автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.02
диссертация на тему: Проза Кондрата Крапивы

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза Кондрата Крапивы"

'МИНСКИЙ ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ имени А.М.ГОРЬКОГО

На правах рукописи

НАУМЕНКО Павел Иванович

ПРОЗА КОНДРАТА КРАПИВЫ

10.01.02 — литература народов СССР (советского периода)

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Минск 1991

Работа выполнена в ордена Дружбе народов Институте литературы им. Я.Купалы АН БССР

Научный руководитель — доктор филологических наук,

профессор ДЦБАЙЛО П.К.

Официальные оппоненты:

академик АПН СССР, доктор филологических наук профессор Ш&Ш^ШШ.. ИЬЗШИН

кандидат филологических наук доцент НАЛИВАЙКО А. 11.

Ведущая организация — Гомельский государственный

университет им. Ф.Скорик; '

••Ж"" Ы^^Ь) 1991 г. в

Защита состоится часов на заседании специализировайного совета К 113.16.01 в Минском государственном педагогическом институте им.А.М.Го кого (г.Минск, 220809, ул. Советская, 18, ауд. 482).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке МГПИ им. А.М.Горького

Автореферат разослан " '^^ТЭЭТ г.

Ученый секретарь специализированного совета

Шавловская М.Ф.

Обп£.я характеристика работы

Актуальность темы. Со второй половина 80-х годов белорусское '»тературоводвние с возрастающим интересом начинает обращаться к гатературз 20-х — 30-". годов. Этот интерес не случаен: данный период а раньше являлся зоной повыаенного витания исследователе 1. закономерности рази: ;-и.ч приаы, ииэзша, /нуама-гуугии 20-л — 30-л родов отчетливо проецируются на современный литературный процесс- • I попытки воссоздать картину современной литературной таз ни без >бращоная к художественному опыту ранней беле русской советской ли-горатуры, С^ "3 обозначения тех линий преемственности, которые связы-запт литературу зпох. , уаге достя~мио отдален!..¡к, с литературой гозремэгшой, вряд ли могут бить плодотворными.

Выбор прозы К.Крапивы в качестве объекта исследования сбъясня-зтея келаиием исследователя более полно осветить одну из стадии -развития — и весьма взквых — белорусской прозы, выяснить сте -юнь влияния творчества одного из интереснейших белорусских новсл-тистоз-еатнрихов я романистов ча современную прозу. Наиболее актуальной задачей согодня все аз предстазляется создание новой кон -делции литературного процесса 20-х — 30-х годов, пересмотр и переоценка выработанных ранее концепций и положений, которые до недавнего временя считались общепринятыми. Произведения, имена, факты и явления литературной жизни, которые по мпогкм, в основном :1деологическ1яд причинам, оказались на периферии внимания исследо-зателэй, после "возвращения" в литератур}' че вписались в традиционную панораму литературного процесса, созданную на протяжении последняя десятилетий. Вместо того, чтобы дополнить ее, эти, ранее малоизвестные произведения, факты в полном «ягеле слова разру-' пили старые представления. Сегодня целый ряд иссдедоват&тзй как белорусских ( ¿{.Я.ЦувдогггЧ, В.'А.Коваленко, Ы.Тжпт, А.Рагуля и хр.), так и русских и украинских (А.Бочаров, Е.Доо'рйКЭТ), З.Коки-юз, А.Нуйкин и др.) открыто говорят о необходимости создания но-зой истории литературы советского периода. И здесь основные уси-1ия долины быть направлены на создание объективной научной концепции литературного развития 20-х — 30-х годов. Это факт, современными исследователями общепризнанный.

Ряд малоизвестных, замалчивавшихся ранее произведений Я.Купали, А.Ырыя, З.Дубовки, Т.Кляшторного, Л.Калюги, К.Крапивы к др. настоятельно требует научного осмысления и включения в литератур-

ный контекст эпохи. По сути дела эти произведения составляют важный, если не важнейший элемент этого контекста. Однако необходимо и внимательное прочтение произведений, на первый взгляд хорошо изученных — время требует внесения определенных корректив и е те оценки, которые казались достаточно устоявшимися. Малоисследованными на сегодняшний день остается литературная борьба, особеш-жестокая и непримиримая со вторсЧ половина 20-х до начала 30-х гс дов, эстетическое противостояние литературы "Маладняка" и л:.тера1 ры "Узв1шша", несовпадение, даже полярность художественных принц; пов освоения словной действительности послереволюционной эпохи у представителей различных литературных школ, течений, группировок. Поэтому в диссертации особое внимание уделено воссозданию картинь литературной жизни 20-х годов и анализу, правда, достаточно лако! чному и сжатому, основных тенденций развития прозы данного периода. Однако сам материал слишком обширен, и потому основное внимание "делено не анализу пр0':зьадений и эстетической позиции в жесткой литературной борьбе представителей "старшего" писательское поколения — Я.Коласа, М.Горецкого, Зм.Бядуяи, а твор^ству и позиции виднейших представителей новой генерации писателей — К.Чо) ного, М.Заргцкого, К.Крапивы, А.Ыркя, Д.Калюги, М.Лынькова ч др.-представи 'елей прозы "Маладняка" и "Узвышла". Это было для нас т более вакно, что К.Крапива состоял, как и большинство названных писателей, в обоих литературных объединениях.

1;роме того, в диссертации рассматриваются те .донции раг-зити, белорусской новекистики и романистики 20-х — начала 30-х годов, предпринимаются попытки обозначить, наметить те линии и направле гшя, по которым шло их развитие. Здесь, конечно, основное внимание уделено рассказам и роману "Медведкчи" К.Крапивы.

. .Целью диссертационной работы является рассмотрение спецлфи-чеекчх условий возникновения и развития ранней ( 20-е — начало 30-х годов) белорусской советской прозы, проблем станогпения кан рассказа, преимущественно сатирического, на примере творчества о ного из ведущих сатириков "Маладняк»", позднее — "Узвышша" К.Кр пивы, проблем овладения роман..ой формой прозаиком, не имеющим оп ча создана больших эпических произведений. З^есь ке исследуются место и роль Крапивы-романиста в становлении отечественной роман ной традиции.

Особое внимание уделено анализу сатирической направленности рассазов 20-х годов, выяснению тех социальных и гсихологическю

■шлений, характерных для общественной жизни послереволюционной эпохи, которые воспринимались резко негативно практически всеми /частниками литобъединения "Узвышша". Главной проблемой для первых десятилетия после Октября оставался "спор о мужике" — вопрос ) роли крестьянства в новых социально-политических условиях. На 1римере исследования тиордапФвя К. Краг.::™ п работе сделана иииыт-са проследить, как противостояло наиболее талантливое ядро молодых )элсрусских писателей насилию над крестьянством, насилию, которое юдготавливалось на протяжении 20-х годов и было осуществлено в Ю-е годы. В этом смысле особенно актуальны.! представлялось новое [рочтение ряда сатирических рассказов, ранее ь^локзвестных, а так-;е романа "¡Дедведичи" — одного из немногих произведений данного [ериода, правдиво и реалистически воссоздающих ккзнь белорусской :еревни накануне коллективизации. В работе также ставилась задача ;окаэать, как противостояла молодая белорусская проза жесткой идей-о-эстетической нораативистике, которая действовала не только на ротяяении 30-х годов, как раньше било принято считать, но а перзо-о послереволюционного десятилетия, правда, в несколько иных форах.

Методологической основой диссертации является диалектическая огика и теория познания, важнейшие принципы сопоставительного, равнительно-типологического и конкретно-исторического 3

воем исследовании автор диссертации опирается на теоретические аботк белорусских, русских, зарубежных исследователей, а также на аботы отечественных и зарубежных ученых по истории литературы.

.Научная новизна работы заключается в том, что ото пепиое спе-шльное исследование прозы Крапивы в контексте литературной жизни . )-х — начала 30-х годов, выполненное на основе фактов и материа-

собранных автором работы в периодике 2°-х и 30-х годов, обращенных и проанализированных. Объектом исследования впервые явля-?ся сатирические новеллы Крапивы 20-х годов, ранее или не иссле->вавшиеся, или ке только упоминавшиеся, но без соответствующего (учного коичентария. Ьпервые анализ прозы Крапивы производится в ютветствувшеч литературном контексте. К сожалению, до недавнего >екечи творчество практически любого видного прозаика, поэта, дра-.турга почти всегда рассмат[ шалось в несколько апологетическом ане — как непрерывная и поступательная эволюция художественного шления, художественного мрйтерства и т.д. Научная новизна работы стоит и ь том, что, откаэл<заясь от подобного методологического

принципа, автор пытается выяснить воздействие самых разнообразных внутри- и внелитературных факторов, которые обусловили очень неровное литературное развитие, эволюцию не только К.Крапивы, но и всего молодого поколения белорусских писателей 20-х годов ( в основном .прозаиков). Впервые в контексте "литературы коллективна! ции" — как современной, так и 30-х годов — анализируется роман "Медведичи". Оригинальность работы состоит и в том, что здесь широко используются малоизвестные ранее произведения К.Крапивы, кр1 тические и литературоведческие материалы, касающиеся данной темы; учет самых разнообразных факторов, опора на литературный контексз — все это позволило диссертанту по-новому посмотреть на творческое наследие К.Крапивы, закономерности и тенденции развития белорусской прозы 20-х — 30-х годов.

Теоретическое и практическое значение. Данное исследование расширяет представление о литературном процессе 20-х — начала 30-х годов, сущности литературно-эстетической борьбы, роли и мес1 в ней четко обозначенных литературных направлений и школ — прозь "Маладняка" и прозы "Узвышша",— а также представителей "старшего" писательского поколения, содействует выработке нового концептуального взгляда на закономерности развития ранней белорусской советской прозы и отчасти сатирической поэзии, анадательное прочт ние и переоценка достаточно известных произведений Крапивы, попыт ка раскрыть подтекст рассказов и романа "Медведичи", введение в научный обиход ранее малоизвестных произведений писателя позволяют более полно судить о ходе литературного развития, а в определенных моментах — и переоценить ранее сложившиеся научные концеп ции, те, которые касаются творчества К.Крапивы, и те, которые затрагивают общие закономерности жанрового, стилевого развития моло дой белорусской прозы, проблему ^ероя, пафос, общий "вектор художественных поисков" (Н.А.Грознова).

Фактический материал, основные положения и выводы диесертаци могут быть использованы при создании новой истории белорусской ли тературы, в лекциях, спецкурсах и спецсеминарах по литературе 20-х — 30-х годов, при написании учебных пособий для студентов вузов, при издании художественных текстов, относящихся к литературе данного периода.

Апробация. Диссертация была обсувдена и одобрена на заседани кафедры белорусской литературы филологического факультета Белгос-университета им. В.ИЛенина и на заседании отдела современной бе-

:орусской литературы и критики Института литературы ил. Я Купа-ы АН БССР. У

Структура работа. Диссертационное исследование состоит из ведения, трех глав, заключения и библиографии.

Содержание диссертации

Jo введении обосновызается выбор темы и ее актуальность, фор-нируются цели и задачи исследования, излагаются его теоретико-годологические основы. Дан обзор основных литературоведческих 5от по данной научной проблеме, в основном белорусских и рус- I íx авторов, а также некоторых зарубежных и эмигрантских иссле-зателей, излагается история изучения вопроса, причины — внут-шие и внешние — относительной малоизученности проблемы. Ого-зивается причина довольно узкого ракурса исследования ( прозаи-:кое наследие одного писателя, которого традиционно рассматрива-либо как драматурга, либо как баснописца, поэта-сатирика)и од-зременно определенного историко-литературного универсализма, {ентации на широкий, но в то же время достаточно сжатый ( в си-специфики работы) анализ литературной борьбы, эстетических шципов крупнейших литобъединений и ведущих белорусских писате-1, основных закономерностей прозаического развития. Здес^ же гор диссертации полемизирует со ставшими уже в чем-то традицион-<и взглядами на прозу Крапивы как на предисторию, подготовитель-í, второстепенный этап для будущего драматурга.

В первой главе ("Литеоатурная жизнь 20-х — начала 30-х гг., 'ворчество К.Крапивы") рассматриваются те специфические условия, соторых шло становление и развитие качественно новой по сррвне-> с дооктябрьской литературы, в частности, прозы. Новое лите- ' ■урное поколение, окрыленное масштабностью и новизной перемен, »исходивших в первые послереволюцгонные годы, со свойственным максимализмом заявило о намерении создать новую; невиданную iee литературу и поднять белорусское художественное слово на ¡ественно новый уровень по сравнению с прозой, поэзией, драма->гией дооктябрьской. Литературные претензии были достаточно об->кы: начало 20-х годов ознаменовано попытками провести аанровую :тилевую "революции", ввести "нового гчроя" в качестве единого ¡ального образца; наконец, тематика, проблематика, все, что

7

охватывается понятием "содержание произведения", должно было служить задачам революции, задачам, которые зачастую формулировались и осознавались как чисто утилитарные, пропагандистские. Именно такое понимание задач литературы характерно для первого белорусского литобъединения "Маладняк", членом которого являлся и К.Крапива. Но специфика периода состоит в чм, что новое поколе ние не пришло на смену старому, а, по сути дела, как бы возникло и развивалось параллельно. Это "сосуществование" могло ста-j прекрасны.. катализатором процесса развития белорусской литературы, однако в силу ряда причин, связанных прежде всего с направлением цдейно-худсисественных поисков "Маладняка", этого не произошло. Ре зультаты литературного процесса 20-х — 30-х годов оказались на-! много более скромными, чем можно было ожидать; в последнее время на смену одним стереотипам приходят другие. Единственной причиной нередко считаются те фатальные внелитературныа факторы, которые е пол юм с..исле слова обескровили белорусскую литературу. Однако су шествовали и факторы внутренние, не менее важные, и эти факторы лежали "внутри" творческих кон ;епций и положений "Ма^.адняка". Это в первую очередь непонимание роли художественных традиций и тех основ, прицилов, которые выработало предшествующее поколение к без котс^ых осмысление крестьянской темы i она оставалась основно .. для маладнякОЕцев) было ¡ •¡возможным. Поиски нового, активного героя, которые до настоящего времени белорусским лите^атуров; дени ем Оценивались однозначно поло5Штел*чо, героя, клорый вое: ринял теп революция и становится строителем новой жизни, пргзели к отрыву от подлинных и чрезвычайно острых социальных и психологически}. проблем своего времени. Отсюда и смоделированность, искусстве ность образоБ практически во всех про"зведениях молодолковского периода, Сл.пая ортодоксальность приводила к cepi хэным худые -стгэнным просчетам: пропаганда социально-политических мероприятие иллюстрирование официальных версий, явлений и процесс в, происходящих в обществе, приво/чли к тоь~г, что молодняковцы просто забывали о том, что они художники и чт" высший идеал писателя — жизненная правда и объективности. Непонимание сущности художественных трад' ;ий предшественников, отсутствие аналитического мышле- ' ния, стремление создавать прозу по законам поэтическим нередко приводили к тому, что рассказы и повести "захлестывала" голая ' эмоциональность,* да и эти эмоции, впрочем, были зачастую надуманны " погэрхностны. Такие, чис.о "маладкяковские" черты характернь

и для оанней сатирической поэзии К.Крапивы, хотя прозаические

В

1роизведення автора более совершенны и художественно объективны.

"Маладняк" оказался чрезвычайно восприимчивым к вульгарным концепциям творчества Пролеткульта, а позднее — РАППа, и в середине 20-х годов начал превращаться в заидеологизированную культурно-просветительную, а не литературную организацию. Сформировать собственную плодотворную творческую программу "Малад - ■ яяку" так и не удалось. Иногда создается впечатление, что проза л поэзия этого литобъединения совершенно лишена ощущения внутренних законов жанров, не оставили заметного следа в литературе и зтилевыв эксперименты маладняковских прозаиков.

Тушпсовость, бесперспективность такого пути была довольно зкоро осознана наиболее талантливыми представителями молодого литературного поколения. Угяе стало привычным выводить творчество :£.Черного, М.Зароцяого, К.Крапивы, З.Дубовки и др. из "Иаладня -ка", однако внимательное изучение хода творческой эволюции этих писателей позволяет сделать вывод, что, хотя все они прошли через это литобъединэние и ранние произведения названных авторов дей -ствительно построены по канонам "пролетарской" литературы, такой этап оказался кратковременным и дал писателям скорее отрицательный, чем положительный литературный опыт, хотя значение такого опыта также достаточно велико. Но очевидно, что крупнейшие моло-аые прозаики 20-х годов смогли реализовать свой творческий потенциал не благодаря, а наперекор эстетическим установкам "Маладня-ка". Кризис литобъединения назрел задолго до первого раскола — об этом свидетельствует тот факт, что, начиная с 1924—1925 гг. в творчестве К.Чорного, и.Зарецкого, К.Крапивы появляются кесвой -ствсшше литература "Маладшпса" художественные решения,-несколько иное» отличное от сугубо романтического видение резолюции и ее реалий, повышенный интерес к литературным достижениям предшественников и попытки использовать художественные открытия в собственных произведениях.

Происходит своеобразная "смена вех", и образование "Уязышша" — чисто внешнее оформление того процесса творческого разрыва, который фактически произошел ранее факта создания нового литобъединения.

Главным для прозы "Узвышша" становится ориентация на художественные традиции предшественников, поворот к реальным, насущным проблемам белорусского крестьянства, поэтизация крестьянского > уклада, принципов, философии труда, явное стремление представить

крестьгчина как основу будущвй жизни — bcs а* о принципа, противоположные маладняковскии. Меняется и отноаение к ровоягцки — вместо поверхностного "оповаиия" и восхваления появляется опупение трагичности, противоречивости событий» сложности эпох« (К.Чор-ный, М.Зарецкий), правда, иногда сохраняется и чисто романтическое восприятие.

Переход наиболее зкачкгедьилх с творческом откогенкя лй'гератс pon молодого поколения из' "Шладшп»'1 и "Узшззд", так;;;.: образом, эакоксмвреи. Очовцсао «'то, что проза "Узеесе«" — sy-xazeshoc литературное нааравлепке, освовавнсз ца обилие творческих прлкцг: -пах, правда, в отдкч^з от '^ллзд^ка", еоЕерлогШо но ра^чжонтиру; щ;:с Бнешккхо, фар:.:адьку:0 ссорü:;y щ-э.тазсдогаГ:. Стрегзшсг узггаел-; пав к реалистически« ерзд-гггам сгсбра^гсияя деКгтттельиесха, нзпр; тепцяозности ст;:ля — окорке сяэдсглкз использования d качестве основной крве-шкекей ícb'azinr.i; для кос5;?;1л;о:;:;л ;ü:ghho отой c:lzi-::. ZG131-4 сп'-ж-. бол<~"з есого»

з саксс

пла oí i Г j i i «»сш:® лри:

ции i v t , оторь;;;;;:

Ко: эс, ¿ чи ч с р.. той

сторон;, íi. с , С í» атом лит

объединении, разв;;1,ал;;сь, ju.r.r- » jyv.aua ш-свосдау, в щсйо тех ко закономерностей. Однако париод поболее продуктового .аэвкти.. оказался корото.; ::¿:c для "Уасщса", '.ак и рлл ьсо^ прочих деятеле л'тературного дыпзсаяя.

У!'"?''*' РДЯР-п ( '"¿дсгерс^ш йра^тьиовздякстЙ') анализируй ся поэтические и просаичзскиа произведения К.Крашпзи. Анализ поэзии был необходим именно потому, «го е .е писатели stoív литератур ного поколсыш приобретали иервоначальиай ош-л лии в поэзии, лхб штишеь создавать прозу на погткческо-прогаическом пограничье (орнакентальозя, "рубленая" ратмкоованная проза, образки, шире сии. этюды и т.д.). Ранн. л пеззяя '{раготы к тому ко близка дух направленности и даже худаокзетвеш i средствам и приемам его первым прозаическим опытам•

Стихотворения IS22-—1926 гг. во многих отношениях классичос кие образца колючей, максималистской в оценках, несовершенной в г то .ехническои отношении каладкяковегой поэзии. Это сильно "идео/ гизирова чаяи и политизированная литература, уверенная в том, чте толкло о..а владеет социал. ной истиной. Наконец, р..нняя поэзия Крг

г ют, как и sai изладилковская литература, готова подчинить с?"*я утнлптарн'гк задачам и чурается всякого б ¿т. ~у арного "эстотстка". Стремление оперировать глобояьицш ьлтегорялш, чуястсовать "цульспзпохи, воинственность, хэлжиз -птоки тематшг-эскно горизонта иногда пригодкла к упрощенности и дата вульгарности ("Гпаг- .

СКЗЯ КОДОиОЧ'Са". "Лттотгя «»а П"Р'!2о", "Епдст"» "«K.-Üüja «иивииг л т.д.). Тг.коЯ путь но взл к зиачительшп поэ'ПРшекш ворданпм — ото б;;д типишт;5 путь поэтического фзяьотоюгота, занятого псрсскп-

с л г о

"зоб

'П" >'Т п '

;яора

-- от

OTOfí ■■ ЧТОГ. ИСО" 1 npHOinj,

у л и г'ось-

г од

\лостп!'~~

тал

л-ельис

с

"Ъ СО 't про Г:

■"0-

D ПО XII '. '» !

г» с

:о л

"С '

нзараашшссть, критический пафос са?)го;:чоск;..с рассказов несколько «квз, ном з шозш. íip:iT"ica де^ег-нг становится мягкой и умеренно.., рассказы "деревенской те.-.г-гшск" ("Коровин wjz¡m", "Люди-соседи") скорое юмористические, чей сатйр:гческке. В рассказе "Подороакоз" крестьянин aavse '1яес1лцз .аоиосыва&т превосходство своих "зконоии-ческих взглядор" над "идеями эпохи", Ос.'рие сатирического пафоса сатирических новелл папрызлено не против дерегзни, а против городского обивгтеля, чиновника, бюрократа. Обывательщина — калболзо опасное по мнению узЕкяенцев, явление сбозстсениоЯ жизни, куда 1олее опасное, чем вцдугланный "идиотизм дере-чэискоя хизки™, и наиболее последовательно "ангиосызательский рассказ" разработан н развит :С.Крап'<вой ("¡tí а с", "ПиД стук колес", "Boí'.Ha", ,

"Хвост", "tía -алкогольной фронте").

г

п

i

J

О

г>

г

О

г.

го

О

вел

1

}

7

Kj

J

О

п

Рассказы Крапивы демонстрировали уыенче организовать бессю -жетный материал, сочетать в себе драматические, фельетонные, публицистические элементы. Первым среди белорусских прозаиков Крапива начинает разррбатывать нетрадиционные, но доказавшие во второй половине 20-х го ".о в свою продуктивность в белорусской прозе стилевые формы: сказ и его разновидность — комический сказ.

Рассказы» написанные в "Узвышшы", демонстрировали еще большую свободу б обращении' с материалом, более сложное сочетание форм ск_зовых и нееказоБЫХ. Возрастает критический пафос, полемичность по многим вопросам — от судеб крестьянства до проблем белорусиза-ции. Яркие примеры — блестящее, классическое, но пока практически неизвестное "Вот тут и пиши", напечатанное в 1928 году, и острая, объявленная дата"клеветой на действительность" "Нелепая штука".

Рассказы Крапивы помогли писателю перейти от "штриховых" образов сатирической поэзии к образам развернутым, помогли овладеть технологией малой формы, отточили чувство "социального" — все ото были качества, необходимые для будущего романиста.

В третьей глава ("Проблема романной формы") рассматриваются проблемы, которые встали перед белорусской прозой в связи с художественным освоением действительности уже не посредством рассказов, " крупных эглческих полотен. Проблема романного мышления всегда очень сложна для молодых литератур, ром. иная эпоха может ток и не состояться — тут куино совпадение как внешних, общественно-политических, ггак и внутренних, литературных факторов. В белорусской литературе это совпадение произошло только в конце 20-х гг., кменио с этого времени начинается период бурного разви-т.л белорусского романа. Однако первые романы К.Чорного, М.Зарец-кого, хотя очень интересны и проблемны, все-таки в значительной степени представляют собой коыггоомиссные варианты романа. "Медве-дичн" Крапивы,, написанные фактически в то ке время, незаслуженно обойдены вниманием исследователей, а между тем это был совершенно новый для белорусской прозы тип, вид романа.

Роман написан в 1931—1932 гг., однако художественная концепция произведения еще в значительной степени определяется узвышен-скши творческими принципами. По тематике, по концепции жизни белорусского крестьянства*, по установке на широкий показ народной киэни — и в психологических, и в бытовых деталях — это органическое продолжение "деревенской линии", наиболее ярко реализованной г» щюав "УэвшшЬ" конца'20-х годов.

12

Еанр романа "Медзедичи" определяется как хроника. Однако Крапиве удалось выработать своеобразную канро~ую <Т)ор:.гу, которая, Еновнз напоминая хронику, позволяет зму, том по мспсо, свободно обходиться о романным временем, перебивать п следователы'юо развитие сюжета ретгоопекцаяма, различны;.',и доятрапунатами, хотя нити рассказа автор не теряет никогда. Не меное интересна и композиция романа.Новеллистический принцип дал романисту возможность охватить довольно широкий хронологический промежуток жизни белорусской деревни накануне коллективизации, и при этом автор но перегружает повествование лишними элементами (как, кадрило? '!,Линьков в романе "На чырвоннх лядах"), концентрирует внимание на узловых моментах лизни белорусской дерчвня 20-х годов пли отавляет повествование колоритными гянровым" сценами. Языковое мастерство в романе, без сомнения, очень высокое, в этом с.етсле Крапива, видимо, уступает только Коласу.

""едведичи" долгие время рассматривались как один из регланов "коллективизации". Однако внимательнее прочтение позволяет говорить о то: 1, что идея коллективного ведения хозяйства в той форме, в какой она вошла в яизнь в начале 30-х гг., в белорусской деревне окажется кеглзноспособной. Такая чдея, кстати, не возникла, в сознании ни одного из героев романа — логику крестьянской характера Крапива чувствует превосходно.

Белорусская проза и поэзия традиционно били ориентировали в первую очередь на социальную проблематику, правда, иногда это не самым лучшим образом влияло на общий худо.^ествешшй уровень произведения. Оотрое социальное зрение характерно и для большинства стихотворений и рассказоЕ 20-х годов. Эта особенность мировоспря.. •

писателя выразительно просматривается и ^ романе. "Медведттчи". Крапива; возможно, впервне после 'Тчвой земли" Я.Коласа, поставив ч центр произведения ту проблему, котооая с середины 20-х годов действительно начинала отодвигать на второй п*ан все прочие. Зто была старая, как мир, крестьянская проблема земли, старая — и одновременно новая, потому что возникла сна уже в иных 1,сторическ"х и политических условиях.

Пристальное внимание автора именно к сфере социальной позволило ему сделать важный вывод: земельная реформа, проведенная в черте послереволюционные годы, знаменитый ,,тгекрет о земле", который долгие десятилетия слуяил своеобразным пропагандистским штампом, — все это били временные решения, которые исчерпали собя ухе

к середине 20-х годов- Целые регионы, которые и после революции оставались преимущественно крестьянскими (Белоруссии это касалось в первую очередь), опять начинали задыхаться от безземелия и перенаселенности. Белорусская деревня в романе живет в напряжении именно потому, что социальные перспективы пока что весьма туманны, а призрак дробления и без того не слишком обширных крестьянских наделов надвигается все ближе. Однако ничто в романе ке наводит на мысль, что этот "гордиев уээл" в состоянии развязать только сторонники массовой коллективизации. Непоследовательная, "эпизодическая", на первый взгляд, хроника позволила Крапиве сконцентрировать внимание на узловых проблемах жизни крестьянства 20-х годов, и материал для разишления писатель дал интереснейший.

В романе "Медведичи" впервые отображена так называемая "при-шеповщина", аграрная политика белорусского Наркотема, которая оегодня оценивается как разумная и взвешенная, а во время создания произведения уже считалась буржуазной и контрреволюционной.

Как же выглядит эта политика в романе объективно и субъективно — глазами деревни Медьедичи? Объективно — серьезной, хотя и не рассчитанной на мгновенный эффект.

Свою эффективность политика культурного фермерства, введения наиболее рацион?тьш:' форм хозяйствования, многополья, травосеяния, развития крестьянской кооперации засвидетельствовала: в 20-е годы белорусская деревня шла вверх отнюдь не череаашьтг' темпами. Суждено ли было этим мерам нейтрализовать новую социальную проблему? Однозначно ответить трудно, но именно на это она и <5ыла ориентирована.

Но Краг.лва в романе остается рее листом и просто не может не показать подозри1) ольное отношение крестьянина к любым нововведениям, особенно к исходяцим сверху. Жанровые сцены собраний, споров 'Н1 завалинке", ожесточенные словесные батал1.л между представителями разны.„ поколений, сторонника!,га хуторизации, выхода "на поселки" и темж.кто желает жить по-старому, очень жизненны, ярки и колоритны.

И все же Медведичи, пус_.ай и постепенно. с оглядкой, принимают то разумное и здравое, что содержалось в аграрной политике 20-х. аакой вывод автора явно противоречит официозной идеологий ., отслаивавшей взгляд на кретьянстго как на юмную, косную массу,не способную к восприятию чего-то нового и прогрессивного.

Карг- ша жизни белорусской деревни осталась бц неполной, если би романист но показал и то, что "прищеповщина" была "ликвидирова-

на" даже не в 1930 году: районное начальство успешно саботировало ее и в середине 20-х годов. Выше Наркомзема оказываются секретарь райкома и председатель райисполкома, которым хуторизаггия представляется политической ошибкой.

Еизнь деревня в "Медведичах" представлена как универсальный, саморегулирующийся механизм, способный решить собственными силами любую социальную проблему.

Согласно авторской концепции в романе, белорусское крестьянство способно само распутать пресловутый "гордиев узел" земельной проблемы, хотя процесс этот шел бы, несомненно, тяжело и болезненно. По главное — чтобы все шло своим, естественным путем, без принуждения, как было с "машинным товариществом" Юзика Вере-мейчика, которое фактически воплощает идеи о кооперации, выработанный Чаяновым, Кондратьевым в 20-е годы.

Многие исследователи отвечали, что фон. жизни в Медведичах создан при помощи излишне мрачных красок и оттенков. Этот факт, кстати, и рассматривался как доказательство авторской приверженности идеям коллективизации. Но здесь, как думается, романист скорее оставался верен реалистическим принципам отображения действительности. Ведь внешний облик белорусской селыцины в 20-е годы, да и позднее, не выглядел излишне праздничным. Однако говорить об резко негативном восприятии деревни автором было бы неверно. "Медведичи", как и надлежит роману, произведение многоплановое, и стихия народного юмора не выглядит в нем излишне бедно. Смех, ю.гор для Крапивы — прекрасно "отработанная" в стихотворениях я рассказах сфера, и писатель не посчитал нужным отказываться от ' столь привычного для него "художественного орудия", ориентации на народный "смеховоЯ мир" (М. 1.1.Бахтин) и в романс. Го:/ такого показа картина жизни деревни, именно белорусской, била бы далеко не полной. Нуяно отметить, что в этой сфере Крапива-романист чувствует себя намного свободнее, чем Чорный и Зарецкий, ведущие .-.голода е прозаики 20-х — 30-х годов. Стихия народгого юмора, крыла-тие слова, народная, в чем-то дате излишне "сштогшая", -просторечная" идиоматика выходят в романе за рамки языковых характеристик персонажей и активно вторгаются в авторскую речь -- путь,¡¡а котором любой романист сильно рискует, поюму что авторская речь •градационно расотатриваетоя как зависящая от норм литсратувнего языка. Но в данном случае, как представляется, риок бил оправдан: зтиль романа получился очень живым и колоритны;.:, и в то гл пглг.1 он

но производит впечатления примитивности и-ш "ониженности". Текст романа вообще свободен от излишней "растянутости", автор скорее лаконичен. Но здесь, безусловно, и один из недостатков романа. Сжатость, лаконичность в крупном эпическом произведении не всегда оправданны с художественной точки зрения — иногда (что особенно ощущается в некоторых фрагментах романа "Медведичи"), необходим именно подробный, развернутый показ или описание.

"Медведичи" лишены и так необходимой роману лирической "под-слопш". Причина этого видится нам прездэ всего в тоу, что не имея ошта лирического рассказа, писатель не смог, не сумел восполнить такой "пробел" в собственном творческом опыте при создании более крупного эпического произпеденкя.

Сумев сохранить острую социальность, создать рельефную и колоритную картину деревенской жизни, Крапива-романист не сделал лопытки углубиться во внутренний мир своих героев, или, точнее, передать мысли и чувства "несоциальные". Самое личное, интимное,— та сфера, которую Крапива затрагивает довольно неохотго. Однако роман должен обладать не только развитым социальным планом, но и "общечеловеческой основой". Сказать, что произведение лишено ее начисто, было ^'ы преуве;. гчением; однако эти линии нам*. *еиы едва-едва. Здесь недоставало именно чорновских "великих^бурь", бушующих душе челоьйка, внутреннего драматизма, ориентация на показ которого позволили одному, из лидеров молодой белорусской прозы пройти прекрасную "стажировку" в сфере психологии на только социальной, сколько индиеидгэпьной. Цредме: гая, сшетная, остроконфликтная (опять же — социально), проза Красивы в этом смысле выглядела ощутимо беднее, и, возможно,- в чзм-то предопределила уход автора в драматургию.

Роман остался недописанным. Причины этого понятны — Крапива просто не имел возможности на том ке уровне художественной правдивости дописать вторую часть, посвященную непосредственно событиям коллективизации. Однако значение "Медведач". для белорусской прозы достаточно велико. В "Полесской хронике" Ивана Мелела отчетлив? угадывается влияние художественных концепций Крапивы-романиста 5 концепций жизни белорусской деревни 20-х годов, сходны в обоих романах и образы кулаков, близок и принцип хроникального показа собити?'..

Б-заключении работы подводятся общие итоги исследования, определяется место и роль новеллистики и романистики Крапивы в системе жанров прозы 20-х — начала 30-х годов. Отмечается,- что Крапива в значительной степени расширил возможности белорусского сатирического-рассказа, "модифицировав" его, объединяя внутри рассказов саше разнородные элементы (от драматургических до. публицистических), используя нетрадиционные для белорусской прозы стилистические приемы (сказ, комический сказ). Тем самым закладывалась-традиция национальной сатирической проза, традиция, которая, к сожалению, кроме литобъединения "Узвышшр" (Крапива; Мрнй, Чоршй) нигде не развивалась более так активно. Роман "Медведичи", кроме интересных; "технологических" находок в области романной фермы, был еще чрезвычайно интересен правдивым, беспристрастным показом деревенской жизни на протяжении довольно насыщенного событиями хронологического отрезка времени — с 1920 по 1929 гг. Значение этого романа тем б^лее возрастает, что в те годы на правдивое и беспристрастное- изображение событий отважился мало кто из писателей. Кроме того, роман стал для Крапивы и своеобразным мостиком в драматургию — умение "вести" множество основных и побочных героев, еуписывйть полноценные характеры стало важной школой не только в прозе, но и в драматургии для одного из ведущих белорусских комедиографов.

Пи теме диссертации опубликованы следующие работы:

1. Веска на раздароеты (Роман К.Крап^вы "Мядзведз1чы")// Беларуская лхтаратура. — 1990. — Вып. 18. — 0,8 п.л. на бел. яз.

2. Невядомы ^'рап1ва // Беларуск-я мова 1 л!таратура у школе. — 1990. — И 3. — 0,6 п.л. на бел. яз.

йодтасаао s п.чатт, 05.0^,91. Формат 60x84,1/16.

Ьуггдга л.исчап И I Печать офсетная.

Усл.поч.л. 1,16 Уодт.кзд.л. 1,25

Х'яран ICO Зав. ¿II Бесплатно.

Огимчатаио a¡a ротапраито 1ШБ Ají ШЗР. 220601 , Милоя, у.ч. Сургпьова, 15.