Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект

Шостка, Евгения Сергеевна

автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.02.01
диссертация на тему: Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект

Год: 2009
Автор научной работы: Шостка, Евгения Сергеевна
Ученая cтепень: кандидата филологических наук
Место защиты диссертации: Тамбов
Код cпециальности ВАК: 10.02.01

450 руб.

Диссертация по филологии на тему 'Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект'

Полный текст автореферата диссертации по теме "Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект"

На правах рукописи УДК 811.161.1 '3732 ББК 81.401.2-314 Ш799

ШОСТКА Евгения Сергеевна

ПРОЗВИЩА ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ: ЯЗЫКОВОЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТ

Специальность 10.02.01 - русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

003481590

Диссертация выполнена в ГОУВПО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина».

Работа выполнена в рамках проекта РГНФ-2009, проект № 08-04-70401-а/Ц.

Научный руководитель: доктор филологических наук, доцент

Щербак Антонина Семеновна

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Горбачевский Михаил Викторович

кандидат филологических наук, доцент Максимова Ольга Васильевна

Ведущая организация: Адыгейский государственный

университет

Защита состоится 27 ноября 2009 года в/£7- РОт заседании диссертационного совета Д 212.261.03 в Тамбовском государственном университете имени Г.Р. Державина по адресу: Тамбов, ул. Советская, 6, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в научной библиотеке Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (ул. Советская, 6).

Автореферат размещен на официальном сайте ТГУ имени Г.Р. Державина (адрес сайта: http://www.tsu.tmb.ru) октября 2009 г.

Автореферат разослан октября 2009 г.

Ученый секретарь ^

диссертационного совета /ъ , ■

доктор филологических

наук, профессор Пискунова С.В

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Реферируемая работа посвящена изучению проблемы сопоставления древнерусских и современных прозвищ, рассмотрению фактора - единства хронологических и географических границ распространения прозвищ, прозвищ, бытовавших ранее и бытующих ныне на одной и той же территории.

Прозвища Тамбовской области как особая антропонимическая категория еще не изучены, именно этим объясняется актуальность и перспективность данной работы.

Объектом исследования являются прозвища, бытовавшие ранее и закрепленные в ныне имеющихся фамилиях, и современные прозвища, зафиксированные в сельской местности Тамбовской области.

Предмет исследования - мотивационные признаки, легшие в основу прозвищ в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области, их ассортимент и словообразование, а также сопоставительный анализ древнерусских и современных прозвищ, бытовавших и бытующих в одном и том же регионе.

Рабочая гипотеза данного исследования отражает мысль о том, что в русской ономастической традиции прозвище, представляя собой род вторичного именования, является тем не менее постоянной константой в силу извечного желания человека «отметить», «выделить» себе подобного названием, в котором присутствует та или иная оценка человеческой особи, ибо прозвище индивидуально, в то время как имя может принадлежать некоторому числу людей. Однако, будучи постоянной константой, прозвища, их ассортимент, способы их образования и, главное, целевые установки их появления варьируются в зависимости от языкового сознания жителей определенного региона, а также от языкового сознания старшего и младшего поколений.

Иными словами, современные прозвища - это не что иное, как продукт обыденного называния человека в условиях функционирования официальной троичной формы именования и нового языкового сознания.

Актуальность исследования обусловлена связью с ономастическим направлением в языкознании, связью его проблематики с

антропоцентрическим направлением в современной лингвистике, которая позволяет показать, как прозвища связаны с языковым сознанием сельских жителей Тамбовской области.

Подводя итоги и намечая перспективы развития ономастики на рубеже XX-XXI вв., ученые отмечают, что «любое небольшое региональное исследование оказывается вкладом в общую теорию имени собственного» (A.B. Суперанская).

Актуальность данной работы обусловлена и характером самого материала исследования, изучение которого позволяет выявить в структуре и семантике прозвищ, вычленяемых из фамилий, и современных прозвищ некоторые универсалии, что помогает уточнить специфику прозвищ как ономастических единиц. Сопоставление прозвищ, бытующих в разных возрастных группах современного общества, ограниченного для чистоты эксперимента сельскими регионами, помогает выявить целевую установку и особенности функционирования прозвищ.

Основная цель работы заключается в выявлении сходства и различия древнерусских и современных прозвищ в структурно-семантическом плане для нахождения по возможности тех универсалий, которые имеют место при их создании и функционировании как особой ономастической единицы в ономастической системе русского языка, а также в определении роли человеческого фактора в формировании прозвищного ономастикона Тамбовской области.

Поставленная цель мотивирует следующие задачи исследования:

• Расклассифицировать по семантическим признакам прозвища, вычленяемые из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области, и современные прозвища, зафиксированные в сельской местности данной области, по семантическим группам.

• Определить сходства и различия как в наполняемости этих семантических групп, так и в словообразовании прозвищ, в них включающихся.

• Выявить специфику на уровне ассортимента, словообразовательных моделей, мотивационных признаков, легших в основу прозвищ в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области.

• Выяснить специфику целевой установки, которая возникает у представителей разных возрастных групп при создании прозвищ.

Научная новизна исследования состоит в следующем: изучение прозвищ не ограничивается только анализом их семантики и способов образования. Впервые предпринимается попытка в рамках одного ареала на комплексном материале сопоставить функционирование прозвищ в разных возрастных группах, что, несомненно, поможет расширить границы изучения прозвища не только как особой ономастической единицы, но и как продукта человеческого языкотворчества в процессе осознания как себя, так и своего окружения.

Впервые предлагается достаточно полный перечень тамбовских прозвищ, не являвшихся предметом специального лингвистического изучения, что нашло отражение в приложении к работе.

Новой в теоретико-методологическом плане является разработка методики исследования регионального ономастического материала, направленная на изучение прозвищ как особого вида ан-тропонимической лексики. Эта методика предполагает анализ различных областей знания о человеке, что помогает определить роль прозвищ в языковой картине мира современного общества и отдельного индивидуума.

Теоретическая значимость работы заключается в выявлении возможностей изучения прозвищ в объеме ономастического пространства определенного региона в рамках антропоцентрического направления в лингвистике; в определении роли человеческого фактора на уровне разных возрастных групп ввиду разной целевой установки и функциональной значимости прозвища как для отдельного индивидуума, так и общества в целом; в возможности использования содержащихся в ней теоретических положений и выводов в процессе изучения и описания российского ономастикона, в дальнейшем углублении методики анализа ономастических единиц в контексте познавательных процессов.

Материалы данного исследования могут быть использованы в теоретических курсах лекций по современному русскому языку в разделе «Лексикология», введению в языкознание, общему языкознанию, ономастике, ономастической и диалектной лексикографии, ономастической лингвогеографии.

Практическая ценность исследования состоит в том, что в работе имеется богатый иллюстративный материал, представляю-

щий интерес для лингвистов, занимающихся проблемами ономастики.

Полученные результаты исследования могут быть использованы при описании ономастического материала в учебных целях -для написания учебных пособий по лексикологии, в курсе диалектологической практики, на факультативных занятиях по ономастике, а также при составлении ономастических словарей.

Теоретической базой исследования послужили положения, разрабатываемые в следующих областях лингвистики:

- в теории имени собственного в языке (В.Д. Бондалетов, М.В. Горбаневский, Е. Курилович, A.M. Селищев, A.B. Суперан-ская, Ю.И. Чайкина, В.К. Чичагов, JIM. Щетинина);

- в теории семантической структуры слова (В.В. Виноградов, Н.И. Толстой);

- в теории когнитивной лингвистики (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Е.С. Кубрякова, H.H. Болдырев).

Методология и методы исследования: изучение фактического материала проводилось на основе использования различных методов. Это общелингвистические методы (структурный, описательный и сравнительно-сопоставительный), а также использование элементов статистического метода, синхронного метода и элементов диахронного анализа.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Количество семантических групп на уровне как древнерусских, так и современных прозвищ является практически неизменным, ибо оценка людей происходит с учетом одних и тех же параметров: внешний облик, черты характера и т. д.

2. В ассортименте как древнерусских, так и современных прозвищ шире представлены прозвища с негативной оценкой личности. Эта негативная оценочность и экспрессивность в древнерусских прозвищах достигается способами словообразования с привлечением большого числа суффиксов, вносящих в значение слова дополнительные оттенки. В современных прозвищах действуют разного рода ассоциации. Происходит подобное, видимо, в силу того, что древнерусские прозвища во временном отношении стоят ближе к прозвищным именам, т. е. к тем «личным именам», которые использовались на Руси до принятия христианства.

3. В прозвищах, восходящих к профессиональной деятельности человека и служащих его добавочным именованием, особо ощущается разница в тех ассоциациях, которые легли в основу древнерусских и современных прозвищ, так как это напрямую связано с жизнедеятельностью человека, разными укладами жизни, в которых эта деятельность осуществляется.

4. Имеется существенная разница между прозвищами (ассортимент, мотивация, целевая установка) в среде людей разных возрастных групп, что, несомненно, является свидетельством того, что прозвища могут быть объективным показателем речевого сознания человека.

5. Прозвище - это единственный способ именования человека, в зависимости от социальных условий то принимающего статус личного имени («прозвищного»), то становясь прозвищем, т. е. особой ономастической единицей, имеющей долгую и давнюю традицию.

6. Прозвища на современном этапе являют собой особым образом организованную систему, представляющую своеобразное продолжение прозвищных имен и приобретающую те особые черты, которые напрямую зависят от речевого сознания современного человека.

Научная достоверность связана с получением объективных сведений о тамбовских прозвищах, с представительным корпусом примеров, включающим ономастические материалы. Подтверждением объективности послужило изучение научной литературы по исследуемой проблеме.

Материалом для анализа послужили древнерусские прозвища, вычленяемые из прозвищных фамилий, бытующих на территории Тамбовской области, а также современные прозвища, зафиксированные на данной территории. Это дает возможность проследить, как изменяется семантика и структура прозвищ в условиях разных временных срезов в границах одного и того же ареала.

Материалом для анализа исследования послужили прозвища, собранные автором данной работы за последние три года на территории Тамбовской области по вопроснику «Географические, личные и другие имена в российских селах» З.В. Рубцовой; картотека лаборатории «Современные тамбовские говоры в системе культуры региона» кафедры русского языка ТГУ имени Г.Р. Державина,

которая формировалась на протяжении многих лет по программе Лексического атласа русских народных говоров (ЛАРНГ) Института лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург), а также справочные данные авторитетных русских ученых.

В работе проанализировано 925 древнерусских прозвищ, вычленяемых из фамилий, и 1070 современных прозвищ.

Апробация работы. Основные положения диссертации нашли отражение в выступлениях на аспирантских семинарах, заседаниях кафедры русского языка ТГУ имени Г.Р. Державина, межвузовских, общероссийских и международных семинарах и конференциях. Среди них: VI Международная научно-практическая конференция «Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования» (Тамбов, 2008); Общероссийская научная конференция «Державинские чтения» (Тамбов, 2009).

Результаты исследования отражены в ряде публикаций, в том числе изложены в двух статьях в научных журналах, рекомендованных ВАК.

Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения; в Список использованной научной литературы и список использованных словарей и пособий включены описания использованных в диссертации научных трудов, содержащих информацию по теме исследования. В настоящем диссертационном исследовании имеются приложения, в которых помещены древнерусские прозвища, вычленяемые из фамилий Тамбовской области; современные прозвища, бытующие на территории Тамбовской области, и устаревшие слова и некоторые названия профессий.

Во Введении раскрывается актуальность выбора темы, высказывается отношение к разным точкам зрения на сущность таких ономастических единиц, как прозвища; обосновывается актуальность, научная новизна, мотивируется научная новизна диссертации, ее теоретическая и практическая значимость, формулируются цель и конкретные задачи, предмет, объект исследования, выносимые на защиту положения.

В Первой главе «Прозвища в лингвистической литературе: проблемы их решения» проводится обзор научной литературы, посвященной общей теории прозвища; формируется теоретическая база, в рамках которой анализируется ономастический материал.

Вторая глава «Современные прозвища, соотносимые с древнерусскими» содержит анализ древнерусских прозвищ, вычленяемых из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области; дает количественное соотношение древнерусских прозвищ и современных прозвищ; анализируются способы образования прозвищ древнерусского и современного происхождения.

Третья глава «Современные прозвища, не соотносимые с древнерусскими» содержит анализ современных прозвищ, не соотнесенных с древнерусскими; отражает сведения о компонентах лексической базы прозвищ и способах их образования; приводит данные о количественном соотношении современных прозвищ, зафиксированных в среде молодежи и у людей, относящихся к старшей возрастной группе.

В Заключении подводится итог проведенного исследования и в обобщенном виде излагаются результаты исследования, намечаются дальнейшие возможности и пути изучения русских прозвищ.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Глава I. Прозвища в лингвистической литературе: проблемы их решения

Проблема прозвищ в лингвистической литературе связана прежде всего в определением их статуса в ономастической системе, в чем и наблюдаются определенные разногласия в среде ученых, занимающихся проблемами ономастики.

Так, A.B. Суперанская считает, что между прозвищем и личным именем разница «не столько лингвистическая, сколь юридическая, связанная с людьми и традициями того или иного народа, его законодательством в области ономасиологии». В то же время многие ученые, такие, как A.M. Селищев, В.А. Никонов, К.Ф. Гри-щенко, E.H. Полякова, H.H. Ушаков и др. отмечают, что прозвища представляют собой самостоятельную группу антропонимов.

Подобное двоякое отношение к прозвищу возникло в процессе наблюдений, проводимых на уровне древнерусской антропонимии, в которой личные имена представляли собой генетически неоднородный разряд слов (С. Роспонд, A.M. Селищев).

Принимая во внимание факт существования в древнерусском именнике отапеллятивных имен или имен нехристианских и их ис-

пользование в быту одновременно с христианскими, следует обратить внимание на их соотношение и взаимосвязь. Так, если имя-прозвище (мирское имя) является, по терминологии Б.А. Успенского, «сознательно» выбранным, то каково отношение русских имен к именам христианским, т. е. «несознательным»?

Христианское имя является «несознательным», потому что не несёт в себе никакой идентификации. Оно официальное, продиктованное ригористической ролью церкви.

Нехристианское же имя несёт в себе значительную информацию о его носителе, отражая определенные свойства, индивидуальные, присущие только ему. Подобное имя, не являясь официальным, по наблюдениям лингвистов, стояло в архивных документах на втором месте при именовании лица (А.Н. Мирославская), что подтверждает точку зрения В.К. Чичагова, который утверждает, что в русском языке ХУ-ХУН вв. в именованиях, состоявших из греческих и русских имен, первые всегда были именами личными, а вторые всегда прозвищами.

По мнению В.К. Чичагова, «бытующие в настоящее время в диалектах прозвища являются продолжением прозвищ XV-

XVII вв.». Эта проблема требует настоятельного решения, что будет способствовать пониманию статуса такой ономастической категории, как прозвище. Под словом «продолжение» можно понимать и следующее: прозвище как одна из ономастических категорий продолжает не только существовать, но и развиваться, подчиняясь тем законам, которые вытекают из особенностей этого одного из способов именования человека.

Проблема отграничения прозвищных имен и прозвищ, видимо, может быть частично решена, если принять во внимание, что и христианские имена, как и прозвищные (дохристианские), бытовавшие на Руси до принятия христианства, были такими же ота-пеллятивными именами.

Прозвищные имена до XVII в. (а в некоторых регионах, как показывают архивные документы (О.В. Наумова), и до конца

XVIII в.), употреблявшиеся в качестве вторичных, дополнительных имен и исчезнувшие с принятием официального троичного именования человека из обихода, однако, не исчезли, а продолжали функционировать и развиваться по своим определенным законам.

Подобное связано с общим принципом, который заключается в целевой установке, стоящей перед человеком, когда он нарекает именем себе подобного. Эту целевую установку можно определить как стремление выделить называемого, идентифицировать и охарактеризовать его. Такой возможности человек лишен, если использует лишь то имя, которое является официальным и которое нельзя соотнести с особенностями именуемого.

Прозвища, существующие со времен Древней Руси, являют собой уникальную возможность изучения менталитета и системы ценностей человека.

Ввиду того, что некоторые лексико-семантические группы прозвищ, имеющихся в современном прозвищном ономастиконе, невозможно сопоставить с древнерусскими, поскольку для этого нет соответствующих условий и данных, которые могли бы представить информаторы, то весь исследуемый материал разделен нами на две группы: современные прозвища, соотносимые с древнерусскими, и современные прозвища, не соотносимые с древнерусскими.

Глава II. Современные прозвища, соотносимые с древнерусскими

Фамилии, восходящие к древнерусским прозвищам, носят название прозвищных. Их производящая основа помогает реконструировать те прозвища, которые легли когда-то в основу этих фамилий. И.В. Привалова вводит понятие «этнолингвокультурное сознание», которое она определяет как «культурно обусловленный инвариантный образ мира, соотнесённый с особенностями национальной культуры и национальной психологии».

Инвариантный образ человека предполагает наличие определенного стереотипа, являющегося своеобразной нормой. И нарушение этого стереотипа, выход за пределы нормы фиксируется зрением, выделяется, становится характеристикой человека, его индивидуальным прозвищем.

Мотивацией возникновения этого прозвища могут служить физические, психические черты человека, особенности поведения, какой-то случай из его жизни, а также ассоциации, возникающие при знакомстве с определенным человеком.

Реконструированные прозвища объединяются в следующие лексико-семантические группы: а) прозвища, данные по внешнему виду (физические свойства человека); б) прозвища, данные по чертам характера (внутренние качества человека); в) прозвища, указывающие на интеллект называемого; г) прозвища, данные по роду деятельности (профессиональные); д) прозвища, связанные с социальным положением человека.

В ходе проведенного исследования выявлено количественное соотношение древнерусских и современных прозвищ (табл. 1).

Таблица 1

Компоненты лексической базы Количество антрополексем

древнерусские прозвища современные прозвища

старшее поколение младшее поколение общее кол-во

Прозвища, данные по физическим свойствам 223 146 108 252

по внутренним качествам 194 250 78 328

по интеллекту 29 20 12 328

по роду занятий 337 60 - 60

по социальному положению 26 8 - 8

Общее количество 809 484 196 680

Как показывают данные таблицы 1, общее количество древнерусских прозвищ анализируемых типов превышает количество современных.

Однако по отдельным компонентам количество древнерусских и современных прозвищ неодинаково.

В древнерусском прозвищном ономастиконе, как показал материал, самое большое количество прозвищ приходится на те, которые восходят к именованию лиц по роду их занятий. Например: на фоне именований лица по профессии, оформленных с помощью суффиксов, выделяется модель «человек род его занятий» и модель, основанная на метонимическом переносе: «человек <— продукт его труда». Например:

Ардашник (Ардашншов) - Ардаш (Ардашев), Барашник (Барашников) - Бараш (Барашов), Бердник (Бердников) - Бердо

(Бердов), Бурашник (Бурашников) - Бураш (Бурашов), Голич-ник (Голичников) - Голица {Голицын), Епаншенник (Епаншен-никое) - Епанча (Епанчин), Калашник {Калашников) - Калач {Калачев), Лабазник {Лабазников) - Лопас {Лопасов), Олейник {Олейников) - Олей {Олеев), Решетник {Решетников) - Решето {Решетов), Сарафанчик {Сарафанников) - Сарафан {Сарафанов), Солодовник {Солодовников) - Солод (Солодов), Шлейник {Шлейников) - Шлея {Шлеин), Шушпаниик {Шушпанников) -Шушпан {Шушпанов).

Реже подобное явление наблюдается на уровне называний лица по роду его деятельности, оформленных с помощью других суффиксов: Бахтей {Бахтеев) - Вахта {Бахтин), Шинкарь {Шинка-рев) - Шинок {Шинков), Можарец {Можарцев) - Можара(а) {Можаров), Чеботарь {Чеботарев) - Чебот {Чеботов), Толкач {Толкачев) - Толк {Толков).

Метонимический перенос «человек <— продукт его труда либо предмет торговли» достаточно распространен в тех случаях, когда нет суффиксальной оформленности при назывании лица по роду его занятий. Последнее позволяет предположить возможность возникновения некоторых ассоциативных связей на уровне ЧЕЛОВЕК: АПЕЛЛЯТИВ, нахождения некоторых сходных черт, имеющихся между ними. И тогда речь следует вести о появлении прозвищ, основанных на метафорическом переносе.

Так, фамилия Кадашов, зафиксированная на исследуемой территории, может восходить либо к наименованию лица по роду его деятельности. Кадаш - «тот, кто делает (продает) кадаши; кадаш -«кадка, кадушка» (тмб.), либо к индивидуальному прозвищу Кадаш - «полный, толстый, низкорослый».

Метонимический перенос «человек продукт его труда либо предмет торговли» наблюдается в следующих наименованиях лиц по роду их деятельности. Например:

Бондя {Бондин), Купарь {Купарев), Арчак {Арчаков), Копыл {Копылов), Лиштван {Лиштванов), Корыто {Корытов), Черенок {Черенков), Вычер {Вычеров), Полуба {Полубинский), Пестерь {Пестерев), Кувшин {Кувшинов), Проскура {Проскурин), Кулага {Кулагин), Просвира {Просвирин), Расстегай {Расстегаев), Сыта {Сытин), Барда {Бардин), Сбитень {Сбитнев), Коврижка {Ков-

рижкин), Колбаса (Колбасов), Круглик (Кругликов), Репница (Репницын), Шешень (Шешнев), Чекан {Чеканов), Кольчуга (.Кольчугин), Ковш (Ковшов), Разувай (Разуваев), Скурлат (Скурлатов), Щёлок {Щелоков), Щепотной {Щепотнов), Коленкор {Коленкоров), Кордубан {Кордубанов), Юхта {Юхтин), Чепрак {Чепраков), Простомолот {Простомолотов), Улей {Ульев), Шушун {Шушунов), Тепляк {Тепляков), Солоп {Солопов), Шня-ка {Шнякин), Тулуп {Тулупов), Нерета {Неретин), Шах {Шахов), Галун {Галунов), Хан {Ханов), Ханан {Хананов).

Сюда же относятся названия, основанные на метонимическом переносе: «человек вид занятий, не связанных с производством товаров или их реализацией». Это такие метонимические переносы, как: 1) «человек <— место работы»: Перевоз {Перевозов), Фабрика {Фабриков), Вахта {Бахтин), Контора {Конторин); 2) «человек занимаемая им должность»: Комиссар {Комиссаров), Староста {Старостин), Бурмистр {Бурмистров), Есаул {Есаулов)', 3) «человек исполняемые обязанности при церкви»: Кондак {Кондаков), Стихарь {Стихарев), Орган {Органов).

Однако большая часть этих прозвищ древнерусского происхождения оформлена суффиксами, характерными для называния лиц по их профессии. В этом случае можно сделать вывод о том, что прозвищами они могут называться условно. Те прозвища, которые основаны на разного рода метонимических переносах, составляют меньшую часть указанной группы и обладают определенной долей экспрессивности.

Прозвищ, данных человеку по его внутренним качествам, в современном прозвищном ономастиконе больше, чем в древнерусском.

Практически совпадает количество древнерусских и современных прозвищ, данных по физическим свойствам.

Прозвищ, данных по интеллекту, в древнерусском прозвищном ономастиконе больше, чем в современном. К прозвищам подобного типа относятся: Голова {Головин), голова, др.-рус. «часть тела; ум, разум, начальник, вождь» [Срезневский I: 542], Головач {Головачев), Голованя {Голованин), Головань {Голованев), Голован {Голованов), Головаша {Головашин), Головатый {Головатов).

Детей умных людей могут называть по прозвищу отца: Голавль {Головлев), Головенок {Головенкин), Голованок {Голованков).

Не меньшей популярностью пользовались прозвища, основанные на метафорическом переносе, нашедшем отражение в сравнении «умный, как старый человек» (старый, др.-рус. «старый; разумный, опытный; почтенный») [Срезневский III: 498]. Это такие прозвища, как Старый (Старое), Старко {Старков), Старец (Старцев), Старыня (Старынин), Старчик (Старчиков).

Отметим, что интеллект нами выделяется в специальный раздел, потому что все люди, независимо от их внутренних качеств, могут быть умными или глупыми.

Итак, в качестве апеллятивов, ставших основой древнерусских прозвищ, были те, которые непосредственно связаны с головой как вместилищем ума, либо те, которые соотносились с опытностью, рассудительностью, приобретаемыми человеком к старости.

В современных прозвищах, бытующих у людей старшего поколения, имеются прозвища, основанные на метафорическом переносе: Батя («ветеран Великой Отечественной войны, пользовался всеобщим уважением»), Кардинал («умный, как кардинал Ришелье»), Кроме того, отмечены прозвища окказионального плана: Дога («от догадаться, догадываться либо от догадливый»), Чуёк («все чует, все понимает, на лету схватывает»).

В молодежной среде все прозвища умных людей основаны на метафорическом переносе: Профессор, Доцент, Демагог («любит поговорить на «заумные темы»), Ботаник, Отец («в студенческой среде это прозвище получил молодой человек, пришедший в вуз после армии и дававший всем дельные житейские советы»), Розен-таль («лучше всех писал диктанты»).

Людей, обделенных интеллектом, если судить по фамилиям Тамбовской области, называли Дур (Дуров), Дура (Дурин), Дурак (Дураков), Дурня (Дурпин), Дурень (Дурнев), Дураня (Дуранин), Дуриман (Дуриманов).

Менее обидными были прозвища Тупчик (Тупчиков), Тупик (Тупиков), Тупыня (Тупынип), Тупица (Тупицын).

Глупых называли также Басарга (Басаргин), басарга, диал. «глупый или несерьезный человек», нижегор. [СРНГ 2: 128], Дикой (Диков), дикий, диал. «глупый, шальной, безумный, малоумный», арх., влад., волог., вят. [Даль I: 436], Дикарь (Дикарев).

Могло стать прозвищем слово в одном из своих значений: Селянин (Селянинов), селянин «житель; земледелец; невежда» [Срезневский III: 331], Селянин (Селянский).

Ассортимент современных прозвищ значительно шире. В среде пожилых людей встречаются прозвища, имеющие традиционный характер: Лопух, Дикой, Дикарь, Дуркан, Дурила, Балбес, Пенёк, Балда, Дуб, Филек, Афоня, Истукан.

Ассортимент прозвищ в этой возрастной группе расширяется за счет таких прозвищ, как Чукотка, Чугунок, Пупок («глупый, как пупок», тмб.), Тюлюк (от тюлюлюй «несерьезный, глупый», тмб.).

В молодежной среде прозвищ глупых людей меньше, но они отличаются своей экспрессивностью. Это Овца, Тундра, Дубина. Два последних прозвища используются только в том случае, если речь идет о непроходимо глупых людях. Кроме этих, вполне традиционных, отмечены следующие прозвища: метафорическое Бамбук («неприхотливый, глупый»); прозвища, образованные бессуффиксным способом: Болт («болтает всякую чепуху»), Глюк (от глючить).

Следует отметить разницу в употреблении прозвищ в среде людей старшего возраста и в молодежной среде. Эта разница ощущается как в количестве прозвищ по некоторым компонентам, так и в том, что некоторые мотивационные признаки, которые лежат в основе прозвищ, в молодежной среде оказываются невостребованными. Сюда относятся род занятий человека и его социальное положение.

Что касается способов словообразования, то следует отметить, что чаще всего древнерусские прозвища, как это отмечали и другие лингвисты (Г.В. Звездова), образуются таким способом, как суффиксальный. Однако при образовании прозвищ по физическим данным, по внутреннему качеству, по интеллекту и по роду деятельности нами отмечены примеры прозвищ, основанных на метафорических и метонимических переносах.

Суффиксальный способ словообразования не имеет такой частотности, как в древнерусских прозвищах, при образовании современных прозвищ, но он имеет место как в среде людей старшего поколения, так и в молодежной среде.

Для людей старшего поколения характерна субстантивация и использование традиционных прозвищ, что, впрочем, имеет место и в молодежной среде, хотя и не в такой степени частотности.

Глава III. Современные прозвища, не соотносимые с древнерусскими

Прозвища, не соотнесенные с древнерусскими, можно подразделить на следующие группы: отфамильные прозвища и отыменные прозвища; прозвища, данные на основе сходства именуемого с кем-либо или с чем-либо; прозвища, данные по одежде; прозвища, данные по любимым словам, словам-паразитам или особенностям их произношения; прозвища, данные по любимому кушанью; прозвища, данные по любимому занятию; прозвища, данные по любимым темам разговора или песням; прозвища, данные по событиям, ставшим мотивом появления прозвищ; единичные случаи.

Как показал материал, чаще всего способом усечения фамильных формантов и использования основы в качестве прозвища образуются прозвища от патронимических и прозвищных фамилий.

Однако прозвища, входящие в эту группу, неоднородны. Они подразделяются на прозвища, образованные от патронимических фамилий, восходящих к полным личным именам, и на прозвища, образованные от фамилий, основой которых послужили уменьшительные формы личных имен.

К первым следует отнести такие прозвища, как: Демьяи (Демьянов), Макар (Макаров), Пахом (Пахомов), Мирон (Миронов), Михей (Михеев), Никита (Никитин), Богдан (Богданов), Гаврила (Гаврилин), Корней (Корнеев), Исай (Исаев).

Ко вторым, т. е. к прозвищам, образованным от фамилий, в основе которых лежат краткие формы личных христианских имен, относится довольно небольшое количество прозвищ. Это Яша (Яшин), Кузя (Кузин), Аноша (Аношин), Гараня (Гаранин).

Как видим, все эти прозвища, образованные от фамилий, представляют собой не что иное, как личные мужские имена, ставшие во многих случаях устаревшими, кроме имен Яков и Никита, и в современном антропонимиконе Тамбовской области практически не зафиксированными.

Количественное соотношение тамбовских прозвищ, зафиксированных в среде старшего поколения и младшего, но не соотнесенных с древнерусскими прозвищами, представлено в таблице 2.

Таблица 2

Компоненты лексической базы Среда распространения Общее кол-во

старшее поколение младшее поколение

Отфамильные прозвища - 168 168

Отыменные прозвища - 24 24

Прозвища, данные по сходству 12 5 17

Прозвища, данные по отличительным особенностям

одежда 14 9 23

любимые слова, особенности произношения 28 16 44

любимое кушанье 13 4 17

любимое занятие 22 11 33

любимые темы и песни 4 2 6

события в жизни 13 13 26

единичные случаи 11 9 20

Общее количество 117 261 378

Как показывает материал, прозвищ, не соотнесенных с древнерусскими, в среде молодежи зафиксировано больше, чем их отмечено у людей, относящихся к старшей возрастной группе. Однако подобное происходит лишь потому, что только в молодежной среде отмечена употребительность отфамильных и отыменных прозвищ.

В целом же прозвищ, данных по сходству и отличительным особенностям, в старшей возрастной группе значительно больше (ср. 117 подобных прозвищ у людей старшего поколения и 69 -у молодежи).

Возможно, это объясняется тем, что в разных возрастных группах существуют разные целевые установки при создании прозвищ.

В отличие от взрослых, молодежь не просто употребляет прозвища в присутствии именуемых, невзирая на этические запреты, но и использует их в качестве подзывательных онимов. Эту функцию выполняют не только отфамильные и отыменные прозвища (исключение составляют прозвища учителей), но и другие прозвища, созданные молодежью.

Истоки этого следует, видимо, искать в желании молодежного микрообщества отделиться от других сообществ, особенно взрослых.

У людей старшего возраста имеется большой жизненный опыт, в ходе которого были накоплены многие привычки (любимое занятие), многие ассоциации (сходство), разнообразие/однообразие одежды. Именно в силу этого таких прозвищ у людей старшего поколения оказалось больше.

Следует отметить, что у этого же поколения шире ассоциации, также приобретенные за многие годы, и устоявшиеся нормы поведения. Целевая установка появления прозвищ в этой среде - характеризующая. Однако, невзирая на разную целевую установку, как у представителей старшего поколения, так и молодого, прозвища в основном появляются на основе метонимических и метафорических переносов.

Материал исследования показал, что на основе метафорических переносов в обеих возрастных группах создаются прозвища по сходству, по одежде, по любимому занятию. Метонимические переносы являются основой прозвищ по одежде, по любимым словам, по любимому кушанью, по любимому занятию.

Достаточно редко отмечаются примеры словообразования с помощью суффиксов.

Таким образом, современные прозвища - это развитие традиционной системы именования, состоящей в стремлении выделить человека с помощью называния в условиях наличия устойчивой, действующей официальной формы именования и нового языкового сознания.

Результаты выполненного исследования подтверждают тот факт, что особенно активны и традиционны прозвища в сельской местности. Данное обстоятельство обусловлено относительно замкнутым коллективом и специфически социальной средой. Будучи постоянной константой, прозвища, их ассортимент, способы их образования и, главное, целевые установки их появления варьируются в зависимости от языкового сознания жителей определенного региона, а также от языкового сознания старшего и младшего поколений.

В Заключении подведены итоги работы, сделаны обобщающие выводы по анализу теоретического и фактического материала.

Существенной разницы в количестве лексико-семантических групп, в которые включаются как древнерусские, так и современ-

ные прозвища, не отмечено, если не считать наличия в современных прозвищах такой значительной группы, как отфамильные и отыменные.

В древнерусских прозвищах, как и в современных, шире представлены те, которые имеют негативную окраску. Это происходит в силу того, что прозвища чаще всего даются в том случае, если внешний вид человека, черты его характера и т. п. выходят за рамки тех норм, которые традиционно данным человеческим сообществом принимаются за эталон.

Экспрессивность прозвищ в древнерусском языке достигается путем привлечения разного рода суффиксов, придающих слову нужные оттенки. Отсюда и огромное количество словообразовательных гнезд, вмещающих в себя слова, содержащие в себе разнообразные смысловые оттенки. Подобное, несомненно, роднит эти прозвища с личными именами, уменьшительные формы которых образуются путем привлечения самых разнообразных суффиксов, имеющих разнообразные оттенки. Происходит это потому, что прозвища к этому времени еще не оформились в отдельную антро-понимическую категорию.

В современных же прозвищах, напротив, экспрессия достигается на основе всякого рода ассоциаций как метафорического, так и метонимического планов.

Профессиональные прозвища в древнерусском антропоними-коне представлены более широким ассортиментом, ибо они созданы в то время, когда процветало кустарное ремесло и особого расцвета достигло натуральное хозяйство, позволяющее человеку жить за счет продажи продуктов, производимых своими руками. Это могло стать основой наименования человека, выделяющего из числа ему подобных. При этом помимо суффиксальных образований широко использовался метонимический перенос.

Современные прозвища, называющие людей по роду их деятельности, чаще основаны на метафорических переносах как по сходству, так и по функции.

Сопоставление прозвищ, бытующих в среде разных возрастных групп на территории Тамбовской области, позволило сделать следующие заключения:

- состав и количество лексических групп в прозвищах людей старшего и младшего поколений различны в некоторых аспектах. Так, в молодежной среде не зафиксировано прозвищ, данных человеку по роду его деятельности, не отмечено прозвищ шалунов, плакс, нытиков, сплетников;

- только у школьников зафиксированы отфамильные и отыменные прозвища, которые чаще всего не характеризуют именуемого, а являются вокативами. Однако в некоторых случаях их экспрессия может создаваться разного рода суффиксами, показывающими отношение называемых к называемым;

- у людей старшего поколения чаще используются те прозвища, которые стали практически традиционными. У людей младшего возраста подобного не наблюдается, за исключением тех случаев, когда речь идет о «модных» в настоящее время словах. В остальном же молодежные прозвища есть результат их языкотворческой деятельности.

Анализируя прозвища, бытующие на территории Тамбовской области, делаем предположение, что прозвища, распространенные в современном обществе, суть продолжение того способа именования людей, который является основным, о чем свидетельствует и этимология так называемых христианских имен, имеющих несомненную связь с апеллятивами. Этот основной способ зависит от культурно-бытовых и социальных условий общества, в котором эти прозвища функционируют.

В основу прозвищ кладутся апеллятивы, которые важны для существования человека и которые, естественно, разнятся от общества к обществу, от поколения к поколению.

В ходе сопоставления древнерусских и современных прозвищ, а также прозвищ, бытующих в среде старшего поколения и в молодежной среде, удалось установить:

- прозвище - единственная возможность индивидуализации лица;

- даже если отмечаются повторы одних и тех же апеллятивов, легших в основу прозвищ, то это разные прозвища, поскольку у них разная мотивация, о чем свидетельствуют данные, полученные от информаторов. К тому же эти прозвища бытуют в разных микроколлективах. Следовательно, прозвища исключают наличие двойственной мотивации;

- метафорические и метонимические переносы - основа появления прозвищ;

- словообразование применяется в случаях, когда в прозвищах прослеживается желание именующих выразить свое отношение, негативное или позитивное, к именуемому.

Кроме того, требует более пристального внимания проблема, которая связана с наличием так называемых «наследственных» прозвищ, передающихся от отца к сыну и т. д. Подобное отмечено как в древнерусском прозвищном ономастиконе, так и в современном. Многие «наследственные» прозвища оформились в «уличные» фамилии, которые на данном этапе изучены недостаточно.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: в издании, рекомендованном ВАК:

1. Шостка Е.С. Региональные прозвища: психологическая и социальная характеристика // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2009. Вып. 5 (73). С. 59-62.

2. Шостка Е.С. Современные прозвища, соотносимые с древнерусскими // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2009. Вып. 6 (74). С. 275-278.

в других изданиях:

3. Шостка Е.С. Региональная ономастика в реализации языковой картины мира // Русские говоры: вчера, сегодня, завтра. Тамбов, 2008. С. 190-193.

4. Шостка Е.С. Концепт «прозвище» в региональной концепто-сфере онимов // XIV Державинские чтения: материалы Общерос. науч. конф. Тамбов: Издат. дом Тамб. гос. ун-та им. Г.Р. Державина, 2009. С. 272-275.

5. Шостка Е.С. Региональная лингвофольклористика как объект изучения ономастики (на материале Тамбовской области) // Фундаментальные и прикладные исследования в системе образования: сб. науч. тр. по материалам VI Междунар. науч.-практ. конф. Тамбов, 2008. С. 211-213.

6. Шостка Е.С., Щербак А.С. О происхождении прозвищной фамилии Гоголь // Личность и национальные культурные традиции: сб. науч. тр. к юбилеям А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя. Тамбов, 2009. С. 162-166.

Подписано в печать 25.09.2009 г. Формат 60x84/16. Объем 1,0 п.л. Тираж 100 экз. Заказ 1585. Бесплатно. 392008, Тамбов, ул. Советская, 190г. Издательский дом ТГУ имени Г.Р. Державина.

Оглавление научной работы автор диссертации — кандидата филологических наук Шостка, Евгения Сергеевна

ВВЕДЕНИЕ.

ГЛАВА I. ПРОЗВИЩА В ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ

ЛИТЕРАТУРЕ: ПРОБЛЕМЫ И ИХ РЕШЕНИЯ.

1.1. Прозвищные имена и прозвища в древнерусской антропонимии.

1.2. Прозвища: их определение и особенности.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ 1.

ГЛАВА И. СОВРЕМЕННЫЕ ГТРОЗВИЩА, СООТНОСИМЫЕ

С ДРЕВНЕРУССКИМИ.

2.1. Прозвища, данные по внешнему виду.

2.1.1. Прозвища, данные по физическим недостаткам.

2Л.2. Прозвища, данные по росту.

2.1.3. Прозвища, данные по общему облику.

2.1.4. Прозвища, данные по фигуре.

2.1.5. Прозвища, данные по внешности. а) по форме головы. б) по волосам (цвет, густота). в) по цвету лица. г) по нечистой коже лица. д) по растительности на лице. е) по величине глаз. по форме губ. ж) по шее. з) по длине и форме носа. и) по толщине щёк. к) по зубам. л) по ушам. м) по челюсти. н) по общему впечатлению: красивый/некрасивый.

Выводы по разделу.

2.2. Прозвища, данные человеку по его внутренним качествам.

2.2.1. Говорун, болтун, балагур/молчун.

2.2.2. Смутьян, вызывающий беспорядок.

2.2.3. Злой, сердитый, вечно угрюмый, недовольный.

2.2.4. Буйный, неуправляемый.

2.2.5. Упрямый, капризный.

2.2.6. Сварливый, задиристый.

2.2.7. Придирчивый, привязчивый.

2.2.8. Хитрец, плут, коварный соблазнитель.

2.2.9. Бездельник, лентяй.

2.2.10. Скупой, стяжатель.

2.2.11. Грязный, неаккуратный.

2.2.12. Медлительный, копуша.

2.2.13. Лгун, обманщик, хвастун.

2.2.14. Шутник, зубоскал, насмешник.

2.2.15. Пьяница, гуляка.

2.2.16. Шалун, баловник, егоза.

2.2.17. Легкомысленный.

2.2.18. Плакса, нытик.

2.2.19. Простак, простофиля.

2.2.20. Сплетник/сплетница.

2.2.21. Вялый, скучный.:.

2.2.22. Вспыльчивый.

2.2.23. Высокомерный, спесивый.

2.2.24. Скорый, быстрый, проворный.

2.2.25. Весёлый, заводила.

2.2.26. Таратора.

2.2.27. Страдающий дефектом речи.

2.2.28. Походка.

2.2.29. Интеллект.

2.3. Вспомогательные лексические средства индивидуализации лица.

2.3.1. Прозвища людей по роду их деятельности.

2.3.2. Прозвища, данные людям по социальному положению.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II.

ГЛАВА III. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЗВИЩА, НЕ СООТНОСИМЫЕ

С ДРЕВНЕРУССКИМИ.

3.1. Отфамильные прозвища а) прозвища, образованные от патронимических фамилий. б) прозвища, образованные от прозвищных фамилий.

3.2. Прозвища, образованные от личных имен.

3.3. Прозвища, основанные на сходстве именуемого с кем-либо или чем-либо.

3.4. Отличительные особенности людей, ставшие основой их прозвищ. а) любимый вид одежды. б) любимые слова и особенности их произношения. в) любимое кушанье. г) любимое занятие. д) любимые темы и песни. е) события в жизни именуемого. единичные примеры.

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III.

Введение диссертации2009 год, автореферат по филологии, Шостка, Евгения Сергеевна

Такие антропонимические единицы, как прозвища, находились и находятся в поле зрения многих ученых, однако следует отметить, что самое большое количество работ было посвящено проблеме так называемых прозвищных имен, т.е. тех имен, которые бытовали на Руси до принятия христианства.

Именно этим нехристианским (некалендарным) именам было уделено особое внимание. Решались проблемы ассортимента нехристианских имен [Тупиков 1892; Чечулин 1891; Суперанская 1991; Суслова 1988 и др.], их замены христианскими именами и их сосуществование как в быту, так и в официальных документах [Балов 1901; Селищев 1968; Бражникова 1970; Веселовский 1974; Сельвина 1976; Мирославская 1980; Стрыгин 1999; Коршунова 2003 и др.]. Определялись границы прозвищ [Ушаков 1978], выявлялись функции прозвищ [Данилина 1970; Успенский 1971; Войтович 1986; Фролов 2005; Денисова 2007 и др.].

Все это решалось на материале, представленном различного рода архивными документами, что делает решение проблемы как семантики прозвищ, так и их мотиваций довольно затруднительным. Данный факт признают многие лингвисты, справедливо отмечая, что «общее значение апеллятива не дает возможности точно определить, какие конкретные признаки именуемого лица (физические, психические черты, особенности поведения, какой-то случай из его жизни и т.п.) и какие ассоциации послужили мотивами возникновения определенного индивидуального прозвища» [Войтович 1986: 67].

Функции прозвищ, их значение, их роль и целевые установки, по всей вероятности, следует рассматривать на материале современных прозвищ, бытующих в определенных коллективах, поскольку благодаря неоценимой помощи информаторов можно получить мотивацию того или иного прозвища, что, несомненно, поможет в выявлении как причин появления прозвищ, так и их статуса в антропонимической системе языка.

В антропонимических исследованиях неоднократно подчеркивалась мысль о том, что тщательное изучение современных прозвищ может оказать большую помощь в выяснении многих аспектов функционирования древнерусских прозвищ [Полякова 1975; Исаева 1988; Карташева 1985; Супрун 1994; Майорова 2000 и др.]. Исследовались принципы номинации в современных прозвищах [Андреева 1977], прозвища, бытующие в отдельных регионах [Чайкина 1969; Грищенко 1970; Поротников 1970; Щетинин 2004; Дмитриева 2002; Съянова 2004; Фролов 2005; Домусчи 2005 и др.], рассматривалась семантика и словообразовательная структура современных прозвищ [Ванюшечкин 1971; Данилина 1979; Клюева 1979; Фролов 1980; Волкова 2001], изучалось функционирование прозвищ в определенных возрастных группах [Соловьева 1970; Никулина 1974; Волкова 2001; Сергеева 2003 и мн. др.]. Кроме того, была предпринята попытка дать сравнительно-стилистическую характеристику прозвищ [Фролов 1980], а также высказывались мнения по поводу коммуникативных причин возникновения прозвищ на современном этапе [Дмитриева, Щербак 2004].

Еще в свое время В.К. Чичагов утверждал, что «бытующие в настоящее время в диалектах прозвища являются продолжением прозвищ XV—XVII вв.» [Чичагов 1959: 37]. Однако М. Войтович считает, что «следует признать справедливым мнение Т. Скулины о том, что нельзя говорить о непосредственной связи («продолжении») современных диалектных и древнерусских прозвищ (XV-XVII вв.) ни в географическом, ни в хронологическом отношении, а лишь о формальной или семантической аналогии (случайном, внешнем совпадении обоих типов прозвищ)» [Войтович 1986: 64].

Для решения данной проблемы необходим сопоставительный анализ древнерусских прозвищ и современных, о чем неоднократно отмечалось в работах некоторых ученых-лингвистов [Роспонд 1965; Фролов 1971, Супрун 1994; Дмитриева, Щербак 2004; Обухова 2005; Попов 2005 и др.].

Г.В. Звездова и Е.А. Кобзина, проводя наблюдения над прозвищами древнерусского языка и современных липецких говоров, отмечают черты сходства, которые состоят в том, «что состав семантических групп практически однороден, и там и здесь присутствуют прозвища с двойственной мотивацией» [Звездова 2004: 19]. Однако, как указывают исследователи, при этом существуют и различия, которые кроются в разной наполняемости семантических групп, а также в семантике мотивирующих слов [там же].

Перспективность подобного подхода совершенно очевидна, ибо, сопоставляя прозвища, бытующие на уровне разных хронологических срезов, отмечая сходства и различия, выясняя причины появления этих различий, диктуемых не только хронологией, но и географией, т.е. ареалом, где прозвища зафиксированы, можно прийти к выявлению тех универсалий, которые присутствуют на уровне генезиса прозвищ и их функционирования в ономастическом пространстве российских регионов, в целом, и в отдельно взятом регионе, в частности.

Данная работа посвящена сопоставительному анализу древнерусских и современных прозвищ. При этом особое внимание уделяется рассмотрению единства хронологических и географических границ распространения прозвищ, прозвищ, бытовавших ранее и бытующих ныне на одной- и той же территории. В нашем случае ареал исследования ограничен Тамбовской областью.

Общеизвестно, что в основу большего числа русских фамилий легли прозвища [Никонов 1970; Кривощекова-Гантман 1972; Веселовский 1974;

Бондалетов 1983; Митрофанов 1992; Житников 1993; Щербак 2006, 2008; Олейникова 2007 и др.]. Следовательно, если вычленить прозвища из фамилий, которые к ним восходят и которые зафиксированы на территории Тамбовской области, то в итоге мы получим не что иное, как древнерусские прозвища. Для сопоставления были использованы современные прозвища, собранные нами и студентами Института русской филологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина в сельской местности Тамбовской области по вопроснику З.В. Рубцовой «Географические, личные и другие имена в российских сёлах» [Рубцова 1991].

Кроме того, принимая во внимание тесную связь языка и общества, имени и общества, о чем в свое время неоднократно говорилось в работах многих лингвистов [Никонов 1974; Суперанская 1978; Ивашко 1980; Волкова 1987; Караулов 1988; Остин 1994; Арутюнова 1999; Кубрякова 2004; Болдырев 2006; Олейникова 2007 и мн. др.], мы опираемся на положения Е.С. Кубряковой, которая пишет следующее: «Обеспечивая преемственность поколений и передачу накопленного опыта от одного поколения к другому и от одной группы людей к другой и т.д., язык достаточно консервативен, чтобы сохранить культуру народа и национальное своеобразие его менталитета и системы его ценностей, но он достаточно гибок для того, чтобы медленно, но верно перекраивать сложившуюся картину мира и чтобы в новых условиях жизни никак не препятствовать отражению и осмыслению этого нового, а значит, всегда и неизменно служить величайшей из свобод современного человека - свободе слова. Даря функцию приобщения к опыту человечества, перекраиваемая картина мира отражает величие человека и его постоянное участие в лингвокреативной деятельности в языке и с языком» [Кубрякова 2004: 15].

Исходя из вышесказанного, в данной работе мы посчитали необходимым дать сопоставительный анализ современных прозвищ на уровне двух возрастных групп: прозвищ, созданных людьми старшего поколения, и прозвищ, бытующих в молодежной среде.

За основу были взяты только те прозвища, которые были зафиксированы в сельской местности, поскольку в данном случае мы исходили из тех способов коммуникации, которые имеют место в семье и современном обществе [Рогов 2001]. Традиционный способ коммуникации существует в локальной сельской среде, где все более или менее знают друг друга, где роль каждого человека в обществе определена его возрастом и образом жизни, где нормы общения известны всем с детства или, по крайней мере, в течение долгих лет. Общение отличается постоянством, стабильностью ожиданий, привычностью коммуникаций. В такой среде не возникает проблемы некоммуникабельности, а общение не требует специальных знаний и инициативы.

Подобный взгляд на проблему «связь прозвища с обществом» позволит, на наш взгляд: 1) ее расширить; 2) уточнить некоторые вопросы по проблемам изучения прозвищ; 3) привлечь внимание к функционированию человеческого фактора на уровне прозвищ как ономастических единиц.

Актуальность данного исследования определяется:

- во-первых, связью его проблематики с антропоцентрическим направлением в современной лингвистике, которая позволяет показать, как прозвища связаны с языковым сознанием сельских жителей Тамбовской области;

- во-вторых, материал исследования позволяет выявить в структуре и семантике прозвищ, вычленяемых из фамилий, и современных прозвищ некоторые универсалии, которые помогут уточнить специфику прозвищ как ономастических единиц;

- в-третьих, сопоставление прозвищ, бытующих в разных возрастных группах современного общества, ограниченного для чистоты эксперимента сельскими регионами, поможет выявить целевую установку и особенности их функционирования.

Материалом исследования послужил словарь-справочник «Фамилии Тамбовской области» в восьми выпусках [Дмитриева, Щербак 1998-2003], электронное издание № 0320401460 [Дмитриева, Щербак 2004], а также картотека Лексикографической лаборатории, созданная при кафедре языкознания Института русской филологии Тамбовского государственного университета имени Г.Р. Державина (руководитель — доктор филологических наук, профессор Р.П. Козлова). Картотека собрана студентами Института русской филологии этого же учебного заведения в ряде сел Петровского, Инжавинского, Мордовского, Моршанского, Рассказовского, Ржаксинского, Сампурского, Сосновского, Тамбовского районов Тамбовской области.

Всего проанализировано 925 древнерусских прозвищ, вычленяемых из фамилий, и 1070 современных прозвищ.

Целью данного исследования является определение сходства и различия древнерусских и современных прозвищ в структурно-семантическом плане для нахождения по возможности тех универсалий, которые имеют место при их создании и функционировании как особой ономастической единицы в ономастической системе русского языка, а также определение роли человеческого фактора в формировании прозвищного ономастикона Тамбовской области.

В свете поставленной цели определились частные исследовательские задачи работы:

1. Расклассифицировать по семантическим группам прозвища, вычленяемые из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области, и современные прозвища, зафиксированные в сельской местности данной области.

2. Определить сходства и различия как в наполняемости этих семантических групп, так и в словообразовании прозвищ, в них включающихся.

3. Выявить специфику на уровне ассортимента, словообразовательных моделей, мотивационных признаков, легших в основу прозвищ в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области.

4. Выяснить специфику целевой установки, которая возникает у представителей разных возрастных групп при создании прозвищ.

Научная новизна исследования состоит в том, что изучение прозвищ не ограничивается только анализом их семантики и способов образования, но предпринимается попытка в рамках одного ареала на комплексном материале и сопоставить функционирование прозвищ в разных возрастных группах, что, несомненно, поможет расширить границы изучения прозвища не только как особой ономастической единицы, но и как продукта человеческого языкотворчества в процессе осознания как себя, так и своего окружения.

Предмет исследования - мотивационные признаки, легшие в основу в разных возрастных группах сельских жителей Тамбовской области (ассортимент, словообразование), а также сопоставительный анализ древнерусских и современных прозвищ, бытовавших и бытующих в одном и том же регионе.

Гипотеза исследования: в русской ономастической традиции прозвище, представляя собой род вторичного именования, является тем не менее постоянной константой в силу извечного желания человека «отметить», «выделить» себе подобного названием, в котором присутствует та, или иная оценка человеческой особи, ибо прозвище индивидуально, в то время как имя может принадлежать некоторому числу людей. Однако, будучи постоянной константой, прозвища, их ассортимент, способы их образования и, главное, целевые установки их появления варьируются в зависимости от языкового сознания жителей определенного региона, а также от языкового сознания старшего и младшего поколений.

Иными словами, современные прозвища — это не что иное, как продукт обыденного способа называния человека в условиях функционирования официальной троичной формы именования и нового языкового сознания.

На защиту выносятся следующие положения:

2. В ассортименте как древнерусских, так и современных прозвищ шире представлены прозвища с негативной оценкой личности. Эта негативная оценочность и экспрессивность в древнерусских прозвищах достигается способами словообразования с привлечением большого числа суффиксов, вносящих в значение слова дополнительные оттенки. В современных прозвищах действуют разного рода ассоциации. Происходит подобное, видимо, в силу того, что древнерусские прозвища во временном отношении стоят ближе к прозвищным именам, т.е. к тем «личным именам», которые использовались на Руси до принятия христианства.

5. Прозвище — это единственный способ именования человека, в зависимости от социальных условий то принимающего статус личного имени («прозвищного»), то становясь прозвищем, т.е. особой ономастической единицей, имеющей долгую и давнюю традицию.

Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении возможностей изучения прозвищ в объеме ономастического пространства определенного региона в рамках антропоцентрического направления в лингвистике; в определении роли человеческого фактора на уровне разных возрастных групп ввиду разной целевой установки и функциональной значимости прозвища как для отдельного индивидуума, так и общества в целом; в возможности использования содержащихся в данной работе теоретических положений и выводов в процессе изучения и описания российского ономастикона, в дальнейшем углублении методики анализа ономастических единиц в контексте познавательных процессов.

Практическая значимость исследования состоит в том, что в работе имеется богатый иллюстративный материал, представляющий интерес для лингвистов, занимающихся проблемами ономастики.

Результаты данного исследования могут быть использованы в теоретических курсах лекций по современному русскому языку в разделе «Лексикология», введению в языкознание, общему языкознанию, ономастике, ономастической и диалектной лексикографии, ономастической лингвогеографии, в лексикографической практике, на факультативных занятиях по ономастике, а также широким кругом лиц, интересующихся проблемами ономастики.

Методы исследования, используемые при анализе: описательный, элементы статистического и синхронного методов, метод сравнения, элементы диахронного анализа.

Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной научной литературы, списка сокращений и приложений.

Заключение научной работыдиссертация на тему "Прозвища Тамбовской области: языковой и социокультурный аспект"

ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III

В таблице 91 дано количественное соотношение прозвищ, зафиксированных в среде старшего поколения и младшего, но не соотнесенных с древнерусскими прозвищами.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной диссертационной работе проанализировано 1073 современных прозвища и 925 древнерусских, вычлененных из фамилий, бытующих на территории Тамбовской области.

Такое неравное количество объясняется тем, что в ассортименте современных прозвищ имеют место так называемые отфамильные и отыменные, что составляет 192 ономастические единицы.

Подобный тип прозвищ, а также прозвища, данные по сходству и некоторым отличительным особенностям человека, не имеют аналогов в древнерусских прозвищах ввиду временной отдаленности и затемнённости последних.

В ходе анализа антропонимического материала было выявлено следующее:

1. Существенной разницы в количестве лексико-семантических групп, в которые включаются как древнерусские, так и современные прозвища, не отмечено, если не считать наличия в современных прозвищах такой значительной группы, как отфамильные и отыменные.

2. В древнерусских прозвищах, как и в современных, шире представлены те, которые имеют негативную окраску.

Это происходит в силу того, что прозвища, как показали исследования, чаще всего даются в том случае, если внешний вид человека, черты его характера и т.п. выходят за рамки тех норм, которые традиционно данным человеческим сообществом принимаются за эталон.

3.Экспрессивность прозвищ в древнерусском языке достигается путем привлечения разного рода суффиксов, придающих слову нужные оттенки. Отсюда и огромное количество словообразовательных гнезд, вмещающих в себя слова, содержащие в себе разнообразные смысловые оттенки. Подобное, несомненно, роднит эти прозвища с личными именами, уменьшительные формы которых образуются путем привлечения самых разнообразных суффиксов, имеющих разнообразные оттенки. Происходит это потому, что прозвища к этому времени еще не оформились в отдельную антропонимическую категорию.

4. Профессиональные прозвища в древнерусском антропонимиконе представлены более широким ассортиментом, ибо они созданы в то время, когда процветало кустарное ремесло и когда особого расцвета достигло натуральное хозяйство, позволяющее человеку жить за счет продажи продуктов, производимых своими руками. Это могло стать основой наименования человека, выделяющего из числа ему подобных. При этом помимо суффиксальных образований широко использовался метонимический перенос.

5. Сопоставление прозвищ, бытующих в среде разных возрастных групп на территории Тамбовской области, позволило сделать следующие заключения:

- состав и количество лексических групп в прозвищах людей старшего и младшего поколений различен в некоторых аспектах. Так, в молодежной среде не зафиксировано прозвищ, данных человеку по роду его деятельности, не отмечено прозвищ шалунов, плакс, нытиков, сплетников;

- у людей старшего поколения чаще используются те прозвища, которые стали практически традиционными. У людей младшего возраста подобного не наблюдается, за исключением тех случаев, когда речь идет о «модных» в настоящее время словах. В остальном же молодежные прозвища суть результат их языкотворческой деятельности.

6. Исходя из вышесказанного, делаем предположение, что прозвища, распространенные в современном обществе, суть продолжения того способа именования людей, который является основным, о чем свидетельствует и этимология так называемых христианских имен, имеющих несомненную связь с апеллятивами. Этот основной способ зависит от культурно-бытовых и социальных условий общества, в котором эти прозвища функционируют.

7. В ходе сопоставления древнерусских и современных прозвищ, а также прозвищ, бытующих в среде старшего поколения и в молодежной среде, удалось установить:

- прозвище - единственная возможность индивидуализации лица;

- метафорические и метонимические переносы — вот основа появления прозвищ;

Вот это те универсалии, которые удалось выявить при изучении прозвищ Тамбовского региона.

Кроме того, требует более пристального внимания проблема, которая связана с наличием так называемых «наследственных» прозвищ, передающихся от отца к сыну и т.д. Подобное отмечено как в древнерусском прозвищном ономастиконе, так и в современном. Многие «наследственные» прозвища оформились в «уличные» фамилии, которые на данном этапе изучены недостаточно.

Список научной литературыШостка, Евгения Сергеевна, диссертация по теме "Русский язык"

1. Айзенберг М. Указатель имен. М.: Гендальф, 1995. - 159 с.

2. Андреева Н.В. Принципы номинации в современных прозвищах // Русская ономастика. Рязань, 1977. - С. 119-123.

3. Арутюнова НД. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. - 2-е изд., испр. - I-XV. - 896 с.

4. Бакланова Е.Н. Личные имена вологодских крестьян по переписи 1717 г. // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970.-С. 308-314.

5. Балов А.К. К вопросу о древнерусских некалендарных именах // Этнографическое обозрение. 1893. - № 3. - С. 152-155.

6. Балов А.К. О древнерусских «некалендарных» именах в XVI-XVII веках // Живая старина. 1901. - Вып. 3-4. - С. 105-115.

7. Бахвалова Т.В. Функционально-семантическая классификация некалендарных имен (на материале белозерских памятников) // Филологические науки. Лингвистика. XXV Герценовские чтения. -Л., 1972.-С. 38-41.

8. Белоусова А.С. Русские имена существительные со значением лица (лексический класс и вопросы его словарного описания) // Вопр. языкознания. 1981.-№ 3.-С. 71-83.

9. Болдырев Н.Н. Модусные категории в языке // Когнитивная лингвистика: ментальные основы и языковая реализация. Лексикология и грамматика с когнитивной точки зрения: сб. статей к юбилею проф. Н.А. Кобриной. СПб., 2005. - Ч. 1. - С. 31-46.

10. Болдырев Н.Н. Языковые категории как формат знания // Вопр. когнитивной лингвистики. 2006. - № 2. - С. 5-22.

11. Болотов В.И. К вопросу о значении имен собственных // Восточнославянская ономастика. -М., 1972. С. 333-345.

12. Бондалетов В.Д. Ономастика и социолингвистика // Антропонимика.-М: Наука, 1970.-С. 17-23.

13. Бондалетов В Д. Русская ономастика. М.: Просвещение, 1983. - 224 с.

14. Браэюншова Н.Н. Дохристианские имена в конце XVII начале XX вв. // Ономастика Поволжья. - Ульяновск, 1969. - С. 38-42.

15. Бражникова Н.Н. Имена собственные в письменности Южного Зауралья XVII-XVIII вв. // Личные имена в прошлом, настоящем и будущем. М., 1970. - С. 315-324.

16. Ванюшечкин В.Т Семантическая и словообразовательная структура диалектных прозвищ // Ономастика Поволжья. Горький, 1971. -Вып. 2. - С. 90-95.

17. Вартанян Э.А. В честь и по поводу: Ономастика. М., 1987. - 143 с.

18. Ващенко В.О. О морфемной структуре русских фамилий // РоманославикаXV, 1968.-С. 137-160.

19. Вежбицкая А. Личные имена и экспрессивное словообразование // Язык. Культура. Познание / пер. с англ. М.: Русские словари, 1996.1. С. 89-200.

20. Вендина Т.И. Русская языковая картина мира сквозь призму словообразования (макрокосм). М.: Индрик, 1998. - 240 с.

21. Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). М.: Высш. шк, 1972.-614 с.

22. Войтович М. Древнерусская антропонимия XIV-XV вв. СевероВосточная Русь. Познань, 1986.-305 с.

23. Войтович М. Древнерусские личные имена в граффити Софийских соборов Киева и Новгороде (XI-XIV вв.) // Ономастика. М., 1981. -№ 26. - С. 220-222.

24. Волкова Н.А. Где люди живут, такое «имя» и носят: Лингвистические заметки. // Русская речь. 1987. - № 6. - С. 98-102.

25. Волкова И.И. Отттопонимические прозвища Республики Коми // Пермистика 8: Диалекты и история пермских языков во взаимодействии с другими языками. Сыктывкар: Изд-во

26. Сыктывкар, ун-та, 2001. С. 64-68.

27. Волкова Н.И. Структурные и семантические особенности прозвищ школьников // Межрегион, науч.-практ. конф. «Вуз (лицей) учение -учитель сельской школы в системе образования Республики Коми». -Сыктывкар: Коми пед. ин-т, 2001. - С. 128-131.

28. Вороничев О.Е. Об устаревших фактах ономастики // Русский язык в школе. 2004. - № 1. - С. 70-73.

29. Галкина-Федорук Е.М. Об экспрессивности и эмоциональности в языке. -М., 1858.

30. Гончарова Н.А. Ономастическое пространство как проявление языковой личности автора (на материале произведений С.Н. Сергеева-Ценского): дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Гончарова Наталья Александровна. — Тамбов, 2007. — 189 с.

31. Горбаневский М.В. В мире имен и названий. М.: Знание, 1987. - Изд. 2-е.-208 с.

32. Горбаневский М.В. Иван да Марья: учеб. издание. М.: Рус. яз., 1987а.-254 с.

33. Горбаневский М.В. Противопоставление nomina propria и nomina apelativa в контексте идей С.Л. Франка о соотношении «я» и «мы» //

34. Русская городская топонимия: Методы историко-культурного изучения и создания компьютерных словарей. М.: OJIPC, 1996. -С. 298-276.

35. Гридина Т.А. Языковая игра: стереотип и творчество: монография. -Екатеринбург: Урал. гос. пед. ун-т, 1996. 214 с.

36. Грищенко К. Ф. Личные имена и прозвища у якутов // Антропонимика. -М.: Наука, 1970.

37. Данилина Е.Ф. Категория ласкательности в личных именах и вопрос о так называемых «сокращенных» формах имен в русском языке // Ономастика. М.: Наука, 1969. - С. 149-162.

38. Данилина Е.Ф. Личные официальные и неофициальные имена в современном русском языке (Специфика. Словообразование): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Е.Ф. Данилина. - Пенза, 1970. - 20 с.

39. Данилина Е.Ф. Прозвища в современном русском языке // Восточнославянская ономастика. Материалы и исследования. М., 1979.-С. 89-95.

40. Дмитриева Л.И. Имя собственное: лексическое значение и информативная ценность // Лексическая и грамматическая семантика: материалы Республ. науч. конф. Белгород: Белгород, гос. ун-т, 1998. - С. 22-24.

41. Дмитриева Л.И. Коммуникативные причины возникновения прозвищ на современном этапе // IX Державинские чтения: материалы науч. конф. препод, и асп. Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2004. - С. 87-88.

42. Дмитриева Л. И. Социологический аспект в антропонимике (на примере фамилий Тамбовской области) // Вестн. Тамб. ун-та. Сер. Гуманитарные науки. VI Державинские чтения. Тамбов, 2001. -Вып. 1.-С. 15-16.

43. Дмитриева Л.И., Кириллова О. Прозвища людей Инжавинского района Тамбовской области // VII Державинские чтения. Фиология и журналистика: материалы науч. конф. препод, и асп. Тамбов: Тамб. гос. ун-т им. Г.Р. Державина, 2002. - С. 78-79.

44. Дмитриева Л.И., Щербак А.С., Тимошин А.В. Социальная когниция: ономастика и культура. Тамбовские прозвища»: коллективная монография. Электронное издание № 0320501222 от 6.12.2005 г.)

45. Домусчи С.В. Дворовые клички в воронежских говорах // Воронежское краеведение: опыт, проблемы и перспективы развития в XIX веке. Воронеж, 2005. - С. 178-180.

46. Житников В.Ф. Диалектизмы в фамилиях // Русская речь. — 1993. — № 4. С. 83-87.

47. Заказчикова Т.А. Забытые имена наших предков // Русская речь. -1977.-№3.-С. 126-131.

48. Звездова Г.В., Кобзина Е.А. Из наблюдений над прозвищами древнерусского языка и современных липецких говоров // Черноземье в лингвокультурологическом пространстве: межрегион, сб. статей по краеведению. — Липецк, 2004. С. 13-20.

49. Зеленин Д.К. Этимологические заметки III. О личных собственных именах в функции нарицательных в русском языке // Филологические записки. 1903. - № 2. - С. 21-25.

50. Земская Е.С. Словообразование как источник реконструкции языковой деятельности. М.: Наука, 1992.

51. Зинин С.И. Из истории антропонимической терминологии // Антропонимика. — М.: Наука, 1970. С. 94-97.

52. Ивашко В.А. Как выбирают имена. — Минск, 1980. 174 с.

53. Исаева Г.З. К вычислению культурно-генетических страт в антропонимии (на материале осетинского именника) // Ономастика. Типология. Стратиграфия. -М.: Наука, 1988. С. 166-182.

54. Караулов Ю.Н. Эволюция, система и общерусский языковой тип // Русистика сегодня. Язык: система и ее функционирование. -М., 1988. -С. 6-31.

55. Карпенко М.В. Русская антропонимика. Одесса: Изд-во Одес. гос. ун-та, 1970. - 42 с.

56. Карпенко Ю.А. Теоретичш засади размежування власних и заначальных имен // Мовознавство. 1975. - № 4. - С. 49.

57. Карташева И.Ю. Прозвища как явление русского народного творчества // автореф. . канд. филол. наук / И.Ю. Карташева. М., 1985.-20 с.

58. Клюева Н.П. Структура и орфография прозвищ // Русский язык в школе. 1979.-№4.

59. Ковалев Г.Ф. Инструкция по собиранию регионального ономастического материала // Край Воронежский: история и традиции. Воронеж, 1996. - С. 64-75.

60. Ковалев Г. Ф. Ономастические исследования и изучение родного края // Воронежское лингвокраеведение: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 2005. - Вып. 1. - С. 3-23.

61. Ковалев Г.Ф. Этнонимия славянских языков. Номинация и словообразования. Воронеж: Воронеж, гос. ун-т, 1991. - 176 с.

62. Кондратьева Т.Н. Метаморфозы собственного имени. Опыт словаря. Казань: Казан, гос. ун-т, 1983. - 110 с.

63. Коршунова И.А. Описание словаря некалендарных личных имен, прозвищ и фамильных прозваний Северо-Западной Руси XV-XVII веков // Русистика сегодня. 2003. - № 1. - С. 217-232.

64. Красавский Н.А. Антропоморфная метафора в концептосфере эмоций // Языки и транснациональные проблемы: материалы I междунар. науч. конф.- М.;Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2004. Т. I. -С. 169-175.

65. Кривощекова-Гантман А.С. Фамилии как источник истории языка и его носителей // Актуальные проблемы лексикологии и лексикографии. Пермь, 1972. - С. 59-65.

66. Кубрякова Е.С. Образы мира в сознании человека и словообразовательные категории как их составляющие // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 2006. - Т. 65. - № 2. - С. 3-13.

67. Кубрякова Е.С. Язык и знание. На пути получения знаний о языке: части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.

68. Курипович Е. Положение имени собственного в языке // Очерки по лингвистике: сб. ст. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1962. - С. 251-266.

69. Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1989. - Вып. XXIII. - С. 12-52.

70. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М.: Едиториал УРСС, 2004. - 256 с.

71. Лебедева И.Ю., Киселева Г.В. Использование направленных ассоциативных экспериментов при изучении семантики зоонимов // Лексическая и грамматическая семантика: материалы Республ. науч.конф. Белгород: Белгород, гос. ун-т, 1998. - С. 36-37.

72. Лихачев Д.С. Концептосфера русского языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1993.-Т. 52.-Вып. l.-№ 1.-С. 3-10.

73. Лихачев Н.П. Любопытные прозвища // Библиограф. 1893. - Вып. 2-З.-С. 157-159.

74. Лихачев Н.П. Редкие дворянские прозвища // Известия Русского генеалогического общества. 1900. - Вып. 1. - С. 157-160.

75. Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика: Проблемы и принципы описания. М.: Наука, 1977. - 315 с.

76. Луговой Д.Б. Русский ономастикон Ставропольского края (на материале антропо-, топо- и зоонимии северо-западного региона): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Луговой Дмитрий Борисович. - Ставрополь, 2003. - 21 с.

77. Лыков А.Г., Чабанец Т.А. Русское личное имя собственное // Филологические науки. 1999. - № 1. — С. 13-21.

78. Ляпунов Б.М. О некоторых примерах образования имен нарицательных из первоначальных имен собственных личных в славянских языках // Академия наук СССР академику Н.Я. Марру. -М., 1935.-С. 247-261.

79. Майорова Т.М. Ономастика в лингвокраеведческой работе // Русский язык в школе. 2000. - № 4. - С. 43-47.

80. Марченкова Ю.Ю. Фамилии Рославльского края (синхронный и диахронный аспекты): автореф. дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 -русский язык / Марченкова Юлия Юрьевна. Смоленск, 2006. - 24 с.

81. Минюшова О.Н. Топонимы-логоэпистемы в коммуникативном пространстве носителей русского языка: дис. . канд. филол. наук: 10.02.01 русский язык / Минюшова Оксана Николаевна. - М., 2006. - 150 с.

82. Мирославская АН. О древнерусских именах, прозвищах и прозваниях // Перспективы развития славянской ономастики. М., 1980. — С. 202-213.86