автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пути развития русской литературы для детей XIX-нач. XX вв.

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пути развития русской литературы для детей XIX-нач. XX вв."

1 5 И&8

Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук

.3

(на правах рукописи)

ПУТИЛОВА ЕВГЕНИЯ ОСКАРОША

ПУТИ РАЗВИТИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ДЛЯ ДЕТЕЙ XIX • НАЧ. XX ВВ. (Проблемы традиции)

Специальность

10.01.01 - русская литература

Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук

В форме научного доклада

Санкт-Петербург

1993

Официальные оппоненты:

Доктор филологических наук А.А.Горелов

Доктор педагогических наук, профессор Н.М.Дружинина

Доктор филологических наук, профессор Б.Ф.Егоров

Ведущее научное учреждение - Санкт-Петербургский государственный институт культуры

РО

Защита состоится '¿^¿¿лЛ- 1993 г. в час.

на заседании Специализированного совета Д 002.43.01 по присуждению ученой степени доктора филологических наук при Институте русской литературы (Пушкинский Дом) Российской Академии наук

по адресу: 199034, Санкт-Петербург, набережная Макарова, д.4.

С опубликованными работами можно ознакомиться в библиотеке ИРЛИ

Научный доклад разослан 1993 г.

Ученый секретарь Специализированного совета кандидат филологических наук

Петухов 3.К.

Г*.

Общая характеристика работу

Отечественная наука накопила большой материал для давно назревшей работы по созданию фундаментальной истории русской детской литературы. Однако, несмотря на немалое количество монографий, статей, сборников, учебнмх пособий, самые серьезные причинывсе еще мешают осуществлению этой задачи.

Если говорить о литературе дооктябрьской, то вплоть до самого последнего времени мы знал» ее лишь в отдельных именах и отдельных явлениях,- вне исторически целостной панорамы. О наличии огромного массива русской детской литературы, особенно поэзии, мы или вообще не имели никакого представления, или оно было весьма приблизительным и искаженны*. И даже такой значительный труд, как ставшие уже библиографической редкостью "Материалы по истории русской детской литературы ("1750-1855)" под ред. А.К.Покровской и Н.В.Чехова, М., 1927, или интересные разыскания Е.П.Приваловой о Н.И.Новикове и журналах ХУШ в., или богатая фактами, но вся построенная на вульгарно-социологических оценках "История р--усской детской литературы" А.П.Бабушкиной (М., 1947), или, наконец, статьи и сборники, посвященные творчеству Л.Н.Толстого, Н.А.Некрасова, Д.Н.Мамина-Сибиряка, не могли оказать существенного влияния на воссоздание общей кар^ти ¡1« дооктябрьской детской литературы.

При том, что как будто исследованы, иногда о-^исана по многу раз все сколько-нибудь заметные имена и явления, каждое, поэтапно, десятилетие в послеоктябрьской литературе,- здесь можно указать на огромное количество сознательных или бессознательных пропусков, лакун, белых пятен, касающихся в равной степени и множества имен, и множества фактов ("это особенно относится к литературной жизни двух послеоктябрьских десятилетий).

Следует отметить, что по сравнению с литературой "бошьшой" доо ктябрьская литература для детей оказалась ущемленной в общетеоретическом и общеметодологическом плане. В статье "О наследстве и насле дстввнности в детской литературе"; 1933) С.Я.Мартац со всей определенностью утверждал: "Взрослая литература сохранила много книг и людей, которые писали эти книги. Детская же литература переменила три четверти своего инвентаря, и живого, и мертвого - и книги и людей".1 ^чршак резко осудил специальную "детскую" литературу до Ок-

I Маршак С. Собр. соч. в 8 т. ГЛ.. 19С6-1972. Т.7. С. 302-303.

тября, квалифицируя ее как сплошь фальшивую, сентииентальную, пропитанную идеалами мещанского благополучия и мещанской морали, подметающую реальную жизиь бутафорией. По его мнению, "революция не могла сохранить все это наследие пробитого. Ломая систему буржуазного воспитания, она вымела все те книги, которые си-ткрыто или тайно служили этой системе"^ Статья Маршака ( во многих других своих положениях значительная) теоретически обосновала жесткую идеологическую позицию и исследовательскую практику по отношению к дореволюционной "специальной" детской литературе, как не только но оказавшей сколько-нибудь благотворного влияния на литературу послеоктябрьскую и не только не создавшей-каких-либо положительных традиций, но обреченной лишь на уничтожение и полное забвение. Еще в шестидесятые годи исследователь детской литературы писал: "В этом наследии необходимо было разобраться: убрать с полок детских библиотек мо^нхархичэский и либерально-благотворительный хлам и вместе с тем оставить все, что могло хоть в какой-то мере послужить на пользу коммунизму".^ Подобного рода утверждения стали расхожими, повторяясь в десятках книг и статей, в лекциях и студенческих ответах. При этом оперировали обычно одними и теми же примерами, узким кругом стихов или прозы, одним и тем же набором цитат, вырванных из контекста. Почти■три века в истории русской детской литературы (а вместе с нею - национальной культуры}были фактически перечер>.шуты, преданы забвению, отторгнуты от взаимодействия с последующей литературой и, что может быть не менее существенно, от взаимодействия со своими читателями. Пострадали не только те писатели, которые полностью попали в разряд сентиментально-монархических и пошло-буржуазных, как, к примеру, автор "Русской истор_ии в рассказах для детей" А.О.Ишимова, как Поликсена Соловьева, Саша Черный, Лидия Чарская. Получило право на гражданство далеко не все из творчества писателей "допущенных". Так, изымались из детского чтения строфы "Стихотворений, посвященных русским детям" Н.А.Некрасова; лишь после обработки грубыми ножницшто в детское чтение допуакались хрестоматийные стихи А.Н.Плещеева; в изуродованном купюрами виде и с другим названием ("Дети подземелья") издавалась повесть В.Г.Королен-кй "В дурном обществе'.' Примеры можно продолжать до бесконечности.

Возвратить из забвении и исследовать различные пласты тсиго реального материала, который составлял фонд русской детской лите-

1 Маршак С. Собр. соч. в 8 т. М., 1986-1972. Т.7, С. 286.

2 Кон Л. Советская детская литература: 1917-1929. М., 1960, С.15.

ратуры, начиная с "Азбуковника" 1634 года и кончая "Колыбельной" В.Я.Брюсова (1919)- таков был внутренний смысл многолетней работы соипкателя. Антология "Русская поэзия детям" впервые дала представление о богатой стихотворном фонде детской литературы почти за три века, а предпосланная ей статья и научный аппарат позволили теоретически обосновать концепцию развития русской поэзии детяи. Все это открыло возможность совершенно по-иному подойти к процессам, характерным для истории детской литературы послеоктябрьских десятилетий, заново поставить многие вопросы: традиции и новаторства, приобретений и потерь, иначе оценить ее просчеты и ее достижения,

В настоящем диссертационном докладе изложены результаты следующих опубликованных книг: "О творчестве А.П.Гайдара" f Л., i960); "Л.Пантелеев. Очерк лизни и творчества" ( Л., 1969); "История критика советской детской литературы: I936-I94I" (Л., 1975); "Очерки по истории критики советской детской литературы: I9I7-I94I"(ч., 1982); антологии "Русская поэзия детям" '(Зступит. статья, состэвл. и подготовка текста, биогра^ич. справки и примеч. Л., Е-ка поэта БС, 1989^; антологии "Русская поэзия детям: I9I7-I94I" [ Зступит. статья, составл, и подготовка текста, биографич. справки и примеч., в печати^, а также статьи, издания текстов и публикации по русской детской литературе^см. список опуликован. работ^.

Актуальность работы. Отсутствие в науке подлшпгого представления о фонде русской литературы для детей, как дооктябрьской, так и первых двух десятилетий после Октября, естественно, сказывалось на уровне исследования закономерностей ее развития, ее истории, теории. Введение в научный обиход неизвестных или оказавшихся в забвении текстов, представленных в определенной системе' в обеих антологиях, вступительные статьи и научный аппарат к ним могут быть использованы в работе над целостной историей русской детской литературы, они могут сыграть свою роль в переакцентировке множества бытующих традиционных оценок места, роли, значения творчества писателей. Е-ечь идет не только о будущих возможностях. Уже сегодня, в курсах лекций, в практике литературоведческих работ, отечественных и зарубежных, широко используются материалы и антологии "Русская поэзия детям" и __ "Очерков по истории критики.." Пользуется постоянным спросом монография "Л.Пантелеев. Очерк жизни и творчества". Соискатель выступил инициатором серии "Забытые имена". Изданы книги fco вступительными статьями и составлением)"Зимние вечера" А.Н.Анненской и "Повести" Л.Чарской и примыкающие к ним сборники ( "Змеиное яблоко", составл.

из рассказов и стихотворений Н.Заболоцкого; антология "Оркестр", где впервые представлены многие стихи дня детей),

Научная новизна работы.В процессе работы над антологией "Рус«-, екая поэзия детям" автор осуществил разыскания по изданиям, обращенным к детям, начиная с одного из первых "Азбуковников". Б результате многолетних штудий были выявлены многие десятки забитых имен, тысячи забытых поэтических строк, .атрибутировано большое количество стихотворений, установлению сто и даты первых публикаций. Е-або^та в архивах, изучение разнообразных источников позволили дать хотя бы первоначальныз сведения об авторах, имена которых были неизвестны- (или мало известны) литературе, расширить знания о ряде поэтов. Продолжая эту работу в антологии "Русская поэзия детям; 1917-1941" соискатель видел свою задачу в том, чтобы восстановить фонд детской поэзии первых двух десятилетий, который к нашему времени необычайно сузился в объеме: вернуть имена, произведения, а главное - представить реальную жизнь поэзии в ее былой состоянии, в ее кипении, игре красок, сосуществовании различных, подчас, противоположных, тенденций. Естественно, понадобилась достаточно серьезная поисковая работа, особенно сложная, когда она касалась биографических сведений с писателях, как бы сгинувших навсегда. В антологии представлено восемьдесят с лишнин имен, среди них - наряду с классиками русской поэзии немало Бовсе забытых для детской литературы (ШАгнивцев, В. Князев, Е.Полонская, Н.ПавлоЕич, С.Федорченко, М.Клокова) . Следует добавить, что в ходе работы соискатель отвоевал право вернуться к первым публикациям текстов, в их первоначальном виде, сосредоточив сведения о всех последующих поправках и редакциях в примечаниях. Несомненно, что только таким образом можно было дать подлинное представление об особенностях каждого поэта в отдельности и движении поэзии в целом. Антологии, как обещающей работе в целом, предшествовали публикациии, относившиеся к отдельным поэтам (Н.Заболоцкий, О.Берггольц, 0..Мандельштам, А.Введенский, Ю.Владимиров).

В книге "Очерки по истории критики:' 1917-1941" была сделана первая попытка разобраться в характере давних споров и дискуссий, где сплетались в сложный клубок справедливые мысли и заблуждения, точные о^ценки и ошибочные высказывания, тонкие наблюдения и вульгаризаторские схемы. В книге впервые в систематизированном виде выявлены главнее принципиальные мотивы, определявшие поляризацию позиций, раскрыты наиболее острые расхождении в отношении к одним и тем же вопросам. Получили новую оценку некоторые положения статей

М.Горького о детской литературе тех лет: рассмотренные в контексте дискуссий как полемические, вызывавшие сразу же острую ответнзи реакцию, они утратили характер директивных указаний ( который им позднее н^авязали), ■ конкретно-исторический иг анализ позволил много полнее понять самую суть разногласий и пролить свет на время, к которому они относились.

Практичеекая значимость работы. Опубликованные в разные годы книги и статьи о творчестве А.П.Гайдара, Л.Пантелеева, О.Берггольц, Г.Белых, М.Зощенко, статьи теоретического характера, "Очерки по истории критики..", антология "Русская поэзия детям" используются в учебных курсах и программах по детской литературе. Биографические и библиографические сведения, составляющие научный аппарат^антологии, обширный библиографический зтеазатель к "Очеркам по истории критики..." стали использоваться как справочный материал при подготовке статей для словарей и энциклопедии, а также сотрудниками Национальной Российской библиотеки. Многие десятки стихотворений из составленных сборников и антологии входят в круг детского чтения, перепечатываются в детских журналах и газетах, звучат по радио. Все чаще приходится слышать, как наши маленькие сограждане читают и знают наизусть стихи, которые любили и помнили всю жизнь их прапрабабушки и прапрадедаии.

Апробация работы. Почти все опубликованные и представленные к защите книги вызвали отклики в прессе. Антология "Русская поэзия детям" вошла в число "Ста лучших книг года" за 1989 год, согласно читательскому конкурсу, проведенному газетой "Кникное обозрение". Апробация работы в целом и в отдельных разделах проводилась многие годы при чтении курса "Детская литература" в Гос. пед, институте ии. Герцена, на лекциях в Институтах усовершенствования учителей, на встречах с сотрудниками различных библиотек, в докладах на отечественных и международных конференциях по детской литературе.

Содеражение работ, представленных к защите

Исследование русской детской литературы, ее существование пойти за три века позволяют придти к выводу, что, может быть, наиболее характерной, важнейшей закономерностью, определявшей ее движение, было все более глубокое проникновение в самую суть детства, обнаружение в ребенке огромных духовных богатств и возможностей. Происходило интереснейшее взаимодействие: чем больше литература всматривалась в ребенка , тем более ценным и зрелым стллоптглись

ее слово, ее стиль, создаваемые ею образы.

В древнерусской литературе, состоявшей, преимущественно, из книг учебного характера, ребенка как индивидуальности не существовало. Необходимость учения и соблюдения правил поведения стимулировались, в основном, страхом наказания, высшей добродетелью считалось слепое повиновение. Но уже в первых азбуковниках, к примеру в "Букваре" Василия Бурцева ( 1634)пробивалось истинно поэтическое слово:

Сад новый щв Водами поится, цветет, И овощ от него родится; учения корень горек есть, плоды же его суть сладки.

Художественная формула все больше проникала в текст, и самый процесс учения закреплялся в образной метафоре: "Аки сладкую реку пити..."

Среди произведений середины ХУП века особенное место занял анонимный "Виршевой Домострой" с характерным подзаголовком: "Наказание от некоего отца к своему сыну, дабы он подвизался о добрых делех выну". Наставления отца продиктованы любовь» к сыну, заботой о его душевном и телесном здоровье, о его внутреннем совершенствовании. "й не ходити бы тебе по чужим забралом, Промышляти бы тебе душевным своим ралом". Смысл изречения в той, что сын не вправе растрачивать себя без пользы, он должен употреблять время на то, что поможет ему "возделывать", "вспахивать" свою дущу. Идеальные представления о главных чертах человека автор "Виршевого Домостроя" выражал в эмоциональном образном слове.

Создатель "Лицевого букваря" Карион Истомин, которого по праву называют первым русским детским писателем, впервые учел особенности детского возраста, потребность ребенка в наглядном обучении, в игре, в развлечении;-:отсюда и его принция: "развлекая, обучай". "Лицевой букварь" стал не только книгой познавательного и нравственного содержания, но м своеобразной поэтической энциклопедией. Живое лицо вступающего в жизнь человека, притом не только мальчика, но и девочкш, возникает, на страницах его поэтического."Домостроя" .

В далекой, в общем-то, от проблем детства поэзии классицизма все же наметились определенные тенденции^- средствами поэзии спо-

собствовать воспитанию будущих воинов, будущих художников, деятелей просвещенвд. Обращаясь к подросткам, к юношеству и видя в них будущих граждан, поэзия утверждала культ-.разума, высокого достоинства, образованности, личного мужества /"Письмо к девицам г-же Нелидовой и г-же Борщовой" А.П.Сумарокова, "Послание к российским питомцам свободных художеств" Я.Б.Княжнина, "Ода седьмая" .М.Н.Муравьева).

Новое .отношение к ребенку возникает в литературе русского сентиментализма, когда на место культа разума приходит культ "естественного человека", происходит открытие человеческой души, эмоциональной, внутренней жизни. 3 свете этих новых веяний время детства привлекает особое внимание. .Именно ребенок с его невинны;«! радостями, с его чистотой и неиспорченностью, безмятежностью стал считаться мерилом утрачиваемых с возрастом необратимых ценностей. Детство предстало как некий сказочный остров, отъединенный от материка - мира взрослых.. На этом "острове" - цветущие оливы, ангельская любовь; на материке - скука, тернии, зло и страсти: "О возраст радостный! о лета дорогие, От коих так, как дым, бегут печаля злые!" (П.М.Кутузов. "Пятилетнему мальчику"). Поэзия понемногу начинает обращаться к быту ребенка, ребенок наделяется способностью сильно и глубоко чувствовать ( Н.С.Смирнов. "Покинутое дитя"^ .

Конец ХУП1 века ознаменовался появлением первого русского журнала для детей "Детское чтение .для сердца и разума"( 1765-1789). Обращаясь к российскому юношеству, издатель журнала Н.¡¡.Новиков видел назначение его в том, чтобы способствовать воспитанию добрых граждан, помогать развитию тех чувств, без которых "человек благополучен и доволен быть не может".

Именно в "Детском чтении",'рядом-с первой своей повестью "Евгений и Юлия" и переводами опубликовал свои стихи Н.М.Карамзин. 3 . журнале он увидел один из важнейших источников первоначального воспитания. В стихотворениях ( "Зесення* песнь меланхолика", "Анакреонтические стихи", "Вздох", "На смерть девицы*") главными становятся мотивы чувствительной нежной дружбы, исповеди душ: по его убеждению, детская душа рано способна испытывать самые глубокие ощущения. Задача поэзии - Армирование души нежной, отзывчивой и чувствительной. Как заметил впоследствии З.Г.Белинский, участие Карамзина в "Детском чтении" оказало сильное влияние на интерес к журналу, способствовало увлечению литературой вообще.

Настоящим событием литературы века, обращенной унепосред-

ственно к ребенку и рассчитанной на читателя-ребенка, стала переведенная А.С.Шишковым "Детская библиотека" немецкого писателя-педагога Иоа)шма Генриха Наше [ 1773). Ее составляли рассказы и стихотворения из детской жизни, она выходила отдельными книжками, выпуски их ожидал, дрожа от нетерпения, шестилетний Сережа Аксаков. Много лет спустя, работая над "Детскими годами Багрова-внука", С.Т.Аксаков пошил все выученные стихотворения до единой строчки и говорил о них с тем же восхищением, что и в детстве. Создавая "Детскую библиотеку" и обращаясь с ней к ребенку, учредитель "Беседы любителей русского слова" и автор "Рассуждения о старом и новом слоге российского языка" выступал отнюдь не как архаист, но как новатор. Вошедшие сегодня в круг детского чтения стихотворения А.С.Шишкова звучат абсолютно современно, настолько, сумел их автор погрузиться в атмосферу детской жизни,в крут подлинно детских переживаний.

В богатстве своих внутренних воагможновтей детская жизнь открывается и в повзии А.Ф. Мерэлякова. Героиня стихотворения "Хор детей маленькой Н^аташе" (1811) предстает во всем обаянии поступков непосредственной, милой девочки, Н_аташа пленила не только читателей-сверстников, ее заметили и два поэта - П.А.Катенин и А.С.Пушкин: по мнению М^А.Цявловского и С.М.Бонди, и баллада Катенина . "Наташа", и стихотворение Пушкина "К Наталье" восходят к стихотворению А.Ф.Мерзлякова.1, Другое "детское" произведение Мерэлякова ("От ч^П1ушки маменьке при подарке альбома", .1815) и по своей внутренней направленности, и по стилю оставаясь в рамках сентименализ-иа, вместе с теи примечательно созданием образа девочки, одного из самых, глубоких в литературе конца ХУШ - начала XIX века.

Как ни интересны опыты А.С.Шишкова и А.З.Мезлякова, они носили пока еще единичный характер. Блистательный расцвет повзии в перг" вой трети XIX века «их будто не коснулся поэзии для детей. Да и в большой прозе не оказалось места ребенку. Ури книги, вышедшие с интервалом в десять лет, стали событием, открыв новые пути в литературе для детей. Первая из них - "Черная курица или ««¿'земные жители" А.Погорельского 1829) . Обратившись к известному сказочному мотиву - "исполнение желаний", автор впервые сделал героем обыкновенного мальчика и поставил его одновременно в сказочные и в реальные условия. Используя свое право на исполнение любого желания, _ Алеша высказывает просьбу отнюдь не волшебного свойства, но

I Дявловский Л.А. Статьи о Пушкине. .1., 1962. С. 88.

а

вполне житейскую и соответствующую его возрасту: он хочет, ничего не делая, всегда отвечать свой урок. Впервые на страницах литературы появился ребенок с его непосредственностью, с его резоном, его мыслями и желаниями. Второй книгой в этом ряду стала "История Р-оссии в рассказах для детей" А.О.Ишимовой, та самая, которой были посвящены последние строки Пушкина, оставленные буквально перед дуэлью: "Сегодня я нечаянно открыл вашу Историю в расскавах и поневоле зачитался. Вот няк надоуписать;'.' В освещении событий Иши-мова не принесла ничего нового, сна следовала за "Историей государства Российского" Н.М.Карамзина; не будучи историком, она выступила как писатель, наделенный редким уменьем затронуть воображение ребенка и вызвать у пего живой интерес и эмоциональное отношение к истории. Объемный труд Лшимовой находился в забвении долгие десятилетня, привычным стало обвинять автора в "религиозно-нравственной" и "религиозно-монархической" трактовке событий.^ Лишь недавно "История..." была переиздана и вызвала колоссальный спрос.

И третьей книгой стали "Сказки дедушки Иринея", которыми В.Ф. Очоевский открыл ноэую страницу в научно-художественной литературе для детей, поставив на первое место увлекательный сюжет: знания об окружающем мире и поучения нравственного содержания приобретали интерес и привлекательность {долгие десятилетия, до сих пор, из этой большой книжки обычно печатаются лишь две сказки: "Городок в табакеске" и 'Мороз Иванович"^. Именно эта книжка, наряду со сказ-каш Э.Т.Горлана, послужила поводом для статьи ¡З.Г.Белинского "О детских книгах. Подарок на Новый год. Две сказки Гофман?. для маленьких и больших. Детские сказки дедушки Приная" у IB404). Удача сказок дедушки Иринея - то, как сумел их автор угадать главные потребности ребенка, позволили критику высказать интереснейшие и важнейшие соображения о специфике литературу для детей. Во многом благодаря облику прекрасного дедушки Иринея, с его особым складом ума и душевных качеств, с его явно ощущаемой любовью к ребенку, у Белинского возникло убеждение, получившее форму афоризма: "Должно ¡зодкться , а не сделаться детским писателем".

Исподволь, с конца It40-x годов, на страницах детских журналов стали появляться стихи, надолго полюбившиеся читателям. Стихи эти не были высокого качества, но они первый" ответили потребности ребёнка услышать и сказать о себе. Настоящую популярность приоб-

I См. А.¡1.Бабушкина. История русской детской литература. М., 1947.

с.ггб.

рели "Сиротка" К.А.Петерсона f"Вечер был; сверкали звезды.. ."V "Птичка" Элизы Эльген f "Птичка над моим окошком. ."V "Раз, два, три, четыре, пять, Вышел зайчик погулять..." Ф.В.Миллера, "Птичка" A.A. Пчельниковой I" "А, попалась птичка, стой!.."). В этих стихотворениях все было понятным и близким сознанию ребенка, его восприятию, все персонажи знакомы - из жизни, из сказки, все ситуации вызывали живой эмоциональный отклик. Стихи легко запоминались, их перекладывали на музыку, они переходили в детскую игру. Потребности детей в комическом ответили две переводные книжки: "Про . Гошу-Долгие-Рууи" и ставшая надолго одной из самых популярных "Степка-Растрепка".

В конце 1650-х - начале 1860-х годов появились два издания, сыгравшие большую роль в становлении детской литературы: редактируемый В.Н.Майковым журнал "Подснежник"f 1858-1862), в котором печатались для детей современная поэзия, проза, очерки истории, переводы, и "Родное слово" К.Д.Ушинского ^1864\. Задуманное как учебное пособие для первоначального обучения отечественному языку, "Родное слово" стало одной из первых книг для детского чтения, построенного по определенной системе. Здесь опубликовал десятки стихотворений Л.Н.Модзалевский. Напечатанные, в большинстве случаев, без подписи, они приписывались потом разным авторам ^ в частности, стихотворение "Дети, в школу собирайтесь..." появлялось в позднейших изданиях то под именем К.Д.Ушинского, то - П.А.Вяземского. Принадлежность этого, одного из самых популярных стихотворений в детской литературе, как и множества других, Л.Н.Модзалевскому, теперь несомненна).

Все чаще мотивы детства возникают в поэзии А.А.Фета, А.Н.Майкова, Я.П.Полонского. В их стихах произошло сближение мира взрослого и детского, и взрослые приобрели статус, привычный, естественный для детей: бабушек, дедушек, пап и мам. Ожили окружающие ребенка предметы и игрушки. Вместо сказочного кота из колыбельных песен появился кот домашний. Вместо страха и почитания "старших" явились любовь, привязанность к ним. Зазвучал детский смех, обнаружились детские печали и радости, восторги и слезы. Приоткрылась дверь в неведомый прежде мир .

И все же говорить о детских книгах как о явлении литературы было бы преждевременно. Еще не произошло по-настоящему открытие ребенка, он еще не заинтересовал литературу серьезно и во всей своей сложности. Но уже появились первые симпшомы такого интереса

и понимания.

Сопоставляя взрослых и детей по чистоте нравственного чувства, Н .А.Добролюбов отдавал предпочтение детям: они "несравненно нравственнее взрослых. Они не лгут (пока их не доводят до этого страхом) ..^они хранят в себе святые чувства любви к людям, свободные от всяких житейских предрассудков Да, мы долтны учиться, глядя на детей, чтобы достигнуть видения истинного добра и правды". Обращаясь к.взрослым, он ратовал за то, чтобы они "перестал^ презирать природу детей". Более того: "надо пользоваться теми внутренними сокровищам, которые представляет нам натура дитяти. Многие из этих природных богатств нам совершенно неизвестны"."''

Процесс демократизации литературы, обращение к судьбе "маленького человека" в "Повестях Белкина* Пушкина, "Шинели" Гоголя, "Бедных людях" Достоевского по-своему сказались на новом, переломном этапе развития детской литературы. Начиная со Еторой половина XIX века, для русской литературы стало характерным пристальное внимание к миру ребенка. Вместе с трилогчей Л.Н.Толстого ^"Детство", "Отрочество", "Юность") и книгой С.Т.Аксакова "Детские годы Багро-ва-вкука" в литературу пришел новый герой - ребенок, и стало очевидным, что мир его чувств, строй его мыслей, формирование его ха-г~- • рактера - это огро(.:нал область, дающаз богатейший материал художнику.

Толстой впервые увидел и выявил три этапа в жизни начинающегося человека и показал, насколько существенно отличаются они один от другого, насколько суверенен к&зднй этап, насколько он несет только ему присущие особенности. Позже Толстой выскажется о возникшей у него потребности - отдать "все свое" детям, с тем, чтобы вытащить "самое дорогое, именно та духовное, которое так очевидно бросается в детях".2 Работая над "Азбукой" ^1872^, Толстой хотел создать совершенно новую книгу для детей, которая ответила бы на множество вопросов о явлениях окружающей жизни и стала бы для них источником художественного и нравственного.воспитания. Главную мысль книги он видел в том, чтобы "воспитывая, развивая . .^достигнуть наибольшей гармонии в смысле правды, красоты,

1 Добролюбов H.A. О значении авторитета в воспитании (Мысли по

поводу "вопросов жизни" Н.И.Пирогова') // Собр. соч. '.!., 1962, T.I, С. 513. .

2 Толстой Л.Н. Поли.' собр. соч. М., 1928. Т. 62, С. 130.

• <

добра".* Вслед за Толстым и Аксаковым с необычайной страстностью начали писать о детстве Ф.Ц.Достоевский, Д.Н.Мамин-Сибиряк, а позднее - А.П.Чехов, А.И.Куприн, В.Г.Короленко.

Новый этап в поэзии для детей начинается с творчества Н.А.Некрасова, с его "Стихотворений, посвященных русским детям" { 18681873). Еще до этого цикла, и помимо него, пристальное внимание к самым разным сторонам детской жизни стало органичным для поэта Г "Мороз, Красный Нос", "Саша", "Плач детей", "Школьник"]. Некрасов видел в ребенке будущего человека, он поникал пору детства как время не только забав и радостей, но и настоящего мужания и настоящей жизни.

Обращаясь к детям, Н-екрасов как бы продолжал традиционную и характерную для литературы ХУ1П века форму разговора наставника с ребенком, но наполнил ее совершенно новым содержанием. Для автора поэмы "Железная дорога" бесспорно: с ребенком нужно говорить честно, нужно доверять ему. В поэме "Дедушка" вернувшийся из ссылки декабрист не просто отвечает на пытливые вопросы мальчика: из его ответов вырастает, по-существу, программа воспитания и образования человека, способного продолжить путь служения народу.

Шесть "Стихотворений, посвященных русским детям" дают представление о том, насколько хорошо поэт знал фольклор и предшествующую детскую литературу, ее образы, ее темы, ее героев. Традиционные, привычные дорми он наполнил новый содоржлшец. Совершенно* переост мысляется им столь распространенная для детей тема сиротки; Впервые по отношению к ней возникает вместо привычного: "коли бедна ты -будь покорна, послушна, терпи", небывалый призыв.- "коли бедна ты, та^к будь ты умна!" Переосмысляет Некрасов известный сказочный сюжет "про медведя". Но, пожалуй, впервые в поэзии для детей в стихотворениях Некрасова полноценным героем предстает крестьянский ребенок, полный обаяния, образом своей жизни противостоящий праздному существованию берскик детей, но и страдающий от непосильного труда, лишенный подчас светлых сторон детства.

В русле-некрасовских традиций развивалась поэзия А.Н.Плещеева ( известная в наше время лишь по двум-трем стнхотворенияи^Пле-щеев "был постоянным автором многих детских журналов - "Детского чтения", "Родника", "Игрушечки" и особенно "Семьи и школы". Он любовно и внимательно подготовил несколько своих книг для детей. Детство для Плещеева - самая лучшая пора жизни, пора чистых радо-

I Толстой Л.Н. Поли. собр. соч. М., 1928. Т. 21, 0. 321.

стей, дружбы, светлых надежд, но и первых тревог ( "Детство", "В бурю", "Огни погасли в доме"). Его поэзия выводит ребенка в широкий мир, дает ему понять л почувствовать, что в жизни есть свой драматизм, рядом с радостью существует горе, солнце может смениться ненастьем ( "Зимний вечер", "Ожидания"] . Настоящий апофеоз любйи к детям - стихотворение "Старик". Во всех книгах для чтения, в хрестоматиях из него выбирается лишь одна часть: "Дедушка, голубчик, сделай мне свисток..." Стихотворение, конечно же, должно быть возвращено читателю полностью, только тогда он поймет и оценит всю его глубину, весь его лиризм.

Пленительные образы бабушек, дедушек, начиная с деда Мазая, все больше становятся завоеванием детской поэзии. 3 стихотворениях И.З. Сурикова это и мудрая бабушка Маланья ( "Клад^, и старый пчеловод Клим ^"Дед Клим"): от них дети получают драгоценные уроки жизни. Поэзия Сурикова развивается в русле некрасовских традиций. Автор журналов "Детское чтение", "Детский сад", "Воспитание и обучение", "Игрушечка", Суриков много сделал для развития стилистики, поэтики детского стиха ( между тем, его поэзию наша литература знает только выборочно и случайно). Одно его стихотворение "Детство"^ "Вот моя деревня..."}, 1871, занимает в русской поэзии особое место. Автор рисует всего две картины: дневные шалости героя с товарищами и вечер дома, в избе. Картины выписаны так крупно, зримо, с таким эмоциональным подтекстом, что этот, как будто однообразный, мир становится безгранично большим. День приносит безоглядную радость общения с природой и друзьями, а в бедной деревенской избе, освещенной лишь огоньком светца, где все расставлено всегда по одним и тем же местам - мать сидит за прялкой, дед плетет лапти, а бабка рассказывает сказки, - рождается настоящая поэзия. Стихотворение передает те главные, изначальные чувства и понятия, которые формируют человека, служат ему опорой на всю жизнь.

На 70-е - 90-е годл пришелся расцвет журналистики для детей. Своей широкой просветительской программой, демократической направленностью и художественной взыскательностью выделялись петербургские

У1 илу П г : Л\J х^лтщл ел^ * "

1917), "йгрушечка"( 1886-1912^,

1917)и, нак&ец, "Задушевное слово"(1876-191?) . Журналы для детей -сделали важное дело: они становились самыми активными посредниками между писателем и ребенком, О'ни открывали и стимулировали возможность проявиться той огромной тяге к работе для детей, которая под-

и московские журналы "Детское

спудно накапливалась в литературе. Вместе с тем, рост журналов вызвал к жизни полемику о задачах детской литературы, ее. специфике, о ее герое. В противовес мнению, будто детская литература должна иметь преимущественно образовательный характер, возникло и укрепилось убеждение в главенствующей роли ее воспитательного и художественного начала. Мысли многих передовых педагогов полнее всего сформулировал известный педагог В.П.Острогорский. Он снова, через пятьдесят лет, повторил за Белинским главное его положение: дети живут прежде всего чувством, - их духовной пищей является фантазия, и поэтому ребенку так нужна яркая образная книга - именно она способна' заложить в душе растущего человека тот фундамент, "на котором строится храм человечности. 3 этом храме он всю жизн-. молится, там почерпывает свое внутреннее святое святых, силу, веру, надеаду, энергию и совесть".

В 70-е - 80-е годы расширяется круг авторов, пишущих для детей. Кааалось бы, такой далекий от проблем детства поэт, как Д.Д. Минаев, издает в начале 80-х годов несколько книг для детей, публикует десятки стихов в журналах "Задушевное слово" и "Игрушечка". В колыбельных песнях, азбуках, в образах храбрых наездников' и маленьких тружеников поэт открылся читателю в новом для себя качестве: он глядел на мир глазами ребенка и говорил на близком и понятном ему языке.

Постепенно авторами в журналах для детей становятся А.Л.Боровиковский, А.К.Михайлов, Д.М.Михаловский, Д.Н.Садовников. К.М.Фофа-вов, С.Д.Дрожжин, К.К.Случевский, И.А.Бунин, К.Д.Бальмонт'. С.И.Городецкий, Ф.С.Шкулев и многие другие. В стихотворениям для детей все больше вторгаются мотивы социальные, расширяется круг детских представлений. Беспощадной резкостью выделяются картины жизненных контрастов, нарисованные в поэзии Михайлова( "Дети нищих", "Щепки"). В полном своем тексте совершенно иначе читается большое стихотворение Михайлова "Школа", которое обычно в хрестоматиях для детой печатается сокращенно. Школа оказывается тем заповедным местом, где дети получают не только знания, но и узнают правду о жизни, где они должны подготовить себя к будущему.

Новый взгляд на то, чему надо учить, что проповедовать, о чем писать, обращаясь к детскому читателю, определил и содержание и направление издашш. предпринятого Случевским под названием I острогорский В. Детей воспитывает в чтении художник - человек и литератор // "Педагогический листок". 1895, VI, С. 12.

"Книжки моих старших детей". В десяти вышедших книжках поэт обращается к юному читателю с исторической прозой, останавливаясь на наиболее примечательных явлениях русской и мировой истории, с рассказами из жизни леса, растений, животных. Из стихотворений, помещенных в "Книжках", лишь два-три написэды специально для издания, остальные Случевсний выбрал из уже опубликованных, и этот выбор говорит

0 желании поэта представить перед детьми картину мира в движении, борьбе, непрестанном напряжении f "Две тучи", "Рассвет в деревне", "Полдневный час").

Разнообразными мотивами наполнились стихи о природе. "Мир природы ближе и доступнее неиспорченной детской душе, чем живущим обок с ней людям", ибо на взрослых жизнь успела "положить свою более или менее тяжелую руку". Вводить ребенка в этот "вечно живой, ни на миг не смолкающий, полный неподдельной красоты, не уча поучающий мир" - одна из первых задеч. писателя, а тем более поэта, "желающего говорить с будущими людьми".^ Традиционные картины - смены времен года, сельских работ, прилета и отлета птиц окрашиваются в поэзии Коринфского, Дрожжина, И.А.Белоусова более личным чувством, природа воспринимается как основа жизни, где сосредоточено самое \ главное: труд и праздник, гармония и источник творчества.

Гораздо более сложные поэтические мотивы вошли в детскую литературу с пейзажной лирикой Н.А.Бунина. Многие стихи Букин опубликовал впервые в журнале "Детское чтение" и в книгах, изданных для детей - "Под открыты*небам", "Стихи и рассказы", "Полевые цветы". Публикуя одни и те же стихи в изданиях для детей и для взрослых, Бунин почти всегда вносил коррективы в детское издание. Вероятно, для того, чтобы сделать какое-то явление понятней, блике, чтобы возникала какая-то ассоциативная связь, он объединял стихи в циклы (■•Летние песни", "После дождя", "Дома", "Из песен о весне"), почти всегда давал стихам названия ( отказываясь от "foro и другого в изданиях для взрослых"). Характерно, что были случаи, когда публикация в детском журнале (а первая публикация множества его стихов осуществлялась именно в "Детском чтении"") сружила эталоном, и после множества вариантов поэт возвращался к ней ( "Крещенская ночь"). Стихи Бунина открывали детям огромный мир - полные жизни картины природы, увиденной в ее естественной красойв и необыкновенном разнообразии, в том ощущении счастья, накое она дает человеку. Поэзия эта поднимала читателя на совершенно иную ступень восприятия, она

1 Коринфский А. Д.Садовников и его поэзия. СПб., 1900, С.87.

« «

требовала от него высокой эстетической культуры, духовной зрелости. Рядом с поэзией, выводившей ребенка аа пределы чисто "детского мирка", существовала и получила особенное развитие с конца 1890-х годов поэзия, рассчитанная на камерное звучание. На страницах детских журналов появилось множество котяток, ангелочков, всяческих "жужуток", "амишек", "мордашек". Страницы журнала "Малютка" были заполнены картинками, изображавшими нарядных, с ангельскими и кукольными личиками, с неподвижными огромными глазами изысканных маленьких барышень и кавалеров. Но и в массовой продукции были стихи, которые трогали настоящим чувством и становились любимыми многими поколениями детей. Таково, например, стихотворение И.Косякова про маму: "Все она" ("Кто вас, дети, больше любит.. " Оно и сейчас, без имени автора, входит в хрестоматии для самых маленьких), таково и стихотворение, которому была суждена особая жизнь - "В лесу родилась елочка..." Р.А.Кудашевой, автора чуть ли не двухсот стихотворений, многие из которых могут доставить радость ребенку и сегодня.

• Постепенно на страницах "Детского чтения", "Задушевного слова", "Игрушечки", "Родника" определилось направление, связанное с именами Коринфского, Фофанова, А.Л.Федорова, Г.А.Галиной. В их стихотворениях, обращенных к ребенку, отсутствовали свойственные их "большой поэзии" мотивы неверия, пессимизма, скорби. Именно в детях эти поэты видели возможность осуществления своих '^несостоявшихся на-девд, именно с детьми связывали светлые упования. Отсюда и ощущение своей миссии - учителей, проповедников, наставников: Детский мир... Как страстно эта нива Пахарей и сеятелей ждет! Сейте, други! Светлой правды семя По весне сторицею взойдет!.. С А.Коринфский. "Детский мир") Труд, служение людям, готовность к испытаниям - вот те ценности, которые провозглашает поэзия, обращаясь к детям. Вместе с тем большинство стихотворений этих поэтов - и щедрая дань детству, которое пока еще очерчено заповедным кругом: "Н^и гроз в ней, ни метелей!" В поэзии Коринфского метели бушуют только за пределами комнатки и не мелают ни безмятежным снам ребенка, ни играм. Забавы, шалости, развлечения по-прежнему остаются привилегией детства, и в поэзии Галиной, 4руга много стихов шуточных, игровых, веселых. Стихи Фофанова, Полонского, писавших для детей в восьмидесятые годи, вводили в мир более сложных поэтических ассоциаций, действитель-

ность в них причудливо переплеталась с фантастикой, ребенку предлагался непривычный по форме стих . "Триолет" Фофанова, "Лесные чары'1 Полонского"^ .

Конец XIX и начало XX века в русской поэзии связаны с развитием и утверждением символизма, который, однако, меньше сказался на поэзии, обращенной к детям. Напротив, как раз именно детство подчао и возвращало поэта из надземных, потусторонних сфер на землю, заставляя его убеждаться в ее реальном, конкретном и прекрасном существовании. Характерно в этом смысле стихотворение Бальмонта "Детство"!

Как прелестен этот бред, Лепет детских слов.

Предумышленности нет, Нет в словах оков.

Сразу Солнце и Луна, Звезда и цветы.

Вся вселенная видна, Нет в ней темноты.

Всё что било - здесь сейчас, Всё, что будет - здесь.

Почему ж ты, Шгр, для нас -Не ребенок, весь?

Характерно и то, что в поэзии для детей Бальмонт очень редко прибегал к привычному для него громоздкому ряду метафорических определений, украшений, эпитетов. Создавая детские стихи, он был гораздо строже в выборе художественных средств и, так же, как Бунин, для детских изданий создавал другие варианты: достаточно сопоставить отдельное издание "Фейных сказок" ^ вышедшее позже) и журнальную публикацию в "Детском чтении" под названием "Светлый мир". В стихах для детей он многое брал из детского фольклора, многие сюжеты разрабатывал в духе детских представлений. Яркий и красочный мир детской поэзии Бальмонта должен быть возвращен ее читателю.

Особое место среди детских журналов занимала "Тропинка" ( 19061912): она как бы сознательно не претендовала на широкое участие в общественной жизни, а создавала и оберегала свой замкнутый мирок, чем заслужила массу самых нелестных оценок в послереволюционной печати.Но в статье 1911 года К.Чуковский высоко-оценил журнал и за его высокую культуру стиха и прозы, и за то, что именно этот кур-нал сумел "без тени насилья и лганья подойти к ребенку; многие сти-

хи словно написаны, словно "пропеты" детьми, и "Тропинка" только почтительно вслушивается и, главное, верит в этот мир детских видений и страхов".

В "Тропинке" впервые прозвучали многие стихи, рассказы и сказки А.Блока, С.Городецкого, К.Бальмонта, А.Толстого, И.Кундурушки-на, A.M. Е^емизова, О.Форш. В этом ряду требуется выделить имя издателя журнала - Поликсены Соловьевой. Давно уже стало привычным и обязательным во всех учебных пособиях по истории детской литературы употреблять по отношению к ее поэзии саше о-трицательные определения, причем всегда приводились одни и те же строки из одного и того же стихотворения. Пришло время взглянуть н& ее поэзию в целом и увидеть множество стихов живых, отмеченных высоким поэтическим вкусом и мастерством, наблюдательностью и прекрасным знанием ребен-к_а.

Поэзия для детей все больше открывала читателю разнообразный, не ограниченный в своих представлениях мир. Для поэзии H.A. Пожаро-вой самым главным в этом мире было ощущение причастности человека ко всему живому, ощущение праздничности, волшебства: природа в ее стихах добра и отзывчива, она охотно открывает человеку свои загадки и свои тайны. Критика отмечала свойственное Покаровой уменье воспитывать душу ребша, не пытаясь его поучать; ее стихи, которые "обо всем, что близко ребенку", вызывают самое главное: "чувство любви, доброты и жалости".2 Несколько ее книг были переизданы уже после Октября, но потом затерялись, забылись.

i В детских стихах М.И.Цветаевой сосредоточена внутренняя жизнь ее маленькой героини. Стихи открывают страстную впечатлительную натуру, проявляющую себя по-особенному во всем: в игре, в богатой фантазии, в первой любви, в радости и в горе. Детство у Цветаевой -"целый мир гипотез радостных наук". - "О золотые времена, Где взор смелей и сердце чище!...". И поэтому расставанье с этой порой представляется трагедией:

Что впереди? Какая неудача? Во всем обман и, ах, на все запрет! Так с милым детством я прощаюсь, плача, В пятнадцать лет.

1 Чуковский К. Латерям о детских журналах. Спб., I9II, С.36. ■

2 . .¿оравекая [«¡.Бубенчики м.Пожарозой // "Ежемесячный журнал'.' 1915,

lis II, 0.312.

Порвать путы детства, обрести активность, жить отчаянно, интересно - об этом заговорила поэзия Марии Моравской и особенно Саши Черного: похоже,он интересовался всеми сторонами детской жизни, забирался во все ее уголки. Трудно, казалось бы, представить, как поэт, известный своими сатирическими стихами, ирачивватши, горькими, желчными, может с таким светлым чувством, с такой безоглядной щедростью писать стихи для детей. Но для встречи с детством Сашэ Черному не надо было преодолевать никаких дистанций: ощущение себя ребенком не покидало его никогда. Это про себя у него было: "Он хоть взрослый, но совсем такой, как вы..." . В стихотворении "Дети" выражена мечта о чуде, о таком волшебном дне, когда дети Земли мс^гли бы собраться в общий хоровод и объединиться в одном порыве: ведь у детей разных стран так много общего! Не случайно собранным в одну книгу, всем своим стихам Саша Черный дал название "Детский остров"^ ^1921): свободный для детской справедливой жизни и детской фантазии этот остров оставался навсегда заповедным местом, охраняемым добрым вымыслом поэта.

Относительно А.А.Блока, В.Я.Брюсова, С.А.Есенина существовал распространенный взгляд, что их попытки писать для детей не были удачными. Думается, это не так. Г.Виноградов называл Брюсова среди тех поэтов, которые участвовали "полностью или не впо^лне осознанно в желании обогатить наличный считалочный репертуар своим вкладом", и видел в этом "благородном соревновании... плодоносные зерна".' Это о стихотворении "Дотекая" f "Палочка-выручалочка, Детская игра. Í'Íokho предположить, что детские стихи Брюсова вряд ли были должным образом прочитаны критикой: из них всегда цитировались в качестве отрицательного примера две строчки, даже без указания, откуда они, ¡¿ежцу тем, в течение чуть ли не двадцати лет Брюсов снова и снова обращался к детской теме, всякий раз начиная новый цикл: "Книжка для детей", "Маленькие дети", "Детский блеск очей". Опыт его не прошел даром, об этом говорят стихи "Детская", "Мыши", "Двэ головки", "Колыбельная".

^Обращение С.Есенина к поэзии для детей было отнюдь не эпизодическим: он постоянно печатался в дореволюционных журналах ":.!ирок", "Доброе утро", "Проталинка", "Жаворонок". Многие его стихотворения стали хрестоматийными: "Поет зима - аукает", "Береза", "Черемуха". В его стихотворениях деревья, цветы, поля, рощи, луга предстают как живые, необыкновенные в своей красоте; они чувствуют, страдают, радуются вместе с человеком: краски и образы рассчитаны

на детокое восприятие, все здесь близко и знакомо ребенку. В 1916 году Есе-нин составил макет сборника "Зарянка"( хранится в архиве ИРЛИ]: ставший полностью известным лишь к концу 1950-х годов, сборник открыл нам настоящего детского поэта.

Многие свои стихи А.Елок печатал впервые в журнале "Тропинка" и в альманахе для детей младшего возраста "Огоньки". Одну книгу, составленную только из детских стихов, он назвал "Круглый год" (1913). Приметы осени, весны, зимы, лета связаны в ней с любовно нарисованными образами животных или, как их шутливо называл поэт, "тварей", с делами и заботами деревенских ребят. 3 другую - "Сказки. Стихи для детей" (1913)он выбрал многое из "взрослой" поэзии, переработав их, делая более доступными для восприятия детьми. Так, по-своему, он позаботился о том, чтобы его стихи стали достоянием детского чтения. Большую популярность получила его первая книжка, многие стихи из нее ^ "Ворона", "Зайчик", "Вербочки", "Ветхая избушка") входят во все детские хрестоматии.

Интерес Блока к( детству был постоянным и глубоким. В его'"Записных книжках" рассыпаны значительные наблюдения, касающиеся воспитания и детских книг. Уже в последний год своей жизни, в рецензиях на детские спектакли, Блок высказал мысли, свидетельствующие о его вдумчивом отношении к специфике детского восприятия и самой специфике детства. Он и в самом себе искал то состояние души, при котором взрослые люди становятся как дети, когда у них "открываются глаза, и они видят все вокруг по-новому, они видят самые души вещей, И вещи и животные, и растения говорят с ними на понятном языке"? Эти поиски были для Блока необычайно важнч, ибо он был убежден: "Художником имеет право называться лишь тот, кто сберег в себе вечное детство"^

В прозе конца XIX века гораздо больше было написано о детях, чем* для детей. Почти в каждом романе Достоевского присутствуют дети: имеют особое значение страницы о князе Кмшкине, о его отношениях с Мари и об участии детей в судьбе девушки. Трагическая история Илюшечки Снегирева, Коля Красоткин, горячечная исповедь Кпана Карамазова, где чуть ли не главное место занимают униженные и оскорбленные детки, - в этих и других многочисленных обращениях к теме детства для Достоевского заключен глубокий смысл.

Начальный период в человеке для Толстого наиглавнейший. Два брятя: Николенька Иртеньеа. - заблуждающийся, мучающийся своими

1-2 Блок А. О "Голубой Птице" Метерлинка // Собр.соч. М.: Л., 1962 Т.6, С. 417, 415.

.ошибками, своей совестью, и Володя - веселый, удачливый, всегда уво-ренный в себе, это, в будущем,две разные судьбы.

Характерной для литературы конца века теме противопоставления двух миров - детского и взрослого посвящен рассказ Бунина "Цифры". Здесь на одной стороне переполненный божественной радостью прекрасный ребенок , а на другой умный, все понимающий его дядя, уверенный, что, смирив, сломав и подчинив ребенка, он сделает то, что должен сделать человек, умудренный жизнью.

Пренебрежение взрослых к ребенку - тема мно^гих произведений Чехова. Взрослый легко, не задумываясь, может нарушить честное слово, данное мальчику, выведав у него секрет. Ему и невдомек, на какое чистое сознание он посягнул, каким горем, каким отчаянием обернется самый факт крушения идеала для ребенка ("Житейские мзлочи"}.

Повторяем: все эти произведения никак не предназначались для детского чтения. Но так или иначе открытия, относившиеся к детству исследования детского характера, детской жизни в них поднимали на совсем другой уровень страницы литературы, обращенной непосредственно к детскому читателю.

Проза для детей обретала значительность, становясь частью большой русской литературы.. Навсегда вошли в детское чтение повести, рассказ,м, "Аленушкины сказки" Д.Н .Намина-Сибиряка; "Каштанка", "Ванька", "Мальчики" Чехова; "Бзлай пудель", "В-ю", "Храбрые беглецы" '1.И.Куприна; "Детство Тёмы" Н.Г.Гарина-Михайловского, рассказы Д.Н.Телешова и Л.Андреева, сказки и автобиографические повести '.1. Горького. Но , может .быть, самым большим открытием детского характера стала повесть Кор-олеш:о "В дурном обществе". В изображении писателя шестилетний человек оказывается способным на настоящее страдание и сзстрадгшие, в нем ьсивет глубокая потребность любви, и именно его сердце, так щедро • открытое для любви, добра и правды, готово принимать решения, гораздо более мудрые и справедливые, чем те, которые принимает его "отец, справедливый пан судья. Отец едва не совершает грубого насилия над ребенком, которое мо^гло би иметь нео-б-ратимые последствия для их отношений в дальнейшей. Ка^роленко ; рисует взрослого, у которого словно пелена спадает с глаз и он, наконец, понимает, какой,, прежде неведомый ему, богатый мир заключается в маленьком и бесправном существе. Другая тема повести, связанная с судьбой Маруси, девочки из "дурного общества", с воспоминанием об истории, когда жизнь Васи и его сестры переплелась с жизнью "детей подземелья", перекликается с мыслью достоевакого, выскаччн-ной им в "Лужине Марее": если б:иго у человека .что-то светлое, коза-

<

бываемое в детстве - спасен человек!

Особая линия в прозе конца XIX - начала XX века представлена именами В.П.Желиховской, А.Н.Анненской, Л.А.Чарской. Из множества книг Желиховской 1835-1098) внимание обращают на себя две - "Как я била маленькая" и "Мое отрочество". Можно с уверенностью сказать, что обе они, особенно вторая, могли бы с полным правом встать в ряд классической русской автобиографической повести - в таком богатстве красок, в таких увлекательных подробностях, шаг за шагом следуя за дневником героини, р.исует автор атмосферу удивительного дома, в котором прошли многие годы ее жизни. "Мое отрочество" - одна из редких книг о девочке, где автору удается выявить те драгоценные, трудноуловимые подробности, нюансы, факты, которые позволяют увидеть особенности формирования женского характера на гр^ани детства и юности.

Интерес к женскому харамеру отличает и творчество А.Н.Анненской [ I840-1915]: она любит сопоставить два характера - мужской и женский и, ставя, чаще всего, мальчика и девочку в одинаковые условия, отдает преимущество характеру женскому. В самом заглавии одного из лучших ее рассказов "Брат и сестра" как бы заявлена мысль о моральном старшинстве брата, которому, казалось, самой природой положено быть защитником сестры в обстановке того тяжелого и мрачного дома, куда попали двое осиротевших детей. Брат и сестра, мальчик и девочка как бы меняются местами: не он, быстро приспособившийся ко всему, а она становится "рыцарем без страна и упрека"; она, мягкая, нежная и добрая, сочетает с этиш женственными качествами настоящую моральную силу и твердость.

Наиболее заметным и одиозным в литературе начала XX века стало имя Л.А.Чарской (1875-1937) . Трудно . назвать писателя, на долю которого выпала бы такая слава и такое бесславие. В течение чуть ли не пятнадцати лет создается буквально ее культ, она куштр" юных читателей. Чарская первая открыла потаенную жизнь закрытого женского учебного заведения, литературе прежде почти неизвестную (в книгах ".'.!оему читателю" А.Вербицкой или в мемуарах Е.Н.Водовозовой она описана сжато и схематично), ./южно сразу же согласиться со всеми упреками: действительно, в повестях Чарской девушки падают в обморок, их поцелуи, объятья и обожанья носят экзальтированный характер, их ночные разговоры о страшном в дортуаре, где находятся copo ^институток, кончаются подчас истериками и галлюцинация:.«;. Но именно страницы "Записок институтки", "Княжна Джавахи", "Люды Злас-совской" подробно и точно описали этот ограниченный мирок со скуд-

*

ным запасом впечатлений его обитательниц, запертых за институтскими стенами, куда ничего на долетало из внешнего мира. Из этих книг о "юных затворницах" можно было понять, почему с такой отчаянной жаждой одна душа здесь стремилась прилепиться к другой, почему любая мелочь, нарушавшая монотонное течение времени, перерастала в событие и вызывала неадекватные реакции. Сопоставляя повести Чарской с популярными "гимназическими" повестями о мальчиках, можно выделить одно существенное отличие: если конфликты в мужской гимназии чаще всего складывались из двух слагаемых - "преступление и наказание"," то у Чарской к этим двум прибавлялось третье: "преступление-наказание-покаяние". Вторым излюбленным сюжетом писательницы была история скитаний юной героини или героя, в силу разных причин оказавшихся наедине с жестоким, большим и часто несправедливым миром | "Сибироч-ка", "Лесовичка", "Щелчок1'4) . Вместе с героями этих повестей читатель попадал то в глухой лес, го в цыганский табор,- то в воровской притон, за монастырские стены, на арену цирка, на театральную сцену. В книгах подобного рода главным для Чарской было показать героя в испытаниях жизнью, где проверялись его человеческие качества. ¡1 здесь Чарской доставалось за неправдоподобие ситуаций, за благополучные конин, за излишнюю эмоциональность. Да, в ее книгах дети и взрослые не просто горячо любят друг друга, но и выражают это пылко, н-е оглядываясь, не стесняясь словами. * В повестях Чарской плачут и рыдают, бросаются на шею, покрывают руки по-целуями. Ее герои умеют и могут жарко молиться, дают горячие клятвы, они безоглядны в своем покаянии и милосердии.

Книги Еелиховской, Анненской, Чарской переиздавались до революции множество раз. Об Анненской, вероятно, просто забыли, Еелихов-ская отвергалась за то, что главное назначение женщины она видела лишь в семейном кругу. А вот Чарской была объявлена настоящая воина. Ее творчество квалифицировалось как буржуазно-мещанское и сентиментально-монархическое: изъять Чарскую из детского чтения, задушить и уничтожить ее - такая задача в 1920-е - 1930-е годи ка|алась необходимо;"! и неотложной. Сейчас эти книги возвращаются литературе. .

В "Очерках по истории критики" соискатель пришел к выводам:

Открытия, сделанные русской литературой, ее трехвековой опыт не получили - вопреки исторической необходимости - поддержки и развития в литературе послеоктябрьской. Напротив: были провозглашен« отказ от наследия, игнорирование накопленных традиций. Это не могло не поставить литературу для детей перед сложными и острыми вопросами.

Заманчивые лозунги, требовавшие для нового пролетарского ребенка новую книгу, которая будет показывать не прежний, игрушечным мир, а настоящий, борющийся и перестраивающийся, породили острейшую полемику относительно путей их реализации. Главный спор, определивший многие дальнейшие разногласия в течение чуть ли не двух послеоктябрьских десятилетий, сконцентрировался вокруг вопроса: что есть ребенок, что вкладывать в это понятие? И, соответственно, - какая литература ему нужна? В поисках ответов на эти вопросы выявились две пряно противоположные тенденции. Н» одной стороне стояли те, кто был уверен, что существует специфика детского возраста и детской литературы ¡С.Чуковский, С...1аршак, Б.Житков). Другая позиция была прямо противоположной. Под сомнение ставилось, прежде всего, само понятие "дети" как принадлежащее старому миру, а потому - отжившее и буржуазное. "Воспитание детей встало на реальную, трудовую, практическую почву, и дети шагают рядом с отцами... Они "смена", так они и сами на себя смотрят и делают то же.дело, что и взрослые. Глазница только в масштабе".*

Разговоры о несовместимости книг, приобщающих ребенка к практическим знаниям об окружающем мире, с книгами, уводящими в мт-гр фантазии, вылились в длительную дискуссию: "Нужна ли пролетарскому ребенку сказка?" Те, кто твердо знал, что безусловно не нуана, вццели в сказке лишь источник суеверий, культа физической силы, пассивного отстранения от новой жизни и способа отвлечения от реальной действительности. Противники сказки были убеждены, что сказка отражает идео логию буржуазного мира с комплексом отживающих, нежелательных чувств - смирением, жалостливостью - элементами,'совершенно ненужными при воспитании пролетарского ребенка, который должен расти реалистом".'

/

Но поводу некоторых практических последствий дискуссий о сказке й об антропоморфизме сохранилось бесценное свидетельство Е.Шварца: он пишет о тех мрачных днях, когда противники сказки захватили ключевые позиции в педагогике. "Они отменили табуретки в детских садах, ибо таковые" приучают к индивидуализму, и заменили их скамеечками. изъяли кукол, ибо они гипертрофируют материнское чувство, и заменили их куклами, имеющими целевое назначение: например , тол-

1 Шатилов Б. Две точки зрения на задачи детского воспитания // "Книга детям". 1929, V 5/6, С.4.

2 Станчинская Э. О книгах для детей дошкольного возраста // На пу-

тях к новой школе". 1924, V 9, С.129.

стыми и страшными попами, которые должны были возбуждать в детях антирелигиозные чувства. Пожилые теоретики были самоуверенны. Их не беспокоило, что девочки в детских садах укачивали и укладывали спать и мыли в ванночках безобразных священников..."

Зсе читатели были поделены на-две категории: к первой относились те, кто добровольно соглашался ходить "в детях" - их пренебрежительно называли читателями "старого -образца"; прямой противоположностью выглядел читатель "новый": он уже не нуждается в стихах про крокодилов и слонов. Увидев, что книжка не деловая, "рабоче-крестьянский малыш С,.досадливо пожмет шестилетним плечом".^

Вся книжная продукция тоже оказалась поделенной на "книги бывшие" и "книги будущие". Под рубрику "бывших" попадали не то-лько дореволюционные, но и многие современные и даже "о-тлично сделанные" книги. Их авторы, "спецы довоенного качества" осмеливались "по старинке" развлекать, забавлять, потешать, т.е. обращались к "прежнему читателю". Считалось, что книги этого рода не должны интересовать нового читателя, даже несмотря на "яркость пера", на выдумку, на остроту замысла. Газеты пестрели лозунгами: "Опасно брать курс на литературу, увеселяющую ребят и не больше... Опасно замкнуться в культивирование в детской литературе только ритмов и приемов народного творчества...". Особенную полемику вызвала статья К.Чуковского "Тринадцать заповедей для датаких поэтов". Автора статьи упрекали в том, что он говорит о форме литературного произведения без соотнесения ее с содержанием, т.е. о такой форме, "которой в поэтической практике не сущевтвует", ибо никакого отдельного разговора о "двояшках" и "хореях", об особенностях рифмы и р.итма быть не может, если это не увязано "с внутренней сутью литературного произведения, с мировоззрением автора".

Современную литературу порицали за то, что она "все еще плетется по изъезженным дорогам, проторенным "Задушевным словом", потрафляя мещан-ским вкусам. Все эти "Чудеса на экране", "Чудесная доска", "Удивительные приключения Макара Свирепого" | псевдоним Н.М.Олейни-

* Шварц Е. Е!иву беспокойно...: Из дневников. Л., 1990, С.237-238.

2 Гринберг А. Книги бывшие и книги будущие // "Печать и революция". 1925, № 5-6, С.245-247.

3 См. "Книга детям". 1929, ¡1? I.

4 Шатилов Б. О "Заповедчх" Чуковского, о воскресении Лазаря и о прочем // "Книга детям. 1929. № 4-5, С.З.

кова - Е.П.) - во всем этом виделись лишь проявления дешевых эффектов бульварного тона редакцией журнала "Еж".

Материалы дискуссий обнаружили парадоксальную закономерность: самыми "опаснаыми" писателями оказались Маршак, Чуковский и их единомышленники. Именно их объявили выразителями старого, ушедшего мира, именно они ''Обвинялись в желании насаждать и утверждать поэтическую практику, уводяп^ю ребенка от насущных задач современности. Чуковского и ;.!арш~йка квал!!фицировали как буржуазных и мелкобуржуазных писателей и : объявили им войну за "бессодержательность" их поээ-эии, за увлечение "котятами", "мышатами" и всякими "перевертышами" - и больше всего за желание "нравиться деткам". В этих обвинениях почти зеркально отразились те упреки, которые Чуковский и Маршак сами предъявляли дореволюционной детской литературе: речь шла все о той же "бессодержательности", о буржуазно-мещанских идеалах, о желании "нравиться деткам". Парадоксальным было и то, что в ходе дискуссий в опале оказалось целое направление в детской литературе 1920-х годов - приключенческая повесть, в осуждении которой сошлись и объединились все противники. Речь шла о таких книгах, как "Тайна Ани Гай" и "С мешком за смертью" С.Григорьева, "Красные дьяволята" П. Еляхина, 'Макар-следопыт" Л.Остроумова, о повестях С.Ауслендера, С.Заяицкого, Ф.Каманина. Книги эти обвинялись в "густой фабульностк", в использован;» все тех же "задушевных" приемов старой литературы, а их авторы все в том же стремлении нравиться читателю. Перечитывая сейчас эти книги, с горечью думаешь, что они ' должны'были еще жить и жить и, что еще важнее, стать основой для'дальнейшего развития приключенческой повести. Традиция оборвалась.

Усилиями теоретиков и практиков-вульгаризаторов мир обеднялся в литературе 1920-х годов, из нее уходили такие понятия, как смерть, горе, беда, одиночество. 1Ь-а смену прежним героям пришли новые, они "упорны, жизнелюбивы и жизнерадостны. Они находят товарищей и умеют отстаивать свое право на жизнь. Их душевный мир складывается в атмосфере труда, в условиях коллектива". Книга перестала давать пищу для глубокого сопереживания. Мир чувств уменьшался, а то и вовсе исчезал со страниц повестей и рассказов, а Вместе с этим атрофировался и у читателей..3 этом смысле ценным для понимания психологии юного читателя тех лет звучит признание ( сделанное уже в пору зрелости\ как он расправлялся со своей библиотекой, с книгами, его "компрометировавшими". "Я уничтожил несколько повестей Лидаш_Чар_-' ской

ГООмвТИриоаощим« « •>•» -----

и Клавдии Лукашевич,-те самые. кот9рые я еще недавно обливал

I Покровская А.Новые пути детской книги // Лит.газета, 1929, 8 мая.

постыдными слезами. Полетела в .огонь милейшая Еэлиховская, туда же было решено отправить комплекты журналов "Золотое детс&о" и "Задушевное слово". Так сгорели в печке последние улики детства".* Об "уликах детства" можно было говорить лишь стыдясь и стесняясь их. Современныый исследователь прав, когда пишет: "... Читая стихи для детей вековой, даже двухвековой давности, видишь, сколько ценностей уже в наше время было растеряно, какие нравственные идеалы, какая поэтическая педагогика, какие глубокие милосердие и сострадание были принесены в жертву социальной назидательности и пионерскому оптимизму".

3 свете новых, гораздо более полных знаний о дореволюционной детской литературе во многом по-ин-ому предстает жизнь литературы 1920-х - 2930-х годов, в частности, открывается тенденция к выявлению той специфики детской литературы, ко^торая препятствовала разделению книг на "бывших" и "будущих". 3 этом отношении особенно значима статья Б.Житкова "Ч^о нужно взрослым от детской книги", где ребенок интересует его сам по себе, со всеми присущими его возрасту особенносетями и где он пытается понять, какими свойствами должна обладать книга, чтобы она,могла соотнестись с гармонически миром детства, чтобы она могла "растянуть надольше" детскую "гениальность1!

В истории детской литературы последних десятилетий сложилось устойчивое представление о поэзии 1920-х - 1930-х годов: в осноеном она воспринималась через творчество нескольких крупных мастеров. На самом деле, как показали результаты исследований, обращает на себя внимание обилие имен в ней - как известных, так и мало, либо почти ничего не гов^ящих сегодня даже специалистам. Сочетание массовости и высокого уровня мастерства отметила для 20-х годов .,¡.Цветаева. "Что в России хорошо - так это детские книги", особенно стихотворные. 3 ее статье акцент именно на книгах, а не на именах: "Читаешь, восхищаешься, и: кто это пишет? Никто. Безымянный. Пишет высокая культура_стиха"3 / Примечательно, что почти ни одно из названных ею стихотворений Е.Полонской, Н.Дилакторской, Е.Шварца неизвестно современному читателю). Выявить из этого потока забытые имена тех, чья работа оборвалась в начале 30-х годов - такая задача представлялась наиважнейшей.

Составляя антологию "Русская поэзия детям: 1917-1941" и пред-

1 Штейн А. Второй антракт. М., 1976, С.26. - О

2 яснов М.Уроки детской поэзии // "О лит-ре для детей".Л., 1991, С.)

3 Цветаева М. Сочинения', в 2-х Т. М., 1963, Т.2, С. 352.

варяя ее вступительной статьей, соискатель основную цель видел не в порнографическом анализе деятельности известных поэтов, а в характеристике наиболее заметных направлений, в выявлении главных тематических и стилевых узлов, своеобразных художественныых микромиров, в которых подчас концентрировались поиски, вкусы и пристрастия, характерные для того бремени. Только так можно было дать представление о пестрой, красочной и разнообразной картине поэтической жизни 1920-х -1930-х годов. Здесь нашли место неожиданно звучащие сегодня стихи, возвращающие нам мир народных праздников, веселых базаров и ярмарок с балаганами и каруселями, мир маслениц с блинами и гуляньями, с катаньями на равукрашенных санях, Петрушками и другими развлечениями ("Весенний базар" Б.А.{рождественского, "Ярмарка" О.ГУрьян, "Свис-тулькины женихи" А.Холодова, ".Масленица" М.Андреева, "Карусель" Б.Пастернака, "Шарики" Е.Шварца"). Мир этот прочно был связан с предшествующей жизнью и предшествующей литературой, его уже не было на страницах взрослой поэзии, сохранила его в 20-е годы только детская поэзия. ,,

В потоне стихов,^устремленных на постижение "прозы" жизни, выделяются те, что обращены к деревне, к сельской природе. 3 20-е годы ощ. заметны и числом, и характерностью картин. Книги назывались непритязательно: "Деревенская улица", "Двор", "Колодец", "3 избе", "Веник". В календарной последовательности они описывали жизнь природы, праздники и будни, отношение к хлебу, как к главному кормильцу, повседневный быт, окружающий ребенка, - от сверчка на печи до полевых работ ^М.Пожарова "Печь", М.Бекетова "Буренушка", П.Орешин "Лесная дулейка", Я.Годин "Березка").

{Можно назвать и другие' традиционные для детской литературы темцг; скажем, мир зверушек и животных, представленный яркой поэзией С.Фе-дорченко, Е.Полонской, Ады Оношкович, Н.Крандиевской; или домаший, детский, который возникаеи в стихах В.Инбер, Н.Павлович. Естественно, появляются и совершенно новые темы: дая детских стихов характерным оказался интерес к улицам, дворам с шарманщиками, к базарам с маленькими торговцами, к беспризорному миру, к убыстренному темпу городской жизни ( "Страшный сон" В.Князева, "Васька на трамвае" М. Клоковой, "Сенька беспризорный" и "Топ-топ-топ" Н.Асеева, "Как примус захотел Фордом сделаться" Н.Агнивцева, "2 трамвая"0. Мандельштама, "Турман" 0.Берггольц)

Интерес к юмористической, игровой поэзии отличал, конечно, и дореволюционную литературу (достаточно вспомнить "Степку-Растрепку','

десятки книг и стихотворений К.Льдова, Саши Черного). В литературе . 1920-х годов игровая стихия захватила поэзию Чуковского, Маршака, найдя отражение в ярких забавных персонажах их поэм и сказок. Много веселого и смешного принесли с собой стихотворения В.Эрлиха('Профессор А.П.Задача") , раешники Л.Зилова ("Кисель", "Как небо упало'^поэ-ма С.Заяицкого "Клю и Кля". Но настоящим открытием в этой области стала поэзия "обериутов" - Д.И.Хармса, А.И.Введенского, Ю.Д.Владимирова. Именно они, во многом опираясь на народную поэзию, с особенной щелростыо тоди в детскую литературу шутку, чудачество, алогизм, игру словом, эксентрику, анекдот: все это оказалось у нет не частностями, но сложилось в определенную систему, стало стилем их поэзии.

Тот источник человечности, который издавна питал русскую детскую литературу, бьш открыт и для лучших писателей 1920-х - 1930-х годов. Среди тех, кто прокладывал дорогу к настоящей большой литературе, . выделю . А.Гайдара и Л.Пантелеева. Особенное внимание обращает на себя сегодня одна из самых острых дискуссий 1930-х годов, посвящен -ная "Военной тайне" Гайдара. Большинство ее участников сошлось на том, что повесть эта традиционна по своему основному мотиву и что Гайдар идет старой дорогой (герой повести, обаятельный пятилетний мальчик - сирота и неожиданно погибает): автор как будто пользуется всеми испытанными "задушевными"средствами и главным из них -„он стремится растрогать читателя и добиться на этой основа определенного воспитательного воздействия".^ Лишь один голос зазвучал в про5иво-вес другим: полностью отводя адресуемые Гайдару упреки в жертвенности и сентиментальности, А.Е^оскин убежден в другом: наполненная боаышши и серьезными чувствами, "Военная тайна" "осуществляет идею не сентиментального воспитания, а воспитания чувств". Не только в "Военной тайне", но и во всех своих книгах Гайдар искал пути наибольшего воздействия на читателя. Он не боялся "густой фабульности", не боялся писать об одиночестве, о человеческих трагедиях и ошибках ("Школа"}, о нежной дружбе взрослого и ребенка ("Голубая чашка"). Создав уникальную книгу "Тимур и его команда", он не побоялся в сле-дующеЙ-"Кля1ва Тимура" поведать горькую правду о том, что случилось с Тимуром и его командой, когда на них свалились слава и известность, когда на место веселой и таинственной игры пришла бюрократическая

1 Смирнова В. О "Военной тайне" Гайдара // "Детская лит-ра", 1935, !«? 7, С.II.

2 Роок'.ш А. Воспитание чувств // там же, С. 17.

опека. Каждая книга Гайдара несла этическое начало и была школой воспитания чувств.

Противником пуританских правил в литературе выступал Л.Пантелеев. С горечью он писал о том, что герой детской книги постепенно канонизируется, к нему предъявляются требования безупречности: "Герой не имеет права страдать. Он не может ошибаться, трусить, терять ррисутствие духа. Он не может ссвершать глупости, не может чудачить, смеяться, шутить .'?..> о нем нельзя, запрещено говорить весело, шутливо, с юмором, над ним нельзя смеяться..." • Всем своим творчеством Пантелеев опровергает эти догматические установки; "Живой, веселой, жуткой" назвал .'Л.Горький "Республику Шкид". 3 духе "густой фабульности" написаны повести о героическом поступке красноармейца £"Пакет") и о "выпрямлении" воришки и беспризорника ("Часы") : они несут в себе черты юмористической и, одновременно, достаточно чувствительной, а где-то даже и сентиментальной литературы. С предельной откровенностью пишет автор о своем герое, о его ошибках, о его трудном пути в приключенческой автобиографической повести "Ленька Пантелеев". Такие писатели, как Гайдар, Пантелеев и многие другие,расширили, раздвинули границы детской литературы и сумели сказать многое о времени и о себе.

Заключение

Как показали наши исследования, нигилистическое отношение к наследию в области русской детской литературы, устойчиво дававшее себя знать в послеоктяярьские десятилетия в критике, издательской практике, в творчестве отдельных писателей, ' обернулось многими потерями для нашей . культуры, отрицательно сказалось на живом литературном процессе и, что совсем не маловажно, ..отняло у многих поколений детей ркщость общения со множеством писателей,'книг, стихов, художественных открытий прошлого.

Оно, в конечном счете, в значительной степени повлияло и на исследовательы:ую практику: история послеоктябрьской литературы в •■ целом и творчество отдельных писателей рассматривались в • отрыве от вековых традиций, от национальных и исторических кор-

ней. Между тем, при непредвзятом подходе и учете совокупности множества данных становятся очевидными связи литературы советского времени с литературой дореволюционной, преемственность традиций, их развитие и обновление в самых разных направлениях.

Широкое выявление этих связей и преемственности предполагает самую внимательную и скрупулезную работу по восстановлению, упорядочению и историческому осмыслению всего обширного фонда дорево-

люционной детской литературы и литературы первых двух послеоктябрьских десятилетий, по возвращению истории литературы забытых или насильственно отторгнутых имен, произведений, фактов. Такал работа одновременно имеет значение для нашей культуры, поскольку позволяет вернуть в круг детского чтения множество незаслуженно отнятых и утраченных явлений словесного искусства.

Соискатель видел свою задачу в том, чтобы своими исследованиями участвовать в этой работе.

Список основных работ по теме диссертации Дореволюцио;тая литература

1. Русская поэзия детям / Вступит, статья (5-48^, составление и под-

гот. текста, биогшфич. справки и при»еч. Л. {Б-ка поэта, БС), 1989,. 41 а.л. ' '

2. И.Бунин. Детство / Составление. Л., 1972, 2 а.л.

3. В поисках автора (авторство стихотворений XIX тз.)// "Детская литра". 1902, № 2. 0,7 г.л.

4. Тайна авторства "Степки-Растрепки"¡J"Нова". 1985, № 12". 0,5 а.л.

5. Свадьба Солнца и Весны: Стихи и рис. Поликсены Соловьевой. Музыка :,f.Kj>3miHn / Публикация и вступ. статья. ;.!., 1991. 3 а.л.

6. Р.Кудашева. Стихотворения / Публикация и вступ. зауетка//"Детскат лит-ра", 1992, № I. I а.л.

7. Любимые стихи моей бабушки, когда она была маленькая (ъ печати).

3. А.Куприн о детстве// в сб. "О лит-ре для детей".Л., 1965. 1,2 а.л,

9. В.3.Вересаев - детям// d сб. "О лит-ре для детей". Л., 1967, 1,3.

10. "Гордые мои мечты об этой Азбуке..." (Л.Тостой детям)Ц "Звезда".

1978, Я 8, 0,5 а.л.

11. Из детских воспоминаний Л.Л.Толстого об отце / Публикация и вступ. заметка// "Искорка". 1908, № 9. 0,5 а.л.

12. Л.Л.Толстой . Из .детских впечатлений / Публикация и вступ. заметка,/"Нева", 1986, S? 9, 0,3 а.л.

13 А.Н.Анненская. "Зимние вечера" / ¿оставление и вступ. статья ' ¡1-16). Л., 1990. 15 а.л.

14. Типы женщин, их .: судьбы и жизненные идеалы в произве-

дениях А.Н.АнненскоЙ //slaviotiacho Beitrage.Band 297.Ruoelanrt aua der Fadar 3einen Frauan zum Femininen Dluiura in der Ruaui-aohun Literatur / Heraua gageben von F.GöpTert. München, ^ЭЭг.

15. О забытых именах или о"феномене" Чарской // в сб. "О лит-ре

для детей". Л., 1989. I а.л.

16. Л.Чарская. Литературный портрет// "Детская лит-ра". I9Ö9, ■■ 9. О, 8 а.л.

17* 19§сГ ^ИГал' ИоВ0СТИ / ^оставл- и вступит. ститья(3-18).Л.,

Критика и общие вопросы детской литературы

18. критики советской детской литературы: 1936-1941. Л.. 1Э7о, 6 а.л.

19. Очерки по истории критики советской детской литературы: 19171941. М., 1982. 15 а.л.

20. Труд первопроходчика (А.П.Бабушкина) // "Детская лит-ра", 1971.

5^5, 0,5 а.л.

21. Вопросы теории и критики в журнале "Детская лит-ра": 1932-1941. // в сб. "Детская лпт-ра" .., х, о а.л.

22. В.Шкловский - критик детской литературы// в сб. "0 лит-ре для детзй". Л., 1974. I, 5 а.л.

23. Литературная критика 1920-х - 1930-х гг. о традициях и новаторстве в детской лит-ре" // К сб. "Межвузовская конференция". Л., 1974. 0. 4 а.л.

24. Н.Саввин - критик детской литературы // В сб. "Проблемы детской литературы". Петрозаводск. 1976. 1,3 а.л.

25. Н.Саввин и детская литература // в сб. "Детская лит-ра" М,, 1978, 2 а.л. \

26. Вопросы специфики 'детской литературы в литорчтурной критике 1920-х - 1930-х гг.// В сб. "Детскш* лит-ра" М., 1976. 2, 2 а.л.

Детская литература 1920-х - 1930-х годов

27. О творчестве Л.Гайдара. Л., 1960. 10 а.л.

28. Л.Пантелеев. Очерк жизни и творчества. Л., 1969. 8,5 а.л.

29. Началось в республике Шкид. Л., 1988. 9 а.л.

30. Л.Пантелеев. Литературный портрет/'"Н^ева". 1964, 7. 0,5 а.л.

31. Яовращение в строй (Г.Г.Белых)//"Детская лит-ра',' 1966, Ь" II. 0;5.

32. Л.П.Гайдар./ Вступ. статья в кн. "Избранные произведения! Л., 1967 (совм. с Н. Лялиным).! а.л.

33.-"Разве это неудобно?" (рассказы для детей Л.Зощенко)/Публикация ' и вступ. заметка//"Нева". . 1969, У 10. 0,5 а.л.

34. Л.Пантелеев. Србр. соч.: в 4-х Т./Примечания (Совм. с Г.Антоно-. вой).Л., 1970-1972 . 2 а.л.

35. М.Зощенко и детская литература // в сб. "Проблема детской литры" . Петрозаводск. 1979. I а.л.

36. А.Блок и забытая п),еса ас. ¿1ейерхолкда^,'Алинур"// в сб. "Проблемы детской лит-ры". Петрозаводск. 1У82. 1,Ь а.л.

37. Во спитание тиуВств// В книге: Р. '¿раерман "Дикая собака Дингр..." Пркутстк. 1987. 0,5 а.л.

38. Н.Заболоцкий - детям// 8 сб. "О лит-ре для детей". Л., 1970, I аи

39. Змеиное яблоко. Рассказы и стихи Н.Заболоцкого детям / СоставЛ.

Л., 1972, 3 а.л.

40. О.Берггольц - детям // Я сб. "О лит-ре для дотей". Л., 1972.1,2.

41. О,Берггольц. Лирика. Поэтнч. биб-ка. школьника /Сотавл. Л., 1§74. 10 а.л.

42. Оркестр. Антология стихотворений для детей /Составл. и вступ. заметка. М., 1983. 15 а.л.

43. Детские стихи 0.Ланделыгаама / публикация и вступит, статья,# "День поэзии 1981" М., 1985. О, 5 а.л.

44. Русская поэзия детям: 1917-1941 / вступит, статья, составл. и подгот. текста, биографич. справки и примеч. (в пзчатн).

Подписано к печати 23.02.93. Формат С0х84 I/I6. Бум. писчая. Печать офсетная. Печ.л. 2,0. Тираж 100 экз. Заказ № 132.

Малое предприятие "ТеплоКон" Санкт-Петербургского ордена Трудового Красного Знамени технологического института холодильной промышленности. 191002, Санкт-Петербург, ул.Ломоносова,9