)

20.Дьяков A.B. Децентрация субъекта и скольжение смысла: О возможности нецентрированной модели субъективности // Souno/Логос. Альманах российско-французского центра социологии и философии Института социопо-

гии Российской Академии наук. 15.12.05.

http://www.sociologos.narod.ru/textes/dvakov.pdf (0.5 пл.)

21. Дьяков A.B. Язык, общение, коммуникация // Философия. Наука. Культура: (Сб.статей).Вып. 1.М.:Изд-воМГУ,2006.-С. 126-139.(0,8 пл.)

22.Дьяков A.B. Сопротивление как свобода: (Об одном аспекте философии постструктурализма) // Проблема свободы личности и общества в социально-гуманитарном дискурсе: Материалы Всероссийской научной конференции (Курск, 16-17 мая 2006 г.). Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2006. - С. 24-29. (0,35 пл.)

23.Дьяков A.B. Ж. Деррида: деконструкция как этическая позиция // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2006. № 1/2. — С. 23-47. (1,3 пл.)

24. Дьяков A.B. Децентрация субъекта и скольжение смысла: о возможности нецентрированной модели субъективности // Философия образования. 2006. № 2 (16). — С. 265-269. (0,4 пл.)

Подписано в печать 21.06.2006 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,97. Тираж 100 экз. Заказ № 1612.

Типография издательства КГУ. 305000 г. Курск ул. Радищева, 33

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора философских наук Дьяков, Александр Владимирович

СОДЕРЖАНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ФОРМИРОВАНИЕ ПОСТСТРУКТУРАЛИСТСКОЙ

МОДЕЛИ СУБЪЕКТА.

§ 1. Постструктуралистский комплекс идей.

§ 2. Формы субъективности в философии XX века.

§ 3. Ж. Деррида: от феноменологии к деконструкции.

§ 4. Онтология субъекта Ж. Делёза.

ГЛАВА II. ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ:

СТАНОВЛЕНИЕ СУБЪЕКТА В ПРОСТРАНСТВЕ ЗНАНИЯ И ВЛАСТИ.

§ 1. Археология знания и власти М. Фуко.

§ 2. П. Рикёр в поисках «истины истории».

§ 3. Политическая экономия знака и производство субъекта: мир симуляции Ж. Бодрийяра.

ГЛАВА III. СЕМИОЛОГИЧЕСКИЙ ПРОЕКТ.

§ 1. В поисках единой структуры: структурализм К. Леви-Строса.

§ 2. Проблема субъекта в семиологии Р. Барта.

§ 3. Ю. Кристева: «семанализ» и поиски субъекта.

§ 4. Французская школа «анализа дискурса».

§ 5. «Отсутствующая структура» У. Эко.

§ 6. Проблема субъективности в англо-американском постструктурализмс.

§ 7. Теория нарратива как концептуальное выражение паптекстуализма.

ГЛАВА 4. ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ И КЛИНИКА:

ОТ ПСИХОАНАЛИЗА К ШИЗОАНАЛИЗУ.

§ 1. От Фрейда к Лакану.

§ 2. Прочтение психоанализа у П. Рикёра.

§ 3. «Шизоанализ» Ж. Делёза и Ф. Гваттари: субъект и проблематика «желания».

§ 4. Тело и истерия: телесный субъект Ж.-Л. Нанси.

ГЛАВА 5. ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТА

В ПОСТСТРУКТУРАЛИСТСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ.

§ 1. Концепт сопротивления и его роль в становлении постструктуралистской модели субъекта.

§ 2. Номадизм: субъект «кочующий» вместо субъекта «оседлого».

§ 3. Децептрация субъекта в постструктурализме.

§ 4. Пустота, дополнительность, симуляция: отсутствие картезианского субъекта в постструктурализме.

§ 5. Текст реальности и реальность текста в постструктурализме.

§ 6. О «смерти субъекта» и «конце философии».

Введение диссертации2006 год, автореферат по философии, Дьяков, Александр Владимирович

В последние десятилетия российское философское сообщество активно знакомится с идеями постструктурализма. Идеологический дискурс, определявший во второй половине XX века проблемное поле отечественной философии, не способствовал восприятию каких-либо революционных (как в прямом, так и в переносном смысле этого слова) доктрин, приходящих с Запада. Вместе с тем, утверждать, что в СССР существовал «запрет на постструктурализм» — значит впадать в преувеличение. Отдельные идеи структуралисте ко-постструктуралистского течения в европейской философии всё же проникали в отечественную гуманитарную науку: так, взгляды Р. Барта и группы «Tel Quel» в конце 60-х — начале 70-х гг. XX в. принимались в СССР вполне благожелательно. И критика, которой подвергались в это время постструктуралистские концепции, как раз и была опытом отечественной рефлексии по их поводу. В этом можно усмотреть весьма положительный момент: критическое осмысление в философии всегда предпочтительнее безоговорочного принятия философской моды. Однако широкое знакомство с постструктурализмом началось только в 1990-х гг.

Российская философия, как, в своё время и западная, оказалась не готова к восприятию стиля мышления и языка постструктурализма. Ситуация, аналогичная той, в которой оказалась русская культура начала XIX в. при своём знакомстве с академической традицией немецкой классической философии. Отечественной философии пришлось усваивать такие в целом новые и непривычные для неё понятия, как «дискурс», «различие», «повтор», «ризома», «складка», «симулякр», «грамматология» и т.п. Однако этот процесс отнюдь не был односторонним. Само знакомство российской философии с идеями постструктурализма стало возможным благодаря коренным переменам в интеллектуальном климате страны. Смена общественно-культурной парадигмы, открытость к диалогу, плюрализация идентичностей как факторы становления гражданского общества привели к тому, что академическая философия ощутила потребность в трансформации собственного языка и сближении с гуманитарными науками, с прагматикой повседневности. Таким образом, открытость идеям постструктурализма следует рассматривать не как ставшее наконец-то возможным подражание очередной западной моде, но как закономерный процесс вступления российской мысли в интеллектуальное пространство Запада.

Между тем, на Западе в 1970-х — 1980-х гг. постструктурализм стал устойчивой составляющей философской мысли, а выработанные им процедуры широко использовались в теоретических и прикладных областях гуманитарного знания. Причин этому много. Во-первых, несмотря на всю свою программную маргинальность, постструктурализм успешно коррелировал с новейшими данными естествознания. Во-вторых, он стал осмыслением и выражением характерного интеллектуального климата Запада. В-третьих, постструктурализм выразил ожидания кардинальных преобразований в гуманитарных науках своего времени. Безусловно, постструктурализм не исчерпывает всего многообразия гуманитарных исследований в Западной Европе и Северной Америке, однако он оказал и продолжает оказывать сильнейшее влияние на весь интеллектуальный настрой и способы мышления современной западной науки (кстати, не только в области гуманитарного знания). К настоящему времени постструктурализм на Западе утратил обаяние новизны и стал привычным феноменом философского мышления. Более того, во многих своих проявлениях он подвергается отрицанию. Однако в условиях, когда на смену ему не пришло новое мощное интеллектуальное движение — какой-то предполагаемый постпостструкту-рализм, о котором давно уже поговаривают в западных странах, — постструктурализм остаётся актуальным интеллектуальным направлением, не отходя в область «когда-то бывшего».

Центральной проблемой философии постструктурализма является проблема субъекта, причём постструктуралистский опыт решения этой проблемы сводится к двум принципиальным позициям: 1) деконструкция классического представления о субъекте как элементе субъектно-объектной схемы постижения мира в рамках деятельностного подхода; 2) опыт конституирования новой модели субъекта в поле онтологического плюрализма. Постструктуралистское обращение к проблеме субъекта представляет собой опыт недогматического, «децентрированного» мышления, при котором место подвергнутой деконструкции метафизики не занимает какая-либо новая теоретическая конструкция. Такой подход предполагает революционное преобразование не только в теоретической, но и в социально-политической и экономической (в самом широком понимании этих терминов) сферах человеческой деятельности, а философски обоснованное прокламирование философией постструктурализма нетоталитарного мировоззрения оказывается жизненно важным опытом в условиях строительства либерального гражданского общества в современной России.

В рамках русскоязычной философии тема исследования представляется весьма актуальной. Сегодня русскоязычные исследования наследия философов-постструктуралистов становятся менее интенсивными, количество монографических исследований, посвященных проблемам постструктурализма, сократилось. Этот процесс не свидетельствует о невостребованности постструктурализма в философском пространстве современной России, но, скорее, объясняется сохранившимся до сих пор недоверчивым отношением к постструктурализму и постмодернизму, расходящимся с традиционным философствованием, в том числе российским марксизмом.

Предлагаемое диссертационное исследование является актуальным в плане изучения непосредственно философии постструктурализма и его центральной темы - проблемы субъекта. В настоящее время в российской философии практически отсутствуют комплексные работы, в которых раскрывалось бы многозначное содержание проблемы субъекта в философии постструктуралистов, чрезвычайно важное для тематического поля структурно-дисциплинарного преобразования философии во всем мире и, в частности, в России, происходящего с учётом центральной проблемы современной философии - проблемы субъекта. Необходимость проследить содержательную взаимосвязь проблемы субъекта и самой сути постструктурализма также подтверждает актуальность исследования.

Степень научной разработанности темы в исследовательской литературе можно однозначно оценить как недостаточную. В современной России выходит необычайно большое количество публикаций, в той или иной мере затрагивающих проблематику постструктурализма. При этом интерес отечественных исследователей сосредоточивается на самых общих представлениях о постструктурализме либо, напротив, ограничивается анализом философских идей какого-либо конкретного мыслителя этого направления. Специальных монографических исследований по проблеме субъекта в постструктурализме до сих пор не выходило.

1 Belsey С. Constructing the Subject: Deconstructing the Text // Contemporary Literary Criticism: (Literary and Cultural Studies). Ed.R.C. Davis and R. Schleifer. N.Y., 1994. P. 354-70.

2 Kerby A.P. Narrative and the Self. Bloomington, 1991.

3 Coward R., Ellis J. Language and Materialism: (Developments in Semiology and the Theory of the Subject). L., 1977. теориями языковых коммуникаций. Н. Холланд1 обращается к проблеме «Я» в литературной критике. Э. Херст рассматривает семиологические концепты л субъективности, сложившиеся в постструктурализме. Отдельно отметим книгу С. Бэка «Смерть и возвращение Автора»3, в которой шотландский исследователь рассматривает проблему субъективности в философии Барта, Фуко и Дер-рида. В том же исследовательском направлении работает Б. Вайсман4. Э. Эллиот5 рассматривает концепции субъекта на пересечении социологии и психоанализа. Проблему трансформаций субъективности в гегельянстве и философии Ж. Делёза исследует С. Лумсден.6 Н. Гордон анализирует онтологию субъекта у М. Фуко.7

Исследовательская литература, посвящённая анализу и критике концепций ведущих философов-постструктуралистов, весьма обширна. Среди работ общего характера, освещающих проблемное поле философии постструктурализма, следует прежде всего выделить исследования К. Белей, Д. Кэрролла, Дж. Фекета, И. Курцвейля, Р. Харланда, П. Дьюса, Х.-Дж. Меркюра, С. Хэндлман, А. Меджилла. Исследованию литературоведческой теории постструктурализма посвящены работы В. Лейча, Н. Люси, М. Сарупа, Т. Иглтона, Дж. Граффа, Р. о

Таллиса. Отдельно отметим книгу Г. Уильямса , в которой предпринимается исследование постструктуралистского метода анализа дискурса.

Весьма значительное количество аналитических работ посвящено творчеству М. Фуко. Благодаря многочисленным биографиям и исследованиям творче

1 Holland N.N. The Critical I. N.Y., 1992.

2 Hurst A. Sign and subject: (Subjectivity after poststructuralism) // South African Journal of Philosophy. 1998. Vol. 17. №2. P. 112-125.

3 Burke S. The Death and Return of the Author: (Criticism and Subjectivity in Barthes, Foucault and Derrida). Edinburgh, 1992.

4 Wiseman B. Rewriting the Self: (Barthes and the Utopias of Language) // Literature and the Question of Philosophy. Ed.A.J. Cascardi. Baltimore, 1987. P. 292-313.

5 Elliott A. Subject to Ourselves: (Social Theory, Psychoanalysis and Postmodernity). Cambridge (Mass.); Cambridge, 1996.

Lumsden S. Deleuze, Hegel and the transformation of subjectivity // Philos. Forum. N.Y., 2002. Vol. 23. №2. P. 143-158.

7 Gordon N. Foucault's subject: (An ontological reading) // Polity. 1999. Vol. 31. № 3. P. 395-414.

8 Williams G. French Discourse Analysis: (The Method of Post-Structuralism). L., 1999. ской эволюции французского мыслителя мы можем проследить эволюцию его взглядов чуть ли не по часам. Прежде всего, это замечательная книга Д. Эри-бона1. Отметим также посвящённые изучению творчества М. Фуко работы Д. Мэйси, М. Кларка, Б. Купера, М. Кузинса и А. Хусейна, Д. Хоя, М. Постера, Дж. Рейчмана, Б. Смарта. Проблему субъекта в философии Фуко исследует Ф. Баркер . М. Дин анализирует метод исторического исследования, применяемый Фуко.3 Поисками методологии гуманитарных исследований у французского философа занимаются и его калифорнийские соратники X. Дрейфус и П. Раби4 ноу.

Наиболее интересными исследованиями творчества Ж. Делёза являются чкниги А. Бадью, Р. Бога, Ф. Гудчайлда, Ж.-Ж. Лесёкля, Ч. Стайвела.

Серьёзных исследований, посвящённых учению Бодрийяра, на сегодняшний день вышло сравнительно мало. Интерес в их ряду представляют работы М. Джейн, У. Мерина, X. Бертенса, Г. Геноско, Д. Келлнера, Ч. Левина.

Огромную литературу породил исследовательский интерес к учению Ж. Деррида и его последователей. Отметим здесь книги Дж. Хартмана, Дж. Бен-нингтона, Р. Гаше, С. Кофман, Ф. Лореля, М. Лиссе, Дж. Ллевелина, Дж. Нила, К. Норриса, Р. Смита, Г. Спивак. И, конечно же, существует необозримое количество публикаций, посвящённых теории и практике деконструкции. Среди последних выделим работы К. Батлера, С. Кричли, Дж. Каллера, X. Фелперина, М. Фишера, Д. Хирша, Б. Джонсон, В. Лейча, И. Маккензи, Дж. Нилона, М. Райана, К. Уилер, С. Мелвилла, А. Бермана, У. Рэя. Среди многочисленных работ, посвящённых деконструктивизму Йельской школы и теории П. де Мана следует отметить работы Д. Лемана, О. де Грефа, С. Джирхарт.

1 Eribon D. Michel Foucault. P., 1989.

2 Barker Ph. Michel Foucault: (Subversions of the Subject). N.Y., 1993.

3 Dean M. Critical and Effective Histories: (Foucault's Methods and Historical Sociology). L., 1995.

4 Dreyfus ILL., Rabinow P. Michel Foucault: (Beyond Structuralism and Hermeneutics). Chicago, 1982.

Очень важной для постструктуралистских штудий областью гуманитарного знания является психоанализ. Постструктуралистским концепциям психоанализа посвящены работы С. Бриттон, Дж. Мюллера, Э. Холланда, Дж. Форре-стера. Труднообозримое количество исследований посвящено связи литературной критики с психоанализом. Выделим здесь труды Н. Холланда, Э. Райт, Ш. Фелман, Ф. Орландо. Среди этих публикаций для нас наибольший интерес представляет исследование Р. Уильяме1, которая рассматривает литературные концепции субъекта в свете постструктуралистского прочтения психоанализа, а также работы X. Рапапорта2. Среди работ, посвящённых творчеству Ж. Лакана, для нас наиболее любопытны труды Э. Рудинеско, Ф. Рустана, Ш. Фелман, Б. Бенвенуто и Р. Кеннеди, М. Боуи, Г. Чейтина, Дж. Галлоп, Дж. МакКаннелл, Д. Мэйси, С. Шнейдермана, М. Стэнтона, Ш. Таркля.

Наиболее значительной отечественной работой, посвящённой интересующей нас проблеме, является монография А.С. Колесникова и С.Н. Ставцел ва. Значительный интерес для изучения проблемы субъекта в постструктурализме представляет и монография Н.С. Автономовой, вышедшая в 1977 г. и до сих пор не утратившая своего значения.4

Информативны и полезны для нашего исследования многочисленные работы российских авторов, посвящённые различным аспектам постструктуралистской философии и в той или иной степени затрагивающие интересующую

1 Williams L.R. Critical Desire: (Psychoanalysis and the Literary Subject). L., 1995. См. также: Williams L.R. Psychoanalytic Criticism. L., 1991.

2 Rapaport H. Psychology, the Subject, and Criticism // Literary Criticism and Theory. Eds. R.C. Davis and L. Finke. L., 1989. P. 912-39.

3 Колесников A.C., Ставцев С.Н. Формы субъективности в философской культуре XX века. СПб., 2000.

4 Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках: (Критический очерк концепций французского структурализма). М., 1977. нас проблему субъекта в этом направлении западной мысли. Прежде всего, здесь следует отметить труды Б.В. Маркова, Б.Г. Соколова, C.JI. Фокина, А.В. Гараджи, Е.Г. Соколова, А.А. Грякалова, JI.A. Марковой, Е.А. Маковецкого, Е.А. Шестаковой, Е. Гурко и др.

Несмотря на то, что в последние годы появляется большое количество работ, посвящённых исследованию тех или иных аспектов философии постструктурализма, проблема субъекта в этом направлении западной мысли по сию пору остаётся малоисследованной. Поэтому проблемное поле настоящей работы составили труды западных (преимущественно французских) философов-постструктуралистов — М. Фуко, Ж. Делёза, Ж. Деррида, Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж.-Л. Нанси, Ж. Бодрийяра и близких к этому кругу мыслителей — таких, как П. Рикёр, А. Бадью, Ж. Кангилем и др.

Предметом исследования является проблема субъекта в постструктурализме.

Достижение поставленной в диссертации цели предполагает решение следующих исследовательских задач:

- реконструировать и систематически описать сформировавшуюся в постструктурализме модель субъекта;

- выявить основные понятия, проблемы и методы философии субъекта в постструктурализме;

- проанализировать взаимосвязи методов и процедур традиционной философии и философии постструктурализма;

Теоретические и методологические основы диссертационной работы составила совокупность общих принципов и установок историко-философских исследований, адаптированных и использованных для решения поставленных в диссертации задач. К таковым, прежде всего, относятся: признание приоритетного значения проблемы субъекта для развития современной европейской философской традиции; взаимосвязь составляющих философских идей постструктурализма и проблемы субъекта; многофакторность проблемы субъекта; соотнесённость целевых установок и результатов анализа и интерпретаций содержания и смысла идей постструктуралистов как с философскими ориентациями их авторов, так и с общими философскими и социокультурными контекстами.

Методологические основания диссертационного исследования составили четыре группы методов:

- историко-философские методы;

- исторические методы реконструкции гуманитарного дискурса;

- герменевтические методы;

- методы филологической интерпретации, опосредованные риторикой.

Основным методом исследования, использованным в работе, выступает метод реконструкционного анализа материала, который позволяет достичь следующих целей: во-первых, дать систематическое представление взглядов отдельных философов по проблемам, охватываемым понятием «постструктурализм», а во-вторых, по возможности целостно воссоздать картину становления постструктурализма как особого направления в западной философии второй половины XX века.

Изложение философской концепции постструктурализма невозможно без понимания духа «постмодернистской чувствительности» — личностно окрашенного переживания децентрированности, «хаотичности» мира. В силу этого приходится прибегать к опосредованной риторикой филологической интерпретации, которую максимально широко можно обозначить как герменевтику текста. Учёт исторического и историко-философского контекстов создания тех или иных постструктуралистских текстов должен сочетаться с герменевтической процедурой редукции, позволяющей понимать текст с учётом авторских интенций. Используемый в работе историко-философский метод также способствует учёту авторского подхода философов-постструктуралистов. С этим же связано использование метода историко-филологического описания истории философии, основанного на исследовательском подходе, согласно которому история философии по существу имеет дело с текстами; эти последние подвергаются анализу на предмет возникновения, связей и воздействий различных философских концепций.

Используемый в настоящей работе историко-проблемиый подход предполагает, что в центре истории философии помещаются не личности (т.е. авторское «Я» мыслителя или произведения), но те или иные проблемы, что позволяет избежать как чистой описательности, так и методического разделения позитивизма. Достоинство этого подхода заключается в том, что он позволяет усматривать сущность исследуемых процессов не в «предметах» исследовательского интереса философов, а в общих достижениях их научной деятельности. Тем самым история философии оказывается тесно связана с актуальным систематическим философствованием.

Также в работе использованы литературно-исторический, литературно-социологический, социально-исторический, литературно-психологический, семиотический, структурно-функциональный методы, кроме того, методы сравнительного анализа и деконструкции. Наконец, диссертационное исследование прибегает к компаративным методам, разрабатываемым на кафедре современной зарубежной философии СПбГУ.

В результате диссертационного исследования получены конкретные новые результаты:

• Систематически проанализированы основные концепции постструктурализма, при этом уточнены основные понятия постструктуралистского направления в современной западной философии с их спецификацией относительно конкретных научных дисциплин {интертекстуальность, номадизм, ри-зома, властный дискурс, симулякр и др.).

• Определены ключевые элементы постструктуралистской философии субъекта в систематическом имплицитном противопоставлении рационалистическим программам построения модели субъективности;

На защиту выносятся следующие положения диссертационного исследования'.

2. Центральной проблемой постструктурализма является проблема субъекта, которая решается принципиально антирационалистически и антифе-номенологически. Постструктурализм подвергает критике традиционную (классическую) модель субъекта сразу с нескольких позиций: 1) постструктуралисты стремятся показать метафизическую недостаточность субъекта как cogito; 2) критика рационалистической модели субъекта ведётся с позиций семиологии, вскрывающей онтологическую неопределённость «Я» как автора производимых им текстов; 3) опираясь на психоаналитическую гипотезу, постструктуралисты констатируют отсутствие целостного субъекта; 4) постструктурализм делает вывод об историчности любых моделей субъекта. Таким образом, критику рационалистической модели субъекта можно рассматривать как модернизацию классической модели субъективности.

4. Философия постструктурализма носит принципиально антигуманистический характер в силу своего разрыва с классической традицией представления о суверенности субъекта. Деконструируя «классическую» модель субъекта, постструктуралисты приходят к выводу о необходимости деконст-руирования основанных на этой модели гуманистических установок. Прослеживая функционирование и пути трансформации «классических» систем знания, философы постструктуралистского направления вскрывают репрессивный по отношению к социальному субъекту характер гуманистических установок западной культуры.

5. Обращаясь к семиотическому анализу среды становления субъекта, постструктурализм вырабатывает концепт интертекстуальности, позволяющий исследовать природу субъективности средствами науки о знаках. Пантек-стуализм как исследовательская установка позволяет постструктурализму избежать телеологических суждений о реальности и внести в философское знание о человеке элемент научности.

6. В силу этого постструктурализм предлагает программу наук о человеке, (включающую отказ от представления о центрированном суверенном субъекте), отличную от традиции метафизического понимания природы человека, основанной на онтологии присутствия и телеологизме. Основными характеристиками постструктуралистской модели субъекта становятся номадизм и децентрированностъ.

7. Предпринимаемый в постструктурализме генеалогический анализ субъекта позволяет сконструировать плюралистичную модель субъективности, потенциально противостоящую любым вариантам философского догматизма. В такой модели описания субъективности отсутствуют какие бы то ни было этические постулаты о природе человека, представляющиеся неизменными в пространстве и времени. Таким образом, постструктуралистская модель субъекта оказывается плюралистичной этической моделью человеческого бытия.

Научно-практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что в нём реконструирован и проанализирован постструктуралистский опыт решения проблемы субъекта. Историко-философская разработка темы позволяет понять трансформации в представлении о природе и сущности человека в западной мысли второй половины XX века и наметить перспективы преобразования наук о человеке в соответствии с новейшими данными естественных и гуманитарных наук.

Материалы диссертации могут быть использованы при разработке ряда разделов истории философии Новейшего времени, а также учебных курсов по философии, истории философии, философской антропологии, философии и социологии власти и т.п.

Положения и выводы диссертации получили апробацию в научных докладах и выступлениях, авторских публикациях, учебных пособиях. Сделаны доклады на IV Российском философском конгрессе (Москва, 2004 г.), Международной научно-практической конференции «Илиадиевские чтения» (Курск, 2004 г.), Межвузовской конференции «Запад - Восток - Россия: философия в компаративистской перспективе» в рамках Дней петербургской философии (Санкт-Петербург, 2004 г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы теории, методологии и практики управления в российских условиях» (Курск, 2005), Международной научно-практической конференции «Вызов постмодерна: есть ли ответ?» (Курск, 2005 г.), Международной научно-практической конференции в рамках Дней петербургской философии (Санкт-Петербург, 2005), Международной научно-практической конференции «Общество: территория постмодерна» (Бишкек, 2005). Основные положения диссертации изложены в рамках научно-теоретического семинара «Актуальные проблемы философской антропологии» (Курск, 2005).

Положения и выводы диссертации получили апробацию в двух авторских монографиях и других публикациях объемом 74,3 п.л.

Структура диссертации включает введение, 5 глав, заключение и библиографический список.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблема субъекта в постструктурализме"

Заключение

2. Центральной проблемой постструктурализма является проблема субъекта, которая решается принципиально антирационалистически и антифе-номенологически. Постструктурализм выступает против традиционного понимания субъекта как суверенного производителя смыслов. Критика традиционного подхода к проблеме субъекта, предпринятая в постструктурализме, опирается на методические достижения семиотики, лингвистики и психоанализа. При этом критика традиционной модели субъекта ведётся средствами философии.

Вскрывая исторический характер рационалистической модели субъекта, философы-постструктуралисты правомерно постулируют историчность гуманитарных наук. Анализ «генеалогии» наук о человеке приводит постструктурализм к открытию того факта, что комплекс гуманитарных наук основывается на «классической» модели субъекта, изначально носившей гипотетический характер и подвергшейся аксиоматизации. Постструктурализм подвергает критике традиционную (классическую) модель субъекта сразу с нескольких позиций. Во-первых, постструктуралисты стремятся показать метафизическую недостаточность субъекта как cogito. Во-вторых, критика рационалистической модели субъекта ведётся с позиций семиологии, вскрывающей онтологическую неопределённость «Я» как автора производимых им текстов. В-третьих, опираясь на психоаналитическую гипотезу, постструктуралисты констатируют отсутствие целостного субъекта. В четвёртых, вслед за Фуко постструктурализм делает вывод об историчности любых моделей субъекта. Таким образом, постструктуралистская критика традиционной модели субъекта опирается 1) на сформировавшуюся ещё в XIX веке критическую традицию западноевропейской философии и 2) на данные современной науки. Таким образом, критику рационалистической модели субъекта можно рассматривать как модернизацию философских моделей субъективности.

1970-х гг. представляет собой 1) методическую редукцию, позволяющую произвести генетический анализ дискурсивного поля знания; 2) прокламирование необходимости деконструкции «классической» модели субъекта как устаревшей, социально рбепрессивной, а в научном плане — бесперспективной; 3) констатирование свердетерминированности социального субъекта в буржуазном обществе; 4) прокламирование потребности в выработке новой, отличной от рационалистической, модели субъекта.

4. Философия постструктурализма носит принципиально антигуманистический характер в силу своего разрыва с классической традицией представления о суверенности субъекта. Гуманистическую установку классической философии постструктурализм рассматривает как проявление модификации властного дискурса, утратившего своё значение к XX веку.

Генеалогический» анализ сформировавшейся в Новое время модели знания и, в частности, наук о человеке, приводит постструктурализм к разрыву с нововременной гуманистической традицией, основанной на реифицированной «классической» модели субъекта, происхождение и гипотетический характер которой подверглись в западноевропейской традиции мышления вытеснению и «забвению». Деконструируя «классическую» модель субъекта, постструктуралисты приходят к выводу о необходимости деконструирования основанных на этой модели гуманистических установок. Прослеживая функционирование и пути трансформации «классических» систем знания, философы постструктуралистского направления вскрывают репрессивный по отношению к социальному субъекту характер гуманистических установок западной культуры.

5. Обращаясь к семиотическому анализу среды становления субъекта, постструктурализм вырабатывает концепт интертекстуальности, позволяющий исследовать природу субъективности средствами науки о знаках. Пантек-стуализм как исследовательская установка позволяет постструктурализму избежать телеологических суждений о реальности и внести в философское знание о человеке элемент научности.

6. В силу этого постструктурализм предлагает программу наук о человеке, отличную от традиции метафизического понимания природы человека, основанной на онтологии присутствия и телеологизме. Основными характеристиками постструктуралистской модели субъекта становятся номадизм и де-центрированностъ.

Постструктурализм говорит о становлении субъекта, не прибегая к «метафизике присутствия», которая продолжает существовать в гуссерлевской феноменологии как наследие картезианской философии cogito. Отказавшись от постулирования центральной точки бытия человека в мире и от «Я» как центра субъективности, постструктурализм предлагает рассматривать человека как «неукоренённое» и децентрированное бытие. Такая установка является следствием философской несостоятельности традиционных для рационалистического мышления представлений о реальности как наличии.

Постструктуралистский опыт деконструкции классического субъекта и построения новой модели субъективности может оказаться весьма полезен для отечественной философии. Это вовсе не означает, что мы должны безоговорочно принять постструктурализм в качестве последнего слова передовой интеллектуальной традиции. Приход постструктуралистских идей в Россию не отменяет развития других философских направлений. Напротив, постструктурализм подаёт нам пример критического отношения ко всякого рода догматическим или ультрамодным течениям в философии.

Список научной литературыДьяков, Александр Владимирович, диссертация по теме "История философии"

1. Автономова Н.С. Концепция «археологического знания» М. Фуко // Вопросы философии. 1972. № 10.-С. 142-150.

2. Автономова Н.С. Психоаналитическая концепция Жака Лакана // Вопросы философии. 1973. № 11.-С. 143-150.

3. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках: (Критический очерк концепций французского структурализма). М.: «Наука», 1977.-271 с.

4. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М.: «Наука», 1988. 286 с.

5. Автономова Н.С. Структуралистский психоанализ Ж. Лакана // Французская философия сегодня: (Анализ немарксистских концепций). / Под ред. И.С. Вдовиной. М.: «Наука», 1989.-С. 65-86.

6. Автономова Н.С. Эпистемологическая концепция М. Фуко и её эволюция // Французская философия сегодня: (Анализ немарксистских концепций). / Под ред. И.С. Вдовиной. М.: «Наука», 1989. С. 45-64.

7. Автономова Н.С. Деррида и грамматология // Деррида. Ж. О грамматологии. Пер. Н.С. Автономовой. М.: «Ad Marginem», 2000. С. 8-105.

8. Автономова Н.С. Перевод: история и вечность // Вопросы философии, 2004. № 8. -С. 171-174.

9. Автономова Н.С. Памяти Жака Деррида // Вопросы философии. 2005. № 4. С. 130-132.

10. Адорно Т.В. Негативная диалектика. Пер. Е.Л. Петренко. М.: «Научный мир», 2003.-374 с.

11. Азбука Жиля Делёза: (Учебник для начинающих, подготовленный Клэр Парне). Пер. А.В. Дьякова. М.: Изд-во РГСУ «Союз», 2004. 84 с.

12. Альтюссер Л. Ленин и философия. / Пер. Н. Кулиш. М.: «Ad Marginem», 2005. -176 с.

13. Ашкеров А. Жан-Люк Нанси как антрополог современности, (http:// www.traditio.ru/ashkerov/nansi ant.htm")

14. Ашкеров А.Ю. Клод Леви-Строс и структуралистская революция в антропологии // Человек. 2004. № 4. С. 92-103.

15. Бадыо А. Делёз. «Шум бытия». / Пер. Д. Скопина. М.: Фонд научных исследований «Прагматика культуры», изд-во «Логос-Альтера»/«Ессе homo», 2004. 184 с.

16. Барт Р. Третий Смысл: (Исследовательские заметки о нескольких фотограммах С.М. Эйзенштейна). / Пер. М. Ямпольского // Строение фильма: (Некоторые проблемы произведений экрана). Сост. К. Разлогов. М.: «Радуга», 1984. С. 176-188.

17. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Под ред. Г.К. Косикова. М.: Издательская группа Прогресс», «Универс», 1994. 616 с.

18. Барт Р. Мифологии. Пер. С. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. 320 с.

19. Барт Р. Нулевая степень письма. Пер. Г.К. Косикова // Французская семиотика: от структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. С. 50-96.

20. Барт P. S/Z. Под ред. Г.К. Косикова. М.: «Эдиториал УРСС», 2001. 232 с.

21. Барт Р. Ролан Барт о Ролане Барте. Пер. С. Зенкина. М.: «Ad Marginem»/«CranKep», 2002. 288 с.

22. Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры. Пер. С.Н. Зенкина. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003. 512 с.

23. Баталов Э.Я. «Новые левые» и Герберт Маркузе. М.: «Знание», 1970. 80 с.

24. Бепвенист Э. Общая лингвистика. / Под ред. Ю.С. Степанова. М.: «Прогресс», 1974.-447 с.

25. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Медиум», 1995. 323 с.

26. Беркли Дж. Сочинения. М.: «Мысль», 2000. 560 с.

27. Бланшо М. Мишель Фуко, каким я его себе представляю. Пер. В.Е. Лапицкого. СПб.: «Machina», 2002. 96 с.

28. Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция // Философия эпохи постмодерна: (Сборник переводов и рефератов). Минск, 1996.

29. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального. Пер. Н.В. Суслова. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 2000. 96 с.

30. Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. Пер. Д. Калугина. СПб.: Изд-во «Владимир Даль», 2000.-92 с.

31. Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. Пер. Л. Любарской и Е. Марковской. М.: «Добро-свет», 2000.-260 с.

32. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. Пер. С.Н. Зенкина. М.: «Добросвет», 2000.-387 с.

33. Бодрийяр Ж. Соблазн. Пер. А. Гараджи. М.: Изд-во «Ad Marginem», 2000. 319 с.

34. Бодрийяр Ж. Система вещей. Пер. С. Зенкина. М.: Изд-во «РУДОМИНО», 2001. -219 с.

35. Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. Пер. Д. Кралечкина. М.: «Библион Русская книга», 2004. - 304 с.

36. Бодрийяр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту. / Пер. Н. Суслова. Екатеринбург: «У-Фактория», 2006. 200 с.

37. Валлон А. Психическое развитие ребёнка. / Пер. Л.И. Анцыферовой. М.: «Просвещение», 1967. 196 с.

38. Вейн П. Фуко: революция в историографии (фрагменты). Пер. Г. Галкиной и С. Козлова // Новое литературное обозрение. 2001. № 49 (3). С. 10-20.

39. Визгин В.П. Ницше глазами Делёза // Вопросы философии. 1993. № 4. С. 47-48.

40. Визгин В.П. Онтологические предпосылки «онтологической истории» Мишеля Фуко // Вопросы философии. 1998. № 1.

41. Вишневский О.О. «Поздний» Фуко: (Критика политической рациональности западных обществ) // Вопросы философии. 2005. № 1. С. 147-158.

42. Выжлецов П.Г. Генеалогия субъекта в формациях власти и знания: (Фридрих Ницше и Мишель Фуко). Дис. канд. филос. наук. СПб., 2002.

43. Гадамер Г.Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. / Под ред. Б.Н. Бессонова. М.: Прогресс», 1988.-699 с.

44. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: (Новая онтология XX века). М.: «Республика», 1997. 494 с.

45. Галинская И.Л. Постструктурализм в оценке современной философско-эстетической мысли // Зарубежное литературоведение 70-х годов: (Направления, тенденции, проблемы). М.: «Наука», 1984. С. 205-217.

46. Гараджа А.В. Критика метафизики в неоструктурализме (по работам Ж. Дерриды 80-х годов). Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН,1989. 50 с.

47. Гафаров Х.С. Философская герменевтика Г.-Г. Гадамера: становление и развитие. Дис. докт. филос. наук. СПб., 2003.

48. Гафаров Х.С. Философская герменевтика Ганса-Георга Гадамера. Минск, 2003.

49. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. 4. М.: Изд-во социально-экономической литьературы, 1959.-440 с.

50. Герменевтика и деконструкция. Под ред. В. Штегмайера, X. Франка, Б.В. Маркова. СПб., 1999.

51. Грецкий М.Н. Французский структурализм. М.: «Знание», 1971.-48 с.

52. Грицай Е.В. Инициация постмодерна (на полях у Бодрийяра) // Вопросы философии.-2003.-№9.-С. 170-179.

53. Грязнов А.Ф. Язык и деятельность: (Критический анализ витгенштейнианства). М.: Изд-во МГУ, 1991. 139 с.

54. Грякалов А.А. Письмо и событие: (Эстетическая топография современности). СПб.: «Наука», 2004. 485 с.

55. Гурко Е.Н. Письменность и значение в стратегии деконструкции. М.: ИНИОН РАН, 1992.

56. Гурко Е. Деконструкция: тексты и интерпретация. Деррида Ж. Оставь это имя. Как избежать разговора: денегации. Минск: «Экономпресс», 2001. 320 с.

57. Гурко Е.Н. Божественная ономатология: (Именование Бога в имяславии, символизме и деконструкции). Минск: «Экономпресс», 2006.-448 с.

58. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. Минск: «Харвест»; М.: «АСТ», 2000.-752 с.

59. Дадун Р. Фрейд. Пер. Д.Т. Фёдорова. М.: Изд-во АО «Х.Г.С.», 1994. 512 с.

60. Декарт Р. Сочинения в 2-х т. Т. 1. М.: Мысль», 1989. 654 с.

61. Декомб В. Современная французская философия. Пер. М.М. Фёдоровой. М.: «Весь мир», 2000. 344 с.

62. Делёз Ж. Складка. Лейбниц и барокко. Пер. Б.М. Скуратова. Под ред. В.А. Подо-роги. М.: Изд-во «Логос», 1997.-264 с.

63. Делёз Ж. Логика смысла. Пер. Я.Я. Свирского. Под ред. А.Б. Толстова. М.: «Раритет»; Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. 480 с.

64. Делёз Ж. Платон и симулякр. Пер. Е.А. Наймана // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции XX века. Томск: «Водолей», 1998. С. 225-240.

65. Делёз Ж. Различие и повторение. Пер. Н.Б. Маньковской и Э.П. Юровской. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. 384 с.

66. Делёз Ж. Фуко. Пер. Е.В. Семиной. Под ред. И.П. Ильина. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1998. 172 с.

67. Делёз Ж. Ницше. / Пер. С.Л. Фокина. СПб.: «АХЮМА», 2001. 181 с.

68. Делёз Ж. Ницше и философия. Пер. О. Хомы под ред Б. Скуратова. М.: «Ad Маг-ginem», 2003.-392 с.

69. Делёз Ж. Эмпиризм и субъективность: (Опыт о человеческой природе по Юму). Критическая философия Канта: учение о способностях. Бергсонизм. Спиноза. Пер. Я.И. Свирского. М. «ПЕР СЭ», 2001.-480 с.

70. Делёз Ж. Критика и клиника. Пер. О.Е. Волчек и С.Л. Фокина. СПб.: «Machina», 2002.-240 с.

71. Делёз Ж. Переговоры. Пер. В.Ю. Быстрова. СПб.: «Наука», 2004. 235 с.

72. Делёз Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. Сокр. перевод-реферат М.К. Рыклина. М.: ИНИОН РАН, 1990. 108 с.

73. Делёз Ж., Гваттари Ф. Трактат о номадологии // Новый круг. 1992. № 2. С. 183188.

74. Делёз Ж., Гваттари Ф. Ризома // Философия эпохи постмодерна: (Сборник переводов и рефератов). Минск, 1996. С. 7-31.

75. Делёз Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? Пер. С.Н. Зенкина М.: Ин-т экспериментальной социологии; СПб.: «Алетейя», 1998.-288 с.

76. Делёль Д. Интеллектуальное наследие Фуко (Беседа с Ф.П. Адорно) // Мишель Фуко и Россия. Под ред. О. Хархордина. СПб.; М. Европейский ун-т в Санкт-Петербурге: «Летний сад», 2001. С. 82-94.

77. Деррида Ж. Эссе об имени. Пер. Н.А. Шматко. СПб.: «Алетейя», 1998. 191 с.

78. Деррида Ж. Голос и феномен (и другие работы по теории знака Гуссерля). Пер С.Г. Кашиной и Н.В. Суслова. СПб.: «Алетейя», 1999. 208 с.

79. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только. Пер. Г.А. Михалкович. Минск: «Современный литератор», 1999. 832 с.

80. Деррида Ж. О грамматологии. Пер. Н. Автономовой. М.: «Ad Marginem», 2000. -512 с.

81. Деррида Ж. Письмо и различие. Пер. под ред. В. Лапицкого. СПб.: «Академический проект», 2000. 429 с.

82. Деррида Ж. Вокруг вавилонских башен. Пер. В. Лапицкого. СПб.: «Академический проект», 2002. 112 с.

83. Деррида Ж. «Наконец-то научиться жить» (последнее интервью). Пер. Н.С. Автономовой // Вопросы философии. 2005. № 4. С. 133-144.

84. Дерябо С.Д. Феномен субъектного восприятия природных объектов // Вопросы психологии. 2002. № 1. С. 45-58.

85. Джеймисон Ф. Постмодернизм и общество потребления // Логос. 2000. № 4. С. 6377.

86. Дианова В.М. Постмодернистская философия искусства: (Истоки и современность). СПб.: «Петрополис», 2000. 139 с.

87. Дильтей В. Введение в науки о духе. Опыт построения основ для изучения общества и истории // Зарубежная эстетика и теория литературы XIX — XX вв. Трактаты, статьи, эссе. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 108-135.

88. Долгов К.М. От Киркегора до Камю (Философия. Эстетика. Культура.). М.: Искусство», 1991. 399 с.

89. Дорохов Ю.М. Деконструкция и поэтика психоанализа // Ступени: (Философский журнал). 1995. № 1.

90. Дьяков А.В. Исторические модели Ничто: гностицизм, буддизм и философия М. Хайдеггера // Учёные записки РОСИ. Вып. 10. (Проблемы социально-гуманитарных дисциплин). Курск, 2002. С.22-39.

91. Дьяков А.В. «Конец познания»: (К вопросу о современном состоянии проблемы) // Россия. Духовная ситуация времени. 2003. № 1-2 (15-16). С. 77-96.

92. Дьяков А.В. В поисках «последнего органона»: спасёт ли психологизм теорию познания? // Россия. Духовная ситуация времени. 2003. № 3-4 (17-18). С. 64-82.

93. Дьяков А.В. Жиль Делёз: ретерриториализация смысла // Россия. Духовная ситуация времени. 2004. № 1-2 (19-20). С. 50-81.

94. Дьяков А.В. Опыт археологического исследования работ М. Фуко: в поисках метода// Россия. Духовная ситуация времени. 2004. № 3-4 (21-22). С. 81-116.

95. Дьяков А.В. Экономика и технология власти: властный дискурс в учении М. Фуко // Материалы Межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы теории, методологии и практики управления в российских условиях». Курск, 2005. С. 64-77.

96. Дьяков А.В. «Смерть субъекта». Философия постструктурализма: в поисках специфики // Философия и будущее цивилизации: Тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса (Москва, 24-28 мая 2005 г.). Т. 2. М., 2005. -С. 78-79.

97. Дьяков А.В. Стратегия непонимания: перевод и интерпретация в постструктурализме // Культура и перевод. Под ред. А.В. Ачкасова. Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2005. С. 25-36.

98. Дьяков А.В. Проблема сверхдетерминации индивида в философии постструктурализма. Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2005. — 131 с.

99. Дьяков А.В. Проблема субъекта в постструктуралистской перспективе: (Онтологический аспект). Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. — 600 с.

100. Дьяков А.В. От политической экономии знака к симуляции: Субъект и история в учении Ж. Бодрийяра // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. № 3 (25). — С. 22-38.

101. Дьяков А.В. Р. Барт: от критики «мифологий» к удовольствию от текста // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. № 4 (27). — С. 42-61.

102. Дьяков А.В. Постструктуралистский проект децентрированной субъективности // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Философия. 2006. Вып. 1. — С. 49-55.

103. Дьяков А.В. Науки о человеке в эпоху постмодерна // Личность. Культура. Общество. 2006. Т. VIII. Вып. 2 (30). — С. 267-273.

104. Дьяков А.В. Человек кочующий: Номадизм как средство от тоталитаризма // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии. Под ред. А.С. Колесникова. СПб: «Роза мира», 2006. — С. 44-51.

105. Дьяков А.В. Деконструкция как этическая позиция // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии. Под ред. А.С. Колесникова. СПб: «Роза мира», 2006. — С. 137-146.

106. Дьяков А.В. Феликс Гваттари: Шизоанализ и производство субъективности. Курск: Изд-во Курск, гос. ун-та, 2006. 246 с.

107. Дьяков А.В. Язык, общение, коммуникация // Философия. Наука. Культура: (Сб. статей). Вып. 1. М.: Изд-во МГУ, 2006. С. 126-139.

108. Дьяков А.В. Ж. Деррида: деконструкция как этическая позиция // Россия. Духовная ситуация времени. Москва: Изд-во РГСУ «Союз», 2005. № 1/2. — С. 23-47.

109. Дьяков А.В. Децентрация субъекта и скольжение смысла: о возможности не-центрировапной модели субъективности // Философия образования. 2006. № 2 (16). —С. 203-207.

110. Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. Пер. М. Рыклина. М.: РИК «Культура», 1993. 200 с.

111. Женетт Ж. Фигуры. В 2 т. / Под ред. С.Н. Зенкина. М.: Изд-во имени Сабашниковых, 1998. Т. 1 -472 с. Т. 2.-472 с.

112. Зенкин С.Н. Ролан Барт и проблема отчуждения культуры // Новое литературное обозрение. 1993. № 5. С. 21-37.

113. Зенкин С.Н. Жан Бодрийяр: время симулякров // Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. Пер. С.Н. Зенкина. М.: «Добросвет», 2000. С. 5-48.

114. Ивбулис В.Я. Модернизм и постмодернизм: (Идейно-эстетические поиски на Западе). М.: «Знание», 1988. 62 с.

115. Ильин И.П. Теория знака Ж. Дерриды и ее воздействие на современную критику США и Западной Европы // Семиотика. Коммуникация. Стиль. М.: ИНИОН, 1983.

116. Ильин И.П. Постструктурализм и диалог культур. М., 1989. 60 с.

117. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: «Ин-трада», 1996.-250 с.

118. Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: (Эволюция научного мифа). М.: «Интрада», 1998.-254 с.

119. Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: «Интрада», 2001. 386 с.

120. Кант И. Сочинения. В 6 т. / Под ред. В.Ф. Асмуса и др. М., 1964-1966.

121. Карцев И. Жиль Делез. Введение в постмодернизм. Философия как эстетическая имагинация. М.: «ОГНИ ТД», 2005. 232 с.

122. Кассирер Э. Философия символических форм. Пер. А.Н. Малинкина // Культурология. XX век. Антология. Под ред. С.А. Гудимовой. М., 1995.

123. Квадратура смысла: (Французская школа анализа дискурса). Под ред. П. Серио. М.: ОАО ИГ «Прогресс», 1999. 416 с.

124. Кириленко Е.И. Клиническое мышление и опыт: (Вариации на темы Фуко) // Независимый психиатрический журнал. 2003. № 3.

125. Кожев А. Введение в чтение Гегеля // Новое литературное обозрение. 1995. № 13.

126. Кожев А. Введение в чтение Гегеля. Лекции по "Феноменологии духа", читавшиеся с 1933 по 1939 г. в Высшей практической школе. Пер. А.Г. Погоняйло. СПб.: «Наука», 2003. 792 с.

127. Козловски П. Культура постмодерна: (Общественно культурные последствия технического развития). М.: «Республика», 1997.

128. Колесников А.С. Зарубежная философская культура на рубеже XXI века // Вестник СПбГУ. Серия 6. Вып. 4. 1995.

129. Колесников А.С. Современная зарубежная философия: генезис и проект // Вестник СПбГУ. Серия 6. Вып. 3. 1995.

130. Колесников А.С. Историко-философский процесс и реальность современной зарубежной мысли // Философия на рубеже веков. СПб., 1996.

131. Колесников А.С. Рефлексия смысла культуры в постмодернизме (читая Ж. Бодрийяра) // Смыслы культуры. Международная философская конференция. М., 1996.

132. Колесников А.С. Современная философия: кризис или смена парадигм // Философия и вызов XXI века. СПб., 1996.

133. Колесников А.С. Трансфилософия как реальность культуры и философского знания // Вече. 1996. № 8.

134. Колесников А.С. Постмодернизм или трансфилософия: современная зарубежная философия в конце XX века и производство субъективности // Вестник СПбГУ. Сер. 6: «Философия». 1997. Вып. 2.

135. Колесников А.С. Декарт и постмодернистское «возрождение» субъекта // Мысль. Вып. 2 СПб., 1998.

136. Колесников А.С. Философия в XX веке: плюрализм методологий и преобладание практического знания над теоретическим // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Вып. 1. 1998.

137. Колесников А.С. Проблема субъекта в постмодерне // Позиции. (Традиции изучения зарубежной философии XX века в СПбГУ). 1999. № 1.

138. Колесников А.С. Философия и литература: современный дискурс // История философии, культура и мировоззрение. Сб. к 60-летию А.С. Колесникова. СПб., 2000.

139. Колесников А.С. Литература и философия в творчестве Поля де Мана (по текстам лекций Жака Деррида) // Позиции современной философии. 2001. № 2.

140. Колесников А.С. Современный философский процесс в начале XXI века // Miscellanea humanitaria philosophiae. Сб. к 60-летию проф. Ю.Н. Солонина. СПб., 2001.

141. Колесников А.С. Мишель Фуко и его «Археология знания» // Фуко М. Археология знания. / Пер. М.Б. Раковой и А.Ю. Серебрянниковой. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия»; «Университетская книга», 2004. С. 5-30.

142. Колесников А.С. Литература и философия в творчестве Поля де Мана: (Рецензия на цикл лекций Жака Деррида 1984 г., посвящённых П. де Ману). (http://anthropologv.ru/ru/texts/kolesnikov/deman.html)

143. Колесников А.С. Проблемы субъективности в археологии знания М. Фуко // Вестник Воронежского университета. Сер. «Гуманитарные науки». 2004. № 2.

144. Колесников А.С., Соколова Л. Структура и методология современной зарубежной философии // Вестник СПбГУ. Сер. 6. Вып. 1.1994.

145. Колесников А.С., Ставцев С.Н. Формы субъективности в философской культуре XX века. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. философского общества, 2000. 112 с.

146. Колесников А.С., Гурко Е. Структурализм и философия эпохи постмодерна // Философия: (Учебное пособие). Ч. 1. Философия в исторической динамике культуры. Под ред. Я.С. Яцкевич. Минск, 2004.

147. Колесников А.С. Философская компаративистика: Восток-Запад. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004.-390 с.

148. Конев В.А. Трансцендентальный эмпиризм Ж. Делёза: (Семинары по «Различию и повторению»). Самара: Изд-во Самарского гос. ун-та, 2001. 140 с.

149. Косиков Г. К. Ролан Барт — семиолог, литературовед // Барт Р. Избранные работы: Семиотика: Поэтика. М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1989. С.3-45.

150. Косиков Г.К. «Структура» и/или «текст» (стратегии современной семиотики) // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму. М.: ИГ «Прогресс», 2000. С. 3-49.

151. Косиков Г.К. Идеология. Коннотация. Текст // Барт P. S/Z. Под ред. Г.К. Косикова. М.: «Эдиториал УРСС», 2001. С. 8-30.

152. Костикова А.А. «Новая философия» во Франции: (Постмодернистская перспектива развития новейшей философии). М.: Изд-во МГУ, 1996.

153. Кристева Ю. Душа и образ. Пер. Ж.В. Горбылевой // Интенциональность и текстуальность: (Философская мысль Франции XX века.). Под ред. Е.А. Найман и В.А. Суровцева. Томск: «Водолей», 1998. С. 253 -277.

154. Кристева 10. Избранные труды: Разрушение поэтики. Под ред. Г.К. Косикова. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2004. 656 с.

155. Кузнецов К.Н. Категория субъекта во французском постструктурализме: (Теоретико-литературный аспект работ Ж. Делёза): Автореф. дис. канд. филол. наук. М„ 2003.

156. Кузьмина Т.А. Проблемы субъекта в современной зарубежной философии: (Онтологический аспект). М.: «Наука», 1979. 199 с.

157. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе: (Доклад на Римском Конгрессе, читанный в Институте психологии Римского Университета 26 и 27 сентября 1953 года). Пер. А.К. Черноглазова. М.: «Гнозис», 1995. 192 с.

158. Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном или Судьба разума после Фрейда. Пер. А.К. Черноглазова // Московский психотерапевтический журнал. 1996. № 1.

159. Лакан Ж. Семинары. Кн. I. Работы Фрейда по технике психоанализа (1953/54). Пер. с фр. М. Титовой, А. Черноглазова (Приложения). М.: «Гнозис», «Логос», 1998.-425 с.

160. Лакан Ж. Стадия зеркала как образующая функцию Я, какой она раскрылась нам в психоаналитическом опыте. Пер. В. Лапицкого // Кабинет: Картины мира. Вып. I. Под ред. В. Мазина. СПб., 1998.

161. Лакан Ж. Семинары. Кн. 2. «Я» в теории Фрейда и в технике психоанализа (1954/1955). Пер. А.К. Черноглазова. М.: «Гнозис», «Логос», 1999. 520 с.

162. Лакан Ж. О бессмыслице и структуре Бога. Пер. А.К. Черноглазова // Метафизические исследования. Вып. 14. Статус иного. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. философского общества; «Алетейя», 2000. С. 218-231.

163. Лакан Ж. Психоз и Другой. Пер. А.К. Черноглазова // Метафизические исследования. Вып. 14. Статус иного. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. философского общества; «Алетейя», 2000. С. 201-217.

164. Лакан Ж. Якобсону. Пер. А.К. Черноглазова // Метафизические исследования. Вып. 14. Статус иного. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. философского общества; «Алетейя», 2000. С. 232-242. 1

165. Лакан Ж. Семинары. Кн. 5. Образования бессознательного (1957/1958). Пер. с фр. А. Черноглазова. М.: ИТДГК «Гнозис», Изд-во «Логос», 2002. 608 с.

166. Лакан Ж. Семинары. Кн. 11. Четыре основные понятия психоанализа (1964). Пер. с фр. А. Черноглазова. М.: «Гнозис», «Логос», 2004. 304 с.

167. Леви-Строс К. Путь масок. Пер. А.Б. Островского. М.: «Республика», 2000. -399 с.

168. Леви-Строс К. Структурная антропология. Пер. под ред. В.В. Иванова. М.: «ЭКСМО-Пресс», 2001. 512 с.

169. Левченко И.Е. Феномен социальной смерти // Социологические исследования. 2001. №6.

170. Леденева Е.В. Конструирование и деконструкция: (Сравнительный анализ концепций языка Гуссерля и Деррида): Автореф. дис. канд. наук. М., 2003.

171. Лейбин В.М. Фрейд, психоанализ и современная западная философия. М,: «Политиздат», 1997.-395 с.

172. Лейбниц Г.В. Сочинения. В 4 т. М.: Мысль», 1982.

173. Лекторский В.А. Умер ли человек? // Человек. 2004. № 4. С. 10-16.

174. Леонтьев А.А. Методологические альтернативы психологии бессознательного // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Под ред. А.С. Пран-гишвили. Т. IV. Тбилиси, 1985.

175. Лиотар Ж-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // Ad Marginem'93. Ежегодник. М., 1994. С. 303-322.

176. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. Пер. Н.А. Шматко. СПб.: «Алетейя», 1998.-160 с.

177. Лиотар Ж.-Ф. Эмма. Пер. Л. Семеновой по ред. М. Маяцкого // Логос. 1999. № 5.-С. 93-120.

178. Лиотар Ж-Ф. Феноменология. Пер. Б.Г. Соколова. СПб.: Лаборатория метафизических исследований СПбГУ; «Алетейя», 2001. 160 с.

179. Лоренцер А. Археология психоанализа: (Интимность и социальное страдание). Пер. A.M. Руткевича. М.: «Прогресс-Академия», 1996. 304 с.

180. Лукач Г. История и классовое сознание: (Исследования по марксистской диалектике). Пер. С. Земляного. М.: «Логос-Альтера», 2003.-416 с.

181. Мазин В.А. Субъект психоанализа Фрейда и философии Деррида (Философ-ско-антропологические аспекты). Дис. канд. филос. наук. СПб., 2003.

182. Мазин В. Введение в Лакана. М.: ФНИ «Прагматика культуры», 2004. 201 с.

183. Мазин В. Стадия зеркала Жака Лакана. СПб.: «Алетейя», 2005. 160 с.

184. Маклюен М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. Пер. В.Г. Николаева. М.; Жуковский: «Канон-Пресс-Ц», 2003.-464 с.

185. Маковецкий Е.А. Социальная аналитика ритма: (Жиль Делёз, или О спасении). СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. 176 с.

186. Малкина С.М. Стратегии деконструктивистской герменевтики в западноевропейской философии XX века. Дис. канд. филос. наук. Саратов, 2004.

187. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. Под ред. Ю.П. Сенокосова. М.: «Прогресс», 1992.-365 с.

188. Ман П. де. Аллегории чтения: (Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста). Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та. 1999. 368 с.

189. Ман П., де. Слепота и прозрение. Пер. Е.В. Малышкина. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2002. 256 с.

190. Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. СПб.: «Алетейя», 2000. 347 с.

191. Мареева Е.В. Ж. Делёз как историк философии // Вопросы философии, 2003, № 8. С. 157-169.

192. Марков Б.В. Воображаемое, символическое, реальное // Социальное воображение. СПб., 2000.

193. Марков Б.В. Знаки бытия. СПб.: «Наука», 2001. 567 с.

194. Марков Б.В. Проблема человека в эпоху масс-медиа // Перспективы человека в глобализирующемся мире. Под ред. Парцвания В.В. СПб., 2003. С.62-84.

195. Марков Б.В. Герменевтика Dasein и деструкция онтологии у Хайдеггера // Герменевтика и деконструкция. Под ред. Штегмайера В., Франка X., Маркова Б. В. СПб. 1999.-С. 10-33.

196. Марков Б.В. После оргии // Бодрийяр Ж. Америка. Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. С. 5-66.

197. Марков Б.В. Реквием сексуальному // Бодрийяр Ж. Забыть Фуко. Пер. Д. Калугина. СПб.: «Владимир Даль», 2000. С. 5-34.

198. Марков В.В. Храм и рынок: (Человек в пространстве культуры). СПб.: «Алетейя», 1999.-294 с.

199. Маркова Л.А. Философия из хаоса: (Ж. Делёз и постмодернизм в философии, пауке, религии). М.: «Канон+», 2004. 384 с.

200. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: «АСТ», 2003. 312 с.

201. Мартыненко Н.П. Философский статус языка в концепциях Гуссерля и Деррида // Вестник МГУ. Философия (Серия 7). 2003. № 5. С. 95-106.

202. Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: (Критическое введение в социологическую поэтику). Л.: «Прибой», 1928.

203. Медникова А.А. Критический анализ идей и методов К. Леви-Строса // Вопросы философии. 1971. № 11.

204. Мерло-Понти М. Беседа с Мадлен Шапсаль. Пер. В.М. Рыкунова // Логос. 1991. №2.-С. 31-40.

205. Мерло-Понти М. Феноменология языка. Пер. В.М. Рыкунова // Логос. 1994. № 6.-С. 179-193.

206. Мерло-Понти М. Знаки. Пер. И.С. Вдовиной. М., 2001.

207. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. Пер. под ред. И.С. Вдовииой и С.Л. Фокина. СПб.: «Ювента», «Наука», 1999. 606 с.

208. Микешина JI.A. Философия познания: (Полемические главы). М.: «Прогресс-Традиция», 2002. 624 с.

209. Михайлов А.В. Мартин Хайдеггер: человек в мире. М.: «Московский рабочий», 1990.-47 с.

210. Михель Д. Мишель Фуко в стратегиях субъективации: от «Истории безумия» до «Заботы о себе» (Материалы лекционных курсов 1996 — 1998 годов). Саратов: Изд-во Поволжского филиала Рос. учеб. центра, 1999. 140 с.

211. Мишель Фуко и Россия. Под ред. О. Хархордина. СПб.; М. Европейский ун-т в Санкт-Петербурге: «Летний сад», 2001. 349 с.

212. Молчанов В.И. Время и сознание: (Критика феноменологической философии). М.: «Высшая школа», 1988. 143 с.

213. Мэйси Д. О субъекте у Лакана. Пер. С. Кривошеина // Логос. 1999. № 5. С. 66-80.

214. Нанси Ж.-Л. О со-бытии. Пер. М.К. Рыклина // Философия Мартина Хайдеггера и современность. Под ред. Н.В. Мотрошиловой. М.: «Наука», 1991. С. 91-101.

215. Нанси Ж.-Л. Corpus. Пер. Е. Петровской и Е. Гальцовой. М.: «Ad Marginem»,1999.-259 с.

216. Никитина Л.Г. «Новая философия» для старого мира. М.: «Мысль», 1987. 166 с.

217. Николова М. Основные философские проблемы французского структурализма. М., 1975.

218. Оезер Э. Мозг, язык и мир. Формализм против натурализма в «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейна. Пер. Н.Н. Трубниковой // Вопросы философии. 1998. №5.

219. Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. М.: МГИК, 1994.-214 с.

220. От Я к Другому: (Сборник переводов). Минск, 1997.

221. Парцвания В.В. Генеалогия отчуждения: (От человека абстрактного к человеку конкретному). СПб.: «Университетская книга», 2003. 371 с.

222. Подорога В. Феноменология тела: (Введение в философскую антропологию). М.: «Ad Marginem», 1995. 339 с.

223. Попова Н.Г. Французский постфрейдизм: (Критический анализ). М.: «Высшая школа», 1986.-118 с.

224. Постмодернизм. Энциклопедия. / Под ред. М.А. Можейко и А.А. Грицанова. Минск: «Интерпрессервис», «Книжный Дом», 2001.

225. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы. Статьи. / Пер. Н.В. Воробьёва. / Под ред. А.Ф. Грязнова. М.: «ТЕРРА Книжный клуб»; «Республика»,2000.-464 с.

226. Ржевская Н. Неоформалистические тенденции в современной французской критике (Группа «Телль кель») // Неоавангардистские течения в зарубежной литературе 1950-60 гг. М.: «Художественная литература», 1972. 400 с.

227. Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика: (Московские лекции и интервью). / Под ред. И.С. Вдовиной. М.: АО «KAMI», ИЦ «Academia», 1995. 160 с.

228. Рикёр П. Конфликт интерпретаций: (Очерки о герменевтике). / Пер. И. Сергеевой. М.: «Academia-Центр»; «МЕДИУМ», 1995.-416 с.

229. Рикёр П. Субъективность и объективность в истории. / Пер. и послесл. Е.Г. Соколова//Метафизические исследования. Вып.З. История. СПб., 1997. С.85-110.

230. Рикёр П. Память, история, забвение. Пер. И.И. Блауберг, И.С. Вдовиной, О.И. Мочульской, Г.М. Тавризян. М.: Изд-во гуманитарной литературы, 2004. 728 с.

231. Рудинеско Э. Жак Лакан. / Пер. Т.А. Михайловой // Логос. 1999. № 5. С. 200211.

232. Руткевич A.M. От Фрейда к Хайдеггеру: (Критический очерк экзистенциального психоанализа). М.: «Политиздат», 1985. 175 с.

233. Сартр Ж.-П. Воображаемое. Феноменологическая психология воображения. Пер. М. Бекетовой. СПб.: «Наука», 2001 .-319с.

234. Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. Опыт феноменологической онтологии. Пер. В.И. Колядко. М.: «Республика», 2002. 639 с.

235. Сахарова Т.А. От философии существования к структурализму: (Критические очерки современных течений буржуазной французской философии). М.: «Наука», 1974.-294 с.

236. Свасьян К.А. Феноменологическое познание: (Пропедевтика и критика). / Под ред. Э.Р. Атаян. Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1987. 198 с.

237. Свасьян К.А. Философия символических форм Э. Кассирера: (Критический анализ). / Под ред. В.М. Межуева. Ереван: Изд-во АН АрмССР, 1989. 237 с.

238. Сигарев С.Ф. Проблема постмодернизма в западном теоретическом сознании. Дис. канд. филос. наук. СПб., 1996.

239. Соболева М.Е. Философия символических форм Э. Кассирера: (Генезис. Основные понятия. Контекст.). СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2001. 151 с.

240. Современная буржуазная философия. Под ред. А.С. Богомолова, Ю.К. Мельви-ля, И.С. Нарского. М.: «Высшая школа», 1978. 582 с.

241. Соколов Б.Г. Деконструкция Деррида и психоанализ Фрейда (тезисы) // Материалы к конференции «Современная философская компаративистика: мировоззренческие и методологические аспекты». СПб., 1993.

242. Соколов Б.Г. Жак Деррида: (Проблемы Маргинального Философского Дискурса): Дис. канд. филос. наук. СПб., 1993.

243. Соколов Б.Г. Диалог, полилог монолог и Деррида // Диалог в философии: традиции и современность. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. гос. ун-та, 1995.

244. Соколов Б.Г. Маргинальный дискурс Деррида. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. гос. ун-та, 1996.-119 с.

245. Соколов Б.Г. Герменевтика метафизики. СПб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та, 1998.-218 с.

246. Соколов Е.Г. Дефипициопный статус бессознательного // Природа бессознательного. Материалы межвузовской конференции. 26 января. 1998 г. СПб., 1998. С.12-15.

247. Соколов Е.Г. Установление личностной аутентичности в дискурсе «структур повседневности» // Новые идеи в философии. Выпуск 7. Мужвузовский сборник научных трудов. Пермь, 1998. С. 153-157.

248. Соколов Е.Г. Когерентный субъект и опыты социального опосредования // Социальная реальность и социальные теории. Материалы Всероссийской конференции. 28-29 мая 1998 г. СПб., 1998. С. 144-147.

249. Соколов Е.Г. Маргинализация философского дискурса // История философии, культура и мировоззрение. Сборник к 60-летию профессора А.С. Колесникова. Серия «Мыслители». Вып. 3. СПб., 2000.

250. Соколов Е.Г. Аналитика массовой культуры: Дис. д-ра филос. наук. СПб., 2002.

251. Сокулер З.А. Знание и власть: (Наука в обществе модерна»). СПб.: РХГИ, 2001. -239 с.

252. Соловьёва Г.Г. Негативная диалектика: (Два образа критической теории Т.В. Адорно). Алма-Ата: «Гылым», 1990.- 190 с.

253. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Ред. Ш. Балли и А. Сеше. Пер. А. Сухотина. Под ред. М.Э. Рут. Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1999. 425 с.

254. Социальная философия Франкфуртской школы: (Критические очерки). Под ред. Б.Н. Бессонова, И.С. Нарского, М.В. Яковлева. М.: «Мысль»; Прага: «Свобода», 1978.-359 с.

255. Степин B.C. Философская антропология и философия науки. М.: «Высшая школа», 1992.-188 с.

256. Структурализм: «за» и «против». (Сборник статей). М.: «Прогресс», 1975.

257. Сухачев В.Ю. История без субъекта // Метафизические исследования. Вып. 3. История. Альманах Лаборатории Метафизических Исследований при философском факультете СПбГУ. СПб., 1997. С. 28—42.

258. Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М.: «Политиздат», 1989. 573 с.

259. Тернер Б.С. Медицинская власть и социальное знание. Пер. С. Нагумановой // Контексты современности — II. (Хрестоматия). Под ред. С.А. Ерофеева. Казань, 2001.

260. Титова М. Читая Лакана: Реальное субъекта // Логос. 1994. № 5. С. 190-195.

261. Томпсоба Э. Проблема власти в трудах Мишеля Фуко: Дис. канд. политол. наук. Ростов н/Д, 2001.

262. Тульчинский Г.Л. Слово и тело постмодернизма: (От феноменологии невменяемости к метафизике свободы) // Вопросы философии. 1999. № 10.

263. Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология: (Новые перспективы свободы и рациональности). СПб: «Алетейя»., 2002. 677 с.

264. Уайт Л.А. Понятие культуры. Пер. Е.М. Лазаревой // Антология исследований культуры. Т. 1. Интерпретации культуры. СПб.: «Университетская книга», 1997. -С. 17-48.

265. Уайт Л. Избранное: (Наука о культуре). М.: РОССПЭН, 2004. 959 с.

266. Уайт Л. Избранное: (Эволюция культуры). М.: РОССПЭН, 2004. 1064 с.

267. Уваров М.С. «Смерть смерти»: постмодернистический проект // Классическая и неклассическая метафизика на рубеже веков: Материалы межд. конференции. СПб., 1997. С.22-30.

268. Уваров М.С. Оппозиции языка и текста в культуре XX века // Философский век: Альманах. Вып. 7. Между физикой и метафизикой: Наука и философия. СПб., 1998. С.33-51.

269. Урузбакиева Ф.К. Американский деконструктивизм. Дис. канд. филос. наук. СПб., 2002.

270. Усманова А.Р. Умберто Эко: парадоксы интерпретации. Минск: Изд-во ЕГУ «Пропилеи», 2000. 200 с.

271. Филиппов Л.И. Структурный психоанализ Ж. Лакана и субъект творчества в структурном литературоведении / Теории, школы, концепции. М.: «Наука», 1975. -С. 36-64.

272. Филиппов Л.И. Структурализм и фрейдизм // Вопросы философии. 1976. № 3. -С. 155-163.

273. Фихте И.Г. Факты сознания. Назначение человека. Наукоучение. Минск: «Хар-вест»; М.: «АСТ», 2000. 784 с.

274. Фливбьерг Б. Хабермас и Фуко: мыслители для гражданского общества. / Пер. Д.Г. Лахути. Вопросы философии, 2002. № 2. С. 137-157.

275. Французская философия сегодня: (Анализ немарксистских концепций). / Под ред. И.С. Вдовиной. М.: «Наука», 1989.-260 с.

276. Фокин С.Л. Делёз и Ницше: (Персонаж философа) // Делёз Ж. Ницше. / Пер. С.Л. Фокина. СПб.: «АХЮМА»,2001.-С. 143-186.

277. Французская семиотика: (От структурализма к постструктурализму). / Сост. Г.К. Косикова. М.: ИГ «Прогресс», 2000. 533 с.

278. Фрейд 3. Толкование сновидений. М.: «Современные проблемы», 1913. 448 с.

279. Фрейд 3. «Я» и «Оно». Труды разных лет. В 2 т. Тбилиси: «Мерапи», 1991. Т. 1.:-340 с. Т. 2:-430 с.

280. Фуко М. Герменевтика субъекта: (Курс лекций в Коллеж де Франс. Выдержки). / Пер. И.И. Звонарёвой // Социологов Вып. 1. Общество и сферы смысла. М.: «Прогресс», 1991.-С. 284-314.

281. Фуко М. Ницше, Фрейд, Маркс // Кентавр, М., 1994. № 2. - С.48-56.

282. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. / Пер. В.П. Визгина и Н.С. Автономовой. СПб.: «А-cad», 1994.-407 с.

283. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Пер. С. Табачниковой. / Под ред. А. Пузырея. М.: «Касталь», 1996. 448 с.

284. Фуко М. История безумия в классическую эпоху. / Пер. И.К. Стаф. СПб.: «Университетская книга», 1997. 576 с.

285. Фуко М. Безумие, отсутствие творения // Фигуры Танатоса: Искусство умирания. / Под ред. А.В. Демичева, М.С. Уварова. СПб.: «Мифрил», 1998. VI+346 с.

286. Фуко М. Рождение клиники. / Пер. А.Ш. Тхостова. М.: «Смысл», 1998. 310 с.

287. Фуко М. Theatrum philosophicum // Делёз Ж. Логика смысла. / Пер. Я.Я. Свир-ского. М.: «Раритет»; Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. С. 441-472.

288. Фуко М. Надзирать и наказывать: (Рождение тюрьмы). / Пер. В. Наумова под ред. И. Борисовой. М.: «Ad Marginem», 1999.-471 с.

289. Фуко М. Интеллектуалы и власть: (Избранные политические статьи, выступления и интервью). Ч. 1. / Пер. С.Ч. Офертаса под ред. В.П. Визгипа и Б.М. Скуратова. М.: «Праксис», 2002. 384 с.

290. Фуко М. Археология знания. / Пер. М.Б. Раковой и А.Ю. Серебрянниковой. СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия»; «Университетская книга», 2004.-416 с.

291. Фуко М. Использование удовольствий (История сексуальности. Т. 2.). / Пер. В. Каплуна. СПб.: «Академический проект», 2004. 432 с.

292. Фуко М. Ненормальные: (Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году). / Пер. А.В. Шестакова. СПб.: «Наука», 2004. 432 с.

293. Фуко М. «Нужно защищать общество»: (Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1974-1975 учебном году). / Пер. Е.А. Самарской. СПб.: «Наука», 2005. -312 с.

294. Фуко М. Интеллектуалы и власть: (Избранные политические статьи, выступления и интервью). Ч. 2. / Пер. И. Окуневой. М.: «Праксис», 2005. 320 с.

295. Фуко М. Интеллектуалы и власть: (Избранные политические статьи, выступления и интервью). Ч. 3. / Пер. Б.М. Скуратова под ред. В.П. Большакова. М.: «Праксис», 2006. 320 с.

296. Фуре В.Н. Философия незавершённого модерна Юргена Хабермаса. Минск: ЗАО «Экономпресс», 2000. 224 с.

297. Фуре В.Н. Контуры современной критической теории. Минск: ЗАО «Экономпресс», 2002. -164 с.

298. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. Под ред. Е.Л. Петренко. М.: «Весь Мир», 2003.-416 с.

299. Хайдеггер М. Время и бытие: (Статьи и выступления). / Пер. В.В. Бибихина. М.: «Республика», 1993. 447 с.

300. Хайдеггер М. Бытие и время. / Пер. В.В. Бибихина. Харьков: «Фолио», 2003. -503 с.

301. Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур. / Под ред. М.Я. Корнеева и Е.А. Торчинова. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. философского общества, 2000. 228 с.

302. Хауте Ван, Ф. Ж. Лапланш о сексуальности и субъективности в работах Фрейда. Пер. Е. Паниной //Логос. 1999. № 5. С. 81-92.

303. Грицанов А.А. Человек и отчуждение. Минск: «Вышэйшая школа», 1991.-126 с.

304. Чукин С.Г. Проблема справедливости в философском дискурсе постмодерна: Дис. д-ра филос. наук. СПб., 2000.

305. Шерток JI., де Соссюр Р. Рождение психоаналитика: (От Месмера до Фрейда). / Пер. Н.С. Автономовой. М.: «Прогресс», 1991.-288 с.

306. Шестакова Е.А. Проблема игры в философско-эстетической концепции Жака Деррида. Дис. канд. филос. наук. М., 1997.

307. Шилков Ю.М. О рациональности постмодернистского дискурса // История философии: проблемы и темы. СПб., 2001.

308. Шопенгауэр А. Собр. соч. в 5 т. Т. 1. Мир как воля и представление. Пер. Ю.И. Айхепвальда. М., 1992.

309. Эко У. Отсутствующая структура: (Введение в семиологию). Пер. А.Г. Погоняйло и В.Г. Резник. СПб.: «Симпозиум», 1998. 544 с.

310. Эко У. Заметки на полях «Имени розы» / Имя розы. Пер. Е. Костюкович. М., 2002.

311. Эко У. Открытое произведение: Форма и неопределенность в современной поэтике. / Пер. А. Шурбелева. СПб.: «Академический проект», 2002. 384 с.

312. Юм. Д. Сочинения. В 2 т. М.: Мысль», 1965.

313. Якобсон P.O. Язык и бессознательное. М.: Гнозис», 1996. 428 с.

314. Alcorn M.W. The subject of discourse: (Reding Lacan through (and beyond) Post-structuralist context) // Lacanian theory of discourse: (Subject, structure and society). Ed. M. Bracher. N.Y.; L.: «Routledge», 1994. P. 19-45.

315. Allen G. Intertextuality: (The New Critical Idiom). L.; N.Y.: «Routledge», 2000. -238 p.

316. Althusser L. Ideologie et Appareils ideologiques d'Etat // La Pensee. 1970. № 151. -P. 3-38.

317. Althusser L. Reply to John Lewis (Self criticism) // Marxism today. 1972. Oct. P. 310-318; Nov. P. 343-349.

318. Barker Ph. Michel Foucault: (Subversions of the Subject). N.Y.: «St. Martin's Press», 1993.-232 p.

319. Barthes R. Science versus literature // Times Literary Supplement, 1967. Sept. 28.

320. Baudrillard J. Simulacres et simulations. P.: «Galilee», 1981.

321. Baudrillard J. L'illusion de la fin ou la greve des evenements. P.: «Galilee», 1992.

322. Belsey C. Critical practice. L.; N.Y.: «Routledge», 1980. 168 p.

323. Belsey C. Constructing the Subject: Deconstructing the Text // Contemporary Literary Criticism: (Literary and Cultural Studies). Ed.R.C. Davis and R. Schleifer. N.Y.: «Longman», 1994. P. 354-70.

324. Bennington G, Derrida J. Jacques Derrida. P.: «Seuil», 1991. 373 p.

325. Benvenuto В., Kennedy R. The Works of Jacques Lacan: (An Introduction). L.: «Free Association Books», 1986.

326. Berger A.A. Narratives in Popular Culture, Media and Everyday Life. N.Y.: «Sage», 1997.-200 p.

327. Berman A. From the New Criticism to Deconstruction: (The Reception of Structuralism and Post-Structuralism). Urbana: University of Illinois Press, 1988. 331 p.

328. Bernet R. Derrida et la voix de son maitre // Derrida. Revue philosophique. 1990. № 2.

329. Bertens H. Antithetical Radicalisms: (Richard Rorty and Jean Baudrillard) / The Idea of the Postmodern: (A History). L.: «Routledge», 1995. P. 138-59.

330. Blanchot M. L'entretien infini. P.: «Gallimard», 1971.

331. Bloom H. Poetry and repressions: Revisionism since Blake to Stevens. Hew Haven; L., 1976.-304 p.

332. Bogue R. Deleuze and Guattari. L.; N.Y.: «Routledge», 1989. 196 p.

333. Bourdieu P. Comprendre / La Misere du Monde. P.: «Gallimard», 1993. P. 903925.

334. Bowie M. Freud, Proust, and Lacan: (Theory as Fiction). Cambridge: Cambridge University Press, 1987. 225 p.

335. Bowie M. Lacan. Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1991. 244 p.

336. Brenkman J. Deconstruction and the social text // Social text. Michigan, 1979. Vol. 2. №1.-P. 27-51.

337. Brenkman J. Culture and domination. Ithaca: Cornell University Press, 1985. 239 P

338. Britton C. Structuralist and Post-Structuralist Psychoanalytic and Marxist Theories // The Twentieth Century: (From Formalism to Poststructuralism). Ed.R. Selden. (Cambridge History of Literary Criticism, 8). Cambridge, 1995. P. 197-252.

339. Brooks P. Reading for the plot: (Design and intention in narrative). N.Y.: «А.А. Knopf», 1984.-363 p.

340. Brown A. Roland Barthes: (The Figures of Writing). Oxford: «Clarendon», 1992. -303 p.

341. Burke S. The Death and Return of the Author: (Criticism and Subjectivity in Barthes, Foucault and Derrida). Edinburgh: Edinburgh University Press, 1992.

342. Burner J. Actual minds, possible worlds. Cambridge (Mass.): «Harward University Press», 1986.-201 p.

343. Butler Ch. After the Wake: (An essay on the contemporary avant-garde). Oxford: Oxford University Press, 1980. 177 p.

344. Butler Ch. Interpretation, Deconstruction, and Ideology: an introduction to some current issues in literary theory. Oxford: Oxford University Press, 1984. 159 p.

345. Calvet L.-J. Roland Barthes. P.: Flammarion, 1990.

346. Canguilhem G. Mort de 1 'homme ou epuisement du cogito // Critique. 1967. № 242.

347. Carroll D. Paraesthetics: Foucault, Lyotard, Derrida. L.: «Routledge», 1988. 219 p.

348. Carroll D. The Subject of Archaeology or the Sovereignty of the Episteme // Modern Langugage Notes. 1978. Vol. 93. № 4. P. 695-722.

349. Chaitin G.D. Rhetoric and Culture in Lacan. Cambridge, 1996.

350. Champagne R.A. Beyond the structuralist myth of ecriture. The Hague: Houton, 1977.- 142 p.

351. Cixous H. Sorties / Clement. Catherine: (Lajeune nee). P., 1979. P. 114-275.

352. Clark M. Michel Foucault: (An Annotated Bibliography). N.Y.: «Garland Pub.», 1983.-608 p.

353. Clement C. Les fils de Freud fatigues. P.: «Grasset», 1978. 185 p.

354. Clement C. Vies et legendes de Jacques Lacan. P.: «Grasset», 1980. 256 p.

355. Comment B. Roland Barthes le neutre. P.: «Bourgois», 1991.

356. Compagnon A. Le demon de la theorie: (Litterature et sens commun). P.: «Seuil», 1998.-320 p.

357. Cooper B. Michel Foucault: (An Introduction to the Study of His Thoughts). N.Y.: E. Mellen Press, 1982.-170 p.

358. Cousins M., Hussain A. Michel Foucault. N.Y.: «St. Martin's Press», 1984.

359. Coward R., Ellis J. Language and Materialism: (Developments in Semiology and the Theory of the Subject). L.: «Routledge» & «Kegan Paul», 1977. 165 p.

360. Critchley S. The Ethics of Deconstruction: (Derrida and Levinas). Oxford: «Black-well», 1992.

361. Culler J. The Pursuit of Signs: (Semiotics, Literature, Deconstruction). L.: «Routledge» & «Kegan Paul», 1981.

362. Culler J. On Deconstruction: (Theory and Criticism after Structuralism). Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1982. 307 p.

363. Culler J. Barthes. L.: «Fontana», 1983. 128 p.

364. Cumming R.D. Phenomenology and Deconstruction. Chicago, The University of Chicago Press 1991.-255 p.

365. Daix P. Entretien avee Jacques Lacan // Lettres fran^aises. 1966. № 1159, 1-7 dec.

366. Davis D. Artculture: Essays on the post-modern. N.Y.: «Harper and Row», 1977. -176 p.

367. Dean M. Critical and Effective Histories: (Foucault's Methods and Historical Sociology). L.: N.Y.: «Routledge», 1995. 237 p.

368. Deconstruction and criticism / By Bloom H. et al. N.Y.: Continuum International Publishing Group, 2005. 208 p.

369. Deleuze J. Desir et plaisir // Le Magazine litteraire. 1994. № 328.

370. Deleuze G., Guattari F. Capitalisme et schizophrenic. Vol. 1. L'Anti-CEedipe. P.: «Les editions de Minuit», 1972.

371. Deleuze G., Guattari F. Rhizome (repris dans Mille Plateaux ). P.: «Les 6ditions de Minuit», 1976.

372. Derrida J. La dissemination. P.: «Seuil», 1972.

373. Derrida J. Memoires for Paul de Man. Revised edition / The Wellek Library Lectures at the University of California, Irvine. N.Y.; Oxford, 1986.

374. Derrida J. Donner la morte // Rabate J.-M., Wetzel M. (Hrsg.): L'ethique du don. Jacques Derrida et la pensee du don. P., 1992.

375. Derrida J. Aporias. P., 1993. 87 p.

376. Derrida J. Pour l'amour de Lacan // Resistances — de la psychanalyse. P., 1996. P. 51-72.

377. Derrida and Deconstruction. Ed.H.J. Silverman. N.Y.; L.: «Routledge», 1989. 258 p.

378. Dews P. Logics of Disintegration: (Post-Structuralist Thought and the Claims of Critical Theory). N.Y; L.: «Routledge», 1987. 268 p.

379. D'Haen T. Postmodernism in American fiction and art // Approaching postmodernism: (Papers pres. at a Workshop on postmodernism), 21-23 Sept. 1984. Univ. of Utrecht. Eds. Fokkema D., Bertens H. Amsterdam; Philadelphia, 1986. P 211-231.

380. Diaz J.-L. La question de l'auteur // Textuel. 1984. № 15.

381. Displacement: Derrida and After. Ed.M. Krupnick. Bloomington: Indiana University Press, 1983.- 198 p.

382. Dreyfus H.L., Rabinow P. Michel Foucault: (Beyond Structuralism and Hermeneu-tics). Chicago: University of Chicago Press, 1982.

383. Eagleton T. Literary Theory. Blackwell, 1997. 234 p.

384. Eagleton T. Where do postmodernists come from? // Monthly Review. 1995. Vol. 47. № 3. P. 59-70.

385. Easthope A. British post-structuralism since 1968. L.; N.Y.: «Routledge», 1991. -255 p.

386. Easthope A. Poetry and phantasy. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1989. 227 P

387. Elliott A. Subject to Ourselves: (Social Theory, Psychoanalysis and Postmodernity). Cambridge (Mass.); Cambridge (Mass.): Polity Press, 1996.

388. Eribon D. Michel Foucault. P.: «Flammarion», 1989. -402 p.

389. Fachinelli E. Lacan and the Thing // Journal of European Psychoanalysis. Spring 1996-Winter 1997. N. 3-4. (http://www.psvchomedia.it/iep/number3-4/fachinelli.htm1

390. Fekete J. The Structural Allegory: (Reconstructive Encounters with the New French Thought). Manchester: Manchester University Press, 1984.

391. Felman Sh. Jacques Lacan and the Adventure of Insight: (Psychoanalysis in Contemporary Culture). Cambridge (Mass.): Harvard univ. press, 1987. 169 p.

392. Felperin H. Beyond Deconstruction: (The Uses and Abuses of Literary Theory). Oxford, Clarendon Press, 1985. 226 p.

393. Fischer M. Does Deconstruction Make Any Difference? Bloomington (Indiana): Indiana University Press, 1985. 142 p.

394. Forrester J. The Seductions of Psychoanalysis: (Freud, Lacan and Derrida). Cambridge: Cambridge University Press, 1990.

395. Foucault M. Dits et ecrits. IV vols. P.: «Gallimard», 1994-2001.

396. Frazer N. The French Derrideans: (Politising Deconstruction or Deconstructing Politics) // New German Critique. 1984. № 33. P. 127-54.

397. Friedman S. S. Post/poststructuralist feminist criticism: (The politics of recuperation and negotiation) // New literature history. Charlottesville. 1991. Vol. 22. № 2.

398. Gallop J. Reading Lacan. Ithaca: Cornell University Press, 1985. 198 p.

399. Gane M. Baudrillard's Bestiary: (Baudrillard and Culture). L.; N.Y.: «Routledge», 1991.

400. Gasche R. The Tain in the Mirror: (Derrida and the Philosophy of Reflection). Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1986.

401. Gasche R. Inventions of Difference: (On Jacques Derrida). Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1994. 286 p.

402. Gearhart S. Philosophy before Literature: (Deconstruction, Historicity, and the Work of Paul de Man)//Diacritics. 1983. № 13.-P. 63-81.

403. Genosko G. Baudrillard and Signs: (Signification Ablaze). L.; N.Y.: «Routledge», 1994.-197 p.

404. George F. L'Effet' Yau de Poele de Lacan et des lacaniens. P.: «Hachette», 1979. -204 p.

405. Glucksmann A. Les maitres penseurs. P.: «Grasset», 1977. 324 p.

406. Goodchild Ph. Gilles Deleuze and the Question of Philosophy. L.: «Sage», 1996. -194 p.

407. Goodchild Ph. Deleuze and Guattari: (An Introduction to the Politics of Desire). L.: «Sage», 1997.-226 p.

408. Gordon N. Foucault's subject: (An ontological reading) // Polity. 1999. Vol. 31. № 3. -P. 395-414.

409. Graef O., de. Serenity in Crisis: (A Preface to Paul de Man, 1939-1960). Lincoln* Univ of Nebraska Pr., 1993. 248 p.

410. Graff G. Literature Against Itself: (Literary Ideas in Modem Society). Chicago: University of Chicago Press, 1979. 260 p.

411. Gunn D. Psychoanalysis and fiction: (An exploitation of literary and psychoanalytic borders). Cambridge (UK); N.Y.: Cambridge University Press, 1988.-251 p.

412. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1. Frankfurt a/M, 1981.

413. Handelman S.A. The Slayers of Moses: (The Emergence of Rabbinic Interpretation in Modern Literary Theory). N.Y.: State Univ of New York Pr., 1982. 267 p.

414. Harari J.V. Critical factions/critical fictions // Textual strategies: (Perspectives in post-structuralist criticism). Ed. J.V. Harari. Ithaca, N.Y. : Cornell University Press, 1979.-475 p.

415. Harris Z.S. Discourse analysis // Language. 1952. Vol. 28. P. 8-45.

416. Harland R. Superstructuralism: (The Philosophy of Structuralism and Post-Structuralism). L.; N.Y.: «Routledge», 1987.-213 p.

417. Hartman G. Saving the Text: (Literature / Derrida / Philosophy). Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1981. 184 p.

418. Hermeneutics and Deconstruction. Eds. H.J. Silverman and D Ihde. Albany: State University of New York Press, 1985. 309 p.

419. Hermstein-Smith B. On the margin of discourse. Chicago, 1978. 185 p.

420. Hirsch D.H. The Deconstruction of Literature: (Criticism after Auschwitz). Hanover: University Press of New England, 1991.

421. Holland, E. Deleuze and Guattari's Anti-Oedipus: Introduction to Schizoanalysis. N.Y.: «Routledge», 1992.- 161 p.

422. Hoy D. C. The critical circle: (Literature and history in contemporary hcrmeneutics). Berkeley: University of California Press, 1978. 182 p.

423. Hoy D. Foucault: (A Critical Reader). Oxford; N.Y.: «Blackwell», 1986. 246 p.

424. Hurst A. Sign and subject: (Subjectivity after poststructuralism) // South African Journal of Philosophy. 1998. Vol. 17. № 2. P. -112-125.

425. Hyppolite J. La Phenomanologie de Hegel et la pensee franfaise contemporaine: (Figures de la pencee philisophique). P., 1971.

426. J.P. Sartre repond // L'Arc. 1966. № 30.

427. Jambet Ch., Lardreau G. Ontologie de la Revolution I. L'Ange. P., 1976.

428. Jameson F. The political unconscious: (Narrative as a socially symbolic act). Ithaca: Cornell University Press, 1981.-296 p.

429. Jaspers K. Vernunft und Existenz. Bremen, 1949.

430. Johnson B. The Wake of Deconstruction. Oxford: «Blackwell», 1994.

431. Kellner D. Jean Baudrillard: (From Marxism to Postmodernism and Beyond). Cambridge: Stanford University Press, 1988. 246 p.

432. Kerby A.P. Narrative and the Self. Bloomington: Indiana University Press, 1991. -141 p.

433. Knight D. Barthes and Utopia: (Space, Travel, Writing). Oxford: «Clarendon», 1997. -287 p.

434. Kofman S. L'enigme de la femme: (La femme dans les textes de Freud). P.: «Galilee», 1980.-336 p.

435. Kofman S. Lectures de Derrida. P.: «Galilee», 1984. 190 p.

436. Kristeva J. La revolution du langage poetique: L'avantgarde a la fin du XDCe siecle: Lautreamont et Mallarme. P.: «Seuil», 1974. 645 p.

437. Kristeva J. Polylogue. P.: «Seuil», 1977. 537 p.

438. Kristeva J. Histoires d'Amour. P.: «Seuil», 1983. 358 p.

439. Kroeber A.L., Kluckhon C. Culture, a critical review of concepts and definitions. Papers of the Peabody Museum of American Archaeology and Ethnology, Harvard University. Cambridge (Mass.), 1952. Vol. 47 (I). P. 1-223.

440. Kurzweil E. The Age of Structuralism: (Levi-Strauss to Foucault). N.Y.: Columbia University Press, 1980.

441. Lacan J. Ecrits. P.: «Seuil», 1966. 924 p.

442. Lacan J. L'lmpromptu de Vincennes // Magazine НКёгаке. 1977. № 121 (spec.). P. 21-25.

443. Laruelle F. Machines textuelles: (Deconstruction et libido d'ecriture). P.: «Seuil», 1976.-296 p.

444. Laruelle F. Les Philosophies de la difference. P.: PUF, 1986.

445. Lecercle J.-J. Deleuze and Language. Houndmills: «Palgrave», 2002. 274 p.

446. Lechte J. Julia Kristeva. L.: «Routledge», 1990. 230 p.

447. Le Goff J., Nora P. L'Ecriture de l'histoire. P.: «Gallimard», 1975. 3 vols.

448. Lehman D. Signs of The Times. Deconstruction and the Fall of Paul de Man. L.,1991.

449. Leitch V. Deconstructive criticism: (An advanced introduction). L.; N.Y.: Columbia Univerity Press, 1983.-290 p.

450. Lentricchia F. After the New Criticism. Chicago: University of Chicago Press, 1980. -384 p.

451. Lentricchia F. Criticism and the social change. Chicago: University of Chicago Press, 1983.- 173 p.

452. Levin Ch. Jean Baudrillard. Hemel Hempstead: «Harvester Wheatsheaf», 1994.

453. Levi-Strauss C. Introduction a Sociologie et Anthropologic de Marcel Mauss. P., 1950.

454. Lisse M. Jacques Derrida. P.: «Didier», 1986.

455. Literature and Psychoanalysis: (The Question of Reading: Otherwise). Ed.Sh. Fel-man. Baltimore, 1982.

456. Llewelyn J. Derrida and the Threshold of Sense. L.: «Macmillan», 1986.

457. Lucy N. A Derrida Dictionary. Oxford: «Blackwell», 2004.

458. Lucy N. Postmodern Literary Theory: (An Introduction). Oxford: «Blackwell», 1997.-283 p.

459. Lumsden S. Deleuze, Hegel and the transformation of subjectivity // Philos. Forum. N.Y., 2002. Vol. 23. № 2. P. 143-158.

460. Macey D. Lacan in Context. L.: «Verso», 1988. 322 p.

461. Macey D. The Lives of Michael Foucault: (A Biography). N.Y.: «Pantheon Books», 1993.

462. MacCannell J.F. Figuring Lacan: (Criticism and the Cultural Unconscious). Lincoln: University of Nebraska Press, 1985. 182 p.

463. MacKenzie I. Paradigms of Reading: (Relevance Theory and Deconstruction). Houndmills: «Palgrave», 2002. 272 p.

464. Major R. Lacan as psychiatrist or: comment ne pas etre fou // Journal of European Psychoanalysis. Fall 1995-Winter 1996. № 2. (http://www.psychomedia.it/iep/number2/maior.htm)

465. Man P., de. The rhetoric of romanticism. N.Y.: Columbia University Press, 1984.

466. Marxisme et psychanalyse // Les Nouvelle critique. 1970. № 37.

467. Mauries P. Roland Barthes. P.: «Gallimard», 1992.

468. McAfee N. Julia Kristeva. N.Y.: «Routledge», 2004. 152 p.

469. Megill A. Prophets of Extremity: (Nietzsche, Heidegger, Foucault, Derrida). Berkeley: «U. of California», 1985. 399 p.

470. Melville S.W. Philosophy Beside Itself: (On Deconstruction and Modernism). Minneapolis: University of Minnesota Press, 1986. 188 p.

471. Merleau-Ponty M. Les Aventures de la dialectique. P.: «Gallimard», 1955.

472. Merquior J.-G. Foucault. L.: «Fontana Press»/«Collins», 1985. 188 p.

473. Merquior J.-G. From Prague to Paris: (A Critique of Structuralist and Post-Structuralist Thought). L.: «Fontana Press», 1986. 286 p.

474. Merrin W. Television is Killing the Art of Symbolic Exchange: (Baudrilliard's Theory of Communication) // Theory, Culture & Society. 1999. Vol. 16 (3). P. 119-140.

475. Merrin W. To play with phantoms: (Jean Baudrillard and the evil demon of the simulacrum) // Economy and Society. 2001. Vol. 30. № 1. P. 85-111.

476. Miller D.A. Bringing Out Roland Barthes. Berkeley: «University of California»,1992.-55 p.

477. Miller J.H. The linguistic moment: (From Wordsworth to Stevens). Princeton, 1985. -445 p.

478. Nealon J.T. Double Reading: (Postmodernism after Deconstruction). Ithaca, 1993.

479. New French feminisms: (An anthology). Ed. Marks E. Courtivron I. de. Amherst: University of Massachusetts Press, 1979. 279 p.

480. Norris Ch. Jacques Derrida. L.: Harvard University Press, 1986.

481. Norris Ch. Deconstruction: (Theory and Practice). L.; N.Y.: «Methuen», 2002. 196 P

482. Oliver K. Reading Kristeva: (Unraveling the Double-Bind). Bloomington: Indiana University Press, 1993. 218 p.

483. Orlando F. Towards a Freudian Theory of Literature. Baltimore: Johns Hopkins Univ. Press, 1978.

484. Palmier J. Lacan. P.: Jean-Pierre Delarge, Psychotheque, 1972. 156 p.

485. Price M. Forms of life: (Character and imagination in the novel). New Haven, 1983.

486. Poster M. Existential Marxism in Postwar France: (From Sartre to Althusser). Princeton: New Jersey Princeton University Press, 1975. 417 p.

487. Poster M. Foucault, Marxism, and History: (Mode of Production versus Mode of Information). Cambridge: «Polity Press», 1984. 173 p.

488. Rajchman J. Michel Foucault: (The Freedom of Philosophy). N.Y.: Columbia University Press, 1985. 131 p.

489. Rapaport H. Psychology, the Subject, and Criticism // Literary Criticism and Theory. Eds. R.C. Davis and L. Finke. L.: «Longman», 1989. P. 912-39.

490. Ray W. Literary Meaning: (From Phenomenology to Deconstruction). Oxford: Basil Blackwell, 1984.-228 p.

491. Richardson L. Narrative and Sociology // Journal of Contemporary Ethnography. 1990.№ 19.-P. 116-135.

492. Ricoeur P. Temps et recit. P.: «Seuil», 1983-1985. 3 vols.

493. Ricceur P. Merleau-Ponty: par-dela Husserl et Heidegger / Lectures-2. La contree des philosophes. P., 1992.

494. Ricceeur P. Reflexion faite: (Autobiographic intellectuelle). P., 1995.

495. Rorty R Philosophy and the Mirror of Nature. Princeton: Princeton University Press, 1980.-401 p.

496. Roudinesco E. Jacques Lacan: (Outline of a Life, History of a System of Thought). Trans. B. Bray. N .Y., 1997. 575 p.

497. Roustang F. Un destin si funeste. P.: «Minuit», 1976. -208 p.

498. Roustang F. .Elle ne le lache plus. P.: «Minuit», 1980. 224 p.

499. Roustang F. Dire Mastery: (Discipleship from Freud to Lacan). Trans. N. Lukacher. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1982. 162 p.

500. Roustang F. The Lacanian Delusion. Oxford: Oxford University Press, 1991.

501. Ryan M. Marxism and Deconstruction: (A Critical Articulation). Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1982. 232 p.

502. Saldivar R. Figural language in the novel: (The flowers of speech from Cervantes to Joyce). Princeton: Princeton University Press, 1984. 267 p.

503. Sartre J.-P. La transcendence de l'Ego. P., 1939.

504. Sartre J.-P. L'Etre et Le Neant. P., 1943.

505. Samp M. An Introductory Guide to Post-Structuralism and Postmodernism. Hemcl Hempstead: «Harvester Wheatsheaf», 1993. 206 p.

506. Schneiderman S. Jacques Lacan: (The Death of an Intellectual Hero). Cambridge (Mass.): Harvard University Press, 1983. 353 p.

507. Scholes R. Textual power: (Literature theory and the teaching of English). New Haven; L.: Yale university press, 1985.

508. Shotter J. «Getting in touch»: (The meta-methodology of a postmodern science of mental life) // Psychology and postmodernism. L., 1994. P. 58-73.

509. Smart В. Foucault, Marxism, and Critique. L.: «Routledge» & «Kegan Paul», 1983. -144 p.

510. Smart B. Foucault. L.: «Tavistock Publications», 1985.

511. Smith P. Julia Kristeva et al., or Take three or more // Feminism and psychoanalysis. Ed.Feldstein R., Roof J. Ithaca; L.,1989.

512. Smith R. Derrida and Autobiography. Cambridge: Cambridge University Press, 1995.-194 p.

513. Sollers Ph. Logiques. Coll. «Tel Quel» aux Ed. Du Suil. P.: «Seuil», 1968.

514. Sollers Ph. Dostoievsky, Freud, la roullette // Tel Quel, 1978. № 76.

515. Spivak G. Ch. Translator's Preface // Derrida J. Of Grammatology. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1976.

516. Spivak G.Ch. Of Derrida. Oxford, 2004.

517. Stanton M. Outside the Dream: (Lacan and French Style of Psychoanalysis). L.: «Routledge», 1983.- 131 p.

518. Stivale Ch.J. The Two-Fold Thought of Deleuze and Guattari. Guilford, 1998.

519. Szasz Th.S. The Cure of Souls in the Therapeutic State // The Psychoanalytic Review. 2003. № 90. P. 45-62.

520. Taking Chances: (Derrida, Psychoanalysis and Literature). Eds. J.H. Smith and W. Kerrigan. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1984. 191 p.

521. Tallis R. Not Saussure: (A Critique of Post-Saussurean Literary Theory). N.Y.: «Macmillan», 1988.-273 p.

522. Texts of identity. Ed. Shotter J., Gergen K. J. L.: «Sage». 1989. 244 p.

523. The Kristeva reader. Ed. T. Moi. L.: «Blackwell», 1987.

524. The Purloined Рое: (Lacan, Derrida, and Psychoanalytic Reading). Eds. J.P. Muller and W.J. Richardson. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1988.

525. Thody Ph. Roland Barthes: (A Conservative Estimate). Atlantic Highlands, N.J : Humanities Press, 1977. 180 p.

526. Turkle Sh. La France freudienne. P., 1982.

527. Vidal M.C. The Death of politics and sex // New literature revew. Charlottesvile,1993. Vol. 24. №1.

528. Wheeler K.M. Romanticism, Pragmatism, and Deconstruction. Oxford: «Blackwell»,1994.-302 p.

529. White A. L'Eclatement du sujet: (The Theoretical Work of Julia Kristeva). Birmingham: U of Birmingham Centre for Contemporary Studies, 1977.

530. White H. Metahistory: (The historical imagination in the nineteenth century). Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1973. 448 p.

531. Willard D. The Unhinging of the American Mind: (Derrida as Pretext) // European Philosophy and the American Academy. Ed. B. Smith. Illinois; Hegeler Institute, 1994. P. 3-20.

532. Williams G. French Discourse Analysis: (The Method of Post-Structuralism). L.; N.Y.: «Routledge», 1999. 333 p.

533. Williams L.R. Critical Desire: (Psychoanalysis and the Literary Subject). L.: «Routledge», 1995.-212 p.

534. Williams L.R. Psychoanalytic Criticism. L.: «Routledge», 1991.

535. Wiseman B. Rewriting the Self: (Barthes and the Utopias of Language) // Literature and the Question of Philosophy. Ed. A.J. Cascardi. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1987.-P.292-313.

536. Working through Derrida. Ed. by G.B. Madison. Evanston: Northwestern University Press, 1993.-284 p.

537. Wright E. Psychoanalytic Criticism. N.Y.: «Routledge», 1998. 220 p.