автореферат диссертации по филологии, специальность ВАК РФ 10.01.01
диссертация на тему: Пути решения проблемы идеала в художественном творчестве Ф.М. Достоевского 60-х годов XIX века (от "Записок из подполья" к роману ""Идиот)

Полный текст автореферата диссертации по теме "Пути решения проблемы идеала в художественном творчестве Ф.М. Достоевского 60-х годов XIX века (от "Записок из подполья" к роману ""Идиот)"

РГБ ОД

11 ИЮН 2001

На правах рукописи

ТОИЧКИНА АЛЕКСАНДРА. ВИТАЛЬЕВНА

ПУТИ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ИДЕАЛА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТВОРЧЕСТВЕ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО 60-х ГОДОВ XIX ВЕКА (ОТ "ЗАПИСОК ИЗ ПОДПОЛЬЯ" К РОМАНУ "ИДИОТ")

Специальность 10.01.01 - русская литература

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Санкт-Петербург 2000 г.

Работа выполнена на кафедре русской литературы Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор |-Я.С.Билинкис|

доктор филологических наук, профессор В.А.Котедьников

Консультант: кандидат филологических наук, доцент Б.Н.Тихомиров

Официальные оппоненты:

- доктор филологических наук, профессор П.Е.Бухаркин;

- кандидат филологических наук И. А.Битюгова

Ведущая организация: Институт мировой литературы им. А.М.Горького РАН

Защита состоится и&цл 2001 г. вчасов на заседании Диссертационного совета Д 212.199.07 по присуждению ученой степени доктора филологических наук в Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена (199053, С-Петербург, В.О., 1-я линия, д.52, ауд.^Э?-

С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке РГПУ имени А.И. Герцена

Автореферат разослан 2001 г.

Ученый секретарьДиссертационного совета , . Кандидат филологических наук, доцент >, ,■ ;

Н.Н.Кякшто

Общая характеристика работы

Проблема религиозного идеала в творчестве Достоевского имеет давнюю историю изучения. Впервые обозначена была эта проблема в трудах религиозных философов и 1фитаков начала XX века (в трудах Н.Бердяева, Д.Мережковского, С.Франка, КМочульского). Затем эту проблему ставили и решали советские ученые (упомянем известные труды А.Скафтымова и Г.Фридлендера). Проблема религиозной веры в жизни и творчестве Достоевского на современном этапе развития науки, с одной стороны, широко разработана, с другой - требует новых путей изучения. Попыткой разработки новых путей исследования этой проблемы является данная работа. В диссертации идеал рассматривается не как собственно эстетическая категория, а как категория поэтики, воплощенная в художественном слове. Таким образом, под проблемой идеала в данной работе понимается проблема выражения религиозной идеи в художественном мире произведения. Поэтому исследование религиозных поисков писателя в работе ведется через анализ поэтики его произведений. Данный путь представлялся принципиально важным для решения проблемы интерпретации образа князя Мышкина в романе Достоевского «Идиот» (1868). Сложность поэтики романа заставила автора работы обратиться к материалу творчества Достоевского 60-х годов XIX века, которое предшествовало появлению романа. Для решения проблемы интерпретации образа князя Мышкина оказалось необходимым выявить принцип решения проблемы идеала в художественном творчестве Достоевского этого времени. В частности, в работе проанализированы повесть «Записки из подполья» (1864) и роман «Преступление и наказание» (1866). Последняя глава посвящена анализу романа «Идиот».

Последнее десятилетие в истории науки поставило ученых перед необходимостью изучения на новом уровне принципов соотношения религии и культуры, поиска собственно эстетических путей решения проблемы этого соотношения. Работы И.А.Кирилловой и Т.А.Касаткиной обозначили необходимость принципиально нового решения проблемы интерпретации образа

князя Мышкина в контексте соотнесенности образа героя с образом Христа в Евангелии. Актуальность исследования связана с назревшей необходимостью выработки пути решения проблемы идеала через анализ средств поэтики, в частности природы художественного слова.

Дели и задачи работы: найти методологический подход к решению проблемы интерпретации образа князя Мышкина в романе Ф.М.Достоевского «Идиот»; рассмотреть проблему идеала через изучение роли и характера слова в художественном произведении; разработать методологию анализа художественного текста, которая позволит решить проблему идеала на уровне слова; исследовать речевую стратегию слова героя; исследовать евангельские реминисценции и их влияние на роль и характер слова в произведениях Достоевского; установить принцип решения средствами поэтики писателем проблемы идеала в творчестве 60-х годов XIX века.

Научная новизна исследования определяется своеобразием подхода к анализируемому тексту и теоретической постановкой проблемы взаимоотношения слова и истины в художественном творчестве Достоевского, что позволяет обозначить новые пути решения проблемы взаимодействия мировоззрения писателя и поэтики его произведений. Данный подход особенно важен для решения проблемы интерпретации образа князя Мышкина.

Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке вузовских лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров, практических занятий по истории русской литературы и теории литературы. Сделанные в работе выводы открывают перспективы для дальнейших исследований, посвященных творчеству Достоевского.

Методология работы основана на сочетании теоретического, историко-литературного и структурно-функционального подходов. Методологической основой исследования являются работы М.М.Бахтина, А.В.Михайлова, Арпадг Ковача.

На защиту выносятся следующие положения:

1. проблема идеала в культуре исследуется как соотношение «абсолютного» и относительного (вслед за Г.В.Ф.Гегелем и С.Л. Франком);

2. художественное слово анализируется в двуединой направленности на действительность и онтологическую истину1, что позволяет изучать религиозную природу русской реалистической литературы на уровне слова (через изучение речевых стратегий и взаимодействие разных типов слов);

3. принципом решения проблемы идеала в творчестве Достоевского 60-х годов является способ изображения феномена в состоянии несоответствия его идеальному первообразу; самым сложным преломлением проблемы идеала становится образ князя Мышкина в романе «Идиот», ибо этим образом Достоевский испытывает меру и степень собственного принятия истины евангельского Христа.

Апробация работы. Основные положения работы получили апробацию на международных чтениях «Достоевский и мировая культура» в С-Петербурге (1997, 1999, 2000 гг), «Достоевский и современность» в Старой Руссе (1997, 1999 гг), межвузовской конференции «Герценовские чтения» (1999 г.), на аспирантских семинарах и на заседаниях кафедры русской литературы РГПУ им. А.И.Герцена.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, в котором теоретически обосновывается постановка проблемы идеала и обозначается путь ее решения через исследование поэтики художественных произведений; трех глав, в каждой

1 Под онтологической истиной понимается евангельский идеал воплощения Божественной Истины в образе Христа и в Его слове. В 1854 году в письме Н.Д.Фонвизиной Достоевсхий писал, что в минугы покоя, любви и веры « я сложил в себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ очень вроет, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, ко с ревнивого любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, к действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше было бы оставаться со Христом, нежели с истиной» (Достоевский Ф.М, Полн.собр.соч. В: 30 т. Л., 1972-1990.Т.28.1. С. 176.).

из которых исследуется поэтика одного из произведений Достоевского 60-х годов XIX века («Записки из подполья», «Преступление и наказание», «Идиот»); заключения и библиографии, включающей 154 наименования.

Основное содержание работы

Во введении обосновывается актуальность избранной темы, характеризуется степень изученности проблемы, определяются методологические и теоретические основы диссертации, оговаривается логика построения работы.

Принципиальное значение для дальнейшего исследования имеют следующие положения, сделанные в теоретической части введения. Проблема идеала как проблема религиозных исканий Достоевского находит непосредственное разрешение в художественном творчестве писателя. Следовательно, определенным образом изучая поэтику произведений, мы можем найти ответы на многие вопросы о противоречивости религиозных взглядов Достоевского, на которые историко-литературный материал не дает непосредственного ответа. Решение данных вопросов (например, понимание Достоевским личности Христа на этапе создания романа «Идиот») зависит от верности избранного пути интерпретации текста.

Путь исследования поэтики произведений Достоевского 60-х годов вс введении обосновывается через постановку проблемы природы слова. Задач* решения проблемы идеала через исследование природы слова в художественно}, целом заставила нас обозначить особый вид того слова, к которому стремился ] своем творчестве писатель. Идеалом слова для Достоевского всегда оставалос: бошвдохновенное слово Священного Писания, как слово, в полной мер воплощающее Божественную Истину и осуществляющее в человеческой истори: замысел Бога о человеке. С.Аверинцев следующим образом определи особенность евангельского слова: «Такое слово - не рассуждение и не описание,

"делание"»2. Достоевский ставил перед художественным словом задачи духовного "деланья", т.е. собственно религиозные задачи. С этим связана глубинная двойственность природы слова писателя.

Двойственную природу художественного слова Достоевского мы рассматриваем, опираясь на работы М.М.Бахтина и А.В.Михайлова. Бахтин в своей известной работе "Слово в романе" противопоставлял романное слово, как слово принципиально незавершенное, "становящееся", ориентированное на действительность, и "авторитарное" (или "авторитетное") слово, как слово дистанцированное и в смысловом отношении завершенное. Михайлов в своих работах3 рассматривает романное слово в контексте своей историко-литературной концепции "готового" и "неготового" слова. Несмотря на принципиальные различия во взглядах Бахтина и Михайлова на теорию романа, в частности на проблему отношений автора и героя, оба они рассматривают романное слово как спроецированное на действительность, оба обозначают принципиальные исторические различия между словом дистанцированным, в смысловом и жанровом отношении завершенным, и "открытым", "незавершенным" словом романа, хотя и различным образом оценивают плодотворность взаимодействия различных типов слов для мира романа.

Опора на идеи Бахтина и Михайлова позволяет нам обозначить собственное понимание проблемы отношения автора и слова. Представляется необходимым дополнить соотношение "автор - слово - действительность" соотношением "автор - слово - истина". Достоевский творит в эпоху "неготового" слова, в эпоху, когда писатель владеет словом, творит индивидуальное слово, создает свой образ действительности. Существенна двунаправленность слова Достоевского: на воссоздаваемую действительность и на чаемый религиозный идеал как возможность преображения этой действительности. С "неготовым" характером слова связана его внутренняя "неполнота", его устремленность к восполнению и наполнению как "живой жизнью", так и истиной высшего порядка. Возможно,

2 Аверинцев С.С. Слово Божие и слово человеческое // Аверинцев С.С. Соф1Я - Логос. Словник. Кшв, 1999.

С.388.

' См.: Михайлов A.B. Языки культуры. M., 1997.

этим обстоятельством можно объяснить глубочайшее взаимодействие художественного слова Достоевского с библейским, в частности евангельским словом. Взаимодействие это двунаправленно: своим творчеством писатель говорит с Богом о человеке и с человеком о Боге.

Со спецификой взаимодействия частной правды и Божественной Истины в художественном мире Достоевского связаны как принципиальная установка на слово героя, так и сложность утверждения авторской позиции. Слово героя позволяло Достоевскому художественно объективно воплотить "правду" частного человека, его видение и понимание мира. "Правда" героя, как правило, в больших романах является воплощением одной из сторон глубоко личного понимания жизни самого писателя. Образом и судьбой героя Достоевский в большей или меньшей степени испытывает самого себя, ищет ответы на свои наболевшие вопросы. Образ действительности, создаваемый художником, и становится таким ответом. Творчество оказывается осуществлением глубоко религиозного диалогического взаимодействия творца земного с Творцом Небесным. Сам художник проделывает путь постижения истины в процессе создания своего творения. С этим связана двойственность авторской позиции в творчестве Достоевского: позиция автора в его произведениях - сильная позиция, но стратегия ее утверждения в тексте настолько сложна, что позволяет читателю "заблудиться".

В работе исследуется, как слово и принципы его построения (речевые стратегии) в художественном творчестве Достоевского "работают" на решение проблемы идеала. В первую очередь мы рассматриваем слово героя: как осуществляется в нем сложное взаимодействие частной правды и Божественной Истины. Для романов Достоевского принципиальным моментом в процессе эволюции слова героя является соотнесенность и взаимодействие этого слова со словом автора-повесгвовагеля, с другими словами о мире, с образом романного

I

мира в целом. Именно это диалогическое взаимодействие и открывает путь постижения Истины.

В первой главе «"Записки из подполья": слово героя» рассматривается, как решает Достоевский проблему идеала через изображение слова героя. В художественном произведении писатель создает вымышленный образ мира, и все текстовые стратегии подчинены задаче создания этого образа. Слово выражает идею автора опосредовано - через создаваемый им образ. Сам художественный образ становится творческим воплощением Истины, и насколько сумеет читатель прикоснуться к этой Истине, очень часто зависит от самого читателя. Образ дает возможности различных путей интерпретации. Самый неблагодарный из них -подчинение образа априорной идее. Природа художественного образа открывает путь к Истине через интерпретацию, поиск ответа, а не навязывание его.

В повести «Записки из подполья» Достоевский создает образ героя, используя его слово о мире и о себе. Отношения героя с Истиной воплощаются в природе его слова и в том пути, которое это слово проделывает (от больного, разлагающегося, внутренне диалогизированного слова к монологическому слову-истине о себе и о другом). Две части повести («Подполье» и «По поводу мокрого снега») и дают возможность автору запечатлеть движение слова героя от разлагающегося слова, смысл которого погрязает в бесконечной относительности значений, до слова, непосредственно соприкасающегося с Истиной. В каждой из этих частей слово героя организовано различными способами, что в свою очередь отражает различные типы творческой деятельности человека (философия воплощает собственно интеллектуальную деятельность героя, воспоминание -труд души).

Первая часть («Подполье») построена по принципам философского диалога. Своеобразие и «обреченность» этой формы организации слова состоит в ее замкнутости и нацеленности на себя: это внутренний диалог героя, который во всей полноте представляет ужас разложившегося сознания, интеллекта, подвергшего сомнению все основания жизни. Бахтин рассматривает слово подпольного героя как яркое свидетельство разложения личности (двуголосое слово, «слово с оглядкой» и «слово с лазейкой»). Понятийный аппарат, который выстраивает герой, очень ненадежный: постоянно происходит сдвиг в значениях.

Цепь утверждений строится на отрицании предыдущего утверждения, на парадоксах, доходящих до обессмысливания самого процесса анализа. Слово постепенно теряет смысл, теряет основание. Философия героя превращается в философию абсурда. Голос оппонента оказывается вторым «я» героя. Тем не менее, факт записывания слова оказывается чрезвычайно существенным. Слово записанное не равно слову произнесенному, да еще во внутреннем диалоге. Факт запечатленности слова делает его открытым миру, делает его голосом, участвующим в реальной действительности, в реальном диалоге, ведущим, в конце концов, человечество и каждого отдельного человека к Богу. Именно поэтому к концу первой части герой сам приходит к выводу о бесперспективности интеллектуального пути поиска Истины и необходимости принципиально другого слова о себе и о мире, чтобы выбраться из подполья. Тогда он и обращается к воспоминаниям.

Вторая часть («По поводу мокрого снега») организована принципиально иначе, чем первая. Слово героя организовано по принципам художественного повествования, которое воплощает собственно творческий, художественный путь постижения Истины. Арпад Ковач рассматривает память как принцип сюжетного повествования в «Записках из подполья»4. Сюжетом становится процесс осмысления героем себя и своей жизни в слове, путь прозрения Истины через воспоминание. Вспоминает герой три эпизода из своей жизни. Соответственно по-новому выстраиваются и повествовательные принципы: так, если в первой части философский диалог был главным принципом речевой стратегии, то во второй таким принципом становится рассказ о реальных событиях жизни героя. Рассказ строится на «повторе с превращением», т.е. событие не просто повторяется в рассказе, но омысляется на новом этапе в оппозиции «тогда -теперь». В каждом эпизоде эта оппозиция имеет свои нюансы: слово героя постепенно поднимается к осмыслению правды о себе и о другом, по мере этого возрастания слово становится внутренне монологичным, конкретно -

4 Ковач А. Память как принцип сюжетного повествования. «Записки из подполья» Достоевского /У Wiener Slawistischer AJmariach. Band Ii, 19S5. С. 81.

описательным (вместо системы неустойчивых понятий конкретные факты и их оценка). Максимально приближается слово героя к «живой жизни» в эпизоде с Лизой. Именно этот путь, проделанный героем через слово, и дает возможность исследователям говорить о том, что герой находится на этапе преодоления своего душевного недуга, на пути преодоления подполья. Для Достоевского это движение слова к Истине и является основой образа героя, той идеей, проводником которой становится в целом образ мира, запечатленный в произведении. Жанр повести позволяет художнику показать этот путь в частном слове частного человека, в котором, однако, воплощен типичный представитель целого поколения. Иначе будет воплощен путь слова как путь человека в больших романах художника.

Принципом воплощения религиозной идеи в художественном произведении в «Записках» является принцип «от противного». Достоевский изображает больное, «искареженное» слово подпольного героя как антипокаянное, антиисповедальное слово. Слово героя по внутренней структуре диалогично и исповедально (как и покаянное слово), но данная форма слова наполнена в «Записках» принципиально иным содержанием. Исповедальное слово по своему характеру онтологично - оно обращено к Богу и существует в мире истинных, сакральных значений. Диалогичность этого слова является внутренним механизмом восстановления нарушенной связи между человеком и Богом (такова, например, диалогичность слова в покаянных псалмах). Слово подпольного героя лишено истинных оснований и разлагается в мучительной бесконечной рефлексии. Формальное сходство, указывая на идеал, с одной стороны, должно подчеркнуть сущностную разницу слова героя Достоевского и сакрального слова. Но с другой - обозначить авторское понимание тех задач, которые ставит Достоевский перед художественным словом. «Записки» становятся для героя «исправительным наказанием» и определяют миссию литературы как средства духовного деланья. «Исповедальное» слово подпольного героя (его повесть) открывает ему путь восстановления связи с «живой жизнью». Но становление этого слова пока еще обозначает лишь направление движения к покаянному слову. «Записки из

подполья» свидетельствуют о глубокой вере писателя в духовную силу художественного слова, воплощают его стремление превратить литературу в духовное «орудие» борьбы за человека.

Проблема идеала в «Записках из подполья» решается как проблема слова героя, в его пути от подпольного слова к «живому». Этот «сюжет слова» является утверждением понимания Достоевским идеала слова как слова духовного, а значит, и идеала литературы как духовного деланья. В романах проблема идеала решается в иных масштабах и более сложными средствами.

В больших романах «частное» слово, «частная судьба» всегда погружены в водоворот других слов о мире, других судеб. Принципы взаимодействия этих слов значительно сложнее и глобальнее, чем в повести. Путь слова героя к Истине в романе - это всегда путь постижения действительности, «живой жизни», образ которой складывается в целом произведения.

Во второй главе «"Преступление и наказание": диалог с Истиной» в центре исследования оказывается диалогическое взаимодействие слова и истины как соотношение точек зрения героя и автора-повествователя (по замыслу Достоевского автор-повествователь - «всеведущее» и «всезнающее» существо), столкновение субъективных правд героев. Особое место в романе составляет сюжет введения евангельского слова в роман. Фактически в данной главе исследуется, как воплощается сюжет падения и воскрешения героя в характере слова и принципах построения речевых стратегий.

В первой части романа слово героя выстраивается по принципу внутреннего диалога, в центре которого вопрос, требующий от героя незамедлительного решения. Слово Мармеладова (разговор в трактире), слово матери (ее письмо), как и самого Раскольникова (рассказ о сне героя ведется автором-повествователем) входят как аргументы в спор, затеянный героем с Высшим Судом. Каждое из слов вступает в свой диалог с Истиной, и все они вместе

I

участвуют в одном большом далоге, разворачивающемся на страницах романа. Слово автора-повествователя - «всеведующее и всезнающее» - необыкновеннс внимательно и участливо передает ощущения, мысли и чувства героя, вс«

события, происходящие с ним. Это слово «адвоката», старающегося оправдать героя, а не усугубить вину его. Вместе с тем, слово автора-повествователя существует сразу в нескольких временных измерениях: ему ведомо как прошлое героя, так и его будущее (надысторичность слова является знаком его приобщенности к Истине).

Введение евангельского слова в монологе Мармеладова обозначает масштаб судеб героев и событий романа. «Частный случай» преступления Раскольникова прочитывается в евангельском контексте как событие христианской метаистории всего человечества. Судьба Сони в монологе Мармеладова обозначена в контексте крестных страданий Спасителя в сложном переплетении мотивов страданий и предательства.

Со второй части романа меняется ведущий повествовательный принцип. Связано это с новым: сюжетным этапом в судьбе героя, следующим за совершением преступления, этапом «наказания», который в дальнейшем трансформируется в сюжет воскресения героя. Этап «наказания» выражен на вербальном уровне в невозможности для Раскольникова общения с другими людьми. Грех убийства лишает героя права слова как права на глубинные связи с людьми, миром, Богом. Впервые герой осознает это в конторе, наиболее болезненно и тяжело - с матерью и сестрой. Игра в словесные «кошки-мышки» с Заметовым, а потом с Порфирием оказывается другой стороной этого же процесса, знаком отрезанности от жизни. Герой все время в центре событий, но как будто это роль без слов. Он либо молчит, либо играет роль, что коверкает слово изнутри (эту искаженность фиксируют ремарки автора-повествователя). Слово автора-повествователя больше сосредоточено теперь на «внешних» событиях, которые развиваются вокруг героя. Внутренние диалоги постепенно исчезают из текста, их вытесняют диалоги с другими героями. Внешний диалог как столкновение двух точек зрения, разных пониманий Истины и дает толчок возрождению героя. На этапе «наказания» слово обличало героя (самым «образным» воплощением такого обличающего слова стало слово мещанина: «ты убивец!»). На новом этапе — воскрешения падшего - слово исцеляет его.

Изменение характера слова непосредственно связано со встречами Раскольникова с Соней Мармеладовой. Евангельское слово, звучащее из уст Сони (чтение о воскресении Лазаря), становится поворотным пунктом в преображении героя, что находит непосредственное выражение в изменении роли слова. Именно после чтения Евангелия Раскольников обещает сказать Соне, «кто убил Лизавету». Признание Раскольникова - первое прямое слово о себе, слово, которое правдиво называет содеянное, хотя герой еще вполне исповедует основы своей теории (тоже продукт интеллектуального постижения мира, как и у подпольного героя). С этого момента слово обозначает путь героя к постижению Истины, которая откроется ему на каторге в эпилоге романа. Собственно роман оканчивается признанием Раскольникова в конторе.

Вслед за Е.Г.Новиковой мы рассматриваем этапы вхождения евангельского слова в роман: исповедь Мармеладова - «верую» Раскольникова - чтение Евангелия Соней Раскольникову — четвертый («апокалиптический») сон героя на каторге перед нравственным возрождением5. Все эти этапы связаны с духовной судьбой героя, каждый из них обозначает веху на его пути. Исповедальное слово Мармеладова предсказывает и падение героя, и его возрождение. Первая встреча с Порфирием обозначает новый этап «борьбы» героя с миром (именно в этой беседе «Новый Иерусалим» и теория Раскольникова оказываются противопоставлены воскресению Лазаря). Чтение о воскресении Лазаря станет существенным моментом на пути признания своей вины героем. Четвертый сон на каторге - последний толчок к осознанию Раскольниковым ложности теории. «Новый Иерусалим» в романе явлен в образе вольного, обновленного мира, который открывается в момент возрождения его души любовью к Соне. В символическом контексте романной темы свобода обозначает неподвластность греху и смерти, выход за пределы исторического времени, сущностное единство бытия (Ветхого и Нового Заветов). Евангелие, которое лежит «теперь» под подушкой Раскольникова, становится завершающим в романе символом любви как истинного смысла мировой истории.

!См: Новикова Е.Г. Софийность русской прозы второй половины XIX века. Томск, 1999. С.94-136.

14

Слово автора-повествователя проделывает путь от историка частной жизни до летописца сакральной истории человечества. Это слово помогает прочесть историю современного убийцы в контексте сакральной истории человечества. Сам путь героя к Истине оказывается символическим образом поисков заблудшим и обнищавшим человечеством утерянного им некогда рая.

Необходимо отметить, что идеологические понятия возникают в речи героя в связи с его теорией. Именно теория как результат интеллектуального постижения мира наполняет целый ряд слов особым идейным значением. Складываются эти понятия во внутренних монологах героя, разрушаются - во внешних столкновениях с другими словами, несущими другой смысл, другое понимание мира.

Проблема идеала в «Преступлении» - это вопрос о роли и природе зла в мире. В романе Достоевский проходит через искушение злом вместе с героями (об этом свидетельствует, например, постановка образа Сони). Но все-таки автор все время сохраняет дистанцию между своим взглядом на события и взглядом героя, что непосредственно отражается в слове автора-повествователя. Это слово, необыкновенно приближенное к герою, сохраняет дистанцию между субъективной «правдой» героя и истиной «всеведущего автора». Соединение этих двух позиций в слове автора-повествователя (особенно в случаях косвенной передачи слова героя) задает дистанцию и внутреннюю динамику преодоления героем заблуждения. Истина, к которой должен прийти герой в конце романа, присутствует в слове автора-повествователя на протяжении всего «рассказа».

Евангельские реминисценции позволяют автору обозначить «систему координат» своего понимания истины, своего понимания истории и человека. Достоевский не только преодолевает литературность произведения. Он преодолевает и одностороннюю направленность реализма на текущую действительность. Писатель творит «летопись» современной ему христианской истории народа, продолжая традиции древнерусской литературы. Но, как человек нового времени, наполняет ее своим пониманием истины, своей болью за современного человека. Спроецированность его произведений на библейские

тексты обозначает и стремление писателя к идеалу, и его глубоко личное восприятие Священной истории. В наибольшей степени это личное понимание христианства воплотится в романе «Идиот», в котором слово и образ главного героя непосредственно будут спроецированы на слово и образ евангельского Христа.

В «Преступлении и наказании» Достоевскому удалось приблизится к идеалу действенного слова - изобразить слово, воскрешающее падшего человека. В «Идиоте» (глава третья: «Евангелие от Идиота») писатель замыслил воплотить идеал в образе «частного» человека («положительно прекрасного человека»). Сам Достоевский отдавал себе отчет в трудности, в практической невозможности исполнения этого замысла. Тем не менее, «рискнул как на рулетке: "Может быть под пером разовьется!"». В исследовании мы решаем вопрос об эволюции замысла: связана ли эволюция образа героя с принципиальной эволюцией идеи «положительно прекрасного человека». Роман с самого начала носил название «Идиот», в рамках первой части особое внимание уделялось последней сцене именин, с которой начинается развитие собственно романной судьбы героя («Нравится мне финал второй части6»,- писал Достоевский А.Н.Майкову). Вместе с тем, подготовительные материалы свидетельствуют об активных поисках сюжетных ходов. Так, далеко не сразу был найден трагический финал, которым автор, однако, остался доволен.

В первой части романа слово героя явлено как идеальное слово, ибо слово его непосредственно сопрягается с Истиной. Это чувствуют все герои романа, с которыми сталкивается князь Мышкин в первый день своего появления в России. Внезапная перемена оценки князя, которая происходит со всеми героями, маркируется словом автора-повествователя. В первой части практически отсутствуют в речи князя внутренние диалоги, зато много монологов, которые свидетельствуют о цельности внутреннего мира героя. Его рассказ о ( Мари и детях обозначает его опыт христианской помощи несчастной Мари. Слово князя оказывается действенным в мире детей, и благодаря детям оно способно помочь

6 Первоначально роман был разделен на восемь частей.

16

страждущему. Единстзо слова и дела князя находит свое воплощение в сценах в доме Иволгиных и на именинном вечере у Настасьи Филиповны. В последней сцене князь сделает все от него зависящее, чтобы спасти героиню. Отказ Настасьи Филипповны от помощи князя становится первым знаком новой действительности, законы которой будут противостоять идее любви и сострадания, воплощенной в образе героя. Осмысление этой действительности станет для героя трагическим путем постижения Истины.

Со второй части слово героя меняется7. Меняется внутренняя его структура, что выражается и в нарушении целостности этого слова (разговор с Рогожиным), в появлении внутреннего монолога, который все более начинает разрушать целостность не только слова, но и мысли героя. Если Раскольников шел от внутреннего диалогического слова к прямому высказыванию, то князь Мышкин проделывает противоположный путь, от монологического, цельного слова к диалогизированному, распадающемуся. Если сны Раскольникова, обозначая в его сознании реальность, которую герой не знает, содействовали его пути к воскресению, то сны князя Мышкина, тоже знаки реальности, которую герой сознательно не принимает, ведут его к безумию. Герой исповедует истину сердца, а не ума, не случайно его постоянно называют дураком, идиотом, а Аглая говорит о «двух умах», «главным» из которых обладает князь. Но истина, принятая героем, трагически не соответствует реальной действительности. Столкновение героя с Настасьей Филипповной и с Аглаей приводит его к трагическому финалу. Образ Настасьи Филипповны, ее трагическая судьба оказываются воплощением законов реальности, преодолеть которые герой не в силах. Роман-трагедия8 оказывается наиболее адекватным жанровым воплощением этой истины.

Слово автора-повествователя в «Идиоте» выстраивается по принципу взаимодействия двух полюсов: объективного слова автора и субъективного -повествователя. Такое построение слова отвечает авторским задачам изображения

1 Об эволюции образа князя Мышкина убедительно пишет в своих работах Т.Д.Касаткина. См., например, Касаткина Т. А. Лебедев - хозяин князя //Достоевский и мировая культура. Альманах №13.СПб., 1999.С.56-66.

' Первым определил так жанр романа Достоевского Вяч.Иванов (Иванов Вяч. Борозды и межи: Опыты эстетические и критические. М.,1916. С.3-60.)

героя: с одной стороны, автор утверждает образом героя свою «старинную и любимую» идею, с другой - испытывает ее. Проблема состоит в том, что герой воплощает в себе чаемый автором идеал. Подвергая героя испытанию, автор испытывает и себя. От этого двойственность авторской позиции по отношению к герою: с одной стороны автор «стоит» за идею героя, с другой - обнаруживает ее объективное несоответствие евангельскому идеалу.

Чтобы ответить на вопрос о причинах трагедии князя Мышкина, необходимо установить принцип соотнесенности идеала «положительно прекрасного человека» и евангельского идеала Христа. Исследовать это соотношение мы имеем право в силу спроецированности самим Достоевским слова и образа князя Мышкина на слово и образ Христа в Евангелии (в первой части слово князя Мышкина изображается как духовное, преображающее человека слово; сюжетные ситуации романа являются буквальным воплощением заповедей Господа, так сюжетная коллизия князя и Настасьи Филипповны в предельном варианте воплощает заповедь Христа «возлюби ближнего своего как самого себя» - Мф.22-39). Путем решения вопроса о несоответствии образа князя Мышкина евангельскому идеалу в работе является исследование евангельских реминисценций (как Достоевский вводит евангельские реминисценции в слово героя на разных этапах эволюции образа и как входит текст Евангелия в целое произведения).

По-разному прочитываются евангельские реминисценции в слове героя в первой и последующих частях романа. В первой части евангельские реминисценции усиливают и углубляют значение «проповеднических» идей князя Мышкина. Достоевский не дает возможности проверить высказывания князя контекстом евангельской цитаты (например, рассуждение князя о смертной казни во второй главе первой части). Со второй части Достоевский «открывает» слово князя для проверки его евангельским контекстом. Так, закон сострадания, провозглашаемый князем Мышкиным («Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества»), в соотнесении с евангельской двуединой заповедью Христа («возлюби Господа Бога твоего» и

«возлюби ближнего твоего») обнаруживает трагическую односторонность идеала «положительно прекрасного человека». С этой же односторонностью идеала связана и степень актуализированное™ в романе текста Апокалипсиса (сам текст Апокалипсиса возникает во второй части: Лебедев рассказывает князю, как он толковал Апокалипсис Настасье Филипповне). Е.Г.Новикова указывает, что в «Идиоте» текст Апокалипсиса «вводится прежде всего в связи с характерным комплексом идей "греха" и "времени", греховности современного земного мира»9. Дополнительное развитие эта трактовка Апокалипсиса получает в связи с образом Ипполита (не случайно его «исповедь» возникает в контексте апокалиптических пророчеств Лебедева в день рождения князя). «Исповедь» Ипполита становится в «Идиоте» одним из самых последовательных и глубоких ответов на вопрос о реальных последствиях утраты человеком веры в Бога. Ипполит превращает евангельскую историю Христа, побеждающего смерть, в историю Христа, «приговоренного к смерти». В мире «Идиота» князь Мышкин и становится таким трагическим образом «Князя Христа», существенно деформирующим евангельский образ. Подмена веры в Бога верой в человека приводит к глубочайшему кризису гуманистической идеи. С.Л.Франк писал о Достоевском, что «никто, быть может, не продумал и не пережил с такой глубиной кризис гуманизма, как Достоевский. Но его особое, исключительное значение состоит в том, что пережив этот кризис, он сумел по-своему, на совершенно новых путях, преодолеть его»10. Роман «Идиот» и явился для Достоевского этапом осознания кризиса гуманизма, за которым последует преодоление его.

Исследование евангельских реминисценций позволяет сделать вывод о том, что принципиальной эволюции идеи, воплощенной в образе князя Мышкина, в романе нет. Герой верен идее служения человеку во имя человека от начала романа до конца. С этим связан трагический финал судьбы героя, его безумие: герой не принимает Божьего мира, и мир отторгает его от себя.

' Новикова Е.Г. Христианские тексты и проблема софийности романа Ф.М.Достоевского «Идиот» // Роман

Достоевского «Идиот»: раздумья, проблемы. Иваново,1999.С.16

10 Франк СЛ. Достоевский и кризис гуманизма И Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996. С. 364.

19

В заключении подводятся итоги исследования, суммируются основные выводы, определяются наметившиеся перспективы. Проблема идеала рассматривается как принцип соотношения «абсолютного» и относительного11. Принцип изображения идеала в творчестве Достоевского 60-х годов можно определить как принцип «от противного». Достоевский изображает явления действительности, находящиеся в разной степени удаленности от идеального прообраза этого явления. Так, проблема идеала в «Записках из подполья» - это проблема преодоления героем его духовной болезни, так ярко обозначенной характером изображения его слова. В «Преступлении и наказании» проблема идеала тоже проблема соотношения «абсолютного» и относительного, Божественной Истины и частной «правды» героя. В центре романа — вопрос о роли зла в мире. В «Идиоте» - проблема идеала состоит во внутреннем противопоставлении в образе главного героя двух начал: человеческого и божественного. Проблема эта, с одной стороны, связана со сложной природой Христа (Бога и Человека), с другой - с противопоставлением гуманизма и христианства (человекобога Богочеловеку). Невозможность однозначной интерпретации взаимодействия этих начал приводит к созданию нового типа трагедии, который обусловлен утратой современным человеком веры в Бога, подмены веры в Бога верой в человека. Своим творчеством Достоевский художественно испытывает пути обезбоженного гуманизма и указывает на реальные «плоды» этой идеи в мире даже в самом высоком и возвышенном ее воплощении. В этом смысле образ «положительно прекрасного человека» есть «предельное» испытание идеи обезбоженного гуманизма в самом приближенном к христианскому идеалу виде. И только в соотнесении с образом евангельского Христа можно решить проблему идеала, воплощенного в образе князя Мышкина, приблизиться к пониманию религиозных истоков трагедии героев «Идиота».

11 Франк СЛ. Культура и религия. (По поводу статьи а «Вехах» С.В.Лурье). // Франк СЛ. Указ.соч.С.562.

20

По теме диссертации опубликованы следующие работы:

1 Трагическое и эпическое: образ автора-повествователя в романе Ф.М.Достоевского «Идиот» // Язгулямский сборник. № 2. СПб., 1997. С.112-115.

2. Проблема идеала в творчестве Достоевского 60-х годов. (Роман «Идиот»)

// Достоевский и мировая культура. Альманах №11. СПб., 1998. С.29-34.

3. «Рыцарь бедный» Пушкина в «Идиоте» Достоевского // Роман

Достоевского «Идиот»: раздумья, проблемы. Иваново, 1999. С.90-97.

4. «Записки из подполья»: слово героя // Достоевский и мировая культура.

Альманах №15. СПб., 2000. С.42-64.

5. Оценочное поле образа князя Мышкина в романе Ф.М.Достоевского

«Идиот» (речевой аспект) // Роман Ф.М.Достоевского «Идиот»: современное состояние изучения. М., 2001. С.206-229.