автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Проза С. Н. Сергеева-Ценского 20-х начала 30-х годов

Полный текст автореферата диссертации по теме "Проза С. Н. Сергеева-Ценского 20-х начала 30-х годов"

V » э V"

1 п АПР 1995

ТАМБОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Диссертационный совет К 113.49.01

На правах рукописи

ХВОРОВА Людмила Евгеньевна

ПРОЗА С.Н.СЕРГЕЕВА-ЦЕИСКОГО 20-х - НАЧАЛА 30-х ГОДОВ: МНР ХУДОЖНИКА, РЕАЛЬНОСТЬ БЫТИЯ

Специальность 10.01.01 - Русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

ТАМБОВ 1995

Работа выполнена на кафедре литературы Тамбовского государственного университета «

Научный руководитель: доктор филологических наук профессор ПОЛЯКОВА Л.В.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук профессор

АГЕНОСОВ В.В.,

кандидат филологических наук доцент НИКОНОВА Т.А.

Ведущая организация: Борисоглебский государственный педагогический институт

Защита состоится "2$ апреля 1995 года в 14 часов на заседании диссертационного совета по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата филологических наук при Тамбовском государственном университете по адресу: 392008, Тамбов, ул. Советская, 181 в, филологический факультет ТГУ,

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тамбовского государственного университета.

Автореферат разослан "¿J" марта 1995 года

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук

ГОЛУЗО Л.В.

Актуальность исследования. С.Н.Сергеев-Ценский - один из крупнейших художников XX столетия, обогативший национальную литературу яркими открытиями в области философии и поэтики словесного искусства. Он вместе со своими великими современниками Горьким, Буниным, Л.Андреевым, Шолоховым, Платоновым, Замятиным, Ремизовым и другими писателями стоит у истоков обновляющейся русской прозы, судьбой поставленной под тяжелый общественно-политический пресс истории.

Без четкого знания творчества столь крупного художника, каким был и остается для нас Сергеев-Ценский, невозможно составить подлинное, всестороннее представление об истории русской литературы послереволюционного периода в целом.

Сергееву-Ценскому суждено было стать свидетелем величайших социальных преобразований. Он пережил три революции, две мировых и гражданскую войну. Разумеется, сложность, противоречивость, трагичность судьбы Отечества не могли не отразиться на мировоззрении и творчестве художника.

Ценский - писатель трагической судьбы. Долгие годы исключалась возможность составить четкое представление о творческих взглядах и общественно-политической позиции писателя послереволюционного времени. Одна из причин - чрезмерная политизация истории литературы и литературоведческой науки, и как результат - искажения критических оценок, неизбежные их противоречия. Но, надо сказать, о Сергееве-Ценском и писали сравнительно немного: мало создано монографических литературно-критических исследований, не составлена полная и четкая библиография его произведений, не уточнены детали жизненного и творческого пути, не выверены художественные тексты. Трудность в изучении творчества писателя обусловлена тем обстоятельством, что во время Великой Отечественной войны личный архив Ценского исчез из оккупированной немцами Алушты. По свидетельству работников Алуштинского мемориального дома-музея С.Н.Сергеева-Ценского, следы архива обнаруживаются в Германии, Румынии или США. Не исключен вариант, что документы были просто ликвидированы или сгорели. В связи с этим большой научный интерес представляют сохранившиеся архивные материалы, новые для современного читателя, по понятным причинам не опубликованные ранее и только теперь частично открытые для изучения.

"Темным пятном", а потому интересным и перспективным для изучения остается период творчества Ценского 1917-1934 годов, период,

явившийся своеобразным итогом творческих исканий Сергеева-Ценского предреволюционного времени и в то же время открывший перспективу для создания эпических полотен в последующие десятилетия. Его проза 20-х - начала 30-х годов практически не исследована. Опубликованные с многочисленными купюрами, небрежностями и часто не под авторскими названиями - именно в таком виде произведения писателя известны читателям и критикам. Поэтому очень важен текстологический аспект изучения творчества Сергеева-Ценского.

Целью диссертанта является рассмотрение широкого спектра вопросов творчества, эволюции Сергеева-Ценского, анализ героя, традиций, поэтики его прозы. В прозаический контекст включено богатое эпистолярное наследие писателя.

Творчество Сергеева-Ценского рассматривается в аспекте традиции русской классики и его собственных открытий, отмечаются бесспорные находки, одновременно констатируются субъективные и даже в некотором смысле предвзятые, излишне эмоциональные выводы и высказывания художника.

Методологической и теоретической: основой диссертации являются труды крупнейших русских философов, критиков, литературоведов и филологов, современных теоретиков и историков литературы. Осмыслены работы наиболее ярких представителей РАПП и других литературных группировок 20-х годов. Использованы наблюдения и оценки известных советских ценсковедов. Автор опирается также на опыт кафедры литературы Тамбовского университета в исследовании русской литературы XX века.

Исследовательский метод совмещает изыскательский, структурно-типологический, текстологический, сравнительный подходы к творчеству писателя. Изучение особенностей поэтики дает возможность понять авторский замысел, определить творческий почерк Сергеева-Ценского и выявить общие тенденции художественного письма, которые сложились в 20-е годы и стали определяющими для целой плеяды выдающихся мастеров художественного слова того времени.

Предмет исследования. В 1917-1934 годы Сергеевым-Ценским было написано много: роман, повести, рассказы, драматические произведения, стихотворения. Сложность, многожанровость и многоироблем-ность произведений Ценского этих лет, а также строго определенные рамки диссертации не позволили рассмотреть наследие писателя послеоктябрьских лет в полном объеме. Пришлось, к примеру, оставить за рамками диссертации подробный анализ романа "Обреченные на гибель", интересного варианта 1923 года, который в силу определен

ных, неизвестных автору настоящей диссертации причин был включен в уже прижизненное Собрание сочинений Ценского в измененном виде. Вне сомнения, этот роман должен стать предметом самостоятельного изучения и рассматриваться по желанию автора как продолжение романа "Валя". На страницах настоящей работы представлено исследование повестей и рассказов Сергеева-Ценского 1917 - первой половины 30-х годов. Думается, что анализ именно этих произведений дает наиболее полное представление об идейных и формальных исканиях, об общественно-политической позиции и эстетических принципах писателя переломного в истории России периода.

Научная новизна работы определяется прежде всего тем, что к исследованию впервые привлекается и свободно цитируется обширный архивный материал: рукописи неопубликованных и основательно испорченных купюрами произведений Ценского, богатейшее неизученное эпистолярное наследие писателя, документы, хранящиеся в Российском государственном архиве литературы и искусства, в Институте мировой литературы им. М.Горького, в Отделе рукописей российской государственной библиотеки и Института русской литературы (Пушкинского Дома), в Алуштинском литературно-мемориальном музее С. Н.Сергеева-Ценского'

Уточняются взгляды писателя на эпохальные исторические события в России, на литературный процесс 20-х годов, определяются его творческие принципы, отношение к литературным обществам и группировкам.

На страницы настоящей работы впервые выносятся некоторые неизвестные подробности биографии Ценского, аргументированно корректируется версия о "десятилетнем молчании" Ценского-писателя.

Впервые исследуются всесторонне история создания и публикаций повестей и рассказов послеоктябрьского периода, идейная и философская основа, проблематика, особенности поэтики полных, авторских текстов повестей и рассказов Сергеева-Ценского.

Повести Ценского первой половины 20-х годов, вошедшие в цикл под общим названием "Крымские рассказы", относятся к ряду произведений русской литературной классики (и рассматриваются в этом

1. Автор диссертации выражает признательность работникам Российского государственного архива литературы и искусства, директору Алуштинского литературно-мемориального дома-музея С.Н.Сргеева-Ценского кандидату филологических наук Цыганнику В.П., научному консультанту Зотову АЛ. за помощь, оказанную в работе с архивными материалами.

ряду), выразивших почти моментальную реакцию автора на боса ту! противоречиями эпоху. Сергеев-Ценский осмысливал послеоктябрь ский период с позиций гуманистических и культурных ценностей на чала XX века. Философия гуманизма прозы Ценского - одна из ключе вых проблем, решаемых в диссертации. Так проблематика прозы Цен ского этого времени обозначается впервые.

Рассказы и повести Сергеева-Ценского рассматриваемого период на страницах критических работ оценивались, как правило, весьм предвзято. Практически никто не рассматривал эти произведения общем контексте творческой эволюции художника, никто подробно н говорил об их роли в процессе развития творческого мироотношени. Сергеева-Ценского.

На страницах диссертации предлагается новая, отличная от обще принятой и, разумеется, не претендующая на бесспорность концеици: развития творческого мироотношения Ценского.

Результаты исследования позволяют существенно откорректироват уже прочно сложившиеся, во многом неверные представления о твор ческих взглядах и общественно-политической позиции писателя, кото рые отнюдь не прямолинейны, а сложны и противоречивы, а одновре менно и достаточно цельны и выстраданны. Это позволяет в нескольк« ином, чем принято, ракурсе представить литературный процесс 20-: годов в целом.

Практическая значимость диссертации. Материалы диссертацш могут быть использованы при изучении курса истории русской литера туры XX века в школе и вузе, а также при издании и комментированш произведений Сергеева-Ценского 20-х - начала 30-х годов.

Апробация полученных результатов. Текст диссертации и отдельны« ее материалы обсуждались на кафедре литературы Тамбовского госу дарственного университета, а также в Алуштинском литературно мемориальном музее С.Н.Сергеева-Ценского. По проблематике работь диссертантом прочитаны доклады на межрегиональных и международ ных научных конференциях,научных чтениях, проведенных в Тамбов ском государственном университете (Русский фольклор: проблемы изу чения и преподавания: Тамбов, 1991; Творчество Е.Замятина: пробле мы изучения и преподавания: Тамбов, 1992; Творчество Е.Замятина взгляд из сегодня: Тамбов, 1994), а также на Областной краеведческо* конференции, проведенной в Тамбове в 1992 году, на ежегодных внут-ривузовских конференциях, проведенных в Тамбовском университете Частично результаты исследования диссертанта использованы при чтении им лекций по литературному краеведению, на семинарских заня

тиях со студентами по русской литературе XX века. По тематике диссертации опубликовано 8 работ.

Структура диссертации. Поставленные задачи определили структуру исследования. Оно состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.

В связи с тем, что в процессе работы над диссертацией были собраны новые и интересные материалы, оказалась возможной лишь следующая композиция работы. В первой главе определяются место и роль С.Н.Сергеева-Ценского в литературно-общественной жизни России после Октября, учитываются важнейшие факторы, обусловившие его мировоззрение, творческое мироотношение в эти годы. Во второй главе исследуются история создания и публикации повестей и рассказов Сергеева-Ценского первой половины 20-х годов. В третьей - анализируется своеобразие поэтики прозы всего рассматриваемого в диссертации периода.

Содержание работы. Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, новизна работы, определяются цели и задачи, дается краткий анализ научно-критической литературы, диссертаций, посвященных Сергееву-Ценскому.

В первой главе "Я с Россией до конца...": С.Н.Сергеев-Ценский и литературно-общественная жизнь после революции" выявляются роль и место С.Н.Сергеева-Ценского в литературно-общественной жизни 20-х - начала 30-х годов. Ключевым вопросом, который на протяжении более чем семидесяти лет вызывал самые разнообразные, часто абсолютно противоположные суждения критиков, считался вопрос об отношении художника к революционным событиям в России и ко всему, что последовало за ними. "Сергеев-Ценский - враг Советской системы" (А.Ефремин) и "Он принял Октябрьскую революцию горячо и искренне" (Н.Федюкова) - вот два полюса, к которым так или иначе тяготели выводы ученых.

Факты творчества, документы свидетельствуют, однако, о том, что отношение Сергеева-Ценского к событиям 1917 года было сложным, порой слишком противоречивым, а иногда излишне субъективным и чересчур эмоциональным.

Позиция Ценского в отношении дальнейшего развития событий в России в некоторой степени напоминала бунинскую, горьковскую, ахматовскую. Стихийный, вихревый, бесноватый образ российской революции преследовал и пугал писателя еще во времена создания романа "Бабаев" (1907), а теперь, спустя более десяти лет, и вовсе казался

предвестником грядущей катастрофы, одним из наглядных проявлений которой стала братоубийственная гражданская война.

Выступая противником войны и вообще какого -либо насилия (так было и раньше, в период революции 1905-1907 годов), для своей страны Сергеев-Ценский отвергал путь революционных взрывов. Февральскую и октябрьскую революции Ценский воспринимал как часть военных событий, как их закономерный итог. Происшедшее представлялось ему неким переворотом в ходе так называемой "российской войны" и в то же время закономерным продолжением, по его мнению, умелой и хитрой политики Германии в отношении России. Такое видение современных событий отразилось на общем пафосе повестей послереволюционных лет - "Крымские рассказы".

Суждения Ценского относительно роли личности и масс в историческом процессе схожи с выводами Ф.М.Достоевского о влиянии на ход истории онтологической мощи идей, о торжестве "незаметной вначале мысли какого-нибудь, по-видимому, ничтожнейшего из людей". Уже в "Бабаеве" художник констатировал, что "зло растет вместе с количеством лгущих". В произведениях 20-х годов описываются варварские действия большевиков - такая антибольшевистская позиция видится и в письмах тех лет к различным адресатам, хотя, по утверждениям некоторых критиков, Ценский без симпатии относился и к представителям белого движения.

В то же время писатель ясно отдавал себе отчет в том, что все, происшедшее в России, случилось не вдруг, но вполне объяснимо с точки зрения лотки развития исторического процесса. Такой аналитический подход к событиям в России на страницах произведений в некоторой степени нов для художника. Если в "Бабаеве" Ценский писал о влиянии на ход истории и на систему общественных отношений "какой-то непонятной и неведомой силы", то теперь, к примеру, в "Смерти ребенка" (1922), наряду с муссированием мотива роковой предопределенности налицо стремление автора объяснить происходящее с точки зрения объективных исторических реалий.

На основании архивных документов, материалов документальной повести Г.Степанова, посвященной жизни и творчеству С.Н.Сергсева-Ценского, а также автобиографической повести "Смерть ребенка" (опубликована в 1927 году под названием "В грозу"), можно констатировать: после некоторых колебаний, связанных в основном с объективными причинами (невозможностью творить, нищенским писательским существованием, голодом) Сергеев-Ценский осенью 1923 года принял окончательное решение: никуда не уезжать из России даже в

эвакуацию, не говоря уж об эмиграции. При этом он избрал еще более уединенный образ жизни, чем тот, который вел до сих пор. Писатель упорно не входил ни в какие литературные объединения, не выступал с публицистическими статьями, полагая, что всякое неосторожное слово в период братоубийственной бойни только обостряет вражду непримиримых сторон. И все же исследование имеющихся фактов позволяет сделать вывод, что по своим взглядам и убеждениям он сближался, как известно, с группой "Серапионовых братьев", провозгласивших идею независимости искусства от политики. Так же, как и они, Сергеев-Ценский не мог смириться с лишением художника права на свободу слова. При этом он считал абсурдной саму идею "партийности" писателя. Как своеобразная полемика с РАППом воспринимается призыв Сергеева-Ценского к редакторам и издателям беречь и развивать лучшие традиции классического наследия.

Своеобразный уход писателя из общественной жизни ни в коем случае не свидетельствует о его равнодушии к современным событиям. Наоборот, Ценский 20-х годов производит впечатление человека компетентного, тонко разбирающегося во всех вопросах происходящего, в том числе и политических и, кроме того, страстно, болезненно переживающего все, чему он был свидетелем. С пафосом критикуя на страницах своих писем к многочисленным адресатам большевиков за происходящие кровавые перипетии, он, в то же время, похоже, не видел какой-либо альтернативной силы, которая могла бы спасти страну. Его душу переполняли эмоции, и он мучительно искал источник веры. Этим объясняется и, так сказать, скачкообразное изменение общей тональности повестей и рассказов этих лет: от апокалиптической повести "Орел и решка" к жизнеутверждающему "Чуду" (написаны в один год - 1922), от него - в 1926 году к уходящим в мечту, в воспоминания о детстве "Аракушу" и "Младенческой памяти". Примерно в это же время - уход из современности в давнюю историю (повести и пьесы о Пушкине, Лермонтове, Гоголе); заявление в 1928 году в одном из писем о том, что "пресса под прессом" и нет смысла писать о современности - и появление целого ряда рассказов и повестей с резким, порой даже саркастическим изображением этой самой современности к рубежу 20-х - 30-х годов - "Старый полоз", "Павлин", "Счастливица", "Стремительное шоссе", "Маяк в тумане" и т.д. И это во время и после написания знаменитого письма к Горькому, вследствие чего многие и многие его оппоненты облегченно вздохнули: Ценский стал "классовым писателем". Рассказ "Живая вода", где жертвой наконец-то оказался большевик (кстати, едва ли не единственное в таком роде

произведение почти за 15 лет), стал на страницах исследований вплоть до сегодняшнего дня неким символом "перехода Ценского на классовые позиции". На другом полюсе рапповцы объявляли Ценского, соз-• дателя "Живой воды", "врагом советской системы", а сам рассказ -произведением о "надклассовой гуманности". Все это выглядит по меньшей мере упрощенно. Мучительно сложный, потрясающе разный даже на страницах одного произведения писатель помещался в рамки, и в этих искусственно созданных рамках "вылепливался" ровный и гладкий, удобный, до курьезов противоположный Ценский. Яркий, оригинальный, самобытный писательский талант не давал покоя никому: его упорно, настойчиво, последовательно во все времена пытались сделать "своим" или "удобным" : подчиненным или неподчиненным своим убеждениям и настроениям и в результате потеряли на долгие годы истинное лицо художника.

В этой неразберихе критических голосов терялся и не воспринимался должным образом голос М.Горького, который, пожалуй, был единственным беспристрастным и объективным критиком творческого наследия Ценского.

Вопреки утверждениям критиков о десятилетней творческой паузе писателя1, период с 1914 •■ • , . по 1924 год можно счи-

тать достаточно плодотворным. Написаны большие циклы рассказов и повестей, пьесы, стихотоврения. Завершалась работа над романом "Валя" и написан новый - "Обреченные на гибель" (1923). Однако Ценского не печатают (за исключением некоторых крымских издательств). Редакторами произведения возвращались. Публиковать Ссргссва-Цепского начинают лишь с 1926 года.

Хотя время революционных потрясений было для Ценского тяжелым и кризисным, тем не менее, нет оснований вслед за многими исследователями утверждать, что творчество писателя в эти годы темно, беспросветно, пессимистично. С такой точкой зрения не позволяет согласиться прежде всего утверждение самого художника об общей теме всего своего творчества как о теме преображения человека и России. Не подтверждает выводов о пессимизме Ценского и проведенный на страницах диссертации анализ основных вех творческой эволюции писателя.

Один из фактов творческой биографии писателя, на котоДО М предпочитают не акцентировать внимание ученые, состоит в том, что ве-

1. См., например: Плукш П. Сергей Николаевич Сергеев-Ценский: Жизнь и творчество. - М., 1968.

лась беспрерывная дискредитация Ценского на страницах печати в основном со стороны РАППа. Большевистская же критика постоянно осуществляла процесс "перевоспитания", следствием которого и являлись многочисленные купюры, другие варианты названия произведений, а также небрежность их публикаций. Однако, как свидетельствуют источники, Сергеев-Ценский на протяжении с 1917 примерно по 1934 годы (время создания больших романов) оставлася верен самому себе, своему творческому кредо - весьма критическому изображению действительности. Более того, к концу 20-х - началу 30-х годов в повестях и рассказах начинает усиливаться сатирический и даже саркастический аспекты изображения современности, что раньше почти не имело места на страницах его произведений.

В главе второй "Крымские рассказы первой половины 20-х годов: История создания и публикации. Проблематика. Философия гуманизма" исследуются пять повестей, которые в начале 20-х годов, в период их создания, были объединены самим писателем в цикл. Дошедшие до нас повестЦ, входящие в него - "Русская сущность" (1918), "Чудо" (1921), "Орел и решка" (1922), "Смерть ребенка" (1922), "Жестокость" (1922) -наиболее яркое, цельное, энциклопедически летописное художественное обобщение современных писателю событий периода революции и гражданской войны в Крыму. Никогда не публиковавшиеся полностью, без купюр и согласно замыслу автора в виде цикла, почти все эти произведения стали известны читателю под другими названиями -"Капитан Коняев", "Рассказ профессора", "В грозу", "Жестокость". Этот цикл воспринимается как итог идейно-творческой эволюции художника. "Тоска по человеческому достоинству", по выражению А. Дермана, центральная тема Ценского дооктябрьского периода, получила в "Крымских рассказах" многогранное раскрытие. Человек в этих повестях показан как ведущее звено крупной общественно-политической кровавой трагедии. И все же нельзя проблематику цикла свести прежде всего к политическому аспекту, как это до сих пор стремились делать исследователи. Трагическая хрупкость добра на фоне возрастающего мирового зла - эта общечеловеческая проблема прежде всего характеризует "Крымские рассказы".

Никогда проблема России не рассматривалась Ценским так остро, бескомпромиссно: что стало и что будет с некогда могучей и великой страной? Никогда еще в творчестве писателя не ставился вопрос о самом существовании России как государства. Наметилась своеобразная эволюция этой темы: от риторического вопроса в "Русской сущности"

(1918) "А где же Россия?" до уверенного, торжествующего гимна грядущей преображенной стране в финале "Чуда" (1921).

О повести "Чудо" скупо отзывались исследователи, ее отказывались публиковать.

За внешней кажущейся простотой сюжета в ней скрыты глубочайшие нравственно-философские вопросы. Эта повесть занимает важное место не только в цикле "Крымских рассказов", но и во всем творчестве Сергеева-Ценского, т.к. вопросы, волновавшие художника многие годы - о личностном и национальном достоинстве, о вере, о нравственности, о России, о религии - в ней достигли своей логической кульминаци. На фоне апокалипсиса Ценского волнуют в этой повести прежде всего две основные проблемы: что будет с Россией и что будет с человеком? Преобразится ли человек, обретет ли достоинство (нравственное и национальное), будет ли способен восстановить страну? Нужны ли ему патриотические чувства? Писатель приходит к выводу: Россия возродится лишь в том случае, если произойдет чудо: преобразится человек, если в нем возродится душа. Человек же преобразится тогда, когда обретет веру в себя, в свои силы, в свое достоинство, в Россию.

Никогда не поздно стать человеком. Актуальность и важность такой темы именно в послереволюционные годы особенно очевидна на фоне прогрессирующих чрезмерных коллективистских настроений в литературной атмосфере этих лет. Часто культ массы, ее восхваление доходили в творчестве некоторых писателей до полного забвения личности и растворения "я" в безликом "мы".

Своеобразие раскрытия темы человека у Ценского в 20-е годы состоит в том, что теперь жизнь с ее противоречивым многообразием (а не смерть, как это было в раннем его творчестве), открывает перед человеком истинный смысл его существования. Дьякон Никандр ("Чудо") не умирает, как дореволюционные герои Ценского, он остается жить. Чтобы понять жизнь, надо ее принять. Этого не знает поручик Бабаев, об этом начинает догадываться Антонина ("Лесная топь"), и это твердо осознает дьякон Никандр.

Вера представляется художнику как сложнейший нравственно-философский, но не только религиозный вопрос. Путь к очищению, к » преображению человека, к возрождению страны лежит через преодоление в самом себе замкнутости, скептицизма, пессимизма. Дьякон Никандр, главный герой повести "Чудо", обретает веру в себя и в Россию, и в нем возрождается человек. От мучительно, но безрезультатно искавшего смысл жизни Бабаева, замкнувшегося в скорлупе своего "я",

до преображенного, поверившего в себя дьякона Никандра, искренне пришедшего к убеждению, что только в служении своей стране, России можно обрести этот смысл - таков путь творческих исканий героев Ценского и самого художника. Появление в 1927 году рассказа "Живая вода" еще раз убеждает, что в человеке, несмотря ни на что, заложены добрые начала. Произведение воспринимается как гимн доброте, исконным национальным корням. Постоянное стремление автора к оптимистической тональности налицо. Оптимизм воспринимается как гуманистический критерий и не случайно обнаруживается в литературе в жестокие времена, в произведениях первой половины 20-х годов.

Остро ставится в "Крымских рассказах" и вопрос о религии. Эта проблема видится Ценскому в двух аспектах: с одной стороны, выражается опасность, что гибнет религиозная культура как первооснова всей культуры России, с другой - высказывается предположение, что представители новой власти - большевики проповедуют не что иное как новую религию. Как и Достоевский в свое время, Сергеев-Ценский понимал, что для русского человека социализм будет в большей степени религией, чем политикой.

Закономерно в связи с этим предположить, что для Сергеева-Ценского, смена эпох и смена религий - во многом тождественные понятия. Образ "человекобога" Кириллова из "Бесов" Достоевского стал очевидной реальностью современной Ценскому апокалиптической эпохи. Такой "человекобог" большевик Рыбочкин изображен Ценским крупным планом в повести "Орел и решка". Эта повесть, частично опубликованная в 1924 году в сборнике "Недра" под названием "Рассказ профессора" (из пяти глав изданы лишь две), до сих пор не известна читателю в авторском подлиннике.

Повесть "Орел и решка" воспринимается как предупреждение о том, к чему может привести падение духовного, нравственного начала, человеческого достоинства, если человеком всепоглощающе овладевает "ложная и глупая идея".

Писатель не ставит цель подчеркнуть (и это очень важно!), что Рыбочкин - красноармеец. Его интересует Рыбочкин - человеческий тип. Зло на земле господствует не потому, что у власти большевики, но потому, что человек деградировал, и этот деградировавший субъект стал вершителем людских судеб, а жестокие времена наступили и вследствие того, что человек потерял человеческий облик.

Профессор-рассказчик разоблачает философию Рыбочкина "о праве сильной личности" с позиций гуманистического начала. В его уста вложена мысль об ответственности человека перед лицом истории за

содеянное им. История делается людьми. В иносказательной профессорской философии о влиянии на человека солнечной энергии угадываются суждения Н.А.Бердяева о месте человека в солнечной системе. Как и Достоевский, Сергеев-Цене кий полагал, что именно нравственные начала являются первоосновой всему, в том числе и благополучию государства.

Характеры Рыбочкина, дьякона Никандра, Мушки ("Смерть ребенка"), шести комиссаров ("Тяга земли") и других героев представлены писателем в динамике, в развитии. Такая манера построения характера вместе с ярко выраженной простотой письма, с преобладанием социального мотива - важный результат творческого развития Сергеева-Ценского - художника. От "внеисторического" изображения исторических событий ("Бабаев") - к "конкретноисторическому" Рыбочкину, крестьянам, комиссарам ("Тяга земли"); от цепочки "жизнеощущений" поручика Бабаева - к ясным, последовательным, бескомпромиссным деяниям Рыбочкина; от массирования модернистской манеры письма при реалистическом мировосприятии в раннем творчестве - к постоянному, неуклонному стремлению выработать простой и ясный, подлинно реалистический почерк - таков итог творческих исканий С.Н.Сергеева-Ценского - создателя "Крымских рассказов". Важно и еще одно обстоятельство. Вместе с Бабаевым, Антониной ("Печаль полей"), Матийцевым ("Наклонная Елена"), Максимом Николаевичем и Ольгой Михайловной ("Смерть ребенка") исчезают уже к середине 20-х годов со страниц произведений Ценского мучающиеся, сомневающиеся, способные на глубокое раскаяние герои. Начинается поиск нового современного типажа. Где герой современной эпохи? Грубый, невежественный, циник и прохвост Рыбочкин? "Прямая линия", бескомпромиссный, скандальный Иртышев ("Обреченные на гибель")? Мечтательный "взрослый ребенок" Авдеич из "Аракуша"? Большевик Семен Подкопаев ("Старый полоз", 1927), со смакованием убивающий неядовитую змею, верой и правдой служившую людям и с умилением вспоминающий свои кровавые "героические" подвиги в период гражданской войны? "Новые" интеллигенты Торопов и Брагина ("Стремительное шоссе", 1934), похожие на замятинских "нумеров" из романа "Мы"? "Новые" рабочие - грубые, неграмотные, невежественные, расхлябанные, да к тому же и мелкие воришки плотники Максим, Лука, Алексей ("Сливы, вишни, черешни, 1927) ? Трагикомичный, несчастный "мелкий собственник" Пантелеймон Дрок, стремящийся переселить свою многочисленную семью в новый дом с единственной светлой комнатой, работающий день и ночь на его строительстве, со-

бирающий со всей округа для этой цели выброшенную рухлядь? А дети? Разноглазый Генька с замашками грубого, бесчеловечного вождя (первоначально рассказ "Верховод" назывался "Вождь"; современники видели в нем даже некую карикатуру на политических деятелей)? А может быть "счастливица" старуха Уточкина из одноименной повести, потерявшая за годы лишений семерых детей из двенадцати ? Как бы то ни было, ответ на этот вопрос писатель не дает в течение более чем десяти послереволюционных лет.

Одно из центральных мест в "Крымских рассказах" занимает интеллигенция.

Цспский был потрясен массовым вынужденным отъездом из страны большой и нередко лучшей ее части, также деградацией и возможной гибелью интеллигенции в вихре революционной метели. С болью изображен процесс "обезличивания личности" российского интеллигента, растворения "я" в безликом, "расплывчатом" "мы" ("Орел и решка", "Смерть ребенка").

В революционном вихре, в борьбе за новую, светлую жизнь умирают дети. Умерший ребенок у Ценского ("Смерть ребенка") - жертва насильственной ломки старого миропорядка, которая свершается ради пыской идеи освобождения человечества и построения новой жизни. Возможна ли эта "светлая, новая жизнь" без чистой невинной детской души?

Безжалостно искаженная купюрами, повесть "Смерть ребенка", потеряв авторское название, стала известна читателю под заглавием "В грозу".

Эта повесть воспринимается опять-таки как некий итог идейно-эстетической эволюции художника в том числе и в философском плане. В жанровом отношении это социально-философское произведение любопытно впитало в себя черты тонкого психологизма, во многом свойственного лишь одному Ценскому. Идея рока, зависимость от случая, элементы мистицизма - атрибуты раннего Ценского, в этой повести получили несколько иную интерпретацию. Жизнь или смерть человека зависят не только от роковых случайностей, но и от его собственных деяний.

Вопреки утверждениям критиков, мотив рока, фатальной предопределенности не исчезает, однако, со страниц произведений Ценского в

эти годы.1. Он имеет место не только в "Смерти ребенка", но и в "Чуде" (почему остался жить дьякон, а все остальные погибли?),и в "Орле и решке" (на руке у Рыбочкина старая хиромантка обнаружила ярко выраженную "линию убийцы"), и в других произведениях послеоктябрьских лет.

Человека Ценский всегда склонен был рассматривать как часть природы, своеобразный микрокосм. Некоторые исследователи признавали в нем последователя пантеистического направления в прозе. Об этом писали, например, С.Чацкина, В.Правдухин и другие2. Появление и оформление в эстетическом сознании 1910 годов философии "живой жизни" как залога грядущего обновления, воссоединения "я" и "целого" сближало, по справедливому утверждению А.Сваровской, многих художников: И. Бунина, С.Сергеева-Ценского, В.Шишкова, Б.Зайцева, И.Шмелева, А. Чапыгина, Г.Гребенщикова и многих других. Такая концепция, явилась, думается, результатом многочисленных исканий А.Пушкина, М-Лермонтова, Ф.Тютчева, Л.Толстого и многих других выдающихся писателей XIX столетия.

Стремясь одушевить природу на раннем этапе своего творчества, тесно связать с нею жизнь людей, Сергеев-Ценский ставил жизнь человека в прямую зависимость от природных стихий. Вся судьба скажем, крестьянки Антонины не просто связана с лесной топью, но и зависит от нее, С другой стороны, писателем очеловечивалась природа: "... хлеба ребячливо смеются и толкают друг друга в жаркой тесноте " и т.д.

Сергеев-Ценский - пантеист после Октября развивает прежде всего традиции русской классики: Лермонтова, Тургенева, Тютчева и свои собственные. Все больше отходя в начале 20-х годов от импрессионистской манеры письма, он продолжает рассматривать человека и природу как единое целое. Создав блестящие реалистические характеры (дьякон Никандр - "Чудо", Рыбочкин - "Орел и решка", шесть комиссаров - "Тяга земли", Мушка - "Смерть ребенка"), писатель так или иначе подчеркивает влияние на их судьбу природных стихий: дьякону необходимо погрузиться в водную стихию, чтобы затем постепенно

1. См., например: Писакина Г. Предоктябрьское десятилетие в творчестве С.Н. Сергеева-Ценского // Проблемы художественного метода русской литературы конца XIX - начала XX века: Тезисы докладов Крымской научной конференции 18-29 сентября 1990 годат-Симферополь, 1990. - С.108.

2. Чайкина С. О пантеизме Сергеева-Ценского // Северные записки. - 1913.

- № 5; Правдухин В. Критика и библиография // Красная новь. - 1924. - № 2.

- С.308-309.

"дослужиться до человека"; Рыбочкин, история деградации которого рассказана художником с поразительным реалистическим накалом, не может убить лошадь, но спустя несколько лет свободно и легко истребляет тысячи людей (вспомним параллелизм: у Лермонтова Печорин, убив на дуэли человека, тяжело страдает, а на долю животного достается лишь вздох). Мушка, прочувствовав, что море, на которое она внимательно смотрит, тоже живое, вдруг становится взрослее и задает матери недетские вопросы. В пантеистическом ключе воспринимается и смерть девочки, которая представляется писателю как переход из одного природного состояния в другое.

Будучи по своей природе философствующим художником, Сергеев-Цспский никогда не придерживался на страницах своих произведений какой-либо единой философской концепции. Его почерк - это своеобразный философский венок, выполненный порой из самых полярных идей Ф.Достоевского, М.Штирнера, А.Шопейгауэра, Ф.Ницше, Н.Бердяева, В.Соловьева, идей мистического анархизма, пантеизма, материалистических учений. При этом очень трудно определить, какой же концепции в большей степени отдает предпочтение автор. Фатализм, зависимость от случая, влияние рока, судьбы на человеческую жизнь - все эти атрибуты, широко используемые на страницах дооктябрьских произведений, не уходят, не исчезают из повестей и рассказов в послереволюционные годы. Одновременно Ценский в "Крымских рассказах" убеждает читателя в том, что судьба человека в большой степени зависит от его деяний, что история делается людьми, и человек несет ответственность за содеянное им зло. "Человек знает мало" ("Орел и решка"); познать все, что происходит в природе, невозможно ("Смерть ребенка"); Россия возродится лишь в том случае, если произойдет чудо ("Чудо"); пагубно само вмешательство в природу, и даже наука должна делать это с большой осторожностью ("Младенческая память"); наконец, тотальная, всеохватывающая машинизация, индустриализация может погубить и самого человека ("Стремительное шоссе"). Все перечисленное, однако - это лишь вопросы, все это только изображается им на огромном полотне, сотканном из слов. Художник , по Ценскому, не доктор, он не может выписать рецепт человеческого счастья, он лишь изображает, рисует, описывает, рассказывает, но не обобщает, не делает выводов, не разоблачает, не подводит итогов. "Есть какая-то на земле своя солнечная правда, человеку этого не дано знать, человек только чувствует это смутно..." - это высказывание из "Неторопливого солнца", думается, можно считать лейтмотивом Цен-ского- философа.

Проблемы греха и его искупления, ответственности за свершение преступления и целый ряд других, волновавшие художника в дооктябрьский период творчества, претерпевают дальнейшее развитие в "Крымских рассказах".

В главе третьей 'Сказовая поэтика прозы С.Н.Сергеева-Ценского 20-х

- начала 30-х годов" рассматриваются особенности художественного письма Сергеева-Ценского всего периода.

Мастерство Ценского - создателя живописной, поэтической прозы неоспоримо.

Одной из характерных черт и итогов его реформаторств в прозе 20-х

- начала 30-х годов является внешняя простота, ясность во всем: в системе построения образов, в манере повествования, в развитии сюжета, в особенностях композиции, в языке. Оставляя весь свой эмоциональный накал страстей для писем к своим многочисленным адресатам, в произведениях он выступает спокойным и в то же время правдиво-страстным мудрым летописцем.

Простота художественного письма - один из основополагающих критериев хотя ц в достаточной степени нового, но тем не менее уже сформировавшегося к послереволюционному времени в литературе некоего образования, которое писатели и критики называли по-разному: "школой Ремизова" (М.Пришвин, Б.Эйхенбаум); "новым реализмом" (Р.Иванов-Разумник); "неореализмом" (Е.Замятин). Теоретическое обоснование так называемого неореализма Е.Замятина представляется наиболее полным и интересным, характерным именно для прозы 20-х годов. Особую роль в неореалистической литературе он отводил простоте письма и одному из критериев ее выражения - сказу.

Изучение сказа началось в XX веке. В.В.Виноградов, Б.М.Эйхенбаум, М.М.Бахтин - работы именно этих ученых и некоторых других имеют большую ценность.

Интересной и глубокой представляется работа, выпущенная Воронежским университетом. Ее авторы Е.Г.Мущенко, В.П.Скобелев, Л.Е.Кройчик серьезно обобщают результаты исследований в области теории сказа, определяют типологические основы его поэтики. Прослеживается эволюция сказовой формы на материале творчества от A.C. Пушкина до М.М.Зощенко. Авторы коллективной монографии дают определение сказа, в котором учтены поиски и находки их замечательных предшественников1. К 20-м годам XX века сложилась зре

1. Мущенко Е., Скобелев В., Кройчик Л. Поэтика сказа^^- Воронеж: Издательство Воронежского университета. - 1977. - С.34.

лая, богатая традициями культура сказового письма, основа которого заложена А.С.Пушкиным, Н.В.Гоголем, Н.С.Лесковым и другими классиками.

К сказовому типу повествования тяготели в 20-е годы самые разные художники: М.Шолохов, Е.Замятин, Л.Леонов, К.Тренев, Д.Фурманов, М.Зощенко и другие. К этому времени он, пожалуй, становится одним из самых распространенных приемов обрисовки характеров даже в поэзии. Литература, как справедливо заметил В.Скобелев, активизировала интерес к народной жизни, стала более близка и понятна народным массам. Не остался в стороне и Сергеев-Ценский. Оставаясь последовательным и наиболее ярким продолжателем традиций литературы XIX века, он в то же время впитал в себя и основополагающие принципы нового реалистического искусства. Влияние сказовой поэтики укреплялось в его прозе по мере усложнения жизни, вызревания социально-политических и других общественных конфликтов.

Тяготение к сказовой форме писатель начинает проявлять в предоктябрьские годы. Появляется целый ряд произведений, написанных с очевидной простотой письма на бытовую тему: "Медвежонок", "Движения", "Пристав Дерябин" и другие. В 20-е - 30-е годы сказ в прозе Ценского становится основополагающим типом повествования.

Формы проявления сказа в его прозе послеоктябрьских лет много-плановы и разнообразны. С одной стороны, сказ оказывал влияние на особенности жанра: есть сказовые повести "Орел и решка"; повести с элементами сказа - "Смерть ребенка", сказовые новеллы - "Старый полоз", "Сливы, вишни, черешни" и т.д. С другой, сказ проявлял себя как способ построения произведения - реализации эпического действия через монологи и диалоги, относительное равноправие всех действующих лиц, возникновение двухголосового слова в основном без влияния автора, наличие рассказчика и т.д. Налицо весьма показательный пример слияния орнаментализма и сказа - "Аракуш" и "Младе1пеская память".

К концу 20-х - началу 30-х годов Ценский начинает тяготеть к более острому, сатирическому или трагикомическому изображению действительности и нередко некоторых особенностей национального характера. Появляется большое количество такого рода произведений, как правило, с элементами сказа - "Счастливица" (1931), "Маяк в тумане" (1933), "Стремительное шоссе" (1932), "В поезде с юга" (1934) и другие.

Одновременно Ценский использует классические, традиционнные формы литературного письма, которые нередко довольно трудно (да и

вряд ли стоит) дифференцировать, относя их к сказовым особенностям или же не относя к ним. Таков, к примеру, принцип создания портрета в прозе 20-х - начала 30-х годов. От действия - к внешности персонажа, от него - к глубокой психологической характеристике через акцентированную художественную деталь (нередко с использованием подтекста) - здесь Ценский опирается на классические традиции прежде всего Лермонтова и Гоголя. Если писатель широко использует в своих произведениях так называемый "групповой портрет" (интеллигенции -"Орел и решка", шести комиссаров - Тяга земли"), то митинговые массовые сцены, весьма типичные для литературных произведений 20-х годов, у него практически отсутствуют.

Будучи великолепным мастером бытовых подробностей, подобно Гоголю, Сергеев-Ценский, как и его выдающийся предшественник, в основном избегает в сюжетах любовную коллизию. Ценскому в первую очередь важно показать, какие человеческие пороки, может быть, даже национального характера, необходимо изжить, каким путем человек должен прийти к своему преображению.

В общем колорите прозы Сергеева-Ценского наиважнейшую функцию выполняет пейзаж: он оживляет сказ, лишает его сухости и схематичности, доводит повествование до уровня подлинной художественности. Не случайно Горький отмечал, что пейзаж Ценского -"великолепнейшая новость в русской литературе"1.

Произведения Ценского и лирически живописны ("Аракуш", "Младенческая память"), и философски насыщенны ("Смерть ребенка"), и психологически колоритны ("Смерть ребенка", "Чудо", "Орел и решка", "Сливы, вишни, черешни"). Природа выступает и выразителем конкретного эмоционального состояния человека ("Смерть ребенка", "Чудо", "Орел и решка", "Счастливица").

В структурной основе сказа Ценского послеоктябрьского времени заметно влияние фольклоризма. С одной стороны, фольклор ифает структурно-композиционную роль, влияя на построение произведения и усиливая лиризм повествования за счет использования изобразительно-выразительных средств, с другой - является мощнейшим средством создания характера национального типа. Связь с фольклором прозы Ценского не является, разумеется, внешней атрибутикой народности. Фольклоризм писателя взрастает из глубинных корней народной жизни и самобытного характера.

1. Сергеев-Ценский С.Н. Собр. соч.: В 12-ти томах. - М., 1967. -TA.-d.3iH ,

Сказовость Цеиского, вне сомнения, своеобразна, оригинальна. Почерк письма послеоктябрьского Ценского - это постоянное стремление найти новое, чтобы выйти далее, в 30-е годы, на глубокие эпические обобщения.

Проза Ценского 20-х - начала 30-х годов - это оригинальное сочетание традиционных форм классического литературного письма и сказа, представляющего собой у Сергеева-Ценского большей частью многоголосое, полифоническое повествование, которое определяет и разрграничивает функции автора и рассказчика, стилизуется под устно произносимые, разговорного характера монологи персонажей с ориентацией на нового читателя. Сказ Ценского нередко обогащен орнаментальным, лирическим началом.

В заключении подводятся итоги исследования и высказываются соображения относительно дальнейшего изучения творчества С. Н.Сергеева-Ценского.

Библиография включает несколько разделов: художественные тексты, список первых публикаций повестей и рассказов Ценского периода 1917-1934 годов, литературно-критические и философские работы, архивные материалы.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Фольклоризм как средство создания характера национального типа в послеоктябрьской прозе С.Н.Сергеева-Ценского // Русский фольклор: Проблемы изучения и преподавания / Материалы межрегиональной научно-практической конференции . - Тамбов, 1991. - 4.2.

2. Неизвестный Сергеев-Ценский // Кредо. - Тамбов, 1992. - N 2.

3. Великий гражданин России (Новое о Сергееве-Ценском) // Тамбовская жизнь. - 1992. - 9 апреля.

4. Поэтика неореализма (С.Н.Сергеев-Ценский и Е.И.Замятин) // Творчество Евгения Замятина: Проблемы изучения и преподавания ^ Материалы Первых российских замятинских чтений 21-23 апреля 1992 года. - Тамбов, 1992.

5. Где же наш Аракуш? (Опыт анализа рассказа Сергеева-Ценского) // Роль художественной литературы в становлении личности школьника. - Тамбов, 1992.

6. Неизвестные страницы жизни и творчества С.Н.Сергеева-Ценского (На материале переписки Ценского и Горького 20-х годов) // Культура русской провинции: Межвузовский сборник научных трудов. - Тамбов, 1992.

7. Меня изумляет возможность травли (О письмах Сергеев; Ценского к Горькому) // Там же.

8. Человек человека проклял (С.Н.Сергеев-Ценский: Из неопубл!-кованного) // Тезисы докладов к научной конференции преподават* лей 25-30 апреля 1994 года. - Тамбов, 1994.