автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.04
диссертация на тему: Проза Дюлы Ийеша; к проблеме эволюции жанра

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Белоусова, Вера Михайловна

Введение

Глава I. Основные тенденции развития прозы

Ийеша 1930-1950-х г.г.

Глава П. Роман-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости" и традиция социографичес-кого жанра

Глава Ш. Мемуарная проза на новом этапе. (Роман

Пажи Беатриче")

Введение диссертации1984 год, автореферат по филологии, Белоусова, Вера Михайловна

Дюла Ийеш - одна из наиболее ярких и значительных фигур в венгерской культуре XX века. Поэт, прозаик, драматург, публицист - вот далеко не полный перечень видов его литературной деятельности. Наше обращение к прозе Ийеша вызвано, во-первых, относительно малой ее изученностью.го сравнению, скажем, с его лирикой; во-вторых, спецификой места прозы в системе художественных произведений писателя. Ийеш известен и в Венгрии, и за ее пределами в первую очередь как поэт. С другой стороны, отвечая на воцрос о том, кто создал в XX веке лучшие образцы венгерской прозы, практически все исследователи называют одни и те же имена: Бабич, Костолани, Ийепг^. Сопоставляя прозу Ийеша с его лирикой, мы часто сталкиваемся с поразительным единством тематики и вытекающими отсюда совпадениями мотивной структуры. Так, поэма "Тяжелая земля" повествует о том же, о чем впоследствии пойдет речь в социографической книге "Люди пусты", цикл стихотворений "Спущенный парус" теснейшим образом связан с романом-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости". (В последнем случае совпадение наиболее наглядно: оба произведения строятся на метафоре: старость - последнее плавание) . Очевидно, что мы имеем дело не с тем явлением, которое принято обозначать как "проза поэта", но с равноправным, а возможно, и наиболее значимым видом творчества.

Проза Ийеша представляет собой явление не совсем обычное, нетрадиционное, в первую очередь в жанровом отношении. (Знаком этой необычности могут служить бесконечные споры венгерских исследователей на эту тему, появление новых концепций жанровой природы произведений, вышедших почти 50 лет назад и т.п.). Анализ жанровой специфики ийешевской прозы, эволюции прозаических жанров на протяжении творческого пути писателя - основная задача нашей работы.

Мы будем останавливаться на тех особенностях, которые представляются наиболее существенными жанрообразукхцими характеристиками прозы Ийеша, в наибольшей степени определяют именно ее жанровую специфику. Перечислим эти характеристики: I) специфика соотношения: документальное - художественное (имеется в виду и соотнесенность произведения в целом с одним или несколькими документальными жанрами, и роль документа в художественном тексте) 2) сюжетно-композиционная организация 3) повествовательная структура, соотношение: автор - повествователь - герой 4) наличие мотивов, которые могут быть названы жанрообразующими, так как во многом определяют структуру произведения в целом и служат "генераторами целого ряда более частных мотивов. (В этом отношении наиболее показательны мотив памяти и мотив первооткрывательства) .

Приведенное деление в большой степени условно. Мотив памяти, к цримеру, во многом определяет композицию ряда произведений, мотив первооткрывательства определяет своеобразие соотношения автор - герой, которое, с другой стороны, связано со спецификой соотношения до!^ментального и художественного и т.п. Проследить эти взаимосвязи - наша задача.

Сама логика ийешевского творчества заствляет рассматривать, помимо собственно художественных произведений, цроизведение "переходное" - книгу социографического характера "Люди пусты", с которой начинается движение Ийеша от чистой документалистики к использованию ее как приема в текстах совершенно иного плана. (С этой же книги, практически, начинается Ийеш-прозаик). Необходимость такого рассмотрения обосновывается огромной ролью социографии для творчества писателя в целом. Таким образом, под жанровой эволюцией прозы Ийепга можно понимать эволюцию от социогра-фической црозы к художественной - к роману. Однако понятие эволюции жанра приобретает в творчестве Ийеша и несколько иной смысл. Большинство произведений, рассматриваемых нами в работе, получило одинаковое авторское жанровое определение - "роман". Несмотря на необычность, нетрадиционность ийешевских романов, это определение имеет, на наш взгляд, серьезные основания. Речь в нашей работе будет идти не только об эволюции от жанра к жанру, но и об эволюционных изменениях в рамках одного и того же жанра, (при этом необходимо учитывать и тот факт,что сам термин "роман" претерпевает в сознании автора некоторые изменения. Для ранних произведений определение "роман" - прежде всего, актуализация мысли о недокументальной, художественной природе текста. В более поздних произведениях 60-70-х годов) это определение призвано подчеркнуть особенности, присущие именно романному жанру (как соотнесенные с определенной литературной традицией, так и новые, цривнесенные литературой XX в.).

На первый взгляд, все перечисленные выше жанрообразующие моменты проявляются одинаково на материале всех прозаических произведений Ийеша. Возникает ощущение самодостаточности рассмотрения в жанровом аспекте одного художественного текста, для того, чтобы составить представление обо всех остальных. (Этому немало способствует активная автоцитация, использование и обыгрывание документа в художественном тексте и т.п.). При подробном анализе становится очевидно, что такое впечатление ошибочно. Одна из задач нашей работы - доказать необходимость дифференцированного рассмотрения ийешевской прозы в жанровом аспекте. Так, все романы Ийеша соотнесены с документальными жанрами, однако, разные произведения ориентированы на разные виды документалистики: со-циографический очерк - с одной стороны, мемуарно-автобиографичес-кий жанр - с другой. Соответственно, все остальные выделенные нами особенности реализуются по-разному. Понятие "эволюция", как мн постараемся показать, вполне применимо к жанровой характеристике ийешевской прозы: существенные изменения можно наблюдать в рамках обеих групп. Изменения эти во многом зависят от времени написания произведения. (Так, "Ранняя весна" (1941) и "Гунны в Париже" (1946) *фезвычайно близки в жанровом отношении, а "Пажи Беатриче" (1977) существенно отличается от них).

Романы Ийеша - явление, во многих отношениямтипичное для художественной литературы XX века. Так, говоря о наиболее характерных ее особенностях, многие исследователи отмечают необычайное увеличение роли личностного начала. я)

Как термин Н.Анастасьева: "субъективная эпопея" , так и термины других исследователей, обозначающие то же самое явление ("центростремительный роман"^ - Д.Затонский, "личностная эпопея"^ - И.Бернштейн, а также ряд аналогичных терминов), вполне могут быть црименены к ийешевской прозе: его романы могут рассматриваться как одно из типичных цроявлений такого способа отражения действительности, такого типа повествования.

И.А.Бернштейн в работе, посвященной жанровой структуре современного романа социалистических стран, отмечает популярность такого типа романа, " в котором споры героев и авторские размышления о смысле истории, смысле жизни и искусства играют не меньfi) шую роль, чем эпическое действие или психологический анализ." Произведения Ийеша - наглядный пример романов такого типа. (Любопытно, что приведенное исследовательницей высказывание словацкого писателя В.Минача: "Я не стремился к фактической полноте в изображении того времени, - это уже делалось другими; я хотел проанализировать моральные и психологические процессы: как и почему- ме

7) нялось мироощущение моего поколения" ' - полностью совпадает с неоднократно декларированной в романах Ийеша установкой на изображение "духа эпохи", "атмосферы истории", а не истории как таковой).

Приведенное выше замечание И.Бернштейн, как и многочисленные указания разных исследователей на усложнение жанровой организации современного романа, на оригинальные видоизменения жанра (роман-эссе, роман-исследование и т.д.) соотносимы с прозой Ийеша, адекватно описывают ее особенности, с другой стороны, его произведения могут послужить одной из наглядных иллюстраций к ним. Естественно, однако, что сколько авторов, столько и видов "субъективной эпопеи", "центростремительного романа" и т.д. Для нас в данном случае более важна не постановка произведений Ийеша в контекст современной прозы (задача сама по себе интересная и важная), не сопоставление его романов со сходными в жанровом отношении произведениями, не сходство вообще, а, скорее, различия: то, что делает прозу Ийеша оригинальным вариантом определенного типа. Основная наша задача - рассмотрение индивидуальных закономерностей развития ийешевской прозы, определяющих ее жанровую эволюцию. Такая постановка вопроса, естественно, не исключает ни сопоставления с синхронными явлениями западноевропейской прозы (на такое сопоставление неодно1фатно "провоцирует" сам автор), ни постановки произведений Ийеша в контексте венгерской литературы XX века и венгерской культуры в целом. (Укажем в связи с этим на связь прозы писателя с чрезвычайно значимой в Венгрии традицией мемуаристики и т.п.).

Проблема жанровой специфики ийешевской прозы в целом до сих пор не становилась предметом специального анализа. С другой стороны, этот вопрос так или иначе возникает, практически, в любой статье, посвященной прозе Ийеша, будь то рецензия на конкретное произведение или обзор его творчества за определенный промежуток времени.

В целом, большинство работ, посвященных Ийешу, представляет собой публикации в периодических изданиях. Естественно, количество их огромно, (первые статьи появились в 30-е годы по выходе первых прозаических опытов писателя, с тех пор цроза Ийеша привлекает неизменно большое внимание). Поэтому полный обзор научной литературы по интересующему нас вопросу в рамках данной работы невозможен. Мы наметим лишь основные вехи в процессе восприятия црозы писателя литературоведением, ряд поворотных пунктов в понимании жанровой специфики ийешевского творчества8^.

При рассмотрении ряда статей о развитии современной венгерской прозы (М.Сабольчи "Беглые заметки о современной венгерской прозе"^, П.Е.Фехер "Прозаическая история и история прозы"-^, Г.Сабольчи "Этика, действительность долг. (Мысли о современной венгерской прозе Б.Помогач "Роман и человеческая личность"-^ и др.) мы сталкиваемся с любопытным фактом: перечисляя и анализируя романы последних десятилетий, авторы не упоминают книг Ийеша. Это представляется тем более странным, что, к примеру, тот же П.Е.Фехер в другой статье, посвященной непосредственно Ийешу^, рассматривает его произведения именно как романы и чрезвычайно высоко оценивает их.

Это странное несоответствие может быть объяснено,с одной стороны,тем, что проза Ийеша, действительно, не совсем обычна и занимает в современной венгерской црозе совершенно особое место, с другой - традицией восприятия ийешевской прозы как особого явления. Это связано, в первую очередь, со сложностью сочетания в ней документальных и художественных элементов, внешней "погранич-ностью" ее положения. Рассмотрение всех произведений Ийеша вне чрезвычайно важного длядаго противопоставления документального и художественного глубоко ошибочно и неоднократно цриводило к печальным казусам. Книги.рассматривались как "чистый" документ, на первый план выступало их "прикладное" значение. В некоторых, сравнительно немногих, случаях, такой подход оправдан. В журнале "Ню-гат" за 1940 год была опубликована рецензия Д. Орту таи на очерк "Душа и хлеб"-^, большую часть которого составляет беседа автора с деревенскими подростками. Ортутаи не вполне удовлетворен не очерком как таковым, но самой постановкой эксперимента. В данном случае текст и его восприятие вполне соответствуют друг другу. Однако имели место и другие ситуации. Роман "Гунны в Париже", вышедший в свет в 1946 году, был встречен почти исключительно отрицательными рецензиями. В 1971 г. он был в очередной раз переиздан и очень высоко оценен критикой. В одной из статей (рецензия М.Бе-лади "Дкша Ийеш: Гунны в Париже"-^) )t в частности, объяснялись причины холодного приема книги при первом издании: "Непонимание

Tfi) возникло из-за того, что в романе видели только автобиографию"-1' , соответственно, некоторые поступки героя, представлявшиеся неверными критикам, были восприняты как поступки самого автора. Возникла парадоксальная ситуация: Ийеш был осужден не как автор, но как действующее лицо. Специфика книги как художественного текста, дистанция между автором и повествователем полностью игнорировалась. Если бы дело было только в личной непонятливости рецензентов, об этом эпизоде, вероятно, можно было бы и не упоминать. В Здесь, однако, речь должна идти, скорее, о некотором стереотипе восприятия ийешевской прозы, сложившемся в тридцатые годы, когда культурную ситуацию в Венгрии во многом определяло движение "народных писателей" и порожденный игл бурный расцвет литературной

77) социографшг . Ийет был одним из главных представителей движения, автором "классической" социографической книги "Люди пусты". Именно отсюда идет традиция восприятия Ийеша только как социогра-фа. (как уже было отмечено, этому в большой степени способствует сознательное использование и обыгрывание им выработанных в этот период приемов в более поздних, недокументальных произведениях).

Между тем, уже в тридцатые годы, непосредственно по выходе книги "Люди пусты", появились отдельные статьи, в которых, наряду с важными наблюдениями над социографией, указывалось и то, что

Люди пусты" - нечто большее, нежели просто социографический очерк. Мы имеем в виду, в первую очередь, статью М.Бабича "Люди тя) пусты". В статье отмечены некоторые существенные жанровые черты социографической литературы: "Создается впечатление, что мы видим жизнь какого-то чужого, экзотического и примитивного племени. </.Мы наблюдаем действия совершенно незнакомых существ, которые одновременно являются нашими братьями, жизнь и странные обычаи экзотического племени, которое одновременно является на

Tq) шим племенем. Подача "своего" материала как экзотического, принципиально нового, никому по-настоящему неизвестного - важный для писателей-социографов момент. "Писатель не умалчивает ни о чем; когда мы закрываем книгу, у нас практически не остается вопросов, только изумление"^.Установка на полное, всестороннее исследование и описание, как и абсолютная откровенность - также характерные черты социографического текста.

Наряду с этим в статье встречаются и замечания иного порядка: "Ийеш осветил нам этот чудовищный застой, как бы направив свет прожектора на тайны морского дна. Для этого нужен был поэт: сухая статистика или социографические данные оставили бы все в от) темноте" . "Книга вообще включает в себя материал большого рорр) мана. Но все же это не роман" . Последнее замечание особенно значимо: слово "роман" впервые соотносится с прозаическим произведением Ийеша. Бабич справедливо указывает, что книга не является романом в собственном смысле слова, однако, при этом намечается важная тенденция развития прозы Ийеша - движение от чистого до-кументализма к использованию его в качестве одного из приемов в художественных текстах, процесс, начатый книгой "Люди пусты".

Мы уже писали о том, что вопросы жанровой специфики встают в большинстве работ, посвященных прозе Ийеша. При этом нередко литературоведческий анализ уступает место медитациям общего характера, а конкретные литературоведческие категории - некоторым абстрактным представлениям, возникающим при чтении ийешевского текста. Так, З.Хера в статье "Манера и самобытность" пишет:"Его жанр - не тот или иной традиционный жанр, но собственно сама человеческая действительность со всеми присутствующими в ней жанрами: трагедией, шуткой, драмой, лирикой, этикой, философией, эстеоо) тикой и со всеми возможными их вариантами" .

Это высказывание соотносимо с тематической стороной произведений Ийеша, но очень мало говорит о реальной жанровой специфике его творчества. Другой исследователь, затрудняясь датыакие-либо разъяснения по этому вопросу, предлагает ввести новое жанровое од) определение: "ийешевская проза" - как термин . Такое сведение всех произведений писателя воедино и описание их посредством формулировки: "проза Ийеша есть "ийешевская проза", естественно, не может быть принято всерьез, однако, оно обосновывается рядом характерных для творчества Ийеша черт, а соответственно, как ни парадоксально, способно дать о них некоторое представление. (Речь идет о реальной монолитности всего корпуса прозаических текстов писателя: отрывках, переходящих из одного произведения в другое, общей для всех произведений интонации свободной беседы с читателем и т.п.^Ь.

Как правило, все исследователи, утверждающие абсолютную нетрадиционность ийешевской прозы и полную невозможность описать ее с помощью каких-либо уже существующих в литературоведении категорий, игнорируют точку зрения самого Ийеша на жанровую природу той или иной его книги. Такой подход представляется неоправданным. Для прозы Ийеша характерно выраженное стремление к самоосмыслению, авторские жанровые определения имеют глубокий смысл. Есть и другой случай: исследователь соглашается с возможностью рассмотрения ряда прозаических произведений Ийеша как романов (то есть учитывает точку зрения самого писателя), однако не может признать такое определение единственным. М.Шюкешд согласен видеть "роман" в отдельных наиболее беллетризированных отрывках, в целом же структуру книги представляет себе следующим образом: "Его проза - от "Ранней весны" через "Гуннов в Париже" до "Обеда в замке" представляет собой роман, рассказ, бытовую зарисовку, социограцию, ос.) статью" . При этом не учитывается "многожанровость", синтетичность романа как такового, его способность включать в себя иные жанры. В книгах Ийеша действительно присутствует все, перечисленное Шюкешдом, однако, есть и определенная жанровая иерархия: рассказ, социографический очерк, бытовая зарисовка, автобиография включаются в роман, переосмысливаются в его рамках. Это хорошо уловил М.Белади, писавший в уже упомянутой работе: "Автобиографический материал двух тесно связанных между собой романов: "Ранняя весна" и "Гунны в Париже" входит в состав иной, более широкой системы"27^

Анализируя автобиографичность прозы Ийеша, большинство исследователей сходится на том, что его произведения не могут рассматриваться как автобиография и мемуары в собственном смысле слова. А.Герембеи в рецензии на переизданный в 1972 году роман "Ранняя весна" пишет: "Установка писателя подчиняет автобиографические черты суверенному миру романа"^8\ (Замечания такого рода в работах 70-х годов - уже не редкость). Б.Юхас идет еще дальше, в его рецензии на ту же книгу впервые встречается очень важное определение: "Ранняя весна", действительно, - роман воспитания"^. Юхас отметил существенный момент, отделяющий романы Ийеша, построенные на автобиографически-мемуарной основе, от его социографической прозы: принципиально разные функции автобиографического ЯП) персонажа . Однако в начале 70-х годов высказывания такого типа часто остаются голословными: исследователи редко указывают на конкретные черты, выводящие произведения Ийеша за рамки чистой документалистики, в том числе остаются без внимания указания самого писателя, как вынесенные им в послесловия, так и включенные непосредственно в тексты. К концу 7.0-х годов (моменту выхода в свет романа "Пажи Беатриче") ситуация в корне меняется. Мысль о подчиненности документальных жанров романной структуре в тех произведениях, которые сам автор называет романами, становится общепринятой. (Исключением является, пожалуй, только роман-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости": споры о том, может ли это произведение рассматриваться как роман, продолжаются по сей день). Принципиально изменился сам подход к ийешевскому тексту: исследователи стали учитывать точку зрения автора на жанровую природу его книги. Наиболее наглядны в этом отношении рецензии на последят) я?) ний роман Ийеша "Пажи Беатриче". Э.Кульчар Сабо° , Я.Саваи , И.Бата33), Б, Маркуш34^ и другие, анализируя жанровую специфику книги, активно используют указания автора, как высказанные им прямо, так и зашифрованные в тексте, отмечают конкретные черты, заставляющие рассматривать произведения Ийеша как художественную литературу. Один из наглядных примеров - статья И.Баты "Автобиография и память", в которой подробно анализируется мотив недостоверности памяти и связанный с ним мотив вымышленности большинства размышлений героя и диалогов. Другой пример: Э.Кульчар Сабо рассматривает соотношение "автор - повествователь - персонаж" в романе "Пажи Беатриче" идоказывает, что превращение автобиографического персонажа во второго повествователя, речь которого заметно отличается от авторской, заставляет воспринимать книгу только как художественный текст.

Изменение подхода к ийешевскому тексту влечет за собой и тот факт, что более ранние произведения также начинают безоговорочно рассматриваться как романы, включаются в романную сферу как бы "задним числом". (Подтверждение этому мы находим, к примеру, в указанных статьях И.Баты и Б.Маркуша).

Еде более любопытен процесс, характерный для наиболее поздних работ о прозе Ийеша (начала 80-х годов). Мысль о художественной природе ряда произведений писателя буквально "захватывает" венгерскую критику и заставляет обращаться ко все более ранним произведениям, доказывая их принадлежность к художественной литературе. Наиболее показательно в этом отношении обращение к социографической книге "Люди пусты" с целью выделить в ней несоциогра-фические черты. Так обстоит дело, например, в статьях М.Сегеди-Масака "Разные смыслы "Людей пусты" и Б.Немета "Нравственная

ОС) автономия - автономия искусства"00. Б.Немет высказывает ряд чрезвычайно интересных соображений (в частности, о заимствовании Ийешем ряда известных сюжетов, о неточности употребления самого слова "пуста" и т.п.), однако, сделанный им общий вывод представляется не совсем точным. Исследователь утверждает: "Люди пусты" -исповедь. На наш взгляд, книга, несмотря на свой переходной характер, является с точки зрения существенных жанровых особенностей, все же образцом социографической литературы. На мысль об исповеди, естественно, наводит перволичная форма изложения и подробный анализ собственного поведения, в этом смысле элементы исповеди можно увидеть почти в каждом прозаическом произведении Ийеша. (С другой стороны, социографический принцип взгляда на самого себя извне, со стороны, делает, на наш взгляд, более уместной мысль о соотнесенности их с "романом воспитания")3^.

В целом ряде работ мы сталкиваемся с замечаниями следующего порядка: "Ранняя весна" - глава автобиографического цикла Ийеша, оо) занимающая место между "Людьми пусты" и "Гуннами в Париже" "Место поэмы "Юность" <(•••)> - между Людьми пусты", "Ранней весqq) ной" и "Гуннами в Париже"0 . Количество подобных примеров можно было бы умножить. Все эти замечания указывают на важное свойство ийешевской прозы: заложенную в самих текстах возможность циклизации. Как правило, при этом исследователи рассматривают прозу Ийеша как единый цикл. (В особом положении оказываются при этом книги "В ладье Харона или Симптомы старости", "Шандор Петефи", "Двое мужчин".) Как уже было сказано, мы постараемся обосновать необходимость дифференцированного подхода к ийешевской прозе, доказать наличие не одного, а двух основных ее типов. (Роман-эссе "В ладье Харона." оказывается при таком подходе включенным в одну из выделяемых нами групп.)

Венгерские исследователи не останавливаются и на различиях, связанных с временем написания произведения. (Исключение составляет лишь соотношение книг "Люди пусты" и "Обед в замке", которое становится предметом специального рассмотрения в ряде статей^. Между тем, эти различия представляются чрезвычайно существенными.

В советской критике прозе Ийеша уделялось до сих пор мало внимания. Его имя упоминается в некоторых обобщающих работах о романе социалистических стран^. Основное внимание привлекает, как правило, роман-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости". Детальный анализ жанровой специфики книги в рамках работы общего характера, естественно, невозможен. Тем не менее, С. Шерлаимова и И.Бернштейн отмечают ряд существенных особенностей: включение в текст собственно социографических отрывков, внутреннее родство с социографией, синтетичность, многоплановость жанра книги в целом, полемичность текста как важный структурообразующий момент и т.д. В.Лакшин в статье "О народе, о человеке, о себе. (Проза Дюлы Ийеша)останавливается на трех переведенных на русский язык прозаических произведениях писателя ("Люди пусты", "Обед в замке", "В ладье Харона"). Говоря о "Людях пусты", критик справедливо отмечает.функциональность социографического текста, социальное задание, которое выполняет его автор, и цроводит в связи с этим интересные параллели с русской литературой. (Речь идет о "Записках из мертвого дома" Достоевского и книге Чехова "Остров Сахалин"). По поводу романа-эссе "В ладье Харона" Лакшин замечает: "Ийеш предлагает читателю честный лирико-философский репортаж из своего возраста, подобно тому, как он давал нам искреннее художественное исследование о людях пусты, о доме своего до) детства, глядя на него изнутри"*0 , указывая тем самым на определенную социографическую основу книги. В целом, статья Лакшина, как и статья Н.Федоренко "Мгновение с Дюлой Ийешем"^, как и и с) предисловие В.Огнева к книге избранных цроизведений писателя имеют вссеистский характер, авторы ставят перед собой задачу дать читателю общее представление о личности и творчестве Дкшы Ийеша, описывают личные встречи с ним. Естественно, научный анализ жанровой специфики ийешевской прозы выходит за рамки указанных работ.

Гораздо более важна для нашей работы рецензия Ю.Гусева на роман "Пажи Беатриче"^ . Исследователь также не останавливается подробно на жанровом своеобразии книги (больше внимания уделяется собственно тематической стороне), однако, указывает некоторые особенности текста, выводящие его за рамки мемуаристики: в частности, нехарактерный для мемуаров сквозной мотив ненадежности, недостоверности памяти.

Из по необходимости краткого обзора литературы следует, что, несмотря на внимание исследователей к проблеме жанровой специфики и жанровой эволюции црозы Ийеша, она еще не становилась предметом всестороннего и систематического анализа. Попыткой решения этой задачи является настоящая работа. Структура диссертации исходит из своеобразия объекта исследования. JD глава посвящена рассмотрению в жанровом аспекте произведений Ийеша 30-50-хх годов, выделению двух основных типов его прозы, а также ряда существенных черт, определяющих жанровую специфику ийешевской прозы в целом (в том числе и более поздних произведений)^. Во П главе мы рассматриваем произведение, завершающее ту линию прозы писателя, которая развивалась на социографической основе,- роман-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости". Ш глава посвящена последней книге автобиографического цикла (линия, ориентированная на мему-арно-автобиографический жанр) - роману "Пажи Беатриче".

Выделение анализа двух последних произведений в отдельные главы объясняется тем, что эти романы представляют собой не просто наиболее яркие образцы двух выделенных нами типов ийешевской прозы, не только концентрируют в себе отмеченные нами особенности того и другого типа, но, являясь наиболее поздними, завершающими произведениями обеих групп, привносят ряд существенно новых черт в их характеристику.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Проза Дюлы Ийеша; к проблеме эволюции жанра"

Выводы: На материале "Пажей Беатриче" можно проследить все основные признаки "исторических" романов Ийеша, выделенные нами на материале "Ранней весны" и "Гуннов в Париже". Однако специальное рассмотрение романа не теряет от этого смысла: некоторые черты этого типа ийешевской прозы приобретают в "Пажах Беатриче" особое значение, развиваются наиболее последовательно, появляется и ряд принципиально новых черт. Одна из них - сознательная и последовательная ориентация романа на литературоведение. С этим связана, во-первых, замена жанрового определения, имеющая, на наш взгляд, во многом игровой характер, с этим же связано, во-вторых, остранение по отношению к собственному' произведению, рефлексия над ним, включение в текст литературоведческого анализа собственного текста, двойная позиция автора, сочетающего в себе и творца, и исследователя. Эта черта, во многом характерная для художественной литературы XX века в целом, актуализируется на фоне изначально присущего венгерской культуре стремления к самоосмыслению.

Практически все наиболее существенные особенности цроизведе-ния становятся цредметом автометаописания (проблема документальности - художественности, соотношения реальности и вымысла; повествовательная структура, установка на изображение атмосферы истории, а не истории как таковой, и т.п.). Выступая в качестве литературоведа, автор как бы отходит от позиции всезнания, строит гипотезы, внешне допускает возможность двойного толкования одного и того же факта. Это, естественно, не означает отсутствия определенной точки зрения, однако, она завуалирована, автор ведет постоянную игру с критикой. Так, рассматривая один из наиболее важных вопросов: проблему соотношения "Пажей Беатриче" с экспериментальной прозой XX столетия, Ийеш как бы не возражает против рассмотрения книги как "нового романа", но его указания на внешние совпадения максимально актуализируют внутренние различия Ийеш использует .ряд приемов, характерных для модернистской литературы, однако в его романе они всегда функциональны, являются именно приемами в рамках совершенно иной системы.

Мотив памяти, игравший значительную роль и в предыдущих романах цикла, становится в "Пажах Беатриче" важнейшим структурообразующим мотивом. Он используется для построения книги, полностью определяет ее композицию, с другой стороны, сам текст создает своего рода модель памяти.

Время-пространство романа организовано сложнее, чем в предыдущих произведениях: в "Пажах Беатриче" несколько временных пластов и значительно более дробное пространство. Перемещенш героя в пространстве и во времени определяются свойствами памяти автора.

Книга, подобно предыдущим романам цикла, лишена последовательного сюжета. Однако здесь сами понятия "сюжет", "интрига" становятся объектом литературной игры. В "Пажах Беатриче" неоднократно возникает подобие приключения, интриги, всегда фиктивное, тем самым снижаемое, демонстрирующее свою ненужность. Событие отходит на второй план по отношению к осмыслению его действующими лицами. (В романе-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости" наблюдалась прямо противоположная ситуация: из размышлений, рассуждений выстраивалось, вычленялось подобие авантюрного сюжета.)

Пажи Беатриче", подобно "Ранней весне" и "Гуннам в Париже", конституируется как творимый, записываемый текст. Здесь роль "чужого слова", литературного пласта огромна, именно литературный пласт, наряду с мотивом памяти, определяет структуру книги в целом. Все наиболее важные проблемы романа рассматриваются сквозь призму художественной литературы. Эта особенность - не только воплощение специфики сознания героя, но и характерная черта психологии поколения, чрезвычайно существенный элемент атмосферы эпохи, изображение которой, как мы помним, - главная задача автора.

Таким образом, "Пажи Беатриче" входят в цикл "исторических" романов Ийеша, сохраняя все основные черты этого типа ийешевской прозы. Однако, будучи наиболее поздним романом цикла, книга создается с учетом целого ряда особенностей литературы XX столетия, определенным образом (прямо или полемически) ориентирована на литературный опыт века. Жанровые оцределения "Ранней весны", "Гуннов в Париже" и "Пажей Беатриче" одинаковы: все три книги - романы. Авторское определение можно было бы дифференцировать единственным способом (нарушая при этом строгость литературоведческой терминологии): "Пажи Беатриче" - не просто роман, а роман, написанный в конце XX века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрение жанровой специфики и жанровой эволюции прозы Дшы Ийеша позволяет сделать следующие выводы. Несмотря на кажущуюся монолитность всего корпуса црозаических текстов писателя, между ними можно отметить существенные жанровые различия.

Ийеш начинал свой путь в прозе как социограф, участник так называемого "движения народных писателей". Основные принципы литературной социографии, вырабатывавшиеся участниками движения непосредственно в процессе творческой деятельности (немалую роль сыграла воэтом отношении книга Ийеша "Люди пусты"), оказали огромное влияние на творчество Ийеша в целом, наложили отпечаток на всю его црозу. Так, мотив первооткрывательства, установка на изображение неизображенного (изначально-основная посылка большинства социографий) у Ийеша становится одним из основных принципов при создании любого цроизведения.

Все произведения Ийеша представляют собой сложный синтез документальных и художественных элементов. Сам автор, однако, проводит четкое разграничение между цроизведениями документального и художественного плана, что сказывается в жанровых определениях, даваемых им своим книгам. Жанровые дефиниции Ийеша никогда не являются случайными, они имеют глубокий смысл, служат сигналом для различения собственно документального текста и текста художественного, в котором документализм ; сводится к приему. С другой стороны, в тех произведениях, которые сам автор рассматривает как художественные, как правило, объективно присутствует ряд особенностей, не свойственных традиционной документалистике;.

Прозаические произведения Ийеша всегда ориентированы на определенный документальный жанр (в ряде случаев - на несколько документальных жанров сразу, однако, при этом один из них всегда является доминирующим, соотнесенность с остальными сказывается лишь в частностях).

Доминирующими документальными жанрами являются социографи-ческий очерк и мемуары. Соответственно, вся художественная проза Ийеша делится на две большие группы. Книги, ориентированные на социографический очерк - "Люди пусты", "Обед в замке" (произведения, во многом носящие собственно социографический характер), "В ладье Харона или Симптомы старости", на мемуарно-автобиографичес-кий жанр - "Ранняя весна", "Гунны в Париже", "Пажи Беатриче". Наша схема не означает исключительной соотнесенности с тем или иным документальным жанром. В произведениях, ориентированных на социографию, огромную роль играет автобиографический элемент, однако, функция его совершенно иная, чем в романах собственно автобиографического цикла. Социография, в свою очередь, во многом определяет структуру автобиографических романов - это сказывается в сохранении мотива первооткрывательства, в отсутствии вымысла, в специфическом отношении к именам собственным и т.п.

Присущая в обоих случаях установка на изображение неизобра-женного реализуется по-разному. В книгах, ориентированных на социографию, имеется в виду пространственная замкнутость описываемой сферы, в произведениях, ориентированных на мемуарно-автобиог-рафический жанр, - временная отдаленность. (Отсюда во втором случае огромная роль мотива памяти, категории времени, истории. гораздо менее существенных для произведений, соотнесенных с социог-рафией). Цикл автобиографических романов писался с установкой на создание эпоса XX века. Собственная биография и история столетия для Ийеша неразрывны, одно постигается через другое, автобиографические романы писателя могут быть с полным правом названы историческими. Важно учитывать и тот факт, что произведения исторического цикла, во многом соотнесенные с мемуарным жанром, являются все же не мемуарацш, но художественными произведениями в собственном смысле слова.

Произведения двух групп различаются между собой целым рядом существенных особенностей: повествовательной структурой, функцией автобиографического персонажа, отношением к документу, факту (первичному в социографическом тексте и сугубо вторичному в исторических романах) и т.п. В первом случае автобиографический персонаж выполняет функцию "наглядного пособия", во втором - его эволюция приобретает самостоятельное значение (отсюда - соотнесенность "Ранней весны", "Гуннов в Париже" и "Пажей Беатриче" с "романом воспитания"). В исторических романах автобиографический персонаж становится вторым повествователем, с речью, отличной от авторской.

Обоснованию необходимости дифференцированного подхода к прозаическим текстам Ийеша, выделению двух линий его прозы посвящена первая глава нашей работы. При этом следует учитывать и особенности, общие для произведений обеих групп: сложное соотношение текста и реальности, их постоянный взаимопереход, восприятие книги как поступка, с одной стороны, и собственного поведения как текста - с другой, подача своего произведения как написанного слова в ряду других словесных текстов и возникающая на этой основе литературная игра и т.п.

В первой главе мы.рассматривали книги, написанные в период между 1936 и 1950 г.г., а также "Обед в замке" - более позднюю социографическую повесть, наиболее последовательно развивающую основные социографические принципы. Произведения этого периода в рамках каждой из выделенных нами групп ^чрезвычайно близки друг другу в жанровом отношении. Особый интерес цредставляет роман "Ранняя весна" - первый опыт создания собственно художественного произведения. (С этим связан ряд его отличий от последующих исторических романов.)

Особое место занимают в прозе этого периода книги "Шандор Петефи" и "Двое мужчин". Внешне они сильно отличаются от остальной прозы писателя - прежде всего, отсутствием центрального автобиографического персонажа, выступающего в той или иной функции, а соответственно, и отсутствием общей для остальных текстов позиции непосредственного свидетельства. Тем не менее, они теснейшим образом связаны с произведениями обеих групп, воспроизводят ряд наиболее существенных особенностей.

После 1950 года ("Двое мужчин") наступает перерыв. Ийеш пишет стихотворения, драмы, однако, следующие прозаические произведения появляются только в 60-е годы. Если "Обед в замке" может рассматриваться как "жанровое послесловие" к социографии, литературная социография на новом этапе, то роман-эссе "В ладье Харона или Симптомы старости" представляют собой уже принципиально иное явление. Книга в большой степени связана с социографией, во многом строится по ее законам, соотносится с ней как бы "через голову" исторических романов, подтверждая тем самым нашу мысль об относительной самостоятельности двух линий развития ийешевской прозы. Однако функция социографических элементов в романе-эссе трансформируется, социография из жанра становится приемом - одним из наиболее существенных в структуре книги. Термин "эссе", включенный в жанровое определение, полемически ориентирован на традиционное представление об эссе как максимально субъективном,явлении, полярно противоположном абсолютной объективности социог-рафического очерка. Опровергая канонические представления (черта, весьма характерная для Ийеша), автор сводит воедино элементы социографии и философского эссе.

Роман-эссе не просто использует элементы социографии, но становится и£ метаописанием, книга представляет собой, кроше всего прочего, осмысление литературной практики автора; Ийеш иносказательно описывает собственную : первичность художественной литературы по отношению к документальной, возможность использования и обыгрывания элементов документалистики в художественном произведении и т.п.

Роман-эссе "В ладье Харона." - книга, написанная в конце 60-х годов XX века, автор ее был прекрасно знаком с западноевропейской - в особенности, французской - культурой. Эти предпосылки делают, практически, неизбежной определенную ориентацию на образцы "новой", "экспериментальной" прозы, столь актуальной для второй половины нашего века. В данном случае мы имеем дело с ориентацией полемической и скрытой. (Проблема соотношения с "новым романом" станет предметом специального "открытого" размышления в "Пажах Беатриче".) Давая своей книге определение "роман-эссе", характерное для современной прозы, Ийеш актуализировал при этом, на наш взгляд, не новое представление о романе, привнесенное XX веком, а напротив, представление максимально традиционное, связывал свое произведение с определенной литературной традицией, сознательно строил его по законам древних жанровых образований. Эта установка является полемичной не только по отношению к западной прозе, но и по отношению к национальному литературоведению. Ийеш доказывал ложность восприятия социографии как единственного способа "европеизации" венгерской прозы, наглядно демонстрируя возможность усвоения традиционных европейских жанров и создания оригинальных модификаций этих жанров на основе использования социографическйх приемов. Проза Ийеша последовательно "антиметафорична", удельный вес тропов непривычно мал для художественного текста. "В ладье Харона." представляет собой в" этом отношении исключение, что соответствует традиционалистской установке писателя. Роману-эссе посвящена вторая глава нашей работы.

Роман "Пажи Беатриче" - последняя книга цикла автобиографических романов, последняя "глава" исторического "эпоса XX века". Подчеркнем: последняя, но не завершающая, Работу над следующим романом того же цикла прервала смерть писателя, замысел же его предполагал написание еще целого ряда "глав". С точки зрения хронологии, роман представляет собой возвращение к периоду, отделяющему "Раннюю весну" от "Гуннов в Париже": социографическая установка на подробное, всестороннее исследование заставляет постоянно возвращаться назад, делать описываемое время все более дробным, предельно детализировать описание. Будучи хронологически "главой" промежуточной, в жанровом отношении "Пажи Беатриче" представляют собой действительно последнюю "главу". На первый взгляд, роман представляется в этом смысле абсолютно идентичным предыдущим произведениям цикла: в нем прослеживаются все основные черты автобиографических романов; выделенные нами на материале более ранних произведений. С другой стороны, "Пажи Беатриче" -книга, написанная в конце XX века, усвоившая и воплотившая ряд существенных черт литературы столетия, определенным образом -прямо или полемически - соотнесенная с ними. Одна из таких черт -тесная связь художественной литературы с литературоведением, ориентация, осуществляемая разнообразными способами. Ийеш в данном случае совмещает позицию творца с позицией исследователя, имплицирует в книгу литературоведческий анализ собственного текста, предвосхищает потенциальные научные концепции. Элементы автометаописания присутствовали и в более ранних романах, однако последовательная ориентация на научную мысль,начатая "игровой" заменой жанрового определения и проходящая через весь текст, последовательно синтетичная позиция автора характерны только для последнего романа цикла. Именно в "Пажах Беатриче" проблема соотнесенности собственной.прозы с западноевропейской экспериментальной прозой XX века становится предметом открытого авторского осмысления. Не давая однозначного ответа на вопрос, "играя" с литературоведением, Ийеш сам намечает пункты, в которых внутренние различия наиболее явношступают на фоне внешнего сходства: писатель использует элементы модернизма в качестве приема в рамках иной системы.

Мотив памяти, игравший существенную роль в предыдущих романах цикла, полностью определяет структуру"Пажей Беатриче". Все приводимые факты (еще в большей степени - размышления героя и диалоги) становятся под сомнение, попадают в сферу, пограничную между реальностью и вымыслом, оказываются в ореоле иных, нереализовавшихся вариантов. Память и воображение уравниваются, фантазия становится необходимым элементом воспоминания. Основная задача автора во всех исторических романах одна и та же - воспроизведение "атмосферы эпохи". В "Пажах Беатриче" вторичность факта по отношению к осмыслению сказывается в игре с понятиями "сюжет", "интрига", Ийеш вводит в роман несколько ложных остросюжетных завязок, тут же обессмысливает их, наглядно демонстрируя инородность интриги для создаваемого им типа исторической художественной прозы: она отвлекает внимание, не дает возможности сосредоточиться, глубоко и всесторонне осмыслить событие; по Ийешу, историческая проза не должна быть приключенческой. По этому принципу строятся все три романа, однако, только в последнем он становится объектом литературной игры и тем самым - предметом описания.

Чрезвычайно велика в "Пажах Беатриче" роль "чужого слова", литературного пласта. Сквозь призму чужого текста подаются ряд эпизодов, важнейшие сюжетные линии романа. Показывая "литературность" сознания героя, Ийеш создает одновременно модель культурной ситуации в Венгрии начала века.

В нашей работе мы постарались показать применимость понятия "эволюция" к жанровой специфике ийешевской прозы. Произведения в ромках каждой из выделенных нами групп, как уже было сказано, близки друг другу в жанровом отношении. Тем не менее, оба завершающих произведения заключают в себе ряд черт, отличных от предыдущих романов. Различия эти связаны со временем написания. "В ладье Харона." и "Пажи Бетриче" - поздние произведения писателя, созданные на основе учета и переосмысления как собственного литературного опыта, так и опыта художественной литературы XX века в целом.

Проза Ийеша - одно из наиболее интересных и важных явлений венгерской литературы XX века, а ее жанровая специфика - один из сложных и мало изученных аспектов этого явления. Попыткой систематического рассмотрения этой проблемы и является наша работа.

Список научной литературыБелоусова, Вера Михайловна, диссертация по теме "Литература зарубежных социалистических стран"

1. Маркс К., Энгельс Ф. Об искусстве. 3-е изд.: В 2-х т. -- М.: Искусство, 1976.

2. Ленин В.И. О литературе и искусстве. 5т-е изд.: - М.: Художественная литература, 1976. - 827 с.

3. Ийеш Д. В ладье Харона. Люди пусты. Обед в замке. М.: Прогресс, 1978. - 524 с.

4. Ийеш Д. Пьесы. М.: Искусство, 1982. - 592 с.

5. Ady Е. Osszes muvei:2 kotetben.-Budapest:Szepirodalmi konyvkiado, 1977.

6. Illyes Gy. Beatrice aprodjai.-Budapest:Szepirodalmi konyvkiado, 1981.-621 old.

7. Illyes Gy. Hunok P&risban.-Budapest: Szepirodalmi konyv-r kiado, 1971.-544 old.

8. Illyes Gy. Kora tavasz:2 kotetben.-BudapesttRevai, 1941.

9. Illyes Gy. Muvei:3 kotetben.-Budapest:Szepirodalmi konyvkiado,1982.

10. JO. Kosztolanyi D. fides Anna.-Budapest:Mora, 1981.237 old.

11. Анастасьев H.A. Открытая книга жизни. (Заметки о современном романе). Вопросы литературы, 1978, №12, с.62-96.

12. Анастасьев Н.А. Соперничество с традицией. Литературное обозрение, 1982, №8, с.36-44.

13. Андреев Л.Г. Современная литература Франции. 60-е годы. -М.: МГУ, 1977. 366 с.

14. Андреев Л.Г. Французская литература. В кн.: История зарубежной литературы после Октябрьской революции. Часть вторая. 1945-1970. М.: МГУ, 1978, с.19-95.

15. Андреев Л.Г. Французская литература. 70-е годы. Вопросы литературы, 1980, №12, с.115-145.

16. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. -М.: Советский писатель, 1963. 362 с.

17. Бахтин МвМ. Вопросы литературы и эстетики. М.: Искусство, 1975. - 496 с.

18. Белинский В.Г. Собрание сочинений: В 9-ти т. М.: Художественная литература, 1976-1982.

19. Белоусова В.М., Немзер А.С. Эпос это память. - Литературное обозрение, 1983, Ш, с.72-75.

20. Бернштейн И.А. Жанровая структура современного романа. -Вопросы литература, 1976, №2, c.I33-J63.

21. Бернштейн И.А. Эпос обновления жизни: Роман в литературе социалистических стран 60-70-х годов. М.: Советский писатель, 1982. - 342 с.

22. Вацуро В.Э. Пушкин в сознании современников. В кн.: Пушкин в воспоминаниях современников. М.: Художественная литература, 1974, с.5-40.

23. Введение в литературоведение. М.: Высшая школа, 1976. 412 с.

24. Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976, - 508 с.

25. Виноградов В.В. Проблема сказа в стилистике. В кн.: Виноградов В.В. 0 языке художественной прозы. М.: Наука, 1980, с.42-55.

26. Гегель Г.Ф. Эстетика: В 4-х т. М.: Искусство, 1968-1973.

27. Гинзбург Л.Я. 0 психологической прозе. Л.: Художественная литература, 1977. - 442 с.

28. Грифцов Б.А. Теория романа. М.: ГАХН, 1927. - 148 с.

29. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1972. - 318 с.

30. Гусев Ю.П. Ийеш Дюла. Пажи Беатриче. Современная художественная литература за рубежом, 1980, М, с. 16-18,

31. Дарваш Й. От старого "Открытия Венгрии" до нового. В кн.: Пути художественного прогресса. Литературно-художественная критика в ВНР. М.: Прогресс, 1978, с.359-371.

32. Днепров В.Д. Нужно разобраться. Вопросы литературы, 1975, №11, с.107-135.

33. Елизаветина Г.Г. Русская мемуарно-автобиографическая литература ХУШ в. и А.И.Герцен. Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка, 1967, №1, с.51-62.

34. Жизненный материал и художественное обобщение. Вопросы литературы, 1966, №9, с.3-62.

35. Житомирская С.В. Предисловие. В кн.: Воспоминания и дневники ХУШ-ХХ в.в.: Указатель рукописей. М.: Книга, 1976, с.З--12.

36. Затонский Д.В. Искусство романа и XX век. М.: Художественная литература, 1973. - 536 с.

37. Затонский Д.В. Роман и документ» Вопросы литературы, 1978, №12, с.135^162.

38. Зверев A.M. Наука реальность - роман. - Вопросы литературы, 1979, №3, с.124-152.

39. Иллеш Л. Возрождение жанра. В кн.: Литературная критика европейских социалистических стран. М.: Художественная литература, 1978, с.139-148.

40. Кланицаи Т., Саудер Й,, Сабольчи М. Краткая история венгерской литературы XI-XX в.в. Будапешт: Корвина, 1962. - 403 с.

41. Кожинов В.В. Роман эпос нового времени. - В кн.: Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964, с.97-172.

42. Курносов А.А. Личность в истории, история в личности. -История СССР, 1971, М, с.27-41.

43. Лакшин В.Я. О народе, о человеке, о себе. (Проза Дюлы Ийеша). Иностранная литература, 1978, М, с.212-219.

44. Левицкий Л. Где предел субъективности? Вопросы литературы, 1974, М, C.I0I-II5.

45. Лотман Ю.М., Минц З.Г. Литература и мифология. Уч.зап. Тартуск.гос.ун-та, 1981, вып.546, с.35-55.

46. Мелетинский ЕвМ. Поэтика мифа. ~ М.: Наука, 1976. 406 с.

47. Мущенко Е.Г., Скобелев В.П., Кройчик Л.Е. Поэтика сказа. -Воронеж: Изд-во Воронежск.гос.ун-та, 1978. 286 с.

48. Обязанности свидетеля, права художника. Вопросы литературы, 1974, М, с.45-131.

49. Огнев В.Ф. Предисловие. В кн.: Ийеш Д. Избранное, м.: Художественная литература, 1975, с.3-7.

50. П0спелов Г.Н. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1978. -г 351 с.

51. Права и обязанности документалиста. Вопросы литературы, 1971, №6, с.63г.135.

52. Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика. М.: Наука, 1980. - 312 с.

53. Тертерян И.А. Литература капиталистического Запада на пороге нового десятилетия. Вопросы литературы, 1981, №5, с.61-87.

54. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. 2-^е изд., испр. - М.; Л.: ГИЗ, 1927. - 230 с.

55. Федоренко Н.Т. Мгновение с Дюлой Ийешем. Иностранная литература, 1977, №6, с.203-215.

56. Шерлаимова С.А. Движение жанра (роман 70-х годов в европейских социалистических странах). Вопросы литературы, 1980, Ml, с.68-119.

57. Эйхенбаум Б.М. 0 прозе. Л.: Художественная литература, 1969. - 502 с.

58. Abody В. Ре lido'. Budapest: Szepirodalmi konyvkiado, 1973- - 354old.59» Abody B. Illes Gyula.-Hajszalgyokerek. (Jj i.ras, 1971, N7, 1.1o5-110.

59. Agardi P. Illyes Gyula:A korosztaly behajozasa. -Irodalomtortenet, 1970, N1, 1.190-199.61. 2Ahova az olvaso ezuttal vitetik" (Beszelgetesek Illyes Gyularol es Illyes Gyulaval9. Kortars, 1972, N11, 1.1698-1713.

60. Alexa K. Illyes Gyula:Szives kalauz. Kortars, 1975, N4, 1.660-661.

61. Alfoldy J. Munka munkanal. Oj iras, 1972, N12, 1.79-82.

62. Babits M. A messzeseg es az itthoni fu. Nyugat,l935, N1, 1.144-149.

63. Babits M. Illyes Gyula:Harom oreg. Nyugat, 1932, N1, 1.281-283.

64. Babits M. Konyvro'l konyvre. Nyugat, 1933, N1, 1.125128.

65. Babits M. Konyvro'l konyvre. Nyugat, 1938, N2, 1.173179.

66. Babits M. Pusztak пере. Nyugat, 1936, N1, 1.409-411.

67. Balint Gy. Benyomasok a Pusztak nepero'l. Gondolat, 1936, N6-7, 1.402-403.

68. Balogh E. A Moricz-problematika. Korunk, 1959, N12, 1.1816-1818. *

69. Balogh E. Udvozlet Kolozsvarrol. Kortars, 1972, N11, 1.1733-173^.

70. Baranyszky J.L. £lo' klasszikus. tlj Iras, 1982, N11, 1.5-16.

71. Bardosi Nemeth J. Nepenek neveben. Jelenkor, 1972, N11 1.998-1004.

72. Bata I. Illyes liraja. Kritika, 1982, N2, 1.27-28.

73. Bata I. Ivelo' palyak. Budapest:Szepirodalmi konyvki-ado, 1964. - 321old.

74. Bata I. Oneletrajz es emlekezet. (Illyes Gyula regeny-oneletrajza). tlj Iras, 1980, N3, 1.73-78.

75. Beladi M. Illes Gyula:Hunok Parisban. Kritika, 1971, N3, 1.41-43.

76. Beladi M. Illes Gyula. Kritika, 1964, N9, 1.16-30.

77. Beladi M. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. Irodalomtorte-neti kozlemenyek, 1966, N3-4, 1.503-506.

78. Belohorszky P. Peheren izzo о eg. (Jj ir&s, 1982, N11, 1.38-42.

79. Bibo I. Illyes Gyula:figlakok. Tiszataj, 1981, N2, 1.48-51.

80. Boka L. Konyvek, gondok.- Budapest:Gondolat, 1966. -475 old.

81. Bori I. Eszmek es latomasok. Novi Sad:Forum, 1965. -231 old.

82. Cs.Nagy I. Illyes Gyula:Iranytuvel. Alfold, 1976, N4, 1.74-78.

83. Csanyi L. Illyes Gyula prozaja. Jelenkor, 1970, N10, 1.932-938.

84. Csoori S. Illyes Gyularol. Kortars, 1968, N6, 1.981984.

85. Czine M. Illyes Gyula. Jelenkor, 1969, N7-8, 1.634638.

86. Czine M. Illyes Gyula:fibed a kastelyban. (Jj iras, 1962, N7, 1.784-786.

87. Czine M. Nepi irodalom. Jelenkor, 1969, N7-8, 1.628634.

88. Darvas J. A mai magyar irodalom. Vilagirodalmi szem-le, 1935, N2, 1.26-28.

89. Dersi T. Illyes Gyula:Pusztak nepe. filet es irodalom, 1962, N17, 1.6.

90. Dery T. Illyesro'l. Kortars, 1972, N11, 1.1682-1690.

91. Dery T. Otkaparo. Budapest :Magvet o", 1956.-300 old.

92. Dobossy L. Illyes Gyula ket konyve. Kritika, 1964, N7, 1.47-49.

93. Domokos M. A palyatars szemevel.^Valaszol Illyes Gyula). Kortars, 1979, N4, 1.611-615.

94. Domokos M. Ё1о' klasszikusunk. Illyes Gyula. - Alfold, 1982, N11, 1.73-77.

95. Domokos M. Kolto'i feladvany.-Illyes Gyula:Kiilonos testamentum. Kortars, 1978, N5, 1.816-817.

96. Duba Gy. Kolto' a tortenelemben. Kortars, 1982, N11, 1.1671-1679.

97. E.FeherP. A prozai tortenelem es a proza tortenelme.-UJ xras, 1969, N5, 1.118-122.

98. E.Feher P. Illyes Gyula:Hunok Parisban. Nepszabadsag, 1971, 9/1, 1.7.

99. E.Feher P. Illye s Gyula:Ingyen lakoma. — filet es irodalom, 1965,7/3, 1.4.

100. E.H. Im Nachen des Charon. Neue Ziircher Zeitung, 1976, 14/1, S.21.

101. Elvek es utak. tanulmanygyujtemeny. Budapest:Mag-veto', 1965.-526 old.

102. Farago V. Illyes Gyula:Szxves kalauz. filet^es irodalom, 1966, 9/7, 1.4.

103. Farago V. Perben-harag nelkiil. Kritikai jegyzetek a mai magyar irodalomrol. Budapest:Szepirodalmi konyvkiado, 1969.-441 old.

104. Farkas L. Illyes Gyula: Iranytuvel. tJj xras, 1976, N2, 1.82-87.

105. Feja G. Az uj nepiseg. -Erdelyi Helikon, 1935, N4, 1.46-51.

106. Feher F. Illyes Gyula. Valosag, 1966, N6, 1.60-74.

107. Fenyo' I. Illyes Gyula:Peto'fi Sandor. Nepszabadsag, 1963, 28/5, 1.8.

108. Fenyo' I. Illyes g^ula:Szxves kalauz. Nepszabadsag,1966, 14/7, 1.7.'

109. Feja G. Lazado alkonyat. Budapest:Szepirodalmi konyvkiado, 1970.-470 old.

110. Feja G. Parasztlrok elo'retorese. Erdelyi Helikon,1932, N7, 1.504-505.

111. Fe^'a G. Eanulmanyok a szociografiarol. Valosag, 1963, N12, 1.31-38.

112. Peja G. Viharsarok. Budapest;Magvetoo, 1957.455 old.

113. Fodor I. Illyes Gyula: Peto'fi Sandor. (Jj iras, 1963, N9, 1.1139-114-5.

114. Fiilop L. Illyes Gyula: Abb ah agyott versek. Al-fold, 1972, N2, 1.72-74.

115. Gaal G. A mai magyar szociografia es az irodalom.-Korunk, 1937, N5, 1.406-410.

116. Galambos L. Illyesro'l Peto'fi kapcsan. Kortars, 1963, N9, 1.1361-1364.

117. Garai G. A szembenezes konyve. filet es irodalom, 1969, 31/5, 1-7.

118. Gohdos E. Mil' es valosag. Budapest: Szepirodalmi konyvkiado, 1965.-319 old.

119. Gondos E. Szerkezet es eszmeiseg. Jelenkor, 1966, N11, 1.1016-1024.

120. Gorombei A. Illyes Gyula:Kora tavasz-Mint a darvak.-Alfold, 1972, N11, 1.60-62.

121. Esszepanorama 1900-194-4. Kortars, 1979, N2, I.3IO-314-.

122. Gyergyai A. Essze az esszero'l. ftj iras, 1977,N3, 1.289-296.

123. Hajdu Rafis G. Illyes Gyula:Iranytuvel. Kritika, N10, 1.20.

124. Harsfalvi P. Illyes Gyula:Paklyalang. fipitunk $Alfold), 1952, N4, 1.77-78.

125. Hartl E. Gyula Illyes;Im Nachen des Charon. Pres-se, 1975, 31/10, S.21.

126. Hera Z. Beavatas modjaval. Illyes Gyula:Abbahagy-ott versek. Nepszabadsag, 1971, 20/11, 1.7.

127. Hera Z. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. Nepszabadsag, 1965, 26/2, 1.9.

128. Hera Z. Modor £s eredetiseg. tJj iras, 1968, N7, 1.110-112.

129. Hera Z. Partossag, nepiseg.- Nepszabadsag, 1959, 4/Ю, 1.7.

130. Homorodi J. Parasztok a regenyben es a tarsadalom-ban. Valasz, 1947, N2, 1.187-189.

131. Horvath Zs. Illyes Gyula:Ebed a kastelyban. Je-lenkor, 1962, N4, 1.293-295.

132. Hubay M. Kerdes, kisertes es titok.-Illyes Gyula el so' dramajarol. Kortars, 1979, N12, 1.1940-1941.

133. Hies E. Szembenezve (Mozaik-koekak a 70 eves Illyes Gyula portrejahoz). tJj iras, 1972, N11, ИЗ^З-1357.

134. Illes L. Illyes Gyula bizalma es husege. tJj iras, 1981, N5, 1.52-64.157* Hies L. Jozansag es szenvedely. Budapest:Mag-veto', 1966.-638 old.

135. Illyes Gyularol hetvenedik sziiletesnapjan. -Nagyvilag, 1972, N11, 1.1698-1707.

136. Izsak J. Magunkban bizzunk! A prozairo Illyes szamvetese. Tiszataj, 1981, N12, 1.41-51.

137. Juhasz B. Harom evtizede. Illyes Gyula:Kora tavasz es Mint a darvak cfmu muveiro'l. Nepszabadsag, 1972,17/8,1.7.

138. Juhasz В. Illyes Gyula:Iranytuvel. Kortars, 1976, N2, 1.316-319.

139. Juhasz B. Pillantas Illyas Gyula muhelyebe.(Illyes Gyula:Abbahagyott versek; Tisztak). (jj iras, 1972, N4, 1.117121.

140. Juhasz B. Vallomasok a vegso' eselyro'l. (Jj iras, 1969, N4, 1.120-124.

141. Juhasz G. A nepi irok. Alfold, 1954, N4, 1.75-78.

142. Juhasz G. Illyes Gyula:Petofi. Valasz, 1937, N1, 1.182-185.

143. Juhasz G. Irodalmunk ujraindulasa Debrecenben a fel-szabadulas utan. Alfold, 1960, N3, 1.110-121.

144. Kantor L. Illyes Gyula. Igaz szo, 1970, N4, 1.618623.

145. Kartal Zs. Abbahagyott versek. Illyes Gyula versko-tete. Magyar nemzet, 1971, 5/12, 1.13.

146. Katona J. ftj nepiesseg? Magyar szemle, 1933, N17, 1.166-172.

147. Kelemen J. Illyes Gyula:Ebed a kastelyban. filet es irodalom, 1962, 2/6, 1.5.

148. Kenyeres Z. Az etlap tartalma. Illyes Gyula iroda-lomszemleletenek osszefuggesei. Kortars, 1967, N2, 1.198205.

149. Keresztury D. Az uj nepiesseg problemai. Jelenkor, 1940, N20, 1.5-6.

150. Keresztury D. Irodalmi eletiink es tarsadalmunk. -Magyar Szemle, 1930, N9, 1.115-126.

151. Keresztury D. {Jtikonyvek. Magyar Szemle, 1937,1. N31, 1.58-69.155» Kiraly I. Kezdetek es elo'zmenyek. Kortars, 1959, N3, 1.448-456.

152. Nepi demokraciank irodalma. Irodalomtortenet, 1950, N2, 1.33-56.

153. Kirchfeld A. Gyula Illyes-Gestalter der Gegensatze. -Die Horen, 1977, N106, S.23-26.

154. Kis Pinter I. Illyes Gyula muhelyeben. filet es iro-dalom, 1972, 2/1, 1.11.

155. Kiss L. Az esszeiro Illyes. Kritika, 1965, N11, 1.21-28.

156. Kiss L. Az oregseg lazadasa. Illyes Gyula:Kharon la-dikjan. Tiszataj, 1969, N10, 1.936-94-0.

157. Kiss L. Illyes Gyula:Hajszalgyokerek. Kortars, N6, 1.979-985.

158. Klaniczai Т. A XX szazadi nepiessegro'l. Nepszabad-sag, 1958, 16/10, 1.4.

159. Klaniczai T. Nepiesseg es romantika. Kortars, 1958, N12, 1.894-900.

160. Kodolanyi J. Illyes Gyula:Pusztak nepe. Valasz, 1936, N4, 1.451-454.

161. Komlos A. A lira fordulojan. Nyugat, 1932, N1, 1.273-279.

162. Komlos A. A regi nepiesseg es az uj. Erdelyi He-likon, 1935, N1, 1.40-46.

163. Komlos A. Az igazsag a nepiesseg koriil. Nyugat,1929, N2, 1.51-55.

164. Komlo s A. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. — Valosag, 1965, N3, 1.104-106.

165. Komlos A. Irok es elvek. Budapest:Nyugat, 1937.-397old.

166. Konya L. Illyes Gyula 50. sziiletesnap jan. Csillag, 1952, N11, 1.1316-1317.

167. Kovacs S.J. Illyes Gyula:Hajszalgyokerek. Nepszabadsag, 1971, 13/6, 1.5.

168. Kovacs S.J. Illyes Gyula:Szives kalauz. Kritika, 1975, N3, 1.25-26.

169. Kulcsar Szabo E. Illyes Gyula:Beatrice aprodjai. -Kortars, 1978, N12, 1.1982-1986.

170. Kun A. Illyes Gyula:Kharon ladikjan. Alfold, 1969, N10, 1.76-78.

171. Lengyel B. A mai nepiesseg. Jelenkor, 1942, N8, 1.10-11.

172. Londor B. Magyarsagtudomany es valodi tudomany. -tj hang, 1939, N10, 1.29-34.

173. Lukacs Gy. Irastudok felelo'ssege. Budapest:Szikra,1945.-144old.

174. Lukacs Gy. Irodalom es demokracia. Budapest:Szikra, 1948.-188old.

175. Lukacs Gy. Nepi Irok a merlegen. Budapest:Szikra,1946.-45old.

176. Lukacs Gy. Prolog vagy epilog? A magyar "nepiesek" Qjabb fejlo'desero'l. (JJ hang, 1941, N2, 1.13-30.

177. Lukacs Gy. 0j magyar kulturaert. Budapest:Szikra, l948.-234old.

178. Lukacsy S. Illyes Gyula: Peto'fi Sandor. filet es irodalom, 1963, 25/5, 1.7.

179. Markus B. A nemzet bizalmija. Alfold, 1980, N3, 1.79-81.

180. Nagy L. Illyes Gyula:Oroszorszag. Nyugat, 1934, N2, 1.603-604.

181. Nagy P. Illyes Gyula:Ebed a kastelyban. Nepszabad-sag, 1962, 31/5, 1.8.

182. Nemeth G.B. Erkolcsi autonomia-muveszi autonomia. -ty iras, 1982, N11, 1.18-27187. Nemeth L. Egjt uj nemzedek esztetikaja. Nyugat, 1931,1. N1, 1.689-691.

183. Nemeth L. Emberek a nemzet alatt. Tanu, 1936, N1-2, 1.66-73.

184. Nemeth L. Nepiesseg es nepiseg. Napkelet, 1928, N1, 1.274-276.

185. Ortutai Gy. Illyes Gyula:Lelek es kenyer. Nyugat, 1940, N1, 1.98-100.

186. Ortutay Gy. Illyes Gyula:Magyarok. Nyugat, 1939, N1, 1.1-7.

187. Ortutay Gy. Magyarorszag felfedezese. Valasz, 1936, N2, 1.70-75.

188. Palotai E. Illyes korul. Kortars, 197^, N12, 1.19531964.

189. Pomogats B. Regeny es az emberi szemelyiseg. (Jjiras, 1979, N2, 1.9O-94-.

190. Ronay Gy. Egy nemzedek neveben. Magyar kultura,1938, N2, 261-263,

191. Sarkozi Gy. Illyes Gyula:Sarjurendek. Nyugat, 1931, N1, 1.262-263.

192. Schopflin A. A magyar irodalom tortenete a XX sza-zadban. Budapest:Grill Karoly kiado, l937,-457old.

193. Schopflin A. Illyes Gyula Peto'fije. Nyugat, 1937, N1, 1.11-14.

194. Sebestyen G. Christus kam nicht in die PuBta. Die Presse, 1969, 27/10, S.5

195. Siklos J. Politika es szociografia. Tiszataj, 1969, N3-4, 1.307-315.

196. Simon Z. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. Alfold, 1965, N5, 1.91-93.

197. Soter I. Bevezeto' referatum a nepi irok vitajaJioz. -Magyar tudomany, 1958, 1.297-304.

198. Soter I. Illyes Gyula. Kortars, 1962, N12, 1.18931895204. Siiktisd M. A szociografia utjai. - Kortars, 1963,1. N8, 1.1255-1257.

199. Siikosd M. Illyes esszei. Szabalytalan tanulmanyok. -Kortars, 1965, N4, 1.655-659.

200. Siikosd M. Kiizdelem az epikaval. Budapest:Magveto', l972,-279old.

201. Siikosd M. Kiizdelem az epikaval. Kritika, 1971, N2, 1.36-48.

202. Siikosd M. Naplo es kritika. Valosag, 1972, N2, 1.78-88.

203. Szabo B.I. Illyes Gyula "utlei'rasai". Kritika, 1967, N1, 1.33-38.

204. Szabo D. A nepi irodalomrol. Jelenkor, 1943, N19, 1.24-30.

205. Szabo E. Az eletmu arnyekaban. (Illyes Gyuly mufor-ditasai). tJg iras, 1968, N3, 1.102-104.

206. Szabo E. Illyes Gyula:Szives kalauz. tlj iras, 1966, N10, 1.115-117.

207. Szabolcsi G. Etika, valosag, elkotelezettseg. (Gon-dolatok a mai magyar prozarol). Kortars, 1962, N2, 1.249-254.

208. Szabolcsi M. A "nepi" irok mozgalmanak kutatasa. -Irodalomtorteneti kozlemenyek, 1959, N1, 1.367-368.215» Szabolcsi M. Indulatos jegyzetek a mai magyar prozarol. tto iras, 1962, N2, 1.104-108.

209. Szabolcsi M. Megjegyzes a vitahoz. Kortars, 1959, N1, 1.97-102.

210. Szakolczay L. firtek es valosag. (A szociorajztol a tarsadalmilag humanizalt esztetikai ertekig). Alfold, 1979, N12, 1.50.

211. Szalay K. Kegyetlen es fajdalmas igazsagok mufaja.-Illyes Gyula komediai. Kortars, 1979, N9, 1.1465.

212. Szappanos B. Illyes Gyula:Ebed a kastelyban. -Konyvtaros, 1964, N12, 1.740-741.

213. Szavai J. Leghivebben epp a szakadekok folott. -tJj iras, 1980, N3, 1.78*85.

214. Szegedy-Maszak M. Tobbertelmuseg a Pusztak nepe-ben. Alfold, 1982, N11, 1.31-37.

215. Szegi P. Illyes Gyula:Rend a romokban. Nyugat,1937, N2, 1.356-361.

216. Takacs P. Illes Gyula:Szives kalauz. Alfold,1967,1. N4, 1.83-85.

217. Tamas A. Az ido-es a terbeliseg valtozasainak ne-hany jellegzetessege Illyes Gyula kolto'i munkassagaban. Irodalomtortenet, 1980, N4, 1.982-1001.

218. Tamas A. Illyes Gyula:Abbahagyott versek. Kortars, 1972n, N4, 1.643-646.

219. Tamas A. Illyes Gyula:Kharon ladikjan. Kortars, 1969, N12, 1.2003-2005.

220. Tamas A. Illyes Gyula kolteszetenek nehany stilus-sajatsaga a harmincas evekben. Irodalomtorteneti kozleme-nyek, 1981, N3, 1.290-300.

221. Tamas A. Irodalom es emberi teljesseg. Budapest: Szepirodalmi konyvkiado, 1973«-398old.229» Taxner E. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. Jelenkor, 1965, N3, 1.288-290.

222. Toth D. Eletunk-regenyeink. Tanulmanyok. Budapest: Szepirodalmi konyvkiado, 1963.-229 old.

223. Toth D. Parasztsag, nemzet, nepiesseg. Kortars, 1959, N1, 1.103-108.

224. Ungvari T. Illyes es Europa. Kortars, 1982, N11, 1.1680-1689.

225. Vaci M. Az oregedes muveszete. tlj iras, 1969, N9, 1.78-82.

226. Vaci M. Meleg aram. Kortars, 1972, N11, 1.1717-1720.

227. Varga J. Illyes Gyula:Ebed a kastelyban. Kortars, 1962, N9, 1.1407-14-Ю.

228. Varga R.;Patyi S. A nepi irok bibliografiaja. Muvek, irodalom, mozgalom. (1920-1960). Budapest:Akademiai konyvkiado, l972.-940old.

229. Veres P. A magyar tarsadalom valsaga az uj magyar irodalomban. Valasz, 1937, N12, 1.725-731.

230. Veres P. Nehany szo a nepi kulturmozgalmakhoz. Forum, 1948, N12, 1.971-977.

231. Veres P. Nepi irodalom-kozossegi irodalom. Magyar filet, 1942, N7, 1.1-3.

232. Zolnay V. Illyes Gyula:Ingyen lakoma. Konyvtaros, 1965, N8, 1.491-492.