автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проза А.П. Чехова 90-х годов и традиции русского классического романа

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза А.П. Чехова 90-х годов и традиции русского классического романа"

МОСКОВСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА, ОРДЕНА ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М. В. ЛОМОНОСОВА

Филологический факультет

На правах рукописи

МАРТЫНОВА Ирина Владимировиа

ПРОЗА А. П. ЧЕХОВА 90-х ГОДОВ И ТРАДИЦИИ РУССКОГО КЛАССИЧЕСКОГО

РОМАНА

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Специальность 10.01.01 —русская литература

Москва 1986

Работа выполнена па кафедре истории русской литературы филологического факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

Научный руководитель

кандидат филологических наук, доцент М. П. Громов.

Официальные оппоненты:

доктор филологических паук, профессор Л. Ф. Захарки и

кандидат филологических наук Е. М. Сахарова.

Ведущая организация: Калининский государственный университет.

Защита состоится «Ж яегиф т>. на заседании Специализированного Совета ( К 053.По.34) по русской литературе и фольклористике в Московском государственном университете им. М. В. Ломоносова.

Адрес: 119 899 Москва ГСП, Ленинские горы, МГУ, I корпус гуманитарных факультетов, филологический факультет.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке филологического

Ученый секретарь Специализированного Совета, кандидат филологических паук,

доцент

А. А. Илюш и и

Изучение традиций русского классического романа в прозе А.П.Чехова является одной из актуальных задач современной науки о литоратуро. Возникшая вместе с чеховским творчества.! тема "Чехов и роман" обсуждалась и дореволюционной критикой, и советским литературоведением, но остается дискуссионной до сих пор.

Широкий круг проблем, относящихся к связям повестей и рассказов Чехова с русской литературой, в частности, с русским ротном, выходит далеко 8а рамки кандидатской диссертации. Эта проблематика складывалась в процессе изучения творчества писателя и соотносится самым тесним образом со воеии сторонами итого процесса, будь то вопросы биографического или социально-идеологического плана, жанра или повтики. В работах современных ученых - Г.П.Бердникова, В.И.Кулешова, Б.И.Бурсова, А.Ф.Захар-кина, В.Б.Катаева, И.П.Видувцкой; В.Г.Одинокова, Е.Н.Сахаровой, Ы.Л.Самановой, С.Е.Шаталова и др. - успешно решается ряд задач, связанных с анализом традиций русского романа, и они во многом служила опорой автору данной диссертации.

Известно, что "новаторство опирается на традиции, развивает их и одновременно формирует новые;.оно само становится

традициями, которые в свою очередь служат исходным моментом „I

новаторства" .

В в тем ширсксм сшсле постановка'проблемы традиции русского классического романа у Чехова предполагает разработку многих пластов: -понимание-мира как некоего закономерного целого, связь социально-исторических концепций русского романа с общественной жизнью, правдивость, реализм, поиск "общей идеи" -вти традиции русской.литературы продолжали жить в чеховском творчество, приобретая при втом определенное своеобразие. Хотя

I. Краткая литературная энциклопедия. - М., 1972. - Т.7.—С.599

квученне такого своеобразия велось ва протяжении нескольких двоятилетий, существуют все хэ оерьв8ные проблемы, почте совершенно не затронутые ив освещенные очень слабо.;

А к Tjy а д ь в 0:0 т,ь диссертационного исследования определяется стремлением внявить хстакж чеховского -роваторотва, ширавшегося ва прошлое русской литературы х прежде всего -ва традиции классического романа, чьи об рады, колливии и мотивы Чехов отражал г преображал в своих рассказах г повестях.

Иввеотнн ин огочи еле иные высказывания Чехова о его попытках писать роман, о вамыслах романа, живших'в сознании писателя ва протяжения воей его творческое деятельности. Существуют оп-. ределенные гипотезы относительно не дошедшего до вас чеховского романа*. Но объективно вволщня жанров в творчеотве Чехова на направлена к роману. Стройность линии: опенка; шоре ска, фельетон, очерк, рассказ, повесть, роман - у Чехова нарушена. Основная современная концепция творческой вволщии Чехова заключается в тем, что он начинал свой путь пространной пьеоой, продолей короткими рассказами х повестями н завершил блестящими комедиями

Между тем, до сих пор обсуждаются как равноправные три версии. Первая: вое крупные по объему повести х рассказы Чехова ("Три года", "Моя хинь", а также ТРассказ неизвестного человека", "Ариадна", "Дсм о мезонином" и др.) суть романы (А.Дэр-ман, В.Лакшн, Б.Александров). Вторая: вое пьеон Чехова представляют собой рсманн в особой театрализованной форме (H.fyp-вич). Третья: вое творчество Чехова в целом представляет собой

1. Лакхшн В.Я. Толстой и Чехов. - 'II. ,1975. - С.321; Соболев Ю. Чехов. Ы., 1975. - С.32}; Шаталов С.Е. и Петрушков B.C. Чехов и «Лермонтов (0 ненаписанном романе Чехова) г Уч.зап. •Таджикского ун-та. Серия филолопнеских наук - 1959,-Т. 19 - Вып. С. 61-89.

2. О*: Кулюиов З.И. 1и8ЕЪ и творчество А.П.Чехова. - M.,I982v

СХ22 рсказ (Ü.Iirpsm» П^Эрзсйург). Ссэрз'лзшзазг Чвхеаа ласа-.¿еэзь бзз раапл кезаг&з вгорезгзшйшга вшг дазэ й-эсоогсязЕкзз. I&aSaaa ssa^s:oaíb а зудоастйэзяеа ©балотз jjyoesoro рйгава сталь сляьаа, ^го п esrcesas, гарэдэ-гет градгщзэ, Чзхсза ssgr? рагаз.

Разнообразна н2энап, подчао разиорз'Езззх, щмда пэ trsess убзднгилътих, огрсйгнаа бзйяаогра^ая - дерадоздясазая а дсзозь-ео сбзирная воарбкзяээя - по а опросу "Наазоал Чэзоз pcrtsa xsa нэ Esnsead?" - sse sí о я шрздзляэт ваздоогь а-гшуагвзость кз-бтанзсЗ ws*а гена.

Научная soase аа дг:ссврт?щзз эвшэна а подхо-дш к »той К!:э. В .лзгэратуроэоЕэппг а крггкка прэгетгх ста? проблема рскспа рассматривалась »сногрг^гсесза, a регках об^зй эзолиш гзорчэсгла Чахоза, прэЕцугзегзэнпо а форкальаса алане (тез, оссбсэ £!лкаяга ©бркрцооь ta. <5одьес2 обът чагезоках песетой, отсугсгззэ фгшзла я т.д.). Ооршхътхо llanura ягуазт, гонадно, esos роль, so ссзоэвнэ цргатш, а сяду когоjas Чехов пв рзажгзовал ш едзз зз свсаг "яртЕННх" заннзяоэ, .гзгат гораздо глубз. Ша обадешшгея со«$онао<г?яя ойдветгвсасЗ saasa Рсссел 80-90-х годов, о хоторах хшеала уаэ совреыаннзз Чэхогу ярзззгз (Н.К.ЦгшЭловсгна я др.) ж хззеатела (З.Н.ТоготсЗ, Н.Е.Салтндсэ-Щэдрин, В.Г.Корояэкго). Изьостзо, как пастсЗэдво Чехов некая "обцуо эдею", злд. нуядался в подязшнон гороа; BasHsfisse чэрта презн Чзхсза 90-х годов мешяб определить кая псасгог "сбп^зй адэн", позекз rspai.

В подхода fí прсбхзиэ рсмада вагЛз ясторахо-оторазурпнЗ хон-гокст. Тгта "Чэхоз л трядлща оуссясго яласстгссмгэ peina" пз з козы спутав hs но^аранваэтея »опросе»: еогь у Чехова рошш вяз зэт. В.И.йнаатоворал: "Иоторнчэоетэ васдуга судятол se по гену, чего не д а л я ясхораческйэ деятели сравнительно с ооврзетя-шхш. требованиями,а по so^y, ^то ста дала нового сраэ-

аит^^ьно оо своими предшественниками"1. '-:йкая точка врения убеждает в правильности избранного ваш подхода к изучении о и-рокого историко-литературного контекста, яде традиция русского классического романа прокладывала дуть между крайностями впигонотва х модернизма.

В исследованиях предшествующей поры тема "Чехов и роман" отавилась на материале классического романа в сопоставлениях "Чехов и Тургенев", "Чехов в Лев Толотой", в соотношениях "Чехов и Потапенко", "Чехов х Альбов", а воздействие романа понималось как влияние. По объективным ваковам-развития художественного творчества никто не избежал влияния такого явления общественной х литературной жизни как роман, и в втсм общем смысле Чехов не был исключением.

Мы васказали убеждение, что такой подход недостаточен. "При воей кажущейся стабильности спокойного, предельно прав- ' дивого реализма Чехова втот реализм был внутренне динамичным, разнообразным в свсих художественных средствах и приемах. Уло-. вить в точности его облик мы можем только при условта, если

будем учитывать все творческие импульсы, которые шли к писа-

2

тедю ив его литературной впохи" . Это заставило нас анализировать чеховскую прозу не просто в соотношении о творчеством . Тургенева или Толстого, но обратиться к фону журнальной беллетристики 80 - первой половины 90-х годов Ш века.

При подготовке диосертации тщательно изучались публикации следующих журналов: "Северный вестник", "Русская мысль", "Вестник Европы", "Русский вестник" (о втими изданиями Чехова

1. Ленин Б.И. Цолн. соб•с оч. - Т.2. - С.178.

2. Кулешов В.И. Реализм. Чехова в соотношении с натурализмом

я символизмом в русской литературе конца XIX и начала XX века. - В кн.: Чеховские чтения в Ялте. - Д., 1973. - С.22.

- Б -

№£зизалн оарэдалвшеа отзсааяяя) ; того, э вршаоеа рабо-ш баяз азучэлз я шока другая азданая, которив' Чэхсэ es мог не сзтать s силу его отвсЕвгпя к tressa sas 2эпрэываас2 *тетн хи-:амльсксго труда: зурпала "Набхгщдгзль", "ИаторэтэскзЙ вестЕЗК", "Вэстене SBCOspaimcâ литература", "Колосья", пралогэвзя х лнтзра-гурао-зудоззотюзенну аздажзы (гурзага! "fea", "Всэетргтл жастрадая", газете "Ездаля").

Hossssa подхода ваотаггга нао отяаэатьвя от реконструкций гзоуцаотзргцаго »гэзовсного рстпа. На раадзгязн старуэ точку врэ-хгл: решиш у Чдхова нет. So oïpaasscs ла pjcossi passa з nosac-гях з разоказазс Чэхога s жвжт образ ш? Подобная постановка г.о-троза явалась поведем дои более остального пзучэпля тзкота. ^рвдаданаа новах аедхоцаз s чехсзсгоЗ прозе з сгэтэ траддцзз русского реаластагеэокого рааяз s стало цель» а с с л е-i о в а к а я.

Ерятака, упрэзмшаая Чахсша sa раз pía о pcjaacEi н ¿шзра^^р-ïoîî традицией, 59 вакэчала/.'что сан Чзхоз дорогая связьэ о лз-^ратурЕшя ярэд-аствзшпкамя; н аодчвркзвал эту прзсиствеапость : связь на протязенжа всего езоэго творчества от "Бэзотцоветш" [о "Бэвзстн* н "йввявого сада"; аоэтеду тая *тсто упемшшзтея ' Чэхова создатели s rapos русского резана в таз сбычен в его гроза лзторатурпиз ссшкз, пр.пашо а скрытна цитата,

Пра гзугзшш тзгсзсксго творчества а работах яоогвдвах зт било огаэчано, что з погостзозавп Чехова постоянно взучат тгояоекн, котяел, перифразы руссхого глас circe ского рскана*.

. Ссысасза М.Л. "Крайг^рога соната" Л.Н.Толстого s "Араадка" .П.Чахоаа - В сб. : Чзхоз я Лэв Толстой. - М. : Наука, 1980; t-шоз У.П.Снрнтег цататн (Чйхсв а Доотовасззй) - 3 сб.-.Чехов

ого вреая. - H. : Науга, 1377; .Чатюзняо Л.И. "фбвряскна оюрш" здрияа как литературный ястегтаяк чеховского "йст^а" - В сб. : Ссетидвсятее годы*1 в творчества M.Б.Салтыкosa-So дрпа. -Клд?лзн,

- 6 -

Лов плоское слово помимо контекстуального вначенил, помимо обычной внутренней формы обладает еще, по-видиысыу, пов-тичеокой внутренней формой, то есть своеобразной памятью своего употребления в уудожественннх произведениях. В сознании ■'читателей вто рождает цопь ассоциаций, аналогий, что позволяет глубже проникнуть в художественный пир писателя, а "чей богаче црсшедшев литература и обширнее пользование им, тем при равенстве прочего разнообразнее могут быть новые произведения".*.

Однако до сих пор проблема литературных реминисценций ■ (прибегая к слову "реминиоценция" ва отсутствием лучшего терь-мина, мы не имеем в виду вторичность, подрахаемоеть; мы утверждаем как раз оригинальность, новое поэтическое оредство) заслонялась понятным интерес см к проблеме воздействия, а точнее -влияния романа на творчество Чехова.

Между том для объективного понимания самобытности повествовательной системы Чехова назрела необходимость подвергнуть накопленный в втой области ампирический материал по возможносл более глубокому обобщении. Обширность материала вынудила нас ограничиться рамками повестей и рассказов 90-х годов, где художественное наследие русского романа осваивалось особенно глуби и серьезно, и подробно проанализировать рассказ "Ариадна" (189! в которой скрытые цитаты особенно знаменательны и органичны.

В задачи предлагаемой работы входит анализ отношения Чехова к русскому роману и его общественной роли, изучение тех художественных приемов, с помощью которых Чехов достигал совершенной и тонкой связи своего повествования о предшествующем романсы, связи, заметной сведущему, начитанному человеку, каким всегда был русский интеллигентный читатель и на кото

I. Потебня А.А. Эстетика и позтика. -

М., 1976. - С.399

рого рассчитывая с.-тор.

Научная новизна исследования определяется

постановкой и решением названных проблем,

Нетодологнческой я теоретической базой диссертационной работы является труды кяас-енкоз уарксизма-ленинизыа, прогршашыэ материалы КПСС, ыарх-систсхо-денкнские принципы советского литературоведения, сов-рзкениыв достижения история я теории литературы. В основу настоящего исследования положен снсте^шый метод, прояаяягжийся в сочетании принципов сравнительно-исторического V. тсоретико-г.талстаческого анализа.

Практическая ценность работы состоит в той, что ее материалы йогу? бить использованы в цузовск'лх лекционных курсах по истории русской литературы второй половины XIX в., теории литературы и введения в литературоведение, спац-курсе по творчестцу Чехова. Рассмотреть опшбхк сгоих прздиест-веннихов в изучении темы "Чехов и роыан" и дать ряд подходов к чсхогсксцу тексту - в это« практическая значимость работы.

Об-ьеы и структура работы. Диссертация состоит из введения.трех глав и заключения. Библиографический аппарат вкяочает список основной литературу и примечания по глзэам.

Во введении дается историко-литературное обоснование темы, аргументируются актуальность и новизна исследован ад, определяется его методологические принципы, ставятся общетеоретические цели и конкретика задачи настоящей работы.

Первая глава "Жанровые искания Чехова. Замыслы романа" начинается обзором высказываний классиков русского романа и революционно-демократической критики об этом каноническом жанре русской литературы второй половины XIX века.

Анализ суждений В.Г.Белинского, Н.Г.Чернышевского, А.И.Ге{ цена о ролы литературы в жизни русского общества, замечаний Л.Н.Толстого, Ф.и.Достоевского, Н.С.Лескова о традициях русского - романа и его эволюции убеждает в той, что в сознании русского ш сателя, критика, читателя роман - зто не только (и не столько) книга большого объема и особой формы. В силу особого развития оС щественних отношений в России литература стала "единственной тру буной народа" (А.И.Герцен), обрела статус "учебника жизни" (Н.Г. ннкеаский).

. Роман - его чаще всего книга учительная. Люди этого.времен понимали вещи как раз так. Чрезвычайно интересные, хотя и во мне парадоксальные мысли высказал Н.С.Лесков в письме к Ф.И.Буслаеву (I июня 1877 г.). Привлечение этого материала кажется нам тем бс важным, что Лесков был единственным из крупных русских романистс 1 кто говорил с молодым Чеховым на серьезные литературные темы. Пс Лескову, "толкущее", разъясняпцее определенную идею."служебное" значение и составляет характерную черту романа, важнейшее его от личие от повести, очерка, рассказа.*

. Учительность подчеркивается не только в художественном тексте как таковом, но и во всех сопутствующих материалах: письмах, ответах на критику, предисловиях, послесловиях, статьях, кс торых тах много У наших великих и малых романистов и которых у -

Чехова совершенно нет. ........

Установка Чехова на авторское "невмешательство", на правш поставленный, но не разрешаемый вопрос была нетрадиционна и потому для современников писателя непонятна. В этой связи объясни» упреки в "безыдейности", которыми прижизненная критика осьшала Чехова. Для человека тех лет роман и идея-

1. Лесков Н.С. Собр.соч.: В 11 т. - М., 1958. - Т. 10. - С. 450-

понятия неразделимы?, Раз нет рсыана, лат идеи, Сзов связь с больпсЯ русской литературой талантдкгьгЯ писатель ног подтвердить только одеты: написать "настоящее ¡крупное произвздонив'-- на по объему только" (К.Ф.Головин). Такни образом, вопросы традиции рс-ысна стали неотгоияоыой часть» околочехогскнх суждения и исследований.

Кто толако к как только ии советовал Чехову переходить к большим форшш, "писать крупное": Д.В .Григорович, А.Н. Плещеев, А.С.Суворгл, П.Н. Островский, э рецензиях - Н.Ладожский, В.Еурэ-ккн, К.Арсезазв, Дружный хор подебних рохсузвдацкЗ возник сразу после появгенмя в 1836 году сборника "Пестрые вассказч*.

Анализируя указанные особенности русского литературного процесса XIX века, принимая во внимание ндейно-эстэтнчесну» позицию Чехова, мы"приходим к выводу, что проблема з;е сводилась к форме (крупные повести - "Три года", "Степь", "Ноя жизнь" -с формальной точки зрения могут быть интерпретированы как роман); у Чехова не было традиционной учительностн, дидактики, "указу-кцего перста" (Достоевский), свойственных русскому роману.

Чехов понимал, что традиционный роман - ухе в прошлой (эпигонские подражания староьу роману не удовлетворяли идейно-эстетическим требованиям художественной литературы). Сам он стремился продолжить традицию русского романа, в какой-то степени оттолкнув&шсь от нее. Ведь традиция могла проявиться и в новсЯ фор»е, что и предсказывал в эпилоге "Подростка" Достоевский.

Им отказываемся от поисков чеховского романа и стаа>ш вопрос о новаторстве художественной системы Чехова.

Чехов вошел в литературу с ясным представлением о том, как пищутся романы (юмореска 1В80 года "Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.?" не только пардирует литератур-

ныв штампы, но и достоверно воспроизводит жанроцую раму ро-

■ мана, все то, без чего романнэ мог состояться). Он пародировал роман и б дальнейшем ("Зеленая коса", "Скверная история", "Живой товар", "Любовь", "Рассказ госпожи ПН* и т.д.). Отталкиваясь от "романического" повествования, полемизируя с каноническим жанром, второй половины прошлого столетия, Чехов ищет "новью формы" в литературе, развивая и творчески перерабатывая старый роман. Остроумная теория эволюции литературных жанров Ю.Н.Тынянова, по смыслу которой "периферийные" жанры при сме-

■ не литературных впох выдвигаются на первый план, построена на ' материале дочеховской литературы. Рассказ Чехова (по. логике

В.Н.Тынянова он и есть тот жанр, который был на периферии и выдвинулся в центр) - это совсем не рассказ великих романистов. Рассказы 'Тургенева, Достоевского, Толстого - это, как правило, прямой цуть к их романам. "Севастополь в декабре месяце", "Севастополь в мае" , "Севастополь в августе 1855 года" - подступы к роману - впопее "Война и мир" ; рассказы о мечтателях пред-иаряли романы Достоевского ¡."Записки охотника"явились своеобразным прологом к "Рудицу", "Дворянскому гнезду", "Дыцу". Этой привычной художественной перспективы у Чехова не было..

О созданы: и необходимости ''новых форм" говорил не только Чехов. Стерые русские романисты ощущали ограниченность жанровых возможностей романа. Роман статичен, он не успевал отражать бурнце процессы, происходившие в жизни общества: "Ведь в России не было эпохи, про которую бы до такой степени можно было

К ' • ' ы I

сказать:."наступила очередь мысли и разума".

Колеблются границы формы, изменяется тип героя..Перед рус-\1 ской литературой встал вопрос о создании новой жанровой формы^__ по традиции именуемой романом, но "нового типа", "новым романом'

I. Ленин В.И. Пмн.собр.сои,,т Т.'12;т.С; 331.

{Н.Е.Салтыхоа-Щвдрш). В неизбежности ломки, перестройки жанра были убеждены Л.Н.Толстой, И.А.Гончаров, Ф.Ы.Достоеэский. Правда, Гончаров считая, что "современный роман, т.е. роман о текущей яизни", вообще невозможен. Достоевский же полагал, что к текущей жизни неприменим лишь старая жанровая форма роя ни а, а не рсыан вообще. Нужно искать новые формы - вот конечный вывод Достоевского.

Чеховский зудожсствснный опыт связан с оволвцией романа как жанра. Удачи и неудачи в развитии русского романа, пробы и неизбезшые ошибки, о которы" говорил Достоевский в финале "Подростка", обернулись в чеховском творчестве огромны« шагом вперед и в содержании, и в форме литературного творчества. Развиваясь в русле русского романа, пролегающем от "романа в стихах" Пушкина до роыанв-эпопеи Толстого ""Война и мир" и вовсе не являясь "аномалией", Чехов нааел новые способы отражения жизни в художественном слове.

Вторая глава - "Повесть "Степь" и журнальный роман" - посвящена анализу почти неизученного, но очень важного фона русского журнального романа. Читатель воспринимал Чехова в контексте журнальной проз« ; да и сам Чехов, считая себя "одним из восьмидесятников", думал о себе так же.

"Стапь", опубликованная как повесть, но задуманная как роман (план его жил в сознании писателя и в 90-е годы), появилась а окружении журнальной беллетристики и воспринималась в остром контрасте с ней. Чехов выступил с произведением, правильное значение которого можно установить только на журнальной просы того времени.

"Давно уже в толстых журналах не было таких повестей, выступаю я оригинально, но за оригинальность мне достанется..." -

писал Чехов (П, И.186)1. Чехов очень определенно выделял свое творчество из современной ем/ журнальной беллетристики, а прижизненная критика настойчиво ставила его в ряд авторов толе-тих журналов. Таким, образом, своеобразие чеховской прозы становится очевидным лишь при сопоставлении с журнальным романом, ныне совершенно вабытым.

Романы и повести, появлявшиеся на страницах периодики тех лег, можно разбить на несколько групп, соответствующих сюжет-но-композициоишд; схемам.

Многочисленны произведения крестьянской тематики. Здесь с одной стороны - порки людей на конюшне, оргии панов, самоубийства девушек, свирепствующие управляющие, барыни-Салтычихи, то есть сюжеты из крепостного прошлого России, знакомые читателю по классическим литературным образцам ("Сорока-воровка" А.И.Герцена, "Антон Горемыка" Д.В.Григоровича, "Муку" И.С.Т^ур-генева и др.). Сходство, например, главного героя повести И.А.Салова "Ыакедон и Душет" с тургеневским Герасимом свидетельствует о подражательности прозы Салова.

Недостаток мастерства часто компенсировался внешним жиз-неподобием, добросоьестно зафиксированными приметами крестьянского быта или лексики.

Другая линия журнальной беллетристики'складывалась из произведений К.Орловского, Г.Мачтета, И.Потапенко и др. Здесь художественность отступала, а то и вовсе уступала проблемно-тематической доминанте романов и повестей с народнической тенденцией, что приводило порой к полной потере литературности, превращало произведение словесности в дидактический трактат.

I. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. -М.: Наука, 1974-1902. - Здесь и далее ссылки на это издание;, даются в тексте с указанием серии, тома и страницы.

По Чехову,же, главное для писателя - быть аддожником, мастером. "Красота исполнения" не менее важна, чем тема. Они взаимосвязаны и взаимообусловлены, рутинность одного неизбежно влечет рутинность другого.

На каждой странице, скажем, произведения С.Каронина "Бор-с'кая колония" читателя встречают "горящие глаза", "мужественный лоб", "сложный нервный аппарат" и т.п. В описаниях преобладают фразы, подобные следующим: "настроение сделалось глубоким и тихим, как гдубоко было небо, с которого только что спустилось солнце", "слезы непрерывной струей текли по глубоким бороздам ее.желтого, высохшего лица". Способы портретной характеристики также примитивны :"на бескровное лицо его спустилась тень мира и' покоя, как опускаются на землю тихие сумерки после знойного И бурного дня" ; "каштановые волосы обрамляли ее лицо наилучшим образом".

Чехов часто полемизировал с мнимой злободневностью журнальной прозы,с консерватизмом ее поэтических приемов. Пьеса, которую читает Мурашкина, целиком состоит из штампов асурнальной беллетристики ("Драма", 1887)..

"Гнались за содержанием" в ущерб образным и стилистическим элементам и авторы объемистых исторических романов (Н.Мордовцев, Г Данилевский, П.Безобразов и др.), без которых не обходился ни один журнал. Не отечественный, так переводной роман присутствовал обязательно. И здесь - много-много раз повторенное: "глубокие следы потрясений и борьбы на лице", "поток горячих слез",' заговоры, убийства, красавицы-дочери...

В рассказе "Тысяча одна страсть, или Страшная ночь (Роман в одной части с эпилогом)" Чехов преподнес читателю полный набор того, что встречалось в подобных романах. Завязка: "На башне св. Ста сорока шести ^учеников пробила полнс</,Ь" ; "благородные,

прекрасные черты" в портретной характеристике ; обязательные "слезы восторга - результат божественной реакции, производимой в недрах лебящзго сердца" и проч.

Иные романы были в&яшн отголосками великих произведений, кицущих в памяти читателей. Авторы 80-х годов, безусловно, знали и учитывали художественный опыт предшествующей литература, использовали ее достижения, но делали ото ехшком прямолинейно. Прилагали усилия не к творческому освоению такого опыта, а скорее к разработке тех же tsü к коллизий, что уже существовали в русском романе. Тек, роман Ы.К.Волконекого "Дети Солнцевых", К.Орловского "Дадкгке Михаил Петрович*, Е.Ео-лиховской "Болезни времени", повесть К.Потапенко "Здравке понятия" с избытком насыщены узнаваемыми сшетными мотивами : тут к дузль героев, и история старой девы, "делавией революцию" в провинциальной гимназии, и семейная тайна, к лабовь к гордой полячке, и наводнение в Петербурге, и мать, выманивающая деньги у поклонников дочери, и вноша с высоким развитием, гдумщийся над честными простаками за то, что они не умеют, подобно ецу, уверенно поворачивать в свою сторону колесо фортуны...

Конечно, средние способности и погоня за количеством страниц мешали серьезной работе ,в результате чего и появились фразы: "Кжкифор отделился от столба ворот" иди "овдпывал палочкой прочность поверхности снега". Но не плодовитость беллетристов вызывала беспокойство Чехова, а "ыещанистый тон" их прозы, воин-стБуще сиюминутный не только в сюжетах, но и в поэтике. Время идет, меняются люди и жизнь, а они продолжают то, что известно "добродетельным людям по романам, фт не первом плане томное выражение лица, загадочно-жгучий взор, провожание, "понимание друг друга без слов", просиживание по целым чесам рядом на диване, романсы, записочки, и прочая канитель" (С,4,300). Но са-

мое страшное, что читатель, веря литературному слочу.рабски подчинялся назойливым трафаретам, уходим от реальной жизни ; свободная мысль подменялась услужливо подсказанной схемой.

В чеховской прозе существует ряд образов, построенных исключительно на штампах и трафаретах журнальных романов, начиная с Венгёровича 2 ("Безотцовщина), к Вареньке или Машеньке ("Из записок вспыльчивого человека"), к Саше в рассказе "Любовь", к Ариадне в одноименном рассказе, наконец, к Андрею Андреичу в "Невесте".

Богато представлены в толстых аурналах романы из жизни . света, из богемной жизни, то есть всегда привлекавшее среднего читателя "чтиво" с характерной ностальгией по "красивой жизни". "Чтиво" удовлетворяло околосветское любопытство обывателя, дразня его воображение картинами графских и княжеских страстей. Не меньше натянутой сочиненности в романах "из актерской жизни". История молодой девицы Маруси Подольской, решившей стать фран-" цузской актрисой и покорить Париж ("Падучая звезда" Л.Растоп-_ чиной) вся состоит из романических штампов. Здесь герои геройствуют, злодеи злодействуют. Дебют Маруси завершается провалом, устроенным актрисами ; не помнящую себя от горя дебютантку соблазняет праздношатающийся герцог-миллионер , бросающий Ыарусю ради женитьбы на знатной женщине ; героиня стреляется в кабинете герцога и умирает на руках неизменно любящего ее, спившегося с горя художника...

Столь же бойко препарированы романические мотивы в произведениях не тецу, "семейного счастья" ("Дуда ни кинь, все клин" Рускина, "Семейная история" Н.КацустиночЗ)"Чья вина" А-вой, "По расчету" К.Назарьевой и др.): беспредельная добродетель, реестр требований, предъявляемый любимому, великие жертвы и запросы "чего-то", страдания и права, приобретенное этими страда-

ниями, непоколебимые убеждения в своей правого, иоасзысхность "пить тек", уходы в "мрачную даль"...

Чехов понимал, что старые литературные канонк. девальвированы и уже hs подходят для современной жизни. Терой или женись, или застрелись" (11,5,72) - на этом большая литература существовать уже не может. В немногословных, вежливых замечаниях сбоям корреспондентам по поводу "богатырских плеч8 или названий типа "На изломе" - борьба со стандартами уы^екия, с юшриией восприятия, борьба за освобождение читательской души от пагубного воздействия пусть иной раз милых к занкматгльных, но давным-давно изгнвших себя романов. Не дать читатели успокоиться, пробудить его эстетическое чувство , не заслонять реальность сочиненностью, правду пошлостью - вот суть полемической позиции Чехова по отношению к яурнальной беллетристике.

Отрицала рутины, старых поэтических приеыов ало у Чехова параллельно с поисками новых форм, созданием своей оригинальной художественной системы. И в этом отношении повесть "Степь" была большим этапом. Пересказать "Степь" почти невозможно, но то что приключения героини из романа "Падучая звезда". Но именно "сюжетность* аурнальньгх романов дает возможность ощутить художественную высоту "бессюжетного" повествования Чехова, увидеть его внутреннее содержание.

Очевидно, что во время работы над "Степью" Чехов ясно осознавал себя в русле традиций великой русской литературы. Здесь он предельно обнажил один из принципиальных приемов своей поэтики: "Степь" чрезвычайно богата историческими, литературными, культурно-эстетическими ассоциациями, за каждой из которых -огромное содержание.

Постоянной, ровной и мощной нотой звучит в повести »узыка гоголевской стегл*.. Из ворот чеховского города выезжает столь

знакомая чичиковская бричка. Гоголевское "Господи, как здесь просторно 1" по-чеховски живет в "Степи". Это и многое другое создает сложную поэтику гоголевской традиции у Чехова.

К поэтическим родника«, питающим "Степь", принадлежит, судя по всему, и богатый фольклор "Капитанской дочки", и широкая, вольная песня лермонтовской русалки из "Тамани". Не будь в русской литера!уре Тургенева, его художественно завершенных стихотворений в прозе, вряд ли появились бы чеховские этюды о красавце-тополе или одинокой могиле. Поэтичность таких пейзажных описаний влечет за собой поток ассоциаций, связанных с высокой русской поэзией, будит в душе памятные с юности образы и настроения и делает чеховскую повесть несравненно богаче и выразительнее, чем это может показаться при невнимательном, нетворческом чтении..

. Еце- отчетливее видна связь "Степи" с русской классикой в эпизоде грозы. Не соотнести чеховские строки с памятными страницами Толстого невозможно, настолько явно - при всей оригинальности - сохраняет Чехов ритм, краски и даже лексику "Отрочества", где герой отправляется в цуть, исполненный соблазнов,' ошибок, утрат и обретений.

Художественная сила чеховской прозы - в ее поэтических корнях., а они тяцутся не только к Толстому или "Мертвым душам" ; связи с предшествующей культурой глубже и разностороннее. Ветхозаветные фихуры чабанов, священник, похожий на Робинзона Кру-зо, такие образы, как "фараон на колеснице", разбойники, сказочные великаны придают "Степи" некую безбрежность. Хотя главное, конечно, Б^усь - ее прошлое, ее история и литерагура. Тема Ломоносова (Ломоносовым называет Егорушку о.Христофор) пронизывв- ' ет все повествование и настраивает читателя на старинный книжный лад:.здесь отрок пускается в цуть в поисках мудрости и благо-

дати.

Чеховская повесть "помнит" не только литературу, но и сказку и фольклор. Упоминание силача, "который, желая похвастать своей силой, согнул мулька спины", или "громадных, вироко са-гающих ладей, вроде Ильи Цуромца" опирается на поэтику русских был уд. За описанием чудес в усадьбе графини ДраницкоЯ встает мир волшебных сказок. Сравнение ге ветряка с колдуном, Соломона с нечистым духои вызывает в памяти «ног-ество сказок о добра и ало. Все е?с мастерски вкпмсакныа детали цельного ПО нагели полотна. Необходимость и значимость предшествующего дитерачур-кгг: тгорч&сгва, вза>шосвязь его с современность», знание истоков - таково эта иыель.

Пафос "Степи" - память об уже сказанном и написанном, память постоянная и живая, созидающая настоящее и будущее.

Слозшые, трудно соотносящиеся с привычный« литературоведческими представлениями о традиции связи с книгами прошлых лет и веков создаст оригинальнее повествование игаляются средством выражения авторских идей. "Степь" - лишь частица' ©того повествования, его фрагмент,но фрагмент очень вааиый в своей наглядности, ысает быть, дане нарочитости. Чехов подчеркивает связь своей прозы с высоким национальным художественным словоы. Отсюда своеобразная структура его повествовательной системы, основанная на творческом использовании мотивов и образов знакомых читателю книг.

Иитсрссио, что эга связь, выраяенная в структуре чеховской прозы столь очевидно, долгое вреня не исследовалась и даяе не замечалась.

Художественные форыы выражения этой связи - -гена третьей главы "йории художественного воплощения традиции ь прозе ¿.П.Чехова 90-х годов".

-.19 -

В исследовании проблемы можно двигаться следующими путдаи. Первый: понимать воздействие романа как влияние. Именно таким Путем идет разработка Тем "Чехов и Тургенев", "Чехов и Лев Толстой". Дуть изучения влияния русского классического романа на Чехова вне всякого. сомнения очень важен. Но в то же время в подобных работах не^сегда удается избежать излишней прямолинейности. Доказывается влияние» а различий оказывается больше, чем сходства. Трудно объяснить тонкую и сложную связь прозы Чехова с романами Толстого или Тургенев1а "влиянием".

Очень соблазнителен путь поиска и систематизации упомина-. ний русского романа, его названийи героев, цитат и реминисценций из старых книг в чеховских повестях и рассказах. То, что повествование Чехова насыщено цитатами из предшествующей литературы, отмечено исследователями. Обычно в связи с зтим обращает на себя внимание повесть "Дуэль", за которой прочно утвердилось определение "самая' литературная", настолько велико в ней "скопище имен" писателей, философов, литературных героев и названий художественных произведений. Это наблюдение можэт быть отнесено не только к "Дуэли". Проза Чехова от начала до конца пронизана мотивами и образами русского романе, русской литературы в целом. Системность этого материала несомненна, но при его анализе нельзя ограничиваться лишь внешними, формальными признаками. Здесь выражается идейно-эстетическая позиция ав--тора.

Ны строим исследование на основе одного чеховского произведения, богатого скрытыми цитатами. Рассказ "Ариадна" (1895), изучение которого долгое время шло.путем поиска прототипов героини, привлекателен возникшим сравнительно недавно сопостав-.-лением с "Крейцеровой сонатой" Л.Н.Толстого.

По мнению современного исследователя,* "Ариадна" написана

1. См.:.Семенова М.Л. "КреПцерова соната" Л.Н.ТоЛстого и "Ари-' ацна" А.П.Чехова. - С. 227-233.

под влиянием повести Толстого, воздействие которой на современников было ошелоШйщиы. Чехов принял своеобразное участке в бурных спорах о "Крейцеровой сонате". Но не слишком ли это просто для стилистически богатой, поэтичной "Ариадны"? При сопоставлении эти повести оказываются скорее далекими, чел близкими. Различны формы повествования, противостоят друг друг фннады.

Позднышев (по Н.Л.СеыановоЙ) - незаурядный, сильный человек, Шаыохнн ае у Чехова "мягкотел и бездеятелен" и это дает повод для сош5£ния в его духовной значительности. Но сила Шамо-хша, на наш взгляд, совсем в ином. Как ыокно сомневаться в "духовной значительности" героя, когда с:: со дела ет и ^ргснева, и Вельтмана, и Макса Нордау, и Марковича - какая разнообразная палитра имен! Шашхин - великолепный рассказчик ; он умен в своих философских рассуждениях, мастерски описывает природу ; стиль его повествования безукоризнен. Поэднывав в этом отношении гораздо беднее.

Все это, конечно, не потому, что Толстой пиает фке, чем Чехов. Сопоставляя "Ариадщу* и "Крейцероьу сона*у", нуяио принять во внимание главное: для Толстого целью повести явилось религиозно-нравственное наставление ; у Чехова ас нет религиозного наставления в том смысле, в каком оно есть у Толстого, он никогда не ссылается на священное писание, как это делает Толстой. Для Чехова важен не рецепт, е динамичный процесс поиска истины : ведь без "человеческих эмоций* никогда не бывало, неги быть но может человеческого искания истины?* 1 Заставить читателя пережить сильное эстетическое потрясение, всколыхнуть его дущу - такая цель мохет быть достигнута только на счгнь высоком Художественном уровне.

1. Ленин В.И. Поли.собр.соч. - Т. 25. - С. 112.

Но как же бить с фактом сходства между монологами Поздны-. шева и Шамохина, которое замечали и замечают исследователи? Истоки его не в том,что Чехов откликнулся на повесть Толстого, а в самом принципе построения чеховского образа: введение в собственную прозу мотивов, образов десской классической прозы, подтверждение своей неразрывной связи с высокой традицией.

Необходимо сказать, что, говоря о прозе русских романистов, . нельзя ограничиться только романами, хотя, конечно, роман остается в центре.

В чеховской прозе сосуществуют два мира.' Один - литературный: многочисленные литературные ссылки, цитаты, реминисценции. Но написано это так'просто, легко и тонко, что читатель невольно /принимает мир литературы за подлинный. С другой стороны, литера* тура для русского человека настолько значима, чтение так неразделимо с жизнью, что чеховские герои начинают действовать, любить, страдать так, как будто.они - герои прочитанных романов.

Чехов создает образ, где тонко переплетаются события из _ жизни персонажа и глубокие литературные пласты. Шамохин ощущает себя героем повести, начинает говорить словами Позднышева и даже действовать в сходной ситуации "по - лозднышевски".

Но в "Ариадне" жицут мотивы не только "Крейцеровой сона-- ты". Чехов пишет так,'будто Шамохин пересказывает не собственную жизнь, а какой-то известный, зачитанный роман, охотно употребляя романические штампы: "Действие происходит в Московской губернии"; "Эти ласки без любви причиняют мне страдания!" ; "Но вот в одно', прекрасное утро..." В главе приводится ряд подробных сопоставлений чеховского текста с прозой Тургенева и Толстого, с а^урнальным романом.

Следуя традициям русского классического романа, особенно романа Тургенева, действие "романа" Шамохина начинается пей-

' - 22 -

зажеы, стилизованным в духе тургеневской прозы. отведено немного - семь строк, но это не значит, «то впечатление поучается меньаев, чем хотелось бы Чехову: "... все мне, кажется, будут сниться ранние утра, когда, енаете, больно глазам от солнца, или чудные весенние вечера, когда... в доме играет -на рояле" (С.IX,109). Память подскажет "солнечный" колорит тургеневского утра или летние сумеркн "дворянских гнезд".

Поток литературных реминисценций указывает на владеющее Бамохиныи мысли й чувства, воспитанные прозой Тургенева» Чеховский герой готов к тоцу, чтобы в жизни встретить тургеневскую девушку. Его избранница, Ариадна, строит хиэнъ тг>к «в, и Шамохкн, - по киигным правилам, но выбирают они разные романы. Драма их в том и заключается, что романические схемы, по которым они действуют, резко отличаются друг от друга. Конфликт шире простого несходства характеров - вто два различных типа мышления, сформировавшиеся под влиянием не имеющей себе равных по силе воздействия на уиа, души и судьбы людей русской литературы и под влиянием различной среды.

В словаре, портрете, действиях Ариадны много "чтива* -развлекательных романов невысокого художественного уровня. Чехов строит контрастный образ, где "белое" - от книги, "черное" - от души

Так возникает в повествовании Чехова трагическая коллизия: о н видит в ней зургенево^ув героина, ее же характер сформирован совсем иной литературой и средой .Чехов создает свои образы так,что кенф8$:::т некзбежса,и даат форк/лнроьку втого конфликта: "Она уверяла,что Болеслав Маркович дучее Тургенева".Как никогда не будут стоять на одном уровне в истории литературы эти имена, тек никогда не сольются воспитанные их книгами души.

- 23 -

Строя жизнь как светский роман, Ариадна не имеет средств, какими наделяли своих персонажей Е.Тур или Б.Маркович. Единственное, что ей остается, - надеяться на традиционный романический сюжетный поворот: появится герой, способный изменить жизнь (появляется Лубков). Шамохин узнает про обман сдучайно -снова традиционный романический мотив. № знает, как цужно вести себя: Чехов обобщает воспитанный романом строй мыслей, и нужда в развернутом описании отпадает. "После этого разговора я не спал все ночь, хотел застрелиться. Утром я написал пять . писем и все изорвал в клочки, потом рыдал в риге, потом взял у отца денег и уехал на Кавказ..." (С,IX,117). Чехов дает здесь краткий, но поразительный по емкости список крушений любовных надежд, какие только встречались в "дочеховском" романе: бессонные ночи, лихорадочное писание писем, попытка самоубийства, слезы, отъезд на Кавказ (подразумевается - в поисках смерти). .; ' . . "'<•

Внезапно Чехов прерывает ровное беллетризованное повествование философским рассуждением Шамохина о сущности любви. Это позволяет автору привлечь внимание к смене литературной основь: образа Шамохина. После известия о связи Ариадны и Дубкова мир Тургеневских романов рушится. Но принципиальное построение образа остается неизменным: только теперь- литературный источник - проза Толстого. Указание на это - несколько реминисценций из "Анны Карениной": стыд Шамохина перед мужиками и лакеями за свое безделье, обновляющая весна и мысли о женитьбе на крестьянке, которые "разлетелись, как дим". при неожиданном появлении Ариадны, - как не вспомнить здесь Константина Левина!

йце один перелом в жизни Шамохина - он становится любовником Ариадны - и опять меняется литературно-цитатный план образа. Это, как говорилось выше, мотивы "Крейцеровой сонаты".

J

Б заключении подводятся итоги исследования, сумт.т/руются те вывода, к которым пришел автор диссертации в :-роцоссо научения традиции русского романа в прозе A.D. Чехова.

13 чеховских типах воплощается традиционный пиетет руоского Читателя перед книгой, но и определенный стереотип мышления. !В яудссю с твоннси шре Чехова разоблачается иллюзорность "романного бытия": если человек пытается отроить хинь как роман, ей неверно потшает жизнь. "Узнаваемые" ыотивы и образы рсыана ' постоянно присутствуют в массе произведений Чехова и являютоя сродства.; создания образов. Соседство в однсы контексте разных мотивов л оитуаций, оудьба персонажей, воспринимающих родан как "учебник жизни", служит источником чеховских коллизий и конфликтов.

Чехов, создавая образы, соотносит их с литературный фоном, с обширшал рядом героев русского романа. Cte обращается не к одному отдельному произведению, а к широкому литературному контексту. Этот романический потенциал, которой носят в себе че-•xcmcimu персонажи, вбирает опыт прочтения русского романа, рус-cicol литератур« в цолсм.

Осяошсе содержание диооертации отражено в оледувдих

публикациях:

1. Нить "Ариадны". Расоказ А.П.Чехова и русская литературе - Литературная учеба, 1984. - « 5. - С.197-202.

2. "Кому нужен такой простор?". - Литературная учеба, .1986 5. - С.1В2-188.

Заказ 1283. Тираж. .100. Типография Щ1ШС