автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.22
диссертация на тему: Пространство и время в языковой картине мира бурят

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пространство и время в языковой картине мира бурят"

БАРДАМОВА ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА

ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА БУРЯТ

Специальность 10.02.22 - языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии (монгольские языки)

005010648

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Улан-Удэ-201/.

005010648

Работа выполнена на кафедре русского языка ФГБОУ ВПО «Бурятский государственный университет»

Научный консультант:

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук Дамбуева Полина Петровна

доктор филологических наук Шагдаров Лубсан Доржиевич

доктор филологических наук Биткеева Айса Николаевна

доктор филологических наук Хантакова Виктория Михайловна

Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Калмыцкий

государственный университет»

Защита состоится «29» февраля 2012 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д 003.027.02 в Учреждении Российской академии наук Институте монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН по адресу: 670047, Республика Бурятия, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 6.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Бурятского научного центра СО РАН по адресу: 670047,

г. Улан-Удэ, Республика Бурятия, ул. Сахьяновой, 6.

Автореферат разослан « £5 » 20 \Х> г.

Ученый секретарь .

диссертационного совета „ .

кандидат филологических наук . . (\а'Л Цыбикова Б-Х.Б.

з

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Диссертационная работа посвящена решению актуальной научной задачи комплексного исследования концептов Пространство и Время в бурятском языке.

Пространство и время являются формой существования объективного мира, всех его объектов, событий, происходящих в нем, базовыми компонентами жизни и сознания человека, теми универсальными категориями внеязыковой действительности, которые не раз становились предметом изучения специалистов разных областей знаний. Данные категории однозначно признаются онтологическими, т.е. теми ключевыми понятиями, на которых строится вся познавательная деятельность человека. Философов интересовал в первую очередь вопрос, являются ли данные формы реально материальными или это чистые ментальные конструкты. На начальном этапе философы относят их к чистой абстракции. Научные идеи Ньютона, Лейбница, Лобачевского, Б. Римана, Эйнштейна послужили базой формирования современного понимания времени и пространства как сущностей, бытие которых неразрывно связано с материальным миром, в котором они выступают элементами многообразия всего сущего на Земле.

Ранняя лингвистическая мысль рассматривала время как грамматическую категорию глагола. С развитием антропологической парадигмы знаний в науке возник интерес к роли человеческого фактора в языке. В свете последних достижений в области когнитивной лингвистики появилась возможность изучать пространство и время в статусе концептов, единиц семантического пространства, демонстрирующих культурные особенности восприятия и осмысления фрагментов внеязыковой действительности. При описании содержания концептов используются лингвистические методы, сопровождающиеся когнитивной интерпретацией, в результате чего на базе выявленной информации о признаках объективной реальности реконструируется языковая картина мира (далее - ЯКМ), которая отражает ментальность народа, его мировидение и миропонимание. Анализ языкового материала позволяет обнаружить специфику восприятия и осмысления окружающей действительности представителями той или иной языковой общности.

Отдельные фрагменты русской языковой картины мира изучены и достаточно исчерпывающе описаны в работах Ю.Д. Апресяна,

В.Н. Топорова, Вяч. Вс. Иванова, Г.В. Колшанского, Е.С. Яковлевой, В.В. Колесова, И.Б. Левонтиной, С.М. Толстой, Е.В. Урысон,

О.Ю. Богуславской, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, В.А. Масловой и др. Реконструкции и выявлению национальной специфики ЯКМ посвящены работы Н.И. Толстого, С.Е. Никитиной, Т.В. Цивьян, Т.В. Топоровой. Вопросы типологических и универсальных признаков, способных раскрыть закономерности в познании мира и его описания в языке, разрабатываются Ю.Д. Апресяном, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, А.Е. Кибриком, Б.А. Успенским, Б.М. Гаспа-ровым, В.А. Звягинцевым. К универсальным онтологическим категориям авторы относят категории пространства и времени. В русском языкознании анализу времени и пространства с точки зрения их онтологической (познавательной) сущности посвящены исследования М.В. Всеволодовой, Е.С. Яковлевой, Г.В. Звездовой, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, Н.Д. Арутюновой, Т.В. Цивьян, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, A.B. Кравченко.

В монголистике проблема категории пространства и времени подвергалась анализу в трудах Н.Л. Жуковской, Л.Г. Скородумо-вой, которые изучали вопрос пространственно-временного континуума в мифологическом аспекте. Впервые об особенностях отражения времени у монгольских народов было заявлено Г.Ц. Пюрбее-вым: автор выявил своеобразие в понимании пространственновременного плана бытия номадов и определил ряд особенностей в хронологии и хронометрии событий. В бурятоведении проблема времени исследовалась в основном как грамматическая категория глагола (Г.Д. Санжеев, Д.Д. Амоголонов, Т.А. Бертагаев, Ц-Ж.Ц. Цыдыпов, Ц.Б. Цыдендамбаев, Г.Ц. Пюрбеев, В.М. Егоду-рова, В.И. Рассадин). Функциональный анализ полипредикативных конструкций отражен в работах Г.Д. Санжеева, Д.Д. Амоголонова, Д.А. Алексеева, Т.А. Бертагаева, Ц-Ж.Ц Цыдыпова, Л.Д. Шагдаро-ва, В.И. Рассадина, Д-Н.Д. Доржиева, М.Р. Сандановой, Е.К. Скрибник, Д.Е. Даржаевой. Собственно вопросам отражения представлений о времени в языке посвящены труды В.И. Семеновой,

В.М. Хамагановой, Д.Д. Санжиной. Описывая временные значения, Готовый Туяа в своем диссертационном исследовании обращалась к проблеме объективации фонового национально-культурного компонента. Даяндорж Алтанцэцэг рассмотрела универсальное и специфическое в календарной лексике древнерусских и древнемонгольских памятников. Вопросы отображения этноспецифичных

черт языковой личности на материале английского, русского и монгольского языков получили развитие в работе Ринчен Батсурен. Э.Б. Дамбиевой категория времени интерпретирована в аспекте функциональной грамматики на основе четырех основных понятий: ас-пектуальности, временной локализованное™, таксиса и темпоральное™, отражающих внутреннее время действия, особый тип соотношения внутреннего и внешнего времени, отношение действия во времени и внешнее время действия.

Актуальность исследования определяется все возрастающим интересом к месту и роли пространственных и временных идей в формировании национальной лингвокультуры. Известно, что пространство и время как фундаментальные свойства бытия определяют специфику ментальности этнического коллектива, обусловливают уникальность временных и пространственных планов его жизнедеятельности. Изучение взаимоотношения объективной действительности и субъекта познания, отраженные в языке, представляет научный интерес с точки зрения особенностей его когнитивного моделирования, анализ последнего позволяет обнаружить процессы обобщения знаний о номинируемых понятиях. Для лингвистической интерпретации в высшей степени актуальным является, наряду с проработкой представлений о содержании, структуре и свойствах пространства и времени, исследование универсальных и этнических построений феномена изучаемых категорий, а также соответствующих этим представлениям новых систем знаний: этических, социальных, аксиологических и др. Современный этап в развитии лингвистики носит интегративный и систематизирующий характер, предполагает комплексный междисциплинарный подход с целью выявления структуры данных онтологических сущностей, когнитивных признаков и способов их выражения, грамматических средств их реализации. Предлагаемый в работе подход когнитивной интерпретации позволяет выявить модели и структуры, базирующиеся на ментальных механизмах структурирования знаний о пространстве и времени, определить место номинируемых концептов в национальной концептосфере, установить закономерности и степень участия пространственных и временных измерений в формировании поведенческих приоритетов, бытовых традиций и этических регламентаций.

Объектом исследования стали репрезентируемая бурятским языком и отраженная в дискурсе темпоральная и пространственная

лексика, грамматические средства выражения пространственных и временных идей.

Предмет исследования - способы и средства категоризации и концептуализации времени и пространства в бурятском языке.

Новизна работы определяется тем, что на монографическом уровне предпринята попытка комплексного и междисциплинарного исследования сущности, содержания и специфики концептов Пространство и Время.

Проведенное исследование позволило выявить не только универсальные слои концептов, но и национально-специфические аспекты категоризации и концептуализации, отражающие своеобразие восприятия, постижения сущности номинируемых категорий и отражения их в языке. Впервые осуществлено исследование множественности способов интерпретации пространственного и временного фрагментов бурятской языковой картины мира, выявлена связь между представлениями о пространстве, времени и аспектами культурной традиции. Сформулированы принципы определения значимых фрагментов пространственной картины мира, выделены инструменты членения пространственного и временного континуума как в горизонтальной, так и в вертикальной проекции, дано обоснование и определены механизмы формирования комбинативной семантической структуры парных слов; выявлены когнитивные признаки минимальных неопределенных промежутков времени. Охарактеризованы основные пространственные метафоры и аксиологические временные логемы как регуляторы приоритетов и основных этических норм.

Цель данного исследования заключается в выявлении разноуровневых средств экспликации пространственных и временных смыслов в бурятском языке с последующим определением их универсальных и культурноспецифичных характеристик.

Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:

1) анализ изученности категорий пространства и времени в смежных гуманитарных науках и лингвистике;

2) выявление основных моделей пространства и времени в бурятской лингвокультуре и определение их качественных и количественных характеристик;

3) определение основных способов категоризации пространства и времени в бурятском языке;

4) выявление разноуровневых средств представления пространственных и темпоральных знаний в языке;

5) установление и интерпретация основных моделей, единиц, кодов времени и пространства на уровне семантической системы языка;

6) выделение универсального и национально-специфического в осмыслении и вербализации пространственного и временного континуума;

7) характеристика образно-метафорической и аксиологической составляющих изучаемых концептов, имеющих выход на пространственные и темпоральные нормы, этические установки, правила и стратегии.

Методологической основой диссертационного исследования послужили работы в области лингвокультурологии (Ю.С. Степанов,

В.Н. Топоров, O.A. Корнилов, В.А. Маслова, С.Г. Воркачев), в которых изучена взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в процессе его функционирования, интерпретации этого взаимодействия в системной целостности. В процессе анализа фактов языка учитывались общие положения о времени в области философии (И. Кант, А. Бергсон, Э. Гуссерль), хронотопа в нарратива (М.М. Бахтин), культурной грамматики (Э. Холла). В данной работе пространство и время в языке рассматриваются как концепт, продукт когнитивной деятельности человека, как «обозначение моделируемой лингвистическими средствами единицы национального когнитивного сознания». Изучение разноуровневой репрезентации многомерной и сложной структуры концептов проводилось в свете учения о языковой картине мира, под которой понимается исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности (В. фон Гумбольдт, В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон, О .А. Корнилов, С.В. Лурье, Н.Д. Арутюнова, Анна А. Зализняк).

При разработке проблемы языкового моделирования пространства и времени теоретической и методологической базой послужили материалы и труды монголоведов: Н.Л. Жуковской, Л.Г. Скородумовой, Г.Ц. Пюрбеева, Г.Д. Санжеева, Д.Д. Амоголонова, Т.А. Бертагаева, Ц-Ж.Ц. Цыдыпова, Ц.Б. Цыдендамбаева, Л.Д. Шагдарова, В.И. Рассадина, В.М. Егодуровой, Г.Р. Галдановой, Н.Б. Дашиевой.

Материалом исследования послужили языковые единицы, извлеченные методом сплошной выборки из лексикографических источников (Черемисов K.M. Бурятско-русский словарь; Краткий толковый словарь бурятского языка / науч. ред. А.Н. Содномов; Цы-денжапов Ш-Н.Р. Бурятско-русский фразеологический словарь; Та-гаров Т.Б. Фразеологические единицы в языке бурятской прозы: словарь-справочник), сборников бурятских пословиц и поговорок (Мадасон И.Н. Буряад арадай оньЬон угэнууд; Будаев Ц.Б. ОньЬон угэ оншотой), материалы художественных произведений X. Намса-раева, Б.С. Санжина, Ч-Д. Ц. Цыдендамбаева и других бурятских писателей.

Методы и приемы исследования. В работе применялись методы концептуального анализа, целью которого выявление и описание способов категоризации пространственных и временных сегментов на основе интерпретации их выражения в языке. Широко использовалась комплексная методика описательного анализа и его приемы (наблюдение, интерпретация), а также метод анализа словарных дефиниций, компонентный, семасиологический, словообразовательный анализ.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Структура пространственного фрагмента языковой картины мира находит репрезентацию в комплексе разноуровневых средств языка. Определенные фрагменты пространственной картины мира имеют статус значимых реалий бытия, отражающих представления членов этнического коллектива об идеальном жизненном пространстве, им присваиваются символическое значение и коннотативные ассоциации.

2. Языковая модель пространства обретает структурную форму и упорядоченность в результате использования в качестве инструмента описания следующих оппозиций: баруун 'правый, западный'! зург 'левый восточный ,урда 'впереди, южный'/хойно 'сзади, северный', нюур тала 'фасадный'/ ара тала 'тыльный', хуйтэп 'холодный'/ халуун 'горячий', дээрэ 'верх'/ доро 'низ', тотаг газар 'родная земля'/ хари газар 'чужая земля'. В бурятской языковой картине мира представлена оригинальная система координат ориентации, специфика которой заключается в строгой фиксации позиции фигуры говорящего к фону: лицом на юг, спиной к северу, что является причиной появления неспецифичных номинаций сторон

света: правый - западный, передний - южный, левый - восточный, тыльный - северный.

3. Композитная пространственная семантика парных слов эксплицирует динамическую и статичную модели интерпретации пространства; в рамках динамической модели обозначаются параметрические характеристики объектов, их границы, способы преодоления пространства; в рамках статичной модели - топологические свойства, его протяженность, особенности поверхности. Семантический сдвиг парных слов и обобщенность значений — результат семантических переразложений, контаминации, семантических модификаций, метафоризации и сложения сем.

4. В бурятском языке представлены два типа локализации и ориентации: вертикальный и горизонтальный. Вертикальный тип предусматривает проекцию вертикального членения на горизонтальную перспективу. Вертикальная проекция имплицирует иерархию фрагментов пространства, их масштаб, природную силу. Для горизонтального типа характерна ориентация относительно сторон света, фигуры говорящего, участка пространства, пространственного объекта, дейктического центра.

5. Пространственные представления выступают той базой, на основе которой формируется система знаний других семантических полей: аксиологических, временных, этических, социологических. В качестве инструмента метафоризации языком эксплуатируется система пространственных оппозиций: дээрэ 'верх'/ доро 'низурда 'впереди'! хойно 'сзади', дутэ 'близко' /холо 'далеко', ута 'длинный'! богони 'короткий', нааша 'сюда'! сааша 'туда' и др.

6. В бурятской лингвокультуре представлены три модели времени: линейная, циклическая, генеалогическая. Возрастные апелля-тивы отражают древнюю традицию исчислять социальное и биологическое время, когда координатой временных циклов социальной жизни являются идеи смены поколений и возрастной иерархии.

7. Линейная модель имеет вертикальный и горизонтальный

векторы. Вертикальная проекция устанавливает иерархию субъективного времени, определяет временную перспективу событий. Горизонтальная модель используется для хронологизации и хронометрии. .

8. Концептуализация временного промежутка происходит на основе механизмов сокращения, отделения, разделения на части,

отграничения, что позволяет обозначить дискретность природы времени.

9. В бурятском языке конвербы способны создавать полипре-дикативные конструкции, гетерогенные по своей временной природе, в которых они выполняют функцию детерминантов, устанавливая логические и временные отношения между действиями и ситуациями, передают различные таксисные отношения.

10. Синкретизм различных аксиологических характеристик времени свидетельствует о нерасчлененности представлений о времени в сознании языковой личности. В аксиологических логемах под временем понимается ритмическая упорядоченность бытия. Оценочные представления о времени отражают не объективные характеристики данной сущности, а субъективное восприятие тех или иных временных фрагментов и отношение к ним, регламентирующее приоритеты и этические нормы.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что работа вносит вклад в дальнейшую разработку этнолингвокультурологических исследований языка, в процессе которых предусмотрено рассмотрение фактов языка в широком спектре взаимодействия с другими гуманитарными дисциплинами. Такой поход позволил расширить рамки исследуемого материала и обогатить результаты изучения пространственной и временной картин мира. Была поставлена и решена проблема национальной специфики в осмыслении пространства и времени, выявлены и интерпретированы базовые языковые модели пространства и времени, обосновано существование генеалогического кода исчисления времени.

Практическая значимость заключается в том, что результаты диссертационного исследования могут получить дальнейшую реализацию в работах теоретического и лексикографического плана, найти практическое применение в качестве дополнительного материала при разработке других дисциплин гуманитарного профиля при рассмотрении временной и пространственной философской и научной картин мира. Материалы исследования также могут быть использованы в практике преподавания таких дисциплин, как лексикология, когнитивная семантика, лингвокультурология, лингво-страноведение, социолингвистика, а также при чтении других спецкурсов и спецсеминаров.

Апробация работы. Основные выводы и результаты диссертационного исследования отражены в двух монографиях «Пространство в языковой картине мира бурят» (Улан-Удэ, 2011, 11, 6 пл.), «Время в языковой картине мира бурят» (Улан-Удэ, 2011, И, 5 п.л.), 10 публикациях в рецензируемых изданиях, 24 статьях. Общий объем публикаций по теме диссертационного исследования составил 636 с. (37 п.л.). Материал исследования используется в практике преподавания курса «Сопоставительное и типологическое изучение русского и монгольского языков» магистратуры направления 032700.68 Бурятского государственного университета.

Основные положения и содержательная часть работы обсуждались на конференциях разного уровня: Форуме русистов АТР (Улан-Батор, 12-14 июня, 2007), на заседаниях круглого стола «Евразийский фронтир» (Улан-Батор, 2007, 2011), на конференциях «Живой язык: теоретические и социокультурные аспекты функционирования и развития современных монгольских языков» (Элиста, 2007), «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Северодвинск, 2007), «Россия в Монголии: история и современность» (Улан-Батор, 2008), международном конгрессе по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2008), «Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности» (Улан-Удэ, 2008), «Россия-Азия» (2008, 2011), «Язык и ментальность» (Алматы, 2009), «Язык как национальное достояние: проблемы сохранения лингвистического разнообразия» (Улан-Удэ, 2009), «Язык - Общество — Время» (Алматы, 2010), «Языки и письменные источники монгольских народов» (Конвент монголов мира) (Улан-Удэ, 2010), «Языки Сибири и сопредельных регионов» 3-я Международная научная конференция по самодистике (Новосибирск, 2010), «Монгольское россиеведение: современное состояние и перспективы» (Улан-Батор, 2010), научно-методическом семинаре «Динамика развития языковой ситуации в монгольском мире» (Улан-Удэ, 2010), «Монголия - Россия: новые парадигмы отношений» (Улан-Батор, 2011), «Функционально-когнитивный анализ языковых единиц и его аппликативный потенциал» (Барнаул, 5-7 октября 2011), конгрессе монголоведов мира «Монголия внешних отношений и опыт» (Улан-Батор , 9-13 августа 2011 г.), «Язык как система и деятельность», посвящ. 80-летию А.Н. Тихонова (17-18 ноября 2011).

В соответствии с поставленной целью и задачами диссертация имеет следующую структуру: введение, два раздела, шесть глав, заключение, литература.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются объект и предмет исследования, формулируются его цель и задачи, научная новизна, практическая значимость, описываются методы исследования.

Раздел 1 »Пространство в языковой картине мира бурят» состоит из трех глав, в которых рассматриваются языковые средства бурятского языка, репрезентирующие пространственные смыслы с использованием методики когнитивной интерпретации, а также моделирования содержания концепта Пространство, определения роли пространственных представлений в формировании других систем знаний.

Глава 1 «Категоризация пространства в традиционном мировоззрении бурят» посвящена описанию представлений носителей бурятского языка о пространстве, национальной специфики его категоризации и концептуализации.

1.1. Ориентация человека в пространстве. Бурятская языковая модель пространства выражается комплексом разноуровневых средств. Анализ материала бурятского языка показал, что в сознании и языке присутствуют образы разных типов пространства. Так, пространство концептуализируется как бесконечная протяженность, универсум, в котором располагается весь сущий мир, например, дэлхэй, дайда. При этом целостность и протяженность не исключают его членимость, ассоциации целого формируются в единении его частей: языковое сознание четко выделяет отдельные его сегменты, структурируя и наделяя их смыслом, семантизируя. В основе членения - инструментальные оппозиции: баруун / зуун, урда / хойно, нюур тала / ара тала, хуйтэи / халуун, дээрэ / доро, нютаг газар / хари газар, эрэ / эмэ и др. Пространство в сознании бурят эгоцентрично. На справедливость данного определения и для бурятской пространственной картины мира указывает, например, факт существования антропоцентрической пространственной ориентации, в которой стороны света в горизонтальной плоскости определяются относительно определенного положения фигуры говоряще-

го. Ориентационная система бурят предполагает применение обязательной координатной сетки, устанавливающей фигуру говорящего в положение, когда за спиной находится север, впереди простирается южная часть горизонта, справа - западная, слева - восточная. При этом правильным считалось любое движение по солнцу, то есть с востока на запад по местности. Для монгольских народов осмысление и освоение пространства имели горизонтальноконцентрическую траекторию с наличием центра и периферии.

1.2. Измерение пространства. Установление дискретности пространственной организации мира позволяет говорящему не только определять его доступность, видимость, наблюдаемость, а значит, и постижимость, но и определять пространственные отношения между его частями. Языковое описание пространства на начальном этапе строится на основе понимания идеального жизненного пространства, в котором члены этнического коллектива выделяют ряд ключевых объектов, наделяя их символическим содержанием и ассоциативными коннотациями. В представления об идеальном жизненном пространстве вписаны гора и степь как центр и периферия, противопоставленные по принципу сакральный - профан-ный, теплый-холодный, имеющий или не имеющий поведенческие регламентации сегменты пространства. Одновременно происходит осознание личного пространства, описание дома и освоенной территории, его структуры и категоризации частей, наделение их семантической нагрузкой (эрэ / эмэ, баруун / зуун, урда / хойно, нюур тала / ара тала, хуйтэн / халуун, дээрэ / доро, нютаг газар / хари газар и др.). Язык избегает конкретизации метрических описаний и заостряет свое внимание на топологических свойствах, функциональном назначении его обязательных элементов, строгом предписании в расположении одного относительно другого.

Для вербального моделирования пространственного континуума языковое сознание выбирает помимо ориентационных и метрические характеристики: объем, размер, форму, расстояние между ними и др. Количественные измерения пространства у бурят осуществляются с использованием антропометрической, зооморфной, перцептивной и временной лексики. В ходе исследования выявлено, что механизм определения пространственных размеров был связан не столько с фиксацией точного количественного показателя, сколько с оценочной деятельностью, и носил на начальной стадии сравнительный характер. Предметы окружающего мира подверга-

лись сравнению с человеком и его размерами, с домашними животными и их размерами, с временными отрезками различных видов хозяйственной деятельности.

1.3. Парные слова как средство объективации пространственных идей. К национально-специфическим средствам в осознании и отражении пространства в языке нами отнесены парные слова, сложные наименования, как правило, состоящие из морфологически однородных лексем, принадлежащих к одному тематическому ряду или одному семантическому полю. Наблюдения над их семантической структурой выявили актуальность различных сфер пространственной картины мира для ее познания и освоения. Композитные соединения обозначают параметрические характеристики передвижения в пространстве, положение описываемого объекта, топологические свойства местности, ее размер, протяженность, границы. Установлено, что концептуальное единство парных слов бурятского языка обусловлено семантическими и структурными закономерностями. Так, формируемое синонимами единство образа служит усилению смысла в результате адресации к одним и тем же или близким понятиям исходных слов: эхи заха 'начало'. Другая пропозициональная структура предполагает наличие родового понятия и аргумента: улгэн дэлхэй 'земные просторы', карьдаг мундарга 'гольцы'. Семантическая близость может обеспечиваться сочетанием слов, каждое из которых конкретизирует определенное место, при этом одно из них имеет более частную семантику, другое - инвариантную: айл тииргэн ‘село ’, аян зам ‘путь ’. Количественно-разделительные отношения актуализируют структурносемантический тип, основанный на партитивных отношениях: ой модон 'леса'. Для собирательной модели характерна отнесенность к совокупности отдельных предметов или понятий в отвлечении от последних: уулэ манан 'тучи', болдог боори 'бугорки'. Агентивная модель эксплицирует активность объекта описания, соотносящуюся в первую очередь с пространственной конфигурацией объекта в виде интегрированных перцептивных образов: уИэрхэ эрзыхэ 'ощетиниться', хотирхэ бэтирхэ 'извиваться (о дороге)'. В результате семантического сдвига, возникающего на основе модификаций и семантических трансформаций, т.е. семантических переразложений и контаминаций, метафоризации, сложения сем, достигается не только вариативность содержания в репрезентации пространственных идей, но и максимальная степень обобщения смысла.

Глава 2 » Ключевые образы пространственной картины мира» посвящена рассмотрению культурно значимых пространственных образов, вписанных в комплекс положительных представлений носителей языка об идеальном жизненном пространстве.

2.1. Гора. Структурная организация геопространства, отраженная в языковой картине мира бурят, представлена рядом ключевых пространственных сегментов, заключающих в себя культурные, символические, когнитивные и другие значимые для человека реалии внешнего мира. Установлено, что для бурят таковыми выступали гора и степь, поскольку носителями языка признается релевантность целостных и непротиворечивых культурных смыслов, связанных с данными объектами, содержательный текст которых регулярно воспроизводится в ритуалах и обычаях культурной традиции.

Гора как один из базовых элементов ландшафта, конституирующих пространство жизнедеятельности рода, фиксируемых в языке как символический знак ориентации, воспринимается как сакральное место, граница освоенного пространства, отличительная черта территории, место единения рода. В результате метафорической концептуализации лексема гора участвует в системе аксиологических оценок, выступает координатой абсолютного верха в возрастной временной модели, используется для выражения идей оппозиции жизнь — смерть. По представлениям древних бурят и в соответствии с традицией захоронения усопших предков в горных расщелинах, души умерших трансформировались в горы: хада гэр ‘кладбище, могила’, хадагэртээ харитараа ‘до гробовой доски’.

2.2. Земля. Основные представления бурят о земле отражены на фразеологическом уровне и включают разносторонние ассоциации. Газар используется для определения территории рода, центра этнического космоса, выступая, с одной стороны, символом существования человека: баян газар, газар нютаг; синонимом земной жизни как таковой: энэ газарта байха 'жить на этой земле , газарта бии болохо 'появиться на этой земле ). Членами этнического коллектива признается важная этноинтегративная функция родной земли. С другой стороны, входит в состав устойчивых выражений, обозначающих уход человека в мир иной: газарта булаха 'предавать земле'. Анализ фразеосемантического поля газар земля выявил несколько когнитивных признаков, среди которых доминантный -территория проживания с соплеменниками. Данное типовое представление послужило стимулом идиомообразования ‘существова-

ние в бренном мире газарта бии болохо 'появиться на этой земле. Отсутствие родственников понимается как личностная неуспеш-ность: газар дээрэ гарбалгуй 'без роду и племени' (букв, на земле без родных). Газар выступает измерителем расстояния: хараанай газар 'расстояние, видимое глазом'. При этом неспособность человека преодолевать определенное расстояние выступает индикатором его физической немощи: газар хороохоёо болихо 'утратить физическую силу'. Газар конкретизирует следующие когнитивные признаки: 1) существование + инициация: газар шоройдохо

'жить+научиться ходить2) территория + родина: газар укаа Ъанаха 'скучать по родным местам'; 3) место + учреждение: хутэлбэрилхы дээдэ газар 'высший руководящий оргащ 4) ситуация + обстоятельство: ядаЪан газар 'затруднительное положение'. В бурятском языке газар является символом абсолютного низа и актуализирует идеи безысходности, глупости, болезни, смерти: газар мургэхэ 'попасть в неловкое положение', газардаха 'оказаться в безвыходной ситуации', газардалга 'тупик'.

2.3. Степь. Степь принадлежит к ключевым характеристикам культурного ландшафта бурят. Языковой материал демонстрирует, что данный фрагмент пространственной картины характеризуется денотативными и коннотативными признаками, наличием аксиологического и ассоциативного компонентов, которые в целом объективно отражают характерные его признаки. Степь - это обобщенное представление о мире кочевника: тала хээрэ - девственная равнина, образ всей Земли, природное богатство; территория неокультурен-ного пространства, противопоставленная дому: хээрэ хонохо 'ночевать в степи'; источник материальных благ: хээрын ногоон амта-тай 'трава в степи вкусная'. Отсутствие территориальных границ предполагает снятие поведенческих ограничений, поэтому степь признается локусом потенциальной мужской активности: баян та-лын хэшэг, бардам эрын олзо 'щедрость и богатство степи - находка для щедрого мужчины'. Тала для бурят - место перемещений и направление ориентации в пространстве: далай дээрэ уЬаша бэр-хэ, дайда дээрэ газарша бэрхэ 'в море нужен человек, знающий акваторию, в степи газарша - начальник'. Языком тала используется в качестве аксиологического оператора: танилтай хун талын шэнэ-эн, тантгуй хун алъганай шэнээн 'человек, имеющий друзей, широк, как степь, человек, у которого нет друзей, узок, как ладонь'.

2.4. Харгы, зам (дорога) в бурятской языковой картине мира.

Пространство дороги семантически неоднородно: оно структурировано по вертикали и горизонтали, используется для аксиологической характеристики личности. Буряты - в прошлом движущийся, кочующий этнос. Вступление человека во взрослую жизнь обозначается обыденным сознанием как способность перемещаться, иметь свой путь, выполнять свое предназначение: ябалдаа орохо, уялаа зохёохо 'обрести свою стать, войти в силу'. По материалам языка, путник - личность неординарная, креативная, способная к покорению необжитых пространств: твврижэ ябаИан хун турэлвв олодог ‘заблудившийся человек родственника найдет', ута харгы алхамИаа эхилдэг ‘дорогу осилит идущий эрэ хунэй жолоо ута ‘у мужчины длинная дорога’. При этом признается, что дорога - территория потенциальной опасности, что сформировало ряд культовых обрядов, призванных задобрить покровителей транспортной артерии и тем самым устранить возможные невзгоды. Такие обряды совершались в местах пребывания духов бариса и обоо. Харгы, зам осознается как пространственная материализации времени жизни, отчетливо связанная с идеей судьбы: наИанай ябадал ‘жизненный путь ’, унэн харгы ‘праведный путь'. Дорога жизни подчинена воле человека, обусловлена различными оценочными установками, в том числе и религиозными. Ядерные смыслы концепта актуализируются также лексемами жолоо ‘вожжи, способ управления обстоятельствами жизни', хуби заяа ‘судьба, участь', зорилго задача, намерение’, зуг ‘направление5.

В Главе 3 «Пространственные аспекты языковой категоризации» рассматриваются средства выражения семантики предела, национально-специфические способы объективации пространственных отношений.

3.1. Выражение пространственных отношений при помощи падежных форм именных частей речи. Основную роль в репрезентации пространственных отношений в бурятском языке играют послелоги, отражающие результат осмысления пространственных локализаций или ориентации. Падежно-послеложными конструкциями указываются отношения соположения объекта или действия относительно другого предмета или пространства (внутри, рядом, над или под ориентиром), траектория перемещения, определяется исходный или конечный пункт движения. Для лингвистической модели локализации объектов и ситуаций применяется точечный, ли-

нейный и окружный сценарий. При этом фоновое пространство членится языком на ряд топологических зон относительно выбранного ориентира: локус непосредственной близости, внутренняя зона фрагмента пространства, поверхность ориентира, положение фигуры относительно данной поверхности, однородность или неоднородность множественной организации пространства, фасадная или тыльная сторона ориентира. Следует отметить, что фасадная ориентация в бурятском языке остается неизменной и не зависит от позиции фигуры наблюдателя, в некоторых случаях фон и фигура могут рассматриваться и описываться как обращенные друг к другу.

3.2. Языковые средства выражения семантики предела. В репрезентации семантики пространственного предела в бурятском языке используются лексические единицы вторичной номинации. Языком эксплуатируются метафоры вершины или бездны: хадын орой ‘вершина горы ’, гуун газар ‘глубь земли результата или тупика: эсэстэ хурэтэр ‘до конца ’, газарай мухар 'край земли корня: ундэЬэ узуур ‘начало, источник’. Денотативно синонимичное пространство обозначают локативы, воспроизводящие идею угла: булан тохой 'край земли’. Конечная часть пространственного объекта может кодироваться при помощи зооморфизмов и соматизмов: /гуулэй вагон 'последний вагонсомоо толгойлхо ‘вершить копну, ара гэрЪээн баруугшаа талииха ‘от крайнего дома на запад отправиться ’. Обнаруживаются единичные метафоры, не имеющие признаков закономерности, но демонстрирующие особенности процесса осмысления понятия предел. К таким относится использование идеи острие для обозначения конца-. узууР узуургуй ‘без края и без начала ’. За выражением хаяа хадхажа кууха ‘жить по соседству ’ (букв, стену протыкать) также стоит метафора острие, на это указывает глагол хадхаха ‘вонзать ’. Появление этой вторичной номинации восходит к тем временам, когда границу между живущими рядом помечали, воткнув в землю заостренный предмет. Семантическое содержание начального ядра, на котором располагаются или укреплены другие его части, представлено в хормой 'основание, подножие уулын хормойдо ‘у подножия горы ’. Предел в пространстве в бурятском языке позволяет разделить его на сегменты в четком соответствии с особенностями чувственного восприятия, на котором основывается их семантизация, например: голой адаг 'устье реки’. С помощью границ физических предметов носитель языка определяет место объекта в пространстве: туруу ябадаг

‘быть в авангарде' (букв, впереди идущий), захын айл крайний дом не прибегая к описанию его отличительных признаков, газа-рай заха ‘глухомань, отдаленное место’’, формирует суждение о целом: эхинЪээ адагхурэтэр ‘от начала до конца’.

3.3. Пространственная семантика экзистенциальных глаголов. В бурятском языке часть бытийных глаголов ориентирована на определение пространственной параметризации объектов, выполняя при этом качественную предикацию. Репрезентация пространственных идей в нашем случае строится по принципу профилирования (А1Ьегй-аг21, 2000), под которым в когнитивной семантике понимается механизм формирования значений, подразумевающий фокусирование внимания на отдельном концептуальном признаке, в результате которого высвечивается конкретный участок в пределах соответствующей когнитивной области или определенной зоны внутри. Существование широкого перечня глагольных лексем, облигаторным компонентом которых выступает сенсорный, визуальный признак, отражает специфику бурятской языковой картины мира, для которой характерно восприятие, осмысление и выражение в языке предметов окружающего мира, в первую очередь, при помощи фиксации параметрических особенностей и отличий. Характерным является то, что мир и объекты, его организующие, воспринимаются во всей целостности проявления их особенностей, при этом кодируются наиболее существенные и важные для носителей языка признаки, репрезентирующие основу пространственных знаний носителей языка. Это позволяет определить тип мышления как ассоциативно-образный, что существенно отличается от логиковербальной западной когниции. Факультативным компонентом данных глаголов является импликация способа приобретения отличительных параметрических признаков, прототипическими ассоциативными элементами которых выступают указания на множественность, увеличение в объеме и числе, большая, чем следует по норме, рассредоточенность в пространстве, охваченность по всему периметру, нарушение вертикальной или горизонтальной прямой и др. Существенно, что в фокусе внимания оказывается не само пространство как таковое, а реальные объекты или субъекты его конституирующие. Заслуживают внимания закономерности в оценке их параметров. Известно, что количественный компонент чаще всего рождает в языке оценочный. В данном случае положительный аксиологический оператор наблюдается у лексем, референтами кото-

рых выступают целостные, большого объема фигуры. В то время как объекты с незамкнутыми или выдающимися частями, углами, а также плоские фшуры имплицируют отрицательную коннотацию.

3.4. Пространственные метафоры. Анализируя особенности представления пространственных отношений в языке, механизмы и модели структурирования опыта носителей языка о внешнем мире, приходим к выводу, что метафора выступает одним из основных инструментов познания, переработки, оценки и хранения информации. Пространственные представления выступают той базой, на основе которой формируются знания о различных системах через обращение к близким и понятным пространственным идеям, сложившимся в результате чувственного опыта. Согласно теории концептуальной метафоры в основе метафоризации лежит процесс взаимодействия между структурами знаний, когда одна понятийная область описывается в терминах другой. Принято вычленять сферу-источник и сферу-мишень. В бурятском языке выявлено несколько сфер-мишеней, на которые проецируются пространственные идеи: время, например: уни холын 'давний', нэгэ забкараар 'в свободное время'', социальные характеристики, например: ара барлаг 'батрак', хойшоо татаха 'препятствовать'', личные характеристики, например: бэеэ нарт абаад ябаха 'вести себя осмотрительно', ута гартай 'нечистый на руку'; характеристики действия, например: хии тапаар 'зря, впустую', сэхэ хэлэхэ 'говорить прямо', той-руулан хамтаруулха 'сплачивать'; жизнь, судьба, поведение, например: харгы нээхэ 'открывать дорогу для успешного осуществления намеченных планов', харгылуулха 'наставлять на истинный путь', зуггуй 'беспутный'. В качестве сфер-источников языковое сознание выбирает систему пространственных оппозиций, способных профилировать в единицах вторичной номинации полярные характеристики: верх - низ, глубокий - мелкий, толстый - тонкий, впереди - позади, близко - далеко, длинный - короткий, туда - сюда, заполненность - пустота. Метафорический выбор не случаен: бинарные оппозиции изначально позволяют не только легко и точно описать непространственные сущности, чаще всего абстрактные, но благодаря своей природной антиномии задают возможность аксиологической интерпретации.

Раздел 2 «Время в языковой картине мира бурят».

В Главе 4. «Категоризация времени в бурятском языке» рассматриваются вопросы национальной специфики концептуали-

зации и категоризации времени в бурятском языке, описаны его топологические свойства и основные языковые модели времени.

4.1. Время как предмет изучения. В параграфе приведен обзор научных трудов известных отечественных и зарубежных авторов: лингвистов, философов, психологов, социологов, культурологов - с целью определения исходного и данного в изучении времени, освещается степень изученности проблемы, определяются основные направления лингвистического анализа концепта Время.

4.2. Особенности отражения времени в языке. Анализ языкового материала показал, в бурятской языковой картине мира представлены три модели описания времени: циклическая, линейная и генеалогическая. Циклическое время, наиболее архаичная форма осознания временной абстракции, возникло и отражено языке на основе наблюдений повторяемости природных циклов, смены дня и ночи. Под генеалогической моделью понимается шкала времени, единицей отсчета которого выступает время жизни одного поколения. Каждое поколение являлось эквивалентом единицы времени, равной примерно 25-30 годам, преемственность поколений обретала наглядность и реальность. Такая связь с циклическим восприятием времени как и отчетливое проявление генеалогического мышления свидетельствует о том, что эти представления о времени уходят в глубокую древность. Каждый бурят должен был знать свое генеалогическое древо не менее чем на семь поколений и свое, место в нем. Линейная модель отличается определенным направлением. В бурятском языке она имеет вертикальную и горизонтальную проекции. Вертикальной координатой обозначается субъективное время, ее своеобразие заключается в том, что абсолютным верхом признается старость: ундэр накал, низ маркирует младенчество и детство: бага нялха. Данный результат концептуального осмысления субъективного времени, по-видимому, обусловлен двумя факторами: во-первых, существованием древней модели мироздания монгольских народов, состоящей из нижнего, срединного и верхнего мира, согласно которой жизнь пожилого человека «ближе» всего к небу, к уходу в мир иной. Во-вторых, осознанием жизненного пути человека как восхождения к месту своего успокоения - последним пристанищем бренного тела у бурят в древности служила гора, поэтому накопление ценного и актуального жизненного опыта и мудрости возвышало старцев и приближало к самой высокой точке в его жнзни, переходу в новое состояние. На существование верти-

кальной оси времени указывает также факт существования наречия орой 'поздно', производное от орой 'макушка, вершина', которое демонстрирует понимание носителей языка о вертикальном движении времени, возможно, в прошлом имелась иная альтернативная, но ныне утраченная система временных координат, в которой сома-тизмы эксплуатировались в качестве единиц исчисления времени.

Горизонтальная проекция линейного времени также имеет свою национальную специфику. По материалам языка, в горизонтальном линейном времени человек обращен к прошлому, а неведомое будущее надвигается из-за его спины: например, урданай саг 'прежнее время' (букв, переднее время), урда жэлдэ 'в прошлом году' (букв, в переднем году), хойшодоо 'впоследствии' (букв, позади), хойтодоо 'в будущем' (букв, после). Возникновение таких языковых описаний отражает представления носителей языка о традиционализме уклада жизни, в котором прошлый опыт и строгое соблюдение регламентированных видов хозяйственной деятельности и поведения в быту являлось непременным условием благополучия и процветания. Согласно буддийской традиции, человек не заглядывает в будущее, а смиренно принимает ниспосланный результат деяний предыдущих поколений. Только прошлое понятно и упорядоченно, его плоды он созерцает и получает ответы на вопросы настоящего.

4.3. Объективация топологических свойств времени. В языковой модели времени отражены представления носителей языка об универсальных топологических его свойствах. Поскольку время связано с движением, последовательной сменой событий, топологические признаки реализуются, в первую очередь, при помощи глагольных форм, позволяющих установить временную упорядоченность, заложить векторное направление. Глагольными контекстами реализуются: дискретность временного потока, его способность к квантификации, дающая возможность измерения, например: унги табиха 'закладывать начало', табан жэлэй тусэбвв бупээхэ 'выполнить пятилетний план'; континуальность и бесконечность временного плана: тэнгэриин удэр барагдаха бэшэ, алтан наран унтархагуй 'у бога дней много, золотое солнце не погаснетсоотнесенность с моментом речи и другими точками отсчета’ тэрэ гэЬэнЬээ хойшо тэргэлдэг 'с того времени сторонится', ерэи сасуу 'как только приехал'; количественная и качественная его сущность: кара саана нуужэ гаракан 'месяц тому назад переселился, дута-

жа зобооко гараха 'преодолеть период нужды и лишений'. Для обозначения временных пределов широко используются пространственные смыслы, реализующие: 1) начало временных промежутков: эхи табиха 'положить начало2) начало действия: гуйдэлдвв орохо 'сдвинуться с места, начаться какому-либо делу' (букв, в бег войти)', 3) зарождение какого-либо эмоционального состояния: этигэл турэхэ 'вызвать доверие4) начало продолжительных действий или состояний, которые употребляются для обозначения временных интервалов: удэшып боро хараан захалба 'начало смеркаться’-, 5) конечный момент события или состояния, в экспликации которого участвуют глаголы с семантикой завершения действия: тэмсэлээ эсэслэхэ 'закончить борьбу'-, 6) конечность временного периода, имплицируемая его результатом: Налхин буураа ‘ветер стих’-, 7) временной смысл исчерпанности: ядарал зоболон туйлажа гараха 'преодолеть невзгоды'. Время понимается в этом случае линейной совокупностью продолжающихся моментов, в пределах которых можно выделить зарождение, развитие, завершение, а иногда и результат событий, а для говорящего временные изменения ассоциируются с рождением: турэхэ, результативностью: бутээхэ, запасом, который можно тратить и употреблять: бараха ‘исчерпать’. Национально-специфичным является свойство некоторых бытийных глаголов актуализировать временную область пространственного бытия кочевника, например: зукаха ‘проводить лето', намаржаха ‘проводить осень’, убэлжэхэ ‘зимовать', удэрлэхэ ‘проводить день ’. Как видим, концептуальная модель времени в бурятской языковой картине мира складывается из понимания его дискретной и континуальной природы. Глагольные сочетания в бурятской языковой картине мира актуализируют временные значения соотнесенности относительно условной неопределенной точки отсчета: эртэдэхэ 'являться раньше намеченного срока', хо-жомдохо 'задерживаться'; долговременности и кратковременности: удаарантаха 'затягиваться', ахилдаха 'торопиться'; прерывности и непрерывности: нилээдгуй уни волокон хойно 'по истечении достаточного времени', саг ургэлжэ 'все время, постоянно'. Для субъекта речи интенсивность и скорость времени зависят от качественного его содержания, так, пустое времяпрепровождение воспринимается как замедленное, затянувшееся: унжагайруулха 'затягивать', удаарха 'длиться, тянуться', в то время как насыщенность событиями и действиями обнаруживает высокую скорость протека-

ния: амилхашъе сулввгуй байха 'быть занятым по горло', хурдан-даа орохо 'набирать темпы'.

4.4. Единицы измерения времени в бурятском языке. Анализ измерителей времени, номинирующих отдельные интервалы, показывает, что процесс осмысления временной абстракции происходил по пути развития семантики от конкретного временного интервала до широкого обобщения множества событий, разных по своей длительности. Темпоральные существительные называют временные отрезки, природные циклы, какой-либо определенный известный момент, обозначают одновременность, последовательность, прерывность и непрерывность его течения, участвуют в возрастных номинациях в рамках биологического времени. Доминантной единицей измерения является слово саг, интерпретирующее время событиями, его наполняющими, что позволяет говорящему определять его качественную характеристику: сулее саг ‘свободное время ’, сабшалгада оромоор саг 'пора начинать сенокос ’. Анализ лексических единиц показал, что время понимается как форма существования, проявляющаяся в длительности ситуации, неразрывно связанной с движением и изменением: сагай хубилхада ‘с течением времени ’ (букв, когда изменилось время), сагай ерэхэдэ ‘с наступлением времени’. Говорящий воспринимает данное движение не как линейно-поступательное, оно повторяется и имеет круговую направленность: сагай эрьесэ ‘течение времени’, что позволяет отнести лексическую единицу к циклическим интерпретациям времени в языковом сознании бурят. При этом саг эксплицирует количественные характеристики, участвуя в конкретных номинациях времени, и подвергается счету (долоон саг арбан минута ‘семь часов десять минут’).

Суть референции он 'год' заключается в представлении года как единицы исчисления продолжительных промежутков на временной оси координат, в основе которой лежит установленная линейная последовательность лет. Жэл 'год' выступает экспонентом особенностей личностного, а значит, переживаемого времени, его отражением в сознании индивида.

Количественно ограниченные временные промежутки, позволяющие структурировать объективное время на отдельные периоды, представляют научный интерес в когнитивном аспекте. Наблюдения над внутренней формой слов, обозначающих минимальные отрезки времени, позволяют определить базисные признаки, послу-

жившие основой их номинации, а значит, выявить особенности постижения сути самого явления. Анализ языкового материала демонстрирует наличие следующих семантических мотивировок: 1) сокращение: агшан 'мгновение2) отграничение: хэкэг 'некоторое время'; 3) отделение: хаИа 'период'; 4) разделение на части: хугасаа 'срок. В процессе осмысления времени носители языка рассматривали естественное его течение как объективную сущность, из которой можно извлечь и отделить некоторый промежуток и наделить его событийными границами и пределами. Зачастую гомогенность и самостоятельность отрезка времени определялась наличием или отсутствием солнечного освещения: удэр 'день', хоног 'сутки', Иуни 'ночь', фазами луны: кара 'месяц' или другими природными изменениями.

Единицей измерения генеалогического времени выступает продолжительность жизни одного поколения, под которым понимается общность людей близкого возраста, объединенных одной деятельностью: уетэн ‘ровесник, сверстник ’, залуу уетэн ‘молодое поколение ’, урда уеын зон ‘старшее поколение Уе в бурятском языке отражает представления бурят о времени, изменение которого обусловлено сменой поколений. Семантический переход от конкретного количественного содержания, равного биологическому времени одного поколения, к более широкой абстракции позволил через уе выражать временные смыслы безотносительно к человеческой жизни или возрасту, сохраняя при этом семантический признак неопределенно короткого промежутка: таатай уе ‘подходящий момент уе уе болоод лэ ‘время от времени’, туухэтэ уе ‘исторический момент ’, уеын уедэ ‘во веки веков ’, дайн уе ‘военное время'.

Выделенные и рассмотренные единицы измерения времени служат для обозначения отдельного конкретного момента, представляющего измененное состояние мира, выступают элементом бесконечной непрерывной временной цепи, устанавливают отношения взаимосвязи с другими ее звеньями, реализуют два объективно противопоставленных свойства времени - способность выступать совокупностью моментов, наделенных границами, и формировать понятие повторяемости и непрерывности.

4.5. Обозначение временных идей при помощи парных слов. Национальную специфику в описании времени обнаруживают парные слова бурятского языка. Пропозициональную структуру временных координат определяют конкретно-чувственные наблюдения

носителей языка над природными ритмами и астрономическими явлениями. Парными словами передается прерывность временного потока, вычленяется временной интервал, определяется скорость развития ситуации, актуализируются идеи повторяемости и периодичности, формируется представление о непрерывности. Вариативность содержания достигается за счет семантического переразложе-ния, контаминации и сложения сем лексических единиц, составляющих бинарное образование. В результате редупликации и сложения сем рождается обобщенность значения, т.к. эксплицируемая длительность и беспрерывность распространяется на оба номинируемых отрезка времени, и бином начинает выполнять функцию гиперонима, например: удэр хопог 'время, дни', уе саг 'пора, время, период', урдынурда 'давным-давно' и др. Комбинативное значение беспрерывности на основе контаминации возникает у парных слов, образованных путем соединения антонимов: зай забкаргуй 'непрерывно', забда залигуй 'без перерыва' (букв, досуг, без паузы), заха узуургуй 'бесконечно' (букв, край, нет конщ). Достижение временной абстракции у парных слов, выполняющих дейктическую функцию, становится возможным за счет семантического переразложе-ния: углов мунво 'вскоре' (букв, завтра, сейчас), уни заяанда давно, когда-то' (букв, давний, в судьбе), эхин туруун сперва (букв, первый, вначале). Часть из них, устанавливая временной порядок, вычленяя временные интервалы событий, сопоставляя их длительность и ритмичность, актуализирует значения повторяемости, придает им определенную временную структуру: уе уе болоод лэ время от времени, временами, порой', хирэ-хирэ болоод 'иногда, ойро-ойро 'часто'.

В Главе 5 «Репрезентация временных отношений в бурятском языке» рассматриваются грамматические средства выражения временных идей.

5.1. Дискурсивно-временные значения падежно-послеложных конструкций. Установлено, что во внутриязыковой модели времени послеложные конструкции формируют дискурсивные временные значения, в этом случае ими выполняется функция пропозиции, устанавливающей соответствие между реальным миром, интервалом времени и описываемым событием. На основе взаимодействия отмеченных выше компонентов задаются границы временных отрезков, например: убэлэй нюрганда 'в течение зимы хэдэн жэлэй нюурта ‘в течение нескольких летуказываются ко-

нечная и начальная точки отсчета: углоо болохо дэргэндэ ‘к утру тушаажа ябаЪан шэгтээ ‘в то время, когда я сдавал ’; актуализируются идеи периодичности или непрерывности действий и событий: удэшэ бури шахуу 'почти каждый вечер’, минута бухэндэ ‘каждую минуту’-, происходит ориентация относительно момента речи или установленной точки отсчета: Иайндэрэй Ьуулхэиээр ‘сразу после праздника’, Иуулэй уе хурэтэр ‘до последнего времени’, огиохокоо урид ‘до отъезда’ (букв, отъезда впереди).

Подавляющее большинство контекстов строится на основе пространственных представлений: пространственная модель времени, присутствующая в той или иной степени в разных языках, в бурятском языке играет основную роль. Согласно ей время представляет собой векторную прямую, имеющую свое условное начало и конечный предел. Для объективации временных отношений языком используются послелоги-соматизмы: лицо, спина: унгэрИэн намарай шарайда ‘в течение всей прошлой осени’, мунведэрэй нюурта ‘на сегодняшний день', позволяющие осуществить временную локализацию относительно говорящего. При выборе временных эталонов, эксплицирующих континуальность, предпочтение отдается тем со-матизмам, которые имеют строго заданную пропорцию и размер. Промежуток времени воспринимается наивным сознанием как некое закрытое пространство, вмещающее в себе определенное событие, что естественным образом отражается на объективации этих представлений в языке: Нарын дотор ‘в течение месяца ’ (букв, месяца внутри), накан дотороо ‘всю жизнь’ (букв, возраст, внутри).

Количественные характеристики временных промежутков неопределенны, они не измеряется привычными показателями: чаще всего ориентиром служит другое событие, что отражает наивное понимание времени не как абсолютной самостоятельной субстанции, а как вторичной сущности, структура которой напрямую связана с событиями и ситуациями мира человека. Приблизительность и нечеткость точки отсчета и предела действия или события, а также регулярность отождествления времени путем сопоставления с одновременно или последовательно протекающими действиями, а также тот факт, что начало и конец временных промежутков зачастую находятся в одной точке, а иногда конец действия является началом другого, формируют идею бесконечности потока времени.

5.2. Конвербы как средство вербализации релятивного времени. Временные отношения, возникающие в результате перцеп-

тивных и когнитивных процессов отражения явлений и ситуаций окружающей действительности человеком, представлены в формах относительного времени и отражают самую древнюю форму осмысления данной категории. В них зафиксирована первоначальная стадия временных образов, когда длительность одного действия или события становилась ориентиром соположения его с другими событиями или действиями на временной оси. Одним из продуктивных средств описания релятивного времени в бурятском языке являются деепричастия, с помощью которых носители языка устанавливают логические и временные отношения между событиями и ситуациями, передают отношения предшествования, одновременности, параллельности и следования. Следует отметить, что в бурятском языке конвербы способны создавать как полупредикативные, так и полипредикативные конструкции, характеризующиеся, как известно, моно- и полисубъектностью. В научной литературе отношения предшествования, одновременности, следования именуются таксисом. Временные отношения следования в бурятском языке обозначаются предварительными, последовательными, продолженными деепричастиями, которые способны как задавать временную дистанцию между главным и добавочными действиями, так и устанавливать непосредственное контактное расположение одного за другим. При этом функция предварительных деепричастий заключается в точном определении момента начала основного действия: оно наступает сразу же после завершения действия, выраженного неличной формой глагола, ср.: ушарИаар хонходохо ‘как только встретится, позвонит’. Последовательные деепричастия служат для описания ситуации, когда в один из моментов добавочного действия совершается основное: углов болохолоор, хонидоо буришье эртуур бэлшээридэнь гаргажа Ьайнаар эдеэлуулээд, удэрэй ааяма халуунда Нуудэртэй газарта тиируулдэг ‘когда наступает раннее утро, овец выгоняют на пастбище, чтобы с наступлением полуденного солнцепека отогнать их в затененное место’, иногда добавочное действие служит точкой отсчета времени действия основного глагола: багшьм уншахалаар, Иурагшад диктант бэшэжэ эхилбэ ‘как только учитель начал читать, ученики стали писать диктант’. Действие, выраженное конвербом, устанавливает каузальные временные отношения и служат не только для выражения следования одного события за другим, а скорее сопутствия ситуации глагола, устанавливая иерархию событий. Действия, предшествую-

щие основному, совершившемуся в прошлом, обозначаются разделительными деепричастиями: тиихэдэнь морин уурлаад, тахатай хулоо таб байса дэбкэбэ ‘тогда конь, взбрыкнув, начал яростно печатать железными подковами ’ [A.A. Тороев Онтохонууд]. Условием существования таких отношений служит временная дистанция. К числу конструкций со значением предшествования относятся полипредикативные конструкции с продолженными деепричастиями. Момент завершения действия конверба может выступать точкой отсчета времени основного глагола: тэрэ хабар убгэдэй хэлэЬээр ойро нааша узэгдввгуй шанга Иалхгт болокон юм ‘в ту весну, как старики рассказывали, был невиданный ураган’ [Д.Д Мункуев Cahan хайлана]. Временные отношения последовательности способны устанавливать и соединительные деепричастия в том случае: 1) если предикат выражен глаголом, устанавливающим естественное следствие того, что обозначено деепричастием: баядые Ьажаажа барлаг болоо ‘стараясь походить на богачей, превратился в батрака 2) если валентность соединительных деепричастий реализуется словами, указывающими на последовательность действий: ажал хэжэ, эрэ болодог, apha элдэжэ, эхэ болодог 'когда трудишься, становишься мужчиной, выделывая кожу, становишься женщиной'. Основной глагол в подобных предикативных конструкциях не может быть акциональным, его функция заключается в определении каузальных логических отношений.

Отношения одновременности реализуют конструкции с продолженными, соединительными, слитными, предельными, попутными деепричастиями. Так, квантитативность действия продолженного деепричастия выступает референтным временем второго, демонстрируя полную их одновременность: хворэлдэЬввр, хурэжэ ерэбэ 'разговаривая, незаметно дошли’. Функцию локализации на оси времени выполняют соединительные деепричастия, актуализирующие параллельность или одновременность действий: нэгэ морин ааяма халуун удэр хундэ тээбэри зудхэжэ, сагаан хвокэ гараса хулэржэ ябаба ‘жарким летним днем одна лошадь, взвалив на себя тяжелый груз, с большим напряжением тащила его ’ [A.A. Тороев Онтохонууд]. Синхронность событий достигается предикативными конструкциями со слитным деепричастием, обозначающим действие, происходящее одновременно с основным, уточняя и поясняя его: хани нухэсэлэй тэмдэг болгон, аНаагдаНан гаакаяа залаха, пу-лаад, хитад торгон хадаг бэлэглэхэ eho заншал Монголдо дэлгэрэн-

ги юм ‘самый распространенный в Монголии обычай - подносить гостям в праздник в знак уважения и дружбы зажженную трубку, платки, шелковый китайский хадак’ [Д. Банзаров]. Совместность протекания основного и добавочного действий во многих контекстах со слитным деепричастием демонстрирует избыточность интерпретации деепричастием, что достаточно регулярно провоцирует в бурятском языке десемантизацию последнего, в результате которой конвербы начинают выполнять служебную функцию, например: байн ‘стоя —> потом’, тойрон ‘обходя —> вокруг’, угтан 'встречая —> навстречу ’ и др.

В полипредикативных конструкциях с предельными деепричастиями как нельзя полно выявляется специфическая особенность бурятского языка определять длительность событийного времени продолжительностью другого действия, временные границы протекания основного действия устанавливаются временем добавочного действия: сака мулъковр хушагдатараа, амигуй болотороо

хуйтэрнэ ‘похолодало так, что все кругом стало безжизненно, покрывшись снегом и льдом ’ [Б. Санжин Заяанай зам]. Они не формируют описательно-статичный фон, а вносят динамизм развития ситуации: результативность произошедшего направлена в сторону будущего и создает почву последующих действий. При помощи предельных деепричастий осуществляется вычленение отдельных временных отрезков, ограниченных проявлением одного состояния, которые приобретают статус самостоятельности и независимости. Таким образом, носители языка квантифицируют временную последовательность, объективную сущность которой составляют непрерывность и длительность.

Значение совместно осуществляемого действия по отношению к основному глаголу реализуется попутными деепричастиями: Най-дан убгэн баясан, хэрмээ абажа, кэбжэгэд байтар кэжэрээд, ган-загадаа уяканайнгаа куулдэ Шонтолын баруун хэлбэг тээшэ шуу-майба ‘старик Найдан, обрадовавшись, что добыл белку, встряхнув и привязав к торокам, направился к правому склону Шонтолы [М. Осодоев Баабгай дарга]. Семантика попутных деепричастий восходит к начальному этапу осмысления семантической категории одновременности как таковой. Одновременными понимались такие внеязыковые события и действия, которые аналогичны однонаправленному совместному передвижению в актуальном времени, т.е. времени непосредственного восприятия. Анализ полипредикатив-

ных единиц бурятского языка позволил выявить особенности членения временного фрагмента бурятской языковой картины мира. Так, осознание времени как совокупности отдельных интервалов находит отражение в способности языка рядополагать действия и события, а также в традиции определять и задавать длительность ситуации временем действия деепричастия. Во временной каузации, в первую очередь, можно обнаружить основы временного порядка, которые нашли свое дальнейшее развитие в построении линейной оси событийного времени. Временные значения, реализуемые кон-вербами в рамках релятивного времени, представлены несколькими признаками: предельности времени действия; его континуальности; каузативно-следственности, предопределяющей логическую и временную обусловленность одного события другим; временной зависимости основного действия от ситуации, выраженной полупреди-кативной конструкцией; параллельности описываемых событий; частичной одновременности; интенсивности действий.

5.3. Репрезентация временных идей при помощи неличных форм глагола. К специфическим средствам репрезентации относительного времени в бурятском языке относятся неличные формы глагола. Их можно отнести к так называемому пропозициональному компоненту высказывания, отображающему определенный фрагмент внеязыковой действительности. Причастия в бурятском языке чаще всего задействованы в качестве предикатов и поэтому специалистами именуются неличными формами глаголов.

Неличные формы настояще-прошедшего времени обозначают действие, которое совершилось до момента речи: уудэн хуреэдэнъ тулажа ерээ 'подъехали к воротам' (букв, к двери ограды подъехали вплотную) Временные идеи, имплицируемые данными причастиями, заложены в самой семантике способов действия, ограниченному по времени или интенсивности его протекания, и часто понимаются как общие признаки лексических значений глаголов: унеэ Ъаагаа 'корову подоил', уб/юо сабшаа 'сено накосили'. Временную абстракцию актуализируют: фазовость действия, выраженного неличной формой глагола: Нуугаа 'посидел', временная обусловленность совершения действия: дагжаран дараа 'замерзнуть до оцепенения'; многоактность осуществления действия: тэрэ добо

Иалхинда сакаа доло улеэгдэшоо 'с того холма ветер совсем сдул последний снег; неоднонаправленность действия производящего глагола, которое помимо семы отсутствия вектора движения деле-

гирует идею его процессуальное™: гуйгоо 'побежал', харайгаа 'помчался', ошонгоо ошоо 'бесследно исчез'. В случаях, когда причастия настояще-прошедшего времени функционируют в аналитических формах со связкой прошедшего времени, они актуализируют давно прошедшее время, например: би тэрэ ябагшатай хамта кураа кэм 'с тем попутчиком я в школе вместе учился

Причастиями прошедшего времени эксплицируется темпоральный признак результативного действия, совершившегося в прошлом. Обязательным условием манифестации названных единиц является обстоятельственная или субъектная детерминация, которая осуществляет грамматическую связь со всей последующей предикативной единицей и является ее распространителем, например: тэдэ хоёр улаан сэрэгэй албанда сугтаа хоёр жэлдэ ябахадаа танилсакан байгаа ха 'они, видимо, познакомились, когда два года вместе служили в Красной армии'. Детерминанты выступают в роли темпорального классификатора, выполняющего дейктическую функцию: газашаа гарахадам, курхэй кайхан удэр болокон байгаа 'выхожу на улицу (вю/су) - прекрасный солнечный день наступил'. Здесь можно говорить о языковой стратегии вычленения и идентификации временного интервала, реляционная длительность которого определяется двумя референтными ситуациями, воспринимаемыми как расчлененное и целостное единство одновременно. Такой способ квалификации временной длительности основан на фиксации периода, начало которому положено указанным действием неличной формы глагола в антецеденте, эллиптическая фиксация его продолжения подразумевается пропозициональной установкой. В тех случаях, когда причастия прошедшего времени употребляются со связкой в будущем времени, они акцентируют внимание на предшествовании возможного состояния в будущем, например: урховр гаракан унин огторгойдо тулажа байг, уудээр орокон убгэд юрволое угэжэ байг '(букв.) дым, выходивший через дымник, пусть доходит до небес, старики, входившие в дом, пусть всегда благословляют вас'. Такую же стратегию реализуют и предсубстан-тивные сочетания причастий прошедшего времени: тэдэнъ шэнэ байрада ороЬон, кайнаар тубхинэнхэй ёкотой '(букв.) они, в новый дом вошедшие, хорошо, должно быть, устроились'. Таким способом реализуется гипотетическая модальность предположительного развития описываемых событий, а форма прошедшего времени причастия указывает на возможный его результат, например:

хусэкэн байгшаб 'как бы не догнали', добтолИон байггиаб 'как бы не напал

Другую временную локализацию демонстрируют причастия прошедшего времени в том случае, если выполняют адвербиальную функцию, например: Гомбын хамаг бэе агзаю/са хугиэИэн, толгойнъ бага зэргэ убдэжэ, халууркан янзатай байна Томбо казалось, что все тело одеревенело, немного болела голова, поднялась температура. Действие, заявленное основным глаголом, осознается как совпадающее со временем описания ситуации, несмотря на то, что причастие формально репрезентирует прошедшее время. Такие контексты реализуют событийную панораму одного временного плана, когда форма прошедшего времени имеет адмиративное значение - говорящий включает себя во временной план уже произошедшей ситуации, используя стратегию подачи материала в форме непосредственных наблюдений. Автором достигается поставленная цель, если представляемая информация интерпретируется им как собственный чувственный опыт или собственные наблюдения.

Причастиями завершенно-прошедшего времени передаются временные идеи завершенного в прошлом действия, которое при этом актуально и в момент сообщения о нем. Здесь можно говорить о перфектном значении, реализуемом данными неличными формами. Перфектное значение, определяющее значимость результатов предшествующих действий для настоящего момента, а значит взаимодействия двух темпоральных планов, в бурятском языке актуализируется в случае употребления причастий завершеннопрошедшего времени в качестве сказуемого: например: иимэ уул-залганууд заншалта болошонхой 'такие встречи стали традиционными'. При этом перфектное значение реализуется неличными формами, мотивированными как глаголами действия: Башка убгэн тэргын була гу, али хоори куушээр сооложо Ьуутараа, Иуха харайн гуйжэ ерэнхэй 'старик Башка, который пробивал долотом то ли ступицу, то ли деревянный обод колеса, вдруг резко вскочил и прибежал', так и глаголами состояния: эрдэмтэ гэрэйнгээ хойморто, гуламтада ойрохон, эгиэгы дээрэ хэбтэнхэй 'на северной почетной стороне дома, поблизости от очага, на мягком войлоке возлежит Эрдэмтэ'.

5.4. Семантика наречий времени. Наречия современного бурятского языка участвуют в описании как объективного, так и релятивного времени. При реализации представлений об объективном

времени наречиями эксплицируются: неопределенная длительность действия или события: наИандаа гэрЪээнь холо ошоогуй всю жизнь далеко от дома не уезжал \ удаа дараагуй буудаха 'стрелять беспрерывно'); неопределенная длительность с указанием начальной точки: недондоИоо харагдагуй 'не появлялся с проитого года, эртэнЬээ татка 'с самого начала распознать'; неопределенная длительность с указанием конечной точки: орой болотор

худэлмэридэг 'работает допоздна , мунвв хурэтэр мэдэнэгуй байна 'до сих пор не знает'; скорость действия: бэлээр шанагдадаг 'быстро разваривается', удаанаар хэжэ байдаг 'делает все медленно'; повторяемость или периодичность ситуаций: хирэ хирэ бо-лоод лэ хухюугээр энеэлдэн байна 'время от времени весело смеются', дахин дабта 'снова повтори'; точка или отрезок на временной оси: сааддэр уншалга болохо 'молебен состоится послезавтра', углвнЬвв эхилхэ с утра начнется'. Для плана содержания наречий релятивного времени характерна ориентация описываемого действия относительно точки отсчета, отнесение его к моменту прошлого, будущего или настоящего, маркировка своевременности или срока завершения действия, определение фазы развития события или явления.

В Главе 6 «Средства выражения ориентации во времени»

рассматриваются функции хронометрических средств ориентации во времени,

6.1. Календарь в бурятской языковой картине мира. Анализ языкового материала показал, что представления носителей о времени получают наиболее точную и строгую хронографическую фиксацию в народном календаре, где отражены наблюдения за астрономическими явлениями и установлены единицы его измерения. В нем отражен результат осмысления и обоснования соответствий между астрономическими изменениями, закономерностями в природе и деятельности человека. Народный календарь носит ярко выраженный антропоцентрический характер: на его основе характеризуются продолжительность и расположение временных отрезков в ряду других, координируется хозяйственная деятельность, строго регламентируются род занятий и поведенческие ограничения, семантизируются временные периоды. Наделение отдельных промежутков символическим значением свидетельствует о стремлении членов этнического сообщества упорядочить временную сущность

и способность синхронизировать организацию жизни родового коллектива.

6.2. Время и возраст человека. На периферии полевой структуры концепта Время находятся лексические единицы, в семантической структуре которых темпоральный признак выражен синкретично, т.е. в единстве с другими признаками, к составу таких нами отнесены возрастные апеллятивы, выражающие взаимодействие времени и физического состояния или социального статуса, в значении которых отражается жизненный путь человека. Возрастные апеллятивы отражают древнюю традицию бурят исчислять социальное время и хронометрировать его путем запоминания и подсчета уе 'поколение' своего рода. Для обозначения возрастных различий язык эксплуатирует стереотипизированные образы поведения, половозрастные роли, признаки внешнего вида, социального статуса, содержательная структура которых апеллирует к денотативному и аксиологическому компоненту.

6.3. Аксиология времени. Описание концепта, как известно, предполагает исследование не только понятийного компонента, имеющего конкретное вербальное выражение, но и образнометафорической и аксиологической его составляющих, поскольку концепт является проекцией элементов культуры. Аксиологические ориентиры, сформированные представителями бурятского этноса, конкретизируются в виде нескольких логем, объединяющих группы конкретных характеристик, отражающих оценку временных идей. Время понимается как ограниченный ресурс, неумолимый судья, мера труда, критерий успешности личности; провозглашается безусловная высокая значимость прошлых событий и настоящего момента, определяющие совокупность будущего благополучия и процветания рода,

Заключение содержит обобщенные выводы и результаты проведенного исследования концептов Пространство и Время на материале бурятского языка.

1. Пространственная и временная картина мира многослойна и многомерна. Модели пространства и времени в бурятской лингво-культуре находят реализацию в комплексе разноуровневых средств, выявлены лексические и грамматические средства их объективации.

2. При моделировании пространственно-временного континуума языком применяется горизонтальное и вертикальное его членение, позволяющее упорядочить многообразие внеязыковой дей-

ствительности. Горизонтальный вектор используется для локализации и ориентации на пространственной и временной оси, вертикальный эксплицирует иерархию пространственных объектов и временных фрагментов.

3. В результате анализа языкового материала выявлены интегральные топологические свойства и когнитивные признаки пространства и времени, описаны фоновые культурологические смыслы, характеризующие традиции, обычаи, национальноспецифические представления, бытовую культуру, повседневное поведение, нормы.

4. Национально-культурная специфика содержания представлений носителей языка о пространстве и времени проявилась прежде всего в ассоциациях и механизмах категоризации описываемых фрагментов языковой картины мира, представленных во внутренней форме лексических единиц, в специфике оценочного восприятия, проявившегося в различном поведении бурят по пространственному и временному факторам.

5. Выявлены регулятивные функции пространственновременных представлений, предписывающие селективный выбор инварианта благоприятного пространства бытия, регламентации его временной организации, на которых строится прогнозирование развития всей системы жизнедеятельности рода.

6. Определены особенности оценочного характера временных и пространственных приоритетов, на которых строятся другие социокультурные знания и нормы этнического коллектива.

Публикации автора

Монографии:

1. Варламова Е.А. Пространство в языковой картине мира бурят. - Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - 200 с.

2. Бардамова Е.А. Время в языковой картине мира бурят. -Улан-Удэ: Изд-во Бурятского госуниверситета, 2011. - 196 с.

Статьи в рецензируемых изданиях:

1. Бардамова Е.А. Харгы, зам в бурятской языковой картине мира //Вестник Бурятского государственного университета. Серия: Филология. - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2006. -Вып. 5-С.23-29.

2. Бардамова Е.А. Модели времени в бурятской языковой картине мира // Вестник Читинского государственного университета. -Чита: Изд-во ЧитГУ, 2008. - Ха 6. - С. 77-82.

3. Бардамова Е.А. Человек и пространство // Вестник университета РАО. - М.: Изд-во УРАО, 2009. - № 3. - С. 27-31.

4. Бардамова Е.А. Семантика экзистенциальных глаголов в бурятском языке // Вестник университета РАО. - М.: Изд-во УРАО,

2009,-№2.-С. 53-57.

5. Бардамова Е.А. Дискурсивные временные значения // Вестник Бурятского государственного университета. - Серия: Филология. -Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2009. - Вып. 8. - С. 14-19.

6. Бардамова Е.А. Семантика минимальных единиц времени // Вестник Читинского государственного университета. - Чита: Изд-во ЧитГУ, 2009. - № 5.-С. 118-124.

7. Бардамова Е.А. Пространственные метафоры в бурятском языке // Вестник Новосибирского государственного университета. -Новосибирск: Изд-во НГУ, 2010. -Т.10. -Вып. 2. -С. 41-46.

8. Бардамова Е.А. Конвербы как средство вербализации релятивного времени // Вестник Бурятского государственного университета. Серия: Филология. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2010. - Вып. 9. -С. 55-58.

9. Бардамова Е.А. Особенности семантики фразеологических единиц со словом земля II Вестник Челябинского государственного университета. Серия: Филология. Искусствоведение. - Челябинск: Изд-во ЧелГУ, 2010. - Вып. 47. - № 29 (210). - С. 33-37.

10. Бардамова Е.А. Неличные формы глагола как средство выражения темпоральных отношений в бурятском языке // Вестник Бурятского госуниверситета. Серия: Филология. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2011.-Вып. 10.-С. 11-15.

Публикации в других научных изданиях:

1. Бардамова Е.А. Концепты время и пространство в языковой картине мира «Монголой нюуса тобшо» // Евразийский фронтир: общее ментальное пространство в русской и монгольской культурах: материалы междунар. круглого стола. - Улан-Батор, 2006. -С. 18-21.

2. Бардамова Е.А. Ориентация человека в пространстве // Живой язык: теоретические и социокультурные аспекты функционирова-

ния и развития современных монгольских языков: материалы меж-дунар. науч. конф. - Элиста: Изд-во Калм. гос. ун-та, 2007. — С. 1012.

3. Варламова Е.А. Концепт время в бурятской языковой картине мира // Проблемы концептуализации действительности моделирования языковой картины мира: материалы междунар. науч. конф. — Северодвинск, 2007. - С. 113-119.

4. Варламова Е.А. К вопросу о национальном и специфическом в языке // Концепт национальное в языке и литературе: материалы междунар. круглого стола. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2007. - С. 4654.

5. Национально-специфическое в темпоральной лексике бурятского и русского языков // Гадаад хэл заах арга зуйл асуудал. -Улан-Батор, 2007. -№ 15. - С. 86-88.

6. Варламова Е.А. Время и пространство в бурятском языке // Гадаад хэл заах арга зуйл асуудал. - Улан-Батор, 2007. - № 16. -

С.17-19.

7. Варламова Е.А. Выражение пространственных параметров объектов бытийными глаголами бурятского языка // Россия в Монголии: история и современность: материалы междунар. науч-практ. конф. - Улан-Батор, 2008. - С. 297-301.

8. Бардамова Е.А. О пространственных метафорах в бурятском языке // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: сб. материалов. — Тамбов: Издательский дом ТГУ, 2008. - С. 96-98.

9. Пространственные метафоры в бурятском языке И Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности: сб. науч. ст., посвящ. 100-летию Н.Г. Балдано. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2008. - С. 136-140.

10. Бардамова Е.А. Измерительная функция в языке // Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности: материалы междунар. науч.-практ. конф. (18-21 июня 2008 г.). - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2008 . - Вып. 3. - С. 104-106.

11. Бардамова Е.А. Послеложные временные конструкции в бурятском языке Н Язык и ментальность: материалы междунар. конф. «Ахановские чтения» под эгидой МАПРЯЛ. - Алматы: Изд-во Казах, гос. ун-та, 2009. - Т. 2. - С. 29-35.

12. Бардамова Е.А. Языковые средства выражения семантики предела // Язык как национальное достояние: проблемы сохранения лингвистического разнообразия: сб. тр. междунар. науч. конф. (9-13

сентября 2009 г.). - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2009. - С. 297305.

13. Бардамова Е.А. Внутренняя форма темпоральных слов (на материале бурятского языка) // Языковая картина мира Байкальского региона: материалы регион, науч.-практ. конф. (27-28 мая 2009 г.). - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, гос. ун-та, 2009. - С. 29-36.

14. Бардамова Е.А. Выражение пространственных отношений при помощи падежно-послеложных конструкций // Язык - Общество - Время: материалы междунар. конф. «Ахановские чтения» / науч. ред. Э.Д. Сулейменова. - Алматы: Изд-во Казах, гос. ун-та,

2010.-Т.2.-С. 138-143.

15. Бардамова Е.А. Полипредикативные конструкции в свете релятивного времени // Языки и письменные источники монгольских народов: материалы междунар. науч. конф., посвящ. Конвенту монголов мира. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2010. - С 205208.

16. Бардамова Е.А. Выражение пространственных отношений (сопоставительный аспект) // Монгольское россиеведение: современное состояние и перспективы: материалы междунар. науч.-практ. конф. - Улан-Батор, 2010. - С. 36-42.

17. Бардамова Е.А. Структурно-семантические особенности парных слов с пространственным значением // Материалы научнометодического семинара «Динамика языковой ситуации в монгольском мире» (21-22 октября 2010, г. Улан-Удэ). - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2011.-С. 72-75.

18. Бардамова Е.А. Профессионально-ориентированный словарь как средство обучения языку профессии !) Материалы международного круглого стола «Концепт национальное в языке и литературе». - Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госуниверситета, 2011. - С.201-204.

19. Бардамова Е.А. Возрастные апеллятивы // Монголия - Россия: новые парадигмы отношений: материалы 6-й Международной научно-практической конференции. - Улан-Батор, 2011. - С. 72-75.

20. Варламова Е.А. Время и возраст // Материалы I Международной научной конференции «Функционально-когнитивный анализ языковых единиц и его аппликативный потенциал» (57 октября 2011 г., Барнаул). - Барнаул: Изд-во АлтГПА, 2011. -

С. 27-30.

21. Варламова Е.А. Мотивационные модели темпоральных слов бурятского языка // Проблемы морфологии и словообразования монгольских языков: материалы международной научной конференции «История и опыт взаимодействия народов и цивилизаций: к 350-летию присоединения Бурятии к России. 28-30 июня 2011 г.». -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. — С. 154-164.

22. Варламова Е.А. Время как ценность // Россия - Азия: ценностные установки и социальный опыт: сб. науч. ст. по результатам работы междунар. науч. конф. (16 - 19 июня 2011 г.).- Улан-Удэ: Изд-во Б ГУ, 2011. - Вып. 4. - С. 92-96.

23. Варламова Е.А. Аксиология времени //Язык как система и деятельность: материалы всероссийской научной конференции, поев. 80-летию проф. А.Н. Тихонова (17-18 ноября 2011): в 2 ч. -Елец: ЕГУ, 2011. - 4.2. - С. 11-19.

24. Варламова Е.А. Структурно-семантические особенности парных слов с временным значением // Актуальные проблемы монголоведения. — Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2011. — Вып. 4 —

С.87-101.

Подписано в печать 20.01.12. Формат 60 х 84 1/16. Уел. печ.л. 2,15. Тираж 120. Заказ 9.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24 а riobsu@gmail.com

Оглавление научной работы автор диссертации — доктора филологических наук Бардамова, Екатерина Александровна

Введение.

Раздел 1 Пространство в языковой картине мира бурят.

Глава 1. Категоризация пространства в традиционном мировоззрении бурят

1.1. Ориентация человека в пространстве.

1.2. Измерение пространства.

1.3. Парные слова и редупликаты как средство объективации пространственных идей.

Выводы по главе 1.

Глава 2. Ключевые образы пространственной картины мира бурят.

2.1. Гора.

2.2. Земля.

2.3. Степь.

2.4. Харгы, зам (дорога) в бурятской языковой картине мира.

Выводы по главе 2.

Глава 3. Пространственные аспекты языковой категоризации.

3.1. Выражение пространственных отношений при помощи падежных форм именных частей речи.

3.2. Языковые средства выражения семантики предела.

3.3. Пространственная семантика экзистенциальных глаголов.

3.4. Пространственные метафоры.

Выводы по главе 3.

Раздел 2. Время в языковой картине мира бурят.

Глава 4. Категоризация времени в бурятском языке.

4.1. Время как предмет изучения.

4.2. Особенности отражения времени в языке.

4.3. Объективация топологических свойств времени.

4.4. Единицы измерения времени в бурятском языке.

4.5. Обозначение временных идей при помощи парных слов.

Выводы по главе 4.

Глава 5. Репрезентация временных отношений в бурятском языке.

Грамматическое время.

5.1. Дискурсивные временные значения глагольно-послеложных конструкций

5.2. Конвербы как средство вербализации релятивного времени.

5.3. Репрезентация временных идей при помощи неличных форм глагола.

5.4. Семантика наречий времени.

Выводы по главе 5.

Глава 6. Средства выражения ориентации во времени.

6.1. Календарь в бурятской языковой картине мира.

6.2. Время и возраст человека.

6.3. Аксиология времени.

Выводы по главе 6.

Введение диссертации2012 год, автореферат по филологии, Бардамова, Екатерина Александровна

Пространство и время являются формой существования объективного мира, всех его объектов, событий, происходящих в нем, базовыми компонентами жизни и сознания человека, теми универсальными категориями внеязыковой действительности, которые не раз становились предметом изучения специалистов разных областей знаний. Данные категории однозначно признаются онтологическими, т.е. теми ключевыми понятиями, на которых строится вся познавательная деятельность человека. Философов интересовал в первую очередь вопрос, являются ли данные формы реально материальными или это чистые ментальные конструкты. Ранняя философская мысль относит, их к чистой абстракции. Научные идеи Ньютона, Лейбница, Лобачевского, Б. Римана, Эйнштейна послужили базой формирования современного понимания времени и пространства как сущностей, бытие которых неразрывно связано с материальным миром, в котором они выступают элементами многообразия всего сущего на Земле.

Ранняя лингвистическая мысль рассматривала время как грамматическую категорию глагола. С развитием антропологической парадигмы знаний в науке возник интерес к роли человеческого фактора в языке. В свете последних достижений в области когнитивной лингвистики появилась возможность изучать пространство и время в статусе концептов, единиц семантического пространства, демонстрирующих культурные особенности восприятия и осмысления фрагментов внеязыковой действительности. При описании содержания концептов используются лингвистические методы, сопровождающиеся когнитивной интерпретацией, в результате чего на базе выявленной информации о признаках объективной реальности реконструируется языковая картина мира (далее сокращенно -ЯКМ), которая отражает ментальность народа, его мировидение и миропонимание. Анализ языкового материала позволяет обнаружить специфику восприятия и осмысления окружающей действительности представителями той или иной языковой общности.

Отдельные фрагменты русской языковой картины мира изучены и достаточно исчерпывающе описаны в работах Ю.Д. Апресяна, В.Н. Топорова, Вяч.Вс. Иванова, Г.В. Колшанского, Е.С. Яковлевой, В.В. Колесова, И.Б. Левонтиной, С.М. Толстая, Е.В. Урысон, О.Ю. Богуславской, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, В.А. Масловой и др. Реконструкции и выявлению национальной специфики ЯКМ посвящены работы Н.И. Толстого, С.Е. Никитиной, Т.В. Цивьян, Т.В. Топоровой. Вопросы типологических и универсальных признаков, способных раскрыть закономерности в познании мира и его описания в языке, разрабатываются Ю.Д. Апресяном, Н.Д. Арутюновой, А. Вежбицкой, А.Е. Кибриком, Б.А. Успенским, Б.М. Гаспаровым, В.А. Звягинцевым. К универсальным онтологическим категориям авторы относят категории пространства и времени. В русском языкознании анализу времени и пространства с точки зрения их онтологической (познавательной) сущности посвящены исследования М.В. Всеволодовой, Е.С. Яковлевой, Г.В. Звездовой, Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, Н.Д. Арутюновой, Т.В. Цивьян, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, A.B. Кравченко.

В монголистике проблема категория пространства и времени подвергалась анализу в трудах Н.Л. Жуковской, Л.Г. Скородумовой, которые изучали вопрос пространственно-временного континуума в мифологическом аспекте. Впервые об особенностях отражения времени у монгольских народов было заявлено Г.Ц. Пюрбеевым: автор выявил своеобразие в понимании пространственно-временного плана бытия номадов и определил ряд особенностей в хронологии и хронометрии событий. В бурятоведении проблема времени исследовалась в основном как грамматическая категория глагола (Г.Д. Санжеев, Д.Д. Амоголонов, Т.А. Бертагаев, Ц-Ж.Ц. Цыдыпов, Ц.Б. Цыдендамбаев, Г.Ц. Пюрбеев, В.М. Егодурова, В.И. Рассадин. Функциональный анализ полипредикативных конструкций отражен в работах Г.Д. Санжеева, Д.Д. Амоголонова, Д.А. Алексеева, М.Р. Сандановой, В.И. Рассадина, Т.А. Бертагаева, Д-Н.Д. Доржиева, Ц-Ж.Ц Цыдыпова, Л.Д. Шагдарова, Е.К. Скрибник, Д.Е. Даржаевой. Собственно вопросам отражения представлений о времени в языке посвящены труды В.И. Семеновой, В.М. Хамагановой, Д.Д. Санжиной. Описывая временные значения, Готовый Туяа в своем диссертационном исследовании обращалась к проблеме объективации фонового национально-культурного компонента. Даяндорж Алтанцэцэг описала универсальное и специфическое в календарной лексике древнерусских и древнемонгольских памятников. Символика числа как особый тип отношений между внешним миром и способом его осмысления изучены в работе А.Э. Гармаевой. Вопросы отображения универсальных этноспецифичных черт языковой личности на материале английского, русского и монгольского языков описаны в работе Ринчен Батсурен. Дамбиевой Э.Б. категория времени рассматривалась в аспекте функциональной грамматики на основе четырех основных понятий: аспектуальности, временной локализованное™, таксиса и темпоральности, отражающих внутренне время действия, особый тип соотношения внутреннего и внешнего времени, отношение действия во времени и внешнее время действия.

Актуальность исследования определяется все возрастающим интересом к месту и роли пространственных и временных идей в формировании национальной лингвокультуры. Известно, что пространство и время как фундаментальные свойства бытия определяют специфику ментальное™ этнического коллектива, обусловливают уникальность временных и пространственных планов его жизнедеятельности. Изучение взаимоотношения объективной действительности и субъекта познания, отраженные в языке, представляет научный интерес с точки зрения особенностей его когнитивного моделирования, анализ последнего позволяет обнаружить процессы обобщения знаний о номинируемых понятиях. Для лингвистической интерпретации в высшей степени актуальным является, наряду с проработкой представлений о содержании, структуре и свойствах пространства и времени, исследование универсальных и этнических построений феномена изучаемых категорий, а также соответствующих этим представлениям новых систем знаний: этических, социальных, аксиологических и др. Современный этап в развитии лингвистики носит интегративный и систематизирующий характер, предполагает комплексный междисциплинарный подход с целью выявления структуры данных онтологических сущностей, когнитивных признаков и способов их выражения, грамматических средств их реализации. Предлагаемый в работе подход когнитивной интерпретации позволяет выявить модели и структуры, базирующиеся на ментальных механизмах структурирования знаний о пространстве и времени, определить место номинируемых концептов в национальной концептосфере, установить закономерности и степень участия пространственных и временных измерений в формировании поведенческих приоритетов, бытовых традиций и этических регламентаций.

Объектом исследования стала репрезентируемая бурятским языком и отраженная в дискурсе темпоральная и пространственная лексика, грамматические средства выражения пространственных и временных идей.

Предмет исследования - способы и средства категоризации и концептуализации времени и пространства в бурятском языке.

Новизна работы определяется тем, что на монографическом уровне предпринята попытка комплексного и междисциплинарного исследования сущности, содержания и специфики концептов Пространство и Время.

Проведенное исследование позволило выявить не только универсальные слои концептов, но и национально-специфические аспекты категоризации и концептуализации, отражающие своеобразие восприятия, постижения сущности номинируемых категорий и отражения их в языке. Впервые осуществлено исследование множественности способов интерпретации пространственного и временного фрагментов бурятской языковой картины мира, выявлена связь между представлениями о пространстве, времени и аспектами культурной традиции. Сформулированы принципы определения значимых фрагментов пространственной картины мира, выделены инструменты членения пространственного и временного континуума как в горизонтальной, так и в вертикальной проекции, дано обоснование и определены механизмы формирования комбинативной семантической структуры парных слов; выявлены когнитивные признаки минимальных неопределенных промежутков времени. Охарактеризованы основные пространственные метафоры и аксиологические временные логемы как регуляторы приоритетов и основных этических норм.

Цель данного исследования заключается в выявлении разноуровневых средств экспликации пространственных и временных смыслов в бурятском языке с последующим определением их универсальных и культурноспецифичных характеристик.

Для достижения поставленной цели было необходимо решение следующих задач:

1) анализ изученности категорий пространства и времени в смежных гуманитарных науках и лингвистике;

2) выявление основных моделей пространства и времени в бурятской лингвокультуре и определение их качественных и количественных характеристик;

3) определение и исследование разноуровневых средств представления пространственных и темпоральных знаний в языке;

4) определение основных способов категоризации пространства и времени в бурятском языке;

5) установление и интерпретация основных моделей, единиц, кодов времени и пространства на уровне семантической системы языка;

6) выделение универсального и национально-специфического в осмыслении и вербализации пространственного и временного континуума;

7) описание образно-метафорической и аксиологической составляющей изучаемых концептов, имеющих выход на пространственные и темпоральные нормы, этические установки, правила и стратегии.

Методологической основой диссертационного исследования послужили работы в области лингвокультурологии (Ю.С. Степанова, В.Н. Топорова, O.A. Корнилова, В.А. Масловой, С.Г. Воркачева), изучающие взаимосвязь и взаимодействие культуры и языка в процессе его функционирования, интерпретации этого взаимодействия в единой системной целостности. В процессе анализа фактов языка учитывались общие положения о времени в области философии (И. Кант, А. Бергсон, Э. Гуссерль), хронотопа в нарративе (М.М. Бахтин), культурной грамматики (Э. Холла). В данной работе пространство и время в языке рассматриваются как концепт, продукт когнитивной деятельности человека, как «обозначение моделируемой лингвистическими средствами единицы национального когнитивного сознания». Изучение разноуровневой репрезентации многомерной и сложной структуры концептов проводилось в свете учения о языковой картине мира, под которой понимается исторически сложившаяся в обыденном сознании данного языкового коллектива и отраженная в языке совокупность представлений о мире, определенный способ концептуализации действительности (В. фон Гумбольдт, В.И. Постовалова, Б.А. Серебренников, Ю.Д. Апресян, Е.В. Урысон, O.A. Корнилов, С.В. Лурье, Н.Д. Арутюнова, Анна А. Зализняк).

При разработке проблемы языкового моделирования пространства и времени теоретической и методологической базой послужили материалы и труды монголоведов: Н.Л. Жуковской, Л.Г. Скородумовой, Г.Ц. Пюрбеева, Г.Д. Санжеева, Д.Д. Амоголонова, Т.А. Бертагаева, Ц-Ж.Ц. Цыдыпова, Ц.Б. Цыдендамбаева, Л. Д. Шагдарова, В.И. Рассадина В.М. Его Дуровой,

Материалом исследования послужили языковые единицы, извлеченные методом сплошной выборки из лексикографических источников (Черемисов K.M. Бурятско-русский словарь; Краткий толковый словарь бурятского языка / Науч. ред. А.Н. Содномов; Ш-Н.Р. Цыденжапов Бурятско-русский фразеологический словарь; словарь-справочник Т.Б. Тагарова Фразеологические единицы в языке бурятской прозы), сборников бурятских пословиц и поговорок (Мадасон И.Н. Буряад арадай оньон угэнууд, Будаев Ц.Б. Оньон угэ оншотой), материалы художественных произведений X. Намсараева, Б.С. Санжина, Ч-Д.Ц. Цыдендамбаева и других бурятских писателей.

Методы и приемы исследования. В работе применялись методы концептуального анализа, целью которого явилось выявление и описание способов категоризации пространственных и временных сегментов на основе интерпретации их выражения в языке. Широко использовалась комплексная методика описательного анализа и его приемы (наблюдение, интерпретация), а также метод анализа словарных дефиниций, компонентный анализ, семасиологический, словообразовательный.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Структура пространственного фрагмента языковой картины мира находит репрезентацию в комплексе разноуровневых средств языка. Определенные фрагменты пространственной и временной картины мира имеют статус значимых реалий бытия, им присваивается символическое значение и коннотативные ассоциации.

2. Языковая модель пространства обретают структурную форму и упорядоченность в результате использования в качестве инструмента описания следующих оппозиций: баруун / зуун, урда /хойно, нюур тала / ара тала, хуйтэн / халуун, дээрэ / доро, нютаг газар/ хари газар и др. В бурятской языковой картине мира представлена оригинальная система координат ориентации, специфика которой заключается в строгой фиксации позиции фигуры говорящего к фону: лицом на юг, спиной к северу, что является причиной появления неспецифичных номинаций сторон света: правый - западный, передний - южный, левый - восточный, тыльный -северный.

3. Композитная пространственная семантика парных слов эксплицирует динамическую и статичную модели интерпретации пространства; в рамках динамической модели обозначаются параметрические характеристики объектов, их границы, способы преодоления пространства; в рамках статичной - топологические свойства, его протяженность, особенности поверхности. Семантический сдвиг парных слов и обобщенность значений - результат семантических переразложений, контаминации, семантических модификаций, метафоризации и сложения сем.

4. В бурятском языке манифестирует два типа локализации и ориентации: вертикальный и горизонтальный. Для горизонтального типа характерна ориентация относительно сторон света, фигуры говорящего, участка пространства, пространственного объекта, дейктического центра. Вертикальный тип предусматривает проекцию вертикальную членения на горизонтальную перспективу. Вертикальная проекция имплицирует иерархию фрагментов пространства, их масштаб, природную силу.

5. Пространственные представления выступают той базой, на основе которой формируется система знаний других семантических полей: аксиологических, временных, этических, социологических. В качестве инструмента метафоризации языком эксплуатируется система пространственных оппозиций: дээрэ / доро, урда / хойно, дутэ / холо, ута / богони, нааша / сааша и др.

6. В бурятской лингвокультуре представлены три модели времени: линейная, циклическая, генеалогическая. Возрастные апеллятивы отражают древнюю традицию исчислять социальное и биологическое время, когда координатой временных циклов социальной жизни используются идеи смены поколений и возрастной иерархии.

7. Линейная модель имеет вертикальный и горизонтальный вектор. Вертикальная проекция устанавливает иерархию субъективного времени, определяет временную перспективу событий. Горизонтальная модель используется для хронологизации и хронометрии.

8. Концептуализация временного промежутка происходит на основе механизмов сокращения, отделения, разделение на части, отграничения, что позволяет обозначить дискретность природы времени.

9. В бурятском языке конвербы способны создавать полипредикативные конструкции, гетерогенные по своей временной природе, в которых они выполняют функцию детерминантов, устанавливая логические и временные отношения между действиями и ситуациями, передают различные таксисные отношения.

10. Синкретизм различных аксиологических характеристик времени свидетельствует о нерасчлененности представлений о времени в сознании языковой личности.

11. В аксиологических логемах под временем понимается ритмическая упорядоченность бытия. Оценочные представления о времени отражают не объективные характеристики данной сущности, а субъективное восприятие тех или иных временных фрагментов и отношение к ним, регламентирующее приоритеты и этические нормы.

Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что работа вносит вклад в дальнейшую разработку этнолингвокультурологических исследований языка, при котором предусмотрено рассмотрение фактов языка в широком спектре взаимодействия с другими гуманитарными дисциплинами. Такой поход позволил расширить рамки исследуемого материала и обогатить результаты изучения пространственной и временной картин мира. Была поставлена и решена проблема национальной специфики в осмыслении пространства и времени, выявлены и интерпретированы базовые языковые модели пространства и времени, обосновано существование генеалогического кода исчисления времени.

Практическая значимость заключается в том, что результаты диссертационного исследования могут быть использованы в практике преподавания таких дисциплин, как лексикология, когнитивная семантика, лингвокультурология, лингвострановедение, социолингвистика, а также при чтении других спецкурсов и спецсеминаров. Материалы исследования могут также найти практическое применение в качестве дополнительного материала при разработке других дисциплин гуманитарного профиля при рассмотрении временной и пространственной философской и научной картин мира.

Апробация работы. Основные выводы и результаты диссертационного исследования отражены в 10 публикациях в рецензируемых изданиях, двух монографиях «Пространство в языковой картине мира бурят» (Улан-Удэ, 2011, 13, 6 п.л.), «Время в языковой картине мира бурят» (Улан-Удэ, 2011, 13, 13,5 п.л.), 34 статьях. Общий объем публикаций по теме диссертационного исследования составил 637 с. (39,2 п.л.). Материал исследования используется в практике преподавания курса «Сопоставительное и типологическое изучение русского и монгольского языков» магистратуры направления 032700.68 Бурятского государственного университета.

Основные положения и содержательная часть работы обсуждалась на конференциях разного уровня: Форуме русистов АТР (Улан-Баатор, 12-14 июня, 2007), на заседаниях круглого стола Евразийский фронтир (Улан-Баатор, 2007, 2011), на конференциях «Живой язык: теоретические и социокультурные аспекты функционирования и развития современных монгольских языков» (Элиста, 2007), «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (Северодвинск, 2007), «Россия в Монголии: история и современность» (Улан-Баатор, 2008), Международном конгрессе по когнитивной лингвистике (Тамбов, 2008), «Этнокультурное и фольклорное наследие монгольских народов в контексте истории и современности» (Улан-Удэ, 2008), «Россия-Азия» (2008, 2011),

Язык и ментальность» (Алматы, 2009), «Язык как национальное достояние: проблемы сохранения лингвистического разнообразия» (Улан-Удэ, 2009), «Язык - Общество - Время» (Алматы, 2010), «Языки и письменные источники монгольских народов» (Конвент монголов мира) (Улан-Удэ,

2010), «Языки Сибири и сопредельных регионов» 3 Международная научная конференция по самодистике (Новосибирск, 2010), «Монгольское россиеведение: современное состояние и перспективы» (Улан-Баатор, 2010), научно-методическом семинаре «Динамика развития языковой ситуации в монгольском мире» (Улан-Удэ, 2010), «Монголия - Россия: новые парадигмы отношений» (Улан-Баатор, 2011), «Функционально-когнитивный анализ языковых единиц и его аппликативный потенциал» (Барнаул, 5-7 октября

2011), конгрессе монголоведов мира «Монголия внешних отношений и опыт» (Улан-Баатор ,9-13 августа 2011), «Язык как система и деятельность», поев. 80-летию А.Н. Тихонова, 17-18 ноября 2011.

В соответствии с поставленной целью и задачами диссертация имеет следующую структуру: состоит из введения, двух разделов, шести глав, заключения, библиографического списка.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Пространство и время в языковой картине мира бурят"

Выводы по главе 6

В структуре концепта Время, имеющем, как уже говорилось выше, полевую структуру вычленяются ядерные и периферийные зоны, информационное содержание последних также важно для интерпретации концепта, вытекает из него, представляя собой некоторое выводное знание, либо представляет собой его оценку. В нашем случае описанию подвергся тот сегмент лексических единиц, в которых темпоральный компонент представлен опосредованно, а именно: лексика народного календаря, возрастные апеллятивы, основные аксиологические логемы, содержащие общую оценку временной сущности в представлениях носителей бурятского языка, важные как регулятивный потенциал их поведения.

При анализе лексики календаря было выявлено, что принципы и способы народной хронометрии отражают опыт народа в выделении основ временной организации мира, стремление унифицировать ритмы отдельного человека и представителей всего родового коллектива. В поисках естественных основ структурирования времени, его исчисления и хранения в памяти кочевники центральноазиатской степи останавливаются на периодичности изменений фаз Луны, перемещениях Плеяд и других звезд. 12-летний лунный календарь представляет собой способ счета времени и временной организации сознания, поскольку с его помощью и на его основе повседневная жизнь номада была регламентирована последовательностью периодичных действий. Народная мудрость проявилась в том, что было обнаружено и обосновано соответствие между астрономическими изменениями, закономерностями в природе и деятельностью человека. Время наделяется не только количественной, но и качественной характеристикой. Так, зоонимические знаки 12-летнего цикла не только номинируют тот или иной конкретный год в системе, но и символизируют определенное «влияние» космической энергии на погодные условия и их последствия (засуха, зуд, бескормица, обильные дожди, размножение скота), социальные отношения (война, катаклизмы, распри, благоденствие и спокойствие в социуме), характер и дальнейшую судьбу человека, родившегося под его знаком. Полярный принцип календаря, когда отдельные периоды рассматривались как благоприятные для процветания и развития, а другие воспринимались в отрицательном ключе, распространяется не только на символическое содержание годовых циклов, но и на значения отдельных месяцев. Терминология названий месяцев в целом основана на видах хозяйственной деятельности, практикуемых в номинируемый промежуток года, но не напрямую, а через отсылки на состояние природы. В качестве признаков, служащих сигналом для согласования действия в повседневной жизни, выбраны фенологические наблюдения: пение кукушки, появление косули, гон изюбра, появление удода и др. Семантизация отрезков времени отражает процесс осознания их упорядоченности, конечной природы и возможности измерения, в этом случае у человека появлялось представление о власти над временем, способности синхронной организации жизни родового коллектива. В целом, календарь представлял народную память о временной регламентации жизнедеятельности, служил сохранению основ его традиционной культуры.

В качестве другой координаты временных циклов социальной жизни мира используются идеи смены поколений и возрастной иерархии. Время и возраст воспринимаются как соотносительные величины, на эту особенность сближения моделей времени и возраста указывала Н.Д. Арутюнова и объясняла тем, что жизнь протекает во времени и подчинена его законам [Арутюнова, 1999, с. 689]. Возрастные апеллятивы отражают древнюю традицию бурят исчислять социальное время и хронометрировать его путем запоминания и подсчета уе "поколение" своего рода. Темпоральная семантика отчетливо прослеживается в терминах родства. При определении этапов жизни человека языком используется система стереотипизированных образов поведения, половозрастных ролей, внешнего вида, социального статуса, содержательная структура которых апеллирует как к понятийному, так и аксиологическому компоненту.

Время - одна из абстрактных категорий, которую человек научился воспринимать, осознавать, измерять, ценить и строить на ее основе систему ценностей [Рябцева, 1997, с. 78-95]. Аксиология времени, ценностные ориентиры, выработанные членами этнического коллектива, конкретизируется в виде нескольких семантических моделей или логем, под которыми понимается исходная обобщающая мысль, объединяющая группы конкретных характеристик и оценок временных идей. Оценочные коннотации в рассуждениях о времени возникают в первую очередь в связи с осознанием его быстротечности и необратимости, поэтому универсальной ценностью признается время как ограниченный ресурс, а в случаях бездумного и нерационального отношения оно выступает неумолимым судьей, выносящим суровой вердикт. Основу рационального использования времени составляет понимание, что время отпускается человеку не для праздного времяпрепровождения, а для осуществления в срок предписанных ему видов хозяйственной деятельности. В соответствии с этим посылом время расценивается как мера труда и критерий успешности личности, а также таких нравственных качеств, как трудолюбие, сила воли, организованность и др. Национальную специфику представляют логемы, трактующие высокую значимость любого настоящего момента, закладывающего базу не только личного будущего успеха, но и благоденствие последующих поколений. Исходя из этого посыла, становится доступным и объяснимым лакунарное понятие буян *добродетель, заслуга, благодеяние\ осознание и понимание которого не позволяет интерпретировать в положительном ключе высокую скорость и поспешность, социальную подвижность, способность к переменам, неразборчивость в выборе средств, эгоизм и рационализм в поступках как требование времени. Каждый момент становится ценен своей проекцией в вечность. К культурно-специфичным отнесены отношения бурят к своему прошлому, ценность которого проявляется в верности традиции, отношению к своему роду и ушедшим предкам и, уважении к старшим.

Заключение

В настоящее время актуальными в лингвистике являются исследования, посвященные отражению разнообразных национально-культурных особенностей в семантике языковых единиц. Наиболее значимых результатов в этой области достигают те разработки, которые рассматривают универсальные понятийные категории: в силу своей универсальности они находят отражение в любом языке мира. В данной работе изучены пространство и время как основополагающие категории для человека - вся его жизнедеятельность происходит в определенном пространстве и времени.

Бурятская языковая модель пространства находит репрезентацию в комплексе разноуровневых средств. Анализ материала бурятского языка показал, что в сознании и языке присутствуют образы разных типов пространства. Так, пространство концептуализируется как бесконечная протяженность, универсум, в котором располагается весь сущий мир, например, дэлхэй, дайда. При этом целостность и протяженность не исключает его членимость, ассоциации целого формируются в единении его частей: языковое сознание четко выделяет отдельные его сегменты, структурируя и наделяя их смыслом, семантизируя. В основе членения -инструментальные оппозиции: баруун / зуун, урда / хойно, нюур тала / ара тала, хуйтэн / халуун, дээрэ / доро, нютаг газар / хари газар, эрэ / эмэ и др. Чтобы обеспечить свои витальные потребности человек в первую очередь осмысляет геопространство, в составе которого вычленяются ключевые объекты, познание и обживание которых сыграло важную роль в формировании национального миропонимания, формирующее другие существующие системы знаний. К объектам данного типа нами отнесены гора, земля, степь, дорога. В выборе местности, характеризующейся присутствием данного комплекса, предпочтение отдавалось той, которая отвечала представлениям этнического коллектива об идеальной модели бытия, богатом ресурсными возможностями и обеспечивающем развитие и продолжение рода. Репрезентативность выявленных культурных смыслов и символических значений, регулярная воспроизводимость в текстах культуры, совокупность изученных имплицитно актуализируемых коннотаций и ассоциаций позволяют считать описанные объекты пространства культурно значимыми. На начальном этапе процесс постижения и освоения внешнего мира сопровождается присвоением ключевым пространственным объектам дополнительных функций и символического содержания, что делает окружающее пространство понятным, позволяет беспрепятственно ориентироваться в нем и продолжать жизнедеятельность. Выявлено, что ментальный образ пространства, отраженный в языке, предполагает четкое деление на центр и периферию, сакральное и профанное: внешний мир понимается и строится по отношению к центру, символом которого выступает в высшей степени священное место - гора, зона духовной силы и проявления других реальностей. Анализ показал, что носители языка рассматривают горные образования как главную характеристику региона и место единения рода. Значимость и сакральность уменьшается по мере удаления от центра, символом периферии выбирается степь, фрагмент пространства, противопоставленный человеческому жилью и понимаемый как локус потенциальной человеческой активности. Связующим элементом противопоставленных мест служит дорога. Важным в формировании концептуального образа пространства является, на наш взгляд, иерархичность его фрагментов, инструментом достижения которой являются дифференциальные признаки нютаг / хари, баруун / зуун, урда / хойно, газаа / дотор, халуун / хуйтэн. Иерархия места определяется на основании его расположения относительно центра, сакральной значимости, аксиологического потенциала, включения в сферу своего или чужого пространства.

При моделировании пространственного фрагмента языком применяется горизонтальное и вертикальное его членение. Горизонтальный вектор применяется в случаях ориентации и локализации относительно выбранного ориентира. Вертикальный тип подразумевает перенос вертикальной перспективы на горизонтальный план, что позволяет носителям языка выделять отдельные сегменты объективного пространства с точки зрения их масштаба, природной силы, выстраивать элементы целого в порядке их значимости.

Бурятская пространственная картина конституируется объектами, представленными в ней. В качестве инструмента организации пространства языковое сознание использует методику сегментации, в основе которой эмпирический опыт, чаще всего визуальный, благодаря чему взаиморасположение и связь составных частей получают трехмерное устройство. Выявлено, что вербальное описание пространства на начальном этапе строится на основе его бытового понимания: осознается личное пространство, т.е. описание дома и освоенной территории, его структуры и категоризации частей, наделения их семантической нагрузкой. В этом случае язык избегает конкретизации метрических его описаний и заостряет внимание на топологических свойствах, функциональном назначении, регламентации расположения одного относительно другого. Лингвистическая модель внешнего мира представлена интерпретацией ориентационных и метрических характеристик: размер, форма, расстояние между объектами и др. В качестве количественных пространственных измерителей языком эксплуатируется зооморфная, соматическая и перцептивная лексика.

К национально-специфическим средствам в осознании и отражении пространства в бурятском языке нами отнесены парные слова, экзистенциальные глаголы, падежно-послеложные конструкции, система ориентации в пространстве, языковые средства выражения семантики предела. Анализ парных слов показал, что данные сложные наименования имеют аппозитивную деривационную природу; рождаемое комбинативное значение позволяет реализовать целую гамму пространственных смыслов: топологические свойства местности, параметрические характеристики передвижения, положение описываемого объекта, его форму и размер, протяженность и границы фрагмента внешнего мира. Семантическая структура парных слов отличается дополнительным объемом информации, значительно превышающим содержание слов, в него входящих. Исследование показало, что наращения смысла возникает на основе семантических переразложений и контаминаций, семантических модификаций, метафоризации и сложения сем, в результате которых достигается не только вариативность содержания в репрезентации пространственных идей, но и максимальная степень обобщения и абстракции. Так, установлено, что парными словами обозначаются параметрические характеристики пространственных объектов, их границы, способы преодоления пространства, в рамках статичной - топологические свойства, его протяженность, особенности поверхности.

Пространство в сознании бурят эгоцентрично. На справедливость данного определения и для бурятской пространственной картины мира указывает, например, факт существования антропоцентрической пространственной ориентации, в которой стороны света в горизонтальной плоскости определяются относительно определенного положения фигуры говорящего. Ориентационная система бурят предполагает применение обязательной координатной сетки, устанавливающей фигуру говорящего в положение, когда за спиной находится север, впереди простирается южная часть горизонта, справа - западная, слева - восточная.

К доминантным средствам выражения пространственных отношений в бурятском языке следует отнести падежно-послеложные конструкции, реализующие динамическую и статичную локализацию объекта относительно ориентира. С их помощью различаются различные сферы внеязыковой действительности: местонахождение объекта, место развития действия или ситуации, движение объекта относительно ориентира, траектория движения и его местонахождение. По материалам языка, пространственные отношения характеризуются наличием горизонтального и вертикального типа. В зависимости от используемого ориентира применяются абсолютная система, когда ориентиром выступают страны света, антропоцентрическая ориентация и локализация, предусматривающая наличие фигуры наблюдателя; дейктическая, которая напрямую связана с антропоцентрической у носителей бурятского языка и демонстрирует фиксацию происходящей ситуации говорящим относительно дейктического центра.

Структурированность и членимость пространства задают возможность говорить о наличии границ и пределов. Лексические единицы с семантикой предела участвуют в членении пространства на условные сегменты, в соответствии с их семантизацией, устанавливают их мерность без интерпретации их дифференциальных признаков, формируют суждение о целом, характеризуют расстояние, фиксируя удаленность, при этом природные объекты, реально не имеющие конца наделяются свойствами предельности.

Когнитологи не раз подчеркивали первичность и онтологическую сущность пространственных восприятий и значений. В бурятской языковой картине мира пространственные идеи - та база, на которой развиваются в дальнейшем и осознаются другие типы связей и системы знаний, в том числе и непредметные: этические, социальные, аксиологические, временные и др. В качестве инструмента метафоризации язык выбирает систему пространственных оппозиций, способных создавать противоположные интерпретации и оценки, присущие предметам и явлениям природы и общества: верх-низ, глубокий-мелкий, толстый-тонкий, впереди-сзади, близко-далеко, длинный-короткий, туда-сюда.

Языковая пространственная картина мира бурят многослойна и многомерна, в ней представлен мифологический сегмент и реальные предметные субстанции, параметрические характеристики и способы их измерения, динамика преодоления пространства и средства объективации его топологических свойств, в результате создается такая система, благодаря которой мир представляется упорядоченным и понятным.

Современный этап развития лингвистики характеризуется многочисленными попытками ученых заново осмыслить традиционные языковые понятия и явления с позиций лингвокультурологического и когнитивного подхода. Интерес к данной проблеме обусловлен тем, что время - непременный универсальный и всеобъемлющий атрибут существования всего сущего на Земле, важная ориентационная и координирующая составляющая жизни и сознания человека. В данной работе пространство и время рассматривается как продукт когнитивной деятельности, что не только обогащает наши знания о природе абстрактных сущностей, но и позволяет взглянуть на устоявшиеся теории по-новому, развивая и совершенствуя их. Представления о времени складывались в результате осознания и структурирования знаний о течении событий, изменении мира, поэтому время в языке - отражение восприятия носителей языка. Представления о времени носят концептуальный характер, в полевой структуре которого представлен понятийный, образно-метафорический и аксиологической компоненты. Концепт Время, будучи одним из ключевых концептов, является важной частью концептуальной системы, которая во всех языках отражается по-разному, что позволяет говорить о временном восприятии, об этническом временном менталитете, временных универсалиях, и в целом о временной картине мира. При анализе многомерной и многослойной структуры концепта помимо топологических свойств времени обнаруживаются фоновые культурологические смыслы, характеризующие традиции, обычаи, национально-специфические представления, бытовую культуру, повседневное поведение, нормы использования времени, выявляются универсальные, национальные и аксиологические слои.

Изучение лексических единиц, репрезентирующих данное сложное ментальное образование, проводилось в свете учения о картине мира. В бурятской языковой картине мира представлены три модели времени: циклическая, линейная и генеалогическая. Национально-культурная специфика содержания представлений носителей языка о времени проявилась прежде всего в ассоциациях и механизмах категоризации временной длительности, представленной во внутренней форме темпоральных лексических единиц, во-вторых, в специфике оценочного восприятия, проявившегося в различном поведении бурят по временному фактору. В-третьих, национально-культурный слой концепта Время составляют знания, ориентированные в сторону значимых для каждого национально-культурного сообщества социальных, культурных и этических ценностей, нашедших отражение в богатом паремиологическом материале.

Результаты наблюдения показывают, что в первую очередь время зафиксировано в семантике большого сегмента средств именной темпоральности, актуализирующих временную хронометрию, в основе которой солярный принцип. Циклическое время как наиболее архаичная форма осознания временной абстракции возникло и закрепилось в языке на основе наблюдений за повторяемостью природных циклов, смены дня и ночи, смены поколений. Линейная модель в бурятском языке имеет вертикальный и горизонтальный вектор. Вертикальную координату язык применяет для обозначения биологического времени возраста, а также для экспликации ближайших последующих событий, которые воспринимаются человеком как наслаиваемые друг на друга и образующие вертикальную проекцию. Горизонтальный вектор отражает представления этнического коллектива о традиционализме уклада жизни, в котором прошлое, к которому они обращены лицом, и строгое регламентирование повседневной жизни является единственным условием дальнейшей жизнедеятельности.

Для исчисления времени языковое сознание помимо универсального циклического и линейного измерения использует различные способы дискретного членения временного потока. На основе анализа внутренней формы темпоральных слов, номинирующих неопределенно ограниченные промежутки времени, установлено, что их концептуализация происходила с использованием механизмов сокращения: агшан, отделения: хака, разделения на части: хукасаа, отграничения: хэкэг. Временные периоды классифицируются по степени определенности его длительности, что позволяет увеличить точность продолжительности временного момента. Осмысление временной абстракции происходило по пути развития семантики от конкретного временного интервала, границы которого чаще всего определялись ситуативными пределами, до широкого обобщения множества событий, разных по своей длительности. Время при этом понимается как совокупность продолжающихся моментов, имеющих начало, развитие, продолжение и завершение. На этом базируется осознание других его типологических свойств: непрерывности, необратимости, направленности, соотнесенности с моментом речи или другими точками отсчета, количественной и качественной его сущности, скорости и континуальности, способности к квантификации.

К специфичным средствам обозначения временных идей в бурятском языке следует отнести парные слова, семантическая структура которых демонстрирует вариативные механизмы формирования абстрактности и многоаспектности темпоральных комбинативных значений, пропозициональная структура которых основана на конкретно-чувственных наблюдениях носителей языка над природными ритмами и астрономическими явлениями. Парными словами передается прерывность временного потока, вычленяется временной интервал, определяется скорость развития ситуации, актуализируются идеи повторяемости и периодичности, формируется представление о непрерывности. Вариативность содержания достигается за счет семантического переразложения, контаминации и сложения сем лексических единиц, составляющих бинарное образование. В результате редупликации и сложения сем рождается обобщенность значения, т.к. эксплицируемая длительность и беспрерывность распространяется на оба номинируемых отрезка времени, и композит начинает выполнять функцию гиперонима, например: удэр хоног "время, дни", уе саг "пора, время, период", урдын урда "давным-давно" и др. Значение беспрерывности на основе контаминации возникает у парных слов, образованных путем соединения антонимов: зай забкаргуй "непрерывно", забда залигуй "без перерыва" (букв, досуг, без паузы), заха узуургуй "бесконечно" (букв, край, нет конца). Достижение временной абстракции у парных слов, выполняющих дейктическую функцию, становится возможным за счет семантического переразложения: угле в мунев "вскоре" (букв, завтра, сейчас), уни заянда давно, когда-то" (букв, давний, в судьбе), эхин туруун "сперва" (букв, первый, вначале). Часть из них, устанавливая временной порядок, вычленяя временные интервалы событий, сопоставляя их длительность и ритмичность, актуализируют значения повторяемости, придают им определенную временную структуру: ye уе болоодла "время от времени, временами, порой", хирэ хирэ болоод "иногда", ойро-ойро "часто".

Основными средствами выражения относительного времени в бурятском языке выступает глагол и его формы. В нашей работе проанализированы полипредикативные конструкции с неличными формами глагола и выявлено, что конвербами и причастиями устанавливается логические и временные отношения между событиями и ситуациями, объективируется их хронология, осуществляется релятивная фиксация временного интервала, задается последовательность событий, действий или состояний, создается хронологическая модель, в которой временная последовательность получает каузальную интерпретацию. К основным отличиям бурятских деепричастий относим их способность создавать полипредикативные конструкции, интерпретирующие MOHO- и разносубъектные ситуации. С помощью форм зависимого и независимого таксиса обозначаются отношения предшествования, одновременности и следования, задаются параметры временного плана. При этом отношения одновременности, помимо указания на параллельность ситуаций, могут актуализировать ограниченность временного периода главного события интервалом добавочного действия. Для разновременности характерны отношения близкого и дистантного предшествования с экспликацией конечных границ, а также отношения контактного следования и следования с указанием начальных границ, ориентиром выступает чаще всего не момент речи, а время действия, выраженное неличной формой. Эвристический потенциал полипредикативных конструкций заключается в упорядочивании событий внеязыковой действительности и описании темпоральных связей между ними.

Установлено, что во внутриязыковой модели релятивного времени глагольно-послеложными конструкциями передаются значения длительности, например: убэлэй нюрганда мяха эдихэ "в течение зимы питаться мясом \ хэдэн хоног соо хулеэхэ *ожидать в течение нескольких суток*; задаются внутренние пределы протекания действия, например: ябаха зуура *танилсаха "познакомиться во время дороги *, 'уулзахын тэндэ асууха "спрашивать во время встречи*; фиксируется результат временной референции: тэрэ дороо зогсохо *остановиться тотчас\ каалганай куулэр нааша ерээкэм 'явился сюда после дойки*; осуществляется ориентация относительно момента или точки отсчета: экзамен тушаахатай сасуу ажалдаа ороокон *во время экзаменов поступил на работу *, бодохо тээшэ ханяадаг "перед тем, как встать, кашляет"; указывается конкретный срок запланированного действия или его совершения: шинии ябахакан хойно гэр баригдажа дуурэхэ "после твоего отъезда закончим строительство*; определяется промежуток, в рамках которого происходит действие: угле внкв в удэшэ болотор сабшаха *от рассвета до заката косить *.

Наречия современного бурятского языка участвуют в описании как объективного, так и релятивного времени. При реализации представлений об объективном времени наречиями эксплицируются: неопределенная длительность действия или события: накандаа гэр кээнь холо ошоогуй *всю жизнь далеко от дома не уезжал", удаа дараагуй буудаха "стрелять беспрерывно"; неопределенная длительность с указанием начальной точки: недондокоо харагдагуй "не появлялся с прошлого года", эртэнкээ таниха "с самого начала распознатьнеопределенная длительность с указанием конечной точки: орой болотор худэлмэридэг "работает допоздна", мунвв хурэтэр мэдэнэгуй байна "до сих пор не знает"; скорость действия: бэлээр шанагдадаг "быстро развариваетсяудаанаар хэжэ байдаг "делает все медленно"; повторяемость или периодичность ситуаций: хирэ хирэ болоод лэ хухюугээр энеэлдэн байна "время от времени весело смеются", дахин дабта "снова повториточка или отрезок на временной оси: сааддэр уншалга болохо "молебен состоится послезавтра", углввнквв эхилхэ "с утра начнется". Для плана содержания наречий релятивного времени характерна ориентация описываемого действия относительно точки отсчета, отнесение его к моменту прошлого, будущего или настоящего, маркировка своевременности или срока завершения действия, определение фазы развития события или явления.

Анализ языкового материала показал, что представления носителей о времени получают наиболее точную и " строгую хронографическую фиксацию в народном календаре, где отражены наблюдения за астрономическими явлениями и установлены единицы его измерения. В нем отражен результат осмысления и обоснования соответствий между астрономическими изменениями, закономерностями в природе и деятельности человека. Народный календарь носит ярко выраженный антропоцентрический характер: на его основе характеризуются продолжительность и расположение временных отрезков в ряду других, координируется хозяйственная деятельность, строго регламентируются род занятий и поведенческие ограничения, семантизируются временные периоды. Наделение отдельных промежутков символическим значением свидетельствует о стремлении членов этнического сообщества упорядочить временную сущность и способность синхронизировать организацию жизни родового коллектива.

На периферии полевой структуры концепта Время находятся лексические единицы, в семантической структуре которых темпоральный признак выражен синкретично, т.е. в единстве с другими признаками, к составу таких нами отнесены возрастные апеллятивы, выражающие взаимодействие времени и физического состояния или социального статуса, в значении которых отражается жизненный путь человека. Возрастные апеллятивы отражают древнюю традицию бурят исчислять социальное время и хронометрировать его путем запоминания и подсчета уе "поколение" своего рода. Для обозначения возрастных различий язык эксплуатирует стереотипизированные образы поведения, половозрастные роли, признаки внешнего вида, социального статуса, содержательная структура которых апеллирует к денотативному и аксиологическому компоненту.

Описание концепта, как известно, предполагает описание не только понятийного компонента, имеющего конкретное вербальное выражение, но и образно-метафорической и аксиологической его составляющих, поскольку концепт является проекцией элементов культуры. Аксиологические ориентиры, сформированные представителями бурятского этноса, конкретизируются в виде нескольких логем, объединяющих группы конкретных характеристик, отражающих оценку временных идей. Время понимается как ограниченный ресурс, неумолимый судья, мера труда, критерий успешности личности; провозглашается безусловная высокая значимость прошлых событий и настоящего момента, определяющие совокупность будущего благополучия и процветания рода,

В результате классификации разноуровневых языковых единиц, основанной на анализе особенностей репрезентации временных идей, приходим к выводу, что лингвистическое время является антропоцентрической, релятивной и ориентирующей категорией, связанной с разными культурно обусловленными представлениями.

Список научной литературыБардамова, Екатерина Александровна, диссертация по теме "Языки народов зарубежных стран Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии"

1. Абаева Л.Л. Культ гор и буддизм в Бурятии / Л.Л. Абаева. - М.: Наука, 1992.- 141 с.

2. Абай Гэсэр Могучий: бурятский героический эпос М.: Вост. лит., 1995.-526 с.

3. Абульханова К.А. Время личности и время жизни / К.А. Абульханова, Т.Н. Березина. СПб.: Алтейя, 2001. - 304 с.

4. Авилова Н.С. Вид глагола и семантика глагольного слова / Н.С. Авилова. М.: Наука, 1976. - 327 с.

5. Адмони В. Г. Основы теории грамматики / В.Г. Адмони. М.: Наука, 1964.- 105 с.

6. Ажеж К. Человек говорящий: вклад лингвистики в гуманитарные науки / К. Ажеж. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 304 с.

7. Азроянц Э.А. Новая мировоззренческая парадигма: ориентиры будущего / Э.А. Азроянц // Современная картина мира. Формирование новой парадигмы: сб. ст. М., 1997. - С. 4-30.

8. Алексеев Д.А. Синтаксические функции падежей в бурят-монгольском языке / Д.А. Алексеев // Сборник трудов по филологии. Улан-Удэ, 1948.-Вып. 1.-С. 136-155.

9. Алексеев Д.А. Причастия прошедшего времени и его функции в бурятском языке / Д.А. Алексеев // Вестник ЛГУ: Изд-во ЛГУ, 1967. Вып. 2.-С. 132-139.

10. Ю.Алиференко Н.Ф. Теоретические основы учения о «внутренней форме» фразем / Н.Ф. Алиференко // Семантика языковых единиц. Докл. V Междунар. конф. М.: Физкультура, образование и наука, 1996. - С. 128-130.

11. Алиференко Н.Ф. Когнитивно-семиологическая сущность фразеологизмов /Н.Ф. Алиференко // Проблема семантики языковых единиц в контексте культуры. М.: Элпис, 2006. - С. 271-282.

12. Амоголонов Д.Д. Деепричастия в бурят-монгольском языке / Д.Д. Амоголонов. Улан-Удэ, Бурмонгиз, 1948. - 111 с.

13. Амоголонов Д.Д. Введение в морфологию бурят-монгольского языка / Д.Д. Амоголонов // Ученые записки. Улан-Удэ, 1955. - С. 95-113.

14. Амоголонов Д.Д. Современный бурятский язык / Д.Д. Амоголонов. Улан-Удэ: Бурятск. кн. изд-во, 1958. - 337 с.

15. Анисимова Р.В. Отражение категории времени как одного из элементов картины мира / Р.В.Анисимова // Текст как отображение картины мира: сб. науч. тр. / Моск. гос. ин-т иностр. яз. им. Мориса Тореза. Вып. 341.-М., 1989.-С. 66-71.

16. Апресян Ю.Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола / Ю.Д. Апресян. М.: Наука, 1967. - 251 с.

17. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модаль мира / Ю. Д. Апресян // Семиотика и информатика. 1986. Вып. 28. - М.: Наука, 1987.-С. 5-33.

18. Апресян Ю.Д. О языке толкований и семантических примитивах / Ю.Д. Апресян // Известия РАН: серия лит. и яз. 1994. - № 4. - С. 27-40.

19. Апресян Ю.Д. Избранные труды: Т.1: Лексическая семантика: Синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. М.: Восточная литература, Языки русской культуры, 1995. - 472 с.

20. Аристотель. Категории с приложением «Введения». Порфирия к «Категориям» Аристотеля. / Аристотель. М.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1939. -84 с.

21. Арутюнова Н.Д. Понятие пресуппозиции в лингвистике / Н.Д. Арутюнова // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1973. - Т.32. - № 1. - С. 84-89.

22. Арутюнова Н.Д. Семантическое согласование слов и интерпретация предложения / Н.Д. Арутюнова // Грамматическое описание славянских языков.-М., 1974.-С.56-71.

23. Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1976.-383 с.

24. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора (синтаксис и лексика) / Н.Д. Арутюнова // Лингвистика и поэтика. М., 1979. - С. 147-173.

25. Арутюнова Н.Д. Лингвистические проблемы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. Логика и лингвистика (проблемы референции). М., 1982. - Вып. 13. - С. 5-40.

26. Арутюнова Н.Д. Аномалии и язык (К проблеме «языковой картины мира») / Н.Д. Арутюнова // Вопросы языкознания. 1987. - № 3. - С. 3-19.

27. Арутюнова Н.Д. Образ (опыт концептуального анализа) / Н.Д. Арутюнова // Референция и проблемы текстообразования. М., 1988.

28. Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова. М.: Наука, 1988. - 339 с.

29. Арутюнова Н.Д. Коммуникация / Н.Д. Арутюнова // Человеческий фактор в языке: Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1991. -С. 6-79.

30. Арутюнова Н.Д. Время: модели и метафоры / Н.Д. Арутюнова // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. - С.51-61.

31. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. М.: Языка русской культуры, 1999. - 896 с.

32. Арутюнова Н.Д. Всё про всё // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2002. - С. 363- 400.

33. Аскин Я.Ф. Проблема времени. Ее философское истолкование / Я.Ф. Аскин. М.: Мысль, 1966. - 200 с.

34. Аскольдов С.А. Время онтологическое, психологическое и физическое (из статьи «Время и его преодоление») / С.А. Аскольдов // Напереломе. Философские дискуссии 20-х годов: Философия и мировоззрение. -М.: Политиздат, 1990. С. 398-402.

35. Аскольдов С.А. Концепт и слово / С.А. Аскольдов // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997.-С. 276-379.

36. Асмус В. Ф. Античная философия / В.Ф. Асмус. М., 1998. - 400 с.

37. Ахиезер A.C. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России) / A.C. Ахиезер. // Теория и методология: словарь. Т.2. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1998. - 594 с.

38. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов / О.С. Ахманова. М.: КомКнига, 2007. - 576 с.

39. Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы / М.Д. Ахундов. М.: Наука, 1982. - 223 с.

40. Бабаева A.B. Формы поведения в русской культуре (IX XIX века) / A.B. Бабаева. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. -148 с.

41. Бабайцева В.В. Явления переходности в грамматическом строе русского языка и методика их изучения / В.В. Бабайцева // Явления переходности в грамматическом строе современного русского языка. Межвузовский сборник научных трудов. М., 1988. - 313 с.

42. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической семантике языка / А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронеж, госун-та, 1996.- 104 с.

43. Бабушкин А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка / А.П. Бабушкин. Воронеж: Изд-во Воронеж, госун-та, 2001. - 86 с.

44. Бадмаев Б.Б. Образы первопредков в бурятских родословных / Б.Б. Бадмаев // Монгол судлалын чуулган / Б.Б. Бадмаев. Улан-Батор, 2007. -С.157-160.

45. Базарова Б.З. Дидактическое содержание монгольских летописей / Б.З. Базарова // Монголоведные исследования. Вып. 2. - Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. - С. 36-43.

46. Байбурин А.К. Жилище в обрядах и представлениях славян / А.К. Байбурин. Д.: Наука, 1983. - 191 с.

47. Балашова JI.B. Метафора в диахронии (на материале русского языка XI-XX веков) / JI.B. Балашова. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1998. - 216 с.

48. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Ш. Балли. М.: Едиториал УРСС, 2001. - 416 с.

49. Банзаров Д. Черная вера, или шаманство у монголов / Д. Банзаров. -M.: URSS: Либроком, 2010. 128 с.

50. Баранов А.Н. Современная русская идиоматика (проект словаря) / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Русистика сегодня. 1995- № 4. - С.32-45.

51. Баранов А.Н. Постулаты когнитивной семантики / А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский // Известия РАН: серия лит. и яз. 1997. - Т. 56. - № 1. -С. 11-21.

52. Баранов С.Т. Язык дом бытия / С.Т. Баранов // Вестник Ставроп. ун-та. Ставрополь, 2000. - Вып. 4. - С. 72-78.

53. Баранов А.Н. О типах сочетаемости метафорических моделей / А.Н. Баранов // Вопросы языкознания. 2003. - № 2. - С.73-94.

54. Бардаханова С.С. Малые жанры бурятского фольклора / С.С. Бардаханова. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1982. -208 с.

55. Барт Р. Лингвистика текста / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. - Лингвистика текста. - М.: Прогресс, 1978. -С.442-449.

56. Барт Р. Текстовой анализ / Р. Барт // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск IX. - М.: Прогресс, 1980. - С. 307-312.

57. Барт Р. Семиология как приключение / Р. Барт // Мировое древо. Arbor mundi. 1993. - № 2. - С. 77-92.Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. - М.: Прогресс, Универс, 1994. - 616 с.

58. Барт Р. Мифологии / Р. Барт. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. -320 с.

59. Басаева К.Д. Хозяйственный календарь аларских бурят / К.Д. Басаева, Зимин Ж.А. // Культурно-бытовые традиции бурят и монголов. -Улан-Удэ, 1988.-С. 57-75.

60. Баскаков H.A. Каракалпакский язык. Фонетика и морфология. / H.A. Баскаков. 4.1. - М.: Изд-во АН СССР, 1952. - 542 с.

61. Баторай Н.Т. Сагаалгаан на белом коне / Н.Т. Баторай // Правда Бурятии. - 1990. - 24 февраля.

62. Баторов П.П. Народный календарь аларских бурят / П.П. Баторов // Этнографический бюллетень ВСОРГО. Иркутск, 1923. - С. 9-10.

63. Баудер А.Я. К лингвистической интерпретации явлений переходности в грамматическом строе русского языка / А.Я. Баудер // Филологические науки. 2003. - №5. - С. 79-81.

64. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М.М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.-С. 234-407.

65. Беляевская Е.Г. Когнитивные основания изучения семантики слова / Е.Г. Беляевская // Структуры представления знаний в языке. М., 1994. - С. 87-110.

66. Бенвенист Э.О субъективности в языке / Э.О. Бенвенист // Общая лингвистика. -М., 1974. С. 292-300.

67. Бенвенист Э.О. Общая лингвистика / Э.О. Бенвенист. М.: Прогресс, 1974. - 447 с.

68. Бендикс Э.Г. Эмпирическая база семантического описания / Э.Г. Бендикс // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983. - Вып.14. - С.18-21.

69. Бергельсон М.Б. Прагматический «принцип приоритета» и его отражение в грамматике языка / М.Б. Бергельсон, А.Е. Кибрик // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1981.-Т. 40,-№4.-С. 343-354.

70. Бергсон А. Собрание сочинений: в 4 т. / А. Бергсон / Под ред. И.И. Блауберг. -Т.1: Опыт о непосредственных данных сознания. Материя и память. М.: Московский клуб, 1992. - 336 с.

71. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память / А. Бергсон. -Минск: Харвест, 1999. 1407 с.

72. Бергсон А. Длительность и одновременность / А. Бергсон. М.: Наука, 2001.- 160 с.

73. Бергсон А. Непосредственные данные сознания / А. Бергсон. М.: URSS: Изд-во ЖИ, 2010. - 224 с.

74. Бердяев H.A. О власти пространства над русской душой / H.A. Бердяев // Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990. - 349 с.

75. Бердяев H.A. Философия свободного духа / H.A. Бердяев. М.: Наука, 1994.-315 с.

76. Беркли Дж. Трактат о принципах человеческого знания / Дж. Беркли // Сочинения. М.: Наука, 1978. - С. 152-247.

77. Бертагаев Т.А. Об основных типах аппозитивных сочетаний в русском языке / Т.А. Бертагаев // Ученые записки МОПИ. 1955. Т. 32. -Вып. 2. - С. 37-52.

78. Бертагаев Т.А. О морфологическом строе бурятского языка / Т.А. Бертагаев. М.: Изд-во АН СССР, 1961. - 30 с.

79. Бертагаев Т.А. Сочетание слов и аналитическая конструкция / Т.А. Бертагаев // Аналитические конструкции в языках разных типов. M.; JL: Наука, 1965.-С. 121-127.

80. Бертагаев Т.А. Сочетания слов и современная терминология / Т.А. Бертагаев. -М., 1971.-151 с.

81. Бертагаев Т.А. Лексика современных монгольских литературных языков (на материале монгольского и бурятского) / Т.А. Бертагаев. М.: Наука, 1974.-383 с.

82. Бидагаева Ц.Д. Темпоральные адвербиалы в английском предложении: языковой процесс выражения смысла / Ц.Д. Бидагаева. Улан-Удэ.: ВСГТУ, 2004.- 188 с.

83. Биткеев П.Ц. Парные слова в монгольских языках / П.Ц. Биткеев, Г.С. Биткеева // Исследования по грамматике и лексике монгольских языков. -Элиста, 1985.-С. 3-15.

84. Бичев Г.Н. Теория триединства строения мира / Г.Н. Бичев. М.: Изд-во МГУ, 2001.-156 с.

85. Блэк М. Лингвистическая относительность / М. Блэк // Новое в лингвистике. М.: Изд-во иностр. лит-ры. 1960. - С. 199-214.

86. Богданова Л.И. Особенности национального мировидения и их отражение в грамматическом строе языка / Л.И. Богданова // Россия и запад: диалог культур. Т.1. - М.: НОПАЯЗ, 2000. - Вып. 8. - С. 184-188.

87. Богуславский И.М. Семантика быстроты / И.М. Богуславский, Л.Л. Иомдин // Вопросы языка. 1999. - № 6. - С. 13-30.

88. Богуславская О.Ю. Динамика и статика в семантике пространственных прилагательных /О.Ю. Богуславская // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 1997. - С. 20-30.

89. Богуславская О.Ю. Смыслы «причина» и «цель» в естественном языке / О.Ю. Богуславская, И.Б. Левонтина // Вопросы языкознания. 2004. -№ 2. - С. 68 -88.

90. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию/ И.А. Бодуэн де Куртенэ. М.: Из-во АН СССР, 1963. - Вып.1. - Т. 2.-384 с.

91. Болдырев H.H. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании / H.H. Болдырев // Логический анализ языка. Языки пространств, М.: Языки русской культуры, 1997. - С.212 -217.

92. Болдырев H.H. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии / H.H. Болдырев. Тамбов: Изд-во Тамбов, госун-та, 2001. - 122 с.

93. Большаков В.П. Ценности культуры и время (некоторые проблемы современной теории культуры) / В.П. Большаков. Вел. Новгород: Изд-во НовГУ, 2001,- 112 с.

94. Бондаренко E.B. О темпоральности имени и глагола в предложении и тексте / Е.В. Бондаренко. Харьков: Изд-во Харьков, госун -та, 1990. - 15 с.

95. Бондарко A.B. Грамматическая категория и контекст / A.B. Бондарко. М.: Наука, 1971. - 115 с.

96. Бондарко A.B. Вид и время русского глагола (значение и употребление) / A.B. Бондарко. М.: Просвещение, 1971. - 239 с.

97. Бондарко A.B. Грамматическое значение и смысл / A.B. Бондарко. -М.: Наука, 1978.- 175 с.

98. Бондарко A.B. Категориальные и некатегориальные значения в грамматике/ A.B. Бондарко // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. - С. 180-202.

99. Бондарко A.B. Теория морфологических категорий / A.B. Бондарко. Л.: Наука, 1976. - 255 с.

100. Бондарко A.B. Интерпретационные аспекты семантики длительности в русском языке / A.B. Бондарко // Язык: система и функционирование. М., 1988. - С. 35-44.

101. Бондарко A.B. Субъектно-предикатно-объектные ситуации / A.B. Бондарко // Теория функциональной грамматики: Субъектность. Объектность. Коммуникативная перспектива высказывания. Определенность / неопределенность. Л.: Наука, 1992. - С.29-71.

102. Бондарко A.B. Проблемы грамматической семантики и русской аспектологии / A.B. Бондаркою СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. - 220 с.

103. Бондарко A.B. вопросу о временных отношениях / A.B. Бондарко // Типология. Грамматика. Семиотика. СПб: Наука, 1998. - С. 157-173.

104. Бондарко A.B. Основы функциональной грамматики. Языковая интерпретация идеи времени / A.B. Бондарко. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. -260 с.

105. Бондарко A.B. Инварианты и прототипы в системе функциональной грамматики / A.B. Бодарко // Проблемы функциональной грамматики: Семантическая вариативность / инвариантность. СПб.: Наука, 2003.-С. 5-36.

106. Брутян Г.А. Язык и картина мира / Г.А. Брутян // Филологические науки. 1973. - № 1. - С. 34-48.

107. Брутян Г.А. Языковая картина мира и ее роль в познании / Г.А. Брутян // Методологические проблемы анализа языка. Ереван: Изд-во Ереван, ун-та, 1976. - С.57-63.

108. Брутян Г.А. Очерки по анализу философского знания / Г.А. Брутян. Ереван: Айастан, 1979. - 288 с.

109. Будаев Ц.Б. Пословица не мимо молвится: словарь бурятско-русских адекватных пословиц и поговорок / Ц.Б. Будаев. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1988. - 192 с.

110. Будаев Ц.Б. Роль парных слов в языке повестей X. Намсараева / Ц.Б. Будаев // Лексико-грамматические исследования бурятского языка. -Улан-Удэ: Изд-во БФ СО АН СССР, 1989. С. 34-41.

111. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи / Т.В. Булыгина // Аспекты семантических исследований. М.: Наука, 1980.-С. 320-355.

112. Булыгина Т. В. Темпоральный дейксис / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис. М.: Наука, 1992. - С. 236-242.

113. Булыгина Т.В. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики) / Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. М.: Языки русской культуры, 1997. - 576 с.

114. Бураев И.Д. О бурятских личных именах / И.Д. Бураев, Л.Д. Шагдаров // К изучению бурятского языка.- Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1969.-С. 106-116.

115. Бурят-Монгол арадай онтохонууд: зап. и обраб.: А.И. Шадаев / ред.: Намжил Балдано, М. И. Имехенов. Улан-Удэ: Бурят-Монг кн. изд-во, 1950. - 159 с.

116. Бурятский героический эпос. Аламжи-мэргэн. Новосибирск: Наука. - Сиб. Отд-ние, 1991. - 312 с.

117. Буслаев Ф.И. Исторические очерки русской народной словесности / Ф.И. Буслаев. СПб. Общественная польза, 1861. - 662 с.

118. Бутанаев В.Я. Народный календарь хакасов. Рериховские чтения 1984: материалы конференции / В.Я. Батунаев. Новосибирск, 1985. - С. 326-321.

119. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка / К. Бюлер. М.: Прогресс, 1993. - 528 с.

120. Вайнштейн С.И. Тувинцы-тоджинцы / С.И. Вайнштейн. М.: Изд-во Вост. лит-ры, 1961. - 267 с.

121. Вайс Д. Русские двойные глаголы: кто хозяин, а кто слуга / Д. Вайс // Слово в тексте и словаре. М., 2000. - С. 356-378.

122. Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация / Т.А. Ван Дейк. -М.: Прогресс, 1989. 312 с.

123. Ван Дейк Т. К определению дискурса / Т. Ван Дейк / Перевод А. Дерябина. Отрывок из книги: Van Dijk Т. Ideology: A Multidisciplinary Арргоас/ Teun Van Dijk. London: Sage, 1998. -http://www.nsu.ru/psyc/internet/bits/vandijk2.tm.

124. Вандервекен Д. Основные понятия исчисления языковых актов / Д. Вандервекен, Дж.Р Серль // Новое в лингвистике. Вып 18. - М.: Прогресс, 1986. - С.242-263.

125. Вандервекен Д. Основные понятия исчисления языковых актов / Д. Вандервекен, Дж.Р Серль // Новое в лингвистике. Вып 18. - М.: Прогресс, 1986.-С.242-263.

126. Василенко В.А. Ценность и оценка / В.А. Василенко. Киев: Наукова думка, 1964. - 165 с.

127. Василенко В.А. Ценность и ценностные отношения / В.А. Василенко // Проблемы ценности в философии. М.; Наука, 1966. - С 40-46.

128. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание / А. Вежбицкая. М.: Русские словари, 1996. - 416 с.

129. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков /

130. A. Вежбицкая. М.: Языки русской культуры, 1999. - 780 с.

131. Вежбицкая А. Понимание культуры через посредство ключевых слов / А. Вежбицкая. М.: Языки славянской культуры, 2001. - 288 с.

132. Великорецкий А.Д. Типология пространственных значений / А.Д. Великорецкий //Исследования по теории грамматики. Грамматикализация пространственных значений. Т. 2. - М.: Русские словари, 2002. - С. 8-34.

133. Вернадский В.И. Пространство и время в живой и неживой природе / В.И. Вернадский // Философские мысли натуралиста. М.: Наука, 1988.-520 с.

134. Вернадский В.И. Биосфера: мысли и наброски / В.И. Вернадский. -М.: Ноосфера, 2001.-244 с.

135. Виндельбанд В. Прелюдии. Философские статьи и речи / В. Виндельбанд. СПб., 1904. 374 с. С. 1-16.

136. Виноградов В.А. Семантика классификативных категорий / В.А. Виноградов // Семантика языковых единиц: доклады VI Международной конференции. Т 1. - М., 1998. - С.22-24.

137. Виноградов В.В. Из истории слова личность в русском языке до середины XIX в. / В.В. Виноградов / Доклады и сообщения филологического фак-та МГУ. Вып. 1.-1946.-С. 10-12.

138. Виноградов В.В. Избранные труды: Исследования по русской грамматике / В.В. Виноградов. М.: Наука, 1975. - 560 с.

139. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове /

140. B.В.Виноградов. М.: Высш. школа, 1986. - 640 с.

141. Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхасского наречия / Б.Я. Владимирцов. JL: Изд-во Ленинград. Вост. ин-та, 1929. - 435 с.

142. Владимирцов Б.Я. Общественный строй монголов: монгольский кочевой феодализм / Б.Я. Владимирцов. Л.: АН СССР, 1934. - 223 с.

143. Вольф Е.М. Грамматика и семантика прилагательного (на материале иберо-романских языков) / Е. М. Вольф. М.: Наука, 1978. - 199 с.

144. Вольф Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. -М.: Наука, 1985.-228 с.

145. Воркачев С.Г. Национально-культурная специфика концепта любви в русской и испанской паремиологии / С.Г. Воркачев // НДВШ ФН. 1995.-№3.-С. 56-66.

146. Воркачев С.Г. Методологические основания лингвоконцептологии / С.Г. Воркачев // Теоретическая и прикладная лингвистика. Аспекты метакоммуникативной деятельности. Вып. 3. -Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2002. С. 79-95.

147. Воркачев С.Г. Культурный концепт и значение / С.Г. Воркачев // Труды Кубанского государственного технологического университета: Серия гуманитарные науки. Т. 17. - Вып. 2. - 2003. - С. 268-276.

148. Воркачев С.Г. Лингвоконцептология и межкультурная коммуникация: истоки и цели / С.Г. Воркачев // Филологические науки. -2005,-№4.-С. 76-83.

149. Воркачев С.Г. Лингвокультурный концепт: типология и области бытования / С.Г. Воркачев, Л.Э Кузнецов, Г.В. Кусов, Д.Ю. Полиниченко, М.А. Хизова. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. - 400 с.

150. Вригт Г.Х. фон. Диахронические и синхронические модальности / Г.Х. фон Вригт // Модальные и интенсиональные логики и их применение к проблемам методологии науки. М.: Наука, 1984. - С. 8-14.

151. Вригт Г.Х. фон. Время, изменение и противоречие / Г.Х. фон Вригт // Логико-философские исследования. М.: Прогресс, 1986. - С. 513539.

152. Всеволодова М.В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке / М.В. Всеволодова. М.: МГУ, 1975. - 283 с.

153. Всеволодова М.В. Способы выражения пространственных отношений в современном русском языке / М.В. Всеволодова, Е.Ю. Владимирский. М.: Русский язык, 1982. - 262 с.

154. Всеволодова М.В. Категория временной темпоральности и закономерности ее речевой реализации: автореф. дисс. . докт. филол. наук / М.В. Всеволодова. М., 1983. - 40 с.

155. Всеволодова М.В. Проблемы синтаксической парадигматики: коммуникативная структура предложений / М.В. Всеволодова. М., 1997. -215 с.

156. Всеволодова М.В. К вопросу о методологиях и методиках лингвистического анализа (на примере категорий пространственных, временных, причинных) / М.В. Всеволодова // Вестник Московского университета. Сер. 9. - Филология. - 2005. - № 2. - С. 9-34.

157. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций: Из неопубликованных трудов. / Л.С. Выготский. М.: Изд-во Академии педагогических наук, 1960. - 450 с.

158. Гайденко П.П. Социология Макса Вебера / П.П. Гайденко // История буржуазной социологии XIX начала XX века. - М.: Наука, 1979. -С. 253-308.

159. Гайденко П.П. От онтологизма к психологизму: понятие времени и длительности в ХУП-ХУШ вв. / П.П. Гайденко // Вопросы философии. -2001. № 7. - С.77-99.

160. Гак В.Г. Сравнительная типология русского и французского языков / В.Г. Гак. М.: Просвещение, 1983. - 287 с.

161. Гак В.Г. Онтологические и прагматические логические классы в тексте / В.Г. Гак // Сб. науч. тр. ин-та. ин. яз. им. М.Тореза. 1987. - № 284. -С. 47-59.

162. Гак В.Г. Метафора: универсальное и специфическое / В.Г. Гак // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. - С. 11-26.

163. Гак В.Г. Пространство времени / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. - С. 122-130.

164. Гак В.Г. Языковые преобразования / В.Г. Гак. М.: Языки русской культуры, 1998. - 736 с.

165. Гак В.Г. Русская динамическая языковая картина мира / В. Г. Гак // Русский язык сегодня. М.: Азбуковник, 2000. - Вып. 1. - С. 36-45.

166. Гак В.Г. Пространство вне пространства / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 127-134.

167. Гак В.Г. Семантическое поле конца / В.Г. Гак // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. Ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2002.-С. 50-55.

168. Гак В.Г. Теоретическая грамматика французского языка / В.Г. Гак. М.: Добросвет, 2004. - 861 с.

169. Галданова Г.Р. Сагаалган древний народный праздник монголов и бурят / Г.Р. Галданова // Искусство и культура Монголии и Центральной Азии. - Ч. 1. - М., 1983. - С. 40-49.

170. Галданова Г.Р. Закаменские буряты / Г.Р. Галданова // Историко-этнографические очерки (втор. пол. XIX перв. пол. XX в.). - Новосибирск: Наука, 1992.- 173 с.

171. Галданова Г.Р. Традиционные верования бурят в системе буддизма / Г.Р. Галданова // Бурятский буддизм: история и идеология. -Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997. С. 92-102.

172. Гармаева А.Э. Числовая символика в монгольских языках / А.Э. Гармаева / Автореф. дис. . канд. филол. наук. Улан-Удэ, 2009. - 27 с.

173. Гаспаров Б. М. Язык. Память. Образ. Лингвистика языкового существования / Б.М. Гаспаров. М.: Новое литературное обозрение, 1996. -352 с.

174. Гачев Г.Д. О национальных картинах мира / Г.Д. Гачев // Народы Азии и Африки. -1961. -№ 1. -С.41-45.

175. Гачев Г.Д. Европейские образы пространства и времени / Г.Д. Гачев // Культура, человек, картина мира. М.: Наука, 1987. - С. 198-227.

176. Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Курс лекций / Г.Д. Гачев. М.: Akademia, 1998. - 480 с.

177. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук / Г.В.Ф. Гегель // Наука логики. Т. 2. М.: Мысль, 1975. - 695 с.

178. Герасимов В.И. К становлению когнитивной грамматики / В.И. Герасимов // Современные зарубежные грамматические теории. М.: ИНИОН, 1985. - С. 419-442.

179. Герасимова K.M. Культ обоо как дополнительный материал для изучения этнических процессов в Бурятии / K.M. Герасимова // Этнографический сборник-Вып. 5.-Улан-Удэ, 1969.-С. 105-145.

180. Герасимова K.M. Традиционная культура бурят / K.M. Герасимова, Г.Р. Галданова, Г.Н. Очирова. Улан-Удэ: Бэлиг, 2000. - 144 с.

181. Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики / Г. Гийом. М: Прогресс, 1992.-220 с.

182. Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику / Г. Глисон. -М., Изд-во иностр. литературы, 1959. 486 с.

183. Гловинская М.Я. Многозначность и синонимия в видо-временной системе русского языка / М.Я. Гловинская. М.: Азбуковник, 2001. - 320 с.

184. Гоголев А. И. Истоки мифологии и традиционный календарь якутов / А.И. Гоголев. Якутск: Изд-во Якутского госун-та, 2002. - 104 с.

185. Головаха Е.И. Психологическое время личности / Е.И. Головаха, A.A. Кроник. Киев: Наукова думка, 1984. - 209 с.

186. Головнев A.B. Антропология движения (древности Северной Евразии) / A.B. Головнев. Екатеринбург: УВО РАН: «Волот», 2009. - 496 с.

187. Голосовкер Я.Э Логика мифа / Я.Э. Голосовкер. М.: Наука, 1987.-220 с.

188. Горин Д.Г. Пространство и время в динамике российской цивилизации / Д.Г. Горин. М.: Едиториал УРСС, 2003. - 280 с.

189. Грамматика Бурятского языка. Фонетика. Морфология. М.: Изд-во восточ. лит-ры, 1962. - 335 с.

190. Грейдина Н.Л. Основы коммуникативной презентации / Н.Л. Грейдина. М.: ACT: Восток-Запад, 2005. - 380 с.

191. Гринберг Дж. Антропологическая лингвистика / Дж. Гринберг. -М.: Едиториал УРСС, 2004. 224 с.

192. Грушин Б.А. Свободное время. Актуальные проблемы / Б.А. Грушин. -М.: Мысль, 1966. 175 с.

193. Грушин Б.А. Свободное время. Величина. Структура. Проблемы. Перспективы / Б.А. Грушин. М.: Правда, 1966. - 48 с.

194. Гумбольдт В. фон О различии строения человеческих языков и его влияния на духовное развитие человеческого рода / В. фон Гумбольдт //

195. Звегинцев В.А. История языкознания IX-XX вв. в очерках и извлечениях. -4.1, М.: Просвещение, 1963. С. 85-105.

196. Гумилев JI.H. Этногенез и биосфера человека / JI.H. Гумилев. -Л.: Издательство ЛГУ, 1989. 496 с.

197. Гуревич А.Я. Время как проблема истории культуры / А.Я. Гуревич//Вопросы философии. 1969. -Вып. З.-С. 105-116.

198. Гуревич А.Я. История и сага / А.Я. Гуревич. М.: Наука, 1972.198 с.

199. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. -М.: Искусство, 1972.-318 с.

200. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры / А.Я. Гуревич. -М.: Искусство, 1984. 350 с.

201. Гурочкина А.Г. Неглагольные средства выражения временных отношений в истории английского языка / А.Г. Гурочкина // Категория мира: пространство и время. Материалы научной конференции. М.: Диалог -МГУ, 1997.-С. 82-86.

202. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология / Э. Гуссерль // Вопросы философии. 1992. - № 7. - С. 136176.

203. Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени / Э. Гуссерль // Собрание сочинений. Т. 1. -М.: Гнозис, 1994. - 177 с.

204. Гюйо М. Происхождение идеи времени. Психологические этюды / М. Гюйо. Спб.: Знание, 1899. - 372 с.

205. Даажав Б. Юрта основа монгольского зодчества / Б. Даажав // Роль кочевых народов в цивилизации Центральной Азии. - Улан-Батор, 1974.

206. Дамбиева Э.Б. Категория времени и ее выражение в бурятском языке / Э.Б. Дамбиева / Автореф. дис. канд. филол. наук. Улан-Удэ, 1999. -25 с.

207. Дамбуева П.П. Категория модальности в современном бурятском языке / П.П. Дамбуева. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2000. - 252 с.

208. Дамдинов Д.Г. О народном календаре монгольских народов / Д.Г. Дамдинов // Культура Монголии в средние века и новое время. Улан-Удэ, 1986.-С. 38-50.

209. Дарбеева A.A. К вопросу о парных словах в бурятском языке / A.A. Дарбеева // Вопросы литературного бурятского языка. Улан-Удэ, 1963. -С 15-27.

210. Даржаева Н.Б. Полипредикативные конструкции обусловленности в современном бурятском языке / Н.Б. Даржаева. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2001. - 104 с.

211. Даржаева Н.Б. Семантические типы осложнения значения одновременности в бурятском языке / Н.Б. Даржаева // Гуманитарные науки в Сибири: Серия Филология. -2008. № 4 - С. 68-71.

212. Дашиева Н.Б. Бурятские тайлганы / Н.Б. Дашиева. Улан-Удэ: ВСГАКИ, 2001. - 105 с.

213. Дашиева Н.Б. Календарь в традиционной культуре бурят / Н.Б. Дашиева // Этносы и культуры. Улан-Удэ, 1998. - Вып.З. - С. 47-105.

214. Дашиева Н.Б. Календарь в традиционной культуре бурят / Н.Б. Дашиева. Улан-Удэ: Издательско-полиграфический комплекс ВСГАКИ, 2001.-299 с.

215. Декарт Р. Первоначала философии / Р. Декарт. // Сочинение в 2-х томах. Т.1. М.: Мысль, 1989. - С. 297-422.

216. Делез Ж. Логика смысла / Ж. Делез. М.: Академия, 1995. - 298с.

217. Делез Ж. Платон и симулякр / Ж. Делез // Интенциональность и текстуальность. Философская мысль Франции 20 века. Томск: Водолей, 1998.-С. 225-240.

218. Демьянков В.З. Прагматические основы интерпретации высказывания / В.З. Демьянков // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1981. -Т. 40. - № 4. - С.368-377.

219. Демьянков В.З. Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ / В.З. Демьянков. М.: Изд-во МГУ, 1989.-172 с.

220. Демьянков В.З. Когнитивизм, когниция, язык и лингвистическая теория / В.З. Демьянков // Язык и структуры представления знаний. М.: ИНИОН РАН, 1992. - С.39-77.

221. Демьянков Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода / В.З. Демьянков // Вопросы языкознания. -1994.-№4,- С.17-33.

222. Демьянков В.З. Теория прототипов в семантике и прагматике языка / В.З. Демьянков // Структура представления знаний в языке. М.: ИНИОН, 1994. - С.32-86.

223. Демьянков В.З. Соотношение обыденного языка и лингвистического метаязыка в начале XXI века / В.З. Демьянков // Языкознание: взгляд в будущее. Калининград, 2002. - С. 136-154.

224. Дешериева Т.И. Лингвистический аспект категории времени в его отношении к физическому и философскому аспектам / Т.И. Дешериева // Вопросы языкознания. 1975. - № 2. - С. 111-117.

225. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума / В. Дильтей // Вопросы философии. 1988. - № 4. - С. 135-152.

226. Дмитриев Н.К. О парных сочетаниях в башкирском языке / Н.К. Дмитриев // Известия Ан СССР: отделение гуман. наук. 1930. - Сер. № 7. -С. 501-522.

227. Добровольский Д.О. Образная составляющая в семантике идиом / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. М., 1996. - №1. - С.71-93.

228. Добровольский Д. О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. 1997. - № 6. -С. 37-48.

229. Долгий В.М. Архаическая культура и город / В.М. Долгий, А.Г. Левинсон // Вопросы философии. 1971. - № 7. - С. 91-102.

230. Долинин К.А. Имплицитное содержание высказывания / К.А. Долинин // Вопросы языкознания. 1983. - № 6. - С. 37-47.

231. Дондокова Д.Д. Лексика духовной культуры бурят / Д.Д. Дондокова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2003. - 134 с.

232. Дондуков У-Ж.Ш. Парное словообразование имен существительных в бурятском языке / У-Ж.Ш. Дондуков // Вопросы литературного бурятского языка. Улан-Удэ, 1963. - С. 29-45.

233. Доннелан К. Референция и определение дескрипции / К. Доннелан // Новое в зарубежной лингвистике. 1982. - № XIII. Логика и лингвистика (Проблемы рефернции) - С. 134-160.

234. Донченко А. П. Фактор времени в нравственном становлении и развитии личности / А.П.Донченко. Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. - 121 с.

235. Донченко А.П. Время как форма индивидуально-личностного жизнетворчества / А.П. Донченко // Вестник НовГУ: Серия Гуманитарные науки.-Вып.2.- 1995.-С. 9-16.

236. Дробницкий О.Г. Проблема ценности и марксистская философия / О.Г. Дробницкий // Вопросы философии. 1966. - № 7. - С. 15-19.

237. Дробницкий О.Г. Мир оживших предметов: проблема ценности и марксистская философия / О.Г. Дробницкий. М.: Наука, 1967. - 331 с.

238. Дробницкий О.Г, Ценность / О.Г. Дробницкий // Философская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1970. - Т. 5. - С. 462.

239. Дробницкий О.Г. Наука и ценности: (Состояние пробл. и ее постановка) / О.Г. Дробницкий // Филос. науки. 1973. -№ 4. - С. 14-18.

240. Дробницкий О.Г. Понятие морали / О.Г. Дробницкий. М.: Госиздательство, 1974. -273 с.

241. Дугаров Д.С. К этимологии терминов юурэн, уур, уурэн / Д.С. Дугаров // Советская этнография. М., 1981. - № 1. - С. 98- 102.

242. Дырхеева Г.А. Использование частотного словаря для оптимизации преподавания бурятского языка / Г.А. Дырхеева. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1992. - 238 с.

243. Евгеньева А.П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII XX вв. / А.П. Евгеньева // АН СССР. Институт рус. яз. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1963.-348 с.

244. Евсюков В.В. Мифы о вселенной / В.В Евсюков. Новосибирск, 1988.- 175 с.

245. Егодурова Типология глагола в бурятском и русском языках / В.М. Егодурова. Улан-Удэ, 1995. - 154 с.

246. Егодурова В.М. Глагол в бурятском языке / В. М. Егодурова. -Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2001.- 132 с.

247. Егодурова В.М. Глагол в бурятском языке: история изучения / В.М. Егодурова. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2001. - 288 с.

248. Егодурова В.М. Бурятский глагол: учеб. пособие для вузов / В.М. Егодурова. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003. - 138 с.

249. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка / Л. Ельмслев // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1960. - Вып.1. - С.264-389.

250. Есперсен О. Философия грамматики / О. Есперсен. М.: Изд-во иностр. лит., 1958. 400 с.

251. Жаров A.M. Проблема времени и неопределенность / A.M. Жаров. Ростов н/Д: Изд-во Ростов. Ун-та, 1987. - 160 с.

252. Жуковская H.JI. Ламаизм и ранние формы религии / Н.Л. Жуковская. М.: Наука, 1977. - 199 с.

253. Жуковская Н. Л. Монголы / Н.Л. Жуковская // Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год. М., 1985. - С. 169189.

254. Жуковская Н. Л. Пространство и время в мировоззрении монголов / Н.Л. Жуковская // Мифы, культы, обряды народов зарубежной Азии. М., 1986- С. 118-135.

255. Жуковская Н. Л. Категории и символика традиционной культуры монголов / Н.Л. Жуковская. М.: Наука, 1988. - 194 с.

256. Жуковская Н. Л. Календарная система монголов (народный и официальный календари, их функции в жизни общества) / Н.Л. Жуковская // Календарь в культуре народов мира. М., 1993. - С. 189-200.

257. Завирский 3. Эволюция понятия времени / 3. Завирский. М., 1936.-76 с/

258. Закамулина М.Н. Темпоральность во французском и татарском языках: слово, высказывание / М.Н. Закамулина. Казань: Татарское книжное издательство, 2000. - 288 с.

259. Зализняк А. Время суток и виды деятельности / А. Зализняк, А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. - С. 229-240.

260. Зализняк A.A. Грамматический словарь русского языка: Словоизменение / A.A. Зализняк. М.: Русский язык, 1980. - 880 с.

261. Зализняк A.A. Ключевые идеи русской языковой картины мира / A.A. Зализняк, И.Б. Левонтина, А.Д. Шмелев. М.: Языки русской культуры, 2005.-544 с.

262. Зборовский Г.Е. Пространство и время как формы социального бытия / Г.Е. Зборовский. Свердловск.: Изд-во Свердлов, ин-та, 1974. - 223 с.

263. Звездова Г.В. Русская именная темпоральность в историческом и функциональном аспектах / Г.В. Звездова. Воронеж. ВГУ, 1996. - 144 с.

264. Звягинцев, В.А. Язык и лингвистическая теория / В.А. Звягинцев. -М.: Наука, 1973.-214 с

265. Зельдович Г.М. Семантика времени: к уточнению метаязыка / Г.М. Зельдович // Философия науки. 1995. - № 2. - С. 80-89.

266. Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1973. - 368 с.

267. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г.А. Золотова. М.: Наука, 1982. - 432 с.

268. Золотова Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка / Г.А. Золотова, Н. К. Онипенко М. Ю. Сидорова. Под ред. Г.А.Золотовой. -М.: Изд-во Моск. ун-та, Ин-та русского языка РАН, 1998. 528 с.

269. Зубов A.A. Палеоантропологическая родословная человека / A.A. Зубов. М.: ИЭА. 2004. - 552с.

270. Иванов Вяч.Вс. Славянские языковые моделирующие семиотические системы. Древний период / Вяч.Вс. Иванов, В.Н. Топоров. -М., 1965.-246с.

271. Иванов Вяч. Вс . Бинарная структура в семиотических системах / Вяч. Вс. Иванов // Системные исследования. 1971. М.: Наука, 1972. - С. 206-236

272. Иванов Вяч. Вс. Исследования в области славянских древностей (лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов) / Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров. М.: Наука, 1974. - 342 с.

273. Иванов Вяч.Вс. О языке как модели мира / Вяч.Вс. Иванов // Интеллектуальные системы и их моделирование. М.: Наука, 1987. - С. 142153.

274. Ивлева М.Х. Базисные концепты ментального мира человека /М.Х. Ивлев. Уфа: Изд-во Башкир, госун-та, 2002. - 414 с.

275. Ищук Д.Г. Лексико-семантическое поле как выражение концептуальной модели времени в языке: автореф. дис. канд. филол. наук / Д.Г. Ищук. СПб., 1995. - 16 с.

276. Каган М.С. Время как философская проблема / М.С. Каган // Вопр. философии. 1982. -№10. -С. 117-124.

277. Каган М.С. Мир общения: Проблема межсубъектных отношений / М.С.Каган. -М.: Политиздат, 1988. 319с.

278. Каган М.С. Философская теория ценности / М.С. Каган. СПб.: Петрополис, 1997. - 204с.

279. Каганский В.Л. Мир культурного ландшафта / В.Л. Каганский // Наука о культуре: итоги и перспективы. М.: РГБ (Информкультура), 1995. -Вып. З.-С. 31-46.

280. Каганский В.Л. Культ ландшафта и советское обитаемое пространство / В.Л. Каганский. М.: Новое литературное обозрение, 2001. -576 с.

281. Канке В.А. Формы времени / В.А. Канке. Томск.: ТГУ, 1984.264 с.

282. Кант И. Критика чистого разума / И. Кант // Сочинение в 6 томах. -М.: Мысль, 1964.-Т.3.-591 с.

283. Кант И. О форме и принципах чувственно воспринимаемого и умопостигаемого мира / И. Кант. Соч. в 8-и томах. Т. 2. М.: Мысль, 1964. С. 76-120.

284. Кант И. Сочинение в шести томах.- М.: Мысль, 1964. Т.З. -799с. - С.68-756.

285. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс / В.И. Карасик. Волгоград, 2002. - 390 с.

286. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография / Ю.Н. Караулов. -М., 1976.-355с.

287. Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус литературного языка / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1981. - 367 с.

288. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность / Ю.Н. Караулов. М.: Наука, 1987. - 263 с.

289. Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык / В.Б. Касевич. -СПб.: Изд-во СПбУ, 2004. 282 с.

290. Кассирер Э. Понятийная форма в мифическом мышлении / Э. Кассирер // Избранное. Опыт о человеке. М.: Гардарика, 1998. - 784 с.

291. Кассирер Э. Философия символических форм. Том 1. Язык / Э.Кассирер. -М.; СПб.: Университетская книга, 2001. 271 с.

292. Категоризация мира: пространство и время: Материалы науч. конференции / Под ред. О. В. Александровой и Е. С. Кубряковой. М.: Диалог-МГУ, 1997. - 237 с.

293. Кацнельсон С. Д. Типология языка и речевое мышление / С.Д. Кацнельсон. Л.: Наука, 1972. - 216 с.

294. Кацнельсон С.Д. Общее и типологическое языкознание / С.Д. Кацнельсон. Л.: Наука, 1986. - 297с.

295. Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу / Ф.Х. Кессиди. М.: Мысль, 1972.-312с.

296. Кибрик A.A. Об анафоре, дейксисе, и их соотношении /A.A. Кибрик // Разработка и применение лингвистических процессоров. -Новосибирск: Вычисл. центр СО РАН СССР, 1983. С. 107-128.

297. Кибрик А.Е. К типологии пространственных значений (на материале падежных систем дагестанских языков) / А.Е. Кибрик // Язык и человек. М.: Изд-во МГУ, 1970. - С. 110-156.

298. Кибрик А.Е. Лингвистические постулаты / А.Е. Кибрик // Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Механизмы вывода и обработки знаний в системах понимания текста. Труды по искусственному интеллекту. Тарту, 1983. -Вып. 621.-С. 17-27.

299. Кибрик А.Е. Когнитивные исследования по дискурсу / А.Е. Кибрик // Вопросы языкознания. 1994. - № 5. - С. 126-139.

300. Клейн Л.С. Концепция времени в традиционной культуре / Л.С. Клейн // Время и календарь в традиционной культуре. СПб.: Лань, 1999. -С.3-9.

301. Ключевский В.О. Курс русской истории / В.О. Ключевский. М.: Госполитиздат, 1956,- 427 с.

302. Кляшторный С.Г. Представления древних тюрков о пространстве / С.Г. Кляшторный // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XI годичная научная сессия JIO ИВАН СССР (краткие сообщения и аннотации). М.: ГВРЛ, 1975. - С. 29-30.

303. Кобозева И. М. Мысль и идея на фоне категоризации ментальных имен / И. М. Кобозева // Логический анализ языка: Ментальные действия. -М.: Индрик, 1993.- С.95-105.

304. Кобозева И. М. Грамматика описания пространства. // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 1997.-С. 152-163.

305. Кобозева И.М. Как мы описываем пространство, которое видим: композиционные стратегии. // Труды Международного семинара Диалог'97 по компьютерной лингвистике и ее приложениям. М., 1997. - С. 132-136.

306. Кобозева И.М. Лингвистическая семантика / И.М. Кобозева. М.: УРСС, 2009.-352 с.

307. Ковалевский О.М. Словарь монголо-русский-французский / О.М. Ковалевский. Казань, 1844. Т. 1; 1846. Т. 2; 1849. - Т.З. - 200с.

308. Ковалевский Р.Л. К вопросу о лексическом означивании времени (на материале нем. языка) / Р.Л. Ковалевский // Вестник Волгоградского университета. Серия 2. Языкознание. Волгоград, 2002. - Вып. 1. - С. 99103.

309. Ковалевский Р.Л. О функции и семантике хрононимов / Р.Л. Ковалевский // Вестник Волгоградского университета. Серия 2. Языкознание.- Волгоград, 2004. Вып. 3. - С. 92-96.

310. Ко духов В.И. Семантическая переходность как лингвистическое понятие / В.И. Кодухов // Семантика переходности. Л.: ЛГПИ, 1977. - С. 69.

311. Козлова Л. А. Синтактико-семантические особенности существительных со значением темпоральности в английском языке / Л. А. Козлова // Проблемы семантики простого предложения. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1985.-С. 119-127.

312. Колесов В.В. «Жизнь происходит от слова.» / В.В. Колесов. -СПб.: Златоуст., 1999. 364 с.

313. Колесов В.В. Философия русского слова /В.В. Колесов. СПб.: Юна, 2002.-448 с

314. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура текста / Г.В. Колшанский. М: Наука, 1984. - 175 с.

315. Колшанский Г.В. Объективная картина мира в познании и языке / Г.В. Колшанский. М.: Наука, 1990. - 108 с.

316. Кон И.С. В поисках себя. Личность и ее самопознание / И.С. Кон.- М.: Политиздат, 1984. 335 с.

317. Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского языка / А.Н. Кононов. М.; Л., 1948. - 135 с.

318. Корнилов O.A. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов / O.A. Корнилов. М.: ЧеРо, 2003. - 349 с.

319. Коршунов A.M. Диалектика субъекта и объекта в познании: лекции для студентов филос. фак. гос. ун-тов / A.M. Коршунов. М.: Изд-во МГУ, 1982. - 134 с.

320. Косериу Э. Контрастивная лингвистика и перевод: их соотношение / Э. Косериу // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1989. -Вып.25. - С.63-81.

321. Костомаров В.Г. Современный русский язык и культурная память / В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова // Этнокультурная специфика речевой деятельности. М.: ИНИОН РАН, 2000. - С. 23-36.

322. Кошелев А.Д. Наречие сейчас (ядро и прототипы) / А.Д. Кошелев // Логический анализ языка: язык и время. М.: Индрик, 1997. - С. 241-253.

323. Кравченко A.B. Вопросы теории указательности. Эгоцентричность. Дейктичность. Индесальность. / A.B. Кравченко. -Иркутск: Изд-во ИГУ, 1992. 209 с.

324. Кравченко A.B. Глагольный вид и картина мира / A.B. Кравченко // Известия РАН: серия лит. и яз. 1995. - Т.54. - №1. - С.49-64.

325. Кравченко A.B. Когнитивные структуры пространства и времени в естественном языке / A.B. Кравченко // Известия РАН: серия лит. и яз. -Т.55.-№3.- 1996.-С. 3-23.

326. Кравченко A.B. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой категоризации / A.B. Кравченко. Иркутск: Изд-во ИГУ, 1996. -160 с.

327. Кравченко A.B. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка / A.B. Кравченко. Иркутск, Иркут. обл. типография №1, 2001,- 261 с.

328. Кравченко A.B. Язык и восприятие: когнитивные аспекты языковой категоризации / A.B. Кравченко. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2004. -206 с.

329. Красных В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность / В.В. Красных. М.: Гнозис, 2003. - 375 с.

330. Красухин К.Г. Темпоральный дейксис. Общие заключения / К.Г. Красухин // Человеческий фактор в языке: Коммуникация. Модальность, дейксис. М: Наука, 1992. - С. 236-266.

331. Красухин К.Г. Три модели индоевропейского времени на материале лексики и грамматики / К.Г. Красухин // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Изд-во «Индрик», 1997. - с. 62 - 77.

332. Крейдлин Г. Е. Время сквозь призму временных предлогов / Т.Е. Крейдлин // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1978. - С. 139-152.

333. Крейдлин Г.Е. Метафора семантических пространств и значение предлогов / Г.Е. Крейдлин // Вопросы языкознания. 1994. - №5. - С. 19-27.

334. Кретов A.A. Роль метафор в организации лексической семантики языка / A.A. Кретов // Аспект №2. Helsinki, 1987. - С.61-70.

335. Кронгауз М. А. Время как семантическая характеристика имени / М.А. Кронгауз // Вопросы кибернетики. Семиотические исследования. М., 1989.-Вып. 159.-С. 4-18.

336. Кронгауз М.А. Структура времени и значение слов / М.А. Кронгауз // Логический анализ языка: Противоречивость и аномальность текста. М.: Наука, 1990. - Вып. 3. - С. 45-52.

337. Кронгауз М. А. Семантика / М.А. Кронгауз. М.: Академия, 2005.-351 с.

338. Крылов С.А. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты / С.А. Крылов, Е.В. Падучева // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М.: ИНИОН, 1983. - С. 25-96.

339. Крылова Т.В. Статусные правила в наивной этике / Т.В. Крылова // Слово в тексте и словаре. Сб. ст. к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна / Под ред. Л.Л. Иомдина и Л.П. Крысина. М., 2000. - С. 122 - 127.

340. Куайн О.У. Референция и модальность / О.У. Куайн // Новое в зарубежной литературе. Вып. 13. - М.: Радуга, 1982. - С. 87-108.

341. Кубрякова Е.С. Деривация, транспозиция, конверсия / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания. М., 1974. - № 5. - С. 64-76.

342. Кубрякова Е.С. Части речи в ономасиологическом освещении / Е.С. Кубрякова. М.: Наука, 1978. - 115 с.

343. Кубрякова Е.С. Роль словообразования в формировании языковой картины мира /Е.С. Кубрякова // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира М.: Наука, 1988. - С. 141-172.

344. Кубрякова Е.С. Проблемы представления знаний в современной науке и роль лингвистики в решении этих проблем /Е.С. Кубрякова // Язык и структура представления знаний. М., 1992. - С. 4-38.

345. Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма. Лингвистика психология - когнитивная наука / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания. - М., 1994- № 4. - С.34-37.

346. Кубрякова Е.С. Парадигмы научного знания в лингвистике и ее современный статус / Е.С. Кубрякова // Изв. РАН: серия литературы и языка. -М., 1994. Т.53. - № 2. - С.3-15.

347. Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов /Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, Ю.Г. Панкрац, Л.Г. Лузина. М.: Изд-во МГУ, 1996.-245 с.

348. Кубрякова Е.С. Язык пространства и пространство языка / Е.С. Кубрякова // Известия РАН: серия лит. и яз. Т. 56. - № 3. - М., 1997. - С. 22 -31

349. Кубрякова Е.С. Языковое сознание и языковая картина мира / Е.С. Кубрякова // Филология и культура: материалы 2-й междунар. конф-Тамбов, Изд-во Тамбов, ун-та , 1999. -Ч.З. С. 6-13.

350. Кубрякова Е.С. О понятиях места, времени и пространства Е.С. Кубрякова // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова., И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 84-92.

351. Кудрявцева В.А. Соотношение явных и скрытых значений в семантике производного слова / В.А. Кудрявцева. Алма-Ата: Изд-во Казах, госун-та, 1991.- 148с.

352. Курилович Э. Очерки по лингвистике / Э. Курилович. М.: Прогресс, 1952. - 256 с.

353. Кызласов И.Л. Гора-прародительница в фольклоре хакасов / И.Л. Кызласов // СЭ 1982. - № 2. - С. 88.

354. Кэйпер Ф.Б.Я. Космогония и зачатие: к постановке вопроса / Кэйпер Ф.Б.Я // Труды по ведийской мифологии. М.: Наука, 1986. - С.112-146.

355. Ладо Р. Лингвистика поверх границ культур / Р. Ладо. // Новое в зарубежной лингвистике. -М., 1989. -Вып.25. С.32-63.

356. Лакофф Дж. Когнитивные аспекты языка / Дж. Лакофф, М. Джонсон // Новое в зарубежной лингвистике. М.: 1988. - №23. - С. 34-58.

357. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов / Дж. Лакофф // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1988. - Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. - С.12-51.

358. Лебедева Л.Б. Пространственные и временные указания в общереферентных высказываниях / Л.Б. Лебедев // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1984.-Т. 43.- № 4. - С 303-314.

359. Лебедева Л.Б. Семантика «ограничивающих» слов / Л.Б. Лебедева // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 93-97.

360. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении / Л. Леви-Брюль. М.: Педагогика-Пресс, 1994. - 602с.

361. Леви-Стросс К. Структура мифов / К. Леви-Стросс // Вопросы философии.-1970. -№7. С. 152-164.

362. Леви-Стросс К. Структурная антропология / К. Леви-Стросс. -М.: Наука, 1985.-536 с.

363. Леви-Стросс К. Первобытное мышление / К. Леви-Стросс. М.: Республика, 1994. - 382с.

364. Левонтина И. Б. « Нам время устроили с целью гипноза» / И.Б. Левонтина // Логический анализ языка. Язык и время. М.:Индрик, 1978. - С. 314-320.

365. Лейбниц Т.В. Ответ на размышления господина Бейля о системе предустановленной гармонии / Т.В. Лейниц // Собрание сочинений в 4-х томах. М.: Мысль, 1982. - Т. 1. - С. 326-344.

366. Лейбниц Т.В. Переписка с Кларком / Т.В. Лейниц // Собрание сочинений в 4-х томах. М.: Мысль, 1982. - Т. 1. - С. 430-528.

367. Леонтьев A.A. Психология общения / A.A. Леонтьева. М.: Смысл, 1997. - 90с.

368. Ли Тоан Тханг. Пространственная модель мира: когниция, культура, этнопсихология (на материале вьетнамского и русского языков) / Тоан Тханг Ли. М.: Институт языкознания РАН, 1993. - 193 с.

369. Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят / Л. Линховоин. Улан-Удэ, 1972. - 101 с.

370. Лисицина Т.А. Лексика с временным значением в современном русском языке (существительные, прилагательные, наречия) / Т. А. Лисицина // Исследования по семантике. Уфа, 1976. - С. 12-26.

371. Лихачев Д.С. К специфике художественного слова / Д.С. Лихачев // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1979. - Т. 38. - Вып. 6. - С. 509-512.

372. Лихачев Д.С. О слове о полку Игореве / Д.С. Лихачев. Л.: Худ. литература, 1987. - 520 с.

373. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка / Д.С. Лихачев // Изв. АН СЛЯ. 1993. Т. 52. - № 1. - С. 3-9.

374. Лой А.Н. Время как категория социально-исторического бытия / А.Н. Лой, Е.В. Шинкарук // Вопросы философии. 1979. - № 12. - С. 73-86.

375. Ломтев Т. П. Предложение и его грамматические категории / Т.П. Ломтев. М.: Изд-во МГУ, 1972. - 198 с.

376. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф / А.Ф. Лосев. М., Изд-во Моск.ун-та, 1982. - 450с.

377. Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф. Лосев. // Из ранних произведений. М., 1990. - С.393-600.

378. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии / А.Ф. Лосев. М.: Мысль, 1993. - 959 с.

379. Лосский Н.О. Ценность и бытие. Бог и царство божие как основные ценности / Н.О. Лосский. Париж: УМКА, 1931. - 128 с.

380. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра / Н.О. Лосский. М., 1991.- 182 с.

381. Лотман Ю. М. Семиотика пространства // Избранные статьи-Таллин: Александра, 1992. Т. 1. - С. 386-472.

382. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек Текст -Семиосфера - История / Ю.М. Лотман. - М.: Знание, 1996. - 371с.

383. Лотце Г. Микрокосм. Мысли о естественной и бытовой истории человечества. Опыт антропологии / Г. Лотце. М.: Изд. К. Солдатенкова, 1865.-. Т. 1.- 509 с.

384. Лотце Г. Основания практической философии / Г. Лотце. СПб.: Типография А.И. Мамонтова, 1882. - 87 с.

385. Лукин В.А. Семантические примитивы русского языка / В.А. Лукин. М.: Институт русского языка АН СССР, 1990. - 143 с.

386. Лурия А.Р. Язык и сознание / А.Р. Лурия. Ростов н/Д: Феникс, 1998.- 416 с.

387. Лыксокова В.Ц. Этнографический материал из личного фонда А.К. Богданова / В.Ц. Лыксокова // Монголоведные исследования. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1996. - Выпуск I. - С. 70-78.

388. Мадасон И.Н. Бурят арадай оньон угэнууд (Пословицы и поговорки бурятского народа) / собиратель, сост. И. Н. Мадасон. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1960. - 401 с.

389. Майсак Т.А. Асимметрия валентностей у глаголов движения: «русский вариант» / Т.А. Майсак // Труды междунар. семин. «Диалог'99» по компьютерной лингвистике. Таруса, 1999. - Т.1. - С. 27-36.

390. Майсак Т.А., Рахилина Е.В. Семантика и статистика: глагол идти на фоне других глаголов движения / Т.А. Майсак // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна: Изд-во РАН ИЯ, 1999. - С. 53-66.

391. Маковский М. М. Понятие лингвистического времени / М.М. Маковский // Иностранные языки в школе. 1976. - № 6. - С. 3-12.

392. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов / М.М. Маковский .- М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996. 416 с.

393. Маковский М.М. Язык-миф-культура / М.М. Маковский // Вопросы языкознания. 1997. - №1. - С.73-85.

394. Марутаев М.А. Гармония мироздания / М.А. Марутаев // Сознание и физическая реальность. 1997. - Т. 5. - № 4. - С. 35-52.

395. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии / Ю.С. Маслов. JL: ЛГУ, 1984. - 263 с.

396. Маслов Ю.С. Вид и лексическое значение глагола в современном русском языке / Ю.С. Маслов // Изв. АН СССР сер. лит. яз. М.: Наука, 1984. -Вып. 4.-Т. 7.-С. 303-316.

397. Ю. С. Маслов. Избранные труды: Аспектология. Общее языкознание / Ю.С. Маслов М.: Языки славянской культуры, 2004 - 840 с.

398. Маслова В.А. Лингвокультурология / В.А. Маслова. М.: Академия, 2001. - 208 с.

399. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику / В.А. Маслова. М.: Флинта; Наука, 2004. - 296 с.

400. Маслова В.А. Homo lingualis в культуре / В.А. Маслова. М.: Гнозис, 2007. - 320 с.

401. Матурана У. Биология познания / У. Матурана // Язык и интеллект. -М.: Прогресс, 1995. С.95-142.

402. Мельников Г.П. Язык как система и языковые универсалии / Г.П. Мельников // Языковые универсалии и лингвистическая типология. М., 1969. - С.34-46.

403. Мельников Г.П. Системная лингвистика Гумбольдта Срезневского Потебни - Бодуэна и современная системная типология языков / Г.П. Мельников // Проблемы типологической, функциональной и описательной лингвистики. - М.: Изд-во УДН, 1986. - С. 13-26.

404. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <-> Текст» / И.А. Мельчук. М.: Наука, 1974. - 310с.

405. Мельчук И.А. Семантические этюды. I. "Сейчас" и "теперь" в русском языке / И. А. Мельчук // "Russian linguistics". 1985. - Vol. 9. - С. 257-279.

406. Мельчук И.А. Русский язык в модели «Смысл Текст» / И.А. Мельчук //Wiener Slawistescer Almanac Sonderband 39. M.; Вена, 1995. -682с.

407. Мельчук И.А. Курс общей морфологии (Часть вторая: морфологические значения) / И.А. Мельчук. М.; Вена: Языки русской культуры, Венский славистический альманах, 1998. - Т. II. - 544 с.

408. Мелюхин С.Т. Время / С.Т. Мелюхин // ФЭС. М.: Советская энциклопедия, 1983.

409. Мечковская Н. Б. К характеристике аксиологических потенций слова: концепты круг, колесо и их оценочно-экспрессивные дериваты // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 1997. - С. 299-308.

410. Мечковская Н.Б. Концепты начало и конец: тождество, антонимия, ассимилированность / Н.Б. Мечковская // Логический анализ языка. Семантика начала и конца. М.: Индрик, 2002. - С. 109-120.

411. Мещанинов И. И. Понятийные категории в языке / И.И. Мещанинов // Труды военного института иностранных языков. 1945. - № 1.-С. 5-15.

412. Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи / И.И. Мещанинов. Л.: Наука, 1978. - 386 с.

413. Милейковская Г. М. О соотношении объективного и грамматического времени / Г.М. Милейковская // Вопросы языкознания. -1956.-№5.-С. 75-79.

414. Михайлов Т.М. Анимистические представления бурят / Т.М. Михайлов // Природа и человек в религиозных представлениях народов Сибири и Севера (втор. пол. XIX — нач. XX в.). Л., 1976. - С. 292-319.

415. Михайлова Т.А. Нечто о пространственной модели времени (на материале ирландского языка) / Т.А. Михайлова // Семиотика и информатика. М., 1994. - Вып. 34. - С. 114-123.

416. Михеева Л.Н. Время в русской языковой картине мира / Л.Н. Михеева. Иваново: Изд-во ИГУ, 2003. - 252 с.

417. Молчанова Л.А. Народная метрология / Л.А. Молчанова. -Минск: Наука и техника, 1973. 83с

418. Молчанов Ю.Б. Развитие и время / Ю.Б. Молчанов // Вопросы философии. 1979. - № 12 - С. 61-72.

419. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике / Ю.Б. Молчанов. М.: Наука, 1977. - 191 с.

420. Морковкин В.В. Опыт идеографического описания лексики / В.В. Морковкин. М.: Изд-во МГУ, 1977. - 166с.

421. Морковкин В.В. Некоторые моменты взаимодействия семантики слова и его сочетаемости / В.В. Морковкин // Сочетаемость русских слов как лингвистическая и методическая проблема. М.: Изд-во ИРЯ., 1983. - С. 191197.

422. Морковкин В.В. Семантика и сочетаемость слова / В.В. Морковкин // Сочетаемость слов и вопросы обучения русскому языку иностранцев. М.: Русский язык, 1984. - С.5-15.

423. Морозов H.A. Откровение в грозе и бури: История возникновения апокалипсиса / Н.А.Морозов. СПб.: Энергия, 1907. - 150 с.

424. Мостепаненко А. М. Проблема универсальности основных свойств пространства и времени / A.M. Мостепаненко. JL: Наука, 1969. -230 с.

425. Мостепаненко А. М. Пространство и время в макро-, мега- и микромире / A.M. Мостепаненко. М.: Изд-во полит, лит-ры, 1974. - 240 с.

426. Мурьянов М.Ф. Время (понятие и слово) / М.Ф. Мурьянов // Вопросы языкознания. 1978- № 2. - С. 52-66.

427. Надмидон В.Д. Сложные слова с исконными компонентами и компонентами-англицизмами в бурятском языке / Автореферат дис. . филол. наук Улан-Удэ, 2007. - 22 с.

428. Намсараев Хоца. Шэлэгдэмэл шулэгууд / X. Намсараев. Улан-Удэ, 1949.

429. Нанзатов Б.З. Пространство в традиционной культуре монгольских народов / Б.З. Нанзатов, Д.А. Николаева, М.М. Содномпилова. М.: Вост. лит., 2008. - 341 с.

430. Нарский И.С. Философия Давида Юма / И.С. Нарский. М.: МГУ, 1967.- 357 с.

431. Нарский И.С. Ценность и полезность / И.С. Нарский // Научные доклады высшей школы. Философские науки. 1969. - № 3. - С. 58-67.

432. Нарский И.С. Диалектическое противоречие и логика познания / И.С. Нарский. М.: Наука, 1969. - 246 с.

433. Нарский И.С. О ценностях как идеалах человеческой деятельности / И.С. Нарский // Ленинская теория отражения. М.: Госполитиздат, 1977. - Вып. 8. - С. 74-82.

434. Нарский И. Об опыте исследования проблем культурологии и аксиологии в ВНР / И.С. Нарский.// Витаньи И. Общество, культура, социология. -М.: Прогресс, 1984. С.5-19.

435. Нацов Г.Д. Материалы по истории и культуре бурят. Часть 1. / Г.Д. Нацов / Введение, перевод, и примечания Г.Р. Галдановой. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1995. - 156 с.

436. Недялков В.П. Типология результативных конструкций / В.П. Недялков. Л.: Наука, 1983. - 262 с.

437. Нерознак В. П. Метод сравнения в синхронном языкознании (К основаниям лингвистической компаративистики) / В.П. Нерознак // Изв. АН СССР: серия литературы и языка. 1986. - Т. 45. - № 5. - С. 402-411.

438. Никитина Л. Б. Образ homo sapiens в русской языковой картине мира / Л.Б. Никитина. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2003. - 188 с.

439. Никитина С.Е. Устная народная культура и языковое сознание. -М.: Наука, 1993.- 187 с.

440. Никитина С.Е. О начале и конце, первом и последнем в русском религиозном фольклоре / С.Е. Никитина // Логический анализ языка. Семантика начала и конца. М.: Индрик,1997. - С. 584-596.

441. Норман Б.Ю. Грамматика говорящего / Б.Ю. Норман. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1994. - 228 с.

442. Овсянико-Куликовский Д.Н. К истории культа огня у индусов в эпоху вед / Д.Н. Овсянико-Куликовский. Одесса, 1887. - 120с.

443. Омакаева Э.У. Парные слова и повторы в современном монгольском языке / Э.У. Омакаева, Н.Б. Бадгаева // Исследования по синтаксису монгольских языков. Улан Удэ:Изд-во БНЦ СО РАН, 1980. - С. 163-172.

444. Очир А. Эртний монголчуудын цат тооллын мэдлэгийг сарын нэрээр мешгвх нь / А. Очир // Этнографийн судлал. -Уланбатор, 1985. Т. 9.

445. Очир-Горяев В.Э. Культ гор у монгольских народов / В.Э. Очир-Горяев // Вопросы сравнительной этнографии и антропологии калмыков. -Элиста: КНИИИФЭ, 1980. С. 135-143.

446. Павиленис Р.И. Связь логического и онтологического в некоторых современных теориях семантики естественного языка / Р.И. Павиленис //Логика и онтология. М.: Наука, 1978. - С. 55-73.

447. Павиленис Р.И. Проблема смысла: современный логико-философский анализ языка / Р.И. Павеленис. М.: Мысль, 1983. - 286с.

448. Павиленис Р.И. Язык. Смысл. Понимание / Р.И. Павиленис // Язык. Наука. Философия. Логико-методологический и философский анализ. -Вильнюс, 1986. С. 240 - 263.

449. Падучева Е.В. О семантике синтаксиса: материалы к трансформационной грамматике русского языка / Е.В. Падучева. М.: Наука, 1974.-292 с.

450. Падучева Е.В. Референциальные аспекты семантики предложений / Е.В. Падучева // Извести АН СССР: серия литературы и языка. 1983. - Т.43. - №4. - С. 291-303.

451. Падучева Е.В. Дейксис: общетеоретические и прагматические аспекты / Е.В. Падучева, С.А. Крылов // Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики. М.: ИНИОН, 1984. - С. 25-29.

452. Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью: Референциальные аспекты семантики местоимений / Е.В. Падучева. М.: Наука, 1985. - 271 с.

453. Падучева Е.В. Семантика вида и точка отсчета / Е.В. Падучева // Изв. АН СССР: серия литературы и языка, 1986. Т. 45. - № 5. - С. 413-424.

454. Падучева Е. В. К семантической классификации временных детерминантов предложения / Е.В. Падучева // Язык: система и функционирование. -М.: Прогресс, 1988. С. 190-201.

455. Падучева Е.В. Идея всеобщности в логике и в естественном языке / Е.В. Падучева. // Вопросы языкознания. 1989. - № 2. - С.15-25.

456. Падучева, Е. В. К сочетаемости обстоятельства времени с видом и временем глагола: точка отсчета / Е.В. Падучева // Научно-техническая информация. 1992. - Сер 2. - №2. - С. 34-40.

457. Падучева Е. В. Семантические исследования: семантика времени и вида в русском языке; Семантика нарратива / Е.В. Падучева. М.: Языки русской культуры, 1996. - 464 с.

458. Падучева E.B. Давно и долго / Е.В. Падучева // Логический анализ языка: язык и время: сборник научных статей. М.: Индрик, 1997. -С. 253-266.

459. Падучева Е.В. Семантические источники моментальности русского глагола в типологическом ракурсе / Е.В. Падучева // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Изд-во МГУ, 1998. - С. 332-342.

460. Падучева Е.В. Опыт систематизации понятий и терминов русской аспектологии / Е.В. Падучева // Russian linguistics. 1998. - vol. 22. - С. 3558.

461. Падучева Е.В. К семантике слова время: метафора, метонимия, метафизика / Е.В. Падучева // Поэтика / История литературы / Лингвистика. -М.: ОГИ, 1999.-С. 761-776.

462. Падучева Е.В. Дейктические компоненты в семантике глаголов движения / Е.В. Падучева // Логический анализ языка. Семантика начала и конца. М.: Индрик, 2002. - С. 121-136.

463. Панков Ф. И. Наречная темпоральность и ее речевые реализации: автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 / Ф.И. Панков. -М., 1996. -43 с.

464. Панков Ф.И. О наречиях временной протяжённости типа бесконечно, вечно, всегда // Теория и практика русистики в мировом контексте. 30 лет МАПРЯЛ. М.: Диалог-МГУ, 1997. С. 18-19.

465. Панкрац Ю.Г. Пропозициональная форма и представление знаний / Ю.Г. Панкрац // Язык и структура представления знаний. М.: ИНИОН, 1992.-С. 78-96.

466. Перцов Н.В. Грамматическое и обязательное в языке / Н.В. Перцов // Вопросы языкознания. 1996. - №4. - С.39-49.

467. Пете И.К. К сопоставительному изучению обстоятельств времени/ И. К. Пете // Филологические науки. 1965. - № 4. - С. 174-180.

468. Пете И. Пространственность, предлоги, локальные отношения, кавртины мира и явления ассимилированности / И. Пете // Вестник Московсого университета. Сер. 9. Филология. - 2004. - № 3. - С. 61-74.

469. Петренко В.Ф. Рефлексивные структуры обыденного сознания /

470. B.Ф. Петренко, A.A. Нистратов, Н.В. Романова // Вопросы языкознания. -1989. №2. - С.26-38.

471. Петрушнина О.В. К семантической характеристике наречий времени (по материалам словарей). Материалы VIII конф. преподавателей русск. яз. пед. ин-тов Московской зоны. М., 1973. - Вып. 2. - ч. I. - С. 8589.

472. Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении / A.M. Пешковский. М.: Типография Саблина В.М., 1914. - 450 с.

473. Пименова М.В. Этногерменевтика языковой наивной картины внутреннего мира человека / М.В. Пименова. Кемерово: Кузбассвузиздат; Landau: Verlag Empirisce Pädagogik, 1999. - 262 с.

474. Плунгян В.А. Полисемия служебных слов: предлоги через и сквозь / В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина // Русистика сегодня. 1996. - № 3.1. C. 1-17.

475. Плунгян В.А. Время и времена: к вопросу о категории числа / В.А. Плунгян // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997. -С. 158-169.

476. Плунгян В.А. К типологии глагольной ориентации / В.А. Плунгян // Логический анализ языка. Языки динамического мира. Дубна. 1999. - С. 205-223.

477. Плунгян В.А. Общая морфология. Введение в проблематику /

478. B.А. Плунгян. М.: Едиториал УРСС, 2000. - 383 с.

479. Плунгян В.А. По поводу «локалистской» концепции значения: предлога под / В.А. Плунгян, Рахилина Е.В. // Исследования по семантике предлогов. -М.: Русские словари, 2000. С. 115-133.

480. Плунгян В. А. Почему языки такие разные? / В. А. Плунгян. М.: Русские словари, 2001. - 312 с.

481. Плунгян В.А. К описанию африканской наивной картины мира (локализация ощущений и понимание в языке догон) / В.А. Плунгян // Логический анализ языка. Избранное, 1988-1995. М.: Индрик, 2003. - 695 с. -С. 358-364.

482. Подлесская В.И. Лицом к лицу / В.И. Подлесская, Е.В. Рахилина // Логический анализ языка. Языки пространств; отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. М.: Языки русской культуры, 2000. С. 98-107.

483. Подосинов A.B. Ex oriente lux! Оринтация по странам света в архаичных культурах Евразии / A.B. Подосинов. М.: Языки русской культуры, 1999. - 718 с.

484. Попова З.Д., Стернин И.А. Понятие концепт в лингвистических исследованиях / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1999. -30 с.

485. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике / З.Д. Попова, И.А. Стернин. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2002. - 191 с.

486. Постовалова В.И. Существует ли языковая картина мира? / В.И. Постовалова // М., 1987. Сб. науч. тр. Моск. пед. ин-та ин. яз. Вып.284.1. C.65-72.

487. Постовалова В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека /

488. B.И. Постовалова // Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 8-69.

489. Потаенко H.A. Темпоральная лексика как объект лингвистического изучения / H.A. Потаенко // Известия АН СССР: серия лит. и яз. 1979. - Т. 38. - № 3. - С. 242-248.

490. Потаенко Н. А. Время в языке (опыт комплексного описания) / Н. А. Потаенко // Логический анализ языка. Язык и время. М.: Индрик, 1997.1. C. 113-121.

491. Потебня A.A. Мысль и язык / A.A. Потебня. М.: Типография Адольфа Дарре, 1862. - 236 с.

492. Потебня A.A. Из. записок по русской грамматике / A.A. Потебня. -М.: Наука, 1968.-С. 217.

493. Потебня A.A. Из записок по истории словесности (1905) / A.A. Потебня // Эстетика и поэтика. М.:Наука, 1976. - С.286- 463.

494. Почепцов О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира / О.Г. Почепцов // Вопросы языкознания. 1990. - №6. - С. 110-122.

495. Прайор А.Н. Временная логика и непрерывность времени / А.Н. Прайор // Семантика модальных и интенсиональных логик. М.: Прогресс, 1981.-С. 79-97.

496. Пропп В.Я. Фольклор и действительность / В.Я. Пропп. М.: Наука, 1989. - 233 с.

497. Пуанкаре А. Последние мысли / А. Пуанкаре. Пг., 1923. - 124 с.

498. Пучковский JI.C. Монгольская феодальная историография XIII -XVII вв./ JI.C. Пучковский // Уч. зап. Ин-та востоковедения. М.; Л., 1953. -T. VI.-С. 131-166.

499. Пьетро Р.Дж. Языковые структуры в контрасте / Р.Дж. Пьетро // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1989. - Вып.25. - С.82-122.

500. Пюрбеев Г.Ц. Глагольная фразеология монгольских языков / Г.Ц. Пюрбеев. М.: Наука, 1972. - 207.С.

501. Пюрбеев Г.Ц. Типы сложных предложений в современных монгольских языках / Г.Ц. Пюрбеев. М.: Наука, 1979. - 145 с.

502. Пюрбеев Г.Ц. Современная монгольская терминология / Г.Ц. Пюрбеев. М.: Наука, 1984. - 120 с.

503. Пюрбеев Г.Ц. Историко-сопоставительное исследование по грамматике монгольских языков. Синтаксис словосочетания / Г.Ц. Пюрбеев. -М.: Наука, 1993.-304 с.

504. Пюрбеев Г.Ц. Время и пространство в языковом сознании монголов: способы и средства обозначения / Г.Ц. Пюрбеев // Доклады российской делегации на 7 Междунар. конгрессе монголоведов. М.: РАН, 1997.- 185с.

505. Пюрбеев Г.Ц., Антропоцентричность мира в калмыцких фразеологизмах / Г.Ц. Пюрбеев, Е.В.Голубева // Материалы 9 Междунар. конгресса монголоведов. Улан-Батор, 2006. - С. 315-319.

506. Рассадин В.И. О составе наклонений бурятского языка / В.И. Рассадин // Монголоведение. Вып. 3. - Элиста: Джангар, 2004. - С. 28-37.

507. Рассадин В.И. О системе наклонений в современных монгольских языках / В.И. Рассадин // Вестник БГУ. Сер. 6. Филология. Вып. 10. - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2006. - С. 46-62.

508. Рассадин В.И. Очерки по морфологии и словообразованию монгольских языков / В.И. Рассадин. Элиста: Изд-во КГУ, 2008. - 234 с.

509. Расулова М.И. Принципы типологической категоризации / М.И. Расулова // Язык и модель мира. М., 1993. - Вып.416. - С. 15-24.

510. Рахилина Е. В. Семантика размера / Е.В. Рахилина // Семиотика и информатика. Москва,1995. - Вып. 34. - С. 58-82.

511. Рахилина Е. В. Локативность и вопрос / Е.В. Рахилина // Теория функциональной грамматики. Санкт-Петербург, 1996. - Т. 6. - С. 27-52.

512. Рахилина Е. В. Семантика русских позиционных предикатов: стоять, лежать, сидеть и висеть II Вопросы языкознания. 1998. - № 6. -С. 69-80.

513. Рахилина Е.В. Когнитивная семантика: История. Персоналии. Идеи. Результаты / Е.В. Рахилина // Семиотика и информатика. М.: Языки русской культуры, 1998. - Вып. 36. - С. 274-323.

514. Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики / Е.В. Рахилина // Изв. РАН.: Серия литературы и языка, 2000. Т. 59. - № 3. -С. 3-15.

515. Рашид-ад-дин. Сборник летописей / Рашид-ад-дин. Т.1. - Кн. 1. -М.; Л., 1952.

516. Резанова З.И. Метафорический фрагмент русской языковой картины мира: ключевые концепты / З.И. Резанова, H.A. Мишанкина, Д.А. Катунин. Воронеж: РИЦ ЕФ ВГУ, 2003. - Ч. 1. - 210 с.

517. Рейхенбах Г. Направление времени / Г. Рейхенбах. М.: Издательство иностранной литературы, 1962. - 396 с.

518. Рейхенбах Г. Философия пространства и времени / Г. Рейхенбах / Общ. ред. A.A. Логунова. М.: Прогресс, 1985. - 344 с.

519. Риккерт Г. О системе ценностей / Г. Риккерт // Науки о природе и науки о культуре. М.: Республика, 1998. - С. 413.

520. Рудометкина М.И. Слова категории времени (на материале английского языка): Автореф. / М.И. Рудометкина. // дис. канд. филол. наук. Киев.: КГПИ, 1972. - 24 с.

521. Рузин И.Г. Возможности и пределы концептуального объяснения языковых фактов / И.Г. Рузин // Вопросы языкознания. 1996. - № 5. - С.39-51.

522. Рыжиков А.И. Заповедное и его восприятие человеком / А.И. Рыжиков. М.: Бином, 1996. - 64с.

523. Рябова М.Ю. Роль грамматического строя в отображении временной картины мира / М. Ю. Рябова // Языковая картина мира: мат. Всероссийской конференции. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1995. - С. 161163.

524. Рябцева Н.К. Аксиологические модели времени / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка: язык и время. М.: Языки русской культуры, 1997. -С. 78-95.

525. Рябцева Н.К. Размер и количество в языковой картине мира / Н.К. Рябцева // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 108-116.

526. Сагалаев A.M. Алтай в зеркале мифа / A.M. Сагалаев. -Новосибирск: Наука, 1992. 177 с.

527. Санданова М.Р. Сопоставительно-типологическое исследование неличных форм глаголов в русском и бурятском языках / М.Р. Санданова. -Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 1998. 112 с.

528. Санжеев Г.Д. Грамматика бурят-монгольского языка / Г.Д. Санжеев. -М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 188 с.

529. Санжеев Г.Д. О летоисчислении и календаре / Г.Д. Санжеев // Краткий монгольско-русский словарь. М., 1947. - С. 415-421.

530. Санжеев Г.Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. Глагол / Г.Д. Санжеев. М.: Восточная литература, 1963. - 266 с.

531. Санжина Д.Д. Номинация времени как отражение картины мира: циклическое и линейное время в бурятском и русском языках / Д.Д. Санжина, В.М. Хамаганова // Вестник БГУ. Сер. Филология. 2007. - Вып. 7. -С. 3-9.

532. Санжина Д.Д. Употребление парных слов в языке бурятского памятника «Бэлигэй толи» (Зерцало мудрости) / Д.Д. Санжина // Языки и письменные источники монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во Бурят, госун-та, 2010.-С. 87-90.

533. Санников А. В. Словарные статьи высмеивать, достоинство, издеваться / A.C. Санников // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. М.: Языки русской культуры, 2004. - С.206-209, 292-297, 427-430.

534. Селиверстова О.Н. Об объекте лингвистической семантики и адекватности ее описания / О.Н. Селиверстова // Принципы и методы семантических исследований. М., 1976. - С. 119-146.

535. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии / Э. Сепир. М.: Прогресс, 1993. - 655с.

536. Сепир Э. Язык. Введение в изучение речи / Э.Сепир // Избранные труды по языкознанию и культурологи М.: Прогресс, 1993. - С. 26-203.

537. Серебренников Б.А. Язык отражает действительность или выражает ее знаковым способом? Как происходит отражение картины мира в языке? / Б.А. Серебренников // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С.70-107.

538. Серов Н. К. Процессы и мера времени / Н.К. Серов. М.: Наука, 1974.- 191 с.

539. Скляревская Г.Н. Опыт системного описания роли метафоры в словаре / Г.Н. Скляревская // Национальная специфика языка и ее отражение в нормативном словаре. М.: Наука, 1988. - С. 131-146.

540. Скляревская Г.Н. Метафора в системе языка / Г.Н. Скляревская. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 1993.- 152 с.

541. Скородумова Л.Г. Стихия огня и представления древних монголов о душе / Л.Г. Скородумова // Владимирцовские чтения-Ш: локлады и тезисы Всероссийской научной конференции. М., 1995. - С. 107-112.

542. Скородумова Л.Г. К характеристике пространственного мышления монголов (по материалам обрядового фольклора) / Л.Г.

543. Скородумова // Этническая культура: история и современность. Серия: Сибирь: этносы и культуры. М.; Улан-Удэ, 2002. - Вып. 7. - С. 82-91.

544. Скородумова Л.Г. Стихия воды в языковой картине мира монголов / Л.Г. Скородумова // Алтайка. М.: Изд-во Института востоковедения РАН, 2004. - С. 179-186.

545. Скрибник Е.К. Полипредикативные конструкции обусловленности в современном бурятском языке / Скрибник Е.К., Н.Б. Даржаева. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2007. - 179 с.

546. Слюсарева H.A. Язык и речь пространство и время / H.A. Слюсарева // Теория языка. Англистика. Кельтология. М.: Наука, 1976. - С. 106-114.

547. Содномпилова М.М. Семантика жилища в традиционной культуре бурят / М.М. Содномпилова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2002. - 236с.

548. Содномпилова М.М. Природные и культурные ориентиры жизненного пространства номадов Центральной Азии // Народы и культуры Сибири. Взаимодействие как фактор формирования и модернизации. -Иркутск : Оттиск, 2003. Вып. 2. - С. 90-111.

549. Содномпилова М.М. Организация пространства / М.М. Содномпилова // Пространство в традиционной культуре монгольских анродов. М.: Вост. лит., 2008. - С. 241-320.

550. Сокровенное сказание монголов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1990.-318 с.

551. Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия. / B.C. Соловьев. -М.: Мысль, 1988. Т.1. - 448 с.

552. Соломоник А. Язык и знаковая система / А. Соломоник. М., 1992.-352с.

553. Соломоник А. Семиотика и лингвистика / А. Соломоник. М.: Молодая гвардия, 1995. - 318с.

554. Сорокин Ю.А. Этническая конфликтология (Теоретические и экспериментальные фрагменты / Ю.А. Сорокин. Самара: Русский лицей, 1994.-94 с.

555. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Ф. де Соссюр. М.: Комкнига, 2006. - 256 с.

556. Стеблин-Каменскй М.И. Миф / М.И. Стеблин-Каменский. Л.: Наука,1976. - 103с.

557. Степанов Ю. С. Семиотика. -М.: Наука, 1971. 167 с.

558. Степанов Ю. С. Семиотический принцип описания языка / Ю.С. Степанов, Д. И. Эдельман // Принципы описания языков мира. М.: Наука, 1976.-С. 203-281.

559. Степанов Ю.С. Иерархия имен и ранги субъектов / Ю.С. Степанов // Изв. АН СССР: серия литературы и языка. 1979. - Т.38. - №4. - С.335-348.

560. Степанов Ю.С. К универсальной классификации предикатов / Ю.С. Степанов // Изв. АН СССР: серия литературы и языка. 1980. - Т.39. -№4.-С.311-323.

561. Степанов Ю.С. Имена, предикаты, предложения. Семасиологическая грамматика / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1981. - 360 с.

562. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства / Ю.С. Степанов. М.: Наука, 1985.-335 с.

563. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. Опыт исследования / Ю.С. Степанов. М.: Языки русской культуры, 1997. - 824 с.

564. Стернин И. А. Национальная специфика мышления и проблема лакунарности / И.А. Стернин // Связи языковых единиц в системе и реализации. Тамбов: Изд-во Тамбов, госун-та, 1998. - С. 22-31.

565. Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка / И.А. Стернин, З.Д. Попова. Воронеж: Истоки, 2006. - 226 с.

566. Сукаленко Н.И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира / Н.И. Сукаленко. Киев: Наукова думка, 1992. - 164 с.

567. Сукаленко Н.И. Недискретность метафорического обыденного сознания / Н.И. Сукаленко // Лингвистика на исходе XX века: итоги и перспективы. Тезисы международной конференции. -М.: Филология, 1995. -Т.П. С.484-485.

568. Талми Л. Отношение грамматики к познанию / Л. Талми // Вестник Московского университета. 1999. - №1. - С. 91-115; № 4 С. 76104; №6 С. 88-121.

569. Телин Н.Б. Познание, перспектива и метафора времени / Н.Б. Телин // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998. -С.430-443.

570. Телия В.Н. О специфике отображения мира психики и знания в языке / В.Н. Телия // Сущность, развитие и функции языка. М.: Наука, 1987. - С. 65-74.

571. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / В.Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - С. 173-205.

572. Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты / В.Н. Телия. М., 1996.-284 с.

573. Телия В.Н. Архетипические представления как источник метафорических процессов, лежащих в основе образа мира / В.Н. Телия // XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации (Москва, 2-4 июня 1997 г.)-М., 1997.-С. 150-151.

574. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса / Л. Теньер. М.: Прогресс, 1988.-656 с.

575. Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. / Отв. ред. А. В. Бондарко. Л.: Наука, 1990. - 263 с.

576. Теория функциональной грамматики: Введение, аспектуальность, временная локализованность, таксис / Ред. А. В. Бондарко. М.: КомКнига, 2006.-352 с.

577. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация / С.Г. Тер-Минасова. М.: Слово, 2000. 624с.

578. Ткаченко О.Б. Сопоставительно-историческая фразеология славянских и финно-угорских языков /О.Б. Ткаченко. Киев: Наукова думка, 1979.-298 с.

579. Тойнби А.Дж. Постижение истории / А.Дж. Тойнби. М.: Рольф, 2001.- 640 с.

580. Толстая С.М. «Человек живет как трава растет»: вегетативная метафора человеческой жизни / С.М. Толстая // Сокровенные смыслы. Слово. Текст. Культура: сб. статей в честь Н.Д. Арутюновой. М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 685-693.

581. Толстой Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава / Н.И. Толстой // Вопросы языкознания. -1963.- №1. С.29-45.

582. Толстой Н.И. Из опытов типологического исследования славянского словарного состава / Н.И. Толстой // Вопросы языкознания. -1966.- № 5. С. 16-36.

583. Толстой Н.И. Некоторые проблемы и перспективы славянской и общей этнолингвистики / Н.И. Толстой // Изв. АН СССР:серия литературы и языка. -1982. Т.41. - № 5. - С. 397-405.

584. Толстой Н.И. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса / Н.И. Толстой // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Язык и этнос. JL, 1983. - С. 181-190.

585. Толстой Н.И. К реконструкции семантики и функции некоторых славянских изобразительных и словесных символов и мотивов / Н.И. Толстой // Фольклор и этнография. Проблемы реконструкции фактов традиционной культуры. Л., 1990. - С. 47-67.

586. Толстой Н.И. Мифологизация грамматического рода в славянских народных верованиях / Н.И. Толстой // Толстой Н.И. Историческая лингвистика и типология. М., 1991. - С. 91-98.

587. Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике / Н.И. Толстой / Сост. С.М.Толстая. М.: «Индрик», 1995. -510 с.

588. Толстой Н.И. Времени магический круг (по представлениям славян) / Н.И. Толстой // Логический анализ языка. Язык и время. М: Индрик, 1997.-С.17-27.

589. Топоров В.Н. Мировое древо / Мифы народов мира: Энциклопедия в 2 тт. -М., Советская энциклопедия. 1980. С. 398-406.

590. Топоров В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. М.: Наука, 1983. - С. 227-284, 298-300.

591. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического / В.Н. Топоров. М.: Прогресс, 1995. - 624 с.

592. Топорова Т.В. Об архетипе "воды" в древнегерманской космогонии / Т.В. Топорова // Вопросы языкознания. 1996. - № 6. - С.91-100.

593. Топорова Т.В. Язык и миф rep: Waludaz Welundaz / Т.В. Топорова // Изв. АН СССРхерия литературы и языка. 1989. - Т.48. - №5. - С. 17-27.

594. Топорова Т.В. Семантичекая структура древнегерманской модели мира / Т.В. Топорова. М.: Радикс, 1994. - 190 с.

595. Трубачев О.Н. Этимологические исследования и лексическая семантика / О.Н. Трубачев // Принципы и методы семантических исследований. М.: Наука, 1976. - С. 147-179.

596. Трубников H.H. Проблема времени в ее философско-мировоззренческом понимании / H.H. Трубников // Вопросы философии. -М.: 1978. -№ 2. С. 111-121.

597. Трубников H.H. Время человеческого бытия / H.H. Трубников. -М.: Наука, 1987.-256 с.

598. Трубников H.H. Понятие времени с точки зрения цели / H.H. Трубников // Время и бытие человека. М.: ИФ РАН, 1991. - С. 149-163.

599. Тугаринов В.П. Ценности жизни и культура / В.П. Тугаринов. -Л.: Изд-во ЛГУ, 1960 152 с.

600. Тумунов Ж. Hoüphoo кэрикэн тала / Ж. Тумунов // Литературный сборник. УланУдэ: Бурят, кн. изд-во, 1940. - Т. № 3-4. -С.73-89. С. 19-40

601. Тураева З.Я. Категория времени. Время грамматическое и время художественное (на мат. англ. яз.) / З.Я.Тураева. М.: Высшая школа, 1979. -219 с.

602. Туяа Готовый Семантическое выражение времени как национально-культурного компонента в монгольском языке: на примере художественных произведений Дис. . канд. филол. наук : 10.02.22. Улан-Батор, 2004.

603. Тэрнер В. Символ и ритуал / В. Тэрнер. М.: Наука, 1983. - 277с.

604. Уитроу Дж. Естественная философия времени / Дж. Уитроу. М.: Прогресс, 1964.-432 с.

605. Уорф Б. Отношение норм поведения и мышления к языку / Б.Уорф // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 1. - М.: Иностранная литра, 1960.-С 135-168.

606. Урысон Е.В. Синтаксическая деривация и "наивная" картина мира / Е.В. Урысон // Вопросы языкознания. 1996. - № 4. - С.29-38.

607. Урысон Е.В. Языковая картина мира vs. обиходные представления (модель восприятия в русском языке) / Е.В.Урысон // Вопросы языкознания. 1998. -№ 2. - С. 3-21.

608. Урысон E.B. Проблемы исследования языковой картины мира: Аналогия в семантике / Е.В. Урысон. М.: Языки русской культуры, 2003. -224с.

609. Успенский Б.А. История и семиотика (восприятие времени как семиотическая проблема) / Б.А. Успенский // Избранные труды: в 2 т. М.: Языки русской культуры, 1996. - С. 9-70.

610. Успенский Б.А. Ego Loquens. Язык и коммуникационное пространство / Б.А. Успенский М.:РГГУ, 2007. - 320 с.

611. Успенский Б.А. Крест и круг (Из истории христианской символики) / Б.А. Успенский. М.: Языки славянских культур, 2006. - 488 с.

612. Уфимцева A.A. Слово в лексико-семантической системе языка / A.A. Уфимцева. -М.: Наука, 1968. -271 с.

613. Уфимцева A.A. Семантика слова / A.A. Уфимцева // Аспекты семантических исследований. -М.: Наука, 1980. С. 50-80.

614. Уфимцева A.A. Лексическое значение. Принцип семантического описания лексики / A.A. Уфимцева. М.: Наука, 1986. - 239с.

615. Уфимцева A.A. Роль лексики в познании человеком действительности и в формировании языковой картины мира / A.A. Уфимцева // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., Наука, 1988.-С. 108-140.

616. Уфимцева A.A. Типы словесных знаков / A.A. Уфимцева. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 208 с.

617. Уфимцева Н.В. Образ мира русских: системность и содержание / Н.В. Уфимцева // Язык и культура. 2009. - №4 (8). - С. 98-111.

618. Ферм Л. Выражение направления при приставочных глаголах перемещения в русском языке К вопросу префиксально-предложного детерминизма / Л. Ферм. Acta Univ. Ups.: Studia Slavica Upsaliensia 27. -Uppsala, 1990.-198 с.

619. Филмор Ч. Дж. Основные проблемы лексической семантики / Ч.Дж. Филмор // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. II. Прикладная лингвистика. М., 1983. - С. 74-122.

620. Филмор Ч. Дж. Фреймы и семантика понимания / Ч.Дж. Филмор // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Иностранная лит-ра, 1988. - Вып. 32. Когнитивные аспекты языка. - С. 52-93.

621. Флоренский П.А. Время и пространство / П.А. Флоренский // Социологические исследования. 1988. - № 1. - С. 101-114.

622. Флоренский П.А. Столп и утверждение истины / П.А. Флоренский. ML: Правда, 1990. - 490 с.

623. Фролов И.Т. Проблема человека в "век биологии" / И.Т. Фролов // Биологическое и социальное в развитии человека. М.: Наука, 1977. - С. 93115.

624. Фрумкина P.M. Смысл и сходство / P.M. Фрумкина // Вопросы языкознания. 1985. - №2. - С. 22-31.

625. Фрумкина P.M. Представление знаний как проблема / P.M. Фрумкина, А.К. Звонкин, О.И. Ларичев, В.Б. Касевич // Вопросы языкознания. 1990. - № 6. - С.85-101.

626. Фрумкина P.M. Концептуальный анализ с точки зрения лингвиста и психолога / Р.М Фрумкина // Научно-техническая информация Информационные процессы и системы. 1992. - Сер. 2. - №6. - С. 1-8.

627. Фрумкина P.M. «Теория среднего уровня» в современной лингвистике / P.M. Фрумкина // Вопросы языкознания. 1996. - № 2. - С. 5567.

628. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук / М. Фуко. М.: Прогресс, 1997. - 408 с.

629. Хайдеггер М. Время картины мира / М. Хайдеггер // Новая технократическая волна на Западе. М., 1986. - С. 93-119.

630. Хайдеггер М. Время и бытие: статьи и выступления / М. Хайдеггер. М.: Республика, 1993. - 447 с.

631. Хайдеггер М. Работы и размышления разных лет / М. Хайдеггер. М.: Гнозис, 1993.-235 с.

632. Хайдеггер М. Пролегомены к истории понятия времени / М. Хайдеггер. Томск: Водолей, 1998. - 384 с.

633. Хамарханов А.З. Этнографические исследования Д.Г. Мессершмидта в Бурятии / А.З. Хамарханов // Исследования по исторической этнографии монгольских народов. Улан-Удэ: Изд-во БФ СО РАН, 1986.-С. 36-55.

634. Хангалов М.Н. Балаганский сборник / М.Н. Хангалов / под ред. Т.Н. Потанина. Томск, Паровая литография П.И. Макушина, 1903. - 292 с.

635. Хангалов М.Н. Собрание сочинений / М.Н. Хангалов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1958. - Т.1. - Улан-Удэ: : Бурят, кн. изд-во, 1960. . Т.З. -321 с.

636. Харитончик З.А. Способы концептуальной организации знаний в лексике языка / З.А. Харитончик // Язык и структуры представления знаний. -М., 1992. С.98-123.

637. Хасанов И.А. Время: природа, равномерность, измерение / И.А. Хасанов. М.: Прогресс, 2001. - 304 с.

638. Храковский B.C. Понятие сирконстанта и его статус / B.C. Храковский // Семиотика и информатика. М.: Русские словари, 1998. -Вып. 36.-С. 141- 153.

639. Храковский B.C. Классификация таксисных конструкций: валентностный таксис, невалентностный таксис, фоновый таксис / B.C. Храковский // Язык и речевая деятельность. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2001 . -Т. 4, часть I. - С. 42-56.

640. Хроленко А.Т. Репрезентативные пары слов в диалектном и устно-поэтическом аспектах // Диалектная лексика. Л., 1985. - С. 117-129.

641. Цивьян Т.В. Дом в фольклорной модели мира (на материале балканских загадок) / Т.В. Цивьян // Труды по знаковым системам. Семиотика культуры. Тарту, 1978. - Т. 10. - Вып 463. - С. 65-85.

642. Цивьян T.B. Лингвистические основы балканской модели мира / Т.В. Цивьян. М.: Наука, 1990. - 203 с.

643. Цивьян Т. В. Движение и путь в балканской модели мира: исследования по структуре текста / Т.В. Цивьян. М.: Индрик, 1999. - 376 с.

644. Цивьян Т.В. Модель мира и ее лингвистические основы / Т.В. Цивьян. М.: Комкнига, 2005. - 280 с.

645. Цолоо Ж. Монгол хэлний нутгийн аялгуу / Ж. Цолоо. -Улаанбаатор, 1997.

646. Цыдендамбаев Ц.Б. Изобразительные слова в бурятском языке / Ц.Б. Цыдендамбаев // Филология и история монгольских народов. М., 1958. -С. 136-151.

647. Цыдендамбаев Ц.Б. Грамматические категории бурятского языка в сравнительном освещении / Ц.Б. Цыдендамбаев. М.: Наука, 1979. - 147 с.

648. Цыдендамбаев Ч.Ц. Банзарай хубун Доржо / Ч.Ц. Цыдендамбаев. Улан-Удэ: Бурятское книжное изд-во, 1968. - 392с.

649. Цыденжапов Ш.Р. Бурятско-русский фразеологический словарь / Ш.Р. Цыденжапов. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1992. - 143с.

650. Цыдыпов Ц-Ж.Ц. Аналитические конструкции в бурятском языке / Ц-Ж.Ц. Цыдыпов. Улан-Удэ, Бурят, кн. изд-во, 1972. - 298 с.

651. Цыдыпов Ц-Ж.Ц. Морфология бурятского языка / Ц-Ж.Ц. Цыдыпов. Улан-Удэ: Бурят. КН. изд-во, 1988. - 188 с.

652. Цыренсодном Д. Традиционные методы исследования земель у кочевников / Д. Цыренсодном // Dialogue among civilizations: interection between Nomadic and Oter Cultures of Central Asia. Ulaanbaator, 2001. - C. 480-482.

653. Чвани K.B. Вид как часть универсального набора семантических признаков / К.В. Чвани // Типология вида: проблемы, поиски, решения. М.: Языки русской культуры, 1998. - С. 490-498.

654. Чейф У.Л. Значение и структура языка / У.Л. Чейф. М., 1975. -С 27-110.

655. Чейф У.Л. Память и вербализация прошлого опыта / У.Л. Чейф // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1983. - Вып. 12. - С. 35-73.

656. Черемисов K.M. Бурятско-русский словарь / K.M. Черемисов. -М.: Сов. Энциклопедия, 1973. 804с.

657. Чернейко Л. О. Лингвофилософский анализ абстрактного имени / Л.О. Чернейко. М.: Либроком, 2010. - 320 с.

658. Чесноков П.В. Слово и соответствующая ему единица мышления /П.В. Чесноков. -М., 1967. 192с.

659. Шагдаров Л.Д. Изобразительные слова в бурятском языке / Л.Д. Шагдаров. Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1962. 149 с.

660. Шагдаров Л.Д. Становление единых норм бурятского литературного языка в советскую эпоху / Л.Д. Шагдаров. Улан-Удэ: Бурят, кн. изд-во, 1967. - 107 с.

661. Шагдаров JI.Д. Функционально-стилистическая дифференциация бурятского литературного языка / Л.Д. Шагдаров. Улан-Удэ. Бурятское книжное издательство, 1974. - 348 с.

662. Шанский Н.М. Очерки по русскому словообразованию / Н.М. Шанский. М.: Изд-во МГУ, 1968. - 310 с.

663. Шаповалова Т. Е. Предложно-падежные формы с временным значением / Т.Е. Шаповалова // Лексическая, словообразовательная и синтаксическая семантика. М., 1990. - С. 159-165.

664. Шаповалова Т. Е. Синтаксическая категория времени в простом предложении с временными отношениями / Т.Е. Шаповалова // Семантика грамматических форм и речевых конструкций: межвуз. сб. науч. трудов. -М., 1991.-С. 49-55.

665. Шаповалова Т. Е. Контаминация обстоятельственных значений в простом предложении с временным детерминантом / Т.Е. Шаповалова // Семантика лексических и грамматических единиц: межвуз. сб. науч. трудов. -М., 1995.-С. 190-198.

666. Шаракшинова Н.О. Загадки / Н.О. Шаракшинова. Иркутск: Изд-во Иркут. госуниверситета, 1981. - 113 с.

667. Шахматов A.A. Синтаксис русского языка / A.A. Шахматов. Л.: Учпедгиз, 1941.-620 с.

668. Шварц А.П. Системный лексико-семантический анализ наречий (на материале говора д. Акчим Красновиршенского района Пермской области: дис. канд. филол. наук: 10.02.01 / А.П.Шварц. Пермь, 1968. - 353 с.

669. Шведова Н.Ю. Существуют ли все-таки детерминанты как самостоятельные распространители предложения / Н.Ю. Шведова // Вопросы языкознания. М.: Наука, 1968. - № 2. - С. 39-50.

670. Шведова Н.Ю. Лексическая система и ее отражение в толковом словаре / Н.Ю. Шведова // Русистика сегодня. М.: Наука, 1988. - С.152-166.

671. Шинкарев Л.И. Монголы: Традиции. Реальности. Надежды / Л.И. Шинкарев. Москва Советская Россия. 1981.- 256с

672. Широкова E.H. Соотношение понятий "синтаксическое время" и "темпоральность"/ E.H. Широкова // Термины в языке и речи. Н.Новгород: Изд-во НГПУ, 1994. - С. 47-53.

673. Широкова E.H. Темпоральный код языка и его эмотивный субкод / E.H. Широкова. Н.Новгород: Изд-во НГПУ, 2010.- 193 с.

674. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка) / Д.Н. Шмелев. М.: Наука, 1973. 280с.

675. Шмелев А.Д. «Широта русской души» / А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Языки пространств. М.: Языки русской культуры, 2000. - С. 357-367.

676. Шмелев А.Д. Из пункта А в пункт В / А.Д. Шмелев // Логический анализ языка. Семантика начала и конца / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова. М.: Индрик, 2002. - С. 181 - 194.

677. Шмелев А.Д. Референциальные механизмы языка / А.Д. Шмелев // Русский язык и внеязыковая действительность. М.: Языки славянской культуры, 2002. - С. 13-201.

678. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 224 с.

679. Шмелев А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность / А.Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2002. - 496 с.

680. Шмелев А.Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? / А.Д. Шмелев. // А.Д. Шмелев, A.A. Зализняк, И.Б. Левонтина // Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.: Языки русской культуры, 2005. - С. 17-24.

681. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 2. Всемирно-исторические перспективы / О. Шпенглер. М.: Мысль, 1998. - 606 с.

682. Шпет Г. Внутренняя форма слова (Этюды и вариации на темы Гумбольда) / Г.Г. Шпет. М.: ГАХН (История и теория искусств), 1927. -Вып. 8.-219 с.

683. Щур Г. С. Теория поля в лингвистике / Г. С. Щур. М.: Наука, 1974.-255 с.

684. Элиаде М. Космос и история / М. Элиаде. М: Прогресс, 1987.312 с.

685. Юм Д. Исследования о человеческом познании / Д. Юм // Сочинения в 2-х т. Т.2. - М.: Мысль, 1965. - 927 с.

686. Юрченко B.C. Языковое поле: лингвофилософский очерк / B.C. Юрченко. Саратов: Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1996. - 53 с.

687. Якобсон Р. О. Шифтеры, глагольные категории и русский глагол / Р. О. Якобсон // Принципы типологического анализа языков различного строя.-М.: Наука, 1972.-С. 95-113.

688. Якобсон Р. О. К общему учению о падеже / P.O. Якобсон // Избр. работы. М.: Просвещение, 1985. - С. 176-197.

689. Якобсон P.O. Жить и говорить / P.O. Якобсон // Язык и бессознательное. -М.: Гнозис, 1996. С.199-222.

690. Яковлев В.П. Социальное время / В.П. Яковлев. Ростов н/Д.: РТУ, 1980.- 160 с.

691. Яковлева Е.С. Время и пора в оппозиции линейного и циклического времени / Е.С. Яковлева // Логический анализ языка. Культурные концепты. М.: Наука, 1991. - С. 45-51.

692. Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира: (Модели пространства, времени и восприятия) /Е.С. Яковлева. М.: Гнозис, 1994.-344 с.

693. Яковлева Е.С. К описанию языковой картины мира / Е.С. Яковлева // Русский язык за рубежом. 1996. - № 1, 2, 3. - С. 47 -56.

694. Яковлева Е.С. О понятии "культурная память" в применении к семантике слова / Е.С.Яковлева // Вопросы языкознания. 1998. - №3. - С. 43-73.

695. Янко Т. Е. Обстоятельства времени в коммуникативной структуре предложения / Т.Е. Янко // Логический анализ языка: язык и время. -М.: Индрик, 1997. С. 281-296.

696. Ярская В. Н. Развитие понятия времени / В.Н. Ярская // Вопросы философии. 1981. -№3. - С. 157-160.

697. Ярцев В.В. Жизнь в настоящем времени / В.В. Ярцев. Омск.: Книж. изд-во. -2002. - с. 98

698. Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика / В.Н. Ярцева. М.: Наука, 1981.-111 с.

699. Albertrazzi L. Directions and perspective points in spatial perception // Meaning and Cognition. / L. Albertrazzi. Amsterdam: Jon Benjamin's Publishing Company; Philadelphia, 2000.

700. Bart F. Boundaries and Connections. Anthropological Perspectives on Boundaries and Contested Values / F. Bart // Signifying Identities. L., N.Y.: Routledge, 2000. - P. 17-36.

701. Bolindger D. Essence and Accident: English analogs off Hispanic Ser-Estar / D. Bolindger // Issues in linguistics / Papers in honor of Henry and Renee Kaane. Urbana, etc. 1973.

702. Brugmann K. Zu den Wörtern fur «eute», «gestern», «morgen», in den indogermaniscen Spracen / К. Brugmann. Leipzig, 1917.

703. Burkart D. Zu den Doppelworten in Balkanspracen. Semantisce und pragmatisce Aspekte der Reduplication / D. Burkart // Zeitscrift fur Balkanologie. XXI.- 1985.

704. Cassirer E. The Philosophy of Symbolic Forms / E. Cassirer. vol.2. - Yale: University New Haven Press, 1955. - P. 103 -104.

705. Chomsky N. Language and problems of knowledge. The Managua Lectures / N. Chomsky. N-Y., 1988.

706. Chomsky N. Language and politics / N. Chomsky./ Éd. by C.P. Otero. Montréal; N.Y.: Black Rose Books, 1988. - 779 p.

707. Comrie B. Aspect: an Introduction to the Study of Verbal Aspect and Related Problems / В. Comrie. Cambridge: Cambridge University Press, 1976. -142 p.

708. Comrie B. Lingua Descriptive Studies: Questionnaire / B. Comrie. -N. Smith. Lingua 42. 1997. P. 1-72.

709. Dewey D. Те Theory of Value / D. Dewey. Chicago, University of Chicago Press, 1939.

710. Fillmore C.J. Frame Semantics / C.J. Fillmore // LiM ed. Linguistics in the morning calm: Selected papers from the SICOL-1981. Seoul : Hanship, 1982. - P.l 11-137.

711. Fodor J.A. The Language of Thought / J.A. Fodor. N.Y.: Crowell, 1975; Hassox ( Essex , England ): Harvester, 1976.

712. Gardiner A. The Mind's New Science: a History of Cognitive Revolution / A. Gardiner. N-Y.: Howard and Garner Books, 1985.

713. Hall E. The Hidden Dimension / E. Hall. New York: Doubleday,

714. Hall E. Beyond Culturé^ETHall. New York: Anchor Press, 1976.

715. Kotwicz W. O cronologyi mongolskiei. II / W. Kotwicz // Kocznik orjentalis. tyczny. - N.Y.; Lwow. 1928. - P.108-166.

716. Lagopoulos A. Rh. L'orientation des monuments des cultures de mentalite archaique, I. / A. Lagopoulos P., 1969. - P. 213-214.

717. Lakoff G. Metapfors We Live by / G. Lakoff, M. Jonson. Chicago, University of Chicago Press, 1980. - 242 p.

718. Langacker R. Reference Point Constructions / R. Langacker // Cognitive Linguistics. - 1993. - № 4. - P. 1-38.

719. Langacker R. Concept, Image and Symbol: The Cognitive Basis of Grammar / R. Langacker. N.Y.: Moution de Gruyter, 1991.

720. Mach E. Space And Geometry in the Light of Physiological and Physical Inquiry / E. Mach. C.J. Keyser, XIII. - 1906.

721. Miller G.A., Jonson-Laird P.N. Language and perception / G.A. Miller, P.N. Jonson-Laird. Cambridge; Mass: Harvard University Press, 1976.

722. Minsky M. A Framework for Representing Knowledge / M. Minsky // Frame conceptions and text understanding / Ed. By Metzing. Berlin; N.Y.: Walter de Gruyter, 1980. - P. 1-25.

723. Perry R.B. General Theory of Value / R.B. Perry. N.Y., 1926.

724. Pusselle.J. Le Temps / J. Pusselle. Paris, 1959.

725. Regnaud P. L'idee de temps, Originedes principales expressions qui s'y rapportent dans les lanques indo européennes / P. Regnaud «Revue pilosopique»,19. Paris, 1885. - P. 280 - 287.

726. Rosh E. N. Principles of Categorization / E. Rosh // Cognition and Categorization. Hillsdale: Lawrence Erlbaum, 1978. - P. 27-48.

727. Rosh E. H. Human Categorization / E. Rosh // Advances in cross-cultural psychology. L., 1975.

728. Talmy L. How Language Structures Space / L. Talmy // Special Orientation: Theory, Research, and Application. Plenum Press. - 1983. - P. 225282.

729. Talmy L. Rubber-sheet Cognition in Language / L. Talmy. CLS. -1977.-v.13.-P. 612-628.

730. Walcli B. Co-compounds and Natural Coordination / B. Walcli. -Stockholm: University Press, 2003.