автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Проблемы русского текстообразования

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Дымарский, Михаил Яковлевич

ГЛАВА I. ЭЛЕМЕНТЫ ТЕОРИИ ТЕКСТООБРАЗОВАНИЯ

1. Текст как объект теории текстообразования

1.0. Исходные положения

1.1. Является ли текст (языковым) знаком?.

1.2. Соотношение категорий текста, дискурса и художественного текста

2. Понятие смысловой структуры текста

2Л. Специфика смыслового содержания текста

2Л Л. Смысл текста как концепция.

2.1.2. Смысл текста га. смысл произведения .—.

2.2. Характеристика смысловой структуры текста

3. Единицы текстообразования

3.1. Противопоставленность синтаксических единиц языка, речи и текста

3.1.1. Энтропия упорядоченности синтаксической системы

3.1.2. Синтаксические системы речи и текста как противовес энтропийной тенденции.

3.1.2.1. К основам синтаксиса речи.

3.1.2.2. К основам синтаксиса текста.

3.1.2.3. Взаимодействие системных принципов речевого и текстового синтаксиса.

3.1.3. Необходимое отступление.

3.2. Понятие единицы текстообразования

3.2.1. Определение единицы текстообразования

3.2.2. Критерии вычленения единиц текстообразования.

3.3. Состав единиц текстообразования

3.3.1. Несколько замечаний об истории вопроса

3.3.2. Основные (элементарные) единицы текстообразования.

3.3.3. Регулярные и иррегулярные единицы текстообразования.

3.4. Регулярные единицы I: Сложное синтаксическое целое.

3.4.1. Тема-рематическая перспектива ССЦ.

3.4.2. Интегральная семантическая структура ССЦ.

3.5. Регулярные единицы II: Свободное высказывание первого типа (СВ-1)

3.6. Иррегулярные единицы I: Свободное высказывание второго типа (СВ-2).Л

3.7. Иррегулярные единицы II: Линейно-синтаксическая цепь (ЛСЦ)

4. Система единиц текстообразования.

5. Понятие нормы текстообразования.

6. От теории текстообразования — к обучению текстовой компетенции

ГЛАВА H. СВЕРХФРАЗОВЫЙ УРОВЕНЬ ОРГАНИЗАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА

1. Понятие сверхфразовой организации текста (на материале рассказа В.В.Набокова "Возвращение Чорба")

1.1. Постановка проблемы.

1.2. Рассказ "Возвращение Чорба" в интерпретациях критики.

1.2. Диспозиция, композиция, событийная и мотивная структуры и их соотнесенность с абзацным членением текста

1.2.1. Категория события в лингвистической литературе и "сюжетное событие" как категория художественного текста.

1.2.2. Анализ соотношения диспозиции и композиции, событийной и мотивной структур текста.

1.3. Характеристика сверхфразовых компонентов текста.

1.3.1. Смена композиционно-смысловых типов речи. 290—

1.3.2. Темпоральная организация текста рассказа.291—

1.3.3. Две модели третьеличной формы повествования.299—

1.4. Понятие сверхфразовой организации текста.

1.4.1. О характере отношений между сверхфразовыми компонентами текста.318—

1.5. Необходимое уточнение.

2. Композиция и сверхфразовый уровень организации текста рассказа И.А.Бунина "Холодная осень"

2.1. Сверхфразовое членение в соотношении с композиционной и сюжетной организацией рассказа.

2.2. Характер сверхфразовых компонентов текста.

3. Композиция и сверхфразовый уровень организации текста рассказа В.С.Маканина "Страж"

3.1. Общая характеристика композиции и сверхфразовой организации текста.

3.2. Характер сверхфразовых компонентов текста.

ГЛАВА Ш. PEU S EX TEXTO, ИЛИ СПЕЦИФИКА МОДЕРНИСТСКОЙ МОДЕЛИ НАР РАТИ В А (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОЙ ПРОЗЫ В.В.НАБОКОВА)

0. Введение.

1. Дейктический модус текста и дейктический паритет в классической vs. модернистской моделях нарратива ("Машенька" как предтеча набоковского модернизма).

2. Единицы текстообразования в модернистском тексте (на материале рассказа "Королек").

3. Вторичная дискурсивность набоковской модели нарратива

3.1. Понятие вторичной дискурсивности модернистского текста.

3.2. Различие проявлений вторичной дискурсивности текста на сверхфразовом уровне в зависимости от жанра.

Введение диссертации1999 год, автореферат по филологии, Дымарский, Михаил Яковлевич

В 1979 г. Г.А.Золотова, завершая одну из самых блестящих своих статей, не без иронии заметила: "Думается, что современная лингвистика текста несколько преждевременно поспешает к глобальной теории текста вообще. Между тем актуальной задачей представляется не создание интегрального конструкта текста, а дифференциация типов текста, накопление знаний об их лингвистических свойствах и построение на этой основе типологии текстов" (Золотова 1979: 133). Смысл этого высказывания прочитывается и как напоминание о том, что если лингвистика текста стремится к построению действительно лингвистической теории текста, то ей надлежит опираться прежде всего на изучение собственно языковой устроенности — то есть "грамматики" — текста, а не заниматься применением обобщений семиотики, теории литературы, культурологии, психологии и пр. к "общей лингвистической теории текста".

В 1979 г. это замечание звучало действительно остро, ибо для отечественного языкознания это было время "текстового бума" (напомним, что широко известный УШ выпуск "Нового в зарубежной лингвистике", озаглавленный "Лингвистика текста", вышел в свет лишь годом раньше; вообще, вторая половина 70-х и начало 80-х гг. в нашем языкознании вполне могли бы удостоиться характеристики, сходной с той, которую Т.М.Николаева дала чуть более раннему аналогичному западноевропейскому "буму" в своем предисловии к этому выпуску [Николаева 1978]). Не случайно О.И.Москальская в своем докладе на XII Виноградовских чтениях в Москве (январь 1981 г.) констатировала смену первого этапа развития лингвистики текста (когда последняя фактически не выходила за пределы "замкнутой цепочки предложений") новым, "характеризующимся переключением внимания исследователей на целый текст, целое речевое произведение — высшую коммуникативную единицу, не поддающуюся однозначному определению в понятиях грамматики" (см. Белоусова 1981\ 152). Г.А.Золотова одной из первых проницательно отметила эту тенденцию.

Как ни странно, через 20 лет ее замечание вспоминается с некоторой ностальгией. Эпоха — вернее, смена эпох — сыграла злую шутку с отечественной лингвистикой текста, если иметь в виду ее основу — "грамматику текста"1. Уже в конце 80-х могло показаться, что язвительность цитированного замечания обращена едва ли не в пустоту, потом}' что грамматика текста уже никуда и не "поспешала". И не потом}7, что все задачи были решены, а потому, что утратила ориентиры.

В разработке проблемы текста наше языкознание несколько отставало от западного, хотя, казалось бы, приоритет был за отечественными учеными — И.А.Фигуровским, Н.С.Поспеловым, В.В.Суренским, — которые еще в 30— 40-е гг. подняли проблему изучения сверхпредложенческих единств, причем их усилия были поддержаны авторитетом академиков В.В.Виноградова, Л.В.Щер-бы, Л.А.Булаховского. Причина заключалась в том, что в 50-е и 60-е гг. не был сделан шаг к более широкой постановке этого вопроса — как проблемы лингвистического осмысления самого феномена текста; речь шла только о ре- у чевых единствах рангом выше предложения, и сам вопрос мыслился исключительно как синтаксический. Между тем, пока в нашей стране (довольно вяло) развивалось изучение сложного синтаксического целого (в 50-е гг. — Г.А.Золотова, в 60-е — ГЛ.Солганик, Л.М.Лосева, Н.И.Серкова2) и абзаца

1 Здесь и в дальнейшем мы будем пользоваться этим термином на равных правах с термином "текстообразование".

2 Плюс, конечно, известная книга И.А.Фигуровского "Синтаксис целого текста и ученические письменные работы" [курсив, разумеется, мой. — М.Д.], вышедшая в 1961 г., — революционная по названию, но весьма традиционалистская по содержанию, ибо одной из главных теоретических

Т.И.Сильман, Е.В.Падучева, В.П.Николаева, И.А.Турчин, причем в их работах предмет исследования был фактически тот же), западные лингвисты на совершенно иных основаниях, нисколько не отталкиваясь от идеи "содружества предложений", упомянутый шаг сделали3. "Текстовый бум" охватил западную лингвистику по меньшей мере на пятилетие раньше, чем отечественную: работы В.Коха, М.Бенса, Х.Бринкманна, П.Хартманна, К.Хайдольфа, М.А.К.Хэл-лидэя и др. датированы серединой 60-х гг., во второй половине этого десятилетия уже существуют специальные периодические издания (например, "Cahiers d'analyse textuelle"), проводятся конференции, между тем как в СССР первые монографии появляются в конце 60-х гг.4, первая крупная конференция по лингвистике текста состоялась в 1974 г. (Москва, МГПИИЯ им. М.Тореза). Следует отметить также, что в СССР едва ли не первыми оценили перспективность нового направления не "чистые" лингвисты, а специалисты по теории информации и машинному переводу: индекс цитируемости работ идей автора была экстраполяция того, что известно о единицах "малого" синтаксиса, на "целый текст".

3 Работа Хэрриса "Discourse Analysis" (Harris 1952), вопреки О.И.Москаль-ской, вряд ли может рассматриваться в качестве одной из первых ласточек западной лингвистики текста, ибо по методу она представляла собой вполне стандартную дескриптивную лингвистику, а предметом описания был, по сути, не текст как целое, а, как верно отмечает сама О.И.Москальская, его сегменты и методика их препарирования по аналогии с низшими единицами (Мое-калъекая 1981: 6—7; см. особенно в прим. 2 на с. 6: "Дресслер переоценивает роль Херриса [sic] в развитии лингвистики текста"). Аналогичное верно отмечено и по отношению к работам К.Бооста. "Подлинный взрыв интереса к этой области" — то есть подлинное начало лингвистики текста — О.И.Москальская относит к рубежу 60-х—70-х гт. и справедливо свяывает с другими именами (В.Кох, П.Хартманн, К.Хайдольф, М.А.К.Хэллидэй, В. Дресслер, З.Шмидт, Г.Вайнрих, Х.Изенберг и др.) (там же: 8—9).

4 Л.П.Доблаев. Логако-психолошческий анализ текста. Саратов, 1969; Л.М.Лосева. Межфразовая связь в текстах монологической речи: Автореф. докт. дисс. Одесса, 1969).

И.П.Севбо, Г.В.Дорофеева и Ю.С.Мартемьянова5 и др. в исследованиях лингвистов первой половины 70-х гг. очень высок.

В тот момент, когда у нас лингвистика текста находилась на подъеме, ее западная "старшая сестра" уже стремительно превращалась из принцессы в Золушку, и появления гонцов от короля не предвиделось. Не будь смены эпох — возможно, и продолжалось бы более или менее последовательное движение "младшей сестры" в избранном ею направлении (и, вероятно, более продолжительное, поскольку разрушительные постмодернизм и постструктурализм к нам вряд ли были бы допущены). Смена же эпох, если датировать ее начало 1985-м г., с одной стороны, ликвидировала "железный занавес", с другой — примерно совпала с широким распространением именно постмодернистской парадигмы, уничтожившей — в глазах многих и многих — самое базу, на которой основывалась лингвистика текста: представление о завершенности, целостности текста, и даже об объективности его существования как семиотического, в частности лингвистического, объекта. Возникла ситуация внутреннего разноязычия, вызванного не различием специализаций (что естественно для любой науки), а сосуществованием противоречивых посылок нередко даже в рамках одной концепции. Характерно, например, широкое использование многими лингвистами понятия интертекстуальности, заимствованного из постструктуралистской "новой критики" Ю.Кристевой, Р.Барта и др. (о чем лингвисты не всегда помнят), на правах мирного соседства с декларациями о целостности текста как лингвистического объекта: ведь понятие интертекстуальности — в оригинальном толковании — стоит в одном ряду с отрицанием первичности и

5 Севбо И.П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. М., 1969; Дорофеев Г.В., Мартемъянов Ю.С. Логический вывод и выявление связей между предложениями в тексте // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Вып. 12. М., 1969. целостности текста; не случайно оно возникло одновременно с идеологией и методологией де конструктивизма, с такими^ его ключевыми понятиями, как деконструкция и децентрация, определяющими лицо деконструктивизма как по-стмодернистско-постструктуралистской парадигмы (Ж.Лакан, Ж.Деррида, 1960-е гг.; американская версия — П. де Мэн, начало 1970-х) (см. Ильин 19926).

В изучении логических, прагматических, когнитивных, психолингвистических, нейролингвистических и пр. аспектов текста наша лингвистика поспешала за западными исследователями, тем самым — отчасти — пытаясь пройти чужой путь. Спору нет, чужой опыт необходим и полезен, но вряд ли стоит подменять им свой собственный.

Что же в итоге? За прошедшие два десятилетия отечественными учеными создано огромное количество трудов по разным аспектам лингвистической теории текста, предложен ряд "глобальных" концепций текста; и в то же время число работ по грамматике текста крайне незначительно6. Следует по достоинству оценить тот факт, что за почти двадцать лет, отделяющих нас от момента выхода в свет известной "Грамматики текста" О.И.Москальской (Мое-калъекая 1981), построенной исключительно на материале немецкого языка (как указано в подзаголовке, это "пособие по грамматике немецкого языка для ин-тов и фак. иностр. яз."), в нашей стране так и не появилось русской "Грамматики текста" (!). А ведь именно на русском материале, напомним еще раз, была впервые поставлена проблема сложного синтаксического целого, то

6 В этой связи назовем работы Ж.Г.Амировой (Амирова 1983), Н.Д.Бурвико-вой (.Бурвикова 1981), С.Г.Ильенко (Ильенко 1989), Г.В.Колшанского (Колшан-ский 1983), В.ПЛуневой (.Лунева 1982), Л.В.Орловой (Орлова 1983), А.И.Островской (Островская 1981), М.И.Откупщиковой (Откупщикова 1982). Безусловно, этот список далек от полноты, но показательно, что большинство перечисленных работ выполнено в начале 1980-х гг. есть, в сущности, проблема грамматической единицы текста — центральная для этой дисциплины.

Больше того. Вся грамматика текста, или текстообразование, по праву может считаться специфической отраслью именно русской версии лингвистики текста: ведь в западноевропейской и, тем более, американской версиях учение о собственно языковой организации текста никогда не выделялось в особую ветвь. Наблюдения над многочисленными способами межфразовой связи, тема-рематическими последовательностями и прочими средствами когезии и когерентности неизменно включались в более общие построения, претендующие на "глобальную теорию текста вообще" — ср., например, известную монографию Т.А. ван Дейка "Some Aspects of Text Grammars" и в особенности ее подзаголовок: "A Study in Theoretical Poetics and Linguistics" (The Hague, 1972; курсив мой. — М.Д.). Что же касается учения о "сверхпредложенческих единствах", составляющего ядро грамматики текста, то аналогов ему в западноевропейской лингвистике просто нет. О.И.Москальская в открывающем ее книгу обзоре пишет, что в 50—60-е гг. "в области изучения сложного синтаксического целого успешно работают чешские лингвисты", ссылаясь при этом на работа В.Скалички, К.Гаузенблаза, Б.Палека7 (Москалъская 198Г. 8). Однако достаточно взглянуть только на заглавия указанных работ, чтобы усомниться в том, что они посвящены именно сложному синтаксическому целому: статья К.Гаузенблаза, например, опубликована в переводе в упоминавшемся VIII выпуске "Нового в зарубежной лингвистике", и уже по ней одной можно судить

7 Skalicka V. Syntax promluvy (enunciace) // Slovo a slovesnost 21, 1960; ero xe. Text, Kontext, Subtext. Slavica Pragensia 3, 1961; Hausenblas K. On the Characterization and Classification of Discourses. Travaux Linguistiques de Prague. I. Prague, 1964; Palek B. Cross-reference. A Study from Hyper-Syntax. Praha, 1968. о том, что О.И.Москальская в данном случае употребляла термин "ССЦ" в нестрогом смысле, имея в виду текст.

Итак, именно тем, что может составить гордость отечественной науки, она великодушно пренебрегает.

Конечно, этот набросок далек от полноты; есть еще целый ряд причин сложившейся парадоксальной ситуации. Но суть дела, как представляется, именно такова. А этим объясняется то, что в центре внимания в этой работе будет как раз "грамматика текста".

В чем заключаются основные цели задачи этот исследования?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратим внимание на два важных события лингвистической жизни последних лет. Одним из этих событий стал выход в свет давно ожидавшейся книги Г.А.Золотовой, Н.К.Онипенко и М.Ю.Сидоровой "Коммуникативная грамматика русского языка" (Золотова. 1998), которая продолжает линию исследований, начатую Г.А.Золотовой три десятилетия назад (в триаде "Очерк функционального синтаксиса русского языка" — "Коммуникативные аспекты русского синтаксиса" — "Коммуникативная грамматика русского языка" последняя работа может рассматриваться и как завершающая).

Второе событие — появление книги Б.М.Гаспарова "Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования" (Гаспаров 1996). Симптоматично, что если первая книга издана Московским государственным университетом под эгидой Института русского языка им. В.В.Виноградова РАН, то вторая — еще совсем молодым, но уже авторитетным издательством "Новое литературное обозрение". Первая — коллективное обобщение опыта целого направления отечественной лингвистики, вторая — попытка нащупать совершенно новые пути, наметить новое направление осмысления языка в онтологическом плане.

Читателю, знакомому с этими работами, обращение к ним в данном контексте может показаться неожиданным, поскольку ни первая, ни вторая не являются исследованиями, посвященными проблеме текста монографически: имея фундаментальный характер, они представляют собой генерализованные описания языка в целом. Именно поэтому обе книга являются крупными событиями, своеобразными вехами, дающими новые точки отсчета. В то же время в них отчетливо выражены наиболее популярные тенденции, имеющие прямое отношение и к проблематике лингвистического изучения текста.

Как же авторы названных книг понимают категорию текста? Создатели "Коммуникативной грамматики" рассматривают в качестве "текста" фактически любую осмысленную и грамматически правильную словесную последовательность рангом от предложения и выше. Б.М.Гаспаров пытается противопоставить текст языку, находя принципы их внутренней, организации противоположными, хотя оказывается не вполне последователен. Ни то, ни другое не представляется удовлетворительным, если стремиться к осмыслению проблемы именно текста с лингвистических позиций. Более детальный разбор концепций текста, которые содержатся в этих работах, будет проведен ниже, в I главе, здесь же мы по необходимости ограничимся лишь выводом, вытекающим из этого разбора.

Этот вывод заключается в констатации неудовлетворительного положения дел в той части современной отечественной лингвистики, которая связана с проблематикой лингвистической организации текста. Как и четверть века назад, отсутствует даже подобие терминологической строгости в употреблении слова "текст", границы понятия предельно размыты, а проблема текстообразо-вания (не в аспекте порождения, а в аспекте грамматики текста) либо вообще не ставится — так, из концепции Б.М.Гаспарова невозможно понять, каким же образом возникает текст, — либо сводится к описанию тема-рематических взаимодействий между высказываниями и рематической доминанты текстового фрагмента, как это сделано в "Коммуникативной грамматике". Но при этом апелляция к самой категории "текст" не просто частотна в обеих книгах, но своеобразно венчает каждую из них.

Неразработанность теории русского текстообразования, с одной стороны, и то прочное место, которое занимает категория текста и в современных лингвистических исследованиях, и в практике преподавания отечественной словесности в высшей, средней и даже начальной школе, с другой стороны, определяют актуальность нашего исследования.

Из сказанного вытекают две наши главные цели. Первая из них уже сформулирована выше: попытка выстроить систематическое описание основ рус- I ского текстообразования, предполагающая решение следующих задач:

1) выработка представления о строевой единице текста (единице текстообразования);

2) выявление состава таких единиц и системных отношений между ними;

3) развернутая характеристика каждой единицы.

Однако для реализации этой цели необходимо, прежде всего,

4) сформировать такое представление о тексте, которое основывается не на сходствах его с традиционными объектами лингвистического описания, а на его отличительных, дистинктивных признаках.

Главным, опорным положением в этом случае является тезис об особой природе и особом статусе текста как такового, исключающих его сведение как к фактам языка, так и к фактам речи или речевой деятельности. Краткий обзор двух концепций, в значительной мере отражающих отношение современной лингвистики к этой проблеме, свидетельствует о том, что эта задача ото том, что теория текстообразования дает исследователю инструмент эффек- i/" тивного анализа структуры художественного текста — понятие сверхфразового уровня организации текста, органичным образом связывающее теорию текстообразования с основополагающими категориями художественного произведения (сюжет, фабула, композиция и др.). Главной задачей в данном случае является выработка понятия сверхфразового уровня организации (художественного) текста. Основные контуры этого понятия выявляются в процессе развернутого анализа текста рассказа В.В.Набокова "Возвращение Чорба"; частичное применение понятия и открываемые при этом возможности иллюстрируются разбором рассказов "Холодная осень" И.А.Бунина и "Страж" В.С.Маканина (глава II "Сверхфразовый уровень организации художественного текста").

Поскольку понятие сверхфразового уровня организации художественного текста связано с основополагающими категориями эпического произведения, особую задачу этой главы составило выявление параметров указанной связи. Решению этой задачи посвящен параграф 1.2.1 гл. II ("Категория события в лингвистической литературе и "сюжетное событие" как категория художественного текста").

Однако закономерно предположить, что действенность и объяснительная сила положений теории текстообразования варьирует в зависимости от типа (/ художественного текста: интуитивно кажется очевидным, что классический русский повествовательный текст середины XIX века (где, впрочем, при детальном расмотрении также обнаруживаются разные тенденции) резко отличается от текста авангардного, модернистского, постмодернистского типа. Проверке этого предположения посвящена глава Ш "Deus ex texto, или специфика модернистской модели нарратива". в которой рассматриваются особенности повествовательной манеры В.В.Набокова, выявляемые на сверхфразовом уровнюдь не надуманна и нисколько не устарела. По этим причинам в I главу "Элементы теории текстообразования" включены также параграфы, посвященные

5) осмыслению самой категории текста в ее соотнесении с категориями, с одной стороны, языкового знака, с другой — дискурса, категории, все более явно претендующей на статус некоего родового понятия, охватывающего и текст, и речевые произведения любого формата, и чуть ли не стремящейся подменить понятия речевой деятельности, коммуникации, мышления.

Важное место в этой главе занимает

6) характеристика специфики смысловой структуры текста. В связи с по- У следней проблемой рассматривается вопрос о соотнесенности часто смешиваемых категорий текста и произведения. В то же время, разумеется, не ставится задача раз и навсегда "разобраться" с категорией текста и дать ей твердую дефиницию; очевидно, что это невозможно, как невозможно дать опреде- и ление понятию "стиль" и целом}' ряду подобных (К.А.Долинин).

Решение задач (1—3) приводит к формированию понятия нормы русского текстообразования (§ 5 первой гл.), что, в свою очередь, позволяет поставить уу вопрос о применении положений теории текстообразования к обучению русской текстовой компетенции как русских школьников, так и иностранных , учащихся (§6).

Вторая цель исследования — соотнесение основ русского текстообразования с категорией художественного текста. Ключевым, определяющим характер и последовательность изложения здесь является вопрос о мере применимости общих положений теории текстообразования к столь "капризном}'" объекту, каков текст художественного произведения, вроде бы не приемлющий никаких строгих нормативных ограничений. Выдвигается и проверяется гипотеза не организации текста (в движении от романа "Машенька" к сборнику "Весне в Фиальте" и роману "Дар"). Актуальность этой задачи заключается в необходимости проверки эффективности выработанного исследовательского инструментария: коль скоро была поставлена цель разработать исследовательский аппарат, пригодный для изучения художественного текста без ограничений по эстетическим направлениям, этот аппарат должен быть применим и к таким текстам, которые отличаются от "традиционных" по ряду существеных параметров.

В этом смысле может показаться не вполне логичным выбор набоковского же рассказа "Возвращение Чорба" для выработки понятия сверхфразового уровня организации текста в предыдущей главе: если общий ход исследования предполагает выработку основных положений на материале классической повествовательной прозы и последующую проверку их применимости к текстам неклассического типа, то для выявления основных параметров сверхфразовой организации текста следовало избрать текст заведомо классического типа, не набоковский. Однако в реальности имя автора еще не определяет типа текста: "Возвращение Чорба" — рассказ, в котором черты неклассического повествования если и присутствуют, то не на уровне сверхфразовой организации, и в этом отношении текст "Возвращения Чорба" намного ближе к повествовательным манерам, скажем, И.А.Бунина, или М.Е.Салтыкова-Щедрина, или А.С.Пушкина (неоднородность ряда здесь намеренная), чем к манере, в которой написаны, например, рассказ "Набор" или роман "Приглашение на казнь" самого В.В.Набокова.

Общий ход мысли, связанный с движением от текстов классического типа к текстам неклассическим, проводится в главах II и III нестрого, в общих чертах, еще и по той причине, что и само по себе противопоставление классики е-классике весьма условно и существует более в виде презумпции, нежели в ,иде системы конкретных антиномий, позволяющих с достаточной мерой точ-юсти диагностировать "классичность" или "неклассичность" данного конкрет-юго текста. Не случайно одним из итогов рассмотрения материала в этой гла-;е оказывается вывод, частично опровергающий интуитивное представление о лубоком водоразделе, пролегающем между "классическими" и "неклассиче- к кими" текстами, и переводящий это представление в несколько иную плос-:ость. Поэтому, хотя в П1 главе и содержится попытка сформулировать три правила классического нарратива" (3.1), эту попытку следует воспринимать [ишь как инструмент, изготавливаемый для конкретной частной цели, а не :ак генеральные положения, претендующие на глобальный теоретический ста-ус.

В Заключении подводятся основные итоги исследования и намечаются даль-[ейпше перспективы.

Основным материалом исследования послужили выборки из произведений »усской повествовательной прозы второй половины XIX — первой трети XX в. (этот материал лег в основу главы I); главы II и III построены на цел остеом текстуальном анализе ряда произведений русской литературы XX в.: рас-казов И.А.Бунина ("Холодная осень"), В.В.Набокова ("Возвращение Чорба", Облако, озеро, башня", "Круг", "Королек"), В.С.Маканина ("Страж"); к анашу привлекались также фрагменты из ряда других рассказов И.А.Бунина, 5.В .Набокова, его же романов "Машенька", "Защита Лужина", "Подвиг", Дар"; кроме того, к анализу привлекались фрагменты из произведений

С.Пушкина, М.Ю.Лермонтова, Н.В .Гоголя.

Материалы и положения диссертации могут иметь широкий спектр приме-[ения: это не только вузовские курсы синтаксиса современного русского язьг

18

Ка й ЛйНГВйСТИЧеСКОГО ансшизз. ТСКСТа, СПСЦКурСЫ ПО ЛИНГВйСТИКе, стилистикб текста, текстообразованию, не только дальнейшие исследования русского тек-стообразования, но и практика преподавания русского языка иностранным учащимся, а также русским школьникам (в аспекте развития их речевой культуры, в частности текстовой компетенции).

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проблемы русского текстообразования"

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении всей работы в центре нашего внимания находился феномен текста — точнее, текстовой формы речемыслительного / речетворческого произведения, причем в том аспекте ее внутренней организации, который поддается описанию в категориях лингвистики. К числу основных результатов исследования можно отнести следующие выводы.

1. С онтологической точки зрения текст является особой, развернутой формой осуществления речемыслительного произведения, имеющего сложную внутреннюю структуру, отображением которой служит пересечение смысловой структуры текста с его сверхфразовой организацией.

С точки зрения теории коммуникации текст представляет собой "упакованную" вторичную коммуникацию и потому не является ни языковым, ни речевым знаком, ибо не может быть знаком, обслуживающим вербальный коммуникативный акт, сам этот акт: в этом случае сам концепт знака теряет всякий смысл.

Все названные особенности резко отличают текст не только от знака, но и от дискурса, который неразрывно связан с первичной, прототипической формой коммуникации и, разумеется, лишен признака "упакованности".

2. Смысловая структура текста производна от специфики его смыслового содержания. Текст, как особая речемыслительная форма, позволяет, в отличие от неразвернутых форм, представить некоторую картину мира (фрагмента мира) в виде развернутой системы представлений, суждений, идей, окрашенной субъективным отношением автора к этим представлениям и идеям, — концепции. В основе модели смысловой структуры текста должны лежать представления 1) о ее внутренней иерархичности при синтагматическом способе ее развертывания; 2) о чрезвычайно разветвленных одно- и разноуровневых "горизонтальных" связях между ее элементами, существующих наряду с иерархическим принципом поглощения более мелких смысловых сегментов более крупными; 3) о модальных преобразованиях предметно-фактической информации, сопровождающих индуктивно-дедуктивные операции над ней, как обязательном условии смыслообразования; 4) о частных смысловых структурах текста, "вложенных" друг в друга, имеющих каждая свою "сетку" и организующих процесс смыслообразования в генерализующем направлении на базе дистантных одноуровневых связей; 5) наконец, об элементарной единице смысловой структуры текста — концептуально значимом смысле, который был определен как обобщенно-оценочное отображение некоторой (сигнификативной) ситуации, содержащее преобразованную путем индуктивных операций предметно-фактическую информацию в модальной оболочке, соотнесенной с одной из актуальных в пределах концепции данного текста модальных оппозиций.

3. Фрагменты текста, в которых воплощаются концептуально значимые смыслы, поддаются типизации. На этой основе формируется центральное понятие теории текстообразования — категория единицы текстообразования. Единицы текстообразования (строевые единицы текста) были определены как устоявшиеся в данной культурно-письменной традиции формы языкового воплощения структурных компонентов авторского замысла а концептуально значимых смыслов, — закрепляющие относительную автономность (автосе-мантию) образуемых на их основе компонентов текста и обладающие признаками относительной синтаксической замкнутости, временной устойчивости и регулярной воспроизводимости. Само название этих единиц указывает на то, что они не принадлежат ни синтаксической системе языка, ни синтаксису речи: текстообразование — это особая система, которая базируется на синтаксисе языка и речи, но обладает собственными закономерностями и единицами.

В систему строевых единиц текста входят свободные высказывания двух типов, сложное синтаксическое целое и линейно-синтаксическая цепь. Эти единицы различаются по общим, организующим систему признакам регулярности / иррегулярности, монотематичности / политематичности, монокоммуникативности / поликоммуникативности. На основе четырех элементарных единиц в тексте могут образовываться и более крупные единицы.

4. Наивысшим уровнем структуры текста, который доступен анализу в терминах теории текстообразования, является уровень его сверхфразовой организации. Как показывает материал, этот уровень связан не только с языковой тканью текста, но также с логическим, событийным, мотивным, субъектно-объектным аспектами его структуры. Поэтому сверхфразовая организация текста была определена как средство транспозиции логической, событийной, мотивной и субъектно-объектной структур текста на синтагматическую ось, состоящее в оформлении компонентов смысла единицами текстообразования при установлении между ними отношений, отображающих названные структуры. Характеристика этого уровня текстовой структуры предполагает ответ на ряд вопросов:

1) каков преобладающий тип сверхфразовых компонентов текста, какие единицы текстообразования лежат в их основе;

2) в каком соотношении находятся строевые сверхфразовые компонента и единицы композиционно-стилистические (абзацы);

3) как соотнесены между собой мотивная и событийная структуры, с одной стороны, и сверхфразовые компоненты: равномерно или неравномерно распределены элементы названных структур по сверхфразовым компонентам;

4) в связи с этим — каковы способы представления смысловых зон (одним или несколькими компонентами; во втором случае — объединяются ли несколько сверхфразовых компонентов в гармоничное образование более высокого уровня [типа предикативно-релятивного комплекса] или находятся в конкурирующих дисгармоничных отношениях);

5) каковы особенности реализации единиц текстообразования в сверхфразовых компонентах, насколько последовательно — в случаях использования регулярных единиц — соблюдаются базовые принципы их устройства, чем вызваны отклонения;

6) каков характер отношений между сверхфразовыми компонентами: хронологически-последовательный, логический (радиально-логический, последовательно-логический), ассоциативный, комбинированный;

7) какие средства контактных и дистантных связей между компонентами доминируют.

5. Применение выработанного понятийного аппарата к художественному тексту открывает широкие возможности, которые, как представляется, в пределе ведут к лингвистически обоснованной — и, следовательно, более надежной — содержательной интерпретации текста. Одним из примеров может служить существенная особенность стиля современной прозы, свойственная, кстати, отнюдь не только произведениям В.С.Маканина, которая была вскрыта с применением аппарата теории текстообразования при разборе рассказа "Страж". Эта особенность заключается в использовании собственно структурных принципов организации сверхфразовой единицы — прежде всего сложного синтаксиечского целого — для передачи художественно мотивированного дополнительного аспекта смысла, в данном случае для моделирования особенностей сознания героя; средством такого моделирования в рассказе В.С.Маканина выступает деформация структуры сложного синтаксического целого, насильственное расширение этой структуры путем ничем не оправданных повторов, в результате чего в ССЦ начинают доминировать линейно-последовательные связи между высказываниями, но практически сводятся к нулю внутренние связи имшшкативного характера, являющиеся подлинным стержнем этой единицы.

Впрочем, нужно оговорить, что слово "следовательно" в первой фразе предшествующего абзаца выражает скорее желаемую, нежели объективно существующую связь явлений. Давно замечено, что филология не только наука, но и искусство. Это, в частности, означает, что выбор метода исследования конкретного текста, или внесение в известный метод уточнений, акцентов, адаптирующих этот метод к индивидуальности материала, или такое преобразование известного метода в соответствии с материалом, которое на деле равносильно созданию нового метода, — все это вещи, которые крайне трудно ввести в строгие рамки исследовательских алгоритмов, и не всегда даже автор талантливо выполненного разбора художественного текста сможет внятно объяснить, из какого множества подходов он выбирал, какими сооображениями руководствовался, в какой момент и почему ему пришло в голову рхзменить выбранный метод и т.п., — по той простой причине, что во многих случаях наиболее удачное решение подсказывалось не ученым рассуждением, а интуицией. А интуиция, как известно, плохо поддается рефлексии.

Впрочем, бесспорно и то, что исследовательская интуиция не рождается из ничего. Если под интуицией понимать способность к недискурсивной (не рассудочной, не возникающей в результате цепочки рассуждений) оценке, к такому же ориентированию в ситуации и принятию решений, способность, возникающую как новое качество из сплава знания и опыта, то любой новый, или относительно новый, способ и инструментарий анализа может принести пользу, и иногда самую неожиданную. Все дело как раз в этой неожиданности: положительный результат может возникнуть совсем не там, где он предполагался; поэтому не исключено, что упомянутые широкие возможности, открываемые применением выработанного аппарата, останутся в прежних очертаниях лишь в представлении автора. Зато действительно широкие возможности могут открыться там, где автор не ожидал. Ю.М.Лотман мудро — и оптимистично — заметил в одной из своих последних публикаций: ".каждое поколение имеет язык для описания вчерашнего дня и в принципе не имеет его для дня завтрашнего. Поэтому мы поневоле, как герой одного из римских стихотворений Иосифа Бродского, «оглядываясь, видим лишь руины».

Между тем под руинами возникают новые строения"124.

Именно подобное "новое строение" обозначилось и в нашем случае, когда была поставлена задача проверить применимость выработанного аппарата к анализу текстов неклассического типа. Рассмотрение этих текстов, с одной стороны, дало в целом положительный ответ на поставленный вопрос. С другой стороны, оно привело к новому понятию, которое должно учитываться при анализе любого текста, и особенно неклассического, — понятию дейктического модуса текста. По сути, речь идет об особой лингвистической категории текста, ибо за этим понятием стоит оппозиция двух значений (определенность — неопределенность), каждое из которых реализуется рядами конкретных языковых форм в их взаимной соотнесенности. От значения, принимаемого этой категорией в конкретном тексте, зависит свойство дейктического паритета / диспаритета между автором и читателем, которое связано с тем, предос

124 Лотман, Ю.М. От редакции // Ученые записки Тартуского ун-та. Вып. 936. Труды по знаковым системам XXV. Семиотика и история. Тарту, 1992. — С. 4. тавляется или не предоставляется читателю возможность в равной с автором мере проникать в любую точку художественного пространства—времени, постигать мотивировки поступков и причины событий, идентифицировать все имеющиеся в тексте субъектно-объектные отношения. В свою очередь, случай дейктического диспаритета оказывается связанным с приобретением текстом признаков вторичной дискурсивности, которые не только резко меняют характер взаимодействия автор — текст — читатель, вовлекая последнего в процесс создания произведения, но также принципиально иначе, по сравнению с "классическим нарративом", расставляют акценты в самой модели художественной коммуникации, не говоря уже о глубоких сдвигах и переакцентировках в соотношении предметно-фактического и интерпретационного начал в содержании произведения, которое в этом случае превращается в «юление "метапро-зы" (метафикции). Приобретение текстом свойства вторичной дискурсивности влечет за собой не умножение его сверхфразовых структур, как можно было бы предполагать, а двоение структуры, когда один и тот же компонент текста может выражать не один, а два концептуально значимых смысла.

Каковы перспективы дальнейших исследований? Требует более детальной разработки модель смысловой структуры текста. Необходимо развернутое описание преобразований, в том числе модальных, ведущих к превращению информации в смысловые сегменты. Необходимо — возможно, именно на этой основе — построить типологию концептуально значимых смыслов, выражаемых. сверхфразовыми компонентами текста. Представляется возможным построение в дальнейшем типологии сверхфразовой организации текста; контуры такой типологии были намечены выше рядом вопросов, ответ на которые обязателен при характеристике сверхфразовой организации конкретного текста. Думается, что для этой типологии окажутся полезными и наблюдения над особенностями устройства текста неклассического типа.

И, наконец, еще одно соображение — по поводу отстаивавшегося выше разграничения текста и дискурса. Утверждение о том, что текст на порядок сложнее дискурса, верно только при том условии, что дискурс понимается в самом узком из всех возможных значений этого термина. В общем же случае отношения между этими категориями сложнее: являясь, с одной стороны, "первой производной" от дискурса, текст, с другой стороны, является частью дискурса в более широком значении — если понимать его, в духе М.Фуко, как бесконечный процесс познания, жизни человеческого духа. М.Мамардашвили в одном из интервью признавался: "У меня сложные отношения со своими текстами. Я с большим трудом и неохотой отдаю рукопись. А если она попадает ко мне, я снова начинаю ее переделывать, и так без конца."!25. В сходном мог бы признаться, наверное, любой автор. Потому что текст и осознается автором — лучше, чем кем бы то ни было, — не только как завершенное монолитное целое, но и как всего лишь момент, причем даже не обладающий свойством непроницаемости, — момент движения, не имеющего ни начала, ни конца.

125 Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1992. — С. 35.

Список научной литературыДымарский, Михаил Яковлевич, диссертация по теме "Русский язык"

1. Аверинцев С. С. Филология // Лингвистический энциклопедический словарь.

2. М,: Советская энциклопедия, 1990. — С. 544—545.

3. Адмони В. Г. Грамматика и текст // Вопросы языкознания. — 1985. — № 1.1. С. 63—69.

4. Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка: Учеб. пособие. — М.: Высшая школа, 1990. — 168 с.

5. Александров В.Е. Набоков и потусторонность: метафизика, этика, эстетика / Пер. с англ. Н.А.Анастасьева / Под ред. Б.В.Аверина и Т.Ю.Смирновой. СПб.: Алетейя, 1999. — 320 с.

6. Алефиренко Н.Ф. Смысловая структура текста // Текст как объект многоаспектного исследования: Сб. ст. науч.-метод. семинара "Textus", — Вып. 3. Ч. I. — СПб.—Ставрополь: Изд-во Ставропольского гос. ун-та, 1988. — С. 35—39.

7. Амирова Ж.Г. Стилистические функции различных типов ССЦ в контексте А.И.Куприна: Автореф. дисс. . канд филол. наук. — Алма-Ата, 1983. — 25 с.

8. Артеменко-Толстая НИ. Германия. Немцы. Рассказы Владимира Набокова 20—30-х годов // Набоковский вестник. Вып. 1. Петербургские чтения. — СПб.: Дорн, 1998. — С. 54—60.

9. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь.

10. М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 136—137.

11. Арутюнова Н.Д. Молчание: контексты употребления // Логический анализ языка. Язык речевых действий. — М.: Наука, 1994. — С. 106—117.

12. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. — М.: "Языки русской культуры", 1998. — I—XV, 896 с.

13. Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. — М.: Наука, 1982. — 192 с.

14. Баранов А.Г. Функционально-прагматическая концепция текста. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та. 1993. — 182 с.

15. Баранов А.Г. Динамические тенденции в исследовании текста // Styüstyka IV. Text and Style. — Opole, 1995. — Pp. 54—69.

16. Барт P. S/Z. — M.; РИК "Культура"; Ad Marginem, 1994a. — 303 c.

17. Барт P. От произведения к тексту // Барт Р. Избр. раб.: Семиотика. Поэтика. — М.: Изд. группа "Прогресс", "Универс", 19946. — С. 413—423.

18. Баталова Т.М. Соотношения предикативных и релятивных отрезков текста (на материале английской поэзии и прозы): Автореф. дисс. ,. канд. филол. наук. — М., 1977. — 24 с.

19. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.

20. Белоусова A.C. Хроникальная заметка о XII Виноградовских чтениях. /7 Вопросы языкознания. — 1981. — № 5, — С. 152—154.

21. Белошапкова В.А. Синтаксис // Современный русский литературный язык. 2-е изд. — М.: Высшая школа, 1989. — С. 532—792.

22. Бергельсон М.Б., Кибрик А. Е. Прагматический "принцип Приоритета" и его отражение в грамматике языка // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 40. — 1981. — № 4. — С. 343—355.

23. Билинкис Я.С. Об авторском присутствии в "Евгении Онегине" // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 34. — 1975. — № 6.

24. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола (значение и употребление). — М.: Просвещение, 1971. — 239 с.

25. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл. — Д.: Наука, 1978. — 176 с.

26. Бондарко A.B. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1996. — 220 с.

27. Борухов Б.Л. Стиль и вертикальная норма // Стилистика как общефилологическая дисциплина. — Калинин, 1989. — С. 4—24.

28. Бугаева Л.Д. Художественная модальность и проблемы референции // Материалы XXVII межвуз. науч.-метод. конф. преподавателей и аспирантов. — Вып. 12. Секция стилистики русского языка. 4.1. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1998. — С. 40—44.

29. Букс Нора. Эшафот в хрустальном дворце. О русских романах Владимира Набокова. — М.: Новое литературное обозрение, 1998. — 208 с.

30. Бурвикова Зарубина. Н.Д. К вопросу о лингвистических единицах текста // Синтаксис текста. — М.: Наука, 1979. — С. 103—112.

31. Бурвикова Н.Д. Закономерности линейной структуры монологического текста: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — М., 1981. — 44 с.

32. Валюсинская З.В. Вопросы изучения диалога в работах советских лингвистов // Синтаксис текста. — М.: Наука, 1979. — С. 299—313.

33. Ванников Ю.Вг Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. — М.: Русский язык, 1979. — 296 с.

34. Бахтин Н.Б. Синтаксис языка азиатских эскимосов. — СПб.: Изд-во Европейского Дома, 1995. — 360 с.

35. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. — С. 402—421.

36. ЪА.Вейзе A.A. Реферирование текста. — Минск, 1978.

37. Виноградов В,В. О теории художественной речи. — М.: Высшая школа, 1971. — 240 с.

38. Виноградов В.В. Стиль "Пиковой дамы" // Избр. труды. О языке художественной прозы. — М.: Наука, 1980. — С. 176—239 Впервые: Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. Вып. 2. М.—Л., 1936. — С. 74—147.

39. Винокур Т.Г. Диалогическая речь // Лингвистический энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 135.

40. Выготский Л.С. Психология искусства / Под ред. М.Г.Ярошевского. — М.: Педагогика, 1987. — 344 с.

41. Гайда Ст. Стилистика и генология // Статус стилистики в современном языкознании: Тезисы докл. республиканского коорд. совещания. — Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1990. — С. 36—37.

42. Гак В. Г. О семантической организации повествовательного текста // Лингвистика текста: М-лы науч. конф. I Тр. МГПИИЯ им. М.Тореза. Вып. 103. — М.: Изд-во МГПИИЯ им. М.Тореза, 1976.

43. Гак В.Г, Повторная номинация на уровне предложения // Синтаксис текста. — М.: Наука, 1979. — С. 91—102.

44. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. — М.: Наука, 1981. — 140 с.

45. Гаспаров Б.М. Язык, память, образ. Лингвистика языкового существования.

46. М.: Новое литературное обозрение, 1996. — 352 с.

47. Гаспаров Б.М. Послесловие: структура текста и культурный контекст // Гаспаров Б.М. Литературные лейтмотивы: Очерки по русской литературе XX века. — М.: Наука. Издательская фирма "Восточная литература", 1994.1. С. 274—303.

48. Гаузенблаз К. О характеристике и классификации речевых произведений // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. — С. 57—78.

49. S. Георгиева B.JI. История синтаксических явлений русского языка. — М.: Просвещение, 1968. — 167 с.

50. Гиндин С.И. Советская лингвистика текста. Некоторые проблемы и результаты (1948—1975) // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 36. — 1977. — № 4. — С. 348—361.

51. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Макростратегии // Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. — М.; Прогресс, 1989. — С. 41—67.

52. Дейк Т.А. ван, Анализ новостей как дискурса И Дейк Т.А, ван. Язык. Познание. Коммуникация, — М.: Прогресс, 1989. — С. 111—160.

53. Демъянков В.З. "Событие" в семантике, прагматике и в координатах интерпретации текста // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 42. — 1983. — № 4. — С. 320—329.

54. Доблаев JI.П. Смысловая структура учебного текста и проблемы его понимания. — М.: Педагогика, 1982. — 176 с.

55. Долинин К.А. Интерпретация текста. — М.: Просвещение, 1985. — 288 с.

56. Долинин К.А. Текст и произведение // Русский текст: Российско-американский журнал по русской филологии. — СПб.—Lawrence (KS, USA). — № 2.1994. — С. 7—17.

57. Дымарский М.Я. Проблемы учения о сложном синтаксическом целом в советском языкознании / Рукопись деп. в ИНИОН АН СССР 2.12.1988, № 36257. — 140 с.

58. Дымарский М.Я. Сложное синтаксическое целое в функциональном аспекте (на материале конструкций с локальным / темпоральным детерминантом в инициальной позиции): Дисс. . канд. филол. наук. — Л., 1989. — 301 с.

59. Дымарский М.Я. О лингвистическом статусе сложного синтаксического целого // Текстовый аспект в изучении синтаксических единиц: Межвуз. сб. науч. тр. — Л.: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1990. — С. 70—86.

60. Дымарский М.Я. Метафора текста // Русский текст: Российско-американский журнал по русской филологии. — СПб.—Lawrence (KS, USA). — № 1.1993а. — С. 11—25.

61. Дымарский М.Я. Грамматика текста и норма текстовости // APT: Альманах исследований по искусству. Вып. 1. — Саратов: Изд-во Саратовского гос. пед. ин-та им. К.А.Федина, 19936. — С. 32—42.

62. Дымарский М.Я. К системе строевых единиц текста // Функционирование языковых единиц и категорий в тексте: Сб. науч. ст. — Таллинн: Таллиннский пед. ун-т, 1994а. — С. 116—125.

63. Дьшарский М.Я. Стратегии моделирования ситуации и национальная картина мира: штрихи к проблеме // IV Международный симпозиум по лингвострановедению: Тезисы докл. и сообщ. — М.: Ин-т русского языка им. А.С.Пушкина, 19946». — С. 81—82.

64. Женетт Ж. Повествовательный дискурс // Женетт Ж. Фигуры Работы по поэтике.: В 2 т. — Т. 2. [Фигуры П1.] — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. — С. 59—281.

65. Золотова ГЛ. Структура сложного синтаксического целого в карамзинской повести // Труды Ин-та языкознания АН СССР. — 1954. — Т. 3. — С. 88—119.

66. Золотова ГЛ. Роль ремы в организации и типологии текста // Синтаксис текста. — М.: Наука, 1979. — С. 113—133.

67. Золотова ГЛ. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. — М.: Наука, 1982. — 368 с.

68. Золотова ГЛ., Онженко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. — М.: Филологический ф-т МГУ им. М.В Ломоносова, 1998. — 528 с.

69. Ильенко С.Г. Предложение в текстовом аспекте // Предложение в текстовом аспекте: Межвуз. сб. науч. тр. — Вологда: Вологодский гос. пед. ин-т, 1985. — С. 3—15.

70. Ильенко С.Г. Синтаксические единицы в тексте. — Д.: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1989. — 84 с.

71. Какорина Е.В. Стилистические заметки о современном политическом дискурсе // Облик слова: Сб. ст. памяти академика Д.Н.Шмелева. — М.: Щука, 1997. — С. 226—242.

72. Кантор М. Бремя памяти (о Сирине) // В.В.Набоков: pro eí contra. Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. — СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. — С. 234—237.

73. Караулов Ю.Н, Ассоциативная грамматика русского языка. — М.: Русский язык, 1993. — 330 с,

74. Кацнельсон С.Д. Речемыслительные процессы // Вопросы языкознания. — 1984. — № 4. — С. 3—12.

75. Киселев С.А. Коммуникативная значимость синтаксических моделей: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Минск, 1990. — 24 с.

76. Кожевникова Н.А. Типы повествования в русской литературе XIX—XX вв. — М.: Ин-т русского языка РАН, 1994. — 336 с.

77. Кожина М.Н. Целый текст как объект стилистики текста // Stylistyka IV. Text and Style. — Opole, 1995. — Pp. 33—53.

78. Колшанский Г.В. О языковом механизме порождения текста // Вопросы языкознания. — 1983. — № 3. — С. 44—51.

79. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Субъективная модальность как начало дискурсии // Международная юбилейная сессия, посвященная 100-летаю со дня рождения академика В.В.Виноградова: Тезисы докл. — М., 1995. — С. 238.

80. Котюрова М.Н. Об экстралингвистических основаниях смысловой структуры научного текста. Функционально-стилистический аспект, — Красноярск, 1988,

81. Кох В. А. Предварительный набросок дискурсивного анализа семантического типа // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. УП1. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. — С. 149—171.

82. Красных В.В. Текст как единица дискурса // Международная юбилейная сессия, посвященная 100-летию со дня рождения академика В.В.Виноградова: Тезисы докладов. — М„ 1995. — С. 235—237.

83. Кривоносое А.Т. "Текст" и логика // Вопросы языкознания. — 1984. — № 3. — С. 30—43.

84. Кривоносое А.Т. "Лингвистика текста" и исследование взаимосвязи языка и мышления Н Вопросы языкознания. — 1986. — № 6. — С, 23—37.

85. Круч А.Г. Малый абзац как композиционно-стилистическая единица текста (на материале стиля "короткой строки" и "новой прозы" В.П.Катаева): Дисс. . канд. филол. наук. — СПб., 1991. — 23 с.

86. Крюкова О.П. Роль просодии в организации сверхфразового единства как единицы текста // Проблемы сверхфразовых единств. Просодия иинтонация: Межвуз сб. науч. тр. — Уфа: Изд-во Уфимского ун-та, 1985. — С. 48—55.

87. Кубрякова Е.С. Текст и его понимание // Русский текст: Российско-американский журнал по русской филологии. — СПб.—Lawrence (KS, USA). — № 2. — 1994. — С. 18—26.

88. Купина H.A. Принципы и этапы лингвосмыслового анализа художественного текста: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — Свердловск, 1984. — 40 с.

89. Кумлева Т.М. Коммуникативная установка художественного текста и ее лингвистическое воплощение // Науч. докл. высшей школы. Филологические науки. — 1988. — № 3. — С. 59—66.

90. Левин ЮМ. Биспациалъность как инвариант поэтического мира В.Набокова // Russian Literature, XXVIII, 1990 I републикация:. Левин Ю.И. Избр, труды. Поэтика. Семиотика. — М.: Школа "Языки русской культуры", 1998. — С. 323—391.

91. Левина М.В. Отклонения от нормы текстовости в прозе В.В.Набокова // Русский текст: Российско-американский журнал по русской филологии. — СПб.—Lawrence (KS, USA). — № 1. — 1993. — С. 94—107.

92. Левковская H.A. В чем различие между сверхфразовым единством и абзацем? //' Науч. докл. высшей школы. Филологические науки. — 1980. — № 1. — С. 75—78.

93. Ли Ч.Н., Томпсон С.А. Подлежащее и топик: новая типология языков // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. Современные синтаксические теории в американской лингвистике. — М.: Прогресс, 1982. — С. 193—235.

94. Липецкий В. "Анти-Бахтин" — Лучшая книга о Владимире Набокове. — СПб., 1994. — 216 с.

95. Лихачев Д.С. Задачи текстологии // Лихачев Д.С. О филологии. — М., 1990.

96. Лосева Л.М. Межфразовая связь в текстах монологической речи: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — Одесса, 1969. — 43 с.

97. Лосева Л.М. Основные функциональные типы сложных синтаксических целых // Русский язык в школе. — 1977. — № 1. — С. 90—94.

98. Лосева Л.М. Как строится текст. — М.: Просвещение, 1980. — 98 с.

99. Лотман Ю.М, Текст в тексте // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 567. Текст в тексте (Труды по знаковым системам XIV). — Тарту, 1981. — С. 3—17.

100. Лотман Ю.М. Культура и взрыв. — М.: Гнозис; Издательская группа "Прогресс", 1992. — 272 с.

101. Лотман Ю.М. Лекции по структуральной поэтике // Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. — М.: Школа "Языки русской культуры", 1994. — С. 10—263.

102. Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Лотман Ю.М. Избр. статьи: В 3 т. — Т. I. Статьи по семиотике и типологии культуры. — Таллинн: Александра, 1992. — С. 224—242.

103. Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина "Евгений Онегин": Спецкурс // Лотман Ю.М. Пушкин. — СПб.: Искусство — СПб., 1995 Глава "Принцип противоречий": с. 395—411.

104. Лунева В.П. Синтаксис связной речи (сложное синтаксическое целое). — Пермь, 1982. — 87 с.

105. Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст: К типологии внутритекстовых отаошений. — М.: Наука, 1986. — 200 с.

106. Майорова И.А, Роль функциональной перспективы в прогнозировании интонации текста II Проблемы сверхфразовых единств: Межвуз. сб. науч. тр.1. Г-Ьъ. Х ' -'• '*1ЛОП on

107. Уфа: уфимским юс. ун-т, iye>z. — оо—н■ /.

108. НО. Мамалыга А.И. Структура газетного текста. — Киев: Вища школа, 1983.137 с.

109. Мартьянова И.А. Композиционно-синтаксическая организация текста киносценария: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — СПб., 1994. — 42 с.

110. Маслов Б. А. Некоторые проблемы анализа текстов на уровне супрасинтаксических связей (на материале русского и сербо-хорватского языков): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Тарту, 1973. — 32 с.

111. Маслов Б.А. Проблемы лингвистического анализа связного текста (надфразовый уровень). — Таллинн, 1975а. — 104 с.

112. Маслов Б А. К вопросу о сегментации связного текста на "сверхфразовые единства" // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып. 347. Труды по русской и славянской филологии XXIII. Серия лингвистическая. — Тарту, 19756. — С. 94—116.

113. Маслов Ю.С. Типология славянских видо-временных систем и функционирование форм претерита в "эпическом" повествовании // Теорияграмматического значения и асиектолотческие исследования. — Л.: Наука, 1984. — С. 22—42.

114. Мейзерский В.М. Философия и неориторика. — Киев, 1991.

115. Москальская О.И. Грамматика текста. — М.: Высшая школа, 1981. — 183 с.

116. Мулярчик A.C. Русская проза Владимира Набокова. — М.: Изд-во МГУ, 1997. — 144 с.

117. Мыркин В.Я. Некоторые вопросы понятия речи в корреляции: язык — речь // Вопросы языкознания. — 1970. — № 1.

118. Мишкина Н.Л. Динамико-системное исследование смысла текста. — Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1991. — 212с.

119. Найдич Э.Э. Примечания // Лермонтов М.Ю. Избр. произв.: В 2 т. — Т. I. Л.: Лениздат, 1957. — С. 401—432.

120. Нечаева O.A. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение). — Улан-Уде: Буряткнигоиздат, 1974. — 261 с.

121. Нечаева O.A. Функционально-смысловые типы речи (описание, повествование, рассуждение); Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — М., 1975. — 45 с.

122. Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. Принципы составления и избранные словарные статьи. — М., 1996. — 172 с.

123. Николаева Т.М. Лингвистика текста. Современное состояние и перспективы // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. УІП. Лингвистика текста. — М.: Прогресс, 1978. — С. 5—39.

124. Николаева Т.М. Единицы языка и теория текста // Исследования по структуре текста. — М.: Наука, 1987. — С. 27—57.

125. Новиков А.И. Лингвистические и экстралингвистические элементы семантики текста // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. — М.: Наука, 1982. — С. 10—22.

126. Новиков AM. Семантика текста и ее формализация. — М., 1983.

127. Ноздрина Л.А. Взаимодействие грамматических категорий в художественном тексте (на материале немецкого языка): Автореф, дисс, . д-ра филол. наук. — М., 1997. — 47 с.

128. Норман Б.Ю, Универсальное и специфическое в синтаксических моделях славянских языков. — Минск: "Университетское", 1988. — 28 с.

129. Норман Б.Ю, Грамматика говорящего. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1994. — 228 с.

130. Носик Б. Мир и дар Владимира. Набокова: Первая русская биография [писателя]. — М.: Пенаты, 1995. — 550 с.

131. Овчинникова И.Г. Ассоциации и высказывание: структура и семантика. — Пермь: Пермский гос. ун-т, 1994. — 124 с,

132. Одинцов В.В. Стилистика текста. — М.: Наука, 1980. — 262 с.у'13о. Орлова Л.В, Синтаксическая и лексическая структура сверхфразового единства в научной прозе (кустовые иерархические структуры): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Л., 1983. — 25 с.V

133. Падучева Е.В. Семантические исследования (Семантика вида и времени в русском языке; Семантика нарратива). — М.: Школа "Языки русской культуры", 1996. — 464 с.

134. Пиотровская Л.А. Эмотивные высказывания как объект лингвистического исследования (на материале русского и чешского языков). — СПб.: Языковой центр филол. ф-та СПбГУ, 1994. — 148 с.

135. Поспелов Н.С. Проблема сложного синтаксического целого в современном русском языке // Уч. зап. МГУ. Вып. 137. Кн. 2. — М., 1948а.1. С. 31—41.

136. Потапова Н.Ф. Семантические корреляции в сверхфразовом единстве (на материале англоязычной художественной прозы): Автореф. дисс. . канд филол, наук. — Львов, 1986. — 17 с.

137. Принципы изучения художественного текста: Тезисы 2-х Саратовских стилистических чтений. 4.1. — Саратов: Изд-во Саратовского гос. пед. инта им. К.А.Федина, 1992. — 68 с.

138. Проблемы лексико-синтаксической координации: Сб. ст. / Под ред. С.Г.Ильенко. — Л.: ЛГПИ им. А.И.Герцена, 1985. — 168 с.

139. Рогова К.А. О смысловой глубине текста // Материалы XXVII межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 12. Секция стилистики русского языка. 4.1. — СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1998. — С. 27—32.

140. Романенко Л. Д. О взаимосвязи формальной и смысловой структуры текста /7 Структурно-семантическое описание синтаксиса немецкого языка: Межвуз. сб. науч. тр. — М., 1982. — С. 122—138.

141. Рудакова О.В, К проблеме сложного синтаксического целого в русском языке // Вопросы грамматики и лексики современного русского языка. — М., 1975. — С. 223—237.

142. Руднев ВМ, Морфология реальности: Исследование по "философии текста". — М.: Русское феноменологическое общество / Гнозис, 1996. — 207 с.

143. Руднев В.П. Словарь культуры XX века. Ключевые понятия и тексты. — М.: Аграф, 1999. — 384 с.

144. Русская Грамматика. — Прага, 1979.

145. Русская грамматика. — Т. I. — М.; Наука, 1980. — 784 с.

146. Салищев В.А. Соотношение семантических структур предложения и текста // Проблемы сверхфразовых единств. Содержание понятия: Межвуз сб. науч. тр. — Уфа: Уфимский гос. ун-т, 1982. — С. 3—8.

147. Сахарный Л.В. Тема-рематическая структура текста: основные понятия И Язык и речевая деятельность. — Т. I. — 1998. — С. 7—16.

148. Севбо И.П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. — М.: Наука, 1969. — 136 с.

149. Серкова Н.И. Сверхфразовое единство как функционально-речевая единица: Автореф, дисс, . канд филол. наук. — М„ 1968. — 16 с.

150. Серкова Н.И. Предпосылки членения текста на сверхфразовом уровне // Вопросы языкознания. — 1978. — № 3. — С. 75—82.

151. Силъман Т.И. Проблемы синтаксической стилистики (на материале немецкого языка). — Л., 1968.

152. Сильман Т.И. Структура абзаца и принципы его развертывания в художественном тексте // Теоретические проблемы синтаксиса современных индоевропейских языков. — Л.: Наука, 1975. — С. 208—216.

153. Слюсарева НА. Категориальная основа тема-рематической организации высказывания-предложения i i Вопросы языкознания. — 1986. — № 4. — С. 3—15.

154. Слюсарева НА. Лингвистика речи и лингвистика текста /7 Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. — М.: Наука. 1982. — С. 22—40.

155. Солганик Г.Я. О способах объединения самостоятельных предложений в прозаические строфы (сложные синтаксические целые) на материале современной публицистики: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — М,, 1965. — 20 с.

156. Солганик Г.Я. Синтаксическая стилистика (Сложное синтаксическое целое). — М.: Высшая школа, 1973. — 214 с. 2-е изд.: М., 1991.

157. Солганик Г.Я. О синтаксической структуре текста // Русский язык в школе. — 1984. — N° 5. — С. 80—85.

158. Сосаре М.В. Лингвистические основы делимитации текста (К проблеме описания структуры текста): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — М., 1984. — 24 с.

159. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. — М.: Прогресс, 1977. — С. 31— 273.

160. Старк В.П. Пушкинский фон рассказа Набокова "Посещение музея" // Набоковский вестник. Вып. 1. Петербургские чтения. — СПб.: Дорн, 1998. — С. 66—71.

161. Стельмашук А. Функционирование вопросительных предложений в научно-популярном стиле (на материале подъязыка медицины): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Л., 1987. — 17 с.

162. Стельмашук А. Диалогизация и способы ее реализации в различных речевых сферах современного русского языка (художественная и научная проза): Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — СПб., 1993. — 40 с.

163. Степанов Г.В. Литературоведческий и лингвистический подходы к анализу текста // Степанов Г.В, Язык. Литература. Поэтика. — М.: Наука, 1988. — С. 125— 140.

164. Степанов С.П. Речь повествователя и речь персонажей в поздних рассказах Чехова: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — СПб., 1993. — 20 с.

165. Степанов Ю.С. Между "системой и "текстом": выражения "фактов" // Язык — система. Язык — текст. Язык — способность: Сб. ст. К 60-летию чл.-корр. РАН Ю.Н.Караулова. / Ин-т русского языка РАН. — М., 1995. — С. 111—119.

166. Строганова JIM. Диалог как компонент текста // Предложение в текстовом аспекте: Межвуз. сб. науч. тр. / Вологодский гос. пед. ин-т.— Волоща, 1985. — С. 85—93.

167. Сулименко Н.Е. Семантические основы текстового слова: Методическая разработка и материалы к спецкурсу / ЛГПИ им. А.И.Герцена. — Л., 1988, — 128 с.

168. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. — М.: Прогресс, 1988. — 656 с.

169. Тимофеев К. А. Об основных типах инфинитивных предложений в современном русском литературном языке // Вопросы синтаксиса современного русского языка. — М.: Учпедгиз, 1950. — С. 257—301.

170. Тураева З.Я. Лингвистика текста (Текст: структура и семантика). — М.: Просвещение, 1986. — 127 с.

171. Фигуровский ИЛ. Синтаксис целого текста и ученические письменные работы. — М.: Учпедгиз, 1961. — 171 с.

172. Фигуровский ИЛ. Основные направления в исследованиях синтаксиса целого текста // Лингвистика текста: Материалы научной конференции. Ч. II. / МГПИИЯ им. М.Тореза. — М., 1974, — С. 108—115.

173. Фридман Л.Г. Грамматические проблемы лингвистики текста: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — Л., 1979. — 52 с.

174. Фридман Л.Г. Грамматические проблемы лингвистики текста. — Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1984. — 134 с.

175. Фуко М. Археология знания, — Киев: Ника-Центр, 1996, — 208 с,

176. Хюттлъ-Фолтер Г. К истории деепричастия "будучи" // Russian Philology and History (In Honour of Professor Victor Levin). — Jerusalem, 1992, — Pp. 170—179.

177. Цветкова T.M. Конституирующие факторы текста "рассуждение" в научном стиле (на материале лингвистической литературы); Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — М., 1983. — 19 с.

178. Цетлин М. Рец. на:. В.Сирин. Возвращение Чорба. Рассказы и стихи II В.В.Набоков: pro et contra. Личность и творчество Владимира Набокова в оценке русских и зарубежных мыслителей и исследователей: Антология. СПб.: Изд-во РХГИ, 1997. — С. 218—219.

179. Чернухина И.Я. Принципы организации художественного прозаического текста: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — М., 1983. — 30 с.

180. Черняховская JI.A. Информационный инвариант смысла текста и вариативность его языкового содержания: Автореф. дисс. . д-ра филол. наук. — М., 1983а. — 44 с.

181. Черняховская Л.А. Смысловая структура текста и ее единицы // Вопросы языкознания. — 19836. — № 6. — С. 117—126.

182. Шабес В.Я. Событие и текст. — М.: Высшая школа, 1989. — 175 с.

183. Шаймиев В.А. Плотность связанности высказывания /7 Предложение в текстовом аспекте: Межвуз. сб. науч. тр. / Вологодский гос. пед. ин-т. — Вологда, 1985. — С. 24—32.

184. Шаймиев В,А, Метатекст и адекватное восприятие текста H Аспекты речевой конфликтологии: Сб. науч. ст. / РГПУ им. А.И.Герцена. — СПб., 1996. — С. 58—62.

185. Шведова Н.Ю. К изучению русской диалогической речи. Реплики-повторы // Вопросы языкознания. — 1956. — № 2.

186. Шведова Н.Ю. О понятии "регулярная реализация структурной схемы простого предложения" II Мысли о современном русском языке: Сб. ст. — М.: Просвещение, 1969. — С. 67—80.

187. Широкова Е,Н. Категория времени в лексическом и грамматическом выражении (средства соотнесения двух временных планов произведения): Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Нижний Новгород, 1996. — 22 с.

188. Шубина Н.Л. Предложения тождества со связкой "есть" в современном русском языке и их функционирование в тексте: Автореф. дисс. . канд. филол. наук. — Л., 1981. — 18 с.

189. Шутникова Р.С. Некоторые особенности соотношения микро- и макроконтекста при переводе // Проблемы сверхфразовых единств: Межвуз. сб. науч. тр. — Уфа: Изд-во Уфимского ун-та, 1982. — С. 12—23.

190. Щерба Л.В. Избранные работы по русскому языку. — М.: Учпедгиз, 1957. — 188 с.

191. Энквист Н.Э. Стили как стратегия в моделировании текста // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. — Т. 47. — № 4. — 1988. — С. 329—339.

192. Язык и наука конца XX века. — М.: Наука, 1995.

193. Danes F. Данеш Ф. Functional Sentence Perspective and the Organization of the Text // Papers on Functional Sentence Perspective. — Prague, 1974. —Pp. 106—128.

194. Haard, Eric de. On the Narrative Structure of Eugene Onegin /I Russian Literature. — XXVI. — 1989.

195. Hoisington, Sona. The Hierarchy of Narratees in Eugene Onegin H Canadian-American Slavic Studies. — Vol. 10. — Nq 2 (Summer), — 1976.

196. Horvath Geza = Хорват Г.. Alapveto mitosz Dosztojevszkij "A Karamazov testverek" cimii regeny6ben: Szakdolgozat [Основной миф в романе "Братья479

197. Карамазовы": Дипломное сочинение.: Eotvos Lorand Tudomanyegyetem. — Budapest, 1994,

198. Medaric M. Владимир Набоков и роман XX столетия // Russian Literature. — XXIX. — 1991.

199. Nabokov, Vladimir. Eugene Onegin: A Commentary. — Princeton, 1975.

200. Peterson, Dale E. Nabokov and the Poe-etics of Composition (Abstract of a paper delivered at the Annual Meeting of AATSEEL, Chicago, December, 1985 // The Nabokovian. — № 16, —Spring 1986. —Pp. 17—21.

201. Roy, Gary. The Resolution of the Paradoxes in Eugene Onegin and the Author's Relationship with the Reader // Русский текст: Российско-американский журнал по русской филологии. — № 5. — СПб.-—Lawrence

202. X'" С Т ТС А 4 ТЧ- - тт т т тп к \ л с\с\п г п

203. Durnam (гш, и^л), iуу i. — 5z—oj.

204. Shrayer, Maxim D. Decoding Vladimir Nabokov's "The Return of Chorb" // Russian Language Journal. — Vol. LI. — Mq 168—170. — 1997. — Pp. 177—202.

205. Woodward, James. The 'Principle of Contradictions' in Evgeniy Onegin // Slavic and East European Review. — 60. — 1982 (January).